Как принять правильное управленческое решение бесплатное чтение

Человеческий мозг весит всего полтора килограмма, а какая в нем невероятная мощь! Мы не задумываясь решаем труднейшие даже для самых современных компьютеров и роботов задачи – будь то распознавание лиц или ловля мяча.

Большинство людей понятия не имеют, как их мозгу удается выполнять столь сложные действия, – не помогают ни самоанализ, ни жизненный опыт. Казалось бы, зачем нам руководство к пользованию собственным разумом? Однако непонимание того, как работает наш мозг, может приводить к серьезным последствиям. Дело в том, что мы не знаем, когда когнитивные процессы, которые обычно служат нам верой и правдой, могут завести нас в тупик или отправить по ложному следу.

К счастью, психологами открыт ряд хитрых механизмов, которыми постоянно пользуется наш мозг, и типичные ловушки, в которые мы регулярно попадаем по милости этих же механизмов, – от ненужных покупок, найма неподходящих работников и проблемных инвестиций до банкротств, неэффективности госуправления и социальной несправедливости. Такие ошибки допускают даже умнейшие из нас. Интеллектуалы-отличники делают это с той же легкостью, что и обычные, заурядные люди (Stanovich & West, 2008).

Эта книга посвящена когнитивным искажениям, которым подвержены специалисты любых профессий – аудиторы и менеджеры, политики и продавцы. В результатах исследований, о которых пойдет речь, вы, вероятно, узнаете и себя, а мы предложим стратегии, которые помогут обойти ловушки мышления, научиться принимать более качественные решения и оградить себя, свою семью и своих коллег от ошибок, которых можно избежать.

Как устроено принятие решений

Слово «суждение» относится к когнитивным аспектам принятия решений. Чтобы разобраться, как мы выносим суждения, давайте рассмотрим, из чего состоит процесс принятия решения.

Для начала представьте себе следующие ситуации:

● Вы заканчиваете престижную программу МВА с весьма неплохими оценками и рассчитываете получить приглашение на работу от целого ряда компаний. Как выбрать лучшую из них?

● Вы директор по маркетингу быстрорастущей компании в сфере услуг. Вам нужно нанять менеджера, который обеспечит выход на рынок нового «секретного» продукта, готовящегося к запуску через год и три месяца. Как вы будете искать подходящего человека?

● Вам, как владельцу венчурной фирмы, поступил ряд предложений, которые прошли первичный отбор, но ваш бюджет ограничен. Какие проекты вы выберете?

● Вы член комитета по слияниям и поглощениям в конгломерате, заинтересованном в приобретении малой или средней нефтегазовой компании. Если вы собираетесь рекомендовать какую-либо фирму к поглощению, то какую именно?

Для каждой из этих задач есть богатый выбор возможных решений, а если бы не было выбора, не нужно было бы принимать решение. Но до тех пор, пока существуют альтернативы – и это зачастую куда более интересные варианты, чем нам кажется изначально, – нужно выбирать.

Чтобы принять рациональное решение, нужно сделать, явно или неявно, следующие шесть шагов:

1. Поставьте задачу. Зачастую управленцы начинают действовать, не имея четкого представления, какую именно проблему они решают, – и в результате занимаются не тем, чем нужно. Руководители часто допускают ошибки, потому что им не удается найти и описать проблему, когда они:

● формулируют задачу в терминах предлагаемого решения;

● упускают из виду наиболее существенное затруднение;

● описывают проблему по ее проявлениям;

● лечат не болезнь, а ее симптомы.

2. Обозначьте критерии. Большинство задач требуют достижения нескольких целей одновременно. Приобретая автомобиль, вы стремитесь к максимальной экономии топлива и комфорту за минимальную стоимость. Рационально мыслящий человек в процессе принятия решения определяет все необходимые критерии.

3. Назначьте каждому критерию вес. Все критерии характеризуются разной степенью важности. При рациональном принятии решений учитывается относительная значимость критериев – например, насколько экономия топлива важнее комфорта или стоимости. Вес критериев может измеряться в любых единицах, имеющих смысл: долларах, баллах и т. п.

4. Перечислите варианты решений. На этом шаге нужно сформулировать все возможные варианты. Чтобы не тратить на поиск решений неоправданно много времени, имеет смысл продолжать его до тех пор, пока затраты на этот процесс не превышают ценность найденных решений.

5. Оцените полученные альтернативы по каждому из критериев. Насколько хорошо каждый из вариантов решения отвечает поставленным целям? Чаще всего именно этот шаг оказывается самым трудным, ведь он требует заглянуть в будущее. Но при рациональном принятии решений важно тщательно анализировать возможные последствия того или иного выбора в разрезе каждого из указанных критериев.

6. Получите оптимальное решение. В идеале останется умножить рейтинги, полученные на шаге 5, на веса критериев, полученные на шаге 3, сложить взвешенные оценки по всем критериям для каждой из альтернатив и выбрать решение с максимальной суммой.

Еще раз, только короче.

1. Исчерпывающе описать задачу.

2. Перечислить все критерии.

3. Тщательно ранжировать критерии в соответствии со своими потребностями.

4. Рассмотреть все возможные варианты действий.

5. Скрупулезно оценить каждую альтернативу по всему набору критериев.

6. Подсчитать ценность всех вариантов и выбрать вариант с наибольшей ценностью.

Такова рациональная стратегия принятия решений. Не все исследователи выделяют именно эти стадии. Одни дробят процесс на большее количество шагов, другие склонны обобщать (Hammond, Keeney, & Raiffa, 1999), но в целом все согласны с тем, что процесс рационального принятия решений состоит из определенных шагов – и этим шагам мало кто следует.

Режимы мышления: Система 1 и Система 2

Итак, по большей части люди не рассуждают вышеописанным логическим способом. Станович и Вест (Stanovich & West, 2000) выделяют два способа мышления – Систему 1 и Систему 2. Система 1 соответствует интуитивному способу мышления – как правило, быстрому, не требующему усилий, подсознательному, эмоциональному. Именно с помощью Системы 1 мы принимаем большую часть решений – например, мы автоматически понимаем речь и считываем язык тела или другую визуальную информацию. Система 2, согласно Канеману (Kahneman, 2003), отвечает за рассуждение – более медленное, осознанное, явное и логическое. Вышеописанные шаги принятия решений – пример работы мыслительной Системы 2.

В большинстве случаев Системы 1 вполне достаточно – незачем, к примеру, логически обдумывать каждый пункт списка покупок в продуктовом магазине. Но для самых ответственных решений неплохо бы пользоваться Системой 2.

Люди прибегают к Системе 1, когда они спешат, загружены и «некогда думать». Сумасшедший темп жизни руководителей побуждает их чаще пользоваться Системой 1 (Chugh, 2004). Конечно, не всякое управленческое решение требует полномасштабного применения Системы 2, и главное для менеджера – уметь правильно определять ситуации, в которых нужно отбросить решение, предлагаемое интуитивной Системой 1, и задействовать логическую Систему 2.

Люди, как правило, чересчур уповают на интуицию, то есть на мыслительную Систему 1. Чтобы поколебать эту веру, давайте посмотрим на следующую иллюстрацию (Shepard, 1990):

Большинству людей стол, изображенный справа, кажется более коротким и широким, чем стол, нарисованный слева. Если вы в их числе, вас подвела Система 1 – как и остальных. Не верите? Воспользуйтесь Системой 2: наложите кальку на рисунок и обведите одну из столешниц. Достаточно визуально совместить два рисунка, чтобы увидеть, как обманчива бывает интуиция.

