Напарник оборотня бесплатное чтение

Глава 1. После суда

– Тимур, ведёте себя, как мальчишка, – с экрана монитора, глянуло сердитое лицо подполковника Са́вушкина. – Я предупреждал, что Горо́днов суд выиграет. Говорят же: «С сильным – не борись, с богатым – не судись». Особенно, если нет железобетонных доказательств.

Тимур На́риев, тридцатилетний лейтенант Магической Службы Безопасности, не ответил. Он почесал пальцем коротко стриженый затылок, опустил ладонь на руль, чуть повернул его и повёл автомобиль на обгон грузовой фуры.

Дорога была слякотной: в блюдцах грязных луж и буграх подтаявшего снега. Настроение у лейтенанта было таким же мрачным, как хмурый ноябрьский пейзаж за окном.

– Мы все расстроены результатом суда, – скорбные складки над переносицей Савушкина собрались гармошкой. – Надо искать настоящие улики.

– Видеозапись с его личным признанием у нас уже не является серьезным доказательством вины? – голос Тимура звенел язвительным сарказмом.

Подполковник некоторое время молчал, отлично понимая, что дело даже не в видеозаписи, а в больших деньгах и связях, которые задействовал Великий Дом Грядущих, чтобы выгородить своих вляпавшихся в уголовное дело чародеев и отмазать их от тюрьмы. Коррупцию в рядах высокопоставленных чиновников никто отменить не мог. Вслух он произнес другое:

– Товарищ лейтенант, вам ли не знать, как сейчас развиваются цифровые технологии? Подделать можно всё. Нет такой экспертизы, которая может доказать подлинность цифровой записи, с учетом того, что предъявили мы её не сразу, а через полторы недели после убийства. Не удивительно, что адвокат поставил подлинность записи под сомнение. Надо набраться терпения и искать доказательства. Крупную рыбу с наскока не взять. Вместо этого вы, Нариев, лезете в бутылку. Хотите, чтобы Городнов накатал заявление?

– Что я такого сделал? – губы Тимура скривились в усмешке. – Всего лишь сказал Якову Яковлевичу, что он – мразь. Товарищ подполковник, поверьте, он этому даже не удивился. Это для него не новость.

– Если бы только сказал!

Проезжающая машина окатила лобовое стекло грязью. Тимур поморщился и включил «дворники».

– Артур Олегович, я хотел посадить Городнова в тюрьму. Вместо этого посадил его на шкаф в туалете. Всего-то. Он легко отделался.

– Лейтенант, вам что, десять лет? Вы – офицер с боевым опытом, в рядах Магической Службы не первый год, а тут – такое ребячество! – тон Савушкина казался сердитым, а его флегматичное лицо – нет. Похоже, что в глубине души он одобрял поступок лейтенанта.

– Пусть докажет, что это сделал я. В туалете никого не было, камер нет, а сотовый он одолжил своей крысе – Ольге Варла́мовой. Я видел, ей позвонить понадобилось, а мобильник у неё мы до этого изъяли на экспертизу. Так что мало ли, что Городнову могло понадобиться на шкафу? Вы же знаете, наши чародеи всегда чем-то отличаются от простых людей. Может, Городнов таким своеобразным ритуалом свою волшебную энергию восполняет?

В углах губ подполковника мелькнула тень улыбки, но он сдержался.

– Тимур Булатович, вам для этого техномагические протезы поставлены? А если бы вы не рассчитали силу и головой Городнова пробили потолок? Скажите спасибо, что этот Грядущий не накатал заявление о покушении на убийство. Он-то знает, что вы – киборг.

Лейтенант поморщился, так как терпеть не мог этого слова.

– В законодательстве Российской Федерации нет такого слова – киборг. Киборги – это что-то из области научной фантастики. Я по документам являюсь человеком с ограниченными возможностями.

Тимур ненадолго замолчал. Вторым словом, которое он ненавидел, было слово – «инвалид».

Отключив скребущие по стеклу «дворники», лейтенант продолжил:

– Во-вторых, что там рассчитывать? Вес Городнова – семьдесят шесть килограмм, высота шкафа – два метра, высота комнаты на восемьдесят сантиметров выше. Я был аккуратен, ублюдок не пострадал… Может, зря.

– Товарищ лейтенант, вы думаете, я за Городнова беспокоюсь? – вздохнул Савушкин.

Дурацкий случай в туалете мог бы остаться без внимания. Волшебник Яков Городнов, глава Дома Грядущих Первоура́льска, обладал хорошей физической формой, чтобы спрыгнуть со шкафа без вреда для себя. На его беду обветшавшая мебель не выдержала нагрузки. Шкаф под магом развалился вместе со всем содержимым, которые хранили в нем уборщицы. В результате на грохот сбежались все, кто был в коридоре.

На удивление, сам Городнов попытался замять дело и даже согласился оплатить сломанный шкаф. После оправдательного вердикта у него было слишком благодушное настроение.

Савушкин узнал о происшествии спустя несколько часов от сослуживцев, которые там присутствовали. Тимур к тому времени уже покинул Екатеринбург и направлялся на стажировку в Челябинск.

– Тимур, сегодня мы проиграли дело, надо это признать, – в голоса Савушкина зазвучали отеческие нотки. – Только ни вы, ни я от случая с этим шкафом не выиграли. Городнов спустил эту выходку, но в следующий раз вы не сможете так легко отделаться. Я буду вынужден отстранить вас от дел. Нельзя примешивать эмоции к работе. Сколько ваши протезы поднимают, а?

– Двести кило, – буркнул Тимур.

– Именно. Мало компьютером рассчитать силу, надо еще и человеческие мозги применять. Здесь – город, а не дикие горы Кавказа и не ваш мотострелковый спецназ. Геройствовать с умом надо.

– Да понял я, Артур Олегович, – Тимур помолчал и добавил: – Я сейчас еду и думаю: что я Марте скажу? Что заказчик ограбления, в котором убили её деда, оправдан и отправился в ресторан праздновать? Думаете, если она сейчас – собака, ничего не поймёт?

Савушкин нахмурился, отчего складки на его лбу снова собрались гармошкой.

Он знал, что Городнов через свою помощницу, чародейку Ольгу Варламову, умеющей внушать людям мысли и стирать память, решил провернуть ограбление квартиры академика, подполковник КГБ и ФСБ Федота Максимовича Золотаева. Тот всю жизнь посвятил разведке и поиску золотоносных месторождений, и духам местности, с ними связанных.

Городнову требовался жёсткий диск с компьютера Золотаева, где, предположительно, хранились уникальные записи его изысканий и гигабайты сопутствующей информации. Варламова нашла исполнителя, молодого и неопытного мага, внушив ему мысль об ограблении. Своё присутствие в этом деле она тщательно маскировала подменой воспоминаний. Приняв чужие мысли за собственные, оболваненный молодой человек нанял наёмника-оборотня. Подельники проникли в квартиру академика на излёте ночи. Всё пошло не так, как рассчитывали неопытные грабители. Старый академик оказал сопротивление, в результате чего был убит.

Тимуру совершенно случайно удалось заснять на видео телефонный разговор Городнова и Варламовой, но эту запись, предъявленную значительно позже даты убийства, суд не признал подлинной. Никаких других доказательств причастности магов Дома Грядущих к этому делу так и не нашли. В результате исполнители преступления получили срок, а Городнов и Варламова были признанные невиновными.

Савушкин на экране задумчиво потеребил свои складки над переносицей, размышляя, сказать лейтенанту правду о Марте или промолчать.

Марта – немецкая овчарка-оборотень, звалась в человеческом обличии – Золотаевой Мартой Максимовной. По документам она считалась внучкой погибшего, хотя на самом деле родилась – собакой, и Золотаев был её хозяином.

Ещё щенком Марта была зачислена в Магическую Службу Безопасности Свердловской области. Эту секретную службу иначе именовали МСБ, и она входила в состав ФСБ Российской Федерации. Квалификация собаки была специфичной, – она была ищейкой по поиску духов местности, связанных с золотоносными месторождениями.

Марта-человек обладала гораздо более скромными возможностями. Зато постоянно имела дело с государственными тайнами. К тому же её дед был одним из самых старейших и уважаемых в России магов, связанных со спецслужбами. Благодаря этому Золотарёва, обладающая феноменальной для оборотня памятью, довольно быстро дослужилась до капитанских погон.

Её беда была в том, что выведена она была искусственно, родилась – собакой, а потому любое превращение становилось для неё болезненной пыткой.

Если усилием воли Марта-человек могла себя заставить превратиться в овчарку, то обратный процесс блокировался самой собакой. Животное, повинуясь инстинкту самосохранения, как могло, избегало неприятных ощущений. Овчарка сопротивлялась любым попыткам обратных превращений.

Федот Максимович знал, как вернуть свою собаку в тело и сознание человека, но теперь он был мёртв, и его овчарка избегала болезненного для неё перехода из одного состояния в другое.

Единственным человеком, которого Марта-собака принимала после смерти хозяина, и был лейтенант Тимур На́риев. Так уж сложилось, что офицер был вхож в дом погибшего Золотаева и пользовался его уважением. Случалось, что именно Тимур ездил с Мартой-овчаркой в экспедиции в качестве кинолога. Возможно, именно поэтому тоскующая по умершему хозяину овчарка хорошо шла на контакт только с ним.

Ради возвращения Марты Максимовны, Нариева из Екатеринбурга командировали в Челябинскую область, где находился секретный испытательный полигон Научно-исследовательского института МСБ.

