Живые боги Атлантиды бесплатное чтение

Глава 1. Локхаран

Шторм усиливался, но пока Алеана без труда справлялась с волнами. Умело управляя дыханием и экономя силы, она то поднималась на гребни огромных волн, то скатывалась в ложбины, успевая в то же время напевать мелодию священного гимна богине Воды. Это было не совсем обычное ритуальное плавание: расстояние было очень большим, поэтому приходилось делать остановки, места для которых готовились заранее. Но уже через два дня жрицы Нейи должны были попасть на священный остров, чтобы совершить там церемонию поклонению богу Айну – повелителю Дождя. Вот уже четыре года подряд в империи были неурожаи, и атланты стремились вернуть милость богов, устраивая сложные обряды и церемонии.

Плавательная одежда каждой нейяды состояла из облегающей хлопковой или шерстяной туники до колен, поверх которой они носили специальные костюмы для плавания, искусно сделанные из каучука. Внутренняя сторона была выложена волокнами хлопка, снаружи каучук покрывала крупная рыбья чешуя. Куртка включала капюшон и перчатки с подобием плавников, а ноги прятались в чехол в форме рыбьего хвоста: такая амуниция помогала плавать с высокой скоростью и защищала от переохлаждения.

Всё-таки в этот раз ураган был сильнее обычного, пена так и летала над морем. «Похоже, Пун Деусса прав насчёт того, что боги гневаются на народ атлантов», – подумала Алеана, взмывая на очередную волну.

Пун Деусса, правитель и верховный жрец империи, недавно отметил восемьсот лет со дня рождения. Он был прямым потомком основателя государства Атлантиды, вождя по имени Анасиатль, который избрал эти острова для переселения своего народа. Когда на планете началось новое оледенение, атланты вынуждены были покинуть свои исконные земли и перебраться ближе к экватору. Выбранный ими архипелаг в Атлантическом океане уже был заселён народом мэотис, который пытался сопротивляться вторжению, но после многолетней войны вынужден был покориться. Атланты заняли плодородные равнины и лучшие пастбища, вытеснив мэотис на скалистые острова восточной окраины государства. Пришельцы заставили их принять свой язык и религию. Ледники понизили уровень мирового океана, из-за этого в экваториальной зоне увеличилось количество земель, доступных для заселения, но два народа продолжали жить бок о бок в состоянии тлеющего конфликта. Атланты время от времени совершали набеги на поселения мэотис, чтобы добыть пленных и принести их в жертву своим богам, а люди мэотис не упускали случая поджечь корабли атлантов, подобравшись ночью на своих маленьких лодках. Самые неукротимые из побеждённых покинули архипелаг в поисках новой родины и перебрались на близлежащий континент, где поселились бок о бок с темнокожими племенами, а оставшиеся добывали себе пропитание рыбной ловлей, выращиванием коз и сбором диких фруктов.

Потомки первых атлантов в совершенстве владели приёмами восстановления человеческого организма и жили невероятно долго. Они умели перемещать энергетические потоки между своим телом и окружающим миром, общались с животными, растениями и потусторонними существами, знали тайны составления препаратов мощнейшего действия, могли распознавать места силы и пользоваться ими в своих интересах. Они были способны впадать в состояние глубокого транса, на несколько часов или даже дней останавливая все процессы в организме, включая сердцебиение. Атланты рождались и росли, как обычные дети, но периоды их молодости и зрелости растягивались на столетия. Однако не все жители Атлантиды обладали такими возможностями, поэтому была изобретена система каст. На вершине иерархии находились семьи, в которых не было тех, кто старел и умирал в обычные человеческие сроки. Эти долгожители заключали браки только внутри своей касты. Таким образом выделились несколько десятков кланов, которые составили правящую верхушку и понтификов, а для окружающих народов они были поистине живыми богами.

По обычаю, атланты создавали семью к тридцати годам, но не служители культа. Обязанностью статусных мужчин-жрецов было вступление в связь с максимальным количеством наиболее достойных женщин из любой касты, причём факт их замужества роли не играл. Для любого жителя империи было великой честью воспитание ребёнка живого полубога.

Главой пантеона были бог Солнца Атан и богиня Земли Ана, на ступеньку ниже находились богиня Воды и Огня, далее следовали боги Дождя, домашнего очага, каждой реки и горы по отдельности. Жрицы богини Огня считались самыми красивыми женщинами империи. Их выбирали в раннем детстве из любой касты. Они изучали не только основные дисциплины, но и сексуальные техники, и с семнадцати лет служили в храме Любви, который находился в труднодоступной горной местности, за высокими стенами форта. К его стенам являлись самые сильные и воинственные мужчины, которых ждала череда сложных и опасных для жизни испытаний. Те, кто успешно их преодолевал, получал право провести блаженный месяц в объятиях одной из жриц.

Служительниц Нейи, богини Воды, было всего одиннадцать, и ими могли стать только представительницы высшей касты. Их обучение было настолько долгим, требовало такой концентрации, что личная жизнь им дозволялась лишь к исходу первой сотни лет. Они тоже не создавали семью, а лишь встречались время от времени со своим избранником, который получал не только титул «Сын Нейи», но и некоторые способности из тех, которыми обладала его возлюбленная. Если жрица рождала ребёнка, он воспитывался дома, пока не становилось понятно его призвание – тогда начиналось специализированное обучение.

Алеана в свои сто два года выглядела, как двадцатилетняя девушка. Нежный овал лица, огромные бирюзовые глаза, гладкая кожа. В волнистых тёмных волосах не было седины. Постоянные физические нагрузки сформировали у неё стройное и сильное тело. Она недавно достигла ранга, который давал ей право обзавестись возлюбленным, но пока не думала о мужчинах: она слишком любила море и привыкла к своему образу жизни – многочасовым заплывам и ритуальному пению на одиноких островках.

Бесконечное болтание на волнах начало утомлять Алеану, хотя её тревожил не столько шторм, сколько отсутствие видимости. Солнце совсем перестало проглядывать сквозь тучи, а без него невозможно было сохранять курс на священный остров. Но делать было нечего, оставалось только держаться на поверхности и терпеливо ждать улучшения погоды. Алеана прикрыла глаза, легла на спину и постаралась расслабить мышцы: ей нужен был отдых. Из этого состояния её вывел новый, тревожный звук, который вплёлся в шум волн и свист ветра – это был грохот прибоя. Поднявшись на гребень, нейяда попыталась разглядеть берег, к которому её принесло штормом, и вид чёрных утёсов, окружённых валами белой пены, её не обрадовал. Это был совсем не тот остров, к которому ей нужно было попасть. Она развернулась и стремительно поплыла прочь от скал, но прилив с огромной силой продолжал тащить её к берегу. Алеана нырнула, надеясь уйти на несколько метров глубже и выбраться из опасной зоны. Под водой тоже сильно мотало, но она упорно боролась, пока не вынуждена была вернуться на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и только тут поняла, что под водой её снова развернуло к утёсам, за которыми виднелась вполне безопасная маленькая бухта. Она даже разглядела лежащую на песчаном берегу рыбацкую лодку.

Поняв, что уйти от острова не удаётся, она сменила тактику, намереваясь проскользнуть между чёрными каменными зубцами и дождаться окончания шторма, чтобы в спокойной обстановке определиться с направлением. Но здесь, возле берега, огромные волны метались, как бешеные, и накатывали на скалы горами солёной пены. В какой-то миг Алеана поняла, что сейчас произойдёт, снова попыталась нырнуть, но очередная волна подхватила её и боком швырнула на утёс, покрытый острыми ракушками. Нейяда бессильно скатилась в море, поливая кровью мокрые скалы.

Ещё не открывая глаз, она поняла, что находится в помещении. Грохот прибоя и свист ветра слышались приглушённо и доносились откуда-то снаружи. Голова раскалывалась от боли, тело горело. Кто-то осторожно касался её левого плеча, и каждое прикосновение приносило ей новую волну боли. За свою жизнь она прошла несколько инициаций, от которых на её теле каждый раз оставались новые шрамы, но сейчас всё было намного хуже.

– Госпожа, ты меня слышишь?

Алеана встретилась взглядом с сероглазым мужчиной лет двадцати пяти, который, очевидно, её спас и теперь стоял на коленях перед низкой лежанкой. Он был одет только в узкие штаны, сшитые из рыбьей кожи, с мокрых кудрей на загорелый лоб стекали капли воды, лицо выражало сострадание.

– Потерпи ещё немного: я уже промыл твои раны пресной водой, сейчас нанесу на них эту целебную мазь, зафиксирую переломы, и будет уже не так больно.

– Кто ты и где мы находимся?

– Меня зовут Локхаран, я простой рыбак. Живу один здесь, на островке Ситанау, распоследней дыре на краю горизонта. Такой ураганище разыгрался, море смахивает на дьявольский котёл, вот я и вышел, чтобы вытащить мою лодку дальше на берег, а то как бы её не унесло. Только взялся за дело, и тут увидел, как тебя швырнуло на рифы. Я как раз успел доплыть, чтобы поймать тебя в охапку и притащить сюда. Погоди, ты мёрзнешь?

Он склонился над небольшой глиняной печкой и начал раздувать огонь. Не прошло и минуты, как языки пламени озарили комнату розовыми отблесками. Сразу стало теплее.

– Полежи тут немного, я сейчас вернусь!

На несколько секунд грохот шторма ворвался в комнату и снова затих. Алеана тревожно приподнялась на локте правой руки. Её хозяин принадлежал к народу мэотис. Такая пленница, как она, была для него подарком богов. За её жизнь покорённый народ мог было что-нибудь потребовать – например, ещё один остров. Но что она могла сделать? Бежать невозможно: Ситанау действительно составлял часть дальних рубежей империи в восточной части архипелага, а она находилась не в том состоянии, чтобы возвращаться вплавь, вдобавок её каучуковый костюм был весь изодран и в лохмотьях лежал на полу.

Алеана понятия не имела, как живут люди мэотис, и осматривалась с любопытством. Кроме печки, комнату освещала восковая свеча в простом глиняном подсвечнике на столике рядом с лежанкой. Присмотревшись, Алеана поняла, что жилище устроено в пещере. Возле стен лежала свёрнутая рыболовная сеть, кожаные мешки, мотки верёвки, стопка вылепленной вручную глиняной посуды…

Снова вернулся Локхаран и принёс целую охапку чего-то зелёного.

– Эти водоросли отлично заживляют раны! Обычно за ними приходится нырять, но сейчас нам крупно повезло, море выбросило их поблизости – вот, насобирал, промыл под водопадом. Понимаешь, меня часто то рыбина укусит, то просто поранюсь об острые плавники. Чтобы раны не гноились, на ночь замотаю больное место – к утру подживает. Смотри, какую печку я сделал! Не сразу, но у меня получилось. Печка – это здорово в такую погоду. На самом острове дров мало, но я приспособился собирать всякие пни и обломки, что выбрасывает море.

Он продолжал что-то говорить тихим голосом. Алеана, почти не слушая, старалась отвлечься от боли, чтобы спокойно обдумать свою ситуацию. Похоже, что её спаситель действительно оказался добрым человеком, искренне готовым помочь. Но если он согласится отвезти её домой, то уже его собственная жизнь окажется в смертельной опасности, и Алеана никак не сможет его защитить, поэтому этот вариант она исключила. Впрочем, существовала вероятность, что её найдут свои. Служители богов умели искать людей по энергетическому потоку, исходящему от биополя. Но этот островок был настолько мал и удалён от центра, что у неё не было уверенности в таком исходе событий.

– Ну вот теперь порядок, насколько это вообще для меня возможно. Уж извини, я использовал для бинтов мою рубашку. Она не так чтобы новая, зато чистая. Есть хочешь?

Не дожидаясь ответа, рыбак разложил на столике кусок грубой кукурузной лепёшки, вяленую рыбину и флягу, сделанную из высушенной тыквы. Из неё он налил воды в другую тыкву, маленькую, с узким горлышком, и протянул своей гостье. Затем он разломил рыбу пополам и подал Алеане большой, слипшийся кусок светлой икры.

– Вот это самая подходящая еда для восстановления сил, хотя, если по-честному, у меня другой-то и нет…

Рыба считалась у атлантов плебейской едой, недостойной высшей знати, но Алеана была очень голодна, к тому же икра действительно оказалась очень вкусной, а хлеб был свежим и ароматным. Пока она медленно смаковала угощение, хозяин оторвал кусок от рыбьего хвоста и тоже принялся за еду. После ужина он поднялся, вытащил откуда-то плотный шерстяной плащ и заботливо укутал им свою гостью, а сам сложил стопкой несколько циновок и улёгся на них, укрыв плечи пустым мешком.

– Если что-то ночью понадобится, не стесняйся, зови, – сонным голосом пробормотал он.

Ноющие раны и храп Локхарана не давали ей уснуть. Только под утро Алеана сумела сконцентрироваться и отключить боль, а хозяин жилища, видимо, уткнулся во что-то и стал храпеть намного тише. Она проснулась, когда солнце было уже высоко и освещало пещеру через открытую дверь. Алеана усилием воли выбралась из своего тёплого убежища, расправила тунику и, хромая, вышла наружу. Перед ней была небольшая площадка, довольно уютная, закрытая от прямого солнца вьющимися растениями и окружённая плетёной изгородью. С краю стояла довольно большая скамья, сплетённая из гибких лиан, на бамбуковом каркасе. Локхаран сидел на земле около большого плоского камня и усердно растирал по нему другим камнем кукурузные зёрна, аккуратно сметая получившуюся муку в глиняную миску. Он поднял голову и вскочил, увидел Алеану, но тут же засмеялся:

– Прости, но у тебя половина лица такого шикарного фиолетового цвета! А остальные твои раны сейчас посмотрим. Да и вообще, не стоит тебе пока разгуливать.

Не спрашивая разрешения, он бережно взял Алеану на руки и отнёс обратно в постель. Осторожно размотал повязки и довольно хмыкнул. За ночь даже самые глубокие порезы на руке и ноге начали затягиваться, и хоть переломанная левая рука не могла срастись так же быстро, общее состояние было неплохим.

– Скоро будем завтракать. А пока давай-ка я устрою тебя на улице.

После шторма море было спокойным. Площадка находилась на довольно крутом склоне, в полусотне метрах над берегом, с неё открывался вид на синий простор, где на большом расстоянии были разбросаны несколько островов. Алеана полулежала на скамье, в узорчатой тени вьющихся растений и с интересом рассматривала хозяина – среднего роста, с вьющимися рыжеватыми волосами и небольшой бородкой. Его лицо было загорелым, однако всё-таки светлее, чем у смуглых атлантов. Он совсем не был гигантом, мог даже показаться хрупким, но мускулистое, стройное тело выдавало большую силу. Он ловко замесил тесто, покрошил туда каких-то ароматных трав и принялся жарить лепёшки на раскалённом камне, успевая между делом нарвать съедобных плодов с ближайших лиан и кустарников.

– Сейчас мы устроим шикарный завтрак! Я с утра добыл дикого мёда – со свежими лепёшками пища богов. Ещё здесь есть родник с очень вкусной водой. Вообще я рад, что тебя сюда занесло. Кстати, как тебя зовут-то? Алеана, Алеана! Красивое имя! Я тут живу один уже два месяца. Грустно это, я бы сплавал домой, повидаться с друзьями покойного отца, но это опасно и для меня, и для них.

– Почему же?

– Понимаешь, я совершил преступление против нашего вождя и мне пришлось бежать.

При этих словах он скривился, отвёл взгляд и отчаянно покраснел.

– Ваш вождь – хороший человек и тебе стыдно за свой поступок? Тогда почему бы не признать перед ним свою вину?

Локхаран совсем помрачнел, поднял взгляд на Алеану и мотнул головой.

– Нет.

И он принялся раскладывать еду по банановым листьям. Алеана пыталась угадать, чем же провинился её новый знакомый, но он явно не был настроен развивать эту тему.

– Сегодня собираюсь во время отлива пройтись по мелководью, набрать на обед мидий, гребешков, креветок. Готовлю всё это добро в соусе из местных фруктов – я сам его изобрёл. Буду рад, если ты оценишь.

– Нет слов, как я тебе благодарна за моё спасение и за заботу, и готовишь ты очень вкусно. Но я ведь чужая, враг для мэотис. Ты можешь отвезти меня своим. Наверняка за это простят твои прегрешения, а меня обменяют на что-нибудь и освободят.

– Нет, – так же холодно ответил он.

Здесь была какая-то тайна. Как только тема разговора касалась его родины, весёлый и предупредительный Локхаран превращался в насупленного персонажа, не желающего вести беседу. Впрочем, он сердился не на Алеану и был с ней по-прежнему заботлив.

Теперь они много говорили на отвлечённые темы. Алеана прекрасно знала историю Атлантиды и окрестных народов, рассказы о прошлом живо интересовали её собеседника.

– Откуда ты всё это знаешь? – удивлялся рыбак.

– У меня есть целая библиотека старинных рукописей, лучшая в стране, её собирал ещё мой отец, а я всё перечитала, – объяснила она.

Когда Локхаран убедился в неуклонном выздоровлении своей подопечной, он оставил её одну и отправился на рыбалку, со смехом чмокнув на прощание руку «своей богини». Уже через час Алеана заскучала и отправилась изучать местность. Пройдя по тропинке вдоль склона, она нашла крошечные ухоженные террасы с подрастающей кукурузой. Отсюда она спустилась зигзагами к морю и обнаружила маленькую открытую бухточку: это уже была другая сторона островка. Мелкие крабы разбегались от её ног, ленивые волны набегали на белый песок, две-три пальмы склоняли свои шапки. Алеана стянула тунику и вошла в тёплую воду. Здесь было неглубоко. Плавать она ещё не могла, но с огромным удовольствием поплескалась и полежала на мелководье. Немного отдохнув, она снова двинулась вверх и вернулась тем же путём.

Снова расположилась на своём месте и с удивлением поняла, что отлично здесь отдыхает, несмотря на ноющие травмы. Ещё больше она удивилась, когда испытала радость и воодушевление, увидев возвращающуюся лодку. Локхаран тоже её увидел и принялся махать обеими руками. Он вернулся очень довольный, с полным мешком, сразу принялся топить печь и чистить рыбу.

– Как провела день?

– Немного погуляла по острову. Видела очень красивую песчаную бухту. Райское место, но в одиночестве здесь очень грустно, мне кажется. Хотя – можно с успехом выстраивать внутреннее тело и заниматься упражнениями для укрепления невидимой силы.

– Я не знаю таких упражнений, поэтому старался постоянно работать, но всё равно терзали всякие мысли: а как я мог бы поступить, чтобы всё было иначе? С ума можно было сойти.

– Почему же ты не хочешь отвезти меня к своим для обмена?

Он взял её правую ладонь и крепко сжал обеими руками, пристально глядя ей прямо в глаза.

– Потому, что надо знать нашего вождя. Может, он и решит тебя обменять, но сначала над тобой будут издеваться, или вообще убьют каким-нибудь мучительным способом. И после такого я сам себя стал бы считать не человеком, а чем-то вроде самой позорной лесной обезьяны, которая сидит на нижней ветке, так что все сородичи гадят ей на голову. Я тебя не отдам, поняла?!

Алеана молча кивнула, опустив ресницы. «Как жаль, что он мэотис. Я бы предложила ему должность начальника моей личной охраны», – подумала она.

– Что же у вас за вождь?

Локхаран мрачно посмотрел на неё, подумал и решился.

