Преподобный Венедикт Нурсийский. Свет Темных веков бесплатное чтение

1. Нашествия варваров

Первая большая волна нашествия варварских племен относится к концу III века, однако важнейшими событиями, положившими начало великому переселению германцев в Римскую империю, считают в первую очередь их нашествие на Италию и Галлию, а потом и на Испанию в 406–407 годах и взятие Рима Аларихом в 410 году.

Ф. Тюхаус. «Битва между германцами и римлянами на Рейне»

В V в. военная граница Римской империи, протянувшаяся по всей Западной Европе, оказалась открытой. Чтобы представить себе, какие великие потрясения обрушились на Европу в V веке, можно прочесть один выдающийся документ, автором которого явился пресвитер Евгиппий, – житие святого, который встретил эти события на границе, проходящей по Среднему Дунаю (в провинции Норик, на территории нынешней Австрии) – св. Северина Норикского, который является покровителем Австрии и Баварии. Это житие является ценным историческим источником об этой эпохе. В это время происходит смешение двух типов цивилизаций и множества этносов: на территории, когда-то находившейся под властью Рима, сталкиваются, как два мощных потока, римляне и варвары, и в результате этого столкновения рождаются новые культурные и социальные формы.

Продвижение варваров продолжается в течение V и VI вв, после того как с востока пришли вестготы и остготы, а кроме того, в начале V века через Рейн перебрались свевы, вандалы и аланы; в тот же период бургунды, франки и аламаны медленно продвигались на юг и запад Галлии. К этому же времени относится поход ютов, англов и саксов через Северное море, ускоривший отток бриттов из Британии в западную часть Галлии. Наконец, происходит окончательное проникновение германцев на бывшую территорию империи, а также нашествие лангобардов на Италию во второй половине VI в.

На освободившейся территории к востоку от Рейна обосновались саксы, фризы, тюринги и бавары.

В VII в. начинается массовое расселение славян, которые в период до IX в. обосновывались в основном на востоке Европы, но продвинулись отчасти и на запад, в направлении Балтийского моря и Эльбы, в центре – в сторону Богемских гор, и, наконец, на юго-восток, то есть на север Балканского полуострова. Эти нашествия могли привести к серьезному расколу внутри новых народов: большинство из них было уже обращено в арианство, которое латинские христиане считали ересью.

Получается, что обращение варваров-ариан в ортодоксальное христианство помогло избежать дополнительной линии раскола в будущей Европе. Период зарождения Европы отмечен несколькими яркими эпизодами. В частности, гунны – чуть ли не самые грозные захватчики – смогли продвинуться до самой Галлии, но там их вождь Аттила, которому в воображении всех европейцев, кроме венгров, приписывались самые пугающие черты, был разбит римлянином Аэцием на Каталаунских полях близ Труа, и ему пришлось отступить. Очень важное значение имело обращение в христианство франков, которое последовало за обращением их вождя Хлодвига, в период между 497 и 507 г.

Делакруа. «Атилла». Фрагмент фрески

Хлодвиг и его преемники, невзирая на бытовавший у франков обычай делить королевство между сыновьями короля, объединили огромные территории: после выдворения вестготов, изгнанных в Испанию, и присоединения королевства бургундов, в их королевство вошла вся Галлия. Остгот Теодорих (488–526) основал недолговечное, но блестящее королевство на северо-востоке Италии, вокруг Равенны, и его советником был сам Боэций. Вестготы, изгнанные из Галлии, основали столь же пышное королевство со столицей в Толедо. Некоторые считают, что Европа является в определенном смысле и «наследницей вестготской Испании», но это наследие в основном состоит из трудов св. Исидора Севильского.

Следующий пример покажет, что возникающие новые системы взаимоотношений можно без преувеличения связать с возникновением Европы. В 658 г., в День св. Патрика, умерла аббатиса Гертруда из Нивельского монастыря близ нынешнего Брюсселя. Св. Патрик, будущий покровитель ирландцев, уже стал тогда одним из главных святых Севера Европы. В «Житии» Гертруды говорится, что настоятельница была «хорошо известна всем жителям Европы». Из этого следует, что новые народы, принявшие христианство, по крайней мере их представители-клирики, ощущали свою принадлежность к некоему единому миру, определяемому как Европа. В этом тексте есть отзвук еще одного важного явления, которое до сегодняшнего дня остается в числе самых серьезных проблем современной нам единой Европы. Политический и культурный центр западной части Римской империи переместился из Средиземноморья за Альпы, к северу.

Святой Патрик Ирландский

Проницательный Григорий Великий устремлял свой взгляд в сторону Кентербери. Самый сильный из новых вождей, варвар Хлодвиг, принявший христианство, сделал своей столицей Париж, расположенный на севере Галлии. Англосаксонские монастыри, а еще больше – ирландские, славились тем, что готовили миссионеров, которые потом отправлялись проповедовать на континент, как, например, св. Колумбан (543–615), который основал аббатство Люксёй в восточной части Галлии и аббатство Боббио на севере Италии, а его ученик св. Галл создал Санкт-Галленский монастырь на территории нынешней Швейцарии.

Это смещение центра европейского Запада на север было в первую очередь связано с двумя событиями, которые наложили существенный отпечаток на историю Европы.

Первое – это падение авторитета римского епископа и угроза, которая нависла над Римом со стороны варваров: готов и лангобардов. Византия не признавала больше первенства римского епископа. Рим лишается своего центрального положения и в географическом, и в политическом планах.

Второе событие – мусульманские завоевания. После смерти Мухаммеда в 632 г. мусульмане – арабы и племена, обращенные ими в ислам, – молниеносно захватили Аравийский полуостров, Ближний и Средний Восток, а также Северную Африку – от Египта до Марокко. Оттуда они переместились на другой берег Средиземного моря. Принявшие мусульманство берберы из Северной Африки захватили в период 711–719 гг. большую часть Пиренейского полуострова. В начале IX в. они занимают острова, принадлежавшие раньше Римской империи: Корсику, Сардинию, Сицилию, Крит. Это географическое переустройство не просто приводит к противостоянию между Северной Европой и ее южной, средиземноморской, частью, но и говорит об усилении роли окраинных территорий в новой христианской Европе. К кельтской периферии добавляется англосаксонская, а вскоре вслед за ними – территории норманнов, скандинавов и славян. Средиземноморье становится своего рода главным фронтом борьбы: в этом регионе происходит отвоевывание христианских территорий, через него осуществляются сношения с мусульманами.

Наконец, назовем еще одно, прискорбное событие, которое сыграло определенную роль в развитии новой европейской цивилизации. Северная Африка – одно из главных оплотов христианства на территории Римской империи во времена Тертуллиана и, особенно, при блж. Августине – была сначала разграблена вандалами (блж. Августин умер в 430 г. в Гиппоне, осажденном вандалами), а впоследствии мусульманские завоевания VII в. смели христианскую культуру в Северной Африке. Европа оказалась центром христианской цивилизации на Западе и наследницей римско-эллинской культуры.

2

Культура и религия

С приходом новой варварской эпохи отступившая от политической деятельности римско-эллинская элита все сильнее ощущала бессмысленность жизни и духовное томление. Не веря уже в не слишком нравственных, к тому же высмеиваемых философами олимпийцев, она почувствовала жажду нового жизненного смысла, колеблясь в поисках его и взывая за помощью к философии и неведомой еще вере. По меткому выражению Карсавина, она «боялась богов, а жить без них не умела»[1].

