Молот. Кровь волка бесплатное чтение

Молот 2. Кровь волка

Глава 1

Сырость мрачного леса скрадывала дневные лучи. Вековые деревья тянули коряжистые корни через звериную тропу. Птичий гомон умолк, словно опасаясь потревожить лесных духов. Но не духи страшили. Неизвестно откуда взявшееся чудовище повадилось терзать людей и скот в окрестностях рыбацкого поселение Брисвелл, раскинувшегося на берегах Большой реки на севере королевства Тэпия. С десяток охотников и крестьян пали за последний месяц. Сельчане боялись выходить далеко за пределы деревни. На дальних пашнях работа встала. Пастухи перестали гонять скот на сочные лесные луга, довольствуясь скудными клочками выжженной солнцем степи в окрестностях поселений. Жизнь в деревне, словно замерла, в страхе перед ненасытным хозяином леса.

— Долго еще сидеть? — канючил Герт, вытягивая затекшие ноги и треся рыжей шевелюрой.

— Тихо… — зашипел я. — Судя по следам — Бурмило каждый день по этой тропе ходит, чую я его.

— Может сегодня не пойдет, полдня уже сидим в сыром овраге… Замерз как собака.

— Прояви выдержку, друг мой, будь терпим к своей нетерпимости.

— Терпение и труд мне не идут.

Стенания парня прервал шорох и хруст сухостоя. Я втянул воздух ноздрями и волчье обоняние уловило ненавистный запах медведя. Кровь волчьих предков отторгала принятие мной любых хищников, ставя их в ранг врагов.

Я сжал рукоять боевого молота и осторожно выглянул из оврага. Гигантский медведь, размером с микроавтобус, неспешно продирался сквозь дебри.

— Ох… — застонал Герт. — Какой же он огромный!.. Нам его не одолеть.

— Не трусь. Чем больше медведь, тем вкуснее суп.

— И от страха польза есть — портки теплеют. — Герт натянул лук с отравленной стрелой и прицелился.

— Погоди, пусть ближе подойдет… Бей в живот, там шкура тоньше.

Бурмило приблизился к оврагу и, почуяв неладное, замер. Огромные ноздри с фырканьем втягивали воздух. Полуоткрытая пасть, усеянная зубами размером с кинжалы, сочилась голодной слюной.

— Давай! — махнул я рукой и дернул за веревку.

Стрела впилась в брюхо, и в то же мгновение сверху на медведя рухнуло огромное бревно, подвешенное на канатах. Бревно ударило тварь в бок, с хрустом сломав ребра. Бурмило лишь пошатнулся и, взревел, бросился на чурку. Он бил и кусал бревно, разнося его в щепки, словно живого противника.

— Плохо дело, — прошептал я, выглядывая из укрытия. — Яд не действует.

— Обманул нас травник, ерунду подсунул?

— Да нет, масса большая, не думал что такие бывают. Такой дозой не возьмешь. Стреляй еще…

Герт осторожно высунулся из оврага и прицелился. Бурмило его учуял, и на миг уставился на лучника залитыми кровью глазами.

— Стреляй! — закричал я.

Медведь бросился вперед, ломая на пути молодые деревца. Еще мгновение и он нас разорвет.

Я замахнулся молотом, готовясь встретить оскал огромной пасти:

— Стреляй! Ну!

Но Герт словно оцепенел. Его худая фигура напоминала сейчас статую древнегреческого лучника, застывшую навсегда.

Словно смерч бурмило запрыгнул в овраг, почти уже подмяв под себя Герта. Дзинь! Стрела ударила зверя в упор. Пробив глаз, ушла наполовину в мозг. Тварь рухнула как подкошенная, обдав нас напоследок смрадом горячего дыхания. Герт откатился назад, чуть не сломав лук. Я не стал останавливаться и обрушил молот на уже бездыханное тело.

— После боя мечами не машут, — улыбнулся Герт. — Чего дохлятину молотишь. Я уже прикончил его…

— Молодец, — буркнул я. — Я думал ты струсил. А ты выжидал момент.

— У меня нет способности заживлять свои раны как у Люпуса, поэтому бил наверняка, — Герт улыбался, но руки его слегка подрагивали, и я слышал стук его сердца.

— Моя способность здесь бесполезна, когда проглотят тебя целиком — заживлять нечего.

Я выдернул стрелу вместе с вытекшим глазом и протянул ее Герту:

— Храни свою счастливую стрелу, как напоминанее о дне, когда мальчик превратился в воина.

— Я давно стал воином…

— Ну хорошо, превратился в великого воина… Еще бы не ныл так часто…

* * *

Год назад после победы над Темным алькийцем Фиморра пропала. Все зло, которое она причинила королевствам оказалось лишь прикрытием еще большей тьмы. Ведьма, словно марионетка, воплощала в жизнь не свои помыслы, а желания темного хозяина, не смея ему более противостоять.Я освободил ее. Освободил мир от Темного рыцаря. Выполнив свое предназначение, я освободился от бремени избранного. Освободился ли?.. Что-то не давало мне покоя. Может пророчество городской гадалки о моем долге перед порядком вещей, котрый я отдам сущему спустя пять… а нет, уже через четыре года. Может то, что Темный алькиец, являясь моим отражением, не остановится. У него всегда есть ресурс и сила, чтобы возродиться — пока жив его прототип, пока жив я… А может это всего лишь пустые страхи перед неизведанным… Что ждет меня впереди в этом мире?Раньше у меня была цель — вернуться домой, потом моей целью стало — спасти еще неродившегося сына, спасти королевство, оба королевства и Даяну. А теперь я охотник на нечисть…Королева Тэпия родила мне сына, и Даяна не смогла смирится с этим. Она отдалилась от меня, укрывшись за неприступностью холодной воли правительницы королевства Солт.Тэпия видела мою тягу к Даяне. Еще больше ее угнетало, то, что Даяна была ее племянницей. Тэпия больше не просила меня остаться с ней в Астрабане. Гордость не позволяет королеве просить милости у подданных, даже если этого смертельно хочется…Я видел сына лишь раз… Когда он родился. Это был один из лучших дней моей жизни. Он похож на меня, лишь голубые глаза, не вязались с образом волчонка. А может кровь Люпуса детям не передается? Возможно у него совсем другое будущее. Если бы дети росли в соответствии с нашими ожиданиями, у нас вырастали бы только гении и великие воины. Радость отцовства особая, человеческая, и неразрывно связана с надеждой, что дети будут не то, что мы — будут лучше нас…Я ушел со службы, сняв с себя полномочия командующего объединенными войсками королевств. Что-то звало меня в путь… Получить ответы на вопросы, которые хотелось задать самому себе…Вот уже несколько месяцев я скитался по дальним землям со своим верным другом. Мы помогали людям, наказывая распоясавшихся разбойников, расправляясь с нечистью, или хищниками-людоедами — как Бурмило.Жизнь охотника за головами была мне близка — в том мире уничтожал отморозков, и в этом занялся подобным. Лишь с той разницей, что без погон и без вмешательства государства. В общем, фрилансер…***

Отрывистые крики речных чаек доносились с побережья. Сумерки опустились на полупустые улочки рыбацкого поселения, наполняясь свежестью прохладой реки. В поселке разгоралась ночная жизнь. Большинство рыбаков приезжали сюда без семей на заработки. И как бывалые “вахтовики” с “пользой” проводили вечера…За убийство Бурмило из казны Брисвелла староста нам отсчитал двести золотых. Решив это дело отметить, мы сняли лучшие комнаты на постоялом дворе “Зубастая рыба” и спустились в таверну, расположенную на первом этаже гостиницы.Переполненный зал гудел и веселился. После тяжелого трудового дня рыбаки пропивали заработанные медяки и золотые. В воздухе витал запах жареной рыбы, свежеиспеченного хлеба и кислого пива. Масляные лампады бросали пляшущие тени на истерзанные дубовые столы, потемневшие от времени и пороков. За барной стойкой суетился коротконогий толстячок, еле успевавший наполнять кувшины ромом и пивом.Захмелевшие работяги с азартом играли в кости, обжимались с путанами и щипали за зад пышногрудую официантку. Та шныряла между столиками и, повизгивая, виляла телесами, обтянутыми платьем с огромным декольте на шнуровке.Трактирные путаны сразу заприметили в нас состоятельных путников и взяли в оборот. Две сочные девицы, с вываливающимися из укороченного корсета грудями, резво вспорхнули к нам на колени.— Господа не хотят угостить дам вином? — кокетливо пропела та, что примостилась у Герта.Ее моложавое лицо никак не вязалось с образом путаны. Герт немного поплыл.— Да, конечно… — пролепетал он и, опомнившись, вскинул руку, подзывая официантку.Та подскочила к нашему столу.— Кувшин вина, боченок пива и что нибудь пожевать, самое вкусное, что у вас есть, — небрежно бросил Герт.— Ты всегда такой хмурый? — улыбнулась моя пассия, расправляя морщины под слоем косметики.— Ему сегодня не повезло, — хохотнул Герт. — Он намеревался убить Бурмило, но я его опередил!— Ты такой смелый! — театрально восхитились девицы. — И тебе совсем не было страшно?!— Это моя работа… Огромный медведь чуть не сожрал моего друга. Но я оказался рядом и убил чудовище одним выстрелом в глаз.— Спасибо друг, — улыбнулся я. — Благодаря тебе я могу сегодня насладиться ужином и обществом прекрасных дам.Герт еще больше надулся и, добавив в голос хрипотцы, снисходительно ответил:— Если, что обращайся, всегда помогу…— Хочешь, в знак признательности, могу постирать твои портки? — спрятав улыбку, спросил я. — После встречи с Бурмило они так и не просохли…Девицы прыснули от смеха, чуть не опрокинув кружки с вином, а Герт насупившись, пробубнил:— Это овраг сырой был, от земли намокли…Дверь в таверну грохнула и ночь занесла внутрь сгорбленного путника в грубом, словно из мешковины, балахоне. Объемный капюшон скрывал лицо. Посетители немного умолкли, разглядывая незнакомца. Он сел за пустующий маленький столик в углу и погасил стоящую на нем свечу.— Странный тип! — воскликнул захмелевший Герт, притягивая к себе восторженные взгляды проституток. — Прячет свое лицо, уж не беглый ли каторжник, иль убийца? Пойду проверю кто таков…— Сиди, — одернул я. — Не мешай человеку отдыхать…— Если доброму человеку нечего скрывать, то я не помешаю!Герт нацепил на пояс меч и вальяжно зашагал к незнакомцу.— Добрый вечер, уважаемый! — чуть кивнул Герт путнику. — Могу я узнать ваше имя?Незнакомец молчал. Герт принял это за смущение перед его харизмой и еще больше раззадорился:— Меня зовут Герт — убийца варгов и Бурмило, я королевский охотник за нечистью, в прошлом командир расчета Королевской гвардии, а чем занимается господин? Уж не скрывается ли он от королевского закона?Фигура в балахоне молча отхлебнула пиво. Герт, ловя на себе любопытные взгляды посетителей, был вынужден идти до конца:Резким движением он сдернул с незнакомца капюшон и отпрянул назад, выхватив меч. Седовласый старик даже не шелохнулся, продолжая цедить из кружки.Герт небрежно протянул клинок вперед, приставив острие к горлу незнакомца:— Как твое имя старик, и что ты делаешь в Брисвелле?— Мудрость не всегда приходит с возрастом, — улыбнулся путник, поглаживая седую бороду. — Бывает, что возраст приходит один…— Ты смеешься надо мной?Герт поддел пряди бороды кончиком меча, но старик отклонился назад и махнув рукавом, что-то прошептал.Герт позеленел и скрючился. Внутри у него забурчало, он выронил меч, схватившись за живот.— Пиво, котрое ты вкушал, потеряло свежесть, — сказал старик. — Тебе надо очистится от скверны…Под хохот посетителей Герт выскочил из таверны и скрылся в уличной уборной.— Не обижайся на моего друга, — я сел рядом со стариком. — Он молод и горяч. В наше время чтобы прослыть невоспитанным, достаточно сказать правду.— Я не держу зла на парня. Хмельная молодость не порок…— Как ты это сделал? Ты колдун?— Я не могу открыться первому встречному, не обессудь…— Извини, я не представился. Меня зовут Молот.— Люпус?! Победитель Темного алькийца, спаситель королевств? — косматые брови старика приподнялись, открывая выцветшие голубые глаза. — Что делает командующий объединенными войсками в этом забытом богами месте?— Я ушел со службы, теперь я вольный охотник…— Меня зовут Галеран, я путешествую по земле в поисках сущего…— Что есть сущее для тебя?— Раскрыть дух и испытать тело. Не так сложно убежать от себя, как прийти к себе настоящему.— Ты нашел себя?— Нет, Молот. Но я вижу, что скоро все поменяется… Я это чувствую. Беда придет откуда не ждали…— Королевствам грозит опасность? Кого нужно опасаться?— Двоих надо страшиться: один — это сильный враг, а другой — коварный друг.— Ты говоришь загадками. Я тебя не понимаю…— Я не вижу всей картины бытия, я могу лишь догадываться о надвигающейся опасности…***Мы заночевали в комнатах на втором этаже “Зубастой рыбы”. Герт провел ночь с путаной и почти не спал. Наутро, та потребовала за услуги один золотой. Парень не раздумывая заплатил бы и больше. Он светился и шутил, словно влюбленный.Девица наскоро оделась, увернувшись от прощальных объятий Герта, и выскользнула из комнаты. Она свое получила, заработав гораздо больше, чем расчитывала.— Все на месте? — спросил я развалившегося в плетеном кресле парня, потягивающего остатки вчерашнего пива. — Твоя дама ничего не стянула?— Ты что? Я ей понравился…— Ей все нравится, у кого кошелек раздут.— Ты просто завидуешь, что мне досталась красотка.— Запомни, мой друг — красоты в борделе не ищут. Легкое поведение — это наименьший недостаток у женщин легкого поведения. Ты не должен искать прекрасное в необходимом.Внизу раздался топот и крики. Я выглянул в распахнутое окно и обомлел. Река несла чудо. Величавый двухмачтовый парусник приближался к побережью Брисвелла. Белоснежные треугольники гигантских парусов, словно крылья дракона, распластались над гладью воды. Деревянный корпус, длинной не меньше тридцати метров степенно покачивался, разрезая поверхность Большой реки.— Что это?! — воскликнул Герт. — Лодка? Какая она огромная!..— Это корабль, — я потер глаза. — Откуда он здесь?! В королевствах нет флота.— Наверное, пришел из Великой воды, — Герт высунулся в окно, чуть не вывалившись, — Большая река на севере впадает в океан. Но какого черта, у лодки нет весел? Неужто демоническая сила ведет его? И зачем ему крылья?— Это парус, сила ветра движет судно, — я обеспокоенно поскреб затылок. — На реке нет течения, так он легко доберется и до Астрабана.Накинув доспехи и схватив оружие, мы выскочили на улицу и поспешили на пристань. Там уже толпился народ, с изумлением разглядывая громадную чудо-лодку, маневрировавшую между утлых рыбацких суденышек.Парусник остановился, чуть не доходя до берега. Хлипкая пристань скрипнув подгнившими досками, вздохнула с облегчением — причал не предназначен для больших судов.На палубе показались воины в халатах на восточный манер, тюрбанах и ятаганами на поясе. Народ притих. Рыбаки с надеждой оглядывались на нас с Гертом, словно ища поддержки.На корабле вперед выдвинулся худощавый но статный араб. Он демонстративно отвесил поклон. Его лицо растянулось в миролюбивой улыбке, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, которые казались еще белее на фоне черной бородки и усов.— Кто это? — Герт озадаченно хлопал глазами. — Одежда диковинная, и сами чернявые, словно бесы.— Это другая раса, — ответил я.— Никогда не слышал про таких…Тем временем араб позвал кого-то из своих. Козлобородый морщинистый старикашка в массивном тюрбане, размахивая полами расшитого халата прокричал на вполне сносном и понятном для нас языке:— Меня зовут советник Мансур. Я служу великому эмиру Ахибу, — старик поклонился указывая жестом на молодого араба. — Благородный эмир Ахим приветствует жителей неизвестного поселения и просит великодушно извинить за вторжение в ваше государство.— Откуда он знает наш язык? — с удивлением спросил меня Герт.— Возможно когда-то вы были единым народом, пока Великая вода не разделила вас, — предположил я.— Мы можем сойти на берег? — продолжил пожилой араб.— Что вы здесь делаете и откуда вы? — крикнул я в ответ.— Это торговый корабль. Недельный шторм унес судно далего от родного берега. У нас кончились припасы и мы не смогли вернуться домой. Мы нашли землю и прошли из океана по реке в глубь материка. Хвала богам земля оказалась обитаема.— Встаньте на якорь, мы примем вас.Я повернулся к рыбакам и махнул им рукой:— Спускайте лодки, у нас гости!

Глава 2

Эмир Ахиб, его советник и четыре вооруженных воина ступили на берег. Чужеземцев тут же окружила толпа, с удивлением разглядывая смуглых чернобородых арабов, облаченных в атласные одежды, расшитые диковинным орнаментом и массивные тюрбаны.

— Пропустите гостей! — прикрикнул на зевак Герт, освобождая проход в “Зубастую рыбу”.

Я выгнал из таверны посетителей и пригласил эмира вместе с советником Мансуром в забегаловку. Их воины хотели пройти внутрь, но я остановил их, преградив дорогу молотом и улыбнувшись Ахибу:

— Вам нечего опасаться, пусть подождут снаружи, если бы мы хотели вас убить, четыре воина вас бы не спасли.

Ахим дернулся, но вовремя натянул ответную улыбку:

— Конечно, пожелания хозяев для нас закон.

Он переглянулся с воинами и те, помявшись, остались снаружи.

— Прошу садиться, махнул я рукой на заскорузлые деревянные столы, с несмываемымими пятнами вина и жира. — Мы люди простые и не готовились к встрече высоких гостей. Не обессудьте…

— Я привычен к походным условиям, — улыбнулся эмир.

— Частые военные походы? — я буравил его глазами, пытаясь понять, что за человек этот араб.

— Нет, — ответил гость чуть замешкавшись. — Торговые путешествия.

Будем считать, что я поверил. Не похож Ахиб на купца… Поджарая выправка, движения точны, в черных глазах уверенность, а на поясе ятаган. Какого черта его принесло?.. Может покрошить его прямо здесь? Но неизвестно сколько воинов на корабле и какая у них подготовка. На рыбаков надежды нет, а вдвоем с Гертом можем не справиться… Я махнул трактирщику:

— Принеси нам лучшего вина и жареного мяса.

Тот, учтиво раскланявшись, засеменил на коротеньких ножках выполнять заказ.

— Откуда вы? — повернулся я к эмиру.

— Моя страна на другом материке, — Ахиб откинулся на стул, разглядывая таверну. — Около месяца пути на корабле.

— Не знал, что есть другие государства… Меня зовут Молот. Я наместник королевы Тэпии в Брисвелле. — слукавил я.

— Если бы не ураган, мы бы тоже не узнали о вашем существовании, — влез в разговор старикашка Мансур. — Эмир Ахиб — правитель одного из многочисленных княжеств, входящих в состав государства Исмар. Это мирное государство, мы производим ткани, шелк, верблюжьи ковры, сбрую для лошадей, украшения и оружие. Торгуем со скотоводческими племенами и земледельцами. Управляет страной Собрание Эмиров.

— Зачем вам тогда корабль?

— До некоторых кочевых племен проще добраться по воде, огибая материк и минуя горы, — эмир пригубил вино и поморщился. — У нас на корабле много товаров. Мы могли бы обменять их на провиант, чтобы вернуться домой.

— А потом вы вернетесь сюда с войском для захвата новых земель? — кинул я в лоб свои подозрения.

Ахиб заерзал, смуглая кожа на его лице заблестела чуть заметными капельками пота:

— Я понимаю ваши опасения и прошу возможности доказать наши мирные намерения… Мы торговцы.

— Торговцы с ятаганами на поясе и с дисциплиной воинов?..

— В моей стране без этого нельзя. Торговые караваны часто подвергаются нападению разбойников и кочевников. Мы рождаемся с клинком и умираем с ним…

— Ду уж, мирная страна… — скривился я , отхлебывая вино. — Почему вы говорите на нашем языке?

— В нашей стране много княжеств и языков, у нас принято учить языки соседей. Говорить на чужом языке в гостях — считается неуважением к хозяевам. Есть княжества которые говорят на вашем языке. Каждый житель владеет минимум тремя языками, а представители знати и того больше. — Ахиб отодвинул вино и добавил:

— Где нам можно пополнить запасы провизии?

— Я не уполномочен решать вашу судьбу. Вы проследуете со мной в столицу королевства Тэпия — город Астрабан.

— Мне кажется, что вы способны принять решение единолично… Но не доверяете мне и хотите протянуть время, — раскусил меня Ахиб. — Но я вынужден принять вашу волю… Как добраться до Астрабана?

Вот хитер чурка! Не по возрасту прозорлив, на вид ему лет тридцать, а рассуждает как мудрец.

— Пойдем вверх по Большой реке на юг по маршруту, которому вы шли. На лошадях неделя пути, на корабле — дня три.

* * *

Вторые сутки мы с Гертом жили на иноземном корабле. Слабый ветерок не давал разогнаться паруснику; спасало лишь то, что Большая река почти лишена течения, и его сопротивление легко преодолевалось.Я насчитал на корабле три десятка воинов и около десяти рабов, заточенных в клетках трюма. Воины хорошо вооружены и подготовлены. Их фигуры напоминали отполированные статуи, высеченные из темного камня. Ничего лишнего, только сухие мышцы, ятаганы и просторные одежды, утянутые поясами и дополненные тюрбанами. Не простые это морячки… Все как на подбор, будто спецназ…Нас поселили в небольшую отдельную каюту. Члены команды ночевали в общем отсеке в гамаках-сетках.— Не думал что на лодке бывают комнаты, — восхищался Герт, развалившись на шелковом топчане и разглядывая увешанные коврами стены.— Лучше бы нас поселили со всеми, — пробурчал я. — А так ничего не видим и не слышим, мало ли что басурмане задумали.— Не ворчи, хорошие они люди, сразу видно.— Мы склонны верить незнакомым — ведь они нас никогда не обманывали. Но запомни, мой друг, только один раз теряют жизнь и доверие…Где-то снаружи раздались крики. Схватив оружие мы выскочили на палубу. Арабы волокли какого-то бедолагу-оборванца. Тот верещал и кусался.— Этот раб пытался сбежать, — видя наше недоумение пояснил Ахиб.— Что с ним будет? — спросил, я наблюдая как раба связывают по рукам и ногам.— Его казнят в назидание другим. Своей смертью, возможно, он спасет много никчемных жизней, предостерегая остальных от необдуманных поступков.— Я думал, что в цивилизованных государствах с рабами обращаются как с равными.— А у нас так нельзя, чуть дашь слабину, и раб вонзит кинжал в спину хозяина. В большинстве своем это пленные воины. Остальных рабов выволокли на палубу. Худые и грязные они испуганно щурились, прикрывая лицо руками от яркого солнца.Связанного раба подняли над бортом.— Стойте! — крикнул я. — Я куплю его…— К сожалению, наместник Молот, — слащаво пропел Ахиб. — Он не продается, нельзя купить то что уже мертво.Бух! Водная гладь с плеском поглотила связанное тело. Я дернулся, но в последний момент удержал себя от желания броситься в воду. Не стоит пока идти в открытое противостояние. Нас меньше… ***

К концу третьего дня корабль достиг вод, омывавших Астрабан. На рыбацкой пристани начался переполох. Невиданное чудо, возможно, таившее в себе опастность, приближалось к берегу без весел. Через несколько минут пристань наводнили красные плащи. Молодцы гвардейцы! Оперативно сработали, моя школа не прошла даром.Я вышел вперед на палубу и, подняв молот, прокричал:— Уберите мечи и луки! С вами говорит Молот. Я прибыл с иноземным гостями.— Это же победитель алькийца и спаситель королевств! — закричал в ответ кто-то из толпы. — Командующий вернулся! Урра!Гвардейцы облегченно вздохнули и опустили мечи. Рыбаки подкидывали шапки вверх, выкрикивая мое имя. — Значит ты наместник Брисвелла говоришь? — хитро улыбнулся Ахиб, поглаживая аккуратно подстриженную бородку.— Ну ты тоже на купца-то не особо похож, — капнул ядом я в ответ.***

Тронный зал королевского замка встретил царственным полумраком. Факелы на стенах трепетали, словно приветствовали гостей. Маленькие окна-бойницы не пропускали достаточно света, отчего зал казался величественным подземельем с гладкими гранитными стенами и мраморными статуями.В конце зала по центру на приступке из темного мрамора возвышался резной трон, украшенный серебром и самоцветами. На троне восседала королева. После рождения сына прошел почти год, и ее фигура вновь обрела точенный благородный силуэт, обтянутый неизменно черным, словно воронье крыло, платьем.Королева ждала нас. Близко к трону подпустили лишь меня и Ахиба.— Приветствую королеву Тэпию, — улыбнулся я, преклонив колено.Тэпия, соблюдая официоз, лишь кивнула в ответ. Но я слышал как сердце ее забилось чаще, видел как зрачки расширились, а дыхание стало глубоким. Свои эмоции от встречи мне удалось скрыть. Наверное…— Ваше величество! — изящно склонился Ахиб. — Позвольте представиться... Меня зовут эмир Ахиб, я — правитель одного из княжеств государства Исмар, что раскинулось на Арабском материке за водами океана. Мы невольные гости в вашей прекрасной стране. В стране, где королева не менее прекрасна…Вот крысеныш! К моей… К королеве подкатывает! Хотя у них это в крови, сыпать лесть… Иноземец мне нравился все меньше и меньше. Некоторым людям так и хочется выдать фанеру, чтобы пролетали мимо, не задерживались. Я злился, что не мог раскусить его истинных намерений. Враг он или просто заблудился? Или заблудился и враг? Как говорил мой командир: “Если друг оказался вдруг и не друг и не враг, а так. Занеси его в статус сук, пусть тусуется там, му…ак”. Ок. Буду за ним приглядывать.— Я приглашаю отобедать вас, эмир Ахиб, — королева встала. — Банкетный зал уже ждет. Слуги проводят вас.Процессия, сопровождаемая стражниками, покинула тронный зал и мы с Тэпией остались наедине. Я подошел к ней и взял ее за руку. Она слегка дернулась, будто намеревалась выдернуть ладонь.— Где Эверан? — улыбнулся я. — Я хочу увидеть его…— Ты вспомнил о сыне спустя год! — фыркнула Тэпия и выдернула руку. — Он даже не помнит тебя…— Я был далеко…— Никто не гнал тебя из Астрабана…— Ты дорога для меня…— Но?.. — продолжила за меня королева.— Но мне проще одному…— Ты любишь ее?— Не знаю… Возможно, я люблю только себя…***

На королевском обеде Ахиба усадили по правую руку от королевы, его свиту чуть поодаль, а нам с Гертом досталось место на галерке среди представителей местной знати.Со стен банкетного зала на гостей с любопытством уставились портреты холеных разодетых престарелых мужей и женщин — представителей королевской династии прошлых эпох. Среди них выделялся портрет длинноволосого утонченного мужчины с проницательным взглядом. Король Эбриан, пропавший много лет назад и не так давно воскресший, чтобы пасть от моего клинка.Посереди зала растянулся огромный вытянутый стол, заставленный обилием блюд и напитков. Слуги шныряли с подносами, раскормленные породистые псы лежали тут же на полу, нехотя обсасывая брошенные кости.Я цедил вино и наблюдал за арабами. Ахиб улыбался и что-то горячо рассказывал Тэпии. По его мимике было ясно, что гаденыш сыпет комплименты. Он взял руку Тэпии и поцеловал. Я чуть не обратился в первача. Заиграли придворные музыканты и вовремя отвлекли меня от дурных помыслов. Тэпия восседала во главе стола, ее статный силуэт и прекрасное лицо, словно выточенное из мрамора, невольно притягивали взоры гостей, не только мужчин. Я смотрел на королеву, чувствуя неясную тревогу и беспокойство… “Такую бабу профукал!” — поймал себя я на мысли, немного захмелев. Но все что ни делается — все к лучшему… Хороша чертовка… но что-то не давало мне с ней сблизиться. Или кто-то?..— Куда ты все время смотришь? — Герт хитро прищурился, подливая вина.— Смотрю чтобы басурманин чего не натворил…— Ну, ну…Музыканты тянули заунывную балладу. Средневековая лютня переливалась двухрядными струнами. Эмир встал и, чуть поклонившись присутствующим, подошел к музыкантам. Он что-то им объяснял, после чего взял лютню. Его пальцы побежали перебором, выдавая колоритную мелодию древнего востока. Присутствующие замерли, а я залпом опрокинул очередной бокал.Тэпия с восхищением слушала невиданную музыку, ее взгляд скользнул по мне, но тут же перекинулся на музыкантов.“Гитарист хренов!” — ругнулся я про себя. Не понимаю я музыку… Считаю, что лучший звук — это тишина. Ну да ладно… битлы долго не живут…***

Жизнь королевства вошла в мирное русло. Разрушенные поселения восстановили, беженцы вернулись в родные земли, погибших гвардейцев заменили новобранцами. Астрабан из осадного города вновь превратился в торгово-экономический центр королевства. Его основным занятием стали ремесленное производство, ловля рыбы в прилегающих водах Большой реки и торговля. С окрестных деревень и ферм сюда стекались повозки, груженные телятиной, молоком, сыром и мукой. Из соседнего королевства Солт приходили караваны с тканями и бакалеей, произведенными в Даромире. Северные рыбацкие поселения, промышлявшие в акватории Великой воды, поставляли в столицу крабов, креветок, рыбу и другую морскую всячину.Вечером того же дня Тэпия собрала Большой совет. Помимо градоуправителя, казначея и нового командующего королевской гвардией в его состав вновь вошли представители знати и купечества. Что обсуждалось на совете, я мог лишь догадываться. Наверное, решали судьбу арабов. Теперь я вольный охотник и уже год как отошел от государственных дел. Скиталец… Даже волки сбиваются в стаи. Видимо, я какой-то не такой…После совета королева прислала за мной слугу. Он провел меня к королевским палатам. Я постучал в изысканную дверь из черного дерева. Стражники расступились, пропуская меня внутрь. Королевская спальня наполнена ароматом жасмина. Я вспомнил, что так пахнут волосы Тэпии. На огромном овальном ковре под присмотром нянек годовалый мальчик. Сердце мое сжалось, а дыхание стало частым. Тэпии внутри не было. Я встал возле сына на колени и, улыбнувшись, протянул руку. Малыш хлопал на меня голубыми глазенками. Я с гордостью отметил, что нос и подбородок мои. В еле уловимом молочном запахе сына я почувствовал нотки волчонка. Белокурые волосы в сочетании со смуглой кожей, делали его похожим на эльфа. Эверан увернулся от руки, норовившей его погладить и прижался к няньке.— Привет, сын… — улыбнулся я. — Ты меня не помнишь, но я всегда о тебе вспоминал.Эверан юркнул за юбку няньки. Молодец… Не доверяет незнакомцам…Остаток вечера я провел с сыном. Он понемногу привык к небритому дядьке и ему стало интересно потеребить сверкающие латы доспех. К концу вечера он безбоязнено сидел у меня на коленях, тыкая пальцем в щетину на моем подбородке и рассматривая блестящие пряжки ремней.***

Заночевали мы с Гертом на постоялом дворе близ королевского замка. На следующий день во время предобеденной тренировки с оружием наше внимание привлек шум, доносившейся с просторов городской площади. Королевские трубадуры возвещали о каком-то торжестве, а глашатаи зазывали народ.— Что за праздник и без нас? — возмутился Герт, отложив меч.— Одевай доспехи, посмотрим что за вечеринка, — ответил я, выглядывая в окно. На городской площади уже толпились горожане. На помосте, окруженном десятком гвардейцев, трон из белого камня. Королева Тэпия восседает на нем. Его длинные волосы, подчеркнутые черным блеском, убраны под серебряной короной, сверкающей в полуденных лучах. На лице чуть заметная улыбка.На помост перед пустующей площадкой вышел глашатай разодетый, словно породистый петух, в разноцветные шелка,— Жители Астрабана! — театрально поклонился он. — Благородная королева Тэпия приветствует вас и объявляет о начале показательных состязаний, устроенных в честь прибытия наших дорогих гостей из далекого государства Исмар!Толпа восторженно заревела в предвкушении зрелища, напирая на оцепление стражников по периметру площадки. — По правилам показательных выступлений воины обязаны соблюдать предосторожность! В поединках запрещено ранить и убивать соперника. Удары наносятся затупленным оружием. Победу одерживает тот, кто первым обозначит удар, котрый мог бы стать смертельным!Люд недовольно загудел — кому-то хотелось настоящей крови. Первым на площадку вышел крестьянского вида детина, в грубом рубище и с огромным топором в волосатых руках. Против него выступил один из гвардейцев королевы — юркий малый с узким мечом.Здоровяк вздернул руки вверх и крутанул топор под крики восторженной толпы. Если даже острие затуплено, попасть под такой удар малоприятно. Тело без доспехов может получить переломы. Гвардеец поднырнул под топор и хвостнул противника по ногам клинком. Но “крестьянин” на удивление ловко отпрянул, чуть не приложив того ударом сверху. Гвардеец скакал вокруг противника, испытывая тычковыми ударами, и в конце концов словил обух в грудные пластины брони. Удар сбил его с ног. Детина наступил тому на грудь, обозначив отсечение головы поверженному противнику. Не плохо… Народ рукоплескал, а королева подняла ладонь, приветствуя победителя.Следующим попробовать силы вышел коренастый стеновой стражник с копьем. Острие наконечника копья обмотали лоскутами кожи. Он сходу ринулся в бой, пытаясь “нанизать” здоровяка на пику. Ему почти удалось пробить защиту с дальней дистанции, но в последний момент детина крутанулся и рубанул по копью, переломив его пополам. Под улюлюканье толпы копейщик сдался. — На помост вскочил один из арабов и стал что-то шептать на ухо глашатаю. Тот, кивнул и, обернувшись к королеве, объявил во всеуслышание:— В показательных поединках желает принять участие наш достопочтенный гость — эмир Ахиб!— Да-а-а! — заорала толпа.Королева одобрительно кивнула.

Глава 3

Оцепление стражников расступилось. Выпуская на арену Ахиба, вооруженного двумя легкими саблями. Он широко улыбнулся публике и отвесил изящный поклон королеве. Рядом с громилой, сжимавшим в руках огромный топор, эмир казался худосочным подростком, случайно попавшим на мужские состязания. Казалось, лишь только начнется бой, детина переломит его как тростинку вместе с “игрушечными” сабельками.

