Курсант. Назад в СССР 13 бесплатное чтение

Глава 1

Престижный ресторан моего родного города – «Октябрь» – сегодня вечером был закрыт на спецобслуживание. Гоша Индия подсуетился и организовал все по высшему разряду. Столы ломились от деликатесных закусок, икры и прочей осетрины. Сразу две смены официантов вышли на работу. На сцене, путаясь в проводах и акустических штекерах, готовился выступать модный вокально-инструментальный ансамбль из самой Москвы. Цветастые одежды вперемешку с джинсой и рыжими длинными патлами издалека не давали достоверно определить, кто из них мальчик, а кто девочка.

Белоснежные накрахмаленные скатерти на столах чинно подчеркивали подготовку к предстоящему торжеству. На первый взгляд, обычный праздник, но привычная на советских свадьбах водка отсутствовала совсем, вместо нее были выставлены напитки рангом повыше, большинство из которых не встретишь и в каталогах магазинов «Березка». Например, самым простым на столах оказался армянский коньяк «Васпуракан», и тот 18-летней выдержки. Поначалу я хотел было избежать помпезности своего бракосочетания и даже рассматривал присутствие на ней родного для каждого советского человека самогона. Но Гоша и слышать не хотел о моих плебейских замашках. Взял организацию всего банкета на себя, включая и снабжение, и расходы. Сказал, что это его свадебный подарок, а, дескать, с моей ментовской зарплатой я разве что могу купить пару бутылок Red Label, банку икры и палку сервелата на всех. Я не стал спорить. Спорить с Гошей – все равно что против ветра… плевать. Хотя на свадьбу сбережения у меня и были, и получилось это довольно просто. Особо тратиться в командировках мне не приходилось, командировочных почти хватало на питание, а зарплата потихоньку копилась. К тому же, за раскрытие «дела Литератора» нашей группе выдали неплохую премию в размере нескольких окладов каждому.

– Дай-ка, я вас обниму! – воскликнул Гоша, увидев, как мы со Светой входим в зал ресторана.

Он не был на регистрации, так как лично контролировал подготовку банкета и метался промеж столов, как бешеный таракан.

Я распахнул свои объятия навстречу другу, но хитрый катала в первую очередь прилип к Свете, проскользнув мимо меня.

– Какие вы красивые, – мурлыкал он, обнимая мою невесту.

– Ручонки прочь, – пробурчал я.

А Света и впрямь сегодня была невероятной. Блистала. Если даже в повседневной рутине она выделялась статью и привлекательностью, то в этом платье невесты, которое призвано быть символом чистоты, невинности и новых начинаний, смотрелась просто сногсшибательно и особенно сексуально. Невинностью от нее совсем не веяло. Она несла элегантность и грацию той леди, которая знает, чего хочет. Платье из белого атласа обнимало каждый изгиб точеной фигуры всем своим подчеркнутым минимализмом и выгодно смотрелось без всяких там кружавчиков и прочих рюшей. Волосы невесты завиты в ниспадающие локоны-кудри, которые вкупе с паутинкой крошечной фаты обрамляли ее лицо, будто магический ореол-завеса.

– Да ладно! – лыбился Гоша и уже лез обнимать меня. – Ревнуешь, что ли? Светка, ведь, как сестра мне! Но если она разведется, то я бы за ней приударил.

– Щас я тебя приударю, – ткнул я его в бок, изображая апперкот левой.

– Да я шучу, – хохотнул Гоша, – не приударил бы, а сразу бы женился.

– Хорош болтать, – оборвал я его, косясь на сцену. – Лабухи играть будут сегодня? Пора начинать действо.

– Конечно! У них вокалист просто трезвый. Он пока не накатит, голос не прорезается. Пойду плесну ему коньячку.

– И мне плесни, – выдохнул я. – Устал, как собака. Пока Свету через мост нес, руки на пять сантиметров длиннее стали, потом мотались по городу, то к вечному огню, то к фонтану, то еще в пару мест куда-то заскочили. И почему советские свадьбы начинаются с каких-то путешествий? Что за традиция такая? Нет, чтобы сразу за стол…

Видно, устал я улыбаться – страшно тянуло побурчать.

– Ну, к павшим воинам наведаться – это еще понятно, – кивал Индия. – традиция старая, у каждого кто-то погиб или был ранен в свое время, а вот к Ленину на фига? Сам не пойму.

– Вождь потому что, – выдал очевидную вещь подошедший к нам Погодин. – Ни одно дело без вождя не решается в племени…

Гости из холла тянулись веселой вереницей и растекались на ручейки поменьше в недрах зала, огибая белоснежные столики, как маленькие айсберги на своем пути.

Глядя, как официанты бесперебойно таскают на столы еду, мне жутко захотелось уже что-нибудь съесть. Каравай, который традиционно куснули мы с невестой на «кто больше отхватит за раз», голода не утолил. Откусил я, конечно, больше Светы. Не то, чтобы умел, просто возлюбленная деликатно отщипнула вполсилы.

За один раз в рот много хлеба не влезает, как ни старайся, кусочек я проглотил и не заметил, и в животе уже снова заурчало. Всегда, когда немного волнуюсь, жрать хочу. Хотя поздно метаться. Волк-то с волчицей теперь. Нора есть – двушка в Москве, от государства полученная за заслуги. Мебель и электроника почти новая. Машину вот еще надо бы прикупить. Из последних «Восьмерка» у меня была в Москве. Модель новейшая, недавно только вышла, но машинка мелковата, не по мне оказалась. Продал я ее. А свою «Волгу» из Новоульяновска, что когда-то от Гоши досталась, я давно отцу передарил. Сам всё равно по командировкам мотался, не пользовался почти, да и редко бывал в Ноаоульяновске. А сейчас семейному человеку без машины как-то не очень. Хотя так получалось, что у нас всегда служебная под рукой. Может, и без авто пока перебьюсь. Видно будет…

– Сынок, – ко мне подошла мать, за ней семенил слишком уж сияющий отец. Сто пудов, уже накатил, и, скорее всего, не раз. Судя по такому же сияющему Горохову, который терся тут же рядом, бухнули они вместе с моим батей. – Ты почему такой худой?

Мама задавала вечный вопрос, в ее понимании «не худой» – это, наверное, как Никита Егорович. Когда шея и щеки вровень.

– Я не худой, мам, а поджарый, – улыбнулся я устало.

– Светочка, – причитала мать, видно, тоже немного волновалась, – корми его больше…

Света закивала, пообещала откармливать меня. А я про себя подумал, что питаемся-то мы в столовке в основном. Но мне нравится. Советские столовые не все хороши, но выбрать можно. Да и некогда нам щи-борщи разводить.

Наконец, музыканты заиграли (спасибо Гоше, обеспечил вокалиста топливом), и я скомандовал: «за стол».

В зале набралось много малознакомых мне людей. Руководство местного УВД (как обойтись без коллег), подзабытые мной соседи родителей (из них я помнил только фронтовичку тетю Клаву) и прочие дальние родственники и не совсем родственники. Пришли и близкие – друганы из моей Новоульяновской молодости. Хотя я, вроде, не старый, но в свои двадцать шесть чувствовал себя, будто две жизни уже прожил, а сам момент попадания в Союз образца 78-го года казался мне подзабытым подростковым сном.

Из близких были Быков с женой, Трошкин Илья, Саныч – тренер по боксу, Петрович – мой мастер из цеха фабрики музыкальных инструментов. Судмедэксперт Мытько с хохотушкой-супругой Леной. Сейчас уже пенсионер МВД – Аристарх Бенедиктович, и Витя Драгунов, что теперь трудился вместо него начальником экспертно-криминалистического отдела. Витя немного поправился, раздобрел и теперь уже не был похож на хорька, каким я его увидел и невзлюбил при первой встрече.

Я ручкался и обнимался со всеми, был очень рад всех видеть, как молодой спаниель встречных людей. Все уже успели поздравить нас со Светой раза по два, рисом обсыпать и вручить кучу цветов, большинство из которых были, как водится, гвоздики.

Кто-то из гостей умудрился притаранить непонятные желтые цветочки, но их мигом выбросили без нашего участия, дескать, желтый – цвет измены.

Ох, уж эти советские приметы. Мне во время бракосочетания Погодин все уши прожужжал, что смотри, мол, кольцо когда будешь надевать, ни в коем случае не вырони. Иначе – амба. Шипел:

– Или погибнет кто-то из пары, или того хуже, развод приключится.

Я Погодина хотел было прямо там прибить, но кто-то из слишком умных гостей ему поддакнул, мол, все верно Федя глаголит. Вон, Пушкин выронил, и чем дело кончилось – погиб на дуэли. А то, что в те времена каждый третий аристократ, задира и прочий поэт на дуэли жизнь заканчивал, им невдомек. И вот ведь чехарда! Хоть не верю я в эти приметы, однако в кольцо вцепился, как клещ в собаку. Намертво. Но все-таки чуть не выронил, когда гимн Союза заиграл. Громко так бахнул и эпично, что захотелось по стойке смирно встать. Ну, или на баррикады лезть. Вот так чуть не выронил колечко, которое я зачем-то заранее вытащил и в руке держал, будто боялся потерять его. Вроде, не в первый раз женюсь, а будто первоходка безусая. Но не выронил, так что фиг вам – никто не погибнет и тем более не разведётся.

Впрочем, у Светы тоже не всё гладко прошло.

Теперь моя жена по всем спискам и документам будет Петрова. На вопрос регистратора в ЗАГСе, мол, какую фамилию желаете взять, Света немного замешкалась, вздохнула, мысленно попрощалась с княжеским «Ожегова» и тихо проговорила «Петрова», будто вступила в рабоче-крестьянское сословие. Добровольно вступила, что ж теперь… Так тихо проговорила, что переспрашивать пришлось.

Свидетелем у меня был Погодин. Быков тоже очень хотел, но беда в том, что он женат. Свидетель, вроде как, холостым должен быть. Трошкин тоже пытался набиться в свидетели, сказал, что пофиг на приметы, можно и женатым быть, ничего в этом страшного. Приметы – это пережитки темного прошлого, а мы в космос летаем, а недавно, в марте, первую межконтинентальную баллистическую ракету изобрели. Но я уже Погодину пообещал, поэтому пришлось Трошкину другую байку рассказать, что, мол, если жених разойдётся с молодой в течение трёх лет, то свидетелю через суд придётся оплачивать все расходы на свадьбу и стоимость подарков. Погодин это в шутку сказанул, но Трошкин почему-то поверил и с радостью уступил место Феде со словами – приметы надо чтить, мол, свидетель все же холостым быть должен.

Со стороны невесты свидетельницей была Светина подруга. Вообще не знал, что у нее есть подруги. Наверное, есть, но я ни разу не видел. А вот родители ее даже не приехали. Не смогли. Были в очередной командировке за границей. А подруга, та прилетела из Москвы. Звали ее Настей, выглядела она мышкой, хоть и ладной, как в «Аленьком цветочке». Небольшая козочка такая, но глаза ясные, как щеки Погодина, когда он врет или выпил лишку.

Зал ресторана был украшен традиционными плакатами, нарисованными от руки гуашью. Высыхая, она мигом бледнела, и украшением для роскошного зала плакаты, естественно, не выглядели. Смотрелись, как седло на грациозной лани. Такие свадебные плакаты кочевали из десятилетия в десятилетие, а текст, типа «Желаем паре молодой дожить до свадьбы золотой», никогда не менялся. Помню, точно такой же плакат висел на моей первой свадьбе из прошлой жизни. Несмотря на возражения Гоши, плакаты все же развесили, и ресторан, если мельком смотреть и взглядом лепнину не цеплять, стал напоминать родную советскую столовку.

– А если шведскую стенку присобачить, – высказался Погодин, – то и на спортзал похоже будет. У меня маманька с папкой в спортзале женились. В школьном. Так что всё по-нашенски.

Ведущего на советские свадьбы не принято было приглашать, не знали еще такого слова, «тамада». Может, где-то ведущие и были, на мероприятиях, где полтыщи рыл и больше, но на моем торжестве на себя эту роль добровольно взвалил Индия. Вот ни за что бы не подумал, что в Гоше шоумен умер.

– Друзья! – Гоша бесцеремонно отнял микрофон у вокалиста (был еще второй прибор, но чтобы уж наверняка никто под руку не блажил). – Сегодня мы собрались…

Дальше пошел текст про ячейку общества, про детишек, про «муж голова, а жена шея». В общем, все прибаутки и тосты, которые я слышал в современном мире, оказывается, существовали уже и в этом времени.

– Горько! – закончил выкриком Гоша.

– Р-раз! Два! – пошел отсчет устами толпы.

Поцеловались со Светой мы до двух. Нефиг гостей расповаживать, впереди еще сто таких «горько». А Свету мою целовать я без свидетелей привык.

– Ур-ра! – разом выдохнули гости, когда мы со Светой отлипли друг от друга.

Послышался звон бокалов, а я поймал на себе взгляд свидетельницы Настеньки.

Ткнул в бок Погодина, мол, смотри, какая гостья. Почти принцесска, только маленькая. Замутить ты с ней сегодня должен, друг, примета такая.

Погодин и без всяких примет уже ушки навострил и нос по ветру держал. Много на свадьбе молоденьких девчонок было, не знаю, откуда взялись, а он на свидетельницу поглядывал. Хотя… если ее приодеть да накрасить, может, и куколка получится. Или можно просто выпить.

Сели, закусили, встали, поцеловались, выпили, снова сели. Первый час закольцевался на таких нехитрых действах. Гости орали от счастья и выпивки, Света тоже сияла и улыбалась, а я почему-то не пьянел. Будто внутренняя чуйка не давала оперу расслабиться.

– Ну ты что хмуришься? – хлопал меня по плечу подошедший отец. – Не рад, что ли?

