Дочь алхимика на службе у (лже)дракона бесплатное чтение

ГЛАВА 1 Старая ведьма

Каллиопа брела по гористой тропе, не чуя под собой ног. Она и впрямь почти не ощущала их, ступая теперь без разбора, спотыкаясь о корни деревьев и огромные камни. Очередной шаг пронзил щиколотку яркой вспышкой боли. Что ж, ноги всё ещё умели чувствовать, и это не могло не радовать. Но в положении девушки радоваться было нечему. Вскоре возле ближних кустов мелькнули две сутулые тени. От усталости Калли не успела сообразить и вовремя спрятаться за ближайшим кустом, а когда поняла, что её увидели, последняя возможность отступить была потеряна. Двое мужчин, недружелюбно оскалившись, брели в её сторону. Девушка нервно сглотнула. Но сдаваться было рано – не зря же она вот уже не первый день прикидывалась нищей бродяжкой преклонных лет.

Когда встречные подошли совсем близко, она, наконец, смогла разглядеть их сквозь прорезь платка, прикрывающего лицо. Один был широким и загорелым, с нестриженой светлой патлатой шевелюрой. На его широкой щеке зиял шрам. Второй – смуглый коренастый брюнет с густой зарослью одной на два глаза брови – не побрезговал смачным плевком под ноги девушке. Оба были одеты в бесцветные обноски, которые, судя по некоторой схожести у того и у другого, говорили об их принадлежности к армии. По одичалому виду обоих ясно было, что сбежали дезертиры давно.

– Чего тащишь, старуха? – не спросил, а прохрипел брюнет.

– Отдавай, что насобирала и проваливай, куда шла, – огрызнулся второй.

Разговаривать с типами, подобными им, не имело смысла, ведь это всё равно, что договариваться с оголодавшими хищниками. Но Каллиопа знала, что делать. Недолго думая, девушка запустила руку в карман одной из многочисленных юбок, выхватила оттуда нечто крохотное и, резко выставив перед собой руку, с глухим рычанием пробормотала бессвязные слова. В ту же секунду у ног меткого плеваки, обутых в дырявые башмаки, раздался грохот.

Брюнет шарахнулся в сторону, чуть не сбив с ног товарища.

– Ведьма! – заорал дезертир со шрамом. – Ах ты, гадина! – он хотел было ударить Каллиопу, но та с завидным для старухи проворством отскочила в сторону, немедленно пожалев об этом. Нога, которую она недавно подвернула, снова напомнила о себе.

Брюнет схватил его за ворот.

– Уносим отсюда ноги, Нархат, – стал он упорствовать. – Я слышал о местных ведьмах. Если сделаешь ей плохо, пожалеешь, что на свет родился, – он с трепетным ужасом глянул на мнимую сухонькую старушку.

– А нам есть что терять? – не унимался светловолосый. Он смерил Каллиопу опасливым взглядом. – Ладно, катись ко всем чертям, грязная ведьма. Туда, где тебе самое место.

Брюнет уже тянул его, чтобы увести. Но бедолага Нархат всё ещё старался делать вид, что не боится. Всё же, легендами о злых ведьмах эти места полнились уже не одно столетие, а историями об отшельницах из глубин горных лесов, которые питались человечиной и околдовывали диких зверей, чтобы те служили им, пугали не только непослушных детей.

Когда парочка нерадивых разбойников скрылась из виду за ближним холмом, Каллиопа наконец-то выпустила воздух из лёгких и часто-часто задышала. Она поднесла к лицу ладонь, обмотанную ветхой материей. На ней лежали три крохотных шарика с пороховым зарядом. Что ж, ещё на пару-тройку подобных встреч ей хватит, а потом… Потом она пожалеет, что не родилась ведьмой.

Каллиопа зашагала дальше. Чем ближе она подходила к месту назначения, тем острее ощущала неотступное желание помыться. Со стороны она выглядела грязной оборванкой, наверное, даже слишком грязной. Но деваться было некуда, приходилось обтирать себя болотной тиной, чтобы скрывать свой запах от хищников и в некоторых случаях вызывать брезгливое желание отойти от неё подальше у встречных путников со злыми намерениями.

Она не боялась ведьм. Каллиопа попросту не верила в них, но даже её почтенный батюшка – врач и по совместительству алхимик с беспокойным умом – твердил, что они существуют.

– Я верю, и да услышит меня бог, что ты никогда не встретишь ведьму на своём пути, дочка, – говорил он ей как-то вечером, когда они вместе наводили порядок в лаборатории. – Ведьма не знает ни любви, ни жалости. Она воплощение зла, порождение зла и само зло в чистейшем виде.

– Как концентрированное вещество без примесей? – усмехнулась тогда Калли, за что отец наградил её гневным взглядом.

– Ты мала и глупа, раз смеешь говорить подобное. Если бы ты знала то, что знаю я, – он недоговорил, прикрыв руками лицо, затем продолжил. – В нашем мире есть то, что нельзя объяснить ни наукой, ни логикой. К этим знаниям подпускают лишь избранных. Но мы с тобой – простые смертные – можем им противостоять. Наша сила здесь, – он окинул широкой ладонью обширный склад с бутылками, колбами, книгами, нагромождением ящиков, ваз разных форм и аппаратов со сложным устройством трубок и пружин.

Каллиопа, которая всё ещё держала вымытый стеклянный сосуд, проследила за движением его руки.

– Полагаю, колдуны не столь глупы, чтобы не знать, откуда берётся порох для снарядов, отец, – проговорила она, сконфуженно глядя на него. Она не любила спорить с ним, но Сагиил Парфянин сам воспитал в своей единственной дочери стремление к познанию, а вместе с тем и желание докопаться до истины, которая, как известно, рождается в споре.

Сагиил посмотрел на неё сверху вниз и тяжело вздохнул. Он понимал, что делать ей замечания не имело смысла.

– Ты права, – согласился он. – Порох они знают, как знают о металле, что берётся из руды. Но вряд ли хоть кто-нибудь из ведьм, живущих на просторах от Эгриси до Кортли, понимают, что творится там – за туманами гор.

– А что там творится, отец? – с любопытством спросила девушка, которая никогда не покидала пределов леса.

Отец усмехнулся, осознавая своё превосходство.

– За туманами, где жар от горячих источников торопится сойтись с леденящими кровь потоками морозного ветра, сходящего с заоблачных холмов, живут тени и призраки тех, кто навеки заточён в темнице горных цепей, – он глянул в окно и просиял.

Калли заметила перемену в его взгляде и тоже подалась к окну, оставив на столе вымытую стеклянную колбу.

– Что там? – нетерпеливо спросила она, вглядываясь в закатную даль, по которой разливалась тонкая линия света.

Отец обнял её за плечо и, проведя свободной рукой, указал туда, где на горизонте высилась, скрываясь в низких облаках, величественная вершина горы Ичетан.

– Смотри, – повелел он, наблюдая за линией горизонта. – Сейчас сама природа покажет тебе своё волшебство.

Калли вгляделась. Ей пришлось сощуриться, ведь ничего не происходило, как бы сильно она ни старалась рассмотреть то, о чём не имела ни малейшего представления. Она бросила на отца разочарованный взгляд, но тут же ощутила, как её нетерпеливо встряхнули, заставляя вернуться к созерцанию. И тогда Калли замерла. На несколько секунд её взору открылась странная и необъяснимая картина. Она увидела прекрасного всадника, который мчался верхом на коне и по всему должен был передвигаться быстрее ветра, но почему-то не сходил с места и более того – повисал в воздухе, едва касаясь края земли. Он был огромным, и Калли хорошо видела его, настолько хорошо, что могла разглядеть длинные каштановые волосы, вьющиеся по ветру, чёткий профиль лица, расшитый золотом кафтан и богатую сбрую лошади. Видение длилось считаные секунды и растворилось в закатной дымке так же стремительно, как возникло.

– Что это? – недоумённо спросила девушка, не отводя заворожённого взгляда от заметно потускневшего заката.

– Шутка природы, – насмешливо сказал Сагиил. – Игры воздуха и влаги, холода и тепла. Колдуны и ведьмы любят пускать пыль в глаза, создавая зрелищные эффекты, которые всегда надо убавлять вдвое, запомни это. Но, как ты убедилась, в мире, свободном от магии, тоже случаются чудеса, – Сагиил крепче прижал к себе всё ещё изумлённую дочь.

– Расскажи, отец, – потребовала девушка. – Я хочу знать, как это происходит.

– Я обязательно расскажу тебе всё, – пообещал он, – но позже, а сейчас давай закончим здесь и пойдём ужинать.

К несчастью, Сагиил не успел поведать ей всего. Вскоре он заболел и слёг, мучимый болями в груди, сильным кашлем и жаром. Он знал, что с ним и что ему не удастся спастись от недуга, а потому, в редкие минуты, возвращаясь к дочери из горячечного забытья, рассказывал ей, что делать и как жить дальше без него. Каллиопа не хотела этого слушать. Она не допускала даже мысли о том, что отец оставит её, но, глядя на то, как он мучился и угасал день ото дня, с горечью в сердце в один из дней примирилась с судьбой.

Он умер в самое тяжёлое для всех время, когда природа только просыпалась ото сна. Кладовые давно опустели, и повсеместно народ принимал неизбежный для них пост. Время не жизни, а выживания, когда в еду шла последняя скотина из хлева, а у тех, кто успел обзавестись обширным хозяйством, силой отбирали кур и цыплят.

Каллиопа понимала, что не сможет остаться в лесах Кортли. Если раньше она была под защитой отца, то теперь каждый день рисковала своей жизнью и честью, ведь к ней в любой момент могли нагрянуть обитатели ближних деревень и потребовать помощи. К несчастью, большинство из них считали Сагиила с его дочерью магами.

Девушка не успела оплакать потерю. Сразу же после похорон Сагиила она собрала то, что он наказал, обрядилась в нищую странницу и невзирая на тяжесть своей ноши, отправилась в путь, оставив дом, могилу отца и всё, чем жила эти годы.

ГЛАВА 2 Два пути

Боль в сердце от расставания с родными землями не ушла. Но всякий раз она притуплялась, когда на место скорби приходили переживания иного рода. В одну из ночей её чудом не загрызли волки. Прежде Каллиопа ещё ни разу не скрывалась от диких животных, обмазавшись жидкой грязью, но когда звери после тщательного обнюхивания каменистого выступа, под которым пряталась девушка, убрели восвояси, испытала неподдельный восторг, даже не смотрят на то, что все открытые участки тела нестерпимо чесались.

Бандитов Калли встречала не раз. Чаще ей удавалось скрыться из виду в сумерках и остаться незамеченной, но неудачи тоже случались. Однажды её отпихнул с дороги командующий дозорным отрядом и чуть не избил, приняв за попрошайку. Тогда девушка с прискорбием осознала, что несколько бутыльков из её ноши разбились в дребезги. К счастью, то были неядовитые вещества с удушливыми испарениями и даже не кислоты высокой концентрации, способные прожечь мясо до костей. Тем не менее об их потере девушка горевала больше, чем о собственном унижении.

Каждая уважающая себя дочь алхимика, должна уметь защититься. Вот и Калли так считала, а потому носила в кармане юбки несколько крохотных шариков со смесью для получения порохового заряда. Заряда этого было мало, чтобы убить или даже сильно покалечить человека, но достаточно, чтобы испугать противника. Ей дважды за всю дорогу приходилось изображать из себя ведьму перед теми, кто не намерен был оставлять её в покое, и всякий раз актёрская игра в сочетании со знаниями, полученными от отца, спасали ей жизнь.

Так брела девушка десять дней, а на одиннадцатый, когда всё её тело изнывало от усталости и кое-где приходилось ползти по каменистому бездорожью на четвереньках, разрывая вдрызг и без того истёртые юбки, на горизонте показалась крепостная стена Эгриси. Взобравшись на холм, Каллиопа с усилием опёрлась на кривую палку, без которой уже просто не могла передвигаться.

Высокая зубчатая каменная стена уходила вдаль, почти нависая над отвесным скалистым обрывом. Через равные промежутки стена переходила в высокую башню, увенчанную дозорной рубкой. Такое расположение делало город неприступным для врагов с южной стороны, и дозорные рубки здесь, по сути, не требовались, ведь ни одна конница, тем более с тяжёлым вооружением, не смогла бы приблизиться к этим стенам.

Калли прошла ещё, с трудом переставляя ноги. Оказавшись в самом начале переброшенного через пропасть моста, она остановилась, не в силах унять любопытство. Девушка осознавала, что лучше этого не делать, но всё же опустила голову и посмотрела вниз – туда, где в самой глубине тёмного, широкого природного рва шумела быстрая река. В беспросветной темноте, которую не освещало даже полуденное солнце, не было видно ничего. Но того, что нарисовало воображение Калли, хватило ей, чтобы голова закружилась, а уставшие ноги подкосились. В тот же миг с отвесного края, из-под самых её ног сорвался камень и стремительно полетел вниз.

Девушка резко отскочила назад и повалилась на землю, больно ударившись рукой. Ощущение, которое она испытала впервые, ей не понравилось: оказалось, что бездна, в которую можно упасть и где не видно дна, способна вселить ужас, похлеще одичалых парней и голодных волков. Но ещё больше в связи с этим не понравились ей те, кого она увидела издали. У высоких ворот на противоположном конце моста, вальяжно прижимаясь спинами к решётке городских ворот, на земле сидели два стражника. Они явно устали и, пользуясь тем, что здесь, за стеной, никому не было до них дела, могли позволить себе сменить стойку смирно на полулежачее положение.

Другого пути у Калли не было, а потому, тяжело опираясь на палку, она зашагала к городским воротам. По мере её приближения двое перестали лениво переговариваться и направили в её сторону зловещие взгляды. Каллиопа понимала, что с ними придётся разговаривать, если, конечно, её не зашвырнут тут же в пропасть, не дав рта раскрыть, а потому, набравшись хрипотцы, насколько позволяла ей глотка, девушка откашлялась. Ей действительно не дали раскрыть рта. Ещё издали один из стражников недружелюбно проорал:

– Чего надо? Побираться пришла? Тут и без тебя голодранцев хватает. Пошла вон, старая.

Второй молча кивнул словам товарища.

У Каллиопы перехватило дыхание. Собравшись с духом, она попыталась заговорить, подражая старческому дребезжанию:

– Я знахарка из Кортли, господа. Прошу пустить меня в город, где я смогу быть полезна людям.

Двое переглянулись. Тот же, который начал разговор, продолжил:

– Знаем мы таких. Денег соберёшь, наобещаешь с три короба и сбежишь! Уноси ноги подобру-поздорову, а то ведь поможем, – он злобно оскалился и начал вставать, подтверждая намерения действием. Второй так и продолжал молча наблюдать сцену противостояния товарища с мнимой старушкой и пытался улыбаться, но что-то мешало ему.

Враждебно настроенный стражник уже поднялся и теперь медленно подходил к ней. Каллиопа, которая большую часть жизни была отшельницей в глухом лесу и мало дел имела с людьми, теперь судорожно соображала, как поступить и что сказать.

Девушка попятилась. Шаг, ещё шаг, пятка в истоптанном башмаке перестала чувствовать опору. Калли нервно обернулась и чуть не вскрикнула от ужаса. Ведомая одним страхом, она совсем позабыла о другом и теперь с отчаянием смотрела на разверзшуюся прямо позади неё попасть. Она качнулась, едва не потеряв равновесие, и тут же упала на колени, буквально цепляясь пальцами за доски моста. Палку свою она не удержала и теперь та летела вниз, глухо постукивая о редкие выступы не своём пути.

Калли нестерпимо захотелось убраться от жуткой бездны как можно дальше и не разбирая, куда движется, она с приглушённым подвыванием поползла на четвереньках вперёд. Она бы, наверное, так и продолжала ползти, если бы не врезалась лбом в высокое голенище солдатского сапога.

Подняв голову, Калли увидела того самого стражника, который разговаривал с ней. Вблизи и при взгляде на него снизу вверх его лицо казалось ещё более зловещим.

Сапог с усилием пнул девушку в плечо, повалив её и заставив немного прокатиться по пыльной земле.

– Тебе ещё раз повторить? Вон пошла, – приказал он с явным отвращением в голосе.

Самолюбие Калли, привыкшей за эти дни к тому, что её никто ни во что не ставил, почти не пострадало. Девушка вскинула голову и, посмотрев на второго стражника, который молча кривился, глядя на неё, решила использовать свой последний шанс:

– Я могу помочь тебе, господин, – сказала она, глядя на него. – Я вижу, что тебя мучает и готова снять твою боль, если ты мне доверишься.

