Maгазин закрывается бесплатное чтение

1. Мышонок открывает магазин

Гораздо приятнее брать деньги у мужа, когда у тебя есть свои собственные.

Я родилась для любви, однако раз в квартал сдаю налоговую декларацию. Представьте себе, у меня есть доходы. Точнее, доходики. Я стою за прилавком, у меня магазинчик, я продаю еду для кошек и собак. Все мои знакомые просто грохнутся, если это увидят. Они же все сплошные «директора, редактора и пресс-секретари». А я вот занялась торговлишкой. Открыла маленький, но очень уютный зоомагазинчик. Поймите, я не торгую нефтью, не отливаю бомбы, так что историю в духе Генри Форда вы от меня не услышите. Зато я покажу вам изнанку малого бизнеса, я научу вас делать деньги из хомячков, я покажу, как маленький магазин выживает в океане бизнеса, где коварные мужчины раскинули огромные торговые сети.

На мне зеленая жилетка с названием магазина. «Накорми зверя!» – это я сама придумала. Когда мой муж увидел вывеску, он сказал, что такое название подходит скорее для секс-шопа. А я ему ответила: «Какая разница: пет-шоп, секс-шоп… Человек увидит с дороги призывную надпись, остановится на моей парковке, зайдет в магазин – и тогда я ему объясню, куда он попал».

Вся эта затея с магазином – моя последняя игрушка. Я влезла в бизнес не просто ради денег, я сражаюсь за идею. Дело в том, что в последнее время у меня обнаружился серьезный комплекс неполноценности. Все мои подружки – крутые тетки. К своим тридцати-сорока годам они самостоятельно добыли кучу материальных благ и влезли на высокие ступеньки социальной лестницы. Да, не у всех там гладко в личной жизни, но зато каждая может прожить припеваючи на свои собственные деньги. Все кругом самостоятельные взрослые люди, и только я одна – беспомощная неприспособленная к жизни мышь. Мой муж так и зовет меня в последнее время: «Доброе утро, Мышонок», «Покормишь меня, Мышонок?», «Мышь, буду поздно, у меня мероприятие…». Я, в общем-то, привыкла. Но вдруг в один прекрасный день мне надоело.

Однажды утром, когда муж снова назвал меня Мышонком, я взяла и обиделась.

– Сколько можно звать меня мышью? – говорю ему. – Почему-то я всегда зову тебя Тигром, а ты меня какой-то Мышью?

Да, я зову мужа Тигром, потому что он у меня вечный директор, и в нем, как у многих начальников, тоже есть что-то хищное. Нет, нет, не все они жестоки и кровожадны, но все сильные уважают только сильных. К нам, теплым мышкам, они относятся со снисхождением. А я не хотела никакого снисхождения, я захотела страсти! Поэтому не стала ждать, пока меня клюнет жареный петух, а начала придумывать себе занятие, что-то чуть более интересное, чем кухня и уборка. Я решила найти работу.

Но что, скажите, я могу сегодня вынести на рынок труда? Какая у меня профессия? Какими навыками я обладаю? Скажу вам честно, в мое резюме лучше не заглядывать. Все мои трудовые подвиги датировались прошлым веком, тогда я была журналистом. Потом появился Тигр, дети… Скажу вам честно, вернуться в журналистику, когда тебе тридцать пять, это примерно то же самое, что вернуться в балет в тридцать пять. Я смотрела объявления о работе и страдала: «Ах, почему господь не сделал меня бухгалтером? А лучше главным технологом на мясокомбинате!» Ведь говорила бабушка: «Иди поближе к хлебу, иди поближе к хлебу…» Но я пошла в обратном направлении.

Да…. И к тому же за годы семейной жизни я совершенно отвыкла от наемного труда. Отдать весь день своей единственной жизни чужому дяде – эта идейка в моей голове ни за какие деньги не укладывалась. Сдать родных детей на продленку под надзор чужих теток – с этим я тоже смириться не могла. Но объявления о работе листала, и даже собралась на собеседование.

Я прикатила в одну серьезную контору. На проходной столпилась очередь. Все держали в руках какие-то карточки. Оказывается, сотрудники, прежде чем пройти вертушку, вставляли в терминал свой электронный пропуск, и в базе фиксировалось точное время, когда человек пришел, когда ушел с работы, и сколько раз он выходил за территорию. Все это было очень похоже на тюрьму, поэтому я сразу развернула лыжи. Нет, что бы там ни говорили мои подружки-карьеристки, при живом муже я никогда не соглашусь ходить на барщину.

Конечно, иногда мне становилось страшно, особенно после семейных разборок. Что будет, если вдруг завтра я окажусь одна на улице и без копейки денег?

– Что будет… Что будет… – улыбался Тигр. – Сначала ты пойдешь валяться пьяная в канаве. Потом, конечно, вспомнишь про меня, начнешь названивать… А я еще подумаю: спасать тебя или найти себе новую жену поскромнее, посговорчивее.

– Придумай мне бизнес! – я просила его сто раз, наверное. – Ну придумай! Придумай мне бизнес! Все директора придумали своим женам бизнес, а ты мне не придумал!

Он отвечал, как автомат, все время одно и то же:

– Нет, Мышь моя, я не буду тебе ничего придумывать.

– Как! Даже маленький несчастный бизнесочек? Но почему?

– Потому что бизнес невозможно придумать для кого-то или за кого-то. Бизнес, как ребенок, он должен родиться сам, в твоей голове. А если я придумаю тебе бизнесочек, то это будет уже мой бизнесочек. Тебе нужна своя собственная идея. Поняла? Бизнес – это идея, а потом уже…

– Но почему все так сложно? – страдала я. – А как же другие?

– Другие? Никак… – терпеливо объяснял мне муж. – Дохнут у них бизнесочки как мухи. Ты посмотри, сколько крутейших предприятий погорело, когда за дело взялись наследники.

В этом вопросе мой муж эксперт. Он как раз и занимается реанимацией умирающих бизнесов, его профессия – антикризисный топ-менеджер международного класса, он у меня директор по развитию сложных производственных проектов…. Каждый раз я придумываю ему новый титул, все выше и выше, а он все зовет и зовет меня Мышью!

– А как же ты? – мне так хотелось его подколоть. – Ты же не придумал свой бизнес, ты все жизнь управляешь чужими делами… И где тут твоя идея?

– Нет, нет! – он погрозил мне пальцем: – Это как раз и есть моя идея! Она в том и заключается – спасать и развивать чужие идеи.

– Ага, чужих спасать, а родной жене помочь не можешь. Где я возьму денег? Вот все придумаю, допустим, а денег где возьму?

– Ха! Где взять денег! Мышь моя, если ты задаешь такие вопросы, значит, тебе еще рано в бизнес. Настоящие бизнесмены никогда не спрашивают, где взять деньги. Они затевают бизнес не для того, чтобы просить и тратить, а чтобы зарабатывать. Как только ты найдешь свою идею, деньги сами к тебе приплывут…

Я уже хотела было разбить что-то из мелкой посуды, зарыдать во все горло и хлопнуть дверью, но тут позвонила свекровь:

– Как дела, дорогая?

– Да вот… – говорю. – У меня опять творческий кризис.

Она ответила по своему обыкновению равнодушно и спокойно.

– Деточка, ты голову-то пустяками не забивай… Возьми собачку, выйди погулять… Ну что мне тебя, что ли, учить, как с мужиками управляться?

Моя свекровь, легендарная Роз Михална, по природе своей была независимой женщиной. Еще в советские времена она поняла, что работа по найму не барское дело. Роз Михална увлекалась собаками, это было ее старое хобби, в котором она очень преуспела. Она раскрутила на всю страну свой питомник и со временем превратила это хобби в бизнес, который стал приносить доход. Мужа она отправила руководить оптовой базой кормов для собак, а для себя открыла зоомагазин возле дома. Роза пошла в ту сферу, где была экспертом. И тут даже мне было ясно, что искать бизнес-идею нужно там, где ты хотя бы в чем-то разбираешься. Все вроде бы понятно, но в тот момент, когда я вышла на прогулку со своей собакой, мне казалось, что я настолько деградировала за годы своей семейной жизни, что теперь уже совсем ни в чем не разбираюсь.

Я живу в коттеджном поселке, недалеко от города, с выездом в природу. Все собачники в нашем районе ходят гулять вдоль березовой рощи до ближайшего леса. У нас почти в каждом доме живет большая собака. Овчарка, алабай, лабрадор, ротвейлер… Я всех их регулярно встречаю с хозяевами на прогулке. И тут мне впервые подумалось, что каждая крупная собака съедает в месяц не меньше одного мешка собачьего корма. И никому не будет плохо, если я продам всем этим собакам не дешевку из супермаркета, а «Золотой премиум», которым сама кормлю своих собак.

Я обошла нашу рощу, я всегда ее обхожу, любуюсь общим видом, а в глубину стараюсь не заглядывать, чтобы случайно не нарваться на мусор или маньяков. Оттуда я выхожу на большую дорогу. По этой дороге все из города возвращаются домой, тут же идут автобусы и маршрутки, тут же и остановка. Я никогда не обращала на нее внимания, потому что не пользовалась общественным транспортом. И вот тогда, гуляя с собачкой, я обнаружила, что на этой дикой остановке появились навес и небольшой павильон из металла. Был ли тут раньше этот павильон, я не могла вспомнить. Наверное, стоял, но я его не замечала, потому что он был мне не нужен. И вот только теперь я увидела большой красный баннер с надписью «продается».

Я осмотрела павильон со всех сторон. Приличный… Новый… Метров пятьдесят… Всего два шага от моего дома… Проезжее местечко… Напротив мерзкий продуктовый, зато все время останавливаются тачки… Я сразу позвонила на указанный номер и спросила цену. Оказалось, что для покупки маленького магазина нужны совсем не бешеные деньги.

А почему бы и нет? Зачем же бегать далеко в поисках бизнес-идеи? Двести метров от дома – то, что нужно женщине с детьми. Так что не знаю, моя это была идея или не моя, скорее всего, это был плагиат с бизнеса Роз Михалны, но мысль про зоомагазин легла мне на память, как своя собственная.

Уже потом, когда все встало на рельсы, у меня появилась моя личная идея написать об этом книжку. Нечто в духе когда-то популярного жанра «журналист меняет профессию». Только в отличие от редакционных экспериментов я играю по-настоящему – плачу за все свои игрушки собственными деньгами, таскаю на своей спине мешки с кормом по пятнадцать килограммов и ежедневно выслушиваю истории о трагической смерти какой-нибудь кошечки… И мне совсем не жалко времени, потраченного на игры в продавщицу, потому что благодаря этой работе я избавилась от комплекса беспомощной мыши и поняла, что так же, как мои самостоятельные подруги, могу заработать на корочку хлеба.

2. Деньги из воздуха Или как обойтись без кредитов

Бизнес – это идея. Как только ты найдешь свою идею, деньги сами к тебе приплывут.

Когда запускаешь бизнес, даже самый маленький, разговор про деньги неизбежен. Где взять? Хотя бы самый минимум для старта? Где взять такую сумму, чтобы купить павильон и расплатиться с поставщиками за первые заказы? И сразу представилось, как я прихожу к своему Тигру и прошу: «Найди мне немного деньжонок! Все своим женам находят, одна я как монашка живу…» Конечно, Тигр денег даст. И я опять почувствую себя беспомощной мышью. А это всегда успеется.

Но как же быть? И не только мне, как же быть всем женщинам, которым некуда обратиться за помощью? Банк… Банк отменяется. Во-первых, это слишком экстремально, откуда я могу знать свой процент рентабельности и скорость окупаемости? В России все это просчитывается с большой степенью условности. Тем более дебютанты не могут адекватно прогнозировать свой оборот и прибыль. Я попыталась. Села на скамейку, на этой самой остановке, где сейчас у меня магазин, и считала, сколько машин проезжает в минуту. Отсчитываем два процента, примерно столько, по моим предположениям, могли остановиться и зайти в магазин… Все эти сложные расчеты можно сразу оставить, потому что ни один банк не выдаст маленькой женщине без кредитной истории приличную сумму.

