Барс-19. Начало бесплатное чтение
Умирая, не умрёт Герой -
Мужество останется в веках.
(Муса Джалиль)
Во время войны нельзя
говорить плохо о своих. Никогда.
(Сергей Бодров-младший)
Войну надо вести по-настоящему
или её совсем не вести.
Середины тут быть не может.
(В.И. Ленин)
Предисловие
Горячая Молитва идёт из самых потаённых и давно забытых глубин Души, ты чувствуешь её всем телом, разумом, таким вдруг хрупким позвоночником, дрожащими руками и искренними слезами в глазах. Она обжигает горло, губы, напрочь сушит слёзы и неожиданно взрывается в мозгу яркой, страшной и мучительно долгой вспышкой…
Отборный мат клокочет из обожжённого горла – очередная мина упала ещё ближе и ты чувствуешь, как украинский миномётчик поправляет буссоль и заворачивает твой квадрат по «улитке», в центре которой окоп… твой окоп и ты сам. Судорожно вгрызаешься в землю малой пехотной лопатой, стараясь врыться ещё глубже и глубже… Выход!..
Ты считаешь – два, три, четыре… голова вжимается в плечи, подтягиваешь ноги, обнимая руками колени, как у мамы в утробе, очень стараешься занять, как можно меньше места… Кровь течёт из прокушенной губы, немеют пальцы в сжатых кулаках, крошатся зубы и ноют стиснутые челюсти – Удар!..
Дрожь Земли, как живого раненого существа, жар и волна адреналина пронизывает всё нутро, сосёт под ложечкой, тошнит и раскалывается голова… Непослушные пальцы ощупывают внезапно чужое своё тело – вроде цел… Хлопаю по каске, по бронику, стряхивая грязь, размазывая её по лицу, протираю глаза, обнимаю автомат, бью себе по губам за недавние ругательства – Господи, поми!.. Выход!..
Два, три… Неведомая сила выбрасывает меня из окопа, я перекатываюсь и едва успеваю упасть в соседний… Удар!..
«Чёрный Султан» 120-ой мины величественно распускается на фоне ярко-равнодушных небес… Иссечённые осколками, жжёные обрубки деревьев с интересом заглядывают ко мне в траншею… Картина маслом… Выход!..
Неутомимый миномётчик забрасывает следующую и следующую мину – бесконечно тянется время, накатывает апатия и усталость – самое опасное, после паники, чувство на войне. Бью по щекам, возвращая внимание – два, три, четыре… Удар!..
Вдруг, как из параллельного мира захрипела рация:
– Добрый – Факелу, Добрый – Факелу, ты где пропал?
Непослушными пальцами нащупываю тангенту – жму… Колючие слова застревают в пересушенном горле:
– На Пятом посту – «дождик» у меня, аж головы не поднять…
Недолгая пауза:
– Зонтик прислать? – язвительно несётся с параллельного мира…
Нехотя выползаю на край окопа, заставляю себя вслушаться, осмотреться… Работают по нам с одних и тех же нескольких позиций – понять бы, с какой именно… Надо дать корректировку, иначе смерть! Мерный колокол настойчиво швыряет мой мозг об черепную коробку… Выход!..
Скатываюсь обратно под защиту Земли-матушки… Отсюда ни черта не видно и не слышно – в ушах настойчивый колокол бьётся с всепоглощающей ватой, а соседи молчат… Факел ждёт координаты – три, четыре, пять… Удар!.. Всё более равнодушная Бесконечность медленно разворачивает свои змеиные кольца – моё нутро устало противится её объятиям…
– Факел – Молодому, Факел – Молодому, – задорный голос возвращает меня к жизни, – точка 1275 плюс пятьдесят, ноль!
– Принято! Работаем!
Скоро ответка, уже скоро…
Истерический смех облегчения, густо замешанный пылью и кашлем, сотрясает всё тело – как прекрасен этот Божественный мир на трижды проклятой войне!
