Drama Show для мажора бесплатное чтение
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МИРА
Глава первая. Ненавижу соседа!
Бесит! Бесит! Бесит!
Ненавижу.
Урыла бы. Закопала бы заживо и заставила откапываться чайной ложкой. Засунула бы в миксер и перемолола. Потом склеила обратно, но только ради того, чтоб перемолоть снова. Сожгла бы останки и станцевала крамп на его пепле.
Ненавижу-у.
Час ночи, а в соседней квартире хоррор. Когда уезжала утром ― громыхала музыка, приехала вечером ― орёт по новой, но теперь какой-то кинчик.
Судя по тому, что стены трясутся ― колонки на максимуме и стоят впритык к моей стороне. А слышимость в кирпичном типовом доме как отдельный вид пыток. Которыми новый сосед пользуется просто профессионально.
У него без конца сплошное пати на хате. То дискотека, то битва орков на плэхе, то бордель, то футбольный матч с братками и прилагающимися к ним децибельными эмоциями. Семь дней в неделю непременно что-то да творится.
И так уже третью неделю. С момента как он заехал.
Клянусь, уж лучше перфоратор, что был до него. Умоляю, люди добрые, верните перфоратор и поэтичные пикировки гастеров, что делали там ремонт! Я по ним скучаю, от них всегда так вкусно пахло дошиком.
Аа-а, ненавижу!
Не сосед, а мычащая английская утка.
Наглее тараканов, которых еле вывели после того, как преставился дедок с четвёртого этажа. Вроде культурный профессор… был, а как к нему родственники нагрянули, еле дверь вскрыв ― атас, несите противогазы.
Обнаружился целый букет радостей: клоповник, помойка, вонище и чисто склад. От "чего-нибудь" до "всего попало". Такое ощущение, что мусор, который жильцы скидывали в контейнер, не вывозился, а перетаскивался к нему. И копился, копился, копился. Профессор-скопидомок.
Но это ладно, пережили. И его, и его домашних питомцев. Благо, мы на втором с Лизкой живём, до нас добежали лишь остатки шизанутых и перетравленных, а теперь вот здрасте, новая напасть. Нежданно-негаданно из соседнего подъезда.
И как назло, со смежной с нашей двушкой.
А что, отлично устроился: справа лестничный пролёт, он приглушает его постоянные тусовки. Снизу ― глухая бабка. Она сама телек вечно включает так, что с улицы слышны её любимые русские детективы. Сверху снимает квартиру орава узбеков. С детьми, зато без регистрации. Так что они вряд ли что пикнут, побоятся.
И лишь слева мы: не глухие, с регистрацией и, вроде как, ещё не ступеньки. Зато козлы отпущения. Просто хоть стой, хоть падай.
Тихие часы по закону?
Какой там. Класть соседушка хотел на них с пробором.
Уважение к другим?
Прям бежит и спотыкается. Наглое чудовище, которое забыли вытащить вовремя из бочонка с перекисью.
Мало того, что эта недоделанная блондинка мужского пола плевать хотела на правила приличия, так ещё и прёт как бульдозер, не разбирая дороги. Проверила на собственной шкуре, когда он меня чуть не сбил на своём джипе.
На углу моего же собственного дома!
"Сорян, я тебя не заметил. Повесь колокольчик на шею", ― заявил он мне вместо извинений. Даже из катафалка своего мажористого не вылез, чтоб помочь.
Так, небрежно стекло опустил, оценил, что труп дышит, и дальше поехал. Чудом скейт не переехал, в последнюю секунду успела его из-под колёс вытащить.
Я ещё тогда выпала в осадок от его хамства, но кто ж знал, что спустя пару месяцев та же тачка встанет под фонарём, аккурат напротив моего окна? Ни с чем не перепутаю, слишком пафосные номера. Да и царапину на бампере я оставила приметную.
И теперь вот периодически пересекаемся.
На балконе, мать твою. Потому, что у нас они стоят впритык, отделённые лишь низкой перегородкой. И оба незастеклённые. Выхожу я как-то, значит, вечером покурить, поворачиваю голову и… едва не сигаю вниз ласточкой от испуга.
Стоит, красавчик писанный-обписанный.
В одних шортах, волосы белобрысые взлохмачены небрежно для антуража, а грудь колесом, чтоб голуби на проводах электропередач заценили. Дымит айкосом с ментоловым запахом и хищно скалится.
Вероятно, оскал задумывался как очаровательная улыбка, но я две ночи до того практически не спала по его милости, так что не прокатило. От слова совсем.
Разговор, естественно, не задался. Между миролюбивым: "О, да я тебя вроде знаю" и "Имей совесть, Кен. Люди спать хотят" мы крайне быстро подошли к менее дружелюбному: "Чего ворчишь, пенсионерка? Лучше присоединяйся. И, кстати, ты торчишь мне ремонт тачки".
Всё шлифанулось моим финальным: "Совсем офонарел? А в рот тебе жёванной морковкой не плюнуть?", после чего в ту же ночь уровень громкости стал ещё выше. Из вредности. Морда манекенская.
Я даже трижды звонила по 112 и что, угадайте?
Правильно. Ни-че-го. Круглый ну-уль.
Лишь отмахнулись с раздражением: мол, измеряйте уровень шума и, если он выше установленной нормы, тогда приедем, а так, не могём. Не положено. Не хотим. И вообще, нам лень, отвали, девочка. Последнее было подано в более корректной форме, конечно, но посыл тот.
Измерять для них уровень шума надо, видите ли. Охренеть. Я ещё должна эту фиговину за свой счёт покупать? Которая всё равно не поможет, потому что, блин, не покажет того, что надо. Я просто на аудио пыталась записать грохот и было еле слышно. Зато вживую, словно в моей комнате трындят. Прям на моей кровати.
И вот сегодня опять двадцать пять. Уснуть невозможно, а мне на утренний эфир надо. Потом во вторую смену в универ. Ночью вот ЭТО, а утром опять на радиостанцию.
А теперь вопрос для знатоков: товарищи, как можно высыпаться в таком режиме?! Потому, что затихает балаган только к моему будильнику, и я вот настолько (если что, показываю пальцами) к тому, чтоб начать принимать снотворное.
Ибо беруши не помогают.
Сон в очередной раз получается рваным и дёрганым, но хоть каким-то. И если серные пробки надо мной не глумятся, просыпаюсь я в тишине.
Да ладно, неужто он сдох?
Неужели до меня снизошла благодать божья?
А, не. Живой. Слышу, копошится. Что-то роняется, кто-то разговаривает, затем хлопает дверь. Поругался с очередной благоверной?
Пофиг, мне пора на работу.
Пока закипает чайник, плетусь зевающей цаплей в душ. Маленькие прелести проживания одной ― нет очередей в ванную. Но скоро лафа закончится, Лиза должна к концу недели вернуться. Загоревшая, отдохнувшая и с колечком на пальце. Ванька вроде как обещал сделать ей предложение.
Ну правильно: аж четыре года встречаются, а сеструха всё в девках сидит. Пущай чешет к любимому и тогда квартирка, оставленная нам родителями, перебравшимися с концами на дачу, перейдёт в моё полноценное пользование.
Тёплая водичка, умой моё личико. Глядишь ― проснусь.
Пока из волос вымоешь шампунь, опять же, зарядку для рук устроишь и вообще бодрячком. Ха-а-ара-а-ашо. Мир немножко заиграл красками. Лето, в конце концов, на дворе или нет?
Стою под упругими струями, блаженствуя. Пока в какой-то момент меня не вырывает из расслабона резкий скрип дверных петель и мужской голос:
– Эй, соседка. Помогай. Что коты жрут? Им можно чипсы?
От неожиданности подскальзываюсь, задевая штору. Телескопическая штанга летит на меня, шарахнув по лбу. Штора накрывает сверху, а я сама, приложившись затылком об плитку, в раскорячку валяюсь в ванной, осоловевши таращась… на соседа.
Того самого.
Какого…
– О, это я удачненько заскочил, ― открыто ржут, разглядывая меня.
Стискиваю полупрозрачную шторку, прикрывая ей все стратегически важные места. Висок пульсирует, пятая точка больно ноет от падения.
Я голая. Мокрая, частично в пене. Нелепее положения не придумаешь. Но всё это меркнет и бледнеет по сравнению с тем, что в моей ванной ПОСТОРОННИЙ!
В МОЕЙ ВАННОЙ! В МОЕЙ КВАРТИРЕ!
– ТЫ ЧТО ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?
– В смысле? Говорю же: дело на миллион есть.
– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ В МОЕЙ КВАРТИРЕ!?
– Слушай, королева драмы ― не ори, ― выковыривая шум из ушей, морщится блондин, от чего и без того достаточно выразительные скулы становятся ещё острее.
– КАК ТЫ ОКАЗАЛСЯ В МОЕЙ КВАРТИРЕ?
– Как, как. Через балкон. Я тебе стучал в стену. Кто виноват, что ты не среагировала?
У меня сейчас мозг треснет пополам. И запоздало начинает доходить: а балкон-то и правда распахнут настежь! Летом практически постоянно, иначе от духоты можно с ума сойти. И до этой секунды мне даже в голову не могло прийти, что…
– ВОН! ― умнее ничего не приходит.
– Да харе орать-то.
– ВОН!!! ― под руку попадается мокрая мочалка и эпичной дугой летит в наглую морду. Но та успевает увернуться. Ему достаётся, максимум, немного мыльных брызг.
– Мазила, ― ехидно декларируют. Вслепую нашариваю снаряд потяжелее ― пемзу для ног. А вот теперь задёргались. ― Изи, изи, бешеная. Не буянь. Я тебя там подожду, ― спешно ретируются, оставляя меня одну… сидеть и опешивать.
С дрожащими то ли от гнева, то ли от адреналина и страха руками торопливо заворачиваюсь в полотенце, неуверенно выкарабкиваясь из ванной и тихонько выглядывая.
Вдруг свалил.
Нет. Не свалил. На кухне хозяйничает, без стеснения суя нос в холодильник и изучая содержимое контейнеров.
– Чего так запущено всё? ― заметив меня, с укором грозят пальчиком. ― Макароны слиплись, на сардельки без грусти не взглянешь, ― откапывая магазинную подложку с колбасной нарезкой, брезгливо принюхиваются. ― Колбаса из Айболита уже пованивает.
– Из Айболита? ― отупело переспрашиваю.
– Ну докторская же.
Это должно быть смешно? Тогда ха-ха.
– Ты как, нормальный?
– Вроде бы, а что? Что ищешь?
– Швабру.
Которая спрятана за холодильником, а к нему ещё не так просто подобраться. Потому что тот оккупирован незваным гостем.
– Полетать хочешь?
И снова: ха-ха.
– Ты поосторожнее с краской для волос. Последние извилины выжжет.
– Эй, причесон-то не трогай. Это низко. Я ж ничего не говорю про твоих девочек. Хотя они могли бы быть и побольше.
