Эхо вечности бесплатное чтение

Глава 1 – Особенное творение

– Ненавижу этот мир, этих тварей бездушных! – слова Милы резонировали в ее голове, захлестнувшая ярость пульсировала в висках. Стоя на краю крыши высотного здания на окраине Москвы, она чувствовала себя одинокой и чужой для этого мира. Взгляд ее скользил по мерцающему городу, где миллионы огней создавали иллюзию звездного неба, застрявшего в асфальте. Ночь окутывала город в свое холодное объятие, и легкий ветер, будто бы невидимый спутник, сопровождал ее на этой высоте, принося с собой запах дождя и ощущение предвкушения перемен.

Мила жадно вдыхала морозный воздух, который колол легкие, заставляя ее чувствовать более остро каждый момент своего одиночества. Все вокруг – от широко разлетевшегося бескрайнего неба до глубокой темной тишины, казалось, служило зеркалом для ее внутренних мучений. Эта высотка, отделяющая ее от земли, символизировала не только физическое, но и душевное отдаление от мира, жажду подняться над его повседневным хаосом и найти свое место среди звезд.

– Мне нужны ответы! Слышишь, ответы! Отец… Я прошу тебя! Я не понимаю… Я существую напрасно. Ты же знаешь, мне нет места на земле. Я… Я ненавижу тебя, – ее слова разносились в ночи, искали отклика в бесконечности. Этот зов, полный отчаяния и протеста, был как молния, рассекающая небеса, требующая внимания от тех, кто, возможно, наблюдает издалека.

Жизнь в городе продолжалась, несмотря на ее внутреннюю драму. Она чувствовала, как ее душа наполняется тоской по нераскрытым тайнам вселенной, по поиску смысла в этой кажущейся бесконечной пустоте. Ночь, высотка, даже прохладный ветер – все вокруг стало частью ее внутреннего мира, отражением ее души, стремящейся к пониманию и принятию, к поиску своего истинного предназначения в этом многоликом и загадочном мире.

Фролова Мила – девушка с угольно-темными глазами, стройным, но крепким телосложением, которое подчеркивало ее несгибаемый дух. Высокий рост придавал ей величественный вид, а темно-каштановые волосы, завивающиеся в безупречные локоны, создавали ауру естественной красоты вокруг бледного лица с маленьким носом и пухленькими губами. Судьба Милы складывалась не лучшим образом, начиная с детства в небольшом городке на юге России, в семье, где любовь и забота считались излишеством, а нищета стала неотъемлемым спутником их жизни.

Марина и Артем, родители Милы – невидимки в тени социального хаоса, каждый со своей ношей прошлого. Марина, была холодной и отчужденной, воспитанной в неблагополучной семье, где нежность была редкостью. Ее детство, проведенное среди ссор и равнодушия, оставило отпечаток в ее пустых зеленых глазах, которые казались абсолютно безразличными к внешнему миру. Марина предпочитала уклоняться от реальности, проводя дни на диване перед телевизором или в гостях у друзей, где можно было забыть о бедности и надеяться на мгновенное, хоть и иллюзорное, счастье.

Отец Милы, отличался живым творческим духом и непреходящим обаянием. Его страсть к фотографии, когда-то воспринимаемая как путь к успеху, теперь приносила лишь скромный доход, еле-еле позволяя семье держаться на плаву. Яркий и полный жизни, он обладал карими глазами, искрящимися идеями, и улыбкой, способной растопить лед в сердцах. Однако под этой внешней легкостью скрывалась тяжелая душевная борьба, опасения за будущее своей семьи, нереализованные амбиции и полузабытые мечты. Артем считал, что фотографии были главной ценностью их семьи, отражая идеи, восприятия и самые яркие моменты их жизни, которые могут быть запечатлены, но не всегда поняты.

Все это создавало фон, на котором разворачивалась жизнь Милы, наполненная тоской по чему-то непознанному и большему. Ее восприятие семейной жизни было насыщено мечтами о том, что где-то есть место, где любовь не является роскошью, а забота – обязанностью. В глубине души она стремилась к достижению невозможного, к жизни, которая была бы полной противоположностью ее нынешнему существованию. Миле казалось, что ее мечты остаются заключенными внутри, как фотографии, запертые в альбоме, который никто никогда не откроет.

Семейные контакты были редки и чаще всего наполнены тяжелым молчанием или короткими вспышками эмоций. Но в этих редких моментах, когда Артем показывал Миле свои фотографии, мир казался другим – полным красок, света и возможностей. Эти мгновения были как вспышки фотоаппарата, освещающие темные углы ее души и позволяющие на мгновение увидеть мир через другую призму. Фотографии, как и мечты Милы, являлись окнами в другой мир, предлагая обещание красоты и гармонии в контрасте с их нынешним существованием.

