Фантастическая девчонка бесплатное чтение

Ким Хечжон
Фантастическая девчонка

Fantastic Girl

Kim Hye Jung

FANTASTIC GIRL

By Hye-jung Kim

Russian language copyright

* * *

Прекрасному Ли Сучхану,

который слушает мои истории,

даже пока спит.

В нашем домике однажды я дремала,

Одиноко он стоял в степи канзасской.

Вдруг торнадо я ужасный оседлала

И на нем верхом умчалась прямо в сказку…

Строчки из опенинга корейской версии японского мультсериала «Волшебник страны Оз» (1986 г.)

Глава 1. Бермудский треугольник

17-летняя О Йесыль

В международном аэропорту Инчхон людей было море, яблоку негде упасть. В зале вылета они выстраивались в очереди к автобусам, и их было так много, что это напомнило мне распродажу в супермаркете. Я никогда не видела в одном месте и в одно время столько народа: иностранцы всех мастей, бабушки-туристки, бойскауты, спортсмены, отправляющиеся в тренировочные лагеря, и тому подобное.

В аэропорту я во второй раз. Первый был, когда ездила в школьную поездку на остров Чеджу в мае прошлого года. Но тогда мы вылетали из Гимпо, и людей там было не так много. Путешествие еще даже не началось по-настоящему, а я уже замучилась разглядывать этот запутанный аэропорт. Но какая же долгожданная была эта поездка! Чтобы взбодриться, я напрягла пальцы ног и резко выпрямилась.

Мама позвонила тете, чтобы предупредить о нашем приезде, а нам предложила немного посидеть.

Свободных мест почти не было, но, к счастью, недалеко от нас поднялись какие-то люди, и я быстро побежала занимать кресла. Вслед за мной неторопливо подошла Йечжин и села рядом. Поблагодарить и не подумала. Я покосилась на нее, но та этого даже не заметила. Мэри постоянно лаяла – наверное, в сумке ей было тесновато. Пришлось вытащить ее и погладить. Но тявкать она не перестала, ведь теперь вокруг нее все было новым и незнакомым.

Проходящих мимо людей, похоже, раздражал собачий лай. Они косились на Мэри, а потом, естественно, их взгляды падали на меня, ее хозяйку, и задерживались на пару секунд. Один мужчина таращился до тех пор, пока идущая с ним девушка не ущипнула его за руку.

– И зачем было надевать такую короткую юбку? – проворчала Йечжин, мельком посмотрев на мои голые коленки. Я сделала вид, что не услышала этого, и поменяла тему:

– Почему так много народа путешествует? Уф.

– Сейчас же сезон. Говорят, в эти дни года больше всего уезжающих, потому что школьные каникулы совпадают с отпусками.

Я ничего не ответила. Вечно она открывает рот, чтобы изобразить из себя всезнайку. Уйма информации в голове, а все равно говорит, что ей еще есть чему учиться, даже сейчас книгу читает, и какую… На страницах сплошной текст, ни одной картинки.

Предстоит первое путешествие за границу, а у нее только буквы на уме? Я вот, если говорить о книгах, ненавижу все, кроме модных журналов и комиксов.

Кстати, а где Ынчжи? Она обещала присмотреть за нашей Мэри эти десять дней. Я собиралась отнести собаку к ней домой еще вчера, но не смогла: допоздна была с Минчжуном.

Впервые я встретила Ынчжи, когда была в первом классе средней школы, и любопытно, что до первого класса старшей школы мы трижды становились одноклассницами (за исключением третьего класса средней школы). Я мечтаю стать моделью, а она – певицей, так что у нас много общего. Другие ребята завидуют моей фигуре и внешности. Но не стоит тратить и грамма нервов на этих детишек. Позже я стану крутой топ-моделью, а они – максимум офисными служащими.

Ну и где она?

Я отправила Ынчжи сообщение.

Она ответила, что выходит из аэроэкспресса и заходит в аэропорт, и спросила, куда ей идти дальше. Я описала место, где находилась.

– О Йесыль!

Ынчжи бежала по аэропорту, громко выкрикивая мое имя. Люди стали оглядываться на нас. Как неловко! Я бросилась к подруге и схватила ее за руку.

– Тише ты!

– У меня просто голос громкий, – ответила она, неловко улыбнувшись, и повернулась к Йечжин: – Привет, онни.

Та коротко поздоровалась в ответ и снова уткнулась в книгу. Да уж, социальность у нее на нуле.

– На, держи. – Ынчжи протянула мне бумажный пакет.

– Что это? – поинтересовалась я, когда заглянула внутрь. Там лежали всякие мелочи.

– Тюбик кочхучжана^[1] и консервированная кимчи^[2]. Слышала, когда находишься за границей, больше всего хочется поесть чего-нибудь родного, корейского.

– Зачем ты это притащила? Меня не колышет, что еда там может быть невкусная. Хорошо все-таки быть на диете. Кстати, а это что?

Помимо еды в пакете лежало что-то еще.

– Положила несколько увлажняющих масок. Это новый продукт папиной компании. В самолетах же очень сухой воздух, – ответила Ынчжи.

Даже подумать не могла, что она может быть такой удивительно чуткой.

Ее отец работает в косметической компании, поэтому Ынчжи часто приносит с собой пробники. Но саму компанию просто ненавидит. Родители настаивают, чтобы она позже устроилась туда работать, а Ынчжи утверждает, что не променяет мечту на пару бесплатных наборов косметики.

– Эй, ты должна хорошо заботиться о нашей Мэри, пока нас нет. И кормить тоже не забывай.

– Не волнуйся.

Я передала собаку подруге. К счастью, Мэри на ее руках ведет себя спокойно.

– Мне прям завидно – отправляетесь в поездку всей семьей. К тому же за границу! – воскликнула Ынчжи. Но, как бы там она ни завидовала, атмосфера нашей семейной поездки была так себе. Пока мы готовились, у мамы все мысли были заняты переживаниями об аптеке, которую она вынуждена оставить, а сестра вообще поездкой не интересовалась. Одна я была в предвкушении.

– Кстати, а что будет с аптекой, раз вы уезжаете?

– Онни-фармацевт, с которой работает мама, пообещала присмотреть.

Для студентки Йечжин и для меня десять дней – это совсем немного, а вот для работающей мамы все наоборот. На самом деле ее младшая сестра давно уже звала нас в гости, но мама не могла бросить аптеку, и поездку постоянно приходилось откладывать. В итоге тетя просто взяла и купила нам билеты на самолет, так что в этот раз нам уже было не отвертеться.

Динь-дон – пришло сообщение.

Моя принцесса, хорошо тебе провести время в поездке. Но не забывай о моем существовании!

Моя любовь Минчжун. Прошел год, как мы начали встречаться, но у меня и в мыслях нет бросать парня. До сих пор все мои отношения не могли дотянуть и до ста дней – после двух месяцев становилось скучно. Но в этот раз все по-другому. Минчжун, как ни крути, пользуется большой популярностью у девушек, поэтому я думала, что он будет задирать нос, но на удивление Минчжун оказался добрым и заботливым. Он относится ко мне как к принцессе – старается выполнять все мои капризы. И как оказалось, больше двух лет был влюблен в меня безответно. Сказал, что я нравлюсь ему с тех пор, как мы впервые встретились в хагвоне^[3], когда учились в первом классе средней школы. До сих пор смеюсь, вспоминая красное лицо Минчжуна во время его признания. Он был в ужасе после того, как услышал, что я еду в Майами, – то спрашивал, нельзя ли не ехать, то твердил, что хочет с нами. Заявил, что спать не может – боится, что я встречу там другого. И хоть я сказала, что мне нет дела до остальных парней, он беспокоится, что они будут на меня пялиться. Хорошо еще, что я промолчала о двух бикини, которые взяла с собой. Если он о них узнает, ему точно поплохеет.

– Сладкая парочка разлучается, как же быть? – прокомментировала Ынчжи, глядя в экран моего телефона.

– Я в порядке.

– Да я не о тебе беспокоюсь, а о Ли Минчжуне. На грани, бедняжка, на грани!

Ынчжи выхватила у меня из рук телефон, нашла во входящих сообщения от Минчжуна, прочитала и прыснула со смеху.

– «Как же долго мы не виделись», «Я до смерти соскучился»? Все сообщения только о том, как он тоскует.

– Хорош подтрунивать!

Я отняла у подруги телефон.

Еще и двенадцати часов не прошло, как мы расстались, но я уже успела по нему соскучиться.

– Жуть, у харизматичного Ли Минчжуна была и такая сторона?

– Говорят же, что любовь меняет людей.

– А как жить тем, у кого нет отношений?

– Если не завела парня, значит, плохо старалась. Так что давай тоже не буксуй.

Я нарочно сказала это громко, чтобы сестра услышала. Хоть она и училась на инженерном факультете, где, как говорят, большинство студентов – парни, у нее никогда не было отношений.

– Кстати, ты же в Майами летишь?

– Ага. Город отдыха, Майами! Вернусь с отменным загаром.

Я поставила руки на талию и качнула бедрами.

– Будь осторожней в самолете.

– Чего?

– Майами – часть Бермудского треугольника.

– Бермудского треугольника? А что это?

– То самое место, где по неизвестной причине пропала куча кораблей и самолетов.

– Да? Впервые слышу.

Ынчжи тоже не знала подробностей, но еще раз велела на всякий случай быть начеку.

– Это же просто россказни тех, кто любит мистификации, – внезапно влезла в разговор Йечжин, закрыв книгу и посмотрев на нас.

– Майами, Бермуды и Пуэрто-Рико – эти три региона составляют треугольник, который называют Бермудским. Там часто происходят шквалы и ураганы, из-за чего несколько десятилетий назад там случались крушения судов и летательных аппаратов.

– Именно это я и хотела сказать! – захлопала в ладоши Ынчжи.

– Но ведь не все же, кто держал курс через Бермудский треугольник, тонули или пропадали без вести. Частота таких происшествий там мало отличается от других мест. Говорю же, это пустая болтовня тех, кто любит придумывать россказни.

– Ого, похоже, нет ничего, что бы онни не знала, – восхитилась подруга.

Услышав похвалу в свой адрес, сестра сразу же состроила важное лицо. Йечжин – книжный червь, потому и знает так много, но я ей совсем не завидую. Не пойму, как можно, став студенткой, только и делать, что учиться. Ни разу не повстречаться с реально классным парнем, одеваться на занятия кое-как и целыми днями читать. Когда поступлю в университет, ни за что не буду так жить. Стану круче, чем сейчас, постоянно буду с кем-нибудь встречаться и каждый день тусоваться.

– О чем задумалась? Чего хихикаешь? – спросила Ынчжи, вдруг шлепнув меня по руке.

– Да ничего такого.

Уже только от мыслей о таком прекрасном будущем на душе становилось тепло.

Пока мы с Ынчжи болтали, в зал ожидания вернулась мама и сообщила, что нужно получить посадочные талоны.

Мы подошли к стойке регистрации. Мама сказала сдать сумку в багаж, поэтому я взяла с собой только увлажняющую маску и передала пакет Ынчжи. После регистрации мы направились в зону вылета. Здесь я и попрощалась с Ынчжи. Последний раз обняла Мэри и передала ее подруге.

– Хорошенько защищайте Корею, пока меня не будет.

– Не переживай. Себя положим, но Корею в обиду не дадим.

Я повернулась к Ынчжи, подняла руку над головой и изо всех сил помахала. Герои дорам всегда так делают в аэропорту, и мне тоже захотелось попробовать.

– Прекращай, – недовольно бросила мне Йечжин. Мама тоже смутилась, схватила мою руку и опустила. Эх, ничего эти двое не понимают в романтике.

Мы долго ждали, прежде чем оказались у стойки паспортного контроля, – так много людей путешествовали.

Я думала, что меня спросят, куда полечу и сколько там пробуду, но на удивление процедура оказалась очень простой. Сотрудница за стойкой посмотрела в мой паспорт и на посадочный талон, а после, ничего не спросив, шлепнула печать.

Приехали мы рано, и, хотя задержались на паспортном контроле на целых тридцать минут, до отправления самолета оставался еще час. Очень хотелось сходить в дьюти-фри, но, как только мы зашли в зону вылета, мама и Йечжин сразу плюхнулись на кресла, сказав, что у них болят ноги.

– Мам, в самолете еще насидишься. Давай пройдемся по дьюти-фри, а? – упрашивала я, схватив ее за руку.

– Отстань, все равно ничего не купим, – отрезала она, откинувшись на спинку кресла, и закрыла глаза.

Если мама не пойдет, у меня не получится купить то, что понравится, однако на мои просьбы она никак не реагировала. Делать нечего. Придется идти одной: сидеть на месте надоедает.

От вида ослепительных огней дьюти-фри мое сердце бешено заколотилось. И конечно же, я сразу направилась в парфюмерно-косметический отдел изучать всякие пробники.

Пока глазела на товары, ко мне подошла консультантка:

– Это наш новый продукт. Не хотите послушать аромат?

Девушка мило улыбнулась и протянула мне тест-полоску. Сладковатый запах пчелиного меда и цветков розы мне очень понравился.

– А это наш хит продаж. – Девушка передала другой пробник.

В отличие от первого, этот аромат был освежающим, я взбодрилась, когда его почувствовала. Он мне тоже очень понравился.

– Кстати, а вы, случайно, не артистка? – наклонив голову, спросила консультантка.

– А?

– Или модель?

– Нет, – ответила я с улыбкой.

– Нет, правда, вы очень красивая, и фигура идеальная.

Я хотела было сказать, что собираюсь учиться на модель, но остановилась. Звучит как-то не круто.

Люди вокруг, услышав наш разговор, стали коситься в мою сторону:

– Это восходящая звезда?

– Кажется, я видела ее по телевизору. Или в журнале?

Ни одно слово не пролетело мимо моих ушей, но я сделала вид, будто ничегошеньки не слышу, и продолжила разглядывать товары, слегка наклонив голову. Куда бы ни пошла – везде привлекаю внимание.

Посмотрев духи, я сказала консультантке, что пойду в другое место, но она меня остановила:

– Минуточку.

Девушка подошла к кассе и что-то достала.

– Вот пробник, держите.

Она протянула нетипично большой флакончик, посмотрела на меня и слегка улыбнулась. Я поблагодарила и ушла.

Следующей моей целью был косметический уголок «Шанель». Но когда я туда подошла, то увидела огромную женщину, которая умудрилась в одиночку занять весь отдел с духами. Она была такой толстой, что ее никак нельзя было обойти. Сколько, блин, в ней килограммов? Думаю, если она встанет рядом с гориллой, то трудно будет отличить, кто есть кто.

– Невероятно. Как можно так себя запустить? И не стесняется ведь даже! – прошептала я, развернулась и пошла в соседний отдел.

Когда нюхала очередной флакончик, передо мной внезапно возникла огромная тень. Я подняла голову и увидела ту гориллу. Женщина вытаращила глаза и злобно глядела на меня так, будто хотела ударить. Мгновение, и пульс неистово разогнался.

– Посмотрим еще, как ты будешь за собой следить! – резко бросила мне толстуха и вышла из магазина.

Реально странная женщина. Я же не сказала ничего ужасного, откуда такая агрессия? Если у нее хватает ума на это обижаться, лучше бы похудеть додумалась. Я заглушила паршивое настроение ароматом духов.

Пока разглядывала косметику, мне позвонила мама. Я взглянула на часы: пришло время посадки.

Полет оказался не таким уж романтичным, как мне представлялось. Когда только взлетали, я очень волновалась, но после десяти часов в пути была готова умереть. Почему Майами так далеко? Думая о поездке, я представляла себе солнечные пляжи, а уж никак не время, которое проведу в самолете. Уши постоянно закладывало, поясница болела, а ноги затекли. Почему кресла в самолетах такие неудобные? Они были даже хуже, чем в городском автобусе.

В этот момент пришел «сигнал» от живота: эффект от слабительного держался довольно долго, так что мне опять захотелось в туалет. Чтобы фигура была идеальной для бикини, за день до вылета я приняла лекарство. Даже если голодна совсем чуть-чуть – уже тяжело. Если чувствую, что переела, или мне кажется, что я пусть и немного, но прибавила в весе, пью слабительное и бегу по нужде. Очень беспокоюсь, когда набираю килограммы.

– Мне в туалет, – разбудила я Йечжин.

Она окинула меня недовольным взглядом.

– Какой это, блин, уже раз? Поэтому я и хотела сесть у окна.

Сестрица даже не шелохнулась. Она злилась, ведь, чтобы полюбоваться на облака, я выпихнула ее и села у окна сама. Изначально это было место Йечжин, но, когда я сказала, что меня укачает, если туда не сяду, мама велела ей уступить, и сестра, бурча, пересела. Когда происходит то, что мне не нравится, мое тело обязательно реагирует. В детстве, когда не получала игрушки, которые желала, или не могла пойти, куда хотела, у меня обязательно случалось несварение или поднималась температура. Йечжин называла мое тело смертоносным, а мне кажется, что оно очень честное. Может, именно поэтому я и хочу стать моделью – той, кто все выражает своим телом.

– Свали! Мне срочно.

Йечжин притворилась, что не услышала, но в конце концов развернулась и дала мне пройти. Я направилась в ближайшую кабинку, но там было занято, и, похоже, тот, кто зашел туда до меня, выходить не собирался. Я дважды постучала в дверь, но реакции не было. Другой туалет был в задней части самолета, и я решила пойти туда. По пути в проходе встретила стюардессу.

– Извините, сколько нам еще лететь?

Она вежливо ответила, что остался еще где-то час.

К счастью, тот туалет был свободным. Я быстро открыла дверь и зашла. Закончив свои дела, уже собиралась встать, как самолет вдруг сильно тряхнуло. Я пошатнулась, ударилась плечом о стенку и снова плюхнулась на унитаз.

– Уважаемые пассажиры, воздушные потоки нестабильны, самолет входит в зону турбулентности. Пожалуйста, срочно вернитесь на свои места и пристегните ремни безопасности.

Услышав объявление, я осторожно встала. Самолет ужасно трясло, и меня продолжало бить о стены.

Когда я вышла из туалета, все уже сидели. Я шла, хватаясь за края кресел, и еле добралась до своего места. Самолет продолжало трясти. Я пристегнула ремень безопасности, но страх не отступал, и сердце продолжало бешено колотиться.

– Что происходит?

– Не знаю.

Йечжин покусывала губы – похоже, тоже нервничала. Люди вокруг галдели, сообщение о том, что надо пристегнуть ремни безопасности, повторялось снова и снова.

– Может, это Бермудский треугольник?

– Не накаркай! – внезапно крикнула Йечжин. Редко когда увидишь ее такой.

Я сложила руки в молитвенный жест: «Пожалуйста, пусть нас перестанет трясти!»

И в этот момент раскачивающийся из стороны в сторону самолет внезапно дернулся вниз.

– А-а!

Крики людей стали глуше, и я вдруг потеряла сознание.

Горячо, очень горячо. Когда я открыла глаза, вовсю жарило солнце. Что это за место? Я пришла в себя и огляделась. Самолета нет. Почему я не в нем? Он разбился? Куда подевались мама и сестра? А другие пассажиры?

И где же тогда обломки? Тут слишком чисто для места крушения. Может, я просто упала в стороне от него? Но ведь если самолет разбился, как тогда я могу быть в порядке? Голова болит, но одежда чистая, и травм не видно.

Я поднялась со скамейки и увидела детскую площадку. Странно, но все было каким-то подозрительно знакомым. Эта лавочка очень походила на ту, на которой мы каждую ночь сидели с Минчжуном, да и качели на площадке тоже уже много раз видела.

И тут меня вдруг осенило: это совершенно точно был двор перед моим домом. Как я тут оказалась? Сейчас я должна быть в самолете, летящем в Майами, ну или посреди Тихого океана, если самолет разбился, но уж никак не здесь. Не может быть, чтобы крушение случилось над нашим домом.

Мимо скамейки как раз проходила женщина. Я подскочила и остановила ее. Похоже, она собиралась на рынок, потому что обеими руками держала корзинку.

– Извините, это же квартал Чаяндон, жилой комплекс «Роза»?

Женщина кивнула. Судя по тому, где я нахожусь, в поездку мы еще точно не отправились.

Я подняла запястье и посмотрела на часы. Стекло на них разбилось, и время было плохо видно.

– Простите, а сколько сейчас времени?

– Два часа сорок минут.

Время вылета – двенадцать часов. Раз так, выходит, самолет уже отправился. Полный абзац…

Я снова схватила женщину и спросила:

– А число сегодня какое?

– Первое июля… – ответила та, настороженно посмотрев на меня и сильно съежившись.

Если, как она говорит, сейчас первое июля, то это на месяц раньше дня вылета.

– А не первое августа?

– Эта школьница и правда какая-то странная… Сегодня точно первое июля!

Женщина достала телефон и указала пальцем на высветившуюся дату.

– О нет… – пробормотала я, а женщина вдруг сильнее вцепилась в корзину и, крикнув: «Отстань! Я в церковь хожу!» – шарахнулась от меня в сторону. Похоже, она подумала, что я хочу предложить ей вступить в какую-нибудь секту.

Вообще не представляю, как такое могло произойти? Почему я сижу на скамейке перед своим домом? И почему сейчас прошлый месяц? Неужели мне все это приснилось: и день полета, и подготовка к путешествию? Если так, то сейчас я должна ходить в школу, ведь до начала каникул еще две недели, и это полный атас.

Как же болит голова, просто раскалывается! Ощущение, будто кто-то постоянно стучит по ней молотком. Я плюхнулась обратно на скамейку и начала рыться в кармане в поисках телефона, но там ничего не оказалось. Головная боль немного отпустила, и я снова поднялась. О школе и прочем подумаю потом, сначала хочется попасть домой и отдохнуть.

Я зашла в холл жилого комплекса и вызвала лифт. Пол у входа был грязный: похоже, тут не убирали несколько дней. В лифте нажала кнопку «13» и начала подниматься.

Немного спустя двери открылись. Нужно было выходить, но тело налилось тяжестью так, что невозможно было пошевелиться. Двери стали закрываться, и я еле-еле смогла заставить себя нажать на кнопку, чтобы их остановить. Собрав последние силы, я вышла из лифта и встала перед входной дверью нашей квартиры. Набрала привычные цифры на кодовом замке, но раздалось «пип-пип». Похоже, ошиблась. Снова ввела код, и снова ошибка. Паролем был мой день рождения – «0322». Когда мы переехали, мама установила его, сказав, что другой код я могу забыть.

Может, она поменяла пароль? Я на всякий случай решила проверить дату рождения Йечжин – «0506». Клац – и замок открылся.

Дома никого не было. Йечжин, наверное, на занятиях, а мама в аптеке. Я хотела поискать Мэри, но сил на это совсем не осталось. Наверное, она где-то в комнате мамы или сестры.

Я зашла к себе и легла на кровать. Стоп! На мне футболка и шорты, купленные за два дня до поездки. Как это возможно? Мелькнула мысль, что все как-то неправильно, но силы покинули меня окончательно, и я уснула.

Пока спала, кто-то незаметно подкрался к кровати и коснулся моей руки. Похоже, Йечжин перепутала комнаты.

– Отвали, – оттолкнула я сестру, но она внезапно закричала: «Во… вор!»

От страха я подскочила. Однако передо мной стояла вовсе не О Йечжин. Хоть в комнате и было темно, я разглядела, что для сестры девушка была какой-то уж слишком высокой. Я так испугалась, что схватила часы, стоявшие рядом с кроватью, и бросила их в нее. Раздался глухой звук, и девушка ойкнула.

