Алатырь бесплатное чтение

Предисловие

В доме, где ведьма живёт давно

Не растут цветы и не пьют вино.

В месте, где ведьма, жила, росла

Погибает рожь и гниёт трава.

Ночью идёт, заклиная луну,

Босиком идёт и не мнёт траву.

Стоит только взмахнуть рукой

И погибнешь ты, будто сам собой.

Сколько древних заклятий, известно ей?

И как же дожить до утра теперь?

Глаза горят, в волосах листва

Сегодня она танцевать должна!

Ей дьявол подмога и черт ей друг

И слышит от них «ты ТАНЦУЙ ТАНЦУЙ»

Танцуй проклятая!

Готов костер!

Твой долгий век

Окончит он!

Лишь ветер прах разнесет твой мигом!

Танцуй проклятая!

Покойся с миром!

Глава первая. Приезд.

– Проверь еще раз все ли ты взяла.

Я не смогла сдержать улыбки, глядя на папу. Сколько его помнила, он всегда волновался перед дорогой, но, чтобы так сильно, в первый раз. Он не спускал с меня глаз, и мне пришлось в сотый раз проверить наличие телефона, зарядки, паспорта и билета. Все оказалось на месте. Я застегнула рюкзак, подаренный им на день рождения, и надела его на одно плечо.

– Пап, – я успокаивающее взяла его под руку, пока мы шли к нужному вагону. – Мне уже почти семнадцать, я смогу самостоятельно доехать в другой город.

Когда мы нашли нужный вагон, из него уже выходили провожающие.

– Ваш билет – прочирикала симпатичная девушка в синей форме.

Я послушно достала билет, школьную справку и паспорт. Девушка внимательно рассматривала мое лицо. Я немного испугалась, что меня не впустят в поезд, пару дней назад я покрасила волосы в глубокий темный. Вдруг они не поверят, что та блондинка на паспорте это я? Но девушка лишь мило улыбнулась и протянула мне документы.

– Ваше место тридцать один.

«Электропоезд Москва – Димитровград, отправляется с пятого пути, в четырнадцать часов, двадцать восемь минут» – Объявили по громкоговорителю.

Я разблокировала телефон: 14:25

– Давай беги. – Папа обнял меня и поцеловал в щеку. – Я положу тебе на счет денег, как приедешь в Рязань обязательно позвони мне, передавай от меня бабушке привет.

Я кивнула, и улыбнувшись ему, последовала в вагон вместе с проводницей.

Место оказалось у окна, я облегченно выдохнула, слава богу, не люблю сидеть на краю. Моей соседкой оказалась полная женщина лет пятидесяти. Поначалу она пристально смотрела на меня, может, разглядывает маленькую татуировку на моей ключице? Я поправила футболку, тем самым загораживая, маленькую черную звездочку. Вскоре соседка быстро уснула, так что, она не сильно напрягала меня. Время в поезде пролетело быстро, первую половину пути я читала «Три товарища», а вторую слушала музыку.

Сойдя с душного поезда, я вдохнула в грудь побольше свежего воздуха. Не ожидала, что в вагоне будет так жарко.

Я вышла с вокзала, солнце пекло в голову, словно адский костер, рюкзак перевешивал на одну сторону, я так устала, что еле дошла до такси.

– До Извета – сказала я, садясь в серую девятку. Водитель такси нахмурил брови и взглянул на меня через зеркало заднего вида.

– Спасский район? – Я согласно кивнула, и сняла рюкзак.

Заранее приготовив деньги и пристегнувшись, уставилась в окно.

– Да можешь не пристегиваться, здесь гайцов нет – закуривая сигарету сказал водитель. Я скорчила лицо, пристегиваются в первую очередь для себя. Но ему ничего не сказала. Он изучающее на меня смотрел.

– Москва? – Хрипло спросил он, выдыхая дым. Я кивнула – тогда все ясно. – Пробубнил таксист, и мы тронулись с места.

Мы ехали очень медленно, объезжая выбоины на дороге. Машину ужасно трясло, и меня немного укачало. Насколько я знаю, во всей Рязанской области, дороги оставляют желать лучшего. А я-то раньше думала, что такая дорога только в нашу деревню, пока не поехала с папой и мамой в Брыкин-борский заповедник. До сих пор удивляюсь, как мы вернулись назад со всеми колесами.

Наконец показались знакомые пейзажи. Перед глазами раскинулась березовая роща, растущая по левой стороне дороги. С правой были, сплошь усеянные, пшеницей, поля. Я поторопилась отправить папе смс, скоро сеть пропадет, и я не смогу связаться с ним. Я хотела написать ему в WhatsApp, но интернет уже не ловил. Напечатав смс, я заблокировала телефон и убрала его в карман.

Вот показались белые стены коровника, я в предвкушении оглядывалась по сторонам.

– Сейчас налево – предупредила я, перед перекрестком.

Мы проехали автобусную остановку, продуктовую палатку и наконец, показались знакомые дома, мы ехали по центральной улице, все они построены как по копирке. Невысокие стены из красного кирпича, и в ряд пять окон, с белой резной рамой. Возле каждого дома, сквозь деревянный забор, торчали пестрые, словно попугаи цветы. В основном это были различные тюльпаны. Скоро мы проедем местное озеро – Хлоптунское. А там по песчаной дороге до самой окраины деревни.

Вот из-за деревьев показалась железная не высокая крыша. Когда мы заехали на холм, дом стал полностью виден. Все те же бревенчатые стены, распахнутые ставни, и недавно покрашенное в голубой цвет, крыльцо.

– Там дальше болото – я протянула деньги таксисту. – Вы не проедете.

Он взял деньги, и закурил еще одну сигарету.

– До-свидания – я взяла рюкзак и вышла из машины.

– По сильней стукни! – Крикнул водитель, когда со второго раза, у меня не получилось закрыть дверь.

Я со всей силы захлопнула дверь машины. Подпрыгнув на месте от грохота, я оглядела дверь, краска вроде не отвалилась, да и стекло не треснуло. Водитель недовольно цыкнул и дал по газам. «Сам же сказал посильней» – обиженно, подумала я и вздохнув, пошла к дому.

Я прошла через болото по лежащим доскам и почти взбежала на холм, где и стоял бабушкин дом. Зеленый забор, весь обросший плющом, уже покосился на бок. Я аккуратно сняла кольцо с калитки, и та со скрипом отворилась, впуская меня во внутрь. Дрожащими пальцами провела по старой стене, я и не осознавала до этого момента, как же скучала по этому месту. Я устало села на лавку под окном и вдохнула запах цветов, растущих неподалеку. Как же здорово, спустя почти год, вновь оказаться здесь.

Форточка над моей головой с треском открылась, и повеял запах жареной картошки. Я сглотнула слюну, и мой желудок жалобно заурчал. Похоже, бабушка не теряет времени даром, а вовсю готовится к моему приезду. Нехотя поднявшись со скамейки, направилась к дому.

Как и думала, главная дверь была закрыта. Я уже подняла кулак, чтобы постучать, но передумала, рысцой оббежала вокруг дома и толкнула заднюю дверь, она с легкостью отворилась.

На мосту1 пахло сушеной мятой и ромашкой. От стены до стены, была протянута веревка, на которой висели пучки с травами. А на столе у окна распустившиеся, и уже немного завядшие стояли полевые цветы. Я разулась и собираясь зайти в избу споткнулась об задравшийся, цветной половик. С грохотом ударилась о стену, сбив с нее полку с кастрюлями. Разочарованно выдохнув, я стала собирать упавшую посуду, слава богу, ничего не разбилось. Жаль, что не получилось войти в дом неожиданно. Дверь из избы распахнулась и из нее выбежала бабушка. Все такая же, в белом платке и малиновом, в белый цветочек, халате.

– Мира! – Воскликнула она, распахнув объятия. Улыбаясь, я кинулась к ней. От нее пахло маслом и свойственным только старым людям запахом то ли пыли, то ли сырости. – Как доехала? – Спросила она, когда я села за стол.

– Хорошо, – я запихнула в рот огромный кусок картошки, бабушка села напротив, облокотив руки на стол. – Папа подвез меня до вокзала, тебе, кстати, привет от него.

– Как он поживает? – Сощурив свои темные синие глаза, поинтересовалась бабушка. Как бы невзначай, пододвигая поближе ко мне, тарелку с солеными огурцами – не думаеть приехать?

– Он не может, недавно нашел новую работу, сомневаюсь, что его отпустят.

– А со старой работой что?

– Я же писала тебе… – Нахмурившись, напомнила я и задумалась, вспоминая как давно это было – полгода назад.

– Сократили? – Я кивнула и откусила огурец.

– Надо тебе сюда телефон провести.

Бабушка засмеялась, показывая, поредевший ряд зубов.

– В сельсовете вон стоить, и что толку? Не работаеть, как не приду. – Она поджала губы. – Ты мне письмо ежели надо напишешь, а больше мне и не с кем говорить-то – я выдохнула, главное в этом году вернуться без рязанского акцента. Это ударение на «я», вместо буквы «г», говорят «гхэ». Я покачала головой, в этом году я не дам папе насмехаться над собой.

– Когда к матери на погост2 пойдем? – Спросила бабушка, заваривая чай.

Я взглянула на нее, постоянно спрашивает, как не приеду.

– Давай послезавтра, хочу денек отдохнуть.

– Давай-давай – согласилась бабушка. – Зятек-то, поди, уже года три не ходил к ней. – Вздохнула она.

Я поморщилась, у папы давно уже есть какая-то женщина. Он не рассказывает мне о ней, но я не дура, знаю. Чувствую, как от него пахнет женскими духами. Иногда не приходит ночевать домой, говорит либо по работе уезжает, либо с друзьями посидит. Один раз он сказал, что едет, с дядей Виталиком на рыбалку, на десять дней. Через три дня я встретила дядю Виталика в супермаркете. Одного не понимаю, почему нельзя сказать мне правду, я бы поняла его, ведь маму уже не вернуть.

– Он бы приехал, если бы смог – начала я его оправдывать. Хотя уверена, он просто не хочет, сколько его помню, он ненавидел ездить в Извет. – У него новая работа – мне пришлось повториться.

Бабушка кивнула и подала мне бокал с чаем. Я взяла маленькую ложечку и вытащила из кружки всплывшие травинки.

– Это смородина с малиной. – Подсказала она, когда я сделала глоток. Сколько помню, она никогда не покупала чай в пакетиках, всегда сама собирала. Я расстегнула рюкзак и достала из него большую банку кофе, без него я здесь не выживу.

Бабушка усмехнулась и убрала его на полку.

– Я тебе подарок привезла – я хитро улыбнулась, доставая из рюкзака пакет. – Угадаешь?

– Чевой-то я угадывать еще буду. – Она положила руку на грудь и стала перебирать в пальцах крестик. Задумалась. – Есть-то это можно?

– Неа. – Я положила пакет на стол. – Ладно, открой.

Я привезла ей два платка, темно-синий с золотой вышивкой, и черный с бахромой. После смерти мамы она не носит цветное, только дома. Но если куда-то идет, всегда надевает черное.

– Спасибо. – Она потрогала платки, подергала их на прочность и успокоившись отложила в сторону. – Сколько время?

Я достала телефон, сети нет.

– Без десяти семь.

– Ты ешь, а я пойду, новости посмотрю. – Она встала, отряхнула халат и пошла в зал. Через минуту заорал телевизор. Доев, я взяла рюкзак и пошла в терраску, разбирать вещи.

Глава вторая. Предпосылки.

Я любила свою терраску. Всегда если лето теплое, здесь сплю. Бабушка ничего здесь не трогает, и как я не приеду, все лежит на своих местах. Комнатка эта не большая, три на пять метров, но мне вполне хватает. У меня здесь стоит, железная кровать, маленький комод, на котором стоит телевизор, с одним каналом – первым. Старое зеркало во весь рост в посеребренной раме и куча моих детских рисунков и вырезок из журналов, которыми я заклеила отвалившиеся и в местах пожелтевшие обои.

Когда все вещи были разобраны, а комната приготовлена к дальнейшему проживанию, я свободно выдохнула. Время уже было около десяти, на улице царили сумерки, я занавесила шторы и принялась за чтение своей любимой книги. Завтра непременно вывезу из сарая велосипед и поеду на село, проверить приехал ли кто-нибудь еще из моих друзей.

Похоже, я задремала, планшет с грохотом упал на пол из моих рук. Я соскочила с кровати и подняла его, проверяя, нет ли на нем царапин, и вообще работает ли он.

Убедившись, что все в порядке я легла на кровать. Паня, бабушкина овчарка, громко залаяла в саду, я подождала, она не прекращала. Я посмотрела на время: 03:12

Ничего себе задремала, что же бабушка меня не разбудила и не сказала лечь нормально? Переодевшись в пижаму, я прыгнула в постель и укуталась в одеяло. Паня до сих пор лаяла. Я навострила слух, вдруг, кто по саду ходит. Однажды у нас был случай, местные ребята воровали капусту, но сейчас конец мая, воровать-то нечего, ничего не выросло. Паня перестала лаять, тишина. Я облегченно вздохнула, но тут последовали маленькие удары о крышу. Словно кто-то кинул бильярдные шары, и те с грохотом покатились вниз. Я соскочила с кровати и выбежала на мост, включив свет. Подошла к двери, прислушалась, ничего не слышно.

И тут кто-то заскреб в дверь, я испуганно попятилась назад.

«Мяу» – раздалось за дверью.

– Черт! Барсик, это ты что ли? – Я облегченно выдохнула и отодвинув задвижку, открыла дверь, на мост вбежал полосатый комок шерсти.

«Мяу» – Приветливо мяукнул он, ласково обтираясь об мою ногу.

Я закрыла дверь, и взяла кота на руки. Вот это он жирдяй, килограмм десять наверно весит. Вместе мы пошли на кухню. Я подогрела ему молока, а сама съела бутерброд и пару конфеток. Обхватив свои ляжки руками, про себя прикинула, насколько поправлюсь по приезду в Москву, если продолжу так есть по ночам. За окном близился рассвет, взяв кота подмышку, я отправилась спать.

– Через часок вернусь. – Крикнула я, вывозя из сарая велосипед.

– Куда собралась? – Удивилась бабушка.

– Заеду к Митяевым, вдруг Надя приехала.

– Заедешь, может еще к Новосёловым, молока возьмешь? – Она достала из кармана халата сто рублей и протянула мне. – Скажешь, как в прошлый раз, они поймут.

Я вздохнула и взяла деньги, положив их в карман шорт.

Как оказалось, Надя приедет только в конце июня, и то ненадолго. Она старше меня на год, а значит, заканчивает одиннадцатый класс, пока сдаст ЕГЭ, отпразднует выпускной и т.д. пройдет месяц. Приедет, а потом вернется домой поступать в институт. Я огорченно вздохнула, ладно, через две недели приедет Баяр, мы с ним списывались вконтакте. Побуду пару недель в одиночестве, ничего со мной не случиться. Заехав к Новосёловым за молоком, я поехала домой. Съехав с асфальтированной дороги, я выехала на знакомую тропинку. Всегда удивлялась, почему бабушка живет так далеко, одна, на краю деревни. До первых домов на велосипеде минут пятнадцать ехать, а пешком полчаса наверно идти. Я остановилась в тени под березой, перевести дыхание. Положив велосипед, я села на него сверху.

Мне всегда нравилось это место, здесь тихо и спокойно, машины совсем не ездят. Не то, что на центральной, то и дело гоняют местные на своих «тазах». В кустах что-то зашевелилось, я обернулась, но ничего не увидела. Заняться нечем, я достала телефон и сделала пару фотографий пейзажа. По приезду выложу в инстаграм.

В кустах снова что-то зашевелилось, только теперь более настойчиво. Я встала и подошла поближе, раздвинув кусты, я с оглушающим визгом отпрыгнула назад. Из высокой травы выползла толстенная змея почти в метр длинной, черного цвета. Не чуя ног, я ломанулась к велосипеду и через пару секунд была за километр от того места. Сердце бешено стучало, я постоянно смотрела на дорогу, боясь, что опять выползет что-нибудь на подобии этого. Я представила, как огромная змея выползает из травы на дорогу, я, не замечая, наезжаю на нее. Та с пронзительным шипением, наматывается на мое колесо и кусает меня в ногу, а я в свою очередь падаю замертво посреди дороги, закончив всего лишь десять классов и ничего не добившись в жизни. Вздрогнув, я отогнала от себя эту мысль, и прибавила скорость, не спуская глаз с дороги.

– Да это УЖ! Тут их полно развелось, раньше тут все косили, а теперь заросло все, они и живут себе припеваючи. – Успокаивала меня бабушка, пока я отвязывала бутылку с молоком от багажника.

– А не гадюка? – Опасливо спросила я, отвязав бутылку.

– Не водились никогда! – Мы зашли в дом, и прошли в зал.

– Черт его знает, может и водятся!

– Не чертыхайся! – Грозно прикрикнула бабушка, – так дочертыхаешся!

Я прикусила язык и с виноватым видом села на кресло возле телевизора. Сколько помню, бабушка никогда не ругалась, и другим этого не позволяла. Особенно если ругательства касались бога, черта и прочей нечисти. Уж больно она суеверна.