Пошли наши 152-ые – я злорадно представляю того миномётчика, который бросил свою никчёмную «трубу» и судорожно жмётся на дне ближайшего окопа, молясь и матерясь на том же русском языке, ища укрытие и стараясь занимать как можно меньше места…
(фото из личного архива А. Доброго)
Уважаемый читатель, я приоткрыл Вам полог, что скрывает Бездну, в которую я и мои товарищи смотрим уже долгие восемь лет. И жители Донбасса смотрят в эту Бездну восемь лет и каждый день. Дети там выросли, не видя мирного неба, а только страшную и грязную войну – они и новогоднюю ёлку украшают патронами…
А самое главное, что Бездна уже восемь лет смотрит на всех нас – на тех, кто встретил её с открытым лицом и на тех, кто считает, что их это не касается, и кто попытался убежать и спрятаться от Войны. Она их догонит, как догнала всю «Белую эмиграцию» в своё время, и когда им опять пришлось выбирать сторону – сопротивляться ли европейскому фашизму или примкнуть к его «освободительному» походу на нашу Родину, подобно Краснову и Шкуро. Придётся выбирать и сейчас.
«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1:9)
Для Запада хороший русский – мёртвый русский. Никаких различий между нами и, уничтоженными им индейцами, он не видит – ведь коренное население обеих Америк и Африки, и Азии уничтожали все представители «цивилизованного» европейского Запада. И окраинцы для них такие же русские, но предавшие и отвернувшиеся от своих корней и своей родни – а поэтому особо презираемы. Считайте, что окраинцев уже списали – никто на Западе предателей беречь не будет.
А я пишу о тех, кто заставил себя взглянуть в лицо Бездне.
Ветер
С началом Специальной Военной Операции я пытался вернуться в свой отряд «Суть Времени», но границу с ДНР после признания независимости плотно прикрыли. Вместе с друзьями гуманитарщиками съездил в Ростов-на-Дону и Таганрог, где снова был большой наплыв, на этот раз предусмотрительно эвакуированных с территории войны, женщин и детей – всё как в далёком уже 14-ом. Мы привезли одежду, обувь, средства гигиены, продукты. С жадностью ловили новости фронтов.
По возвращении домой сходил в военкомат, рассказал кто я, где воевал, каким оружием владею – мне поставили печать о снятии с воинского учёта по возрасту и снисходительно улыбнулись. Сейчас уже Российская Армия перешла к атакующим действиям и в услугах ополченцев-добровольцев она не нуждается. Я всё-таки настоял, чтобы записали мой телефон на всякий случай, потому что разухабистые действия Российской Армии, по типу «шапками закидаем», вызывали оторопь и неприятные предчувствия. Годы войны на Донбассе громким голосом кричали, что нас с цветами не ждут на просторах бывшей братской Украины.
Коллективный Запад выбрал Окраину полем боя ещё восемь лет назад. Ему удалось стравить русских друг с другом – исполнить свою вековую мечту и договариваться Запад уже не собирался. Мы и в 2015-2016 годах часто сталкивались с поляками, немцами, шведами, хорватами и, конечно, с англичанами и американцами – ничего нового, каждый век так. Никто и не отрицал их военную «помощь» окраинцам. А народ той самой Окраины, забывший кто он и наскоро соединённый отрицанием общих с нами Истории и корней, был обречён. При каждой войне тот народ делился надвое, подобно своему полу-шведскому жовто-блакитному флагу – одни вспоминали, что они русские, другие охотно ложились под ту же Польшу, Швецию, Австрию, Германию, теперь США. Но и нам предстоит выигрывать здесь, чтобы не воевать на всей территории огромной России друг с другом, как сто лет назад в Гражданскую. Я помню, как смеялись восемь лет, что Окраина воюет с Россией, а та на войну не явилась. Явиться пришлось… И пока мы не заберём всё поле боя – этот кошмар не закончится!
