Чужая. На пороге соблазна бесплатное чтение

Пролог

– Эй, Амели! – с улыбкой поприветствовал меня Женька, помощник организатора заездов. – Мы тебя сегодня не ждали.

Я заглушила двигатель и вышла из машины. Обвела взглядом стоянку, скрытую от любопытных глаз ветхим ангаром. Удивилась небывалому оживлению толпы стритрейсеров метрах в тридцати от нас с Женькой и спросила, поправив маску, за которой прятала нижнюю половину лица:

– А что происходит?

– К нам зарулил новичок на Субаре. Уже оставил с пустыми карманами несколько наших ребят, а сейчас будет гонять с Маем.

– То есть я пропустила все самое интересное?

Женька пожал плечами и засунул в рот сигарету:

– Раш сказал, что и другие могут участвовать.

– И чего ты тогда торчишь здесь? – удивилась я. Обычно Женька не гонял только в тех заездах, где участвовала я. Мой кошак, чернющий Чарджер, пару раз уже оставил парня без карманных денег, выдаваемых ему родителями.

– Меня не улыбает просрать косарь зелени только из-за желания поставить залетного новичка на место. Пусть Игнатов этим занимается.

– Чего? – удивлённо округлила я глаза. – Ставка – штукарь баксов?

– Йес, – кивнул Женька, довольно скалясь. – Дай угадаю, кошак выходит на охоту?

– Ты ещё спрашиваешь? – Я развернулась к Чарджеру, предвкушая лёгкий выигрыш. Игнатова обогнать не проблема, а новичок… Сомневаюсь, что на стоянку зарулил профи. Скорее, кто-то из наших сдал координаты очередному мажору, посчитавшему, что папин подарочек со спойлером сделает из него нового Шумахера. – Скажи Рашу, чтобы без меня не начинали, – не оборачиваясь, попросила я Женьку.

– Боже, храни Игнатова и Калифорнию! – фальшиво пропел парень и уже через секунду его сдуло в сторону оживлённо гудящей толпы.

Я же села за руль и аккуратно поправила парик. Убедилась, что маска не съехала и надёжно скрывает лицо, делая меня неузнаваемой. Проверила телефон. Из всех уведомлений ответила сухим "Ок" только на сообщение своего парня. Димка радостно вопил в голосовухе, что на родину вернулся его друг, Никита, и сегодня после ужина мы обязаны встретиться с ним.

К стартовой линии я подрулила за минуту до отмашки. Мазнула взглядом по ярко-красному ГТР Игнатова. Лениво повернула голову в сторону порыкивающей Врыксы, такого же угольного цвета, что и мой Додж. И тихо рассмеялась, заметив в глазах водителя Субару сначала удивление, а затем пренебрежение.

Посмотрим, как ты будешь скалиться, когда приедешь последним.

Я кивнула на вопрос маршала о готовности к заезду и вновь посмотрела на новенького.

Красивый. Брюнетистый, с широким разворотом плеч и темными глазами на загорелом лице. Смазливую мордашку портила только кривая ухмылка, словно он уже праздновал победу надо мной и Игнатовым.

Не сегодня, красавчик.

– Три! – во все горло завопил маршал. Я прикрыла глаза и покрепче сжала руль. – Два! Один!

Двигатели взревели, и мой Чарджер рванул вперёд…

Глава 1. Никита

За несколько часов до гонки.

– Никки, оторви свою задницу от постели и выйди на улицу, – потребовал Чад, разбудив меня звонком в половину третьего ночи.

Ни один нормальный человек не смог бы перестроиться на новый часовой пояс по щелчку пальцев, и я не стал исключением. Наручные часы, подаренные мамой перед отлетом, все ещё отщелкивали стрелками время Саннивейла, телефон показывал время московское, а мозг и тело заблудились где-то в промежутке и напрочь отказывались воспринимать светящее в окно солнце. Когда по всем ощущениям должна была быть ночь.

– Чадди, я тебя убью, – простонал я в трубку, стекая с дивана бесформенным желе.

Зевнул до хруста в челюстях, обходя коробки, которые собирался разбирать, чтобы дотянуть до вечера и только потом вырубиться. Спустился на лифте в холл. И не замечая холодящего босые ступни мрамора, повторил угрозу с широкой улыбкой:

– Чадди, я тебя точно убью!

– С днём рождения, малыш! – рассмеялся Чад. – Хелен просила передать тебе поцелуй. Но ты же понимаешь, я бы предпочел отвести тебя в бордель.

– Как ты это провернул? – спросил, подходя к своей Стихе, возле которой крутились двое ребят в спецовках с логотипом компании «Сандерс». Черкнул закорючку в планшете и с благоговейным трепетом нажал на кнопку брелока.

– Твоя малышка приехала в целости и сохранности, Ник, – с нескрываемой гордостью прокомментировал Чад звук снятой сигнализации. – Компания «Сандерс» будет рада, если вы снова выберете нас.

– Чертов обманщик, – рассмеялся я, рассматривая новый обвес и диски. – Возникли проблемы, да? У ребят хреновая логистика?

– Никки, а как бы я смог перегнать твою малышку через океан и оформить все вовремя? – спросил новый муж матери. – Не поверю, если скажешь, что не стал бы без нее скучать. Кстати, не забудь заглянуть в багажник, Никки, и ещё раз с днём рождения тебя.

– Чадди, – протянул я, заглянув в указанное мужчиной место и обнаружив там комплект номеров, бережно упакованную бутылку джина и бейсбольную биту. – При первой же возможности я прилечу и набухаю тебя в хлам.

– Привезешь мне водку и составишь компанию? – рассмеялся Чад, а через мгновение, уже чуть тише, повторил то, что сказал, провожая в аэропорт: – Звони в любое время, Никки.

– Надеюсь, не придется, – улыбнулся я. Взял в руку биту, взмахнул, примеряясь к весу, и поблагодарил мужа матери за заботу.

Перегнав машину на подземный паркинг, я вернулся в квартиру и водрузил подарок Чада на стойку в кухне. Посмеялся над тем, что ломанулся на улицу без обуви, и, оглядев заставленную коробками прихожую, решил хотя бы частично разобрать вещи. Правда, перед тем как начать этот квест, я сфотографировал предстоящее испытание и вышел на балкон. С него запечатлел виднеющийся шпиль университетского корпуса и свободное парковочное место около высотки, где снял квартиру. А затем отправил получившиеся кадры лучшему другу. Без текста, оставляя Димке вариант самому догнать, что пейзаж не вяжется с Саннивейлом.

– Братан! – проорал Димон, стоило мне ответить на звонок. – Братишка! Ты не шутишь?!

– Дымыч, какие в задницу шутки? – рассмеялся я, переключился на видео и с широкой улыбкой показал в объектив бутылку: – Намек ясен? Планы на вечер подкорректируешь?

– Твою мать, Никитос! Дай мне для начала поверить, что ты в городе, – хохотнул Димка и заржал в голос, когда я кивнул:

– Верь быстрее и определяйся сидим у меня или забуримся в клуб?

– Никаких у тебя, – замотал головой Димка. – Если отмечать, то с размахом и в «Амнезии».

– Забились, – согласился я. – В десять устроит?

– Давай в одиннадцать? У меня тут семейный ужин, Лиля как раз освободится… Не против, если я не один приеду?

– Вообще не вопрос, – кивнул и скривился в ответ на вопрос:

– К бате уже ездил?

– Завтра сгоняю. Сегодня у меня джетлаг и попойка с другом, Дымыч.

– Ясно, – протянул он и, видимо, решив не давить на больную мозоль, резко переключился на более приятную тему: – Как вообще дела, Никитос? Американочку с собой не прихватил?

– Прихватил, – улыбнулся я. Глянул на ключи от Стихи и произнес: – Правда, моя малышка будет покруче.

– Мулаточку отхватил или латинку? – тут же заинтересовался Димка.

– Мимо, братишка, – рассмеялся я. – Японка.

– Да ну?! – удивился друг. – Они же фригидные все.

– Не моя, Дымыч. Эту хрен объездишь.

– Темпераментная японка? – усмехнулся Димон и после, кашлянув, посоветовал: – Укладывай тогда ее в кроватку и готовьте печень, а я Лиле наберу.

– Свою готовь, – беззлобно огрызнулся я.

Сбросил звонок и щелкнул кнопкой кофеварки перед тем, как направиться в душ.

Разобрав и разложив вещи по местам, я открыл карту города и наметил на ней несколько локаций, которые подходили под простейший запрос: «Где можно погонять, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания?». После выпитого кофе спать не хотелось, а попавшие в поле зрения ключи от Врыксы буквально орали о том, что до одиннадцати мне нечем заниматься и можно прокатиться.

– А почему бы и да, – произнес я, натягивая джинсы и футболку. Подхватил куртку и быстрым шагом направился к лифту. – Прокатимся и посмотрим, что тут и как.

И первая же точка в навигаторе привела меня в место, похожее на заброшенный терминал Саннивейла. Такая же исчерченная следами покрышек площадка за забором. Ровно такая же цепь с замком на воротах, больше имитирующая свое предназначение, чем выполняющая ее. И до боли знакомая выставка тюнингованных машин за первой же развалюхой склада.

Рев прямотоков, визг покрышек и долбящая басами музыка. Достаточно один раз увидеть похожее, чтобы сразу понять – попал по адресу. И в переплет, если начнёшь гнуть пальцы перед местными, чьи оценивающие взгляды прошлись по моей Стихе и после, став как один подозрительными, прилипли ко мне.

– Привет, народ, – взмахнув ладонью, ни к кому конкретно не обращаясь, я скинул куртку на пассажирское сиденье и пару раз обернулся: – Хер знает, как у вас тут принято, но мне бы перетереть с кем-нибудь из оргов.

– Место занято, – раздалось откуда-то из центра толпы. – Вали.

– Вижу, что не пустое, – в похожей манере огрызнулся я. – Ты тут решаешь или так, понтами разбрасываешься, пока орги не подъехали?

– Борзый, – усмехнулся кто-то. – Раш, а давай мажорчику в хлебало втащим? Посмотрим, как он без зубов будет скалиться.

– Завались, – прогремел парень, которого назвали Рашем. Вышел вперёд и, сунув руки в карманы куртки, сплюнул себе под ноги. – Что хотел?

– Вступительный взнос сколько и кому? – спросил я.

– А с чего ты взял, что тебя здесь ждали? – осклабился парень. Поднял руку, обрывая веселье наблюдающих за шоу, и кивнул в сторону моей машины: – Ничего не стучит?

– Баян, – хмыкнул в ответ на избитую шутейку. – БМВист что ли?

– А ты здесь хоть одну бэху видишь? – поинтересовался Раш и показал мне в сторону вылизанной до зеркального блеска Ауди. – Похожа на задний привод, мажор?

– Стейдж три? – предположил я, заметив кастомные интеркулеры. Перевел взгляд на тормозные диски и покачал головой: – Тормозов хватает?

– На себя намекаешь? – набычился парень. Сделал шаг в мою сторону и неожиданно громко заржал: – Как вы меня затрахали с тормозами! – Подошёл ближе и немногим дружелюбнее спросил: – Хотел перетереть с оргом? Три со мной.

– Что по вступительным? – снова повторил я свой вопрос и пропустил мимо ушей шпильку по поводу пересмотренного «Форсажа».

– Для тебя пятьсот баксов, – расплылся в едкой улыбке парень. Глянул на протянутые ему купюры и выгнул бровь: – Кто место сдал?

– Гугл, – ответил я и сорвался в смех, услышав возмущенный возглас:

– Раш, бля, я этого перца первый раз вижу!

– Гугл-карты, – решил уточнить и показал на экране телефона метки в навигаторе. – Ткнул пальцем и приехал.

– Прошаренный типа? – процедил сквозь зубы Раш.

– Уже гонялся типа, – обозначил я. – Саннивейл, штат Калифорния.

– А чего там не остался, Калифорния? – набычился парень. – Климат не понравился? Или там тебя отодрали так, что свалить пришлось?

– Давай прокатимся и узнаешь, – усмехнулся я. Дернул подбородком в сторону «Ауди» Раша и протянул вопросительно: – Или за тормоза переживаешь?.

В глазах парня на мгновение полыхнула злость, а потом его губы изогнулись и через секунду меня оглушил хохот:

– Ебать, ты борзый, Калифорния! – помотал головой Раш. Хлопнул меня по плечу, забрал деньги и протянул мне ладонь: – Раш.

– Ник, – представился я, отвечая на рукопожатие.

– Ник из Калифорнии, говоришь? – усмехнулся парень, повернулся и представил меня: – Народ, знакомьтесь. Ник Калифорния.

– Заебись, – хмыкнул я. – Хорошо хоть не Гондурас.

Я не ждал, что меня сразу же введут в курс происходящего движняка в городе и добавят в чат. Уличные гонки – практически мафия, куда можно попасть и даже участвовать в покатушках, но больше необходимого минимума никто тебе не скажет. Пока ты не станешь своим. А для местных я таковым не являлся. Да, приехал чел, с которым Раш потрепался и позубоскалил. Да, вроде как внесены вступительные и теперь можно сказать, что являешься частью тусовки. Вот только положение в негласном табеле о рангах болтается на уровне плинтуса. Если не ниже. И, честно говоря, мне было на это плевать.

Найти место – первичная задача. Она решена, можно ставить галочку.

Пообщаться и погонять – снова галочка.

Дернуть на квотере пару проверяльщиков из разряда «по сотке баксов, чисто ради интереса» – сюда же, в список выполненного.

А по венам курсирует адреналин. От того, что в заездах «на интерес» местные прощупывали Стиху и жали в отсечку.

– Эй, Калифорния, – окликнул меня один из помощников Раша и, зевнув, продемонстрировал свёрнутые в трубочку купюры: – Тут один человечек предлагает тебе поднять ставки. Косарь зелени за четыре круга. Ты в деле или как?

– В слепую не поеду, – помотав головой, я обошел Стиху и не поверил своим ушам, когда мне в спину прилетело насмешливое:

– Зассал? Папочке пожалуйся.

– Повтори, – прорычал я, разворачиваясь.

И сжал ладони в кулаки, увидев улыбочку на знакомом лице вышедшего вперёд парня.

– Пожалуйся папочке, – повторил он. Глянул на мои руки и притворно попятился назад, подняв свои: – Ой-ой-ой. Боюсь-боюсь. Мальчик оказался такой обидчивый. – Май обернулся и пояснил удивлённому Рашу: – Это ссыкло натравил на меня своего папашку, когда я увел у него из-под носа телку. А потом свалил за бугор, сушить слёзки и зализывать раны. Да, Никитка? – Короткий взгляд в мою сторону поверх плеча. – Спорим, побежишь обратно, когда узнаешь, как она подо мной стонала?

– Сука! – прохрипел я, срываясь к ржущему парню.

В три шага пролетел разделяющее нас расстояние и замахнулся, чтобы впечатать кулак в лицо угорающего мудака. Но ударить не успел. Со всех сторон на меня навалились, сбивая с ног и заламывая руки за спину, что вызвало новый приступ веселья у Мая.

– Звони папуле, Никитка, и вали обратно, – посоветовал он. Посмотрел на меня сверху вниз, присев рядом на корточки, и добавил ядовитое: – Пожалуйся, что тебя обидели. Если поверят, конечно.

– Обидели?! – выкрикнул я, пытаясь вывернуться. – Тварь, ты меня подставил! – Дернулся в сторону и зашипел, когда меня вдавили мордой в асфальт: – Сука, да отпустите вы! Он подкинул мне наркоту и сдал ментам.