– Завтра у нас дела есть – усаживаясь в соседнее кресло, сказала бабушка. – Очки не видишь мои?

Я встала, взяла, лежащие у телевизора очки, и подала ей.

– Спасибо. – Она протерла линзы и включила телевизор. – Завтра залезешь на чердак, положишь отраву, боюсь, крысы завелись.

– Барсика может впустить?

– Эх… – засмеялась бабушка. – У него мыши по усам ходять, а ему все равно, толку от твоего Барсика.

– Вчера ночью Паня лаяла, и на крыше что-то гремело. – Я рассказала бабушке про прошлую ночь.

– Кота впустила, и она лаять перестала? – Я кивнула, понимая, к чему она клонит. – Кот постоянно по крыше лазить, а собака на него брешет. Это не крысы, а кот был, над твоей терраской чердака нет.

Посмотрев немного телевизор, я пожелала бабушке спокойной ночи и ушла к себе. Прихватив по дороге, с кухни, пару рогаликов и бокал с компотом.

Ночью я внезапно проснулась, что-то тяжелое сдавило мне грудь, не давая сделать вдох. Я попыталась встать, но безуспешно, меня словно парализовало. И тут я увидела темный силуэт, словно ожившая тень легла на меня, сдавливая до боли в ребрах. Я закричала, но безмолвный крик повис в тишине. Я не могла выговорить ни слова, сердце отбивало бешеный ритм. В голове неугомонно пролетали мысли, одна за другой. Я пыталась вспомнить хотя бы какую-нибудь молитву, но бесполезно. В голову лезли лишь матершиные слова.

«Черт-черт-черт, свали же от меня» – Начала тараторить я, не вспомнив, отче наш, ругательства так и вертелись в моей голове. Если бы могла пошевелить руками, треснула бы этого шутника. Я представила бабушкино лицо, прочитай она мои мысли, и чуть не рассмеялась. Но в тот же миг я вспомнила, что со мной твориться что-то необъяснимое. И на меня нахлынула леденящая волна ужаса. Послышался чей-то плач, он словно был у меня в голове. Я пыталась позвать бабушку, неужели это плачет она? Вдруг с ней что-то случилось?

– Боже! – Вскрикнула я, поднимаясь на кровати. Я не могла отдышаться, оглядываясь в темноте. Из-за плохо зашторенного окна падал лунный свет, комната окрасилась в серебряный цвет, с легкостью можно было различить очертания мебели. Представляю, если бы это случилось в полной темноте, обычно здесь такие ночки, хоть глаз выколи, инфаркт обеспечен. Я ущипнула себя за руку, проверяя, сплю я или нет. Спрыгнув с кровати, включила свет. Обернувшись, я подпрыгнула на месте, испугавшись своего отражения в зеркале. На дрожащих ногах, я подошла ближе, чтобы рассмотреть себя. Лицо бледное, а белки глаз покраснели, наверно сосуды лопнули. Теперь грязно серые глаза, сильно выделялись, брезгливо поморщившись, я отошла. Достав теплую кофту, выбежала из комнаты, мне нужен был срочно свежий воздух. Дверь скрипнула, выпуская меня на волю, и я с наслаждением плюхнулась на ступеньку. Ночь была прохладной и изо рта устремилось облачко пара, мой прикованный взгляд следил, как оно растворяется в воздухе, поднимаясь все выше и выше к звездам. Сидеть ночью в одиночестве, очень воодушевляет, но не в такой глуши, в которой сейчас находилась я. Оглядевшись по сторонам и ничего не увидев, я немного успокоилась, но из-за приснившегося кошмара, не покидало ощущение, что за мной наблюдают. Закутавшись поплотнее в свитер, я зашла домой. Взяв из терраски свою подушку и телефон, я пошла, спать с бабушкой. Хватит с меня ночных кошмаров. На телефон пришло оповещение из linguaLeo3, даже без интернета, эти оповещения не дают мне покоя. Я взглянула на время, 03:19

Второй день просыпаюсь ни свет, ни заря. Да что же это такое?

Глава третья. Записка

– Лестницу подержи, – крикнула я бабушке, пошатываясь на ватных ногах.

– Бегу! – Бабушка крепко схватила лестницу, и та твердо прижалась к крыше, перестав трястись при любом моем движении.

Я благодарно взглянула на нее, и через секунду уже ступила на крышу. Мда уж, с низу она выглядит более ухоженно. А тут вся краска, оказывается, уже отвалилась, да и ржавые пятна повсюду, не удивлюсь, если протекает.

– Протекает! – Ответила бабушка, когда я озвучила свою мысль. – А как же? Делали-то ее, твоя мать только замуж первый раз вышла.

Бабушка похоже любила вспоминать, что моя мама при жизни была замужем три раза. Первый раз она вышла в восемнадцать лет, за своего одноклассника и уехала жить с ним Мурманск, через полгода, она вернулась. Ближе к двадцати она уехала в Москву, поступать в институт, и там вышла замуж во второй раз, за брата подруги. Но спустя два с половиной года, встретила моего папу и ушла к нему. Они прожили вместе пятнадцать лет, а потом мама умерла от рака, сгорела как спичка.

– Крышку подними, – бабушка указала рукой, на маленькую дверцу, покрашенную в цвет крыши. Размером метр, на метр, а то и меньше. Я наклонилась над ней и попыталась поднять, но безуспешно. – Напрягись! – Подначивала бабушка. – Там кирпич у низу держит, привязан. – Она засмеялась на мой ошарашенный взгляд.

– Зачем ты кирпич туда привязала? – Психанув, крикнула я.

– Чтобы ветром не сдуло!

Покачав головой, я принялась подымать крышку. Спустя час, потратив огромные усилия, я открыла ее, бабушка одобрительно похлопала мне.

На чердаке было светло, ужасно жарко и душно. Намного хуже, чем в вагоне поезда. Положив пакет на пол, я высыпала на него отраву от крыс. Я огляделась, здесь было столько раритетных вещей, что дух захватывало. Веретено, колесо самопряхи, керосиновые фонари, чугунные горшки и граммофон, но оказалось без иглы. В углах стояли два сундука, одного размера.

– Тут столько всего! – Крикнула я бабушке, выглянув на улицу. Она засмеялась, а я, глотнув свежего воздуха нырнула назад.

В сундуках лежали платья, сандалии, куртки, шапки и прочая одежда. Я откинула ее в сторону, на дне одного сундука лежали письма и фотографии. Дрожащими пальцами, взяв все фотографии и бумажки, спустилась вниз.

Мы с бабушкой уселись на мосту, открыв дверь и приготовив фотоальбомы. Нужно эти фотографии сохранить для домашнего архива. Нельзя потерять их. Перебирая карточки, как их называет бабушка, я наткнулась на свою фотографию.

Я поднесла ее поближе, овал лица, губы, нос. Все это было мое, но не глаза, они словно были холодными и чужими. Только сейчас до меня дошло, это не я. Бабушка не смогла бы распечатать мое фото, а я ей не отсылала. Тем более как она на чердаке оказалась?

– Это моя родная тетка. – Я посмотрела на бабушку, она указала на фотографию в моих руках. – Родная сестра моей матери. – И вдруг добавила, – старшая, пять лет разница. Мать моя с 1926, а она с 21.

Я перевернула фотографию, она была подписана:

«Терехова Мирослава Андреевна, май 1940»

– Ты смотри, нас одинаково зовут! – Я удивленно уставилась на фото. – И инициалы одни и те же. Да и фамилии похожи! Я Тихонова Мирослава Андреевна, а она Терехова.

– Да мы тебя в честь нее и назвали, детей-то у нее не было.

– Давно она умерла?

– Ууу – бабушка засмеялась, – Давно уж, она в 42-ом померла от воспаления легких, есть нечего тогда было, я-то ее не застала.

– Ну да, ты только в 43-ом родилась. Она в этом доме жила?

– А где же? – Бабушка вставила в альбом какую-то фотографию – Все здесь жили, как мой дед построил дом-то этот. – Она задумалась. – Мужиков он только не любит. – Она усмехнулась.

– В смысле, дом не любит? Почему?

– Дед мой, Андрей, дом как этот построил, его и расстреляли, он за белых4 воевал, все прятался, так и тут нашли. Ольга, бабка моя, с Мирославой и матерью моей, осталися. Мирослава, когда скончалася, моя мать замуж вышла, отца-то моего сразу и забрали на фронт, где-то под Днепром5 без вести пропал. – Она вздохнула, ее взгляд, словно находился где-то в прошлом. – Так и жили, я замуж вышла за Алешу, и тот потонул, через год, так я и осталась с Машенькой маленькой, хорошо мать помогала.

– Получается эта Мирослава была одинокой.

– Значит, да. – Бабушка протянула руку забрать у меня фотографию своей тетки, но я крепко сжала ее.

– Можно у себя оставлю? – Я сглотнула. – На время, потом уберу в альбом.

– Не потеряй только, одна фотография то её, больше нет.

Я посмотрела еще раз на фотографию и поразилась нашему сходству, заплети мне так же косу, буду вылитая.

– Оставь это на вечер, – бабушка указала на стопку фотографий, писем и бумаг. – Возьми в коробку сложи, потом переберем.

Бабушка ушла на кухню подогревать обед. Я встала, нашла коробку из-под утюга, и начала складывать туда бумаги. Под руку попался пожелтевший конверт, подписанный.

От кого: Карасёва Анатолия Никитича

Кому: Тереховой Надежде Андреевне

Я радостно начала осматривать конверт, это письмо от моего прадеда, моей прабабушке, когда они еще не были женаты. Конверт был аккуратно открыт с правого бока, не по-людски, как бабушка скажет. Я достала листок и развернула, это оказалась половинка страницы из книги. Чернила уже выцвели, и я еле разобрала почерк.

«Половица раз, два, три. Ты скорее отвори. Локотень мой забери, трестом палец уколи»

Я перечитала письмо несколько раз и все равно ничего не поняла. Я сравнила почерк на конверте и на листке. Совершенно не похож, я разочарованно вздохнула. Видимо кто-то добрался до этого письма раньше меня. Ладно, поищу его потом в коробке. Свернув листок с непонятным стишком, я положила его в чехол от телефона, чтобы не потерять.

– Это что? – Я ковыряла ложкой непонятную кашу, которую бабушка наложила в тарелку.

– Мятая картошка с яйцом.

– Ммм…

– Не бойся, ешь.

Я покачала головой, ну бабушка, как всегда, как что-нибудь придумает, хоть стой, хоть падай. Я попробовала кусочек, есть можно.

– Я тебе в терраску одеяло теплое принесла, укрываться.

– Зачем? – Удивилась я.

– Как зачем? Ты ко мне ночью, зачем пришла?

– Ааа… – я проглотила кусок хлеба. – Мне кошмар приснился, жутко стало, я и пошла к тебе.

– Ну ка, расскажи. – Я усмехнулась, бабушка всегда разгадывает сны. Как она все запоминает, что к чему сниться, не понимаю. Я в подробностях рассказала, что со мной произошло ночью.

– Да это домовой был – бабушка махнула рукой, и я подавилась. Как по ее велению. – Плач слышала, говоришь, выгоняет, что ли он тебя. – Она пожала плечами, и подвинула конфетницу ко мне. – Вон уберись дома, и конфеты на столе оставь ему.

Я громко фыркнула, детский сад какой-то. Но вечером я все же перемыла все в доме, стол на кухне отчистила до блеска и оставила на нем лишь конфеты.

– Мира! – Я выронила намыленную тарелку в раковину. Та с грохотом ударилась об остальную посуду.

– Что? – Крикнула я, вытаскивая наушник из уха.

– У меня пульт упал за телевизор, достань, – бабушка помедлила – пожалуйста.

Я ополоснула руки и пошла к бабушке в зал. Вместе мы отодвинули тумбочку с телевизором, и подвинули шкаф из переднего угла. Я просунула руку и достала пульт.

– Спасибо детка. – Бабушка поцеловала меня в макушку. – Подмети там, а то пылищи целая куча, а потом вместе назад подвинем шкаф.

Вздохнув, я пошла за веником, выгребла из-за шкафа фантики от конфет, клок волос, коробки от валерьянки и море спичек. Веник зацепился о гвоздь, я с силой дернула за него, и гнилая половица с треском надломилась, отдавая мне и веник, и ржавый гвоздь.

– Ба! – Крикнула я, поднимаясь на ноги. – Тут пол разваливается.

– Что там? – Бабушка заглянула за шкаф и присвистнула. – Худушка! Надо подложить что-нибудь. Сейчас принесу доску со двора.

Бросив веник на пол, я полезла за шкаф, посмотреть размер дырки. Доска вся сгнила и крошилась. В отверстии я ожидала увидеть погреб, но не тут-то было. Под полом, была еще одна доска, на которой лежал, вязаный мешочек. Немедля, я подняла его. От старости он выцвел, и потрепался. Отряхнув его от пыли и грязи, я развязала таинственную находку. Внутри лежал клочок бумаги, перевязанный красной ниткой, и большой, коренной, белый зуб. Брезгливо поморщившись, я все-таки достала записку и развернула.

«Локотень уже нашла, кровь на трест не пролила»

      Нервно сглотнув слюну и запихнув все обратно в мешок, я задвинула шкаф, не дожидаясь пока бабушка, принесет доску.

– Ты чего его назад придвинула? – Удивилась бабушка, зайдя в зал, держа под мышкой небольшую деревянную доску. – А как же худушка?

– Там под полом, еще доска, не надо ничего подкладывать. – Немного поразмыслив, я все же показала бабушке, свою находку. – Что это может быть? Кто-то нам зуб подбросил?

– Не знаю ничяво. – Бабушка пожала плечами и взяла у меня мешочек. – Выброшу от греха подальше.

Оставшись в зале одна, слушая удаляющие шаги бабушки, скрип половиц и стук двери, я задумалась. Локотень. Где я это слышала? И наконец, я поняла, сняв чехол с телефона, я достала маленькую пожелтевшую бумажку.

«Половица раз, два, три. Ты скорее отвори. Локотень мой забери, трестом палец уколи»

Я не поленилась, встала и снова отодвинула шкаф. Отвалившаяся доска, была третья от стены. Волосы на руках встали дыбом. Возможно ли, что локотень – это зуб? И кто написал эти записки? И кто положил зуб под доску? Так еще и в мешочек, и записку еще одну положил. Мне осталось вылить чью-то кровь на какую-то тресту? Вопросы, на которые у меня не было ответов, словно вихрь вертелись в моей голове. Чертовщина какая-то, ни что иное, задвинув шкаф, выругалась я.

Глава четвертая. Погост.

– Мира, долго спать собралась?

Я распахнула глаза и проморгав, разглядела над собой бабушку.

– Ты чего? – Мой голос спросонья охрип, пришлось откашляться.

– На погост идтить собираешься? – Бабушка распахнула шторы, терраска для нас двоих казалась слишком тесной, поэтому я не поднималась с кровати, дожидаясь, когда она выйдет. – Иди на кухню, я сырников нажарила.

– Сейчас приду.

Бабушка ушла, за окном солнце уже давно поднялось, но в терраске еще не было удушающей жары. Значит сейчас утро. Я посмотрела на время 06:53. Всегда удивлялась, как бабушка к семи утра успевает проснуться, собраться и приготовить поесть, а иногда еще и на огород сходить. Ровно в семь, я была на кухне и заваривала себе кофе.

– Возьму краску – бурчала бабушка. – А то на памятнике все буквы облезли, подкрасишь. И цветы перед выходом сходи в сад нарви – Я кивнула, и надкусила горячий сырник.

В половину восьмого мы вышли из дома, взяв с собой печенья, конфет, краску и цветов. К девяти часам, слава богу, никого, не встретив по пути, а то наша дорога растянулась бы еще на час, мы пришли на кладбище. Перекрестившись перед воротами, мы вошли внутрь. Пробираясь сквозь бесконечные памятники и ограды, мы наконец дошли до нужной могилы.

«Тихонова Мария Алексеевна

1971-2010

Помним. Любим. Скорбим.»

Гласила надпись на памятнике, мама на фотографии улыбалась и была в точности, как я ее помнила, короткие кудряшки спадали на лицо, а глаза обрамляли маленькие морщинки.

      Бабушка загрустила, и я подошла к ней чтобы обнять, когда из её глаз большими каплями потекла солёная вода. Она всегда плачет, когда приходит сюда. Я вытерла тыльной стороной ладони, нахлынувшие слезы.

– Ну ладно, хватит – я успокаивающее поцеловала бабушку в висок. И проглотила горький ком в горле.

Взяв себя в руки, мы принялись за дела: бабушка полола могилу и возле нее, я подкрасила буквы на памятнике, поставила свежих цветов в банку, и почистив тарелочку положила на нее печенья и конфет.

– Ты, поди, пока к остальным сходи, а то ежели я не зайду, так никто не придет.

Поднявшись на ноги, я отряхнулась, прихватив с собой пакет с едой, пошла, искать захоронения остальных предков.

Вся моя родня похоронена в западной, то есть старой, стороне кладбища. Вот показался знакомый, белый памятник.

