Никодим, который гулял сам по себе бесплатное чтение

Глава 1

– Слышь, дед – Елену с дитем везут уже! Ну, хватит свой сак чинить, выходи скорее!

– Так не опоздаю, наверно, – проворчал дед, он же Петр Сергеевич Климов, но отложил в сторону нехитрый инструмент для вязки сетей. И вышел в прихожую. Как показали дальнейшие события – вовремя. Ибо тут же послышался лай соседского пустобреха, хлопнули дверцы машины. Через минуту в дом ввалились невестка Елена, ее сестра Валентина и сын Климовых Алексей со свертком из одеял и простыней. Из них выглядывал еще совсем молодой Климов. Если говорить правду, то он вовсе и не выглядывал, а безмятежно спал, посапывая в белую простынку. Тут домашние сгрудились вокруг вошедших, и вся свита нового члена семьи принялась шепотом поздравлять молодых и друг друга с новорожденным. Сверток с ним приняла супруга Петра Сергеевича, теперь уже бабушка – Людмила и, пока молодые родители разувались, покачивала его, хотя никакой потребности в этом не было. Затем дитятя перекочевал в руки Елены, которая осторожно распаковала его и уложила в старую наследственную кроватку-качалку, еще крепкую и покрашенную намедни свежей краской.

Следующим этапом стало небольшое застолье по такому торжественному случаю. К нему все было приготовлено заранее.

– Ну, с прибавлением нас всех! – провозгласил тост старший Климов. – А дитю – здоровья!

И все, в том числе сосед Илья, прознавший про событие и пришедший поздравить, выпили. Не пила только Елена, лишь пригубляла и глотала жиденький чай с молоком, закусывая печеньем. Она то и дело оборачивалась в сторону комнаты с кроваткой и прислушивалась. Но оттуда не доносилось ни звука, и она успокаивалась, снова принимаясь за чай, в то время, как прочие по мере сил выпивали обязательные в таких случаях крепкие напитки.

Дальнейшее важное мероприятие заключалось в изыскании имени для младенца. Конечно, имелись предварительные соображения относительно этого, но основная работа отодвигалась на время, когда он будет уже в наличии. Так сказать, под рукой. Тут, невзирая на варианты, намечавшиеся мысленно загодя, патриарх Петр Сергеевич сказал сурово:

– Нужно дать ему исконно нашенское имя – крестьянское и мастеровое. А не как у бездельников, вроде Жоржа – тьфу ты, пропасть какая! – или Венедикта.

– Так как же, – возразила было супруга. – Есть столько хороших имен. Надо повыбирать.

– Так и выбирайте из славных старых, без выкрутасов – не сдавался супруг.

– Ну, например, Евлампий – чем плох? – не замедлил с предложением Илья. – А можно – Евстигней.

– Ну, при чем здесь Евлампий? – запротестовала бабушка безымянного ребенка. – Наш мальчик на него совсем и не похож. Что общего? Скажи, Лена! Да не похож и на этого… И почему они у тебя все на е?

–Тогда можно наречь Харлампием. Или Харитоном.

– Ну это уж совсем… – не выдержала сестра Елены.

– Харитоном, баритоном, еще тромбоном скажи, – непримиримо молвила бабушка Людмила.

– Да я что, я ничего – хотел, как всегда. Как у людей.

– А получилось куда хуже. Ну, вот подумай!

– Тогда думайте сами! – обиделся Илья.

– Евдоким! – осенило вдруг Алексея.

– Ну, уж лучше – Никодим, – прикинув так и сяк, изрек Петр Сергеевич, хотя и не объяснил, чем лучше.

Все сосредоточились, обдумывая это новое предложение.

– А что, – тряхнув головой, сказал, наконец, молодой отец. – Николай и Дима. В два раза больше шансов будет у него.

– Э-э… – нерешительно протянул Илья, – а раздвоения личности не случится?

– Чего мелешь! – не сдержалась Людмила. – Это если Берта – Мария – тогда да. А тут одно целое имя.

– Ладно. А то вы до утра его не придумаете.

– Вот придумали же. И часа не прошло.

– Ну и славно, – подытожил дед. – Стало быть, Никодим!

– Ника, – сказала бабушка Людмила.

– Нет, возразила сестра Елены. – Ника – это женское. Тогда уж – Ник.

– Ну, по такому случаю сделаю я объявление, – возгласил Петр Сергеевич: – мы с бабушкой дарим Никодиму овцу. Слышишь ты, Никодим? Чтобы она прирастала овечьим поголовьем, а там и прочей животиной. Мой дед имел целое стадо, да. Справное хозяйство держал. Сейчас-то это нехорошо, но думаю – до времени. Так чтобы у тебя, Ник, к 30 годам тоже было стадо. Подняли все!

И все безоговорочно подняли свои стопочки и выпили, пораженные новизной тоста. Особенно понравился он Илье, который, выпив, восхищенно цокал языком и приговаривал:

– Стадо, целое стадо! Ай да Ник! – и почему-то косил глазом в окно, как будто видел уже там это стадо.

– Так и запомните, родители, Ник-то маленький, может забыть! – напутствовал еще дед, закусив увесистым вареником.

Неожиданно Елена встала и неслышной поступью покинула кухню. Свекровь приложила палец к губам и все услышали плач маленького.

– Ну вот, – сказала она. – Ник услышал. – И вышла вслед за невесткой.

Начались дни, наполненные заботой о новом члене семьи.

– Это будет головастый человек, – сказала как-то впоследствии местная ворожея бабка Дарья. – Шибко умный. Через это и печаль другой раз будет. А вот с дамой что будет, никак не разберу: все что-то застилает туманом.

Бабка Дарья перетасовала карты и разложила по новой. И опять получилось то же самое: парень головастый, а насчет дамы – полные непонятки. Дарья бросила карты на стол:

– Ну раз ты такой головастый, уж решай с ней как-нибудь сам.

Несмотря на такой сомнительный результат, бабушка Ника отстегнула прорицательнице какую-то сумму: ни к чему навлекать на себя гнев подобного человека. Семейство Климовых, осведомленное между делом, вскользь, о гадании, озаботилось предсказанием. Впрочем, женская половина утешала себя тем, что времени до выбора спутницы жизни Никодима еще достаточно и мало ли как все произойдет. В конце концов, и они все время начеку. Что до Петра Сергеевича, то он, узнав о прогнозе, выданном картами, плевался и ругался – вслух обычными грубыми словами, а про себя – и вовсе ненормативными.

Между прочим, раздражался он по этому поводу совершенно напрасно: внук вполне успешно постигал науки, числился круглым отличником до самого десятого класса, вполне оправдывая сделанное некогда пророчество. Хотя не сказать, что он был порядочным и усидчивым учеником. Нет, нельзя! В восьмом классе от него отказалась учительница из-за легкомысленного и даже наплевательского отношения негодника к ее любимой биологии. Нравы тогда царили простые, и Климов три заключительные недели учебного года не ходил на биологические уроки. Речи о том, чтобы из-за такого пустяка оставить отличника на второй год, не шло, и организовали индивидуальный экзамен. Дабы избежать ненужного в системе РОНО скандала. Знания оценили на четыре и по итогам года он так и остался отличником.

Впоследствии Никодим также демонстрировал неплохие успехи в учебе, когда стал студен том. Хотя никакого влечения к различной механике не испытывал, но следовало обзавестись высшим образованием. Чтобы не огорчать родителей и не оскорблять память бабушки и дедушки, твердо советовавших ему поступить в ВУЗ.

Тут-то и вспомнилось Климовым давнее предсказание ворожеи в полном объеме, ибо окольными путями им стало известно, что Ник завел симпатию. Мать Елена всполошилась при этом известии, хотя, казалось бы – ну что тут особенного? Человек практически взрослый, не дурак, к тому же – уже заканчивает учебу. Именно такие резоны приводил Елене глава семейства, но она с того времени потеряла покой, хотя и без того его не хватало – подрастала сестра Ника Мария и уж с ней-то хлопот было куда больше, чем с Ником в пору его школярства.

Перво-наперво следовало выяснить, кто же эта зазноба сына, и что она из себя представляет.

– Не иначе, с того же университета,– разумно предположила мать Елена. – Интересно, на каком курсе? И вообще – хотя бы, как ее зовут? Хоть бы не Глория и не Акулина! Хорошо бы… Ну что ты молчишь?

– Так а чего говорить-то? – развел руками супруг Алексей. – Конечно, Акулина – это перебор, а в целом, ему виднее.

– То есть, как это виднее? А как же он будет жить с женой-Акулиной? Это ведь уму непостижимо!

– Ну, живут ведь люди со всякими женами. Акулина все же не акула. Да он, может, и не собирается жениться.

– Ох, что-то нехорошо мне. Чует мое сердце, не доведет его Акулина до добра. И как она его окрутила? Он-то парень бесхитростный, и вот надо же!

Надо тут сказать, что поименованная Акулина, а на самом деле Нина Карелова, планов окручивать Никодима не имела, поскольку еще полтора месяца назад не подозревала о его существовании. Между тем их видели несколько раз вместе, и конечно, сложить два и два не составляло трудов. А дело всего-то состояло в починке машины. Климов как раз возвращался с работы и шел окраинной улицей, когда заметил у противоположного тротуара автомобиль. С последним была девушка, безуспешно стремившаяся привести его в чувство. Несмотря на явно не древнее происхождение, он не заводился. Климов проследовал было мимо но, помедлив минуту, оглянулся и поймал взгляд водительницы, полный негодования. Поскольку поблизости в этот момент никого не наблюдалось, не приходилось сомневаться, что взгляд этот предназначался ему. Однако же Никодим не смутился и пересек улицу.

– Не заводится? – бессмысленно спросил он.

– Нет, – прозвучал лаконичный ответ.

– Бензин?

– Есть, – высокомерно сказала автоледи.

– Совсем не схватывает? Вал не проворачивается?

– Нет, – досадливо бросила владелица авто. Она нетерпеливо смотрела на часы.

– Ну, тогда смотреть надо. Лишь бы не электрика!

– А вы действительно разбираетесь в машинах? – в свою очередь спросила девица.

– Немного. Но без кувалды и зубила обойдемся. Ключи есть?

И Никодим засучил рукава. Впрочем, так серьезно изготовился он к поиску неисправности совершенно напрасно. Она нашлась сразу.

– Клемма отошла, – поставил он диагноз автомобилю. Я примерно так и думал. Минута делов. Вот оно и готово.

Закрыв капот, мастер скомандовал:

– Заводите!

И, как только команда была исполнена, строптивая машина умиротворенно заурчала, а Ник раскатал рукава. Автолюбитель недоверчиво посмотрела на панель приборов, зачем-то прибавила газу и вышла из машины.

– Спасибо! – сказала и потеплевшим взглядом окинула Никодима.

– Да тут и не за что.

Дева открыла дверцу, взяла с сиденья сумочку и открыла ее. Механик уже повернулся, собираясь уходить, поскольку подслушивать телефонные разговоры не входило в число его хобби.

– Подождите! – окликнула его она, вынимая из сумочки деньги. Никодим испуганно замахал руками:

– Да вы что! Ни в коем разе! Я потом не усну…

Она засмеялась, нерешительно подняла купюру и положила обратно, увидев энергичное трясение головы молодого человека.

– Ну, еще раз спасибо!

– Всегда к вашим услугам! Если что – я тут недалеко учусь, в политехе.