Араб повернулся к противнику и улыбка вмиг улетучилась с его лица. Он стал холоден и сосредоточен. Здоровяк, ухмыляясь, плюнул под ноги и прорычал:

— Если бы не бородка, подумал бы что ты девица! Тебя мама отпустила со взрослыми дядями тягаться?

По зрителям прокатился смешок, Тэпия нахмурилась, сжав пальцы. Ахиб даже бровью не повел, он закрутил сабли, вращая все быстрее и быстрее. Клинки засверкали в неуловимом для глаза беге. Толпа ахнула.

Ухмылка сползла с заросшей морды громилы. Он резко шагнул вперед и махнул топором, еще секунда и сабельки разлетятся вдрызг. Но араб, поднырнув, ушел от столкновения, и перекатом оказался за спиной соперника. Здоровяк вскинул голову ища араба, но тут же получил пинок в зад, чуть не завалившись на брусчатку. Хохот прокатился по площади, а детина рассвирепев, с ревом кинулся на обидчика. Взмах топора провалился в пустоту. Араба на этом месте уже не было. Он вновь очутился у него за спиной и хвостнул громилу мечом по заднице, приложив клинок плашмя. Народ закатился от смеха.

Бугай бегал за юрким арабом. Размахивая огромным топором, совсем позабыв, что наносить ранения нельзя. Ахиб оказывался всегда на шаг впереди и веселил публику, истязая исподтишка противника, тыча его саблями в мягкое место. Наконец громила совсем выдохся и рухнул без сил. Араб наступил на выпавший топор, приставив острие меча к горлу поверженного противника. Толпа орала от восторга. Я посмотрел на Тэпию. Она вся светилась, еле сдерживая улыбку, с трудом пряча эмоции.

Ахиб вздернул мечи вверх и, поклонившись королеве, зашагал по кругу арены.

— Есть желающие бросить вызов эмиру Ахибу? — надрывался Глашатай. — Кто продолжит состязания?

Ахиб увидел меня в толпе и поднял ладонь вверх, народ затих.

— Не желает ли Молот показать свою удаль? — вопрошал театрально араб, глядя в мою сторону.

— Д-а-а! — закричал люд. — Молот! Молот!

Толпа вокруг меня расступилась. Я крикнул:

— Не обучен я понарошничать!

— Я вижу ты бывалый воин! — воскликнул Ахиб. — Прошу, уважь гостя!

— Не умеет мой молоточек гладить, зашибить могу…

— Я постараюсь не попасться под твой удар, или прославленный Молот испугался?

Черт с тобой, подумал я, потом не жалуйся, что не предупреждал! Я вышел вперед. Цепь гвардейцев на миг разошлась, впуская меня на “арену”. Зрители кричали и свистели в предвкушении яркого зрелища.

Я поднял молот вверх, приветствуя народ и королеву. Тэпия с замиранием сердца следила за началом поединка.

— Против благородного эмира Ахиба, правителя княжества государства Исмар, — вещал глашатай. — Выступает убийца Люпуса, палач варгов, победитель Темного Алькийца и в прошлом командующий объединенными войсками королевств — Мо-о-лот!

Толпа взревела.

— Ого! — воскликнул Ахиб, обернувшись ко мне. — Я считал тебя воином, а ты полководец…

— Если бы ты знал, кем я был до этого…

— Начнем, Молот… — глаза Ахиба сузились, а улыбка вновь исчезла.

В неистовом танце Араб закрутил мечами, красуясь и восхищая толпу. Я спокойно стоял, опустив молот. Неожиданно Ахиб рванул в мою сторону, махая клинками. Я поднял молот для замаха. Не обессудь Ахиб, если что-то сломаю. Постараюсь оставить тебя в живых…

Бух! Мощный взрыв накрыл площадь. Со стороны гвардейских казарм взметнулось пламя.

— Пожар! — послышались крики. — Казармы горят!

Народ с криками бросился врассыпную. Пожар в средневековом городе — самое страшное бедствие. Теснота деревянных строений и отсутствие водопровода делали борьбу со стихий неравной.

— Несите песок с крепостной стены! — распорядился я, взяв командование на себя. — Соберите горожан с ведрами в цепочки возле ближайших к казармам колодцев.

— Чем я могу помочь, Молот? — подбежал ко мне Ахиб.

— Не путаться под ногами…

Пожар охватил один из корпусов королевских казарм, сложенных из потемневшего от времени бруса.

Я рванул к казармам. Рядом поспевал Герт. Огонь жадно облизывал сухое строение, норовя перекинуться на соседние корпуса. Народ уже тащил в деревянных ведрах воду, а гвардейцы расчищали подходы к уличным колодцам. Уууухххх! Пламя рвануло, вверх разбрасывая вокруг гигантский сноп искр — загорелась смотровая башня. Пространство наполнялось нестерпимым жаром и дымом. Видимость ухудшилась, стало нечем было дышать. Горожане плескали воду на красные языки, но жар и дым не давали близко подойти. Редкие порывы ветра приносили драгоценный глоток чистого воздуха, но когда дуновения усиливались, пламя разгоралось сильнее, не обращая внимание на падающую воду. Деревянные постройки уже не спасти. Надо отрезать огонь от города.

— Хватайте топоры! — заорал я мечущимся гвардейцам. — Рубите частокол между корпусами! Не дайте огню перекинуться.

Солдаты и горожане побросали ведра и кинулись рубить бревенчатые изгороди. Где-то в глубине двора раздался детский плач. Кто-то из детей играл рядом с пожаром и, испугавшись, остался там отрезанный дымом. Я сорвал с дворовой веревки еще мокрую тряпицу и обмотал вокруг носа и рта. Примитивный респиратор немного задерживал дым. Я кинулся в дымовую завесу в поисках источника звука. Мне навстречу вынырнула худая фигура с ребенком на руках. Кто-то его уже спас. Фигура, кашляя и задыхаясь, выскочила на свежий воздух. Я последовал за ними. Народ с восторгом приветствовал спасителя пятилетнего малыша. Это был Ахиб. Пока я занимался организацией тушения пожара, он услышал крики раньше и успел меня опередить. Что-то слишком много его становится. Не к добру это…

Огонь тем временем сожрал казарму и, подернувшись белым пеплом, пошел на убыль. Мы успели разметать и отбросить в сторону деревянные перемычки, примыкающие к очагу, и лишить пламя пищи.

Ахиб поставил ребенка на землю. Мальчик, перестав размазывать грязным кулачком слезы по закопченному лицу, бросился навстречу матери. Та громко охая и стеная подхватила его на руки, выкрикивая слова благодарности арабу. Я стоял рядом и почувствовал на себе взгляд. Я поднял голову вверх: на каменном балконе замка стояла Тэпия и наблюдала за происходящим…

* * *

Вечером когда угли остыли, я осмотрел пепелище. В центре очага возгорания, где более всего бушевал огонь и строение выгорело до тла, я обнаружил оплавленную вещицу из бронзы. Ее стенки исказились потеками и прилипшим пеплом, но в очертаниях угадывались необычные формы.— Что это? — воскликнул Герт, взяв у меня из рук еще горячий предмет.— Похоже на заморскую масляную лампу, — я внимательно разглядывал находку.— Такие лампы в Астрабане не делают… И в Даромире тоже. Напоминает арабскую… Или нет? — Герт поскреб затылок.— Не знаю. В любом случае, это был не случайный пожар. Кто-то поджег казарму с помощью лампы, пока все были на состязаниях.— Но для чего? В условиях войны оно было бы понятно…— А может война впереди, и нам об этом еще неизвестно?..Где-то среди дымящихся обломков мелькнула тень. Что за черт?..— Тихо, — прошептал я, вытащив из заплечного чехла молот. — Мы не одни, обходи слева, а я пойду вперед.Герт, пригнувшись, пробирался вглубь сгоревшей казармы, я на миг задержался и прислушался. Тишина… Лишь шипение дыма и хруст головешек под ногами Герта.— Стой! — крик напарника раздался шагах в двадцати за пеленой дыма. — Молот! Лови его!Прямо на меня выскочил изможденный полуголый бородач. Я махнул молотом, заставив того пригнуться. Бородач понял, что ему не уйти, бухнулся передо мной на колени.— Прошу господин! Не убивайте! — задыхаясь затараторил он. — Кто ты и что здесь делаешь? — спросил я, опустив наболдашку молота на его костлявое плечо.— Я сбежал с корабля Ахиба.— Ты беглый раб?— Да господин… Ахиб страшный человек. Он не случайно прибыл в вашу страну. Он долго готовился. Он и его команда выучили ваш язык, чтобы сойти за своих.— Кто их обучил? И откуда ты сам знаешь наш язык? Ты не похож на араба.— В прошлом я был рыбаком на севере королевства Солт. Шторм унес мою лодку в открытое море. Так я попал на арабский материк. Таких как я там не мало. В родных поселениях нас считают погибшими, потому что никто не заплывал вглубь великой Воды. Но многие выживают. Их подбирают арабы и продают в рабство. От нас они узнали о существовании королевств Солт и Тэпия, о их плодородных землях с мягким и теплым климатом.— Теперь ты свободный человек, но все что ты рассказал, ты должен повторить в присутствие королевы.— Прошу, отпустите меня! Я очень боюсь! Если арабы узнают, что я вам рассказал, они убьют меня.— Не бойся. Ты под моей защитой.***

Ее величество королева Тэпия ждет вас! — торжественно объявил привратник впуская меня в тронный зал.Я прошагал по гулкому полу из полированного камня вглубь. Тэпия величаво возвышалась на сверкающем троне. Вокруг роилась откормленная свита, угождая королеве.— Ваше величество, — я поклонился. — У меня для вас сведения государственной важности.— Говори, Молот, — Тэпия сделала вид, что с трудом оторвалась от одного из собеседников из свиты.А нет! Он не из свиты… Ахиб ужом вился вокруг королевы, что-то рассказывая и оживленно жестикулируя.Вот собака, пёсий сын! Я едва сдержался чтобы не плюнуть на глянец пола. Умеет князек пускать лесть. Вон как Тэпия цветет. Тем более что льстить ей легко… Если даже преувеличивать достоинства королевы, половина лести все равно окажется правдой… Уж не влюбился ли я часом?..— Я хотел бы поговорить наедине.— У королевы нет секретов от ее подданных, — поморщилась Тэпия.— Кроме подданных здесь присуствуют еще и гости, как я вижу, уже дружественного нам государства…Тэпия, нахмурившись что-то прошептала на ухо королевскому приказчику. Тот кивнул и во всеуслышание объявил:— Королева желает говорить наедине с господином Молотом и просит всех покинуть тронный зал!Свита в сопровождении стражников засеменила к выходу.— Мое почтение королеве, — Ахиб отвесил прощальный поклон, зыркнув на меня исподлобья.Когда двери тронного зала захлопнулись, оставив нас одних, я подошел к трону вплотную и рассказал Тэпии о поджоге, о найденной арабской лампе и беглом рабе.— Вели схватить арабов и бросить в тюрьму. Уж там я заставлю их признаться, — закончил я свой рассказ.— Ты слишком подозрителен, Молот. Тени прошлой войны не оставили тебя. Я не верю, что Ахиб захватчик. Слишком сложен и опасен его путь.— Если сомневаешься, поговори с рабом.— Утром Ахиб рассказал мне, что от него сбежал раб — в прошлом опасный преступник — шпион и наемный убийца. Меня предупредили, что раб хитер и изворотлив. Чтобы выжить — готов на любые ухищрения. Мои стражники помогали в его поисках, вот почему он прятался на пепелище. Возможно, это он поджег казармы, чтобы очернить эмира и избавиться от хозяев.— Если не хочешь выглядеть негостеприимной и коварной в глазах подданных, я могу убрать Ахиба сам, по тихому. Одно твое слово и все…— Он благородный и утонченный человек, я не вижу в нем угрозы.— Я смотрю тебя эмир очаровал? Ты, как и все умные женщины рискуешь влюбиться по глупости.— Однажды я совершила такую глупость. Больше такого не повторится.— За маской галантного и порядочного эмира прячется умелый воин и коварный стратег, арабы пришли в наши земли не случайно. Я велю привести раба, он подтвердит мои опасения.Я отправил стражника на постоялый двор, где меня ждал Герт, охранявший раба. Через несколько минут привратник распахнул дверь, и в тронный зал, ссутулившись, вошел Герт. Он был один.— Где пленник? — рявкнул я, чуя неладное.— Ваше величество, — поклонился Герт. — Прости Молот, но он сбежал от меня…— Как?!— Он попросил еды и пока я ходил вниз в таверну, ускользнул через окно, прихватив кое-что из моей одежды.— Видишь, Молот? — улыбнулась Тэпия. — Это не простой раб. Зачем ему скрываться если он говорил правду. Я верю Ахибу. Оставь его в покое. Я приставлю к арабам охрану, чтобы ты не причинил им вреда. Они скоро нас покинут. Но пока я предложила им побыть нашими гостями.— Королева и глупость — несовместимы, но глупость этого не знала, — усмехнулся я.— Как ты смеешь оскорблять королеву?! — лицо Тэпии налилось пунцом, а глаза расширились. — Если бы не твои прошлые заслуги, тебя бросили бы в темницу.— Боюсь, впереди у меня еще будущие заслуги перед отечеством в грядущей войне. Угроза близка, я это чувствую… Тьфу, тьфу… Мое почтение, ваше величество…***

Жизнь в Астрабане текла неспешным чередом. Горожане и приезжие наслаждались мирным и беззаботным существованием. На центральной площади и рынке бойко шла торговля. В кузницах и ремесленных мастерских кипела работа. Из окрестных ферм и дальних деревень стекалась нескончаемая вереница повозок с сельхозпродукцией и изделиями деревенских мастеров. После военного упадка казна города вновь пополнилась налогами.Вечером начиналась ночная жизнь. Рыбаки, работяги, мелкие воришки, заезжие крестьяне и просто путники — все те у кого не было семей, либо родные были далеко, устремлялись в городские таверны, расположенные на первых этажах постоялых дворов. Там, гуляя и веселясь до рассвета, они пропивали добрую половину дневного заработка, растрачивая медяки и золотые на выпивку, обильную трапезу и трактирных девок.Мы с Гертом решили задержаться в Астрабане, пока арабы “гостят”. По утрам мы тренировались на заднем дворе гостиницы, упражняясь с оружием. Днем бродили по городу и наблюдали за арабами. Каждый день я пропадал в замке, проводя время с сыном. Эверан стал узнавать меня и каждый раз при встрече пытался мне что-то рассказывать на своем лопочущем языке. Я с интересом наблюдал за ним, как он пытается ходить, как играет с моими амулетами, как радуется и смеется когда подбрасываю его на руках. Я постепенно привыкал к своему новому статусу, испытывая необычное, доселе неведомое чувство. Кем я только не был в своей жизни, но отцом — никогда… Отец — это человек, который ожидает, что его сын будет таким же хорошим человеком, каким он сам хотел быть.В замке я иногда пересекался с Тэпией. При этом королева всегда куда-то спешила, либо была занята “важными” переговорами, словно избегала меня. Нередко возле нее крутился Ахиб со своим советником Мансуром. Каждый раз, встречая их в замке, я скрежетал зубами. Нехорошее предчувствие меня не отпускало. Арабы раздражали меня все больше и больше, но я умело сдерживал себя. Если на минусы в жизни смотреть сквозь поднятый средний палец — они будут плюсами. Придет время и я расставлю все точки над “ё”, пусть даже ударами молота…Ближе к вечеру мы с Гертом проводили вторую тренировку и обдумывали, чем нам заняться вечером. Но почему-то список смертных грехов всегда как-то подозрительно смахивал на список наших планов на вечер. Хоть я и старался не давать Герту чрезмерно пить — мал еще — но несколько кружек пива за вечер он умудрялся вылакать. Через пару недель спокойной и размеренной жизни Герт из худого и поджарого парня стал превращаться в раскормленного холеного гуляку. Как-то взвесившись на кузнечных весах, я с грустью заметил, что тоже набрал пяток лишних кило. Да… Надо срочно что-то прекращать! Либо жрать, либо взвешиваться…***

После нескольких недель пребывания в Астрабане в один из солнечных и ни чем не омраченных деньков я сидел на резном деревянном балконе постоялого двора и цедил травяной чай. С центральной площади донеслись раскаты горнистов и торжественной бой барабанов. Королевские глашатаи что-то выкрикивали, зазывая народ на церемонию. Герт перекинулся через дубовые перила балкона, уставившись на снующих внизу людей.— Что случилось? — крикнул он спешащему в сторону городской площади пузатому трактирщику.— Как? Вы разве не слышали? — задыхаясь на ходу бросил он. — Королеве Тэпии делают предложение!..— Кто?! — я вскочил с кресла качалки, но трактирщик уже скрылся из виду.***

Глава 4

Королевские трубадуры раздували щеки, наполняя площадь громогласным воем медных горнов. Центральная площадь Астрабана кряхтела от переполнявшего ее народа. Красные полотнища флагов трепетали в предвкушении торжества. На помосте, окруженном расчетом гвардейцев на троне из белого камня, восседала королева Тэпия. Серебрянная корона, вобрав черный блеск ее волос, сверкала под полуденными лучами словно белое пламя. Безупречный макияж наложен сегодня особенно тщательно, и подчеркивал природную красоту правительницы. Сегодня впервые я увидел Тэпию в белом, а не черном одеянии. Белоснежная парча, расшитая алмазами и кровавыми рубинами, обтягивает грациозный стан. Большие серые глаза наполнены торжеством и умиротворенностью.

Сердце мое сжалось и, казалось, на миг остановилось. Давно я не видел ее такой счастливой… Последний раз она была такой, когда мы провели ночь...

Я стоял в толпе опустошенный, инстинктивно стискивая рукоять кинжала. Тем временем, возле помоста стражники отодвинули толпу, освобождая проход. Процессия из десяти разодетых в шелка арабов с ятаганами на поясах неторопливо приближалась к помосту.

— Ты посмотри! — воскликнул Герт тыча пальцем на свадебную процессию. — Розоделись словно павлины на ярмарке!

— Перья бы им повыщипать, — процедил я в ответ.

Впереди шагал Ахиб в белоснежных одеждах и массивном сверкающем тюрбане с изумрудом в центре. За ним ковылял престарелый Мансур, далее воины и двое рабов, тащившие небольшой расписной сундук. Вот обезьяна заморская! Уже и королеву прибрать решил! Жениться он надумал? Надо спросить — сколько жен у него уже есть. А то Тэпия не в курсе арабских устоев…

Трубадуры замолкли, народ притих, а полотнища флагов перестали шелестеть. Эмир взобрался на помост и преклонил колено перед королевой. Он взял ее руку и громко на всю площадь проговорил:

— Я, потомственный эмир княжества славного государства Исмар, волею случая прибыв в вашу прекрасную страну, был сражен красотой, умом, утонченностью и благородством королевы Тэпии. За несколько недель пребывания в достопочтенном городе Астрабан, я убедился в серьезности своих намерений. Сегодня в присутствии жителей королевства и моих подданных я осмелюсь просить вашей руки, королева Тэпия! В знак своей признательности примите от меня в дар этот скромный подарок…

Отмытые и расфуфыренные рабы поставили сундучок на помост и откинули крышку. Народ ахнул. Сундук почти доверху набит самоцветами. Никто никогда из присутствующих не видел сразу такого количества драгоценных камней. Вот гаденыш!.. Ну не спроста же он приволок их с собой. Для чего на торговом корабле таскать сундук с сокровищами? Неужели араб заранее продумал план женитьбы на королевской особе? Возможно он слышал о ее существовании от пленных рыбаков и хорошо подготовился…

Лицо Тэпии залил румянец. Она встала и торжественно объявила:

— Мой народ! Вы были со мной и в бедах и в благости. Вместе мы выстояли в тяжелой войне с силами Темных… Я всегда буду верна только вам. Но у великого королевства, помимо королевы должен быть и король. Пришло время принять мне решение…

Тэпия повернулась к арабу и, держа за руку, подняла его с колена:

— Благородный эмир Ахиб, во всем королевстве нет более достойного претендента на руку и сердце королевы, чем вы. Прошу вас ожидать моего решения. По законоположению королевства, особа королевской крови может дать свой ответ лишь спустя месяц после сделанного ей предложения. Я не вправе нарушать законы пращуров и пока прошу принять мою благосклонность.

Толпа взорвалась криками и аплодисментами, а эмир на миг сникнув, тут же взял себя в руки и широко улыбнулся:

— Я готов ждать вашего решения всю жизнь… Но надеюсь вы осчастливите меня гораздо скорее!

* * *

Ночь застала нас в таверне постоялого двора. На душе скребли кошки, и самое время немного развеяться и все обдумать. Но думать на трезвую голову о невзгодах наш человек не привык. Как говорил старина Франклин: “В вине есть мудрость, в пиве — свобода, а в воде — бактерии”. Я соглашусь с политиком, главное, не увлекаться… Сидя на алкогольной диете легко потерять три дня, а то и того больше.Переполненный зал гудел и предавался утехам. Работяги, путники, солдаты веселились играя в кости, боролись на руках и тискали хохочущих местных путан. В воздухе витал запах жареного лука, древесных углей и хлебного пива. Канделябры корявых свечей бросали причудливые тени на затертые дубовые стены.Трактирщик еле поспевал наполнять кувшины ромом, а огромные деревянные кружки, ставшим уже привычным, теплым кисловатым пивом. Вертизадые официантки сновали по шумному залу, протискиваясь между переполненными столами и шатающимися веселыми посетителями. Трактирные музыканты в очередной раз пытались сыграть какую-то плясовую, но некоторые подвыпившие, возомнив себя меломанами, учили их играть “правильные” песни, братаясь и угощая выпивкой. Миры разные, а сущность человеческая одинакова… В жизни есть вещи лучше выпивки, но выпивка позволяет без них обойтись.— Долго мы еще пробудем в Астрабане? — спросил Герт слегка заплетающимся языком. — Скоро я стану таким жирным, что не смогу биться с нечистью. А это наш с тобой заработок.— Не переживай, завтра двинем в путь…— Куда?— Пока не знаю…— А как же арабы? Ты говорил они опасны?— Королева слепа, нет смысла сидеть рядом и ждать когда она прозреет.— Тебя задевает ее помолвка?— Нет никакой помолвки! Тэпия не дала согласия…— Ну-у… это лишь устаревшая формальность. И потом… Если я правильно помню, тебе больше по нраву королева другого королевства.— Черт с этими королевами! Найду крестьянку и заживу в какой-нибудь деревеньке…— Ну да, Люпус в деревне, не смеши!— Займусь охотой…— На нечисть, и снова вернешься туда откуда начал… Ты сам меня учил, что через осуществление великих целей человек обнаруживает в себе и великий характер. Жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе прожить ее ничтожно.Я с удивлением уставился на Герта:— А ты быстро учишься, тебе бы книги писать…— Что такое книги?— Пергаментные собрания с различными историями.— Не-е, я не скоморох.— В моем мире их называют не скоморохами, а писателями.— Ну они же развлекают народ?— Не только. Через свои мысли и высказывания они учат людей, позволяют им взглянуть на мир с разных сторон и подталкивают к духовному росту.— Мудрецы что ли?— Да, но далеко не все…— Интересно там, в твоем мире…— Да, но там много фальши… Люди поклоняются не богам, а богатству и ресурсам. Самые уважаемые люди там — не прославленные воины и не мудрецы, а те у кого власть и деньги. Власть и деньги определяют ценность человеческих жизней… Там много Темных, и у каждого своя армия, свое государство.***

Позднее утро разбудило меня в комнате постоялого двора. Герт почему-то дрых на моей кровати, а я лежал на сдвинутых вместе лавках. Хорошо вчера погуляли. Вечером думаешь что пьешь, а с утра оказывается — нажрался…— Вставай боец, — двинул я Герта ногой, тренировку проспали…— Можно сегодня пропустить? О-о, даже волосы на голове болят…Как такое возможно?! — Герт приподнялся на локте и припал к кувшину с водой. — Какая вкусная вода! Дьявол, голова трещит…Бух! Бух! Забарабанили в дощатую дверь.— Кого там черт принес? — Герт сел на кровать, обхватив голову. — Какого черта так стучать?!— Прошу прощение за беспокойство, — раздался за дверью приглушенный голос. — Я королевский приказчик, королева Тэпия желает видеть господина Молота и просит его прибыть в замок.Я распахнул дверь. На пороге переминался холеного вида служака. Его лицо я раньше видел среди свиты Тэпии.— Передай королеве, что Молот скоро будет.— Но королева просила проводить вас…— Я знаю дорогу! — отрезал я и бухнул дверью.Герт с улыбкой уставился на меня:— Ты что так злишься? Или не рад встрече с прекрасной королевой. И кстати, она пока еще не замужем.Бум! Я швырнул в Герта сапог, но шельмец ловко нырнул за кровать, закатившись от смеха.Искупавшись в кадке с водой, я наскоро собрался. Одел отполированные, но уже немного запыленные мирной жизнью доспехи, и вышел из постоялого двора.***

— Приветствую славную королеву Тэпию — победительницу варгов! — улыбка легкого сарказма скользнула по моему лицу.— Здравствуй, Молот, — холодно ответила Тэпия, откинувшись на спинку трона.— Чем моя скромная особа обязана столь неожиданному и почетному приглашению?— Ахиб покидает королевство, он возвращается домой.— Надеюсь мы видим его в последний раз…— Через два с половиной месяца он обещал вернуться.— С войском, чтобы покорить новые земли?— Чтобы услышать мой ответ на его предложение…— К черту обычаи, скажи ему сейчас, что вы не пара.— Я еще не решила, он мне показался достойным…— Ты не прислугу выбираешь, а мужа.— Не вижу разницы.— Мужа полагается любить.— Любовь удел подданных, королевская кровь требует от правителя поступать на благо народа и государства... Я хочу, чтобы ты сопроводил его.— Я?! Зачем?..— Посмотри его страну, его мир. Убедись, что его помыслы чисты…— А если я окажусь прав? Ты рискуешь мной, чтобы развеять свои сомнения…— Я хочу развеять твои сомнения. Но если вдруг Ахиб враг, ты найдешь способ его убить или известить нас о грозящей опасности.Я подошел к Тэпии вплотную:— Что я получу взамен?— Назови сумму и казначей выдаст любое вознаграждение.— Деньги мне не нужны… Твой поцелуй перед дальней дорогой, возможно, убедит меня согласиться…Королева замешкалась, не зная что ответить. Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. На миг она напряглась, словно собиралась оттолкнуть меня, но потом замерла.— Довольно, — выдохнула Тэпия, выскользнув из моих объятий.***

Безмолвный лазурный океан плещет о борт двхумачтового парусника. Изумрудная вода под лучами утреннего солнца просматривается на многие метры в глубину. Необъятная гладь простирается до горизонта, словно истинная бесконечность. И так — дни, годы, столетия, вечность. Мы рождаемся и умираем; человек уходит, а океан остается.Крики чаек стихли еще неделю назад, когда корабль далеко отошел от берегов королевства. Вот ужу вторую недели мы с Гертом жили на судне, идущему к Арабскому материку.— Какой он огромный! Конца и края нет! — восхищался Герт океаном, свесившись через борт. — Если он захочет нас проглотить и разверзнет пасть, ему даже напрягаться не придется.— Смотри не упади, там могут быть акулы! — улыбнулся я.— Рыбы зубастые что ли? Да они не больше сапога.— Это у берегов королевств акулы маленькие, а вообще они вырастают до размеров коня.Герт отпрянул от борта, вытирая рукавом бледный лоб:— Сколько нам еще болтаться? Уже и пища не лезет от постоянной качки…— Потерпи, чуть больше двух недель осталось.Зазвенел корабельный колокол.— Обед? — Герт приподнял брови и вытаращил глаза. — Рано же еще…На палубе забегали арабы, что-то выкрикивая на своем родном языке.— Что случилось? — Герт завертел головой.Я давно успел освоить язык иноземцем с помощью красного камня, но пока держал это в тайне от них.— Они говорят, — стал переводить я шепотом. — Что близок Ачар. — Это еще кто?— Кто-то кого они боятся. Видишь буруны? — ткнул я пальцем влево от корабля. — В воде явно кто-то есть…Арабы высыпали на палубу, хватая копья, багры и сети. Судно распустило все имеющиеся паруса и вильнуло в сторону от водных барханов. Но гребень развернулся и настырно пошел за парусником. Арабы загалдели, что-то горячо обсуждая. Из-за трепета парусов и шума волн я различал лишь отдельные фразы: “Нам не уйти!”, “Ачар близко!”, “Рабов за борт!”, “Пусть сожрет!”.— О чем они? — встревожился Герт, вытаскивая из ножен меч. — Сам не пойму, но нас кто-то преследует.— Акулы?— Акулы кораблю не страшны. Может здесь они другие?Парусник разогнался до максимальной скорости, но подводный преследователь легко обогнул корабль и ударил снизу.Бух! Сильнейший удар чуть не перевернул судно и не переломил мачты. Затрещали борта, заскрипели шпангоуты. Парусник пытался вырваться из невидимых объятий но через мгновение встал. — Спуститесь вниз! — к нам подбежал Ахиб, сжимая в руках ятаганы. — Здесь опасно!— Чем мы можем помочь? — спросил я, нащупывая рукой молот.— Не путайтесь под ногами!Бух! Новый удар накренил судно. Стоны деревянных балок смешались с криками людей.— Пошли вниз! — Герт дернул меня за рукав.— Тебе не интересно кто на нас напал?— Рыбина наверное, я воин, а не рыбак! С морскими тварями бороться не обучен!— Настоящий воин бьет врага в любом обличье!— О боги! — Герт вытаращил глаза, тыча пальцем в нечто у меня за спиной. — Смотри!Я обернулся и похолодел. Гигантские щупальца обвили корму, пробираясь на палубу. Тридцатиметровое судно на миг показалось утлым суденышком в лапах чудовища.Ачар! Ачар!!! — блажили арабы, тыкая баграми в щупальца.Парусник стонал и качался. Из глубины показалась голова чудовища. Твою мать! Гигантский кальмар размером с грузовик смотрел на меня огромными глазищами. Тварь накинула кольца на одного из ближних воинов, мгновенно затолкав его себе в пасть. Герт отскочил назад, выставив вперед меч.— Бери копье! — Если взберется на палубу — нам конец! — крикнул я и бросился на помощь корабельной команде.Воины тыкали тварь баграми, но щупальца успели смести за борт еще двоих. Обратившись в первача, я сходу ударил молотом по мерзкой длани. Присоски лопнули, выпуская скользкую жижу. Я пригнулся, уворачиваясь от удара шипов другого щупальца. Кальмар наседал, взбираясь все выше. Я отбросил молот и выпустил когти. Укрываясь за оборванными парусами, я пробирался к чудовищу. Вот рухнула мачта, придавив одного из воинов. Люди отступали, щетинясь копьями. Герт бил багром по шипам и присоскам.— Бейте по глазам! — заорал я.Несколько копий взметнувшись вверх, впились в голову чудовища. Но до глаз не достали. Плохо дело! Уже несколько человек погибло…Вот до монстра осталось несколько метров. Я выскочил из укрытия и рванул вперед. Прыжок! И вот уже, вцепившись когтями в скользкое тело, я кромсаю его кинжалом — что слону дробина. Увернувшись от колец с шипами, я пробирался к глазам чудовища. Воодушевленные моей храбростью, арабы поднажали. Еще один из-них проглочен. Вот и глаз! Размером со сковороду! Хрясь! И кинжал ушел в “желе” по самую рукоять. Глаз лопнул обдав меня мерзкой жижей. Монстр дернулся, пытаясь схватить меня щупальцами. Я перекатился по его телу, очутившись с другой стороны, чуть не свалившись в воду.— Отвлекайте тварь! — заорал я, пробираясь ко второму глазу.Крики и беготня на палубе усилились. Где-то мелькала фигура Ахиба. Он ловко уворачивался от шипов, кроша их ятаганами.До второго глаза метр, я с трудом держался на скользкой туше. Ближе… Ближе… Замах! Но тварь накинула на меня кольца и стиснула до хруста костей. Ребра лопнули, проколов легкие. Кровь хлынула изо рта. Из последних сил я кромсал обвивший меня щупалец. Чудовище оторвало меня от себя и потащило в пасть. Писец! Принять смерть от моллюска! Переломы ослабили Люпуса. Удары кинжалом становились все реже. Вдруг, белая фигура скользнула рядом. Ахиб! Вскочив на голову монстра, он полосовал его клинками. Кальмар выпустил меня и переключился на араба. Я грохнулся на скользкое тело, уцепившись за мантию твари. Переломы срастались. Ударом щупальца тварь сбила Ахиба в воду. Тот глубоко нырнул, прячась от смертельных присосок. Я полз словно клещ, пробираясь к глазу. Чудовище на миг забыло обо мне, отбиваясь от копий и багров.На несколько щупалец удалось накинуть рыболовные сети. Это замедлило тварь. Балансируя, я встал на скользком теле. Замах кинжалом. Прыжок! Удар! И второй глаз лопнул, разбрызгивая содержимое. Тварь замотала головой. Щупальца отпустили корабль и поползли в морскую пучину. Монстр сполз в воду и скрылся в глубине, оставляя мутные потоки слизи.Мне и Ахибу бросили веревку. Его изящные ятаганы утонули. Я сумел сохранить верный мне кинжал, вцепившись в рукоять мертвой хваткой. Измученных нас выволокли на палубу. Мы грохнулись на дощатый пол не в силах встать на ноги. Кости мои еще срастались. Вокруг сновали арабы. Мелькнула улыбающаяся рыжая физиономия.Какое голубое бездонное небо… Как хорошо жить…***

Глава 5

Ачар унес жизни семерых воинов. Еще трое арабов слегли с переломами. Старик Мансур не отходил от раненных, отпаивая их какими-то травами и настойками. Вероятно, кроме должности советника при эмире, старик еще был его личным лекарем. Сам Ахиб отделался порезами и ушибами.

Корабль лениво покачивался на якоре. На палубе кипела работа по восстановлению поваленной грот-мачты и сорванных парусов. Словно обезьяны, арабы сновали вверх и вниз по канатам оснастки, крепя такелаж и натягивая белоснежные полотнища.