– Серьезно? – искренне удивился Май. – Какие интересные выводы. Раш, ты слышал? Я, оказывается, стукач и барыга, – рассмеялся и, схватив меня за волосы, процедил: – Я в душе не ебу, кто и за что тебя принял. Девочку не поделили, согласен. Но наркота… – Помотав головой и разжав пальцы, он поднялся. – Скажи спасибо, что у меня сегодня хорошее настроение и я не стану с тебя спрашивать за этот пиздеж. Вали отсюда, Никитка. Ещё раз подобное вякнешь, найду и урою.

– Заглохни! – прогремело сверху.

– Раш, ты охуел?

– Я сказал, заглохни, Май, – повторил жёстче тот и кивнул удерживающим меня парням: – Поднимите его.

Когда мне позволили вернуть вертикальное положение, Раш заглянул мне в глаза и спросил:

– Парень, у меня один вопрос. Советую очень хорошо подумать, прежде чем ответить. У тебя есть доказательства?

– Нет, – огрызнулся я. Прижег ненавидящим взглядом Мая, который с закатанными глазами развел руки в стороны, и поинтересовался: – А вас никого не смущает, что этот ублюдок ставит косарь зелени за заезд с новичком?

– Нормальная ставка, – усмехнулся Май. – Не ты один можешь себе позволить такие развлечения.

– Да? – усмехнулся я. – Может, подскажешь, на чем ты так поднялся? Купил тачку, влил в нее бабла. С неба свалилось или в лотерею выиграл? – хмыкнул и помотал головой: – Не поверю. А после того, что видел два года назад, особенно. На чем ты тогда ездил, Май, и на чем сейчас?

– Ты что несёшь? – напрягся парень.

– Факты, которые ты не можешь отрицать, Май. Мы учились с ним на одном потоке, Раш, – произнес я, переводя взгляд на организатора гонок. – Май Игнатов. Специализация «Делопроизводство». Отчислили за неуспеваемость на втором курсе. Пробей его по правам. Почему-то мне кажется, что на эту фамилию найдется одна зарегистрированная «девяточка».

– И что это доказывает? – нервно рассмеялся Игнатов.

– Как минимум, что два года назад ты не мог себе позволить такие развлечения.

Я не был уверен в том, что Раш поверит мне или хотя бы прислушается к моим словам. Скорее, просто вывалил организатору информацию, оставляя ему самому решать, что с ней делать. Проверять, отмахнуться или забить – мне было плевать. И, как оказалось, зря.

– Отпустите, – негромко произнес Раш и протянул раскрытую ладонь Маю: – Бабки.

– Что? – спросил он.

– Ты предложил Калифорнии заезд, Май. Он не отказал и не согласился. Поэтому, бабки.

– Раш, это бред собачий, – попытался съехать Игнатов, но после рявкающего повторения достал из кармана деньги и опустил их в ладонь Рашу.

– Калифорния? – переключился на меня орг.

– Я не гоняю вслепую, Раш. Это бред соглашаться, не зная, на чем гоняет соперник, – процедил я.

– Тридцать пятый ГТР, – ответил Раш и показал в сторону красного купе. – Посмотрел?

– Посмотрел, – кивнул я. Сунул руку в карман за кошельком и, отсчитав тысячу, отдал ставку организатору.

– Ставки приняты, – озвучил он и поинтересовался с улыбкой, больше похожей на хищный оскал: – Калифорния, ты готов ответить за свои слова по поводу подставы?

– Да, – не раздумывая ответил я.

– Май, ты подставлял Калифорнию?

– Я уже сказал, что нет, – усмехнулся Игнатов. – Пиздеж обиженного сосунка.

– Ответишь за слова? – все с тем же оскалом спросил Раш и хмыкнул, увидев утвердительный кивок. Оглядел собравшуюся толпу и сухо потребовал: – Документы на тачки.

– Какого хрена, Раш? – изумился Май.

– Я сказал, документы на тачки. Оба, – рявкнул орг гонок и поднял руку, призывая к тишине загомонившую толпу: – Заглохли все! Вы, – посмотрел на нас с Маем, – охуительно красиво поете, а мне нахрен не усрались проблемы. Поэтому, либо сейчас вы оба валите, и бабки остаются у меня компенсацией за ваш пиздеж. Либо ставите тачки, как подтверждение своих слов. Проигравший уебывает раз и навсегда. Ты все ещё уверен в том, что сказал, Калифорния? – спросил Раш. Удивился протянутой ему СТС-ке на Стиху. И выгнул бровь, переводя взгляд на Игнатова: – Ты стукачок, Май, или зассал?

– Раш, я уже год с вами гоняю, – начал было Май, глянул на меня и прошипел, дёргая молнию на поясной сумке: – Сука, я тебя в асфальт вкатаю, Лукашин.

– Четыре круга. Рейзор, покажи Калифорнии маршрут. Желающие принять участие – бабки в кассу. Остальные, свалили нахрен в сторону.

Наверное, для большинства свидетелей перепалки между мной и Маем, поставленная на кон машина выглядела, как минимум, порывом безрассудства и безысходности. Тот же Рейзор, отойдя подальше от толпы, покрутил пальцем у виска и повторил это действие, когда я на повороте опустился на корточки и провел пальцами по припыленному асфальту.

«Если не дичать, зацепа хватит, чтобы пройти по внутренней траектории. Задницу снесет на выходе».

Наметив взглядом место, куда утащит Стиху, я кивнул своим мыслям и пнул к обочине камушек – попади он под нагруженное колесо, занос перестанет быть контролируемым и уйдет в непредсказуемую болтанку там, где нельзя совершать ни одной ошибки.

«Май гонял год. Я больше»

«Вряд ли он занимался с профессиональным гонщиком. Значит, будет выезжать на своем опыте, который уступает моему».

«Если у него такая же мощность в ГТРе, что сомнительно, Стиха не оторвется на прямых».

«В повороте преимущество за Стихой. У нее идеальная развесовка пятьдесят на пятьдесят по осям, с учетом моего веса».

Следуя за Рейзором, я мысленно отрисовывал траекторию движения, оставив переживания по поводу заезда на потом.

«Смысла дёргаться никакого».

«Здесь по широкой с открытым газом».

«На последнем повороте можно оттормозиться позже».

«Первый круг присматриваюсь к трассе, дальше закапываю».

Кивнув своим мыслям, я сел за руль Стихи и подогнал ее к стартовой линии. Достал из бардачка перчатки, чтобы исключить возможное скольжение обода руля в ладони, и пристегнулся. Бросил быстрый взгляд на приборы и повернулся на рокот выхлопа Чарджера.

«Какого, блядь, хуя?!»– промелькнуло у меня в голове и повторилось вслух, когда увидел, кто сидит за рулём третьей тачки, участвующей в заезде.

Девушка.

Пепельная блондинка с дерзким каре и черной полумаской на лице.

И своим появлением она умудрилась сломать представление об уличных гонках. Дважды.

Девушка и Чарджер – не вяжется.

Чарджер и маневренность – не вяжется в квадрате.

«Идиотка», – усмехнулся я.

Встретился взглядами с блондинкой. И поперхнулся от неприкрытого веселья в ее глазах и ощущения, что все происходящее для нее ни что иное, как развлекалочка с заранее известным результатом. Где моя Врыкса и ГТР Мая – игрушечные малолитражки на понтах, а Додж с компрессором под капотом – болид Формулы-1, а не рыскающее в поворотах чудовище.

– Эй, Калифорния, – крикнул вышедший перед машинами парень. Кивнул в ответ моему жесту о готовности и перевел взгляд на водителя Чарджера: – Амели? – проорал, стараясь хоть немного перекрыть рев V8.

Дальше посмотрел на Мая и поднял руки.

«Прямая, первый поворот по внутренней ближе к стене, чтобы не влететь в бок Доджу».

И сразу после сигнала о старте все пошло через задницу.

Глава 2. Никита

Чарджер блондинки будто задался целью впечатать меня в стену, рыскнув вправо. После, выровнявшись, на секунду отстал. А перед поворотом поравнялся со Стихой и снова начал щемить меня, подрезая настолько нагло, что мне захотелось выораться на блондинку матом и оттормаживаться раньше запланированного. К счастью, не мне одному. ГТР Мая, визжа резиной, едва успел разминуться с бампером черного Доджа, а потом начал метаться из стороны в сторону, ища просвет для обгона. Который блондинка не давала ни ему, ни мне. Белобрысая сучка умудрялась не пропускать вперёд Игнатова и одновременно с этим щемила меня. Буквально наскакивала, вынуждая снижать скорость, и раз за разом все сильнее сужала коридорчик между выщербленным бетоном и бочиной своего американца.

– Научись водить, дура! – проорал я, чудом избежав очередного столкновения.

Вдавил педаль газа в пол, навязывая водятлице Чарджера траекторию безопасного для двух машин прохождения поворота. И тут же оттормозился в пол, заметив вновь приближающуюся бочину.

Бросил взгляд влево и охренел от вида среднего пальца стервы.

Она. Глумилась. Над. Нами.

Вместо того, чтобы подумать о других участниках заезда, вычеркивала из него всех.

Методично.

Цинично.

В наглую.

И, черт побери, после третьего круга эта дрянь все же подловила и отправила меня в составленные в ряд бочки.

– Сука! Да что ж ты за тварь?! – простонал я, роняя лицо на руль.

Включил заднюю передачу и зашипел сквозь стиснутые зубы, призывая всех известных мне богов обрушить на башку белобрысой идиотки все возможные и невозможные кары. Вид осколков разлетевшегося от удара бампера буквально убил меня, а потом вывернул наизнанку скрежетом диска об асфальт.

Даже в пределах мастерской Джоша Стиха двигалась быстрее, чем я вел ее к линии финиша. Правда, увидев пересчитывающую деньги блондинку, меня будто окатило огнем. Клокочущая и неконтролируемая ненависть вышвырнула меня из машины и понесла, ускоряя с каждым шагом, в сторону Чарджера и его владелицы.

– Ты! – прохрипел я, задыхаясь от ярости. – Ты! – повторил, отталкивая не пойми откуда появившихся передо мной людей, которые мешали дотянуться до горла белобрысой сучки.

– Научись водить, – усмехнулась она. Выудила из котлеты купюр одну и звонко рассмеялась: – Купи себе мороженое, бедолага.

– Мороженое?! – проревел я и заморгал, пытаясь избавиться от звона в ушах и вспыхнувших перед глазами звёздочек.

– Свалил, Калифорния! – прогремело сквозь это беснующееся шоу.

И следом в челюсть прилетел ещё один хлесткий удар.

– Рейзор, забери у него ключи от тачки и вышвырните парня нахрен, – скомандовал Раш, оттесняя собой веселящуюся Амели и едко улыбающегося Мая.

– Позвони сам знаешь кому, – ухмыльнулся он.

Дернулся в сторону, уходя с траектории движения моего кулака. А я в ту же секунду задохнулся от нового удара, на этот раз в живот.

– Появишься здесь ещё раз, лично урою, – пообещал мне Раш. – Научись проигрывать, Калифорния. Совет бесплатный.

***

Прикончив очередной коктейль, я посмотрел на часы и решил больше не ждать Димона с его девушкой, а переходить на тяжёлую артиллерию. Что там их задержало – плевать. Приедут или нет – плевать. У меня есть поднос с шотами текилы – самый подходящий способ упиться в сопли. А один я это сделаю или в компании – снова плевать. Вообще, на все плевать.

Три шота.

Пять.

Семь.

Но ни вкуса, ни опьянения. Будто мне не текилу принесли, а воду. И эта водичка раз за разом стекала по пищеводу в желудок, не принося с собой ничего. Не растворяла накатившую на меня апатию. Наоборот, выводила ее в какой-то абсолют. Где я накидывался, но не пьянел. На автомате переворачивал опустошенную стопочку вверх дном и сразу же брал следующую. Пил из нее. Ничего не чувствовал. Опускал на поднос. Переворачивал. И тянулся за полной.

– Сорян, Никитос, – прозвучало у меня за спиной. – Отец с какой-то радости решил, что ему сегодня позарез хочется поговорить с Лилей.

– Угу, – кивнул я. Пропустил мимо ушей причину опоздания друга, но почему-то не смог проигнорировать приветствие его девушки.

– Привет, – поздоровалась она и сразу представилась: – Лиля.

Взяла шот и, стукнув его краем по моему, что-то пожелала, улыбаясь. Только я, подняв глаза на Лилю, завис, переваривая смутное ощущение, что сегодня уже слышал этот голос.

«Где?» – подумал, всматриваясь в лицо девушки с пышной копной золотистых волос.

Сморгнул, переводя взгляд на хохотнувшего Димона, и кивнул в ответ на его вопрос:

– Завис что ли, Никитос?

Я снова уставился на Лилю и помотал головой, когда она опустилась на диванчик и повернулась к Димке, взявшему папку меню.

– А Лиля – это Лилия? – спросил я, прикипев взглядом к глазам девушки. Увидел в их глубине мелькнувшие и сменившие другу друга удивление и тревогу, и будто прозрел: – Или Амели?

– А я говорил, что Никитос – гений, малыш, – рассмеялся Димон, не замечая, что его девушка смотрит на меня, как на призрака. – Я до бара. Тебе как обычно взять, Лиль? – спросил и направился в сторону стойки, когда получил в ответ кивок.

Амели бросила быстрый взгляд в сторону Димки, которому посчастливилось на пути к бару перехватить официанта, а затем заглянула мне в глаза и скороговоркой произнесла:

– Ничего не говори Диме про гонки. Понял? – Взяла шот текилы и рассмеялась, когда он исчез из ее руки по мановению волшебной палочки.

– Малыш, не гони, – наигранно осуждающе пробурчал вернувшийся Димон. Опрокинул содержимое стопки в рот и, хлопнув донышком о стол, несколько раз обернулся, кого-то высматривая среди посетителей клуба. – Ник, я не понял, а где твоя японка гуляет? Носик припудривает что ли?

– А нет у меня больше японки, – хмыкнул я и прижег взглядом Амели. – Одна стерва дорожку перебежала, и все.

– Чего? – поперхнулся Димон. Опустился за стол и выдал первое, что пришло в его голову: – Братишка, ты, главное, не парься. Сдалась тебе эта лесбояпонка? Слилась и слава богу.

Правда, узнав какую японку я имел ввиду, каким образом она «ушла» и к кому, философский настрой Димона улетучился в никуда.

– Нахрена ты тачку поставил, идиот? – выкрикнул он в запале.

Дернулся было кому-то звонить, выматерился по поводу отсутствия сети и, бросив телефон на стол, спросил:

– Приметы этой суки запомнил? Очень похоже на то, что эта стерва в связке с Маем работала.

– Ещё как запомнил, – кивнул я, расплываясь в кровожадной улыбке. – Блондинка с каре, черная тканевая маска на пол лица и Чарджер. «Hemi» на компрессоре, кастомная подвеска, антихром и полуслики…

– Охуеть, – взорвался Димон, не обращая внимания на свою белеющую девушку. – Ты тачку запоминал или эту суку?

– Обеих, братишка, запомнил, – ответил я, посмотрел на Лилю-Амели и процедил сквозь зубы: – Очень хорошо запомнил.

– Значит так, – кивнул Димка. – Сейчас мы уже никого не найдем, но завтра ты едешь к бате. Пусть он по своим каналам пробьет, на кого зарегистрирован Чарджер. Я своего попрошу, чтобы он ребят подтянул. Скажу, что тебя Май опять подставил, и популярно объясним этому мудиле, что эта хрень ему с рук не сойдёт. А сучку эту с каре…

– Я найду сам, – осек я разошедшегося не на шутку друга. – У меня к ней свои вопросы.

Меня смущало, что Димка даже не покосился на свою подружку, несмотря на подробное описание тачки Амели. Получается, она не только участие в гонках от него скрывает, но и машину?

– Окей, – согласился Димон, а затем предложил после клуба заехать к нему за ключами от «Супры»: – Братка, это не Стиха, но хоть без колес не останешься.