«Карасевы Анатолий Никитич 1911-1943 и Надежда Сергеевна 1926-1992»

Ниже «Мамаев Алексей Борисович 1939-1974»

Бабушка специально похоронила моего дедушку, вместе с родителями, дабы не потерять могилу. Помню в детстве, она просила маму, похоронить ее именно здесь, даже когда заказывала памятник, оставила внизу место, для своей фотографии и имени. Но сейчас, говорит, придет с того света, если ее не положат рядом с дочерью, то есть с моей мамой. Я вздохнула и принялась приводить в порядок могилу. Пять минут спустя я отправилась дальше.

У самой ограды кладбища, стоял крест с маленькой металлической табличкой:

«Терехов Андрей Сергеевич 1892-1927 и Терехова Светлана Ивановна 1891-1941»

Там я так же, долго не задержалась. Последнюю могилу я специально оставила на потом. Знакомый крест я увидела издалека. Здесь похоронена бабушкина тетя, при жизни в точности похожая на меня.

«Терехова Мирослава Андреевна 1921-1942»

Внизу, под крестом был положен камень, с тремя цифрами: 22.6 и надпись.

– Не ходите мимо, не топчите прах, мы уже дома, а вы еще в гостях. – На последнем слове я запнулась, не знаю, зачем я прочитала это вслух. Когда вокруг такая тишина, собственный голос кажется зловещим. Над головой громко закаркали вороны, и я поежилась. Стало жутко, и я огляделась, бабушку не видно. Раньше я не обращала никогда внимания на ее могилу, но узнав, что я так похожа на нее, мне стало интересно узнать о ней побольше. Я помню и этот крест, и камень, и табличку, но теперь это все казалось мне совсем другим.

Ей можно даже памятник нормальный поставить, у нас есть фотография, нужно позвонить папе, и сказать ему. Выдрав пару сорняков, и положив еду на белую каменную плиту, я принялась подкрашивать буквы на табличке.

Я аккуратно выводила кисточкой каждую букву, крест оказался очень высоким, и мне пришлось встать нагой на могилу, чтобы буквы получились ровными и аккуратными. Вороны над головой снова громко закаркали. От неожиданности я выронила баночку с краской из рук, в попытке поймать ее, оступилась. Падая, я схватилась за крест, осознав, что сломать его, минимум грех, тут же разжала пальцы, но ладонью все же больно ударилась об него. Устояв на ногах, я отряхнула испачканные в краске штаны. Рука жгуче защипала, взглянув на ладонь, я поморщилась, я расцарапала всю руку, и огромная щепка от креста воткнулась мне в указательный палец. Как только мне удалось вытащить занозу, кровь из пальца, тут же хлынула на землю, и попала на белую плиту. Хотела уже облизать палец, чтобы остановить кровь, но вовремя вспомнила, что мои руки как у тракториста, в краске, земле и траве. Я взглянула на злосчастный крест, испачканный в моей крови.

– Твою мать! – Громко выругалась я, поспешно собрав вещи в пакет. Нужно найти бабушку и идти домой, пока я не умерла от потери крови. Напоследок, я споткнулась, о мелкий камень. И чуть не упала, на ограду соседней могилы. Я снова, отряхнулась, и увидела на земле маленькую, аккуратно сложенную, пожелтевшую бумажку. Дрожащими руками я развернула листок:

«Локотень мой забрала, кровь на трест мой пролила, ночью лунную вставай и обряд свой завершай »

Мое тело прошиб озноб, меня затрясло как в лихорадке, я огляделась. Здесь никто не ходил, это я знаю точно. Но кто подбросил это? Кто увидел, что я поранилась? И что такое трест? Не чуя ног, я побежала искать бабушку. Никогда. Больше никогда, не пойду одна на кладбище. Бабушка сидела на корточках возле маминой могилы, и что-то бормотала.

– … вот и Мирослава приехала, а то совсем тоскливо одной.

– Бабушка! – Я прервала ее диалог с покойной дочерью – идем домой! – Я запыхалась, и по моему бешеному взгляду, она поняла, что и вправду надо уходить, поспешно встав, перекрестившись, попрощавшись с мамой, как она всегда это делала, мы ушли.

Я швырнула бумажку на стол, ту, что нашла на кладбище. И с надеждой посмотрела на бабулю.

– Что это?

Бабушка изучающее посмотрела на найденную мной записку и покачала головой.

– Не знаю детка, не знаю – она перекрестилась. – Еще есть?

Я кивнула и достала из-под чехла телефона еще две записки.

Мы сидели молча минут десять, потом я спросила.

– Локотень – это зуб?

– В Извете так только говорят. – Она пожала плечами. – Трест – это крест.

– Все верно получается. – Я уставилась в одну точку и начала размышлять, кто мог так пошутить надо мной. Я как раз уколола палец об крест, то есть трест, как написано в записке. Но как кто-то мог предвидеть это? – Пойду я спать. – Не выдержав тишины, я встала и направилась к себе.

Глава пятая. Кто там?

– Да пап, все хорошо – я тяжко выдохнула и оперлась локтем на стену.

– Ты бабушке привет передала?

– Передала.

– Как она себя чувствует?

– Хорошо.

– Денег хватит? Или еще выслать?

– Нет пап, ничего не нужно высылать, у нас все есть – я разговаривала с отцом примерно, полчаса. Наш председатель, Семен Григорьевич, не спускал с меня глаз, словно гипнотизируя. Должно быть, ему самому нужно было позвонить. А я тут болтаю не прекращая. – Ладно, пап, тут очередь уже к телефону, позвоню через несколько дней. – И вправду в этот момент в здание сельсовета вошли две милые бабушки, одна баба Полина, живет недалеко от магазина, а другая кто такая, не помню.

– Долго говорить? – Спросила неизвестная мне старушка.

Семен Григорьевич поджал губы и кивнул. Указал им рукой на диван, и обе старушки не благодаря уселись на указанное место.

Наконец распрощавшись с отцом, я положила трубку.

– До свидания – крикнула я уходя.

На улице жарко светило солнце, проезжающие машины, поднимали пыль. Ехать домой не хотелось. И делать было нечего. А ведь только начало дня. Скорей бы уже приехал Баяр.

Я вывезла велосипед на дорогу и решила прокатиться, куда глаза глядят, так сказать. Прокатившись по асфальтированной дороге, я свернула на грунтовую. Проезжая мимо кладбища, прибавила ходу и опасливо покосилась на старый забор. Мурашки побежали по телу, и я поежилась. Вот я проехала указательный знак «Извет». Остановилась, развернулась и поехала назад. За пределы деревни, бабушка не разрешает выезжать, там совсем людей нет, воруют, сбивают на машинах, и прочие страшные истории, не придавали мне смелости уехать подальше одной. Проезжая кладбище, я сбавила скорость, смогу ли увидеть крест Тереховых? Они у ограды как раз похоронены. Вот вдалеке, тот самый крест. Кладбище порядком в двадцати метрах от дороги. И я смогла разглядеть человека рядом с могилой.

Я остановилась, и постаралась присмотреться, кто же там стоит. А бабушка говорила, что на могилу к нашим родственникам никто не ходит. Это оказалась девушка, на ней было одето белое платье до щиколоток, на талии повязано поясом. Светлые волосы были распущенны, а на голове красовался венок из полевых цветов. Ладони вспотели, я обтерла руки о шорты и подняла голову. Девушка уже стояла возле ограды и смотрела на меня. Я не могла разглядеть ее лицо, слишком далеко. Я сощурилась, но не помогло, меня не покидала уверенность, что таинственная незнакомка не сводит с меня глаз. Резким движением она подняла руку вверх, мой велосипед, точно по ее веление, свалился с подножки. Подняв велосипед, я еще раз посмотрела на девушку, но ее там уже не оказалось. Кто она такая? Может что с могилой? И она хотела предупредить меня? Одной идти проверять не хотелось. Отбросив все мысли, я поехала домой. Время около двенадцати, спать не хочется. Весь день был прожит зря. Единственное что я сделала полезного, это позвонила папе. Всё. Накрывшись одеялом, я принялась за чтение. Спустя небольшое время, книга выпала из рук, и я начала дремать, пока меня не разбудил стук в дверь.

Я открыла глаза, в терраске горел свет, я уснула, не выключив его. Нехотя я поднялась и распахнула дверь. На мосту никого не было.

– Бабушка? – тихо позвала я. Молчание.

Захлопнув дверь, я уселась на кровать. Что-то странное происходит. Как скажет бабушка, домовой шалит. Но это только дома, но как объяснить все остальное? Этому должно быть объяснение. В этот момент мне жутко захотелось перечитать все найденные записки. Уверенна, в них кроется разгадка. В последней, говорилось о том, чтобы завершить обряд. Но что за обряд и как его пройти? Перспектива не очень заманчивая. Но что, если это какие-нибудь сатанисты, им нужно убить девственницу или что-то в этом роде. Не найдя другого объяснения, я легла спать.

– Это Мира! – Крикнула тетя Аля, открывая дверь, – Мамаева. – Уточнила она. Здесь все называют меня бабушкиной фамилией, даже отца, когда он приезжал. Наверно это тоже послужило причиной его неприязни к Извету.

На мосту показалась Регина, высокая, темноволосая девушка. Старшая сестра Баяра.

– Здравствуй Мира, что-то ты рано в Извете! – Она улыбнулась мне, сощурив черные, раскосые глаза.

– Да я только 10 класс закончила, экзаменов нет, вот решила к бабушке пораньше приехать. – Я потопталась на месте. – Не знаешь Баяр, когда приедет? Я заходила, говорили через две недели. Но вдруг пораньше. – Она поджала губы и отрицательно покачала головой.

– Должен был на этой неделе приехать, но дядя Азиз пригласил его в Туркменбаши6, сомневаюсь, что этим летом он появиться в Извете.

Попрощавшись с тетей Алей и Региной, я уехала.

Ночью приснился сон, будто я парю над Москвой, дома были такими маленькими, дух так захватывало. Казалось, все это было наяву. Но когда ночью меня разбудил стук в дверь, я осознала, где нахожусь.

«Тук-тук»

– Кто там? – Охрипшим голосом спросила я.

– Это я, впусти меня. – Я распахнула глаза, поняв, что говорит не бабушка.

«Тук-тук»

Стучали в окно. Я поднялась на кровати и уставилась в стену, боясь повернуть голову.

– Кто это? – Шепотом спросила я. Последовал очередной стук. Я нащупала под подушкой телефон и включила фонарик. На счет три я посвечу в окно. Раз… Два… Три!

В окне мелькнула тень, я подбежала и отодвинула штору, освещая часть сада. Никого.

– Я здесь… – повеяло холодом, голос раздавался позади меня. Страх исчез, я обернулась и увидела себя. Мое отражение стояло в полуметре от меня. Оно моргнуло, я нет. – В красный угол загляни, моё по праву, мне верни.

Это отражение не было моим, оно говорила, но не открывало рот. Холодный голос, не принадлежал мне, он раздавался у меня в голове. Что происходит? Я ущипнула себя. Ничего не чувствую. Я сплю!

Распахнув глаза, я оглядела комнату. Я лежала в кровати, за окном близился рассвет, уже можно было различить очертания мебели в комнате. Это был сон, я поднялась на кровати. Пощупала лоб, холодный и влажный. Надев тапки, выбежала на мост, бабушка сидела на диване, открыв дверь и смотря вдаль, рядом лежала свежая газета.

– Ты чего соскочила? – Удивилась она.

– Пить хочется – на ватных ногах я прошла в кухню, пододвинула табурет в красный угол, и заглянула за иконы- ничего. Пошла в зал, за иконами как я и ожидала, лежал тот самый мешочек, я открыла его, внутри лежал зуб и записки, те самые, что я отдала бабушке на утилизацию, скажем так. Она их не выбросила, а спрятала. Стоило самой разобраться с этим, я взяла мешочек и бросила его в галанку7, прикрыв старыми газетами, бабушка растопит печь, и прощай старый зуб и странные записки.

Вечером как по желанию, началась гроза. Электричество отключили, было немного страшно, поэтому я сидела вместе с бабушкой. Сильный ветер задувал в окна, часто распахивая их, пришлось повязать ручки веревкой.

– Холодно, пойду галанку растоплю – предложила бабуля и встала из-за стола.

Я сидела на кухне возле зажженного газа, свет конфорок освещал всю кухню. Я слышала, как в зале бабушка подбрасывает поленьев в костер, и шурша подпихивает еще газеты. Закрыв глаза, я облегченно вздохнула. Мой план сработал.

Глава шестая. Моё по праву, мне верни.

Эту записку я нашла утром в саду, когда полола цветы. Трясущимися руками я развернула ее, надпись гласила:

«ПРОКЛЯТОЕ НЕ СОЖЕШЬ, ХОЧЕШЬ ЖИТЬ, ХОЗЯИНУ ВЕРНЕШЬ»

Я села на влажную после дождя землю и уставилась на березу, растущую у ограды. Я так долго и упорно всматривалась в ее ствол, что мое зрение навострилось до предела. Я могла разглядеть мелких букашек, неровность коры и различных гусениц в пару метрах от меня. Я перевела взгляд и спросила сама себя, что же происходит, черт подери?

Открыв дверцу галанки, я громко ахнула. Мешочек с зубом, лежал, невредим, посреди пепла.

– Почему ты хочешь уехать? – Папин голос выдавал разочарование.

– Здесь что-то происходит… – прошептала я, и покосилась по сторонам, проверяя, никто ли не подслушивает. Председатель как раз вышел из комнаты, я осталась одна. – Я хочу, чтобы ты приехал и забрал нас.

– Нас?

– Можешь встретить в Москве, если занят, но завтра воскресенье, у тебя выходной…

– Подожди Мира – перебил меня отец. – Ты и вправду хочешь приехать? Еще и забрать бабушку?

– Да, папа…

– Я не смогу тебя забрать, и встретить тоже.

– Я поняла, ты занят – я вздохнула и представила бабушку в метро. – Мы сами доедем.

– Послушай меня, – он шмыгнул носом и продолжил. – Я через пару дней уезжаю в Крым по работе, на две недели. Давай я приеду, и мы все обсудим еще раз.

– Да что здесь обсуждать?! – Меня взбесило не понимание отца, я уткнулась лбом в холодную стену и закусила щеку. – Мне угрожают!

– Да, но…

– Что, но? Ты не хочешь, чтобы я приезжала?

– Хочу, но не сейчас…

– Я все поняла! Твою работу наверно зовут Катя или Марина! И ты едешь развлечься. А мы с бабушкой будем тебе только мешать. Да ты всегда бабушку ненавидел!

– Будто бы она любила меня – фыркнул отец, на заднем плане ему кто-то что-то сказал. – «Не сейчас» – Прикрывая телефон, ответил он. – Дорогая, эти записки, шутки твоих друзей. Ты уже взрослая, поменьше смотри сверхъестественное8 и побольше читай русскую классику.

Я закрыла глаза, не слушая его слова. Как мне хотелось все ему высказать. Напомнить про маму, сказать, что он не был несколько лет на ее могиле, а через полгода после её смерти завёл себе любовницу. Хотелось уколоть его побольней. Крикнуть ему в трубку что он и не любил нас никогда. Но в тоже время мне хотелось уговорить его приехать за нами.

– Мне страшно папа – сдерживая слезы, проговорила я.

– Дай мне две недели, и мы решим, что делать. Хорошо?

Я вытерла слезы и не ответив, бросила трубку.

Я стояла у ограды кладбища и долго не решалась войти туда. Это напомнило мне случай, когда я хотела пойти ночью в поле. Может и сейчас мне не стоит идти туда.

К воротам подъехал черный нисан, и из машины вышли пять человек. Номера московские, они достали из багажника искусственные венки, цветы и пакеты с едой. Видимо приехали к покойным родственникам. Я вздохнула, ладно, пойду с ними, если повезет, они будут недалеко от меня, и мне будет не так страшно. Проходя мимо, мы поздоровались, так принято в Извете, здороваться даже с теми, кого не знаешь, ведь они могут оказаться твоими дальними родственниками.

Найти нужную могилу не составило труда. Я постоянно оборачивалась, выглядывая людей. На кладбище их оказалось на удивление много. Может праздник, какой, или потому что суббота, все выходные? Я присела возле креста на корточки, и нервно затеребила мешочек с зубом в руках. Что мне делать с ним? Закопать? То, что зуб принадлежит моей прабабке Мирославе, почти не было сомнений. Она пришла ко мне во сне, в ее доме он был спрятан. Но как отдать его ей, чтобы ее дух, или кто там, оставил меня в покое? Я долго размышляла, ходила вокруг могилы, в надежде найти записку с подсказкой, но ничего не было. Я встряхнула волосами и снова задумалась.

– Мирослава? – Я обернулась на голос. Передо мной стоял среднего роста парень, худощавый, с резкими чертами лица и короткими, небрежно остриженными, русыми волосами.

– Мы знакомы? – Потупилась я, вспоминая, где я могла с ним познакомиться. Одет он был странно, босой, что, впрочем, в Извете нормально, я тоже иногда ходила босиком по деревне. На нем были смешные мешковатые брюки, зауженные снизу, и небрежно заправленная бежевая рубашка. Я посмотрела ему в глаза и заметила, что он тоже рассматривает меня, в глазах его было непонимание или удивление.

– Я думал, в Извете все знают друг друга, – хрипя, сказал он, и откашлялся. – Ладно, я пойду.