– Каких девочек?
– Тех самых, ― многозначительно скашивают взгляд на мою грудь.
Аж дар речи теряю от такой беспардонности.
Он совсем оборзел?
– Я сейчас позвоню в полицию и скажу, что в мой дом вломились воры.
– И что украли? Сдохшую колбасу? ― насмешливо отмахивается тот, разочарованно закрывая холодильник. Правильно, кроме йогуртов там ничего съестного нет. ― Тебя хоть как зовут, истеричка? А то мы так и не познакомились.
– Может, тебе ещё чаю налить?
– Кофе. Одна ложка. Сахара ― две.
Он это на полном серьёзе? Презрительно скрещиваю руки, давая понять, что перебьётся.
– Ты в курсе, что вламываться в чужую квартиру противозаконно?
– Зачем так гиперболизировать? Я ж чисто по-соседски. За советом пришёл.
За советом, блин. За советом он пришёл!
– А что, та орава, что еженощно тусуется у тебя, советом помочь не хочет?
– Да какая орава? Сидим маленькой уютной компанией. Беседуем за "жили-были".
– Ага. Слышу я твои беседы. Либо телек орет, либо бабы стонут.
– У меня бабы стонут? Я думал, это ты стонешь… ― наигранно задумчиво почёсывают подбородок. Типа, вспоминают. ― А, нет. Точно. У меня. Но тебе тоже не помешает, а то ты какая-то неудовлетворённая и агрессивная. Давно парня не было? Хочешь, помогу?
Да он же глумится! Хватаю со столешницы оставшийся после вчерашнего ночного дожора нож.
– Проваливай!
– Спокойствие, сумасшедшая женщина. Прими валерьянку. Ты же уже женщина, да? ― резвым зайчиком шарахаются назад, когда я угрожающе делаю шаг, сверкая лезвием. ― Понял: женщина. Претензий не имею. Я вообще по другому вопросу: мне пацаны подогнали котёнка. Из подвала вытащили. Он походу слепой, глаза гноятся жёстко. И пищит не переставая. И я хз, что с ним делать. Чем они питаются? Лечить как? Может, усыпить проще?
– Себя усыпи.
– Да ну чего ты психуешь?
– Догадайся!
– Тьфу, блин, какая мелочность. Нет в тебе духа авантюризма, ― обтекая меня вдоль стеночки, белобрысый мирно вскидывает ладони. ― Извольте пройти?
Изволяю. Но приходится тормозить его, потому что сворачивают явно не туда.
– Далеко собрался? ― перекрываю проход в свою комнату.
– Туда же, откуда пришёл.
– Чёрта с два. Выход в другой стороне.
– Прикалываешься? Я ж без ключей.
– Не моя проблема.
– Какая злюка, ― усмехается блондин, но послушно идёт в коридор. ― Со мной не хочешь пойти? Покажу тебе свою киску. Хм, прозвучало немного пошло, но мы ж друг друга поняли, верно? ― многозначительно напоминаю о ноже, который всё ещё при мне, правда это вызывает лишь новую порцию усмешки. ― Ты забавная, ― неумело щелкают замки. Там у нас не сразу разберёшься, на сколько оборотов. ― Ладно, не прощаюсь. Ещё увидимся. Если что, меня Булат зовут. Вбей в поисковике "Калинин снова дал жару". Я звезда ютуба. Лайк не забудь только поставить, ― прилетает мне напоследок.
Едва он оказывается на лестничной клетке, с грохотом захлопываю за ним дверь, запираюсь на все засовы, после чего лечу в комнату, чтобы проделать тоже самое с балконной. Замираю, переводя дыхание, и… тут моя челюсть летит вниз.
Калинин? Он сказал ― Булат Калинин?
Сын Николая Калинина?
Класс. Просто класс.
Мира, ты просто умничка. Ты только что угрожала сынку местной шишки.
Глава вторая. Как у себя дома, вот честно
Я ж девочка любопытная и, естественно, полезла искать: какого там жару дал сынуля местной шишки. Правда сперва немного поартачилась из вредности: типа, много чести. Не сразу же сдаваться без боя. Пусть и ментального.
"Калинин, Булат Николаевич. Двадцать пять лет. Родился в семье учительницы младших классов и депутата Николая Калинина, члена партии ***, с 20** занимающего должность главы городского округа города ***…"
Ничего себе. Когда о тебе есть отдельная страничка в Википедии ― это, конечно, мощно.
"Третий ребёнок. Есть два старших брата: Калинин Тимур 198* года рождения и Калинин Ильдар 199* года рождения. Младшая сестра Стефания родилась в 201* году"
Какие родители плодовитые. И с юмором. С первыми двумя детьми сильно не заморачивались по именам, а вот на остальных оторвались.
"Окончил школу с золотой медалью. Учился заграницей, выпускник Калифорнийского университета. Имеет красный диплом по специальности "лингвист". Владеет четырьмя языками".
Вау. Четыре языка ― это какие, интересно? Хамский, грубиянский, обнаглевший и матерный без словаря?
Нет, красный диплом ― это, конечно, бесспорно результат, но тут вопрос в другом: сам заработал или папочка помог?
"Окончил музыкальную школу по классу фортепиано"
Ну ниху… нихурмашеньки. Прям Эдвард Каллен [1] на минималках. Интересно, ему слабо исполнить "Лунный свет" Дебюсси?
Не, характеристика зачётная, ничего не скажешь.
Так почитать ― идеальный мальчик, чуть ли не принц на золотом коне, запряжённом фортепиано. Только это совсем как-то не вяжется с тем, что я увидела, поэтому смотрю другие ссылки.
И вот там уже обнаруживается куда больше интересных подробностей. Потому что парнишка знает толк в развлечениях!
Везде наследил, везде отметился.
Кажется, ни один ночной клуб Москвы мимо него не прошёл: там подрался, там охрана вышвырнула дебошира из стрип-бара за приставания к танцовщице, там кому-то лобовуху расхреначил.
Есть фотки даже, где он на тачке влетел в газетный киоск. Спасибо, без жертв обошлось. Зато всё тщательно задокументировано и законспектировано, спасибо двадцать первому веку ― незамеченным не останешься. Обязательно найдётся свидетель с телефоном наготове.
Апогеем, попавшим на ютуб и реально собравшим дофига просмотров, стало видео, где он пьяный вдрабадан устроил массовую потасовку на Тверской.
Куча-мала человек из двадцати, не меньше. Прикол вообще. Что называется, если ваши вечеринки не похожи на эту ― не зовите меня.
И смешно, и стрёмно.
Это мне вот такой соседушка достался?! Без тормозов? У которого хватает мозгов влезать в чужие дома? Это спасибо, что я вроде как легко отделалась, а то раз он пристаёт к стриптизёршам у всех на глазах, кто знает, чего там может стукнуть ему в башку…
Мне одно непонятно, какого чёрта он забыл здесь, в обыкновенном спальном районе? На Рублёвке закончились пентхаусы? Или здесь не так палевно кутить? Мол, кто рискнёт пожаловаться, когда такой папаша под боком? Вякнешь что и быстренько окажешься в списке по программе переселения.
Отсюда, кстати, вытекает следующий вопрос: знаю, что в той квартире жила многодетная семья, но много лет назад съехала. А после территория долго пустовала, даже не снималась.
Интересно, что стало с жилплощадью? Продалась? Перешла государству? Почему и как она оказалась в пользовании здешнего мажора? Неужто выкупил?
Сколько вопросов…
Надо у родителей спросить, они должны помнить прошлых жильцов.
– Русакова, спустись с небес на землю! ― выдирают меня из очень интересной статейки, где проходятся по Калинину вдоль, поперёк и ещё слегка по диагонали.
– А?
– Заступай!
Ой, точно! Торможу. Музыкальный проигрыш заканчивается, надо брать слово. Нацепляю наушники, включаю микрофон и перехожу в онлайн.
– Ну что, понравился трек? Мне определённо. Заводной, динамичный, а главное ― мотивчик такой запоминающийся, что я уже второй день напеваю припев, ― бодренько вступаю я, когда Вадим даёт отмашку, колдуя над своими микшерскими пультами. ― На дворе солнышко и воодушевляющая пятница. Последний рывок перед выходными. Кто-то проведёт их на природе у речки, кто-то на даче с шашлыками, а кто-то, быть может, захочет просто побыть дома. В тишине и спокойствии. Я лично о последнем только мечтаю, ну да не обо мне речь. Напоминаю, сегодня мы обсуждаем свою самую запоминающуюся, но бестолковую покупку. Присылайте сообщения в группу РадиоСтар или в наш телеграм-канал, а я непременно зачитаю их в прямом эфире. Впереди же нас ждёт Мистерия [2] с её нашумевшим треком "Мой бойфренд" и дуэт "Compromise" [3] с романтичной композицией "Заберу", не переключайтесь, ― Вадим выводит в эфир звуковую дорожку из нашей музыкальной библиотеки, а я отхожу на задний план, переключаясь на пролистывание огромного количества пришедших ранее историй.
Что люблю в своей работе ― актив.
Это такой кайф: болтать без умолку, крутиться вокруг талантливых творческих ребят, самой быть в курсе самых известных музыкальных синглов, дурачиться, шутить и получать за это деньги.
С восемнадцати лет пыталась пробиться работать на радио, но получилось лишь в конце того года: после почти годовой неоплачиваемой работы стажёром и оконченных курсов на теле- и радиоведущих.
Мамочка, спасибо тебе за то, что согласилась оплатить их нищей студентке! И за то, что когда-то заставляла свою дочь заниматься с логопедом, несмотря на слёзы и истерики.
Благодаря хорошо поставленной речи, подвешенному языку и врождённому упрямству, мне удалось пробиться на вакансию линейного диджея. Сначала на ночное время, но не так давно я выскулила себе утренний формат. Так что теперь встречаю со слушателями каждый будний день с семи до одиннадцати.
Пять дней в неделю стабильное расписание: эфир, дорога до универа, обед в кафетерии, пары, дорога домой, ужин, проработка материала для следующего выпуска, отбой. Личная жизнь исключительно в выходные, и то, если нет сессии.
Логично предположить, что такой график не очень благотворно влияет на наличие отношений. И хоть парни у меня были, и парни хорошие, но…
Короче, единственный мужчина в моей жизни сейчас ― тот, что влез ко мне сегодня как домушник-вуайерист. Гордиться нечем, но хоть какое-то разнообразие.
Ладно, это всё шутка юмора, конечно. Этакая попытка оптимистично смотреть на ситуацию. И получается вполне себе неплохо, ровно до того момента, пока вечером на выходе из ближайшего у остановки супермаркета не замечаю на парковке знакомую белобрысую шевелюру.
Туплю, теряя драгоценные секунды, и этого более чем хватает, чтобы меня заметили. Блин.
"Я ветошь, я ветошь".
Нет, лучше: "Это не те дроиды, которых вы ищете" [4].