 К сожалению, несколько месяцев проживания в поселке близ НИИ не дали заметных результата. Овчарка не выпускала из подсознания запертую в нём женщину. В целом – ничего страшного для обычного оборотня в этом бы не было, но в случае с Мартой дело шло о жизни и смерти.

Пару месяцев назад, в сентябре, во время проведения волшебного ритуала к Марте прилипло древнее неразумное золотообразущее существо – магбиомин. Его наличие угрожало жизни и собаки, и женщины. Специалисты НИИ пытались сделать всё, что могли, чтобы спасти оборотня, но их попытки были тщетным. Собака не шла с ними на контакт, и отделить магбиомина от неё не получалось.

Когда началось слушание дела по делу убийству Федота Золотаева, Тимур, как свидетель, отправился в Екатеринбург. Собаку ему пришлось оставить на полигоне, так как с ней, не прекращая, работали маги и психологи.

Он не знал, что ещё с утра, до суда, Савушкину позвонили и сообщили, что консилиумом волшебников было принято решение о насильственном возвращении овчарки-оборотня в человеческий облик. Никто не знал, к чему это может привести. Собака изо всех сил сопротивлялась выпускать наружу своё человеческое «Я», а принудить оборотня к силовому превращению почти невозможно.

– Тимур, боюсь, вы ничего не сможете рассказать Марте, – подполковник тщательно подбирал слова.

Лицо лейтенанта окаменело, словно бы он ожидал услышать самую худшую из возможных версий. Артур Олегович понял это и поспешно заверил:

– Нет… Ничего страшного… Её сейчас возвращают… без её согласия.

– Погодите… Как вы сказали? – Тимур резко съехал на обочину и остановил машину. – Что же вы делаете? Так нельзя! Я – не маг, но и то знаю, что любое волшебство – это акт сознательного проявления доброй воли.

Он не знал, что ещё сказать. Ему казалось, что он справился бы со всем сам, договорился бы со зверем, если бы его и Марту оставили в полном покое хотя бы на неделю. Овчарка нервничала от того, что к ней постоянно лезли, брали у неё анализы, заставляли выполнять команды. Она огрызалась на психологов и ветеринаров, один раз цапнула мага из Дома Ведающих, который пытался поговорить с ней на её языке. У неё была то апатия, то агрессия. Собака тосковала по умершему хозяину, и Тимур ничего не мог с этим сделать.

– Тимур, Марта – не твоя собственность.

Лейтенант хмурился и молчал. Он бы мог поспорить с этим утверждением. Если бы Марта хорошо контролировала обе стороны своей личности, тогда сама несла бы за себя ответственность. Но даже умная собака, во многом понимающая человеческую речь – это животное, живущее в человеческом социуме. У неё должен быть хозяин, сама она за себя отвечать не может. Не может жить одна и добывать еду. Заступиться за собственные интересы перед консилиумом магов, тоже не может.

– Если нашу Марту Максимовну не спасти сейчас, магбиомин её убьёт, – продолжал вещать с экрана Савушкин. – Он врос в неё, в каждую клеточку организма. Ещё немного, и он начнет образовывать из ионов атомы золота, а после – молекулы. Из них появятся и более крупные частицы. Одна такая крупинка, перекрыв сосуд в сердце или в мозге, может вызвать инфаркт или инсульт.

Тимур всё это уже слышал не раз. Он, как мог, препятствовал грубому вмешательству в организм собаки. Марта могла в ходе неудачного эксперимента вернуться к своей человеческой природе, но при этом остаться калекой на всю оставшуюся жизнь. Что такое получить инвалидность в расцвете лет, сам Тимур знал не понаслышке.

– Всё решили без меня? – глухо поинтересовался он, снова заводя мотор.

– Верно. Без тебя. Ты тянул, говорил, что у тебя выйдет. Признайся, ты не смог её вытащить. Предоставь теперь дело профессионалам.

Это «не смог» больно царапнуло лейтенанта. Почему ему казалось, что разгадка где-то близко, что собаке просто требовалось успокоиться и поверить, что она – не одна?

Он помнил один из своих последних разговоров с Мартой-овчаркой. Они тогда сидели в маленькой старой избе на окраине поселка, который находился рядом с полигоном НИИ. Марта лежала рядом с ним на диване, положив морду ему на колени. Она щурилась от удовольствия, позволяя почесывать себя за ушами. В последние недели овчарка довольно часто стала приходить к нему. Она ложилась рядом и ждала, когда на неё обратят внимание. Тимур никогда её не гнал от себя, очень осторожно и деликатно выстраивая отношения со зверем.

– Маня, возвращайся. Мы же все тебя ждём. Я тебя домой отвезу.

Собака дёрнула мордой, приподняла её и глухо зарычала.

– Ты чего? – оторопел он от её реакции. – Разве ты не хочешь домой?

Почти перед лицом он увидел оскаленные собачьи клыки. Собака глухо тявкнула, словно бы пытаясь ему объяснить, какой он идиот.

Тогда он всё понял. Марта-собака не хотела возвращаться в свою пустую квартиру. Это было не то жилье, где она жила с дедом, а «двушка», которую Федот Максимович подарил ей, разменяв свою «трёшку» на две квартиры. Собака хотела вернуться только к хозяину и к любимому дедушке.

В тот день Нариев и понял, что это – главная причина блокировки овчаркой её человеческого «Я». Марта Максимовна сможет жить одна в той квартире, а собака – нет. Она сдохнет от тоски и одиночества, и утащит свою вторую ипостась в могилу вслед за хозяином.

Тимур не торопился. Он старался быть хорошим другом овчарке, но, что ни говори, Марта-женщина нравилась ему куда больше. Он понял это тогда, когда опасность потерять её навсегда стала слишком явной. До этого, даже не осознавал в полной мере, насколько капитан Золотаева ему дорога. Не как коллега, не как друг, а как женщина, без которой он точно сойдёт с ума. К сожалению, понял он это слишком поздно.

Чтобы не потерять возможность вернуть Марту в человеческий облик, приходилось терпеливо, день за днём, выстраивать отношения с грустной, похудевшей от сильных переживаний собакой.

Магбиомину на такие душевные тонкости было наплевать. Он представлял собой древнюю колонию бактерий-биоминерализаторов, которые притягивали к себе отовсюду ионы золота. Процесс остановить было невозможно, так как живой магбиомин считался уникальным духом. Он был причислен к национальному достоянию России, и нужен был стране гораздо больше, чем отдельно взятый оборотень.

Марта Золотаева была из тех специалистов, которых по стране – единицы. Ей тоже дорожили. Важно было спасти обоих.

Ради возвращения Марты-человека из Татарстана прилетел очень сильный маг-психолог из Дома Ведающих – Назарбе́ков Валерий Султанович. Это был один из самых крупнейших в России специалистов по психологии оборотней и других магических существ. Он знал хитрые приемы принуждения зверя к превращению насильно, но честно предупреждал, что это может привести к тому, что оборотень застрянет в пограничном состоянии. Это может привести и к внешним уродствам, и к повреждению в психике. Тимур сопротивлялся такому вмешательству, как мог.

Они воспользовались его отсутствием. Этот факт оставалось только принять.

– Я понял, Артур Олегович.

– Они не могли иначе. Понимаете, товарищ лейтенант? – в голосе Савушкина слышалось грустное сожаление.

– Так точно, товарищ подполковник.

Савушкин вздохнул. Он гораздо раньше самого Тимура понял, что тот давно не сводит взгляда с капитана Золотаевой. Подумаешь, глаза у Нариева кибернетические. Человеческому сердцу, да и гормонам этот факт – совсем не помеха.

– Давай надеяться, что всё с ней будет с ней хорошо, и Назарбеков знает, что делает.

Лейтенант кивнул, выключая дисплей планшета на приборной панели. Не стоило затягивать тягостный разговор дальше.

В густых сумерках машина Нариева проехала контрольно-пропускной пункт на окраине небольшой деревушки, спрятанной в лесах Челябинской области.

Ярко-жёлтую машину с надписью «Реанимация» у единственного двухэтажного панельного дома НИИ Тимур заметил издали. Сердце испуганно ёкнуло: «Марта!»

Перед тем, как выскочить из машины, Тимур надел солнцезащитные очки. Делал он это не из желания покрасоваться и закосить под терминатора из американского фильма. Лейтенант знал, что люди пугаются его магико-кибернетических зрачков. Любое сильное проявление волшебства вызывало у непосвященных отторжение, непонимание и даже страх.

На все вопросы, почему он всегда в очках, Тимур привык отвечать, что у него – светобоязнь. Такое объяснение всех устраивало.

Выскочив из машины, лейтенант быстро направился в сторону «Реанимации». Он успел увидеть, как санитары на носилках втащили внутрь женское тело с короткими рыже-чёрными волосами. Сомнений не было – это была Марта, уже в человеческом облике. Она лежала с закрытыми глазами неподвижно, и это напугало лейтенанта.

– Марта Максимовна! – окликнул он её, но реакции не последовало.

Худое лицо с сильно заострившимся носом оставалось все таким же неподвижным. Единственное, что радовало – грузили не закрытый мешок. Значит, жива.

– Что с ней? – быстро поинтересовался Тимур у ближайшего к нему санитара. – Куда вы её сейчас?

Тот бросил на него сердитый взгляд:

– Не мешайте работать! Понятно же, что в больницу.

Санитар заскочил в машину, где его коллеги уже подсоединяли к лицу Марты кислородную маску и готовили капельницу. Это последнее, что видел Нариев, так как дверца, хлопнув, закрылась. Заурчал мотор.

– Товарищ лейтенант, отойдите, не загораживайте машине проезд! – услышал он голос в стороне.

