От саванны до дивана: Эволюционная история кошек бесплатное чтение

Джонатан Лосос
ОТ САВАННЫ ДО ДИВАНА
Эволюционная история кошек

Переводчик: Елена Борткевич

Научный редактор: Анжелика Клекот

Редактор: Олег Бочарников

Издатель: Павел Подкосов

Руководитель проекта: Анна Тарасова

Ассистент редакции: Мария Короченская

Арт-директор: Юрий Буга

Корректоры: Елена Рудницкая, Лариса Татнинова

Верстка: Андрей Фоминов

Иллюстрация на обложке: johnwoodcock / iStock / Getty Images

© Jonathan B. Losos, 2023

© Иллюстрации. David J. Tuss, 2023

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2024

© Электронное издание. ООО «Альпина Диджитал», 2024

* * *

Памяти моего отца, Джозефа Лососа, которому я многим обязан, в том числе и своей любовью к кошкам

Глава 1. Парадокс современной кошки

Старая шутка гласит: «Хорошо, что кошки мельче собак, иначе они съели бы своих хозяев». Я не только большой любитель кошек, но еще и ученый, поэтому, немного посмеявшись над ней, тут же подумал: «Как бы мне это проверить?» К сожалению, даже наука не всесильна. Чтобы получить точный ответ, пришлось бы вывести породу домашних кошек весом в 35 килограммов.

Но это отнюдь не означает, что ученым совершенно нечего сказать по данному поводу. В 2014 году в прессе широко освещались результаты одного исследования: газета Orlando Sentinel опубликовала статью под заголовком «Будь кошки побольше, они бы вас загрызли». А в USA Today и вовсе решили обойтись без сослагательного наклонения, объявив: «Возможно, ваша кошка хочет вас загрызть».

На самом деле в научной работе об этом не было ни слова. Речь в ней шла о другом: ученые сравнивали такие формы поведения, как агрессивность и коммуникабельность, у представителей пяти видов кошачьих, от домашней кошки до африканского льва. Они пришли к выводу, что все эти кошки, независимо от размера, почти не отличаются друг от друга своим поведением. То же самое подтверждают и сотрудники зоопарков: если вы понимаете мимику и язык тела вашей кошки, то без труда догадаетесь, что на уме у льва или тигра. Ученые ни словом не обмолвились о том, что домашняя кошка размером со льва вполне могла бы вами поужинать, — это журналисты и блогеры неверно все истолковали^[1],[2].

Но даже если научное исследование не дает повода заподозрить котеек в людоедских наклонностях, оно обнаруживает одну важную вещь: кошка есть кошка, какого бы размера она ни была. Это открытие вряд ли станет сюрпризом для тех, кто часами просматривает в интернете ролики, где тигры бегают за красным огоньком лазерной указки, леопарды сидят в картонных коробках, а львы впадают в экстаз от запаха кошачьей мяты.

Я понял, что наши домашние друзья мало чем отличаются от своих диких собратьев, еще несколько лет назад, когда путешествовал по Южной Африке вместе со своей женой Мелиссой. Во время ночных поездок по окрестностям Национального парка Крюгер нам часто доводилось видеть поджарых рыжевато-коричневых кошачьих с едва заметным узором из пятен или полос на шкуре. Стоило только зверьку на мгновенье угодить в свет наших фар, как он опрометью бросался обратно во тьму.

Впервые они попались мне на глаза неподалеку от бунгало, в котором мы остановились. Учитывая размер и внешний вид животных, я решил, что это питомцы кого-то из работников отеля или же что их держат тут для защиты от грызунов. Так или иначе, у меня сложилось стойкое впечатление, что это домашние кошки, которые просто решили прогуляться по африканским просторам. Ничего хорошего из этого не выйдет, думал я, ведь вокруг столько крупных хищников, но это их дело, а не мое. Поэтому я не обращал особого внимания на этих маленьких бродяг и не особо расстраивался, когда они быстро исчезали в кустах, — вот вернемся в отель, там и поглажу их хорошенько.

^{Африканский степной кот}

Но, когда мы встретили одного из этих котов в нескольких часах езды от отеля, стало понятно, что никакой это не питомец. Ничего подобного! Перед нами самый настоящий африканский степной кот — биологический вид, от которого и произошли наши домашние любимцы (мы подробнее остановимся на этом в шестой главе)^[3]. Присмотревшись получше, мы заметили характерные отличия: длинные лапы и восхитительный хвост с черным кончиком. И тем не менее, увидев такого зверя из окна своей кухни, вы, скорее всего, подумали бы: «Надо же, какая красивая киска гуляет у нас по двору!» — а не «Откуда здесь, в наших краях, этот африканский степной кот?».

Если говорить о повадках, то и здесь домашние кошки мало чем отличаются от своих предков. Конечно, они более дружелюбны — или, по крайней мере, терпимы — по отношению к людям и иногда более общительны друг с другом, но в остальном они ведут себя в точности как их дикие собратья: так же охотятся, вылизываются, спят. И даже легкость, с которой брошенные хозяевами кошки дичают и возвращаются к врожденным, унаследованным от предков повадкам, свидетельствует о том, что они почти не изменились.

Именно поэтому домашних кошек принято считать частично или наполовину одомашненными. Одомашнивание — это процесс, в ходе которого животные и растения видоизменяются при взаимодействии с человеком и с пользой для него^[4]. Под видоизменением я подразумеваю эволюцию организмов посредством генетических мутаций, которые приводят к поведенческим, физиологическим и анатомическим отличиям животных от их предков^[5].