– Хорошо, я расскажу. Шестнадцать лет назад вождём был мой отец, но он погиб при странных обстоятельствах. И наш народ избрал вот этого Фальериса. Если честно, он старый интриган и мерзавец, люди уже сами не рады, что его выбрали, но он окружил себя многочисленными охранниками, самыми порочными и жестокими людьми во всей стране, которые затыкают глотку любому, кто скажет слово против. Я для него всегда был врагом, даже в детстве, а когда подрос и стал самостоятельно отправляться на рыбалку, он несколько раз подсылал ко мне убийц. Думаю, дух отца меня охраняет, потому что одного из них убило молнией, так что он весь чёрный свалился с дерева, другой сорвался со скалы, третьего укусила ядовитая змея. Но Фальерис не угомонился и решил опозорить меня перед всеми. Два месяца назад, на празднике весны, он передал мне застольную чашу с инжирным пивом. Отказаться было невозможно, но мне сильно не понравилась его масляная рожа. Я только сделал вид, что пью, а сам потихоньку вылил пиво на землю и через некоторое время притворился, что уснул. И слышу – Фальерис приказывает принести меня и положить на стол перед ним. Я ещё не понял, что он задумал, и продолжал притворяться спящим. Но вот слышу, что все вокруг хохочут, и чувствую, что он прикасается ко мне… Приоткрыл глаза – а он режет на мне штаны. Я не стал больше ждать, что он там придумал со мной сделать, вломил ему коленом по роже, потом схватил за горло и добавил кулаком. Выбил несколько зубов точно. Тут на меня кинулась его свора, а я был в такой ярости, что расшвырял их всех, как гнилые бананы. Меня остановили только спадающие штаны. Но я понимал, что меня теперь точно прикончат. Прибежал домой, побросал в мешок всё, что под руку попалось, надел запасные штаны и бегом к лодке. Ночью, в темноте и отчалил. Этот остров я и раньше знал. Другие рыбаки к нему не ходят – ловят поближе. Я оборудовал пещеру под жильё, слепил из глины печь и посуду, насыпал маленькие террасы для полей, натаскал на них морского ила, посадил кукурузу, остальное ты сама видишь. Так что вот – будешь теперь надо мной смеяться?

Лицо Локхарана было пунцовым, как закатное солнце. Она помотала головой.

– Ты всё правильно сделал и ещё станешь вождём, предсказываю тебе это.

– Но… Этот старый паскудник прикасался ко мне на глазах у всех! А если бы я действительно отключился, что бы он сделал? Представляешь?? Я же стал посмешищем для всего народа…

– Только глупцы могут смеяться над несчастными, которых унижает более сильный, а ты защитил себя, как подобает мужчине.

Локхаран вздохнул с облегчением.

– Спасибо тебе за эти слова. В самом деле, для меня безумно важно услышать это от красивой женщины. А ты такая красивая! Даже наполовину фиолетовая, как была вначале, ты намного красивее этого сморчка Фальериса…

При этих словах Алеана не удержалась от хохота – она смеялась так, что у неё выступили слёзы на глазах. До крайности смущённый Локхаран закрыл лицо руками, выронив лепёшку. Алеана неловко поднялась на ноги и положила руку ему на локоть.

– Пожалуйста, прости меня – я совсем не над тобой смеялась. Ты достойнейший человек и очень красив. Не то что Фальерис! – лукаво произнесла она.

Он отнял руки от лица и взял её за плечи.

– Я понимаю, что ты волшебница, живая богиня, и простые смертные тебе не пара, но всё же, если бы ты была обычной женщиной, смогла бы полюбить такого, как я?

– Не могу сказать наверняка, но я очень рада, что твой враг успел повредить только твоим штанам.

Тут уже они оба принялись хохотать, как сумасшедшие, пока не лишились сил от смеха и не уселись вдвоём на плетёную скамью.

– А что это за упражнения для внутренней силы, о чём ты говорила? Научишь меня?

– Я попробую. Если ты будешь так делать хотя бы изредка, сможешь продлить свою жизнь и молодость. Наше земное тело может многое, но у этого тела есть двойник, представляющий собой сгусток силы. От его состояния зависит наше здоровье и многое другое. Вот смотри.

Алеана вытянула вперёд правую руку ладонью вверх.

– На моей ладони лежит частица этой силы. И я даю её тебе.

Она положила невидимый шар на ладонь Локхарана. Он прошептал:

– Я чувствую тепло. Оно проходит по руке в моё тело. Это правильно?

– Да. У человека есть семь вихрей, их ещё называют колёсами. Я передала тебе силу колеса дружбы. Оно находится здесь, – она указала на основание шеи.

– А что за колесо тут? – он указал на солнечное сплетение.

– Здесь возвышенная любовь.

– Твой шарик пришёл туда, – улыбнулся Локхаран и указал на точку чуть ниже пупка. – А что тут?

– Это колесо страсти, физической любви.

– О, сниму-ка я его оттуда и отдам обратно, пока он не провалился куда-нибудь ещё поглубже и не наделал бед!

Он отнял ладонь от живота, подержал её немного и – вложил то, что в ней было, в такую же точку на животе Алеаны.

Её первой реакцией было потрясение. Она никак не ожидала, что ученик так мгновенно усвоит урок и добавит в него столько собственных ощущений. Но почти сразу же она испытала безумный взрыв страсти, словно выпила самое сильное зелье богини Огня. Для неё больше не существовало в этом мире ничего, кроме Локхарана. Она закинула ногу ему на колени, обняла за шею и принялась целовать…

Ещё дней пятнадцать прошли, как в дурмане. Они смеялись, говорили что-то бессмысленное, ели что попало и снова кидались друг другу в объятия. Наконец у них закончилась еда и они решили вместе отправиться на рыбную ловлю. Им повезло, они попали на стаю больших золотистых рыбин и повернули обратно, когда лодка была до половины заполнена добычей.

Локхаран развесил несколько штук вялиться на солнце, а самую роскошную рыбину положил на длинный камень и разжёг вокруг него костёр. Поливая рыбу то морской водой, то кислым соком мелких зелёных плодов, он приготовил отменное блюдо. Стемнело, они продолжали сидеть около костра, отламывая по кусочку от нежного белого мяса, и тихо беседовали. Локхаран оборвал себя на полуфразе, заметив, что Алеана перестала улыбаться и поддерживать разговор.

– Ты что-то загрустила. Заболели раны? Хочешь пойти спать?

– Я чувствую опасность, Локхаран! Давай погасим костёр.

Некоторое время их глаза привыкали к темноте. Наконец Алеана указала рукой в сторону моря.

– Что там за огоньки мерцают вдалеке?

– Это? Это Паунау, мой остров, с которого я приехал, – удивлённо ответил он.

– Если мы видим их огни, значит и наш костёр виден оттуда.

– Охх… как я не подумал! Может, ещё никто и не заметил?

– Я чувствую опасность. Нужно собираться и уходить.

– Теперь и мне стало не по себе. Но я бы не рискнул плыть прямо сейчас, мы можем в темноте попасть в лапы врагов, мы же не знаем, где они. Ложись спать, тебе нужен отдых. А я буду наблюдать за морем.

– Нет, наше общее спасение будет зависеть от тебя, поэтому выспаться надо тебе.

Локхаран склонил голову, соглашаясь, накинул ей на плечи суконный плащ, улёгся на свои циновки и скоро уснул. Ночные бдения были для Алеаны обычным делом, разница состояла в том, что во время ритуалов она отключалась от реальности в молитвенном экстазе, а сейчас надо было быть крайне внимательной ко всему, что происходило вокруг. Она уселась на край площадки. Вышла луна, море отражало её серебристый свет, и на нём не было никаких признаков приближающихся лодок. Потом луна скрылась и стало очень темно – настолько, что Алеана не различала даже линию прибоя. Наконец небо начало едва заметно светлеть, но тут сгустился туман – худшее, что могло быть в этой ситуации. Она решила разбудить Локхарана, чтобы посоветоваться.

– Скверная история, – вполголоса проговорил он.

И тут туман начал подниматься. За считанные минуты море полностью открылось, и Алеана увидела то, чего опасалась – добрый десяток лодок, приближающихся к острову. Они пока ещё были на полпути, но неизбежно заметили бы беглецов при выходе из бухты.

– Теперь у нас только один выход. Как твоя рука? Ты сможешь понести этот мешок? Отлично, держи и иди ко второй бухте – ты же видела, где она. А я принесу туда лодку.

Алеана с мешком на плече зашагала по тропинке, а Локхаран побежал вниз по склону. Они пришли почти одновременно: рыбак, пошатываясь, красный от натуги, действительно нёс на плече лодку с привязанной к скамьям мачтой и вёслами. Плюхнул её в воду и помог Алеане забраться внутрь.

– Думаю, надо уходить под прикрытием острова, чтобы нас не сразу заметили.

– Согласна с тобой. Если промедлим, нас найдут.

Локхаран сел на вёсла и сначала увёл лодку подальше от острова, а потом повернул на нужный курс. Беглецы были уже довольно далеко, когда в рассветной тишине до них донёсся многоголосый крик ярости.

– Заметили, – прокомментировал Локхаран.

– Раз так, поднимем парус?

Рыбак поспешно вставил в гнездо мачту, поднял косой парус, сунул шкот в руки Алеане, а сам снова схватил вёсла. Теперь они плыли намного быстрее, в то время как их враги только бежали вниз по склону.

– Эх, надо было поджечь их лодки.

– Там наверняка оставались часовые…

Локхаран выбрал для спасения довольно большой, скалистый и малолюдный остров, но к нему нужно было идти целый день при попутном ветре, а у врагов паруса были крупнее, гребцов больше, и они постепенно нагоняли беглецов. Несколько часов прошли в отчаянных усилиях, Локхаран уже выбивался из сил, его ладони были стёрты в кровь. Справа по их курсу вырастал Паунау – его родной остров, но это было сейчас самое опасное место для обоих.

– Давай зайдём за тот мыс, скроемся из виду, набросаем в лодку камней и затопим её на мелководье, и спрячемся сами, хоть в воде, – предложила Алеана.

– Если успеем…

Лодка рывками продвинулась ещё на несколько метров, и тут ей навстречу из-за мыса вышел большой и величественный корабль, а за ним ещё четыре. Это был правительственный флот атлантов.

– Ляг на дно, Локхаран! – крикнула Алеана.

Она спустила парус и накрыла им своего возлюбленного. Флагманский корабль подходил всё ближе, и вот уже можно было различить людей на верхней палубе. Алеана поднялась на ноги и повелительно указала им на лодки преследователей. Её узнали и поняли, вдоль борта выстроились лучники и метатели огня. Корабли обходили лодку и атаковали отряд Фальериса, его приспешники запаниковали – они рассчитывали на весёлую охоту за человеком, а не на беспощадный бой с превосходящим противником. Один сноп огня летел за другим, поджигая лодки. Многие прыгали в воду, но их там настигали длинные стрелы с острыми каменными наконечниками.

Алеана опустилась на скамью. Локхаран отбросил парус.

– Мне всё равно, что будет, но я тебя не оставлю! Я еду с тобой!

– А мне не всё равно! Ты не хотел видеть меня убитой, и я не хочу увидеть тебя на окровавленном жертвеннике! На Паунау у тебя больше не осталось врагов, ты будешь избран вождём. Мы обязательно встретимся! Это произойдёт, когда ты станешь во главе не только твоего острова, но и всего вашего государства. За это время я постараюсь подготовить наших правителей к мысли о мирном договоре с мэотис. Надвигаются тяжёлые времена. Собирай власть, ищи полезные минералы на своих островах, строй корабли и крепости, вооружайся! И женись – наша встреча не должна испортить тебе жизнь.

– Нет!..

Мы увидимся! Приезжай, когда станешь владыкой в своей стране, и мы встретимся на равных. Это единственный способ, чтобы сейчас сохранить наши жизни… и… жизнь нашего сына!

– Что?!?

Алеана накрыла себя и его парусом, целуя на прощание, а затем прыгнула за борт и поплыла к кораблям. Локхаран видел, как ей бросили верёвку и подняли на борт, как набросили на плечи драгоценную мантию, как офицеры принялись почтительно кланяться перед ней. А она подошла к борту с немым прощанием, немного постояла и исчезла. Поняв, что его сказка закончилась, Локхаран лёг на спину, кусая губы и глядя в синее небо.

Глава 2. Гес

По мраморной лестнице Алого дворца, прыгая через две ступеньки, мчался курьер. Как назло, в Зале Совета именно в это время проходило собрание верховных правителей, и перед курьером сомкнулись щиты охраны. Он горячился, настаивал и пытался прорваться в зал. Эта возня привлекла внимание заседающих, и двери открылись изнутри. Курьер отпихнул локтем офицера, вбежал и низко поклонился, подняв руку со свитком.

– В главный порт прибыли военные корабли мэотис!

– Ах!

Алеана испугалась, что выдала себя этим возгласом, но остальные были взволнованы не меньше, хоть и по другим причинам. Пун Деусса, величественный старик с белой бородой и длинными белыми волосами, одетый в алую мантию и высокую золотую диадему, протянул руку со своего трона, курьер рухнул на колени и отдал ему свиток. Верховный жрец торопливо его развернул и начал читать. Пробежав текст глазами два или три раза, он снова свернул послание и спрятал в рукав мантии. Все выжидающе смотрели на него.

– Сообщается, что прибыли три больших и хорошо вооружённых корабля под личным командованием верховного вождя мэотис, который… желает заключить с нами договор о торговле!

– Зачем с ними торговать, если мы можем пойти и бесплатно взять у них всё, что нам нужно. Да и нет у них ничего, кроме сушёной рыбы и людей для жертвоприношений, – презрительно произнёс верховный стратег.

– Времена меняются. Возможно, боги требуют от нас не крови, а прекращения нашего самоуправства и жестокости! – произнесла Алеана.

Собеседники переглянулись. Жрица Нейи затронула запретную тему, но не исключено, что она была права.

– Если у мэотис появились военные корабли, может быть уже не так просто теперь брать у них всё, что нам вздумается, – вкрадчиво добавил советник по торговле.

– Пока в этой гавани стоит в готовности наш собственный флот, никто нам в этом не помешает! – заносчиво вздёрнул бороду адмирал.

– Нужно принять и выслушать этого вождя, а там уже решим, что делать дальше, – предложил главный распорядитель по продовольствию.

– Но он недостоин такой чести, как принятие полным составом Совета, – заявил Пун Деусса. – Сначала я поговорю с ним лично в Малом зале.

Алеана поспешила в галерею, которая охватывала круглое здание Алого Дворца. Отсюда, с высоты, можно было видеть весь город, за исключением порта: прибрежную часть закрывали массивные крепостные стены, высота которых превышала двадцать метров, а громадные башни возвышались почти на шестьдесят метров. И вот со стороны порта появилась процессия, которая колонной двигалась между великолепными святилищами и ступенчатыми пирамидами, которые украшали центральную площадь Метцинкоатля – столицы Атлантиды. Даже на таком расстоянии было видно, как сверкает на солнце начищенное золото, но отдельных людей пока невозможно было различить.

На центральной лестнице Алого дворца торопливо выстраивалась гвардия в нестерпимо сияющих серебряных доспехах и высоких шлемах, а в коридорах вдоль стен встали рядами обнажённые жрицы Огня с ароматическими курильницами в руках. И вот Алеана увидела Локхарана: он поднимался уверенно и неторопливо, упругой походкой, не глядя по сторонам. Он выглядел абсолютно иначе, чем во время жизни на Ситанау: на нём были белоснежные штаны и такая же накидка с широкой красной полосой, грудь защищали искусно украшенные перламутром костяные доспехи, на золотом поясе висели два коротких меча в перламутровых ножнах. Лоб охватывал золотой головной убор с высокими, колышущимися на ветру орлиными перьями, на ногах были сандалии из белой кожи с золотыми пряжками. Бороды у него в этот раз не было, и выглядел он совсем молодым. За ним двумя рядами, с дружным топотом, поднимались вооружённые воины в чёрных одеждах, с длинными бамбуковыми мечами и в доспехах, выкрашенных в чёрный цвет. Между ними шли люди в струящихся зелёных мантиях, они несли подарки владыкам Атлантиды. Алеана отметила про себя, что своё появление в стане врагов Локхаран обставил очень эффектно. Прямая спина вождя мэотис исчезла за дверью Малого зала, носильщики в зелёном тоже прошли внутрь, а охрана осталась ждать снаружи.

Беседа длилась уже более получаса, когда к Алеане подошёл слуга, низко поклонился и попросил её пройти в Малый зал. С сильно бьющимся сердцем, но стараясь сохранять невозмутимость, она прошла в услужливо распахнутые двери. Пун Деусса сидел в высоком золотом кресле и довольно улыбался: видимо, гость нашёл, чем заинтересовать правителя атлантов. Локхаран держался прямо и величественно, но увидев Алеану, вскочил и низко ей поклонился.

– Посланники из страны мэотис пробудут у нас несколько дней, – сообщил Пун Деусса. – В честь этого события мы устроим серию празднеств, приёмов и обсуждений, а ещё господин Локхаран просит познакомить его с историей Атлантиды. Лучший знаток истории у нас ты, Алеана, и у тебя в доме находится лучшая в стране библиотека. Поручаю тебе нашего гостя: расскажи ему всё, что ты знаешь, о величии атлантов, и пусть он расскажет тебе побольше о народе мэотис – возможно, мы недооценивали наших соседей. Его люди будут жить на своих кораблях, об их пропитании и отдыхе мы позаботимся. Ступайте.

Алеана опустила ресницы и сложила ладони, выражая готовность исполнить приказ, повернулась к Локхарану и с подчёркнуто бесстрастным видом кивнула, приглашая следовать за собой. Несмотря на внешнюю невозмутимость, она была вне себя от волнения и спускалась торопливо, насколько это позволяло длинное придворное платье и высокие каблуки. Рядом с дворцом находился навес, где стояли паланкины придворных в ожидании своих хозяев. Здесь же коротали время носильщики и слуги – болтали между собой и угощались напитками. Увидев свою госпожу, восемь носильщиков сорвались с места и бегом вынесли к нижним ступеням её большой паланкин. Она пригласила Локхарана войти первым и сама села рядом с ним. Едва паланкин тронулся, как Локхаран задёрнул шторы, положил на пол свою высокую шапку и схватил Алеану, тиская, тормоша, жадно целуя куда попало… Она не отставала, и только один раз прошептала:

– Давай потише – иначе носильщики догадаются, чем мы тут занимаемся.

– Извини, я скучал, виновато ответил Локхаран немного погодя, неловко поправляя на ней одежду.

– Так ты не женился?

– Пробовал, но после тебя я перестал чувствовать других женщин. Это было всё равно, что целовать мою лодку, никакой разницы. А я мужчина, и лодка мне нужна совсем для других целей, – серьёзно объяснил он.

– Ты совсем не изменился, – засмеялась Алеана.

– Хуже точно не стал, тебе понравится! Ты мне вот что скажи. Он есть?

– Да. Его зовут Гес – Гесаинин Райми. Ему шесть лет, он уже многое умеет и очень похож на своего отца. Ты сейчас его увидишь.

Локхаран с сияющими глазами откинулся на подушки. В паланкине было душно, Алеана отодвинула занавески, и её спутник принялся с любопытством разглядывать окрестности. Неутомимые носильщики поднимали паланкин в гору по каменной лестнице. Из левого окна виднелось мерцающее синее море, справа проплывали одна за другой богатые усадьбы, украшенные цветами, колоннами и статуями.

– Как я понимаю, у тебя неплохие успехи в управлении государством, – улыбнулась Алеана.