– Иди ты, – отмахнулся я. – Сам на чем будешь ездить? У тебя как никак девушка, – посмотрел на Лилю и рывком перевел взгляд на Димона.

– Братка, во-первых, Лилю за руль хрен усадишь, – огорошил меня он. – Ну и я один черт «Супру» продавать собирался. Батя мне «Секвойю» за сессию подогнал. Как-то так. – Дима пожал плечами, но увидев мое замешательство, принял его за нежелание лишать друга машины. – Братиш, никаких проблем. Лиль, ну хоть ты ему скажи.

– Да, – кивнула она, едва шевеля губами.

– Боишься водить? – спросил я с издёвкой. – Серьезно?

– Блин, Никитос, лучше не начинай эту тему, – сокрушенно вздохнул Димка. – «Она низкая», «Я ее поцарапаю», «Она мощная очень», «Я ее боюсь».

– «Супра» и «мощная»? В одном предложении? – переспросил я, смотря в карие глаза той, что не так давно ураганила на Чарджере. – Мощная? – повторил и сорвался в истерический хохот, мотая головой. – Ну да. Димон, сорян, но твой поджопник только выглядит, как мощная тачка, а по факту…

– Да пошел ты, Никитос, – обиделся Дымыч. – Меня не прикалывает вся эта тема. Угораешь? Угорай. А я как-нибудь спокойно потошню с потоком.

– Ну да, – никак не унимался я. Поднял глаза на Лилю и спросил: – И на какой машине тебе не страшно?

– Я в марках не очень, – пожала она плечами, доводя меня этой фразой до нового приступа хохота. – Дим, я что-то не то сказала?

– Забей, малыш, и не бери в голову, – отмахнулся он. – Не видишь что ли, у братишки крышку сорвало.

– Ма-а-ать, – протянул я, утирая выступившие слезы. – Ходячий анекдот, блин.

– Воу, Никитос, полегче на поворотах, – вспылил Димон.

– Угу. Уже усвоил, – резко успокоился я и прижег взглядом Лилю-Амели. – Крайне доходчиво объяснили.

Глава 3. Амели

– Ты весь вечер молчала. – Дима приобнял меня за плечи, когда мы разместились на заднем сидении такси. Его дружок остался в клубе, с явным намерением нажраться до состояния нестояния. – Это из-за Никитоса?

– Просто не хотела мешать вам общаться, – с усилием улыбнулась я. Дима прищурился, рассматривая меня с подозрением. – Все в порядке, – поспешила успокоить его, – девочкам не всегда стоит влезать в мужские разговоры.

– Ник обычно повеселее будет, – заступился Дима за своего приятеля. – Просто эта история с машиной… сама понимаешь…

– Да. Не располагает к дружелюбности, – кивнула я, отвернувшись к окну.

Знай я, что за рулем Субару сидел лучший друг моего парня, я бы пропустила заезд. Теперь же… Ох, я не представляла, как разгребать последствия. Несколько раз за вечер ловила на себе взгляд Ника, и ничего хорошего тот мне не сулил.

Я не боялась этого парня. Давно уже научилась тому, как постоять за себя, да и не походил Ник на того, кто из-за проигранной тачки станет распускать руки. А вот то, что он узнал мой секрет и в любой момент мог рассказать Димке про мое участие в гонках, вызывало опасение.

– Останешься у меня? – тихо спросил Дима, опалив ухо горячим дыханием.

– Нет, – покачала головой, – устала дико и… завтра у меня дела с самого утра.

– Ник к тебе завтра заедет, – огорошил новостью меня Дима. Я резко повернулась к нему, стараясь выглядеть спокойной.

– З-зачем?

– Он же восстановился в универе, вы теперь вместе учиться будете, – улыбнулся Дима. – Хочет взглянуть на твои лекции.

– Ты же говорил, что он на юридическом учился.

– Да, но в Америке сменил сферу деятельности, поэтому сейчас перевелся на «Информационную безопасность».

– И когда вы все это обсудили? – хрипло спросила я, вновь отвернувшись к окну.

– Ты как раз отошла поболтать по телефону. Эй, малыш, – толкнул Дима меня плечом, – ты против? Я не думал, что это может стать проблемой. Он просто возьмет несколько тетрадей, Лиль.

О, да. Нужны ему эти тетради, конечно…

Задело ли меня, что о таком договорились за моей спиной? Безусловно. Но я отлично понимала – выбора у меня не было. Ник жаждал пообщаться. Пусть задаст вопросы и выдвинет требования без присутствия Димы.

Когда такси доехало до моего дома, Дима вышел из машины, чтобы проводить меня до подъезда. Я не стала возражать, отвлеклась на поиск ключей в сумке. Вздохнув, он отобрал ее у меня, встряхнул и с первой попытки достал связку.

– Увидимся завтра? – настороженно спросил он меня.

Если выживу после встречи с твоим дружком.

– Конечно, Дим, – улыбнулась я и, поцеловав его на прощание, скрылась в подъезде.

Я позволила себе расслабиться только после того, как закрыла за собой дверь квартиры. В окно на кухне бил свет от фонаря, поэтому я не стала включать потолочное освещение и, бросив сумку на пуф, сразу направилась в душ. Быстро искупалась и натянула пижаму, тщательно стерла с лица остатки косметики. По пути в спальню захватила телефон и, немного поразмыслив, перевела матери весь сегодняшний выигрыш. Ей этого хватит на несколько месяцев, даже с учетом необходимости оплачивать ипотеку, а я что-нибудь придумаю. Придется, конечно, некоторое время не высовываться…

У меня созрел план. Завтра, когда Ник заявится с требованиями все объяснить, продолжу играть роль глупенькой дурочки. Он не знает, что Чарджер принадлежит мне, поэтому есть возможность притвориться, что случившееся на заезде – единичный случай.

Вот такая я дура, взяла у друга погонять и влезла в гонку. Победа – чистое везение. Они с Маем просто недооценили девочку, которая до этого гоняла всего несколько раз.

Никита лишился возможности появляться на стоянке, поэтому проверить правдивость моих оправданий не сможет. А отказ принимать машину от Димы я объясню банальным нежеланием получать такие дорогие подарки…

Старательно игнорируя плохое предчувствие, я заставила себя залезть под одеяло. Утром вся придуманная мною сейчас теория выстроится в нужном порядке. При необходимости я просто подкорректирую некоторые моменты, залатаю дыры и прикрою огрехи бантиками.

Вот только утром времени мне на осмысление плана не дали. Звонок в дверь раздался в тот момент, когда я открыла глаза и рывком села на постели.

Посмотрела ли я в глазок, прежде чем открыть? Да. Увидела ли я там неожиданного гостя? Нет. На лестничной площадке стоял друг моего парня, в светлых джинсах, черной футболке и со следами бессонной ночи на лице. Он прожигал дверь таким взглядом, что я бы не удивилась, если бы в металле образовались две дыры.

Я сделала два глубоких вдоха-выдоха и провернула ключ в замке. Щёлкнула верхней щеколдой. Приоткрыла дверь, не снимая цепочку, и спокойно уточнила:

– За тетрадями?

В моем голосе не было усмешки или сарказма, но Ник оскалился так, словно я над ним издеваюсь:

– Не строй из себя дуру.

Я ступать на дорожку скандала не хотела, поэтому повторила вопрос:

– За тетрадями?

Ник дернулся, шагнул к двери и толкнул ее. Цепочка, бряцнув, натянулась, но напор парня выдержала. Не зря она обошлась мне в целое состояние.

– Открывай, Резкая. Поговорим.

– Фамилию мою узнал? Молодец. Подготовился, – деловито кивнула я. – Послушай… Мне жаль, что ты проиграл. Я не знала, кто за рулём…

– Открывай, – процедил Ник, сжав в кулаке ключи от машины. – И засунь свои извинения в задницу, я пришел не за ними, а за ответами.

Ладно. Пусть будет по-твоему, гаденыш неуравновешенный.

Я бросила взгляд на тумбу возле входа и убедилась, что все предметы на своих местах. Перевела взгляд на Ника, сделала вид, что раздумываю над тем, как поступить, и кивнула:

– Дай мне пару минут.

Захлопнула дверь у него перед носом и вернулась в спальню, переодеваться. Встречать гостя, навязанного мне Димой и обстоятельствами, в шелковой пижамке я не собиралась, поэтому быстро заменила топ и шорты на футболку и спортивные штаны, собрала волосы в высокий хвост и подмигнула отражению в зеркале:

– Ничего он тебе не сделает, Амели. И не таким зубы выбивали.

Тишину квартиры вновь разорвала трель звонка – Никита Батькович терял терпение и изволил гневаться.

Фыркнула, вернулась в коридор и щёлкнула замочком на цепочке. Дверь тут же распахнулась, Ник перешагнул через порог и навис надо мной угрожающей скалой. Он был таким же высоким, как и Димка, но за счёт более широкого разворота плеч казался крупнее… и опаснее. Резкие черты лица не делали его внешность отталкивающей, в какой-то степени даже наоборот, а вот темные глаза, сейчас чуть прищуренные, невольно вызывали какую-то странную оторопь. В них было слишком много… разума? Обладатель подобного взгляда точно не поверит в сказочку про разовые покатушки на одолженной тачке.

Хьюстон, у нас проблемы…

– Доброе утро, – смело посмотрела я на него, чуть запрокинув голову. – Кофе не предлагаю, очень не хочется, чтобы ты задерживался.

– Я бы и не согласился, – дёрнул он уголком губ, выражая свое презрение. – Слишком высок риск отравиться.

– Поразительная смекалка. – Я скрестила руки на груди и приподняла брови в немом требовании сказать уже то, что привело его ко мне. Никита сузил глаза и сделал крошечный шаг, пытаясь оттеснить меня к стене, но я ловко отпрянула в бок, бедром прижавшись к тумбе. – Не стоит, Никита. Будет больно.

По лицу парня на мгновение пробежала тень удивления. Он или не ожидал моего спокойствия, или оказался к нему не готов. Несмотря на то, что он ввалился ко мне в квартиру, я все ещё контролировала ситуацию, занимая позицию сильного. И плевать, что он мужчина, выше и тяжелее меня, и при желании мог бы одним щелчком сбить меня с ног. Во всяком случае, он так думал, а я не спешила его разубеждать, ограничившись лишь небольшим намеком.

– Ладно, – кивнула, когда потеряла терпение ждать, что незваный гость начнет, наконец, говорить. – Тогда давай так. Чего ты от меня хочешь?

Он размял шею, непрерывно вглядываясь мне в глаза. Затем огляделся, безошибочно определил, где находится кухня, и жестом пригласил пройти вперёд. Это в мои планы не входило. Пропускать Ника дальше коридора… Попахивало идиотизмом, а идиоткой я себя все же не считала.

Никита усмехнулся и, пока я прикидывала, как уже закончить этот театр абсурда, прошел на кухню. Сразу раздался щелчок электрического чайника, хлопнули дверцы шкафов, зазвенели кружки. Я в возмущении топнула ногой и распахнула дверь пошире, прожгла взглядом спину невозмутимого нахала и потребовала:

– Или говори, зачем пришел, или проваливай.

– Как можно пить это растворимое дерьмо?

Зашипев, я пересекла кухню и вырвала из рук Ника банку с кофе:

– Это дорогая марка и, между прочим, очень любима Димой. Для него и покупаю! И, помнится, кто-то опасался яда…

Никита хмыкнул и спокойно продолжил свои манипуляции с кружками.

– Наливаю же я. Тебя к посуде и воде не подпускаю, плеваться тоже не позволю, – невозмутимо ответил он.

Потрясающая самоуверенность! Так и чешутся руки сбить с мерзавца спесь. Я дождалась, когда он наполнит кружки кипятком, и с непередаваемым удовольствием произнесла:

– Я не пью кофе. Тем более, с такими людьми, как ты.

Он взял одну из кружек, принюхался, скривился, сделал осторожный глоток, еще сильнее скривился и подытожил:

– Пить можно. Садись, – качнул головой в сторону стула.

– Постою.

Ник пожал плечами и уселся за стол, вытянув вперед длинные ноги, затянутые в светлую джинсу. Смерил меня нечитаемым взглядом, покачал головой и потребовал с мерзкой улыбочкой на губах:

– Рассказывай.

Я вскинула брови и прислонилась спиной к холодильнику. Демонстративно поджала губы, чтобы показать, насколько не желаю ввязываться в этот разговор. Ник, выждав минуту, достал из кармана пачку сигарет, щелкнул бензиновой зажигалкой и с удовольствием затянулся, сразу же выпустив струю дыма в мою сторону.

С вызовом. И с уже успевшей мне надоесть ухмылкой.

Испытывал, гад.

Повернувшись, достала из шкафчика пепельницу и подтолкнула ее к Нику. Керамическое донышко проскользило по гладкой столешнице и с тихим звоном столкнулось с кружкой.

Ник щелкнул ногтем по сигарете, сбивая пепел, покачал головой и вновь затянулся. В повисшей тишине я слышала треск тлеющей бумаги.

– Ладно, – проговорил он, резко став серьезным. – Давай начнем. Почему мой друг не знает, чем занимается его любимая девушка?

– Это не твое дело.

– Так мы с тобой ни к чему не придем.

– Никита, мне правда жаль…

– Мою машину мы обязательно обсудим, не переживай, – махнул рукой он. – Сейчас меня интересует, с кем связался Димка.

– Я повторяю – это не твое дело.

– Сколько стоит твоя тачка? – плотоядно улыбнулся этот… этот… – Кусков шестьдесят зелеными? Это минимум, без учета прокачки, верно? И откуда у обычной студенточки, – обвел он взглядом довольно скромную обстановку моей съемной квартиры, – такие бабки? Я мог бы предположить, что Дима подарил, вернее, его отец, но про машину он не знает… Осталась от предыдущего папика?

Щеки опалило огнем, а ладони сами сжались в кулаки. Оттолкнувшись от холодильника, я уперлась руками в стол и наклонилась вперед, всматриваясь в глаза самоуверенного гаденыша, который почему-то думал, что вправе задавать мне такие вопросы.

– Я не знаю, откуда ты, родимый, вылез, но разговаривать со мной подобным образом не позволю, – отчеканила, не разрывая зрительный контакт. В глазах парня плясали смешинки, ему нравилось, что удалось вывести меня из себя. – Поверь, не будь ты другом моего парня – вышвырнула бы тебя из квартиры и имени не вспомнила. Тачку ты проиграл по своей глупости, твои терки с Маем меня не касаются, правил заезда я не нарушала, так какие ко мне могут быть претензии? Секреты мои интересны стали? – Я угрожающе улыбнулась и выпрямилась. – Они тебя не касаются, дорогуша. Хочешь рассказать о тачке и гонках Диме? Валяй. Я найду, как объясниться. Но потом сделаю все, лишь бы убрать помеху с дороги. А ты должен помнить – подобное мне удается превосходно.

Мне бы хотелось думать, что этот спич произвел на недоумка впечатление, но… Он даже бровью не повел. Продолжил прожигать меня изучающим взглядом, от которого мороз по коже шел. Чувствовала себя лабораторной мышью, распятой на подносе под занесённым уверенной рукой скальпелем.

Чтобы хоть как-то замаскировать накатившее волнение, вырвала у Ника почти дотлевшую сигарету, затянулась, обжигая пальцы, и бросила окурок в его все ещё полную кружку. Несколько мелких коричневых капель осели на черной футболке. Ник смахнул их, поморщился, глядя на мокрые пятна, и открыл рот, чтобы ответить, но я жестом заставила его замолчать:

– Забирай тетради и выметайся. Я люблю и уважаю Диму, поэтому не стану открыто враждовать с его лучшим другом, но учти – при необходимости и когти выпущу, и зубами поклацаю.

