17 декабря бесплатное чтение

–

– Твою мать…

Моя правая нога тут же окоченела, а сердце бешено забилось, не ожидав такого резкого перепада температур. Последние пятнадцать минут из моей памяти стерлись, но я тут же узнал мост над своей головой. Кое-как вытащив ногу из-подо льда, я побрел обратно к берегу, однако тут же поскользнулся и упал лицом вниз.

Перед глазами вспыхнули искры и белые пятна, а в голове раздался резкий звон, и я почувствовал, как из носа на снег потекла горячая кровь. С трудом сфокусировав взгляд, я посмотрел на небольшое красное пятно, которое постепенно начало расползаться во все стороны, и хрипло засмеялся. Подвигав носом, я начал выводить кровью на снегу первую букву своего имени, но внезапно чихнул и залил брызгами белоснежную поверхность Москвы-реки.

Я хотел было прилечь и посмотреть на звезды, но почувствовал, что мочевой пузырь в очередной раз оказался наполнен, поэтому заставил себя подняться и потащил свое тело в сторону укромного уголка под мостом. В голове по кругу играла одна и та же мелодия, и я стал вспоминать, где мог ее впервые услышать, но в итоге оставил эту затею и закрыл глаза.

Открыв их, я обнаружил, что уже бреду по льду в сторону лестницы на проспект, намереваясь постепенно двигаться в сторону дома. Прикинув примерный маршрут, я решил, что перейти через реку будет быстрее, чем подниматься на мост – так я сэкономлю примерно минуту. Выбрав взглядом дорожку, где лед казался особенно крепким, я аккуратно пошел в сторону противоположного берега.

Почти тут же моя нога вновь провалилась под воду, и я что-то неразборчиво заорал, а потом понял, что почти по пояс нахожусь в воде. Резко протрезвев, я стал изо всех сил барахтать ногами и постарался ухватиться за что-нибудь твердое, но рядом были лишь сугробы снега и обломки льда. Наконец я смог опереться на промерзшую часть реки, вылез из воды и пополз в сторону берега.

Тут я увидел, что по лестнице с моста сбегает какой-то парень и что-то в мою сторону кричит. Я поднял голову, прислонил правую руку к уху и крикнул в ответ:

– А?

Он добежал до реки и аккуратно ступил на лед, который тут же треснул под его ногой. Решив пока остаться на берегу, парень крикнул еще раз:

– Вам помочь?

Я помотал головой и махнул на него рукой, а затем снова пополз, отряхивая ноги от ледяной воды. Телефон должен лежать в целости и сохранности в рюкзаке, а вот трусы я немного намочил, но репродуктивная функция для меня теперь не так важна, как карта памяти с десятками гигабайтов важных фотографий и файлов. Впрочем, пять лет контрастного душа наверняка закалили меня достаточно, чтобы я без последствий пережил небольшое погружение в зимнюю реку.

Парень на берегу осмотрелся по сторонам, выругался и все-таки пошел в мою сторону, стараясь наступать на лед одними носками. Я мельком подумал, что таким образом вероятность провалиться становится еще выше, но отговаривать его не стал – мне стало интересно, сможет ли этот добряк до меня дойти. Он смог, после чего подхватил меня под мышки и стал хлопать по моим брюкам, пытаясь отряхнуть их от воды. Наконец мы доковыляли до берега, кое-как встали и начали тяжело дышать, а затем парень стал на меня орать:

– У вас что, совсем мозгов нет?! Вы в курсе, сколько людей проваливаются под лед и тонут каждый год? Вам привести статистику?

– Пошел нахуй, – коротко ответил я.

Парень с приоткрытым ртом застыл на месте, а затем захохотал – так сильно, что даже согнулся пополам. Я сплюнул на снег скопившуюся во рту кровь и потянулся за рюкзаком, где должна была лежать еще недопитая бутылка из-под газировки. Парень все продолжал смеяться, но вскоре наконец успокоился и повернулся ко мне.

После этого он снял правую перчатку и показал руку, на которой не было среднего пальца. Он подошел ко мне вплотную и со зловещей улыбкой произнес:

– Знаешь, как я потерял этот палец?

Вместо ответа я врезал ему по лицу, после чего поскользнулся и чуть не упал на лежащий неподалеку булыжник. Голова закружилась, и меня вырвало прямо себе на штаны, благодаря чему голова немного прояснилась. Я оперся на колени и сплюнул остатки сырной пиццы на снег, а потом поднял голову и увидел, как к моему носу стремительно приближается чей-то кулак. Затем я отключился.

0. Медленный танец

С трудом разлепив глаза, я попытался разобрать цифры на электронных часах, но было и так понятно, что уже около девяти. Вставать после шести я не любил – было жаль терять раннее утро, а в полдевятого казалось, что треть дня уже позади. Впрочем, сегодня все равно день отдыха – как и всегда после вечерней прогулки по городу с чекушкой коньяка.

Коньяк я переливал в непрозрачную бутылку из-под лимонада, чтобы прохожие не думали, будто я люблю пить в одиночестве. Конечно, идти в середине декабря по улице с газировкой в руках – немного странно, но на это хотя бы можно придумать мысленный ответ. Я просто возвращаюсь с тренировки и никак не могу утолить жажду, вот и все.

Прищурившись, я все-таки увидел, что на часах 09:13. Два года назад я бы уже успел почитать, провести небольшую разминку и отвести ребенка в садик, но сейчас я просто взял телефон и открыл Ютуб. Сорока минут будет достаточно, чтобы очнуться, кое-как дойти до кухни и включить чайник. Вероятно, удастся даже почистить зубы, хотя и это можно отложить на потом.

Работать тоже не стоит, потому что до дедлайна еще далеко, а выполнять заказы раньше времени я так и не научился. План на день выглядел так: выпить большую кружку кофе, полежать в горячей ванне и пересмотреть на Кинопоиске какой-нибудь старый фильм. Дальше можно посидеть на балконе и покурить, а затем уже начнет темнеть. Я мысленно утвердил этот план и приступил к его выполнению.

Голова после вчерашнего начинала постепенно проходить – я не помню, как добрался до дома, но хорошо помню, как минут двадцать сидел над унитазом и блевал до тех пор, пока в желудке не осталось ничего. После этого я умылся, добрел до комнаты и упал на кровать, где моментально уснул. Наверное, перед сном стоило чем-то заткнуть нос, потому что утром на подушке оказалось огромное кровавое пятно, но так бледно-желтая наволочка смотрится даже красивее.

Со страхом подойдя к зеркалу, я с удивлением обнаружил, что выгляжу почти нормально. Если не считать круги под глазами и торчащие во все стороны волосы, внешний вид у меня был вполне обычным. Почти ничего не говорило том, что я вчера несколько раз ударялся лицом не только о лед, но и о чей-то кулак. Нос был немного распухшим, но в глаза это не бросалось, а все зубы оказались на месте. Значит, сегодня можно пройтись до торгового центра.

Ближе к вечеру я оделся и сходил на кухню – проверить, выключил ли все конфорки на плите. Затем заглянул в ванную и убедился, что оба крана закрыты. Оглядев комнату в последний раз, я погасил свет и вышел.

Одиночество мне нравится, размышлял я, проходя мимо украшенных новогодними гирляндами магазинов и кафе. Алкоголиком я не стану точно, а если и стану, то особой проблемы в этом нет. Амбиции мои за последние пару лет немного утихли, и я больше не планировал стать выдающимся писателем или известным ученым. Я теперь вообще не планировал долго жить – вернее, не хотел, но что-то делать в этом направлении не собирался. По крайней мере, пока жива мать.

