Животная власть. Книга 1. Выход бесплатное чтение

«Молодой человек!!!  – раздраженно произнес седовласый хозяин замка, в модном, явно авторской работы, костюме, сидящему напротив него, неряшливо одетому и непричесанному, в очках мужчине, – я позволю себе прервать ваш затянувшийся монолог-причитания… Я вас вызвал не для того, чтобы в ещё раз услышать о трудностях и проблемах связанных с поиском и приобретением определенных морских раковин. Я хочу понять, что мне и вам нужно изменить в нашем “деловом сотрудничестве”…

Хозяин замка встал с роскошного кресла и неторопливо прошёлся по комнате, закинув руки за спину, продолжая говорить:

“Уже год вы исправно поставляете мне раковины, которые имеют «бумажки» от возглавляемой вами лаборатории института. А я исправно, – и видя изменившееся лицо и желание что-то сказать у оппонента, седовласый, продолжил, – подчеркну, исправно оплачиваю ваши услуги и ваши посылки”.

Седовласый вынул записную книжку из костюма, и найдя нужную страницу в ней, утвердительно сообщил:

“85 раковин я оплатил вам… Больше 300 тысяч долларов… Это огромные деньги, даже для меня… Хотя ни один из поставленных вами образцов раковин полностью не соответствовал объявленным мной характеристикам.  Я продолжал надеяться и оплачивал новые образцы. Целый год прошел”.

Седовласый очень близко подошел к сидящему мужчине и, нагнувшись, тихо, его спросил: «Хотите я покажу ваши фото из социальных сетей год назад и сейчас?» И заметив смятение на лице молодого, седовласый выпрямился и быстро подошел к антикварному рабочему столу на котором автоматически поднялся большой монитор компьютера и повернул к молодому его экран. Там были фото с сайта известной соц. сети улыбающегося мало и грязнозубой улыбкой невзрачного «специалиста» в каком-то совковом садовом участке на фоне полуразваленной халупы и праворукого авто явно не менее 20 летней давности. Под фото была надпись: «Сегодня у меня праздник – буду есть шашлык и пить водку».

«А вот еще одно изображение – продолжая, седовласый нажал кнопку – уже недельной давности». На экране появился элегантно одетый, с улыбающийся актерской белозубовинировой ухмылкой. Довольное, холеное лицо специалиста за рулем кроссовера самой последней марки на фоне двухэтажного кирпичного особняка. Под фото стояла подпись: «Вернулся с Гавайского отдыха, сейчас проверю как сделали ремонт в моем новом доме…».

Седовласый нервно повернулся к спецалисту: "Год назад первая раковина была из Чили по 1500 долларов. За сегодняшнюю партию, с побережья Камчатки, вы просите уже 15 тысяч за штуку."

Он снова сел, уже рядом с молодым на диван и глядя на него, с горечью, продолжил:“И я хочу вам сказать, что между тем, первым человеком с фото годичной давности и специалистом нынешним, т.е. Вами, есть большая разница. Но не в уровне благосостояния, а во лжи… Я не потерплю ложь….даже в том, в каком виде вы ко мне заявились, уже, кроется ложь!”– брезгливо закончил хозяин замка.

Седовласый подошёл к одному из шкафов, открыл его, и, показывая многочисленные прозрачные коробочки с раковинами, буднично продолжил:

“Я сотрудничаю не только с вами и цену раковин знаю…отсюда вопрос: не на мои ли деньги ваши дорогостоящие приобретения на этих снимках, явно превышающие вашу многолетнюю зарплату, даже с учетом кредитов?»– седовласый исподлобья посмотрел на сидящего и, помедлив, добавил,– меня это интересует исключительно, с точки зрения ущерба качества предоставляемых вами образцов…”

Специалист встал с кресла – молча подошел к седовласому и отчетливо произнес: «Если вы считаете, что мои приобретения стоят 2500 долларов, а именно столько я получил за свои услуги от вас – тогда, да!». Ни один мускул не дрогнул на его лице. «Я уже отчитывался вам неоднократно, –продолжил специалист, – остальные 297 тысяч 500 долларов потрачены на поиски, покупку, перевозку и исследования образцов раковин – и все чеки и выписки трат вам предоставлены. Я не хочу возвращаться к этому обсуждению и, если вы не доверяете мне – поверьте, тому времени, которое я уделяю вашему «подозрительно тайному проекту» – я найду более достойную оплату”.

Специалист (а это был Алекс Минин) с удовольствием отметил, как у Рота Шлеменко (так звали седовласого владельца замка в г. Северобайкальск, к которому он, по его требованию приехал в который раз из Владивостока) задергались желваки на скулах и сжались кулаки.

Минин уже хотел, как и прежде при таких разговорах, откланяться и закончить беседу, сославшись на занятость. Но тут Рот еще раз нажал на клавишу встроенной клавиатуры стола и на экране появился китайский сайт, аналог “Авито”, с объявлением о продаже «речной раковины с берегов Хуанхе возрастом 5 лет с искусственной жемчужиной внутри стоимостью 5 долларов» согласно гугловского автоперевода.

«Вы узнаете это объявление, мой кристально честный партнер?» – язвительно спросил он удивленного Минина.

Минин знал об этом сайте и пользовался им неоднократно…. «Таких объявлений тысячи, уж не хотите ли вы меня просить покупать раковины на этих сайтах ради экономии? Вы за этим меня пригласили за 2000 км в ваш гребанный городишко? Сначала опешившись, Минин пошел в наступление…

«Конечно, нет – для этого мне не нужен «специалист со своей лабораторией из всемирно известного института», – быстро произнес Рот. «Однако – взгляните на вашу последнюю «посылку» образца раковины». Рот взял со стола фирменную коробочку с лейблом лаборатории Минина (Минин сам придумал дизайн, лейбл, форму и материалы коробочки – чем очень гордился) и достал оттуда небольшую раковину темно зеленого цвета. «Согласно вашему исследованию, эта морская раковина с побережья Камчатки возрастом 7000 лет» – Рот помахал знакомой Минину бумажкой «исследования из его лаборатории», вытащенной Ротом из этой же коробочки и пальцем ткнул на едва заметные дырочки на раковине – отметины исследований.

«А это сернокислый акадериус» – Рот достал стекляный большой флакон с желтоватой маслянистой жидкостью из тумбочки стола …

«Вряд ли вы встречались с этим веществом, синтезированным недавно из слюны уже вымерших австралийских микроскопических ос-скорпионов. Единственных, кто питался желтком яиц страусов. Благодаря их удивительной слюне личинки ос могли за секунды проникнуть в яйцо сквозь скорлупу, оставляя ее герметичной и живя в высиживаемом яйце ничего не подозревающего страуса. Считается, что эти осы вымерли из-за глобального применения азотных удобрений, что привело к необратимым химическим изменениям состава слюны этих насекомых, питающихся во взрослом состоянии листьями обрабатываемых кустарников.

Это вещество искусственная модификация слюны этого насекомого– оно безвредно для большинства обычных кальциевых и натриевых составов, но крайне агрессивно для их органических форм из которых состоят кости, раковины и скорлупы. Что очень цениться в работах с археологическими и палеонтологический и находками. Из – за его крайне высокой стоимости даже мне удалось приобрести всего лишь 1%-ый его раствор.  Но для определения подделок и новоделов  этого вполне достаточно. Если мы капнем на раковину возрастом 7000 лет таким составом, то нам придется ждать как минимум день, из за эффекта старения кальцинатов, чтоб увидеть реакцию. А если раковина свежая, соответственно реакция пойдет быстрее… Я прав или нет?!” –  Громко спросил Рот у застывшего Минина… Минин ничего не сказал, а лишь молча наблюдал за «возбудившимся» Ротом…

Рот взял образец раковины и целиком положил во флакон с «акадериусом»… «Что вы делаете! – изумился Минин, – она же стоит 15000 долларов». «Неужели?» – обыденно произнес Рот щипцами вытаскивая обратно раковину и тщательно вытирая ее полотенцем…

«Смотрите!!! – Воскликнул он – не прошло и секунды, а реакция уже есть!!!» – подбежав к Минину, он судорожно ткнул пальцем на край почерневшей створки раковины, на которой отчетливо проступил небольшой белесый иероглиф.

Рот обратно быстро подошел к столу и нажал на кнопку клавиатуры. На экране появилось следующее изображение объявления с китайского сайта по продаже раковин с другого ракурса и после значительного увеличения изображения, стала отчетливо видна на створке лазерная гравировка иероглифа, такого же, как и на раковине в руках Рота…

«Вы мне можете объяснить, отчетливо громко произнес Рот, – каким образом на морской раковине 7000 летней давности с побережья Камчатки, которую вы мне продаете за 15000 долларов, появился иероглиф китайской фабрики жемчужин, продающей речные раковины возрастом 5 лет по 5 долларов штука?».

Доржи Койтов, невысокий молодой человек, по паспорту 27 лет, чисто азиатской внешности, по национальности указанной в свидетельстве рождения – эвенк, был студентом последнего курса престижного института Владивостокского филиала. А также, официально, уже три года, оперативным агентом СБ Дальневосточного отделения России. Учеба в институте была его «прикрытием» уже почти 7 лет. Где первые 4ре года он был сначала информатором, а затем и секретным сотрудником опер отдела ВД РФ с позывным Жак.

Ему нравилось учиться, нравилось слушать и заниматься. Он, наверное, единственный, кто реально вел ручные (а не электронные переводчики) записи лекций методом Цицерона, развивая фотографическую память. Один раз записав за лектором, он уже, далее, мог легко повторить услышанное и записанное на экзамене. Это было необходимым для успешной работы в ВД, которая напрямую была связана в те годы с его активной «студенческой позицией». Он много участвовал в различных секциях, кружках и был дружен с большинством студентов, часто был заводилой различных студенческих мероприятий и похождений. И мало кто в этом неприметном пареньке, «простом как карандаш, и надежном как танк друге», мог заподозрить матерого секретного сотрудника ВД, с десятками успешно выполненных заданий. Студенческая среда и образ студента позволяли ему легко проникать в самые секретные организации под видом практиканта. И, если, по каким-то причинам он не мог получить информацию сам, он выведывал ее с помощью широкого круга друзей, а главное – подруг, многие из которых были ближайшими родственниками интересантов. Обладая невзрачной внешностью и далеко не суперменским тело строением, он, тем не менее, привлекал первых красавиц института простотой общения, нравственными устоями (надежен как скала) и прекрасным чувством юмора. Он был готов оказать помощь всегда, что приводило к доверительным отношениям и вовлечению в самые сокровенные тайны красавиц. А его острый ум и смекалка позволяли использовать это в самых трудновыполнимых заданиях.  Имея возможность входа в самые богатые дома города и республики, через своих знакомых, он легко получал нужную информацию. Но в отличие от очень многих секретно сотрудничающих, «присматривающих докладчиков» и «просто безвозмездно помогающих» студентов и сотрудников института– он оставался для всех «простым, без амбиций и выпендрежа». Тайно продолжая выполнять самую тяжелую оперативную работу.  Стабильные показатели, отличное выполнение заданий, а главное их уровень – резко выделяли его среди огромного количества сек сотов и информаторов. Поэтому, уже через три года, сразу после расформирования ВД Дальневосточного отделения, его повысили сразу до оперативного агента отделения СБ РФ. С функционалом «заместителя начальника оперативного отдела офиса «внутренних дел» СБ». Отличное прикрытие «студента» могло продолжаться годами – он каждый год стал брать в институте академ тпуски и фактически превратился в «вечного студента». Благо его моложавое лицо и худощавость позволяли это. Но функционал агента СБ предполагал уже организацию и контроль выполнения заданий, и реже – непосредственное участие. Он стал выборочно посещать занятия, ссылаясь на «ранее сданные курсы» и больше уделять времени анализу и коррекции «поведения» сексотов и информаторов. Его квартира фактически превратилась в тайный офис встреч. И если и раньше он не был стеснен в средствах (хорошо получая за разовые задания), то сейчас он стал получать постоянное финансирование много превышающее «обычную ЗП тех же сотрудников института». Став агентом, он уже стал менее общителен, отдалившись от разного рода «не имеющих значения единиц» и прервав контакты с «ненужными людьми». Стал более целеустремлен при выборе «доверительных отношений». Совершенно перестал участвовать в студенческих «мальчишниках и секс вечеринках», больно ударяющих «по печени», всецело доверив эту «тяжелую» часть опер работы своим подопечным «информаторам». Стал более участвовать в приемах и корпоративах, часто – заграничных. Через три года в институте о нем уже ходили слухи, как о весьма «влиятельной на ректора личности», помогающего «не просто так»… Рубаха – парень и невзрачный студент, превратился в «институтского «решалу»… И это было до встречи с Катей. Их «сначала рабочие» отношения развивались так бурно и всеобъемлюще, что он успел уже получить пару выволочек от своего босса СБ и от декана института. А весь институт и офис обсуждали «западение Жака на Катю»… Сам Жак объяснял химической реакцией свои отношения с Катей от которой нет ни спасения и ни желания спасаться.