– Еще как рад, – я мигом натянул улыбку. – Просто душно в зале.

Мышцы на лице мучительно заныли.

– А-а! Это мы счас мигом исправим! Офцант! – хмельной батя махнул перстом по-боярски. – Открой окно! Жениху воздуха не хватает.

– Тихо ты, – зашипел я на отца, – всё мне хватает. Не надо орать об этом на весь зал.

– Да ладно, – примирительно пробормотал отец, подсаживаясь ко мне на место Феди.

Погодин уже скакал на танцевальной площадке с «козочкой», которая все равно продолжала на меня поглядывать. Может, мне кажется? Может, она на всех так смотрит? Или просто на еду глядит. Голодная, наверное…

– Я понимаю, ты волнуешься, – затянул наставительную шарманку отец. В нем запоздало проснулся мудрый родитель.

– Да ничего я не волнуюсь, – свел я брови так, что почувствовал, как они стукнулись друг об дружку на лбу.

– Мы с матерью когда женились, ты уже стучался у нее в животе. Я все не решался… Думал, зачем я ей. Ветер перемен вечный в голове. Сам помнишь, что все детство твое я мотался по журналистским расследованиям, по командировкам.

– Конечно, помню, – кивнул я, немного слукавив. – Но мы со Светой – совсем другое дело. У нас у обоих ветер в голове. На одной волне, так сказать. Так что я совсем не волнуюсь, просто немного… трезвый.

– Хех! Счас исправим, – отец налил мне какого-то Гошиного элитного пойла до самых краев бокала. – Ну! За внуков.

– За семью, – чуть скривившись, поправил я отца.

Дзинь!

Выпили, несмотря на обилие яств, занюхали корочкой, как и полагается, а уже после закусили.

– Друзья! – самозванный конферансье Индия снова отнял у певца микрофон, не дав ему довыть новый хит Валерия Леонтьева. – А теперь прошу всех выйти ненадолго на улицу.

В зале раздался недовольный гул, будто зажужжал целый улей пьяных пчел.

– Товарищи! – не сдавался Гоша. – У нас там будет небольшое представление. Сюрприз, так сказать!

– Наливай лучше! – выкрикнул кто-то из толстых гостей, те, которые обычно – рубаха набекрень и пуп на босу грудь. – За молодых! Давайте пить!

Гости не торопились на свежий воздух, тем более, что в ресторанах СССР было разрешено курить прямо в зале, так что дымок над столами висел всамделишный, а не концертный.

– Выпьем чуть позже, – перекричал его в микрофон Гоша. – На улице нас ждет… фейерверк!

– О-о-о! – улей уже загудел восторженно, хотя и по-прежнему нетрезво. – Так бы сразу и сказал! Выходим!

Народ повалил на выход, будто бурная река подхватила нас со Светой и понесла. Я протянул ей руку, пытаясь зацепить свою жену, но ее, как более легкую щепочку, унесло потоком вперед.

Меня тоже вынесло. Вечерний воздух наполнил грудь. Я стоял на широком крыльце ресторана, а в голове, наконец, появился долгожданный хмель. Плотное кольцо из моих дружков оккупировало меня, каждый спешил поделиться со мной самым сокровенным, рассказать о том, что выпивка супер, икра – вкуснотища! А картошки вареной с укропом нет! Но не картошка главное на свадьбе, а жених и невеста. А где невеста?

Я оглянулся, мне показалось, что Света мелькнула белым подолом где-то рядом, за стеной живого кольца. Кажется, я даже руку протянул к ней, как к грёзе.

В это время уже снова ко мне привязались родители. На этот раз, наставляя меня много не употреблять, многозначительно переглядывались и хихикали, подразумевая, очевидно, первую брачную ночь.

Бах! Бах! – сноп искр взвился в воздух и осветил толпу всеми цветами радуги. Гости восторженно задрали головы вверх. Гоша улучил минутку, когда улей, как один, смотрел завороженно в небо, подскочил ко мне и сунул в руку какой-то ключ с брелоком. Аккуратненький такой ключ. На ощупь я определил, что от замка цилиндрового типа.

– Это что? – взглянул я на него вопросительно.

– Пойдем, – хитро улыбаясь, он потянул меня за рукав.

– Щас, Свету возьму с собой.

– Да пойдем, там ненадолго.

Под канонаду фейерверка он незаметно вытащил меня из толпы и увел в сторонку, где на пустынной стоянке ресторана черным блеском и искрами зеркального хрома отсвечивал красавец «Мерседес» s-класса. Судя по очертаниям кузова и фарам, это уже было второе поколение. Оно выпускалось вплоть до девяностых.

– Свадебный подарок, – улыбался Гоша. – Как и обещал, если женишься, подарю такой подарок, что брак не за зря будет.

– Ого, – присвистнул я. – Ты где его достал? Он новый, что ли?

– Места надо знать… Новый не купишь, но пробега, как от кухни до туалета. Мушки не сбил, бабочки не задавил. Через комиссионку на тебя оформим – и все девки твои. Шучу… Не все… мне тоже оставишь.

– Спасибо! – я обнял Гошу. – А я как раз только сегодня размышлял о машине. Вот уважил, друг. Только слишком дорогой подарок. Вон какой банкет ведь.

– Катайся на здоровье. А деньги я благодаря тебе заработал. В Литейске производство мое нормально расходы отбивает. Пока там сейчас у меня зам сидит, вот думаю, перебираться на постоянку туда, в Литейск. Что скажешь?

Я ещё раз оглянулся в поисках невесты – наверное, выскажет сейчас, что я даже на собственной свадьбе дела обсуждаю.

– Сам смотри, я мент, а ты бизнесмен. Как говорится, гусь цапле не советчик… Но чую, скоро бизнес по всей стране легализуют. Кто на руководящих должностях предприятий будет и не даст им обанкротиться, тот нормальный кусок отхапает. Так что дело годное должно быть.

– Ну, значит, решено, – кивнул Гоша. – Подамся в Литейск.

Хлопки фейерверка едва стихли, как кто-то из гостей вдруг заблажил:

– Невесту украли! Где жених?! Увели невесту!..

Глава 2

Блажил как раз кто-то из гостей со стороны невесты. Вот он, наверное, и «украл» мою Свету, а бучу поднял, чтобы цену набить, по традиции. Это был тот самый пузатый дядька с рубахой набекрень и мордой, сейчас-то, после изрядно выпитого – ярче советского флага.

Я еще раз скоренько поблагодарил Гошу за шикарный подарок и поспешил к толпе, разузнать подробности наглого похищения моей невесты. Этот русский, а может, изначально и кавказский обычай, судя по всему, не обошел стороной и мою свадьбу.

– Профукал невесту! – радовался дядька, завидев меня. – Выкуп давай! Жених! Не углядел – плати!

Оказалось, что его зовут Артемий и он родственник Светы через десятое колено. Веселый дядька. Смешной, но наглый. Откуда-то выпорхнула свидетельница Настенька, стала тоже весело щебетать что-то насчет выкупа и возвращения невесты.

Хм… А если не возвращать? – подумал я. Ну что они, Свету себе заберут, что ли? Нет, я, конечно, не хочу ее терять, но почему-то чем дальше, тем больше свадьба у меня ассоциировалась не с началом чего-то нового, жизни семейной там, а с… гм… Как бы это сказать? Что все… Кончились мои приключения. Ведь не зря же в книжках после свадьбы пишут: «Вот и сказке конец». Дальний дядька ждал ответа и немножечко грустнел мордой. Ну и что с ними делать? Ай-й! Фигня все это! Я отогнал странные мысли. Светку я люблю, а она – меня. И сказка будет вечной. На том и порешил, а вслух произнес:

– Товарищи похитители! Мне для выкупа любимой невесты ничего не жалко. Прошу обозначить цену! Но слишком не наглеть. Сами понимаете, люди мы молодые, не зажиточные, еще и советские.

– Тыща рублёв! – воодушевленно выдохнул Артемий, тряся брылями.

Гости со стороны жениха, то есть, кореша мои, стали возмущаться, мол, кто же такие деньги по карманам носит. Давайте лучше жених загадку отгадает, песенку споет, станцует яблочко, ну или просто задорным кузнечиком попрыгает. Но пузач был непреклонен. Заладил «тыща» – и все тут.

Настенька, видя, что торговля невестами не заладилась, мигом решила разрядить обстановку и таки-уговорила Артемия сменить непомерную мзду на номер художественной самодеятельности от жениха. Мне почему-то от этого было нисколько не легче. Честно говоря, мне проще было штуку перехватить у Гоши или, как водится, по гостям пособирать, да и заплатить выкуп. С миру по нитке – жениху невеста. Все одно в итоге выкуп в семью молодую вернется.

– Танцуй! Танцуй! – орали гости.

Причем, в том числе, кричали и пришедшие с моей стороны. Я точно заприметил Быкова и Трошкина.

Вот предатели. С хореографией у меня, как ни крути, немного хуже, чем с розыскной деятельностью. Не Майкл Джексон и не Леонтьев. Из всех танцев умею изображать только немного вальс, и то со скрипом, еще, помнится, ламбаду пробовал в девяностые. Но для таких па нужна партнерша. А пришедший на помощь верный друг Погодин доверия не внушал. Тут или танец маленьких лебедей изображать под хохот гостей, или… Другого «или» нет. Эх…

Пока я соображал, на помощь снова пришла Настенька. Схватила меня за руку и потянула в центр стихийного круга, что образовался на крыльце ресторана. Откуда-то взялся баянист. Явно не из Московского ВИА, потому что заиграл душевно очень, по-деревенски, широко растягивая меха. Да и мелодия не ресторанная, а настоящая. Музыка из песни: «Огней так много золотых».

Настенька стала тянуть меня за локоток, чтобы мы вместе начали кружиться, изображая топтанием вокруг своей оси подобие танца. Я был не против, если это сойдет за выкуп, то вообще замечательно.

– Ты моя спасительница, – шепнул я ей на ухо, когда мы вошли в один такт, и стали сносно поворачиваться, гармонируя с баяном, восторженными гостями и Артемием.

Когда танец закончился (слава богу, в это время баянисту налили очередную рюмку), я сорвал бурные аплодисменты. Не ожидал. Даже с пьяных глаз задумался в кружок в ДК хореографический записаться. Но Артемий почему-то негодовал.

– И за это я тебе должен отдать Светлану?! – снова разошелся пузач. – Умницу, красавицу и комсомолку! Не пойдет! Гони тыщу или песню еще пой…

– Пой, пой, пой! – подхватила толпа, которая вкусив хлеба, хотела зрелищ.

А мне показалось, что если я даже и спою, то ушлые гости во главе с «рубахой-набекрень» мигом придумают мне следующую экзекуцию. Да и петь я особо не умею. Разве что гимн СССР получалось сносно мычать. Крутили-то его по радио частенько.

И снова на помощь пришла Настенька. Не смущаясь, она звонко затянула «Катюшу». Эту песню знает любой советский человек лет с пяти, а может, и с более раннего возраста. Несмотря на мои сомнительные вокальные данные, я бодренько подхватил родной и знакомый текст.

Спеть эту песню плохо – просто невозможно. Она в крови у всех русскоговорящих людей и китайцев, и голос с мелодией слышится у каждого прямо в голове. Можно просто губами шевелить, а все подумают, что ты поешь – а там добавится один голос из толпы, другой. Вот такая сила могучей песни, ставшей поистине уже народной. Поэтому с вокальным заданием справился я легко, спасибо Настеньке и «Катюше»…

И снова смех, и аплодисменты, а Погодин кричит, чтобы невесту вернули, мол, жених сделал все возможное и невозможное.

– А если не вернете, то он новую найдет! – хохотнул друг.

Я поморщился. Это Федя, конечно, погорячился, но торговаться надо, ага… Однако невесту мне так и не вернули, а на ходу напридумывали еще кучу каких-то заданий. В общем, ловушка захлопнулась, и я снова подумал, что Света была права. Традиционного выкупа перед регистрацией у нас не было, где бывают танцы, кривляния и денежка на каждой ступеньке подъезда, на входе которого пришпилен плакат «Тили-тили тесто…». И Света сразу сказала, что если мы в подъезде эту программу не отработаем, то потом не отвяжутся. Но я не поверил. И вправду, подвыпившие гости дорвались до традиций, решив оторваться на мне по полной.

Но не на того напали. Я, конечно, на их условия, вроде как, согласился, но заявил, что для выполнения новых заданий мне нужен реквизит и вообще не мешало бы переодеться. Так как последнее задание уж очень акробатически мудреное, не хочется костюмчик испортить.

Гости одобрительно загудели в предвкушении очередных представлений.

Заверив их, что скоро вернусь, я схватил Погодина (сказал присутствующим, что без костюмера никак, оруженосец мне нужен) и выскочил из круга. Мы направились якобы меня наряжать.

– Ты что, правда собрался изображать Попандопуло? – восторженно выдохнул Погодин, когда мы нырнули внутрь ресторана. – Ты еще и петь умеешь! И танцевать! Ну ты даешь, Андрюха!

Непритязательный зрительский интерес Феди вмиг возвел меня в ранг звезды местной художественной самодеятельности.

– Нет, конечно, – оборвал я. – Свадьба у меня, а не в Малиновке. Пока они там ждут нас, мы идем искать Свету! А то чую, до утра придется клоуничать. А я Петров, а не Куклачев, и кошки у меня не имеется.

– Так ты их, что? Обманул? Ха!

– Это не обман, Федя, это оперативная работа. Будем раскрывать тяжкое преступление. Кражу… драгоценной невесты.

– Ага, понял… Ловко ты придумал. Так-с… А где Света может быть?

– Я знаю, где она! – послышался сзади нас тоненький голосок. Как у ангелочка, только пьяненький немного. Может, ангелочки тоже выпивают, но я не видел.