Иногда в голову приходила мысль взять организм износом – вместо легких сорокаминутных тренировок три раза в неделю начать тягать железо часа по два в день, а сверху накинуть инъекций тестостерона. Возможно, удастся закончить внезапно, как Zyzz, и никто не подумает, что я ушел из жизни намеренно. В Бога я не верил давно, но мне стало интересно, посчитал бы он это самоубийством.

Другой вариант – положить свою жизнь во имя какого-то дела: изобрести лекарство от рака, решить проблему бедности во всем мире или найти способ не умирать вообще. Конечно, к выполнению задачи я не подойду и близко, зато смогу героически не спать по ночам и по двенадцать часов в день сидеть над книгами. Перед самим собой у меня будет удобная отговорка, почему я не стал успешнее своих одноклассников – я шел по дорогам, которые никому из них не были даже доступны. Мне хватило смелости рискнуть, и перед лицом смерти я смогу сказать, что хотя бы попытался. Конечно, если в тот момент мне будет на это не наплевать.

А можно просто существовать, не ожидая от будущего ничего – дожить свои сорок-пятьдесят лет в комфортном одиночестве, попивая кофе по утрам и коньяк по вечерам. Еще подростком я мечтал только об одном – поскорее иметь возможность просто быть одному, когда захочу. Я искренне недоумевал, почему заключение в одиночную камеру в тюрьме считается наказанием – для меня было бы гораздо труднее постоянно находиться рядом с кем-то другим. Теперь у меня была своя одиночная камера, с микроволновкой и ноутбуком, и я был в ней вполне счастлив.

Тебе не надо стремиться превзойти других, если с другими ты просто не взаимодействуешь. Тебя не беспокоит низкая зарплата, отсутствие машины и даже водительских прав, карьерные достижения и то, как хорошо обставлена твоя квартира. Когда ты один, не нужно мучительно искать темы для разговоров с друзьями, с которыми у тебя остается все меньше общих интересов. Ты не беспокоишься о том, что жене неловко обсуждать с подругами мужа, который зарабатывает меньше, чем их мужья. И меньше, чем некоторые из их детей. И тебе не нужно забирать из садика дочь, которой плевать на твою должность, машину и деньги, потому что она любит своего отца просто так.

В Пятерочке я взял упаковку пельменей, большую пачку крабовых Lays и бутылку сидра. Вечером показывали Лигу Чемпионов, которую я в этом сезоне мог спокойно смотреть до часу ночи, в стиле Гены Букина засунув руку в штаны. Не надо было разглядывать на экране смартфона мяч и после гола молча трясти в воздухе кулаком – теперь я мог прыгать по комнате и во всю глотку кричать. Правда, я никогда этого не делал, потому что не хотел выглядеть нелепо даже перед самим собой.

После бутылки лимонного сидра мелькнула мысль написать Лене, но ехать куда-то в такое позднее время уже не хотелось. Можно позвать ее сюда, но придется опять пойти в магазин и прибраться, и оно того не стоило. Кроме того, у меня начала постепенно подниматься температура – даже закаливание контрастным душем не поможет, когда в середине декабря ты решил помочить ноги в реке. Немного поразмыслив, я включил компьютер, открыл в браузере режим инкогнито и зашел на Порнхаб.

Одиночество я любил, но временами меня тянуло на новые знакомства – в основном, с женщинами, хотя иногда интересный разговор удавалось завязать и с мужчиной. Болезнь продлилась всего шесть дней, и я решил, что пора вылезать из своей норы. За последние месяцы я немного обленился, однако навыки пока сохранились, и я не переживал по поводу того, что отказов будет слишком много.

До Нового года оставались две недели, но мороз на улице стоял февральский, поэтому пришлось одеться потеплее. Снимать я решил прямо у входа в торговый центр, где поток людей всегда большой. Я встал прямо перед выходом и, когда первая симпатичная девушка лет двадцати попыталась меня обойти, подвинулся чуть влево, отчего она в меня чуть не врезалась:

– Извините… мужчина…

Она торопливо меня обошла, поправила на плече сумку и ускорила шаг, а я зашел в торговый центр – немного погреться и зайти в туалет. Обычно на успешный съем уходило пять-десять попыток, но сегодня погода была неприятной, и я вполне мог провести здесь пару часов. Или вообще уйти домой ни с чем.

Вторая девушка улыбнулась и сообщила, что у нее есть парень, а третья пообещала написать на меня заявление, если я еще раз подойду к ней со своими тупыми вопросами. Съев острый Твистер из KFC, я решил снова попытать счастья у входа, но теперь внутри, потому что на минус двадцать мне пока выходить не хотелось. Через пару минут я приметил девушку с синим шарфом и короткими светлыми волосами до плеч, после чего исполнил свой любимый прием – встал поперек пути и перегородил ей дорогу:

– Извините, а где здесь зоомагазин? У кота день рождения, исполнилось двенадцать лет. Надо порадовать друга.

Девушка остановилась и задумалась:

– По-моему, здесь нету. Есть недалеко от вокзала, но до туда минут двадцать пешком.

– Ну ладно.

Я улыбнулся и пошел рядом с ней, указывая дорогу к выходу. Она не совсем понимала, что происходит и зачем я к ней привязался, но пока шла рядом.

Мы вышли из торгового центра и остановились у ближайшей лавочки. Она натянула на подбородок шарф и напряженно на меня посмотрела, на что я ответил:

– Ты мне понравилась. Пошли немного погуляем.

– Знаете, меня сейчас ждут. Давайте в другой раз.

– Да, мне тоже надо кое с кем встретиться. Дойдем до светофора, а потом развернемся обратно, если что.

Возможно, последняя фраза была лишней, но этап ведения уже начался, и чересчур грубых ошибок я пока не совершил. Аккуратно взяв девушку за локоть, я направил ее в сторону улицы Свободы, и мы пошли по узкому тротуару мимо высоток и церквей. Убрав руки в карманы, я непринужденно произнес:

– Извини, что так внезапно. Я вообще в первый раз знакомлюсь на улице – до этого серьезные отношения у меня были только с девушками, которых я уже знал.

Про серьезные отношения я упомянул как бы вскользь, чтобы показать, что мне от нее нужен не только секс. С другой стороны, мы были знакомы всего несколько минут – какие нахер серьезные отношения? Впрочем, она на эту оплошность внимания не обратила:

– А со мной так иногда знакомятся, но обычно просят номер телефона. И я каждый раз думаю: хоть бы один набрался смелости и сразу позвал на свидание… Куда мы идем?

– Просто гуляем. Нужно размять ноги, а то остывают мышцы.

– Понятно… Если что, меня зовут Алина.

– Максим.

Звали меня не Максимом, но мне почему-то казалось, что это имя звучит красивее. Мы пару минут помолчали – я не хотел сболтнуть какую-нибудь чепуху, а она осматривалась по сторонам, наверняка пытаясь придумать убедительную причину вернуться назад. Однако я рассчитывал на то, что ей немного льстило мое внимание и было любопытно, как я буду вести себя дальше.

– Чем занимаешься? – наконец спросила Алина.

Я пожал плечами:

– Да так, по-разному. Сейчас отдыхаю, но через несколько дней придется на пару месяцев уехать. Может быть, на подольше. А ты?

– Учусь на педагогическом. Думаю отчисляться и пойти работать, но не хочу расстраивать родителей.

– Не нравится универ?