В связи с поиском новых смыслов и новой идеологии, смешанное антично-христианское культурное наследие, которое Средневековью и Европе оставили отцы Церкви, усиленно перерабатывалось в период с V по VIII в. Началась массовая трансформация римской культуры под влиянием потомков, осевших на имперской территории варваров. На ход этой культурной эволюции повлияли несколько крупных фигур раннего

Средневековья, и по сути их можно назвать основоположниками европейской культуры.

Первый из них – Боэций (484–520). Потомок древнего аристократического римского рода, он поступил на службу к королю готов Теодориху, но был вовлечен в заговор сторонников византийского императора и умер в тюрьме. Его заслуга перед Средневековьем в том, что он перевел и прокомментировал все сочинения Аристотеля, которые были известны до середины XII века, то есть трактат «Старая логика», а также «Категории», которые послужили основанием для развития средневековой схоластики.

Кроме того, боэций дал определение личности как «индивидуальной субстанции разумной природы». Абеляр скажет о нем так: «Он неколебимо утвердил и нашу веру и свою». Его написанный в тюрьме трактат «Утешение философией» был весьма популярен в Средние века. Боэций стал одним из творцов средневекового гуманизма и повлиял также на восприятие музыки, к которой начали относиться – в соответствии с античными представлениями – как к одному из высших проявлений культуры.

Второй – Кассиодор (ок. 490–580) – сыграл не менее важную роль в средневековой культуре. Он родился в большой семье на юге Италии и сделал блестящую карьеру на политическом поприще остготской Италии, выступая как посредник между римско-византийским миром и сообществом варваров.

Временное завоевание Италии Юстинианом (539) положило конец политической деятельности Кассиодора. Он создал монастырь Вивариум в своем родовом поместье Калабрии и заложил основы для духовного и интеллектуального развития варварских народов. Он скупал научные, богословские и философские труды и создал настоящее научное сообщество по переводу античных текстов на другие языки, а также организовал скриптории – мастерские по копированию и созданию новых книг. Кассиодор стоит у истоков Европы книжной и библиотечной. Он первым стал рассматривать интеллектуальный труд как служение Богу и истине, открыв для монашествующих новое поприще – самообразование и научную деятельность как способ самосовершенствования и популяризации монашеских идеалов. Вторая часть его главного труда – «Наставления в божественных и светских науках» стало первым компендиумом, объединившим сведения из самых разных отраслей знаний для монашествующих.

Компендиумы станут в Средние века излюбленным жанром клириков и светских интеллектуалов, поскольку они резюмируют основы уже существующей культуры и задают направления для дальнейших исследований. Только представьте себе, что до изобретения компьютеров и интернета энциклопедические справочники и компендиумы были основным способом накопления, хранения и передачи информации!

Главный энциклопедист Средневековья, третий из основоположников европейской культуры, это испанец Исидор Севильский (ок. 570–636). Исидор, потомок знатного испано-римского рода, давно принявшего христианство, становится архиепископом Севильи около 600 года, когда вестготы отрекаются от арианской ереси и переходят в христианство. Современники называли его «самым ученым из людей нынешнего времени». В основе его «Этимологии» лежат две важные идеи: «имя» – ключ к сути вещей, и чтобы по-настоящему понять Священное Писание, необходимо изучение светских наук.

Его труд явился настоящей энциклопедией, в которой он собрал всю доступную ему информацию по существующим на тот момент отраслям знаний.

И мы подходим к самой важной для нас в этой книге персоне – Папе Римскому свт. Григорию Великому.

Свт. Григорий родился в аристократической семье, принадлежавшей к одному из самых знатных сенаторских родов. Его прапрадед, св. Феликс II, также был Римским Папой. Григорий получил хорошее образование и, поступив на государственную службу, сделал блестящую карьеру, став в возрасте около 30 лет префектом Рима – высшим должностным лицом в городе. Но около 574–575 г. он оставил службу и принял монашество, а на полученное наследство основал на своих фамильных землях на Сицилии шесть монастырей, а также превратил в монастырь свой дом в Риме на Целийском холме, где сам стал простым монахом. Около 578–579 г. он был посвящен в диаконы и вскоре назначен апокрисиарием в Константинополь, откуда вернулся в конце 585 или начале 586 г. и стал ближайшим помощником ПапыПелагия II. В 590 г. был избран на Римский престол: впервые в истории Западной Церкви ее главой стал монах.

Папа Пелагий II посвятил его в сан диакона и послал в Константинополь в качестве своего апокрисиария, то есть постоянного представителя. В 590 г. он был, вопреки своему желанию, избран Папой; во время большого разлива Тибра и эпидемии чумы в Риме он мобилизует материальные и духовные средства для борьбы с бедствием. Он защищает Рим и церковные владения в Италии от лангобардов. Посылает монаха Августина с группой миссионеров для повторного обращения в христианство англов. Григорий предлагает христианам два образца для подражания: один – из Библии, другой – из Новых времен. Библейский образец – это Иов, пример смирения перед Богом и веры, прошедшей тяжкие испытания. О нем Григорий говорит в своем комментарии к «Книге Иова», названном «Нравственное толкование на Книгу Иова».

Свт. Григорий, получивший на Руси имя «Двоеслов» (греч. ὁ Διάλογος) по самому знаменитому своему сочинению «Диалоги», стал одним из самых известных и прославленных в православии Римских Пап. «Диалоги» были переведены еще в Великой Моравии учениками св. Мефодия, став одним из первых произведений на славянском языке. Кроме этого, фрагменты сочинений свт. Григория вошли в состав различных древнерусских сборников, таких как «Прологи», «Четьи Минеи».

В позднее Средневековье тексты Григория Великого встречаются в переводных латинских сборниках, таких как «Великое зерцало» и «Златой бисер». В конце XVII в. Симеон Полоцкий осуществил перевод Пастырского правила. В XIX в. значительная часть сочинений свт. Григория Двоеслова была переведена на русский язык, появилась обширная научная литература, посвященная его деятельности и творчеству.

Именно свт. Григорий поддержал начинание прп. Венедикта Нурсийского и всячески способствовал распространению монашества под эгидой его «Устава». Он записал житие прп. Венедикта со слов его ближайших учеников и благодаря его деятельности монашество в Европе обрело свой исторический облик.

Одновременно с этими культурными и религиозными событиями происходит и другой процесс, в котором участвует часть населения: в церквях, в школах, на территории крупных владений идет слияние, смешение, в которое вовлечены преимущественно варвары – кельты и германцы, – а также народы романского происхождения. Движущей силой этого смешения было христианство. После освоения наследия Античности распространение христианства стало вторым из основных пластов в процессе создания Европы.

Взаимопроникновение между римской культурой и культурой варваров началось задолго до Средних веков. Римские пограничные валы, которые выполняли свои оборонительные функции до III в., не являлись жесткой границей. Торговля и подарки, личные контакты и взаимодействие подготовили это великое смешение культур, которое происходило несмотря на бесконечный дележ территорий, власти и локальные войны.

Нужно понимать, что это этническое и культурное смешение не ограничивалось встречей населения бывшей Римской империи и захватчиков-варваров. Внутри этих племен происходили свои политические и этнические процессы, приводившие к перегруппировкам сил и изменению внутриплеменных отношений, что приводило к образованию сообществ, которые на старой латыни назывались «nationes» (нации).

Таким образом, во времена этого великого переселения и смешения народов в Европе утверждается диалектика единства и разнообразия, выразившаяся в христианском мире и его нациях, – это свойство и до сегодняшнего дня остается одной из принципиальных особенностей Европы. Вливание в европейский мир новых народов (так называемых варваров) будет происходить волнами вплоть до XI в., когда утвердится окончательный состав Европы и на ее территории окончательно победит христианство.

