Её Крепость бесплатное чтение

Глава 1 – Визит Эа

Меня разбудил голос мамы. Она спорила с кем-то, но второй голос не было слышно. Я встала, чтобы посмотреть – может, она говорит по телефону? Кто-то позвонил из другой часовой зоны? Что-то случилось?

Заметив под дверью какое-то странное свечение, я осторожно выглянула в коридор. По стенам разливался яркий мерцающий свет, как будто в гостиной установили огромный секторный экран и тестировали его на какой-то очень светлой видеозаписи. Что это может быть такое яркое?

Мама стала говорить тише, как будто не хотела разбудить нас с папой, и мне никак не удавалось разобрать её слова. Подкравшись поближе, я поняла почему: она говорила на другом языке. Но на каком? Я никогда его раньше не слышала. Этот язык вообще не был похож на языки хищных Матиэр, к каким я привыкла.

Я хотела позвать маму, чтобы узнать, что происходит, как вдруг она упала прямо на моих глазах, а свечение начало перемещаться, словно в нашем доме был кто-то ещё. Я прижалась к стене, перепугавшись, и зажала себе рот, чтобы этот кто-то не услышал моё прерывистое дыхание. Я не слышала ни шагов, ни какого-либо другого движения, только далёкий статический шум, похожий на звук закоротившего провода. Кто бы там ни был, он не попытался ещё как-то навредить маме, но и помочь – тоже. Свечение начало удаляться, пока совсем не померкло. Мама!

Наученная горьким опытом игр, я осторожно подкралась к краю коридора и выглянула из-за угла. Никого не было. На улице бушевала гроза, и на всю комнату пахло озоном, хотя окна были закрыты. Что это было за свечение и как оно повредило маме?

– Па-а-п! – крикнула я, подбегая к ней. – Папа, иди сюда, пожалуйста!

Я опустилась на пол и уложила голову мамы на свои колени; нависла над ней, пытаясь ощутить дыхание. Никаких повреждений видно не было, и хотя дышала она очень слабо, её сердце билось ровно. Просто обморок? Такое случалось раньше?

– Что… О, Боги, Алииссе! – Папа упал на колени рядом со мной и торопливо ощупал шею мамы, заглянул ей в глаза. – Что случилось?

– Я не знаю! – С нотками паники в голосе отозвалась я. – Тут был свет, она разговаривала с кем-то, а потом, бах, и просто упала. Я не знаю…

– Какой ещё свет? Разговаривала? – Папа дотянулся до ящика и достал свой сканер. Я всё время забывала, что, помимо своей преподавательской работы, он неоднократно работал в качестве полевого медика в НСВА и имел квалификацию агента. Он знал, что делать, и это успокаивало меня.

– Я ничего толком не видела, – пробормотала я тише. – Мне показалось, тут был кто-то ещё, но это не мог быть никто, кроме Эа! Оно исчезло, не открывая окон и дверей, совершенно бесшумно.

– Эа… – вторил папа.

– Ну, что-нибудь на сканере?

– Она… спит… Все показатели в норме.

– Это как это спит? Ходила во сне?

– Нет, такого раньше не было…

– Если бы она спала, разве сейчас бы не слышала нас?

– Мне надо позвонить, – сказал папа и поднял маму на руки. – Иди в комнату, Эва. Ты сделала что смогла.

– Никуда я не пойду! – взбунтовалась я. Папа вздохнул, но ничего не ответил. Я последовала за ним в спальню.

Уложив маму на кровать, он взялся за коммуникатор. Я укрыла её одеялом и забралась на папину сторону. Мама выглядела совершенно нормально, как будто спала, даже не казалась бледной или уставшей. Что же могло произойти?

– Автоответчик… – пробормотал папа, потирая переносицу. – Здравствуйте, доктор Цаэр. Если вы больше не работаете в центре изучения патологий Эа, то пожалуйста перенаправьте меня к нужному специалисту…

Патологий Эа? В нашей гостиной был НАСТОЯЩИЙ ЭА? Посланник Богини?!

– Я знаю, вы не обязаны отвечать мне, но, похоже, у нас произошёл повторный контакт с Эа… И Алииссе сейчас спит… То есть все приборы показывают, что она спит, но… – Папа сосредоточенно сжал кулак и разжал его, так и не договорив фразу до конца. – Я перешлю контакты письмом. Пожалуйста, перезвоните мне, когда освободитесь.

Он сложил телефон и повернулся ко мне.

– Ты сказал патология Эа? То есть Эа – не мифы?

– Да, – рассеянно ответил папа.

– Просто «да»?

– Алииссе – благословлённая. И не говори мне, что мы этого тебе не рассказывали, потому что…

– Подожди, подожди, я помню что-то такое. Но ведь это просто титул, который маме дали в храме?

– Эва… Это долгая история…

– Ты упомянул «повторный» – мама раньше уже встречала Эа?

– Да, когда была маленькой.

– Она рассказывала тебе, как это было?

– Алииссе говорила, что она разговаривала с Эа, и он казался ей добрым… Ничего конкретного.

– Как думаешь, это тот же самый Вестник?

– Я не знаю…

– Может, утром она проснётся? При первой же встрече с Эа ничего не случилось?

Папа вытащил из кармана сканер и ещё раз проверил состояние мамы. Я с ожиданием смотрела на него.

– Ничего не изменилось, – сказал он.

– Подождём до утра?

– Или до звонка доктора Цаэр.

      Я кивнула, устраиваясь рядом с мамой.

– Ты тоже постарайся уснуть, – сказала я.

Папа кивнул и прилёг на другой край кровати, так что если мама проснётся, мы этого не пропустим. Я слышала, как он зашептал молитву. Под этот шёпот я и уснула.

Глава 2 – Больница

Мама не проснулась. Когда я открыла глаза, она лежала в той же позе, что и накануне ночью. Папы в спальне не было. Я нашла его в кабинете, где он обзванивал своих коллег и знакомых. Доктор Цаэр, похоже, так и не перезвонил за это время.

– Доброе утро, дорогая. – Несмотря на всю сложность ситуации, папе удалось сохранить мягкость в голосе. – Завтрак на столе. Поешь пожалуйста, а потом мне будет нужна твоя помощь.

– Хорошо, пап, – отозвалась я, ожидая, что он скажет что-нибудь ещё, но ему ответил голос в трубке, и папа переключился на собеседника.

Я побрела на кухню. Там меня ждали холодные оладьи и мамин любимый багровый какао. Папа так и не спал этой ночью? Я почувствовала вину за то, что мне самой удалось уснуть, но это чувство быстро прошло – у кого-то же должен сохраниться трезвый рассудок. Я смогу присмотреть за мамой, когда папа устанет или отключится, смогу присмотреть и за ним тоже.

Разогрев завтрак в микроволновке, я торопливо съела его и вымыла за собой тарелку. После отправилась в кабинет, чтобы сообщить папе, что его первое задание выполнено, и я готова к следующему.

Я застала его сидящим за столом и спутывающим пальцами волосы. Он смотрел прямо перед собой и не обращал ни на что внимания.

– Пап?

Его взгляд сфокусировался на мне.

– Да, Эва?

– Ты говорил, тебе нужна будет моя помощь.

– Ах да. – Папа встрепенулся. – Собери, пожалуйста, мамины вещи для больницы. Пижаму там, расчёску, сменное бельё, тапочки… – Он замолчал, будто размышляя, понадобятся ли маме тапочки.

– Мы едем в больницу? Всё так серьёзно?

– Я не знаю… – пробормотал папа. – Я записал Алииссе на полную диагностику.

– Хорошо. Твои вещи тоже собрать?

– А? Нет, дорогая, я сам.

Я никогда ещё не видела папу таким рассеянным. Хотя, возможно, его состояние было вызвано отсутствием сна. Вряд ли он сможет полноценно собрать свои вещи сам.

Пускай это и была всего лишь поездка в больницу, я не знала, на сколько всё может затянуться, так что взяла с собой помимо коммуникатора ещё сменную одежду и футляр для своих линз дополненной реальности, с которыми была так же неразлучна, как с коммуникатором. После стала собирать вещи родителей.

Когда прибыла машина скорой помощи, на которой мы собирались ехать в больницу, я уже собрала вещи для всех троих и приготовила сумки у входа. Папа даже не вспомнил о том, что сказал мне, что справится сам. А я не стала докучать ему ненужными вопросами. Накинула куртку на его плечи и открыла входную дверь. Папа вынес маму, обёрнутую в длинное пальто, на подъездную дорожку и уложил на носилки, приготовленные работниками медпомощи. Я взяла сумки, заперла дверь на все замки и включила сигнализацию.

Уже в машине фельдшер просканировал мамино состояние и озадаченно посмотрел на нас.

– Что такое? – спросила я.

– Пациентка просто спит. Довольно крепко. Вы уверены, что нужно везти её в больницу?

– Я просто хочу удостовериться, что всё в порядке, – холодно ответил папа. Мужчина кивнул, не смея спорить.

«Если бы она просто спала, то уже бы проснулась, – подумала я. – Мама никогда не спала настолько крепко».

Пока мы ехали, папа быстро набирал сообщения и почти непрерывно жевал нижнюю губу. Его волнение было практически осязаемым. Казалось, я погружаюсь в это состояние вместе с ним. И хотя мне удавалось сохранять внешнее спокойствие, я вся дрожала. Папа что-то недоговаривает мне? Что-то о прошлом мамы, об Эа и деталях её благословения? И кто такой этот доктор Цаэр?

***

Во время процедуры диагностики я исследовала медицинские плакаты на стенах в коридоре. Папа настоял на том, чтобы присутствовать при сканировании на правах «опекуна недееспособного пациента». И поскольку разбудить маму так и не удалось, врач согласился. Если бы не согласился, папа бы придумал что-нибудь ещё. Он всегда придумывал. Даже в таком состоянии. Надеюсь, он поспит хоть немного после процедуры.

Папа вышел в коридор, смотря в пустоту поверх моей головы. Я не знала, что мне думать. Если бы всё было хорошо, он выглядел бы иначе? Или недосып и нервы уже взяли своё?

– Присмотри пожалуйста за этим, – рассеянно сказал он, вручая мне небольшой белый пакетик. Я заглянула внутрь: на дне лежали мамины серёжки и штанга из прокола в пупке.

– Ну что? – спросила я.

– Всё в порядке…

– Что значит «в порядке»?

– Мама просто спит…

– Пап, я не маленькая, чтобы мне так говорить! Скажи мне, что они нашли?

– В том то и дело, ничего они не нашли! – Папа повысил голос, и я поняла, что это правда.

– И что мы будем делать?

– Её подключат к датчикам состояния и системе жизнеобеспечения, будут наблюдать за изменениями.

– Ну, хоть что-то.

– Нам предоставили «семейную» палату. Пойдём, Алииссе уже должны были привезти туда.

Я кивнула, подняла со скамейки сумки и убрала в одну из них пакетик с мамиными серёжками. Папа снова звонил кому-то. Похоже, безрезультатно осаждал телефон доктора Цаэр. Если тот в отпуске, дело плохо.

Комнату, в которую нас «поселили», сложно было назвать больничной палатой: сливовые, белые и золотистые оттенки в интерьере, живые цветы в горшках на подоконнике, собственный санузел, два мягких дивана и узкий рабочий стол, на котором можно было разместить переносной компьютер и комфортно работать за ним. Единственное, что напоминало о больнице – это регулируемая кровать и куча проводов с датчиками, которыми была окутана спящая мама. Медсестра как раз заканчивала настраивать их, когда мы вошли в палату.

– Господин Этитт, не волнуйтесь, мы поставим вашу жену на ноги, – улыбнулась женщина.

– Спасибо, – на автомате ответил папа. Мне показалось, он даже не понял, что она сказала.

– Оба дивана раскладываются, так что вы можете спать прямо здесь. Автомат с энергоблоками и водой есть на каждом этаже, а внизу, недалеко от холла, есть столовая.

– Благодарю, – улыбнулась я, и женщина оставила нас.

Папа сел на стул возле мамы, а я расположилась на диване у окна, сложив все сумки на его край. Я не могла ничего сделать, и это с одной стороны беспокоило меня, а с другой – мы сделали всё, что могли. Теперь остаётся только ждать. Рано или поздно врачи же должны будут что-нибудь найти!

– Может поспишь? – предложила я.

– Я не могу, – сказал папа.

– А ты попробуй. Обещаю, разбужу тебя, если что-то изменится.

Он поколебался, но затем всё-таки произнёс:

– Спасибо, Эва.