Даже очень умные люди регулярно ошибаются – но вероятность этих ошибок (иначе говоря, погрешностей в суждениях) повышается при использовании Системы 1 вместо Системы 2. При этом любой процесс мышления, основанный на Системе 2, обязательно задействует некоторые механизмы Системы 1. Кроме того, эти системы зачастую работают в тандеме – ответ, данный навскидку Системой 1, преобразуется и улучшается путем глубокого анализа Системой 2.

Впрочем, Система 2 не всегда гарантирует успех. Например, человек, как правило, не станет брать пищу из контейнера с пометкой «цианид» – даже в том случае, если он сам написал это на идеально чистом контейнере (Rozin, Markwith, & Ross, 1990). Система 1 заставит его чувствовать отвращение, и даже Система 2, которая укажет человеку на алогичность этого отвращения, не заставит его есть.

Пределы человеческого внимания и рационального мышления

Мы будем называть рациональным такой процесс принятия решений, который должен логически приводить к оптимальному результату с учетом ценности различных вариантов и допустимости риска.

Рациональная модель основана на ряде соображений, которые предписывают, каким образом нужно принимать решения, и не описывают, как они обычно принимаются на самом деле. Герберт Саймон в своей нобелевской работе (March & Simon, 1958; Simon, 1957) высказал точку зрения, согласно которой рациональность человеческих суждений ограниченна и принятие решений лучше изучать, описывая и объясняя реальные решения, а не предписывающие построения («что следовало бы сделать»).

Две парадигмы анализа принятия решений. Как следует из работ Саймона, сферу принятия решений можно условно разделить на две части: предписывающие модели и описывающие модели. Аналитики, которые занимаются предписывающими моделями, создают способы принятия оптимальных решений. Например, они могут предлагать математические модели, способствующие рациональному выбору. Напротив, исследователи, занимающиеся описывающими моделями, изучают то, как решения принимаются на самом деле.

В данной книге принят описательный подход. Но почему, спросите вы? Разве не предписывающий подход помогает принимать наилучшие решения?

Во-первых, именно понимание того, как мы сами принимаем решения, позволяет находить в этих решениях характерные ошибки и вырабатывать способы улучшения наших стратегий.

Во-вторых, оптимальное решение в предлагаемых обстоятельствах нередко зависит от поведения других людей, поэтому для правильного выбора нужно понимать, как будут действовать и реагировать на ваше поведение остальные.

В-третьих, существует множество хороших стратегий принятия решений – да только мало кто им следует. Почему? Да потому что без понимания того, как на самом деле принимаются решения, не будет и мотивации улучшить этот процесс. Как мы увидим в главе 2, интуиция не только вводит нас в заблуждение, но и мешает нам следовать хорошим советам. Чтобы переосмыслить свою практику принятия решений, необходимо сначала принять этот факт.

Лучшее – враг хорошего? Согласно теории ограниченной рациональности Саймона люди стремятся к принятию рациональных решений, но им часто не хватает сведений, чтобы правильно поставить задачу, определить критерии и т. д. Временны́е и материальные затраты ограничивают количество данных, доступных для анализа, а в реальных процессах принятия решений вообще учитывается лишь небольшая часть доступной информации. Физические ограничения мыслительных способностей и различные ошибки восприятия еще больше затрудняют выбор наилучшего решения из огромного числа альтернатив.

Все эти ограничения не позволяют нам принимать наилучшие решения, как диктует рациональная модель. Мы принимаем решения без учета всех возможных последствий. Мы жертвуем оптимальным выбором в угоду решению, которое представляется нам приемлемым или разумным. Так мы идем на «разумный компромисс»: не имея возможности найти лучшее решение, мы останавливаемся на «достаточно хорошем».

Более широкий взгляд на предубеждения. Благодаря понятиям ограниченной рациональности и компромисса мы видим, что людские суждения не вполне рациональны, и можем определить ситуации, в которых мы действуем на основе неполной информации. Но этого недостаточно, чтобы обнаружить систематические отклонения, которые появляются в наших рассуждениях в силу предубеждений.

Спустя 15 лет после публикации труда Саймона его исследования продолжили Амос Тверски и Даниэль Канеман (Tversky & Kahneman, 1974). Они внесли важные уточнения, касающиеся влияния систематических предубеждений на человеческие суждения. Их работа заложила основу современного понимания суждений.

Исследователи обнаружили, что, принимая решения, люди прибегают к ряду упрощенных стратегий или эмпирических правил – «правилу большого пальца». Такие стратегии называются эвристиками. Направляя наши рассуждения, эвристики служат механизмами, позволяющими нам действовать в сложной обстановке принятия решений.

Вообще говоря, эвристики небесполезны, однако их использование подчас чревато серьезными просчетами. Основная задача нашей книги – описать и показать на примерах, как работают эти эвристики и какие предубеждения появляются у руководителей в результате их применения. Для этого мы рассмотрим всевозможные образцы эвристик и предубеждений, поясняя, как люди отходят от рационального принятия решений в частной и профессиональной жизни.

Новые открытия. Благодаря Саймону ограниченная рациональность стала объединяющим понятием для области поведенческих исследований принятия решений. Постепенно мы пришли к более четкому пониманию рамок человеческих суждений. Согласно работе Ричарда Талера (Richard Thaler, 2000) процесс принятия решений имеет два ограничения, не имеющих точного объяснения в теории ограниченной рациональности.

Во-первых, это недостаток самоконтроля – например, мы склонны придавать большее значение текущим проблемам, нежели будущим. Как следствие, наши сиюминутные устремления не всегда отвечают нашим же отдаленным интересам по целому ряду аспектов – возьмем, к примеру, типичное небрежное отношение к личным пенсионным накоплениям (мы коснемся этой проблемы в главах 6 и 9).

Во-вторых, Талер отмечает, что мы не так уж эгоистичны. Вопреки сложившемуся стереотипу о людях как субъектах экономики, заботящихся о личном обогащении, человеку на самом деле не все равно, какую выгоду получат другие (этот вопрос мы рассмотрим в главе 8).

Далее мы рассмотрим еще два ограничения человеческого суждения. В главе 4 обсудим понятие ограниченной осведомленности, в том числе широкую категорию всевозможных «слепых пятен» – распространенную тенденцию не принимать во внимание очевидную, важную и вполне доступную информацию, которая не бросилась в глаза сразу. Кроме того, в главе 8 поговорим об ограниченной этичности – так принято обозначать тот факт, что наше стремление соответствовать понятиям о нравственности может сталкиваться с неожиданными препятствиями.

Таким образом, эта книга систематизирует наши представления об ограничениях процессов принятия решений, в том числе – ограничениях рациональности, самоконтроля, эгоистичности, осведомленности и этики.

Введение в эвристики суждения

Что вас ждет в следующих главах

Основная цель этой книги – улучшить вашу способность выносить суждения. В качестве примера того, чему вы научитесь, давайте подумаем, как можно улучшить суждение Марлы Бэннон, которая ищет выпускника MBA для разработки бизнес-плана. Для начала можно найти ошибки в интуитивных рассуждениях и указать на предубеждения, которые повлияли на ее решение. Это поможет улучшить тактику принятия решения и приведет к более выгодному выбору.

Левин (Lewin, 1947) утверждает, что недостаточно быть в курсе своих несовершенств для того, чтобы закрепить изменения в сознании. Для успеха работы над собой, по мнению Левина, необходимо:

1. Сделать ваши нынешние процессы принятия решений гибкими.

2. Предоставить информацию, необходимую для осуществления изменений.

3. Создать условия для того, чтобы новые процессы укоренились и стали частью вашего мышления.