Не буду отплясывать на ошибках и просчётах первых месяцев войны. Ветер перемен мощно подул в феврале 2022 года – Система, наконец, приняла спасительное для себя и для нас, бесповоротное и судьбоносное решение. А в первых числах июня мне позвонили из военкомата. И я с такими же «пенсионерами» пятьдесят плюс ещё советского разлива и воспитания оказался на полигоне добровольческого батальона БАРС. Снова, как в юности, прошёл укороченный КМБ со стёртыми мозолями, сбитыми железом костяшками, в пропитанной крепким потом армейской «цифре» и дубовых берцах. Смешно было наступать на те же подзабытые «грабли» плохо подогнанной обувью и не плотно затянутыми шнурками. Жизнь заходила на ещё один круг…
Мы полным ртом глотали густую пыль, жарились на солнце, разбивали пальцы, мышцы и суставы, тянули сухожилия; но престарелые парни снова были в деле, снова были нужны своей стране. На полигоне патронов и гранат не жалели – мы в хорошем настроении, но с естественным отсевом «не рассчитавших свои силы». Неотёсанная толпа постепенно, день за днём приобретала очертания боевого подразделения. Домашние лица грубели, обжигаемые горячим ветром с запахом нагретой земли, пота, оружейной смазки, бодрящего пороха и неистребимого зубоскальства, видавших многое в этой жизни, мужиков.
Командовал всем этим цирком по приведению к нормальному бою возрастных и лысеющих гражданских, с избытком лишнего веса и самомнения в ущерб дисциплине и трудолюбию, энергичный и громкий полковник с подходящим позывным Ветер. Хотя «Ураган» подошёл бы лучше. Волевое лицо, зычный голос и слегка презрительный холод в глазах. Он не на миг не проникся нашим «самоотверженным порывом» идти на войну – гонял нас, как молодых, и язвительно спрашивал, понимаем ли куда собрались. Справедливости ради скажу, что мои новые товарищи в подавляющем большинстве не имели никакого боевого опыта. А Ветер зло и ехидно предрекал нам невероятные цифры «200», «300» и «500». И ведь у него был весомый опыт формирования, отправки и возвращения восемнадцати батальонов перед нашим Девятнадцатым – и спокойный взгляд волчьих глаз не давал повода сомневаться в серьёзности его слов. Я знал, что такое «200» и «300» – многих выносил на руках ещё в Ополчении, но в количество не хотелось верить. По крайней мере, надо сделать всё возможное и невозможное для уменьшения этих цифр.
Опыт боёв на Донбассе давал многое, но война, её правила и характер, да и сам противник менялись на глазах. И вы не представляете, какая огромная разница в самом подходе – мы в Ополчении, получая приказ, решали сами, каким способом его выполнять. Сказывалась малая численность подразделений, а самой важной задачей командира было сберечь людей и удержать фронт. Сейчас же бездушный маховик Войны запущен на полную амплитуду. И выигрывать смертный бой Системы с Системой придётся без оглядки на жизнь отдельного человека.
Армия цельный, тяжёлый, часто неповоротливый механизм, каким была тысячу лет назад и будет тысячу лет вперёд. Она похожа на огромный и страшный каток, который перемалывает противника, его укрепления, технику и волю к сопротивлению. Так же она перемалывает и нас – тех, из кого и состоит этот каток. Другого способа выиграть войну никогда не было – похоже, никогда и не будет. А «Худой мир лучше доброй войны» часто оборачивается «Горем побеждённым».
Время Мира ещё не наступило – отвратительное чудовище под именем Война ещё не насытилось.
Нам представили командира батальона. Невысокий, худощавый майор лет шестидесяти, абсолютно седой. Он был такой же доброволец, как и мы – одет в такую же форму и обувь. Разговаривал спокойным тихим голосом – я вообще не помню, чтобы он на кого-нибудь кричал. Слегка хромал, потому что натёр ногу – видимо, тоже забыл, как затягивать шнурки на дубовых берцах. Тёмные солнечные очки плотно сидели на орлином носу под широким козырьком кепки. Посмотрим, на что он годится…
Короткий ввод в теорию на полигоне быстро подошёл к концу. Короткое построение, напутствие, короткая служба с окроплением Святой водой. Тяжёлая поступь батальона в полной боевой экипировке с личным и групповым оружием. «Прощание славянки» и по машинам. 21-ого июня 2022 года защитного цвета колонна под Красными флагами вышла на М-4 «Дон» – попутный ветер трепал волосы, неся прохладу, а люди с проезжающих машин махали и сигналили нам вслед.