Вечернее солнце на горизонте с шипением погружалось в воды океана. Могучая стихия, казалось, мирно дремлет. Или усыпляет бдительность? Сколько монстров она таит еще в бескрайних водах? Таких кальмаров в моем мире нет. А крабы здесь тоже гиганты? Не хочется об этом даже думать. Если так, то броня у них будет, как у танка. Прочь пессимизм... Я не из тех людей, кто лучшие свои годы проводит в ожидании худших времен. Я сейчас, как этот океан… Спокоен и умиротворен. Но как и он, я не знаю, что ждет меня завтра: шторм или штиль, гроза или солнце. Но в одном я уверен — я должен жить и выживать. Ради сына, друзей, близких и просто ради себя…

Мы с Гертом стояли на палубе, наблюдая за закатом. Сзади скрипнули доски. Шагов мягкой поступи не слышно. Я обернулся. Испещренный порезами и синяками Ахиб встал рядом:

— Это самый большой Ачар, которого я встречал. Спасибо, Молот, за помощь… Без тебя мы бы погибли.

— Ну и без твоей команды я бы не справился. А ты спас меня.

Мы пожали руки.

— Скоро ужин, — улыбнулся Ахиб и удалился проверять ремонтные работы на палубе.

Герт глянул на меня с хитрым прищуром:

— Я смотрю вы подружились?..

— Держи друзей близко, а врагов еще ближе… Он спас меня не из благородных намерений, а чтобы выжить самому и спасти корабль.

— Вечно ты во всем видишь подвох. Неужели ты никому не доверяешь?

— Если бы я доверял всем подряд, то давно был бы мертв. Будь готов к предательству любого из своих людей, но особенно того, кому ты доверяешь больше всех. Иногда, я не доверяю даже самому себе…

* * *

Почти месяц мы мотылялись по океану, следуя путем известным только арабам. Однообразная жизнь на корабле начинала напрягать. Чтобы хоть как-то отвлечься и не тратить время впустую мы с Гертом вплотную занялись боевой подготовкой и тренировками. Утром — легкая тренировка с оружием. Я даже немного освоил меч и копье — вдруг пригодится… Днем двухчасовая тренировка на силу и выносливость: отжимания, перекатывание тяжелых бочек, подтягивание на такелажных тросах, лазание по оснасткам мачт, поднятие импровизированных тяжестей (цепей, запасного якоря и т.п.).На дневные тренировки арабы смотрели с изумлением. В этом мире спорта как такового не существовало. Поднятие тяжестей ради поднятия — здесь было в диковинку. Воины упражнялись лишь в мастерстве боя и стрельбе из лука. Понятие физической подготовки отсутствовало. Считалось, что славный воин должен с рождения обладать силой и ловкостью, а что этого можно достичь и развивать тренировками, до этого общество пока не доросло. Исключение составляют тренировочные лагеря в Астрабане и Даромире. Мое детище. Когда-то я разработал программу для подготовки рекрутов, включающую в себя наряду с упражнениями владением оружием, тренировки на физическое развитие, в том числе бег. После победы в Великой войне я оставил наказ верховным правителям обоих королевств, блюсти отработанную схему подготовки солдат и не экономить на армии. Пинта пота сберегает галлон крови.Вечерняя тренировка включала отработку приемов рукопашного боя и бросков. Через неделю занятий часть наиболее любознательных и энергичных арабов присоединились к нашим вечерним тренировкам.Ахиб молча наблюдал за нами. Я часто ловил на себе его взгляд. Когда я оглядывался, он неизменно отвечал белоснежной улыбкой. Что же творится у тебя в голове? Сарацин хренов…***

— Земля! Земля! — утреннюю дымку прорезал голос наблюдателя на фок-мачте.Команда высыпала на палубу, подбрасывая тюрбаны. Робкая полоска земли становилась все явственнее. Вот уже видны каменистые отроги холмов и полоски золотистого песка у их подножия. Неведомая земля плыла навстречу, обнажая необозримые просторы.— А где же деревья? — Герт с недоумением всматривался вдаль.— У нас мало растительности, — ответил Ахиб. — Большая часть Арабского материка — это бескрайние пустыни. Засухи и суховеи — вечные спутники государства Исмар.Несколько часов корабль шел вдоль берега, словно искал гостеприимную пристань. Наконец вошел в широкую бухту, на песчаном берегу которой раскинулся средневековый арабский город. У его берегов покачивались небольшие двухмачтовые торговые суда и множество лодок.— Перед вами столица моего княжества, — Ахиб с упоением вдохнул родной воздух и распростер вперед руки. — Славный город Гафас.— Сколько поселений в твоем княжестве? — спросил я, с интересом разглядывая величественные каменные строения с округлыми немного плоскими куполами, перемежающиеся с глинобитными постройками попроще.— Мой народ ремесленники и торговцы, есть несколько кочевых поселений за пределами города. Но основная часть живет в Гафасе.— Он гораздо больше Астрабана, — задумчиво произнес Герт, вытаращившись на невиданные строения.— Никто достоверно не знает сколько людей проживает в Гафасе. Караваны приходят и уходят. Кто-то остается, кто-то покидает город навсегда в поисках красивой жизни. Но мне кажется, что население превышает Астрабан как минимум в три раза, — Ахиб поправил белоснежный тюрбан и сделал широкий жест рукой. — Прошу быть гостями в моем городе.Парусник пришвартовался у каменной пристани и мы сошли на берег. Снующий на пристани народ не обратил никакого внимания на прибывший корабль. Таких здесь десятки. Лишь несколько горожан узнали Ахиба и склонились перед ним в глубоком поклоне.На пристани кипела портовая жизнь. Разгрузка и погрузка судов, купцы наперебой скупали прибывший товар, соревнуясь меж собой и перебивая цену. Они яростно спорили и жестикулировали и, казалось, вот вот подерутся. Но никто не обращал на это внимание, кроме изумленного Герта. Чем громче кричишь, тем убедительней торг — таков восточный темперамент. Урвав нужный товар, “оптовики” понукали носильщиков и рабов. Те, не обращая внимания на крики и ругань, неспешно грузили только что купленный товар на запряженные лошадьми повозки.— О боги, кто это?! — воскликнул Герт, тыча пальцем на приближающуюся повозку. — Что за уродливые горбатые твари? Какие они огромные…— Их называют верблюдами, — ответил я.Ахиб удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. К нам подкатила роскошная повозка похожая на карету, но вместо крыши ее верх венчал расшитый бисером огромный бархатный балдахин.Один из погонщиков, словно обезьяна, резво спрыгнул с верблюда и с поклоном распахнул перед Ахибом позолоченную дверцу кареты.— Прошу садиться, — широким жестом эмир пригласил нас в повозку.Повозка затряслась по каменной мостовой. Мимо сновал разношерстный люд: торговцы в белых просторных одеяниях и тюрбанах, босые городские воришки, воины в облегченных доспехах накинутых на длинные подпоясанные рубахи, женщины в закрытых одеяних до самых пят, работяги-оборванцы, знать в тяжелых одеждах расшитых бисером и золотом, полуголые ныряльщики в набедренных повязках.Тесная кривая улочка вела к огромному замку с круглыми приплюснутыми куполами. Верблюды вальяжно вышагивали, покачивая головами на длинных изогнутых шеях. Встречный люд почтенно расступался перед княжеской каретой.— Княжество Гафас простирается вдоль побережья на многие недели пути, — поведал нам Ахиб. — Вглубь материка уходит не далеко, дальше начинается пустыня, за которой расположены другие княжества государства Исмар.— На всем материке одно государство? — спросил я.— Одно государство объединило множество княжеств. За его пределами много кочевых народов, не признающих власть Собрания Эмиров. Ими управляют вожди и старейшины. Мы стараемся сосуществовать с ними в мире, нас связывает торговля. Кочевники-скотоводы снабжают княжества мясом и шерстью, мы даем им ткани, изделия ремесленных и гончарных мастерских.— Почему вы не захватите их земли? — удивился Герт.— Там ничего нет кроме пустынь и засушливых горных пастбищ, — ответил эмир. — Лишь кочевники приспособлены разводить овец и верблюдов в таких условиях.— Но можно захватить кочевников, сделать их рабами и пусть разводят скот для Исмара, — не унимался Герт.— Это вольные и своенравные племена. За каждым рабом надсмотрщика не поставишь…Карета въехала в белокаменный двор замка. Стражники в цветастых одеждах встречали своего господина.Нас проводили в просторную гостевую палату, устланную коврами и расшитыми подушками. Великолепие зала поражало богатством и изяществом отделки. Золотой орнамент на стенах и арках переливался и искрился тысячами оттенков. Диваны на резных ножках приглашали присесть. Прямо из палаты можно было попасть в небольшой сад с раскидистыми пальмами и диковинными растениями.Герт раскрыл рот, уставившись на необычную обстановку:— Вот это да… К чему такая роскошь?..— Роскошь не порок, — ответил я. — В моем мире точно.— Этот замок мне достался от отца, — сказал Ахиб, а ему от его отца. Каждое княжество возглавляет эмир. Эмиры тщеславны и горделивы. Издавна они тягались между собой в богатстве родовых замков. Чем выше статус эмира, тем богаче дворец. Мой замок не самый роскошный по меркам Исмара.Мы бухнулись на бархатные диваны. Рядом сновали слуги, расставляя на низких изящных столиках восточные явства.— Я хочу угостить вас вином, — торжествено произнес Ахиб, будто хотел удивить. — Это настоящее вино… Прошу простить меня за некоторую грубость, но та гадость, которую вы пьете на своей родине — не вино. Благородное вино производится из отборного винограда и выдерживается в подвалах многие годы.На столики поставили вытянутые бутыли из темного стекла. Слуги наполнили позолоченные бокалы.— Выпьем за дорогих гостей, — эмир первым поднял фужер.Я рефлекторно понюхал бокал. Яда вроде нет…— За гостеприимное княжество Гафас, — улыбнулся я в ответ.Из глубины зала полилась музыка. Восточный мотив переливался струнами диковинных инструментов и позвякиванием цимбал.Я отпил вино и не поморщился. Никогда не был поклонником напитка горцев, считая его кислым и терпким. Но этот бокал я опустошил с огромным удовольствием. Может долгое путешествие утомило, а может прав, чертяка восточная, — настоящее вино только здесь. Все что жил раньше — все зря…На середину зала выплыли три черноволосые дивы в сверкающих одеждах, чуть прикрывающих грудь и бедра. Смуглая кожа отливала бронзой, большие темные глаза смотрели на нас с легким прищуром. Герт поперхнулся вином, но бысто взял себя в руки.Громкость музыки усилилась и танцовщицы закружились. Их стройные тела, словно ведомые неосознанным призывом, перемещались в такт музыке и выгибались, посылая движение волной от головы до носочков босых ног, увешанных браслетами и золотыми колокольчиками.Казалось, танцовщицы отрешились от всего. Ничего кроме мелодии, ничего кроме ритма. Только бедра и живот синхронно двигались. Их станы изгибались, снова и снова посылая волну движения вниз, ноги то переступали на месте, слегка отрывая стопы от пола, то проделывали дорожку шагов — вправо, влево, вперед, назад. Девушки то застывали, то кружились, приседали и снова поднимались и тянулись вверх...Герт забыл про угощения и просидел с открытым ртом все три танца, котрые исполнили для нас танцовщицы.— Хорошо быть эмиром, — выдохнул он, когда дивы кокетливо оглядываясь, скрылись за дальней аркой.— Не так все радужно, — поморщился Ахиб. — У княжества могут быть недруги. Бремя ответственности за свой народ — превыше других стремлений. Хороший эмир — отец для своего народа, защитник земель пращуров.— Зачем хранителю земель пращуров брать в жены иноземку? — капнул ядом я. — Королева Тэпия не сможет оставить свое королевство.— Возможно я не такой хороший эмир, и смогу оставить свое княжество.***

Выжженая солнцем полупустыня бескрайними просторами окружила цепочку всадников. Солнце только проснулось, но уже припекало, выглядывая из-за низких холмов. Просторные белые одежды, дарованные нам с Гертом, спасали от палящих лучей.— Сейчас загонщики начнут, — сказал Ахиб пришпорив лошадь. — Мы вытянемся в цепочку. Антилопы побегут на нас, приготовьте луки.Гостевая охота обещала быть интересной. Араб заверил, что дичи в его угодьях много, и мы с Гертом залегли в небольшой ложбинке, привязав коней поодаль.Где-то затрубили горны. Цепь загонщиков показалась из-за дальней сопки. Их силуэты расплывались от восходящих потоков горячего воздуха. Словно сказочные джины, плыли они по степи, не касаясь земли.Герт нетерпеливо теребил стрелу:— Ну где обещанные олени?— Антилопы, — поправил я.— Все одно, если с рогами то олень, если характер скверный, то козел. Анитилоп я не знаю, не видел… А чтобы стать козлом некоторые люди даже не прикладывают никаких усилий — они просто живут своей обычной жизнью— Тихо… Бегут, — я наложил стрелу.Ахиб с несколькими арабами затаился где-то дальше в низкорослых кустиках.Послышалась дробь копыт. Герт усиленно таращился в горизонт, пытаясь разглядеть приближающихся в утренней дымке “оленей”.Обратившись в первача, я почувствовал еле уловимый запах… Это не антилопы… Волоски на моем теле вздыбились, я весь обратился в слух. Запах хищников стал явственней. Запах кошек?..— Назад! — я рванул Герта за плечо и потянул его в заросли колючек, он выронил лук. — Ложись! — придавил я его к земле.В тот же миг в ложбинку, где мы только что были влетели огромные желтые силуэты. Скалясь громадными клыками, они издали громогласный рык и ринулись дальше, чуть нас не заметив.— Сто бесов мне под ребра! — прошипел Герт. — Это антилопы? Какие они страшные…— Это львы, — ответил я. Самые могучие кошки. Загонщики выгнали на нас прайд хищников.— Но зачем? Может случайно вспугнули?..— Это я сам хочу спросить у Ахиба. Когда львы дерутся с волками, выигрывают антилопы.Улюлюканье загонщиков приближалось. Где-то поодаль слышались восторженные крики арабов. На них явно вышли антилопы, а не львы.Мы поднялись с земли, и я тут же получил удар когтистой лапой. Бесшумная тварь выследила нас. Огромный лев откинул меня в сторону и прыгнул на Герта. Но тот успел юркнуть в заросли колючек, выставив перед собой меч.Лев накрыл пространство рыком и, чуть пригнувшись, бил хвостом по своим бокам. Еще секунда и он вновь прыгнет на Герта.Я вскочил на ноги и чуть не сложился от боли. Одна нога сломана, бок разодран, кровь хлещет ручьем. Доспехов на мне не было. Я стиснул рукоять молота.Лев прыгнул на Герта, но брошенный мной молот прервал его прыжок, ударив прямо в голову. Хищник брякнулся на землю и покатился.

— Руби его! — заорал я, приволакивая ногу и выхватывая кинжал.Герт опомнился и полоснул льва мечом. Тот вскочил на лапы, но второй удар мечом рассек льву спину. Лев отскочил назад и на миг замер, скаля пасть и озираясь на нас. Я уже стоял возле Герта. Хищник увидел мои горящие звериным блеском глаза и осекся. Раненый лев поджал хвост и торопливо заковылял прочь, оставляя на земле кровавый след.— Что это было? — выдохнул Герт. — Эти твари чуть не сожрали нас.— Думаю, стоит сказать спасибо своим недругам арабам! Именно они делают нас сильнее и не дают расслабиться!Я ощупал сросшуюся ногу, приложил руки ко рту и прокричал:— Ахиб! Мы здесь!***

Глава 6

Вечерний Гафас готовился ко сну, но где-то в глубине самых злачных и кривых улочек кипела ночная жизнь. Мы с Гертом слонялись по ночному городу в поисках развлечений. На глаза попалась старая чайхана. Звуки музыки и смех доносились из-за расшитых тяжелых занавесей.

Мы шагнули в полумрак заведения, окунувшись в дым кальянов и приглушенный свет маслянных лампад. Запах мяты и кардамона витал в горячем воздухе. За низкими столиками прямо на полу на подушках и коврах расселась разномастная публика. Полуголые официантки, они же по совместительству танцовщицы, сновали по залу, разнося кувшины с вином, сыр и какие-то запеченные на костре блюда.

Мы бухнулись на пол перед дальним столиком. Музыкант заиграл восточную мелодию, перебирая струны кривой лютни. Одна из танцовщиц припала на колени посреди зала и, извиваясь, начала свой танец. Ее бедра и топ, увешанные изящными побрякушками, соблазнительно поблескивали из полумрака.

— Ни лавок, ни стульев, — проворчал Герт, подбивая под пятую точку подушку с арабским орнаментом и “золотыми” кисточками.

— Восток дело тонкое… Я думал тебе здесь нравится.

— Никакое чудо не удивляет больше недели… А мы здесь уже вторую торчим.

— Ахиб готовится к свадьбе. Как по мне, пусть хоть еще год готовится. А там глядишь, и забудет, кто его невеста...

К столику подплыла смуглянка с распущенными смоляными волосами. Вопреки моим подозрениям многие жители Гафаса говорили на языке королевства Эбриан.

— Что господа желают заказать? — пропела официантка, разглядывая нас с нескрываемым любопытством.

— Кувшин лучшего вина, — небрежно бросил Герт. — И кебаб из козьего мяса.

За многие дни пребывания в Гафасе Герт совсем освоился, и если бы не его рыжая наружность вполне мого сойти за местного.

Стрельнув хитрыми глазками, девица упорхнула выполнять заказ. В чайхану ввалились трое, закутанные до пят в черные одеяния. Они стали что-то настойчиво нашептывать хозяину. Тот хлопая глазами, жестикулировал в ответ, мотая головой. По жестам я понял, что “трактирщик” не соглашается с гостями. Но незнакомцы всучили ему увесистый мешочек с монетами и араб, вздохнув, скрылся за занавесями.

— Постой, — накрыл я ладонью руку Герта, когда тот собирался пригубить только что налитый бокал. — Не пей пока.

— Что такое? — Герт приподнял рыжие брови. — Трезвость вредит общению. Вечер-то какой сегодня…

— Возьми серебрянную тарелку и посмотри в ее отражение. Только по тихому, не оглядывайся. За твоей спиной три подозрительных типа. Они заплатили трактирщику большую сумму. Посмотрим, что они задумали…

— Вечно ты всех подозреваешь.

— Ты думаешь случайно на охоте на нас вышел прайд львов? В такие случайности я не верю. Мне кажется, Ахиб был бы очень не против, если бы нас сожрали в тот день…

Тем временем в чайхану зашли еще двое и уселись с другой стороны от нас. Их одежда напоминала одеяния первой троицы, хотя они делали вид что между собой не знакомы.

Из-за портьер появился хозяин заведения и стал что-то нашептывать посетителям. Те, озираясь, перестали вдруг галдеть и стали спешно покидать чайхану.

— Нам пора, — выдернул я у Герта из руки вилку.

— Дай хоть доесть, — заскулил тот. — И разве тебе не интересно, что здесь затевается?

— Чем тоньше лед, тем больше хочется убедиться, выдержит ли он. Но делать этого не стоит…

Я встал, нащупав рукоять молота. Входная занавесь откинулась и в чайхану ввалились еще пятеро. Под их просторными одеждами топорщились рукояти ятаганов. Они усиленно нас не замечали, хотя почти все посетители уже покинули заведение.

— Берегись! — крикнул я, оттолкнув Герта. В то место где он только что сидел, впилась стрела.

Арабы скинули балахоны, обнажив ятаганы. Двое замешкавшихся посетителей, спешно юркнули между их рядами на улицу. Хозяин чайханы вмиг испарился.

— Не давай окружить себя! — крикнул я, дернув Герта за руку и помогая подняться.

Несколько арабов схватились за луки. Тренькнули тетивы. Обратившись в первача, я подхватил стол и словно щитом укрыл Герта. Стрелы впились в столешницу, а одна срикошетила от грудной пластины моих доспехов.

Басурмане кинулись разом. Длинный меч Герта с трудом сдерживал удары сразу нескольких ятаганов. Я крушил молотом их защиту, ломая кости и клинки. Одному из них удалось пронзить мое плечо. Он торжествующе потерял бдительность в предвкушении близкой победы. Но я я ударил раненой рукой. Такого араб не ожидал и поплатился вмятой по самые плечи черепушкой. Герт уложил еще одного — извернулся и срубил бородатую голову. Минус два, осталось восемь. Арабы стали осторожней и теснили нас к стене. Я выхватил кинжал и метнул в самого активного из-них. Клинок пронзил глаз “главаря”, выйдя со стороны затылка. Бросок такой силы заставил врагов на секунду оторопеть, и Герт проткнул еще одного. Оставшиеся шестеро, что-то заорали на незнакомом диалекте и отчаянно ринулись на нас. Первому молот проломил грудину, раздавив сердце, второму снес плечо до самого позвоночника. Третий успел вонзить мне в живот ятаган, попав меж пластин, но тутже пал с раскроенной головой. Оставшиеся трое чуть отступили, щерясь клинками.

Запыхавшийся Герт стоял рядом, окровавленный меч направлен на басурман. Превозмогая боль, я нарочно медленно стал вытаскивать ятаган из своего тела. Красный камень на моей шее обжигал кожу, запуская процессы регенерации.

Арабы раскрыли рты. Перед ними стоял воин с горящими волчьими глазами и с торчащим из живота ятаганом.

— Кто вас послал? — спросил я на арабском.

Те, превозмогая ужас и собравшись силами, вновь кинулись в бой. Вот настырный народ.

Герт швырнул в одного кувшином. Глинянная черепушка разбилась о доспехи араба, обдав кровавым вином. Тот на секунду опешил и получил смертельный удар мечом в грудь. Двое других пробились вперед и рубанули по моей руке с молотом, выбив из доспех искры. Латы выдержали и сохранили руку, но молот выпал. Я бросился вперед вцепившись в горло одному из них. Второй занес ятаган над моей головой, но тут же упал с рассеченным затылком. Герт вновь занес меч, но Люпус уже справился без оружия — я вырвал когтями кадык последнему врагу.

— Ты не ранен? — спросил я Герта, осматривая его. — Ты весь в крови.

— Это не моя кровь, кровь арабов и Люпуса. Почему они хотели нас убить.

— Сейчас узнаем.

По разгромленному залу чайханы валялись окровавленные трупы. Красные ручейки собирались в потоки побольше, уже проторивая дорожку за пределы помещения. Я осмотрелся. Все мертвы кроме одного — воин с развороченным плечом мучительно умирал. Я подошел и наступил ему на раздробленную кость. Тот закричал. Я убрал ногу.

— Почему вы напали на нас, кто вас послал? — спросил я на арабском.

“Киллер” спешно запустил руку в карман и вытащил оттуда комочек похожий на кусок пластилина. Он спешно затолкал его сего в рот. Твою мать! Смертник! Я ударил его сапогом в челюсть, но было поздно. Раненный проглотил яд и забился в конвульсиях, пуская кровавую пену изо рта.

— Что это? — воскликнул Герт.

— Он убил себя. Чтобы не выдать хозяина. Уходим!

— В замок!

— Не думаю что там безопасно! Мне кажется, это люди Ахиба.

Мы выскочили на опустевшую кривую улочку. Темнота спасительно укрыла наши фигуры. В полумраке Герт обо что-то споткнулся — в подворотне лежал труп хозяина чайханы с перерезанным горлом. Его глаза в застывшем ужасе уставились в ночное небо. Я обшарил его одежду и вытащил пузатый мешочек с монетами.

— Жадный беден всегда, — плюнул я на труп.

* * *

Утро застало нас амбаре какого-то купца. Остаток ночи мы провели зарывшись в сено. Возвращаться в замок не рискнули. Подосланные “киллеры” — наверняка дело рук Ахиба. Басурманин решил избавиться от гостей — так проще получить согласие от Тэпии. Теперь никто не будет стоять между ними. Сообщит королеве, что мы погибли где-нибудь в океане при нападении Ачара или еще кого…— Жрать-то как охота, — Герт потянулся, высунувшись из копны. — Вчера так и не поужинали. На голодный желудок человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый — не может.— Одень это поверх своих доспехов, — я швырнул Герту белый балахон, оставив один для себя.— Что это?— Одежда арабов. Во доре сушилась…— В этих тряпках я похож на бабу, — заворчал герт обматывая лицо и голову белым полотнищем.— Лучше немного побыть живой бабой, чем мертвым воином.— И куда мы теперь?— Дел по горло: найти убежище, отмыться от крови, позавтракать, проникнуть в замок эмира и убить Ахиба, захватить корабль с командой матросов, вернуться домой, поужинать…— А-а-а, ну только ты обед пропустил…***

Знание арабского языка и трофейные деньги позволили без привлечения внимания снять комнату на одном из постоялых дворов Гафаса. Каменное строение с небольшими тенистыми терассами давало возможность укрыться от посторонних глаз и все хорошенько обдумать.Двое путников, замотанные с ног до головы в белые одежды, ни у кого не вызвали подозрений — половина приезжих так одевается. Стража ищет чужеземцев, а знание языка изначально снимало с нас всякие подозрения. В окно постоялого двора было видно, как по городу рыскают вооруженные патрули. Наверняка по нашу душу.— Вы слышали? — спросил нас словоохотливый хозяин гостиницы, когда принес нам в комнату поднос с едой и вином. — Каки-то чужеземцы убили в чайхане десять пустынных воинов. За их головы назначена награда — целых тысяча золотых динар. Моя гостиница стоит вдвое меньше!..— Пустынные воины хорошие бойцы, — решил я провести разведку боем. — Как их могли убить, может демоны приложили руку?— Пустынные воины не то, что в былые времена, — скривился араб. — Раньше им не было равных. Но говорят, эмир Ахиб хочет совсем упразднить их орден.— Это почему, разве они не верны ему?— У княжества нет врагов, и содержать отряд убийц на службе нет никакой нужды.Ага… Значит на нас напал специальный отряд убийц, состоящий на службе у Ахиба. Все-таки прав я был — обезьяна заморская плохое задумала.— Я считал, что пустынные странники не шатаются по чайханам, — продолжал подначивать я болтуна.— Вы правы, — они действуют скрытно и осторожно. Возможно, в чайхане они оказались не случайно. Вероятно, их целью и были иноземцы.— Но как четверо иноземцев могли порубить десятерых отличных воинов.— Что вы? Говорят их было всего двое. А один из них носит в себе демона и может обращаться в зверя, — глаза араба округлились, а голос стал тише. — Не хотел бы я сним встретиться, даже за тысячу золотых динар…***

Ночная тьма окутала город. Несмелая хилая луна спряталась за тучи, погружая улицы во мрак. Укутанный в темные одежды, накинув на голову капюшон, я пробирался к замку, стараясь держаться в тени глинобитных стен. Под хлопковым балахоном чуть позвякивали доспехи. За спиной в наплечной сумке висел молот.Вот и крепостная стена замка. Кованные ворота с причудливым орнаментом заперты. Пара стражников лениво шагала взад-вперед с алебардами наперевес. Чуть дальше расчет лучников. Через ворота незамеченным не пройти. Если только с боем, тогда тревоги не миновать.Я пробрался вдоль стены подальше от ворот. Высота кладки -— метра три. Я обратился в первача и, разогнавшись, запрыгнул на стену, уцепившись когтями за верхнюю кромку. Подтянувшись на руках, переполз через стену и мягко спрыгнул вниз. Прислушался. Никого… Раскидистые пальмы и конусовидные кипарисы скрывали меня от стеновых часовых. Я крался по саду, примыкающему к замку. У входа в замок потрескивают дозорные огни в каменных чашах на постаменте. Четверо воинов с ятаганами охраняют вход.Я скользнул мимо, держась тени деревьев. Под ногой хрустнула веточка. Я замер, укрывшись за стволом дерева. Один из арабов нырнул в темноту сада проверить. Я слился с деревом и перестал дышать. Воин прошел в шаге от меня и ничего не заметил. Повезло… Воину повезло — сегодня он остался жив…Вот и окна замка. До нижних — метра два. Я выпустил когти и вскарабкался по каменной кладке, цепляясь за столетние швы. Аккуратно отодвинув красную занавесь, прополз сквозь окно и очутился на полу гостевой палаты. Отсюда до спальни Ахиба недалеко. Гулкий пол пытался предательски бухать под ногами. Я сбавил шаг и перешел на “кошачью” поступь. Никого… Только статуи мифических существ из черного эбонита с удивлением смотрели на незванного гостя. Полумрак коридора прерывался мерцанием настенных лампад. Пламя бросало причудливые тени на каменные стены, словно хотело напугать Люпуса. Но демона мраком не испугать. Я сам дитя тьмы…Я втянул воздух носом. Еле уловимый запах хищника скользнул в ноздри. Что за черт?! Откуда в замке хищные твари кроме меня? Спальня Ахиба близко. Запах крупной кошки усилился… Опять Лев? Возле двери спальни к стене привалился стражник. Он закрыл глаза и не заметил подкравшуюся тень. Хрусь! Резким коротким движением я свернул ему шею и оттащил в темноту коридора. Прислушался… За дверью тишина… Эмир, наверное, спит. Вдруг, слабый шорох донесся из-за двери. Неужели услышал. Я стиснул рукоять молота и чуть толкнул дверь. Черная щель становилась шире. Палата Ахиба освещалась лишь полудохлой луной. Я осторожной глянул внутрь. Кровать пуста… Где же чертов сарацин? Я скользнул внутрь и замер. Никого… Лишь запах хищной твари усилился. Может глюк?..Раздался шорох и откуда-то с потолка на меня с рыком кинулась тень. Я махнул молотом и отбросил тварь в сторону. Твою мать? Это же… Огромная пантера кувыркаясь вскочила на ноги и бросилась на меня вновь. Удар молота провалился в пустоту. Черный леопард увернулся и вцепился мне в грудь. Пластины лат заскрежетали, но выдержали. Я отбросил молот и вцепился когтями в горло хищнику, пытаясь оторвать его от себя. Пантера била лапами, пытаясь добраться до горла. Мы сплелись в клубок и покатились по полу. Я выхватил кинжал и занес руку для удара. Леопард все понял и расцепив когти отпрыгнул в сторону. Он стоял и скалился на меня из темного угла палаты. Его желтые глаза горели змеиным блеском. Хвост бил по вздымающимся бокам.— Кыс, кыс-с, подойди ближе, — миролюбивым голосом проговорил я пряча за спиной кинжал.Но зверюга словно, бывалый воин, знала, что такое кинжал с клинком из небесного камня и нападать не торопилась.Я сделал шаг вперед, еще… Леопард перемахнул через меня и напал со спины. Я успел развернуться и полоснуть его клинком. Он вцепился зубами в руку и кинжал выпал. И снова мы сошлись в рукопашную. Я прижимал тварь к себе пытаясь раздавить ребра. Несколько раз пантере удавалось добраться до моего горла. Но стальные плетения доспехов надежно прикрывали его от клыков. Наконец мне удалось обвить кошку ногами со спины и намертво вцепиться ей в шею. Задушить тварь тяжело. Лежа на полу, я изо всех сил сдавливал ее тело. Леопард дергался, теряя силы. Еще немного и Люпус победит…Дверь в палату распахнулась и в комнату ворвался расчет стражников во главе с советником мансуром.. Они окружили нас, приставив острие ятаганов к моему телу.— Отпусти Андара! — крикнул Мансур. — Или умрешь!Мгновенно оценив обстановку, я понял что надо сдаться. Стражников не много, но я не успею подняться, как меня покрошат на куски. Еще и пантера никак не сдохнет… Я расцепил руки и отшвырнул тварь. На меня тут же накинули металлическую сеть и я не успел встать. Что за хрень? Почему она горячая. Кольца сети обжигали кожу и вытягивали силу. Люпус быстро слабел. Твою мать! Сеть серебрянная! Ждали меня гады! Арабы скрутили меня, накинув серебрянные кандалы.— Покушение на жизнь эмира карается смертью! — прошипел Мансур, буравя меня выцветшими глазками.— Я просто хотел навестить старину Ахиба, — улыбнулся я. — А тут эта тварь накинулась.Я кивнул на пантеру и похолодел. Ее когти втянулись, а шерсть слезла. На миг она превратилась в уродливое существо с облезлой шкурой и несуразными конечностями. Но потом морда трансформировалось в лицо, лапы превратились в руки и ноги, а хвост исчез. Лишь рана на боку от кинжала осталась и кровоточила. Передомной стоял раненный обнаженный человек с “сухими” мышцами. Это был Ахиб.***ОТ автора: Нравится книга? Не скупись на лайки, добавляйся в друзья, оставляй коментарии... Дальше будет интереснее. Приятного чтения))))

Глава 7

Сырость затхлого подземелья подземной тюрьмы давила полумраком. Редкие факелы освещали каменные стены. По обеим сторонам коридора раскинулись многочисленные камеры. Словно множество глухих склепов, они утыкали подземелье. Лишь решетки вместо стен, граничащих с коридором, отличали их от погребальных помещений.Огромная серебрянная цепь стягивала тело и волочилось всюду за мной, не давая приблизиться к решетке. В камере я один, но сквозь толстые ржавые прутья видны обитатели камер напротив. Их держат без цепей. Только ликан может отогнуть прутья.Я не знал день сейчас или ночь. Сколько времени я здесь, наверное дня три, а может почти неделю? Из кормежки замшелые сухари, да вода два раза в день. Даже смертников так не кормят. А я и есть, наверное, смертник. Ахиб доведет начатое до конца. Не в его интересах оставлять меня в живых.Герт остался на постоялом дворе. Я велел ему ждать меня, и если не вернусь через пару дней — выбираться из этой чертовой страны и предупредить Тэпию о грозящей опасности. Если арабы вторгнутся в королевства — погибнет все, что я защищал ценою жизни. И самое главное — мой сын. Что станет с Эвераном? Он только познал отца и вот уже почти потерял его. Стать отцом совсем легко. Быть отцом, напротив, трудно.Одиночество тяготило, отчего мысли о сыне причиняли все большую боль… Я никогда не страшился одиночества, всегда считая, что орлы летают одиноко, а бараны пасутся стадами. Я любил быть один. Или вернее так: быть одному совсем не трудно. Но что-то в последнее время изменилось. И теперь, словно невидимая длань наложила на меня бремя ответственности за близких. Такого чувства в своем мире я не познал. И теперь томился, борясь с ним, то вытесняя из сознания, то пропуская через себя.В разведшколе меня учили — чем больше у человека близких, тем более он уязвим. Боец слаб настолько, насколько слаб его самый близкий человек. К черту разведшколу, к черту догмы! Я выжил, чтобы нарушить старые правила и основать свои устои. Надо выбираться из этой могилы!Гулкая поступь нарушила покой подземелья. Стражник-тюремщик подошел к решетке, отделяющей мою камеру от центрального коридора. Он швырнул мне засохшую краюху черного хлеба и медный затертый кувшин с водой. Кувшин грохнулся о каменный пол и опрокинулся. Вода извилистой струйкой потекла по швам кладки. — Принеси другой кувшин, — процедил я, громыхнув цепью.Стражник ухмыльнулся и плюнул на пол. Он уже повернулся чтобы уйти, но я, издав звериный рык, прыгнул из глубины “склепа”. Цепь дернула мое тело назад. Но пальцы чуть достали до решетки. Выпустив когти, я уцепился за нее, и рванул на себя. Ржавые прутья жалобно скрипнули и чуть прогнулись. Серебрянная цепь, обжигая, тянула назад. Но я чувствовал в себе мощь, схожую с мощью Ликана. Но сейчас не полнолуние и нет смертельной опасности. Но я почувствовал, что лишь серебро не дает мне в этот момент полностью обратиться. Стражник отшатнулся от решетки и брякнулся на пол, раскрыв рот. Он смотрел расширенными глазами на узника, который чуть не разорвал цепи и решетку.— Еще раз так сделаешь, — прорычал я. — И я сожру тебя вместо сухаря.Тюремщик что-то пролепетал и скрылся в темноте коридора. Через минуту он появился вновь. Его поступь уже не была столь уверенной. Он засеменил к решетке и осторожно просунул копченую козью ногу и блестящий кувшин с водой.— Простите меня, — проговорил он на арабском. — Прошу вас только не трогайте меня. Я должен здесь работать. Мне нужно кормить семью. Вот, возьмите. Это мой ужин. Я поделюсь с вами…Я с жадность проглотил мясо и залпом опустошил кувшин. До стражника наконец дошло, что ему выпала участь охранять не человека, а монстра. Он как-то совсем сник.— Я прощаю тебя, — смягчился я. — Скажи, как мне встретиться с Ахибом.— Эмир Ахиб вчера на торговом корабле покинул страну…— Куда он направился?— Говорят в новые земли, он собирается сватать тамошнюю королеву.— Черт… а сколько воинов с ним?— Я точно не знаю. Но корабль небольшой. Когда-то я служил на нем. Обычно он вмещает человек тридцать.Странно, подумал я. Ахиб не потащил с собой войско. Значит, он действительно собирается жениться на Тэпии. Хотя, захват королевства через женитьбу — тоже неплохой план. Без крови и особых затрат… Кто хочет доить чужую корову, подкупает пастуха, а не корову… От меня он избавился и теперь ничто не препятствует его планам.***