В этой книге мы попробуем сделать ваши привычные процессы принятия решений более гибкими, показав, как ваши суждения систематически отклоняются от рациональности. Мы также предоставим вам инструментарий, с помощью которого вы сможете внести необходимые изменения в эти процессы. Наконец, мы обсудим, как закрепить новый образ мыслей, чтобы сохранить внесенные изменения.

Нисбетт и Росс (Nisbett & Ross, 1980, с. xi–xii) пишут:

Одним из старейших парадоксов философии является противоречие между величайшими триумфами и катастрофическими неудачами человеческого ума. Мозг, который мимоходом решает сложнейшие задачи, неподвластные мощнейшим компьютерам, часто совершает ошибки в простейших суждениях о повседневных событиях. Люди совершают ошибки, нарушая правила логики, следуя которым, они добивались колоссальных успехов… Как существо, настолько высокоразвитое, чтобы строить сложные организационные структуры и развивать тонкие общественные отношения, может быть одновременно настолько примитивным, чтобы высказывать расистские предрассудки и проливать кровь в бессмысленных войнах?

Это относится ко всем людям, но суть вопроса касается в первую очередь тех, кто принимает управленческие решения. В этой книге мы позиционируем менеджеров как умных людей, в целом достаточно успешных, но подверженных когнитивным искажениям, серьезно подрывающим их потенциал. Мы покажем, как привычки заставляют людей полагаться на эвристики, которые негативно влияют на качество принимаемых ими решений.

Главы 2–9 касаются принятия решений отдельными лицами. В этих главах мы почти не будем уделять внимания тому, что многие решения руководители вынуждены принимать коллегиально, и разберем процессы самостоятельного принятия решений. В главах 10 и 11 рассмотрим суждения в контексте межличностного взаимодействия, а именно переговоров. В главе 12 мы повторим основные тезисы книги и обсудим, как применить полученные знания для того, чтобы изменить свои процессы принятия решений.

Вот что вы найдете в следующих главах:

Глава 2. Излишняя самоуверенность. Мы решили начать с этого искажения по двум причинам. Во-первых, это одно из самых мощных и распространенных предубеждений, которым подвержено человеческое суждение. Во-вторых, именно оно способствует возникновению многих других искажений, описанных в этой книге. Будь мы ему неподвластны, мы бы куда скорее замечали наши недостатки и исправляли другие погрешности суждения.

Глава 3. Типичные формы предвзятости. В этой главе мы укажем на типичные предубеждения, которым подвержены в своих суждениях почти всех руководители. Причиной этих предубеждений являются четыре обозначенные выше эвристики. Проиллюстрировать предубеждения помогут задачи и примеры.

Глава 4. Ограниченная осведомленность. В этой главе мы поговорим о том, как умение концентрироваться может помешать нам принять в расчет хорошо доступную и важную информацию. Мы расскажем о новейших исследованиях ограниченной осведомленности и типичных случаях снижения качества принимаемых решений из-за нашей сосредоточенности на чем-либо.

Глава 5. Эффект фрейминга и инверсия предпочтений. Самые удивительные предубеждения, известные из литературы по принятию решений, – те, которые заставляют руководителей сменить решение на противоположное, пользуясь информацией, которую, по их же собственному мнению, вообще не следует принимать во внимание. В этой главе мы обсудим, как формулировка проблемы влияет на поиск решения.

Глава 6. Мотивация и эмоции. Некоторые искажения бывают вызваны не только ошибками мышления, но и эмоциями, а также корыстными целями субъектов. Эта глава дополняет сведения о когнитивных искажениях из глав 2–5 и 7 обзором мотивационных предубеждений.

Глава 7. Эскалация обязательств. Взяв на себя обязательство следовать определенному курсу, руководители могут впоследствии принимать неоптимальные решения, чтобы оправдать свой выбор. В этой главе мы рассмотрим результаты соответствующих исследований и объясним этот феномен с точки зрения психологии. Эскалация обязательств, или иррациональное усиление, – существенный фактор во многих управленческих ситуациях, включая разработку новых продуктов, выдачу кредитов и оценку деятельности.

Глава 8. Соображения справедливости и этики. Когда людям важна справедливость? В каких случаях субъекты согласятся на неоптимальные условия ради того, чтобы восторжествовала справедливость? В этой главе обсуждаются наши представления о справедливости и непоследовательность нашей оценки справедливости.

Глава 9. Типичные ошибки инвесторов. Торговля на фондовом рынке, возможно, испытала наибольшее влияние со стороны открытий в области поведенческих финансов. За последние 10 лет мы накопили целый массив сведений о наиболее распространенных ошибках инвесторов. В главе 9 мы укажем на эти ошибки и объясним, как использовать нашу книгу, чтобы стать более компетентным инвестором.

Глава 10. Рациональные решения в контексте переговоров. В этой главе приводится структура, которая поможет научиться совместному принятию решений. Мы сосредоточимся на том, как вырабатывать решения, несущие максимальную выгоду обеим сторонам, получая при этом наибольшую часть этой выгоды.

Глава 11. Суждение участника переговоров. В этой главе приводятся типичные ошибки суждения, допускаемые в ходе переговоров. Мы также рассмотрим методику, которая позволит потребителям, продавцам, руководителям и обществу в целом выиграть, снизив проявления предубеждений в ходе переговоров.

Глава 12. Совершенствуем процесс принятия решений. В этой главе вы узнаете, как использовать информацию из этой книги, чтобы добиться принятия более качественных решений на практике. Мы даем семь конкретных рекомендаций, который позволят улучшить выработку суждений, а именно:

1. Используйте рациональные методы принятия решений.

2. Развивайте профессионализм.

3. Боритесь с предубеждениями.

4. Рассуждайте по аналогии.

5. Используйте взгляд со стороны.

6. Обращайте внимание на предубеждения других людей.

7. Помогайте другим людям принимать более мудрые и этичные решения.

Давайте проверим ваши знания. Ниже приведены наименования 10 показателей. Не наводя никаких справок, в поле «Ваша оценка» укажите свою оценку каждого показателя, а также нижнюю и верхнюю границы возможных значений – чтобы вы были на 98 % уверены, что точная величина окажется в этих границах.

Правильные ответы в этой главе тоже будут, но сперва стоит пояснить, почему мы задали эти вопросы и что показывает этот тест. Пока скажем лишь, что это задача на выявление мнимой точности в суждении – одной из форм чрезмерной самоуверенности.

Королева предвзятостей

Излишняя самоуверенность – королева предвзятостей, причем сразу в двух смыслах. Во-первых, из всех когнитивных искажений, описанных в этой книге, именно последствия самоуверенности оказываются самыми значительными, вездесущими и пагубными. Как говорят Гриффин и Вари (Griffin & Varey, 1996): «Самоуверенность бросается в глаза почти повсеместно». Именно с этим искажением «мы чаще всего сталкиваемся в психологии суждения», пишут Де Бондт и Талер (DeBondt & Thaler, 1995). Самоуверенность приводит к войнам, пузырям на фондовом рынке, забастовкам, безнадежным искам, банкротству, провалам слияний и поглощений. Ею также объясняется чрезмерно высокая, независимо от издержек, торговая активность на фондовых рынках, как отмечает Один (Odean, 1998). Согласно исследованиям Камерера и Ловалло (Camerer & Lovallo, 1999), чрезмерная самоуверенность порождает нескончаемый поток начинающих предпринимателей – и значительная часть бизнес-проектов прогорает в первые несколько лет, пуская на ветер деньги инвесторов и основателей. Самоуверенность стоит и за большим количеством корпоративных слияний и поглощений, которые тоже часто оказываются неудачными, как пишут Мальмендир и Тейт (Malmendier & Tate, 2005). Плаус (Plous, 1993) утверждает, что именно самоуверенность привела к аварии на Чернобыльской АЭС и взрыву шаттла «Челленджер». Можно смело добавить в этот список вторжение США в Ирак и ипотечный кризис (Gladwell, 2009). «Нет более распространенного и катастрофического порока суждения, чем излишняя самоуверенность», – пишет Плаус (стр. 217).