3. Власть Церкви

В раннее Средневековье, несмотря на то что наметились очертания наций, основанные на делении, существовавшем в Римской империи, и на новых этнических образованиях, в первую очередь Запад объединяло христианство. Фактически европейскими территориями управляли в первую очередь епископы, влияние которых росло, особенно в городских органах управления; начиная с VII в. выделяется группа наиболее влиятельных епископов, которых стали называть архиепископами. Христианский Запад подразделяется на территории, подчиненные епископам и архиепископам. Первые осуществляли свою власть в пределах диоцезов (епархий), границы которых в основном совпадали с границами территорий городских общин; вторые – в пределах бывших римских провинций. Кроме епископов и священников, на религиозной сцене возникают новые персонажи, обязанные своим появлением Востоку, – монахи. На Западе монахи, как правило, не были отшельниками, а жили в монастырях, расположенных обычно вдали от городов, в более-менее безлюдных местах. Часто монастыри воздвигались на месте бывших языческих капищ, как мы увидим это и на примере Монте-Кассино, основанного прп. Венедиктом. В период с IV по VIII в. монашество играет главную роль в деле обращения крестьян-язычников.

Фора Герардо ди Джованни. Фрагмент картины «Группа женщин с четками» 1481–1497 г.

В этом новом христианском мире мы увидим и женщин, ведущих религиозный образ жизни; до того, как они, в свою очередь, стали объединяться в монастыри, их уже объединяли обеты нестяжания (бедности) и целомудрия (безбрачия). Они воплощали идеал нового аскетического образа жизни, который, как мы узнаем, становится важной особенностью христианства. Но если аскетически настроенные христиане принимали на себя обеты, то одновременно с этим мы встречаем епископов и священников из мирян, которые еще свободны от обязательного позже обета безбрачия.

4. Новый порядок: время и пространство

Монашеский образ жизни наложил весьма ощутимый отпечаток на традиции формирующегося европейского сообщества. Именно благодаря ему распространяется традиция распределять суточное время определенным образом – появляется распорядок дня. Ведь именно в монастырях (не считая военных лагерей, чья внутренняя жизнь никогда не влияла на гражданские порядки) впервые возникают четкие правила относительно времени пробуждения, общей молитвы, работы, трапезы и отдыха.

Внимание к режиму своего питания тоже получает широкое распространение благодаря распространению монашества. Борьба со страстью чревоугодия и введение пищевого режима вне медицинских предписаний заставили рядового христианина обратить внимание на свое меню, которое отныне становится предметом не только религиозной рефлексии, но и предметом психологических и философских изысканий.

Наконец, именно благодаря монахам, за пределы монастырского общежития проникает график, в котором ясно чередуются будни и праздники и четко разделяется время труда и отдыха. Монахи регулируют свой режим при помощи звука: колокола или била. Усышав сигнал, они оставляют одно занятие и переходят к следующему.

Христианство оказало огромное влияние на систему времяисчисления.

Средневековье продолжает жить по римскому юлианскому календарю, но появляются важные нововведения. Прежде всего это ритм жизни, задаваемый неделей. По образу Книги Бытия и в связи с семидневным циклом творения мира, особое значение приобретает семидневная неделя: шесть дней работы и день отдыха. Соблюдение воскресного отдыха вскоре становится обязательным для всех христиан, и только Карл Великий убедит Церковь сделать исключение для крестьян, которые должны использовать хорошие погодные условия для работы на земле и в своем хозяйстве.

С другой стороны, влияние христианства привело к серьезному изменению календаря. Возникает новая точка отсчета времени – христианская эра: монах Дионисий Малый в 532 г. назвал Рождение Христа новой точкой отсчета летоисчисления. Христианский календарь – это календарь солнечный, исключая дату Пасхи, которая рассчитывается по фазам луны. Христианский календарь закрепит для всей будущей европейской цивилизации два важнейших праздника: это Рождество Христово, которое начиная с IV в. празднуется 25 декабря, и Воскресение Христово (Пасха), переходящий праздник, дата для которого каждый раз высчитывается. Каждый день года, кроме двунадесятых праздников, связанных с Христом и Богородицей и вехами Их жизни, соотнесен с именем определенного святого: день их памяти выбирается по дате их смерти. Реформа времяисчисления коснулась также и обыденной жизни.

Монахи за чтением. Средневековые миниатюры

Строительство собора. Средневековая миниатюра

В VII в. широко распространяется еще одно новшество: использование колоколов, о чем мы уже упомянули.

Для того чтобы звук был слышен далеко за монастырскими стенами, чтобы по нему могли ориентироваться те, кто работает в поле или в селении, начинается строительство высоких башен, – колоколен и звонниц, – на которые помещали колокола. Появляется должность звонаря – того, кто в определенное время поднимается и дает сигнал. Конкретные часы для звона еще выбираются произвольно, в зависимости от устава, которого придерживается монастырь, и времени года (важность светового дня), но удары колокола теперь слышны повсюду и в городе, и в селе; таким образом, основным нововведением становится обычай отмерять время и громко оповещать о текущем часе. Колокольным звоном также оповещают о значимых событиях, рождениях, смертях граждан, о собрании. Появляются определенные знаковые ритмы, которые позволяют людям понимать транслируемое сообщение. Средневековая цивилизация – звуковая, аудиальная, в отличие от современной – визуальной.

Звон монастырского колокола на многие века станет основным и единственным мерилом человеческой жизни.

Новый взгляд на пространство, привнесенный христианством, был не менее важен, чем новая система времяисчисления. В обоих случаях изменения затронули всю территорию бывшей западной Римской империи. Изменение восприятия пространства было связано с новым разделением на епархии-диоцезы, хотя границы их формировались постепенно. Возникали системы связей между некоторыми населенными пунктами, некоторыми областями. Поклонение святым мощам приводит к тому, что места, где хранятся мощи великих святых, становятся общеизвестны и их социальный статус повышается. Примером могут служить города Тур, с мощами св. Мартина, и Рим – с мощами перво-верх. ап. Петра и Павла. Поклонение христианским святыням и реликвиям рождает паломничества – путешествия с целью поклонения – к святым местам, что приводит к возникновению новых дорог, торговых и экономических связей между самыми разными областями и народами. На пути паломников (вспомним маршрут Сантьяго-де-Компостелло) возникают селения, трактиры и дороги.

Монастыри, придерживающиеся одного устава, объединяются в сообщества – конгрегации и ордена, и между ними тоже возникают новые типы коммуникаций. Так, в VII в. настоятель орлеанского аббатства Сент-Эньян основал монастырь Флери-сюр-Луар, который стал крупным паломническим центром после того, как туда перевезли мощи прп. Венедикта Нурсийского: после вторжения лангобардов они хранились, скрытые, в Монте-Кассино. Многие паломничесские пути впоследствие превратятся в мощные тракты, остановки – в города. Пространство окажется связанным и сплоченным не только по административному принципу, как это было в римской цивилизации, но и по духовному, чего никогда до этого не было.

С. Мартини. «Обретение мощей святого Мартина». Около 1325 г.

5

Натуральное хозяйство

Первое из этих изменений экономического порядка мы уже назвали – это переход Европы, сильно урбанизированной в римскую эпоху, к сельскому образу жизни. Приходят в негодность дороги, мастерские, склады, оросительные системы; понижается уровень культуры. Упадок техники особенно заметен в уменьшении числа изделий из камня: место главного материала вновь занимает дерево. Отток городского населения в сельскую местность не компенсирует последствий демографического спада. Вместо города (urbs) базовой экономической и социальной ячейкой становится большое имение (villa). Единицей населенности и использования земель теперь является манс, земельный надел, размер которого варьируется, но обычно остается очень небольшим: это минимум, необходимый, чтобы прокормить одну семью.