Вся жизнь Марины и Артема – это отражение глубоко укоренившихся страхов и нереализованных желаний, которые двигали их по жизненному пути, определяли их поступки. Борьба родителей между желанием изменить свою судьбу и всеподавляющим чувством безнадежности влияли на воспитание Милы, придавая ее характеру смесь решимости и внутренней потерянности.

Мила была единственным ребенком, и ее отец, несмотря ни на что, старался быть для нее защитой и опорой. Он изо всех сил пытался поддерживать ее, заботясь о комфорте и благополучии дочери. Однако их мир начал рушиться, как карточный домик, когда одно из утренних пробуждений превратилось в по-настоящему черную страницу их семейной истории.

Это летнее утро началось особенно ярко и радушно, словно сама природа старалась подарить им мгновения счастья. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь шторы, игриво танцевали на старой люстре, озаряя комнату разноцветными отблесками. Мила, встретив новый день, с радостью приподнялась на кровати и весело окликнула.

– Папа… Папочка… Я проснулась. Папаааа…

Но вместо привычного ответа последовала лишь глухая тишина, которая внезапно наполнила комнату тревожным предчувствием. Ночью ей снился странный сон о темной воде, бурлящей вокруг ее дома, словно предвестник скорби, но Мила отмахнулась от этих образов, решив, что это лишь игра воображения.

Не поддаваясь нарастающему беспокойству, она направилась в зал в поисках отца, но картину, которую она там обнаружила, можно было представить только в самых мрачных кошмарах. На крючке, где обычно висела люстра, теперь бездыханно висело тело. Его лицо было неподвижно и приобрело синюшный оттенок, словно последний свет души покинул этот мир. Рядом, совершенно невозмутимо, стояла ее мать, окруженная клубами сигаретного дыма, который, казалось, формировал вокруг нее ауру отчаяния и злобы. Она уставилась в окно, где утренний свет начинал тускнеть, словно предчувствуя трагедию, а на полу валялись окурки – молчаливые свидетели ее беспокойства.

При виде Милы мать обратилась к ней с яростью, словно вся накопившаяся боль и разочарование нашли выход в этом взрыве эмоций.

– Что приперлась сюда, дрянь? Кто тебе позволил входить? Убирайся!

Шокированная и испуганная, Мила пустилась наутек в свою комнату, где, сжавшись под одеялом, пыталась найти убежище от страха. Ее мать продолжала кричать вслед, обвиняя дочь во всех бедах, которые обрушились на их семью, словно Мила была причиной всех несчастий.

Застигнутая врасплох суровой реальностью, Мила погрузилась в море своих эмоций, где шок, отрицание и страх смешались в один неуловимый вихрь. Она начала молиться, чтобы ее не постигла та же участь, что и отца, и чем дольше она молилась, тем скорее свет утра, подаривший ей приятные минуты пробуждения, постепенно угасал, окутывая комнату тенью и предвещая темные времена в их жизни. Этот свет, который еще недавно казался источником тепла и уюта, теперь стал напоминанием о том, как быстро мир может измениться, погружаясь в глубокую тьму отчаяния и скорби.

В этот грустный момент, когда полицейский осторожно приблизился к Миле и мягко приподнял одеяло, его взгляд встретился с ее испуганными глазами. В них отражалась глубокая боль и невыразимый страх, который мгновенно затронул самые сокровенные уголки его души. Выражение его лица, пронизанное беспокойством и глубоким состраданием, мягко коснулось сердца девочки. Полицейский за годы работы научился распознавать тончайшие оттенки человеческих эмоций, почувствовал себя раздираемым между профессиональным долгом и человеческим желанием соболезнования.

– Когда Вы в последний раз кормили свою дочь? – его вопрос, заданный Марине, не был лишь формальностью. Это была попытка найти мостик к сердцу матери, который, к сожалению, остался без внимания.

Марина, сжимая пачку сигарет в руке, отреагировала на его слова с неприкрытым раздражением, что лишь подтверждало ее отчужденность и отсутствие понимания серьезности ситуации.

– Это не ваше дело, я сама как-нибудь разберусь с этим выродком…

– Марина, я вас информирую что есть уголовная статья за неисполнение обязанности по воспитанию несовершеннолетнего, и я вам советую взять на себя ответственность за жизнь и заботу своей дочери, чтоб не отправиться за решетку, – с угрозой добавил полицейский. Офицер, стоящий на пороге этой семейной драмы, ощущал тяжесть возникшего положения.