Кроме того, самоуверенность способствует появлению многих других искажений суждения, о которых мы поговорим в этой книге. Будь мы менее самоуверенны, мы перепроверяли бы наши выводы и это позволило бы нам избежать многих ошибок. Но мы убеждены в непререкаемой точности наших мнений и убеждений, хотя опыт часто свидетельствует об обратном (Pronin, Gilovich, & Ross, 2004; Schulz, 2010).

Давайте рассмотрим излишнюю самоуверенность подробнее. Выделяют три ее проявления: мнимая точность, переоценка своих возможностей и сверхуверенность.

● Мнимой точностью называют чрезмерную уверенность в точности наших оценок и решений, когда мы не заинтересованы в их проверке и отбрасываем свидетельства нашей неправоты. Она заставляет нас строить слишком узкие интервалы доверия в ложной уверенности, что нам известна истина.

● Переоценка собственных возможностей – привычка считать себя лучше, умнее, быстрее, способнее, привлекательнее, популярнее, чем на самом деле. В результате мы переоцениваем, как много можем успеть за ограниченное время, или считаем, что нам подвластно больше, чем в реальности.

● Сверхуверенность – свойство заблуждаться о том, насколько мы лучше других в определенных областях, особенно конкурентных. Это искажение заставляет людей соревноваться друг с другом в переговорах, на рынке, в суде, на поле боя. Возможно, это одна из причин нескончаемых переговоров, судебных исков и войн.

Обсудим эти три проявления излишней самоуверенности и поговорим о ее распространенности и последствиях. В каких ситуациях самоуверенность помогает и когда она может навлечь на нас беду?

Мнимая точность

Тест, пройденный вами в начале главы, помогает выявить мнимую точность. Если вы его еще не выполняли, пожалуйста, вернитесь и заполните пустые поля.

Сколько реальных значений попадут в указанные вами диапазоны? Если вы устанавливали границы так, чтобы быть на 98 % уверенными в своей правоте, то, по идее, вы должны были угадать 9–10 значений. Но давайте сверимся с правильными ответами:

Большинство людей верно угадывают границы 3–7 значений, но при этом на 98 % уверены, что правильно определили все диапазоны. В ходе исследований чрезмерной уверенности Альперта и Райффы (Alpert & Raiffa, 1969/1982) из 1000 наблюдений (100 участников указывали по 10 значений) 42,6 % значений выпали из 90 %-ного интервала уверенности. Выходит, мы значительно больше уверены в качестве наших знаний, чем следовало бы. Большинство из нас чересчур высоко оценивают точность своих убеждений!

Если ваши ответы оказались недостаточно точны, вы можете решить, что вы просто не очень хорошо знакомы с десятью упомянутыми темами. Кажется логичным предположить, что мы будем лучше себя чувствовать в областях, которые хорошо знаем. Маккензи, Лирш и Янив (McKenzie, Liersch, & Yaniv, 2008) проверили эту гипотезу, задав студентам Калифорнийского университета в Сан-Диего и программистам из ИТ-индустрии несложные вопросы, соответственно, об этом университете и об ИТ. Действительно, в своей профессиональной области участники показали более точные знания и указали более узкие интервалы. И все же чрезмерная самоуверенность никуда не делась. Указанные интервалы уверенности оказались настолько узкими, что участники все равно промахивались мимо точных ответов и общий процент попадания не увеличился. В знакомых областях участники были подвержены мнимой точности в той же степени, что и в сферах, в которых они не были специалистами. Интервалы доверия можно представить, как «яблочко» мишени – если вы уверены в точности попадания и рисуете «яблочко» меньшего размера, частота попадания не увеличивается.

Людей нечасто просят указать доверительный интервал вокруг их догадки о какой-либо величине. Обычно приходится делать выбор между некими вариантами действий, который зависит от нашей уверенности в собственной точности и от последствий ошибки – в большую или меньшую сторону. Например, вам нужно решить, когда выехать в аэропорт, не зная точно, сколько времени займет дорога – очевидно, что опоздать на рейс хуже, чем приехать немного раньше. Или вам приходится рассчитывать бюджет на неделю, учитывая поступающие счета, но не зная точно, когда вы получите следующую зарплату. Лучше оставить немного лишних денег на счету, чем влезть в долги.

Если установить определенную погрешность и наблюдать за тем, насколько систематично люди ошибаются в бо́льшую и меньшую сторону, можно проверить, адаптируют ли они свое поведение в должной мере. Маннес и Мур (Mannes & Moore, 2012) проделали именно это. Результаты подтвердили то, что многие и так понимают: люди действуют так, как будто уверены, что знают истину. Они выбирают слишком маленькую мишень и слишком узкие интервалы уверенности и не меняют своего поведения, как следовало бы делать перед лицом неопределенности. Вот почему мы часто падаем с обрыва, до которого, как мы были уверены, еще далеко. Мы опаздываем на рейсы и попадаем в долги отчасти из-за того, что недооцениваем роль неопределенности.

Пример социальной, политической и экологической проблемы с глобальными последствиями и неопределенностью мирового масштаба – изменение климата на планете. У научного сообщества практически не осталось сомнений, что планета нагревается и что виной всему производимые человеческой цивилизацией парниковые газы (Solomon et al., 2007). Но даже среди тех, кто понимает, что нужно нейтрализовать потепление климата, нет согласия по ключевому вопросу: как сильно нагреется планета и насколько быстро это произойдет. Зикфельд с коллегами (Zickfeld et al., 2010) опросили экспертов по данной проблеме и получили доверительные интервалы вокруг их оценок. Эксперты признали наличие неопределенности – но многие из полученных интервалов оказались непересекающимися, то есть многие ученые выбрали слишком узкие диапазоны.

Эти расхождения важны не только для науки. Свидетельств влияния человека на климат предостаточно, и действовать необходимо быстро. Но разногласия среди экспертов по климату на руку тем, кто отрицает изменение климата, в том числе политикам, руководителям нефтяных и угольных компаний – так они могут ставить под сомнение компетентность ученых, чтобы запутать мировое сообщество, заставляя его сомневаться в реальности глобального потепления и тормозя законодательные реформы.

Следует ли искать причину мнимой точности ученых по проблеме изменения климата в том, что это чересчур острый вопрос, по которому часто высказываются радикальные мнения? Если бы речь шла о скорости света, постоянной Планка, числе Авогадро или параметрах электрона, такого бы, наверное, не случилось? Но первые попытки установить значения этих величин оставляли желать лучшего, и публикации, освещавшие результаты соответствующих исследований, также содержали доверительные интервалы, отражавшие уверенность ученых в полученных ими данных. Анализ, проведенный Хенрионом и Фишхоффом (Henrion & Fischhoff, 1986), показал, что эти интервалы были слишком узкими: большинство из них не покрывали истинных значений искомых величин.