– Где? – враз выдохнули мы с Федей, с надеждой уставившись на Настю.

– На третьем этаже гостиницы. Там кто-то из гостей номер снял. Она там. Там ее прячут.

Ресторан «Октябрь» располагался в здании одноименной гостиницы Новоульяновска. Номерной фонд её мог без труда вместить всех жителей небольшой деревеньки. У меня была мысль, что Свету прячут в одном из номеров, но обходить все подряд – дело неблагодарное и долгое. Проще маньяка какого-нибудь поймать, чем Свету наобум найти.

– Дорогу знаешь? – воодушевился Погодин.

– Ага! – пискнула Настя.

– Веди! – распорядился Федя, махнув рукой, будто герой мечом.

И вот уже в спасательной операции нас участвует трое: человек, гном и Погодин.

Игнорируя лифт, мы взлетели по ступенькам, гонимые праведным гневом.

– А ты чего это нам помогаешь? – опомнившись, спросил на ходу я Настю. – Ты ведь из вражеского стана.

– Засада! – закричал вдруг Федор, когда мы уже оказались на третьем, куда вела нас Настя.

Там толпился народ, судя по лицам незнакомым, женским и довольным, это и была банда похитителей. Все они со стороны Светы прибыли.

– Наська нас сдала! – Федя дернул меня за руку, намереваясь ломануться вниз по лестнице, так как шайка девушек уже почти нас оккупировала.

– А вы думали, так легко вам Светика отдадим! – торжествовал гном-предатель. – Светланка у нас, в номере 305. Выкупайте!

– Денег нет, – Федя демонстративно вывернул карманы, вытянув их подкладку наружу, как собачьи уши. – Могу себя предложить. Гы-гы…

На его лице расплылась двусмысленная лыба.

– Мы тебя и так возьмем! – хохотали девицы, и пуще всех смялась Настя. – Только ты нам не нужен! Нам жениха подавай! Или выкуп, или невесту не отдадим. Всю жизнь кровиночку растили, чтобы за танец кривой променять? Нет уж! Тугрики несите!

– Чой-та кривой?! – Федора чуть не порвало от возмущения. – Да Андрюха знаете, как танцует?! Ну чисто Эсамбаев! Или даже Окуджава!

– Окуджава не танцор, а поэт! – хихикали девки. – И поет еще.

– Так и Андрюха пел! – выкрутился Федя. – Вот я и говорю!

– Ладно, девоньки! – я вытащил белый носовой платок и помахал в знак мирных переговоров. – Я пойду за выкупом, а вы пока никуда не уходите!

– Не дождесся-я!

Погодин наклонился и горячо зашептал, обдав мое ухо, дыханием с запахом рома, вермута и чего-то еще:

– Ты чего, Андрюха? Им дай локоть, они коленку откусят. Сдался?

– Не сдался, – хитро подмигнул я ему. – Есть у меня план… Ты пока наседок развлекай, как можешь отвлекай. Только смотри, чтобы они в номер не заходили, где Света сидит. А я ее вытащу…

– Как? – округлил глаза Федя. – Ты Акопян, что ли? Сквозь стены ходишь?

– Сквозь стены Копперфильд проходил. Вернее, будет проходить.

– Не знаю такого, – нахмурился Погодин. – Но кликуха знакомая. Он с Новоульяновска?

– Нет, и вообще сейчас это не важно, махнул я рукой. – Иди, товарищ майор. Отвлекай неприятеля, я в тебя верю.

– А ты куда?

– У гостиницы все балконы сообщаются пожарными лестницами.

– Ты Свету через лестницу хочешь умыкнуть? Сдурел?

– Перемещаться по ним безопасно, они внутри балконов, а не снаружи. Просто надо люк открыть. И все… Вот только Света в таком платье, неудобно лезть будет. Ну да ладно, что-нибудь придумаем. Я пошел. Иди стражей развлекай!

– Удачи! – Погодин хлопнул меня по плечу и, повернувшись к стражам в юбках, пропел: – Девоньки! А вы знаете примету? Кто невесту караулит и выкуп требует, тот в этом году замуж не выйдет.

– С чего это? Почему? Как? – посыпались вопросы. – Что ты сказал? Врешь!

Я уже, не слыша Фединого им ответа, мигом спустился на второй этаж и постучался в номер, который располагался аккурат под Светиной «тюрьмой».

Сверху доносились приглушенные хохот, крики и узнаваемый Федин голос. Отвлекать стражниц у него вполне себе получалось.

Мне никто не открывал. Я прислушался, прильнув к прохладной филенке ухом. Сначала услышал «шум моря», а затем какой-то шорох. Настоящий.

На первый взгляд, будто показалось, шагов не слышно, телевизора, музыки и других звуков тоже. Кажется, в номере никого. Нет… Черт возьми! Я же слышал шорох. Не мог спьяну напутать. Да и не такой уж я и пьяный, и веселее бывал. Значит, кто-то там внутри прячется…

Просек, что свадьба гуляет, и не хочет общаться с подвыпившими случайными собеседниками. Но мне-то надо, чтобы ты открыл. Выход на балкон мне нужен.

Я занес кулак над дверным полотном, намереваясь стукнуть убедительнее, но рука зависла, а я задумался.

Нет. Надо действовать хитрее. Буду долбить – точно не откроет, подумает, что пьяный сильно.

Я постучал аккуратно. Едва касаясь костяшками, проявляя робость прислуги. И тут же громко, стараясь, чтобы не заплетался язык, проговорил:

– Извините! Это администратор. Откройте, пожалуйста! У нас протечка, предположительно с разводки из вашего номера. У вас все в порядке?

Прислушался. Не дышу. Даже рот рукой зажал. Ага… Шорох повторился, а затем зашлепали босые шаги.

– У меня ничего не протекает, – проворчал голос за дверью. – Вы ошиблись…

– Я понял, но прошу вас открыть. Возможно, где-то в скрытых полостях прорыв. Я ненадолго.

– Я же вам сказал, нет потопа! – неизвестный голос вдруг стал грубее и теперь напоминал пиратский. Ну или Джигурду.

– Извините, – я старался проявлять чудеса дипломатичности, сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть: «Открывай, милиция!». – Но мы вынуждены будем все-таки проверить. Если вы не откроете, придётся отпереть запасным ключом. Простите за неудобства.

– Черт знает что! – проворчал голос, и щелкнул замок.

Дверь распахнулась, и на пороге выросло тело. Этакий штырь. Прямой и сухой, как палка, в меру седой, в меру морщинист. Видно, что жизнь помотала, возможно, раньше жестко пил, судя по бороздам на узком лице. Взгляд недовольных глаз попытался кольнуть, вмиг признав во мне праздного гуляку, а не заявленного администратора.

Его рука с перстнем тут же попыталась захлопнуть перед моим носом дверь, но я успел поставить ногу в проем и прихватить рукой торец двери.

– Извини, земляк, – улыбался я. – Тут такое дело… У меня невесту украли, мне нужно…

– А я при чем? – оборвал меня постоялец.

На человека, собиравшегося спать, он не был похож. Несмотря на поздний час, на нем была надета водолазка, брюки со стрелками и туфли. Не тапочки даже… Будто он куда-то намылился. От водолазки несло парфюмом. Заграничный – отметил про себя я. Да и перстень не простой. Вроде темное серебро, а камушек дороговизной поблескивает. Явно не бижутерия. А на руке татушка. Плохо видно, текст какой-то. Все это мой опытный взгляд мента выхватил из полумрака буквально за пару секунд, пока мы с ним препирались.

– Дружище! – я протянул руку, все еще надеясь на свои дипломатические способности. – С меня коньяк! После принесу, зуб даю. Пусти с твоего балкона на этаж выше перебраться. Там в башне принцесса… Понимаешь?

– Нажрался, иди проспись! – прошипел постоялец и силой попытался захлопнуть дверь, одновременно меня выталкивая.

Гражданских бить нельзя. По службе не положено. Кулак мой, понимая сей момент, лишь сжался и всё-таки не отправился в нос оппонента. Вот если бы он правонарушение совершил какое-нибудь. Эх… Неужели отступать придется? И плясать на радость стражницам?

Все еще болтаясь ни туда и ни сюда, я размышлял, стоя в пороге, не давая себя изгнать, но и не делал попыток проникнуть внутрь, как вдруг мой взгляд скользнул внутрь гостиничного номера. Номер как номер. Кровать, тумба, шифоньер и стол с графином. Но на кровати покрывало скомкано чуть-чуть. Будто там кто-то спал раньше. Но вот что странно – подушка стояла в позе демонстрации своей белизны и свежести. Как ставят ее в советских гостиницах и пансионатах. То есть никто не мог спать, не попортив ее гордую позу. Это и насторожило. Комок покрывала притянул мой взгляд снова. Под ним незнакомец явно что-то зарыл. Наспех спрятал, пока я постучал.

В это время постоялец меня толкнул. Уже грубо и с выкриком:

– Пшёл отсюда!

А вот это он зря… Я устоял, а когда он снова толкнул меня, вернее, намеревался это сделать – занес руку, развернул плечо, пришагнул вперед – я «ожил», отклонился чуть вбок, увернулся от толчка и пропустил его руку в пустоту.

Незнакомец провалился вслед за рукой. От неожиданности чуть не зарылся носом в красную дорожку коридора. Именно там он оказался после неудачной попытки тарана. Я же не стал его добивать привычным крюком, сопровождая в затылок. Все еще помнил, что я не на службе, а этот тип – не преступник. Но никто не мешал мне проникнуть в номер. Будто случайно – дверь же открыта. Да мало ли куда пьяного занесли заплетающиеся ноги.

Я юркнул внутрь номера и очутился в прихожке. В это время его хозяин, поймав равновесие, развернулся и проревел:

– Куда?! Выйди!

И в голосе его слышалось отчаяние. Мои подозрения вмиг усилились по шкале от одного до ста. Ага! Этот тип что-то скрывает. Как говорят в фильмах, ордера у меня нет (бесит каждый раз, ведь правильно – постановление), и мое проникновение может выглядеть незаконным. Конечно, как сотрудник я могу представиться и попросить гражданского впустить меня и добровольно показать мне помещение и, что там под покрывалом, без всяких постановлений. Но его перекошенная морда красноречиво говорила, что никакого добровольного сотрудничества не будет. Оставалось одно, продолжать играть роль пьяного гуляки.

Это я умею. Тем более, у меня действительно от выпивки ноги немного не слушались. Изобразив потерю равновесия, я покачнулся и будто бы с силой схватился за дверь, как за соломинку, чтобы не навернуться. Дверь, естественно, побежала за мной и захлопнулась. Щелк. Замок отсек меня от коридора, за которым ломился обратно постоялец.

– Открывай! – орал он.

– Счас! Погоди! Не могу открыть! – выкрикнул я в ответ, а сам уже спешил к кровати с подозрительным покрывалом.

Шаг, второй, третий. Вот я дергаю за узорчатый край советского пледа. Он не хочет спадать с кровати, будто скрывает до последнего тайну своего хозяина-постояльца. Я наматываю покрывало на руку. Оно все не кончается. Злюсь, матюгаюсь про себя, ведь снаружи долбит… Нет! Уже не долбит! Затих. Куда он делся? Что происходит? Мать твою!

С силой дергаю покрывало. Оно отлетает в угол. Переборщил немного, но ничего… Мой взгляд фокусируется на содержимом, что находится на белоснежной простыне.

Ну ни хрена себе!

Рука рефлекторно тянется к тому месту, где обычно висит кобура.

Глава 3

На кровати лежал пистолет. Узнаваемый «ТТ» тускло отсвечивал вороненой сталью. Но не это меня прошибло. Там еще была фотокарточка. Обычная такая, девять на двенадцать. Но я сразу узнал человека на фото. Твою мать!

Думать некогда. Рванул назад, лихорадочно отпер дверь. Посмотрел по сторонам, готовый к нападению. Никого. Выскочил в коридор, снова огляделся. Постояльца и след простыл.

Куда он делся? Смылся. Так просто? Дал мне завладеть его оружием и смылся?

– Андрюха! Ну ты где там? – по коридору шагал, разведя руки, Быков. – Все тебя потеряли.

– Тоха, бегом сюда! – скомандовал я.

– Ты чего орешь? Случилось чего? – таращился на меня друг, но шел всё равно слишком медленно, и я готов был его прибить за это.

– Бегом! – рявкнул я, не решаясь отойти от комнаты.

Была вероятность, что этот тип вернется и завладеет пистолетом. А ключа, замкнуть дверь, у меня нет.

– Ну чего? – ускорившись, подскочил ко мне старый друг.

Я втолкнул его в номер:

– Сиди тут, запрись. Впустишь в номер только меня, когда постучусь.

– Э-э! Что ваще происходит? – возмущенно прогудел тот.

Антоха, хоть и человек гражданский, уже много чего видел и порой даже мне помогал, но сейчас алкоголь и атмосфера торжества начисто застили ему взор.

– Там пистолет. Вон, видишь? Не трогай его. Пальчики снимем. Это киллер. Я за ним.

– Чего? Ки… Кто?

– Убийца наемный. Долго объяснять! Я за ним!

Я захлопнул дверь и, стукнув напоследок по ней кулаком, рявкнул:

– Замкнись!

И побежал. Но, как назло, наткнулся на лестнице на пузо Артемия.

Дядька обхватил меня загребущими руками за праздничный пиджак, пытаясь то ли обнять, то ли поговорить по душам на извечную русскую тему «ты меня уважаешь», еще по инерции пробурчав что-то насчет выкупа.

Не до него сейчас. Совсем не до него. Я схватил его за плечи и мягко усадил на пол подсечкой. Тот аккуратно шлепнулся пятой точкой на ступеньку, сидел и хлопал на меня лягушачьими глазами.

