Даже глазам бесплатное чтение

© Аким Сарр, 2024

ISBN 978-5-0064-1355-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аким САРР

«Даже глазам»

Алтай прекрасен! Так всегда говорила мама. И она, конечно же, была права. Как всегда. Мы часто забываем про это, и вспоминаем только тогда, когда лично сталкиваемся, но глупо отрицать, что практически все о чем нам говорила когда—то мама оказывается чистой правдой. Конечно, есть исключения из правил, и их множество, но на то они и правила… Что же до красот алтайских, то это только ребенку или, тем более, подростку может показаться скучным и унылым: горно—лесистый пейзаж с суровыми хвойными деревьями, бурными реками и огромными цветочными полянами. Взрослый же человек, да еще утомленный бесконечной городской суетой, в такой обстановке безусловно отдыхает душой. Но это в обычной ситуации. У Ильи же было нечто иное…

На самом деле он даже сам не мог никак классифицировать свою ситуацию, как ни старался. А началось все неделю назад, в прошлую пятницу. В самую обычную, казалось, пятницу, когда, утомленный рабочей неделей, люд не спеша тянется кто куда – по желаниям, главное туда, где будет возможность отдохнуть. Илья в качестве подобного места давно избрал себе скамейку в парке недалеко от дома. Это была совершенно конкретная скамейка, внешне ничем не отличавшаяся от любой другой в парке, но она обладала одним уникальным свойством, которое и сделало ее особенной в глазах Ильи – она была расположена в каком—то, непонятно как уединенном, месте парка, в которое, помимо Ильи, не забредал почти никто, исключением могли стать лишь редкие собачники, попавшие сюда в поисках своего не в меру суетливого животного. Для остальных людей ее каким—то непостижимым образом как бы и не существовало. Илья и сам нашел ее случайно, когда побежал за вырванной из рук ветром купюрой, и с удивлением обнаружил, что оказался в каком—то вневременном и внепространственном мешке – настолько тут было тихо и уединенно. С тех пор он каждую пятницу, да и просто, когда требовалось, отправлялся сюда – посидеть в тишине и покое, почитать, подумать, выпить пива, а может и чего покрепче. Только тут он мог по—настоящему отдохнуть и набраться сил, поэтому его паломничества сюда не прекращались никогда, независимо от времени суток или года. И естественно все это происходило в одиночестве. Не потому, что Илья был нелюдим, хотя что—то такое в нем проскальзывало, просто он прекрасно знал, что если он откроет кому—то свое тайное место, то очень скоро оно перестанет быть тайным, и вообще перестанет иметь смысл.

Туда—то Илья и отправился в прошлую пятницу. Неделя была непростой и ноги сами несли его к месту силы, как он его называл. Попутно ноги занесли его в любимый магазин разливного пива, утяжелив его сумку на литр пенного напитка, в обязательном порядке нефильтрованного, и в еще более обязательном – светлого. Ноги несли, душа радовалась, а сердце роняло с себя груз рабочих забот, довлевших над ним долгих пять дней. Пока же про них можно было забыть – здесь и сейчас они были не властны.

Илья неспешно разместился на скамейке и приступил к созерцанию – окруженная со всех сторон кустами сирени скамейка благоухала, радуя органы чувств источаемыми цветами запахами и расцветками, дополняемыми щебетом птиц, в большом количестве избравших сирень местом своего гнездовья.

– Хорошо! – довольно проговорил Илья, и извлек из сумки холодный сосуд с пивом. Он даже зажмурился от удовольствия, а пара затяжных глотков дополнили и без того идиллическую картину. – Хорошо! – повторил Илья и подмигнул какой—то птичке с любопытством разглядывавшей его с ближайшей ветки. Пичуга наклонила свою маленькую головку и моргнула, как бы подмигнув в ответ.

– Полностью с вами согласен! Полностью! – неожиданно раздавшийся голос стер довольную улыбку с лица Ильи и заставил глаза округлиться в легком испуге. Повнимательнее вглядевшись в птичку, как будто источником голоса могла быть она, Илья отогнал от себя фантастические мысли встряхиванием головы и занялся поиском действительного обладателя звучавшего голосового аппарата, который, впрочем, и не прятался.

– Простите великодушно… я, кажется, вас напугал… – говоривший пошуршал сзади кустами, похрустел ветками, и предстал перед Ильей.

Это было неожиданно, особенно если учесть тот факт, что за все то время, когда Илье было известно об этом месте, а это без малого два года, никто и никогда с ним здесь не разговаривал. А то, что обращались именно к нему Илья, после явления, уже не сомневался. Новый знакомец (впрочем, еще пока совсем незнакомец) вид имел неожиданный и не совсем презентабельный – весь какой—то всклокоченный, замызганный, запыленный.

– Вы на мой видок внимания не обращайте, пожалуйста, – словно прочитав мысли, поспешно проговорил он. – Очень много приходится передвигаться пешком, так безопасней… Единственный минус – отнимает кучу времени, а вот его—то у нас как раз нет, – человек договорил и, как бы выжидая, уставился на Илью. Илья же ожидаемо не понимал ничего и взаимно пялился на, как ему начинало казаться, какого—то местного сумасшедшего.

– Я тогда продолжу? – не выдержал наконец тот. – Просто обычно тут начинаются вопросы… а вы молчите… – лицо Ильи вопросительно вытянулось.