История знает много примеров, когда якобы точные оценки оказывались катастрофически ошибочными. 6 августа 1997 г. пилот Korean Air, выполнявший рейс 801 из Сеула в Гуам, абсолютно уверенный в своих действиях, не обратил внимания на предупреждения инженера и врезался на своем Boeing 747 в склон горы в нескольких милях от Гуама. 3 января 2004 г. во время перелета из Шарм-эль-Шейха в Париж летчик заблудился, проигнорировал информацию от своего второго пилота и навигационных систем – и потерпел крушение в Красном море. А 13 января 2012 г. капитан круизного судна «Коста Конкордия» отклонился от намеченного курса у западного побережья Италии и посадил на мель теплоход стоимостью полмиллиарда долларов с 4200 пассажирами на борту… А теперь представьте себе долговременный ущерб, наносимый действиями генералов, президентов, топ-менеджеров, которые уверенно мчатся навстречу беде. С другой стороны, хорошие руководители признают риски, опасности и ошибки, особенно свои собственные. Цитируя Рэя Далио, основателя Bridgewater Capital Management, одного из самых успешных в мире инвестиционных хедж-фондов: «Наша сила в знании того, что мы чего-то не знаем и готовы признать ошибки, чтобы учиться на них» (Cassidy, 2011). Или, как говорил Махатма Ганди: «Это не очень мудро – быть уверенным в собственной мудрости. Необходимо помнить о том, что сильнейший может проявить слабость, а мудрейший может допустить ошибку».

Каждой организации приходится строить прогнозы возможных событий, чтобы эффективно планировать деятельность. Сколько людей нанять, сколько заводов построить, какой объем продукции произвести – все это зависит от прогноза продаж. Хорошо ли компании умеют предсказывать будущее? Бен-Дэвид, Грэхем и Харви (Ben-David, Graham, & Harvey, 2010) обнаружили, что не очень. Проанализировав более 10 000 прогнозов, сделанных финансовыми аналитиками из тысяч фирм на протяжении многих лет, они пришли к выводу, что рыночные результаты попали в 80 %-ные доверительные интервалы прогнозистов всего лишь в 33 % случаев. Это вовсе не означает, что должностные лица были неисправимыми оптимистами, которые всегда надеялись на великолепные продажи. Порой они переоценивали показатели, иногда недооценивали, но всякий раз демонстрировали мнимую точность.

Иногда уверенность – благо. Насколько нам следует беспокоиться о мнимой точности наших суждений? Вот несколько ситуаций, в которых мнимая точность может привести к неблагоприятным последствиям:

● Вы хирург, старающийся убедить родственников пациента дать согласие на сложную операцию. На вопрос, каковы шансы пациента выжить при операции, вы даете ответ: «95 %». Но если пациент умер на операционном столе, как следует оценивать этот результат: он оказался в числе несчастливых 5 % или вы самоуверенно дали слишком оптимистичный прогноз?

● Вы главный юрисконсульт в компании, которой угрожают многомиллионным судебным иском. Вы на 98 % уверены, что выиграете в суде. Достаточно ли вам этого, чтобы рекомендовать руководству отказаться от досудебного соглашения? Если вам сообщат, что в случае поражения фирма обанкротится, будете ли вы настаивать на своих 98 %?

● Вы разработали маркетинговую стратегию для нового продукта, основываясь на своем прогнозе будущих продаж. Вы настолько уверены в своем плане, что не позаботились о запасных вариантах. Если объемы продаж не совпадут с вашими ожиданиями, успеете ли вы вовремя принять меры или ваша самоуверенность не даст вам изменить курс?

Чем вызвана мнимая точность. Существует ряд теорий о причинах мнимой точности в суждениях. Согласно одной из них, мнимая точность происходит из желания снять внутренний диссонанс, состояние напряжения, связанного с выбором правильного решения или поступка. Людям, которые находятся в состоянии стресса, нужно избавиться от него – даже если ради этого придется отказаться от своих убеждений.

Херцог и Хертвиг (Herzog & Hertwig, 2009) провели интересный эксперимент по разрешению внутреннего диссонанса. Они просили каждого из участников указывать еще одну оценку одной и той же величины. Среднее из двух оценок оказывалось лучшим приближением искомого значения, почти как феномен «коллективного разума», когда усредняют мнения разных людей. Фактически, прося испытуемых указывать второе приближение, исследователи создавали своего рода «коллектив» внутри сознания человека, и усредненно мнение этого мини-коллектива оказывалось ближе к истине, чем первая догадка. Этим способом можно снижать влияние мнимой точности – а значит, внутренний конфликт не является естественным состоянием сознания. Поэтому стоит принять во внимание, что, когда мы спрашиваем совета, мы предпочитаем услышать мнения, схожие с нашим собственным, но полезней и информативней будет принять во внимание иные точки зрения.

Наша самоуверенность не только для нас самих служит моральным костылем, но и заставляет посторонних верить в нас. Люди, выглядящие уверенно, пользуются доверием, авторитетом и, как следствие, могут занимать высокое положение в обществе. Американцам импонировала уверенность и решительность Джорджа Буша-младшего. Буш обвинял своего оппонента, Джона Керри, в том, что тот, как флюгер, менял свою точку зрения по ключевым пунктам, в частности, по вопросу военных ассигнований. В ходе их первых предвыборных дебатов в 2004 г. Буш упрекнул Керри в том, что тот посылает «противоречивые сигналы», и сказал: «Я знаю, как работает этот мир, и правительство должно чувствовать линию президента США». Уверенные люди кажутся нам более убедительными, чем те, кто не излучает уверенность (Sniezek & Van Swol, 2001). Мы воспринимаем их как более компетентных и назначаем на высокие и важные посты. Это разумно, если способности не отстают от уверенности, но претенденты на руководящие посты быстро убеждаются, что общественную поддержку им дает их непоколебимая поза (Radzevick & Moore, 2011) – и все сводится к соревнованию в показной самоуверенности.

Но, как многие узнают на собственном горьком опыте, самоуверенность может дорого обойтись, что и отметил Керри, отвечая на критику Буша: «Хорошо знать наверняка, но можно знать наверняка и ошибаться». Когда слишком самоуверенные люди впоследствии оказываются неправы, это может подорвать их авторитет и репутацию (Tenney, MacCoun, Spellman, & Hastie, 2007). Буш неизменно отказывался признавать свои ошибки – не из-за этого ли упали его рейтинги во время второго президентского срока? Но расплата за промахи может и не прийти, а сами мы часто даже не пытаемся понять, не слишком ли самоуверен тот или иной кандидат, – в итоге эти уверенные в себе люди уходят на повышение, не дожидаясь, пока их разоблачат на текущей позиции.

Наконец, мнимая точность может быть побочным следствием других мыслительных процессов. Наш разум эффективнее ищет в памяти сведения, подтверждающие, нежели опровергающие наше мнение, поэтому нам легче генерировать доказательства в пользу той или иной гипотезы, чем против нее (Klayman & Ha, 1987). Подбадриваемые легкодоступной поддержкой, мы переоцениваем точность своих познаний и истинность своих сомнительных гипотез. Как и для других форм предвзятости, описываемых в этой книге, все это происходит автоматически, на подсознательном уровне.

Тем не менее можно поколебать собственную самоуверенность, чтобы встать на более твердую почву и воспринять альтернативные точки зрения, интерпретации, возможности (Koriat, Lichtenstein, & Fischhoff, 1980). Чтобы компенсировать влияние предвзятости на свои суждения, полезно задуматься, по какой причине вы можете быть неправы. Дон Мур (один из авторов этой книги) с коллегами обнаружили в своих исследованиях, что достаточно попросить людей явно рассмотреть вероятность существования альтернативных мнений, чтобы повысить точность их суждений (Haran, Moore, & Morewedge, 2010).

