Чудовищная лавка попаданки бесплатное чтение

Глава 1

Алина

Работа в букинистическом магазине – не самое веселое занятие на свете. Откуда только ни выкапывают эти книги, которые попадают к нам на прилавок! Обычно их приносят граждане самого затертого вида. Как правило, их книги – это детективы и фантастика из каких-то лохматых годов прошлого века. Иногда их покупают для фотосессий – тех, на которых книгу надо сжечь или распустить на отдельные листы. Дряхлые любовные романы никому не жалко, даже мне.

Хотя, казалось бы, профессия обязывает. Я учусь на втором курсе филфака, и любовь к погонным метрам книг здесь в нас вбивают чуть ли не палками. Букинистический магазин находится буквально в паре кварталов от общежития, здесь можно работать на каникулах и в учебный год после занятий, так что я считаю, что хорошо устроилась.

Кстати говоря, не все книги в этом магазине хлам и дрянь. Бывают и исключения – настоящий антиквариат из позапрошлых веков с золотыми буквами на корешках. Хозяйка магазина, Ирина Павловна, хранит такие книги в шкафу под стеклом и называет их теми раритетами, за которыми однажды придет настоящий охотник с деньгами. Но я, честно говоря, в этом не уверена. Те, у кого есть деньги, к нам не заходят.

Вот и эта покупательница сразу же показалась мне той, у кого нет денег на антиквариат в шкафу. В тот день, когда все началось, на улице шел ливень, было холодно и темно, и я сидела за кассой, лениво пролистывая новости в соцсетях. По улице бежали прохожие, застигнутые дождем, и я сомневалась, что сегодня будут посетители. Кому в такую погоду есть дело до пыльных романов?

Но колокольчик на двери все же звякнул, и в магазин вошла женщина. Выглядела она как большая поблекшая бабочка – пестрая самовязаная шаль у нее на плечах была очень похожа на крылья. Я кивнула ей – Ирина Павловна требовала не лезть к покупателям с раздражающим вопросом “Что вам посоветовать?” – и продолжила листать новости, поглядывая на посетительницу.

Сколько же ей лет? Трудно сказать. Вроде бы смотришь и видишь молодую женщину, а потом свет падает иначе, и она уже кажется старухой. Покупательница прошла вдоль витрин, а потом вдруг цапнула какой-то том и бросилась бежать.

– Стоять! – крикнула я, вылетая из-за кассы. Такого у нас точно не было, не родился еще тот, кто будет воровать старую фантастику в провинциальном “Букинисте”, но все когда-то бывает в первый раз, и мне не улыбалось платить за утащенную книгу из своего скудного заработка.

Повезло: воровка книг споткнулась о порожек, выронила томик в белой обложке, а тут и я подоспела – толкнула дверь и выпихнула женщину на улицу, под дождь. Прикосновение к ее пестрой шали отдалось ударом электричества по пальцам и какой-то липкой прохладой, и я вдруг увидела, как шаль раскрывается, словно настоящие крылья.

Воровка исчезла. Громадная тропическая бабочка развернула крылья и взлетела к тучам. За ней струились тонкие нити золотистой пыльцы – смешивались с дождем, утекали.

– Твою ж мать… – пробормотала я, глядя ей вслед. Нет, этого точно не могло быть. Люди не превращаются в бабочек, даже очень странные люди. Мимо пробежала парочка, прикрывая головы пакетами и хохоча, и я опомнилась. Наверно, у этой странной тетки была эта бабочка где-нибудь в кармане, она ее выпустила, отвлекла мое внимание и была такова.

Да, так и было. Я закрыла дверь, поправила вывеску “Открыто” и, подняв книгу, понесла ее обратно на витрину. Кажется, вот тут она и стояла, между звездными приключениями грудастых девиц и фартовых ребят из лихих девяностых. Впрочем…

Впрочем, нет. Это была не наша книга.

Я растерянно крутила ее в руках – этого аккуратного тома в нашем магазине точно не было. Ну вот не завозили к нам книгу в белоснежном переплете с золотыми иероглифами, вытесненными на обложке и изящным стебельком бамбука – акварельным рисунком под ними. Книга была очень красива – Ирина Павловна сунула бы ее в шкаф к антиквариату обложкой в мир, чтобы видел каждый, входящий.

Потом я совершила главную ошибку в своей жизни – открыла эту книгу. Пальцы запомнили прикосновение к плотной белой бумаге ее страниц, на мгновение сверкнули золотые иероглифы текста, а потом пол качнулся под ногами, и я почувствовала, что куда-то падаю.

Первой мыслью было: это инсульт. И буду я вот так валяться в магазине, и помощь не придет. Пока я пыталась справиться со страхом, ощущение падения куда-то делось – я поняла, что по-прежнему стою в магазине у витрины, вот только…

Стоп. Это был не букинистический магазин.

Книга растворилась в пальцах, словно ее и не было. Некоторое время я растерянно крутила головой, глядя по сторонам и пытаясь понять, что же все-таки произошло. Откуда в букинистическом взялись эти аккуратно сложенные вязанки разноцветных свечей? Как сюда попали пирамидки прозрачных золотистых и рыжих камней размером с мой кулак? Что тут делают алые ракушки и бутылочки с сиреневой жидкостью…

– Летучие мыши? – оторопело спросила я вслух и тотчас же зажала рот ладонью. Нет, это точно инсульт, мне мерещится, этого не может быть!

– Угу! – важно ответили мне откуда-то сверху. Подняв голову, я увидела громадную сиренево-синюю сову. На ее клюве красовались круглые очки в золотистой оправе, а в лапе она держала перо, которым что-то записывала в большой потрепанной тетради.

– Угу! – повторила сова и добавила человеческим голосом, окончательно меня добив: – И летучие мыши тут тоже есть. И чучела, и свежак. Все, Креван, переход завершен, можете ее брать.

Пол качнулся под ногами, и я медленно-медленно стала заваливаться на пол – но угодила в крепкие мужские руки. Меня подхватили, удержали и поставили ровно.

– Тихо, тихо! – голос у этого мужчины был приятным и спокойным, словно ничто в мире не сумело бы выбить его из душевного равновесия. – Все, вы уже здесь, все в порядке. Можете на меня посмотреть?

Я могла. У того, кто меня держал, было скуластое лицо, покрытое мягким золотистым загаром, насмешливые серые глаза, темные волосы, которые, кажется, разлетелись от порыва ветра, да так и застыли в прическе, и рыжеватая щетина вокруг улыбчивого рта. Обаяние, которое заставляло улыбаться в ответ, так и брызгало от него яркими искрами. Да, я могла бы смотреть на него долго – раз уж мое посмертное видение было настолько привлекательным…

Незнакомец рассмеялся. Кажется, я его забавляла – от его смеха мне сделалось странно и неловко.

– Все в порядке, – повторил он так, словно разговаривал с ребенком. – Переход завершен, вы прибыли в Айонзун полностью. Я Креван Баллинхайн. Как вас зовут?

Нет, я слишком долго на него таращусь – переведя взгляд ниже, я увидела темно-серый мундир с небольшой орденской планкой. И… как он сказал, куда я прибыла?

– Меня зовут Алина Кравцова. Что за Айонзун… – пролепетала я, чувствуя, что сейчас снова начну падать. Минуту назад я была в обычном провинциальном городе, в магазине – и вот теперь на меня смотрит красавец в мундире, а на полке сидит говорящая сова в очках!

– Один из миров на Мировой нити, – спокойно объяснил Креван. – Видите ли, вас заменили. Забрали из вашего мира и переместили сюда. Алина, вы что-нибудь брали? Книгу, монеты?

– Книгу, – пробормотала я. Переместили из мира? Я что теперь, попаданка? Господи, невозможно.

И как мы все понимаем друг друга? Язык, на котором мы сейчас говорили, ничем не напоминал русский – но я говорила на нем, словно на родном.

Попаданка. Приплыли, называется.

Креван кивнул, осторожно усадил меня на стул и, пройдя к большой стойке, на которой красовался огромный кассовый аппарат – черный, сверкающий, с множеством клавиш – принес фарфоровую чашку с кофе.

– Книга была якорем, который перетянул вас сюда, – продолжал Креван. Я взяла чашку у него из рук, машинально отметив шрам возле большого пальца и отсутствие колец. Не женат. Хотя откуда бы мне знать, что тут надевают, когда женятся? – Теперь вы сможете вернуться домой, только если выполните правила.

Я сделала глоток. Кофе оказался очень хорошим – такой не по карману студентке-сироте, которая живет в общежитии и экономит каждую копейку.

– Что за правила?

– Раньше здесь работала махнагарна, – произнес Креван. – Она сбежала, заменив вас собой, и теперь вам придется выполнять обязанности. Видите этот магазин?

Я кивнула. Махнагарна, должно быть, это женщина, которая способна превратиться в бабочку. Ладно, может, это и безумие, и посмертие – попробую его принять и двигаться дальше. Если этот Креван говорит, что я смогу вернуться домой – что ж, буду его слушать.

Может, что-то из этого и получится. Может, я даже окажусь в магазине в тот самый день, в который пропала из него.

Магазин, кстати, производил впечатление. Судя по чучелам летучих мышей и целой витрине с белыми черепами каких-то животных, здесь продавали товары для занятий черной магией.

– Сюда приходят, скажем так, обитатели теневой стороны нашего мира, когда им нужно лечиться или принимать витамины, – продолжал Креван. – Самые разные. Иногда обаятельные, иногда пугающие. Ваша обязанность, Алина, найти для них лекарство в течение суток.

– А если я его не найду?

Я точно брежу. Витамины и пищевые добавки для монстров. Уму непостижимо. Улыбка Кревана сделалась печальной.

– Погибнете.

Я провела ладонями по щекам. Надо было разложить все по полочкам в голове.

– Так, давайте еще раз. Я теперь должна работать в аптеке для чудовищ. Если не выполню заказ, они меня сожрут.

Ох, вот попала, так попала. Во всех смыслах. Не знаю, каким чудом я еще удерживалась от слез.

Вот ведь тварь эта махнагарна… Ну ничего, в нашем мире ей тоже будет не слишком-то весело. Выйдет на улицу вечером в каком-нибудь отдаленном районе, познакомится с местной расплескавшейся синевой.

Хотя, кто знает. Может, не повезет как раз синеве.

– Не сожрут, – подала голос сова. – У тебя просто остановится сердце.

– Ну спасибо, – буркнула я. – Вы-то сами, кстати, кто такие?

– Я инквизитор, – произнес Креван. – В мои обязанности входит контроль за теневой стороной мира. Слежу, чтобы ведьмы не похищали детей, а гнилопроходцы не прокладывали ходы в домах. Теперь буду курировать вас, раз уж вы появились в моем районе.

Я даже уточнять не стала, кто это такие, эти гнилопроходцы. От слова веяло жутью и мерзостью. Хотелось надеяться, что я не столкнусь с этими существами в первый рабочий день.

– Махнагарна нашла способ сбежать в другой мир, – продолжал Креван с искренней грустью. – Я пытался ее остановить, но не успел. Осталось только ждать, кто придет на ее место.

Сова ухнула, поправила лапой очки и с важным видом представилась:

– А я Ормонд. Здешний хозяин лавки и управляющий.

