Угроза мирового масштаба. Книга 1 бесплатное чтение

Глава 1. Гроб, гроб, кладбище

– …И этот несчастный юноша был прекрасен, безгрешен и чист. Он покинул нас… предадим его земле…

Я поморщился – кто покинул? Кого «предадим земле»?

Что за тоскливая речь, будто заупокойную читают…

Стоп, да это она и есть! «Юноша», «несчастный», «покинул»…

Я что, всё-таки умер?!

На мое лицо падали капли дождя, и, надо сказать, после леденящего озноба межмирового шва это было даже приятное ощущение. Теплые капли, барабанящие по щекам, лбу, сомкнутым векам, губам – не раздражали. Они подтверждали, что я жив, ведь я их ощущаю.

За одно мгновение я успел прожить несколько жизней, в условиях температуры абсолютного нуля и абсолютного отсутствия воздуха. Мой собственный мир погиб. И теперь, спустя вечность в пустоте меж мирами, я оказался в неизвестном мире. Мире, который встретил меня дождем и заунывным, наводящим тоску голосом.

Открыв глаза, я повертел головой и осмотрелся. И даже заливающий глаза дождь не помешал мне понять, что таки да – меня хоронят, будто мертвеца!

МЕНЯ. ХОРОНЯТ.

Меня, идеальную боевую единицу целого мира, посвятившего тренировкам и изучению магии столько времени, сколько живут целые поколения людей. Меня, могущественного настолько, что последний мой бой уничтожил целый мир.

Меня?

Хоронят?!

Невозможно!

Но как тогда объяснить, что я лежу в гробу, обитом изнутри белыми оборками, на белой подушке, одетый в простенький черный костюм, сложив ладони на груди и держа в них огромную ярко-алую розу.

Что ж, зато сразу становится кое-что понятно.

Во-первых, я не просто переместился из моего погибшего мира в другой, но ещё и вселился в чужое тело, хозяин которого умер, и сейчас его хоронили.

Во-вторых, это был «юноша», а значит, тело молодое, что уже неплохо само по себе. Было бы смешно и грустно одновременно, если бы меня занесло в тело скрюченной бабули.

Но вот что было совсем не смешно, и я почувствовал это сразу – со мной не было моего кинжала, а ведь с ним я никогда не расставался.

Я лишился того самого уникального оружия, которое берег до последнего – до решающего боя со своим извечным противником. Того самого могущественного артефакта, что мог резать само пространство, открывая проходы между мирами. Того, благодаря которому я смог сохранить хотя бы собственную жизнь – его при мне не было! Моего кинжала!

Конечно, всегда существовал вариант, что он просто не переместился со мной в этот мир, но это маловероятно. Не для того я его создавал.

Я уже хотел призвать кинжал к себе, но внутри гроба руку было не вытянуть, поэтому пришлось сесть.

Ну да, сесть в гробу.

Первым делом я обвел взглядом собравшихся вокруг людей. Их было не то, чтобы много – десятка полтора, и почему-то все взрослые, хотя, если меня занесло в тело «юноши», то и провожать меня в последний путь должны были мои ровесники, друзья и все в этом духе.

Только здесь не было никого моложе тридцати.

Все – в одинаковой черной одежде, под одинаковыми черными зонтиками, по которым одинаково стекали струи дождя, и даже выражение лиц было у всех одинаковым. Не скорбным и печальным, как положено тем, кто потерял дорогого человека, а скучающим. Будто им всем было наплевать и не терпелось поскорее закончить с официальной частью и перейти к прощальному ужину. Или вообще свалить отсюда подальше и поскорее.

Они настолько скучали, что даже не сразу заметили, что я очень даже живой: смотрю на них и шевелюсь.

Лишь человек, читающий заунывную прощальную речь, поперхнулся на половине слова и захрипел, как будто его душили:

– Кх-х-хакого?!

И тут подхватили остальные.

– Мертвец о-о-о-жил! – взвизгнула одна из женщин.

– Живой тру-у-у-п! – вытаращился её кавалер. – Что происходит?!

– Мертвецы восстают из могил!!! – заорал ещё один.

Я опять окинул взглядом толпу.

– Какая такая могила? Вы меня в нее ещё не положили! Это всего лишь гроб!

– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – на ультразвуке завизжала какая-то мадам и натурально хлопнулась в обморок, на руки едва успевшего подхватить ее хлыща.

Я же ухватился за край гроба, стоявшего на подставках возле свежевырытой могилы, и легко из него выпрыгнул. Очень легко, будто мое тело ничего не весило.

– Чур меня!.. Чур! – прошептал единственный одетый в белое человек, которому и принадлежал заунывный голос. – Изыди, тёмное существо! Изыди!

Он закрылся от меня книгой в золочёной обложке, как щитом, и медленно начал отступать.

Точно так же в моем мире демоноборцы защищались священными знаками от демонов, когда понимали, что не рассчитали сил, и вместо атаки приходилось переходить в оборону.

– Бу! – шутливо бросил я в сторону занудного, и он, икнув, отпрыгнул сразу на три метра назад.

– Сдохни окончательно, тва-а-а-рь!!! – раздалось с другой стороны. – Мёртвым – смерть!! Я что, зря тебе могилу копал?!

Мне даже не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что там происходит.

Пусть это тело было мне незнакомо, пусть оно вело себя немного по-другому, но навыки-то никуда не делись. Навыки остались мои.

Меня не подвели ни слух, ни ловкость.

Всплески воды под чужими ногами, звон разбивающихся о твердый длинный предмет капель на высоте выше моего роста на две или даже три головы, и сам по себе вопль, дающий четкое представление о расстоянии до кричащего…

Я начал действовать, еще даже не повернув голову, но уже повернувшись телом. Поднял вверх сложенные ладонь к ладони вытянутые руки, и лопата в руках верзилы в резиновых сапогах, с густой бородой и закатанными рукавами клетчатой рубашки, вместо того, чтобы раскроить мне голову, скользнула черенком по моей правой руке.

Твердое полированное дерево приятным массажем прошлось по моей коже, и, позволив лопате спуститься на уровень пояса, я задействовал правую руку, обхватывая черенок и прижимая его к боку. А потом поднял левую ногу и врезал просто и банально – прямым в корпус.

Могильщик (а никем иным тип в резиновых сапогах, измазанных землей по самые голенища, быть не мог) пропустил удар точно в солнечное сплетение и выпучил глаза. Те едва не потерялись в его начинающейся прямо от нижних век рыжей бороде.

Он согнулся пополам, ну а я без труда вырвал черенок из его ослабевших ладоней. Затем перехватил второй рукой, крутанул, разворачивая лопату полотном вперед, чуть присел на разведенных в сторону ногах, и встал в защитную копейную стойку.

Лопата, конечно, не копье, но эта техника – самая подходящая для такой ситуации из всего моего арсенала. Хотя к копьям у меня душа никогда не лежала, я больше по ножам… а вот мой враг Вальтор…

Я ожидал, что кто-то еще ко мне полезет, но больше идиотов не нашлось. Они исчезли. За короткие секунды, что я занимался могильщиком, остальные разбежались и попрятались. Даже тот тип в белом.

Остался только я, а рядом – хрипящий могильщик в луже, и ещё один человек в черном, который вместо того, чтобы сбежать, что-то строчил в блокноте, периодически поглядывая на меня через круглые темные очки.

Убедившись, что никакой угрозы больше нет, я воткнул лопату в землю, вытянул руку в сторону, закрыл глаза и снова призвал исчезнувший кинжал. Мой кинжал, что я выковал из сплава десятков веществ, среди которых была и моя собственная кровь. Оружие, что я закалил в огне горнила, сложенного из камней, добытых в Последнем Каньоне, и собрал, не касаясь руками, а только оперируя магией.

Этот кинжал был такой же частью меня, как пальцы или волосы. Только в отличие от пальцев или волос, я мог в любой момент призвать его – и уже через секунду он оказался бы у меня в руках.

Но не теперь.

Я все еще чувствовал его – знал, что он где-то есть. Тонкая нить ментальной связи соединяла нас, а значит, он был в этом мире. Только я так и не смог его призвать.

Мой кинжал почему-то не откликнулся.

Значит, что-то произошло в тот момент, когда я переходил из моего погибшего мира в этот. Когда я вспарывал пространство, чтобы открыть проход между мирами, остриё будто за что-то зацепилось, и в последний момент, когда мое тело уже затянуло в проход, кинжал вырвало у меня из рук.

Видимо, нас выбросило в разные места этого мира, в разные концы планеты. Одно можно сказать точно – кинжал здесь, а значит, где бы он ни таился, я его найду. Или он меня. Слишком сильной была связь между нами.

Я открыл глаза, посмотрел на руку, пошевелил пальцами. Как бы хотелось, чтобы в ладони снова появилась рукоять из пропитанной смолой древесины с ромбической насечкой…

– Марк? – Мужчина перестал строчить в блокноте и уставился на меня. – Марк, вы меня слышите?

Я не сразу понял, что он обращается ко мне – мысли все еще были заняты кинжалом.

Быстро оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет – даже могильщик уполз – я повернулся к незнакомцу и кивнул:

– Слышу.

– Ага. – Он тут же что-то добавил в блокнот. – Марк, вы… уж простите за глупый вопрос… но как вы себя чувствуете?

– Прекрасно чувствую, – не кривя душой, ответил я. – А что такое?

– Ну просто вы… как бы это помягче выразиться… – Мужчина нервно покрутил в пальцах карандаш.

– Должен быть мертв? – хмыкнул я. – Ну да, что есть, то есть. Судя по тому, что мы на похоронах, то так оно и должно быть.

– Тогда, быть может, вы объясните?.. – Он так выразительно поднял брови, что они взлетели над очками.

– Увы, нет, – вздохнул я. – Боюсь, что ничего вам объяснить не смогу. Видите ли, я совершенно ничего не помню.

– Как? Совсем ничего? – Мужчина сделал еще несколько пометок. – А то, что вы сейчас… ну… с лопатой сделали – это что?

– Вы о чем? Смотрю, на меня псих с лопатой бежит, вот я и поднял руки, чтобы защититься, а он раз – и промазал. Ну я и врезал ему ногой, чтобы больше не размахивал оглоблей, а он возьми да упади. Еще лопату свою на меня оставил.

– А вот эта стойка? – Мужчина присел, изображая меня.

– Какая стойка? – я картинно поднял брови. – А, так она ж тяжелая! Я просто не ожидал, вот и присел.

– Хм, действительно… – пробормотал он, снова делая пометки. – Значит, вы ничего не помните? Свою смерть… Нет? Имя хотя бы помните?

– Марк, – я улыбнулся. – Вы же только что сказали.

Не говорить же ему, что на самом деле мое имя – Килгор Свергающий. Не поймет. Может, даже настолько не поймет, что свалит следом за остальными, решив, что я чокнутый.

А он мне был ещё нужен.

Это, конечно, не самый удачный источник информации о новом мире, но всё же лучше, чем ничего.

Мужчина почесал нос кончиком карандаша.

– Значит, больше ничего не помните? Впрочем, при условии смерти мозга это, конечно, совершенно неудивительно… Хотя что там мозг… Марк, вы не могли бы… хм… расстегнуть пиджак?

– Это еще зачем? – удивился я.

Не напрягся, конечно – чего мне стесняться? Но непонятно стало, зачем такое понадобилось взрослому мужику… Может, он того, по мальчикам, да молодым? Лучше бы нет, а то я ему этой же лопатой популярно объясню, в чем он не прав.

– Просто вы… как бы это сказать… должны быть сейчас разрезаны от паха до горла. – Мужчина чиркнул карандашом себя по линии пуговиц на пальто. – Аутопсия, то есть вскрытие, понимаете ли, все дела…

Какие интересные вещи говорит этот незнакомец.

Вскрытым я себя совершенно не чувствовал, хотя на своем веку успел познать и такое, поэтому перевел взгляд на свой пиджак, расстегнул две пуговицы и распахнул его, не ожидая никакой подставы.

А вот мужчина, кажется, ожидал, поскольку с каждой расстегнутой пуговицей он все дальше и дальше подавался вперед, будто тигр, подкрадывающийся к добыче.

Но, как я и думал, мое тело было полностью целым, хотя посередине, по линии грудины, едва-едва виднелось легкое раздражение кожи, как будто там щелкнули туго натянутой резинкой.

Но мужчине с расстояния нескольких метров этого явно было не видно, поэтому он увлеченно сделал сразу с десяток пометок в блокноте, а потом снова обратился ко мне:

– Как я понимаю, Марк, меня вы тоже не помните?

Я развел руками, вложив в этот жест максимум эмоций.

– Меня зовут Виктор Громов, я – ваш врач… Ну, вернее будет сказать, я человек, который констатировал вашу смерть, проводил вскрытие, и все такое. Так что не подумайте плохого, мой интерес к вам сугубо медицинский… и уж само собой я не считаю вас ожившим мертвецом или кем-то вроде того!..