Таким образом, в сторону необоснованной самоуверенности нас толкают и психологические, и социальные причины. Конечно, человек хочет быть убежден, что знает, что верно, а что нет. Как только мы обнаруживаем, что в чем-то ошибались, мы принимаем новую точку зрения – вот почему мы привыкли знать, что то, во что мы верим, – правильно (Schulz, 2010). Неудивительно, что мнимая точность так распространена.

Последствия мнимой точности. Излишняя уверенность в своей точности делает нас слишком убежденными в своих суждениях, поэтому мы чаще ошибаемся, чем сомневаемся. Она же мешает нам выслушивать чужие советы, заставляя подозрительно относиться к тем, кто с нами не согласен. Из-за нее мы действуем сгоряча и сопротивляемся переосмыслению своих взглядов.

Благодаря значительному объему исследований того, как люди дают и слушают советы, у нас есть представление, как человек учится у других и когда он готов воспринять чужое мнение. Как правило, мы не желаем менять свои убеждения и склонны игнорировать обратную связь (Yaniv & Kleinberger, 2000). Этот феномен часто фигурировал в исследованиях, когда участников просили дать оценку некоторому количеству чего-либо – например, конфет в банке, плоских телевизоров в Китае или продаж некоего товара в следующем квартале. После того как участник называл свою оценку, ему говорили, как эту же величину оценил другой человек, и давали возможность пересмотреть свой ответ. Казалось бы, в среднем люди должны придавать мнению других такой же вес, как и своему собственному, и брать промежуточную оценку, но выяснилось, что людям более свойственно считать себя «специалистами» по любым вопросам. Мы намного меньше ценим чужие советы – даже очень хорошие, – чем собственное мнение, и от этого страдает точность наших суждений (Minson, Liberman, & Ross, 2009).

То, как мы смотрим на мир, – и есть единственный разумный взгляд. Для описания этого широко распространенного убеждения Росс и Уорд (Ross and Ward, 1996) ввели термин «наивный реализм». Как правило, для нас естественно считать, что наша точка зрения единственно верная. Чтобы учесть другие мнения, нужны энергия и внимание, поскольку это требует выйти за пределы комфортной зоны привычного понимания вещей (Epley, Keysar, Van Boven, & Gilovich, 2004) и попасть на неизведанную территорию чужих точек зрения. Как мы обсудим в главе 11, эгоцентричный взгляд на мир может быть существенным препятствием к достижению взаимопонимания и согласия в переговорах. Считая тех, кто имеет другие взгляды, глупцами или злоумышленниками, мы не хотим принять во внимание иные точки зрения и найти общий язык. Это создает конфликтные ситуации и приводит к судебным искам, разводам, забастовкам и войнам, которых можно было избежать (Johnson, 2004).

Другим интересным экономическим следствием мнимой точности является высокий уровень торговой активности на фондовых рынках. Каждый день по всему миру происходят миллионы сделок с активами. Доказано, что чем больше инвесторы торгуют, тем хуже их финансовый результат (Barber & Odean, 2000). Возможно, вы хотите стать трейдером, поэтому имейте в виду, что это не слишком прибыльное занятие. Некоторые сделки имеют смысл – особенно когда вы знаете что-то, о чем не имеет понятия ваш контрагент, и эта информация обещает вам хорошую прибыль. Но исследования в области поведенческих финансов выявили, что инвесторов часто подталкивает к торговле мнимая точность. Она заставляет людей полагать, что их мнение больше соответствует действительности, чем чужое, и стимулирует заключать сделки (Odean, 1998). Мы глубже исследуем этот феномен, рассматривая инвестиционные решения, в главе 9.

Уверенность руководителей в своих суждениях мешает им и в кадровых вопросах. Наем и продвижение сотрудников по карьерной лестнице – один из самых ответственных видов деятельности в организации. Учитывая важность кадровых решений, менеджеры, как правило, уделяют им много времени и внимания, проводя долгие интервью с кандидатами. Чем ответственнее должность, тем большее количество интервью проходит кандидат – но десятилетия исследований и сотни публикаций свидетельствуют о том, что предсказать, как человек проявит себя в работе, очень сложно (Schmidt & Hunter, 1998). На самом деле традиционное собеседование далеко не самый эффективный способ проверить, как человек покажет себя в деле. Другие методы, включая банальный тест на IQ, дешевле, объективнее и точнее показывают, подходит ли человек для работы. Тем не менее каждый руководитель, как правило, уверен, что уж он-то прекрасно разбирается в людях (Highhouse, 2008). Не желая признавать объективную сложность задачи подбора персонала, менеджеры дают самоуверенные прогнозы потенциала кандидатов, зря тратя время и силы на проведение бесполезных интервью.

Если бы мы не были так сильно уверены в своих знаниях и суждениях, мы бы лучше калибровали свои решения. К счастью, мы все же способны противостоять предвзятостям и искажениям, описываемым в этой книге. Человек, который признал свою личную подверженность предубеждениям, готов предвидеть их и нейтрализовать, чтобы избегать ошибок, но, как правило, люди не хотят думать, что их суждения предвзяты (Pronin, Lin, & Ross, 2002). Мы признаем, что человеческие суждения в целом неидеальны, но относим это к суждениям других людей и упрямо отказываемся признавать собственные предубеждения. Как мы обсудим в главе 7, слепота к собственным предвзятостям может быть особенно непробиваемой в областях, касающихся этики, заставляя нас отвергать замечания, обычаи и законы.

Обсудив распространенность, причины и последствия мнимой точности в суждениях, обратим внимание на переоценку собственных возможностей – второе из проявлений излишней самоуверенности.

Переоценка собственных возможностей

Переоценкой собственных возможностей называют распространенную склонность людей считать, что в некоторых областях они сильнее, чем на самом деле. Исследователи выявили ряд проявлений этого феномена – самоутверждение, иллюзию контроля, ошибку планирования и оптимистические предубеждения.

Самоутверждение. Люди склонны считать себя лучше, чем на самом деле (Dunning, 2005). Нам кажется, что сообщество, к которому мы себя относим, лучше других (Gramzow & Gaertner, 2005). Даже буквы из нашего имени нам нравятся больше, чем другие буквы (Nuttin, 1985, 1987). Тот факт, что нам нравится то, что относится к нам, может помочь объяснить эффект обладания (глава 4), при котором сам факт владения предметом заставляет нас относиться к нему как к субъективно более значимому (Morewedge, Shu, Gilbert, & Wilson, 2009; Van Boven, Dunning, & Loewenstein, 2000). Судя по всему, это происходит на подсознательном уровне и сильнее всего проявляется, когда люди отвечают быстро или автоматически (Koole, Dijksterhuis, & van Knippenberg, 2001). Когда они обдумывают вопрос более тщательно (задействуя мыслительную Систему 2), то, например, осознают, что буквы из их имени ничем не лучше других (Koole et al., 2001).

То, что мы склонны переоценивать наши показатели, способности и таланты, иногда называют предвзятостью самоутверждения (Sedikides & Gregg, 2008). По некоторым данным, мы оцениваем себя выше в тех качествах, которые считаем позитивными, чем в менее желательных проявлениях (Alicke, 1985). Возможно, мы просто убеждаем себя в том, что именно эти качества у нас лучше развиты, но также это может быть проявлением того, что мы сознательно стараемся развивать у себя такие качества, как верность, доброта и чистоплотность, в противовес, например, мстительности, снобизму и назойливости.