Обернувшись, Тимур заметил сияющую в густых сумерках лысину маленького сухонького волшебника Валерия Султановича Назарбекова. Тот стоял в распахнутой куртке. Видимо, выскочил из дома, когда оттуда на носилках вынесли Марту.

 Тимур отскочил на обочину, в кучу сырого снега, который мгновенно намочил низ брюк. Желтая «Реанимация», обдав его светом фар, урча, проехала мимо.

– Валерий Султанович, объясните что происходит!

Назарбеков подошёл ближе. Он едва доставал Тимуру до груди, поэтому смотрел снизу вверх.

– Всё в порядке… Превращение, как видите, состоялось, и магбиомина мы от Марты Максимовны отделили, – размахивая руками, произнёс чародей.

Валерий Султанович был личностью медийной в магической среде. Он, вёл один из самых популярных веб-каналов о здоровье и психологии. Из-за специфики формата ведения вебинаров и подкастов, Назарбеков приобрел привычку к странной, не всегда уместной в обычной жизни жестикуляции.

Тимур взглянул на дорогу. За поворотом последний раз мигнули габариты “Реанимации”.

– В порядке? – переспросил он.

– Я на это надеюсь, – Назарбеков замялся. – Время покажет, как извлечение и превращение отразилось. Золотаева была почти два месяца под влиянием не изученного магического духа, и мы насильно заставили её перевоплотиться в человека. Это тоже, знаете ли, может сказаться… Во всяком случае, ваша… гм… подопечная жива, спит после снотворного. Она сейчас под присмотром врачей…

– Я поеду за ней. Куда её повезли?

– Насколько я понял, в «Лечебный Бор». А что, у вас на Урале есть ещё хотя бы одно специальное медицинское заведение, где лечат силовиков, посвященных в Магическую Тайну?

Тимур уже не слушал, бежал к своей машине.

– Ненормальный, – покачал головой маг Дома Ведающих, обращаясь к неизвестно к кому. – Эх, молодость… Как будто бы его кто-то ночью пустит в больницу.

Глава 2. Почти свидание

– Золотаева, смотри, татарин твой идёт, – медсестра, положив таблетки на тумбочку, бросила взгляд в окно.

Олимпиада Львовна в свои сорок семь жизнерадостным характером напоминала Марте миттель-шпица. Если на неё не обращали внимания, она готова была прыгать на задних лапках и лаять бесконечно: "Обратите внимание, я же такая симпатяга!" Ей хотелось знать всё обо всех, она обожала давать советы, когда её об этом не просили. Игнорировать Олимпиаду Львовну было так же бесполезно, как и просить замолчать – она, совершенно не обижаясь, могла удалиться, но через некоторое время снова начинала совать любопытный нос туда, куда её не просили.

 Большинство пациентов обожали медсестру за компанейский характер и слабые магические способности к врачеванию. Бойкая тётка могла рассмешить, поговорить, попросить племянников принести что-нибудь особенное из магазина и, наконец, облегчить боли касанием. Все считали её приятным человеком, но Марте не нравилось навязчивое внимание и вопросы, на которые не хотелось отвечать.

– Ты чего, не рада, Золотаева? – удивлённо поинтересовалась Олимпиада Львовна.

На самом деле Марта с трудом удержала рвущуюся наружу овчарку, которой хотелось вскочить с больничной кровати, подбежать к окну и радостно залаять, виляя хвостом. Вместо этого Марта сдержанно поднялась, подошла к подоконнику и взглянула на недавно расчищенную от снега дорогу, ведущую от контрольно-пропускного пункта к главному корпусу профилактория.

Тимур в своей неизменной чёрной куртке и солнцезащитных очках казался нарисованным тушью на белом фоне лесопарка. Подняв голову, Нариев заметил силуэт Марты в окне второго этажа и радостно замахал рукой.

– Хорош терминатор! – одобрительным тоном произнесла медсестра, подойдя к окошку и игриво улыбаясь. – Мне бы такого. А то одна пьянь, женатики и старые офицеры клеятся. Золотаева, признавайся, где ты мужика себе отхватила?

Марта, помахав Тимуру в ответ, небрежно бросила в сторону медсестры:

– На работе. Мы – коллеги.

– Ой, коллеги они! – мелко рассмеялась Олимпиада Львовна. – Ты эти басни кому другому рассказывай. Мужик к ней чуть ли не каждый день через полгорода мотается, а она мне про коллег заливает! Вы там не увлекайтесь сильно на выходных, а то тебе во вторник на лечебно-оздоровительную физкультуру с Валерием Султановичем. Чтобы как штык к девяти тридцати тут была. Смотри, Золотаева, не проспи с таким… коллегой! – медсестра лукаво хихикнула, мечтательно покосившись на подходящего к зданию мускулистого лейтенанта.

Марта взглянула на Олимпиаду Львовну, не очень хорошо понимая причину веселья. Тимур не имел привычки долго спать. Он всегда вставал рано на пробежку. Стандартные десять километров маршрута заряжали встроенные в спортивные ботинки аккумуляторы. Их Нариев после вставлял в свои протезы. Магия – магией, а без электрической энергии его кисти становились безжизненными.

Марта, пока была собакой, быстро привыкла к утренней привычке лейтенанта, и всегда с удовольствием его сопровождала.

Не желая всего этого объяснять, Золотаева подхватила сумку с вещами и быстро покинула палату.

Санаторий-профилакторий «Здоровый бор» – старое, слегка обшарпанное здание в стиле сталинского ампира, было единственным на Уральский регион заведением, где проходили лечение сотрудники военных и силовых ведомств, посвященных в Магическую Тайну. Здесь, в атмосфере строжайшей секретности, они проходили и плановые медицинские осмотры.

Сейчас, в декабре, когда посетителей было совсем немного, внутри помещений вовсю шел ремонт. Стойкий запах краски и штукатурки царил всюду.

Марта выскочила на крыльцо, вдохнула чистый морозный воздух и зябко поёжилась. Дул не сильный ветер, и снег колючей крупой бил в лицо. Недавняя длительная оттепель с плюсовыми температурами сменилась снегопадом и холодом. В лёгкой осенней куртке было зябко.

Тимур, широко улыбаясь, подлетел к Золотаевой, подхватил из её руки сумку и торопливо выпалил:

– Прости, задержали сегодня на учебе. Лекции весь день шли. После обеда – практика, был на обследования места преступления. Хотел за твоими теплыми вещами домой в обед заехать, но вырваться не удалось. Давай быстрее в машину, простудишься.

Марта была закаленной, но что-то в суматошном поведении Тимура было заразительным. Вдвоем они почти бегом припустили по расчищенной аллее заснеженного парка к припаркованному недалеко от контрольно-пропускного пункта служебному внедорожнику лейтенанта.

Уже в салоне бронированного УАЗ “Патриот” с тонированными задними стёклами, Тимур весело спросил:

– Выписали?

– Нет. Официально – на больничном до четверга. Нужно курс ЛФК закончить. В четверг последнее занятие с Назарбековым по контролю превращения в зверя. В четверг или пятницу – на выписку.

– Так ты до четверга свободна?

– До вторника. Там тоже будут занятия с Султанычем.

– Раз на выписку оформляют, значит, всё нормально с превращениями?

Марта пожала плечами:

– На самом деле – не очень. Я бы ещё позанималась, но Назарбеков уезжает в Уфу к родителям на новогодние праздники. К тому же у него в Башкирии запланировано несколько важных лекций и семинаров. Оттуда он уже к себе в Набережные Челны уедет. Так что моё пребывание в Челябинске завершается.

Марта внезапно погрустнела. Они ещё вчера договорились с Тимуром, что тот после больницы увезёт её в Екатеринбург. Ехать туда совсем не хотелось ни ей, ни собаке внутри. Марту отпустили домой помыться, постирать личные вещи. Так же нужно было заняться делами по вступлению в права наследства, сходить к нотариусу, подать документы. Это был важный вопрос, но меньше всего хотелось этими тяжелыми вопросами заниматься сейчас. После смерти дедушки прошло почти четыре месяца, и у неё ещё было время утрясти юридические формальности.

С квартирой, которую ей подарил дед, Марту совсем ничего не связывало. От одной мысли, что придется остаться один на один в чужом месте, в окружении фотографий, где она и дедушка вместе, хотелось выть. С другой стороны Марта устала от бесконечной трескотни соседок по палате и бессмысленного, навязчивого тявканья Олимпиады Львовны. Столько скучных и бесполезных разговоров в её жизни давно не было.

– Сейчас поедем ко мне, я твои тёплые вещи из дома привёз, – Тимур завёл машину и обернулся в её сторону. – Кстати, держи ключи от своей квартиры. Пока едем, подскажи, чего ты… хочешь? Я про то, что тебя наконец-то выпустили из “застенков” санатория, это же надо как-то отметить.

Вопрос застал Марту врасплох. Она точно знала, чего желает овчарка внутри. Той необходимо было рогулять с Тимуром. Это было простое, искреннее и бесхитростное собачье желание. Овчарка не умела придумывать сложностей, у неё были понятные потребности. Марта-человек испытывала много противоречивых чувств. Она не очень хорошо понимала, как вести себя с мужчиной вне работы, и не хотела навязывать свою компанию.

Тимур смотрел на неё, улыбался и ждал ответа. Это действовало на неё безотказно, так как собака по природе всегда виляет хвостом, когда ей улыбается тот, к кому она расположена. Собачье настроение заставляло улыбаться и Марту.

– Я хочу… мяса. Да! Хочу съесть целую тарелку мяса.