Полный покерфейс, кепку пониже на глаза, скейт подмышку, резкий поворот на сто восемьдесят и по прямой к дому, торопливо спрыгивая со ступеней.
Вдруг он меня и не запомнил, мало ли. А если даже запомнил, может, нафиг не упёрлась? Не такое значительное событие в жизни, в конце концов. Подумаешь, девица с ножом ― ничего особенного.
Программирующая установка не работает. Краем глаза, уже перейдя пешеходку, замечаю громоздкую чёрную тень, замедлившую ход.
Игнорю.
Тень не сдаётся. Вдобавок слышу бибиканье. Сначала одиночное, затем целый оркестр. Непонимающе оборачиваюсь через плечо и понимаю, что Калинин собрал одним собой пробку.
Дорога однополосная, обрамлённая припаркованными машинами ― не объехать. Только плестись следом, проклиная дебила-обезьяну за рулём джипа.
Замечая, что я его заметила (Господи, прости за тавтологию), стекло водительского окна опускается, являя миру святой лик.
Блин. Ладно, была ― не была. Из соображений вежливости, вытаскиваю из уха один из беспроводных наушников.
– Садись, подвезу.
А чего конфетку не предложил? Без конфетки предложение звучит не заманчиво.
– Премного благодарна, но не стоит. Сто метров уж сама как-нибудь осилю.
– Садись, говорю.
А это уже больше похоже на требование.
– Нет.
– Твою мать, хорош ломаться! Нормально ж прошу.
Нормально? Демонстративно затыкаю ухо обратно и отворачиваюсь, боковым зрением видя, как водитель бесится. Правда скорее на серенаду и мат других автомобилистов, чем на меня.
Стекло поднимается обратно и чёрный мерс срывается с места, быстро скрываясь за поворотом к нашему дому.
Я же шаг, наоборот, убавляю. Ещё и петлю лишнюю накатываю вокруг местной школьной территории, вглядываясь в родные окна классов и стадион, на котором, выплёвывая лёгкие, самолично сдавала нормативы по физкультуре.
С пакетом не очень прикольно маневрировать на скейте, но выждать-то надо, чтоб исключить саму вероятность нам снова столкнуться.
Ага, ща-аз. Ждёт. Возле моего подъезда.
Да чтоб тебя!
***
― Я тут для красоты стою, да? ― попытка проскользнуть в подъезд проваливается. Ну а что? Вдруг он лавочкой ошибся и топчется тут вообще не по мою душу.
Но, видимо, всё-таки по мою.
– Для устрашения. Как чучело на поле, знаешь?
– Почему девушки так любят усложнять?
– Это философский или риторический вопрос?
– Наблюдение. Нет смысла играть со мной в прятки, я всего лишь хотел извиниться. Мальца переборщил, признаю. Я с похмелья всегда немного невменько.
– Если у тебя с похмелья такие причуды, то боюсь спросить: какой ты, когда пьяный.
– Не помню. Спроси у очевидцев. Но вроде мирный.
– Газетный киоск ты тоже по мирняку раскурочил?
Какая довольная физиономия.
– Что, загуглила меня? ― делая затяжку и выдыхая облако дыма, ухмыляется Калинин.
– Заяндексила.
– Польщён.
– Не стоит. Данная информация не более чем для расширения кругозора. Как котёнок?
– В отрубе.
– Усыпил?!?
– Окстись, я по-твоему, такой изверг? В ветеринарку возил, его там прививками накачали. Что-то с панкейками связанное.
– Панкейками?
– Типа того. Ща, ― Булат достаёт из кармана сложенный лист. ― Ринотрахеит, кальцивирус и пан…лей…копения. Тьфу, блин, хрен выговоришь. Говорю же, панкейки. И от хламидиоза жахнули для полного комплекта, ― закончив читать, бумажка безбожно комкается и убирается обратно в карман потёртых джинс. ― Так что, когда я уезжал, тот валялся на покрывале укуренной пушистой глистой. Сказали, нормальная реакция. Оклемается.
– А глаза?
– Просто гной. Промыли. И накалякали целый список того, что надо теперь делать. Глистов выводить, что-то там ещё. Ещё и накупил кучу всего: корм, игрушки, лежанку, ― кивок на пухлый рюкзак, валяющийся на лавке. ― Капец. Не было заботы.
– Тебе не повредит. Есть куда спустить энергию, а то её больно много.
– Я бы сказал, куда лучше спустить энергию, но тебе не понравится.
– Уверена, что не понравится. Так что оставь при себе.
– Но предложение-то, кстати, ещё в силе, ― вытаскивая стик из айкоса и бросая его в коробку, которая отлично заменяет урну по мнению уважаемого домоуправления, замечает Калинин.
– Какое?
– Свою киску познакомить с твоим пушистым хомячком. Они поладят.
– Каким хомячком? ― то ли я тупица, то ли он специально придаёт каждому слову пошлый подтекст.
– Который у тебя срок мотает в клетке.
Тьфу. Он об этом.
– Это вообще-то крыса.
– Как звать?
– Зевс.
Ехидным смешком едва ли не давятся.
– Да ты угарнуть решила.
– Сказал мне человек по имени Булат.
Вместо смешков теперь в мою сторону обращён строгий прищур. Жду наездов, но вместо этого получаю снисходительный кивок.
– Не скажу, что это лучшая шутка, которую я слышал, касаемо моего имени, но ничего. Годится.
Пристыженно поджимаю губы. Упрёк, что я уподобляюсь остальным? Что ж, задевает. А имя, между прочим, реально клёвое. Пусть и непривычное на слух.
– Короче, извинения приняты, ― подцепляю скейт мыском кеда и ловлю его. На ступеньках не погоняешь. ― Твоя совесть может быть чиста. Всего хорошего, ― сваливаю, оставляя его в гордом одиночестве. Пусть со своей "киской" сам развлекается. Я пас.
Хотя, в целом, моё удивление нескрываемо. Мне-то казалось, что он наглухо отмороженный, а теперь прям засомневалась. Проблески адекватности ведь присутствуют!
К сожалению, недолгие, потому что ближе к полуночи через кирпичную кладку опять начинает фигачить телек. Да ну твою ж налево…
Что-то взрывается, грохочет и стреляет ― боевик. Даже узнаю, какой. Тоже смотрела, и он мне тоже понравился, но это ж скотство. Сил никаких нет.
Не выдержав, отбрасываю подушку, под которую последние минут пятнадцать безнадёжно закапывала голову, и что есть силы лягаюсь в стену.
Ай, что-то хрустнуло. И это был не кирпич.
Аа-а… Мало мне синячища на бедре после падения в ванной, теперь ещё и щиколотка скулит. Класс.
– Слышь, имей совесть! Сделай потише! ― хнычу, нянча ногу.
Кричать в пустой квартире то ещё тупое ощущение. Чувствуешь себя последним дебилом, разговаривающим с самим собой. Но ещё хуже, когда получаешь ответ.
– Надо сделать тише ― приди и сделай сама, ― доносится до меня саркастическое.
Вот же сволочь. Убила бы.
***
Суббота, она прекрасна! Она божественна!
Суббота ― лучший день недели.
Знаете, почему?
Потому что в субботу можно ВЫСПАТЬСЯ. Продрыхнуть до обеда, с учётом того, что нормально уснула я только в начале четвёртого, а потом валяться дальше. Встать, сходить на кухню за йогуртом и снова плюхнуться.
И чилить, чилить, чилить [5].
Никуда не надо, нигде не горят срочные дела. На свидание тоже никто не звал. На улицу и ту нет необходимости выходить, от чего можно целый день шататься по дому в пижаме. Поставить чайник и включить на ноуте сериальчик.
Кайф. Просто ка-айф.
А самое балдёжное во всём этом ― тишина. Ночной дебошир сто пудов дрыхнет. Либо свалил, потому что с той стороны не слышно ни звука.
Зато отлично слышно, что происходит на улице ― рискнула открыть балкон, иначе дышать нечем. От одного окна толку ноль. Только что сеткой защищает от комаров.
На парковке кто-то заводит кряхтящий мотор. Долго, въедливо, то и дело хлопая дверцами и капотом. Там же, неподалёку, дети орут на детской площадке. Именно орут, почему-то гулять спокойно они не умеют. Горланят так, будто их пытают. А им в унисон подвывают играющие на стадионе в футбол пацаны.
"У него была позиция, где он мог сыграть один. Он дождался тебя и сыграл точно так же" ― возмущается какой-то парень, но такой белый шум приятный. Не даёт забыть, что жизнь насыщена всевозможными мелочами, которые порой мы банально не замечаем.
Вдобавок с нижних этажей вкусно тянет солянкой. Аж есть захотелось, потому что одним йогуртом сыт не будешь. Но так лень торчать у плиты, кто б только знал. И без того жарко.
Выход находится в лице доставки на дом. Бургеры подъедут где-то через полчасика, я же, довольная своей смекалкой, топаю с налитым в кружку чаем обратно в комнату.
Только вот снять сериал с паузы не успеваю, потому что вздрагиваю от шороха, обливаясь.
Да ну грёбаный йод!
Спасибо, не кипяток, развести холодной водой догадалась. Пока задуваю мокрую футболку, с запозданием вспоминаю о причине переполоха.
Вернее, мне о ней услужливо напоминают.
Булат, не утруждаясь манерами, падает на пригретую мной подушку, с ногами забираясь на кровать.
– Скука-а. Развлеки меня, а?
__________
[1] Отсылка, естественно, к “Сумеркам” :)
[2] Мистерия – вымышленная поп-певица, историю которой можно прочитать в моей книге “Умеешь хранить секреты”
[3] Так же вымышленный музыкальный дуэт, о котором можно узнать в моей книге “Я всё равно тебя добьюсь”
[4] Отсылка к “Звёздным Войнам”
[5] Чилить – расслабляться (сленг)
Глава третья. Лизон, как же ш ты не вовремя!
Гляжу на это чудо-юдо, мнущее мои простыни… и тихонько охреневаю.
– У тебя всё в порядке с головой? Сотряс нигде не ловил?! Ни с каких балконов не падал?
– А что не так-то?
Не, вы поглядите на него только. Сто процентная незамутненность сознания. Как-будто я у него в гостях, а не наоборот.
– ЧТО НЕ ТАК?! Нельзя вот так заявляться куда вздумается, только потому, что тебе "скучно"!!!
– Почему?
Поч… Что !?? Сорри, но я всё. Моя логика покинула чат.
– Я могла быть не одна.
– А с кем?
– Да с кем угодно. С парнем. Представь, какая неловкость вышла бы.
– Ага. Как хорошо, что у тебя нет парня.
– С чего ты взял?
– Иначе ночью я слышал бы тебя, а не ты меня. Ты, кстати, как: громко стонешь или из тихушниц?
– КАЛИНИН, ТЫ СОВСЕМ ОБАЛДЕЛ?!
– Ну вот. Опять орёшь, ― закидывая руки за голову, поудобнее укладывается Калинин. ― Нет. Не тихушница. Слишком горластая.