Я кинулась к телефону, чтобы сообщить в полицию, но в гостиной не оказалось ни самого аппарата, ни тумбочки, на которой он стоял. Висевшего на стене телевизора тоже не было. На его месте откуда-то взялась фоторамка. На снимке были мама, Йечжин и я, но не припомню, чтобы мы делали такую фотографию.

Пока я, остолбенев, смотрела на фото, незнакомка, потирая ушибленный лоб, тоже выбежала из комнаты. Я видела ее впервые, но что-то с ней явно было не так. Переводя взгляд то на снимок, то на лицо девушки, вдруг поняла, в чем дело: человек на фотографии был больше похож на нее, чем на меня. Я запаниковала и закричала:

– Кто ты, блин, такая?! И что делаешь у нас дома?!

Девушка не ответила, лишь бросила на меня сердитый взгляд. Надо было бежать и срочно искать телефон, но я зачем-то снова взглянула на незнакомку. По телу побежали мурашки, и я застыла, словно лед. Все это напоминало чувство, возникающее во время сонного паралича, когда не можешь пошевелиться. В этот момент девушка большими шагами приблизилась и обеими руками с силой схватила меня за плечи:

– Ты, что ты такое?

– А?

– Ты, блин, кто?

Голос девушки дрожал. Когда мы оказались лицом к лицу, у меня возникло странное ощущение, будто смотрю в зеркало.

– Я… я О Йесыль.

– Кто, говоришь?

– Сказала же – О Йесыль.

– Этого не может быть…

Девушка убрала руки с моих плеч и тряхнула головой, а потом села на диван и больше не сказала ни слова.

В конце концов, кто она такая? Похожа на меня больше, чем моя родная сестра Йечжин. Такая же высокая, и черты лица схожи настолько, что нас можно было бы принять за родных. Единственная разница – она полнее, и прическа другая. У меня длинные волосы ниже плеч, а у нее – каре. Может, мама скрывала от меня еще одну старшую сестру?

Я села вслед за девушкой.

Тут совершенно точно стоял бежевый кожаный диван, а этот почему-то из ткани. Голова снова разболелась, и я приложила к ней ладонь.

– Кто же ты на самом деле?

Я молча взглянула на незнакомку.

– Кто ты, в конце концов, такая, спрашиваю?! – еще раз крикнула девушка, разозлившись.

– Сказала же – О Йесыль!

– Я же спросила: кто ты?! – продолжала орать она, проигнорировав мой ответ.

– Уши заложило? Я несколько раз ответила – О Йесыль. Со слухом проблемы?

Девушка злобно посмотрела на меня.

– А вы кто?

Она не ответила.

– Я вам сказала, кто я, а вы почему молчите?

– Я тоже… О Йесыль.

– А? Что, простите? Вы О Йесыль?

Девушка тяжело вздохнула и кивнула.

– О Йесыль – это я!

– Я тоже О Йесыль.

Что за чушь несет эта ненормальная? Будто она – это я!

Я снова взглянула на нее. Девушка подняла правую бровь и тоже уставилась на меня. Эм-м… Это же моя привычка – бровь поднимать.

Внезапно мне вспомнилась народная сказка о том, как мышь превратилась в двойника знатного чиновника, съев его состриженные ногти.

Я окончательно перепугалась и треснула девушку по щеке.

– Чертова мышь! Сейчас же проваливай!

Но мышью та обратно не стала, а лишь ухмыльнулась, сжала кулаки и поднесла их ко лбу.

– Вы правда О Йесыль?

– Да.

– Бред какой-то!

– Я тоже не знаю, как такое, блин, могло случиться, – вздохнула она.

– Мама… позовите маму. И Йечжин.

– Их тут нет.

– Как так?

– Мама с сестрой в Америке.

– В Америке?

Может, это четырехмерное пространство? Мама с сестрой улетели в Америку, а я попала в мир, где одновременно со мной живет другая О Йесыль?

– Они в Майами?

– О чем ты? Мама поехала к сестре в Лос-Анджелес.

– Что?

Не понимаю, о чем она вообще, все как-то неправильно. Это точно был наш дом, но какой-то не такой, и девушка была похожа на меня, но не я.

– Простите, а какое сегодня число?

– Первое июля.

– Разве не первое августа?

– Сегодня первое июля.

– Быть не может. Сегодня первое августа две тысячи десятого года!

– Две тысячи десятого, говоришь? Так ты из две тысячи десятого пришла?

Невероятно, «пришла из две тысячи десятого»? Что опять за чушь?

– Сейчас две тысячи двадцатый год.

– Ты шутишь, что ли?!

Девушка указала на календарь, висящий у входной двери. На нем красовалась надпись «2020».

– Я же только сегодня летела на самолете в Майами…

– Ты летела к тете, а самолет начало сильно трясти, верно? И ты потеряла сознание?

– Да!

Похоже, девушка прекрасно знала, что со мной приключилось.

– Сейчас правда две тысячи двадцатый год, и ты тоже О Йесыль?

Она медленно кивнула.

– Кто мой самый близкий друг?

– Чу Ынчжи.

– В каком квартале я жила до того, как переехала сюда?

– Мы всегда жили в этом квартале.

Похоже, я задаю слишком простые вопросы. Девушка с легкостью отвечала на них. Что ж, значит, спрошу о тайне, которая известна только мне и которую унесу с собой в могилу:

– Тогда с кем был мой первый поцелуй?

– Обязательно называть имя?

Так, девушка медлит с ответом, ух, прям облегчение. Сейчас же две тысячи десятый, что за бред. Она точно врет.

– Ли Сучхан, верно?

– Что?!

Как так? Она знала, с кем у меня был первый поцелуй!

Ли Сучхан работал учителем в математической школе, куда я ходила в прошлом году. Даже Ынчжи была не в курсе, что мы с ним какое-то время встречались. Тогда я боялась, что, если кто-то узнает, будут большие проблемы, а сейчас считаю это позором и потому никому не рассказываю. Учитель Ли Сучхан считался «главным красавчиком на районе», поэтому я первая предложила ему встречаться, но теперь он выглядит как старик. В итоге мы не смогли преодолеть десятилетнюю разницу в возрасте и расстались.

Я толкнула сидящую на диване девушку и, когда она согнулась, сдернула с нее штаны.

– Что ты творишь?

– Полный бред! На заднице точно такое же родимое пятно!

У меня на ягодицах было необычное пятнышко в форме сердца и размером с ноготь. Какого хрена вообще происходит?

Так, еще раз, шаг за шагом… Это наш дом, но интерьер поменялся. А еще тут очень похожая на меня девушка, и она называет себя О Йесыль. Вроде ничего не упустила?

Похоже, сегодня и правда первое июля. Первое июля две тысячи двадцатого года. И то был не сон, время в котором сдвинулось на месяц вперед. Это минус один месяц, но плюс десять лет.

Я хотела сказать девушке кое-что еще, но, увидев выражение ее лица, не смогла произнести ни слова. Она будто с ума сошла: в глазах у нее был такой страх, словно она смотрела фильм ужасов. Зеркала рядом не было, но, думаю, я выглядела примерно так же. Мы просидели так какое-то время, молча пялясь друг на друга.

– Мама… Когда она возвращается?

Хочу ее увидеть. В такой ситуации она бы не стала меня ругать, а, наоборот, подбодрила.

– Не знаю. Должна прилететь в следующем месяце, – ответила девушка тусклым голосом.

– А почему она уехала?

– Чтобы помочь после родов. Сестра ждет ребенка.

– Что вы сказали?

Меня будто током ударило. Не могу поверить, что Йечжин станет матерью, это по-настоящему шокировало.

– У нее и муж есть?

– Боишься, что она забеременела, не вступив в брак?

Я имела в виду не это. Как Йечжин, у которой никогда не было серьезных отношений, смогла выйти замуж? Она хоть нормального человека-то выбрала?

– Небось, подумала, что мужчина не бог весть какой?

– Я? Когда?

Я притворилась, что не поняла ее, но девушка щелкнула языком и хихикнула.

– Твой прогноз оказался неверным. Онни вышла за очень-очень хорошего человека. Он красивый, еще и врач, и характер у него что надо!

– Бредятина! Как так?

Я еще раз посмотрела на семейную фотографию, висевшую в гостиной. Кажется, Йечжин стала немного симпатичнее, и лицо прямо-таки сияет.

Оказалось, что она встретила будущего мужа, когда окончила учебу и уехала на стажировку в Штаты. Но мне было не ее будущее интересно, а свое собственное.

– А вы сейчас кем работаете? Моделью?

Услышав мои слова, девушка переспросила: «Моделью?» – а затем скривила уголок рта, цокнула и рассмеялась. Я уже пришла в себя и могла как следует рассмотреть собеседницу. Выглядела она так себе: кожа дряблая и обвисшая, а тело заплыло жиром. Я потеряла дар речи, но то, что она сказала, шокировало меня куда больше:

– Я сейчас готовлюсь сдавать экзамен на госслужащего.

– Го… госслужащ…

Полный бред. На госслужащего?! Терпеть не могу учиться, а она говорит, что к экзамену готовится?

– Да, все так. Учебу я ненавидела больше всего на свете, но вот как-то так получилось…

Дальше продолжать разговор со странной девушкой мне не хотелось. Чем больше о ней узнавала, тем сильнее разочаровывалась. Сейчас меня волновало только одно.

– Вы тогда тоже попадали в будущее? – спросила я, изо всех сил сдерживая гнев.

– Когда?

– Десять лет назад, когда летели в самолете.

– Не помню. Кажется, мне что-то снилось, но, когда проснулась, сразу же все забыла.

– Попробуйте вспомнить!

– Похоже, все так.

– Как?

– Так же, как сейчас. Не помню… да и давно это было.

– А как мне вернуться?

– Откуда мне знать?

Я крикнула, что нельзя быть такой безответственной, и тогда девушка сказала, что подумает еще. Я напряженно сверлила ее взглядом.

– Не помню, правда.

Похоже, не врет. От услышанного снова разболелась голова. Может, засну, проснусь и снова окажусь в самолете?

Я сказала, что мне нужно немного отдохнуть, и уже собиралась пойти прилечь, как девушка меня остановила.

– Это моя комната. Ты спишь там, – сказала она, указав на спальню Йечжин.

Возмутительно, почему это мне нельзя пользоваться собственной комнатой?! Но делать было нечего. В любом случае, это мир другой О Йесыль, а не мой.

Я зашла в комнату сестры. Вокруг было полно книг. Кажется, за десять лет ничего не поменялось. Постельное белье, конечно, было другое, но все того же ничем не примечательного бежевого цвета – как раз в ее стиле.

Я завалилась на кровать. Это всего лишь сон. Не может быть, чтобы стремная Йечжин вышла замуж, а я изводила себя подготовкой к госэкзамену в хагвоне.

Меня начала охватывать сонливость.

– Пожалуйста, пусть, когда открою глаза, снова окажусь в самолете! – помолилась я, крепко сжав руки, и уснула.

Глава 2. Встреча по ошибке

27-летняя О Йесыль

Начался новый день. Ровно такой же, как и все предыдущие. Дом, хагвон, читальный зал и снова дом. И так уже больше года. Казалось бы, пора привыкнуть к этому, но до сих пор не могу. Иногда возникает ощущение, что я живу чужой жизнью…

Я умывалась в ванной, когда из комнаты донесся крик. Не успев вытереть лицо, выскочила и увидела вчерашнюю девочку, которая бегала по гостиной и орала:

– Не понимаю! Все осталось таким же!

Я собиралась вернуться в ванную, но она меня остановила:

– Сейчас все еще две тысячи двадцатый год?

– Ага.

После моих слов девочка опустилась на пол и начала рыдать.

– Будь потише! – прикрикнула я, но она не слушалась. Не в силах что-то сделать, я оставила ее в покое, зашла в ванную и продолжила умываться.

– Пожалуйста, перестань плакать. В соседней квартире наверняка все слышно! – попросила я, выйдя из ванной.

На самом деле меня все это тоже беспокоит. Ума не приложу, почему эта девчонка появилась в моем доме.

– Думала, что это сон и что вернусь обратно, когда проснусь. Но ничего не поменялось.

Я тоже надеялась, что все это сон, но, когда утром открыла глаза, обнаружила, что шишка от брошенных девочкой часов все еще на месте.

– И что же теперь делать?

Сказать мне ей было нечего, поэтому я промолчала, но девочка, похоже, считала меня всезнающей, так что в надежде получить ответ намертво вцепилась в мою руку.

– Ну… Какой-нибудь способ вернуться точно должен быть.

– Какой, например?

– Если судить по фильмам, герой попадает в прошлое либо его тело меняется, когда тот совершает плохие поступки. В качестве наказания.

– Хочешь сказать, что я сделала что-то плохое? – Девочка бросила на меня сердитый взгляд.

– Да не знаю я.

– Как так не знаешь? Не было ничего такого!

Я задумалась и мысленно вернулась на десять лет назад. Действительно, как она и сказала, ничего особенного в тот момент не случилось.

– Это что, такая большая проблема? Тебе просто надо поразмыслить над своими ошибками, тогда, наверное, все разрешится.

От моих слов девочка еще сильнее расплакалась, но потом вдруг сделала серьезное лицо и взглянула на меня.

– А ты меня, случайно, не призывала? В фильмах ведь и так тоже бывает. Если отчаянно хочешь кого-то увидеть, призываешь этого человека специальной магией.

– Обхохотаться можно. С чего, блин, ты взяла, что мне хотелось тебя видеть?

Честно, очень смутно помню, какой была десять лет назад. Может, я зря про фильм сказала. Ведь это не кино и не выдумка, а реальность. Так что нет у меня времени трепаться с этой плаксой. Нельзя опоздать на занятия.

Выбросив из головы эти мысли, я отправилась на кухню и достала из холодильника маринованную говядину, чтобы приготовить ее на завтрак. Неделю назад я купила ее по скидке. Пока мясо жарилось, девочка незаметно прошмыгнула на кухню и села за стол.

– Как же я зла. Ты сейчас есть собираешься?

– Чего?

– Как ты можешь быть спокойной в такой ситуации? Почему делаешь вид, будто это тебя не касается?

– Так и есть. Из прошлого пришла ты, а не я.

– Бесит, как же бесит! – раскричалась она, но вскоре притихла. Кажется, поняла, что злость ей сейчас ничем не поможет.

– У тебя салата нет? – спросила девочка, заглянув в холодильник.

– Нет.

– А винограда?

– Тоже. Но есть арбуз, можешь им позавтракать.

– Разве не знаешь, что я не ем арбузы?

Такое было? Точно, до выпуска из старшей школы я их не любила. Однако несколько лет назад осознала, что летом нет ничего лучше сочного арбуза, и стала их есть.

Я выложила готовое мясо на тарелку, достала закуски и уже собралась зачерпнуть риса из рисоварки, но моя гостья вдруг скрестила руки на груди и нахмурила правую бровь.

– Будешь рис? – спросила я ее.

– Еще чего, ешь одна.

Я взяла тарелку и села за стол.

– У тебя же со лбом все в порядке?

Похоже, совесть у девочки все-таки есть. Она с беспокойством взглянула на мое лицо:

– Не лучше ли обратиться к врачу?

– Забудь, ничего страшного.

– Мой бедный лобик, как же быть?.. Если останется шрам, это будет ужасно!

– Твой лобик?

Так мелкая переживала не за меня, а за себя в будущем.

Я поднесла ложку риса ко рту, но девочка глянула на меня как на врага народа.

– Поверить не могу, ты собираешься все это съесть? – спросила она, указав на тарелку передо мной.

– Угу, – ответила я и, недолго думая, положила ложку в рот. Рис приготовила позавчера, но он все еще был съедобным.

– Ты всегда столько ешь?

– Да, а что?

– Как ты можешь, это же так много?!

Я взглянула на тарелку. Там было-то всего ничего, с гулькин нос. Но девочка продолжала брюзжать, что это перебор.

– Поэтому и потолстела! Хватит есть! И почему у тебя мясо на завтрак?

Маленькая нахалка отняла у меня тарелку.

– Мелкая, ты что творишь?

– У тебя что, зеркала нет? Посмотри, как тебя разнесло!

Она брезгливо оглядела меня со всех сторон. Было очень неприятно.

– Какое тебе дело до моего веса? – Я забрала тарелку обратно.

– Блин, это же мое тело!

– Чего?

– Мое будущее тело. Почему ты ничего не делаешь, чтобы похудеть?! – рассердилась девочка и снова передвинула миску к себе. А потом посмотрела на меня и продолжила пыхтеть.

Пока мы спорили, еда окончательно остыла. Эта вредина точно меня в покое не оставит.

– Съем только половину, идет?

Но не успела я договорить, как она схватила мою тарелку, подошла к раковине, где стояла рисоварка, отсыпала часть риса обратно и только после поставила тарелку передо мной.

И трех ложек не осталось! Я собралась возразить, но сдержалась: не хотела больше с ней спорить.

– Ну что, теперь можно есть?

– Как хочешь.

Я зачерпнула ложку и положила в рот.

Рис остыл, так что вкусный он или нет, уже было не разобрать. К тому же девочка продолжала сверлить меня убийственным взглядом, от которого аппетит пропал окончательно.

– Так и будешь пялиться?

Девочка нарочно громко хмыкнула, чтобы мне было слышно, и ушла в гостиную.

Когда я мыла посуду после еды, вдруг раздался ее крик.

– Вау, так это была не фоторамка? Что за странный телевизор?

– Сейчас все такие.

Я мельком взглянула в сторону гостиной: девочка продолжала тыкать в экран, как будто он казался ей чем-то странным. Когда я впервые увидела телевизор толщиной меньше сантиметра, тоже была поражена: в выключенном состоянии он и правда служит фоторамкой.

Девочка также спросила про диван и холодильник. Пожалуй, это единственное, что еще изменилось за десять лет. Диван три года назад подарила тетя, а холодильник пять лет назад сломался, и его поменяли вместе с телевизором.

– Ой, а куда делась Мэри? Мама взяла ее с собой в Америку? – прозвучал звонкий голос девочки, сливаясь со звуком телевизора.

– Умерла.

– Что?

Девочка пулей влетела на кухню.

– Что ты такое говоришь? Как так умерла?

Ее глаза наполнились слезами.

– Уже как два года, – сказала я, с трудом сохраняя невозмутимый вид. Мне все еще тяжело спокойно рассказывать о Мэри. В нашей семье она была как младшая дочь.

Когда я училась в третьем классе начальной школы, мы со старшей сестрой упросили маму взять Мэри из приюта. Она была очень обаятельным и умным йоркширским терьером. Даже мама, которая не любила собак, была от нее без ума. Но однажды Мэри начала болеть. Мы пошли в ветеринарную клинику, и там нам ответили, что она уже старенькая и ничего не поделаешь. Сказали, что собаке, прожившей пятнадцать лет, по человеческим меркам больше восьмидесяти. Вот так она болела-болела и умерла.

– Наша Мэри… Как же так?..

Девочка снова разрыдалась. Она и утром порядочно наревелась, но, похоже, у нее был нескончаемый запас слез. Я старалась не смотреть на нее: за компанию плакать как-то не хотелось, ведь слезами горю не поможешь.

Девочка проплакала еще какое-то время и успокоилась.

– Это… – обратилась она ко мне, вытирая лицо салфеткой. – А у мамы точно все хорошо? И у Йечжин? А то, может, ты от меня что-то скрываешь, чтобы я не расстроилась?

– Все с ними в порядке, не переживай.

– Если бы ты не хотела, чтобы я переживала, не сказала бы, что занимаешься такой нелепостью, как подготовка к экзамену на госслужащего, – заметила девочка, надув губы. – Но кое-что, все-таки, странно. Мама не могла оставить аптеку так надолго.

Я объяснила, что здание на реконструкции, поэтому аптека временно закрыта.

Лицо девочки немного просветлело. Даже если бы реконструкции не было, мама все равно бы поехала. За эти десять лет изменились не только мы с сестрой. Мама была уже не так напориста в работе, как раньше.

– А Ынчжи? Она как?

– Не переживай, у нее все отлично.

Сегодня вечером как раз собиралась с ней встретиться. Ынчжи работала в косметической компании и каждый раз, когда появлялся новый товар, звала меня, чтобы его опробовать.

– А Минчжун?

– М?

– Парень мой. Не помнишь его?

– Ну…

Когда услышала это имя вновь, сердце екнуло. Чашка выскользнула из рук, но, к счастью, упала в раковину, полную воды.

– С ним все хорошо?

– Не знаю.

– Как так? Неужели вы расстались?

Я ничего не ответила, но девочка продолжала допытываться.

– Однажды расстались. Давно это было, не помню уже, – буркнула я.

– Вот как?

Больше вопросов она не задавала: видимо, ей уже было все равно.

– Что ж, продолжай заниматься своими делами, – сказала девочка, налила воды из кулера и вышла из кухни.

– Давай идти рядом! Почему ты такая быстрая?

Девочка сказала, что дома ей будет скучно, и поэтому она пойдет со мной в хагвон. Я поинтересовалась, что же она собирается делать три часа, пока у меня идут занятия.

– Не переживай, разберусь, – ответила та. – А где хагвон?

– В Норянджине.

– Это разве не рыбный рынок?

– Там все хагвоны сосредоточены.

Вскоре прибыл автобус. Я зашла и только собралась плюхнуться на сиденье, как услышала голос водителя:

– Уважаемые, нужно оплатить проезд!

Пришлось снова идти к валидатору, чтобы заплатить за девочку. «Пи» – раздался звук, оповещающий, что оплата прошла успешно.

– Вау, что это? Можно транспортную карту не вставлять?

Я объяснила ей, что сейчас карточки в терминал не вставляют, а просто прикладывают к валидатору, установленному перед дверьми.

Мы сели рядом на задних сиденьях автобуса.

– Ты правда думаешь стать госслужащей?

– Ага.

– Почему?

– Потому что нет в мире профессии лучше.

– Быть не может… О ней же мечтают только самые заурядные ребята в классе.

Я ничего не ответила.

– А что насчет модельного бизнеса? В смысле, я же мечтала стать моделью.

– Не знаю.

– Как так? Не хочешь ей становиться?

– Не хочу.

– Почему?

Девочка безостановочно заваливала меня вопросами. Интересно, я всегда так много болтала?

– Будь потише. Все же только на нас и смотрят.

– Хорошо.

Я сердито глянула на девчонку, и она закрыла рот. Ух, все, можно жить. Я откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза.

Минут через сорок показался учебный квартал.

– Вау!

Девочка очень удивилась, увидев стоящие тут и там здания хагвонов. Со мной было так же, когда впервые попала в Норянджин. Что тут есть рыбный рынок, мне было известно всегда, а что столько хагвонов – нет.

Впервые я приехала сюда ради встречи с Ынчжи, когда та, провалившись на вступительных, ходила на подготовительные курсы подтягивать знания. Тогда я и не думала, что тоже вляпаюсь в жизнь Норянджина.

– Сколько уже ходишь сюда?

– Чуть меньше года.

– А тебе год учиться?

– Ага.

– И ты все еще не сдала? Хотя… я же должна ненавидеть учебу.

Добавить было нечего, девочка сама ответила на свой вопрос. И я, не став заморачиваться, зашла в здание.

– Занятия закончатся в три, подожди меня в той пустой аудитории.

– Хорошо.

– Если, когда вернусь, тебя не увижу, пойду домой одна. Поэтому никуда не ходи и жди спокойненько.

– Сказала же – хорошо!