Дни тянулись однообразной чередой. Больше недели я провел в заточении. Мой надсмотрщик, звали его Рассул, боялся меня как огня.— Когда-нибудь я вырвусь на свободу, — повторял я ему. — И лучше тебе не попадаться мне на пути.— Прошу, господин, не пугайте меня, — стонал Рассул. — Я здесь сам как в тюрьме. Что я могу для вас сделать?— Сними цепи.— Не могу, тогда меня казнят…— Где мои доспехи и оружие?— Они в тюремном хранилище у главного ключника. В конце коридора последняя дверь…— Обеспечь мне достойную кормежку, и возможно я тебя пощажу…Напуганный тюремщик внял моим угрозам и исправно снабжал меня продуктами со своего стола. Он оказался не таким уж бедным как прикидывался. Сыр, мясо и фрукты регулярно появлялись в моем рационе. Либо платили ему здесь совсем неплохо, либо как на любой государственной службе, он что-то тырил. Хотя, что можно продать из тюрьмы. Разве что весточки для родственников заключенных. Сигарет и наркотиков в этом мире не было. И слава богу…Я заметил, что постепенно начинал привыкать к серебру. Ожоги от цепи прошли и лишь постоянная слабость напоминала мне о ней. Серебро вытягивала силы и не давало обратиться в Люпуса. Возможно скоро организм совсем адаптируется к пагубному воздействию ненавистного металла, и мне удастся разорвать оковы. Но сколько времени должно пройти? Неделя, месяц, год? Лучше не дожидаться этого. А как-то выбираться отсюда. Не в интересах Ахиба держать Ликана в заточении, это все равно что сидеть на бочке с порохом. Возможно скоро, меня попытаются убить.Так прошло еще несколько дней. Однажды утром прибежал перепуганный Рассул.— Беда, господин! — закричал он, завидев меня через решетку. — Пустынные странники захватили замок эмира. Почти вся стража убита. Подземную тюрьму мы заперли изнутри. Железные двери спасли нас от подобной участи. Теперь все тюремщики стали узниками, как и вы. Если странники сюда прорвутся — убьют всех— Пустынные странники это орден подчиненный эмиру. Почему они напали? Где остальные стражники замка?— Пустынные странники верны советнику Мансуру. Лучшие воины Ахиба ушли с ним на корабле неделю назад в ваши земли. Другая часть его войска сопровождает торговые караваны в земли кочевников. Мансур воспользовался отсутствием эмира и захватил власть.— Я считал что престол в княжестве Гафас передается по праву крови, народ не примет самозванца.— Мансур носитель королевской крови — он родной дядя Ахиба. Он распустил слухи о том, что эмиру наплевать на княжество. Что Ахиб помешался на иноземной королеве, и как только она даст согласие на замужество, Эмир покинет Гафас навсегда, оставив свой народ на произвол судьбы. Народные волнения подхватили многие жители. Особенно брожение сильно во время отсутствия правителя. И вот сегодня Мансур, заручившись поддержкой части горожан, захватил власть. Всех кто остался верен эмиру, убили на месте. Часть приверженцев Ахиба, из страха смерти, перешла на сторону захватчика.— Зачем Мансуру власть, ему плохо живется в должности советника?— Говорят, что это месть, которую он задумал очень давно. Прошлый эмир — его родной брат Саллах когда-то его сильно обидел. Он увел у Мансура женщину, которую тот безумно любил, и женился на ней. Она родила эмиру сына, его назвали Ахиб. Родителей Ахиба давно нет в живых, но говорят, что Мансур до сих пор затаил зло на семью брата, единственным потомком котрого сейчас является Ахиб.— Часто стало с родителями Ахиба?— Они погибли на охоте много лет назад. Прайд львов вышел на них. Они пали от клыков хищников.— Что-то часто в ваших землях львы нападают на охотников. Это хороший способ устранить соперника чужими руками, точнее лапами.— Это случается редко, ходили слухи, что Мансур причастен к этому. Он подкупил загонщиков, и те погнали львов в нужном направлении… Но Мансур не знал, что в охоте примет участие его любимая. Жена эмира погибла, заставив вечно страдать Мансура. Быть может это все домыслы. Никто не осмеливался озвучивать эти предположения вслух. Возможно, что на охоте был просто несчастный случай… Все эти годы Мансур показывал свою верность и преданность Ахибу. И события смерти эмира Саллаха и его жены поблекли в памяти даже самых ярых противников Мансура. И вот сейчас ясно, что все эти годы — это было лишь притворство. Он как хищник затаился в засаде и ждал несколько лет удобного случая.Да—а… Государственного переворота только мне здесь не хватало!.. Что-то мне не везет в последнее время. Если так и дальше будет продолжаться, то скоро черные кошки будут уступать мне дорогу. Когда думаешь, что дела хуже некуда, всегда случается такое, что понимаешь, что все было не так уж и плохо...— Выпусти меня, Рассул, и я помогу тебе выбраться живым отсюда. — Из тюрьмы невозможно сбежать! Есть только один выход, но за железной дверью караулят пустынные странники.— Верни мне доспехи, и будем пробиваться с боем.— Но тюремщиков всего десять, мы не обучены воевать. Мы лишь следим за прочностью запоров и кормим узников. Толстые стены и решетки сами сдерживали заключенных. — Выпусти меня!— Если я вас выпущу, меня казнит Ахиб.— Ахиба возможно ты больше не увидишь. Если Мансур захватит княжество, впервую очередь он убьет эмира. И к семье, возможно, ты больше не вернешься, если не выпустишь меня…— Я не знаю что делать… — Рассул метался возле решетки. — Я спрошу у старшего ключника.— Нет! — рявкнул я. — Если ты сейчас уйдешь, свое обещание помочь тебе я возьму обратно. Прими решение сам и сейчас. Подумай хорошо, ради семьи, ради себя…Тюремщика затрясло Он оперся о холодную стену и ссутулился, обхватив голову руками. Немного придя в себя, Рассул дрожащей рукой снял с пояса огромную связку длинных ключей:— Прошу вас, обещайте мне, что поможете вернуться к семье!— Обещаю…Решетка, недовольно скрежеща, отодвинулась, впуская тюремщика. Рассул на трясущихся ногах засеменил мне навстречу. Сделав несколько шагов он остановился, словно раздумывая о правильности принятого решения. Я больше не мог ждать и одним прыжком очутился возле него. Одной рукой я схватил его за ворот халата, а второй выдернул связку ключей.— Какой из них открывает серебрянный замок? — прорычал я.— Я-а-а… не знаю, — бедолага совсем сник, думая что его сейчас разорвут.Я действительно был близок к этому — его нерешительность и медлительность выбесили Люпуса.— Пробуй все ключи, — рявкнул я, подставив ему спину — где-то там висел массивный замок, скреплявший цепи.Дрожащие руки Рассула перебирали ключи, котрые никак не хотели попадать в замочную скважину. А если и попадали, то не отпирали замок. Наконец, раздался щелчок, дужка откинулась и замок брякнулся на каменный пол. Я с остервенением сбросил ненавистные цепи. Тепло побежало по телу. Силы возвращались. Я хрустнул суставами, расправив плечи, и с наслаждением свободной грудью вдохнул подвальный воздух, показавшийся таким приятным. Рассул вжался в стену, ожидая своей участи.— Веди меня к хранилищу с доспехами, — проговорил я как можно спокойней.— Да, господин Молот, — тюремщик выскочил из камеры и затопал по гулкому коридору.***

Я распахнул дверь тюремного хранилища. Пухлый лысоватый ключник, сидевший в просторном “склепе” за столом, чуть не брякнулся с лавки от неожиданности. Увидев узника, он хватил висевший на стене ятаган.— Не стоит, — спокойно проговорил я. — Я на вашей стороне...Но негораздок с криком бросился вперед, замахнувшись кривым мечом. Я без труда ушел с линии атаки, перехватив ятаган за рукоять. Второй рукой я дал ключнику в нос. Не слишком сильно — не травмы ради, а ради воспитания. Как говорится: “Нет кнута? Врежь пряником!”…Ключник покатился по полу. Я приблизился к нему и наступил на грудь, приставив острие трофейного ятагана к горлу.— Сколько у тебя людей? — спросил я, чуть надавив на меч — у воспитуемого на горле выступила красная бусина.— Прошу, пощадите! — затараторил ключник. — Вместе со мной десять человек.— У вас есть оружие?— У каждого ятаган…— Сколько в тюрьме содержится заключенных?— Чуть больше сотни человек, что вы задумали?— Собери своих в этом зале через минуту. Есть у меня мыслишка как нам спасти свои шкуры. И без глупостей. Спасать можно человека, который не хочет погибать.Я поднял толстяка с пола, сдернул с него увесистую связку ключей и, напоследок в целях закрепления наставлений, дал ему пинка. Тот, получив ускорение, умчался собирать стражников.Я огляделся. Огромный зал с потемневшими каменными стенами и сводчатым потолком был сплошь уставлен массивными дубовыми стеллажами. Полки завалены всяким скарбом — вещи заключенных хранились здесь на период отбывания срока. Но тут были и полезные предметы: доспехи, мечи и другое оружие.На отдельной полке я нашел свой “костюмчик” из сплава алмазной руды, ставший уже таким родным, словно вторая кожа. Тут же лежали мои амулеты: красный и зеленый камни. За что люблю “иностранные” тюрьмы — всегда порядок. Я скинул тюремную робу и облачился в доспехи. Молот закинул за спину в наплечную сумку. Кинжал повесил на пояс.— Заходи Рассул, я знаю что ты здесь! — крикнул я. Повернувшись к дверному проему.Из коридора послышалось шарканье. Неказистый с жидкой бороденкой араб, озираясь, вошел в хранилище. Он все еще не доверял мне и побаивался.Спустя минуту послышались гулкие шаги множества ног. Еще девять арабов во главе с ключником зашли в помещение. Одеты все одинаково: длинные рубахи-халаты из неброского серого сукна, подвязанные черными поясами. На головах легкие черные тюрбаны. Из вооружения только короткие ятаганы и ножи. Ключник переминался чуть позади. Будучи старшим среди надсмотрщиков, он отпустил ситуацию на самотек, давая возможность стражникам принять решения самим — подчиниться бывшему узнику или убить его. Тюремщики не решались бросится на статного воина в диковинных доспехах, от которого веяло уверенностью и силой.— Меня зовут Молот, — спокойно проговорил я, положив руку на рукоять кинжала. — В княжестве Гафас переворот. Для новой власти вы не представляете особой ценности — вы не воины и не ремесленники. Вас легко заменить. Поэтому, как подданных Ахиба, вас попытаются убить. Сейчас вы здесь такие же пленники как и я. Когда кончится запас продуктов, вы сами откроете двери пустынным странникам и сдадитесь. С этой минуты вы переходите в мое беспрекословное подчинение и я постараюсь сохранить каждому жизнь. Будем прорываться из подземелья. Каков запас продуктов и питьевой воды?Ключник ступил вперед:— Воду берем из глубинного колодца, ее запасы не ограничены, а вот провизии немного — дня на три. Если не кормить заключенных, то нам хватит на месяц.— Заключенных не оставим. У нас каждый воин на счету. Узников, способных держать в руках меч, освободим.— Но они первыми кинутся на нас!.. Там есть отъявленные убийцы и разбойники.— Они теперь на нашей стороне. Особо опасных и ненадежных не выпускать. Проведем отбор.Тюремщики зароптали, вытаращившись друг на друга, словно ища поддержки. Мысль встретиться лицом к лицу с узниками их пугала.***

Глава 8

В “кабинете” ключника хранилась информация о каждом заключенном. На каждого узника заведен манускрипт, куда вносились данные о его преступлениях и сроке отбывания наказания. По большей части узники оказались обычными воришками — за более тяжкие преступления в Гафасе казнили.

Я внимательно изучил “личное дело” каждого и выбрал с десяток крепких мужчин среднего возраста. Остальных оставил в камерах — управлять бесполезной толпой в экстремальных условиях задача сложная. Проще оставить им статус пленников.

Как оказалось убийц и разбойников в тюрьме не нашлось — ключник слукавил. Наверное, подумал, что обмануть дьявола не грешно. Вот только дьявол сейчас на их стороне.

Из всех преступников самым опасным оказался некий Нур. Убийца, работорговец, разбойник и насильник. За любое из преступлений, которое он совершил, карают на месте. Но его многочисленные грехи требовали большего внимания. Со слов ключника, его держали для показательной публичной казни, которая должна была состоятся на днях.

— Господин, Нура нельзя освобождать! — увещевал меня Рассул. — Он самый опасный преступник в этой тюрьме.

— Самого опасного ты уже освободил, приведи его ко мне. Кандалы пока не снимай…

Минут через десять в коридоре послышались дикие крики и шум. Я выглянул из “своего кабинета” и увидел как чернобородого араба крутят трое стражников. Тот успел огреть кандалами двоих из них, а третьему откусил ухо. Кровавая слюна стекала по заросшему лицу, спутанные черные волосы делали его похожим на пещерного человека. И лишь тюрбан и восточная одежда в виде кусков ткани, обмотанных вокруг тела, выдавали в нем местного.



Тюремщикам удалось уложить Нура на пол, и их страх сменился на ярость. Пинками и рукоятями ятаганов они пытались вышибить из него дурь. Но даже лежа тот огрызался, словно загнанный хищник, и норовил укусить за ногу.

— Оставьте его! — крикнул я.

Тяжело дыша, стражники отпрянули на безопасное расстояние, выставив вперед ятаганы. Один из них держался за окровавленную голову и беспрестанно скулил.

Я подошел к узнику. На вид ему далеко за сорок. Я протянул руку:

— Меня зовут Молот, с этой минуты, если хочешь сохранить жизнь и вырваться отсюда, ты должен признать меня своим командиром.

— Нур не подчиняется прихвостням Ахиба, — араб выплюнул кусок уха мне под ноги. — Тем более иноземцам.

— Власть Ахиба пала, мы здесь все в ловушке. Я хочу выжить, и ты мне в этом поможешь…

— При пляске под чужую дудку ценится не умение, а рвение, а я плясать не привык.

— Тогда можешь просидеть в кандалах и ждать своей участи. Сдохнешь как подвальная крыса, даже без почестей публичной казни.

— Хорошо, — кустистые черные брови Нура свелись вместе. — Но у меня есть одно условие…

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

— Тогда запри меня или прикончи…

— Говори, какое условие?

— Я подчинюсь тебе ради обретения свободы. Но взамен ты отдашь мне голову этого пса, — Нур ткнул заскорузлым пальцем на одноухого.

Тот перестал стонать и вжался в стену, перебирая в руках рукоять меча.

— Зачем?

— Этот шакал неделю издевался над Нуром, — просипел узник. — Кормил меня мышами и тухлой водой.

Одноухий запричитал:

— Не делайте этого господин! Не отдавайте меня ему!

— Если издеваешься над зверем, будь уверен, что он никогда не выберется из клетки, — ответил я.

Я повернулся к Нуру:

— Получишь его голову, когда мы вырвемся на свободу, а пока он посидит в камере. Ключ будет только у меня. Можешь тоже накормить его дохлыми мышами.

— Я согласен, — Нур резко встал, громыхнув цепями.

Стражники отпрянули еще дальше, выставив перед собой мечи

— Сними с меня цепи, чужеземец, и верни мое оружие, черт возьми…

* * *

К вечеру мой тюремный отряд насчитывал двадцать человек. Из них девять тюремщиков во главе с ключником и одинадцать узников вместе с Нуром. При должной подготовке — неплохой боевой расчет, не слишком громоздкий, но уже не малочисленный — самое-то для прорыва или штурма здания.Но… Большая часть псевдовоинов лишь массовка. Из тюремщиков лишь двое оказались сносными воинами. Из узников и того меньше — только Нур. Невозможно с таким горе-войском противостоять потомственным воинам, с детства упражняющимся в искусстве убийства.Но слово «невозможно» еще больше разжигает во мне страсть… Когда на пути начинают появляться препятствия, значит направление выбрано правильно, и не важно, что говорят другие. Если я что задумал, то остановить Люпуса можно только танком. Хвала богам — танков здесь нет.Я создал командирский совет, в который входили Рассул, как наиболее близкий и понятный мне человек здесь, ключник — все же старший тюремщик, Нур — лучший пройдоха и убийца, после меня конечно.Я собрал совет в “своем кабинете”. Остальных рассредоточил по периметру тюрьмы до дальнейших указаний.— Силой нам не прорваться, — я взял первое слово. — Если пустынные странники караулят за дверью, они только и ждут, когда та распахнется. Они не будут ломать дверь. Ее толщина выдержит любые удары, а просто подождут когда мы сдохнем от голода. Прорываться надо сегодня, так быстро нас никто не ждет.— Как, черт возьми, мы одолеем странников? — прохрипел Нур. — Тюремные крысы никчемны и носят ятаганы лишь для украшения, словно бабы побрякушки!— Стая загнанных в угол крыс сражается куда отчаянней стада откормленных баранов, — я ткнул пальцем на медную пузатую лампу, источавшую зеленоватое пламя у меня на столе. — Что находится внутри лампад?— Ворвань, — ответил ключник. — Растопленный китовый жир.— Отлично, сколько в тюрьме запасов жира?— Этого добра хватает. Бочонков пять наберется…— Принесите к выходу все запасы и пару бочек воды.— Что ты задумал? — Нур затряс черной гривой, словно минотавр.— Раз силой не пробиться, возьмем смекалкой.

* * *

Я осмотрел входную дверь в тюрьму. Огромная, из столетнего металла, толщиной около полуметра. Без автогена не распилить. Массивный железный засов держит ее изнутри.Под дверями на треноге я распорядился поставить огромный металлический чан, который ранее использовался для приготовления тюремной “баланды”. Над чаном на крючьях для факелов подвесили бочку с водой.Дубовые стеллажи порубили на дрова и развели под чаном огонь. Вначале дым выедал глаза. Но потом стены прогрелись и тяга потянула его через вентиляционные колодцы в сводчатом потолке.Узников вооружили мечами, найденными в хранилище. Нур повесил на пояс огромный ятаган, а за пояс заткнул два кривых кинжала.— Приготовьтесь! — скомандовал я, когда масло стало закипать.Отряд спрятался за поворотом коридора, метрах в десяти от котла. Я пробрался к двери и, задержав дыхание, откинул нагревшийся засов и рванул в камеру. Через мгновение дверь распахнулась и в коридор ворвался десяток пустынных странников.Спрятавшись за угол, я дернул за веревку, и боченок с водой сорвался вниз. Водопадом он разверзся на кипящее масло. Огненный взрыв разметал странников по коридору. Адская волна пронеслась дальше за дверь, выжигая все на своем пути. Крики и удушливый запах жженых волос наполнили пространство. Странники полыхали заживо — бегали, дико верещали, хлопая по телу горящими руками.Спустя несколько минут пламя спало, и мы выбрались из тюрьмы. Десятки обугленных трупов лежали на закопченном полу замка со скрюченными пальцами. Кто-то еще был жив, стонал и шевелился. Но вместо одежды и кожи их покрывали черные струпья.Выбраться из подвала не успели. На шум примчались новые воины. Около двух десятков странников сходу ринулось на нас. Умелые удары снесли головы сразу нескольким тюремщикам и узникам. Остальные бросились врассыпную, падая под клинками врага и не пытаясь даже защищаться.— Назад! — заорал я.— Держать строй!Но мое горе-войско погибло почти мгновенно. Лишь Нур бился словно бульдог со сворой гиен. Вертелся и отражал удары, летевшие на него со всех сторон.Одному мне не пробиться. Я бросился к Нуру, прикрыв его со спины, и отшвырнул молотом пару стражников.— Не лезь вперед! — прокричал я. — Прикрывай мне спину, а я прикрою тебя!Битва в тандеме не давала странникам напасть со спины. Мы сдерживали их натиск и пробились к коридору. Узкие стены ограничивали нападавших. Держать оборону стало проще и мы отступили вглубь замка.— Куда дальше? — прохрипел Нур, отрубив руку очередного нападавшего.— За аркой налево! Там выход!Я пробивал защиту стражников ударами молота, а Нур тутже выводил их из строя, вспарывая животы. Благодаря такой тактике, нам удалось положить почти половину воинов. Но в каждую секунду может прибыть подкрепление. Вот и арка!— Бежим! — крикнул я и рванул к выходу из замка.Стражников у центральных дверей нет. Все сбежались на крики и шум взрыва.Тяжело дыша, Нур еле поспевал за мной. Мы пронеслись через распахнутые ворота, покрошив по пути двоих стражников.— Бежим к рынку, там затеряемся! — рявкнул Нур.Преследователи чуть отстали. Мы нырнули на рыночную площадь и чуть пригнулись, прячась за лотками. Толпа накрыла нас разномастным одеянием. Стражники вклинились в толпу и увязли, потеряв нас из виду.— Идем, — потянул меня за руку разбойник. — Я знаю где укрыться.***

Нур постучал в невзрачный домишко на окраине города. Дощатая дверь скрипнула и нехотя откинулась. В проеме появился закопченый коренастый араб в прожженном кузнечном фартуке.— Нур?! — воскликнул он. — Я думал тебя казнили.— Не родился еще тот пес, который сможет привести Нура на эшафот. Привет, мой друг, Афат! Это со мной, — кивнул разбойник на меня.Глиняная мазанка кузнеца внутри оказалась просторной. Из мебели лишь маленький столик, да несколько полок с посудой. На полу раскиданы подушки с потертой арабской вышивкой.— Что случилось? — спросил Афат.— Псы Ахиба собирались меня казнить, но дьявол не оставил меня. Он послал мне в помощь иноземца. Вместе мы выжгли половину стражи в замке.— Я слышал про пожар. Так это вы? Вам надо уходить!..— Городские ворота заперты, всюду рыщут пустынные странники. Нам некуда идти, только ты можешь нас укрыть.Афат вдруг сник, его лоб покрыла испарина:— Если вас найдут здесь, меня казнят первым.— За тобой должок, друг! — сверкнул черными глазищами Нур. — Не забывай что я для тебя сделал!— Да, да, конечно… Прости, брат…— Неси вина и мяса. Я неделю не видел нормальной жрачки.Кузнец кинулся накрывать на стол. Он жил один. Оно и лучше. Меньше лишних глаз.Жареная баранина, подогретая на глиняной печурке и кувшин вина показались нам самой вкусной едой на свете после изнурительного заточения.Можно расслабиться, но одна мысль не давала покоя… Как найти Герта в опальном городе? И в городе ли он еще? Как вернуться домой? Даже если мы захватим корабль, без команды и спецов навигации не дойдем.— Что приуныл, Молот? — захмелевший Нур грыз жирные ребра.— Помоги мне вернуться домой и королевство щедро вознаградит тебя.— Своя шкура дороже любых денег. Моя дорога лежит обратно в пустыню. К скитальцам...Кузнец кашлянул:— Я не успел тебе сказать, друг… Скитальцев больше нет. Их казнили три дня назад. Мансур подчистил округу и весь твой отряд был захвачен.— Тифозную вошь мне под забрало! — разбойник швырнул глиняную кружку о пол.Осколки с жалобным треском разлетелись по дому.— Как он их нашел?— Скитальцы подошли слишком близко к Гафасу, они хотели тебя освободить…— Клянусь своими кишками, я вывернусь на изнанку, но найду этого мерзкого сына выгребной ямы и располосую его на шкурки чахоточных зайцев! А всех его паршивых шакалов продам в рабство самым злобным и отсталым кочевникам, которых только найду в бескрайней пустыне.— Теперь ты как и я один, — я налил вина Нуру. — Ты знаешь местные порядки и устои, а я знаю как нам обрести свободу. Наши усилия стоит объединить…— Сколько мене заплатит королевство? В твоей стране есть золото?— Золото есть в любой стране, даже в самой нищей, просто не каждый житель об этом знает. Мои королевства не бедные. Мы договоримся…***

Я пробирался сквозь снующую рыночную толпу. Замотанный в белые одежды с головой, я изнывал от вечерней жары. Под арабским тряпьем еще доспехи и молот.Кривая пыльная улочка вела к постоялому двору, где я оставил Герта. Мне удалось завербовать Нура. Он как и я персона нон-грата.Вспыльчивый и злобный нрав, делали его не самым лучшим союзником, но выбирать не приходится. Алчная душонка работорговца жаждет золота гораздо больше, чем мести. Единственный страх которому он подвержен — это бесславная и нищенская смерть. Пока нажива движет его существом, я смогу манипулировать одним из самых опаснейших преступников в Исмаре. Впрочем, воин он отменный. Бесстрашный и лютый.Не вовремя Мансур затеял переворот. Это не моя война. Кто втянул меня в это? Возможно, покушение в чайхане организовал не Ахиб. И к инциденту на охоте, возможно, он не причастен. Но зачем Мансуру убивать меня? Может он хотел стравить нас с эмиром? Или еще что-то?… Много вопросов, и лишь один человек знает ответ: старикашка-советник предавший Гафас.Нужен план дальнейших действий. Задача номер раз — найти Герта, задача номер два — прищемить яйца Мансуру и задать неудобные вопросы. Задача номер три — вернуться домой… К Тэпии… Или к Даяне?… Вобщем к сыну…Патрули пустынных странников шныряли повсюду. Откуда вас столько? Раньше Мансур вас где-то прятал? Дураков на свете много, а вас еще больше... Орден убийц, утративший былое величие, вновь обрел мощь, чтобы возвести на престол предателя.Постоялый двор пуст. Я дернул незапертую дверь и шагнул внутрь каменного дома.— Хозяин?.. — крикнул я на арабском.В ответ тишина. Ни словоохотливого владельца, ни постояльцев. Я взобрался по скрипучей лестнице наверх. На втором этаже тусклый свет лампад и запах крови. Я осторожно извлек молот. Сердце на секунду сжалось, предчувствую неладное. Вот и моя комната. Я замер. Прислушался. Никого… Чуть толкнул дверь. Та предательски скрипнула. Гулкий коридор усилил звук , казалось, в сотню раз. Осторожничать больше нет смысла. Я откинул дверь и быстро шагнул внутрь.Комната в крови. Глинобитные стены измазаны высохшими багряными дорожками подтеков. Здесь была битва. По полу раскидана посуда, подушки истоптаны и изрезаны.Я ходил, втягивая воздух ноздрями Люпуса. Нет… Хвала богам, я не чувствовал запаха крови Герта. Все это чужая кровь. Грязная кровь… За спиной раздался шорох. Я отпрянул и с разворота махнул молотом. В сторону метнулась черная кошка. Больше никого… Напугала, сучка…Вещей Герта я не обнаружил. Может он ушел раньше и стычка произошла без его участия. Уверен, что он жив. Я бы почувствовал его смерть. Не только носом, но и сердцем…С нехорошими мыслями я покинул постоялый двор. Навстречу мне брел старик в грубом балахоне.— Позвольте спросить, уважаемый, — обратился я к нему. — Я хотел снять комнату на этом постоялом дворе, но в гостинице разруха, а хозяина нет.— Вы разве не слышали о новых правилах правителя Мансура? — проскрипел дедок.— Я странник и недавно в Гафасе.— Все постоялые дворы закрыты. Беглые враги могут скрываться в них.— А где же проводить ночи усталым путникам?— Путников тоже нет, город закрыт по приказу эмира Мансура. Никого не впускают и не выпускают.Озадаченный я вернулся в дом кузнеца. Нур вылакал остатки вина и храпел на весь дом, словно старый медведь в берлоге. Афата не было.Вот, сука, конспирация! Дверь нараспашку, беглый смертник беззаботно спит. А я только пришел, и мог напороться на засаду. Дисциплина арабам не помешала бы. Как говаривал Суворов: “Дисциплина -— мать победы”.Я запер дверь изнутри и плюхнулся на струганный пол на продавленные подушки.В дверь постучали. Я вздрогнул и схватился за молот. Стук повторился.— Кого там бесы принесли? — напустив на голос недовольство и беспечность, спросил я на арабском.— Свои! — ответил знакомый приглушенный голос.***

Глава 9

Я откинул ржавый засов и распахнул дверь. На пороге переминался тюремщик Рассул. На закопченном лице сияла улыбка. Обожженная одежда и кожанные доспехи на нем были чуть велики. То был наряд пустынного странника. Я схватил его за ворот и затащил внутрь, захлопнув дверь. Острие моего кинжала кольнуло его кадык.

— Как ты нашел нас? — прошипел я. — Почему ты в доспехах врага?

— Не убивайте меня, господин, — глаза Рассула расширились, а тело его задрожало. — Я не предавал вас. После адского пламени я испугался и укрылся в дальнем уголке тюрьмы. Когда все стихло, я снял одежду с одного из убитых и проскочил в суматохе из замка на улицу. В округе меня все знают. Местные воришки на рынке поведали, что двое беглецов прятались в толпе, а затем затерялись среди домов возле арыка. Здесь немного таких построек, дальше идут дома купцов и знати. Вас там никто не примет. Я знал, что вы где-то здесь — в квартале простолюдинов. Я притаился в том заброшенном саду и следил за всеми кто выходит из окрестных домов. Я сразу узнал вас, господин. Лохмотья не скрыли стати воина. Двигаетесь вы как-то особенно. Не знаю, как сказать... Мягко и быстро. Как зверь… будто волк.

— Наблюдательный чертяка, — я убрал кинжал. — Что тебе нужно?

— Вы обещали мне помочь вернуться к семье…

— Обещания для того и даются, чтобы их нарушать. Разве я похож на честного человека?

— Прошу, господин Молот, помогите мне, я могу быть вам полезен…

— Чем трусливый кролик может помочь зверю?

— У кролика есть много знакомых в городе. На рынке толковали, что люди готовят мятеж против власти Мансура. Враги Мансура — это ваши друзья о которых вы еще не знаете. Я могу свести вас. Мой дальний родственник держит кожевенную мастерскую и собирает там мятежников. Уверен, они помогут вам покинуть город незамеченным.

— Что взамен?

— Вы возьмете меня и мою семью с собой…

— Куда? Кругом пустыня!

— Все равно куда, быть рядом с вами в пустыне гораздо безопасней, чем одному в городе.

Вот проныра! Все продумал…

В комнате наступила непривычная тишина. Я не сразу понял, что изменилось… Нур перестал храпеть! Он поднял кустистые брови и вскочил, как ошпаренный, схватившись за ятаган. Рассул едва успел юркнуть за мою спину.

— Стой! — крикнул я, остраняя разбойника. — Это свой!

— Драконья отрыжка! — громыхал Нур. — Я принял крысеныша за пустынного странника… Ты что так вырядился, помет барсучий?

— Это маскировка, — Рассул выглянул из-за моего плеча и улыбнулся.

Нур плюхнулся на подушку и залпом опустошил кувшин с водой.

— Где пройдоха Афат?

— Здесь оставаться опасно, — тюремщик посмотрел на меня просящим взглядом. — Этот квартал будут в первую очередь прочесывать. Нужно уходить. Позвольте, я отведу вас в безопасное место.

— Обратно в тюрьму? — прорычал Нур. — Если заведешь в ловушку, я повешу тебя на твоих же кишках!

— Я не предатель. Я просто хочу жить, и чтобы жила моя семья!

Мы не стали дожидаться кузнеца и покинули дом. Вечерело. Остывающий воздух обещал ночную прохладу. Вместо палящего солнца на небо протискивалась несмелая луна. Плоские крыши глинобитных домишек окрасились в тусклый посеребренный цвет, сброшенный на землю далекими звездами. Возможно эти самые звезды сияют и над моим миром. А может это совсем другая вселенная? Я пока не понял…

Миновав несколько домов, мы оказались в заброшенном саду. Тенистые яблони и раскидистые персиковые деревья надежно укрыли нас от глаз посторонних.

— Куда дальше? — спросил я.

— Подождем здесь пока совсем стемнеет, — прошептал Рассул. — Идти сейчас опасно.

Мы плюхнулись в траву. Где-то тревожно стрекотали сверчки. Тишина постепенно накрывала засыпающий город. До дома кузнеца Афата шагов сто. Он хорошо просматривается, хозяин так и не вернулся.

Спустя час за домом показались крадущиеся тени.

— Тихо, — прошептал я. — Там кто-то есть.

Мы вжались в землю. Несколько десятков фигур окружали дом. Даже при свете луны уже явственно различались длинные черные балахоны, стянутые кожанными пластинами узорчатых лат — пустынные странники. Вовремя мы ушли!

— Раздери меня львица! — прошипел Нур. — Как они узнали?!

Странники ворвались в дом, но через минуту вышли оттуда ни с чем. Откуда-то из проулка выволокли человека в кузнечном фартуке и поставили его на колени перед домом. Один из воинов занес над его головой ятаган.

