Седьмое солнце бесплатное чтение

ПРОЛОГ.

Серые глаза напротив прищуренно наблюдали за каждым движением. Еще немного и они прожгли бы в ней дыру. Всего пара секунд чтобы отдышаться. Она отбросила выбившуюся из кос и прилипшую ко лбу прядь волос. Кожа блестела от пота, топ можно было выжимать, щеки горели словно раскаленная сталь. Девушка вскинула руки, размяла шею и встала в боевую стойку. Весь вид показывал, что она готова продолжить, а вот соперник сдулся, хотя старался не подавать вида, что устал: храбрился.

Роуз, конечно, тоже вымоталась. Как-никак шел пятый бой. Только азарт не давал сдаться и упасть на пол без сил. Соперник собрался и сделал первый выпад. Девушка ловко ушла от кулака, который пролетел в паре миллиметров от правой скулы. Она почувствовала жар кожи оппонента. Роуз знала, что для парня была невыносима одна только мысль о том, что девчонка, да еще такая щуплая, могла победить. Она понимала, что противник нервничал еще больше, потому что видел, как она расправилась с его предшественниками. Будущих агентов не учили жестокости – только холодный расчёт. Достаточно было уложить оппонента на лопатки, чтобы засчитали победу. Соперник хорошо ее знал, но каждый раз не мог поверить, что хрупкая девчонка победит крупного и сильного парня на полметра выше нее и раза в два шире. В этом заключалась его ошибка. Никогда не стоит недооценивать того, с кем вступаешь в бой.

Вся школа с интересом наблюдала за ходом событий. Одни, чтобы посмотреть, как девчонка одержит верх в очередной раз, другие с нетерпением ждали, что непобедимая Роуз Кларк наконец проиграет. Тишину в зале нарушал только шепот зрителей. Отсутствие постороннего шума помогало лучше сконцентрироваться. Мир сузился до пределов ковра, в нем были только Роуз и соперник. Остальное на время прекратило существование.

Кларк намеренно пропустила удар, чтобы оппонент начал праздновать победу и мимолетное превосходство усыпило его бдительность. Массивный кулак врезался в рёбра. Тело инстинктивно согнулось пополам. Она не почувствовала боли. Она – словно охотник, для которого нет ничего важнее добычи. Цель – абсолютная победа. Роуз была готова получить ее любой ценой.

Толпа разразилась возгласами восторга и негодования. Квилл, который сосредоточенно наблюдал за боем, стоя в первом ряду, ахнул. Должно быть, удар был действительно сильным, но адреналин действовал лучше обезболивающего. Роуз не чувствовала боли, пока. Все шло своим чередом. До цели оставался всего один шаг и она не могла отвлекаться на мелочи. Соперник вместо того, чтобы нанести второй удар, пока девушка скрючилась, отступил на пару шагов и выжидал.

– В этот раз ты меня не проведёшь, Кларк! Я выучил все твои фишки!

Здоровяк заметно нервничал. Пот стекал со лба и затуманивал взор. От этого он часто моргал и суетливо вытирал лицо. Роуз едва заметно, самодовольно улыбнулась и склонила голову ниже. Однокурсник и представить не мог, сколько у нее «фишек». Все ее нутро жаждало триумфа, она знала, что победит.

– Борись! Не сдавайся, девочка, – выкрикнул Квилл.

Роуз задело, что наставник допускал мысль о проигрыше. События развивались быстро, но между делом она успела бросить возмущенный взгляд на Квилла и вскинуть бровь. Громила сделал ещё пару шагов назад, на самый край ковра, а затем сорвался с места и полетел на нее. Парень хотел воспользоваться эффектом неожиданности, показать не свой стиль, застать ее врасплох. Не тут-то было, все не так просто, как могло показаться. Роуз резко разогнулась в последний момент и нырнула под его руку, произвела захват и перекинула через бедро. Противник с грохотом рухнул на спину, она замерла. Спустя мгновение здоровяк разразился смехом. Роуз не сразу осознала победу. Каждый раз во время боя в нее будто кто-то вселялся, а после она вновь становилась самой собой, нужно было только немного времени прийти в себя. Она протянула руку поверженному противнику.

– Опять провела меня, Кларк!

Квилл не должен так поступать, но сделал победный жест и торжествующе улыбнулся Роуз. Лицо мужчины покрылось паутинкой мелких морщин.

Усталость тут же дала о себе знать, а места ударов отозвались противной ноющей болью. Но все это не имело никакого значения. Она победила! Она получила то, чего хотела – абсолютное лидерство курса по единоборствам. Рейтинг Роуз стал выше: она вплотную подошла к уровню фаворита школы.

Толпа гудела скорее одобрительно, шум рассеивал внимание. Роуз потерялась в пространстве. Учитель боевых искусств взял микрофон в руки и публика стихла, но не замолкла, будто у радиоприемника выкрутили звук на минимум. Учитель что-то говорил, но Роуз не слышала. Девушка улучила момент и проскользнула в боковую дверь прямо на улицу.

Разгоряченное тело окутала вечерняя прохлада. Тишина. Из шумного спортзала Роуз будто попала в вакуум. Она подставила лицо потокам ветра. Весенние вечера особенно прекрасны. Погода стояла теплая, но с наступлением сумерек становилось свежо и дышалось легко. Девушка медленно брела по тропинке к старому заброшенному учебному корпусу. Одно из немногих мест, где можно было побыть наедине с собой. Здание стояло на отшибе школьной территории и туда мало кто ходил, разве что только насладиться одиночеством. Роуз бывала там часто.

Она с трудом опустилась на ступеньки. Мышцы ныли, голова гудела, а боль от ударов нарастала с каждой секундой. И если последний она пропустила намеренно, то предыдущие два – по невнимательности. Отвлеклась, не предугадала действия соперника, недооценила способности. Мысленно Роуз корила себя за это и решила, что получила по заслугам. Нечего было зазнаваться и переоценивать силы. Она считала, что синяки станут хорошим напоминанием о том, что еще над многим нужно поработать. Хотя, с другой стороны, Кларк гордилась тем, что за пять боев пропустила всего три удара. В воспоминаниях всплывали картинки первого турнира по единоборствам, когда она, растерянная и не такая сильная, получила сполна. Тело еще долгое время напоминало, что значит быть самой слабой.

Тишину и пение сверчков разрезал треск ветки. Из-за живой изгороди появился силуэт Квилла. Наставник приблизился к Роуз и опустился рядом на ступеньки, молча протянув пакет со льдом. Старик, очевидно, злился за то, что она заставила его понервничать. Роуз ожидала привычное ворчание. Она приложила лед к ребрам: в место, где болело сильнее всего. Приятная прохлада обжигала кожу и медленно забирала пульсирующую боль. Роуз поморщилась, Квилл вздохнул.

– Опять увлеклась, Роуз.

– Я специально уступила, чтобы он расслабился и ошибся, – она говорила отстраненно, устремив взгляд вдаль, будто еще не пришла в себя после напряженных соревнований.

– Именно об этом я и говорю, несносная девчонка! Кто намеренно дает себя поколотить? Не могла справиться иначе и не заставлять старика нервничать?

– Прости, Квилл.

Лицо и голос Роуз не выражали никаких эмоций, последний бой полностью опустошил ее – как морально, так и физически. Она сказала “прости” не потому, что сожалела, а для того, чтобы закончить разговор на эту тему. Роуз слышала нравоучения наставника уже ни раз. Ей не хотелось думать о чьих-либо чувствах. Это мешало Кларк стать тем, кем она стремилась, да и сил на споры совсем не осталось. К тому же переубедить Квилла бывало трудно. Роуз смертельно устала и мечтала поскорее отправиться спать. Хороший сон – то, что нужно, чтобы восстановить силы. Квилл, кажется, понимал все без слов, потому что продолжать не стал. Наставник тяжело вздохнул, а затем встал и протянул подопечной руку.

– Пойдем, провожу тебя в комнату, пока никто не видит. Тебе нужно поспать.

Квилл не должен был проявлять излишнюю заботу и выделять подопечную из числа других учеников, Роуз не желала выглядеть слабой, тем более после победы. Но порой даже самым сильным хочется без лишних мыслей принять заботу. Наставник с подопечной медленно зашагали к общежитию, в обход, не по главной аллее. Они вряд ли встретили бы кого-то на улице. В это время все еще находились в зале и наверняка оживленно обсуждали прошедший день. Отбой после соревнований или учений обычно переносили на час позже: давали время пообщаться. Эти двое не хотели светиться лишний раз. Роуз – чтобы не выглядеть любимчиком в глазах однокурсников, Квилл – чтобы Роуз не переживала. Наставнику было все равно, он искренне любил девочку – все в школе знали об этом. Но Кларк не хотелось давать лишний повод для разговоров: подводить старину Квилла и дискредитировать себя.

Глава 1.

Соревнования по единоборствам прошли, а значит, учиться оставалось неделю. Всего каких-то семь дней до главного события года. Вся школа с нетерпением ждала итоговый экзамен. Финальные учения имели особое значение для Роуз Кларк. Она прикладывала все усилия, чтобы поднять личный рейтинг и обойти лидера школы. Другого шанса не было. Парень, который плотно засел на верхней строчке, выпускался, и эти учения были последней возможностью стать первой при действующем лидере. Планка стояла довольно высокая и вряд ли кому-то было под силу достичь такого результата. Но Роуз не относилась к кому угодно. Для нее не было невыполнимых задач. Она считала: если хочешь достичь цели, нужно много работать. К тому же Роуз мечтала о лучшем месте для стажировки, куда студентов четвертого курса направляли на целый год. Это финишная прямая: после практики ученики возвращались в «Blackhills1» всего на месяц, чтобы сдать экзамены. А дальше большой мир. Поэтому в дни перед учениями Роуз особенно волновалась. Успешный экзамен воспринимался как отправная точка взрослого самостоятельного жизненного пути. На распределение влиял общий рейтинг будущего агента, а хорошая стажировка могла принести лучшее предложение о работе.

Обучение в «Blackhills» длилось в общей сложности пять лет. За это время студенты из простых детей становились спецагентами высшего уровня. Роуз стремилась стать лучшей из лучших. Она сама толком не понимала зачем. Что-то внутри каждый раз толкало бороться за лидерство. Стать первой было чем-то вроде наваждения. Она знала, что значит быть слабой и бесполезной и больше никогда не хотела возвращаться к тому состоянию. Получив первую возможность выделиться и ощутить момент триумфа, она больше ни за что не хотела упускать это чувство. Первый год в школе Кларк была незаметной, а после грандиозного провала на соревнованиях первокурсников, пообещала себе быть сильной. Роуз неустанно тренировалась все свободное время и постепенно наращивала потенциал, пока не стала лучшей на курсе. До того, чтобы стать лидером школы ей оставался всего один шаг.

Все студенты и наставники «Blackhills» участвовали в годовых практических учениях – от младших до выпускников. Первогодки помогали с подготовкой, но не участвовали в самом действии. Им обычно поручали сбор необходимого оборудования, учебного оружия, проверку экипировки. Второкурсники работали в штабе: следили за группами дистанционно с помощью маячков, держали связь с каждой командой, докладывали руководству о нештатных ситуациях, если такие случались. Третьекурсников допускали к самим учениям, но не давали сложных задач. Выпускники руководили группами под присмотром наставников. Ребята как раз вернулись со стажировок перед соревнованиями по единоборствам и казались такими взрослыми, самостоятельными, серьезными. Год вне школы изменил каждого. Четвертый курс, который заканчивала Роуз, был основным участником активных действий во время экзамена. Именно четверокурсникам предстояло стать следующими, кто покинет пределы школы и представления о том, что ждет каждого за воротами «Blackhills», не было.

Расписание учеников было довольно плотное, а потому времени на болтовню и расспросы старших товарищей о жизни за пределами школы не оставалось. Подъем в пять утра и тридцать минут на сборы, затем зарядка, легкий кросс, основные школьные предметы, иностранные языки, практические занятия, марш-броски. За четыре года в школе Роуз научилась водить машину, мотоцикл, катер, ловко обращаться с холодным и огнестрельным оружием, освоила с десяток видов боевых искусств, овладела навыками тактики, стратегии, ориентирования. В программах подготовки спецагентов немало внимания уделялось манере общения, психологии, внешнему облику и перевоплощениям. Агент должен быть не просто человеком, он должен стать лучшим во всем, уметь опережать противника на несколько ходов. В конце каждого дня подопечные «Blackhills» замертво падали на кровати, а проснувшись утром, повторяли все вновь и вновь, день за днем. Роуз такой режим более чем устраивал – не оставалось времени и сил на самокопание и ненужные мысли.

После четырех лет в пределах школьного городка, скрытого от постороннего внимания среди леса и гор, возвращение в большой мир пугало Роуз. Все эти годы ее круг общения ограничивался постоянными обитателями «Blackhills». Менялось только то, что выпускники покидали школу, а новые ученики прибывали каждое лето. Никто из преподавателей, наставников, школьного персонала не сменился за все время нахождения Кларк в «Blackhills». Учеников было немного. На курсе Роуз училось всего 11 человек – 5 девушек и 6 парней.

***

В день “икс” на жеребьевке Роуз нервничала так сильно, что дрожали колени. Волнение выросло до таких пределов, что стало тяжело дышать, а уши заложило, будто она попала под толщу воды. Роуз не слышала ни шуток однокурсников, ни вступительную речь директора, ни других имен. Из вакуума выбило лишь ее имя, громко произнесенное в микрофон:

– Роуз Кларк, в команду Генри Уотерса.

Роуз попала к лидеру школы, человеку, чей рейтинг мечтала превзойти. Проявить себя в его команде было сложнее, в получении нужного количества баллов могло помочь только чудо. Неуверенность в себе не давала Кларк думать иначе. Хотя такой расклад виделся самым справедливым. Показать себя рядом с лучшим студентом гораздо более почетно, по крайней мере, для внутренней оценки своих способностей.

Роуз и Генри не были знакомы лично, но, несомненно, она знала, что он из себя представляет. Лучший не только на курсе: его рейтинг стал самым высоким за все время существования «Blackhills». Про Генри ходило много слухов. Он попал в школу после смерти родителей в 16 лет и сразу на второй курс, тогда как в основном учеников брали в возрасте 13-14 лет. Директор дружил с его отцом. Родственников, готовых принять мальчика в семью то ли не оказалось, то ли никто не захотел.

На общем фоне он выделялся не только способностями и успехами, но и внешне. Большие глаза голубого цвета, темные волосы, обычно зачесаны назад с аккуратными завитками на кончиках. Высокий, атлетического телосложения. Казалось, он не давал себе расслабляться. Об этом говорила строгая выправка, манера держать осанку и голову, слегка подняв подбородок. Увидеть, как он улыбается было редкостью, но улыбка была особенной: Генри улыбался глазами. Взгляд казался взрослее, чем полагается двадцатилетнему парню: осознанный и глубокий. Единственным недостатком был верхний резец, который рос неправильно, слегка заходя на клык. Но никто не обращал на это никакого внимания. Роуз никогда не было дела до Генри как до личности, они почти никогда не пересекались. Кларк, в отличие от многих, не стремилась к личному знакомству и тем более к дружбе с лидером. Ее восхищала целеустремленность и работоспособность Уотерса. Она стремилась к таким же результатам.

С Генри все было понятно – его ждало большое будущее. Помимо того, что многие знали его отца, он сам заработал себе имя, возглавив рейтинг лучшей школы для спецагентов. У Роуз не было известных родственников или выдающихся способностей, ей всего приходилось добиваться тяжелым трудом. Она не жаловалась, потому что верила – всего сможет достичь сама. Она себе обещала. Целью Роуз был рейтинг и все мысли занимало обдумывание идей, как получить высокие баллы и при этом не покалечиться. Сойти с дистанции к финалу и пропустить начало стажировки она не хотела, а на учениях такое было вполне возможно.

Экзамены максимально приближали к реальности, а с каждым курсом становилось все сложнее и интереснее. Поблажек никому не делали: ребят готовили к серьезной работе, и процесс обучения соответствовал. В прошлом году борьба Роуз за баллы чуть не стоила ей жизни или как минимум пары месяцев в больничной койке. Спасло только чудо. В погоне за целью, она на полном ходу свалилась с мотоцикла и по непонятным причинам отделалась парой синяков и царапин.

Ожидание начала учений после жеребьевки тянулось мучительно долго. День предназначался для отдыха, но для Роуз это было самое худшее время. Она не была общительной, поэтому вместо того, чтобы весело проводить досуг с однокурсниками, Кларк убивала минуты по-своему. Она пробежала кросс в пятнадцать километров. Хотелось бежать и дальше, но Роуз знала, что пожалеет об этом, когда начнется марш-бросок. Бег успокаивал нервы, отвлекал от лишних мыслей, переключал внимание. Только в тот день это не сработало. Кларк не переставала ни на минуту думать об учениях, о том, как заработать баллы и как занять вершину школьного рейтинга. Роуз избегала всех, даже не пошла на обед. Ей не хотелось выслушивать нелепые остроты одногруппников в свой адрес. А они непременно бы стали шутить, потому что Роуз выглядела страннее и замкнутее обычного. Она будто находилась в другом месте, далеко от реальности. С Квиллом тоже не хотелось встречаться. Старик стал бы читать нотации о том, что нужно быть осторожной, не делать глупостей и непременно бы ворчал из-за того, что подопечная тренировалась весь день вместо того, чтобы набираться сил перед учениями.

На ужин сходить все-таки пришлось – к вечеру Роуз почувствовала голод. Нервы разыгрались еще сильнее, потому что час «икс» маячил на горизонте. Кусок не лез в горло, но Кларк кое-как запихнула в себя несколько ложек риса и тост с сыром и маслом. В столовой было шумно. Обитатели «Blackhills» активно обсуждали предстоящий день. Роуз казалось, что никто кроме нее не нервничает. Она старалась смотреть только в свою тарелку и не привлекать лишнего внимания, но главные задиры курса – Гейб и Маркус словно чувствовали желание Роуз оставаться незамеченной и не упустили случая нарушить ее одиночество. Парни сидели напротив и весь ужин громко хохотали.

– Эй, Кларк, где пропадала сегодня? Неужто нервничаешь? – Гейб говорил вызывающе, с усмешкой, поглядывая на друга. Роуз хотела, чтобы ее оставили в покое, а потому молча смерила веселую парочку взглядом и вновь уставилась на кружку с чаем, сделав небольшой глоток.

– Ну же, Кларк, обязательно всегда быть такой зазнайкой? Поговори с нами. Или это выше твоего достоинства?

Парень продолжал дурачиться. Он говорил не всерьез, но слова задевали Роуз. Она не была зазнайкой или гордячкой, просто ей было комфортнее наедине с собой и своими мыслями. Она мало с кем дружила в школе, но как ей казалось, была дружелюбной и отзывчивой. Роуз переживала, что ее нелюдимость воспринимают как гордость и высокомерие, ведь на самом деле, несмотря на достижения, она не была такой и никогда не зазнавалась. Переступив через себя, Кларк предприняла попытку завести диалог с веселыми одногруппниками.

