Дополнительный ребенок бесплатное чтение

Десятое июня 2002

Здравствуй, дорогой дневник. Давненько я не писала тебе, что со мной происходит. А все потому, что я влюбилась. Мне нравится в нем все: синие глаза, приятный низкий голос, его манеры и умение держать себя в обществе. Он такой замечательный… Да, знаю, знаю, ты сейчас мне возразишь, что прошлая моя безумная любовь закончилась весьма плачевно. Я тоже восхищалась и писала здесь, что встретила красивого умного мужчину. Прошло два года и я осталась одна, с разбитым сердцем и грудным ребенком на руках. Без работы и средств к существованию.

На предыдущей странице я клялась, что никогда не буду доверять мужчинам. Что они подлые ублюдки и бездушные твари. Что буду работать и использовать сильную половину человечества только в корыстных целях.

Но прошло пять лет и вот я опять заговорила о любви. Да. Такая натура. Хочется забыть горе, обиды, унижения и верить в лучшее.

Где мы познакомились? Совершенно случайно. Я приехала на тридцатилетний юбилей к моей подружке Ленке, помнишь ее? Такая деловая колбаса – бизнес вумен. Вышла замуж, кстати, год назад. Снизошла к сотруднику своей фирмы, вняла его двухлетним мольбам и робким ухаживаниям. Теперь, когда ее компания процветает и не требует постоянного пристального внимания, она занялась деторождением. Это ее слово, не мое – деторождение.

Но я отвлеклась. Хочу говорить о нем. Больше ни о ком другом. Его зовут Андрей. Андрюша. Он старше меня на три года, ему тридцатник. Он не очень высокий, спортивного телосложения. У него темные волосы и, как я уже говорила, синие глаза. Обожаю когда у темноволосого мужчины голубые или синие глаза. Он немного похож на моего отца в молодости. Такой же крепкий, широкоплечий. И такая же добродушная улыбка. С ним легко и как-то надежно. Я чувствую себя защищенной и спокойной. Он работает в недвижимости начальником отдела новостроек.

У него в жизни произошла трагедия. Он вдовец и у него есть двухлетний сынишка Глеб, который живет в Белоруссии с бабушкой и дедушкой. Андрей мотается туда каждый месяц, проводит выходные и звонит им каждый вечер. Это так трогательно…

Пятое августа 2002

Я убедилась, что Андрюша замечательный. Он немного занудный и совсем не романтичный, но с ним я чувствую себя, как за каменной стеной. Мы стали жить вместе. Я познакомила его с Митей. Моим сынишкой. Это был чудесный день. Мы вместе приехали на дачу, к моей маме, где она проводит конец июля и весь август, любезно забрав внука на природу. Ты же помнишь, что она у меня врач, а у врачей отпуск побольше, чем у простых смертных.

Представляешь, Андрей весь день носился с малышом по участку. Они играли в футбол, катались на траве, запускали на дорожке машинки и просто валяли дурака… Я подумала, что Андрей очень скучает по своему ребенку и выплеснул всю накопившуюся нежность и внимание на Митюшу. Мы с мамой наблюдали, как они возятся и потихоньку плакали. Когда я и Андрей собрались уезжать, мой сыночек подбежал к нему, схватил за ногу и спросил: «А ты же нас не бросишь?». Тут я не выдержала, расплакалась и ушла в дом. Хорошо, что я забыла свою сумку в комнате, вернулась с ней на лужайку и никто особо не заметил моих слез.

      Когда мы ехали с дачи, я затеяла разговор, что постоянное пребывание Глеба у родителей Андрея за тридевять земель – это неправильно. Я действительно не понимаю, как можно жить в разлуке со своим ребенком и видеть его раз в месяц. Было похоже, что тема глубоко затронула Андрея и он сильно обрадовался моему предложению перевезти сына к нам и жить вместе.