Сегодня, после «дежурного посещения института», написания отчета офису и занятий с личным тренером по единоборствам, он успел сходить в магазины: купить цветы, продукты, вино, прибраться в квартире, вычистить ванну и унитаз от многодневных наслоений, повесить новую (100% затемнения) штору и застелить скатерть на отремонтированный (после удаления видеорегистратора) праздничный стол. Ему осталось только помыть фрукты, развернуть шоколад, сделать нарезку, вскрыть упаковку орехов и все это красиво выложить на стол, перед, так долго ожидаемом приходом своей «Шарман Кати». Она уже звонила, сказала «своим мурлыкающим голосом, что уже рядом с его домом», как острая боль в затылке едва не свалила его на пол… Еще никогда вшитый ХЭД датчик, так сильно не реагировал на срочный вызов «оттуда», т.е. с офиса СБ Дв отделения. Согласно инструкций у него было не более 5 минут, чтоб уединиться, настроиться на работу, а это требовало определенных долго тренируемых усилий, и принять шифрованный мнемовызов. «Самле юн!»– выругался по эвенкски. Жак,– «как всегда в самое неподходящее время». После таких «звонков» у него портилось настроение и долго болела голова, что фактически ставило крест на так долго планируемый благоприятный исход сегодняшнего вечера… Он подбежал к заряжаемому телефону, чтобы переключить его в секретный режим и воткнуть в ухо наушник с мнемомикрофоном – как Катя зазвонила. У нее был дрожащий голос и она умоляла ее встретить, так как за ней «кто-то бежал», а в длинном переулке не работал свет (как всегда).  «Хорошо – встречу» пообещал холодным голосом Жак, который уже вошел в фазу подготовки к мнемо-приему «рабочей информации». «Проклятье!» пронеслось в его голове «Катя!»…

Голос в наушнике, конечно, измененный, долго расспрашивал его о здоровье, самочувствии, успехах в учебе, потом об последнем задании, и наконец, передал «вводную»: завтра приезжает «клиент». Его нужно сопроводить по нормативу 3 и попытаться установить его иные цели прибытия, чем официально заявленные.

Передача закончилась еще более сильным «уколом» в мозг. Что совсем не соответствовало ранее проведенным передачам и заданиям. Боль не прекращалась и была настолько сильной – что он потерял сознание.  Когда Жак очнулся -он был весь в крови. Из ушей и носа шла кровь. Голова была, как после «атомной бомбы». С трудом сконцентрировавшись он поднял смартфон, как сквозь туман увидел время, пропущенные звонки… Прошел почти час… «Боже мой! Катя»– Он выбежал во двор, даже не став одеваться.

Возле дома стояла группа вездесущих подъездных бабулек. «Как жалко-то -такая молодая, красивая… Еще жить да жить!!!», «Ладно скорая быстро приехала – повезло» – услышал он их разговор. Дальнейшие их рассказы на его вопросы его потрясли…

Его Катю ограбили, – ударили чем-то тяжелым по голове и забрали сумочку с телефоном.... Она не добежала до подъезда Жака всего 100 метров. «Рядовое событие, для последнего времени, спасибо, что не убили», – как скажет прибывший участковый, срочно вызванный бабульками для написания протокола происшествия и снятия показаний…

Он долго выяснял в справочной в какую больницу уехала скорая с Катей. И если приехать на вызов было не долго – станция скорой находилась в двух кварталах, то вот отвезти в больницу было проблематично. Скорая моталась по пунктам приема больниц И везде было «то забито», то «нет мест». Лишь в четвертой по счету ее «приняли». Когда он примчался в эту больницу, куда увезли его Катю, его долго не пускали, даже в сам больничный корпус. Было уже за полночь и проходы были закрыты. Охранник привыкший к поздним посетителям, говорил заученные фразы: «не беспокойтесь – ее направили на процедуры». Какие процедуры?, куда? – он не только не знал, а ему «не велено говорить». Только после предъявления «корочки СБ» и звонка главврачу охранник повел его длинными холодными коридорами с мерцающими лампами отражающимися на неровных полах из дешевого керамогранита в корпус «скорой помощи».....  Редко попадающиеся медсестры и медбраты, завидев охранника и чужака без халатов быстро прятались за одинаковыми белыми дверями. Корпус «приема больных скорой» был заодно с моргом и вопреки всех правил был разделен лишь тоненькой перегородкой. Его Катя, бледно-синяя лежала на поднятых носилках в коридоре с едва прощупывающемся пульсом и запекшейся кровью на затылке. Среди множества лежащих, стоящих, сидячих «пострадавших, но «еще не пациентов»: избитых дебоширов, аллергиков в шоке, гипертоников, пьяниц «с белочкой», харкающих кровью, задыхающихся, перевязанных, а то и привязанных к носилкам и с кляпами во рту – все они ждали «распределения». А так как время было позднее и предвыходного дня, то ждать нужно было долго.... Ни врачей, ни помощи, ни процедур.... Кажется, здесь было обычным делом направлять «поступивших со скорой» на прием к патологоанатому «за стенку». Жак сам отвез Катю в операционную и, буквально, выдернул бригаду врачей из ординаторской – уже «закончивших прием» и дружно и весело отмечавших чье-то ДР… Сначала он умолял принять пострадавшую, потом предлагал деньги, грозил «корочкой», а в конце ему пришлось даже тюкнуть по печени, жирного как боров, администратора, кричащего о «произволе и неслыханном хамстве».... Да, он нарушил кучу правил и «засветился», что могло отразиться на его карьере… Но, по-другому было нельзя. Он знал, что чем быстрее окажут помощь при травмах головы, тем вероятнее будет благоприятный исход. Время терять было нельзя.

Два часа утомительного ожидания, при котором ему самому предлагали помощь, видя у него размазанные остатки его крови в носу и ушах… Катю прооперировали, после чего «боров администратор» буркнул ему: "будет жить". Но обещать полное исцеление не стал. Он заплатил хорошо «задержавшимся» хирургу и администратору и проконтролировал, чтоб у Кати «как положено» была своя койка в реанимации и смотрительница. Также дождался, приезда ее матери. Разговор с ней, ее эмоции, окончательно его «добили»… Под утро он свалился в комнате охранника на диван и три часа был в «отрубе»…

По инструкции, он был обязан оперативно докладывать о любой опасности для его жизни, в том числе, возникшей «по ситуации при работе мнемодатчика» и точно описывать свои ощущения до и после мнемоконтакта, при получении задания…  Это устаревшая технология передачи информации и продолжала использоваться в СБ лишь из-за ее «абсолютной безвредности и надежности передачи»… Он точно знал, что хэддатчик не должен был так сильно реагировать. При нормальной его работе мнемовызов сопровождался покалыванием не более укуса комара. Он хорошо работал в любых нештатных ситуациях: на тренировках, среди ликующей толпы, при нырянии, при сексе… Но чтоб терять сознание от боли – это явно не соответствовало его характеристикам и требовало немедленного разбирательства. С посещением «офиса ДвСБ»… Но тогда ему пришлось бы писать подробную докладную о дальнейших его похождениях в больнице: указывать фамилии, кому дал взятку, кому угрожал, как. Что при имеющихся уже устных «Катя – замечаниях» непременно привело бы к вниманию внутренней СБ и рассмотрению на комиссии. Выводы которой всегда не в пользу агента… А ему оно надо? «Не буди лихо, пока оно тихо – так любил повторять его босс, по слухам работавший еще «при РФ»… Он, да и другие агенты, часто попадают в «ситуации» требующих «доклада о себе», что превратило бы их работу и работу «офиса» в беспрерывное препинание между собой, порождающее проверки их «докладов» информаторами и сек сотами. А то и проверки и их «информаций». «Меньше обсуждений – больше дела» – это изречение сопровождало на всех этапах подготовки его как агента… Он помнил всегда об этом и никогда не позволял себе “жаловаться” на условия, быт и сложности, соответственно, менее думал о себе… В конце концов, он мог «замять» практически любую информацию из этой больницы, вся инфа с республики «вне политического характера» шла через его оперативный отдел. Где он был «не последний человек»… К тому же, у Жака слишком было мало времени до начала работы над следующим заданием, чтоб «сделать доклад на самого себя», поэтому он вернулся в свою квартиру и сделал расшифровку при помощи полученного мнемокода «пакета Задания», внимательно его изучив.

Клиент – кореец Фан Ю-чун, молодой (35 лет) главный специалист Сеульского национального университета кафедры генной инженерии и гемоанализа. До этого имел несколько высоких научных степеней по математике и программированию.  Автор и соавтор более ста статей «первого уровня». Автор идеи «эволюционного катализатора в генной структуре ДНК». Официально приехал во Владивосток для прочтения цикла лекций о «генно математических метаморфозах». Приглашен Владивостокским институтам океанографии (ВИО) в рамках обмена знаний. Что странно – приглашение он принял «почти бесплатно» и вне своего графика. Причем тематика его лекций далека от изучаемых дисциплин в ВИО. Проверку инициировала искусственный интеллект СБ. Далее следовал длинный список людей контактировавших с Ю-чуном в той или иной степени, вплоть до читателей его статей и посетителей его соц сети.

Среди основных контактеров в РФ – начальник сектора исследований ВИО Алекс Минин. Информацию о контакте Ю-чуна с Мининым система определила наиболее вероятной, именно его служебная записка послужила толчком для приглашения Ю-чуна во Владивосток… При этом система не ставила ничей контакт «клиента» в иерархию важности по нормативу 3, как то требовало задание мнемоконтакта. Также система не ставила целей, что тоже разнилось с заданием мнемоконтакта.