Я вошла в аудиторию, оставив девочку позади. До начала лекции было еще больше двадцати минут, но все места уже оказались заняты. Эта аудитория вмещает двести человек и всегда забита под завязку. Лекцию можно послушать онлайн, но многие хотят поприсутствовать лично. Я ненавижу духоту этого места, поэтому несколько раз пыталась слушать занятия из дома, но, как ни странно, не могла сосредоточиться.

– Сюда! – помахала мне рукой сидящая в первом ряду Чжинсон.

Я подошла к ней и села рядом. На этой неделе ее очередь приходить раньше и забивать мне местечко. Мы делаем так поочередно.

Чжинсон – моя ровесница, мы познакомились на курсах. Она уже четыре года готовится к сдаче госэкзамена. Ради этого и приехала из Тэгу сразу после окончания учебы. Я как-то заходила к ней в гости. Комнатка в гошивоне^[4], где Чжинсон остановилась, оказалась гораздо меньше, чем я ожидала. Там были только письменный стол и маленькая кровать.

– Как ты?

– Так себе.

– Не справляюсь с учебой, я так свихнусь. Что, если в этот раз снова провалилась?.. – скуксившись, сказала Чжинсон.

Уже скоро объявят результаты экзамена, состоявшегося в прошлом месяце. На следующей неделе опубликуют списки сдавших. Думаю, в этот раз я вряд ли пройду, а Чжинсон, похоже, набрала довольно неплохие баллы. Но она все равно боялась, что провалится, поэтому ужасно переживала.

– Ты же справилась. В этот раз обязательно сдашь.

– Ох, если бы… – тяжело вздохнула она.

Я тоже беспокоилась, но она, мне кажется, слишком уж сильно загонялась. Чжинсон, конечно, говорила, что ей, как и мне, тоже тяжело преодолеть проходной порог, на деле же она не добирала всего один-два балла.

Каждый раз после любых экзаменов Чжинсон сетовала, что с учебой у нее совершенно не ладится:

– Вечно не могу сосредоточиться на занятиях: пока жду результатов – слишком переживаю, справилась ли, а как получу их – остаюсь подавленной.

Я попыталась прочесть, что написано на доске, но перед глазами все плыло. Иногда случалось, что зрение меня подводило. Я достала из сумки увлажняющие капли и закапала. Когда была в аптеке, мне сказали, что такое может происходить из-за сухости глаз, и велели чаще их увлажнять. Только, похоже, эффекта от этих капель никакого.

– Говорят, та мизофобка совсем сошла с ума, – сказала Чжинсон, хлопнув меня по руке, пока я доставала ручку из пенала.

– Серьезно?

– Да. Ты же тоже давно ее не видела, верно?

– Ага.

– Говорят, ее больше не зачислят на обучение.

Мизофобка была известной личностью в хагвоне. Кажется, она на пару лет старше меня и, по слухам, училась тут уже восьмой год. Каждый раз перед тем, как сесть за стол, она больше тридцати минут его протирала. На нем уже ни пылинки не было, но она не останавливалась, пока салфетка не порвется. А еще она терпеть не могла прикосновения. Если вдруг мимо кто-то проходил и случайно ее задевал, у нее случался припадок и она громко вопила. Один раз в туалете я видела, как она больше пяти минут мыла руки.

Когда постоянно ходишь на занятия, лица большинства людей запоминаются. Но я делаю вид, будто никого не знаю.

Мы с Чжинсон придумали тайные прозвища своим одногруппникам. Парня, который каждый день приходит в синем тренировочном костюме, зовем Треникмэном, девушку, которая постоянно ест хот-доги, – Хот-дог-киллером, а девушку, похожую на коалу, – Коалой-гёрл. Может, и мне кто-то тоже придумал что-нибудь подобное.

Лектор зашел в аудиторию и сразу же начал занятие. Административное право дается мне тяжелее всего. Другие говорят, что этот предмет самый легкий, но на экзамене по нему я всегда получаю только половину баллов от ожидаемого результата.

Лекция была в самом разгаре, когда я вдруг вспомнила про девочку. Чем, интересно, она занимается там, в пустой аудитории? Наверняка на парте заснула. Дала бы ей книгу, только она все равно ведь читать не станет. Наверное, скучно ждать три часа, ничего не делая, но меня это вообще не касается. Она правда пришла из прошлого? Сколько бы ни думала – полнейшая бессмыслица. И всё-таки девочка очень уж похожа на меня десять лет назад.

Занятие закончилось, и Чжинсон сказала, что пойдет в библиотеку. Я в этом месяце туда ходить не планировала, так что мы расстались у аудитории. В библиотеке очень неудобно и душно. К тому же, пока мамы нет, можно поучиться дома. Но даст ли мне мелкая нормально позаниматься?

Я зашла в аудиторию: девочка, как и ожидалось, дрыхла на столе. Я потрепала ее за плечо.

– Уже закончила? – спросила она, протирая глаза.

Судя по тому, что девчонка может спокойно спать где попало, это и правда я.

– Слюни вытри.

Девочка достала зеркальце – не знаю, когда это она успела его с собой прихватить, – и стала рассматривать себя со всех сторон. Ее лицо мгновенно посвежело: похоже она отлично выспалась.

Мы вышли из хагвона и направились к остановке, но девчонка вдруг схватила меня за руку.

– Мы проделали весь этот путь, а ты собираешься вот так просто уехать?

– А не «просто уехать» – это как?

– Может, сходим хве^[5] поесть?

Девочка взглянула на меня хитрыми глазами и улыбнулась.

Если думаешь, что все будут вестись на эту твою улыбочку, то через несколько лет тебя настигнет разочарование.

– Хве? – спросила я безучастно.

– Тут же рыбный рынок! – нахмурила брови девочка, видя, что я никак не реагирую.

Боюсь, если просто уйду, она точно взбесится.

Честно сказать, хве – одно из моих самых любимых блюд. Большинство детей такое не ест, а я, как ни странно, обожала его с малых лет. Мне нравилась его мягкая текстура и низкая калорийность.

– Какое хве летом?

– Ну давай поедим, а?

Девочка смотрела на меня умоляющими глазами. А что, если я ее проигнорирую и просто сяду в автобус? Нет… Тогда она всю дорогу будет ныть, что ей не купили хве… И вечером дома, и даже завтра. Уж я-то знаю…

– Ладно, пойдем поедим.

И мы отправились на рыбный рынок.

Девочка вдруг взяла меня под руку. На улице жара, а она виснет на мне. Я высвободила руку, но мелкая снова, как ни в чем не бывало вцепилась в меня.

Лето сейчас в самом разгаре, да и время обеда еще не подошло, так что на рыбном рынке почти никого не было. Всю дорогу к нам приставали торговцы. Но мелкой, судя по ее довольному лицу, это очень даже нравилось.

– Где будем кушать? Может, купим и домой поедем?

– Нет, когда покупаешь хве у местных торговцев, они всегда рекламируют свои ресторанчики. Можно туда пойти.

Когда я впервые приехала в Норянджин, мы с Чжинсон тоже пошли на рыбный рынок. Я понятия не имела, где тут можно поесть, но она была здесь уже не первый раз и подсказала мне пару мест.

Где-то в центре рынка нас остановил добродушный дядюшка и сказал, что у него есть особенно выгодное предложение для двух хорошеньких сестричек. Кажется, другие видят в нас родственниц, а иначе невозможно было бы объяснить, почему мы так похожи.

В итоге решили остановиться тут. На самом деле, пока мы шли, я успела осмотреться: все забегаловки здесь одинаковые.

Я заказала хве из камбалы, и дядюшка направил нас в ресторанчик под названием «Архипелаг» на втором этаже напротив.

Расплатившись, мы пошли. Все деньги, рассчитанные на неделю, вмиг улетучились. Похоже, придется занимать у Ынчжи, когда встретимся.

Не знаю, понимает девочка мои чувства или нет, сейчас все ее мысли только о хве. Она не ела с самого утра, наверняка проголодалась.

Вопреки моим ожиданиям, в ресторанчике было много народу. Мы заняли место в углу справа. Если сесть в центре, будет неудобно оттого, что люди постоянно ходят мимо.

– Ты часто сюда приходишь?

– Нет. Один раз только была.

– Почему? Ты же любишь хве.

– Теперь нет.

– Э-э… Правда?

Девочка стала расспрашивать, как так случилось, что я разлюбила хве.

– Ну вот как-то так, – ответила я, но мелкая продолжила надоедать.

Немного погодя нам принесли заказ, и глаза девочки округлились от восторга. Она схватила палочками кусочек, съела и залепетала:

– Вау! Когда рыбу только что поймали, она в разы вкуснее!

Девочка шустро проглотила еще один кусочек хве. Я тоже думала попробовать немного, но одернула себя.

Когда впервые приехала в Норянджин в прошлом году, все было незнакомым. Казалось, нет лучше работы, чем госслужба: получаешь зарплату каждый месяц и не беспокоишься об увольнении. Вначале меня переполняла уверенность, что буду усердно учиться и успешно сдам экзамен, но все оказалось совсем не так. Таких, как я, тут учились сотни, тысячи – нет, десятки тысяч человек. И все они были моими конкурентами.

Как-то раз я закрылась в туалете и стала горько плакать. Из соседней кабинки вдруг послышался голос:

– Ничего не поделаешь, терпи, даже если трудно. Единственный способ окончить эту войну – успешно сдать экзамен.

Когда я это услышала, еще больше разрыдалась. Ведь как ни старайся, эту битву не выиграть. Еще незнакомка из соседней кабинки добавила, что вначале тоже плакала каждый день, а потом перестала. Сказала, что если есть время на слезы, то лучше успокоиться и потратить его на учебу.

Той незнакомкой из соседней кабинки была Чжинсон. В тот день мы с ней вместе пошли на рыбный рынок, чтобы выпить. Взяли соджу и хве, а на следующий день я не смогла прийти на занятие: отравилась. После того случая ни кусочка хве больше в рот не брала.

– Ты правда хочешь стать госслужащей?

– Если доела, пойдем.

Я быстро встала с места, но мелкая продолжала задавать тот же вопрос и даже не дернулась. Подскочила она лишь тогда, когда я направилась к выходу. Бегать после еды наверняка не полезно для пищеварения, ну да это не мое дело.

– Ты разозлилась?

Я ничего не ответила.

– Тебя расстроило, что я все съела в одиночку? Поэтому и предлагала тебе поесть, даже если не хочешь.

Это был глупый вопрос.

– Кто тебя заставлял в облаках витать? Ты не ела, вот я и запихнула все в себя. Честно сказать, насильно.

Я остановилась и взглянула ей в глаза. Она юлила. Когда чувствуешь, что не прав, всегда начинаешь оправдываться, вместо того чтобы извиниться.

– Все нормально, поэтому успокойся и пошли домой.

Девочка то ли меня проигнорировала, то ли ей правда было неловко, но всю дорогу она продолжила бормотать себе под нос оправдания.

Я отвела ее домой и сразу же убежала на встречу с Ынчжи. Девочка, конечно, поинтересовалась, куда направляюсь, но я побоялась, что она увяжется за мной, если узнает правду, поэтому соврала, что иду увидеться с подругой, которую она не знает.

Мы с Ынчжи договорились встретиться в семь часов у станции метро возле ее работы, но прошло уже десять минут от назначенного времени, а ее все не было. Подруга считает, что опоздать на десять минут – это норма, а на полчаса – мило, так что обычно я тоже выходила минут на двадцать позже, просто сегодня задерживаться дома мне не хотелось.

Я проверила местоположение Ынчжи через приложение. В нем можно было видеть не только геолокацию друга, но и расстояние между вами, если он тоже зарегистрирован. Подруга все еще была на работе.

Примерно минут через двадцать телефон запищал. Я посмотрела на экран: между нами оставалось пять метров. Пять, четыре, три…

– О Йесыль!

Ынчжи бежала ко мне, размахивая рукой. Сказать честно, слышно ее было даже лучше, чем видно.

Я поспешно двинулась к ней. Больше, чем ее опоздания, ненавижу, когда она выкрикивает мое имя.

– Не зови меня так громко.

– Почему? Что такого в том, что я окликнула свою подругу?

Ответила бы я, но это пустая трата времени. Если Ынчжи не изменит свою привычку опаздывать, то и орать издалека не перестанет. Ведь делает она это для того, чтобы уменьшить время опоздания.

– Долго ждала? С меня курочка и пиво в качестве извинения!

Слова Ынчжи немного подняли мне настроение. Думаю, это компенсирует затраты на купленное недавно хве.

Мы зашли в ближайшую закусочную.

– Нам живое пиво и курочку. Половину – в остром соусе, половину – в кляре, – громко сообщила Ынчжи официантке, которая пришла принять заказ.

– Эй, а что у тебя с лицом? Что-то нехорошее случилось?

– А?

Я достала из сумки зеркальце и посмотрела на себя.

– У тебя стресс из-за результатов? Когда снова сдавать?

– В октябре.

– Да уж, экзамены из людей все соки выжимают. На тебе лица нет, – сказала Ынчжи, подъедая попкорн, поданный в качестве аперитива.

– Да?

Дело не в экзамене, а в доставучей малявке. От нее одна только головная боль. Сегодня весь день таскалась за мной и ужасно надоела.

– Ынчжи, а у тебя никогда не было ощущения, что все вокруг тебе снится?

– Чего?

– Ну, просто вдруг моя жизнь сейчас – это сон.

Вообще не верится, что я встретила себя из прошлого. Когда девчонка рядом, все ощущается вполне реальным, а когда нет – кажется, будто я все себе придумала. Но, как бы то ни было, когда вернусь домой, получу от мелкой очередную порцию нытья.

– Ого, как же тебе трудно. Настолько, что хочешь, чтобы все сном оказалось… – с жалостью посмотрела на меня Ынчжи и неуместно серьезным голосом добавила: – Понимаю, тебе тяжко, и все-таки наберись терпения и усердно трудись. Результат не заставит себя ждать.

А потом, даже не вытерев ладони после масляного попкорна, крепко вцепилась в мою руку:

– Дружище, взбодрись! Ладно?

– Ладно, – ответила я и поспешила высвободить руку… Все мне так говорят: «Если усердно трудиться, то когда-нибудь можно достичь прекрасных результатов».

Предложений стать главной моделью на фешен-шоу становилось все меньше, а роли в рекламе, которые получала, отдавались другим. Я продолжала отступать, и в конце концов мне стало некуда идти. Я стояла на краю обрыва. Да и окружающим, которые были не в курсе происходящего, наскучило повторять, что однажды придет день, когда у меня все получится.

Никто не знает, когда, наконец, наступит это «однажды». У всех один ответ – «когда-нибудь», но правда в том, это «когда-нибудь» может и не настать.

Как только принесли заказ, Ынчжи положила мне в тарелку ножку в остром соусе. Я вилкой отломила от нее небольшой кусочек.

– Раньше бы ты сказала, что это жирно, и ни за что бы есть не стала, – заметила Ынчжи, уминая дайкон. – В старшей школе тебе совершенно не везло. Ты не брала обеды, говорила, что они слишком калорийные, и съедала только салат. Это было очень необычно, – добавила она.

– Правда?

Если подумать, как и сказала Ынчжи, я с самого детства не ела ни жареного, ни сливочного. Все калорийные продукты были моими врагами, и в какой-то момент я вообще перестала есть. Нет, вернее, больше не смогла.

– Как же мне не нравилось твое отношение к еде…

– За него и была наказана.

– Хватит. Я не об этом говорила, а про старшую школу, вообще-то, – прервала меня Ынчжи и выразительно посмотрела, намекая, что пора бы прекратить нагнетать. Мне пришлось просто смириться и согласиться.

– Знаю.

– В старшей школе ты правда была очаровашкой.

– Я всегда очаровательна, – улыбнулась я.

– Сам себя не похвалишь – никто не похвалит, – сказала Ынчжи и сунула мне в рот дайкон.

– Как же все бесит.

– Почему? У тебя же все хорошо, – спросила Ынчжи, наклонив голову.

– Просто бесит. И вовсе не хорошо.

Я взяла стакан пива и со злости залпом его осушила.

Мы разошлись только после двенадцати часов. Начали с пива в закусочной, а потом сменили место и переключились на чонджон^[6].

Я особо не пьянею, даже если перебираю лишнего. Обычно алкоголь пьют, чтобы напиться, но, как ни странно, после него у меня разум становится яснее, а память не подводит.

Приняв душ, я вышла из ванной. Дома было как-то очень тихо. Я зашла в комнату сестры. Девочки нет! Наверняка вернулась в прошлое, ну или же просто привиделась мне. Как бы то ни было, слава богу. Кажется, Небеса меня не оставили.

Я взяла стакан воды со льдом, зашла к себе и включила свет. На кровати оказался тот, кого там быть не должно: под одеялом сладко спала девочка в моей пижаме. Силы меня покинули. Все это мне абсолютно не нравилось.

Я легонько стукнула девчонку по голове. Она сморщилась: видимо, получилось больновато. Побоявшись, что мелкая проснется, я вышла из комнаты и закрыла дверь.

Глава 3. Красотка в лохмотьях

17-летняя О Йесыль

Обвисшие щеки, морщины около глаз, второй подбородок и жир, который просто невозможно скрыть. Когда, черт возьми, я успела так измениться? Она похожа на меня, но при этом очень отличается. Каким бы неудержимым ни было старение, разве десять лет – это такой большой срок? Не могу смириться с тем, что эта девушка называет себя О Йесыль. Она не О Йесыль, а Но Йесыль. No Йесыль!

На часах было семь утра. Мисс Но даже не догадывалась, что я наблюдаю за ней, и сладко сопела. Ничего не поменялось, мой сон все такой же крепкий. Почему же она не хочет становиться моделью? Работа госслужащей вообще мне не подходит.

Если буду просто стоять и смотреть на нее, ответы сами в голову не придут. Я села за письменный стол. Стеллажи рядом были забиты пособиями по подготовке к экзамену на госслужащего. Я достала книгу с названием «Административное право» и открыла. Все в подчеркиваниях. Такого у меня никогда не было. Мои учебники всегда оставались чистыми.

А куда подевались мои модные каталоги? Я всегда покупала новые номера семнадцатого числа каждого месяца. Их, конечно, можно и в Интернете посмотреть, но коллекционирование журналов – мое хобби. Я наклонилась и посмотрела на полки под стулом. Все купленные мной выпуски стояли там. 2015, 2016, 2017, 2018… Они были отсортированы по годам и месяцам, но номер от ноября две тысячи восемнадцатого года был последним. Почему после этого я больше их не покупала?

– Эй, ты что там делаешь?

Я повернула голову и увидела приподнявшуюся на кровати Мисс Но.

– Что ты забыла в моей комнате?

Похоже, она была не в настроении, лицо у нее выглядело очень хмурым.

– Книжки смотрела. И с чего вдруг это твоя комната? Она, вообще-то, моя.

Мисс Но ничего на это не ответила, только бросила сердитый взгляд. А потом внезапно вскочила с кровати и вышла из комнаты. Я последовала за ней.

– Журналы больше не покупаешь?

Она сделала вид, что не услышала, и пошла в сторону туалета. Я перегородила ей проход.

– Почему не покупаешь?

– Мне больше не интересна подобная фигня.

– Ну а моделью-то почему не хочешь быть? Почему?

– Прошу тебя, хватит почемукать. С этих пор на слово «почему» табу!

Сказав так, Мисс Но отпихнула меня и хлопнула дверью в туалет прямо перед моим носом.

Я пошла в гостиную и села на диван. Какая же она колючая. Почему Мисс Но так холодна со мной? Ведь я – это она, а не какой-нибудь посторонний человек. Вот я бы никогда так не поступила. Интересно, что бы было, если бы я из прошлого пришла к себе настоящей? Какой я была в семь лет, точно не помню, но, кажется, очень милой.

Пока я смотрела телевизор, Мисс Но помылась и вышла из ванной. Голова у нее была обернута полотенцем. Краситься она не стала, а сразу же отправилась на кухню. Наверняка, чтобы позавтракать.

– Лосьоном протереться не собираешься?

– Позже, я ем.

– У тебя кожа пересохнет.

– Это важнее, чем голод?

Мисс Но положила себе рис, не особо вслушиваясь в то, что я говорю, но порция у нее была чуть меньше, чем вчера. Возможно, помог мой сердитый взгляд.

Я тоже положила себе риса, но в два раза меньше, чем Мисс Но.

– Так и будешь в полотенце ходить?

Она ничего не ответила. Ее молчание – всегда знак согласия.

– Разве не знаешь, что после мытья волосы надо высушивать, а не просто полотенцем оборачивать? Иначе появится перхоть.

Снова тишина. Знает и все равно делает по-своему.

Я изо всех сил старалась не смотреть на нее. Если буду обращать внимание на все ее выходки, у меня голова взорвется. Я положила себе кальмара, заправленного острой пастой из красного перца. Это моя самая любимая закуска. Зачерпнув ложку риса, я положила колечко кальмара сверху и начала есть. Ах, на вкус совсем как у мамы! Сладко, и при этом с нотками чесночной остринки. Есть вещи, которые не меняются даже через десять лет.

Я доела, а вот Мисс Но толком не позавтракала. Она нехотя впихнула в себя немного, а остальное не осилила.

– Почему не ешь?

– Вчера перебрала с алкоголем, аппетита нет. Позже куплю себе хэчжанкук^[7].

Мисс Но убрала тарелки со стола.

– Часто выпиваешь?

Несколько дней назад она вернулась домой поздно и тоже была пьяной.

– Бывает иногда.

– Разве не знаешь, что алкоголь – самый большой враг фигуры? – завопила я.

Мисс Но состроила злобный взгляд.

У нее на меня всего три реакции. Первая – смотреть так, будто хочет убить, вторая – делать вид, что не слышит, и игнорировать, третья – зыркнуть, будто хочет убить, и игнорировать.

– А может, я считаю себя стройной и меня все устраивает? – заявила она, уперев руки в боки и наклонившись ко мне.

Смех да и только, просто слов нет! Либо у нее что-то с глазами, либо в этом доме кривые зеркала.

– Кто тебе сказал, что ты стройная?

– Люди. Говорят, если девушка двадцати-тридцати лет носит пятьдесят пятый размер одежды^[8], она стройная.

– Пятьдесят пятый?

Мисс Но кивнула. Я окинула ее взглядом. Да уж, очевидно, что у нее не сорок четвертый. Конечно, она заметно поправилась, но, узнав ее реальный размер, я совсем расстроилась.

– Это разве не слишком? Как ты могла позволить себе столько набрать? Каждый день выпиваешь и переедаешь, поэтому вот так и получилось!

Внутри начало закипать. У меня же как-то получалось себя контролировать: не ела ни печенья, ни шоколада, умудрялась салатиками обходиться. Она же все это прекрасно знает! В чем тогда проблема?

Я сама не заметила, как разрыдалась. Смотревшая на меня Мисс Но на секунду растерялась, но после сразу отвернулась и как ни в чем не бывало продолжила мыть посуду.

– Ох, как же эта сучка раздражает… – раздалось вдруг вместе со звоном тарелки.

– Что ты сказала? «Сучка»?

– Да, и что? – ответила Мисс Но, даже не взглянув на меня.

– Чего ругаешься?

– Бесит, что тебя поносят?

– Бесит, что из моего рта ругань прет! Впредь чтоб не смела такое произносить.

– Нет уж, су-чка! – повторила она, четко проговаривая каждый слог и специально повернув голову, чтобы я увидела. Слезы у меня хлынули в три ручья. – Ради всего святого, только не реви. Слезами ничего не решить. Ты меня реально достала.

– Это уже слишком! – крикнула я в ответ и выбежала из квартиры.

Почему Мисс Но так меня невзлюбила? Не за что меня ненавидеть, это ее, скорее, надо. Она вообще извиняться должна, что прожигает мою будущую жизнь.