– Извини, Артемий, – бросил я через плечо, уже снова набирая скорость. – Тороплюсь.

Но скорость набрать не удавалось. Кроме, не особо слушающихся после выпитого ног, этому препятствовали еще и гости, что попадались мне на каждом шагу. Все они хотели поговорить с женихом и выяснить, где это он бегает, и сколько еще невеста томиться в плену будет.

В общем, естественно, что никого я не догнал и не поймал. Этот сухой, как палка человек – вовсе не дурак. Это видно по его глазам. Холодным и умным. Тип расчетливый и продуманный. А значит, перед своим заданием он явно изучил все входы и выходы. Возможно, у него даже есть тут запасной номер, где он может спрятаться и переждать. А скорее всего, он все-таки совсем свинтил из гостиницы. Тоже смекнул, что не простой гуляка к нему в номер заперся. И раз, его будто ненароком из номера вытолкнул. Далеко не каждый так может. Понял, что, увидев пистолет, я попытаюсь его взять. Он, конечно, мог попытаться меня убрать, как свидетеля, но не стал рисковать. Понимал, что если уж я не простой парнишка с улицы, то так просто не дамся. А шум да гам ему ни к чему. Тогда и задание он провалит, и самого повяжут. Все-таки я тут не один, у нас целая свадьба шумит. Вот он и дал деру. Логично? Скорее всего, так и было.

Я выскочил на крыльцо, прорвавшись через очередную цепочку праздно шатающихся гостей, которые что-то кричали мне в след. Лезли обниматься. Деликатно отпихнул баяниста, пытавшегося всучить мне стопку со спиртным. Он так и играл на улице выходившим подышать гостям, которые ему непременно наливали.

Я сбежал по ступенькам на стоянку. Метнулся в одну сторону, в другую. Бесполезно. Нет того типа. Черт! Ушел, зараза…

У меня свадьба, я не на службе. Все бы ничего… Но фотография никак не выходила у меня из головы. Я во что бы то ни стало должен поймать ублюдка. Ведь у него задание убить…

– Курсант! Мне сказали, что ты на улице шастаешь! – по ступенькам ко мне спешил в лёгком недоумении Гоша. – Там какой-то хмырь из гостиницы выскочил, как ошпаренный мимо, а теперь ты вот бегаешь. Что за игра у вас? Опять конкурс шальные бабы выдумали?

– Гоша! Куда он побежал?

– Так хрен его знает.

Тоже расслабился, ну вот как от него толку добиться?

– Куда? – я схватил Гошу за ворот пиджака и тряхнул.

– О! Ты чего! – Гоша нахмурился и, как будто бы, начал концентрироваться. – Да не знаю. Вроде в машину прыгнул и уехал. Но это не точно!

– Какую машину? Номер! Модель! – не отставал я.

– Да я откуда знаю? Я не приглядывался. Может, это и не он в машине был. Ты что такой взбудораженный? Что случилось?

– Черт! – я плюнул с досады. – Ушел, сука…

– Да ладно тебе, – похлопал меня по плечу Гоша. – Вот мент ты и есть. У тебя же свадьба сегодня! Сейчас! Забыл? Совсем на службе своей помешался.

– Не забыл, – ухмыльнулся я. – Только тот, за кем я гнался, жил в двести пятом. Это номер на втором этаже.

– Знаю, и что?

– А то, что у него там я нашел пистолет.

– Незаконка? Ха! Бывает… Плюнь… Свадьба же.

– Не все так просто, друг… У него еще была… твоя фотография.

Гоша раскрыл рот, силился что-то сказать, закрыл рот. Снова раскрыл. Затем спешно огляделся, будто выискивая невидимого противника в окрестных кустах.

– Э-э… – наконец, протянул он. – Фотография, говоришь?

– Старая, – кивнул я. – Ты на ней еще молодой.

– Это что получается? – Гоша закусил губу. – Он меня убрать прибыл?

– Нет, блин, повидать и обнять! Конечно, это по твою душу киллер. Нужно пробить его у администратора. Позвоню в «02», ориентировки, план «Перехват», все дела. Пошли…

– Погоди… – Гоша остановил меня, взяв за плечо. – Это ничего не даст.

И хмуро покачал головой.

– Почему?

– Вряд ли он под своим паспортом в гостинице регистрировался. Поселился он специально близко с тем местом, где я часто бываю. Ресторан «Октябрь» – мой второй дом, сам знаешь. Грамотно хотел выследить… Уверен, что паспорт у него от другого человека, или вообще левый. Поддельный.

– Ну, да… Скорее всего, – кивнул я. – Но проверить нужно. Пошли к администратору.

Я привычным движением похлопал себя по карманам, где обычно лежало удостоверение, но, естественно, его там не оказалось. Оно и понятно, кто же на собственную свадьбу ксиву берет? Эх… А надо было бы захватить… Ладно. Скажу, что из милиции, пусть на слово верят. Убеждать я умею.

– Кто может желать тебя убрать? – спросил я Гошу.

– Да у меня врагов за всю жизнь набралось, как блох на бездомной собаке, – цокнул он языком, когда мы заходили в двери. – Понятия не имею. Может, Пантелей. Хотя нет, вряд ли. Может, Махмуд. Хотя тоже нет, он вроде бы в свои Каракумы укатил. Черт его знает, Курсант, тут надо посидеть покубатурить.

Мы подошли к стойке администратора гостиницы. Благо народ уже с улицы весь разошелся, в зал подался, там принесли горячее.

Я хотел было начать грузить тетеньку в учительских очках и в белой блузке, но Гоша меня опередил.

– Мариночка, золотце, – улыбнулся он. – Глянь, пожалуйста, кто в 205-м живет.

Я и забыл, что Гоша тут всех знает. Ну, это и логично – в ресторане дела свои мутит, соответственно, и с гостиницей плотно контачит. Ведь ресторан на ее территории, в одном здании.

– Георгий Вадимович, – женщина потупила взор, искоса поглядывая на меня. – Мы не разглашаем информацию о постояльцах.

Может, один на один у них бы глаже пошло, запоздало сообразил я.

– Очень нужно, милая, – Гоша погладил ее по пальцам руки, перешел чуть выше, провел нежно до локотка и заглянул в глаза так душевно, что будь я администраторшей, то сам бы уже все рассказал.

– Ну-у… Хорошо, – шепнула тетя, чуть зарумянившись. – А-а?

Он незаметно указала на меня взглядом.

– Да не обращай внимания! – усмехнулся Индия. – Парень свой. Можешь при нем говорить.

– Так… – Мариночка открыла большущую книгу и стала водить пальцем по строкам. – Двести пятый, двести пятый…

Повторяла она как заклинание, а мы ждали.

– Ага, вот! Сироткин Евгений Евгеньевич. Командировочный. Только я вам ничего не говорила.

– Спасибо, Мариночка, ты чудо! – Гоша галантно поцеловал ей руку, и мы отошли в сторону.

– Ну что? – в нетерпении уставился я на Гошу. – Знаешь его?

– Конечно, – ухмыльнулся он.

– Ну вот и отлично! – я чуть не подпрыгнул от такой удачи, все-таки лох, этот киллер, раз под своим именем зарегистрировался. – Кто такой? Зачем тебя убить хочет? От кого заказ получил? Где его искать? Ну что молчишь, как карась? Говори уже!

– Сироткина искать не надо, – усмехнулся Индия. – Он на кладбище.

– Чего? – не понял я. – Прячется, что ли, там? На городском? На Центральном? Где?

Гоша помолчал пару секунд, видимо, в надежде, что я сам всё пойму, а потом растолковал:

– Умер он, Курсант. Давненько уже. Знал я его, дела какие-то мутные он проворачивал, вот и сталкивались по долгу службы, так сказать. Да только нет его давно в живых, а паспорт, получается, есть.

– Так, может, он инсценировал смерть? И не умер совсем. Может, ты спутал чего? – не хотелось мне искать призрака, надеялся, что все можно объяснить просто и логично.

– Ага… Спутал, – скептически поморщился Гоша. – Как, говоришь, выглядел тот тип?

– Ну-у… – я наморщил лоб. – Худоват, но твердый, несгибаемый. Как палка – сухой. А глаза пронзительные, будто прожечь хотят.

– А волосы? Цвет какой?

– Темные какие-то, немного с сединой. Обычные, короче. Не зеленые уж точно.

– Ну вот, – горько усмехнулся катала. – А Сироткин был толстым и рыжим. Не он это. Кто-то под его паспортом прячется.

– Блин… – я, наконец, согласился с очевидным. – Ладно… Пальчики в номере снимем, по картотеке проверим. Всплывет он.

– Вряд ли наемные убийцы есть в милицейской картотеке, – снова развеял мои надежды Гоша.

Он был прав. Даже в моем времени в базу данных, которая называлась АДИС «ПАПИЛОН» (автоматизированная информационная дактилоскопическая система) попадали, в основном, ранее судимые, доставленные в дежурку, мелкие воришки и прочие дебоширы. А, если это киллер, то биография у него, наверняка, гоп-стопами и всякими пьяными дебошами не засвечена. И приводов в трезвяк и ДЧ он явно не имеет. Для серьезных дел таких не нанимают, чтобы ни один след, ни одна зацепка не вывела на заказчика. Я это и сам понимал. Но все же пальчики снять надо. Пусть будут.

– Ты куда? – спросил Гоша.

– В «02» звонить… сообщение сделаю. Пусть группу пришлют, все зафиксируют.

– Да погоди ты. Давай не будем шум поднимать…

Я удивленно на него посмотрел.

– Ты охренел? Тебя вообще-то убить собираются.

– Ну что изменится от того, что вы, то есть они, – Гоша кивнул куда-то в сторону далекого здания Новоульяновского УВД, – все оформят? А?

– Как что? В розыск его объявят. Я словесный портрет составлю. Дело возбудят…

– От этого дела мне ни холодно, ни жарко… возбудят по какой статье? За незаконное хранение оружия?

– Ну-у…

– Гну! Ты же сам знаешь, что приготовление к совершению убийства тут пока не докажешь. Ну пестик в номере, ну фотка моя валяется. И что? Мне никто не угрожал, попыток покушений прежде не было. Этого хрена я не знаю, судя по твоим описаниям.

– Но это, сто пудов, киллер. Кому ещё надо селиться с оружием и фоткой в гостинице рядом с рестораном, в котором ты завсегдатай?

– Я это понимаю, ты понимаешь, а дело кто вести будет? Группа Горохова? Нет же… Слишком мелко для вас. Никого не убили пока. А убьют, – Гоша ткнул пальцем себе в грудь. – И тоже мелко. Подумаешь, каталу пришили. Криминальные разборки, что ж, бывает. Так что никто этого киллера искать не будет. Ты и сам это прекрасно понимаешь. Повесят темнуху по незаконке и спишут в архив по срокам за неустановлением лица.

– А ты, я смотрю, поднаторел в делах процессуальных.

– Ну так… С кем поведешься. Да и жизнь такая. Всегда на грани закона, а для этого базу хорошо знать надо. Короче, предлагаю сделать по-другому…

– Мы сделаем вид, что ничего не было, – я уже сам стал придумывать план, и он совпал с Гошиным. – Будто я был пьян, когда ввалился в комнату, что не заметил пистолет. А сами выставим там засаду.

– Угу, – кивнул Гоша.

– Но тогда тем более надо все официально оформить. Как я тебе засаду там выставлю, если ни дело не возбуждено, ни материал не зарегистрирован? Разве что как оперативную разработку провернуть…

– Да не заморачивайся ты… Мои ребята покараулят.

– Твои?

– Ну да… Скрытно. Это еще лучше. Есть у меня ушлые, их от обычных граждан не отличишь. Один на профессора похож, второй на шофера, даже руки такие, в мазуте всегда. А вас, ментов, за версту видно, даже если переодеть.

С последним я даже не стал спорить, недосуг.

– Нет, – замотал я головой. – Это слишком опасно. Рисковать гражданскими – не могу. Кто за них отвечать будет?

– Да какие они тебе гражданские? – улыбнулся Гоша. – Бандиты это… и потом… Если мы сейчас официально ход делу дадим, спугнем киллера. Он в кусты – и ищи свищи. А заказ на меня есть. Это значит – что?

– Что, если засветился исполнитель, заказчик может прислать другого, – хмуро договорил я…

– Точно… И тогда хуже будет. Этого ты хоть в глаза видел. Описать можешь – у нас преимущество. А кто там следующий по мою душу придет, одному богу известно. Ловить всегда проще, когда знаешь, кого ищешь. Мы его найдем. Ты мне поможешь, а местные, что местные – пусть улицы патрулируют.

Я задумался… Он прав. Местная милиция отлично работает. Охраняет общественный порядок, борется с пьянством, с хищениями. Но киллеров ловить она не обучена. Тут немного другой уровень нужен. И мне никак под это дело официально не подмазаться. Не поставят нас расследовать то, что еще не произошло. Нет трупа, а если приготовление доказать, то покушение ведь готовилось совсем не на генсека, не на министра, не на председателя исполкома, а на криминального элемента по прозвищу Гоша Индия. Эх… а так хочется помочь другу.

– Слушай, ладно, – я положил руку на плечо каталы. – Согласен… Только этот «Сухой», или как его назвать, он не дурак. Он профессионал и вряд ли на нашу ловушку купится. Не вернется он в номер, скорее всего, пошлет кого-нибудь.

– Посмотрим, – пожал плечами Гоша. – Если шума не будет, должен же он за пистолетом вернуться. Или, как ты говоришь, послать хоть кого-то.

– Не знаю, не знаю… Ему проще новый ствол достать. Нужно будет еще точки сбыта оружия под крыло взять. Может, там на него выйдем.