(фото из личного архива А. Доброго)
Я снова еду в параллельную и жуткую реальность с твёрдыми убеждениями, но призрачными перспективами. Вокруг натянутые шутки и напряжённый смех тех, кто в первый раз. Немногие бывалые едут молча, разглядывая что-то недоступное за горизонтом…
Пыль
За свою, более-менее известную, тысячелетнюю историю эта многострадальная Земля видела бесчисленное множество коротких боёв и решающих сражений, военных походов, гибельных поражений и славных побед. И пеших, и конных, на гусеницах ли, на колёсах – она встречала воинов запутанной паутиной дорог и направлений, неожиданными оврагами и безымянными высотами, которые всегда давались тяжёлой и кровавой ценой.
(фото из личного архива А. Доброго)
Раздолье и просторы Великой Степи быстро терялись в клубах бесконечной, въедливой и всепоглощающей фронтовой пыли. Она толстым слоем покрывала кусты и деревья, машины, оружие, одежду и лица солдат, превращая их в серые одинаковые маски. Теперь наша очередь входить в эти густые облака потустороннего мира. Выйти получится не у всех…
Мы переночевали на территории военного аэродрома в Миллерово под прикрытием ПВО. Всю ночь и утро самолёты взлетали и садились, разрывая воздух своими турбинами. Сразу вспомнил срочную службу ещё в Советской Армии на далёком острове Сахалин – там я служил в роте охраны вертолётной эскадрильи. Через сутки ночные полёты и особенно крепкий солдатский сон под гулкий стрёкот «Мишек» – значит всё в порядке…
Короткие остановки в Славяносербске и Червоногвардейском, где такие сладкие вишни – ветки гнутся под тяжестью сочных плодов, только руку протянуть. Там мы встретили бойцов на восстановлении – парни только что вернулись «оттуда». Они медленно и задумчиво, подбирая слова, рассказывали, как жёстко отхватили на какой-то длинной прямой, перед каким-то огромным Заводом, что с наскока не взять… И потери – большие…
Раздача боеприпасов, получение приказа и скорый марш к передовой. Непередаваемое дыхание фронта быстро приближалось – сожжённая техника, подбитые танки, отчётливый гул канонады, обрубки деревьев, разрушенные дома, гарь, копоть и очень плотное движение по напрочь убитым дорогам. Пыль, замешанная стальными гусеницами, обращалась пудрой, в которой тонули ноги пеших и колёса машин.
(фото из личного архива А. Доброго)
(фото из личного архива А. Доброго)
Часть колонны отстала – между нами вклинились чужие грузовики, а когда отвернули в сторону, пыльный след передних машин уже рассеялся. И ребятам пришлось ночевать в разбитой Тошковке. Мы не стали их ждать – увеличили скорость и внаглую, походным порядком решили проскочить южнее, занятого противником, Лисичанска. На первом повороте валялась брошенная «Рапира», на втором нас встретили, разорванные в клочья, два «Урала» – видимо были под завязку нагружены БК. Дорога шла вдоль населённого пункта, с неуместным ныне названием Мирная Долина – слишком прямая и совершенно открытая для, стоящего на возвышенности, большого укреплённого города. Множество воронок указывали на то, что каждый метр был пристрелян.
Наглость в первый раз сыграла нам на руку, мы проскочили Подлесное и вечером 28-ого июня остановились ночевать в удобной и относительно спокойной зелёнке.
За своими отставшими бойцами комбат отправился на следующее утро, но не нашёл и вернулся. Мы поехали на поиски уже вместе – тогда я и познакомился с Димкой Молодым.
За рулём УАЗика сидел Ганс, комбат Китолов рядом, а на заднем сидении смешной парнишка в неудобном бронике, с автоматом и, лежащей на коленях, громоздкой 159-ой рацией, запасными АКБ и гарнитурой с длинной антенной. Всё это хозяйство он разложил вокруг себя в полной уверенности, что поедет один. Мы с Родей бодро заскочили с разных сторон, зажав парня посередине, вдруг такого тесного, сидения – сопровождение командира входило в наши прямые обязанности.