Очень странное задание, подумал Жак. Ему первый раз пришло задание со столь размытыми целями и «научной тематикой». За 7 лет работы в ДвСБ он много раз «следил» или «собирал информацию» о местных бонзах, заезжих предпринимателях или чиновниках с ориентацией на определение их капиталов и скрытых счетов. Об их вовлечении в разные «хитровыделанные схемы» отмыва гос средств.  Следил за изменяющими супругами олигархов, за «напрочь сорвавшимися» чадами высоких людей, много раз принимал участие в операциях с подставами (в том числе с пастельными сценами) зарвавшихся чинуш и их бизнес-окружения… А здесь ни денег, ни измен, ни дури, ни оружия, ни политики… Реально требуется быть «просто» чьими-то ушами и глазами. Тем более, в совсем «нищий» сфере науки. Если не вводная мнемоконтакта, то это задание уровня для среднего информатора. Даже не сексота.  А вот квота выделенных средств на это задание, его просто ошеломила… Несколько миллионов рублей… Это раз в пять более обычного. На эти деньги можно нанять десяток «частных агентов с сетями информаторов» и десяток активных камер-невидимок следить за «корейцем математиком».  Я же «внутрянкой» занимаюсь, а здесь клиент «Корейский контрик» … «Меня-то зачем привлекли?» – подумал Жак. Он слышал байки про последнее заранее невыполнимое задание для агента «под колпаком у внутренней СБ»: якобы там тоже закладывают в квоту огромные суммы. Агент их тратит, а потом ему вн.СБ предъявляет растрату гос средств с последующим позорным увольнением и лишением всех регалий… Он просмотрел фиксацию изменений текста задания – последнее было два часа назад, т.е когда он еще спал у охранника в больнице… В затылке неприятно похолодело, а сердце защемило – «фантомо!!  Так и есть – последнее задание!!!». Наверняка Вн СБ, его уже «фильтровало», а тут «дефект хэддатчика», больница, помощь Кате, угрозы сексотам (тот, жирный, ну прям вылитый стукач), плюс видосы от охранной системы – вот и готов материальчик. Быстренько влупили задание – чухню с «математиком» и ждут последнего «промаха» – пронеслось в голове у Жака…

С другой стороны, он лично был знаком с ВСБэшниками, пару раз сам участвовал в «их делах с другими агентами». Никто из них не смог бы провернуть так складно такую операцию с вовлечением «дефекта мнемоконтакта», да еще с реальным уродованием совершенно невинной девчонки… Зачем? Это как надо кому-то перейти дорогу в СБ, чтоб ВСБ ломало и карьеру и личные жизни двух любящих людей… Непохоже на внутренних....Он стал вспоминать своих нынешних и потенциальных врагов. Любые причины, которые могли привести к действиям неких могущественных сил с подобными результатами.  Но как он не старался, он не мог вспомнить какие-то формы агрессии в отношении его у своих и не только сотрудников Сб, ВСБ, даже в расформированном ВД.  Конечно, у него были лица с кем бы он не пошел «в атаку», с обоюдной неприязнью. Не более того, по его мнению. Если бы он был членом «бригады физического воздействия СБ», аналога СОБР – тогда, да, врагов у них полно. Именно они уже действовали по «наводке» Жака на клиента. Применяя самые жестокие способы и не гнушаясь ни с чем. Пытки, вымогательство, кражи, убийства – этим они профессионально занимались, работая в СБ. Клиентом СБ мог стать любой. И не всегда для этого нужно было совершить противогосударственное деяние. Сб не гнушалось и «частными заказами». Жак знал, что Сб с момента организации дальневосточного отделения, фактически на самостоятельном финансировании. И именно в этом успешная деятельность ДвСБ помогла ей поглотить конкурента – отделения СБ ВД РФ на уровне региона. Годы работы информатором в ВД РФ, а после реорганизации поглощения этой структуры «местной» ДвСБ, куда Жак перешел уже как агент, выработали у него проф убеждение в возможности преступных действий любого человека. Откуда исходило тщательно скрываемое ментальное недоверие к людям. Или как его называли в СМИ “мусорское критическое мышление”. Скрываемое им от всех, кроме Кати… Вспомнив ее, лежащей на носилках, Жак заплакал.

Минина нисколько не задело обвинение Рота его во лжи и мошенничестве с присвоением его средств. Он уже был готов к этому разговору сразу после первого удачного сбыта ему китайских ракушек с затертыми лазерным знаком производителя.  В принципе, он был абсолютно уверен, что Рот после первых «подделок» ракушек перестанет с ним сотрудничать еще в первые месяцы. Но Рот был настолько заинтересован в его работе, что раз за разом «проглатывал» его обещания «найти иную ракушку». Хотя он и закатывал разборки «характеристик» и отказывался иной раз оплачивать некоторые «поставки», но, однако, что-то заставляло Рота каждый раз просить Минина продолжать поиски. ..

Сам Минин по началу отнесся к работе по «поиску ракушек» для Рота, как к редкой возможности подзаработать. Ему первый раз в жизни удалось встретить Заказчика, которому требовались ракушки. Не жемчуг, ни моллюски, не перламутр, а именно раковины – коих на побережьях было «больше грязи». Рот безусловно хотел через Минина найти что-то, конкретное, но Минину с большим трудом удалось убедить Рота в оцифровании его критериев поиска в Тех задании. При заключении договора с Ротом Минин и не представлял какой упрямый и несговорчивый окажется Заказчик. Минин впервые встречал человека, с одной стороны явно желающего что-то найти, а с другой яростно скрывающего что. Рот писал свои требования в Техническом задании к договору почти месяц, под постоянным ежедневном прессинге Минина, утверждающего, что без задания невозможно искать «иголку в стоге сена». Получив же Задание, Минин еще больше уверовал в «сумасшествии старика Рота». Он детально рассмотрел полученное техническое задание и сразу же понял, что Рот далек от научной терминологии и едва разбирался в биологии. Тем не менее он описал «требуемую» для него раковину, видимо описывая какой-то образец, но при этом не делая акцент на составе вещества тела раковины, что указывало либо на отсутствии раковины либо на не желании изучить хим состав. Что существенно искажало привычную Минину картину описания. Рот описывал только одну створку раковины, явно считая, вторую зеркальным отображением первой. Что далеко не всегда могло быть. Его центральным критерием было «отсутствие колец или не более 3 колец (наслоений слоев) на клапане (раковине)».  Наслоения раковины результат ее роста и, как у деревьев, важнейшая характеристика ее возраста, здоровья. При озвученных в тех задании геометрических размерах «не менее 8,5см в диаметре», —число ее слоев должно быть в несколько раз больше. Еще одним удивительным критерием в поиске Рота был цвет раковины – светло зеленый, как с внутренней, так и с наружной стороны. Это тоже не имеющий аналогов в природе признак. Минин был уверен, что Рот описывал раковину, подвергнутую какой-либо механической или химической очистке. Внутренний слой перламутра у раковин и цветовое отличие от верхнего защитного слоя – это их характерный признак и, отклонение от этого, являлось бы всеобъемлющим генетическим отклонением. Кроме того, заявленная для поиска форма раковины «с выпуклостью чаши не более 3мм» – достаточно точно указывала на искусственное происхождение.  Раковина по своей сути служит для защиты моллюска и она не может быть «почти плоской» при диаметре 8,5см.  Было бесполезно объяснять Роту, что его критерии ошибочны. Поэтому Минин после получения Тех задания сразу же отправил Роту образец раковины из хранилища лаборатории, кажется, это была местная ракушка, по размеру близкий к описанному. Во всем остальном раковина абсолютно не соответствовала заданию. В своем заключении Минин лаконично описал, что после механического воздействия данная ракушка будет идентичной Ротовским критериям. Он назначил сумасшедшую цену в 500 долларов за эту раковину, надеясь образумить старика. Какова же была радость и недоумение Минина, когда оплата ракушки пришла сразу же после получения ее Ротом. С пометкой «искать еще».

Однако, отосланная через неделю вторая ракушка (из того же склада лаборатории Минина и того же вида) не устроила Рота настолько, что он вызвал Минина к себе в замок и отчитал, за несоблюдение договора.  Рот отказался ее оплачивать и потребовал предоставить документы стоимости трат на первую ракушку.

Сначала Минин хотел предоставить Роту справку из своего института, которая бы «железно» оправдывала бы стоимость раковины и лабораторного ее анализа, фактически обошедшиеся Минину бесплатно. Но что бы сделать такую справку, ему бы пришлось делиться с «рядом ответственных лиц», что не хотелось. Договор Рот заключал с Мининым, а не с институтом, что де-факто исключало участие института, поэтому Минин решил предоставить сфабрикованные документы оплаты, своего анализа и иностранные чеки о приобретении и доставке раковины из-за границы. Благо у него были и образцы, спец оборудование и опыт подобных действий, который он приобрел отчитываясь за траты гос средств в командировках и что было совершенно обычным делом на территории РФ.  Минин прекрасно понимал, что проверить эти документы «сложно – но можно». Это «клушкам» бухгалтерии института достаточно было лишь наличие «подтверждающих» документов.  А Рот мог провести и расследование за столь внушительные суммы. А мог и довольствоваться словами Минина Что в любом случае зависело от степени необходимости Рота в его услугах, в его ракушках и его профессиональном их анализе. Поэтому Минин решил затянуть с предоставлением документов стоимости ракушки, оправдываясь сложностью их получения, одновременно изучая реакцию Заказчика, уже считаемого им «малость сумасшедшим».

Кроме того, Рот жил в городке Северобайкальск, а Минин во Владивостоке – в Дальневосточном Регионе особой экономической зоны (ОЭЗ) РФ.  Со времени образования ОЭЗ связи между этими регионами изменились, что особенно отразилось на законодательном уровне.  Минин, при заключении договора с Ротом, вставил в Договор особые пункты, фактически не признающие право Рота, как гражданина иного региона, требовать возврата средств за «услуги» Минина. Эти пункты были только в экземпляре Договора Рота, в своем же экземпляре Минин проставил иные пункты – разрешающие Минину требовать компенсации и оплаты «товара и услуг» в любой точке федерации. Минин очень гордился, что ему в очередной раз удалась фишка с подменой понятий в экземплярах договоров Заказчика и своего. С юридической стороны получалось, что Рот обязан был оплачивать ценой устанавливаемой Мининым его услуги, а отнюдь не ракушки «согласно Техническому заданию». Фактически отослав «что-угодно» и снабдив это своим Заключением – Минин выполнял требования Договора. Именно способность Минина «обезопасить» себя и свою организацию, внести любым способом «удобные формулировки» в важные документы и помогла пять лет назад Минину выслужиться со скромной должности лаборанта, сначала Начальником Лаборатории, а затем и начальником сектора исследований двустворчатых моллюсков института. Плюс к своей изворотливости в подготовке документов, Минин был педантичен в работе, что было особо значимо в биологии и химии. Став начальником лаборатории – он заменил большинство старших «засидевшихся» коллег, кому «еще вчера был милым и приветливым молодым человеком» на ассистентов и лаборантов без опыта, но с чертовски большими амбициями. Он сам стал руководить опытами, чего не было еще со времен Союза, и сам выбирать поставку и комплектование лаборатории, отрезав от «государственной» кормушки многочисленных родственников и «друзей» бывших коллег. Это вызвало бурю негодования в научной и «около» среде, тщательно «спонсируемых» лишенными привычных и легких, как воздух, доходов, бывшими пиявками и мздоимцами бюджетных средств. Но Минин смог за короткое время достигнуть хороших результатов, написав ряд высоко оцененных статей «за бугром».  В связи с чем, у него вырос реально научный авторитет, его заметили, посыпались зарубежные миллионные контракты для института и вчерашние недруги затаились надолго.

Получив приглашение Рота встретиться воочию в его замке в Северобайкальске, Минин изучил довольно обширную информацию о «новоявленном партнере». Перед заключением Договора он имел справку о Заказчике, как о «частном лице имеющем доход от серебряных приисков, действующий бенефициар китайско-байкальского СП», т.е. типичный мажор, решивший потешить себя очередным «проектиком» по поиску редких и «в перспективе растущих в цене» раковин. Минину уже встречались клиенты, просящие найти Раковины с самым толстым перламутровым слоем, с самым быстрым ростом жемчужин, с самыми толстыми моллюсками и т.д. Всех их интересовали еще советские разработки института в этой сфере.  Существующие собственные проекта института сильно уступали в качественном и организационном исполнении, а тем более в географии поиска 50+ летних давности опытов. База СССР до сих пор кормила институт.

Рота не интересовали ни советские, ни российские опыты или разработки, ни какие-либо архивы – от слова совсем.  Будто он знал, что искать там нечего. Еще при первом знакомстве и разговоре по телефону с Ротом его смутил возраст Рота – 96 лет. Голос у него был молодой и мыслил он свежо и без старческих зависаний. Минин дополнительно изучил информацию о нем и тот факт, что Рот, по крайней мере, в последние 20 лет ни разу не покидал Северобайкальск, насторожил Минина – он никогда не встречал действительно богатых (а в том,что Рот был богат не вызывало сомнений) и «не выездных клиентов». Если в платном канале проверки контрагентов напрочь отсутствовала информация о трансграничных перемещениях, скрывать которые в современном мире было глупым преступлением, значит Рот либо до сих пор имел запрет на выезд, либо заявленные им данные о себе были искажены. Что уже могло быть причиной правового отказа в исполнении Договора со стороны Минина.