– Это можно, – прищурился Гоша. – Без шуму и без пыли как-то провернуть надо, чтобы ни одна падла слух не разнесла, что Гоша Индия засаду устроил и сбытчиков оружия прессует. Тут надежные люди нужны. Мало у нас таких.

– Ничего… Есть у меня на примете парочка, – я задумчиво зажевал нижнюю губу. – Надо будет все обмозговать детально…

– Давай уже завтра, а сегодня этот хмырь явно в гостиницу не вернется.

– А если вернется?

– Ну поставлю я в номере пару своих ребят. Путь караулят.

– Тьфу ты!

Едва он сказал «в номере» я вспомнил, что у меня там Быков сидит.

– Гоша, давай звони своим, пусть скорее подъезжают. У меня там друг торчит. Пистолет караулит.

– Друг? – нахмурился Гоша.

Я махнул на него рукой.

– Да он надежный. Быков этот. Помнишь же его? Благодаря ему мы с тобой и познакомились.

– А, этот! Помню, конечно, как он проигрался мне в 78-м, кажется, и тебя притащил. А вы такие, мол, отыграться хотим. Мда… давно, однако, это было.

– Андрей! – раздался Светин голос. – Ты куда пропал?

Невеста, порхая подолом белого платья, спешила к нам вниз по ступенькам.

– Да меня не было всего минут двадцать, – оправдательно пожал я плечами.

– Гости уже волнуются. И почему ты меня не выкупил? – Света нахмурила бровки.

– Не успел, – я взял подошедшую Свету за плечи и поцеловал. – Прости… Немного занят был.

– Занят! – Света приняла поцелуй, но тут же вывернулась из объятий и уперла руки в бока, приняв позу нападения. – Знаю, как ты был занят! По гостинице шляешься, выпиваешь со всеми, а до меня дела нет! Артемий мне все рассказал. Ты его сшиб, так торопился к дружкам своим. Нет, я все понимаю… Родной город, всех хочется увидеть. С одноклассниками стопку опрокинуть. Но вообще-то у нас свадьба! Ты забыл?

– А ты как же вырвалась? – спросил я.

– К тебе сбежала, – надула губки невеста. – Раз сам не можешь освободить.

– Все! – я снова обнял ее и чмокнул, метясь в губы, но попал в щеку. – Больше никаких друзей на сегодня. Только ты и я. Ну… и Гоша с нами за столом посидит. Ты не против?

Света многозначительно скривилась, покачала головой, но открыто против Гоши возражать не стала.

– Пошли, – потянула она меня за руку. – Уже скоро торт резать будем.

Я подчинился. Гоша засеменил за нами. Проходя через дверь, мы со Светой на миг разделились. Гоша улучил момент, приблизился вплотную и шепнул мне на ухо:

– Давай, сегодня не будем о делах больше. Свадьба всё-таки. Кстати, как тебе мой виски? Ты еще ром не пробовал! Щас налью, попробуешь…

Мы вошли в зал и обомлели – на наших почетных местах сидели уже другие жених и невеста. Ряженные Артемий с цветком на груди и какая-то тетка с наволочкой, приколотой вместо фаты на голове. Увидев нас, гости сразу заорали:

– Горько!

Я улыбнулся. Эх… Хорошо все-таки на свадьбе. Только хлопотно…

Глава 4

Наша со Светой свадьба прошла на ура. Если не считать того инцидента с Сухим, как я пока его про себя называл, то все вообще выглядело со стороны отлично. Как принято сейчас говорить – «шик-блеск».

Ситуация с киллером не смогла испортить праздник, ведь никто о ней, кроме нас с Гошей, не знал.

Но откладывать было нельзя. На следующий день после торжеств я встретился с Индией у него дома. Не в ресторане, как обычно. Из соображений безопасности туда Гоше пока вход был закрыт.

– Будешь? – Гоша в расшитом, как у падишаха, халате чинно наполнил и протянул мне бокал с темной жидкостью с характерным запахом виски. Стекло с запотевшей поверхностью, внутри проглядывался хрусталь ледяных кубиков.

– Не-е! – я скривился от одного лишь запаха спиртного, отодвигая ладонью Гошину руку с бокалом, как на известном плакате про трезвость.

– Надо! – настаивал друг. – Голова гудеть перестанет.

– Не похмеляюсь. Не могу два дня подряд пить.

– Так то – не пить, а лечиться.

– Вот если заболею, тогда полечусь, – я расположился на диване возле огромного напольного глобуса с откидным верхом, который заменял мини-бар.

– Ну так что? – Гоша отхлебнул, наслаждаясь вкусом и запахом односолодового. – Ты мне поможешь?

– Конечно, – кивнул я. – План такой. Ты сваливаешь в Литейск. Сидишь там тихо-мирно, не высовываешься. Маршрут простой: дом – фабрика – дом. С охраной сам решишь. А я тут, в Новоульяновске, поищу нашего общего друга – этого Сухого.

– Э-э, нет! – Гоша закинул ногу на ногу и отставил бокал. – Так не пойдет…

– Почему? Это ради твоей безопасности.

– И как ты его ловить собрался? Если он узнает, что меня нет в Новоульяновске, то мигом свинтит.

– Разберемся…

– Нет объекта, нет киллера. Так что я остаюсь, и ничего не говори, – Гоша ткнул в меня пальцем, видя, что я собираюсь возразить. – И потом… Представляешь, что будет, если в определенных кругах в городе разнесется слух, что Гоша Индия сбежал? Что будет с моей репутацией?

Он решительно помотал головой и отпил из бокала.

– Репутацию с собой в гроб не положишь, – хмыкнул я.

Доказывать ему что-то было сложно. Может быть, это был катала, бандит и вообще человек из тени. Но это был человек, который сделал себя сам – и отвечал за всё сам.

– А без нее мне тоже не жить, – серьёзно ответил Индия. – Все на ней держится. Или ты думаешь, я своих архаровцев в ежовых рукавицах держу? Криминальный элемент, брат, народ специфический. Если не уважают старшего, то в лучшем случае – разбегутся, а в худшем – нож в спину воткнут.

Правильно он рассуждал. Пока правильно. Но скоро все поменяется, и воровские законы не будут действовать. На место «правильных» воров придут беспредельщики. Выходцы из спортсменов, правоохранителей и шпаны. И репутация скоро станет пшиком.

– И все же, я бы рекомендовал тебе пересидеть, – напирал я, не хотелось, чтобы друг выполнял роль живца. Рискованно это.

– Хреночки, – Гоша скрутил кукиш и помахал им в воздухе, но не мне, а невидимому врагу. – Не дождутся! Никогда Гоша Индия не прятался.

Я понял, что переубеждать его бесполезно.

– Ладно… Тогда на людях сильно не светись хотя бы. Не передвигайся привычными маршрутами. И вообще не делай то, что делаешь обычно, где тебя подловить можно. И логово временно смени. Связь держи через доверенных людей, чтобы никто не знал, где ты живешь. Киллер в первую очередь жертву в подъезде дома караулит.

– Не собираюсь я никуда переезжать, а в подъезде у меня свой человек дежурит, – хмыкнул Гоша.

Я поворчал:

– Что ты такой упрямый?

– Какой есть… Выпей лучше, и жизнь проще покажется, – Гоша плеснул во второй бокал виски и протянул мне.

Я взял бокал, но пить не торопился, настраивался.

– Пальчики мы сняли в 205-м, неофициально. Катков помог. Местным закинем проверить, но номер, скорее всего, дохлый.

– Пока ждем, – кивнул Гоша. – Может, объявится кто… Мои там тоже дежурят.

Поболтали еще немного, я все-таки прикончил бокал виски, засобирался. Гоша проводил меня до двери и замкнулся изнутри. Я вышел в подъезд, спустился. Никого. А Индия ведь говорил, что человек дежурит у него в подъезде. Вернулся, поднялся пешком до самого верхнего этажа. Никого не встретил. Соврал? Чтобы меня успокоить? Ладно… Потом ему все выскажу. А сейчас я направился в гостиницу к Горохову. Мы со Светой остановились у моих родителей, хотели отдельно, тоже номер снять, но мать настояла. А наши коллеги поселились в «Октябре».

Рассказал шефу как есть о ситуации с Гошей и попросил оформить отгулы. Чтобы остаться в Новоульяновске и помочь другу. Никита Егорович почесал лысинку, подумал и проговорил:

– Да-а… Дела… Помочь, конечно, Георгию Вадимовичу надо… Ловко он Туза нам словил. И сколько дней тебе понадобится?

– Пока не знаю, – пожал я в ответ плечами. – Нечасто приходилось наемных убийц ловить.

Горохов удивленно вскинул на меня бровь, а я тут же поправился, что настолько нечасто, что вообще в первый раз такое будет. Ведь он все мои дела знает. Да и не скажу же ему, что в девяностых приходилось таких «клиентов» принимать.

– Недели хватит? – поинтересовался следователь.

– Вряд ли, – покачал я головой. – Две как минимум, если за две не возьмем, значит, и года мало будет. Это же не маньяк, который оседло живет и, как хищник, свою территорию охотничью имеет. Это, скорее, гастролер. Сегодня здесь, а завтра…

– Ты так рассуждаешь, будто все-таки расследовал дела с наемными убийцами, – с подозрением уставился на меня Горохов.

Все-таки проговорился.

– Так у них много общего с маньяками, – нашелся я. – Просто убивают не за удовольствие, а за деньги.

– Что же делать? Как тебе время выкроить? – морщил лоб Горохов. – Слушай… Возьми больничный. Скажи, что поясницу прихватило. Такой диагноз никак не проверишь. Скрутило так, что не вздохнуть. А то отгулов не наберем на две недели.

– Можно и больничный. Тем более, что в местной больнице знакомые у меня имеются…

На том и порешили. Я вышел от Горохова и тут же напоролся на Артемия. Тот ошивался возле 205-го номера, сверкая красной проплешиной. Бодренький, будто и не пил вчера так много.

– Привет, жених! – увидев меня, пузач расцвел, а щеки его засияли под цвет лысины. – Слышь, как здоровьице?

– Уже лучше, – кивнул я. – А ты что неприкаянный бродишь по коридорам? Потерял чего?

– Так, слышь, ищу, с кем это… – Артемий хитро улыбнулся и хлопнул себя двумя пальцами по горлу сбоку. – Поправиться надо после вчерашнего. Буш?

Он выудил из недр объемного пиджака в нелепую советскую клетку металлическую фляжку. Судя по его хитрому взгляду, крепость содержимого фляжки была как минимум в стандартные сорок градусов.

– Не-е, – отодвинул я его руку с фляжкой. – Я уже полечился сегодня.

– Слышь, хорошего лекарства много не бывает. Давай по писят. А?

Пришлось и с ним выпить. Я еле избавился от назойливого гостя. Чем-то он меня раздражал, еще это его «слышь».

Вернулся в машину, там меня ждала Света.

– Ну ты что так долго? – хмурилась жена. – Нам еще на рынок надо закупиться, вот я список написала, хочу солянку сварить.

– Зачем тебе варить? – цокнул я. – Выдумала тоже… Никогда не варила, а тут вдруг захотела. Мы же у родителей моих живем. Есть кому борщи варить.

– Неудобно как-то, – Света поджала губки.

– Неудобно летом в валенках, а мы семья. Пусть свекровушка твоя порадует нас стряпней. Когда ей еще придется нас угощать?

– Все равно солянку сварю.

– А ты умеешь?

– Нет. Но рецепт у меня есть, – Света помахала листочком, вырванным из советского настольного перекидного календаря.

– Ха! Ну, если рецепт есть, то тогда конечно… Вари…

– Поехали… – поторопила она, впрочем, без раздражения. – Думала, вообще не дождусь тебя.

– Да это все твой родственничек, будь он неладен. Пристал с выпивкой. Прямо в коридоре, представляешь? Дядька он неплохой, но приставучий, как гудрон на летней жаре.

– Какой еще родственник?

– Артемий.

– Это который с пузом и громким голосом?

– Ну да. А что, у нас на свадьбе много таких Артемиев? Да еще и твоих родственников?

– Вообще-то, – Света нахмурилась, – я думала, что это твой родственник.

– Чего? Да я его впервые видел. Твоя он родня. Ну ты даешь! Как можно не помнить своих? Наприглашала, что сама не знаешь кого, – хохотнул я.

– Андрей, я серьезно. Я тоже видела его на нашей свадьбе в первый раз. И я его не приглашала. Я думала, ты его позвал.

– Я?.. Не-е! Я точно не звал. Погоди… Так он кто получается?

– Я не знаю…

Вот это солянка вышла.

– Опа… а как у него фамилия хоть?

– Понятия не имею.

– С кем он пришел? Он точно не из твоих родственников?

– Андрей, я конечно, женщина, но я же не дура. Точно не из моей родни. Да моих там было не больше десятка. Девочки, в основном. Настю ты уже хорошо, говорят, знаешь, – Света хитро прищурилась. – А он один, вроде, приехал, но за дамами ужом увивался и всегда в центре внимания был. Трудно сказать, с кем он изначально был. Может, и не один. Да какая теперь разница? Поехали! На солянку колбасы три вида надо разных. Представляешь?

– Разница есть… – задумчиво пробормотал я. – Артемий этот возле 205-го номера ошивается.

Света поджала губы в непонимании.

– Какого еще 205-го? И что?

Естественно, эти цифры ей ничего не говорили, ведь про историю с киллером она ещё даже не слышала.

– Милая… Это долгая история, расскажу тебе позже. Не хотел на свадьбе забивать голову ерундой. Я сейчас! Мне кое-что проверить надо! – я выскочил из машины.

– Ты куда? А как же солянка?

– Мамка борщом накормит! – я уже несся вверх по ступенькам крыльца гостиницы.

Заскочил внутрь просторного холла. Направо – ресторан, прямо – администратор. Не сбавляя хода, перескакивая через две ступеньки сразу, я впорхнул на второй этаж, слыша за спиной голос администратора: «Молодой человек, вы куда?».