Я… я… Просто слов нет. За убийство в состоянии аффекта сколько дают, никто не знает? А если валить всё на самооборону? Поблажка светит?
– Ты клоун, ― стискиваю чашку, представляя, что это его шея. ― Просто шедевральный.
– А ты знаешь толк в комплиментах. Только не влюбляйся без оглядки, не хочу разбить твоё сердечко.
Вдох-выдох, Мира. Вдох-выдох. Вдох-вы…
Нет, не получается.
– Скучно, говоришь? Хочешь, наполню твою жизнь смыслом? ― заношу вытянутую руку над его головой и тоненькой струйкой медленно выливаю весь чай ему на лицо. Не горячее, я проверяла. На себе. Так что пусть попробует только вякнуть. ― Ну как, лучше?
Если честно, хоть и хорохорюсь, но стою на низком старте, готовая ломануться в другую часть комнаты. Мало ли, озвереет.
Но нет. Булат даже не пошевелился.
– Ммм, тепленькая пошла, ― облизывая губы, лишь цитирует он великих классиков. ― Ты подушку намочила.
– Я это переживу.
– Обещаешь?
– Очень постараюсь.
– Ну хорошо. Тогда я спокоен, ― вроде готовая, но не готовая. Пропускаю момент, вздрагивая, когда Калинин резко принимает сидячую позу. ― Не шугайся, бить не буду.
Не будет. Вместо этого он встаёт и идёт…
Стоп, а куда он идёт?!?
– Далеко собрался? ― растерянно провожаю его взглядом.
– В душ. Не провожай, дорогу помню. Полотенчико выдашь или твоим воспользоваться?
– К-какой душ? Стой! Не смей! ― срываюсь с места, но дверь насмешливо захлопывается прямо перед моим носом. Чиркает замок, заперся.
Злобно барабаню, да толку. Не ломать же.
– Присоединиться не предлагаю, но инициатива приветствуется, ― звонко смеются из глубины, включая кран.
Забаррикадировать его, что ли? И вызвать санитаров, пускай забирают товар. Или полицию вызвать? Только сомневаюсь, что полиция приедет.
Опять скажет: не наш случай. А если узнает, кого им впихивают, могут вообще на меня собак всех спустись. Этой перегидрольной блондинке-то что будет? За раздолбанный киоск не спросили, а тут…
Хотя забаррикадировать всё равно можно, только есть ли толк? Ну поторчит он там немного, пока не психанёт и не вынесет петли. Такой лось с одного удара всё проломит, а мне же потом придётся чинить.
Блин, бесперспективняк какой-то прям.
Ничего не остается кроме как вернуться в комнату, присесть обратно на постель и, удручённо подперев костяшками подбородок, бесцельно таращиться в стену, разглядывая волнистые линии обоев.
Кто-то по ходу словил капитальную прострацию.
Спойлер: я.
Бред какой-то. Всё, что происходит ― лютый бред. В соцсетях существует множество пабликов разных, где народ пишет анонимно свои истории и порой они такие чудаковатые, что думаешь: да врёт, как пить дать.
А здесь нате, получите и распишитесь. "В моей ванной моется сосед, который забрался ко мне через балкон" ― а? Как звучит? Хоть прям сейчас публикуй.
Сколько я так сижу?
Да чёрт знает. Пять, десять, может пятнадцать минут.
Когда Булат возвращается, не реагирую. Но искоса успеваю оценить мокрого секси-мальчика без футболки. Спасибо, хоть в спортивках остался.
– Теперь я пахну тобой, ― вот сволочь, реально моё полотенце взял. Стоит, обтирается. ― Прикольный гель для душа, где купила?
– Подарили на восьмое марта.
– Узнай, где взяли. Тоже такой хочу.
– Забирай.
– Не, я девушек не обкрадываю. Не по-мужски это.
Обкрадывать не обкрадывает, зато шарится по моим вещам без стеснения. Ходит по комнате, рассматривает висящие плакаты, ковыряет стоящие корешки книг на полках, у клетки подзависает, сюсюкаясь с сидящим снаружи Зевсом. На рабочем столе копошится.
Чувствую себя как на досмотре: неуютно и некомфортно. Слово даю, если он сунется в ящик с трусами/лифчиками, я за себя не ручаюсь. Тогда точно придётся звонить в неотложку.
Чтоб труп с пробитой башкой забирали.
– Русакова М.В., ― находят зачётку, лежащую поверх блочной тетради с конспектами. ― М.В., значит. Мария Викторовна?
Ой. С отчеством попал в яблочко.
– Я похожа на Марию?
– На самом деле не особо. Тогда, кто? Маргарита, Марина?
– Ещё варианты?
– Ммм… Магдалина и Мэрилин, полагаю, точно отпадают?
– Магдалина? Серьёзно?
– Ну а что. Накидываю то, что первое на ум приходит. Хм, а вы почти отличница, М.В., ― с любопытством листают странички. ― Отл. Отл. Хор. Отл. О, удовлетворительно. Ай, яй, яй. Что, с психологией совсем не дружите, студентка М.В.?
Засунуть бы ему эту зачётку в глотку и заставить прожевать! Но вместо этого подхожу к Калинину, забирая её и демонстративно кладя на место.
– У тебя нет случайно никаких важных дел?
– Не-а.
– А ты подумай получше. Вдруг вспомнятся.
– Точно нет.
– Очень жаль.
– Ты какая-то подозрительно спокойная. Успела закинуться антидепрессантами? ― молчу, но идея мне нравится. Только лучше снотворное. Нет, слабительное. И не мне, а ему подсыпать. ― Не хмурься, тебе не идёт, ― хмыкает Булат, протягивая руку и стягивая с моего и без того разваливающегося пучка резинку. Длинные волосы рассыпаются по плечам в полном хаосе, намекая, что неплохо было бы вспомнить о расчёске. От чего вдвойне неуютней становится под этим пристальным разглядыванием. ― Ты симпатичная, знаешь?
Пфф. Всё? Козыри кончились? В ход пошёл заурядный флирт? Я думала, он способен на большее.
– Это ты меня при параде не видел, челюсть бы отвалилась.
– От восторга?
– И его тоже.
Утрирую, конечно. До королевы красоты мне чапать и чапать, но если платьишко надеть и стрелки подвести ― будет вполне себе ничего. Русоволосая, голубоглазая ― классика.
– Звучит как вызов.
– Тебе только так кажется.
– Поздно. Уже хочу. Как смотришь насчёт свидания?
Меня аж пробивает на смех.
– Бедняга, тебе и правда дико скучно.
– Ну а я о чём. Так как? Сегодня. Вечером. Часиков в восемь.
Знаете, вот положа руку на сердце: если бы не обстоятельства нашего знакомства и всё это… да я бы пищала от радости, получив подобное предложение от такого, как он.
Не, ну правда.
Так-то, не станем лукавить, он весьма привлекателен. Такой… некой холодной привлекательностью. Высокий, скуластый. В меру в теле: не дрыщ, но и не раздутый от мышц.
А эта его снисходительная ухмылка? Спорим, девочки млеют? Да чего уж там, даже крашенные волосы не портят образа "самоуверенного эгоиста", а они точно крашенные. Отрастающие корни выдают шатена.
Глаза, опять же. Кофейные, всегда чуть прищуренные, словно оценивающие. Вроде и раздражает, но при этом добавляет некой изюминки.
Плюс машина. Плюс статус.
В совокупности получается такой наборчик, что да. Без сомнений. Встреться я с ним в иной обстановке и будь он при этом более обходителен…
Но мы имеем то, что имеем.
– Видишь кактус? ― киваю на колючий шарик в горшке, стоящий рядом с настольной лампой. ― Я пойду с тобой на свидание не раньше, чем он зацветёт.
Калинин заинтересованно тычет пальцем землю.
– Настоящий. Где подвох?
– Он у меня лет десять уже, и пока ни разу не зацвёл. Подозреваю, потому что лишён этой привилегии. Так же как некоторые лишены чувства такта и манер.
А вот и та самая улыбка.
– Изящно кольнула, ― одобрительно подмигивают мне. ― Молодец.
– Стараюсь, ― дверной звонок пищащей трелью разносится по закоулкам коридора, прерывая наш, по факту, первый мало-мальски адекватный диалог. О, пропитание приехало. ― Тебе пора, ― иду открывать. ― У меня тут свидание намечается с самой собой.
– Если часто себя самоудовлетворять, потом будет сложно найти коннект с партнёром, ― бросают мне вслед.
Тьфу, блин, пошляк. Поторопилась с выводами. До адекватного разговора мы ещё не доросли.
Раз замок, два замок. В глазок даже не смотрю, поэтому немножко прифигеваю при виде… Нет, это не курьер.
Это систер.
Причём, не очень довольная. Я бы сказала, мрачная и раздражённая. Зуб даю, сейчас будет истерика. А у меня там полуголый парень в спальне…
– Дра-а-атуте, ― приветствую сестру, растерянно почёсывая затылок. ― Что-то ты рано.
– Не стой на проходе. Дай чемодан занести, ― чемодан не заносится, а с пинка влетает в квартиру.
Да, Лиза точно не в настроении. Бедные колёсики никогда не видели подобной жестокости. Странно, что до сих пор целы.
– А Ваня где?
– А Ваня, вероятно, мчит к Веронике.
– Какой Веронике?
– Которая шлёт ему голые сиськи и сообщения о том, как скучает.
– Оу…
– Сиськи-то хоть зачётные? Есть копия?
Одновременно оборачиваемся к выглянувшему из-за угла любопытному Булату.
Блин, да что ж ты такой проблемный, белобрысый?! Догадливости ноль? Свалить нельзя было по-тихому?
– Я не специалист, но почти уверена, что накаченные, ― с удивлением рассматривая полуобнажённого неизвестного на фоне родных обоев, отвечает Лизон, стаскивая с головы и бросая солнцезащитные очки на тумбу возле зеркала. ― Там не только они, губёшники тоже пельмени.
– А, не. Тогда херня. Этот силикон как водный матрас. Тискать забавно, но боишься, что в любой момент лопнет.
Как она на него смотрит, просто загляденье. Одним взглядом урыла и закопала.
– Ты вообще кто?
– Булат.
– Как Окуджава, только круче?
– А ты сечёшь фишку.
Словно мало мне неловкостей, на лестничной клетке, от которой мы пока не отгородились, появляется запыхавшийся зелёный человечек с термо-сумкой за плечами.
Запыхавшийся? Второй этаж всего. Кого они набирают по объявлению? Астматиков и дистрофиков?
– Двадцать шестая? ― рыская глазами по табличным номеркам уточняет тот, вытирая пот со лба.
А, запыхался потому что жарко. Он на велике или самокате небось гоняет под солнцем палящим, с утра до вечера. Бедняга. Ладно, забираю слова обратно про астматиков, у них и так работёнка неблагодарная.