– О чем ты хочешь поговорить, Гейб? – посмотрев в глаза парню уверенно произнесла она. Гейб не ждал ответа – просто развлекался.

– О-о-о, ну надо же, – нараспев протянул здоровяк. – Великая и ужасная Роуз Кларк снизошла до нас.

Парень вскочил и ловким движением пересел на сторону Роуз, слишком близко, почти вплотную. Она поежилась и зажалась еще сильнее.

– Расслабься, Кларк, тебе совсем не идет быть такой занудой.

В этот момент Гейб придвинулся еще ближе и положил руку на обнаженное плечо Роуз: на ней была одета майка на тонких бретельках. От прикосновения ее будто ударило током. Девушка вскочила и заломила руку весельчака.

– Ты спятила? – выкрикнул парень. Все вдруг затихли и устремили взгляды на развернувшийся конфликт. В тишине раздался лишь нервный смешок Маркуса, который сидел напротив и наблюдал за сценой с первого ряда. Роуз слегка наклонилась к одногруппнику и прошипела в ухо, четко проговаривая каждое слово:

– Не нужно меня трогать, Гейб.

Затем Кларк отпустила его, развернулась и быстро зашагала из столовой, под недоуменный шепот и взгляды. В ушах шумело, перед глазами возникла пелена. Роуз не обратила внимание, как наткнулась бедром на угол стола и как задела девушку, которая замерла в проходе с подносом. Раздался звон приборов о мраморную плитку, а Кларк стремительно удалялась прочь с места событий.

– Чокнутая! – крикнул вслед Гейб и разразился громким хохотом, который тут же подхватил Маркус.

Кларк не терпела посторонних прикосновений, особенно от мужчин. После сцены в столовой, она до самого отбоя бродила вокруг заброшенного корпуса, взбешенная и погруженная в мысли. Думала о том, что вся школа еще долго будет обсуждать эту выходку. Не таким способом она хотела отвлечься от переживаний насчет учений и рейтинга. В ту ночь Роуз спала плохо, ворочалась то и дело просыпалась. В результате наутро она чувствовала себя уставшей и разбитой.

***

Учения начались как обычно: группы получили задачу, каждая обсудила план действий, капитаны распределили роли. Приготовления закончились к вечеру, и ближе к полуночи команды покинули территорию школы. Группа, где находилась Роуз, выдвинулась в лес, через который должна была пройти к утру и выйти к базе условного противника. Гейб попал в одну команду с Кларк, и это сбивало настрой. Его верный друг Маркус оказался в другой группе, что не помешало парню найти поддержку и всю дорогу подкалывать Роуз – инцидент в столовой видела вся школа. Квилл и наставник Генри сопровождали группу. Это единственное, что пока радовало Роуз. Кларк не разговаривала с Квиллом всю дорогу, но когда наставник был рядом, чувствовала поддержку, от этого становилось проще.

Роуз так и не придумала, как проявить себя и заработать баллы, но шанс сделать это все-таки появился. Ее распределили в основную группу захвата, где было больше возможностей выделиться. Лес ребята прошли без приключений и к утру в миле от места привала за цветочным полем, команда увидела четыре двухэтажных серых дома, одиноко стоящих среди редких деревьев.

Цель группы состояла в том, чтобы отбить у противника кейс, в котором хранилась секретная информация. Артефакт нужно было доставить в школу – в таком случае задача считалась выполненной. Погода стояла солнечная, и уже с раннего утра ощущался зной. Экипировка была черной: брюки спортивного кроя из плотной ткани с резинками внизу и такие же непродуваемые облегающие куртки. В форме было изнурительно жарко, и на привале все скинули верхнюю часть одежды. Под куртку Роуз надела только черный короткий топ, который прилегал к телу. Ноги устали от тяжелых ботинок, совсем не подходящих для такой погоды.

Разведчики ушли вперед, а Генри подозвал тех, кого распределили в группу захвата, чтобы еще раз пройтись по плану. Он был сосредоточен и серьезен. Казалось, что жара совсем его не волнует. Генри единственный остался в полном обмундировании, и серебристая капитанская повязка на плече сверкала на солнце, отражаясь слепящими бликами.

Роуз внимательно следила за каждым словом и указанием капитана, сосредоточенно слушала, как вдруг с противным жужжанием мимо пролетел жирненький шмель и приземлился ей прямо на правое плечо. Она взвизгнула и вскочила с места, смахивая мохнатого предателя. Действия Роуз не могли не привлечь внимания всей группы. Шмель тут же удалился, а Генри, вскинув брови, произнес:

– Из-за букашки решила нас выдать? Серьезно?

Испытывать такой стыд Роуз еще не случалось. Щеки вспыхнули, а в голове промелькнула мысль: “Ну почему именно я и именно сегодня?!” Хотелось спрятаться, но бежать было некуда. Группа разразилась хохотом, а Гейб не упустил случая для порции подколов:

– Да, Кларк у нас железная леди, но только до тех пор, пока не появляются насекомые, – он загоготал до неприличия громко и толкнул под бок сидящего рядом одногруппника Генри, который тоже заливался смехом. – Если я когда-нибудь всерьез захочу ее одолеть, то просто принесу с собой жука, – сквозь хохот произнес Гейб, обращаясь к собеседнику.

Роуз поддалась на провокацию и показала весельчаку средний палец, вложив во взгляд всю злость, что распалялась внутри. Кларк хотелось выплеснуть гнев на Гейба, который никак не унимался. Парень долго смеялся и продолжал отпускать тупые шуточки, остальным это определенно нравилось. Роуз собрала остатки самообладания и усилием воли заставила себя сесть на место. Внутри все клокотало, а щеки все еще горели. Генри не смотрел в ее сторону и не смеялся с остальными. Квилл, который находился позади, в знак поддержки похлопал подопечную по спине. Детский страх Роуз, казалось, поставил крест на высоком рейтинге. Девочке, которая испугалась шмеля, сложно получить высший балл за задание. Будь это реальная задача, а не экзамен, визг мог выдать группу. Кларк ничего не могла с собой поделать: даже от мысли о противном насекомом ее передергивало. Она то и дело с опаской оглядывалась, проверяя, не вернулся ли вредитель. Боевой настрой испарился в одно мгновение, но сдаваться было не в ее правилах.

Разведчики вернулись быстро. Все так закрутилось, что у Роуз не осталось времени на самобичевание. Группа выдвинулась к цели. Кларк точно знала – сейчас или никогда. Сознание переключилось в режим охотника. В таком состоянии любые действия давались легко, а нужные мысли приходили своевременно, словно подсказки, хотя порой и безрассудные.

Бой развернулся не на шутку. Роль вражеской стороны исполняли учитель по стрельбе, боевым искусствам, несколько наставников и пятеро неизвестных. Оппоненты не давали спуска будущим агентам и бились в полную силу. Чтобы добыть обозначенный объект, ребятам пришлось нелегко. Последний бросок через поле, короткие перебежки между серых стен, безмолвные указания капитана, первый удар и свист учебной пули. Роуз попала в родную стихию, стыд и страх остались позади. Она делала то, что хорошо умела. Адреналин бушевал в крови. Первое столкновение – контратака, прием, захват, выпад. Шум в висках перебивало шуршание одежды при борьбе. Выкрики союзников прорывались словно через вакуум. Роуз не дралась, она как будто танцевала, плавно продвигаясь к намеченной цели. Победа была совсем близко. До объекта оставалось несколько десятков метров. Генри махнул рукой и трое, включая Роуз, бросились к лестнице. Враг был повержен. Осталось лишь обезвредить охрану и взять кейс, как вдруг послышался хлесткий звук, за ним второй, третий. В окна и дверной проем ворвались люди. Генри едва сумел вывернуться и обезвредить одного, как подоспели еще неизвестные. Роуз замерла в изумлении, как и ее напарники. Никто не ожидал, что когда победа будет всего в шаге, к условному противнику прибудет подкрепление. Курсантов буквально зажали в кольцо прямо у самой цели и оставался лишь призрачный шанс на победу в ближнем бою. Это было сложно.

Сдаваться никто не собирался несмотря на численное преимущество врага. Оцепенение быстро прошло. Противник не давал времени на раздумья. Нужно было отбиваться и думать одновременно. Выбывшие напряженно наблюдали со стороны. Когда надежды получить цель почти не осталось, Роуз, остро ощутив угрозу провала, решила играть ва-банк. Она плохо работала в команде: чаще предпочитала все делать самостоятельно. Отсутствие коммуникативных навыков было слабой стороной, но в тот момент сыграло на руку всем.

Кейс был заперт в сейфе в небольшой комнатке с наполовину разрушенной стеной. Вход охранял один человек, он не боролся ни с кем. К нему никто не мог приблизиться. Пока остальные противостояли основным силам, Роуз рассчитала, как можно провести охраняющего, который оставался уязвим, если обойти со стороны улицы. Прямо над сейфом располагалось небольшое окно. Роуз видела, что пролезет в него без труда. Проблему составляло то, что действие происходило на втором этаже и пробраться с улицы было сложно. Это не остановило Кларк.

Роуз незаметно выскользнула из помещения и выбежала на крышу. Соорудив не самую надежную страховку, она выдохнула и полезла в окно. Все время, что она карабкалась к цели, в голове звучал взбешенный голос Квилла. Она и сама понимала, что план безумный, но ей нужны были баллы. Получить достаточное количество очков в команде, которая не взяла цель, было невозможно. Нужна была абсолютная победа.

Роуз стерла пальцы в кровь, пока карабкалась по стене. Тело изнывало от напряжения, но она не сдавалась. Наконец, забравшись в окно и оставшись незамеченной благодаря шуму драки и своей осторожности, она замерла на мгновение, чтобы восстановить дыхание, которое сбилось больше от волнения, чем от физической нагрузки. Дрожь в мышцах от напряжения по всему телу не давала прийти в норму. Кларк бесшумно вскрыла сейф, укрывшись за руинами, и схватила чемоданчик. Затем обезвредила охраняющего и триумфально подняла кейс над головой.

Изумленные взгляды устремились на хрупкую девушку. На ее локте зияла ссадина, волосы растрепались, одежда испачкалась в серой штукатурке, а лоб блестел от пота. Генри одобрительно кивнул, и она наконец-то почувствовала себя хорошо. Роуз все еще тяжело дышала, а ноги и руки дрожали, но захваченный кейс и сдержанный кивок капитана команды подарили спокойствие. Если бы не дурацкая сцена со шмелем, она бы осталась довольна в полной мере.

На обратном пути Квилл успокаивал Роуз и пытался убедить, что про шмеля никто не вспомнит, ведь на учениях она проявила себя великолепно, буквально спасла положение.

Назад группа возвращалась ночью. К вечеру погода испортилась, небо затянули серые тучи. В лесу было совсем темно, дорогу освещали ручными фонариками. Команда разделилась на три части – так полагалось по инструкции. Учения продолжались до того момента, пока весь состав не переступит порог школы, а значит, можно ожидать, что условный противник еще нападет и попытается отобрать объект. Кейс находился в группе, в которой шла Роуз. Генри нес артефакт сам. Ночную тишину нарушали шаги и редкий треск веток под ногами. Как вдруг одновременно прозвучало четыре хлопка и резкий свист, пронзительный и неприятный. Это, без сомнений, были выстрелы. Несколько человек упало на землю. Первым делом погасили фонарики, на мгновение стало совсем темно, пока поодаль между деревьев не замелькали огоньки чужаков. Капитанская повязка Генри при попадании света могла выдать местоположения группы. Они с Квиллом переглянулись. Одним движением Генри перевернул светоотражающую ткань и жестом скомандовал остальным падать на землю. Никто не понял, что произошло. Роуз предположила, что это часть сценария и внимательно наблюдала за Генри, Квиллом и парой других наставников, которые еще несколько часов назад играли противников в сером доме и возвращались в школу с группой. Они активно жестикулировали и перешептывались. О чем говорили старшие, Роуз не слышала, но почти сразу поняла, что никто не в курсе, что произошло.

Квилл жестом позвал Роуз за собой. Рядом находился овраг, в котором решили укрыться. Когда Кларк доползла до места, то услышала слова Квилла:

– Нужно узнать, сколько их.

– Я пойду, – голос Генри звучал уверенно.

– Нет, ты не можешь, сам знаешь! Твое дело – донести кейс в целости и сохранности до Джонсона!

– Но…

Уотерс попытался возразить Квиллу, но тот прервал его. Никогда раньше Роуз не видела наставника таким категоричным и жестким. Вид Квилла оказался лишь первым звоночком к тому, что все пошло не по плану. Будь это часть учений, Квилл не вел бы себя так. Он буквально изменился в одно мгновение. Морщинки на лбу и вокруг глаз больше не придавали лицу добродушия, они выстроились в строгие линии, волосы были взъерошены, тело напряжено.

– Директор велел тебе принести информацию! Будь добр исполнять! Слишком многое поставлено на карту!

Голос Квилла звучал строго и бескомпромиссно, он весь вытянулся будто струна и в упор смотрел на собеседника, словно гипнотизируя. Взгляд Генри поник, он едва заметно кивнул. В этот момент пришло сообщение от группы, которая осталась позади. На черном экране капитанской рации одно за другим бесшумно всплывали фразы: “За вами хвост”. “Мы насчитали 8 человек”. “Возможно еще несколько к северо-западу, в паре сотен метров от них”. “Подробнее доложить не можем”. “Согласно инструкции ушли в сторону. Ждем дальнейших указаний”.

– Черт! – выругался Генри, сжав руку в кулак, но тут же вернул себе самообладание.

Квилл взял рацию и прочитал сообщения. Наставники и капитан команды выразительно переглянулись, в их взглядах была видна растерянность наряду с уверенностью и решительностью.

Роуз не предполагала, что происходит, но поняла – учения закончились. Вновь раздался свист, а затем хлопок громче предыдущих, серое небо озарил пучок красных искр – сигнальная ракета. Снаряд взорвался левее от места укрытия. Противник, очевидно, потерял группу из вида, но без труда мог найти снова. Это было делом времени, ведь деваться было некуда – лес со всех сторон на несколько километров. Чужаки знали, что группа где-то поблизости.

Из отрывка разговора и поведения старших товарищей Роуз предположила, что в кейсе действительно находилось что-то важное, некое послание для директора Джонсона. Генри было поручено любой ценой сохранить посылку. Вот только почему нечто такое ценное стало частью экзамена?

– Иди один! – со злостью прошипел Квилл, в упор глядя на Генри. – Нельзя ставить кейс под угрозу!

– Я уже сказал, что команду не оставлю! – отрезал Генри.

Старшие препирались друг с другом. Чемоданчик лежал буквально в метре от них. В суматохе и спорах самое ценное осталось без пристального внимания. Пока Генри и наставники обсуждали дальнейший план действий, Роуз решила избавить их от мук выбора: команда или кейс. Она незаметно подобралась сначала к чемоданчику, вскрыла его и извлекла изнутри внушительную папку в кожаном переплете. Документы положила так, чтобы наставники и Генри тут же заметили объект, а кейс поставила за деревом. Дальше действовать нужно было быстро. Роуз подбежала к Генри и рывком сорвала капитанскую повязку с его руки. Она намеревалась тут же броситься туда, где вспыхнули искры, но Уотерс среагировал молниеносно. Ловким движением он наклонился, схватил Кларк за лодыжку мертвой хваткой и резко дернул. Роуз плашмя шлепнулась на землю.

– Ты что творишь?! – злобно прошипел он сквозь зубы. Выходка Роуз шокировала его, глаза парня широко распахнулись. Уотерс продолжал держать ногу напарницы, усиливая хватку.

– Спасибо скажешь потом! – с этими словами, Роуз резким ударом свободной ноги сбила руку Генри, перекатилась на безопасное расстояние и схватила подготовленный к побегу пустой чемоданчик. Она сразу выбралась из оврага, но действовала тихо, чтобы раньше времени не привлечь внимание неизвестных. Несколько мгновений Роуз стояла, прислонившись к дереву, чтобы перевести дух. Генри пребывал в недоумении от того, что она вытворила и остальные тоже. Никто уже не мог остановить Кларк, иначе это выдало бы всю группу. На то и был расчет. Квилл, и еще пара наставников, теперь держали Генри, чтобы тот не бросился за ней. Весь вид капитана показывал, что он готов это сделать, невзирая на последствия. По губам Квилла Роуз прочитала: «Что же ты наделала, Рози», а по глазам казалось он прощается с подопечной навсегда. Роуз и сама пока не понимала, во что ввязалась, а взгляд наставника хоть и на мгновение, но заставил дрогнуть решимость.

Дважды Роуз глубоко вдохнула, прикрепила капитанскую повязку на самое видное место, пальцы едва слушались.

– Ну что поиграем? Попробуйте меня поймать, – прошептала она себе под нос.

Затем еще раз набрала воздух в легкие и побежала быстро, как только могла в другую сторону, подальше от своих. Отбежав на приличное расстояние, Роуз дважды выстрелила в воздух, чтобы привлечь внимание. Фонарики противников устремились в ее направлении. Повязка и чемоданчик мелькали среди деревьев. Роуз двигалась хаотично, чтобы не словить пулю сразу. Этому приему учили в школе. Конечно, она не знала, что делает, просто на уровне инстинкта поняла – так нужно. У нее было учебное оружие, капитанская повязка, пустой кейс в качестве приманки и адреналин, ударивший в голову.

Глава 2.

Было страшно. Роуз первый раз столкнулась с реальной угрозой. Ноги дрожали и немели, казалось, что в любой момент конечности откажут. Твердая поверхность земли ощущалась словно вата. Кларк рассчитывала только на себя. Не у кого было спросить совет, а ошибка теперь стоила не рейтинга. На кону стояла жизнь.

Уловка сработала. Противники заметили движение, мелькание яркой капитанской отметки среди деревьев, услышали выстрелы. Роуз хотела перетянуть внимание на себя, и это удалось. Укрытие, где затаилась группа, осталось незамеченным. У ребят появился шанс уйти.

Противники двигались в сторону Роуз, их было много. От количества выстрелов, пролетающих мимо пуль, выкриков и хруста веток, становилось так страшно, что движения получались только благодаря инерции. Тело перестало слушаться. В какой-то момент мысль, что она не выберется живой из этого леса, парализовала сознание. Роуз все равно продолжала бежать – прислушиваться к инстинкту самосохранения было поздно. Она думала лишь о том, что чем дольше продержится, тем больше времени будет у остальных, и если не перехитрила противника, то точно отвлекла внимание большей части людей на себя. Группе это все равно помогло, ведь их было совсем мало, к тому же основная масса всего-навсего четверокурсники. Кларк очень надеялась, что не напрасно совершила импульсивный поступок.