Я решила еще раз позвонить продавцу павильона. Спросила его на всякий случай: «А нельзя ли в рассрочку?» Мне ответили: «Можно». Еще бы нельзя! Вы же видели все эти репортажи о том, как в Москве и других городах власти сносят киоски, крушат павильоны, демонтируют рынки… То же самое творится у нас. В центре нашего пыльного миллионника уже убрали все торговые экспромты, надо полагать, что беспощадное благоустройство придет и на окраины. Когда-нибудь ненасытные ручки потянутся и к нашим загородным поселочкам… Не скоро, надеюсь, не скоро. У нас тут зебру пешеходную нарисовать не могут! Два человека попали под колеса, а знак до сих пор не поставили… В общем, на следующий день мы договорились с продавцом павильона не только на рассрочку, но и на отсрочку. Свой первый платеж я должна была сделать только через три месяца после начала работы.

Я была рада неизвестно чему. Что я в итоге купила? Железный сарай, не капитальный, господа, а временное сооружение. Домик Элли я купила! И в придачу к нему договор с городом на аренду земли, с подписью самого главного начальника, о том, что мой магазин имеет право стоять на своем месте еще пять лет. Как вы сами понимаете, бесплатно такие бумажки не выдают, так что я решила, что провернула удачную сделку. Через пять лет я спокойно продляю свой договор на аренду земли, и никакие ураганы мне не страшны.

Теперь только осталось решить, как расплачиваться с поставщиками. И эта задачка тоже оказалась для первого класса. Поставщикам платить не нужно. Они без нас погибнут. В интересах оптовиков найти себе побольше мелких розничных торговых точек. Поэтому поставщики готовы ждать, так что каждый предоставил мне отсрочку от двух недель до месяца.

На внешней отделке я тоже смогла сэкономить. Для маленьких заведений экстерьер не проблема. Вся наружная реклама достается бесплатно от тех же самых поставщиков. Известные бренды потому и известны, что их реклама висит на каждом заборе. Они предоставляют торговцам свои баннеры и стеллажи под свой товар бесплатно, так что мой основной поставщик «Золотой премиум» освободил меня от лишних расходов на «макияж».

Основной поставщик!.. В моем случае это был очень важный момент, я чуть не забыла об этом сказать. «Голден премиум» или «Золотой», как вам больше нравится, так я зашифровала одну известную торговую марку. Серьезная фирма, огромный международный холдинг, производитель кормов для собак и кошек. Качество этих кормов моя свекровь Роз Михална давно обкатала на собаках своего питомника, и другие знакомые заводчики, и я сама тоже кормила своего Максика этой едой, поэтому я этот бренд и выбрала. Мне нужно было знать, что продавать! Я не смогла бы втюхивать своим клиентам тот ширпотреб, который рекламируют по телеку. Приличный магазин должен делать ставку на серьезный бренд, так я решила.

Да, брендов куча, и все они прекрасны по-своему, но в том и дело, что я не супермаркет открывала, а маленький по современным меркам магазин, и денег у меня было в обрез, как вы видите. А продавать мне хотелось красиво, то есть чтобы у меня в моем маленьком магазине была премиум еда и для котят, и для щенков, и для старых собак, и для молодых… Короче, нужно было выбирать, с каким поставщиком работать. Условия и скидки «Голден премиум» для мелкой розницы предоставлял отличные, и я великодушно согласилась положить все свои яйца в одну корзину, а именно отдать большую часть своей торговой площади одному поставщику. Ах, я не представляла совершенно, какие тут могут скрываться подводные камни, я думала только о том, что в моем магазине должен был самый приличный товар. Поэтому ведущий бренд был выставлен у меня во всю стену, в полном ассортименте, как коренник в упряжке, на новеньких сверкающих красных стеллажах с эффектной подсветочкой, а остальные марки за ним подтягивались. И наружную рекламу, соответственном, мне предоставил тоже главный поставщик.

Магазин было видно с дороги. Если честно, я немного переборщила с яркостью. Главный фасад был закрыт большим баннером, на проезжающих смотрела черная собачья морда. Конечно, я выбрала свою любимую породу – ньюфаундленд. Над ним висел мой знаменитый слоган – «Накорми зверя!» Внизу эту черно-красную страсть дополняла облицовка под зебру. На Западе меня бы не поняли, там все магазинчики упакованы скромно, а для России такой зоопарк – самое то. Иначе в нашем темпе, в нашей суете никто и не заметит, что на месте серого павильона появилось что-то новое.

Внутренним дизайном я занималась сама. А что там заниматься, когда у тебя площадь всего пятьдесят метров? Краска зеленая, валик, стремянка… И побежали. У меня получился густой травяной оттенок. Не поганенький бежевый, не разведенная зеленка, как у нас принято, а нормальный здоровый зеленый цвет. С красными стеллажами смотрелось весело. Большую оконную раму я тоже покрасила под зебру и кое-где развесила оранжевые шкафчики. Вот и все – стиль сафари это называется.

Я открыла двери нараспашку, чтобы проветрить от краски, и ко мне сразу начали заглядывать любопытные с остановки.

– Что это вы тут делаете? Что это будет? Неужели еще одно пиво?

– Избави боже! – крестились старушки.

– Живой уголок открываем, – успокоила я всех. – Для пионеров. Будем хомячками торговать.

Дело в том, что наш город погряз в дешевых пивнушках. Все эти псевдопивоварни были бизнесом нашей администрации, их понатыкали на каждом углу по три штуки. Обычно по соседству с пивнушками свои кабинеты открывали наркологи. Так что если проехать по городу и кинуть свежий взгляд на наши вывески, можно впасть в тоску от этой четкой логической цепочки: пиво – нарколог – срочное кредитование – лечение зависимостей. На фоне разбитых тротуаров это выглядело очень депрессивно. Но стоило зайти с тоскливой улицы в мой магазин – и вы уже немножко в джунглях. Попугайчики щебечут, цветочки благоухают, хомяки колготятся…

Весь этот шарм народ заметил сразу. Потому что все наши маленькие магазины одинаковы. Там нет души, там нет персоны, это просто унылые торговые точки. А людям для счастья достаточно самую малость. Например, фотографии… Все жутко удивились, когда увидели у меня на стенах семейные фото.

На почетном месте висела легендарная Роз Михална с маленьким сыном, то есть с моим мужем, и со своими первыми собаками. Я повесила ее на самое видное место не только для красоты, а еще и для денег. Одним своим видом Роз Михална помогала мне продавать «Золотой премиум». Народ у нас очень консервативен, в еде особенно. Только на гадости наши люди ведутся легко и беззаботно, а если речь заходит о том, как накормить кота, тут просыпается патологическая щепетильность. В тяжелые минуты, когда аргументов у меня не хватало и продажа срывалась, я простирала руку к портрету Роз Михалны и говорила:

– Посмотрите!.. Вот моя свекровь! Ведущий, между прочим, собаковод! Это фото было сделано в тысяча девятьсот семьдесят девятом году! Уже тогда она перевела весь свой питомник на профессиональные корма…

Часто этот фокус пробивал ледяные сердца и упрямые мозги. Люди рассматривали мою галерею с любопытством. Вместе с родственниками я перемешала портреты знаменитостей: Армен Джигарханян со своим котом Филом, Галина Вишневская в белой шубе с черным ньюфаундлендом, моя собственная мама со своей дворняжкой Пуськой… Рядом с Розой висел портрет Высоцкого. Высоцкий с конем – тот самый знаменитый кадр из фильма «Служили два товарища». Пересмотрите! Отличный фильм, особенно для тех, кто упахался и уже не может вникать в эти перегруженные модные сериалы. В те дни, когда я только начинала раскручивать свой магазин, когда у меня еще не было продавцов, и я носилась одна по всем своим делам, моих сил хватало только на старые фильмы.

Клиенты лупили глаза на мои фотографии, сначала на Розу, потом на Высоцкого… К моему удивлению, узнавали его далеко не все. А некоторые даже спрашивали:

– А это кто? Ваш папа?

Так вот, с дизайном я разобралась. За три копейки, что было для меня принципиально. Простейшее торговое оборудование мне прикупил муж, на это тоже ушло немного денег. Немного денег… Кое-кто меня корил, когда я говорила, «немного денег». Меня называли лицемеркой, которая уверяет, что делает бизнес с нуля, а денежки на мебель магазинную берет у мужа. «Ага! Он ей купил прилавки! А если у нас нет такого добренького мужа?» Девочки, подождите шуметь, я говорю вам честно. На первое торговое оборудование нужно тратить не больше, чем на новую кухню. Я в эту смету вписалась, прижала хвостик и купила стеллажи для магазина по минимальным, дорогие мои, ценам. Вбухивать лишнее в красоту и понты на начальном этапе, пока вы еще не копейки не заработали нельзя.

Так что не сомневайтесь, теорема моего мужа подтвердилась: для того чтобы начать свой бизнес, деньги не нужны, нужна идея. Все верно, я открыла магазин практически без копейки. Хотя… еще одна небольшая сумма все же потребовалась.

Администрация города, отдел архитектуры… Там с меня содрали на асфальт. Мне выдвинули ультиматум – или я положу на прилегающей к магазину территории асфальт, или они аннулируют мой договор. И хотя это требование было незаконным, я с удовольствием укатала в асфальт площадку возле остановки. Мне самой нужна была и приличная парковка, и чистота на остановке перед магазином.

Еще немного денег пришлось оставить в карманах городской электросети. За то, что они разрешили мне кинуть свой провод на их прекрасный столб. Еще одна небольшая сумма заметно ускорила электрификацию магазинчика, иначе с открытием пришлось бы повременить. А мне хотелось приступить, мне хотелось открыться первого сентября. Дети вернутся с каникул, родители из отпусков, все поедут в город… Одни на автобусе, с моей остановки, другие на машинах, и все успеют в наших пробках прочитать не раз и не два «Накорми зверя!», «Накорми зверя!»…

3. Куда уходят наши взятки

На бумаге чиновники могут потребовать от нас слона в спичечной коробочке, а на деле всегда возможно заменить этого слоника маленькой мышкой.

Прыжки в мешках придумали для смеха, смысла в них особенного нет. И примерно для того же самого созданы все наши официальные инстанции. Так что если вам вдруг захочется провести себе свет, газ или воду – тренируйтесь, впереди у вас встреча с затейниками из водоканала и городских электросетей. Не думайте, что вас там встретят как клиента. Я только что была в электросети, так там одна звезда в окошке так на меня смотрела, как будто я собралась наматывать свои киловатты на ее личный счетчик.

В моем магазине проводка была, но мне осталось подключиться к ближайшему столбу, который стоял в пяти метрах от двери.

Я наивно полагала, что вопрос займет пару дней… А что там делать? Всего лишь кинуть провод… И вдруг звезда в окошке мне объявляет:

– Два-три месяца придется подождать.

– А почему так долго?

– Ну, девушка… Чего ж вы сами так поздно спохватились? Это еще недолго. Изготовление проекта, технических условий – месяц. Согласование проекта – пара недель. А потом экспертиза, тут уж как договоритесь с экспертом, у нас в районе он один на всех…

Все, что она сказала, не имело никакого смысла. На что она намекает? Что я открою магазин зимой, и моя отсрочка по платежам пролетит вхолостую? Нет, такой вариант меня не устраивал.

Козе понятно, что мне натянули веревочку на дороге, то есть создали искусственную проблему, чтобы продать свои услуги. Тут как с таблетками от импотенции: когда реклама убеждает тебя, что половина мужчин имеют проблемы, главное в это не верить, и тем более не думать даже, что эти проблемы могут быть и у тебя.

Я сунула свой длинный нос поглубже в окошко и спросила томным шепотом:

– Девушка… А нельзя как-нибудь побыстрее?

Конечно, можно. Мы же в нормальной стране все-таки живем, у нас кругом все добрые и понимающие люди. Мне дали телефон. Спокойно дали, не на клочке бумажки нацарапали, не вороватым шепотом продиктовали, а просто выдали нормальную визитку нужного человека. «Елизавета Андреевна, городские электросети, главный специалист», было написано на визитке.

Елизавета Андреевна, штатная сотрудница нашей государственной монополии, но возглавляет она неофициальный отдел… Отдел ускорений, я бы так его назвала. Если за стандартную плату, к примеру, в тридцать тысяч рублей, вам включат свет через три месяца, то Елизавета Андреевна устроит все за две недели. Стоить это будет всего лишь в два раза дороже. Расчет наличкой, предоплата сто процентов. Только не называйте это взяткой. Будьте уверены, если завтра ко мне придут и спросят: «Вы давали Елизавете взятку?» – я скажу: «Избави боже!» Я не давала взятку, я заплатила за услугу. Елизавета сберегла мои нервы и время.