Рот за поставку первой “ракушки” заплатил Минину почти его годовую институтскую зарплату. Вряд ли, он, платя такие огромные деньги Минину, не озаботился о «правильных» данных в договоре, кои легко проверяются. Скорее всего (и эта мысль подтверждалась крайней не заинтересованностью в раскрытии характеристик поиска раковин в Тех задании) Роту вовсе не была нужна «бумажка» в виде договора и он решал свои вопросы «старинным способом» – личным общением и голосовым контролем. Западная деловая культура, преобладающая сейчас в ОЭЗ, требовала фиксации и протоколов любых действий в бизнес отношениях. Порядки времен РФ, когда кланы чиновников административным ресурсом распиливающих гос бюджет еще не полностью были истреблены, и видимо, Рот был одним из таких представителей.

Много лет назад во времена конфронтации Запада и Российской федерации, Запад применил проект «Хаос», создав сверх миниатюрное спец оборудование, под дистанционным излучением которого бетон и сталь разрушались в считанные дни. Тогда по всей РФ огромное количество диверсий и тер актов, субсидированных Западом, по задумке аналитиков США должны были подорвать экономику и доверие населения к властям, обеспечив предпосылки к следующему этапу. Действительно, власти стали контролировать сервисы сообщений, ограничили интернет сообщества, нарастили внутренние силы сдерживания и стали проводить тотальные проверки, больше похожие на армейские учения, при которых целые районы изолировались для досмотров. Население терпело, ведь диверсии были направлены, прежде всего, по общественным местам, больницам, заводам, торговым центрам.

Не достигнув целей проекта «Хаос», заключавшихся в социальной узурпации, ослаблении экономики в связи с диверсиями и выводом основных капиталов бизнес-чиновничьими кланами, а также выезду наиболее его активных и “квалифицированных” кадров – Запад перешел к следующему проекту «Внутренний враг».

Под санкции и национализацию Западными странами попали все капиталы и инвестиции имеющие связи или прямое происхождение из России, как ими провозглашенного «мафиозно-террористического государства». А их владельцев или держателей активов лишали западного гражданства и депортировали обратно в РФ. Депортации подлежали все «русские» с “коррупционно” нажитыми и выведенными из России капиталами, которые дотошно фиксировались Западом, в их специально для этого организованных офшорах. Сначала такие меры касались только Европы и США, затем, под влиянием всеобъемлющей «антимафиозно-коррупционной пропаганды», в которой, уже каждый выходец из России, объявлялся, как минимум, пособником мошенников или террористов, были распространены на весь мир и на все время. Любой капитал, любой счёт на сумму больше 100 тысяч долларов блокировался, считался “коррупционным” и подлежащим многоуровневой проверке. За информацию о сокрытии “русскими” средств или активов были объявлены награды и большие посреднические проценты.

“Русским” называться на Западе очень скоро стало быть “некомфортно”. Но если раньше, было достаточно громогласно отречься от Родины и презреть ее руководство, что стало для отъезжающих обыденной практикой, просто “очередной галочкой” при заполнении теста на получение ВНЖ, – то сейчас требовалось отдать деньги. Все деньги.  Пошла охота на богатых “русских” и их скрытые, связанные с ними, оформленные на подставных лиц и фирм счета, активы и заначки в золоте.

Еще недавно эти люди, “заработав” безбедное существование себе и своим поколениям детей, выехали на ПМЖ на так обожаемый ими Запад из так, уже, ненавидимой ими «Рашки». Надеясь, что Запад и Восток ждут этих мажоров и их обслугу, ждут их денежки. Прагматичный же Запад давно просчитал на суперкомпьютерах в социальных программ-моделях, свои действия по отношению к России, ее элите, руководству и народу: сначала Запад создал условия для вывода средств из РФ, купив с потрохами СМИ и блогеров провел видимость блестящей и безоблачной жизни на Западе; затем создал условия для развращения чиновничьего аппарата и обслуживаемого их бизнес сообщества.

И вот наступил момент, когда Западу потребовались еще раз эти люди-винтики в руках западных аналитиков. Но только не богатыми и счастливыми на Западе, а нищими и злыми внутри РФ. Вытряхнув из них до цента все ими “незаконно нажитое”, лишив гражданства и Западного будущего – он бросил их в РФ выполнять очередные скрупулезно подготовленные и активно поддерживаемые контролируемыми мировыми СМИ «задания Запада».

Депортированных из внешнего мира в РФ называли «лишенцами». Сначала их было сотни, через год тысячи, а через два – десятки тысяч. Очередное ограбление Западом, более чем 1500 млрд долларов личных активов у россиян активно обсуждалось в России, тем более, что “под возврат” попали прежде именитые актеры, спортсмены, звёзды шоу-бизнеса. РФ пыталась отстоять права “бывших” и их активы, но проиграла все суды по причине  отсутствия «института расследований вывода коррупционных средств» и не смогла предоставить доказательства международным судам, что изъятые у “лишенцев” средства, являются «не коррупционными». К слову сказать, – и не смогла бы ни при каких условиях или доказательствах.

Запад считал, что армия из тысяч «лишенцев», депортированных в РФ, это не мигранты и не рабочие, которых катастрофически не хватало в РФ – это армия “мздоимцев”. Которые мечтают заново «ограбить» российское государство и народ. Заново кушать на «государевой кухне», распиливая бюджеты. Они станут «предъявлять» свои права на еще вчера контролируемые ими «российские активы» – вступив в конфронтацию с нынешними управленцами…

Запад рассчитывал что, “лишенцы” начнут “грызть” существующую элиту, деля то не многое прибыльное, что осталось. В ход пойдут излюбленные методы – доносы и изветы на "неблагонадежность” высшей власти. Начнутся массовые аресты и громкие «псевдокоррупционные дела», что приведет к неуправляемости среднего и низшего звеньев власти – оно станет уничтожать само себя. Пойдут бесконечные необъяснимые замены губернаторов и министров, генералитета, судейских корпусов, смены правительств. Местные “князьки” и республиканские бонзы все дальше начнут отдаляться от Кремля, “погрязнувшего в разборках и междоусобицах”. Запад рассчитывал, что депортация “обратно” десятков тысяч “мздоимцев” приведет к коллапсу власти и, в конечнЭм итоге, ее капитуляции и созданию полностью контролируемых Западом государств.

Кроме того ЦРУ считало, что неудавшийся проект «Хаос» должен был значительно укрепиться и распространиться благодаря услугам «лишенцев». По их замыслу, готовых за крохи, от их же «замороженных» капиталов, в который раз предать «Рашку» и сделать все для Западных спец служб. А именно: аварии и диверсии, которые стали бы обычным делом даже в самых далеких кавказских аулах и заполярных стойбищах Федерации.

Но Запад недооценил спецслужбы РФ и переоценил “нравственное падение” депортированных.

Сб РФ, быстро вычислило и отделило из среды “лишенцев”, немногих реально ожесточившихся и праздных людей, готовых идти на диверсии.

Большинство же из “лишенцев” были неплохими управленцами и организаторами, добившихся “успехов” и на Родине и на Западе. Знающие и Западную бизнес культуру и “русскую*. Никто из них не стал вступать в конфронтацию с властями, а, наоборот, заново стали создавать свой бизнес, принеся новую культуру и понятия. Что послужило толчком для организации будущих локомотивов роста экономики РФ – Особых Экономических Зон.

СБ, взяв на особый контроль трудоустройство “особо высококлассных” лишенцев, ещё вчера объявленных Западом “суперкоррупционерами”, составили из них новую антикоррупционную службу РФ. В основе работы которой, были именно те методы “стимулирования и продвижения по службе”, которые работали на Западе при выявлении и раскрытии “русской мафии”. Что позволило кардинально изменить ситуацию с выводом средств из РФ. И привело к выявлению ресурсов для создания финансового механизма создания особых экономических зон России

Именно этой службой был инициирован нашумевший Закон “О коррупции депортированных”. С одной стороны ограничивший права “лишенцев” на государственные должности, а с другой наделивший их невиданными для “обычных” бизнесменов правами в международной торговле и сбыте изделий РФ. "Стучи или торгуй”-так сами “лишенцы”, получившие особый статус “группы населения”, метко назвали этот Закон.

Алешка Минин был маленьким мальчиком, когда происходили события, предшествующие созданию Дальневосточной ОЭЗ. Он помнил холод замерзающего города от взорванной диверсантами ТЭЦ  и голод  от вмиг прекратившихся поставок “Московии” по ж/д из-за взлома ЦРУ ее серверов. Помнил неуютный деревенский быт затерянного в сопках хутора, куда их семья вынуждена была переехать на время голодных погромов в «столице будущей ОЭЗ» Владивостоке. Он помнил, как отец ругался “за слабость” на Кремль, на их чиновников и хвалил Китай. Он помнил свой класс, в котором японские и китайские мальчики были «всегда правы», а местные «вечно учились азиатской вежливости».

Он помнил, как сбегал с уроков китайского языка и как завуч шипела ему в ухо: «Сегодня ты с урока сбежал? А завтра куда ты побежишь? Ты с китайцами будешь жить, а не с русскими…». Слава Богу ошиблась. С возникновением ОЭЗ жизнь в городе закипела, голод и холод прошли.

Минин практически не сомневался, что Рот – как раз из тех «лишенцев» давно минувших лет, которым наглухо перекрыли въезд в большинство стран. Поэтому он и сидел в Северобайкальске безвылазно.

Иметь дела с подобными типами было, по крайней мере, нежелательно. Власти Дв ОЭЗ РФ, если не запрещали, то осуждали какие-либо связи гос чиновников с «лишенцами».

Однако, на частном уровне, Минину не возбранялось сотрудничать с любым человеком. Поразмыслив о различных вариантах сотрудничества – лучший из которых это получение гарантий от Рота на отсутствие «международного коррупционного листа» и продолжение действий, схожих при передаче первой партии ракушек. Т.е. получение хороших денег при о-о-очень маленьких затратах. Деньги Минину были крайне нужны и он решил лететь в Северобайкальск, приняв первое приглашение, благо все затраты оплачивала принимающая сторона.

Алекс Минин никогда прежде не летал, бизнес-классом, причем, в единственном числе и все внимание «специально выделенного человека» было, в буквальном смысле, приковано к нему. И поэтому он вышел из самолета в Северобайкальске уже в «очень хорошем» самочувствии от бесплатного спиртного и настойчивого предложения весьма симпатичной стюардессы. Представитель Рота встретил его в новеньком аэропорту, что называется «с распростертыми объятиями». Роскошный ресторанный ужин в дорогом отеле, опять много прекрасного вина и предоставление автомобиля с водителем с обзорной экскурсией по городку. Как будто приехал не «лабораторная крыса», а поп-звезда… Уже под вечер они приехали на окраину к Замку Рота. Хозяин – высокий седовласый статный мужчина – был сама любезность и старался показаться Минину крайне заинтересованным в его услугах. На участке замка он показал свой зоопарк, где «красно книжные» лощеные амурские тигры мирно соседствовали с вальяжными рысями и росомахами. Сам Замок Минину понравился еще больше. Огромный, с дорогой дизайнерской отделкой в стиле ампир, с 4-х метровыми потолками, позолоченными фигурными балюстрадами и окнами во всю стену. Напоследок он показал свою коллекцию раковин. Их были, кажется, сотни. Со всех концов света. Каждая имела свою стеклянную шкатулку и описание.

«Вас, скорее всего, мучит два вопроса, уважаемый Алексей Михайлович, – вкрадчиво спросил Рот, – зачем мне еще раковины (т.е ваши услуги) и откуда у меня на это все деньги?»