Он рассмеялся:

– В санатории кормили плохо?

– Нет, прекрасно. Там отлично сбалансированное диетическое питание. Но я – хищник, я вырвалась на свободу, и поэтому мой организм требует мяса.

– Прости, я не успел дома ничего приготовить, – он на минуту смешался, но быстро добавил: – Давай так. Мы заезжаем ко мне, ты примешь душ, переоденешься, и я тебя свожу в одно замечательное местечко с хорошей кухней.

Марта взглянула за окно. Смеркалось. Если они пойдут в кафе, то в Екатеринбург придется ехать совсем уже в ночь… Тут она вспомнила, что Назарбеков ей говорил, что надо уважать желания зверя. Собаку загнали в подсознание, но нельзя ущемлять её интересов. Овчарка не хотела никуда ехать, ей хотелось мяса и гулять с Тимуром.

«Хорошо, мы немного погуляем с Тимуром, навернём где-нибудь пару котлет и поедем домой!» – мысленно сказала Марта внутреннему зверю.

Яркая вспышка на мгновение озарила сознание. Собака внутри радостно гавкнула, завиляла хвостом, давая понять, что готова немного подождать.

Рок-кафе «Осборн», куда Тимур повёл Марту, располагалось совсем недалеко от пятиэтажки, где во время стажировки проживал лейтенант. Это было полуподвальное помещение внутри старого Дворца Культуры. Интерьер был стилизованным под гранж, с крашенными кирпичными стенами и граффити. Простые, деревянные столы украшали чёрные меню с белыми буквами. Самым примечательным местом в заведении была подсвеченная софитами сцена для выступлений со стойкой для микрофона и большими колонками.

Марта никогда в подобных заведениях не бывала, но в стилях оформления чуть-чуть разбиралась, так как соседка по палате и медсестра буквально замучили её обсуждениями ремонтов и соответствующих телевизионных передач. Сознание пыталось оценить интерьер кафе, пока нос принюхивался к запахам кухни. Те казались приятными, но музыка, льющаяся из динамиков, для ушей Марты была излишне громкой и резковатой.

Тимур, заметив, что она немного смущена, спросил:

– Прости, не поинтересовался сразу. Ты не любишь рок?

– Будешь смеяться, но дедушка ценил только виниловые пластинки советского периода. Особенно старые: Орлова, Утесов, Марк Бернес. Ещё он постоянно таскал меня на выступления уральского народного хора. Это всё вызывало у него ностальгию по юности.

– Я думал, Федот Максимович оперу любил. Он был такой интеллигентный… Даже дома ходил в пиджаке или в жилете.

Обычно воспоминания о дедушке для Марты были болезненны, но почему-то сейчас, глядя в улыбающееся лицо Тимура, она расслабилась.

– Нет, что ты. Он терпеть её не мог, – она наклонилась к нему и тихо добавила: – Зато на балет он меня однажды сводил, когда ему кто-то из знакомых билеты подарил. Я тогда совсем молодой была, и произошло это приблизительно через полгода после первого превращения в человека. Еле справилась со своей собакой. Её очень нервировало, что по сцене бегает много людей с голыми ногами, а надо сидеть на месте и проявлять выдержку, чтобы не побежать за ними и никого не укусить за лодыжку.

Тимур расхохотался. Удивительное дело. Когда живёшь в магическом мире и говоришь с женщиной, которая нравится, некоторые моменты её биографии могут оказаться довольно неожиданными.

Марта смотрела на него. Тимур почти никогда не снимал очки, зато у него была удивительная, подвижная улыбка, очень светлая и искренняя.

Тая от внутреннего обожания, в котором было очень много от радостной собаки, Марта вспомнила, как однажды вечером, после того, как Тимур приходил ненадолго в гости, дедушка сказал: «Маня, он – отличный парень. Ты бы пригляделась к нему!»

«Да, я смотрю, он – хороший!»

«Ты не глазами, ты сердцем смотри!»

Овчарка умела смотреть сердцем, но оно всецело, без остатка было предано хозяину. Может быть, поэтому Марта-женщина никогда не шла на поводу у инстинктов, которые заставляют любое живое существо искать себе пару. Ей казалось, что уйти от дедушки – это предательство и по отношению к себе, и по отношению к собаке.

Теперь, когда дедушки не стало, Марта совсем растерялась. Как жить? Когда была работа, она ощущала себя нужной и полезной. Вне работы ей хотелось выть от бессилия.

Первой к Тимуру потянулась собака. Случилось это не когда они жили на полигоне, а когда Марта проснулась в реанимации человеком, и поняла, что она снова – одна.

Тимур приезжал почти каждый день, и лишь когда был на дежурстве – ограничивался звонками. Собака, остро нуждавшаяся в человеке, стала по нему скучать. Оказывается, она сильно привязалась к нему за два месяца жизни на испытательном полигоне. Марта-человек не умела так же хорошо слушать сердце, как это делал ее зверь. Она обладала логикой и здравым смыслом. В самом деле, чего она будет навязывать свое общество коллеге? Почему она должна предавать память дедушки?

– В жизни многое несправедливо, – произнесла Марта, когда Тимур просмеялся. – Мне и моему собачьему “Я” казалось, что дедушка будет вечным, а теперь я с трудом привыкаю жить без него. Скоро – Новый год, и впервые его не будет рядом.

– А… Друзья? – осторожно спросил Тимур, мысленно задаваясь вопросом, кто из близких у неё ещё есть. – Другие родные?

– Дедушке было сто двадцать пять. Выглядел он на восемьдесят, а на самом деле держался на своей алхимии, и у него было заменено сердце на искусственное. Старший сын дедушки пал смертью храбрых ещё в Отечественную. Младший сын – Максим погиб в одной из экспедиций в горах, еще до того, как я родилась. Когда оформляли на меня человеческие документы, я стала Максимовной в память о дедушкином сыне. Больше родных нет.

Разговор заходил в какое-то неприятное русло. Марта смешалась и добавила торопливо:

– У меня есть работа. Напрошусь на праздники на дежурство. Знаю, график уже составлен, но никто же не любит дежурить в Новогоднюю ночь. Подменю кого-нибудь.

Тимур тоже замялся. Последние шесть лет, после того, как попал в аварию, он перестал ожидать от праздника чуда, ушёл в жесткую социопатию.

Не так давно у него в Екатеринбурге появилось несколько хороших приятелей из числа рок-группы при Доме Офицеров. На праздники у Тимура выпадал выходной, ребята звали к себе отмечать, но он к ним не сильно рвался.

Все из-за Марты. Он же не знал, где именно она будет в Новый год. Впервые за много лет он хотел встретить этот день с женщиной, но абсолютно не понимал, с какой стороны подступиться к этому нелёгкому вопросу. Его мучили сомнения, обильно сдобренные комплексами от осознания, что он все-таки – инвалид. Зачем красивой женщине мужчина, у которого вместо глаз – камеры, в мозгу – компьютер, а вместо рук – протезы?

На внутреннем экране он взглянул на часы. На табло показывало: семнадцать пятьдесят пять.

Тимур, как мог, тянул время. Лекции у него в этот день были, но рано закончились. С осмотром и практикой тоже быстро разделались. Лейтенант специально не поехал забирать Марту в обед. Даже тёплые вещи не повёз в больницу сразу, а предложил заехать к нему на квартиру. Дома тоже не стал готовить, хотя отлично умел это делать. Причина была проста: не хотелось везти Марту в Екатеринбург. У него была единственная возможность оставить её у себя в этот вечер, и он делал всё для этого возможное.

 Если бы она сказала: «Отвези меня домой», он бы собрался и поехал. Только что её ждёт там? Что с ней будет, если она останется в своей квартире одна, один на один со своей бедой и горем утраты? Там все стены увешаны фотографиями, где она с Федотом Максимовичем.

Он при этом с ума сойдёт, переживая, не возьмет ли верх собачья тоска, не обратиться ли Марта снова с овчарку.

К ней в квартиру ночевать он напроситься не мог, они не были достаточно близки для этого. Не важно, что собакой она часто спала с ним рядом. Тимур отлично знал, что Марта плохо контролирует свое второе “Я”. Если собака могла спокойно облизать ему лицо, то Марта-женщина всегда вела себя с ним сдержанно.

У него был другой вариант – оставить её у себя. Он проживал в однокомнатной квартире, принадлежащей МСБ. Туда часто селили командировочных. Место обитания, конечно, не предел мечтаний, но относительно уютна. К тому же Тимур и не планировал превращать вечер в интимное свидание, так как понимал, что у Марты – траур. Важно было знать, что она в полном порядке, и её внутренняя собака не воет в пустой квартире Екатеринбурга от тоски по погибшему деду.

В Екатеринбург они могут поехать и завтра утром. Пока можно болтать и смеяться вместе. Он, кажется, вполне себе счастлив такой малостью.

Подошёл официант, принёс заказ.

В это же время на сцену вышел ди-джей.

– Друзья! – гулко объявил ведущий. – Сегодня у нас пятница, семнадцатое. Мы, по традиции, объявляем открытой встречу в клубе «Поём по пятницам». Напоминаю, что все желающие, в порядке очереди, могут выйти к микрофону и что-нибудь нам исполнить!

В зале заулюлюкали, засвистели.

Марта с удивлением обернулась на сцену.

– Да, тут есть такой обычай. Приходят обычные ребята, играют на музыкальных инструментах, поют. Иногда группы выступают, иногда – караоке. Я сюда пару раз заглядывал. Есть те, кто делает всё классно, можно сказать – профессионально, а есть исполнители, от которых хочется сбежать подальше… Не знаю, понравится ли тебе этот импровизационный концерт, но если я почувствую неладное, скажу: “Марта, пойдем, выйдем на улицу и постоим, подышим”. Идёт?