Взяв маму за руку, папа шепнул ей что-то на ухо, а затем, поцеловал в лоб. Совсем как когда-то меня, укладывая спать. Интересно, мама может слышать нас? Понимает, что с ней что-то происходит? Или находится в настоящем забытьи?

– Обязательно разбуди меня, если датчики покажут что-то странное, – сказал папа, ложась на диван у двери, – или если я не услышу звонок телефона, или если доктор зайдёт.

– В любой ситуации, так точно, – подтвердила я.

Папа кивнул и наконец позволил себе расслабиться, а я, чтобы хоть чем-то занять себя, взялась делать уроки. Я не любила это занятие, но сидеть и переживать из-за мамы в полной тишине было ещё хуже.

***

Я листала комиксы в своей новостной ленте, чтобы скоротать время, как вдруг папа резко вдохнул просыпаясь, так громко, что я вздрогнула. Он судорожно достал из кармана телефон и не глядя нажал на «ответить».

«Алло».

«Здравствуйте, господин Этитт?» – Я удивилась тому, что могла отчётливо слышать голос звонившего. – «Вы оставили мне двенадцать сообщений на автоответчике. Я не слушал их, решил сразу позвонить. Что случилось?»

Папа резко открыл глаза и перехватил трубку другой рукой.

«Доктор Цаэр?»

Я заблокировала свой коммуникатор и подалась вперёд, чтобы лучше слышать.

«Да, что-то с Алииссе?»

«Да, понимаете, у нас случился повторный контакт с Эа».

«У вас? Подождите, вы хотите сказать, вы тоже контактировали с Вестником?»

Папа посмотрел на меня. Я покачала головой.

«Нет, но я подумал, вы можете помочь…»

«Алииссе жива?»

«О, Боги, да!»

«Вышлите мне на почту адрес, я приеду осмотреть её».

«Я уже выслал», – ответил папа, потирая свободной рукой глаз.

«Отлично. Можете позвать Алииссе к телефону?»

«Понимаете, она спит».

«Не могли бы вы разбудить её? Я не могу тратить время на корректировку часовой зоны».

«Простите, но в этом и проблема. Мы не можем разбудить её после контакта с Эа».

«Состояние стабильное? Вы показывали её врачу?»

«Стабильнее некуда. Мы сейчас в больнице».

«Отлично. Пришлите мне результаты диагностики. Я ознакомлюсь с ними в дороге».

«Спасибо», – сказал папа.

«Это вам спасибо, что проинформировали меня о повторном контакте», – произнёс мужчина и отключился.

– Ещё бы ты ответил вовремя, – пробормотал папа телефону, а затем посмотрел на меня. – Сколько я проспал, дорогая?

– Пару часов, – ответила я.

– Я смог заинтересовать этого Лютеана. Теперь он точно приедет.

– Ты не веришь мне, что это был Эа?

– Я боюсь того, что это действительно был Эа. Что он сделал с твоей мамой? Что, если он отнял свой дар, или, что ещё хуже, забрал её душу?

– Ты правда веришь в это?

– Я Астерианин, Эва. И после всего увиденного мне сложно сомневаться в своей вере.

Я вспомнила яркий свет, разливающийся по всей гостиной и коридору, запах озона, просачивающийся, сквозь закрытые окна. А что, если ничего не просачивалось? Если это действительно был Эа, то именно такой запах он бы за собой и оставил.

Эти мысли вызывали дискомфорт… и страх. Что-то глубокое, далеко уходящее к первобытным предкам. Эа существовали всегда. Они видели рождение Интерго и Лютеан, смотрели, как развивается каждая планета. Они были равны богам.

Глава 3 – Менталисты

Первой приехала тётушка Ратола. Её светло-карамельные волосы, точно такие же, как у папы, с проблесками седины, заставляли её выглядеть старше. Почему она перестала красить их в шоколадный цвет?

Тётушка обняла папу и поманила меня рукой: «Ну чего ты там встала?» Я шагнула к ним, и папа обхватил меня за плечи, а Ратола плотнее прижала нас к себе: «Всё будет хорошо, мы найдём решение».

Рядом с сестрой папа чувствовал себя спокойнее – ну или мог лучше держать себя в руках, чтобы не показывать ей своей слабости. Тётушка привезла травяной чай, который вырастила и высушила на своей ферме сама, и заботливо приготовила его для нас. Меня от этого сладковатого варева клонило в сон, так что я даже не заметила, как уснула во время просмотра сериала на мягком диване.

Открыв глаза, я обнаружила в палате медсестру. Она сняла все датчики с мамы и следила за тем, как работает горизонтальный стерилизатор, встроенный в больничную койку.

– Спите, спите, это стандартная процедура.

Я кивнула ей и прошла в туалет. Ни папы, ни Ратолы в палате не было. Наверное, тётушка убедила его выйти из больницы и поесть или подышать свежим воздухом на площадке на крыше.

Когда я вернулась, медсестра уже закончила прикреплять датчики и, мягко мне улыбнувшись, покинула комнату. Я села возле мамы. Она не выглядела болезненной и даже бледной не казалась. Её рука была тёплой и мягкой, длинные ногти оставались белыми и ровными, такими же, как на ужине в последний вечер перед тем, как всё случилось.

– Проснись пожалуйста, – проронила я, держа её за руку. – Ты нужна нам, мам. Если ты можешь слышать меня, подай мне знак. Может быть, мы что-то можем сделать для тебя?

Но мама никак не отреагировала на мои слова. Возможно, даже если она и слышит происходящее, то не может никак показать этого. Я достала свои наушники из кармана, и проверив громкость, вложила их в мамины уши. Когда я наблюдала за подобными действиями людей в фильмах, они мне казались странными, и даже глупыми, но сейчас, когда это моя мама не выходит из сна, мне хотелось сделать хоть что-то. Может быть, услышав свою любимую песню, она найдёт тропинку к реальности и сможет проснуться? Даже если небольшая надежда на это была, мне хотелось попробовать. Я включила мамин личный плейлист избранного и снова взяла её за руку.

Папа вернулся в сопровождении одного из врачей. Я встала, не зная, как объяснить свою попытку пробудить маму. Но папа лишь улыбнулся, увидев наушники, а затем перевёл своё внимание на монитор, который включил мужчина. Доктор быстро и уверенно нажимал на сенсорные кнопки, выводя статистику со всех датчиков.

– Посмотрите на активность мозга здесь. Видите что-нибудь? – поинтересовался он.

Я смотрела на картинки и не видела на них ничего, кроме разноцветного мозга.

– Ей снится сон, – ответил папа.

– Да! – оживлённо произнёс врач, а затем ткнул на следующую картинку. – А вот тут, видите?

– Долгая фаза сна?

– Нет, не совсем, это всё ещё быстрый сон, но он будто менее яркий или приборы другого уровня.

– И-и? – протянул папа.

– Я думаю, ваша жена замыкается.

– Замыкается, как менталист?! – Папа был шокирован.

– У неё точно раньше…

– Точно, – перебил папа. – Её сканировали при переселении. И мозговой потенциал… Его недостаточно для ментализма.

– А если..? – пробормотала я, и оба мужчины посмотрели на меня, будто не ожидая, что я всё ещё здесь. – Что, если Эа пробудил ментализм?

– Ваша жена – благословлённая? – вмешался врач.

– Да, у неё был контакт с Эа в детстве, но что было вчера, мы точно не знаем…

– Пап, но я видела свет!

– Давайте поступим так, – сказал доктор. – Я вызову сенсора, чтобы он попытался исправить замыкание, как с менталистом. От этого хуже точно не станет. Сенсоры часто сталкиваются с такими случаями.

– Хорошо, – ответил папа. – Я свяжусь со своими знакомыми Квао-Тир.

– Пойдёмте со мной, нужно подписать кое-какие бумаги.

– Эва, останься с мамой, – приказал папа, ткнув в мою сторону пальцем.

– Хорошо.

Как будто я собиралась куда-то уходить.

***

Сенсор просидел возле мамы, держа пальцы на её лбу и висках не меньше десяти минут. Его лицо было так напряжено, что я уже даже подумала, что он нашёл источник проблемы, и теперь искоренял его, но спустя некоторое время мужчина медленно выдохнул, закрывая глаза.

– Простите, я не могу, – сказал он и поднялся. – Вы точно уверены, что ваша жена – менталист? Я вообще не слышу её.

– Это было лишь предположение, – устало ответил папа. – Простите, что вам пришлось потратить на это силы.

– Вы правильно поступаете, что пробуете все варианты, – ободряюще проговорил Лютеан. – И я хотел бы вам помочь, если бы это было в моих силах.

– Спасибо вам.

Мужчина поклонился и, попрощавшись, вышел. Доктор, предположивший, что мама замыкается, стоял, озадаченно сложив руки, и смотрел на неё, окутанную датчиками.

– Простите, – сказал он. Но затем подумав ещё минуту, произнёс: – Вы говорили, у вас есть знакомые среди Квао-Тир?

– Дети того менталиста сказали мне, что он недавно умер, и я просто не смог произнести ничего, кроме соболезнований. К тому же, среди них, возможно, нет нужных специалистов. Сами знаете, как опасно может быть неумение. Это ведь не ментальная схватка или чтение мыслей.

Мужчина задумчиво закивал, потирая тонкими пальцами свою щеку.

– Попробую спросить у Энэ, знает ли он кого-нибудь достаточно сильного, чтобы посмотреть.

– Спасибо, – приклоняя голову, сказал папа.

– Мы постараемся сделать всё возможное, – заверил его доктор и вышел, чтобы догнать того сенсора – Энэ.

Папа посмотрел на меня. Его глаза влажно блестели, но он не позволял себе заплакать. Я обняла его, успокаивающе гладя по спине.

– Доктор Цаэр ещё не приехал. Он найдёт решение, я уверена.

– Да, дорогая. – Папа судорожно вдохнул, пытаясь успокоиться, и отпустил меня. Вдруг его глаза округлились и загорелись. Он вспомнил что-то важное: – Микадера!

– Кто? – Это имя мне ничего не говорило.

– Менталистка, которую знала твоя мама. Я думаю, если я объясню ей ситуацию, она не откажется нам помочь. Она Атэ, ей не может быть безразлична благословлённая!

Я закивала, соглашаясь.

– У тебя есть её номер?

– Я не знаком с ней, но думаю мне не откажут в Доме Бога.

Папа взял мой компьютер, который я ему подала, и стал набирать: Аномия, Виогит, Храм Астерии, Сад Астерии. Искать Микадеру нам даже не пришлось – её фотография красовалась на главной странице: «Поздравляем новую настоятельницу Сада Астерии… Микадера Атэ Лютеа благодарит всех Атэ Храма за то, что избрали именно её…» На фотографии улыбалась очень красивая Лютеа Аномия. Мама знала её? Мне не верилось даже в возможность такого. Менталистка, Атэ, Лютеа Аномия, живущая в Столице Галактики. Это то же самое, что знать лично Раюля или кинозвезду! Но, конечно, Микадера не была настолько известна. Я сомневалась, что за священнослужительницей бегали фанаты или папарацци.

Лютеанка ответила на звонок и включила видео, требуя от нас того же. Она смотрела с экрана так пронзительно, что мне показалось, что эта Атэ читает мысли даже сквозь космическое пространство, разделяющее нас. Её глаза были пугающими. Женщина молчала, но в её взгляде промелькнуло узнавание.

– Что-то случилось с Алисой? – спросила она, нарушив молчание. – Расскажи мне.

Краем глаза я заметила, как папа побледнел. Похоже, он чувствовал то же самое, что и я. Микадера знала его. Возможно, через воспоминания мамы, но знала. А кто я, легко можно было догадаться. Я похожа на обоих родителей.

– Понимаете, около недели назад она снова встретилась с Эа… – Папа говорил похожие фразы, мне казалось, уже полсотни раз. Пока обзванивал своих знакомых, пока надиктовывал сообщения на автоответчик доктора Цаэр, объяснял что-то докторам в больнице…

В глазах Лютеанки загорелся интерес, и она перебила его:

– Вышлите мне координаты. – Звучало это как приказ, а не просьба. – Я приеду первым же рейсом. Она ведь жива? Вы бы мне не звонили, если бы она не выжила.

– Да, – потупился папа.

Женщина кивнула и отключилась. Наверное, пошла собирать вещи и отдавать распоряжения своим подчинённым. Теперь я понимала, почему она возглавила храм в таком молодом возрасте, ещё даже до первой седины. В ней ощущалась сила, власть и высокий мозговой потенциал. Все остальные Атэ в храме, я была уверена, уважали её.

– А я боялся, что мне придётся что-то долго объяснять ей и упрашивать.

– Она знает тебя.