Некогда отвечать. Я даже не затормозился. В голове чувствительно постукивал вчерашний и сегодняшний виски. Жутко захотелось пить, во рту пересохло.

Вот, блин… Пробежал-то немного, а ощущение, будто сутки на дежурстве отпахал и стометровку на рекорд пробежал. Видно, удался вчера праздник, даже организм об этом кричит.

Так! Артемий! Где же ты, родной? Родственник дальний. Настолько дальний, что незнамо чей…

Пустынный коридор шептал лишь эхом моих шагов. А эхо отдавалось в голове, надо бы анальгинчика заглотнуть.

Я пошатался по окрестным коридорам. Пузана и след простыл. Оно и понятно, глыкнул из фляжки, да и спать в номер пошел. Сейчас спущусь к администратору и узнаю, в каком он номере. Вряд ли в гостинице проживает еще постоялец с таким именем. Он же настоящим именем назвался? «Нет, конечно!» – возразила в мозгу ментовская чуйка. Она же меня и повела к злополучному номеру 205.

Я на цыпочках приблизился к двери. Прислушался… Тишина. Хотел постучать, занес уже руку и замер, размышляя. Там внутри Гошин человек. Хрен знает, кто именно, а ну как пальнет в меня? Подумает, что это Сухой вернулся… Основная часть Гошиных подручных меня знает. Все-таки не раз с ним братались на публике. А если там новичок какой-нибудь? И меня в глаза не видел? Ладно… Как-нибудь вывернусь, авось не пальнет. Гостиница же, а не Дикий Запад, да и Гоша, наверное, дал указание постояльца живым брать.

Я постучал. И тут дверь приоткрылась. Не в ответ, а от одного этого стука. Тихо, но мерзко так скрипнула, впуская свет из коридора в полумрак комнаты с плотно задернутыми шторами.

Опа… Не заперто? Я отвёл дверь подальше, топнул ногой, будто вхожу, а сам укрылся за дверным косяком. Но никто в меня не стрелял, никто даже не окликнул. Никаких звуков. Тишина мертвая, слышно было только, как в номере буркнул фреоном холодильник.

Я вошел внутрь и вздрогнул от неожиданности. В углу в кресле сидел человек. Я узнал его, видел раньше. Это был Гошин подручный по прозвищу Серый. Смотрел на меня, не двигаясь, как памятник. Глаз не видно, только впадины в полумраке. Жутковато сидит.

– Фух! – махнул я на него рукой. – Напугал. Сидишь, как камень неживой. Что дверь не запираешь? Тут к тебе мужик с пузом не заглядывал случайно? Что молчишь? Спишь, что ли?

Но Серый не спал. Ни на один мой вопрос он не ответил, потому что никак не мог этого сделать. Он был мертв. Осознание этого пришло мгновенно в этой тишине. Я понял, что он не живой, еще не включив свет и не приблизившись к телу. Еще не разглядев его. Только мертвый может так сидеть и невозмутимо молчать.

Щелк! – выключатель под моим пальцем почему-то выдал искру, и лампочка на потолке осветила комнату.

Казалось, Серый спит. Глаза закрыты. Ни крови, ни дыр от пуль и ножа.

Я подошел и потрогал его горло в районе артерии. Чуть сбоку. Теплый, но пульс не прощупывается. Никаких ран, увечий, ссадин и следов побоев не видно. Очень странно… Крепкий мужик просто сам по себе откинул коньки. Так не бывает, конечно. Особенно, если этот мужик сидит в номере двести пять…

Я спешно и по привычке обшарил труп, но пистолета при нем не было. Не было и бумажника. Только зажигалка и пачка «Родопи».

Твою мать! Хотелось выскочить из номера и разыскать того, кто убил Серого. В том, что это убийство, я не сомневался. Но… тот, кто это сделал, явно уже смылся. Зачем он сюда приходил? Забрать оружие и фото Гоши? И кто это был? Сухой или его подручный? Черт! Надо найти, где проживает Артемий… Срочно.

– Я так понимаю, это вы обнаружили тело? – молодой, но холеный следователь городской прокуратуры снисходительно глянул на меня, закинув ногу на ногу и не удостоив долгим взглядом равного собеседника. Он развалился в кресле 205-го номера и заполнял шапку бланка протокола осмотра места происшествия. И как бы между делом кидал мне вопросики. Этакий занятой начальничек.

– Я обнаружил.

– Рассказывайте, что здесь делали? Как попали в номер? Кем был вам покойный?

Вокруг роились сотрудники милиции, и с ними начальник экспертного отдела Витя Драгунов. Он следил за молодым дежурным криминалистом, который с лупой и беличьей кистью рыскал по номеру в поисках следов рук. Витя прибыл как надзирающий – не доверял осмотр новобранцу по такому тяжкому преступлению.

– Я уже все рассказал оперативным работникам, – ответил я следаку. – Если еще раз, вкратце, то: случайно зашел, не встречал, дверь была открыта, заглянул.

– А может, это вы его… Того? – впился в меня змеючими глазами следак, соизволив оторвать взгляд от протокола. – Скудно как-то вы повествуете. Ну, ничего. Проедете с нами, в кабинете поговорим.

– Слышь, старлей, – я наклонился к следаку и проговорил вполголоса. – Или как там тебя? Юрист второго класса… Ты с людьми нормально учись разговаривать. А то боком выйдет. Понял? И это… сел бы поскромнее, а то столик вон весь занял, а там пальчики на нем еще не проверяли. Затер ты следы. Показания мои у оперативников возьмешь. Понял? Бывай…

Я похлопал его по плечу и вышел из комнаты. Вслед лишь услышал возмущенное: «Да кто он такой?». А потом послышался голос Вити Драгунова, видимо, мой давний коллега объяснил новичку, что я не паренек с улицы. Следак заткнулся и стал молча строчить «осмотр», споро шурша авторучкой.

Из 205-го вышел судмедэксперт. Молодой, но немного сгорбленный под весом медицинских знаний парень с выраженными «думательными» морщинами на лбу, пытливым, но немного рассеянным взглядом и в толстенных очках.

– Майор милиции Петров, – я показал ему удостоверение. – Подскажите… Какова причина смерти потерпевшего?

Парень схватил меня за руку и стал трясти, будто увидел старого знакомого, которого был очень рад видеть. При этом бормотал:

– А-а, да, да-да… Наслышан, наслышан. Наш заведующий Мытько, Павел Алексеевич, много о вас рассказывал. Приятно познакомиться.

– Взаимно… Только вы не назвались.

– Ах да, да! – хлопнул себя по лбу судмед, и его очки немного сползли, но он ловко ткнул их обратно пальцем. – Пяткин Феликс Васильевич. Можно просто Феликс. Или Пяткин. Или Василич.

– Да понял я, Феликс. Ты мне скажи про причину смерти…

– Видимых следов насильственной смерти нет. Будто уснул и не проснулся. Очень странная смерть. Слишком молодой для инсульта и инфаркта. После вскрытия точно скажу. А сейчас…

Он развел руками.

– Ты хочешь сказать, что смерть не криминальная?

– Не знаю, не знаю… За мою практику – впервые такое встречаю.

Я мысленно хмыкнул. Судя по пушку под носом вместо усов, практика у этого товарища пока не особо большая.

Собеседник, будто почувствовав мой скептицизм, поспешил заверить:

– Вы не думайте, я еще в студенчестве лаборантом подрабатывал в бюро СМЭ, – с некоторой гордостью заявил молодой сотрудник. – Всякого повидал.

– Ладно… Вот, запиши мой телефон, Феликс. Как установишь причину смерти, сразу звони, лады?

– Хорошо, я вам позвоню. Обязательно сообщу. А Павлу Алексеевичу от вас привет передавать?

– Виделись мы с ним вчера, на свадьбе. Но передай, лишним не будет. И называй меня на «ты». Договорились?

– Неудобно как-то. Вы же тот самый Петров. Из той самой группы…

– Я в отпуске, так что называй.

– Как скажете… Скажешь. Понял вас… Тебя, то есть. Хм.

Феликс ретировался, а я еще раз прошел до администратора. Она все пыталась найти среди постояльцев по моей просьбе Артемия. Но так и не нашла. Клиент с таким именем и с такой внешностью (во всяком случае, со слов дежурных администраторов и согласно записей) в гостиницу «Октябрь» не заселялся.

Вот такие у нас со Светой родственнички…

Глава 5

Мы со Светой проводили Горохова, Каткова и Погодина в аэропорт Новоульяновска. Они полетели в Москву.

Шеф надоумил взять и моей жене больничный, чтобы не разлучать нас сразу после свадьбы, мол, примета плохая – первый месяц молодожены должны быть рядом. Горохов не был суеверным, да и примету, скорее всего, сам выдумал, но я отказываться не стал. Хороший все-таки у нас начальник.

Пока у нашей группы никаких особых заданий не предвиделось, но на работе появляться мы, то есть, они (за минусом меня и Светы), обязаны были. Зарплату не за дела раскрытые платят, а за калькуляцию трудодней. Будь добр, отсиди в кабинете положенное время.

В дни затишья мы, как водится в любой системе, перебирали бумажки и занимались другой «важной» работой. На основе своей практики готовили методические статьи для ведомственных учебных заведений и Академии, анализировали преступность республик и областей по части тяжких и особо тяжких преступлений против личности, обобщали существующий передовой опыт, выявляли причины и условия, способствующие росту криминогенной обстановки, разрабатывали соответствующие рекомендации и планы профилактических мероприятий, которые за подписью заместителя министра далее рассылали по главкам. Собирали и проводили с руководителями подчиненных горрайорганов селекторные совещания по данным вопросам. В общем, страдали фигней и ждали нового дела… Вот этим сейчас и предстояло заниматься Горохову, Каткову и Погодину, пока мы со Светой «прохлаждались» в Новоульяновске.

Мои родители тем временем укатили в отпуск в Минводы. Специально планировали поездку на октябрь. Отцу от работы дали путевку в санаторий. Октябрь на Кавказе мягкий, самое то отдыхать. Правда, мать сетовала, что я остался, а они уезжают. Перед отъездом упрекала, качая головой:

– Что же ты, сынок, не сказал, что задержишься в Новоульяновске? Мы бы с отцом отпуск тогда перенесли. А так… уезжаем… Слушай, Гриша, – повернулась она к отцу. – А может, ну его, этот отпуск? Дома останемся? С сыном побудем…

– Да я сам не знал, что так получится, – ответил я, не солгав. – Ничего отменять не надо, не придумывай. Езжайте, отдыхайте, а то путевка сгорит. Я тут все равно ненадолго. Недельку, другую, может…

А про себя подумал – хорошо, что родители уезжают. Нет, я по ним скучаю, но… Похоже, что противник мне достался серьезный. Профессионал. Известно, что боец слаб настолько, насколько слаб его самый близкий человек. А я не хочу, чтобы рядом были мои близкие, когда я ввяжусь в эту игру. А вернее, уже ввязался… По-хорошему бы и Свету спровадить… Но она тоже боец. И совсем не слабая. Хотя для меня она всегда будет хрупкой и беззащитной. Но попробуй ее спровадь – это не для среднего ума задачка. Даже не буду пытаться, все равно ничего не выйдет. Ну и ладно, ее помощь мне точно пригодится. Все-таки она лучший психолог-криминалист в стране.

Мы заняли квартиру моих родителей, заверив, что будем кормить и гладить их кота, как родного.

Смерть Серого расследовала местная прокуратура и милиция. Естественно, никто из правоохранителей так и не понял, почему полубандит оказался в номере двести пять, да еще и мертвым. А номер, причем, зарегистрированный на другого мертвеца – на Сироткина Евгения Евгеньевича, мутного и полукриминального типа, который раньше какие-то дела с Гошей имел, но давно уже числился официально умершим. Вот блин… Головоломка. И намёков никаких нет. Зато есть труп Гошиного подручного (причем у него пропал пистолет) и есть факт приготовления к убийству самого Гоши. А он сам даже не предполагает, кто послал по его душу киллера. Но самое интересное – кто и как убрал Серого, что сидел в засаде? Мужик он бывалый, так просто его не возьмешь. А судя по его расслабленной позе в кресле, как-то не особо он насторожился, когда убийца вошел.

Значит, он его знал?

Я постучал в кабинет заведующего:

– Можно?

– Привет, Андрей Григорьевич! – Мытько соскочил со своего начальственного кресла резво, будто молодой, полы белого халата летели за ним, как крылья, и стал трясти мою руку. – Заходи! Чай будешь? Какими судьбами? Рад, что зашел. У-ух! Хорошо тебя женили, погуляли. Ленка до сих пор болеет, дома сидит. Благо муж начальник, отпустил… Ха!

– Ага, погуляли, что надо… Чай буду. Лене привет. Я что пришёл-то. Дело есть…

– Дело? – Мытько достал из шкафа бутылку коньяка, а вместо бокалов две фарфоровые кружки с медвежонком.

– Алексеич… Так это… – я посмотрел, как он разливает алкоголь. – Это не чай, вроде… Ты ничего не спутал?

– Чай из вежливости предлагают, – хитро улыбнулся заведующий, – а это – из уважения.

Он посмотрел на наручную «Волну»:

– Скоро обед, можем посидеть все обсудить. Тут недалеко отличная пельменная есть. Не ресторан, конечно, но днем лучше не сыщешь.

– Да, честно говоря, мне-то нужен твой Пяткин.

– Студент?

– Почему студент? Он в штате вроде… На происшествие самостоятельно выезжал в качестве специалиста. Разве не так?