– Не хочешь представиться? – Улыбнулась я, подходя к нему ближе.

– Олег. – Я протянула ему руку, и пожалела об этом, он поморщился, давая ясно понять, что ему неприятно. Но все, же пожал мне руку, ладонь его оказалось прохладной и сухой, что удивило меня, на улице было очень влажно и душно. – Меня зовут Олег. – Повторился он, а я приметила для себя, что голос у него очень приятный.

– Ты местная? – Спросил он, отходя от меня.

– Бабушка живет здесь, а я с Москвы. Вот приехала, окончила 10 класс, у меня свобода. – Довольно хмыкнула я.

– А поступать не будешь никуда? – Не слишком заинтересованно спросил Олег, рассматривая табличку на кресте.

– Ну в следующем году, буду. – Потупилась я. – А ты откуда?

– Я? – Он поднял на меня взгляд и замер. – Спасск. Приехал ненадолго, к родным. – Он говорил медленно, словно подбирая нужные слова. Его взгляд остановился на моей олимпийской футболке с надписью: «Сочи 2014», проскользнул ниже к шортам и кроссовкам Nike. Затем он посмотрел мне в глаза. – Тебя же Мирослава зовут? – Я кивнула. – А живешь ты где?

– На крылатой поляне, знаешь, где это?

– Примерно. – Он присел на ограду соседней могилы и снова стал не сводить с меня глаз. – А что ты здесь делаешь одна?

– Решила к прабабушке сходить на могилу. – Я указала пальцем на крест Мирославы. – Моя тезка, в честь нее назвали. – Только сейчас я вспомнила, зачем пришла сюда. У меня в руке все еще был мешочек с зубом, и я поторопилась спрятать его в карман шорт. Олег молчал, и смотрел на крест, меня смутило это молчание, и я поторопилась завести разговор. – Вообще-то она сестра моей прабабушки. – Он непонимающее посмотрел на меня.

– Я про Мирославу. – Уточнила я.

– Ааа… – только произнес он. Снова наступило молчание.

– Ладно, я пойду – не выдержав напряженной ситуации, я решила подвести наше знакомство к концу. – Пока!

– Пока – тихо попрощался он, все еще продолжая смотреть на крест. Черт, из-за него я не смогла оставить зуб на могиле! Придется идти завтра. Уходя, готова поклясться, в моей голове то и дело звучали слова:

«Моё по праву, мне верни» «Моё по праву, мне верни» «Моё по праву, мне верни»

Глава седьмая. Новый друг.

Я закинула сумку с продуктами на багажник и принялась привязывать ее веревкой. Из магазина вышла тетя Лида, продавщица, и повесила увесистый замок на дверь. Время десять, единственный магазин, закрыт. Хорошо, что я успела приехать и все купить. Ездить на велосипеде вечером, идеально, нет удушающей жары, воздух свеж, птицы поют. Иногда только подростки гоняют как бешенные на родительских машинах, но за все время, никого не сбили, так что я была спокойна.

– До-свидания Мирочка, бабушке привет! – Попрощалась тетя Лида.

– Передам, до свидания – я помахала ей, и прыгнула на велосипед, медленно отдаляясь от нее.

– Мира! – Спустя пару минут, когда я отъехала на приличное расстояние от центра, чей-то голос окликнул меня. Я остановилась и узнала Олега.

Он шел ко мне навстречу быстрым шагом. Сейчас он казался немного выше и полнее, не то, что в прошлый раз. И одежда на нем была нормальная, шорты, футболка и кеды.

– Привет! – Поздоровалась я, когда он подошел на достаточно близкое расстояние. Он кивнул мне в знак приветствия.

– Увидел тебя, когда ты из магазина выходила, – он указал большим пальцем на небольшой домик, который и служил тем самым магазином. – Домой? – Я кивнула. – Пошли, мне почти туда же, провожу тебя, а то уже темнеет. Страшно наверно? – Я снова кивнула. Честно говоря, я никогда не боялась ездить по своей заросшей дороге, ни днем, ни ночью, ни в грозу. Но от предложения проводить меня, не стала отказываться, тем более что общаться мне здесь, особо не с кем, а Олег, как мне показалось, хороший парень.

– Давай повезу велосипед – я передала ему велик, и мы пошли рядом по песчаной дороге.

– Метро Медведково. Северо-восток Москвы. Может, слышал?

– Конечно, слышал. – Фыркнул мой спутник, немного обиженно. – Если я живу в Спасске, не значит, что я отстал от жизни. А еще я живу в доме, а не в землянке. Что бы ты знала.

– Я предполагала это.

– Ну, я на всякий случай, чтобы уберечь тебя от объяснений, что такое телефон, радио и телевизор.

– Ладно, прекрати. Я просто пыталась объяснить, где живу.

– У тебя получилось. – фыркнул он.

– А ты в Извете надолго? – Попыталась я сменить тему.

– Пока не решу все дела. – Он поджал губы. – Ну, надеюсь, что надолго, мне здесь нравиться.

– Мне тоже. – Я улыбнулась, и он ответил на мою улыбку. Это было странно, за все время я ни разу не видела, чтобы он улыбался. Он казался очень милым и добродушным. И у нас есть общая черта, мы оба любим Извет. Почему-то эта мысль страшно обрадовала меня. Захотелось поближе узнать Олега.

– У меня не много друзей, Ира, Лиза и Андрей. Мы вместе учимся и гуляем. – Я обхватила себя руками, словно защищая от подувшего ветра. Рассказывая о себе, я и не заметила, как мы оказались на бугре, возле моего дома. – А у тебя много друзей?

– Достаточно для выживания.

Он сказал это, с полуулыбкой и театрально подняв брови. Не удержавшись, я громко рассмеялась. Этот парень мне определенно нравиться! Он перестал улыбаться, и я испугалась, что сказала это вслух.

– Что? – Поинтересовалась я.

– Дойдешь сама отсюда?

– Не хочешь идти по доскам? – Я схватила его за локоть, – идём, не провалишься, посидим на лавочке.

– На той, что под березой стоит? – Он кивком указал на миниатюрную лавочку под березой. Я моргнула глазами, в знак согласия, и он вздрогнул. – Вообще-то мне пора идти уже. Темнеет, а мне казалось, ты живешь ближе. Еще долго идти.

– Ты мог бы сказать, что торопишься. – Забирая у него велосипед, заметила я. – Мне не трудно пройтись одной.

– Но я хотел побыть с тобой. – Он улыбнулся, заставляя мои щеки вспыхнуть.

– Ты забыл подмигнуть. – Я глупо рассмеялась, пытаясь скрыть свое смущение. – Ну в кино, когда парни… Они… Черт! Понимаешь меня? – Смутившись, спросила я, заметив, что он, кажется, не понял меня.

– Ладно, Мирослава, мне правда пора. – Он протянул мне руку, и я с удовольствием пожала ее. – Надеюсь, скоро увидимся. – Олег снова заразительно улыбнулся и подмигнул мне. – До встречи.

Я помахала ему в след, и пошла домой. Напоследок я обернулась проверить, где он идет, и с ужасом и восторгом заметила, что он тоже обернулся мне в след. В голове сразу зазвучала песня из такси по дороге сюда: «Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она, что б посмотреть, не обернулся ли я»

Господи, как же я опозорилась! Усаживаясь на лавку, корила себя я. Несла всю дорогу какую-то чушь, слова не дала сказать. Ничего про него не узнала толком, шел ведь и слушал, даже не перебил.

Ветки березы ударялись над головой, стряхивая мне на голову мелкие листья. На голову что-то упало, оказалось: майский жук. Позади, затрещала птица, я обернулась на звук и оцепенела.

Ствол березы, видоизменился, словно стал шире и чернее, а прямо напротив меня было лицо. А точнее изображение лица, словно кто-то высек чей-то портрет на дереве. Все бы ничего, но, когда этот самый портрет моргнул, мое сердце екнуло, а волосы встали дыбом. Ни закричать, ни пошевелиться от сковавшего меня страха я не могла, так и сидела на лавке в пол оборота.

– Мирослава! – Входная дверь распахнулась, я быстро перевела взгляд на вышедшую из дома бабушку. С моста лился свет, освещая меня и пространство вокруг. Дрожа, я обернулась на ствол, он был обычным, как и всегда. Неужели от темноты так померещилось? Так и не заметишь, что уже достаточно темно, померещиться всякое может. – Ты чего тут сидишь? – Она вгляделась мне в лицо. – Ты чего бледная такая? Случилось чего?

– Все в порядке… – на ватных ногах я поднялась со скамейки и направилась к дому. – Завезешь велосипед? – Не дожидаясь ответа, я ушла к себе в терраску. Прислонившись к запертой двери, я слушала, как бабушка ходит по мосту, завозит велосипед, и закрывает все двери на задвижку. Наконец, наступила тишина, и я без сил опустилась на пол. Все казалось таким ненастоящим, я ничего не чувствовала, должно быть сильно испугалась. Но что если со мной что-то не так?

– Нет – прошептала я. – Со мной все в порядке. – Взяв подушку под мышку, я направилась снова ложиться к бабушке. Проходя через кухню, я замерла, уставившись на красный угол. Перекрестилась, не уверенная правда, правильно или нет. Я направилась в зал. Раньше я не придавала значения всякой мистике, и в бога особо не верила, в церковь только на пасху ходила, и то, не всегда. Но сейчас, испытывая страх перед неизвестным, начинаешь верить в силу молитвы, а точнее надеяться на эту самую силу.

Глава восьмая. Жи̍ва.

Утро было пасмурным и тоскливым. Я проснулась с болью в голове и тяжестью в ногах. Без лишних действий я встала с кровати и пошла завтракать. На кухне было пусто, на столе лежала записка: «Ушла в церковь, вернусь после обеда». Прекрасно, значит, бабушки дома нет, я взглянула на время, ничего себе я поспала! Время уже двенадцать часов, скоро бабуля придет. Я поторопилась заправить кровать, хотела включить телевизор, но света снова не было.

– Чертов генератор! – выругалась я, швыряя пульт на стол.

Бабушка вернулась, а я так и слонялась по дому, не зная, чем заняться. Я бродила из комнаты в комнату, словно призрак. Надо бы съездить на кладбище, но мне пока хватило приключений. Единственное, что сейчас бы меня обрадовало, так это встреча с Олегом. Этот парень показался мне достаточно интересным, надеюсь, он пробудет в Извете побольше и нам удастся еще увидеться.

– Ты чего улыбаешься? – Я вздрогнула, увидев перед собой бабушку.

– Не улыбаюсь! – И действительно, я улыбалась, но с появлением бабушки, улыбка исчезла с лица. Чувство появилось, словно я напакостничала, и меня поймали с поличным. Я поспешила на кухню, чтобы поскорей скрыться от бабушки.

– Друга твоего видела – вспомнила бабушка, когда мы уселись за стол пить чай. Я не понимающе посмотрела на нее, Баяр что ли приехал. – Не местный, – уточнила бабушка. – Олег какой-то.

– И что? – Нетерпеливо спросила я, ставя кружку на стол. – Он что-то сказал?

– Казал, ага. – Ехидно улыбнувшись, она отвернулась к окну.

– Ну не тяни!

– Гулять тебя зовет сегодня, просил передать, что будет ждать на селе в десять.

– И всё?

– И всё, а что же, свататься мне собираться?

– Ба! Ну прекрати пожалуйста. – Взмолилась я, вставая, чтобы помыть кружку.

– Ой, девочка моя, Зирка9 бы с тобой была.

– Что это? – Я вопросительно на нее посмотрела, ожидая объяснений.

– Это радость моя – удача. Как говорилось давеча на Руси: «Что из него будет, коли он не в милости у Зирки». Вот бы ты в милости бы была.

– Зачем мне удача, я гулять просто иду. Ладно, если бы я за билетом лотерейным шла.

– Прямо Мирочка моя ты глупая. – Бабуля засмеялась себе под нос. – Просто ты с подругами в Москве гулять будешь, а коли такой молодой человек зовет, то не просто все. – Бабуля вздохнула и протянула мне свою кружку. – Вон как ты светишься вся, уже бы сейчас к нему упорхнула.

Я поджала губы, а ведь бабушка и правда права. Очень уж хочется Олега увидеть.

Время было десять, а я только начала сушить голову, в прочем ничего нового, я всегда была копушей, но сейчас это было ну очень уж не уместно. За окном уже наступили сумерки, и мне следовало поторопится, иначе придётся идти по темноте. Через двадцать минут, освещая дорогу фонариком от телефона, я шла по тропинке, ведущей на село. Телефон осветил знакомый силуэт, и я узнала приближающегося ко мне Олега.

– Так и знал, что ты опоздаешь. – Усмехнулся он, выставляя вперед руку, я весело дала ему «пять».

– Привет, голову решила перед выходом помыть.

– Ну да ничего страшного, я и подождать могу, чего мне.

– Ой, вот только не паясничай.

– И не думал.

– Вот и славно, куда мы пойдем?

– Я думал, ты придумаешь.

– У меня были дела поважнее.

– Телевизор смотрела?

Я расхохоталась и кивнула. Через двадцать минут споров, мы все – таки решили пойти на Хлоптунское озеро, делать всё равно нечего. По дороге я пыталась разузнать у него что-нибудь про родителей (Уж очень это было интересно бабушке). Но ничего вразумительного так и не добилась. Папа Саша, а мама Люда, всё, больше ничего выбить не удалось.

– Ты же не Мамаева?

– Не, это бабушкина фамилия, я Тихонова. – Я взглянула на него исподлобья. – Как ты догадался?

– Ну, Мамаева, не русская фамилия, вроде как, а вас в Извете так все и называют, я вот и удивился.

– Ну, может, и были предки какие. Старую Рязань ведь всю спалили татары, а где она находилась раньше, знаешь?

– Знаю, где сейчас Спасск стоит.

– Правильно, как бабуля говорит, у всех рязанских немного татарской крови есть, так что ничего удивительного в моей фамилии.

– Ага. – Согласился Олег кивая.

– А у тебя какая фамилия?

– Елагин. Как у русалки.

– Какой еще русалки? – Я вскинула руку и повертела пальцем у головы. – Ее Ариель10 звали дурак!

– Я не про эту русалочку говорю, – он взял меня за плечи и указал рукой на небольшой деревянный мостик рядом с нами. – Наташа Елагина утопилась здесь семьдесят лет назад, с тех пор в ночь Ивана Купалы11 ее постоянно здесь видят. – Он повернул меня к себе, но руки не отпустил, я чувствовала, как от него исходит тепло, и оно медленно растекается по моему телу, хоть бы не отпускал меня! – И я тоже видел.

– Ты что в это все веришь?

– Ты о чём? – Тихо спросил Олег, отпуская меня и отстраняясь.

– Ну, в мистику… – так же шёпотом ответила я. – Что может быть в нашем мире что-то потустороннее.

– Ты что-то тоже видела? – Без удивления поинтересовался Олег. Он оглянулся, замер на секунду, но затем снова взглянул мне в глаза.

– Я тебе расскажу, но не здесь. – Я так же оглянулась назад, ничего не было видно, непроглядная тьма, страшно здесь обо всем рассказывать. – Давай утром, а сейчас пошли отсюда, страшно что-то.

Я достала из заднего кармана шорт телефон и включила фонарик. Олег при свете фонаря поморщился, яркий свет не спорю, ослепил нас обоих, он отвернулся, а я ехидно улыбнувшись в тихую сфотографировала его.

– Слышала? – Остановился Олег. – Вода плещется, русалка наверно.

Я навострила слух, и вправду кто-то смеялся и плескался в воде. Все тело онемело на секунду. И вот уже не чуя ног, я неслась по еле различимой тропинке и громко визжала. Сбивая всё что попадалось на моём пути. Остановилась недалеко от церкви перевести дыхание, Олег бежал за мной и громко хохотал.

– Вот ты трусиха оказывается! – Он поднял руки вверх как бы сдаваясь. – Успокойся, я пошутил, это дядя Ваня с женой купались, с Верхней улицы, которые.

– Ты что не нормальный? – Взревела я от досады. К сожалению, я знала, что дядя Ваня с женой, жили как раз у озера. – Я испугалась очень сильно, коленки до сих пор трясутся!

– Ладно извини, я не хотел. – Олег приблизился ко мне в плотную, дорогу освещали огни из окон домов, я видела его лицо. В ночи он казался очень бледным и уставшим.

– С тобой всё хорошо? – Заботливо поинтересовалась я, касаясь его пылающей щеки, жар, но он бледный как смерть, он же болен. – Ты весь горишь.

– Всё нормально – убирая мою руку шепнул он. – Я бежал за тобой километр наверно, мне жарко.

– А что бледный такой?

– Весь день не ел. – Нахмурился он.

– Пойдём к нам, бабушка нас покормит, она как раз что-то приготовить вкусное собиралась.

– Да я дома поем, успокойся. – Он взял меня за руку, и я почувствовала, что рука у него холодная. Как-то все странно, температура, что ли так проявляется, лоб горячий, а руки холодные. В свете, что лился из окон, я увидела черное пятно на шее у Олега – Это татуировка – ответил он на мой вопрос. – Велесовик называется.

– А что она означает?

– Языческий оберег от сглаза.

– Ты что язычник?