– Всё было сделано в точности так, как ты говорила. Теперь у меня есть верфи, на которых мы строим военные, рыболовные и купеческие суда, мы торгуем с континентом, и не одной только сушёной рыбой. Больше никто кроме нас не умеет выделывать рыбьи кожи, а это превосходный материал для одежды, палаток, портьер, мебели и чего угодно. В обмен мы получаем строевой лес и другое, чего у нас нет. Об этом я рассказал вашему верховному жрецу, и он тоже захотел получать партии кожи в обмен на зерно. Но я ему не говорил, что у меня уже готов военный флот из двадцати восьми кораблей и четыре крепости, правда, небольшие – до ваших укреплений мне пока далеко. У меня есть мастерские по изготовлению оружия и лагеря по подготовке солдат для разных возрастов. Начиная с шести лет, все мальчики проходят регулярное обучение и тренировки. Моя цель – чтобы каждый мужчина моего государства мог при необходимости защищать страну с оружием в руках. Ещё – мои разведчики недр нашли залежи золота, серебра и драгоценных камней. Мастерство ювелиров растёт, принося очень большие доходы, которые позволяют мне нанимать специалистов из других стран, обучать своих людей и полностью перестраивать государство. С каждым годом у моего народа рождается всё больше детей – ведь людям есть чем кормить большие семьи, есть где взять лес и тёсаный камень для строительства больших и крепких домов. Но у меня мало земли, поэтому я отправляю корабли для освоения новых мест и два года назад создал колонию на континенте, который лежит к востоку. В этой колонии выращивают хлеб, пасут овец и строят большой город, чтобы заселить его в будущем. Если ничто не помешает, через несколько лет мой народ может стать богаче и могущественнее атлантов. Надеюсь, что я теперь достоин моей возлюбленной волшебницы. Кстати, прости, чуть не забыл…

Он потянул шнурок у себя на шее и вытащил маленький кожаный мешочек. Развязал его и извлёк золотой перстень тонкой работы, с необычным полупрозрачным камнем цвета сине-зелёного цвета. Взял руку Алеаны и надел украшение ей на палец.

– Специально заказал нашему лучшему ювелиру, а камень подбирал под цвет твоих глаз. Но это ещё не всё. Подожди немного и скажи, что ты чувствуешь?

– Он тёплый, – удивлённо ответила Алеана.

– Да. Потому что я сейчас счастлив. Если буду опечален, кольцо станет прохладным. Я грустил, вспоминая тебя, так мечтал рассказать тебе о моей тоске, и придумал сделать вот такой подарок.

Алеана поблагодарила его поцелуем.

– Это просто невероятно, ты достиг очень большого мастерства! Я не уверена, что кто-нибудь из атлантов смог бы сделать такое. Но смотри: мы почти на месте.

Локхаран снова надел свою золотую шапку с перьями и расправил плечи. Паланкин остановился у нижней ступени широкой мраморной лестницы, навстречу хозяйке дома выбежали слуги, открыли дверцу, помогли выбраться наружу. Алеана и её гость уже начали подниматься по ступеням, когда их догнал мальчик. Тон его кожи был светлее, чем у матери, и волосы не чёрные, а светло-каштановые. Только глаза сине-зелёного цвета не давали ошибиться.

– Мама, я сразу после уроков побежал встречать тебя, но погнался за ящерицей и чуть не опоздал.

– Ну как, поймал? – поинтересовался Локхаран.

– Нет, убежала. Красивая, большая, зелёная ящерица, я уже несколько раз пытался её поймать, но она дерётся хвостом и кусается… Меня зовут Гес, а кто ты?

– Меня зовут Локхаран, я вождь народа мэотис. Хочу поработать в вашей библиотеке…

– А ты поможешь мне поймать ящерицу? Понимаешь, слуги её боятся, а я хочу, чтобы она жила в моей комнате!

– Хоть сейчас, дружок!

Гес запрыгал от радости. Алеана изумлённо смотрела, как ребёнок, забыв о ней, тащит за руку незнакомого ему гостя в его парадном облачении куда-то в кусты. Через час они вернулись обратно, смеясь и с торжеством неся добычу, завёрнутую в изрядно пострадавшую накидку Локхарана. Они скрылись в комнате Геса, чтобы устроить и накормить питомца, а Алеана ждала их в обеденном зале и любовалась перстнем: он был почти горячий.

Ночью они лежали в объятиях.

– Теперь, когда ты стал вождём, я хочу официально объявить о том, кем мы являемся друг для друга, что я люблю тебя, горжусь тобой, и Гес – наш с тобой сын, – прошептала она.

Он сжал её пальцы.

– Нет. Не спеши. Пока эта тайна никому не известна, она является нашим оружием. А если о ней узнают враги, то уже они получат оружие против нас и нашего сына. К сожалению, врагов всегда больше, чем мы предполагаем. И Гесу пока не говори, что нас всех связывает не просто дружба…

Потянулась целая серия парадов и празднеств, к большой досаде Локхарана, который предпочёл бы провести лишний час с подругой и сыном вместо того, чтобы под палящим солнцем вышагивать впереди своих людей или важно восседать на ступенях пирамиды бок о бок с владыками Атлантиды. Но очередное шествие оказалось прервано совсем не так, как ему бы хотелось. В самый разгар празднества земля загудела, лёгкие деревянные трибуны, на которых сидели зрители, начали шататься и обрушиваться, центральную площадь разорвали трещины. Строй парада рассыпался, все кричали и старались отбежать подальше от строений, которые могли свалиться им на голову. Основной удар землетрясения пришёлся по территории порта и обрушил почти достроенную башню, которая составляла часть крепостной стены. Пирамида, на которой были устроены сиденья для членов Совета, шаталась, но держалась. Наконец всё затихло.

– Опять рухнула башня Айна, – воскликнул советник по торговле, вытянув руку в сторону порта. – Сколько можно, уже в третий раз!

– Мы больше не можем оставлять без ответа это предупреждение богов! – Пун Деусса поднялся на ноги, пристукнув своим золотым посохом. – Я сейчас же поднимусь на пирамиду Солнца, чтобы узнать священную волю Атана!

Действительно, не прошло и получаса, как к самой большой пирамиде потянулась процессия жрецов. Пун Деусса медленно поднялся по очень крутой лестнице на вершину и вошёл в святилище. Он зажёг там курильницы, и вскоре потоки беловатого дыма потянулись над городом. Пирамида Солнца была самым высоким зданием в столице, даже выше Алого дворца. Верховный жрец просидел там два часа без движения, в то время как жрецы, сменяя друг друга, стояли вокруг пирамиды на коленях и хором читали молитвы. Наконец Пун Деусса пошевелился, встал и начал спускаться. Молитвенное пение смолкло, и в наступившей тишине верховный жрец объявил, что знает волю богов. Совет созывать не понадобилось: все его участники были на месте. С ними оставался и Локхаран, таким образом случайно оказавшись на заседании Совета правительства атлантов.

– Боги недовольны, что мы утратили рвение наших предков, и эта башня – только начало, – торжественно объявил Пун Деусса. – Если мы её не достроим, то потеряем свою страну и своё могущество. А чтобы завершить это строительство, потребуется не такое жертвоприношение, как обычно, а другое, по древним традициям предков.

Он сделал паузу, пристально вглядываясь в лица присутствующих.

– Боги недовольны нашими жертвоприношениями, потому что мы не жертвуем им то, что нам дорого. Мы отделываемся рабами и пленными, к которым у нас нет никакой сердечной привязанности и которые несут к престолу богов свои грязные души. Боги требуют в жертву невинных детей. Наших детей. Такие жертвы станут настоящими, угодными богам, потому что принесут нам страдания, но всё же будут добровольными. В один из ближайших дней я отправлю солдат по городу и его окрестностям, и они приведут сюда первого ребёнка, который встретится им на пути. Это и будет жертва, избранная богами, которую мы будем обязаны замуровать живьём в фундаменте башни.

– А не пробовали сменить место для строительства? Там же наверняка подземные воды или нестабильный грунт, который повреждает фундамент, – заметил Локхаран, но его предложение осталось без ответа. Члены Совета неуверенно переглядывались, однако больше никто не осмелился возразить всемогущему живому богу и правителю Атлантиды.

Пун Деусса сурово кивнул, отпуская собрание.

– Я не понимаю, что за безумец управляет вашей страной, – горячился Локхаран, сидя в паланкине. – Разве Пун Деусса не знает, что дети находятся под покровительством богини Земли? Есть преступления за гранью, за которые боги точно накажут вашу Атлантиду и снесут её ко всем чертям!

Алеана слушала его, ломая руки.

– Пун Деусса живёт дольше всех и, возможно, выдаёт за древние обычаи собственные выдумки прошлых столетий… Это действительно ужасно, и я тоже не верю, что боги могут быть настолько жестоки. Когда мне было всего три года, меня саму назначили в жертву. Нас, нескольких малышей, на ночь заперли в крошечной комнате, набитой ядовитыми змеями. Да вот только я дружила с рептилиями, едва только научилась ходить, и они меня не тронули. Когда наутро к нам вошли жрецы, я играла со змеями и что-то им втолковывала, и не понимала, почему остальные дети сначала кричали и плакали, а теперь лежат неподвижно и не хотят ко мне присоединиться. Тогда меня признали живой богиней и начали воспитывать при храме. В семнадцать лет, когда я получила сан первой ступени, Пун Деусса уже мне поручил выбирать детей для жертвоприношения. Я отказывалась, как только могла. Тогда он принялся меня убеждать, что на мне лежит ответственность за всю страну, за милость богов, и тому подобное. Я высказала сомнение, что милость богов обеспечивается такими страшными поступками. Он обругал меня богохульницей и глупой девчонкой, которая ничего не смыслит, пригрозил мне подземной тюрьмой и отлучением от сана, но мы оба знали, что невозможно отлучить того, кого выбрали боги, если только человек сам от них не отречётся. Тогда он напоил меня каким-то зельем, так что я перестала понимать, что говорю и что делаю. Я смутно припоминала, как меня посадили на высокое кресло в огромном зале, забитом детьми, как ко мне подводили одного ребёнка за другим. Потом двадцать шесть детей заперли в комнате с ядовитыми змеями. Утром все были мертвы, а я тяжело заболела, меня с трудом спасли…

Локхаран смотрел на неё с состраданием, как много лет назад, когда она, израненная, лежала в его пещере на острове Ситанау.

– Вам надо менять всю систему правления, если ещё не поздно. Ваш правитель поклоняется не богам, а самым свирепым демонам, кормит их страданиями людей. За это демоны помогают ему поддерживать власть, но это путь, которым ваша страна идёт прямиком к огромным несчастьям. Истинные боги отвернутся от Атлантиды!

– Не ты первый так рассуждаешь, однако знай, что очень опасно здесь не только говорить такие речи, но даже думать, – прошептала Алеана. – Пун Деусса правит уже более шестисот лет, то ослабляя свои жестокости, то снова их усиливая. За это время против него не раз возникали заговоры, но он всегда узнавал о них вовремя и наказывал своих врагов так, что лишал их возможности сопротивляться его воле. Во дворце есть тайная кладовая, там хранятся чаши, сделанные из черепов тех, кто встал на его пути, но он может использовать и куда более изощрённые способы мести. Прошу тебя, будь с ним предельно осторожен!

– Я приму это к сведению. За мной тоже стоит моя страна, за которую я отвечаю перед богами.

Ему пора было уезжать, но он не мог оторваться от Алеаны и своего обретённого сына. Гес с самого раннего возраста обожал море, а теперь побывал на отцовском корабле и был от него в полном восторге.

– Отпусти его со мной, – просил Локхаран. – Мальчишка прирождённый моряк, у меня он станет капитаном, будет изучать дальние земли, оставит своё имя потомкам!

– Позже: Гес ещё мал, – возражала Алеана.

С тяжёлым сердцем Локхаран приказал собираться в путь. На корабли уже был погружен свежий провиант и пресная вода, завершены официальные прощальные церемонии. Накануне отплытия Алеана послала служанку за Гесом, который отправился купаться вместе с другими детьми и никак не возвращался, но та прибежала одна, рыдающая и бледная, и сообщила, что ребёнка забрал конвой, посланный правителем для поиска жертвы, чтобы замуровать заживо в фундаменте башни Айна. Ритуал должен был состояться завтра утром. Алеана бросилась к Пун Деусса, но он был неумолим:

– Конвой взял первого, кто попался на пути, и это желание богов! Ты должна гордиться, что боги выбрали твоего сына. А кстати, почему он так странно похож на вождя мэотис?

Вспомнив наставления Локхарана, она вздрогнула: «Какое счастье, что никто пока не знает достоверно о нашей связи! Его лишили бы возможности действовать!»

– Такова была воля богов, – холодно ответила она.

Пун Деусса ещё некоторое время сверлил её взглядом, наконец засопел и отвернулся. Она поняла, что ничего здесь не добьётся и только потеряет время.

– Где его заперли? – прорычал Локхаран, когда она вернулась домой.

– В Белой башне, рядом с тем местом, – едва слышно прошептала Алеана.

– Восьмиугольная башня, которая спускается прямо в море?

– Да…

– Не отчаивайся!

Локхаран обнял её, сразу же отпустил и помчался в порт. Он не собирался брать башню штурмом, силы были слишком неравны, к тому же Геса могли убить раньше, чем он до него доберётся. У него был другой план. Солнце уже коснулось горизонта, Локхаран приказал своим трём кораблям выходить в море и встать на якорях в некотором удалении от берега. Когда окончательно стемнело, он сел в маленькую лодку и направился к башне. Он захватил с собой моток тонкой, но прочной верёвки, базальтовый топорик и большую кожаную сумку с несколькими десятками ножей, дротиков, деревянных клиньев – всего, что годилось для его плана и что удалось собрать на скорую руку.

Из-за частых землетрясений атланты применяли при строительстве особую кладку – из огромных каменных блоков, каждый из которых имел сложную форму и при помощи выступов цеплялся за соседние. Блоки соединялись без раствора, они были хорошо притёсаны друг к другу, но чем крупнее была постройка, тем сильнее блоки изнашивались, образуя щели. Этому процессу способствовали и землетрясения, и ветра с ливнями, и то, что атланты применяли для строительства известняк, который был достаточно мягким и легко разрушался. Локхаран давно заметил эту особенность местных зданий и решил ею воспользоваться.

Башня стояла возле самой воды, её окружаласовсем небольшая каменная насыпь. Когда нос лодки коснулся камней, Локхаран, поскальзываясь на водорослях, вытащил лодку и закрепил на камнях, насколько это было возможно. Подошёл к стене, отметил, где находятся окна, выбрал самые широкие щели между нижними блоками и принялся забивать туда клинья, становясь на них ногами и поднимаясь выше. Дело пошло, и он без особого труда забрался метра на четыре. Это было для него привычное упражнение, Локхаран с детства лазал по отвесным скалам на своём родном острове и не боялся высоты.

Чем выше он поднимался, тем осторожнее действовал, чтобы не сорваться и не погубить всё дело. Ситуация усложнилась тем, что поднялся ветер и раскачивал тяжёлую сумку, мешая сохранять равновесие. Первое окно находилось на высоте девяти метров. Осторожно заглянув внутрь, Локхаран увидел горящий факел, воткнутый в подставку на стене, и охранников, храпевших вповалку на козьих шкурах. До следующего окна пришлось лезть наискосок, но там оказалось пустое помещение. Локхаран понял, что ему может не хватить ножей и клиньев, спустился до первого окна и вытащил инструменты, прежде, чем двигаться в другом направлении. Когда он на высоте восемнадцати метров добрался до третьего окна, ещё не заглянув в него, услышал детский плач, и его сердце дрогнуло от радости и тревоги.

– Гес, – негромко позвал он.

Ребёнок, не веря своим ушам, встал с охапки соломы и принялся осматриваться по сторонам, думая, то голос идёт со стороны двери.

– Гес, сынок, я здесь!

Мальчик вскрикнул и бросился к окну – оно было выше его роста, он подпрыгнул и ухватился за решётку.

– Локхаран, это ты! Меня хотят убить, спаси, спаси меня!

– Не плачь, малыш! Я пришёл за тобой! Отойди-ка в сторонку – я займусь решёткой.

Гес, всё ещё всхлипывая, отошёл, наблюдая, как Локхаран привязал к бамбуковой решётке верёвку, достал гранёный базальтовый топорик и принялся рубить свободные от верёвки перекладины. Бамбук, несмотря на изрядную толщину, легко поддавался под мощными ударами – только щепки летели, но его сердцевина, к ужасу Локхарана, оказалась залита свинцом. Выбора не было, он продолжил рубить, но уже после нескольких ударов лезвие отломилось от топорища и исчезло внизу. Тогда он достал один из оставшихся ножей и принялся разбивать гнёзда, в которые были вставлены перекладины, пока не убедился, что ничего не получается. Немного передохнув, он принялся раскачивать решётку. Всё было бесполезно… Локхаран в отчаянии прижался лбом к холодному камню.

Ребёнок, не говоря ни слова, подошёл к окну, молитвенно сложив ладони, Отец встретился с ним взглядом, стиснул зубы и вновь взялся за свои попытки.

В это самое время Алеана лежала на своей постели, сжимая в ладони перстень, который становился всё холоднее. В её воспалённом мозгу возникали страшные образы гибели её семьи. Вне себя от душевной муки, она прибегла к привычному средству – принялась шептать гимн Нейи. Это немного заглушило её страдания, она впала в забытьё и не сразу почувствовала, как кровать под ней качнулась, потом ещё раз, сильнее и сильнее, раздался звон и грохот падающих на пол предметов. Это было очередное землетрясение, но явно сильнее обычного.

– Нейя, убей меня, я не желаю жить без моих любимых, – прошептала она.

Когда башня дрогнула, Локхаран едва не сорвался, но успел повиснуть на решётке, держась левой рукой. Пока он, весь в поту, нащупывал опору под ногами, толчки продолжались, они были сильнее и сильнее, по стене пошли глубокие трещины, одна из них начала медленно расходиться прямо по линии окна. Не веря своим глазам, Локхаран взялся за центральную перекладину – и она осталась у него в руке. Образовался проём, в который вполне мог пролезть ребёнок.

– Гес! – заорал отец.

Мальчик бросился к нему. Локхаран протянул руку, крепко ухватил сына за рубашку и потащил к себе.

– Здесь высоко, но ты не бойся!

– С тобой я ничего не боюсь!

– Молодец! Держись за меня!

Ребёнок крепко обхватил его руками и ногами. Локхаран взялся за верёвку и уже был готов начать спуск, когда почувствовал, что башня дрожит и уходит куда-то вниз. Сверху посыпалась черепица. Он понял, что сейчас всё рухнет, крепко прижал Геса к себе, изо всех сил оттолкнулся от стены и прыгнул в море.