Неофициальный отдел Елизаветы состоял из одного человека, из самой Елизаветы, и работал четко и эффективно. Как договаривались, через две недели она приехала ко мне с монтером. Он перекинул провод от моего магазина к столбу, и мы пошли курить и ждать эксперта.

За павильоном, где начиналась роща, я заметила шприцы. Мне стало очень неприятно, представьте: ваш магазин, вы только открываетесь, а какие-то идиоты уже накидали тут своей дряни.

– Какой кошмар! – начала я ругаться. – Это сколько же у нас в городе развелось наркоманов? Кругом шприцы…

Эти стоны Елизавета могла и не заметить, и вдруг эта закрытая, безликая, как сотрудник органов, женщина со сжатыми тонкими губами повернулась ко мне и сказала:

– А что вы удивляетесь? Город у нас наркоманский, реальных масштабов мы сами не знаем, но далеко ходить не надо… Вот у меня племянник – наркоман. Сколько лет уже я с ним мучаюсь, все надеялась, что он умрет, они же долго не живут, а ему уже тридцать пять, живучий как черт, скотина. Раньше я его на лечение возила каждый год. А толку что? Они ему там кровь почистят, он выходит как огурчик – и снова начинает. Вы не представляете, сколько денег я на него угрохала! И ваши деньги, которые вы мне заплатили, тоже пойдут на наркотики.

Я чуть ее не задушила. Мои деньги пойдут на наркотики! И она мне еще об этом сообщает! Дама с каменным лицом, для чиновницы у нее слишком умные глаза, почему она мне рассказала свою историю, я не знаю, наверное, племянник ее совсем достал или просто ей больше некому было о нем рассказать.

– А почему вы с ним нянькаетесь? – спросила я. – Где его родители?

Она все объяснила:

– Нет у него родителей. Брат мой умер, когда ему было пятнадцать. А мать его, жена брата моего, сразу замуж вышла и уехала, сына с бабушкой оставила. А что там бабушка? Мать моя старая уже и больная была. Я обещала за племянником приглядывать, он и крутился у меня все время, с сыном моим… А мне когда следить за ними? Я на работе. А тут смотрю – он к нам все реже и реже заходит, какую-то компанию себе нашел. Потом заметила, что после его визитов стали вещи пропадать. А все раскрылось, когда он у меня шкатулку с золотом унес. Я сына своего трясти скорее: ты знал? Все знал, но, слава богу, с ним заодно не попал в эту гадость. А я же брату обещала, когда он умирал, приглядеть. Вот и помчалась сразу его лечить. Кучу денег тогда отвалила за первую клинику, после в Сочи его повезла, вместе с сыном моим. И что вы думаете? Он тут же, на пляже, пока мы загорали, моментально снюхался с таким же наркоманом! Они друг друга издалека чувствуют…

– Ну, хорошо! – я не смогла спокойно это слушать. – Тогда он был подростком, но сейчас-то ему уже тридцать пять! Зачем вы сейчас ему покупаете?

– Боюсь его… Он же теперь не человек, на что угодно способен. И жалко. Нет у него никого, кроме меня. Звонит недавно с какой-то хаты, просит: «Приезжай, я встать не могу». Еду, конечно, и дозу ему везу. Квартира – страшно войти. А что делать? Я прямо туда «Скорую» вызвала, унесли на носилках, он встать не смог. А врач мне говорит: «Все, ничего не сможем сделать. У него все хрящи в позвоночнике разрушены». И ведь никак не сдохнет, скотина! Отвезла я его в дом престарелых, езжу к нему и наркотики туда привожу…

Мне стало жалко Елизавету. Да! Эта сучка хапанула у меня на лапу, даже глазом не моргнула, ни секундой она не сомневалась, что делает мне благо, помогает, и о своей виновности у нее тоже не было ни единой мысли, ведь она же работает под прикрытием большой монополии. И я!.. Я, чебурашка, тоже не считала Елизавету взяточницей, она мне даже нравилась, серьезная организованная женщина. Хотя, безусловно, как все слуги бюрократии, эта чиновница типичная эгоистичная сволочь. Кто за язык ее тянул? Могла бы помолчать спокойно и не грузить меня своей чернухой. Таких наркоманских историй я наслушалась вагон, когда работала журналистом. Отчасти я потому и бросила эту профессию – мне надоели чужие проблемы, они разрушали мой маленький теплый мирок, который я всеми силами вокруг себя пыталась организовать. Поэтому я не смотрела телевизор, не читала криминальную хронику, я вообще никаких новостей не читала и без острой необходимости избегала выползать в наш город, потому что, как только ты высунешь нос – сразу вляпаешься не в одно, так в другое.

Наконец приехал эксперт. Я завела всех в магазин. Там пели птички, свежие цветы благоухали, и смешной вислоухий кролик быстро-быстро облизывал шарик автоматической поилки. Эксперт полез в клетку с крысятами, захотел сунуть палец самому красивому, белому с черной шапочкой. Все люди почему-то, даже самые серьезные, даже эксперты электросетей, хотят обязательно сунуть палец в клетку с крысами. Я дала эксперту такую специальную сладкую палочку, лакомство, чтобы он покормил этого кусачего крысенка. Естественно, эксперт все подписал, как обещала Елизавета. И, разумеется, не обратил никакого внимания на то, что заземление у меня было бутафорским.

За дело принялись монтеры, и минут через десять у меня уже горел свет. Стеклянные полки с цветами были подсвечены специальными сиреневыми лампами, и стеллажи, где стоял корм «Золотой премиум», тоже светились, и фонарики на улице – все работало. У нас чудесная страна, товарищи! На бумаге наши чиновники могут потребовать от нас слона в спичечной коробочке, а на деле всегда возможно заменить этого слоника маленькой мышкой.

Я подвезла Елизавету в город, она просила остановить в районе стадиона, хотя жила в другом месте. Понятно зачем… Там есть цыганский квартал, где веками продают наркоту. Мы попрощались, я покатила в центр, рискнула проехать маленькими приятными улочками мимо театров, музеев, старых особнячков… И мне плевать уже было совершенно, куда Елизавета понесла мои деньги. Будьте уверены, все наши взятки всегда улетают на ветер, в лучшем случае. Это понятно, неясно другое: почему, к примеру, та же электросеть не может легализовать свой отдел ускорений, пусть ставят кассу в фойе, пусть платят налог?.. А впрочем, не моя печаль об этом думать. Пусть о таких вещах заботятся большие сильные мужчины, а я всего лишь маленькая женщина, я открываю свой первый магазинчик, и мне нужно заскочить в гастроном, купить к торжественному дню конфеты, шампанское и средство для мытья кафеля. В магазине на полу лежала светлая плитка, я хотела ее отдраить добела. По-другому никак. Если вы начали свое дело, вам нужно думать только о нем. Только о нем!

4. Государство – это кто?

Место, где нет чиновников, называется рай.

Стоп, стоп, стоп… Не все так просто. Прежде чем перерезать красную ленточку и приступить к работе, нужно получить подпись Петровича. Кто он такой? Так, ничего особенного, глава управы нашего района. У нас таких полно, в каждом городе нашей страны есть свой Петрович, и без его постановления ни один договор ни с каким департаментом городской администрации не прокатит.

Мой магазин стоял на городской земле, вы поняли: павильон мой, а земля городская. Однажды Петрович уже разрешил поставить павильон с автобусной остановкой на этом самом месте, он выдал постановление предыдущему хозяину, у которого я свой магазин купила, и подпись свою с печатью поставил. Но это ровным счетом ничего не означало. Поменялся хозяин – значит, нужно снова идти к Петровичу за новой подписью на новой бумажке. В чем смысл? Как? Это же элементарно. Петрович должен кушать сам и кормить вышестоящее начальство, поэтому страна дала ему возможность продавать свою печать и автограф как индульгенцию. Да, в прессе это принято называть бюрократическими препонами, административными препятствиями, на самом деле это свинство, и в нем нельзя винить одного только Петровича. Как показала практика, мы сами кормим своих свиней.

Петрович, кстати, немного смахивает на поросенка. Заплывший жиром, с маленьким глазками и вздернутым носом. Когда-то он, наверно, был очень даже симпатичным парнем, такой высокий, светленький, кудрявенький, немножко рыжий… Сейчас он оплыл и погрубел. Тяжелая работа – создавать видимость работы для прикрытия грабежа. Короче, если вы что-то затеваете на городской земле, вам придется с ним встречаться. Я поехала.

Петрович активно помечает свою территорию. На улицах района он развесил баннеры: «Пролетарский район – жемчужина России», «Управа Пролетарского района – порешаем все по совести»… На больших перекрестках, где были разбиты клумбы, Петрович приказал установить скульптуры. На одном светофоре – стая орлов, на другом – группа зайцев с удивленными лицами. Должно быть, это персонажи известной песни про зайцев, Петрович уважает наше старое кино. На двери его кабинета висит фотография товарища Сухова с заезженной цитатой: «Я мзду не беру, мне за державу обидно». И сам Петрович тот еще артист, и кабинет свой он превратил в балаганчик.

Я сидела в приемной и слушала, как Петрович проводит совещание. Микрофон ему был не нужен, его тяжелый колокольный бас было слышно этажом ниже. Он сидел за столом, приподнятым на подиум, как сцена, а за спиной у него была ниша с бархатными шторами, как занавес. В нише висел портрет президента, как декорация. А сам он, расправив плечи, широко раскрывал огромный рот, как оперный певец, и поливал своих кукол тяжелой бранью.

На планерках у него все стояли по струнке, за стол для брифинга никто не садился, это было место для равных. Равными Петрович считал крупных бизнесменов, которые его кормили за услуги. Все прочие играют роль его холопов, хотя некоторые и не играют. Я видела, как натурально дрожали его аппаратчики, когда выходили в приемную после порки. Мужички чуть не плакали. Все были одинаково одеты в рубахи, по местной нашей моде рубахи были в огромную клетку, а брюки, как у всех у наших патриотов, коротковаты и слишком высоко подтянуты ремнем. Как мама в детстве подтянула штаники, под самые лопатки, чтоб не соскакивали, так они до сих пор и носят. И от Петровича выходят, поправляя свои брюки. Носки торчат, морда изнасилованная… Один качался. Он, кажется, работал директором нашей местной ТЭЦ. Лицо его было багровым, я за него испугалась.

– Вам плохо? Может быть, «Скорую»?

Он махнул рукой и поспешил к ближайшему туалету. Я представляю, какой он нагоняй устроит у себя на ТЭЦ своим истопникам…

На телефоне у Петровича сидела девка, и, что мне показалось странным для официального учреждения, почти голая. На ней был короткий топ, прозрачные брючонки, полоска стрингов вызывала тошноту. Секретарша улыбнулась, когда в приемную вошел свободный мужчина. Свободного видно сразу, и по одежке, и по осанке. Лысый, крепкий, холеный барин, в тонких очках, с фиолетовым модным портфелем, он прошел к Петровичу как на родную виллу, и через две минуты все в приемной услышали грубый раскатистый ржач.

После лысого вызвали меня. Я снова удивилась – не ожидала, что в кабинете полно народу. На стульях вдоль стен как зрители сидели посетители, простые горожане, какие-то перепуганные старушки и слезливые тетки. Петрович их не замечал, он обращался к одному мужчине со слишком интеллигентной внешностью для этих мест. Тот отвечал на странные вопросы.

– Какого хера ты его не встретил? – гремел Петрович.

– Да это же смешно! – возмущался интеллигентный. – У нас что, больше некому встретить КамАЗ с асфальтом?

– Смешно тебе? – ярился Петрович. – Ты идиот! Ты что, не понимаешь? Мы асфальтируем свою площадку! Я лично приказал, чтоб встретили машину!

– Нет, я не идиот! – задергался интеллигентный. – Я – главный архитектор, у меня своя работа…

Дальше была такая фраза, которую лучше «пропипикать», как на телевидении.

– Мне пи-пи-пи твоя работа! Пошел ты пи-пи-пи со своей работой! Пи-п, я сказал! Встретишь, пи-п, КамАЗ!

Архитектор брезгливо сморщился и устало вздохнул.

– Это не мои обязанности…

– Ах, не твои?.. – захохотал Петрович. – Тогда я на хер тебя уволю!

– Увольняйте! – Архитектор метнулся к дверям. – Я сам напишу заявление!