– Никогда не думала, что встречу говорящую сову, – призналась я. Ормонд посмотрел на меня так, что сразу же захотелось забиться куда-нибудь в дальний угол и никогда оттуда не вылезать, и снисходительно произнес:

– Я не сова, а тиллуан. Древнее сверхразумное благородное существо. Еще раз так меня назовешь, клюну.

– Поняла, – кивнула я. Еще мне не хватало клюющейся совы, вернее, тиллуана. Ормонд сменил гнев на милость и сказал:

– Ладно. Пойдем, покажу тебе твою комнату.

***

Креван

Девчонка выглядела, мягко говоря, ошарашенной. Я еще раз прикоснулся проверочным заклинанием к ее растрепанным светлым волосам – нет, все в порядке, перенеслась полностью. Бывали случаи, когда при таких переносах жители других миров теряли, например, руку или часть души.

Ей повезло. Все осталось на месте.

– Почему бы вам просто не отправить меня домой? – спросила она, когда мы поднимались на второй этаж, в ту часть здания, которая была отведена под квартиры.

– Потому что вы теперь тоже принадлежите теневой стороне мира, – ответил я, – и должны подчиняться ее правилам. Моя задача – контролировать. Не допускать проблем с нормайсами. Проследить, чтобы с вами не случилось ничего плохого.

Алина обернулась. Да, я не ошибся, решив, что она привлекательна. Высокая, тоненькая, с изящными чертами лица, она была похожа на одну из бесчисленных фей с полотен великого Карфаджо.

– Нормайсы это кто?

– Обычные люди, – объяснил я, и Ормонд угукнул, бесшумно пролетев над нами. Мы поднялись по лестнице, оказались на втором этаже, и тиллуан важно опустился на пол возле одной из дверей, встрепенулся, укладывая перья в идеальном порядке, и, нырнув лапой под придверный коврик, извлек ключ.

– Эта квартира пустая, – объяснил он. – Жил тут один коммивояжер, съехал в начале года. Так что заселяйся и чувствуй себя как дома. Я живу в конце коридора, инквизитор Баллинхайн через три двери от тебя.

Алина кивнула. Взяв ключ, она отперла дверь и вошла в то, что Ормонд считал приличным жильем. Мы проследовали за ней: девушка остановилась, войдя в гостиную, которая одновременно служила и спальней, и рабочим кабинетом, огляделась и неуверенно сказала:

– Как будто попала в свое общежитие. Большая комната, в которой все есть…

Ормонд взлетел, усевшись на одну из специальных досочек-присад, которые были наделаны по всему дому для удобства владельца, и с привычной снисходительностью произнес:

– Это не общежитие, это приличный дом. Да, тут не самый хороший район, признаю. Но зато ни в одной комнате нет червоточины!

Алина вопросительно посмотрела на меня.

– Червоточины это ходы, которые прокладывают воры грез, – ответил я. Как раз недавно собственноручно поймал одного такого: повадился пробираться в один из детских приютов. – Они крадут сны и мечты, от этого человек чахнет и очень быстро умирает. А за его телом приходят уже гробоеды. Они…

– Не надо подробностей. Знать не хочу, что это такое, – пробормотала Алина. – И надеюсь, что они не болеют.

Я решил не уточнять, что в магазин заходят существа и пострашнее гробоедов и воров грез. Уж такова теневая сторона – на ней хватает приключений, но не красоты. Впрочем, смотря что считать красотой.

– И сколько дней я должна выполнять эти правила? – Алина подошла к окну, выглянула на улицу. Вечерело, недавно прошел дождь, но тучи выпустили солнце, и по острым черепичным крышам легли мазки света. По дороге ехали экипажи, нормайсы шли по тротуару по своим делам. Единственным обитателем теневой стороны, безобидным и милым, была фрайя: пролетела, рассыпая с крылышек серебристую пыльцу, заметила, что мы смотрим на нее, рассмеялась звонким мелодичным голоском и послала нам воздушный поцелуй.

– Десять выполненных индивидуальных заказов, – ответил Ормонд. Когда-то его предки питались фрайями, этими крошечными существами, похожими на фей, вот и сейчас тиллуан прищурился так, словно прикидывал, как ее разделать для обеда. – Махнагарна, которая была тут до тебя, выполнила три и сбежала. Значит, тебе добавляется еще семь. Всего семнадцать. До осени управишься, если не умрешь.

– Ну спасибо! – вспыхнула Алина и посмотрела на меня, словно искала защиту. – И что, вы правда ничего не можете с этим сделать?

Я вздохнул. Чем тут поможешь? Я, конечно, мог бы найти способ перебросить девушку обратно в ее мир – в конце концов, Министерство магии имеет в своем арсенале и не такие разработки. Но…

– Если вы нарушите правила теневой стороны, то это вызовет потрясения и катаклизмы в нашем мире, – сообщил я. – И в вашем тоже. Часть теней проникнет туда следом за вами, и получится примерно вот что…

Открыв окно нараспашку, я высунулся наружу и, посмотрев вправо, увидел громаду Мертвого бога. Она поднималась над западной частью города, словно лысая гора. Над извивами окаменевших щупалец искрились мелкие сиреневые молнии: бог был уничтожен, но магия еще тлела в нем, и никто не знал, способна ли она усилиться и вырваться. Алина посмотрела туда, куда я показал, и побледнела. Мертвый бог с десятками тусклых янтарных глаз мог произвести впечатление.

– Его убили наши маги десять веков назад, – ответил я. – Вряд ли в вашем мире есть те, кто справится с таким созданием, если оно к вам заберется.

Некоторое время Алина рассматривала глыбу, а потом отошла от окна, села на диван, и я отметил, что девушка побледнела.

Мне было жаль ее. Невероятно жаль.

– Мы будем тебе помогать, – проскрипел Ормонд. – Будешь стараться – и все получится. А пока давай, устраивайся. Если захочешь чаю, то он внизу, в лавке. И мне тоже завари чашечку.

К вечеру девушка успокоилась и, насколько я видел, примирилась с судьбой. В квартире, которую щедрым движением крыла ей выделил Ормонд, было все, необходимое для жизни, но тиллуан вручил Алине несколько крон в счет аванса, чтобы она могла прикупить себе какую-нибудь одежду, более похожую на ту, которую носят в Айонзуне.

– Составите мне компанию? – спросила Алина. – Я ведь не знаю, что тут и как…

– Конечно, – откликнулся я. – Просто так взять и выпустить существо с теневой стороны в город – это безрассудно.

Попадет под экипаж с непривычки – и кто будет в этом виноват? Пусть для начала осмотрится в нормальной компании, поймет, что у нас и как. Алина нахмурилась. В карих глазах сверкнула настоящая молния.

– Я не существо с теневой стороны. Не какой-нибудь этот ваш гнилогрыз, я…

– Гнилопроходец, – поправил я. Девушка начинала злиться: отличный знак. Чем больше в ней будет эмоций, тем больше той силы, которая не позволит рухнуть в тоскливое подавленное состояние. – Да, вы не такая, но все же не нормайс.

Алина вздохнула и больше ничего не сказала. Мы вышли из дома и, оказавшись на тротуаре, среди толпы народа, она схватила меня за руку и не выпустила до тех пор, пока мы не пришли в магазинчик готового платья Махоуни. Всю дорогу у Алины просто рот не закрывался: она задала мне добрую тысячу вопросов.

– А автомобилей у вас нет? Только конные экипажи?

– А у нас тоже вот так продают еду с лотка. Это вкусно?

– А войны у вас бывают? А ядерное оружие есть? У нас вот есть.

– А школы у вас есть? Университеты? А женщины там учатся?

– А в вашем мире что, не учатся? – ответил я вопросом на вопрос.

– Бывает по-разному, – ответила Алина и тотчас же удивленно замерла, глядя на большой фонтан на площади: в струях воды, которые взмывали к небу, плескались крохотные русалки, смеясь и распевая свои незатейливые песенки. Она сейчас выглядела, словно ребенок, впервые попавший в цирк, и я подумал, что их мир, наверно, очень скучное место. От Алины не веяло магией, значит, на ее родине тоже нет волшебства и чар.

В магазине к нам сразу же подошел Шеймус, ассистент – я знал его, несколько лет назад выгонял из его дома семейку бродячих змеекрыс. Алину тотчас же проводили в примерочную, а Шеймус негромко поинтересовался:

– Ваша невеста, господин Баллинхайн? Собираетесь жениться?

Я посмотрел на него тем взглядом, который отбивает желание говорить такие глупости. Даже если я когда-нибудь и соберусь жениться, то моей супругой будет нормайс, а не гость с теневой стороны. Впрочем… для девушек из приличных семей я слишком много общаюсь с обитателями мира теней. Это заставляет настораживаться их родителей.

Одним словом, я из тех, кому не светит правильный, достойный брак. Инквизиция ограждает мир нормайсов от обитателей теневой стороны, к нам относятся с уважением, но не пускают дальше гостиных.

– Она теперь работает в лавке Ормонда, – сдержанно объяснил я, и Шеймус кивнул. Я отошел к стулу, на котором обычно сидят спутники прелестных покупательниц, взял свежий выпуск “Времени”, и в это время в магазин впорхнула пестрая стайка девиц на выданье.

Все сразу же заполнилось смехом, запахом духов, лентами и заинтересованными взглядами – девушки смотрели в мою сторону, прикидывая, сойду ли я на роль жениха одной из них. Выйти замуж – все, о чем мечтают девушки, больше им ничего не надо. В магазин вплыл десятимачтовый корабль – мамаша с главным украшением, бородавкой на носу, и девичий щебет приутих.

– Шеймус, говорят, у тебя уже есть коллекция Арутти? Девочки, бегом в примерочную! – одну из дочек ущипнули за бок, и я услышал негромкое, но отчетливое шипение: – Незачем так таращиться, это инквизитор! Только теневой стороны в доме нам не хватает!

Девицы сразу же отвернулись от меня и почти бегом бросились к примерочным кабинкам. Я перевернул газетную страницу, и Шеймус уважительно прицокнул языком: из примерочной вышла Алина.

Я опустил газету и неожиданно для себя обнаружил, что смотрю на девушку с исключительно глупым видом. В начале нашей встречи она выглядела пусть и привлекательной, но дикаркой в этих штанах из грубой синей ткани и странной рубахе с короткими рукавами… Теперь передо мной была барышня в легком сиренево-синем платье – ее словно соткали из летних сумерек.

“Теневая сторона, – сказал я себе. – Это ее обаяние”.

– Никогда не носила платья, – смущенно призналась Алина, глядя так, словно ей была важна моя оценка. Я улыбнулся; матушка выводка дочек посмотрела на нас с нескрываемой досадой, которую тотчас же замаскировала презрением.

– Вам очень идет, – отметил я. Улыбка Алины была ясной и светлой, и я вдруг обрадовался, что она улыбается так, словно все, что с ней случилось, теперь отступило и больше не пугало.

Потерять дом и попасть в неприятности – не всякий будет справляться с таким настолько решительно. Любая из девиц, которые сейчас были в примерочной, села бы на пол и принялась рыдать – уж таковы девушки моей родины, они плохо справляются с проблемами.

Нет, Алина с теневой стороны определенно нравилась мне этой своей энергичной жизненной силой.

Когда мы возвращались домой, то прохожие смотрели на нас с нескрываемым любопытством. Алина не вызвала интереса, когда мы шли в магазин – инквизитор выловил очередное чудное нечто, мало ли их на теневой стороне? А теперь рядом со мной шла прелестная барышня и с нее не сводили глаз. Теперь по всему городу поползут слухи, разговоры и сплетни.