Локхаран больше всего боялся разбиться о дно и никак не ожидал вместо этого попасть в гигантский водоворот. Он не знал, что мелководье несколько секунд назад провалилось в глубину вместе с крепостной стеной, портом и частью города. Прижимая к себе своё дитя, он изо всех сил работал ногами, но чувствовал, что невероятная сила затягивает их всё глубже. Спасением стали огромные воздушные пузыри, которые начали выходить из пучины. Один из таких пузырей подхватил пловцов и выбросил их на поверхность. Судорожно глотая ртом воздух, он со страхом взглянул на мальчика, боясь, что тот захлебнулся, но Гес ответил ему ясным взглядом и доверчивой улыбкой. Было очень холодно, по морю ходили огромные волны, сгустились низкие чёрные тучи, началась сильнейшая гроза – нечего было и думать о том, чтобы в этом безумии снова найти корабли, которые наверняка сорвало с якорей, и тут случилось чудо – на очередной волне что-то ударило Локхарана по плечу, разодрав кожу – это оказалась лодка, оставленная им на каменной насыпи. Он ухватился за форштевень, закинул на борт ногу и влез внутрь, по-прежнему прижимая к себе ребёнка. Лодка была наполовину затоплена, но цела, и даже вёсла чудесным образом находились на месте, в бамбуковых уключинах. Локхаран запустил руку под широкую кормовую скамью и вытащил оттуда черпак на верёвке. Через полчаса усиленной работы лодка была освобождена от воды. Отец снял свою морскую куртку из рыбьей кожи и надел её на мальчика, а сам сел на вёсла, пытаясь определить стороны света и хоть что-то разглядеть в окружающем хаосе. Гес, весь дрожа, забился под кормовую скамью – там его не так сильно захлёстывало холодной водой. Локхаран скоро согрелся, работая вёслами, и мало-помалу в нём утвердилась надежда на спасение. Нужно было только продержаться до утра.

Алеана вышла на открытую веранду. Небо полыхало молниями, которые каждые несколько секунд озаряли мрачным светом городскую панораму. Ближайшая часть пригорода мало пострадала от катаклизма, но когда Алеана поняла, что исчезли силуэты огромных портовых башен, которые всегда служили ориентиром и притягивали взгляд, её охватил ужас: ведь в одной из этих башен был заточён её сын! Она смотрела на перстень на своей ладони: он уже не был ледяным, как несколько часов назад, но… и тёплым не был тоже. А её лихорадило, и она не могла сосредоточиться, чтобы понять внутренним чувством, живы ли её близкие. Тогда она прошла в подземную молельню, рухнула на пол и лежала здесь час за часом, шепча молитвы и не чувствуя ледяного холода, идущего от каменных плит.

Локхаран упорно грёб всю ночь, стараясь держать лодку против ветра. Рассвет озарил страшную картину разгрома. Шторм заканчивался, но там, где ещё недавно находился порт и крепость, плескалось море. Волны носили обломки судов, которые не успели выйти из порта, а с севера приближались три больших корабля с квадратными парусами. Локхаран узнал эти корабли. Он встал, надел на весло черпак и принялся махать им в воздухе. На кораблях раздались радостные крики, началась суета: его заметили, узнали и сменили курс.

– Гес, – позвал он сына.

Мальчик вылез из своего укрытия и, дрожа, полез к нему на руки.

– Какой ты тёплый, – сонно проговорил он.

– Это потому, что я большой, – серьёзно ответил тот.

Флагман подошёл вплотную, чтобы принять на борт своего вождя и командира, которого уже почти не надеялись застать в живых. Локхаран отнёс сына в свою каюту, распахнул свой сундук с одеждой и вытащил несколько вещей.

– Переоденься в сухое, малыш! – велел он, и сам поспешил надеть что потеплее.

Тут в каюту без стука вошёл повар, неся большой поднос, и принялся расставлять на столе тыквы с водой, лепёшки, финики, и две миски, полные горячей мясной похлёбки.

– Благодарю, Инверис, это ты кстати! – одобрил командир, закатывая мальчику рукава слишком большой рубахи.

– Будешь хорошо есть – станешь таким же сильным и умным, как твой отец, – прокомментировал повар, придвинул к Гесу миску и вышел из каюты.

– Что же ты не ешь? – спросил Локхаран, работая ложкой.

– Так это правда? Ты – мой родной отец?

Локхаран был в замешательстве: он принял решение до поры хранить эту тайну, но Гес с такой надеждой смотрел на него!

– Мы с матерью хотели молчать ради твоей безопасности, но если даже повар не сомневается, кто ты такой, то уже нет смысла скрывать. Да, Гес, ты – мой сын!

Лицо ребёнка осветилось улыбкой.

– Я так горжусь тем, что похож на тебя! Когда меня ловили воины, они кричали: «Вон он, рыжий выродок мэотис, держи его».  Хотя я совсем не рыжий, ведь правда? – добавил мальчик.

Локхарана накрыл приступ ярости. Так вот чего стоили все любезности правителя атлантов! Под предлогом божественной воли он покушался на жизнь его ребёнка!

– Ладно, малыш, мы ещё посмотрим, кто какого цвета. Ешь!

Гес, страшно довольный, принялся уплетать кушанья, наелся до отвала, залез под одеяло и мгновенно уснул, а Локхаран полюбовался его спокойным лицом и вышел на палубу, чтобы узнать о состоянии кораблей и отдать приказы относительно курса.

Алеану привело в чувство что-то горячее – оно обжигало ей щёку. Стараясь собраться с мыслями, она села на полу – и тут по мраморным плитам с тихим звоном покатился её перстень. Она взяла его, чтобы надеть на палец, и только тут поняла, что это он был горячим, словно полежал под солнечными лучами, а не на ледяном полу. Она сжимала ладонь, смеясь и плача, понимая, что для её семьи всё закончилось благополучно.

Глава 3. Посольство

В молельню робко заглянула служанка.

– Госпожа, завтрак готов! Куда его подать?

– Спасибо, Кития, в мою комнату.

Несмотря на ранний час, никто из прислуги не спал, все встретили Алеану с тревожными лицами – заметно было, что многие тоже не спали всю эту ночь. Никто не посмел задать ей вопрос о судьбе Геса, но лицо хозяйки было хоть и измученным, но счастливым, и это успокоило всех.

Во время завтрака Алеана вдруг услышала странный звук, словно стук когтей по гладкому полу. Она повернулась к двери: действительно, в комнату с важным видом входил Клиорк – так назвал Гес свою игуану, которую поймал с отцовской помощью. Это был крупный ящер длиной около полутора метров, из которых две трети составлял мощный хвост, снабжённый по верху был острым, как нож, гребешком. На теле и на голове это «лезвие» переходило в высокую бахрому, состоящую из мягких шипов. Не меняя темпа и цепляясь острыми когтями за любую неровность, Клиорк вскарабкался на стол и без колебаний принялся уплетать тонко нарезанные фрукты и козий сыр, не побрезговал и фисташками. Подкрепившись, спрыгнул на пол, вышел на веранду и с наслаждением растянулся на солнечном пятне, вытянув назад все четыре лапы. Алеана с улыбкой смотрела на рептилию, которая вела себя в доме абсолютно по-хозяйски.

Снова вошла служанка.

– Госпожа, прибыл посланник от верховного жреца.

Алеана пробежала взглядом пергаментный свиток. Пун Деусса объявил срочный сбор Совета и требовал немедленного прибытия в Алый дворец. Она холодно кивнула, и посланник исчез за дверью. Но стоило ли туда идти? Учитывая последние события, в случае отказа её оставили бы в покое. Но после похищения сына, который, она не сомневалась, был спасён лишь невероятным вмешательством Локхарана, в ней не осталось прежней преданности родине. Теперь она считала своим долгом делать всё, что было в интересах её семьи и… народа мэотис. В качестве члена Совета она имела доступ к секретной информации и могла влиять на решения, принимаемые правительством.

Алеана приказала принести придворное платье и подать паланкин к парадной лестнице. Восемь носильщиков за считанные минуты преодолели первые сотни метров спуска, но потом движение замедлилось. Алеана отдёрнула шторы, чтобы выяснить, в чём дело. Улицы ремесленного квартала невозможно было узнать. Многие дома были разрушены, жители суетливо разбирали завалы в надежде откопать имущество или спасти близких. Алеана раз за разом выходила из паланкина, чтобы побеседовать с людьми и узнать, в чём они больше всего сейчас нуждаются.

Когда паланкин миновал жилые улицы и оказался на церемониальной площади, стало ясно, что и святыни атлантов тоже сильно пострадали. Три-четыре пирамиды были рассечены огромными трещинами, другие лишились верхней части, третьи превратились в бесформенную груду камней. Жертвенник богу Солнца раскололся надвое. Носильщикам приходилось то и дело сворачивать с прямого пути, обходя разломы в земле. Алый дворец был построен особенно прочно и возвышался среди общего хаоса, обрушились только статуи и огромные вазы, которые украшали парадный вход. По этой лестнице ещё так недавно проходил её возлюбленный в своём парадном облачении, а потом они ехали в паланкине домой, где их встретил Гес… У неё потеплело на сердце при этом воспоминании, и перстень с зелёно-голубым камнем сразу откликнулся, тоже потеплев у неё на пальце. Прежде, чем пройти в Зал Совета, Алеана заглянула в галерею – оттуда открывался вид на портовую часть города. Но порта и крепостной стены с башнями больше не было, купеческих и военных складов – тоже: в этом месте берег отвесно обрывался в море, а на самом краю теперь стоял Алый дворец. И не было видно ни одного корабля на обозримом пространстве. Масштаб катастрофы был огромен.

В Зале Совета собрались не все, три кресла пустовали. Смотритель порта и двое советников жили в той части города, которая исчезла в морской пучине. Алеана заняла своё место, чувствуя на себе более пристальные взгляды, чем обычно.

– Её сын погиб, а она не в трауре! – донеслась до её слуха осуждающая реплика.

Открылась дверь, ведущая в личные покои верховного жреца, и он сам появился на пороге. Все уставились на него с изумлением: вместо алой мантии на нём были расшитые золотом белые штаны и военные доспехи, из-под которых торчали старческие сухие руки. Алеана подумала, что мантия идёт ему куда больше, подчёркивая высокий рост и широкие плечи, а в военном костюме он был похож на ожившую мумию из числа тех, что хранились в пирамидах. В таком необычном облике владыка атлантов уселся на трон.

– Надеюсь, вы поняли по моему виду, насколько тяжёлые времена нас ожидают, – раздражённо произнёс он, недовольный оторопелыми взглядами членов Совета. – Скоро нам всем придётся взять в руки оружие! Адмирал, твоё слово! Что произошло с флотом?

Тот поднялся с самым понурым видом.

– Из сорока двух кораблей, которые находились в порту, не осталось ни одного, все были зачалены и пошли на дно вместе с пристанью. Их экипажи располагались в лагерях на берегу, от этого места тоже ничего не осталось, также уничтожена верфь. Одиннадцать кораблей находятся в дальних экспедициях, я надеюсь, что они вернутся с прибылью, но со скорбью признаюсь, что прежнего флота у нас больше нет, а порт нужно переносить в другое место, ибо здесь берег стал непригоден для швартовки.

Другие доклады были не менее трагическими. Верховный стратег рассказал, что казармы с отборными солдатами, которые находились рядом с Белой башней, ушли на дно вместе с берегом. Склады военного снаряжения и огненного боя постигла такая же судьба. Советник по строительству доложил об уничтожении крепости, не считая сотен жилых домов с подведёнными к ним системами водопровода и канализации. Советник по продовольствию принёс весть о разрушении нескольких складов, включая главное зернохранилище: там огромное количество зерна оказалось погребено под руинами. Алеана сообщила, что многие колодцы наполнились солёной водой или опустели, и если как можно скорее не пробить новые, то жители начнут умирать от нехватки воды и эпидемий.

– Потери ужасны, но не смертельны, – заявил Пун Деусса. – Сейчас же мы организуем временную верфь и займёмся строительством кораблей из уцелевших запасов древесины. Отправим рабочих в карьеры тесать камень для построек, а через пару месяцев соберём новый урожай. К тому времени гончары успеют изготовить достаточное количество ёмкостей для хранения припасов, так что голода мы не допустим. Сейчас главное – восстановить наши потери раньше, чем соседи узнают о случившейся с нами беде и атакуют нас, воспользовавшись нашей слабостью. Особенно это касается вождя мэотис – его корабли покинули порт накануне катастрофы и до утра находились на рейде, так что он знает о том, что произошло. А возросшее могущество народа мэотис, о котором мы узнали слишком поздно, вдвойне заставляет этого опасаться. Приказываю: каждому из вас немедленно собрать людей и заняться восстановлением города! Прошу задержаться… нейяду!

– Напомни мне, Алеана, как выбирают себе мужчин такие, как ты, – спросил верховный жрец, когда остальные покинули зал.

– Для нас любовь – это служение Нейе, и в любви мы следуем закону вихрей, о владыка. Каждый человек представляет собой сгусток вихрей, и у всех они разного цвета, разной формы, вращаются по-разному: быстрее, медленнее, пульсируя, вспыхивая искрами – множество вариантов. У тех, кто находится на нулевом уровне, вихри ровные, бесцветные, без каких-либо особенностей, такие люди легко совмещаются с кем угодно, они не способны испытывать сильные чувства, ими руководит жадность, они не годятся для совместного служения богам. Чем выше уровень, тем сложнее вихрь и ярче его цвета, тем более высокие чувства руководят человеком, тем больше у него внутренних запретов, но именно этот тип людей способен на высокую и страстную любовь, угодную светлым богам. Но и здесь тоже нельзя соединяться с кем попало, вихри двух человек должны гармонировать и дополнять друг друга, а не вредить. Но есть и низший уровень, он связан с рваными вихрями грязных цветов, такие люди созданы не для любви, а для ненависти, они испытывают наслаждение, причиняя зло тем, кто беззащитен, потому что люди низшего уровня очень трусливы. Они служат тёмным богам, поэтому мы никогда их не выбираем.

– Слишком сложно и трудно доказуемо, не так ли?

– На самом деле нет. Нужно просто уметь отличать страсть от похоти, владыка.

– Допустим, что это так. Что ж, я рад, что ты, Алеана, покорно приняла свою судьбу и занимаешься своими обязанностями вместо того, чтобы предаваться бессмысленным страданиям. Твой сын, странным образом похожий на этого необразованного дикаря, вождя мэотис, был взят богами для перерождения в более достойном облике. И для рождения следующих детей я тебе советую не засматриваться на чужаков, а обратить внимание на лучших из лучших, которые находятся рядом с тобой.

К огромному изумлению Алеаны, престарелый владыка атлантов слез с трона, принялся улыбаться, играть плечами и демонстрировать мускулатуру. Получалось это у него неважно, поскольку в последний раз он проделывал такие упражнения лет семьсот тому назад. Жрица опустила взгляд, словно увидела что-то неприличное, и с холодным выражением лица ждала, когда закончится этот спектакль. Пун Деусса с досадой остановился.

– Я понимаю – твой сын… Но мы позже вернёмся к этому разговору. А пока – иди, занимайся своими колодцами!

Следующие недели прошли в страшной суматохе. Алеане не дали достаточного количества рабочих, и тогда она мобилизовала самих жителей. Благодаря своему обострённому чутью она находила места, где водные пласты располагались на доступной глубине, но острова состояли в основном из известняка, и люди ожесточённо трудились, вбивая клинья, вынимая куски камня и изнашивая за день по несколько бамбуковых лопат. Несмотря на сложности, в целом всё шло по плану, за одним исключением: разрушенное землетрясением зернохранилище привлекло тысячи мышей, которые принялись интенсивно размножаться, и вскоре руины кишели ими. А когда это зерно было съедено, грызуны в огромных количествах принялись растекаться по острову, на корню уничтожая урожай.

– Наши запасы на исходе, стране грозит голод! – доложил на очередном заседании советник по продовольствию. – У нас нет выбора, нужно просить помощи у кого-то из правителей соседних государств.

– Или захватить это соседнее государство со всем его добром, – проворчал верховный стратег.

– Без армии и флота у нас остаётся не так много вариантов, но кое-что в запасе есть, – кивнул ему Пун Деусса.

Очередным вечером, когда усталая Алеана вернулась домой, служанка сообщила, что её давно ожидает советник по тайным делам. Он вскочил, как только хозяйка дома вошла в гостевой зал.

– Мне нужна твоя помощь, Алеана! Владыка поручил мне новое путешествие, но для этого я должен был отыскать хоть какой уцелевший корабль. Слава богам, я нашёл и конфисковал палубную лодку у одного купца, который только что вернулся из путешествия к западному континенту. Уже погружена вода и провиант, подобрана команда, но я не могу найти человека, который умел бы управлять кораблём. Все капитаны правительственного флота или в отъезде, или на дне. Подскажи, к кому бы мне обратиться!

– Я готова помочь, Байсилис, но для этого мне надо знать, куда ты направляешься.

– В страну мэотис, так велел мне наш господин. Там меня ждёт один… одно важное дело.

В голове Алеаны разом вспыхнули подозрения. Тайные дела, которым занимался этот человек, были достаточно тёмными. После его визита в чужую страну там обязательно происходила какая-нибудь беда: начиналась смертельная война между дружественными народами, беспричинное восстание или даже странная смерть правителя. И атланты широко пользовались последствиями этих событий, словно только их и ждали.

– Вероятно, тебе поручено попросить у него помощи? – ровным голосом поинтересовалась Алеана, чтобы выиграть время и обдумать свои слова.

– Ты угадала, нейяда. Я должен убедить вождя мэотис помочь нам самым необходимым, а ещё – предложить не только торговый, но и военный союз.

– Это верная мысль, если нас кто-то и выручит в этой беде, то только Локхаран. Надеюсь, что мне удастся уговорить одного старого капитана взяться за это дело, и я могу сама поехать с тобой.

Советник замялся.

– Благодарю тебя, нейяда, но… моя жена не будет довольна, если я поеду с такой красивой женщиной, пусть даже живой богиней.

Алеана склонила голову, соглашаясь, и ударила в серебряный гонг. Вбежала служанка.

– Кития, сбегай в деревню и разыщи там Нориана. Скажи, что я прошу его немедленно явиться сюда.

– Нориан много лет был капитаном торгового корабля и живёт здесь, неподалёку, – объяснила гостю Алеана, и не стала уточнять, что это бывший соратник её отца, бесконечно ей преданный и сейчас занимающий в поместье важную должность смотрителя паланкинов.

Спустя некоторое время в дверном проёме возник загорелый старик с круглой бородой и лохматыми бровями.

– Что ты хотела, госпожа? Вот я прибыл!

– Нужно провести корабль в Тенамарг на Паунау, доставить туда этого господина и потом вернуться с ним обратно. Команда и провиант уже на борту. Ты получишь хорошую плату за эту услугу. Если ты согласен, будь готов к тому, чтобы покинуть дом завтра утром.

Байсилис попытался сразу же увести Нориана с собой, но тот твёрдо заявил, что у него есть неотложные дела, и пообещал прибыть на борт на рассвете. Проводив гостя взглядом, моряк хитро подмигнул Алеане.

– Я правильно тебя понял, госпожа?

– Ты по-прежнему умён и верен, Нориан! Я опасаюсь, что этот человек послан для того, чтобы повредить вождю мэотис, который гостил в моём доме.

– Славный парень этот Локхаран, и тоже хороший моряк.

– Я поручаю тебе незаметно предупредить Локхарана, чтобы был осторожным: похоже, что в его ближайшем окружении есть предатель. И ещё: у него сейчас находится Гес. Байсилис не должен его там видеть никак, ни при каких обстоятельствах.

Нориан подпрыгнул от радости.

– Вот славное известие, госпожа! Мы все страшно горевали, его так все любят, а ты хоть выглядела спокойной, но и не говорила ничего!

– И ты не говори, Нориан! Ради его безопасности – молчи!