– А кем же вы меня считаете? – Я внимательно посмотрел на него, хоть глаза и застилали текущие со лба струи воды.

– Неким медицинским курьезом. – Мужчина цокнул языком. – И мне, конечно же, было бы крайне интересно в нем разобраться… С вашего позволения, конечно.

– И как же вы собираетесь это провернуть? – Я поднял руку и постучал согнутым пальцем себя по лбу. – Вы забыли? Моя память того… я всё забыл…

– Как раз это и может нам помочь! – Громов щелкнул пальцами. – В моей больнице, как и в любой другой, есть нейронный интерфейс Информатория, и, возможно, он сможет вам помочь. Если вы ничего не помните, даже информацию об окружающем мире, то мы попробуем восстановить, или вернее будет сказать, загрузить эту информацию с помощью Информатория. Это поможет вам восстановить и собственные воспоминания тоже. Даже если и не поможет, все равно это будет уникальный случай, это же на статью тянет… Нет, даже на премию! Полное лишение воспоминаний из-за физической смерти мозга…

Последние фразы он уже пробубнил себе под нос, яростно черкая карандашом в блокноте, но я все равно его расслышал.

Вот он, мой шанс!

У Громова есть что-то, что может дать мне всю необходимую информацию об этом мире. Совершенно неизвестном и незнакомом мне мире. И это – практически идеальный первый шаг на пути поиска моего кинжала.

Лучше и быть не может, ведь, зная этот мир, я без труда смогу определить вероятные места нахождения своего оружия – столь мощный артефакт даже в другом мире не может остаться незамеченным.

– Согласен. – Я кивнул. – Попробуем восстановить мне память, но что взамен?

– Взамен? – Громов посмотрел на меня поверх своих очков и так глупо моргнул, будто уже забыл о моем существовании. – Взамен чего?

– Взамен вашей помощи.

– Взамен? А почему что-то должно быть взамен? А, я понял!.. Нет, вы неверно меня истолковали – это не сделка, это мое предложение помощи! А если вы о том, получу ли я какую-то выгоду с этого… Скажем так, боюсь, вы ее вряд ли поймете, а если и поймете – то не оцените.

Ну да, статьи, премии, куда уж мне это понять.

Впрочем, даже хорошо, что Громов оказался фанатиком медицины и науки. Мне это точно на руку.

– Хорошо, будь по-вашему. – я снова кивнул. – Готов отправляться.

– Вы точно хорошо себя чувствуете? – снова осторожно поинтересовался Громов, но я посмотрел на него так, что, кажется, у него и вопросы все отпали. – Хорошо-хорошо, тогда идемте скорее, пока вы окончательно не промокли!

Он развернулся, взмахнув длинными полами черного пальто, и широким шагом устремился прочь от моей несостоявшейся могилы.

А я, прежде чем пойти следом, сделал еще одну вещь, которую собирался сделать сразу после того, как призвал к себе кинжал.

Согнул безымянный и средний пальцы, вдавил ногти в ладонь и представил, как из них вырастают голубые иглы, как они соприкасаются с мановодами, прокалывают их и начинают вздрагивать в такт толчкам потоков маны в моем организме.

Но ничего не произошло.

Я не почувствовал маны.

Тут же повторил на другой руке – и опять ничего! Значит, мне не показалось. Значит, ощущение, что я чего-то лишился, преследовавшее меня с того самого момента, как я пришел в себя, не было наваждением.

Помимо кинжала я потерял еще и магию…

Глава 2. Призыв

– Прошу в машину.

Доктор распахнул передо мной одну из дверей железного агрегата на четырех маленьких колесах.

Внутри стояли кресла, а значит это что-то вроде кареты, только без лошадей.

«Машина»…

Надо запомнить.

Я сел в неожиданно мягкое кожаное кресло, в стыках швов тут же появились крошечные лужицы натекшей с меня воды – как-никак я был насквозь мокрый.

Может, меня это и не волновало, и не беспокоило, поскольку было сущей мелочью, особенно на фоне всего остального, но самого факта промокания это не отменяло.

Впрочем, дискомфорт длился не очень долго – сев на соседнее кресло, доктор чем-то пощелкал, что-то покрутил, и буквально через несколько секунд я почувствовал, как сиденье под задницей нагревается, а по ногам начинает приятно дуть теплым ветром.

А неплохо.

Сам доктор снял пальто и шляпу, прежде чем сесть на свое место, и остался абсолютно сухим – видимо, они отлично его защищали, в отличие от моей плохонькой одёжки.

Под пальто у доктора скрывалась белая рубашка с длинными рукавами, поверх которой он носил серую жилетку со множеством карманов, и строгие серые брюки с такими стрелками, будто штанинами доктор собирался резать само пространство.

Волосы Громова, доселе спрятанные под шляпой, оказались короткими и седыми, бросались в глаза высокие залысины и глубокие межбровные морщины. Короче говоря, налицо облик такого себе серьезного человека, серьезность которого начинается аж прямо с внешнего вида.

Доктор снова что-то сделал – и наша повозка под мягкое, едва слышное урчание, тронулась с места и покатилась вперед, а я прилип к боковому окну, рассматривая округу.

Хотя что там рассмотришь, при таком-то дожде?

Он лил стеной, да так сильно, что дальше нескольких метров разглядеть что-то было просто невозможно. Несколько минут промучившись, я решил не ломать глаза и прикрыл веки, делая вид, что прикорнул.

На самом же деле я внимательно проверял собственное тело.

Все свои мановоды, все манохраны.

Последовательно прощупывал магический организм, который десятилетиями любовно и внимательно выращивал внутри себя самого… и ничего не находил.

Ни единого следа маны!

Ни единой частички!

Будто это не со мной что-то не так, а во всём мире вообще нет никакой магии. Но это ведь невозможно – я же чувствую свой кинжал, а это тоже магия, только немного… персонализированная, скажем так.

Значит, дело не в магии. Дело во мне.

С одной стороны, это плохо. С другой, хорошо – ведь если бы в этом мире не существовало магии вовсе, это означало бы, что мне не светит вернуть себе способности.

Я закончил с попытками разобраться в себе самом как раз к тому моменту, когда наша поездка завершилась. Машина остановилась, мягко качнув меня в кресле, и я открыл глаза.

Дождь за окном ослабел, и я смог рассмотреть, что мы остановились возле пятиэтажного здания с вычурной входной группой, украшенной четырьмя колоннами.

– Вот и наша больница, – с радушием сказал доктор Громов, глядя на меня. – Вы этого, конечно, не помните, но не далее, как сегодня утром, вас из этой же больницы и вынесли, правда через задние двери. Никто же не будет выносить через парадный вход… э-э…

– …мертвецов, – закончил я за него. – Ладно, доктор, чего уж. Называйте вещи своими именами.

– Будь по-вашему, – с облегчением кивнул тот. – Ну что, идем?

Он открыл дверь и вышел из машины.

Я подсмотрел, как он это сделал, и тоже дёрнул за кривую тонкую ручку, открывая дверь и выбираясь наружу. Дождь снова хлынул на меня, пытаясь выгнать из тела только-только приютившееся в нем тепло, но до козырька больницы было всего десять шагов.

Мы вошли в высокие прозрачные двери, разъехавшиеся перед нами в стороны, и оказались в большом светлом холле.

В центре стояла круглая стойка, за которой сидели миловидные молодые девушки в похожих на пирожки смешных белых маленьких шапочках, непонятно как держащихся на их головах.

Возле стойки толпились люди, создавая небольшие очереди, мимо нас сновал народ. Кто-то заходил в холл, кто-то выходил из него, и все куда-то спешили.

Доктор обернулся на меня, будто убеждаясь, что я никуда не потерялся, затем кивнул, приглашая следовать за ним, и мы двинулись через весь этот человековорот, словно корабль, решивший укрыться от циклопической бури в единственном безопасном месте – в ее центре, в ее «глазу».

И, как и корабль, мы двигались к единственному причалу – к стойке в центре зала. Доктор подошел к ней первым и перекинулся парой слов с одной из девушек.

Та недоверчиво покосилась на него и даже приподнялась на своем месте, чтобы посмотреть на меня. Посмотрела – и недоверие тут же пропало с ее лица, сменившись диким удивлением.

Она даже рот приоткрыла, демонстрируя идеально ровные зубы, да так и не закрывала, пока доктор с ней опять тихо не заговорил. Девушка села обратно, засуетилась и наконец сунула доктору в руку ключ.

Громов снова посмотрел на меня, будто все никак не мог поверить, что я никуда не пропал и не перенёсся в свою могилу, что я настоящий, и мы снова двинулись через людские потоки. Доктор вывел меня к широкой лестнице, отделанной белой плиткой, мы поднялись на третий этаж и на нем свернули в один из двух коридоров, что крыльями расходились в стороны.

Здесь, в коридоре, царила та же чистота и красота, что и в холле и на лестнице.

Даже не зная ничего об этом мире, невозможно было представить, что подобные интерьеры в нем – норма. Здесь все выглядело не просто красивым…

Оно было холёным.

За убранством неустанно следили, постоянно ремонтируя, подкрашивая и не заштопывая, – а меняя! – все то, что сломалось, обтерлось или прохудилось. На всё это нужны деньги, которые обычно есть только у заведений для богатых и знаменитых.

Если же заведение простого толка, и денег особых у него нет, то при всем желании не получится добиться такого лоска. Все будет выглядеть аккуратным, чистым, но никак не холёным.

Да что там – даже мои пиджак с брюками, хоть и были новыми и без дырок, никак не смотрелись на фоне всего окружения больницы!

Я решил прояснить этот вопрос, но так, чтобы не касаться темы воспоминаний и их потери:

– Тут так… красиво. Даже не верится, что я действительно был здесь раньше.

– Были-были, – эхом ответил доктор. – Но то, что вы удивлены, совсем… хм… совсем не удивительно. Мы и сами были удивлены, честно говоря.

– И почему?

– Ну… наша больница – не из дешевых, прямо скажем. И, раз уж мы условились говорить напрямую, то такому, как вы, она точно была бы не по карману…

– Но?

– Но за вас кто-то заплатил. – Доктор на секунду обернулся и пожал плечами. – Прямо вместе с вами в больницу поступил перевод из анонимного источника, с указанием сделать все для вашего спасения… К сожалению, «всего» оказалось недостаточно. И мы… э-э-э… не смогли вас реанимировать.

Так-так.

У меня есть доброжелатель?

Или наоборот – противник, который старался сделать все, чтобы я – нынешний я – так и не проснулся в этом теле?

Доктор остановился возле одной из дверей и приложил к ней карточку, что выдала ему девушка на первом этаже.

Мы вошли в небольшую, но такую же холеную, как и всё здесь, комнату. Кровать, белоснежное бельё, шкаф в углу, окно, рабочий стол, кресло и странная плоская коробка на стене напротив него, и еще одна дверь в стене.

Комнату заполняло тихое тиканье, идущее от круглого блюда на стене, а на нем в такт звуку двигалась стрелка.

– Пожалуйста, ваша палата. – Доктор сделал пригласительный жест рукой. – Все оборудование, которым мы пытались вытащить вас из глубокой комы, уже убрали, но если вы себя нехорошо чувствуете, то…

– Доктор, все отлично, – вздохнул я. – Но, если вдруг мне станет плохо, я дам знать.

– Тогда проходите и располагайтесь. – Доктор кивнул.

– А что насчет того аппарата, который… ну вы поняли… – Я выразительно поднял брови. – Хотелось бы поскорее с делами разобраться.

– Ну не сразу, Марк, не сразу. – Доктор привычно цокнул языком. – Нейронный интерфейс надо подготовить, это недолго. Я уже дал команду, и через пятнадцать минут мы к нему отправимся. А пока вы бы лучше переоделись, да волосы высушили – через мокрые волосы нейронный интерфейс работает хуже. В шкафу есть одежда, а через пятнадцать минут я за вами зайду.

– Добро, – согласился я и прошел в комнату, закрывая за собой дверь.

Пятнадцать минут так пятнадцать минут, не такой уж большой срок.

Открыв шкаф, я обнаружил в нем ряды одинаковой белой одежды простого кроя, и переоделся в рубашку и брюки с карманами. Обувь сменил тоже, надев вместо мокрых черных туфель белые и лёгкие, без шнурков, с язычком на тугих резинках.

Довольно удобно, кстати.

Волосы за это время высохли сами собой, они у этого тела то ли были короткие изначально, то ли их постригли перед похоронами, так что еще десять минут нужно было чем-то занять.

Тогда я решил попробовать найти свой кинжал еще раз. В более спокойной обстановке и в одиночестве я бы точнее смог определить, где он находится.

Выставив руку в сторону, я закрыл глаза и потянулся сознанием к кусочку себя, затерянному где-то в этом мире. Максимально сосредоточился, вдохнул глубже, представил, что ничего вокруг больше не осталось: только я и мой кинжал. Ни людей, ни этой больницы, ни преград, ни городов – ничего.

Я будто растворился в попытке ощутить потерянную частичку себя самого.