Мила, укрывшись под одеялом, чувствовала, что ее мир рушится, словно песчаный замок под ударом волны. Неистовая боль и бессмысленность происходящего окутывали ее как тень, не оставляя места для надежды или спасения. В ее сердце зародился огонь гнева и отчаяния, она не могла поверить, что мир столь бесчувственно обрушился на нее, лишив того, что она считала своим пристанищем и защитой.

Отрывки разговора между матерью и полицейским доносились до нее, словно мучительные крики, напоминая о беспомощности и безысходности ее ситуации. В этих словах звучала невыносимая боль и жестокость, от которой даже душа ребенка могла почувствовать угрозу и опасность. Мила содрогнулась под одеялом, понимая, что ее мать, человек, который должен был быть ее защитой, стал ее самым злейшим врагом, и ее мир обратился во что-то страшное и непонятное.

Внутри себя Мила чувствовала, как растет ненависть и отчаяние, как страх и беспомощность укореняются все глубже, отрывая ее от остатков надежды и веры. Но даже в самые мрачные моменты своей жизни она не сдавалась, сохраняя внутри себя искру надежды, которая давала ей силы бороться и идти дальше, даже когда все казалось безнадежным.

Эти невыносимые два года, каждый день для Милы превращался в бесконечное испытание. Комната Милы, ее маленький мир, была окутана темнотой и молчанием, которые словно тяжелым покрывалом ложились на ее плечи. Стены, однажды окрашенные в теплые оттенки солнца, теперь казались серыми и безжизненными, а старый мягкий ковер под ногами – единственное, что еще хранило тепло и уют прежних дней. В углу комнаты стоял небольшой стол, на котором лежали разрисованные карандашами листы – эхо беззаботного детства, когда рисование было способом убежать от горестей жизни. Рядом с ней, на подоконнике, стоял небольшой горшок с засохшим цветком, который Мила не могла заставить себя выбросить – это был подарок от отца, последнее напоминание о временах, когда счастье казалось неотъемлемой частью их семьи.

Звуки улицы, проникающие сквозь старое окно, и запах сигаретного дыма, стойко державшийся в воздухе, создавали фон ее существования, постоянно напоминая о реальности, от которой не убежать. Потертое одеяло, которым Мила укрывалась, напоминало ей о важности утешения, даже если это утешение приходило от безжизненных предметов.

Моменты счастья в ее жизни мелькали как отблески другой вселенной – воспоминания о днях, проведенных в парке, когда ее отец кружил ее на руках, и мир казался полным чудес. Теперь эти воспоминания, пронизанные смехом и радостью, казались почти фантазией, недостижимой и невозможной. Но именно они были тем светом в темноте, который помогал Миле сохранять веру в то, что после дождя всегда выходит солнце.

Всплеск злости и отчаяния со стороны матери, ставший уже привычным элементом ее дней, каждый раз оставлял глубокие шрамы на душе Милы. Слова матери, обвиняющие ее во всех несчастьях, были тяжелым бременем, которое Мила вынуждена была нести.

– Ну что, спиногрызка, твой дебил отец отказался от тебя? Он же сдох! Заявил, что я тебя нагуляла. Лучше бы я тебя не рожала, чем теперь содержать одной!

Марина, поглощенная собственными страхами и разочарованиями, не видела той внутренней борьбы, которую вела ее дочь. Ее замкнутость в себе и отказ от роли матери оставляли Милу в изоляции от любви и заботы, которых она так отчаянно жаждала. Но даже в этом отчуждении Мила научилась находить силы в своем внутреннем мире, строить защиту из своих надежд и мечтаний, находила в себе силы продолжать борьбу за светлую полосу в своей жизни, за свой личный оазис счастья, который она верила, обязательно найдет.

В ночь, когда Мила укрылась в объятиях сна после очередной ссоры с мамой, ее воображение родило Творца – существо, олицетворяющее защиту и любовь, которых так не хватало в ее жизни. Величественная фигура возвышалась над ней, его глаза серого цвета излучали бесконечную мудрость и доброту, а его волосы, белоснежные как свежевыпавший снег, нежно колыхались в ритме его движений. Его голос, глубокий и успокаивающий, был похож на мелодию, которая могла исцелить душу. Мантия, окутывающая его фигуру, пульсировала оттенками тьмы и света, создавая ореол загадочности.

Мила, растерянная, но в то же время очарованная этим видением, не могла удержаться от вопросов – А ты кто?