Марта кивнула. Мясо и улыбчивый собеседник мирили её со многим. Она не любила рок в аранжировках, но ей нравилось самодеятельное исполнение. Особенно песни под гитару. К ним она привыкла во время многочисленных экспедиций в поисках золотоносных месторождений. Сказать об этом она не успела, так как началось первое выступление, и зал притих.

– Тимур, когда я была собакой, ты называл меня Маней. А почему сейчас так не называешь? – спросила она после песни.

Он смутился. Маней называл её Федот Максимович. Так он обращался и к собак, так и к «внучке». Это было что-то совсем личное. Собаки Тимур не стеснялся, называл её Маней спокойно, но при Марте-женщине всегда держался дистанции. Произнести вслух слово “Маня” для него было равнозначно признанию в любви, а он сам не знал, готов ли к этому. Точнее, он знал, что почти готов, но страшнее было услышать в ответ даже не просто – «Нет», а тишину и презрение.

Такое отношение со стороны любимой женщины однажды он уже пережил. Больше не хотел.

Марта заметила прошедшую по лицу тень. Свойство собаки – считывать настроение по лицам, почти предугадывать мысли. Возможно, это и называется «шестым чувством». Интуитивно она догадывалась, что вся недосказанность в его словах относится не к ней, а к чему-то из того, что осталось в прошлом.

– Я никогда тебя не спрашивала. Как с тобой произошло… Это самое, – спросила она, – и её взгляд метнулся на его руки.

Зря она это спросила. Лицо Тимура мгновенно напряглось, в уголках губ замерли скорбные складки.

Он не знал, что ей рассказать.

Вспомнить идиота, вылетевшего на встречку? Про визг тормозов и удар в лобовое стекло? Про адскую боль вперемешку со страхом: как там родители на заднем сиденье? Про полную беспомощность в палате, боль в изуродованном шрамами лице, мир полной слепоты и невозможность даже почесаться? Нет, об этом ему совсем не хотелось ни говорить, ни вспоминать в этот вечер.

– Да так, – он взглянул на свои ладони, обтянутые искусственной синтетической кожей, улыбнулся натянуто и добавил: – Ножичком колбаску резал, получилось неаккуратно.

Марта поняла, что зашла на территорию, на которую он не хотел никого впускать.

В этот момент закончила выступать какая-то молодёжная группа, и на сцену поднялась лохматая девица с гитарой. Половина народу при виде её встали вставать со своих мест, потянувшись к выходу.

Тимур покосился на девушку на сцене и вдруг сказал:

– Слушай, давай выйдем на улицу? Я эту девочку уже слышал в прошлый раз. У неё по ушам стадо мамонтов прошло, играет тоже плохо. Гитара вроде бы хорошая, но не строит.

Марта посмотрела на девицу, бросила взгляд в свою пустую тарелку. Она уже наелась, и собака ей подсказывала, что все самое интересное, что могло случиться в этом кафе, уже произошло. Теперь собаке хотелось размяться.

– Тимур, а давай мы сейчас доедим и просто пойдём… Погуляем. Если ты не против.

Ей было неловко, что он может обидеться, но Тимур обрадовался. Он все время боялся, что она напомнит о том, что пора ехать в Екатеринбург. Раз она не торопится, можно “выгуливать” её как можно дольше и подальше от стоянки с машиной.

В этот момент девочка на сцене энергично, но фальшиво затянула «Группу крови» из репертуара Виктора Цоя. Тимур понял, что вся романтика вечера развеялась напрочь.

– Отличная идея. Идём. Я сам еще не очень изучил Челябинск, у нас будет время его посмотреть. Тут недалеко есть парк, я там ещё не гулял. Как насчет прогулки по нему? – дождавшись утвердительного кивка головой, он обернулся и подозвал официанта: – Счет, пожалуйста.

Молодой паренек с планшетом подскочил к ним. Марта потянулась к рюкзачку, доставая кошелёк. Тимур усмехнулся:

– Марта Максимовна, уберите, пожалуйста, вашу кредитку. Сегодня плачу я.

– С какой стати, Тимур Булатович? – удивилась она. – Я в состоянии заплатить за свой ужин.

– Я знаю. Но я пригласил, я и плачу по счету, – с легким нажимом произнёс он.

Марта немного растерялась. Она не привыкла, чтобы коллеги оплачивали за неё еду. В её жизни только дедушка, если вел её в кафе, расплачивался.

«Маня, если мужчина поведет тебя на свидание, – учил её жизни Федот Максимович, – позволь ему быть мужчиной, а себе – женщиной! Но только в том случае, если это – настоящее свидание, и парень тебе нравится».

Марта покосилась на Тимура. Он ей нравился. Ей всегда были приятны открытые, весёлые и добрые люди. Вот только как разобраться, он нравится ей самой или на нее так влияет отношение к нему собаки? Опять же как понять: этот вечер в кафе – свидание или они просто зашли съесть пару бифштексов?

Пока Марта разбиралась сама с собой, Тимур заплатил по счету.

На улице было хорошо. Дневной ветер стих, и снег валил мягкими пушистыми хлопьями. Витрины магазинов, украшенные новогодними гирляндами, создавали какую-то особенную, волнительную и предпраздничную атмосферу.

Марта прислушивалась к овчарке. Та вела себя спокойно, степенно вышагивая рядом с Тимуром. Зверь с легким презрением поглядывал на всех собак, которые встречались на пути, особенно на тех, что шли на поводке.

«Смотрите, я не одна! У меня тоже есть хозяин! Со мной тоже есть кому гулять! И в отличие от вас, обнюхивающих углы, я уделяю своему человеку внимание!» – Примерно такое было настроение у овчарки.

Марта была тоже с ней согласна. Здорово, что хотя бы на вечер в её жизни появился кто-то, с кем можно гулять и болтать о каких-то ничего не значащих пустяках.

– Реги-и-ина! – раздался крик откуда-то сзади.

Беспечно улыбающийся Тимур стремительно изменился в лице, поджал губы и резко обернулся. Марта, чутко реагирующая на движения, тоже повернулась на звук.

Ничего особенного позади не было, так как улица, по которой они шли, была почти пустой. Молодая девушка перебегала дорогу на зеленый сигнал светофора к стайке студентов. Она добежала до них и стала по очереди обниматься с каждым.

– Ты её знаешь? – удивленно покосилась Марта на галдящую молодёжь.

– Нет, – Тимур выглядел немного обескураженным. – Правда, нет… Просто… Не очень хорошее вспомнил… Не обращай внимания.

Легко сказать: “Не обращай!” Второй раз за вечер Тимур ушёл от ответа на заданный вопрос.

– Нам до парка недалеко осталось. Там, наверное, уже ёлку ставят… И озеро недалеко…

В это время внутренним зрением он заглянул, по привычке, во внутренний чат МСБ Челябинска. Лицо его вытянулось.

«Ведающие заявили о нахождении двух трупов на дне озера. На место происшествия выехали капитан Потапов и старший лейтенант Ермолаева»

Дальше шли фотографии, на которых водолазы МЧС извлекали из проруби и какие-то мешки, обмотанные колючей проволокой.

Тимур быстро подгрузил карту и нашел место трагедии. Они находились в трёх с половиной километрах по прямой. Л

Полминуты лейтенант раздумывал. Не очень хотелось в такой хороший вечер заниматься работой. У него были законные выходные и он впервые за годы после аварии пригласил женщину, которая ему очень нравилась, погулять. А тут – трупы. Это ещё хуже, чем фальшиво поющая девица с расстроенной гитарой.

Но что делать? В Челябинске городское МСБ было малочисленным по составу. Зарегистрированных волшебников и магических существ в городе чуть больше ста, ещё примерно девятьсот человек посвящены в магическую тайну и связаны с волшебным миром, поэтому штат не раздували. Всё городское МСБ насчитывало около двадцати человек. В следственном отделе работали пять офицеров.

Сейчас один следователь был на больничном, после пандемии паника насчет ковида ещё не улеглась. Второй офицер догуливал законный отпуск и работать в отделе было почти некому. Надо было хотя бы поинтересоваться у Потапова, не нужна ли им помощь. Лейтенант мог сделать это в чате, но тут Марта, чутко реагирующая на его изменения в лице, тревожно поинтересовалась:

– Тимур, что происходит?

– Тут совсем недалеко наши челябинские эмэсбешники работают. Тела из-подо льда достают.

Он стоял, замерев, просматривая внутренним зрением фотографии, чат и комментарии старлея Ермолаевой.

Тимур остановил один из снимков трупа и быстро его увеличил. Даже на фотографии раздувшегося от воды трупа было заметно, как неестественно проступают на коже вены. Первая пришедшая в голову мысль была такой: “Здесь не обошлось без вампиров!”

Тимур не двигался, Марта следила, как напрягаются его желваки, как поджимаются губы.

– У меня предложение. Раз мы рядом, давай дойдём до места происшествия, – предложила Марта. – Если МСБ пригласили, может, помощь нужна?

– Наша служба и опасна, и трудна, – мрачно произнёс лейтенант. – Я ещё толком не уверен, но, похоже, накрываются мои выходные…

Глава 3. След вампирши

Минут через тридцать они дошли до берега Шершеневского водохранилища и почти сразу же увидели припаркованные с краю дороги машины МВД, ФСБ и «Скорой помощи». Недалеко от берега, у проруби топтались люди в форме, и работало несколько человек из МЧС. На льду лежало что-то упакованное в мешки. Именно эти мешки чаще всего выхватывали из темноты лучи фонариков.