– Пиши! – кивнул Петрович.

И на селектор повторил, на всю приемную:

– Пусть этот идиот напишет заявление!

Старушки вдоль стеночки ежились от страха. Это была семья умершего ветерана войны, они пришли получить свой законный памятник, государство у нас ставит бесплатные памятники ветеранам Великой Отечественной, а тут ведь тоже нужна печатька с подписью, тут тоже без Петровича не проскочишь. Денег с покойного ветерана не сорвешь, льготы отрабатывали родственники, играя роль изумленной публики.

Когда архитектор ушел, мне захотелось похлопать. Я села за брифинг и улыбнулась. Я же не знала, что в этом балаганчике мне тоже дали роль.

– Чего пришла? – Петрович начал мизансцену.

Я протянула документы.

– Павильон… Остановка… Поселок «Тихий Дон»… – Он посмотрел на меня мутным взором, набычился. – И че? Че мне твой павильон? Павильон ты купила себе! Аферистка! Я вас знаю, вы все аферисты! Мошенники! Павильоны она покупает! А для города? Что ты сделала для города?

– Остановка, парковка…

Я выложила на стол фотографии. Он отшвырнул мои бумаги и заорал:

– Мне по херу твоя парковка! Я спрашиваю, что ты сделала для города?

Я замолчала. За окном сверкали купола. Весь город знал – Петрович поругался с настоятелем. Когда собор достроили и начали ставить ограду, Петрович затребовал от священника точно такую же для своей управы.

– Молчишь, аферистка! Я тебя спрашиваю, что ты сделала для города?

Петрович выкатил глаза и зафиксировал на минуту, как будто подсказывал мне дальнейшие реплики. Намек я поняла, до меня дошла простейшая вещь… Петрович перепутал роли, взял не свою, он сейчас играет Людовика Четырнадцатого, а значит, город – это он.

Я забрала документы и вышла в коридор. Времени на театр у меня больше не было, я позвонила мужу. Тигр рассмеялся.

– Не обращай внимания… Петрович – безобидный, он просто дурачок. То зайцев просит отлить ему, то каких-то орлов… Подожди минут десять, я с ним поговорю.

Я снова присела в приемной возле портрета товарища Сухова. Пошатываясь, из кабинета вышли родственники ветерана. Секретарша поправила стринги, думала, я не замечу. Мне было скучно. За свои бумажки я не волновалась. Знала, что все получу от Петровича: и печатьку, и подпись. Чиновник – это ерунда, он вовсе не проблема для бизнеса, как любят писать журналисты. Тем более смешно об этом слушать от тех, кто бизнес еще не открыл. «Я бы открыл, – говорят, – но у нас же такие чиновники…» Что делать? На то она и Земля. Место, где нет чиновников, называется рай.

Минут через десять меня пригласили снова. Петрович был уже готов, он поменял маску самодура на маску Деда Морозика и начал: «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?»

– Ну что же ты… Сказала бы… Постановление будет готово в четыре. Подъедешь сюда, я буду в сто двадцатом кабинете…

Я вытащила кошелек. Петрович показал глазами, что у него повсюду камеры. Он снова нажал на селектор и вызвал бухгалтершу.

– Быстрее! Позови ко мне эту дуру!

Дура-бухгалтерша явилась через пять секунд, но все равно получила выговор.

– Бегом! Бегом! – командовал Петрович. – Плетется еле-еле… Дура!

Он кивнул на меня и дал указание:

– Сделай ей счет. Только не очень там… Они еще не заработали ничего, только открылись.

У бухгалтерши с собой наготове было много разных счетов на самые разные фирмы. Я перечислила совсем немного денег на счет ООО «Улыбка» и с квитанцией об оплате, как договаривались, подошла в кабинет сто двадцать. На двери висела табличка «актовый зал». Зрители были уже на местах, зал гудел, работники управы собрались на большое совещание. Все ждали главного солиста.

Петрович вывернул из лифта и шел по коридору, глядя себе под ноги. Я подошла, он передал бумажку. Благодарить не стала, направилась к лифту, но по дороге почему-то обернулась. Петрович стоял перед дверью в актовый зал. Прислушался к зрителям, вздохнул, поправил волосы… Все понятно, артист готовился, он снова входил в роль свиньи. Я отвернулась и тут же о нем забыла. Некогда! Мне тоже нужно было готовиться к своей премьере, я входила в роль продавщицы.

5. Первый покупатель

Дети – это наше будущее, в смысле – это наши будущие клиенты.

Я никогда ничего не продавала, и более того, сама не ожидала обнаружить у себя столько предубеждений против торговли. Они остались у меня от советского детства, тогда у нас всех продавцов считали спекулянтами и хапугами (хотя часто так оно и было). Торговля – занятие для проворных троечниц, для ленивых толстых баб, жующих бутерброд с сосиской, – примерно так я и сама считала. Клиент и продавец были разделены прилавком, как баррикадами. И вплоть до самого открытия своего магазина я так и не понимала до конца, что теперь мне придется перейти на другую сторону этих баррикад.

За три дня до события ко мне приехала Роза Михална. «Помогать», – она сказала. А я еще подумала: «Да что там помогать-то?» Мне в голову не приходило, сколько предстоит беготни. Три дня мы катались по оптовым базам, и это занимало кучу времени. На птичьем рынке мы познакомились с сумасшедшими торговцами грызунами и птицами. Потом пошли по мастерским, где собирают спортивные уголки и домики для кошек. Потом поехали на цветочную базу… Нам нужно был спешить.

Я занималась совершенно безумными на первый взгляд вещами. Печатала ценники и лепила их на стеллажи. Расставляла по полкам товар как положено. А как положено, я и понятия не имела, поэтому Роза все за мной переставляла. А нужно было еще привезти весы, банковский терминал, понакупить самых разных пакетов, а то потом получится как в жлобских супермаркетах: «Вам пакет не нужен?» Все это чем-то напоминало подготовку к свадьбе или новоселье. Мы ложились спать за полночь, но Роза меня уверила, что все мы успеем и что она собаку съела на этих магазинах. И тут вдруг оказалось, что даже такие профи, как Роза, не могут все предугадать.

Ассортимент! Очень важная вещь для маленького магазина, я бы даже сказала – важнейшая вещь. Вот тут мы совершили свои первые ошибки.

Роза Михална уверенным шагом топала по своим знакомым базам, где каждый менеджер и каждый кладовщик ей низко кланялся. Она оглядывала хозяйским взглядом бесконечные стеллажи, как свои собственные, и прайсы всех оптовиков помнила наизусть. По памяти, на глаз, как для своего собственного магазина, она диктовала мальчику, который семенил за ней с блокнотом, заказ и для меня. Глаз у Розы был наметан, но только магазины у нас были разные.

Роза была монополисткой в небольшом райцентре, а я – песчинка мегаполиса, окруженная со всех сторон конкурентами. И клиенты наши тоже отличались. У Розы – наивные провинциалы, которые дивились любой ерунде, а у меня – прожженные, избалованные потребители, которым не сложно заскочить в другой магазин, если они не найдут у меня того, к чему привыкли. И если в райцентре выбирали экономвариант, но мой магазинчик вытягивал только премиум.

Все это стало понятно в первый же день, когда расфуфыренные тетки начали строить мне морды: «Фу… да у вас нет даже «Дрилса»…» «Мы «Дрилсом» не торгуем, – отвечала им Роза уверенно, – у нас «Золотой премиум» потому что».

Я и понятия не имела, что такое «Дрилс», но тут же завела тетрадь, и на обложке написала «Заказы». Туда я записывала за каждым клиентом его пожелания и сроки доставки. Я сразу признавалась во всех своих грехах и говорила недовольным клиентам:

– Люди! Это мой первый магазин! Помогите мне не обанкротиться! Скажите сами, что вам нужно? Мы все привезем.

Народ у нас добрый, советы давать любят все, так что к концу первого месяца мой ассортимент был достаточно скорректирован с помощью самих же клиентов.

Кстати, в тему ассортимента… Мой магазин не превратился в сельпо, потому что самое главное было сделано верно: «Золотой премиум», на который я делала ставку, выглядел у меня безупречно. Стеллажи с подсветкой во всю стену были забиты плотно, и все, о чем только может заикнуться приличная кошка или собака, там было. Оставалось теперь убедить всех вокруг, что зверушку нужно кормить по-человечески. О продвижении я расскажу позже, а пока вернемся в тот самый первый день, когда Роза Михална натянула у входа в магазин красную ленточку.

Я совершенно не думала ни о каких продажах. О том, что мне придется взвешивать чего-то на весах, стучать по калькулятору, отсчитывать сдачу и постоянно что-то говорить… Я думала о том, что нужно открывать шампанское и конфеты.

Мне дали ножницы, я перерезала ленту, все похлопали (семейство и случайные люди, которые на остановке ждали автобус). Юль Иванна, давняя подруга семьи, разносила бокалы и щебетала:

– За бизнес! Девочки, давайте выпьем за наш маленький женский бизнес!

А я хвалилась всем своей зеленой фирменной жилеткой, показывала, как буду носить ее, не застегивая на груди, и все смеялись над моим сексуальным названием: «Накорми зверя! Накорми зверя!»

Вдруг открылась дверь, и на пороге появились первые клиенты. Я не ждала так быстро! Я еще не допила свое шампанское, еще конфетку не доела…

И вдруг заходит женщина, спокойная, чуть полная, свитер под горло, очки, портфель. И с ней мужчина, высокий, худой, в плаще нараспашку.

– Проходите, проходите… – улыбнулась им Роза и кивнула на фужеры. – Мы вас как раз и дожидаемся…

– Поздравляем! – женщина сдержанно улыбнулась. – Как у вас тут мило…

Мужчина взял вино и широко улыбнулся, с любопытством оглядываясь:

– Да, да, приятное местечко… И Высоцкий у вас тут, я вижу… И Марина Влади…

Роза Михална засмеялась, это ее молодое фото он перепутал с Мариной Влади.

– Мне что-нибудь для тойчика покушать, – сказала женщина.

– А мне для стаффорда, для девочки…

И я, конечно, тоже должна была в ответ шутить и улыбаться.

– Вы вместе, – я спросила, – но собаки у вас разные?

– Совершенно точно! – кивнул мужчина. – У жены тойтерьер, противный брюзгливый старикан, ему уже четырнадцать…

– Четырнадцать! – в таких местах обязательно нужно удивляться.

– От горшка два вершка, но весь дом держит в подчинении, – сказал мужчина и похвалился: – А у меня девчонка молодая, стаффордшириха. Любит меня страшно!

Я рассмеялась, женщина посмотрела на мужа примерно так же снисходительно, как на меня мой Тигр.

– Еще котенок… – она сказала. – Мы его недавно завели.

– Да, – муж взял еще один стаканчик, – это наш общий ребенок.

Я принесла им все, что нужно. И насовала кучу пробников нашего премиума в подарок. Это же мои первые клиенты! Интеллигенция! И собака у них, и котенок! Эта пара меня страшно обрадовала, мне было не все равно, с кем иметь дело, с кем дышать одним воздухом, хотелось, безусловно, чтобы в мой магазин заходили культурные люди. И я старалась искренне, приветить своих первых покупателей. Ручки у меня были неловкие, я все никак не могла отмерить на весах два кило, как просили.

– А вы в том белом доме проживаете? – спросил мужчина. – С красной крышей? Без забора? Я видел вас с собакой.

– Да… – Я завязала ему пакетик. – Мы еще не успели поставить забор…

– О! – закатил глаза мужчина. – Это такое приятное время, когда дом только построен и еще нет забора. Я помню наш первый дом…

– Сейчас у нас уже третий, – уточнила женщина, – никак не можем успокоиться.

– Первый дом нам сначала казался прекрасным, но потом, года через три, мы поняли, что нет… Это не совсем то, что мы хотели.

– Да, нам сначала казалось очень страшно продавать этот дом и все начинать сначала, но тут стоит только начать…

Женщина оказалась профессоршей нашего университета, ее муж работал там же, но не так активно, поэтому всегда был весел и немного подшофе.

– Приятные люди, – заметила я, когда они вышли.

– Приятные… – кивнула Роза, оценивая мою первую выручку. – Тысчонка для начала… Это, я тебе по опыту скажу, приятно.

За ними влетела еще одна пара, моложе. Они ждали маршрутку на остановке, немножко дрались, хохотали и к нам зашли из любопытства, точнее, от избытка сил.