Творец, улыбаясь ей тепло и приветливо, ответил – Я творец всего, что ты видишь вокруг, и всего, что ты когда-либо сможешь вообразить.

Мила, голосом полным любопытства и восхищения, продолжила – А ты хороший или плохой?

– Я справедливый. В моих делах нет места добру и злу так, как это понимаешь ты. Все сбалансированно, – голос его звучал мягко и уверенно.

Мила, с детской непосредственностью, заявила – Творец… Мне не нравится это имя. Я буду называть тебя отцом. Ты согласен?

Глаза Творца светились теплотой и пониманием – Да, дочь моя. И я обещаю, что всегда буду рядом с тобой. Я люблю всех, кого сотворил, но ты – моя особая любовь. Мое особое творение.

Пробуждаясь, Мила ощущала, что даже после ухода сна оставалось ощущение невидимой защиты и безусловной любви. Этот сон стал для нее источником внутренней силы, напоминанием о том, что она не одинока в своих испытаниях.

Мила, вдохновленная своим внутренним откровением, обращалась к своему новообретенному отцу – Отец, я хочу быть справедливой, как и ты. Ты будешь гордиться мной, я изменю этот мир.

Этот разговор стал началом ее внутренней трансформации. Мила начала воспринимать себя не как жертву обстоятельств, а как того, кто способен принести изменения, вдохновленные примером справедливости и любви, которые она увидела в своем Творце. Это осознание пробудило в Миле новое чувство цели и предназначения. Она поняла, что справедливость не просто пустое слово, но путь, который требует мужества, доброты и бесконечной веры в лучшее. Ее мир внезапно расширился, в нем появились новые цвета и оттенки, даже в самые темные моменты ее жизни.

Встреча с Творцом во сне стала для Милы светочем, указывающим дорогу в будущее, где она могла стать источником перемен. Эта идея о справедливости, о возможности изменить мир вокруг себя, даже если этот мир казался абсолютно непреклонным и жестоким, давала ей силы двигаться вперед.

Одним мрачным утром, когда проблески первых солнечных лучей едва осветили небо, наполненное облаками, предвещая очередной дождливый день, в доме Милы раздался неожиданный звонок в дверь. Мать Милы, медленно поднявшаяся с дивана, заваленного старыми журналами и незаконченными чашками кофе, с недовольством потянулась к двери. Она казалась призраком своего прежнего себя, потерянным в собственном мире разочарований.

Мила, притаившись за углом коридора, сжимала кулаки от напряжения, пытаясь уловить каждое слово сквозь звуки дождя, стучащего в окна. Она наблюдала, как мрачные тени двух фигур сотрудников органов опеки проступали сквозь матовое стекло входной двери, словно призраки, пришедшие из другого мира.

– И что, что вы органы опеки. Какого черта вы забыли в моем доме? – голос ее матери, пронизанный раздражением и гневом, вырвался наружу, создавая еще большее напряжение в воздухе.

– Она сейчас у бабушки, летние каникулы все-таки. Конечно, она пойдет в школу, – продолжала мать, пытаясь сохранить контроль над ситуацией, но ее голос дрожал от ярости и беспокойства.

Мила, чувствовала, как воздух в комнате становится все тяжелее от напряжения, которое заполнило дом. Стены, покрытые облупившейся краской, и старые игрушки, разбросанные по углам, были свидетелями ее одиночества и страха. Запах влажности, проникающий сквозь старые окна, смешивался с ароматом сигаретного дыма, создавая удушливую атмосферу.

Когда мать вошла в комнату, ее фигура отсекла свет из коридора, окутывая все вокруг еще большей темнотой. Мила, едва сдерживая слезы, начала умолять.

– Пожалуйста… Ну пожалуйста… Прости меня, пожалуйста. Я не хотела, чтобы они приходили и портили твое настроение… – ее голос, дрожащий от страха и отчаяния, был как тихий шепот в тишине комнаты.

– Заткнись, выродок, – слова ее матери, резкие и безжалостные, были как холодный душ, пробуждающий Милу от любых иллюзий о материнской любви и заботе.

– Слушай меня внимательно и запоминай, в этом году ты пойдешь в школу. И не дай бог ты начнешь всем трепаться, что у тебя происходит в доме. Усекла? – ее слова, наполненные угрозами и предупреждениями, заставили Милу съежиться еще сильнее.

–Да, конечно. Конечно, мама, – ответ Милы, дрожащим от страха голосом, отражал ее безграничное желание угодить матери и избежать наказания. Ее сердце билось так сильно, что она чувствовала его в каждом уголке своего тела, каждый удар напоминал о том, что предстоящий период в ее жизни будет полон новых испытаний.