– Так вы автомеханик? Надо же, как кстати вы оказались рядом!

– Время от времени всем должно везти. А я вообще-то инженер, но – механик. Будущий. Случится нужда – обращайтесь.

И Ник достал свой телефон.

Мгновение поколебавшись, она кивнул, а инженер-механик продиктовал номер.

– Тогда взаимообразно, – и новая знакомая назвала свой номер.

– Никодим, – назвался Никодим.

– Нина.

– Очень приятно. Тогда до свидания?

– Да. Я тороплюсь.

Она, не медля больше ни минуты, села за руль, и машина резво взяла с места.

Ник, продолжая держать в руке телефон, провожал ее взглядом до тех пор, пока красная иностранка не свернула на другую улицу. Неопределенная улыбка блуждала по его губам и неясно, вызвало ли ее успешное вмешательство Климова в урегулирование аккумуляторного инцидента, или же это явилось результатом общения с владелицей этого устройства. Наконец, он сунул телефон в карман и продолжил прерванный путь, по временам замедляя ход и анализируя свое поведение при состоявшейся встрече. И жалел почему-то, что она длилась всего ничего. Каких-то десять минут. Хотя для каких причин ей следовало бы быть более продолжительной, объяснить он себе не сумел.

Приятель, с которым Никодим снимал комнату, был уже дома и успел согреть чай. Перекусив без особых изысков, посмотрели новости, после чего Денис, деливший с Ником угол, стал вглядываться в зеркало, так и этак поправлять прическу, наконец, надел ветровку, уместную как раз вечером и объявил:

– Ну, пока. Я в кино. Может, и ты?

Никодим отказался. Потому что знал – Денис Колганов, если даже и пойдет в кино, то не один, третий в его компании будет лишний.

– Я засяду за учебу, – приподнятым голосом сказал он, – что-то этот предмет негативно ко мне относится. – И он похлопал ладонью по «Тартарену из Тараскона», который лежал на столе вперемешку с учебной литературой.

– Ну-ну, – неопределенно отозвался Денис, – ну, а я пошел!

И он покинул комнату. А Климов и в самом деле взялся за учебу, с недоумением отодвинув Тартарена в сторону. Конечно, под рукой был интернет со своими бесчисленными знатоками и консультантами, но вполне уместным Нику казалось и пользование бумажными источниками знаний. И он погрузился в штудии.

– Ох, чует мое сердце, – говорила в те поры Елена Деева супругу, – завертит нашего Ника Акулина. И ведь он заканчивает учебу и – уж сам себе хозяин. Что делать-то будем?

– А ничего не будем делать, – прозвучал ответ. – Есть у него голова на плечах? Есть. Вот и ладно.

Засыпая, Ник представлял себе образ Нины: она постепенно таяла, как туман под солнцем, и оставляла после себя телефонные звонки, которые падали на траву и становились росой.

***

Осень беззастенчиво отодвигала лето, с каждым днем укорачивая путь солнца от восхода до заката, по утрам становилось ощутимо прохладно и несколько даже холодно. В разгаре дня, тем не менее, светило щедро делилось теплом, компенсируя его недостаток в течение остального времени суток. Спохватившись, что календарное лето уж кончилось и пользуясь погожими деньками, народ старался ухватить про запас как можно больше небесных калорий. С непреодолимой силой навалилась тяга к раздеванрию.Уже до минимума сведены были количество и размеры одежды, надеваемой на выход, уже при первой возможности дамы бросались загорать, ловя лучи, придающие коже несколько даже гаванский колер; пользуясь любым случаем, народ стремился хоть ненадолго вырваться из – под крыш офисов и иных помещений и пофланировать по оживленным улицам. Только что не купалось население в эти золотые дни бабьего лета, хотя находились и те, кто, отмечая уход лета и выпендрежа для, бросался в холодные воды рек и чуть более теплые стоячие воды. И отогревался потом у костра или принимал порцию горячительного напитка. По вечерам заполнялись развлекательные заведения и, несмотря на сырость и существенную прохладу сумерек – парк культуры и отдыха. Денис Колганов наводил лоск к этой поре и нетерпеливо поглядывал на часы. Наконец, задолго до времени сбора завсегдатаев парка, он отправлялся на прогулку. Не забывал при этом – молодец! – сообщить Климову, что именно пошел на прогулку и не желает ли товарищ присоединиться и совершить небольшой променад.

– Так рано же еще! – резонно замечал тот. – Молодежь еще не проспалась после ночи, еще не умылась, джинсы не надела. Да и аппетит – никуда не денешь. А там что – одним мороженым питаться?

– Ну, смотри, – отвечал Колганов. – Не опоздай!

– Рад стараться!

Никодим и сам начал торопиться, хотя излишней придирчивости к своему внешнему виду не проявлял, за исключением того, что навел относительный глянец на туфли. Интересно, где проводят вечера такие девушки, как Нина?

В парке с наступлением сумерек чувствовалось все большее оживление. Гремела музыка, мерцали разноцветные всполохи. Публика веселилась, хотя некоторые достигали веселости искусственным путем, о чем свидетельствовали затуманенные взоры и неверные танцевальные движения. В группе танцующих Ник столкнулся нос к носу с Денисом и его пассией, которую приятель никак не хотел показывать однокурсникам, да и вообще, похоже, никому. Долго так продолжаться, конечно, не могло и Климов, например, уже не однажды видел даму сердца Дениса. Почему тот скрывал свою избранницу, понять было невозможно. Может статься, спасал от дурного глаза, а скорее всего – опасался, как бы ее не увели.

– Здравствуйте! – громко поздоровался он, давая понять, что тайна раскрыта. Из-за музыки и прочего шума приветствие двое тех, кому оно адресовалось, не расслышали, но по кивку и шевелению губ молодого человека юная дама поняла, улыбнулась и наклонила голову. Потанцевав и потолкавшись среди прочих тусующихся, и не найдя больше ничего притягательного, совершенно трезвый, он уже совсем затемно отправился домой. В следующие посещения парка тоже все прошло, как и должно: громко, весело, долго. На десятый день он решил взять тайм-аут: чего таскаться в этот несчастный в парк, где основная масса народу – малолетки. К лицу ли ему, старшекурснику? И вечером отправился в заключительный поход туда, на этот раз вдвоем с Денисом, который теперь уже не таился, поскольку скрывать было нечего. Его симпатия подошла к входу лишь на пять минут позже и, поздоровавшись, Ник почел свое присутствие рядом излишним. Может, пора уже и домой? Поколебавшись, он все-таки последовал за вновь прибывшими, в приподнятом настроении спешащими к центру парка.

Последний встретил их мощными музыкальными аккордами и увлеченно, дружно двигающимися в такт отдыхающими. Ник присоединился к ним, высмотрев группу более подходящую по возрасту и танцевал, правду сказать, с полной отдачей сил, хотя и на этот раз не брал в рот ни капли. Неожиданно боковым зрением он заметил пепельные волосы, обрамляющие лицо и шею, и его будто ударило легким разрядом. Он немедленно занял позицию с более широким обзором и увидел светло-серую ветровку и белые облегающие брюки: все это составляло прикид Нины. Да, это была она. Никодим двинулся в ее сторону, медленно, как ледокол среди торосов. По пути он соображал, что же следует ему сказать при встрече. Во-первых, конечно, «Здравствуйте, Нина!» или просто «Привет, Нина! Гора с горой не сходится… Какой замечательный вечер!». Нет, вечер не годится. Затасканно как-то! Как- то пресно и аморфно. Да и вечер-то… Натянуло тучи, в воздухе чувствуется сырость, того и гляди, пойдет дождь. Все эти бессмысленные соображения мелькали в уме Никодима, пока он пробирался к намеченному объекту. Она заметила это целеустремленное движение в ее сторону и узнала автомеханика, продолжая танцевать в паре с коренастым кавалером. Когда Ник приблизился, их разнесло в разные стороны, и теперь Нина на секунду остановилась, глядя на него.

– Здравствуйте! – начал Климов спешно заготовленное приветствие, – Сколько лет, сколько…– и осекся, сообразив, что несет чушь.

– Здравствуйте! – вежливо ответила она, продолжая танцевальные движения, как и все вокруг, – вы тут, наверное, постоянно? – Нина насмешливо повела рукой в сторону музыкально-силовой установки.

– Да, то есть, нет, – отвечал он, начиная двигаться в такт музыке, и добавил обескуражено:

– Что тут каждый день делать-то? – И спохватился:

– Как-то не то я говорю, хотя совершенно трезвый.

– Да, похоже, – согласилась она.

– А я сегодня собирался прийти сюда последний раз, – неожиданно для себя самого сказал Никодим.

– Вот как? А что, уезжаете? А как же учеба?

– Нет, при учебе-то я остаюсь.

Тут один из увлеченных танцующих втерся между ними и заслонил Нину. Танцуя, они о чем-то говорили, причем партнер оживленно жестикулировал, чего по ходу различных па вовсе и не требовалось. «Стало быть, хороший знакомый, – решил Ник. – Может быть, даже слишком». И тень набежала на его чело. Да в чем дело? Кто она такая? Ну, Нина, ну и что? У нее пропасть знакомых, даже и тут. Сам Ник за последние десять дней встретил едва ли пяток таковых – однокурсников. И ни одной знакомой. И все. Правда, контингент политеха почти целиком состоял из представителей сильной половины, но вообще-то за годы студенчества он завел немало знакомств. А вот поди ж ты… Эти Нины! Где они обретаются, интересно? Хотя, вообще-то, какая разница?

Ник стал выбираться из толпы, но не удержался, чтобы еще раз не взглянуть на автолюбительницу. Сделав обходной маневр, он оказался рядом, хотя не прекращал движения на выход.

– Ты, Ник, уходишь? – прищурила она свои зеленые глаза, встретив этот взгляд.

– Да, пора. Двоечник местами я, надо исправлять. Зубрить то есть.

– Почти без перерывов?

– Ну, я отдал дань этой площадке.

– Нина, наш выход! – тронул ее за рукав длинноволосый парень в ковбойской джинсовой куртке и она, кивнув небрежно Никодиму, вместе с ковбоем и танцевавшим до того с ней партнером, стала пробираться в сторону эстрады. Климов почесал в раздумье переносицу, нахмурился и двинулся, выждав время, в ту же сторону. Поначалу ничего особенного он не заметил, к тому же потерял удалившуюся троицу из виду. Но тут, по завершении короткой паузы из-под свода ракушки объявили:

– А теперь на сцене – группа «Глобус» и неподражаемая Нинель! И точно: на сцену вывалилась эта самая группа с гитарами и прочей музыкальной атрибутикой, среди ее участников оказался и танцор в ковбойской куртке. Вышла на свет прожекторов также Неподражаемая Нинель, в которой инженер-механик узнал свою новую знакомую – Нину. Несколько мгновений он сомневался – она или не она, и даже пробрался поближе. Тут сомнения окончательно рассеялись, и ему оставалось лишь почесать в затылке. Музыка теперь стала умеренной по децибелам, и вполне отчетливо звучали слова песни. «До свиданья лето, до свидания – на тебя напрасно я надеялась…» – прозвучала заключительная фраза, и певица поклонилась публике. Разношерстное собрание самозабвенно танцевало и лишь те, кто были ближе, стояли пританцовывая, и хлопали в ладоши. Нинель скрылась за фигурами «Глобуса», а он грянул, теперь уже во всю мочь, модную и темповую мелодию. Напрасно Ник высматривал среди «глобусовцев» фигурку в белом свитере – ее там уже не было.