Прошла минута, потом – вторая, третья. Отчаяния и страха не было – я лишь всё больше сосредотачивался на своей потере.

Так прошла ещё пара минут, и… кинжал откликнулся!

Да, он был где-то в этом мире!

Как и в первый раз, он радостно завибрировал, когда я к нему обратился, и в этот раз вибрация была сильнее. Всего на чуть-чуть, на столько, что кто-то другой и не заметил бы разницы.

Кто-то другой, но не я.

Я сделал шаг по направлению к окну – и вибрация усилилась. Еще шаг – и еще чуть-чуть. Теперь я знал, в каком направлении искать. Еще шаг – и пальцы уперлись в окно. Дальше идти было некуда.

Я открыл глаза, нашел на окне кривую ручку, безуспешно дернул ее на себя, потом повернул, и окно наконец открылось. Я высунулся наружу и снова ментально нащупал кинжал, ощущая, как вибрирует натянутая между нами нить связи. Той, которую невозможно разорвать. Она была тонкая – тоньше волоса, тоньше паутинки, она почти не существовала – так далеко находился кинжал!

Но все же я решился. Призвал его к себе, вложив в это всю свою волю.

И кинжал опять откликнулся.

В кончиках пальцев потеплело, и я резко сжал их на деревянной рукояти с ромбовидной насечкой. Сжал и открыл глаза.

ДА!

Получилось!

Мой кинжал снова был со мной.

Длиной с локоть, обоюдоострый, с вырезанной вручную рукоятью из древесины калдорского дуба. Одна половина клинка отливала фиолетовым, другая – красным.

Мой кинжал вернулся ко мне!

Но не весь. В основании рукояти не было камня – небольшого красного камешка, мутного, даже не ограненного, похожего на рубин до того, как он попадет в руки ювелира.

На самом деле это была моя собственная кровь, спрессованная силой магии и давления, равного давлению на дне самой глубокой точки океана. Именно этот крошечный красный камешек и был помещён раньше в основании рукояти, а сейчас его не было.

Мой кинжал не просто отбросило от меня в момент перехода из мира в мир. Его разорвало еще и сам по себе, вот почему он так слабо откликался на мой призыв.

Только обнаружить камень так же, как я обнаружил сам кинжал, мне не удастся – у кинжала есть своя душа, а у камня – нет, ведь он лишь часть целого. Придется искать его по старинке, а пока стоит проверить, какие способности вообще остались у моего оружия…

Сперва я проверил красную сторону клинка, аккуратно отрезав уголок у кирпича прямо в стене.

Резал я, конечно, снаружи, высунувшись из окна – зачем портить комнату, в которой я сам же и живу, пусть и временно? Да и заметно будет, и возникнут ненужные вопросы.

Клинок легко отхватил кусочек, оставив после себя ровный срез. Никакого сопротивления, как водится, я не почувствовал. Выкованная из вальдорской стали с применением запрещенных, а то и позабытых всем магическим сообществом, ритуалов, половина клинка резала все. Я не встречал еще ничего, что не смог бы разрезать мой кинжал. По крайней мере, в моем мире.

Вернувшись в комнату и закрыв окно, я решил проверить вторую сторону клинка. С ней были проблемы, ведь именно за ее способности отвечал камень, который пропал с рукояти.

И способность эта – открывать проходы между мирами.

Но я все же попробовал. Перевернул клинок в руке так, чтобы режущая кромка фиолетовой части смотрела в потолок, и резанул снизу вверх.

Острие налилось фиолетовым светом и послушно вспороло пространство, оставляя за собой разрез, края которого сияли так ярко, что слепило глаза. Только в глубине разреза виднелся не другой мир, как я ожидал, а всё та же картина.

Через разрез я видел кровать, шкаф, входную дверь – все то же самое, что было и здесь, только… обесцвеченным, что ли? Как будто смотрел на них через закоптившееся стекло – все было мутным и серым.

Я шагнул в разрез, крепче сжимая нож, чтобы его не вырвало из ладони, как уже однажды произошло, но в этот раз ничего похожего не случилось – он даже не шевельнулся в руке.

Я оказался в царстве холода и ветра, где единственными цветами были оттенки серого. Здесь все выглядело точно так же, как там, но сразу становилось понятно, что между «здесь» и «там» больше разного, нежели общего.

В комнате дул пронизывающий ветер, который почему-то не трепал рукава или волосы, и вообще было очень холодно – у меня даже пар изо рта шел.

А еще с того места, где я вошел в эту «изнанку» мира, хорошо было видно, что стрелка на круглом блюде на стене больше не движется. И уж тем более не слышно надоедливого тиканья.

Обернувшись, я увидел, что никакого разрыва за моей спиной нет, но он послушно появился, едва я провел ножом. Только на сей раз в нем виднелся мир, полный красок и теплоты – живой мир, нормальный.

Я вышел из разрыва и для эксперимента взял в руки первое, что попалось – подушку с кровати. Затем снова вспорол пространство, швырнул подушку в стену и тут же шагнул в разрыв.

Как я и думал, подушка до стены не долетела.

Она застыла в воздухе на середине пути до стены и не двигалась. Я подошел к ней, тронул пальцем, ожидая, что она или упадет, или продолжит свое движение, но ничего не произошло.

К тому же, она была такая же твердая и холодная, будто каменная. И как я ни старался сдвинуть её с места или смять – у меня так и не получилось.

Окончательно замерзнув так, что мышцы начало сводить судорогами, я вышел обратно в реальный мир, и подушка тут же врезалась в стену и упала на пол.

Что ж…

Может, со мной и нет моей магии, но кое-что появилось.

Пока я нахожусь в «изнанке», время во внешнем мире не течет, и это отлично. Вот бы еще там не было так холодно, да и ветер этот… Больше пяти минут там не пробыть, чтобы не замерзнуть насмерть.

Но Изнанка оказалась не единственным, что осталось со мной.

Кинжал, даже без камня, сохранил еще одно свойство. Как только я пожелал, чтобы он исчез у меня из руки – он исчез. Развеялся дымкой в окружающем пространстве. А как только пожелал обратного – он возник в ладони из ниоткуда, сгущаясь всё плотнее.

Именно поэтому у него не было ни ножен, ни подвеса – я их просто не делал. Они ему были не нужны.

Я снова развеял кинжал в пространстве, и в этот момент в дверь постучались. Совсем не так, как стучал бы Громов – тот скорее сделал бы это рассеянно, с рваными промежутками между ударами, но сильно. А тут были легкие постукивания, настолько слабые, что еще чуть-чуть – и можно подумать, что это кошка скребется.

Открыв дверь, я медленным взглядом окинул гостя с ног до головы и задумчиво склонил голову к плечу:

– Хм. Никогда бы не подумал, что за пятнадцать минут человек может так сильно измениться…

Глава 3. Знание – сила

Вместо Громова, которого я ожидал, за дверью стояла девушка лет двадцати, не больше.

В белом коротком халатике, едва доходящем до середины бедра, и такой же забавной белой шапочке на голове, как у тех, что сидели внизу. Волосы были светлые, почти белые, длиной всего по шею, но пышные. Они красиво обрамляли круглое милое личико, на котором особенно выделялись огромные, по-детски наивные голубые глаза и пухлые, хоть и бледноватые на мой вкус, губы.

Зато фигура была точно по моему вкусу.

Тонкая талия и грудь, едва помещающаяся в халатик. Казалось, он специально был на размер меньше. Сзади я её, конечно, не разглядел, но с такой грудью и ягодицы не могли оказаться плоскими – это было бы нарушением всех мыслимых правил приличия со стороны мироздания.

Девушка держала синий планшет с прикрепленными к нему бумажками. Она прижимала его к груди, словно пыталась закрыться с его помощью от моего взгляда.

Сама она на меня не смотрела, скосив глаза куда-то вбок, а, когда я задал свой вопрос, и вовсе покраснела, словно я спросил, какого цвета на ней сегодня трусики. Хотя как раз этот вопрос даже не стоял – совершенно очевидно, что эта стесняшка способна носить только кипенно-белые. Такие, которые даже в теории, даже при самом неловком движении, не будут выделяться на фоне ее халатика.

Я несколько минут, не стесняясь, рассматривал девушку, благо, она стояла не шевелясь и не произнося ни слова, будто потеряла дар речи.

– Ладно, я пошутил, – наконец смилостивился я. – На самом деле у меня другой вопрос – тут все такие красотки, или это Громов специально подсуетился, чтобы прислать именно тебя?

Девушка ничего не ответила, только прижала к груди планшет еще теснее, что, впрочем, не принесло ей желаемого результата. Даже наоборот – в попытке спрятать под ним декольте средней глубины, она прижала грудь так, что та попыталась найти выход из ловушки в единственном доступном месте – в том самом декольте, превратив его из среднего в глубокое.

– Как тебя зовут, чудесное создание? – Я предпринял последнюю попытку вернуть ее в реальный мир.

– Джулин… – тихо, так, что я едва расслышал, ответила девушка. – Меня прислали…

– Так это ж замечательно, что тебя прислали, – не дослушав, ответил я. – Я как раз думал о том, чтобы познакомиться с какой-нибудь красивой девушкой.

– Но я… – еще тише начала Джулин, но договорить не успела.

Ее перебил сам Громов, который внезапно появился у нее за спиной:

– Что ж, Марк, подобное желание буквально-таки кричит о вашем хорошем самочувствии. – Он усмехнулся, аккуратно отстраняя Джулин в сторону. – Джулин, вы свободны, спасибо.

Я проводил девушку взглядом – как я и думал, с попой у нее тоже все было на высшем уровне. Так же я не упустил и то, как она оглянулась через плечо, прежде чем свернуть на лестницу, и только после этого посмотрел на доктора:

– В другой ситуации я бы сказал, что невежливо устраивать такие проверки, доктор.

– Не понимаю, о чем идет речь, – ответил доктор таким тоном, что сразу стало понятно, что все прекрасно он понимает. – Пойдемте, интерфейс уже готов и только вас и ждет.

Я моментально выбросил из головы смазливую медсестричку, и двинулся следом за доктором по коридорам больницы в сторону всё той же лестницы.

Навстречу попалось еще несколько молодых и красивых девушек в таких же белых и коротких халатиках, как у Джулин. Они мило улыбались и здоровались с доктором, после чего переводили взгляд на меня и здоровались тоже, только улыбка из дежурно-милой превращалась в завлекающую – одна даже языком по губам как бы невзначай провела.

Проклятье, а я ведь даже не нашел времени посмотреть на себя в зеркало – на тело, которое мне досталось. Но, судя по реакции женского пола, это было весьма достойное тело, которое даже в такой простенькой одежде, вызывало в них интерес.

Вот и хорошо, а то оказаться после своего тела в облике какого-нибудь несуразного дохляка было бы очень непривычно… и грустно.

По лестнице мы поднялись еще на этаж выше.

Там царила совсем другая атмосфера. Нет, все было чистым, холеным и вылизанным, как и ниже, но при этом было очевидно, что этот этаж – рабочий.

Вдоль стен стояли железные кровати с колесиками, застеленные белоснежными простынями. Каждые несколько шагов доктор открывал очередную дверь из матового стекла, на которой было написано «Посторонним вход воспрещен», а на дверях, что мелькали по бокам то и дело попадались светящиеся таблички «Не входить!»

Одну из таких дверей, тоже с табличкой, но в данный момент не светящейся, доктор и потянул на себя.

Мы вошли в небольшое помещение, где центральную роль играл огромный механизм. Он имел высокое мягкое кресло с подлокотниками, подголовниками и даже подставкой под ноги – удобное даже на вид. Само кресло тоже располагалось максимально удобно – не вертикально, а полулежа – так, что сидя в нем можно было увидеть разве что потолок.

Вокруг кресла был выстроен огромный агрегат с трубками и кабелями. Они сливались и разделялись, переплетались, и в конечном итоге большая их часть заканчивалась где-то за подголовником кресла. Сверху, на потолке, кабели входили в полукруглую белую выпуклость, в которой и терялись.

Кроме агрегата-кресла и этой самый выпуклости, в комнате больше ничего и не было, даже окна.

Хотя нет, окно было, но вело оно не наружу, а в соседнюю комнату, в которой, судя по неясным силуэтам, кто-то находился.

– Вот пожалуйста. – Громов сделал приглашающий жест рукой. – Наш нейронный интерфейс подключения к Информаторию. Сейчас мы живо загрузим в вас первую порцию знаний.

– Первую порцию? – Я покосился на доктора. – Я думал, все будет сделано за один раз.

– Нет, что вы, это слишком рискованно! – Доктор покачал головой. – Шанс того, что мозг не выдержит такого объема данных, залитых единомоментно, практически стопроцентный.

– И что со мной будет?

– Как минимум – сойдете с ума. Как максимум – перейдите в необратимое вегетативное состояние. Овощем станете, говоря простым языком.

– Неутешительно. – Я хмыкнул. – А что, и такие случаи бывали?