Дима сгрёб свои сокровища в охапку, стараясь уберечь их от наглых и бесцеремонных попутчиков, и стал ещё смешнее. Видя его смущение, мы стали незлобно подтрунивать над внешним видом, пунцовыми щеками и позой «осьминога», в которой тот пытался обеспечить связь. Я спросил, есть ли у него позывной – Дима, заикаясь от волнения, сказал, что ещё не выбрал, но раз он самый молодой во взводе связи, то и позывной будет таким же. Парень слегка картавил и я, смеясь, уточнил: «Может лучше – Джуниорррр?» Димка надулся и покраснел ещё больше.
Жаркий июньский день и теснота кабины вызывали страшную духоту, пот катился градом и молодой связист в неудобном бронике зло пыхтел и думал, как бы лучше ответить этим двум наглым старикам. Дима Молодой возмужает, станет настоящим воином, добрым и надёжным братом, не раз докажет свою храбрость и умение, дважды выйдет на самый горячий Пятый пост – а второй раз идти туда согласится далеко не каждый… Всё это будет совсем скоро, но свой звонкий позывной он заработал именно так.
Дима Молодой, Барс Джуниорррр и УАЗик на заднем плане (фото из личного архива А. Доброго)
Тем временем мы ехали и думали, где искать потерянную часть колонны. Вдруг наперерез выскочил солдат, активно махая руками – ребята догадались выставить пост прямо на дороге и высматривали нас во всех проезжающих машинах. Сообразительный командир Третьей роты Андрей Валуй собрал всех «потеряшек» прямо перед поворотом с брошенной «Рапирой», одну машину притащили на жёсткой сцепке. Через Мирную Долину решили ехать на рассвете.
Второй раз нашей медлительной колонне с миномётной батареей, полной БК, с прицепами продовольствия, кухней и водовозкой противник лютой наглости уже не простил.
Мы представляли собой отличную мишень и очень быстро увидели разрывы танковых и артиллерийских снарядов между наших машин. Педали в пол – в кузовах тяжело подпрыгивали, в два слоя наваленные, мешки, канистры и ящики с водой, боеприпасами, горючим, продуктами, оружием. Ребята держались за борта, скамейки, друг за друга – разбитая в хлам дорога грозила оторвать колёса, но мы проскочили! Военное счастье было на нашей стороне, а может – помогла густая клубящаяся пыль.
Остановились под прикрытием небольшого леса, стали делиться незабываемыми впечатлениями, когда между наших машин на полной скорости въехал чужой БТР. Крики: «Доктора, доктора сюда!» – заставили поспешить на помощь. Мы подскочили к борту и приняли трёх тяжёлых – здесь же, на земле перетягивали жгутами, вкалывали антишок и накладывали повязки. Горячая кровь текла по рукам, адреналин зашкаливал, в нос ударил тяжёлый запах боли и отчаяния – но мы довольно быстро справились. Командовал всей этой каруселью наш медик – маленький толстый кореец, больше похожий на мячик, в очках с толстым стеклом. Несмотря на комплекцию, он резво прыгал между ранеными, успевая давать указания одновременно на три стороны. Порадовали спокойствие и слаженность наших мужиков – возраст и опыт победили суету и панику.
БТР с другого подразделения ехал сзади, не мог обогнать неповоротливую колонну и вынужденно встроился в неё. Украинские артиллеристы всё же нашли свою цель – весомые осколки снарядов легко прошили броню. Благо сама машина осталась на ходу и вывезла бойцов из-под огня… Очень быстро приехала медицинская «Линза» – мы погрузили трёхсотых и продолжили свой путь.
(фото из личного архива А. Доброго)
В последующие два месяца я часто буду заниматься эвакуацией раненых – практически каждый день. Не раз наблюдал за неторопливыми, уверенными и точными движениями медиков – как они стабилизировали пострадавших, накладывали шины, останавливали кровотечение, возвращали жизнь в неподвижные тела. Намного спокойнее, когда рядом были эти отважные ребята на своей чудо-машине, которую они любовно называли «Ласточка» – поклон вам, парни, земной!