– Со мной что-то не так? – негромко спросила Алина. – Почему все так смотрят?

“Потому что видят в вас не девчонку с теневой стороны, а спутницу того, у кого ее не может быть”, – подумал я и ответил:

– Потому что вы очаровательны. Почему бы еще?

***

Алина

Он назвал меня очаровательной. И это прозвучало не просто, как вежливые слова, которые никого ни к чему не обязывают и говорятся просто так. Креван Баллинхайн действительно так считал.

На всякий случай я решила не углубляться в размышления об этом. Потому что все это стало бы очень грустным в итоге. Парням в моем мире я не нравилась – вернее сказать, нравилась не настолько, чтобы они предложили мне встречаться или сделали бы какие-то шаги навстречу. Да не так уж и много парней на филфаке, факультете невест…

Надо же, я уже говорю “в моем мире” и почти не удивляюсь. Наверно, Ирина Павловна сейчас в ярости – обнаружила, что меня нет, магазин пуст, и народ, охочий до халявы, уже растаскивает приключения космодесантников.

Нет, никогда больше не буду смеяться над такими историями. В них пишут правду, как оказалось.

Пожелав друг другу доброй ночи, мы расстались. Я зашла в выделенную мне квартиру, закрыла дверь и какое-то время стояла, привалившись к ней спиной и думая так себе, ни о чем и обо всем сразу. Квартира погрузилась в сумрак, но прямо передо мной вдруг послышалось гудение: большой зеленовато-золотой жук усердно махал крыльями, от которых растекались волны теплого мягкого света.

Господи, сегодня утром я пришла на работу в букинистический, а завтра буду работать в аптеке для чудовищ иного мира – вот как с этим свыкнуться? И в этом мире вместо электрических лампочек вот такие жуки, и одного такого вполне достаточно, чтобы озарить комнату…

На сдачу в магазине одежды меня снабдили еще нижним бельем и ночной сорочкой с таким количеством кружев, что становилось жутко. Вздохнув, я прошла в спальню, переоделась ко сну и, устроившись под тонким одеялом, стала смотреть в окно. Город, удивительно волшебный и яркий, будто сошел с иллюстрации в книге старых сказок. Сейчас я видела его изящные крыши, озаренные чуть розовой полной луной. В ее свете было видно, как по конькам и трубам прыгают какие-то юркие существа, похожие на кошек.

Наверно, это тоже обитатели теневой стороны. Хотелось надеяться, что у них не возникнет проблем со здоровьем.

Неожиданно одно из существ в несколько бойких прыжков перескочило с крыши на подоконник и заглянуло в мою комнату. Оно в самом деле напоминало котейку с плоской круглой мордочкой, дружелюбной улыбкой и огромными любопытными глазами – впрочем, я впервые видела кота с шерстью сливового цвета и лапками, похожими на человеческие руки.

– Эй! – окликнул меня кот. Он присел на корточки, опираясь лапами о подоконник и слегка покачиваясь. – Эй, девица, ты спишь?

Раз тут есть говорящие совы, то есть, простите, тиллуаны, то почему бы не быть говорящим котам? Решив, что если бы незваный гость хотел мне навредить, то не стал бы заводить беседу, я ответила:

– Нет. Не сплю.

Кот провел лапами по физиономии и сел на подоконник.

– А у тебя пряников нету? А то я бы съел.

Вот ведь какой! Пряников ему подавай. Я невольно улыбнулась: на это существо нельзя было смотреть без улыбки.

– Я без пряников, уж извини, – ответила я. Осмелев, кот спрыгнул в комнату и забрался на стул с видом важного гостя. Не знаю, откуда он вытащил большое румяное яблоко – но положил его на столик с кривыми ножками и сообщил:

– А у меня яблоко есть. Вот был бы у тебя пряник, мы бы славно поужинали. Но ты, я вижу, какая-то бестолковая. У тебя наверно и лунных ниток нету.

– Что это? – поинтересовалась я.

– А вот что, смотри! – кот подпрыгнул на стуле, протянул лапку в сторону луны, и я увидела, как в его пальцах заструилась нить – длинная, ровная, розово-золотистая. От нее так и веяло тишиной и покоем – когда я смотрела на нее, то веки начинали тяжелеть, а глаза щипало, словно от песка.

Я поняла, что заснула, когда по квартире раскатилось громогласное “Угу!” и тяжелые крылья Ормонда хлопнули прямо над головой. Очнувшись, я увидела, что тиллуан закогтил добычу и поволок по полу.

– Пусти! – воскликнул кот, и его голос сделался дрожащим и тонким. Кот дергал лапами, пытаясь освободиться, но Ормонда было не одолеть. – Пусти, дяденька, я ж ничего, я ж фокус показать!

– Знаю я твои фокусы! – пророкотал Ормонд. Он скрутил несчастного кота так, что у того даже шерсть поблекла. – А потом в кассе шаром покати!

– Пустите его! – воскликнула я, вскакивая с кровати. – Он же…

В это время хлопнула дверь и в квартире послышались шаги – в комнату вошел Креван, держа в руках кошачью троицу: существа печально свесили лапы, понимая, что с инквизитором лучше не связываться. Увидев четвертого кота, которого скрутил Ормонд, Креван улыбнулся и довольно произнес:

– Так я и думал. Четверка Сколетти. И давно вас выпустили?

Кот, которого держал Ормонд, жалобно пискнул и ответил:

– Начальник, да мы ж чего? Мы ж ничего! Мы ж просто зашли! Тут вон, барышня с нашей стороны, познакомиться же надо…

– Мы это, мы не того! – подал голос один из котов в руках Кревана. Инквизитор встряхнул всех разом, и послышалось скуление: – Мы ж чисто за здрасьте.

– Знаю я ваше “здрасьте”, – проворчал Ормонд. – Один сверху хозяевам зубы заговаривает, а остальные у денег рады стараться.

– Вот, Алина, примерно такие посетители у вас и будут. Вессеры, теневые крадуны, – сообщил Креван, и от его пальцев потянулись золотые нитки, опутывая котов. Потом он посмотрел на меня, и я готова была поклясться, что он смутился, увидев мою ночную рубашку! Взгляд наткнулся на нее и сразу же дернулся куда-то в сторону, словно мой вид обжег Кревана…

– Я так и поняла, что такие, – откликнулась я, забираясь под одеяло. Вессеров поволокли к выходу, причем Ормонд выглядел так свирепо, словно хотел немедленно съесть незадачливого воришку сырым и без соли. Хлопнула дверь, и в квартире воцарилась тишина.

Но как он на меня смотрел…

Глава 2

Алина

На следующий день, приведя себя в порядок и надев новое платье, я спустилась в лавку. Еще вчера я поняла, что держаться за перила нужно крепко: все ступеньки на лестнице были разной величины, и скатиться с них было, как нечего делать. Оказавшись в лавке, я раздвинула тяжелые шторы на окнах, пропуская внутрь веселый свет летнего солнца и пошла вдоль витрин, рассматривая товары.

Со свечами все было понятно. Надпись на коробке гласила, что “Каждая свеча изготовлена из высококачественного парафинового воска, идеально подходит для проведения исцеляющих ритуалов, заклинаний, медитаций и других магических практик”. Красные свечи, например, использовались для избавления от сильнейшего любовного томления, темно-синие должны были вылечить тошноту, а черные напускали болезни легких. На всякий случай я отодвинула коробку поглубже под витрину. Не имею ничего против любви и денег, а вот болезней не надо. И без них забот хватает.

Камни, как я поняла, следовало продавать на вес: рядом с аккуратными грудами сердоликов, агатов, цитринов и хризолитов стояли изящные весы. Ладно, разберемся, как с ними работать.

Пузырьков с зельями было столько, что я даже не стала пытаться их сосчитать. По счастью, они были расставлены по алфавиту – не перестану удивляться, что понимаю здешний язык – значит, смогу найти, что нужно. А вот брать в руки тушки летучих мышей – это я точно не смогу, от одной мысли об этом начинало тошнить.

Вздохнув, я прошла к кассовому аппарату – вчера Ормонд доставал из него деньги мне на платье, так что я успела понять, как он работает. Рядом с ним стоял табурет; я села и со вздохом подумала, что моя жизнь изменилась и в то же время не изменилась вовсе. Я по-прежнему сижу в магазине и продаю что-то непонятное.

На двери мелодично звякнул колокольчик, и я увидела, как в лавку вошло, вернее, втекло что-то полупрозрачное, похожее на громадного слизняка. Пока я смотрела, стараясь не закричать, слизняк медленно поднялся, покачиваясь и меняя форму. Вскоре перед кассой стоял самый обычный мужчина с непритязательной внешностью мелкого банковского клерка. Дотронувшись до края потертой шляпы, он улыбнулся и спросил:

– Доброе утро! А где махнагарна?

– Я за нее, – ответила я, пытаясь справиться с эмоциями от увиденного превращения. Если все обитатели теневой стороны вот такие, то после возвращения домой мне потребуется психиатр, да получше. И спать я точно буду со светом.

– Отлично. Милая барышня, у меня индивидуальный заказ, – сообщил покупатель и поставил передо мной крошечный пузырек, в котором искрилось и переливалось что-то сиреневое. – Мне нужна монета с глаза покойника. Плачу как обычно: меру зелья удачи.

Так. У меня сутки, чтобы найти такую монету. Решив сделать вид, что я все понимаю, ничего не боюсь и выполнение такого заказа для меня пара пустяков, я убрала пузырек с зельем удачи в ящик под кассой, улыбнулась и ответила:

– Хорошо, заказ принят. Приходите через сутки. Кстати, зачем вам монета?

Человек-слизень снисходительно улыбнулся.

– Вижу, вы новенькая в этом деле. Такая монета отворяет глубинное зрение. Я буду видеть истинные намерения тех, с кем говорю. В моей конторе это важно.

Надо же, у обитателей теневой стороны есть свои конторы.

– Кем же вы работаете? – поинтересовалась я. Надо заводить связи, это в любом мире полезно.

– В недвижимости, – ответил покупатель и протянул мне визитку. – Если захотите когда-нибудь приобрести квартиру в достойном районе, буду рад помочь.

Слизня звали Эштон Эштонсон. Запомним. Никогда не знаешь, кто и что тебе однажды может пригодиться.

– Спасибо! – улыбнулась я. – Жду вас завтра в это же время.

На том и распрощались. Когда Эштонсон вышел за дверь, сохранив человеческий облик, я услышала мягкое хлопанье крыльев – Ормонд опустился на одну из присад, держа в лапе чашку кофе.

– Вот чего ему было сразу в нормальном виде не войти? – спросила я. Б-р-р, до сих пор передергивает от липкого страха, как только вспомню, как слизень превращался в человека.

– Он и вошел, как нормайс. Ты тоже с теневой стороны, поэтому сначала увидела его таким, какой он есть. Сама-то подумай, как он в таком обличье будет ходить по улице с нормайсами? Вот, маскируется, открывается только своим, – ответил Ормонд и, отпив из чашки, спросил: – Что заказали?

– Монету с глаза покойника, – вздохнула я.

Янтарные глаза тиллуана таинственно сверкнули за стеклами очков.