Я вышла в коридор и дернула один из нижних ящиков тумбы, где хранила старые учебники и лекции. Вытащила стопку тетрадей, развернулась и почти сразу же уткнулась в мужскую грудь, обтянутую черной футболкой.

– Какая бы смазливая мордашка у тебя ни была, Димка заинтересуется, почему его подружка скрывает некоторые моменты своей жизни, – холодно проговорил Ник. Сильные пальцы обхватили мое запястье и дёрнули на себя, ещё больше впечатывая мое тельце в гранитную скалу из мышц. – Можешь сколько угодно строить из себя…

Я не стала ждать окончания фразы. Воспользовавшись неведением Ника, разжала пальцы свободной руки, отчего лекции шмякнулись на пол, а через мгновение, дернувшись, дотянулась до черной неприметной коробочки, что лежала на тумбе.

Щелчок.

Хорошо узнаваемый треск.

И полностью готовый к использованию электрошокер оказался в опасной близости от шеи растерянного Ника, который тут же замер, в изумлении уставившись на меня.

– Повторяю последний раз – выметайся.

Глава 4. Никита

– И это ещё один пунктик, который вызовет интерес у Димона. Малыш с шокером? – протянул я и перехватил тонкое запястье. Нажал на болевую точку, вынуждая Амели разжать пальцы, и оскалился: – Вопросов меньше не стало, но мы обязательно обсудим каждый. Когда ты выключишь стерву, крошка.

Я отпустил руку девушки, перешагнул через ворох тетрадей на полу и усилием воли заставил себя выйти на улицу. Черт побери, ещё вчера мне хотелось схватить эту двуличную дрянь за шиворот и вытрясти из нее правду. По поводу гонок, о которых не должен и не знает Димон – охренеть какое доверие и забота. По поводу Мая, с которым общается, а может, и работает в паре девушка друга. Это предположение было озвучено не мной, но оно засело в голове занозой, и я не исключал такой вариант. Увидев, где и как живёт девушка Дымыча, у меня появилось навязчивое ощущение какой-то подставы.

Может ездить на его машине, но не ездит – почему?

Может жить с Димоном, но живёт отдельно – ещё один вопросик в копилку.

Скромная квартирка, но Чарджер – подозрительное сочетание. Ровно такое же, как и внезапное появление ГТРа у Мая. Который вряд ли впахивал на покупку такой машины. А если и впахивал, то далеко не самым законным способом.

– Ту мач, – произнес я.

Сел за руль взятого в каршеринге «Поло» и задушил в себе желание вернуться в квартиру Амели. Пусть подергается и проникнется мыслью, что мое молчание в первую очередь выгодно ей, а не мне. Пусть подумает, к чему может привести и приведет разговор с Дымычем. Может, он и проглотил крючок «внезапной и бескорыстной любви», но схавать и спустить на тормозах общение Лилечки и Мая… Не верю.

Ровно так же я не поверил в удивление Мая, когда приехал в кафешку в центре города, чтобы подписать договор купли-продажи Стихи и передать ему привет от его подружки.

– От кого? – решил уточнить Игнатов, не отрывая взгляда от подписанных документов, и рассмеялся моему уклончивому ответу:

– От той, с кем ты работаешь в паре.

– Дай-ка подумать. Интересно, с кем это я работаю? – задумался Май. Пару секунд старательно изображал мозговую активность и заржал в голос, показав на выложенный мной телефон: – По стопам папочки решил пойти или пересмотрел детективов? – выгнул бровь Игнатов и снова сорвался в хохот: – Ебать, ты лошара, Лукашин. Даже если представить на минуту, что у меня есть напарник, и мы с ним проворачиваем, само собой, грязные делишки, с какой радости ты решил, что я кого-то тебе сдам? Ещё и под запись. – Он посмотрел на меня и посоветовал: – Не лезь в мои дела и не пытайся под меня копать, Никитка.

– Очкуешь, что накопаю? – осклабился я.

– Кажется, один раз ты уже попробовал, Лукашин, а потом свалил в Америку. Думаешь, сейчас что-то изменится? – спросил Май. Сунул ладонь в карман и продемонстрировал мне ключи от моей бывшей машины: – Кстати, спасибо за подгон, Никитка. Пригонишь что-нибудь ещё стоящее, знаешь, к кому обратиться. Порешаем без Раша. Если не зассышь.

– Сука, – дернулся было я, замахиваясь, но сразу же, увидев отведённую в сторону полу толстовки и показавшуюся рукоять ствола за ней, опустился на место.

– А что это ты сдулся, Лукашин? – криво усмехнулся Май. Он не торопился прятать или хотя бы прикрывать оружие. – Как начались серьезные игры, язычок проглотил? Есть, что еще сказать или выговорился?

Подняв взгляд к смеющимся глазам Игнатова, я скрипнул зубами и дёрнул головой, чем развеселил парня.

– Ну, на нет и суда нет. Так ведь твой папашка говорит? Погнал я, Никитка, – хлопнув меня по плечу, как закадычного друга, Май поднялся и негромко добавил: – Держись от меня подальше, Лукашин, если не собираешься провентилировать башку. Ты же не за этим вернулся на родину.

И без того поганое настроение окончательно скатилось в ноль. Дважды за день меня макнули, намекая сидеть на заднице и не отсвечивать. Дважды продемонстрировали, что у намека есть вполне реальная и подтвержденная альтернатива развития событий, если я решу дернуться хоть немного в сторону. Одна идиотка с шокером, второй – со стволом. Сплошной позитив.

Но, черт побери, даже вместе взятые Лиля-Амели и Май не шли ни в какое сравнение с Миланой. Стоило мне увидеть и услышать отцовскую пассию, я засомневался, что смогу вытерпеть обещанный обед и не послать к херам шаткое перемирие между мной и отцом.

С первой секунды моего появления на пороге родительской квартиры меня затрясло от приторно слащавого щебетания Миланы. Эта курица не дала мне спокойно не то, что пожать отцу руку, стянуть кроссовки. Вылизанная и отштукатуренная до тошноты моделька с какой-то радости решила, что ее радостное кудахтанье по поводу знакомства и совместный обед в мгновение погасит наши с батей разногласия и наведёт железобетонные мосты. Между мной и отцом, а следом и с его подстилкой. Которую я надеялся игнорировать и не замечать. Правда, всего парой слов Милана пробесила меня до зубовного скрежета и хлестанула наотмашь обращением:

– Если мои мальчики хотят поболтать с глазу на глаз, я не буду против. У меня как раз ещё остались дела на кухне, – проворковала она.

То постреливая глазками в сторону отца, то расправляя ни разу не делающий ее хозяйкой в чужой квартире фартук. Поверх дизайнерского платья.

– Никит? – спросил меня отец. Он сделал приглашающий жест ладонью в сторону кабинета и явно не испытал восторга, когда меня сорвало с тормозов.

– Ее мальчики? – скривился я, посмотрев на отца. – Она ничего не попутала?

– Никит, я тебя прошу, – произнес папа, опускаясь в кресло. – Милана не хотела тебя задеть или оскорбить. – Он нахмурил брови, когда я достал из кармана пачку сигарет, и с плохо скрываемым раздражением поинтересовался: – Мать знает, что ты начал курить?

– Мне уже давно не четырнадцать, чтобы прятаться по закоулкам и спрашивать разрешения, папа, – ответил я. – Да, мама в курсе. И ей это не нравится, если тебе интересно. Но она понимает, что я уже мальчик взрослый, и с нравоучениями не лезет.

– Хорошо, – внезапно пошел на попятную отец. Толкнул в мою сторону пепельницу, а потом опустил рядом с ней небольшую коробку с бантиком. – С прошедшим днём рождения, Никита. Надеюсь, ты не будешь против того, что я посоветовался на счёт подарка с Милой.

– Какое серьезное заявление, – ухмыльнулся я. – Ты советуешься? С ней? – дёрнул подбородком в сторону открытой двери и хмыкнул: – Я так понимаю, Милочка стала не только советчицей, но и инициатором увольнения Галины Павловны? Чтобы, так сказать, на деле показать свою важность и значимость в жизни? И как она готовит?

– Никита, хватит! – все же взорвался отец, грохнув ладонью по столу. – Хочешь начать наше общение с того, чем мы его закончили? Валяй. Только уясни уже, что Милана не виновата в нашем разводе с Леной. Думаешь что-то изменится, если ты начнёшь ее травить? – спросил и взмахнул рукой в направлении кухни. – Вперёд. Отыграйся на ней за мою ошибку. Ну же, Никита, вперёд, – повторил свое предложение папа и откинулся на спинку кресла, вогнав меня в состояние немого ступора причиной отсутствия кухарки: – У Галины дочь рожает. Никто ее не увольнял, и я бы не позволил. Только тебе проще найти повод и сорваться на Милане, чем выслушать. Делай, что хочешь, Никит. Действительно, уже не маленький. Объяснять тебе прописные истины я не собираюсь. Осточертело.

Качнувшись вперёд, отец взял мою пачку и выбил из нее сигарету. Подкурил, глянул на мое запястье и негромко рассмеялся:

– Да что ж ты будешь делать-то? Ведь договаривались.

– Что? – спросил я, не понимая о чём идёт речь.

Но, как и отец, сорвался в смех, увидев внутри коробки точно такие же часы, что подарила мне мама. С единственным отличием – оттенок ремешка.

– Забавно получилось, – произнес папа. Перевел задумчивый взгляд с одних часов на другие, поднес к губам сигарету и улыбнулся, показав не на свой, а на мамин подарок: – Эти смотрятся лучше. Я куплю тебе что-нибудь другое.

Потянулся к коробке с намерением забрать. И удивлённо хмыкнул, когда я рывком сдвинул ее к себе, прижав ладонью к столу.

Я не знал, зачем мне сдались две пары одинаковых часов. Не смог бы объяснить, что мной двигало, ни отцу, ни себе самому. Может, его взгляд, интонация или что-то другое – не понял. Будто мозг просчитал все возможные варианты развития событий. Выбрал единственный правильный и отправил импульсы по нервам к необходимым здесь и сейчас мышцам.

– Буду чередовать. День мамины, день твои, – произнес я, найдя такое объяснение если и не логичным, то достаточным.

Посмотрел на отца и, кажется, впервые за последние годы увидел в его глазах… благодарность? Она мелькнула всего на мгновение, но отпечаталась у меня на подкорке вопросом: «Папа волновался?!»

Человек, под взглядом которого трещали бетонные стены, а подчинённые, стоило им только услышать звенящий металлом голос в коридоре, начинали носиться как ужаленные, и переживал?

Нет, я не верил в такое. Не допускал даже мысли, но и тут отец умудрился удивить меня.

– Хорошо, – кивнул он. Стряхнул столбик пепла в пепельницу и показал на шкаф с сигарами: – Никит, а может по одной после обеда? – спросил и тут же, будто не до конца отдавая отчёт произнесенному, пожал плечами: – Если хочешь, конечно. Один черт, куришь…

Я кивнул и спросил:

– Что бы ты посоветовал, пап?

Он взмахнул ладонью и потянулся к узлу галстука, ослабляя его:

– Честно говоря, я даже не знаю. Может, «Ойо де Монтеррей»?

***

«Мальчики», «Сёмочка», «Никитушка» – до тошноты вымораживающие и противоестественные обращения. Только я их терпел. Заставлял себя не скрежетать зубами слишком громко и что-то отвечать, когда Милана, обращалась ко мне.

Вроде бы никто не просил ее нарушать тишину за столом – в присутствии Миланы ощущение неловкости между мной и отцом зашкалило до физически ощутимого.

Отец и без вопросов своей пассии был прекрасно осведомлен и о моем переводе, и о работе, но Милана словно задалась целью вывести нас на диалог. Вытягивала из нас обоих по слову или предложению и никак не унималась. Разговор, который худо-бедно начался в кабинете, окончательно расклеился, стоило в нем появиться новому участнику. И черт побери, я никак не мог вытравить из себя все сильнее подзуживающее желание бросить приборы на стол и рявкнуть, чтобы Милана заткнулась и дала всем спокойно поесть.

– Мила, будь добра, помолчи немного, – достаточно понятно, что просьба вот-вот прозвучит в другом ключе и тоне, произнес папа. Тронул Милану за руку и внезапно мягко добавил: – У Никиты был тяжёлый перелет, – перевел взгляд на меня и после показал на соусницу: – Добавь побольше.

– Спасибо, папа, – кивнул я с благодарностью.

Полил утку клюквенным соусом и с какими-то невероятным наслаждением выдохнул в такой желанной тишине. Где единственными звуками были лишь редкий звон столкнувшихся невзначай вилки и ножа и еле слышное шуршание салфеток.

Я даже смог расслабиться и почувствовать вкус приготовленного Миланой обеда. До которого, при всем желании, не хотелось докапываться. Утка оказалась вполне съедобной, овощное рагу с фасолью – приятным, а непривычно треугольный ноздреватый хлеб не покупным.

– Милана сама печет. Не часто, – негромко прокомментировал мой вопросительный взгляд отец и, кажется, растерялся от вырвавшегося у меня замечания:

– Зря. Вкусно получается.

Взяв ещё один ломоть хлеба, я краем глаза посмотрел на стушевавшуюся Милану и, к своему удивлению, обнаружил, что она больше ковыряет в тарелке, чем ест. Можно было смело сказать, что за время обеда она в принципе ничего не съела. И это озадачило меня. Даже больше – заинтересовало. Настолько, что несколько раз украдкой смотрел в ее сторону, и лишь заметив подрагивающие пальцы, подумал, как нелегко даётся Милане обед и мое появление.

– Милана, – начал было я и, переглянувшись с изумленным отцом, решил хотя бы попробовать пообщаться. – А вы только хлеб печете?

– Я… пока да, – нервно улыбнулась она, отложив приборы и спрятав ладони под стол. – Галина Павловна несомненно готовит лучше. И это ее работа. Я… – стрельнула глазами в сторону отца, будто спрашивая стоит ли ей продолжать, и окончательно растерялась, когда он взял ее за руку.

– Мила подумала, что Галина захочет помогать дочери после родов. Все же первая внучка, да и дополнительные выходные Гале не помешают, – закончил за Милану папа. – Попробовала и как-то незаметно втянулась. Да, Мил? – спросил, улыбнулся ответному дерганному кивку и взглядом попросил меня перевести тему в другое русло.

Правда, глядя на Милану, я сам растерялся и ляпнул первое пришедшее в голову:

– Пап, а ты можешь пробить одного человечка? – Осознал, какую дичь отмочил, сглотнул и поспешил заверить вмиг ставшего серьезным отца: – Не переживай, это девушка, и я никуда не вляпался. Просто хочу удивить ее при встрече. Такой вот у меня странный способ знакомиться, пап.

– Крайне странный, Никита, – подтвердил он. – Пригласить куда-нибудь не пробовал? Вроде бы ты у меня не Квазимодо.

– Не Квазимодо, но чтобы пригласить и получить гарантированное согласие, надо, как минимум, заинтересовать. Чтобы заинтересовать, мне нужна информация. Дальше я сам справлюсь.

Более бредовое объяснение моей просьбы сложно было придумать, только я прикрылся им, напустив в голос как можно больше беззаботности, и даже глазом не моргнул, когда папа принялся сверлить меня своим взглядом.

– Допустим, – согласился отец, усмешкой демонстрируя, что не поверил ни единому слову. – Имя и фамилия у девушки есть?

– Естественно, пап. Амели Резкая.

Глава 5. Амели

Будильник орал благим матом уже пару минут, а я не могла найти в себе силы, чтобы протянуть руку и отключить его. О том, что после этого еще и встать придется, даже думать не хотелось. В голове – пустота, в теле – слабость. Это обычная реакция моего организма на приступы, вот только приступов не было очень давно. Отвыкла.