На открытом пространстве было ветрено, порывистый ветер метал хлопья пушистого снега в лицо, словно бы пытаясь прогнать прочь непрошеных гостей. Оперативники и представители служб ежились, поднимали воротники, тихо ворчали, но продолжали работать.

Тимур включил приборы ночного видения. С помощью них он легко разглядел большую, угловатую фигуру капитана Потапова, рядом с которым чуть пританцовывала от холода невысокая, стройная старлей Ермолаева.

– Вот и наши. Идём, Марта, познакомлю тебя с эмэсбешниками Челябинска.

Они подошли к коллегам. Потапов был мрачен и хмур. Ещё бы! Работы начались еще засветло, но провозились долго. Все давно продрогли и проголодались.

– Тимур, какими судьбами? Ты жаловался, что в Челябинске слишком тихо? Полюбуйся, два трупа! – сказал капитан глубоким, звучным баритоном с хрипотцой. В тоне мужчины часто чувствовались залихватские, ироничные нотки, но лицо оставалось сосредоточенным и суровым.

– Мы гуляли поблизости. Марта, это – капитан Потапов, начальник следственного отдела МСБ Челябинска.

Капитан бросил ещё один быстрый, неприветливый взгляд на Нариева, а затем полувопросительно посмотрел на Марту. Всем своим видом офицер словно бы говорил: «А бабу ты зачем с собой притащил?»

Марта, взглянув в лицо офицера, почему-то живо представила себя слегка припорошенного снегом ризеншнауцера. Ризены – серьезные псы, крайне недоверчивые к посторонним и не склонные к сентиментальности вне самого близкого круга.

– Капитан Золотаева, исследовательский отдел МСБ Свердловской области, – представилась Марта.

Потапов прищурился, словно бы что-то припоминая. Взглянул на неё, на Тимура, снова на Марту.

– А-а-а, слышал. Извините, что сразу не признал. Дело с «золотой мафией» пять лет назад? Сейчас, говорят, у нас в «Лечебном бору» прохлаждаетесь. Меня подполковник Савушкин о вас предупреждал, – Потапов немного помолчал и представился: – Виталий Захарович.

– Ирина Сергеевна Ермолаева, – тут же добавила помощница капитана спокойным, даже ласковым голосом.

Она была невысокого роста, в больших очках, из-за которых глаза казались почти круглыми. Из-под шапки чуть выбивались темные волосы.

«На мордочку – вылитый стаффордширский терьер! – подумала Марта. – Только симпатичнее, и в очках».

– Что тут у вас произошло? – спросил Тимур. – Я фотографии в чате видел… Странно трупы выглядят.

Капитан повертел головой, чтобы убедиться, что рядом никого, и тихо заговорил:

– Челябинский магический Дом Ведающих проводил ритуал «Охоты» поблизости. Они разбудили для этого Духа Озера. А тот, вместо помощи, пожаловался на трупы на дне. Чародеи сразу давай нам названивать. Сам понимаешь, маги на чужих стучат охотно, чтобы конкурентам насолить, а своих – выгородить. Пока прорубь сделали, пока нашли жмуров в холодное воде на дне, пока достали, кучу времени потеряли. Вон, мешки лежат. Ещё пришлось повозиться, когда «егозу» снимали.

Он посветил фонариком в сторону обледеневших двухсотлитровых зеленых мешков, которые грузили на носилки. Рядом валялись куски колючей проволоки.

– «Егоза» зачем? – Марта покосилась на колючую проволоку с острыми краями. – У преступников не нашлось веревки?

– Понятно зачем – буркнул недовольный Потапов. – Трупы скинули в воду в мешках с камнями. Судя по тому, что тела не так сильно распухли, как могли бы в теплое время года, в воду их погрузили незадолго до того, как лёд встал. Сейчас температура около четырех градусов, почти на грани замерзания. Но постепенно тела в мешках начнут распухать. Тогда «егоза» их в клочки порежет. Течение разбросает остатки по дну. После такого убитых тяжело найти, идентифицировать и понять, как они погибли.

Тимур и Марта одновременно посмотрели на полипропиленовые мешки, которые грузили на носилки санитары. Обычно в таких мешках выбрасывали строительный мусор или возили овощи.

– Я уже в чате фотографию видел. Меня смутили черные, гипертрофированные вены… Я же правильно всё понял? – спросил Тимур, пытливо вглядываясь в напряженное лицо капитана Потапова.

– Да. Это жертвы «кровавых» вампиров. Те, кто не прошли Становление. По мне, очень похоже на почерк этой вашей екатеринбургской клыкастой бабы… Как её? Айрэн. Ты ведь отчёты читал? В её деле массовые несогласованные Становления вампиров, а плюсом – около десятка трупов из тех, кто не прошел магическое преобразование.

Тимур замер, как насторожившийся боевой пес перед схваткой. Несколько месяцев назад он участвовал в штурме екатеринбургского ночного клуба «Нью Эйдж». Была надежда там накрыть и обезвредить опасную вампиршу. Ее подозревали в производстве и распространении магических наркотиков «Гибель богов».

Айрэн была известна и тем, что обращала молодёжь, в том числе и несовершеннолетних, в вампиров.

Дело в том, что обращение – это, фактически, убийство, так как вампир – это уже не человек, а жизнь паразитирующих магических вирусов в человеческом теле. При этом из десяти обращаемых стать вампирами могут от трех до четырех человек, остальные умирают в страшных мучениях.

При штурме «Нью Эйдж» нашли и изъяли наркотики как обычные, так и магические. На всех причастных завели множество уголовных дел, но самой Айрэн в клубе в тот день не оказалось. Как показали её подручные: вампирша уехала в Челябинск, где у неё была лаборатория. Все силы брошены были на поиски нарко-точки и Айрэн, но та «залегла на дно».

Место, где была магическая нарколаборатория, нашли в одном из домов частного сектора, но все, кто занимался этим производством, словно бы растворились.

– Ты уверен, что это – Айрэн, а не какой-нибудь другой «кровавый» вампир? – быстро спросил Тимур. – У вас в городе своих «кровавых» разве нет?

– У нас в Челябинске зарегистрирован один «энергетический» вампир и два гуля, которые работают на кладбище, – вставила Ермолаева, бросая внимательный взгляд на капитана. – Кровососов по нашим спискам не значится. Но если мы посмотрим на найденные тела, перед нами характерные проделки «кровавых». Почерк схож с Айрэн. В целом вампиры, обладающие здравым смыслом, редко дают Становления всем подряд. Они бояться сесть за убийство.

– Кстати, хотите убедиться? – поинтересовался Потапов, подзывая к себе санитаров с носилками.

Он приоткрыл мешок. В прорези показалось синюшно-белое, с оплывшими чертами мужское лицо с характерными кавказскими чертами. Почерневшие вздувшиеся вены на коже казались огромными. Потапов переключил фонарик в своей руке на режим магической подсветки, и направил его на область шеи. В этом свете на шее проступили чуть искрящиеся волшебством два пятнышка. Это были следы от укусов вампирскими клыками. При обычном осмотре их бы не заметили, так как след присасывания кровососа довольно быстро затягивается, не оставляя даже шрамов.

– Расстояние между клыками замерили? – поинтересовался Тимур у челябинцев.

– Обижаешь. Но тела уже распухли от воды. Она пусть и зверски холодная, но все равно точно мы уже не определим.

– У женщины, что выловили, точно такие же следы укуса на шее, – встряла Ермолаева. – Судя по всему, она таджичка или киргизка. Что-то такое. Во всяком случае, это видно даже после месяца пребывания в воде.

– Похоже, их обоих пытались обратить примерно в одно и тоже время, но ничего не вышло, – Потапов достал из кармана пачку сигарет. – Я думаю, вампирша сразу два тела в мешках сбросила. Но точную картину уже патологоанатомы скажут.

Марта не вмешивалась. Она была в штате исследовательского отдела, а тут – уголовное преступление, и не следовало мешать. Тимур в Екатеринбурге числился в оперативниках, но так как в МСБ постоянно не хватало рук, начал учиться на следователя.

– Грузим? – окликнули Потапова санитары «Скорой».

– Да, забирайте. – Виталий Захарович взглянул на Марту и чуть усмехнулся: – Такие вот у нас дела творятся. То месяц затишья, текучка и профилактика, то сразу два трупа.

Золотаева кивнула:

– Если Айрэн у вас в Челябинске, неужели нигде, ни в одной магической тусовке она не засветилась? – Насколько я знаю, особа она эпатажная.

– Возможно, засветилась. Свободный Дом, куда эта баба входила, её официально выпер. Всё произошло задним числом, как только всплыла информация по убийствам. Но Айрэн всё еще пользуется их покровительством, услугами, связями, конспиративными квартирами. Своих Свободные не сдают… без крайней нужды.

Пронизывающий порыв ветра прошёлся по поверхности заледеневшего водохранилища, поднимая позёмку. Марта задрожав от холода, подняла плечи, попыталась укрыть шею воротником. У Тимура дома она переоделась в зимнее пальто, но в пакете с привезёнными из Екатеринбурга вещами не оказалось ни шарфа, ни перчаток.

Тимур понял промашку, быстро снял с себя и то, и другое.

– Ты чего?

– Не спорь, пожалуйста, – с мягкой настойчивостью произнёс он, передавая ей тёплые вещи.

Она хотела возразить, но почему-то не стала.