Он продолжил, подойдя к открытому шкафу явно ручной работы: «Раковины я собираю почти всю свою жизнь. Меня влечет к ним. Наверное, это болезнь. Поверьте мне: что я только не делал и к кому я не обращался – никто мне не смог объяснить мое влечение. Понимаете – я их чувствую!!! Вот, посмотрите на эту раковину – это обычная местная ракушка. Я ее нашел 40 лет назад на этом участке. И когда я ее взял в руки – я понял, что здесь, в этой земле, что-то есть. Если вы загуглите крупнейшие месторождения серебра, то вы обнаружите, что одно из них находится в нашем городе. Я добавлю – вы стоите на поверхности шахты, в которой, на глубине 1500 метров, каждый день добывают 3 тонны серебреного концентрата. Я, как открывший месторождение и владелец его участка, получаю небольшой процент с добычи. Поэтому я не стеснен в средствах и могу себе позволить «баловство». Вы ведь так думаете о моей "просьбе"– Уважаемый Алексей Михайлович?» Рот засмеялся, увидев реакцию остолбеневшего Минина.

Рассказал Рот и о своей боязни покидать свой участок, свой город. Оказывается, ему предсказано умереть «в дороге». Поэтому он всячески ограничил путешествия и всецело ориентируется на «помощь друзей». О Минине он узнал из прессы и сразу же обратился как к специалисту....

Со своей стороны, уже в окончании однодневного приема, Минин пообещал Роту всяческое содействие в поиске «необходимых ему раковин». Алексу безумно все понравилось и ему было несколько неудобно, что он мог заподозрить Рота в чем-то «нехорошем».

В аэропорту Минин, во время ожидания вылета, купил статуэтку из чароита – местного минерала в стеклянной кубышке на память об Северобайкальске. Он обменял купленный Ротом билет бизнес-класса на эконом, так как совсем отвык от настойчивости обаятельных девушек и боялся, что за три часа полета станет «пьяным и глупым» до безобразия. А в “экономе” за время полета он отлично отоспался и прилетел во Владивосток уже в «рабочем» состоянии.

Следующую неделю Минин усиленно готовился к отправке уже партии ракушек. Он реально ее купил (правда не дорого) на китайском аукционе и реально сделал ее анализ. Результаты, правда, исказил. Так же как и документы об оплате. В субботу он пошел к своей невесте Насте, которая вернулась из рейса. Она была его лаборанткой и он отправил ее в краткосрочную экспедицию на морском траулере для контроля ловли гребешков, что было необходимо для повышения по службе.

Они весело провели время и уже в конце вечера, рассматривая видео сделанное на траулере, Минин обратил внимание на матроса обрабатывающего выловленных гребешков и мило рассказывающего что-то Насте. «Кто это?» – спросил Алекс. «Да это Митька, матрос наркоман.  Ты что ревнуешь?» – весело спросила Настя… «Брось. Он олух и бездарь, хотя, хороший обработчик гребешков».  Но Минина буквально приковало к экрану: он увидел как обрабатывает пойманные раковины этот Митька. Этот характерный зажим и поворот кисти при раскрытии раковин. Он видел это профессиональное движение и раньше, так как тоже ходил в экспедиции. И видел его совсем недавно… Но где? Он вдруг вспомнил, где – В замке, в Северобайкальске.  Рот также вынимал раковину из шкатулки. Минина обожгла мысль: «Неужели Рот – бывший матрос траулера?»

На следующий день, Минин скачал со своих очков Leicavid видеофайл посещения замка. Он всегда ходил в этих очках со встроенными линз камерами записывающими видео в еженедельном режиме. Записывали они хотя и в искаженном выпукло-растянутом виде, но эти очки, в отличие от абсолютного большинства специальных видео очков, работали в постоянном режиме и без потребности в сторонней энергии. Расшифровка записей была трудоемкой и долгой. Такие очки не отслеживались как «шпионское оборудование» и были фактически разновидностью обычных электронных коррект очков. Видео с этих очков нельзя было предъявлять в качестве улик и поэтому они имели крайне ограниченное распространение.

Минин прокрутил несколько раз расшифровку. Да, сомнений не было – то же самое движение, характерное для обработчиков раковин гребешков.

Он срочно приехал в институт, вошел в архивы института и сделал задание институтскому искусственному интеллекту: сравнить лица членов экипажей всех судов для ловли гребешков с лицом Рота. На каждом траулере при официальном выходе за лицензионной партией морского гребешка была необходимость фотоотчёта ловли гребешка, которую сдавали в морской архив фиксации и контроля вылова морских ресурсов. Если снимки делали сами члены экипажа, то часто они намеренно «на память» фотографировали и самих себя. В Институте Минина был сервер контроля и сам архив этих снимков.

Минин был уверен, что если и существовал «матрос Рот» – то фото его лица за работой по обработке и\или ловле гребешка будет в архиве.... Через час ИИ выдало результат: «Два снимка. Шести и семи-летней давности. Траулер «Готика». Походы в Атлантику. Член экипажа – матрос «No52». Степень схожести черт лица с фото Рота выше 80%».

Минин задумался: «Если предположить, что Рот лгал ему о своей замкнутости и он выезжал за пределы страны. То почему в качестве матроса? Он же богат, по всем информациям – Рот совладелец ряда компаний в горно-обогатительной сфере. Зачем ему это? А он ли это вообще? А вдруг этот матрос и «хозяин замка» – двойник Рота? Более молодой и здоровый.... Но зачем двойнику собирать ракушки?

Минин снова стал прокручивать видео со своих очков, вглядываясь в расплывчатые формы. Вот Рот показывает свою коллекцию из десятков, если не сотен раковин в стеклянных шкатулках. Вот он достает из.... Стоп. Минин остановил кадр. Рот держит руками наполовину вытащенную раковину. И видно, что эта половина намного меньше и резко отличается по форме, чем половина «за стеклом». Оказывается, шкатулка с эффектом увеличения и искажения. Очень странная шкатулка. Кажется, он видел, что-то похожее.... Точно!!! Кристалл чароита был тоже в стекле с эффектом увеличения. Минин приехал домой и стал рассматривать шкатулку с кристаллом. И хотя сверху крышка была запаяна, она определенно была такой же по конструктиву, как у Рота. Кристалл под разным углами зрения выглядел неповторимым, переливаясь. Но его невозможно было рассмотреть детально. Еще Минин увидел крошечную лазерную гравировку на боковой стенке шкатулки, видимо – клеймо производителя. Минин понимал, что прятать раковины в столь необычные, скорее сувенирные, а не коллекционные шкатулки, не имело ни практической пользы, ни распространения среди коллекционеров. И лишь подчеркивало у их владельца статус богатого, но не сведущего в «ракушечных делах» человека.

Через день Минин, притворившись покупателем крупной партии шкатулок из Северобайкальска, беседовал с ИП Мариконе из Иркутска, владельца торгового знака выгравированного на стекле шкатулки, купленной Мининым в аэропорту. Через него он узнал, что он продал некому господину «тоже из Северобайкальска» много «срочно сделанных» шкатулок, точно, как на пересланном фото из Замка Рота, за два дня до посещения его Мининым. «Я вам даже могу сказать точно сколько – 89 шкатулок» – продолжил Мариконе, – «Именно столько я могу максимально изготовить за один день работы».

Минин задумался: если “Господином из Северобайкальска”, был Шлеменко, то показ в замке “коллекции раковин” в этих, едва сделанных, шкатулках, ему был явно постановочным, рассчитанным лишь на эффект внимания к каждой раковине, не имеющим ничего общего с заявленным “коллекционированием”. И это значит, что Рот пытался, как минимум, ввести его в заблуждение о цели приобретения у него раковин.

Минин не стал дальше интересоваться, кто именно заказал шкатулки, не стал делать запросы о «Матросе No52» с траулера «Готика» и его путешествиях – это уже граничило с «вмешательством в личную жизнь». Что, с одной стороны, крайне жестко регулировалось в республике для «обычных людей». А с другой: Минина не интересовала личная жизнь Рота и сколько у него может быть «страхов», двойников, жен, жен-двойников. У каждого богатого дяденьки полно причуд и интересоваться чужим блудством и блядством Минину было не интересно. К тому же, это все от денег, и чем их более – тем больше блуда и причуд у их хозяина… Будучи преданным своему делу, Минина заботило другое. В нем проснулся профессиональный интерес. Главное – он абсолютно был уверен, что Рот очень хочет покупать его ракушки и их анализ. Для чего Роту или его двойнику ракушки? Для чего Рот готов платить безумные деньги за них. Можно предположить, со слов Рота, он обладает каким то «даром» и через ракушки может определить залежи ископаемых, например серебряные копи. Поэтому он заказывает по всему миру эти ракушки, ища новые «залежи серебра», будучи невыездным. Минин, являясь ярким приверженцем научного подхода, – отвергал человеческий фактор под названием «дар».  Но мог предположить, что раковина, будучи естественным отложением окружающих веществ,  может содержать какие-то химические маркеры и Рот нашел технологию опознавания и сравнения этих маркеров. А чтоб отвести подозрения, он разглагольствует о «любви всей жизни к ракушкам». Наверняка, Рот отщипывает от ракушек частицы для опытов. А чтоб скрыть это, хранит их в дефокальных шкатулках… Возможно, у Рота есть оригинальная раковина, хим состав которой он сравнивает с другими раковинами из мининских (возможно, и других поставщиков) посылок.

А если Минин сам сможет завладеть такой технологией?  У Минина от мысли, что он стоит на пороге уникального открытия – закружилась голова. Он представил себя на месте Рота, как он тайно ищет раковины и, найдя похожую с оригинальной и охраняемой, как «зеница ока», будет оформлять участок, откуда ее привезли, в свою собственность. А потом его поколения будут жить на дивиденды от копей серебра, найденных с помощью раковины. А почему серебра? Может и золота? Редкоземельных металлов? И… зачем тайно?!  Минин сделает «научное открытие» – запатентует метод "поиска ископаемых при помощи раковин", прославиться, и будет жить сам и его поколения, на продажу лицензии на этот метод. Хотя… при нынешнем уровне вездесущей преступности РФ, его «открытие» вряд ли уйдет дальше Заявления на открытие… Могут присвоить, а его – «отправят в космос» при несогласии. Минин вспомнил своего директора института, где он работал. В кулуарах шептались, что у него «руки по локоть в крови» стали, пока он пробивал себе место к директорству. И это за должность, а тут миллионы долларов на кону.... Прав Рот – надо сидеть «молча» и по-тихому сгребать сливки.

А вообще возможно ли такое открытие? И прав ли он, что Рот ищет не раковины, а копи? Надо проанализировать информацию, решил Минин.  На завтра, он допоздна беседовал с институтским искусственным интеллектом, предварительно отключив его от внешних связей. Устно передав почти всю информацию о клиенте Роте и ответив на все вопросы ИИ, Он сформулировал ему задание:

1.Зачем Роту ракушки?

2. Насколько важны ракушки от Минина для Рота?

ИИ глубокой ночи выдал ему результат:

1.Рот ищет человека, которого не знает, но с такими же, как у него интересами. Вовлечение специалиста, уровня Минина как минимум на 35% сокращает время его поиска. Искомый человек связан с раковинами на 85% и на 55% связан с феноменом долголетия Рота. Этот человек на 90% может быть его родственником (для более точного ответа, нужен внешний запрос). Расширяя поиск ракушек, Рот с вероятностью 100% сможет завладеть информацией об этом человеке.

2. Роту не важны ракушки на 85%, ему важны критерии поиска и их системность по территории на 100%. Ему важно постоянное поддержание информации об этом поиске в научных кругах, что на 35% сократит общее время нахождения искомого человека.

Минин совсем не ожидал такого ответа от ИИ и остаток ночи он провел совсем без сна. «Глупая машина, не зря тебя прозвали «Позорной Дусей», думал он – «она посчитала, что Рот типа “Дункан Маклаута” – ищет очередного «бессмертного горца»! Видимо в ее настройках долголетие это наивысший приоритет. Глупая машина, она и понятия не имеет, как за деньги можно купить все: паспортные данные на 96 лет, отличную физическую форму и здоровье».  Обычно, Минин, работая с институтским ИИ после получения не корректных его выводов, просил оплатить выход на более мощную Китайскую систему. Но в этот раз этого сделать он не мог. Все должно было храниться в тайне.

«Однако, есть вполне интересный вывод этой безмозглой ИИ»– далее, размышлял Минин. Он мог быть спокоен, что Рот будет проверять его ракушки – делать опыты с ними, проверять их старость, местоположение. Он всецело мог доверяться его Заключениям, как специалиста. А еще больше – его запросам в разные научные и околонаучные организации с просьбой продать «раковины 5-7 тысячелетней давности».