– Бывали, конечно. В самом начале использования этой технологии, но бывали. С тех пор нейронные интерфейсы строго регламентированы для использования только в больницах и строго в медицинских целях. В случаях, подобных вашему, проще говоря.

– Вопросов больше не имею. – Я прошел к креслу и сел. – Приступим?

Доктор повозился немного у меня за спиной и надел на мою голову что-то наподобие венка, только из металла, и с кучей проводов, свитых в косу и уходящих мне за спину.

– Руки сюда, пожалуйста. – Доктор постучал ногтем по черной пластинке, встроенной в подлокотник. – Это чтобы отслеживать ваши жизненные показатели.

Я без вопросов положил туда руку, и доктор закрепил ее черной лентой.

Вторую руку не трогал, хотя даже если бы и ее тоже привязал, да вместе с ногами, я бы все равно не был против. Теперь, когда у меня снова есть мой кинжал, мне достаточно было просто призвать его в ладонь обратным хватом, чтобы освободиться от любых оков.

– Советую вам постараться очистить голову от любых мыслей, – напоследок посоветовал доктор, стоя около двери. – Говорят, это помогает перенести процедуру.

Я кивнул, и доктор вышел, оставляя меня в одиночестве. Я покосился в сторону окна, в соседнюю комнату – силуэты там продолжали суетиться и делать что-то непонятное.

Потом аппарат над моей головой едва слышно загудел.

А в следующее мгновение я потерял сознание…

***

Казалось, прошла всего секунда с того момента, как я отключился, но, когда снова открыл глаза, то понял, что теперь знаю об этом мире если не все, то очень многое.

В голове будто открылись двери в чуланы памяти, от которых я потерял ключ, а теперь мне помогли подобрать отмычку. При этом я не забыл ничего из своей предыдущей жизни, эти знания просто дополнились, слились воедино с новыми.

И первое, что я с облегчением констатировал – в этом мире действительно есть магия. Совсем другая, по сравнению с привычной мне магией, появившейся несколько тысяч лет тому назад – практически топорная и допотопная.

Но это лишь потому, что в этом мире магию открыли всего лишь двести лет назад, а до этого люди были вынуждены опираться на технологии. Получив в свое распоряжение магию, однако человечество не стало отказываться от технологий, а объединило их в один эффективный и рабочий механизм существования и защиты.

А защита им была ой как нужна, ведь уже полтора века страна, в которую меня занесло – Виата – вела непрекращающуюся войну с соседним государством, Троттлом.

Сто пятьдесят лет тому назад Троттл, до того не проявлявший никакой агрессии к своим соседям, развязал войну сразу и одновременно со всеми, и кое-где даже добился определенных успехов, моментально поглотив несколько небольших стран и присоединив их к себе.

Виату поглотить не удалось, но после того, как армии Виаты отбили наступление, между двумя государствами образовалась «полоса отчуждения», выжженная и уничтоженная сражениями.

Эта полоса шириной в несколько десятков километров протянулась вдоль границы Виаты и стала защитной линией между двумя странами, ведь фигура даже одного-единственного человека на этой пустыне была бы видна до самого горизонта, что уж говорить о целой армии, которая в теории могла бы снова пойти в наступление.

С того момента единственным напоминанием о том, что где-то там есть враждебное Виате государство стали только периодические террористические акты, которые проворачивали агенты Троттла. В том числе, и с помощью магии.

В Виате им противостояли, как могли. В том числе, с помощью магии.

С магией вообще все обстояло интересно – так как маги полтора века назад стояли в первой линии обороны войск Троттла, то по завершению активной фазы противостояния те из них, кто остался жив, получили титулы аристократов, славу и богатство.

Но самое интересное, что эта традиция продолжилась и в последующие годы – каждый, кто не относился к аристократическому роду, но проявлял способности к магии, тоже получал звание и права аристократа, но лишь после того, как отучится в Академии Магии. Её филиалы спешно создавались в Виате сразу после основного сражения, потому что никто не верил, что нынешнее затишье – насовсем, и никогда не кончится.

Теперь, благодаря этой машине, я узнал, где сосредоточены все маги если не этого мира, то этой страны. А значит, мне известно, куда идти, чтобы выяснить, что произошло с моей собственной магией и как ее вернуть.

А еще я теперь знаю много другого.

Знаю, что такое «машина», и даже в общих чертах представляю себе ее устройство.

Знаю здешнюю денежную систему и названия денежных единиц – соло, дес, сот, мили, в порядке возрастания стоимости.

Знаю, что простые люди, не владеющие магией, пользуются огнестрельным оружием, и даже умею пользоваться здешними «паутинниками», построенными, правда, не на магии, а на технологии – компьютерами.

Несмотря на то, что доктор утверждал, что понадобится несколько сеансов, мне казалось, что я знаю уже все.

Дверь открылась и на пороге появился возбужденный Громов. То, что он возбужден, было видно по подрагивающим пальцам и съехавшим на самый кончик носа очкам.

– Потрясающе! – завопил он с порога. – Просто удивительно!

– Что именно? – поинтересовался я.

– Ваша способность к абсорбции информации, конечно! Вы провели подключенным к интерфейсу четыре часа, и все это время показатели вашего организма не выходили за пределы простой легкой пробежки! Просто удивительно!

– А сколько обычно длится сеанс?

– Час, не больше! Потом стремительно повышается давление, начинается тахикардия, и прочие неприятности… А у вас – как будто никакого сеанса не было вовсе! Мы и прервали-то его лишь потому, что продолжать было бы просто неэтично с точки зрения медицины!

– Может, и зря прервали? – Я пожал плечами.

– Может, и зря, – согласился доктор. – Но рисковать мы просто не имели права. Ваш случай и так из ряда вон, а то, что мы наблюдаем сейчас, вообще делает из вас девятое чудо света! Исключительно в медицинском плане, конечно, но все же… Кстати, как ваша память?

– Та, которую вы в меня загрузили – великолепно. А вот моя собственная – увы. Ничего так и не вспомнил.

– Ну, возможно, это связано с тем, что мы все же загрузили в вас не полный банк памяти… Хм… – Доктор потер щетинистый подбородок. – Возможно, все наладится, когда мы закончим загрузку…

– Но не сегодня?

– Ни в коем разе! – Доктор мотнул головой. – И даже, пожалуй, не завтра. Возьмем небольшую паузу на то, чтобы понаблюдать за вашим общим самочувствием. Исключительно на случай, если завтра все же обнаружатся какие-то побочные эффекты. Разумеется, все расходы клиника возьмет на себя, за это не переживайте.

– Я и не переживал. – Я усмехнулся. – А выйти-то мне хоть можно будет? Или так и сидеть в четырех стенах?

– Ох… – Громов посмурнел. – Мне бы не хотелось, чтобы вы покидали больницу, вдруг вам станет хуже.

– Вы же понимаете, что удержать меня вам все равно не удастся?

– Разумеется, понимаю, – кивнул доктор. – Я лишь выражаю свою точку зрения на этот вопрос. Конечно же, я не могу запретить вам выходить, только прошу, не отходите далеко и при первом же признаке недомогания сразу же возвращайтесь! Я дам вам телефон, чтобы вы могли связаться со мной в крайнем случае.

– Добро. – Я кивнул. – А то раз уж мне не помогла процедура, то, возможно, поможет прогулка? Посмотрю на город, авось чего вспомню, дополнительно к тому, что вы в меня… загрузили.

– Возможно-возможно. – Доктор часто закивал. – Это вы неплохо придумали… Но все же прошу – будьте аккуратны. Может быть, стоит поискать вам провожатого?

– Джулин обеспечите? – хмыкнул я, отстегивая липучку на правой руке и слезая с кресла.

– О… – озадаченно произнес доктор. – Ну… Если правда нужно… Я мог бы, наверное…

– Я пошутил. – Я подошел к доктору и хлопнул его по предплечью. – Я большой мальчик, док, все будет хорошо. Не потеряюсь и не заблужусь. И даже обещаю вернуться обратно.

– Ну и отлично. – Доктор с облегчением улыбнулся. – В таком случае я распоряжусь насчет пропуска, его вам принесут вместе с ужином… где-то через десять минут.

Отличная идея, я как раз проголодался.

Я кивнул и, отказавшись от предложения проводить меня обратно в палату, пошел туда в одиночестве – мне вполне достаточно было пройти маршрутом один раз, чтобы запомнить его.

Любым маршрутом.

В палате я успел только сходить в ванную и наконец посмотреть на свое новое тело в зеркало. В отражении на меня глянул парнишка лет девятнадцати, с короткими черными волосами, проколотым левым ухом и коротким шрамом под левым глазом, уходящим от внешнего уголка вертикально вниз.

Не красавчик модельной внешности, но это даже хорошо – терпеть не могу всю эту вычурность и пафос. Зато вот что касается физической формы – тут все на уровне. Тело подтянутое, гибкое, мышцы похожи не на надутые пузыри, а скорее на канаты, которыми привязывают к пристаням тысячетонные корабли.

То, что нужно.

Едва я вернулся в комнату, как в дверь тут же постучали. Я открыл, и не без удовольствия обнаружил там Джулин, на сей раз с небольшой тележкой, на которой стояло несколько блюд, накрытых железными колпаками.

– Добрый вечер, – тихо, все так же не глядя на меня, проговорила Джулин. – Ужин.

– Здравствуй, красавица, – улыбнулся я. – Ужин – это отлично.

Я отошел в сторону, чтобы она смогла зайти и закатить свою тележку, а, когда она оказалась внутри, я снова обратился к ней:

– Составишь мне компанию?

– Ой… – Она даже замерла на мгновение. – Я… Нет, не могу.

– Как это «не могу»? – деланно удивился я. – Руки на месте, рот есть, ты им говоришь, значит, очень даже можешь.

– Я… Нет… – не оборачиваясь, произнесла Джулин. – Другие пациенты…

– Неужели тебя некому подменить? – Я подошел сзади и положил руки на талию девушки. – В конце концов, не каждый же день тебя приглашают на ужин… Или каждый?

– Нет, не каждый, – тихо выдохнула девушка и явно поплыла в моих руках.

Но тут внезапно в нагрудном кармане ее халатика заскрипело, а потом раздался искаженный помехами голос:

– Джулин, помоги на третьем! Нужны еще руки!

– Простите! – пискнула девушка, вырываясь из моих рук и убегая так стремительно, что взлетевшие полы ее халатика на мгновение засветили трусики.

Белые, конечно же.

Знал бы, что у нее там рация, в нагрудном кармане, сразу бы забрал ее.

Ладно, это ж не последний раз.

Я с удовольствием поел. Благо, больничная еда оказалась выше всяких похвал – курица в сливках с рисом, какой-то сладкий пудинг и целый кувшин сока на пол-литра. Расправившись с ужином, решил все же выйти наружу и прогуляться.

Раз уж я получил преимущество в виде ножа после того, как переместился с одного места на другое, то, может быть, прогулка тоже принесет какие-нибудь плоды?

Вдруг я смогу почувствовать пропавший камень? Маловероятно, но вдруг?

На тележке с едой я обнаружил маленький телефон и пропуск на выход. Положив их в карманы брюк, я покинул палату, спустился по лестнице, вышел из больницы и окунулся в водоворот большого города.

А город и правда был большой.

Ноктар – столица Виаты – насчитывал более трех миллионов жителей, живущих в десятках тысячах домов и отдыхающих в тысячах торговых и развлекательных центров.

Сотни машин катались по улицам и переулкам разной степени узости и освещенности, и, когда я свернул в ближайший, в котором мне почудилась какая-то магическая струйка, меня внезапно окружило сразу пять фигур.

Одетые в черное, они явно не желали мне добра, это было очевидно даже несмотря на то, что я не видел их лиц. Собственно, поэтому и было очевидно – лица у них были закрыты черными платками.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался я. – Парни, я на улице не знакомлюсь.

– Не знаю, как и зачем ты встал из своей могилы, – прогудел один из них, – но сделал это ты зря…

Глава 4. Злыдни

– Да что вы всё заладили – «могила», «могила». – Я поморщился. – Не было никакой могилы! Ну, в смысле, могила была, но я в ней так и не оказался, так что утверждения, будто я встал из могилы – только грязные инсинуации, и ничего кроме!

Кажется, я выбрал слишком сложные слова, чтобы донести свои мысли.

Недоброжелатели быстро переглянулись, то ли ища друг у друга поддержки, то ли просто не понимая, что делать дальше.

Наверняка они, как и все подобные личности, ожидали, что я испугаюсь, начну трястись от ужаса и заикаться. А, когда этого не произошло – хорошо известный и отработанный план дальнейших действий дал сбой.

Придется им помочь, что ли… Вроде взрослые люди, а тупят, как дети малые.

– Так что хотели-то? – напомнил я им.

– А, да… – опомнился тот, который заговорил со мной. – Короче, всё просто – обмолвишься хоть словом о леди Тюудор – и тебе кранты, понял?!

– О ком? Леди… как ты сказал?

– Не прикидывайся овощем! Ты прекрасно знаешь баронессу Тюудор! Это же именно она отправила тебя в гроб!