– Да, серьезная вещь для первого раза, – заметил он. – Но не волнуйся, подскажу, где найти. Ты нравишься Кревану, а он хороший квартиросъемщик. Не хочу, чтобы он съехал, если ты тут умрешь.

– С чего вы решили, что я умру? – спросила я. – И что он потом съедет?

Тиллуан фыркнул.

– С того самого. В общем, слушай, как туда дойти.

***

Креван

– …поэтому мы в очередной раз должны усилить бдительность и готовность отразить любой удар с теневой стороны. Страна чтит нашу доблесть и отвагу, и мы…

Да-да-да, все, как обычно. Инквизиция стоит нерушимой стеной между спокойным миром нормайсов и бурей, которая постоянно накатывает на него с теневой стороны. Мы готовы жертвовать собой ради стабильности и спокойствия нашего мира, мы оплот разума, мы щит света перед тенью. Сколько раз я все это слышал?

Итайн Хевендиш, начальник отдела, не уставал молоть языком. В отличие от нас, которые всегда на боевом посту, у него были и выходные, и праздники, и нормированный рабочий день – чего бы тут не разоряться? Это мы, трудовые лошадки, на которых едут, должны сидеть и слушать…

– …в Трехтенном районе. В твоем, между прочим, Баллинхайн!

Так. Я настолько задумался о своем, что пропустил тот момент, когда Хевендиш перешел от болтовни к делу. Начальник смотрел на меня с нескрываемым раздражением.

– Махнагарна сбежала в другой мир! – продолжал Хевендиш, и коллеги посмотрели на меня с тем сочувствием, с которым глядят на прокаженных. – Мало того, она умудрилась захватить с собой часть артефактов! В городе действует преступная сеть, а инквизиция и ухом не ведет!

Он сделал паузу, уставился на меня в ожидании ответа.

– Разработка этой сети ведется уже несколько месяцев, – произнес я и кивнул в сторону Руди Холлена и Гавина Беркли: они качнули головами в ответ. – Мы с коллегами из Приводного и Сумашенского районов контролировали махнагарну, я лично глаз с нее не спускал, но мы так и не выяснили ее связей. Я, разумеется, признаю свою вину в том, что она сбежала в другой мир. Готов понести любое наказание.

Никогда нет смысла отрицать очевидное. Да, я упустил махнагарну. Виноват. Она растворилась буквально у меня на глазах, легко отразив все заклинания захвата.

– Если, как вы говорите, она забрала с собой артефакты, контроль которых в сфере Министерства магии, то это значит, что ее прикрывают, – продолжал я. – И так высоко, куда контролерам отдельных районов не позволят даже заглянуть.

После этого намека заседание завершилось. Хевендиш велел нам троим сидеть на месте – когда остальные инквизиторы вышли, он угрюмо вынул из внутреннего кармана список на листке бумаги и зачитал:

– Артефакт трансформации. Артефакт буйной воды. Артефакт мгновенной тьмы. Двойной удар молнии. Язык Вековечного пламени.

Гавин, долговязый здоровяк, известный особой безжалостностью к ведьмам, присвистнул, и я полностью разделял его точку зрения. Перечисленные Хевендишем артефакты принадлежали к разряду боевых, и я не завидовал родному миру Алины.

Утром мы не увиделись. Я выехал на службу, когда девушка еще спала, но перед тем, как уйти, остановился у двери и, кажется, услышал, как Алина дышит во сне.

Глупости, конечно.

– Это целая партия, – произнес Гавин. – Ее просто так не вывезешь. Баллинхайн прав, ее прикрывали.

И это было хреново. Мягко говоря.

– Кому могли понадобиться артефакты из мира магии в мире без магии? – спросил я. – Девушка, которую махнагарна выдернула вместо себя, полностью лишена волшебства, и все обитатели ее мира такие же. Представляете, что там натворят артефакты?

Руди махнул рукой. Пару лет назад во время ареста банды Цендера он попал под особо тяжелое трансформирующее заклинание и с тех пор так и не смог вернуть себе человеческий облик, превратившись в нечто среднее между лисой и котом, облаченным в темно-серый инквизиционный мундир. Ему искренне сочувствовали еще и потому, что до случая с ребятами Цендера Руди собирался жениться.

Невеста бросила его с помощью записки. Даже не заглянула в больницу.

– Понятно, что ничего хорошего, – сказал Руди. – Другой вопрос: кто именно так прикрыл махнагарну и вывез партию? Что ему нужно там?

– Власть. Война, – предположил Хевендиш. Он был, конечно, воплощением худших черт начальника – в нем хватало заносчивости, презрения к подчиненным, желания вылизать до зеркального блеска афедрон тех, кто выше по званию, но вот дураком он точно не был, и все это знали. – Представьте себе, что он сможет захватить целый мир и стать в нем владыкой. Несокрушимой твердыней.

– Насколько я понял, в том мире есть развитые технологии, – подал голос я. – Конечно, Язык Вековечного пламени мощный артефакт, но вчера Алина упомянула некие бомбы, способные обратить в пыль целый город.

– Дело не в технологиях дикарей, – хмуро заметил Хевендиш. – Дело в том, что вслед за артефактами в их мир проползет все, что хранит в себе теневая сторона. А наши теневики обретут новые силы, и вы понимаете, чем это нам грозит. Одним словом… – он убрал список в карман, – нам нужно найти способ выцепить махнагарну обратно. Баллинхайн, ты уже поставил эту иномирянку на учет?

– В процессе, – ответил я и, вынув зеленый шнур с несколькими узелками, знак, который должны были носить законопослушные обитатели теневой стороны, продемонстрировал начальнику. – Сегодня закреплю.

– Отлично, – кивнул Хевендиш. – Попробуй поискать в ее поле нити Пелегрина. Возможно, они станут зацепкой, за которую мы выволочем махнагарну назад.

Есть мир нормайсов – тихий, спокойный, правильный. И есть теневая сторона с ее тайнами, загадками, удивительными существами и чудовищами. Она полна влекущей красоты, ярких цветов, прекрасной музыки – и в ней обитают монстры, в ней творятся омерзительные дела, и инквизиция делает все, чтобы мир нормайсов не рухнул и не рассыпался в крошево.

– Нам нужно действовать по примитивной полицейской методе, – сказал Руди, когда мы вышли из департамента. На одном из его длинных черных пальцев, поросших гладкой рыжей шерстью, было серебряное кольцо с извивами иероглифов; когда Руди нервничал, то принимался его крутить. – У кого есть столько денег, чтобы организовать похищение и переправку артефактов? Составляем список, идем по списку. Я займусь им, а ты берись за эту иномирянку.

– Он получится огромным, этот список, – ответил я. – Ну сам прикинь: берем верхушку Министерства магии. Берем военных, экономистов, дельцов. К большинству из них нас даже не подпустят. Значит, остается работать с иномирянкой. Хевендиш прав, у них с махнагарной может остаться связь.

– Странные все-таки существа эти махнагарны, – мы подошли к ларьку, где варили кофе, взяли по бумажному стакану, и Руди сделал крошечный глоток и довольно прикрыл глаза. Ларечник был знаком с нами уже много лет, но лисий вид Руди не переставал его удивлять. – Вот как так можно жить, без своего имени?

– Они считают себя кем-то вроде роя. Не выделяют отдельную единицу, – я вздохнул, вспомнив, как махнагарна попала в магазин Ормонда: пришла в тот день, когда червеуст Шенг До выполнил последний заказ, вручив пакет с моховыми светлячками, вышел на задний двор, закопался в землю и был таков. А теневая сторона тотчас же выплюнула Ормонду махнагарну. Откуда она взяла именно эту махнагарну – бог весть.

У теневой стороны свои правила. Нормайсы их не знают. Мы знаем не до конца. Но они всегда соблюдаются от и до – теневая сторона обеспечит их работу и накажет за несоблюдение. Поэтому Алине Кольцовой придется работать – старательно, усердно. Интересно, пришел ли уже покупатель? Наверно, пришел: здание находится на бойком месте, народу там много.

– Задумался? – спросил Руди. Мимо шла целая компания: гувернантка, няня с малышом на руках и две девочки в синих форменных платьях. Малыш засмотрелся на Руди и потянул к нему руки, пискнув:

– Лисичка!

Гувернантка изменилась в лице. Руди улыбнулся – он держался так, словно давно привык к своему облику, но я не знал, как к такому можно привыкнуть.

– Лисичка! Дай!

Няня чуть ли не бегом бросилась вперед по улице, девочки и гувернантка поспешили за ней. Руди допил кофе и произнес:

– Когда выйду на пенсию по выслуге лет, пойду на работу в детский сад. Малышня будет в восторге.

“В отличие от их родителей”, – подумал я, но, разумеется, не сказал об этом вслух.

– Ты еще найдешь способ вылечиться, – заверил я. Руди неопределенно пожал плечами.

– Честно говоря, я уже и не ищу. Привык, – сказал он и, сделав паузу, добавил уже другим тоном: – Так что там с иномирянкой?

Честно говоря, я не очень-то хотел рассказывать об Алине. Пока я молчал, она будто бы была моей, а говорить – означало разделить с кем-то. Впрочем, я прекрасно знал, что все это глупости. Да, она прелестная девушка. Но мало ли прелестных девушек на свете?

Глупости, да. Выбросить из головы и работать.

– Вчера ее выбросило в магазин почти сразу же после того, как махнагарна дала деру, – ответил я, повторяя то, о чем рассказывал начальству перед общим сбором, давая отчет о случившемся. – Девятнадцать лет, ни капли магии. Очень испугалась, но быстро взяла себя в руки. Очень любознательная, задала мне тысячу вопросов, когда мы пошли в магазин Шеймуса. А ночью Ормонда решила ограбить четверка Сколетти, и ее едва не усыпили лунной ниткой.

Руди улыбнулся. Я любил его так, как любят хороших друзей, я без малейших опасений мог повернуться к нему спиной в драке, но эта лисья ухмылка меня буквально вымораживала изнутри.

– Как, ты говоришь, ее зовут, Алина? Чудесное имя. И что, уже стоит за прилавком?

– Разумеется. Магазин не терпит задержек. Наверно, она уже ищет товар по первому заказу.

Я представил Алину, которая карабкается на дерево, чтобы разорить гнездо силуанского носоклюва и достать из него сиреневый кварц: он есть в каждом тринадцатом отложенном яйце. Будешь носить его в кармане, и он привлечет деньги.

Хотелось надеяться, что ничего плохого не случится. Алина не выглядела слабачкой: вчера я успел понять, что она не из тех, кто опускает руки, плачет и ждет избавителя от невзгод. Значит, и со сложностями, которые подбросят заказчики, справится.

– Ладно, я все-таки займусь списком тех, у кого есть деньги на боевые артефакты. Деньги и связи, чтобы все прикрыть. Потому что… – Руди вдруг умолк, заинтересованно посмотрел куда-то в сторону Жасминного переулка и проговорил: – Нет, ты только посмотри, какая красавица…

Девушка, которая медленно шла мимо отцветающих жасминовых садов, в самом деле была хороша. Я узнал платье – купил вчера такое же Алине, но…

– Алина! – воскликнул я и рванул к ней. Она даже не шла – ковыляла так, словно тяжело заболела или выпила слишком много. Над светлыми волосами искрилось облако чар – сильных, темных. Увидев меня, девушка слабо улыбнулась и начала заваливаться в сторону – я едва успел ее подхватить, торопливо анализируя: Алину окутало посмертное проклятие, и с каждой минутой оно становится все сильнее.