– Она самая, ― сестра, как самая ближняя, принимает пакет. Ещё тёпленький и ароматный. От запаха слюнки текут. ― Спасибо, ― благодарит она доставщика и тот с тяжелым вздохом отчаливает. Дальше трудиться. ― Я вам помешала, по всей видимости?
Это она про меня и Калинина? Ёлы-палы, правда ведь странно смотрится. Он не пойми в каком виде, по волосам видно, что только из душа. Ещё и обед на заказ…
– Не-не-не, ― оживаю. ― Это ва-аще не то, что ты думаешь!
– А что я думаю?
– Знаю я, что ты думаешь. И не думай об этом. Выбрось бяку из головы. А тебе пора, никак не свалишь! ― сердито шикаю на блондина, пинками в спину отгоняя его к балкону. ― Не видишь? Ты третий лишний, ― не так-то просто ржущего бегемота отбуксовывать. Надорвёшься.
– Футболку хоть верни.
– Не замёрзнешь. Давай, проваливай уже, ― с трудом вытуриваю тушу наружу и захлопываю дверь. Для надёжности ещё и шторы задёргиваю. Чтоб не отсвечивал.
Фух, избавилась.
– Не, я понимаю, что не очень высоко, но это всё равно как-то чересчур, ― присвистывая, замечает наблюдавшая за нами Лизка. ― На апельсинах для больнички разоришься.
– А? Да ну его, ― с досадой отмахиваюсь. ― Лучше рассказывай: что там с твоим силиконовым фетишистом?
– Да ничего. Финита. Оправдания не слушала. Собрала вещи и купила билет на самолёт. С его карточки. И браслетик себе заодно в ювелирке аэропорта, ― трясут тонким запястьем, на котором поблескивает золото. ― Как моральную компенсацию.
Красотка. Сестрёнка себя никогда не обделит.
– Карточку ему вернёшь?
– Пускай роется в мусорке и ищет, если она ему так нужна. Правда там всё равно теперь баланс нулевой. У нас мартини остался?
Мартини под бургеры и картоху?
По-моему, идеальный обед, вишенкой на торте которого становится душевный разговор. Пусть и не очень весёлый, несмотря на то, что систер старается хорохориться.
У неё не тот тип характера, чтобы плакаться и жалеть себя. Жалеть уж скорее надо Ваню. И телефон, который напоследок влетел ему чётко в затылок.
С удобством располагаемся в когда-то родительской комнате-тире-гостиной, а ныне её личной комнате, шурша обёртками и звеня бокалами. Никакого женского алкоголизма, прошу заметить. Всё исключительно для поддержания душевного равновесия.
Лиза рассказывает о поездке в Сочи, которая в целом была весьма приятная, пока не всплыла "силиконовая долина", а я ябедничаю на свалившуюся блондинистую напасть.
Такой вот круговорот информации в природе получается.
Надо заметить, новость о том, что у нас появился домовёнок, приходящий когда ему вздумается, не вызывает у сестры должного ужаса.
– У меня силиконовый фетишист, у тебя балконный. Прикольно. Так и живём.
– Ага. А делать-то мне с ним что? Он нормальных слов не понимает.
– Отгородись стеллажом. Только успей позвонить в скорую. В лепёшку не превратится, но конечности может переломать, когда полетит.
– Какой стеллаж? Мой? А ничего, что после первого дождя он разбухнет и можно будет его выкидывать? Про зиму так молчу.
– Тогда надо стеклить. Родители давно собирались.
Это да. Собирались, но руки так и не дошли. Весь бюджет вливался в стройку на даче, поэтому в конечном итоге было решено оставить как есть. Тем более, что склад мы на балконе не устраиваем, для этого есть кладовка. Да и закрутки тоже не храним, их у нас банально нет.
– Стеклить. Это сколько ж зарплат моих придётся угрохать… ― мне заранее дурно. Любимая работа хоть и кормит нищую студентку, но шиковать не приходится.
– Можем вскладчину.
– Видимо, придётся.
– Ну или не торопи события. Посмотри, во что всё выльется. Вдруг судьба?
– В смысле?!?
– Ну вдруг ты скоро переедешь за стенку. Прикинь, как удобно будет? Не придётся через подъезды пробираться, чтоб в гости приходить.
Картошка идёт не в то горло. Точнее, не в горло вовсе, а в нос.
– Шутишь!? ― пытаясь отчихаться, хриплю я.
– А чего нет? Всякое случается, ― многозначительно хмыкает Лиза. ― Раз моё замужество накрылось чужими сиськами, хоть на твоей свадьбе погуляю.
– Фу на тебя.
– Что, не нравится Булатик? Очень даже симпатичный. Он мне, кстати, кого-то напоминает. Только понять не могу, кого.
– Психа с весенним обострением. От тех тоже не знаешь, чего ожидать.
– Не, ты дверку, конечно, закрывай, на всякий случай, но над моим вариантом поразмышляй ― богатенькие мальчики всё же на дороге не валяются.
– В ютуб залезь. Этот с расквашенной физиономией где только не валяется, ― Лизон хихикает, оценив шутку, но на этом тему соседа и его моральных качеств мы прикрываем. И без того слишком много внимания оказано его персоне, а мне, между тем, немножко ссыкотно в комнату возвращаться. А если тень за шторой никуда не делась?
Фух, делась. Через пару часов всё же проверяю это, на цыпочках пробравшись к окнам.
Капец.
Такими темпами недалеко до паранойи, вот только нельзя ж опечатать спальню и вообще в ней не появляться.
А душно как, трындец!
Правда всё, что позволяю себе ― открыть створку наверх, в такую щель точно не пролезут. С проветриванием помогает несильно, зато всё как-то поспокойнее.
Вот теперь можно и немного расслабиться, пожив для себя в собственный выходной. Калинин потихоньку вытряхивается из памяти, но вот загвоздка: его невероятное соблазнительное приглашение на "свидание" не торопится отправиться следом в утиль.
Ну а что? Я же девочка. Да, знаю, что брошено оно было не всерьёз, только вот картинки в голове выстраиваются против воли.
Чисто гипотетически: а если бы я всё-таки согласилась, он был сразу дал заднюю? Или нет? А если бы свидание всё же случилось, то какое? Куда бы он меня позвал? Или сразу в койку потащил? А если бы в койку, я бы…
Бр-р, стоп, Мира!
Хорош пороть горячку. Сейчас ещё понапридумываешь! Меньше Лизку, называется, слушать надо, а то всё ― пустилось воображение в пляс, не остановить.
***
Все "романтические" грёзы разбиваются об скалы не радужной реальности, когда сквозь кирпичную кладку, уже ближе к ночи, начинают разноситься голоса.
Опять к нему компашка заявилась.
Им там что, мёдом намазано? Устроил притон.
По первой приглушённое бормотание легко перекрывается сериалом, но громкость начинает с каждым разом повышаться в соответствии с эмоциональным диапазоном уникумов, что снова глазеют футбольный матч.
Диванные аналитики, блин, нашлись.
Терплю, сколько могу, но когда собираюсь ложиться спать ― не выдерживаю. Ну нет сил, правда. Ладно, когда у самой что-то перебивает их вопли, не так долбит по мозгам, но в тишине это слушать невозможно. Причём у сестры в комнате всё тихо, орава топчется именно с моей стороны.
– Иди послушай серенады мартовского кота, ― зову её за собой. Пусть оценит.
Оценила.
– Фига акустика, ― посидев пару минут и угорая с отчетливо доносящихся комментариев, присвистывает она. ― Я раньше не замечала.
– Потому что раньше там никто не жил.
– Но других соседей же так не слышно. Не, иногда скандалят и дети как слоны топают, но всё равно. Не так громко. Эй, спартаковцы, ― рыкает сестра, хорошенько приложив кулаком по стене. ― Громкость убавьте.
– Я ж уже говорил: нужно тише ― приди и сделай, ― долетает в обратку.
– Вот говнюк. И почему ты до сих пор не разбила белочке его орешки? Ты ж вроде не трусиха.
– Не трусиха, но одной идти туда, где топчется непонятно сколько мужиков и порой слышны звуки оргии, как-то не улыбается.
– Ух ты, они и так умеют отдыхать? Завидую, ― Лизка решительно встаёт, разминая до хруста пальцы. ― Ну что, пошли?
– Куда?
– Туда. Нас же позвали. Невежливо отказываться. Ты теперь не одна, а вдвоём не страшно. Где наш веник? Сейчас разгоним этих болельщиков.
Ууу, а сестра завелась. Реально пошла за веником. Боюсь, сейчас у кого-то телек отрастит крылышки и полетит из форточки. Искать других хозяев.
Глава четвёртая. Ну что, будем знакомы?
С эпичным: "это Спарта, детка, ничего личного" вваливаемся в соседнюю квартиру через всё тот же многострадальный балкон.
Мой первый опыт, и могу сказать: это… забавно.
В смысле забавен сам факт посягательства на чужую собственность. Такой лайтовый адреналинчик закипает в крови, что прям ва-аще.
И волнительно, и страшно, и неловко.
Чувствуешь себя немножко преступником. Осталось только наколки на фалангах забабахать и всех на зоне по стойке смирно держать.
Наше эпичное появление, естественно, не остаётся незамеченным. Но заставляет трёх парней, что сидят в комнате, отвлечься от широченной плазмы, которая (я ведь так и знала!!) висит именно на смежной с моей стеной.
Ещё и саундбар дополнительно подключён, ну конечно. От него кирпич и трясётся. Устроили тут кинотеатр!
Нет, скорее развлекательный центр.
На узкой тумбе под телеком в рядок выставлены X-Box, плойка последняя, куча джойстиков, ноутбук и ещё какие-то штучки. На кофейном складном столике громоздятся оборонительным рубежом бутылки пива и вскрытые упаковки с чипсами. Не хватает шеста для стриптиза посреди зала и было бы прям мужское логово мечты.
Хотя и так заметно, что женщина здесь руку не прикладывала. Слишком уж интерьер… холодный и скудный. Мебели мало, зон хранения вообще нет. Всё, по всей видимости, запихано в зеркальный шкаф-купе. Стены под бетон.
Меня всегда удивляла эта мейнстримная тяга к лофтовскому минимализму. Дом должен быть домом, а не гаражом. Чтоб было уютно и насыщено деталями. Здесь же из деталей только валяющиеся на полу носки.
– Мальчики, бригаду уборщиц-психопаток вызывали? ― это должна была сказать Лиза, всё же веник у неё, но опережаю её. Слишком велик соблазн.
– Ого, Ильдар, ты просил девочек ― получай и распишись, ― озадаченность Булата быстро сменяется свойственной ему вальяжностью. Той же, с которой он валяется на угловом диване, занимающем большую часть комнаты. ― Только правую, чур, не трогать. Моя.
А правая это… Блин, это ж я.
– Слышь, белобрысый, ― отбираю у сестры инвентарь, угрожающе надвигаясь. ― Тебе рот с хлоркой когда-нибудь мыли? Могу устроить.