– Девчонки! – парень пытался смирить свою даму. – У вас есть клетка для этой сучки?

– И ошейник! – девушка схватила его за горло. – Мне нужен ошейник для этого кобеля!

– Ребята! Только под заказ! – отшутилась Роз Михална и продала, что вы думаете, продала им брелок для собаки! – Вот сюда можно прятать записочку с адресом и телефоном хозяйки. Двести рублей все удовольствие.

В дверь прошмыгнула маленькая шустрая тетка, на ней были серая тужурка и огородные шлепанцы. Она сощурилась, рассматривая ценники, и завизжала:

– Ой! Как у вас все дорого!

– Да не дороже денег! – ответила ей Роза.

– А я на рынке «Китекет» брала на два рубля дешевле!

Эта тетка оказалась вовсе не бедной пенсионеркой, а тещей одного молодого бизнесмена, который пасется на государственных аукционах. Вот у кого деньжищ немерено… Их дом, с огромным панорамным окном, стоит через дорогу, так что тетка все время к нам бегает и каждый раз визжит: «Ой! Как у вас все дорого!»

Я уже хотела было расстроиться, но тут зашел мужчина и смел все эти пакетики разом.

– Кот у меня брутальный, – пояснил он, – жрет как собака! Таскается по бабам неизвестно где, потом приходит и орет возле миски.

Мужчина был и сам немного похож на кота, аккуратный, с хитрыми глазами и мягким голосом. Блондинистый кошатник оказался хирургом из БСМП, что была от нас неподалеку, из-под плаща у него торчала зеленая докторская спецодежда.

– Приятный магазинчик… – промяукал он, глядя в разрезон моей жилетки, – я буду к вам заходить.

Откуда ни возьмись понабежали дети с портфелями, сразу кинулись на клетки со зверюшками, начали совать пальцы крысятам, сюсюкать возле маленького перепуганного кролика… Попросили показать попугайчика. Я открыла клетку с волнистыми, и один зеленый попугай вылетел на свободу. Он начал метаться по магазину, и детям было жутко весело. Все ждали, когда же я его поймаю, но попугай не ловился, и я не спешила за ним гоняться. В конце концов он врезался в окно и отрубился. Я подняла его и посадила в клетку.

Дети – это наше будущее, в смысле это будущие клиенты нашего магазина. Я надарила им разной сувенирной ерунды. А одна толстенькая девочка попросила кошачьих пробников, она потом еще с полгода к нам ходила и все время спрашивала: «Скажите, пожалуйста, у вас есть бесплатный корм?» Мы прозвали ее Жадная девочка, потому что она никогда ничего не покупала.

Ближе к вечеру заглянул Людвиг, владелец сети магазинов «Цветочки», один его магазин стоял совсем рядом, на соседней остановке, и я там была постоянной клиенткой. Людвиг с легким беспокойством глянул на наши полки с цветами, но сразу понял, что мы ему не конкуренты. Сладко улыбнулся.

– Срезкой торговать не будем, – успокоила его Роза Михална.

Людвиг пришел с цветами, и на каждой розочке была накручена ленточка с его фирменной надписью «Поздравляю! Людвиг». Эти ленточки он заказал на все случаи жизни, Людвиг всегда был готов к любому повороту событий, и потенциальная возможность время от времени пофлиртовать с новой соседкой его вдохновила.

– А у меня вот тоже была собака. – Он заиграл своими черными армянскими глазами. – Пес Арчи. Дворняжка, мелкий, черненький… А умный был страшно! Как человек. На общественном транспорте ездил. Маршрут у него был – от нашего дома прямо по проспекту до кинотеатра. Шесть остановок, да… Он знал, где нужно выходить. У кинотеатра погуляет, в кафе зайдет, угостится… Потом на другую сторону перейдет, в троллейбус прыгнет и домой. Ко мне друзья приходят, говорят: «Видели Арчи сейчас, у фонтана ест пирожки, с детьми играет». «Пусть гуляет, – говорю, – вернется скоро». Однажды вышли с ним из дома. Я за хлебом пошел в магазин, а он на остановку. Посмотрел на меня, хвостом повилял. Сел в троллейбус… И больше не вернулся. Куда уехал? Не знаю…

Я слушала с открытым ртом – еще не знала, что скоро моя голова закипит от подобных историй. Роза Михална подкрасила губы красной помадой и улыбнулась одними уголками:

– За розочки отдельное спасибо.

Так закончился мой первый рабочий день. И дома, вытягивая ножки на диване, я уже не думала о своем новом статусе и никаких комплексов по поводу прилавка у меня не осталось. Я пересчитала денежки, которые мне за день накидали в кассу, и попыталась на основании этой суммы просчитать дальнейшие перспективы.

– О, Соньчик! – сказал мне муж. – Если дело так дальше пойдет, я смогу бросить работу, и мы будем жить на твои доходы.

Я усмехнулась. В моем конверте были сущие гроши, но он уже не стал называть меня Мышью.

Роза Михална стиснула меня в своих объятиях: держись, деточка, держись, и удалилась. А я осталась одна играть в свой магазинчик. Портрет Розы до сих пор висит в магазине на почетном месте, и теперь уже вместо меня все мои продавцы призывают ее в тяжелую минуту. Я научила их правильно вскинуть руку и возопить: «Вот наша мама!»

6. «При Сталине «хозяйвов» не было»

Начальники и подчиненные очень часто бывают неуловимо похожи, примерно так же, как домашние питомцы на своих хозяев. Если ваши сотрудники вас не устраивают, это повод внимательнее посмотреть в зеркало.

Со школьных времен я запомнила, как при советской власти все ругали кулаков и прочих эксплуататоров. Сейчас те же песни. Моя маникюрша ругает хозяйку салона, которая приходит на работу только за деньгами. Водитель моего мужа постоянно ноет, когда его посылают в неплановую командировку… Хозяевам хорошо – работникам тяжко. Так считает народ, с народом спорить не буду, а вам я просто покажу, как выглядел один рабочий день хозяйки маленького магазина.

Мое утро начиналось так же, как у всех работающих женщин. Подъем в шесть утра, иначе прощай, моя чашечка кофе. Потом готовлю завтрак, обед и ужин, чтобы оставить семье хоть что-то съедобное, потому что до позднего вечера я не вернусь.

Весь поселок стоит у поворота на большую трассу. Мимо моего магазина тянется длинная пробка. Раньше в машине я слушала музыку, болтала с детьми, ставила им аудиокнижки… Сейчас я думаю, думаю, думаю о работе. «А может, взять промоутеров и раскидать флайеры по машинам?» Нет, от этой мысли я отказываюсь, терпеть не могу, когда мне суют рекламу на светофорах.

Из школы я сразу же еду на базу, до открытия магазина успеваю навестить одного поставщика. Да, все они делают доставку, все рассылают прайсы, но что мне эти прайсы, если я ни слова в них не понимаю? Кость берцовая, ухо свиное, мышь с колокольчиком, секс-барьер – мне это ни о чем не говорило, поэтому я изучала лично весь ассортимент своих поставщиков.

Для того чтобы сделать адекватный заказ, первое время нужно увидеть товар своими глазами и потрогать своими руками. Больше всего я любила базу у Васи. В его катакомбах черт ногу сломит, но зато можно лазить, как у себя дома. Он самый молодой из всех оптовиков, ему примерно, как и мне, лет тридцать пять. Бухгалтерша ему все время повторяет:

– Вася, ешь секс-барьер! Вася, ешь секс-барьер!

Это потому, что на его крепкой шее висят три жены и куча детей, в том числе и от его молоденькой кладовщицы. Вася пашет сам – и за директора, и за менеджера, и за грузчика. У Васи те же самые проблемы, что и у меня: он еще не понял, что деньги приносит не личный труд хозяина, а умелая эксплуатация трудящихся.

– Вылетит в трубу твой Вася, – говорит мне муж. – Директор должен работать головой, а не руками.

Я гуляю у Васи по складу, это немного похоже на обычный бабский шопинг. Руки тянутся к тем штучкам, которые я сама очень люблю. Мне нравится кожа, я люблю красивые ошейники, серьезные поводки, мне приходится просто бить себя по рукам, иначе я вынесу со склада все запасы. Я собрала в своем магазинчике самую крутую коллекцию собачьей сбруи, кое-что висит у меня до сих пор, потому что мои вкусы и вкусы моих клиентов немного отличаются. Например, красный ошейник с заклепками в стиле Майкла Джексона – для меня это нормальное дело, но наши скромные люди предпочитали черненький или бежевый, без выкрутасов. Или, к примеру, черный ошейник с черепушками – юные готы покупали их не только для собачек, а для себя, эти ошейники они резали на браслеты. Мне приходится просто силой себя заставлять кинуть в телегу брезентовые и нейлоновые ошейники и шлейки, которые я ненавижу, но люди их спрашивают. Люди покупают собачьи цепи и страшные строгие ошейники с шипами внутри для своих тупых невоспитанных стаффордов и ротвейлеров. Этим кошмаром в принципе нормальные собачники не пользуются, но я привожу эту гадость – спрос есть спрос.

Первое время я долго ковырялась во всех этих кошачьих наполнителях, ошейниках от блох, игрушках для больших попугаев… Прогулка по базе в среднем занимает пару часов, плюс время на дорогу. Это впритык, чтобы вернуться к открытию магазина. Как-то раз я опоздала, наверное, минут на пять. У двери ждал дедок. Он всегда заходил по утрам за кормом для золотой рыбки.

– Смотри-ка! – дед постучал по циферблату. – Опоздала на работу!

– Простите, извините!

Я звенела ключиками, спешила открыть двери и окна. Когда подняла жалюзи, все птицы и зверушки сразу начали копошиться. Дед тоже оживился.

– А ну-ка, при Сталине? – Он мне подмигнул. – Что бы сейчас было? А?

– Вы помните?

– А как же! На пять минут опоздала – минус двадцать пять процентов из зарплаты. На полчаса – иди-ка посиди пятнадцать суток. А уж если больше…

Дед наклонился и прошептал мне:

– Ты осторожнее, смотри, а то начальство-то прознает.

– Ничего страшного. – Я достала пачку гранул для его золотой рыбки. – Я сама тут хозяйка.

Дедок нахохлился, с некоторым сожалением отдал мне свои тридцать рублей и ругнулся:

– А вот при Сталине хозяевов-то не было!

Первыми всегда приходят аквариумисты, не знаю почему. То ли они все безработные, то ли просто люди с золотыми рыбками смогли так круто организовать свою жизнь, что им не нужно париться в пробке, спешить на работу, они выползают из дома не раньше десяти утра и, проезжая мимо моего магазина, имеют возможность спокойно зайти поболтать с продавщицей.

Заходят вечно все веселенькие, бодренькие, какую-нибудь ерунду спрашивают.

– У вас есть корм для хищников? Я купил себе страшную рыбу!

– Надеюсь, не пиранью.

– Нет, пиранья у меня уже есть. Это моя жена.

И все в таком духе.

За рыбоводами появляются мамочки с колясками. Все это жены наших местных капиталистов, им скучно дома, за своими заборами, поэтому они идут с коляской прогуляться, а потом заходят ко мне в магазин показать малышу зайчика.

Я в это время как раз убираю клетки с животными. Тратить на уборку специальное время мне было жалко, к тому же людям нравилось наблюдать, как я вожусь со зверушками. Иногда я просила: «Подержите, пожалуйста, кролика…», или: «Посмотрите, чтобы свинка не сбежала». Это была моя маленькая игра, точнее, продажа.

Я доставала из клеток хомяков, сажала и в прозрачный шар и отпускала на пол бегать. Или давала детям подержать флегматичную морскую свинку. Малыш просил зверушку, а мама топталась в сомнениях.

Я заметила, что жены наших капиталистов вообще девушки нерешительные. Хомячок или свинка? Для тихой домохозяйки это серьезный вопрос. Она не может решить его самостоятельно и сразу лезет за телефоном, звонить мужу.

Чего названивать? Вопрос не стоит трех копеек. По сути дела, в чем тут сомневаться? Свинья вместе с клеткой и всеми припендосами стоит дешевле, чем какой-нибудь электронный монстр. Если малыш поиграет и бросит живую игрушку, ее можно снова вернуть нам, мы всех забираем бесплатно, в добрые руки. А в крайнем случае пожарь ее, овечка, скорми своему директору, хоть так отведешь душу… Но эти клюшки вечно мнутся, теребят телефон и боятся позвонить мужьям, потому что у этих директоров постоянно идет совещание.