— Умоляю! Не надо! — закричал Афат. — Они правда были здесь! Может еще вернутся! Вы обещали награду!

Хрясь! Клинок сверкнул в воздухе и отсек Афату голову. Голова покатилась по утоптанной дороге, а тело еще мгновение стояло на коленях, пуская фонтанчики крови, затем брякнулось в дорожную пыль.

— Ах ты, дерьмо шакалье! — прошипел Нур. — Предал нас! Я ему жизнь спас! Сучье отродье! Блуждать тебе вечно в преисподней, чтоб дух твой выше выгребной ямы демонов никогда не поднимался. Чтоб на кости твои мочились хворые гиены.

— Все не так плохо, — прервал я проклятия. — Нас не продавали — нас выдали даром.

— Хорошие у тебя друзья, — капнул яда Рассул.

— У меня нет друзей, — зыркнул на него Нур. — У меня должники…

— Не ищи добра от должника и раба, — не унимался Рассул.

— Если нас предашь — будешь следующим! Но быстрой смерти я тебе не обещаю…

Еще час мы просидели в зарослях. Рассул прятался за моей спиной, а Нур пытался дать ему тумака. Разбойник хотел выпустить злость, и тюремщик казался ему подходящей кандидатурой для этого.

Уже далеко заполночь мы затерялись в темных улочках Гафаса, пробираясь словно мыши, за силуэтом Рассула. Тот вел лишь ему известным путем. Может в западню или на смерть? Не думаю… не может трус так рисковать, особенно собой.

Спустя несколько минут мы вышли к кожевенной мастерской, укрывшейся среди множества простеньких домишек ремесленников.

— Пришли, — выдохнул Рассул и вкрадчиво постучал в дощатую дверь.

* * *

Дверь никто не открыл. Рассул постучал громче. Где-то в ночи затявкала собака.— Тише, — прошептал я. — Весь квартал разбудишь…Сквозь покоробленные от солнца ставни пробивался тусклый свет. Внутри кто-то есть. Сзади послышался шорох, лишь слух Люпуса уловил слабый звук. Я резко обернулся и выхватил кинжал.Сзади стоял силуэт в темной накидке с капюшоном. Он молча смотрел на нас невидимым взглядом. Незнакомец встал так, чтобы луна оказалась за спиной и тень скрывала его лицо.— Что вам нужно? — негромко спросил он, что-то пряча под балахоном.— Соломон, это я, — Рассул скинул тряпицу с лица и шагнул к незнакомцу.— Кто с тобой? — холодно спросил Соломон.— Мои друзья, их преследует Мансур.Соломон приблизился и постучал в дверь костяшками кулака особым ритмом — три коротких два длинных стука. За дверью кто-то стоял, засов тутже лязгнул и дверь открылась. На пороге нас встретил подросток в длинной оборванной рубахе. Завидев Соломона, он тутже скрылся в темноте помещения.— Прошу внутрь, — Соломон сделал широкий жест рукой, а из-под накидки выглянули метательные кинжалы, заткнутые за пояс.— После тебя, — прохрипел Нур, положив руку на рукоять ятагана.Помещение мастерской еле освещалось одиночными свечами. Запах скипидара и касторового масла ударили в нос. Словно диковинные статуи, из темноты торчали примитивные ручные станки для обработки кожи. На полу разбросаны разнокалиберные лоскуты и кожевенная обрезь.Нас провели вглубь мастерской. Огромная львиная шкура закрывала проход дальше. Соломон откинул “портьеру”, и мы оказались в просторной комнате. В центре — столик на изогнутых низких ножках, вдоль стен — циновки и подушки. На столе кальян и кувшины, наверное с вином.— Садитесь, — натянуто улыбнулся Соломон. — Враги Мансура — мои друзья.Я наконец разглядел его. Среднего роста поджарый араб с острыми въедливыми черными глазками. На вид лет тридцать… а может сорок, хрен разберешь этих мавров.Нур бесцеремонно схватил волосатой лапой один из кувшинов и отхлебнул из узкого горлышка:— Хорошее вино, а бабы у тебя здесь нет?— Для гостей лучшее, — напрягся Соломон. — Но женщинам сюда нельзя.— Без баб и вина жизнь даром не нужна! — гоготнул Нур.Подросток принес лепешек и какую-то восточную стряпню, похожую на хачапури.— Угощайтесь, — улыбнулся Соломон, разливая вино по глиняным кружкам. — Чем могу вам помочь?— Нам нужно выбраться из города, — я с наслаждением хлебнул терпкий напиток, который уже успел полюбить за время пребывания здесь.— Зачем?— Мансур объявил на нас охоту…— Мансур самозванец, провозгласивший себя эмиром! — сверкнул глазами Соломон. — Он и его прихвостни предали народ и потомственного эмира Ахиба.— Это не наша война, — отрыгнул Нур. — Сами решайте, кто тут у вас пастух, а кто бараны. А нам просто свалить надо. И подальше…— Куда? — всплеснул руками Соломон. — Кругом пустыня и кочевники, до соседних княжеств много дней пути. Без снаряженного и вооруженного каравана не добраться. А если доберетесь, то не думайте что вас там встретят радушно. Примут за разбойников и казнят. На купцов вы никак не похожи…— А если захватить корабль? — спросил я.— Флот был верен Ахибу, и все корабли Мансур сжег. Единственный корабль, который остался целым, это судно Ахиба, на котором он ушел в плавание в новые земли.— Что ты предлагаешь? — спросил я.— Вам не выбраться из Гафаса и оставаться здесь смертельно опасно. Значит... Нужно устранить опасность и вернуть княжество Ахибу.— Копье тебе в зад, — плюнул Нур. — По мне что Ахиб, что Мансур! И тот и этот мечтают срубить мою светлую головушку.— Ты можешь искупить вину перед властью Ахиба, если поможешь нам вернуть ему Гафас.— А тебе что за выгода, ты что жена его?— Мой отец и брат служили стражниками у Ахиба. Мансур убил их… Я сделаю все, чтобы этот пес сдох… С вами или без вас…— Мы поможем тебе, — сказал я, а про себя подумал: “И не в таких переворотах участвовал, со средневековьем поди совладаю. Тем более выхода другого нет — бежать некуда, домой без корабля не вернуться... Как говорится: лучше калымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме”. — А ты меня спросил, иноземец? — фыркнул Нур. — Мое согласие не в счет?— А что тебя спрашивать, тебя интересует лишь золото. А золота у Ахиба, думаю, хватит, чтобы отблагодарить тебя сполна. А если поможешь мне вернуться домой, получишь вознаграждение еще и от королевства. Сможешь жировать в роскоши и богатстве до конца дней своих. Купишь себе столько вина и баб, что не одному смертному не снилось.Упоминание вина и женщин подействовали на головореза магически. Он как-то сразу притих и задумался. Потом вскочил на ноги, вздернув вверх кружку с хмельным напитком:— Сто змей мне в печень! — я согласен.

* * *

Соломон разместил нас в кожевенной мастерской, временно приостановив там работы и распустив подмастерий.Рассул остался с нами, возвращаться домой ему было опасно. Он постоянно скулил и просил Соломона привести сюда его семью.— Я не могу без них, — ныл Рассул. — Хочу чтобы они всегда были рядом.— Нет, — возражал Соломон. — Сюда вхожи только враги Мансура… Женщинам и детям здесь не место. Да и там они в большей безопасности…Не каждый мужик будет так убиваться по семье, находясь в разлуке. Я даже немного стал сочувствовать трусишке-тюремщику. Вспомнил Эверана и Герта. Второй тоже, как сын уже… Где он сейчас? Надеюсь жив…Каждый вечер Соломон приводил все новых и новых сподвижников. Его “агентурная сеть” работала, не покладая рук, и находила в городе сторонников Ахиба или просто недовольных и ущемленных Мансуром.Я предложил Соломону свой план по созданию подпольного сопротивления. Любой переворот питает недовольство, которое нужно разжечь. Каждого вновь прибывшего я инструктировал лично и проверял его боевые навыки. Если “соратник” оказывался хорошим воином, я его назначал старшим звена. Заставлял его заучивать наизусть места жительства своих подчиненных. Основной обязанностью старшего воина было собрать отряд к условленной точке сбора, когда наступит час “Х”. Связь со старшими звеньев я держал через посыльных, те каждый вечер оповещали их об изменениях и дальнейших планах.Спустя неделю в нашем распоряжении было уже более сотни сподвижников. Настоящих воинов среди них немного, но на “гражданских” у меня был припасен особый план.Когда численность “мятежного войска” перевалила за две сотни я предложил Соломону действовать.— Нас еще слишком мало, — возразил он.— Дальше держать втайне наше сообщество опасно — велика вероятность напороться на болтуна или предателя. Если тайну знают несколько человек, то о ней вскоре узнают все. Конфиденциальность — самый надежный способ разглашения.— Завтра Мансур собирает званный обед для купцов и знати. Приглашены все высокородные жители Гафаса.— Никто не отказал ему, неужели все так быстро забыли Ахиба?— Ахиба любит простой народ, а толстосумы трясутся лишь за свое золото. Придет другой правитель, и они кинутся лизать зад ему, лишь бы сохранить свое положение и деньги.Да-а, в который раз убеждаюсь, что люди везде одинаковы. Миры разные, а нравы одни.— Отправь посыльных, — сказал я. — Пусть оповестят старших о готовности на завтра. Ударим, когда высокоблагородная шелуха будет в замке, а патрули странников шерстят улицы. Не думаю, что в самом замке много воинов. Убьем лже-эмира, и все кончится…

* * *

Вечером в мастерскую постучали. Стук не наш — ритм другой. Я схватился за молот, а Нур за ятаган.— Спокойно, — Соломон посмотрел в щель между ставен. — Это сюрприз для Рассула, я послал за его семьей. Воин перед битвой должен быть спокоен и уверен, что с его близкими все хорошо.— Да из него воин, как из дерьма сабля! — плюнул Нур, убирая клинок в ножны.Рассул выскочил из темного угла мастерской, куда уже успел спрятаться, и кинулся к двери. Лязгнул засов и внутрь впорхнули две статные девицы, замотанные в длинные одежды. Завидя Рассула, они скинули капюшоны и повисли у него на шее. Тот еле устоял на тонких кривеньких ножках. Счастливые девицы, тихо поскуливая, жались к Рассулу.— Родные мои, как же я по вам скучал! — лепетал тюремщик, нацеловывая женщин.— Что-то я не понял, — поскреб гриву Нур. — Кто из них твоя жена, и где твой выводок?— Нет у меня детей, женушки мои родные, обе целехонькие…— Тьфу ты, червь навозный! — гаркнул Нур так, что ставни на окнах жалобно задребезжали. — Так ты из-за баб убивался?!— Я же говорю… семья они мне… Жёны…Спать легли заполночь. Рассулу с “семьей” постелили в отдельном углу. Мы с Соломоном обсуждали завтрашний мятеж. Он видел во мне стратега и, проникшись ко мне, стал полностью доверять. Полномочия “главного заговорщика” плавно перетекли полностью на мои плечи. Я не стал возражать и не стеснялся отдавать распоряжения и приказы мятежникам, в том числе и Соломону. Если хочешь, чтобы было все хорошо — сделай это по своему и никого не слушай…***

Утром посыльные еще раз обошли старших воинов и сообщили им о точке сбора. Звеньевые до полудня собрали свои расчеты и, вооружившись, ждали назначенного времени.Как при любом государственном перевороте я планировал провести смену власти путем захвата центра управления государством. В этом мире все гораздо проще: когда власть сосредоточена в одних рука — достаточно ликвидировать Мансура.К полудню со всего города начали стягиваться мятежники. Больше двух сотен человек, вооруженных ятаганами и кинжалами рассредоточились в окрестностях замка, растворившись в гуще рынка и толпе прохожих.Когда ворота замка открыли, многие из мятежников попали туда под видом гостей — всех кто не владел оружием я нарядил в дорогие одежды и под видом знати отправил внутрь. Их задача была навести панику и в случае блокировки ворот отпереть их изнутри.Мы с Нуром, облачившись в просторное арабское тряпье поверх доспехов, приблизились к воротом.— Стой! — крикнул один из стражников. — Кто такие?!— У меня послание для эмира Мансура от далекого Королевства Тэпия.Стражники переглянулись, положив руки на рукояти мечей:— Что за послание?— Передайте Мансуру, что сегодня он сдохнет, как и вы!Я полоснул стражника кинжалом по горлу, второго проткнул насквозь Нур. Третий побежал за подмогой, но летящий в спину кинжал пригвоздил его к земле. — Вперед! — закричал я, скинув с себя тряпье и вздернув вверх молот. Из окрестных улочек высыпали десятки мятежников и хлынули во двор замка. Началось… С богом… а лучше с дьяволом!..***

Глава 10

Нападения на замок никто не ждал. Ахиб не вернулся, и изменник был в полной уверенности своей безопасности. Дворовую территорию и первую арку мятежники прошли ураганом, сметая стражников и сея хаос. Но то были обычные стражники. Внутри замка напоролись на десяток пустынных странников. Я успел положить лишь одного, остальных смяли количеством. Озверелые повстанцы, воодушевившись видом первой крови, прорывались дальше. Я вел их к гостевой палате. Мой отряд, словно саранча, покрыл коридоры замка, раздавая смерть направо и налево.

Вот и гостевая палата. Главное убить Мансура, и тогда все кончится. Узорчатая позолоченная дверь заперта изнутри. Внутри слышны крики и беготня. Три удара молотом разнесли в щепки барельефную филенку. Мы ворвались внутрь. Перепуганные толстопузы пали ниц перед рассвирепевшими оборванцами. Несколько странников пали под ударами десятков мечей.

Вот и все… Мятежники радовались, словно дети стремительной победе… Но что-то не так… Где Мансур?..

— Я лихорадочно искал его глазами. Но кроме перепуганной знати и трупов стражников никто не попадался.

— Назад! — скомандовал я повстанцам, почуяв неладное и обратившись в Первача. — Покинуть зал!

Но меня никто не слушал. Эйфория победы захватила отряд. Я рванул к выходу, сзади пыхтел Нур. Мы выскочили в просторный коридор и уткнулись в отряд пустынных странников. Они появились из ниоткуда, будто стая черных муравьев облепили каждый уголок замка. Твою мать! Откуда вас столько?! Вы же должны быть все на улицах!

Я не успел скомандовать “К бою”, как нас отрезали от гостевой палаты. Прижимаясь спинами к стене и плечами друг к другу, мы с разбойником отбивались от шквала рубящих ударов. Основной поток странников хлынул внутрь гостевой палаты. Там уже шла ожесточенная бойня.

Отточенными движениями странники косили ряды мятежников. Редкие воины могли им противостоять. Количественное преимущество не спасало. Сноровка убийц сыграла им наруку в тесных условиях боя. Ряды мятежников таяли словно воск. “Черные муравьи” расползались все дальше, ступая по раненым и убитым, срубая головы и вспарывая животы бесдоспеховым ополченцам.

Нам с разбойником удалось просочиться в одно из ответвлений коридора. Узкое пространство не давало нас окружить. Ятаган Нура мелькал в воздухе со скоростью молнии. Я бил молотом реже, но от таких ударов лопались кости и мечи противника. Я ломал их защиту, а Нур насаживал их на клинок, как мясо на шампур.

Мы оступали плечом к плечу, изредка оглядываясь за спину. Только бы никто не напал сзади — тогда нам конец.

Доспехи едва сдерживали множество ударов, сыпавшихся со всех сторон. Мелкие ранения заживали почти мгновенно. Нур умудрялся не пропускать удары и оставался цел. Блокировал их мечом, либо уворачивался, либо прятался за меня. Он давно догадался о моей неуязвимости для мелких ранений и использовал меня как живой щит.

Мы оступали, оставляя за собой горы трупов и раненных. Вперед не пробиться — нашим уже не помочь. Даст бог Рассул и Соломон выживут. Простите, что повел вас на смерть! Никто не думал, что огромный отряд пустынных странников укрылся в замке. Наши шпионы из числа прислуги в замке не видели их.

Вот и двери на улицу. Мы прижались спиной к створкам, надавив на них, но тщетно. Заперто! Это тупик! Это конец!

Странники все наседали. На месте убитых появлялись новые. Их становилось все больше и больше.

Нур вскрикнул, пронзенный в плечо. Я прикрыл его собой, приняв два удара мечами на доспехи — без разбойника Люпусу не выбраться.

Но ран становилось все больше, а сил меньше. Первым рухнул Нур. Он упал раненный без сил, выронив ятаган. Воодушевленные странники поднажали, взяв меня в полукольцо. Я не успевал отражать удары и, тело покрылось множеством ран. Получив смертельный удар в живот меж пластин доспехов, я упал на пол.

Сквозь красный туман в глазах я видел как нас обезоружили и скрутили веревками. Красный камень обжигал грудь, пытаясь вернуть меня к жизни. Но потеряв слишком много крови, организм отключил сознание, и я провалился в небытие.

* * *

Холодная вода обдала голову. Я очнулся и открыл глаза. Цепи стягивали тело, обжигая и натирая кожу… Опять серебро! Ненавижу серебро!.. Взгляд прояснился, фокусируясь на обстановке. Голова трещала, каждая клеточка тела пронизана болью.Я огляделся. Колени ныли от твердого пола, я стоял на них, поддерживаемый двумя стражниками под руки.Просторный хол забит пленными. На кровавом полу на коленях стоят связанные мятежники. Возле каждого стражник с обнаженным мечом. Возле меня целый расчет из пяти человек. Повстанцев осталось десятков пять, не больше. Остальные убиты. Кто не может из-за ран держаться на коленях — тех добивают стражники. Тычки ятаганов избавляют несчастных от мучений… уже навсегда. Стонов становиться меньше, и вот нас уже не более четырех десятков.Косматая грива Нура маячит где-то сбоку. Рядом Соломон. Он опустил голову на окровавленную грудь. Все за что он боролся — пошло прахом. Он осознал свой конец… конец всего, что он любил и ценил. Умереть не страшно, страшно умереть, не отомстив, от рук того же врага… я его понимаю…Гулкие шаги по коридору возвестили о приближающейся группе. Я поднял голову: Мансур, облаченный в расшитые золотом и самоцветами одежды и парадный тюрбан вышел на середину хола. Вокруг него расчет отборных воинов. Откуда ж вас столько? Сколько не убивай, а вас становится все больше…Мансур приблизился к Соломону. Он словно знал о его роли в восстании.— Встань! — проскрипел Мансур.Соломон приподнял голову и с презрением плюнул на эмира. Удары сапог стражников повалили его на пол. Он скрючился, стиснув зубы, но не проронил ни слова.— Поднять его! — завизжал Мансур.Эмир вытер плевок рукавом и, чуть успокоившись, прокричал:— Вы предали своего правителя! Вас настигнет страшная кара! Но лишь одного я из вас я готов помиловать. Того, кто перейдет на мою сторону и, не колеблясь, убьет зачинщика восстания — паршивого шакала по имени Соломон!Тишина повисла в воздухе. Даже раненные перестали стонать.— Есть среди вас достойный человек, способный принять правильную сторону? — продолжал Мансур.— Я господин! — раздался до боли знакомый голос. — Я готов стать вашим подданным и убить изменника. Он одурманил меня ложными идеалами, вовлек в небогоугодное дело, и я должен искупить свою вину перед богом и перед вами!..Я вглядывался в строй пленных, пытаясь рассмотреть малодушного предателя. Но глаза залитые кровью и полумрак помещения не давали понять, кто из нас крыса. — Освободить его! — приказал эмир.Двое странников кинулись к одному из пленных и отточенными движениями срезали путы. Шатаясь, предатель встал на ноги и шагнул в центр зала. Я наконец рассмотрел его.. Я не верил глазам — это был Рассул!Ах ты с-сука! Тварь неблагодарная!.. Трусость породила предательство… Рассул поймал на себе мой тяжелый взгляд и пробормотал:— Простите, господин… У меня семья…— Убей Соломона! — крикнул Мансур всучив предателю меч.Тот обхватил рукоять обеими руками, чуть не выронив ятаган. Ноги его подкосились, словно меч был непомерной ношей. Тюремщик проковылял к связанному Соломону и со вздохом занес над ним клинок. Соломон смотрел исподлобья налившимися кровью глазами. Он молчал, но его взгляд говорил о многом.— Не смотри на меня так! — заверещал Рассул. — Я не могу сейчас умереть… Это ради моей семьи. Вам легко! Вы не боитесь смерти, а я всю жизнь провел в страхе… В страхе за себя и близких.. Я так больше не могу. Мне надоело бояться!Лицо предателя вдруг исказила ярость, он издал дикий вопль и с силой рубанул свою жертву. Слабые мышцы и трясущиеся руки не дали нанести точного удара. Ятаган скользнул мимо шеи Соломона и застрял в его черепе, расщепив темя. Рассул выпустил меч и в ужасе отпрянул. Один глаз Соломона лопнул от удара, второй цел. Он смотрел на тюремщика единственным глазом и кривился в улыбке. Губы его прошептали беззвучное посмертное проклятие в адрес предателя. Через мгновение предводитель восстания рухнул бездыханным на каменный пол.

* * *

И вновь я в тюрьме, ставшей уже “родной”. Цепи опутывают тело, вытягивая мощь Люпуса. Промозглость холодного подземелья навевает смертельную тоску. Многочисленные камеры забиты пленными повстанцами.Где-то в соседней камере Нур — я слышу его проклятия и ругательства. Сквозь ржавые прутья просачивается робкий свет коридорных факелов. Кажется, еще секунда и они погаснут вовсе. А вместе с ними сгинет моя жизнь… Вот так глупо, в чужой войне, в чужой стране, безвестно и бесславно. Но нет! Я должен вырваться. Я никогда не считал себя трусом. Дураком — да… но это разные вещи. Но сейчас я боюсь смерти!.. Боюсь, чтобы выжить! Смерть закон — не кара, но и не благо. Если бы смерть была благом — боги были бы смертны. В разведшколе нас учили: когда одолевают невзгоды иль несчастья, нужно вспомнить, что тебе когда-нибудь придется умереть, и тогда то, что раньше казалось несчастьем, обратится вдруг в ничтожную неприятность, о которой не стоит беспокоиться.Хорошее было время… Все просто и понятно: это враг, его нужно ликвидировать, это союзники — им надо помочь. А здесь я сам не знаю — зло я, иль добро? Зверь или человек… Но даже самый злобный волк, бывает благороднее человека…Зверю неведомо предательство и алчность, жестокость и зависть, лицемерие и мстительность… Все это — достижения цивилизации. Именно эти качества возвысили человека над природой, над богами… сделали его сверх-хищником, сверх-зверем…Коридор донес гулкие шаги. Из полумрака показался несмелый силуэт. Стражник приблизился к решетке моей камеры. Он снял со стены факел и осветил свое лицо. Я рванул вперед, пытаясь разорвать цепи. Но тщетно… Передо мной стоял Рассул в форме стражника-тюремщика…— Моли богов о скорой смерти! — прорычал я. — Потому что я не подарю тебе такую роскошь.— Придет время господин, Молот, — пролепетал Рассул. — И вы поймете, что я поступил правильно…— Никогда, навозная крыса, я тебе не прощу предательства!— Предательство не самое большое зло… А если оно совершено во спасение — то почти добродетель…— Добродетель — это когда жертвуешь, а спасать собственную никчемную шкуру — трусость и предательство!— Придет время, и вы меня поймете… Поймете и простите…— Скорее воды океана вскипят и проглотят материки, чем это случится! Я убью тебя! Не знаю как, но убью…

* * *

День сурка, а вернее ночь сурка тянулась бесконечно в полумраке подземной тюрьмы. Я вновь привык к цепям, и если бы не слабость, то перестал бы их замечать. Чтобы совсем не свихнуться от одиночества я перекрикивался с Нуром. Разбойник переносил заключение более стойко. Он привык к оковам — почти половину жизни провел в заточении. Как он остался до сих пор жив, не пойму. Собеседник из Нура так себе, но покостерить врага, пленившего нас, он мастер. Его проклятия и трехэтажные ругательства, наполненные злобой и яростью, как ни странно, поднимали настроение не только мне, но и другим заключенным в соседних камерах.Мансур не торопился с нашей казнью. А то что она будет, я не сомневался. Рассул рассказал, что нашу показательную казнь готовят на особый день — на ежегодный арабский праздник жертвоприношения, котрый наступит уже скоро — через несколько дней.Я не разговаривал с предателем. Постоянно злился и грозился его убить. Но тюремщик будто не замечал этого. Охотно вел со мной беседы в виде монологов и односторонних высказываний. Делился со мной новостями внешнего мира и даже приносил более “жирный” тюремный паек. Мне приходилось принимать его подачки — нельзя терять силы. Надежда на спасение только в мощи Люпуса, а голод даже самого сильного и свирепого хищника скосить может. Всех уравняет, и пугливую мышь, и лютого волка.Я потерял счет суткам. Но я чувствовал, что скоро луна откроет полный лик, и наступит мое время, время Ликана… Дитя сатаны вожделеет свободы, чтобы насытить древнюю жажду кровью растерзанных душ и всех тех, кто встанет у него на пути.Но цепи… ненавистное серебро не даст обратиться… Если не достигну второй стадии сейчас — до следующего обращение могу не дожить.Днями напролет я скоблил оковы о шершавые камни стен, пытаясь сточить металл. Но звенья цепей крепки и массивны, а я слаб. Сил во мне сейчас меньше чем в нескладном подростке или худосочной девке.Вечер опустился на город. Я не видел небо. Но я чувствовал приближение ночи… Сегодня полнолуние, я в этом уверен. Я чувствовал бурление луны в своих жилах. Я чувствовал как слабость уходит. Я несколько раз рванул цепь, разорвав кожу на запястьях до мяса. Но оковы расчитаны на быка. Я ходил взад-вперед по камере, словно загнанный хищник, раскачивался и в бессилье бил цепями о стену.Близилась полночь. Сердце отбивало дробь и готово было выскочить из груди. Глаза налились кровью, меня трясло, но серебро не давало обратиться. Я метался по камере, рыча и проклиная всех на свете.Из коридора донеслись шаги. К решетке приблизился Рассул. С яростным рыком я прыгнул вперед, пытаясь просунуть пальцы сквозь решетку и выдрать тюремщику кадык, но словно цепной пес, был безжалостно отброшен цепью назад, не дотянувшись даже до решетки.— Придет время и я сожру тебя заживо! — прорычал я, испепеляя взглядом предателя.Но Рассул даже не дрогнул. Он был сосредоточен и сдержан, в глазах холод. За его спиной висел холщевый мешок.— Время пришло, господин Молот… Я ждал полнолуния, чтобы высвободить демона.С этими словами Рассул отпер решетку и бросил мне под ноги мешок. Я разорвал ткань, и оттуда высыпались мои доспехи, кинжал, молот и амулеты.— Помните, господин, что я для вас сделал. Я не предатель… Иногда приходиться одевать чужую личину и жертвовать дорогим, чтобы не потерять все… Если бы я не казнил Соломона, то был давно мертв и не смог бы вам помочь. Вы убьете Мансура, я уверен, и восстановите справедливость. Отомстите за Соломона и мою семью. Пустынные странники убили всех в кожевенной мастерской и мою семью тоже. Я больше не боюсь за своих жен… Я больше не боюсь за себя. Я устал бояться, и мне нечего терять…Рассул отрешенно смотрел как я разбиваю цепи ударами молота. Грохот раскатами прокатился по подземелью. Послышался топот. Трое тюремщиков бежали к нам с обнаженными мечами. Рассул торопливо запер решетку моей камеры и швырнул мне связку ключей.— Предатель! — закричал старший из тюремщиков и сходу ударил ятаганом Рассула.Тот, даже не попытавшись увернуться, принял клинок в живот и упал на колени.— Я никогда не был предателем, — прохрипел Рассул. — Я был всего лишь трусом.Он закатил глаза, упал на каменный пол и затих. Навсегда…Тюремщики пытались прорваться в камеру и лихорадочно подбирали ключи. Но ни один из них не подошел. Они с ужасом смотрели как озверелый воин разбивает оковы. С каждым ударом молота их решимость падала. Наконец старший расчета сообразил и крикнул:— Принесите арбалет! Быстро!Один из стражников кинулся прочь. Двое оставшихся пыхтели с замком, ковыряя его клинками. Я молотил по серебряным замкам, расплющивая дужки, ломая корпуса. Серебро мягкий метал, и через минуту мне удалось разбить один. Осталось еще два. Кто-то затопал по коридору. Бежали двое с арбалетами. Хватая воздух, они бухнулись о решетку и спешно накладывали стрелы. Их руки тряслись и не слушались. Наконец спусковые механизмы взведены и стражники прицелились. Я отбросил молот и кинулся на пол. Из вороха доспех вытащил амулеты и накинул нашею. Успел…Хрясь! Одна стрела пробила ребра, вторая лишь оцарапала ногу. Я выдернул стрелу и швырнул ее в стражников, напугав их. Арабы залопотали, накладывая новые стрелы. Черт с ними, на мне амулет — главное разбить замки! Я с остервенением молотил по оковам, уворачиваясь от стрел. Но половина из них достигала цели.Красный камень нагрелся, не успевая залечивать раны. Еще пара таких ранений и мне конец… Но на небосвод вышла полная луна! Я узрел ее сквозь толщу стен. Невидимой дланью она коснулась моего плеча, наполняя тело живительной силой. Я взревел и нанес сокрушительный удар. Последний замок лопнул! Первач скинул цепи и отшвырнул их в глубь камеры. Я вырвал из тела стрелы и принял древнюю мощь ночного светила. Каждая клеточка моего тела взорвалась, обернувшись в “темную”. Затрещали хрящи и кости, срастаясь и деформируясь в новое тело. Когти выросли из пальцев, бугры мышц вздулись под кожей, обрастая шерстью. Я закричал, но лицо деформировалось в зубастую пасть Ликана, и крик сорвался на громогласный адский рык.Тюремщики бросились бежать. Ликан прыгнул на решетку и разогнул сталь. Я скользнул сквозь покореженные прутья и очутился в коридоре. В несколько прыжков настиг беглецов и, оттолкнувшись от потолка, сорвался им прямо на головы. Секунда потребовалась на то, чтобы оторвать головы всем троим.

* * *

Глава 11

Черные коридоры подземной тюрьмы пропитались кровью и запахом смерти, которую нес Ликан. Огромный человекообразный монстр с легкостью перышка прыгал по стенам и срывал факелы, погружая подземелье во мрак. Свет Ликану не нужен — обостренные слух и обоняние надежные проводники в царстве тьмы.

Крики испуганных тюремщиков во тьме коридоров облегчали поиск жертв. Я настигал трясущихся врагов и разрывал их на части. Те даже не пробовали защищаться. Смерть настигала людей из ниоткуда… из кромешного мрака тюрьмы, где еще недавно они чувстовали себя хозяевами.

Один из тюремщиков, поборов ужас, схватил последний факел и, размахивая им и ятаганом, попытался противостоять “демону”. Но я перекусил ему обе руки и одним ударом лапы разворотил грудь, оставив умирать на холодном полу.

Спустя несколько минут в живых остались только узники. Я прыгал от камеры к камере, разгибая решетки. Узники в ужасе жались вглубь темноты и не смели покинуть камеры. Лишь один пленник не дрогнул и не отшатнулся, когда могучие руки-лапы покорежили решетку его темницы, и внутрь втиснулась огромная двухметровая фигура монстра. С каждым обращением Ликан становился крупнее и мощь его росла. Узник шагнул мне навстречу.

— Черт возьми! — прокричал Нур. — Это самое страшное, что я когда-то видел, но как же я рад видеть такую мерзкую тварь!

Он узнал меня и не ужаснулся потокам крови, стекающим из зубастой пасти на черную шерсть. Потому что он сам монстр…

Я попытался, что-то сказать на вместо речи раздался рык. Я сделал усилие и представил как вновь обращаюсь в человека. Тело мое деформировалось, а шерсть слезла. Когти втянулись. Я чуть уменьшился в размерах и предстал в своем облике.

— Ну наконец! — воскликнул Нур. — Я уж стал переживать, что ты собираешься сожрать меня!

— Ты слишком старый и жесткий, если бы я ел человечину, выбрал бы кого-нибудь помоложе и не такого проспиртованного и вонючего бродягу как ты!

— Я тоже рад тебя видеть, но тебе не мешало бы одеться — не люблю голых мужиков! Особенно так близко от себя в тесной комнатушке!

Мы обнялись, словно старые друзья, и выбрались из темницы. Я подобрал последний горящий факел и вернулся к своей камере. Накинул доспехи, вооружился верным кинжалом и молотом. Нур вырвал из мертвых рук одного из убитых ятаган.

— Вылазьте из своих нор, крысадлы трусливые! — прорычал Нур обращаясь к узникам. — Сегодня вам повезло! Сатана послал на подмогу сына, чтобы мы вновь могли глотнуть воздух

Глава 1

Сырость мрачного леса скрадывала дневные лучи. Вековые деревья тянули коряжистые корни через звериную тропу. Птичий гомон умолк, словно опасаясь потревожить лесных духов. Но не духи страшили. Неизвестно откуда взявшееся чудовище повадилось терзать людей и скот в окрестностях рыбацкого поселение Брисвелл, раскинувшегося на берегах Большой реки на севере королевства Тэпия. С десяток охотников и крестьян пали за последний месяц. Сельчане боялись выходить далеко за пределы деревни. На дальних пашнях работа встала. Пастухи перестали гонять скот на сочные лесные луга, довольствуясь скудными клочками выжженной солнцем степи в окрестностях поселений. Жизнь в деревне, словно замерла, в страхе перед ненасытным хозяином леса.

– Долго еще сидеть? – канючил Герт, вытягивая затекшие ноги и тряся рыжей шевелюрой.

– Тихо… – зашипел я. – Судя по следам – Бурмило каждый день по этой тропе ходит, чую я его.

– Может сегодня не пойдет, полдня уже сидим в сыром овраге… Замерз как собака.

– Прояви выдержку, друг мой, будь терпим к своей нетерпимости.

– Терпение и труд мне не идут.

Стенания парня прервал шорох и хруст сухостоя. Я втянул воздух ноздрями и волчье обоняние уловило ненавистный запах медведя. Кровь волчьих предков отторгала принятие мной любых хищников, ставя их в ранг врагов.

Я сжал рукоять боевого молота и осторожно выглянул из оврага. Гигантский медведь, размером с микроавтобус, неспешно продирался сквозь дебри.

– Ох… – застонал Герт. – Какой же он огромный!.. Нам его не одолеть.

– Не трусь. Чем больше медведь, тем вкуснее суп.