Барабанная дробь по батарее заставила сесть и дотянуться-таки до будильника. Нервная соседка снизу частенько реагировала подобным образом на любой, даже самый незначительный шум в моей квартире. Иногда хотелось сорваться и поорать на нее, но я старалась держать себя в руках – переезжать с насиженного и безопасного места из-за конфликта с соседкой мне не хотелось.

Я избавилась от одеяла, сменила влажную от пота пижаму на просторную футболку и, пошатываясь, держась за стеночку, направилась на кухню.

От солнечных лучей, бьющих в окно, возникло непреодолимое желание зажмуриться. Глазные яблоки словно мелким песком запорошило, из глаз полились слезы. Пришлось потратить несколько минут на то, чтобы привыкнуть после полумрака спальни к залитой солнцем кухне, дать себе возможность перевести дыхание и собрать остатки сил.

Щелкнув кнопкой чайника, бросила в большую, на пол-литра, кружку три столовые ложки заварки, в два раза больше сахара и несколько долек лимона. Залила ядреную смесь кипятком и выждала пять минут, чтобы чай заварился. Все это время я старалась лишний раз не шуметь, потому что каждый относительно громкий звук звучал как пожарный колокол – громко и тревожно.

Ублюдство.

Телефон заорал опять ровно в тот момент, когда я рискнула сделать первый глоток бодрящей бурды. Дернувшись, зашипела от того, что обожгла язык. Судя по рингтону, звонил Дима, и мне сейчас совсем не хотелось с ним разговаривать. Но я игнорировала его вчера весь день и вечер, поэтому взять трубку было необходимо.

Правда, удалось сделать это далеко не сразу. Сначала пришлось миновать коридор и откопать смартфон в складках одеяла, куда я его засунула, победив будильник.

– Алло, – проскрипела и поморщилась, когда сорванные связки дали о себе знать.

– Ты заболела? – тут же забеспокоился мой парень. – Я весь день вчера не мог до тебя дозвониться.

– А… Да. Температура поднялась, горло воспалилось, – соврала, не моргнув и глазом.

– Лекарства есть? Я приеду через полчаса, что привезти поесть?

– Дим…

– Может, врача вызвать?

– Дим…

– У отца есть хороший терапевт…

– Дима! – гаркнула я, потеряв надежду донести до него информацию спокойно. Осознала, что слегка переборщила, и уже тише произнесла: – Со мной все в порядке. Лекарства есть, в холодильнике полно еды, приезжать ко мне не нужно. Через пару дней в универ, не хочется, чтобы ты подхватил от меня заразу. Сейчас я лягу спать, а вечером буду чувствовать себя гораздо лучше.

– Уверена? – с сомнением спросил Димка.

– Да, – твердо ответила я. – Не переживай. Я позвоню тебе, хорошо?

– Да. Хорошо. Буду ждать, малыш, – с теплотой в голосе откликнулся он. – Люблю тебя.

– Целую, – просипела я и повесила трубку. И сразу же, отшвырнув телефон, прижала ладони к вискам, потому что внутри черепной коробки будто отбойный молоток включился.

Не помогло. От жуткой боли тут же накатила тошнота и я бросилась к туалету. Откинула крышку унитаза и закашлялась.

Нет, нет, нет!

Я не хочу идти на второй круг! Мне хватило вчерашних полосканий, твою мать!

Перед глазами замелькали разноцветные круги. Я хватала ртом воздух, которого моему организму сначала катастрофически не хватало, а затем его стало слишком много. Голова закружилась, тошнота отступила, но только потому, что все внутренние органы словно сжались, скукожились.

Да. Это оно. Повторный заход на мои личные круги ада.

Дверь за приятелем Димы захлопывается. Я растерянно смотрю на шокер, что валяется у моих ног, а через минуту меня накрывает волной паники.

Несколько мгновений назад я была готова защищаться, выставить мерзавца за дверь или приложить его разрядом тока, а теперь моя смелость испаряется, тело наливается слабостью, цепенеет, из него по крупицам уходят силы.

Колени подгибаются. Приходит озноб, сознание начинает меркнуть. Нет, я не на грани обморока. То, что происходит сейчас со мной, сильно – гораздо, гораздо, гораздо! – хуже потери сознания.

Я тяну руку к двери. На автомате щелкаю замками, цепочкой. Пальцы дрожат, мимолетное облегчение наступает, когда ладони касаются прохладной поверхности дверного полотна. Я упираюсь в нее, наклоняю голову, стараюсь контролировать дыхание, чтобы не допустить гипервентиляцию легких, но с каждой секундой это становится все более невыполнимой задачей.

Спустя несколько десятков вдохов понимаю, что мои щеки мокрые от слез. И вот тут защитную плотину прорывает.

Теперь меня трясет так, что я слышу стук своих зубов. Сползаю вниз, прижавшись лбом к двери. И задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь…

– Крошка… Крошка… Крошка… Крошка…

Слово пульсирует в ушах и окончательно уводит почву из-под моих ног.

Следом приходит смех. Сальный, мерзкий, противный.

Он-то меня и отрезвляет. Я вскидываю голову, слепо уставившись в пустоту. Моргаю. Глаза выжигает соль, очертания предметов расплываются, но я заставляю себя подняться. Шагаю в сторону спальни.

Падаю на кровать.

Вгрызаюсь зубами в подушку и беззвучно кричу. Связки напрягаются, но в комнате стоит гробовая тишина.

Снова кричу.

И снова.

И снова.

Снова…

Спустя час я сдираю с себя кожу под душем. Запястье покраснело и ноет. Спустя еще полчаса меня выворачивает над унитазом.

Организм словно избавляется от яда. Меня бросает в пот, следом – трясет от холода. Перед глазами то сплошная угольная пелена, то яркий свет, ослепляющий до рези, до слез.

А потом все по второму, третьему, четвертому, пятому кругу.

Более-менее прихожу в себя только через несколько часов. И сразу проваливаюсь в беспокойный, наполненный кошмарами сон.

Собраться с мыслями и силами удалось только к вечеру. Ноги тряслись, когда я впервые за много часов приняла вертикальное положение. Отыскала заныканную в тумбочке у кровати пачку сигарет и вышла из квартиры. Поднялась на последний этаж высотки, вышла на крышу. Села на прогретое солнцем покрытие, подкурила и почувствовала облегчение.

Я пережила. Справилась. Опять.

Августовский вечер, окрашенный оттенками заката, довольно прохладный, особенно на такой высоте. Ветер пробрался под ткань толстовки, вызвав дрожь, но я только обрадовалась. Почувствовала себя живой. Живой, твою мать!

Вся эта ерунда с гонкой, проигранной Ником машиной и угрозой моего разоблачения сейчас казалась до ужаса смешной. Мелочи, которые я обязательно решу. Завтра или чуть позже, неважно.

Разговора с Никитой не получилось, но это не значило, что он не состоится чуть позже. Когда друг Димы будет способен вести диалог, а не запугивать меня детскими угрозами.

В кармане толстовки пиликнул смартфон. Я достала его и поморщилась. Мама.

«Только сейчас увидела оповещение банка. Милая, зачем так много?»

Вздохнув, набрала ее номер. Мама взяла трубку после второго гудка и тихо произнесла:

– У тебя все хорошо, Амели?

– Да… Да, все отлично. Просто с работой некоторые трудности, придется сделать перерыв на пару месяцев. Решила дать вам небольшую подушку безопасности. Как… Как дела у Симы?

– Нормально. Сама понимаешь, девятый класс, нужно подготовиться к экзаменам.

– Я хочу приехать на ее день рождения. Можно?

– Милая… – Мама запнулась. – Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему? – спросила я, хоть и не нуждалась в ее ответе. – Мам, мы с ней сестры. Рано или поздно нам придется наладить отношения.

Повисла тишина. Я покачала головой, разглядывая небо. Сейчас у меня не было сил доказывать, как важно донести до сестры то, что я не являюсь предательницей семьи.

– Ладно, проехали. Я позвоню. Люблю тебя, – шепнула, борясь с подступающими слезами, из-за которых начал дрожать голос.

– Буду ждать твоего звонка, Амели.

Короткие гудки. Мама положила трубку.

Глава 6. Никита

Я пробежал взглядом по расписанию занятий и направился к первой обозначенной в списке аудитории. А там с удивлением обнаружил, что большая часть моей группы уже собралась и даже что-то увлеченно обсуждает, столпившись у двери кабинета.

«Типичные ботаники-задроты»? – подумал я, оглядев галдящих одногруппников, среди которых увидел и Лилю-Амели. Только подходить к девушке и обозначать наше знакомство не стал. Мазнул по ней взглядом, встал возле одного из свободных подоконников, сбросив на него рюкзак, и уже в сотый раз принялся прокручивать скудную биографию Резкой.

«Не местная, прописка в соседнем городе, приводов в полицию нет, место проживания неизвестно. Придется тебе обойтись стандартными комплиментами и начинать крутиться самому», – виновато пожал отец плечами, когда я приехал узнать подробности о «незнакомке, покорившей мое сердце».

И черт побери, меня откровенно разозлило, что папа не нарыл что-то существенное. Правда, отсутствие официального компромата никак не умаляло мой настрой докопаться до истины и вывести белую и пушистую овечку на чистую воду. Как минимум, она участвовала в нелегальных гонках. Пусть и скрывая лицо. Этот нюанс лишь подогревал интерес и сильнее дергал нервы очевидным, как дважды два, выводом – законопослушный человек не станет маскироваться просто так. А раз Амели скрывает свое “увлечение” от горячо любимого Дымыча и дважды подтвердила это, значит, скрывать есть что.

Сам того не желая, я посмотрел на стоящую ко мне вполоборота девушку друга и принялся сверлить ее изучающим взглядом.

Светлые волосы, смазливое личико и наличие фигуры – стандартный и достаточный для Димона минимум. За которым он не рассмотрел, а возможно, даже не пытался увидеть содержимое. Повелся на упаковку и сказку – чем-то же Резкая запудрила мозги Дымычу, – и дальше та самая «любовь и уважение». Где Лилечка до дрожи в коленках боится машин днём, а ночью рассекает на заряженном Чарджере по городу.

«Охренеть безобидный грешок, да, Амели?» – оскалился я, наткнувшись на взгляд с напоминанием, кто и кого собирался шарахнуть шокером. – «Давай-давай. Посмотрим, что ты придумаешь в свое оправдание».

Демонстративно не отвел глаза – лишь на мгновение, чтобы мазнуть по груди, – и расплылся в ядовитой улыбке от ее немого обещания всадить в меня при первом удобном случае весь заряд аккумуляторов. Если сейчас же не прекращу пялиться. Это откровенно забавляло радикальностью, ведь на Резкую помимо меня поглядывали как минимум еще двое из ботанов. Украдкой и тщательно скрывая свой интерес от себя самих и окружающих.

Первую пару я пропустил мимо ушей, записав в конспект одну единственную строку – фамилию, имя и отчество преподавателя. Слушать дальнейшие разглагольствования Альберта Марковича на тему важности информационной безопасности и конспектировать очевидное смысла не было. Дедуля заунывным голосом пересказывал вводную часть из составленной им методички, копии которых раздал нам после переклички. Я же буравил пристальным, изучающим взглядом затылок сидящей передо мной Лили-Амели и постукивал кончиком ручки по парте. Негромко, чтобы не привлекать внимания преподавателя. Но достаточно, чтобы капать на нервы Резкой. Которая всем видом демонстрировала обратное, но после звонка первой вылетела из аудитории.

На второй лекции я вновь прошел к парте за Лилей и с нескрываемым злорадством отметил, как передернуло девушку. Практически сразу она пересела поближе к ботаникам, выбрав прикрытое со спины место. Правда, это никак не повлияло на мои планы. Может, немного повысило сложность, как в компьютерной игре. Только я не собирался менять тактику. Даже больше – нацелился расшатать нервы Резкой по максимуму. Встал, взял рюкзак и очень недвусмысленно процедил сквозь зубы прикрывающему тылы «боссу уровня»:

– Пересел. Это мое место. – Глянул на скрипнувшую зубами девушку друга и расплылся в довольной улыбке, увидев освобожденную тощим задротом парту. – Продолжаем разговор, – обозначил, чем намерен заниматься следующие полтора часа. А затем, усевшись за спиной Лили-Амели, добавил язвительное: – Я никуда не тороплюсь, малыш.

Записал в тетради, как зовут преподавателя, и начал отстукивать кончиком ручки. С равными интервалами между ударами. Каждым обещая крайне веселый день, неделю, месяц – столько, сколько потребуется. Чтобы услышать ответы на все интересующие меня вопросы. И судя по тому, что я отчетливо слышал скрежет зубов двуличной блондинки, выбранная мной тактика оказалась намного действеннее, чем разговоры по душам. Зачем разговаривать и что-то вытягивать клещами, если можно молча постукивать по столешнице с наскальной живописью студентов и капать на нервы? Методично. Неизбежно. И продуктивно.

К перерыву Лилю-Амели уже заметно потряхивало. От злости, раздражения или ненависти – плевать. Шесть лекций сегодня, пять завтра и дальше похожая загруженность с одним исключением – пятницей. Где лишь четыре графы расписания красовались номерами аудиторий и названиями предметов.

– Перерыв, малыш, – произнес я с сожалением.

Поднялся из-за стола и вышел в коридор, чтобы Резкая сполна насладилась прелестью тишины и взвесила брошенную угрозу «убрать помеху». Помеху чему? Окучиванию Димона или все-таки мутным делишкам с Маем? Где первый вариант – часть прикрытия или вовсе ширма. При чем очень не хреновая. Девочка с периферии, которую батя Дымыча зовёт на семейный ужин – уже не кислый показатель. Можно смело сказать, что жизнь удалась. Остается лишь строить глазки и ждать, когда случится внезапная и естественно случайная беременность. Дальше Лев Андреевич заставит Дымыча жениться и пристроит куда-нибудь для галочки. Начнет двигать по служебной лестнице – с его прокурорским связями это проще простого. И Димон даже не подумает взбрыкнуть или сказать хоть слово поперек. Как с обучением на юридическом.

«Папа хочет, чтобы я пошел на юрфак», «Папа хочет продолжить династию», «Папа нашел мне репетитора»… И ни слова поперек, ни попытки заикнуться или отстоять свою мечту стать историком. Зачем пытаться чего-то добиться самому, если любая прихоть достанется и так? Не выпендриваешься и плывешь по воле отца – получаешь подарки. Поступление – поездка в Альпы, первая закрытая сессия – машина. Мотивация не бросать и продолжать плыть по течению. И Дымыч поплыл, что и взбесило меня до зубовного скрежета, и поразило. Стоило моему отцу передавить со своим «Я знаю, что будет лучше для тебя!», и я сбежал, а Димка нашел плюс в кромешной заднице рухнувшей мечты и придумал себе новую. Где он – успешный юрист. Идеальный вариант парня, чтобы любить, уважать и купить «любимый Димой кофе».

«Тачки, квартира, поездки по курортам и предсказуемость их появления. Вот что ты любишь, Лилечка»? – подумал я, возвращаясь в аудиторию. Подошёл к своей парте и хмыкнул появившемуся соседу. Решившему с места в карьер вписаться за Резкую.

– Ты бы подумал, кому капаешь на мозги, новенький, – оскалился парень, смотря на меня с вызовом. – Огребешь проблем, как пить дать.

Кивнул в сторону хлопнувшей себя по лбу Лили-Амели и завис, когда я сгреб свои вещи и пересел. Туда, куда по намеку защитника лучше было не садиться.

– Хитрый ход, малыш, – усмехнулся я, игнорируя донельзя взбешённый взгляд Резкой. Раскрыл тетрадь и с садизмом принялся постукивать ручкой по столешнице. – Правда, мы ещё не закончили.