Несмотря на все ужасы, которые ее окружали, и страх перед неизвестностью, перспектива пойти в школу и, возможно, встретить там друзей, давала Миле надежду. Внутри нее начала пробуждаться мысль о том, что, несмотря на все бедствия, она сможет найти свое место в мире и даже, возможно, изменить его к лучшему, как она когда-то мечтала. Это был лучик света в бесконечной тьме, который наполнял ее сердце теплом и уверенностью.

Переход Милы в школьную жизнь был полон как надежд, так и тревог. Ее первый день в школе ознаменовался смесью волнения и беспокойства: она впервые столкнулась с реальностью взаимоотношений вне домашних стен. Мила вошла в классную комнату с надеждой найти друзей, но встретила лишь равнодушные взгляды и шепот за спиной. Ее одноклассники, уже осведомленные о трудностях в ее семье и о потере отца, держались настороже, создавая невидимую стену между ними и Милой. Учителя, стараясь не проявлять явной симпатии или антипатии, тем не менее не могли скрыть свое раздражение, когда они сталкивались с трудностями в обучении или дисциплине.

Мила начала осознавать, что обладает способностями, которыми не обладает обычный человек. Эмпатия возникла у нее в 9 лет: она отчетливо чувствовала эмоции людей – раздражение, ненависть, любовь, сочувствие, зависть. Каждая эмоция имела свой запах: любовь пахла теплым молоком, а зависть – кислым абрикосом. От своей матери Мила всегда чувствовала только один запах – протухшего мяса. Она всегда считала, что, если человеком овладевают ненависть или злость, он гниет изнутри. Это самые опасные эмоции, которые не подлежат лечению. Запах лимона раздражал любого человека, именно так пахли учителя. А запах гниющей пищи ощущался от некоторых учеников, полных зависти и гордыни. Каждый день Мила изучала новые запахи и все больше разочаровывалась в людях.

Когда Мила начала осознавать свои необычные способности, ее первая реакция была смесью удивления и испуга. Она впервые почувствовала чужие эмоции так явно, что это заставило ее оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит этот запах. Способность ощущать эмоции других людей так отчетливо, как будто они были выражены ароматами, изначально казалась ей проклятием. Однако со временем Мила начала воспринимать это как дар, который позволял ей лучше понимать окружающих и находить подход к ним, несмотря на их изначальное отторжение.

Каждый день, проведенный в школе, становился для Милы уроком жизни, где она училась быть собой вопреки всему. Она училась находить равновесие между желанием быть принятой и необходимостью оставаться верной себе. Эти уроки были нелегкими, но они наполняли ее жизнь глубоким смыслом и пониманием того, что истинная сила лежит не в подчинении обстоятельствам, а в умении сохранять свою уникальность и доброту даже в самых трудных ситуациях.

Однажды мать Милы отправилась на три дня по путевке для матерей-одиночек, оставив девочку без еды и денег. Мила осознавала, что без пищи ей будет тяжело, и пыталась найти способы решить эту проблему. Поднимаясь по лестнице к своему дому, ей встретилась соседка, бабушка Лида, и Мила, обдумывая свои следующие шаги, решила поздороваться.

– Здравствуйте, бабушка Лида. Как ваше здоровье? – ее голос звучал неуверенно, но вежливо.

– Здравствуй, деточка. У меня все в порядке. Как ты, милая? Давно не видела тебя. Маринку видела вчера. А вот Светлану уже три года не видела, – ответила соседка с теплотой в голосе.

В этот момент Мила вдруг ощутила бурю чувств в своем сердце. Ее размышления о Светлане, маме ее биологического отца Артема, и о том, почему родная бабушка так редко ее навещает, наполнили ее душу смесью грусти и надежды. «Почему бабушка, которая должна была бы любить меня, так далеко?» – думала Мила, ощущая, как каждое слово бабушки Лиды пробуждает в ней желание узнать больше о своих корнях, о той части семьи, которая казалась ей такой недосягаемой.

– Что задумалась, Милочка? Ты голодная? Вот, возьми пирожки. Я сама их пекла, –предложила бабушка Лида.

Когда бабушка Лида предложила ей пирожки, Мила почувствовала себя раздираемой между желанием принять помощь и интуитивным ощущением неладного. «Этот запах мне незнаком. Запах гари, смешанный с тухлой рыбой,» – подумала она, испытывая внезапное отторжение не только к пирожкам, но и к самой бабушке Лиде. Словно в этом запахе скрыто нечто большее, чем просто еда. Может быть, это запах предательства или лжи?