– Преподаватели бестолковые, да и лекции ни о чем. В прошлый раз тупо читали статью из Википедии, и я говорю подруге, а зачем мы вообще сюда ходим? Статью из интернета можно почитать и дома, а тут зачем-то вставать в семь утра и куда-то ехать…

Алина начала разговаривать, и это значило, что в течение ближайших нескольких минут вести ее по направлению к моему дому будет чуть легче. Как только она заканчивала мысль, я задавал какой-нибудь уточняющий вопрос, что позволяло мне выиграть еще двадцать-тридцать секунд.

Пока я успешно соблюдал два главных правила: почти ничего о себе не говорил и как можно быстрее сокращал расстояние до своей постели. Чем меньше она обо мне знает, тем больше додумает сама, и это хорошо – фантазия всегда интереснее реальности. Жаль, что уже поздно притворяться немым.

На очередном светофоре Алина замолчала сама, поежилась и попыталась растереть руки:

– Холодно… Пошли куда-нибудь зайдем, немного погреться. А потом, наверное, пойду обратно, меня уже ждут…

Да, погода была и правда дерьмовой, но лететь ради получасового траха куда-нибудь в Краснодар мне сейчас не хотелось. Недалеко была Азбука вкуса, в которую мы через пару минут зашли. Я взял любимого коньяка, бисквитный торт, полтора килограмма курицы и петушка на палочке, которого отдал Алине. Она улыбнулась, но в очередной раз осмотрелась по сторонам и бросила взгляд в сторону выхода из магазина.

Было понятно – Алина подумывает о том, чтобы оставить мне свой номер и уйти на встречу со знакомыми, в существовании которых я сомневался. Нужно было что-то делать, поэтому я взглядом отыскал в магазине относительно молодую девушку и подошел к ней, чтобы поинтересоваться, пробовала ли она когда-нибудь вот этот вот торт. Хочется, чтобы он хорошо сочетался с коньяком, что с десертами бывает далеко не всегда. Девушка улыбнулась и сказала, что никогда такой торт не пробовала, но посоветовала взять другой – с йогуртовой начинкой и грецкими орехами, который она недавно покупала на день рождения сестре. Я внимательно слушал, кивал и улыбался в ответ, а Алина стояла чуть позади.

В конце я пошел на риск и попросил у второй девушки телефон – в случае отказа я бы наверняка выглядел в глазах Алины лохом, и шансы на успешное продолжение вечера с ней заметно бы снизились. Однако девушка согласилась и продиктовала номер, а я добавил его в контакты под именем «Азб.вкус». Мы отошли, но я еще секунд тридцать что-то нажимал на экране, а потом взглянул на Алину:

– Пойдем?

Она кивнула, и мы вышли из магазина. Прежде чем Алина успела что-то сказать, я поймал такси и открыл перед ней дверь, приглашая сесть внутрь. Она немного поколебалась и села, а я зашел за ней.

Задача сильно упростилась – если повезет со светофорами, у подъезда мы окажемся минуты через три. Я достал телефон и установил будильник на минуту вперед.

– Максим? – спросила Алина.

Я повернул голову и вопросительно на нее посмотрел. Алина немного поколебалась и наконец спросила:

– Ты ведь не маньяк какой-нибудь?

Хороший вопрос, подумал я, а затем немного сморщил лоб и улыбнулся:

– Нет, конечно, просто не хотел, чтобы ты замерзла. Я сейчас зайду покормить маминого кота, а ты подождешь на улице…

Алина хотела что-то возразить, но в этот момент у меня зазвонил телефон. Я нахмурил лоб, смахнул будильник и поднес телефон к уху:

– Да. Привет, Николай. Нет… скинь мне на почту, я посмотрю. Нет, не надо. Давай. Да, пусть будет так, как и решили в четверг. Я не знаю пока, там видно будет.

Алина молча смотрела в окно и в какой-то момент наклонила голову, чтобы увидеть название улицы на стене дома, а я продолжал разговор:

– Да, наверное. Ага, давай. Пока ничего не делай, там посмотрим. Давай, Саш. Все, давай, пока.

Я убрал телефон в карман и извинился, а Алина помотала головой и жестом показала, что все нормально. Мы как раз подъезжали к моей пятиэтажке, и я вспомнил, как точно также через десять минут после знакомства ехал в такси с Лерой. Тогда я и понятия не имел, что через полгода на ней женюсь, а еще через год у нас появится Соня. Прием с такси был эффективным, но сейчас его использование казалось мне каким-то кощунством. По-хорошему, от него было пора отказаться – как выводят из обращения номера лучших игроков в НХЛ.

Мы вышли из машины и подошли к подъезду. Алина собиралась остаться на улице, но я открыл дверь и жестом пригласил ее внутрь:

– Пошли, постоишь в коридоре, чего тут мерзнуть…

Она зашла, и мы поднялись на четвертый этаж. Я открыл ключом дверь и вошел первым, чтобы Алина приняла решение зайти в квартиру сама. Через пару секунд она зашла, но дверь запирать не стала. Я был не против – вечером ко мне вряд ли придет кто-то еще, да и создавать дополнительное напряжение не хотелось.

Маминого кота дома не было, зато на столе весьма кстати оказалась бутылка вина.

– Раздевайся, сейчас я налью чаю… Туалет там, можешь пока помыть руки.

Алина казалась немного нервной, но важно то, что она была у меня дома. Дома был и я, и это значило, что сегодня мне на мороз идти уже не придется.

Алина сняла сапоги и повесила куртку, а я приглушил свет, включил новогодние гирлянды с лампочками в виде шерстяных носков и поставил на стол чайник и две кружки. Вино можно оставить на потом – сейчас мне в первую очередь хотелось согреться.

Начав разливать по кружкам чай, я услышал, как захлопывается входная дверь – похоже, Алина убежала, даже не надев обувь. Такое бывает, но жаль, что я не успел оставить ей свой номер – иногда девушка через пару дней перезванивает и предлагает погулять сама. Конечно, гуляем мы тем же маршрутом, но доводить дело до конца становится гораздо проще.

Я направился на кухню, попутно стягивая с себя кофту, и чуть не врезался в Алину, которая стояла в коридоре и складывала в руках салфетку.

– У тебя в туалете был небольшой паук, я выпустила его в подъезд. Жалко было убивать.

Я кивнул, забрал у нее салфетку и указал рукой в сторону комнаты:

– Заходи, я тебе налил горячего чая. Согреешься и пойдешь домой.

Алина присела на край дивана, а я взял со стола бутылку вина и отнес ее на кухню. Встав посередине кухни с бутылкой в руках, я машинально потянулся за штопором, но вовремя опомнился и убрал вино в шкаф на дальнюю полку. Когда я вернулся, Алина сидела в той же позе и осматривалась вокруг.

– Иди ко мне.

Я жестом ее позвал и включил на Ютубе «songs to slow dance to during a rainy night». Музыка из колонок заполнила комнату, а я взял Алину за руку и легонько притянул к себе. Она неуверенно ко мне подошла, и я положил руку ей на бедро, после чего придвинул ее к себе еще ближе – так, что наши лица почти соприкасались. Я посмотрел ей в глаза и улыбнулся, а она не сдержалась и улыбнулась в ответ.

Мы начали танцевать под какой-то медленный джаз, который я слышал уже раз пятнадцать, но так и не удосужился узнать имя исполнителя. Я вдыхал запах ее волос, а она осторожно оглядывала комнату, но вскоре уткнулась мне в плечо. Лет десять назад в этот момент у меня могла возникнуть эрекция, поэтому на съем я стал надевать плотные брюки, в которых торчащий член мог оставаться незамеченным. Однако сейчас он вел себя нормально, и мне не приходилось складывать в уме трехзначные числа или вспоминать столицу Мадагаскара. Видимо, я все-таки немного постарел – или же просто повзрослел.