Сельские работы. Средневековая миниатюра

Денежная экономика отходит на второй план, уступая первое место меновой торговле. Перевозка товаров на большие расстояния почти прекращается, исключение составляют только самые необходимые продукты, например соль.

Некоторое время назад появилась тенденция недооценивать упадок, в котором находились города; в относительном порядке оставались только крупные центры – такие как Тур, Реймс, Лион, Тулуза, Севилья, Майнц, Милан, Равенна, – резиденции епископов и некоторых влиятельных вождей варварских племен.

6. Королевская власть и варварские законы

Две другие составляющие, на которых базируется единообразие нового мира, подвергшегося влиянию варваров, относятся к области политики и юриспруденции.

Во главе новых политических образований встают короли, которые вызывали такое презрение римского мира: ведь это просто вожди племен, царьки. Англосаксонские короли, франкские короли, начиная с Хлодвига, короли бургундов, готов (авторитет Теодориха, царствовавшего в Равенне, – единственное исключение), а также короли вестготов и лангобардов пользовались лишь ограниченной властью, рядясь при этом в обноски былого римского величия. Однако в истории будущей Европы королевской власти было уготовано большое будущее.

Внизу: Коронация. Средневековая миниатюра

Пока же законы, издаваемые этими королями, носили ярко выраженный варварский характер. Это своды расценок, штрафов, денежных и телесных наказаний, положенных за проступки и преступления, причем наказаний различных, в зависимости от этнической принадлежности и общественного положения виновного.

Не стоит строить иллюзий по поводу этих законов: они были крайне примитивны. Это касается даже эдикта остгота Теодориха Великого, последнего истинного наследника римских традиций на Западе. Конечно, то же самое можно сказать о салическом законе франков, записанном на латыни при Хлодвиге.

Эти варварские законы, принимавшиеся на руинах римского права, тем не менее способствовали постепенному складыванию европейского правосознания на протяжении раннего Средневековья.

Теодорих Великий. Изображение на золотом медальоне достоинством три солида. Национальный музей (Рим)

Вряд ли сегодня найдется человек, который бы не видел монахов или никогда не слышал о них. Монашество настолько глубоко вошло в культуру христианской цивилизации, пропитало ее собой, что, отвергнув его сегодня, нам по сути придется отвергнуть бóльшую часть краеугольных камней нашей сегодняшней культуры, медицины, сельского хозяйства, генетики, астрономии, химии, литературы, истории, психологии, философии, эстетики и этики. Все эти отрасли знаний когда-то были заложены монахами, над ними они трудились и благодаря им мы оказались в мире, где столь высоко ценится человеческая личность, свобода выбора, индивидуальность и самосознание. Представьте себе, что когда-то всего этого просто не было, а способность к размышлению и созерцанию, научная деятельность и нравственная рефлексия были уделом лишь избранных философов, жрецов и правителей.

Как же так? Мы же привыкли думать, что это Церковь с ее ретроградством мешала развитию наук и искусств. Но это мнение возникло только после Французской революции XVIII столетия, которая когда-то, как и наша Октябрьская в двадцатом. решила переписать историю заново, ибо кто владеет прошлым – владеет и будущим.

Эта книга не ставит своей целью реабилитацию монашества как института или его подробный анализ. В этой книге мы будем говорить о монахах, потому что прп. Венедикт Нурсийский был монахом, и чтобы нам понять его жизнь, соприкоснуться с его личностью, нам понадобятся некоторые самые первоначальные сведения о тех, кто вдохновил его на этот путь, о тех, с кем он делил его тяготы, о тех, кого он приобрел как основатель монастыря, и о тех, кто уже вторую тысячу лет шагает по протоптанной им ддороге.

Монахи. Миниатюра. Манесский кодекс, начало XIV в., Германия

Итак, понятия монах, монастырь были заимствованы из греческого языка и обозначали соответственно «один, одинокий», «быть одному, жить уединенно», «уединенное, одинокое жилище». Это название в современном обществе, как и тысячи лет назад, применяется не только к отдельным людям, но и к обществам, которые они составляют, и члены которого выбирают обеты, направленные на отречение от столь ценимых в обществе благ: брака, семьи, имущества, свободы поступать по собственным желаниям.

Эти общества руководствуются определенными правилами, называемыми уставом, и стремятся к реализации определенных целей, которых можно достичь лишь путем самоотречения, удаления от мира и постоянного духовного труда над собой.

Мы встретим эту идею не только в христианстве, но и в брахманизме, буддизме, иудействе, а также в культах Древнего Египта, в греческой философии пифагорейства и платонизма, а также в александрийской школе философов.

Но особое значение эта идея получила именно в христианстве, и именно в нем она достигла небывалого расцвета и распространения. Что же это за идея?

Это идея в сути своей имела жажду Богообщения, единения с Богом, самосовершенствование и Богопознание.

И если как организация, созданная с определенной сознательной целью, монашеская община появляется лишь в IV в., то развитие ее идеи с первых же времен христианства шло непрерывно, а отдельные попытки ее осуществления возникали уже в середине I в. Со времен апостольской проповеди отдельные люди, следуя евангельскому призыву, отрекались от благ мира и посвящали себя проповеди Благой Вести, другие, отрекаясь от брака и имущества, отдавали себя служению бедным и нуждающимся в помощи членам христианских общин.

Монастырь св. Екатерины на Синае – самый древний христианский монастырь в мире

Но с распространением христианства в Древнем мире эта идея испытала на себе влияние со стороны тех философских и мистических традиций, которые уже существовали в обществе или только возникли под влиянием проповеди Иисуса Христа.

Во-первых, это влияние аскетических иудейских сект (ессеи, терапевты), члены которых, по всей видимости, охотно становились последователями христианства и привнесли в него стремление к уединенной, аскетической, созерцательной жизни.

Во-вторых, соприкосновение христианства с греко-римским миром вызвало потребность все резче и резче отрицать основные черты этого мира как царства греха и дьявола, все резче подчеркивать разницу жизни по «плоти» и жизни «по духу», указывать, что «помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – “жизнь и мир”», что «плотские помышления суть вражда против Бога» и «живущие по плоти Богу угодить не могут» (Рим. 8:6–8), и призывать к «умерщвлению духом дел плотских» (Рим. 8:13).

В-третьих, наряду с этим, сравнительно рано возникли мнения, что в Евангелии даны два образца жизни и святости: один – обязательный для всех, другой – добровольный, предлагаемый стремящимся к высшей святости.

Масла в огонь подлили идеи александрийских неоплатоников об очищении духа воздержанием от телесных наслаждений. К этому добавились еще теории гностиков о погрязшей во зле материи.

Последние, привлеченные к христианству нравственной высотой евангельского учения и чистотой жизни христиан первых веков, внесли в теоретическое объяснение сущности христианства чуждые ему черты своего учения, заявляя, что тело человеческое есть гроб духа, и только умерщвление его приведет к освобождению высшего начала и его победе над злом.

Гностики резко противопоставили Богу, Творцу духов, мир материи, мир чувственной ограниченности и конечности, мир зла. Они учили, что человеческий дух есть искра Божия, плененная враждебным ей плотским началом, миром чувственного, что спасение наше через Христа есть осовбождение духа от телесности, восстановление чистой духовности нашего существа. Отсюда высшей целью человеческих устремлений должно быть полное обуздание плоти, полное отречение от злого начала, воссоединение с первоисточникиом духа, божеством. Эти дуалистические воззрения древнего гностицизма, а впоследствии монтанизма и особенно манихейства были отвергнуты Церковью, но выдвинутый ими аскетический идеал полного отречения от царства материи как царства зла отразился, в известной степени, на развитии идеала христианского аскетизма. Наконец, в Египте существовало в то время отшельничество культа Сераписа, по вснешним формам имевшее нечто общее с христианством.