– Вопросы? – нахмурился он. – Какие вопросы? Вы кто вообще?

– Ну вот и славно! – всплеснул руками незнакомец – Теперь все на своих местах! – он даже радостно заулыбался. – Вы не подумайте… это просто все упрощает. На сложности же, повторюсь, у нас нет времени. В общем не буду тянуть никого ни за что – вам срочно нужно ехать на Алтай!

Ну все ясно… Никаких сомнений – псих. Илье даже стало как—то грустно, только—только началось зарождаться в нем какое—то странное чувство, похожее на смесь авантюризма, детской непосредственности и взрослой усталости от жизненной рутины, как все в один миг затянулось каким—то туманом и исчезло во тьме, остался только голый реализм городских будней с городским сумасшедшим на первом плане. Настроение было испорчено, вечер испорчен и даже, казалось, само это место оказалось испорчено таким бесцеремонным вторжением. Со вздохом встав, Илья махнул рукой, задумчиво и хмуро огляделся, как будто проверяя не забыл ли он чего, вручил едва начатую литровку незнакомцу и пошел на выход, причем избрал почему—то для этого путь, приведший сюда этого возмутителя его спокойствия, через кусты.

– Подождите, – не унимался возмутитель, смущенно перебиравший в руках литровку. – Я… благодарю, конечно… Но… Вы не поняли! Вам грозит опасность!

Пробираясь сквозь кусты, Илья практически не услышал его слов, но на последней фразе зацепился рукавом за сучок, организовав несколько мгновений тишины, что позволило ее расслышать. Эффекта это, однако, не произвело, лишь новый вздох вырвался у Ильи, и кусты снова затрещали.

– Вас Илья зовут! Ваша фамилия—Макаров! А на Алтае у вас родственники по материнской линии! – незнакомец повысил голос, дабы перекричать создаваемый Ильей хруст. – Бабушка Нюра, помните? Качели на сосне?

Да. Качели… Они были одним из ярчайших воспоминаний раннего детства, когда его совсем еще маленького возили на Алтай. Качели смастерил ему дед, они висели на узловатой сосне, росшей прямо посреди двора – дед говорил, что посадил ее тут еще его дед в детстве, и он сам, когда—то, пацаном, прятался на ней от бабки… Илья остановился. Про качели не мог знать посторонний человек. Даже он сам в суете современного горожанина успел позабыть это.

– Кто вы? – спросил он, не оборачиваясь. – Что вам нужно?

– Я хочу вам помочь, – незнакомец замер в какой—то неестественной позе, как бы боясь спугнуть обратившего на него внимание Илью. – Я все неправильно начал… Вы простите. Я ведь даже не представился… Меня зовут Алексей, фамилия Иванов, но это совершенно не важно и ничего вам не скажет. Важно другое – вам грозит смертельная опасность. Я вас очень прошу, давайте сядем, и я вам все объясню… – человек запнулся. – Постараюсь объяснить… Пожалуйста… – он даже попытался умоляюще сложить руки, но ему помешала тара, которую он продолжал держать.

Илья молча посмотрел себе под ноги, задумавшись и как бы взвешивая что—то, и прошагал к скамейке, уселся закинув ногу на ногу, и воззрился на собеседника, всем своим видом демонстрируя полную внимательность.

– Спасибо, – смущенно бормотнул тот и пристроился на противоположном краю скамейки. – Я постараюсь быстро… Можно? – человек смущенно одними глазами показал на литровку и, после утвердительного кивка, надолго к ней приложился. – Горло пересохло, – пояснил он, опустив глаза. – Да я и, признаюсь, пристрастен…

– Может к делу? – перебил его Илья, начинавший жалеть о смене своего решения.

– Да, конечно! Простите… – спохватился незнакомец, извинившись неведомо в какой раз и поспешно заговорил – Много лет назад, в середине 19 века ваши предки по материнской линии переселились на Алтай из Курской губернии. Сложно сказать почему, да и не так важно. Тогда вообще много людей туда переселялось, волнами шли. Поселились они в глухой на тот момент деревне и зажили потихоньку. Жизнь непростая была, тяжелая, и все бы ничего, да невзлюбили местные жители переселенцев издалека. И русские люди, давно там корни пустившие, тем не брезговали, а уж про туземцев и говорить нечего. Начиналось все просто с косых взглядов и слов недобрых, а закончилось—то прямым вредом. Жила тогда в тех местах в лесу шаманка – Аначак. Сколько ей лет, а может и веков никто не ведал, но говаривали всякое. Сильная она была, всей округой к ней ходили за помощью – когда захворал кто, или урожай чтоб народился, дела сердечные улаживала, ну и черным колдовством она тоже не брезговала – могла призывать злых духов. Ведьма в общем. И вот стали у переселенцев одни за другим несчастья происходить – зерно на корню сгниет, корова околеет, дом загорится сам собой, а потом и люди стали пропадать. Очень быстро стало понятно – без шаманства тут не обошлось. Поползли слухи, что, то ли сама Аначак, то ли по чьему—то наущению, но решила пришлых извести. Говорили, что достаточно ей, глядя в глаза человеку, проговорить «тегенек», и исчезал тот человек из этого мира, а переносился в мир другой, сумеречный – «алыс тьер» по-ихнему. Душа же его всецело принадлежала теперь ей, обрекаемая на вечное рабство. А прапрабабка ваша, Маланья, тоже была непроста, ворожеей в родной губернии слыла известной…