Я вспомнил, как однажды после двух месяцев воздержания и неудачных попыток познакомиться я все-таки довел девушку до дома, но кончил еще во время медленных танцев, когда не сдержался и сжал ее ягодицы. Впрочем, этот ход оказался удачным – когда я смущенно извинился и ушел в ванную, чтобы привести себя в порядок, Лена неслышно ко мне зашла, обняла меня сзади и сама стала гладить мой член. Долго меня уговаривать не пришлось – сердечный ритм еще не успел прийти в норму, но я уже оказался готов ко второму заходу. Старая добрая юность.

Пока я предавался воспоминаниям, началась уже пятая песня, которую я до этого еще не слышал ни разу. Казалось, Алина забыла, что знает меня не больше часа, и мы продолжали медленно поворачиваться в полуобъятьях друг у друга. Она была в джинсах и новогоднем свитере с оленями, и я поймал себя на мысли, что пока не хочу его снимать. Однако я потратил уже половину вечера, и все складывалось слишком удачно, чтобы ограничиться кружкой чая и парой медленных танцев. Чертовы sunk costs.

Я погладил Алину по волосам, приподнял ее подбородок и медленно поцеловал ее в губы. Через пару секунд колебаний она положила руку на мою шею и осторожно поцеловала меня в ответ. Музыка заиграла по второму кругу, а я прижал Алину к себе и стал постепенно двигаться в сторону постели. Она не сопротивлялась, поэтому вскоре мы легли на узкий диван, где обычно места хватало лишь мне одному. Алина оказалась сверху, и эта поза была достаточно удобной, чтобы я положил руки на ее ягодицы, а она через одежду ощущала мой начинающий подниматься член.

Внезапно Алина отодвинулась и положила на мои губы ладонь.

– Максим, я так не могу. Мы едва знакомы.

Я кивнул и снова ее поцеловал, и она снова мне ответила. Я уложил Алину рядом с собой и стал гладить ее по бедрам, а затем положил руку под свитер, отчего она немного вздрогнула, но вскоре расслабилась. Я начал гладить ей живот, а затем переместился выше и коснулся лифчика. Ее сердце билось немного учащенно – как и мое, хотя оно зачастую вело себя так даже в нормальных условиях, что иногда вызывало вопросы врачей и когда-то сильно беспокоило Леру. Алина запустила пальцы в мои волосы на затылке и обхватила мою спину, а я сжал ее грудь и через джинсы прижался членом к промежности.

В этот момент она снова меня отодвинула и встала с дивана.

– Извини, я не могу. Это неправильно, я тебя даже не знаю. Все идет слишком быстро… Я пойду домой, ты меня проводишь?

Она поправила свитер, но осталась стоять на месте, и я понимающе улыбнулся:

– Я не буду делать ничего, что ты не захочешь. Ты можешь в любой момент уйти, я ничего от тебя не жду. Не переживай, все нормально.

Алина посмотрела на меня, села на край дивана и выпила полкружки чая. Я тоже сделал небольшой глоток, присел к ней поближе и обнял:

– Если хочешь, я вызову такси.

Алина повернулась ко мне, и я опять ее поцеловал, а она мне опять ответила. Я начал сжимать через свитер ее грудь, а она – гладить мои волосы на затылке.

Пожалуй, момент истины настал, подумал я и достал из штанов свой член. Это был решающий ход – либо она уйдет окончательно, либо секс случится здесь и сейчас.

Я почему-то вспомнил, как однажды со стояком бегал по квартире за Региной, но тогда ситуация была иной. В те годы я снимал в другом стиле – с бритой головой, временными татуировками на шее и фальшивым шрамом на щеке. В момент кульминации я мог бросить девушку на диван, заломать ей руки и с силой прижать лицом вниз, но такой съем балансировал на грани фола. Нужно было тонко чувствовать, насколько безопасно использовать подобные приемы с конкретной девушкой, а мое чутье за последние годы притупилось. В тот раз я догнал Регину на кухне и оттрахал, а затем она оттрахала меня, но сейчас обстановка была совсем другой. В случае неудачи можно даже смутиться, попросить прощения и сказать, что я познакомился с ней не ради всего этого. Правда, сейчас мне захотелось так поступить даже в случае успеха.

Алина посмотрела на мой член, пару секунд поколебалась и все-таки взяла его в руку. Я ее целовал, а она начала неумело двигать рукой вперед и назад. Стянув с нее свитер, я стал покрывать поцелуями ее шею и грудь; дыхание Алины участилось, и вскоре она прижала мою голову к себе. Мне немного хотелось в туалет, но десять минут можно было потерпеть без проблем.

Я медленно поднялся и поднял Алину вместе со мной, продолжая целовать ее уши, щеки и грудь. Затем я повернул Алину спиной ко мне, расстегнул ее джинсы и спустил их вниз. Я нащупал в кармане презерватив, быстро его надел, немного раздвинул Алине ноги и аккуратно в нее вошел.

1. Над обрывом

Я не очень любил вкус сигарет, но в фильмах после секса герои обычно курят, и я сделал то же самое. Наливать кофе было лень, поэтому я просто лежал и смотрел в потолок с сигаретой в зубах, пока пепел не упал на верхнюю губу. Я приподнялся и сплюнул его на пол, а Алина вернулась из ванной, надевая на ходу шерстяные носки. Она легла рядом и положила голову мне на грудь, минуту помолчала, а затем произнесла:

– У меня такое в первый раз. В прошлых отношениях секс у меня был только через три месяца после знакомства, а до этого у меня вообще никого не было… Ты какой-то наглый.

– Только делаю вид, – улыбнулся я. – На самом деле, я иногда даже к дому подхожу с другой стороны, чтобы случайно не встретиться с соседями. Но ты бы вряд ли пошла со мной, если бы я обратился на «вы» и попросил разрешения познакомиться.

– Возможно, – улыбнулась Алина. Затем она немного нахмурилась. – Слушай, а ты с самого начала планировал привести меня сюда?

После секса я старался врать меньше, но обижать ее сейчас мне не хотелось:

– Нет, просто что-то в тебе меня привлекло – словно я мог упустить что-то важное, если бы прошел мимо. А потом все как-то получилось само по себе.

Звучало неубедительно, но она возражать не стала. На часах было 21:46, и я пытался придумать способ тактично отправить ее домой. В углу стояла гитара – можно глухим фальцетом спеть о том, как я утопаю в ее глазах, и она наверняка убежит сама. Но вставать пока не хотелось, и я задумчиво гладил ее по волосам.

– Максим?

На секунду я забыл, что Максимом зовут меня, но опомнился и вопросительно на нее посмотрел.

– Мне нужно уйти?

Я задумался. В последний раз я ночевал с женщиной месяцев пять назад, а трезвым – еще в прошлом году. Проводить целую ночь вместе – слишком интимно, и я не был уверен, что сейчас к этому готов. Однако мне нравилось тепло ее рук, мятный запах волос и какие-то смутные воспоминания о прошлом, которым я пока не хотел предаваться.

– Оставайся, у меня есть запасная щетка. Только еды не очень много.

– А я схожу в магазин.

Она поцеловала меня в нос, вскочила с дивана и начала одеваться, а я приподнял подушку и положил руку под голову:

– Главное, не заблудись. Ключи у меня в куртке.