– Я тоже это заметил. Может быть, видела меня, когда я посещал храм? Сад Астерии находится ближе всего к Центру Переселенцев, и я бывал там, пока работал в «улье».

– Или прочитала в мыслях мамы, – озвучила свою догадку я.

– Не исключено, – смущённо пробормотал папа. – Надеюсь, она поможет.

***

Атэ Лютеа действительно приехала первым рейсом. Так же быстро, как и Ратола, хотя жила намного дальше, на Аномии. Возможно, её даже подвезли на скоростном космическом корабле, а не на простом транспортнике. Микадера прислала короткое сообщение о том, что она прибудет в больницу через несколько минут, и мы с папой, оставив Ратолу в палате, поторопились встретить её.

Менталистка ничего не спрашивала и не говорила, без каких-либо ограничений используя свой дар. Это, скорее всего, было запрещено законом, но никто не посмел бы сказать ей об этом. Мы с папой поприветствовали Атэ у главного входа, но этого не требовалось. Коротко кивнув нам, женщина уверенно направилась к одному из лифтов. Она и без нас знала, куда идти. Или, возможно, знала потому, что прочитала нас.

В просторном больничном лифте, в ровном свете ламп, менталистка уже не казалась такой пугающей. Красивая, хорошо сложенная Лютеа чуть выше меня ростом. Живая женщина из плоти и крови, такая же, как я или кто-то ещё. Держалась она с холодным лютеанским достоинством, и взгляд её был спокойным. Не таким пронзительным и страшным, как в том видеозвонке.

Папа молчал, не зная, что говорить, а я рассматривала женщину, которая знала маму ещё до моего рождения. Микадера мягко улыбнулась мне, возможно поймав какую-то мою мысль.

– Ты похожа на маму. – Это были первые её слова, которые я услышала вживую.

– Спасибо, – смущённо пробормотала я. Это совершенно точно был комплимент.

Микадера посмотрела на папу. Он избегал взгляда в её глаза.

– Ко мне Алиса пришла с осколками сердца, которое ты разбил.

Папа поднял глаза и, защищаясь, ответил:

– Прошло двадцать лет.

– Прошло, – промурлыкала Микадера. – Но события от этого не изменились.

– Но и поменять сейчас уже ничего нельзя, – вмешалась я.

Взгляд менталистки затуманился. Похоже, она просматривала мои или наши с папой воспоминания одновременно.

– Как я ни старалась, – смотря в никуда, произнесла женщина, – я не смогла заменить ей тебя. И пыталась без воздействия направить её к верному решению. Но я вижу, она к нему так и не пришла. – В её голосе слышалось сожаление.

Что я, что папа, были в замешательстве. Мы терпели поведение менталистки только ради мамы. Она, судя по всему, была дорога этой Атэ. А это значит, Лютеанка поможет ей, не взирая на свои эмоции.

– Что вы имеете в виду? – спросила я. Может быть, мы просто не до конца правильно понимаем аномийскую ояву? Или Атэ говорят в такой манере всегда…

Микадера вопросительно посмотрела на меня, вернувшись из другой реальности, а потом кивнула. Прочитала, похоже, в наших текущих мыслях, что мы не понимаем её слова.

– Я хочу сказать, что рада, что она всё-таки услышала голос своего сердца, – ответила женщина мне, а потом посмотрела на папу: – Но ведь ты и сам знаешь, что она сделала это не сама. Ваш общий друг помог ей. Без него она бы продолжала блуждать и оступаться, раня себя.

– Да, Раннельд многое для нас сделал, – ответил папа.

– Я тоже пыталась, но она не захотела меня слушать.

– Никого не слушать, – улыбнулся папа. – Так похоже на Алииссе.

Микадера вздохнула, выходя из лифта. Она остановилась посреди коридора, и я тоже хотела было остановиться, но папа кивнул мне, чтобы я шла дальше, и сам продолжал идти. Менталистка прислушивалась ещё какое-то время и, нахмурившись, всё-таки пошла за нами.

– Где… – начала спрашивать Микадера, но тут увидела маму за нашими плечами, и её лицо перекосилось от странной, не понятной мне эмоции.

Она больше ничего не говорила, и торопливо подскочив к маме, наклонилась к ней. Атэ не спрашивала, можно ли ей прикоснуться, и просто прильнула к маме, почти ложась рядом. Папа был растерян не меньше моего. Что всё это значит? Неужели всё было настолько плохо, что Микадера мгновенно потеряла свою лютеанскую холодность и спокойствие?

Женщина ласково бормотала что-то на неизвестном мне языке, мягко проводя пальцами по лицу мамы. Это было для меня странным – сенсор такого себе не позволял. Я посмотрела на монитор. Показатели датчиков оставались неизменными. А затем вдруг почувствовала, как резонирует воздух. Это было похоже на низкий гул или даже землетрясение, но мои глаза не улавливали никаких вибраций. Я ощущала их где-то внутри, глубоко под кожей. Это прикосновение менталиста?

Микадера просидела с мамой намного дольше, чем Энэ. Я, папа и Ратола смотрели на неё, оставаясь на местах, и не смели даже пошевелиться, не говоря уже о том чтобы мешать менталистке. В бормотании я узнала шаманскую песнь. Молитва, похоже, помогала Атэ сосредоточиться, отделяла маму от всех остальных людей, находящихся в комнате, фокусировала воздействие.

Я не знаю, сколько времени прошло, но вдруг менталистка в отчаянии вскрикнула:

– Она ускользает от меня! – И когда Микадера подняла голову, вставая, её лицо было мокрым от слёз.

На мониторе так ничего не изменилось, но по лицу женщины я поняла, что меняется. Её реакция обескуражила не только меня, но и отца. Тётушка с беспокойством взяла меня за руку и сжала её.

– Но что же… – проронил папа.

– Я не могу вам помочь, – пятясь к двери, прошептала Микадера. – И никакой менталист не сможет. – Она начала качать головой, будто видела перед собой что-то, с чем не согласна.

– Алииссе умрёт? – спросила Ратола, и все резко посмотрели на неё, готовые накинуться за такие слова.

– Нет, – мягко сказала Атэ. – Но как вытащить её оттуда, я не знаю.

– Откуда? – спросила я, но она снова закачала головой.

– Если это сделал Эа, нам лучше не идти поперёк воли Богов. Это может оказаться слишком дорого…

«Причём тут деньги?» – было моей первой мыслью, но потом я осознала, что менталистка говорит вовсе не о них.

Микадера ушла, а точнее вывалилась за дверь, сказав нам, что будет молиться за Алииссе, и неровным шагом, не оборачиваясь, поторопилась к лифту. Она почти срывалась на бег. Я впервые видела представителя Матиэр А в таком эмоциональном состоянии. Служащие и пациенты в коридоре оглядывались на женщину и спрашивали друг друга, что случилось. Мы с тётушкой держались за руки, и наши плечи дрожали. Мне пришлось приложить усилие, чтобы разжать пальцы и выпустить запястье Ратолы из своих рук. И вдруг послышался звон разбитого стекла. Папа со всей силы ударил кулаком по стоящей на столике вазе и расколол её, исполосовав свою руку в кровь.

Ратола бросилась к нему, а я, оставшись без опоры, прошла на ватных ногах к дивану. Моё тело всё ещё дрожало от воздействия менталистки, или от волнения, или само по себе, и я чувствовала ужасную усталость, онемение в руках и ногах. Тётушка причитала, ругая папу за то, что поранил себя, но он, казалось, не чувствовал боли. И на торчащие из его руки осколки, которые его сестра принялась вытаскивать, ему тоже было плевать.

Мне показалось, что папе стало плохо, но по его взгляду я поняла, что это хуже, чем просто «плохо». Физически его тело оставалось в полном порядке, все заменённые органы были по-прежнему сильными и работали исправно, даже несмотря на огромный стресс. Но морально, мне казалось, он разрушал сам себя. Почти так же, как мама – если исходить из всех догадок, которые высказывались по поводу её состояния.

Мне было страшно от того, что я не могла ничего сделать или сказать, не могла никак помочь. Да и кто вообще мог нам помочь? Разве только Боги? Неужели мы и способны лишь безвольно наблюдать за происходящим? И подчиняться их воле? И откуда мы можем знать, что их воля – это то, чтобы мы подчинялись, а не пытались исправить случившееся?

Ратола силой заставила папу принять таблетку и проводила его в ванную, чтобы промыть и перебинтовать ладонь. Я дрожащими руками достала коммуникатор и попыталась отвлечь себя милыми картинками с животными. Это было глупо – я пыталась уйти от реальности, – но успокоиться сейчас казалось намного важнее, чем производить какие-то бесполезные действия вроде разбивания ваз. Конечно, если бы тётушки здесь не оказалось, я бы сама вытащила все осколки из руки папы, но Ратола была здесь, и моя помощь ей не требовалась.

Чем простая студентка с неполным инженерным образованием вообще могла помочь в такой ситуации? Изобрести прямо на коленке медицинский прибор, мгновенно вытаскивающий людей из сна? Для начала мне нужно бы разобраться, как работает мозг, как правильно читать показатели медицинских приборов, да и вообще понять то, что случилось с мамой. А никто из более квалифицированных специалистов всё ещё ничего не понял.

– Что здесь произошло? – спросил вошедший доктор, рассматривая мокрый ковролин, осколки и цветы, умирающие прямо на полу.

Робот-уборщик уже принялся собирать их в свой мешок, ломая стебли и сминая лепестки. Бездушная машина убивала живое растение прямо у нас на глазах. Но, конечно, никто никогда не относился к этому так. Да и сейчас всем было абсолютно наплевать на это «убийство».

– Папа разбил вазу, – безразлично ответила я.

– Я не совсем об этом, – пробормотал доктор, потирая свой нос. – Тут был менталист? Пациенты жаловались на «вибрации».

– Да, знакомая мамы. – Я поражалась тому, как мне спокойно удаётся произносить эти слова, отвечая на вопрос мужчины. Похоже, стрессовые ситуации напрочь отрубали связь между моими внутренними эмоциями и внешними. Когда мы везли маму в больницу, было точно так же.

– О, и что она сказала? У неё что-то получилось? – оживился доктор.

– Она сказала, – медленно, спокойно и тихо проговорила я, – что борьба с Богами за маму будет нам стоить слишком многого.

Мужчина нахмурился, вероятно подумав, что я начинаю сходить с ума. Впрочем, я сама сомневалась в том, что не начинаю. Тётушка Ратола вывела папу из ванной, подпирая его плечом. Доктор помог ей усадить его на диван и достал из кармана свой сканер, чтобы проверить, что с папой.

– Это успокоительное, – с облегчением сказал он. – Довольно сильное, у вас есть рецепт?

– Я сама себе рецепт, – сказала Ратола, и молодой мужчина не стал с ней спорить.

– Простите, – пробормотал он. – Я так понял, менталистка тоже не помогла?

– Она что-то увидела, – ответила тётушка, сощурившись. – Но, возможно, просто перенапряглась. На мониторах ничего не поменялось.

Врач задумчиво потёр подбородок.

– Вероятно, наши датчики направлены не совсем на то, на что нужно.

– А никаких других датчиков и не существует, – подал голос папа. Ему стало легче, но, скорее всего, это был временный эффект, пока действовало лекарство. – Симулятор не обнаруживает её, точно так же, как и сенсор сказал, что не слышит её. Я попытался записать её сон, но записались только какие-то мутные разводы. Это не похоже на сон.

Доктор кивнул, переваривая информацию. Ратола подошла ко мне и вручила прозрачную чашку.

– Я не хочу, – отозвалась я.

– Это не просьба, – сказала тётушка.

Я не стала с ней спорить и, выпив травяной чай, быстро уснула. Мне казалось, тётушка перебарщивает со своими «зельями». Возможно поэтому папа и сбежал от неё подальше и не говорил ей наш адрес аж до прошлой недели. Когда мама выздоровеет, мы, наверное, переедем. Но сейчас Ратола нужна была нам обоим. Её поддержка оказалась очень важна.

***

– О каких осколках говорила Микадера? Что случилось двадцать лет назад? – спросила я, пытаясь отвлечь папу от навязчивых переживаний. Старые переживания не могли ранить так сильно, как текущие.

Папа поднял на меня взгляд и осознал, что я действительно не знаю всех подробностей.

– Ты же помнишь, что Алииссе была моей пациенткой?

– Да, но я думала вы после…

– Да, мы после, но кое-что было и во время, – он потупился, боясь моего осуждения.

– И что произошло?

– Мне пришлось уехать, чтобы это «кое-что» не сломало наши жизни.

– О, – проронила я.

– Я до сих пор не знаю, действительно ли я должен был прямо уезжать. Я ведь мог, наверное, отказаться от работы, но при этом остаться на планете, навещать её.