– А кто эта артистка, которая только что пела? – наклонился он к юной любительнице танцев рядом.

– Ну, как? Нинель это. Карелова. Она тут поет иногда. С «Глобусом» вместе, – стрельнув глазами, ответила обладательница джинсов.

– И что, каждый день поет?

– Нет, не каждый. «Глобус»-то репертуар пока расширяет. Повторять одно и то же часто – не масть.

– Да уж, – понимающе кивнул Ник и поспешил к выходу, вертя во все стороны головой. Но Нина куда-то безнадежно пропала.

– Время позднее, конечно, – резонно заметил подкатившему трамваю Никодим, и это соображение его успокоило. В самом деле, не ночевать же нормальным людям на дискотеке. Тем более, и завтра будет день. Тут мысли его приняли исследовательский оборот. Если, как сказала пигалица в джинсах, «Глобус» выступает в парке нечасто, стало быть, завтра он вряд ли там появится. Да. Но постой, постой: ведь не обязательно они приходят играть, они могут и просто прийти потанцевать. От этой мысли Никодим повеселел и решил назавтра снова посетить очаг культуры и отдыха.

Под влиянием этого умиротворяющего заключения, прибыв домой, он принялся за изучение тем, которые в учебном процессе занимали первостепенное значение. А может и не имели такого, но их следовало все же изучать.

Денис, который в этот вечер пришел даже раньше приятеля, удивился:

– Я уж думал, ты застрял где-нибудь в ресторане!

Никодим шутку не оценил:

– Только и осталось мне по ресторанам шарахаться! Может, займемся послезавтра самофинансированием? Подкалымим? Твою даму ведь как-то надо развлекать!

– Да это, конечно, можно. Даже нужно. Но почему такой строгий срок? Почему не завтра?

– Завтра не могу. Родственник будет проездом в нашем полисе, забегу на вокзал.

– А-а, вот что! А я уж подумал…

Уловив непонимающий и бессмысленный взгляд собеседника, Денис бросил:

– Да ладно. Проехали! – и махнул рукой.

Вечером следующего дня Никодим снова наведался в парк культуры. Народ только собирался, и первыми прибыли нетерпеливые, уже причастившиеся пива или чего покрепче, и самые молодые. Климов сидел на скамеечке и созерцал во всех направлениях наполняющийся народом парк. Промелькнули двое однокурсников, но сидящего бездеятельно Никодима не заметили, а он не давал знать о своем присутствии. Начались танцы, сперва несколько вялые, но с приходом подкреплений они все более оживлялись и скоро достигли должного темпа.

Напрасно поднявшийся Климов высматривал в толчее членов «Глобуса»: ни ковбоя, ни штангиста не наблюдалось. Стало быть, они всерьез решили дать себе отдых после вчерашних музыкальных трудов. Догадываясь, что сегодня, как и несколько дней раньше, он пришел сюда зря, Ник все-таки немного повертелся в танце, что несколько расшевелило его, но скоро осознал, что оказал парку достаточную честь и теперь можно с чувством исполненного долга покинуть злачное место.

Начал вдруг накрапывать мелкий, колючий дождь, и оставаться под ним не имело уже совершенно никакого смысла. Ник решительно направился к выходу, и едва не налетел на идущую навстречу Карелову.

– О-о, здравствуй, Нина! – с подъемом проговорил он и расплылся в неудержимой улыбке.

– Привет! Что, уже уходишь? Да, кажется, сегодня тут делать нечего. Надо же, как не вовремя эта сырость!

– Точно, дождь этот совсем ни к чему. А ты что, только сейчас пришла? Тебя не было видно.

Она отмахнулась:

– Ну, следующие вечера у меня заняты. А надо про запас хоть немного встряхнуться.

– Вчера ты здорово завела молодежь. Я и не знал, пока не увидел. Все танцевали. Поздравляю!

– Спасибо. Но все это игрушки. Артист из меня никакой!

– Ну это ты напрасно! Очень даже какой артист! – горячо начал ее убеждать в обратном Никодим. – Мне, например, здорово понравилась эта песня.

Карелова усмехнулась:

– Это мне напоминает ролики из домашнего хозяйства: жена варит или жарит чего-то и в качестве убойного довода о блюде говорит, что его безумно любит ее муж. И все тут!

Ник засмеялся:

– Ну, может, все другие кулинарные поделки он ругает и на таком фоне похвала какому-то блюду – это, конечно, фантастика!

Теперь засмеялась она, тут же зябко передернула плечами:

– Ну что же мы стоим? Народ разбегается!

– Разбегается, точно. Нам тоже надо бежать. Но куда? Куда глаза глядят? Кафешки уже закрыты. Разве в ресторан? Аэропортовский. Там должно быть свободно.

– Не факт. Да и добираться далеко. Придется дома отпаиваться горячим чаем. Так что – пока! Мой троллейбус подходит. Я нынче на общественных колесах.

– Так Нина, я тебя провожу!

– Премного благодарна, но я доберусь сама! Бывай здоров!

– Ну – пока.

И Ник остался на остановке совершенно один. Поскольку многочисленные уезжающие и приезжающие в счет не шли – они не имели отношения к Кареловой.

***

С наступлением мокрых и холодных дней осени в парке стало пустынно и тоскливо: сошла на нет торговля безалкогольными напитками, мороженым и пирожками, увяли цветы и не слышалось больше грома музыкальных усилителей. Танцующая публика перемещалась под крыши. Нину Ник видел на закрытии танцевального сезона. Парк выглядел поблекшим и унылым, потемневшие от сырости листья устилали дорожки, с которых еще не успели смести остатки летнего убранства дерев. Нину, взявши под руку, сопровождал ковбой, одетый уже с поправкой на приближающиеся снегопады. На плече он нес гитару, придерживая ее рукой; штангиста сопровождала очень высокая блондинка, Соня – как почему-то окрестил ее Ник. Тут же шествовал и весь остальной «Глобус», в окружении немногочисленных уже любителей культурно-парковых развлечений. Музыканты направлялись в ближайшее кафе, которое еще работало – хотя осенние сумерки сгустились почти до ночной тьмы. Нина, заметив среди уходящей публики медленно идущего к выходу Никодима, кивнула головой, он в ответ поднял ладонь и продолжил свой одинокий путь прочь.

Денис и на этот раз успел уже вернуться с вечерних гуляний.

– Ты сегодня что-то рано, – невпопад заметил Климов. – Все нормально?

– Нормальней некуда. А ты что-то припозднился. Стало быть, тоже все путем?

Ник неопределенно пожал плечами и принялся стряхивать с куртки капли дождя, успевшего отметиться в парке культуры и его окрестностях.

– Все тайное становится явным, – философски изрек приятель, проницательно взглянув на него.

– Да уж. Ваша парочка – тому пример.

– Ха! А ваша… Видишь ли, моя Елена кое-что знает об этой Нинели.

– Ну и… – с равнодушным видом обронил Ник, развешивая на плечиках куртку для просушки.

– Ну и она – дочка профессора. Но он не из твоей школы. Кроме преподавания еще консультант в какой-то модной конторе, автор монографий и почетный член.

– Член чего?

– Не знаю. Но что почетный – это точно. У Лены на эти дела память хорошая. Короче, шибко состоятельный господин. А мама – сотрудник банка, кажется зам. Так что Нина как сыр в масле. Могла бы и не учиться и заниматься одним пением, всякой музыкой и танцами, да еще мотогонками. Там ребят веселых хватает. И денежных. Можно вовсю развлекаться и бить баклуши. Но она учится, на четвертом курсе географического. Там, сам понимаешь, разные города и страны, параллели и меридианы. Промышленность, туризм и скотоводство. Ну и вот. Такие дела.

– Спасибо за информацию. Но мне вообще-то все равно.

– А-а. Ну, я подумал – на всякий случай. Вдруг понадобится.

– Да нет. Понимаешь, деньги и я – понятия пока что несовместимые.

– Именно. У нас ни шерсти, ни сала.

– А при чем?

– Дядька у меня есть, дядя Яша. Как-то на пляже уж под осень, с ним купались, и мужики со свитерами появились – торговать.

– Лето коротко, – говорят, а осенью станет дороже, притом что холодно.

Торговцев же везде хватает, кто продает при пляже мороженое, кто арбузы, даже капканы я видел, а эти – свитера. Шерстяные. Ну и один мужик взял померить. Волосатый страсть, и с брюшком. Кое-как потом с себя свитер стянул: маловат – объясняет.

Дядька посмотрел и говорит:

– На кой ему этот свитер, когда и своей шерсти хватает?

– Так еще же и слой жира, – говорю, – как у полярного медведя.

– Может, жене покупает, на 8 марта?

– Но до марта еще полгода! Да и ей будет великоват.

– Откуда ты знаешь? Ему – то лучше известен ее размер. Может, ей маловат будет. Видишь же – ему не понравился. Или уж слишком теплый. Тоже не комильфо.

– Да, говорю – проблема. Хорошо, говорю, у нас с тобой ни шерсти особой, ни жира – любой свитер подойдет, лучше даже потолще. Теплее будет. А пока что и так жарко. Хорошо бы – пива.

– Конечно. Только ведь на пляже не найти.

– А ты сбегай, посмотри тут поблизости. Вдруг да!

А дядька мой на полгода младше меня. Ну и побежал. И нашел. Кто ищет, тот всегда найдет.

– Ха! – вежливо отозвался Никодим. – А ты, случайно, сегодня не принял?

– Мы немного в кафе посидели. С моей дамой. Осень! Очей, понимаешь, очарованье.

– Это да. Я напоследок подмок. Может, прогреться слегка? Или у тебя будет перебор?

– Никакого перебора, если не гнать лошадей.

– Ну, стало быть, и согреемся. Дома у нас что-то тоже похолодало.

– В самый раз бы и согреться. Сейчас обогреватель взбодрим. Но когда еще он температуру нагонит!

– Конечно. Греться надо изнутри. Я, между прочим, прикупил сегодня. Как будто чувствовал этот дождь. И вообще… Осень.

– Хорошо, что ты такой чувствительный.

Глава 2

Осень пролетела быстро, за трудами учебными, которыми Никодим травил себя как ангину стрепотцидом, стремясь вышибить из сознания Карелову. И забросил все остальное, записавшись, однако, в секцию бокса.

– Ты как будто на красный диплом рванул, так уже поздно, – пеняли ему приятели, – раньше, раньше начать бы тебе эту гонку! Ты лучше сходил бы на «Ледокол» – нечасто же к нам Москва наезжает, а группа хорошая, хоть и молодая. А подрастут, сюда уж их не заманишь. В центрах чесать публику будут.

– Да знаю я этот «Ледокол», – отвечал Никодим, – по ящику видел. В общем и целом – сойдет. Но как-нибудь в другой раз.

Таким же манером отделывался он и от приглашений поучаствовать в факультетском хоре, куда его сватали как тенора. И лишь когда, обычно в конце недели, утомленные лекциями и семинарами друзья собирались перевести дух в кафе, он не отказывался принять участие. После таких посиделок Никодим засыпал без всяких назойливых мыслей о странностях человеческих отношений и спал как убитый.