А колоннами мы старались больше не ходить…
Два дня, проведённых в лесополосе, пока нам искали новое место дислокации, запомнились достаточно близким прилётом пакета «Града». Фронт дышал уже прямо в лицо выхлопными газами, проезжающих мимо военных машин, бесконечной пылью и гарью от близких разрывов.
На горизонте густо и по-чёрному чадил Лисичанский Нефтеперерабатывающий Завод. Горящая день за днём, нефть вызывала оторопь и недоумение – с каждого подразделения летел один и тот же вопрос: «Нам действительно туда надо?». Батальон начали перебрасывать на Завод 30 июня.
НПЗ станет для нас надёжным домом на долгое время. Я несколько дней перетаскивал весь отряд в новое жилище – две машины туда, две машины обратно. Паутина запутанных пыльных дорог вела через Лоскутовку и посёлок с поэтичным названием Волчеяровка, сквозь и вдоль похожих друг на друга лесополок со множеством развилок и снующей туда-сюда «бронёй». И в этой паутине лишь одна-две дороги были чистыми от мин – мы заходили вслед штурмующим подразделениям, по только что забранной под себя земле, окружая Лисичанск с юга.
Перед самым НПЗ была та самая долгая прямая, на которой атакующая Армия потеряла много техники и людей. Однажды на этой прямой и мы встретили, медленно двигающийся нам навстречу, танк с, хищно направленной, пушкой на прямую наводку в противоположную зелёнку. Несколько долгих мгновений мы смотрели ему в ствол из высокой кабины, оказавшись прямо на линии огня. А впереди перед нашей машиной уже валил густой дым. Противник ПТУР-ом подбил второй танк и мы на полной скорости неслись мимо, горящего факелом, «слона», ожидая новый удар в бок. Щемящее, противное чувство бессилия сжимало сердце! Из люков вырывались длинные языки жаркого пламени – Смерть цепко держала в объятиях свою жертву и помешать ей не представлялось никакой возможности… А на обратном пути у сгоревшего остова увидели уже знакомую картину – откинутую взрывом боекомплекта, башню.
Много колёс мы оставили там, подорванных на «лепестках». На этой дороге потеряли и первый свой КамАЗ.
Дядя Игорь (фото из личного архива А. Доброго)
Дядя Игорь, водитель этого КамАЗа, самый старший из состава батальона – маленький, худенький, говорит скромно, негромко и сам почти незаметный. Но он всегда оказывался в нужное время и в нужном месте – настоящий профессиональный гонщик, отлично разбирался во всех механических агрегатах и мог реанимировать практически любой из них подручными средствами. На фронте, где дефицит всего, чего не хватись – очень ценное качество. За умение и готовность всем помочь, его и называли – дядя Игорь. Становились в очередь на ремонт, независимо от заслуг и величины погонов, как с нашего БАРСа, так и с других подразделений. Откуда он брал время и силы на всё это, для меня оставалось загадкой – тем более, что я мог поднять его на выезд в любую минуту дня и ночи.
(фото из личного архива А. Доброго)
Как обычно, я шёл старшим на первой машине – дядя Игорь в клубах пыли следом. Можете себе представить – ничего не видно. Пыль опускается медленно, поэтому очень долго ничего не видно! Отставать нельзя, чтобы не потеряться и не свернуть на неизвестную дорогу. Прижиматься тоже нельзя, чтобы не влететь в задний борт впереди идущего. Вправо не уйти – обочина с множеством мин, принять влево – на узкой колее можно вписаться в бронированную встречную.
Первого, быстро приближающегося, «слона» я, конечно, видел и мы благоразумно прижались вправо, насколько возможно. Неожиданно появилась пушка второго, который тоже шёл в клубах пыли от первого и даже нас не заметил. Дядя Игорь, похоже, не видел их обоих – вплоть до удара… Мы спохватились не сразу – лишь перед полуразрушенным мостом, который проходили на малой скорости. Объездили всю Волчеяровку, боясь, что Игорь свернул не туда. А когда вернулись на ту самую прямую, нашли наш КамАЗ, реально согнутый небольшой дугой. Ошалевший Игорь сидел рядом – к счастью, цел и невредим. Говорит, что со всех сторон чудились неуловимые ДРГ противника. Танки ушли не останавливаясь и не замечая помехи.