Погоня длилась недолго. Пуля вонзилась в плечо. Роуз потеряла равновесие. Шаг, второй и она рухнула на землю. Было не столько больно, сколько неожиданно. Будто кто-то ужалил. Ужас, болевой шок, нервное перенапряжение смешались в водоворот ощущений, которые Роуз не смогла перенести. Сознание затуманилось. Мысли беспорядочно кружились в голове. Она вдруг почувствовала, что совсем обессилила. Когда противники настигли, она уже почти отключилась. Словно в тумане перед глазами мелькали движения ног в массивных коричневых ботинках. Мужская рука с закатанным до локтя рукавом камуфляжной куртки вырвала чемоданчик, который Роуз все еще крепко сжимала пальцами.

–Тут пусто! – крикнул мужчина.

Удар ногой пришелся точно в висок Кларк. Последнее, о чем она успела подумать, что закрывает глаза навсегда.

***

Роуз ошиблась. Ледяная вода привела в чувства. Кларк с резким вдохом открыла глаза. Осмотреться и понять, где она находится, удалось не сразу. Одно было очевидно – это не «Blackhills». Приветственное ведро воды и положение тела говорили об этом. Роуз медленно приходила в себя и всматривалась в обстановку. Она висела за скованные проржавевшей цепью руки, прикрепленной к большому крюку на потолке. Ноги тоже окутывала цепь – тяжелая и холодная. Затхлый запах сырости и плесени ударил в нос. Коричневые обшарпанные стены местами с облезшей краской и зелеными проплешинами, противный желтый свет от свисающих на черных проводах ламп создавали жуткое впечатление. Посередине комнаты расположился большой металлический стол, как в морге. Такой же был в кабинете криминалистики в школе. Массивная железная дверь, ведущая в помещение, была распахнута. Рядом стоял мужчина небольшого роста, в форме цвета хаки с пустым ведром и криво ухмылялся. Когда незнакомец убедился, что пленница очнулась – вышел.

Роуз осталась одна и решила осмотреться получше, но стоило ей повернуть голову, как она ощутила резкую боль где-то между плечом и ключицей. Болело не только место ранения, ныло все тело, гудела голова. Она предположила, что провисела в таком положении немало времени. Руки ломило в районе подмышек и запястий, тянуло все мышцы. Роуз с трудом опустила голову, чтобы рассмотреть рану. Пуля, навскидку пятого калибра, не вошла глубоко, и кончик виднелся из посиневшей вокруг кожи. Крови было немного, и она уже запеклась. При каждом, даже минимальном, движении Роуз ощущала боль от инородного тела.

С нее сняли куртку и обувь, остались только штаны и короткий спортивный топ. В помещении было холодно и сыро. Поток мыслей прервал мужчина, который уверенной походкой вошел в открытую дверь и направился прямо к Роуз. С ним было еще двое.

– Ну что очнулась, красотка? – голос звучный, пугающий, с хрипотцой, в руках он крутил капитанскую повязку. – Капитан – щуплая девчонка, да уж. Мы ожидали кого покрепче. В «Blackhills» не осталось достойных парней?

Кларк стало страшно, она инстинктивно сжалась, насколько позволяло положение. Мужчина бросил повязку на стол и внимательно осмотрел Роуз, чуть наклонив голову вправо, затем ухмыльнулся и продолжил говорить:

– Тяжко же тебе у нас придется, если ты, конечно, не готова рассказать нам все сразу.

С последними словами он подошел к Роуз вплотную. Ее глаза находились точно на одном уровне с его. Такой ледяной взгляд она раньше не встречала. Две черные бусины будто пробирались в самое нутро, зрачки по цвету еле отличались от радужки, что оставляло жуткое впечатление. Грубая, шершавая ладонь провела по овалу лица пленницы. Кларк поморщилась от неприятного прикосновения и взбрыкнула. Резкое движение повлекло новую волну болевых ощущений, лицо непроизвольно скривилось. Мужчина расхохотался и отступил. Двое других тоже рассмеялись, но ему это не понравилось. Он затих сам и махнул им, чтобы замолчали.

– Готова говорить?

– Я ничего не знаю, а если бы и знала, то не сказала! – голос Роуз хрипел, но в остальном звучал уверенно и твердо. Собрав волю в кулак, она вздернула голову и смотрела прямо. Ей не хотелось, чтобы мужчина подумал, что она испугалась.

– Гордая и дерзкая значит, – он посмотрел на нее, скривился и демонстративно сплюнул под ноги. Затем мужчина вытер рот тыльной стороной ладони, также неестественно как харкнул и вновь обратил взор на пленницу. – Откуда столько смелости в такой малышке? Даже как-то не по себе от мысли причинить тебе боль, – он говорил с иронией и раздражающе расхаживал туда-сюда прямо перед Роуз. В глаза не смотрел и лишь периодически на фразах, на которых делал акцент, ненадолго задерживал взгляд. Это сильно нервировало.

– А больно будет, если не начнешь говорить, – этой фразе он попытался придать окрас сожаления, будто ему действительно было до нее дело.

– Мне нечего сказать, – отрезала Роуз, ощущая, что силы опять покидают ее.

Мужчина с размаха ударил кулаком по столу. Раздался грохот, металл задребезжал. Роуз испугалась от неожиданной перемены настроения. До этого он хоть и казался устрашающим, но не безумным.

– Где папка?! – завопил он и подлетел к Роуз. Мужчина схватил ее за подбородок и начал трясти. Она перестала думать о боли, она боялась, что этот псих прикончит ее прямо сейчас.

В тот момент Кларк испытала чувства, которые сопровождали ее все детство до того, как она попала в «Blackhills». Мать постоянно держала ее в ужасе. Дома Роуз никогда не ощущала себя в безопасности. Страх окутывал тело, внутри все замирало, стоило только матери появиться на горизонте. Она частенько так же трясла Роуз и кричала, оскорбляла, била. Повод всегда находился – дочь раздражала ее по умолчанию, просто потому что появилась на свет и испортила жизнь этим фактом. Роуз никто не планировал: матери едва исполнилось восемнадцать, когда родилась малышка, отцу – двадцать. Бабушка отговорила от аборта, потому что, когда непутевые родители спохватились, избавляться от плода было опасно. После рождения Роуз, предки попытались жить вместе, опять же – по настоянию бабушки. Из этого ничего не вышло, и мать с трехмесячной девочкой на руках вернулась в родительский дом.

Бабушка любила Роуз и пока была жива, делала жизнь внучки сносной. Правда, это длилось недолго: женщины не стало, когда Кларк было семь. В тот год малышка и отца видела в последний раз. После похорон бабушки отец с матерью здорово поругались, и больше он не появлялся, даже ни разу не позвонил.

Мать начала пить. Она и до этого частенько прикладывалась к бутылке, но после смерти бабушки пьянки стали постоянными. Больше никто ее не сдерживал. Сложно было припомнить, когда Роуз видела мать трезвой последний раз. Алкоголь делал женщину еще более жестокой. И чувство страха сидело глубоко внутри маленькой Роуз. Она по сей день помнила ощущения от надвигающейся разъяренной женщины с покрасневшим пористым лицом и растрепанными неухоженными волосами.

Спустя год в школе Роуз перестала шарахаться от каждого резкого движения или вскрика, но, как оказалось, не избавилась от детской травмы. Лишь спрятала страх в дальний угол подсознания. Сейчас, когда она висела связанная в холодной мрачной комнате и ее тряс этот неуравновешенный тип, Кларк испытала тот же обреченный ужас, который сопровождал ее в детстве. Из-за страха она перестала ясно мыслить. Хотелось только одного – забиться в угол, спрятаться. Сердце колотилось так быстро, что стук отдавался в ушах. Во рту пересохло, виски пульсировали, а сознание безуспешно металось в поисках возможностей побега, как бы глупо это ни звучало в данном положении.

– Ты будешь говорить?! Будешь? – ноздри мужчины раздувались, глаза сузились, он сжимал зубы, часто и шумно дышал, на лбу выступила испарина.

Роуз только мотала головой как безумная. Мучитель резко затих, затем медленно отвел подбородок пленицы в сторону, второй рукой стер пот со лба и жестом показал одному из пособников дать ему что-то. Низкорослый мужчина с маленькими глазами, рыжей щетиной и самодовольной ухмылкой протянул ему кусок тонкой металлической трубы, которая лежала на столе рядом. Роуз нервно сглотнула остатки слюны в пересохшем горле.

– Ты будешь говорить, – уже спокойно и утвердительно произнес он . – Ты мне все скажешь.

Главный опустил взгляд в пол всего на мгновение, а затем размахнулся и наотмашь ударил трубой по голове Роуз, в районе правого уха. Кларк не потеряла сознание, но на какое-то время очертания комнаты, предметов и людей превратились в мутную массу. В ушах стоял невыносимый звон. Теплая кровь тонкой струйкой потекла от места удара и закапала на пол. Зрение понемногу стало фокусироваться, сознание возвращалось, пытаясь прорваться сквозь шум, который вытеснил все остальные мысли.

– У нас тут девочек бьют, если ты еще не поняла. Так что советую быть разумнее. Повиси здесь немного, подумай, – прохрипел мужчина. Роуз почувствовала его дыхание на коже, злодей придвинулся еще ближе. Первые слова прозвучали сдержанно, а затем вернулся ужасающий, леденящий тон. Мужчина вновь схватил ее за лицо. Роуз попыталась отстраниться, но сил не хватило. – Будешь долго думать, убью, как собаку! Но перед тем ты еще молить будешь, чтобы я с тобой покончил!

Похититель развернулся и в несколько широких шагов покинул комнату. Пособники последовали за ним. Тот коротышка, который подал трубу злодею, проходя мимо Роуз, остановился и замахнулся. Его кулак замер напротив ее солнечного сплетения. Кларк зажмурилась и сжалась, готовая принять удар. Бить он не стал, а только расхохотался, обнажая крупные некрасивые зубы. Тяжелая металлическая дверь захлопнулась с грохотом. Роуз вздрогнула. Тишину нарушало гудение ламп. Если бы она только знала, над чем должна подумать! Что было в той папке и почему артефакт имел такую ценность? Почему нечто важное оказалось на учениях?

Чертовски хотелось пить. Все тело невыносимо ныло оттого, что находилось в висячем положении. Мышцы тянуло, а цепь на ногах придавала веса. Запястья онемели. Кларк жутко замёрзла: одежда и волосы еще не просохли, а от сквозняка становилось еще холоднее. Теперь, ко всему прочему, раскалывалась голова. Хотелось прилечь и поспать. В последние часы Роуз испытала столько стресса, что сон пришелся бы кстати. Но как уснуть, когда болтаешься под потолком с пробитой головой и пулей в плече?!

Роуз стала размышлять: прокручивала в голове каждую деталь учений, старалась найти в воспоминаниях что-то значимое, чтобы понять, что же произошло. Она отметила только одно – в основной группе подобрались ученики с самым высоким рейтингом. Возможно ли, что это было лишь совпадение? Вряд ли. Наставники и Генри удивились нападению не меньше остальных, но сразу поняли, почему это произошло.

Границы времени стерлись. Роуз не понимала сколько часов провела в этой комнате. Когда она уже буквально отключалась от усталости, дверь распахнулась и в помещение вошли четверо, включая главного. По виду мужчин она догадалась, что обращаться с ней будут жестоко и бескомпромиссно. «Что ж я знала, на что иду», – обреченно подумала она. На самом деле, она не знала и даже не представляла, куда влипла. Когда Роуз сорвалась из укрытия в лесу, то не подозревала, что ей придется пережить. Она осознавала, что ее могут убить, и на этом все закончится. У нее напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, но такую боль и пытки терпеть было сложно. Сначала идея помочь казалась неким приключением, которое отдавало романтизмом. Роуз вся из себя такая героиня, спасла всех, и сейчас спасут ее. Удар по голове вытерпеть можно, пулю тоже. Ранение было болезненным, но не серьезным, а Роуз верила, что все скоро закончится и непременно хорошо. Вот-вот откроется дверь, и ее вызволят, иначе и быть не может. Не могли же ее просто так бросить! Кларк ждала спасения с минуты на минуту.

Главный расположился на стуле так, чтобы видеть все помещение. Один из пособников подошел к глубокой металлической раковине в углу комнаты, закрыл сток и включил воду. Второй поставил на стол маленький чемоданчик. Роуз смотрела, как наполняется раковина, и разум затуманивал ужас.

Второй детский страх – вода. Кларк было три года, когда мать пыталась утопить ее в озере. Маленькая Роуз нарушила планы матери, а бабушка сильно опаздывала, чтобы посидеть с внучкой. Родительница развлекалась и выпивала с очередным любовником. Мужчине не понравилось, что в соседней комнате истошно орет одинокий ребенок и попросил заткнуть девочку. Роуз не помнила, был ли это страх или нечто другое – она была слишком маленькой. Но фобия осталась по сей день.

Захватчики приготовили банальную пытку. Раковина наполнилась так быстро, что Роуз не успела подготовиться. Двое мужчин резким движением сняли цепь, на которой она висела, с крючка и пленница рухнула на пол. Мучители тут же подхватили ее, не расцепляя рук, закрутили кусок цепи вокруг талии таким образом закрепив конечности пленницы вдоль тела, и потащили к раковине полной воды. Кларк заранее знала, что произойдет в следующую секунду. Но из-за паники дыхание сбилось. Роуз не успела набрать воздуха в легкие, как голова оказалась под водой. Мучитель сильно давил на затылок. Кларк сопротивлялась, насколько хватало сил.

Вода заливалась через нос, Роуз старалась не вдыхать как можно дольше. Паника мешала контролировать ситуацию. Ей хотелось кричать, она инстинктивно вдохнула, и вода стала заполнять легкие. В груди жгло, пленница уже не могла остановить этот процесс, силы покидали тело. В тот момент, когда Кларк решила, что умирает, ее вытащили из воды. Она закашлялась, выплевывая жидкость, которая текла и из носа, и изо рта. Глаза щипало, но нужно было сфокусироваться: видеть происходящее и знать, чего ждать в следующий момент. Двое мужчин держали обессилевшее тело под руки, больно сжимая. Главный стоял впереди:

– Ну что, готова говорить?

Роуз отрицательно помотала головой не в силах откашляться. Злодей вздохнул и махнул пособникам продолжить пытку.

Через секунду она снова оказалась в воде. Второй раз было не так страшно, Роуз мирилась с безысходностью. Она и правда не имела понятия, чего от нее хотят. Раскалываться Кларк, конечно, не стала бы, но было к лучшему, что она и впрямь ничего не знала. Роуз пыталась выбраться, из последних сил брыкалась, упиралась ногами и старалась освободить руки.

Кларк задыхалась, была готова умереть, но теперь понимала – просто так от нее не отстанут. Мучителям нужна информация, и они уверены, что Роуз есть что сказать. А это значит – умирать ей придется еще не раз, пока злодеи не решат, что пора заканчивать или не поймут, что пленница бесполезна. Это довольно странное чувство, когда осознаешь, что тебе конец. Сначала агония, отрицание происходящего, попытки борьбы, потом успокаиваешься и смиряешься, готовый встретить смерть. Роуз испытала все стадии. Ее резко вытащили из воды, протащили по полу и швырнули на металлический стол, который стоял посреди комнаты. Она беспомощно пыталась перевернуться набок, но сил не хватало – мешали цепи. Роуз вяло барахталась, но быстро оставила эту затею, и тело обмякло на холодной поверхности. Было понятно, что злодеи еще не закончили, а сил у нее уже не осталось. В этом, наверное, и состояла главная пытка: не физическая боль, а сломленность. Здесь мучителям удалось преуспеть довольно быстро – Роуз больше не хотела бороться. Единственным желанием стало, чтобы страдания поскорее закончились.

Пока Кларк думала о смерти, мерзавцы переговаривались и готовились к новой порции пыток. Один из мужчин грубо схватила ее запястье, затем второе. Руки оказались вытянуты за головой и закреплены за кромку стола. Ноги оставались свободными.

Она зажмурилась, ей больше не хотелось видеть происходящее. Жгучий удар по щеке заставил открыть глаза.

– Очнись, красотка, хочу чтобы ты все видела.

Роуз отстраненно смотрела в сторону и про себя повторяла: “Пусть это быстрее закончится! Быстрее закончится! Пожалуйста!” Последние силы уходили на самоконтроль. Кларк не хотела, чтобы истязатель заметил страх, но губы то и дело нервно подрагивали.

– Ну что, ничего не надумала рассказать? – произнес зловещий голос главного мучителя.

Роуз не повернула головы. Тогда он стал прикреплять к ее левой руке и груди маленькие электроды. Тонкие проводки тянулись к чемоданчику, который мужчины принесли с собой. Роуз уже понимала, что будет больно. Она боялась этой боли, но сил на реакцию не осталось. И разум, и тело настолько истощились, что были не способны на сопротивление. Стало страшно, и в этом совсем не стыдно было признаться. В школе их хорошо подготовили в теории, но на деле все оказалось совсем иначе. Никакие уроки и близко не шли в сравнение с реальными пытками.

– Говорить будешь? – нетерпеливо повторил мужчина. Роуз вяло помотала головой. – Дело твое, ты все равно все мне расскажешь, но я не люблю долго ждать. Может это прибавит тебе скорости? – и он опустил рычажок в чемоданчике, из которого тянулись провода.

Тело Роуз пронзила невыносимая боль. Она будто разрывала изнутри, протекала от макушки до кончиков пальцев ног. Грудная клетка поднялась, Кларк выгнулась в нечеловеческой позе и закричала так громко, что, казалось, ушные перепонки лопнут от собственного крика. Роуз была не готова к такой боли. Она привела ее к агонии. Все, что было до этого момента, показалось вполне гуманным. Мучитель вернул рычажок в исходное положение и с явным наслаждением, самодовольно ухмыляясь, спросил:

– Ну как? Понравилось?

Роуз тяжело и часто дышала, постепенно опуская грудь и расслабляя тело. Ей все еще было больно и страшно от мысли, что пытка может повториться еще не раз. Несмотря на то что запасы сил истощились, она чувствовала странный прилив энергии. Мышцы напряглись, глаза широко раскрылись, сердце колотилось бешено. Роуз жадно глотала воздух ртом, словно рыба, которую выбросило на берег.

– Вижу, что не понравилось. Хочешь это прекратить? – изменив тон на сочувственный, продолжил негодяй.

Она кивнула, сама не зная, зачем, ведь рассказывать все равно было нечего.

– Тогда просто скажи, куда делась папка? Кому ты ее передала? – мужчина говорил почти шепотом, голос стал спокойным и ровным.

– Я ничего не знаю, – с большим трудом, делая паузы между словами, прохрипела Роуз.

Кларк хотелось расплакаться от собственного бессилия. Она злилась на себя, на директора Джонсона, на Генри, Квилла и остальных. Ее жизнь ей больше не принадлежала. Судьба находилась в руках злодея, который в любую секунду мог причинить новую порцию боли или вовсе убить. А Роуз так и не узнает, за что поплатилась.