Карелову в пору осенних и зимних непогод встречал он три раза и только один раз специально устроил себе такую встречу, прочитав о конкурсе вокально-инструментальных групп. Когда так, – решил он, – то непременно на конкурс пожалует и «Глобус», а с ним – Нсравненная Нинель. Он купил букет поздних цветов. И не ошибся: она была тут. Чтобы не мозолить глаза знакомым при случайной встрече, Климов появился в ДК « Арт-Нов» уже к самому началу мероприятия и едва нашел себе место. Народу собралось дивно много. Каждая группа выступала с единственным номером, и на все мероприятие потребовалось с довеском полтора часа. Были и хорошие группы, но много и таких, где крупные парни пели противными мальчиковыми голосами. Они Климову никак не нравились. «Глобус» вышел на сцену почти под занавес, Карелова исполняла «Коней вороных». Зал принял их вполне тепло, если не сказать – горячо. Но за час с лишком зрители устали рукоплескать, иначе аплодисменты были бы более продолжительными. Ник сочувствовал солистке и не поскупился на хлопки, но «Браво!», как некоторые, кричать не стал и лишь поднял затем руку с оттопыренным большим пальцем. Ему показалось, что Нина в ответ тоже помаячила рукой, но может, только показалось: в притемненном зале вряд ли она могла хорошо видеть задние ряды.

Он подождал у выхода, когда мероприятие завершилось и, найдя в толпе Нину, пошел с ней рядом. Участники «Глобуса» что-то оживленно обсуждали, по временам останавливаясь и жестикулируя.

– Звучало очень хорошо, – без лукавства сказал Ник певице… – Поздравляю! – И вручил ей цветы.

– Спасибо! – ответила она, поднесла букет к лицу, улыбнулась и перевела взгляд на свою команду.

– Чего это они? – без особого интереса полюбопытствовал спутник.

– Не могут договориться, какую композицию все-таки следовало преподнести меломанам. Прошлогодний снег.

– А, вон что. Но получилось-то неплохо.

– Ставили высшие цели. Это все Леша.

– Который ковбой?

Нина засмеялась:

– Нет, вот этот, высокий. Он идейный вдохновитель. А ковбой – всего только Слава.

– Понятно.

– Нинель! – раздался возглас кого-то из «Глобуса», и ей призывно помахали рукой.

– Ну, пока! – Карелова тронула Ника за руку. – За цветы спасибо!

И она присоединилась к творческому коллективу с позаимствованным у микромодели Земли наименованием.

Еще две встречи Ника с ней вышли совершенно случайными и обе протекали под знаком величайшей спешки, поскольку Нина торопилась в первом случае на примерку платья, а во втором – на вечеринку по случаю дня рождения подруги. И там, по ее словам, придется что-то спеть, для почтенного собрания. Иначе подруга не поймет.

– Так ты, может, зря губишь свой талант в параллелях и меридианах? – спросил Ник.

– Может, и зря, – согласилась она. – Только в Гнесинку попасть очень трудно. Но видно будет!

– Ну, высоких сцен! – почти серьезно напутствовал Ник, и они разошлись, каждый в свою сторону.

Потом наступила суетная пора защиты дипломов и Никодим с Ниной обменялись лишь поздравлениями по случаю завершения учебы. А вскоре Карелова уехала туристкой в Болгарию, наиболее любимую россиянами страну, хотя грезила Парижем и Римом.

– Начинай с малого, – говорил родитель, Максим Петрович Карелов. – Болгария, Польша – почти настоящий Запад по отношению к нашему Уралу. – Да и Восток неплох, Дальний. Но Восток, конечно, может и подождать. Двери во все стороны открыты. Сейчас все рвутся на Кипр, в Египет, в Таиланд и в прочие экзотические земли. Но ты съезди пока хоть недалеко. И учи английский. А поездку мы тебе обеспечим, верно, мать? Следующим летом можно съездить как раз в Таиланд, ну, или в Париж. Хотя что там, в Париже?

Мать, то есть Антонина Михайловна, вполне разделяла такой подход супруга к теме расширения кругозора дочери. Кроме всего, такие поездки могли бы способствовать разрыву отношений ее с сомнительными друзьями, вроде этой девицы Лиззи и гитариста Леши. К тому же, окольными путями Кареловым стало известно, что клуб друзей Нины пополнился еще одним «джентльменом» – неким Никодимом. Без роду, без племени, вчерашним студентом. Разумеется, на джентльмена он никак не тянул и старшие Кареловы вполне полагались тут на здравомыслие дочери. У давних приятелей Нины хотя бы родители зажиточные, дом – полная чаша. И при хороших должностях. А этот?

Тем временем Максим Петрович употребил свои связи для того, чтобы устроить дочку в аспирантуру ее родного ВУЗа. И сразу после Болгарии ей следовало заняться штурмом научных географических вершин. Сама Нина не испытывала тяги к научной стезе, но пока принимала все так, как есть.

Климов занимался своим трудоустройством, что оказалось непросто, хотя он и проходил практику на одном из предприятий по сборке машин для прессования сена и соломы. В конце концов, вопрос разрешился в его пользу и через месяц он должен был приступить к ремонту этих самых машин – рулонных прессов. В эту пору и настигло его известие об отъезде Нины Кареловой на пару с подругой в страну Болгарию.

– Наша Ревякина с курса поехала развеяться в Болгарию, – сообщил Денис. – И с ней еще знаешь, кто?

– Откуда ж мне знать? – почесал за ухом Никодим. – Декан, что ли?

– Нинель Карелова со свой подружкой с ней поехали. Да ты уже знаешь, наверное.

– В общих чертах, – уклончиво отвечал приятель. – Надо же ей когда-то отдыхать. Тут учеба, диплом этот, тут еще выступления в парке… Надо, надо отдыхать!

– Да я разве против? – развел руками Денис. – Есть бабки – непременно надо отдыхать!

– И давно они сорвались? – без видимых эмоций спросил Никодим.

– Ну, я не знаю, неделю назад, может быть – дня три. Но уже в Софиях.

– В Софиях, – это хорошо. Но и тут у нас не очень плохо, когда все организуется с пониманием. Может, заглянем в кафе? Я почти устроился на работу. Правда, аванса пока нет, но и без него обойдемся.

– А что? Зрелая мысль, достойная инженера-механика. Только как быть с моей дамой? Пригласить – так она с утра употреблять не склонна.

– Ну, давай на этот раз просто в мужицкой компании посидим. По-свойски.

– Уговорил. К вечеру все выветрится, так что порядок.

– Если жалеешь, что выветрится, так можно будет добавить. На сон грядущий.

– Нет, это будет не по-джентльменски. Вечер уж не станем трогать.

– Давай обойдемся одним утром.

И они просидели с разговорами за жизнь до самого обеда. Настроение Никодима улучшилось, и он принялся варить суп из курицы. Собутыльник его, достаточно ощутимо притомившийся во время пробежки в это утро, лег вздремнуть.

За окном моросил мелкий весенний дождь, временами сменяясь на короткий ливень, и тогда к всхлипам дождя присоединялся шум налетавшего ветра. Под этот аккомпанемент дежурный по кухне задремал, сидя в кресле и положив голову на подлокотник. Проснулись они от запаха гари: кастрюля на электроплите исходила жаром, из-под крышки сочился сизый дым, и уже дивно его собралось под потолком.

– Караул! – сдержанно вымолвил Никодим и сорвал крышку. Освобожденный смог ринулся из кастрюли, вмиг заполнив всю кухню. Следующим движением еще не совсем проснувшийся Никодим схватил кастрюлю и перекинул ее на соседнюю конфорку. Поступок был опрометчивый: Денис, приподнявшись на кровати, с изумлением смотрел, как товарищ сует обожженную руку под кран, затем дует на нее, и снова сует под струю холодной воды. Попутно Никодим отчетливо бросал слова, никак не вязавшиеся с общепринятой лексикой.

Суп весь выкипел, курица подгорела, а картошка и вовсе обуглилась, уменьшившись в три раза. Дно кастрюли покрылось слоем гари.

– Ну ладно, – рассудительно произнес Денис. – не пофартило нам с куренком, да. Тут талант нужен. Начнем по новой. Теперь я буду варить. Авось, мы уже не уснем.

– Валяй! – раздраженно сказал неудачливый повар, дуя на обожженные пальцы.

***

Сентябрь подошел к середине, завершались труды комбайнеров на хлебной ниве, вовсю шли занятия в учебных заведениях, курортный бархатный сезон закончился, когда Никодим снова увидел Нину. Вернее сказать, сначала он услышал ее. Услышал голос в телефонной трубке.

– Здравствуй! – поприветствовала она. – Так я приехала аж с курорта. Третий день дома. В Болгарии очень хорошо, но дома лучше. И обзваниваю всех, чтобы отчитаться. Такие дела. У тебя нормально?

– Вполне, – правдиво сообщил он. – Выхожу на работу. Ты пока с «Глобусом»?

– Сейчас аспирантская кутерьма, напряженка, не до «Глобуса». Да и там творческий процесс застопорился. Лешка, автор наш, в депрессии. И неудивительно: надо написать музыку, к ней какие-то удобоваримые слова. Сложно, в общем.

Нина не сказала, а может, не знала, что художественный руководитель группы Алексей Скачков не только писал стихи и музыку к ним, или наоборот, но в отсутствие посторонних сам исполнял будущие шлягеры, и, за неимением аудитории, сам себе аплодировал. К чести его следует заметить, что он обладал аналитическим складом ума и трезво оценивал уровень своего исполнительского мастерства. Прослушивая записи, сделанные самостоятельно во время звучания хитов, он самокритично признавал, что голос у него слабоват и на большой диапазон не рассчитан. Поэтому не спешил выходить на обширную сцену в качестве солиста и продолжал совершенствовать свой вокал. Эти обстоятельства и повлекли за собой творческий кризис, заложниками которого стали участники группы «Глобус».

Впрочем, все это было бы Нику неинтересно, и он не много терял, оставшись в неведении о тернистом творческом пути Лехи. Однако же оставить ее слова без внимания Климов не мог и посоветовал:

– Ему стоило бы обратиться к фольклору. Это как подорожник при порезе, исцеляет, повышает тонус. Вот хотя бы частушки – родник народной бодрости. Пусть пишет, а «Глобус» исполняет – с притопом и с прихлопом, с уханьем обязательно. Чем не вариант?

Карелова посмотрела на него с изумлением, потом засмеялась и махнула рукой.

***

Осень проходила в трудах. Предприятие, где работал Климов, оказалось не самым плохим в отношении занятости – тут шевелиться приходилось целый рабочий день. Что имело место далеко не во всей промышленности. Но вот зарплаты не особенно отличались от тех, что наблюдались там, где была неполная занятость. Об авансах речи вообще не шло. Народу трудилось тут немного, и все представители сильной половины, кроме девушки Натальи, которая сидела на кассе и отыскивала на бескрайних стеллажах требуемую запчасть. В случае слишком увесистой к делу привлекался кто-то из мужчин. Тут самым полезным оказался Антон Деев, всегда с готовностью откликавшийся на призыв дамы. Заочно она училась на педагога, поэтому постоянно держала при себе учебники, методички и улучала минуту, чтобы заглянуть в них. Девушка с симпатией относилась к джентльмену, и он, в свою очередь, не упускал случая перекинуться с ней парой слов. Парень имел диплом механика, и уже набил руку на доведении разных авто до кондиции. Главным образом – отечественных. Ник быстро подружился с ним, как с человеком, близким по возрасту и без излишних претензий.