Оставшуюся часть пары, как и третью целиком, я старательно накручивал Лилю-Амели стуком ручки и своим присутствием. То, что она дождалась звонка и зашла в аудиторию вместе с преподавателем, то, что попросила уступить ей место на первом ряду и села максимально далеко от меня, никак не повлияло на мои планы. Я в наглую поднялся, проигнорировав удивлённый взгляд и вопрос преподавателя. В наглую процедил очередному «боссу уровня», чье место он занял. И с ядовитой улыбкой опустился рядом с попытавшейся сбежать от меня Амели.

– А вот и я, малыш. Соскучилась? – спросил, выложив перед собой тетрадь и ручку.

– Безумно, – огрызнулась Резкая и заскрежетала зубами, стоило мне начать отстукивать очередные сорок пять минут ее персональной пытки.

***

С одной стороны мне было жалко смотреть на Димона. С другой… Я ликовал. Резкую буквально трясло и колотило от злости, когда мы вышли из аудитории. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, как ее передернуло от негромкого приветствия Дымыча:

– Привет, малыш, – произнес он, подходя к нам с широкой улыбкой. – Как насчет того, чтобы пообедать втроем? Никитос, ты с нами?

– Почему бы и нет, – согласился я и перевел взгляд с Димона на готовую взорваться здесь и сейчас Лилю-Амели. – Если не помешаю ворковать вам с малышом. – Я пожал плечами и чуть не сорвался в истерический хохот от неконтролируемой гримасы раздражения на лице девушки.

Правда, там, где меня распирало от веселья, Димка включил режим заботливого парня. Притянув Лилю к себе, он коснулся губами ее лба. Нахмурился и вновь повторил проверку температуры, которая если бы и была, точно не могла стать причиной взбешенного состояния.

– Малыш, ты совсем неважно выглядишь. Что-то случилось? – поинтересовался Димон и тут же предложил: – Давай я позвоню отцу, и мы съездим к врачу?

– Не надо, – практически прорычала Лиля, незаметно для него наградив меня ненавидящим взглядом. – Просто не выспалась.

– Малыш, – попытался настоять на свое Дымыч и охренел, когда Резкая оправдала свою фамилию на сто процентов:

– Дима, я сама решу, когда и к кому ехать! Хватит меня тащить к врачам по пустякам! Не надо делать из меня немощную, когда я… – Амели осеклась на полуслове, и выдохнула: – Давай уже просто пообедаем, Дим? – Посмотрела на меня и с усилием изобразила улыбку: – Никита, ты с нами?

– Если не помешаю, – повторил я, а потом хлопнул Димона по плечу с железобетонным обещанием: – Не парься, я присмотрю за твоей малышкой.

– За собой присмотри, – едва слышно прорычала Амели и нервно рассмеялась, услышав вопрос своего парня:

– Лиль, а вы уже решили куда сегодня идете с группой?

***

Я бы приперся в самый занюханный клуб или зажопье города, чтобы одним своим присутствием перекрыть Резкой кислород. Как бы она не юлила, как бы не открещивалась от детской традиции отмечать группой начало учебы – «Никите же не интересно и у него, наверное, свои планы», – я один черт узнал, куда поедет группа.

Нет, не от Амели – стерва все же съехала с темы, разыграв приступ мигрени. Нет, не у Клима – защитника Резкой. Мне хватило его совета, чтобы догадаться, что помощи от борзого парня ждать не стоит. Вместо того, чтобы давить на Лилю в столовой или напрашиваться у советчика не лезть, я решил постоять на переменах рядом с ботаниками-задротами. Послушал о чем они говорят. Отфильтровал из разговоров про софт и железо повторяющееся через раз название «No Scope» и время.

А затем приехал в компьютерный клуб. С опозданием на два часа. Когда меня гарантированно никто не ждал. И черт побери, это опоздание однозначно стоило того, чтобы увидеть, как перекосило лицо Лили-Амели.

– Привет, малыш, – поприветствовал я ее, скинув куртку на заваленный вещами диванчик. Окинул взглядом вмиг взбесившуюся девушку и поинтересовался: – Как твоя головушка? Неужели отпустило?

– Представь себе, – огрызнулась она. – У Льва Андреевича шикарный врач. Сразу же определил, кто источник всех моих проблем.

– Даже не спорю, – согласился и ядовито улыбнулся, показав на топик с тонкими бретельками, под которым отчетливо угадывалось отсутствие лифчика, а над ним поблескивали мелкие капельки пота: – Лечебную повязочку тоже он посоветовал? Или эта часть жизни попадает в категорию, о которой Диману знать не обязательно?

Спросил и рассмеялся, когда Резкая выудила из вороха вещей ветровку и натянула ее на себя, задрапировавшись по самый подбородок. Правда, через мгновение она рванула собачку на молнии вниз и напомнила:

– Тебя сюда никто не приглашал, – стрельнула взглядом мне за спину и с каким-то шедевральным наслаждением выплюнула вопрос: – Дверь сам найдешь?

– Угу, – кивнул я. – Когда посчитаю нужным.

Огляделся по сторонам и хмыкнул, заметив дорвавшихся до алкоголя и умудрившихся накидаться в стельку ботаников. Остальные одногруппники резались в игры и никакого интереса к происходящему рядом с ними не проявляли. Даже защитник Клим и тот увлеченно крошил монстров, размахивая имитацией светового меча.

– Думаю, я задержусь и провожу тебя до дома, – «порадовал» охреневшую от моей наглости стерву и пожал плечами: – Извини, малыш, я пообещал другу, что пригляжу за тобой.

– За собой приглядывай! – взорвалась Резкая. В два шага преодолела разделяющее нас расстояние и пихнула меня в грудь ладонями: – Вали нахрен.

– Или что? Шарахнешь меня шокером? Позовешь охрану? Позвонишь своему любимому и уважаемому Диме и скажешь, что я к тебе пристаю? – рассмеялся я. Без особых усилий встал вплотную к Лиле-Амели и процедил сквозь зубы: – Звони, малыш. Я с удовольствием послушаю, что и как ты будешь ему петь. А потом с не меньшим удовольствием послушаю занимательную историю про Чарджер и страх садиться за руль охренеть какой мощной Супры. – Я оскалился и поинтересовался, смотря в полыхающие злостью глаза: – Сколько кобылок ты добавила, поставив компрессор, Лилечка? Наверное, кто-то подсказал, что так можно задушить движок и сделать из Доджа улитку-малолитражку, а ты, наивная и пугливая, поверила, да? – Выгнув бровь, стер последние сантиметры между нами: – Звони, Резкая, – с улыбкой произнес я и шагнул вперёд, вынуждая девушку отступить назад. – Ну же, Амели. Всего один звонок, и возможно твоя проблема исчезнет. Могу и сам позвонить, Лилечка, – предложил, извлекая мобильный из кармана джинс. Показал его и осклабился: – Как видишь, у Никиты действительно есть планы на вечер. И ему пиздец как интересно узнать, почему белая и пушистая Лилечка стала паниковать и дёргаться, когда Никита узнал в ней Амели.

К концу своего монолога я оттеснил и практически впечатал Резкую спиной в какую-то дверь. Глянул на две неоновые буквы «VR» на ней и не нашел лучшего места поговорить с глазу на глаз, как внутри оборудованной для виртуальной реальности комнате. Я втолкнул в нее девушку, улыбаясь исчезнувшим звукам стрельбы шутеров, в которые рубились одногруппники, и дернул подбородком в сторону стойки с несколькими комплектами очков и стиков:

– Какое совпадение, Амели. Или все же Лиля? – спросил, подталкивая все сильнее нервничаюшую блондинку к стойке. Взял две пары очков и предложил: – Давай поиграем и выясним, где ты настоящая, а где реальная?

– Я уже говорила, что мне жаль…

– А я сказал, что хочу получить ответы, – оборвав уже слышанное, я запустил приставку и хищно оскалился, увидев среди игр на мониторе симулятор бокса: – Давай, малыш. Ты же хотела меня шарахнуть шокером. А тут такой шанс отметелить свою проблему.

Я вложил стики в подрагивающие ладони Амели и отошел со своей парой в обложенный матами квадрат.

В Саннивейле я пару раз ходил в похожий развлекательный центр. Поэтому без особого труда надел и отрегулировал очки. Затем покрутил головой, осматриваясь, и хмыкнул возникшему рядом мультяшному качку с гипертрофированными руками и пепельно-белым ирокезом на башке – аватар своего боксера Резкая выбрала намного быстрее меня.

– Даже тут не изменяешь себе, – усмехнулся я.

Пару раз взмахнул руками с зажатыми стиками, пролистывая варианты внешностей, и зашипел, получив смачный и реальный удар в челюсть. За которым сразу же прилетел и второй.

– Я тебе сказала, что мне жаль?! – выкрикнула Амели, впечатав неожиданно крепкий кулачок мне в скулу, от чего с моей головы слетели очки виртуальной реальности. – Сказала, что не поехала бы, если бы знала, что за рулём сидишь ты?! Что ещё тебе от меня надо?!

Замахнулась, намереваясь повторить удар, и зашипела разъяренной кошкой, когда я отбросил стики и, перехватив ее руку за запястье, рванул на себя:

– Ты влезла в мою гонку, стерва! – рявкнул и чудом увернулся от новой попытки Резкой проехаться мне по роже. – Жаль тебе?! А что именно тебе жаль? – спросил, в мгновения забывая, что передо мной стоит девушка. Я встряхнул ее, как котенка, и тут же, получив по касательной коленом в пах, закрутил в бараний рог и прорычал: – Не рыпайся, малыш!

Я попытался подбить ноги Резкой и уронить ее на маты. Только оказался на них вместе с ней. И на ней. Глянул в полыхающие злостью глаза.

Перевел взгляд на губы и сползшую с плеча бретельку топа.

А затем ядовито улыбнулся в ответ на сыплющиеся угрозы и впился в губы Амели, затыкая ей рот и навязывая поцелуй.

Глава 7. Амели

– Мелька-карамелька, чего новенький от тебя хочет? – Клим с улыбкой толкнул меня кулаком в плечо, но взгляд его оставался серьезным. На мгновение мелькнула мысль пожаловаться приятелю на мерзавца, вознамеревшегося испортить мне жизнь, но я почти сразу подавила этот порыв.

– Забей, – отмахнулась, зеркаля его улыбку.

– Да не могу. Ты все занятия хмурая сидела. А могла бы убивать взглядом – уже ехала бы под конвоем в ближайшее СИЗО.

– В СИЗО так быстро не сажают.

– Малая, не беси, – качнул головой Клим. – Рассказывай.

– Ничего серьезного, правда. Никита – лучший друг Димки. И мы просто не нашли общий язык.

– Хм. Он не похож на гея.

Я в этот самый момент как раз делала глоток из запотевшего бокала с коктейлем и поперхнулась от такого заявления. В компьютерном клубе, где мы отмечали старт семестра, как всегда было полно людей. Одногруппники разбрелись по интерактивам, и мы с Климом за столиком у небольшого бара сидели вдвоем.

– Это еще что за выводы? – посмотрела я на Клима с недоумением.

– Ну, а из-за чего еще вы могли с ним посраться, если не из-за его ревности к Димасику?

– Прекрати. Сто раз просила не называть так моего парня, – поморщилась я и щелкнула ногтем по коктейльной трубочке.

– Ты знаешь мое мнение о ваших отношениях, – пожал плечами Клим. – Но могу повторить. Освежить твою память, так сказать.

– Спасибо, не стоит. – Я вздохнула, уставившись в бокал. Мне нравилось общаться с Климом, но иногда он был редкой задницей. Мы удивительным образом сошлись во мнении касательно всего, кроме моих отношений с Димой.

Возможно, вина за это лежала на мне. Я слишком многое рассказала одногруппнику на одной из вечеринок. Видимо, устала от собственных секретов, захотелось излить душу хоть кому-то.

И столкнулась с закономерным вопросом: почему скрываю от своего парня столько всего, а почти незнакомому человеку выложила тайны, не моргнув глазом?

На это у меня не было ответа. Дима мне нравился. Он стал первым, кого я подпустила настолько близко. Но почему-то только на физическом уровне. Мысли, чувства, комплексы и травмы остались заперты за семью замками, ровно до того момента, пока я не познакомилась с Климом.

Наверное, такое разделение приносило мне облегчение. За физическим контактом я шла к Диме. Принимала его поцелуи, объятия. Чувствовала, что в моем израненном теле ещё теплилась жизнь. Позволяла в некоторых моментах заботиться о себе, но слишком близко не подпускала. Дима не возражал, и это было его главное преимущество перед остальными. Он не спрашивал, почему за год отношений у нас ни разу не было секса. Не спрашивал, из-за чего я в редкие моменты наших совместных ночёвок просыпалась посреди ночи со слезами на глазах и диким ознобом. Не спрашивал о прошлом и не пытался залезть туда, где под горой пепла прятались причины моего странного поведения.

Клим же… Этот человек был нужен мне для общения. Чаще всего мы ограничивались обычной болтовней обо всем и ни о чем одновременно. Иногда он делал попытки покопаться в моих мозгах, но отступал, встретив сопротивление.

Я позволяла этому парню многое. Шутки на грани фола. Подколки и подначивания, звонки посреди ночи и глупые мемы в нашей переписке. Иногда мелькала мысль, не хотел ли он таким количеством общения вытеснить из моей жизни Диму и занять его место. Пока не осознала одну простую вещь.

Я действительно позволяла Климу многое.

Но не физический контакт.

На моей памяти был лишь один раз, когда Клим приобнял меня за плечи, после чего ему пришлось потратить полчаса, чтобы успокоить мою истерику. С того дня максимум, что он позволял себе – дотрагивался на пару секунд, чтобы привлечь мое внимание.

После этого я окончательно убедилась, что этот парень не имеет никаких романтических планов на мой счет, и доверие к нему разрослось до вселенских масштабов.

– Если хочешь, я вмешаюсь, – не вытерпел моего молчания Клим. – Скажу этому камикадзе держаться от тебя подальше.

– Нет. Сама справлюсь. – Я сделал очередной глоток и облизнула губы. – Рано или поздно он от меня отстанет.

– Амели, знаешь почему я считаю твою любовь с Димасей тухлой и не имеющей никакого будущего? – огорошил меня неожиданным вопросом друг. Я закатила глаза:

– Опять Дима. Не дает он тебе покоя, да? Начинаю подозревать, что это ты заинтересован в моем парне.

Клим фыркнул, бросая на стол пачку со стиками и glo. Вставил один стик в устройство, нажал на кнопку и стал следить за мигающим индикатором.

– Хорошо, – сдалась я, – и почему же?

– Что самое эротичное мужчина может сделать с женщиной? – спросил он, делая первую затяжку и выпуская тугую струю дыма. Бармен с осуждением посмотрел в нашу сторону, но промолчал, устройства для нагревания табака в этом заведении не были запрещены, в отличие от обычных сигарет.

– Удиви, – хмыкнула я.

– А ты сделай хотя бы парочку предположений.

– Не знаю. Поцеловать? – Клим мотнул головой. – Какой-то особенный способ ласк? – Снова отрицательная реакция. – Довести до оргазма?

– Пф, – поперхнулся дымом парень, а я вскинула брови, наблюдая, как он смеется над моими предположениями. – Нет. Даже близко не то. Самое эротичное, что мужчина может сделать с женщиной – медленно, со вкусом и полным пониманием происходящего снять с нее ответственность.

– Бож-же, – раздраженно закатила я глаза. – Я поняла. Тебе не дает покоя не моя связь с Димой, а то, что я не сижу у него на шее?