«Это чертовски хорошо!» – размышлял Минин. Он может поставлять дешманские раковины и далее старику Роту за сумасшедшие деньги, подделывая справки и чеки об их стоимости.

Но это разнилось с его теорией о химических маркерах раковин. А если Рот реально проверяет его раковины?  Как же узнать, что делает Рот с его раковинами?

Целую неделю Минин изучал оборудование для слежения объектов. Просмотрев видео посещения замка еще раз – он понял, что Рот имел в своем замке современные детекторы следящих устройств и множество установленных глазков камер. А вход явно был оборудован автоматическим рентген сканером. Установить у него “обычные” камеры слежения во все многочисленные помещения не представлялось возможным.

Он изучил массу различных типов и систем слежения и остановился на современной, но мало применяемой трипольной системе сбора информации. В объект внедрялись микроскопические источники импульсного излучения программируемо изменяемых параметров и не фиксируемых в отдельности. Однако, объект, находящийся по воздействием, не менее трех источников излучения, сам становился излучателем тонких магниторезонансных полей. Расшифровывая по индивидуальной программе параметры этих полей, счетчик предоставлял 3Дэ картинку объекта в реальном времени. Сложность этой системы была в неясности картинки, малой дистанции слежения и требуемой мощности обрабатываемого центра расшифровки. Огромным плюсом системы были: приемником излучения от объекта могла быть любая заземленная объемная металлическая поверхность (крыша, забор, металлокаркас здания), получение аудио информации и гарантированная скрытность системы.

Американское оригинальное оборудование имело сумасшедшую стоимость, продавалось только спец службам и имело санкционный запрет реализации в РФ. Однако, китайские «товарищи» на своих «барахолках», предлагали интересным людям аналоги этого шпионского оборудования по, хотя дорогой, но адекватной целям, цене. Минин на выходные поехал в Харбин, где это оборудование продавали в одном из офисов ТЦ на окраине города, без отзывов на него и за наличные юани, что явно указывало на подпольное происхождение. Минину продемонстрировали его работу и выдали комплект с предупреждением, что оборудование сложное в настройке.

Купив китайскую подделку, Минин хотя и не сомневался в «не хорошем» качестве, но настроив оборудование четко, по откровенно корявой китайской инструкции, получил «вообще нулевой результат».

Источники не излучали и не программировались, счетчик не понимал, где и какое излучение и не расшифровывал никаких сигналов. Картинка была – просто сплошное черноточие, аудио ряд – шипение разной тональности.

Справившись с первым желанием «вернуть гауно систему» Минину стало жалко потраченного времени на поиск и приобретение оборудования. Однако, его откровенно задело, что китайцы (пацан лет 17 ти) смог его настроить при продаже, а он, дипломированный специалист,  не смог разобраться – и он еще целый месяц провод за проводом, файл за файлом, винтик за винтиком разбирал этот красиво упакованный, но пока совершенно бесполезный набор оборудования. Его, истинного увлекающегося и доводящего всякое начатое дело, тем более в новой для него отрасли, до конца, – захватил этот процесс. Он перелопатил тучу инструкций и книг, скачал и изучил гигабайты инфы с инета, поэкспериментировал с десятками разных источников, дорого купленных и полученных им самостоятельно. Он заплатил еще тысячи рублей за сотни испытаний на стендах и опытных столах – И через месяц сделал вывод о невозможности исправить этот комплект «высочайшего качества оборудования», ввиду явного технологического и программного несоответствия. Это оборудование не могло работать ни при какой степени сложности настройки. А картинка объемного слежения предпродажного показа – было просто записанное видео, конкретно для офиса в Харбине для компьютера, абсолютно не связанное с оборудованием.  Оно запускалось при определенном порядке нажатия клавиш. Его тупо кинули… Единственное, что там реально могло давать результат – это сканер излучения. Когда он и его разобрал и добрался до главного компонента (объемного датчика) он с удивлением обнаружил, что тот изготавливался в РФ, на Самарском заводе радиоэлементов Поволжской ОЭЗ.

Весь этот месяц он продолжал слать Роту раковины и исправно получать по 3-3,5 тысячи долларов за штуку. Он делал качественные подделки счетов, рекомендаций и писем от «зарубежных партнеров», а также весьма развернутую аннотацию «исследований» этих раковин. На самом деле «ракушки» он крал из музея своего института, в котором они пылились еще с советских времен. Четко выдерживая график поставок раковин, он мог планировать «ракушечный бюджет». Он уже стал оценивать свои дорогостоящие покупки в «ракушках». Для смены авто требовалось 3 ракушки, для смены квартиры – 12 раковин, а на постройку дома – еще 25 ракушек.

Этот месяц Минин много работал. Он далеко отодвинул планы по устройству собственного семейного счастья, практически перестав встречаться с Настей и поставив ее (и себя) в двусмысленное положение. Времени на букетно-конфетный период катастрофически не хватало. Деятельность в институте, поиск и изготовление поддельных документов для Рота и, самое основное на что у него стало уходить время, – на исправление дорого купленного оборудования. Более месяца напряженного поиска «настроек» и удручающий результат. Он обращался к «китайским товарищам» и не раз. Получив на первое письмо ответ, полный презрения к его «тратам и ущербу» с выражением недоумения претензией к «высочайшему качеству продукта», китайская фабрика «забила» отвечать письменно на его обращения и заблокировала его телефон. Еще две недели он пытался привлечь «товарищей» через «своих людей» в Китае. Но как только речь заходила о взыскании средств с китайской фабрики – всем им «было некогда». Минин еще раз убедился в глубоко потребительском отношении «Великого Китая» к гражданину своего молодого протектората, вообще ко всей Дв ОЭЗ РФ. Через официальные китайские каналы Минин не стал делать запросы – это требовало пояснений покупки «шпионского оборудования» госслужащим. Что могло повлечь «интерес органов» с обеих стран.

В общей сложности на китайскую «подделку» он потратил почти «2 ракушки» и полтора месяца работы. За эти деньги и за это время можно было попытаться заиметь информатора из окружения Рота. Можно было просто купить у охранной фирмы записи с камер слежения внутри замка Рота.  Минин был страшно раздосадован неудачей и бездарно потраченными деньгами и, главное, временем, отношениями с Настей. Но – так бывает, долго и упорно к чему то идешь и – «стена». Наверное, «Шпионский подход» не был правильным, не свойственен «ботанику Минину», и подсознанье не реализовывало решения. Возможно, «он был еще не готов» и небеса не пускали на «новый уровень» с открытием Ротовских ракушечных маркеров серебра.

Впрочем, он все это время отправлял Роту фальшивые раковины «с разных концов мира» и исправно получал плату. У него появились деньги, появились другие интересы и возможности. Важно было не упустить эту «синицу в руке».

Он решил увеличить количество поставок ракушек, так как нашел в Китае поставщика раковин различных форм и размеров. Правда раковины имели изъян – выжженный лазером иероглиф поставщика.  Пока Минин вел переписку с этим поставщиком на предмет поставки раковин без иероглифа – Настя полностью прекратила с ним отношения. По слухам (а коллектив института в котором они оба работали хотя и был солидным, но утаиться от злых языков еще никому не удавалось) Анастасия стала «ходить с бизнесменом из окружения директора». На просьбы о встрече она отвечала уклончиво и долго. Сообщения мессенджеров не просматривала. Минин злился, но понимал, что сам упустил ее. Проклятые ракушки… Проклятый Рот…

В один из жарких июльских дней его вызвал Директор и попросил проконтролировать поставку в Поволжскую ОЭЗ РФ производимых институтом биосинтетических материалов. Один из давних партнеров института отказался оплачивать поставки ссылаясь на некачественные составляющие и проблемы с таможней. Минин под благовидным предлогом решения таможенных вопросов вызвался в командировку в Самару – столицу Пов ОЭЗ РФ.

В Самару он привез русский датчик, обнаруженный им в, разобранном до винтика, китайском оборудовании для «трипольного слежения». Минин лелеял надежду повлиять на китайских партнеров через обращение этого завода, либо попытаться получить компетентное заключение о невозможности его работы в китайском варианте.

Самарский завод радиотехнических изделий встретил его сохранившейся с советских времен системой пропуска с талончиками, проходными с вертушками, рядами колючей проволоки на ж/б стенах «со стразами» и вездесущим запахом мыльной эмульсии.  Специалист завода, к которому его направили после долгих выяснений и привычных чиновничьих направлений по кабинетам, взглянув на «изделие» в руках Минина вяло сообщил ему об окончании выпуска их «давно». Но волшебная сила фляжки дорогущего коньяка, переданная Мининым «просто так» – освежила память спеца настолько, что он пообещал контакт разработчика данного «уникального прибора».

Разработчиком оказался грузный и лысый мужик лет 75-ти – Рощин П.А.. Он с удовольствием принял приглашение «откушать в ресторане», где так нагрузился предложенным вискарем, что Минину потребовалась помощь трех официантов, чтоб оттащить его к такси, после обеда, плавно перетекшего в ужин. Однако, история, которую рассказал Рощин, определенно стоила затрат на попойку этого спеца.

Эффект объемного рентген 3д зондирования математически был смоделирован в России еще в 90ые годы 20 века, одновременно с разработкой прототипов известных компьютерных томографов (тоже Российская разработка). В 10-х годах, тогда еще юный выпускник МГИМО Рощин, под руководством начальника лаборатории Самарского завода РИ Курчатова, предложил использовать, не требующие громоздких рентген излучателей, маломощные природные излучающие минералы. А в качестве сканера этих излучений – любое металлическое основание, накрывающее объект. Он создал технологию  3Дэ охвата и программу распознавания излучений проходящих через объекты в он-лайн режиме, подобно рентген сканированию в томографах. Однако для полноценной работы этой программы требовались фантастические, по тем временам, вычислительные мощности. В РФ не смогли предоставить лаборатории Самарского завода РИ такие мощности, деятельность и финансирование заморозили, их разработки посчитали утопическими и он вместе с Курчатовым, практически вынужденно, обратился в США за «помощью». Где их пути разошлись. США предоставили Рощину временную грин-карту и небольшую лабораторию, где он создал первый прототип датчика 3д объемного сканирования.  Курчатов же, уехал в Европу по приглашению компании «Филипс», которой он предложил развивать «тему томографов».

Через год пребывания в США, Рощин опубликовал результаты своих исследований и попытался получить патент на свой датчик. Однако, компания «Филипс», опротестовала исследования и заявила свои права на 3д зондирование под руководством Курчатова. Американскую Лабораторию Рощина закрыли, на него повесили штраф за «копирование чужих разработок», грин-карту аннулировали, и он вернулся в Россию, на завод в Самару. Где, спустя год в той же лаборатории завода РИ, продолжил исследование уже под гарантии Ростеха и через пять лет создал полностью работоспособную систему 3Дэ моделирования, в основе которой и был датчик, как у Минина.  Рощин получил ряд заказов на его систему от СБ Федерации и щедрое финансирование. Которое позволило создать ему уникальные (в единственном числе) станки и оборудование для производства датчиков и иного оборудования.  Технология 3Дэ зондирования давало не четкую, но хорошо различимую объемную картину ограниченную контуром сканера. Например, если сканер подключали к ж/б стенам пятиэтажного дома хрущевской застройки, то при размещении излучаемых веществ в каждом углу здания получалось объемная картинка всего здания. В котором каждый движущийся и статичный элемент можно было, изменяя настройки программы, увидеть детально в онлайн режиме. При определенных условиях и уменьшении дистанции излучателей сканер позволял расшифровать даже колебания звуковых волн и увидеть волны сигаретного дыма сквозь стены любого материала и толщины. Единственно, что было неудобно – сканер мог настроить только Рощин. Так как программные ключи к дешифрованию данных с датчиков были связаны с индивидуальными настройками оборудования в лаборатории. Оборудование нельзя было вывести из лаборатории или повторить из-за сложности и уникальности примененных технологий. И поэтому любое использование сканера легко отслеживалось в лаборатории. Это было его ноу-хау. Но именно это  и служило главным тормозом его распространения.