* * *

На Паунау началось строительство подвесного моста через глубокое и широкое ущелье, которое делило остров на две неравные части и сильно затрудняло внутренние коммуникации. К будущему мосту уже были проложены мощёные дороги, на обеих сторонах ущелья выровнены площадки, теперь нужно было выставить промежуточные опоры, основания для которых тоже были готовы. Накануне вечером рабочие установили на западной стороне большое, вогнутое серебряное зеркало в деревянной оправе, на сложном механизме. Это зеркало было предметом особой гордости Локхарана: он изобрёл его совместно с главным архитектором, подобного инструмента не было ни у кого в мире, и никто ещё не применял такие методы при строительстве на сложном рельефе.

Вокруг площадки и на склонах ущелья горели факелы. Локхаран явился ещё до рассвета, когда небо только начало розоветь на востоке. Главный архитектор, увидев его, только махнул рукой: он был слишком занят, чтобы встречать правителя соответственно его сану.

– Шесты, шесты поднимите, чтобы я видел, что все готовы! – прокричал он, отчаянно жестикулируя, и его голос отозвался гулким эхом в рассветной тишине. По линии будущего моста один за другим поднялись восемь бамбуковых шестов, на верхушке каждого был закреплён деревянный щит с довольно большим отверстием посередине. Шесты стояли на станках, которые позволяли менять высоту щитов и фиксировать их на нужном уровне.

– Один… Два… Все на месте. Так, не стойте никто перед зеркалом – сожжёте глаза!

Теперь все смотрели на разгорающуюся зарю, и вот уже тёплые лучи брызнули поверх зубчатого хребта. Дождавшись, когда появился раскалённый солнечный диск, главный архитектор повернул зеркало при помощи бамбуковых рукояток, полированное серебро нестерпимо засверкало, и мощный луч отражённого света прорезал тёмное ущелье. Ещё несколько осторожных движений – и площадка на противоположной стороне осветилась ярким солнечным зайчиком. Теперь мастера, которые управляли шестами, заработали со своими механизмами и отрегулировали их таким образом, чтобы солнечный луч проходил сквозь отверстия в щитах. На этом уровне шесты были закреплены, и рабочие сразу же начали возводить вокруг них массивные каменные столбы, материал для которых лежал наготове. Солнце уже поднялось выше, больше не отражаясь в серебряном зеркале, но в этом уже не было нужды – отверстия в щитах указывали идеально прямую линию, которая обозначила будущий мост.

Убедившись, что всё прошло по плану, а возведение опор идёт полным ходом, Локхаран направился обратно по недавно выложенной дороге. Гес уже вторую неделю находился в военном лагере для младших мальчиков, и отец подумал, что неплохо было бы навестить сына, пока не навалились государственные дела. Мимоходом он сорвал цветок гибискуса, взял его в зубы и спускался почти бегом, наслаждаясь утренней свежестью. Его настроение было отличным: мост будет построен в срок, разведчики недр нашли новый серебряный рудник, на верфи начали строить ещё один крупный корабль. Дома его ждут преданные слуги и горячий завтрак, а сейчас было так славно идти в одиночестве и грызть цветок, не переживая из-за того, что кто-то из подданных может неправильно истолковать этот жест!

Дорога шла по длинному склону. Справа начинался крутой обрыв к морю, в целях безопасности отгороженный от дороги каменной насыпью. Вдруг раздался пронзительный щебет, из-за каменной гряды выпорхнула стайка зелёных попугаев и, вереща, помчалась в сторону леса. Путник остановился: птиц явно кто-то спугнул, и это было странно для такого времени и места. Он взобрался на насыпь, окинул обрыв быстрым взглядом и увидел внизу, в полусотне метров, небольшой корабль, который явно только что подошёл к песчаному берегу.

– Кто такие? – сам себе прошептал Локхаран.

Он знал, что кораблю здесь было нечего делать: рыба в этом месте не водилась, источников воды не было, торговых дорог – тоже, разве что козьи тропы. Тем временем по дощатым сходням на берег спустились три человека, которые были одеты, как бродяги, но по манерам и осанке смахивали на солдат. Ещё один, наклонившись с борта, что-то им втолковывал, те кивали головами. Присмотревшись, Локхаран свёл брови: тот, кто был на корабле, показался ему знакомым… Не встречал ли он его в Алом дворце атлантов? На корме, в стороне от остальных, сидел ещё один, с круглой седой бородой. Вглядевшись, вождь узнал в нём старого моряка, который был у Алеаны смотрителем паланкинов и с которым они не раз обсуждали тему судоходства. Ошибки не было, этот корабль действительно явился из страны атлантов. Три бродяги тем временем отпихнули корабль от берега, прихватили мешки и двинулись в сторону города. В ту же сторону направилось судно.

Локхаран выплюнул цветок. Его безмятежное настроение полностью исчезло. Только что на его глазах с корабля атлантов высадили шпионов, а может и кого похуже. После попытки убийства его сына он ожидал от давних врагов чего угодно. Особенно его напрягло присутствие на подозрительном судне человека из дома Алеаны. Он продолжил путь, внимательно глядя по сторонам и время от времени бросая взгляд вниз, чтобы понять, куда направляются бродяги. Но обрыв превратился в пологий спуск, заросший лесом, в котором они и скрылись. Тогда Локхаран пустился бежать, чтобы опередить их.

В Тенамарге правитель мэотис построил красивый четырёхуровневый дворец, в котором размещались залы для приёмов, конторы чиновников и различные служебные помещения. Его собственные роскошные покои располагались в прилегающем флигеле, но вождь чувствовал себя неуютно в этих просторных комнатах и использовал их только для своей официальной стороны жизни. А сам по-прежнему жил в небольшом доме на берегу моря, который достался ему в наследство от родителей. Сейчас он направлялся во дворец и, изрядно запыхавшись, влетел в кордегардию. Гвардейцы, свободные от патрулирования, сидели вокруг стола и уплетали кашу с вяленой козлятиной.

– К оружию, парни! К порту приближается корабль атлантов, с которого в Зелёной бухте были высажены на берег три подозрительных типа. Нужно их переловить раньше, чем они успеют тут нагадить!

– Шевелитесь растяпы, – завопил командир караула. – Где часовые? Почему первым узнаёт об опасности наш вождь и правитель, а не вы??

– Впредь надо выставлять посты по всему периметру острова, и давайте сделаем это прямо сейчас – на случай, если это разведчики, за которыми следует военный флот, – хмуро произнёс Локхаран и подсел к столу: набегавшись по острову, он успел основательно проголодаться. Дежурный поспешно поставил перед ним полную миску. За его спиной дружный топот ног указывал, что сообщение принято к действию.

Пока он завтракал, с громким пыхтением вошёл пузатый начальник городской охраны, страшно расстроенный тем, что вождь бегает по острову один.

– Господин, я прошу тебя всегда сообщать мне, куда ты направляешься, и брать с собой охрану! Иначе получается, что я зря ем свой хлеб!

– Займись лучше охраной границ, Боргтеран, иначе мне придётся заменить тебя кем-нибудь более расторопным и не таким сонливым! – резко отозвался вождь.

За время завтрака он получил две депеши. Первая представляла собой сообщение от начальника порта о прибытии корабля атлантов: «На борту находится посольство от правителей Атлантиды – всего восемь человек. Корабль не военный. Просят принять их как можно скорее». Второе письмо было запечатано алым воском с изображением Солнца и подписано именем Байсилиса, одним из верховных советников Атлантиды. Локхаран припомнил это имя и понял, что не ошибся, когда разглядывал корабль с вершины откоса. В письме содержалась просьба о скорейшей встрече.

– Приведите посланника в Восточную приёмную, – велел он, а сам поспешно прошёл в свой флигель, чтобы надеть что-то подходящее к моменту.

Через час он сидел в кресле с резной спинкой, инкрустированной серебром, в серебряной диадеме с орлиными перьями и расшитой перламутром мантии поверх своих обычных синих штанов до колен. Слуги ввели представительного мужчину в белой тунике и алом плаще, следом за ним внесли подносы, накрытые золотой тканью. На подносах оказались драгоценные украшения и посуда, изготовленные мастерами Атлантиды. Локхаран движением руки велел принять дары и усадить гостя, чтобы беседовать с ним один на один. Когда все вышли, он наклонил голову, показывая, что слушает.

– Я передаю вождю народа мэотис поклон от моего господина, владыки народа атлантов, а также мне поручено возложить к твоим стопам просьбу о помощи! Нашу страну постигло страшное несчастье: половина Метцинкоатля ушла под воду вместе со складами оружия, казармами, крепостью и флотом. Мы полностью лишились защиты, и если на нас сейчас нападёт какой-нибудь из народов с континента, лиги или балтерны, мы не сможем сопротивляться. Ко всем прочим бедам, нашу страну постигло нашествие мышей, которые уничтожили урожай. Если мы не получим помощи, наши жители погибнут, остатки ценностей будут расхищены, и потомки навсегда забудут имя атлантов. Наш божественный правитель, да продлит Атан его дни, приказал мне плыть к вождю мэотис, который оказался настолько велик, что всего за несколько лет сумел сделать свою страну богатой и могущественной. Мы просим прислать нам материалы для строительства и одолжить несколько вооружённых кораблей с экипажами, которые не допустят нападений на Атлантиду. Локхаран, владыка мэотис, только ты можешь спасти нашу страну от окончательной катастрофы и заслужить вечную благодарность всего нашего народа, – торжественно завершил Байсилис свою речь.

– Конечно, я готов помочь, ведь мы совсем недавно заключили договор о дружбе, – кивнул Локхаран. – Но не объяснишь ли ты, господин посол, что за люди сошли с твоего корабля на берег сегодня рано утром в самой безлюдной части моего острова?

У атланта дрогнули руки, но его лицо оставалось невозмутимым.

– Мы не высаживали людей на ваш остров, кроме как в порту, – бесстрастно ответил тот.

– Ещё раз. Что за три человека с мешками высадились с вашего корабля на берег на северо-западном побережье?

– Господин вождь не должен доверять грязным слухам, которые распространяют враги, чтобы повредить народу атлантов и разрушить нашу дружбу. Мы не высаживали никаких людей, это ложные сведения. Исторгни из твоего окружения того, кто сказал тебе это, он предатель.

– Я понял. Хорошо. Помощь вы получите. Со дня на день должен прийти караван с восточного материка с грузом строевого леса. Два корабля я, не разгружая, направлю к вам. Тёсаный камень лучше добывать на месте, я дам вам мастеров. Мои военные корабли прибудут для патрулирования вашего моря. Сегодня же мои люди займутся загрузкой провианта со складов. Точный объём помощи я смогу определить к вечеру, после совещания с моими помощниками.

Локхаран встал с лёгким поклоном, показывая, что приём окончен. Байсилис также ответил поклоном, рассыпаясь в благодарностях.

Вождь мэотис стремительно шагал по коридорам дворца, помощники с трудом за ним поспевали. «Атланты не могут без обмана, но несмотря на случившееся с ними несчастье, это всё ещё сильный и коварный народ, с которым нужно стараться жить в мире. К тому же там осталась Алеана! Я буду с ними честен, помогу, как и обещал, а об остальном пусть судят боги!»

Он остановился.

– Майгар! Проследи, чтобы на корабль атлантов сейчас же доставили воду и продовольствие для экипажа из восьми человек. Спроси, всё ли у них в порядке с оснасткой, не нужен ли ремонт или помощь лекаря. Калаун! Слетай в кордегардию и сообщи начальнику караула, что я буду в Круглой комнате. Если у него появятся новости, пусть немедленно сообщит. У кого есть доклады и прочее?

Локхаран забрал у своих спутников вощёные таблички, отпустил всех, сбавил темп и в одиночестве поднялся на ступенчатую крышу дворца, которую увенчивала цилиндрическая башенка со шпилем и арочными проёмами по кругу. Он окинул взглядом город. Всё было как обычно, по узким улицам сновали люди и ослики, но вождь не сомневался, что где-то там шныряют также вражеские агенты, которые задумали невестьчто. «Хорошо, что Гес сейчас в лагере, под надёжной охраной», невесело подумал он, уселся за круглый стол и принялся разбирать принесённые документы, делая на них пометки заточенным стеблем тростника.

Уже вечером он закончил работу и встал, чтобы размяться и взглянуть на порт. Среди своих кораблей Локхаран разглядел судно атлантов, которое он уже видел с обрыва. Рядом с ним, борт о борт, только что пришвартовался ещё один корабль – с него торопливо начали сгружать мешки, ящики, большие глиняные сосуды с зерном и маслом. Прищурившись, он с радостью узнал правительственное судно, которое ожидали с континента только через неделю. Его капитан, которого звали Марклес, должен был явиться, чтобы сделать отчёт о путешествии.

Когда совсем стемнело, на башню поднялся слуга с запечатанным письмом от Марклеса. В послании содержалась просьба прибыть на борт лично и побыстрее, чтобы принять отчёты и узнать важные новости. Вождь удивлённо поднял брови: капитан был его другом детства и всегда предпочитал встречаться без свидетелей, в свободной обстановке, за стаканом привезённого вина. За этой просьбой явно что-то скрывалось.

Переодевшись в рыбацкий костюм, Локхаран сбежал вниз и вышел через двери для прислуги. В таком виде на него никто не обратил внимания. Марклес ждал его, прогуливаясь возле корабля. Мужчины обнялись, капитан сразу повёл друга в свою каюту и усадил на подушки, которые служили и сиденьями, и постелью. Матрос уже раскладывал на низком столике сыр, вино, финики, стопку тонких сухарей, вяленое мясо. Капитан сделал знак подождать и исчез на трапе, ведущем на палубу. Локхаран вспомнил, что ещё не обедал, и с аппетитом принялся за еду. В тишине хлопнула дверь, ведущая на палубу, затем другая, и в каюту вошли два человека. Во втором Локхаран узнал Нориана – доверенного человека Алеаны, которого заметил на корабле атлантов ещё утром. Сейчас оба судна стояли борт к борту, и перейти с одного на другое было делом пары секунд.

– Как только я причалил, он попросил организовать встречу с тобой, – объяснил Марклес.

– Привет, Нориан. Может, хоть ты объяснишь мне, что за троих шалопаев вы высадили рано утром на безлюдном берегу моего острова? – холодно поинтересовался Локхаран.

– Это всё проделки Байсилиса, задери его демон Сохмет. Я бы сразу к тебе явился, да он приказал своим людям не выпускать меня с корабля, и слава богам, что мне представилась возможность выполнить поручение госпожи Алеаны, просто перелезши через борт. Так вот: те трое, о ком ты говоришь, должны разведать, что за планы у тебя, каковы источники твоих богатств, куда ходят твои корабли, но самое скверное, что у них здесь есть свой человек, которому ты доверяешь, но кто он, мне неизвестно. Это то, в чём я уверен, но со мной они не откровенничают и постоянно шепчутся между собой. Возможно, у них есть и другие планы. Госпожа подозревает, что Пун Деусса хочет поставить на твоё место другого вождя, и понаблюдав за моими спутниками, я согласен с ней, что можно ожидать попыток разделаться с тобой.

– Зачем же, если он и от меня получит всю требуемую помощь?..

– Затем, что от своего ставленника он получит всю страну без остатка. Но молю тебя, Локхаран, не гневаться за грехи правителя на весь народ атлантов, особенно на мою госпожу. Она просила предупредить тебя, чтобы ты не доверял Байсилису и был очень осторожен.

– С Алеаной всё в порядке?

– Госпожа здорова, вовсю помогает жителям. И просила передать Гесу, что Клиорк тоже в полном порядке, перебрался в её комнату, ест её еду и спит у неё на веранде.

Локхаран с улыбкой кивнул.

– Я ему скажу.

– Никто в Атлантиде не знает, что мальчик жив, кроме его матери, а она сказала мне. Но госпожа хочет знать подробности и просила рассказать, как тебе удалось его спасти.

Локхаран в коротких фразах описал свой подъём на башню, попытки выломать решётку, землетрясение и невероятное спасение в море, особо отметив отважное поведение мальчика.

– Друг, ты истинный герой, это невероятный подвиг, и тебе совершенно точно помогали боги! Об этом сложат песни и легенды! – воскликнул Марклес.

– Госпожа не зря избрала тебя, сделав сыном Нейи, – вторил ему старый Нориан.

– Прошу тебя передать Алеане вот это…

Он вытащил из-за пазухи шнурок, на котором висел маленький молочный зуб, изящно обрамлённый в серебро.

Нориан бережно спрятал подарок во внутренний карман.

– Так и я тоже не с пустыми руками!

И он с поклоном протянул свёрток из чудесной искрящейся ткани. Внутри оказался плетёный кожаный браслет с крупным драгоценным камнем глубокого тёмно-синего цвета, со звездой внутри. Локхаран припомнил, что не раз видел его на руке Алеаны. Он с трудом удержался, чтобы не поцеловать подарок, но вместо этого просто надел на запястье, плотно затянув шнурки.

– Ещё раз: будь осторожен, господин! А мне пора, пока эти остолопы не заметили, что меня нет на корабле.

Нориан поклонился на прощание и, пригнувшись на узком трапе, исчез на палубе. Друзья переглянулись. Марклес наполнил чаши.

– Ну что, поблагодарим богов, что не оставляют нас своими милостями?

Друзья беседовали до глубокой ночи, наконец Локхаран поднялся и начал прощаться.

– Оставайся ночевать у меня. Сейчас новолуние, темнотища, зачем бродить в потёмках? Только ноги переломаешь. Да и идти далековато до твоего дома.

– Ничего, не в первый раз. Мне пора.

Не успел он договорить эту фразу, как синий камень, который был вставлен в браслет, начал вздрагивать у него на руке.

– В чём дело, приятель? – поинтересовался Марклес, глядя на удивлённого друга.

Локхаран снял браслет и положил его на кедровую столешницу. Камень дрожал так, что раздался тихий стук.

– Алеана ерунды не подарит, – прошептал он. – Это предупреждение, чтобы я не уходил сегодня с твоего корабля. Спасибо, Марклес, я остаюсь.

Не успел он договорить эту фразу, как камень затих. Друзья обменялись выразительными взглядами.

Утро было туманным, видимость не превышала двух-трёх метров, каждый предмет на борту был покрыт крупными каплями росы. С соседнего корабля донёсся невнятный шум и голоса. Локхаран узнал вкрадчивые интонации Байсилиса и насторожился.

– Вы не выполнили важнейшее задание, теперь мне придётся доложить об этом!

– Корбин всегда был ослом, я же говорил, что ему нельзя давать серьёзных поручений, вот теперь он и сам окочурился, и провалил всё дело…

«Кто из атлантов мог помереть на моём острове?» – озадачился Локхаран, и тут же у него в уме блеснула догадка. Он укрылся за фальшбортом и навострил уши.

– А как не провалить дело-то, если ты сам облажался! – этот голос звучал грубо и отчётливо. – Тебе сказали, что франта нет ни во дворце, ни в доме, и никто не знает, где его всю ночь черти носили, а ты и развесил уши? Да просто подумай, откуда франт знал даже про нашу высадку! Не того человека вы пообещали сделать вождём вместо него! Теперь только Сохмету известно, что он ещё растрепал о наших намерениях! Вот кого надо сковырнуть, а не искать виноватых среди нас!

Локхарану стало не по себе: выходило, что Нориан был прав: кто-то из своих следил за ним и сообщал врагам о его перемещениях. Тем временем атланты спустились внутрь корабля и слушать их дальше стало невозможно. Из-за надстройки вынырнул Марклес и сжал другу локоть.

– Береги браслетик-то. Пожалуй, мы проводим тебя домой. Эгей, парни! Прихватите оружие и топайте все сюда, кроме часового!

Локхаран жил на окраине города, у подножия скального массива. Приближаясь, он заметил вокруг дома какую-то суету. То тут, то там мелькала форма городской охраны.