– Да. – Не выпуская моей руки, он указал на церковь. – Никогда там не был, а теперь идём, провожу тебя домой.

– А чем отличается твоя вера от моей? – Не унималась я по пути домой.

– Это очень долго рассказывать, погугли.

– Здесь интернет не ловит – вздохнула я. – А что это за кулон у тебя? – Я указала свободной рукой на деревянное изделие у него на шее.

– Нравиться? – Я довольно кивнула. – Сам делал, это медведь, животное Велеса. – И вправду на кулоне была выточена голова медведя, пожалуй, очень сложная кропотливая работа.

– Велес – это твой бог?

– Я верю во многих богов, и Велес, один из них.

– Здорово как, так не обычно.

– Хочешь, тебе такой же сделаю?

– Давай, тоже медведя?

– Нет. – Олег ехидно улыбнулся, – тебе нужна лиса, животное Макоши, а на обратной стороне будет «жи́ва». – Видимо он поймал мой непонимающий взгляд, потому сказал: – Когда все сделаю и покажу, объясню, что к чему. – Я согласно кивнула, но один вопрос все-таки задала.

– Что такое «жива»?

– Знак, что-то вроде как у меня татуировка, только несет в себе женское начало.

Он отпустил мою руку, и я разочарованно выдохнула.

– Мы пришли.

– Да, я заметила. – Передо мной стоял мой любимый и самый родной деревянный домик. Из трубы шел дым, видимо бабушка растопила печь, а в окнах слабо, но приветливо горел желтый огонек. Неужели свет снова отключили, поэтому и галанку растопила, что бы посветлей в избе было. – Не пойдешь провожать к дому? – Со слабой надеждой спросила я. Олег отрицательно покачал головой. – Ну, тогда пока.

Он заразительно улыбнулся и поцеловал меня в щеку. Я не успела опомниться, как он уже уходил от меня. Прижав дрожащую руку к пылающей щеке, я поспешила домой.

Глава девятая. Берегиня.

Я уже подошла к дому, Олега не было видно в ночной тьме, должно быть он давно ушел. Я вдохнула поглубже свежего воздуха, и растворилась в лунном свете. Как только мой взгляд упал на березу, тело пробила дрожь, совсем недавно мне почудилось в обычном стволе дерева нечто ужасное. Что бы это могло быть?

– Привет! – Раздался звонкий голос позади меня, я не испугалась, а скорее удивилась. Даже не знаю, что может сейчас, заставить меня боятся. Без опаски я обернулась и увидела молоденькую, курчавую девушку, она выглядела такой маленькой и хрупкой, что я невольно улыбнулась.

– Привет – я помахала ей. – Что ты здесь делаешь? – Оглядевшись вокруг, поинтересовалась я, на улице беспроглядная тьма.

– Я здесь, чтобы поговорить с тобой.

– О чем? Я не знаю тебя.

– Зато я знаю тебя, и знала твою прабабку Мирославу.

При имени моей прабабушки или даже прапрабабушки, тело вздрогнуло само по себе, как бы защитная реакция.

– Однажды я пыталась поговорить с тобой, но ты так сильно испугалась, что я решила отложить на потом наш разговор.

– Я не понимаю, что ты говоришь? По-твоему, я тебя испугалась? – Я усмехнулась ей. – Это вряд ли.

– Тогда мне показалось другое, увидев мое лицо, ты побелела больше чем этот ствол. – Она указала на березу, и меня прошиб озноб, должно быть, я снова стала бледной, как она и описывала, это она тот фокус выдумала с деревом? – Пожалуйста, не бойся меня! – Девушка сделала шаг мне на встречу, слишком тихий шаг, словно она не имела веса, инстинктивно я попятилась назад.

Она подошла ко мне в плотную, от нее приятно пахло, цветами и свежей зеленью. Словно сама весна подошла ко мне, навивая на меня сладкие запахи апреля. Я уже было забылась окутанная теплыми ароматами, но тут же опомнилась, и хотела уже позвать бабушку. Как девушка взмахнула рукой, и я не смогла ни пошевелиться, ни сказать, ни слова.

– Не кричи, и не зови никого! – Погрозила она мне пальцем, но в этом жесте не было ни капли угрозы, а скорее даже наоборот некая забота проскользнула в ее движении. – Я Берегиня, я здесь, чтобы помочь тебе. – Она ласково погладила меня по волосам, и я увидела, как ярким зеленым пламенем загорелись ее глаза. – Мирослава Терехова была ведьмой, и так вышло, что забрать ее силу, придётся тебе. Сила, окутанная вокруг тебя, просит, чтобы ею овладели, и если ты не заберешь её, она погубит тебя. – Берегиня взмахнула рукой, и я смогла почувствовать снова свой язык и похоже уже могла говорить.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – Дрожащим голосом спросила я у нее.

– Тебе нужно забрать силу Мирославы, – она ласково посмотрела мне в глаза. – Ничего не бойся, я здесь, чтобы помогать тебе и твоей бабушке. Обдумай всё хорошенько, и как будешь готова, просто позови меня.

Она собралась уже уходить, но обернулась и снова махнула рукой, теперь я смогла почувствовать и свое тело.

– Если выберешь жизнь, собери все найденные записки и я помогу найти тебе оставшиеся.

Я ожидала многого, но точно не того, что произошло далее. Весело пританцовывая, Берегиня начала исчезать, и когда ее силуэт стал почти не различимым, она помахала мне рукой и пробежала сквозь ограду, словно ее и не было. Она что же приведение?! Словно прочитав мои мысли, она звонко расхохоталась, потом прислонилась к березе и исчезла. Наступила гробовая тишина, даже майские жуки не жужжали. Не чуя ног, я ломанулась домой.

Закрыв дверь на засов, я облокотилась на холодную стену, что сейчас было? На мост вышла бабушка и с недоумением уставилась на меня.

– Что-то произошло? – Встревоженно спросила она.

– Если я расскажу, ты не поверишь мне – ответила задыхаясь.

– А ты попробуй. – Бабушка протянула мне руку, я крепко взяла ее в свою, её рука как спасательный жилет в крушении, успокоила меня. Перестав дрожать от непонимания происходящего, я последовала с ней на кухню.

– А потом она вошла в березу! Слилась с ней! – Сорвавшимся голосом прокричала я, хватаясь за волосы и уставившись в стену. – Что-то невероятное…

– Говоришь Берегиня была. – Бабушка причмокнула губами и встала из-за стола.

Через минуту она вернулась, держа в руке полиэтиленовый пакет. Внутри что-то лежало, обернутое в красный платок.

– Достань.

Я послушно взяла пакетик и извлекла содержимое – это оказались письма и бумажки, пожелтевшие и порванные, местами заклеенные скотчем. Я взяла хрупкую бумагу в руки, и уже было принялась читать, но бабушка перебила меня.

– Читай только то, что красной ручкой обведено.

Первым оказалось письмо:

От: Тереховой Надежды Андреевны

Кому: Карасеву Анатолию Никитичу

«… Толенька, поехать к тебе в Москву я не смогу, Мирася моя совсем худая стала, чахнет на глазах, фельдшер сказала, что болезнь ее не излечима. Коли дорога я тебе, жду тебя в Извете…»

Надежда – это моя прабабка, сестра Мирославы. Писала она моему прадеду, когда они еще не были женаты. Не понимая при чем здесь болезнь той Мирославы, я взяла следующее письмо.

От: Тереховой Надежды Андреевны

Кому: Карасеву Анатолию Никитичу

«… Давеча батюшка приходил, чтобы Мирася исповедовалась перед смертию, но как крест поднес ко лбу, глаза ее загорелись нечистым огнём, и осилила она словно мужик какой. С кровати спрыгнула словно и не было болезни-то никакой. Батюшка Николай Егорычев молиться было начал, да за сердце ухватился и поник на месте…»

От: Карасева Анатолия Никитича

Кому: Тереховой Надежде Андреевне

«…Свози её в Ленинград к бабке, пускай отчитывает, право не гоже ей по ночам ходить и людей пугать. Как думаешь Наденька, может нечистый в сестре твоей поселился?…»

Следующая оказалась простая бумажка, подписанная от руки.

Надьке:

«Кончай косить, серп возьми, Берегиня уже в доме (Мама)»

– Бабушка – я подняла глаза от письма. – В этой записке Берегиню упомянули.

– Я знаю, читай дальше.

От: Тереховой Надежды Андреевны

Кому: Карасеву Анатолию Никитичу

«…Берегиня Мирославу успокоить смогла, тише воды, ниже травы. Но взгляд лукавый остался…»

Последняя записка осталась, я достала ее, и проглотив слюну принялась читать.

Толику от Олега

«Мирослава погибла. Случись с вами нечистое, смело к Берегине идите. Благодарю вас сердечно, и надеюсь, что упокоюсь я сном вечным. Женись на Надежде, и держите детей своих подальше от всего этого. Прощайте.»

– Бабушка, что же мне делать?

– К Берегине идти. – Она взяла меня за руки. – Я тоже видела её, знаю зла не желает она.

Мы вышли на мост и распахнули дверь. Берегиня сидела на лавочке, ожидая нас.

– Вы сделали правильный выбор. – Она поднялась с лавочки и не касаясь земли воспарила над землей, приближаясь к нам. – Ты не погибнешь, и не станешь такой как она. – Успокаивающее, погладив мое лицо, прошептала девушка. – Все будет хорошо, я обещаю тебе.

Глава десятая.

«Ведьмина нога».

Неуверенно потоптавшись на месте, я открыла ворота на кладбище. Я была готова и морально, и физически. По крайней мере, так уверила меня Берегиня. Три дня я постилась перед приходом сюда. Вся необходимая атрибутика для проведения обряда лежала в моем пакете. Я потёрла глаза, до сих пор не веря в происходящее, словно жуткий сон никак не заканчивался. Единственное что связывало меня с этим, реальным, миром – это бабушка и Олег. Бабуля поддерживала меня, а Олег то и дело передавал через нее записки и просил встретиться. Естественно, я никуда не ходила. Но меня радовала мысль, что когда это все закончиться, я смогу спокойно встретиться с ним, жаль нельзя рассказать всего.

Найдя нужную могилу, я огляделась по сторонам, словно по волшебству на кладбище никого не было. Положила чертополох возле креста, зажгла три свечи. Встала в направлении церкви и достала бумажку с заговором, я выучила его наизусть, но стоило повторить, ошибки быть не должно.

– Я раба божья Мирослава.

Силу, предназначенную заберу,

В сундук уберу,

Никому не покажу.

Свое возьми, мое отдай.

Телу твоему покой,

Душа засыпай.

Как ворон на небе кружится,

Желанное мною сбудется.

Наполнюсь силой вечною

Проникнусь тайной млечною.

Как я сказала, так и будет.

Аминь.

Перекрестившись, и собрав всю свою атрибутику, я пошла молча домой, не оборачиваясь, и не здороваясь со знакомыми.

Ночью я ворочалась, то засыпала, то снова просыпалась в холодном поту. Позвать бабушку я не могла физически, хотя мне постоянно казалось, что она сидит рядом со мной, но открывая глаза, я не находила ее в своей комнате. Сны мелькали в ускоренном режиме, я не могла сосредоточиться и запомнить происходящее во сне, как только я осознавала, что все-таки заснула и вижу сон, я тут же просыпалась и забывала все что видела. Тело обдавало то жаром, то холодом, ужасно болели ребра и зубы, хотелось до крови расчесать себе десна, но боль как приходила, так же и быстро исчезала.

– Теперь ты моя. – Я услышала ее голос совсем рядом, это была Мирослава, я открыла глаза, и увидела ее, бледная с впавшими глазами и сухими губами она склонилась надо мной. – Не подведи меня моя девочка. – С этими словами она громко расхохоталась, заставляя содрогаться весь дом. Когда она исчезла, я все еще слышала её хохот, под него-то я и провалилась в бездну сна.

– Ты спала четыре дня – бабушка была напугана, волосы растрепаны, мешки под глазами, на лице словно появилось больше морщин, а волосы, казалось, стали еще белее. Я медленно переставляла ноги в надежде, что не упаду в обморок, уж очень я была слаба.

– Уже все в порядке, я чувствую себя хорошо – солгала я.

– Выпей. – Бабушка пододвинула мне отвар из неизвестных мне трав. – Берегиня принесла, сказала, тебе станет легче.

Я послушно взяла предложенный бокал, и залпом осушила его, а потом второй и третий, невыносимая жажда, до боли в горле. Ужасно болели ребра, и кожа на них горела, особенно с левой стороны. Я прижала руку к пылающему месту и скорчилась от боли. Хорошо в этот момент бабушка отвернулась и не увидела меня, она и так слишком обеспокоена.

– Я бак с водой погрела.

– Да. – Согласна закивала я. – Пойду в душ, спасибо.

Вода казалось мне кипятком, по рукам я чувствовала, что вода теплая, но как только она касалась тела, я содрогалась от боли.

Одеваясь, я замерла в оцепенении, на левом боку, прямо на ребрах у меня был шрам, потрогала его пальцами, он пылал, словно меня заклеймили. Вот почему бок так горел. Уже в своей комнате я разглядела его в зеркало, это оказалась пятиконечная звезда, похожая на пентаграмму, только без круга. Я взглянула на свою маленькую тату и усмехнулась, тоже на левой стороне, прямо как чувствовала, это знак.

– Шрам уже появился? – Озабочено спросила Берегиня, держа меня за руку. Наконец-то я чувствовала себя нормально, должно быть и вправду помог отвар. Уже было темно, и мы сидели на лавочке, я жадно вдыхала прохладный воздух и не могла насытиться.

– Появился. – Кивнула я. – Болел очень, что он значит?

– Знак – ведьмина нога. Символ ведьмы. Теперь в тебе есть сила природы.

– И как они должны проявиться? Эти силы природы?

– Оглянись вокруг, вспомни, как все было раньше.

Я осмотрелась в округе, и вправду появились изменения. Время двенадцать часов, беспроглядная тьма, еще совсем недавно, я не могла выйти без фонаря, но сейчас я видела абсолютно все в округе. Очертания деревьев, дорожки, птицы, пробегающие вдалеке ежики. Все это было, словно слегла освещено лунным светом, но сегодня не должно быть полнолуния. Я подняла голову вверх и потеряла дар речи. Надо разразилась огромная сияющая вселенная, казалось, одна звезда была поверх другой, небо было усыпано сплошь звёздами, почти не было свободного места. От множества красок у меня закружилась голова, вот почему так светло, сегодня необычайно много звезд, и совсем нет туч! Я изумленно ахнула и опустила взгляд на Берегиню.

– Сварог12 всех детей одаривает этим даром! – Восторженно вскрикнула Берегиня. – Видишь, как все изменилось! Что гроза, что снег, звезды всегда осветят тебе путь, они так же, как земля и вода питают тебя. Мирослава, отныне ты ведьма, и в этом нет ничего постыдного, все, что окружает тебя в этом мире, несет в себе силу, и все это, делиться с тобой этой силой.

– Но как я узнаю, что со мной поделились этой силой?

– Ты почувствуешь – Берегиня встала с лавочки и подняла с земли засохший листок березы. – Мирослава, ты должна нести в этот мир добро, понимание, ты дочь природы, но она одаривает лишь тех, кто любит её. – Она положила мне листок в ладонь, и сжала мои пальцы в кулак. – Отпусти всю ненависть и вспомни что-нибудь хорошее.

– Я не знаю, что хорошего было в моей жизни. – Честно призналась я.

– Тогда расскажу я. – Ласково улыбнулась мне Берегиня. – Помнишь, когда ты была маленькой, вы всей семьей приехали на новый год в Извет? Ты, папа и мама. – При упоминании мамы, я вздрогнула, Берегиня продолжила. – Ты очень хотела остаться здесь подольше и притворилась, что заболела.

– Я помню то время. – Вздохнула я, улыбаясь. – Это подействовало, они поверили мне, мы остались до конца новогодних праздников.

– Они не поверили тебе, просто они понимали, как важно тебе побыть здесь. Все это было только для того, чтобы продлить тебе праздник. Понимание – вот что должно быть в тебе, оно было у тебя в жизни, так поделись им с другими. Прежде чем судить поставь себя на их место. Когда ты болела мама не отходила от тебя ни на секунду, ходила за лекарствами, беспокоилась о твоем самочувствии. Она заботилась о тебе, так же и ты должна заботиться о других. Помнишь, когда твои родители поругались, и чуть было не развелись? Мама приехала сюда вместе с тобой. Вы сидели на этом самом месте. Помнишь, что она сказала тебе тогда?

– Помню. – Я еле сдерживала слезы, воспоминания о маме нахлынули на меня волной. Боль от потери заскреблась в груди, снова выходя наружу. – Она сказала тогда, что все будет хорошо, потому что сильней всего на свете она любит меня, а раз мы вместе, то всё будет хорошо. – Я пыталась проглотить ком в горле, но у меня не получалось, как ни старайся, слезы застилали глаза, и я громко заплакала, скорбя о маме. – Она оставила меня так рано, я совсем не успела узнать её. – Сквозь рыдания говорила я, вспоминая лицо, походку и манеры своей матери.

– Но ты знаешь главное.