День становился все короче, и уже не оставалось времени идти куда-то после работы. К тому же и печальный осенне-зимний климат местности не располагал к прогулкам на свежем, а часто слишком свежем воздухе. С Ниной встречались нечасто и не специально: у нее тоже выдалась напряженная пора. Но ей это не вредило. Она, как всегда, держала голову высоко и одевалась с некоторым криком. Что не вызывало удивления у тех, кто знал ее и компанию. Карелова все же выбирала время для выступлений с «Глобусом», но теперь уже не на открытой площадке. За крышу группе приходилось платить, но артисты не опускали рук. Тем более не опускала их Нинель. Что-то все же показалось Нику в ее поведении ненатуральным и он сумел понять, что: аспирантура не вызывает у не ликования. Тут он ничем помочь не мог, потому что к заведованию консерваториями не имел ни малейшего отношения. И даже не состоял в их приемных комиссиях. Как ни жаль.

Денис устроился на работу в таксопарк и вскорости получил довольно утомленную жизнью «Волгу», на которой и трудился, не покладая рук, когда случался наплыв пассажиров. Но в эту пору уже жестко вступила в игру конкуренция, в том числе с участием бомбил. Конечно, заработать всем было нужно, но это соображение мало утешало Дениса. Доход выглядел довольно прискорбно. Тем более, что старушка «Волга» то и дело вставала на ремонт.

Как-то среди дней, усыпанных листопадом и напитанных холодной росой, которая высыхала только к полдню, Антон предложил Климову слегка развеяться и отдохнуть от трудовых будней.

– В кафе, что ли? – уточнил Никодим. – Это можно. Только не слишком засиживаться, а то назавтра плакала работа.

– Да нет, – засмеялся Антон. – Я все хотел спросить: ты не рыбак?

– А-а, – Климов почесал в затылке. – Как-то нечаянно попадал на рыбалку. Ну, может, раза три-четыре за лето. Это – рыбак?

– Ну, дела! Конечно, тогда не очень рыбак. Чем же ты занимался?

– Да всем понемногу, даже и времени не хватало.

– О! – с уважением воскликнул Антон. – Но рыбалку ты, видно, не раскусил. Очень занятное дело. Так вот, я и говорю: выберемся в субботу на озера, пока открытая вода? Есть еще один товарищ – ба-а-льшой любитель донок и поплавков. Сергей Ясин прозывается. Да ты, может, знаешь его – тоже у нас в шарашке, только в другом цеху. Он уже пару дней, как теребит меня с этой рыбалкой. Мы несколько раз тут рыбачили – неплохо. Так приобщайся, ты же бездетный пока, или нет?

– А что надо для приобщения? – проигнорировав вопрос, в свою очередь, спросил Никодим.

– Ну, ясное дело: крючки, леска, поплавок, грузило, удилище. Но удилище там на берегу растет, а все остальное покупать надо. Да у нас с Ясиным есть запас этого добра, так что особо не печалуйся. Наживка будет тоже. Прихвати только и для себя какой-нибудь харч.

– А что, это мероприятие – на целый день?

– Все от клева зависит. Но сейчас рыба к зиме должна отъедаться, так что шансы есть. День точно уйдет – ведь еще дорога туда и обратно. Так что?

– Да какие проблемы! Собираемся, едем.

– Ну вот и лады! Стало быть, часов к восьми ко мне подтягивайся, и Серега подъедет. Хорошо бы пораньше, но нам хоть бы в восемь собраться.

Серега и в самом деле подъехал к восьми и даже раньше, потому что когда Никодим появился у жилища Антона, Ясин уже обретался тут. Старт взяли точно в намеченное время. Старорежимный «Москвич», который принял на борт рыболовецкую бригаду, как нельзя более соответствовал задаче поездки на озера: он вполне успешно преодолевал грязь и кочки, когда относительно хорошая дорога закончилась. И хоть уступал в этом отношении вездеходам УАЗ, отличался куда большим комфортом. В основном меньшей склонностью к тряске. До «Ауди» ему было, конечно, далеко, но кто же поедет по кустам и болотным кочкам на «Ауди»?

– Но если начнется дождь, сразу сматываемся, – предупредил Ясин. – Иначе нам до дороги не выбраться.

– Как будто пока все спокойно, – отозвался Антон, оглядывая в окна небосвод.

За час с небольшим они добрались до намеченной цели – озера Черного. Название вполне соответствовало его цвету: вода казалась коричневой, как жидкий кофе без молока.

– Это какая же здесь рыба? – изумился Никодим, когда все вышли из машины и по травяным кочкам приблизились к водоему. – Наверное, она уже умерла?

– Ни в коем разе, – возразил Сергей. – Мы тут в прошлый раз словили почти полведра карасей. А темная вода из-за торфа. Карасям на это чихать, они только толстеют от этого.

– Но, правда, большими не растут, – заметил Антон, сноровисто, как и Ясин, настраивая удочку. – А вот, Ник, – удилища, про которые я говорил, выбирай по вкусу – мотнул он головой в сторону зарослей тальника.

Не так скоро, как спутники, но и Никодим отправил в озеро упитанного земляного червяка, предварительно сделав вид, что поплевал на него. По примеру Антона он воткнул комель удилища в кочку и огляделся. Черное было не единственным озером в этой местности: вдали просматривались зеркала других, небольших озер, окруженных зарослями тальника.

– И что, они тоже все черные? – спросил Никодим у Антона, отбиваясь от комаров.

– Нет, там вода нормальная, мутная только немного. Есть одно озерко насквозь прозрачное – там родники.

– А что же мы будем рыбачить тут? Рыба в такой воде и червяка-то не увидит.

– Запросто. Это как цветное витражное стекло: хоть и крашеное, но насквозь все видно.

– Занятное озеро. А купаться в нем можно?

– Караси тут всю жизнь купаются.

– Местные говорят, что от этой воды рыба становится крепче, – сообщил Сергей. – То есть быстро не протухает и не разваривается. Не разваливается, то есть. Почти как говядина. И вкус особенный.

– Надо же! – изумился Климов. – Тогда мне надо такого карася. Чтобы помнить, что я ловил, и ел. Может, они со временем ценнее форели всякой будут, здешние рыбы.

– Так, Ник, – засмеялся Антон, – местные – они везде местные. Каждый кулик свое болото хвалит. Но вообще рыба тут хорошая, во всяком разе, не хуже, чем в других озерах. И к тому же – воспитанная вдали от шума городского, от бензиново-свинцовых выхлопов. Одна польза от такой рыбы. Жаль, костей в ней многовато. Но это уж у всех карасей. Карась – он и в Африке карась. Зато уж если щуку поймал – мечта горожанина. Да и деревенские не откажутся.

– Да, хорошо бы щуку заарканить, – мечтательно проговорил Сергей. – Жаль, со спиннингом тут не развернешься.

– А почему? – полюбопытствовал Климов.

– Без конца зацепы. Если вести блесну, там воблер, по верху – еще ничего. А чуть заглубил – 50 на 50, что зацепится. Поэтому и сети без пользы. Здесь бы динамитом шарахнуть! Мешками, наверно, тогда собирать можно!

– Да куда столько девать?

– Э-эх, была бы рыба! А кушатели найдутся!

– Ну, не все же ее любят. Я помню, рыбный день в столовых родители ненавидели!

– Да это всегда. Раньше килькой население угощали, потом пошел морской окунь, хорошая рыба; потом селедка, потом минтай со своей сводной сестрой – морской капустой. Очень пользительно для щитовидной железы – доктора говорят, ну, которые заведуют. Что гораздо полезнее подлой свинины, они говорят. Прочие, которые не заведуют, на этот счет помалкивают.

– Новичку должно везти, – авторитетно заявил Антон и действительно, первая поклевка случилась именно у Никодима. Достаточно отработавший реакцию в спортивной секции Климов тут же рванул удилище вверх и заслал несчастную рыбешку далеко в заросли осоки позади себя.

– Что я говорил! – торжествующе изрек Антон. – Везет ученикам!

Между тем Никодим безуспешно пытался отыскать в траве свой первый трофей.

– Хоть что за рыба-то попалась? – спросил он у двоих приятелей. – Я даже посмотреть не успел.

– Ну еще бы! Ты придал ей такое ускорение, что только чешуя сверкнула. Сдается мне. что это пролетела плотва. Как фанера.

– Да, похоже, – согласился с ним Ясин. – Ты ищи, интересно же!

И они вновь обратились к своим удочкам. Везучий Никодим после пяти минут безуспешных поисков выругался и махнул рукой на потерю:

– Да пропади она пропадом! И даром не надо…

Следующая поклевка выпала Сергею и заядлый рыболов с честью вышел из схватки с обитателем кофейных вод, вымахнув к своим ногам золотого карася размером с крыщку от стеклянной банки.

Затем клев начался почти безостановочный, но попадались одни только караси, небольшие и ровные, будто отштампованные на матрице. Спустя полчаса, утомленный бесконечным насаживанием червяков, Антон вознегодовал:

– Достали пятаки, хоть бы один окунь!

– Зато они не колючие, – вступился за карасей Никодим, который нашел их вытягивание очень занятным делом. Но всему приходит конец: кончились и червяки, запас которых никак не был рассчитан на такое число поклевок.

– Ага, значит, понравились тебе карасята?

– Да нормальные они, золотые к тому же. И клюют хорошо, когда раньше пробовал рыбачить – скука и тоска. Полдня просидишь – хорошо, если пескарь попадется.

– В другой раз может и так получиться. Не все коту масленица, – засмеялся Антон. – Но в следующую субботу поедешь?

– О, еще один! – воскликнул Никодим, схватил удилище и по привычке поддернул его конец кверху. Но не тут-то было! Традиционный золотой и плоский, как щепка, карасик на этот раз не вылетел из воды. Наоборот, удилище едва не выскользнуло из рук Никодима, поплавок ушел так глубоко, что его не стало видно.

– Не дергай! – предупредил Антон, – Ты что, забыл? Тащи полегоньку!

Но полегоньку не получалось: тот, кто засел в воде, рванул так, что рыболов едва не потерял равновесие. В ту же секунду из водоема взвилась леска без поплавка, грузила и крючка – без всего, что несла на себе минуту назад. Не было, понятно, и никакой добычи. Ник удивленно разглядывал погибшую снасть.

– Ничего себе! – только и сказал подоспевший Антон. – Леска ноль-два!

– Не иначе, щука! – сказал Сергей. – Хотя с чего бы ей клевать на червя?

Никодим унимал дрожь в руках и нервно ругался. Знатоки ихтиологии тем временем пришли к выводу, что клевал, скорее всего, большой окунь, который по силе едва уступает лошади. И на него леска должна быть помощней – ноль-три, или даже четыре.

– Везучий ты человек, – с ноткой зависти проговорил Сергей. – Не успел начать – уже тут и рыбина. Хотя, с другой стороны…

– Да, с другой – конечно, – согласился Антон. – Так что Ник, поедешь, еще разок? – и он подмигнул Ясину.

– Поеду, конечно. Все-таки природа кругом, никакой пыли, никакого шума городского не слышно.