– Майгар, в чём дело? – окликнул он одного из офицеров.

– Ах, господин наш, это ты, какое счастье! Вчера вечером командир караула получил какие-то важные сведения, не нашёл тебя во дворце и послал сюда одного из наших с письмом. Тот пришёл, но вместо тебя обнаружил, что в доме топчутся какие-то трое нечестивцев с оружием в руках. Они его не заметили, потому как ругались между собой, а наш солдат оказался не из робких, кинулся на них с оружием и давай орать, вроде как звать подмогу. Те испугались и бежать, он за ними – а как понял, что не догонит, метнул свой топорик в убегавших, одного завалил, поорал ещё немного, потом вернулся в дом, не нашёл тебя ни живого, ни мёртвого, прибежал в кордегардию, поднял всех по тревоге. Тебя с самого рассвета ищут по всему городу…

– Спасибо, друг мой. Можешь вернуться во дворец и сообщить всем, что я на месте.

Через три дня судно атлантов покинуло Тенамарг в сопровождении четырёх кораблей, загруженных лесом и провиантом. А ночью, обходя порт, патруль обнаружил в придорожной канаве тело Боргтерана, начальника городской охраны. У трупа были связаны за спиной руки и вырезан язык, а в потайном отделении пояса лежал золотой перстень-печать с изображением Солнца.

– Так вот кого они хотели сделать вождём вместо меня, – пробормотал Локхаран, когда узнал в перстне государственный герб Атлантиды.

Глава 4. Жертвы Талайо

Когда рассвет озарил небо розовым светом, Марклес и Локхаран уже шагали по горной тропе, направляясь в детский военный лагерь. Впереди и позади них тоже шли мужчины – по двое, по трое, шутили, смеялись: у всех сыновья, внуки или племянники целый месяц тренировались, и теперь в лагере собирались их родственники, чтобы посмотреть, чему научились дети, и забрать их домой.

– Друг, а кто такая Алеана? – вдруг спросил Марклес.

Локхаран повернул к нему голову, удивлённо подняв брови.

– Понимаешь, ты так и не выбрал себе жену в Тенамарге, и честно скажу, это не лучшим образом отражалось на твоей репутации, хоть в остальном лучше тебя никого нет, это все признают. И когда все уже смирились с тем, что ты не собираешься обзаводиться семьёй, ты вдруг отправляешься прямиком к нашим врагам и привозишь оттуда сына, и опять никому ничего не объясняешь. Кое-кто высказывал сомнение, твой ли это сын на самом деле, но мальчик слишком похож на тебя, так что сомнения отпали, зато вся страна теперь гадает: кто его мать? И вот к тебе приезжает вестник от какой-то Алеаны и передаёт драгоценную магическую штуковину, которая стоит дороже, чем весь наш флот вместе взятый. Так понимаю, мать Геса живёт в Атлантиде?

– Да. Она жрица Нейи. Я надеюсь забрать её сюда, только нужно подготовиться, чтобы она здесь не чувствовала себя как в захолустье. Там-то она член государственного совета, живёт в таком дворце, которых мы тут и близко не видели. Но я тоже строю дворцы, крепости, порты, и делаю страну могущественной. Если она согласится жить здесь, я официально представлю её всем, как мою жену. Знал бы ты, друг, какая она красавица и сколько всего может!

– В каком смысле? – осторожно поинтересовался Марклес.

– Во всех.

Взгляд Локхарана затуманился. Марклес понимающе посмотрел на него.

– Да, приятель, ты опять всех обставил, – признался он.

Около двухсот мальчишек бегом выстраивались на площадке для испытаний. На них были короткие штаны из белого хлопка, доспехи из хлопковой ткани с костяными накладками и такие же шлемы, завязанные под подбородком. У каждого за спиной висел лук со стрелами, к поясу был пристёгнут маленький деревянный топорик, а за спиной в плетёных ножнах находились по две бамбуковые палки – длинная и короткая. Традиционным оружием мэотис были острейшие мечи, сделанные из толстых стволов расщеплённого бамбука, но дети были вооружены только палками. У Локхарана дрогнуло сердце, когда он увидел своего сына, а тот просиял, когда поймал его взгляд.

Каждый мужчина принёс с собой мясо: тушу козлёнка, половину антилопы, дикую свинью или несколько перелётных гусей. Эти подношения отдавались поварам, которые готовили земляные печи: в ямах были заложены булыжники, на них разжигался большой огонь, когда он прогорал, поверх камней укладывали несколько слоёв банановых листьев, на них – мясо, посыпанное солью и завёрнутое в банановые листья. Сверху – снова слой листьев, и всё это засыпалось землёй. Пока мясо томилось в печах, повара принялись снова жечь костры и печь лепёшки на раскалённых камнях.

С одной стороны площадки протекала река, с другой был установлен помост со скамьями. На этих скамьях и рассаживались прибывающие отцы, с волнением высматривая своих сыновей. Когда солнце начало подниматься над лесом, вперёд вышел главный наставник – старый военачальник, известный под именем Акриан Каменный Кулак, который руководил тренировками. Дети старательно выровняли строй. В двадцати шагах перед ними были воткнуты в землю палки с наколотыми на них апельсинами. По знаку наставника мальчики одинаковыми движениями сняли со спины луки, наложили стрелы и прицелились в апельсины. Старый воин тоже взял лук и стрелу. Наступило молчание, только было слышно, как журчит вода в прибрежном тростнике. Раздался звон тетивы и громкий свист – стрела наставника была с прорезью. По этому сигналу мальчики тоже пустили свои стрелы, все попали в цель, родители зааплодировали со своих скамеек, кое-кто даже затопал ногами, но дети сохранили серьёзность. Теперь они должны был стрелять с удвоенного расстояния. На этот раз только половина стрел поразила апельсины. А на дистанции в шестьдесят шагов отличились всего трое юных стрелков.

– Победители: Тарикус, сын Остопора, Самитер, сын Марклеса, Гесаинин, сын Локхарана! – объявил Акриан.

– Мой попал! Молодец, Самитер, – вопил Марклес.

Каждый участник получил кожаный браслет, в зависимости от своего успеха: простой коричневый, синий или красный. Теперь детям предстояло метать топорики. Целью служили чучела из козьих шкур на деревянном каркасе, воткнутом в песок. Каждая шкура была обильно покрыта меловым порошком. Чем сильнее и точнее был бросок, тем больше мела осыпалось на песок, тем громче раздавались одобрительные крики. После успешных бросков из неподвижного положения мальчики принялись бегать вокруг чучел по кругу и метать топорики на бегу. Ритм бега задавал наставник, ударяя в небольшой барабан – чаще, чаще, отцы тоже принялись в такт хлопать в ладоши и криками подбадривать детей, те бежали всё быстрее, а топорики всё чаще летели мимо цели. Через полчаса большинство ребят в изнеможении лежали на земле или, тяжело дыша, отходили прочь. Но оставшиеся семеро вошли в ритм и сдаваться не собирались.

– Молодцы! Теперь за каждый промах – выбывание – гулко прокричал наставник.

Локхаран с волной радости видел, что Гес снова оказался в числе лучших. Мальчишка раскраснелся и издавал воинственные крики каждый раз, как его оружие поражало мишень.

– Стоп! – скомандовал Акриан и подозвал победителей. Гес деловито надел на запястье второй красный браслет.

– Теперь наши солдаты покажут, как они умеют плавать и ориентироваться, а также насколько хорошая у них память! Нужно добраться до другого берега, найти там тайник, прочитать письмена и вернуться обратно!

Речка была неширокой – не больше десяти-двенадцати метров, но её течение было довольно быстрым, а вода прозрачной и холодной. Наставники вошли в воду и выстроились от берега до берега ниже по течению: взрослым глубина была по грудь, а дети погружались с головой, и их запросто могло унести. Первыми к исполнению задания приступили самые слабые ребята, у которых было по два коричневых браслета. Они плыли наискосок против течения, отфыркивались, выбирались на другой берег и скрывались в зарослях. Через некоторое время стартовала следующая группа, затем ещё и ещё. Многие сбивались с курса или начинали захлёбываться, их ловили наставники. Локхаран не волновался: он знал, что Гес плавает как рыба. Действительно, мальчик даже не стал бороться с мелкими и частыми волнами, а просто нырнул и преодолел всё расстояние под водой, обогнав пять или шесть соперников, которые стартовали раньше. На обратном пути он опередил уже человек двадцать и снова получил заслуженный красный браслет.

Для следующего задания наставники разделили детей на двенадцать групп, построив их друг против друга: им предстояло показать свои навыки в фехтовании бамбуковыми палками. Взрослые воины-мэотис были вооружены острейшими мечами без гарды, вырезанными из корня бамбука, узкими у рукоятки и сильно расширяющимися к концу, так что центр тяжести приходился именно на конец лезвия. Но детское учебное оружие было относительно безопасным и представляло собой простые палки. Мальчики наносили и парировали удары, демонстрируя освоенные приёмы. Грохот и треск от сталкивающихся палок стоял невообразимый. Наставники внимательно следили за боем, то и дело выкрикивая имена проигравших, которые покидали поле сражения. Через полчаса из каждой пары групп остался один сильнейший участник – их было шестеро, и они должны были теперь сразиться между собой. Когда осела пыль, Локхаран снова увидел своего сына в числе победителей. Мальчик прихрамывал, его правая скула была подбита, но глаза горели, а пальцы крепко сжимали учебное оружие.

Бой трое на трое шёл довольно долго: это были лучшие бойцы, которые неплохо сражались. Наконец усталость взяла своё. Один, потом другой мальчик бросали оружие, сдаваясь, и в изнеможении отходили в сторону. Когда осталось всего два соперника, вокруг царило молчание. Одним из этих двоих был Гес, вторым – высокий и крепкий парнишка по имени Калесиан. Гес уступал ему в росте и длине рук, поэтому бил только наверняка. Мальчишки то и дело начинали кружить на безопасном расстоянии, пока кто-нибудь из них не решал, что усыпил бдительность противника и не бросался на него, надеясь застать врасплох, но каждый раз натыкался на умелую защиту и отступал. Гес первым понял, что такая тактика ни к чему не приведёт, и атаковал Калесиана. Тот встретил его во всеоружии, палки скрещивались с громким стуком, мальчишки то и дело прорывали защиту и наносили удары по рукам или в доспехи, наступали и вновь отпрыгивали. В результате одного жёсткого удара палка Калесиана расщепилась на несколько острых хлыстов, Гес допустил ошибку и получил удар по левому предплечью, из длинного пореза брызнула кровь. Калесиан поднял вверх свою палку – это означало, что он объявлял себя победителем, но Гес не бросил оружия, а снова кинулся в атаку и на этот раз начал теснить соперника, прижал к реке и лишил возможности оперативного манёвра. Зрители в волнении начали вставать со своих мест.

– Сдавайся, Калесиан! – прозвенел голос Геса.

Тому ничего не оставалось, кроме как бросить оружие.

– Так нечестно! Твоя мать – живая богиня, это все знают! И отец небось такой же, хоть и мэотис! – жалобно закричал он.

– Значит, я стану помощником своего отца, а ты будешь мне подчиняться, когда мы вырастем! – запальчиво заявил Гес.

Неизвестно, чем закончилась бы перепалка мальчишек, но в этот момент край берега, на котором стоял Калесиан, подломился, парнишка с воплем свалился в реку и от неожиданности сразу пошёл ко дну. Гес, который единственный находился рядом, увидел, что его соперник не выныривает, и прыгнул следом. Наставники кинулись к реке, вместе с ними – отцы обоих мальчишек, но к тому моменту, как они подоспели к месту происшествия, голова Геса виднелась уже в нескольких десятках метров ниже по течению, а затем и она исчезла из виду. Несколько мужчин прыгнули в воду и быстро поплыли следом, Локхаран, Акриан и ещё двое-трое побежали по берегу.

– Судя по скорости течения, мы опередим их только метров через триста! – прокричал на бегу Локхаран.

– У нас нет столько времени, там водопад, – заорал в ответ Акриан.

– Вон они! Оба! У другого берега!

Действительно: Гес с открытыми глазами проплыл под водой, следуя по стрежню, где было самое быстрое течение, и увидел у самого дна бессильное, как кукла, тело товарища. Двумя-тремя рывками он подплыл к нему, схватил за руку и потащил на поверхность. Река в этом месте делала поворот, и дети оказались у противоположного, правого берега. Гес критически нуждался в передышке. Судорожно глотая воздух, он одной рукой держался за свисающие ветки, а другой пытался подтащить поближе бесчувственного Калесиана. Берега реки представляли собой небольшие каменные обрывы, выбраться на них было не так-то просто, тем более с тяжёлой ношей. Гес рассудил, что правильнее всего будет продержаться до подхода взрослых, но ветка обломилась, и ребят понесло дальше, по-прежнему прижимая к правому берегу. Дальше река круто поворачивала влево.

– За мной! – прокричал Акриан, проламываясь через кусты, чтобы срезать путь.

Мужчины выскочили на берег. Сюда уже отчётливо доносился грохот водопада.

– Вон они!

Гес сумел зацепиться за небольшую выемку в ровной линии берега. Он позволил течению прижать его к каменной стенке, подтянул к себе Калесиана и выигрывал время в ожидании помощи. Его рана продолжала кровоточить, унося последние силы. Локхаран с возвышенного левого берега видел, что положение сына очень ненадёжно, и на попытку доплыть может не хватить времени. К тому же нужно было не только добраться до детей, но и не упасть в водопад вместе с ними. Он отчаянно оглянулся по сторонам в надежде на то, что обстановка подскажет, как действовать дальше. Этой подсказкой стала длинная лиана, которая свисала с верхушки высокого дерева, доходила почти до земли и скрывалась в кустарнике. Локхаран подскочил к ней, рассёк своим ножом, снова взбежал на пригорок, оттолкнулся и пролетел на лиане над рекой, свалившись в воду. Ширина реки здесь была меньше, а глубина больше, чем рядом с лагерем – Локхаран поступил так же, как Гес – нырнул, чтобы проплыть против течения. Он добрался до детей как раз вовремя: у Геса уже не было сил держаться. Отец перехватил у него Калесиана и забросил на берег, Гес по его плечам выбрался сам и свалился навзничь, почти без сил от усталости и потери крови.

Сначала Локхаран бросился приводить в чувство Калесиана. Когда мальчик открыл глаза, стал кашлять и отплёвывать воду, мужчина оставил его и прошёл несколько шагов по лесу, внимательно глядя по сторонам. Он вернулся с горстью небольших толстых листьев и принялся их расслаивать.

– Давай руку, герой, – улыбнулся он сыну.

Листья внутри были заполнены плотной и клейкой массой, отец принялся осторожно склеивать ими края раны. Мальчик морщился, но терпел, и вскоре порез скрылся под слоем зелени. Несколько алых капель просочилось наружу, однако кровь быстро остановилась. Затрещали кусты, из них выскочили трое помощников Акриана. Без лишних слов один из них взял на руки Калесиана, кивнул вождю, тот подхватил сына, и вся группа двинулась обратно, чтобы перейти реку в более удобном месте.

Теперь все были в сборе. Вид юных воинов оставлял желать лучшего: в кровоподтёках и ссадинах, в мокрой и порванной одежде, с растрёпанными волосами, но сияющие от гордости. На разложенных рядами банановых листьях громоздились горы свежих лепёшек, лесных плодов и орехов, повсюду стояли фляги, полные лёгкого бананового пива, повара принялись откапывать земляные печи и раскладывать по листьям великолепное мясо. Дети и взрослые, рассевшись прямо на траве, накинулись на еду, обсуждая успехи и неудачи этого дня. Наконец, когда все насытились, Акриан поднялся с флягой в руке.

– А сейчас я предлагаю всем выпить за здоровье нашего лучшего бойца – Геса Райми! Парень не только заработал четыре красных браслета, но и спас товарища, несмотря на рану, и показал при этом мужество, достойное взрослого воина.

– За тебя, Гес! Здоровья тебе! Мы гордимся тобой, парень! – раздались крики со всех сторон.

– А вот те, кто заработал только коричневые браслеты, должны хорошо потрудиться к следующим испытаниям, – продолжил наставник, когда смолкли крики. – Через год вы разделитесь на отряды, которые будут выполнять задания самостоятельно, в каждом отряде будет свой командир, и если вы хотите оказаться с лучшим командиром, то и самим нужно быть порезвее. А ну-ка, Гес, скажи: выбрал бы ты себе в отряд парней с коричневыми браслетами?

Мальчики, которые не смогли отличиться, едва не плакали, а их отцы кривились и отворачивались, чтобы не смотреть на детей, опозоривших свои семьи. Гес смущённо поднялся.

– Вождь должен быть хорошим воином, потому что он должен хорошо уметь вообще всё. Но я бы принял себе в отряд не только самых сильных бойцов. Я бы выбрал Клориана, потому что он хоть и самый маленький и слабый, зато тише всех ходит по лесу, у него отличное зрение и слух, и он лучший разведчик. Я бы взял Мельтиара, потому что он умеет сочинять песни. Боевые песни, смешные песни – любые. От этого у всех улучшается настроение. А Касини знает все растения, какие из них вкусные или лечебные, какие опасные, какие уносят в мир духов. Ещё я бы принял в свой отряд Вариония, который может раздобыть еду посреди леса: хоть съедобные корни, хоть креветок в ручье или личинок в стволе дерева, так что с ним никогда не останешься голодным. Я считаю, что у одних свои умения, у других свои, и они тоже должны получить за это награду.

С этими словами Гес решительно снял свои красные браслеты, подошёл к проигравшим и надел эти знаки отличия им на запястья.

После пира все направились в город. Гес порывался идти самостоятельно, но отец, взглянув в его осунувшееся лицо, без лишних слов посадил сына к себе на плечи.

– Мне семь лет, я мужчина! Я должен идти сам! – протестовал мальчик.

– У мэотис есть обычай нести на руках своих героев. А ты настоящий герой сегодня, и мама бы тобой гордилась! – усмехнулся отец.

– Я очень скучаю по маме, – тихо произнёс ребёнок.

– Я тоже очень скучаю по твоей маме, – со вздохом ответил Локхаран.

* * *

Полтора десятка рабочих поднимали на бамбуковом каркасе огромный каменный блок, обвязанный несколькими канатами. Руководитель строительства, почтенный Оли-Деси, напряжённо наблюдал за процессом, время от времени выкрикивая команды – куда нужно сместить блок. Несколько человек с длинными палками-рычагами были готовы принять камень и поместить на заготовленное для него место. Атланты строили новый порт на своём главном острове, который носил то же имя, что и столица – Метцинкоатль. Одновременно шла постройка дорог, а по их сторонам уже появились хижины, в которых поселились жители, оставшиеся без своих домов.

Пун Деусса осторожно пробирался между горами земли и камней, свита следовала за ним. Новая гавань было не так хорошо защищена от штормов и возможных нападений, поэтому было решено в первую очередь построить мол, чтобы на нём возвести новую крепость. Песчаная отмель, предназначенная для строительства, уже была засыпана камнями и превращена в риф, и теперь на нём формировали фундамент. На временной верфи строилось одновременно три корабля, для них готовились первые причалы.

– Назад!! – внезапно завопил руководитель строительства.

Верховный жрец не двинулся с места, а через секунду в паре метров перед ним бухнулся камень весом в несколько тонн, подняв в воздух облако желтоватой пыли.

– Мыши подгрызают канаты, беда с этими мышами, – кашляя, виновато объяснил Оли-Деси.