– Ты лжешь, – произнес он все еще спокойным тоном. – Но зачем тебе это? – мучитель выдержал небольшую паузу и начал расхаживать вдоль стола. Роуз каждую секунду ждала очередного выпада и вздрагивала, когда мужчина приближался. – Твои дружки ведь бросили тебя. Оставили одну разбираться со всем этим. Это даже не твое дело. Подумай только, Джонсон свалил груз ответственности на учеников! На девчонку! Ты – всего лишь пешка. Сделала грязную работу и пошла в расход. Они о тебе даже вспоминать не будут.

Мужчина остановился рядом с лицом Роуз, наклонился ниже, уперев руки по обе стороны ее головы. Кларк почувствовала еще большее давление. Мучитель внушал мысли о предательстве, программировал сознание пленницы, четко проговаривая каждую фразу.

– К черту высокие идеалы, мораль, нравственность, которые вам навязывают в вашей драгоценной школе! Подумай, стоит это твоих страданий? Стоит смерти?

Вид Роуз оставался безучастным, было понятно, какую цель преследует злодей. Но громкая речь не подействовала. Кларк просто хотела, чтобы пытки прекратились. Мучитель злился. Он не соврал, что не любил ждать. Его сухая жилистая рука схватила Роуз за горло, и он заорал так, что звук его голоса эхом отразился от стен.

– Говори, сука! Говори!

Роуз беспомощно мотала головой, паника нарастала с новой силой. От неожиданности сердце произвело мощный удар, замерло и затем забилось в бешеном ритме. Мужчина убрал руки и снова опустил рычажок. Все повторилось: разрывающая боль, крик, судорожные реакции тела. На этот раз Роуз начала слабеть. Глаза оставались открытыми, но вокруг потемнело. Она словно проваливалась в бездну. Боль продолжала разливаться по всему телу. Последняя мысль, которая промелькнула прежде, чем Кларк потеряла сознание: “Как же хорошо, что я и впрямь ничего не знаю. Наверное, я бы не выдержала.”

Роуз очнулась все в том же помещении, лежа на столе, и первым делом осмотрелась. Мучителей не было. От этого стало немного спокойнее. К удивлению, руки оказались свободны. Кларк убрала прилипшие ко лбу волосы. На запястьях кровоподтеками отпечатались следы цепей. Было очевидно, что мучители вернутся и продолжат пытки. Роуз больше не ждала спасения. Вера угасла, дух был сломлен. Тело болело так, что она думала только о смерти и избавлении. Боль от пулевого ранения стала настолько мучительной, что Кларк боялась не выдержать. Ее тошнило, кружилась голова, по спине стекал холодный пот. Она сильно замерзла и дрожала всем телом. Металлический стол казался глыбой льда. От дрожи становилось только хуже. Роуз попыталась привстать. Каждое, даже самое незначительное, движение отзывалось в мышцах, пульсировало в ране.

Взгляд блуждал по комнате в поисках чего-то, что могло бы облегчить страдания. Нужно было отвлечься от боли, переключить внимание. В углу, за раковиной, Роуз увидела скомканную ткань и решила перетянуть ей рану, в надежде, что так болеть будет меньше. Кларк с трудом перевернулась набок. Тело не слушалось, и каждое движение давалось с большим трудом. Роуз подтянула ноги к себе и села на край стола, свесив их. От боли хотелось кричать, дыхание участилось, плечо будто ножом резануло. Она дала себе время перевести дух. Ноги не доставали до пола, поэтому Роуз собрала остатки воли, стиснула зубы, оттолкнулась здоровой рукой и приземлилась на бетон. Ослабшие ноги подкосились, не выдержав вес тела. Понадобилось еще какое-то время, чтобы прийти в себя и продолжить движение к цели.

Роуз ползком добралась до раковины, прислонилась к стене, чтобы отдышаться перед финальным рывком. Ткань оказалась старой, скорее всего раньше это была простынь. Она без труда смогла оторвать небольшой кусок, чтобы перетянуть плечо. Пальцы дрожали и не слушались. Ранение располагалось не в самом удобном месте, чтобы самостоятельно наложить повязку. Больше всего времени Кларк потратила на то, чтобы хоть как-то закрепить жалкое подобие бинта. Кончики ткани выскальзывали из трясущихся пальцев, Роуз нервничала и проклинала собственную беспомощность. Кожа вокруг раны приобрела багрово-фиолетовый оттенок, входное отверстие от пули вздулось и нарывало. Роуз осознавала, что если мучители не прикончат ее раньше, то без медицинской помощи велика вероятность умереть от заражения.

Все еще невыносимо хотелось пить, поэтому Кларк дотянулась до края раковины, подтянулась и встала, опираясь локтем о бортики. Она сдерживала порывы закричать от боли, которую приносило каждое движение. Крик привлек бы внимание похитителей. Роуз медленно открыла кран и припала губами к струе холодной воды. Она рассчитывала испытать облегчение, но стало хуже. Тошнота подступила к горлу, и ее вывернуло наизнанку только что выпитой водой. Дыхание стало еще более отрывистым, комната поплыла перед глазами. Кларк беспомощно обмякла, положив голову на здоровую руку, и дала себе время прийти в чувства.

Когда стало чуть легче, она умыла лицо и вновь опустилась на пол. Роуз чувствовала слабость, боль стала ее частью, безумно хотелось спать. Она сжалась в комок прямо на бетонном полу, притянула к себе остаток ткани и кое-как укрылась им. Несмотря на то что тряпка была ничтожно маленькой и тонкой, стало немного лучше. Стоило закрыть глаза, как Кларк уснула.

Из сна Роуз выдернул резкий грохот. Металлическая дверь с силой распахнулась и ударилась о стену. Не успела пленница осмотреться и прийти в себя, как на голову ей набросили плотный мешок. Шершавая ткань неприятно терлась о кожу. Поначалу трудно было вдохнуть, то ли из-за паники, то ли из-за самого мешка. Боль отошла на второй план, спросонья физические мучения не сразу отозвались в теле. Все реакции сковал страх. От испуга Роуз начала кричать и вырываться. Неизвестность и резкое пробуждение усилили эффект. От ужаса Кларк не контролировала свои действия.

Грубые мужские руки с силой схватили хрупкое ослабевшее тело девушки, подняли над полом и встряхнули. Сквозь ткань совсем рядом Роуз ощутила горячее дыхание. Мужчина прошипел:

– Заткнись и перестань дергаться, сука! Иначе я тебя прикончу! – он говорил тихо, но отчетливо и жестко, голос звучал устрашающе убедительно и Роуз тут же замерла, пришла в себя. Это был не главный, но кто она понять не могла. – Кивни, если усекла!

Роуз закивала. Ее трясло то ли от страха, то ли от холода. А может, все вместе. Она вся съежилась и мечтала стать маленькой и незаметной. Исчезнуть. Мужчина дернул ее за руку и потянул вперед. Они покинули комнату пыток. Ориентироваться на ощупь было сложно. Тело не слушалось, Роуз старалась унять дрожь, но получалось плохо. Каждый раз, когда она напрягала мышцы, происходило нечто вроде судороги и это мешало двигаться.

Кларк с похитителем поднялись по лестнице и свернули направо. Пленница то и дело спотыкалась, но мужчина упорно тянул вперед. Роуз боялась, что если упадет, здоровяк продолжит тащить ее по полу. Так они шли, пока ступни Роуз не пронзила новая боль. Она вырвала руку, упала от неожиданности и инстинктивно сорвала мешок с головы. При приземлении несколько осколков вонзилось в ладони и колени: на полу повсюду было рассыпано битое стекло. Справа находилось длинное окно – от него осталась только рама. Роуз заметила, что на улице было темно. Коридор освещали лампы, которые располагались в ряд по левой стене. Глаза не сразу привыкли к свету. Она часто моргала и старалась не обращать внимания на очередную порцию физических страданий. Порезы были мелкими, кроме одного: один из осколков воткнулся прямо под коленную чашечку. От тошнотворной боли Роуз чувствовала, что вот-вот вновь отключится. Ощущение не было сильным, именно противным. Тем более тело уже было изнеможенно настолько, что восприятие обострилось до предела.

– Вперед! – рявкнул похититель. Это был один из тех, кто топил Роуз в раковине.

– Да не могу я идти! – в отчаянии крикнула она, взглядом указывая на раны, понимая при этом, что подонка это мало волновало.

– Да мне плевать! Не хочешь, чтобы я тебя пристрелил, вставай!

Мужчина достал из нагрудной кобуры пистолет и щелкнул затвором. Роуз кое-как поднялась, опираясь о стену, и захромала вслед за похитителем, стараясь обходить стекла. Мелкие осколки все равно впивались в босые ноги. Позади послышались голоса, они приближались. Амбал заметно нервничал. Раздался хлопок, за которым последовал отдаленный шум, возня. Похититель схватил Роуз, перекинул через плечо и понесся вперед по длинному коридору.

Кларк различала выстрелы, крики, с каждой секундой звуки приближались и становились отчетливее. Мимо пролетела пуля, затем вторая. Роуз услышала знакомый голос, но не сразу поняла кому он принадлежит:

– Осторожнее, не заденьте ее!

Это был Генри. Позабыв про боль и страх, сознание Роуз ликовало: “Меня могут спасти! Нет, меня непременно спасут!”

– Аккуратнее, аккуратнее! – раздался родной голос Квилла. Роуз так обрадовалась, услышав его, что не сдержала крик.

– Квилл!

– Держись, Рози! Она жива! Жива, ребята! – послышалось в ответ из другого конца коридора. Похититель в это время уносил Роуз все дальше от долгожданного спасения.

Кларк настолько воодушевилась тем, что за ней пришли, про нее не забыли, что предприняла попытку к побегу. Она уже не думала о боли, усталости и изнеможении. Силы появились из ниоткуда, и девушка отчаянно начала молотить громилу по спине. Здоровяк лишь крепче сжимал ноги пленницы и прибавлял ходу. Усилия высвободиться оказались тщетны – похититель держал мертвой хваткой. Рукой, в которой находился пистолет, мужчина нанес удар в бок, но Роуз не затихла. Он ругался себе под нос, отстреливался в ответ на выстрелы с другого края коридора, а Кларк продолжала безрезультатно вырываться, пока они с похитителем не достигли конца прохода.

Мужчина выбил ногой дверь, и они с Роуз оказались на улице. Здоровяк бросил пленницу на асфальт и принялся блокировать выход. Роуз в последний момент успела выставить руки, чтобы смягчить падение. Раненая конечность подогнулась, девушка ободрала локоть и перекатилась на спину, тут же приподнялась и осмотрелась. Позади, в нескольких десятках метров от них стоял вертолет. Рядом никого не было. Кларк решила, что похититель увезет ее, а подмога отрезана дверью. Группа спасения могла не успеть, и Роуз так и осталась бы в лапах мучителей.

Кларк была очень слаба, но старалась встать и помешать громиле. Его пистолет лежал на асфальте совсем рядом, нужно было всего-то проползти пару шагов и выстрелить. Попытки не увенчались успехом. Роуз падала при каждом движении, но сдаваться отказывалась.

– Забавно наблюдать, как ты стараешься. Это похвально, но бесполезно, – позади прозвучал знакомый ледяной голос главного мучителя. – Просто смешно! Успокойся.

Злодей засмеялся раскатисто и громко, развернулся и зашагал к вертолету.

– Боб, заканчивай там побыстрее! Пора сваливать!

– Что с девчонкой, шеф?

– Тащи ее сюда, она нам еще пригодится.

Роуз упиралась из последних сил. Спасение было всего в шаге. Она слышала, как ребята изнутри ломали дверь. Напряжение нарастало. Громила донес ее до вертолета и передал в руки злодея, чьего имени она так и не узнала. Сам Боб забрался в кабину. Спустя несколько мгновений лопасти начали вращаться – сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Поднялась пыль, Роуз зажмурилась. В этот момент дверь слетела с петель и первым, кого увидела Кларк, был Генри. За ним на улицу вылетел Квилл, таким обеспокоенным наставник выглядел впервые. Главный схватил Кларк, пока пособник копался с управлением вертолета.

Роуз инстинктивно бросилась к своим навстречу, но хватка похитителя была крепкой. Он перехватил пленницу одной рукой под ребра и сжал сильнее. Вторая рука потянулась за спину, и в следующую секунду в воздухе блеснул металл. Роуз почувствовала холодное лезвие ножа на шее. Группа спасения тут же остановилась у выхода. Все произошло слишком быстро.

Мгновение-другое никто не двигался. Все замерли в ожидании. Первым заговорил Квилл. Роуз поймала встревоженный взгляд наставника: смотрела прямо ему в глаза. Ей хотелось чувствовать связь с близким человеком на тот случай, если это последние минуты ее жизни. Квилл нервно сглотнул, плавно протянул вперед руку и сделал осторожный шажок.

– Все кончено, отпусти девочку, она не нужна тебе, – крикнул наставник, перебить шум вертолета было сложно.

– О нет, брат, ошибаешься. Она – мой билет на выход, – усмехнулся злодей. – Сейчас я спокойно сяду в вертолёт и отпущу девчонку на взлёте. Вы ведь не дадите мне просто уйти? – злодей громко чеканил каждое слово. – Дернитесь, и я тут же перережу малышке горло. Дернитесь, пока я не взлечу, мой друг Боб застрелит ее, как собаку. Он хорошо стреляет, проверять не советую, – в воздухе повисла томительная пауза. – Ну что договорились, старик?

– Договорились, – Квилл отозвался тут же, не задумываясь ни на секунду.

– Вот и славно! Не хочется сегодня убивать. Девчонка мне понравилась. Такая стойкая! – он усмехался, играя ножом на шее Роуз, тем самым заставляя Квилла и остальных нервничать. – Боб, ну что там? Их недоверчивые взгляды напрягают.

– Готово, шеф!

– Что ж, вот и все! Сделай милость, постой, пока я заберусь в кабину. Не падай и не вздумай бежать! Помни – ты на прицеле. Как только я захлопну дверь, беги и лучше быстрее, – он наклонился и кричал прямо в ухо Роуз. Она чувствовала кожей его слова, мурашки пробегали от дыхания злодея. Хотелось поскорее избавиться от мучителя. Будь у нее возможность, подлец бы уже лежал скрученный на земле за одно только то, что позволил себе прикоснуться к ней. Сосредоточив мысли на спасении, Кларк напряженно ждала момент, когда все, наконец, разрешится, она упадет в объятья Квилла и будет в безопасности.

Мучитель сначала отвел руку с ножом от шеи пленницы, потом убрал вторую. Роуз осталась без опоры. Устоять на ногах было трудно, но она стойко держалась в ожидании окончания страданий. Тело дрожало, Кларк все это время сохраняла зрительный контакт с Квиллом. Не отрываясь, смотрела на него. И наставник, и остальные замерли в готовности броситься к девушке при первой возможности. В тот момент, когда Роуз была уверена, что все позади, злодей остановился у входа в кабину и окликнул ее. Она повернулась.

– Эй, малышка, а знаешь что? Все-таки передай это от меня старине Джонсону, он поймет.

С этими словами он приобнял Роуз за плечо, и воткнул нож ей прямо в живот до самой рукоятки, вытащил орудие и ловко запрыгнул в кабину. Роуз не сразу сообразила, что произошло. Она скорее чувствовала разрывающуюся под острием плоть. Боли совсем не было. С этого момента для нее все происходило, словно в замедленной съемке. Злодей хохотал. Изо рта Роуз хлынула кровь, и девушка, содрогнувшись от спазма, похожего на рвоту, рухнула на землю. По ощущениям Кларк падала долго, будто в никуда, гораздо дольше, чем просто упасть на асфальт. Роуз проваливалась в темноту, в пропасть. Бездна принимала ее и окутывала своими щупальцами. Голос ненадолго вернул ее в реальность. Генри сидел на коленях, одной рукой обнимал Кларк за плечи, а второй придерживал голову.

– Ты слышишь меня? Все будет хорошо, Роуз! Помощь уже в пути! – голос парня звучал встревоженно, но был таким бархатным и приятным. Кларк думала, что это последние слова, которые она слышит.

Вертолет стремительно удалялся. Квилл судорожно тыкал по кнопкам телефона и что-то кричал в трубку.

Генри пытался говорить с Роуз, чтобы она не теряла сознание. Она же молчала, на лице появилась слабая улыбка. Боль ушла, а на смену пришел покой. Кларк чувствовала, что умирает, и благодарила судьбу, что не в лапах злодеев. Квилл подбежал и опустился рядом. Они с Генри тревожно переглянулись. И наставник уверенно произнес, не позволяя никому сдаваться:

– Все будет хорошо! Держись, девочка! Ты же такая сильная!

Генри прижал Роуз к себе ближе и губами прикоснулся к ее лбу. Губы были горячими по сравнению с холодной кожей Роуз. Касание парня – последнее, что она запомнила. Кларк больше не могла терпеть, поддалась темноте и провалилась в забытье.

Глава 3.

Роуз снилось, будто она лежит на цветочной поляне. Ей больше не было холодно – от земли веяло теплом. Ласковое солнце озаряло все вокруг белым светом, воздух был наполнен сладким ароматом. Платье цвета слоновой кости из тонкого кружева нежно касалось кожи, поддаваясь потокам легкого ветра. Роуз наслаждалась пением птиц, рассматривала причудливые цветы. Было хорошо, спокойно, уютно. Казалось, она никогда не чувствовала себя так умиротворенно.

Мелодию природы нарушило мерное пищание, которое появилось из ниоткуда и разрушило идиллию. Противный звук нарастал, ощущение покоя и безопасности растворялось. Прекрасный пейзаж исчезал фрагментами. Сначала птицы, затем ароматы, цветы, погасло солнце. В полной темноте Роуз все отчетливее различала свое имя.

– Роуз Кларк. Роуз? Ты меня слышишь?

Голос казался знакомым. Роуз точно слышала его раньше. Она открыла глаза, но не могла сфокусировать зрение. Картинка представлялась размытой, было сложно различать даже силуэты. Единственное, что удалось разобрать – помещение и мебель в нем светлые, люди одеты в белую одежду. Роуз стало не по себе от ощущения неизвестности. Она не знала, где находится и как сюда попала. Тело стало ватным. Роуз напрягала мышцы, чтобы пошевелиться, но толком не чувствовала их. Голова неприятно ныла: такая боль бывает, когда перегрелся на солнце. Писк с левой стороны участился. Не успела Роуз окончательно поддаться панике, как женский голос, который исходил от стройного силуэта, зазвучал вновь:

– Роуз, тебе нужно успокоиться. Переживать не о чем. Ты дома, в «Blackhills», в медчасти. Я Лорен – врач. Помнишь меня?