– Да прозвище у него такое, – поморщился Павел Алексеевич. – Работает без году неделя, а всех учить пытается, умными фразами из учебников разбрасывается. А у нас тут не ВУЗ, у нас работа… Теория – это хорошо, но опыт важнее… Эксперт не тот, кто зубрил, а кто через себя все пропустил.

Мытько нахохлился и стал мне напоминать прежнего себя – до того, как мы с ним могли бы вот так накоротке чаи покрепче распивать. Да ещё и добавил:

– А чего Феликс натворил-то?

И отпил из кружки коньяк, взглядом показывая, чтобы я тоже угощался. Я взял кружку и пригубил.

– Ничего не натворил, он выезжал в гостиницу «Октябрь» на осмотр, там труп интересный, без видимых признаков насильственной смерти, вот я и хотел результаты вскрытия узнать.

– А-а! Ясно… Там мы свадьбу же и гуляли твою. – Мытько полистал журнал регистрации материалов, поступивших на экспертизу. – Погибший гражданин Сергиенко?

– Наверное, – пожал я плечами. Гоша Индия редко называл имена и фамилии. – Прозвище Серый.

– Ну да, он самый… По обстоятельствам дела обнаружен в номере двести пять. Я тебе и без Студента скажу, что пока ничего не ясно…

– А поточнее?

Мытько вздохнул, но тянуть кота за хвост не стал.

– Случай сложный, пришлось мне вникать. Вроде, явных признаков насильственной смерти не обнаружено, но при вскрытии выявлена картина, характерная для смерти от асфиксии, от удушья, то есть, – пояснил он привычно, а потом глянул на меня – мол, да ты и так всё знаешь. – В частности, вишнево-красный цвет трупных пятен, ушных раковин, губ, лица. Такой же оттенок имеют и внутренние органы. Там еще есть ряд признаков, но не буду тебя грузить терминологией.

– А почему Пяткин раньше этого мне не сказал? На месте происшествия? Или не разглядел, как ты говоришь, вишневый цвет?

– Слишком мало времени прошло, Сергиенко убили-то буквально за час до осмотра. Там они ещё во всей красе видны не были.

– То есть… Это как раз и мог сделать Артемий?

– Чего?

– Да не обращай внимания, мысли вслух. Так что получается? Его задушили?

– Нет… Похоже на действие яда, который мгновенно парализовал дыхательную мускулатуру. Смерть была быстрой…

– Какого ещё яда?

Тут Павел Алексеевич, наконец, зажёгся и стал рассказывать с неким интересом:

– В том-то и проблема. Мы провели биохимию на стандартный набор, цианиды и иже с ними. На стрихнин проверили. Там список длинный, не буду перечислять, и получилась интересная штука… Ни один яд не удалось идентифицировать ни в крови, ни в желудке. Еще ткани печени и почек исследовали. По полной, так сказать. Все впустую. Ни продуктов распада, характерных для них, ни следов самих ядов не обнаружено. Ну и как тебе такое?

– Дела… Зелье какое-то волшебное? – усмехнулся я. – Типа мертвой воды или яблока, как у Пушкина?

Я думал, он посмеётся, но мой собеседник вдруг закивал.

– Черт его знает… я уже готов поверить и в такое. Мы, конечно, образцы тканей и кровь в область, в головное бюро отправили для повторного анализа. Вдруг чего-то упустили. Но что-то мне подсказывает, что они тоже ничего не найдут.

– Почему?

– Да этот Студент лично контролировал наших экспертов из судебно-химического отделения. А он такой дотошный… Еще и два раза заставил их хроматограмму делать. Вот такие дела…

– Получается, что Сергиенко отравили… – задумчиво пробормотал я. – Еще и неизвестным отравляющим веществом. Но как? Предложили выпить? Газ? Он даже не успел ничего сделать.

– Ах да! – щелкнул пальцами Мытько. – Совсем забыл. Мы же след от инъекции обнаружили на теле. На шее… еле-еле заметный.

– А, ну это другое дело… Хоть что-то есть. Пяткин на осмотре ничего про него не говорил.

– Да? Странно… Он, вроде, заметный, этот след. Ну, как заметный, для глаза судебного эксперта видимый. Он должен был его распознать еще при предварительном осмотре на месте происшествия и следаку сказать, чтобы в протокол внес.

– Не вносил следак этого, я там был.

– Странно, может, не заметил. Очки у него, что фары у УАЗика… Ну так что, Андрей Григорьевич? Пообедаем?

Мытько снова поглядел на часы.

– Так еще рано, вроде…

– А кто нам запретит уйти пораньше? Ты с бульоном любишь пельмешки или без?

– С бульоном и перца побольше…

Дверь распахнулась, и в кабинет залетел взъерошенный Пяткин, пыхтел так, что даже очки запотели.

– Стучаться надо, Феликс Васильевич, – недовольно пробурчал заведующий на подчиненного.

– Пал Алексеевич! – выдохнул Студент, таращась на нас. – Он живой!

– Кто живой? – Мытько нахмурился.

– Сергиенко, тот убитый живой. Этот, который отравлен неустановленным веществом.

Дышал Пяткин всё ещё тяжело.

– Знаю, кто такой Сергиенко. Что ты вообще мелешь? Хм! Живой! Ты же сам его вскрывал…

– Вскрывал! – Пяткин схватил со стола кружку с моим недопитым коньяком и выглыкал одним махом. Даже не поморщился.

Шумно выдохнул и продолжил:

– Сам бы никогда не поверил, но он… он… глаза открыл. У-уф…

– Ты это… Студент, – Мытько посмотрел на него с укоризной. – Много уже сегодня на грудь принял?

Заведующий кивнул на пустую кружку.

– Только две чашки кофе и бублик.

– Оно и видно… Выпиваешь, что ли? Не замечал за тобой. Ты давай завязывай, а то на партсобрании разберем тебя. Не хватало мне еще одного пьяницы на рабочем месте.

– Да я вообще не пью! Это нервы!

– С чего тогда ты взял, что Сергиенко живой?

– Да говорю же вам, он глаза открыл…

– Это невозможно. Трупное окоченение, и все такое.

– Пойдемте, я вам покажу, – упорствовал Студент.

– Ну пойдем, – прокряхтел Мытько.

Мы направились в секционную. Сменив уютный кабинет с ароматом разве что книжной пыли на запахи формалина, хлорки и, как мне показалось, аммиака. Но даже они не могли перебить специфический трупный запах, витавший в коридорах лабораторной части здания. Не все «клиенты» этого учреждения попадали в свежем состоянии.

В секционной, представляющей из себя огромный общий зал с множеством столов из нержавейки со специальными желобками, для стока крови и межтканевой жидкости, было пусто. Живых не было, только мертвые. На некоторых столах лежали трупы. На одном – кости, явно выкопанные из земли. Из них предстояло собрать скелет.

– Вот! – Феликс ткнул пальцем в труп Серого, что лежал, распотрошенный, на крайнем столе.

Даже мне было видно, что мертвее тот и быть не может. Черепная коробка со следами вскрытия, брюшная и грудная полость тоже. Но патологоанатом уже залатал его грубыми швами. Ну и, конечно, трупные пятна… Их ни с чем не спутаешь.

– Феликс, Феликс, – покачал головой Мытько, обернувшись на выглядывающего позади меня молодого сотрудника. – Иди сам посмотри. Закрыты у него глаза. Ты вообще сегодня спал после ночной?

– Нет еще… – пробормотал тот, вытягивая шею и вглядываясь в лицо трупа. – Хотел все доделать, а потом уже до вечера дотянуть. Не люблю днем спать.

– Короче, Студент! Марш домой. Купи бутылочку пивка по дороге. Дома хряпнешь – и в постель. Переутомился ты… Эх, молодежь пошла. Я в твоем возрасте мог по двое суток не спать и работать, что называется, в светлой памяти.

– Так и я так же могу… – сглотнул Феликс. – Ну-у… Мог… неужели и правда показалось?

– Конечно… Бывает, – снисходительно улыбнулся Мытько, как вдруг рука трупа зловеще сползла со стола и повисла в воздухе.

Феликс вскрикнул, а я вздрогнул.

– Что за черт? – нахмурился Мытько и положил руку на место. – Почему нет трупного окоченения? Будто только что умер. Хм… Непонятно.

– Или будто живой, – вставил Феликс. – Я же вам говорил.

– Живым он явно быть не может, – задумчиво пробормотал Павел Алексеевич. – Дождемся результатов из областного бюро СМЭ. Посмотрим, что их биохимия покажет… Пока рано делать выводы, но в моей практике такое впервые…

Спровадив Пяткина домой, мы с Мытько вышли из морга на свежий воздух. Направились в пельменную, но, признаться, после посещения этого госучреждения аппетита у меня немного поубавилось. Въевшийся запах формалина нужно выгнать прогулкой, и все нормально будет, уговаривал я себя. Уже не в первый раз.

– Может, тик какой нервный? – предположил я. – Остаточные импульсы электрические, или как там они называются? У покойника…

– Не бывает такого, – отмахнулся Мытько. – Чтобы труп глаза открывал. Привиделось Феликсу. Со страха…

– Да он, вроде, не похож на пугливого. Давно в этой стезе. Говорил, что и в студенчестве подрабатывал…

– Да это мы виноваты, – покачал головой Павел Алексеевич. – Понимаешь… Наговорили ему всякого вчера перед его первым ночным дежурством. Традиция такая, новичков стращать.

– Что наговорили?

– Что ровно в полночь нужно выйти из морга и обязательно покурить.

– Зачем?

– Вот и студент так спросил. Мол, не курю, зачем мне выходить куда-то. А мы ему сказали, что это чтобы мертвецов не слышать. Они, дескать, в полночь перешептываться в «холодной» начинают. Каждую ночь так. Тихо, конечно, но в полной тишине услышать можно. А живым это слышать не стоит.

– Бред какой-то, – усмехнулся я. – Мистика. Я в такое не верю.

– А он поверил, видать. Парень впечатлительный. Мне сторож рассказывал, что Феликс наш действительно выходил на улицу в полночь. Хотя так же, как ты – рассмеялся изначально. Ну, вот и не спал ночь, и на вторые сутки пошел. И надумал себе всякого. Эх… Зря так над ним пошутили. И так народу не хватает, еще, не дай бог, этот сбежит-уволится.

– А труп точно не мог глаза открыть? – спросил я. – Сам же говоришь, что окоченения нет.

– И ты туда же?

– Слишком много странностей… Смерть непонятная, окоченения нет. Еще и глаза открывал.

– Ага… Скажи еще, что зомби.

– Нет, конечно, в зомби я не верю. Как придут результаты из области, маякни, пожалуйста. Только вот, что. Я официально на больничном. К делу отношения не имею, но у меня там свой интерес.

– Опять очередной маньяк?

– Хуже, – улыбнулся я. – Зомби…

Глава 6

– А в гостинице она не может жить? – чуть скривился я, отложив в сторону газету и возмущенно болтая ногой, сидя в родительском кресле. Даже тапок слетел.

– Ну Андрей, – ворковала Света. – В гостинице дорого. Не каждый себе может позволить за свой счет жить. Настя маленькая, сам видел, совсем нас не стеснит. У нас же две комнаты. В зале на диване ей постелим.

– Вообще-то, как любой муж, я хотел ходить по дому в трусах. А теперь?

– Находишься еще, – улыбнулась Света.

– Ну где-то же она собиралась жить? – не сдавался я. – Когда планировала поездку в Новоульяновск.

– Она не рассчитывала надолго оставаться. Только на свадьбу – и назад в Москву. Мы тоже должны были вчера улететь с тобой, но раз мы здесь остались, я предложила ей задержаться. У меня и так почти нет подруг, а тех, что есть, я целыми месяцами не вижу. Вот вспомни! Когда я последний раз встречалась с подругами? А?

– А ты тогда вспомни, когда я с друзьями встречался?

– Да всегда!

Я недоумённо нахмурился:

– В смысле?

– У тебя друзья на работе. Погодин, например. Гоша в Литейске был…

– Ну так то по работе… – я развёл руками.

– А у меня и по работе не получается… вот давай в нашу группу девушку возьмем? Согласен?

– Это не мне решать, и даже не Горохову.

– Ну чисто так, теоретически, согласен?

– Вместо кого? Федя – голова, такие версии выдает, закачаешься. Хоть и шебутной немного. Катков – мозг, энциклопедия, да и специалист от бога. Вместо меня, что ли, брать? Да и не по половому же признаку, ну согласись.

– Вот видишь. Так и буду я одна девушка в коллективе, – вздохнула Света. – Так что Настя поживет у нас…

– Ну вообще-то у нас медовый месяц, – выбросил я последний козырь.

– Ага, скажи еще, что со мной время будешь проводить… Сам целыми днями пропадаешь где-то… Как раз с Гошей – который, как ты говоришь, по работе. Или друг?

– Ну ты не сравнивай Настю и Гошу. Он действительно мой друг… Ему нужна помощь. Я должен ему помочь. Как ты этого не понимаешь?

– Да я-то против ничего не имею. Только я одна в четырех стенах не хочу сидеть. Настя у нас поживет, ладно?

– Ладно… Только тапочки пусть мои не трогает. И скажи, чтобы из той кружки, что с красным ободком – не пила. Это кружка отца.

– Конечно, скажу, – Света подошла и чмокнула меня. – Я знала, что ты не откажешь.

– Ой, подлиза… Иди, звони уже подруге, – усмехнулся я. – Пусть вещички собирает и к нам едет.

– Она уже здесь, – Света подпорхнула к окошку, отодвинув паутину занавески, открыла створку и помахала кому-то.

– Вот ты лиса… – усмехнулся я. – Зачем тогда было вообще меня спрашивать?

– Для порядка, – хитро улыбнулась Света. – Ты же в семье главный.