– Владыка, в тебе нет страха, но ты нужен империи! Я прошу тебя уйти с опасного места, – выступил вперёд начальник его личной охраны.

Пун Деусса задумчиво смотрел на рухнувший каменный блок.

– Ещё когда я был ребёнком, сам великий Анасиатль в свои последние дни предсказал, что я умру только от яда. С тех пор всю мою пищу и питьё перед подачей проверяют на мышах. Так что не беспокойтесь за мою жизнь: я умру, только когда сам решу выпить смертельную чашу…

Облако пыли постепенно оседало, и вдруг сквозь него все увидели белые паруса шести или семи кораблей.

– Мы просили помощи у вождя мэотис, но он не мог прислать нам такой флот, да ещё так быстро, – пробормотал Пун Деусса.

– Это враги, – просипел начальник охраны, весь покрытый жёлтой пылью и похожий на статую с испуганными мигающими чёрными глазами.

– К оружию! – завопил командир гарнизона.

В казармы помчались вестовые, а два десятка лучников и пращников, которые были поблизости, торопливо занимали позиции на молу. Но вместо того, чтобы приготовиться отражать нападение, они побросали оружие и принялись вопить от радости, а десятник побежал обратно.

– Это корабли мэотис, господин, – прокричал он.

– Не расслабляйтесь, болваны! Откуда вы знаете, что они пришли не с войной!

– Тем более будет бесполезно им сопротивляться, – так, чтобы не слышало начальство, пробормотал офицер.

Корабли уже приблизились к молу. На них убрали паруса, и гребцы налегли на вёсла, чтобы пройти узким фарватером. Пун Деусса с мрачным видом спрятал кисти рук в рукава мантии, незаметно сжимая стилет. С бортов на причал бросили канаты для швартовки, положили сходни. Только тут среди больших кораблей атланты заметили своё посольское судёнышко. С него поспешно спустился Байсилис, почти бегом направился к правителю и рухнул перед ним на колени.

– Владыка, вождь мэотис шлёт тебе поклоны вечной дружбы! Он передал нам большое количество провианта и строевого леса, к нам прибыли его каменотёсы и строители, он прислал нам в помощь четыре военных корабля…

Наступило молчание. Все присутствующие изумлённо переглядывались.

– Кажется, господин Локхаран преподал нам правила хорошего тона, – скрипучим голосом произнёс верховный жрец. – Байсилис! Ты явишься ко мне через час для подробного доклада. Распорядитесь, чтобы присланные продукты не постигла судьба наших собственных запасов… Паланкин!

В малом приёмном зале Алого дворца разговаривали двое.

– Я желаю услышать о выполнении возложенного на тебя задания, Байсилис.

– Мне удалось склонить правителя мэотис к оказанию нам помощи, мой господин!

– Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.

– К сожалению, наш человек предал нас, о владыка. Потому что Локхаран знал, что мы высадили на берег агентов, он сам сказал мне об этом во время нашей встречи.

– Что сделали наши агенты в Тенамарге?

– Они устроили слежку за Локхараном. Совершенно точно известно, что он до вечера находился в своей резиденции. Но когда они сделали попытку под видом курьеров проникнуть к нему, его там уже не было, хоть никто не видел, чтобы он выходил. А когда они добрались до его дома, там их ждала засада, Корбин был убит…

– А что с нашим человеком, который предал нас?

– Перед выходом в море мы назначили ему встречу и убили, господин.

– Всё равно… Я крайне недоволен, Байсилис. Ты подвёл меня. Учитывая твою прежнюю верную службу, я оставлю тебя в живых. Но только тебя…

Байсилис кинулся ему в ноги, покрывая поцелуями вышитые золотом туфли правителя.

После захода солнца в покои Алеаны явился посетитель – пожилой моряк с круглой бородой. Перед ним немедленно распахнулись все двери. Вместо уставных поклонов и приветствий он покопался в потайном кармане, вытащил что-то небольшое, висящее на кожаном шнурке, и торжественно протянул Алеане. Она всмотрелась и ахнула:

– Когда Гес уезжал отсюда, этот зуб ещё и не качался!

– Мальчика я не видел – он сейчас со сверстниками в лагере, обучается военному делу, зато благодаря помощи Нейи я смог увидеться с Локхараном, он уверил меня, что Гес в полном порядке, и много спрашивал про тебя, госпожа. Всё, что велено было, я ему передал. Оба они здоровы, боги их хранят…

* * *

На священную гору Талайо поднималась процессия. Впереди двигался роскошный паланкин, в котором ехал верховный жрец. За ним с песнопениями шествовали остальные жрецы Атана в парадных одеждах. На некотором расстоянии следовали воины, которые сопровождали, а точнее – волокли двоих мужчин со связанными за спиной руками. Один из них то и дело падал, так что в конце концов его подхватили под руки и понесли. Второй – напротив, стремился пробиться вперёд и что-то кричал, неслышное за пением жрецов.

Гора Талайо представляла собой вулкан. Чем ближе была вершина, тем больше попадалось фумарол и ядовито-жёлтых сернистых пятен, от кислотных испарений у людей першило в носу и слезились глаза. Жрецы выстроились полукругом вокруг кратера, продолжая петь, установили переносное святилище Атана, зажгли вокруг него ароматические курильницы. Пун Деусса вышел из паланкина и преклонил колени перед золотым изображением Солнца.

– О Атан, величайший из богов! Прошу тебя благосклонно принять эти жертвы и возродить их в новом облике для службы тебе!

– Владыка, я не виноват! Я знаю тайну! Я расскажу, выслушай меня, умоляю, я скажу всё, что видел, виноват не я, это… – снова завопил второй из связанных мужчин.

Один из начальников сделал повелительный жест и крик прервался: мужчине завязали рот так, что он теперь мог только мычать. Двоих связанных подвели к краю кратера – они упирались и извивались, с ужасом глядя в провал глубиной в добрую сотню метров. Верховный жрец поднял руку, и обоих столкнули вниз. Пение смолкло, снизу донеслись глухие удары, усиленные эхом – тела упали на дно кратера, и одно из них ещё дёргалось, прежде чем замереть навсегда.

Пун Деусса поднял глаза на окружающих: на его щеках появился румянец, глаза блестели, словно он хлебнул живой воды из волшебного источника Синарай. К нему поспешно подбежали носильщики с паланкином.

Глава 5. Дан Рахау

Пун Деусса объявил о подготовке к великому празднику Дан Рахау, который проводился раз в несколько лет или даже десятилетий, в особо важных случаях, после масштабных катаклизмов. Это могли быть эпидемии, пожары, неурожаи, благополучно завершённые, как считалось, чудесным вмешательством Даны, милостивой богини благополучия, здоровья и плодородия. Дан Рахау был светлым и мирным праздником без кровавых жертвоприношений, каждый раз он длился несколько дней и заносился в летописи, рассказы о нём высекались на каменных стелах. Репетиции, костюмы, декорации, музыка – подготовка всего этого должна было занять не менее года.

Вместо того, чтобы, как обычно, собрать высших сановников и служителей богов в зале Совета, верховный жрец вызывал к себе всех по очереди и раздавал поручения по поводу предстоящего празднества. Алеана была крайне удивлена, когда её провели не в приёмную, а в личные апартаменты правителя. Пун Деусса усадил её на табурет, а сам расположился в кресле с высокой спинкой, так что гостья оказалась намного ниже и должна была говорить с ним, задирая голову. Такой приём разозлил Алеану, и она отвечала, с равнодушным видом глазея по сторонам.

– Почему ты не смотришь мне в глаза, нейяда!

– Дети богов не нуждаются в зрительном контакте, чтобы понимать любого человека или животное.

Это был один из пунктов устава жрецов, и он пришёлся здесь очень кстати, но правитель почувствовал насмешку и побагровел. Алеана была довольна, что смогла так быстро отплатить за унижение.

– Хорошо. Прекращаем эти игры. Иди за мной!

Слегка пожав плечами, она подчинилась. Правитель привёл её в просторную спальню: оформленную с фантастической роскошью: дубовые стены были сплошь инкрустированы перламутром и драгоценными камнями, тяжёлые тёмно-красные портьеры были вышиты нитями цветного золота, открытые окна выходили в великолепный цветущий сад, свисающие с потолка золотые масляные лампы источали тонкий аромат. На подоконнике, сделанном из слоновой кости, стояли две чаши. При виде одной из них Алеана вздрогнула: это был оправленный в серебро человеческий череп. Её взял Пун Деусса, протянув Алеане вторую. Она с отвращением взглянула на опалесцирующий напиток, припомнив зелье, которое она однажды уже приняла из рук этого человека.

– Пей, нейяда! – повелительно произнёс верховный жрец.

Алеана смотрела, словно заворожённая, как он опустошает свою чашу, и отчётливо понимала, что она пить не должна, но прямой отказ стал бы страшной невежливостью с непредсказуемыми последствиями. Как только Пун Деусса запрокинул голову, допивая последние капли, Алеана быстрым движением выплеснула свой напиток в окно и, немного помедлив, поставила пустую чашу на подоконник. Теперь она смотрела в лицо правителю и ей становилось не по себе: он всё сильнее бледнел, его зрачки расширялись, глаза наливались кровью.

– А теперь раздевайся, нейяда, – довольно проговорил он, скидывая мантию и оставаясь в набедренной повязке. – Я уже распределил задания между всеми остальными, а твоя обязанность – родить мне ребёнка к Дан Рахау. Со дня гибели твоего сына прошло уже пять месяцев, пора успокоиться!

– Ты забываешь, владыка, что нейяды сами избирают отцов своих будущих детей, – холодно ответила Алеана.

– Значит сейчас ты выберешь меня, – надменно проговорил он, подходя ближе. Тяжело сопя, он сверху вниз смотрел ей в лицо. Алеана задержала дыхание: изо рта владыки доносилось зловоние. Набедренная повязка упала на пол. Стало ясно, что выпитое зелье пошло ему впрок, и он вполне способен на небольшой любовный подвиг. В то же время, глядя на высушенное, как мумия, старческое тело, Алеана всерьёз встревожилась за здоровье верховного жреца: вряд ли в этих жилах содержалось достаточно крови на дополнительные функции организма.

– Не заставляй меня ждать, нейяда!

– Именем Нейи прошу тебя одеться, владыка. Я не могу родить тебе ребёнка к Дан Рахау, потому что я беременна.

Пун Деусса задохнулся от гнева.

– Так всё-таки ты сделала сыном Нейи этого рыжего чужеземца мэотис, который смотрел на тебя, как голодный на медовую лепёшку! Этого невежу, который всегда прямо говорит всё, что приходит в его бестолковую голову! Где же твой закон вихрей! Ты просто отдалась тому, у кого молодое тело и крепкие мускулы!

– А ещё отвага, честь и великодушие! Не забудь, что это он спас Атлантиду от гибели, вовремя прислав свои корабли, а неблагодарность карается богами!

– Я не привык выслушивать такие речи, мерзавка!

Разъярённый правитель протянул руку с явным намерением вцепиться Алеане за горло, она увернулась, так что он схватил её только за одежду, рванул, но тут же с криком отпустил и уставился на свою ладонь, на которой выступили капли крови.

– Что это! – воскликнул он, извлекая из ранки странное украшение на порванном шнурке.

– Это молочный зуб моего сына, владыка.

– Твоего… мёртвого сына!

– Нет. Он жив, волею Нейи!

Пун Деусса внезапно обмяк, побледнел и опустился на постель. Алеана отобрала у него свою реликвию и быстрым шагом пошла к дверям. Уже на пороге она услышала странные звуки и оглянулась: верховный жрец громко храпел, лёжа прямо на одеяле. Брезгливо передёрнув плечами, Алеана поскорее покинула Алый дворец.

После этого случая совещания проходили, как и раньше при общем собрании. По разговорам и поведению верховного жреца Алеана поняла, что он не помнит всех подробностей того, что произошло в его спальне: видимо, так действовало зелье, которое он выпил. Но чувство опасности теперь её не покидало, и она стала носить на руках широкие серебряные браслеты, в которых были спрятаны лезвия ножей.

Капитаны кораблей мэотис, которые патрулировали воды Атлантиды, регулярно являлись в столицу с докладами. Каждый раз Алеана замечала, что присутствие в собственных владениях представителей чужой страны раздражает правителя. Несмотря на то, что несколько раз патрули перехватили большие лодки, на которых дикари с Западного континента пытались перебраться на острова Атлантиды, Пун Деусса вскоре отпустил корабли мэотис домой, на прощание снабдив их подарками и благодарственным письмом в адрес Локхарана.

Даже широкая мантия уже не скрывала округлого живота, и чтобы избежать лишних вопросов, Алеана если и выходила из своего дворца, то не покидала паланкин. Она продолжала совершать объезды жилых кварталов и понимала, что беды ещё не закончились. Метцинкоатль стоял на карстовом грунте, пронизанном пещерами и подземными потоками, и теперь потревоженный землетрясением карст проваливался то тут, то там, иногда вместе с домами и участками мощёных дорог. Среди жителей появлялось всё больше бездомных и голодных, которым срочно требовалась помощь. Пун Деусса выглядел мрачнее прежнего. Прежнего покоя не предвиделось…

В одну из ночей Алеану разбудило отчётливое чувство опасности. Но в последнее время такие случаи повторялись так часто, что она стала приписывать их своей беременности и общей ситуации в стране, а не действительному положению собственных дел. Она перевернула подушку и уже снова погружалась в сон, когда услышала какую-то возню на веранде, дверь на которую была открыта и только завешена тонкой шторой для защиты от мошкары. Алеана рванула верёвку вызова прислуги, через несколько секунд вбежала Кития с затенённым фонарём, а вскоре за ней с громким топотом ввалились трое охранников с факелом и при оружии. На каменном полу веранды молча кувыркался какой-то человек. Поняв, что сейчас будет схвачен, он рывком вскочил на парапет и спрыгнул вниз со второго этажа. За ним тянулась кровавая дорожка.

В круг света величественно вошёл Клиорк, игуана Геса. Ящер высоко держал голову с поднятым дыбом бахромчатым гребнем, и Алеана ахнула: его морда, лапы и хвост были все в крови. Клиорк прошествовал к своей купалке и принялся пить воду, по ней поплыли кровавые разводы, несколько треугольных зубов выпали из челюстей и пошли на дно. Хозяйка присела с мокрым полотенцем, осторожно смывая кровь с тела игуаны, и с удивлением поняла, что питомец не ранен, за исключением нескольких повреждённых шипов на спине. Зубы в три ряда не были единственным оружием зверя. Острые когти на сильных лапах тоже свидетельствовали об участии в драке. Гребень, который шёл по всему туловищу, на хвосте превращался в острое лезвие и делал эту часть тела серьёзным оружием, которым, судя по всему, Клиорк тоже воспользовался в полном объёме.

– За мной! Найдём его по кровавым следам! – воскликнул старший охранник, прыгая с веранды вниз вместе с факелом. Остальные последовали за ним. Пока Кития бегала с тряпкой и кожаным ведром, смывая пятна крови с мраморных плит, Алеана следила взглядом за пятном света, которое переместилось в сторону забора и исчезло. Снова раздался шорох, из кустов выскочил один из охранников.

– Госпожа, мои товарищи обнаружили замаскированную дыру в заборе и теперь преследуют преступника за пределами владения. А я спрячусь здесь, под окнами, и буду охранять твой сон!

– Благодарю тебя, друг мой, – произнесла Алеана.

Клиорк вдоволь напился и с чувством выполненного долга снова разлёгся на полу. Хвост почти метровой длины растянулся поперёк входа, словно блокируя доступ посторонним.

После этого случая Алеана задумалась о переезде на Тенамарг, но не хотела пускаться в плавание до рождения ребёнка. К тому же для перевозки всех верных людей и их имущества требовался собственный большой и надёжный корабль. Здесь мог помочь только Локхаран, но как ему это сообщить? И она позвала Нориана.

– Можешь ли ты оказать мне ещё одну услугу, Нориан? Нужно передать письмо Локхарану.

– У меня только маленькая рыбацкая лодка, госпожа. На ней будет сложно добраться до Тенамарга.

– Прошу тебя, подумай, как это сделать! Может быть, ты сможешь нанять лодку побольше? За оплатой дело не станет.

– Я поищу, госпожа!

* * *

После нашествия мышей Метцинкоатль постигло новое бедствие: его заполонили ядовитые змеи. Они ели расплодившихся мышей и в свою очередь принялись размножаться в невиданных масштабах. Они выползали из травы, падали с деревьев, заполняли все расщелины в скалах, пробирались в дома, собирались в целые клубки, которые катались по дорогам, не обращая внимания на людей. Специальные отряды ловцов с мешками и сачками патрулировали жилые кварталы, отлавливая и уничтожая опасных рептилий, но меньше их не становилось.

Вдобавок на острова начали прибывать свирепые дикари с западного континента, которым больше не мешали патрульные корабли. Многие тонули в прибое, но другие сотнями добирались до цели и пробирались в леса, а оттуда совершали ночные набеги на жителей, которые не успевали до темноты вернуться домой. Наутро уличные патрули находили обезглавленные тела. Такая же судьба постигала команды, которые отправлялись в леса за бамбуком, каучуком и другими материалами. Сборщики стали отказываться от таких вылазок, и вскоре в мастерских начала ощущаться нехватка сырья.

В середине сезона дождей Алеана родила дочь, которую назвала Эниокхарана. Жрица Нейи почти не появлялась во дворце, но часто выезжала в простом паланкине в жилые кварталы, выясняя нужды жителей и оказывая им помощь. В один из вечеров ей доложили о приходе Нориана.

– Госпожа, посмотри, что я нашёл в подушках твоего паланкина. Ещё вчера этого не было, – произнёс он и развернул свою шапку: в ней лежал маленький свёрток из красной ткани, из которого торчали какие-то перья и сушёные стебли. С твоего разрешения, я сожгу это, но тебе нужно знать, что в доме есть недруг. И прошу, чтобы кто-то из охраны ночевал в помещении, где хранятся паланкины. И ещё: я хочу сказать, что готов отправиться в Тенамарг.

– Ты нашёл корабль, Нориан?!

– Нет. Я не могу найти корабль, не сообщая, куда хочу отправиться, а это должно остаться в тайне. Я поеду один, на своей простой тростниковой лодке. Путь будет долгим, зато никто не обратит внимания на одинокого рыбака. Дай мне письмо, госпожа!

– Приходи за ним через час, а пока можешь пойти к управляющему и взять всё, что потребуется для путешествия. Да хранят тебя боги, Нориан!

* * *

В ночь накануне праздника жрицы Нейи ночевали в храме, распевая гимны. Алеана успела утром съездить домой, покормить полугодовалую Энио и снова вернуться в храм. Она разгладила на бёдрах церемониальный костюм, покрытый блестящей чешуёй и драгоценными камнями, и привычным движением надела диадему с изумрудами.

– Как ты думаешь, почему в этот раз Дан Рахау решили провести именно сейчас, а не когда Атлантида полностью восстановилась? Да ещё объявили о жертвах. Кажется, такого раньше не было, – тихо спросила Алеану Исора, её молодая ученица.

– Верно, ещё не отстроены многие пирамиды и храмы, но Пун Деусса сказал, что на его памяти ещё не было таких бедствий и для их решения требуются особые меры. Всё же я не думаю, что сегодня нарушат обычаи и убьют кого-нибудь. Это может разгневать милосердную Дану… Поправь причёску, Исора!