Брови второго сурово съехались к переносице. А когда первый уже схватил Калли за шиворот и резко вздёрнул вверх, намереваясь запустить её в свободный полёт к подножию прорасти, он с усилием рявкнул:

– Стой! – перепуганная Калли и её конвоир разом обернулись на голос. – Оставь её, Наир, пусть говорит.

– Котеб, не верь ей, – Наир встряхнул Каллиопу так, что она закашлялась, испытывая удушье от собственного ворота платья. – Такие как она только калечат людей. Думаешь, наш город первый, куда она пришла? Наверняка, уже много где успела навредить. Если избавимся от неё, всем будет только лучше, – он снова поволок девушку к обрыву.

– Стой, я тебе говорю! – прогремел Котеб ещё яростнее. Судя по всему, он вложил в этот рык всё своё отчаяние. Стражник замер с измученной Калли возле самого края бездны. – Хуже, чем есть, мне уже не станет. Веди её сюда и не спорь.

Наир нехотя оттащил Калли от края и сильно пихнул в спину, придавая ускорение. Девушка очередной раз споткнулась, едва удержавшись на ногах, после чего зашагала в сторону своего спасителя, поминутно оборачиваясь на провожатого, который глаз с неё не спускал. Когда она подошла к сидевшему на земле стражнику совсем близко, тот ещё с минуту недоверчиво сверлил её враждебным взглядом, после чего принялся отстёгивать амуницию и развязывать шнуровку на исподней сорочке. Вскоре нехитрые латы с грохотом упали возле него на камни. Ослабив наконец ворот рубахи, Котеб оттянул его в сторону, открывая вид на здоровенную шишку неестественного зеленоватого оттенка, которая зияла у основания его шеи.

Калли на долю секунды округлила глаза. Но, осознав, что в её положении испуг не сыграет ей на руку, собралась.

– Вас уже пытались лечить, – утвердительно проговорила она, вглядываясь в подтёки на шее нездорового оттенка.

– Пытались. Я им руки повыворачивал за их лечение. Они полезли ко мне с ножом! Тоже мне лекари. Вот так зарежут и пикнуть не успеешь, – он поморщился от едва ощутимого прикосновения руки Калли.

– У вас нарыв, господин, его необходимо вскрыть, – сказала девушка, вернув голосу хрипотцу, о которой с непривычки позабыла.

Мужчина смерил её яростным взглядом.

– И ты туда же! Наир, был прав, нечего с тобой возиться. Пошла прочь и не появляйся здесь больше, – злобно процедил он, намереваясь одеться.

Его товарищ, обрадованный своей сомнительной победой, уже приближался, чтобы закончить то, что начал.

– Ничего, братец, – сказал он, злорадно посмеиваясь, – я устрою всё так, что эта грязная оборванка не появится больше ни здесь, ни в другом месте. Даже если её станут искать, то не найдут при всём желании. Никто ещё не выходил живым из бездны Мерек, – он снова вознамерился приподнять девушку за шиворот.

– Хорошо! – Калли дёрнулась в сторону, чтобы избежать рукоприкладства.  – Если ты не желаешь скорого лечения, то я могу убрать боль! – протараторила девушка. – Она уйдёт, и ты даже сможешь немного поспать, ведь ты не спал много дней, я вижу это. Но знай, – она с трудом переводила дух, отбиваясь от своего недруга, – знай, что потом боль снова вернётся, если не дать хвори выйти. Сейчас и здесь ты должен решить, иначе завтра твой недуг разольётся по всему телу, и ты умрёшь в муках.

Двое замерли в нерешительности. Наир опомнился первым и всё же сгрёб хрупкую девушку в крепкий захват. Привыкший делать, а потом думать, он всякий раз злился, когда сомнения мешали действовать.

– Мне нет интереса вредить тебе, – отчаянно кричала Калли, брыкаясь в тисках рук стражника. – Но я не хочу умирать, а потому сделаю всё, чтобы тебя спасти. Прошу, поверь! – она вскрикнула, получив удар под рёбра от уже заметно взбесившегося Наира.

– Как же ты надоела, старая! – злобно процедил он. – Пошла! Пошла, я сказал! – он вознамерился было снова пнуть её сапогом.

– Наир, – глухо протянул Котеб, загробным голосом, способным пробрать до мурашек. Он одарил обоих совершенно безжизненным взглядом человека, измученного физическим страданием. Говорить чего-то не требовалось, товарищ понял его без слов.

Стражник злобно встряхнул Калли, с трудом сдерживая ярость. Та почти упала к ногам бедняги, осознавая, как устала ото всего. Она даже не мечтала быстро закончить с ним, а потому старалась не думать о дикой головной боли, которая отдавалась мучительной пульсацией. Она вынула какой-то пузырёк из своей сумки и велела бедолаге выпить его, после чего расстелила кусок относительно чистой материи, высыпала на него пригоршню серого порошка, смочила его густым чёрным раствором, свернула и вознамерилась наложить компресс на повреждённую шею.

В ответ на недоверчивый взгляд мужчины, который успел отшатнуться от повязки, она с некоторым раздражением проговорила:

– Попробуем обойтись без вскрытия. Мазь вытянет гной и снимет боль.

Ей позволили продолжить работу, а когда она закончила и обессилено прижалась спиной к решётке рядом со стражником, резкий голос Наира вывел её из дремоты.

– Ну, старуха, смотри, – он погрозил кулаком возле её лица, – если ты нас обманула, тебе никто не поможет.

Калли не нашла сил, чтобы ответить ему. За дни пути она почти не спала, и теперь уставшее тело требовало своё, а потому руки опускались, а глаза закрывались сами собой.

Она не знала, сколько времени проспала, но ей даже удалось посмотреть короткий бессвязный сон. Разбудил её резкий толчок в плечо. Калли дёрнулась. Спросонья она резко повернула голову и недоумённо уставилась на своего недруга. Наир сидел рядом и выглядел уже не так враждебно.

Он махнул рукой прямо перед её лицом, заставляя посмотреть в другую сторону. Каллиопа проследила за его движением, после чего остановила взгляд на своём недавнем пациенте. Котеб сидел на земле и мирно спал, повесив голову. Тяжёлое сопение сообщало, что боль, наконец, отступила.

– Он не спал много дней, ты верно сказала, – донёсся до её слуха вполне дружелюбный голос Наира. – Он мой старший брат, и я страдал вместе с ним, не имея сил облегчить его муки. Котеб – самый сильный и смелый из всех, кого я знаю, но он до жути боится врачей. Год назад он чуть не убил лекаря, который пытался вырвать ему зуб. Пришлось держать его вчетвером, а потом ещё держали, чтобы доктор успел ноги унести. Ты спасла его, и вся наша семья благодарна тебе за это.

Калли снова взглянула на мужчину и слегка обомлела от перемены в его взгляде. Он смотрел на неё, как на равную, что в землях от Кортли до Эгриси, где царил строгий патриархат, было большой редкостью. Мужчина чуть заметно улыбнулся и сильнее придвинулся к девушке.

– Ты ведь не старуха, я прав? – неожиданно спросил он. Калли испуганно отшатнулась, слегка пихнув спящего. Но тот даже не шелохнулся. – Я успел тебя пощупать, и одного этого хватило, чтобы всё понять, – продолжил Наир и вопреки ожиданиям перепуганной Калли тут же отстранился, прижимаясь спиной к воротам с мечтательным видом.

– Не понимаю, о чём вы, – Калли попыталась унять дрожь в голосе и добавить ему хрипотцы.

– Да брось, – отмахнулся мужчина. – Мне нет до тебя дела. Скоро я женюсь на Мессиме. Это самая прекрасная из женщин, каких я когда-либо встречал. Её глаза черны, словно летняя ночь, а волосы – цвета спелого каштана. Она – не то что ты, – он с некоторой брезгливостью глянул на девушку. – Она у меня во, – парень развёл руки в стороны, демонстрируя необъятные формы своей невесты. – Такая и в хозяйстве сгодится и детей нарожает штук двадцать – не меньше.

Калли многозначительно кивнула, глядя на счастливого жениха.

– Насколько я знаю, во время поста не женятся, – сказала она, больше не пытаясь прикидываться тем, кем не являлась.

– И это прискорбно, – Наир покачал головой. – Мы поженимся в месяц авэр после дня памяти великого владыки Уэда.

Калли совершенно искренне порадовалась за влюблённого мужчину, даже несмотря на то, что именно он ещё недавно пытался скинуть её с обрыва.

– Я вас поздравлю, и мне грустно, что ждать ещё долго, – призналась она.

После её слов мужчина вдруг оживился.

– Слушай, – начал он, – а приходи к нам на свадьбу! Я всем расскажу о тебе, и ты будешь самым дорогим гостем за моим столом.

Перемена в его отношении к девушке поражала, но она была абсолютно естественной для людей подобного сорта, склонных ничего не усложнять.

– Хорошо, я приду, – согласилась Калли, умышленно не став уточнять, куда, собственно, следовало приходить.

– Вот и славно, – ответил довольный собой и грядущими перспективами Наир.

– Наир, – обратилась к нему девушка, когда поняла, что её ноги от сидения на жёстких камнях почти онемели.

– Что?

– Ты не мог бы пропустить меня в город? – смущённо поинтересовалась она, невольно поглядывая в сторону пропасти.

– О, конечно! – опомнился стражник. – Ещё раз спасибо тебе, – он по-свойски пихнул девушку в плечо, чем сначала испугал, но вскоре чутьё подсказало ей, что всё хорошо и никто больше не пытается её убить. – Ты не представляешь, как тебе повезло, что Котеб уснул и ему сейчас не до тебя.

– Почему? – спросила Калли, наивно округлив глаза.

– Он у нас до баб больной, – ответил Наир, вынимая из-за пояса тяжёлый ключ. – Старухой ты плохо прикидываешься, и он бы тебя сразу раскусил, а потом…

Калли тяжело поднялась с места.

– Что потом? – девушка испуганно глянула на спящего, невольно отступая от него. В это время тяжёлая дверь городских ворот подалась, и стражник с усилием потянул её на себя.

– Иди, – повелел он, не удостаивая её ответом, затем добавил довольно резко. – Стой! – Калли замерла, не успев сделать шаг. – Как звать-то тебя?

– Я Каллиопа, дочь Сагиила из Кортли.

Стражник кивнул.

– Если когда-нибудь тебе понадобится помощь, Каллиопа из Кортли, я и мой брат поможем тебе. Но знай, что никто, даже мы с братом, не сумеем спасти тебя, если попадёшь в лапы дракону. А теперь иди, – он не дождался её ответа. Через секунду дверь со скрипом закрылась, оставив братьев продолжать дежурство.

Калли поправила свои торбы. Глянув прямо перед собой, она увидела площадь, от которой рядами расходились в стороны нестройные линии улиц. Девушка знала об Эгриси лишь по рассказам отца. Предупреждение Наира озадачило её, ведь Сагиил в своих историях ни словом не обмолвился о драконе.

ГЛАВА 3 Казнь дезертира

Она пересекла площадь и, выбрав одну из улиц, направилась по ней в сторону главной башни дворца. Каллиопа шла, не оборачиваясь, и чем дальше она заходила вглубь узкого проулка между невысокими глинобитными домиками, тем тревожнее становилось на душе. На протяжении всего пути она не встретила ни одного человека, а всякий раз, когда поднимала голову, ощущая на себе чей-то пристальный взгляд, слышала лишь спешный стук закрывающихся деревянных ставней. Город явно не был рад ей, и Калли чувствовала это отторжение всем своим существом.

Неожиданно впереди послышался шум. Он быстро нарастал, и вскоре Калли начала различать отдельные звуки. Судя по всему, толпа из нескольких десятков человек двигалась ей наперерез. Девушка остановилась, дойдя до перекрёстка. Она невольно прижалась спиной к стене крайнего дома, ожидая чего угодно от непредсказуемой волны человеческого столпотворения. Шум приближался, а вместе с ним – характерные возгласы, крики и плач.

Когда первые ряды процессии появились из-за домов, Каллиопа увидела человека со связанными за спиной руками, который тяжело передвигался, спотыкаясь на ходу. Измученный и обессиленный, он еле переставлял ноги и норовил упасть от каждого нового толчка в спину. Позади него толпа гудела, предвкушая расправу.

– Да здравствует дракон! – выкрикнул кто-то. В ту же секунду люди вокруг неистово зашумели в поддержку горлопана.

– Смерть предателю! – добавил кто-то ещё.

Женские рыдания перекрыли одобрительный гул. Калли посмотрела туда, куда в ту же секунду обернулось несколько недовольных голов и увидела седую старушку, которая шла чуть в стороне, молебно протягивая руки вперёд. Она поминутно вытирала глаза грязным платком.

Когда последние из зевак замкнули шествие, Каллиопа бросила полный сомнения взгляд на главную башню, куда пролегал её путь. Любопытство победило, и, решив отложить ненадолго цель своего визита, она снова поправила сумки и зашагала следом за горожанами.

Вскоре улица начала расширяться, а змейка толпы – расходиться в стороны перед высоким деревянным помостом с незамысловатой конструкцией из досок. Опасаясь приближаться, Калли замерла, вглядываясь в широкий столб, который уходил ввысь и заканчивался петлёй из толстой верёвки. Петля эта равномерно и с какой-то призывной ритмичностью покачивалась на ветру из стороны в сторону.

Каллиопа понимала, что ничего хорошего от того, что происходило там, ждать не стоило. Она чувствовала настроение толпы и предвкушение чего-то страшного, что по неясным причинам радовало этих людей. Она никогда не видела казни, но на интуитивном уровне ощущала человеческую трагедию, несмотря на звериное ликование, охватившее всех.

Кто-то выкрикивал громкие проклятия осуждённому, другие махали руками и плевали к подножью виселицы, а когда несчастного выволокли на помост, восторженные вопли человеческой массы почти оглушили девушку. Калли неловко отступила и врезалась в мужчину, стоявшего позади. Тот злобно пихнул её, толкая на другого человека, который продолжил в том же духе. Озверевшие люди не церемонились с неуклюжей грязной старухой. И всё же Калли повезло. При последнем отлёте в сторону, сдобренном грубым ругательством, она очутилась в чьих-то объятиях. Теперь её не толкали, а человек, кем бы он ни был, не желал ей зла.

Калли подняла испуганный взгляд и увидела лицо женщины, закутанной платками так, что заметны оставались только её серые глаза.

– Стой спокойно, – приказала она глубоким низким голосом. – Они сейчас хуже волков. Порвут и не заметят.

Женщина говорила с каким-то остервенением в голосе. По всему видно было, что она не разделяла общего ликования.

Рядом с ней Калли стало легче. В обезумевшей толпе эта женщина виделась ей спасением от всеобщего помешательства. Девушка осмелилась задать ей вопрос:

– Что здесь происходит?

Женщина смерила её хмурым взглядом.

– Показательная казнь дезертира. Он сбежал со службы и теперь должен понести наказание.

Калли снова глянула перед собой – туда, где по истёртой лестнице к виселице тяжело поднимался осуждённый. Только теперь она узнала того самого парня, который вместе с товарищем совсем недавно намеревался ограбить её. Он сильно оброс, и если в их первую встречу нечто звериное уже проглядывало в его облике, то теперь образ закрепился, изменив человека до неузнаваемости. Глубокий шрам на щеке зарос волосами, светлые патлы потемнели от грязи. Он рычал и скалился на солдата, который следовал за ним, отчего всякий раз получал удар палкой и принимался скулить, как пёс.

– Дозорные нашли его вчера в лесу, – снова заговорила женщина. – Он пытался съесть своего друга.

Калли в ужасе отпрянула от неё после этих слов и поразилась спокойствию, с которым та произносила их.

– Да как такое возможно? – пролепетала она.

Женщина глухо усмехнулась.

– Они много дней скитались по пустоши. А когда голодная смерть наступает на пятки, человек превращается в животное, – она хитро глянула на Калли. – Эти двое выбрали не самое лучшее время для побега, а когда один умер, второй решил, что иначе ему не выжить. Откуда ты?

– Я из Кортли, – ответила Каллиопа.

– Как же тебя занесло в эти земли?

– Мне нужно встретиться с одним человеком, – призналась девушка. – Он живёт здесь и работает в замке правителя.

Женщина рассмеялась.

– Ты думаешь, что в таком виде тебя пропустят в замок? Скажи, у вас в Кортли все такие же наивные, как ты?

Калли не ответила. В это время на помосте стало происходить то, для чего весь город в едином порыве высыпал на улицу, движимый кто сочувствием, кто любопытством. Несчастного со связанными на спине руками вывели на самую середину, после чего конвоир, который неотступно следовал за ним, призвал толпу к молчанию. Он встряхнул поданный ему листок и начал громко зачитывать приговор, из которого стало ясно, кого и за что намеревались покарать. Дезертирство приравнивалось к измене и предательству, а потому несчастного, окончательно утратившего человеческий облик, ждала позорная смерть через повешение.