Через минуту в дверь позвонили. Света пошла открывать, и вскоре в квартире появилась Настя, скромно держа угловатый мрачно-серый чемодан, похожий на гроб для гномика. В голубеньком платьишке она напоминала школьницу. Еще такой невинный взгляд, ну точно пионерка. Но я-то на свадьбе видел, как она умеет веселиться.

Гоша сидел, грустно уставившись в телевизор. Передача «Сельский час» вызывала тоску. Он нехотя поднялся, пощелкал крутящейся ручкой переключателя программ. На другом канале показывали выступление учащихся школы-студии Ансамбля народного танца СССР.

Индия вздохнул и выключил телевизор вовсе. Распахнул бар-глобус, намереваясь поднять себе настроение другим способом. Вот уже несколько дней подряд он вынужден был сидеть дома. Редкие деловые поездки не спасали от скуки. Такие вылазки он проводил всегда в разное время. То утром, то днем, то вечером, чтобы никто не мог вычислить его расписание. Проверял дела в ресторане и в подпольном казино, отдавал указания – и назад. Задерживаться в этих любимых заведениях, как раньше, теперь не было возможности. Слишком опасно, там он наиболее уязвим. А дома сидеть уже сил нет… Хоть переноси ресторан домой… От такой мысли Гоша улыбнулся.

В дверь позвонили. Звонок короткий, но резкий и неприятный, как дрель в стену. Гоша даже вздрогнул. На миг застыл, прислушиваясь. Потом встал и тихонько стал пробираться к входной двери, подтягивая на ходу пояс любимого бархатного халата. Старался не скрипеть паркетом, он знал, куда не наступать.

Открывать не торопился. Гоша знал, что пришел явно чужак. Ведь свои не звонят, а стучат. Три коротких, один длинный. Условились так, и договорились ни в коем случае кнопку дверного звонка даже не трогать. Значит, это чужак… Это он…

Гоша вытащил из комода прихожей пистолет. Массивный «ТТ» стальной прохладой привычно лег в ладонь, его тусклые отсветы действовали успокаивающе. Но тревожная мысль мерзкой крысой грызла Гошу изнутри: слишком тихо… а где же Боцман? Он должен был дежурить в подъезде. Прятаться этажом выше, как договаривались. Высматривал незваных гостей. Неужели задремал?

Гоша поморщился. Чертов жирдяй это может. Больше всего на свете этот здоровяк любит поспать и пожрать. Ну и выпить между делом. Надо было Шляха на часы вместо него ставить. Эх…

Гоша мысленно ругнулся на подчиненного, но тут же задумался. Если даже Боцман и уснул, то такой трезвонистый звонок должен был сто пудов его разбудить. А не разбудил… Неприятный холодок проскользнул за шиворот халата и прошелся по хребту, отчего волоски на затылке чуть шевельнулись. Твою мать! Неужели Боцману… кранты?

Все эти мысли пронеслись за пару секунд. На адреналине мозг работал вдвое быстрее, а само время будто немного замедлилось.

Нужно выяснить, кто там приперся. Хотя ясно, кто… Если Боцмана нет, значит, я следующий. А вот хрен тебе!

В голову пришла дельная мысль. Гоша огляделся в поисках подходящего предмета. Взял с комода мухобойку. Этакое советское народное изобретение, самодельное устройство для «казни» мух – палка и кусок автомобильной шины на конце. Она смотрелась чуждо в утонченной обстановке шикарной квартиры. Но сейчас могла послужить не только целям умерщвления назойливых мух.

Гоша встал чуть сбоку от двери и, вытянув руку, прикрыл дверной глазок мухобойкой. Лишь только кусок резины закрыл отверстие, создав тень, как тут же прогремел выстрел.

Бах! – и сразу второй. Бах!

Стреляли из подъезда. Пуля вынесла глазок, осыпав Гошу осколками стекла, и, прожужжав, щелкнула где-то в комнате. Вторая уткнулась в дверное полотно рядом с простреленным глазком. Выкрошила небольшую щепу внутрь квартиры, но дверь выдержала и не пустила пулю внутрь.

Бах! – Гоша выбросил руку и выстрелил в ответ, метя в образовавшуюся дырочку. Бах! Одна пуля ушла в подъезд, проскакала по бетону рикошетом, а вторая застряла в двери.

Стрелять через саму дверь – бесполезно. Слишком она крепкая для пистолетных пуль, проверял уже. Ответной стрельбы не последовало. На секунду наступила оглушительная тишина. А потом за дверью раздались торопливые шаги. Стрелявший убегал по гулким ступенькам. Стрельба в подъезде наверняка переполошила весь дом, так что незваный гость спешил скрыться.

Хотелось распахнуть дверь и броситься за ним. Но нет. В последний момент Гоша отдернул руку от замка, хотя был уже готов повернуть крепкую щеколду. Это может быть ловушка. И тогда нападавший может быть не один.

Гоша по стенке, избегая пересекать лучик света сочащийся из выбитого глазка, втиснулся в глубину квартиры. Пригнулся и рванул, пресекая коридор, в большую комнату к телефону. Распрямился. Схватил трубку и набрал номер. Длинные гудки. Слишком длинные – пульсировала в голове мысль. Мать их! Почему не берут?

– Алло, – наконец, лениво проговорили на том конце провода.

– Это я! – прохрипел Гоша. – Все ко мне! Живо!

Индия торопливо сбросил звонок и набрал номер квартиры родителей Курсанта.

– Алло, – уже чуть отдышавшись от гонки со смертью, более спокойно проговорил Гоша. – Он приходил. Стрелял через глазок. Я в порядке, а вот Боцман… Не знаю, что с ним… Канонада такая была, что сейчас здесь менты будут… У меня нелегальный ствол, приезжай. Ага… Понял, жду.

После звонка Гоши я прыгнул в свою подаренную машину и помчался к нему, оставив Свету и Настю гонять чаи одних.

Машина словно плыла. На «Мерседесе» после отечественных телег скорость совсем не чувствовалась. Он проглатывал ямки и дефекты дороги, урчал двигателем тихо и размеренно, будто был выше всей этой суеты ухабистых дорог и снующих неуклюжих жигулей.

Я поднажал газку, мигом обходя на светофоре со старта весь отечественный автопром. Напугал пару раз пешеходов, когда стремительно и почти бесшумно вырастал черной громадиной перед зеброй, притормаживая и пропуская их. Одна бабуля даже погрозила мне вслед морщинистым кулаком. Извини, бабуля, ты, может, и права, но у меня друг в беде. Тороплюсь. Эх, жаль, сирены нет. Сейчас бы очень пригодилась.

На место происшествия я прибыл первым. Выскочил из машины, добежал до подъезда, а дальше уже вошел спокойно, притворяясь праздным жильцом этого дома. Конечно, киллер уже наверняка смылся, но мало ли…

Поднялся по ступенькам. На площадке этажа над Гошиной квартирой уже толпился народ. Охал и ахал над неподвижным телом Боцмана.

Я узнал его. Он застыл в неестественной позе, мертвой громадиной. Крови не видно, будто Боцман уснул. Дьявол! Опять такая же картина, как с Серым?! Готов поспорить, что на трупе найдется след от смертельной инъекции… В голову просочилась вдруг шальная мысль. А может, Боцман все-таки жив? Почему Феликс божился, что видел, как Серый в морге открыл глаза? А что если это не яд, а что-то вроде особого вещества, вызывающего, например, состояние, близкое к летаргическому сну?

Блин… Нет! Бред, конечно. Я бы мог еще в это поверить, но за плечами у меня жизнь – до самых двухтысячных будущего века. Ничего такого не было там, а здесь тем более быть не могло, уж мы бы знали. Есть этому научное объяснение, как пить дать. Ну, или просто Феликс реально переутомился после ночной, и ему привиделось…

Внизу забухали тяжелые шаги. Прибыли Гошины подручные, вряд ли следственно-оперативная группа будет так нестись сломя голову. Так и есть. Трое знакомых ребят в наколках и с мордами далеко не интеллигентного вида зашли с улицы и направились прямиком в квартиру Гоши. Я прислушался. Он им открыл, услышал их голоса. Узнал.

– Он точно мертв? – спросила одна женщина, что высовывалась из квартиры, не решаясь ступить на лестничную площадку.

Она лишь тыкала пальцем в сторону туши Боцмана и держала одну руку на двери, а вторую на щеколде, готовая в любой момент спрятаться и замкнуться в квартире.

– Вера Павловна, – назидательно скрипел какой-то пожилой мужичок в нелепой старомодной фетровой шляпе. – Я вам со всей ответственностью заявляю, что гражданин уже труп. Куда надо я уже позвонил.

– А выглядит как живой, – охала женщина. – Скорую вызовите, может, сердце?

– Мертвый он, – оборвал мужичок, наслаждаясь случайной минутой славы в своей экспертности. – Это я вам как медицинский работник говорю.

– Так вы же ветеринар! – всплеснула руками Вера Павловна, даже щеколду из хватки выпустила.

По лестничной клетке пронесся легкий смешок, а ветеринар незаметно ретировался.

Но я ему верил… Боцман явно выглядел неживым. Скоро дежурный прокурорский следак приедет и милиция. До этого времени надо Гошу научить, что и как говорить. Он, конечно, потерпевший, но за незаконный «ТТ» (я знал, что у него именно такой пистолет, видел его, и не раз) срок прямо за здрасьте впаяют.

Спустился на этаж ниже, когда в подъезд уже заходили люди в белых халатах. А правоохранители, получается, позже всех приедут. Ну, они могут не торопиться. Пока еще нет норматива за двадцать минут прибывать на вызов. Тем более, пока за собакой в служебный питомник заедут, пока за следаком в прокуратуру. Мне это лишь на руку, время еще есть.

Я дернул за ручку простреленной двери. Заперто. Постучал условным стуком. В сквозной дырке появился Гошин глаз. Немного ошалелый, но без паники и видимого страха.

Щелкнул замок, и я очутился внутри. Дверь за собой Индия снова закрыл.

– Привет! Смотри-ка че! – Гоша показал на раскуроченный дверной глазок, на простреленную мухобойку и на свой «ТТ». – Через дверь стрелял, падла. Знал, что я не открою. Я тоже палил. А потом он смылся. Боцману – что, хана?

– Похоже на то… – дёрнул я плечом.

– Вот с-сука! Найду – закопаю!

– Об этом потом. Слушай, отпусти своих ребят, не фиг им тут мордами светить, щас проблему со стволом решить надо.

Индия ни секунды со мной не спорил.

– Ждите меня на запасной хате, – тут же отдал он распоряжение своим подручным. – Освобожусь, подскочу. План действий нарежу.

Его верные псы молча покинули квартиру и растворились за дверью.

– Короче, – я положил руку на плечо Гоши, когда мы остались одни. – Ствол не выкинешь и не спрячешь, следы от пуль все равно найдут, траектория выстрела из квартиры наружу, от этого не отделаешься. Так что тут тяп-ляп нельзя. Версия твоя такая… Тебе постучали, ты открыл дверь. На тебя напал мужик, лица ты не разглядел, шарф мордой замотан, или там придумай чего. Он наставил на тебя ствол. Вот этот, – я ткнул на его «ТТ», – и ты его обезоружил. Представь такую расстановочку. Ты попытался выхватить пистолет, но он выпал, мужик понял, что вы поменялись местами, и сейчас вооруженным будешь ты, и сбежал в подъезд. Шмыг за дверь, но тут же вытащил второй ствол. Ты это увидел и еле успел захлопнуть дверь за ним, а он тут же начал палить в глазок. Полотно ведь у тебя тут крепкое, не прошьешь, а за глазком ты маячил. Ну, логично?

– Угу.

– Дальше ты выстрелил в ответ, а он убежал. Ты не стал его преследовать, так как думал, что он не один. Все…

Гоша помолчал пару секунд, потом кивнул.

– Красиво рассказал. Как в кино… Думаешь, поверят?

– А ты сам поверь! – я ткнул в Гошу пальцем, будто надеялся заразить своей версией событий. – И рассказывай убедительно. И потом, у них выбора нет. Твое слово против чего – ничьего слова… Как скажешь, так и запишут. Можешь вообще сразу сказать, что их двое было, но это лишнее. Может, все-таки местные найдут твоего гостя. Не будем уж сильно их в заблуждение вводить.

Гоша прищурился.

– Найдут?

– Сомневаюсь, что найдут, – поморщился я. – Уж слишком нагло и четко он сработал. Боцман труп, и тебя почти достал, если бы не финт с мухобойкой. Но всё-таки…

– Ну так ты же мне этот финт и подсказал, – благодарно кивнул Гоша, а потом обеспокоенно глянул на меня. – Вот только отпечатки…

– А что отпечатки?

– Ну так на «ТТ» только мои пальчики.

– А кто определит, что там только твои? – усмехнулся я, взял пистолет, протер его полой рубахи и положил оружие на тумбу. – Больше не трогай его. Теперь там все следы смазаны, наложения и фрагменты папиллярных линий, узоров. Короче, хрен разберешь, от одного человека или нескольких.

– Спасибо, Курсант.

Но я не спешил принимать благодарности и прощаться.

– В общем… Хату тебе менять надо. Однозначно. Теперь ты это сам видишь. Есть где перекантоваться? Прости, к себе не приглашаю, легко тебя там вычислить. Да и жена у меня, сам понимаешь.

Я не стал упоминать, что там теперь ещё и гостья обосновалась – точно не выйдет режима повышенной секретности.

– Конечно, понимаю… Не беспокойся, Курсант, найду, где сховаться. Только вот прятаться сил больше нет… Надоело. На охоту хочется.

Глаза его сверкнули.

– Успеется. Пока он охотник, а не ты… Чтобы убить хищника, надо знать его повадки, а мы даже не определили, что за зверь такой по твоему следу идет… О! Слышишь? Милиция подъехала. Гильзы еще протри тряпочкой на всякий пожарный. Сколько раз стрелял?