– И от страха польза есть – портки теплеют. – Герт натянул лук с отравленной стрелой и прицелился.

– Погоди, пусть ближе подойдет… Бей в живот, там шкура тоньше.

Бурмило приблизился к оврагу и, почуяв неладное, замер. Огромные ноздри с фырканьем втягивали воздух. Полуоткрытая пасть, усеянная зубами размером с кинжалы, сочилась голодной слюной.

– Давай! – махнул я рукой и дернул за веревку.

Стрела впилась в брюхо, и в то же мгновение сверху на медведя рухнуло огромное бревно, подвешенное на канатах. Бревно ударило тварь в бок, с хрустом сломав ребра. Бурмило лишь пошатнулся и, взревел, бросился на чурку. Он бил и кусал бревно, разнося его в щепки, словно живого противника.

– Плохо дело, – прошептал я, выглядывая из укрытия. – Яд не действует.

– Обманул нас травник, ерунду подсунул?

– Да нет, масса большая, не думал что такие бывают. Такой дозой не возьмешь. Стреляй еще…

Герт осторожно высунулся из оврага и прицелился. Бурмило его учуял, и на миг уставился на лучника залитыми кровью глазами.

– Стреляй! – закричал я.

Медведь бросился вперед, ломая на пути молодые деревца. Еще мгновение и он нас разорвет.

Я замахнулся молотом, готовясь встретить оскал огромной пасти:

– Стреляй! Ну!

Но Герт словно оцепенел. Его худая фигура напоминала сейчас статую древнегреческого лучника, застывшую навсегда.

Словно смерч бурмило запрыгнул в овраг, почти уже подмяв под себя Герта. Дзинь! Стрела ударила зверя в упор. Пробив глаз, ушла наполовину в мозг. Тварь рухнула как подкошенная, обдав нас напоследок смрадом горячего дыхания. Герт откатился назад, чуть не сломав лук. Я не стал останавливаться и обрушил молот на уже бездыханное тело.

– После боя мечами не машут, – улыбнулся Герт. – Чего дохлятину молотишь. Я уже прикончил его…

– Молодец, – буркнул я. – Я думал ты струсил. А ты выжидал момент.

– У меня нет способности заживлять свои раны как у Люпуса, поэтому бил наверняка, – Герт улыбался, но руки его слегка подрагивали, и я слышал стук его сердца.

– Моя способность здесь бесполезна, когда проглотят тебя целиком – заживлять нечего.

Я выдернул стрелу вместе с вытекшим глазом и протянул ее Герту:

– Храни свою счастливую стрелу, как напоминание о дне, когда мальчик превратился в воина.

– Я давно стал воином…

– Ну хорошо, превратился в великого воина… Еще бы не ныл так часто…

* * *

Год назад после победы над Темным алькийцем Фиморра пропала. Все зло, которое она причинила королевствам оказалось лишь прикрытием еще большей тьмы. Ведьма, словно марионетка, воплощала в жизнь не свои помыслы, а желания темного хозяина, не смея ему более противостоять.

Я освободил ее. Освободил мир от Темного рыцаря. Выполнив свое предназначение, я освободился от бремени избранного. Освободился ли?.. Что-то не давало мне покоя. Может пророчество городской гадалки о моем долге перед порядком вещей, который я отдам сущему спустя пять… а нет, уже через четыре года. Может то, что Темный алькиец, являясь моим отражением, не остановится. У него всегда есть ресурс и сила, чтобы возродиться – пока жив его прототип, пока жив я… А может это всего лишь пустые страхи перед неизведанным… Что ждет меня впереди в этом мире?

Раньше у меня была цель – вернуться домой, потом моей целью стало – спасти еще неродившегося сына, спасти королевство, оба королевства и Даяну. А теперь я охотник на нечисть…

Королева Тэпия родила мне сына, и Даяна не смогла смирится с этим. Она отдалилась от меня, укрывшись за неприступностью холодной воли правительницы королевства Солт.

Тэпия видела мою тягу к Даяне. Еще больше ее угнетало, то, что Даяна была ее племянницей. Тэпия больше не просила меня остаться с ней в Астрабане. Гордость не позволяет королеве просить милости у подданных, даже если этого смертельно хочется…

Я видел сына лишь раз… Когда он родился. Это был один из лучших дней моей жизни. Он похож на меня, лишь голубые глаза, не вязались с образом волчонка. А может кровь Люпуса детям не передается? Возможно у него совсем другое будущее. Если бы дети росли в соответствии с нашими ожиданиями, у нас вырастали бы только гении и великие воины. Радость отцовства особая, человеческая, и неразрывно связана с надеждой, что дети будут не то, что мы – будут лучше нас…

Я ушел со службы, сняв с себя полномочия командующего объединенными войсками королевств. Что-то звало меня в путь… Получить ответы на вопросы, которые хотелось задать самому себе…

Вот уже несколько месяцев я скитался по дальним землям со своим верным другом. Мы помогали людям, наказывая распоясавшихся разбойников, расправляясь с нечистью, или хищниками-людоедами – как Бурмило.

Жизнь охотника за головами была мне близка – в том мире уничтожал отморозков, и в этом занялся подобным. Лишь с той разницей, что без погон и без вмешательства государства. В общем, фрилансер…

* * *

Отрывистые крики речных чаек доносились с побережья. Сумерки опустились на полупустые улочки рыбацкого поселения, наполняясь свежестью прохладой реки. В поселке разгоралась ночная жизнь. Большинство рыбаков приезжали сюда без семей на заработки. И как бывалые “вахтовики” с “пользой” проводили вечера…

За убийство Бурмило из казны Брисвелла староста нам отсчитал двести золотых. Решив это дело отметить, мы сняли лучшие комнаты на постоялом дворе “Зубастая рыба” и спустились в таверну, расположенную на первом этаже гостиницы.

Переполненный зал гудел и веселился. После тяжелого трудового дня рыбаки пропивали заработанные медяки и золотые. В воздухе витал запах жареной рыбы, свежеиспеченного хлеба и кислого пива. Масляные лампады бросали пляшущие тени на истерзанные дубовые столы, потемневшие от времени и пороков. За барной стойкой суетился коротконогий толстячок, еле успевавший наполнять кувшины ромом и пивом.

Захмелевшие работяги с азартом играли в кости, обжимались с путанами и щипали за зад пышногрудую официантку. Та шныряла между столиками и, повизгивая, виляла телесами, обтянутыми платьем с огромным декольте на шнуровке.

Трактирные путаны сразу заприметили в нас состоятельных путников и взяли в оборот. Две сочные девицы, с вываливающимися из укороченного корсета грудями, резво вспорхнули к нам на колени.

– Господа не хотят угостить дам вином? – кокетливо пропела та, что примостилась у Герта.

Ее моложавое лицо никак не вязалось с образом путаны. Герт немного поплыл.

– Да, конечно… – пролепетал он и, опомнившись, вскинул руку, подзывая официантку.

Та подскочила к нашему столу.

– Кувшин вина, боченок пива и что нибудь пожевать, самое вкусное, что у вас есть, – небрежно бросил Герт.

– Ты всегда такой хмурый? – улыбнулась моя пассия, расправляя морщины под слоем косметики.

– Ему сегодня не повезло, – хохотнул Герт. – Он намеревался убить Бурмило, но я его опередил!

– Ты такой смелый! – театрально восхитились девицы. – И тебе совсем не было страшно?!

– Это моя работа… Огромный медведь чуть не сожрал моего друга. Но я оказался рядом и убил чудовище одним выстрелом в глаз.

– Спасибо друг, – улыбнулся я. – Благодаря тебе я могу сегодня насладиться ужином и обществом прекрасных дам.

Герт еще больше надулся и, добавив в голос хрипотцы, снисходительно ответил:

– Если, что обращайся, всегда помогу…

– Хочешь, в знак признательности, могу постирать твои портки? – спрятав улыбку, спросил я. – После встречи с Бурмило они так и не просохли…

Девицы прыснули от смеха, чуть не опрокинув кружки с вином, а Герт насупившись, пробубнил:

– Это овраг сырой был, от земли намокли…

Дверь в таверну грохнула и ночь занесла внутрь сгорбленного путника в грубом, словно из мешковины, балахоне. Объемный капюшон скрывал лицо. Посетители немного умолкли, разглядывая незнакомца. Он сел за пустующий маленький столик в углу и погасил стоящую на нем свечу.

– Странный тип! – воскликнул захмелевший Герт, притягивая к себе восторженные взгляды проституток. – Прячет свое лицо, уж не беглый ли каторжник, иль убийца? Пойду проверю кто таков…

– Сиди, – одернул я. – Не мешай человеку отдыхать…

– Если доброму человеку нечего скрывать, то я не помешаю!

Герт нацепил на пояс меч и вальяжно зашагал к незнакомцу.

– Добрый вечер, уважаемый! – чуть кивнул Герт путнику. – Могу я узнать ваше имя?

Незнакомец молчал. Герт принял это за смущение перед его харизмой и еще больше раззадорился:

– Меня зовут Герт – убийца варгов и Бурмило, я королевский охотник за нечистью, в прошлом командир расчета Королевской гвардии, а чем занимается господин? Уж не скрывается ли он от королевского закона?

Фигура в балахоне молча отхлебнула пиво. Герт, ловя на себе любопытные взгляды посетителей, был вынужден идти до конца:

Резким движением он сдернул с незнакомца капюшон и отпрянул назад, выхватив меч. Седовласый старик даже не шелохнулся, продолжая цедить из кружки.

Герт небрежно протянул клинок вперед, приставив острие к горлу незнакомца:

– Как твое имя старик, и что ты делаешь в Брисвелле?

– Мудрость не всегда приходит с возрастом, – улыбнулся путник, поглаживая седую бороду. – Бывает, что возраст приходит один…

– Ты смеешься надо мной?

Герт поддел пряди бороды кончиком меча, но старик отклонился назад и махнув рукавом, что-то прошептал.

Герт позеленел и скрючился. Внутри у него забурчало, он выронил меч, схватившись за живот.

– Пиво, котрое ты вкушал, потеряло свежесть, – сказал старик. – Тебе надо очистится от скверны…

Под хохот посетителей Герт выскочил из таверны и скрылся в уличной уборной.

– Не обижайся на моего друга, – я сел рядом со стариком. – Он молод и горяч. В наше время чтобы прослыть невоспитанным, достаточно сказать правду.

– Я не держу зла на парня. Хмельная молодость не порок…

– Как ты это сделал? Ты колдун?

– Я не могу открыться первому встречному, не обессудь…

– Извини, я не представился. Меня зовут Молот.

– Люпус?! Победитель Темного алькийца, спаситель королевств? – косматые брови старика приподнялись, открывая выцветшие голубые глаза. – Что делает командующий объединенными войсками в этом забытом богами месте?

– Я ушел со службы, теперь я вольный охотник…

– Меня зовут Галеран, я путешествую по земле в поисках сущего…

– Что есть сущее для тебя?

– Раскрыть дух и испытать тело. Не так сложно убежать от себя, как прийти к себе настоящему.

– Ты нашел себя?

– Нет, Молот. Но я вижу, что скоро все поменяется… Я это чувствую. Беда придет откуда не ждали…

– Королевствам грозит опасность? Кого нужно опасаться?

– Двоих надо страшиться: один – это сильный враг, а другой – коварный друг.

– Ты говоришь загадками. Я тебя не понимаю…

– Я не вижу всей картины бытия, я могу лишь догадываться о надвигающейся опасности…

* * *

Мы заночевали в комнатах на втором этаже “Зубастой рыбы”. Герт провел ночь с путаной и почти не спал. Наутро, та потребовала за услуги один золотой. Парень не раздумывая заплатил бы и больше. Он светился и шутил, словно влюбленный.

Девица наскоро оделась, увернувшись от прощальных объятий Герта, и выскользнула из комнаты. Она свое получила, заработав гораздо больше, чем рассчитывала.

– Все на месте? – спросил я развалившегося в плетеном кресле парня, потягивающего остатки вчерашнего пива. – Твоя дама ничего не стянула?

– Ты что? Я ей понравился…

– Ей все нравится, у кого кошелек раздут.

– Ты просто завидуешь, что мне досталась красотка.

– Запомни, мой друг – красоты в борделе не ищут. Легкое поведение – это наименьший недостаток у женщин легкого поведения. Ты не должен искать прекрасное в необходимом.

Внизу раздался топот и крики. Я выглянул в распахнутое окно и обомлел. Река несла чудо. Величавый двухмачтовый парусник приближался к побережью Брисвелла. Белоснежные треугольники гигантских парусов, словно крылья дракона, распластались над гладью воды. Деревянный корпус, длинной не меньше тридцати метров степенно покачивался, разрезая поверхность Большой реки.

– Что это?! – воскликнул Герт. – Лодка? Какая она огромная!..

– Это корабль, – я потер глаза. – Откуда он здесь?! В королевствах нет флота.

– Наверное, пришел из Великой воды, – Герт высунулся в окно, чуть не вывалившись, – Большая река на севере впадает в океан. Но какого черта, у лодки нет весел? Неужто демоническая сила ведет его? И зачем ему крылья?

– Это парус, сила ветра движет судно, – я обеспокоенно поскреб затылок. – На реке нет течения, так он легко доберется и до Астрабана.

Накинув доспехи и схватив оружие, мы выскочили на улицу и поспешили на пристань. Там уже толпился народ, с изумлением разглядывая громадную чудо-лодку, маневрировавшую между утлых рыбацких суденышек.

Парусник остановился, чуть не доходя до берега. Хлипкая пристань скрипнув подгнившими досками, вздохнула с облегчением – причал не предназначен для больших судов.

На палубе показались воины в халатах на восточный манер, тюрбанах и ятаганами на поясе. Народ притих. Рыбаки с надеждой оглядывались на нас с Гертом, словно ища поддержки.

На корабле вперед выдвинулся худощавый но статный араб. Он демонстративно отвесил поклон. Его лицо растянулось в миролюбивой улыбке, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, которые казались еще белее на фоне черной бородки и усов.

– Кто это? – Герт озадаченно хлопал глазами. – Одежда диковинная, и сами чернявые, словно бесы.

– Это другая раса, – ответил я.

– Никогда не слышал про таких…

Тем временем араб позвал кого-то из своих. Козлобородый морщинистый старикашка в массивном тюрбане, размахивая полами расшитого халата прокричал на вполне сносном и понятном для нас языке:

– Меня зовут советник Мансур. Я служу великому эмиру Ахибу, – старик поклонился указывая жестом на молодого араба. – Благородный эмир Ахим приветствует жителей неизвестного поселения и просит великодушно извинить за вторжение в ваше государство.

– Откуда он знает наш язык? – с удивлением спросил меня Герт.

– Возможно когда-то вы были единым народом, пока Великая вода не разделила вас, – предположил я.

– Мы можем сойти на берег? – продолжил пожилой араб.

– Что вы здесь делаете и откуда вы? – крикнул я в ответ.

– Это торговый корабль. Недельный шторм унес судно далеко от родного берега. У нас кончились припасы и мы не смогли вернуться домой. Мы нашли землю и прошли из океана по реке в глубь материка. Хвала богам земля оказалась обитаема.

– Встаньте на якорь, мы примем вас.

Я повернулся к рыбакам и махнул им рукой:

– Спускайте лодки, у нас гости!

Глава 2

Эмир Ахиб, его советник и четыре вооруженных воина ступили на берег. Чужеземцев тут же окружила толпа, с удивлением разглядывая смуглых чернобородых арабов, облаченных в атласные одежды, расшитые диковинным орнаментом и массивные тюрбаны.

– Пропустите гостей! – прикрикнул на зевак Герт, освобождая проход в “Зубастую рыбу”.

Я выгнал из таверны посетителей и пригласил эмира вместе с советником Мансуром в забегаловку. Их воины хотели пройти внутрь, но я остановил их, преградив дорогу молотом и улыбнувшись Ахибу:

– Вам нечего опасаться, пусть подождут снаружи, если бы мы хотели вас убить, четыре воина вас бы не спасли.

Ахиб дернулся, но вовремя натянул ответную улыбку:

– Конечно, пожелания хозяев для нас закон.

Он переглянулся с воинами и те, помявшись, остались снаружи.

– Прошу садиться, махнул я рукой на заскорузлые деревянные столы, с несмываемыми пятнами вина и жира. – Мы люди простые и не готовились к встрече высоких гостей. Не обессудьте…

– Я привычен к походным условиям, – улыбнулся эмир.

– Частые военные походы? – я буравил его глазами, пытаясь понять, что за человек этот араб.

– Нет, – ответил гость чуть замешкавшись. – Торговые путешествия.

Будем считать, что я поверил. Не похож Ахиб на купца… Поджарая выправка, движения точны, в черных глазах уверенность, а на поясе ятаган. Какого черта его принесло?.. Может покрошить его прямо здесь? Но неизвестно сколько воинов на корабле и какая у них подготовка. На рыбаков надежды нет, а вдвоем с Гертом можем не справиться… Я махнул трактирщику:

– Принеси нам лучшего вина и жареного мяса.

Тот, учтиво раскланявшись, засеменил на коротеньких ножках выполнять заказ.

– Откуда вы? – повернулся я к эмиру.

– Моя страна на другом материке, – Ахиб откинулся на стул, разглядывая таверну. – Около месяца пути на корабле.

– Не знал, что есть другие государства… Меня зовут Молот. Я наместник королевы Тэпии в Брисвелле. – слукавил я.

– Если бы не ураган, мы бы тоже не узнали о вашем существовании, – влез в разговор старикашка Мансур. – Эмир Ахиб – правитель одного из многочисленных княжеств, входящих в состав государства Исмар. Это мирное государство, мы производим ткани, шелк, верблюжьи ковры, сбрую для лошадей, украшения и оружие. Торгуем со скотоводческими племенами и земледельцами. Управляет страной Собрание Эмиров.

– Зачем вам тогда корабль?

– До некоторых кочевых племен проще добраться по воде, огибая материк и минуя горы, – эмир пригубил вино и поморщился. – У нас на корабле много товаров. Мы могли бы обменять их на провиант, чтобы вернуться домой.

– А потом вы вернетесь сюда с войском для захвата новых земель? – кинул я в лоб свои подозрения.

Ахиб заерзал, смуглая кожа на его лице заблестела чуть заметными капельками пота:

– Я понимаю ваши опасения и прошу возможности доказать наши мирные намерения… Мы торговцы.

– Торговцы с ятаганами на поясе и с дисциплиной воинов?..

– В моей стране без этого нельзя. Торговые караваны часто подвергаются нападению разбойников и кочевников. Мы рождаемся с клинком и умираем с ним…

– Да уж, мирная страна… – скривился я, отхлебывая вино. – Почему вы говорите на нашем языке?

– В нашей стране много княжеств и языков, у нас принято учить языки соседей. Говорить на чужом языке в гостях – считается неуважением к хозяевам. Есть княжества которые говорят на вашем языке. Каждый житель владеет минимум тремя языками, а представители знати и того больше. – Ахиб отодвинул вино и добавил:

– Где нам можно пополнить запасы провизии?

– Я не уполномочен решать вашу судьбу. Вы проследуете со мной в столицу королевства Тэпия – город Астрабан.

– Мне кажется, что вы способны принять решение единолично… Но не доверяете мне и хотите протянуть время, – раскусил меня Ахиб. – Но я вынужден принять вашу волю… Как добраться до Астрабана?

Вот хитер чурка! Не по возрасту прозорлив, на вид ему лет тридцать, а рассуждает как мудрец.

– Пойдем вверх по Большой реке на юг по маршруту, которому вы шли. На лошадях неделя пути, на корабле – дня три.

* * *

Вторые сутки мы с Гертом жили на иноземном корабле. Слабый ветерок не давал разогнаться паруснику; спасало лишь то, что Большая река почти лишена течения, и его сопротивление легко преодолевалось.

Я насчитал на корабле три десятка воинов и около десяти рабов, заточенных в клетках трюма. Воины хорошо вооружены и подготовлены. Их фигуры напоминали отполированные статуи, высеченные из темного камня. Ничего лишнего, только сухие мышцы, ятаганы и просторные одежды, утянутые поясами и дополненные тюрбанами. Не простые это морячки… Все как на подбор, будто спецназ…

Нас поселили в небольшую отдельную каюту. Члены команды ночевали в общем отсеке в гамаках-сетках.

– Не думал что на лодке бывают комнаты, – восхищался Герт, развалившись на шелковом топчане и разглядывая увешанные коврами стены.

– Лучше бы нас поселили со всеми, – пробурчал я. – А так ничего не видим и не слышим, мало ли что басурмане задумали.

– Не ворчи, хорошие они люди, сразу видно.

– Мы склонны верить незнакомым – ведь они нас никогда не обманывали. Но запомни, мой друг, только один раз теряют жизнь и доверие…

Где-то снаружи раздались крики. Схватив оружие мы выскочили на палубу. Арабы волокли какого-то бедолагу-оборванца. Тот верещал и кусался.

– Этот раб пытался сбежать, – видя наше недоумение пояснил Ахиб.

– Что с ним будет? – спросил, я наблюдая как раба связывают по рукам и ногам.

– Его казнят в назидание другим. Своей смертью, возможно, он спасет много никчемных жизней, предостерегая остальных от необдуманных поступков.

– Я думал, что в цивилизованных государствах с рабами обращаются как с равными.

– А у нас так нельзя, чуть дашь слабину, и раб вонзит кинжал в спину хозяина. В большинстве своем это пленные воины.

Остальных рабов выволокли на палубу. Худые и грязные они испуганно щурились, прикрывая лицо руками от яркого солнца.

Связанного раба подняли над бортом.

– Стойте! – крикнул я. – Я куплю его…

– К сожалению, наместник Молот, – слащаво пропел Ахиб. – Он не продается, нельзя купить то что уже мертво.

Бух! Водная гладь с плеском поглотила связанное тело. Я дернулся, но в последний момент удержал себя от желания броситься в воду. Не стоит пока идти в открытое противостояние. Нас меньше…

* * *

К концу третьего дня корабль достиг вод, омывавших Астрабан. На рыбацкой пристани начался переполох. Невиданное чудо, возможно, таившее в себе опасность, приближалось к берегу без весел. Через несколько минут пристань наводнили красные плащи. Молодцы гвардейцы! Оперативно сработали, моя школа не прошла даром.

Я вышел вперед на палубу и, подняв молот, прокричал:

– Уберите мечи и луки! С вами говорит Молот. Я прибыл с иноземным гостями.

– Это же победитель алькийца и спаситель королевств! – закричал в ответ кто-то из толпы. – Командующий вернулся! Урра!

Гвардейцы облегченно вздохнули и опустили мечи. Рыбаки подкидывали шапки вверх, выкрикивая мое имя.

– Значит ты наместник Брисвелла говоришь? – хитро улыбнулся Ахиб, поглаживая аккуратно подстриженную бородку.

– Ну ты тоже на купца-то не особо похож, – капнул ядом я в ответ.

* * *

Тронный зал королевского замка встретил царственным полумраком. Факелы на стенах трепетали, словно приветствовали гостей. Маленькие окна-бойницы не пропускали достаточно света, отчего зал казался величественным подземельем с гладкими гранитными стенами и мраморными статуями.

В конце зала по центру на приступке из темного мрамора возвышался резной трон, украшенный серебром и самоцветами. На троне восседала королева. После рождения сына прошел почти год, и ее фигура вновь обрела точенный благородный силуэт, обтянутый неизменно черным, словно воронье крыло, платьем.

Королева ждала нас. Близко к трону подпустили лишь меня и Ахиба.

– Приветствую королеву Тэпию, – улыбнулся я, преклонив колено.

Тэпия, соблюдая официоз, лишь кивнула в ответ. Но я слышал как сердце ее забилось чаще, видел как зрачки расширились, а дыхание стало глубоким. Свои эмоции от встречи мне удалось скрыть. Наверное…

– Ваше величество! – изящно склонился Ахиб. – Позвольте представиться… Меня зовут эмир Ахиб, я – правитель одного из княжеств государства Исмар, что раскинулось на Арабском материке за водами океана. Мы невольные гости в вашей прекрасной стране. В стране, где королева не менее прекрасна…

Вот крысеныш! К моей… К королеве подкатывает! Хотя у них это в крови, сыпать лесть… Иноземец мне нравился все меньше и меньше. Некоторым людям так и хочется выдать фанеру, чтобы пролетали мимо, не задерживались. Я злился, что не мог раскусить его истинных намерений. Враг он или просто заблудился? Или заблудился и враг? Как говорил мой командир: “Если друг оказался вдруг и не друг и не враг, а так. Занеси его в статус сук, пусть тусуется там, му…ак”. Ок. Буду за ним приглядывать.

– Я приглашаю отобедать вас, эмир Ахиб, – королева встала. – Банкетный зал уже ждет. Слуги проводят вас.

Процессия, сопровождаемая стражниками, покинула тронный зал и мы с Тэпией остались наедине. Я подошел к ней и взял ее за руку. Она слегка дернулась, будто намеревалась выдернуть ладонь.

– Где Эверан? – улыбнулся я. – Я хочу увидеть его…

– Ты вспомнил о сыне спустя год! – фыркнула Тэпия и выдернула руку. – Он даже не помнит тебя…

– Я был далеко…

– Никто не гнал тебя из Астрабана…

– Ты дорога для меня…

– Но?.. – продолжила за меня королева.

– Но мне проще одному…

– Ты любишь ее?

– Не знаю… Возможно, я люблю только себя…

* * *

На королевском обеде Ахиба усадили по правую руку от королевы, его свиту чуть поодаль, а нам с Гертом досталось место на галерке среди представителей местной знати.

Со стен банкетного зала на гостей с любопытством уставились портреты холеных разодетых престарелых мужей и женщин – представителей королевской династии прошлых эпох. Среди них выделялся портрет длинноволосого утонченного мужчины с проницательным взглядом. Король Эбриан, пропавший много лет назад и не так давно воскресший, чтобы пасть от моего клинка.

Посереди зала растянулся огромный вытянутый стол, заставленный обилием блюд и напитков. Слуги шныряли с подносами, раскормленные породистые псы лежали тут же на полу, нехотя обсасывая брошенные кости.

Я цедил вино и наблюдал за арабами. Ахиб улыбался и что-то горячо рассказывал Тэпии. По его мимике было ясно, что гаденыш сыпет комплименты. Он взял руку Тэпии и поцеловал. Я чуть не обратился в первача. Заиграли придворные музыканты и вовремя отвлекли меня от дурных помыслов.

Тэпия восседала во главе стола, ее статный силуэт и прекрасное лицо, словно выточенное из мрамора, невольно притягивали взоры гостей, не только мужчин. Я смотрел на королеву, чувствуя неясную тревогу и беспокойство… “Такую бабу профукал!” – поймал себя я на мысли, немного захмелев. Но все что ни делается – все к лучшему… Хороша чертовка… но что-то не давало мне с ней сблизиться. Или кто-то?..

– Куда ты все время смотришь? – Герт хитро прищурился, подливая вина.

– Смотрю чтобы басурманин чего не натворил…

– Ну, ну…

Музыканты тянули заунывную балладу. Средневековая лютня переливалась двухрядными струнами. Эмир встал и, чуть поклонившись присутствующим, подошел к музыкантам. Он что-то им объяснял, после чего взял лютню. Его пальцы побежали перебором, выдавая колоритную мелодию древнего востока. Присутствующие замерли, а я залпом опрокинул очередной бокал.

Тэпия с восхищением слушала невиданную музыку, ее взгляд скользнул по мне, но тут же перекинулся на музыкантов.

“Гитарист хренов!” – ругнулся я про себя. Не понимаю я музыку… Считаю, что лучший звук – это тишина. Ну да ладно… битлы долго не живут…

* * *

Жизнь королевства вошла в мирное русло. Разрушенные поселения восстановили, беженцы вернулись в родные земли, погибших гвардейцев заменили новобранцами. Астрабан из осадного города вновь превратился в торгово-экономический центр королевства. Его основным занятием стали ремесленное производство, ловля рыбы в прилегающих водах Большой реки и торговля. С окрестных деревень и ферм сюда стекались повозки, груженные телятиной, молоком, сыром и мукой. Из соседнего королевства Солт приходили караваны с тканями и бакалеей, произведенными в Даромире. Северные рыбацкие поселения, промышлявшие в акватории Великой воды, поставляли в столицу крабов, креветок, рыбу и другую морскую всячину.

Вечером того же дня Тэпия собрала Большой совет. Помимо градоуправителя, казначея и нового командующего королевской гвардией в его состав вновь вошли представители знати и купечества. Что обсуждалось на совете, я мог лишь догадываться. Наверное, решали судьбу арабов. Теперь я вольный охотник и уже год как отошел от государственных дел. Скиталец… Даже волки сбиваются в стаи. Видимо, я какой-то не такой…

После совета королева прислала за мной слугу. Он провел меня к королевским палатам. Я постучал в изысканную дверь из черного дерева. Стражники расступились, пропуская меня внутрь. Королевская спальня наполнена ароматом жасмина. Я вспомнил, что так пахнут волосы Тэпии. На огромном овальном ковре под присмотром нянек годовалый мальчик. Сердце мое сжалось, а дыхание стало частым. Тэпии внутри не было. Я встал возле сына на колени и, улыбнувшись, протянул руку. Малыш хлопал на меня голубыми глазенками. Я с гордостью отметил, что нос и подбородок мои. В еле уловимом молочном запахе сына я почувствовал нотки волчонка. Белокурые волосы в сочетании со смуглой кожей, делали его похожим на эльфа. Эверан увернулся от руки, норовившей его погладить и прижался к няньке.

– Привет, сын… – улыбнулся я. – Ты меня не помнишь, но я всегда о тебе вспоминал.

Эверан юркнул за юбку няньки. Молодец… Не доверяет незнакомцам…

Остаток вечера я провел с сыном. Он понемногу привык к небритому дядьке и ему стало интересно потеребить сверкающие латы доспех. К концу вечера он безбоязненно сидел у меня на коленях, тыкая пальцем в щетину на моем подбородке и рассматривая блестящие пряжки ремней.

* * *

Заночевали мы с Гертом на постоялом дворе близ королевского замка. На следующий день во время предобеденной тренировки с оружием наше внимание привлек шум, доносившейся с просторов городской площади. Королевские трубадуры возвещали о каком-то торжестве, а глашатаи зазывали народ.

– Что за праздник и без нас? – возмутился Герт, отложив меч.

– Одевай доспехи, посмотрим что за вечеринка, – ответил я, выглядывая в окно.

На городской площади уже толпились горожане. На помосте, окруженном десятком гвардейцев, трон из белого камня. Королева Тэпия восседает на нем. Его длинные волосы, подчеркнутые черным блеском, убраны под серебряной короной, сверкающей в полуденных лучах. На лице чуть заметная улыбка.

На помост перед пустующей площадкой вышел глашатай разодетый, словно породистый петух, в разноцветные шелка.

– Жители Астрабана! – театрально поклонился он. – Благородная королева Тэпия приветствует вас и объявляет о начале показательных состязаний, устроенных в честь прибытия наших дорогих гостей из далекого государства Исмар!

Толпа восторженно заревела в предвкушении зрелища, напирая на оцепление стражников по периметру площадки.

– По правилам показательных выступлений воины обязаны соблюдать предосторожность! В поединках запрещено ранить и убивать соперника. Удары наносятся затупленным оружием. Победу одерживает тот, кто первым обозначит удар, который мог бы стать смертельным!

Люд недовольно загудел – кому-то хотелось настоящей крови. Первым на площадку вышел крестьянского вида детина, в грубом рубище и с огромным топором в волосатых руках. Против него выступил один из гвардейцев королевы – юркий малый с узким мечом.

Здоровяк вздернул руки вверх и крутанул топор под крики восторженной толпы. Если даже острие затуплено, попасть под такой удар малоприятно. Тело без доспехов может получить переломы. Гвардеец поднырнул под топор и хвостнул противника по ногам клинком. Но “крестьянин” на удивление ловко отпрянул, чуть не приложив того ударом сверху. Гвардеец скакал вокруг противника, испытывая тычковыми ударами, и в конце концов словил обух в грудные пластины брони. Удар сбил его с ног. Детина наступил тому на грудь, обозначив отсечение головы поверженному противнику. Не плохо… Народ рукоплескал, а королева подняла ладонь, приветствуя победителя.

Следующим попробовать силы вышел коренастый стеновой стражник с копьем. Острие наконечника копья обмотали лоскутами кожи. Он сходу ринулся в бой, пытаясь “нанизать” здоровяка на пику. Ему почти удалось пробить защиту с дальней дистанции, но в последний момент детина крутанулся и рубанул по копью, переломив его пополам. Под улюлюканье толпы копейщик сдался.

– На помост вскочил один из арабов и стал что-то шептать на ухо глашатаю. Тот, кивнул и, обернувшись к королеве, объявил во всеуслышание:

– В показательных поединках желает принять участие наш достопочтенный гость – эмир Ахиб!

– Да-а-а! – заорала толпа.

Королева одобрительно кивнула.

Глава 3

Оцепление стражников расступилось. Выпуская на арену Ахиба, вооруженного двумя легкими саблями. Он широко улыбнулся публике и отвесил изящный поклон королеве. Рядом с громилой, сжимавшим в руках огромный топор, эмир казался худосочным подростком, случайно попавшим на мужские состязания. Казалось, лишь только начнется бой, детина переломит его как тростинку вместе с “игрушечными” сабельками.

Араб повернулся к противнику и улыбка вмиг улетучилась с его лица. Он стал холоден и сосредоточен. Здоровяк, ухмыляясь, плюнул под ноги и прорычал:

– Если бы не бородка, подумал бы что ты девица! Тебя мама отпустила со взрослыми дядями тягаться?

По зрителям прокатился смешок, Тэпия нахмурилась, сжав пальцы. Ахиб даже бровью не повел, он закрутил сабли, вращая все быстрее и быстрее. Клинки засверкали в неуловимом для глаза беге. Толпа ахнула.

Ухмылка сползла с заросшей морды громилы. Он резко шагнул вперед и махнул топором, еще секунда и сабельки разлетятся вдрызг. Но араб, поднырнув, ушел от столкновения, и перекатом оказался за спиной соперника. Здоровяк вскинул голову ища араба, но тут же получил пинок в зад, чуть не завалившись на брусчатку. Хохот прокатился по площади, а детина рассвирепев, с ревом кинулся на обидчика. Взмах топора провалился в пустоту. Араба на этом месте уже не было. Он вновь очутился у него за спиной и хвостнул громилу мечом по заднице, приложив клинок плашмя. Народ закатился от смеха.