– Возможно, тогда ты не подумал об этом, или выбора действительно не было, и сейчас он тебе только мерещится.

– Ты очень добра, Эва.

– Мама всегда так говорила мне, когда я размышляла о том, что могла поступить иначе.

Папа улыбнулся, погладив мамину руку.

– Доктор Цаэр поможет нам. Он ведь всю жизнь изучает патологии Эа, – сказала я.

– Поискала его в сети? – поинтересовался папа.

– Ага, – кивнула я.

– С ним я тоже лично не знаком. – В его тоне промелькнула ревность.

Похоже, папа не знал о том, насколько близкими подругами были мама и Атэ Лютеа, и теперь подозревал доктора Цаэр в чём-то подобном или даже большем. Но мужчина был холодным, и он совершенно спокойно спросил, жива ли мама. Микадера же примчалась по первому зову, и ей не нужно было оставлять десяток сообщений на автоответчике или что-либо объяснять. Она сразу всё поняла и приехала.

Доктор Цаэр же шлялся непонятно где. Может быть, решил даже не прерывать свой отпуск, если он в отпуске, и спокойно взял билет на попозже. Или продолжал размеренно заниматься своими делами, пока очередь не дойдёт до нашего.

Я злилась на него за это, хотя и понимала, что мы не центр вселенной и, возможно, у других людей есть дела и поважнее. Это у нас больше нет никаких дел. Сидим тут и беспокоимся, ждём, пока мама проснётся и молимся о том, чтобы это вообще случилось.

Глава 4 – Семейство Аренс

Тётушка Ратола уехала, оставив нам с папой пачку успокоительного и свой «волшебный» травяной чай, которые папа тут же выкинул в мусор, стоило его сестре выйти за дверь. Ратола не могла надолго оставить их престарелую мать, мою бабушку, на руках сиделок. А папа был только рад отделаться от сестры. Её забота ощущалась неоценимой, но иногда казалась чрезмерной. Спорить с Ратолой было очень сложно, и ни у меня, ни у папы не оставалось на это никаких моральных сил.

Мы оба вздохнули с облегчением, когда нам позвонила бабушка. Она была прикована к постели, но выглядела хорошо и улыбалась, смотря на меня и папу. Седовласая женщина с тёплым взглядом, о которой я знала очень мало, не говорила никаких особенных слов и не просила никого из нас приехать к ней, но сам её звонок говорил о многом. Ратола была нужна ей. Прямо сейчас. И как только бабушка пожелала моей маме скорейшего выздоровления и попрощалась с нами, прерывая связь, Ратола начала собирать свои вещи.

Папа проводил её домой, где тётушка оставила чемоданы, и вернувшись в больницу, сообщил мне, что мы переезжаем. Я уже чувствовала необходимость этого раньше, так что не удивилась и не стала спорить. Как только мама выздоровеет и окрепнет, мы начнём искать новое место. Мне было несколько жаль прощаться с домом, в котором я выросла, но я понимала, что это намного лучше, чем терпеть неожиданные навязчивые визиты Ратолы, которые могли вытрепать папе и маме все их нервы.

***

Доктор Цаэр приехал в один день с Раннельдом, Сиерри, Диоритом и Райаной. Мы были очень близки с семейством Аренс, и все четверо, конечно же, приехали поддержать нас. Я осталась с мамой, пока папа пошёл вниз встретить Аренсов у входа.

Смотря через окно палаты в коридор, я безошибочно выцепила взглядом Диорита среди других людей, выходивших из лифта. Сын лучшего друга папы был на семь лет старше меня, и я слышала его низкий голос всего пару десятков раз. И это не из-за того, что мы с ним никогда не разговаривали, а потому, что он предпочитал молчать. В первый раз, я помню, его голос очень сильно напугал меня. Мне было лет пять, и я не знала, что Дио вообще разговаривает, когда он сказал что-то на незнакомом мне языке. Его голос в то время только начал ломаться, и звучал он как демон из страшных сказок, совсем не как мальчик. После этого случая я решила, что Дио не разговаривает, чтобы никого не пугать. Конечно же, я ошибалась.

Тёмные зелёные глаза Диорита достались ему от мамы, но взгляд… ох. Этот тяжёлый, серьёзный взгляд, за которым прятался высокий мозговой потенциал – он был его собственным. Я никогда такого не видела ни у кого другого. Каждый раз, когда Диорит смотрел в мою сторону, у меня перехватывало дыхание. Вот и сегодня. Войдя, он взглянул на меня через комнату и приветственно кивнул, слушая моего отца. Я почувствовала, как волосы на моих руках встали дыбом.

Когда папа закончил что-то рассказывать – я никак не могла сосредоточиться словах, – Диорит утешительно его обнял. Почему все обнимают папу, а не меня? Я тоже заслуживаю тепла! Мне тоже сейчас тяжело! Я была готова расплакаться от обиды.

Рядом со мной присела Райана и ободряюще положила руку на моё плечо, ничего не говоря. Я благодарно кивнула ей и продолжила наблюдать за Диоритом. Папа сопроводил его к монитору, перед которым уже стояли Раннельд и Сиерри, и принялся рассказывать всё, что знает, переключая экраны с показателями датчиков и указывая рукой, что есть что.

Оба мужчины внимательно слушали его, а Сиерри почти испуганно поглядывала то на мою маму, то на папу, и сжимала руку своего мужа. Потом, потеряв всяческий интерес к датчикам, подошла ко мне. Её оранжевые волосы со скрытым аквамариновым слоем как обычно были идеально уложены и искрились завидным здоровьем, несмотря на постоянное окрашивание.

– Ты хочешь есть, милая? – спросила она. – Я привезла немного своей лучшей лазаньи для вас с папой.

– Спасибо. – Я улыбнулась, принимая из её рук контейнер с едой.

Райана помогла мне разложить лазанью по одноразовым тарелкам, пытаясь отвлечь меня милым разговором о какой-то новой коллекции одежды от знаменитого дизайнера с Ватлейта – планеты, на которой живут Аренсы, – а я отвечала ей только кивками и вежливой улыбкой. У меня не было никакого желания разговаривать о тряпках.

– Дио недавно переехал на Аномию, ты знала? – произнесла Райана, и я снова начала её слушать.

– Нет, я не знала, – посмотрев на Диорита, ответила я.

Парень в это время подключил какой-то прибор к медицинскому оборудованию, соединённому с мамой, и сосредоточенно тыкал в него пальцем. Папа и Раннельд внимательно наблюдали за его действиями, а Сиерри сидела возле мамы и держала её за руку.

Диорит так и не сказал ни одного слова с момента, как вошёл в комнату. Вряд ли кто-то понимал его без комментариев, но все уже так привыкли, что Дио говорит только самое важное, что не придирались к этому. Вполне возможно, никто из нас всё равно ничего не поймёт, если он примется что-то объяснять.

– Так вот, – снова начала говорить Райана, не дожидаясь, когда я посмотрю на неё, – он там занялся какими-то симуляционными исследованиями и так понравился Лютеанам, что они выделили ему квартиру в своём исследовательском центре. Они называют его самым умным Кармеаном в нашем поколении. Это так круто, быть его родственницей. Я могу говорить всем, что мой брат – самый умный двадцатипятилетний Кармианин во вселенной. Звучит солидно, согласись?

– Да, звучит просто замечательно, – улыбнулась я.

Я никогда не сомневалась в том, что Диорит умнее меня или всех моих знакомых, но то, что он умнее вообще всех Кармиан в возрасте от пятнадцати до тридцати, заставило меня ещё сильнее трепетать при взгляде на него. Парень, которого я знаю всю жизнь, сколько себя помню – самый умный не-Лютеанин в мире. Не удивительно, что он не снисходит до разговоров с нами!

– …поэтому мы так долго собирались, – сказала Райана. – Сначала ждали папу с задания, потом Дио с Аномии. Мы приехали бы раньше, если бы они были дома, можешь в этом не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь, Рай, – отозвалась я. – И нет ничего страшного в том, что вы приехали сейчас. Чуть раньше нам помогала Ратола.

– О, это хорошо. А я уже волновалась и предлагала маме поехать нам самим, никого не дожидаясь.

Я скривила губы в улыбке, разворачивая одноразовые приборы. Сиерри достала первую тарелку из подогревателя и подала её папе. Вскоре мы все сидели на диванах с тарелками, и тут я впервые за последний год услышала голос Диорита. Он сказал: «Спасибо». Я встретилась с ним взглядом и смущённо потупила глаза в тарелку.

Лазанья Сиерри была особенным блюдом для обеих наших семей. Мама пару раз пыталась повторить это блюдо, но даже под непосредственным руководством Сиерри у него получался совершенно другой вкус. Нет, мамина лазанья не была хуже, но получалась удивительно другой. Как будто секрет блюда таился не в рецепте и технологии, а в душе того, кто его готовил.

Не успели мы закончить с обедом, как позвонил доктор Цаэр и сообщил, что он подъезжает к больнице. Папа поспешно вытер губы и вышел вместе с Раннельдом из палаты, чтобы встретить Лютеанина. Сиерри собрала все пустые тарелки и, выкинув их в ящик для пластика, раздала каждому по влажной салфетке. Иногда мне казалось, что мама Диорита и Райаны – мама для всех нас, потому что моя мама никогда так не делала. Она бы, наверное, бросила пачку салфеток первому в руки, рассчитывая, что он справится с упаковкой сам и передаст дальше. Каждый раз, когда они оказывались вместе в одном помещении, мама уступала главенствующее положение Сиеррине, и та становилась матерью и хозяйкой, вне зависимости от того, в чьём доме они находились.

Я размышляла над различиями Сиерри и мамы слишком долго, и когда Райана обратилась ко мне, не услышала, что она сказала.

– Рассеянная, прямо как мой брат! – засмеялась Райя, чем вызвала неодобрительный взгляд Диорита. Но, конечно же, он ничего не сказал. – Я спрашиваю, не хочешь прогуляться с нами? Дио будет здесь, так что Алииссе не останется без присмотра. Сколько дней ты уже не выходила отсюда?

– Не так уж и много, – пробормотала я.

Я не могла сказать ничего другого или сдвинуться с места, пока Диорит смотрел на меня. По его взгляду невозможно было понять, о чём он думает. Возможно, считает в уме сложные уравнения, а я просто попала в поле его зрения, а может быть действительно слушает, что я говорю.

– Ну ладно, – пожала плечами Райана и вышла под руку с Сиерри.

Мы с Диоритом остались одни в комнате. Всего на несколько мгновений, но я почему-то разволновалась так, будто мне нужно что-то сказать перед толпой народа. Да, мама всё ещё была здесь, но она спала, и даже дышала так тихо, что невозможно было её услышать. С уходом Райи и Сиерри в комнате вообще стало очень тихо.

Я сидела на диване у окна, Диорит расположился напротив, у двери, и мы оба не двигались. Я глядела на него, а он смотрел в экран своего переносного компьютера, в который опустил взгляд, как только мать и сестра прошли мимо. Но вот папа вернулся в сопровождении Раннельда и доктора Цаэр, и Диорит встал, чтобы поприветствовать учёного за руку.

Доктором Цаэр оказался длинноволосый Лютеан Армеан с едва заметными морщинами на лбу. Если видишь на Лютеане морщины, знай – ему наверняка больше ста пятидесяти, а то и двухсот лет. Но при этом он выглядел моложе моего папы, который, в свою очередь, выглядел моложе Кармиан своего возраста. В нашем мире можно жить бесконечно, хотя сагреаты, конечно, по-прежнему предпочитают естественную смену поколений. А я ещё не определилась, сагреат я или со временем заменю каждый орган, включая кожу, на имплант.

– Я не знаю никого, кто удостаивался бы визита Эа второй раз, – с восхищением произнёс доктор Цаэр, оглядывая маму.

– Да, да, это просто замечательно, – нетерпеливо проговорил папа, – но как нам справиться с последствиями этого визита?

– Я изучил все показатели, пока ехал сюда. Ничего ведь не изменилось? – Он вопросительно оглядел Раннельда и Диорита.

– Нет, – ответил ему папа. – Всё так же.

Доктор Цаэр просканировал маму каким-то прибором, похожим на радиометр, а затем, совершенно неожиданно, подошёл ко мне.

– На тебе есть следы Эа. Ты точно не контактировала с ним? – спросил мужчина.

Я растерялась, но всё же ответила: «Нет».

– В нашем доме, наверное, всё фонит, – сказал папа.