Я ждала перед входной дверью в надежде, что Мисс Но выйдет ко мне и попросит прощения: «Извини, больше ни капли алкоголя в рот не возьму и есть буду меньше, на диету сяду и материться перестану». Однако простояла я довольно долго, а ко мне так никто и не вышел. Похоже, она и не собиралась.

Домой возвращаться было как-то неловко, поэтому я спустилась на первый этаж, но на улице поняла, что идти-то мне на самом деле некуда. Даже если завалюсь к Ынчжи в гости, она меня не узнает.

Сунула руку в карман – там не было ни воны. Делать нечего, пойду посижу на скамейке.

Лавочка была пуста. На ней я очнулась, когда оказалась здесь. Может, это машина времени? Может, если побуду тут немного, смогу вернуться.

Я сидела неподвижно и пыталась обдумать, как мне попасть назад, в прошлое, но мысли были только о том, как же сейчас жарко. Надо будет вернуться домой, когда Мисс Но уйдет на занятия.

Чем больше думала, тем больше расстраивалась. Это же и мой дом тоже, почему я должна мириться с ее поведением? Мисс Но, похоже, считает меня нахлебницей. Я хочу спать в своей комнате, но мне не разрешают, и каждый раз, когда включаю телевизор, мне говорят, что шумлю.

– Что ты здесь делаешь?

Я повернула голову и увидела, что рядом стоит какая-то старушка. Она посмотрела на меня, покачала головой и вдруг подсела совсем близко.

– Что ты делаешь?

– А?

Старушка взглянула на меня. Я точно где-то ее видела, и даже не один раз, но вспомнить не могла.

А, поняла! Это бабушка из соседней квартиры. Она поседела, поэтому сначала ее и не узнала. Раньше она так хорошо прокрашивала волосы, что седины у нее проступало меньше, чем у моей мамы в ее сорок. А сейчас бабуля, похоже, уже не красится.

– Снова прогуливаешь занятия?

– Простите?

Может, она меня узнала?

– Сегодня в хагвоне нет уроков, – наспех выдумала я.

– Опять обманываешь. Вот увижу твою маму – все ей расскажу. Поняла?

Соседская бабушка всегда считала меня разгильдяйкой. Она видела, что я стараюсь быть стильной, и каждый раз ворчала, что такой внешний вид не соответствует моему статусу ученицы. А вот Йечжин, наоборот, ей очень нравилась. Бабушка всегда советовала ей идти в престижный женский университет, откуда выпустилась сама. Дошло даже до того, что она подарила сестре «Красный блокнот» – символ своей альма-матер, а мне сказала, что ей и имя-то мое не нравится. Видите ли, «О Йесыль» звучит слишком по-детски. Она даже предложила моей маме дать мне другое. Якобы пока я маленькая – хорошо, но позже, когда стану старше, будет звучать странновато. Честно сказать, я тоже думаю, что будет забавно говорить: «Меня зовут О Йесыль, и мне шестьдесят».

Я взглянула на старушку. За десять лет она сильно постарела. Волосы совсем поседели, и морщин на лице стало больше. К тому же у нее всегда был очень приятный макияж, но сегодня она, похоже, не накрасилась.

– Извините, бабушка, а вы знаете, кто я?

– Надеешься, что не узнала тебя?

Старушка грозно взглянула мне в лицо.

– Нет, вовсе нет.

– Я прекрасно знаю, кто ты.

– Да? Правда?

Бабушка улыбнулась и кивнула.

– Тогда вы знаете, как мне вернуться?

– Конечно.

Ура, я спасена! В фильмах всегда есть тот, кто посвящен в тайну и у кого есть ключ к разгадке. Кажется, бабушка из соседней квартиры знает мой секрет и способ вернуться. Я вцепилась в ее руку.

– Пожалуйста, скажите как?!

– Думаешь, вот так просто возьму и все тебе расскажу?

Взгляд ее сделался равнодушным, и она слегка отвернула голову.

– Бабушка, не надо так, ну, пожалуйста, расскажите. Я больше не могу здесь оставаться.

Мне тут делать нечего: не могу ни жить под своим именем, ни с друзьями встретиться.

– Пожалуйста, бабушка. А? Когда вернусь, буду к вам очень хорошо относиться. Буду вежливой, буду выполнять все ваши поручения, – умоляла я, повиснув на ее руке.

– Ну что ж, тогда… разомни-ка мне плечи.

– Конечно!

Я сразу бросилась выполнять просьбу.

– Давай-ка посильнее. У тебя одна кожа да кости, вот ручки и слабенькие.

Я напрягла кончики пальцев и изо всех сил стала разминать ей плечи, руки и спину.

– Только не слишком усердствуй. Делай с умом.

– Хорошо.

Руки уже отваливались, но бабушка велела продолжать, поэтому я не останавливалась.

– Ну все, теперь хватит.

Старалась я так, что пальцы онемели, и меня словно парализовало. Чтобы сбросить напряжение, постучала кулаком по правой руке.

– Ну а теперь расскажете?

– Спой песенку.

– Чего?

– Песню давай, говорю.

Я молча посмотрела на бабушку. Кажется, она реально хотела, чтобы ей спели.

– А какую?

– Какую же… Попробуй «Встречу» Но Саён^[9]. Это моя самая любимая.

– Я ее не знаю.

– Тогда «Ничего не знаю, кроме любви» Сим Субон^[10].

– Эту тоже.

– Ну и ну…

Бабушка щелкнула языком от досады. Я испугалась, что она разозлится и просто уйдет, поэтому выпалила первое, что пришло в голову:

– Могу спеть «Ах, боже мой!» Чан Юнчжон^[11].

Бабушка недовольно поморщилась, но кивнула. Чтобы ее порадовать, я встала со скамейки и, пританцовывая, запела:

– «Ах, боже мой, боже мой, не будь ко мне так строг. Сердце девушки непостоянно, словно на ветру тростник».

Прохожие оглядывались, но меня это вообще не беспокоило. Сейчас самым важным было другое. Я старалась изо всех сил, чтобы бабушке понравилось.

Когда песня закончилась, бабушка изящно поаплодировала, будто слушала оперу, а не трот.

– А ты неплохо поешь.

Я поклонилась, поблагодарила и села обратно на скамейку.

– Видишь тот охранный пост? – неожиданно шепнула мне на ухо бабушка.

– Да, вижу.

– Вот пойди туда и произнеси заклинание «Пики, пики, пики!». – Она подняла обе руки над головой и с каждым словом трясла ими, поочередно сгибая и разгибая то правую, то левую. – Тогда сбудется то, чего ты желаешь.

– «Пики, пики, пики»?

– Да, крикни три раза и изо всех сил тряхни руками.

– «Пики, пики, пики» крикнуть три раза?

– Нет, три раза надо крикнуть «пики». Соображай лучше! Попробуй разок.

– Хорошо.

Я встала и, как велела бабушка, прокричала: «Пики, пики, пики», поочередно размахивая руками.

– Вот так?

– Нет, руками надо трясти чуть сильнее.

Попробовала еще раз.

– Пики, пики, пики!

– Нет, попробуй ягодицами подвигать. Надо в ритм делать.

Я продолжала выкрикивать заклинание, как бабушка и велела.

И лишь когда я повторила все это раз десять, она сказала, что можно остановиться.

– Теперь исполнятся все твои желания.

– Спасибо.

Я схватила старушку за руку и поклонилась. Бабушка довольно улыбнулась и погладила меня в ответ. Ах, почему я до сих пор не знала, что она такой великодушный человек? Мне стало стыдно за то, как я вела себя с ней раньше.

– Пока, Боксиль.

– Что?

Она назвала меня каким-то странным именем – Боксиль. Я ее переспросила, но повторилось то же самое. Это было немного странно, однако, как бы она меня ни называла, все, что мне надо, – это вернуться домой.

Я попрощалась с бабушкой и собиралась уже пойти к охранному посту, как увидела, что кто-то бежит вдалеке и, кажется, в нашу сторону.

– Ой, матушка!

Это была невестка соседской старушки. Она немного изменилась, но я сразу ее узнала.

– Я с ног сбилась, пока вас искала! А если бы вы ушли далеко, что бы я тогда делала?

Услышав слова женщины, бабушка тихо рассмеялась.

– А это кто? – спросила тетушка, посмотрев на меня.

Я забеспокоилась, что же мне сказать, но бабушка вдруг ответила за меня:

– Боксиль.

– Ох, матушка, Боксиль, говорите?

Женщина положила руку старушке на плечо и улыбнулась, а потом взглянула на меня, покачала головой и сказала:

– Как же ты похожа на девушку из соседней квартиры…

– А-а, на сестричку Йесыль? Мы кузины, – сказала я, широко улыбнувшись, чтобы не вызвать лишних подозрений.

– Вот в чем дело. Так похожа на Йесыль, что стало интересно, кто ты такая. Как кузины могут выглядеть словно близняшки?..

Женщина закончила с удивлением разглядывать мое лицо и сказала, что им пора.

– Извините, тетушка.

– М?

– А кто такая Боксиль? Просто бабушка назвала меня так, когда увидела.

– Это ее имя.

– Чего?

По сравнению с моим именем «Боксиль» звучало совсем уж по-детски.

– У матушки деменция. Должно быть, она приняла тебя за себя в детстве, – шепнула мне на ухо женщина.

– Да?

Бабушка посмотрела на меня и усмехнулась. Женщина со старушкой исчезли у входа в жилой комплекс, оставив меня стоять в немом изумлении.

Чем я занималась в этот жаркий день? Массаж бабушке делала, пела…

– А-а-а! – закричала я от злости. Как ни старалась, гнев подавить не смогла и с досады пнула попавшийся мне на глаза камень.

– Ай!

Он был зарыт глубоко в землю, поэтому не сдвинулся с места. Нога тут же заболела. Еще и эта жуткая духота! Злость вспыхнула с новой силой.

Я побрела к входу в жилой комплекс. Мисс Но должна была уйти на занятия.

Уже собиралась было зайти внутрь, но заметила, что на посту охраны никого нет. Я огляделась, зашла за охранную будку и, как велела бабушка, подняла руки над головой:

– Пики, пики, пики!

Ничего. Попробовала снова, в этот раз размахивая руками еще активнее.

– Пики, пики, пики!

Я с усердием произносила заклинание, пока не заметила, что охранник, который вернулся на свое место, стоит и смотрит на меня, как на ненормальную. Я сразу прекратила и забежала в холл. Какая же я идиотка, послушала эту старушку!

Дома стояла жуткая вонь: Мисс Но утром ела чхонгукчжан^[12]. Я открыла все окна и местами разбрызгала освежитель воздуха, но запах так и не выветрился. Полностью поменялась не только фигура, а еще и предпочтения в еде. Мало ей было мяса, так она еще и целую тарелку этого мерзко пахнущего чхонгукчжана слопала, заявив, что это правда вкусно. Если бы не запах, не дала бы ей доесть. Пока смотрела на уплетающую чхонгукчжан Мисс Но, казалось, что это и не я вовсе. Она правда мое будущее? Нет, могу ли я вообще называть настолько другую меня «собой»? Мисс Но каждый день меня поражает. И по большей части это удивление не «Вау!», а «Ох!».

Было скучно весь день просидеть дома. Если бы не попала в «мир Мисс Но», смогла бы, наверное, на каникулах погулять с Ынчжи и Минчжуном. Мне совершенно не хотелось оставаться в квартире, пропахшей чхонгукчжаном, но встретиться все равно было не с кем, ведь тут все на десять лет старше. Интересно, чем они теперь занимаются? Раз Мисс Но изменилась, то и они сто процентов тоже. Исполнила ли Ынчжи мечту стать певицей? Учился ли Минчжун в медицинском? И все-таки почему же они расстались? Она его даже вспомнить не смогла. Как давно, черт возьми, это произошло? Когда я спрашиваю, она либо делает вид, что не слышит, либо злится и ничего не рассказывает.

Я пощелкала туда-сюда каналы, выключила телевизор и пошла в комнату Мисс Но. Покопаюсь в ее вещах – может, хоть узнаю о ней побольше.

Для начала я выдвинула ящик стола. В него была запихана всякая всячина: ручки, листовки, блокноты, повязки на голову и так далее. Даже десять лет спустя я, похоже, полный ноль в вопросе наведения порядка.

В дальнем углу ящика лежал блокнот. Я взяла его, и оттуда выпала фотография – полароидный снимок. На нем была «я» и Ынчжи, а внизу – подпись маркером: «22-й день рождения». Кажется, фото сделали в ресторане, фон был темным, не разглядеть, но лица получились четкими. Это через пять лет… Нет. Если отсчитывать от нынешнего времени, то пять лет назад. На фотографии Мисс Но такая красивая. Снимок сделан по пояс, но, кажется, она в то время еще не сильно поправилась. Почти не отличалась от меня сейчас, даже наоборот, выглядела еще симпатичнее: и макияж красивый, и одежда подобрана хорошо. Все же было в порядке, почему она не стала моделью?

Интересно, может, в столе есть и другие фотографии? Я продолжила перетряхивать ящик, но там больше ничего не оказалось.

Закончив рыться в вещах, я завалилась на кровать. В моем времени ее купили недавно, но тут ей уже больше десяти лет.

Меня уже начало клонить в сон, как вдруг раздался звонок в дверь – дин-дон. Кто это так поздно? Мисс Но звонить бы точно не стала.

Я вышла в гостиную, нажала кнопку на домофоне, чтобы увидеть изображение с камеры наблюдения, и спросила:

– Кто там?

– Это я, давай, открывай быстрее.

Густые брови, нос картошкой и угловатое лицо – девушкой на экране была явно моя подруга, Ынчжи.

Дин-дон, дин-дон.

Дверь я не открыла, поэтому Ынчжи продолжила названивать.

Что же делать? Открыть? Или не надо? Я хотела притвориться, что дома никого нет, но раз уже подала голос, то ничего не выйдет.

Все еще переживая о том, как же быть, я открыла подруге дверь.

– Чего так долго? – проворчала Ынчжи, зайдя в квартиру и протянув мне здоровенный пакет.

– Извините… А вы кто?

Увидев меня, Ынчжи вздрогнула от удивления и отпрянула. В этот раз я снова представилась двоюродной сестрой О Йесыль.

– Не помню, чтобы Йесыль говорила, что ее кузина здесь.

Ынчжи настороженно посмотрела на меня.

– Все так и есть. Я ее двоюродная сестра, живу в Америке. Разве вы про меня не слышали? Дженнифер из Майами.

Никогда не видела свою кузину. Разве что только на фото пару раз. Если бы я, как и планировалось, добралась до Майами, сейчас бы мы с ней уже тусовались на пляже.

– Ты точно ее кузина?

– Да! – ответила я и для убедительности кивнула.

– Но она говорила, что ее двоюродная сестра не знает корейского…

Ынчжи наклонила голову и внимательно посмотрела на меня. В ее взгляде все еще читалась настороженность.

– Выучила. Я же кореянка! – парировала я с легким американским акцентом, но Ынчжи вдруг достала телефон. Я забеспокоилась, что она собирается сообщить в полицию, но та набрала Мисс Но.

– Йесыль, я сейчас пришла к тебе. Что тут за девочка? Она правда твоя кузина? Угу. Поняла. Приходи поскорее.

Ынчжи повесила трубку.

Я улыбнулась. Приятно вот так вновь встретиться. Сразу захотелось крепко обнять ее, но она проигнорировала меня и пулей влетела в гостиную.

Ынчжи села на диван и принялась копаться в телефоне. Я подсела рядом и, приглядевшись, заметила, что у нее теперь двойное веко. Похоже, сделала операцию. Раньше она любила повторять: «Как только поступлю в университет, сразу сделаю себе двойное веко».

– Кстати, онни…

– М-м?

– У тебя веко двойное, верно?

– Ой, так заметно? А другие говорят, что не особо видно… – ответила Ынчжи, подняв глаза с экрана на меня.

Я сказала, что видела ее на фотографии в выпускном альбоме Йесыль и решила спросить, потому что заметила отличия.

– Все-таки старые фото – это большая проблема. Но ведь не могу же я обойти всех одноклассников и вырезать себя с фотографий.

Ынчжи сказала, что ей не нравится ее прежний вид, поэтому она вырезала себя с фотографий в своем выпускном альбоме, но потом поняла, что только у себя вырезать бесполезно, и смирилась.

Вот смотрю, и кажется, что Ынчжи очень похорошела. Когда встретимся, обязательно скажу ей, чтобы из-за внешности сильно не переживала.

– Онни, а чем ты сейчас занимаешься?

– Я?

Ынчжи подняла голову и взглянула на меня.

– Да. Просто интересно стало.

– В компании работаю. В косметической, – ответила Ынчжи, откинувшись на спинку дивана.

Как же так? Она ведь говорила, что умрет, а туда ни за что не устроится… Выходит, певицей она все-таки не стала. Каждый раз, когда Ынчжи проваливалась на прослушивании, она говорила, что когда-нибудь найдется агентство, которое оценит ее певческие способности, но, похоже, пройти отбор по внешности было нелегко.

– Кстати, вы с Йесыль как две капли воды. Разве кузины могут быть так похожи? Прям как родные сестры… нет, как близнецы, – сказала Ынчжи, внимательно разглядывая мое лицо. – Словно вижу прежнюю Йесыль.

– Правда? – спросила я, коснувшись рукой лица.

Естественно, мы похожи. И даже больше, чем близнецы.

– Эх, нет уже той несравненной О Йесыль, которая была в старшей школе, – сказала Ынчжи, покачав головой.

Как я и думала, она меня помнила. Еще бы, это же я – несравненная О Йесыль, бесподобная королева красоты старшей школы Чэрим! Обладательница блистательной внешности, приковывающая все внимание к себе, куда бы ни пошла. Великолепная девочка, излучающая свет на сто метров вокруг!

– И ведь не было мальчишек, кому бы она не нравилась.

– Знаю. Ребят из нашей школы можно поделить на два типа: те, кому нравилась О Йесыль, и те, кому нравились парни.

– «Нашей школы»?

– Ой, я так сказала? Не сильна я в корейском.

К счастью, мои выдумки нисколечко Ынчжи не смутили.

– Ну а парней у Йесыль-онни много было?

– Какой там. Только с Ли Минчжуном и встречалась.

– С Ли Минчжуном?

– Ты его знаешь?

– Когда сестра приезжала в Майами, кажется, показывала его фотографию и хвасталась.

– Запомнила это? Ты ведь была очень маленькой, разве нет?

– У меня память хорошая.

– Да? Ну ладно.

Ынчжи не любила усложнять, поэтому ее было легко обвести вокруг пальца.

– А как долго они встречались?

– До начала прошлого года.

– До прошлого года?

Ынчжи кивнула.

Странно. Мисс Но совершенно точно сказала, что они повстречались всего ничего и расстались. Я переспросила Ынчжи, но ответ был таким же. Между «мной» и Минчжуном совершенно точно что-то произошло.

Я подсела к Ынчжи поближе, чтобы расспросить ее обо всем поподробнее.

– А почему они расстались?

– Ну… – задумалась Ынчжи.

– Может, когда сестра поправилась?

– Ну, думаю, примерно тогда это и случилось.

– Да как же так! – невольно вскрикнула я. – А Минчжун… нет, Минчжун-оппа, учился в медицинском?

– Ага. Сейчас работает интерном в университетской больнице.

В голове сложилась картина произошедшего. Понятно… Это Минчжун бросил Мисс Но. Не может быть, чтобы ему нравилась толстая, некрасивая и ничем не примечательная девушка. Прям задевает самолюбие. Как он мог меня бросить? Естественно, Мисс Но была слегка… нет, совершенно разбита. Как мог Минчжун так поступить со мной? С несравненной О Йесыль? Такого не могло и не должно было произойти. Грустно, досадно и раздражает, но это уже случилось.

Все внутри горело, и это было совершенно невыносимо. Я пошла на кухню, налила стакан воды со льдом и выпила. Лед хрустел на зубах, во рту стало прохладно, и жар начал понемногу спадать. Я вернулась в гостиную. Мне еще много о чем хотелось расспросить Ынчжи.

– А почему Йесыль-онни не стала моделью? Она же с детства мечтала об этом.

– Она же была моделью.

– Да?

Меня снова будто ударили по голове чем-то тяжелым. Это еще что за новости?

– Она дошла до финала конкурса «Супермодель» и получила награду. Хоть и не заняла призовое место, снялась в нескольких рекламных роликах. Ты ее кузина, а не в курсе?

Я пробормотала, что была в Америке и поэтому не знала.

– И бросила? Почему? Из-за того, что потолстела?

Ынчжи собралась ответить, как вдруг раздался звук открывшейся двери.

Я обернулась: это была Мисс Но.

– Пришла?! – радостно воскликнула Ынчжи и поднялась с дивана.

– Почему без предупреждения?

– Думала, что застану тебя дома. Ты, кажется, говорила, что у тебя косметика закончилась. Как же повезло, однако: тут была твоя кузина, я пришла очень кстати.

Мисс Но мельком глянула на меня.

– Кстати, твоя двоюродная сестра очень на тебя похожа. Чем больше на вас смотрю, тем больше в этом убеждаюсь, – сказала Ынчжи, попеременно поглядывая на нас. Мисс Но нахмурилась: похоже, ей эта фраза пришлась не по душе. Полный абсурд. Кому тут еще не нравиться должно?!

– Пошли, – буркнула Мисс Но, выходя из квартиры.

– Куда?

– Пойдем поедим.

Ынчжи сказала, что ей надоели кафешки, и предложила просто заказать чего-нибудь домой. Мисс Но ответила, что заказная еда невкусная, и продолжила настаивать на том, чтобы куда-нибудь пойти.

– Ладно, давай сходим, – сдалась Ынчжи и взяла свою сумку. Затем, взглянув на меня, спросила: – А ты идти не собираешься?

Я стояла молча и наблюдала за реакцией Мисс Но.

– Мелкая на диете, поэтому не ужинает, – ответила та, глядя прямо мне в глаза.

– Правда? – удивилась Ынчжи. Я поддакнула.

– Жаль, вместе было бы веселее. Но, честно говоря, когда смотришь, как другой что-то ест, всегда аппетит разыгрывается, так что ничего не поделаешь. Что ж, тогда до скорого!

И они поспешно вышли из дома.

Я злобно уставилась на дверь. Какая же Мисс Но грубая и холодная. Нельзя было хотя бы ради приличия позвать меня с собой? Мне тоже хотелось поболтать с Ынчжи.

Я зашла в комнату, включила компьютер и набрала в поисковике «Супермодель О Йесыль». Появилось несколько статей. Я кликнула на ту, что называлась «Конкурс-отбор “Супермодель-2013”».

Конкурс проводился во дворце культуры Седжон. Прямая трансляция началась в шесть часов вечера 25 сентября. Отбор состоял из двух этапов: самопрезентации и дефиле. В финал вышли одиннадцать из тридцати двух участниц, среди которых отобрали призеров: первое место – Ли Арам, второе место – Пак Сангми, третье место – Хан Чжие и приз за фотогеничность – О Йесыль.

Ынчжи сказала правду, Мисс Но была на фотографии победительниц. Покопавшись еще, я наткнулась на несколько рекламных фото. Мисс Но на них была стройная и миловидная. Головоломка решена: я стала моделью, а она поправилась и все испортила. Кому нужна толстая модель? Во всем виновата Мисс Но, которая за своим телом должным образом не следила.

Я завалилась на кровать, но сон не шел. В голове был полнейший хаос. Ни за что не прощу ее. Она отобрала у меня Минчжуна, лишила мечты… Я сильно прикусила нижнюю губу.