Бугай бегал за юрким арабом. Размахивая огромным топором, совсем позабыв, что наносить ранения нельзя. Ахиб оказывался всегда на шаг впереди и веселил публику, истязая исподтишка противника, тыча его саблями в мягкое место. Наконец громила совсем выдохся и рухнул без сил. Араб наступил на выпавший топор, приставив острие меча к горлу поверженного противника. Толпа орала от восторга. Я посмотрел на Тэпию. Она вся светилась, еле сдерживая улыбку, с трудом пряча эмоции.

Ахиб вздернул мечи вверх и, поклонившись королеве, зашагал по кругу арены.

– Есть желающие бросить вызов эмиру Ахибу? – надрывался Глашатай. – Кто продолжит состязания?

Ахиб увидел меня в толпе и поднял ладонь вверх, народ затих.

– Не желает ли Молот показать свою удаль? – вопрошал театрально араб, глядя в мою сторону.

– Д-а-а! – закричал люд. – Молот! Молот!

Толпа вокруг меня расступилась. Я крикнул:

– Не обучен я понарошничать!

– Я вижу ты бывалый воин! – воскликнул Ахиб. – Прошу, уважь гостя!

– Не умеет мой молоточек гладить, зашибить могу…

– Я постараюсь не попасться под твой удар, или прославленный Молот испугался?

Черт с тобой, подумал я, потом не жалуйся, что не предупреждал! Я вышел вперед. Цепь гвардейцев на миг разошлась, впуская меня на “арену”. Зрители кричали и свистели в предвкушении яркого зрелища.

Я поднял молот вверх, приветствуя народ и королеву. Тэпия с замиранием сердца следила за началом поединка.

– Против благородного эмира Ахиба, правителя княжества государства Исмар, – вещал глашатай. – Выступает убийца Люпуса, палач варгов, победитель Темного Алькийца и в прошлом командующий объединенными войсками королевств – Мо-о-лот!

Толпа взревела.

– Ого! – воскликнул Ахиб, обернувшись ко мне. – Я считал тебя воином, а ты полководец…

– Если бы ты знал, кем я был до этого…

– Начнем, Молот… – глаза Ахиба сузились, а улыбка вновь исчезла.

В неистовом танце Араб закрутил мечами, красуясь и восхищая толпу. Я спокойно стоял, опустив молот. Неожиданно Ахиб рванул в мою сторону, махая клинками. Я поднял молот для замаха. Не обессудь Ахиб, если что-то сломаю. Постараюсь оставить тебя в живых…

Бух! Мощный взрыв накрыл площадь. Со стороны гвардейских казарм взметнулось пламя.

– Пожар! – послышались крики. – Казармы горят!

Народ с криками бросился врассыпную. Пожар в средневековом городе – самое страшное бедствие. Теснота деревянных строений и отсутствие водопровода делали борьбу со стихий неравной.

– Несите песок с крепостной стены! – распорядился я, взяв командование на себя. – Соберите горожан с ведрами в цепочки возле ближайших к казармам колодцев.

– Чем я могу помочь, Молот? – подбежал ко мне Ахиб.

– Не путаться под ногами…

Пожар охватил один из корпусов королевских казарм, сложенных из потемневшего от времени бруса.

Я рванул к казармам. Рядом поспевал Герт. Огонь жадно облизывал сухое строение, норовя перекинуться на соседние корпуса. Народ уже тащил в деревянных ведрах воду, а гвардейцы расчищали подходы к уличным колодцам. Уууухххх! Пламя рвануло, вверх разбрасывая вокруг гигантский сноп искр – загорелась смотровая башня. Пространство наполнялось нестерпимым жаром и дымом. Видимость ухудшилась, стало нечем было дышать. Горожане плескали воду на красные языки, но жар и дым не давали близко подойти. Редкие порывы ветра приносили драгоценный глоток чистого воздуха, но когда дуновения усиливались, пламя разгоралось сильнее, не обращая внимание на падающую воду. Деревянные постройки уже не спасти. Надо отрезать огонь от города.

– Хватайте топоры! – заорал я мечущимся гвардейцам. – Рубите частокол между корпусами! Не дайте огню перекинуться.

Солдаты и горожане побросали ведра и кинулись рубить бревенчатые изгороди. Где-то в глубине двора раздался детский плач. Кто-то из детей играл рядом с пожаром и, испугавшись, остался там отрезанный дымом. Я сорвал с дворовой веревки еще мокрую тряпицу и обмотал вокруг носа и рта. Примитивный респиратор немного задерживал дым. Я кинулся в дымовую завесу в поисках источника звука. Мне навстречу вынырнула худая фигура с ребенком на руках. Кто-то его уже спас. Фигура, кашляя и задыхаясь, выскочила на свежий воздух. Я последовал за ними. Народ с восторгом приветствовал спасителя пятилетнего малыша. Это был Ахиб. Пока я занимался организацией тушения пожара, он услышал крики раньше и успел меня опередить. Что-то слишком много его становится. Не к добру это…

Огонь тем временем сожрал казарму и, подернувшись белым пеплом, пошел на убыль. Мы успели разметать и отбросить в сторону деревянные перемычки, примыкающие к очагу, и лишить пламя пищи.

Ахиб поставил ребенка на землю. Мальчик, перестав размазывать грязным кулачком слезы по закопченному лицу, бросился навстречу матери. Та громко охая и стеная подхватила его на руки, выкрикивая слова благодарности арабу. Я стоял рядом и почувствовал на себе взгляд. Я поднял голову вверх: на каменном балконе замка стояла Тэпия и наблюдала за происходящим…

* * *

Вечером когда угли остыли, я осмотрел пепелище. В центре очага возгорания, где более всего бушевал огонь и строение выгорело до тла, я обнаружил оплавленную вещицу из бронзы. Ее стенки исказились потеками и прилипшим пеплом, но в очертаниях угадывались необычные формы.

– Что это? – воскликнул Герт, взяв у меня из рук еще горячий предмет.

– Похоже на заморскую масляную лампу, – я внимательно разглядывал находку.

– Такие лампы в Астрабане не делают… И в Даромире тоже. Напоминает арабскую… Или нет? – Герт поскреб затылок.

– Не знаю. В любом случае, это был не случайный пожар. Кто-то поджег казарму с помощью лампы, пока все были на состязаниях.

– Но для чего? В условиях войны оно было бы понятно…

– А может война впереди, и нам об этом еще неизвестно?..

Где-то среди дымящихся обломков мелькнула тень. Что за черт?..

– Тихо, – прошептал я, вытащив из заплечного чехла молот. – Мы не одни, обходи слева, а я пойду вперед.

Герт, пригнувшись, пробирался вглубь сгоревшей казармы, я на миг задержался и прислушался. Тишина… Лишь шипение дыма и хруст головешек под ногами Герта.

– Стой! – крик напарника раздался шагах в двадцати за пеленой дыма. – Молот! Лови его!

Прямо на меня выскочил изможденный полуголый бородач. Я махнул молотом, заставив того пригнуться. Бородач понял, что ему не уйти, бухнулся передо мной на колени.

– Прошу господин! Не убивайте! – задыхаясь затараторил он.

– Кто ты и что здесь делаешь? – спросил я, опустив наболдашку молота на его костлявое плечо.

– Я сбежал с корабля Ахиба.

– Ты беглый раб?

– Да господин… Ахиб страшный человек. Он не случайно прибыл в вашу страну. Он долго готовился. Он и его команда выучили ваш язык, чтобы сойти за своих.

– Кто их обучил? И откуда ты сам знаешь наш язык? Ты не похож на араба.

– В прошлом я был рыбаком на севере королевства Солт. Шторм унес мою лодку в открытое море. Так я попал на арабский материк. Таких как я там не мало. В родных поселениях нас считают погибшими, потому что никто не заплывал вглубь великой Воды. Но многие выживают. Их подбирают арабы и продают в рабство. От нас они узнали о существовании королевств Солт и Тэпия, о их плодородных землях с мягким и теплым климатом.

– Теперь ты свободный человек, но все что ты рассказал, ты должен повторить в присутствие королевы.

– Прошу, отпустите меня! Я очень боюсь! Если арабы узнают, что я вам рассказал, они убьют меня.

– Не бойся. Ты под моей защитой.

* * *

Ее величество королева Тэпия ждет вас! – торжественно объявил привратник впуская меня в тронный зал.

Я прошагал по гулкому полу из полированного камня вглубь. Тэпия величаво возвышалась на сверкающем троне. Вокруг роилась откормленная свита, угождая королеве.

– Ваше величество, – я поклонился. – У меня для вас сведения государственной важности.

– Говори, Молот, – Тэпия сделала вид, что с трудом оторвалась от одного из собеседников из свиты.

А нет! Он не из свиты… Ахиб ужом вился вокруг королевы, что-то рассказывая и оживленно жестикулируя.

Вот собака, пёсий сын! Я едва сдержался чтобы не плюнуть на глянец пола. Умеет князек пускать лесть. Вон как Тэпия цветет. Тем более что льстить ей легко… Если даже преувеличивать достоинства королевы, половина лести все равно окажется правдой… Уж не влюбился ли я часом?..

– Я хотел бы поговорить наедине.

– У королевы нет секретов от ее подданных, – поморщилась Тэпия.

– Кроме подданных здесь присутствуют еще и гости, как я вижу, уже дружественного нам государства…

Тэпия, нахмурившись что-то прошептала на ухо королевскому приказчику. Тот кивнул и во всеуслышание объявил:

– Королева желает говорить наедине с господином Молотом и просит всех покинуть тронный зал!

Свита в сопровождении стражников засеменила к выходу.

– Мое почтение королеве, – Ахиб отвесил прощальный поклон, зыркнув на меня исподлобья.

Когда двери тронного зала захлопнулись, оставив нас одних, я подошел к трону вплотную и рассказал Тэпии о поджоге, о найденной арабской лампе и беглом рабе.

– Вели схватить арабов и бросить в тюрьму. Уж там я заставлю их признаться, – закончил я свой рассказ.

– Ты слишком подозрителен, Молот. Тени прошлой войны не оставили тебя. Я не верю, что Ахиб захватчик. Слишком сложен и опасен его путь.

– Если сомневаешься, поговори с рабом.

– Утром Ахиб рассказал мне, что от него сбежал раб – в прошлом опасный преступник – шпион и наемный убийца. Меня предупредили, что раб хитер и изворотлив. Чтобы выжить – готов на любые ухищрения. Мои стражники помогали в его поисках, вот почему он прятался на пепелище. Возможно, это он поджег казармы, чтобы очернить эмира и избавиться от хозяев.

– Если не хочешь выглядеть негостеприимной и коварной в глазах подданных, я могу убрать Ахиба сам, по тихому. Одно твое слово и все…

– Он благородный и утонченный человек, я не вижу в нем угрозы.

– Я смотрю тебя эмир очаровал? Ты, как и все умные женщины рискуешь влюбиться по глупости.

– Однажды я совершила такую глупость. Больше такого не повторится.

– За маской галантного и порядочного эмира прячется умелый воин и коварный стратег, арабы пришли в наши земли не случайно. Я велю привести раба, он подтвердит мои опасения.

Я отправил стражника на постоялый двор, где меня ждал Герт, охранявший раба. Через несколько минут привратник распахнул дверь, и в тронный зал, ссутулившись, вошел Герт. Он был один.

– Где пленник? – рявкнул я, чуя неладное.

– Ваше величество, – поклонился Герт. – Прости Молот, но он сбежал от меня…

– Как?!

– Он попросил еды и пока я ходил вниз в таверну, ускользнул через окно, прихватив кое-что из моей одежды.

– Видишь, Молот? – улыбнулась Тэпия. – Это не простой раб. Зачем ему скрываться если он говорил правду. Я верю Ахибу. Оставь его в покое. Я приставлю к арабам охрану, чтобы ты не причинил им вреда. Они скоро нас покинут. Но пока я предложила им побыть нашими гостями.

– Королева и глупость – несовместимы, но глупость этого не знала, – усмехнулся я.

– Как ты смеешь оскорблять королеву?! – лицо Тэпии налилось пунцом, а глаза расширились. – Если бы не твои прошлые заслуги, тебя бросили бы в темницу.

– Боюсь, впереди у меня еще будущие заслуги перед отечеством в грядущей войне. Угроза близка, я это чувствую… Тьфу, тьфу… Мое почтение, ваше величество…

* * *

Жизнь в Астрабане текла неспешным чередом. Горожане и приезжие наслаждались мирным и беззаботным существованием. На центральной площади и рынке бойко шла торговля. В кузницах и ремесленных мастерских кипела работа. Из окрестных ферм и дальних деревень стекалась нескончаемая вереница повозок с сельхозпродукцией и изделиями деревенских мастеров. После военного упадка казна города вновь пополнилась налогами.

Вечером начиналась ночная жизнь. Рыбаки, работяги, мелкие воришки, заезжие крестьяне и просто путники – все те у кого не было семей, либо родные были далеко, устремлялись в городские таверны, расположенные на первых этажах постоялых дворов. Там, гуляя и веселясь до рассвета, они пропивали добрую половину дневного заработка, растрачивая медяки и золотые на выпивку, обильную трапезу и трактирных девок.

Мы с Гертом решили задержаться в Астрабане, пока арабы “гостят”. По утрам мы тренировались на заднем дворе гостиницы, упражняясь с оружием. Днем бродили по городу и наблюдали за арабами. Каждый день я пропадал в замке, проводя время с сыном. Эверан стал узнавать меня и каждый раз при встрече пытался мне что-то рассказывать на своем лопочущем языке. Я с интересом наблюдал за ним, как он пытается ходить, как играет с моими амулетами, как радуется и смеется когда подбрасываю его на руках. Я постепенно привыкал к своему новому статусу, испытывая необычное, доселе неведомое чувство. Кем я только не был в своей жизни, но отцом – никогда… Отец – это человек, который ожидает, что его сын будет таким же хорошим человеком, каким он сам хотел быть.

В замке я иногда пересекался с Тэпией. При этом королева всегда куда-то спешила, либо была занята “важными” переговорами, словно избегала меня. Нередко возле нее крутился Ахиб со своим советником Мансуром. Каждый раз, встречая их в замке, я скрежетал зубами. Нехорошее предчувствие меня не отпускало. Арабы раздражали меня все больше и больше, но я умело сдерживал себя. Если на минусы в жизни смотреть сквозь поднятый средний палец – они будут плюсами. Придет время и я расставлю все точки над “ё”, пусть даже ударами молота…

Ближе к вечеру мы с Гертом проводили вторую тренировку и обдумывали, чем нам заняться вечером. Но почему-то список смертных грехов всегда как-то подозрительно смахивал на список наших планов на вечер. Хоть я и старался не давать Герту чрезмерно пить – мал еще – но несколько кружек пива за вечер он умудрялся вылакать. Через пару недель спокойной и размеренной жизни Герт из худого и поджарого парня стал превращаться в раскормленного холеного гуляку. Как-то взвесившись на кузнечных весах, я с грустью заметил, что тоже набрал пяток лишних кило. Да… Надо срочно что-то прекращать! Либо жрать, либо взвешиваться…

* * *

После нескольких недель пребывания в Астрабане в один из солнечных и ни чем не омраченных деньков я сидел на резном деревянном балконе постоялого двора и цедил травяной чай. С центральной площади донеслись раскаты горнистов и торжественной бой барабанов. Королевские глашатаи что-то выкрикивали, зазывая народ на церемонию. Герт перекинулся через дубовые перила балкона, уставившись на снующих внизу людей.

– Что случилось? – крикнул он спешащему в сторону городской площади пузатому трактирщику.

– Как? Вы разве не слышали? – задыхаясь на ходу бросил он. – Королеве Тэпии делают предложение!..

– Кто?! – я вскочил с кресла качалки, но трактирщик уже скрылся из виду.

Глава 4

Королевские трубадуры раздували щеки, наполняя площадь громогласным воем медных горнов. Центральная площадь Астрабана кряхтела от переполнявшего ее народа. Красные полотнища флагов трепетали в предвкушении торжества. На помосте, окруженном расчетом гвардейцев на троне из белого камня, восседала королева Тэпия. Серебряная корона, вобрав черный блеск ее волос, сверкала под полуденными лучами словно белое пламя. Безупречный макияж наложен сегодня особенно тщательно, и подчеркивал природную красоту правительницы. Сегодня впервые я увидел Тэпию в белом, а не черном одеянии. Белоснежная парча, расшитая алмазами и кровавыми рубинами, обтягивает грациозный стан. Большие серые глаза наполнены торжеством и умиротворенностью.

Сердце мое сжалось и, казалось, на миг остановилось. Давно я не видел ее такой счастливой… Последний раз она была такой, когда мы провели ночь…

Я стоял в толпе опустошенный, инстинктивно стискивая рукоять кинжала. Тем временем, возле помоста стражники отодвинули толпу, освобождая проход. Процессия из десяти разодетых в шелка арабов с ятаганами на поясах неторопливо приближалась к помосту.

– Ты посмотри! – воскликнул Герт тыча пальцем на свадебную процессию. – Разоделись словно павлины на ярмарке!

– Перья бы им повыщипать, – процедил я в ответ.

Впереди шагал Ахиб в белоснежных одеждах и массивном сверкающем тюрбане с изумрудом в центре. За ним ковылял престарелый Мансур, далее воины и двое рабов, тащившие небольшой расписной сундук. Вот обезьяна заморская! Уже и королеву прибрать решил! Жениться он надумал? Надо спросить – сколько жен у него уже есть. А то Тэпия не в курсе арабских устоев…

Трубадуры замолкли, народ притих, а полотнища флагов перестали шелестеть. Эмир взобрался на помост и преклонил колено перед королевой. Он взял ее руку и громко на всю площадь проговорил:

– Я, потомственный эмир княжества славного государства Исмар, волею случая прибыв в вашу прекрасную страну, был сражен красотой, умом, утонченностью и благородством королевы Тэпии. За несколько недель пребывания в достопочтенном городе Астрабан, я убедился в серьезности своих намерений. Сегодня в присутствии жителей королевства и моих подданных я осмелюсь просить вашей руки, королева Тэпия! В знак своей признательности примите от меня в дар этот скромный подарок…

Отмытые и расфуфыренные рабы поставили сундучок на помост и откинули крышку. Народ ахнул. Сундук почти доверху набит самоцветами. Никто никогда из присутствующих не видел сразу такого количества драгоценных камней. Вот гаденыш!.. Ну не спроста же он приволок их с собой. Для чего на торговом корабле таскать сундук с сокровищами? Неужели араб заранее продумал план женитьбы на королевской особе? Возможно он слышал о ее существовании от пленных рыбаков и хорошо подготовился…

Лицо Тэпии залил румянец. Она встала и торжественно объявила:

– Мой народ! Вы были со мной и в бедах и в благости. Вместе мы выстояли в тяжелой войне с силами Темных… Я всегда буду верна только вам. Но у великого королевства, помимо королевы должен быть и король. Пришло время принять мне решение…

Тэпия повернулась к арабу и, держа за руку, подняла его с колена:

– Благородный эмир Ахиб, во всем королевстве нет более достойного претендента на руку и сердце королевы, чем вы. Прошу вас ожидать моего решения. По законоположению королевства, особа королевской крови может дать свой ответ лишь спустя месяц после сделанного ей предложения. Я не вправе нарушать законы пращуров и пока прошу принять мою благосклонность.

Толпа взорвалась криками и аплодисментами, а эмир на миг сникнув, тут же взял себя в руки и широко улыбнулся:

– Я готов ждать вашего решения всю жизнь… Но надеюсь вы осчастливите меня гораздо скорее!

* * *

Ночь застала нас в таверне постоялого двора. На душе скребли кошки, и самое время немного развеяться и все обдумать. Но думать на трезвую голову о невзгодах наш человек не привык. Как говорил старина Франклин: “В вине есть мудрость, в пиве – свобода, а в воде – бактерии”. Я соглашусь с политиком, главное, не увлекаться… Сидя на алкогольной диете легко потерять три дня, а то и того больше.

Переполненный зал гудел и предавался утехам. Работяги, путники, солдаты веселились играя в кости, боролись на руках и тискали хохочущих местных путан. В воздухе витал запах жареного лука, древесных углей и хлебного пива. Канделябры корявых свечей бросали причудливые тени на затертые дубовые стены.

Трактирщик еле поспевал наполнять кувшины ромом, а огромные деревянные кружки, ставшим уже привычным, теплым кисловатым пивом. Вертизадые официантки сновали по шумному залу, протискиваясь между переполненными столами и шатающимися веселыми посетителями. Трактирные музыканты в очередной раз пытались сыграть какую-то плясовую, но некоторые подвыпившие, возомнив себя меломанами, учили их играть “правильные” песни, братаясь и угощая выпивкой. Миры разные, а сущность человеческая одинакова… В жизни есть вещи лучше выпивки, но выпивка позволяет без них обойтись.

– Долго мы еще пробудем в Астрабане? – спросил Герт слегка заплетающимся языком. – Скоро я стану таким жирным, что не смогу биться с нечистью. А это наш с тобой заработок.

– Не переживай, завтра двинем в путь…

– Куда?

– Пока не знаю…

– А как же арабы? Ты говорил они опасны?

– Королева слепа, нет смысла сидеть рядом и ждать когда она прозреет.

– Тебя задевает ее помолвка?

– Нет никакой помолвки! Тэпия не дала согласия…

– Ну-у… это лишь устаревшая формальность. И потом… Если я правильно помню, тебе больше по нраву королева другого королевства.

– Черт с этими королевами! Найду крестьянку и заживу в какой-нибудь деревеньке…

– Ну да, Люпус в деревне, не смеши!

– Займусь охотой…

– На нечисть, и снова вернешься туда откуда начал… Ты сам меня учил, что через осуществление великих целей человек обнаруживает в себе и великий характер. Жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе прожить ее ничтожно.

Я с удивлением уставился на Герта:

– А ты быстро учишься, тебе бы книги писать…

– Что такое книги?

– Пергаментные собрания с различными историями.

– Не-е, я не скоморох.

– В моем мире их называют не скоморохами, а писателями.

– Ну они же развлекают народ?

– Не только. Через свои мысли и высказывания они учат людей, позволяют им взглянуть на мир с разных сторон и подталкивают к духовному росту.

– Мудрецы что ли?

– Да, но далеко не все…

– Интересно там, в твоем мире…

– Да, но там много фальши… Люди поклоняются не богам, а богатству и ресурсам. Самые уважаемые люди там – не прославленные воины и не мудрецы, а те у кого власть и деньги. Власть и деньги определяют ценность человеческих жизней… Там много Темных, и у каждого своя армия, свое государство.

* * *

Позднее утро разбудило меня в комнате постоялого двора. Герт почему-то дрых на моей кровати, а я лежал на сдвинутых вместе лавках. Хорошо вчера погуляли. Вечером думаешь что пьешь, а с утра оказывается – нажрался…

– Вставай боец, – двинул я Герта ногой, тренировку проспали…

– Можно сегодня пропустить? О-о, даже волосы на голове болят…Как такое возможно?! – Герт приподнялся на локте и припал к кувшину с водой. – Какая вкусная вода! Дьявол, голова трещит…

Бух! Бух! Забарабанили в дощатую дверь.

– Кого там черт принес? – Герт сел на кровать, обхватив голову. – Какого черта так стучать?!

– Прошу прощение за беспокойство, – раздался за дверью приглушенный голос. – Я королевский приказчик, королева Тэпия желает видеть господина Молота и просит его прибыть в замок.

Я распахнул дверь. На пороге переминался холеного вида служака. Его лицо я раньше видел среди свиты Тэпии.

– Передай королеве, что Молот скоро будет.

– Но королева просила проводить вас…

– Я знаю дорогу! – отрезал я и бухнул дверью.

Герт с улыбкой уставился на меня:

– Ты что так злишься? Или не рад встрече с прекрасной королевой. И кстати, она пока еще не замужем.

Бум! Я швырнул в Герта сапог, но шельмец ловко нырнул за кровать, закатившись от смеха.

Искупавшись в кадке с водой, я наскоро собрался. Одел отполированные, но уже немного запыленные мирной жизнью доспехи, и вышел из постоялого двора.

* * *

– Приветствую славную королеву Тэпию – победительницу варгов! – улыбка легкого сарказма скользнула по моему лицу.

– Здравствуй, Молот, – холодно ответила Тэпия, откинувшись на спинку трона.

– Чем моя скромная особа обязана столь неожиданному и почетному приглашению?

– Ахиб покидает королевство, он возвращается домой.

– Надеюсь мы видим его в последний раз…

– Через два с половиной месяца он обещал вернуться.

– С войском, чтобы покорить новые земли?

– Чтобы услышать мой ответ на его предложение…

– К черту обычаи, скажи ему сейчас, что вы не пара.

– Я еще не решила, он мне показался достойным…

– Ты не прислугу выбираешь, а мужа.

– Не вижу разницы.

– Мужа полагается любить.

– Любовь удел подданных, королевская кровь требует от правителя поступать на благо народа и государства… Я хочу, чтобы ты сопроводил его.

– Я?! Зачем?..

– Посмотри его страну, его мир. Убедись, что его помыслы чисты…

– А если я окажусь прав? Ты рискуешь мной, чтобы развеять свои сомнения…

– Я хочу развеять твои сомнения. Но если вдруг Ахиб враг, ты найдешь способ его убить или известить нас о грозящей опасности.

Я подошел к Тэпии вплотную:

– Что я получу взамен?

– Назови сумму и казначей выдаст любое вознаграждение.

– Деньги мне не нужны… Твой поцелуй перед дальней дорогой, возможно, убедит меня согласиться…

Королева замешкалась, не зная что ответить. Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. На миг она напряглась, словно собиралась оттолкнуть меня, но потом замерла.

– Довольно, – выдохнула Тэпия, выскользнув из моих объятий.

* * *

Безмолвный лазурный океан плещет о борт двхумачтового парусника. Изумрудная вода под лучами утреннего солнца просматривается на многие метры в глубину. Необъятная гладь простирается до горизонта, словно истинная бесконечность. И так – дни, годы, столетия, вечность. Мы рождаемся и умираем; человек уходит, а океан остается.

Крики чаек стихли еще неделю назад, когда корабль далеко отошел от берегов королевства. Вот ужу вторую недели мы с Гертом жили на судне, идущему к Арабскому материку.

– Какой он огромный! Конца и края нет! – восхищался Герт океаном, свесившись через борт. – Если он захочет нас проглотить и разверзнет пасть, ему даже напрягаться не придется.

– Смотри не упади, там могут быть акулы! – улыбнулся я.

– Рыбы зубастые что ли? Да они не больше сапога.

– Это у берегов королевств акулы маленькие, а вообще они вырастают до размеров коня.

Герт отпрянул от борта, вытирая рукавом бледный лоб:

– Сколько нам еще болтаться? Уже и пища не лезет от постоянной качки…

– Потерпи, чуть больше двух недель осталось.

Зазвенел корабельный колокол.

– Обед? – Герт приподнял брови и вытаращил глаза. – Рано же еще…

На палубе забегали арабы, что-то выкрикивая на своем родном языке.

– Что случилось? – Герт завертел головой.

Я давно успел освоить язык иноземцем с помощью красного камня, но пока держал это в тайне от них.

– Они говорят, – стал переводить я шепотом. – Что близок Ачар.

– Это еще кто?

– Кто-то кого они боятся. Видишь буруны? – ткнул я пальцем влево от корабля. – В воде явно кто-то есть…

Арабы высыпали на палубу, хватая копья, багры и сети. Судно распустило все имеющиеся паруса и вильнуло в сторону от водных барханов. Но гребень развернулся и настырно пошел за парусником. Арабы загалдели, что-то горячо обсуждая. Из-за трепета парусов и шума волн я различал лишь отдельные фразы: “Нам не уйти!”, “Ачар близко!”, “Рабов за борт!”, “Пусть сожрет!”.

– О чем они? – встревожился Герт, вытаскивая из ножен меч.

– Сам не пойму, но нас кто-то преследует.

– Акулы?

– Акулы кораблю не страшны. Может здесь они другие?

Парусник разогнался до максимальной скорости, но подводный преследователь легко обогнул корабль и ударил снизу.

Бух! Сильнейший удар чуть не перевернул судно и не переломил мачты. Затрещали борта, заскрипели шпангоуты. Парусник пытался вырваться из невидимых объятий но через мгновение встал.

– Спуститесь вниз! – к нам подбежал Ахиб, сжимая в руках ятаганы. – Здесь опасно!

– Чем мы можем помочь? – спросил я, нащупывая рукой молот.

– Не путайтесь под ногами!

Бух! Новый удар накренил судно. Стоны деревянных балок смешались с криками людей.

– Пошли вниз! – Герт дернул меня за рукав.

– Тебе не интересно кто на нас напал?

– Рыбина наверное, я воин, а не рыбак! С морскими тварями бороться не обучен!

– Настоящий воин бьет врага в любом обличье!

– О боги! – Герт вытаращил глаза, тыча пальцем в нечто у меня за спиной. – Смотри!

Я обернулся и похолодел. Гигантские щупальца обвили корму, пробираясь на палубу. Тридцатиметровое судно на миг показалось утлым суденышком в лапах чудовища.

Ачар! Ачар!!! – блажили арабы, тыкая баграми в щупальца.

Парусник стонал и качался. Из глубины показалась голова чудовища. Твою мать! Гигантский кальмар размером с грузовик смотрел на меня огромными глазищами. Тварь накинула кольца на одного из ближних воинов, мгновенно затолкав его себе в пасть. Герт отскочил назад, выставив вперед меч.

– Бери копье! – Если взберется на палубу – нам конец! – крикнул я и бросился на помощь корабельной команде.

Воины тыкали тварь баграми, но щупальца успели смести за борт еще двоих. Обратившись в первача, я сходу ударил молотом по мерзкой длани. Присоски лопнули, выпуская скользкую жижу. Я пригнулся, уворачиваясь от удара шипов другого щупальца. Кальмар наседал, взбираясь все выше. Я отбросил молот и выпустил когти. Укрываясь за оборванными парусами, я пробирался к чудовищу. Вот рухнула мачта, придавив одного из воинов. Люди отступали, щетинясь копьями. Герт бил багром по шипам и присоскам.

– Бейте по глазам! – заорал я.

Несколько копий взметнувшись вверх, впились в голову чудовища. Но до глаз не достали. Плохо дело! Уже несколько человек погибло…

Вот до монстра осталось несколько метров. Я выскочил из укрытия и рванул вперед. Прыжок! И вот уже, вцепившись когтями в скользкое тело, я кромсаю его кинжалом – что слону дробина. Увернувшись от колец с шипами, я пробирался к глазам чудовища. Воодушевленные моей храбростью, арабы поднажали. Еще один из-них проглочен. Вот и глаз! Размером со сковороду! Хрясь! И кинжал ушел в “желе” по самую рукоять. Глаз лопнул обдав меня мерзкой жижей. Монстр дернулся, пытаясь схватить меня щупальцами. Я перекатился по его телу, очутившись с другой стороны, чуть не свалившись в воду.

– Отвлекайте тварь! – заорал я, пробираясь ко второму глазу.

Крики и беготня на палубе усилились. Где-то мелькала фигура Ахиба. Он ловко уворачивался от шипов, кроша их ятаганами.

До второго глаза метр, я с трудом держался на скользкой туше. Ближе… Ближе… Замах! Но тварь накинула на меня кольца и стиснула до хруста костей. Ребра лопнули, проколов легкие. Кровь хлынула изо рта. Из последних сил я кромсал обвивший меня щупалец. Чудовище оторвало меня от себя и потащило в пасть. Писец! Принять смерть от моллюска! Переломы ослабили Люпуса. Удары кинжалом становились все реже. Вдруг, белая фигура скользнула рядом. Ахиб! Вскочив на голову монстра, он полосовал его клинками. Кальмар выпустил меня и переключился на араба. Я грохнулся на скользкое тело, уцепившись за мантию твари. Переломы срастались.

Ударом щупальца тварь сбила Ахиба в воду. Тот глубоко нырнул, прячась от смертельных присосок. Я полз словно клещ, пробираясь к глазу. Чудовище на миг забыло обо мне, отбиваясь от копий и багров.

На несколько щупалец удалось накинуть рыболовные сети. Это замедлило тварь. Балансируя, я встал на скользком теле. Замах кинжалом. Прыжок! Удар! И второй глаз лопнул, разбрызгивая содержимое. Тварь замотала головой. Щупальца отпустили корабль и поползли в морскую пучину. Монстр сполз в воду и скрылся в глубине, оставляя мутные потоки слизи.

Мне и Ахибу бросили веревку. Его изящные ятаганы утонули. Я сумел сохранить верный мне кинжал, вцепившись в рукоять мертвой хваткой. Измученных нас выволокли на палубу. Мы грохнулись на дощатый пол не в силах встать на ноги. Кости мои еще срастались. Вокруг сновали арабы. Мелькнула улыбающаяся рыжая физиономия.

Какое голубое бездонное небо… Как хорошо жить…

* * *

Глава 5

Ачар унес жизни семерых воинов. Еще трое арабов слегли с переломами. Старик Мансур не отходил от раненных, отпаивая их какими-то травами и настойками. Вероятно, кроме должности советника при эмире, старик еще был его личным лекарем. Сам Ахиб отделался порезами и ушибами.

Корабль лениво покачивался на якоре. На палубе кипела работа по восстановлению поваленной грот-мачты и сорванных парусов. Словно обезьяны, арабы сновали вверх и вниз по канатам оснастки, крепя такелаж и натягивая белоснежные полотнища.

Вечернее солнце на горизонте с шипением погружалось в воды океана. Могучая стихия, казалось, мирно дремлет. Или усыпляет бдительность? Сколько монстров она таит еще в бескрайних водах? Таких кальмаров в моем мире нет. А крабы здесь тоже гиганты? Не хочется об этом даже думать. Если так, то броня у них будет, как у танка. Прочь пессимизм… Я не из тех людей, кто лучшие свои годы проводит в ожидании худших времен. Я сейчас, как этот океан… Спокоен и умиротворен. Но как и он, я не знаю, что ждет меня завтра: шторм или штиль, гроза или солнце. Но в одном я уверен – я должен жить и выживать. Ради сына, друзей, близких и просто ради себя…

Мы с Гертом стояли на палубе, наблюдая за закатом. Сзади скрипнули доски. Шагов мягкой поступи не слышно. Я обернулся. Испещренный порезами и синяками Ахиб встал рядом:

– Это самый большой Ачар, которого я встречал. Спасибо, Молот, за помощь… Без тебя мы бы погибли.

– Ну и без твоей команды я бы не справился. А ты спас меня.

Мы пожали руки.

– Скоро ужин, – улыбнулся Ахиб и удалился проверять ремонтные работы на палубе.

Герт глянул на меня с хитрым прищуром:

– Я смотрю вы подружились?..