Лютеан подошёл к папе и направил прибор на него. Раннельд и Диорит недоумённо наблюдали за действиями доктора. Возможно, они так же, как и я, не знали, что присутствие Эа – посланников богов – можно зафиксировать с помощью какой-либо человеческой технологии, пускай и самой навороченной.

– Да, – согласился он. – На вас тоже есть следы. Но на вашей дочери они гораздо ярче. Могу я изучить ваш дом? Пожалуйста.

– Я не понимаю, как это сейчас поможет Алииссе?

– У меня есть одна идея… – терпеливо произнёс доктор. – Я так понял, вы уже попробовали все методы от медикаментозного пробуждения до ментального воздействия?

– Да, вы ведь летели почти три недели! – Папа начал выходить себя, и Раннельд обхватил его за плечи.

– Прошу прощения, – только лишь произнёс Лютеан.

– Какая? – невпопад спросил Диорит.

Похоже, у него уже тоже была идея, и он ждал момента, когда сможет поделиться ей. Меня охватило необъяснимое чувство уверенности. Если Диорит что-то придумал, значит это точно подействует. Приезд доктора Цаэр так не радовал меня, как приезд Дио. Я и не знала, что область его знаний может соприкасаться с проблемой мамы.

– Да, – сказал Лютеан. – Я привёз прототип симуляционного механизма, который позволяет объединить два сознания.

– Соу Р19-21?

– О, вы знакомы с аномийскими симуляционными технологиями? Я привёз более стабильный М19-19.

– Я надеялся поработать с Соу.

Я ощутила неописуемое разочарование. Значит, Диорит бы не приехал, если бы не его работа. Я никак не могла справиться с этим чувством. Тщетно пыталась объяснить себе, что если Дио может помочь маме, то это просто великолепно, но мои эмоции отказывались внимать разуму. Я перестала слушать мужчин, уткнувшись в смартфон. Лучше бы я пошла вместе с Райей и Сиерри и не слышала этот разговор.

Папа сел возле меня, рассеянно смотря на двух разговаривавших учёных. Раннельда в комнате уже не было, а я даже не заметила, как он вышел, пока дулась на мотивы Диорита.

– Я и не знал… – тихо проговорил папа. – Дио, оказывается, может помочь нам. Не думал, что симуляции могут как-то помочь.

– А разве могут? Ты же говорил, что симулятор «не видит» маму.

– Та штука – Соу – это не симулятор в том смысле, в котором мы привыкли. Симулятор создаёт искусственные сенсорные сигналы и считывает их – никак не влияет. Просто игрушка в сравнении с Соу.

– Я слышала что-то про объединение разумов. Но кого с кем мы будем объединять?

– Пока не знаю. Возможно, доктор сам будет это делать.

Доктор Цаэр подошёл к нам с папой и окинул холодным лютеанским взглядом.

– Вам очень повезло, что среди ваших знакомых есть специалист, способный откалибровать Соу лучше меня, – сказал он. – Мы переговорили с господином Аренс и пришли к некоторым соглашениям. Я передам ему прибор, а он, в случае успеха, поделится со мной всеми записанными данными и результатами.

Он назвал Дио господином Аренс. Я впервые слышала, чтобы кто-то назвал так не Раннельда. Но после того, как я узнала про этот загадочный Соу, я больше не понимала, как мне относиться к Дио. С одной стороны, он хотел помочь маме, но с другой – пользовался нашей ситуацией для личной выгоды. Я попыталась придумать, что посоветовала бы мне мама, если бы я попросила у неё помощи. Она, наверное, сказала бы, что Диорит оказался полезен нам по воле Богов. Но если это были те же Боги, что сотворили с мамой такое, то зачем им помогать нам?

– А в случае неудачи? – спросил папа.

– Не думайте о неудаче раньше времени. От вас мне нужно только, чтобы вы подписали согласие на использование экспериментальной технологии. Никакой оплаты не потребуется. Всю ответственность также возьму на себя я.

– Насколько это опасно? – спросил папа.

– Достаточно, – ответил Дио прежде, чем доктор Цаэр успел нам солгать.

Лютеанин оглянулся на своего «коллегу», а затем снова перевёл взгляд на нас.

– Но вы ведь попробовали уже всё, – произнёс мужчина. – И если ничего не помогло, то Соу – ваш последний шанс снова поговорить с Алииссе.

– Мне нужно подумать, – ответил папа.

– Конечно, – отозвался Лютеан. – У вас есть время до завтра. Я скопировал все актуальные данные и сейчас переговорю с лечащим врачом Алииссе, чтобы договориться о подготовке процедуры.

– Хорошо, – сказала я, когда папа не ответил, и доктор Цаэр удовлетворённо кивнул.

Папа выглядел ужасно уставшим, и все его морщины как будто стали глубже. Я не знала, чем могу ему помочь. Вероятно, не стоило позволять выбрасывать таблетки, которые оставила Ратола. Папа сел возле мамы и стал шептать ей что-то на ухо, обхватив безвольную руку. Доктор Цаэр вышел, а Диорит остался, смущённо потирая шею и не зная, что ему сказать.

Вернувшись, отец Дио спросил, что случилось. Парень ответил ему два коротких слова, которые я не расслышала, и Раннельд вздохнул. Он подошёл к моему папе и мягко, но настойчиво заставил его встать.

– Тебе нужно отдохнуть, Эльенн.

– Все не прекращая говорят мне это, – устало проговорил папа.

– Раз так говорят все, значит, они правы, – ответил Раннельд.

– Но Эва… и Алииссе… согласие… опасно… я не могу…

– Дио, посидишь с Эвой? – спросил Ранн, обхватывая моего папу за плечи.

Парень кивнул, садясь на другой край дивана, на котором сидела я, и Раннельд немного тише сказал папе: «Вот видишь, она никуда не денется». Как будто я была маленькой. Как будто я собиралась куда-то деться.

Я благодарно кивнула мужчине, выпроваживающему папу из палаты. Сейчас он отвезёт его домой и уложит спать, в этом я не сомневалась. Папе действительно лучше было отдохнуть. Я не знала, как смотрюсь сейчас я сама, но папа выглядел просто ужасно. К тому же, он был старше меня в четыре раза, и отдыха ему требовалось намного больше.

– Держишься? – спросил Диорит, избегая моего взгляда.

– Как мило, что ты спросил, – произнесла я, и тут же смутилась от того, что это могло прозвучать грубо.

– Я знаю Алииссе с детства, а Эльенна ещё раньше. Мне… не хотелось бы, чтобы с ними происходило что-то такое. – Это была самая длинная речь, которую я слышала от Дио.

– Прости, я не подумала об этом.

Парень вскользь посмотрел на меня и кивнул мол «принято».

– Ты сказал, эта штука опасна?

Диорит поджал губы, смотря на маму.

– Но ты считаешь, что мы должны попробовать?

– Да.

– И не потому, что тебе было бы интересно поработать с этим Соу, а потому, что оно действительно может помочь маме?

Он недоумённо посмотрел на меня, не понимая, почему я это спрашиваю.

– Я не стал бы предлагать, если бы не считал это оправданным.

– Хорошо, – переведя взгляд на свои руки, сказала я. – А что, если папа не согласится?

– Я не буду с ним спорить.

Посмотрев на Дио, я попыталась понять его эмоции. Он был абсолютно спокоен, как озеро в безветренную погоду. Его спокойствие умиротворяло и меня. Если Диорит считает, что использование Соу опасно, но оправдано, значит мне нужно будет уговорить папу согласиться на эту процедуру.

– Расскажи мне, как работает этот Соу? – попросила я.

– Есть статья, – сказал Дио и стал что-то набирать на своём компьютере, затем щёлкнул «отправить», и на мой смартфон пришло уведомление. Я хотела бы, чтобы он сам мне всё рассказал, но, похоже, это будет слишком длинный для него монолог.

– Спасибо, – отозвалась я и раскрыла файл, ожидая увидеть там кучу непонятных слов, но оказалось, что статья была рассчитана на обычных людей, а не на учёных.

«Базовая концепция Соу основана на иллюзиях менталистов. Данная технология изначально была создана учёными Квао-Тир для расширения способностей менталистов на расстоянии, а также ментального взаимодействия пользователей через космическое пространство посредством передачи квантового сигнала между устройствами. Однако использование приборов, сконструированных в Сверкающем Зеркале, галактике Квао-Тир, негативно сказывается на человеческом мозге. Некоторые испытуемые погибали от внутричерепного давления, а другие после использования прибора переживали интенсивные галлюцинации, охватывающие все пять чувств.

Наш вид значительно отличается от биологии Квао-Тир, несмотря даже на то, что генетически они являются предками человеческой расы, поэтому Лютеане стали изучать различия между мозгом Квао-Тир, Интерго, Кармианским и Лютеанским, чтобы исключить пагубно влияющие факторы.

Отдельно стоит выделить вклад Ка Длико Фендер Лютеа Люраны – одной из самых сильных лютеанских менталисток в Небесном Ковре, оказавшей учёным неоценимую помощь при создании и испытаниях первых прототипов Соу. Госпожа Фендер позволила скопировать её ментальную иллюзию для первой симуляции и поддерживала связь с добровольцами, объединявшими разумы, что помогло им избежать любых негативных последствий.

Уже к седьмому прототипу аномийским учёным удалось добиться не просто поддержания иллюзии и участников внутри неё, но и взаимодействия испытателей друг с другом в подпространстве, без какого-либо содействия со стороны менталиста. После этого была начата работа над тем чтобы создавать иллюзии с помощью подпространств не-менталистов.

К десятому прототипу Соу больше не требовал никаких искусственных иллюзий и мог с помощью симуляционных алгоритмов обрабатывать сигналы мозга принимающего испытателя и преобразовывать их в информацию, которую получал испытатель-гость.

Соу позволяет не только создавать иллюзии, воздействующие на сенсорную систему, как обычный симулятор, но и может ускорять/замедлять восприятие, помогает обучаться чему-либо, что в реальной жизни повторять опасно, а также способствует излечению душевных болезней, которые не были вызваны органическими изменениями в мозге. Кроме того, люди могут объединить свои разумы и станут способны идеально понимать друг друга, подобно менталистам, при этом менталистами не являясь. За симуляционными технологиями наше будущее.

Д. Аренс 3 11 807 год».

Я посмотрела на Диорита.

– Это ты написал?

– В школе.

– Мне очень понравилась статья, – искренне сказала я. – И стало понятнее, что такое Соу. Спасибо.

Диорит улыбнулся, рассеянно смотря перед собой.

Я вдруг осознала, что мы сейчас одни в комнате, не считая не просыпавшейся мамы, сидим на одном диване и свободно разговариваем, не прерываемые Райаной или родителями, которые непременно отвлекали меня или Дио, после чего мы никогда не продолжали разговор. И смутилась, как будто это осознание что-то поменяло. Разговаривать с Дио всегда было сложно из-за того, что он отвечал настолько кратко, насколько это вообще было возможно, а иногда и вовсе выражал свой ответ жестами. Приходилось поддерживать разговор за него, и если вы хорошо с ним не знакомы, то могло показаться, что он не хочет общаться. Впрочем, если знакомы, то тоже часто так кажется.

Парень больше ничего не говорил, вернувшись к работе над каким-то документом, и я тоже молчала, не желая ему мешать. Но тишина эта почему-то была комфортной, а не неловкой. Наверное, Диорит был только рад, что никто его не донимает.

Райана вернулась одна, без Сиерри, и сообщила, что Раннельд прислал её заменить Дио, с которым хочет поговорить мой папа. Как я поняла, его не удалось угомонить, и теперь папа требовал объяснений по поводу опасности Соу. Я не желала прощаться с Диоритом, но он послушно встал и, даже не взглянув на меня, молча прошёл мимо своей сестры в коридор.

– Ну как ты тут? – ласково спросила Райя. – Хочешь поспать немного? Или переодеться? Может, принести тебе чего-нибудь?

– Да, спасибо, – сказала я.

Мне не хотелось, чтобы Райана чувствовала себя бесполезной, и я попросила её купить мне надувную подушку для шеи. Ночуя всю неделю на диване, я уже давно подумывала о том, что пора бы обзавестись такой подушкой, но никак не находила момента, чтобы спуститься и купить её.

Наконец оставшись в одиночестве, я села возле мамы и пообещала ей уговорить папу согласиться попробовать Соу. Вряд ли у нас были какие-то другие варианты, но папа не любил рисковать. Если я не надавлю на него, то, скорее всего, всё останется так, как есть сейчас. А этого мне не хотелось.

Глава 5 – Приготовления

Когда я проснулась, Райана тихо сопела на диване у двери. Пройдя на цыпочках мимо спящей девушки, я вошла в ванную. Мне нужно привести себя в порядок и переодеться перед тем, как Диорит снова меня увидит.