Какая же Мисс Но отвратительная! Ненавижу ее до смерти.

Глава 4. Невыносимая «я»

27-летняя О Йесыль

И снова моего имени в списке сдавших не оказалось. В автобусе объявили остановку «Хагвон». Второпях я отключила Интернет на телефоне.

Экзамен на госслужащих очень популярен и привлекает огромное количество кандидатов. Шанс пройти – один к ста, так что я даже не надеялась.

Я зла на себя. И не из-за того, что не сдала. А потому, что ничего не чувствовала, несмотря на то что провалила тест. Сначала я немного расстроилась, но потом забила. Даже если бы и сдала, не думаю, что сильно бы обрадовалась.

Сегодня место в аудитории должна была занимать я, но Чжинсон пришла раньше.

– О, ты уже тут?

Чжинсон поприветствовала меня. Выражение лица у нее было не очень. Ее имени тоже не оказалось в списке.

– А ты чего уже тут?

– Предыдущая лекция раньше закончилась.

В отличие от меня, у Чжинсон утром было еще одно занятие. Она спросила, какие курсы собираюсь брать в следующем месяце. Я ответила, что административное право, родной язык и историю государства. Чжинсон сказала, что в этот раз тоже будет слушать только три предмета. Результаты экзамена мы не обсуждали.

– Ой, кстати, как твои глаза? Лучше?

– Нет, все так же.

В какой-то момент я стала видеть все очень размыто, а в последнее время периодически даже буквы в книге разглядеть не могу.

– А у тебя не могло зрение испортиться?

– Видимо, так и есть.

Одно время зоркости моих глаз можно было только позавидовать. Например, как-то раз я успешно сдала тест, списав ответы у друга, сидевшего довольно далеко от меня. Однако мои друзья в очках выглядели классно, поэтому в какой-то момент я даже хотела специально посадить зрение: старательно пялилась в экран телевизора и читала комиксы лежа, но от этого толком ничего не поменялось.

Ынчжи говорила, что у меня нет проблем с глазами, потому что я почти ничего не читаю. Но даже если и так, злой рок учебы в итоге не миновал и мои девственные глазки.

– Тебе надо скорее подобрать очки. Если зрение вовремя не скорректировать, оно станет еще хуже.

Чжинсон посоветовала мне хорошую оптику недалеко от хагвона.

– Кстати, Йесыль, ты не задумывалась о подработке?

– О подработке?

– Моя кузина открыла интернет-магазин одежды, и ей нужна модель. Ты ведь раньше была моделью, да?

– Это старая история. Сейчас я поправилась и больше не могу этим заниматься.

Я не собиралась рассказывать ей о прошлом. В некотором смысле, оно было довольно постыдным. Когда говорю, что раньше работала моделью, люди смотрят с таким выражением лица, будто хотят спросить: «Как так вышло, что сейчас ты изменилась в худшую сторону?»

Поэтому, после того как оставила карьеру модели, я ни в коем случае не рассказывала об этом новым знакомым. Чжинсон узнала обо всем случайно. Однажды мы напились и я, сама не знаю, почему, все ей разболтала.

– Очень тебя прошу. Сестра мне много раз помогала.

– Но я слишком сильно поправилась.

– В каком месте? Для обычного человека ты очень даже стройная.

Чжинсон продолжала упрашивать меня, сказав, что уже пообещала сестре представить ей кандидата.

– Ладно, подумаю, – торопливо пробормотала я. Лишь тогда Чжинсон отстала от меня и открыла книжку.

После занятий мы зашли поужинать, но и во время еды она ни словом не обмолвилась о результатах экзамена. Раньше Чжинсон всегда плакала и жаловалась мне, если что-то подобное происходило, в этот же раз до последнего делала вид, будто ничего не случилось. Я хотела было спросить, в порядке ли она, но побоялась испортить ей настроение, поэтому не стала.

После того как мы с Чжинсон разошлись, я направилась в салон оптики. В магазине никто из продавцов со мной не поздоровался. Мужчина лет сорока смотрел телевизор, а девушка, которая, похоже, была мне ровесницей, читала журнал. По словам Чжинсон, хоть эта оптика и не отличалась вежливым персоналом, из-за низких цен покупателей здесь было много.

– Извините, мне нужно подобрать очки.

– Сейчас.

Мужчина выключил телевизор и подошел ко мне.

– В общем-то зрение у меня всегда было хорошим, но в последнее время ни с того ни с сего стала хуже видеть.

– Садитесь сюда, – указал он на стоящую слева табуретку.

Я села и, как велел мужчина, прикрыла левый глаз круглым приспособлением, похожим на ложку.

– Прочитайте левый столбик сверху вниз.

– Пять.

– А дальше?

– Не вижу.

Я различала только самые крупные символы. С правым глазом было то же самое.

Мужчина сказал, что проверит специальным устройством, и предложил пересесть на соседний стул. Я прижалась глазом к линзе. Домик, видневшийся вдалеке, понемногу становился четче.

– Странно. Зрение вроде нормальное…

Мужчина снова попросил меня сесть на стул перед доской. В этот раз он надел на меня специальные очки для проверки зрения и сказал прочитать то же, что и раньше.

– Нет, я все равно ничего не вижу.

– А теперь? – спросил мужчина, поменяв линзы. Но все осталось по-прежнему.

– Я поставил линзы с диоптриями, почему же не видно?.. – пробормотал он, пожав плечами. И добавил, складывая дужки очков: – Девушка, сходите завтра к офтальмологу.

Я напряглась:

– У меня какие-то серьезные проблемы?

– Зрение у вас нормальное…

– Тогда в чем дело?

– Не знаю, но, думаю, стоит пройти полное обследование.

– Хорошо, поняла, – ответила я и вышла из магазина.

Я решила не идти в читальный зал и отправилась на остановку. Девчонка не давала мне нормально заниматься дома, поэтому пришлось все-таки записаться в библиотеку, хотя не думаю, что занятия в этот раз будут продуктивными. Пока ждала автобус, набрала Ынчжи. Она сказала, что с сегодняшнего дня в торговом центре начинается распродажа, и предложила сходить туда – прикупить одежды.

– На кой черт? Для студентов это расточительство.

– Кто-то мне, кажется, говорил, что ей все штаны малы стали.

– Ладно. Встретимся в торговом центре.

За полтора года я наела десять килограммов. Верх еще как-нибудь можно подобрать, но все штаны, которые носила раньше, оказались малы. Оставалось, конечно, несколько пар, которые еле-еле получалось натянуть, но в них было очень неудобно, поэтому в последнее время я ходила на занятия в тренировочном костюме.

Я добралась до места, но заходить внутрь не решилась. Пока ехала в автобусе, все было нормально, зато при виде сияющих огней торгового центра меня будто водой окатило. Тренировочный костюм, большая сумка через плечо и растрепанные волосы – куда мне в таком прикиде? Всем своим видом прямо-таки кричала: «Я – студентка!» Ынчжи тоже, наверное, меня застыдилась, поэтому предложила скорее купить что-нибудь и переодеться.

Был первый день распродажи, поэтому торговый центр кишел посетителями. Особенно людно было в магазинах, предлагающих скидки: мне едва удавалось протискиваться между другими покупателями, чтобы рассмотреть товары. В такие моменты надо включать борца и сразу хватать понравившуюся вещь.

Я обошла весь торговый центр по кругу, но не нашла ничего, что бы мне приглянулось. С Ынчжи была та же история.

– Только настроишься на покупки, а ничего не нравится.

– Точно.

В мои планы входило купить себе тоненький кардиган, ведь в учебной аудитории кондиционер работал слишком сильно, но у имеющихся цвет казался либо слишком вызывающим, либо унылым. На приглянувшиеся джинсы по закону подлости скидки не было, а то, на что она была, смотрелось на мне не очень. Ноги у меня просто отваливались, так что я присела отдохнуть на пуфики. Много ходить для шопинга нормально, но, если ты хоть на минутку остановишься, сразу ощутишь, как все болит.

– Если так будет продолжаться, то мы ничего сегодня не купим.

Близилось время закрытия, и я начала нервничать, словно студент, который в конце экзамена понял, что успел решить только половину заданий.

Ынчжи тоже ничего не приглянулось.

– Мы стали придирчивыми? Или, может, мудрыми? В былые времена мы так не заморачивались: чуть понравилось – брали.

– Кто знает.

Дома у меня полно одежды, которую я надевала от силы несколько раз и которая теперь просто лежит. А что-то вообще ни разу не носила. Раньше, если находила что-то красивым, сразу покупала, теперь же сначала десять раз подумаю.

– Будь у меня много денег, вообще бы не парилась и скупила бы все, – с досадой проговорила Ынчжи, изобразив пальцами толщину воображаемой пачки купюр. Я усмехнулась.

Но подружка вдруг сжала кулаки и, подскочив с места, заявила:

– В лепешку расшибусь, а шмотки на распродаже все-таки куплю!

На мгновение она стала похожа на Ю Гвансун^[13], настолько сильной была ее решимость.

Когда мы заворачивали в отдел деловых костюмов, чтобы присмотреть что-нибудь для Ынчжи, кто-то хлопнул меня по плечу.

– О Йесыль?

Я повернула голову и увидела Ю Хери.

Мы попали в одну группу, когда участвовали в конкурсе «Супермодель», и агентство у нас было одно, так что в тот момент мы даже немного сблизились. Но я тогда получила приз за фотогеничность, а она не выиграла ничего.

После дебюта меня приглашали на фешен-шоу куда чаще, чем Хери, поэтому, естественно, мы отдалились друг от друга. Вскоре она сменила агентство и с позапрошлого года стала периодически появляться на телевидении. Сейчас Ю Хери – звезда. А помимо работы моделью, еще в дорамах и фильмах снимается.

– Когда тебя увидела, сначала немного засомневалась, бывают же похожие люди.

– А, да, это я. Как жизнь?

Блин, как же неловко, что я попалась ей на глаза в таком позорном виде.

– Как ты, чем занимаешься? Говорят, работу бросила?

Хери оглядела меня с ног до головы, и от ее взгляда мне стало дурно. Лучше было не заявляться сюда в такой одежде.

– Чем занимаешься?

На ее предыдущий вопрос я не ответила, поэтому Хери переспросила.

– Да так, готовлюсь к учебе за границей, – вырвалось у меня первое, что пришло в голову.

– К учебе? – удивилась она, снова окинув меня взглядом.

– М-м?

– Значит, совсем с работой завязала?

Хери говорила намеками, и, если буквально перевести ее слова, получится: «Ты же не собираешься ехать за границу, чтобы учиться на модель?»

Я ничего не ответила.

– Вау, это же Ю Хери? Да? – Вокруг нас стали собираться люди.

– Давай как-нибудь потом договорим, – бросила она и рванула с места. Впервые я была благодарна тому, что Хери стала настолько популярной.

Когда она скрылась из виду, Ынчжи подошла ко мне, похлопала по руке и спросила:

– До сих пор с ней общаетесь?

– Да нет, впервые за несколько лет встретились.

У меня даже номера-то ее не было. Когда уволилась из агентства, со злости стерла телефоны всех знакомых моделей. Неудобств это не вызвало, ведь связываться с ними я не собиралась, да и мне никогда не звонили с незнакомых номеров.

Ынчжи пробормотала, что Хери в жизни гораздо симпатичнее и что, наверное, классно быть с ней знакомой. Но это полный бред. Что может быть замечательного в общении с человеком, у которого есть то, чего нет у тебя?

Одежда больше меня не интересовала. Я то и дело смотрела в расставленные по торговому центру зеркала и проверяла, насколько убого выгляжу.

– Слушай, это… Кажется, мне уже идти пора, – сказала я Ынчжи, примерявшей очередную вещицу.

– Почему?

– Кузина звонила. Говорит, что плохо себя чувствует. Дома никого, придется ехать.

Конечно, это ложь. Никакого звонка не было, и я уж точно не стала бы рыпаться, позвони мне она на самом деле.

– Ну тогда, конечно, поезжай скорее, – встревоженным голосом ответила Ынчжи. Я извинилась и ушла.

До закрытия оставалось не так много времени, но посетители все еще заходили. На входе в торговый центр красовалась надпись: «Большие скидки на товары для летнего отдыха». Взгляд зацепился за слово «скидки». Вот бы сейчас по акции не одежду, а хорошую жизнь. Разве было бы не замечательно? Очень хочется, чтобы жить стало попроще, но как-то не выходит, и это меня угнетает.

У дома я зашла в магазинчик за пивом. А ведь раньше чаще всего американо покупала. Сейчас все изменилось. До того как начала учиться, алкоголь практически не пила: боялась, что могу набрать вес. И даже когда очень хотелось, думала про количество калорий и сдерживалась.

Зайдя в квартиру, я прошла в темную гостиную, ориентируясь по свету лампы в прихожей.

Дома было тихо. Девчонка уже спит? Но ведь сейчас еще только девять часов.

Я поставила сумку и села на диван. Сначала собиралась включить свет, но передумала. Чтобы различать формы предметов, хватало и освещения снаружи.

Достала из сумки пиво. Мамы нет, так что можно спокойно пить в гостиной. Когда она бывала дома, мне приходилось прятаться в комнате и квасить там. Даже пустые банки не могла выбросить в мусорное ведро, а то мама начала бы переживать, так что выкидывала их в хагвоне на следующий день.

Открыв банку, я сделала глоток.

Освежает. Холодный напиток стекал по горлу и бодрил, наполняя тело свежестью. Казалось, все накопленное за день напряжение куда-то улетучилось.

Я взяла из холодильника шоколадку, вернулась на диван и, допив пиво, открыла обертку.

Эти два продукта сочетаются друг с другом лучше, чем можно подумать. Шоколад после горького пива куда слаще. Положить кусочек на язык и медленно рассосать во рту. Когда ешь его, настроение улучшается.

А были времена, когда меня выворачивало, стоило только начать что-нибудь есть. От навязчивых мыслей, что могу потолстеть, я стала понемногу отказываться от еды, и в какой-то момент меня начало тошнить даже от ее запаха. На голодание наложилась гипогликемия^[14], так что мне стало трудно подниматься с кровати и я была вынуждена беспомощно лежать целыми днями. В больнице мне поставили диагноз: анорексия. Пока лечилась, начала есть рисовую кашицу, но мой желудок не принимал даже ее. Как-то раз на улице я почувствовала очень приятный сладкий аромат. Он доносился из магазина шоколада и распространялся повсюду.

Словно зачарованная, я зашла в лавку, тут же купила плитку, отломила кусочек и съела. Это было так сладко. И я расплакалась от мысли, что в мире существует что-то настолько вкусное.

Предаваясь этим горьким и одновременно приятным воспоминаниям, я закрыла глаза и облокотилась на спинку дивана, но тут вдруг дверь в комнату сестры открылась, и оттуда вышла девочка.

– О господи! Чего ты тут в темноте сидишь?

Мелкая включила свет, и я на мгновение ослепла.

– Когда вернулась?

Я ничего не ответила. Девочка огромными шагами подошла к дивану.

– Э? Это что? Пиво? Ты что, алкоголичка? Почему так часто пьешь? – снова начала брюзжать она.

– А это еще что? Не сладкое же? Боже, ты знаешь сколько в нем калорий?!

Мелкая схватила лежащую рядом с банкой пива упаковку от шоколада и сунула мне под нос.

– До победного упрямиться будешь? Говоришь тебе, а все как об стенку горох, – ныла она, подойдя ко мне вплотную. Я встала с дивана и направилась в сторону комнаты, но перед глазами все вдруг снова поплыло.

– Заканчивай уже шуметь, – прикрикнула я на девочку и пошла к себе, но она все равно протащилась за мной до самой комнаты.

Там на столе лежали вещи, которые должны были быть в ящике. В том числе блокнот и моя старая фотография.

– Ты копалась в моем шкафчике?

Девочка стояла молча.

– Ты рылась у меня в ящике, спрашиваю?!

– Одним глазком глянула. А что такого в том, что я смотрю свои вещи? – уверенно произнесла девчонка, выпрямив голову.

– Чтоб больше такого не было. Если еще раз повторится, с рук тебе это не сойдет, – пригрозила я и сложила все обратно.

– Будешь продолжать так жить?

– Чего?

Я обернулась и взглянула на девочку.

– На полном серьезе хочешь стать госслужащей?

– Да.

– Слышала, что конкурс на госэкзамене в последнее время не шуточный.

– И что?

Девчонка злобно уставилась на меня.

– Почему соврала мне? Правда, что ты участвовала в конкурсе «Супермодель»? И, выходит, до позапрошлого года моделью работала?

– Все это было давно и неправда. Меня это больше не интересует, – ответила я, глядя ей в глаза.

– Не выдумывай. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, – сказала девочка, бросив равнодушный взгляд. А после щелкнула языком и усмехнулась: – У всех есть что-то врожденное. Учеба по умолчанию не для нас с тобой, Мисс Но.

Сказав так, девчонка указала на меня пальцем. Несколько дней назад она уже назвала меня Мисс Но.

– Не можешь принять, что я так сильно изменилась?

Услышав это, девочка надула губы. Может, стукнуть ее разок? Но она ведь наверняка в слезы бросится, орать начнет: «Как ты посмела меня ударить?!»

– Слушай, я, кажется, ясно выразилась. Не лезь в мои дела и не вмешивайся в мою жизнь.

– Это ведь и моя жизнь тоже. Ты – мое будущее!

Девочка завопила резким и пронзительным голосом, словно утка. Ох, лучше бы она и правда была уткой, тогда я схватила бы ее и зажала ей клюв. Я фыркнула, что нас услышат все соседи, и велела поскорее сбавить громкость.

– Не о таком будущем я мечтала. Думала, что стану мегакрутой моделью. Думала, что побываю во Франции, США, Великобритании, облечу весь мир и буду вести роскошную жизнь. Но что это? Широченная толстовка… И вдобавок говоришь, что собираешься стать госслужащей? Сидеть за столом и бумажки штамповать?

Девчонка скрестила руки на груди и злобно уставилась на меня.

– И что? Что не так? Сколько людей разочаровались в том, с чем не справились? Меня теперь тошнит от работы моделью. У меня будет совершенно противоположная профессия, – ответила я, не собираясь уступать. – Да и что ты вообще понимаешь?! Знаешь, как я жила эти десять лет, как изменилась? Сделала все, что смогла. Если не знаешь, лучше помолчи.

Я резко подскочила со стула и выпихнула девчонку из комнаты. Она отчаянно сопротивлялась, но я толкала ее изо всех сил. Хоть и заперла за мелкой дверь, ее это не остановило, она продолжала ломиться и трещать:

– Мисс Но, пожалуйста, будь честна с собой! Это не то, чего ты хочешь на самом деле! Если ненавидишь модельный бизнес, почему тогда не выбросила старые журналы? Почему не избавилась от вырезанных фото? Хватит морочить голову. Не хочешь ты становиться госслужащей, так что не притворяйся, что готовишься к экзамену. Думаешь, я не знаю, зачем ты учишься? Ты просто не желаешь работать. Вот почему говорю, что тебе будет трудно стать госслужащей и эта работа тебе абсолютно не подходит. Ты сейчас выглядишь очень-очень несчастной!

Пошумев немного, девочка ушла. Ее ворчание было слышно все время, пока она шагала в другую комнату.

Я прислонилась спиной к двери и сползла на пол. Ни с того ни с сего по телу прошел озноб, и я потерла ладони друг о друга.

Честной быть, говоришь? Ничего подобного мне не нужно. Слушать сердце бесполезно. Теперь-то я знаю, что не выйдет обладать всем, чего хочется. Мир не магазин игрушек, и полно вещей, которые получить куда сложнее, чем куклу Барби.

Смотрю на мелкую, и мне неприятно. У меня правда были такие нелепые мысли? За время работы моделью я уяснила одно: есть ожидания, а есть реальность, и они не совпадают. Мне хотелось, чтобы люди заинтересовались одеждой и аксессуарами, которые я демонстрировала. Верила, что смогу хорошо представить товары. Я была красивой. Рост – сто семьдесят пять сантиметров, вес – сорок восемь килограммов, длинные руки и ноги, правильные черты лица. Но как только начала работать, оказалось, что таких, как я, много. Быть высокой и стройной – это основа основ, которой нужно обладать. Чтобы стать известной, нужна была всецелая поддержка агентства и помощь прессы. Однако звездами и один процент всех моделей не стал. Большинство получали лишь визитку, говорящую: «Когда-то я была подающей надежды звездочкой», и жить одной только работой моделью было невозможно.

Больше половины подруг, работавших в том же агентстве, уволились. Были и те, кто пошел работать моделями в магазины связи или забегаловки для привлечения внимания клиентов. И их реальностью была не парижская коллекция прет-а-порте, а барбекю. Девочка, которая злится, ничего об этом не зная, выглядит жалко.

На следующий день я отправилась в клинику. Даже представить не могла, что существует так много аспектов проверки зрения. Последний раз я была у офтальмолога лет десять назад, в средней школе, когда подхватила конъюнктивит на пляже.

Обследование показало, что зрение у меня нормальное, так что пришлось проходить полный медосмотр. Начиная с осмотра роговицы, я прошла где-то десять проверок, включая офтальмоскопию, обследования на глаукому и катаракту, тесты на определение объема слезной жидкости и зрительных функций, измерение внутриглазного давления. Все это заняло больше тридцати минут. Было несколько процедур, во время которых специальные инструменты вводили прямо в зрачок, так что мне закапали лекарство, притупляющее чувствительность зрительного нерва, и потому каждый раз, когда я моргала, чувствовала себя странно. Глаза будто онемели.

Может, кто-то тайно вылил такие же капли на мою жизнь? Кажется, что сейчас она парализована, прямо как мои глаза.

После обследования я села ждать консультацию с врачом.

– Госпожа О Йесыль, входите, пожалуйста.

Зайдя в кабинет вслед за медсестрой, я попыталась угадать свое состояние по выражению лица доктора, но из этого совершенно ничего не вышло. В какую больницу ни приди, у всех врачей каменные лица, будто подписали соглашение о невыражении эмоций.

– Госпожа О Йесыль, – назвал мое имя врач.

А вдруг у меня какое-то редкое заболевание, что же тогда делать?

– По результатам обследования с вашими глазами все в порядке.

– Правда?

От его слов я почувствовала облегчение, но все равно была в недоумении. Я ведь не какая-то школьница-малолетка, которая врет, чтобы ей выписали очки.

– Видимо, это временное явление, связанное с психологическим расстройством.

– С психологическим расстройством?

– Виной всему может быть стресс. Иногда бывают такие пациенты. С глазами проблем нет, а вот внутри как раз не все хорошо. Со временем пройдет.

В результате я ушла из клиники без рецепта на лекарства. Врач сказал, что единственный путь решения проблемы – справиться с напряжением. Мне вспомнилась Чжинсон, которая страдала от выпадения волос из-за стресса.

– Лечебные шампуни такие дорогие, а у меня и без того денег нет, – жаловалась она.

Я села в автобус до хагвона. Вокруг снова все поплыло. Поморгала, но ничего не изменилось.

Объявили следующую остановку, и мне нужно было выходить. Я собиралась встать с места, но тело оцепенело. Промелькнула мысль остаться и просто поехать дальше. Каждый день думаю об этом.

Когда транспорт остановился, люди один за другим начали выходить. А я словно прилипла к сиденью и не могла сдвинуться с места. Последний человек, стоявший перед дверьми, приложил карту. Я должна была подняться хотя бы сейчас, но тело не слушалось. Женщина, стоявшая последней, спустилась по ступенькам, и дверь стала медленно закрываться. Сердце колотилось как сумасшедшее. Сейчас бы поднять руку и крикнуть: «Я выхожу!» – но не могла ей пошевелить. В итоге автобус поехал дальше. Мое бешено стучащее сердце стало потихоньку успокаиваться. Я почувствовала себя Ким Чхомчжи из рассказа «Удачный день»^[15].