Роуз выдохнула, и тело, которое последние минуты пребывало в напряжении, наконец расслабилось. Кларк помнила Лорен, попыталась ответить, но не смогла и вновь запаниковала. Во рту что-то мешалось – трубка для искусственной вентиляции легких. Роуз не могла дышать самостоятельно, говорить и ничего не видела. Сознание было заторможено. Кларк помнила, что была в плену, что ее пытали, но детали не сразу всплыли в памяти. Когда Роуз сопоставила одно с другим, и фрагменты последних событий, наконец, начали восстанавливаться, у нее случился шок. Она попыталась протянуть руку к месту ранения, но не смогла. Что-то мешало, конечности не слушались. Первая мысль – ее парализовало, она потеряла зрение и голос. Сердце сжалось, Роуз будто стремительно упала в бездну. Дыхание участилось, на лбу выступил холодный пот. Ей хотелось кричать, но ничего не получалось. Чувства переполняли изнутри, но выплеснуть их наружу не выходило. Кларк билась как могла, из последних сил, предпринимая тщетные попытки встать.

Лорен прикоснулась к ее лицу, и в глаза ударил яркий свет. Роуз зажмурилась и взбрыкнула. Чьи-то тяжелые руки опустились на ее плечи и прижали к матрасу. Все время агонии Лорен неустанно просила пациентку успокоиться и ласково повторяла, что все будет хорошо. Роуз почувствовала легкий укол в районе предплечья и спустя пару мгновений тело стало слабеть.

Сознание продолжало генерировать события последних дней, но Роуз уже не дергалась, обмякла и лежала тихо. Лорен села на край кровати и гладила волосы пациентки. А Роуз видела перед собой черные холодные глаза мучителя и вновь чувствовала, как тот всадил в нее нож, как разорвалась плоть и горячая кровь хлынула на холодное тело. На глаза выступили слезы. С этими мыслями Кларк вновь провалилась в сон.

В этот раз Роуз спала беспокойно. Она будто очнулась во сне и металась из стороны в сторону в непроглядной темноте. Она искала выход, но никак не могла найти. Когда Роуз совсем измучилась, то, наконец, обнаружила дверь и с опаской нажала на ручку. Сделав неуверенный шаг и, едва переступив порог, Кларк провалилась в пустоту. С падением во сне она проснулась наяву. На этот раз ощущения были совсем иными. Роуз открыла глаза и отчетливо увидела комнату, как только привыкла к яркому свету. Напротив располагалось большое окно, шторы были открыты и помещение озаряли солнечные лучи. Кларк была одна, лежала в кровати, застеленной ослепительно-белым постельным бельем.

Поначалу Роуз просто рассматривала все вокруг, привыкала к обстановке. Голова все еще болела, а тело с трудом ощущалось. На ней была одета широкая больничная рубашка светло-голубого цвета, от левой руки тянулись тонкие проводки к небольшому монитору, который изредка издавал тихий писк. Стало спокойнее, но она все же оставалась настороже. Воспоминания были ясными, но паники больше не было. Трубка в горле исчезла. Роуз осторожно пошевелила ногами, затем рукой. Убедившись, что тело не парализовано, она выдохнула с облегчением и непроизвольно улыбнулась. Было страшно даже от одной мысли, что она больше не сможет ходить.

Роуз чувствовала плотные повязки в местах ранений. Она отогнула край одеяла и провела рукой по животу. В сознании вновь вспыхнул момент удара ножом, жуткие глаза напротив, ощущение дыхания смерти. Роуз встрепенулась, отвела руку и переключилась на плечо. Осторожно подвигала им: больно больше не было. На удивление она чувствовала только слабость. В голове крутились мысли о том, сколько прошло времени, как долго она находилась без сознания и чем все закончилось. Лорен вошла в палату стремительной походкой, цокая по плитке высокими тонкими каблуками, тем самым прервав размышления.

– Уже проснулась, милая? Как себя чувствуешь?

Врач склонилась над Роуз, посветила небольшим фонариком в глаза. Кларк зажмурилась и отвернула голову. Доктор переключилась на монитор. Ее движения были быстрыми и четкими. Роуз открыла рот, но не смогла издать ни звука, прочистила горло и попробовала вновь.

– Спасибо. В порядке. Кажется.

Голос звучал хрипло, в горле саднило. Каждое слово Роуз произносила отдельно, делая большие паузы. Она поморщилась. Лорен улыбнулась и протянула стакан с трубочкой, чтобы пациентка могла попить не вставая.

– Говорить будет трудно первое время. Не переживай, это ненадолго. Так бывает после трубок для вентиляции легких. Выпей теплой воды, только осторожно, глотать тоже может быть неприятно.

Доктор не соврала. Роуз сделала небольшой глоток и часть воды инстинктивно выплюнула наружу. Лорен, которая одной рукой держала стакан, второй ловко схватила салфетку и вытерла подбородок и шею Роуз. После того как Кларк наконец-то смогла попить и немного отошла, спросила:

– Сколько я уже здесь?

– В «Blackhills» неделю. До этого ты провела еще десять дней в другом месте. Тебя перевезли в школу, как только состояние стабилизировалось, до этого ситуация была крайне тяжелой. Друзья директора Джонсона помогли. Если бы не их оборудование и врачи, тебя вряд ли бы вытащили, – глаза доктора выражали сочувствие, но она не акцентировала внимание на прошедшей тревоге, а дальше продолжила тараторить с искренним воодушевлением. – Их технологии – что-то феноменальное! Никогда такого не встречала! С твоими ранениями могло спасти только чудо, и то пришлось бы пройти длительное лечение и реабилитацию! А ты уже практически в норме! Ума не приложу, как они добились такого прогресса!

Лорен говорила и говорила, перебегая от одной стороны кровати к другой: проверяла показали, поправляла датчики, переписывала данные с монитора. Роуз сделала вдох, чтобы задать следующий вопрос, но осеклась. Неизвестного было так много, что она растерялась и не знала, с чего начать. Доктор заметила смятение и продолжила речь:

– Наверное, тебе все лучше расскажут твои друзья и мистер Джонсон, я мало что знаю. Все так переживали за тебя! Милая застенчивая девушка приносила свежие цветы через день. Джейн, кажется.

Роуз бросила взгляд на вазу с пышной охапкой полевых растений. Они выглядели свежими. Букет подобран со вкусом, простой, но видно, что Джейн потрудилась над композицией. Роуз стало приятно, ведь о ней мало кто когда-либо заботился. Доктор Лорен тем временем закончила делать записи в блокноте, с акцентом поставила точку в последнем предложении.

– Квилл заходил каждое утро и вечер, чтобы проведать тебя. И…, – врач загадочно улыбнулась, сделала паузу, намекающую на нечто интересное, и продолжила заговорщическим тоном. – Кое-кто практически не отходил от тебя, проводил тут каждую свободную минуту. Вчера даже уснул на стуле, все ждал, что очнешься.

Роуз не сразу поняла, о ком идет речь. Она не дружила с мальчишками, и вряд ли кто-то из них дежурил бы у ее кровати. Одногруппники, конечно, могли ее навещать, но точно не кто-то конкретный. А Лорен говорила так загадочно, что это не было похоже на визит сокурсников. Вот если бы доктор сказала, что шумные ребята заходили, много шутили, подрисовали Роуз усы или покрасили ей волосы в зеленый, она бы не на секунду не сомневалась в том, кто это был.

Роуз напряженно перебирала в памяти всех, кто мог бы навещать ее, но ничего не приходило на ум. Про Квилла Лорен сказала отдельно, а больше было некому. На секунду в голове Кларк промелькнула мысль о Генри, но она тут же отбросила ее. Вряд ли сам Генри Уотерс мог сидеть у ее больничной койки часами. С чего вдруг ему было это делать? Но тем не менее, не придумав других вариантов, Роуз как можно более безразлично спросила:

– Генри Уотерс? – и только потом подняла взгляд на Лорен.

– Ага, – все так же с загадочной улыбкой ответила доктор.

Роуз вдруг без причины стало неловко, она еще больше растерялась, не знала что сказать, чтобы прервать возникшую паузу. Она не смотрела на Лорен, уперлась взглядом в белоснежное одеяло и перебирала пальцами. Сознание подбросило воспоминания о том, как Генри держал ее на руках после ранения, как горячие губы парня прикоснулись к ее лбу. Приятное чувство, словно теплый шар, росло в районе груди, Роуз невольно улыбнулась, но тут же подавила странные нелепые ощущения и постаралась говорить будничным тоном.

– Он спас меня, вместе с остальными. Нужно будет поблагодарить его, если еще заглянет.

– Не сомневаюсь, что заглянет. И не раз, – с задорным смехом произнесла Лорен, и Роуз начала заливаться краской. Этот разговор почему-то смущал ее. Она не хотела говорить о Генри Уотерсе, но по необъяснимым причинам захотела, чтобы он пришел еще раз. Доктор, очевидно, заметила поведение Кларк и решила удалиться. – Ладно, отдыхай, не буду тебя смущать, но немедленно сообщу Квиллу, что ты пришла в себя. Пусть порадуется сам и порадует тех, кому это небезразлично.

Лорен подмигнула и вышла из палаты также стремительно, как вошла. Роуз осталась в смешанных чувствах. Она всегда подсознательно остро нуждалась в том, чтобы кто-то любил ее, переживал, заботился. Она давным-давно спрятала эту потребность куда-то глубоко, потому что желать и не получать было слишком больно. Любить ее было некому, а что такое забота она узнала, лишь когда попала в «Blackhills» и встретила Квилла. Роуз была благодарна наставнику, но мечтала о другом. Даже для самой себя она старалась выглядеть сильной и запрещала себе думать о подобных глупостях. Но сейчас, когда она побывала на волосок от смерти, нестерпимо хотелось любви и заботы. Осознание того, что она не оставила след ни в чьей жизни и никто не скучал бы, не стань ее, сильно ранило Роуз.

Внимание Генри Уотерса к ее судьбе льстило. При этом Кларк бесило, что в момент, когда она чувствовала себя уязвимой и ранимой, в голову не пришло мысли лучше, чем думать о парне из школы. Ведь он наверняка навещал ее из вежливости и человеческой доброты. Роуз уверяла себя, что будь на ее месте кто-то другой, парень приходил бы также, что ее персона не имела никакого отношения к его визитам.

Так Роуз лежала и размышляла ещё долго, пока не вздрогнула оттого, что, повернув голову, увидела Генри в проходе. Лидер школы стоял и наблюдал за ней, оперевшись плечом о дверной косяк, скрестив руки.

– Привет! – неуверенно начал Генри. – Мне сказали, ты пришла в себя, – он улыбнулся. – Я сразу примчался тебя проведать.

– Привет, давно ты тут? – с надеждой, что он только что пришёл, спросила Роуз.

– Пару минут. Ты, кажется, о чем-то задумалась, не хотел отвлекать.

Генри направился к кровати, подвинул стул и сел рядом. Парень устроился довольно близко и пристально смотрел на Роуз. От его взгляда стало неловко. Затем он уверенно взял ее руку, как будто делал так много раз. Роуз смутилась еще сильнее. Щеки пылали, а сердце колотилось бешено. Это тут же предательски отразилось на мониторе.

Она не знала, почему так нервничает. Парень всего лишь взял ее за руку. Одна мысль перебивала другую. Кларк боялась, что кто-то войдет и превратно расценит жест Генри, ведь в школе запрещали романтические отношения. Затем она ругала себя за мысль о романтике, ведь он просто держал ее руку. Роуз не терпела чужих прикосновений, в особенности от мужчин. Генри касался ее уже второй раз, и на удивление ей не хотелось врезать парню за это, как было, например, с Гейбом.

Наконец, Роуз набралась смелости и посмотрела на Уотерса. Он выглядел уставшим. Его глаза ввалились и приобрели сероватый оттенок, не такие ярко-голубые как обычно, вокруг образовались темные круги. Кожа потускнела и высохла, тем самым образовав мелкие морщинки в уголках глаз. Он похудел и казался изнуренным и невыспавшимся. Это было физическое и моральное изнеможение. Судя по всему, Генри не находил себе места все время, пока Роуз была без сознания и боролась за жизнь. Было видно, как сильно это ударило по нему. Первое задание – и сразу потери, очевидно, он винил во всем случившимся с Роуз себя.

Пауза затянулась. Молодые люди смотрели друг на друга. Никто не знал, с чего начать разговор.

– Прости, что так вышло! – произнес вдруг Генри, по его лицу было видно, что он никак не мог подобрать правильные слова. Роуз заговорила одновременно с ним.

– Прости, что я так.., – она осеклась на половине фразы. Оба улыбнулись.

Улыбка Генри была совсем краткой. Он в миг вернулся к серьезному выражению и с болью смотрел на Роуз.

– Тебе не за что извиняться.

– Но я повела себя безрассудно, и вот к чему это привело.

– Безрассудно – не то слово, но все же, ты спасла положение. Как знать, что случилось бы, не поступи ты так. Пока мы просто стояли и размышляли, ты действовала. Ты даже не знала, что происходит, что тебя ждет и что это за люди! Ты ведь все еще представить не можешь, что сделала!

Голос Генри стал выше, он говорил взволнованно и эмоционально. Обычно парень был сдержан и сосредоточен. Ладонь Роуз он держал двумя руками и на акцентах фраз тряс ее. Роуз удивленно смотрела на собеседника. Она и правда совсем не понимала, о чем идет речь, что она такого сделала, и ей, несомненно, хотелось получить ответы на вопросы. Кларк постаралась привстать, но получилось плохо. Тогда она максимально придвинула к нему лицо и смотрела выжидающе.

– Так расскажи мне, что случилось там, в лесу?

Генри заглянул в глаза Роуз, а затем опустил взгляд в пол. Он задумался. Кларк рассматривала собеседника, пыталась понять, что происходит, что он чувствует. Уотерса определенно что-то мучило, на лице застыли боль и сожаление. Затем он заговорил, тише прежнего. И то, что он сказал, породило еще больше вопросов.

– Как ты уже могла догадаться, это были не совсем учения. Точнее, учения, конечно, но в кейсе действительно хранилась важная информация. Друзья директора Джонсона перехватили данные до того, как они попали к человеку, пленницей которого ты стала – Мортимеру Морригану, – Генри произнес имя с явной неприязнью, лицо непроизвольно скривилось. – Тебя наверняка мучает вопрос, как нечто столь важное стало частью учений?

Генри продолжал говорить, но Роуз уже не слушала. В голове, словно заевшая пластинка, повторялось: «Мортимер Морриган, Мортимер Морриган, Мортимер Морриган.». Она испытала странные чувства, услышав имя мучителя впервые. Это был не страх, а нечто непонятное. Роуз застыла на мгновение, даже перестала дышать. Глаза стали стеклянными, она смотрела не на Генри, а сквозь него. В ушах зашумело, предметы в комнате поплыли. Морриган мучил ее, пытался убить, вонзил нож в тело. Теперь она знала его имя. Злодей перестал быть безымянным мучителем, теперь это был настоящий человек – не образ. Человек по имени Мортимер Морриган. С одной стороны, какая разница, как звали мерзавца, с другой – по непонятным причинам это имело значение. Что-то внутри Роуз поменялось с произнесенным вслух именем злодея. Генри тем временем забеспокоился о состоянии Роуз. Монитор прерывисто попискивал.

– Ты в порядке? – встревоженно произнес парень.

Она кивала, при этом взгляд оставался стеклянным. Теперь Роуз уставилась в одну точку на белоснежном одеяле и не могла прийти в себя. В голове, словно на повторе, крутилось имя мучителя.

– Эй.., – Генри осторожно коснулся плеча Кларк и она вздрогнула. – Если ты пока не готова, мы можем не говорить об этом. Мне и представить сложно, что ты пережила, что чувствовала. Мне правда очень жаль, – судя по виду Генри все больше беспокоился, а Роуз понемногу оживала, она перевела взгляд на парня и смотрела в его бездонные, полные сожаления глаза, которые вновь приобретали яркий голубой оттенок. – И в любой момент ты можешь на меня рассчитывать. Я готов выслушать, поговорить, просто побыть с тобой. Не представляю, чем еще смогу помочь, просто знай, что я рядом. Хорошо?

Роуз вновь закивала: говорить было сложно, в горле стоял ком. Ей и правда было тяжело вспоминать, через что пришлось пройти. Она не была слабой, но плен и ощущение конца стали тяжелым испытанием. В глазах стояли слезы, но она сдержала их. Кларк почти никогда не позволяла себе плакать. Она видела, как тяжело было Генри. Его боль висела в воздухе. Чувство вины было неоправданно, ведь Роуз сама бросилась в лапы злодея. Она одна несла ответственность за то, что с ней случилось и ни капли не винила Генри. Роуз считала, что он спас ее.

Двое вчерашних подростков смотрели друг на друга растерянно, пронзительно, едва сдерживая ураган переполняющих чувств. Оба пережили сильнейшее потрясение и никогда не станут прежними. Именно в тот момент оба поняли, что детство осталось позади, а путь, который уготован им судьбой, будет тяжелым. Первое столкновение с жизнью спецагентов было сравнимо с тем, что их, едва умеющих плавать, выкинули сразу среди океана. Они выплыли, выжили, как бы тяжело не было бороться. Теперь оставалось лишь избавиться от страха и найти силы идти дальше.

Роуз вышла из состояния оцепенения. Она хорошо умела переключаться и проявлять выдержку.

– Мы обязательно поговорим об этом, просто я пока не готова возвращаться к воспоминаниям. Сухие факты вполне подойдут. Так я не буду впадать в панику и отчаяние, – голос Роуз звучал уверенно, взгляд больше не выражал боль, слезы высохли, так и не пролившись. – А пока давай поговорим о чем-нибудь другом?

Генри утвердительно кивнул, а Роуз, недолго думая, выпалила первое, что пришло в голову, и тут же пожалела об этом.

– Лорен сказал, что ты проводил много времени со мной, пока я была в отключке.

Щеки Роуз непременно залились бы краской, если бы она была здорова. Сейчас стыд, который она испытала, не проявился внешне только благодаря бледности кожи. Генри широко улыбнулся: вопрос позабавил парня. Затем он вновь стал серьезным.

– Это так. Я тебе жизнью обязан! Ты ведь спасла мою шкуру.

Роуз удивилась и замешкалась.

– Э-э-э-м… мне казалось, это ты спас меня.

– Смеёшься? Если бы не я, то тебя вообще не пришлось бы спасать. Все это попросту бы не случилось с тобой. С того самого момента, как ты сорвалась и побежала в лес с этим дурацким кейсом, я места себе не находил! Сначала думая о том, что с тобой и где ты, а потом о том, выкарабкаешься ли ты.

Генри тараторил, будто ему так многое хотелось сказать. Он ни на секунду не выпускал руку Роуз, они оба уже не обращали на это внимание. Парень ненадолго прервал поток слов, чтобы набрать воздуха, а затем уже медленно и с задорной улыбкой произнес:

– Ну и заноза ты все-таки! Не представляешь, как я метался между злостью за твою выходку и молитвами о том, чтобы с тобой все было хорошо!

Роуз стало стыдно, она виновато улыбнулась. До того момента, как Генри не сказал об этом, она и не думала, что своим поступком причинила кому-то страдания. Кроме Квилла, разумеется. О его чувствах Кларк периодически вспоминала в промежутках между пытками и мучениями от боли.