– Сказала та, что сама без конца обзывается.
– Да потому что ты уже в печёнках сидишь! Если глухой, купи слуховой аппарат.
– Правда, ребят, ― оставшаяся без оружия систер, чтоб не стоять с пустыми руками, скрещивает их на груди. Ну и заодно прикрывает отсутствие лифчика под домашним топиком. Хм. Этот момент мы обе не предусмотрели. ― Я понимаю, дуракам закон не писан, но давайте уважать друг друга. В отличие от вас, людям на работу утром ещё вставать, а спать с таким грохотом просто невозможно. А если бы у нас дети маленькие были?
– Так их же нет. Но можем помочь, ― хмыкает один из парней, не Ильдар. Тот высокий и худой, а этот более коренастый. И с щетиной. На вид самый старший, но, кстати, все трое между собой немного похожи. Не считая волос. В побелке только один, остальные адекватные.
– Тебе своих спиногрызов мало? ― осуждающе косится на него Калинин. ― Чуть ли не ежедневно ныкаешься у меня, а жене заливаешь про совещания и командировки. Лишь бы ор детский не слушать.
– Так у тебя же ныкаюсь, а не с любовницами.
– А ты меня спросил: сдался ли ты мне? Я не для того от родаков свалил, чтоб другие родственнички перед носом без конца мельтешили.
Ага. Значит, родственник. Сто пудово брат.
– Это ты на что намекаешь?
– Что гости на то и гости, что иногда уходят. И не опустошают холодильник с энтузиазмом камнедробилки.
– Да было там чего съестного. Одни полуфабрикаты. От твоей лазаньи уже тошнит.
– Так кто ж тебя её жрать-то просит?!
– Слушайте, давайте вы потом между собой разберётесь? ― это всё прекрасно, и добродушные семейные споры даже немного вызывают умиление, но мы сюда как бы не для этого пришли.
Булат снисходительно переключает внимание обратно на нас. Спасибо, царь! Кидаюсь в ноги и спотыкаюсь от восторга.
– Предлагаешь, закончить сперва с тобой?
– Предлагаю сделать потише и не горланить в двенадцать ночи так, что слышно каждое слово!
– Что, прям настолько громко?
– Прям настолько.
– И прям очень раздражает?
– Не представляешь, как.
– Ок. Сделаем. Но только когда попросишь.
Эм… Прошу прощения, что?
– У тебя склероз? Только что попросила.
– Нет. Ты наорала. А в прошлый раз истерила. А ещё раньше наезжала. А вежливо умеешь? Без повышенных тонов? С "пожалуйста"? Слабо?
Аэаээ…
Моя челюсть сейчас хрустнет, настолько она отпала.
– Не, ты слышала? ― с открытым ртом таращусь на Лизу. ― Он меня отчитывает!
– Да он камикадзе, ― охотно поддакивает та, но видно, что её происходящее не более чем забавляет.
Больше скажу, за последнюю минуту она уже раза три как бы невзначай пересеклась взглядом с этим Ильдаром.
– Кто-то ж должен, ― Калинин глумится намеренно, чисто меня выбесить. Понимаю это, но всё равно ведусь. Первый замах веника проходит вскользь, прилетая ему по плечу. Не больно, больше неожиданно. А вот второй уже без труда перехватывается в воздухе. ― Говорю ж, истеричка, ― звонко ржут, рывком притягивая меня к себе.
Не удержав равновесия, переваливаюсь через спинку дивана и оказываюсь… на нём. Лучше бы в пасти дракона.
– Отпусти! Отпусти немедленно!
Пытаюсь вырваться, брыкаюсь, лягаюсь, но какой там. В полулежащей позе, с задранными ногами и стиснутой так, что даже локтями не пошевелить ― попробуй переть против танка. Всё, что получается ― разок-другой пройтись веником ему по моське.
– Не мельтеши, ― в очередной раз уворачиваясь от колючих прутьев, вырывают у меня единственное оружие. ― Цыц, говорю. Угомонись, ― шикает Булат. ― Лучше глянь туда.
Лучше глянь туда. "Смотри, бегемот полетел" из той же оперы классических тупилок, но каюсь: я тот самый человек, которого легко ввести в заблуждение.
Говорят "посмотри" ― смотрю, вдруг правда что-то интересное. И таки да: настолько впечатляюсь, что даже сопротивляться забываю.
Потому что Ильдар уже вовсю крутится возле Лизки.
Сверху вниз оглядывает, обходит, снова с макушки до пяток оценивает. Точно павлин перед самочкой расхаживает, только что хвост не пушит. Так как его нет.
Зато есть рост под два метра, крепкое телосложение и слегка вытянутое лицо человека, на лбу которого написано: нобелевки не получал, но и не совсем тупица.
Систер на всё это смотрит снисходительно, с потрясающей невозмутимостью. А у меня бы так и чесалось желание втащить, честно. Потому что слишком нагло, вот прям перебор.
Но дальше ещё хлеще, дальше происходит… пам-пам-пам (это барабанная дробь, если что)… престраннейший диалог.
Ильдар: ― А ты ничего.
Лиза: ― Знаю.
Ильдар: ― Я тоже вроде ничего. Давай сходим куда-нибудь?
Лиза: ― Женат?
Ильдар: ― Нет.
Лиза: ― Девушка есть?
Ильдар: ― Нет.
Лиза: ― Футболку задери, ― просьба без колебаний выполняется. Наличие приличного торса подтверждается деловым кивком. ― Завтра в семь у метро на Шаболовской. Не опаздывай.
Ильдар: ― Замётано.
Всё. Оба тут же теряют интерес друг к дружке.
О-ф-и-г-е-т-ь.
Официально заявляю: премия "самое странное знакомство" достаётся этим двоим.
– Видала, как надо? А ты ломаешься хуже… промолчу, а то опять орать начнёшь, ― разносится над ухом, и тут вспоминаю ― где я. И в какой позе.
Вдобавок понимаю, что хватка ослабла и под шумок, пользуясь тем, что моё внимание отвлечено, ладони Булата наглейшим и бесцеремонным образом лежат на моей груди.
Извернувшись, с силой кусаю его за первое попавшееся место. Попадаю чётко в яблочко.
– А-а! Сдурела? Больно же, ― пока Калинин нянчит свой сосок, глистой соскальзываю с него, теряя тапки.
– Меньше руки распускать надо, ― сердито одёргиваю пижаму. ― Так вы сделаете тише или как?
– Или как. Я всё ещё не услышал "пожалуйста".
– И не услышишь.
Пусть чешет лесом. Да у меня язык не повернётся "просить" после всех его вывертонов! А он не хочет извиниться за то, что у меня нервный тик развился после его "эффектных появлений"? Не хочет извиниться за то, что тогда едва не сбил? За то, что лапает внаглую? За все свои пошлые шутки?
Перебьётся.
Вместо этого даю знак Лизке.
– Что вы делаете? ― усмехается Булат.
– Конфисковываем. Вернём, когда научишься себя вести, ― отсоединяя провода саундбара, сухо бросаю через плечо.
– Считайте, это моральная компенсация. За доставленные нам неудобства, ― систер тоже не тушуется, прихватывает напоследок пару невскрытых пивных бутылок. После чего уходим так же, как и пришли.
Правда я в одном тапке, уж не буду ползать и искать.
И веник остался в заложниках.
– Русакова М.В., ― окликают меня насмешливо. ― Ты так и не познакомилась с киской. Она в спальне. Пойдём, покажу?
Ну дура-ак. Игнорирую выпад, с трудом переваливаясь с допгрузом через боковое ограждение. Неудобно так-то.
– Ладно. Я сам тебе её потом принесу показать. Так и быть, ― слышу вдогонку.
***
"Сам принесу показать" ― чем не прямая угроза?
Мол, жди, скоро нагряну.
Не, не надо мне такого. Так что в воскресенье балкон весь день заперт, а в понедельник, прежде чем уехать утром на работу, я ещё и на всякий случай шторы зашториваю.
Страшно представить, какой хамам тут будет вечером, но я уже заказала вентилятор, надо только забрать с пункта выдачи. Не бог весть что, но хотя бы так.
Но кто ж мог знать, что беда нагрянет оттуда, откуда не ждали!? Я что, нигде теперь не могу быть защищённой от этого… этого.... этого…
У меня буквально дар речи теряется, когда я вижу знакомый джип возле центрального входа моего универа.
Раскорячился так, что не пропустишь. Как и самого хозяина, сидящего на капоте и собирающего толпу умиляющихся девчонок. Не им умиляющихся, разумеется, а белым мяукающим комочком на его руках.
И без того выжатая после экзамена ― привет от летней сессии, с трудом проталкиваюсь через образовавшуюся пробку с единственно закономерным вопросом.
– Мать твою, здесь-то ты что забыл?!
– Как что? Я ж говорил: принесу кису показать, раз сама не хочешь знакомиться.
– КАК? Просто КАК?!?
– Ты опять орёшь.
– Да потому что…
Язык заплетается от возмущения. И весь лексикон на матерный переключается. По той же причине.
А этот довольный как слон.
– Потому что, что?
– Откуда ты здесь взялся? Здесь. Сейчас.
– Глупый вопрос. Название универа в зачётке было. Расписание подглядел в твоей напоминалке.
– Какой напоминалке?
– Которая висит над столом.
Всё. Теперь поняла. Я туда правда выписала все дисциплины, даты и время. На всякий случай.
– Ты читер.
– Нет. Просто внимательный. Как экзамен, студентка М.В.? На что сдала?
– На пять.
– Умница. Мы с пушистиком в тебе не сомневались. Потискать хочешь? ― мне протягивают белоснежного котёнка. Только ушки у него серенькие и кончик хвостика.
– Себя потискай. Он же живое существо.
– Этим скажи, ― пренебрежительный кивок на девчонок, которые вроде и оскорбились, но разбредаться всё равно не торопятся. ― Им фиолетово.
– Потому что они толпятся не ради кота.
Вернее, нет. Ради кота, но уровнем посолиднее. Который пригнал сюда на крутой тачке. Остальное ― милая отговорка, чтоб глазки построить.
– Кошки. Это девочка.
– С чем тебя и поздравляю, ― забираю котёнка, прижимая к себе. На фоне моего белого тонкого свитера тот практически слился. ― Развлекайтесь, барышни. Он ваш, ― бросаю через плечо кудахтающим курам и ухожу по дорожке к остановке.
– Э, а в смысле? ― Булат спрыгивает с капота, резвым зайчиком скача за мной. Котики, кошечки, куры, зайчик ― зверинец, блин. ― Ты куда?
– У тебя там свидание явно наклёвывается. И, может, даже не одно, если силы останутся. Мяукающие попутчики будут только мешать. Потом заберёшь.
– Не-не-не. Ты так легко не соскочишь. Нечего перекладывать ответственность на других.
Торможу, резко оборачиваясь.
– Калинин, давай честно: чего тебе от меня надо? Почему именно я? Нельзя найти кого-то другого, кого можно подоставать?