(фото из личного архива А. Доброго)
НПЗ
Ещё на полигоне меня, Родю и Деда определили в разведку – мы все уже были ранее на Донбассе, были знакомы с предстоящей работой, быстро сладились и понимали друг друга с полуслова. Родя – немногословный, крепко сбитый, коренастый казак, уверенно стоящий на своих двоих – по спокойным глазам и размеренной речи видно, что человек повидал достаточно и воевать умеет. Дед же являл собой полную противоположность, хоть тоже был казацких кровей – щуплый, маленький, но быстрый в словах и действиях. Молодые не по возрасту глаза смотрели задорно и весело сквозь неизменные очки в тонкой оправе. Если надо было что-то узнать, достать, починить или придумать нестандартный ход, то лучше Деда никто бы не справился. Короче, мои новые товарищи отлично дополняли друг друга – они часто ругались, потом мирились, воевали дерзко и уверенно, не раз прикрывали мне спину. Я знал, что всегда могу на них положиться и отправить хоть к чёрту в пасть – эти двое нашли бы способ выполнить задачу и вернуться.
Родя и Дед (фото из личного архива А. Доброго)
Пока я занимался переправкой батальона на Завод, мои друзья-разведчики участвовали в завершении зачистки, выборе места нашей дислокации, обретением и распределением трофеев – благо, украинская армия щедро поделилась с нами западными амуницией, экипировкой, сухпайками, транспортом и вооружением.
Я не сразу узнал этих довольных, чистеньких, одетых с иголочки, парней у импровизированного стола, заваленного орехами, шоколадом, курагой, заморской тушёнкой, аппетитной кашей и вкусным соком – такому снабжению позавидует любой супермаркет. Рядом стояли красный «Вольксваген» Т-4 и защитного цвета «Опель Фронтера» без заднего стекла – в остальном целые и абсолютно рабочие. Перед машинами лежали две кучи новых броников, разгрузок, берцев, штанов и футболок со всего «цивилизованного» мира – Польша, Швеция, Германия, Испания, Чехия, США… Одна куча была для разведки, другую они задумчиво и с расстановкой раздавали всем, кто обратился за обновками. После полигона и марш-броска выданная форма у многих пришла в негодность – так что вынужденная «любезность» ВСУ, при их скором отступлении, оказалась очень кстати.
Сам я после полигона переоделся в своё – то, что тщательно выбирал и подгонял под себя ещё дома. Отдельное спасибо Ольге, с которой меня познакомил в Донецке Валера Старый – Царствие ему Небесное – ещё в 15-ом году. Она помогала с экипировкой, обмундированием и средствами защиты всему нашему отряду «Суть Времени». Помогла мне и в этот раз.
(фото из личного архива А. Доброго)
Дед повёл меня на экскурсию – Лисичанский НПЗ, чёрный от копоти, побитый снарядами и ракетами, огромный город-призрак, полный мрачного сюрреализма, являлся наглядной картиной Апокалипсиса. В то же время его громада вызывала удивление и восхищение советской инженерной мысли – наши деды умели строить гражданские грандиозные сооружения для мирного развития, но с оглядкой на прошедшую Великую Войну. Все промышленные предприятия, что я видел на Донбассе, были с надёжными стенами, подвалами и укрытиями – верой и правдой служили как нам, так и противнику даже в современной войне.
(фото из личного архива А. Доброго)
Удивительно хаотичная и в то же время ритмичная какофония «входов» и «выходов» нашей и вражеской артиллерии, наполняя причудливым эхом весь Завод, заставляла меня замирать на месте и, пренебрегая опасностью, внимать и даже наслаждаться фантастической и суровой симфонией Войны.
Дед дёргал меня за рукав – буднично и обстоятельно, в такт выстрелам, сверкая линзами своих очков, рассказывал: где наши позиции, где соседи, где он раздобыл трофеи, где горстями валяются «лепестки», а где преданы земле недавние враги.
Дед на НПЗ (фото из личного архива А. Доброго)