– Креван, – услышал я едва уловимый шепот. – Креван, я…

Алина обмякла в моих руках и закрыла глаза.

***

Алина

Некоторое время я смотрела на Ормонда, не до конца понимая, что он сказал.

Я нравлюсь Кревану? Да ладно вам… Он выглядит так, что девушки должны бежать за ним, на ходу избавляясь от белья – с чего ему вдруг должна понравиться птаха вроде меня? Тиллуан снисходительно вздохнул.

– Ну что ты на меня уставилась, как королева на блоху? Креван сразу тобой заинтересовался. И не просто, как очередным выносом с темной стороны, – он отпил кофе и, больше не желая вдаваться в подробности того, насколько сильно я понравилась Кревану, продолжал: – Так вот, монета с глаза покойника. Вчера вечером в Подхвостье как раз хоронили ведьму. Монету с глаза сняли и она сейчас наверняка где-то у нее дома. Забираешься, находишь монету в комнате, где стоял гроб, идешь назад. Приключение на пять минут, войти и выйти.

Кажется, я где-то это уже слышала.

– А как я узнаю, что это именно та монета? – спросила я. – И где гарантии, что ее еще не уволокли, раз она такая ценная?

– У обычных покойников их сразу утаскивают, это верно, – согласился тиллуан. – Но я не знаю такого смельчака, который отважился бы забрать такую монету у ведьмы.

Вот, значит, как. Меня записали в смельчаки.

– Я трусиха, – поспешила заверить я. – До сих пор опомниться не могу.

Ормонд скептически посмотрел на меня, словно пытался оценить степень моей трусости.

– В общем, я тебе сказал, где надо искать. Подхвостье – это направо и сразу вниз по улице. Три мили, никуда не сворачивая, и как раз упрешься в ее дом. А не хочешь, так я тебя не заставляю. Иди дерись за монету с какими-нибудь другими законными наследниками, воля твоя. Но времени у тебя осталось меньше суток.

Это я и без него знала. Не стоило напоминать.

Дорога заняла полтора часа – за это время я успела понять, что в здешней толпе, как и в нашем мире, нужно идти со скоростью потока и постараться не таращиться по сторонам, как бы ни хотелось рассмотреть как следует дома, дворцы, статуи и парки. Постепенно приличная часть города осталась позади. Теперь дома были не воздушно-белостенными, утопающими в кружевной зелени садов за причудливыми решетками ограды, а угрюмыми, с темными узкими окнами, похожими на бойницы. Сады же здесь были старыми, заросшими, и я готова была поклясться, что если сорвешь яблочко с их ветвей, то умрешь в муках после первого же кусочка.

Прохожие смотрели на мое платье так, что я пожалела, что не додумалась надеть свою прежнюю одежду. Тогда было бы видно сразу: денег у меня нет. Впрочем, наверно, от меня веяло какой-нибудь силой теневой стороны, потому что никто из подозрительных личностей, которых я встретила на улице, не стал переходить от мыслей об ограблении к делу.

Повезло.

Дом ведьмы, если я правильно его вычислила, был по местным меркам аккуратным и ухоженным – стены побелены, наличники выкрашены голубой краской, крыша недавно перекрыта. Три окна, смотревшие в палисадник, были наглухо зашторены, дверь приоткрыта – я поднялась по ступенькам, постучала и сказала:

– Добрый день! Есть тут кто-нибудь?

Мне не ответили. Я вздохнула, собираясь с силами. Вчера в это время я шла на работу в букинистический магазин, а сегодня собираюсь забраться в дом ведьмы. Могла ли я такое вообразить?

Ладно. Что топтаться на пороге, надо заходить.

Толкнув дверь, я оказалась в маленькой прихожей, и вот хоть убей, здесь не было ничего ведьминского. Ни связок трав, ни бутылок с зельями, ни черепов и скелетов – чуть сбитый в сторону домотканый коврик, потертый светло-зеленый шкаф и стоптанная туфля, которая лежала возле одной из его ножек.

Затем я прошла в кухню с большой белой печью, столом, на котором кто-то оставил чашки с недопитым кофе, и часами-ходиками на стене – хозяйки дома не стало, а они по-прежнему весело отсчитывали время. После кухни была большая комната, которая, наверно, служила залом для встречи гостей: здесь был большой диван, небрежно накрытый пестрым покрывалом с лохматыми кистями, и еще один светло-зеленый шкаф во всю стену. В центре комнаты валялись перевернутые табуретки – должно быть, на них стоял гроб с ведьмой, значит, и монета где-то рядом.

Она обнаружилась на подоконнике – серебряная, тяжелая, с совой и профилем какого-то гордого государя. Я взяла ее, спрятала в карман и, посмотрев по сторонам – не нападет ли какой-нибудь охранник ведьминого жилища? – сказала:

– Спасибо, хозяйка!

Наверно, это меня и подвело. В тот же миг невидимые пальцы будто сорвали ту завесу, которая скрывала настоящий облик дома – я увидела обиталище ведьмы таким, каким оно было на самом деле, и в нем не было ничего, кроме леденящего ужаса…

Очнувшись, я обнаружила, что уже не стою в комнате, а иду по улице – медленно, едва переставляя ноги. Голова кружилась, в желудке словно поселился еж. Монета была на месте. Я обернулась и увидела, что ухожу от дома ведьмы той же дорогой, которой пришла.

Что это было? Какое-то воздействие теневой стороны? Нет, надо скорее добраться до магазина Ормонда и обо всем рассказать тиллуану – он наверняка сможет разобраться. И Креван… птица же уверена, что я нравлюсь Кревану…

Я поняла, что заснула, только тогда, когда проснулась и увидела, что лежу на какой-то скамье – наверно, села на нее и провалилась в сон. Неряшливо одетая женщина с мешком в руках смотрела на меня с нескрываемым сочувствием – поймав мой взгляд, она покачала головой и сказала:

– Прокляли тебя, девонька. Прокляли.

***

Алина

Я окончательно пришла в себя, когда поняла, что лежу на чем-то относительно мягком, и еще успела подумать, что мне все это приснилось. Открыв глаза, я увидела свою спальню в квартире Осмонда – тиллуан с важным видом сидел на одной из дощечек-присад и рассматривал меня в свои очки так, словно я была букашкой, а он ученым.

– Очнулась! – сообщил он. – Все идет, как надо.

– Лежите ровно, – посоветовал усталый голос Кревана. Ах, да – я же видела его, он стоял в компании с человеком с лисьей головой. Я еще успела удивиться, а Креван бросился ко мне, и все снова погрузилось в темноту…

– Что случилось? – спросила я. Появился Креван – в руке он держал что-то вроде маленькой метелки: окунал ее в чашу, а потом разбрызгивал во все стороны сиреневую жидкость, пахнущую яблоками и ландышем.

– Вас прокляли, – сообщил он, стараясь говорить спокойно, даже сурово, но в его голосе я услышала тревогу и волнение. – Когда вы взяли монету ведьмы, сработало проклятие: каждые десять минут вы засыпали на десять минут.

Я поежилась, в красках представив, чем все могло кончиться. Попала бы под какой-нибудь экипаж, и поминай, как звали. Я не сомневалась, что помянули бы меня в лучшем виде, но все же…

– Монета! – испугалась я. – Я ее не потеряла?

Не хватало еще, чтобы все надо было начинать сначала. Ормонд угукнул, извлек из густых перьев на животе знакомую монету и, показав мне, убрал обратно.

– Все в порядке. Завтра передашь клиенту в лучшем виде. У тебя осталось шестнадцать заказов. Девять твоих и семь за махнагарну.

Очередная порция сиреневой жижи прилетела мне в лицо, и я машинально тряхнула головой. Креван поставил чашу с метелкой на подоконник, сел на край кровати и спросил:

– Как вы себя чувствуете, Алина?

Нет, он и правда встревожен! И это не та тревога, которую испытывают из-за посторонних: его чувство было намного глубже. Ох, Ормонд был прав…

– Лучше, – ответила я, глядя ему в глаза и чувствуя себя какой-то растерянной дурой. – А с вами был человек-лиса, или мне померещилось?

– Это Руди Холлен, мой коллега. Изувечен теневой стороной, – теперь в голосе Кревана мне послышался далекий хруст льдинок, словно он не хотел отвечать на этот вопрос. – Дайте-ка вашу правую руку.

Я послушно протянула Кревану руку, и он завязал на моем запястье зеленый шнур с крупными узелками. Чем дольше я смотрела на него, тем неуютнее мне становилось. В извивах нити узелков чувствовалась странная угроза, словно они нашептывали что-то гадкое, пугающее.

Но неприятное ощущение быстро прошло – вскоре это была просто нитка на запястье. Где-то далеко внизу звякнул колокольчик; Ормонд потоптался на присаде и сообщил:

– Ладно, оставлю вас. Там посетитель.

Он взлетел и был таков. Хлопнула дверь, выпуская тиллуана из квартиры, и Креван сказал словно нехотя:

– Вы не представляете, Алина, как я за вас испугался.

За меня никто никогда не боялся. Родители рано умерли – погибли в автокатастрофе. Меня воспитывала тетка, которой я мешала самим своим существованием, и она легким движением руки выкинула меня из дома, как только я поступила в универ. На факультете у меня появились подруги, но что им обо мне переживать?

И вот Кревану было не все равно, и он говорил об этом искренне. Я смотрела на него, и в груди разливалось тепло – солнечное, весеннее, радостное.

– Это непривычно, – призналась я. – Мы знакомы всего один день, а вы…

Креван вопросительно поднял бровь.

– Что? Не должен волноваться?

– Ну да, – вздохнула я и поняла, что вступаю на какую-то зыбкую почву и могу утонуть. – У меня нет семьи. Моей тетке наплевать, жива я или нет. Мои подруги и не вспомнят обо мне после каникул. А вы, человек, которого я знаю так немного…

Я сделала паузу, понимая, что сейчас окончательно наворочу ерунды, и добавила:

– Вы хороший человек, Креван. Спасибо, что спасли меня от этого проклятия. А что за нить?

– Нить контроля, – ответил Креван. Кажется, ему тоже стало спокойнее, когда разговор свернул в другое русло. – Теперь вы как законопослушная представительница теневой стороны официально зарегистрированы в инквизиции. Если случится что-то еще, я всегда успею прийти к вам на помощь.

Интересно, есть ли у него подруга? Любовница, невеста, хоть кто-нибудь? Весь вид Кревана, вся его натура, будто бы забрасывали крючок в душу, привлекая и заставляя думать о себе – так почему у меня тогда чувство, будто он одинок?

– Спасибо, – снова сказала я. И вот сейчас он снова улыбнется, потому что со мной все в порядке, встанет и уйдет заниматься своими делами – у него ведь наверняка уйма дел. А я не хотела, чтобы он уходил.

– Вы как-то странно на меня смотрите, – заметил Креван.

– Придумала кое-что, – выпалила я. – Так, маленький способ еще раз поблагодарить вас. Тут есть нормальная кухня?

Глава 3

Креван

Мне редко приходилось чувствовать себя неловко или неудобно – и вот сейчас был как раз такой момент.

Сам удивляюсь, но мне это нравилось.