– Знаю. Она любила меня, и я очень люблю её, и мне очень не хватает её! – Прошептала я в пустоту, быстро вытирая слезы с лица. – Ужасно, что я начинаю забывать ее голос. Дома была кассета с моего дня рождения, снимала мама, но она сломалась, я больше никогда не услышу её, никогда.

– Любовь – это то, что движет этим миром, и она творит чудеса.

Берегиня раскрыла мою ладонь, теперь в моей руке лежал свежий, зеленый, будто сорванный только что березовый лист.

– Знак что на твоем теле означает, что вселенная открылась тебе, используй свой дар во благо, ради своей матери и её любви к тебе. «Ведьмина нога» – это не проклятье, а удача, так используй её.

Глава одиннадцатая. Ведьмин слуга.

– Ты что делаешь? – вскрикнула бабушка.

Я разогнулась и удивленно уставилась на бабушку.

– Испугала меня – пробубнила я. – Развиваю свои силы, что же еще!

– И как?

– Кое-что поняла.

– И что же?

– Что смерть – это конец. – Я взглянула на неё исподлобья. – По крайней мере на земле. – Я указала на кучку пауков на столе. – Если ему оторвать лапу, ее можно восстановить, у меня получилось, но, если убить, он мертв, сколько за него не молись, ничего не выйдет.

– А кого ты воскрешать собралась? – Обеспокоенно спросила бабушка, садясь рядом со мной.

– Ну, мало ли. – Я обхватила колени руками. – Люди часто умирают не своей смертью, дети молодые девушки и юноши. Если бы это было в моих силах, я бы могла им помочь.

– Лишь господу решать, кому умирать, а кому нет. – Бабушка перекрестилась, глядя в передний угол.

– Берегиня рассказывает мне про других богов. – Я закусила губу. – Что есть другие, не только тот, в кого верим мы с тобой.

– Бог один. – Сказала бабушка, украдкой поглядывая на иконы. – Имён у него много, но один.

– Может и так. – Я пожала плечами, и вспомнила Олега, как он говорил, что не ходит в церковь. Если бог один, какая разница, где молиться ему? – Нужно еще паука поймать. – Сказала, вставая из-за стола, но бабушка остановила меня рукой.

– Ты же всегда их боялась.

– Теперь не боюсь, нужно же тренироваться на чем-то.

– И не жалко?

– Теперь, нет.

Солнце склонилось к горизонту, небо окрасилось в яркие жёлтые и красные цвета. Маленькие пухлые облака медленно проплывали над головой, я шла пешком вдоль трассы, размышляя о своих способностях и о жизни, что отныне меня ждёт. Я не заметила, как дошла до знакомой ограды. Передо мной раскинулось пустое и угрюмое кладбище, с тысячей погребённых душ. Я вздохнула и вошла внутрь, зачем я здесь? Потоптавшись у ворот, я пошла дальше, зайду к маме раз уж здесь. Что бы она сказала, узнай, что я стала ведьмой?

Я присела на корточки у маминого изображения и не знала, как заговорить. Услышит ли она меня? Ведь здесь остались лишь её кости и ничего более. Все что раньше было моей мамой, теперь сгнило, кануло в небытие. Меня пробил озноб, представила, как я буду лежать так же, одинокая и в темноте, съедаемая паразитами изнутри. Надеюсь, что тогда мне уже будет наплевать. Не найдя слов, я поднялась и направилась к другой могиле.

– Олег? – Я в изумлении остановилась. У могилы Мирославы стоял Олег, склонив вниз голову, казалось, он замер, что даже не дышит. – Олег? – Снова позвала я, когда он не откликнулся.

Он медленно поднял голову, но не смотрел на меня, а куда-то вглубь кладбища. Вид у него был потрепанный, словно он не спал несколько дней, бледный и измученный он стоял в метре от меня.

– Лучше бы ты умерла Мирослава – я поежилась, и словно получив удар, покачнулась назад. – Ты струсила, и выбрала жизнь, но в смерти нет ничего страшного. – Он взглянул на меня, его глаза были залиты кровью, словно в них полопались сосуды.

– О чем ты говоришь?

– Ты знаешь, о чём я говорю. – Он с презрением посмотрел на меня. – Ты стала ведьмой!

Я резко закрыла глаза, словно он плюнул мне в лицо, ощущение было таким. Откуда он узнал?

– Ты теперь будешь ненавидеть меня?

– Тебя нет – он покачал головой. – Я буду ненавидеть того, кем ты потом станешь.

– Я ничего не сделала, – он лишь хмыкнул и отвернулся от меня. Сердце сжалось, что я сделала ему?

– Пока да, но пройдёт шабаш, и ты изменишься. – Он повернулся. – Уверяю тебя. – Он начал уходить, а я стояла шокированная происходящим. Что он знает, чего не знаю я? Страх сковал тело, что я наделала?

– Олег! – Я побежала за ним и схватила его руку. – Пожалуйста, не бросай меня! Мне очень страшно, и я не знаю, что мне делать!

Он лишь холодно смотрел на меня сверху вниз, крепко сжав челюсти.

– Пожалуйста, Олег… – Я словно молитву выкрикнула его имя. Я не вынесу, если он будет ненавидеть меня. – Я ничего не знаю, я совсем одна.

Я отпустила его и закрыла руками лицо, сдерживая себя, чтобы ни расплакаться.

– Ладно. – Я почувствовала его руку на своем плече, он небрежно похлопал меня. – Ладно, иди сюда, успокойся. – Она взял меня за руку и крепко обнял. На секунду я потерялась во времени, и растворилась в нём. – Пока ты не станешь чудовищем, попробую с тобой контактировать.

– Откуда ты узнал обо всём?

– Мирослава рассказала мне.

– Что? – Я пошатнулась, отталкивая его от себя. – Моя прабабка? Но как?

– Идём отсюда, – Олег взял меня за руку. – Здесь все всё слышат.

Мы снова шли вдоль Хлоптунского озера, только теперь мы ничем не освещали дорогу, как я поняла, Олег так же прекрасно видит в темноте, возможно он колдун как и я.

– Расскажи мне всё. – Взмолилась я. – Я не понимаю, что происходит с моей жизнью! Ты ведьмак? Как ты видишь в темноте?

– Я не ведьмак, но у меня есть некие магические способности благодаря… – Он замялся и замолчал.

– Мирославе – продолжила я. Он кивнул. – Но как?

– Она сделала меня своим слугой. – Я впала в ступор, что-что? – Да, – глядя на мой ошарашенный вид повторил Олег. – Я слуга ведьмы.

– А как ты стал им? – Осторожно спросила я. – Давно ты служишь ей?

– Достаточно. – Он вздохнул. – Я младше Мирославы на два года. – Мои брови взлетели вверх.

– Тебе что, сто лет?

– Теоретически да, практически нет. – Он почесал затылок и продолжил. – Когда началась война, мне как раз уже исполнилось восемнадцать, хотел пойти добровольцем на фронт.

– И что случилось? Ты погиб на войне?

– А случилась Мирослава, она не дала уехать мне. – Он усмехнулся, – лучше бы я погиб на фронте. Она убила меня, а потом вытащила из гроба. Ты наверно не знаешь, что становиться с человеком, когда его воскрешают?

Я отрицательно покачала головой.

– Он становиться рабом того, кто его воскресил, беспрекословно выполняет любые приказы. Когда она погибла, должен был умереть и я. Так как её сила поддерживала во мне жизнь. Но видишь, как случилось, силу она успела оставить, та существовала сама по себе, ожидая нового владельца. Поэтому я до сих пор жив.

– Наверно весь свет уже объездил? – С любопытством спросила я.

– Мира, я спал. – Он отвернулся. – Я очнулся в пятьдесят четвертом, когда погибла моя мать. Не знаю, как я почувствовал, но что-то разбудило меня. Сходил на похороны, естественно, издалека. Я был для всех мёртв. Съездил в Рязань, узнал, что Советский союз победил, отнес друзьям к мемориалу цветы и снова уснул на семнадцать лет.

– И только сейчас проснулся?

– Нет. Ты считать умеешь? – Олег встал, отряхнул штаны и устремив взгляд вдаль помолчал. – Еще в семьдесят третьем, восемьдесят первом, восемьдесят девятом, двухтысячном, в эти года я проходил от силы неделю, а вот в две тысячи седьмом я прожил почти три месяца.

– Получается, я забрала силу, которая поддерживает в тебе жизнь, и ты больше не заснешь?

– Получается так.

– Теперь ты можешь жить, как хочешь, не прислуживая никому.

– Когда Мирослава очнется, вряд ли у меня это получиться. – Олег прищурился. – Она позовёт меня.

– Она же мертва…

– Я тоже мёртв. И ты её совсем не знаешь, она продала душу, чтобы получить такую мощную силу, способную воскрешать из мёртвых. Никогда бы она не подарила эту магию другому, только если бы не собиралась забрать её назад.

Я вздрогнула, ну супер, и сколько интересно мне осталось?

– Получается, она убьет меня?

– Не знаю, но попытается это точно.

Я замолчала, обдумывая все, что он сказал мне.

– А что ты имел ввиду, когда сказал, что я изменюсь, когда пройдет шабаш? – Я споткнулась об палку на тропинке и остановилась, смотря в глаза Олегу.

– Другие ведьмы научат тебя всему, и скорее всего, ты начнешь убивать.

Я выпучила глаза и скрестила руки на груди. Ну уж нет! Я никакая не Мирослава, то есть Мирослава, конечно, но не та, я ДРУГАЯ, Я НЕ УБИЙЦА!

– Я не собираюсь никого убивать, я буду использовать свои силы во благо!

– Она тоже так говорила, а потом убила свою мать.

С минуты мы молчали, неужели я и вправду могу стать такой? Я покачала головой, нет, никогда.

– И что мне делать?

– Тебя принудили взять на себя чужую силу, по сути, ты ни в чём не виновата. Но она получила эту силу, убивая людей. Эта магия – проклята, а ты забрала её себе, проклятье Мирославы Тереховой теперь лежит на тебе. Слушайся Берегиню, надеюсь, та знает, что делает.

Я опустила глаза, почему-то я совсем не испугалась, ведь Мирослава мертва, да и без сил, что она может сделать мне?

Глава двенадцатая. Приглашение.

– Это великий праздник. – Берегиня встряхнула волосами. – Все придут веселиться, я тоже там буду!

– Праздник что я ведьмой стала?

Берегиня запрокинула голову назад и звонко захохотала.

– Для этого есть шабаш. – Берегиня подняла руки вверх и похлопала в ладоши над головой, в стороны посыпались разноцветные искры. – Через четыре дня день летнего солнцестояния и ночь Ивана Купалы13!

– И кто там будет?

– Ууу – Берегиня, словно муха потёрла руки. – Простых людей там не будет точно. Ну, увидишь сама, все тебя примут, как полагается.

– Надеюсь. – Вздохнула я. – А ты была человеком?

– Была – Берегиня закрутила прядь волос на палец и задумалась. – Кажется, меня звали Анна. – Она встала напротив меня. – Точно Анна! Кто-то меня Анютой называл.

– Как же получилось, что ты стала такой?

– Я и не помню уже. – Девушка вздохнула и посмотрела в небо, словно пытаясь найти ответ на мой вопрос. – Я сама захотела, наверное.

– Разве можно стать нечистью по собственному желанию?

– Мы с тобой не нечисть! Ничего плохого мы не сделали! А стать ты можешь, кем захочешь, главное знать, что делать, или кого попросить.

– Я не хотела, но стала ведьмой.

– Не ври, – Берегиня сощурила глаза. – Ты могла выбрать смерть, как это сделала твоя мать.

– Что?! – Вскрикнула я, – ты это о чём?

Берегиня вздохнула и замешкалась прежде, чем заговорить.

– Надя, твоя прабабка, догадывалась, что Мирослава не ушла просто так и могла оставить проклятье. Вот ведь как знала! – Она поджала губы и продолжила, – с моей помощью мы сделали два талисмана для твоей бабушки и её дочери, то есть твоей мамы. Для себя она делать не стала, мол сестра её не тронет, так и вышло.

– Получается, талисманы не помогли? Ведь моя мама погибла!

– Они помогали, это были два крестика. Но твоя мать выкинула его, уж очень она была импульсивной. В голову вбила, что бога нет. Вот сила к ней потом пристала и заморила, и я помочь ничем не могла, я дальше Извета уходить не могу.

Я опустила голову и вспомнила, как буквально за неделю моя мать сгорела как свечка. Значит, это были силы, которые она не знала, как использовать.

– Она тоже записки получала, но может, не поверила или поверила, но не стала ничего делать. Этого уже никто не узнает. А ты смотри бабушке своей про крест не говори, а то она снимет, да тебе на шею повесит, а тебе уже он без толку, а ей ничего не грозит!

Я согласно кивнула, задумалась.

– А что силы никто другой не мог забрать?

– Сначала родные по крови, если все мертвы, то там как попадётся.

– А что если бы я умерла? Что бы стало с силами, они бы испарились? Зачем ты сделала меня ведьмой, зачем помогла мне? Ты могла сделать для меня талисман, и я бы была человеком!

Берегиня вздохнула и уселась на скамью, похлопывая ладонью рядом с собой, чтобы я присоединилась к ней. Я стояла неподвижно.

– Потому что ты должна убить ее, когда она вернётся. – Она опустила голову. – Неважно ты или кто-то другой, она бы нашла путь к миру живых, и тогда не поздоровилось бы нам всем. Я знаю её план, она оставила для тебя приглашение на праздник, чтобы ты познакомилась с ведьмами и пошла на шабаш. Ты должна развить свои силы и стать самой могущественной, а потом сработает обряд, который она создала еще при жизни, твои силы и воскресят её.

– Что за обряд?

– Этого я не знаю, но рано или поздно заклятие сработает, и она захочет занять твоё место. Так что я советую подготовиться к её приходу и быть во всеоружии.

– Почему именно я? – Я закрыла лицо руками, сердце бешено колотилось, это всё из-за Берегини, я стала ведьмой по её прихоти.

– Потому что у тебя доброе сердце и я верю, что сила не сведёт тебя с ума.

– Мне стало легче. – С сарказмом пробубнила я. – То есть неважно буду развивать я силы или нет, теперь она придёт что бы забрать их назад? – Берегиня кивнула. – И где это чертово приглашение?

– Оно на кладбище, это камень с цифрами, ты должно быть его уже видела.

– Не припомню. – Хмурясь ответила я. – Ну это завтра, сейчас поздно уже.

– Да ну? – Усмехнулась моя собеседница. – Только отпрошусь у домового!

– Что-что? – Изумилась я, но Анютка уже испарилась.

Я потоптала у ворот кладбища не решаясь войти. Стая ворон проносились над головами громко каркая, в жилах стыла кровь от этого звука. Я взглянула на небо, месяц был яркий и освещал округу. Воображение то и дело искажало отбрасываемые тени, превращая их в ужасные очертания. Я поежилась, на кладбище среди ночи я еще не ходила.

– Не бойся. – Берегиня подошла ко мне, словно призрак, как она так делает, парит над землей? Тише воды, ниже травы, прямо как в старой сказке. – Скоро ты поймешь, как изменился твой мир.

– Я уже поняла. – Беря ее руку в свою проговорила я.

Она вглядывалась в темноту сельского кладбища. – Там может быть кто-нибудь еще, ты главное не пугайся, они этого не любят.

– Хорошо. – Дрогнувшим голосом сказала я, крепче сжимая руку Берегини.

Мы зашли в ворота, я хотела уже перекрестится, но Берегиня заметила, как я опешила у входа, и уже было подняла правую руку. Она расхохоталась и хотела уже отпустить меня, но я крепче схватила её и оставила эту затею, послушно последовав за ней. Мы шли по узкой тропинке, клёны медленно покачивались подталкиваемые южным ветром. Погода слишком хороша для похода на кладбище. Впереди показался силуэт, я остановилась, пытаясь разглядеть, кто перед нами. Раз, два и в доли секунды силуэт стоял перед нами, то оказался мужчина. Я взглянула на его лицо и замерла в испуге. Он был бледен, кожу на лице покрывали рытвины и царапины. Одет странно, будто только что сошел со страниц одной из книг Достоевского. Коричневый сюртучный костюмчик троечка, такой видела, пожалуй, в театре, и шляпа, только кролика из неё доставай. Худой, невысокого роста с впалыми глазами, он улыбнулся, и мое сердце ухнуло. Из-под потрескавшихся бледных губ, показались длинные, желтые клыки. Матерь божья да это вампир! Или упырь, не знаю, как правильно обозвать-то его!

– Доброй ночи дамы! – Он снял шляпу, отставил правую ногу в сторону, левую приставил к ней и одновременно наклонил голову. Получилось очень грациозно, если бы не клыки, можно было бы принять его за настоящего аристократа. Я вглядывалась в него внимательней, и только сейчас разглядела, что одежда его было изрядно потаскана. Сюртук в дырках и протертый, испачкан в земле и непонятных пятнах.

– Знакомься это Тимофей Николаевич Литвинов. – Берегиня присела в реверансе, я помахала ему отяжелевшей рукой. – А это Тихонова Мирослава Андреевна.

– Куда-с направляетесь? – Не обращая на меня внимания, причмокивая губами, поинтересовался он. – Изволите-с на Купальскую ночь идтить? Год не подскажете какой?