Иллюзия контроля. Иногда нам кажется, что мы лучше управляем обстоятельствами, чем на самом деле. Этот феномен носит название иллюзии контроля (S. C. Thompson, 1999) – нам кажется, что мы контролируем ситуацию даже тогда, когда от нас почти ничего не зависит. Искусственные символы контроля, например возможность самому выбрать лотерейный билет, достаточны для того, чтобы убедить людей, что они могут управлять абсолютно неподвластными им событиями (Langer, 1975).

Кроме того, мы цепляемся за суеверия, касающиеся успеха и выигрыша. Существует ряд спортивных суеверий – бейсболисты перед матчем не говорят о возможности нулевого результата в игре, не стирают форму и носят «энергетические» браслеты и ожерелья для «улучшения биотоков». Напротив, когда люди могут влиять на ситуацию, они склонны это влияние недооценивать. К примеру, люди часто не заботятся о собственном здоровье и не ходят на медосмотры, отказываясь даже от частичного контроля ситуации.

Ошибка планирования. Ошибкой планирования называют склонность людей переоценивать свою скорость выполнения задач (Buehler, Griffin, & Ross, 1994). Проанализировав данные о ряде масштабных строительных проектов в разных странах, Фливбьерг (Flyvbjerg, 2003) обнаружил всеобщую тенденцию недооценки стоимости и продолжительности строительства любых объектов – дорог, мостов, туннелей, зданий и т. д. Разумеется, подрядчики могут намеренно делать оптимистичные прогнозы, чтобы получать заказы. Но мы подвержены ошибкам планирования и в других случаях.

Чаще всего ошибки планирования случаются в контексте крупных сложных проектов, для которых свойственны те или иные затруднения. Крупная стройка, ремонт в доме, разработка программного обеспечения – в таких проектах сложно предусмотреть, какие трудности могут возникнуть по ходу выполнения, поэтому для них типичны задержки и перерасход бюджета.

Вот несколько реальных ситуаций:

● Отучившись три года, аспиранты существенно переоценивают вероятность завершения своих диссертаций в течение следующего года. Это бывает даже с теми, кто распланировал время на выполнение всех оставшихся работ. Почему они не укладываются в один год?

● Менеджер консалтинговой фирмы руководил проектом, в котором пять команд занимались анализом вариантов стратегии для клиента. Сравнить успешность вариантов не представлялось возможным до тех пор, пока все пять команд не представят свои стратегии. Накануне дедлайна три из пяти команд выбивались из графика, но менеджер заверил клиента, что все успеют в срок. В итоге две команды сорвали сроки, менеджер представил клиенту только варианты трех команд и разочарованный клиент отказался от услуг компании. Кто виноват в провале?

● В 1991 г. мэрия Бостона начала огромный инфраструктурный проект – прокладку автомагистрали I-93 по подземным тоннелям. Основываясь на оценках подрядчиков, администрация города выделила на проект семь лет и $2,5 млрд. В итоге дорога строилась на девять лет дольше, а перерасход бюджета составил $12 млрд. Что пошло не так?

Практически каждый из нас имеет опыт расхлебывания последствий подобного чрезмерного оптимизма в части бюджета или рабочего времени. Очень легко обещать, надеясь, что в будущем появится больше времени, но, когда будущее наступает, времени остается все так же мало и частично как раз из-за взятых обязательств.

Интересно, однако, что люди склонны ошибаться в большую сторону, оценивая временны́е затраты на простые дела (Boltz, Kupperman, & Dunne, 1998; Burt & Kemp, 1994). Когда потенциальных сложностей не так много, проблема оптимистичного прогнозирования сглаживается.

Оптимистичные искажения. Привычку воображать будущее излишне радужным называют также иллюзорным оптимизмом (Sharot, Riccardi, Raio, & Phelps, 2007). Этим когнитивным искажением мы обязаны тому, что нам приятно представлять светлое будущее. Правда, такой оптимизм проявляется не всегда (Chambers, Windschitl, & Suls, 2003; Kruger & Burrus, 2004) – например, многие считают, что у них больше шансов, чем у других, порезаться бритвой и меньше шансов дожить до ста лет.

Почему это искажение не настолько стабильно? Едва ли можно поспорить с тем, что верить в себя прекрасно. Целые состояния сколачивались на продажах курсов по осознанию собственной значимости, способностей и достоинства. Казалось бы, люди только и должны, что преувеличивать свои возможности, власть, работоспособность и удачу. Ведь так хорошо верить в себя!

Но в жизни любого из нас сладкий вкус оптимизма не раз сменялся горьким разочарованием, когда реальность не соответствовала нашим грандиозным ожиданиям (McGraw, Mellers, & Ritov, 2004). Вот почему мы регулярно демонстрируем то, что Норем (Norem, 2002) назвал защитным пессимизмом: мы готовим себя к разочарованию, давая пессимистические оценки своим способностям, статусу и будущим успехам (Norem & Cantor, 1986; K. M. Taylor & Shepperd, 1998). Этим можно объяснить, почему многие обладатели «Оскара» кажутся застигнутыми врасплох в момент объявления их победы: они не позволяют себе надеяться на успех, чтобы не быть раздавленными своим поражением.

Не слишком приятно, когда преувеличенные ожидания сталкиваются с реальностью. Как мы обсудим в главе 4, удачи и потери воздействуют на наши чувства неодинаково – боль утраты сильнее, чем радость от приобретения сравнимого масштаба. Если вы ожидали прибавки 5 % к зарплате, а получили всего 2 %, ваше разочарование будет сильнее, чем ваша радость от прибавки в 8 % (Loewenstein & Prelec, 1993). Однажды команда Грега Липпмана помогла Deutsche Bank получить более $2 млрд, и банк выплатил Липпману невероятный бонус в $50 млн – но Липпман ожидал большего! «Это несправедливо», заявил он руководству, «этого слишком мало!», – как цитирует его Цукерман (Zuckerman, 2010, с. 249). Макгроу, Меллерс и Ритов (McGraw, Mellers, and Ritov, 2004) показали, что лица, которые слишком позитивно оценивают свои возможности, разочаровываются сильнее всех, поскольку действительность чаще всего не соответствует их надеждам. Самый простой способ превзойти ожидания – снизить их.

Исследования эффекта «момента истины» показывают, что мы стараемся стратегически управлять своими ожиданиями (Gilovich, Kerr, & Medvec, 1993). Сначала мы полны надежд относительно будущего исхода дела, но по мере приближения момента получения обратной связи мы меняем настрой на более пессимистичный, что позволяет нам испытать приятное удивление от позитивной оценки или избежать разочарования от провала. Этим, по-видимому, и объясняется, почему эффект завышенных оценок проявляется так неравномерно.

Любая методика, исповедующая оптимизм, смакование лестного образа себя и светлого будущего, должна учитывать риски разрушения самообмана. Люди, уверенные, что в будущем они будут становиться только богаче, охотно берут обременительную ипотеку или оформляют кредитные карты с большими процентами. Целые сектора рынка, от микрозаймов и ломбардов до банков и кредитных организаций, процветают, эксплуатируя клиентов, допускающих такие ошибки.

Если иногда мы убеждены, что мы лучше, чем есть на самом деле, считаем ли мы вдобавок, что мы лучше остальных? Этот вопрос лежит в основе исследований третьего типа излишней самоуверенности, который Ларрик, Бурсон и Солл (Larrick, Burson, and Soll, 2007) назвали сверхуверенностью.