(Христианство. Энциклопедический словарь, 1995).

Таким образом, слова апостолов и Иисуса Христа были приняты весьма буквально, породив борьбу не на жизнь, а на смерть с собственным телом и необходимыми потребностями в пище, сне, воде и гигиене. Именно эти крайности отталкивают многих людей от аскетических идеалов, а путаница в определении значения «плоти» в Новом Завете, как мы увидели, только увеличилась от притока в христианство манихеев, орфиков, валентиниан и других сторонников дуализма.

1. Аскетизм

Итак, в христианстве аскетическая традиция возникла уже к концу I в. Некоторые христиане в римской общине добровольно воздерживались от брака или от супружеских сношений. Игнатий Антиохийский увещевал всех, кто может, хранить в честь тела Господня девство. По свидетельству современных писателей, много женщин и мужчин сохраняло целомудрие от детства до глубокой старости.

В сочинениях писателей III в. аскетизму уделяется значительное место. Доминирующая на территории Римской империи философская доктрина неоплатонизма, отождествляя материю со злом, видела основу добродетельной жизни в освобождении от чувственного. Подобно неоплатоникам, последователи александрийской философской школы Климент и Ориген считают самоотречение, самоотвержение и с христианской точки зрения необходимым средством, чтобы стать совершенным христианином.

Ориген считает отличительными чертами истинного христианина безбрачие, отказ от собственности, воздержание от мяса и вина, посты, и сам живет самоотверженным аскетом. Отцы Церкви старательно противопоставляют христианских аскетов языческим, но они не в силах затушевать тождественность стремлений тех и других.

Как существенное, в христианском аскетизме остается постоянное девство; с ним связано бегство от мира, освобождение от земных занятий и общения с миром, чтобы можно было без помехи, беспрепятственно отдаться созерцанию или углублению в христианские истины. Аскеты уже пользуются особенным уважением в Церкви. В храмах они занимают место рядом с пресвитерами, вдвигаясь между клиром и мирянами. Вместе с пророками, апостолами и мучениками аскеты причисляются к столпам Церкви, напоминают светлую толпу девственников, изображенную автором Апокалипсиса. Приходится уже сталкиваться и с их подымающимся самосознанием, указывать им на опасность и неуместность гордыни.

Трудно провести линию, отделяющую аскетов от религиозных мирян, но кое-где аскеты обособляются в особые группы: в общежития (аскетерии) или в бродячие товарищества. Такие уже дальше от мира, но все еще в нем. Другие были решительнее, покидая свою семью и родину и удаляясь в пустыню. «Кто блажен?» – спрашивал Ориген и отвечал: «Тот, кто уходит от мира, чтобы всего себя предать Господу».

Воодушевленные увещаниями отцов Церкви, девственницы замыкались от мира, образуя общежития; мужчины бежали в пустыню, следуя за Христом и Иоанном Крестителем. Епископ Иерусалима Нарцисс провел много лет в дикой пустыне, вызывая сочувственное удивление своих современников.

Росту пустынножительства способствовали и преследования христиан. При римских императорах Деции (250–251), Валериане (257–258) и позже при Лицинии (315 или 319) много египетских христиан бежало в пустыню и в горы. Многие из них погибли от голода и жажды, от болезней или диких зверей. Проходили бедствия, и выжившие беглецы возвращались, – но не все. Иные так и оставались в полюбившемся им уединении небольшими ли группами, одинокими ли анахоретами.

В первые века христианства постники и молитвенники, не налагавшие на себя обетов, как потом монахи, но проводившие жизнь в посте и молитве, не обязательно принимали священство или другие церковные чины. Само слово «аскет» происходит от греческого философского понятия «аскетерия» – «упражнение в добродетели» с особым акцентом на подчинении своей воли. Христианские аскеты изначально были близки по телесным практикам к иудейской секте терапевтов (См. Филон Александрийский, Евсевий Памфил).

Аскеты носили отличную от других одежду определенных цветов, по преимуществу черных и коричневых, надевая поверх другой одежды «плащ философов» – паллиум. Аскетизм является предшественником монашества. Не стремясь занять место в клире, аскеты составляли особый класс христиан, стремившихся буквально исполнять Евангельские заповеди.

Евангелист Лука. Евангелие аббатисы Ады. Около 800 г., Трир

Рассмотренные формы аскезы появились не сразу. Мы видели, что древнее всего – воздержанная жизнь в миру, разнообразная по степеням своей строгости, и анахоретство. Несколько позже появляются, с одной стороны, аскетерии в миру, с другой – лавры и монастыри. Но ни те, ни другие не вытесняют прежних форм, и развитие анахоретства продолжается наряду с расцветом общежительных форм монашества, частью вырастая на почве самих лавр или монастырей.

Было бы неправильно устанавливать историческую преемственность форм монашества и аскезы, считая лавру развитым анахоретством и монастырь – развитою лаврою. Все формы аскезы вытекают из однородного понимания идеала христианского совершенства, а то, что иногда лавра – совокупность анахоретов – образуется в результате случайного соседства пустынников или сплочения их около известного своею святостью аскета, является моментом внешним и случайным. Не из стремления лучше осуществить идеал анахорета вытекала мысль о создании лавры и тем более монастыря, отличавшегося от первой преобладанием общежительного начала, а из иного представления об этом идеале, из сознания трудности его осуществления для одинокого пустынника, из желания обеспечить спасение души могучею помощью традиционных форм и соединить достижение личной святости с осуществлением заветов Христа, предписывавшего не только аскезу, но и взаимную любовь (понимаемую чаще всего как любовь между монахами) и помощь всем, нуждающимся в помощи. Идея монашеского общежития только пользуется естественно возникающими группами анахоретов.

В волнующейся массе аскетов мало-помалу всплывают более прочные и долговечные организации, обязанные своим существованием сознательной работе таких пустынников, как Пахомий или Василий Великий. Позднее им будет принадлежать первенствующее положение, но к нему приводит медленное и неуловимое в частностях своих развитие.

Анахоретом принято называть христианского подвижника, удалившегося из мира и живущего в полном уединении, всецело посвятившего себя покаянию, молитве и Богопознанию. Образ жизни монаха-анахорета отличается от образа жизни киновийного монаха. В Предании первым анахоретом является прп. Павел Фивейский, подвизавшийся 91 год в отшельничестве. Отцом анахоретства считается прп. Антоний Великий.

«В IV–V вв. монашество египетское шло двумя путями: анахоретским и общежительным. Это намечает и два типа жизни, два типа спасения, два типа отношения к личности. Эти два типа остались и на всем протяжении истории монашества и ярко обозначились как в монашеском царстве – Афоне, так и в России, в Греции и на всем Востоке. Путь анахоретский – путь индивидуальный, впоследствии изменившийся в тип идиоритмических монастырей; путь общежительный – путь коллективный, менее яркий для личности, ее в значительной мере подавляющий, но зато более сильно организованный для церковного строительства; это – путь массового устроения монашеского спасения».