Ирина Сергеевна, пританцовывая на льду, жалобно посмотрела на капитана, как на старшего в группе. Меховые сапожки Ермолаевой промёрзли насквозь за часы работы на озере. Офицеры МСБ уже несколько раз бегали в «Скорую» медиков, чтобы согреться, но с каждым разом это всё меньше помогало. Потапов коротко кивнул, улыбнулся с виноватой улыбкой и махнул рукой, отправляя всех к машинам.

– Что стоим на ветру? – произнесла Ермолаева, с трудом сдерживая мелкую дрожь. – Давайте к машине пойдём.

Капитан чуть отстал, чтобы подымить сигаретой. Его помощница, несмотря на всё уважение к начальству, терпеть не могла табак. Марта этот дым тоже с трудом переносила.

Пока шли, старший лейтенант делилась соображениями.

– Айрэн – сильная вампирша со связями. Скорее всего, сейчас она изменила внешность почти до неузнаваемости, и находится под прикрытием иллюзии или артефакта.

– А её подельник Клетчатый? – вспомнила Марта. – О нем что-нибудь слышно?

– Ещё один вампир? Это тот, на ком убийство студентки Светланы Поддубной? – уточнила Ирина Сергеевна.

Марта торопливо кивнула. Дело растерзанной Клетчатым девушки уже почти год висело «глухарем» в МСБ Свердловской области. Теперь офицеры Магической Службы Безопасности всех областей Урала знали, кто такие Клетчатый и Айрэн. Известно было уже много об их связях, делах, способностях. Только настоящих имён выяснить не могли. Вампиры хорошо скрывали свои тайны, а члены Свободного Дома делали вид, что «не при делах».

– По нашим данным, Клетчатый в данный момент где-то на Севере, – подумав, добавила Ермолаева. – Если он и вернулся, мы об этом ничего не знаем. Думаю, после облавы «Нью Эйджа», он тоже залёг на дно.

Капитан Потапов догнал их у самой машины.

– Виталий Захарович, может, уже в отделение? – глаза Ермолаевой стали совсем круглыми и жалобными. – Мы тут скоро сами все окочуримся. В тепло бы.

Потапов хмуро кивнул, и стал стряхивать с шапки и воротника снег.

– Здесь больше делать нечего. Едем, конечно. Нам с вами, Ирина Сергеевна, ещё кучу бумаг писать. – Он глянул исподлобья на Тимура. – Нариев, выходные – отменяются, а практика – продолжается. Завтра с утра приходи в отделение, пора показать чему научился на курсах повышения квалификации.

– Да я уж понял. Как сказал бы наш подполковник Савушкин: «Кто работать будет?»

Марта переводила взгляд на Тимура и обратно. Она знала, что Нариев отвезет её в Екатеринбург даже ночью, и утром, не выспавшийся пойдет на работу. Ни ей, ни тем более – собаке не хотелось никуда ехать. Собака боялась быть брошенной, совсем без хозяина. Её желание невозможно было не учитывать, особенно тогда, когда Марта училась контролировать свои превращения. Со зверем надо было договариваться.

– Товарищ капитан, Тимур сказал, что у вас нехватка людей. Разрешите присоединиться к расследованию? Я, правда, из исследовательского отдела, но чем-то помочь смогу. Пока я ещё на больничном, но меня на амбулаторное перевели. Занята буду лишь два раза в неделю с психологом, но это здесь, у вас же в «Лечебном бору». Остальное время могу посвятить делам службы.

Потапов и Ермолаева переглянулись. Капитан зачем-то посмотрел в тёмное небо, поморщился и хмуро бросил в её сторону:

– Да знаю я насчет вас всё. Ваш начальник, Савушкин, уже провел со мной «профилактическую» беседу. Сказал, что если пожелаете поработать на благо спокойствия и порядка в Челябинске, чтобы я не препятствовал, а оформил вас консультантом, – он неожиданно, в первый раз за вечер, улыбнулся.

Марта бросила быстрый взгляд на Тимура, и успела поймать лёгкую улыбку на его губах. Она догадывалась, что Савушкин договорился с Нариевым, чтобы тот не выпускал её из виду, а для того командировал его на короткий период стажировки в Челябинск.

В отличие от добрейшей Олимпиады Львовны, Марта старалась не придавать излишнего значения ежедневным визитам Тимура в «Лечебный бор». Знала, что тому поручено не выпускать её из виду. То, что местное МСБ было в курсе, и даже мрачный Потапов не сильно препятствовал её вмешательству в дела, для нее оказалось приятной новостью.

«Спасибо, Артур Олегович!» – мысленно подумала она.

– Садитесь в машину, – умоляющим тоном произнесла Ермолаева. – Мы вас подбросим.

 Марта, обернувшись, тихо спросила:

– Тимур, не будешь возражать, если я у тебя сегодня ночью переночую?

– Конечно, нет, – радостно выдохнул лейтенант.

Необходимость везти коллегу в Екатеринбург отпала сама собой. Не то, чтобы он мечтал именно о таком завершении вечера, но у него, кажется, появился вполне законный повод дать Марте поселиться в «своей» служебной квартире.

«Однушка», которую занимал на время стажировки Тимур, находилась в самом обычном панельном доме на пятом этаже. Квартира принадлежала ФСБ, и в неё селили командировочных.

В крохотной прихожей стояла старая железная вешалка и небольшая полка для обуви. На полу лежал потертый резиновый коврик, собиравший грязь и приглушающий звуки.

Единственная комната была достаточно просторной. Раньше тут стояли панцирные кровати, и следы их ножек сохранились в местах с облупившейся краской на старом скрипучем полу. Кровати давно выбросили, заменив их диваном и раскладным креслом. На случай нехватки спальных мест на застекленном балконе хранилась дополнительная пара раскладушек.

 Кроме этого в помещении находились: небольшой стол, пара стульев, шкаф и советская тумбочка с телевизором.

Ремонт в квартире не делался лет тридцать. Выцветшие обои начали кое-где отклеиваться. Если приглядеться магическим зрением, под ними можно было различить мерцающие формулы и символы охранных заклинаний. Очевидно, квартиру поставили под волшебную сигнализацию ещё в период Перестройки, а то и раньше.

 На окне единственной комнаты, ведущей на балкон, висели плотные двойные шторы, чтобы никто с улицы не мог проследить за тем, что происходило внутри. Двери украшали защитные металлические артефакты.

После возвращения из парка, Марта наконец-то добралась до ванны и заняла её на целый час.

Тимур занимался бутербродами на кухне, но так как гостья долго не появлялась, сел просматривать конспекты по вампирам.

Перед глазами лейтенант появлялись яркие изображения «кровавых» и «энергетических» вампиров, сменявшиеся фотографиями гулей и неразумных вампиробразных монстров. Картинки снабжалась инфографикой и краткими фактами.

Исследователи предполагали что магические вирус вампиризма возник десятки тысяч лет назад. Сейчас в России проживало около восьми сотен «кровавых», триста «энергетических» вампиров и примерно столько же гулей.

Эти существа получались в результате заражения умирающего человека магическим вирусом вампиризма с помощью крови, мяса или энергии. Мучительная трансформация, иначе именуемая становлением, могла длиться от двенадцати до сорока восьми часов. Считалось что душа человека в результате трансформаций умирала или покидала тело, а бренной плотью и мозгом начинал управлять магический вирус. Он руководствовался тремя простыми стимулами: «голод», «страх» и «единство».

Неутолимый голод заставлял вампиров каждую ночь красть жизненную силу других людей. Страх помогал быть осторожными, а единство вынуждало действовать в интересах собратьев. Каждая вампирская особь в разной степени была подвержена этим стимулам и трактовала их исполнение, исходя из опыта и знания захваченного тела.

 Айрэн, по выводам следствия, страдала от чудовищного голода и желания создать Великий Вампирский Клан. При этом она почти не обращала внимания на страх.

Вампиры отличались повышенной физической силой, живучестью и могли использовать украденные силы для восстановления ранений и усиления.

Развитые вампиры умели временно красть чужие способности вместе с жизненной силой. Некоторые могли влиять на жертву во время питания. Например, вампир мог один раз использовать способность к рисованию, испив крови художника, или слегка подкорректировать воспоминания существа, вытягивая его энергию. Кроме того вампирская кровь, мясо или энергия добровольно принятая человеком, делала его здоровей и связывала эмоциональными узами с хозяином.

Взамен приобретенным способностям, зараженные вампиризмом теряют привычные людям эмоции, влечения, цели, способность к размножению. Они перестают ощущать жизнь, потому ищут новый смысл существования.

Большинство вампиров испытывают сильнейшую аллергию на солнечный свет, плохо переносят огонь. Чем старше становится вампир, тем больше жизненной силы ему нужно красть, и тем дольше длится его сон. Вампиры, живущие больше трехсот лет, бодрствуют несколько часов в сутки, но выпивают от трех литров крови за ночь.

Тимур как раз просматривал картинки с краткими сведениями по старым вампирским кланам, когда дверь из ванной распахнулась.

Марта с намотанным на голове полотенцем вышла в коридор. На ней была длинная мужская футболка, так как собственные вещи она отправила в стирку. Футболка доставала Марте до середины бёдер. Ниже не было ничего, только влажные, плохо вытертые ноги с капельками воды. Опешивший на несколько мгновений Тимур смешался и, чтобы не смутить коллегу, быстро отвернулся. Это не сильно помогло, так как в ночном окне девушка отражалась, как в зеркале.

Марта бесшумно зашла на кухню. Лейтенант сел за стол и скованно произнёс:

– Я тут бутерброды сделал. Тебе чай, кофе? Есть ещё йогурт и молоко. Не знал, чего ты хочешь.