– Прости, я и подумать не могла, что создам столько неприятностей, не только себе, но и другим. Не знаю, о чем я думала. Поступок и впрямь был импульсивным и глупым. У меня было время это понять.

Роуз с грустью опустила глаза и еле заметно подняла уголки губ в подобии улыбки. Генри сочувственно смотрел на нее. Одной рукой он продолжал сжимать ее ладонь, как будто было важно сохранять тактильный контакт. Он словно убеждался, что Кларк жива, вернулась, и все самое страшное осталось позади.

– Ты очень смелая, Роуз. И несправедливо поплатилась за свою смелость. Я никогда не забуду твой поступок. Как знать, как все обернулось бы, не поступи ты так, как поступила. Пусть глупо и безрассудно, но ты спасла нас!

Разговор между молодыми людьми строился легко. Обоим казалось, что они давно знают друг друга. Между ними больше не возникало неловкости. Они бы говорили еще долго, но за дверью послышались шаги и знакомые голоса доктора Лорен, Квилла и мистера Джонсона.

– Да, пришла в себя примерно час назад. Все показатели в норме, директор, – отчитывалась Лорен.

– Отлично, это прекрасные новости! Таких людей нужно особенно беречь.

– Мистер Джонсон, если бы не ваши друзья…, – Лорен сделала многозначительную паузу и только потом продолжила говорить. – Мы вряд ли бы спасли девочку.

– Да сэр, прекрасно, что они быстро откликнулись и успели вовремя, – подхватил Квилл.

Генри медленно отпустил руку Роуз, напоследок задержав кончики пальцев и взгляд. Оба понимали, зачем это нужно. Попасться держащимися за руки, даже в такой ситуации было бы плохо, нарушать школьные правила было недопустимо. Даже несмотря на то, что в прикосновении Генри не было никакого подтекста, кроме благодарности. Они знали, что дисциплина и уважение к устоям имеют большое значение, и мистер Джонсон как минимум не заслужил того, чтобы усомниться или разочароваться в своих учениках, хотя сейчас он, скорее всего, понял бы этот жест.

– Ну, здравствуй, спасительница – мистер Джонсон, появился в палате, добродушно улыбаясь. – Привет, Генри, ты, конечно, уже здесь, – с этими словами директор улыбнулся более загадочно, но все так же по-доброму.

Ребята поздоровались с вошедшими, и Генри отступил на второй план, предоставляя Квиллу возможность поприветствовать свою любимицу.

– Рози, моя милая девочка, как я тебе рад, – Квилл, не стесняясь, подскочил к кровати и расцеловал подопечную в обе щёки. Было очевидно, что наставника осчастливила новость, что подопечной больше не угрожает опасность. Мужчина словно светился от радости. Казалось, что даже морщины разгладились, а глаза сияли будто озорные огоньки.

– Доктор Лорен уже сообщила, что твои дела идут на поправку. Мы очень рады, – продолжил мистер Джонсон. По обыкновению он говорил сдержанным тоном. – Ты здорово нас всех напугала.

Роуз смутилась, ей стало некомфортно от такого количества внимания к ее персоне. Она невольно сжалась, не знала куда деть руки, и потому перебирала пальцами. Директор Джонсон заметил, как ей неуютно и решил тут же перейти к делу.

– Прости, у меня совсем немного времени. Думаю, что должен объяснить, участницей каких событий ты невольно стала.

Роуз неуверенно кивнула и настроилась выслушать рассказ директора о роковом для нее дне. Мистер Джонсон аккуратно присел на край больничной койки и положил руку на одеяло.

– Для начала я благодарен тебе за смелость, смекалку и за то, что ты спасла товарищей, школу и еще много невинных людей, по сути пожертвовав собой, – голос директора звучал так, словно он не говорил ничего особенного. Тем временем Роуз впала в еще больший ступор от вступления. Для нее сказанное было лестно, но непонятно. Мистер Джонсон был добряком по натуре, но это не мешало ему быть строгим директором и требовать от своих учеников максимум, спуская с них три шкуры. На похвалы он также был скуп.

– Сэр, я ничего такого не сделала, – подняв брови в удивлении, произнесла Роуз слишком высоким голосом. Она искренне поражалась тому, что все говорят о том, как много она сделала. Кларк считала, что просто поддалась импульсу и совершила глупость, за что и пострадала.

– Это не помешало тебе повести себя должным образом, и за это ты будешь награждена, – продолжил мистер Джонсон.

Затем директор рассказал Роуз, что учения были таковыми лишь отчасти. В кейсе хранилась информация о разработке новейшей мощной бомбы. Документы создатель взрывчатки передавал злодею, которого Роуз уже знала – Мортимеру Морригану. Группа спецагентов перехватила кейс. По плану секретная папка тайно должна была попасть к Джонсону, чтобы тот перенаправил ее в Министерство обороны. Такой путь был выбран неспроста. Учения были хорошим прикрытием. У злодея не могло возникнуть подозрений, что во время экзамена совершится передача. Мортимер Морриган хорошо знал правила «Blackhills» и точно не мог заподозрить такой маневр директора.

– Видишь ли, Мортимер какое-то время работал тут, в «Blackhills». Он был наставником старших курсов. Мы некогда были друзьями.

Роуз ошарашенно переводила взгляд с мистера Джонсона на Квилла, с Квилла на Генри. Лорен ушла перед началом рассказа. Информация была секретной, и доктору не было нужды знать подробности. Квилл положил руку на плечо подопечной в знак поддержки. Новости о злодее окончательно выбили из колеи. Мистер Джонсон старался не акцентировать на этом внимание, очевидно, он не знал, как вести себя в подобных ситуациях. По долгу службы все человеческие эмоции спектра переживаний стали для него чужды. Он не был черствым, но, что сказать, когда происходят потрясения и переживания, он придумать не мог. Возможно, директор бы и хотел подобрать слова, которые помогли бы шокированной ученице, но не знал какие. Тем более, ему предстояло еще раз поразить Кларк. Поэтому он поспешил вылить все разом.

– Случилось самое непредсказуемое. Кто-то донес Мортимеру о способе доставки данных. Кто-то из своих, из школы. Всех ребят из группы агентов, которые передавали кейс, уже проверили. Они чисты. Для нас всех загадка, как такое могло произойти.

Роуз не знала, как совладать с ураганом чувств, которые бушевали внутри. Злодей, который раньше дружил с директором Джонсоном, подставные учения, предательство. От всего, что свалилось на нее за последние минуты, голова шла кругом. Ей вдруг стало нехорошо. Монитор вновь противно запищал. В палату вбежала Лорен, сверила показатели, осмотрела Роуз и с укоризной переключилась на мистера Джонсона.

– Думаю на сегодня достаточно разговоров, сэр. Дадим девочке отдохнуть, она еще слишком слаба.

– Я хочу дослушать. Я в порядке, – с хрипотцой в голосе тихо произнесла Роуз.

– Эти разговоры не приносят тебе пользы, – строго ответила Лорен и вновь посмотрела на Джонсона.

– Пожалуйста, я должна знать. Всего один вопрос и я буду отдыхать, тут же лягу спать!

– Только один! – отрезала доктор, глядя на Роуз, а затем обратилась к Мистеру Джонсону. – Сэр, прошу быть бережней к состоянию мисс Кларк, сейчас ваших друзей нет рядом, чтобы помочь, а эмоциональные встряски плохо влияют на состояние пациентки!

Лорен говорила категорично, положение мистера Джонсона, кажется, не волновало ее. Она как врач отвечала за здоровье пациента и не намеревалась делать исключений даже для начальника, которым, по сути, и был Джон Джонсон. Когда она вышла, директор попытался разрядить напряженную обстановку.

– У мисс Лорен не забалуешь! Но она права – слишком много потрясений для человека, который только пришел в себя после серьезных ранений.

– Получается, что предателя не нашли? – робко спросила Роуз.

– К сожалению, пока нет, – ответил директор.

В глубине души Роуз надеялась на другой ответ, ей не хотелось верить, что это был кто-то из школы. От мысли, что это мог быть кто угодно, от учителя до ее одногруппника, Роуз стало не по себе еще больше, но она старалась контролировать состояние. Лоб и ладони покрылись холодным потом, ее подташнивало, и предметы уже не казались четкими. Кларк не верила, что кто-то из «Blackhills» мог оказаться таким мерзавцем.

– Морриган знал, что ищет. Твой поступок сбил его с толку. Это было единственное незапланированное мероприятие в тот день, и именно это спасло дело.

Мистер Джонсон кратко завершил историю. Роуз уже почти не слушала, ее мысли теперь занимал предатель. Директор сказал, что после того, как Кларк не нашли в лесу, группа вернулась в школу. Поисковый отряд был собран тут же. Местонахождение Роуз обнаружили спустя два дня, что было дальше, она знала. После ранения и побега Морригана, Квилл тут же связался с нужными людьми. Помощь подоспела быстро, поэтому Роуз удалось спасти.

После рассказа директора многое так и осталось непонятным. Информация казалась скомканной и сумбурной, как краткий пересказ, после которого возникало только больше вопросов. Роуз пока не могла точно их сформулировать. Она пребывала в шоке, и разговор с мистером Джонсоном вымотал ее не только эмоционально, но и физически. Перед тем как уйти, директор сказал:

– Я горжусь тобой! Благодаря таким ученикам, как ты, понимаю, что основал эту школу не зря. «Blackhills» не так много лет, из неё вышло не так много агентов, но могу точно сказать, что ты – второй ученик, которым я особенно горжусь, – Роуз засмущалась и совсем растерялась. Она была уверена, что не заслуживает всех этих слов и внимания, но в то же время понимала, что такие люди, как мистер Джонсон, не раскидываются похвалами без повода. От этого стало приятно. – А первый, кстати, тоже находится в этой комнате, – мистер Джонсон повернулся и подмигнул Генри, который все это время сидел на подоконнике. Тот застенчиво улыбнулся директору в ответ.

– Спасибо, сэр, я просто не знаю что сказать! – откликнулась Роуз. – И хоть я не все до конца понимаю, ваши слова много значат для меня, – изнутри Роуз наполняло теплое ощущение благодарности, она почувствовала собственную ценность.

Мистер Джонсон подошел ближе, к изголовью кровати, сжал руку Роуз и сказал:

– Восстанавливай силы скорее, впереди ждёт много интересного!

Затем директор улыбнулся и вышел. В комнате остались только Квилл и Генри. Квилл засобирался вслед.

– Я тоже побегу, милая, – радостно произнес он. – Мне уже пора к ученикам! Поправляйся, малышка, зайду, как только выдастся свободная минутка.

Квилл подскочил к Роуз, поцеловал ее в лоб и побежал вприпрыжку, напевая себе под нос незамысловатую милую песенку. Старик всегда неосознанно начинал петь, когда был особенно рад. От его заботы становилось тепло на душе. Роуз любила Квилла. Он был милым добродушным мужчиной, чуть моложе мистера Джонсона, но выглядел при этом заметно старше. Небольшого роста, немного выше Роуз, худой и жилистый, с сухой смуглой кожей. Его добродушное лицо покрывали морщинки, на виски спадали прядки темно-коричневых волос с частой сединой. Седых волос было гораздо больше, чем каштановых. Светло-коричневые глаза сияли озорными огоньками. Он вызывал исключительно теплые чувства и казался таким жизнерадостным и жизнелюбивым, несмотря на то, что в жизни повидал не мало. Жена Квилла, которую он любил всем сердцем, умерла много лет назад. Завести детей пара не успела. С тех пор Квилл всего себя посвятил школе и к ученикам относился с отеческой заботой. Его жизненная трагедия не убила присущего ему жизнелюбия, хотя иногда он все же грустил, вспоминая свою единственную любовь. Роуз хорошо узнала наставника и без труда могла угадать, когда тот особенно скучал по прошлому. В эти моменты его взгляд становился отсутствующим и задумчивым, он тяжело вздыхал и никогда не смотрел в глаза. А потом, будто не было никакой грусти, вскакивал и начинал суетиться, находил тысячу дел, только бы не сидеть на месте. Глаза при этом оставались печальными еще какое-то время, но привычный Квилл всегда быстро возвращался.

Роуз и Генри снова остались вдвоём. В воздухе повисло неловкое молчание. Кларк решила приподняться на кровати и сесть. Ее тело устало от полулежачего положения. Поморщившись, Роуз привстала сначала на одной руке, затем на другой – той, что была ранена. Боль пронзила плечо и из глаз брызнули слёзы. Генри тут же спрыгнул с подоконника и ловким движением подскочил к ней, перехватил одной рукой, поставил подушку. Он бережно приподнял Роуз, чтобы не причинить боль и не задеть провода, ведущие к монитору, и удобно усадил ее. В этот момент лицо парня находилось слишком близко к лицу Роуз. Генри замер на мгновение, подняв взгляд. Роуз только тогда заметила, какие красивые у него ресницы и поразилась глубине ярко-голубых глаз. Ей вдруг захотелось прикоснуться к его коже и разгладить морщинки, которые залегли в уголках глаз от усталости, но она быстро прогнала эти мысли. Генри отвел взгляд и смущенно улыбнулся, на выдохе, как будто прочитав то, о чем думала Кларк. Он отпустил ее и снова сел рядом с кроватью на стул.

– О чем задумалась? – спросил он, как будто не зная, что еще может сказать.

– Ты все знал? – вдруг произнесла Роуз.

Вопрос прозвучал без упрека, спокойно и без какого-либо подтекста. Роуз просто интересовало, насколько Генри был осведомлен обо всем произошедшем на учениях. И хотя она не уточнила, к чему именно относился вопрос, парень все понял.

– Да, знал с самого начала.

Генри смотрел прямо в глаза, а Роуз никак не могла разобрать, что он чувствует. Ее не удивило то, что парень все знал, предмет интереса заключался в том как и почему он оказался втянутым в эти события. Уотерс не стал дожидаться прямого вопроса и продолжил говорить:

– Моя стажировка проходила в шпионской организации, которая перехватила информацию о бомбе. Я еще во время пребывания там занимался делом Мортимера Морригана. Передача информации совпала с моим возвращением в школу и экзаменом. Мистер Джонсон не хотел подвергать учеников опасности, мы действительно все тщательно подготовили и проверили, но утечку информации предположить никто не мог. Все до сих пор шокированы тем, что такое случилось. Все было максимально засекречено.

– А команды на жеребьевке подбирании рандомно?

– Отчасти. Несколько человек попали в группу не случайно, – загадочно улыбнувшись ответил Генри.

– Так я и думала! – воскликнула Роуз.

– От тебя ничего не укроется.

Роуз заметила, что солнце практически зашло, время приближалось к отбою.

– Тебе не пора идти? – спросила она как можно более безразлично, для пущей уверенности не отрывая взгляд от собеседника.

– Хочешь поскорее от меня отделаться? – с легкой улыбкой произнес парень.

– Нисколько… – теперь Роуз опустила взгляд. Притворяться равнодушной было сложно. – Просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Скоро отбой, – еще никогда раньше Кларк не обдумывала столь тщательно каждое слово и действие, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Волнение подступало по необъяснимым причинам.

– Отлично, потому что даже если бы хотела, вряд ли у тебя получилось бы избавиться от меня.

Генри засмеялся, Роуз тоже. Ей нравилось общество нового друга, его внимание было приятно, но Кларк не думала об этом специально, просто на душе чувствовалось тепло все время, что Уотерс находился рядом.

– Скоро Лорен разрешит тебе вставать, и мы пойдём гулять в лес. Я с ней уже договорился. Она сказала, что прогулки пойдут тебе на пользу.

– Жду не дождусь, когда смогу встать. Кажется, я совершенно окаменела.

– Ты же пришла в себя всего несколько часов назад!

– Но до этого момента я провалялась без движения так долго, что теперь даже привстать сама не могу!

– Я буду рядом, чтобы помогать.

Роуз смутилась, а Генри быстро сменил тему. Ребята ещё долго болтали обо всем на свете, не возвращаясь к событиям на учениях. Генри отлучился ненадолго, а затем вернулся с едой, которая показалась Роуз великолепной, несмотря на то, что это были всего лишь тосты с маслом и сыром и овсянка. Ей казалось, что она не ела вечность. После перекуса Кларк чуть ли не силой отправила Генри спать. Он нехотя подчинился и ушёл. Время было совсем позднее, с момента отбоя прошло два часа, но никто не беспокоил ребят. Один раз в палату зашла медсестра и только сверила показатели на мониторе.

Без Генри Роуз стало пусто, и она с нетерпением ждала следующего дня, с улыбкой прокручивая в голове момент прощания:

– Толкаешь меня на преступление? – с наигранной серьезностью, нахмурив брови, спросил он.

– Да брось, я же ни о чем не просила, – ответ сопровождался наивной улыбкой и отведенным в сторону взглядом.

– Но ясно дала понять: “я без него умру!”, “давно так ни о чем не мечтала!”, – Генри передразнивал Роуз. – Если это не манипуляции, то пусть из моего рейтинга вычтут баллы за экзамен по психологии.

– Это всего лишь кофе! – воскликнула Кларк.

– Ладно-ладно, будет тебе кофе! Обещаю. А ты пообещай хорошенько отдохнуть.

Генри уже стоял в дверном проеме и если до этого диалог был веселым и оживленным, то последнюю фразу парень произнес серьезно, с нежностью глядя на Кларк.

– Обещаю.

После пожелания спокойной ночи Генри задержался еще на мгновение, будто замер в нерешительности и только потом зашагал прочь. Уже вслед Роуз произнесла:

– И без кофе не возвращайся! – она была уверена, что он улыбнулся в ответ.

После ухода Генри Роуз быстро уснула, потому что была ещё слишком слаба, а день выдался богатым на эмоции. Она плохо спала, ворочалась, порой просыпалась и не понимала, где находится. Ее терзали неприятные сновидения, крепкий сон никак не наступал.После очередной неудачной попытке уснуть, Кларк вскочила с криками, тогда дежурная медсестра вколола ей успокоительное, после которого, наконец, удалось отключиться.

Глава 4.

Генри, как и обещал, появился утром, но в палату проник весьма неожиданным образом. Солнце уже взошло, когда Роуз разбудил шум, который исходил со стороны окна. Кларк поднялась на локтях, все еще не до конца проснувшись и удивленно наблюдала за происходящим в оконном проеме. За краем шторы было видно не все. Сначала с щелчком отворилась створка, затем на подоконник опустилась небольшая спортивная сумка, потом появились руки. Спустя мгновение Роуз увидела Генри, который подтянулся и, стараясь не создавать лишнего шума, пытался влезть в окно. Обнаружив, что Роуз не спит, Генри замер и по-дурацки улыбнулся.

– Доброе утро! Не думал, что ты уже проснулась.