– И хорошее блюдо к столу, – добавил Сергей. – Хоть и порядком костлявое. Но это переносимо. В старину, говорят, жарили их в сметане, и получалось сплошное объедение. Мы как-то до этого не доросли. Может, в ресторанах где-то…

– Ну, сметана и без карасей – красота! – заметил Антон. – Как и караси без сметаны. У нас именно так и получится, это уже точно. И пусть везет нам всегда! Но что мы станем с ними делать сегодня? Целое ведро карасей… В нашу столовую не потащишь – поварихи по мордасам надают. Им эта канитель совсем ни к чему. Загрузить если куда-то в большой холодильник? Так никто связываться не станет: была бы тонна… На рынок тащить? Мелковата рыба. А складно бы получилось – компенсировали бы заодно Сереге расходы на бензин. Надо же! Самим все не заглотить, не кашалоты.

– Сами мы, конечно, не осилим, – согласился Никодим. – Съесть-то за неделю, может, и съедим, так ее же надо сначала чистить. Целый выходной придется убить.

– Разделим тогда, кому сколько надо на пропитание. Остаток я беру на себя. Пока не знаю, куда их пристроить, но протухнуть не дам, – потерев подбородок, решительно сказал Сергей. – Так что будет и компенсация за бензин, если повезет.

– Ну, вот это деловой подход, – одобрил предложение Антон, – давайте теперь и раскинем.

Все засучили рукава, а Никодим, улучив минуту, наконец-то закурил – в пору клева заняться этим было просто недосуг.

На правах знающего предмет, раскидывать улов взялся Ясин.

– Кому? – спрашивал он, вытянув из трепыхающейся кучи самого большого карася, спросил он.

– Нику, – вынес решение свободный от дел Антон, стоявший, отвернувшись.

И карась шлепнулся под ноги Никодиму.

Затем почти такая же рыбина стала добычей Сергея.

Церемония распределения улова проходила довольно быстро и без эксцессов.

– Ну, мне, пожалуй, хватит, – объявил Никодим, когда его доля рыбы достигла двух кило, или около сотни прыгающих по траве рыбешек.

– Стало быть – и нам тоже, – решил Антон. – Да, Серега?

– Так у меня тут еще мелочь, полведра. Хватит, пока что.

Справившись с поставленной задачей и довольные уловом, погодой и друг другом, рыболовы, наконец, решили перекусить.

– Ты что же, приволок яйца? – изумился Антон при виде выгружаемых Никодимом сваренных вкрутую яиц.

– А что? – удивился не меньше приятель.

– Так не берут же на рыбалку куриные яйца. И вообще никакие. Удачи не будет.

– Ну, ты говорил, что улов у вас с Сергеем бывал разный. А вы же яиц не брали? А сегодня хороший улов. Может, надо, наоборот, их побольше брать?

–Тьфу! Тогда ты бери их, под свою ответственность. Но смотри: опять белугу потеряешь!

– Да ладно, пошли они! Обойдемся и без яиц.

Несмотря на порицание этого продукта, его съели с большим удовольствием, как и прочую привезенную снедь. Живительный воздух озер вкупе с азартной работой удочками повлекли за собой отменный аппетит.

Для Ника день завершился утомительным потрошением карасей, на что ушло часа два. Несколько раз сделав перекур, весь в прилипшей чешуе, он в качестве завершающего аккорда поставил жарить целую сковороду рыбы.

Улова ему и в самом деле хватило на неделю, как, наверное – думал он – и Антону. Но в следующую субботу коллективный выезд на озера не состоялся. И виной всему стали караси, которых взялся пристроить Ясин. Он их и пристроил, навестив известного отцу держателя нутрий. Тот закупил доставленную на смотрины рыбу, хоть и по небольшой цене, объяснив это ее повышенной костлявостью, и высказал пожелание о постоянных поставках рыбной продукции. Желательно морской – жирной и почти бескостной. Хотя, на худой конец, сгодятся и караси. Ясин все свободное время теперь посвящал поискам самых дешевых сортов морской рыбы – минтая, селедки, мойвы, трески и нототении. Поскольку владелец зверофермы установил твердую цену на приобретаемую рыбу, и выручка поставщика была тем больше, чем дешевле по отношению к этой цене он отыскивал морепродукты: нутрии не брезговали креветками, бычками и, не моргнув глазом, съели бы омаров, – но последних им никто не предлагал. Такой оборот приняло предприятие Сергея Ясина, ради которого он оставил промышленное и полностью ушел в бизнес.

Еще одна неприятность настигла Климова вскоре после бегства Ясина: недавно приобретенный друг Антон также задумал расстаться с производством и ремонтом сельскохозяйственной техники. И ничего удивительного: заработок не позволял особо роскошествовать, даже если бы Деев не платил за аренду ущербной квартиры.

– А двинусь-ка я в свою любезную деревню, – делился он с Никодимом. – Там директор ООО Козлов есть, так предлагает квартиру и зарплату не ниже этой. И поеду я к землякам, в общество «Колос», заниматься земледелием. А когда как следует обустроюсь, то и моя дама приедет, детишек станет учить. Свадьбу сыграем. Может, и ты надумаешь в наши края. А?

– Что же я там буду делать? У тебя земляки, а у меня? Мои далече…

И после летних благословенных дней Антон уехал – готовить технику к осенним полевым работам. Да и ничего не потерял, кроме фиксированной зарплаты, которая, случалось, задерживалась на месяц, а то и два, как несколько лет назад. Никодим продолжал трудиться на прежнем месте и теперь уже дослужился до должности главного инженера, но заработок остался тот же, неизвестно, почему. Наверное, потому, что никаких инженеров – ни старших, ни младших, больше не числилось. Много позже, весной, с приближением сезона кормозаготовительных работ деятельность предприятия оживилась, и Никодиму увеличили зарплату – на 3,46 процента. Впрочем, и другим работникам ее тоже подняли, хотя и не так много. Пока же все оставалось, как прежде. О делах Антона Ник справлялся у Натальи, которая звонила тому каждый день. Иногда заглядывал Сергей Ясин и звал на вечер в кафе, где они сидели полтора-два часа и разговаривали за жизнь. Сергей слегка поправился, однако жаловался на нелегкую долю предпринимателя: чтобы перехватить рыбу раньше других перекупщиков, приходилось делать дальние концы, едва ли не заезжать на палубу траулера, что при скромных объемах закупок выходило очень накладно. Хорошо еще, что до наступления ледостава можно было найти бригады, промышлявшие не слишком далеко. Но тут среди закупщиков и перекупщиков властвовала жесткая конкуренция. Выигрывали чаще всего местные, хотя платили они никак не больше пришлых.

– Ну что вы, ребята, сплавляете рыбу чужакам? – вопрошал старый знакомый, может, даже односельчанин, а то и дальний родственник. – Нашу исконную рыбу каким-то делягам. Они шарятся везде по рыбным местам, и нет предела ихнему аппетиту. Скоро нас всех без рыбы и без работы, без штанов оставят, по миру пустят. Вы уж как-нибудь нам, землякам резервируйте. Варяги обойдутся! Ишь, губу раскатали!

И работяги рыбаки проникались, и в первую очередь отгружали добытое из пучин своим парням. Землячество – великая вещь!

***

Поздним летом Карелова с двумя подругами уехала в Таиланд, о чем известила за день до отъезда Никодима. Он узнал у нее номер рейса, приехал в аэропорт заранее и коротал время, переговариваясь по телефону с Антоном. Хотя терпеть не мог долгих разговоров, особенно на расстоянии. Наконец, среди толпы прибывающих из города обладателей авиабилетов разглядел он Нину и стал протискиваться ей навстречу. Короткий белый блейзер-разлетайка и брюки ниже колен а-ля Плохиш делали ее похожей на свежую выпускницу средней школы.

– Здравствуй! – поздоровался Никодим, нетактично оставив без внимания двух ее спутниц.

– Привет! – отозвалась она, поправляя нарушаемую ветром прическу.

– Летишь?

– Лечу. Погода вроде летная.

– Две недели?

– Две.

– Что-то вы без провожающих?

– Хотели наши домашние потащиться, да отговорили. Где-то еще Слава с Лехой… А ты пока все там же? В перспективе ничего не обнаружилось?

– Все там же. Насчет перспектив… Видишь ли, повысили меня до главного инженера. Я не говорил? Ну, а в остальном ничего нового.

– С повышением поздравляю! Желаю дальнейшего роста! Ну, мне пора – видишь, мои машут руками.

– Давай, счастливо!

– Пока!

После этого Ник решил и сам взять отпуск, тоже недели на две, и занялся приведением в порядок их с Денисом жилья, до которого все никак не доходили руки. Директор скорчил несчастную мину, лишь только главный инженер заговорил об отпуске, но памятуя о том, как просто, без печали расстаются его спецы с предприятием, отпуск разрешил. Полагалось бы отметить это событие с коллегами, но с оставшимися дружба у Никодима как-то не заладилась, и он провел это мероприятие довольно скромно. Сергей Ясин отправился в поездку по своим коммерческим делам, так что отпуск отмечали вдвоем с Денисом. Последний позавидовал отпускнику, поздравил, хотя Ник сказал, что с таким пустяком, как двухнедельный отпуск, и поздравлять-то не стоит.

– Ну, ты что! – воскликнул приятель. – Я бы и на недельный согласился, да только обстоятельства – чтоб их! За твой отпуск! – без всякого перехода провозгласил Денис, и они выпили под жареные пельмени, приготовленные Никодимом, и покупные соленые грузди.

– Да, а что у тебя – какие-то новые обстоятельства объявились? – поинтересовался Никодим, поглощая обсыпанный укропом скользкий груздь.

– Нет, новых не появилось, помотал головой приятель, понизил голос и наклонился к Нику:

– Понимаешь, я собираюсь делать свадьбу, и надо сколотить капитал!

Климов поперхнулся, хотя намерения Дениса, учитывая весь ход событий, никак не являлись неожиданными.

– Что это за поветрие такое на вас нашло? Все кругом о свадьбах пекутся. Кошмар, да и только. Когда ты планируешь это претворить в жизнь?

– Осенью же. Надо все подготовить, чтобы не выглядеть придурком, когда женятся без гроша в кармане. Главное, конечно, квартира. Не станем же мы с ней жить вот в такой халупе! Нам с тобой, холостякам, тут можно было обретаться какое-то время. Маломерная общага. А как помещаться семье?

Денис взъерошил пятерней волосы и вперил взор в потолок. Видимо, ответа он там не нашел, и перевел взгляд на Никодима.

– Само собой, хата должна быть нормальная, современная и не такая тесная, как эта. Хотя я, например, как-то привык. Все-таки, условно говоря, свой угол, не то, что в коммунальной квартире. Но ты нацелился правильно – сразу на высокий класс.

– На полувысокий, – скромно поправил будущий молодожен и мечтательно прикрыл глаза.

– Стало быть, тебе придется у кого-то занимать, или брать кредит. Всю цену вы вдвоем, наверное, не осилите.

– Нет, конечно. Но обещали помочь мои родители. Так что вот так. Ну, давай за все это и выпьем. Чтобы ничего не мешало.

– Что же, планов громадье – хорошее дело. Есть куда с пользой тратить здоровье. И деньги. За ваши успехи!

Никодим хоть и взгрустнул немного от такой новости, но ненадолго: до свадьбы еще далеко. А там видно будет. Два дня он затем наводил порядок в их с Денисом обиталище, так что приятель признал за Климовым наличие способностей домохозяина.

– Моя дама все предлагала украсить наш мужицкий быт, да я отказывался. Уж сами в своей берлоге обустроимся.

– Правильно и сделал.