– Спасибо, бабушка, я не голодная. Я пойду, мне нужно еще уроки делать, – Мила ответила с притворной улыбкой, стараясь скрыть свое беспокойство.

Оставшись одна, Мила задумалась о сложности семейных отношений и о том, как часто люди, которых мы считаем близкими, могут оказаться такими же чужими, как и прохожие на улице. Ее мысли вертелись вокруг бабушки, Светланы и Владимира, пытаясь разгадать тайну своего происхождения и места в этом мире. Воспоминания о визитах к биологическим дедушке и бабушке, где она чувствовала себя любимой и желанной, контрастировали с нынешним ее положением – забытой и одинокой. Мила задавалась вопросом, могут ли забытые и разорванные семейные связи вновь ожить и принести ей утешение и поддержку, так необходимые ей сейчас.

На очередном дне рождения Милы, когда внешний мир казался ей особенно безразличным и холодным, она нашла утешение в своем внутреннем мире фантазий. Сидя за старым деревянным столом, освещенным лишь тусклым светом из окна, Мила взяла в руки карандаши и лист бумаги.

– Сегодня я создам себе подарки, каких заслуживаю, – прошептала она, наполнившись твердым намерением добавить ярких красок в свою серую повседневность.

Для букета цветов она выбрала оттенки глубокого синего и яркого розового, цвета, напоминающие ей о летнем небе на закате и утренних розах в саду ее бабушки. Каждый цветок Мила рисовала с особой нежностью, представляя, как биологический отец, Артем, вручает ей этот букет с улыбкой. «Это символ моей вечной любви к тебе,» – вообразила она его слова.

Кукла, которую она решила подарить себе от имени матери, была нарисована с длинными золотистыми волосами и большими голубыми глазами, одета в пышное платье лавандового цвета – точь-в-точь как принцесса из ее любимой сказки. «Ты всегда будешь моей маленькой принцессой,» – представила она теплые слова матери.

Погружаясь в процесс творения, Мила чувствовала, как ее сердце наполняется радостью и теплом. Эти моменты, когда она создавала мир своих мечтаний, были для нее источником истинного счастья, в отличие от холодного равнодушия реальности. Девочка в душе мечтала о нормальной семье, где ее дни рождения не пропускали бы, и где папа с мамой любили бы ее.

Глава 2 – Выбора нет

Перед своим 16-м днем рождения Мила ощущала все усиливающееся волнение. Она замирала в предвкушении.

– Наконец-то мой 16-й день рождения! – радостно восклицала она, чувствуя, как каждая клетка ее тела наполняется трепетом и ожиданием. Отец, ее неизменный защитник в мире снов, обещал подарок, который, как она верила, должен был изменить все.

Прожив большую часть жизни в своем воображаемом мире, Мила старалась изолироваться от реальности, которая причиняла ей боль. Она устала от разочарований, приносивших ей запахи жизни – эмоциональный шум человеческого мира. Она приняла для себя решение отказаться от людей и их запахов. «Не чувствовать ни боли, ни злости, ни обид. Так будет лучше не только для меня, но и для всех людей,» – размышляла она, убеждая себя в правильности своего выбора. В этот особенный день она желала лишь одного – наступления ночи, чтобы утонуть в мире мечты, где царят любовь и забота, мире, из которого были изгнаны люди и их душераздирающие запахи.

Но в этот день произошло нечто, что вывело ее из равновесия. Встреча с Творцом открыла перед Милой новую главу ее жизни.

– Отец, ты обещал мне особенный подарок. Я ждала его весь день. Вела себя я очень хорошо и требую свой обещанный подарок, – с нетерпением и ожиданием в голосе обратилась она к нему.

Творец же, как всегда, учил ее через тернии к звездам – Давай проверим, чего ты достигла за 16 лет. Вспомнишь, какие добрые дела ты сделала? – его вопрос не был риторическим, это было приглашение к самоанализу, к размышлению о том, как каждый поступок влияет на твою судьбу.

– Я не могу вспомнить ни одного доброго дела, но я и не сделала ничего плохого, – ответ Милы был полон сомнения и самооправдания.

– Мила, не делать ничего, это тоже плохо. Ты должна понять, что стоять в стороне и быть наблюдателем не говорит о том, что ты делаешь благое дело. В жизни важно не просто избегать зла, но и совершать добро, быть активным творцом своей жизни, кузнецом своего счастья и счастья других.

Их диалог раскрывался как игра в вопросы и ответы, где каждое слово Милы отражало ее внутренний конфликт – желание бежать от реальности и нежелание принимать мир таким, каков он есть.