– Можно. Но мне ты понравилась. Ты прикольная.
Прикольная? Очаровательно.
– Сам говоришь, я постоянно ору.
– Это да. Но то и забавно. Умеренная скандалистка лучше, чем скучная моль. А ты к тому же ещё и сама по себе ничего. Ножки, вон, какие! Клёвые шорты, кстати. Не благодаря ли им получен высший балл?
Не поняла, что за наезд? Нормальные шорты. Всё прикрывают. Чёрные, как и высокие гетры. Официальная бело-чёрная палитра, все дела.
Нельзя же было прийти в кислотных купальниках, как некоторые. Я понимаю: лето, но правила приличия-то никто не отменял.
– Вряд ли. У меня принимала преподша.
– Я бы у тебя тоже кое-что принял… Согласие на свидание, ― быстренько поправляется Калинин, со смехом уворачиваясь от пинка. ― А ты что подумала, пошлячка?
– Нет.
– Нет, в смысле…
– Ни на какое свидание я с тобой не пойду.
– Почему?
– Потому что не позволю собой играть. Твой типаж прекрасно всем известен: богатенький мальчик от скуки находит себе наивную дурочку. Она, конечно, сразу такая: "Ах и ох, такой парень обратил на меня внимание, да я настоящая Золушка” и пошла таять счастливой лужицей. Правда счастье длится до первого секса, который в большинстве случаев оказывается и последним, после чего прЫнц красиво уходит в закат, вешать лапшу другой "она не такая как все". Потому что: "а фсё, милочка, адьёс. Прошла любовь, завяли помидоры. Хэппи энда не будет". Я ничего не пропустила?
– Красиво расписала. На целый любовный роман.
– Умоляю. Сюжет любого дешевенького сериала по России 1.
– Ага. И, как водится, там в конце невинная овечка-таки сердечко мажора завоёвывает.
– Слащавая додумка сценаристов, чтоб домохозяйки утирали сопли об фартук, пока суп на плите выкипает. В реальности мажор, порезвившись, находит себе такую же мажорку, и вот с ней они живут душа в душу. Детей плодят, с жиру бесятся, да любовников заводят. Ну ты точно должен знать, это я в деталях не шарю.
– Мда. Я бы тебе не позволил нашим гипотетическим детям сочинять сказки. Юная психика не готова так рано познать весь тлен этого мира. Пошли, ― утягивая меня под локоть обратно к джипу, усмехается Булат.
– Куда?
– Тапочек Золушке верну.
– Какой тапочек?
– Который ты у меня оставила. Да не бойся, ― упираюсь, отказываясь залезать в салон. ― Не изнасилую я тебя. Зуб даю. Просто до дома подвезу.
Дилемма. С одной стороны, не хочется идти у него на поводу. С другой, прокатиться в такой машине мало бы кто отказался. Особенно когда в метро воняющая потом давка. Тут же приятно пахнет мужским одеколоном. И кондей пашет…
Даю себе слабину и послушно усаживаюсь на переднее сидение, пристёгиваясь и располагая поудобнее котёнка на коленках.
– Как ты сюда с ним ехал? ― осматриваюсь, но переноски не нахожу.
– Под футболку засунул.
– Ты нормальный? А если б он задохнулся?
– Я ж аккуратно. Моська наружу торчала, рукой попец придерживал. Ей там понравилось, отвечаю.
Не сомневаюсь. Там и правда ничего, я видела…
Тьфу, Мира! Угомонись.
– Имя дал?
– Не-а.
Выруливаем с площадки у ворот, оставляя в одиночестве женский цветник. Бедненькие. Никто так и не приголубил.
– До сих пор?
– Да в голову идеи не приходят.
– Это потому что голова пустая.
– Так накинь вариантов, раз такая смекалистая.
– Для девочки? Снежка, Пушинка, Ася, Маруся, Маня, Муся, Дуся. Да какое угодно. Забей в поисковике, тебе там сразу вылезет списочек.
– Не, это всё не то. Не интересно. Хочется чего-то особенного, приколюшного. Чтоб по ассоциациям работало. Вот тебя, говоришь, как зовут?
– Ха, ― хорошая попытка, но нет. ― Не прокатит. И только попробуй кошака моим именем назвать, налысо обрею!
– Злюка, ― что-то мне совсем не нравится Калининская ухмылка. ― Кстати, у меня имеются претензии.
– По поводу?
– Твоей теории. Она трещит по швам.
– Какой теории?
– Сказочной. Во-первых, браки, о которых ты говоришь, редко когда бывают удачными. Чаще всего мажоры и мажорки женятся ради выгодного слияния родительских холдингов. А в бизнесе места любви нет.
– А во-вторых?
– Есть и во-вторых, и в-третьих. И даже в-четвёртых. Во-вторых, богатенькие мальчики разные бывают. Смотря, что ты выкладываешь в это понятие. Есть те, что с младенчества срут в золотой горшок и жрут трюфели. А есть те, кто воспитывался попроще. Просто благодаря бабкам возможностей больше. Отдыхать, путешествовать, получить образование.
– Ну так это и есть богатенькие мальчики. Нормальные люди год откладывают себе на неделю отпуска, а если у тебя есть деньги сорваться хоть прямо сейчас ― тогда поздравляю, ты мажор.
– Ок. Пусть будет так.
– Что дальше по списку?
– Что, интересно стало? В-третьих, ― включая поворотник и сворачивая с автострады, продолжает Булат, не отрывая взгляда от дороги. ― На дурочку с переулочка ты не похожа, иначе бы давно висела у меня на шее. Но парням такие действительно быстро наскучивают. Мы любим добиваться, а если девушка сама вокруг тебя вьётся, какое в этом удовольствие?
– Я запомню.
– Эй, только учти: всё должно быть в меру. Азарт азартом, но если тебя упорно не подпускают к себе, без конца отпинывая, он быстро гаснет.
– То есть, с тобой надо работать по принципу кнута и пряника? Шаг вперёд, два назад?
– Уже продумываешь стратегию?
– Возможно.
Очередная усмешка что должна означать? Что он польщён? Пусть не обольщается. Я это так ляпнула, ради красного словца.
– И в-четвёртых, ― продолжает Калинин. ― Самый важный пункт ― запомни его: ты и понятия не имеешь, каков мой типаж. Ты можешь лишь предполагать, но наверняка не узнаешь, если я тебе не позволю.
– Ууу. Задело, да? Даже издалека начал лишь ради того, чтоб красивенько зафиналить.
– Договоришься когда-нибудь.
– Боюсь-боюсь-боюсь, ― сарказм, понятное дело, хотя, вообще-то, стоило бы опасаться. Так-то меня от его причуд ограждает лишь стеклянная дверь. Может, мышеловок по балкону разбросать? Для надежности? ― Тапок-то мой обещанный где? ― спрашиваю просто так, чтоб сменить тему, но заведя руку за водительское кресло, из заднего кармашка… РЕАЛЬНО достают мой тапок с мордой панды. ― Да ладно. Ты с ним на самом деле попёрся через половину Москвы?! Веник тоже прихватил?
– Нет. Его не брал.
– Почему? Он так-то тоже нужен.
– Что, летать на шабаши больше не на чем? Была же вроде швабра.
– Очень смешно.
– Да ладно. Будем откровенны, шутка на троечку.
На единицу с минусом, я бы сказала, но решаю промолчать. Собственно, без обоюдного поддержания диалога познавательная беседа сходит на нет. Остаток пути едем молча, включив фоном радио.
В том же молчании заезжаем во двор дома, втыкиваясь на свободное место. Выхожу первой, собираясь вручить закемарившего котёнка обратно владельцу и, так и быть, поблагодарить за то, что тот подработал таксистом, но недоумённо замираю, заметив знакомый минивен и не менее знакомого мужчину, достающего из багажника пакеты.
– Папа?
И правда. Папа с мамой.
– Привет, дорогая, ― последняя летит целоваться. ― Я уж думала, что случилось. Лизе звоню, не отвечает. Тебе звоню, не отвечаешь. А ключей запасных у нас нет, не прихватили.
– Ой, да. У меня ж на беззвучном. Перед экзаменом отключала. А вы тут… как?
– Как группа поддержки с тортиком, ― папа шустреньким колобочком подкатывает к нам с двумя большущими пакетищами. Такой смешной он. И раздобревший. Пузико, кажется, округлилось ещё больше. Ежедневные шашлыки никому на пользу не идут, а он в их готовке профи. ― Одну поздравить с сессией, другую пожалеть и слёзы подтереть. Этот Ваня мне никогда не нравился.
– Да тебе никто не нравился.
– Это да. А потому что нечего на девочек моих зариться кому попало.
– Не слушай его, ― отмахивается мама. ― Мы вообще-то не планировали без приглашения приезжать, но были неподалёку, вот и решили заскочить. В магазин заехали, немного прикупили, а то знаю я вас: в холодильнике шаром покати. Или мы не вовремя? Это что за милое создание? ― ну вот, котика, наконец, примечают. ― Не боишься, что с Зевсом не поладят?
– А? А, не. Это не мой. Это его, ― киваю в сторону Булата, как раз идущего к нам… и размахивающего моим тапком. Который я забыла в пассажирской дверце.
– Ты не Золушка, а растяпа. Хочешь подарить мне его как сувенир, так и скажи. Обычно девчонки нижнее бельё дарят, но мы другой фетиш намутим, так и быть, ― он замирает рядом, переглядываясь с родителями. ― Здрасте.
– Здрасте, здрасте, ― ох уж этот хитрый мамин прищур, в котором так и читается: ага, я всё поняла.
– Это, если что, сосед. Через стенку, ― сознаюсь с таким пристыженным видом, будто самолично в этом виновата.
– Булат, ― тот с готовностью протягивает ладонь напрягшемуся отцу. Шуточка с нижним бельём явно оказалась лишней.
– Виктор Петрович, ― всё же обмениваются они рукопожатием.
– Викторовна, значит. Я угадал!
Угадал, угадал.
– Булат… ― мама озадачивается, наскребая по закоулкам памяти всё, что найдёт. ― Не Калинин Булат, случайно?
– Он самый.
У кого-то прозрение.
Только лампочка над головой не загорается.
– Вот это да! Как вырос-то! Я ж помню тебя ещё совсем мальчишкой. С Лизкой по двору всё носились как угорелые. Как родители? Вы как съехали, так я с тех пор никого и не видела. Сколько лет пытаюсь повторить Лерин пирог, и всё не то. И контакты растерялась: ни позвонишь, ни спросишь.
– С черникой и взбитыми сливками? ― понимающе усмехаются.
– А то ж! Пальчики оближешь!
Стопэшечки, стопэшечки.
Мой мозг требует срочной перезагрузки. Кто куда съехал? Кто с кем носился? Какой пирог? Какая черника?
Просто… WHAT!?
Глава пятая. "Я просто в Кашино"
А в смысле? А как? А почему? А…
– Так ты местный что ли? ― доходит до меня.