Так-так-так.

На ловца и зверь бежит, называется.

Только я решил прогуляться, чтобы поискать нечто интересное, нечто, что привлечет мое внимание – как оно тут же мне попалось… Хотя нет, это же не случайно так получилось – наверняка эти гаврики вели меня от самой больницы, чтобы «поговорить по душам». Целенаправленно вели, ожидая, когда я сверну в безлюдный переулок, привлеченный слабым, очень-очень слабым отголоском магии.

Именно этот отголосок исходил от спрятанной за спину руки одного из моих недоброжелателей.

Вот оно значит что, у него там какой-то слабенький магический артефакт, на фон которого я и клюнул. Если бы не это, они могли безуспешно продолжать слежку за мной, так и не найдя в итоге подходящего места для «разговора».

Это даже хорошо, что получилось так, как получилось – считай, информация сама меня нашла. Теперь главное – вытянуть ее побольше, пока ребята не очухались и не вспомнили, зачем они тут, собственно, присутствуют.

– А как именно баронесса отправила меня в гроб? – спросил я.

– Да ну… – Предводитель задумался. – Я не знаю. А это важно? Да ты сам должен это знать лучше меня!

– Ну да, должен, – согласился я. – А где живет баронесса?

– А тебе зачем? – окончательно растерялся предводитель.

– Да так, поболтать. – Я пожал плечами. – Думаю, она будет рада узнать, что тот, кого она в гроб отправила, на самом деле жив.

– А, кстати! – оживился предводитель. – Не вздумай приближаться к баронессе, и уж тем более шантажировать ее своими фотографиями!

О как.

То есть, у меня есть еще и какие-то фотографии неведомой баронессы. И эти фотографии – рычаг для шантажа. Все интереснее и интереснее! Жаль, что у меня так и не проснулась память предыдущего владельца этого тела. Там, похоже, много занятной информации скрыто!

– Ты понял? – уточнил предводитель.

– А не то, – твердо сказал я.

– А не то что? – снова растерялся предводитель.

– Вот я и говорю – ты забыл «а не то». Обычно говорят «не делай того-то, а не то…» и какую-нибудь угрозу. А ты ее не сказал.

– А не то я твои кости по одной пересчитаю! – довольно выпалил предводитель, который явно давно уже готовил эту угрозу.

– Двести шесть. – Я усмехнулся. – Как у любого другого сформировавшегося человека. Еще пожелания будут?

– Слышь, он по-моему умного дохера из себя строит, – произнес еще один недоброжелатель, что стоял у меня за спиной.

– Кстати, да, – поддакнул тот, что стоял справа. – Я прямо чую, что он глумится над тобой, Векс.

– Заткнись, придурок! – зашипел Векс. – Ты же меня спалил! Теперь он знает, как меня зовут!

– А, не переживай. – Я пожал плечами. – Я все равно не запомню.

– Это еще почему? – подозрительно скосился на меня Векс.

– Я не вижу смысла запоминать имена едва шевелящихся кусков мяса, нашпигованных осколками костей.

– Всё, мне надоело, – прокомментировал тот, что стоял за спиной.

И атаковал.

Здесь и сейчас не было дождя, на звук которого я мог бы ориентироваться, но он и не был мне нужен – здесь был свет. Рассеянный, нечеткий, льющийся откуда-то со спины, он превосходно обрисовывал тень нападающего со спины противника, предупреждая об атаке.

Я наблюдал за тем, как он одним шагом сокращает дистанцию до меня, а вторым проваливается вперед, вытянув ногу для мощного удара мне в спину.

«Проваливается» – потому что меня, конечно же, там не было.

Я крутанулся в сторону, пропуская удар мимо и одновременно разворачиваясь лицом к противнику. Подхватил его вытянутую ногу и шагнул назад, вытягивая ее за собой и заставляя его «провалиться» вперед намного больше, чем он собирался.

Кажется, я даже услышал, как захрустели и застонали паховые связки гопника, который ни минуты в жизни не потратил на их растяжку. От боли он не смог даже закричать – просто раскрыл рот, выпучил глаза и повалился сначала на задницу, а потом и на бок, скорчившись в позу эмбриона и зажав ладони между ног. Даже запищал.

– Со спины нападать некрасиво, – поучительно сказал я.

Не ему, конечно – он сейчас вряд ли был способен воспринимать информацию – а остальным.

– Да ты охерел! – заорал кто-то за спиной Векса, оттолкнул его в сторону и бросился на меня.

Одновременно с ним бросились и остальные. Каждый из них был на голову выше меня и на десяток килограммов тяжелее. Плюс их было трое против меня одного, и они собирались использовать все эти преимущества.

Похоже, они не знали, что всё это – вовсе не преимущества.

Я спокойно дождался, когда они поравняются со мной и уже занесут кулаки для удара, и скользнул в сторону так, чтобы все трое оказались выстроены в одну линию со мной. Те двое, что оказались дальше от меня, запутались в собственных конечностях, пытаясь остановиться, а самый дальний даже снес ближайший мусорный бак.

Пока они там возились, я занялся самым ближайшим.

Легко уклонился от его сильного, но неумелого прямого удара рукой в голову, поднырнул под второй, и на подъеме с нырка, дополнительно оттолкнувшись ногой от его же ботинка, врезал ему локтем в челюсть снизу вверх!

Голова гопника мотнулась назад, он нелепо взмахнул руками и отпрянул, пытаясь удержать равновесие, но я дополнительно довернулся на опорной ноге, и врезал пяткой ему куда дотянулся – в грудь.

Гопник окончательно осел на пятую точку, чуть не придавив одного из двух оставшихся подельников, а потом и вовсе упал на бок – видимо, отрубился, что при таком ударе не удивительно. Я всю массу тела в него вложил.

Оставшиеся двое подскочили ко мне одновременно, но я снова сместился вбок, выстраивая их в одну линию, и, заканчивая шаг, ударил голенью ближайшего противника по неловко выставленной вперед ноге. Нога вылетела из-под гопника, и он рухнул вперед, по инерции попытавшись перенести вес тела на опору, которой уже не было.

Я любезно подставил колено под его перекошенное от неожиданности лицо, чтобы он не сильно ушибся. Встретив его своим и так плоским носом, противник расслабился и плавно стек на асфальт, отправляясь в страну грез.

Последний противник, пользуясь тем, что с предыдущим я провозился слишком долго, подскочил вплотную, ухватил меня одной рукой за плечо, а вторую с торжествующим выражением лица занес для удара.

Наверное, он очень гордился тем, что, в отличие от остальных, смог до меня добраться. Только торжество резко сменилось гримасой боли, когда я выбросил вперед руку с вытянутыми пальцами, целясь ему в кадык.

Издав непонятный звук, гопник отшатнулся, но удар все равно попытался нанести, правда уже не достал – сказался сделанный шаг назад. Я перехватил его неумело сжатый кулак с едва-едва прижатым большим пальцем, подцепил его, и вывернул в обратную сторону.

Раздался хруст.

Гопник взвыл от боли и рухнул на колени, подчиняясь заданному мной вектору движения и сразу став на две головы ниже меня. Я перехватил его поврежденную конечность еще и второй рукой, подхватил, и ударил коленом в лицо, «натягивая» руками на себя для пущего эффекта. Вой захлебнулся, и гопник рухнул на асфальт без чувств.

Я же повернулся к последнему – к Вексу, который все это время даже не пытался помочь своим. Повернулся – и увидел в его руке резной деревянный жезл, от которого исходили тонкие струйки прозрачного коричневого пара – магия.

Та самая магия, на запах которой я сюда пришел.

Векс слегка шевельнул жезлом, и из него внезапно вылетели размытые длинные тени. Они хлестнули по мне, как будто арканом, навились петлями, прижались, и внезапно я обнаружил, что скручен по руками и ногам плотными коричневыми ремнями, будто из плотной кожи.

Какая интересная штука.

Впервые такую вижу.

Я повертел головой, рассматривая скрутившие меня ремни, но не увидел ни пряжки, ни узла – ремень не имел ни начала, ни конца. Он сразу был создан бесконечной петлей, как и положено вещи, сотворенной при помощи магии.

– Так и знал, что с тобой будут проблемы, – с облегчением в голосе произнес Векс, опуская свой жезл. – С тем, кто встал живым из гроба, их просто не могло не быть!

– Что, правда? – Я снова поднял на него глаза. – Тогда с чего ты решил, что твои проблемы кончились?

Я призвал свой кинжал, и он сгустился в моей руке, моментально перерезая попавшие под клинок ремни и давая немного свободы руке. Я повернул запястье, цепляя следующий ремень, потом следующий, и, чем больше их разлеталось, тем свободнее я становился.

Уже через секунду я повел плечами, сбрасывая остатки кожаных плетей, и шагнул к Вексу.

Тот взвизгнул и отпрыгнул от меня, снова вскидывая своё оружие.

Я мог бы еще немного поразвлекаться с ним, но желания уже не было. У меня появилась новая цель, с которой следовало разобраться как можно скорее, так что и с гопниками покончить тоже следовало как можно скорее.

Поэтому, не дожидаясь, когда Векс выстрелит в меня новой порцией ремней, я одним движением пальцев перевернул нож фиолетовой стороной к земле и резанул сверху вниз, открывая проход в Изнанку.

Все замерло и лишилось цветов, как и в первый раз.

Векс, так и не успевший поднять оружие до моего уровня, застыл тоже, и я просто подошел к нему вплотную, резанул пространство чуть сбоку от противника и вышел в разрез. Едва только кожи коснулось тепло, я тут же подбил свободной рукой артефакт Векса снизу вверх, так, что вместо того, чтобы оказаться направленным туда, где я только что был, он взлетел ему под подбородок.

А вот остановить активацию жезла Векс уже не успел.

Ремни послушно вылетели из артефакта и оплели первое, что попалось на пути – голову гопника.

Он протяжно замычал, не в силах издать других звуков из-за того, что челюсть стянуло прочным кожаным ремнем, выронил жезл и вцепился в оплетенную голову, пытаясь сорвать ремни. Его нос оказался не закрыт, так что переживать за то, что он задохнется – не следовало.

Уши тоже остались свободными, поэтому я со спокойной угрозой сказал противнику:

– Если я еще раз вас увижу, то пересчитаю все кости в ваших организмах. По одной. И если внезапно их окажется не тысяча тридцать, я буду пересчитывать их заново, пока их не станет столько, сколько должно быть. Ты меня понял?

Векс что-то промычал.

Я поднял ногу и слегка пнул его по задней стороне бедра:

– Ты меня понял?

Векс замер, и кивнул.

– Отлично. – Я нагнулся и поднял его артефакт. – А это я заберу. Артефакты тупицам не игрушка. Все, бывай.

Я снова спрятал кинжал в пространстве, засунул жезл за пояс брюк, прикрыл сверху майкой, и, оставив гопников валяться в переулке, вышел обратно на улицу.

Теперь я хорошо знал, куда мне нужно идти, и, как ни странно – обратно в больницу. Ведь там в моей комнате стоял целый замечательный компьютер, с помощью которого я смогу узнать о баронессе Тюудор всю информацию, какую только можно узнать, не подряжая на разведку гильдию воров… Если, конечно, тут вообще было что-то похожее на гильдию воров.

Я без приключений (если не считать приключением несколько кокетливых улыбок молоденьких девушек) добрался обратно до больницы, предъявил на входе пропуск, и поднялся на свой этаж.

Тележки в комнате уже не было – милашка Джулин позаботилась об этом. Я быстро принял душ, чтобы смыть с себя пот и пыль короткой, но все же схватки с гопниками, и включил компьютер.

Знания, вложенные в меня Громовым, усвоились просто прекрасно.

Несмотря на то, что еще несколько часов назад я даже представления не имел о существовании подобных технологий, сейчас я без труда и без запинок открыл браузер, нашел в нем поисковый сервис и ввел в текстовом поле «баронесса Тюудор».

Что ж…

Я быстро листнул несколько страниц итогов, после чего отлистал обратно, открыл сразу первые пять, и принялся по очереди изучать их, пропуская повторяющуюся информацию и откладывая в своей памяти то, что было новым. И уже через полчаса я знал все, что хотел.

Ванесса Тюудор – девятнадцатилетняя наследница богатого магического клана Тюудор, берущего свое начало с самого первого момента появления магии в этом мире.

Клан сделал себе громкое имя еще во время первой войны с Троттлом, за что правомерно получил дворянский титул и всяческие регалии. На данный момент их клан насчитывает почти двадцать человек, не считая всяких слуг, и Ванесса – самая молодая из них, из-за чего является постоянной целью всяких сталкеров и папарацци.

В этом году она должна поступать в магическую Академию, а это для любого местного мага как «обряд инициации», поэтому всякого рода журналисты из кожи вон лезли, чтобы на грани такого события достать какой-нибудь компромат или хотя бы пару жареных фактов, касающихся такой заметной фигуры.

Нередко попадались громкие заголовки вроде:

«Наследница известного рода отказалась платить по счету».