Кажется, сегодня на занятия я не пойду. Надеюсь, не провалю экзамен из-за того, что пропущу денек.

Посмотрев в окно, я заметила, что на улице было многолюдно: кто-то спешил по делам, кто-то стоял и глазел по сторонам, кто-то медленно прогуливался, глядя в телефон. И везде были хагвоны: девятиэтажки вплотную прилегали друг к другу. От одного их вида стало не по себе. Когда автобус выехал за пределы района, показались другие здания. Там был и салон красоты, и магазин пончиков, и сервисный центр.

Смотреть в окно оказалось гораздо увлекательнее, чем я думала. Словно это заграничная поездка. Я хоть и ездила на автобусе каждый день, в окно практически не глядела, все время думала лишь о том, когда же наконец доберусь до пункта назначения.

Интересно, куда идет этот автобус? Я стала искать в телефоне карту маршрута. Заезжает на остров Сонъюдо, проезжает районы Янпхёндон и Мокдон, а после возвращается к хагвону. Но ехать туда снова мне не хотелось.

Через некоторое время объявили «Сонъюдо», и я поспешила выйти.

Я здесь в первый раз. Живу в другом районе, поэтому, хоть это все тот же Сеул, приезжать сюда планов не было. Я пошла по указателю с надписью «Парк Сонъюдо».

Было жарко, но тем не менее людей в парке гуляло достаточно много. Иногда встречались студенты, которые пришли сюда провести время, так как у них были каникулы. Большинство из них были в удобной одежде: вероятно, жили они где-то неподалеку.

Я нашла скамеечку в тени и села.

На соседней лавочке, уплетая сэндвичи, расположилась парочка студентов. Им по двадцать? А может, по двадцать одному? Они выглядели намного моложе меня. Кормят друг друга и смеются. Один кусочек – один поцелуй, еще кусочек – еще поцелуй. Когда доедят, наверняка будут жалеть, что купили так мало.

С обеда прошло не так много времени, но ребята так аппетитно ели, что и мне захотелось. Я встала, чтобы дойти до соседнего ларька, когда вдруг завибрировал телефон.

Это было сообщение от Чжинсон. Похоже, начался перерыв между занятиями. Она спросила, почему меня не было, и я ответила, что плохо себя чувствую. Чжинсон написала, что простуды летом гораздо страшнее, и пожелала поскорее выздоравливать.

Купив сэндвич с тунцом и колу, я вернулась на скамейку. Молодая парочка, похоже, уходить не собиралась.

Я открыла упаковку и, сделав сперва глоток газировки, откусила кусочек сэндвича. Он оказался не таким вкусным. Не знаю, то ли это потому, что его приготовили не дома, как было у той парочки, то ли потому, что ела в одиночестве.

Я осилила только половину, а остальное убрала в упаковку и положила рядом на скамейку.

Дул легкий ветерок. Лавочка стояла в тени, так что мне было не жарко. Я откинулась назад, и у меня закружилась голова, да так сильно, что думать о чем-то другом было невозможно. Как же это уже надоело. Каждый раз, когда плыло в глазах, у меня кружилась голова.

В надежде, что мне станет хоть чуточку лучше, я стала заливать в себя холодную колу, но горло вдруг сдавило, а голову словно ошпарило. Сдержаться оказалось нелегко, и я разрыдалась, выплюнув все, что было во рту.

Слезы текли не переставая, и прохожие косились на меня.

Где, черт возьми, я ошиблась? В какой момент все пошло не так? Когда бросила работу моделью? Или когда появилась мечта стать ею? Увидев меня, мелкая наехала со словами: «Как ты докатилась до такой жизни?»

Но я и сама не подозревала, что живу вот так.

Чем больше проваливала кастинги, тем меньше ела. Думала, если стану самой худой моделью в мире, меня выберут на главную роль в показах. Сначала я специально вызывала рвоту после еды, чтобы не набрать вес, но постепенно это превратилось в привычку. Ела и блевала, ела и блевала. Горло всегда было распухшим из-за царапин, оставленных пальцами, а желудок болел. Моя мечта привела меня к краю пропасти. Врач сказал, что моя ситуация крайне опасна, и даже мама, которая долго поддерживала меня, тоже качала головой. Но прежде всего, конечно, было тяжело мне самой. Истощилось не только тело, но и душа. Никто не признавал моих стараний. Появляться на подиуме лишь раз в год было невыносимо, но выбирать не приходилось. Оставалось только два варианта: либо продолжать исполнять роль «подружки невесты», либо уйти. Но я не хотела ни того, ни другого. У меня возникали плохие мысли, очень много раз. Когда слышала новости о самоубийствах известных исполнителей, думала: «Должно быть, они больше не мучаются». Несколько раз я тоже неосознанно пыталась покончить с собой.

Мне казалось, если продолжу жить так, то на самом деле умру. Так что я трусливо сбежала. И от мечты, и от Минчжуна. Бросила работу и сначала полгода проходила лечение в стационаре, а потом сидела дома и ничего не делала. Минчжун звонил – я не брала трубку. Он приходил к дому, чтобы найти меня, – я не выходила навстречу. И в итоге оттолкнула своими действиями, потому что на его фоне казалась самой себе очень жалкой. Недостойной даже находиться с ним рядом.

В конце лечения я объявила семье, что намерена сдавать экзамен на госслужащую, полностью закрыв глаза на то, чего так страстно хотела. Но не было ли это заблуждением, так же как с желанием умереть? Физически мне стало лучше, но душа по-прежнему страдает. Чем больше притворяюсь, что работа моделью мне не нужна, тем больше скучаю по тем временам. Я думала, что далеко убежала, но эта засранка продолжает преследовать меня, все время околачивается рядом.

Даже если обманываю других, «себя» обмануть не выйдет. Похоже, больше убегать не смогу. Нет, я больше не хочу убегать.

Глава 5. Я модель

17-летняя О Йесыль

После инцидента с ящиком Мисс Но не общалась со мной несколько дней. Я тоже молчала. С какой радости мне начинать разговор первой? Похоже, у нее не было занятий, так что она целыми днями торчала дома, закрывшись у себя в комнате. Не выходила, даже чтобы поесть. Я испугалась, что она заболела, но, когда случайно увидела ее краем глаза, мне показалось, что выглядела она вполне здоровой.

Я сидела за компьютером, завтракая овощным салатом, как вдруг Мисс Но открыла дверь и вошла в комнату. Похоже, она что-то искала. Я украдкой посмотрела на нее и перевела взгляд обратно на монитор. Не хотелось встречаться с ней глазами.

Однако Мисс Но еще долго неподвижно стояла в дверях и молчала. Не поворачивая головы, я скосила глаза в ее сторону. К моему удивлению, она тоже смотрела на меня. Неужели Мисс Но собирается выгнать меня из дома? Я сделала вид, что ничего не замечаю, кликая мышкой и открывая первые попавшиеся окна.

– Иди за мной.

Мисс Но подошла и встала вплотную к компьютерному столу. Я притворилась, что не услышала ее. Идти мне некуда.

– Не слышала, что я сказала?

Это в конце концов произошло. Вот ведь жестокая Мисс Но!

– Не хочу. Не могу уйти! Это и мой дом тоже. Почему я должна уходить?

Я прыгнула на кровать и распласталась на ней. Из такого положения и на сантиметр не сдвинусь.

– Думаешь, я по своему желанию сюда попала? Мне и самой вернуться хочется! Тут ни капли не весело. Но что я могу поделать, если способа, как это провернуть, не знаю? Я не уйду! Не могу уйти! – проорала я, вжавшись в кровать.

– Что ты несешь? Кто говорит тебе уходить? – непонимающе глядела на меня Мисс Но.

Она не пытается меня выгнать?

– Тогда зачем сказала выходить за тобой? – спросила я, приподнявшись на кровати.

– Пойдем фотографироваться. Нужна парочка снимков.

– Снимков?

Мисс Но кивнула.

– Имеешь в виду, тебе нужны мои фотки?

– Ага. И парочку видео тоже нужно снять, – добавила она.

– Зачем? Почему я должна где-то сниматься?

– Просто надо, и все, – слукавила Мисс Но.

– Не хочу.

– Чего?

– Не хочу, говорю. С чего вдруг мне это делать, когда даже не знаю, где потом они будут использованы?

Мисс Но закусила губу и сердито посмотрела на меня.

– Скажи мне, зачем тебе это надо, и тогда, может быть, я соглашусь.

Мисс Но стала молча ходить мимо меня туда-сюда. Мне не понравилось ее поведение, и я плюхнулась обратно на кровать.

– Есть один конкурс моделей. Собираюсь отправить то, что отснимем, туда. Ведь сейчас моя внешность немного не подходит, верно?

– Что ты сейчас сказала? Конкурс моделей? Ты собираешься в нем участвовать?

Я тут же подскочила и оказалась прямо перед ней.

– В следующем месяце состоится конкурсный отбор моделей для рекламы джинсов. Думала в нем поучаствовать, – выдержав паузу, объяснила она.

– Ты имеешь в виду тот, который организовывает «JW-Интернэшнл»?

– Откуда ты знаешь?

– Как же можно не знать, когда его так рекламируют?

На рынок Кореи выходит известный иностранный джинсовый бренд. Компания заявила, что представит модели для широкой публики. Изо дня в день по телевизору и в Интернете мелькает реклама, что они ищут девушку с естественной красотой в возрасте от двадцати до двадцати семи лет, и которая хорошо смотрится в джинсах. Я несколько раз натыкалась на это объявление.

– Значит, хочешь поучаствовать?

– Ага.

– С чего это вдруг? Ты же вроде говорила, что лучше умереть, чем снова вернуться в модельный бизнес? И разве не ты утверждала, что госслужащий – лучшая профессия? Тогда почему? Провалила экзамен? – съязвила я.

– Ага, провалила, – спокойно ответила Мисс Но. Когда я это услышала, почувствовала себя немного виноватой. Хотя она все равно меня слегка раздражала.

– Разве легко быть моделью? Решила снова попробовать, потому что больше не надеешься стать госслужащей? С такой логикой успеха не добиться.

– Знаю, но я собираюсь участвовать в конкурсе не потому, что провалилась на экзамене.

– Тогда почему?

Мисс Но ничего не ответила, лишь бросила на меня красноречивый взгляд. Я увидела искренность в ее глазах. Может, она все это время была под проклятием ведьмы? Поэтому у нее и появилась бредовая идея стать госслужащей. А мое лучезарное присутствие сняло колдовские чары.

– Значит, тебе надо, чтобы я вместо тебя сделала фотографии и видео для заявки, и тогда ты будешь участвовать в конкурсе?

Мисс Но кивнула.

– С моей теперешней внешностью будет трудно пройти первый этап отбора. Хоть они и говорят, что конкурс ориентирован на широкую публику, уже довольно много действующих моделей подали туда заявки.

– Если быть честной, то с такой фигурой, как сейчас, тебе ни за что не пройти предварительный отбор. Одно дело – быть здоровой, другое – набирать вес. Твоя фигура, мягко говоря, не очень. Ты точно была моделью? У тебя полно лишнего жира и никакой упругости. Ни много ни мало тебе нужно стать такой, как я.

Ягодицы обвисли, плечи ссутулены, живот выпячен. Я принялась указывать то на одну, то на другую часть тела Мисс Но.

– Поэтому и прошу тебя сфотографироваться вместо меня, – ответила она, оттолкнув мою руку.

– Ты сейчас просишь меня об одолжении?

– А что, не похоже? – сказала Мисс Но, скрестив на груди руки. Для человека, который просит помощи, она была слишком высокомерна.

– Разве не знаешь, что, даже если пройдешь первый этап, дальше с такой фигурой, как у тебя, будет сложно? Никакой упругости, одни только гроздья жира. Даже если благодаря мне и пройдешь дальше, то в финале с треском провалишься. – Поведение Мисс Но подпортило мне настроение, так что я огрызнулась в ответ.

– Не волнуйся. Сяду я на диету. Так что ничего подобного не случится, – ответила Мисс Но с высоко поднятой головой.

С ее уст слетело слово «диета», уж не снится ли мне? Десять тысяч раз говорила ей заняться питанием, но она меня игнорировала. Я тайком ущипнула себя, чтобы она не заметила. Больно. Значит, точно не сон. Может, она меня разыгрывает? И поэтому выражение ее лица такое серьезное.

– Ты ведь не шутишь насчет диеты?

– Ничуть.

Я молча взглянула на нее.

– Замечательно. Тогда сфотографируюсь.

После моих слов уголки ее губ слегка приподнялись. Она явно сдерживала улыбку.

– Но есть одно условие.

– Условие? – нахмурилась Мисс Но.

– Буду твоим тренером.

– Чего?

– Буду помогать тебе с диетой. В любом случае я уже решила, что это моя задача.

– Забудь. Сама справлюсь. Твоя помощь мне не нужна, – отрезала Мисс Но.

Внутри меня все закипело. Когда разговариваю с ней, на душе часто становится неприятно. Ее не заботят чувства других людей, и она не стесняется в выражениях в зависимости от настроения. Я что, тоже такая? Тем, кто со мной общался, тоже казалось, что им не повезло? Не так уж и приятно смотреть на себя в зеркало. Я вынуждена лицезреть ту уродливую часть меня, которую так не хочется признавать.

– Тогда и с подачей заявки не могу помочь.

– Чего?

– Выбирай: пройти первичный отбор с моей фотографией или отправить свою и – вжух – избавиться от бумажной волокиты.

На слове «вжух» я намеренно сделала акцент. Мисс Но недоброжелательно посмотрела на меня, а я ответила ей взглядом, в котором не было ни капли сожаления.

Мисс Но молчала. А что, если так продолжится и она скажет: «Давай притворимся, будто ничего не было»? Если слишком на нее давить, она и послать куда подальше может.

Однако Мисс Но пыталась сохранить непринужденное выражение лица. Ни за что нельзя ей уступать.

– Хорошо, – наконец ответила она после долгих размышлений.

«Йес!» – хотела крикнуть я, но сдержалась: выдавать себя не стоило.

– Сколько еще будет идти регистрация?

– Сегодня в пять часов – крайний срок.

На часах было чуть больше одиннадцати.

– Быстрее собирайся. Мы опоздаем!

Я бросилась в ванную, еще раз умылась и аккуратно накрасилась. Мисс Но, видимо, уже была готова выходить, поэтому села на кровать и молча наблюдала за мной.

– Все, я готова. Куда отправимся сначала?

– В магазин. Нужна одежда, в которой ты будешь фотографироваться. Шорты, что сейчас на тебе, не подходят, – сказала Мисс Но, указав на мои ноги.

Мы сели в метро и поехали в сторону ближайшего торгового центра. Для фото нам нужны были джинсы. Я собиралась надеть те, что есть у Мисс Но, но, как ни странно, они мне оказались маловаты.

Снаружи торговый центр остался таким же, но вот интерьер полностью поменялся. Самым удивительным, пожалуй, был робот-помощник, стоящий у входа. Пока я проверяла, есть ли у них интересующая меня одежда, он мгновенно просканировал мою фигуру и распечатал фотографию, где я была в джинсах трех брендов, которые мне больше всего подошли. И мы с Мисс Но отправились в бутик, который порекомендовал робот-помощник.

Как же приятно ходить за покупками! Во время шопинга я счастливее всего, ведь в таких местах, как магазины, мне всегда уделяли много внимания. Каждый раз, когда я примеряла одежду, другие покупатели смотрели на меня с завистью и чаще всего отказывались покупать то, что видели на мне, даже если до этого собирались.

Кругом было полно шмоток, которые хотелось нацепить на себя, но сегодня надо сдержаться, ведь сейчас мы здесь не ради меня, а ради Мисс Но. Она пообещала, что будет сидеть на диете до тех пор, пока не влезет в купленные сегодня джинсы.

Я протянула консультантке фотографию, которую получила на входе. Та принесла мне несколько пар джинсов и похвалила мою фигуру, сказав, что никто не может в них влезть. Совершенно стандартная ситуация, когда прихожу покупать одежду.

Мисс Но же продавец ничего особенного не сказала.

Я выбрала одну из принесенных пар и пошла в примерочную. В талии и по длине они подошли идеально, словно были на меня сшиты. Я вышла посмотреться в зеркало.

– Надо же, вам так идет! Впервые вижу того, на ком они так хорошо сидят. Прямо по росту, даже подшивать не придется, – продолжила нахваливать меня консультантка. Возможно, искренней была только половина сказанного, а остальное – просто попытка продать, но звучало не так уж и плохо.

Мисс Но тоже уставилась на меня, оторвавшись от выбора одежды. В ее глазах читался вопрос: «Неужели у меня когда-то была такая фигура?»

– Как тебе этот вариант? – спросила я, подойдя к ней.

– Ничего так, нормально. Но, тебе не кажется, что они слишком уж маленькие? Возьми на размер побольше.

На лице Мисс Но читалось беспокойство, ей ведь предстояло сидеть на диете до тех пор, пока она не влезет в эти джинсы.

– Зачем тогда вообще подавать документы? Если не готова перешагнуть через себя, то и в финал выходить бесполезно.

Услышав это, Мисс Но тяжело вздохнула.

– У тебя получится. Это ведь то же самое тело, что и раньше, – заметила я, указав на себя. Казалось, будто я стала заменой настоящей О Йесыль.

Мисс Но посмотрела джинсы еще нескольких брендов и выбрала одни понравившиеся: серые, украшенные жемчужинами – идеальный вариант для лета.

Хотелось еще прогуляться по магазинам, но времени совсем не оставалось, надо было идти в студию на съемку.

Я уже собиралась выходить из торгового центра, но Мисс Но повела меня на минус первый этаж, где находился фуд-корт.

– Тут очень вкусный хатба^[16]. Я куплю, давай поедим.

Мисс Но посмотрела на меня и мягко улыбнулась. С тех пор как мы встретились, это была ее первая улыбка. Но меня этим не проймешь.

– В джинсы поместиться уже не хочешь? – спросила я, указав на пакет.

– Даже одну штучку съесть нельзя?

Вместо ответа я помотала сумкой перед ее лицом. Чтобы влезть в джинсы, начинать худеть надо прямо сейчас.

– Но ведь пообедать в любом случае надо.

– Эту штуку готовят во фритюре. Ты же обещала, что будешь меня слушаться три недели, – сказала я, толкнув Мисс Но в спину. Мы подошли к прилавку, где делали свежевыжатые соки, и заказали два стакана томатного. И естественно, я попросила не добавлять туда сироп.

– На обед достаточно одного такого стакана.

Мисс Но состроила недовольную мину, однако сразу же взяла из моих рук напиток.

Глядя на нее, я хихикнула:

– Спасибо.

Но она повернула голову и буркнула:

– Не ради тебя, а ради себя.

Как бы то ни было, О Йесыль, ты ни за что не проиграешь.

Сегодня заканчивался прием заявок, поэтому пункт регистрации был переполнен. Меня попросили немного подождать.

Документы мы уже отправили по Интернету, а вот распечатанные фотографии нужно было принести. Мисс Но предлагала воспользоваться быстрой доставкой, но я хотела передать их лично, своими руками.

Сидя в одиночестве, я заскучала. Мисс Но поехала в Норянджин, чтобы вернуть деньги, уплаченные за занятия и посещение читального зала: для диеты нужны средства.

Я достала фотографии, которые только что сделала в студии, и принялась их рассматривать. Мое тело безупречно. Впервые я снималась в профессиональной студии. На фотосессию ушло почти два часа, но ничего сложного в ней не было.

Для подачи заявки требовалось всего четыре фотографии: портрет как на документы, фото в полный рост, фото верхней и нижней частей тела, а также минутное видео, в котором фигура демонстрировалась бы со всех сторон. Мне объяснили, что просмотра фотографий недостаточно, поэтому чаще всего к документам требуют прикладывать видеофайл.

На бланк заявки мы прикрепили старую фотографию Мисс Но, для всего остального отсняли меня. Сначала я хотела сфотографироваться и для документов тоже, но потом подумала, что будет слишком очевидно, что на фото не Мисс Но. К счастью, лица у нас практически одинаковые, поэтому было ощущение, что фото в полный рост тоже сделала она.

Через некоторое время подошла наша очередь. Пока я ждала, заявленный дедлайн – пять часов вечера – прошел.

Принимали всех, кто зашел в здание не позднее пяти. За мной в очереди ждали еще где-то человек тридцать. Больше половины – доставщики, но были и те, кто, как и я, пришел подавать лично. При виде кандидаток, не уступающих мне по фигуре, я заволновалась. Но чем больше таких, тем уверенней надо держаться.

– Это вы, верно? – спросил сотрудник пункта регистрации, сверяя документы, присланные по Интернету, и распечатанные фото.

– Нет. Я пришла вместо старшей сестры. Часто слышала, что мы с ней похожи.

Он несколько раз переводил взгляд то на меня, то на фотографию. Неужели настолько очевидно, что на фото я?

– Прям как близнецы.

– Все так говорят, – ответила я, выдавив улыбку.

Только что в студии этого уже достаточно наслушалась.

– Много заявок подали?

– Зарегистрировалось где-то порядка десяти тысяч человек. Мы не ожидали, что будет такой ажиотаж. Но было бы неплохо, если бы вы и сами подали. Здорово, когда сестры делают что-то вместе, – сказал мужчина, окинув меня взглядом с ног до головы.

– У меня есть другие дела.

– Как жалко, – улыбнулся он. Его добродушие было каким-то неестественным, но я тоже улыбнулась: испугалась, вдруг он намеренно разложит мои документы неправильно.

Убедившись, что фотографии приняты, я попрощалась с персоналом и вышла.

В объявлении, вывешенном возле пункта регистрации, было написано, что после первого просмотра заявок будут отобраны сто человек. Сто из десяти тысяч… Получается, сто человек на одно место. Вероятно, такой бешеный конкурс был из-за большого призового фонда и шанса стать моделью компании на год. Вероятно, мы и отбор заявок-то не пройдем. Хоть мне и хочется поскорее вернуться назад, но я не могу оставить свое будущее в таком беспорядке. Это мой последний шанс.

Когда Мисс Но смотрела на меня, всегда делала такое лицо, будто вот-вот умрет от отвращения. Со мной то же самое. Я ненавижу и ее, и эту ситуацию. Ни одна моя мечта не сбылась, мое будущее такое убогое. Сначала я думала, что достаточно вернуться, чтобы все закончилось, но если сейчас ничего не предпринять, то мне останется лишь жить, как жила Мисс Но. Свое будущее я изменю сама.

Когда я возвращалась домой, уже смеркалось. Семь часов вечера летом – неоднозначное время: ни светло, ни темно. Я уже собиралась зайти внутрь, как услышала, что кто-то крикнул: «Боксиль!» Повернув голову, я увидела соседскую бабушку. Она сидела на скамейке и жестом приглашала меня подойти. Я сделала вид, что не знаю ее, и уже направилась к входу, как вдруг старушка громко выкрикнула: «О Йесыль!»

– Бабушка, вы знаете, кто я? – спросила я, сев рядом с ней.

– Старшая дочь аптекарши, разве нет? Йечжин.