Архим. Киприан (Керн)

Знаменитый историк-медиевист Карсавин в своем практически единственном оригинальном на сегодняшний день русскоязычном труде[2], посвященном исследованию средневекового монашества, дает следующее, ставшее знаменитым, определение этому явлению: «Монашество – историческая форма осуществления ^{аскетического и}деала». По его мнению, в основе этого аскетического идеала лежит дуалистическое мирочувствова-ние и миропонимание, свойственные гностическому учению. Карсавин полагает, что если существует тот или иной вид, та или иная степень дуализма, хотя бы в противопоставлении добра и зла, духа и тела, попытка доставить торжество тому, что признается ценным, необходимо приводит к аскезе. Таким образом, всякое самоупражнение, духовное самовоспитание, достигаемое путем воздержания от ряда своих желаний или путем устремления к добру (благодаря чему многие желания отпадают сами собой), уже будет аскезою. Отсюда следует вывод, что «нет принципиальной разницы между духовной борь-бою со своими «грехами» (прямой – в первом случае, косвенный – во втором) и самобичеванием, какие бы дикие формы оно ни принимало. Разница – в силе борьбы признаваемого положительным с тем, что признается отрицательным, в ожесточенности ее и во внешних ее проявлениях, то есть в средствах борьбы. Чем интенсивнее дуалистическое мирочув-ствование, чем сильнее ощущается сила зла, тем ярче проявления аскезы. Наоборот, «прирожденная святость», благодать увлечения добром, при которой преодоление зла является не главною целью, а следствием, вторичным эффектом, делают излишними крайние формы аскезы, легкою борьбу со злом, но не устраняют аскезы, потому что для этого надо было бы стереть само различие между добром и злом» (Красавин Л., 1992).

Житие преподобного Антония Великого – основателя отшельнического монашества. Фрагмент

В чем-то Карсавин безусловно прав, недаром мы в житии прп. Венедикта увидим эпизод, в котором он велит одному анахорету снять с себя цепи, которыми тот для умерщвления плоти приковывал себя к скале. Любая крайность часто уводит человека с того пути, на котором он может вступить в Богообщение и обрести личное спасение, и то, что гностицизм был признан ересью Вселенскими соборами, только подтверждает это.

Но нельзя свести монашеские идеалы только к дуализму, подпортившему мировоззрение первых подвижников. Мы не можем сбросить со счетов тот факт, что этими духовно одаренными людьми действительно руководил Божественный Промысл, и что благодаря монашескому подвижничеству нравственное сознание Церкви поднялось на небывалую высоту. На место общепринятого учения о греховных действиях и поведении («убийство, клятвопреступление, воровство, блуд, ростовщичество) монашество поставило свое учение о главных грехах, как могущественных враждебных наклонностях, которые внутренне присущи каждомуу человеку и борьба с которыми должна составлять задачу его жизни.

И тогда слова «брань ваша не против плоти и крови, а против духов злобы поднебесных» приобрели новый смысл и вдохнули новый смысл в аскезу и отречение от соблазнов и грехов этого мира. Мир стал тем, кто отвлекает от этой борьбы, требует служения семье, роду, государству, возбуждает «похоть очей и гордость житейскую». И бегство от мира стало бегством к самому себе, к внутренней свободе от его пут, уходу во «внутреннюю клеть» своей души.

Христианская монашеская аскеза отвергла в своем идеале не физическое тело и материю, из которого оно сотворено. Она отвергла принципы и законы мира, вынуждающие «ветхого» человека жить по дарвинскому закону борьбы за существование, и предложила свой путь – путь обожения плоти и превращения ее в храм Духа Святого.

По сути именно это смещение акцентов борьбы с внешнего врага (дьявола, чужеземца, завоевателя, «плохого» ближнего) на внутренних – страсти и греховные помыслы – дало новый смысл монашескому подвигу и явилось толчком к развитию человеческого самоосознания, исследованию своего внутреннего мира и формированию субъективности.

Тем самым можно утверждать, что зачатком великой христианской культуры и всей цивилизации стал поворот, который произвели аскеты, обратив взор от внешнего к внутреннему и обнаружив там вселенную, бóльшую, чем видимый мир. Бог, Царствие Небесное и невидимый враг оказались внутри. «Царство Божие внутри вас есть». Эти слова были услышаны, и отныне человеку открывается истинный путь и способ Богообщения и преображения. Начало человеческой индивидуации было положено.

Д. Веласкес. «Святой Антоний навещает апостола Павла»

2. Истоки

Еще в Священном Писании (Евр. 5:13–14; 1 Кор. 14:20; Еф. 4:13; Флп. 3:15) есть разделение между «младенцами по вере и совершенными мужами».

Монахи – это в самой своей идее «совершенные мужи», люди, возвышавшиеся над общим уровнем христианского общества. Но верно и то, что в христианском учении дан тот «минимум» требований, исполнение которых необходимо для всякого христианина, а для тех, кто «Еще хощеши совершен быти», указан иной, бесконечный путь для совершенствования.

Отсюда видно, что монашество, как стремление к высшему пути служения Богу, могло выйти и действительно вышло, родилось в самом сердце Христианской Церкви.

В IV в. благодаря легализации христианства при императоре Константине и его широкому распространению, многие крестились не ради веры во Христа, а из-за соображений собственной выгоды. Это немедленно сказалось на жизни христианских общин, приведя их к «обмирщению» и потере нравственных идеалов и чистоты жизни.

Многие христиане, горя рвением о Боге, не находя удовлетворения среди общества, но и не отрицая его, как это делали аскеты-гностики, стали обособляться от него. Так возникли первые общины монахов.

Родиной монашества общепризнанно считаются Египет и долина Нила. Церковное Предание сохранило нам имя величайшего подвижника, который начал свой подвиг в Фиваиде (Фиваида – старинное название области в Верхнем Египте, термин происходит от греческого названия его столицы Фив) еще при императоре Деции – Павел Фивейский.

Павел Фивейский бежал от преследования Деция в горы Фиваиды, оставив свое соседствующее с пустынею поместье. Поселившись в пещере у подножия горы, прп. Павел, никому не ведомый, прожил в ней 91 год, неустанно молясь Богу днем и ночью. Пищею Павла были финики соседней пальмы, воду брал он в бьющем из скалы источнике.

По смотрению Божию, уже незадолго до кончины прп. Павла, Бог открыл о нем прп. Антонию Великому, который так же подвизался в Фиваидской пустыне. Однажды св. Антонию пришла мысль, что едва ли есть другой такой пустынник, как он, и тогда он услышал глас: «Антоний, есть раб Божий, который совершеннее тебя и прежде тебя поселился здесь в пустыне. Иди в глубину ее и найдешь его». Антоний пошел и нашел пещеру св. Павла. Преподав Антонию урок смирения, прп. Павел вышел ему навстречу.

Старцы назвали друг друга по имени, обнялись и долго беседовали. Во время беседы прилетел ворон и принес им обоим хлеб. Прп. Павел открыл прп. Антонию приближение своей кончины и завещал похоронить его. Преставился св. Павел во время молитвы, стоя на коленях. Прп. Антоний видел, как его святая душа в окружении ангелов, пророков и апостолов восходила к Богу. Два льва прибежали из пустыни и когтями вырыли могилу. Прп. Антоний похоронил святого старца и, взяв его одежду из пальмовых листьев, удалился в свою обитель. Одежду эту прп. Антоний хранил как величайшую святыню и надевал только два раза в год – на Пасху и Пятидесятницу. Скончался прп. Павел Фивейский в 341 г., когда ему было 113 лет.

И хотя св. Павел Фивейский не основал ни одной обители, но вскоре после его кончины явилось много подражателей его жизни и покрыли пустыню обителями. Прп. Павел почитается в христианстве как отец христианского монашества.