В этот момент его рука подогнулась, и парень исчез из оконного проема. В следующее мгновение раздался грохот и едва слышный стон. Роуз вскрикнула от неожиданности и закрыла рот рукой, но через пару секунд Генри уже вновь торчал в окне, улыбаясь, как ни в чем не бывало. Он ловко подтянулся, забрался в проем и легко спрыгнул с подоконника отряхиваясь. Роуз удивленно наблюдала за ним. Уотерс молча повернулся к сумке, достал из нее термос и произнес:

– Хорошо, что кофе остался цел!

Роуз расхохоталась. Серьезный и всегда сосредоточенный Генри Уотерс стоял перед ней взъерошенный, в пыльной одежде, с торчащими в волосах засохшими травинками и радовался, что не пролил кофе. К тому же в палату он пролез через окно. Генри рассмеялся в ответ, осознав, как, должно быть, комично и странно ситуация выглядела со стороны. Роуз так искренне и заливисто хохотала, что рану на животе закололо. Тогда она успокоилась и заговорила, тяжело дыша:

– В дверь войти не мог?

– Вышло бы не так эффектно, – широко улыбаясь ответил Генри. – На самом деле с вот этим, – он поднял термос, словно это был бокал шампанского. – Лорен бы меня сюда даже на пушечный выстрел не подпустила.

– О, да ты правила нарушаешь? – с доброй иронией произнесла Роуз, намекая на безупречную репутацию Генри.

– Все только ради тебя! – сделав лицо нарочито серьезным, ответил парень. Его глаза горели озорными огоньками.

Уотерс открутил крышку термоса, и комнату наполнил крепкий аромат свежего кофе. Роуз так полюбила этот напиток в «Blackhills», что уже не представляла жизни без него. Наполненные кофейники каждое утро ставили на стол во время завтрака. Роуз никогда не разбавляла кофе молоком. Ей нравился насыщенный вкус с легкой горчинкой. Поэтому, когда она ощутила любимый аромат, то на мгновение забыла, про привычную сдержанность.

– Ты чудо! – воскликнула Роуз. Если бы она могла встать с кровати, то непременно обняла бы Генри. Ее лицо было уже не таким бледным, как днем ранее, и она буквально сияла, переполняемая искренней радостью от проявленной к ней заботы.

Роуз выпалила первое, что пришло на ум, а сообразив, что слишком эмоционально отреагировала, покраснела. Она испугалась своей откровенности и решила, что сдержанность все-таки не помешает. Но это решение тут же позабылось, стоило Генри продолжить разговор. Ей нравилось говорить с ним. В обществе парня Роуз чувствовала себя так хорошо, что запрещать искренность было бы глупо. Она не стеснялась смотреть ему в глаза, Уотерс отвечал взаимностью. Между ними сразу произошел контакт. Роуз искренне восхитилась заботой Генри, но это было слишком странным, учитывая, что они толком не знали друг друга.

– Если тебя так радует кофе, готов хоть каждый день лазить в окно.

Роуз лишь улыбнулась. Больше ей не хотелось думать о том, что правильно, а что нет. Не хотелось вести себя по уставу, хотелось быть открытой. Реакция Генри лишь утвердила Кларк в этом желании.

***

Генри каждое утро, как по часам, залезал в окно с ароматным кофе. Лорен обнаружила его уже на третий день, но сделала вид, что ничего не знает. Ей, бесспорно, нравилась эта парочка, и она с умилением наблюдала за ними со стороны. Генри всеми силами старался скрасить пребывание Роуз в больничном блоке. Он понимал, как тяжело для нее чувствовать ограничения, не тренироваться, быть оторванной от коллектива, тем более в то время, когда ее одногруппники проходили интенсив перед отъездом на стажировку. Любой агент чувствовал бы себя не у дел в такой ситуации. Генри как мог развлекал Роуз, приносил книги, помогал с пропущенными уроками. Темы для разговоров не заканчивали. Притом что ребята были совсем разными, обнаружилось и много общего.

Им нравилось бывать вместе. Роуз было легко с Генри. В его обществе Кларк чувствовала себя спокойно. Обычно она ото всех закрывалась, но с ним же не хотелось прятаться. Роуз не думала об их взаимоотношениях, она просто радовалась, что у нее появился такой друг, как Генри, с которым она приятно проводила время, пока восстанавливала силы. Она знала, что через считаные дни они разъедутся и вряд ли когда-то увидятся.

***

Роуз должна была отправиться на стажировку одновременно со всеми однокурсниками, но для этого нужно было окончательно прийти в себя и получить разрешение Лорен. И хотя лечение шло хорошо, Кларк пугала мысль о том, что она может не успеть оправиться.

Спустя шесть дней после возвращения Роуз к жизни, доктор Лорен пришла в палату с медсестрой, чтобы снять повязки и проверить как под действием инновационных препаратов заживают раны. Генри задерживался. Это был первый день, когда он не появился в окне с сияющей улыбкой. Организм Роуз быстро восстанавливался под действием лекарств, которые предоставили друзья директора Джонсона. Кларк уже вставала и осторожно ходила по палате.

Когда Лорен и медсестра приступили к делу, Роуз занервничала. До этого момента она не думала о последствиях ранений. Она выжила и не покалечилась так сильно, чтобы потерять возможность работать агентом. Этого было достаточно. Но как только дошло до дела – стало тревожно. Перед тем как срезать повязки, с Роуз сняли больничную рубашку, которая прикрывала половину тела и скрывала все бинты. Теперь Кларк чувствовала себя уязвимой. Обезображенный вид и взгляды сожаления усугубляли ситуацию. Все трое молчали.

– Я хочу спать.

С этими словами Роуз натянула одеяло до самого носа и повернулась набок. Лорен и медсестра несколько мгновений постояли на местах, затем переглянулись и тихо вышли из комнаты. Роуз почувствовала жалость. Сочувственные взгляды совсем не то, что было нужно в тот момент. Кларк важно было найти в себе силы и стойко вынести очередное испытание. Почему увечья так повлияли на нее, она не могла объяснить даже себе.

Роуз не хотела спать, ей нужно было остаться в одиночестве. Она понимала, что тело больше не безупречно, и ей было любопытно рассмотреть изъяны получше. Большое зеркало находилось в общей душевой, через небольшой коридор от палаты. Туда Кларк и направилась, тихонечко шлепая босиком по холодной плитке, как только убедилась в том, что никто ее не остановит. Шаги давались с трудом, но любопытство брало верх. Спустя пару минут Кларк стояла у зеркала и рассматривала последствия ранений. Ей было тошно от того, что она видела. Довольно внушительный рубец на плече от первой полученной пули, длинный тонкий шрам за ухом и большой от ножа на животе. Изъяны на ногах она даже не брала в расчет. Глубоко внутри Роуз считала себя привлекательной и гордилась телом, которое заработала путем длительных изнурительных тренировок. Глядя в зеркало в тот момент, она уже так не думала. Дело было не только в шрамах – весь внешний вид был довольно ничтожным. Темные круги под глазами, подтеки от проходящих синяков по всему телу, на груди, ногах, животе, лице, нездоровая худоба, побледневшая кожа. Кларк успокаивала себя тем, что внешний вид – не самое важное. Важно то, что она не получила тяжелых травм, которые поставили бы крест на будущей карьере. Роуз должна была радоваться этому, но хотелось плакать от того, что она видела в отражении. И хотя Лорен пообещала, что от части ранений – на ногах и за ухом – шрамов не останется, а другие можно попробовать убрать, Кларк жалела себя.

Роуз никак не ожидала, что Генри появится именно в этот момент. Она вообще ничего не замечала и услышала, что кто-то приближается лишь в последнее мгновение. Позади послышались шаги и Кларк увидела отражение Уотерса в зеркале. Она не повернулась, все так же стояла в оцепенении, проводя рукой по шраму на животе, отрешенно уставившись в одну точку. В голове не было никаких мыслей, абсолютная опустошенность. Генри подошел совсем близко, Роуз чувствовала тепло его кожи, ощущала дыхание и биение сердца. Она уже решила попросить его уйти и оставить ее одну. Было так горько, что не хотелось никого видеть, не хотелось, чтобы кто-то обнаружил ее в таком состоянии – слабой и разбитой. Она ведь всегда была сильной и не показывала уязвимость ни одной живой душе. Любые слова в тот момент прозвучали бы как жалость. Роуз не хотела, чтобы ее жалели. Она привыкла сама проживать боль и преодолевать препятствия. Именно поэтому первым порывом было прогнать Генри, но по необъяснимым причинам она передумала и вместо просьбы уйти произнесла:

– И кому я теперь такая буду нужна?

Вопрос звучал риторически, безэмоционально – в пустоту. При этом Роуз медленно провела пальцами по шраму на шее, переходя к плечу. Фраза была криком отчаяния. Роуз даже никогда не задумывалась о том, чтобы быть с кем-то. Она собиралась посвятить жизнь работе и ничего кроме этого ее не интересовало. Этот вопрос в мыслях возник спонтанно, сам по себе. Она была незащищенной, и ей остро захотелось почувствовать себя нужной. Роуз не подразумевала Генри, но именно тот момент, его действия и слова прояснили все мысли, поставили все на места и перевернули сознание с ног на голову.

– Мне…

Генри произнес одно короткое слово, совсем тихо и с опаской, затем осторожно положил руки на бёдра Роуз и носом едва коснулся растрепанных волос девушки. Кларк ощущала жар его прикосновения и испытывала новые, странные чувства. Ей не хотелось, чтобы он убирал руки, но эмоции были слишком невыносимы по силе для ее состояния. В ушах зашумело. Понимание того, что она желает быть нужной Генри Уотерсу, что он хочет быть нужным ей, все что свалилось на нее в последнее время, сильно подействовало на еще слабое тело. Роуз теряла сознание. Она зашаталась и стала клониться в сторону. Генри бережно подхватил подругу на руки и побежал по коридору в комнату медперсонала.

Когда Роуз пришла в себя, Генри сидел перед кроватью и легонько касался ее руки. Он делал это так нежно, что мурашки пробежали по телу не сколько от прикосновения, сколько от чувств, которые он, как ей казалось, вкладывал в касание. Теперь она видела, что Генри смотрит на нее совсем иначе. Может он и раньше смотрел так, только Кларк не придавала этому значения. Роуз чувствовала себя странно, но это было похоже на счастье. Ощущения, которые теперь наполняли разум и тело, были незнакомы до этого момента. Роуз никогда раньше не испытывала ничего подобного. Когда-то давно, еще будучи ребенком, она пообещала себе, что не будет ни с кем, никого и близко к себе не подпустит. Лучше быть волком-одиночкой, чем страдать от боли, которую причиняют люди. Так сложилось в ее искалеченной детской душе. Кларк не знала, что бывает иначе. В своей жизни она видела только плохие примеры отношений между мужчиной и женщиной.

Роуз сопротивлялась, но чувства, которые она испытывала к Генри, были сильнее. Она думала о том, чтобы прогнать его, забыть и запретить себе даже мысли о нем, но сердце велело поддаться порыву и идти в неизвестность.

Роуз и Генри не говорили вслух о том, что чувствовали. Все было понятно без слов. Они проводили вместе любую свободную минуту, но действовали осторожно. За плечами у каждого был свой багаж, который мешал броситься в омут, плюс ко всему существовали школьные правила, которые запрещали отношения.

Очередным утром Генри разбудил подругу, осторожно погладив по плечу. Роуз потянулась и посмотрела на него сонными глазами. Она потерла лицо и взглянула на часы.

– Ты сегодня рано, – Кларк зевнула, прикрыв рот рукой.

– Пришел пригласить тебя на свидание, – Генри улыбался, с умилением глядя на заспанную Роуз, кроме того, он подготовил сюрприз. Весь вид парня показывал, что ему не терпелось поскорее порадовать Роуз.

– Звучит интригующе. И куда же мы пойдем? В столовую или, может, на лужайку?

Слова Роуз звучали иронично. Она улыбалась, глядя на довольного Генри. Он весь светился и нисколько не обращал внимания на нотки сарказма в голосе Кларк. Он выглядел уверенным, без доли сомнения в том, что сможет удивить ее, даже несмотря на то, что в стенах школы придумать оригинальное свидание, да еще и не попасться, было довольно сложно.

– Мимо, но уверен тебе понравится.

– Что ж, тогда дай мне пять минут на сборы.

– Жду. Но только пять минут. У нас не так много времени.

Роуз упорхнула в душевую и ровно через пять минут стояла в дверном проеме, одетая в бежевые спортивные шорты почти до колен и толстовку того же цвета, волосы она собрала на затылке в высокий хвост. Ее кожа уже приобрела привычный оттенок, круги под глазами почти прошли, а щеки не казались такими впавшими. Генри сидел на подоконнике и листал книжку, которую оставил днем раньше для Роуз. Как только появилась Кларк, он встал, распахнул окно и театральным жестом пригласил подругу на выход.

– Шутишь? – брови Роуз поднялись в удивлении, она замерла.

– Ты же не думала, что кто-то позволит тебе выйти из палаты без осмотра в такую рань? Ну же, Роуз, куда подевался весь твой авантюризм? Спрыгнуть с подоконника первого этажа, вот это приключение! – теперь с иронией говорил Генри. Он не упускал случая пошутить над присущим Кларк безрассудством. – Обещаю вернуть тебя к подъему целой и невредимой. Никто и не заметит твоего отсутствия. Я все предусмотрел. Дежурная медсестра сделала обход полчаса назад, следующий будет только после подъема – через час.

Роуз посмотрела на друга с укоризной, в несколько уверенных шагов подошла к окну и забралась на подоконник. Генри спрыгнул и помог Роуз. Первый этаж был низким и, конечно, он не собирался рисковать здоровьем подруги. Уотерс относился к Роуз очень бережно. Аккуратно подхватив за подмышки, нежно поставил ее на землю, но не спешил отпускать. Их лица находились совсем близко друг к другу. Роуз держала Генри за плечи.

– Вот видишь, не так уж страшно, – тихо произнес он.

Роуз смотрела на его губы, а затем собрав всю силу воли, оторвалась от парня и сделала шаг в сторону. Ей невыносимо хотелось прикоснуться к его губам и прижаться к нему всем телом. Генри тоже не скрывал желания. Он дышал тяжелее обычного и смотрел на Роуз так, что сердце замирало. В то же время парень не делал лишних движений, на его лице отражалась борьба, но он должен был держать себя в руках ради Роуз. Уотерс уже окончил школу и если кто-то застанет их, отдуваться придется только ей. Несомненно, Генри не хотел, чтобы Кларк пострадала из-за него. Он знал, как для нее важна школа, рейтинг, и как подруга чтит правила. За нарушение запрета об отношениях могли даже исключить.

Генри привел Роуз к спортзалу – главное место всех сборов в «Blackhills». Тут проходили соревнования, жеребьевки, давали важные объявления. Тут висела электронная доска с рейтингом школы. Перед входом Генри удостоверился, что поблизости никого нет, и закрыл глаза Роуз своими ладонями. Кларк держалась за его запястья, и пара осторожно шла туда, куда говорил Генри.

– Еще немного. Аккуратно, тут порог.

С лица Роуз не сходила улыбка, а Генри сосредоточенно следил, чтобы подруга не оступилась.

– Готова?

– К чему?

– Увидеть то, за чем я тебя сюда привел.

– Я уж подумала, снова куда-нибудь прыгнем, – ухмыльнулась Роуз. Язвительностью и иронией она частенько пыталась скрыть истинные эмоции. Как будто все ее существо протестовало против того, чтобы с удовольствием принимать милые романтичные жесты Генри. Хотя на самом деле она наслаждалась каждым моментом, ей нравилось чувствовать заботу и внимание.

– Никак не успокоишься? – насмешливо отозвался Генри.

– Ладно, готова, – Роуз дернула плечами и замерла в ожидании. Она подчинилась моменту с легкой искренней улыбкой.

– Тогда смотри.

Генри осторожно опустил руки. Пара стояла перед доской с рейтингом, Роуз не сразу поняла, чему должна удивиться, а когда сообразила, то от неожиданности подкосились ноги. Она ахнула и закрыла рот руками. На верхней строчке голубыми буквами сияло “Роуз Кларк” и ее улыбающийся портрет рядом. Роуз возглавила школьный рейтинг. Заветная цель была достигнута. Абсолютное счастье длилось недолго. Кларк почти сразу осознала, что если она на вершине списка, то Генри больше не первый. Еще несколько недель назад это было бы ей безразлично, теперь она не могла в полной мере насладиться победой, ведь Генри стал важен для нее.

– Но, Генри, – воскликнула Роуз, повернувшись к нему лицом и все еще закрывая рот руками. Он тут же прервал ее на полуслове.

– Нет, даже не думай об этом.

– Как же я могу не думать, ведь я… Ты… Я не…

Роуз не могла подобрать нужных слов. Ей было стыдно за то, что она сместила друга и за то, что какая-то часть ее ликовала от этого. Смесь чувств лишила ее дара речи, она не могла сконцентрироваться и собрать мысли воедино. Генри будто без слов понял, что именно терзает Роуз.

– Тшшш, – он осторожно отвел ее руки от лица и медленно опустил вдоль туловища. Теперь они безжизненно болтались. Роуз была сама не своя. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Генри и не могла вымолвить ни слова. На доску она больше не взглянула. Тогда Генри повернул Кларк так, чтобы она могла видеть рейтинг. – Ты должна посмотреть, – тихо произнес он. Роуз отрицательно замотала головой и опустила взгляд в пол. Он нежно поднял ее голову за подбородок и направил на заветную доску. – Ты это заслужила. Теперь все на своих местах. Вряд ли хоть кто-то достоин стоять рядом с тобой в этом списке.

Роуз открыла было рот, чтобы возразить, но Генри не дал ей сказать и слова.

– Никаких возражений. Это не пустые слова. Я правда так считаю. Ты, как никто другой, достойна считаться лучшей в «Blackhills».

Генри говорил так убедительно, что Роуз поверила. Она ощутила небывалое тепло в груди. Тело больше не пробивала дрожь, и она с гордостью смотрела на собственное имя, сияющее голубыми буквами. То ли слова Генри, то ли его поступок, а может, осознание своей силы придали Роуз столько уверенности, что она вдруг развернулась и обвила шею друга руками. Она решила, что непременно хочет поцеловать его, пока они точно одни и никто не увидит. Кларк встала на цыпочки. Стоило ей приблизиться к губам Генри, она поймала его удивленный взгляд. Едва он потянулся навстречу, как за дверью в кладовке что-то с грохотом упало, и молодые люди отпрянули друг от друга.

Повисла неловкая пауза. Оба почти сразу поняли, что там никого нет. Роуз сразу пришла в себя и осознала, что проявила безрассудство. Порыв быстро улетучился и, она произнесла твердо, без каких-либо эмоций:

– Думаю, пора возвращаться.

Генри все еще оставался в недоумении, он кивнул и рассеянно пробормотал:

– Да-да, и вправду пора.