Всё то время, пока на шею приговорённого надевали петлю, пока томительные секунды ожидания неизбежного доводили народ до состояния болезненной экзальтации, Калли с ужасом следила за происходящим. В ушах её гремел рёв множества голосов. «Слава дракону Савлию!» – орали одни. «Смерть предателю!» – вторили другие. Внезапно осуждённый напряжённо дёрнулся. Его громогласный рёв перекрыл шум многоголосия.

– Ведьма! – заорал он, сверля глазами грязную старушонку, которую узнал в толпе. – Она ведьма и принесёт всем вам смерть! Сжечь ведьму!

На последних словах он получил удар палкой. Тем не менее люди стали оборачиваться, а перепуганная Калли – прятаться за спину своей соседки.

– Стой спокойно и не привлекай внимания, – процедила женщина, ловя взгляды оборачивающихся, затем прокричала, обращаясь к толпе. – Несчастный не в своём уме, разве вы не видите? Он помутился рассудком от голода, вот и мерещится всякое, – она закивала, вызывая у окружающих поддержку.

– Последнюю ведьму изгнали из города сотню лет назад, – подтвердил кто-то в толпе, на что со стороны виселицы снова послышался отчаянный вопль.

– Я видел, как она сеяла огонь, как горели адским пламенем её глаза и как черти плясали вокруг неё похабные танцы! Сжечь ведьму! Сжечь!

На последних словах под ногами приговорённого раскрылся люк и тот полетел вниз. Падение длилось недолго. Спустя мгновение, он повис на своей верёвке, сотрясаясь в предсмертной судороге. К счастью для Калли, толпа сию же минуту забыла о ней и взревела от неистового ликования.

Каллиопа наблюдала восторженные лица людей как в тумане. Она не понимала причин этой радости, полагая, что при жизни негодяй многим успел попортить кровь. Ей ещё предстояло узнать, как легко бывает вынуть из людей худшее и превратить толпу в монстра куда более чудовищного, чем всякий дракон.

Когда всё закончилось, Калли ещё долго пребывала в шоке от всего пережитого. Но более всего её удивило спокойствие, с которым люди, которые только что с восторгом ожидали показательной казни, теперь расходились по своим делам. Они шли и говорили о ценах на мясо, о начале посевной, о том, что корова перестала доиться, а курсы нестись, и ровным счётом никому из них, кроме разве что, седой старушки, продолжавшей глухо рыдать у подножия виселицы, не было дела до тела, которое тяжело раскачивалось в петле.

– Так, значит, ты ведьма? – беззлобно спросила сероглазая женщина. – Пойдём-ка отсюда, пока никто не опомнился.

ГЛАВА 4 Временный приют

Калли молча повиновалась и зашагала следом за женщиной. Помощь её в чужом городе была очень кстати, а потому, невзирая на недавние события, девушка радовалась участию к своей судьбе.

Они проскочили вдоль рядов тесно приставленных друг к другу жилищ и вошли в дверь самого крайнего из них. Здесь было тесновато, но при этом дом наполнялся уютом. На лавочке возле окна сидели две девочки и оживлённо спорили о чём-то; девушка постарше, которая качала на руках плачущего младенца, сразу же кинулась к двери и передала ребёнка женщине, тараторя что-то бессвязное; хмурый парнишка лет пятнадцати, сидевший в дальнем углу с ножом и куском дерева в руках, наградил вошедших хмурым взглядом, после чего немедленно вернулся к своей работе.

– Как тебя зовут? – спросила женщина, намереваясь покормить переданного ей малыша грудью.

– Каллиопа, – тихо произнесла девушка.

– Сейчас Таная согреет тебе воды, и ты помоешься, Каллиопа, – женщина махнула той, чтобы поторопилась исполнить её волю. Бросив на Калли недовольный взгляд, Таная спешно покинула дом.

Женщина стянула с себя платки, и Калли, наконец, увидела её во всей красе. Уже не молодая, она всё ещё способна была очаровать. В длинных тёмно-русых волосах серебрились седые пряди, большие серые глаза светились живым любопытством.

– Это мои дети, Каллиопа, – начала женщина, сгоняя дочерей с лавки и присаживаясь туда вместе с малышом. – Та, что ушла – Таная, здесь Юлия и Карина, вон тот вечно всем недовольный юноша – Арман. Не смущайся его. Он очень любит хмурить брови, но я не видела никого добрее, чем он. А это Василь, – она с нежностью глянула на ребёнка, который смиренно посасывал молочко.

– Я благодарю вас за помощь, госпожа, – Каллиопа низко поклонилась женщине.

– Перестань, – рассмеялась та. – Какая я тебе госпожа? Зови меня, как все тут – Арга. Ясно тебе? Не глупи.

В эту минуту вернулась старшая дочь Арги с тяжёлыми вёдрами и убрела в дальние сени, чтобы приготовить всё для мытья. За время ожидания хозяйка, очень ловко орудуя свободной от ребёнка рукой, вскипятила в печи кастрюльку с кофе и разлила горячий напиток по чашкам. С непривычки от приятного знакомого аромата Калли даже глаза прикрыла.

– Сейчас перекусишь и пойдёшь мыться, – наказала Арга. – Вещи твои я стирать не стану потому, что стирать там нечего – сплошные дыры. Возьмёшь мою одежду, и завтра мы вместе отправимся в замок.

Калли изумлённо уставилась на неё.

– Вы отведёте меня?

– А ты как думала? Решила, что туда всех без разбора пускают? – она выглянула из-за плеча девушки, ловя взглядом дочь, которая появилась в дверях. – А теперь выпей кофе и иди. Ванна уже готова.

Каллиопа была счастлива наконец-то привести себя в порядок. За время пути она успела привыкнуть к своему состоянию, а потому не без сожаления наблюдала за тем, как дети Арги шарахались от неё, прикрывая носики. В сенях она, наконец, скинула с себя одежду и чуть не заплакала от счастья, опустившись в широкий таз с горячей водой. Некоторое время девушка заставляла себя не заснуть, откинувшись на жёсткий бортик. Иногда она отирала рукой лицо, чтобы хоть немного взбодриться, но тело, довольное происходящим, уже готово было отдаться дремоте.

Дома у них с отцом была баня. Калли вспомнила, как маленькая выбегала из парной, не в силах вытерпеть неистовый жар. Сагиил тогда ловил её на бегу, укладывал себе на колени и принимался лупить веником. Под истошные визги он поучал девочку тому, чтобы привыкала к парной, что банное марево— лучшее лекарство от всех болезней. Она обижалась, но всякий раз прощала отца, осознавая в свои ещё совсем юные годы его правоту и желание уберечь её ото всего. Уберечь себя ему не удалось, а потому печаль вскоре завладела девушкой, и она позволила себе слёзы скорби о потере, которую так и не оплакала.

Окончив мытьё, она вышла из ванной в одежде, которую ей выдала Арга. Густая копна длинных каштановых волос была окутана свободным капюшоном просторного, светлого платья, кожа румянилась, а зелёные глаза блестели чистотой и ясностью, словно драгоценные камни. В таком виде двушка показалась из сеней, сразу же обратив на себя внимание всех обитателей дома. В какой-то момент звенящую тишину нарушил стук деревянной лошадки об пол. Это изумлённый Арман уронил игрушку, которую вырезал для сестры.

Первой пришла в себя Арга.

– Арман, дорогой, сходи к госпоже Тавлии, возьми у неё десяток яиц, она мне обещала ещё на прошлой неделе, – приказала мать голосом, не терпящим возражений. – Иди-иди, говорю, – пришлось слегка подтолкнуть изумлённого парня, который не отводил глаз от гостьи, жадно разглядывая её.

Когда Арман, поминутно озираясь на Калли, наконец, покинул дом, Арга махнула ей, чтобы садилась за стол. Раздав всем своим дочерям работу, чтобы тоже не мешались под ногами, она села напротив девушки с малышом на руках и строго глянув на неё, заговорила:

– А теперь рассказывай, – приказала она. – Кто ты, зачем пришла сюда и для чего тебе нужно попасть в замок правителя?

Калли немного испугалась её властного тона.

– Вы же не думаете, что я ведьма? – спросила она, округлив глаза.

– Не думаю, – согласилась женщина. – Но содержимое твоих сумок показалось мне слишком уж странным для молодой девушки. – Арга подвинула ей тарелку с гороховой кашей.

Калли закусила губу. Эта добрая женщина сделала для неё уже слишком много и была вправе знать, что происходит, а потому Калли решила всё рассказать ей:

– Мой отец много лет вёл переписку с важным учёным, который живёт здесь, – начала она, помешивая кашу. – Они обсуждали, как вынуть металл из камня и делились своими открытиями. Перед смертью отец завещал мне отыскать этого учёного и попроситься к нему на службу. Отец говорил, что он крайне нелюдим и недоверчив, но если я покажу ему письма, он всё поймёт и примет меня, как родную дочь.

Арга озадаченно приподняла бровь.

– Ты сказала, важный учёный? – спросила она. Калли кивнула. – Прости, но мне ничего о нём не известно. Назови хотя бы имя.

– Олгас Табиб, – ответила девушка. – Он служит при дворе правителя Эгриси.

С минуту Арга смотрела на неё в упор, после чего неожиданно громко расхохоталась в голос.

– Прости, – она с трудом переводила дыхание, откинувшись на спинку стула. – Но кто тебе сказал, что наш Табиб важный учёный? Он, скорее, великий сумасшедший и как мы тут его молитвами ещё не взлетели на воздух – одним богам известно. Фух, ну, насмешила.

Калли озадаченно уставилась перед собой.

– Но отец говорил мне, что Олгас Табиб – умелый врач, а ещё, что он строит машину, которая полетит на собственных крыльях. Я сама читала его письма.

– Перестань, – отмахнулась Арга. – У всего должно быть своё место в мире, и нечего летать, если рождён бескрылым. Ох, Каллиопа, этот твой Олгас Табиб – та ещё кость в горле. Он склочный, неуживчивый, и я тебе искренне сочувствую.

Девушка совсем сникла. Сердобольная Арга не могла долго на это смотреть. Решив сжалиться над Калли, она продолжила:

– Каллиопа, не переживай. Если не получится сработаться с Олгасом, я помогу тебе устроиться. Со мной не пропадёшь, – она горделиво выпрямилась.

Калли попыталась ответить как можно менее скорбным голосом. Грядущие перспективы радовали её всё меньше.

– Вы слишком добры ко мне Арга.

– Люди должны помогать друг другу, – твёрдо проговорила женщина. – Как иначе выжить? Всё, давай кушай и ложись спать, а то на тебя жалко смотреть.

За обедом Арга рассказала Каллиопе о своей жизни, о том, что она вдова и по мере сил главной прачки замка пытается обеспечивать семью всем необходимым. Женщина ничуть не лукавила, говоря о помощи. Она и впрямь могла устроить Каллиопу на работу, но девушке, при её способностях, меньше всего хотелось всю оставшуюся жизнь заниматься стиркой. Старший сын тоже помогал семье. Арман оказался талантливым художником. Он вырезал из дерева игрушки, предметы быта и продавал их на ярмарке. Изделия его пользовались спросом, отчего парень всякий раз возвращался с торгов довольно быстро и с пустым лотком под мышкой. Всё то время, что Калли находилась в их доме, парень украдкой посматривал на неё и всякий раз смущённо краснел, когда та ловила его взгляд.

На другое утро, когда Каллиопа и Арга собирались в путь, девушка подошла к нему и присела рядом на скамье. Парень, который ни на минуту не выпускал из рук ножа и деревянной болванки, даже вздрогнул от неожиданности.

– Ты делаешь очень красивые игрушки, – искренне похвалила его девушка, разглядывая вереницы деревянных лошадок, собачек, кошечек, козочек и птичек, расставленных вдоль широкой настенной полки.

– Спасибо, – буркнул парнишка, краснея по самые уши.

– Возьми, – Калли раскрыла ладонь и протянула ему несколько небольших разноцветных камешков. – Это красители. Надо растолочь их в порошок и смешать с маслом. Тогда получится жидкая краска, и ты сможешь наносить её на свои изделия.

Парень даже рот раскрыл от изумления, не зная, что сказать. Арга была уже тут как тут.

– Каллиопа, ты сошла с ума! – изумилась женщина. – Это же ляпис-лазурь! Она немыслимых денег стоит! Ты можешь продать эти краски как есть и жить целый месяц, ни в чём себе не отказывая. Нет, мы не можем их принять, – она порывисто отодвинула её руку от Армана, лицо которого в ту же секунду изобразило отчаяние.

– Зачем я буду продавать их кому-то, если они могут пригодиться вам? – недоумённо спросила девушка. – Вы сделали для меня столько добра. Позвольте отблагодарить.

Арга глянула на заметно погрустневшего сына.

– Я давно хотел попробовать делать росписи, матушка, – смиренно проговорил он. – Но краска и впрямь очень дорогая. Особенно синяя.

– Игрушки с росписью можно будет продавать дороже, – добавила Калли. Теперь они вместе смотрели на женщину умоляющими взглядами.

Арга поставила руки на пояс и недовольно поджала губы.

– Хорошо спелись, я смотрю, – она оглядела обоих. – Ладно, я согласна. Но впредь не разбазаривай столь ценные предметы – мой тебе совет, – она погрозила пальцем Калли. – А теперь, если ты готова, пошли. Проведу тебя к твоему важному учёному.

Калли поднялась с места и переглянувшись со счастливым Арманом, направилась следом за женщиной. Парень больше не смущался. Теперь весь облик его источал восторженную благодарность. Задержись девушка у них ещё, возможно, он успел бы влюбиться в неё по уши.

ГЛАВА 5 Дорога к замку

– Арга, – обратилась к женщине Калли, когда обе уже преодолели половину пути, – о каком драконе все говорят?

Тележка с бельём, которую Арга тащила за собой, резко скрипнула остановившись.

– Ты совсем дикая, я смотрю, – недовольно высказалась прачка, – кто ж не знает дракона Савлия? Он наш защитник. Покой в этих землях – его заслуга, ведь вряд ли найдётся сумасшедший, который рискнёт сразиться с ним.

Она снова зашагала вперёд. Калли семенила следом и некоторое время вглядывалась в каменный профиль женщины, ожидая хоть каких-то пояснений.

– Где он живёт? – спросила девушка, испытывая неловкость. С каждой минутой она всё больше убеждалась в том, что Арга верит тому, что говорит.

– Вон там, – прачка махнула рукой в сторону горного перешейка, который виднелся из-за края крепостной стены. – Нам всем очень повезло. С юга Эгриси охраняет бездна Мерек, а с северо-запада – горные владения дракона. Редкие земли могут похвастаться миром без войн на протяжении многих лет. Мы живём, как в раю. Тем не менее за всё надо платить, и мы смиренно воздаём нашему защитнику за те блага, коими обязаны ему, – женщина заметно поникла.

– И что же он принимает в уплату? – встревоженно поинтересовалась Калли.

– Нашу покорность и безропотное служение, – недовольно ответила Арга, затем обернулась на девушку. – Послушай, ты разве ничего не знаешь? Сама же говорила, что твой отец с Табибом нашим переписывался. Неужели он ничего не рассказывал ему? Как и везде, мы платим налоги, а наши юноши служат в местной армии.

– И всё?

Женщина впервые за время знакомства с Калли ощутила неловкость.

– Нет, не всё, – продолжила она. – Раз в пять лет дракону отдают самую красивую девушку из города, и она становится его невестой.

Калли округлила глаза.

– Как это? Но он же дракон, а она человек.

– Он не всегда дракон, – Арга недовольно огляделась. Ей меньше всего хотелось, чтобы кто-нибудь застукал её за подобным разговором. – В обычной жизни он человек и живёт в замке, а когда надо, превращается в дракона. Понимаешь?

Калли кивнула. Она, конечно, понимала Аргу, но всё существо её в тот момент вопило, намереваясь пробить барьер почтительности и заявить, что никаких драконов не существует, что всё это сказки и выдумки, с которыми следовало разобраться.

Арга заговорила совсем тихо.

– Старайся не высовываться, Каллиопа – мой тебе совет. Ты красивая, а дракону вскоре начнут выбирать новую невесту. Обычно месяц авэр у нас – время свадеб. И все будут ждать, какой выбор сделает правитель на этот раз.

– Сколько же у него жён? – озадаченно спросила Калли.

– Не меньше десятка. А детей и того больше, ведь у него в гареме не только жёны, но и чужеземных наложниц достаточно. Ходят слухи, что дракон горяч и неутомим, если ты, конечно, понимаешь, о чём я.