«Баронесса избила простолюдина».

«Паркуюсь как хочу – элите закон не писан!».

И, в общем-то, насколько я знаю всяких аристократов, а я их знаю довольно неплохо, все это укладывалось в образ избалованной баронессы. Мало того – оно не просто укладывалось в этот образ, а очень даже подтверждало пока еще не доказанный факт: именно баронесса отправила предыдущего хозяина моего тела в могилу.

Если присовокупить сюда то, что она сама – маг, да еще и подающий самые большие надежды из всех, кто в этом году заявился на поступление в Академию, можно сделать еще один вывод – именно в ней и надо искать ответ на вопрос, почему лишен магии я.

Возможно, на этот вопрос мне может ответить еще тысяча-другая магов этого мира… Но зачем мне снова тратить время и искать их, если адрес особняка баронессы – вот он, в свободном доступе? Да что там адрес – это такая огромная домина, что я даже на виртуальной карте города нашел его без труда, и он там отдельно подписан.

В последнюю очередь я нашел и как следует запомнил фотографию баронессы.

Красивое аристократическое лицо, стройная и хрупкая фигура с высокой грудью не меньше третьего размера, бледная кожа. Ярко-рыжие волосы подстрижены довольно коротко и ассиметрично, лежат волосок к волоску. В придачу, холёная и надменная. От взгляда её зелёных глаз так и веет морозом. Она будто не просто смотрит с фотографии, а взводит курок и стреляет в упор, аккурат тебе в лоб.

С такой точно будет непросто.

Выключив компьютер, я крутанулся на вращающемся кресле, оттолкнулся от него и завалился сразу на кровать. Стянул через голову майку, скинул штаны и закрыл глаза. Надо как следует выспаться. День был довольно насыщенный, а завтрашний обещал стать еще более тяжелым.

Шутка ли – проникнуть в целый особняк одного из самый могущественных магических кланов этого мира!..

Глава 5. Особняком

Проснулся я от стука в дверь.

Кинул быстрый взгляд за окно, а там вовсю уже царствовало солнце, и если здесь оно ведет себя так же, как в моем мире, то сейчас уже часов девять утра, никак не меньше.

Поспал я от души, но главное – выспался и был готов к новым свершениям. А их у меня на сегодня запланировано с избытком.

В дверь снова робко постучали. И не просто «робко», а «очень хорошо знакомо мне робко». Судя по всему, Джулин принесла завтрак, и это было очень кстати, поскольку я жутко проголодался.

Я откинул одеяло, вскакивая с кровати в чём был, подошел к двери и открыл. Как и думал, с той стороны стояла Джулин, на сей раз так низко опустив взгляд, что, казалось, она пытается разглядеть микробов на металлических колпаках, прикрывающих блюда.

– Завтрак, – практически прошептала девушка, закатывая тележку мимо меня и при этом всё так же не поднимая глаз.

Зато я без стеснения проводил ее взглядом, прикрывая дверь.

Она докатила тележку до стола, остановила ее и робко глянула через плечо:

– Я… Ой!..

Она спешно отвернулась, но я успел заметить, как ее щеки моментально вспыхнули красным, будто на них раздавили и размазали по крупной спелой вишне.

Девочка увидела меня в трусах, и зрелище явно ее смутило. Что же произошло бы с ней, если б она посмотрела на меня с самого начала, а не только когда вошла в команту? Прямо в коридоре развернулась бы и побежала туда, откуда пришла?

– Я просто поставлю… – опять прошептала Джулин, берясь за блюда и переставляя их на стол. – Здесь…

Прислонившись к стене и сложив руки на груди, я не без удовольствия наблюдал, как она переставляет блюда и стаканы на стол, стараясь даже случайно не посмотреть в мою сторону. К сожалению для нее, это одновременно означало почти что не смотреть и на саму тележку тоже, поэтому нет ничего удивительного, что буквально сразу же она неловко задела локтем вилку и та весело зазвенела по полу, закатываясь под стол.

Джулин ойкнула и быстренько наклонилась, чтобы поднять её. Короткий халатик, подчиняясь законам физики, пополз вверх, практически как и вчера, открывая округлую попку девушки и пересекающую ее полоску белых трусиков. Джулин застыла в согнутом положении, пытаясь выцепить вилку из-под стола, и я не стал упускать момент.

Отклеился от стены, подошел сзади, положил руки на бедра девушки и повел их вверх, задирая халатик еще выше.

Джулин вздрогнула и окаменела, кажется, даже перестав дышать.

– Если ты против, то сразу скажи, и я уберу руки, – тихо сказал я.

Девушка томно выдохнула и ухватилась за край стола. Это был однозначный ответ. Она сама подалась задом мне навстречу и безоговорочно отдалась в мои руки. Кажется, медсестра давно этого хотела, иначе как объяснить, что она не двинула мне между ног или не отвесила пощёчину.

Вместо этого Джулин с большой охотой продолжила нашу игру и разгорячилась практически сразу.

Я медленно стянул с неё бельё, пальцы с удовольствием обхватили упругие ягодицы девушки, ладонь пришлёпнула по бледной незагоревшей коже. Джулин с еле слышным стоном выгнула спину и запрокинула голову. Её чепчик слетел на пол, белые волосы рассыпались по плечам, и уже через полминуты она крепко держалась за стол, а чашки и блюдца тихо постукивали друг о друга, вторя её тихим стонам и в такт всем моим движениям.

Задранный халатик смялся, от напора верхние пуговицы на нём отлетели, и крупная грудь, обхваченная белым кружевом, наконец высвободилась… ну а злополучная вилка так и осталась лежать на полу.

***

Когда Джулин исчезла, едва не забыв на кровати свои крошечные трусики, я наконец позавтракал уже успевшим остыть омлетом с беконом и зеленью и парой тостов, запил еду крепким кофе, который остался горячим благодаря тому, что был доставлен в комнату в термосе.

Даже остывшая, еда все равно была выше всяких похвал, а главное – я наконец утолил чувство голода, ненавязчиво напоминавшее о своем существовании еще с тех пор, как только открыл глаза. Да и Джулин очень меня взбодрила, она вообще оказалась нежной и в то же время горячей штучкой.

Девушка даже разговорилась, стала увереннее и немного рассказала о себе. На самом деле она была неплохим специалистом и умела не только доставлять пациентам завтраки, но внешность сыграла с ней плохую штуку. Далеко не все в больнице воспринимают её серьёзно, хотя я тоже недалеко от этого ушёл, но она с улыбкой сказала, что ни о чём не жалеет.

Проводив Джулин и перекусив, я решил, что теперь можно и к делам переходить. Переодевшись, вышел из здания больницы, направляясь к особняку Тюудор.

Буквально тут же телефон в моем кармане завибрировал и высветил имя звонящего – Громов.

Ну, надеюсь, это не из-за Джулин и не из-за того, что она немного у меня задержалась…

– Марк, доброе утро! Мне доложили, что вы покинули больницу. У вас все хорошо?

– Доброе утро, – поприветствовал я в ответ. – Да, все отлично, а что такое?

– Я же говорил, что на второй день возможны всяческие осложнения психологического плана. Вот я и подумал, вдруг ваши действия – результат сомнамбулизма. Вы же знаете, что такое сомнамбулизм?

– Это который лунатизм? – уточнил я. – Тогда знаю. Не переживайте, это не он. Я правда отлично себя чувствую, просто решил прогуляться, подышать свежим воздухом.

– Это очень правильно в вашем состоянии, – с облегчением сказал Громов. – Ну, тогда не будут мешать, но если вдруг что, вы знаете, что делать.

– Если у меня вдруг начнётся лунатизм, я обязательно вам перезвоню.

Он оценил мою дурацкую шутку и рассмеялся, не забыв при этом напомнить, что я всё больше его удивляю.

– Вы действительно медицинский курьёз, Марк. Но всё же будьте осторожны.

– Все будет хорошо, док.

Я сбросил звонок и осмотрелся.

Судя по тому, что вчера мне удалось изучить на виртуальной карте, город то ли изначально так строили, то ли он так сформировался в процессе своего существования, но здесь, где я сейчас находился, было что-то вроде «богатого» района.

В нём концентрировались родовые гнезда знатных кланов и вычурные заведения, которые их обслуживали, включая и ту больницу, в которой я временно пребывал.

Собственно, это делало историю с убийством прежнего владельца моего нового тела совершенно прозрачной – баронесса за что-то жахнула его, скорее всего, магией, а потом, испугавшись ответственности и того, что о случившемся прознают писаки, позаботилась о том, чтобы пострадавший оказался в самой ближайшей, а, возможно, и вообще в единственной известной ей больнице – больнице для богачей.

Ну и само собой именно она была тем самым анонимом, что оплатил «моё» пребывание в этой больнице.

Всё это сейчас играло мне на руку, поскольку идти до особняка Тюудор нужно было не больше десяти минут. Если бы сейчас оказалось, что он находится на другом конце города, было бы труднее. Хотя на улице стояла такая чудесная погода, что я бы и на другом конце города прогулялся с удовольствием, заодно испытав, как у этого тела с выносливостью.

Солнце уже вовсю сияло в небе, заливая улицы теплыми лучами, при этом по коже гулял прохладный ветерок, уравновешивая жар. В итоге получалась чуть ли не идеальная для пеших прогулок температура, которой я искренне наслаждался.

Мягкие подошвы туфель неслышно ступали по асфальту, встречные девушки улыбались, никаких недомоганий вопреки опасениям Громова я не ощущал, да и вообще все было отлично.

Без проблем я дотопал до особняка рода Тюудор и, расположившись в тени на углу ближайшего здания, осмотрел его снаружи.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что здесь действительно проживают известные и очень богатые люди. Белоснежный особняк имел три этажа в высоту, плюс мансарда, судя по тому, что в скатах крыш тут и там виднелись окна. Вход представлял собой практически настоящую террасу размером с две моих палаты, крышу которой держали четыре элегантные колонны. От входной группы в стороны разбегались два крыла, и даже представить себе было сложно, сколько же там внутри места, учитывая этажность.

Они там что, в хоккей внутри играют?

Впрочем, аристократы же, с них станется…

Перед особняком, как и положено, был разбит небольшой парк. Дорожки, вымощенные серым камнем, обрамляли подрезанные строгими кубиками кусты. Кроны редких деревьев, в противовес кустам, имели форму идеальных шаров, а в самом центре парка весело блестел на солнце струями фонтан.

На его бортике сидела и читала книгу благообразная седая старушка в красно-черном платке, небрежно наброшенном на плечи, и простом сером платье.

Явно не та, кто мне был нужен.

Забор вокруг особняка был внушительным, но назвать его неприступным язык бы не повернулся. Собранный из металлических штырей, заточенных на концах, он возвышался бы надо мной на добрых три головы, если бы мне пришло в голову встать рядом с ним, но это, в общем-то, не проблема – расстояние между прутьями было такое, что с моим новым телом, я бы просто пролез между ними, если бы постарался.

Пролез бы, если бы не совершенно очевидный магический барьер, который, кажется, никто даже не пытался скрыть.

Он находился в одной плоскости с забором, и, возможно, сам забор и был его физическим носителем, хотя и это не столь важно. Главное – это был стационарный барьер, и в его основе мог лежать абсолютно любой источник энергии, включая и потенциально бесконечный.

Значит, и ждать от этого барьера можно было всего, чего угодно, но готов поспорить, что ничего из этого я не хотел бы испытывать на себе. Не тогда, когда в моем теле собственной магии не наберется даже на то, чтобы пылинку заставить изменить траекторию полета. Возможно, меня просто долбанет током, возможно, превратит в кучку пепла – ни тот, ни другой исход меня не устраивали.

А, может, просто попроситься войти?

Ну, вежливо.

Вежливо, но смело. Говорят, смелость города берет.

Я вышел из тени, пересёк дорогу и подошёл к большим кованым воротам, которые вели внутрь особняка. Перед воротами стояла квадратная будка, из которой при моем приближении появились три человека, двое из них – в черном. В самой что ни на есть боевой форме – бронежилеты, шлемы, наколенники, налокотники, подсумки с магазинами на передней плите и весь остальной фарш.

Даже оружие у них имелось – короткие пистолеты-пулеметы, висящие на ремнях, но так, чтобы их можно было без проблем в одно движение взять в руки.

Третий человек был одет в костюм – почти такой же, в каком я был на кладбище, только явно более дорогом и качественно пошитом. У него не имелось никакого оружия, вместо него была только спесь, с которой он смотрел на меня сверху вниз, с высоты своего немаленького роста. А ещё – маленькие, завитые в кольца на кончиках, усики над верхней губой.

Для себя я обозначил его как «франт».

– Доброго дня, – процедил он надменным тоном. – Вынужден сообщить вам, что здесь начинается частная территория рода Тюудор.

– О, правда? – Я сделал глупые глаза. – А я думал, тут конюшня.

Щека франта дернулась, но больше он не проявил никакой явной реакции, только сказал:

– Что ж, в таком случае рад, что смог помочь вам определиться с правильным направлением движения.