Сверхуверенность

Понятие «сверхуверенность» отражает тенденцию считать себя лучше других по каким-то специфическим критериям, хотя это не так. Исследования этого искажения в основном строятся вокруг феномена «выше среднего». В одной статье, например, говорится о том, что 93 % водителей в США считают себя более умелыми, чем средний американский водитель (Svenson, 1981). Другой известный пример касается самооценки студентов, готовящихся сдавать академический оценочный тест для приема в высшие учебные заведения в США (SAT). На просьбу оценить свои знания по сравнению с другими 60 % студентов отнесли себя к лучшим 10 %, а 25 % – к лучшему 1 % (College Board, 1976–1977). Джон Каннелл (Cannell, 1989) назвал это явление «эффектом Лейк-Уобегон» по имени вымышленного городка в Миннесоте, придуманного радиоведущим Гаррисоном Кейлором для своего шоу – в этом городе «все женщины сильные, мужчины красивые, а дети выше среднего», – пародируя манеру американских учебных округов и штатов голословно заявлять, что их дети «выше среднего» по тем или иным параметрам.

Мнимое превосходство может иметь нежелательные последствия. Вера в то, что мы заслуживаем большего, чем другие, вызывает у нас завышенные ожидания относительно исхода судебных заседаний и выигрыша исков (Neale & Bazerman, 1985). Мы боремся слишком отчаянно и долго не сдаемся, тратя огромные деньги на юристов и адвокатов (Thompson & Loewenstein, 1992). Предприниматели, уверовавшие в то, что они компетентнее своих потенциальных конкурентов, выходят на новые рынки и пытаются их завоевать, не имея серьезных шансов на успех (Astebro, Jeffrey, & Adomdza, 2007; Koellinger, Minniti, & Schade, 2007). Люди вкладывают деньги в провальные бизнес-идеи. Руководители компаний идут на слияния и поглощения, которые слишком дорого обходятся акционерам (Malmendier & Tate, 2008), – как показывает статистика, большинство слияний оканчиваются неудачей (Ravenscraft & Scherer, 1989).

Ряд психологов считает, что «большинство оценивает себя выше среднего в отношении любого субъективного и социально одобряемого качества» (Myers, 1998, с. 440). В последнее время, однако, стали появляться данные о так называемом ложном отставании – склонности людей полагать, что они хуже других по тем или иным параметрам (Moore, 2007). Ложное отставание проявляется чаще всего в сложных задачах. Например, люди, как правило, считают, что они хуже других жонглируют или ездят на одноколесном велосипеде (Kruger, 1999). В одном из опросов студенты колледжа заявили о 96 %-ной вероятности, что они проиграют викторину по музыке эпохи барокко другому случайно выбранному студенту (Windschitl, Kruger, & Simms, 2003).

Аналогично нашей уверенности в том, что мы справимся хуже других со сложными задачами и лучше других с простыми, мы считаем, что у нас больше шансов, чем у других, столкнуться с распространенными событиями и меньше – с редкими (Chambers et al., 2003). Например, людям кажется, что у них сравнительно больше шансов дожить до 70 лет, чем у других (довольно частое событие), но меньше шансов дожить до 100 лет (редкость). Студенты колледжа считают, что у них больше шансов когда-нибудь иметь свой дом, чем у их одногруппников, но меньше шансов приобрести собственный остров (Kruger & Burrus, 2004).

Но если иногда люди считают, что они лучше других, а иногда – что хуже, можем ли мы ожидать, что в среднем люди не имеют предвзятости в ту или иную сторону? Это не совсем так. Даже если бы одно уравновешивало другое, это не означало бы, что лично вам не стоит беспокоиться о собственной предрасположенности к тем или иным предубеждениям. Человек, у которого одна рука горит, а другая рука погружена в жидкий азот, не может считать, что в среднем у него все в порядке, – на самом деле он по уши в проблемах. Сверхуверенность заставила многих бизнесменов вложить все средства в начинания, которые провалились, – оказывалось, например, что они управляют рестораном не лучше других новичков, и их предприятия банкротились. Ложное отставание, с другой стороны, регулярно заставляет людей, которые могли бы преуспеть, упускать свои возможности – у них не хватает смелости попробовать. Всякий родитель видел, как его ребенок отказывается от попыток заняться тем, что пришлось бы ему по душе, из страха оказаться хуже других.

Но все же у нас больше причин беспокоиться об ошибках, вызванных сверхуверенностью, нежели ложным отставанием. Мы строим карьеру, выбираем профессию, работу, хобби и т. п. отчасти потому, что верим в свои уникальные таланты (Moore & Cain, 2007; Tesser, 1988). Как правило, мы стараемся начинать деятельность и конкурировать в тех областях, где, как нам кажется, мы особенно хороши. Начинающая бизнес-леди выбирает карьеру в маркетинге товаров повседневного спроса, потому что чувствует к этому тягу и считает, что эта страсть выделит ее среди прочих. Люди, выбирающие таким образом свое призвание, обычно верят в свое превосходство над другими в этой сфере. Большинство тех, кто решил заняться физикой, считают, что их уровень выше среднего. Но мы всегда забываем, что нам предстоит конкурировать не со средним уровнем широкой аудитории – мы окажемся среди тех, кто тоже считает себя сильнее остальных (Klar, Karelitz, Roziner, & Levi, 2012; Klar, Ravid, & Hallak, 2012; Windschitl, Rose, Stalkfleet, & Smith, 2008).

Пренебрежение референтной группой может объяснить ряд проявлений предвзятости в сторону как сверхуверенности, так и ложного отставания. Сравнивая себя с другими, люди часто полагаются на собственную абсолютную оценку или на оценку относительно среднего уровня – вместо того чтобы отнести себя к собственной референтной группе (Zell & Alicke, 2009). Концентрируясь на себе, человек преувеличивает свои способности и ограничения, забывая о том, что другие могут сталкиваться с аналогичными возможностями и препятствиями (Moore & Kim, 2003). Поэтому большинство людей считают себя счастливее других – ведь они не производят специальные замеры собственного уровня счастья по сравнению с другими (Klar & Giladi, 1999) – да и как они могли бы это сделать? Другое дело предприятия, которые не планируют исследования рынка, конкурентов и потенциальных соперников, – они могут заплатить высокую цену за это упущение (Moore, Oesch, & Zietsma, 2007). Недостаточно знать, например, что у тебя сильная команда. Она может столкнуться с еще более сильной командой. Самый лучший стартап не создаст плеер, который смог бы конкурировать с iPod.

Несколько слов в пользу взвешенного принятия решений

Некоторые исследователи полагают, что самоуверенность и сверхуверенность могут сослужить вам хорошую службу – особенно если оптимизм повышает психологическую устойчивость и способствует благополучию. Тэйлор и Браун (Taylor & Brown, 1988) предположили, что наши позитивные иллюзии о самих себе улучшают и защищают нашу самооценку, помогают любить себя, не пасовать перед трудными задачами и не сдаваться в сложных и непредсказуемых ситуациях. Тэйлор (Taylor, 1989) даже утверждает, что положительные представления хороши для физического и душевного здоровья. Позитивные иллюзии позволяют нам избегать когнитивных противоречий, поддерживать чувство контроля и веру в справедливый мир (Greenwald, 1980). Селигман (Seligman, 1991) предлагает выбирать сверхуверенных специалистов по продажам, считая, что их нереально высокий уровень оптимизма, который он называет «выученным оптимизмом», помогает им не сдаваться, получая отказы.

Определенно, у позитивных иллюзий есть некоторые преимущества, включая повышенную способность справляться с неприятностями и умение убеждать других в своем ви́дении. Но нам не известно ни одного исследования, подтверждающего, что позитивные иллюзии, или, говоря более широко, излишняя самоуверенность позволяет принимать более качественные решения. Все совершенно наоборот.