– Изволим идти, 2019 сейчас. – Берегиня сделала шаг ему на встречу. – Ну, нам пора, дела важные, доброй ночи!

– Бывайте. – Захихикал Тимофей Николаевич. В ту же секунду, он оказался возле меня, в следующую, и след его простыл. Перемещался он как самый настоящий слендер14, обрывками, даже страшно, вдруг сейчас перед лицом покажется.

– Быстрый как черт! – Выругалась Берегиня. – Рано он вылез из гроба, не к добру.

– Что за ведьма его воскресила?

– Да померла она лет сто назад. – Берегиня поежилась и взглянула на меня. – Не заметила синючий он какой? При ведьме упыря от человека не отличить. Этот сам по себе теперь, как просыпается, дел наворошит, коров перебьет, как ему до сих пор кол не всадили!

– Я думала вампиры людей едят…

Берегиня хмыкнула кусая губы и только затем молвила – кто при жизни душегубом был и после смерти им останется, этот мужик был славный, потому и не трогает его никто, так как сам он руки на человека поднять не смеет.

Я не заметила, как мы оказались возле могилы Мирославы, я взъерошила волосы и принялась искать, так называемое приглашение. Берегиня стояла безучастная в стороне, лишь наблюдая за мной.

– А твое приглашение где? – Поинтересовалась я, глядя на нее через упавшие на лицо волосы.

– Мое приглашение, это ты. – Она уселась на ограду одной из соседних могил, и я удивилась, как та не упала. – Берегине незачем куда-то ходить, я туда только ради тебя иду. А так последний раз была с Мирославой Тереховой. – Она указала на могилу, рядом с которой я стояла. – Охранять тебя буду.

– А почему ты никуда не ходишь?

– Я не могу уходить от дома, повезло тому, у кого Берегиня есть, ни упрырь, ни оборотень не подойдёт. – Она поправила пышную копну волос и поджала губы. – Вот Олежек и не водит тебя до дома, я не пускаю.

– Но почему? – Изумилась я. – Он же хороший!

– Сегодня хороший, завтра нет, будет потом бродить под окнами, надо тебе это? – Она соскочила с ограды и наклонилась, беря в руки какой-то камень с могилы Мирославы. – Не вздумай в дом его приглашать. Вот держи. – Она протянула мне камень, на котором были выцарапаны цифры; 22,6

– Да, я видела его. – Я всмотрелась в небрежно нацарапанные цифры и поежилась, не хочется ни на какой праздник идти. – Это что, дата? – Берегиня кивнула. – Значит 22 июня, но почему именно этот день?

– Иван Купала вообще-то…

– Но он же 7 июля?

– Ерунда – это всё, – отмахнулась Берегиня. – Всегда праздновали в день летнего солнцестояния!

Я продолжила, всматривается в цифры и заметила прилипшую бумажку на обратной стороне. Взяла и изумилась. Еще одна записка, я прочитала вслух, надпись гласила:

«Твоим домом станет весь мир»

– Многообещающе. – Берегиня вздохнула. – Ты ведь и вправду обладаешь огромной силой.

– Это же здорово! – Воскликнула я. – Столько дел можно сделать!

– Это точно. – Девушка с пышной копной волос отвернулась от меня. – Главное не прельщайся и не гордись. Медные трубы, они сложны. Васенька ради Алёнушки и то с трудом прошел, не факт, что тебе коза какая-нибудь голову прочистит15.

– Это всё сказки, в жизни все не так.

– Сказка ложь, да в ней намек16.

– Молодым ведьмам урок? – Я убрала камешек в пакет и засмеялась. – Ну что ты вечно поучаешь меня? Всё хорошо будет, не переживай.

– Конечно хорошо, я ведь буду присматривать за тобой. А теперь идём домой.

– Может Олега поискать? – Предложила я, очень хочется, увидится с ним.

– Ну уж нет – Отрезала Берегиня. – Идём.

Глава тринадцатая. Сила ведьмина.

Всю ночь я не спала в ожидании утра. Сегодня день Ивана Купалы. Может это я себя так настроила или действительно мир окутала пелена магии. Я лежала всю ночь в кровати и все звуки, доносящиеся из-за тонких стен терраски, казались мне не естественными и прекрасными. По-особенному трещала стрекоза, куковала кукушка. Сам воздух был пропитан вкусом сладкой ваты, я дышала и чувствовала, как та тает во рту. Проснулась я, чуть солнце показалось на горизонте, изнемогая от нетерпения. Мне и хочется пойти на праздник и не хочется, интересно, если я телефон с собой возьму, это будет очень странно? Наверно меня пенками погонят оттуда…

На цыпочках я поднялась с кровати и ступила на холодный пол, вот уже и не хочется идти никуда. Я слышала, как бабушка ходит по саду и ворчит, забыла ей сказать, что ночью меня не будет или может совсем не говорить? Не знаю, как поступить.

За окном расстелился густой розовый туман, казалось, он простилается до самого горизонта, укрывая землю, словно пуховым одеялом. Вскоре солнце взойдёт, земля проснется, и пуховое одеяло растворится за ненадобностью, поднявшись в небеса. Ветра не было, деревья, опустив свои ветви, смиренно встречали рассвет, лишь ласточки резво взмывали к небесам, подгоняя надоедливых и еще сонных мух. Я очнулась, когда чайник на плите громко засвистел, заставляя меня, вернутся в реальность. Как там Олег интересно, где он был вчера? Придёт ли он сегодня на праздник? Я вздохнула и налила кипяток в чашку с растворимым кофе.

– Надеюсь ты настроилась? – Я вздрогнула и захлопнула дверь туалета, черт, почему он не в доме?!

– Ты меня напугала, – я взглянула на сияющую Берегиню. – Ты чего такая радостная? Время пять утра.

– Ждала, когда ты проснёшься, бабушка твоя, между прочим, давно в делах.

Я пожала плечами, ничего удивительного, она всегда как пчелка.

– Ну чего ты на меня так смотришь?

– Хочу, чтобы ты подготовилась к сегодняшней ночи! Что бы ты знала главное!

– Ну и что мне нужно знать? – Зевая поинтересовалась я.

– Главное, ты должна быть в белом, шорты и майка не подходят, это должно быть платье, длинна не важна, золото и серебро не надевай, обворуют.

– Прекрасно-то как, еще что? Электрошокер взять, вдруг покалечат?

– Отпор ты и без него можешь дать. Про религию лучше не упоминай в разговоре, большинство присутствующих будут язычники. Волосы заплети в красивую косу, не просто как колхозница, а что-нибудь посложней.

– Я бы с радость, но не умею. Заплетешь мне?

– Я тоже не умею! – Чуть ли не со слезами пробормотала Берегиня. – Горе какое. – Она села на траву. – Что делать? Пойдём как неряхи! Ужас!

– Ну косы я вам заплести могу. А куда вам надо? – В воротах показалась бабушка, перепачканная в земле. Я закусила губу и уставилась на Берегиню, умоляя молчать про себя

– Иван Купала сегодня! Идём праздновать в поле! – Берегиня выкрикнула эти слова, и я вспыхнула, как ты могла сказать ей?! Меня охватила ярость, ведь я ещё не решила, говорить ей или нет! Берегиня начала было уже продолжать. Но я взмолилась, чтобы она заткнулась, еще пуще краснея. Берегиня открыла рот и побледнела, она, словно рыба, шевелила губами и не могла сказать ни слова.

– Что с тобой? – Обеспокоилась бабушка, подходя к ней. Берегиня выставила вперед руки и то зажимала кулаки, то разжимала. Я смотрела на нее, не понимая, умом, что ли тронулась, и правильно, нечего лишнего болтать. – Кулаки разожми! – крикнула мне бабушка, я нахмурилась, не понимая, что она хочет. Бабушка отпустила Берегиню и подошла ко мне. – Мирослава.

– Что?

– Кулаки разожми. – Я посмотрела на ладони, они крепко были зажаты в кулаки, аж косточки пальцев побелели, я с минуты завороженно смотрела то на них, то на Берегиню. Это я заставила замолчать ее, внезапно пришло ко мне осознание, о Боже, как я это сделала, я сдавила пальцы еще сильней, впиваясь ногтями в кожу. Пошла кровь. Берегиня схватилась за горло, неужели она задыхается? Бабушка резким движением схватила меня за плечи, я не ожидала такого, но бабушка со всей силы дала мне пощечину. Я пошатнулась чуть, не упав, схватилась за лицо и изумленно уставилась на Берегиню. Что я наделала…

– Прости меня. – Прошептала я, не понимая, как это все произошло, почему я сразу не разжала кулаки? – Прости меня, пожалуйста… я… честно не хотела. – Слезы полились из глаз. – Это само! Я не хотела этого.

– Я верю тебе. – Прокашлявшись, сказала Берегиня, вставая с земли. – Будь готова к восьми.

– Не говори Олегу пожалуйста. – Попросила я, он и так считает меня не исправным злом, этого он не поймёт. Берегиня кивнула и испарилась.

– Что с тобой Мира? – Бабушка непонимающим взглядом смотрела на меня, меня охватил неподдельный ужас, если бы я сама знала, что со мной, я бы ответила, поэтому я молчала.

Оказалось, что с собой я не взяла ни одного белого платья, а ведь хотела! Бабушка спасла меня, в сундуке мы нашли белый сарафан до колена.

– Твоя мама носила его. – Сказала бабушка, закрывая сундук. – Постирай его, сейчас только полдень, оно высохнет на улице.

Оно и высохло, сидело оно на мне не плохо, мама видимо в моем возрасте была полнее, поэтому в талии оно мне было великовато, пришлось повязаться белой лентой. Где бабушка взяла её? Какая запасливая. Сарафанчик мой был с рукавом три четверти, очень плохо в такую жару, боюсь вспотеть. А так смотрелся очень мило, возле шеи и на рукавах красная вышивка, ну прямо славянский наряд. Косу мне бабушка всё-таки заплела. В первый раз вышло смешно, она сделала мне словно ободок из косы, я взглянула в зеркало, ну прямо Тимошенко17!

– Переплети! – Взмолилась я.

Через несколько минут споров, бабушка заплела мальвинку с рыбьим хвостом. Это когда волосы распушены, но по бокам взяли пару прядей, и поверх распущенных волос, широкая коса, мне очень понравилось.

Я подкрасилась, сняла все украшения, поела, попила чай и принялась ждать Берегиню.

– Дверь открой! – Крикнул мне кто-то в ухо, я подскочила со стула, на кухне никого, голос неизвестно кому принадлежал, не понятно, точно не бабушка. На кухне разнеся смех, тихий такой, словно эхо, по телу пронеслась дрожь. Что это было? Дверь пошла всё-таки открывать. За порогом стояла Берегиня.

– Не поверишь, мне в ухо сейчас крикнули «Иди дверь открой». – С порога проговорила я выпучив глаза.

– Да это домовой, – она безразлично махнула рукой. – В окно увидел наверно.

– Понятнооо – белея от страха протянула я. – Проходи.

– Нет-нет! – Запротестовала она. – Я так, через полчаса пойдём уже.

– Как хочешь, кто косу заплёл? – Глядя на ее изящно заплетенную причёску, поинтересовалась я.

– Наташка Елагина, ты её не знаешь. Она теперь… – Берегиня осеклась. – Ну, сегодня гулять ей можно везде.

– Знакомое имя, может знаю, кто она?

– Знаешь, не знаешь, но сегодня ночью ты встретишь её.

– Ну хорошо, через пол часа выйду.

– Буду ждать. – Берегиня развернулась, подошла к березе, и растворилась в ней.

Она до сих пор обижена на меня, или зла, ила шокирована моим поведением, но я же не виновата, неужели не понятно! Теперь она не любит меня! Я чихнула как бы в подтверждение этому и в сердцах, от обиды на нее, хлопнула со всей силы дверью.

Глава четырнадцатая. Иван Купала.

– Держи – Берегиня протянула мне метлу, которой бабушка подметает во дворе. Она сделана из палки от лопаты и прутьев. Жалкое зрелище если честно, вот-вот развалится.

– Только не говори, что я полечу на ней.

– А как ты обратно доберешься? – Берегиня заправила выбившуюся прядь. – Я тебя провожать не пойду.

– Прямо как Маргарита буду – Я восторженно улыбнулась, и сжала сильней метлу. – Где же мой Мастер?18

– Без мастера обойдёшься!

Я поморщилась, она ещё не простила меня.

– Ну что, летим?

– Пешком идём, я летать на метле не умею.

– Я тоже.

– Ну, у тебя это теперь в крови, а мне, сколько не колдуй, не получится.

На крыльце появилась бабушка, я попрощалась с ней, и попросила не ждать меня. По её лицу я видела, что она сильно обеспокоена, сегодняшним праздником. Но она, ни слова мне ни сказала, лишь перекрестила в след. Когда бабушкин силуэт пропал из виду, я забеспокоилась сильней, её взволнованное настроение, словно и мне передалось.

Мы шли с Берегиней не торопясь, трава колола босые ноги, и царапала голени. Но это было ничто по сравнению с нахлынувшими чувствами. На улице было еще светло, и глаза болели от яркого света. Ветра совсем не было, удушающая жара сдавила грудь, я с нетерпением ждала захода солнца.

– На празднике будут другие ведьмы, – вдруг сказала Берегиня, до этого мы шли в полной тишине, и я немного вздрогнула, услышав её голос. – Скорее всего они пригласят тебя на шабаш.

– Где меня всему научат?

– Посмотрят, на что ты способна, испугаются тебя или посмеются. Всё от тебя зависит.

– Здоровооо… – Протянула я, сглатывая слюну, не самая удачная перспектива.

Наконец мы вышли в поле, его просторы простирались на несколько километров. Вокруг тишь да кладь. Позади лес, а впереди лишь не объятые просторы. Пробираясь сквозь рожь, я огляделась по сторонам, ничего не видно, сплошной туман. И вдруг вдалеке послышались голоса. Мы приближались, а голоса не становились громче, закрадывалось ощущение, что теперь они раздаются и позади.

– Долго нам идти?

– Мы пришли.

Я подняла взгляд и узнала маленькую канаву впереди. В детстве постоянно приезжала сюда с Баяром. Мы прозвали её «Мятная лужа» из-за зеленой воды и небольшого размера. Только сейчас она изменилась, стала больше, а вода темней. Вокруг нее пылали костры и толпились люди. Я услышала звуки волынки и губной гармошки. Как этого не увидела раньше.

– Как мы этого раньше не увидели? Такое пламя… – Я заворожено смотрела на костры, казалось, языки пламени касаются неба, а звуки музыки и голоса разносятся на всю округу. А слышалось будто шепот.

– Погляди. – Берегиня ласково взяла меня за плечи и указала на землю позади нас. Рожь была протоптана, словно очерчивала границу. – Мы в кругу, только переступив его можно всё это увидеть. Специально скрыли от глаз человека.

– Вон оно как.

Я не переставала рассматривать присутствующих. Все в белых одеяниях, многие девушки с венками на голове и букетами в руках. Я пришла к выводу, что те, кто держит метлу – ведьмы, как и я. У воды сидели обнаженные юноши и девушки, весело хохоча они что-то обсуждали. Их тела были неестественно бледные, а тёмные круги под глазами придавали им уставший вид.

– Это утопленники. – Подсказала мне Берегиня. – Пойдем, познакомлю вас.

Я послушно пошла за ней. Когда мы подошли к ним, я заметила, что в воде есть еще люди. Из воды выглядывали только их глаза. Зато сидящих на бревне у воды, я хорошо разглядела. Вблизи я заметила, что кожа их скорее синяя, чем белая. Не смотря, на свой мёртвый вид, они мне показались очень даже привлекательными людьми. Одна девушка подскочила с места, завидев нас. Ноги ее были покрыты чешуёй, с каждым шагом, она сыпалась на землю, и казалось вот-вот, и ее кожа станет гладкой, но нет, чешуя как пропадала, так и появлялась вновь.

– Анечка моя, здравствуй. Наконец ты пришла! – Девица обвилась вокруг Берегини, крепко прижимая к себе, она отстранилась, измочив ей всю одежду.

– А ты Мирослава? – Она взглянула на меня своими большими янтарными глазами. Они были словно зеркало, слишком неестественно они отражали всё. Ее волосы, перепутались с тиной и лишь слегка прикрывали наготу, я смущенно отвела глаза и начала рассматривать свои руки.

– Да это я.

– А я Наташа! – Она подняла что-то с земли, я упорно не смотрела на неё. – Ты очень похожа на свою прабабку.

– Только внешне. – Я подняла на нее взгляд, она накинула белую рубашку до колен, вот что она подняла.

– Возможно и так.

– Вы знали её?

– Пожалуйста, будь со мной на «ты». – Она достала из волос улитку и выбросила в воду. – И да, я знала её. Ведь это она утопила меня.

Я разинула рот и удивленно уставилась на свою новую знакомую. Неужели моя прабабка и вправду убила её? Скольких же людей она погубила?

– Мирослава! – Я обернулась и увидела приближающегося Олега. Я не смогла, сдержать улыбки.

– Здравствуй. – Он поцеловал меня в щеку, я и я затрепетала от прикосновения его губ. – Привет. – Олег обнял Наташу, я постаралась проигнорировать укол ревности. – Вы знакомы?