Алина оделась и вышла, а я кое-как встал и отыскал в коридоре свой рюкзак. Там я нащупал купленный в Азбуке вкуса коньяк, отвинтил крышку и выпил четверть бутылки. Холодная жидкость обожгла пищевод и желудок, и я немного поморщился – это наверняка означало, до алкоголизма мне пока далеко. Вспомнив Академию Рашмор, я засунул в рот сразу две сигареты и вышел на балкон.

Алина пробыла у меня еще шесть дней, а затем вернулась на съемную квартиру – видимо, захотела немного побыть одна. Я ее останавливать не стал, хотя пироги с курицей, творожное печенье и грибной суп в ее исполнении были заметно вкуснее любых Чебупелей – в том числе сырных. Однако я решил поберечь ее силы и пообещал перезвонить, как только «наладятся все дела». Закрыв дверь, я зашел в Контакты, нашел последний добавленный номер и поменял имя с «ТЦ декабрь» на «Алина».

У меня никогда не было потребности в героине – чтобы испытать эйфорию, достаточно было остаться одному. Закрыв глаза, я приподнял подбородок и вдохнул воздух свободы, а затем взял с кухни тряпку и намочил ее в горячей воде. Внезапный кипяток ошпарил костяшки пальцев, но кран плохо работал уже почти два года, и я к этому уже привык.

На балконе сидели два голубя, у одного из которых глаза до сих пор оставались угольно-черными. Осторожно открыв дверь, я встал в самом углу, но этого оказалось недостаточно – птицы камнем прыгнули вниз, а затем расправили крылья и полетели в сторону мусорных баков. Я попытался счистить с поручня помет, но оттереть удалось лишь верхний слой.

Закурив, я бросил взгляд на висящий на стеклянной двери балкона календарь. Число «2073» было обведено красным цветом, но я взял с заснеженного подоконника маркер и начертил овал вокруг отметки «2070». Последнюю переоценку я делал полтора года назад – через две недели после того, как начал новую жизнь.

Я посмотрел на все числа, которые были зачеркнуты раньше: 2094, 2090, 2085, 2081 и 2077. Когда-то я был достаточно наивным и рассчитывал прожить до ста лет, но сейчас это не казалось даже нелепым. Семьдесят шесть – объективный максимум, хотя и такая цель наверняка слишком оптимистична. Важнее то, что каждая новая дата все меньше напоминала взвешенную оценку и все больше – смутное желание.

Положив маркер на заснеженный подоконник, я посмотрел с балкона вниз. Голова немного закружилась – падение с такой высоты наверняка станет фатальным, даже если приземлиться в сугроб. Кузя однажды такое пережил, но даже он потом всю жизнь хромал на заднюю лапу, а на балкон перестал выходить вообще. При таком падении хуже всего остаться парализованным – остальные исходы вполне приемлемы.

Я вернулся на кухню, проверил газ и сел за работу.

2. Дорога из дома

Как и утром, страница Леры была закрыта, но фотография не менялась уже месяца два. Лера держала за руку Соню, а у той на коленях сидел кролик, которого уже наверняка не было в живых. Все три счастливо улыбались на фоне искусственных осенних листьев – фотограф свою работу знал хорошо.

Снимок омрачало лишь отсутствие мужчины, которого у Леры, судя по всему, по-прежнему не было. Мне не нравилась мысль о том, что Соню будет растить кто-то другой, но фундамент ее воспитания в первые пять лет жизни заложил именно я, и это главное. Однако для Леры я одиночества не хотел и втайне надеялся, что она кого-то встретит.

Механический женский голос сообщил, что мы добрались до Павелецкой, поэтому я накинул на голову капюшон и вышел из вагона. Валовая была забита машинами, которые я обгонял даже неторопливым шагом. Тут лет десять назад я впервые встретил Василису, с которой через несколько минут зашел во двор, чтобы втайне от ее брата покурить. Здесь же я ее поцеловал, чем крайне нас обоих смутил, но на следующий день она упрекнула меня в том, что целоваться я не умею. Впрочем, с ее опытом это было неудивительно.

Я достал телефон, нашел в Телеграме ее профиль и уставился на стикер с ярко-красной лягушкой, изо рта которой вылетало слово «Hello». Подержав над стикером палец, я перевел взгляд на аватарку. Василиса прижалась лицом к плечу какого-то симпатичного парня, который с веселой ухмылкой смотрел мне прямо в глаза. Я не эксперт, но по снимку казалось, что мыслей порезать себе вены кухонным ножом у нее больше не возникало. Пожалуй, лишний раз тревожить человека не стоит.

Остановившись у знакомой двенадцатиэтажки с аркой посередине, я драматично положил сигарету в рот и посмотрел наверх. Почему-то меня тянуло именно сюда – раз пять я встречался здесь с той, к которой уже начинал что-то смутно испытывать. Я вспомнил «черный сентябрь» девятилетней давности, когда впервые взял Яну за руку метрах в ста отсюда. Мне она не нравилась, но я начинал ее любить – просто за то, что так долго оставался ей безразличен.

Убрав сигарету обратно в пачку, я включил на телефоне Castle in the Snow. Там будет такой момент, типа, my soul is running ла-ла-ла, ла-ла че-то там… Я неловко сплюнул и попал на рукав куртки, а затем вытер его перчаткой и почесал нос.

– Извини, больше я с тобой видеться не смогу. Давай будем приятелями.

Она искоса на меня посмотрела, поправила сумку и отвела глаза. Сука, как же я тогда был тобой одержим. Знаешь, когда читаешь новости или смотришь хоккей и думаешь, как люди могут нормально существовать – есть, пить, ходить в кино. А ты стоишь в душе под обжигающе горячей водой и осознаешь, что не думал о ней уже пять минут. Достижение – кажется, ты идешь на поправку и скоро сможешь вернуться к общению с другими людьми. А месяца через три тебе будет насрать.

– Я почему-то уверен, что в конце мы с тобой все равно будем вместе. Думаю, лет в тридцать пять – мне кажется, мы в итоге поженимся.

Что ты такое нахуй несешь? Ее лицо приняло немного странное выражение, она отвернулась и откусила от своей шаурмы, а я почувствовал в зубах легкую дрожь и какое-то глубокое отчаяние. Оно возникает, когда понимаешь, что правильных путей нет вообще, и любой следующий шаг лишь приблизит тебя к поражению, и единственное, что тебе остается – надеяться, что последние минуты с ней будут идти как можно дольше.

Я посадил ее на автобус и больше ни разу в жизни не видел. Да, вечером я спросил, как она доехала, а на следующий день отчаянно мониторил, в какое время она и «знакомый Илья» последний раз были в сети. Паттерн определенно возникал, поэтому я закрыл APIdog, выключил ноутбук и лег на диван. Как оказалось, вечер можно было занять чем-то другим – через неделю они начали встречаться официально.

Я начал слегка качать головой из стороны в сторону и что-то бормотать в унисон с певицей, пытаясь попасть в текст. Вот сейчас тут будет дроп – бум-бум-бум, стоп. «And this is only the start»… ! ! !, и понеслась. Может быть, ей написать? Попросить прощения за то, что наговорил ей в последнем сообщении, извиниться за свою пугающую навязчивость. Сказать ей, что она и правда хороший человек, и я всегда хотел ей только добра.

А главное – убедить ее в том, что я нормальный. А ведь я и правда нормальный – просто тот период моей жизни был немного странным. Черный сентябрь перетек в мертвый октябрь, тот – в серый ноябрь, а закончилось все стандартным декабрем. На Новый год я в обычном режиме пил водку и заводил новые знакомства.

Да, писать Яне не стоит – она либо сразу заблокирует мой номер, либо вежливо поинтересуется, как у меня идут дела. Весьма средне, но ей об этом знать необязательно. О ее жизни я осведомлен чуть лучше – закончила вуз, нашла неплохую работу, а полтора года назад вышла за того самого знакомого Илью. Good for her.