Справившись с домашними хлопотами, Климов предпринял поездку в гости к Антону, о чем предупредил его и потребовал, чтобы ничего к его приезду приятель не готовил. Никаких уток по-пекински, никаких омаров и севрюг! Вообще никакой возни – чем проще, тем лучше. Он известил о предстоящем визите Наталью, справившись, не хочет ли та составить ему компанию в этой поездке. Она ответила, что скоро уже переберется к Дееву насовсем, а пока служба не отпускает. Это директора можно заместить без проблем, а ее не так-то просто. С этим Никодим согласился и обещал доставить в целости и сохранности гастрономию, приготовленную для селянина.

***

Антон объяснил, как к нему добраться и встретил гостя на автобусной остановке. Пригласив его в повидавший виды экипаж производства славного Ульяновского автозавода, он двинулся по длинной улице села, попутно показывая Климову местные достопримечательности.

– Вот здесь, – рассказывал он, кивая в сторону маленького древнего дома, дедушка Сергей темным вечером осенью бился с оборотнем, ругался по-страшному и бил оглоблей по забору. Оглобля была, конечно, березовая, крепкая, а доски у забора сосновые, да и старые. Так он ползабора разнес, даром, что дедушка. Потом бегал по соседям и спрашивал осиновый кол. Но ни у кого не нашлось. Насилу его увели спать. Но он выпивать не перестал, нет.

– А чей забор-то он разнес?

– Так свой и разнес. Было ему потом от бабки! А вот тут, на перекрестке, я с велосипеда слетел в лужу. Лужа вроде не большая, но с колдобиной на дне. Объехать невозможно. Ну, и грохнулся с велика. Зато, упираясь ладонями в грязь, нащупал вещь. Это были часы мужские. Пылевлагонепрницаемые. Тогда – редкость. Да. Они, пока лежали в луже, промокли и не хотели идти. А вот здесь местный олигарх живет. То есть он давно в городе, но наезжает в родные места, побраконьерить, то да се. Родина тянет. А подстреленная косуля – это же не городское промышленное мясо. Экстра, класс!

–Так вот смотри, – Антон прервал свой рассказ, – как раз и моя резиденция.

Резиденция скрывалась за высоким забором, с такими же, двухметровыми воротами и представляла собой брусовой дом довольно давней постройки. Он не имел ни второго этажа, ни мансарды, однако компенсировал это обширной площадью первого этажа.

– Заходи, собаки нет, – пригласил хозяин и принялся открывать ворота. – Машину загоню, чтобы глаза никому не мозолила. Машина не люксовая, в годах, но по нашим дорогам очень способно на ней ездить, особенно на рыбалку и в тайгу. Но не злоупотребляю: техника казенная. Собираюсь свою закупить, но это уж после свадьбы.

Экскурсия по домовладению не заняла много времени, поскольку кроме нескольку Деев ничего посадить не успел. Хозяйственные постройки, оставшиеся от прежних жильцов, пустовали. Единственным домашним животным тут был кот, который с недоверием посмотрел на вошедшего с хозяином Никодима и почел за лучшее пока убраться под кухонный стол.

– Ну, вот так мы с Котом и живем, – показав пустоватые внутренности помещения, развел руками Антон. – Кота так и зовем – Кот; имя у него такое. Ну, ты присаживайся сразу к столу, Ник. Перекусим, дорога у тебя выдалась длинная. Надо восполнять калории. И немного горячительного примем, точно, Кот?

Антон сноровисто стал собирать на стол: хоть Климов и просил его обойтись без излишеств, трудно было определить, что в таких случаях излишество, а что – нет. На клеенке появилась вареная, еще горячая картошка, жареные ельцы, соленая черемша, редиска, холодец фабричной выработки, шпротный паштет, сыр, шпикачки и сервелат.

– Ну, ты даешь! – восхитился Никодим. – Тут на целый взвод. Откуда?

– Ты вообще-то прав: тут чисто моего собственного немного. Но не переживай: не каждый день у нас заседания!

– А я немного сегодня заторможенный, – сокрушенно хлопнул себя по лбу гость, – ведь Наталья отправила тебе гостинцы! И он передал Антону пакет, извлекши его из своего баула. Наталья постаралась на славу: в посылке обнаружились пирожки с ливером, щедро приправленном луком, балык красной рыбы и жареная курица.

Потрясенный аппетитными запахами Кот вышел из укрытия и терся о ноги хозяина. Немедленно он получил ельца, которого не торопясь и съел, довольно урча.

Антон тут же позвонил Наталье, сообщил, что друг прибыл и доставил продовольствие, от чего местный кот чуть не сошел с ума. В трубке пожелали хорошо провести время, и приятели сели за стол, не отвлекаясь больше ни на что.

– Ну, за встречу! – провозгласил Антон, поднимая объемистую стопку.

– За встречу! – отозвался Никодим, и они дружно выпили, не смущаясь осуждающего взгляда Кота, полагавшего, что их первейшая обязанность – подкладывать ему жареных ельцов.

– Ну, ты хорошо устроился, – после того, как друзья закусили, признал Климов. – Осталось только скотину развести.

– Это уже как придется. Моя Наталья, ты знаешь, не очень деревенский человек.

– Да я к слову. Каких-нибудь курей или там индюков – и хватит, для полезного и безопасного питания по праздникам.

– Это можно, конечно. С этим я и без Натальи справлюсь. А ты конструируешь какие-то дальние планы?

– Не особо. Пока мало-мало платят, буду на прессах благосостояние делать. А там глядеть будем.

– А что с…?

Никодим неопределенно повел рукой и съел гриб.

– Тогда поднимем бокалы, за будущие успехи!

Никодим поступил совершенно правильно, выбрав для поездки к другу выходные дни. Однако не учел, что в сезон полевых работ выходных в сельском хозяйстве нет, в первую очередь, у агрономов и механиков. В основном весной, но и осенью возни тоже хватает. Поэтому наутро Антон, выпив три стакана горячего чая с пирожком, отправился на работу, заверив Никодима, что с обеда он будет свободен, и пусть до того времени гость постарается доспать. Это пожелание, несмотря на все старания Климова, выполнить не удалось. В десять часов он решительно поднялся, убрал с дивана постель и положил в комод, откуда ее доставал Антон. Затем умылся, подумал было сделать зарядку на свежем воздухе, но прогулявшись по холодному двору, от этой мысли отказался и вернулся в дом. Кот, полуоткрытым правым глазом наблюдал за действиями пришельца, лежа на подушке кровати. Он оживился, когда тот подошел к буфету и заскрипел дверцами. Но хранителя дома ждало разочарование: человек достал бутылку с мерзко пахнущей водой, налил в маленький стаканчик и выпил, закусив корочкой хлеба. Кот приподнялся на ложе. Только тогда, осознав свою ошибку, гость снова полез в шкаф и добыл оттуда шпротину, которую и положил на блюдце возле печки.

После этого он решил сварить суп, благо, на подоконнике лежала прикрытая от солнца половинка кочана, который вынужденно освободил место в холодильнике для прочей провизии, нежданно свалившейся на домовладение.

Картошка тоже нашлась, и она попала в кастрюлю первой, когда вода только начала нагреваться. За ней последовала и не слишком тонко нарезанная капуста. Поскольку мяса в холодильнике не обнаружилось, Никодим решил использовать взамен колбасу, мелко нарезав ее, когда варево дошло до готовности. Затем он проследовал в огород, набрал пучок перьев лука, ветку укропа и присовокупил это к содержимому кастрюли, не забыв и посолить. После чего удовлетворенно потер ладони: в холодильнике оставалось полно еды, но в этом случае непременно должен присутствовать суп. Гость подумал, что следовало бы принять еще чарочку, но тут же от этой мысли отказался: лишения друзья должны испытывать поровну.

Деев появился с большим опозданием.

– Еле вырвался, – пояснил он, – служба эта засасывает, как Мальмстрем какой. Ты тут заскучал, поди? Кот, ты почему гостя не развлекал, бездельник?

– Мы с ним немного перекусили. А ты голодный, наверное? Так у нас есть суп. Садись, он еще не совсем простыл.

– Да, теперь надо как следует перекусить, что-то действительно, я слегка оголодал. На сегодня я свободен. Будем питаться. Спасибо, что покащеварил! Ты сам-то суп ел, нет? Ну, давай наверстаем упущенное.

Говоря так, Антон разлил по тарелкам суп, издающий запах копченостей и прищелкнул языком.

– А вот для усиления аппетита, – сказал Никодим и извлек из своего саквояжа бутылку виски

– Ну, ты на широкую ногу! – восхищенно молвил Антон, задерживая в воздухе ложку, которую намеревался обрушить в тарелку.

– А что мне – я ведь к свадьбе не готовлюсь. Не приходится ломать голову, как накопить – живу сегодняшним днем, как Кот. Верно, Кот? Хожу сам по себе. Давай за твои трудовые успехи!

Антон с готовностью принял стаканчик, но прежде проглотил ложку супа и затем они отдали должное иностранному напитку, возможно, изготовленному все-таки в отечественных землях. Но в любом случае, он оказался неплохим.

Хозяин спохватился, что у них еще осталось немеряно закуски со вчерашнего дня, и полез в холодильник. Он переметал бы все его содержимое на стол, но Никодим остановил его в этом порыве.

– Да хватит нам, оставь уже на вечер! – урезонил он друга, взял пирожок с ливером и закусывал им суп, не забывая наполнять чарки.

– Немного обустроимся, возьмусь я за новый дом, – кидая что-то под стол Коту, – сообщил Антон. – Двухэтажный, с финдибоберами. Этот староват, да и не в собственности пока. Помалу стройматериаы начал заготавливать. Но это, конечно, не скоро – дорогие они.

– Да уж, – согласился Никодим. – Мы с Денисом решили в сенях пол подремонтировать, толстой фанерой закрыть, так чуть кредит брать не пришлось.

Антон засмеялся:

– Ничего, мы как-нибудь с Натальей осилим, лет через пяток, или чуть больше. Да, все-таки – как у тебя-то? Извини. Если достал.

– Да как? Практически и никак. Разных полей ягоды, по-сельски если говорить.

– Н-да. Ну, раз так, давай тогда выпьем, чтоб поля срослись.

Никодим ничего не ответил, и они выпили. Кот вылез из-под стола и устроился на подушке Антона, откуда был изгнан вязаной шапкой хозяина, которая прилетела тут же и шлепнула его по усатой морде.

Чуть погодя Деев предложил и самим им немного вздремнуть. Никодим согласился, памятуя, что у приятеля позади вечерняя нагрузка за столом и половина нервного рабочего дня. Сам он, лежа на диване, смотрел телевизор, убавив звук. Кот, дождавшись, когда хозяин уснет, тихо забрался на подушку и дремал с ним рядом.

Поздно вечером друзья устроили заключительные, сдержанные посиделки, а рано утром Никодим отбыл к своему месту проживания.

***

Через полмесяца, как и намечалось, возвратилась из турпоездки Нина. Никодим держал в памяти время, в которое ей следовало прибыть с поправкой на день-два в сторону продления путешествия, и порывался в эти сроки позвонить. Но не стал: чай, не детсадовец, ждущий мамашу с работы.

Курортница позвонила уже в день приезда, но ближе к полуночи.

– Не спишь? – после взаимных приветствий спросила она.

– Не сплю, – подтвердил ее догадку домосед. – С приездом! Все нормально?

– Спасибо, нормально, если не считать долгой дороги. Достает порядочно.

– За все приходится платить, никуда не денешься. Хорошо еще, рейс не задержали на взлетной полосе. Не задержали?