Тридцатое августа 2002

Вчера мы с Андреем первый раз поругались. Случайно выяснилось, что его мама уже подобрала ему жену. Соседку с нижнего этажа. Он даже с ней встречался, когда приезжал к ним. Некая Оксана, разведенная, с девятилетней дочкой. Андрей с ней перезванивался. За моей спиной! Какая гадость. Она была уверена, что находится в статусе почти жены и уже собирала чемоданы, чтобы ехать к нему.

Я невольно подслушала его разговор с этой Оксаной. Задала прямой вопрос и получила уклончивый ответ. Ну, конечно, я начала давить и выспрашивать и он рассказал, что да, есть такая девушка. Дружит с его мамой. Что он обещал на ней женится и забрать в Россию. Она не работает и его мама считает, что Оксана будет прекрасной хозяйкой в его двушке и заботливой мамой его Глебу. Кстати, если не работает, то на что она живет? Да еще и с дочкой? Хм. Непонятно.

Так вот. Разразился скандал. Я ушла. Да, да, прям хлопнула дверью. Все оставила и убежала. Мне было в тот момент наплевать на вещи, на косметику, на любимую щетку-расческу, оставшуюся в тумбочке в коридоре… Я думала только о том, что опять ошиблась. Думала, что мне сказать моему Мите, который уже к привык к Андрею. Что вообще теперь делать? Мир снова уходил из-под ног. Столько было планов: завтра мы собирались ехать за сыном на дачу, потом переезд Андрея в нашу квартиру. С первого сентября Митюше в детский садик, я не смогу мотаться на другой конец города, поэтому решили жить у нас. И теперь все рушится, мы с малышом опять остаемся одни…

Я бежала через пустую детскую площадку к парковке, где стояла моя машина. Злая и разочарованная. Открыла с пульта машину. Тут Андрей меня догнал и схватил за локоть. Я вырвалась, наговорила ему гадостей. Он обнял меня, стал целовать как бешенный и говорить, что любит, что не может жить без меня. Просил прощения и клялся, что позвонит Оксане и сообщит, что между ними все кончено. Я долго сопротивлялась. Обвиняла его во вранье. В том, что он обманывал трех женщин: меня, Оксану и свою мать. Его трясло нервной дрожью. Я видела, что он в отчаянии. Действительно глубоко, искренне расстроен, даже обескуражен. Мне показалось, что он смахнул слезу. Но не уверена, потому что было уже темно.

В общем… После долгого и громкого выяснения отношений, я сдалась. Мы вернулись в его квартиру. Он заперся в ванной и позвонил Оксане. Через десять минут вышел красный, как помидор и сообщил, что все решил. Я настояла, чтобы Андрей позвонил матери. Он даже не сопротивлялся, только обреченно посмотрел на часы, которые показывали начало двенадцатого и набрал номер. Я стояла рядом и подслушивала. Разговор был неприятный. Меня назвали рыжей бестией, которая перешла дорогу скромной хорошей девушке. Кстати, интересно, откуда она знает, как я выгляжу?

Потом мы долго сидели на кухне и пили армянский коньяк. Молча.

Ночь была бурной. В итоге мы почти не спали. Он перецеловал каждый миллиметр моего тела. Шептал, что я единственная. Что Оксана – это было от отчаяния. А я – его страсть, притяжение. Говорил, что без меня не может дышать и не представляет свою дальнейшую жизнь. Знаешь, дневничок, но похоже мы правда с ним родственные души: часто говорим одно и то же, думаем одинаково, имеем похожие взгляды на жизнь. И нам очень… Очень хорошо вместе.

Десятое сентября 2002

Андрей переехал к нам. На работу ему теперь добираться немного дольше, поэтому он выходит из дома рано и завозит по пути Митюшу в детский садик. Я их провожаю, прыгаю в машину и еду в издательство.

После рождения сына я долго не могла никуда устроиться, но потом повезло. И вот уже два года я тружусь в газете «Вечерняя Москва». Коллектив вполне себе ничего. Но, как говорится, в семье не без урода. Есть у нас один мерзкий тип, который портит мне существование. И фамилия у него гадкая – Чушкин. Работает в моем отделе. Часто забивает на порученные задания и приходится за него отдуваться. А уволить нельзя – он чей-то племянник, «священная корова». Очень тупая и наглая.

Пятое декабря 2002

Мы ведем активную подготовку к прибытию Глеба. Договорились, что его привезут родители Андрея, погостят у нас пару недель и уедут домой. Они поживут в квартире Андрея. Отметим вместе Новый год. Скорее всего, они побудут до одиннадцатого января. Когда уедут, квартиру сдадим. Лишние деньги не помешают. Коллега Андрея уже подыскала арендаторов – хорошую пару из Питера с маленькой девочкой. Они как раз приедут после праздников.

Глеб, конечно, будет жить с нами.

Вчера произошло очень волнительное для меня событие. Как рассказал мне Андрей, утром, когда они шли от машины к детскому садику, мой сынишка спросил: «А можно я буду тебя папой называть?». Я расчувствовалась, опять чуть не расплакалась. Вот. Теперь Митя зовет его папой. Это замечательно. Прости, прости. Капнула слезинка. Сейчас вытру.

Тридцатое декабря 2002

Я взяла выходной, чтобы встретить Глеба и родителей Андрея. У них много вещей, поэтому решили, что поедем на вокзал на двух машинах. В Андрюшиной «Тойоте» поедут родители и Глеб, а в мой «Ниссан» загрузим вещи.

Выехали заранее: пробки перед праздниками совершенно ужасные. Приехали, когда поезд уже прибыл и выпустил на перрон своих пассажиров. Мы бежали с Андреем по платформе. Как назло нумерация начиналась от хвоста, а наши гости ехали во втором вагоне.

Я увидела его первой. Глеб стоял на заснеженном перроне, такой маленький, беззащитный и потерянный. Шапка сползла на глаза. Навернутый толстый шерстяной шарф. Из рукавов темно-синего пуховика выглядывали маленькие ручки без варежек или перчаток. Мне сразу стало холодно за него. Рядом громоздились чемоданы и большие сумки. Около груды вещей нервно озирались его бабушка и дедушка.

Я схватила Андрея за руку и показала в их сторону. Мы стали продираться сквозь поток идущих навстречу пассажиров.

Добравшись до отца, Андрей крепко его обнял и потом поцеловал мать. Я почему-то обратила на это внимание. Что сначала к отцу. Подумала, что наверное с ним более теплые отношения.

А я присела к малышу. Поправила шапку и отодвинула вниз шарф. У него были розовые щечки и чуть обветренные губы. Его огромные синие глаза посмотрели на меня отрешенно и грустно. В них была такая бездонная тоска, что мое сердце сжалось и в горле образовался комок. Я взяла его холодные ручки и поднесла к губам. Стала дышать в маленькие ладошки. Захотелось обнять, прижать его к себе, стиснуть со всей силы. В этот момент я заметила на себе оценивающий взгляд матери Андрея и мне стало не по себе. Словно ледяной душ обрушился на мою голову. Я с ней поздоровалась и что-то спросила Глеба. Он не ответил. Мама Андрея властно взяла малыша за руку, сообщила, что они очень устали, что на улице холодно и неплохо было бы отправиться уже к машине. Андрей засуетился, позвал носильщика. Они с отцом уложили вещи на две тележки и отправились к парковке. Все вместе. Кроме меня. Я оказалась сзади, как ненужный чужеродный элемент. Я разозлилась. Уже около машины на меня обратил внимание отец Андрея. Извинился за суматоху, пожал мне руку и сообщил, что его зовут Михал Михалыч. Он мне понравился. Седой, подтянутый шестидесятипятилетний шутник. Обнял меня. Сказал какие-то хорошие слова.