Свежий зимний воздух приятно наполнял легкие, а снег летел прямо в лицо. Я слизал его с губ, постучал левым ботинком о правый и перебежал дорогу. Неподалеку был уютный двор с гаражами, где по вечерам ходит не так много людей. Оглядевшись по сторонам, я застегнул ширинку и поднялся по лестнице обратно на мост.

На ржавом люке рядом с самокатом валялся кофейный стаканчик и картонная лежанка. Тем временем, на набережной внизу уже несколько минут шла драка – коротко стриженый парень лет тридцати пытался бить невысокого толстяка, который закрывал кудрявую голову руками. Такая прическа мне нравилась в студенческие годы, однако сейчас я предпочитал выбритые виски и затылок – что-то типа короткого undercut. Банально и скучно, но меня раздражало, когда волосы начинают завиваться и залезать на уши.

Из гущи событий вылетали капли крови и неразборчивый мат, а в наушниках заиграло что-то тяжелое. В этот момент моя нога оказалась на небольшом участке льда и поехала вперед; я попытался ухватиться за перила моста и промахнулся, а затем ударился о железные прутья лицом. На языке появилось что-то твердое – вероятно, кусочек грецкого ореха, застрявший во время завтрака между зубов. Я его машинально проглотил, ухватился за перила и медленно поднялся, отряхивая колени от снега.

Сейчас никому звонить явно не стоило, но я достал телефон и нашел среди контактов Алину. Зазвучали гудки, а я ощупал языком левый коренной зуб и понял, что одной его половины больше нет. Да, пломбу надо было поставить давно – нерв начинал болеть даже от груш и яблок, не говоря уж про конфеты с нугой и горячий шоколад. Однако не стоит чинить то, что пока и так работает.

Алина не отвечала – наверное, начала готовиться к зимней сессии. Я представил, как она сидит под пледом на кресле и вяжет для меня шерстяной шарф с оленями, который мне бы в такую зиму не помешал. Конечно, прямо сейчас я никакого холода не чувствовал, но в нормальных условиях что-то потеплее мне явно пригодится. Похожий шарф до сих пор лежит на верхней полке у меня в шкафу и пахнет знакомыми духами, но заставить себя его надеть я по-прежнему не мог.

Садовое кольцо заполонили грузовики, везущие на склады Озона новогодние подарки, и я порадовался тому, что в этом году ломать над ними голову мне не придется. Более того, в ночь на первое января можно просто лечь спать – такой роскоши у меня не было лет с шести. Прошлый Новый год я провел с Леной, но мы оказались вместе скорее от безысходности – она в очередной раз рассталась со своим мужем и не хотела оставаться одна.

Тогда мы выпили вина, нарезали колбасы и под Иронию судьбы занялись сексом. К сожалению, на второй раз меня не хватило – с шампанским я перебрал, да и настроение было чуть апатичным. Возможно, небольшую роль сыграли модели с Bongacams, которых утром 31 декабря я активно поздравлял. В какой-то период своей новой жизни я тратил на них до 30% месячного дохода, но настоящей дружбы ни с кем из них завести не сумел. Однако теперь все поменялось – с моего последнего визита на сайт прошло три месяца и десять дней, и останавливаться на достигнутом я не собирался.

Достав из кармана фруктовый Ментос, я высыпал на ладонь сразу пять драже, но два из них полетели на замерзший асфальт. Поднимать их я не стал – прохожих вокруг было слишком много, хотя меня больше смущали камеры наблюдения. Вместо этого я попытался исполнить финт Зидана, но снова поскользнулся, однако в этот раз успел ухватиться за фонарный столб.

У спуска в подземный переход сидел добрый дедушка в валенках и ушанке и наигрывал на гармошке смутно знакомую мелодию. Я угостил его сигареткой и перевел на Тинькофф сто рублей, а затем сплясал свою версию казачка. Микс русской классики и британского DnB меня впечатлил, и мозг озарила идея стать легендарным диджеем.

Я стою на сцене в Хитон-парке, пятьдесят тысяч молодых людей с телефонами качают головой в такт с битом, а манчестерское небо залито бордовым солнцем. На фоне играет немного грустная гитарная мелодия, однако build up подходит к концу; я опускаю голову, поднимаю вверх левый кулак и наугад кручу на микшере ручки. Близится главный момент нашего вечера – я приподнимаю подбородок и сосредоточенно смотрю исподлобья вдаль, а люди делают последний вдох и замирают на месте… Do it like you did it before!! В воздух летят фейерверки, громыхают басы, землю сотрясают прыжки сотен тысяч ног, а где-то на фоне оглушительно кричат женщины.

Прямо во дворе моего дома установлен рекламный стенд, на который двое рабочих только что повесили какой-то плакат. Отходим чуть подальше и видим: DJ Rockaway, а рядом парнишка с дьявольской улыбкой в темных очках, в котором можно легко узнать меня. Соседи выходят на улицу, приподнимают брови и улыбаются – да, мы этого сорванца помним, когда он еще гонял на трехколесном велосипеде по двору… Решено: с утра качаю Fruity Loops и начинаю ебашить.

Я довольно ухмыльнулся, закурил и осмотрел содержимое пачки – внутри осталось ровно полторы штуки. На вечер должно хватить, но лучше свернуть с привычного маршрута и найти Табачную империю. Минуты через три я поприветствовал продавца:

– Здравствуйте… у вас остались Каибо?

– Добрый вечер. Что именно, простите?

Я сфокусировал зрение на парне за прилавком и сосредоточенно произнес:

– Ну, там вроде нарисован верблюд, или какая-то бабушка… Каибо.

– Cohiba? Уже лет пять не завозят.

Я приоткрыл рот и поморгал, а затем понимающе покачал головой:

– Ясненько. Дайте тогда этот… Dunhill синие.

Продавец легким движением достал откуда-то из-за пазухи пачку и положил на прилавок. Я расплатился, приподнял воображаемую шляпу и решил пойти назад лунной походкой, но случайно задел локтем стоящий на полке деревянный кальян. К счастью, на пол он не упал, и до выхода я добрался без происшествий.

Перепрыгнув через ступеньки табачки, я краем глаза заметил проезжающую машину ДПС. Сконцентрировавшись на дороге перед собой, я выпрямил плечи, а затем вспомнил, как через два дня после первой зимней сессии в универе мы мешали пиво с коньяком, стоя посреди пятиэтажек в каком-то незнакомом дворе. Серега и Рафаэль пошли отлить за ближайшие гаражи, поэтому мы с Аней остались одни. Я как-то дебильно пошутил, а она внезапно меня обняла и сказала, что ей рядом со мной хорошо.

Следующий оставшийся в моей памяти кадр: лихорадочно допивая остатки пива, я убегаю от полицейского где-то в районе Казанского вокзала. Мне было семнадцать, что наверняка могло служить отягчающим обстоятельством, но догнать меня никто не смог. Сергей и Рафа провели ночь в обезьяннике, а я – на своем уютном диване. На следующее утро они меня собирались побить, но я пообещал проставиться, и парни немного смягчились.

К Ане до того дня я был абсолютно равнодушен – да, она ответственная и добрая, а с нами гуляла лишь для того, чтобы мы не натворили какой-нибудь чепухи. Существует мнение, что полбутылки Хугардена стали ее первым и последним знакомством со спиртным – рядом с алкоголем после того странного вечера я ее не видел ни разу. Она была симпатичной и умной, но казалась мне слишком правильной и скучной.