– Я пошутил. Мне нужна Ванесса Тюудор.

– У вас назначена встреча?

– Можно сказать и так.

– Ваша фамилия?

– Скажите, что это тот, кого она чуть не угробила. – Я сформулировал это так, чтобы поняла одна только баронесса.

Щека франта снова дернулась, и он процедил:

– Назовите вашу фамилию, будьте любезны. Запись производится по фамилиям, а не по характеристикам людей.

– И часто у вас приходят люди, которые пытаются попасть внутрь не по фамилиям, а по характеристикам?

– Чаще, чем хотелось бы. Как я понимаю, никакой записи у вас нет?..

И тут произошло сразу несколько вещей.

Двое солдат за спиной у франта ловко и почти незаметно для глаз разошлись в стороны, наращивая дистанцию между собой и короткими движениями подтягивая оружие поближе к рукам.

Но это была половина беды.

Вторая половина беды заключалась в том, что от рук франта ощутимо повеяло магией, при этом никакого артефакта у него не было видно. Я почувствовал его силу на интуитивном уровне. Это был серьёзный маг и он не просто так тут в охране находился.

Плохо дело.

Это не безоружные гопники в подворотне, это противники совершенно другого порядка. Солдаты специально разошлись в разные стороны, чтобы увеличить время, которое мне потребуется для того, чтобы разобраться с обоими.

Возможно, с помощью кинжала я бы и смог это сделать, не получив при этом пулю, но вот франт… Не знаю, что там у него за магия, не могу посмотреть – своей-то магии нет, – но это в любом случае ломает всю игру.

Нападу на франта – пристрелят солдаты.

Нападу на солдат – что-то там намагичит франт.

Не знаю, от кого они тут защищались, но делали они это качественно и продуманно. Была бы со мной моя собственная магия, я бы, возможно, и поглядел, кто кого, но сейчас игра точно не стоила свеч. В конце концов, у меня же есть еще один способ проникнуть внутрь, и, видят небеса, я пытался обойтись без него и просто побыть вежливым.

– Простите. – Я улыбнулся как можно дружелюбнее. – Кажется, вышла ошибка. У меня нет записи, и вообще мне пора в конюшню, которую всё никак не могу найти. Спасибо за уделенное время.

Я развернулся и зашагал через улицу, глядя в отражение витрины напротив, как все трое провожают меня взглядами. Затем завернул за ближайший угол, обогнул дом и вышел к особняку с другой стороны – со стороны сплошного забора. Потом достал из воздуха кинжал, осмотрелся и, убедившись, что меня никто не видит, быстро разрезал пространство и юркнул в разрыв.

Уже ставший привычным холод накинулся на меня, отбирая у тела тепло и жадно его пожирая.

Не теряя времени (хотя в Изнанке мира я не мог его потерять чисто физически), я подошел к забору вокруг особняка Тюудор и осторожно протянул к нему руку. И едва пальцы коснулись холодных стальных пик, из которых была собрана ограда – как она вспыхнула!

Яркие красные плоскости возникли между пиками, полностью оборачивая особняк, будто гофрированной алой лентой! И не только вокруг, но еще и наверху – да так высоко, что, даже задрав голову, я не смог разглядеть, где же эта стена красного света кончается!

Проклятье…

Не знаю, как они до этого додумались, но они защитились даже от такого способа проникнуть внутрь. Да, это были серьёзные ребята, и магия у них имелась такая же серьёзная.

На всякий случай я попытался продавить красные световые плоскости рукой, но пальцы уперлись во что-то твердое, будто я бетон пытался толкнуть. Попытки ковырнуть преграду ножом тоже не увенчались успехом – он мог резать физические объекты, а никак не магические. И даже железный прут ограды не поддался клинку – скорее всего, потому что магическое поле окутывало их, скрывая в себе сильную и глубокую защиту.

Что ж, придется признать – у меня больше нет способов попасть в особняк. Через главный вход меня не пустят, через Изнанку я не могу проникнуть сам. И даже вариант с прыжком через стену при помощи шеста – не вариант, ведь магический барьер тянется на сотни метров вверх.

Я не стал больше маячить рядом с особняком и дожидаться, когда меня подловит охрана или тот франт, поэтому решил отступить. Что ж, пока Ванесса Тюудор осталась для меня недоступной.

Значит, самое время переходить к плану «Б». Более сложному, трудоемкому и авантюрному.

Подловить баронессу, когда она будет вне стен родового гнезда.

Глава 6. Дымные доспехи

В отличие от плана А, план Б требовал намного более тщательной и продуманной подготовки, поэтому я развернулся и зашагал обратно к больнице.

Продолжать долбиться в непрошибаемый забор и уж тем более – в ворота, защищаемые сразу тремя противниками, было бессмысленно, а я бессмысленными вещами предпочитал не заниматься, потому что они… бессмысленны.

Азимут на здание больницы я держал уверенно и знал, что не заблужусь, поэтому решил вернуться каким-нибудь длинным кружным путем, чтобы рассмотреть город получше.

Торопиться мне некуда – лишние полчаса не сыграют никакой роли, а вот знать строение города, в котором я оказался, не на виртуальной картинке, а на деле – может пригодиться в будущем.

Мне в этом городе еще баронессу вылавливать предстоит.

Поэтому я шел в случайно выбранном направлении, откладывая в памяти все, что попадается на пути. Магазины, киоски, даже прячущиеся под деревьями лавочки и урны возле них – все отпечатывалось в моем натренированном сознании, занимало свои места, чтобы больше никогда не быть забытым. По крайней мере, до тех пор, пока я сам не решу забыть – как я это сделал с моим прошлым погибшим миром.

Минут через десять неспешного шага район богачей кончился. Это сразу стало заметно по тому, как резко возросла этажность окружающих зданий.

Если там, за спиной, остались низенькие особняки за высокими заборами, чаще всего, с личными участками-садами, то здесь все заполонили высокие свечки одинаково-серых домов. Девяти, двенадцати и даже – охренеть! – шестнадцатиэтажки торчали здесь, как разнокалиберные свечи на торте, разве что не горели.

Они стояли так плотно друг к другу, насколько это было возможно и, казалось, что с небольшой помощью, например, той же магии, можно перепрыгивать с одной крыши на другую.

Здесь было больше машин, но они, в отличие от района богачей, были попроще и погрязнее. Впрочем, как и люди, разве что люди не были грязными.

Если в районе богачей все напоминало своей атмосферой мою больницу, явно беря качеством, то район простых людей словно бы пытался сократить разрыв при помощи количества.

Сотни людей в разнообразной, но чаще всего тусклой и похожей одежде, двигались по тротуарам во все стороны сразу, как деловитые муравьи, каждый из которых делает доверенную ему строго определенную работу, но при взгляде сверху все это кажется безумным хаосом. Наверное, если посмотреть сверху, это и напоминало муравейник…

Магазины, кафе и места для развлечений тоже изменились.

Если в районе богачей это были отдельно стоящие здания, редко когда объединявшие даже два заведения в одном, то здесь они занимали первые этажи все тех же домов-свечек.

Ну еще бы – вряд ли кому-то захочется жить на первом этаже, когда любой прохожий может заглянуть к тебе в окно, просто привстав на цыпочки, а то и этого не делая. Вот и занимают эти неприглядные для проживания места тем, чему зеваки не страшны, а даже наоборот – на пользу. За просмотр денег, конечно, не берут, но просмотр может спровоцировать желание зайти перекусить или купить какую-то вещь.

Или сделать какую-то гадость, пользуясь тем, что в магазине есть люди…

И в последнем пункте я убедился на собственном опыте, когда витрина одного из магазинов на моем пути, буквально в двадцати метрах от меня, внезапно брызнула на улицу дождем стеклянных осколков, выпуская из себя огромный сноп пламени!

Громыхнуло так, будто мне прямо под ноги снова ударила молния, как уже было однажды!

Осколки стекла зазвенели по асфальту, дробно простучали по машинам, а из помещения магазина раздались крики и вопли. Вопли – болезненные. Крики – торжествующие.

А потом из расколотой взрывом витрины полезли люди в черном. Натурально во всем черном, и это даже нельзя было назвать одеждой, поскольку от одежды не могут тянуться вверх тонкие струйки дыма, будто испаряясь под действием солнца. Совершенно очевидно, что это была какая-то магия. Или доспех, или маскировка, или что-то еще, без собственной магии сказать трудно.

Зато что можно было сказать совершенно точно – именно эти шестеро были ответственны за то, что только что произошло. Мало того, что они торжествующе орали, так еще и один из них вытянул в сторону магазина руку, и та мгновенно вспыхнула красным. Прямо из пальцев ударила тугая струя пламени, поджигая все, что было внутри магазина!

Крики боли несчастных, попавших в огненную ловушку, стали громче, и я почувствовал, что теряю над собой контроль.

Кинжал сам собой сгустился в руке, я вспорол пространство, пробежал через Изнанку разделяющие нас двадцать метров, вывалился прямо рядом с ближайшим противником, застывшим в этом времени, как и все остальное, и с размаху всадил клинок ему в спину, прямо в сердце.

Все же это доспехи…

Всережущий нож снова не справился с магией, и остриё скользнуло по черному дыму, вырвав из него несколько дополнительных струек, но и только. Зато носитель черного доспеха обратил на меня внимание, повернул в мою сторону сначала голову, а потом поднял руку, направляя на меня сложенные пистолетом пальцы. Я не стал ждать, что произойдет, а резко присел, крутнувшись вокруг своей оси, и низкой подсечкой выбил ноги из-под противника.

Броня броней, но не приклеивает же она их к поверхности!

Нет, не приклеивает – черный полетел на асфальт, так и не успев ничего сделать и ничем выстрелить. Я поднялся, лихорадочно соображая, что же с ним делать. С ним и его броней, против которой – очевидно! – поможет только магия.

К счастью, у меня есть какая-никакая магия – тот самый жезл, который я отобрал у гопников в подворотне. Хрень, конечно, но лучше, чем ничего.

Но только я потянулся к жезлу, как мне на помощь пришла другая магия. Настоящая. И, конечно же, не моя.

Откуда-то сбоку громыхнуло, и мимо меня по асфальту пробежала тонкая ветвистая полоска голубого свечения, будто бы молния сверкнула! Она уткнулась точно в руки стоящего на четвереньках и пытающегося подняться черного, снова сверкнуло, снова грохнуло и его отбросило в сторону, будто его слон пнул!

Остальные обернулись на грохот, дружно посмотрели куда-то мне за спину, что было очевидно даже несмотря на то, что вместо лиц у них тоже были черные дымные маски, а потом резко исчезли с места и появились пятью метрами дальше. Возникли в странных позах – словно пытались бежать, но их привязали за пояса к невидимой стене.

– Ну уж нет! – раздался у меня за спиной сильный хрипловатый голос. – Так просто вы не отделаетесь!

Позади меня стоял высокий седой старец в серо-красном длинном плаще с закатанными рукавами и в круглых оранжево-красных зеркальных очках. На ногах у него были высокие сапоги с пластиковыми вставками, на руках – перчатки, тоже с защитными элементами.

Совсем не старческий наряд, да и вообще ничего, кроме седых волос, зачесанных назад и седой же бородки, сросшейся с усами и прячущей под собой рот, не давало даже намека на то, что этот мужчина на самом деле старец.

Зато сразу было понятно, что он маг.

Он поднял вверх руки, а потом резко сжал их в кулаки, и вокруг нас появилась яркая магическая стена, так похожая на то, что я видел в особняке Тюудор. Она замкнулась в кольцо, внутри которого оказался старец, я, черные и дом, в котором находился магазин.

Черные возле самой границы принялись колотиться в нее различной магией, яркие вспышки которой я различал даже на таком расстоянии, а сам старец сделал шаг, покрыв им разделяющие нас десять метров (упрощенная телепортация, надо полагать, местная вариация) и обратился ко мне:

– Ты как, сынок? Цел?

– В порядке, – ответил я. – Помощь нужна?

– Спасибо, уже помог, – без усмешки, серьезно ответил маг. – Тем, что задержал их и отвлек внимание на себя, позволив мне подобраться поближе.

– Ну, раз помощь не нужна… – Я кивнул на магазин, из разбитой витрины которого до сих пор вырывалось пламя пополам с дымом. – Тогда я займусь теми, кто остался внутри.

– Отличная идея. – Маг кивнул. – Буду тебе очень благодарен, потому что мне заняться этим они явно не позволят.

– Кто они? – Я посмотрел на черных.

Они перестали долбиться в стену и теперь снова развернулись к нам.

– Троттлисты, – коротко, но с нескрываемой ненавистью в голосе ответил маг и ударил кулаком в кулак, отчего его руки вспыхнули сразу двумя цветами магии, левая черным, а правая – красным.

Круче этого было бы только на каждый палец свою магию повесить, но это чревато запутыванием потоков и последствиями, которые невозможно не то что предсказать, но даже и представить. Я знаю – я пробовал.