В XII в. тело св. Павла по воле императора Мануила (1143–1180) было перенесено в Царьград (Константинополь) и положено в Перивлептской обители Пресвятой Богородицы. Впоследствии оно было перенесено в Венецию и, наконец, в Венгрию в Офеи; часть главы его находится в Риме.

Большинство анахоретов того времени жило и умерло в безвестности. Они селились около источника, около финиковой пальмы в пещерах или заброшенных могилах или под открытым небом в жалких шалашах. Они приносили сплетенные ими в часы досуга корзины или циновки в соседние селения и выменивали их на хлеб и соль. И пустыня превращалась в сад Господень, расцветала, как лилия. Анахореты как бы говорили Христу: «Смотри, мы все оставили и последовали за Тобой!» «Ступайте в Фиваиду! – восклицал позже Иоанн Златоуст. – Вы найдете там пустыню прекраснее рая, тысячи хоров ангелов в человеческом образе, целые племена мучеников, целые толпы дев. Там увидите вы скованным адского тирана и победоносным и славным Христа».

Ф. Коллантес. «Святой Павел Отшельник»

Анахоре́т (греч. отшельник, пустынник). Анахоретом принято называть христианского подвижника, удалившегося из мира и живущего в полном уединении, всецело посвятившего себя покаянию, молитве и Богопознанию. Образ жизни монаха-анахорета отличается от образа жизни монаха-киновита.

В предании первым анахоретом является преподобный Павел Фивейский (умер ок. 341 г.), подвизавшийся 91 год в отшельничестве. Отцом анахоретства считается преподобный Антоний Великий.

«Искушение святого Антония»

Египетская пустыня

Анахореты рассеялись по пустыням Египта, не только по Фиваиде, а и по Нижнему Египту: по горам, окаймляющим долину Нила, в пустынях Скитской (теперь Вади или Натрун – на западе от дельты Нила) и Нитрийской (по соседству с первой). В III–IV вв. становятся заметными анахореты на Синайском полуострове, куда они проникли из Египта, в Сирии, Восточной Киликии, около Антиохии – в получающей имя сирийской Фиваиды Халкидской пустыне, в Палестине около Иордана и в других местах Востока. Единообразия жизни не было. Одни, как Павел Фивский, порывали всякое сношение с миром. Другие, как знаменитая Таис, замуровывались на всю жизнь, получая пищу и питье через маленькое проделанное для этого отверстие (инклузы), третьи сковывали себя цепями так, что могли ходить только в согнутом положении. В V веке в северной Сирии развивается своеобразная форма отшельничества – жизнь на высокой колонне (столпничество). Но всех объединяло покаянное настроение и борьба с плотью во имя спасения души и единения с Богом. Это же стремление связывало анахоретов пустынь с более близкими к миру аскетами. Последние жили около городов или в самих городах по двое, по трое вместе, не вполне отказываясь даже от имущества (сарабаиты), или бродили с места на место (гироваги), даже основывали новые христианские общины, как бы продолжая деятельность апостолов. Некоторые ограничивали свои скитания пустыней (боски), питаясь травами и кореньями, как звери. Но главным слоем, с которым связана дальнейшая история монашества, все же оставались относительно оседлые анахореты пустынь. Остальные виды монашества исчезли в дальнейшем его развитии.

С самого начала наряду с совершенно одинокими анахоретами были и небольшие группы; и чем больше распространялось бегство от мира в пустыню, тем больше становилось таких селившихся поодаль друг от друга отшельников. Поэтому переход от чистого анахоретства к общежительным формам монашества произошел незаметно, и только предание связывает первые объединения анахоретов с именем Антония Египетского.

Традиция и Предание христианской Церкви наравне с Павлом Фивейским полагают основателем монашества в виде отшельничества или анахоретства св. Антония Великого (251–356 г.), родом копта, жизнь которого была описана св. Афанасием, архиепископом Александрийским.

Прп. Антоний Великий родился от христианских родителей в селении Кома, близ великого Иераклеополиса, в Среднем Египте. Будучи двадцатилетним юношей, находясь однажды в церкви, он был глубоко захвачен и взволнован евангельским чтением о богатом юноше (Мф. 19). Он роздал свое имение и начал упражняться в аскетизме под руководством одного опытного аскета. Но вот он внезапно оставляет аскета и скрывается в гробнице, а потом поселяется в запущенной, оставленной крепости, где он прожил много лет в глубоком уединении, лишь время от времени снабжаемый хлебом.

Прп. Антоний Великий

Рано лишившись родителей, он увлечен был волною аскетизма. Услышанные им в церкви слова Христа, обращенные к юноше, были для него призывом к жизни анахорета: дитя своего века, он чужд был понимания их в смысле призыва к апостольской деятельности. Антоний сначала начал жизнь пустынника под руководством старого анахорета, потом перебрался в горную пустыню на правом берегу Нила, поселившись в развалинах оставленной крепости. Друзья приносили ему пищу. Медленно росла слава Антония, привлекая к нему жаждавших совета духовного мирян и подражателей, селившихся около. В начале IV века «вся окрестная пустыня уже была заселена монахами», понастроившими себе хижины или избравшими жилищами своими пещеры. Антоний был их «отцом».

После двадцатилетней жизни в пустыне он с 306 г. начал собирать вокруг себя учеников. В 311 г. он покинул свое уединение, чтобы ободрить преследуемых Максимином александрийских монахов. Он вернулся назад, но ненадолго.

Люди всех состояний начали стекаться к нему, и он их утверждал и воодушевлял чрез молитву и давал душепопечительные советы. Местопребывание свое он имел в это время в Писпире, который лежал в 30 километрах от Нила. Отсюда он предпринимал частые путешествия для посещения еремитских колоний своих учеников.

Еще далеко до настоящего монастырского общежития, но объединение анахоретов уже совершилось. Ученики и преемники Антония планомерно продолжали работу великого пустынника, создавая колонии еремитов – «лавры». Но следует заметить, что поздние предания связали с именем или влиянием Антония и многие самостоятельно возникшие лавры. Нам известны некоторые из «еремиториев» в Нижнем Египте. У каждого пустынника была своя «келья». Днем каждый работал для того, чтобы добыть себе пропитание и одежду. С девяти часов он начинал в своей келье пение псалмов. В субботу и воскресенье все собирались в маленькой церкви. Один из анахоретов-пресвитеров совершал Евхаристию и проповедовал. Испытанные пустынники могли оставлять свою колонию и удаляться в кельи, находящиеся на таком расстоянии друг от друга, что спасающиеся в них не могли видеть и слышать друг друга. Но по субботам и воскресеньям и они собирались в общую церковку. В подобных колониях, даже в скитской пустыне, где сильнее выдвигалось уединение, уже ясно проступает общежительный момент. И в то же время они не чужды некоторой связи с миром. Пустынники сбывают свои работы в соседние селения. Заходят к ним и миряне; для посетителей даже выстроено особое помещение – гостиница. Число анахоретов, живущих в таких лаврах в Нитрийской пустыне, доходило в IV веке до 5000 человек; число «учеников Антония» определяли в 6000.

Слава прп. Антония была так велика, что даже император Константин почтил его своим письмом.

Пред своею смертью он, отправившись, нашел себе глубоко-уединенное место, где и почил в 356 г., бывши стопятилетним старцем. Свою овечью милоть и мантию он оставил защитнику веры, св. Афанасию, дружественно к нему расположенному и описавшему потом его жизнь. Антоний не оставил никаких указаний относительно организации монашества. Его колонии еремитов, которые носили имя μοναστηρια «монастерия» объединяли

Преподобный Антоний Великий. Икона

единомышленников в совершенно свободный союз под душепопечительным руководством великого монаха. Приписываемые св. Антонию правила, хотя они очень древние и происходят из Египта, ему на самом деле не принадлежат.