Эта бабушка, похоже, и правда не в своем уме, но теперь мне прямо паршиво стало. Как она могла нас спутать? Мы ни капли не похожи. Когда я где-нибудь говорю, что Йечжин – моя сестра, меня просят не врать. Если я выгляжу как скульптура красавицы в западном стиле с тонкими чертами лица, то она – паровая пампушка, имитирующая человека. У нас и телосложение разное. Йечжин была на десять сантиметров ниже и на десять килограммов тяжелее меня.

– Что вы тут делаете? Тетушка вас ищет, да?

– Думаешь, я без тебя не справлюсь? Мой дом там. Я и сама смогу его найти, – сказала старушка, указав на многоэтажку. Похоже, далеко она не уйдет.

Пока смотрела на бабушку, в голову пришло, что мне еще очень повезло. Что, если бы я переместилась не на десять лет вперед, а на пятьдесят? Как и с этой старушкой, ничего бы не смогла поделать со слабоумной «мной».

– Я видела твою младшую сестру.

– Младшую сестру?

– Да, твою бестолковую сестренку.

– Ничего она не бестолковая, – возразила я, но бабушка продолжала стоять на своем. Видимо, я запомнилась ей как неисправимая разгильдяйка.

– Как же ее мать настрадалась оттого, что она то ли моделью была, то ли еще каким юным дарованием.

– Что?

– Сколько мать денег в агентство вбухала? Слава богу, сестра твоя хоть образумилась и сказала, что оставит все это мракобесие.

О чем она вообще? Какое еще агентство, какие деньги? Она явно не в себе, нет никакой гарантии, что ее слова правдивы.

– А чем сейчас моя сестра занимается? – спросила я, чтобы проверить, понимает ли старушка, о чем говорит.

– Готовится сдавать экзамен на госслужащую. Думаешь, не знаю?

Хоть в голове у нее и полная каша, но с памятью, похоже, все в порядке.

– А что это за деньги, которые она принесла агентству?

Я хотела получить от старушки подробный ответ, но она, то ли слушая меня, то ли нет, рылась в карманах.

– Будешь?

В руке у бабушки оказались конфетки со сливовым вкусом. Она протянула мне одну, я взяла, разорвала упаковку и закинула леденец в рот. Сладко. Помню, ела такие в детстве. Перекусы запрещены, но сегодня сделаю исключение, съем одну штучку. Уже вечер, так что я немного проголодалась.

– Слава богу, хоть у тебя все хорошо сложилось. Я знала, что ты не разочаруешь мать. Как же хорошо, что ты у нее есть. А твоя нерадивая сестрица чем там занимается, напомни-ка? Раньше хоть на лицо миленькой была… – сказала бабуля, причмокивая.

Какое унижение! Когда О Йесыль успела стать нерадивой дочерью? Радовала маму всегда я, а не Йечжин. На сестру обращали внимание, лишь когда она сдавала экзамены на хорошие баллы. А меня для сравнения все называли «хорошенькой дочуркой аптекарши». После того как в третьем классе младшей школы я победила в конкурсе «Самый красивый ребенок», в нашем районе не осталось никого, кто бы меня не знал. Благодаря мне в нашу аптеку пришло много покупателей. Тогда что это сейчас было? Я хотела защитить свое имя, но слов не нашлось.

– Ой, вы тоже сильно изменились. Какой же очаровательной вы были раньше. Вам обязательно надо покраситься, а то это никуда не годится, – сказала я, указывая на седые волосы старушки. Бабушка цокнула и дважды потрогала свою голову: похоже, поняла, о чем я.

– Ой, как жарко. Давай уже расходиться.

Доев конфеты, бабушка встала со скамейки.

– Кстати, а почему ты здесь, а не в Америке?

Хотела было сказать ей, что вернулась ненадолго, но старушка, оставив меня, зашагала вперед. Я уже собиралась встать вслед за ней, как она вдруг развернулась, подошла ко мне и достала из кармана конфеты.

– На вот, передай младшенькой.

В этот раз она протянула две штуки. Я положила их в сумку.

Пока я смотрела, как старушка заходит внутрь, ко мне подсела вернувшаяся домой Мисс Но.

– Сколько человек подали заявки? – спросила она, обмахиваясь веером. Было почти восемь вечера, но жара не спадала.

– Администратор сказал, что в итоге придет около двенадцати тысяч человек.

– Кажется, будет непросто, – послышался голос Мисс Но.

Хотела бы я сама участвовать в конкурсе, притворившись Мисс Но, но это полный бред. Даже если она – это «я», мне нельзя жить ее жизнью.

– Не делай такой несчастный вид. Если за эти три недели постараешься, то сможешь вернуться в былую форму. Я буду рядом и помогу.

– А вдруг все это бесполезно? – вздохнула Мисс Но, глядя в пол. Хорошо, что я пошла отдавать фотографии одна. Если бы она увидела других моделей, пришедших подавать заявки, то сразу же отказалась бы от идеи участвовать.

– Нет же. Ты ведь Мисс Но, потому, уверена, мы справимся! – твердо заявила я. – Ты ведь будешь участвовать?

Мисс Но помедлила несколько секунд и кивнула.

– Спасибо. – Я резко обняла ее. Странное ощущение. Теплое, очень теплое. Хоть стояла летняя жара, неприятно мне не было.

Однако Мисс Но совершенно бесчувственно меня отпихнула.

– Жарко, пойдем.

Перед тем как зайти домой, мы заглянули в супермаркет, чтобы купить все необходимое для диеты. Когда я наполнила корзину одними только овощами, Мисс Но скривилась. Проходя мимо мясного отдела, она не могла оторвать глаз от уголка дегустации пулькоги^[17].

– Ты с ума сошла? Какое мясо, когда ты на диете? Даже не смотри туда.

Мисс Но надула губы и согласно кивнула.

– С каких пор ты начала его есть?

Мясо я совершенно не люблю. С детства его в рот не брала, потому что мне не нравился запах.

– Где-то шесть месяцев назад… Попробовала, и оно оказалось таким вкусным!

– Мясо под запретом, поняла? – сказала я, оттаскивая Мисс Но от мясного отдела. Она пыталась объяснить, насколько оно полезно. Сказала, что красное мясо предотвращает анемию и дает телу больше энергии. Но я, совершенно не обращая на это внимания, подошла к кассе с одними овощами в корзине.

Когда мы зашли домой, Мисс Но сказала, что голодна, и, даже не помыв руки, пошла на кухню. Я бросилась за ней.

– Ты чего делаешь?

– А что? Надо покушать.

– Нельзя.

Я отняла у Мисс Но тарелку, которую та уже успела взять, и положила в раковину.

– Но я же сегодня ела только один раз! – возразила она, доставая плошку из раковины.

– Правда хочешь быть такой несговорчивой?

– Начнем диету с завтрашнего дня.

– Нет. Разве не знаешь, что самый большой враг диеты – откладывание на завтра?

В нерешительности Мисс Но опустила тарелку.

– После шести вообще ничего есть нельзя. Знаешь же?

– Бред какой-то…

Мисс Но села за стол и упала на него ничком, намеренно громко вздохнув, чтобы мне было слышно.

Я открыла холодильник и достала два огурца с сельдереем, тщательно помыла их, положила в прозрачную пластиковую миску и поставила перед Мисс Но.

– Сегодня сделаю исключение.

Она посмотрела на меня с совершенно непонимающим лицом.

– Я тебе коза, что ли?

– Ну, как хочешь.

Когда я попыталась убрать тарелку, Мисс Но вцепилась в мою руку, а затем взяла огурец и принялась его жевать.

– Ну что, вкусно? – спросила я, ведь он был свежий, но в ответ получила лишь злобный взгляд.

Пока Мисс Но ела, я пошла в гостиную и достала из сумки джинсы.

– Так-с, попробуй надеть.

– Не налезет.

– Все равно попробуй.

Я протянула ей джинсы. Мисс Но взяла их, надув губы. Мама с сестрой говорили, что каждый раз, обижаясь, я выпячивала губу чуть ли не на пядь. Тогда мне казалось, что они меня просто дразнят, но, посмотрев на Мисс Но, поняла, что это была правда.

Мисс Но зашла в комнату с одеждой в руке. Я хотела последовать за ней, но она меня остановила.

Пару минут спустя она вышла, надев джинсы. Хотя нет, «надев» – это сильно сказано, скорее, было похоже, что она в них еле втиснулась, а пуговицу на поясе так вообще застегнуть не смогла.

Мисс Но взглянула на меня и пожала плечами. Я оглядела ее с ног до головы. Все оказалось не так плохо, как мне представлялось. Похоже, она набрала вес больше в верхней части тела, чем в нижней. Если, сочетая диету и занятия спортом, она немного похудеет… нет, как следует похудеет, то спокойно сможет поместиться в эти джинсы.

– На попе слишком туго сидят, – заметила я, ткнув пальцем в ягодицу Мисс Но. Из-за жира попа у нее обвисла.

– Хватит лапать!

– А чего такого? Мое тело же.

Я с силой ткнула ее в ягодицу еще раз, а потом в бедро – они были дряблые. Если она займется спортом, то весь этот жир сменится на мышцы.

– Попросила же, хватит! – стукнула меня по руке Мисс Но. А после добавила, что расстроена и пойдет снимать джинсы.

Пока Мисс Но переодевалась, я пошла на кухню, достала с балкона большой мусорный пакет и высыпала в него все сладости, которые только смогла найти. Холодильник и раковина были завалены разными снеками и шоколадками – Мисс Но ела их всю ночь.

– Что ты делаешь?!

Она успела переодеться и зашла на кухню.

Я притворилась, что не слышу ее, и продолжила свое дело.

– С ума сошла?

Мисс Но вбежала и вырвала у меня из рук пакет. Увидев, что в нем лежит, она взбесилась и вытряхнула все обратно.

– Это все деньги! Какого черта выбрасываешь?

– Нет, это не деньги, это – жир.

– Чего?

– Это все превратится в жир. Не знала? Сладкое никогда не будет полезно для фигуры.

Я выхватила у нее мусорный мешок.

– Можно хоть немного? Когда мама вернется, она все доест.

– Мама же не ест такое!

Рука, которой Мисс Но держала мешок, задрожала. Если у тебя дома есть сладости, то, естественно, ты будешь их есть, а если их нет, то и соблазна не будет. Когда я объяснила эту логику Мисс Но, она внезапно возомнила себя защитницей экологии и сказала, что выбрасывать еду – это преступление. Мы обе вцепились в мусорный пакет, не собираясь отпускать.

– Что ж, тогда позову соседскую бабушку.

– А?

– Ты сказала, что тебе жаль выбрасывать, так? Отдать соседям – это ведь не выбросить.

Переговоры увенчались успехом. Мы вместе переложили сладости в пакет, и я велела ей сейчас же все это отдать. Поглядев на сумку, Мисс Но встала и вышла в коридор. Захотелось посмотреть, что она будет делать, и я стала наблюдать за ней через экран домофона. Она нажала звонок, и к ней вышла соседка.

– Моя подруга работает в кондитерской компании. Она решила меня угостить, но принесла слишком много сладкого. Хочу с вами поделиться, вот, возьмите, – сказала мисс Но и передала пакет.

– Молодец, – похвалила я, когда Мисс Но вернулась. Судя по всему, настроение у нее не испортилось.

– Но почему ты ешь так много сладкого?

– Потому что жизнь слишком горькая, – ответила она и ушла в ванную. Я не очень поняла, что та имела в виду.

Пока Мисс Но принимала душ, я зашла в ее комнату и окинула взглядом книжные полки. Коллекция вырезок из журналов о диетах, которую собирала, начиная со средней школы, все еще была там. К счастью, Мисс Но ничего не выбросила.

Я достала новую тетрадку и на первой странице написала: «Великая стратегия диеты О Йесыль». Затем взяла цветные карандаши; красным подчеркнула надпись, а желтым нарисовала звездочки. В графе «период планирования» написала: «Три недели».

Было чувство, что в диете я уже преуспела, хотя написала только заголовок. По непонятной причине меня переполняло счастье.

Я перелистнула страничку и составила план-график.

7:00 – Подъем, бег – один час тридцать минут.

9:00 – Завтрак (полмиски риса с нежирной заправкой).

10:00 – Два часа отдыха.

12:00 – Обед (рис, столько же, сколько было на завтрак).

13:00 – Ходьба быстрым шагом до бассейна.

14:00 – Плавание.

16:00 – Возвращение домой и силовая тренировка.

17:30 – Ужин (салат и вареное яйцо).

18:00 – Отдых.

19:00 – Силовая тренировка.

21:00 – Отдых.

23:00 – Отбой.

Вслед за планом я принялась записывать правила диеты.

Мисс Но вышла из душа.

– Чем занята?

– Заполняю дневник похудения.

Я показала ей составленный мной распорядок.

– Жить вот так? Ты рехнулась? – разозлилась она, просмотрев записи. – Как ты себе это представляешь? Это уже слишком. Спорт, еда, спорт, еда, спорт. Сколько, блин, часов в день ты хочешь, чтобы я занималась?

Мисс Но с полным безразличием швырнула тетрадку на стол.

– Если не будешь придерживаться этого распорядка, тебе ни за что не вернуть былую форму за три недели.

– Эта программа явно не для людей, – покачала головой Мисс Но. – Говоришь, если придерживаться этого плана, жир сразу же уйдет? Чтобы за три недели сбросить десять килограммов, я должна в день сжигать по четыреста граммов жира.

– Ай, ты слишком много болтаешь. Пожалуйста, хватит уже. Впредь на расчеты вводится запрет. Тут посчитала, там измерила, а что остается? Ты даже математику не любишь, а все вычисляешь. Почему бы просто не попробовать? Вот попытаешься – тогда поговорим, – убеждала я ее.

По правде сказать, год назад – одиннадцать лет назад для Мисс Но – за время каникул я сбросила шесть килограммов. Я попросила Мисс Но вспомнить то время.

– Всего три недельки. Просто представь, что умерла на этот период.

Услышав мои слова, она тяжело вздохнула.

– Ладно. Попробую разок, что уж.

– Прекрасно! Мы справимся, несмотря ни на что.

– Мы? – нахмурилась Мисс Но.

Не обратив на это внимания, я ответила:

– Ты и я. Мы ведь обе – О Йесыль! О Йесыль обязательно все преодолеет!

Я посмотрела на Мисс Но и улыбнулась.

– Ага, О Йесыль же… – пробормотала она себе под нос.

– Кстати, почему зовешь меня «Мисс Но»? Что это означает?

И в ожидании ответа она пристально посмотрела на меня. Если Мисс Но узнает правду, то наверняка разозлится, и наш союз разрушится.

– Наше японское имя. Уже забыла?

– Японское имя?

Мисс Но сделала озадаченный вид. А я, и глазом не моргнув, ответила:

– В школе на уроках японского каждый придумывал себе соответствующее имя. Я – Мисуно, Ынчжи – Аяко. Похоже, у тебя и правда плохая память.

Моя версия звучала довольно убедительно, так что она не стала меня дальше расспрашивать и просто молча уселась рядом.

Я продолжила записывать правила. С появлением каждого нового пункта Мисс Но тяжело вздыхала. Ее, конечно, не настолько переполняет энтузиазм, как меня, но это не страшно.

Может, мне и правда удастся круто изменить свое будущее.

Глава 6. Безжалостные тренировки

27-летняя О Йесыль

Утренний воздух был прохладным.

Я запыхалась. Бегать с утра пораньше, ничего не поев, – та еще задачка. Захотелось перевести дух, но девчонка, едущая рядом со мной на велосипеде, крикнула: «Быстрее, быстрее!» Я повернула голову и бросила на нее грозный взгляд, но она не обратила на это ни малейшего внимания.

Мы не останавливались до самой реки Ханган, только там мелкая решила слезть с велосипеда. Я уже собиралась плюхнуться на землю, как девочка потребовала сделать растяжку. Сжав руки в замок и подняв их над головой, я стала наклоняться то влево, то вправо – по тридцать секунд в каждую сторону.

– Утром воздух такой замечательный! Так свежо… – восхитилась мелкая, присоединяясь к тренировке.

Девочка, похоже, пребывала в прекрасном настроении. Еще бы… Если бы и у меня был велосипед, тоже неторопливо дышала бы и наслаждалась ветерком, но куда уж там. После шести километров пробежки голове стало не хватать кислорода, так что я жадно глотала воздух, не задумываясь о том, чистый он или нет.

Спустя пять минут я закончила растяжку и решила присесть, но девочка вмешалась в мои планы.

– Если сесть сразу после пробежки, ягодицы раздует!

– Но ведь уже пять минут прошло, – возмутилась я и поймала на себе злобный взгляд девочки. Казалось, она меня сейчас сожрет.

Сегодняшний день тоже начался с противостояния. Собираюсь передохнуть – она не дает, хочу перекусить – она не разрешает. Так продолжается уже неделю. И я всегда проигрываю!

– Ладно, даю тебе пять минут на отдых по доброте душевной, – сдалась она.

Наконец-то можно сесть! Ух, кажется, жива. Но даже примоститься поудобнее не успела, как мелкая снова стала меня донимать. Неужели я настолько бессердечная?

Не в силах больше слушать все это, решила ее прервать:

– Когда объявят результаты отбора?

– Завтра-послезавтра.

– Что будем делать, если провалимся?

– Быть такого не может, так что продолжай заниматься.

Девчонка, похоже, совсем не волновалась, но у меня почему-то было ощущение, что я зря стараюсь. В Интернете прочитала, что из двенадцати тысяч претендентов лишь сто человек пройдут в финал. А там уже будут отобраны десять участниц, среди которых определят трех победительниц. Оказаться на пьедестале я даже и не надеюсь, хоть бы в финал пройти. Чем ближе день объявления результатов, тем сильнее мое беспокойство. На днях я впервые за долгое время зашла на страницу интернет-клуба начинающих моделей и увидела в записях, что заявки на участие подали даже известные и ныне действующие представительницы индустрии.

Девочка на отдых прерываться не стала. Длинные стройные ноги, красивые подтянутые ягодицы, тонкая талия, пышная грудь и длинная шея. У меня и правда была классная фигура.

– Ты что?! Чего пялишься на других, как извращенка?

Лицо у девчонки было крайне недовольное.

– Почему это на «других»? Мы с тобой вроде как один человек.

Она сделала вид, будто меня не услышала, и продолжила заниматься. Ей попросту было нечего ответить. До этого момента каждый раз, когда просила ее не вмешиваться в мою жизнь, она отвечала, что, раз тело у нас одно, мои дела ее тоже касаются.

– Как я там говорила? «У нас одно тело», да? – сказала девочка, повернувшись ко мне и не прекращая тренировку.

– Ох, такая ты зазнайка, конечно. Интересно, когда исправишься…

– Тебе ли не знать.

В этом она права. Когда еще учились в школе, Ынчжи диагностировала у меня синдром принцессы последней стадии, но сейчас я полностью от него избавилась. После того как начала общаться с другими симпатичными моделями, «болезнь» ушла сама собой.

– Все, хватит. Уже больше пяти минут прохлаждаешься.

Хотелось посидеть еще капельку, но девчонка подгоняла:

– Пойдем быстрее, завтракать пора.

От мыслей о еде у меня потекли слюнки. Хоть мне и запрещены привычные порции (съесть можно максимум половину), завтрак я всегда жду с нетерпением. Ведь после того, как вечером затолкаешь в себя добрую миску овощей без

Fantastic Girl

Kim Hye Jung

FANTASTIC GIRL

By Hye-jung Kim

Russian language copyright

* * *

Прекрасному Ли Сучхану,
который слушает мои истории,
даже пока спит.

В нашем домике однажды я дремала,
Одиноко он стоял в степи канзасской.
Вдруг торнадо я ужасный оседлала
И на нем верхом умчалась прямо в сказку…
Строчки из опенинга корейской версии японского мультсериала «Волшебник страны Оз» (1986 г.)

Глава 1. Бермудский треугольник

17-летняя О Йесыль

Мама позвонила тете, чтобы предупредить о нашем приезде, а нам предложила немного посидеть.

– Почему так много народа путешествует? Уф.

Ну и где она?

Я отправила Ынчжи сообщение.

– О Йесыль!

– Тише ты!

– У меня просто голос громкий, – ответила она, неловко улыбнувшись, и повернулась к Йечжин: – Привет, онни.

Та коротко поздоровалась в ответ и снова уткнулась в книгу. Да уж, социальность у нее на нуле.

– На, держи. – Ынчжи протянула мне бумажный пакет.

– Что это? – поинтересовалась я, когда заглянула внутрь. Там лежали всякие мелочи.

– Тюбик кочхучжана[1] и консервированная кимчи[2]. Слышала, когда находишься за границей, больше всего хочется поесть чего-нибудь родного, корейского.

Помимо еды в пакете лежало что-то еще.

Даже подумать не могла, что она может быть такой удивительно чуткой.

– Эй, ты должна хорошо заботиться о нашей Мэри, пока нас нет. И кормить тоже не забывай.

– Не волнуйся.

Я передала собаку подруге. К счастью, Мэри на ее руках ведет себя спокойно.

– Кстати, а что будет с аптекой, раз вы уезжаете?

– Онни-фармацевт, с которой работает мама, пообещала присмотреть.

Динь-дон – пришло сообщение.

Моя принцесса, хорошо тебе провести время в поездке. Но не забывай о моем существовании!

Моя любовь Минчжун. Прошел год, как мы начали встречаться, но у меня и в мыслях нет бросать парня. До сих пор все мои отношения не могли дотянуть и до ста дней – после двух месяцев становилось скучно. Но в этот раз все по-другому. Минчжун, как ни крути, пользуется большой популярностью у девушек, поэтому я думала, что он будет задирать нос, но на удивление Минчжун оказался добрым и заботливым. Он относится ко мне как к принцессе – старается выполнять все мои капризы. И как оказалось, больше двух лет был влюблен в меня безответно. Сказал, что я нравлюсь ему с тех пор, как мы впервые встретились в хагвоне[3], когда учились в первом классе средней школы. До сих пор смеюсь, вспоминая красное лицо Минчжуна во время его признания. Он был в ужасе после того, как услышал, что я еду в Майами, – то спрашивал, нельзя ли не ехать, то твердил, что хочет с нами. Заявил, что спать не может – боится, что я встречу там другого. И хоть я сказала, что мне нет дела до остальных парней, он беспокоится, что они будут на меня пялиться. Хорошо еще, что я промолчала о двух бикини, которые взяла с собой. Если он о них узнает, ему точно поплохеет.

– Сладкая парочка разлучается, как же быть? – прокомментировала Ынчжи, глядя в экран моего телефона.

– Я в порядке.

– Да я не о тебе беспокоюсь, а о Ли Минчжуне. На грани, бедняжка, на грани!

Ынчжи выхватила у меня из рук телефон, нашла во входящих сообщения от Минчжуна, прочитала и прыснула со смеху.

– «Как же долго мы не виделись», «Я до смерти соскучился»? Все сообщения только о том, как он тоскует.

– Хорош подтрунивать!

Я отняла у подруги телефон.

Еще и двенадцати часов не прошло, как мы расстались, но я уже успела по нему соскучиться.

– Жуть, у харизматичного Ли Минчжуна была и такая сторона?

– Говорят же, что любовь меняет людей.

– А как жить тем, у кого нет отношений?

– Если не завела парня, значит, плохо старалась. Так что давай тоже не буксуй.

– Кстати, ты же в Майами летишь?

– Ага. Город отдыха, Майами! Вернусь с отменным загаром.

Я поставила руки на талию и качнула бедрами.

– Будь осторожней в самолете.

– Чего?

– Майами – часть Бермудского треугольника.

– Бермудского треугольника? А что это?

– То самое место, где по неизвестной причине пропала куча кораблей и самолетов.

– Да? Впервые слышу.