– Держи друзей близко, а врагов еще ближе… Он спас меня не из благородных намерений, а чтобы выжить самому и спасти корабль.

– Вечно ты во всем видишь подвох. Неужели ты никому не доверяешь?

– Если бы я доверял всем подряд, то давно был бы мертв. Будь готов к предательству любого из своих людей, но особенно того, кому ты доверяешь больше всех. Иногда, я не доверяю даже самому себе…

* * *

Почти месяц мы мотылялись по океану, следуя путем известным только арабам. Однообразная жизнь на корабле начинала напрягать. Чтобы хоть как-то отвлечься и не тратить время впустую мы с Гертом вплотную занялись боевой подготовкой и тренировками. Утром – легкая тренировка с оружием. Я даже немного освоил меч и копье – вдруг пригодится… Днем двухчасовая тренировка на силу и выносливость: отжимания, перекатывание тяжелых бочек, подтягивание на такелажных тросах, лазание по оснасткам мачт, поднятие импровизированных тяжестей (цепей, запасного якоря и т. п.).

На дневные тренировки арабы смотрели с изумлением. В этом мире спорта как такового не существовало. Поднятие тяжестей ради поднятия – здесь было в диковинку. Воины упражнялись лишь в мастерстве боя и стрельбе из лука. Понятие физической подготовки отсутствовало. Считалось, что славный воин должен с рождения обладать силой и ловкостью, а что этого можно достичь и развивать тренировками, до этого общество пока не доросло. Исключение составляют тренировочные лагеря в Астрабане и Даромире. Мое детище. Когда-то я разработал программу для подготовки рекрутов, включающую в себя наряду с упражнениями владением оружием, тренировки на физическое развитие, в том числе бег. После победы в Великой войне я оставил наказ верховным правителям обоих королевств, блюсти отработанную схему подготовки солдат и не экономить на армии. Пинта пота сберегает галлон крови.

Вечерняя тренировка включала отработку приемов рукопашного боя и бросков. Через неделю занятий часть наиболее любознательных и энергичных арабов присоединились к нашим вечерним тренировкам.

Ахиб молча наблюдал за нами. Я часто ловил на себе его взгляд. Когда я оглядывался, он неизменно отвечал белоснежной улыбкой. Что же творится у тебя в голове? Сарацин хренов…

* * *

– Земля! Земля! – утреннюю дымку прорезал голос наблюдателя на фок-мачте.

Команда высыпала на палубу, подбрасывая тюрбаны. Робкая полоска земли становилась все явственнее. Вот уже видны каменистые отроги холмов и полоски золотистого песка у их подножия. Неведомая земля плыла навстречу, обнажая необозримые просторы.

– А где же деревья? – Герт с недоумением всматривался вдаль.

– У нас мало растительности, – ответил Ахиб. – Большая часть Арабского материка – это бескрайние пустыни. Засухи и суховеи – вечные спутники государства Исмар.

Несколько часов корабль шел вдоль берега, словно искал гостеприимную пристань. Наконец вошел в широкую бухту, на песчаном берегу которой раскинулся средневековый арабский город. У его берегов покачивались небольшие двухмачтовые торговые суда и множество лодок.

– Перед вами столица моего княжества, – Ахиб с упоением вдохнул родной воздух и распростер вперед руки. – Славный город Гафас. – Сколько поселений в твоем княжестве? – спросил я, с интересом разглядывая величественные каменные строения с округлыми немного плоскими куполами, перемежающиеся с глинобитными постройками попроще.

– Мой народ ремесленники и торговцы, есть несколько кочевых поселений за пределами города. Но основная часть живет в Гафасе.

– Он гораздо больше Астрабана, – задумчиво произнес Герт, вытаращившись на невиданные строения.

– Никто достоверно не знает сколько людей проживает в Гафасе. Караваны приходят и уходят. Кто-то остается, кто-то покидает город навсегда в поисках красивой жизни. Но мне кажется, что население превышает Астрабан как минимум в три раза, – Ахиб поправил белоснежный тюрбан и сделал широкий жест рукой. – Прошу быть гостями в моем городе.

Парусник пришвартовался у каменной пристани и мы сошли на берег. Снующий на пристани народ не обратил никакого внимания на прибывший корабль. Таких здесь десятки. Лишь несколько горожан узнали Ахиба и склонились перед ним в глубоком поклоне.

На пристани кипела портовая жизнь. Разгрузка и погрузка судов, купцы наперебой скупали прибывший товар, соревнуясь меж собой и перебивая цену. Они яростно спорили и жестикулировали и, казалось, вот вот подерутся. Но никто не обращал на это внимание, кроме изумленного Герта. Чем громче кричишь, тем убедительней торг – таков восточный темперамент. Урвав нужный товар, “оптовики” понукали носильщиков и рабов. Те, не обращая внимания на крики и ругань, неспешно грузили только что купленный товар на запряженные лошадьми повозки.

– О боги, кто это?! – воскликнул Герт, тыча пальцем на приближающуюся повозку. – Что за уродливые горбатые твари? Какие они огромные…

– Их называют верблюдами, – ответил я.

Ахиб удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. К нам подкатила роскошная повозка похожая на карету, но вместо крыши ее верх венчал расшитый бисером огромный бархатный балдахин.

Один из погонщиков, словно обезьяна, резво спрыгнул с верблюда и с поклоном распахнул перед Ахибом позолоченную дверцу кареты.

– Прошу садиться, – широким жестом эмир пригласил нас в повозку.

Повозка затряслась по каменной мостовой. Мимо сновал разношерстный люд: торговцы в белых просторных одеяниях и тюрбанах, босые городские воришки, воины в облегченных доспехах накинутых на длинные подпоясанные рубахи, женщины в закрытых одеяниях до самых пят, работяги-оборванцы, знать в тяжелых одеждах расшитых бисером и золотом, полуголые ныряльщики в набедренных повязках.

Тесная кривая улочка вела к огромному замку с круглыми приплюснутыми куполами. Верблюды вальяжно вышагивали, покачивая головами на длинных изогнутых шеях. Встречный люд почтенно расступался перед княжеской каретой.

– Княжество Гафас простирается вдоль побережья на многие недели пути, – поведал нам Ахиб. – Вглубь материка уходит не далеко, дальше начинается пустыня, за которой расположены другие княжества государства Исмар.

– На всем материке одно государство? – спросил я.

– Одно государство объединило множество княжеств. За его пределами много кочевых народов, не признающих власть Собрания Эмиров. Ими управляют вожди и старейшины. Мы стараемся сосуществовать с ними в мире, нас связывает торговля. Кочевники-скотоводы снабжают княжества мясом и шерстью, мы даем им ткани, изделия ремесленных и гончарных мастерских.

– Почему вы не захватите их земли? – удивился Герт.

– Там ничего нет кроме пустынь и засушливых горных пастбищ, – ответил эмир. – Лишь кочевники приспособлены разводить овец и верблюдов в таких условиях.

– Но можно захватить кочевников, сделать их рабами и пусть разводят скот для Исмара, – не унимался Герт.

– Это вольные и своенравные племена. За каждым рабом надсмотрщика не поставишь…

Карета въехала в белокаменный двор замка. Стражники в цветастых одеждах встречали своего господина.

Нас проводили в просторную гостевую палату, устланную коврами и расшитыми подушками. Великолепие зала поражало богатством и изяществом отделки. Золотой орнамент на стенах и арках переливался и искрился тысячами оттенков. Диваны на резных ножках приглашали присесть. Прямо из палаты можно было попасть в небольшой сад с раскидистыми пальмами и диковинными растениями.

Герт раскрыл рот, уставившись на необычную обстановку:

– Вот это да… К чему такая роскошь?..

– Роскошь не порок, – ответил я. – В моем мире точно.

– Этот замок мне достался от отца, – сказал Ахиб, а ему от его отца. Каждое княжество возглавляет эмир. Эмиры тщеславны и горделивы. Издавна они тягались между собой в богатстве родовых замков. Чем выше статус эмира, тем богаче дворец. Мой замок не самый роскошный по меркам Исмара.

Мы бухнулись на бархатные диваны. Рядом сновали слуги, расставляя на низких изящных столиках восточные яства.

– Я хочу угостить вас вином, – торжественно произнес Ахиб, будто хотел удивить. – Это настоящее вино… Прошу простить меня за некоторую грубость, но та гадость, которую вы пьете на своей родине – не вино. Благородное вино производится из отборного винограда и выдерживается в подвалах многие годы.

На столики поставили вытянутые бутыли из темного стекла. Слуги наполнили позолоченные бокалы.

– Выпьем за дорогих гостей, – эмир первым поднял фужер.

Я рефлекторно понюхал бокал. Яда вроде нет…

– За гостеприимное княжество Гафас, – улыбнулся я в ответ.

Из глубины зала полилась музыка. Восточный мотив переливался струнами диковинных инструментов и позвякиванием цимбал.

Я отпил вино и не поморщился. Никогда не был поклонником напитка горцев, считая его кислым и терпким. Но этот бокал я опустошил с огромным удовольствием. Может долгое путешествие утомило, а может прав, чертяка восточная, – настоящее вино только здесь. Все что жил раньше – все зря…

На середину зала выплыли три черноволосые дивы в сверкающих одеждах, чуть прикрывающих грудь и бедра. Смуглая кожа отливала бронзой, большие темные глаза смотрели на нас с легким прищуром. Герт поперхнулся вином, но быстро взял себя в руки.

Громкость музыки усилилась и танцовщицы закружились. Их стройные тела, словно ведомые неосознанным призывом, перемещались в такт музыке и выгибались, посылая движение волной от головы до носочков босых ног, увешанных браслетами и золотыми колокольчиками.

Казалось, танцовщицы отрешились от всего. Ничего кроме мелодии, ничего кроме ритма. Только бедра и живот синхронно двигались. Их станы изгибались, снова и снова посылая волну движения вниз, ноги то переступали на месте, слегка отрывая стопы от пола, то проделывали дорожку шагов – вправо, влево, вперед, назад. Девушки то застывали, то кружились, приседали и снова поднимались и тянулись вверх…

Герт забыл про угощения и просидел с открытым ртом все три танца, которые исполнили для нас танцовщицы.

– Хорошо быть эмиром, – выдохнул он, когда дивы кокетливо оглядываясь, скрылись за дальней аркой.

– Не так все радужно, – поморщился Ахиб. – У княжества могут быть недруги. Бремя ответственности за свой народ – превыше других стремлений. Хороший эмир – отец для своего народа, защитник земель пращуров.

– Зачем хранителю земель пращуров брать в жены иноземку? – капнул ядом я. – Королева Тэпия не сможет оставить свое королевство.

– Возможно я не такой хороший эмир, и смогу оставить свое княжество.

* * *

Выжженная солнцем полупустыня бескрайними просторами окружила цепочку всадников. Солнце только проснулось, но уже припекало, выглядывая из-за низких холмов. Просторные белые одежды, дарованные нам с Гертом, спасали от палящих лучей.

– Сейчас загонщики начнут, – сказал Ахиб пришпорив лошадь. – Мы вытянемся в цепочку. Антилопы побегут на нас, приготовьте луки.

Гостевая охота обещала быть интересной. Араб заверил, что дичи в его угодьях много, и мы с Гертом залегли в небольшой ложбинке, привязав коней поодаль.

Где-то затрубили горны. Цепь загонщиков показалась из-за дальней сопки. Их силуэты расплывались от восходящих потоков горячего воздуха. Словно сказочные джины, плыли они по степи, не касаясь земли.

Герт нетерпеливо теребил стрелу:

– Ну где обещанные олени?

– Антилопы, – поправил я.

– Все одно, если с рогами то олень, если характер скверный, то козел. Анитилоп я не знаю, не видел… А чтобы стать козлом некоторые люди даже не прикладывают никаких усилий – они просто живут своей обычной жизнью.

– Тихо… Бегут, – я наложил стрелу.

Ахиб с несколькими арабами затаился где-то дальше в низкорослых кустиках.

Послышалась дробь копыт. Герт усиленно таращился в горизонт, пытаясь разглядеть приближающихся в утренней дымке “оленей”.

Обратившись в первача, я почувствовал еле уловимый запах… Это не антилопы… Волоски на моем теле вздыбились, я весь обратился в слух. Запах хищников стал явственней. Запах кошек?..

– Назад! – я рванул Герта за плечо и потянул его в заросли колючек, он выронил лук. – Ложись! – придавил я его к земле.

В тот же миг в ложбинку, где мы только что были влетели огромные желтые силуэты. Скалясь громадными клыками, они издали громогласный рык и ринулись дальше, чуть нас не заметив.

– Сто бесов мне под ребра! – прошипел Герт. – Это антилопы? Какие они страшные…

– Это львы, – ответил я. Самые могучие кошки. Загонщики выгнали на нас прайд хищников.

– Но зачем? Может случайно вспугнули?..

– Это я сам хочу спросить у Ахиба. Когда львы дерутся с волками, выигрывают антилопы.

Улюлюканье загонщиков приближалось. Где-то поодаль слышались восторженные крики арабов. На них явно вышли антилопы, а не львы.

Мы поднялись с земли, и я тут же получил удар когтистой лапой. Бесшумная тварь выследила нас. Огромный лев откинул меня в сторону и прыгнул на Герта. Но тот успел юркнуть в заросли колючек, выставив перед собой меч.

Лев накрыл пространство рыком и, чуть пригнувшись, бил хвостом по своим бокам. Еще секунда и он вновь прыгнет на Герта.

Я вскочил на ноги и чуть не сложился от боли. Одна нога сломана, бок разодран, кровь хлещет ручьем. Доспехов на мне не было. Я стиснул рукоять молота.

Лев прыгнул на Герта, но брошенный мной молот прервал его прыжок, ударив прямо в голову. Хищник брякнулся на землю и покатился.

– Руби его! – заорал я, приволакивая ногу и выхватывая кинжал. Герт опомнился и полоснул льва мечом. Тот вскочил на лапы, но второй удар мечом рассек льву спину. Лев отскочил назад и на миг замер, скаля пасть и озираясь на нас. Я уже стоял возле Герта. Хищник увидел мои горящие звериным блеском глаза и осекся. Раненый лев поджал хвост и торопливо заковылял прочь, оставляя на земле кровавый след.

– Что это было? – выдохнул Герт. – Эти твари чуть не сожрали нас.

– Думаю, стоит сказать спасибо своим недругам арабам! Именно они делают нас сильнее и не дают расслабиться!

Я ощупал сросшуюся ногу, приложил руки ко рту и прокричал:

– Ахиб! Мы здесь!

Глава 6

Вечерний Гафас готовился ко сну, но где-то в глубине самых злачных и кривых улочек кипела ночная жизнь. Мы с Гертом слонялись по ночному городу в поисках развлечений. На глаза попалась старая чайхана. Звуки музыки и смех доносились из-за расшитых тяжелых занавесей.

Мы шагнули в полумрак заведения, окунувшись в дым кальянов и приглушенный свет масляных лампад. Запах мяты и кардамона витал в горячем воздухе. За низкими столиками прямо на полу на подушках и коврах расселась разномастная публика. Полуголые официантки, они же по совместительству танцовщицы, сновали по залу, разнося кувшины с вином, сыр и какие-то запеченные на костре блюда.

Мы бухнулись на пол перед дальним столиком. Музыкант заиграл восточную мелодию, перебирая струны кривой лютни. Одна из танцовщиц припала на колени посреди зала и, извиваясь, начала свой танец. Ее бедра и топ, увешанные изящными побрякушками, соблазнительно поблескивали из полумрака.

– Ни лавок, ни стульев, – проворчал Герт, подбивая под пятую точку подушку с арабским орнаментом и “золотыми” кисточками.

– Восток дело тонкое… Я думал тебе здесь нравится.

– Никакое чудо не удивляет больше недели… А мы здесь уже вторую торчим.

– Ахиб готовится к свадьбе. Как по мне, пусть хоть еще год готовится. А там глядишь, и забудет, кто его невеста…

К столику подплыла смуглянка с распущенными смоляными волосами. Вопреки моим подозрениям многие жители Гафаса говорили на языке королевства Эбриан.

– Что господа желают заказать? – пропела официантка, разглядывая нас с нескрываемым любопытством.

– Кувшин лучшего вина, – небрежно бросил Герт. – И кебаб из козьего мяса.

За многие дни пребывания в Гафасе Герт совсем освоился, и если бы не его рыжая наружность вполне мого сойти за местного.

Стрельнув хитрыми глазками, девица упорхнула выполнять заказ. В чайхану ввалились трое, закутанные до пят в черные одеяния. Они стали что-то настойчиво нашептывать хозяину. Тот хлопая глазами, жестикулировал в ответ, мотая головой. По жестам я понял, что “трактирщик” не соглашается с гостями. Но незнакомцы всучили ему увесистый мешочек с монетами и араб, вздохнув, скрылся за занавесями.

– Постой, – накрыл я ладонью руку Герта, когда тот собирался пригубить только что налитый бокал. – Не пей пока.

– Что такое? – Герт приподнял рыжие брови. – Трезвость вредит общению. Вечер-то какой сегодня…

– Возьми серебряную тарелку и посмотри в ее отражение. Только по тихому, не оглядывайся. За твоей спиной три подозрительных типа. Они заплатили трактирщику большую сумму. Посмотрим, что они задумали…

– Вечно ты всех подозреваешь.

– Ты думаешь случайно на охоте на нас вышел прайд львов? В такие случайности я не верю. Мне кажется, Ахиб был бы очень не против, если бы нас сожрали в тот день…

Тем временем в чайхану зашли еще двое и уселись с другой стороны от нас. Их одежда напоминала одеяния первой троицы, хотя они делали вид что между собой не знакомы.

Из-за портьер появился хозяин заведения и стал что-то нашептывать посетителям. Те, озираясь, перестали вдруг галдеть и стали спешно покидать чайхану.

– Нам пора, – выдернул я у Герта из руки вилку.

– Дай хоть доесть, – заскулил тот. – И разве тебе не интересно, что здесь затевается?

– Чем тоньше лед, тем больше хочется убедиться, выдержит ли он. Но делать этого не стоит…

Я встал, нащупав рукоять молота. Входная занавесь откинулась и в чайхану ввалились еще пятеро. Под их просторными одеждами топорщились рукояти ятаганов. Они усиленно нас не замечали, хотя почти все посетители уже покинули заведение.

– Берегись! – крикнул я, оттолкнув Герта. В то место где он только что сидел, впилась стрела.

Арабы скинули балахоны, обнажив ятаганы. Двое замешкавшихся посетителей, спешно юркнули между их рядами на улицу. Хозяин чайханы вмиг испарился.

– Не давай окружить себя! – крикнул я, дернув Герта за руку и помогая подняться.

Несколько арабов схватились за луки. Тренькнули тетивы. Обратившись в первача, я подхватил стол и словно щитом укрыл Герта. Стрелы впились в столешницу, а одна срикошетила от грудной пластины моих доспехов.

Басурмане кинулись разом. Длинный меч Герта с трудом сдерживал удары сразу нескольких ятаганов. Я крушил молотом их защиту, ломая кости и клинки. Одному из них удалось пронзить мое плечо. Он торжествующе потерял бдительность в предвкушении близкой победы. Но я я ударил раненой рукой. Такого араб не ожидал и поплатился вмятой по самые плечи черепушкой. Герт уложил еще одного – извернулся и срубил бородатую голову. Минус два, осталось восемь. Арабы стали осторожней и теснили нас к стене. Я выхватил кинжал и метнул в самого активного из-них. Клинок пронзил глаз “главаря”, выйдя со стороны затылка. Бросок такой силы заставил врагов на секунду оторопеть, и Герт проткнул еще одного. Оставшиеся шестеро, что-то заорали на незнакомом диалекте и отчаянно ринулись на нас. Первому молот проломил грудину, раздавив сердце, второму снес плечо до самого позвоночника. Третий успел вонзить мне в живот ятаган, попав меж пластин, но тут же пал с раскроенной головой. Оставшиеся трое чуть отступили, щерясь клинками.

Запыхавшийся Герт стоял рядом, окровавленный меч направлен на басурман. Превозмогая боль, я нарочно медленно стал вытаскивать ятаган из своего тела. Красный камень на моей шее обжигал кожу, запуская процессы регенерации.

Арабы раскрыли рты. Перед ними стоял воин с горящими волчьими глазами и с торчащим из живота ятаганом.

– Кто вас послал? – спросил я на арабском.

Те, превозмогая ужас и собравшись силами, вновь кинулись в бой. Вот настырный народ.

Герт швырнул в одного кувшином. Глинянная черепушка разбилась о доспехи араба, обдав кровавым вином. Тот на секунду опешил и получил смертельный удар мечом в грудь. Двое других пробились вперед и рубанули по моей руке с молотом, выбив из доспех искры. Латы выдержали и сохранили руку, но молот выпал. Я бросился вперед вцепившись в горло одному из них. Второй занес ятаган над моей головой, но тут же упал с рассеченным затылком. Герт вновь занес меч, но Люпус уже справился без оружия – я вырвал когтями кадык последнему врагу.

– Ты не ранен? – спросил я Герта, осматривая его. – Ты весь в крови.

– Это не моя кровь, кровь арабов и Люпуса. Почему они хотели нас убить.

– Сейчас узнаем.

По разгромленному залу чайханы валялись окровавленные трупы. Красные ручейки собирались в потоки побольше, уже проторивая дорожку за пределы помещения. Я осмотрелся. Все мертвы кроме одного – воин с развороченным плечом мучительно умирал. Я подошел и наступил ему на раздробленную кость. Тот закричал. Я убрал ногу.

– Почему вы напали на нас, кто вас послал? – спросил я на арабском.

“Киллер” спешно запустил руку в карман и вытащил оттуда комочек похожий на кусок пластилина. Он спешно затолкал его сего в рот. Твою мать! Смертник! Я ударил его сапогом в челюсть, но было поздно. Раненный проглотил яд и забился в конвульсиях, пуская кровавую пену изо рта.

– Что это? – воскликнул Герт.

– Он убил себя. Чтобы не выдать хозяина. Уходим!

– В замок!

– Не думаю что там безопасно! Мне кажется, это люди Ахиба.

Мы выскочили на опустевшую кривую улочку. Темнота спасительно укрыла наши фигуры. В полумраке Герт обо что-то споткнулся – в подворотне лежал труп хозяина чайханы с перерезанным горлом. Его глаза в застывшем ужасе уставились в ночное небо. Я обшарил его одежду и вытащил пузатый мешочек с монетами.

– Жадный беден всегда, – плюнул я на труп.

* * *

Утро застало нас амбаре какого-то купца. Остаток ночи мы провели зарывшись в сено. Возвращаться в замок не рискнули. Подосланные “киллеры” – наверняка дело рук Ахиба. Басурманин решил избавиться от гостей – так проще получить согласие от Тэпии. Теперь никто не будет стоять между ними. Сообщит королеве, что мы погибли где-нибудь в океане при нападении Ачара или еще кого…

– Жрать-то как охота, – Герт потянулся, высунувшись из копны. – Вчера так и не поужинали. На голодный желудок человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый – не может.

– Одень это поверх своих доспехов, – я швырнул Герту белый балахон, оставив один для себя.

– Что это?

– Одежда арабов. Во дворе сушилась…

– В этих тряпках я похож на бабу, – заворчал Герт обматывая лицо и голову белым полотнищем.

– Лучше немного побыть живой бабой, чем мертвым воином.

– И куда мы теперь?

– Дел по горло: найти убежище, отмыться от крови, позавтракать, проникнуть в замок эмира и убить Ахиба, захватить корабль с командой матросов, вернуться домой, поужинать…

– А-а-а, ну только ты обед пропустил…

* * *

Знание арабского языка и трофейные деньги позволили без привлечения внимания снять комнату на одном из постоялых дворов Гафаса. Каменное строение с небольшими тенистыми терассами давало возможность укрыться от посторонних глаз и все хорошенько обдумать.

Двое путников, замотанные с ног до головы в белые одежды, ни у кого не вызвали подозрений – половина приезжих так одевается. Стража ищет чужеземцев, а знание языка изначально снимало с нас всякие подозрения. В окно постоялого двора было видно, как по городу рыскают вооруженные патрули. Наверняка по нашу душу.

– Вы слышали? – спросил нас словоохотливый хозяин гостиницы, когда принес нам в комнату поднос с едой и вином. – Какие-то чужеземцы убили в чайхане десять пустынных воинов. За их головы назначена награда – целых тысяча золотых динар. Моя гостиница стоит вдвое меньше!..

– Пустынные воины хорошие бойцы, – решил я провести разведку боем. – Как их могли убить, может демоны приложили руку?

– Пустынные воины не то, что в былые времена, – скривился араб. – Раньше им не было равных. Но говорят, эмир Ахиб хочет совсем упразднить их орден.

– Это почему, разве они не верны ему?

– У княжества нет врагов, и содержать отряд убийц на службе нет никакой нужды.

Ага… Значит на нас напал специальный отряд убийц, состоящий на службе у Ахиба. Все-таки прав я был – обезьяна заморская плохое задумала.

– Я считал, что пустынные странники не шатаются по чайханам, – продолжал подначивать я болтуна.

– Вы правы, – они действуют скрытно и осторожно. Возможно, в чайхане они оказались не случайно. Вероятно, их целью и были иноземцы.

– Но как четверо иноземцев могли порубить десятерых отличных воинов.

– Что вы? Говорят их было всего двое. А один из них носит в себе демона и может обращаться в зверя, – глаза араба округлились, а голос стал тише. – Не хотел бы я с ним встретиться, даже за тысячу золотых динар…

* * *

Ночная тьма окутала город. Несмелая хилая луна спряталась за тучи, погружая улицы во мрак. Укутанный в темные одежды, накинув на голову капюшон, я пробирался к замку, стараясь держаться в тени глинобитных стен. Под хлопковым балахоном чуть позвякивали доспехи. За спиной в наплечной сумке висел молот.

Вот и крепостная стена замка. Кованные ворота с причудливым орнаментом заперты. Пара стражников лениво шагала взад-вперед с алебардами наперевес. Чуть дальше расчет лучников. Через ворота незамеченным не пройти. Если только с боем, тогда тревоги не миновать.

Я пробрался вдоль стены подальше от ворот. Высота кладки – метра три. Я обратился в первача и, разогнавшись, запрыгнул на стену, уцепившись когтями за верхнюю кромку. Подтянувшись на руках, переполз через стену и мягко спрыгнул вниз. Прислушался. Никого… Раскидистые пальмы и конусовидные кипарисы скрывали меня от стеновых часовых. Я крался по саду, примыкающему к замку. У входа в замок потрескивают дозорные огни в каменных чашах на постаменте. Четверо воинов с ятаганами охраняют вход.

Я скользнул мимо, держась тени деревьев. Под ногой хрустнула веточка. Я замер, укрывшись за стволом дерева. Один из арабов нырнул в темноту сада проверить. Я слился с деревом и перестал дышать. Воин прошел в шаге от меня и ничего не заметил. Повезло… Воину повезло – сегодня он остался жив…

Вот и окна замка. До нижних – метра два. Я выпустил когти и вскарабкался по каменной кладке, цепляясь за столетние швы. Аккуратно отодвинув красную занавесь, прополз сквозь окно и очутился на полу гостевой палаты. Отсюда до спальни Ахиба недалеко. Гулкий пол пытался предательски бухать под ногами. Я сбавил шаг и перешел на “кошачью” поступь. Никого… Только статуи мифических существ из черного эбонита с удивлением смотрели на незваного гостя. Полумрак коридора прерывался мерцанием настенных лампад. Пламя бросало причудливые тени на каменные стены, словно хотело напугать Люпуса. Но демона мраком не испугать. Я сам дитя тьмы…

Я втянул воздух носом. Еле уловимый запах хищника скользнул в ноздри. Что за черт?! Откуда в замке хищные твари кроме меня? Спальня Ахиба близко. Запах крупной кошки усилился… Опять Лев? Возле двери спальни к стене привалился стражник. Он закрыл глаза и не заметил подкравшуюся тень. Хрусь! Резким коротким движением я свернул ему шею и оттащил в темноту коридора. Прислушался… За дверью тишина… Эмир, наверное, спит. Вдруг, слабый шорох донесся из-за двери. Неужели услышал. Я стиснул рукоять молота и чуть толкнул дверь. Черная щель становилась шире. Палата Ахиба освещалась лишь полудохлой луной. Я осторожной глянул внутрь. Кровать пуста… Где же чертов сарацин? Я скользнул внутрь и замер. Никого… Лишь запах хищной твари усилился. Может глюк?..

Раздался шорох и откуда-то с потолка на меня с рыком кинулась тень. Я махнул молотом и отбросил тварь в сторону. Твою мать? Это же… Огромная пантера кувыркаясь вскочила на ноги и бросилась на меня вновь. Удар молота провалился в пустоту. Черный леопард увернулся и вцепился мне в грудь. Пластины лат заскрежетали, но выдержали. Я отбросил молот и вцепился когтями в горло хищнику, пытаясь оторвать его от себя. Пантера била лапами, пытаясь добраться до горла. Мы сплелись в клубок и покатились по полу. Я выхватил кинжал и занес руку для удара. Леопард все понял и расцепив когти отпрыгнул в сторону. Он стоял и скалился на меня из темного угла палаты. Его желтые глаза горели змеиным блеском. Хвост бил по вздымающимся бокам.

– Кыс, кыс-с, подойди ближе, – миролюбивым голосом проговорил я пряча за спиной кинжал. Но зверюга словно, бывалый воин, знала, что такое кинжал с клинком из небесного камня и нападать не торопилась.

Я сделал шаг вперед, еще… Леопард перемахнул через меня и напал со спины. Я успел развернуться и полоснуть его клинком. Он вцепился зубами в руку и кинжал выпал. И снова мы сошлись в рукопашную. Я прижимал тварь к себе пытаясь раздавить ребра. Несколько раз пантере удавалось добраться до моего горла. Но стальные плетения доспехов надежно прикрывали его от клыков. Наконец мне удалось обвить кошку ногами со спины и намертво вцепиться ей в шею. Задушить тварь тяжело. Лежа на полу, я изо всех сил сдавливал ее тело. Леопард дергался, теряя силы. Еще немного и Люпус победит…

Дверь в палату распахнулась и в комнату ворвался расчет стражников во главе с советником мансуром… Они окружили нас, приставив острие ятаганов к моему телу.

– Отпусти Андара! – крикнул Мансур. – Или умрешь!

Мгновенно оценив обстановку, я понял что надо сдаться. Стражников не много, но я не успею подняться, как меня покрошат на куски. Еще и пантера никак не сдохнет… Я расцепил руки и отшвырнул тварь. На меня тут же накинули металлическую сеть и я не успел встать. Что за хрень? Почему она горячая. Кольца сети обжигали кожу и вытягивали силу. Люпус быстро слабел. Твою мать! Сеть серебряная! Ждали меня гады! Арабы скрутили меня, накинув серебряные кандалы.

– Покушение на жизнь эмира карается смертью! – прошипел Мансур, буравя меня выцветшими глазками.

– Я просто хотел навестить старину Ахиба, – улыбнулся я. – А тут эта тварь накинулась.

Я кивнул на пантеру и похолодел. Ее когти втянулись, а шерсть слезла. На миг она превратилась в уродливое существо с облезлой шкурой и несуразными конечностями. Но потом морда трансформировалось в лицо, лапы превратились в руки и ноги, а хвост исчез. Лишь рана на боку от кинжала осталась и кровоточила. Передомной стоял раненный обнаженный человек с “сухими” мышцами. Это был Ахиб.

Глава 7

Сырость затхлого подземелья подземной тюрьмы давила полумраком. Редкие факелы освещали каменные стены. По обеим сторонам коридора раскинулись многочисленные камеры. Словно множество глухих склепов, они утыкали подземелье. Лишь решетки вместо стен, граничащих с коридором, отличали их от погребальных помещений.

Огромная серебряная цепь стягивала тело и волочилось всюду за мной, не давая приблизиться к решетке. В камере я один, но сквозь толстые ржавые прутья видны обитатели камер напротив. Их держат без цепей. Только ликан может отогнуть прутья.

Я не знал день сейчас или ночь. Сколько времени я здесь, наверное дня три, а может почти неделю? Из кормежки замшелые сухари, да вода два раза в день. Даже смертников так не кормят. А я и есть, наверное, смертник. Ахиб доведет начатое до конца. Не в его интересах оставлять меня в живых.

Герт остался на постоялом дворе. Я велел ему ждать меня, и если не вернусь через пару дней – выбираться из этой чертовой страны и предупредить Тэпию о грозящей опасности. Если арабы вторгнутся в королевства – погибнет все, что я защищал ценою жизни. И самое главное – мой сын. Что станет с Эвераном? Он только познал отца и вот уже почти потерял его. Стать отцом совсем легко. Быть отцом, напротив, трудно.

Одиночество тяготило, отчего мысли о сыне причиняли все большую боль… Я никогда не страшился одиночества, всегда считая, что орлы летают одиноко, а бараны пасутся стадами. Я любил быть один. Или вернее так: быть одному совсем не трудно. Но что-то в последнее время изменилось. И теперь, словно невидимая длань наложила на меня бремя ответственности за близких. Такого чувства в своем мире я не познал. И теперь томился, борясь с ним, то вытесняя из сознания, то пропуская через себя.

В разведшколе меня учили – чем больше у человека близких, тем более он уязвим. Боец слаб настолько, насколько слаб его самый близкий человек. К черту разведшколу, к черту догмы! Я выжил, чтобы нарушить старые правила и основать свои устои. Надо выбираться из этой могилы!

Гулкая поступь нарушила покой подземелья. Стражник-тюремщик подошел к решетке, отделяющей мою камеру от центрального коридора. Он швырнул мне засохшую краюху черного хлеба и медный затертый кувшин с водой. Кувшин грохнулся о каменный пол и опрокинулся. Вода извилистой струйкой потекла по швам кладки.

– Принеси другой кувшин, – процедил я, громыхнув цепью.

Стражник ухмыльнулся и плюнул на пол. Он уже повернулся чтобы уйти, но я, издав звериный рык, прыгнул из глубины “склепа”. Цепь дернула мое тело назад. Но пальцы чуть достали до решетки. Выпустив когти, я уцепился за нее, и рванул на себя. Ржавые прутья жалобно скрипнули и чуть прогнулись. Серебряная цепь, обжигая, тянула назад. Но я чувствовал в себе мощь, схожую с мощью Ликана. Но сейчас не полнолуние и нет смертельной опасности. Но я почувствовал, что лишь серебро не дает мне в этот момент полностью обратиться. Стражник отшатнулся от решетки и брякнулся на пол, раскрыв рот. Он смотрел расширенными глазами на узника, который чуть не разорвал цепи и решетку.