Наверное, стоило обнять Аню в ответ и сказать, что мне с ней тоже неплохо, но я с тупой ухмылкой отпустил какую-то шутку и вслед за одногруппниками пошел искать гаражи. Несмотря на сильное похмелье, на следующий день я все больше думал об Ане, а через два дня понял, что безнадежно влюбился. Однако свои чувства мне удавалось безупречно скрывать – в универе я с ней даже не всегда здоровался и с безразличным видом проходил мимо нее в коридоре.

Иногда наши глаза встречались, когда я на парах поворачивал голову и смотрел куда-то в угол аудитории, чтобы невзначай скользнуть по ней взглядом. Обычно я старался сесть поближе к ней, но не хотел, чтобы это было слишком очевидно; при этом я выбирал место так, чтобы она оставалась в пределах видимости, иначе постоянные повороты головы выглядели бы слишком странно. Когда она оказывалась где-нибудь позади, я внезапно становился очень общительным и начинал по любому поводу заговаривать с теми, кто сидел прямо за мной, и она снова попадала в поле моего зрения.

Намереваясь ее впечатлить, я впервые записался в качалку и одновременно с этим начал бегать по утрам. Когда я выходил в шесть утра на мороз и наматывал круги по парку, в голове у меня крутилась одна и та же фраза: «будь лучшим, чтобы быть с лучшей». Бегал я каждый день в течение недели, а затем решил, что отжимания для моего внешнего вида будут полезнее. Впрочем, через пару месяцев я решил, что в первую очередь нужно прокачивать не мышцы, а мозги, и отдал абонемент в зал Андрею.

Казалось, что с каждым днем мои чувства к Ане становились все сильнее, и я не мог смотреть на ее фотографии без боли. Иногда во время просмотра порно я стягивал с себя штаны и начинал представлять ее, но возбуждение тут же куда-то исчезало. Такое случалось и во время предыдущих влюбленностей – мои чувства к девушке казались настолько чистыми, что мысль о сексе с ней представлялась какой-то кощунственной. Однако с прошлыми девушками этот период длился не дольше одной-двух недель, а с Аней – уже месяца три.

Ближе к концу учебного года мы в очередной раз собрались всей группой у Алисы дома, чтобы хорошо провести время. Девочки готовили конкурсы и искали на вечер фильм, а мальчики решали, чем быстрее всего можно набухаться. Начиналось все с «Крокодила» и «Сломанного телефона», а заканчивалось «Последним героем» – в этой игре побеждал тот, кто последний оставался способен стоять на ногах.

Когда каждый из нас уже пропустил по две-три стопочки коньяка, и кто-то нашел в нижнем ящике стола карточки для игры в фанты, наши с Аней взгляды встретились. Нас разделял заставленный полупустыми бутылками и стаканами ковер на полу, и, пока одиннадцать наших одногруппников во весь голос спорили о правилах и раскладывали карты рубашкой вверх, мы с Аней неотрывно смотрели друг другу в глаза. Так прошло секунд тридцать, пока Рафа не толкнул меня в бок, передавая пустую бутылку из-под шампанского.

В последующие месяцы и годы я бесконечно прокручивал эти тридцать секунд в своей голове, пытаясь понять, что они означали. Через два дня после тех посиделок я сделал вид, что ничего не произошло – бегло поздоровался с Аней в универе и отошел к остальным одногруппникам, дожидаясь начала занятий. На парах я снова пытался поймать ее взгляд, но она сидела слишком далеко – я слышал лишь, как она время от времени смеялась над шутками других парней, после чего что-то в моей груди сжималось от ревности и смутного отчаяния.

Спустя четыре месяца она начала встречаться с Андреем, а я лежал в ванне с давно остывшей водой и пытался понять, как жить дальше. Через год мы с Аней подружились по-настоящему, но она и понятия не имела, что я к ней испытывал на самом деле. Иногда мы вместе сидели на парах и решали задачи по сопромату, переводили тексты с немецкого на русский или писали алгоритмы сортировки на C++. Я всегда считал себя автодидактом, поэтому диплом защитил с огромным трудом, зато Аня без проблем получила пять.

Спустя три года она уехала работать в Берлин, а еще через год вышла замуж и родила первого сына. Я ее поздравил, а она меня поблагодарила, добавив, что немного по мне скучает. Если бы я мог вернуться в любой момент своей жизни на пять минут без возможности что-то изменить, я бы выбрал именно тот вечер за гаражами и тот момент, когда она меня обняла. Если бы возможность что-то изменить была, я бы вернулся туда же.

Машина ДПС проехала мимо, не обратив на меня никакого внимания, и я немного расслабился. Дорога была приятной и ровной, а вот траектория моего движения все сильней напоминала синусоиду. Многие девятиэтажки вокруг я видел впервые, а фамилии на адресных табличках становились все менее знакомыми, но это нормально – мой неокортекс уже давно перешел в спящий режим. Однако я не боялся заблудиться, потому что в глубине души знал, куда именно иду.

На площади около театра стояла новогодняя елка, рядом с которой бегали дети и ходили женщины всех возрастов. Здесь же прогуливались лошади с разноцветными седлами и перьями на голове. Я погладил одну из них и хотел покормить, но вспомнил, что лошади вряд ли любят сухарики с чесноком.

Из моего левого уха выпал наушник, но я понял это лишь через пару секунд. К счастью, сугроб оказался не слишком глубоким, поэтому я присел на корточки, вынул наушник из снега и кое-как встал, пошатываясь из стороны в сторону. Достав из рюкзака бутылку из-под виноградного Fresh Bar, я сделал последний глоток, а потом смял бутылку и наотмашь бросил ее в мусорный бак.

В этот момент я почему-то вспомнил Надю Веревкину, с которой много лет назад сидел за одной партой. Когда в девятом классе ее в очередной раз ловили за углом школы с сигаретой в руках, учителя лишь качали головой, тяжело вздыхали и говорили, что ее не возьмут даже в ПТУ. Мотивация оказалась эффективной – Надя не только сдала все экзамены, но и закончила одиннадцатый класс, пусть и провалила ЕГЭ по математике. Впрочем, я и сам не блеснул – мультиплеер в Call of Duty: Modern Warfare 2 меня тогда интересовал гораздо сильнее.

Я открыл в браузере Патреон и нашел страницу модели Nelly Fox. После переезда в Тайланд Надя поменяла цвет волос, но по-прежнему выглядела хорошо, особенно в черном кружевном белье. Ее глаза были закрыты маской, а в руках она держала длинную кожаную плетку с какими-то перьями на конце. Я никогда не был поклонником БДСМ, но клиент почти всегда прав.

На Надю было подписано семь с половиной тысяч человек, из которых 1053 купили подписку, заплатив как минимум $19. That’s my fucking girl. На следующий день рождения нужно послать ей открытку и цветы.

Краем уха я уловил в наушниках «…иду сутулясь…к неуловимой ultima thule…» и пение каких-то херувимов; я одобрительно покачал головой, после чего ручеек моей мысли снова потек в случайном направлении. Помятая сигарета упала на землю, но я зажег новую и сделал мощную трехсекундную затяжку, а потом случайно обжег большой палец. Только в этот момент я понял, что на правой руке у меня уже давно нет перчатки, но об этом можно подумать с утра.

Наконец я оказался в хорошо знакомом дворе – детская площадка стояла на привычном месте, но теперь она была обнесена невысоким красно-зеленым заборчиком, который был установлен скорее в декоративных целях. Со своей точки у первого подъезда не уехала и ржавая вишневая Лада, на этот раз заваленная снегом – у внешнего наблюдателя могли возникнуть сомнения, сможет ли она вообще завестись.