Ынчжи тоже не знала подробностей, но еще раз велела на всякий случай быть начеку.

– Именно это я и хотела сказать! – захлопала в ладоши Ынчжи.

– Ого, похоже, нет ничего, что бы онни не знала, – восхитилась подруга.

– О чем задумалась? Чего хихикаешь? – спросила Ынчжи, вдруг шлепнув меня по руке.

– Да ничего такого.

Уже только от мыслей о таком прекрасном будущем на душе становилось тепло.

Пока мы с Ынчжи болтали, в зал ожидания вернулась мама и сообщила, что нужно получить посадочные талоны.

– Хорошенько защищайте Корею, пока меня не будет.

– Не переживай. Себя положим, но Корею в обиду не дадим.

Мы долго ждали, прежде чем оказались у стойки паспортного контроля, – так много людей путешествовали.

– Мам, в самолете еще насидишься. Давай пройдемся по дьюти-фри, а? – упрашивала я, схватив ее за руку.

– Отстань, все равно ничего не купим, – отрезала она, откинувшись на спинку кресла, и закрыла глаза.

Пока глазела на товары, ко мне подошла консультантка:

– Это наш новый продукт. Не хотите послушать аромат?

– А это наш хит продаж. – Девушка передала другой пробник.

– Кстати, а вы, случайно, не артистка? – наклонив голову, спросила консультантка.

– А?

– Или модель?

– Нет, – ответила я с улыбкой.

– Нет, правда, вы очень красивая, и фигура идеальная.

Я хотела было сказать, что собираюсь учиться на модель, но остановилась. Звучит как-то не круто.

Люди вокруг, услышав наш разговор, стали коситься в мою сторону:

– Это восходящая звезда?

– Кажется, я видела ее по телевизору. Или в журнале?

Посмотрев духи, я сказала консультантке, что пойду в другое место, но она меня остановила:

– Минуточку.

Девушка подошла к кассе и что-то достала.

– Вот пробник, держите.

Она протянула нетипично большой флакончик, посмотрела на меня и слегка улыбнулась. Я поблагодарила и ушла.

– Посмотрим еще, как ты будешь за собой следить! – резко бросила мне толстуха и вышла из магазина.

Пока разглядывала косметику, мне позвонила мама. Я взглянула на часы: пришло время посадки.

– Мне в туалет, – разбудила я Йечжин.

Она окинула меня недовольным взглядом.

– Какой это, блин, уже раз? Поэтому я и хотела сесть у окна.

– Свали! Мне срочно.

– Извините, сколько нам еще лететь?

Она вежливо ответила, что остался еще где-то час.

Услышав объявление, я осторожно встала. Самолет ужасно трясло, и меня продолжало бить о стены.

– Что происходит?

– Не знаю.

– Может, это Бермудский треугольник?

– Не накаркай! – внезапно крикнула Йечжин. Редко когда увидишь ее такой.

Я сложила руки в молитвенный жест: «Пожалуйста, пусть нас перестанет трясти!»

И в этот момент раскачивающийся из стороны в сторону самолет внезапно дернулся вниз.

– А-а!

Крики людей стали глуше, и я вдруг потеряла сознание.

– Извините, это же квартал Чаяндон, жилой комплекс «Роза»?

Женщина кивнула. Судя по тому, где я нахожусь, в поездку мы еще точно не отправились.

Я подняла запястье и посмотрела на часы. Стекло на них разбилось, и время было плохо видно.

– Простите, а сколько сейчас времени?

– Два часа сорок минут.

Время вылета – двенадцать часов. Раз так, выходит, самолет уже отправился. Полный абзац…

Я снова схватила женщину и спросила:

– А число сегодня какое?

– Первое июля… – ответила та, настороженно посмотрев на меня и сильно съежившись.

Если, как она говорит, сейчас первое июля, то это на месяц раньше дня вылета.

– А не первое августа?

– Эта школьница и правда какая-то странная… Сегодня точно первое июля!

Женщина достала телефон и указала пальцем на высветившуюся дату.

Пока спала, кто-то незаметно подкрался к кровати и коснулся моей руки. Похоже, Йечжин перепутала комнаты.

– Отвали, – оттолкнула я сестру, но она внезапно закричала: «Во… вор!»

– Кто ты, блин, такая?! И что делаешь у нас дома?!

– Ты, что ты такое?

– А?

– Ты, блин, кто?

– Я… я О Йесыль.

– Кто, говоришь?

– Сказала же – О Йесыль.

– Этого не может быть…

Девушка убрала руки с моих плеч и тряхнула головой, а потом села на диван и больше не сказала ни слова.

Я села вслед за девушкой.

– Кто же ты на самом деле?

Я молча взглянула на незнакомку.

– Кто ты, в конце концов, такая, спрашиваю?! – еще раз крикнула девушка, разозлившись.

– Сказала же – О Йесыль!

– Я же спросила: кто ты?! – продолжала орать она, проигнорировав мой ответ.

– Уши заложило? Я несколько раз ответила – О Йесыль. Со слухом проблемы?

Девушка злобно посмотрела на меня.

– А вы кто?

Она не ответила.

– Я вам сказала, кто я, а вы почему молчите?

– Я тоже… О Йесыль.

– А? Что, простите? Вы О Йесыль?

Девушка тяжело вздохнула и кивнула.

– О Йесыль – это я!

– Я тоже О Йесыль.

Что за чушь несет эта ненормальная? Будто она – это я!

Я окончательно перепугалась и треснула девушку по щеке.

– Чертова мышь! Сейчас же проваливай!

Но мышью та обратно не стала, а лишь ухмыльнулась, сжала кулаки и поднесла их ко лбу.

– Вы правда О Йесыль?

– Да.

– Бред какой-то!

– Я тоже не знаю, как такое, блин, могло случиться, – вздохнула она.

– Мама… позовите маму. И Йечжин.

– Их тут нет.

– Как так?

– Мама с сестрой в Америке.

– В Америке?

– Они в Майами?

– О чем ты? Мама поехала к сестре в Лос-Анджелес.

– Что?

– Простите, а какое сегодня число?

– Первое июля.

– Разве не первое августа?

– Сегодня первое июля.

– Быть не может. Сегодня первое августа две тысячи десятого года!

– Две тысячи десятого, говоришь? Так ты из две тысячи десятого пришла?

Невероятно, «пришла из две тысячи десятого»? Что опять за чушь?

– Сейчас две тысячи двадцатый год.

– Ты шутишь, что ли?!

Девушка указала на календарь, висящий у входной двери. На нем красовалась надпись «2020».

– Я же только сегодня летела на самолете в Майами…

– Ты летела к тете, а самолет начало сильно трясти, верно? И ты потеряла сознание?

– Да!

Похоже, девушка прекрасно знала, что со мной приключилось.

– Сейчас правда две тысячи двадцатый год, и ты тоже О Йесыль?

Она медленно кивнула.

– Кто мой самый близкий друг?

– Чу Ынчжи.

– В каком квартале я жила до того, как переехала сюда?

– Мы всегда жили в этом квартале.

– Тогда с кем был мой первый поцелуй?

– Обязательно называть имя?

Так, девушка медлит с ответом, ух, прям облегчение. Сейчас же две тысячи десятый, что за бред. Она точно врет.

– Ли Сучхан, верно?

– Что?!

Как так? Она знала, с кем у меня был первый поцелуй!

Я толкнула сидящую на диване девушку и, когда она согнулась, сдернула с нее штаны.

– Что ты творишь?

– Полный бред! На заднице точно такое же родимое пятно!

– Мама… Когда она возвращается?

Хочу ее увидеть. В такой ситуации она бы не стала меня ругать, а, наоборот, подбодрила.

– Не знаю. Должна прилететь в следующем месяце, – ответила девушка тусклым голосом.

– А почему она уехала?

– Чтобы помочь после родов. Сестра ждет ребенка.

– Что вы сказали?

Меня будто током ударило. Не могу поверить, что Йечжин станет матерью, это по-настоящему шокировало.

– У нее и муж есть?

– Боишься, что она забеременела, не вступив в брак?

– Небось, подумала, что мужчина не бог весть какой?

– Я? Когда?

Я притворилась, что не поняла ее, но девушка щелкнула языком и хихикнула.

– Бредятина! Как так?

– А вы сейчас кем работаете? Моделью?

– Я сейчас готовлюсь сдавать экзамен на госслужащего.

– Го… госслужащ…

Полный бред. На госслужащего?! Терпеть не могу учиться, а она говорит, что к экзамену готовится?

– Да, все так. Учебу я ненавидела больше всего на свете, но вот как-то так получилось…

– Вы тогда тоже попадали в будущее? – спросила я, изо всех сил сдерживая гнев.

– Когда?

– Десять лет назад, когда летели в самолете.

– Не помню. Кажется, мне что-то снилось, но, когда проснулась, сразу же все забыла.

– Попробуйте вспомнить!

– Похоже, все так.

– Как?

– Так же, как сейчас. Не помню… да и давно это было.

– А как мне вернуться?

– Откуда мне знать?

– Не помню, правда.

Похоже, не врет. От услышанного снова разболелась голова. Может, засну, проснусь и снова окажусь в самолете?

Я сказала, что мне нужно немного отдохнуть, и уже собиралась пойти прилечь, как девушка меня остановила.

– Это моя комната. Ты спишь там, – сказала она, указав на спальню Йечжин.

Меня начала охватывать сонливость.

– Пожалуйста, пусть, когда открою глаза, снова окажусь в самолете! – помолилась я, крепко сжав руки, и уснула.

Глава 2. Встреча по ошибке

27-летняя О Йесыль

– Не понимаю! Все осталось таким же!

Я собиралась вернуться в ванную, но она меня остановила:

– Сейчас все еще две тысячи двадцатый год?

– Ага.

После моих слов девочка опустилась на пол и начала рыдать.

– Пожалуйста, перестань плакать. В соседней квартире наверняка все слышно! – попросила я, выйдя из ванной.

На самом деле меня все это тоже беспокоит. Ума не приложу, почему эта девчонка появилась в моем доме.

– Думала, что это сон и что вернусь обратно, когда проснусь. Но ничего не поменялось.

– И что же теперь делать?

– Ну… Какой-нибудь способ вернуться точно должен быть.

– Какой, например?

– Хочешь сказать, что я сделала что-то плохое? – Девочка бросила на меня сердитый взгляд.

– Да не знаю я.

– Как так не знаешь? Не было ничего такого!

От моих слов девочка еще сильнее расплакалась, но потом вдруг сделала серьезное лицо и взглянула на меня.

– Обхохотаться можно. С чего, блин, ты взяла, что мне хотелось тебя видеть?

– Как же я зла. Ты сейчас есть собираешься?

– Чего?

– Как ты можешь быть спокойной в такой ситуации? Почему делаешь вид, будто это тебя не касается?

– Так и есть. Из прошлого пришла ты, а не я.

– У тебя салата нет? – спросила девочка, заглянув в холодильник.

– Нет.

– А винограда?

– Тоже. Но есть арбуз, можешь им позавтракать.

– Разве не знаешь, что я не ем арбузы?

– Будешь рис? – спросила я ее.

– Еще чего, ешь одна.

Я взяла тарелку и села за стол.

– У тебя же со лбом все в порядке?

Похоже, совесть у девочки все-таки есть. Она с беспокойством взглянула на мое лицо:

– Не лучше ли обратиться к врачу?

– Забудь, ничего страшного.

– Мой бедный лобик, как же быть?.. Если останется шрам, это будет ужасно!

– Твой лобик?

Так мелкая переживала не за меня, а за себя в будущем.

Я поднесла ложку риса ко рту, но девочка глянула на меня как на врага народа.

– Поверить не могу, ты собираешься все это съесть? – спросила она, указав на тарелку передо мной.

– Ты всегда столько ешь?

– Да, а что?

– Как ты можешь, это же так много?!

– Поэтому и потолстела! Хватит есть! И почему у тебя мясо на завтрак?

Маленькая нахалка отняла у меня тарелку.

– Мелкая, ты что творишь?

– У тебя что, зеркала нет? Посмотри, как тебя разнесло!

Она брезгливо оглядела меня со всех сторон. Было очень неприятно.

– Какое тебе дело до моего веса? – Я забрала тарелку обратно.

– Блин, это же мое тело!

– Чего?

Пока мы спорили, еда окончательно остыла. Эта вредина точно меня в покое не оставит.

– Съем только половину, идет?

И трех ложек не осталось! Я собралась возразить, но сдержалась: не хотела больше с ней спорить.

– Ну что, теперь можно есть?

– Как хочешь.

Я зачерпнула ложку и положила в рот.

– Так и будешь пялиться?

Девочка нарочно громко хмыкнула, чтобы мне было слышно, и ушла в гостиную.

Когда я мыла посуду после еды, вдруг раздался ее крик.

– Вау, так это была не фоторамка? Что за странный телевизор?

– Сейчас все такие.

– Умерла.

– Что?

Девочка пулей влетела на кухню.

– Что ты такое говоришь? Как так умерла?

Ее глаза наполнились слезами.

– Наша Мэри… Как же так?..

Девочка проплакала еще какое-то время и успокоилась.

– Все с ними в порядке, не переживай.

Я объяснила, что здание на реконструкции, поэтому аптека временно закрыта.

– А Ынчжи? Она как?

– Не переживай, у нее все отлично.

– А Минчжун?

– М?

– Парень мой. Не помнишь его?

– Ну…

– С ним все хорошо?

– Не знаю.

– Как так? Неужели вы расстались?

Я ничего не ответила, но девочка продолжала допытываться.

– Однажды расстались. Давно это было, не помню уже, – буркнула я.

– Вот как?

Больше вопросов она не задавала: видимо, ей уже было все равно.

– Что ж, продолжай заниматься своими делами, – сказала девочка, налила воды из кулера и вышла из кухни.

– Давай идти рядом! Почему ты такая быстрая?

– Не переживай, разберусь, – ответила та. – А где хагвон?

– В Норянджине.

– Это разве не рыбный рынок?

– Там все хагвоны сосредоточены.

Вскоре прибыл автобус. Я зашла и только собралась плюхнуться на сиденье, как услышала голос водителя:

– Уважаемые, нужно оплатить проезд!

– Вау, что это? Можно транспортную карту не вставлять?

Мы сели рядом на задних сиденьях автобуса.

– Ты правда думаешь стать госслужащей?

– Ага.

– Почему?

– Потому что нет в мире профессии лучше.

– Быть не может… О ней же мечтают только самые заурядные ребята в классе.

Я ничего не ответила.

– А что насчет модельного бизнеса? В смысле, я же мечтала стать моделью.

– Не знаю.

– Как так? Не хочешь ей становиться?

– Не хочу.

– Почему?

Девочка безостановочно заваливала меня вопросами. Интересно, я всегда так много болтала?

– Будь потише. Все же только на нас и смотрят.

– Хорошо.

Минут через сорок показался учебный квартал.

– Вау!

– Сколько уже ходишь сюда?

– Чуть меньше года.

– А тебе год учиться?

– Ага.

– И ты все еще не сдала? Хотя… я же должна ненавидеть учебу.

Добавить было нечего, девочка сама ответила на свой вопрос. И я, не став заморачиваться, зашла в здание.

– Занятия закончатся в три, подожди меня в той пустой аудитории.

– Хорошо.

– Если, когда вернусь, тебя не увижу, пойду домой одна. Поэтому никуда не ходи и жди спокойненько.

– Сказала же – хорошо!

– Сюда! – помахала мне рукой сидящая в первом ряду Чжинсон.

Чжинсон – моя ровесница, мы познакомились на курсах. Она уже четыре года готовится к сдаче госэкзамена. Ради этого и приехала из Тэгу сразу после окончания учебы. Я как-то заходила к ней в гости. Комнатка в гошивоне[4], где Чжинсон остановилась, оказалась гораздо меньше, чем я ожидала. Там были только письменный стол и маленькая кровать.

– Как ты?

– Так себе.

– Ты же справилась. В этот раз обязательно сдашь.

– Ох, если бы… – тяжело вздохнула она.

Каждый раз после любых экзаменов Чжинсон сетовала, что с учебой у нее совершенно не ладится:

– Серьезно?

– Да. Ты же тоже давно ее не видела, верно?

– Ага.

– Говорят, ее больше не зачислят на обучение.

Когда постоянно ходишь на занятия, лица большинства людей запоминаются. Но я делаю вид, будто никого не знаю.

Я зашла в аудиторию: девочка, как и ожидалось, дрыхла на столе. Я потрепала ее за плечо.

– Уже закончила? – спросила она, протирая глаза.

Судя по тому, что девчонка может спокойно спать где попало, это и правда я.

– Слюни вытри.

Мы вышли из хагвона и направились к остановке, но девчонка вдруг схватила меня за руку.

– Мы проделали весь этот путь, а ты собираешься вот так просто уехать?

– А не «просто уехать» – это как?

– Может, сходим хве[5] поесть?

Девочка взглянула на меня хитрыми глазами и улыбнулась.

– Хве? – спросила я безучастно.

– Тут же рыбный рынок! – нахмурила брови девочка, видя, что я никак не реагирую.

Боюсь, если просто уйду, она точно взбесится.

– Какое хве летом?

– Ну давай поедим, а?

– Ладно, пойдем поедим.

И мы отправились на рыбный рынок.

– Где будем кушать? Может, купим и домой поедем?

– Нет, когда покупаешь хве у местных торговцев, они всегда рекламируют свои ресторанчики. Можно туда пойти.

– Ты часто сюда приходишь?

– Нет. Один раз только была.

– Почему? Ты же любишь хве.

– Теперь нет.

– Э-э… Правда?

Девочка стала расспрашивать, как так случилось, что я разлюбила хве.

– Ну вот как-то так, – ответила я, но мелкая продолжила надоедать.

– Вау! Когда рыбу только что поймали, она в разы вкуснее!

Девочка шустро проглотила еще один кусочек хве. Я тоже думала попробовать немного, но одернула себя.

Как-то раз я закрылась в туалете и стала горько плакать. Из соседней кабинки вдруг послышался голос:

– Ты правда хочешь стать госслужащей?

– Если доела, пойдем.

– Ты разозлилась?

Я ничего не ответила.

– Тебя расстроило, что я все съела в одиночку? Поэтому и предлагала тебе поесть, даже если не хочешь.

Это был глупый вопрос.

– Кто тебя заставлял в облаках витать? Ты не ела, вот я и запихнула все в себя. Честно сказать, насильно.

– Все нормально, поэтому успокойся и пошли домой.

– О Йесыль!

Ынчжи бежала ко мне, размахивая рукой. Сказать честно, слышно ее было даже лучше, чем видно.

Я поспешно двинулась к ней. Больше, чем ее опоздания, ненавижу, когда она выкрикивает мое имя.

– Не зови меня так громко.

– Почему? Что такого в том, что я окликнула свою подругу?

– Долго ждала? С меня курочка и пиво в качестве извинения!

Слова Ынчжи немного подняли мне настроение. Думаю, это компенсирует затраты на купленное недавно хве.

Мы зашли в ближайшую закусочную.

– Эй, а что у тебя с лицом? Что-то нехорошее случилось?

– А?

Я достала из сумки зеркальце и посмотрела на себя.

– У тебя стресс из-за результатов? Когда снова сдавать?

– В октябре.

– Да?

– Ынчжи, а у тебя никогда не было ощущения, что все вокруг тебе снится?

– Чего?

– Ну, просто вдруг моя жизнь сейчас – это сон.

А потом, даже не вытерев ладони после масляного попкорна, крепко вцепилась в мою руку:

– Дружище, взбодрись! Ладно?

– Правда?

– Как же мне не нравилось твое отношение к еде…

– За него и была наказана.

– Знаю.

– В старшей школе ты правда была очаровашкой.

– Я всегда очаровательна, – улыбнулась я.

– Сам себя не похвалишь – никто не похвалит, – сказала Ынчжи и сунула мне в рот дайкон.

– Как же все бесит.

– Почему? У тебя же все хорошо, – спросила Ынчжи, наклонив голову.

– Просто бесит. И вовсе не хорошо.

Я взяла стакан пива и со злости залпом его осушила.

Мы разошлись только после двенадцати часов. Начали с пива в закусочной, а потом сменили место и переключились на чонджон[6].

Глава 3. Красотка в лохмотьях

17-летняя О Йесыль

– Эй, ты что там делаешь?

Я повернула голову и увидела приподнявшуюся на кровати Мисс Но.

– Что ты забыла в моей комнате?

Похоже, она была не в настроении, лицо у нее выглядело очень хмурым.

– Книжки смотрела. И с чего вдруг это твоя комната? Она, вообще-то, моя.

– Журналы больше не покупаешь?

Она сделала вид, что не услышала, и пошла в сторону туалета. Я перегородила ей проход.

– Почему не покупаешь?

– Мне больше не интересна подобная фигня.

– Ну а моделью-то почему не хочешь быть? Почему?

– Прошу тебя, хватит почемукать. С этих пор на слово «почему» табу!

Сказав так, Мисс Но отпихнула меня и хлопнула дверью в туалет прямо перед моим носом.

– Лосьоном протереться не собираешься?

– Позже, я ем.

– У тебя кожа пересохнет.

– Это важнее, чем голод?

Я тоже положила себе риса, но в два раза меньше, чем Мисс Но.

– Так и будешь в полотенце ходить?

Она ничего не ответила. Ее молчание – всегда знак согласия.

Снова тишина. Знает и все равно делает по-своему.

Я доела, а вот Мисс Но толком не позавтракала. Она нехотя впихнула в себя немного, а остальное не осилила.

– Почему не ешь?

– Вчера перебрала с алкоголем, аппетита нет. Позже куплю себе хэчжанкук[7].

Мисс Но убрала тарелки со стола.

– Часто выпиваешь?

Несколько дней назад она вернулась домой поздно и тоже была пьяной.

– Бывает иногда.

– Разве не знаешь, что алкоголь – самый большой враг фигуры? – завопила я.

Мисс Но состроила злобный взгляд.

Смех да и только, просто слов нет! Либо у нее что-то с глазами, либо в этом доме кривые зеркала.

– Кто тебе сказал, что ты стройная?

– Люди. Говорят, если девушка двадцати-тридцати лет носит пятьдесят пятый размер одежды[8]

1 Острая паста из красного перца. (Здесь и далее прим. пер.)

2 Традиционное корейское блюдо, представляющее собой ферментированные и остро приправленные овощи (например, пекинская капуста, редька и т. д.).

3 Частные учебные заведения в Южной Корее, куда дети ходят заниматься для повышения успеваемости, а взрослые – для подготовки к разного рода экзаменам.

4 Один из самых дешевых вариантов арендуемого жилья в Южной Корее. Представляет собой коридорное общежитие с комнатами размером 6–10 м². В стоимость входят: проживание, коммунальные услуги, интернет, пользование стиральной машинкой и сушилкой, иногда питание.

5 Хве (хе) – популярная корейская закуска, как правило из сырого мяса, рыбы или морепродуктов, подается в холодном виде.

6 Корейское название саке.

7 Корейское блюдо, дословно означает «суп от похмелья».

8 Соответствуют российским размерам 40/42 и 42/44.

Продолжение книги

Фантастическая девчонка бесплатное чтение

Ким Хечжон Фантастическая девчонка

* * *

Глава 1. Бермудский треугольник

Глава 2. Встреча по ошибке

Глава 3. Красотка в лохмотьях

Глава 4. Невыносимая «я»

Глава 5. Я модель

Глава 6. Безжалостные тренировки

Глава 1. Бермудский треугольник

Глава 2. Встреча по ошибке

Глава 3. Красотка в лохмотьях

Ким Хечжон
Фантастическая девчонка