Стоя в стерилизаторе, я думала о том, удалось ли папе хоть немного поспать, или он всю ночь думал о Соу и опасности, которую таит его использование. Что, если он не согласится? Что, если не захочет рисковать, даже если мама не проснётся без этого? В отличие от него, я готова была рискнуть. Хотя бы потому, что не могла больше сидеть и надеяться на чудо. Мама согласилась бы со мной, я была уверена в этом. Она тоже предпочитала действовать, а не смиренно ждать, даже если действие подразумевало определённый риск. Но не рискнув можно потерять ещё больше – мы ведь так и не знаем, что происходит. А если мама в какой-то момент просто перестанет дышать? Переведём её на искусственную систему жизнеобеспечения? А что потом? Продолжим держать её душу запертой в обречённом теле? Будем сидеть возле неё годами, не позволяя уйти? С этим я тоже не была согласна.

Папа не выглядел отдохнувшим, но Раннельд сказал мне, что он поспал несколько часов. Сиерри осталась в нашем доме, следя за доктором Цаэр, который всё-таки добился того, чтобы исследовать гостиную на предмет следов Эа. Диорит, как я узнала, сейчас был с маминым лечащим врачом – обговаривал приготовления. Он уже привёз Соу, полученный утром от доктора Цаэр, и теперь ему необходимо было заняться калибровкой, учитывая все особенности мамы и «гостя», который будет погружаться в её подпространство.

– Сейчас доктор придёт и расскажет нам последние детали, – сказал папа.

– Хорошо, – отозвалась я. Они что, ещё не решили, кто будет «гостем»?

Доктор казался достаточно уверенным, когда вошёл в нашу палату. Раннельд вывел свою дочь из комнаты под предлогом позавтракать вместе, и я поняла, что разговор нам с папой предстоит очень серьёзный.

– Как вы уже знаете, технология Соу позволяет объединять любые разумы, – начал доктор.

– Но…? – спросил папа с подозрением.

– Но, в нашем случае, вероятно, придётся воссоздавать часть подпространства с помощью «гостя». Поэтому есть определённые требования к тому, кто будет погружаться.

– Какие? – спросила я.

Доктор посмотрел на меня, а затем на папу и произнёс:

– У Алииссе есть сестра-близнец? Это было бы лучшим вариантом. Но кто-то из сиблингов, родителей или детей тоже подойдёт.

Мужчина понимал, что единственный подходящий человек – это я. Но тщательно завуалировал свою речь, якобы предлагая нам варианты. Даже если у мамы остались родственники там, где она родилась, мы не сможем доставить их с неразвитой планеты. Это может занять очень много времени или оказаться и вовсе невозможным. Папа не удивился, и я поняла, что он знал об этом – Диорит рассказал ему вечером. Тогда почему они не сообщили об этом мне? Хотели, чтобы это сделал доктор? Или верили, что получится найти другой вариант.

– Я оставлю вас обсудить этот вопрос, – сказал врач. – Как только вы будете готовы сообщить своё решение, позовите меня.

Я кивнула потому, что папа опять никак не отреагировал на слова доктора, и тот вышел. Теперь мужчина больше казался обеспокоенным, чем уверенным. Посмотрев на папу, я тихо произнесла:

– Я сделаю это.

– Эва…

– Серьёзно, пап. Мы должны попробовать.

– Я запрещаю! – неожиданно громко сказал он, и я разозлилась.

– Ты не можешь. Мне. Ничего. Запретить, – смотря ему прямо в глаза, проговорила я, выделяя каждое слово.

Мне надоело быть миленькой девочкой без своего мнения и просто наблюдать за происходящим. Сейчас я действительно должна была действовать. Только я. И больше никто. Мама смогла бы повлиять на решение папы, но сейчас она спала, и с его упрямством придётся справляться мне.

Я ожидала, что папа начнёт спорить или пререкаться, но в его взгляде что-то переменилось. Он отступил назад и сел. Я испугалась, что ему стало плохо.

– Всё в порядке, пап? – бросившись к нему, спросила я.

Он закивал.

– Да, да, всё нормально, просто…

– Что?

– Когда я впервые встретил Алииссе, ей было столько же лет, сколько тебе сейчас. Ты не выглядишь такой же взрослой, как она тогда. Ты не знаешь всего того, что знала она тогда. Но твой взгляд. Твоя ярость. Точно такая же.

– Я не понимаю.

– Ты похожа на свою мать. И ты права – я не могу запрещать тебе. Как не могу запрещать ей. Но я знаю, что если просто попрошу тебя, ты не будешь действовать по-моему.

– Да, – отозвалась я.

– Но я могу отказаться от процедуры как опекун твоей мамы.

– В таком случае, я могу начать оспаривать твоё опекунство над мамой. Я совершеннолетняя и имею такое же право, как и ты.

Папа вздохнул.

– С чего ты взяла, что этот Соу вообще подействует?

– А с чего ты взял, что не подействует?

Он подошёл к маме и поднял её руку.

– Она немного похудела, тебе так не кажется? – спросил папа.

– На тебе это более заметно, – ответила я.

– Я хотел сам погрузиться, но доктор Цаэр сказал, что я слишком старый для этого, представляешь? – Он посмотрел на меня и попытался улыбнуться.

– Мама говорила, что ты годишься ей в дедушки. Но это ничего не поменяло в ваших отношениях.

– Это правда, – мягко произнёс папа и поправил мамины волосы. – Рядом с ней я чувствовал себя подростком – точно таким же, как она сама.

Я улыбнулась.

– Мы всё ещё сможем вернуть её. Я верю в это, пап. Позволь мне погрузиться.

– Тебе не нужно на это моё разрешение.

– Но мне приятно было бы получить поддержку. Я не хочу с тобой ссориться.

Бережно опустив мамину руку на одеяло, он подошёл ко мне и обнял. Просто обнял, ничего не говоря.

Мы простояли так какое-то время. А потом папа отпустил меня и кивнул.

– Хорошо. Я подпишу согласие.

– Спасибо, пап.

***

Диорит внёс невзрачное массивное оборудование в комнату и так внимательно посмотрел на меня, что я даже испугалась, нет ли на моём лице грязи, или, может быть, что-то случилось с одеждой.

Папа сидел в кресле возле мамы и хандрил. Никак иначе его состояние я не могла назвать. Возможно, он задремал, держа её за руку.

– Этот шарлатан даже подготовку спихнул на Дио, – пробормотал папа.

– Он привёз Соу, – сказал Диорит.

– Да, пап, мы должны быть благодарны доктору Цаэр за эту возможность, – добавила я.

– А где сам этот доктор? – не унимался папа.

Ни Раннельд, ни Сиерри, ни даже Райана пока не объявились, и я не могла сказать наверняка, закончил ли доктор Цаэр осматривать наш дом, или продолжает ходить по гостиной с прибором, как охотник за приведениями. Никто папе не ответил. Врач мамы, имени которого я до сих пор не знала, помогал Диориту переконфигурировать медицинское оборудование, чтобы оно вошло в единую сеть с Соу. Папа мешал ему, сидя возле мамы, но молодой мужчина не смел ему ничего говорить. Я ждала на диване, беспомощно наблюдая за всеми и не зная, как я могу помочь.

– Ты готова? – наконец спросил Диорит. Его лицо, как и голос, выражало всю серьёзность галактики. Я не видела его раньше таким, хотя он был серьёзным всегда, сколько я его помню. Но не настолько.

– Да, я думаю да. А что мне нужно делать? Может быть, лечь? Или…

– Чш-ш, – успокаивающе перебил меня Дио, и я тут же замолчала. – Это просто калибровка. Не погружение.

В его взгляде мне померещилась теплота, но, наверное, это была просто снисходительность. Я для него всё ещё была маленькой девочкой, которая испугалась паука и расплакалась перед всеми детьми на своём же дне рождения. Дио тогда спокойно взял насекомое в руки и вынес во двор. Раньше, чем папа или мама успели бы среагировать. Когда он вернулся, я уже перестала плакать, и мама вытерла все мои слёзы, так и не поняв, что случилось. Она спросила, обидел ли меня Дио – я так смотрела на него, что сложно было подумать что-то другое, – но я сказала, что он спас меня от страшного паука. Мама улыбнулась мальчику, поблагодарив. Он же просто пожал плечами и вытер руки о салфетку перед тем, как продолжить есть свой торт.

Сейчас Диорит надел мне на голову прибор, очень похожий на обычный симулятор, и подсоединив его к своему компьютеру, что-то записывал. Я молча наблюдала за ним. Мне нравилось его спокойствие и увлечённость, слегка растрёпанные волосы и запах стирального порошка – запах чистоты, исходивший от его одежды. В осознанном возрасте я не помнила, чтобы Диорит подходил ко мне так близко. Конечно, в этом не было никакой необходимости, но иногда мне хотелось приблизиться к нему самой и обнять, как обычно он обнимал моих родителей.

– Эльенн, помоги, пожалуйста, – сказал Дио, и папа, встрепенувшись, встал.

– Что нужно делать?

– Подержи Эваторину. На всякий случай.

– Это ещё зачем?

– При калибровке движения могут дублироваться в реальность.

– Хорошо, – ответил папа и сел рядом со мной, обхватив рукой.

– Всё будет в порядке, – ободрила его я. – Это ведь просто калибровка.

Мамин лечащий врач с нескрываемым любопытством наблюдал за нами. Ему явно недоставало квалификации для того, чтобы работать с Соу, но его совершенно точно интересовала эта технология как метод лечения.

Диорит надел второй аппарат на мою голову, и я перестала что-либо видеть. Закрыла глаза в темноте шлема. Я всё ещё ощущала запах Диорита и тепло его кожи совсем рядом, но постаралась абстрагироваться от реальности и успокоиться. Вдруг этот прибор передаст ему мои чувства. Это было бы очень неловко.

Я очутилась в простой комнате с мягким освещением и быстро сообразила, что это тестовое подпространство. Пошевелила руками и ногами. Тело начало слушаться меня не сразу, и я поняла, что Диорит перенастраивает прибор в реальном времени. От меня требовалось только продолжать движение. Я попробовала свой голос и пошевелила каждым пальцем, постояла на одной ноге, затем на другой – в общем, сделала всё, что считала, будет мне полезным повторить в мамином подпространстве.

– Как меня слышно? – Тёплый, серьёзный голос Диорита прозвучал на всём пространстве вокруг меня. Ощущать его всем телом было настолько приятно, что я не смогла сдержать улыбку.

– Хорошо тебя слышу, – отозвалась я. – Ты меня видишь?

– Нет, я не подключён, – ответил он. – Возьми коммуникатор.

Ну конечно. Мы здесь не развлекаемся. Только дело. Я подошла к столу и взяла с мерцающей поверхности прибор.

– Он нужен для выхода. Попробуй.

Я открыла меню гаджета. В нём была возможность создать еду, воду, фонарик – всё что угодно, кроме оружия и чего-то крупного, а также кнопка связи с оператором и экстренное извлечение. Похоже, в подпространстве можно было находиться очень долго.

Перед тем, как нажать «выход», я не удержалась от того чтобы создать подушку для сидения. Она появилась на полу под коммуникатором и выглядела ещё более настоящей, чем стол и стены, которые слегка мерцали. Я пощупала её рукой и села сверху. Мне приходилось использовать симулятор раньше, но настолько реальных ощущений я до этого не испытывала. У подушки оказался даже запах – она пахла лавандовым кондиционером для белья.

Оглядев подпространственную комнату ещё раз, я вышла. И сразу ощутила на своей голове тяжесть прибора, от которой хотелось избавиться, и тошноту, подступившую к горлу от резкой смены пространств. Моя сенсорная система едва справлялась, и я завалилась на бок, но поняла это только в момент, когда почувствовала руку папы на своей шее.

Дио снял с меня симуляционный шлем, и я зажмурилась от яркого света. Доктор приглушил лампы, чтобы моим глазам не было так больно. Я сказала ему: «Спасибо». Получилось, правда, что-то вроде: «Слбро». В ушах звенело, и я не сразу стала слышать голоса, хотя видела: мужчины возле меня разговаривают.

– Это нормально, – сказал Диорит. – Меня вырвало после первого раза.

Я на всякий случай зажала рот рукой, так как всё ещё не полностью контролировала своё тело.

– И так будет каждый раз? – спросил папа, поддерживая меня за плечи.

– Нет. Тело быстро адаптируется.

Доктор подошёл ко мне и просканировал. Похоже, это была профессиональная привычка. Просмотрев показатели сканера, он удовлетворённо кивнул, но ничего не сказал.

– Внутри ты ничего такого не испытывала? – спросил Диорит.