Короче, это был крутой маг.

Без дураков, крутой, и действительно имеющий все возможности к тому, чтобы победить даже впятеро превосходящие силы противника. Поэтому я без зазрения совести оставил его и снова взялся за нож, открывая проход в Изнанку.

Несколько коротких секунд леденящего холода – и я, перепрыгнув через основание разбитой витрины, оказался внутри магазина.

Как я и думал, здесь произошел взрыв. И произошел он буквально в центре зала, когда-то заставленного манекенами и вешалками с одеждой. Сейчас же большинство манекенов, разорванные на куски, валялись по углам помещения, чадя черным жирным дымом, а одежда тлела и горела.

То есть, это там, снаружи, все происходило, а здесь, в Изнанке, эти процессы остановились во времени – клубы дыма и языки пламени не двигались, не душили и не обжигали, я даже умудрился потрогать всполох огня, почувствовав легкое сопротивлением, словно пытался поймать в ладонь паутинку.

Пользуясь всем этим, я быстро, пока мертвенный холод Изнанки не вытянул из меня последние жизненные силы, осмотрел магазин и нашел троих выживших. Все – женщины среднего возраста, одна из которых нашлась за стойкой зоны касс, вторая – в примерочной, заблокированная стеной пламени, а третья – почти возле входа, придавленная двумя манекенами.

Я начал с той, что была заблокирована в кабинках для переодевания. Прошел сквозь стены застывшего пламени, словно через густой туман, вспорол пространство и вышел в реальный мир.

Горло тут же ободрало сухим горячим воздухом, а кожу обожгло жаром, особенно злым на контрасте с холодом Изнанки. Глаза мгновенно заслезились от дыма, но я успел заметить, что женщина в примерочной уже почти отключилась – она стояла, привалившись к стене и медленно сползала по ней.

Так даже лучше.

По крайней мере, она не увидит того, что произойдет дальше.

Я подхватил ее под руку, как раненого бойца, она зашевелилась, но я рявкнул:

– Спокойно, спасатели! Не шевелиться, закрыть глаза!

Кажется, она плохо меня понимала – по крайней мере, вместо того, чтобы закрыть глаза она, наоборот, распахнула их еще шире. Тогда я нагнулся, поднял с пола одну из тряпок, которую, наверное, она тут применяла, накинул ей на голову и только после этого снова открыл проход в Изнанку.

Женщина вяло сопротивлялась, но я просто потащил ее за собой через холод, через застывшее пламя и призрачный дым. Дотащил до улицы, открыл новый разрыв и вытолкнул ее наружу, а сам остался внутри.

Похожим образом я вытащил двух оставшихся женщин, и под конец всей этой операции у меня даже кончики пальцев и мочки ушей онемели и стали на ощупь как будто стеклянными.

Возникло желание на минуту выйти из Изнанки в горящем магазине, чтобы погреться, но я отмел ее, и, перебежав через дорогу к застывшему, как и все остальное, магу, вышел из разрыва у него за спиной.

За те полминуты, что я спасал женщин, маг тоже справился со своей задачей. Все пятеро противников лежали на асфальте, где-то заливая его кровью, где-то – нет, но ни один из них не двигался, не орал и уж тем более не пытался выкинуть какой-то магический фокус.

Сам маг был цел, только глубокая царапина на лбу появилась, и плащ в нескольких местах обтрепался и обгорел. Он меня будто почувствовал – развернулся на месте, едва только я вышел из разрыва.

– Как ваши успехи, молодой человек? – поинтересовался он, сбрасывая с пальцев оставшиеся яркие капельки магии.

– Как и у вас. – Я указал глазами на черных. – Только чуть поменьше.

– Ну так вы и помоложе, чем я, – усмехнулся маг. – Тем страннее, но, признаюсь, приятнее наблюдать такое стремление помочь. Я же с первой секунды наблюдал за вами, за тем, как вы накинулись на троттлистов, в то время, как все остальные наоборот бежали прочь от взрыва. Что вами двигало в тот момент?

– Рефлекс. – Я пожал плечами. – Я как-то не думал о том, что можно по-другому.

– Похвально-похвально, – степенно кивнул маг. – И вы, как я понимаю, маг? Со склонностью к телепортации? Планируете поступать в Академию, надо полагать?

Так, Академия у них – это школа магов, после которой любой, кто ее окончит, получает дворянское звание, но и всяких обязанностей тоже до кучи.

И это единственный способ для случайного магического самородка, не из знатного рода, выбиться в люди и вывести в свет свою семью, но при этом не все оказываются достаточно сильны, чтобы пройти вступительную комиссию, не все оказываются достаточно терпеливы, чтобы закончить обучение, а в совсем редких случаях маги даже не собираются поступать в Академию.

Я, конечно, относился к последним – нахрена мне эта Академия, когда я сам легко могу основать свою Академию в этом мире (ну, когда верну себе способности, конечно) и через год их собственная Академия закроется за отсутствием учеников.

Но вслух я ответил другое.

То, что ответили бы девяноста девять из ста опрошенных магически одаренных подростков этого мира:

– Да, конечно. Жду не дождусь, когда можно будет поступить в Академию.

– Это хорошо, это правильно, – снова кивнул старец. – Такие одаренные и преданные делу маги всегда в большом дефиците и большой цене. Рад был повидаться с вами и еще больше рад был сражаться с вами плечом к плечу, а сейчас идите. Если, конечно, у вас нет желания пообщаться еще и с полицией, которая вот-вот будет здесь.

Общаться с полицией у меня не было ни малейшего желания, поэтому я кивнул старцу, развернулся и пошел прочь, возвращаясь к больнице.

Вот я и познакомился с магами этого мира.

Вчерашние гопники не имели в себе ни капли магии, они только артефактом пользовались, а этот вот – настоящий. Использует несколько цветов (как я сам называл типы магии, поскольку именно так – цветами, – и видел их), мастерски управляет потоками маны и в одиночку может раскидать пятерых противников.

Он не был так уж силен. Против меня в мои лучшие годы таких понадобилось бы трое, а то и четверо, но он был, как минимум, опытен и собран. Одного этого было достаточно, чтобы он уже имел преимущество над черными, что запаниковали при одном только его появлении.

А еще я заметил, что у него не было никакого оружия.

В моем мире боевой маг в первую очередь был боевым, а уж потом – магом, и поэтому наличие при себе оружия было само собой разумеющимся. Можно попасть в мертвую зону, можно отравиться скралгом, лишившись магии до тех пор, пока отрава не выйдет из организма, мало ли что еще может произойти…

Похоже, у них тут таких проблем нет.

Я дошел до больницы, предъявил пропуск, поймал на себе несколько заинтересованных взглядов, адресованных правда не лично мне, а моей местами обгоревшей и запачкавшейся одежде, поднялся на свой этаж и первым делом сходил в душ, вымывая из тела и волос въевшийся запах дыма. Затем, не одеваясь и даже не вытираясь, сел в кресло и включил компьютер.

Следующие полчаса прошли в поисках и сборе информации о Ванессе Тюудор.

Где ее видели, как ее фотографировали, когда происходили разные важные события с ее участием. Информацию о ее путешествиях за границу и даже в другие города я тут же отбрасывал, как несущественную – никуда за пределы города я соваться не собирался. Оставлял только то, что касается столицы, набрасывая точки на виртуальную карту и постепенно сужая круг интересов.

И продолжалось это до тех пор, пока в дверь не постучались. Хорошо знакомым мне образом – тихо-тихо, неуверенно-неуверенно.

Я выключил монитор, встал с кресла, подошел к двери и открыл ее. Джулин, которая в кои-то веки смотрела не в пол, а аж на мою грудь, чуть улыбнулась:

– Добрый день, я…

А потом ее взгляд уже привычно скользнул чуть ниже и она резко смолкла. Смолкла и залилась такой яркой краской, что стала похожей на помидор.

Я проследил за ее взглядом и понял, что её так смутило – я ведь так и не оделся после душа. Хотя Джулин это, конечно, хорошо, вот только она не поможет мне в вопросе возвращения моей магии – у нее и своей-то ни капли нет.

Так что надо возвращаться к своему плану насчёт баронессы, а для этого понадобятся деньги и кое-что ещё…

Глава 7. Не свои вещи

Я отошел в сторонку, делая приглашающий жест рукой:

– Заходи. Я на минутку.

И, пока девушка, прячащая глаза так старательно, что я всерьез начал волноваться, как бы она не споткнулась о порог или не впечаталась в стену сослепу, проходила в палату, я, не торопясь, прошел в душ и оделся.

Исключительно для того, чтобы не смущать бедняжку, которой сейчас явно даже простенького вопроса не задать – она его просто не услышит.

Милая девушка, что ни говори.

Чем-то напоминает Крону – мою спутницу в пустынях Кабанды, которая одновременно была еще и любовницей и проводником. Правда та малышка только казалась тихой и стеснительной, на деле же она была одним из членов местной лиги убийц, причем вращалась в самых высших кругах этого общества… Но свою маску стесняшки и тихони она настолько привыкла носить, что даже наедине с теми, кто прекрасно знал, какая она на самом деле – не снимала ее. Она даже меня по первой поре умудрилась обмануть. Ненадолго, конечно, но это все равно что-то да значит.

Интересно, может ли Джулин тоже быть какой-то засланкой, которая на самом деле – вовсе не та, кем кажется мне?

Технически может. Но зачем? Чтобы убить меня? Так я в этом мире никто, и выделяюсь лишь тем, что первый и пока что единственный во всем мире встал из гроба.

Выяснить у меня какую-то информацию? Так я ничего не знаю, в буквальном смысле.

Просто следить? Есть много более простых способов – те же камеры, например. Да и не вижу я в милой медсестре реальной угрозы. В Кроне видел или как минимум чувствовал, с самой первой секунды нашего знакомства, ощущал какие-то минимальные несовпадения ее движений, жестов, мимики. В Джулин – определенно, нет.

А вообще, если уж на то пошло, то я думаю не о той женщине.

Единственная, кто сейчас реально заслуживает моего внимания – это баронесса. Женщина, которая в данный момент для меня важнее любых любовниц, как прошлых, так нынешних и даже будущих… И это даже несмотря на то, что я ее никогда в жизни не видел.

Не думаю, что люди здесь так уж сильно отличаются от людей моего мира, а значит, чтобы попасть туда, где проводит свое время баронесса, и, возможно, даже найти ее, мне понадобятся деньги.

И в этом плане то, что я… хм… «сблизился» с Джулин – это даже хорошо. То есть, это в любом случае хорошо, но, помимо прочего, это мне может еще и помочь. Ведь с помощью стеснительной медсестры я могу сделать то, что мне не нужно было бы делать, если бы выгорел мой план с визитом в особняк, но что крайне нужно теперь.

– Джулин, солнышко… – обратился я к девушке. – Скажи, а где мои вещи?

– Так вот же. – Джулин кивнула на приоткрытый шкаф, в котором виднелась больничная одежда.

«А гвозди? Так вот же они!»

– Нет, ты не поняла. – Я улыбнулся. – Вещи, в которых я поступил в больницу. Ну, в самый первый раз, еще до всей этой истории. Надеюсь, их не уничтожили, не сожгли?

– Поняла! – Джулин глянула через плечо и кивнула. – Нет, они целы. Их должны были забрать следователи после похорон… Ой…

Она запнулась и зарделась по своей привычке – ей явно не хотелось заканчивать фразу.

– Но так как похорон не было, никто ничего не забрал, – закончил я. – Правильно?

– Да… Они тебе нужны?

– Спрашиваешь! Конечно, нужны.

– Я принесу. – Джулин улыбнулась. – Могу прямо сейчас, если надо.

– Ты просто чудо. – Я улыбнулся тоже. – Было бы очень здорово.

– Тогда я сейчас! – Джулин застегнула пуговку на халате, одернула его и выскочила за дверь.

Я же принялся за обед, который уже успел наполовину остыть, даром что был накрыт пресловутыми железными колпаками.

Проклятье, я ведь так привыкну есть полу-холодную еду. Хотя, конечно, в предыдущей жизни, в предыдущем мире, мне чего только не приходилось есть, по сравнению с чем даже остывшая больничная еда будет божественными нектаром. Чего только стоят живые скорпионы все в той же пустыне, которых меня научила безопасно для здоровья ловить все та же Крона. Штука оказалась именно в том, что есть их надо живыми и сразу целиком, держа за ядовитое жало, поскольку, как только скорпион умирает, мышечный мешок с ядом в его хвосте расслабляется и яд практически моментально распространяется по всему телу, делая его несъедобным. Короче, тот еще опыт. Уж лучше полу-холодная больничная еда.

На обед была тарелка странного, но потрясающе вкусного даже в едва теплом виде красного супа, в котором угадывалась капуста, свекла и огромные куски мяса, и тоже красный кислый салат из моркови, картофеля и соленых огурцов и все той же свеклы. У них тут что, праздник какой-то, день свеклы сегодня? Но вкусно, надо сказать. Освежающе.

Продолжение книги