Кухни в квартирах в доме Ормонда годились разве что на то, чтобы приготовить кофе и яичницу – на большее крошечные плитки были неспособны. Но тиллуан любил отобедать, как следует, хорошо готовил и, когда мы спустились в магазин и Алина попросила у него доступ на кухню, удивленно посмотрел на нее и спросил:

– И что, хочешь сказать, что умеешь готовить?

– Я, конечно, не Джейми Оливер, – судя по интонации, это был какой-то уважаемый кулинар в родном мире Алины, – но кое-что могу. Если хотите, то и вас угощу.

Тиллуан вздыбил перья.

– Ну еще бы! Ты будешь стряпать на моей кухне, а мне что, после этого, только сковородку облизать? Нет уж, если тут будет ужин, то только с моей порцией. Солидной такой. Приличной.

Алина улыбнулась и, протянув руку, погладила Ормонда по крылу. Тот замер, оторопев от подобной фамильярности – он считал себя намного выше и значительнее людей и теперь смотрел на Алину так, словно прикидывал, как заклевать ее за дерзость.

– Обязательно будет порция, – заверила она и о чем-то негромко спросила его на ухо. Тиллуан нахмурился, кивнул и сообщил:

– Это все есть. Грибы сейчас закажу.

Я стоял рядом с витриной, рассматривая твердые духи для облегчения дыхания, и пытался справиться с неловкостью. Иномирянка собиралась приготовить для меня ужин. В этом было что-то очень славное, домашнее, почти семейное. И я никогда не пропускал к себе мысли об этом.

Зачем думать о том, чего никогда не получишь? Инквизиторы живут в одиночку – мы слишком часто соприкасаемся с теневой стороной, чтобы нормайсы включили нас в свою солидную семейную жизнь. И вот очаровательная девушка собиралась что-то для меня приготовить, и это было так неожиданно, что я растерялся.

Вскоре мы прошли на кухню Ормонда – большую, просторную. Иногда он угощал меня здесь чашкой кофе с пирогом: они всегда были очень маленькими, тиллуан говорил, что так надо для того, чтобы ощутить палитру вкуса во всем ее великолепном многообразии. Я считал, что такие размеры угощения связаны исключительно с его прижимистостью, но держал свое мнение при себе. Ормонд пролетел к морозильному шкафу, открыл его и распорядился:

– Давай, чувствуй себя, как дома.

Алина заглянула внутрь и задумчиво сказала:

– У нас тоже есть холодильники, но немного не такие. Что это?

– Студеное заклинание, – ответил я. – Его запускают во время настройки шкафа. Если настройщик хороший, то оно крутится лет десять, а то и больше.

– Удивительно, – Алина осторожно извлекла из шкафа лососиные стейки, аккуратно переложенные пергаментной бумагой, и я заметил, как напрягся Ормонд. Должно быть, подсчитывал убытки от потенциально кривых иномирных рук, но любопытство пока пересиливало, и он наблюдал за Алиной молча.

Она промыла лосося, высушила и аккуратно переложила в форму для запекания, сделанную из особого металла – Ормонду ее подарили пару лет назад, когда я только переехал, и он трясся над ней, как над тиллуаненком, который только что вылупился из яйца.

– Вы, наверно, часто готовите, – сказал я и понял, что ляпнул глупость. Конечно, она часто готовит, раз у нее нет семьи. Вряд ли у Алины есть прислуга. На столешнице для стряпни стоял большой стакан, в котором Ормонд держал букет душистых трав: Алина аккуратно отщипнула укроп и базилик и, вынув нож из держателя, начала их нарезать.

– Да, приходится. В общаге просто ужасные плиты. А однажды у меня уволокли пельмени прямо из кастрюли. Комендант отвлекла, я уже не помню, о чем она спрашивала, – Алина улыбнулась, и я улыбнулся в ответ. – Оборачиваюсь, а пельменей нет.

– Да уж, если готовишь, за едой нужен глаз да глаз, – согласился Ормонд. Нарезанная зелень стала частью смеси масла, лимонного сока и соли с перцем, и Алина принялась аккуратно обмазывать ею лососиные стейки. Вскоре форма для запекания отправилась в духовку, в лавке звякнул колокольчик, и Ормонд улетел, а я понял, что не умею вести светские беседы с прелестными барышнями. Не довелось набраться опыта.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я. Вопрос выглядел вполне уместно, Алина недавно схватила проклятие ведьмы.

– Нормально, – ответила она, глядя на меня так, словно я чем-то сумел ее заинтересовать. – Еще шестнадцать выполненных заказов, и можно домой. Теневая сторона точно меня вернет?

Конечно, она хочет вернуться. Этот мир для нее чужой, он таинственный и пугающий, и Алина еще не успела к нему привыкнуть, хоть и старается.

– Точно, – произнес я, стараясь говорить как можно увереннее. – Теневая сторона всегда действует по установленным правилам.

Алина кивнула.

– Хорошо, – откликнулась она и спросила без всякого перехода: – А ваша девушка не будет ревновать от того, что я готовлю вам угощение? Только сейчас подумала, что это выглядит как-то неудобно…

Я не мог не улыбнуться – настолько нежной и милой она была в этот момент и так аккуратно сумела задать интересующий вопрос.

– У меня нет девушки, так что ревновать некому, – ответил я. – Ни девушки, ни жены, ни подруги. В любой момент я могу стать кем-то вроде Руди, так что заводить со мной отношения это не то, о чем мечтают милые барышни.

В глазах Алины появился заинтересованный блеск, и она явно хотела спросить или сказать что-то еще – но появился Ормонд с корзиной шампиньонов в лапах и важно сообщил:

– Свеженькие, только что с фермы! Тонкие ломтики, бальзамический уксус – и эту рыбу можно хоть королю подать.

***

Алина

Ужин получился на славу. В общем-то, с рыбой нет никаких кулинарных сложностей, это не какой-нибудь пирог в три этажа с кремом. Когда из духовки поползли соблазнительные ароматы, то тиллуан мечтательно прикрыл глаза, а Креван заулыбался.

Вот и хорошо. Мне хотелось хоть как-то отблагодарить его, а что можно сделать, если у тебя ничего нет? Правильно, сообразить какой-то подарок своими руками. В плане кулинарии они у меня растут откуда надо.

Вынув форму для запекания из духовки, я разложила рыбу и грибы по тарелкам и выставила на стол. Ормонд тоже расщедрился: принес шоколадные конфеты, которые пахли как действительно дорогой шоколад, а не тот суррогат, который я изредка могла позволить себе дома.

– Раз уж у нас сборный ужин, то вот и моя доля, – Креван принес бутылку вина. Когда его разлили по бокалам, оно вдруг выбросило над ними облачко розоватых искорок, и в воздухе отчетливо запахло грушей. Ормонд уважительно кивнул.

– Откуда у тебя такая бутылка? – полюбопытствовал он. Вилка, зажатая в его лапе, была особой: большой, изогнутой, двузубой. Поедая рыбу, он орудовал ей так ловко, что я невольно залюбовалась.

– Подарила одна семья, – Креван говорил так, словно ему было неудобно хвалиться своими подвигами. – Я закрыл проход, который чахруны проложили в спальне их дочери.

Да, рыба у меня сегодня удалась. Сочная, совершенно не сухая – только прикоснись вилкой, и кусочек отделится, чтобы растаять во рту.

– Кто такие чахруны? – спросила я. – Надо же мне знать. Вдруг придут за покупками?

Креван усмехнулся. Я чувствовала на себе его взгляд – он смотрел так, словно изучал меня втихомолку и тотчас же отводил глаза, если я смотрела на него.

– Это одно из самых дрянных порождений теневой стороны, – ответил он. – Они пробираются в дома, где есть молодые женщины, и выпивают их жизненные силы. В том случае все едва не закончилось плохо. Девушку лечили от малокровия, и я совершенно случайно узнал истинную причину ее недуга.

– По сказкам ее должны были отдать в жены спасителю, – заметила я.

– Мы не в сказке, – ответил Креван. – Мне дали несколько безлимитных чеков на покупки в магазине ее отца и вот эту бутылку вина.

– Хороший магазин, кстати, – Ормонд подцепил на вилку очередной кусочек рыбы и довольно прикрыл глаза. – Там все товары для ремонта. Он не пожадничал, обновил окна во всем здании.

Я уважительно качнула головой. Вскоре наши тарелки опустели, и мы взялись за шоколад с вином. Оно пилось очень легко и приносило не хмель, а легкое веселье, когда хочется петь и танцевать. На бутылочной этикетке красовались зеленоволосые девы в легких платьях, похожих на античные, и я спросила:

– Это какие-то мифические дамы нарисованы?

– Друайяны, – ответил Креван. – Это духи, обитательницы деревьев на юге. Нормайсы обожают слушать их пение.

– Ага. Значит, теневая сторона не всегда пугающая?

– Совершенно верно, – кивнул Креван. – В ней есть очень много красивого, захватывающего… Но она непредсказуема. Никогда не знаешь, кого она выбросит в мир в следующий раз.

– Меня, например, – улыбнулась я и спросила: – Я точно вернусь домой? Вот прямо точно-точно?

Креван улыбнулся в ответ, но в его улыбке сейчас не было настоящего веселья, хотя он и пытался показать, что все в порядке. Я вспомнила слова Ормонда о симпатии инквизитора, и мне сделалось не по себе.

Но я же должна вернуться! В свой мир – спокойный, предсказуемый, с привычными людьми и техникой, без крошки магии. Каждый должен быть на своем месте… или это не такое уж и обязательное правило?

– Конечно, вернешься, – сварливо сказал Ормонд. – Вот ведь не сидится тебе на месте! Или тебе тут плохо? Плохо кормят? В щели дует, над головой каплет?

– Не каплет, – ответила я. – Но меня сегодня прокляла ведьма!

– А у себя дома ты, например, попала бы под экипаж. Что у вас там, ни забот, ни хлопот?

Я даже растерялась от такого решительного напора – и только потом поняла, что тиллуан решил сыграть на стороне Кревана.

– Этого хватает.

– Ну и какая тебе тогда разница, где возиться? Хлопочи здесь. Еще шестнадцать заказов выполнишь и подпишешь со мной постоянный контракт. Сиди, работай.

Я рассмеялась, и Креван, который все это время смотрел на меня испытующим, почти проникающим в мысли взглядом, улыбнулся и произнес:

– Ормонд, ты сравниваешь несравнимые вещи. Все-таки в родном доме лучше, чем на чужбине.

Ормонд презрительно фыркнул и поправил очки.

– А ты-то что тут рассуждаешь про чужбину? Уж можно подумать, у себя дома она жила, как клубника в сливках! Так что какая разница?

– Дом есть дом, – сказал Креван. – И потом, если получится выцепить обратно махнагарну, теневая сторона вернет Алину на прежнее место.

Я поежилась.

– А если не вернет? – спросила я. – Может ведь так случиться?

Сама не знаю, откуда во мне вдруг поднялось такое волнение. Потому что… ну потому что Ормонд был прав. Если живешь в одиночестве, если у тебя нет ни друзей, ни возлюбленных, то какая разница, где именно жить?

И Креван сейчас смотрел на меня так, что я готова была обо всем забыть – и остаться здесь после того, как выполню все заказы.

– С учетом того, что я сегодня узнал от начальства, может случиться всякое, – уклончиво ответил Креван. – Давайте-ка проверим кое-что.