– Нет. – Я покачала головой, и это вызвало новый приступ дурноты.

Он кивнул и вернулся к технике, установленной на тумбе возле мамы.

– Что ты делаешь? – спросил у него папа.

– Я загружу проекцию Эваторины в подпространство Алииссе и посмотрю, как оно на неё отреагирует, – спокойно ответил парень.

Я подметила, что за эти два дня слышала от Диорита больше слов, чем за прошедшие пять лет. Это радовало меня и удивляло одновременно. Голова постепенно перестала кружиться, и я стала чувствовать себя почти как обычно.

Глава 6 – Сумерки

Когда Соу был полностью откалиброван и соединён с мамой, я села на диван и, по рекомендации доктора, надела на шею подушку для сна. Мужчина, похоже, отложил время, выделенное для всех остальных пациентов, и собирался провести весь день с нами. А возможно, сегодня был его выходной, но он решил повысить свою квалификацию, и может быть даже помочь в случае, если что-то пойдёт не так, и меня или маму придётся спасать.

– Эва, – сказал папа, и я посмотрела в его светло-карие глаза. Он был напряжён, и эти слова давались ему нелегко. – Пожалуйста, будь осторожнее. Выходи сразу, как только поймёшь, что что-то идёт не по плану.

– Хорошо, пап. – Я ободряюще улыбнулась ему.

– Я не могу потерять ещё и тебя, – пробормотал он.

Я улыбнулась шире:

– Мы не потеряем маму. Просто верь в меня.

– Конечно я верю! Просто будь осторожнее. Не перегружайся.

Подмигнув ему, я надела шлем. В этот раз переход в подпространство длился намного дольше. Сначала я несколько минут просто сидела в темноте и слушала, как Диорит возится с компьютером, затем перешла в состояние, подобное трансу. Тут я уже ничего не слышала и не чувствовала – не знала даже, закрыты у меня глаза, или открыты; сижу я, или стою. Как в невесомости. Как во сне. Но вот мир постепенно начал светлеть, и я стала ощущать, что дышу и моргаю.

Я не ожидала, что подо мной появится пол, и столкнуться с ним оказалось очень странно. «Приземление» вышло достаточно мягким, но я всё равно не удержала равновесие и неуклюже повалилась на колени. Земля под моими ботинками была больше всего похожа на старые бетонные плиты в саду. Скрошившиеся по краям, они местами откололись и покрылись трещинами, но оставались по-прежнему ровными.

Подняв голову, я увидела замок на огромной бесцветной пустоши. Он вырисовывался тёмной громадой в поздних серых сумерках, отливающих закатным багрянцем последних лучей заходящей звезды. Интересно, здесь вообще бывает светло? На «небе» звёзд не было. Создавалось впечатление, что где-то там, в вышине, может быть купол, или небо просто затянуло тучами. Не зная других состояний, невозможно было понять.

Я поднялась на ноги и осторожно потянулась. Вся одежда, которая была на мне, оказалась моей собственной, удобной и привычной, но совсем не той, что я взяла с собой в больницу. На руке был надёжно закреплён коммуникатор, и на его экране уже мигало непрочитанное сообщение. Я открыла письмо: «В этом подпространстве мы не можем разговаривать, как могли в учебном. Если что-то пойдёт не так – выходи сразу. Если твоей жизни будет грозить опасность – выходи экстренно. Не снимай коммуникатор. Я буду рядом. Я буду присылать временные метки. Но я не смогу тебя вытащить. Найди Алииссе. И не перегружайся. Дио».

Мне хотелось бы, чтобы он сказал мне это вживую, но сообщение тоже ощущалось очень приятным. Писать Диориту всегда давалось легче, чем говорить. Ответив ему: «Хорошо. Спасибо, Дио», я направилась к Крепости. Могла бы пойти в любую сторону, но единственная постройка во всём пространстве больше походила на цель, чем однородная пустошь без намёка на растения или что-либо ещё.

***

Диорит прислал отметку «1 час», а я всё ещё не добралась до замка. Мне казалось, что он даже не стал ближе. Создав подушку и бутылку с водой, я села отдохнуть. Усталости не было, и если бы не отметка, то я бы даже не подумала о том, что прошагала целый час. Тусклое багровое зарево по-прежнему подсвечивало небо откуда-то из-за горизонта, а в тёмной вышине по-прежнему не было звёзд, воздух ничем не пах, не говоря уже о каком-либо ветре. Всё подпространство замерло, словно механизм, у которого кончился завод.

«Мы сможем поменять точку высадки?» – написала я.

«Да. А зачем?»

«Я слишком далеко от места».

«Выходи».

Я сделала ещё один глоток воды и приготовилась к неприятному выходу. В глазах потемнело; подушка для шеи значительно смягчила резко возникшее ощущение тяжести шлема; я почувствовала духоту палаты и множество разных запахов, накинувшихся на моё обоняние. Хорошо, что я послушала доктора и надела эту подушку. У меня не получалось выпрямиться без тошноты, но всё же она была не настолько сильной, как после первого раза. Я решила не открывать глаза прежде, чем начну слышать что-либо и окончательно вернусь в реальность.

Вынырнув из подпространства, я обнаружила в палате целую толпу народа. Ближе всех оказался папа. Он поддерживал меня за плечо, чтобы я не упала, он же и помог мне стянуть шлем Соу с головы. На стуле возле мамы, спиной к ней, сидел Диорит со своим компьютером на коленях. Остальные Аренсы расположились на диване у двери: Раннельд обнимал Сиерри, теребящую юбку, а Райана держала её за руку. Кроме них в комнате находился ещё мамин лечащий врач, доктор Цаэр и какая-то медсестра, готовая в любой момент оказать кому-нибудь помощь. Я рассеянно переводила свой взгляд с одного человека на другого и не понимала, зачем они все здесь собрались. Неужели поглазеть на меня?

– Ты видела Алииссе? Говорила с ней? – требовательно вопросил доктор Цаэр.

– Нет, – тихо ответила я, предусмотрительно удержав себя от того, чтобы покачать головой. – В подпространстве никого не было.

– Так я и думал, – сказал Лютеанин. – Это может занять много времени.

Он посмотрел на Диорита, чувствующего себя не очень комфортно среди стольких людей. Парень возил пальцем по краю клавиатуры и смотрел в окно, пытаясь абстрагироваться. Мне и самой не нравилось это столпотворение, но я не могла просто попросить их всех убраться прочь. Папа подал мне стакан воды, и я с благодарностью приняла его, стараясь закрыться от присутствующих воображаемым барьером.

– Господин Аренс, я надеюсь, у вас больше свободного времени, чем у меня. – Сказав это, доктор Цаэр приклонил голову перед Дио. – Прибор полностью в вашем распоряжении, пока вы не сочтёте дальнейшие попытки его использования нецелесообразными. С сегодняшнего дня Соу М19-19 числится за вами. Я переправлю все необходимые документы.

– Благодарю, – отозвался Диорит.

Лютеанин вышел из комнаты с таким видом, как будто его работа здесь окончена. За ним последовали и доктор с медсестрой. В палате остались только наши семьи, но для меня в помещении всё равно было слишком много людей. Я извинилась, намереваясь запереться в ванной и отдохнуть. Папа помог мне встать. Ноги оказались ватными и то и дело пытались согнуться в обратную сторону, но я упрямо дошла до двери в санузел и закрыла её за собой, несмотря на слабые протесты отца. Он бормотал что-то про моё самочувствие и опасность обморока, но мне было всё равно.

Выглядела я в разы лучше, чем ощущала себя, и это не могло не радовать. Мне вспомнилось сообщение Диорита: «Я рядом». И он действительно был рядом. Я не могла позволить себе забыть об основной цели – найти и вытащить маму, – но то, что Диорит не только морально поддерживает меня, но и оказывает прямое взаимодействие, очень радовало. Я больше не чувствовала себя беспомощной. Несмотря на то, что подпространство создаётся Соу, а настраивает его Диорит, искать маму всё равно должна я. Теперь у меня есть возможность действительно сделать что-то, а не сидеть сложа руки, бояться и надеяться.

Когда я вышла из ванной, папа стоял возле монитора и изучал показатели приборов.

– Что-то изменилось? – спросила я.

– Да, но совсем чуть-чуть. В момент, когда ты погрузилась, по сну Алииссе пошёл всплеск. Сложно сказать, из-за чего он. Может быть, просто помехи, созданные Соу, но приборы это зафиксировали.

– Что ты видела? – спросил Диорит.

– Пустошь, – ответила я. – И… замок. Мамину Крепость. Я думаю, она там.

– Гм. – Он опустил взгляд в экран, больше не намереваясь ничего говорить.

– Нам всем надо очень хорошо отдохнуть, – заявила Сиерри и встала. – Я приготовила ужин, и он уже ждёт нас дома. Собирайтесь.

– Я не поеду, – ответил Диорит тоном, не терпящим возражений.

– Я тоже останусь здесь, – сказал папа.

Вздохнув, я вытащила из-под дивана сумку со своими вещами и поплелась за Райаной, которая ободряюще улыбнулась мне и тут же принялась рассказывать историю о том, как им с Сиерри весь день пришлось ходить за доктором Цаэр и следить, чтобы он ничего не уронил или не переставил. Похоже, настала моя очередь «развлекать гостей».

Я не слушала, что говорила мне девушка. Меня больше занимала Крепость, которую я увидела в подпространстве мамы, пускай и издалека. В полумраке были отчётливо различимы только высокие стены и ещё более высокие башни – всего четыре, равноудалённые друг от друга. Никакого света или движения я не видела, хотя и не спускала глаз с замка, пока шла к нему. Что, если мамы там нет? Но, если не там, то где она?

Дома я впервые за три недели приняла водную ванну и распласталась на настоящей кровати. После больничной палаты вернуться в свою комнату было очень непривычно. Аренсы оккупировали наш дом, и спрятаться теперь от них я могла только у себя. В этом не было ничего странного – мы являлись почти что одной большой семьёй, и наш дом был их домом точно так же, как их дома были нашими домами. Но видеть на кухне Сиерри вместо папы или мамы, а Раннельда за маминым рабочим столом ощущалось противоестественно. Они напоминали мне, что что-то не так, неправильно. И, вероятно, наша с папой жизнь после этого всего больше не будет прежней, даже если мама проснётся. Надеюсь, её здоровье не пострадает, когда я вытащу её из сна, и она всё ещё будет помнить, кто я такая. Неизвестно ведь, что этот Эа с ней сделал. А доктор Цаэр так и уехал, ни с чем толком не разобравшись.

Надо же, через неделю уже станет месяц, как мама не просыпается. Делая домашки, просматривая лекции и болтая с одногруппниками в общем чате, я не ощущала, что прошло настолько много времени. Доктор Цаэр действительно летел слишком долго, а все остальные, казалось, приезжали как будто каждый день, хотя это было совсем не так.

Я перевернулась на бок и хотела написать Диориту, но подумала, что он уже, возможно, спит. Засыпать на диване невероятно сложно, я по себе это знала, так что мне не хотелось будить его своим сообщением. Дио вчера провёл ночь в нашем доме. Интересно, он спал в моей комнате? Или Сиерри постелила ему в гостиной, на диване? Старшие Аренсы совершенно точно заняли гостевую спальню, а вот Диорит и Райана каждый раз, когда останавливались у нас, спали совершенно в разных местах.

Иногда они оба оставались в моей комнате, и мы болтали по половине ночи. Точнее, я и Райя болтали, а Диорит быстро отрубался в наушниках, отвернувшись к стене. Я тогда ещё была совсем маленькой, и меня совершенно не интересовал спящий на полу мальчик со страшным голосом. Сейчас, оглядываясь в прошлое, я не понимала, как шестнадцатилетней Райане вообще было интересно разговаривать с малолетней мной столько времени? Неужели она так сильно любила детей, что поддерживала со мной разговор? Или ей просто всегда нужен слушатель, и не важно, кто это? А я уже даже не помню, о чём мы говорили.

Гораздо чаще папа раскладывал диван, на котором, при желании, можно было бы уместить и шесть гостей. Тогда мы расходились по комнатам очень поздно, смотря семейное кино, проецируемое на огромный белый лист, или слушая истории Раннельда и Райаны. Бывало, я даже засыпала у кого-нибудь на плече. Чаще всего – у мамы, иногда у Сиерри или Раннельда, но никогда – у Диорита. Возможно потому, что сидя рядом с ним, я не ощущала себя настолько расслабленной, чтобы уснуть, когда этого не планировала, а может быть я сейчас всё это надумываю, и так просто совпало.