Марта присела напротив, налила в стакан йогурт и задумчиво сказала:

– Я всё думаю про фотографии, которые ты мне показал. Как мужчина, так и женщина – оба не русские. Тебе не кажется это странным?

Тимур присел рядом, бросил себе в кружку пакетик чая с бергамотом и налил кипятка.

– Заметил. Они разного возраста. Женщина – молода, мужчина – значительно старше. Какая между ними связь, придется выяснять. Кстати, пока ты мылась, я полистал конспекты, просмотрел заново дело Айрэн. Смотри, вот её фоторобот, – не прикасаясь руками к лежащему на столе планшету, киборг включил его.

Появилось изображение брюнетки тридцати пяти лет с волосами до плеч, заплетенными в странные косы. У вампирши были высокие скулы, правильные черты лица, выразительные губы и острый подбородок. На одном из вариантов фоторобота лицо и шею вампирши покрывал причудливый чёрный рисунок, состоящий из множества аккуратных прямых линий.

– Возможно, сейчас она выглядит совсем не так, носит парик или перекрасилась. Рост в сто восемьдесят сантиметров она изменить не может, как и психологический портрет. – Марта сделала глоток чая. – Внешность такая… как это принято называть… модельная. Что про неё еще известно?

– Утверждают, что у неё своеобразная манера говорить. Немного пафосная, любит косить под богему, изъясняться витиевато. Говорит напористо, энергично, хорошо поставленным голосом. Считает вампиров – высшей расой, которой все прочие должны прислуживать. Дамочка с амбициями, – невесело ухмыльнулся Тимур, невольно вспоминая скольким людям эта тварь испоганила жизнь.

– Вербует себе клан.

– Когда мы накрыли «Нью Эйдж», один из подельников Айрэн сказал на допросе, что у неё девиз: «Слабому – сдохнуть, сильному – править».

Оба на некоторое время замолчали, но Тимур решил первым разрядить обстановку. Он подвинул Марте тарелку с бутербродами:

– Ешь давай. Кстати, пока ты мылась, я тебе свежее белье на диване постелил. Себе раскладушку с балкона достал. Здесь, на кухне лягу.

Она подняла на него недоуменно-круглые, почти по-собачьи преданные глаза:

– Почему не в комнате? Там, кроме дивана, есть кресло-кровать.

Тимур чуть усмехнулся.

– Кресло только внешне выглядит прилично, а на самом деле разваливается. Современная мебель делается из картона и поролона.

– Тут мало места для раскладушки. Зачем тебе спать здесь?

– Чтобы ты не смущалась, – Тимур улыбнулся, а про себя добавил: «И я…»

Марта сдержанно кивнула. Когда она была собакой, беспрепятственно могла забраться к Тимуру под бок. В совместных экспедициях они всегда спали рядом. Но Марта-женщина твердо усвоила уроки приличия, которые внушал ей дедушка: порядочные девушки не прыгают в постель к мужчинам.

Овчарка отлично знала, что значит команда: «Место», но изо всех сил пыталась намекнуть, что, быть может, её место на кухне? Она даже согласна была спать на полу, лишь бы не очень далеко от человека.

«Фу! – резко сказала ей Марта. – Нельзя так себя вести. Тимур сказал, что мы спим на кровати. Что сказал бы нам с тобой дедушка, если бы мы плохо себя вели?»

Услышав про дедушку, собака погрустнела. Вместе с ней почему-то упало настроение и у Марты. Она встала, извинилась, и отправилась спать.

Тимур проводил её взглядом, вздохнул, и стал двигать стол, освобождая в тесной кухне место для раскладушки.

Глава 4. МСБ Челябинска

К восьми утра Тимур с Мартой уже стояли у двери с табличкой «Следственный отдел МСБ» на третьем этаже в красно-белом здании Управления ФСБ Челябинска.

Постучав в двери, они оказались в обычном кабинете офисного типа с простой, минималистической мебелью. В помещении заметно пахло сигаретным дымом и кофе, несмотря на слегка приоткрытое для проветривания окно. Только по неприметным защитным артефактам, скрытым камерам и рисунку ритуала «Тихой зоны» на потолке можно было догадаться о том, что здесь сидят не самые обычные следователи.

Потапов пялился в монитор новенького компьютера, время от времени делая пометки на распечатках. Ермолаева стояла с кружкой у кофемашины. Эмэсбэшники казались уставшими и не выспавшимися.

Ирина Сергеевна приветливо заулыбалась, предложила кофе, но вошедшие отказались. Виталий Захарович хмуро поздоровался, почти не отрываясь от своего занятия.

– Хотите сюрприз? – поинтересовался он, и, после положительного ответа, продолжил: – Отпечатков, частиц ДНК, следов борьбы и свидетелей – нет. Этого следовало ожидать. Экспертиза по зубам ещё в процессе. Но готов спорить, что это – Айрэн. Места укуса, расстояние между зубами и посмертные изменения характерны.

– Любопытно, Виталий Захарович, Айрэн – матёрая убийца. Я удивлён, что она в этот раз следы оставила, – заметил Тимур, вспомнив материалы «дела» и лекции по преступлениям вампиров.

Он подошёл к Потапову, и они приветственно пожали руки друг другу.

– Она надеялась, что трупы разрежет и разбросает, но просчиталась с температурой. – Потапов почесал коротко стриженый затылок и продолжил: – Это не единственная зацепка. Наши накрыли сегодня ночью один притон с проститутками. Трехкомнатная квартира, клоповник редкостный. Работают там девушки-мигрантки из ближнего Зарубежья. Угадайте, что у них изъяли?

– Уже любопытно.

– «Гибель богов». Тот самый наркотик, который мы ищем.

– В клоповнике дорогой магический наркотик? – удивленно переспросила Марта.

– Именно. Немного, но нашли. Бабы, что там работают, называют это «биодобавками». Принесла их старшая «маман». Она, кстати, сегодня ночью отсутствовала. Наши к ней на квартиру уже выехали, но пока другой информации нет.

– Уже кое-что, – согласился Тимур.

– Слушайте дальше. Пробили мы вчерашних утопленников по базе. Оба мигранты, состояли на учете, потому их быстро вычислили. Как показала экспертиза, смерть наступила от укуса вампирши при попытке обращения. Других следов насильственной смерти не обнаружено. У них на квартирах мы с Иркой… то есть с Ириной Сергеевной уже побывали. Голяк. Съёмные халупы, там давно другие люди живут. Личные вещи погибших хозяева уже выкинули.

– Они не вместе проживали? – тут же поинтересовался Тимур.

– Нет, в разных районах, и вроде как друг с другом не связаны. По полученной информации, оба пропали где-то шестнадцатого или семнадцатого ноября. Экспертиза подтвердила, что примерно месяц трупы пробыли в воде.

– Если они на учете состояли, значит, известно и место работы? – поинтересовалась Марта.

Ирина Сергеевна поставила кружку с кофе перед Потаповым и едва заметно коснулась руки начальника. Капитан заглянул в её лицо, улыбнулся и замолчал. Старший лейтенант села за свой стол, придвинула распечатанный лист бумаги и прочла:

– Девушку зовут Алия Мустафина, две тысячи первого года рождения, прибыла к нам из Азербайджана. Работала в уборщицей в ТРЦ «Фокус», а по совместительству убирала и в SPA-салоне «Шелк». Мужчина, Мурат Альзыбеков, житель Узбекистана, тысяча девятьсот девяносто третьего года, работал водителем в такси.

– Пока нам известно только это, – Виталий Захарович зазвенел ложечкой, размешивая сахар. – Есть какие-нибудь соображения? Предупреждаю, спал я мало, у меня голова почти не варит.

Марта решила высказаться:

– Айрэн у нас дама с амбициями, любительница престижных клубов. К тому же связана с продажей дорогих магических наркотиков. Довольно странно такой женщине кусать уборщицу и таксиста.

– Она в бегах, скрывается, большинство её так называемых «потомков» из Екатеринбурга, и они уже под следствием. Ей нужно восстановить клан, – напомнил Тимур.

– Да. Я проанализировала имеющуюся информацию, вампирша явно считает себя лидером и собирает вокруг последователей. Она сначала даёт им вампирскую кровь, а затем и Становление. Берет всех, кто может быть полезен, – заметила Ермолаева, закрывая окно, так как в помещении стало прохладно.

– Я думаю, надо потрясти эту… социально-неответственную, которая притащила «Гибель Богов» в свой борделеклоповник, – Потапов шумно хлебнул кофе из кружки. – А кому-то из вас надо наведаться в ТРЦ, в SPA-салон, и заняться такси.

– Что за салон? – поинтересовался Тимур.

– Знаете, такие, с джакузи, экзотическими видами массажа. Тайский и прочая лабуда… Короче, в отличие от нелегального борделя, который сегодня ночью шерстили, это у нас бордель – почти легальный, за неплохие бабки.

– Почему вы думаете, что это – обязательно бордель? – продолжал задавать вопросы лейтенант.

– Я этой заразы перевидал ещё когда работал в полиции. Иногда мы проводили «контрольные закупки» и пытались прикрыть подобные «лавочки». Обычно – безрезультатно. Бабы, что там работают, говорят, что интим – это их личная инициатива, администратор и владелец вроде как не в курсе. В результате получают пару тысяч штрафа и работают дальше. По всем признаком «Шёлк» – как раз такое заведение, – криво ухмыльнулся Потапов. – Работает, кстати, круглосуточно, что не сильно похоже на обычные массажные салоны. У полиции от жильцов дома на них постоянные жалобы.