– Ой, я не знаю даже, кого нам взять… Хомячка или свинку? А может быть, попугайчика?

Я в это время играю с ребенком, мы с ним насыпаем хомякам свежих опилок и наливаем воду в поилку.

– Хомяк вам не подходит, – говорю, – у вас малыш спокойный. Возьмите лучше свинку, свинки добрые и безопасные, она его никогда не укусит.

Бабень зависла.

– Я не знаю… И хомячок хорошо, и свинка неплохо… А с другой стороны… Я вообще-то хочу второго ребенка…

В итоге она обращается к сыну:

– Малыш, давай позвоним папе. Пусть он скажет свое вечное «нет».

Конечно, мне хотелось ей сказать: «Дура! Бери свинью, иди рожай и никого ни о чем не спрашивай». Но я молчала, только улыбалась и думала про себя с легким ужасом: «Мамма миа! Неужели я была такой же овцой?»

После домохозяек из города возвращаются пенсионерки. И обязательно ко мне заходит очередная глазливая старушонка и начинает визжать: «Ой, как у вас все дорого!» Эти бабки берут в основном поганенькие дешевые корма вроде «Китекета», поэтому я зову их всех старуха-китекетчица. В сетевых магазинах вся эта дрянь действительно дешевле. Но я умею отвираться, как научила меня Роза Михална.

– А зато у нас все свежее! – говорю я старухам абсурдную по сути фразу, которая тем не менее работает.

В районе часа мне привозят товар. Я спешу разобрать коробки и мешки, которые мне ставят прямо посередине магазина один поставщик за другим. Да, и не стоит забывать про окна! Магазин у дороги, а это значит, что протирать витрину нужно каждый день, иначе мы покроемся пылью, как мерзкий продуктовый напротив. С распылителем и резиновой тряпкой я выхожу на улицу, свои окна и двери я мою сама. Между прочим, так делают все, даже в самых крутых бутиках. Однажды в центре Флоренции я подглядела, как продавщица обувного салона, в элегантном костюме, на каблуках, точно так же спокойно вышла и быстренько протерла витрину. Потому что на свете полно капризных покупателей. Я лично никогда не возвращаюсь в магазин, где мне однажды попались пыльная дверь и липкая грязная ручка.

Кстати, и мусор! Пришлось убирать и на улице, возле магазина, подметать остановку, и каждый день собирать всю эту дрянь, которую наши люди ленятся бросить в урну. Это очень полезно для смирения души. Попробуйте однажды выйти с утреца поубирать за соседями окурки, бутылки, шкурки от семечек и прочие бумажки. Народ стоял на остановке, и я заметила, что, если кто-то рядом начинает крутиться с метлой, наши люди сразу расправляют плечи. Неделю или больше я делала это сама, потому что наша уборщица куда-то пропала. Раньше, когда никакого магазина не было, коммунальные службы обслуживали эту остановку, как и весь город. Женщина в оранжевом жилете подметала тут каждое утро, а потом подъезжала машина коммунальщиков, и они увозили весь мусор. И вдруг, как только я открыла магазин, женщина в жилете пропала. Я пыталась выследить ее две недели, и наконец мне удалось ее поймать на соседней остановке, поскольку мою она упорно избегала. Понятное дело, ей хотелось получить с меня абонентскую плату.

– Сколько хотите? – спрашиваю.

И она завернула мне не моргнувши:

– Десять тысяч!

Народная простота. Я знала прекрасно, что в городе дворники берут по две с половиной, так что она согласилась на две. Чудесная, кстати, работка. Три часа на свежем воздухе – и мадам была свободна. Она снимала оранжевый жилет и спешила на овощной рынок, там у нее были свой прилавок и продавец. На рынке она была хозяйкой, но это не мешало ей ругать меня и прочих, у кого она подрабатывала, а заодно и все свое коммунальное начальство.

Все это мелочи, я даже не могу назвать такую ерунду работой. Самая главная работа начиналась ближе к вечеру, когда серьезные клиенты возвращались из города. С пяти вечера начинались настоящие продажи, вот тогда я крутилась, как черт на сковородочке.

Я должна была продать серьезным людям серьезный корм, наш «Золотой премиум», от которого в мою кассу и поступали основные деньги. И не просто продать, а сделать этих людей постоянными клиентами. Для этого нужно разговаривать, слушать и задавать точные грамотные вопросы. Если человек просил: «Мне бы корм для собачки», я обязательно выспрашивала у него про эту собачку все. Порода, возраст, вес, чем кормили, какие болезни, где купили, какие планы на разведение, выставки… В процессе разговора человек сам находил на моем стеллаже нужную пачку с подходящей едой для своей зверушки.

Говорить приходилось по сто раз одно и то же, но я под разным соусом объясняла разным людям одну и ту же простую вещь: хорошая еда – хорошо, плохая – плохо. Если была очередь, я старалась особенно, чтобы эти аргументы долетели и до следующего покупателя.

Конечно, приходилось приплетать сюда и своих собак, и свою свекровь, так что я показала каждому портрет нашей легендарной Розы Михалны, всем надарила пробников, и всех собак, которые заходили с хозяином, заставляла дегустировать корм в магазине.

В девять я закрывалась, к этому времени язык у меня висел на плече. Я считала кассу, мыла пол и встречала последних припоздавших покупателей.

И почему-то очень часто, за пять минут до закрытия, в магазин врывались взъерошенные люди, обычно мужчина и женщина, им срочно требовался попугайчик.

– Вы еще работаете? О! Слава богу! Нам волнистого. Срочно!

Я приносила клетку, в которой сидели штук двадцать попугаев.

– Вот! – они кивали одновременно. – Этот! Точно как наш Гошка!

Я надевала перчатку, просовывала руку в клетку и ловила нужного попугая. Клиенты нетерпеливо топтались.

– У нас Гошка только что помер. Вот мы скорее к вам, пока дочка не заметила…

Однажды в такой колготной день я забыла свою дочку в садике. А через месяц работы мне приснились кошачьи консервы. Противная зеленая банка и ценник «42 рубля».

И о чем я подумала проснувшись? Нет, не о том, что это очень плохо, очень грустно, когда молодой красивой женщине снятся кошачьи консервы. Нет… Я открыла глаза и подумала, что нужно срочно переставить куда подальше все дешевые марки, загнать их в угол, чтобы они не отвлекали от нашего главного бренда.

7. Требуется продавец

В одиночку бизнес не делается, без хорошей команды мы все банкроты.

Мои дети были счастливы, у них никто не проверял уроки. А Тигр сразу начал нервничать.

– Найди домработницу! Найди продавца! У меня ни одной рубашки…

– Ищу, ищу, – теперь я постоянно куда-нибудь спешила, – пока никто не попадается…

– Это все отговорки. Ты просто отказываешься понимать простую вещь: если хочешь, чтобы твой бизнес развивался – нанимай! Не тяни! Люди нужны обязательно, все делать самой нельзя…

– Да, да… Я ищу, не могу же пускать в свой дом и в магазин кого попало.

– Бери любую и учи! Ты просто боишься управлять людьми.

Вот так… Назвали мямлей, но я не спорила. Я действительно боялась, что не впишусь в свои расходы, – и вдруг уже в конце первого месяца выяснилось, что я смогу вовремя выплатить все свои долги, и у меня еще останется на зарплату одного продавца.

Казалось бы, большого ума не надо, чтобы продать кошачьи консервы, но оказалось, что найти подходящего человека не так уж просто. По объявлению звонили перемерзшие тетки с ближайшего вещевого рынка. Все говорили примерно одно и то же:

– Ох и намерзлась я на улице… Мне бы к зиме в тепло перейти, охота хоть маленько обогреться.

Звонили девочки, по голосу как будто двоечницы, ужасно радовались:

– Ого, какая у вас классная зарплата! И делать ничего не надо. А че там – в магазине посидеть…

От отчаяния я решила пройтись по известным зоомагазинам и переманить к себе готовый персонал. Не тут-то было, переманивать оказалось нечего. Формат городских магазинов отличался от моего радикально. Там делали ставку на проходимость, а продавец был только подавальщиком товара. Мне же были нужны приличные консультанты.

Зашла одна буфетчица, жила в коттедже на соседней улице. Всю жизнь работала в буфете на вокзале, и вдруг устала и захотела тихую работу возле дома. Смотрела на мое хозяйство с нескрываемой улыбкой. На чем тут деньги делать? На хомячках? На птичках? Конечно, в зоомагазине она бы на коттедж не заработала.

Буфетчица изобразила любовь к животным, купила самый дешевый корм своему коту и сделала моему главному крысу: «Сю-си-пу-си! Какая лапочка!» Взвизгнула и убежала.

Я начинала волноваться. Второй месяц работала без выходных. Дети и муж ели пельмени и спали у компьютеров. И тут на пороге появилась Жанна.

– Жанна! Здравствуйте! – я улыбнулась. – А я давно к вам собираюсь, но совершенно некогда…

Лошадь Жанна! Я иногда ее так весело дразнила за высокий рост и крепкое спортивное сложение. Она работала неподалеку в магазине «Цветочки», у того самого Людвига. Я полюбила его магазин именно благодаря Жанне. Она продавала мне такие цветы, которые даже я не могла погубить: кактусы, пальмы, фикусы с узкими тонкими листьями.

– Эти вы не испортите, – говорила она. – Эти как верблюжьи колючки.

– А розу?

– Розу вам рано.

– А вот это?

– Вот это тем более…

Жанна была отнюдь не милашкой, вид у нее был строгий. Черные волосы, стрижка под мальчика, узкие северные глаза и губы, такие, знаете, все время уголками вниз, как будто Жанна была все время чем-то недовольна… Но это только с виду, на самом деле это был приветливый и добрый человек. Я как-то даже побывала у нее дома, в ее прекрасной оранжерее, у нее там было полно шикарных цветов и куча мелких дизайнерских штучек для интерьера, которые она сама умела делать. Короче, женщина с фантазией – это то, что мне и было нужно.

– Еще не взяли никого? – спросила Жанна.

Тут же отвернулась к моим цветам и принялась торопливо отрывать пожелтевшие нижние листья фиалок, я по ошибке слишком сильно заливала все цветы.

– Мой муж к вам заходил, брал наполнитель для кота. Он мне сказал: «Хороший магазин, приятная хозяйка, давай беги скорее, пока не взяли никого…» Так никого еще не взяли? Вакансия есть?

– Есть… – вздохнула я и ахнула. – Но Жанна? Как же ваши «Цветочки»? К вам же там все привыкли… Почему вы хотите уйти от Людвига?

В общем, мне было не важно, почему она хочет уйти от Людвига. Мне нужно было срочно отдохнуть. Жанна принялась мне что-то объяснять – вроде бы Людвиг перевел ее в новый магазин, а это оказалось очень далеко… В подробности я не вникала. Открыла рот сказать ей про зарплату, но и тут Жанна меня опередила:

– Тысяча в день, и это не обсуждается.

«Тысяча в день, и это не обсуждается!» – она так быстро, по-детски это выпалила, что сразу было видно – репетировала всю дорогу.

– Ладно, – согласилась я, – и три процента от оборота.

Это были хорошие условия на тот момент. Честно говоря, я рассчитывала заплатить чуть дешевле, но получить такого продавца, как Жанна, для меня было счастьем. К зарплате я прибавила бесплатный корм и наполнитель для ее кота.

– У вас же кот?

– Да, Вася, – кивнула Жанна, как лошадка.

Я выдала ей свой кошачий премиум и немецкий наполнитель.

– Возьмите это для Васи…

– Да нет, я не хочу… Я не кормлю кота синтетикой.

– Ну здрасте… – обиделась я. – Это не синтетика, вы видели моих собак? В отличной форме, я кормлю их только этим.

– Да я не пробовала никогда… И это дорого.

Я вспомнила, что некоторые торгаши своим сотрудникам такие вещи продавали, и успокоила Жанну:

– Возьмите, все бесплатно. И кормите кота обязательно.

– Да неудобно брать вот так вот сразу… Я же только пришла.

– Ну хватит, Жанна. Это надо для работы, – я показала на стеллажи со своим стратегическим товаром. – Как вы собираетесь все это продавать?