Арга подмигнула девушке, но тут же сконфуженно поджала губы, осознав, что подобных намёков юное создание не понимало.

– Наверное, это большая честь – стать женой правителя.

– Не то слово, – закивала Арга. От Калли не укрылась какая-то чрезмерная живость прачки. – Многие семьи города мечтают породниться с правителем. Но, только между нами, – она склонилась над девушкой. – Есть и те, кто не разделяет восторгов по этому поводу. Некоторые матери умышленно уродуют своих дочерей, оставляют им шрамы на лице и руках, натирают кожу сон-травою, а другие используют живокость, чтобы вызвать сыпь, – она умолкла.

– Их можно понять, – девушка вполне прониклась сомнением матери, чья дочь могла претендовать на противоречивую роль супруги дракона.

– Когда невеста уходит, семья больше никогда не видит её. Им не сообщают о рождении детей, о болезнях или о смерти. Оказываясь там, она как бы исчезает для всех, для своей прошлой жизни, и одним богам известно, что с ней и как она, – женщина тяжело вздохнула.

– Это печально.

– Но не нам судить, – Арга попыталась вернуть себе бодрое расположение духа.

– Живокость – опасная трава, – продолжила девушка поразмыслив. – Если в глаза попадёт, можно ослепнуть, а сон-трава в некоторых случаях парализует, – Калли умолкла, встретившись с недовольным взглядом Арги. Во взгляде этом застыл немой вопрос. – Когда я шла сюда, – продолжила Калли, – то за крепостными воротами видела заросли плюща. Он безвреден, если аккуратно применять. Сыпь даёт яркую, но проходит быстро и почти не чешется.

Обе умолкли. Продолжать этот разговор было и страшно, и в то же время тяжело. Арга понимала, что ей пытаются помочь. Мысленно она сделала себе пометку наведаться к пустоши, когда плющ даст цвет.

Через минуту они обошли последний в ряду улицы дом и оказались там, куда Калли намеревалась попасть ещё вчера.

– Мы пришли, – сказала Арга, оборачиваясь на девушку.

Каллиопа остановилась, не в силах отвести взгляда от сооружения из тёмных каменных плит. Главная башня крепости была шире и выше остальных. В добавок ко всему фасад её украшали статуи в глубоких нишах, а по краям подоконников восседали задумчивые каменные химеры. Редкие стрельчатые окна придавали и без того громадной башне ещё больше высоты, а красивое круглое витражное окно под карнизом крыши – законченную логику форм. Калли с минуту разглядывала это окно, в котором ясно читался образ свирепого ярко-алого дракона в боевой позиции, который скалил клыки и намеревался поразить когтистой лапой некоего врага, которому не суждено было остаться в веках на полотне этого виртуозного произведения искусства.

Арга легонько потрепала девушку за плечо. Главной дворцовой крачке следовало торопиться принять дежурство. Созерцание замковых красот было не самой уважительной причиной для опоздания на работу.

Увидев издали очередных стражников возле ворот, Калли невольно вздрогнула. За последнее время она привыкла к тому, что подобные встречи редко заканчивались чем-то хорошим, и теперь заметно нервничала. Арга была права. Без неё Калли вряд ли бы прошла кордон, а потому, полностью доверившись ей, девушка засеменила следом, неловко выглядывая из-за плеча женщины.

Лицо Калли было закутано пёстрым платком по глаза, но, несмотря на это, она подтянула его ещё сильнее, почти целиком скрывшись от посторонних взглядов.

Женщина и девушка шумно приближались, заполняя сводчатый портал перед воротами скрипучим эхом старой тележки. Один из стражников отреагировал на звук первым. Он стремительно поднялся, заметно оживился и, рисуя на смуглом лице нечто вроде дружелюбной улыбки, заговорил:

– Арга, дорогуша, опаздываешь, – оскалился он, похрустывая доспехами в попытке скрестить руки на груди. – А это кто с тобой? – мужчина с интересом глянул на спутницу своей знакомой.

– Ливан, уймись, – она махнула рукой, чтобы словоохотливый Ливан отвлёкся от смущённой девушки. – Открывай ворота, да пошевеливайся, а то скажу, что ты меня тут зажимал, и это я из-за тебя опоздала.

– Э, нет, дорогуша, я не готов быть виноватым без вины. Иди-ка сюда, красавица, – он попытался ухватить женщину за талию и прижать к стене. Арга проворно извернулась, залепив возмутителю спокойствия звонкую пощёчину.

– Будешь руки распускать, я их тебе узлом завяжу, кобель паршивый, – начала она под басовитый хохот второго стражника, которому явно нравилось это представление. – Пропусти, кому говорят!

– Ну ладно, ладно, чего разошлась-то? – проворчал Ливан, потирая красную от удара щеку. – Тебя пущу, а на эту, – он мотнул головой в сторону Калли, – разрешение нужно.

Арга упёрла руки в боки:

– Какое разрешение? Ты чего говоришь? – возмутилась она. – Это помощница моя, я её в прачечную веду. Ещё мне на каждого разрешения брать!

– Арга, – суровое лицо стражника посуровело ещё сильнее, – правила не нами придуманы. Принесёшь разрешение, пущу, а пока пусть катится восвояси. – Он уже намеревался развернуть девушку и вытолкать с лестницы.

– Ливан, милый, – донёсся из-за его спины голос Арги. Теперь он был на удивление приветливым настолько, что даже перепуганная Калли изумлённо обернулась. – Когда у тебя сегодня перерыв? – спросила она, одаривая мужчину ласковой улыбкой.

– После обеда, как обычно. Знаешь же, чего спрашиваешь?

– Ну вот и заходи, – женщина сделала многозначительную паузу, – за разрешением. – Добавила она, призывно закусив ноготок. Ливан просиял, но тут же получил пинок от сослуживца.

– Я с товарищем приду, – твёрдо заявил он, отпуская трясущуюся Калли.

Арга гневно посмотрела на безмолвного стражника.

– И не стыдно тебе, Рэм? Ладно этот, но у тебя жена, дети. А если Фрида узнает? А если узнает твоя матушка? Ты об этом подумал? – Мужчина немедленно изменился в лице и нервно замахал руками, отрицая свои намерения, – то-то же. Значит, мы договорились, – она подхватила под локоток Калли, которая не понимала ровным счётом ничего из происходящего и твёрдо зашагала в открытую дверь, волоча за собой скрипучую тележку.

С минуту они двигались молча по длинному коридору. Калли даже по сторонам не смотрела, так сильно озадачил её разговор на улице. В конце концов, она не выдержала:

– Арга, я ничего не поняла. Что за разрешение и почему за ним нельзя прийти с другом?

Арга закатила глаза к потолку.

– Потому что кто-то должен остаться на страже, девочка, понятно тебе?

– А при чём здесь его мама и жена?

– Вырастишь – узнаешь! – нервно проговорила женщина. В ту минуту они как раз дошли до развилки, делившей коридор на три части. Центральная уходила ввысь широкой лестницей, крайняя левая – вниз пологим спуском, а справа начиналась винтовая лестница в подвал.

– Тебе туда, – женщина указала пальцем на мрачные ступени, ведущие в подземелье. – Проводить тебя я не смогу, сама понимаешь, – она постучала по рукояти тележки. – Прачечная с другой стороны, и если тебе что-то понадобится, ты можешь прийти ко мне в любое время. Олгаса ты легко найдёшь, когда спустишься. Иди на вопли, ругань и грохот. У него никогда не бывает тихо. А теперь прощай. Я не знаю, вернёшься ли ты к нам сегодня вечером, но мы всегда тебя примем, как родную, – Арга обняла Калли и поспешила в сторону спуска.

Вскоре она скрылась за повтором. Оставшись без поддержки человека, который явно был не последним в этом чуждом ей месте, Калли некоторое время собиралась с силами. Образ друга отца с лёгкой подачи Арги теперь тревожил её и пугал. А что, если этот человек не станет её слушать? Что, если выгонит, не дав слова сказать? Последнее время так и происходило. Почему теперь что-то должно измениться?

Она неуверенно шагнула по направлению к лестнице. Сердце колотилось чаще обычного, отдаваясь глухим стуком в висках, руки потели. Пришлось заставить колени не дрожать, иначе Калли норовила споткнуться и прикатиться к ногам важного учёного кубарем.

Совладав наконец с эмоциями, она немного осмелела. Теперь девушка довольно уверенно спускалась, сжимая в кулаке матерчатую ручку перекинутой через плечо торбы. Но когда до конца лестницы оставались считаные ступени, неожиданно раздался взрыв.

ГЛАВА 6 Отец и сын

Молодой мужчина спешно взбегал по главной лестнице замка. На его красивом смуглом лице рисовалось выражение явного недовольства, губы были сжаты в напряжённую тонкую линию, большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами, смотрели перед собой с плохо скрываемым недовольством. Со стороны его можно было принять за военного офицера, о чём говорил расшитый золотом кафтан насыщенного оттенка красного, опоясанный широким кожаным ремнём, массивная сабля и высокие армейские сапоги.

Он вошёл в главный зал, одним движением распахнув тяжёлую дверь. Стражники у входа никак не отреагировали на его появление, тогда как молодой человек, позвякивая громоздкими шпорами, стал уверенно приближаться к трону.

– Отец, – властно обратился он к сидящему, – я требую объяснений!

Грузный человек, который всё это время задумчиво глядел перед собой, отвлёкся от размышлений и взглянул на вошедшего. Это был мужчина преклонных лет, лицо и руки которого густо покрывала сетка частых морщин. Его глаза были такими же серыми, как посеребрённые сединой волосы. Роскошный кафтан с дорогой отделкой и мантия с бархатистой алой оторочкой по краю, в которые он был облачён, определяли в нём властелина и казались нелепым одеянием для старика, чей болезненный облик трудно было скрыть. Весь образ завершал массивный белый тюрбан, покрывавший седую голову и украшенный каменьями.

– Как ты смеешь требовать? – проскрипел он, потрясая морщинистой рукой. – Пока я здесь халиф, никто не вправе так говорить со мной, если не намерен лишиться головы.

– Ты сам назначил меня командующим войсками, отец, но при этом мешаешь мне выполнять свою работу. Как ни пытался, но я не могу понять, чего ты добиваешься?! – мужчина злился всё сильнее.

Старик поднялся, тяжело опираясь на подлокотник своего трона.

– Думаю, всем будет лучше, Лейс, если ты пояснишь, чем же ты недоволен и как именно я тебе мешаю. Иначе наш разговор зайдёт в тупик.

– Хорошо, я поясню, – процедил Лейс. – Ты и сам прекрасно знаешь, что на южных рубежах неспокойно. Вдобавок ко всему, на совете военного министерства, где ты присутствовал, мы договорились отладить производство пушечных снарядов для укрепления обороны.

– Пока всё верно, – насмешливо кивнул старик.

Лейс продолжил, сдерживаясь из последних сил, чтобы не вспылить.

– В установленный срок я явился в литейный цех, чтобы проверить, как движутся работы, и знаешь, что они мне сказали?

– Что же?

– Что выплавку снарядов приостановили ещё два месяца назад, сославшись на твоё единоличное решение прекратить работы. Как это понимать, отец?

– Ровно так, как ты услышал, сын. Я принял решение передать часть сырья литейщиков на другие, более важные цели.

– То есть, по-твоему, существуют цели более важные, чем защита границ?

– Нам не требуется защита границ! – рявкнул правитель. – Я есть дракон, и к нашим границам никто не сунется, зная, кто охраняет их. Благословение бездне – с юга к стенам города тоже не подобраться. Тогда зачем переводить ценный металл на пушки, если его можно очистить и получить…

– Золото? – Лейс не дал ему договорить.

– Да, раздери тебя бездна, золото! Много золота! Олгас чистит металлы, и скоро мы станем богаче всех! Золото, а не пушки – символ власти, и мне больно от того, что мой наследник до сих пор этого не понял.

– Отец, ты сам не понимаешь, что говоришь! – рявкнул парень. – Когда войска Талисии явятся сюда, – он затих, оборачиваясь на стражников у двери, затем размашисто зашагал, приблизившись к трону и заговорил тише, – когда они явятся сюда, будет уже поздно. Ни золото, ни дракон не помогут нам. Скажи мне, что может сделать видение на горизонте против армии в несколько сотен человек, вооружённой страшным оружием, о котором ходит столько слухов?!

– Мы купим всех, – нетерпеливо ответил старик. – Все соседи от юга до севера будут в наших руках, когда Табиб явит мне золотую жилу. А случится это совсем скоро, не будь я Гафур Савлий – властитель земель Эгриси, – он взмахнул рукой, не давая новому потоку возмущения излиться на него. – Я больше не хочу говорить об этом! Избавь меня от необходимости сообщать тебе то, что должно быть ясно каждому дураку.

Лейс приложил немыслимое усилие к тому, чтобы заглушить внутренний взрыв. Пришлось отдышаться, дабы унять негодование. Споры с отцом всё больше выматывали его с каждым днём, и ему становилось страшно за то будущее, на которое обрекал свои владения Гафур Савлий.

Парень глянул на него исподлобья, намереваясь задать другой, не менее тревожащий его вопрос:

– Зачем тебе новая невеста? – с усилием проговорил он. – Что ты будешь с ней делать? Может, пришла пора остановиться?

– О, нет, мой дорогой. Дракон бессмертен, и новая жена требуется ему каждые пять лет – такова традиция. Традиции дисциплинируют. Да, не все поддерживают этот обычай, но если он уйдёт, в обществе зародится беспокойство. А нам этого не нужно. Ведь так?

– Их всех надо содержать.

– И снова ты забыл о главном, – старик хрипло усмехнулся.

– Ах да, – иронично произнёс Лейс, – золото Табиба. Как же я мог забыть.

– Именно. Будь добр, не забывай впредь. И к тому же, сын, я ведь стараюсь для тебя. После моей смерти весь гарем перейдёт в твоё безраздельное пользование. А там, если откинуть старух, такие красавицы, – Гафур мечтательно заулыбался. Он уже давно мог лишь смотреть и любоваться красотой своих женщин, искренне полагая, что оказывает сыну услугу, продолжая отбирать бриллианты для живой коллекции.

– Я никогда не мог понять, зачем тебе так много женщин? Как можно любить их всех?

Старик недовольно скривился.

– Их не надо любить. Достаточно и того, что каждую ночь ты будешь окружён лаской первых красавиц Эгриси. Разве этого мало? – старик тяжело спустился со своего пьедестала и подошёл ближе, вглядываясь в лицо сына. – Если бы я не знал, как тщательно охраняют мой гарем, – продолжал он, – то давно заподозрил бы, что ты не мой сын.

Лейс нахмурился.

– Что же заставляет тебя сомневаться, скажи на милость?

– У твоего брата уже по несколько жён, не считая наложниц, и кое-кто на сносях, а что же ты? До меня дошли слухи, что твои женщины скучают.

Лейс пожал плечами.

– Не понимаю почему. Ведь я всем им раздал работу. Пусть приносят пользу государству.

– Что?! – старик закашлялся то ли от удивления, то ли от смеха. – И что же это за работа?

– Одна прядёт, вторая ткёт.

Гафур громко рассмеялся. Его старческий хриплый смех тут же заполонил помещение оглушительным эхом.

– Сын мой, – проговорил он, утирая глаза от выступивших слёз после того, как нашёл в себе силы успокоиться, – скажи, ты что же, не знаешь, для чего нужны наложницы?

– Знаю, отец. Но у меня много работы, и мы почти не видимся.

– Ты безнадёжен. Ладно, спрошу прямо: где мои внуки?

– Когда у меня появится жена, у тебя появятся внуки. Сейчас не до этого.

– Глупости! – проскрипел Гафур. – Ты наследный принц и можешь сделать своей любую женщину королевства! Лишь протяни руку и возьми! А когда у неё родится сын, ты окончательно укрепишь своё положение.

– Твои дети, мои дети, дети Кобоса. Ты понимаешь, что при таком количестве царских сыновей и внуков, все они передерутся за власть, когда придёт время?

– Замолчи! – вознегодовал Гафур. – Мы семья, и это главное! Никто здесь не посмеет поднять руку на брата!

Лейс усмехнулся его словам.

– Отец, – начал он, – ты воистину наивен, как дитя. Неужели тебе неизвестны истории древних? Испокон веков братья убивали друг друга за власть. Не нужно тешить себя иллюзиями.

Ему не дали сказать больше ни слова. Старик, злобно скривившись, со всего размаху огрел сына ладонью по лицу.

– Не смей! – прорычал он. – Не смей даже думать о таком. Ты сравниваешь нас с безумными дикарями, которые пили кровь своих жертв из их черепов и поклонялись камням с узорами. Мир изменился, и никто не посмеет поднять руку на родича во имя тщеславия и власти. Не этому я учил своих детей. Скоро мы изгоним древних богов из Эгриси и возведём храм истинного бога, где обретём новую веру во имя и во славу грядущих поколений.