– Рейс не задержали, но погода была ненадежная. Где-то обходили грозу.

– Да, человек предполагает. Я помню, однажды нас завернули с полпути: вроде время приземляться, но поселение не то, что ждали. Оказывается, завернули и посадили в аэропорту вылета. Которые дремали, долго не могли сообразить. А всего-то делов – погода. Ладно еще – рейс не дальний выдался.

– Хорошо, что у нас до этого не дошло, иначе сутки бы летали.

– Теперь какие планы? Засучить рукава?

– Придется. Что у тебя?

– Между прочим, я тоже в отпуске. Правда, он заканчивается – всего две недели было отмерено.

– Отдыхай тогда усиленно. Или, может, ты чем-то еще занялся?

– Да нет, нужна база. Фундамент, по научному говоря. Надо думать, а это непривычно.

– Привыкай.

Глава 3

Нагорный – поселок со славной историей, хоть и сравнительно краткой. С Древним Египтом он не тягается в этом отношении, да и даже с Древним Римом. Но это не дает повода относиться к нему снисходительно и тем более – свысока. Что населенный пункт продемонстрировал не далее, как в прошлом году. Тогда районное начальство намерилось провести здесь традиционный летний праздник – завершение весенне-полевых работ, который объединял и прочие отрасли народного хозяйства и заключался в торжественной части с итогами и награждениями, а затем – и гуляниями. Разумнее, конечно, казалось отнесение мероприятия на более поздний срок – по окончании сбора урожая, но тут коррективы вносил климат. Если черноземные житницы страны устраивали подобное с завершением хлебоуборки – аккурат после жары и до нашествия хлябей, то в этих местах закрома окончательно заполнялись пшеницей и прочими злаками в октябре. И какие же тут гуляния, когда на улице дождь, а то и снег, и пронизывающий ветер? Ну, конечно, торжества и награждения и при этом проводились, только в стенах клуба, при ограниченном числе приглашенных. То есть сплошная печаль. То ли дело – на просторе, у реки, где гремит музыка колонок, питаемых от переносного генератора, на очаге варится баранина, а всякие сопутствующие закуски сооружаются на кухне при школьной столовой. Народу! Мало кто остается дома в этот замечательный день. Даже когда в рамках года культуры приезжал областной филармонический оркестр, людей собралось меньше, раза, пожалуй, в два с половиной.

Не надо думать, что этот замечательный праздник проводится из года в год в одном и том же Нагорном. Отнюдь! По очереди он устраивается в каждой административно-территориальной единице, дабы все сельское население приобщалось к изучению показателей лучших по профессии, проникалось культурой и отдавало должное трудам управленческого аппарата.

На сей раз основная отрасль, которая положила начало этому ежегодному празднеству, выглядела скромно, да. Недолго существовавшее ООО «Колос» не перенесло рыночной турбулентности и прекратило свою деятельность, оставив село практически без сельхозпроизводства. Поскольку агрохолдингов в Нагорном не водилось, славное же племя фермеров представлял лишь один человек, за которым числилось 350 гектаров пашни. Она отводилась из года в год под пшеницу без всяких севооборотов. Имелось в хозяйстве также несколько десятков коров и молодняка. Тут же в качестве наемного работника подвизался и Антон Деев. Не слишком давно он перебрался из города, но как будто никогда туда и не уезжал. Незаменимый, между прочим, человек. Ведь как течет жизнь в деревне, в частности, в селе Нагорном? Не сказать, что она неистово бьет ключом, настойчиво подвигая население к консультациям психолога, а может, и психиатра. Нет, она течет довольно размеренно и осмысленно, без излишней истерики. Хотя случаются и нерядовые моменты. А как же! Особенно с приходом весны.

Когда рано поутру в переулке Лесном, раздражая близлежащих собак, принимается тарахтеть трактор, все прописанные здесь жители понимают – началась посевная. И это приподнимает настроение, поскольку она несет с собой трудовое оживление и многие хлопоты. Хотя хлопотать особенно некому: в селе Нагорном кроме пенсионеров да их внуков, мало кто остался. Трудоспособные метнулись в город, за перспективами, оставив родное селение на попечение сельской администрации, школы, да фельдшерско-акушерского пункта. И в качестве волонтера, не несущего никакой ведомственной ответственности, трудился иногда на подхвате единственный здесь представитель агропрома Антон Деев. Вспахать огород, привезти дров, скосить зеленку – да мало ли развлечений на деревне, особенно летом! Хотя многие пенсионеры обзавелись мотоблоками, косилками и даже мини-тракторами, не все можно было сделать с помощью этих микроорганизмов, как называл их глава поселения Волков. И тогда Антон Деев заводил свой старый, многосильный «Белорус», отданный «Колосом» в счет оплаты труда, но с доплатой от Антона. Но никогда спозаранку, потому что утром следовало разобраться с заботами по своему хозяйству. Посевная – другое дело. Тут со временем считаться не приходится. И хотя Деев работал в эту пору не на себя, а на фермера из соседнего села, к делу подходил основательно.

В этот день он встал особенно рано, собрал провизию для перекуса в обед, поскольку с дальних полей мотаться на тракторе в деревню – только тратить солярку и время. Жена Наталья помогала в сборах и контролировала – не забыл ли чего?

– Не забыл, – подытожил он. – Взять разве чекушку? Как-никак, новый агрогод начинается: за успех всегда мужики поднимали тост…

Наталья при этих словах озадаченно посмотрела на супруга, но Антон, пряча усмешку, весь углубился в рюкзак.

– Нет, все что надо, на месте. Хотя знаю: обязательно что-нибудь да забыл.

– А ты там один будешь, на поле?

– Ну да, конечно, один. Сам себе Нагорновская бригада, и сам себе бригадир.

– Ну ты уж на поле-то не бери… Приедешь, уж потом стопочку за будущий урожай поднимешь, – нерешительно порекомендовала Наталья.

– И то, – согласился земледелец. – Ну, так я пошел.

Трактор содержался у него в полной боевой готовности: мало ли какая срочность объявиться может? А он вроде бытовой неотложки.

Железный конь воспрял с первым поворотом ключа. И хотя все имеющиеся в округе петухи пропели раньше, по-настоящему проснулись жители переулка только теперь. На стрекотанье славного изделия Минского тракторного выглянул сосед через дорогу, дедушка Викентий.

– Здорово, Антон!

– И вам здравствуйте!

– Раненько ты сегодня за труды берешься. Никак, посевная?

– Она, родимая.

– Эк, где наши годы! – сокрушенно вздохнул дедушка Викентий. – А какие были авралы!

– Это да, – согласиля Антон. – И я успел поавралить. Дома, пока старшие в поле.

– Славно было! Весело!

Сосед сокрушенно вздохнул и переменил тему:

– Так надо бы мне, Антоша, огород вспахать. Может, выберешь время? Не сегодня, так на днях.

– А что же ты, дядь Викентий, Петрова не попросишь? Он любитель подкалымить. Да и тракторок у него новый, китайский, и фреза; разделает землю, как пух.

– Так-то так. Да ты же знаешь – каменья у меня в огороде. Каждый год убираю, а они опять вылазят. Вроде должны тонуть – нет, наверх выпирают. А его техника для клумб хорошо годится, а для каменьев – слабая. Да и дороговато берет Петров. «Инфляция» – говорит.

– Ну, сегодня-то уже не получится, наверное. Надо натурально в трудовую колею войти – первый день все-таки. Настроиться. А огород вспашем. Я свой тоже еще не пахал.

С этим словами аграрий вспрыгнул в кабину и двинул трактор на задворки, где среди кучи металлолома стоял латаный, но исправный культиватор. Прицепив его, Антон взял курс на Елань – туда, где имели локацию фермерские поля. Дорога, не успевшая еще просохнуть после снега, требовала известной сноровки в преодолении луж и рытвин. Однако же оператор агрегата справлялся с задачей вполне успешно и на некоторых участках пути даже заводил старинную «Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя…», перемежая пение ненормативной лексикой на особо коварных участках.

Дед Викентий Поспелов, вернувшись домой, поставил греть чайник, меж тем как его супруга мерила себе давление. Оно оказалось в норме, поэтому разговор состоялся обстоятельный и неспешный.

– Ходил до Антона? – спросила Клавдия Ивановна, тоже слышавшая бряканье железных внутренностей соседского трактора.

– До него, – отозвался Викентий Павлович, снимая засаленный армейский бушлат возрастом ненамного моложе, и зябко передернул плечами.

– Что, мороз?

– Мороза особо нет, но ветер… Сквозь ребра аж продувает!

– А что там Антон?

– Поехал на поле. Первый день – говорит, – надо обязательно целиком быть на службе. Да и правильно, конечно. На днях, говорит, обязательно вспашу. Он еще и сам не пахал.

– Ну и ладно, – удовлетворенно сказала Клавдия Ивановна. – Тогда давай пить чай. Хотя вообще – рановато. Но такой день. С заботы полезной начинается – это хорошо.

И они принялись пить чай со вчерашними нежирными пирожками. При этом глава дома пил с сахаром вприкуску – застарелая привычка, появившаяся после училища. В училище сахаром сильно не баловали, поэтому Викентий после окончания учебы и устройства на работу насел на рафинад, возмещая недостаток глюкозы, фруктозы, сахарозы и, вполне может быть – лактозы. И рафинад этот накрепко вписался в его рацион, также, как и папиросы «Беломор-канал». Когда папиросы стали редкостью, Викентий перешел на сигареты «Прима», когда исчезли и они – на другие, третьи… Но сахару он никогда не изменял, при том что сам сахар менялся. Клавдия Ивановна летом варила варенья разных сортов, из которых оба они больше любили малиновое, хотя садовая малина – это далеко не то, что лесная, даром, что крупная. Но в таежные малинники забираться уже не было здоровья.

– Ну, пойду курей накормлю, – сказала Клавдия Ивановна. – Они уж слышат, что мы питаемся.

– Ясное дело. А я покурю малость.

Тем временем их сосед Антон, одолев негодяйскую дорогу, добрался до ближайшего из двух фермерских полей. Вспаханный им же по осени после уборки массив призывно чернел на фоне пожухлой травы брошенных межей и требовал культивации и безотлагательного сева.

– Сейчас, приятель, – обнадежил его вполголоса хлебопашец и направил трактор на пашню, опустив культиватор. Агрегат довольно споро двинулся по полю, прорезая сошниками влажную почву и разбивая комки. Но недолго длилось это движение: в едва приметной ложбинке «Белорус» вдруг осел, дернулся, швыряясь ошметками грязи, и увяз. Наученный опытом, оператор почвообрабатывающего агрегата рыть грязь колесами не стал, дабы не углубляться в нее, а отправился за пределы поля. Следовало найти то, что подошло бы для использования в качестве гати. Конечно, доски в таком месте вряд ли бы нашлись, но что-то подходящее все же должно было сыскаться. На худой конец, сгодится даже трава: если нарвать засохшей полыни, стебли которой в палец толщиной, то колесам будет за что уцепиться. Так он и сделал, надергав охапку пахучих бодыльев, что оказалось нелегкой задачей, поскольку полынь крепко вцепилась в субстрат. Не желала она и ломаться, превращаясь при перегибании в веревку. Передохнув после нелегких трудов, Антон наломал еще в единственном здесь черемуховому кусту веток и присовокупил это к кипе полыни, после чего навалил добытое под задние колеса трактора.