– Ох, что я только не продавала! – улыбнулась она. – Женские колготки, турецкое постельное белье, китайскую посуду… Молчу уж про цветы… Что только нам не приходилось вытворять у Людвига. Завяла роза. Иногда уже сгнила практически, аж до вони. А мы ее краской золотой из баллончика побрызгаем – и в корзинку. Вот вам икебана.

Я надавала ей буклетов и отправила копаться в Интернете. На следующий день Жанна уже знала всю основную информацию про «Золотой премиум».

Учить ее продажам не требовалось, нужно было только познакомить с нашим ассортиментом. Продавать она умела лучше меня, и в отличие от всех этих клуш в других магазинах, которые ленились шевельнуться, Жанна работала вокруг покупателя. Она не ждала, пока он что-то попросит показать, а сразу лезла на стеллаж, все доставала, собирала, показывала и обязательно ставила товар на прилавок, прямо в руки покупателю, чтобы человек обязательно вещичку потрогал: какой-нибудь ошейник, чудесный кошачий домик – и, ощупав эту вещь, он с большей вероятностью желал ее унести с собой.

Через неделю кот Жанны окончательно перешел на наш кошачий премиум, и после этого Жанна окончательно дозрела для серьезной работы. Тогда она сама мне и сказала:

– Все, теперь я справлюсь. Отдохни…

Я помню это «отдохни». Жанна решила, что может ко мне обращаться на «ты», но я не стала сокращать дистанцию, мне было удобнее «вы». Я знаю, в тесных маленьких коллективчиках приятельские отношения неизбежны, но я не собиралась дружить со своей продавщицей.

Я оставила ее в магазине, а сама укатила домой. О, вы бы знали, какое это счастье – свинтить на пару дней, оставив свое хозяйство. Со спокойной! С абсолютно спокойной душой. Я гуляла с детьми, приготовила мужу какой-то невыносимый гранд-батман, и голова у меня не болела.

8. Доверяй и ничего не проверяй

Проверять людей бесполезно. Если они захотят вам соврать – они соврут и будут правы, потому что вы все равно поверите не в правду, а в то, во что захочется поверить.

Через пару дней выйдя на работу, я заметила большие царапины на стеклянной витрине возле кассы. От чего они могли образоваться? Как будто кто-то скреб железом или кирпичом.

Я смотрела на Жанну и ждала, когда она мне расскажет, что случилось, но Жанна молчала. Хотя ничего такого страшного не случилось, мне потом рассказала наша клиентка. Оказывается, к нам зашел один наш местный пьяница, обычно он ходил за пивом в противный продуктовый магазин напротив, а тут его занесло к нам.

Бутылка у него была открыта, он расплескал свое пиво на пол. Жанна зашумела, пыталась его выставить, мужик пошел в штопор, она сказала, что вызовет полицию… Он подошел и ударил по витрине бутылкой. Жанна все отмыла с освежителем, выключила свет и проветривала магазин до ночи, чтобы я ничего не заметила.

Этот алкоголик заходил к нам и раньше, все пытался закусить цветочками, мне тоже приходилось его выпроваживать. Я аккуратно разворачивала его, показывала на соседний магазин, где ему продавали пиво, и говорила:

– Дорогой, ты опоздаешь. Иди скорее, тебе нужно во-о-о-н туда.

Потом, конечно, мне пришлось инструктировать Жанну, как правильно работать с идиотами, но тогда, в первые дни ее работы, я не стала ничего спрашивать про царапины. Мне было все равно по большому счету. Не грохнули стекло – и ладно. Не хочет говорить – не надо. В любом случае от расспросов никакого толку не будет, и если она захочет мне соврать, она соврет.

Вы никогда не узнаете, кто рядом с вами, пока время вам это не покажет. Моя знакомая Юль Иванна открыла магазин и процветала, но вдруг зачем-то решила установить там камеры с микрофонами. Сотрудникам она сказала только про обычное охранное наблюдение, сама же начала прослушивать их разговоры. Две недели Юль Иванна просматривала съемку, и после этого заболела.

– Давление скакнуло… Сердце жмет… И так обидно! Так обидно! Ведь ты не представляешь, что я о себе услышала! Такие гадости! И от кого? Да я бы в жизни не подумала, что эти люди так меня ненавидят!

Из-за этой глупой прослушки она продала магазин за три копейки. Юль Иванна чувствовала себя обманутой: «За что они меня так ненавидят? Почему? Ведь я же к ним прекрасно относилась!»

А потому что людям нужно доверять! Приходится, во всяком случае. Мы все так делаем, даже самые недоверчивые из нас хотят не хотят, все равно доверяют совершенно посторонним людям.

Смотрите… Мы едем в такси и не спрашиваем водителя медицинскую справку. Садимся к стоматологу в кресло и верим, что он не маньяк. Выбираем президента – верим во все, что он нам обещает. Отпускаем ребенка в школу – верим, что учитель его не покалечит. Мы доверяем человеку, которого совершенно не знаем, самое дорогое. На что мы надеемся, когда ложимся под нож к хирургу? Да ни на что… Мы просто уверены, что нам повезет.

С Жанной мне повезло. Она была отличным продавцом, гораздо лучше, чем я.

Я работала, как дальняя артиллерия, на перспективу. Для меня было важно приучить людей к магазину и посадить всех собак на наш «Золотой премиум». Жанна жила текущим моментом, она умела сделать выручку на чем угодно.

– Возьмите косточку собачке, мы получили новые ароматические косточки…

И тут же достает из банки, сует в нос клиенту:

– Понюхайте! Чем пахнет? А-а-а-а! Вот и я думаю, что-то знакомое? Из детства… Дайте щеночку такую косточку, тогда он обувь грызть не будет. Ох, да! Что только не придумают…

Жанна в отличие от меня никогда не забывала продать вместе с кошачьим туалетом совок для уборки кошачьих какашек. Пятьдесят рублей все удовольствие, а на дороге не валяются.

– И витаминку для шерсти, обязательно! И щеточку удобную, немецкую возьмите, а то линять начнет – с ума сойдете.

Чек возрастал в два раза и больше от того, что клиент планировал потратить. Зарплату и премиальные я отдавала Жанне каждый день. И не жлобилась на комплименты:

– Вы мастер, Жанна!

Она всегда смущенно улыбалась и восклицала:

– А что я тут стою? Нам нужны деньги на развитие! Если ушами хлопать, тогда никакой жизни не хватит, чтобы раскрутиться.

Браво! Господа, у вас была такая продавщица? У меня была. Я могла доверить ей все, в том числе и ценообразование. На корм и основные расходные вещи мы ставили стандартную наценку, а что касается игрушек и аксессуаров – тут Жанне было виднее, по какой цене она продаст дом для кота или свитер для боксера.

Когда я предлагала снизить цену, Жанна всегда отвечала мне твердо: «Нет! Мы не благотворительный фонд!» Поэтому когда клиент получал от Жанны пять процентов скидки, он был гораздо более счастлив, чем от моих десяти.

Меня регулярно осаждали всякие ненормальные тетки, которые от скуки выдумывали повод для претензий.

– У моей собаки аллергия! Это все от вашего «Золотого»… – так обычно начинали они.

Аллергия – любимый диагноз нервных женщин, ветеринары частенько ставили его питомцам, чтобы хоть на чем-то заработать. Жанна сжимала губы и невозмутимо их всех отшивала.

– Нет! Собака не могла получить аллергию от этого корма, он подобран ей идеально. Вы были у ветеринара? Вы уверены, что это аллергия? А ну-ка, покажите мне собаку. Стоп, я и отсюда вижу, похоже на лишай. Вам нужно сдать анализ. Не тяните! У вас лишай, при чем тут аллергия…

Да, может быть, Жанне не хватало легкости и артистизма… Но это уже искусствоведческие придирки. Мы все-таки не выступали на Бродвее, мы продавали корм в коттеджном районе сурового промышленного центра, и в отличие от меня, наивной идеалистки, Жанна видела жизнь с изнанки.

– Деньги нигде не свети, – сто раз предупреждала она меня. – Ты знаешь, какие страшные попадают люди!

Мне казалось, что иногда она бывает слишком подозрительной. Иногда к нам заходил один странный мужчина с тяжелым мутным взглядом. Жанна всегда убирала с прилавка ножницы. Мужик был долговязый, черный, со странными размашистыми движениями. Он смотрел попугаев и временами покупал себе новую птицу. Алкоголем от него не пахло, Жанна была уверена, что он наркоман, я же считала его пациентом психбольницы, которая была неподалеку, и всегда давала ему скидку.

– Жанна, вы так и ждете на свою голову каких-нибудь маньяков. Почему-то в мою смену никакие маньяки к нам не заходят.

– Да, я, наверное, ужасно подозрительна, – соглашалась Жанна. – И муж меня ругает, что я везде вижу плохое. Это все потому, что у меня было трудное детство.

Впрочем, однажды ее подозрительность оправдалась. Жанна задержала мошенников, которые хотели ограбить нашу кассу.

В магазин зашли двое: мужчина и женщина. Они болтали оживленно, смеялись, сказали, что хотят купить птицу кому-то в подарок. Женщина подошла к попугаям и начала задавать общие вопросы: где мальчик, где девочка, будет ли говорить… Мужчина почему-то отошел в другую зону магазина, к прилавку, и стал рассматривать витрину с причиндалами для аквариума. Проворная тетка развернула Жанну спиной к прилавку, но наша опытная Жанна заметила, что мошенница совсем не смотрит на попугаев, а постоянно косится на своего напарника.

– Я ей начинаю показывать птицу, а она не глядит! Сама попросила показать ей зеленого, а смотрит на своего мужика!

Мужчина в это время уже зашел за прилавок, открыл нашу кассу и выгреб денежки. Как назло, этот и предыдущий день были очень удачными, и я как раз собиралась заехать за выручкой. Расторопная Жанна не стала ждать, когда воры свалят с нашими деньгами, она быстро выскочила из магазина и закрыла дверь на ключ. Преступники пытались скрыться, пытались выбить дверь, разбили мне стекло, но полиция оказалась рядом.

После этого я наконец-то поставила видеонаблюдение и подключилась на охрану. До этого у меня был только муляж – моргающая точка пожарной сигнализации. Часть спасенных денег я хотела выдать Жанне как премию за спасение моего магазина. Она отказывалась слишком долго, наверное, не могла прийти в себя от стресса:

– Я не возьму! Мне не нужны эти деньги!

Мне тоже эти деньги были не нужны. Мы обе оказались в магазине отнюдь не из-за денег, во всяком случае, не только из-за денег. Нам обеим не хватало уверенности и покоя, и на этих пятидесяти метрах мы пытались создать свое безопасное пространство.

С приходом Жанны мой магазин в буквальном смысле расцвел. Цветы!.. Я больше к ним не подходила. Жанна полностью забрала эту тему в свои руки. Прибыль от цветов была небольшая, но и убытков не было. Поэтому временами я привозила с цветочной базы полную машину чего-нибудь свеженького в горшках. Жанна ждала этот день, говорила мне заранее, что брать, а что не брать, и с наслаждением возилась с цветами.

Почему она ушла в таком случае от Людвига? Как он мог упустить такую сотрудницу? Она мне объясняла, да, я помню, что Людвиг перевел ее в новый магазин как опытного продавца, но это было далеко, две пересадки, ночные смены и новый коллектив… И там была какая-то толстая наглая Зинаида, которая ничего не делала, а только мухлевала по-черному. Она продавала людям упаковку, которая полагалась бесплатно, и ставила в букеты вялые цветы, которые списывала как мусор. Жанне сказали, чтобы она помалкивала и крутила букеты. В центральных магазинах Людвига всегда было полно народу, особенно в праздники, и руки у Жанны были исколоты шипами роз, с тех пор она, как многие женщины, торгующие цветами, ненавидит «срезку» и «веники».

Не думаю, что только усталость была причиной ее увольнения. Жанна элементарно не вписалась. Пока она работала в маленьком тихом магазине, неподалеку от нас, все было хорошо. У нее была одна молоденькая помощница, и Жанна чувствовала себя там хозяйкой. В большом магазине с грубыми торгашихами она не прижилась. Эти женщины с тяжелой поступью, с тупыми интригами и воровством, конечно, были ей неприятны. Разруливать конфликты она не умела, я почему-то сразу это заподозрила. Мне показалось, что она вообще не очень-то умеет договариваться, и что ей проще из сложной ситуации сбежать. Как оказалось потом, несмотря на всю мою наивность, эта догадка была верной.