– Мелька, есть проблемы, которые женщина не должна решать самостоятельно. Например, когда речь заходит о навязчивом внимании утырка, желающего самоутвердиться за счет хрупкой девушки.

– Это я-то хрупкая? – изумилась такой характеристике я, и мы оба засмеялись.

– Ладно, ты пока обдумай мои слова, а я пойду разомнусь, – повел плечами Клим. Встав, он стянул с себя ветровку, продемонстрировав мне подкаченный торс, обтянутый футболкой, и двинулся в сторону автоматов.

Несколько минут я наблюдала за тем, что происходит на экране выбранного приятелем симулятора, потягивая коктейль, а потом бросила мимолетный взгляд в сторону распахнувшейся входной двери и поперхнулась.

На пороге клуба стоял человек, который грозился дополнить собой коллекцию моих кошмаров. При виде меня Никита заулыбался, – если этот оскал можно было назвать улыбкой, – дернул бегунок на своей кофте и, на ходу снимая ее, приблизился к моему столику, огорошив ехидным:

– Привет, малыш.

Кажется, в этот момент я лишилась последних остатков зубной эмали.

Я обещала себе не ввязываться в споры с этим человеком. Честно собиралась отказаться выслушивать поток очередных неудобных для меня вопросов. Молилась, чтобы Клим сдернул очки и вмешался. И даже всерьез присмотрелась к мысли, чтобы набрать Диму и пожаловаться на его друга, окончательно наплевавшего на границы и элементарные правила вежливости.

Но пока я пребывала в замешательстве и решала, как же поступить и избавиться наконец от Никиты, этот козел втолкнул меня в VIP-ку и, захлопнув дверь, отрезал все пути к отступлению, в который раз нависнув надо мной горой мышц. Жаль, не подключенных к мозговому центру.

– Какое совпадение, Амели. Или все же Лиля? Давай поиграем и выясним, где ты настоящая, а где реальная?

Он всучил мне очки с парой стиков, запустив на приставке симулятор бокса.

– Я уже говорила, что мне жаль… – попыталась я в очередной раз достучаться до содержимого его черепной коробки, но он грубо оборвал меня:

– А я сказал, что хочу получить ответы. – Хищный оскал на его лице заставил меня сглотнуть и сделать шаг назад. – Давай, малыш. Ты же хотела шарахнуть меня шокером. А тут такой шанс отметелить свою проблему.

Он занял место на матах и нацепил очки, выбирая аватар боксера. А меня накрыло. Задыхаясь от ярости, злости, кипучей ненависти, из-за которой саднило в груди, я налетела на него, с размаха заряжая ему в челюсть. Приемы самообороны пригодились. Кулак сжался сам собой, удар получился отменный. Как и второй, а за ним и третий, сопровождаемый моим воплем:

– Я тебе сказала, что мне жаль?! Сказала, что не поехала бы, если бы знала, что за рулем сидишь ты?! Что еще тебе от меня надо?!

Я напала неожиданно и застала Ника врасплох, но он подозрительно быстро очухался и увернулся от очередного удара, перехватив мою занесенную для удара руку за запястье. Сознание не успело зафиксировать этот контакт, а меня уже скрутили, лишив возможности снова атаковать. Извернувшись, я мазнула коленом по нижней части тела ублюдка, так и не дотянувшись до самой уязвимой точки мужского организма.

Ник что-то шипел мне в ответ, его горячее дыхание обжигало мне скулу, а я постепенно скатывалась в истерику, потому что была не в силах противостоять.

Паника. Чувство полного, оглушающего неизбежностью бессилия. И падение, которое выбило из меня дух. Сначала из-за того, с какой силой моя спина столкнулась с жестким матом, а затем из-за тяжелого мужского тела, навалившегося сверху.

Кажется, я продолжала что-то говорить. Ругалась, угрожала, насылала на ублюдка все известные мне кары небесные. Никита, почему-то не спешащий вернуть нам обоим вертикальное положение, мазал взглядом по моему лицу и пресекал любые попытки выбраться из-под его тела.

– Сейчас же отпу… – окончание фразы я промычала уже ему в губы.

Шок.

Оцепенение.

Жар, затопивший все тело, и озноб, явившийся следом.

Это не было поцелуем в обычном понимании. Никита просто прижался своими губами к моим, но от этого легче мне не стало. Чужой запах, чужие прикосновения… Я стала задыхаться и вынужденно распахнула губы в попытке сделать глоток воздуха. Никита дернулся от неожиданности и расценил мой поступок, как капитуляцию. Замешкался, продолжая смотреть мне в глаза. А я клацнула зубами и сомкнула их на его нижней губе.

– Сука! – прошипел он, отстраняясь и приподнимаясь на руках. Его челка упала на лоб, в темных глазах мелькнула злость. – Что ты творишь?

Я набрала в легкие побольше воздуха… и завизжала. Понимая, что самостоятельно из западни мне не выбраться, я приняла единственное правильное решение – позвать на помощь.

Где-то позади нас распахнулась дверь. И я чуть не разрыдалась от облегчения, когда раздался разъяренный голос Клима:

– Какого хера тут происходит?!

Глава 8. Никита

Я не успел понять, откуда и когда в комнате появился Клим. Почему моя голова звенит, как наковальня после удара молотом, и перед глазами мельтешат искры с привкусом стали. Усиливающимся и парализующим, но не так, как меня парализовало от визга Резкой.

От него, обреченного и срывающегося в истерику, меня заступорило и лишило возможности осознавать происходящее. Будто тело сковало, а душу выхлестнуло за его пределы. Туда, где нет ничего, кроме панического ужаса и оцепенения. Из которого меня выдернуло мощным ударом в челюсть и хрипяще злым обещанием:

– Разговор не закончен, идиот.

Сморгнув пару раз, я провел ладонью по губам и тряхнул головой, увидев на пальцах следы крови. Поднял взгляд на трясущуюся Лилю и ее мертвенно бледное лицо. После опустил глаза на руки Клима, коснувшиеся и тут же отскочившие от спины Резкой.

– Клим? – окликнул я парня и завис, отказываясь соглашаться с тем, что он увидел и как это расценил, и тут же пытаясь подобрать слова, которыми смогу все объяснить: – Это… Это не…

– Пошел ты! – оборвал меня Клим.

Он прижал ладони к затрясшимся сильнее плечам Резкой, то ли пытаясь ее обнять и успокоить, то ли подтолкнуть к двери. Правда, его прикосновение продлилось не дольше чем первое. Парень одернул руки и вновь повторил свое прикосновение, продлившееся ровно столько же. Будто он обжигался о ее кожу или не мог решить, что ему сейчас стоит сделать – отмудохать меня или избавить Резкую от моего присутствия.

– Мелька, я рядом, – произнес Клим негромко и мягко. А затем, глянув на меня, прорычал: – Держись от нее подальше, мудак!

***

Раньше, чем я зашёл домой, моя голова превратилась в трансформаторную будку.

В такси меня накрыло вопросом, на который у меня не нашлось ответа, а дальше понеслось по нарастающей. Снежным комом. Лавиной. Ебучим цунами. Где смешалось все и сразу. Ломая причинно-следственные связи и перемешивая события, но оставляя в эпицентре этого хаоса неизменное и повторяющееся: «Зачем я поцеловал Резкую?»

Странная оторопь и оборвавшийся жадный вдох утопающей. Озноб и визг. Укус и хлесткие удары.

Схватившись за голову, я шипел от того, что вопросы не исчезают и множатся, множатся, множатся. А ответа нет ни на один.

Нахрена я ее поцеловал?! На кой черт я ее поцеловал?!

Глядя на валяющийся на диване мобильный, я прокручивал события вечера. Возвращался к моменту своего появления в компьютерном клубе и снова проигрывал это кино. По кадру, по фразе, по эмоции. Но как и при первом «просмотре», я зависал на моменте поцелуя. Все предшествующее ему хоть как-то, но все же поддавалось объяснению. Я мог объяснить себе, что было до. Что мной двигало. Почему сказал именно те слова, а не другие. Зачем предложил схлестнуться на виртуальном ринге и выбрал бокс. Мог объяснить все, но не поцелуй.

Он скальпелем рассек что-то внутри моей головы и принялся вырезать вопросы там, где на них не было и не могло быть ответов.

Близость проклинающих меня и все, что со мной связано, губ. Пропитанные ядом и отвращением слова. Только я их не слышал. Догадывался о том, что срывается с губ Резкой, но не слышал ни единого ее слова. Потому что не собирался слушать и не видел в этом смысла.

Она. Двуличная. Стерва. Точка.

Она. Угробила. Врыксу. Точка.

Она. Врёт. Димону. Восклицательный знак.

А дальше цунами закрутилось в обратную сторону, где все смешалось и внезапно сложилось в знакомую, но до омерзения понятную картинку. Пристроиться к богатому парню, разжалобив его подкупающими и идиотскими «боюсь» и «страшно». Прикинуться белой и пушистой овечкой, скрывая истину пираньи. А дальше уже виденное на примере отца и его пассий.

Нет, Лилечка-Амели, ты нихрена не овечка. Овечки не отправляют тачки соперников в стену и не ищут запасной аэродром в виде Клима. Так поступают пираньи. И только пираньи могут разыграть «о боже, у меня приступ паники», чтобы их не раскрыли, и при случае показать дрожащим пальчиком на обидчика и после на свидетеля. Ведь так Димон гарантированно поверит в то, что я полез к «любящей и уважающей» без весомой на то причины, и мое слово перестанет иметь вес. Что бы я ему не сказал, какие бы факты не привел, он не станет меня слушать. Потому что обидели его Лилечку, которой и без того страшно. А то, что Лилечка на самом деле пиранья Амели – всего лишь моя жалкая попытка оправдаться и выдать желаемое за действительное.

***

Входя в здание университета, я едва не сорвался в истерический хохот, когда следующая на выход компания студенток глянула на меня и шарахнулась в сторону.

– Да-да, рожа у меня та еще, – озвучил я их мысли и направился к аудитории, хмыкая в ответ на каждый косой взгляд в мою сторону.

Утром, оценив последствия встречи лица с кулаком Клима, мне не пришло в голову ничего лучше, как залепить пластырем след от зубов Резкой, и наплевать на остальное. Я не видел смысла маскировать превратившуюся в пельмень губу, шкериться от Димона и тем более оправдываться или лебезить перед Резкой и Климом. Что сделано, то сделано. Поэтому, увидев Лилечку и Клима, я криво улыбнулся первой и бросил насмешливое:

– Я жду твой ход, малыш.

Второму, ожидаемо охраняющему жертву моих домогательств и дернувшемуся повторить вчерашнее, я отсалютовал двумя приложенными к виску пальцами и произнес:

– Хороший удар, аэродром. Лайк не глядя.

Дальше меня сорвало в хохот от рычащего и разъяренного возгласа парня, который разом оборвал разговоры в аудитории и приковал внимание к нашей разборке. Всех без исключения.

Каждый из присутствующих в аудитории ждал продолжения. Все они затихли и смотрели на меня и Клима. А потом уставились на Резкую.

– Клим! Я тебя просила! – взмолилась она, останавливая порыв парня начистить мне морду и лишая зрителей шоу.

– Интересно, о чем? – спросил я, сбросив рюкзак на следующую за парочкой парту, и, посмотрев на сидящего за ней с открытым ртом ботана, напомнил ему: – Это мое место. Свалишь сам или помочь?

– Ты бессмертный что ли? – сорвался Клим, подрываясь на ноги и стряхивая с руки ладонь Лилечки. – С первого раза не понял, что я тебе сказал?!

– Мне похуй, на то, что сказал ты, – оскалился я, смотря в полыхающие глаза парня. – По-хуй, – повторил и дёрнул подбородком в сторону Резкой. – Гораздо интереснее, что сказала она. Тебе и своему «любимому и уважаемому» Диме.

– С-с-сука! – процедил парень, оттолкнув в сторону стул, мешающий ему выйти в проход между партами.

Клим сделал шаг в мою сторону, сжимая ладони в кулаки. Но после нового и неожиданного злого окрика Резкой, остановился и заскрежетал зубами.

– Клим, пожалуйста, сядь. Сядь! Я сама разберусь.

Сжав пальцы на запястье Клима, Резкая потянула своего защитничка на себя. После, дернув руку парня сильнее, на мгновение посмотрела мне в глаза и выдохнула негромкое, но раздраженное: «Идиота кусок».

Неоспоримая и понятно в чей адрес прилетевшая констатация факта. Я нарывался и продолжил бы это делать, как минимум, для того, чтобы вернуть Климу должок за вчерашнее. Но, как и вчера, меня заступорило не от того, что сказала Резкая, а от того, как она это произнесла.

Тихо, но раздраженно.

Тихо, но запуская новое ебучее цунами из вопросов в моей голове.

Пара. Вторая. Третья.

Передо мной все так же сидят Резкая и Клим, но я буравлю взглядом один затылок. Ее затылок.

Изредка, когда в моих руках дёргается ручка и раздается негромкий стук, взгляд опускается на вздрогнувшие плечи. И тут же возвращается обратно, на затылок.

Что ты задумала, Лилечка?

Почему Дымыч до сих пор не позвонил мне?

Почему он не приехал ни вчера, ни утром?

Где твой «любимый и уважаемый»?

Зачем остановила Клима?

Какого хрена ты его остановила?!

Что. Ты. Задумала.

Что?!

Я настолько провалился в свои мысли и запутался в них, что пропустил звонок и вышел из аудитории одним из последних. Крутя вопрос за вопросом, но опять не находя ответов, шагнул в сторону столовой и дернулся от громкого и удивленного:

– Ну нихрена себе!

Дымыч.

Скалящийся в тридцать два зуба.

Сжал мою ладонь и как всегда хлопнул по плечу.

Что?

Оглядел мой подрихтованный фейс и заржал в голос, мотая головой.

Что, блядь?!

– Никитос, ты вообще ни дня без мордобоя не можешь? – спросил Димон, вгоняя меня в ступор приятельским трепом.

Ау! Где, блядь, претензии и рык оскорбленного?

– Что на этот раз стряслось? Игры не поделили? Упал на клавиатуру? Блядь, я даже боюсь предполагать, кто тебя так мог отделать. Этот? – Дымыч ткнул пальцем в сторону самого тощего задрота, которого я не раз сгонял с парты, а потом захлебнулся от смеха: – Твою мать, Никитос! Ты бы свое лицо видел. С катком решил поцеловаться?

Да что, блядь, происходит?!

Кое-как прочистив горло и бросив взгляд на улыбающуюся Резкую, я окончательно охренел.

– Все, что происходит на Дне группы, остается внутри группы, Дим, – улыбнулась она. Прижалась к «любимому и уважаемому» и прошептала ему на ухо, но так, чтобы было слышно и мне: – Я бы рассказала тебе, но Никита учится в нашей группе. Я храню его секрет, он мой. Такое правило, Дим. Никит, ты пообедаешь с нами?

Глава 9. Никита

Сложно было представить и поверить в существование правила тайны Дня группы, но Димон поверил в него.

Он проглотил эту хрень, как имеющую место быть, и не поморщился. Как суп. К которому я не притронулся, переваривая услышанное и не понимая, как можно верить каждому слову Лилечки. Не усомниться ни в одном и весь обед трепаться о чем угодно, но не о Дне группы.

Действительно, а что такого случилось?

Подумаешь, твоему другу проехались по морде.

Подумаешь, ни он, ни твоя девушка об этом не говорят, а ты такой: «Ну ок. День группы же. Г – логика».

Не разбираясь в причинах.

Не спрашивая, с какой радости дошло до мордобоя и что могло к нему привести. Зачем вообще что-то спрашивать, когда Лилечка сказала про тайну Дня группы? Высосанное из пальца объяснение любой дичи. Лилечка же не может врать? Зачем ей что-то придумывать? Она же белая и пушистая.