– Почему я не могу делать то же, что и ты? Ты же тоже просто наблюдатель! – ее возражение звучало вызовом, вызовом судьбе и ее собственным убеждениям.

– Ты еще многого не знаешь, дочь моя, тебя ждет долгий путь. Возможно, мой подарок покажется тебе странным. Он заключается в том, что ты научишься читать мысли людей, – неожиданно для самой Милы объявил Творец, подарив ей ключ к пониманию того, что каждый человек – это вселенная, полная звезд и тайн.

– Какие люди, какие еще мысли? Забери меня к себе, пожалуйста. Мне здесь не место. Я не хочу здесь быть. Мне нужно быть со своим отцом – эти слова вырвались из глубины души Милы, отражая ее отчаяние и глубокую потребность быть понятой и любимой. Ее сердце искало убежище, место, где она могла бы найти утешение и покой от непрекращающейся бури эмоций, которая сотрясала ее мир.

– Тебе рано, ты еще не поняла суть. Давай просыпайся, тебе пора в школу. Ведь у тебя выпускной, а значит, нельзя опаздывать. Твой путь только начинается, – с теплотой и уверенностью отвечал Творец, закладывая основу для будущего пути Милы, пути, который должен был привести ее к самопознанию и внутреннему просветлению.

– Я всегда рядом с тобой, в каждом твоем вздохе, в каждом шаге, даже когда ты этого не осознаешь, – заверял он, напоминая, что в ее жизни есть неизменная опора и что ее сущность глубже, чем просто ее одиночество и страдания.

Мила проснулась в день своего выпускного, охваченная вихрем чувств: отчаяние и разочарование в душе сражались с остатками ночной мечты. Разговором с Творцом не был закончен, и она была решительно настроена убедить его забрать ее сегодня ночью. «Сегодня последний день на земле и точка,» – мимолетная мысль промелькнула в ее сознании, будто туча, затмевающая утреннее солнце. «Выпускной, какой ужасный день. Будет толпа и много запахов. Ненавижу людей…» – с сожалением и разочарованием подумала Мила, готовясь к нелегкому испытанию выпускного дня.

У Милы не было денег на новое платье, но она, благодаря урокам труда, научилась искусству шитья и смогла применить свои навыки на практике. Шторы и тюль, найденные рядом с мусорными баками, оказались для нее своего рода свидетельством того, что даже в упадке и отказе можно найти искру для нового начала. В течение месяца после школы она упорно трудилась, чтобы сшить себе наряд для выпускного. «Каждый стежок – это шаг к моему будущему, каждый узелок – обещание надежды,» – напоминала себе Мила, работая над платьем. Ее пальцы, танцуя с иглой и ниткой, воплощали в реальность все то великолепие и красоту, которые она хранила в своем сердце. Несмотря на скромные материалы, ее талант и упорство превратили их в произведение искусства.

Когда платье было готово, Мила увидела в зеркале не просто отражение девушки в наряде, созданном из найденного мусора, она увидела себя – сильную, независимую, творческую личность, способную преобразовывать свой мир.

– Это платье, мой доспех против мира, мой билет в новую жизнь, – сказала она себе, улыбаясь своему отражению с надеждой и уверенностью.

Свой последний день на земле она решила провести красивой и счастливой, при этом дала себе слово не обращать внимания на запахи.

Вышедшая на улицу, Мила первоначально ощутила смятение, ее уши наполнил гул, казалось, как будто тысячи голосов слились в один бесконечный поток. Оглядевшись вокруг и заметив, что людей на улице не так уж много, Мила осознала: она слышит их мысли. Слова пожилой женщины, проходящей мимо, звучали в ее голове нарочито ясно: «Если бы я была лучшей матерью для своих детей, они бы сейчас были рядом со мной. Я так голодна… Господи, пусть я умру скорее и перестану чувствовать этот голод».

«Это то, о чем говорил Отец,» – осенило Милу. Теперь она не только чувствовала эмоции окружающих, но и ясно слышала их самые сокровенные мысли.

– Замечательно, – произнесла она вслух, но в ее голосе звучали нотки иронии и раздражения, ведь Мила еще не понимала, как жить с этим даром, который воспринимался ею скорее, как проклятье.

Сосредоточив волю и логику, Мила попыталась подавить шум в своей голове. Отсеивая лишнее и фокусируясь только на важном, она научилась управлять этим потоком мыслей. «Какой же это дар,» – подумала она с сарказмом. «Кому нужно слышать чужие мысли? Зачем мне эти мысли, если сами люди часто не понимают, чего хотят. Это только усложняет жизнь». Однако Мила решила не обращать внимания на это новое умение, ведь считала, что никто не помешает ей провести свой последний день на земле в покое.