После образования ОЭЗ интерес к его оборудованию со стороны федеративных республик сильно упал. Кому, из власть имущих, в сопредельных регионах, захочется делать дорогостоящие 3Дэ съёмки, зная, что о них записи могут храниться в лаборатории Самарского завода РИ? Внутри же самой ОЭЗ, не было необходимости в столь экзотических способах слежения.

И американцы, и японцы, и китайцы много раз покупали комплекты его оборудования, и много раз он выезжал на «охоту», настраивая оборудование для слежения. Ему щедро платили и заодно пытались выведать технологию получения 3Дэ картинки. Рощину предлагали усовершенствовать его «морально старое» оборудование, но для модернизации головной его части – датчика 3Дэ зондирования-у Рощина уже не было ни желания, ни здоровья.

Пару раз лаборатория Рощина по просьбе обнищавшего Завода, выпускала спец заказы только из датчиков объема для, неизвестных Рощину, зарубежных партнеров. Но вот уже пару лет Лаборатория простаивала, сам Рощин вышел на пенсию и поселился за городом, на даче, совсем отойдя от дел.

Рощин слышал, что американцы, а затем и китайцы, якобы, стали выпускать системы трипольного слежения, схожие с его оборудованием. Каким-то образом, обойдя патенты «Филипса». Но только от Минина он узнал, что это за системы. Он долго смеялся, узнав, как был удивлен Минин, когда разобрав «самый совершенный китайский продукт», нашел в нем «морально старый» датчик Рощина. «Никому еще не удалось его скопировать! Ибо это невозможно, даже мне самому…» – восклицал пьяный Рощин в такси по пути домой.

Рощин, несмотря на влитые литры виски, сразу уяснил желание Минина получить возмещение «откуда-нибудь» за купленный китайский комплект и время убитое на его «настройку». Однако, он отказался «участвовать в заговоре против китайцев, какие бы они не были плохие». «Пойми,– горячо продолжал он – завод, да, вообще, вся Поволжская ОЭЗ, не будет защищать интересы ни мои, ни, тем более, физического лица, перед китайской фабрикой в таком щекотливом вопросе, как поставка санкционных товаров..”

Видя сконфуженный вид Минина, Рощин продолжил: «Но завод может сам продать тебе рабочий комплект 3Дэ слежения.  Даже без моей протекции. О ценообразовании данного вопроса, я не могу ничего тебе сказать – заводу принадлежит оборудование, а права на технологию я давно продал. Теперь – я всего лишь пенсионер. Но я могу тебя уверить, что ты справишься с настройкой комплекта сам, коли уж с китайским разобрался..».

На том и порешили.

Отложив официальные рабочие дела, также требующие внимания, Рощин, на следующий день, опять заявился к прежнему специалисту с просьбой продать комплект 3Дэ слежения.  И опять подношение в виде коробочки турецких сладостей предопределила его преждевременный отказ, как «давно не изготавливаемого оборудования». Он предложил Минину оформить Заявление на приобретение и ждать «официальный ответ, в виде исключения – всего пару дней».

«Ок», – размышлял Минин, –  «Я как раз смогу уладить вопросы по командировке».

Однако, командировочный вопрос с поставкой биоматериалов в Самаре, он не смог решить. Таможенный орган Пов ОЭЗ РФ тянул с официальным ответом о причинах задержки поставок, но на словах, сообщили: фактически институт делает поставки «китайской» продукции, что подлежит иному налогообложению и таможенному оформлению, как продуктов вне ОЭЗ РФ. Минин предложил продолжить поставки через Казахстан по серым схемам, через посредническую контору в «Казахии» (офшорная зона Казахстана, созданная специально для клиентов из РФ), таможня которой менее щепетильна к товарам из Дв ОЭЗ.

После совещания, Минина срочно вызвали «домой» и ответ от Завода он получил уже в аэропорту Самары.  Завод готов был, продать «единственно оставшийся» комплект оборудования по цене эквивалентной 15 тысячам американских долларов. Конечно, эта цена была фантастически дорогой для «физика» РФ. Минин созвонился с Рощиным и тот ему подтвердил ценник. Якобы – это минимальная цена применительно к «мирового уровня продукту». Что-то подсказывало Минину, что Рощин явно имеет влияние, если не прямое регулирование цены фактически своего продукта и оценивал финансовые возможности Минина. Поэтому он постарался высоко эмоционально передать свое негативное отношение к «предложению». Заодно он предложил обменять свой имеющийся у него комплект китайского оборудования на Рощинский. Рощин же ответил, что у Минина комплект «дохлый», а у завода «работающий» – не равноценный обмен. Минин сразу смекнул, что Рощин «контролирует и заинтересован в сделке» и привел свой, ранее им обдуманный, вариант обмена. Он сказал Рощину, что имеющиеся у него датчик – не привязан к лаборатории завода и может передавать данные в свободный интернет, что увеличивает его стоимость в разы. Рощин, сказал, что это не возможно, но он передаст заводу «мнение клиента».

В аэропорту Самары, при оформлении на вылет, Минину отказали в провозе «санкционного оборудования» и ему обошелся в круглую сумму возврат “по-тихому” его датчика обратно из таможенного плена. Как пояснил, явно довольный полученной суммой сотрудник таможни: «ввозить можно, вывозить – нет». Заодно он сообщил, что обычно такие детали вывозят автотранспортом, якобы на дорожных постах легко можно его «протащить» завернув в коробку от авто деталей с чеком.

Если бы это были козни Рощина или заводчан, – датчик бы точно не вернули и еще бы оформили весьма неприятное для госслужащего административное дело. Минину повезло откупиться, хотя и пришлось из-за нехватки времени, срочно сдавать датчик в отделение хранения багажа, чтобы не опоздать на рейс.

Через неделю, специалист Самарского завода позвонил Минину и стал интересоваться у него списком китайского оборудования и деталями «научного» поиска его настроек, который произвел Минин. А еще через день, он передал, что Завод готов, анонимно и без договоров, обменять имеющиеся у Минина детали системы трипольного слежения китайского производства на комплект Рощинского оборудования, при условии предоставления результатов всех «исследований объекта обмена» произведенных Мининым.

Конечно, это был успех: замена точно не работающего китайского, на потенциально рабочий комплект слежения с записью во «вражеской лаборатории».... Это называется «шило на мыло», размышлял Минин. Дорога к «ракушечному открытию» пока напоминала, скорее, якутский зимник «Усть-кут – Мирный», чем германский автобан. Если смотреть «правде в глаза»: до воплощения своего замысла о получениии тридэ записи с комнат замка Рота Минин еще не продвинулся ни на шаг, хотя уже прошло больше 3 месяцев с момента посещения замка в Северобайкальске.

Все эти три месяца Минин исправно отсылал по одной раковине в неделю из запасов музея родного института.  Раковины он старался предоставлять в соответствии с заданием Рота. И наступил момент, когда искомых раковин, кроме самих экспонатов, в запасах музея уже не осталось. Пришлось «реально искать» старые раковины: обращаться к запасникам из других музеев, а также искать научного обмена с другими институтами. Выезжать в другие страны, как он обещал Роту и самому искать раковины Минин не мог. У него пока не было ни времени ни желания просить отпуска с работы. К тому же, реальные поиски подобных раковин стоили ровно столько же, сколько он и запрашивал сейчас у Рота. Т.е. Минин бы «работал» едва ли не в убыток, а это уже была бы экономическая катастрофа.

Он так и не смог договориться с китайским площадкой на Амазоне, именующей себя «фабрикой уникальных сувениров», предлагающей хотя и речные, но формой и размерами подходящие раковины, чтоб они не ставили на его приобретения лазерные «клейма». По ходу переговоров, выяснилось, что они сами покупают такие раковины уже с клеймами. Т.е. они были просто «посредниками», которых пруд пруди.  Выяснить же откуда раковины не удалось.

На поиски стало уходить очень много времени и себестоимость раковин резко ушла ввысь. Разовые приобретения раковин из лабораторий у лаборантов, за которыми приходилось ехать в другие регионы к «знакомым» лабораториям и институтам. Все это стоило денег. А его дорогостоящие приобретения, особо отмеченные окружающими – «виниры во весь рот», новое авто.  На это тоже уходили деньги. И главное – все это привлекало внимание. Так же как, его многочисленные «шпионские переговоры», когда Минин посреди совещания в институте вынужден был «отлучиться на звоночек». И, конечно же, его, ранее не отмечаемая, занятость. Минин был все время занят, все время куда-то стал спешить, задерживаться на работе допоздна, либо, наоборот, неделями не появлялся там. Минин изменился внешне. Раньше, он улыбался, не разжимая рот, стесняясь кривых и редких зубов. Сейчас – наоборот, часто мог слушать собеседника «скалясь белозубой улыбкой». Он стал лучше одеваться, хотя не по моде, но в брендовые вещи. Стал ходить в фитнес зал и плавание. Он стал активнее, позитивнее и резче в суждениях. Про него стали говорить в институте, как о кандидате в замы «главного». Постоянные мысли о Раковинах стали менять его. Он это чувствовал и, пока, ему это нравилось.

После десятков звонков Рощину и специалисту Самарского Завода РИ, наконец, были оговорены детали и время обмена комплектами слежения.

Минину даже не пришлось, снова выезжать в Самару. Обменялись посылками.

К моменту прихода посылки от Завода (вернее от физ лица Рощина) Минин уже представлял процесс работы с «устройством». Он получил подробную инструкцию (не в пример китайской инструкции) завода и пояснения Рощина.

Однако, когда он поэкспериментировал с полученным оборудованием на своем садовом участке, делая ровно то, что было в инструкциях, – он опять получил на экране «марево» и шипение. И только после онлайн видео консультаций Рощина на экране проявился силуэт домика…  Минин быстро проверил, уже взломанную им программу оборудования, и обнаружил, что настройки ее были изменены при внешнем сигнале. Отключить внешнее управление программы было невозможно. Он понял, что Рощин тайно контролировал его «опыт». И оборудование лаборатории не просто «статично записывало» результаты согласно инструкции, а использовалось Рощиным для коррекции настроек и результатов. Лицемер Рощин действовал точно так же, как при продаже и всех других комплектов «его оборудования», добиваясь мзды за свое участие.

Выбора не оставалось, как играть по правилам Рощина. Он позвонил ему и попросил его за хорошие деньги, самому настроить его оборудование в «нужном месте». Рощин не долго отнекивался и согласился.

К моменту, когда Рощин смог приехать в Северобайкальск Минин решился на рискованный с его стороны шаг. Он нашел реставратора-палеонтолога, который за ничтожные деньги готов был скрыть выжженный лазером иероглиф бренда на раковине.   Поэтому он закупил у китайского сайта партию речных раковин со скидкой, затер иероглифы у ресторатора и отправил Роту сразу три раковины. Надеясь, таким образом, спровоцировать Рота на сравнение отосланных Мининым раковин с «Ротовской супер раковиной», содержащей, как предполагал Минин, маркеры серебра. Одновременно, он организовал поездку Рощина в Северобайкальск, чтобы он подготовил Замок к три дэ съемке.

Приехав к замку, Рощин, с помощью метаний рогаткой, закрепил на противоположных наружных стенах замка незаметные комочки липкого гипса в составе с микроизлучателями. А затем подключил свой датчик к металлической крыше и выходу арматуры стен, замкнув контур слежения.  Все это делалось без посещения замка, практически удаленно. Настраивал оборудование Рощин почти день, незаметно запуливая на стены замка микроизлучатели в нужные места. Картинка переданная  Рощиным со сканера в целом удовлетворила Минина. Где-то поражала детализацией отдельных  мест, а где то была неразборчивой. Минин мог развернуть картинку в случае необходимости и отметить цветом движущийся любой объект. Звуковой ряд тоже был, но не во всех комнатах. Причем тембр голоса система не различала. Как будто говорил переводчик читающий по губам. Рощин объяснил, что полученные результаты – максимально возможные при его технологии. Главное – гарантия на работу оборудования была не менее двух месяцев при положительных температурах внешней среды и не намеренного слома при обнаружении датчиков и оборудования.