***

Креван

Вино друайян имеет одну удивительную особенность: оно способно прояснять все нити и переходы того поля, которое окружает любое живое существо – и нормайсов, и обитателей теневой стороны. Алина выпрямилась и села за столом, как прилежная ученица: руки сложены перед собой, взгляд направлен вперед.

– Дышите ровно, – велел я и осторожно направил в ее сторону маленькое заклинание. Оно погрузилось в поле Алины, похожее на прозрачный кокон с едва заметными оттенками сиреневого и бирюзового, и плечи девушки едва заметно дрогнули, словно она что-то почувствовала.

А ведь не должна была.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я, наблюдая за тем, как заклинание погружается все глубже, входя в связь с выпитым. Вскоре кокон, окружавший Алину, выбросил нити, в основном, золотые и зеленые.

Хороший знак. Девушка полностью здорова, у нее легкий характер и она смотрит на жизнь без гнева и злости. Такие, как она, приживутся в любом мире и будут там счастливы. Вот и хорошо – может, Алина и правда захочет остаться здесь.

Я был бы рад. Конечно, хочется надеяться, что у нас с ней что-то получится, но даже если ничего не выйдет – пускай. Жить с инквизитором трудно, и все это прекрасно понимают.

– Хорошо, – ответила Алина. – Только немного щекотно в груди.

– Это мое заклинание, – сообщил я. – Оценивает то поле, которое вас окутывает, и ищет в нем возможные нити махнагарны.

Ормонд машинально отправил кусок шоколада в клюв и, проглотив, спросил:

– Не видно пока?

– Нет, – ответил я, и заклинание рассеялось: оно уже сделало свою работу. – Ни следа. Наша махнагарна работала не одна, ее прикрывали. И вещи, которые были с ней, тоже.

– Она что-то сперла из лавки? – Ормонд разволновался так, что вздыбил перья и даже крыльями хлопнул: я за ним такого никогда не замечал.

– Ничего, – ответил я и обновил наши бокалы. – Этот товар дал ей кто-то другой. Принес кто-то из покупателей, передал.

Ормонд насупился. Я готов был поклясться, что его перья потемнели. Алина смотрела на меня, не сводя глаз, и этот взгляд был словно маленькое солнце.

– Он ничего не покупал, – вдруг сказала Алина. – Но пару раз заходил – просто так, посмотреть. И передал ей товар.

– Почему ты так решила? – осведомился Ормонд.

– Я работала в букинистическом магазине, – ответила она. – Есть такой тип покупателей: они просто ходят и смотрят. Убивают время или им просто нравится обстановка, или не могут ничего выбрать. Иногда берут какую-нибудь мелочь.

Звучало вполне логично. Ормонд вдруг вздыбил перья еще сильнее, почти превратившись в шар, и воскликнул:

– Ну точно же! Была дрянь: стоит, свечи своими лапами немытыми перебирает, а по морде наглой видно, что у него ни грошика нет. А эта дура махнагарна сидит за прилавком, глаза в никуда уставила. Я даже ухнул. Что, говорю, мил-человек, дело пытаешь или от дела лытаешь? Если нужны свечи, так бери. А не нужны – шагай.

Алина торжествующе улыбнулась – обрадовалась, что ее догадка оказалась полезной. Я, кажется, всю жизнь столько не улыбался, сколько за эти сутки, которые она провела в нашем мире – но на нее нельзя было смотреть и не чувствовать, как улыбка появляется на лице сама по себе.

– Как выглядела дрянь? – спросил я. – Во сколько появлялась?

Ормонд снял очки, потом снова надел. Волновался – не за побег махнагарны, за то, что из его лавки все-таки могли что-то стянуть, а он пока не знал, что именно пропало.

– Человек. Долговязый такой, одет просто, но чисто, – ответил тиллуан. – Кудрявый, растрепанный. Я бы не сказал, что пьян, а все же разит. Наверно, в свечи он как раз и сунул, что надо было.

Я прикинул размеры артефактов, которые беглянка забрала с собой. Да, сверток вполне мог поместиться в коробку со свечами – а потом махнагарна подошла, чтобы поправить их, и все забрала.

– В лавке чисто, – хмуро сказал я. – Я все постоянно проверял, так что мы его не выцепим. Ладно. Ормонд, составите его словесный портрет? Объявим в розыск.

Я прекрасно понимал, что примерно с тем же успехом можно искать ключ, выброшенный в море.

– Пусть он сам к нам придет, – вдруг предложила Алина. Мы с Ормондом уставились на нее с одинаковым изумленным видом, и она добавила: – А что? Сделаем вид, что товар не у махнагарны, а по-прежнему у нас. И вы его поймаете, когда он снова появится.

Я нахмурился. Нет, мне не нравилась эта идея, хотя она звучала очень интригующе и авантюрно. Алина смотрела на меня, и в ее глазах плясали золотые искры.

– И те сливовые коты, Сколетти, нам помогут, – продолжала она. – Ведь они залезли в лавку не просто так, а за тем особо важным товаром. Можем пустить такой слух, как вы считаете?

Ормонд пригладил перья, переместился из-за стола на одну из присад и с важным видом произнес:

– Послушай, Креван, она права. Хорошая мысль. С чего бы Сколетти к нам забираться, с учетом того, что я систему безопасности обновил? С того, что тут есть то, что принесет им знатный барыш! Давай готовить засаду. У меня такое чувство, что все получится.

***

Алина

Следующий день принес такой ливень, что в окно не было видно соседних домов. Креван ушел на службу рано утром – я еще не проснулась. Ормонд тоже куда-то подевался. Выпив чашку кофе, я спустилась в лавку и почти сразу же появился покупатель: хрупкий светловолосый юноша. Я еще успела обрадоваться, что это нормайс, а не обитатель теневой стороны, но юноша шагнул ко мне, и за очаровательным обликом светского красавчика вдруг проступили ежиные иглы и довольно-таки неприятная физиономия.

– Доброе утро! – маска юноши вернулась на место. – А где махнагарна?

– Я за нее, – ответила я, стараясь говорить как можно любезнее. Покупатель улыбнулся.

– Меру певучего серебра, пожалуйста. И примите индивидуальный заказ.

Я кивнула и отправилась к большой стойке со средствами, в состав которых входили драгоценные металлы. Покупатель снисходительно смотрел, как я выбираю нужный пузырек. К горлышку был привязан ярлычок, и я прочла: “Показания к применению: рекомендуется при хрипоте, потере голоса, слабой чаровой интонации”.

– Кого-то решили зачаровать? – спросила я, отправляя пузырек в пакет. Человек-еж улыбнулся.

– Это моя работа. Служу в банке, в отделе кредитования, а тут простудился.

Да уж, без волшебного голоса там не обойтись.

– Может, вам еще Лунный порошок и розовую сирень? – спросила я: видела такие пузырьки в шкафу под ярлычком “Помощь при респираторно-вирусных заболеваниях”. Еж вздохнул.

– В другой раз. Так, теперь индивидуальный заказ, мне нужна дюжина кур. Справитесь?

Дюжина кур? Что может быть проще, пойду на рынок да куплю. Странно, что он вообще пошел за курицами в аптеку. Одарив его обаятельной улыбкой, я заверила:

– Разумеется. Приходите через сутки.

Еж расплатился, забрал пакет, на том мы и расстались. В лавку бесшумно влетел Ормонд, устроился на одной из присад и спросил:

– И ты его не испугалась?

– Немного, – призналась я: проступившая харя с иголками смогла произвести впечатление. Тиллуан фыркнул и вздыбил перья.

– Немного. Это живожор, он способен вытянуть из человека его тень. Обратила внимание на браслеты?

Да, на узких запястьях юноши и правда красовались тяжелые серебряные браслеты, исписанные какими-то значками. Я увидела их, когда он расплачивался.

– Они его ограничивают, не позволяют нападать на нормайсов, – сообщил Ормонд, и дверь в лавку снова открылась, пропуская покупателей. Их была целая стайка, и они выглядели не пугающими, а забавными – этакая пушистая смесь мышей и лягушек. Закрыв зонт, они пропрыгали к прилавку и, опасливо глядя на Ормонда, мелодично пропели:

– Нам бы соль Сайрена, соль Сайрена, соль Сайрена!

– Сейчас, – с улыбкой ответила я: глядя на них, и правда нельзя было не улыбаться. Ормонд важно указал крылом на нужный ящик – открыв его, я увидела аккуратные пакетики с солью лимонного цвета. Мышелягушки проворно запрыгнули друг на друга, чтобы добраться до кассы и положили серебряную монету.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – поблагодарили они и, подхватив товар, упрыгали прочь. Ормонд задумчиво смотрел им вслед, словно прикидывал, какими они будут лучше, жареными или тушеными.

– Вы как будто хотите их съесть, – заметила я. Тиллуан важно кивнул.

– Да кто ж мне даст… Это трисловцы, все повторяют по три раза. Мелочь безвредная.

– Мелочь не мелочь, но расплатились, – я закрыла кассу и, сев на высокий стул в ожидании заказчика, который должен был забрать монету ведьмы, спросила: – А где тут ближайший рынок?

– Чего это тебе понадобилось на рынок? – ответил Ормонд вопросом на вопрос.

– Живожор заказал дюжину кур, – сказала я, и тиллуан едва не сверзился со своей присады.

– Дюжина кур! – ухнул он и весь распушился, словно шар. – Ну ты попала!

Что значит, попала? Я удивленно посмотрела на тиллуана. Тот слетел с присады и принялся кружиться над лавкой, окутываясь серебристым туманом. Через несколько минут такого полета он вдруг рухнул на пол, сияющая волна поднялась до потолка и, когда она осела, я увидела, что птица пропала. Вместо нее с пола поднимался человек – тощий, долговязый. В его лице сохранились птичьи черты – огромные круглые глаза, тонкий длинный нос и растрепанная шерсть вместо волос. Или это были перья?

Вроде бы теневая сторона успела показать мне всякое, но сейчас я даже рот приоткрыла от удивления. И удивило меня не само превращение птицы в человека, а то, что он появился сразу одетым, причем довольно модно по местным меркам.

– И ты обзывала меня совой! – укоризненно произнес Ормонд. Сунув руку куда-то в пустоту, он вдруг вынул цилиндр, украшенный очками в форме совиных глаз и клюва, надел на голову. – Я тиллуан, древнее сверхразумное существо. Терпеть не могу человеческий облик, ну да ладно. Схожу с тобой в гости к князю, он не пускает к себе обитателей теневой стороны в их приличном виде.

– К князю? – спросила я. Ормонд перегнулся через прилавок и, вытащив какую-то коробку, проворно уложил ее в белоснежный пакет: наверно, приготовил какой-то подарок. – Зачем нам к князю, нам же куры нужны!

Ормонд снисходительно посмотрел на меня, и в его перьях-шерсти мелькнула сиреневая нить.

– Куры это очень редкие и дорогие птицы, – сообщил он с видом учителя, который вынужден объяснять ученику заурядные вещи. – И есть они только у князя. Дождемся твоего заказчика, отдадим монету и пойдем. Может, и дождь тогда утихнет.

Когда заказчик пришел за монетой, дождь и правда пошел на убыль. В прорехи облаков выглянуло солнце, и мое настроение невольно улучшилось. Терпеть не могу дожди.