Лейс промолчал, потирая щёку. Но даже если бы он решился начать новый спор, ему бы не дали этого сделать. Глухой взрыв, раздавшийся через секунду, качнул свечи в канделябрах стен и встряхнул половицы под ногами.

Это стало последней каплей. Издав глухое рычание, Лейс Савлий – наследный принц королевства Эгриси – бросился к выходу из тронного зала, направляясь туда, где только что провели не самый удачный эксперимент.

ГЛАВА 7 Знакомство с принцем

Каллиопа тяжело поднялась, хватаясь за кривые выступы стен. К счастью, ожидание в виде камнепада, который вполне мог посыпаться ей на голову после внушительной взрывной волны, не оправдалось. С минуту она соображала, продолжать ли ей путь или вернуться наверх, но, пересилив страхи, всё же двинулась вперёд.

Узкий коридор был освещён редкими свечами. Они почти не облегчали путь. Приходилось щуриться, чтобы различить дорогу. Вскоре глаза привыкли, и девушка зашагала более уверенно, а когда заслышала впереди недовольное ворчание, поняла, что цель близко. Решив, что после неприятного происшествия кому-то могла понадобиться помощь, она ускорилась. Ей оставалось свернуть за поворот, из-за которого по полу тянулся дымок с характерным запахом горения. Однако, дойти до цели ей не дали. С ретивостью дикого зверя позади неё возник человек, пронёсся мимо, не заметив девушку, и скрылся за тем самым поворотом, грохоча подошвами арамейских сапог по каменным плитам. Калли даже пришлось вжаться в стену, чтобы не снесло ураганом.

– Олгас! – пролетело по камням громогласное эхо. – Что вы опять тут устроили?

Калли выглянула из-за своего укрытия. Она бесшумно зашагала, приближаясь туда, где уже разгорался спор, прислушиваясь к нему.

– Эфенди, – донёсся до её слуха скрипучий голос, – прошу, простите моего нерадивого помощника. Сотню раз я говорил ему не класть селитру рядом с серными порошками, а эта бестолочь упорно делает по-своему.

Неожиданно раздался чей-то вопль. Калли уже успела подойти и испуганно выглядывала из-за косяка, рассматривая открывшуюся ей картину. Обширная комната, заставленная знакомыми и не очень приборами, ящиками, банками и бутылками, заваленная книгами, свитками и множеством странных предметов, которых девушка никогда раньше не видела, немного напоминала лабораторию её отца. Только здесь, в отличие от хранилища в их старом доме, царил ужасный бардак. Причиной ему, судя по неразберихе и дымному туману, стал недавний взрыв, но что-то подсказывало Калли, что и прежде это место не отличалось особым порядком. Посреди комнаты стоял широкоплечий мужчина в военной форме. Он нетерпеливо сжимал пальцами рукоять сабли, видимо, намереваясь выхватить её и отрубить чью-либо голову. Но для начала следовало определить, чью именно, ведь в тот момент острый взгляд карих глаз прожигал сразу двоих.

Перед ним, сгорбившись в почтительном поклоне, стоял пожилой человек. Его длинные седые волосы были собраны в тонкую косу, как и столь же длинная борода. При всей своей тщедушной комплекции старик, одетый в серый затасканный балахон со множеством пятен, умудрялся крепко держать за оттопыренное ухо парнишку, который извивался в его руках и постанывал.

– Оставь его! – приказал Лейс. Старик немедленно разжал пальцы, после чего парнишка схватился за ухо. Оба при этом продолжали почтительно приклоняться. – Олгас Табиб, моё терпение лопнуло. Ты слишком своеволен и слишком много позволяешь себе. Напомни-ка мне, кто ты?

– Ваш смиренный слуга, эфенди.

– Я имею в виду должность!

– Придворный врач, господин.

Мужчина некоторое время молчал, ожидая чего-то, а когда Табиб поднял на него вопросительный взгляд, продолжил:

– Видимо, ты позабыл о своих обязанностях.

– Эфенди, я никогда не…

– Молчать! – Лейс Савлий подался к нему, отчего старику пришлось выпрямиться, чтобы не уткнуться лбом в живот наследнику. – У тебя каждый день что-то взрывается и грохочет. Твои эксперименты хуже вражеского вторжения, ведь от них не знаешь, чего ждать. Вдобавок ко всему, ты ещё и забираешь себе металлы литейщиков, которые предназначены для выплавки пушечных ядер. Не много ли ты берёшь на себя, придворный врач?! – он уже держал несчастного за ворот, чуть приподнимая над землёй.

– Господин, – хрипло затараторил старик, – я сообщил вашему отцу, что это плохая идея, но вы же его знаете. Он требует золота, а кто я такой, чтобы спорить? Говорю ему: «Нельзя так, Отец, золото – чистый металл. Примеси уйдут, а останется с гулькин хвост.» А он мне: «Ничего не хочу слушать. Казне нужно золото. Работай, да поживее.» Умоляю, поговорите с ним.

Лейс резко выпустил старика, и тот чуть не повалился на зад, неловко приземлившись. Слова Табиба не то чтобы успокоили его. Он очередной раз убедился в том, как непросто влиять на непроходимого самодура, в которого за последние годы превратился его отец. Захотелось что-нибудь разбить, чтобы выпустить пар, но после взрыва в комнате мало что уцелело, а потому кулак наследного принца впечатался в стену, чуть раскрошив её, после чего по его пальцам потекли алые дорожки. Принц их даже не заметил.

– Он сумасшедший, – заговорил Лейс сам с собой. – Дракон и золото, которого нет – это всё, на чём держится его власть. Сколько мы ещё протянем при таком правлении? – он глянул на старика, возле которого уже крутился парнишка подмастерья. Встретившись со взглядами, полными бестолкового сочувствия, он нервно отмахнулся. В ту же секунду возле двери раздался громкий чих.

Все трое обернулись на звук. Калли стояла в проходе, прикрывая рот ладошкой одной руки, а другой, сжимая ручку своей торбы. Осознав, что привлекла внимание, девушка вытянулась по стойке смирно, не зная, что сказать.

Первым заговорил Лейс. Но обращался он не к девушке, а к Табибу:

– Это кто такая?

В лаборатории Олгаса убирались крайне редко, и всякий раз ему приходилось прерывать инициативу местных служанок. Но Калли не была похожа на уборщицу. Более того – она выглядела иначе, чем другие женщины королевства, и стояла с неприкрытым лицом. Лишь цветастый капюшон немного прятал густую копну волос. Это вдвойне обескураживало мужчин.

– Если тебя Гайна прислала, то убирайся прочь! – рявкнул на неё Олгас. – Нам здесь не нужны помощники! Прочь я сказал!

Калли испуганно замерла. Все эти разговоры на высоких тонах уже изрядно потрепали ей нервы. Первым порывом было кинуться бежать. Но ей некуда было идти, а потому она глухо промямлила:

– Господин Олгас Малик Табиб, прошу, не гоните меня.

Старик сверкнул глазами. Он ненадолго забыл о том, что находится в помещении не один, тогда как наследный принц молча наблюдал со стороны, скрестив руки на груди.

– Что? – гневно прорычал Табиб, надвигаясь на Калли и потрясая морщинистым кулаком. – Как смеешь ты, нечестивая, обращаться ко мне по имени предков?!

Калли пришлось отступить на шаг. Если бы она этого не сделала, старик в следующую секунду сам вытолкал бы её за дверь.

– Мой отец, – продолжала она, подбирая слова, – мой отец назвал мне ваше имя!

Олгас успел было замахнуться, чтобы ударить её, но после слов девушки замер.

– Как ты сказала? – он пренебрежительно скривил губы.

– Я Каллиопа, дочь Сагиила из Кортли. Я здесь по его воле, о господин, – она упала ниц перед стариком. Только теперь Табиб осознал, что что-то не так. В комнате помимо него, находился сам наследник трона Эгриси, а невесть откуда взявшаяся девка валялась в ногах у него, совершенно игнорируя принца крови.

– Немедленно встань! – он с усилием подхватил её за плечи и потянул вверх, озираясь на Лейса. – Чем докажешь, что ты дочь Сагиила Парфянина? – процедил он громким шёпотом, вглядываясь в лицо девушки.

Калли воспрянула духом. Она поднялась, тяжело отдуваясь, и запустила руки в торбу.

– Вот! – она протянула стопку бумаг, теряя часть из-за волнения. – Это ваши письма. Посмотрите. А вот это – его письмо, – девушка выставила вперёд руку. Здесь он просит вас взять меня на службу. У меня никого не осталось, господин.

Табиб выхватил из её рук листок, быстро пробежал по нему глазами, после чего впал в ступор. Из забытья его вывел голос Лейса, который всё это время молчал.

– Она не может работать здесь, – сказал он повелительно и с некоторым пренебрежением. – Как она вообще прошла сюда? Где разрешение? – принц вновь обращался к Табибу. Он упорно игнорировал Калли, отчего та сделала вполне логичный и ожидаемый вывод: с женщинами здесь не разговаривают, и, исходя из её опыта, чем выше мужчина по статусу, тем меньше слов от него дождёшься.

Олгас очнулся.

– Эфенди, – смело заговорил он, – эта девушка – дочь моего друга. Он много лет работал и обучил её всему. Прошу, пусть она останется здесь и живёт в корпусе для прислужниц, а днём приходит. Её помощь пригодится нам, – старик окинул грустным взглядом свою запущенную лабораторию.

Лейс посуровел.

– Ты слишком доверчив, Табиб и недооцениваешь вражеских шпионов. Я бы предложил отвести её в подземелье и подвергнуть допросу, – он шагнул навстречу Калли, намереваясь вытолкать её и позвать стражу.

– Я не шпионка, господин! – вскрикнула девушка. Мысли о допросе в подземелье не предвещали ничего хорошего. – Пусть Олгас Табиб проверит меня, и вы убедитесь, что я не шпионка.

Лейс яростно сжал кулаки. За всю его жизнь он разговаривал лишь с матерью и то недолго. Та умерла, когда он был ещё маленьким. С тех пор ни одна из женщин не смела не то, что заговорить с ним, но и поднять глаза в его присутствии. Теперь он не знал, как реагировать, а потому по привычке яростно сжимал рукоять своей сабли.

– Вон отсюда! – прорычал он, принимая воинственную позу и становясь от этого ещё больше. – Пошла вон!

Каллиопа отпрянула, прижавшись к стене. В следующую секунду, повинуясь инстинкту самосохранения, она кинулась бежать. Заблудиться в узком коридоре было сложно. Она выскочила на площадку перед лестницей и озираясь, поспешила вверх. Она ждала преследования, ждала, что сейчас её догонят, схватят и утащат в подземелье, а потому даже не запыхалась взбегая. На выходе её встретили всё те же стражники. Они не успели ничего сказать, тогда как девушка не думала останавливаться. Ей что-то прокричали вслед, но вместо того, чтобы обратить внимание, Калли припустила ещё быстрее. Вскоре, оказавшись на узкой улице, она, наконец, остановилась, тяжело отдуваясь. Только теперь она поняла, что всё это время по щекам её текли слёзы. Пользуясь тем, что никого рядом не было, Калли прижалась спиной к стене и медленно сползла по ней, отдаваясь рыданию.

– Господин, – голос Табиба вернул Лейса из задумчивости. Тот резко обернулся. – Я ручаюсь собственной жизнью, что эта девочка – дочь величайшего из мудрецов, каких я только знаю.

– Какое мне дело до этого?! – рявкнул Лейс. – Она посмела заговорить со мной!

– Она дикарка, эфенди. Не знает наших законов и порядков. Она жила с отцом в лесу. Прошу, позвольте мне дать ей приют. Я должен. Это последняя воля несчастного Сагиила, – он скорбно прижал к груди мятый листок.

Лейс перевёл дыхание.

– Делай что хочешь, – процедил он. – Но чтобы здесь я её больше не видел! – Он указал рукой на дверь лаборатории. Олгас покорно кивнул.

Лейс Савлий – наследный принц королевства Эгриси – редко сомневался. Он вообще не имел такой привычки. В силу занимаемой должности военачальника он всегда умел, не теряя времени, сопоставить факты и быстро принять верное решение. В тот день он впервые за много лет усомнился. Двигаясь по коридорам замка в сторону своей комнаты, он продолжал видеть перед собой зелёные глаза, которые смотрели на него не мигая. Лицо девушки и весь облик сообщал о том, что она либо очень опытная шпионка, умеющая хорошо играть роли, либо и впрямь дикарка, впервые оказавшаяся среди людей.

Лейс вошёл к себе и шумно затворил дверь. Слуги немедленно кинулись помогать ему раздеться. Другие – греть воду для купания. Оставшись в одной сорочке и кальсонах, он махнул слугам, чтобы ушли, сел на подоконник высокого стрельчатого окна и устремил свой взгляд за горизонт – туда, где горная гряда защищала подступы к владениям его отца. Следовало думать о том, как переубедить Гафура в его затее с добычей золота, но в голову наследника упорно лезла другая мысль, расталкивая все остальные. «Любая женщина станет твоей. Просто протяни руку и возьми» – как наяву доносились до его разума слова отца.

Он вспоминал зелёные глаза, каштановые, почти рыжие волосы под капюшоном, голос открытый, звонкий, красивый. Пришлось признать две вещи: Каллиопа из Кортли не была похожа на других женщин, как на неё не посмотри, и ей требовалась помощь, будь она хоть трижды дочь величайшего мудреца. «Неплохо бы проследить за ней». – решил он, с наслаждением погружаясь в горячую ванну.

ГЛАВА 8 Собеседование в булочной

Калли бродила по городу до самого вечера. Ей совестно было вновь тревожить Аргу, но когда солнце почти скрылось за горизонтом, а на улицах с каждой минутой стало появляться всё больше весёлых мужчин на нетвёрдых ногах, она запаниковала. У дома прачки она ещё с минуту топталась, не решаясь постучать, а когда маленькая Юлия заметила её из окна и радостно зашумела, скрываться уже не было смысла. Арга отворила дверь и буквально вытащила девушку в дом, продолжая при этом покачивать малыша.

Калли немедленно дали умыться. А когда усадили за стол и выведали всю историю без прикрас, дом заполнился причитаниями хозяйки.

– Это ж надо, как не вовремя эфенди зашёл, – говорила она. – Так бы тебя Табиб где-нибудь припрятал и работала бы потихоньку. Но не беспокойся. Найдём тебе работу в городе и заживёшь, как все нормальные люди. В аптеку тебя вряд ли примут, у нас женщинам такие профессии не положены, но в трактире или в булочной место найдётся. Я спрошу завтра у Нинель. Она говорила как-то, что ей помощь нужна, – Арга переместила плачущего ребёнка из одной руки в другую.

Калли слушала её со всем вниманием, но не могла не замечать, с каким упоением Арман, до того угрюмый и нелюдимый, выводил тонкой кистью узор на деревянной птичке, которую только что изготовил. Он весь был поглощён своей работой, не замечая никого вокруг. Арга проследила за её взглядом.

– Завтра ярмарка, – сказала она, передавая ребёнка Танае. – Уверена, Арман и часа там не простоит – всё разберут. Глянь, как увлечён. Художник – весь в отца.

– А кем был его отец? – спросила девушка.

– Стекольщиком. Делал витражи для окон. Он знал много секретов ремесла, но, к сожалению, не успел передать их сыну. Палак умер, когда ему было шесть.

Вместо того чтобы сочувственно покачать головой, как принято в подобных случаях, Калли вопросительно уставилась на парня. Девочки, игравшие у окна, тоже привлекли её внимание. Только теперь смутная догадка о том, за каким разрешением ходил к Арге бравый Ливан, замаячила где-то на горизонте сознания.

– Как он умер? – спросила девушка. – Прости. Если тебе тяжело говорить, то не отвечай, – добавила она, смутившись своего порыва.

– Не тяжело, – усмехнулась женщина. – Попал по пьяному делу под колёса повозки. Доедай и ложись спать. Завтра пойдём знакомиться с Нинель. Уверена, ты ей понравишься.

Калли очень искренне поблагодарила Аргу за помощь. Тем не менее от мысли, что при всех своих умениях она остаток жизни проведёт за прилавком булочной, удручала девушку. Всё пошло не по плану, а дорога к Табибу теперь и вовсе была закрыта.

Каллиопа всё же постаралась заснуть, а рано утром, разбуженная довольно ощутимым хлопком по попе от хозяйки, собралась и спешно выскочила из дома. Следовало наведаться к булочнице до того, как прачечная в подвалах замках начнёт работу.

– У Нинель хорошо, – заговорила Арга, спешно вышагивая по дороге вдоль домов. – Она живёт на втором этаже, а на первом держит магазин. У неё много комнат, и я уверена, она не откажется поселить тебя в одной из них. Только не воруй хлеб, – Арга нравоучительно выставила палец перед лицом Калли. – Ешь тот, что она тебе даёт или тот, что складывает на выброс.

Калли кивнула.

– Мне было хорошо у вас. Спасибо за приют, Арга, – она улыбнулась.

– Да перестань. Если вдруг что-то случится, ты всегда можешь прийти. Но я думаю, ты понимаешь, что оставлять тебя жить у нас я не могу, – она очень серьёзно посмотрела на Калли. – Если бы не Арман, то я бы не расставалась с тобой. Но мой сын уже в том возрасте, когда от одного вида красивой женщины мутится рассудок. Тогда вместо головы начинает думать другое место, – она очень красноречиво поиграла бровями, добиваясь понимания. Калли поняла. В ту же секунду щёки её зарделись.

Арга засмеялась.

– Какое же ты ещё дитя. Сколько тебе лет?

– Я точно не знаю.

– Ты немногим старше моей Танаи, – женщина чуть отстранилась, оглядывая девушку. – Смотри-ка, чтобы тебя дракон не заметил, дорогая моя. Не забывай прикрывать лицо. Будь Арман постарше, я бы выдала тебя за него, но он ещё сам ребёнок, а тебе нужен мужчина зрелый, чтобы научил всему. Будешь у Нинель работать, не чурайся покупателей. Среди них могут быть вполне достойные мужи. Правда, в булочные чаще ходят женщины, но я думаю, слух о тебе быстро разлетится по округе. Вдобавок это привлечёт покупателей, – Арга говорила, излучая самодовольство.

В это самое время они вышли на широкую улицу. Здесь, в отличие от жилых кварталов, было просторно, сновали телеги, запряжённые осликами, реже – экипажи с лошадьми. Калли с интересом разглядывала всё вокруг. Возле одного из домов с широкой вывеской над дверью мужчина шумно точил лезвие топора, у крыльца, заставленного горшками, вазами и посудой, две женщины что-то громко обсуждали, цветочница выпроваживала покупателя с букетом, а трактирная работница, зайдя за угол, выливала ведро с помоями. Несмотря на раннее утро, жизнь торгового квартала кипела вовсю.

Арга с Калли остановились возле аккуратного двухэтажного дома. Над самой его дверью скрипела металлическая вывеска в форме рогалика, по которой без слов становилось ясно, что это за место. Арга толкнула дверь. Тепло и аромат свежеиспечённых булочек в ту же секунду обдали обеих приятной волной.

– Нинель! – позвала она, сделав пару шагов и подзывая Калли следовать за собой.

Откуда-то из дальних комнат послышался шорох. За время, пока Нинель, вынужденная бросить все дела, спешила к ним, Калли успела оценить обстановку. В булочной приятно было находиться. В зале имелось несколько столиков с табуретами для тех, кто предпочитал перекусить на месте, на широком прилавке громоздились штабеля чистых подносов и противней, стеллажи вдоль стен были заставлены посудой.

Чуть в стороне от прилавка находилась узкая дверь. Калли и вовсе не заметила бы её, не покажись на пороге тучная дама в тёмных одеждах и фартуке. Дверь она открывала исключительно нижней частью тела. Руки были заняты.

– Арга, ты что-то рано сегодня, – заговорила она, потрясая внушительным подбородком. – Ещё только первая партия подоспела, а ржаные булочки будут позже. Кто это с тобой? – она с интересом глянула на Калли, моргая крохотными глазками и отставляя в сторону противень с исходящей паром выпечкой.

– Привет, Нинель, – поздоровалась женщина, выталкивая девушку вперёд. – Мы по делу. Тебе, насколько я помню, требовалась помощница? Так вот, знакомься, это Каллиопа и ей нужна работа.

Женщина недоверчиво поджала пухлые губы.

– Подожди, – остановила она речи Арги, – кто она такая вообще?

– Это долгая история, Нинель. Девушка не местная, у неё тут нет никого. Но я за неё ручаюсь, – Арга прижала руку к груди. – Она всю свою жизнь отца обслуживала – готовила, стирала, убиралась. Теперь отец умер, и ей податься некуда. Возьми, не пожалеешь, – она подтолкнула девушку ещё ближе, отчего Калли смутно ощутила себя предметом торга.

– Арга, я тебе, конечно, доверяю, и мне действительно лишние руки не помешают, но у меня же Раад, – женщина многозначительно выпучила свои крохотные глазки, ища понимания.

Арга и впрямь запамятовала о том, что Нинель недавно вышла замуж. И всё бы ничего, но всякому, кто хоть раз взглянул бы на красавчика Раада в паре с неказистой супругой, становились ясны мотивы этого брака. Парень, пользуясь своим обаянием и умением обольщать, давно подыскивал себе выгодную партию, при которой мог жить в своё удовольствие и, в конце концов, остановил выбор на Нинель. Женщина обожала молодого супруга. Но даже она в глубине души осознавала причины его внимания.

– Нинель, дорогая, Калли – само целомудрие, непорочное дитя. Она не всегда понимает, для чего кобель на суку запрыгивает, так что тут даже не беспокойся. К тому же, она знает медицину и травы, – заговорщически проговорила женщина приближаясь. – Если что, ты всегда можешь обратиться к ней.

В недоверчивом взгляде маленьких глазок скользнул интерес.

– Медицину, говоришь? – Нинель отёрла испачканные мукой руки об фартук. – Ох, не знаю, Арга, не знаю…

– Она будет тише воды, ниже травы. Раад её даже не заметит. Да и на что она ему? Он у тебя спит целыми днями, а по вечерам уходит гулять.

– Ну хватит, – недовольно оборвала её женщина. – Хорошо. Беру её на испытательный срок. Два предупреждения, на третье – выгоню, – она выставила вперёд толстый палец.

Калли коротко кивнула. Радоваться не получалось, тогда как довольная собой Арга с чувством выполненного долга сияла, как начищенный медяк.

– Вот и договорились, – сказала она. – А теперь, Нинель, отсыпь-ка мне полдюжины свежих булочек.

ГЛАВА 9 Нелётная погода

Пологий горный склон со всех сторон продувался ветрами. Как бы Табиб ни старался предугадывать погоду, в тот день вышло у него это скверно. Проводить испытание не имело смысла. И всё же он разглядывал горизонт, выискивая в нём что-то.

– Джамиль, – позвал он лопоухого, смуглого и худощавого мальчишку-подмастерья лет двенадцати. Тот немедленно оторвался от своей работы.

– Да, господин.

– Как думаешь, ветер скоро утихнет?

– Облака длинные, господин, ветер сильный, – парень щурился на небо. – Матушка говорит, такая погода продержится ещё долго после дня равноденствия. У неё спину ломит, а это верный признак.

Олгас хмуро глянул на него.

– В следующий раз, если мне потребуется прогноз, отправлюсь к твоей матушке. Давай хотя бы крылья приладим, а то, что, мы зря тащились в такую даль?

Не дожидаясь ответа, он повернулся и зашагал туда, где, покосившись набок, покоилась странная конструкция. У неё точно были крылья – с этим нельзя было спорить. Ещё она имела довольно неуклюжий кожистый хвост с большими заломами в нескольких местах. Нелепое создание вполне можно было принять за живое существо, если бы не подобие массивной головы с торчащими из неё прутьями, которое лежало в стороне.

– Я ещё хвост подлатал, господин, – проговорил Джмиль. – Его градом побило, когда упал навес.

– Навес тоже поправить надо.

– Уже сделано, господин.

– Больно уж ты прыткий, – проворчал Олгас. Он был крайне недоволен нелётной погодой и срывался на помощнике.

– Простите, господин.

Табиб вздохнул.

– Голову верни на место. Сегодня благоприятный день для того, чтобы дракон показался людям. Надо, чтобы всё было как полагается.

– Слушаюсь, господин.

Парнишка кинулся выполнять приказ. За то время, пока он орудовал инструментами, собранными в большой пыльной торбе, Олгас размышлял. Он то и дело прикасался к деталям конструкции, проверяя прочность соединений, целостность креплений. Металлические опоры должны были выдержать полёт. Табиб специально взял самые лёгкие из металлов и особенно прочные. Но кожа? Не развалится ли она в самый ответственный момент? Дракон никогда ещё не показывался людям в полёте. Его видели, как мираж на фоне гор и благоговели от мысли, что здесь, в одной из пещер, куда боялись приближаться даже самые отважные смельчаки, обитало ужасное чудовище. О том, что никакого чудовища нет и в помине, знали лишь трое: правитель, Табиб и его помощник.

Гафур Савлий не спешил посвящать своего своенравного сына в тайну, которую открыл ему Олгас. Но мысль алхимика о том, что можно воспользоваться силами природы для безобидного обмана, ему понравилась. Олгас долго определял благоприятное место для их с правителем аферы, а когда нашёл, его наскоро сооружённая кукла возымела успех. Тогда ещё, лет тридцать назад, это был неуклюжий болванчик из крашенных деревянных досок. Но даже в таком виде он вселил трепетный ужас в сердца горожан, показавшись как-то раз на закатной линии горизонта.

Олгас всё рассчитал. Западную границу Эгриси замыкала широкая гряда гор. Некоторые из них уходили под облака, а снежные навершия самых высоких почти прорезали небо. У подножия этих суровых исполинов из-за обилия горячих источников стоял густой пар, утяжеляя и уплотняя воздух настолько, что зачастую к нему можно было прикоснуться. Соединение двух разных атмосфер создавало благоприятные условия для мелких шалостей природы, которая регулярно являла миру немыслимые миражи. Очевидцы то и дело наблюдали на горизонте страшных громадных зверей, в которых угадывались медведи и волки, огромных людей, то бредущих, опираясь на палку, то шагающих стройными рядами, как солдаты, готовые к сражению. Среди всех этих картин частенько появлялся и летящий низко над землёй дракон, слава о котором, благодаря заранее продуманной схеме по роспуску слухов, разнеслась с особенной быстротой.

Разлетелась она не только по округе, но и по враждебно настроенным соседям, а рассказы очевидцев, дополненные бурной фантазией тех из них, кто был склонен к лирике и драматизму, только добавляли ужаса. Спустя недолгое время, оказалось, что дракона видели талисийцы, кападокийцы и скифы из отдалённый восточных земель, а вскоре он стал непреложным символом власти правителя, день ото дня преумножая легенды местных сказителей.

В один из дней беспокойному Табибу пришло в голову оживить чудовище. Не буквально. Он вознамерился отправить дракона в полёт. Рискованная затея не понравилась Гафуру, но та настойчивость, с которой Олгас доказывал верность своего замысла, вскоре победила. Правитель дал добро, но при условии, что всё пройдёт безукоризненно. За любую неудачу Табиб отвечал собственной жизнью.

Когда Джамиль закончил крепить голову, старик и мальчик отступили, оглядывая их общую работу. Теперь покрытый разводами красной и зелёной краски, огромный змей казался живым. Если бы не крылья и раскрытая клыкастая пасть, его смело можно было принять за ящерицу, увеличенную в сотню раз. Размах крыльев дракона, которые поддерживали металлические прутья, создавал иллюзию полёта, а массивный хвост с бутафорским шипом на конце посверкивал чешуйчатым блеском.

– Мне будет жаль, если он не выдержит полёта, – посетовал Джамиль. – Я всё же считаю, что его нельзя так отпускать. Им должен управлять человек.

Олгас хмыкнул.

– А себя тебе не жаль? Упадёшь вместе с ним.

– Себя, нет, – искренне отвечал парнишка. – А его, да, господин. Мы же столько над ним работали. Давайте ещё потренируемся на муляжах.

Старик покачал головой, приобнимая парня за плечо.

– Последние опыты были вполне удачными. Думаю, пришло время испытать его. Из тебя вырастит толковый механик, Джамиль. Если не разобьёшься в полёте, – он скрипуче рассмеялся и потрепал помощника по кудрявой макушке. – Пошли. Надо собираться, если хотим вернуться засветло. Другой раз полетает.

Они сложили вещи в мешки, развесили их на привязанных тут же осликах и, взгромоздившись верхом, двинулись в сторону крепостной стены.

– Ты выяснил, что с ней? – спросил Табиб, когда они спустились на равнину.

– Да, узнал, господин. Одно время она жила у Арги – это наша прачка. Она же и привела её, а потом, когда эфенди её выгнал, поселилась в булочной у Нинель. Вы её знаете, она в торговом квартале живёт.

Табиб кивнул.

– Нам может понадобиться её помощь совсем скоро, Джамиль. Держи меня в курсе её дел, а я пока попробую добиться для неё разрешения на работу.

– Но принц…

– Принц ничего не решает, – прервал старик. – Я поговорю с правителем. Уверен, он не откажет мне.

ГЛАВА 10 Новая подруга

Работа у Нинель не казалась Каллиопе сложной. Женщина, опасаясь внимания к девушке со стороны молодого супруга, чаще отправляла её на посылки по городу. С самого утра она нагружала Калли сумками, и та доставляла тёплую выпечку по разным адресам. Сперва это давалось ей тяжело, ведь она не знала, кто где живёт, но позже ей стали нравиться новые обязанности. Она общалась с людьми, узнавала город, наблюдала за его жизнью, а вскоре местные стали узнавать её и выкрикивать приветствия, завидев поутру.

Так она ходила несколько раз в день. Как только булочки заканчивались, девушка шла к Нинель, и всё начиналось сначала.

В один из дней она отправилась по адресу, по которому ещё не ходила.

– Зайдёшь в дом к Расул бею, спросишь там Жозефу, – напутствовала её Нинель. – У них скоро ожидается свадьба, и мне нужно знать, где они намерены заказывать выпечку. Скажешь, что я готова сделать скидку – каждый пятый пирог за мой счёт. Это хорошая семья, богатая. Нельзя их упустить. Ты всё поняла?

– Да, госпожа.

– Подари им от меня набор овсяных пирожков. Они пользуются популярностью. А теперь иди.

Она выпроводила Калли из дверей, и та с сумками наперевес не сразу успела затормозить, нос к носу столкнувшись на пороге с человеком, которого увидела впервые. Молодой красивый мужчина в слегка помятом дорогом костюме и с небрежно растрёпанными чёрными волосами тоже не стал останавливаться. Он буквально схватил Калли в объятия, стараясь изо всех сил придать своим действиям характер случайности.

Она точно упала бы вместе со своими сумками, если бы её не придержали. Но когда уже никто больше не норовил упасть, отпускать её не спешили. Мужчина очень внимательно вглядывался в лицо девушки, единственной обозримой частью которого были глаза. Когда он приблизился ещё, Каллиопа остро ощутила странный запах. Так пах аппарат для дистилляции, который ей частенько приходилось намывать в доме отца после перегонки.

– Красавица, – промурлыкал мужчина, – аккуратнее надо быть.

– Раад! – позвала его Нинель. – Отпусти её немедленно и иди в дом. Не видишь, девушка на службе?

Раад покорно разжал руки и, не спуская глаз с девушки, обошёл её, приближаясь к супруге. Он так и продолжал буравить взглядом Калли до тех пор, пока она не скрылась за поворотом, поспешно улепётывая.

– И давно она у нас работает? – поинтересовался он у жены, весь облик которой в тот момент выражал смесь негодования с отчаянием.

– Не у нас, а у меня, – недовольно процедила женщина. – Сколько надо, столько и работает.

Раад мигом преобразился. Он подался к женщине, одаривая её самой чарующей из своих улыбок.

– Любовь моя, – начал он, поглаживая Нинель по толстой щеке, – не надо злиться и ревновать. Для меня не существует никого важнее тебя.

– Да что ты? – женщина отпрянула, упирая руки в боки. – И сейчас ты скажешь мне, что провёл ночь не в кабаке Ясона, а на крыше звёзды разглядывал. Дуру из меня не делай! – она не чуралась выяснения отношений посреди оживлённой улицы. Для местных это было в порядке вещей.

– Не скажу. Но где и с кем бы я ни был, я не перестаю думать о тебе, моя булочка, – он приблизился к женщине и ухватил её рукой сквозь ткани юбок за мягкую толстую ягодицу.

Нинель опешила. Будучи дважды замужем, она многое повидала, но когда молодой супруг начинал проявлять желание, она терялась и становилась покорной, растворяясь в дымке обаяния этого очаровательного мерзавца. Раад буквально втолкнул женщину в дом, лёгким движением прикрывая за собой дверь. В следующую секунду за окном, служившим витринной, возникла табличка с короткой надписью «Закрыто».

Обернувшись пару раз, Калли успокоилась и бодрее зашагала по улице. Она привычно поприветствовала старушку, которая выглядывала из окна своего дома с намерением развесить бельё на протянутой верёвке. Её снова узнала собака кузнеца, и часть пути подпрыгивала, радостно ловя носом манящие ароматы содержимого её сумок. Старик кожевник молча махнул ей рукой, немедленно продолжив дырявить шилом лоскут, над которым работал, сидя на лестнице крыльца своего дома. Калли пришлось обратиться к некоторым из знакомых, чтобы те пояснили, где искать дом Расул бея, а когда она, наконец, отыскала его, поняла, что неоднократно проходила мимо сооружения, которое значительно отличалось от других в городе. Этот дом был выше большинства. Окна его украшали резные ставни, а под крышей на фасаде главной стены тянулись рельефные узоры.

С минуту Каллиопа разглядывала дом, как заворожённая, а когда за окном скользнула человеческая тень, торопливо приблизилась к двери и постучала. Открыли ей быстро. Женщина средних лет вопросительно уставилась на девушку.

– Приветствую вас, госпожа, – пролепетала Калли, борясь с чувством неловкости. – Это дом Расул бея?

Женщина смерила её недоверчивым взглядом.

– Ну, допустим, – ответила она.

– Могу я увидеть госпожу Жозефу?

– Для начала представься и скажи, зачем пришла.

Калли утвердительно кивнула, сетуя на то, что до сих пор не освоила элементарную культуру общения.

– Конечно! – с горячностью выпалила она. – Меня зовут Каллиопа. Я работаю у булочницы Нинель. Она желает подарить хозяевам этого дома упаковку овсяных пирожков, поздравить с наступающей свадьбой и предложить свои услуги, когда потребуется. Моя госпожа готова сделать скидку на свадебный заказ и просила меня обсудить всё с Жозефой.

Женщина несколько секунд молча испытующе смотрела на Калли, после чего внезапно смягчилась.

– Нинель знает, чем нас порадовать. Проходи Каллиопа, – она махнула девушке отступая. – Прости, что я не сразу пустила тебя. К нам так часто приходят торговцы, что я только и занимаюсь целыми днями, что выпроваживаю их. Можно подумать, раз наш хозяин – помощник казначея, то денег у него куры не клюют, – она покачала головой и тут же продолжила. – Нет, конечно, денег у него много, но они ему не принадлежат, а свои сбережения и расходы у него все под строгим учётом. Меня зовут Жозефа. Приятно познакомиться с тобой, Каллиопа.

Калли внимательно вслушивалась, стараясь не упустить важного в словесном потоке женщины, а когда та представилась, просияла.

– Вы-то мне и нужны! – выпалила девушка. – Госпожа Нинель просила передать, что…

– Перестань, – оборвала её женщина. – Нинель сошла с ума, если решила, что мы обратимся к кому-то другому. Можешь сказать ей, пусть не беспокоится. Кстати, хорошо, что ты зашла. У меня как раз готовы списки покупок для нашего торжества. Пойдём, я тебе всё покажу, кое-что отдашь своей хозяйке.

Женщина зашагала в сторону одной из многочисленных дверей, которая, как позже выяснилось, вела в столовую. За большим круглым столом в просторной, залитой солнечным светом комнате сидела девушка. Увидев её, Калли застыла на пороге.

– Проходи, не бойся, – рассмеялась Жозефа, глядя на неё. – Знакомься, это наша Мессима.

Сидевшая за чашкой кофе девушка обернулась к вошедшим. Калли сразу же обратила внимание на её внешность. Она была не то чтобы очень красивой, но лицо её выражало искреннюю приветливость, на губах играла радушная улыбка, тёмные глаза светились добротой. В своём доме и в присутствии женщин она могла не скрывать лица, а потому Каллиопа любовалась ею без препятствий.

– Приветствую тебя, Каллиопа. Выпьешь со мной кофе? – предложила девушка.

– Спасибо. С радостью, – ответила та, чувствуя облегчение от возможности стянуть с лица надоевшее укрытие.

Жозефа безропотно направилась заваривать кофе, продолжая без умолку щебетать.

– Кто бы мог подумать, – запричитала она, – наша Мессима ещё вчера училась ходить и пыталась откусить мне палец беззубым ртом, а теперь выходит замуж.

– Нянюшка, – рассмеялась девушка, – опять ты за своё?

– А что, нянюшка? Хорошо хоть дом твоего жениха совсем близко. Будем видеться. Семью Наира уважают в округе, – теперь она обращалась к гостье. – Ещё бы не уважали! Их предок, о котором чтут память в веках, был отважным воином. Он пал в боях против талисийцев много лет назад.

Калли замерла, вспоминая что-то.

– Подождите, – начала она, – Наир – это стражник у городских ворот?

– Именно так, – закивала женщина. – Хороший парень. Глуповат, правда, зато честный, и Мессиму любит, – она одарила ласковым взглядом свою подопечную, которая уже краснела от смущения.

– Ты знаешь его? – спросила Мессима с интересом.

– Да, мы знакомы, – Калли невольно вспоминала обстоятельства их первой встречи со стражей. – Наир был так любезен, что пропустил меня в город.

В эту минуту Жозефа поставила перед ней чашку, и Калли поспешила прильнуть к ней, не желая вдаваться в подробности.

– Не слушай нянюшку, – проговорила Мессима, всё также одаривая Калли теплом открытого, честного взгляда. – Наир замечательный, мы любим друг друга. Каждый день он приносит мне большой букет луговых цветов. Это так чудесно, – она обернулась туда, где на подоконнике высилась глиняная ваза со свежим букетом.

– Вместо того чтобы ворота охранять, он цветы собирает, – проворчала нянюшка, покосившись на вазу.

Мессима ничего не ответила на это. По всему видно было, что девушку радовали грядущие перспективы. Калли вдруг вспомнила, как красочно описывал её Наир. Описание совпадало с реальностью. Полнота не портила это изящное, грациозное создание. Все движения Мессимы были плавными, а манера держаться в сочетании с объёмными формами делали её такой мягкой, что руки сами тянулись заключить эту добродушную пышечку в объятия. Калли она очень понравилась. Впервые в жизни посторонний человек сумел расположить Калли к себе настолько, что хотелось бывать в её доме чаще или гулять по городу вместе, разговаривать обо всём, делиться переживаниями. Калли, не имевшей особого представления о дружбе, от мыслей, которым она не могла дать объяснения, стало немного грустно.

Жозефа, будто бы поняв причины внезапной тоски, снова заговорила:

– Приходи к нам ещё, Калли, когда у тебя будет время. До свадьбы ещё месяц. Мессима скучает тут одна, а с тобой всяко веселее будет.

Невеста обрадовалась предложению больше Калли.

– Обязательно приходи! Я буду очень рада. Я покажу тебе наш сад на заднем дворе. Там растут деревья, которые совсем скоро зацветут. Это такая красота!

Как можно было отказать этим глазам? Калли, конечно же, согласилась. Но следовало спешить. На радостях она совсем позабыла о булочках и об обязательствах доставить их по адресам. Передав Жозефе пакет с пирожками и попрощавшись с Мессимой, она поспешила дальше.

Короткая посиделка в приятной компании воодушевила девушку. На протяжении всего дня она улыбалась и радовалась всему, что происходило, смутно осознавая причины своего веселья. Конечно, она хорошо относилась к Арге, но её трудно было назвать подругой. Женщина считалась больше покровительницей, перед щедростью которой девушка всякий раз оставалась в долгу, а с Мессимой они были на равных, несмотря на социальное положение. Это чувствовалось во всём, ведь дочь помощника казначея не кичилась своим статусом.

Трижды Калли наведывалась в булочную за новой поклажей, а к вечеру, когда ноги её гудели от усталости, а торбы были пусты, непривычный шум в отдалении привлёк её внимание.

– Смотрите, дракон! – прозвучал детский голосок. – Скорее, к воротам!

ГЛАВА 11 Видение на горизонте

Все, кто находился поблизости, разом кинулись в сторону западной стены. На кованых прутьях высоких ворот уже повисали дети разных возрастов. Своей ловкостью и живой непосредственностью они больше походили на обезьян, чем на людей, а рваная кое-где одежда только добавляла им облика маленьких дикарей. Изредка стражники с той стороны стучали по прутьям дубинками, отгоняя ребятню, но те с завидным упорством лезли на стену вновь, будучи не в силах оторваться от зрелища.

Калли с интересом устремилась на зов. К тому времени, как она подошла, возле ворот уже скопилась внушительная толпа. Некоторые держали на плечах малышей, женщины охали и всхлипывали, мужчины коротко переговаривались.

Выискав просвет меж двух тучных дам, Калли уставилась на закатную линию. Всё было точь-в-точь, как в день, когда Сагиил показал ей рыцаря, скачущего вдоль гор по воздуху, только теперь это был не рыцарь. В туманном мареве, извиваясь всем телом и покачивая широкими крыльями, в воздухе, невысоко над землёй висел алый змей. Лёгкий туман, лившийся от горячих источников, скрывал детали, но общий вид чудовища с огромной раззявленной пастью был грозен.

Оцепенение быстро сменилось недоумением. Калли вдруг осенило, что что-то здесь не так. Создание летело, но никуда не двигалось, а продолжало висеть на одном месте, как привязанный на верёвочку воздушный змей. Невольно девушка оторвала взгляд от картины и стала рассматривать людей. Все они в едином порыве благоговели перед открывшимся видением, в глазах их застыло какое-то болезненное, трепетное любопытство. Теперь уже молились не только женщины, но и мужчины осеняли себя знамениями, бубнили что-то себе под нос. Кто-то выкрикнул:

– Слава дракону Савлию!

– Слава дракону! – подхватила толпа.

В шуме суеверного восторга Калли различила голос:

– Надо собрать живокость, пока всё не расхватали, – шептала на ухо соседке одна из женщин, стоявших прямо перед Калли. – Близится час помолвки.

– Я схожу завтра утром. Не беспокойся, Дахра, – ответила вторая. – Чудовище не получит нашу Милену.

В это время видение стало медленно затухать, растворяясь в закатной дымке. Вместе с ним последний луч солнца, подмигнув толпе, скрылся, чтобы возродиться на следующее утро. Ещё с минуту Калли продолжала задумчиво вглядываться в гору, на фоне которой только что разыгрывалось преинтереснейшее зрелище. Не было сомнений – видение имело ту же природу, что и картина, явленная ей Сагиилом незадолго до смерти. Вспомнив тот день, Калли невольно подумала, что лицо рыцаря ей смутно знакомо. Она точно видела его где-то. Но где? Память мучительно выискивала ответ на вопрос.

Каллиопа очень жалела о том, что её так и не успели посвятить в тайну этого во всех отношениях необычного явления. «Олгас Табиб может что-то знать» – промелькнуло в сознании. Только тогда девушка пришла в себя. Да, она помнила, что ей запрещено было приближаться к замку, но надежда всё же придала юному лицу живости. Табиб был здесь, совсем рядом и если понадобится, она найдёт способ увидеться с ним. Следовало просто хорошенько подумать.

Ноги несли девушку к булочной из последних сил. Несмотря на это, Калли была счастлива. После тяжёлого дня она всегда с удовольствием умывалась подогретой в печи водой и с облегчением опускалась на узкую постель в крохотной каморке, которую ей выделила Нинель. Так было и теперь. Хозяйка получила от неё отчёт о проделанной работе и без лишних слов отправила набираться сил к следующему трудовому дню.

В новой обители Каллли сумела устроиться более-менее сносно. Узкий подоконник единственного небольшого окошка, выходившего в закрытый внутренний двор, она оборудовала под стол для чтения. Она не забывала своего призвания. Даже здесь, погрузившись в рутину утомительной работы, девушка находила время для того, чтобы почитать книги, которые она забрала из дому. Их было немного. По большей части её скромная библиотека состояла из стопки листов и рукописных свитков, которые приходилось стягивать бечевой, но девушка трепетно берегла их, ведь там, среди потёртых записей арабских мудрецов, иудейских лекарей хранились пометки Сагиила, умело дополнявшего древние знания собственными.

Так сидела она, облачённая в простую груботканную сорочку, подперев голову тыльной стороной ладони, и читала. Рядом на подоконнике колыхались отблески наполовину сгоревшей свечи. Хотелось спать, и оттого становилось очень обидно, ведь со всеми делами времени на самое важное почти не оставалось.

Неожиданно звенящую тишину нарушил короткий стук в дверь. Калли вздрогнула. Нинель никогда не приходила к ней так поздно. Она вообще редко удостаивала помощницу личными визитами, а потому донельзя удивлённая и немного встревоженная Калли поднялась с табурета, оборачиваясь и стала подходить к двери на цыпочках. Притвориться спящей не вышло. Свечное сияние выдавало её, а потому, набравшись смелости, Калли тихо спросила:

– Нинель, это вы?

За дверью долго не отвечали, но, спустя несколько мгновений ожидания, ей также тихо ответили:

– Каллиопа, прошу, открой, – голос явно принадлежал мужчине и казался знакомым.

Перепугавшись не на шутку, девушка отпрянула от двери. При всех пробелах в понимании культуры взаимоотношений между мужчиной и женщиной, она точно знала, что девушка никак не может пускать к себе в комнату постороннего мужчину, тем более ночью.

– Кто вы? – испуганно спросила она. – Уходите, прошу!

– Это я, Раад. Умоляю, открой, – голос казался таким обречённым, а человек, говоривший всё это, таким несчастным, что Калли просто не знала, как поступить.

– Что случилось?

– Я ранен.

Калли совсем отчаялась. Конечно, она не могла бросить раненого, но вряд ли оказала бы ему помощь у себя в каморке, где не было ни воды, ни чистых полотенец.

– Идите к Нинель, Раад, – нашлась она. – Пусть она согреет воду. А я позже спущусь и помогу обработать вашу рану.

– Нинель не должна этого видеть. Прошу, Каллиопа, пусти меня.

Девушка сдалась. Схватив с крючка на стене своё платье, она спешно привела себя в порядок, забыв при этом с непривычки прикрыть лицо. Перед тем как отворить дверь, она ещё колебалась, пытаясь отыскать повод не делать этого, но собравшись, всё же нехотя подвинула засов и взглянула на прибывшего.

Перед ней, опершись плечом о косяк, стоял тот самый мужчина, которого она встретила утром. Вопреки взволнованному голосу, он казался спокойным, а если что и тревожило его, так это помятый костюм. Мужчина выглядел так, будто долгое время убегал от преследователей. Он тяжело дышал, длинные волосы сплетались друг с другом, беспорядочно рассыпаясь по плечам, одежда кое-где была порвана, небольшое кровавое пятно алело на белой ткани сорочки чуть выше пояса брюк. Его приятно удивило, что девушка не стала закрываться от его глаз, а потому, расценив это по-своему, он с горячностью обхватил Калли за плечи и втолкнул в комнату, заходя следом.

– Ты моя спасительница, – томно проговорил он, растягивая губы в чарующей улыбке. Огонёк свечи отразился в глубине его тёмных глаз опасным блеском. Но Калли не заметила этого. Всё её внимание сосредоточено было на небольшом алом пятне, которое медленно увеличивалось.

– Что с вами? – спросила она, освобождаясь из его рук и отходя на шаг.

Мужчина ничего не ответил. Вместо этого он стал медленно раздеваться. Сперва тёмно-серый камзол отлетел куда-то в угол комнаты, затем лёгким движением была откинута рубашка, оголяя крепкий торс. Разоблачаясь, мужчина неотрывно смотрел на девушку, которая уже готова была провалиться сквозь землю от стыда.

– Сегодня я не очень успешно побывал в гостях, – заключил он, указывая пальцем на неглубокий порез, который его, судя по всему, не особенно беспокоил. – Нинель говорила, что ты знаешь медицину. Будь добра, сделай так, чтобы затянувшись, эта рана больше не напоминала мне о себе.

Мужчина подошёл ближе.

– Но у меня нет ничего с собой, – пролепетала девушка. – Чтобы обработать рану, нужно готовить отвар, нужны травы. Я только завтра смогу за ними сходить.

Раад досадливо поджал губы, с деланным сожалением покачав головой.

– Как жаль. Получается, я зря пришёл? – он шагнул ей навстречу. Теперь мужчина был так близко, что Калли чувствовала его запах. Смесь алкоголя, табака и пота неприятно резанула по носу.

– Лучше вам уйти, – почти взмолилась Калли. Отступать в крохотной комнате ей было некуда. Позади неё подоконник уже упёрся в спину.

– Я не могу уйти, Каллиопа, – Раад склонился над ней и, едва касаясь губами виска, прошептал на ухо. – Сегодня мне не дали того, зачем я пришёл, и я еле ноги унёс от ревнивого муженька одной сговорчивой красотки. Теперь моё тело требует закончить начатое. А твоё поможет мне в этом.

Не дожидаясь реакции Калли, он схватил её в крепкие объятия и с неукротимой жадностью стал целовать, за считаные секунды покрыв кожу на шее и губы девушки дорожкой горячих прикосновений. Калли опешила, но очнувшись от этого необъяснимого гипноза, вскоре начала вырываться. Свеча вместе со свитками, разложенными на подоконнике, не удержавшись в пылу битвы, вскоре устремилась на пол, затухая на лету. Раад не собирался церемониться с простой служанкой. Его желание было превыше всего, а потому, раздражаясь от её сопротивления, он с остервенением швырнул Калли на стоявшую тут же койку. Раад прокладывал путь к заветной цели решительно и быстро, а когда Калли вознамерилась закричать, ей не дали этого сделать. Мужчина повалился на неё всем своим массивным телом, зажал рот и в то же самое время с усилием приспустил брюки. Калли показалось, что она вот-вот задохнётся, настолько он сдавил её хрупкое тело своей тяжестью. Мыча, упираясь и извиваясь под ним, Калли пыталась что было силы избежать позора. Отчаяние уже завладело ею в момент, когда она почувствовала, как подол её платья потянули вверх, оголяя ноги. Но девушка не намеревалась сдаваться. Неожиданно рука её нащупала влажноватый участок на поясе мужчины. Не раздумывая, Калли воткнула палец прямо в кровоточащую рану, вынуждая мерзавца потерять бдительность. Раад не закричал, но ослабил руку. Поспешив воспользоваться его заминкой, Каллиопа отпихнула его ладонь от лица и завопила что было силы:

– Спасите!

В ту же секунду она получила сильный удар кулаком по лицу, чуть не потеряв сознание от ужасной боли. Тем не менее почти сразу стало легче дышать. Её отпустили. В темноте трудно было что-то различить, но тень, которая стремительно юркнула за дверь, не дожидаясь развития событий, она определила отчётливо.

Когда заспанная Нинель в сорочке и со свечой в руке, наконец, поднялась к ней, то поняла всё без слов. Она не бросилась сразу же утешать девушку, которая после всего пережитого выглядела ужасно и сидела на своей постели, сжавшись в комок и дрожа всем телом. Вместо этого она с минуту молча буравила её гневным взглядом, после чего удалилась, оставив дверь открытой.

Среди ночи в доме прачки Арги раздался стук. Разбуженная хозяйка с недовольным видом открыла.

– Ох, милая, – простонала она, когда глаза привыкли к темноте и стало ясно, кто пожаловал. – Заходи.

ГЛАВА 12 Поиски жениха

– Не понимаю, как Нинель терпит этого паршивого кобеля, – причитала Арга, стоя на кухне и разливая травяной чай по чашкам. – Я бы давно выставила его. Ещё бы наподдала для скорости грязной тряпкой. Как ты себя чувствуешь? – женщина села за стол напротив Калли, которая всё это время прижимала кусок холодного мяса к ушибленному месту.

– Здесь, в вашем доме, мне всегда хорошо, что бы ни происходило за его стенами, – призналась девушка. – Простите, что разбудила.

– Да перестань, – женщина отмахнулась. – Надеюсь, Нинель не станет распускать слухи и говорить всем, что ты во всём виновата. Эта престарелая дурочка умудрилась влюбиться как девчонка. О, боги, как же мало надо женщине, чтобы сойти с ума. Допивай чай, и будем ложиться. Завтра, когда вернусь с работы, подумаем, куда ещё тебя пристроить.

Каллиопа, которая всё же не могла не размышлять о том, что беспокоило её больше всего, спросила:

– Арга, вы, случайно, не знаете парнишку, который ходит в подмастерьях у Олгаса?

– Джамиль-то? Да кто же его не знает? Его отец – стекольщик. Когда был жив мой муж, он работал вместе с ним. Кстати, – Арга, которая наскоро прибиралась в печи, отложила кочергу с видом человека, осенённого догадкой, – можно попроситься к ним на службу. Ты разбираешься в красках, а Мадий как раз трудится над большим правительственным заказом. Нужно сделать витраж для северного фасада.

– Крашение стекла – сложный процесс. Мне он известен лишь в теории.

– Уверена, твои знания пригодятся.

Неожиданно позади Калли раздались шаги. Таная вошла в кухню с малышом на руках.

– Он проснулся, – проговорила девушка, с удивлением поглядывая на Каллиопу. Той вдруг стало стыдно за синяк под глазом, и она поспешила отвернуться к стене.

– Я знала, что он скоро проснётся, – сказала Арга, принимая ребёнка. – Не ты, так он разбудил бы меня, так что перестань извиняться.

Когда женщина удобно устроилась с ребёнком возле оголённой груди, Калли спросила:

– Витраж с драконом делал Мадий?

– Да, вместе с моим мужем, – проговорила Арга, чуть загрустив. – Воспоминание о нём со мной навсегда не только в детях, но и в облике крылатого змея, который грозит врагу из окна замка. Каждый день мимо него хожу.

– Тонкая работа.

– Мадий не знает себе равных в ремесле. Палак тоже был мастером, но пьянство сгубило его. Теперь Мадий один работает. Старшие сыновья помогают ему, правда они ещё только учатся. Неплохо было бы устроить тебя к ним, но ты девушка, – Арга досадливо поджала губы. – Тебе придётся выйти замуж.

Калли чуть не уронила чашку.

– Как замуж? За кого?

– Не знаю, подумай. Может, есть кто-то на примете? Если нет, то не беда. В конце концов, парни у Мадия как на подбор. Выйдешь за кого-нибудь из них.

Калли задумалась. Но размышляла она, вопреки ожиданиям Арги, не о кандидатах в мужья, а об абсурдности своего положения.

– Зачем мне выходить замуж? – наконец, спросила она.

Арга цыкнула.

– Понимаешь, Каллиопа, дело в том, что у нас здесь женщина должна быть под покровительством мужчины, если хочет заниматься серьёзным промыслом. Вот я, например, была женой уважаемого человека и потому имела право устроиться на работу, а потом, когда Палак умер, мой статус не изменился, и я продолжила трудиться. Даже стала главной прачкой в замке. Это моя вина, что я не уберегла тебя от Раада. До его появления в доме Нинель было тихо и спокойно, я даже не думала, что там может произойти что-то подобное, – Арга забрала у Калли кусок мяса и отдала его дочери, чтобы та снесла его в погреб. – Будучи замужем, ты окажешься под защитой супруга и его семьи. Ни один мужчина не сможет безнаказанно к тебе прикоснуться.

– Арга, – остановила её Калли, – но я ведь никого не знаю здесь, кроме… – Она замерла, округлив глаза, – нет, глупости.

– Почему? – Арга в упор уставилась на девушку. Она сразу поняла, к чему та клонит. Теперь в её глазах сиял неподдельный интерес. – Табиб расположен к тебе и, насколько я успела понять, намерен исполнить волю твоего отца. Если ты выйдешь за него, это будет наилучший исход.

– Это невозможно, Арга.

– Ты сама говорила, что он не против был тебя взять, но по нашим законам ты действительно не имела права постоянно находиться в той части замка. А вот если станешь женой Олгаса, то отпадёт надобность искать работу в городе, ты получишь полное право бывать у него, оставаться допоздна и на ночь, – добавила она с азартом человека, которому нравилось происходящее. Калли определённо внесла разнообразие в их размеренную жизнь.

– Подожди, – Калли выставила вперёд палец, – а разве недостаточно быть просто помолвленной с кем-то?

– Нет, недостаточно, – твёрдо ответила Арга. – Помолвка – это дань традициям, которая не имеет законной силы, а женитьба – это уже навсегда. Ну или пока смерть не разлучит, – добавила она, пожав плечами. – Но потом всё равно сохраняются права. Ты даже сможешь снова выйти замуж, и тут уже вольна будешь отказать тому, кто не мил в пользу того, который по сердцу.

Калли, не находя в себе сил унять волнение, поднялась со стула и несколько раз прошлась из угла в угол маленькой комнаты, потирая руки. Женитьба с Олгасом и впрямь могла разрешить её проблемы, но перспектива такого странного союза пугала. Калли никогда не думала о браке. В её маленьком мире до недавнего времени не было никого, кроме отца, и в глубине души ей хотелось, чтобы так было всегда, но судьба решила по-своему, а потому следовало действовать. Она остановилась, уперев руки в боки.

– Он не согласится, – заключила она, уставившись во тьму за окном.

– Уверена, Олгас поймёт.

– Но ведь муж и жена, они… – Калли недоговорила, обернувшись в сторону женщины. В глазах её застыл испуг.

Арга тихо, чтобы не разбудить задремавшего Василя, рассмеялась.

– Поверь, наш Табиб давно променял всё мирское на науку. И если когда-то он мог наведаться в кабак старика Ясона, то все уже забыли, сколько лет назад это было в последний раз. Олгас очень стар, и ему не нужна любовница, а помощница может пригодиться. Завтра я поговорю с Джамилем, – женщина решительно поднялась, намереваясь отправляться в постель.

– Немыслимо, – Калли закрыла руками лицо, но тут же дёрнулась, испытав боль от прикосновения к ушибленному месту.

Арга встала позади неё и положила свободную руку ей на плечо.

– Всё будет хорошо, Каллиопа, – проговорила она, как всегда вселяя толику успокоения своим уверенным голосом. – А теперь иди. Спать осталось недолго. Нужно набраться сил.

ГЛАВА 13 Любимая жена

Рассветное солнце заливало помещение беспощадным сиянием. Оно заставляло тех, кому выпала честь лицезреть восход, прятать глаза и отворачиваться в надежде на то, что слепящие лучи сжалятся над ними, но светило было непреклонно. Прошло уже достаточно времени, чтобы все устали, а особенно вспыльчивые начали раздражаться. И всё же они старались сдерживать себя, ведь ожидание повелителя – это большая честь.

Когда, наконец, Гафур Савлий явился на заседание совета, многие беззвучно выдохнули. Но рано радоваться не стоило: впереди их ждали несколько мучительных часов в душном помещении.

– Садитесь, – Гафур небрежно махнул им рукой и откинув подол длинной мантии, тяжело упал в кресло во главе стола. По недовольному лицу видно было, что старика что-то беспокоило.

– Что с вами, отец? – спросил высокий, широкоплечий юноша, русые волосы которого были собраны в низкий хвост. Серые глаза его в тот момент светились не столько сочувствием, сколько любопытством.

Гафур сурово глянул на него исподлобья.

– Ничего из того, на что стоило бы отвлекаться в столь важный час, Кобос, – бросил он. – Но раз ты вызвался, то давай начнём с тебя. Рассказывай, как обстановка во вражеском тылу?

Молодой человек, облачённый в светлый коричневый сюртук с позолоченной оторочкой по подолу и на манжетах, решительно поднялся.

– В Талисии всё тихо, государь, – начал он. – Я слежу за положением. Мне докладывают обо всём, что может внушить подозрение. Меры принимаются незамедлительно.

– Но я слышал, что там неспокойно, – прервал его отец. – Не зря же ты, Лейс, уверял меня в том, что нам срочно требуются снаряды для пушек, – Гафур перевёл взгляд на старшего сына.

Лейс Савлий, который всё это время, казалось, никого не слышал и сосредоточенно размышлял о чём-то, тут же ответил:

– И я готов повторить свои слова, отец, – он кинул на брата короткий недовольный взгляд. – Слово и дело часто разнятся, а значит, следует озаботиться защитой наших стен. Слухи об оружии, которое готовится в их краях, не могли взяться из ниоткуда.

– Брат, ты драматизируешь, – протянул Кобос, снисходительно улыбаясь. – Похоже, ты слишком долго пребывал в мире, и тебе просто не терпится вступить с кем-нибудь в драку.

– Это не мир, а затишье перед бурей, брат, – последнее слово Лейс почти выплюнул. – Я бы предпочёл войну, неизбежно ведущую к миру, чем эту затянувшуюся тишину, в которой отчётливо слышу, как натягивается тетива вражеских луков.

С высокомерием, свойственным молодым повесам, юный Кобос заметил:

– К твоему сведению, Талисия давно успокоилась. У них хватает забот и без нас. А грозить ей пушечным снарядом – только разжигать новую ссору.

– То есть, по-твоему, нам нужно переплавить пушки на колокола, а снаряды – на садовые оградки? И тогда мы точно заживём в мире с соседями? Для дипломата ты слишком наивен.

– Не преувеличивай, – рыкнул на него Кобос.

– А ты не говори чушь! – рявкнул в ответ Лейс.

Братья скрестили яростные взгляды и, возможно, схватились бы за сабли, если бы не отец.

– А ну хватит! – приказал он. – Вы на заседании совета ведёте себя как дети, которые не могут поделить игрушку. Мне стыдно за вас. Пусть всё остаётся как есть. Ты, Лейс, продолжай следить за состоянием наших войск и вооружения, а ты, Кобос, отправляйся обратно в Талисию и не останавливай работу там. Уверен, эти варвары знают, что мы всегда готовы к войне, как и они сами, чего бы эти лицемеры ни говорили.

Оставив сыновей, правитель выслушал подробнейший отчёт о работе разведки, министерства торговли и казначейства. Когда же очередь дошла до верховного муллы и тот сообщил, что народ упорно бойкотирует службу в мечети, предпочитая ей храм богов, Гафур очередной раз задумался о жёстких мерах воздействия на упрямые умы. Всё то время, пока уважаемые члены совета докладывали халифу о состоянии дел во вверенных им отраслях, два брата не обменялись ни словом, ни взглядом. Они никогда не были близки. Их противостояние началось с тех самых пор, как оба научились отстаивать права на собственность, будь то игрушки, возможность отправиться в поход вместе с отцом или особо важные правительственные поручения. Всё детство они соперничали и затевали драки из-за любых, даже самых незначительных мелочей. Их нельзя было оставлять наедине. Всякий раз, как гувернёры отлучались, вскоре находили принцев сплетёнными в клубке неистовой драки.

Они родились от двух разных матерей. Гречанка Делия была любимой женой правителя многие годы. Именно она родила Гафуру первенца и сумела заронить в сердце грозного владыки любовь. Восемь лет мальчик счастливо жил, ощущая причастность к настоящей семье, где все любили друг друга. Маленький Лейс тяжело перенёс неожиданную смерть матери, причин которой не сумел найти даже такой умелый врач, как Олгас Табиб. Тогда юный наследник сильно ополчился на отца за то, что тот с поразительной быстротой забыл любимую, променяв её на другую. Талисийка Селена к моменту смерти Делии влачила существование в гареме правителя на протяжении нескольких лун. Он обратил внимание на девушку почти сразу, как только совершил последний погребальный обряд над могилой возлюбленной жены. Никого тогда не удивило, что владыка нашёл утешение в объятиях чернобровой смуглой красавицы. Лишь старший сын, хоть и был юн, заподозрил неладное.

Вскоре Селена родила Гафуру дочь, за ней – вторую, а третьим из её чрева вышел Кобос, ставший для старшего брата олицетворением вселенской несправедливости. С новой чуждой ему женщиной и её отпрыском отец обрёл семью, которую Лейс так безвременно потерял. Ненависть к брату с возрастом только усиливалась, тогда как и сам Кобос, избалованный вниманием нянек и матери, не спешил мириться с присутствием соперника. К счастью, когда оба выросли, Гафур развёл их по разные стороны баррикад. Теперь словоохотливый Кобос трудился на поприще дипломатической миссии, усмиряя конфликты с соседями в зачатке, а Лейс командовал армией.

Когда заседание окончилось, Кобос Савлий не поспешил к себе, чтобы дать уставшему от долгого сидения телу отдых в объятиях наложниц. Ему, конечно, этого очень хотелось, но сыновний долг требовал отложить на время плотские утехи. Дождавшись, пока рядом не останется ни одного свидетеля, он скользнул за полог широкого гобелена на стене, в ту же секунду оказавшись между стен узкого тёмного коридора. Молодой человек давно знал эту дорогу и не плутал в многочисленных переходах. На одном из этапов пришлось спуститься туда, где в кромешной темноте и сырости крысиный писк то и дело отдавался от влажных стен пронзительным эхом. Кобос не боялся заблудиться или быть пойманным. Этот тайный путь был известен лишь двоим. Слегка ощупывая для надёжности стены, юноша вскоре выбрался из тёмного подземелья. Как бы он ни храбрился, покидая мрачные лабиринты замка, юноша ощущал неподдельное облегчение. Тонкая линия света, которая билась из-за закрытой двери, заставила его ускорить шаг. Подойдя к ней, Кобос простучал условный сигнал. С той стороны послышался шорох, а вскоре на пороге возникла та, кого он в равной степени опасался и любил.