Совсем в редких случаях, летом, мы ночевали в спальных мешках во дворе. Папа включал инфраполе, отпугивающее насекомых, и мы наслаждались безоблачным звёздным небом, лёжа на террасе. Как бы мне хотелось сейчас безмятежно лежать неподалёку от Диорита в спальном мешке, смотреть на звёзды и наслаждаться молчанием.

***

Когда я приехала в больницу, полностью выспавшаяся, в свежей одежде, с пакетом завтрака и термосом кофе, Диорит всё ещё спал, а папа сидел в коридоре с графическим листом в руках и просматривал новости. Я села возле него и молча открыла пакет. Папа благодарно поцеловал меня в щёку и принялся разворачивать фольгу на горячем бутерброде, который Сиерри смастерила из булочек, котлеты, овощей, яичницы и салата.

– Ты не обижаешься на меня? – спросила я.

– За что? – удивился папа. Он выглядел лучше, чем вчера, и кажется, уже не так сильно переживал.

– Ну, за то, что я погрузилась.

– Я немного вспылил, – сказал папа. – Вы с Алииссе такие упрямые, что невозможно. Но ты права. Это лучший наш шанс. Доктор, конечно, работает над другими вариантами, но надежды мало…

– Это он тебе сказал?

– Нет, но у меня у самого есть достаточная квалификация, чтобы понимать, что мы уже всё попробовали.

– Доктор Цаэр сказал что-нибудь полезное?

Папа покачал головой:

– Нет. Я спрашивал у Дио, ему он тоже ничего не говорил. Его больше интересовал след Эа в нашем доме, чем состояние твоей мамы.

– А мы так на него надеялись…

– Ну, он привёз Соу. Это же собирался сделать и Дио, но ему нужно было оформить кучу документов, обосновать востребованность, встать в очередь…

– А вчера ты назвал его шарлатаном, – улыбнулась я.

– Да, я вчера весь разнервничался. – Он смущённо потёр шею.

– Но сейчас уже всё хорошо?

– Я всё ещё переживаю за тебя и Алииссе, но после реального погружения ты сейчас спокойно разговариваешь со мной и хорошо выглядишь… Я хочу сказать, я преувеличил опасность.

– Всё будет хорошо, пап.

– Конечно, милая.

Я улыбнулась ему и направилась в палату. Диорит уже проснулся и, судя по влажной чёлке, успел умыться. В одной футболке и джинсах, без толстовки, он выглядел худее, чем я привыкла его представлять себе. Парень поблагодарил меня за завтрак и сел за рабочий стол, чтобы поесть.

– Райя тебя не сильно доставала? – с улыбкой спросил он, и этот вопрос вызвал у меня ступор. Дио спросил что-то не по делу? Когда такое было в последний раз? И было ли вообще?

– Нет, я заперлась в своей комнате, – улыбнулась я, всё ещё ощущая некоторую неловкость и оцепенение.

Диорит больше ничего не спрашивал, думая о чём-то своём. Он смотрел то на спящую маму, то на приборы, и иногда даже его взгляд падал на меня, но я понимала, что он вряд ли видит меня за своими мыслями.

Мне было приятно просто наблюдать за ним. Молчание не вызывало беспокойства или неловкости, и мы комфортно сосуществовали в одном пространстве, практически не взаимодействуя.

Позавтракав, Диорит нашарил в своей толстовке, висящей на спинке стула, жестяную коробочку, и выбрав из неё что-то шуршащее, бросил мне через комнату. Он не сомневался, что я поймаю, хотя, даже если бы я не смотрела в сторону парня, конфета в прозрачной обёртке приземлилась бы ровно мне на бёдра. Апельсиновая. Он выбрал для меня апельсиновую? Или это первая, которая ему попалась? Или они у него все апельсиновые?

– Спасибо, – пробормотала я, и в тишине мой голос звучал слишком громко. Мне хотелось задать Дио возникшие в моей голове вопросы, но я сочла их глупыми и промолчала.

Парень кивнул, с отчётливым звуком возя маленькую конфету по зубам. Это было единственным шумом в комнате, и я в очередной раз почувствовала себя странно. Диорит думает шевеля языком? Или только при наличии конфеты во рту? Почему в моей голове возникает столько дурацких вопросов? Я что, не способна на умную мысль в присутствии парня, который мне нравится?

Когда папа вошёл в палату, Дио уже готовил меня ко второму погружению. Ничего не сказав, парень просто подошёл ко мне и жестом попросил руку. А потом стал прикреплять к ней датчики, чтобы проверить, восстановилась ли я после вчерашнего.

Приготовления заняли какое-то время. Диорит внимательно смотрел на экран и с равными промежутками времени дёргал пальцем, то ли отмечая что-то, то ли переключая. Папа неотрывно следил за его действиями на мониторе компьютера. Мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать за ними и ждать, пока мне отдадут шлем Соу.

Приземлившись в подпространстве уже не так резко, как в прошлый раз, я увидела Крепость, а вокруг неё – всё те же всепоглощающие мутные сумерки и огромный простор пустоши, уходящий в бесконечность. Источник света, как и вчера, видно не было, он словно только что зашёл за горизонт. Небо слабо светлело только у самой линии земли, а в чернильной вышине переливались тусклые звёзды. Были ли звёзды вчера? Кажется, нет.

«Дио, здесь появились звёзды!» – написала я.

«Ночью по приборам снова прошла волна. Это, вероятно, результат».

В предыдущем моём погружении в мамином подпространстве было точно такое же время суток. Есть ли в этом измерении вообще какие-либо сутки? Или послезакатное состояние перманентно? Отбросив эти мысли, я направилась к Крепости. Она казалась ближе, чем вчера, но всё ещё далеко. Слишком далеко, чтобы добраться до неё на своих двоих за одно погружение.

Шла я долго. Дио уже прислал две отметки по одному часу, но я решила проверить, могу ли дойти до замка пешком. Может быть, расстояние здесь, в ментальном подпространстве, отличается от реального. А ещё может оказаться так, что Крепость – это мираж. Возможно, я дойду до края пустоши и увижу, что здание висит в воздухе или ещё что похуже. Но ничего такого не происходило. Изредка я ускоряла шаг до бега, но при этом всё оставалось таким же. Чёрный замок по-прежнему находился далеко, вне досягаемости локационных систем коммуникатора.

Я не знала, как именно Диорит видит подпространство, и видит ли вообще, но после третьего моего вопроса об изменениях он сказал, что сообщит мне о любом сигнале. Похоже, Крепость и пустошь видела только я. А для парня всё это было набором строк, выводящих состояние в консоль.

В какой-то момент мне показалось, что замок перемещается, удаляясь от меня, и я резко остановилась. Движения, конечно же, не было. Диорит подтвердил это: ничего, кроме меня, во всём подпространстве не подавало никаких сигналов. Я просто устала. Это был уже четвёртый час погружения.

Выйдя, я начала терять равновесие, и Диорит едва успел поймать меня за руку, прежде чем я бы упала на пол. Это было больно, моё плечо чуть не вывихнулось, но я вовремя, пускай и очень неуклюже, подобрала непослушные ноги, переставила их, и вслепую нащупав диван свободной рукой, забралась на него.

– Ты предупреждай хоть, – спокойно сказал Дио, сняв с меня шлем.

– Извини. – Я неловко улыбнулась, потирая ноющее плечо.

– Не повредил?

Я пошевелила рукой, плечом, распрямила локоть.

– Нормально.

Дио кивнул:

– На сегодня хватит.

– Что-нибудь на приборах?

Он покачал головой.

– А где папа? – спросила я.

– Мой отец вытащил его «размять ноги».

– Хорошо.

Парень пересел за стол, отвернувшись от меня, и я смогла несколько расслабиться. Тишина, нарушаемая лишь печатанием Дио, была приятной, но она отличалась от тишины в мамином подпространстве. Там, на пустоши, она не казалась такой звенящей, как внутри здания. Больше ощущалась окутывающей… как в тумане или во время снегопада в безветренную погоду.

– Обед в пакете, – не отвлекаясь, произнёс Диорит.

Его неожиданная фраза повисла в воздухе, и когда я не ответила, парень посмотрел на меня. Во взгляде Дио было лёгкое замешательство, но я продолжала тупо смотреть на него, почти что любоваться.

– Поешь. Ты провела в подпространстве четыре часа чистого времени.

– Спасибо, – отозвалась я.

Мне казалось, Диорит всё ещё смотрит на меня, когда я вставала и, переставляя одеревенелые от смущения ноги, обходила постель мамы, чтобы добраться до пакета с едой, стоявшего на диване возле двери. Но когда я развернулась и села, парень что-то читал.

Я придаю его присутствию слишком большое значение, в то время как Дио даже не замечает этого. Ему больше нравится жить в своих мыслях и что-то записывать, рассчитывать, читать. Медленно разжёвывая рисовые шарики с куриной начинкой, я продолжала незаметно пялиться на парня. Голода я не чувствовала, но после пребывания в подпространстве и воображаемой еды, которую создаёт коммуникатор Соу, это ложное ощущение сытости стало вполне привычным.

– Что ты делаешь? – спросила я, когда мне стало скучно просто наблюдать.

– Работаю, – ответил Диорит, продолжая смотреть в экран своего монитора.

– Это всё засекречено?

– Нет.

Я подождала, пока он расскажет мне что-нибудь, но Дио счёл вопрос исчерпанным, продолжая возиться с какой-то программой.

– Поможешь мне разобраться с конфигурациями Соу? Я слышала, что все прототипы разные, но мне хотелось бы узнать техническую часть, а не отличия в конечном результате.

Диорит повернулся ко мне, словно не ожидая такого вопроса. В его взгляде была скорее подозрительность, чем что-то ещё.

– Что? – спросила я. – Слишком сложно для меня?

Он улыбнулся. Эта улыбка была ответом, но я не могла точно сказать, что она означает: «Да, это сложно даже для меня», «Нет, можно рассказывать детям в первом классе», «Ну ничего себе! Тебе интересна техника!» Впрочем, какая разница? Диорит поднялся из-за стола и пересел ко мне на диван. Я почувствовала, как кровь приливает к лицу, но попыталась сохранить спокойное выражение. Парень включил голографический режим на своём компьютере, и перед нами развернулся большой графический лист.

Без комментариев, к каким я привыкла на лекциях, это сначала было непривычно, но после я осознала, что к первым изображениям и не нужны никакие комментарии. Всё было довольно примитивно. Но потом начались профессиональные схемы, и я ощущала себя ребёнком, рассматривающим красивые картинки, но почему именно они красивы, мне оставалось непонятно. Диорит не торопился. Развернув две схемы разных прототипов рядом друг с другом, он ждал, пока я найду разницу сама. Играть в отличия на интегральных схемах оказалось тем ещё развлечением.

Мне было сложно разобраться, всё-таки я не имела полного профильного образования, а моих любительских навыков не хватало. Мои мозги скрипели и то и дело отвлекались на хвойный запах, слабо исходивший от волос парня, на восхищение тем, что он способен понимать такие сложные схемы, и на его глубокий голос, который я могла слышать, когда Дио произносил редкие, короткие пояснения. Но я сама попросила его помочь мне, и поэтому не пыталась прервать. Мне нравилось, что Диорит уделяет мне своё внимание, пускай даже я отвлекаю его от работы.

Когда Раннельд вошёл в палату, я сидела возле Дио и смотрела на картинку, иллюстрирующую расположение микрокомпонентов выводящего потока Соу. Дядя Ранн улыбнулся, встретив мой взгляд, и я смутилась, слегка отодвинувшись от парня. Мне не хотелось, чтобы его отец думал, что я к нему липну. Мой папа вошёл следом и сразу же сел возле мамы. Я видела, как он скучает по ней. Я и сама скучаю. Мне не хватает её улыбки и забавных комментариев, тепла и нежности, с которыми она обращалась ко мне и папе, и даже её гнева мне не достаёт.

Когда у мамы что-то не получалось, она могла злиться, на первый взгляд, без видимой причины, и чтобы успокоиться, заказывала доставку из самых «гнусных», по мнению папы, забегаловок. Такая еда не всегда оказывалась вкусной, но каждый раз ощущалась как маленький праздник.

Очень странное свойство маминого гнева – вместо того, чтобы всё крушить, она улыбалась, стараясь приносить радость и радоваться самой. Папа как-то назвал это «разрешением стресса». Я не вполне поняла, что это значит, но маме становилось лучше, а значит, метод работал. Устроить праздник тогда, когда отмечать нечего, чтобы повысить уровень гормонов счастья, и благодаря им выйти из кризисной ситуации. Помню, как мама смеялась, когда узнала, что папа рассказал об этом методе своим студентам. Она тогда сказала, что это «нездорово».