Сведения о дальнейшем распространении монашества мы черпаем в «Истории монахов» Руфина, в «Лавсаике» Палладия, в сочинениях св. Кассиана Римлянина, и др.

Монастырь прп. Антония Великого, Египет

Еще при жизни св. Антония и, быть может, даже независимо от него, Аммоний или Амун основал в Нижнем Египте колонии эремитов. Он отец Нитрийского монашества. Вынужденный жениться, он, в день брака, убедил свою жену к девственному образу жизни. После восемнадцатилетнего супружества, его жена переменила дом своего мужа на союз девственниц; а Аммоний отправился в Нитрийскую горную страну, лежавшую на 40 римских миль на юг от Александрии.

На западном берегу Нильской дельты лежала солончаковая степь с каменными по местам скалами; сюда собирались многочисленные ученики Аммония, жившие вместе или поодиночке в жилищах из обожженных кирпичей.

По Палладию, в его время в Нитрийских пустынях проживало до 500 эремитов. В просторной церкви собирались монахи в субботу и воскресенье на общее богослужение. Каждый монах должен был приобретать себе пропитание и одежду своим трудом. Работали до 9 часов вечера, а потом пели разные гимны и псалмы.

В IV–V вв. монашество египетское шло двумя путями: анахоретским и общежительным. Это намечает и два типа жизни, два типа спасения, два типа отношения к личности.

Эти два типа остались и на всем протяжении истории монашества и ярко обозначились как в монашеском царстве – Афоне, так и в России, в Греции и на всем Востоке. Путь анахоретский – путь индивидуальный, впоследствии изменившийся в тип идиоритмических монастырей; путь общежительный – путь коллективный, менее яркий для личности, ее в значительной мере подавляющий, но зато более сильно организованный для церковного строительства; это – путь массового устроения монашеского спасения.

Архим. Киприан (Керн)

Аммоний умер раньше Антония. Между его учениками известны Серапион, Кронид, Дидим (не слепец); к позднейшему поколению принадлежат Памбо, Вениамин, Аполлоний, который раньше был купец, а среди монахов помогал как врач. Здесь также нужно упомянуть о 4 «длинных братьях» – Аммонии, Диоскоре, Евсевии и Евтимии. Они были почитателями Оригена. Когда архиеп. Феофил в 399 г. объявил Оригена еретиком, то он поднял гонение на них.

На 10 миль южнее от Нитрийской пустыни, в Келлии, образовалась знаменитая колония еремитов, называемая Скитскою пустынею. Здесь образ жизни был еще проще, жили иногда в кельях, вырубленных в скалах, или сложенных из досок. Если кельи были рукотворными, они располагались вокруг места общей молитвы в форме круга, иногда тянулись вдоль общей «улицы», берущей свое начало от первых поселившихся в этом месте отшельников (Гиббот Э., 2001).

Макарий Египетский, или Макарий Великий, был, по Кассиану, первый, основавшийся здесь как еремит. По Руфину, он ученик Антония. Он был аскетом от юности; но в пресвитеры был посвящен против своей воли. По Палладию, он в 30 лет бежал в Скитскую пустыню. Он владел харизмой (даром) исцеления и пророчества. В скитских монашеских общинах он исполнял богослужебные обязанности. 50 гомилий, оставшихся от него, свидетельствуют об его глубоком мистическом настроении. Время рождения его полагается в 293 или 297 г., бегство в пустыню в 323 или 327 г., год смерти – 383 или 387-й. К современникам Макария Великого относятся ефиоплянин Моисей, который ранее был разбойником, Пиор и Макарий Младший. Последний происходил из Александрии, первоначально был пастухом, в 40 лет пришел в пустыню. Он отличался необыкновенными физическими силами и выносливостью. Он мог не спать по 20 ночей. Он умер лет 10 спустя после Макария Великого, почти столетним стариком. Его два ученика, Евагрий Понтийский и Марк Еремит, известны писательским искусством. Евагрий в своих сочинениях проводил крайнюю теорию аскетизма, что человек чрез очищение от страстей может достигнуть невозмутимой безгрешности и совершенства. В Скитской пустыне еще до сих пор находятся монастырь св. Марка и семь развалин бывших монастырей, свидетельствующих о богатой монашеской жизни, некогда развивавшейся здесь.

Преподобный Макарий Египетский

Но не только Нитрийская и Скитская пустыни, весь Египет к концу IV в. был покрыт кельями эремитов, или колониями киновитов.

Основателем общежительного монашества, или киновитства (κοινος βιος), считается св. Пахомий (282–346 г.), ближайшим учеником которого был Феодор. Св. Пахомий основал на Тавенском острове реки Нила и в Фиваиде (Верхний Египет) монастыри.

Прп. Пахомий Великий, наряду с Антонием Великим, Макарием Великим и Ефимием Великим, является основателем монашеского общежития в Египте. Родился прп. Пахомий в III веке в Фиваиде (Верхний Египет) от родителей язычников и получил хорошее светское образование. Около 315 г., когда Пахомию исполнилось 20 лет, он был призван в войска императора Константина. Новобранцев разместили в здании городской темницы под охраной стражи. Местные христиане пришли с запасами пищи, кормили воинов и усердно им служили. Когда юноша узнал, что эти люди так поступают ради своего Бога, исполняя Его заповедь о любви к ближним, это глубоко запало в его чистую душу. Пахомий дал обещание сделаться христианином. Вернувшись из войска после победы, Пахомий принял Таинство крещения и поселился в уединенном селении Шенесит и сразу же стал вести строгую подвижническую жизнь. Почувствовав необходимость в духовном руководителе, он обратился к фиваидскому пустыннику Паламону, был принят старцем с любовью и стал ревностно проходить монашеские подвиги по примеру своего наставника.

Однажды, после 10 лет пустынной жизни, прп. Пахомий, идя по пустыне, остановился у развалин селения Тавенниси и услышал голос, приказавший ему построить на этом месте обитель. Пахомий рассказал об этом старцу Паламону, и оба, приняв услышанные слова за указание Божие, отправились в Тавенниси и начали строить небольшое иноческое жилище. Св. старец Паламон благословил начало основания обители и предсказал будущую ее славу. Вскоре прп. Паламон отошел ко Господу. Тогда св. Пахомию явился ангел Божий в образе схимника и вручил ему устав монашеской жизни. Вскоре к преподобному пришел его старший брат Иоанн и поселился вместе с ним.

Прп. Пахомий терпел много искушений и нападений от врага рода человеческого, но все искушения прп. Пахомий доблестно отражал молитвой к Богу и терпением.

С помощью собравшихся около него учеников Пахомий построил несколько домов для жития монахов с церковью в их центре. Возник первый монастырь Тавенисса (до 328 г.). Вместе с увеличением учеников появилось и девять других обителей, среди которых первое место занял Бафуа (теперь Фау). Немного позже Пахомий основал и два женских монастыря.

Братия Пахомия отличалась от прочих прежде всего однообразною одеждою. Они отказывались от всякой личной собственности. Жизнь их протекала в молитвах и труде: работах по плетению, садоводстве и огородничестве, позднее – еще в земледелии и ремесленных работах. Развитие хозяйственной деятельности общежитий привело даже к некоторой дифференциации труда внутри их, и одно из житий Пахомия называет целый ряд монахов, посвятивших себя определенному роду деятельности: 7 кузнецов, 15 сапожников, 50 земледельцев и т. д.