«Жив-здоров, значит День группы прошел нормально».

Да нихрена не нормально, Димон!

Нихрена!

Посмотрев на друга и заливающуюся соловьём Лилечку, меня передернуло от количества лапши, которую она вешала своему «любимому и уважаемому» на уши.

Какие у нас интересные лекции и толковые преподы. Какие задания будут на практике и как здорово, что – кто бы сомневался, что этот факт не вывернется наизнанку, – Никита влился в коллектив. Не без приколов, но ребята оценили.

«Особенно ботан, которого я шпыняю, чтобы покапать тебе на мозги, да?» – подумал я, а вслух произнес:

– Дымыч, что-то меня со вчерашнего до сих пор мутит и не отпускает. Я, наверное, до дома.

Поднялся из-за стола, взяв свой поднос с тарелками, и утерся прилетевшей шпилькой Резкой:

– Может, Дима позвонит врачу, и ты съездишь в клинику, Никит? – предложила она. – Дим, позвони, пожалуйста.

«В клинику? Серьезно?! С хера ли заботушка такая проснулась?» – спросил я взглядом у белобрысой стервы.

Глянул на кивнувшего и полезшего за телефоном Димку, а затем перевел взгляд на ядовитую улыбочку на губах Резкой.

– Евгений Иванович и губу тебе посмотрит, – добавила Амели. – Мало ли что.

– Спасибо за заботу, Лиль. Я и сам неплохо справлюсь, – ответил я, глядя в смеющиеся глаза. И едва сдержался, чтобы не озвучить направление, в котором она может идти со своей заботой. – Не беспомощный.

– Никитос, ну чего ты быкуешь, а? – подхватил эту развлекуху Димон. – Ты реально хреново выглядишь. Давай я тебя отвезу? Лиля же не против, что я отскочу. Да, малыш?

От одного слова Резкую передернуло так, словно в нее всадили разряд тока, и я не удержался. Добавил сверху:

– Дымыч, не парься. Возьму карш или вызову такси. И так вам мешаю ворковать, а ты со вчерашнего дня не виделся со своей малышкой.

Упиваясь полыхнувшему раздражению в глазах Резкой, я понес поднос к столу для грязной посуды, опустил его поверх таких же и направился на выход. Всем телом ощущая ненавидящий и прожигающий насквозь взгляд.

Выкуси, Лилечка!

***

Наверное, будь я таким же доверчивым, как Димон, то без раздумий принял бы предложение Резкой и выдохнул с облегчением.

Не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем говорила Резкая, озвучивая «правило Дня группы».

Секрет за секрет.

Молчание в обмен на молчание.

Прозрачно, понятно и на первый взгляд честно – я не говорю про уличные гонки, она не рассказывает про поцелуй. Но меня коробило и выворачивало наизнанку из-за внезапной щедрости Резкой. Непомерной, ничем не обоснованной и излишне, приторно сладкой. Особенно, после озвученных угроз стереть в пыль. И меня не покидало мерзкое ощущение подставы.

Вроде бы, радуйся, Никитос, пронесло. Держи язык за зубами, и никто ничего не узнает. Но я шарахался по корпусам университета и все гонял параноидальные мысли, что мое молчание покупают. Ровно так же, как отец купил результат экспертизы, чтобы вместо кокаина в подброшенной Маем пакетике оказалась мука.

– Проще заплатить, чем разгребать дерьмо, – сказал тогда папа.

И меня, вспомнившего эту фразу, заклинило.

Папа подкупил кого-то в ментовке.

Чад заплатил за меня залог. После рассчитался за ущерб с владельцем парковки за столб. А все для того, чтобы ко мне не было вопросов у тех, у кого вопросы имелись.

– Никки, деньги предлагают так, чтобы у того, кому их предложили, сразу возникло желание кивнуть и сказать «спасибо».

Бля, это попахивает паранойей, но если Резкая предложила мне откупиться, может ведь быть, что гонки – меньший из ее «секретов»? Верхушка айсберга, под который я невольно копнул?

Окей. Пусть так. Что бы потеряла Лиля-Амели, расскажи она про поцелуй? Нихрена. С моей стороны лишь одни догадки и слова о том, что видел её в компании Мая. Димон потребовал бы доказательства, которых у меня нет. Смысл так «заботиться»? Если только эти доказательства есть, и я не брежу.

Пропустив спешащих по делам студентов, я сел на подоконник и выглянул в окно. Мазнул взглядом по парковке, выискивая среди машин те, что принадлежат каршерингу, и замер, не веря глазам.

Въезжающий на парковку ГТР. Красный.

Лицо водителя с улыбочкой хозяина жизни.

Май.

И Резкая.

Которая подошла к ГТРу.

– Нихуя себе подарок, – протянул я, хлопая по карманам в поисках мобильного. – Блядь, да вы шутите, что ли?

Наведя объектив на парочку «мы друг друга вообще не знаем», я нажал на иконку записи видео и заснял, как Май и Лилечка перекинулись парой фраз, а потом Игнатов сел в тачку и уехал.

– А я-то голову ломаю, с какой радости ты в молчанку решила поиграть, – произнес я, пересмотрев видео, на котором отчетливо были видны и лица, и тачка. – Интересно, как ты объяснишь Димону такое кино, Лилечка? Тайной Дня после дня группы?

***

Весь мир сжался до пределов стола и бегущих по экрану ноутбука строчек кода.

Кривого.

С тупейшими, повторяющимися из раза в раз ошибками, смотря на которые хотелось материться в голос.

И я матерился. Глотал энергетик и курил сигарету за сигарету. Правил то, на что хватало моих мозгов, и отрезал ненужный функционал. Долбил ребятам из «IT-bug», когда своих знаний не хватало, и снова правил. Чтобы запустить программу и добиться от нее стабильной работы.

Когда год назад два пацанчика принесли на тест свой стартап, они верили, что их программа отслеживания домашних животных взорвет мир. Купили рекламу на ТВ. Заказали брелоки-маячки. И забыли о главном: все, что идет в релиз, должно работать без сбоев. Программу и код – до того, как пускать рекламу и упарываться в логотип, – нужно протестировать и отладить так, чтобы количество косяков свелось к минимуму.

И я не удивился, когда стартап сдулся еще до того, как мы закончили тест и показали парням, что их код – кусок дерьма. Брошенный ими, как не оправдавший надежды, и отправленный мною на облачное хранилище к таким же, обреченным на провал. Забытый всеми, но не мной. И найдя его, пробежав взглядом по баг-листу, я бы ступил, не попробовав оживить мертвеца.

Строчки кода.

Сменяющиеся быстрее, чем их могут отследить пересохшие от усталости глаза.

Ползущий ползунок прогресса компиляции и пустота в голове.

Что-то подобное я испытывал, когда садился за руль, а справа или слева от моей Врыксы замирал второй автомобиль.

Момент без единой мысли. А дальше взмах руки маршала, рев моторов и летящая навстречу финишная черта.

– Ну же. Ползи, – прорычал я, поторапливая застывшую на последнем проценте полосу загрузки. – Ползи, сука забагованная! Что тебе ещё не нравится?

Прокушенная Резкой и после разбитая ее защитничком губа. Пара ссадин на лице и обещание Клима закопать меня, если ещё раз приближусь к Лилечке… Все это отвалилось на третий план и перестало существовать, когда на экране ноутбука появилось приветственное окно.

Без вылетов и уведомлений об ошибках.

Простенькое окно с двумя полями на нем.

Я не верил, что у меня получилось. Не верил в то, что логин и пароль подошли, а брелоки, которые мне выдали, до сих пор не сдохли. И лишь увидев три зелёных индикатора, меня порвало в клочья.

– Да, сука! Да!

Наверное, мой вопль можно было услышать на другом конце города. Но тех, кто его не услышал, ждал второй. Программа, потупив минут десять, подтянула гугл-карты и выдала местоположение моих «питомцев». Один в офисе «IT-bug» в Саннивейле и два поверх дома, где я снимал квартиру.

– Добро пожаловать в ад, малыш, – протянул я, увеличивая карту.

Взял один маячок. Перекатил его в пальцах и поставил галочку в чекбоксе записи маршрута.

Глава 10. Амели

– «Четыре сыра» с крошкой из халапеньо и двойной порцией маслин, – отрапортовал Дима, когда я открыла дверь. – А еще твой любимый облепиховый морс. Впустишь?

Я улыбнулась и сдвинулась в сторону, позволяя зайти в квартиру.

– А вторая? – спросила, принимая из его рук пакет и две коробки с пиццей, чтобы он разулся и стянул ветровку.

– Для меня, острая «Пепперони». Позволю украсть кусочек, если ты меня поцелуешь, – улыбнулся он, наклонившись.

Легонько чмокнув его в уголок губ, я пошла в спальню, чтобы накинуть на кровать плед и выдвинуть на середину комнаты низкий журнальный столик. Сгрузила на него еду и, пока Дима мыл руки, принесла стаканы, сразу наполнив их прохладным морсом.

– Вас тоже освободили от пар? – спросила, кивнув в сторону окна, за которым уже третий час лил дождь.

– Нет, четвертый курс, по мнению ректора, такой чести не достоин. Но это не мешает мне послать всех лесом и приехать к своей девушке. – Дима плюхнулся на кровать и положил голову мне на колени. – Чем занимаешься?

– Смотрю сериал про врачей. Не против? – спросила я, помахав пультом от телека.

– Врубай, – великодушно кивнул Дима. Чуть сдвинувшись, он подцепил крышку одной из коробок и достал себе кусок пиццы. – Кого и от чего лечат?

– Как раз новая серия, ты ничего не пропустил.

На экране плазмы замелькала заставка популярного сериала, а я взяла стакан и сделала осторожный глоток морса. На языке давно уже вертелся вопрос, который следовало задать еще несколько дней назад, но я не была уверена, что мое любопытство не приведет к ненужным расспросам.

– Отец попросил присутствовать нас на благотворительном вечере в эту субботу, – отвлек меня от размышлений Дима.

– Это обязательно?

– Да. Счастливому семейству следует помелькать перед камерами накануне выборов.

– А я ему зачем? – не удержалась я от глупого вопроса.

Взгляд Димы стал серьезнее и впился в мое лицо, отчего щеки закололо, а губы сами собой поджались, превратившись в узкую линию.

– Ты моя девушка, Лиль, – мягко напомнил он. Только мне от этой мягкости захотелось поежиться и завернуться в одеяло. – Если переживаешь о тряпках, то забей. Дам тебе свою карту, купишь все, что захочется.

– Ладно, – предпочла не спорить я. Проще согласиться и побыть один вечер образцовой девушкой, чем объяснять, что все эти светские тусовки мне не по душе.

– Ник там тоже будет, кстати, – рассеянно заметил Дима. Сев, он откусил приличный кусок пиццы и подтолкнул ко мне вторую коробку, которая до сих пор оставалась закрытой. – Ты чего не ешь?

– А Никита там каким боком? – удивленно посмотрела я на Диму.

– Так-то его отец тоже не из простых смертных, – с усмешкой ответил он. – Военный юрист, сейчас управляет собственной юридической фирмой. Они с Ником, конечно, в прошлом не особо ладили, но…

– Дим, – решила я воспользоваться моментом, – вы в разговоре упоминали какого-то Мая… Он когда-то насолил Никите?

– Пф, – фыркнул Дима, – насолил – это еще мягко сказано. Это из-за Мая Ник был вынужден уехать из страны.

– Что он сделал?

– Долгая история, Лиль, – неохотно протянул Дима и перевел взгляд на экран телевизора, где бригада врачей как раз пыталась спасти чью-то жизнь.

Нет, так дело не пойдет. Маниакальное желание Никиты уличить меня в общении с этим чертовым Маем и так здорово подпортило мне жизнь. Последние несколько дней я каждую минуту, проведенную в стенах университета, ощущала на себе тяжелый, изучающий взгляд Димкиного друга. И не могу сказать, что меня это не нервировало. Спасибо Климу, который после событий в клубе не отходил от меня ни на шаг и пресекал любые попытки Никиты приблизиться ко мне ближе, чем того требовала элементарная необходимость мирного сосуществования в пределах одной аудитории.

Я до сих пор не смогла понять, на кой черт этому придурку взбрело в голову лезть ко мне с поцелуями. Неужели я в его глазах выгляжу легкодоступной девкой, способной броситься на шею незнакомого смазливого парня? Чего он хотел этим добиться?

– Мы никуда не торопимся, – почти ласково проговорила я. И, чуть помедлив, придвинулась к Диме ближе и положила голову ему на плечо. – Ну расскажи, Дим. Вдруг это поможет мне лучше понять твоего друга?

– Вы и без этого неплохо ладите.

Ох, знал бы ты…

– Ладно. Раз это такой секрет… – пробурчала сердито и предприняла вялую попытку отстраниться. Димка дернулся, притянул одной рукой меня обратно и тяжело вздохнул.

– Нет никакого секрета. Просто два года назад Ник замутил с одной девчонкой. Из нашего круга, дочь какого-то бизнесмена. Пару месяцев у них был довольно бурный роман, а потом она начала вести себя странно. Никита заподозрил ее в неверности. Попытался откровенно поговорить – она в отказ. А через неделю он спалил, как она садится в машину к тому самому Маю.

– Опять все из-за бабы, – закатила я глаза. То есть два года назад одной красотке захотелось повертеть двумя парнями, а я теперь за это отдуваюсь? Отлично. Уровень везения – Амели Резкая.

– Да не в девушке было дело, – как-то сдавленно возразил Дима. – Она не изменяла Нику с Маем. Он был ее дилером.

Я напряглась. Отстранилась от Димы и заглянула ему в глаза.

– Наркотики? Май Игнатов занимается наркотой?

– Ты его знаешь? – мгновенно вскинулся он.

Чер-р-рт.

– Слышала краем уха, – торопливо накинула отговорку, – а еще в одной тусовке пересекались. Мимоходом.

– Короче, Ник спалил их как раз за тем, как Май ей порошок отдавал, – продолжил рассказ Дима. – Завязалась драка, Ник наговорил много всего, начал угрожать. Дал Игнатову сутки на явку с повинной. А через пару часов его тормознули и обыскали. В куртке нашли несколько граммов кокса. Лукашин-старший замял этот вопрос, отвалив кучу денег. Взамен потребовал от сына полного повиновения. Никита послал отца в задницу и свалил в Штаты, к матери и ее второму мужу. Все. Как видишь, история стара как мир.

– А зачем Ник вернулся?

– Образование закончить. И помириться с отцом. Он в этом, конечно, никогда не признается, но что есть, то есть. Никита всегда отца любил, хоть и плевал на его воспитание. Я утолил твое любопытство? – спросил Дима. Он выглядел недовольным, словно до последнего не хотел мне все это рассказывать. Поэтому я не стала продолжать расспросы и перемотала серию на самое начало, изображая интерес к тому, что происходило на экране.

Так мы провели часа четыре. Валялись на кровати, жевали пиццу и перебрасывались репликами насчет сюжета. Дима пару раз пытался полезть ко мне с поцелуями, и мне стоило огромного труда свести все в шутку, фальшиво возмущаясь, что мне мешают следить за приключениями молодого ординатора. Какие поцелуи, если главный герой спасает целый город от эпидемии?

Ближе к вечеру я сплавила Димку домой под предлогом, что мне нужно готовиться к семинару на завтра. Он немного побурчал, затем предложил свою помощь, но, увидев, что я настроена серьезно, поплелся в коридор обуваться.

– Ты говорила, что поедешь к родным в ноябре, – неожиданно произнес он, завязывая шнурки на кедах.

– А… Да, планы поменялись, – махнула я рукой с надеждой, что мой голос звучит спокойно и непринужденно.

– Почему?

– Мама повезет малую куда-то. Купила путевку.