Всю обратную дорогу Роуз проклинала себя за то, что дала волю чувствам. Она не волновалась о том, что подумал Генри, ее терзало то, что она чуть было не нарушила правила. Казалось бы, что в этом такого? Никто и не узнал бы, но для Кларк было важно, что она знала сама. «Blackhills» стал ее домом, островком спасения. После того ужаса, в котором Роуз жила до четырнадцати лет, она и рассчитывать не могла, что попадет в место, которое даст ей все – цель, обучение, работу, мотивацию, друзей, будущее. Всего этого не было бы, не повстречайся ей мистер Джонсон тем страшным летним днем. И как она решила отплатить человеку, который подарил ей шанс стать кем-то?

Роуз не пыталась найти оправдание, она корила себя за то, что отвлеклась от главной цели и дала себе послабление за пережитые боль и страх в плену. Кларк быстро взяла себя в руки и решила вернуться к прежней себе – целеустремленной, сосредоточенной и бескомпромиссной. Она разрешила Генри помочь ей забраться в окно, на этом хотелось поставить точку.

– Тебе лучше придумать на сегодня другое занятие, я буду весь день на процедурах, у меня вряд ли найдется минутка побыть с тобой. Зря потратишь время.

Роуз пыталась говорить уверенно и твердо, но голос дрожал. Она старалась смотреть Генри в глаза, но то и дело опускала взгляд, растерянно перебирая пальцами. Внутри все переворачивалось, она разрывалась на части от чувств. Роуз знала, что для нее важно и не хотела предавать мечту, но с другой стороны, она была так счастлива в компании Генри. А теперь своими же руками выпроваживала его, осознавая, что это значит на самом деле.

Оба знали, что времени у Кларк полно, ведь они проводили каждый день вместе. Парень мрачно улыбнулся, пару мгновений смотрел в пол, а затем взглянул в глаза Роуз и произнес тихим тоном, полным смирения, горечи и понимания:

– Я тебя понял.

Было видно, что он не хотел просто так уходить. Уотерс замялся в нерешительности, но в итоге развернулся и уверенным шагом покинул палату через дверь. Его руки были опущены, а пальцы сжаты в кулаки.

Роуз еле стояла на ногах, когда шаги Генри затихли в коридоре. Она не плакала. На автопилоте переоделась обратно в пижаму и с головой зарылась в одеяло. Если она будет спать, то медсестра не станет беспокоить. Но Роуз не хотелось спать, она размышляла о правильности сделанного выбора. Генри был счастьем под знаком вопроса в ее уравнении. Закончить «Blackhills» и получить хорошую работу – цель, к которой она стремилась последние годы, и только это делало ее счастливой.

Роуз хорошо помнила события, которые привели ее в школу, поэтому и выбор был для нее очевидным. Хоть и болезненным. Генри одним своим присутствием давал ей то, о чем она всегда втайне мечтала. Лишенная любви и заботы девочка внутри нее нуждалась в том тепле, которое он мог подарить. Другая недоверчивая часть души считала, что это сомнительный повод рисковать всем, к чему она так долго стремилась. Где она окажется, отними у нее «Blackhills»?

Джонатан Джонсон забрал до смерти напуганную Роуз Кларк из детского распределителя. Она попала туда после очередного эпизода домашнего насилия, который на тот раз вышел из-под контроля ее горе-матери и стал общественным достоянием. Роуз было больно вспоминать те события, но она намеренно причиняла себе страдания, чтобы отсеять сомнения и укрепить веру в то, что для нее действительно важно.

В тот переломный день почти четыре года назад Роуз пробралась в комнату матери, чтобы поспать на кровати. У самой Роуз не было своей комнаты, а ее спальным местом служило старое раскладное кресло, расположенное в маленькой грязной кухне, окна которой выходили на шумную улицу. Квартира располагалась в неблагополучном районе. Пьяные сборища во дворе редко стихали раньше утра. Постоянные крики, песни и драки сопровождали каждый день.

Мать отсутствовала дома уже несколько суток. Она часто вот так пропадала, не оставив дочери ни еды, ни денег. Роуз совсем устала и обессилила. С улицы вновь доносились возгласы местных пьяниц, стояла невыносимая жара, и закрыть окно было смерти подобно. Кроме того, учебный год близился к концу, и Роуз много времени уделяла урокам, чтобы получить отлично по всем предметам.

Обычно Роуз спала чутко, но тогда так вымоталась, что уснула и не услышала, как вернулась мать. Сон был крепким, когда женщина завалилась в комнату с очередным “кавалером”. Роуз его раньше не встречала. Тяжелый горячий воздух наполнился резким запахом алкоголя, сигарет и пота. Она проснулась от шума и замерла, не издав ни звука, парализованная страхом. Пьяная пара зажималась в углу возле невысокого комода. В комнате было темно настолько, что едва просматривались очертания, лишь узкий луч блеклого оранжевого света от старой лампы в кухне тонкой линией проникал в помещение. Угол, в котором стояла кровать, оставался в полной темноте. Роуз перестала дышать и лишь небольшими порциями втягивала воздух сквозь мохнатое грязное покрывало, пахнущее пылью и когда-то пролитым дешевым виски.

Роуз боялась, что ее застукают в кровати, где она не имела права находиться. Мать била ее и за меньшее, а в ее комнату вход был запрещен.

Тем временем мужчина не медлил. Он резко подтолкнул мать Роуз к комоду и усадив ее на край, стал задирать юбку женщины. Ящики ненадежной дешевой мебели отодвинулись и с ударом вернулись на место, когда мужчина выпрямился. Роуз в этот момент дошла до исступления от страха, сознание металось в поисках выхода. Девочке стало так не по себе, что она выпала из реальности. В голове шумело, и она не могла привести рассудок в состояние, способное здраво мыслить. Под воздействием ужаса Роуз неконтролируемо всхлипнула, тем самым обнаружив себя.

– Что за черт? Кто здесь? – сквозь секундную тишину крикнул мужчина и отворил дверь полностью. Желтый кухонный свет заполнил комнату. И две пары глаз устремились на девочку, вжавшуюся в стену позади. Роуз так и продолжала сжимать покрывало, надвинутое практически до глаз. Она поджала колени и не двигалась. Мужчина выглядел недобро, весь его облик вызывал неприязнь. Высокий, с висящим пузом из-под сальной майки. Его кожа блестела от пота, а плечи и грудь покрывали завитки волос.

– Ах ты мерзкая девчонка! Сколько повторять, не смей заходить в мою комнату! – подхватила мать, одергивая платье и, включая свет.

Роуз молчала – ее парализовал ужас. Она дрожала. Девочка была совсем не робкой, и ее мало чем можно было напугать, но дома она всегда чувствовала себя как в самом опасном в мире месте и по непонятным причинам до смерти боялась мать. Женщина буквально вселяла ужас в дочь, даже когда просто находилась поблизости. Мать подошла к кровати, сверкая уничтожающим взглядом. Она тяжело дышала, от этого запах алкоголя становился более резким. Мать схватила Роуз, выдернула из-под одеяла и небрежно швырнула с кровати как котенка. Девочка упала на пол и сильно ударилась головой об угол комода, но не могла и пошевелиться. Ее настолько сковывал страх, что даже машинально она не потянулась к месту ушиба.

– Что за черт? – повторил мужчина, сморщив лицо так, что складок на нем стало еще больше, а густые брови сдвинулись слишком близко друг к другу, став единой линией.

– Прости, милый, сейчас я избавлюсь от этой мерзавки! – переменив тон на более услужливый, пролепетала мать. Затем она вновь направилась к Роуз решительным шагом. Девочка не пыталась сбежать, она покорно ждала.

Схватив дочь за ворот, мать потащила ее вон из комнаты. Роуз в это время пыталась хоть немного прикрыть тело футболкой, отчаянно оттягивая ее вниз, цепляясь дрожащими пальцами за край. К сожалению, руки совсем не слушались, и девочка то и дело выпускала из них ткань, обнажая тело. Кроме футболки и нижней части белья на ней ничего не было. Мать швырнула дочь в кухне и прокричала, отряхивая руки, как будто держала в них что-то неприятное:

– Сейчас я слишком занята, но завтра обязательно разберусь с тобой! Так и знай, мерзавка!

Роуз не напугали ее слова. Теперь было страшно оттого, что этот сальный мужик смотрел на нее странным, пугающим взглядом, потирая подбородок и причмокивая губами, пока мать тащила ее по коридору. Женщина ушла в комнату, громко захлопнув дверь. И только тогда Роуз стало немного лучше. Успокоившись, она промыла холодной водой ссадины, разобрала кресло, укрылась пледом и быстро уснула. Шум, который доносился из комнаты, она старалась игнорировать.

Роуз проснулась оттого, что почувствовала на коже, где-то в районе бедра прикосновения. Она медленно, с ужасом открыла глаза и увидела любовника матери на краю кресла, которое накренилось от его веса. Мужчина сидел слишком близко, откинул плед и гладил ее, криво ухмыляясь. Увидев, что Роуз не спит, он подмигнул и приложил палец ко рту, показывая тем самым, что нужно вести себя тихо. Роуз по сей день холодела от воспоминаний о том кошмаре, который пережила, будучи четырнадцатилетней девочкой. Она была неглупой и тут же поняла, что происходит. Сначала ее затошнило, страх снова парализовал конечности. Будто тысячи маленьких иголочек разом воткнулись в тело, и она вскрикнула. Мужчина грубо зажал рукой рот Роуз, буквально вжав девочку в спинку кресла. Рука воняла дешевым табаком, отчего тошнота только усилилась. Кларк как вчера помнила эту противную вонь. Выражение лица мужчины стало серьезным, брови сдвинулись, между ними образовалась складка в виде крупной галочки. Он выглядел угрожающе и, казалось, мог прихлопнуть маленькую Роуз одной рукой.

– Заткнись, не строй из себя недотрогу, сучка! Вы все такие, я-то знаю, – он говорил тихо и продолжал щупать свободной рукой, обезумевшую от ужаса Роуз. Она не придумала ничего лучше, как укусить мерзавца и, подтянув к себе ноги, рванула с кресла. Здоровяк вскрикнул от неожиданной боли и отшатнулся. Это отвлекло его, но он быстро сориентировался и успел схватить Роуз, когда та спрыгивала с кресла. Повалив ее на пол, хряк навалился сверху. Он тут же перешел к решительным действиям, движения стали более резкими и грубыми. Лицо мужчины оказалось слишком близко, он тяжело дышал. Роуз с трудом сдерживалась от того, чтобы не потерять сознание. Едкая вонь алкоголя и сигарет заполняла ноздри, его кожа была пористой и багровой. Кларк вырывалась как могла, хотя со стороны это выглядело как беспомощные попытки. Она не сдавалась. Она не верила, что это происходит с ней. Слезы ручьем текли из глаз. Было по-настоящему страшно, дыхание затруднилось. В какой-то момент она поняла, что поможет ей только чудо. Это чудовище прижало ее горло, все сильнее вдавливая в пол, и свободной рукой потянулось к ширинке. Роуз казалось, что в тот момент ее душа покинула тело и унеслась куда-то далеко от этого кошмара, потому что она уже не соображала, что происходит.

Из комнаты вдруг вышла мать. Сначала женщина замерла, уперев руки в боки, открыв рот и глотая воздух, как рыба, которую выбросило на берег.

– Что здесь происходит?! – завопила женщина, сопровождая возгласы нервной жестикуляцией. Мужчина прекратил лапать Роуз, замер, отведя голову в противоположную от матери сторону, а затем резко встал, изобразив на лице растерянность и невинность. Роуз продолжала лежать на полу, уже без движения, пытаясь восстановить сбитое дыхание и прийти в себя.

– Эй, детка, я вышел промочить горло, а эта маленькая шлюшка начала приставать, я ничего не мог поделать. Она просто набросилась на меня! – его голос моментально изменился, звучал ласково. Он вытянул согнутые руки вперед, направляясь к матери. Роуз ушам своим не поверила, но в тот миг ей и в голову не могло прийти, что мать встанет на сторону любовника. Она решила, что та сейчас же вышвырнет мерзавца и все закончится. Конечно, она будет бить Роуз, но лучше тысячи побоев, чем то, что чуть было не случилось. Роуз потихоньку расслабляла напряженное в борьбе тело. Она не смотрела на мать и ее любовника, ожидая, что он сейчас покинет их дом навсегда. Но она ошиблась, к ее удивлению, мать ответила ему, подав свои руки и посмотрев в глаза, как-то снисходительно и нежно, а затем вдруг набросилась на Роуз с кулаками, выкрикивая оскорбления, которые ни одна мать не должна говорить дочери.

– Маленькая шлюха! Так и знала, что ты этим промышляешь! Надо было давно придушить тебя! Ненавижу, шлюха! Как ты посмела! – мужчина присоединился к побоям, наверное, чтобы отомстить за укус и за то, что не смог исполнить задуманное, а может, просто хотел угодить матери.

Ударам не было конца. Роуз не сопротивлялась: она плохо понимала, что происходит. В детской душе окончательно что-то сломалось. Маленькая Кларк вновь погрузилась в бессознательное состояние, потому что в здравом уме такое вынести было сложно. Ей было безразлично, забьют ее до смерти или нет. В тот момент она хотела смерти и приняла бы ее как высшее благо. Но дальше произошло нечто странное, то что стало первым шагом на пути к новой жизни. Тяжелая нога любовника матери со всей силы ударила под ребра девочки. В этот момент гнев будто наполнил ее тело. Она буквально чувствовала как злость, словно кипящая лава поднимается внутри, растет, растет, растет. Роуз закрыла голову руками, окончательно сжалась в комок, а затем закричала, так громко, как только могла, выпуская из себя обиду, злобу, при этом все сильнее сжимаясь. Роуз кричала не от физической боли, а от эмоций, которые ее переполняли.

Вдруг в кухне треснуло окно, паутинкой расползлось на тысячу мелких частичек и осыпалось на улицу, часть осколков попала в квартиру. Мать и ее любовник замерли в изумлении. Они не двигались несколько мгновений, оставшись в тех позах, в которых были. Роуз тоже застыла от неожиданности и перестала кричать. Все это выглядело очень странно. Мать пришла в себя первой. Она быстро сообразила, что вопль дочери и разбитое стекло, очевидно, привлекли внимание, заметалась по квартире, в поисках причины, по которой окно разлетелось на куски.

– Ты что натворила, маленькая мразь?! Теперь без полиции вряд ли обойдемся! Ох, такое точно не оставят без внимания. Где тот выродок, который швырнул камень в окно? Небось кто-то из твоих дружков, сука! Кто-нибудь из тех, с кем ты трешься по подворотням, шлюха! Будешь зарабатывать на новое окно, теперь-то я не сомневаюсь, ты это умеешь!

Четырнадцатилетняя девочка щуплого телосложения, совсем еще не сформированная из-за плохого питания, плоская и несуразная, не понимала, почему с ней все это случилось. Почему взрослый мужчина хотел надругаться над ее телом. Почему мать не защитила ее. Почему ее били за то, что она подверглась попытке насилия. Почему она получает непристойные оскорбления. Она ведь ни капли даже своим видом, не то что поведением не заслуживала ничего подобного. Почему этот мужик позволил себе даже мысль, что может прикоснуться к ней. Почему родная мать вместо того, чтобы защищать своего ребенка, избила ее и нарекла шлюхой. Роуз было больно и дело было совсем не в побоях. Она не хотела так жить. Ей было так горько, что она не могла собрать волю в кулак, чтобы пошевелиться. Слезы неконтролируемым потоком стекали по щекам, волосы за ушами уже намокли. Она не производила ни звука, не всхлипывала и не вздрагивала.

Крики и разбитое окно действительно привлекли внимание. Шум было привычно слышать из квартиры Кларков, но в этот раз он сильно отличался от обычной ругани. Спустя минут пятнадцать в квартиру позвонили. Соседка – добрая пожилая женщина, которую неизвестно как занесло в столь неблагополучный район, испугалась и вызвала полицию. Двое служителей закона стояли в дверях. Роуз продолжала безразлично лежать на полу, когда один из них подошел и склонился над ней.

– Ты в порядке, дитя?

В тот момент, когда седовласый полицейский с добрым выражением лица и тревогой в голосе появился в поле зрения Роуз, она почему-то сразу поняла, что ее жизнь изменится. В плохую или в хорошую сторону – не имело значения. Она знала, что как прежде уже не будет и от этого стало немного лучше.

Мать пыталась все замять, но вид Роуз говорил сам за себя. Девочку забрали, сначала в больницу, где она пробыла несколько дней. Никаких серьезных повреждений не было: только синяки и ссадины. Затем в распределитель, откуда Роуз должны были отправить в детский дом. Там она и встретила мистера Джонсона – директора школы «Blackhills».

Роуз забилась в угол спальни и молча сидела в одиночестве после очередного разговора с детским психологом и просто смотрела в одну точку. Она мало разговаривала, только односложно отвечала на вопросы, которые ей периодически задавали. Мужчина с пепельными волосами, средних лет, в сером элегантном костюме вошел в комнату и сел напротив. Он выглядел серьезно, даже строго, но показался вполне добродушным. Он умел располагать к себе.

– Здравствуй, Роуз, – произнес мужчина. Кларк безразлично подняла на него пустые глаза и ничего не сказала в ответ. – Меня зовут Джонатан Джонсон, – он сделал паузу, ожидая реакции, которой вновь не последовало. – Тебе немало пришлось пережить в последнее время. Я бы очень хотел с тобой познакомиться, – Роуз смотрела на него пустым взглядом. Он не выглядел пугающим, и не было похоже на то, что он хочет причинить ей вред. Его расслабленная поза, открытое положение рук и улыбка, располагали. Безразличным тоном Роуз тихо произнесла только:

– Здравствуйте, сэр, – и опустив взгляд обратно, начала теребить нитку, торчавшую из штанины.

– Ты очень сильная и смелая девочка, – продолжил посетитель. Роуз, не стесняясь, закатила глаза, а он лишь снисходительно и понимающе улыбнулся. – Могу понять твое недоверие. Но все же продолжу, с твоего позволения. Ходить вокруг да около не буду. Это не в моих правилах. Я директор школы, специальной школы. И я хочу пригласить тебя учиться к нам. Ты бы хорошо вписалась в ряды моих учеников. У тебя для этого есть все необходимое. Если, конечно, есть самое главное – желание.

Так Роуз вытянула свой счастливый билет в будущее, о котором можно было только мечтать. Несмотря на все сложности и лишения, школа «Blackhills» подарила Кларк все самое ценное, что было в ее жизни. Она так и не узнала, чем привлекла внимание загадочного господина в элегантном костюме, и почему он посчитал ее подходящей ученицей для своей уникальной школы, но это не имело особого значения. Задав несколько вопросов, ответы на которые ее устроили, она согласилась. Роуз не было разницы, куда отправляться, но школа показалась интереснее детского дома. К тому же она знала, что из распределителя ее не отдали бы в руки плохих людей. Боятся было нечего. Так нелепая четырнадцатилетняя девчонка начала свой путь в новую жизнь. Жизнь специального агента.