Я бросил в сугроб полускуренную сигарету и зачем-то положил в рот новую, но зажигалку в кармане найти не смог. В голове звучало «coldest winter for me…», и в каком-то смысле это было правдой, поэтому я попытался прибавить громкость, но вместо этого случайно выключил телефон.

Я начал пробираться через сугробы по центральной части двора, два раза упал, но все-таки дошел до железной сушилки, на которую уже давно никто не вешал мокрое белье. Так и не выронив изо рта незажженную сигарету, я присел на изогнутые и исписанные маркером бежевые прутья и прислонился головой к левой трубе. В одной из квартир на втором этаже горел свет – женщина готовила ужин, а девочка лет пяти крутилась рядом и смотрела какой-то мультфильм.

Я поднял мутный взгляд и прищурился: женщина вытерла руки полотенцем, достала из шкафа какую-то разноцветную упаковку и передала дочери. В последние пару лет мое зрение снова стало падать, но даже отсюда я узнал овсяное печенье, которое когда-то так любил есть после ужина. Соня открыла пакет и побежала в комнату, а Лера убралась на столе, вышла с двумя кружками из кухни и выключила свет. Я шмыгнул носом, прикрыл глаза и заснул.

3. Особняк

– Иди ко мне.

Лера протянула руку, приглашая лечь поближе, и я придвинулся к ней, предварительно поставив поднос с чипсами и чайником на пол. Обняв меня, Лера начала массажировать пальцами мою макушку, а я прижался к ее плечу.

На экране телевизора возвышался тотемный столб из человеческих тел, установленный на песчаном побережье. Стоп, разве в Западной Вирджинии есть побережья? Я не путешественник, но пару сотен часов в GeoGuessr наиграл и даже заучил для каждого штата номерные знаки. Мне казалось, что Западная Вирджиния процентов на девяносто состоит из лесов и гор, но кадр выглядел так, словно мы стоим на берегу океана.

Лера несколько раз поцеловала меня в лоб и погладила по волосам, а я поднял на нее глаза. Роды немного изменили ее фигуру, но даже без макияжа она оставалась красивой. Я лег поудобнее, обхватил ее бедра и поцеловал в губы. Две недели без секса давали о себе знать, поэтому я почти сразу начал возбуждаться, хоть и попытался это скрыть. А вот на счет Леры я уверен не был, поэтому прелюдию пришлось продолжить. Я начал как можно медленнее стягивать штаны, одновременно поглаживая Леру по бедрам, но она неожиданно остановилась и отодвинула мою руку:

– Сейчас я приду. Прости.

Она спрыгнула с кровати и быстрым шагом пошла в туалет – пожалуй, так много чая заваривать не стоило. В это время доктор Лектер дружелюбно общался с Уиллом и пытался решить, какой из органов приготовить вечером на ужин. Я бы и сам не отказался от гамбургера и картошки, но минут через пятнадцать желание поесть должно усилиться раза в два, поэтому нужно немного потерпеть.

Лера вернулась и легла на меня сверху – она хорошо знала, что такая поза мне нравится больше всего. Я был готов начать прямо здесь и сейчас, но показывать этого не хотел – она не должна была думать, что я согласился «провести время вместе» в течение двух выходных только ради того, чтобы наконец спокойно заняться сексом. Я бросил взгляд на электронные часы: 19:12. Значит, в 19:17 можно переходить ко второму этапу.

Лера продолжала покусывать мои губы и тереться носом о мое лицо, а я гладил изгиб ее спины. В этот момент ее телефон издал звук входящего сообщения в Вайбере. Лера поцеловала меня еще раз, а затем тихо вздохнула и подняла глаза на экран телефона. Я мягко сказал:

– Забей, наверняка какой-нибудь спам. Прочитаешь потом.

Она поцеловала меня в нос, приподняла телефон и потянула уведомление вниз:

– Нет, это мама. Наверное, что-то по поводу Сони. Я быстро отвечу, ладно?

Я промолчал и повернул голову налево: на сковороде аппетитно жарились чьи-то печень и сердце, и я бросил взгляд на тарелку с чипсами на полу. Тем временем, Лера начала записывать голосовое сообщение:

– «Надень на нее…» Так, сейчас. «У нее в ранце лежит кофта, одень ее потеплее. И пусть минут пятнадцать почитает, я положила книжку с заданиями, там на обложке медведь с кубиками. Как у вас дела, все хорошо? Звони мне, если что».

Лера что-то смахнула на экране, включила режим вибрации и положила телефон на стол, а затем улыбнулась и обняла меня:

– Извини. Мама все время беспокоится по ерунде. Мне кажется, она даже обо мне так не переживала.

Я опять промолчал, посмотрел на часы и засек четыре минуты. Лера начала меня целовать, поэтому вскоре моя нервная система снова приказала организму направить кровь вниз, и я ощутил приятное предвкушение. В этот момент мозг зачем-то подсунул мне образ Кати, которая отвечала в нашей компании за фронтенд, но я заставил себя почувствовать что-то вроде стыда и вернулся в реальность – крепко сжал ягодицы жены и прижал ее посильнее к себе.

Лера начала дышать чаще, приблизилась губами к моему левому уху и прошептала:

– Как же я тебя люблю…

– И я тебя.

Комплименты и приятные фразы я предпочитал говорить во время «заминки» – трех-четырех минут, которые надо провести после полового акта в постели. Однако оставлять без ответа прямое признание в любви нельзя – это правило было негласным.

Положив руки под ее шелковые шорты, я начал гладить бедра, а затем спустил свои подштанники до колен. Лера помогла мне стянуть носки, выпрямилась и наконец сняла с себя футболку. При виде ее груди я тихонько простонал и прикрыл глаза – как же мне ее не хватало. Жизнь великолепна, размышлял я, протягивая руку к своему члену…

В этот момент на столе снова завибрировал телефон, а на экране блокировки появилось какое-то уведомление. Лера как раз наклонялась, чтобы меня поцеловать, но в самом конце украдкой бросила взгляд на дисплей. Я решил сделать вид, что ничего не произошло, однако после первого поцелуя Лера прижалась ко мне лбом и извиняющимся тоном прошептала:

– Я только прочитаю и все.

Я ничего не ответил. Не слезая с меня, Лера чуть приподнялась, дотянулась до телефона и прикрыла грудь майкой, словно ее мама могла увидеть нас голыми. Лера стала быстро печатать, ненадолго остановилась и о чем-то задумалась, а затем продолжила набирать текст.

Наконец я не выдержал и отодвинул ее от себя, натянул штаны и пошел в туалет. Справить нужду с такой эрекцией было невозможно, поэтому я облокотился на раковину и посмотрел на себя в зеркало. Ничего нового я там не увидел, но для приличия пару минут постоял и лишь затем вернулся в комнату.

Лера улыбнулась, попыталась изобразить грустного кота из Шрека и протянула ко мне обе руки:

– Иди ко мне.

Я пожал ее руки и лег рядом. Возбудиться я мог всегда и везде, особенно после тринадцати с половиной дней воздержания, но сейчас внутри начала зреть какая-то обида. Если бы прошлой ночью я поспал положенные шесть часов, то наверняка смог бы сдержаться и промолчать, но вместо этого я зачем-то нахмурил брови и вздохнул:

– Неужели нельзя решить все проблемы заранее? Ничего с ребенком не случится, в садике же весь день как-то сидит.

– Извини. Вдруг там что-то важное… Я не хочу, чтобы она опять заболела.