Она окинула взглядом зал, чтобы убедиться в готовности остальных, и подала знак служительнице. Двустворчатые золотые двери распахнулись, вошли атлетически сложенные чернокожие рабы в белоснежных накидках, с разукрашенными, открытыми паланкинами на плечах. Каждый паланкин несли двенадцать рабов. Жрицы Нейи по двое усаживались в паланкины и занимали своё место в процессии.

На улице их встретила музыка и толпы жителей в своих лучших одеждах. В звании жрицы Алеана участвовала в этом празднике уже шестой раз, но всё-таки сегодня что-то было не так. Подумав, она отметила, что солнце выглядело не таким ярким, как обычно, и тут Исора дрожащей рукой указала на вершину священной горы Талайо: над ней висело кольцо чёрного дыма.

– Я слышала, что много столетий назад извержение погубило большой город на юге нашего острова, теперь на том месте находятся лавовые поля. И всё произошло настолько внезапно, что никто не успел убежать, – проговорила она, подняв испуганный взгляд.

– Всё может быть, Исора. Уже все привыкли, что небольшие землетрясения происходят едва ли не каждый день, но раньше такого не было…

Алеана запела, возвышая голос, и другие жрицы подхватили её песню. Видя приближение их паланкинов, толпы умолкали. Жрицы воды, слегка шевеля своими сверкающими одеяниями, выводили чудесными голосами чарующую мелодию, которая звучала то громче, то тише, словно отдалённый прибой или порывы ветра.

Процессия медленно продвигалась по широкой мощёной площади, среди гигантских пирамид, статуй, алтарей, расцвеченных росписью, задрапированных яркими тканями. Алеана пела вместе с остальными, рассеянно скользя взглядом по рядам собравшихся зрителей, и внезапно вздрогнула при виде скромно одетого, пожилого мужчины с обветренным лицом и круглой бородой, который страшно обрадовался, когда поймал её взгляд. Она испытала мгновенную радость и огромное облегчение: Нориан вернулся, а это значило, что и Локхаран с кораблём находится неподалёку, чтобы её забрать. Однако лицо у Нориана было встревоженным, он распихал других зрителей, протиснулся в первый ряд и принялся делать ей какие-то знаки, которых она не поняла. Тогда старый моряк махнул ей рукой и скрылся в толпе.

Следом за служительницами Нейи следовали паланкины с жрицами Огня – мрачными красавицами со сверкающими глазами, с обнажённой грудью и в костюмах в виде змеиных хвостов. На их плечах лежали большие и яркие живые змеи, которые были весьма довольны тем, что их вынесли на солнце. Другие змеи, тонкие и чёрные, прятались у жриц в пышных причёсках, то и дело высовывая наружу свои головы. За жрицами Огня следовали коллегии служителей второстепенных божеств, неся свои реликвии. Оркестр, состоящий из флейт и барабанов, отбивал ритм их шага. За музыкантами шли представители разных деревень в своих самых нарядных костюмах, танцуя под музыку, устраивая на ходу представления, изображая животных или птиц.

Все участники стекались в центр главной площади, к подножию огромной шелковицы, которой насчитывалось несколько сотен лет. Всегда именно здесь во время празднования Дан Рахау устраивалась коллективная благодарственная молитва. Возле гигантского ствола был устроен ступенчатый помост с троном, на который величественно поднимался Пун Деусса в своей алой мантии и высокой золотой диадемой на седых волосах. Справа и слева от трона неподвижно стояли по четыре охранника с топориками в руках, на несколько шагов позади разместился целый отряд, а перед троном установили временный жертвенник в форме человеческого тела, грубо высеченный из цельного куска камня. Вокруг жертвенника стояли наготове ещё шесть охранников.

Алеана с удивлением и беспокойством смотрела на эти приготовления: в честь Дан Рахау всегда приносили в жертву цветы и злаки, а не людей. До последнего момента она была уверена, что этот обычай будет сохранён. И кого собираются принести в жертву? Её беспокойство переросло в тревогу, когда она почувствовала, что паланкин без её приказа поставили на землю, осмотрелась и обнаружила, что носильщиков-негров кто-то заменил на воинов, одетых в форму личной охраны верховного жреца. Алеана повернулась к ученице.

– Исора, беги, – повелительно произнесла она.

Та удивлённо посмотрела на неё. Алеана резким движением оторвала длинный шлейф у её платья.

– Мне не нравится, что происходит. Я боюсь за твою жизнь. В таком виде ты не привлечёшь к себе внимания. Пока мы в толпе, выберись из паланкина и спасайся. Увидимся в храме Нейи.

Девушка побледнела, но послушалась, выскользнула на мостовую и благополучно скрылась в группе, которая представляла какую-то из дальних деревень. Алеана откинулась на подушках, глядя на толкущийся народ. Вдруг паланкин окружили охранники верховного жреца. Тот, что стоял впереди, был покрыт кривыми багровыми шрамами, словно дрался со стаей разъярённых кошек.

– Выходи, госпожа, правитель ждёт тебя, – эти вежливые слова сопровождались насмешливыми интонациями и издевательской улыбкой.

Поскольку она не двинулась с места, её грубо схватили за запястья, потащили наружу и поставили перед верховным жрецом, который надменно смотрел на неё сверху вниз.

– Ты будешь принесена в жертву Атану, нейяда! В стране неурожаи и бедствия, народ бежит на континент, а соседние страны не желают иметь с нами никаких отношений! Атан гневается на нас! Именно ты нарушила свои обязанности и стала причиной его гнева, и теперь должна искупить свою вину смертью!

– Дан Рахау не является праздником Атана, правитель! Это день бескровных жертв! И никогда Атану не приносят в жертву женщин! Опомнись, иначе Дана и Нейя покарают тебя!

– Не смей спорить со мной! У тебя есть ещё пара минут, чтобы научиться покорности! Смотри на меня, женщина!

Охранник грубо поднял её лицо за подбородок. Благообразный облик правителя Атлантиды полностью исчез. Сейчас его перекошенное от гнева лицо было точной копией демона Сохмета, которого часто изображали в качестве символа зла на стенах храмов. Алеана поняла, что ничего не может изменить, и её охватил ужас. Жертв Атана убивали с особой жестокостью, рассекая им грудь и вырезая сердце. Человек в последние секунды своей жизни испытывал не только невыразимые мучения – он видел собственное сердце в руках у главного жреца. Но на этом дело не кончалось. Если у жертвы было какое-либо имущество, оно подлежало конфискации, а члены семьи становились храмовыми рабами или также приносились в жертву. Перед внутренним взором Алеаны возникла её крошечная дочь…

– Не бойся, нейяда. Всё будет быстро, ты не успеешь оглянуться, как увидишь своё неблагодарное сердце в моих руках, – бесцветно произнёс верховный жрец и поднялся с трона, похлопывая по ладони жреческим обсидиановым ножом, предназначенным именно для этого вида жертвоприношений. – Раздеть её!

Алеана попыталась вырваться – безуспешно, охранники содрали с неё платье, на ходу деля между собой пришитые к ткани драгоценные камни, сорвали диадему, растрепав волосы, и тут откуда-то вырвался отчаянный женский вопль:

– Талайо извергается! Спасайтесь, а-а-а-а!

Алеана узнала голос Исоры: девушка пыталась спасти свою наставницу. Толпа всколыхнулась, напирая на охранников, те тоже завертели головами.

– Глупости! – возвысил голос Пун Деусса. – Продолжайте, недотёпы! На жертвенник, быстро!

– Отпустите нейяду! Не смейте причинять ей зло! – на этот раз непонятно откуда прогремел грозный мужской голос. Теперь уже и зрители поняли, что происходит за спинами охраны. Простые люди любили Алеану и попытались встать на её защиту.

– Отпустите госпожу Алеану! – подхватила толпа, напирая на охранников.

Те принялись наступать на людей и бить их по головам плётками с каменными шариками на концах, потекла кровь, раздались крики, несколько человек упали, кто-то зажимал ладонью выбитый глаз, остальные отшатнулись. Алеану швырнули на жертвенник, она больно ударилась затылком, краем сознания отметила, что шнурок с зубом Геса всё ещё на ней и закусила губу, чтобы не разрыдаться.

– Ты должна быть благодарна этим людям, ценой своей крови они выгадали тебе несколько минут жизни, – мягко произнёс Пун Деусса, медленно спускаясь по широким ступеням и плотоядно глядя на распростёртую Алеану. Он явно наслаждался властью над своей жертвой, её мучительным состоянием, и потому медлил.

В этот момент крона шелковицы затряслась, словно от землетрясения, с ветвей посыпались чёрные ягоды.

– Атан отмечает меня своей милостью, осыпая спелыми плодами моей земли, – насмешливо проговорил жрец.

Алеана против своей воли перевела на него взгляд и увидела, что вместе с чёрными плодами упала с дерева и повисла на диадеме владыки длинная чёрная змея. Она грациозно соскользнула с головы и обвила ему плечи, двигаясь по спирали то вниз, то снова вверх, касаясь раздвоенным языком морщинистого лица. И тут с ветвей посыпались змеи одна за другой, скатываясь по ступеням подиума, стремительно расползаясь в разные стороны и громко шипя. Охранники отскочили, не выражая никакого желания сражаться со смертельно опасными созданиями. Мучители, которые держали Алеану за руки и за ноги, оставили её в покое и отходили всё дальше, пока не бросились наутёк. Она села на жертвеннике, расширенными глазами наблюдая за происходящим.

Пун Деусса попытался сбросить змею и задел её по голове, но ей это совершенно не понравилось, она изящно изогнулась, раскрыла чёрную пасть и ударила… Раздался пронзительный визг – никто не думал, что величественный правитель Атлантиды способен издавать такие звуки. Змея укусила его за щёку, но зацепилась зубами за впалую поверхность и, не имея возможности освободиться, дёргалась и шипела. Верховный жрец судорожно размахивал руками и бессвязно выкрикивал просьбы о помощи. Алеана неуклюже поднялась и подошла к нему, повесила длинное тело змеи себе на шею, пальцами раскрыла рептилии челюсти пошире и освободила её зубы. Только теперь кто-то из прислуги бросился помогать своему хозяину. Никто не посмел снова схватить Алеану и по причине висящей на её шее змеи, и из-за религиозного ужаса перед её сверхъестественными способностями.

– Я не умру… Я не умру… – бормотал Пун Деусса. – Я же могу умереть только от отравления…

О празднике больше никто не вспоминал, люди поспешно расходились. Правителя посадили в паланкин и бегом понесли во дворец.

Уже через несколько минут поблизости никого не осталось. Алеана присела на выступающий корень огромного дерева, прислонившись к стволу. У неё гудело в ушах и подкашивались ноги, она смертельно устала и страшно хотела пить. Вокруг валялись плоды шелковицы, она принялась собирать их и есть. Змея тихонько соскользнула с её шеи и скрылась под подиумом. Вдруг ветви над её головой зашуршали, Алеана только успела подумать, что очередная змея не будет так шуметь, как на нижней ветке повис мужчина, ловко спрыгнул на землю и кинулся к ней. Это был Локхаран.

– О боги, я едва не опоздал! Эти проклятые змеи никак не хотели падать с дерева, пришлось их скидывать по очереди. Но самая большая попала точно в цель… Вид у тебя ужасно растерзанный, подруга!

Он снял свою серую мантию и накинул на Алеану, сам оставшись в коротких штанах, которые носили мужчины мэотис.

– Ты очень бледная! Тебя змеи не покусали?! Ты в порядке?? – восклицал он, сжимая её руки.

– Я в порядке, но нужно скорее вернуться домой… – едва слышно проговорила она.

Локхаран без лишних слов подхватил её на руки и понёс, рассказывая на ходу.

– Нориан привёз мне твоё письмо, рассказал о своих собственных опасениях, я сразу понял, что дело серьёзное и что нужно обязательно успеть к этому вашему празднику. На следующий же день вышел в море на большом корабле. Нам повезло с ветром, через двадцать семь дней мы были на расстоянии шести часов пути. Но тут я задумался, стоит ли являться прямо в порт: я же не смог бы незаметно высадиться на берег… Фух, ну и жара… Пойду-ка лучше вон там – под деревьями… В общем, мы с Норианом оставили корабль за одним необитаемым островком, сели в его лодчонку и высадились на Метцинкоатле, не привлекая к себе никакого внимания. До праздника оставался один день. Нориан отправился в Алый дворец, чтобы выведать новости. Вернулся в полной панике и заявил, что тебя надо увозить немедленно. Но ты уже была в храме, с другими жрицами. Тогда Нориан пошёл, чтобы попытаться перехватить тебя по пути, а я задумал устроить засаду около жертвенника. Сначала собирался просто спрыгнуть с дерева и прирезать вашего правителя к чертям собачьим, хоть и понимал, что это не гарантирует тебе спасения, не говоря уже обо мне. Но по дороге увидел здоровенный клубок змей, сразу узнал смертельно ядовитых и злых, как черти. Палкой осторожно закатил их в свой мешок и рано утром забрался на дерево, пока вокруг не было охраны. Просидел там несколько часов. Еду и воду я выкинул, когда ловил змей, и теперь мне пришлось питаться плодами шелковицы – объелся ими на всю жизнь, я думаю… Когда тебя потащили из паланкина, я вытряхнул своих чёрных подружек из мешка – думал, они всей кучей сейчас свалятся на голову вашему жрецу и будет красиво. Но змеи никуда не собирались падать и разлеглись на ветках. Я давай со всей силы трясти дерево, они опять ни в какую, им и на дереве было неплохо. А старикан уже начал спускаться к жертвеннику, ещё минута – и было бы поздно. И тогда я стал просто хватать змей за хвосты и сбрасывать вниз. И это наконец сработало!.. Всё-таки не могу понять – где Нориан?

Локхаран принялся вертеть головой.

– Что-то не только Нориана – вообще никого нет. Не нравится мне это!

– Давай я пойду сама, только сниму эти неудобные туфли.

Пока Алеана отвязывала ленты, которые держали на её ногах обувь на высокой платформе, Локхаран вышел из-под деревьев и стал осматриваться, пытаясь понять, что происходит.

– А давно ли ваш вулкан так коптит?

Алеана, осторожно ступая босиком по сухой земле, присоединилась к нему. Вершина Талайо была окутана чёрным дымом.

– Вчера не замечала. Слушай, мне нужно срочно покормить нашу дочь. А то она умрёт с голоду, а я лопну от молока.

Локхаран ахнул и схватил её за плечи.

– Бежим сейчас же!

– А как Гес?

– Он на корабле «Лилия», который должен подойти к берегу перед твоим дворцом только через два дня. Поэтому будем спасаться сами.

До дворца нужно было идти ещё минут десять, когда Алеана наступила на острый камень и начала хромать. Локхаран снова взял её на руки, намереваясь двигаться дальше, но тут придорожные кусты раздвинулись и из них высунулось лицо Нориана.

– Сюда, быстро! В твоём дворце солдаты! А девочка твоя у меня в лодке вместе с Китией!

– Что происходит в городе? Почему никого нет?

– Все бегут в южную часть острова. Отсюда не видно, а по тому склону уже течёт лава.

Все трое спустились к крошечной каменной бухте, в которой была зачалена рыбацкая лодка, сделанная из вязанок тростника. На скамье, под просмолённым тентом, окружённая корзинами и мешками, сидела Кития и отчаянно пыталась кормить плачущего ребёнка размоченной лепёшкой. Увидев свою госпожу, она вскрикнула от радости. Алеана схватила дочь и приложила к груди. Голодная малютка судорожно всхлипнула ещё несколько раз и принялась есть. Нориан сел на вёсла, Локхаран оттолкнул лодку и залез в неё, когда вода дошла ему до пояса. Немного удалившись от берега, мужчины подняли парус и взяли курс на восток. Из-под скамьи вышел Клиорк и разлёгся на мешках, свесив длинный хвост.

– Даже его взяли? – улыбнулся Локхаран.

– Все слуги считают Клиорка божественным существом, живым талисманом нашей хозяйки. Когда мы собирали вещи, я посадила его в одну из корзин, – с почтением в голосе произнесла Кития.

– Гес будет рад!

Солнце уже заходило, стало прохладно. Нориан вытащил из мешков плотно свёрнутые козьи шкуры и расстелил их по упругому тростниковому днищу. Потом извлёк из корзины еду и разложил на скамье. Путники скромно поужинали сушёными лепёшками и вяленой рыбой, запивая простой водой из общей фляги.

– Нориан, что произошло, объясни, прошу тебя, – обратилась к нему Алеана, когда все подкрепились.

– Я и сам не понимаю, госпожа, как мы смогли всё это провернуть. Когда мы причалили, Локхаран остался в лодке, а я прихватил мех инжирного вина и отправился к моему приятелю Бурку, который занимает должность начальника дворцового караула. Меня там все считают человеком Байсилиса и не стесняются, особенно когда напьются. Бурк рассказал, что Пун Деусса собирается в честь Дан Рахау принести в жертву тебя, потом – твоего младенца. Я ушам не поверил, это было что-то неслыханное, но Бурк позвал офицера, которому поручили вести отряд в твой дворец, и тот поклялся Атаном, что всё так и есть. Я сказал, что пойду куплю ещё выпивку, чтобы это отметить, а сам помчался за Локхараном, и мы вдвоём побежали за тобой, но ты уже была в храме. Тогда Локхаран отправился на центральную площадь, а пытался вытащить тебя из процессии, но ничего у меня из этого не вышло. Тогда я пробрался в твой дворец, помог Китии собрать вещи и увёл её вместе с ребёнком. Устроил в лодке и пошёл следом за Локхараном, но опоздал – народ уже расходился с площади, из разговоров людей я узнал, что правителя покусали змеи в наказание за осквернение имени Даны и попытку нечестивого убийства нейяды. Я понял, что вы пойдёте домой, чтобы забрать девочку, срезал путь по дикому склону и перехватил вас по дороге…

– Я бы вернулся с флотом и прирезал этого вашего правителя, своими руками, чтобы с гарантией, – сквозь зубы проговорил Локхаран.

– Его много раз пытались убить, но безуспешно, – ответила Алеана. – Существует древнее предсказание, что он умрёт от яда и ни от чего другого. Он всегда думал, что речь идёт об отравлении, но укус змеи, это ведь тоже яд… Если предсказание верно, он умрёт.

Локхаран пристально посмотрел на неё.

– Давай мы завтра это обсудим. На тебе лица нет, ложись-ка ты спать.

Всю ночь он правил на восток, удаляясь от оранжевого зарева, которое висело над Метцинкоатлем. Поднимая голову, он смотрел в бездонный Океан Вечности, усеянный звёздами, на которые удалялись души умерших и откуда возвращались, чтобы снова пройти жизненный путь. По древним верованиям мэотис, этими перерождениями ведала богиня Ночного неба Нут, и Локхаран шёпотом стал повторять древний гимн богине, выученный в детстве.

На рассвете лодка приблизилась к островку, за которым стоял корабль. Алеана ещё крепко спала, измученная предыдущим днём и бессонной ночью в храме. Нориан и Кития тоже спали, укрывшись одной шкурой. Энио принялась пищать и ворочаться в корзине, которая служила ей постелью. Локхаран взял дочь на руки, глядя в её распахнутые серые глаза.

– Смотри, какое прекрасное утро, моя девочка! Полежи тихо, пока мама не проснулась.

На «Лилии» уже заметили их приближение, донёсся звонкий удар в гонг, Марклес зычно отдавал команды готовить вёсла, чтобы развернуться и дать лодке возможность подойти к борту.

Глава 6. Правитель Атлантиды

Вождь мэотис вместе с семьёй перебрался в только что