9. «Горячий» хомячок Или как подобрать хит-товар

Маленький бизнес, как женская сумочка, состоит из кучи мелочей, которые только на первый взгляд кажутся забавными безделушками.

Что такое хомяк? Хомяк – это красноречивый пример того, что человек в этой жизни своей головой не думает. Иначе, скажите, кому из вас нужен хомяк? Эта маленькая кусачая тварь, которая ведет ночной образ жизни и временами неслабо пованивает? А между тем мы продаем хомяков постоянно, стабильно, хомяки у нас всегда в наличии, и обязательно нескольких видов. Королевские, джунгарики, сунгурики… – все это примерно одна и та же ерунда, но на сунгуриков я ставлю цену на сто рублей больше, потому что они мне не нравятся меньше, чем прочие. К тому же сунгурики почти не воняют.

«Что, правда не воняют?» – спрашивают меня клиенты. Я предлагаю подойти поближе и понюхать любой контейнер с нашими хомяками. Не воняет! Ну конечно! Если вовремя убирать, никто никогда не воняет. А если забросить хозяйство… О-хо-хо…

Я никогда не думала, что некоторые люди зарабатывают на хомяках. Можно сказать, живут хомяками. В моем телефоне есть десяток поставщиков – Таня хомяки, Эдик хомяки, Танк хомяки… И это с учетом того, что хомяки, которые сидят у нас в магазине, тоже регулярно размножаются и мы продаем своих хомячат. Но хомяков не бывает много, потому что это удобный товар для спонтанной покупки. Хомяк дешевый, поэтому его частенько покупают при случайном помутнении. На эту дешевизну реагируют родители наших маленьких клиентов. И в то же время с одним несчастным хомячишкой можно продать еще целую кучу всего: клетку, корм, наполнитель, миски, поилки, гамаки, тоннели, игрушки, витамины, лакомства… На это, в свою очередь, реагирует продавец. Так что обычно, если речь заходит о покупке джунгарика стоимостью двести рублей, на двух сотнях разговор не кончается.

Случалось так, что в магазине полно хомяков, и вдруг в один прекрасный день они кончаются. И я звоню поставщикам, прошу их: «Хомяков мне! Срочно! Десяточек, каких угодно». А мне отвечают: «Подождите две недели».

Ждать не могу. Пустая клетка – позор для зоомагазина. Поэтому в таких случаях я открывала газету с объявлениями. «Хомяки королевские, сто рублей штука», – я нашла и поехала по адресу. К счастью, это было недалеко. Панельный дом стоял возле мемориала под названием «Танк», поэтому в телефоне появилась запись – «Танк хомяки».

Мне открыли дверь два хоббита средних лет, семейная пара. Маленький толстенький муж в пушистом свитере кланялся и улыбался, его жена сидела в инвалидной коляске, как на королевском троне.

Меня пустили в маленькую темную квартирку, типичную нору, и я ощутила запах семейного бизнеса.

– Мы очень рады, что вы нас нашли, – сказала королева и повелительно кивнула мужу.

Вместе с хомяками толстячок вынес клетку с морскими свинками и контейнер с хорьком. Хомяки были как раз те, которых я больше всего ненавижу. Белые, мохнатые, страшные и вонючие. Но я взяла, потому что, если человека тюкнуло купить хомяка, он возьмет любую дрянь и будет уверять, что это не вонючая страшная морда, а милая пушистая мордашка. Примерно так же молодые мужчины, вожделеющие первую встречную двоечницу, начинают расписывать маме, какой им попался букет достоинств.

– Мне нужно десять… – напомнила я.

– У нас осталось тринадцать, – сказала королева, – возьмите всех.

Взяла, куда деваться. Уж лучше выкинуть лишнего хомяка в рощу, чем отказать клиенту в покупке.

Толстячок пытался втюхать заодно и свинок. Он вытащил из клетки взрослого самца, кудрявого, с длиннющими ногтями и туповатой мордой, и поднес этот срам к своему лицу. Я увидела нешуточное сходство.

Королева хомяков повелительно кивнула мужу и предложила мне хорька.

– На хорьков сейчас мода, – сказала она. – Но, как всякая мода, это скоро пройдет.

Да, верно. По улицам города, по этим грязным скучным спальным районам ходили нежные девочки в коротких юбках с хорьками на поводках…

– Воняет страшно, – усмехнулась королева, – и все подряд грызет. Советую держать его в аквариуме.

Что вы думаете? Я взяла эту дрянь, чтобы освежить картинку в магазине. Мы продали того хорька очень быстро, и не девочке-подростку, а совершенно нормальному на вид взрослому мужчине лет тридцати. Как оказалось, мужчина страдал каким-то редким видом мазохизма. Я это поняла чуть позже, когда он начал приходить к нам за кормом для хорька.

Каждый раз мужчина рассказывал, что эта тварь у него погрызла. Ущерб был колоссальный: мебель, велосипедные шины, провода, обувь… Я поражалась человеческому терпению. В один прекрасный день мужчина сообщил, что хорек погрыз его охотничье ружье. Я была уверена, что после этого он пристрелит мерзкую тварь, но мазохист купил хорьку его обычные консервы. И это подтверждает факт, что у нас в психиатрии еще очень много белых пятен.

Да, но я приехала за хомяками…

– Что ж… – провожала меня королева. – Знакомству рада. Заезжайте.

– На той неделе родятся крысята! – улыбался в дверях ее хоббит.

Я не была у них долго. С хомяками перебоев не было. У меня появился новый поставщик Эдик, обычный школьник с нашего района, он разводил джунгариков. Я забирала у него сантиметровых хомячат по пятьдесят рублей за штуку. В школе пошли слухи, что Эдик – хомяковой миллионер. И сразу появились желающие продавать хомяков оптом.

К нам явилась Жадная девочка, та самая, которая все время спрашивала бесплатный корм. Здоровый крестьянский ребенок, она взяла пару сунгуриков и спросила, когда они начнут размножаться. Я, как водится, ответила: «Подожди до весны». И что вы думаете? Весной она пришла и заявила, что хомячки не размножаются.

– Почему у меня хомячки не размножаются? Как им помочь? Может, надо что-то делать? Я их терла друг о друга. Я их сажала под лампу. Кормила их грецкими орехами… Все равно не размножаются.

Вероятно, я продала ей двух самцов или двух самок, но мне не захотелось заниматься с Жадной девочкой обменом и консультациями. Сейчас ей уже пятнадцать, обычно в этом возрасте дети теряют интерес к хомякам, но Жадная девочка все еще надеется получить прибыль. Она регулярно покупает у нас новую пару, а потом прибегает и спрашивает: «Почему у меня хомячки не размножаются?»

А у нас в магазине хомяки размножались прекрасно. Семейку хоббитов на Танке я не навещала. И вдруг однажды у меня осталось всего лишь два черных страшных хомяка.

Как раз в это время я совершенно случайно на улице встретила королеву. Видимо, она направлялась в парк. Муж проводил ее через дорогу, а дальше она покатила сама. Я подбежала к ней, спросила, «как вы поживаете», и сообщила, что как раз сейчас у меня возникли снова непредвиденные перебои с хомяками…

Королева, хотя и сидела в коляске, улыбнулась мне свысока и ответила:

– Ах… я больше этим не занимаюсь.

К слову сказать, все поставщики хомяков были, мягко говоря, странными. Сумасшедшая Лидия торговала на птичьем рынке сунгуриками, теми, которых я меньше всего не любила. Эта Лидия никогда не хотела отдать мне их оптом, даже по розничной цене. Она боялась, что я заберу у нее этот бизнес.

– Да вы что! – я пыталась ее успокоить. – Зачем мне ваш бизнес? Мой магазин обслуживает только наш район. Вы считаете, что мне не о чем больше думать, кроме хомяков? Да у меня других проблем полно!

На это она заявила мне строго:

– У вас полно проблем, потому что вы думаете только о себе! Когда вы начнете другим помогать, тогда и от ваших проблем ничего не останется!

Ненормальная. Я отправила к ней Жанну и дала задание отклянчить пять штук, притворяясь обычной клиенткой.

Сумасшедшая Лидия долго артачилась, ее лицо было обиженным, что очень понравилось Жанне, и она ее упросила. Пять молодых блестящих сунгуриков посадили в коробочку, коробочку поставили в машину, и довольная Жанна покатила в магазин. По дороге она заскочила еще в пару мест, и в общем моталась по городу часика три. День был жаркий, машина на парковках раскалялась… Приезжает Жанна в магазин, открывает коробку – а хомяки все дохлые. Жанна снова отправилась к Лидии, повинилась во всем и надеялась выпросить еще хотя бы троих, но сумасшедшая Лидия больше никогда не отдавала нам своих хомяков.

Второй хитовый товар в зоомагазине – волнистые попугайчики. Когда-то и я хотела завести себе птичку, пока не начала их продавать. В магазине одновременно сидят не меньше двадцати птиц, и целый день они орут настолько громко, что голова начинает болеть. Я умоляла их замолчать, я им командовала «Фу!», но в стаде попугаи неуправляемы.

На каждого попугая прилагается тот же набор причиндалов, что и на хомяка. Приличные клетки стоят несколько тысяч рублей, так что все попугайское приданое спокойно может в десять раз превышать его стоимость.

Волнистый – тоже спонтанная покупка. Поэтому их часто покупают на ночь глядя. Регулярно, под вечер, минут за двадцать, а то и меньше, до закрытия ко мне врываются люди и срочно требуют попугаев. Так и говорят: «Нам срочно нужен попугайчик!» Весь день гадали, чего им не хватает в этой жизни для полного счастья, а к вечеру дошло – нужна птичка.

Попугаи тоже, как и хомяки, в приличном зоомагазине должны быть всегда, поэтому примерно раз в месяц под покровом ночи я отправлялась за попугаями.

Поставщики были с юга, они проезжали наш город транзитом, по пути на большой Московский птичий рынок. Я встречалась с ними на заправке на Ростовском шоссе. Это была настоящая попугайская мафия, они скупали всю птицу на юге и каждую неделю набивали полную машину разными попугаями.

Наши встречи проходили часа в три ночи. Я парковалась рядом с их машиной. Они открывали багажник, светили фонариком, доставали мой заказ. Я быстро заворачивала птиц в одеяло и прятала к себе, мы пересчитывали деньги и прощались. Все происходило в темноте, на трассе, рядом с мотелем, армянским рестораном и стоянкой дальнобойщиков. В былые времена тут назначались бандитские стрелки, так что я тоже чувствовала себя немного контрабандисткой.

Мои южные попугаи отличались от тех, которые продавались в городе. Они были ярких расцветок, как пасхальные яйца, поэтому я загоняла их по спекулятивной цене. Это покрывало убытки, неминуемые в таких делах. Потому что попугаи регулярно дохнут, особенно зимой. Если попугай начинал клевать носом, это означало, что он не жилец.

Однажды я не заметила вовремя, и зеленый самец задергался в конвульсиях. В магазине как раз оказался один мажорный мальчик, его кабриолет шикарно блестел за окном. Парень увидел умирающего попугая и захныкал.

– О, боже! Как он страдает! А нельзя ли что-нибудь сделать? Можно как-то облегчить его мучения?

– Можно! – сказала я и вытащила попугая из клетки, чтобы его не заметили другие клиенты.

Я вынесла птицу на улицу и подкинула в небо. Попугай приземлился на ближайшую ветку. Я всегда отпускала умирающих птиц на волю. Иногда кто-то на остановке замечал на ветках дикой акации волнистого попугая. Сонную птицу с легкостью ловили и возвращали в магазин: «Девушка, у вас попугайчик улетел…»

Вот на такую ерунду я тратила свое время. Утром мой муж находил у нас дома на кухне коробки с попугаями, контейнеры с хомяками, клетки с кроликами и морскими свиньями. Когда его друзья собирались на шашлык, иногда кто-то замечал в траве странную зверушку. Некоторые волновались: «Что это? Что мне сейчас померещилось?» А просто иногда я выпускала у нас же во дворе некоторые экземпляры, не годные к продаже. Переросшие песчанки бегали у меня по дорожкам, тушканчики выпрыгивали из газона, гигантские кролики, которые когда-то в детстве были карликовыми, прятались под крыльцом от собак…

– Молодец у меня жена… – ехидничал Тигр. – Все в дом, все в дом…