Войдя в актовый зал, где проходила торжественная часть выпускного, Мила столкнулась с жестокой реальностью своих одноклассников. Их мысли, полные яда и пренебрежения, резали ее сердце, как ножи. Слова, полные ненависти: «замухрышка, чокнутая на голову, уродина, боже во что она одета» – словно холодные лезвия ножей, резали даже малейшие нити иллюзий единения с этим миром.

Слезы, навернувшиеся на глазах, и сжимающееся от боли сердце вынудили Милу осознать, что скрыть свои эмоции от себя самой она больше не в силах. Мысли учителей, проникающие в ее сознание, несли новую порцию боли и унижения. «Как хорошо, что от нее школа избавляется,» – злорадствовал кто-то из них.

Мила чувствовала, как последние крепости ее внутренней защиты рушатся под напором этих слов. Стены, которые она так старательно воздвигала, чтобы защитить себя, обрушились, оставив ее беззащитной перед лицом общей жестокости и непонимания.

Опустив глаза, пытаясь спрятаться от всех в своем внутреннем мире, Мила все глубже погружалась в свои размышления о жестокости мира вокруг. «Почему они так жестоки? За что этот мир так несправедливо обращается со мной?» – мучительно вопрошала она в глубине души, чувствуя, как обида и горечь заполняют ее сердце. В эти моменты, когда надежда на понимание и принятие казалась иллюзией, Мила особенно остро ощущала свое одиночество.

Не дожидаясь начала мероприятия, Мила решила покинуть это место и найти укрытие, где она сможет спрятаться до вечера и заглушить боль в своей душе. Но куда именно идти, она не знала, на этой земле у нее никого не было. Внезапно, в ее голове вспыхнула мысль о бабушке Свете. «Она должна помнить меня, я же ее родная внучка» – с надеждой подумала Мила, направляясь к автобусной остановке.

Бабушка Света жила в дачном поселке, недалеко от города. До нее можно было доехать на автобусе всего за полчаса. Мила не задумываясь взяла курс на автобусную остановку. Прибыв на дачу бабушки, Мила мгновенно окуталась воспоминаниями о счастливом времени, проведенном здесь с биологическим отцом. Эти воспоминания наполнили ее сердце теплом и надеждой на то, что бабушка сможет понять и принять ее. Открыв калитку, Мила вошла во двор.

– А вы к кому? – вдруг раздался вопрос женщины, прервавший поток воспоминаний Милы.

– Привет, бабушка, это я, Мила, твоя внучка, – нежно и трепетно отозвалась Мила.

Однако мысли бабушки, услышанные Милой, были полны отторжения и разочарования: «О Боже, только не она». Эти слова поразили Милу, вызвав глубокую боль и смятение.

– Привет, что тебе нужно? Зачем ты пришла? – спросила бабушка, пытаясь скрыть свое раздражение.

– Бабушка, я просто… я очень хотела тебя увидеть, я сильно скучала по тебе, – прошептала Мила, ее голос дрожал от надвигающихся слез.

Ответ бабушки был жесток и неожидан.

– С чего вдруг ты скучала по мне? Кто я для тебя? Я ведь не твоя бабушка, ты же не от Артемки, тебе мать не говорила об этом? – Эти слова были как удары для Милы, разрушая ее последние надежды найти утешение и понимание у родного человека.

– Бабушка, пожалуйста, не говори так… – мольба Милы тонула в глухом отчаянии.

Но мысли бабушки продолжали разрывать воздух все громче: «Зачем она здесь? Если бы не она, мой сын был бы жив. Лучше бы она умерла вместе с мамой, чем мой Артемка. Так и не вылечила, Марина, голову себе и своему ребенку».

– Замолчи! – прокричала Мила, и гнев ее прорвался наружу, словно буря.

– Что? Ты на кого кричишь? С кем ты разговариваешь? – бабушка была ошеломлена, не понимая, что происходит.

– С тобой, старая злобная кляча, с тобой! Я слышу твои проклятые мысли. Они… Они прокляты, ты и вся твоя проклятая семья, – слова Милы были полны горечью и обидой. Она дрожала от ярости и печали, чувствуя, как ее сердце разрывается от боли, вызванной словами бабушки. Теперь, когда она открыто столкнулась с жестокостью и непониманием в лице своей бабушки, Мила поняла, что ее мечты о тепле родного человека были лишь иллюзией.