Рощин, сделав настройку оборудования и проверив качество картинки, передаваемой Минину, уехал за день до даты прихода курьера с посылкой с раковинами к Замку Рота.

К моменту прихода курьера, Минин уже знал, что движущимися объектами в Замке за целый день слежения были старик Рот (он отметил его красным), охранник-водитель, который довозил его с/до аэропорта и которого Минин узнал по быстрой и, несколько, размашистой походке и, еще, большая собака колли. Впрочем, собаку Минин исключил из объектного слежения, так как она постоянно выходила из замка во двор и входила в замок не далее большой прихожей, где, видимо, и жила.

Программа триммерной обработки видео, которой снабжался комплект оборудования, позволяла вырезать моменты без движения из записи слежения. Поэтому Минину не приходилось часами сидеть перед экраном и вглядываться в него, боясь что-то пропустить. Целый день в замке Рота перед приходом курьера после обработки программой уместился буквально в час просмотра.  Ничего не обычного или подозрительного Минин пока не заметил. Рот дважды кушал, говорил по телефону с водителем, с каким-то мастером, трижды встречал и общался со своим охранником, который привозил продукты, кормил зверей в клетках. Рот дважды выходил гулять с собакой. Потом он смотрел фильм и принимал душ. К раковинам в зале он не подходил, лишь сделал замечание охраннику, чтоб купил еще один шкаф для ящиков с ракушками и поставил его в гараже.

Наконец Роту звонит курьер, он спускается на первый этаж, принимает посылку, удивляется ее размерам, говоря: «На этот раз господин Минин постарался, видимо, более обычного», подписывает накладную, закрывает дверь за курьером и идет с посылкой на второй этаж. Он проходит в дальнюю комнату, в которой вскрывает посылку, достает раковины. Долго их рассматривает. Затем он идет в комнату, которая плохо отслеживается. Видно, что он подходит к стене, тянется к чему-то и…изображение пропадает. Через полтора минуты изображение возвращается, Рот уже в другой комнате. Однако система не полностью его видит, а в размытом виде. Голоса нет совсем. Через час изображение проясняется и Минин видит, что Рот сидит за столом в большой комнате со шкафами, видимо в кабинете. Он сидит и что-то набирает на клавиатуре. Минину приходит платеж за две раковины, а не за три. Приписка к платежу объясняет отказ от платежа за одну из трех присланных раковин: «явно не соответствует заданию».

При дальнейшем слежении картина с исчезновением изображения Рота при входе в эту же комнату, повторялась

Минин отослал Рощину ролик с исчезновением Рота в комнате и попросил объяснить его «возможный баг» программы. Рощин через день перезвонил и ответил, что «скорее ВСЕГО, в этой комнате есть не отслеживаемый источник помех, который может быть причиной искажения контурного приема датчиком. Возможно, объект носит его с собой и в это время изображение также нарушается…».

Что же там может быть такое, зачем Рот сразу же побежал, как только получил раковины из посылки, и что может «источать помехи» ?  – размышлял Минин. Рот явно сверял полученные раковины с чем-то. И это «что-то», весьма вероятно, имеет излучение. Из характеристик оборудования Минин знал, что Рощинская программа легко распознавала практически все виды излучений, выделяя из них маркеры излучателей три дэ оборудования Рощина. Маловероятно, что у Рота могла быть «глушилка» на 3Дэ слежение. Зачем ее делать только на одну комнату? К тому же, Рот частенько говорил на громкой с собеседниками, явно не заботясь о возможной прослушке разговоров в замке.

Вскоре, он смог получить зацепку решения данной загадки из прослушки разговора Рота с собеседницей, с которой у Рота явно были близкие отношения. Рот говорил «на громкой» с тем, кого приветствовал «элеоночкой». Она просила «помочь вылечить Петеньку» – человека, который, также, видимо,  был знаком Роту. При этом, она просила «просто посидеть с ним, хотя бы час в сутки», якобы «даже этого было бы достаточно». Рот твердо отказывался, указывая на «болезнь» и грубо прервал разговор, после слов собеседницы: «У тебя не было болезней все 20 лет, что я тебя знаю… Я не прошу твой талисман, знаю, как ты дрожишь над ним и сколько людей ты за него угрохал, но, пожалуйста – просто приди!».

Минин десятки раз слушал эту запись разговора, стараясь соотнести монотонную речь шифратора с поведением Рота. По всему выходило, что Рот очень сильно переживал после этого разговора. Он дважды звонил кому-то, спрашивая «здоровье Петра». Много раз терялся в «потайной» комнате, пропустил обычное время обхода зверинца, обеда, ужина и не стал гулять с собакой. Что при, фактически, затворническом образе жизни Рота явно выходило за рамки обычного его, весьма размеренного, образа жизни.

Минин чувствовал, что «потайная комната», талисман о котором говорила Элеоночка и заказы ракушек Ротом, взаимосвязаны. Но пока не мог определить есть ли у Рота искомая им раковина «с маркерами серебряных копий».  Загрузить данные в ИИ института и проанализировать их Минин боялся, так как «уже звучало предупреждение об очень серьезной угрозе жизни при раскрытии тайны талисмана Рота. Конечно, Рот мог запросто запудрить мозги «элеоночке» своим талисманом и его влиянии на свое здоровье. На что он был мастером, и в чем Минин уже убедился. Но сам факт признания высокой его ценности для Рота (вплоть до «угрохания людей» – со слов элеоночки) – уже не мог быть пропущен. Тем более интеллектуальной системой. Он знал, что искусственный интеллект института может, «распознав угрозу», самостоятельно передать данные в федеральную сеть, даже при запрете оператора на внешние связи. Поэтому опять придется решать задачу самому.

Как всегда, Минин, по научному  определил порядок вопросов, записав их на планшет, отвечая на которые, можно было прояснить дальнейшие действия:

1 Почему Рот отказался оплачивать третью ракушку из отосланных ему? Как на это повлияло посещение им «потайной комнаты»?

2. Наслоения раковины могут что-то излучать и какое время?

3. Может ли раковина иметь излучение, которое не фиксируется обычным способом и которое создает помехи 3Дэ слежению?

4. Кто такая «элеоночка» и нужно ли ее разрабатывать, т.е пытаться войти с ней в контакт и выяснять через нее о талисмане?

Записав вопросы Минин, вдруг, осознал, что почти четыре месяца назад, после встречи в замке Рота, он также записывал вопросы по этой же теме. И сегодня, решение предыдущих вопросов, поставило новые, не менее важные. Т.е. он, фактически, топтался на месте. Потрачены не малые деньги. У Минина неприятно закрутило живот, когда он вспомнил суммы, потраченные на «слежение». Потрачено время. А узнать, зачем Рот покупает раковины у него, не только не удалось, а, кажется, стало еще сложнее.

«Проклятье,– думал Минин,– как же тяжело-то одному принимать решения. Не с кем обсудить ситуацию. Не кому, кроме себя, поручить выполнение. Не кому «нарезать задание» и «обозначить сроки».  Он же начальник!!!  А здесь, в этом «затянувшемся проектике с глупеньким клиентом», все приходилось делать самому. Уже о-о-очень долго… Раньше, он надеялся, что нашел родственную душу в Насте. Он считал ее своей невестой, и она считала его своим женихом. У них были планы, были общие интересы… Но сейчас – он был совершенно один.  Ракушки полностью им завладели.... Да, зачем мне это «открытие»? Зачем?  Куда он гонится… Минин взглянул на себя со стороны и с ужасом осознал, что за эти 4 месяца ни разу ни сидел «в компании», ни разу ни «выезжал на шашлыки». Ни ездил к матери в сад. А когда она звонила, всегда просил перезвонить из-за занятости.  Да у него появились деньги и не малые, по сравнению с предыдущими заработками.  Но его душа совершенно изменилась. Он стал алчным. Он стал ненавидеть людей с обычными житейскими проблемами.  Они казались ему, «стоящему перед открытием мирового уровня», просто  мелкими. Он стал видеть вокруг только «варианты решения», только ракушки. Он ожесточился. Стал скупым и любить только себя. Проклятые ракушки....

Минин уныло посмотрел на себя в зеркало своего автомобиля…  Кстати, авто у него новое. Дом, Одежда и зубы новые. Он уже ни считает дни «до зарплаты». И кредитная кабала его уже не заботит. Он уже без пяти минут «зам. директора». Разве он мог рассчитывать на это «до Ротовского задания»? И, кстати, ему звонила Ангелина с бассейна и, кажется, просила о встречи…  Минин вспомнил шикарное тело Ангелины и Настю. Настя явно проигрывала, да и ее вечные проблемы с похуданием и правильным питанием, честно говоря, уже начинали доставать. Кстати, он слышал, что ее «новый компаньон походов в правильные рестораны» слился, не выдержав испытаний. Да, эти бесконечные жалобы на калорийность и отсутствие «здоровой пищи» сведут в могилу любого мужика. Не-е-т уж! Он еще погуляет «на свободе», а теперь еще и с деньгами!!!

Минин, приехав домой, еще раз обдумал, свои дальнейшие шаги.

Решения вопросов, которые он записал, определенно потребуют не малых финансовых вливаний. И это при том, что он уже вложился на не малую сумму. Правда из «денег Рота», но это его деньги за другую «квалифицированную работу».

Зачем зарабатывать «у Рота» и тратить на него же? Неожиданно, осознав это неприятное положение, Минину совсем расхотелось «участвовать в проекте».

Что-то было в этом колдовское. Он вспомнил что, чем больше он работал на Рота, ища ракушки и выведывая его секреты, тем больше тратил на него же.  Он с ужасом осознал, что в последнее время, внутренне уже был готов тратить на «тайну Рота» много больше, чем получал от него.  Он не раздумывая оплатил все чеки Рощина, все его «хотелки» на кругленькую сумму, взял за свой счет отпуск в институте.  В итоге, он вновь у «разбитого корыта».

Фактически, он потерял четыре месяца! Это чертова туча времени. Не проще ли просто продолжать отправлять Роту «подделки» и получать за них хорошие деньги? Просто стать тупым исполнителем. Вернее, – очень ловким исполнителем. Лучше иметь синицу в руке, чем журавля в небе!

С другой стороны, он убедился в том, Рот действительно, что-то делает с присланными ему ракушками в «тайной комнате». И очень вполне может быть сравнивает их с некой вещью, возможно, талисманом. И проверить это не удается, так как что-то имеет непонятное излучение в этой комнате. Пока невозможно предположить, что это излучение и действия Рота с ракушками в тайной комнате четко взаимосвязаны. Минин снова смотрит ролик с записью: Рот входит в тайную комнату, изображение нормальное, берет что-то из шкафа, набирая код (похоже,– сейф), изображение и звук теряются, затем изображение постепенно нормализуется с Ротом, спустя минуты уже в других комнатах. И так три раза. Все три ракушки, присланные Мининым, таким образом «кажется были проверены». После чего, Рот оплатил поставку двух ракушек из трех…  Хотя, Минин был уверен, что Рот вообще не станет оплачивать «голимые подделки».

И что дает ему этот ролик 3Дэ видео? Покажи его любому человеку и любой скажет – просто помехи видео.  Также подумал и Рощин.

Совершенно неубедительное доказательство наличия у Рота «супер ракушки с маркером серебра». Минину стало понятно, почему у Рощина «постепенно не стало клиентов», и почему его 3Дэ видео не принимаются в судах как доказательство.

Остается еще версия с талисманом из уст «элеоночки». Минин опять прослушал запись ее разговора, абстрагируясь от различных версий, как будто “человеком со стороны”: Звонок. «Элеоночка» что то просит. Получает отказ. Обижается и несет чушь. А если учесть, что голос дешифратора механический и без интонаций, – то версия с « чудодейственным талисманом» становиться равной степени обиженности и глупости «Элеоночки».  Доверия, к которой, пока, совершенно нет.