Когда мы уже собрались уходить, зашла еще одна покупательница – немолодая, властная женщина, которая держала на руках кого-то вроде тигренка. Именно он заговорил со мной низким урчащим голосом и попросил несколько зеленых свечей. Женщина молчала. Когда странная парочка расплатилась за товар и вышла, Ормонд снял свою шляпу и провел рукой по лбу, стирая пот.

– Хорошо, что нас было двое, он как раз в фазе смены носителя, – произнес тиллуан. – Забрал бы тебя и глазом не моргнул.

– Кто это? – спросила я. От слов о смене носителя во мне шевельнулось что-то холодное, и я вдруг представила нити, которые убегали от тигренка в глубину женских рук.

– Берзуван. Они сами не способны передвигаться, вот и ищут таких, на ком можно ездить. Нападают, захватывают разум, – угрюмо ответил Ормонд. – Ладно, идем за курами. Времени меньше суток.

Возле княжеского дворца, мраморной громады, которая утопала в зелени сада, нас остановили охранники. Суровые господа в темно-красных мундирах похлопали Ормонда по карманам в поисках оружия, и один из них оскалился:

– Надо же, какая сова к нам залетела с теневой стороны, вы гляньте!

– Сам ты сова, – сквозь зубы прошипел Ормонд. Будь он чайником, кипел бы и плевался паром во все стороны от гнева. – Целый сыч!

Меня обыскивать не стали, просто покачали рядом с левой щекой какой-то стекляшкой на цепочке, и я подумала, что охранников просто забавляла реакция тиллуана. Потом нас провели в ту часть сада, которая была отведена под розы и там, среди пышных кустов, на скамье сидел князь.

Остановившись рядом с Ормондом и поклонившись так же, как он, я все недоумевала: как скамья не трескается под его весом? За время, проведенное в новом мире, я увидела человека-ежа, человека-слизня, и вот пришел черед встретить человека-гору. Князь был громадиной. Судя по охвату его пуза, он все свободное время проводил за накрытым столом. Стол, кстати, тоже был, и на нем красовалось столько еды, что можно было накормить целый полк.

Заметив, что я засмотрелась куда-то в сторону тарелок, князь улыбнулся в пушистые рыжие усы и спросил:

– Что, Ормонд, ты не можешь нормально накормить свою подругу?

– Это не подруга, сиятельнейший князь! – пискнули откуда-то справа, и я увидела еще одно диво: некое подобие белой морской свинки с птичьими лапками. Голову украшала синяя шапочка, в тон синим крыльям. – Это новая продавщица в его магазине.

Князь выглядел как нормайс, но его питомец был явным представителем теневой стороны. Мне увиделся в этом некий парадокс: насколько я успела понять этот мир, нормайсы старались держаться подальше от таких вот крылатых морских свинок.

– Ваше сиятельство, мы к вам по неотложному делу, – Ормонд решил не тратить время на разговоры и не дожидаться, когда его снова назовут совой. – Нижайше прошу вас продать нам дюжину кур из вашего великолепного курятника. Вот, примите мой скромный дар.

Князь отложил на блюдо кусок ароматного розового мармелада, вытер пальцы и заглянул в принесенный Ормондом пакет.

– Мило, мило. Южное зелье удачи, – произнес он. – У меня пятнадцать бочек такого зелья, дорогой тиллуан.

Я поняла, что дело уходит в грустную сторону. Наверно, ночью мы с тиллуаном полезем воровать княжеских кур. Мне, конечно, не нравилась репутация курокрада, но умирать хотелось еще меньше.

– Тогда, может быть, в моей лавке найдется что-то более интересное? – спросил Ормонд. Князь поманил его к себе пальцем и что-то прошептал на ухо. Ормонд выслушал, кивнул и отступил, стараясь держаться с небрежным спокойствием, но по его лицу было видно: князь затребовал что-то такое, чего нам так просто не раздобыть.

Наверно, придется все-таки воровать этих кур. Жить охота.

Нам вручили коробку мармелада с княжеского стола, и на этом аудиенция подошла к концу. Когда мы шли по дорожке прочь, я услышала, как пушистый собеседник князя в синей шапочке произнес что-то вроде “сова пучеглазая”.

Ормонд сделал вид, что не услышал. Когда мы вышли за ворота и пошли по улице, я спросила:

– Так что ему понадобилось? Ты сам не свой!

– У него проблемы с мужской силой, – ответил Ормонд и презрительно добавил: – Неудивительно! Столько-то жрать! Он запросил у меня корешок звероклюйки, и это уже проблема.

Да уж, тут от самого названия веяло неприятностями.

– А где его взять? – поинтересовалась я. Лучше уж попробовать где-то выкопать корень, чем идти по скользкой тропе курокрадства.

– На старых кладбищах, как правило, – Ормонд вздохнул, снова окутался дымкой и вылетел из нее уже в птичьем обличье. Опустился на мое правое плечо, и я еще удивилась: надо же, крупная птица, а какая легкая!

– Так что шагай на кладбище, – продолжал тиллуан. – И лучше захвати с собой Кревана. Мало ли, провалишься куда-нибудь, а он тебя спасет…

– А ты со мной не хочешь сходить? – спросила я, и Ормонд куснул меня за мочку уха – как только смог извернуться!

– С ума сошла, тиллуану на кладбище? Чтобы там ко мне тьмоблохи привязались? Бери Кревана и шагай. К нему никто не привяжется, у него профессия.

Глава 4

Креван

Братья Сколетти сидели в камере в ожидании суда и я бы сказал, что они прекрасно проводили время, перекидываясь в картишки. Когда я подошел к решетке, то игра прекратилась и вся четверка уставилась на меня с нескрываемым любопытством.

План Алины был хорош. Конечно, авантюрен – но по опыту работы я знал, что иногда авантюры срабатывают на диво хорошо. Алина оказалась не только очаровательна, но и умна.

Может, она решит остаться. Я хотел, чтобы она именно так и решила. Конечно, дом есть дом, но если дома тебя ничего не держит…

“С чего ты решил, что не держит? – скептически спросил внутренний голос. – И с чего решил, что удержишь ты?”

“Решил и все”, – хмуро подумал я и, постучав по решетке, спросил:

– Ну что, орлы? Сидите?

Ответом мне был дружный вздох. Братья Сколетти посмотрели на меня настолько трогательно, с такой искренней мольбой о сочувствии, что дрогнуло бы даже каменное сердце. Но только не мое.

– Сидим, начальник, сам видишь, – Энцо Сколетти дернул разорванным в давней драке ухом. Он родился третьим, но считался за главного.

– Знаю вариант, как вам посидеть в другом месте, – сообщил я. – В более приятном. Например, в вашей норе.

Вессеры давно были разумными, но по старой древней привычке рыли норы, обустраивая их, конечно, с современным уютом, окнами и мебелью. При упоминании норы все восемь ушей дернулись, разворачиваясь в мою сторону.

– В норе бы хорошо, – подал голос Энрике, второй по старшинству Сколетти и мечтательно добавил: – Я там макароны с сыром не доел…

– Вот и доешь, – сказал я. – Если сделаете все так, как вам скажу, Ормонд заберет заявление о незаконном проникновении.

– Что надо сделать, начальник? – Энцо подошел к решетке с самым деловым и энергичным видом.

– Начнем с того, что Брабант Шу выпустил вас под залог, – я назвал имя того судьи, который спокойно улаживал дела за мелкую монетку в полкроны. Полкроны у братьев точно было, и услышав о залоге, они возликовали и едва не пустились в пляс. – Пойдете в “Подсвинка”, там сядете отметить ваше освобождение, как следует. И будете всем рассказывать, что у Ормонда в лавке лежит такое знатное добро, на которое просто грех не наложить лапу.

В “Подсвинке”, портовом кабаке, собирались отбросы теневой стороны – они нужны были затем, чтобы разнести слухи по всему Айонзуну.

– Махнагарна, которая там работала, сбежала в другой мир. Но махнагарны дуры – часть припасенного добра она оставила под одной из витрин, – продолжал я. – Вас сцапали, но вы сейчас выждете время и все равно туда полезете. Потому что такие артефакты, как там, просто так в магазине не найдешь.

У вессеров энергично засверкали глаза. Воровское племя прикидывало, как бы сподручнее наложить лапы на то, о чем я рассказывал. Пусть прикидывают: я потратил половину ночи на то, чтобы установить там мощные ловушки – любой, кто вломится в лавку, будет пойман и заточен в бутылке.

Так когда-то ловили джиннов на Крайнем Восходе.

– Если согласны, поднимайте лапы, – сказал я. – Если не согласны, и вам больше нравится в этом гостеприимном месте…

– Согласны, начальник! Согласны! – братья Сколетти дружно подбежали к решетке, старательно задирая лапы вверх. Я бросил заклинание, которое золотой нитью скользнуло под их шерсть, и вессеры затрясли лапами, удивленно глядя на меня.

– Начальник, а это что было? Ты что сделал? – спросил Гвидо Сколетти, старший брат, здоровяк и молчун.

– Небольшая напоминалка на тот случай, если вы просто решите удрать и не выполните мою маленькую просьбу, – с улыбкой объяснил я. – Будет очень сильно жечь, пока вы не придете в “Подсвинка” и не расскажете все так, как я велел.

– Да мы и так туда собирались, – младший Ческо смотрел на меня исключительно честным взглядом. – В “Подсвинке”, говорят, теперь хорошо рыбу жарят, а за едой поболтать – милое дело.

– Вот и замечательно, – улыбнулся я и провел ладонью по воздуху, снимая заклинание с замка. – Шагайте.

Братья Сколетти выбежали из камеры с такой скоростью, что и дракон не догнал бы. Я усмехнулся и отправился за ними – хотелось поскорее выйти на свежий воздух.

Через два квартала от тюрьмы я встретил Ормонда – он ехал на плече Алины, и я невольно заулыбался, увидев девушку. Пекло, я точно выгляжу, как деревенский дурачок на ярмарке – впрочем, Алина улыбнулась в ответ настолько светло и искренне, что я невольно решил, что она тоже испытывает ко мне определенный интерес. Недаром же спрашивала вчера, не будет ли моя девушка ревновать…

– Креван! – воскликнула Алина и энергично замахала мне рукой. Ормонд взъерошил перья, и я, посмотрев на него внимательнее, убедился в том, что сегодня он принимал человеческий облик. Где это они были, интересно?

– Добрый день, Алина, – она протянула мне руку, я мягко сжал ее пальцы, и на щеках девушки проступил румянец. – Откуда вы?

– Мы были у князя, – ответила она и торопливо продолжала: – Мне заказали дюжину кур, а князь сказал, что даст их в обмен на корешок звероклюйки. А он растет только на кладбищах, и… вы сходите туда со мной? Я просто не знаю, что именно искать, и…

Вот оно что. У князя были придворные с теневой стороны, но всех остальных он допускал к себе только в приличном людском обличье. Прогулка с девушкой по старому кладбищу – обитатели теневой стороны увидели бы в этом однозначную романтику.

– Схожу, конечно, – заверил я. – Давайте только вас переоденем.

Лавочка готового платья, в которую мы завернули по дороге на кладбище, не могла похвастаться новыми модными коллекциями, зато голубая рубашка, жилет и штаны были исключительно хороши для поисков приключений на свою голову. Когда мы с Алиной вышли из нее на улицу, то девушка смущенно сказала: