Стремление к Хаосу I бесплатное чтение

Миссия Тассин

Завод по производству имплантов “Тассин”.

Теошарт, Шивартан.

– Похоже, они знали о нашем прибытии. – защитное поле Децима вспыхнуло, вверх и вниз от места попадания пробежала рябь, завернула тело в синий бутон, такой огромный, что в него легко вместились бы два, а то и три мужчины средних размеров.

Децим спрятался за угол.

Поежившись, Феликс согнул ствол плазменной винтовки под девяносто градусов и высунул в коридор. Камера показала, что там никого. Охранники стреляли из-за угла, что совсем не удивительно. Какой смысл охране рисковать собой?

Из кабинета только один выход. Нужно всего лишь дождаться, пока Безликие, не выдержав пытки бездействием, выбегут в коридор, и тогда… Остатки защитных полей не выдержат того шквала, что обрушится на них, и, если броня вдруг каким-то чудом не разлетится к чертовой матери, раскалившийся от плазмы воздух внутри поля с удовольствием полакомится подрумянившейся кожей.

– Ла, ты еще долго? – спросил Феликс, в отчаянии перебирая варианты.

Лаура невнятно выругалась себе под нос, но не ответила. Вариантов не было. До лифта в конце коридора каких-то двести метров, но, чем больше времени проходило, тем непреодолимее казалось расстояние, словно чья-то гигантская лапища вцепилась в лифт и потащила в бесконечность, растягивая коридор.

В каждом кабинете по правой стороне уже пряталось по несколько охранников, Феликс видел их дрожащие в нетерпении стволы. Весь коридор был похож на длинного ощетинившегося таллана.

Двери лифта распахнулись, и на этаж вбежали еще двое. Феликс выстрелил, окрасив защитное поле одного из них в синий. Бесполезно, но стоило попытаться.

На самом деле, пора экономить. Плазменных зарядов осталось штук десять, огнестрельных и того меньше. Энергия в поясе давно уже опустилась ниже пятидесяти процентов, а ведь ее придется делить между силовым полем и лазером, когда патроны закончатся…

– Данные стерты. – голос Лауры прозвучал прямо над ухом.

Феликс вздрогнул от неожиданности. Еще недавно стоявшая возле интерфейса на другом конце кабинета, девушка вдруг стекла по стене, задев Безликого плечом.

– Какого хрена, опять?! – прорычал Децим и метнулся в коридор.

Феликс хотел было броситься за ним, укрыться от выстрелов за его могучей спиной, а там будь что будет, но, вспыхнув несколько раз от серии попаданий, Децим вернулся обратно, лишь впустую потратив драгоценную энергию.

В воздухе пахло озоном. Резкий запах высушивал нос до ломоты, вселяя первобытный ужас. Должно быть, именно это чувствуют животные во время лесного пожара. Загнаны в угол. Заперты в клетке, как какие-то…

Срочно нужен план. Децим и Лаура не должны погибнуть здесь.

– Что будем делать? – спросил Децим.

– Какая разница? Мы снова ничего не добились. – Лаура сжала кулаки.

– Добились или нет, если не выберемся, это не будет иметь никакого значения. – пробормотал Феликс, наблюдая, как еще двое охранников вбежали в самый дальний кабинет. Как будто тех, что уже обосновались внутри, было недостаточно.

– Нас все еще трое, в то время как охранников уже человек десять. – Децим стукнул кулаком по стене, и с потолка, как земля на крышку гроба, посыпалась штукатурка. – Если ты не заметил, они продолжают прибывать.

– Поэтому, чем скорее мы выберемся, тем выше будут шансы выжить. – Феликс посмотрел на Лауру в надежде, что она выдаст хоть какую-то идею, но в безвыходных ситуациях девушка всегда растворялась.

– Какого хрена они не идут на штурм? – пробурчал Децим, – У каждого все еще полная батарея.

– Ни броня, ни поле не защитят их в ближнем бою с тобой.

– Что верно, то верно, но в ближнем бою может произойти все, что угодно. Их слишком много. Кто-нибудь успеет всадить нож в спину. – Децим посмотрел в сторону Безликих, и даже сквозь шлем его мысли отлично читались.

Феликс содрогнулся, представив, как его лапищи, каждая размером с голову, смыкаются на шее. Он извивается от бессилия… С каждой миссией паранойя Децима доставляла все больше проблем.

Феликс откинул голову. По переносице стекала надоедливая капелька пота, мешая сосредоточиться, и Безликий не мог справиться даже с ней. Абсолютное бессилие. Фел почувствовал, что цепенеет.

Ждать больше нельзя. Феликс мысленно активировал магнитное защитное поле. Воздух вокруг помутнел от рассеянных микроскопических частиц. Безликий глубоко вдохнул, задержал дыхание, вскочил на ноги и вылетел в коридор.

– Идиот, что ты делаешь?! – кричит Лаура, но ее голос тонет в треске защитного поля.

Вокруг начинается настоящий пожар. Частицы вспыхивают и плавятся от попаданий плазмы. Сливаются воедино и снова каплями разлетаются от новых выстрелов. Глаза умоляют прикрыть их хотя бы на миг…

Феликс петляет от одной стены к другой и обратно. Слезы, смешиваясь с потом, лавиной катятся по щекам. Пересохший язык противно скребет по верхней губе, жадно впитывая соленую массу. Со стен и потолка капает раскаленный металл, добавляя новое и новое вещество в магнитный барьер… Как нельзя кстати.

Несколько человек выбегают из дальнего кабинета и занимают позицию у лифта, осыпая Безликого пулями и лазерными лучами. Пули отскакивают, оставляя на идеальной зеркальной поверхности брони выбоины, которые тут же затягиваются, постепенно истончая защиту.

От каждого попадания лазера вещество в воздухе ослепительно вспыхивает синим. Некоторые лучи прорываются сквозь редеющий от попаданий плазмы барьер, покрывая броню копотью. Каждый выстрел может стать последним. Мощность поля падает до двенадцати процентов.

До первого кабинета остается пара метров, и Феликс в очередной раз резко отклоняется в сторону, уходя от возможного выстрела в упор, изнутри барьера. Два торчащих из кабинета ствола втягиваются внутрь. Нужно время, чтобы выпрямить их.

Воспользовавшись заминкой, Феликс врывается в комнату. Щеки обдает волной холодного воздуха. В стороны разлетаются застывшие капли металла: выключилось поле. Отключись оно хотя бы на мгновение ранее…

Винтовка одного из охранников краснеет, начиная разгон плазмы. Другой готов к выстрелу, но на миг замирает. Феликс не медлит ни мгновения. Сокращает дистанцию.

Первый охранник пятится назад, спотыкается и выводит второго из равновесия, отчего тот стреляет в сторону, оставляя в стене внушительную дыру. Феликс настигает обоих и делает два выстрела из винтовки в упор. Один охранник валится на пол, другой вскрикивает, стаскивает шлем и смотрит на дыру у себя в груди. Недоуменно пялится на Феликса и падает следом за первым.

– Чокнутый ублюдок, только не говори, что на тебе опять ни царапины! – в комнату ворвался воодушевленный крик Децима.

– Если снова хочешь в чем-то меня обвинить, приходи и скажи это в лицо. – ответил Феликс, осознавая громкость голоса только на уровне ощущений. После пережитого ада уши почти ничего не слышали.

– Я бы с радостью, но у меня осталось только двадцать три процента.

– Какая удача. У меня тут как раз есть почти нетронутый пояс.

Феликс отстегнул свой и сбросил на пол. Хотя батареи на поясе уже и так были пустыми, Безликий все равно почувствовал себя беззащитным. На выжженых адреналином ногах кое-как опустился на корточки, отстегнул пояса с охранников и нацепил один на себя.

– Хорошая попытка, парень, но я не самоубийца.

Осмотрев броню, Феликс принялся тереть черные следы от попаданий лазера и полировать остатки царапин от пуль. Повреждения затянутся сами, но Безликому было некомфортно находиться в грязном.

– Будешь сидеть там, пока охрана не решится пойти на штурм? – спросил Феликс, с удовлетворением отметив, как разгладилась очередная царапина, хотя в этом и не было его заслуги.

– Или пока у нас не появится новый план.

– И чем тебя не устраивает мой? Мы стали на один кабинет ближе к лифту.

– Ты – да. Но мы остались там же, где и были: в отчаянии. – крикнула Лаура.

– Другого плана не будет. А мне без вас не продраться дальше. Сколько у тебя энергии, Ла?

– Семьдесят восемь.

– Мне хватило пятидесяти. – Феликс согнул ствол винтовки и высунул в коридор. Охранников, стрелявших от лифта, видно не было, видимо, вернулись в кабинет. – Децим, она может стать твоим щитом, но тебе придется ужаться раза в два.

– Кто поставил тебя главным, парень? – выкрикнул было Децим, но Лаура уже рванула из кабинета, и Децим, зарычав, бросился следом.

Всполохи разорвали полумрак коридора в клочья. Когда находишься внутри купола, все выглядит иначе, но смотреть со стороны – невыносимо. Лаура превратилась в гигантский раскаленный шар. Часть охранников снова выскочила к лифту и открыла огонь из пистолетов.

Окруженная сливающимися и вновь разлетающимися сегментами металла, Ла, тем не менее, регулярно получала пули. Плазма оставляла дыры в скорлупе, открывая дорогу лазерным лучам. Копоть расползалась по броне, как ржавчина.

Когда Лаура петляла, попадания получал Децим, который не всегда успевал за ее перестроениями. Вдобавок, он был на две головы выше и в два раза шире, а его поле стало совсем редким, практически без вещества.

За метр до кабинета Лаура вскрикнула, схватилась за ногу и повалилась вперед. Феликс активировал свое свежее поле и выскочил наружу, чтобы закрыть Децима и позволить ему затащить девушку внутрь.

Снова ослепляющие вспышки. Перед глазами побежал обратный отсчет: девяносто пять, девяносто два, восемьдесят девять… Гигантская ладонь сдавила плечо и втянула Феликса обратно в кабинет.

– Пустоголовый кретин, у нас получилось! – Децим встряхнул Фела как тряпичную куклу, пространство свернулось в точку и на мгновение перестало существовать.

– Рано радуешься. До лифта еще метров тридцать. – Феликс вцепился в руки Децима, пытаясь вырваться из капкана, но ладони, беспомощно соскальзывая, не могли обхватить предплечья даже наполовину.

Хотя гигант и выглядел воодушевленным, Феликс боялся, что в любой момент его настроение может качнуться в другую сторону, и тогда эти руки…

– Только не говори, что позволишь ему снова что-то планировать! – прохрипела Лаура.

Пробоина в броне на ее голени уже затянулась, но тело так, к сожалению, не могло. Скорее всего, попадание – лазерное, в противном случае повреждения были бы серьезнее, но, даже если кость не задета, бежать нормально девушка уже не сможет. По крайней мере, потеря крови ей не грозит: лазер запаивает края раны.

– Плохой план лучше, чем его отсутствие. – хмыкнул Децим.

Наконец поставив Феликса на землю, он подошел к телам охранников и поменял свой пояс на свежий. Осмотрев винтовки, гигант переставил в свою свежий магазин, и еще один прицепил на пояс.

– В таком случае, ты не откажешься до следующего кабинета побыть нашим щитом. – сказал Феликс.

– Щитом?! Мальчишка, когда я стал Безликим, твой отец еще не знал ни одной женщины, кроме собственной руки. У нас есть два других кандидата на эту роль.

***

Децим закинул тела охранников на плечи с такой легкостью, словно находился в невесомости.

– Фел, встанешь за мной, Лаура в конце. До следующего кабинета бежим прямо.

Феликс кивнул. Сказать по правде, он обрадовался, что когда Децим говорил про двух других кандидатов на роль щита, он имел ввиду не их с Лаурой. Дойдя до выхода, Децим сбросил тела с плеч и, перехватив под мышками, заслонился ими. Кивком скомандовал выдвигаться и выбежал в коридор.

В его движениях было ровно столько грации, сколько должно быть в движениях человека, несущего в руках перед собой тела двоих далеко не маленьких мужчин. Тем не менее, он перемещался довольно быстро.

Находиться за Децимом было не страшно, Феликс слышал скрежет защитного поля, даже ощущал жар, но абсолютно ничего не видел. Только могучую спину, кажущуюся непробиваемой.

Интенсивность выстрелов значительно снизилась, видимо, никто из охранников не хотел стрелять по своим, даже мертвым. Дойдя до входа в кабинет, Децим сделал еще несколько шагов дальше по коридору, позволив Феликсу и Лауре ворваться в комнату.

– Не стреляйте! – подняв руки вверх и бросив винтовку болтаться на шее, затараторил единственный охранник, находящийся в комнате.

– Сними шлем. – скомандовала Лаура.

Охранник опустил трясущиеся ладони на голову и сделал несколько неуклюжих попыток подчиниться, но шлем не поддавался.

– Тебе помочь? – ехидно спросил Децим, наконец вошедший в кабинет.

Сложив тела друг на друга возле входа, он двинулся в сторону охранника, и тот затряс головой из стороны в сторону, как взбесившаяся стрелка навигатора. От резких движений шлем соскочил с головы, выскользнул из рук и с грохотом покатился по полу.

– Молодец. А теперь медленно отстегни винтовку и положи на пол. – Лаура отпустила свою и вытащила пистолет, нацелив охраннику в голову. Его кадык подпрыгнул, мужчина опустил руку на корпус винтовки…

Раздался выстрел, и на пол посыпались куски потолка. Охранник вскрикнул и снова вскинул обе руки вверх, натянувшись как струна.

– Рехнулась? А если наверху гражданские? – Децим шагнул в сторону Лауры, и девушка перенаправила пистолет на него, но Безликий хлестким ударом выбил оружие из рук. – Еще раз направишь на меня ствол, и это будет последним, что ты сделаешь в жизни.

– Знал бы ты, как часто мне такое говорили.

– Ну и время для разборок вы выбрали. – вынув пистолет, Феликс взял охранника на мушку.

– Тоже хочешь поучаствовать? – спросил Децим и, повернувшись к охраннику, добавил. – Ты ее слышал, чернявый. Снимай винтовку.

– Пожалуйста, у меня семья… – прошептал мужчина.

– Делай, что говорят, и все будет в порядке.

– Они почти не стреляли по телам. Из него выйдет отличный щит. – сказал Феликс.

– Вашу мать! – воскликнула Лаура. – Сколько нужно Безликих, чтобы обезоружить одного обоссавшегося от страха охранника? Кто следит за дверью, Фел?

– Вот черт… – прошептал Феликс, развернувшись за мгновение до того, как из-за дверного косяка выглянули два согнутых ствола.

Рванув в сторону, Феликс подставил Децима под двойное попадание, но выстрелы пришлись в защитное поле. Схватив один из стволов, Феликс, упершись в стену, что есть силы дернул его на себя, заставив одного стрелявшего кувыркнуться через другого, стоящего на коленях.

Оба охранника показались в проеме. Феликс выстрелил из винтовки, пригвоздив одного из них к полу. Подоспевший на помощь Децим втащил в кабинет второго, и, вырвав из его рук винтовку, несколько раз всадил кулаком в голову.

Охранник рухнул как мешок. На его шлеме красовалась настолько внушительная вмятина, будто тот, как минимум, попал под неудачно приземлившийся шаттл. Феликс поежился, представив, что это вполне могла быть и его собственная голова.

– С тобой, Фел, мы тоже поговорим, когда выберемся – буркнул Децим. – Уходим, пока сюда не ворвалась еще одна группа.

– Ты его слышал, вперед! – встав за спиной у охранника, Лаура пинком направила того к двери.

– Они сразу же выстрелят… – пролепетал тот.

– В таком случае, тебе стоит как можно громче предупредить их о возможных последствиях. – усмехнулась девушка.

Дойдя до двери, охранник схватился обеими руками за стены, чтобы не дать Лауре вытолкнуть себя из кабинета раньше времени, но вряд ли это спасло бы его, если бы Феликс не остановил девушку, преградив ей путь. Шумно вдохнув, охранник закричал:

– Парни, это Нан! Умоляю, не стреляйте. Они используют меня как щит!

– Хороший мальчик. – сказал Децим и, схватив Нана за талию, поднял в воздух и вышел в коридор.

Охранник извивался, как пойманный тантар, но вряд ли можно придумать занятие бесполезнее, чем соревноваться с Децимом в физической силе. Зажмурившись, вжав голову в плечи, Феликс вышел в коридор следом, но на этот раз снаружи было тихо. Ни одного выстрела.

Феликс слышал каждый шаг каждого ботинка, обратный отсчет до последнего кабинета перед лифтом. Никаких гарантий, что заложник поможет. У обосновавшихся внутри охранников было достаточно и времени, и ресурсов, чтобы превратить помещение в неприступную крепость.

Децим шагнул внутрь… Ничего снова не произошло. Трое находящихся в комнате охранников уже стояли с поднятыми руками.

– Что встали? Раздеваемся, парни. – устало бросила Лаура.

– Девочка моя, их трое. У тебя нигде не треснет? – рассмеялся Децим.

Двое охранников, стоящие по краям, медленно сняли винтовки и положили на пол. Отстегнули пояса с пистолетами и бросили следом. Немного посомневавшись, стоящий в центре последовал их примеру.

– Разве я приказала остановиться? Продолжайте раздеваться.

– Кабинет запирается? – крепко сжав винтовку, Феликс подошел к мужчинам и отпнул сброшенную амуницию в сторону.

– Да. – ответил Нан.

– Ла, ты сможешь перекодировать замок?

– Дай мне минут десять.

– Десять минут любоваться их сморщенными болтами? – возмутился Децим. – Нельзя как-то побыстрее?

– Если что-то не нравится, сделай сам! – огрызнулась Лаура.

– Ладно… Парни, сейчас я зажмурюсь, и когда снова увижу вас, вы уже будете стоять голые вдоль стены и держать шлемы перед собой, прикрывая сами знаете что. Фел, что бы ни случилось, не спускай с них глаз!

– Какой же ты все-таки идиот. – вздохнул Феликс.

Как ни странно, охранники подчинились. Комнату заполнил стук падающих элементов брони. Еще недавно казавшиеся уверенными в себе, теперь мужчины тряслись от унижения и холода. Их плечи ссутулились, грудные клетки ввалились внутрь, а руки вцепились в шлемы такой мертвой хваткой, что, казалось, даже Децим не смог бы отобрать их. Одежда сильно влияет на поведение.

– Какое прекрасное зрелище! Аж душа радуется. – хмыкнул Децим.

Покачав головой, Феликс выкинул в коридор сброшенную броню. Собрал оружие и пояса и аккуратно сложил возле входа.

– Готово. – сказала Лаура. – Впервые вижу настолько дырявую защиту. Если вынести за скобки то, что нас чуть не убили, все получается как-то слишком легко.

– Меня тоже это смущает. – пробормотал Децим.

– Также вынесем за скобки, что мы не нашли ни графики поставок, ни координаты других заводов. – парировал Феликс. – Сколько у нас времени? Есть одна идея.

– Только не снова… – вздохнула Лаура.

***

Двери лифта открылись, и Безликие оказались на складе. Децим вышел первым, с опаской озираясь по сторонам, но этаж был совершенно пустым, не считая сотен, если не тысяч контейнеров, заполненных коробками с имплантами.

– И это твой план? – присвистнул Децим, оглядывая десятиэтажные нагромождения ящиков.

– Лучше так, чем полное поражение. – Феликс скинул на пол захваченные у разоруженных охранников винтовки и пояса.

– В здании могут быть люди. Как минимум, мы заперли нескольких на пятом. Если начнется пожар…

– Огонь не уйдет с этажа. – осматривая потолок, сказала Лаура. – Склады обычно делают огнеупорными.

– Уверена? И как ты на глаз определила температуру горения? – Децим попробовал опрокинуть один и стеллажей, но тот не поддался даже гиганту.

– Здесь должна быть система пожаротушения. – сказал Феликс. – Ла, сможешь отключить ее и включить, когда все зайдет слишком далеко?

– Думала об этом, но не вижу никаких признаков ее наличия. Ни единого спринклера на потолке.

– Может кислородная? И порошок, и вода могут испортить импланты.

– Кончайте болтать, у нас мало времени. – голос Децима донесся откуда-то из-за стеллажей. – Мы с Фелом свалим коробки в кучу, а ты пока разберись, что можно сделать.

Вернувшись к лифту, Децим поднял с пола две винтовки, одну оставил себе, а вторую бросил Феликсу. От неожиданности Фел чуть не выронил ее, чем вызвал презрительный смешок гиганта.

– Ты берешь правые, я левые. – сказал Децим. – Встречаемся в центре. Стреляй по ножкам, старайся свалить контейнеры поближе к середине. И смотри, чтоб ничего не загорелось, до того, как Лаура не разберется с системой. Не хватало еще и здесь все запороть.

– Мне казалось, ты больше любишь работать руками, чем стрелять. – хмыкнул Феликс.

– Нажимать на спуск – это тоже работа.

Феликс мог бы с ним поспорить, но решил промолчать. Пальцы Децима, да еще и в перчатках, с трудом пролезали в спусковую скобу, а винтовка в руках походила на детскую игрушку.

Дойдя до края помещения, Феликс выстрелил в крайний стеллаж, за мгновение до того, как со своей стороны то же самое провернул Децим. Ножка исчезла, превратилась в жидкость, лужицей растеклась по полу. Стеллаж накренился и повалился вбок, толкнув следующий, запустив необратимый механизм.

Коробки поползли вниз, сбивая друг друга и другие на соседних полках, посыпались на пол. Чтобы ускорить падение, Феликс испарил еще несколько ножек, пропуская примерно по два стеллажа до тех пор, пока не встретился с Децимом.

Центральные стеллажи наткнулись друг на друга, образовав кривую перевернутую букву “V”. Коробки на их полках так и не достигли пола, зависнув в шатком подобие баланса. Примерно половина контейнеров, особенно из тех, что стояли сверху, так и остались в воздухе, где-то – зажатые между стеллажами, а где-то – упертые друг в друга.

– Не слишком кучно, да? – спросил Децим.

– Надеюсь, достаточно.

– Не пойму, на что вы рассчитывали. Между рядами было от силы метра по два. – усмехнулась Лаура. – Я отключила систему. Можно поджигать.

Безликие принялись палить по контейнерам. Все новые и новые возгорания разрастались и сливались воедино, вспыхивая все ярче и выше с каждым слиянием. Наконец, пламя поглотило большую часть зала, и Безликие попятились к лифту. Феликс кожей чувствовал нарастающий жар, казалось еще немного, и броня даже начнет плавится.

Коснувшись интерфейсной панели на стене, Лаура вызвала лифт, и сделала несколько жестов по левому предплечью. Из пола повырастали стены, запирая огонь в ловушке. Раздавшееся шипение возвестило об откачке кислорода изнутри камеры.

Безликие вошли в открывшийся лифт.

Миссия Тассин. Паранойя

– Все-таки, все слишком легко. – сказала Лаура. – Мы проторчали в здании слишком долго. Когда лифт откроется, будьте готовы к радушному приему.

Феликс активировал защитное поле и положил оцепеневший от нетерпения палец на спусковой крючок, хоть в этом и не было смысла. Стрелять изнутри защитного поля можно только из пистолета, огнестрельными патронами, но уж никак не из винтовки.

Лифт остановился. Двери медленно двинулись в стороны. Феликс инстинктивно прищурился…

Тишина. На проходной, переминаясь с ноги на ногу, толпились рабочие, все в выглаженных серых костюмах, оттенок и фасон которых, скорее всего, незначительно отличались, но шивартанская мода всегда казалась Феликсу мучительно однообразной. Одно то, что Безликий называл шивартанский аскетизм модой, способно было вывести из себя любого шивартанца. А они, мягко говоря, не слишком эмоциональны.

– Где вся охрана? – пробормотал Децим.

Феликс осторожно вышел из лифта, и остальные скользнули за ним. Слишком тихо. Только отдаленный утробный рокот магистрали и плохо разборчивый гул испуганных голосов рабочих.

– Довольны собой?! – немного осмелев, выкрикнул кто-то из толпы.

– Кто оплатит нам час простоя? Вы?! – рявкнул другой.

– Что вы там делали?!

– Оборудование в порядке?! У меня трое детей, мне нужна эта работа!

– Как обычно, никакой благодарности. На кой черт мы вообще этим занимаемся? – пробурчала Лаура себе под нос.

– Сохраняйте спокойствие! – выкрикнул Феликс. – Пострадали только последние несколько дней вашей работы!

Гул вырос, как волна, приближающаяся к берегу.

– Что б вы сдохли!

– Снимите маски! Хватит прятаться!

– Моя зарплата привязана к количеству выпущенных имплантов!

– Лучше бы ты молчал… – прошептал Децим.

Гигант выстрелил из бластера в пол. Люди закричали и бросились в рассыпную, спотыкаясь и толкая друг друга.

– Даже не знаю, кто из вас двоих больший придурок. – вздохнула Лаура, и, повысив голос, закричала: – Вам ничего не грозит! Сейчас мы уйдем, и этот кошмар закончится!

Ее крик не помог, Стало даже хуже. Казалось, точка невозврата пройдена и беснующаяся толпа разорвет Безликих в клочья, не спасут ни оружие, ни броня, но шум внезапно стих.

Расступаясь перед кем-то, рабочие разбивались на две одинаковые группы до тех пор, пока толпа не выплюнула женщину лет пятидесяти с убранными в строгую прическу светлыми волосами. Безупречный свободный серый костюм со стрелками настолько острыми, что можно порезаться, делал худую андрогинную фигуру гармоничнее, но вряд ли женщина стремилась к этому.

– Госпожа, пожалуйста, отойдите в сторону, – мягко сказал Феликс.

– У меня есть для вас кое-что. – ответила женщина.

– Это же Ранея Тассин! – рявкнул Децим, направляя на женщину ствол.

Феликс бросился наперерез, но только в собственных мыслях. Медлительное, неповоротливое тело было не способно развить нужную скоростью, он не мог успеть. За желанием успела лишь рука…

– Какого хрена ты творишь! – Лаура толкнула Децима, но ее веса не хватило, чтобы сдвинуть гиганта с места.

Рука Безликого дернулась прямо в момент выстрела, и Луч ушел в толпу. Какой-то мужчина вскрикнул и рухнул на землю, схватился за ногу. Люди снова бросились в стороны…

Хлопок. Лаура пальнула в воздух, и рабочие замерли, словно контуженные звуковой волной. Покачав головой, Госпожа Тассин посмотрела Феликсу в глаза, и от пронзительного взгляда не могли защитить ни шлем, ни маска.

– Так это ты?! – Децим вцепился в плечи Лауры и затряс девушку так сильно и часто, что, казалось, ее голова вот-вот оторвется. – Как давно ты работаешь на них?!

– Могу. Задать. Тебе. Тот. Же. Вопрос. – Безликая потянулась к винтовке, но Децим перехватил ее руки. – Тассин хотела нам помочь, а ты без раздумий стреляешь в нее?!

– Отвали от Ла и следи за толпой! – подоспевший Феликс изо всех сил дернул Децима за руку, но тот сдвинулся лишь на шаг.

– Шуруй отсюда, парень, и запускай капсулу. – Децим отпустил Лауру и оттолкнул Феликса в толпу. Рабочие расступились, и Фел едва не грохнулся на спину. – Я догоню тебя, когда со всем разберусь.

– Притащишься один – я пристрелю тебя.

Каким-то образом угроза сработала, и Децим вернулся к лифту. Ранея подошла к Феликсу и сунула в ладонь что-то по форме похожее на датакуб. Безликий, не глядя, запихал его в карман на поясе и рванул к парковке, краем глаза успев заметить, что госпожа Тассин что-то рассказывает Лауре. Добежал до поворота, за которым по плану должна была находиться капсула…

Должна была. Черт, ну что за безумный день? Феликс помчался обратно, на бегу выкрикнув в общий канал:

– Плохие новости.

– Ну что еще? – недовольно спросил Децим.

– Капсулы больше нет.

– Твою мать. Значит сядем в обычную.

– Ее мгновенно выследят. – парировала Лаура.

Феликс инстинктивно попытался вытереть пот, застилающий глаза, но пальцы скользнули по стеклу шлема. Выходит, полиция не только знала, что Безликие нападут на завод, но и остальные подробности плана? Как такое возможно? Почти никто не был в курсе, Феликс сам узнал о капсуле только час назад. Да на парковке даже нет ни одного полицейского! Как им удалось так быстро вычислить нужную капсулу?

Лаура права, уйти на чужой не получится. Если только…

– Капсула на крыше, на которой мы прилетели. – задыхаясь, протараторил Феликс.

– Будет там еще пять минут. Ты гений! – воскликнула Лаура.

– Нужно. Послать их. По ложному следу.

– Можно отправить пустую капсулу на магистраль. Но времени мало. Не уверена, что успею взломать.

До лифта оставалось метров двадцать. Рабочие окончательно успокоились. Децим и Лаура демонстративно смотрели в разные стороны и не разговаривали.

– Госпожа Тассин, прошу простить меня за наглость, но мне нужен ключ от вашей личной капсулы, – на бегу прокричал Феликс.

Ранея усмехнулась и вытянула вперед правую руку. Едва успев перевести дыхание, Феликс коснулся ее, попытавшись скопировать ключ кольцом на указательном пальце. Сквозь перчатки контакт всегда срабатывал плохо, но с третьего раза получилось. Перед глазами загорелась надпись: “Доступ получен”.

– Благодарю за содействие. – улыбнулся Феликс, а затем, обращаясь к рабочим, добавил: – Господа, у вас ровно две минуты, чтобы убраться на второй этаж. И если кто-то выйдет оттуда раньше, чем через полчаса – вините только себя.

Люди нехотя двинулись в сторону лифта, и, чтобы ускорить их, Феликс выстрелил в пол. Госпожа Тассин покачала головой и, прежде чем толпа снова сошла с ума, крикнула:

– Успокоились, живо! Заходим в лифты по одному. Уложимся за две поездки. Атт и Кего, на вас правый и левый лифты соответственно. За один раз берем ровно по тридцать человек. Поднимаете всех на этаж и спускаетесь за следующей группой.

Натянутый как стальная струна голос госпожи Тассин связал рабочих по рукам и ногам. Как марионетки в руках умелого кукловода, они принялись выполнять полученные инструкции.

Феликс подошел к Безликим и передал Лауре ключ. Заметно прихрамывая на раненую ногу, девушка побежала в сторону парковки.

– Я все еще ей не доверяю, парень. – пробурчал Децим.

– Сейчас она нужна нам.

Первые партии людей скрылись в лифтах.

– Свою роль она выполнит и так. Я не собираюсь ее дожидаться. Вопрос лишь в том, со мной ты или нет.

Феликс сжал кулаки, но ничего не ответил. Только третья совместная миссия, но он успел привязаться к девушке, да и не в его правилах бросать своих, особенно, если учесть, что Безликих и так осталось слишком мало. Феликс почувствовал укол вины.

Как только вторая партия рабочих погрузилась в лифт, Феликс сорвался с места. Ранея в последний раз сверкнула пронзительно-синими глазами прямо перед тем, как двери захлопнулись, и Безликий почувствовал, будто его окатили ледяной водой.

– Ла, ты еще долго?! – в канал выкрикнул Феликс, вызывая лифт. Девушка не ответила.

Когда двери открылись, Децим, оттолкнув Фела, первым протиснулся в кабину и потянулся к кнопке последнего этажа. Феликс схватил гиганта за руку, навалился всем весом, но смог лишь слегка замедлить движение.

– Она нужна нам. – выдавил Фел. – У нее то, что передала Тассин.

Децим шумно выдохнул, но, все-таки, остановился.

– Уже… здесь… – задыхаясь прокричала Лаура, залетая в кабину.

Феликс нажал на кнопку. Повисло молчание, прерываемое лишь равномерным шорохом лифта.

Второй этаж.

Только бы никто не заметил, что лифт едет вверх… Рабочие должны думать, что Безликие ушли на капсуле Ранеи.

Пятый этаж.

Охрана все еще в комнате? Феликс нервно улыбнулся, вспомнив, в каком виде Безликие оставили охранников.

Лифт остановился. Не дожидаясь, пока двери полностью откроются, Феликс вылетел наружу и бросился к лестнице на крышу.

Ноги предательски подгибаются. Сколько он уже пробежал за сегодня? Ступенька. Ступенька. Ступенька. Мышцы немеют. Феликс хватается за поручень, втаскивая себя вверх. Ударяет плечом в дверь. Острая боль как от пули прошибает тело насквозь. Глухой стон. В глазах темнеет.

Отброшенный запертой дверью, Фел валится на лестницу, чудом удержавшись за поручень. Децим с воплем перепрыгивает его. Бьется в дверь…

Оранжевый свет Аэрдена лупит по глазам. Децим влетает на крышу вместе с дверью. Чьи-то руки обхватывают плечи и толкают вверх…

– Фел, вставай! Осталось двадцать секунд! – крик с трудом пробивается сквозь туман в голове. Феликс цепляется за голос, с трудом поднимается на ноги, и, спотыкаясь, держась за ушибленное плечо, бежит следом за Децимом.

Лаура отстала. Нет времени обернуться назад. Децим спотыкается и падает за пару метров до цели. Капсула закрывает дверь и начинает отрываться от земли. Обогнав гиганта, Феликс прыгает…

Хватается за еще не закрытую дверь. Механизм натужно трещит. Зацепившись за кресло другой рукой, Феликс втягивает себя внутрь. В ушибленное плечо вонзаются тысячи игл. Из глаз стреляют слезы. Рассудок мутнеет от боли.

Феликс хрипит, обхватив кресло обеими руками. Ноги самовольно дрыгаются снаружи. Безликий тянется к приборной панели, но дверь опускается на спину, пытаясь перекусить пополам.

Фел сбрасывает перчатку. Касается панели кончиком пальца. Перед глазами вспыхивает интерфейс управления капсулой, и Феликс мысленно вопит: “Отключить автопилот!”.

Дверь ослабляет хватку. Капсула уходит в штопор. Феликс судорожно шаркает пальцами по панели, пытаясь вернуть контроль…

Удар. Грохот. Землетрясение. От столкновения с крышей кресло пинает Феликса в грудь, голова с хрустом отскакивает назад….

– Ну какой же ты везучий, парень! – Децим подхватил его безвольное тело и усадил в кресло.

– Живой? Шея, ребра целы? – спросила Лаура, и Феликсу даже показалось, что в голосе мелькнуло беспокойство. Скорее всего, Фел слишком сильно ударился головой.

– Вроде бы… – выдавил Фел, и горло сжалось в приступе острого кашля.

Двери капсулы закрылись, но вместе с ними закрылись и глаза. От резкого взлета желудок провалился в пустоту.

***

– Нас ждали. Данные были стерты. Охраны почти не было. – громкий рык Децима выдернул Феликса из забвения.

– К чему ты клонишь? Такое происходит постоянно, в том числе на миссиях, где нет ни одного из нас.

Феликс открыл глаза. Он сидел в пещере, прислоненный к камню. Где-то вдали шумел Черный Океан, звал Безликого в свое теплое, почти горячее, лоно, манил обещанием свободы и безопасности. Справа, в глубине пещеры, тускло отблескивала неактивная портальная рама.

– Другие миссии меня не волнуют. Почему ты защищала эту высохшую шалаву? Она член Верховной Ассамблеи, черт тебя дери!

Порыв ветра гулом пронесся по стенам пещеры, и, хотя Феликс не мог в полной мере ощутить его прикосновение сквозь броню, в памяти вспыхнули приятные воспоминания. Феликс обожал ветер.

– Тассин передала что-то Фелу. Возможно, графики поставок, которых не оказалось в системе, но ты пытался помешать ей. Не затем ли, чтобы предотвратить передачу?

– Фелу?! Значит, мелкий ублюдок наврал?! Только из-за его слов я тебя дождался!

– Сколько можно обвинять друг друга? Это уже не просто подозрения. Это паранойя… – сказал Феликс.

– Только посмотрите, кто очухался! На твоем месте я бы прикусил язык и не отсвечивал.

– …Давайте вернемся на базу, и пусть Август решает, что дальше. – как ни в чем ни бывало продолжил Фел. Сил на страх не осталось.

– Кто сказал, что Августу можно доверять? – Децим принялся наматывать круги, периодически резко встряхивая головой. – Я хочу сказать… Я знаю Августа много лет, и в последнее время его как будто подменили. Он размяк. Не выходит с базы. Планирует все более и более мелкие операции. Если подумать… Август знает обо всем, знает каждую мельчайшую деталь каждого плана…

– Создатель, и как я не замечала! – воскликнула Лаура. – Да ты же окончательно рехнулся.

– Как ты меня задрала! – рявкнул Децим и бросился на девушку…

Скрежет.

Огромное тело Децима обмякло и рухнуло к ногам девушки.

Феликс активировал защитное поле, неуклюже вскочил на ноги и направил на Лауру винтовку. В глазах помутнело, но даже сквозь почти непроницаемую завесу Безликий видел, что Ла тоже нацелилась на него.

– Уверен, что справишься? Ты еле стоишь на ногах.

Феликс не ответил, лишь крепче сжал винтовку. В глубине души он понимал Лауру, он и сам боялся параноидальных вспышек Децима, но вряд ли смог бы выстрелить так легко.

– Я защищала себя. – на мгновение голос Лауры дрогнул, но девушка тут же взяла себя в руки. – Опусти ствол. Я могла убить тебя, пока ты еще не активировал поле.

– Довольно слабый аргумент, не находишь?

Винтовка в руках Лауры дернулась, но Феликс не решился нажать на спуск. Видимо, он только что получил свой ответ: он бы не смог выстрелить в Децима. Осталось убедить себя, что винтовка Лауры качнулась от сильного порыва ветра.

– Пока ты был в отключке, я заказала портал.

– Пожалуй, уступлю его тебе и вызову новый.

– Батарея почти на нуле. Хватит только на одно открытие.

Очередной порыв ветра на мгновение проредил вещество в силовых полях, сделав картинку чуть более ясной. Вся поза Лауры говорила о том, что девушка не хочет стрелять, но Феликс всегда был склонен к самовнушению. Безликий бросил взгляд на все еще неактивную портальную раму: вряд ли удастся помешать Лауре проследовать за собой.

– Ясно. – сказала Ла. – Отдай куб, который передала Тассин, и вали, куда хочешь.

– Видимо, у нас проблема. – усмехнулся Феликс.

Ветер завывал так громко, словно пытался предупредить о чем-то, но за несколько лет Феликс разучился понимать его язык. Желто-оранжевое пламя, вспыхнувшее в центре рамы, на миг залило пещеру светом, обычно сопутствующий открытию портала металлический скрежет утонул в шуме ветра и океана. Феликс сделал осторожный шаг в сторону портального окна.

– Можем вместе посмотреть, что на кубе.

– После того, что ты сделала? Я не могу позволить тебе узнать: я тебе не доверяю. – Феликс сделал еще один шаг, и Лаура двинулась параллельным курсом.

– Тогда у нас действительно проблема.

– Я не хочу в тебя стрелять.

– Я тоже, но тебе придется пойти за мной на ту сторону. – сказала Лаура. – Ни один из нас не проверит куб. Доставим его на базу вместе.

– Заманчивое предложение, но мне, почему-то, хочется отказаться.

– Кончай клоунаду, Фел. Или устраиваем перестрелку, и как минимум один из нас погибает, или идем на корабль вместе.

Другого выхода и правда не было. Феликс, все так же боком, но гораздо быстрее, направился к порталу. Лаура не спускала с него глаз, но двигалась с отставанием, видимо, чтобы заставить его пройти первым. Не позволить остаться снаружи.

Феликс прошел сквозь окно. Неровный камень под ногами сменился решетками пола. Лаура вбежала следом и, коснувшись интерфейсной панели, начала закрывать портал. В последний момент, когда по поверхности окна уже побежала мелкая рябь, Феликс хотел выскочить наружу, но остановился. Слишком опасно.

Портал погас. На месте, где сквозь вход в пещеру только что переливалось серое небо, теперь находилась стена. Внутренние органы противно взмыли в воздух, вызвав острый приступ тошноты, ноги начали отрываться от пола, и Феликс мысленно активировал магнитные ботинки.

На свете существовало не так много вещей, которые Фел ненавидел так же сильно, как невесомость. Пожалуй, только убивать. И, если подумать, был еще один человек.

Феликс сел на скамью, продолжая держать Лауру на мушке. В невесомости не было особой разницы, сидишь ты или стоишь, но сидеть – легче психологически. Лаура обосновалась напротив, и принялась водить пальцами по правому предплечью, заказывая следующий портал, второй рукой все так же сжимая винтовку.

– На еще одно окно энергии не хватит. – сказала она. – Мы слишком далеко.

– И сколько ждать?

– Часа три.

– Черт. – буркнул Фел. Несмотря на невесомость, винтовка тяжелела с каждой секундой. – У меня уже отнимается палец.

– Сочувствую твоим девушкам. – хмыкнула Лаура. – Просто убери его с курка и расслабься.

– Только после вас.

– Положи куб на скамью так, чтобы я видела, и я уберу винтовку.

Феликс засомневался, но все-таки выудил куб из кармана.

– По крайней мере, ты взял его с собой. Я боялась, что ты оставишь его в пещере. Думаю, можно заключить перемирие.

Взяв винтовку обеими руками, Лаура провернула ремень так, чтобы та осталась болтаться под мышкой, но силовое поле не отключила. Феликс последовал ее примеру.

Вспышка и скрежет. Фел с трудом удержал глаза открытыми, руки снова вцепились в винтовку. Краем глаза Безликий заметил, что Лаура нацелилась на него, но, спохватившись, перенаправила ствол на открывшийся портал.

– Пожалуй, зайду попозже. – усмехнулась стоящая на другой стороне Безликая. Перед глазами высветился позывной: “Терция”.

– Чувствуй себя как дома. – сказал Феликс и отпустил винтовку.

– Плохо помню, каково это, но атмосфера была такая же гнетущая. – Терция перешла сквозь портал и потянулась к интерфейсной панели…

– Не закрывай! – воскликнула Лаура. – На твоем корабле хватит энергии, чтобы приблизиться к базе?

– Батареи пусты.

– Черт. Из-за твоего перехода нам теперь ждать почти сутки. – Лаура всплеснула руками.

– Ну извини. – Терция закрыла портал. – Если вам так нужно было уединиться, стоило повесить табличку: “Не беспокоить”. Может тогда система не повела бы меня через этот корабль.

– А я рад, что ты присоединилась.

– Уверен, что справишься с обеими одновременно? – усмехнулась Терция.

– Я даже не уверен, что Ла не придушит меня среди ночи.

– Ты настолько ужасен?

– Ты даже не представляешь.

– Теперь я по-настоящему заинтригована.

Терция сняла шлем и толкнула по воздуху от себя, в сторону отсека со снаряжением. Длинные локоны разметались в стороны, образовав каштановое облако вокруг головы. Лицо осталось закрыто маской.

Девушка отстегнула наплечники. Сняла нагрудник, по пояс оставшись в одном лишь эластичном подброннике. Феликс поежился, понимая, что с такого расстояния ее прошьет обычная пуля, но Лаура выглядела расслабленной и стрелять не собиралась. По крайней мере, пока.

– Ты одна? – спросил Феликс. – Шпионишь? Куда направляешься?

Терция прошла в отсек со снаряжением.

– Да ладно тебе! – воскликнул Фел. – Назови хотя бы планету.

– Ракулай.

– Можешь помочь? Разрядить атмосферу. Нам достался куб с важными данными…

– Ты с ума сошел! – Лаура вскочила и нацелилась на Фела.

– Если ты думаешь, что я проведу с тобой еще сутки, то с ума сошла ты, а не я. – На этот раз Феликс даже не пошевелился: силовое поле все еще активно, а Лаура вряд ли решилась бы стрелять в космосе.

– Что за данные? – Терция вернулась в портальную. Теперь на ней была черно-золотая накидка с шарфом-капюшоном и оранжевые свободные брюки, только лицо по-прежнему оставалось под маской.

Если идешь шпионить, лучше не выделяться, но чтобы не выделяться на Ракулае, нужно одеваться как можно более броско.

– Это вторая проблема. В свете последних событий, мы с Ла не очень доверяем друг другу…

– Я заметила. – усмехнулась Терция.

– …И не можем допустить, чтобы кто-то из нас посмотрел, что на кубе.

– Клянусь, если ты отдашь ей куб, я пристрелю вас обоих.

– Спокойно, милая. – Терция подняла руки в верх. – Я не собираюсь становиться между вами. К тому же, меня могут поймать.

– Подумай, Ла. Это единственный способ покончить с паранойей. Куб будет у Терции, мы спокойно вернемся на базу и доложим о случившемся Августу. Если согласишься, я даже готов встать на твою сторону в вопросе с Децимом.

– Вообще-то я все еще здесь, и ни на что не соглашалась. – сказала Терция.

– Энергии до Ракулая должно хватить впритык, что увеличит время нашего пребывания здесь еще часов на шесть. – Лаура отпустила винтовку и снова села на скамью. – И Терция права. Ее могут поймать.

– Перед заданием она может оставить куб в зоне передачи. Я знаю одну на станции “Тарла”.

– Я тоже. – вздохнула Терция. – Использовала как-то раз. Ладно. Не знаю, что у вас случилось, но если это единственный способ не дать вам поубивать друг друга, я согласна.

Феликс протянул Терции куб. Девушка села рядом и, сунув его в карман накидки, принялась жестами вырисовывать команды на левом предплечье.

Чтобы сохранить местоположение портальных кораблей в тайне, Безликие были вынуждены отправлять координаты ближайшего к себе портала в систему перемещения, и ждать, пока один из кораблей откроет окно с другой стороны. Однажды это ожидание стоило Феликсу слишком дорого.

Корабль дернулся, синхронизируя свое движение с движением Ракулая, и Безликие схватились за скамью, чтобы удержаться на месте. Наконец, ускорение прекратилось.

В открывшееся портальное окно ворвалась гравитация, схватив и попытавшись выдернуть нутро Феликса из тела, будто толпа беспризорников из шахтерского городка на Дамараке. Снаряжение в ящиках в соседнем отсеке с грохотом ударилось о дно.

Терция встала и прошла сквозь портал в маленькую темную комнату на другой стороне.

– Не закрывай! – крикнула Лаура и вскочила на ноги.

Терция кивнула и одернула руку от интерфейсной панели. Не оборачиваясь, сдернула маску, через спину швырнула назад, на корабль, и направилась к выходу из помещения.

– Куда-то собралась? Сядь на место, Ла. – процедил Феликс.

Если бы не броня, ремень, от постоянного хватания винтовки, давно бы уже протер кожу на шее до позвоночника.

– У меня не осталось причин торчать здесь с тобой. Если хочешь – стреляй, но мы оба знаем, что ты не сможешь.

Феликс вздохнул, но уставшему пальцу действительно не хватило бы силы нажать на спуск. В мире существовало не так много причин, чтобы убить человека.

Лаура прошла сквозь окно и закрыла портал.

Новый Оракул

Ресторан “Аэлай”.

Нантан, Ракулай.

Удивительная штука – время. Оно неуклонно убегает, сжирая все хорошее, что есть в жизни, оставляя после себя лишь жалкие объедки. Тебе было хорошо в прошлом: на той неделе, вчера, секунду назад, но никогда не бывает хорошо прямо сейчас. Время уже вырвало приятное мгновение из скользких от пота ладоней, и несется вперед, злорадно смеясь, а ты, как помешанная дура, гонишься за ним, вытягиваешь руку, хватаешь…

– Как тебе музыка? Тебе же нравится эмбиент? Чтобы свидание прошло идеально, я подбирал программу целую неделю. – Карот подмигивает, самодовольно ощерившись. Его и без того мелкие глазенки схлопываются, рискуя совсем исчезнуть с непропорционально огромного лица. – Извини. Прозвучало, будто я маньяк и следил за тобой… То есть, я, конечно, разузнал о тебе все, что мог, но пользовался для этого только открытой информацией.

– Это все меняет. – Далая закатывает глаза.

Еще вчера ей было пятнадцать, будущее манило, обещая столько интересного! Сегодня ей двадцать один, и она сидит в чертовом ресторане на очередном унылом свидании. Четверть жизни пролетела за какой-то миг. События в прошлом будто произошли одновременно, а впереди ждет лишь пустота и неясные перспективы.

– Так здорово, что ты согласилась на общую программу. Мы одиноки потому, что даже находясь вместе, не слышим друг друга, а без этого никогда не зазвучать в унисон. Ха-ха! – лающий смех, похожий на кашель, вырывается из огромного рта Карота, следом вылетает туча слюней. Обнажив мелкие крысиные зубенки, Карот сверлит Далаю взглядом. – Угадаешь, чья цитата? Моя! Ха-ха!

Создатель! Сегодняшнее свидание нельзя назвать просто очередным. Оно навсегда займет первое место в топе худших. Почему в такие моменты время останавливается? Девушка чувствует, что попала на орбиту унылой черной дыры, мерзкие щупальца присосались к телу, отвратительные губищи тянут энергию…

Душно. Далая смотрит на голосцену, где медленно парят голограммы трех миловидных девиц. Обтягивающие скафандры, но шлемов нет. Цветные волосы разметались в стороны, закрыв лица. Еще одна черная дыра посреди сцены лениво притягивает девушек к себе, тела становятся все ближе, вот-вот коснутся друг друга. Сольются в кольцо.

Играет эмбиент. Далае нравится эмбиент, но не сегодня. Вокруг девушек мерцают звезды, золотистое полотно сияющей пыли лентой закручивается вокруг тел. Голограмма вращается. Гипнотизирует.

Невыносимо скучно. Слов не разобрать. На орбите Карота и так медленная музыка практически останавливается, превращается в какофонию. Далая вычленяет отдельные звуки, но паузы так велики, что мотив не уловить.

Иногда для счастья нужно совсем немного, достаточно, чтобы время снова пошло. Краем глаза Далая замечает, что Карот молчит и пялится на нее.

– Извини, отвлеклась. – отрешенно произносит она.

– Рад, что тебе нравится. Ты указала, что любишь эмбиент, и мне удалось найти малоизвестного амбициозного продюсера с Дамарака. Для визуальной части я решил выбрать девушек, чтобы ты не сильно отвлекалась, но, видимо, не сработало. Ха-ха! Вот только никто из них, конечно же, не сравнится с тобой.

Далая с трудом сдерживает рвотный позыв. Возле Карота даже самый энергичный трек зазвучит как эмбиент. Стоило все-таки остаться дома, но вероятность совпадения с Каротом была выше девяноста пяти процентов!

Впрочем, удача никогда особо не жаловала Далу. Если бы после конца света в Системе остались только два человека, вместе с Далаей выжил бы отец. Или другая девушка.

Кольцо из танцовщиц сжимается плотнее. Тела обвиваются, губы приоткрыты, руки тянутся в сторону Карота, но тот продолжает сверлить Далаю взглядом. Сальный блеск в глазах невыносим. Определенно, маньяк.

– Расскажи о себе. Над чем работаешь? Говорят, девушек перотом не корми, но дай поболтать о себе. Ха-ха!

Перотом. В животе предательски урчит. Далая из последних сил борется с желанием уйти, но тогда придется остаться голодной. Последний материал снова не набрал просмотров, на продвижение нужны деньги, а где их взять, если едва хватает на аренду? Нужно терпеть, но время тянется так мучительно!

Далая отворачивается от голосцены и в очередной раз скользит по Кароту взглядом. Скучно. Девушка читает его как открытую книгу. Длинный черный жилет распахнут – хочет показать, что серьезен, и, в то же время, раскован. Свободная трапециевидная рубашка с принтом “Восход Аэрдена” Альбара Дюро призвана подчеркнуть тонкую загадочную натуру. Пошло.

Будь сверху нечто более закрытое, чем тонкий жилет, смотрелось бы выигрышнее. Сейчас он просто швыряет картину в лицо, распушив хвост, как напыщенный ниат.

Альбар Дюро – самый попсовый художник. Желтоватые цвета полотна придают лицу Карота нездоровый землистый оттенок. Возможно, пошлость лишь отвлекающий маневр, но даже пестрая свободная рубашка не в силах скрыть вываливающееся пузо.

– Кажется, ты и так уже все обо мне знаешь. – Далая притворяется смущенной и снова отводит взгляд.

Незнакомец за столиком напротив томно смотрит на нее. Шелковистые каштановые волосы до плеч. Черные, как бездна, глаза с игривыми золотыми отблесками голосцены. Полные мягкие губы с прямыми, словно вычерченными по линейке, контурами. Впервые за вечер Далая улыбается. Незнакомец отвечает тем же, но тут же отвлекается на сцену.

Широкие плечи. Рельефные, но не слишком огромные руки. Девушка продолжает украдкой оценивать незнакомца, и взгляды снова пересекаются, цепляются друг за друга. Внезапно возникшее притяжение не позволяет прервать контакт.

– Ты знала, что это первый ресторан на Ракулае? Когда-то здесь ужинала вся Верховная Ассамблея. Надеюсь, наш союз выйдет таким же вечным. Ха-ха! Три огромные лампы на потолке символизируют три солнца Системы, а семь столиков – семь планет. Наш – кстати, самый большой в зале – это Ракулай. Присмотрись к узору на столешнице…

Далая демонстративно закатывает глаза. Незнакомец продолжает раздевать девушку взглядом. Полы его гладкого оливкового блейзера расходятся в виде перевернутой буквы “V”, едва доходя до солнечного сплетения. Телесная футболка из толстой грубой ткани в полумраке ресторана почти не различима. Кажется, что под блейзером незнакомец совершенно голый. Уверенный и открытый.

Из-под широкого ворота футболки выглядывает красно-черное полотно татуировки. Похоже на “Гибель цивилизации” Калия Тоссе, но Далая хотела бы увидеть работу целиком, прежде чем делать выводы.

Девушка бросает беглый взгляд на Карота. Тот все так же напыщенно о чем-то рассказывает, указывая в сторону соседних столиков. Неужели все еще об истории ресторана?!

– Извини, мне нужно отлучиться. – небрежно кидает Далая.

Девушка встает из-за стола и движется в сторону уборной. Проходя мимо незнакомца, слегка, будто бы случайно, касается ладонью его плеча. Украдкой смотрит назад…

Тот уверенно встречает взгляд. Далая подходит к двери. Кольцом касается интерфейсной панели. Короткий звуковой сигнал, слышимый только ей, и дверь открывается. Снова ждать…

…Двойной стук. Время ускорилось. Сердце вскарабкалось куда-то в область шеи. В животе свело каждую мышцу. Дрожащей от нетерпения и страха рукой девушка открыла дверь, и незнакомец скользнул внутрь.

Робко дотронулся до ее открытого левого плеча. Медленно, едва касаясь кожи, провел пальцами вниз, к сгибу локтя, оставив на коже покалывающие, будто наэлектризованные, дорожки. Другая рука легла на косые мышцы ее живота, выглядывающего из-под черной асимметричной майки, и тело воспламенилось от жара шершавой ладони.

Далая жадно прильнула губами к губам. Незнакомец расстегнул высокий воротник ее одноручной глянцевой куртки. Девушка попыталась изящно сбросить куртку на пол, но взмокшая от волнения кожа вцепилась в ткань. Серия неловких движений плечом едва не добила и так тающую с каждым мгновением уверенность в принятом решении.

В порыве раздражения Далая оттолкнула незнакомца. Тот замер, будто шивари перед прыжком, оставив добыче ровно столько пространства для маневра, чтобы она не поняла, что в ловушке.

Девушка, наконец, справилась с курткой, хотя вышло не слишком грациозно. Сгустившийся воздух холодным языком пробежался по коже освобожденной из плена руки.

Незнакомец стряхнул с себя блейзер, и тот, шурша, скатился по бархатной смугловатой коже. Далая притянула его за пояс, стянула с него дурацкую майку и улыбнулась: “Гибель цивилизации”. Никакая, даже самая строгая цензура, не сможет скрыть от нее правду.

Оранжевые всполохи взрывов. Летящие во все стороны обломки последнего корабля колонистов. Слепящее пятно Аэрдена ореолом вокруг затвердевшего левого соска. Ледяная чернота космоса вокруг, почти такая же черная, как его бездонные глаза.

Подхваченная руками, Далая взмыла в воздух, и все нутро, от неожиданности, устремилось вниз. Незнакомец усадил ее на раковину. Дошел руками до юбки…

Твою мать, ну что ты возишься?! Слегка подпрыгнув, девушка задрала юбку повыше. Его зрачки, и так едва различимые на фоне черной радужной оболочки, разлились до краев.

Далая отвела взгляд, уставилась поверх его плеча в беспристрастное зеркало, показывающее самую суть вещей, какой бы отвратительной она ни была. Незнакомец и незнакомка. Ее рот приоткрылся, будто от недостатка кислорода. Черно-сиреневые пряди выбились из заплетенной на виске косы и разметались по лицу.

Волны напряжения одна за другой катились по его спине от краев к середине. Ударяясь друг о друга, устремлялись в стороны, вызывая сокращения рук и бедер. Завораживающе, но не ново.

Далая видела такое уже множество раз. Слышала шипение сбивчивого дыхания. Чувствовала липкое тепло, растекающееся по телу, и щекотливое предательство капельки пота, ползущей между грудей. И каждый раз ненавидела себя.

Каждый раз чувствовала себя виноватой и грязной, но надеялась таким образом сохранить контроль. Свобода – это всего лишь возможность делать себе больно по собственной воле. Тогда боль хотя бы становится терпимой.

Незнакомец издал сдавленный стон…

Удивительная штука – время. Оно кажется бесконечным, когда томишься в ожидании, и мимолетным, когда весело. Было волнительно, неуклюже, неловко, горячо, приятно и неправильно, и весь этот спектр уместился в какие-то десять… пять минут?

По ощущениям, не больше двух. Сложно сказать точнее: события в прошлом происходят одновременно. Возможно, стоит довериться ощущениям. Возможно, кто-то слишком быстро кончает.

– Извини. – прошептал незнакомец.

Далая отпихнула его и поправила юбку. Почему-то на этот раз она не испытала ни разочарования, ни отвращения к себе. Помогла незнакомцу одеться, открыла дверь и вытолкнула наружу. Больше они никогда не увидятся.

Далая вышла из уборной. По мере приближения к Кароту время снова начало замедляться. Девушка бросила последний взгляд в сторону столика, где сидел незнакомец… Конечно, его уже не было.

– Мне кажется, ты не слишком заинтересована в продолжении.

– Интересно, с чего ты так решил? – безразлично спрашивает Далая, продолжая буравить взглядом пустое кресло за столиком незнакомца.

Высокий черноволосый мужчина средних лет отодвигает его для своей дамы. Та садится, стирая последнюю память о незнакомце, заставляя усомниться в реальности произошедшего.

– Если бы я был тупым, я бы не добился того… чего добился! – лицо Карота наливается краской, белки глаз разрезает паутинка сосудов. – Я распинаюсь весь вечер, а все, чего мне удалось добиться – это пара сдавленных улыбок и закатанные глаза.

– Возможно, ты и не тупой, но в биологии разбираешься отвратительно: ты трахаешь не ту часть моего тела. – Далая ухмыляется и наклоняется к Кароту.

Парень с ужасом отшатывается. В глазах мелькает смятение. Далая, теперь уже в роли шивари, а не добычи, с интересом наблюдает за ним. Встает и перегибается через столик. Слегка касается губами его уха и шепчет:

– Дело в том, что ты мерзкий самодовольный девственник, думающий лишь о том, куда бы пристроить свой крохотный член. Даже если я разденусь, ты не сможешь найти нужную дырку и так и продолжишь ковырять мне мозги через уши. Ума не приложу, как вероятность нашего совпадения могла быть столь высокой.

По щекам Карота, как от пощечины, разливается краска. На лбу набухает вена. Парализованный, он таращится, как Далая откидывается на спинку и, уперев обе руки перед собой в кресло, медленно разводит ноги.

– Я создатель Нового Оракула! – взвизгивает Карот, и другие посетители поворачивают головы в его сторону. – Я подделал свой профиль, чтобы вероятность была выше.

Щелчок, будто кто-то снял видео с паузы. Карот потупил взгляд. Зрачки Далаи расширились. Какофония голосцены ускорилась и действительно стала похожа на эмбиент.

– Почему ты молчал? – девушка коснулась его сжатой в кулак ладони.

Официант принес еду, и приятный аромат еще сильнее распалил аппетит. Даже ресторан перестал казаться душным. Невозможно представить живого официанта в местах, которые Далая могла себе позволить.

– Про то, что подделал профиль?.. Так кто же о таком расскажет…

– На это мне наплевать. Если подумать, это даже романтично. – девушка улыбнулась и, положив руку ему на подбородок, повернула лицо к себе. Заглянула в испуганные глаза. – Почему ты молчал про свою работу?

– Ну… я не думал, что такое может быть тебе интересно…

– А говоришь, что разузнал обо мне все. – Далая повернула кольцо и включила запись. Поднесла к губам бокал, окропив стекло сиреневатыми бликами собственных линз. – Приятно наконец найти точку соприкосновения.

Далая сбросила обувь и повела ногу вверх по штанине Карота, с интересом наблюдая за метаморфозами на его лице. Черные – ровно как и белые – полосы не могут длиться вечно. Едва ли не впервые в жизни Далае повезло.

Новенькая

Космическая станция.

Местоположение неизвестно.

Бесконечный черный коридор. Черные стены. Черный потолок. Тусклые редкие светильники, подвешенные по обе стороны коридора. Черный длинноворсовый ковер, жадно пожирающий звуки шагов.

Шани кралась, шаркая ногами, боясь провалиться в одну из теней между границами света. Кьяра остановилась и открыла дверь, и Шани, не успев вовремя заметить, воткнулась прямо в девушку.

– У нас с тобой будут проблемы, новенькая? – спросила Кьяра.

– Прости, глаза никак не привыкнут…

– Откуда ты там, с Ракулая? – голос Кьяры звучал безразлично, но Шани уловила скрытые в нем агрессивные нотки.

– С Ханварона…

– Голубые пески Ханварона, значит? Жаль, что я вряд ли смогу детально рассмотреть выражение твоего милого личика, когда ты увидишь свой кабинет.

Маленькая черная комната без единого окна. Большое мягкое кресло, обтянутое велюром, как ни странно – черное. Даже если бы окно и было, в него Шани увидела бы только бездонное око космоса и далекие ледяные звезды. Возможно, вокруг одной из них вращается Ханварон с его розовыми бескрайними морями, голубыми песками и бирюзовыми скалами.

Теперь она нигде. В месте, которое не существует. В месте без координат. В месте, которое декорировал слепой дизайнер, родившийся от внебрачной связи шахтера и черной дыры. В месте, где нет запаха. Даже вездесущий гул двигателей, ощущаемый в любом месте станции, утробной вибрацией проходящий по костям, не в силах проникнуть в этот бастион одиночества. Совершенная тишина.

– Это правда мой кабинет?.. – прошептала Шани. Говорить громче не было смысла. Звук голоса – единственное напоминание, что она все еще жива.

– Нет. Мой. Твой в шезлонге на пляже возле Большого Розового моря. Скоро ты проснешься, и, наблюдая за парящими ниатами, примешься гадать, к чему тебе приснился этот странный сон.

Шани прикусила губу. Ни одного источника света внутри, коридор, по сравнению с комнатой, сиял ярче Квердена. Девушка подошла к креслу и провела рукой по спинке, ткань в ответ бархатным языком облизала бледную кожу.

– Почему здесь так мрачно?..

– Чтобы ты ни на что не отвлекалась. – раздраженно вздохнула Кьяра.

– Но три моих чувства еще работают.

– Осязание, слух и зрение? Когда я закрою дверь, останется два…

– Но если цель – сделать так, чтобы работники не отвлекались…

– Не перебивай. Скажи спасибо, что тебя не заставляют плавать в растворе, чтобы отключить осязание. Некоторые сходили от этого с ума.

– Почему?

– Создатель! Ну что ты, как ребенок, заладила со своими "почему"? Пораскинь мозгами. Я уже потратила на тебя слишком много времени.

Кьяра вышла из комнаты и хлопнула дверью, но звук не произвел нужного эффекта, запутался в обилии акустических тканей. Теперь Шани слышала лишь непрекращающийся шепот собственных мыслей. Поморщившись, девушка потерла рукой затылок: место установки импланта все еще саднило.

В голове загудело. От неожиданности Шани подпрыгнула, в воздухе всплыло окно входящего вызова, и только теперь девушка смогла рассмотреть лицо Кьяры.

Пепельные волосы немного ниже плеч, бледная кожа и жуткие белесые глаза.

Шани по старой привычке потянулась к кольцу, но нащупала на пальце только голую холодную кожу. Закатила глаза, но принять вызов вновь не удалось. Закатила еще раз, да так сильно, что мышцы резануло от боли… Ничего.

Дверь распахнулась. Казавшийся ранее тусклым, но теперь нестерпимо ослепительный свет из коридора хлынул в комнату, слезами кристаллизовался на щеках. Шани зажмурилась.

– Новенькая, ты почему не отвечаешь на звонок?! – на этот раз, чтобы почувствовать, что Кьяра раздражена, эмпатия не требовалась.

– Прости, я не знаю, как… – пролепетала Шани.

– Создатель! Ты что, не прошла калибровку?

– Калибровку?..

– От тебя слишком много проблем. – вздохнула Кьяра, – Скажи: «Оки, запусти калибровку импланта» и следуй инструкциям.

– Спасибо…

– Как закончишь, набери меня. Я добавлю тебя в конференцию.

– Хорошо, только… как тебя набрать? – прошептала Шани, понурив голову.

– Ты издеваешься? – Кьяра картинно всплеснула руками, и две гигантские тени, две голодные птицы, ворвались в комнату, готовые разорвать Шани на куски.

– Я всю жизнь пользовалась линзами, но при переводе меня заставили установить имплант…

– Мне послышалось, что ты прилетела с Ханварона. – грустно хмыкнула Кьяра.

– Так и есть.

– Уверена?

– В смысле?

– Если ты прилетела не с Дамарака, то оправдания выглядят жалкими. Позвонить мне – твое первое задание. Создатель, это даже звучит по-идиотски!

Кьяра ушла, оставив после себя лишь звенящую пустоту.

– Оки, запусти калибровку импланта, – пробормотала Шани.

– Калибровка импланта, – раздался в голове приятный женский голос, – Медленно поднимите глаза вверх до упора, затем четко произнесите: “Оки, следующий шаг”.

***

Пришлось повторить операцию четыре раза, поочередно скосить глаза в каждую сторону. Затем Оки попросила повторить весь цикл снова, чтобы закрепить результат.

– Отлично. Теперь выберите поверхность тела, которая будет служить манипулятором для ввода тактильных сигналов.

– Чего?

– Хотите узнать подробнее, что такое манипулятор для ввода тактильных сигналов?

– Ну конечно! – воскликнула Шани, и, сбавив голос, пробормотала – Откуда я вообще должна об этом знать.

– Прошу прощения. К сожалению, я не являюсь полноценным искусственным интеллектом, поэтому плохо понимаю ваши замечания, – безэмоционально протараторила Оки, – Наличие высокоразвитого искусственного интеллекта в импланте плохо сказывается на психическом здоровье носителя.

Шани театрально закатила глаза.

– Вы хотите прервать калибровку?

– Создатель! Нет! Расскажи про манипулятор.

– Манипулятор для ввода тактильных сигналов – это область на теле, которая станет интерфейсом для взаимодействия с имплантом. Правши, как правило, выбирают внутреннюю поверхность левого предплечья. Левши…

– Повезло, что я правша. Не придется мучиться с выбором.

– Я вас не понимаю. Проведите пальцами по коже на выбранном участке.

Шани нервно затарабанила пальцами по предплечью. Даже в абсолютной тишине, в кромешной тьме, через две плотно закрытые двери, девушка чувствовала нарастающее раздражение Кьяры. Закончив, с облегчением выдохнула: наверное, все.

– Отлично. Мы почти закончили. Теперь я буду называть слова, а вы должны как можно четче их повторять. Начнем, как будете готовы.

Шани чуть было снова не закатила глаза, но в последний момент сдержалась. Проведя пальцами по предплечью, девушка перешла к следующему этапу.

Слов оказалось около пятидесяти, но на этом калибровка, слава Создателю, закончилась. По словам Оки, имплант понимает не только голосовые, но и мысленные команды, если произносить их про себя четко и громко. Оставалась только одна проблема.

– Оки, свяжись с Кьярой! – мысленно крикнула Шани.

– Пожалуйста, уточните запрос. На станции проживает несколько человек с таким именем.

– Тогда, с ближайшей Кьярой…

Перед глазами всплыло окно исходящего вызова. Раздраженный взгляд начальницы вырвался из воспоминаний, ударил в мысленный барьер Шани, запустил по нему паутину мелких трещин. Тревога вырвалась из-под контроля.

– Шани Золтар? Мы с вами знакомы? – Спросил усталый голос в голове.

– Простите, я, наверное, ошиблась… – пробормотала Шани. – Должно быть, вы не та Кьяра.

– Насколько мне известно, я единственная.

– Но как же, мне нужна…

– А, Кьяра Гилар? Глава палачей?! – взвизгнула девушка, пожалуй, слишком заинтересовано для такой банальной ситуации.

– Палачей?

– Ну, из отдела обвинителей!

– Да, мне нужна она! – обрадовалась Шани.

– Так бы сразу и сказали! Это этажом выше.

***

Вызов шел мучительно долго. С каждым мгновением живот все сильнее закручивало в спираль. Чувства в депривационной комнате обострялись до предела, Шани не удавалось отвлечься ни на что, кроме нескончаемого волнения. Время застыло…

– Я смотрю, ты не сильно торопилась. – заметила Кьяра.

– Прости, я…

– Команда, это Шани Золтар. Она прилетела с… – Кьяра запнулась, но сделала это так топорно, что Шани ощутила легкий привкус фальши даже не видя лица. – Неважно, откуда. Она прилетела в никуда, и главное – непонятно зачем, но, так решил Оракул,. Кто мы такие, чтобы осуждать его выбор?

– Добро пожаловать на худшую работу на свете. – высокий мужской голос, если верить импланту, принадлежал Игану Нину. – Надеюсь, ты такой же эмоциональный инвалид, как Кьяра. С нормальным уровнем эмпатии здесь долго не протянуть.

– Не надо делать из меня монстра. Я просто выполняю свою работу, – пробурчала Кьяра, – Советую и вам этим заняться.

Ни голопроекций, ни видео, ни даже фотографий. Сложно улавливать смысл, когда не видишь собеседников. Сложно считывать эмоции, даже если ты эмпатка. Такой теперь будет жизнь?

Губы задрожали. Глаза защипало. Шани прикрыла их, чтобы сдержать подступающие слезы, но через пару мгновений уже не могла понять, опущены ли веки. В темноте не было никакой разницы.

– У меня еще нет задач… – пробормотала девушка.

– Какая инициативная. – хмыкнул Иган. – У меня есть для тебя кое-что: девушка, двадцать лет, родилась на Лодилане…

– Ну сколько можно? Своди ее в “Три солнца”, закажи коктейли, приведи домой и хорошенько трахни. Из списка можно убрать все, кроме последнего пункта. Повторяй раз в несколько дней по мере необходимости, и проблема решится сама собой, – в разговор вмешалась Ора, последний член команды.

– Ваши версии я уже слышал. Мне нужно мнение со стороны. В общем, на Лодилане эта девушка встретила идеального парня, – Кьяра фыркнула, но Иган продолжил, будто ничего не заметил: – Втрескалась по уши и махнула за ним в никуда. Теперь самый лучший парень занят самой худшей работой, а самая веселая девушка – самой унылой. Они почти не видятся, а когда все же накатываются друг на друга, бессонно ворочаясь в постели, девушка жалуется, что ей скучно, что на станции нет развлечений…

– Нет развлечений? – спросила Кьяра. – “Черное море Шивартана”, “Голубые пески Ханварона”…

– Никогда не думала сменить сферу деятельности? – перебила Ора. В ее голосе напрочь отсутствовали эмоции, и от этого становилось еще неуютнее. – Устроиться в бар? В коктейлях ты разбираешься лучше, чем в людях.

– Таблица раскрываемости с тобой не согласится. К тому же, здесь ноет только Иган, а в баре придется пропускать сквозь себя по сотне историй за день.

– Если бы это были рюмки, ты бы согласилась пропускать по сотне в минуту. – усмехнулся Иган. – Странно, что в честь тебя до сих пор не назвали коктейль. “Цирроз печени”, например. Твой роман с алкоголем – самые крепкие и гармоничные отношения, которые я знаю, но, к сожалению, из общего у вас с моей Кьярой только имя.

– Твоя девушка – Кьяра, которая работает этажом ниже? – удивилась Шани.

– Вы знакомы? Теперь я возлагаю на тебя большие надежды.

– Первый рабочий день, и уже такая ответственность… А чего хочешь ты?

– Чтобы она была счастлива.

– Этого ты хочешь для нее. А чего ты хочешь для себя? Ты не обязан ее развлекать. У тебя есть хобби?

– Хобби? – фыркнула Кьяра, – Милая, единственное хобби здесь – найти свой способ сбежать от реальности.

– Найди что-то, что будет интересно вам обоим, – продолжила Шани. – Какие-то точки соприкосновения.

– Помимо постели? – хмыкнул Иган. – Совет, в котором отсутствует бар – это так необычно.

– В моем совете бар можно было убрать. – сказала Ора.

– Спасибо, Шани, я подумаю.

Шани улыбнулась. Непринужденная атмосфера помогла немного расслабиться, поверить, что все не так ужасно, но внезапный звуковой сигнал вернул тревогу. Перед глазами появились два досье.

– Шани, ты получила? – спросил Иган.

– Что это? – выпалила девушка.

– Не пробовала разузнать хоть что-нибудь о том, чем предстоит заниматься, прежде чем свалиться нам на голову? – вклинилась Кьяра.

– Не обращай внимания, – сказала Ора. – Кьяра бесится, что одного Игана ей больше недостаточно. Надеюсь, ты примкнешь к верному лагерю.

Входящее сообщение от Оры. Таблица с тремя колонками: “Кьяра: тридцать восемь”, “Иган: тридцать пять” и “Ора: тридцать” с десятками имен в каждой.

– Пора уже сделать вот так, – продолжила Ора, и рядом с “Ора: тридцать” появилась колонка с заголовком: “Шани: ноль”. – Это таблица лидеров за месяц. Мы выбираем, кто из вариантов, предложенных Оракулом, больше подходит на роль преступника, и, если после нашего решения полиция находит доказательства вины, заносим имя преступника в колонку к тому, кто согласился с выбором.

– Нужно выбрать из двух пришедших досье?

– На удивление проницательна. – хмыкнула Кьяра.

– Можешь пока отключить звук. Когда все сделают выбор – начнем обсуждение. – с улыбкой в голосе сказал Иган.

Стало тихо настолько, что Шани ощутила учащенное биение собственного сердца. Теперь у нее забрали слух.

Кожа привыкла к велюру, стала с ним одним целым. Девушка поерзала в кресле, чтобы удостовериться, что все еще жива, все еще существует. Ноздри защекотал сернистый запах пота. Два чувства из пяти. Так просто ее не стереть.

Шани вернулась к досье. Имена скрыты. Номер один: мужчина, двадцать три года. Работает в обеспечении наземного отделения ракулайского космопорта. Огненно-рыжие волосы и яростное пламя в светло-карих глазах, но во враждебном взгляде исподлобья есть что-то… напускное, фальшивое. Глубокая неуверенность в себе. Боится, что раскроют?

Нет. Это неудовлетворенность от бессмысленности работы. Он хотел бы добиться большего.

Встречался с девушкой, арестованной за членство в “Сопротивлении”, но Номер один слишком не уверен в себе. Слишком труслив. Шани достаточно взгляда, чтобы понять это.

Номер два. Мужчина, тридцать девять лет. Таможенник в наземном отделении ракулайского космопорта. Работает там же, где и Номер один. Всего тридцать девять, но жизнь его не пощадила: лицо болезненно-землистого цвета обвисло и осунулось, плечи поникли, будто он слишком долго пробыл в невесомости, и даже гравитация стала для него невыносима.

Огромные, иссиня-черные синяки вокруг серых бесцветных глаз, кажущихся слишком маленькими. Глубокие каньоны морщин на лбу – отпечаток когтистой лапы прошлого. Номер два кажется слишком замученным, слишком безжизненным, чтобы решиться на нечто незаконное.

Работает таможенником девятнадцать лет: пятнадцать на Наулае и вот уже четыре года на Ракулае. Больше никаких фактов. Почему Оракул вообще выбрал его? Шани запросила малозначимые подробности.

Был женат пятнадцать лет, по всей видимости, переехал после разрыва. Шани нашла и открыла досье жены. Работала химиком на заводе по производству ядерного топлива на Наулае. Умерла пять лет назад. Несколько видео в истории семейных ссор. Шани запустила первое.

Просторная комната, чистая, но практически без декора. Белые стены. Пол цвета черного дерева. Серый диван, обтянутый грубой тканью крупного плетения. Молодая девушка, лет двадцати пяти, сидит на диване. Длинные черные волосы водопадом бьются о тонкие хрупкие плечи. Закрытая поза: руки сомкнуты на груди, носки направлены внутрь.

– Пожалуйста, не заставляй меня выбирать между тобой и работой! – сквозь слезы выдавливает она.

– Тай, милая, Ракулай – самая развитая планета в Системе. Неужели ты думаешь, что там не найдется работы для тебя? – спрашивает чей-то голос. Шани бросает взгляд в нижний правый угол: видео с камеры в линзах Номера два.

– Мне не нужна другая работа! Здесь я чувствую себя частью чего-то большего… Здесь мои друзья, моя семья… Я не могу бросить их, чтобы… – Тай всхлипывает и закрывает лицо руками. Конец фразы тонет в слезах.

– Чтобы что?! Чтобы остаться в живых? Сколько из твоих коллег дожили хотя бы до сорока?

– Компания оплачивает лечение всем сотрудникам. Это прописано контракте!

– Я спросил не об этом.

Другие записи имели примерно такое же содержание: Номер два уговаривает Тай переехать, но та находит все новые и новые причины, чтобы остаться. Шани открыла последнюю.

Комната с белыми стенами, но пол на этот раз тоже белый. Глаза режет от белизны. Никакого декора, лишь узкая койка возле одной из стен, и тумба у изголовья, на которой расположился одинокий графин с синими цветами. Кажется, криолетами.

Тай лежит в койке. Плотно закрытые глаза тонут в черных лужах синяков, от густых волос не осталось и следа. Вокруг головы повязан белый платок. Черты лица истончились и обострились, кожа испещрена паутиной мелких морщин.

Номер два неподвижно смотрит в пустоту поверх койки, вцепившись в иссохшую ладонь жены. Кажется, что жизнь покинула и его. Криолеты в графине – единственная форма жизни в палате.

– Ты обещала, что тебя вылечат… Не просто оплатят лечение… Вылечат… – бормочет он, – Это есть в твоем контракте… Компания должна соблюдать условия контракта… Компания должна соблюдать…

Шани выключила запись, закрыла лицо руками и громко, не сдерживаясь, разрыдалась. Единственный плюс звукоизолированных комнат в том, что коллеги не увидят и не услышат ее такой в первый рабочий день.

Слезы водопадом хлестали по щекам, изо рта, сквозь плотно сжатые губы, ломился крик. Шани взглянула на себя со стороны, пытаясь, как учили, отделить свои эмоции от эмоций Номера два.

Спустя вечность девушке удалось. Меланхолия схлынула, будто перекрыли кран, осталось только опустошение. Тяжело вздохнув, девушка вернулась в конференцию.

– Трое за Номер один. Новенькую можно не ждать, – сказала Кьяра.

– Номер два… – пробормотала Шани, стараясь сохранить голос спокойным, но тот предательски дрогнул к концу фразы.

– Ты рехнулась или у тебя проблема с цифрами?

– Ну хватит уже. – сказала Ора. – Почему номер два?

Шани всхлипнула, но взяла себя в руки. Первое дело, а она уже чувствовала себя полностью разбитой.

– Мне кажется, что, номер один слишком труслив, чтобы быть в чем-то замешанным.

– Как ты это поняла? – недоуменно спросил Иган.

– По взгляду…

– По взгляду? Издеваешься? Он молод. Встречался с участницей “Сопротивления”… – Кьяра запнулась, подавившись возмущением, – Номер два похож на труп. Оракул не выдал про него ни единого толкового факта…

– Ты не смотрела подробное досье? – на этот раз Шани решила перейти в наступление, и, удовлетворенная наступившим молчанием, в особенности немотой Кьяры, продолжила: – Он винит систему в смерти жены.

Шани затихла, превратилась в слух. Лихорадочное шуршание в голове напомнило, как приятно молчать и слушать. Слышать. Шорох, легонько щекочущий барабанные перепонки, напоминал о летнем дожде. Отчаянно захотелось снова почувствовать его запах, освежающую прохладу капель на лице…

– Компания оплатила лечение. Если он и винит кого-то, то Тай за то, что не послушала, и себя за то, что был недостаточно убедителен. – Кьяра первой нарушила тишину.

– Тай сама приняла решение остаться, – подтвердил Иган.

– Вы ждете от человека, потерявшего жену, рациональных поступков?! Если бы люди поступали рационально, Оракул отлично справлялся бы без нашей помощи! – воскликнула Шани.

– Как быстро ты стала экспертом. – хмыкнула Кьяра. – Только что даже не знала, чем предстоит заниматься.

– У тебя есть еще доводы? – спросила Ора.

– Вы смотрели последнее видео? – пролепетала Шани.

И снова спасительная тишина. Девушка устала от нападок Кьяры, но у начальницы самый высокий процент раскрываемости. Возможно, стоит все-таки прислушаться к ее мнению?

– Я меняю решение, – вздохнул Иган.

– Издеваешься? Это самое очевидное дело из всех, что у нас было. – возмутилась Кьяра. – Значит, двое против двух. Покопаемся еще часик, а затем – переголосуем.

– Я кое-что нашла. – сказала Ора.

Входящее сообщение. Видео с линз Номера два, снято три года назад. Номер два и Номер один сидят в кафе и о чем-то непринужденно болтают. Номер один опасливо озирается, проверяет правый карман своей куртки и что-то достает. Мужчины жмут руки, и Номер один, подмигнув правым глазом, уходит.

Две минуты бездействия, но Шани перестала дышать. Номер два разжимает ладонь, и, спохватившись, снова сжимает пальцы в кулак. Девушка успевает заметить в руке клочок бумаги…

Видео прерывается.

– Мы можем узнать, что там написано? – спросила Шани, чувствуя, что от стресса уже не получается усидеть на месте.

– Он выключил линзы, – ответила Ора. – Если предположить, что это инициация, я бы выбрала обоих.

– Во-первых, это видео вообще ничего не доказывает. Во-вторых, мы никогда еще так не делали. – раздраженно заметила Кьяра. – Вы пытаетесь усидеть на двух стульях. Хотя бы примите ответственность за собственное решение.

– Тогда я тоже меняю. Номер два. – сказала Ора.

– Иган?

– Номер два, я же сказал.

– Значит, трое против одной? По крайней мере, баллы вы не наберете. Надо бы начать отнимать их за ошибки. Я фиксирую выбор…

– Подожди! – жалобно воскликнула Шани. – Вдруг мы упустили что-то еще?..

– Поздно. Его зовут Харон Церра.

– И что с ним теперь будет?..

Вырвавшийся с Дамарака

Центральный городской парк.

Нантан, Ракулай.

– Какая же ты все-таки сука! – воскликнула Мала.

– Поймана с поличным! – Далая вскинула руки вверх, изображая, что сдается, вот только Мала не могла этого увидеть. Голосканер остался дома.

Ветер поднял с земли бирюзовые листья и протащил сквозь голограмму подруги, пробежался выхваченными из прически волосами по щеке Далаи, разжигая тактильный голод. Рассвело несколько часов назад, но вокруг не было ни души.

Всюду копошились дроны – маленькие шестеренки огромного Наулая, шелестели лопастями, шуршали колесами… Далая предпочитала людей.

Под куполами Дамарака никогда не было одиноко. Люди рассыпались по коридорам, растекались по ответвлениям, смешивались, и в потоках образовывались завихрения, всюду журчали голоса и пенился веселый смех…

– Как тебе мое новое платье?

Далая бросила взгляд на подругу. Ничего особенного: черное, со свободным, минималистичным кроем и принтом во всю спину.

– Зачем оно тебе? Когда в последний раз ты выбиралась из дома? – усмехнулась Дала.

– Поэтому я надела виртуальное и не выгляжу при этом как дура.

– Я бы поспорила.

Голограмма сглаживала артефакты и искажения, присущие виртуальной одежде в реальности, но даже окажись платье материальным, оно бы так и осталось идиотским.

– Это Дюро. – Мала повернулась спиной и большими пальцами указала на принт.

– Я вижу.

– И ничего не скажешь?

Далая не знала название картины, и даже немного гордилась этим фактом, но полотно мало чем отличалось от других работ Дюро. Вздохнув, девушка уставилась на гудящий водопад на другом конце парка. На пенящейся поверхности искрились оранжевые лучи Аэрдена, дразнились, напоминая, что Далае не с кем разделить настоящую красоту.

– Не понимаю всеобщий ажиотаж. – сказала Далая. – Сколько ты за него отвалила?

– Тысячу.

– За виртуальное?! Ты чокнулась?

– Это Дюро-о! – пропела Мала.

– В таком случае, поздравляю. Наверное, я просто ничего не понимаю в искусстве.

– Не нужно быть поваром, чтобы оценить, как сексуально оно на мне сидит.

– Гораздо сексуальнее оно будет смотреться скомканным на полу, когда ты, наконец, его снимешь.

– Сексуальнее мне не стать, это уже Дюро. Я теперь никогда не сниму это платье. – усмехнулась Мала.

– Слава Создателю, что платье виртуальное. Когда мы, наконец, увидимся, ты не решишься его надеть.

Мала рассмеялась и продолжила возбужденно о чем-то щебетать, но Далая уже не вслушивалась. Внимание, как и всегда, захватила “Лестница в небо”. Этажи, смещенные друг относительно друга, как ступени. Гигантские квартиры во весь этаж. Балконы, с видом на парк и водопад, засаженные редкими видами растений. “Лестница” была мечтой Далаи, тем, ради чего девушка рванула на Ракулай, но вблизи мечты зачастую разочаровывают.

Разросшиеся растения спрятались друг за друга, стыдясь собственной пошлости. Даже свет вряд ли способен продраться сквозь насаждения, оставленный без присмотра человека дом присвоила природа. Возможно, сады на балконах – это попытка владельцев скрыть от мира свое состояние, но в парке никогда не бывает людно. Не слишком ли много внимания к скромной персоне Далаи, живущей в крохотной халупе в двух часах от Нантана?

– Опять ты ушла в себя?! – воскликнула Мала. – Если на свиданиях ты ведешь себя так же, то понятно, почему у тебя не клеится. Мужчин нужно слушать.

– Странно слышать советы от той, кто не выходит из дома, – хмыкнула Далая.

– Это не значит, что у меня нет отношений! Вот о чем вы говорили?

– В основном о нем. Обсудили его работу. Я прокомментировала его крохотный член…

– Я про того, который пригласил тебя на свидание.

– Я тоже.

– Это многое объясняет. – рассмеялась Мала. – Это случилось до или после еды? Стой, не отвечай! Я тебя знаю. Ты сорвалась еще до того, как села за стол. Мало того, что весь секс в моей жизни – это твои истории, так ты еще и вечно голодаешь, вынуждая меня чувствовать себя жирной!

– Так попробуй его поискать.

– Кого, секс? Думаешь, я не пробовала? Я написала заявление о краже, надеялась, что пришлют пару человек, чтобы осмотреть место преступления, разделась, даже обвязалась красной ленточкой, но, оказалось, что сейчас все заявления рассматриваются Оракулом!

– Дам подсказку: его нет в твоей квартире! – хихикнула Далая.

– Ты не сильно сузила зону поиска: моя квартира – единственное место в Системе, где его точно нет.

Далая рассмеялась и вскинула руку в сторону Малы, чтобы обнять, но ладонь прошла сквозь голограмму. Жуткое зрелище. Сложно назвать другом человека, до которого нельзя дотронуться. По крайней мере, с Малой всегда можно было поделиться чем угодно, и подруга никогда всерьез не осуждала.

– Кажется, я нашла свой сюжет. Этот Карот…

– Карот – это тот, который красавчик, или тот, который слепой? – ехидно спросила Мала.

– Который остался и накормил меня чудесным ужином.

– После комментария о размере его прибора? Он еще и глухой? Идеальный партнер для тебя!

– Очень смешно. Он работает на “Денорен” и участвовал в разработке нового Оракула.

– Наш разговор свернул не туда. – обеспокоено пробормотала Мала. – Можешь хотя бы говорить невнятно?

– Не думаю, что это поможет. Ты уже соучастник! – заговорщически прошептала Далая.

– Теперь правда не смешно. Я тебя не слушаю, отключаюсь…

– “Денорен” собирают информацию о мозге тех, кто перешел на импланты, и используют ее для повышения точности Оракула.

– И все? Дала, это известно каждому перешедшему и каждому, кто только собирается перейти. Явно не та информация, за которую стоит трахаться. Но дело, конечно, твое.

– Плевать, что с каждой секундой нам оставляют все меньше свободы?! —воскликнула Далая и смущенно посмотрела по сторонам. Разумеется, никто не услышал.

– Опять ты за свое! На кой черт нужна эта свобода? Ты вышла из Системы, и что это дало?! Голую халупу на окраине и вечные жалобы на нищету. Хватаешься за каждый член, как за палочку-выручалочку…

– Я сама приняла решение! У меня был этот выбор. Буквально пятнадцать лет назад у некоторых не было даже его.

– Я тебя умоляю! Все разговоры лишь об одном: я бедная и несчастная, пожалейте меня: злая компания украла мое детство. У твоей матери был выбор, но она не могла больше слушать твое вечное нытье и выбрала… – Мала запнулась и резко замолчала. – Извини, не знаю, что на меня…

– Иди к черту! – Далая резко закатила глаза, чтобы прервать вызов.

Одиночество мертвой хваткой вцепилось в душу и потянуло на дно. Недовольный гул водопада, ранее заглушаемый мягким голосом подруги, полностью завладел слухом. Превратил мысли в вязкий кисель.

От непрекращающегося методичного скрежета дронов прикосновений захотелось как никогда отчаянно. Девушка закрыла глаза, вспомнила горячие шероховатые ладони на бедрах, невесомость шелковых волос и свой отсутствующий взгляд. Выбор, который сделала сама. Выбор, который есть не у каждого. Выбирай, или выберут за тебя.

Далая раздраженно отмахнулась от воспоминания и открыла ленту новостей.

– Тебе одиноко? Оставь линзы для своей бабушки. – Симпатичный рыжеволосый мужчина раскрывает ладонь и протягивает имплант, Далая пытается дотронуться, но рука, как и всегда, проходит насквозь. – С имплантом “Тассин” ты больше никогда не будешь одна. В отличие от линз, он способен передавать тактильные ощущения и даже некоторые запахи! Попробуй и получи полный спектр эмоций от общения, не выходя из дома!

Далая улыбнулась. И правда, для того, чтобы читать мысли новый Оракул не нужен. Девушка так и не установила имплант, но корпорации уже знают о ней все. Двинув глазами влево Далая перешла к следующей новости.

Снова реклама, но внимание привлекла пролетевшая бегущая строка: Мавар Лодия в очередной раз выиграл выборы в Верховную Ассамблею от Дамарака. Светло-серые, почти прозрачные буквы, новость, даже не пытающаяся показаться значительной, вставленная лишь для того, чтобы соблюсти формальности.

Как только Далая улетела, даже ей перестало быть интересно, что происходит на родине. В Системе не было более жалкого места. Непонятно только, каким образом скользкому тантару удается удерживаться у власти после стольких восстаний? Далая до дрожи сжала кулаки.

– Харон Церра, член террористической организации "Сопротивление", уничтожен сегодня утром в Нантане.

Сердце екнуло. Отчего-то стало вдруг очень больно. Далая задержала взгляд на новости, и пустоту окружающего парка заволокла, с каждой секундой становясь все насыщеннее, голограмма ракулайского космопорта. Люди в оранжево-черной полицейской форме замельтешили перед глазами, не давая ничего рассмотреть.

Высокий голос журналистки продолжил репортаж, но Далая перестала слушать. Ветер прошелестел бирюзовыми кронами лаоров и заботливо слизал со лба выступившую испарину, пощекотал две мокрые дорожки под глазами.

Девушку охватило смятение, никак не удавалось взять себя в руки. Реакция собственного тела оказалась совершенно неожиданной. Далая никогда раньше не слышала о Хароне Церра, но обычный террорист для всего мира, он вдруг показался самым близким человеком в Системе.

Далая видела космопорт лишь однажды, когда двигалась к новой счастливой жизни независимой столичной журналистки. Наивная малолетка. От желания вернуться в прошлое и придушить ее свело скулы.

Даже одного глотка свободы достаточно, чтобы раб ощутил тягу к жизни и начал бороться, но борьба не имеет смысла, если шансы на победу стремятся к нулю. Оракул предугадывает каждый шаг. Как можно сражаться, если противник видит тебя насквозь?

В итоге большинству достаточно иллюзии выбора, жалкого огрызка свободы. Возможности выйти из Системы и делать все, что заблагорассудится, но лишиться квартиры, пособия и бесплатной медицины. И, выбирая из двух зол, они получают профессию, которую выбрал Оракул. Живут жизнью, которую выбрал Оракул. И называют Харона Церра террористом. Теперь восстания случаются лишь на Дамараке.

Раньше аресты происходили раз в полгода, если не реже, но это уже четвертый за месяц! Неужели Новый Оракул настолько эффективнее? Карот сказал, что без имплантов новая версия ничем не отличается от старой. Неужели агенты “Сопротивления” могут в здравом уме пойти на установку? Если только имплантация не является обязательным требованием при приеме на работу.

Далая обхватила свое кольцо двумя пальцами и принялась вращать вперед-назад, набирая поисковый запрос: “Новый Оракул”. Всего один результат, но девушка боялась, что не найдется вообще ничего.

– Новая версия Оракула. Кому и зачем это нужно? С вами Орфан, и сегодня мы во всем разберемся.

Напряженная музыка. По смазливому лицу Орфана стекает фальшивая гипер-реалистичная слеза.

– Создатель Нового Оракула, Карот Аэртан, расскажет о событиях своего детства, натолкнувших его на, казалось бы, абсурдную идею: нынешняя система несовершенна. Событиях, которые не оставят равнодушным никого.

Мелкие глазенки. Самодовольный оскал на гигантском лице. Далая вздохнула и приготовилась к очередной занудной истории.

– Выскажу непопулярное мнение: даже Оракул ошибается. Иногда его ошибки ломают жизни.

Карот корчит неумелую кислую гримасу. Соглашаться с ним противно, но Далая прекрасно знает цену решениям Оракула.

– Долгие годы я был одержим идеей сделать Оракул совершенным, хотя и понимал, что полностью избежать ошибок невозможно. Когда сталкиваются интересы разных людей, приходиться идти на компромиссы. Решения Оракула должны одновременно учитывать как способности человека, так и нужды корпораций, которые не всегда совпадают. Забегая вперед, скажу: у меня получилось сделать Оракул намного точнее!

Уголки губ Карота стремятся вверх, обнажая оба ряда зубов. Далая чувствует, как закипает раздражение от напыщенности и неприкрытого высокомерия.

– Я родом с Дамарака. Для тех, кто там не был, а я уверен, что таких большинство, ведь обычно с Дамарака не выбираются, ха-ха!

Далая с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза, но от этого жеста видео прервется.

– Дамарак – это… Как бы точнее выразиться… Представьте серый пыльный булыжник вдали от цивилизации, настолько бесполезный и жалкий, что на него не ступала и никогда не ступит нога нормального человека. Нормальный человек побрезгует даже пнуть этот камень. Представили? По сравнению с Дамараком этот булыжник – настоящий бриллиант, ха-ха!

Урод. Далая сжимает кулаки. Границы журналистики давно размыты, нет ничего зазорного в публикации фейков и непроверенной информации, хоть Далая и не одобряет такой подход, но ложь – это тоже искусство. Разница между откровенным бредом и ложью в том, что ложь хотя бы отдаленно похожа на правду. Красивая ложь оставляет пространство для сомнений.

Сиреневый цветок гейзера, высотой насколько хватает глаз, как по часам, оповещает о начале нового дня. Сквозь синеватое стекло купола подмигивают далекие звезды. Далая играет в парке, вокруг смеются люди…

– Жуткое место! Несколько унылых шахтерских городков и бескрайняя серая пустыня между. Непроглядно черное давящее небо… – Карот качает головой, но его глаза продолжают улыбаться. – Когда моей матери было семь, она, как и все, прошла профориентацию… Оракул признал ее непригодной для “высших” профессий и ее образование было прекращено. Так мою мать распределили в одну из шахт…

Карот многозначительно вздыхает. Далая практически ненавидит себя за эмпатию, но история до боли знакома. Классический сюжет для Дамарака.

– Помню, как день за днем тускнел ее взгляд… Мать старалась держать все внутри, ничего не показывать, но мы с отцом видели, как ее угнетает работа. Когда из-за депрессии она уже с трудом вставала с кровати, компания направила ее к психологу… – Карот вздыхает и выдерживает неуместную паузу. С каждым словом история становится все знакомее. – К одному из этих элитных психологов откуда-то с Ракулая, Шивартана или, может быть, Ханварона. Но как может гражданин первых колоний понять проблемы простого шахтера из захолустной дыры?! Встречи не помогали. Мама нашла психолога недалеко от дома, которого могла бы посещать лично…

Карот замолкает. Трет глаза, но они настолько сухие, что Далая практически слышит скрежет от трения. Карот пытается всхлипнуть, но вырывающийся звук больше похож на хрюканье, на омерзительную жестокую насмешку. Далая со злости лупит по скамье…

– Простите… Мне сложно вспоминать об этом. Я помню день, когда мать вернулась домой после встречи с новым психологом. Помню мельком скользнувший по мне пустой взгляд, не выражающий абсолютно ничего… Мне было всего шесть, но по глазам я понял, что мама мертва. Я разглядел синяки, которые она старательно прятала в рукавах. На щеке пылало пламя пятна от ладони, такое пестрое… Мать зашла в ванную и долго не выходила. Когда приехала скорая… Если бы я позвонил отцу немного раньше… Я постоянно думаю об этом…

Чертов ублюдок! Далая затряслась и смахнула видео глазами, закричала, больше не сдерживаясь и не боясь оказаться услышанной. Вскочила со скамьи и принялась расхаживать вокруг, пытаясь взять себя в руки.

Мысли спутались. Глаза горели, но не от слез. От всепоглощающей ярости.

Остановившись, Далая открыла список контактов и нашла Карота. Голограмма выросла из воздуха прямо напротив, такая реалистичная, что отчаянно захотелось двинуть ему по роже.

– Не ожидал, что позвонишь. – Карот улыбнулся, но улыбка в свете последних событий подозрительно напоминала оскал. Мелкие желтые зубы внушали лишь отвращение, человек его положения не может позволить себе ходить с такими ужасными зубами.

– Посмотрела тут одно интервью с тобой…

– Какое из? – хмыкнул Карот. – В последнее время я довольно знаменит! Думаю нанять миленькую помощницу, которая будет отвечать звонки. Могу придержать это место для тебя, ха-ха!

– Лучше бы ты придержал язык за зубами, вот только они прогнили настолько, что язык постоянно вываливается, да? Могу помочь: как только мне удастся отыскать твой крохотный член, я сразу же затолкаю его в твою поганую глотку, чтобы ни один звук больше не вырвался…

– А, это интервью… – Карот ссутулился и сделал шаг назад. Голограмма прошла сквозь лавку напротив, застряв в текстуре. – Понимаешь, оно было еще до знакомства с тобой…

– Это должно меня волновать?! – крик Далаи утонул в негодовании водопада.

– Прости… – Карот отступил еще на шаг. – Меня так зацепила эта история… Она здорово подходила для интервью… Хочешь, я дам интервью и тебе?..

– Зацепила? Тебя зацепила эта история?! Пустоголовый, самодовольный…

Далая замолчала и сделала несколько глубоких вдохов. Прошлое не изменить. От прошлого не убежать. Всю свою жизнь Далая стремилась взять под контроль будущее.

– …Хочу пропуск в “Денорен” и эксклюзивные права на сбор материала и репортаж о Новом Оракуле.

– Дала, ты просишь невозможное! Я уже и так сболтнул лишнего. Пропуск организовать я, наверное, смогу, но…

– О, ты действительно сболтнул лишнего! Повезло, что пока о твоем секрете знаю только я. Представь, что случилось бы с твоей репутацией, если бы правда вдруг открылась. Я, все-таки, журналистка. Раскрывать правду – моя работа. Искренне, для твоего же блага, надеюсь, что с тобой моя карьера пойдет в гору.

– Ты не посмеешь… – прошептал Карот. – Если ты все расскажешь…

– То что?! Давай, подумай еще немного! Кажется, я слышу натужный скрежет шестеренок в твоей тупой башке.

Карот засопел, дыхание стало таким напряженным и громким, что смогло пробиться сквозь шум водопада. Лицо залилось краской. Ноздри расширились. На лбу проступила вена.

– Ты свободна завтра утром?.. – дрожащим голосом спросил он.

Миссия Три Дня

База Безликих.

Местоположение неизвестно.

– Какого хрена вы там устроили?! – Август выключил видео и замолчал, но внезапная тишина ударила сильнее предшествовавшего крика.

Сейчас Феликс видел ситуацию со стороны, не как участник событий, и без адреналинового коктейля в крови, без ударов обратного отсчета в ушах все выглядело ужасно.

– Вы двое – самое страшное, что когда-либо случалось с Сопротивлением. – вздохнул Август.

Красная подсветка, по всей видимости, включенная в переговорной для устрашения, навевала воспоминания. Крики. Кровь. Безвольное тело Децима. Феликс зажмурился, чтобы побороть наваждение, но образы уже просочились в голову.

– Но, сэр…

– Заткнись! Почему на всех миссиях, куда тебе отправляют, происходит какая-то херня?! – закричал магистр, и, повернув голову к Лауре, добавил: – Тебя это тоже касается! Он, по крайней мере, не убивает своих.

– Я…

– Не хочу ничего слышать. Вы двое для меня мертвы.

Голос Августа стал слабым и приглушенным. Феликс поймал себя на мысли, что задержал дыхание, чтобы не упустить ни единого шороха, грудь Лауры тоже замерла в оцепенении. Будь тихим, если хочешь, чтобы тебя услышали.

– Я думал, что объединив вас в команду, в два раза снижу сопутствующий ущерб. Чтобы избежать скрытых рисков, приставил к вам человека, выполнившего почти сотню заданий за четырнадцать лет… Твою мать! Ни одного серьезного косяка за все эти годы, но первое задание с вами, и он уже стреляет в толпу.

– Сэр, но он сам…

– Закрой рот, Феликс!

Услышав свое имя, Безликий поежился. Страх стал даже сильнее, чем во время миссии, но Феликс не понимал, боится магистра или ассоциаций, которые тот вызывает. Фел разгладил руками свою черную накидку, как делал всякий раз, когда волновался или чувствовал вину, хоть в тусклом свете переговорной в этом и не было смысла. Искать смысл в каждом поступке – прямой путь к безумию. Для Феликса эта дорога и так намного опаснее, чем для большинства.

– Думаешь то, что от ваших выстрелов никто не пострадал, как-то вас оправдывает?! Когда вы в последний раз видели рейтинги? О, я в курсе, что вас это не интересует! Вам просто нравится бунтовать… – Август закашлялся, и по помещению будто прокатились раскаты грома.

Феликс посмотрел на пустые трибуны переговорной. Было странно находиться здесь втроем. Никаких растений, никаких украшений, только голые стены и деревянные лавки. Каждое возвращение на базу вгоняло в глубокую тоску. Феликс широко зевнул, и мысленно поблагодарил маску за то, что сохранила зевок в тайне.

– С каждым годом набирать рекрутов становится все сложнее, и ваши действия определенно не помогают в этом. – хрипло продолжил Август, – Уровень симпатии к Безликим каждый день пробивает дно, и перспектива такова, что мы, похоже, не можем этого изменить. Можем лишь узнать, сколько этажей в этом подвале. С каждым днем нас остается все меньше. Моя цель – сделать так, чтобы сопротивление продолжалось, чтобы надежда не угасала… Вам, молодым, лишь бы все разрушить и плевать, что будет дальше. – Август запустил пальцы под маску и устало протер лицо. – Где куб, переданный Тассин?

– Терция должна была оставить его в зоне передачи, сэр. – пробормотал Феликс.

– Создатель, как вам удалось приплести сюда еще и Терцию? Вы хотя бы просмотрели содержимое?

Феликс сжался, приготовившись к надвигающемуся цунами, Лаура втянула голову в плечи. Фел не мог посмотреть сам и не мог позволить Лауре, но объяснить причины своего решения Августу невозможно. Последствия озвученных подозрений могут оказаться хуже молчания.

– И кому из вас, гениев, пришла в голову эта чудесная мысль?! Сложно представить, что вы пришли к этому независимо друг от друга. Способный на такое интеллект рождается раз в поколение! – Август покачал головой. – Не понимаю, что такого я натворил, что мне достались вы двое?! Вы оба отстранены. Отправляйтесь на проверку… – Август снова закашлялся, и от каждого хрипа у Феликса замирало сердце.

– Но мы уже прошли проверку при прилете… – пробормотала Лаура.

– Замолчи! Три дня в проверочной, без еды, воды и сна! Запнетесь хоть на одном вопросе, задумаетесь хоть на долю секунды дольше обычного… – магистр замолчал и, выведя проекцию космоса себе за спину, указал на нее рукой.

***

Три дня без еды?

Если подумать, не так уж и сложно, Феликс всегда был равнодушен к еде. Полезный навык, когда ты на задании и в любой момент все может пойти наперекосяк.

Куда страшнее провести целых три дня на базе. Безликий серый коридор казался бесконечным. Единственным декором здесь были блуждающие в полумраке тени от редких оранжевых ламп, пытающихся хоть как-то разукрасить действительность.

Три дня без воды?

Немного сложнее. После встречи во рту пересохло, эхо от криков Августа все еще пульсировало в ушах. На заданиях Феликс был дерзким и решительным, иногда даже безрассудным, но всегда тушевался перед магистром. Совещания никогда не приносили ничего, кроме стыда. Страха не оправдать надежды. Разочаровать.

Три дня без сна?

Феликс зевнул так широко, что запнулся и схватился за выступ в стене, чтобы не упасть.

– Ну и чем ты занимался? – спросила Лаура. – У тебя был миллион возможностей выспаться: я оставила тебя одного на корабле больше, чем на сутки.

– Оценивал шансы Терции выжить.

– Может, хватит? Если бы я собиралась ее убить или не допустить, чтобы она забрала куб, я бы сделала это еще на корабле. Зачем рисковать?

– У тебя готово оправдание для каждого поступка?

Лаура промолчала, но Феликс и не ждал ответа, сейчас все его мысли были заняты предстоящей проверкой воспоминаний. Он проходил ее десятки раз, при каждом возвращении на базу, в том числе сегодня, и каждый раз проверка становилась испытанием. И почему в качестве эталона он не выбрал что-нибудь хорошее? Ну, помимо того, что приятные воспоминания запрещались правилами.

Но теперь… Одна неточность, одна случайная галлюцинация… В текущем состоянии ошибка случится гораздо раньше, чем на третий день. Вероятно, уже сегодня.

Очередная лампа выхватила из темноты длинный отвратительный залом на накидке, и Феликс принялся растягивать ткань в стороны, чтобы спрятать его хотя бы от собственных глаз.

Безликие свернули за угол, в коридор, по обе стороны которого располагались депривационные камеры. Казалось, будто тени в этой части базы сгустились, уплотняясь по мере приближения к двери, из черноты выползли очертания прошлого, и, как бы Феликс не старался противиться, очертания крепли и обретали форму.

– Что, одного раза вам уже мало?

Феликс едва не подпрыгнул от неожиданного вопроса. Гней все так же, как и утром, так же, как и всегда, сидел в смотровой, одно стекло которой выходило в ангар, а другое смотрело в коридор.

– Лучше еще одна проверка, чем геморрой от непрерывного просиживания штанов. – усмехнулся Феликс.

– Я слышал, вам предстоит не одна. Но, после таких подвигов, не могу сказать, что удивлен.

– Три дня однажды закончатся. Твой дозор не заканчивается никогда. – огрызнулась Лаура.

– Август стал слишком сентиментален. – Гней покачал головой. – Однажды я провел в депривационной сутки просто за то, что выставил его не в лучшем свете.

– Не верю. Для этого тебя пришлось бы совершить невозможное и вытащить тебя из смотровой. Я слышала, ты сидишь тут с начала времен. Что база была построена вокруг тебя…

– Можешь храбриться, сколько хочешь, но ты даже не представляешь, что тебя ждет. Это изменит тебя, и не в лучшую сторону. Выкинуть за борт милосерднее, справедливее и гораздо безопаснее для Сопротивления.

– Иди к черту, старик. – Лаура открыла дверь в ближайшую депривационную и скрылась в темноте. – Без меня Сопротивление обречено.

– Ты был с ней, Фел. У нее правда не было выбора?

– Не знаю. Перед смертью Децим вел себя странно. Обвинял Августа в предательстве, а потом бросился на нее.

– Ясно. – вздохнул Гней, и во вздохе было так много эмоций, что Феликс не смог бы описать их словами. – Надеюсь, ты пройдешь и останешься прежним. Главное помни, что ни в чем не виноват.

Как бы Феликс ни хотел обмануться, он всегда чувствовал вину после неудачных миссий, а последняя выделялась даже среди худший. Кивнув Гнею, он нырнул в депривационную.

Тьма ударила по глазам. Чтобы запереть дверь, Феликс по привычке дотронулся до нее кольцом, но ничего не произошло. Все персональные устройства на базе заблокированы, но касание давно уже превратилось в успокаивающий ритуал.

Заперев комнату руками и немного привыкнув к темноте, мальчик сделал осторожный шаг вглубь. В этом месте Феликс всегда становился мальчиком. Он снял маску. Вытер пот со лба. Депривационная – единственная комната на базе, где он не был Безликим.

Феликс швырнул маску в сторону, и та глухо ударилась о стену. Следом отправилась одежда, и с каждым сброшенным предметом Фел становился все меньше. Тоньше. Слабее. Совершенно нагой и беззащитный, подошел к депривационной капсуле. Он проходил проверку столько раз, что ему не нужен был свет.

Феликс натянул висящий на бортике костюм. Залез внутрь, надел шлем и захлопнул крышку капсулы. Жидкость температуры тела раскрыла объятья, и мальчик растворился в ней. В этот момент он всегда вспоминал теплые ладони Черного океана. Единственное положительное воспоминание здесь.

Тело перестало существовать. Ни света. Ни звука. Ни запаха. Никаких тактильных ощущений. Только всплески беспокойного разума и циничное задание машины: "Пожалуйста, вспомните, почему вы решили стать Безликим."

Проходная центрального офиса "Денорен". Он так ждал этого момента. Ежегодная премия за самое выдающееся открытие, мероприятие, которое соберет множество богатых и важных людей в дорогих нарядах. И все они придут только ради отца.

Когда ты юн, твой мир настолько тесен, а достижения – незначительны, что ты вынужден присваивать чужие. Достаточно малейшего сходства, и вот ты уже скользишь по связывающей вас тончайшей нити, как канатоходец. Мимикрируешь. Заползаешь в чужую кожу. Феликсу повезло: сегодня награждают отца. Что может быть крепче этой связи?

Отец в костюме. Черные узкие брюки с белыми вертикальными полосками делают его выше, могущественнее, чем обычно. Золотая рубашка здесь, под землей, сияет ярче Аэрдена. Всесильный и ослепляющий. Феликс гордится им.

– Пап, что ты изобрел? – поравнявшись с отцом, Феликс подпрыгивает, но даже в прыжке достает лишь до подбородка.

– Ну сколько можно? – вздыхает тот. – Ты спрашиваешь уже в десятый раз.

– Но это так круто звучит!

Отец снова вздыхает. Сегодня счастливый день, почему он так рассеян и напряжен?

Охранник на проходной приветливо улыбается, пропуская к лифтам.

– Мне удалось построить модель наложения одной нейронной карты на другую. – отец смотрит на мальчика, но Феликс помнит лишь световое пятно и пронзительные светлые глаза. На мгновение взгляд смягчается. – Извини, кажется, я сам вынуждаю тебя спрашивать снова и снова.

Отец тепло улыбается, но улыбку не вспомнить. Губы неразличимы на фоне пятна, а он гораздо чаще он бывает задумчив или раздражен.

– Исследования нейронных карт позволили типизировать людей, дали возможность предсказывать их поведение. Благодаря этому существование Оракула и стало возможным. Точнее, обрело смысл…

Феликс кивает. Он еще слишком мал, чтобы интересоваться тем, что рассказывает отец, но ему нравится, каким страстным тот становится, когда говорит о работе.

– Каждая карта уникальна, поэтому полная расшифровка невозможна без непосредственного участия подопытного. Можно предсказывать поведение, но не читать мысли. Можно записывать отдельные фрагменты памяти человека, но просмотреть их способен только он сам.

Отец кладет ладонь на голову мальчика и растрепывает волосы. Феликс смеется, и, выныривая из-под руки, вбегает в открывшийся лифт.

– Я первый!

– Так было до недавнего времени. – игнорирует его отец. – Моя модель позволяет перенести данные с одной ментальной карты на другую. Впоследствии, это поможет людям быстрее учиться. Передавать накопленный опыт другим. Фактически, откроет дорогу к обретению человеком генетической памяти. Приведет к цифровому бессмертию.

Двери лифта открываются, но никакой торжественной музыки. Ни ковровой дорожки. Ни дорогих нарядов. Ни поклонников. На этаже пусто. Только потолок давит своей монументальностью: оранжевые пятна взрывов, стремящиеся в стороны обломки, ухмыляющееся лицо Аэрдена и непроглядная тьма.

Возле лифта нетерпеливо переминаются два охранника. Злая ирония. Феликс помнит каждый блик на их зеркальной броне, но совершенно не помнит лицо отца.

Какого черта они скрывают лица под шлемами, если так ненавидят Безликих?!

Вы отклонились от воспоминания.

Отрезвляющий укол где-то между ребрами. Август предупредил, что если будет допущена хотя бы одна ошибка…

Глубокий вдох. Охранники не виноваты, они всего лишь выполняют приказ. Феликс знает, кого винить.

– Мистер ***, пожалуйста, пройдемте с нами. – мямлит один из них.

– Все в порядке, сынок. Подожди меня здесь.

Феликс улыбается и снова кивает. Он терпелив. Пожалуй, даже слишком терпелив для ребенка. Иронично, но теперь он слишком нетерпелив для взрослого.

Отец не вернется. Мальчик видит его в последний раз.

Пауза!

Стоп!

Глупая машина, подчиняйся! Останови это! Дай рассмотреть получше! Вспомнить, как он выглядел в тот день…

Пожалуйста, вернитесь к воспоминанию.

Машина права. Еще не все. Хочется уснуть и прекратить мучение, но тогда Феликс точно никогда больше не увидит отца. Каждая проверка – тщетная попытка вспомнить забытое лицо, но Фел готов испытать любую боль даже ради мизерного шанса.

Некогда гордая спина отца согнулась под тяжестью обвинений. Иссиня-черные волосы поблекли. Мальчик тысячи раз кричал, чтобы отец обернулся, надеялся увидеть лицо хотя бы в профиль, но голос не способен пробиться сквозь время. Вернуться в прошлое.