– Уже да. – Весело пролепетала она. – Присоединитесь к нам?

Я с ужасом оглядела обнаженных девушек, он, что будет сидеть глазеть на них?

– Нет, мы пойдём, ты не против? – Олег обратился ко мне, даже не взглянув на голых девиц. Я быстро замотала головой в знак согласия. ПОШЛИ УЖЕ СКОРЕЙ ОТСЮДА.

– Если что я буду здесь – прошептала подошедшая Берегиня.

– Хорошо. – Она собралась уходить, но я остановила её рукой. – Можно я тоже буду называть тебя Аней? – Она улыбнулась и согласно кивнула. – Хорошего праздника.

Олег взял меня за руку и увёл от новых знакомых. С ним я чувствовала себя уверенно и уютно. В своей тарелке скажем так.

– Я тебе кое-что принес, идём. – Я с любопытством на него посмотрела. Но он лишь улыбнулся и повел меня к одному из костров. Возле огня лежали накидки и пледы, люди (или скорей нелюди) сидели на них, разговаривали и пели песни. Мы подошли к синему покрывалу и уселись на него, рядом лежал пакет, Олег взял его и достал содержимое. Это оказался маленький красный мешочек и венок из цветов.

– Держи, без венка тебе никуда.

– Спасибо. – Я надела его, и огляделась, присутствующие девушки и вправду были в основном в различных венках. – Для чего они?

– После полуночи все будут гадать, я подумал, что ты тоже захочешь. – Я расплылась в довольной улыбке, какой же он заботливый! – Кстати, хорошо выглядишь.

– Заставляешь меня краснеть. – Мой комментарий позабавил его, он закусил губу и не отводил от меня взгляда, щеки запылали, зачем он это делает? Словно гипнотизирует меня. – Что в мешочке? – Теперь он отвернулся и пожал плечами.

Я торопливо развязала ленту, внутри лежал кулон. Я положила его на ладонь, деревянный на черной нитке, это была мордочка лисы, искусно вырезанная, ювелирная работа, на обратной стороне кулона, был выточен знак, словно песочные часы, а верхняя их часть была в черточках.

– Это кулон, что ты обещал сделать – догадалась я, восхищаясь его работой, разглядывая каждый рубец на изделии. – А это знак, я помню, ты говорил, что он женский. Забыла, как называется, напомни мне.

– Жива.

– Точно! Спасибо, он очень красивый. – Я ринулась к нему и крепко обняла, от Олега веяло свежестью, прохладой и сосновой хвоей. Поддавшись внезапному порыву, я схватила Олега за руку, он ответил мне лишь легким рукопожатием. В его взгляде мелькнула тень, и он отвернулся.

– Ты очень похожа на неё. – Он не смотрел на меня, но, когда взглянул, меня словно окатило холодной водой. Во мне, он видел совсем другого человека. В моих чертах узнавал её, Мирославу Терехову – извини. – Олег виновато улыбнулся и поднёс мою ладонь к губам. На руке остался жаркий след. На моей памяти не было знакомых юношей, целующих руки девушкам. Это показалось мне неким таинством. Прекрасный жест, разве нет?

– За что ты извиняешься? – Мой голос охрип, я слышала, как сердце отдает ритмичный звук у меня в ушах. Он понял, что нравится мне, но я напоминаю ему о ней, что же она сделала с ним?

Все вокруг нас танцевали и это было так прелестно, так полно веселья и жизни… Я полюбила всем сердцем эту странную музыку. Меня окружали незнакомые люди, но меня они ничуть не смущали, уверенности мне придавала и прохладная рука Олега, все время держащая меня за ладонь. Позже Олег всё-таки уговорил меня, и мы начали танцевать вместе со всеми. Мы кружились в хороводе, а костры тем временем разгорались еще сильнее, осветляя непроглядную тьму. Мириады звезд сияли над головами, казалось, они наполняют меня энергией, словно сосуд. Я чувствовала себя как никогда взбодренной и счастливой. Единение с природой и понятие красоты природы появилось во мне со всей силой, и я не смогла противиться этому чувству. Я полюбила это место каждой клеточкой своего тела. И была готова продать душу, чтобы эта ночь, не заканчивалась.

– Через костер никто не будет прыгать? – Задыхаясь, спросила я Олега. Он рассмеялся и обнял меня за плечи одной рукой.

– Так делают только люди. Всякое мистическое существо, прыгнув через костер в Купальскую ночь, сгорит заживо, даже если будут простые угли.

Я разинула рот и тут же закрыла его опомнившись. Вот зачем люди раньше прыгали, проверяли, кто нечисть – а кто нет.

– Гадать идём! – Крикнула миниатюрная девчушка с короткими кудряшками, она взмахнула рукой и озеро вспыхнуло. Вода загорелась синим пламенем, я завороженно смотрела на огни, пока Олег не подтолкнул меня.

– Иди. – Шепнул он.

– А ты не пойдешь со мной?

– Сейчас будет гадание для девушек. Ребята начнут ваши венки воровать. – Он улыбнулся и огляделся по сторонам, словно высматривая кого-то.

– Зачем воровать венки? – Я непонимающе уставилась на него. – Ты тоже будешь это делать? – Я прижала сильней венок к груди, в надежде, что он не вырвет у меня его из рук.

Он улыбнулся, словно бросая мне вызов, но не ответил, вот фигушки он мой венок получит. Сдавленный смех вырвался из моего горла, но я быстро справилась с ним. Девочка что кричала про гадание, оказалась возле меня, и схватив за локоть потащила к воде. Когда я обернулась, Олега уже не было.

– Что мне делать? – Спросила я у нее, склонившись над водой.

– Скажи, заходя в воду «Всему свой век, венок цветку, венец на голову мою. С кем век, с кем под венец пойду, узнаю я судьбу свою». Запомнила? Кто венок твой подберет, тот твой и суженый. – Но я запомнила только первое слово, и тут девушка замерла. – Да ты вся грязная! Как гадать собралась?

Я хотела уже ей ответить, что помылась перед выходом, да и платье постирала! Но не успела опомниться, как она толкнула меня в горящую воду. Я даже не успела задержать дыхание, как рухнула в воду. Открыв глаза, я изумилась, подо мной была глубина метров десять. Я подняла голову, сверху примерно столько же, и пламя горит. В месте, где ключица, зажгла и зачесалась кожа, я потерла, и увидела на пальцах что-то черное. Вода вокруг меня окрасилась в тёмный цвет, словно мне на голову вылили банку чернил. Я запаниковала, и начала дергаться в воде, в надежде подняться наверх. И тут что-то невидимое подхватило меня и словно фонтаном подбросило вверх. Я вынырнула из воды, с кучей брызг. Один из парней галантно подал мне руку и помог выбраться из воды. Невероятно, но вынырнув, я стояла, никакой двадцатиметровой глубины не было и в помине, вода едва доходила мне до пупка. Откашлявшись, я подняла венок, никто на меня внимание не обращал, словно это была норма. Может, они новеньких так приветствуют?

Кто-то вдалеке затянул песню под звуки волынки. Вместе с песней девушки как по велению, начали заходить в воду, я опасливо проверила дно, и только потом зашла, я все повторяла за ними, они зашли по пояс, венки были надеты на голову. Мы все подняли руки вверх и хором начали читать слова заговора:

«Всему свой век, венок цветку, венец на голову мою. С кем век, с кем под венец пойду, узнаю я судьбу свою»

Мы сняли венки и положили их на воду. Чей-то венок поплыл очень быстро, чей-то не двигался с места, а у некоторых и потонул, в середине озера образовалась маленькая воронка и все венки как по велению поплыли туда. И здесь начался балаган! Все парни, желающие одну из гадающих девушек, ринулись в воду. Я видела, как они бегут вдоль берега стараясь перехватить венок любимой. Все хохотали, а я с огорчением увидела, как мой венок засасывает в образовавшуюся воронку. Не видать мне суженого в это году.

Глава пятнадцатая. Пора домой.

Я выискивала в толпе Олега и не могла найти. Куда же он подевался. Без него мне стало беспокойно, я занервничала, и мне стало страшно, в этой не знакомой толпе.

– Тебя же Мирослава зовут? – Я обернулась позади меня стояла, высокая стройная девушка. Ее светлые кудри волнами спадали на плечи, а взгляд карих глаз был устремлен мне в самую душу. В её руке я увидела метлу. Она тоже ведьма. Я кивнула ей. – Через четыре недели будет шабаш, я приглашаю тебя, ты придёшь?

– А где он будет? – Отвлекшись от поисков Олега, поинтересовалась я.

– В Лесном, Шиловский район, недалеко отсюда. – Я пожала плечами, почему бы и нет. – Даешь согласие?

– Ну да. – Только я успела вымолвить это слово, она взяла меня за руку, я почувствовала прохладу и покалывание, словно перележала руку.

– Домой, когда летишь?

– Не знаю, как только найду друга.

– Как соберешься, найди меня. Покажу, как летать на этом. – Она потрясла метлой.

– Хорошо, спасибо!

– Я тебя повсюду ищу! – Крикнула я Олегу, когда, наконец, нашла его.

– Пришлось отлучиться – Он нахмурился. – Что с твоими волосами? – Я испуганно схватилась за прядь волос и обомлела. Мои волосы стали светлыми! Но как это возможно я же красилась перед отъездом… – Не знал, что ты русая. – Усмехнулся Олег. – Тебя в воду толкнули?

– Да, – я запнулась, – надеюсь, вода не кислотная и мои волосы не выпадут?

– Нет, она смывает всё искусственное с тела, татуировки, краску, даже проколотые уши зарастают, с тобой всё будет в порядке.

Я схватилась рукой за ключицу, вот почему вода почернела, с меня сошла тату и краска для волос.

– Так, где ты был? – Повторила я вопрос.

– Наташу встретил, разговорились.

Я поджала губы, о чем это вы интересно говорили? Я постаралась отогнать от себя плохие мысли.

– Та утопленница?

– Они не любят, когда их так называют – он замялся. – Называй их русалками.

– Что она рассказывала? – Без интереса спросила я.

– Мы говорили о нашей бабушке, она недавно приснилась Наташе.

– Как это нашей?

– Наташа Елагина, моя двоюродная сестра и бабушка у нас была одна.

Я ахнула и закрыла рот рукой. Она его сестра, это он про неё рассказывал тогда на озере. Я так не красиво говорила с ней, так еще и приревновала. Получается, что Мирослава, моя прабабка, убила ещё и его сестру. Я вздохнула и взглянула на Олега, он отвел взгляд, словно догадываясь, о чём я только что подумала. Мне стало стыдно и неуютно находиться здесь, словно все находившиеся здесь, включая Олега обвиняли меня в преступлениях моей покойной родственницы. Я сжала ладони и почувствовала жгучую боль на ладони.

– Что с тобой? – Обеспокоенно спросил Олег, беря мою руку в свою. Он перевернул ладонь и замер. Я завороженно уставилась на черную метку на моей ладони.

– Что это? – С замиранием сердца прошептала я.

– Приглашение на шабаш. – Процедил Олег, казалось, что каждое слово ему даётся с трудом. – Зачем ты приняла приглашение? – Он почти выкрикнул эти слова. – Я бы сам обучил тебя.

– Ты не говорил, что можешь, а Берегиня сказала, что нужно пойти. – На глаза навернулись слёзы, часто моргая я попыталась скрыть своё волнение. Что плохого я сделала? – Что теперь делать?

– Сейчас ты полетишь домой, завтра встретимся у церкви, как стемнеет.

Я кивнула, Олег взял меня за руку, и я почувствовала приятную прохладу. Его прикосновение успокаивало меня.

– Спасибо, что заботишься обо мне – прошептала я, уткнувшись в его плечо. – Это очень важно для меня.

– Иди. – Он провел рукой по моим волосам и аккуратно отстранился. – Тебя ждут.

Я подошла к компании девушек, среди которых была моя новая темноглазая знакомая.

– Извини, я забыла, как тебя зовут. – Обратилась я к ней.

– Таня. – Она слабо улыбнулась. – Приятно познакомиться. – Я кивнула в знак согласия. – Сейчас полетим домой.

Таня мне всё подробно объяснила, оказывается, чтобы летать на метле нужно просто мысленно сосредоточиться. Но что бы сделать летающим другой предмет, нужен пепел из костра купальской ночи. Я насыпала пепел с собой в мешочек от кулона, мало ли на чём придется летать! Сегодня на празднике нас было трое ведьм, я, Таня и Зоя, последняя улетела самая первая, не дожидаясь нас, и я уже забыла, как та выглядит.

– А кто остальные, раз ведьмы только мы?

– Ну все, кто у воды, водяницы и русалки. Вон там у большого костра. – Она указала на него пальцем. – Это оборотни, ты не переживай, они не местные, в полнолуние не агрессивные. Это упырь, она кивнула в сторону Тимофея Николаевича – с ним я знакома, одобрительно кивнула я головой. – А это шишиги позади меня. – Она подняла брови как бы указывая на них, я выглянула из-за спины Тани и всмотрелась в неизвестных шишиг. Это были трое людей, двое мужчин и женщина лет сорока, может больше. Они ничем не отличались от обычных людей, лишь ногти были как у графа Дракулы.

– А кто они? – Почему-то шепотом спросила я.

– Про кикимору слышала? – Я кивнула. – Вот та в болоте живёт, а эти в лесу, заблудившихся людей иногда обгладывают до костей, она поджала губы, ну это не самое худшее конечно, что делает нечисть всякая, но к ним лучше не подходи.

– Спасибо за совет. – Опасливо прячась за новую знакомую поблагодарила я.

– Ну а так больше никого нет, рассказывать не о ком, так что летим домой.

Я перекинула ногу через метлу и ждала сигнала от Тани.

– Просто наклони её вверх и скажи мысленно лети, что ты велишь ей, то она и делает.

Я послушно взяла двумя руками рукоять и подняла её вверх, она тут же вздрогнула у меня в руках. Ну же не бойся – шептала я себе. Я подняла её выше, и она дернулась сильней и только через секунду я поняла, что мои ноги в метре от земли. Я уже было запаниковала, но увидела десятки пар, устремленных на меня глаз. – Не дрейфь! Крикнула я себе и плавно начала поднимать рукоять всё выше и выше, и вот я парю над землёй. Я слышала одобрительные возгласы позади, но это уже не имело ни малейшего значения. Как только я поднялась вверх на несколько метров, мой дух воспрянул, и я с быстротой сокола рванула вперед. Холодный ветер ударялся о моё лицо, я могла увидеть малейшие детали на земле, моё зрение обострилось. Я даже могла различить малейшее движение в километре от меня. Вон колокольня, а там верхушки древних сосен, вот пробежала лиса прячась в рядах деревьев, а вон там за озером разбивая воздух, словно пуля, пролетела сова, держа в острых когтях испустившую дух мышь. А вот и мой дом, дым из трубы, у окна сидит бабушка томно смотрит в окно и ждёт меня, она думает обо мне, беспокоится о моей судьбе, я всё это вижу и пускай мои глаза закрыты. Именно в этот момент я поняла, что отныне я могу видеть всё.

Глава пятнадцатая. Шура.

«Пособие как летать на метле, если вдруг кому пригодиться:

1. Сядьте поудобнее.

2. Взлетая высоко нужно учесть уровень боязни высоты (Для начала, чем ниже, тем лучше)

3. Скорость полёта, для первого раза, должна быть минимальной»

Я закусила карандаш, раздумывая, что же еще дописать? Таня сказала, что все ведьмы делают записки. Они помогают новичкам, вроде меня, освоиться. У меня в сумке как раз лежало несколько штук. Мне их Таня передала, сказала, что сама по ним обучалась. Самое интересное, чему я научилась это заклинанию или заговору, даже не знаю, как правильно, НАЙДЕНЫША. Его должна знать каждая ведьма, ты делаешь записку с важной информацией, заговариваешь её, она исчезает, а в нужный момент, в любой точке мира и в любое время и пространство появляется нуждающемуся в ней, на его языке. Сколько сделаешь, столько получишь. Самое интересное, что моя прабабка Мирослава, послала мне таким образом записки, из прошлого, а я смогла их получить без собственного желания и отправления таких же записок. Настолько сильная она была. Ну и вот эти ведьмины записки, очень кстати помогают, так говорят. Ну только не в моём случае, конечно, из-за них я ведьмой стала. После праздника прошла неделя и я многому обучилась. Ну, по крайней мере мне так кажется. Если сравнивать с прошлыми моими успехами, то я, несомненно, продвинулась вперёд и это только за неделю, что же будет дальше?

– Что за пособие, Мира! – Я испуганно дернулась и обернулась. Передо мной стояла Берегиня.

– Аня! Ты меня напугала. – Я театрально схватилась за сердце и села на пол. – Что ты подкрадываешься вечно?

– Не могла просто смотреть на этот ужас! – Она взяла мою записку и начала читать? – Пособие как летать на метле? Ты шутишь?

– Вовсе нет. – Отбирая у Берегини записку, проворчала я. – Мне никто не рассказывал, что летать на метле – страшно! А я расскажу следующему поколению!

– Ну, во-первых, твоя записка не обязательно попадёт в руки следующего поколения, её так же могут прочитать ведьмы из прошлого!