То есть, та многодетная семья, что когда-то жила в его квартире… его семья?! А потом, получается, что, глава семейства пошёл в политику, резко поднялся и они укатили…
Где там живут местные районные шишки?
– Что ли, ― усмехается Булат.
– Тогда почему я тебя не помню?
– Да они когда переехали, ты только родилась, в коляске угукала, ― отмахивается мама. ― Это Лиза может его ещё помнить.
– Не помнит.
Хотя ведь говорила, что лицо Калинина ей показалось знакомым!
– И я не помню, ― пожимает плечами тот.
– Неудивительно, что взять с четырёхлеток.
– Давайте уже поднимемся? ― папа напоминает о себе сердитым пыхтением и треском целлофана. ― У меня ручки вот-вот оторвутся.
– Ой, да. Что ж мы тут топчемся! ― спохватывается родительница. ― Булат, составишь компанию? Чаю попьём. Расскажешь, как вы поживаете.
Что??
– С радостью. Давайте сумку, помогу.
ЧТО-О!???
– Мира, чего столбом стоишь? Ключ от домофона у тебя?
Ась? Чегось? Я немножко туплю. Домофон. Точно.
– Мира, значит, ― лукаво подмигивает мне заходящий последним Булат, пока я придерживаю всем дверь. ― Ну что, теперь можно считать, что официально знакомы? Хотя, как обнаруживается, мы и так знакомы. Судьба, а?
Запоздавший пинок улетает в пустоту, хитрая белобрысая жопа успевает смыться. Недалеко правда, через пролёт возле коврика с надписью "welcome" один фиг все толпятся. Меня ждут. Я ж единственная с волшебной связкой.
И кисой. Кису не забываем.
Заходим в квартиру, ныряя в гробовую тишину.
– Лиза отсутствует, по всей в видимости, ― замечает папа.
Не, не гробовую. Улавливаю шебуршание и голоса в дальней части, ответственной за её комнату-тире-гостиную.
– Присутствует. Сумочка на месте, ― ляпаю я и тут же замечаю то, чего быть не положено в бабской обители ― мужских кроссовок. Так-так. ― Кинчик, небось, валяется смотрит. Лизон, атас! Одевай лифчик. Родители приехали, ― намеренно повышаю голос, незаметно заталкивая пяткой чужие кроссы под обувную тумбу.
Ага. Услышала. Громыхает и выскакивает запыханная, поспешно прикрывая дверь.
Кинчик она смотрит, ага. Как же.
– Какие люди, ― лезут обниматься с родителями, но суетливость сдаёт систер со всеми потрохами. ― Вы проходите, проходите. И руки мойте. Микробы, все дела, ― буквально отпинывают родственничков в отросток коридора, из-за угла которого нас становится временно не видно. ― У тебя балкон открыт? ― мёртвой хваткой вцепляются в запястье Калинину.
– Эм… Ну да. Не закрывал.
– Тогда на шухере стойте.
– Чего? ― не поняла я.
– Следите, чтоб сюда не вышли, чего! ― сестра на цыпочках семенит обратно и заговорщицким жестом подзывает из своей обители… Ильдара. Офигевше наблюдаем, как тот с охапкой шмоток и в одних трусах, помахав брату, трусцой перебегает в мою комнату, расположенную напрямик. Едва слышно скрипят кольца на шторе и открывается балкон. Лиза оценивает обстановку, убеждается, что дело шито-крыто и облегчённо выдыхает. ― Фу. Едва не спалились. Эй, чего ржёте?
А мы ржём? Ой, да. Мы ржём. В голосину, практически сползая по стеночке. Побег из Шоушенка, блин.
– Мне нравятся такие мексиканские страсти, ― с трудом выдавливает из себя Булат.
– Ай, заткнись… О, котик, ― озадачено присвистывает систер.
Заметила, наконец.
– Вы там долго будете шушукаться? ― окликают нас.
– Идём, идём, ― торопливо нацепляем маски благовоспитанных барышень и семеним к родителям, которые уже успели развести бурную деятельность.
На крохотной кухне впятером становится резко тесно, так что папа решает поступить по мудрому и со словами: "всю дорогу терпел", прячется в туалете. Почти сразу оттуда доносится музыкальная заставка включённой стратегии.
Ясно, это надолго.
Мама к тому моменту успевает разобрать половину покупок, заталкивая всё в пищащий холодильник, немного ошалевший от обилия продуктов.
Честно говоря, не вспомню, когда в последний раз он был настолько загружен. Яйца, сыр, колбаса, молоко, овощи, фрукты. Куриная расчленёнка, расфасованная на порции и убранная в морозилку.
Даже горошек консервированный появился.
– Что, спровадили ухажёра? Надеюсь, это был не Ваня? ― многозначительно шепчет она, когда я, сдав котёнка хозяину, начинаю ей помогать.
Оу. Штирлиц никогда ещё не был так близок к провалу.
– Не понимаю, о чём ты, ― бормочу смущённо.
И вообще, почему я отдуваюсь? Куда Лизка опять удрала?
– Ну-ну. Я вам тут горбушу купила. Знаю, вы рыбу не очень любите, но эта вкусная. Тиной не пахнет. Голову и хвост не выбрасывай, пойдёт на суп.
– Голову и что?? Фу-у, ― мне вручают прозрачную упаковку, из которого зыркает большой водянистый глаз. У неё ещё и рот открыт, крошечные зубы прям пересчитать можно. Бе-е. ― Какая гадость. Не, сорри. Я к этому не прикоснусь.
– Тебе двадцать лет. Пора учиться перебарывать брезгливость.
– Да ты видела, как она смотрит на меня! Мне как нож над её башкой заносить? Я ж не маньяк-рыбофил.
Такой тяжёлый вздох.
– Ну хочешь, давай я сама её разделаю.
– Хочу. И приготовь. Моя не знать, как.
– В муке просто обваляешь, присолишь и на сковородку с обеих сторон до корочки.
– Слишком сложно.
Увы. С готовкой я дружу эпизодически.
Моя короночка ― глазунья. Не получится красиво разбить ― омлет. На этом кулинарные таланты решают, что с них достаточно и дальше работает принцип: если горелым не воняет ― значит, голодными не останемся.
У Лизки с кулинарией дела обстоят менее плачевно. Даже больше скажу, в целом готовит она вполне прилично, но чаще всего ей тупо западло тратить на это время. Поэтому в основе мы питаемся доставкой: быстро и удобно.
– Оставьте как есть. Я сам им пожарю, ― напоминает о себе Булат. Как-будто, блин, про него забудешь. Засунул живность в капюшон, отчего та частично болтается на плече сарделькой, и, особо не стесняясь, трескает буженину в нарезке.
– А ты умеешь? ― с сомнением кошусь на него.
– Сколько скептицизма. В пору оскорбиться.
– Что ж тогда сам одной лазаньей питаешься? ― оскорбляться он собрался, гляньте-ка, какой нежный цветочек.
– Уметь готовить и хотеть готовить ― разные вещи. Но тебе приготовлю.
– Не утруждайся.
– Да мне не сложно.
– И всё же обойдусь.
– Но я настаиваю.
Кхм. Мама, только вот не надо этих своих улыбочек.
Калинин такой милый и галантный только при вас, не заблуждайся на его счёт. А то я уже догадываюсь, что там за вопросики зреют под тщательно закрашенной первой сединой.
Нинада.
Пока обмениваемся любезностями, электрический чайник булькает и парит, намекая, что закипел. Для тех, у кого серные пробки, призыв "пора за стол" дублируется ещё и окриком. Первой прибегает сестра. Папа пока отстаёт, неохотно закончив с процедурами и подвисая в ванной.
– И где ты потерялась? ― расставляя чашки и блюдца, шепчу я сестре.
– Кровать заправляла, улики уничтожала.
– Можно было не стараться. Всё равно спалились.
– Ничего не знаю, пусть докажут сперва.
– Девчата, ― кричат из ванной. ― Это кто такой модный? ― папуля появляется в поле зрения, на вытянутых руках неся чёрную футболку с принтом в виде кота Матроскина, обнимающего бутылку виски. И приписочкой большими буквами: "Я просто в Кашино". ― Я тоже такую хочу.
Бли-ин. Только молчи, только молчи, только…
Чёрта с два.
– О, так это моя, ― оживает Булат, забирая своё добро. Ещё и принюхивается. ― Ты чё, её постирала?
– Лучше б выкинула, ― мучительно скулю, мечтая стать чайным пакетиком. Просто взгляды родителей…
Как Рафаэлло ― вместо тысячи слов.
Тапок, футболка, мы ещё и приехали вместе ― комбо. Чую, не миновать мне допроса с пристрастием. Хотя, в принципе-то, и рассказывать особо нечего.
Нечего же?
***
Ммм… Нет, удивительно, но тишина.
Видимо, негласным родительским собранием решено пока меня не трогать. Во всяком случае, не при свидетелях, за что отдельное гранд мерси. Тет-а-тет как-то попроще оправдываться.
Но это, конечно, треш.
Лизка подставилась, я тоже родителям подкинула пищи для воображения ― сейчас ещё как решат, что слишком поспешили давать нам возможность жить самостоятельно. Думали-то, дочурки адекватные, а они вон что устраивают.
С другой стороны, внуки им нужны или нет?
Периодически-то запросики подкидываются. Ненавязчиво так, издалека. А как выкручиваться без парня? Без него, к сожалению, схема даёт сбой. Так что работаем мы над вашим вопросом, уважаемые, работаем.
В общем, деликатность ― наше второе имя. Делаем вид, что ничего не произошло и переключаемся на тортик со вкусом сникерса. Обалдеть какой вкусный, кстати.
По началу разговор слегка стопорится, но нет-нет, начинает разгоняться. Слово за слово, а там уж понеслась езда по кочкам. Некоторым и градус не нужен, чтоб язык развязался.
И это я про маму, если что.
Полагаю, она решила принять удар на себя, а заодно и заболтать Булата насмерть, так как беседа с каждой минутой обрастает деталями, эмоциями и многообразием.
За следующие полчаса он уже в курсе всего: и какие огурцы посажены в теплице, и какой плиткой дорожка от ворот проложена, и во сколько обошёлся полетевший бойлер, и даже то, как "кое-кто" в баню с мужиками в последний раз ушёл на своих двоих, а обратно выползал на четвереньках.
"Кое-кто" сидел рядышком и лишь посмеивался, краем глаза ковыряясь в телефоне и пытаясь добить непроходимый уровень.
По воспоминаниям тоже проходятся катком, само собой. Куда без милых историй о дворе и годах чудесных? Для молодых мамочек ведь детские площадки что-то вроде привилегированного клуба, вступление в который работает по единому пропуску ― наличию сопливого киндера.
Вступил ― возликуй, теперь одна четвёртая жизни там и пройдёт. Зато сколько ценной информации откроется для кругозора! Местные же всегда всё и обо всех знают.