В отличие от кошек, полностью одомашненные виды существенно отличаются от своих диких предшественников. Возьмите, к примеру, домашнюю свинью. Большая, толстая, розовая, с закрученным хвостиком, висячими ушами и скудной щетиной, Sus domestica — квинтэссенция одомашнивания животных, биологический вид, который люди создали собственными руками, значительно видоизменив дикого кабана (Sus scrofa) в соответствии со своими потребностями. Или посмотрите на коров, которые за тысячелетия селективного разведения из величественных диких туров превратились в машины по производству мяса и молока^[6]. Подобная же селекция растений привела к появлению таких сельскохозяйственных культур, как кукуруза и пшеница, которые кардинально отличаются от своих диких прототипов.

Совсем другое дело — домашние кошки. Отбросьте в сторону внешний лоск — разнообразие окрасов, текстуры шерсти и ее длины, — и вы почти не увидите разницы между дикими и домашними кошками. У кошек нет тех анатомических, физиологических и поведенческих особенностей, которые отличают большинство других одомашненных видов от их предков.

Недавние исследования геномов животных подтверждают это мнение. Если собаки сильно отличаются от волков генетически, то у диких и домашних кошек расхождений не так уж много. Получается, что кошки почти не одомашнены.

Но тут необходимо сделать одну важную оговорку. Есть лишь небольшое количество отдельных кошачьих пород; остальных объединяют в общую категорию домашних кошек, которых принято делить на длинношерстных и короткошерстных (что звучит куда изящнее «беспородных»). Порода — это группа особей с общим набором признаков, которые отличают их от остальных представителей вида. Своеобразие породы поддерживается тем, что ее представители скрещиваются исключительно друг с другом; это позволяет закрепить гены, которые отвечают за особенности, свойственные только ей^[7].

Породы кошек бывают разными по выразительности внешнего облика. Некоторые из них имеют вполне стандартный вид, как у обыкновенной домашней кошки, отличаясь от нее разве что загнутыми ушками или волнистой шерстью.

Но чаще всего породистые кошки совсем не похожи на своих предков повадками и телосложением. Если бы вы случайно наткнулись на одну из них в саванне, то ни за что не приняли бы ее за дикую.

Некоторые породы заметно отличаются не только от простых домашних кошек, но и от остальных представителей Felidae (так по-научному называется семейство кошачьих, которое объединяет множество видов — от домашних кошек до оцелотов, львов и тигров). Другими словами, кошки, которые сформировались в результате селекции, отличаются от тех, что появились за миллионы лет кошачьей эволюции.

И вот перед нами головоломка: бóльшая часть кошек как две капли воды похожа на своих предков, а меньшая — разительно от них отличается. Как получилось, что в одном случае эволюция вида шла медленно, а в другом — неслась во весь опор? Разумеется, Felis catus — домашние кошки — отнюдь не единый организм, который развивается в строго заданном порядке. Совсем наоборот: существует множество групп кошек, каждая из которых эволюционирует по-своему.

Чтобы понять, почему так происходит, стоит обратить внимание на разнообразие кошек, которые нас окружают. С одной стороны, все домашние питомцы делятся на породистых и беспородных. С другой стороны, бездомных кошек тоже можно разбить на две подгруппы: одни живут сами по себе, а других подкармливают и в некоторой степени опекают люди^[8].

Вероятность того, что каждая группа кошек эволюционирует по-своему, заставляет задуматься об их будущем. Неужели теперь, когда кошки променяли жизнь в саванне на соседство с человеком, мы становимся свидетелями происхождения новых видов и домашние кошки развиваются в разных направлениях, каждое из которых прокладывает свой собственный эволюционный путь?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть типы отбора, которые действуют в этих группах, и начать лучше с породистых кошек. Чарльз Дарвин обнаружил, что искусственная селекция животных и растений в точности повторяет путь естественного отбора: особи с определенными признаками имеют больше шансов выжить и произвести потомство, чем те, кто ими не обладает. Если признаки обусловлены генетически — то есть у обладающих ими особей иные варианты генов, нежели у всех остальных, — то эти варианты генов и признаки, за которые они отвечают, распространятся в следующем поколении. Повторяясь из поколения в поколение, этот отбор приводит к значительным изменениям. Именно так виды эволюционируют при естественном отборе, и аналогичный процесс — но уже под названием искусственного отбора — лежит в основе развития и усовершенствования новых пород^[9].

Мы на какое-то время отложим обсуждение причин, по которым селекционеры отбирают те или иные признаки, да и вообще решаются на создание новой породы. Главное в том, что выведение породы — это эволюционный процесс, в результате которого появляются животные с совершенно новыми характеристиками или новым сочетанием уже существующих характеристик. Поскольку все представители породы обладают генами, ответственными за эти характеристики, порода сохраняет своеобразие из поколения в поколение. Вот почему для заводчиков так важна родословная каждой отдельной особи: этот документ показывает, что многие поколения предков животного тоже были представителями этой породы и что оно, несомненно, унаследовало от них характерные признаки. Поэтому под породистой кошкой мы будем понимать кошку с родословной.

Однако большинство домашних кошек беспородные (в США, например, таких около 85 %; причем у собак этот показатель намного ниже — чуть менее половины). Чаще всего у нас дома живут именно такие кошки, их много в зоомагазинах и приютах для животных. Иногда в них намешаны гены разных пород, но чаще всего у них в роду нет ни одного чистокровного предка. Их объединяет только одно: все они домашние кошки. Сказав мне, что у вас дома живет короткошерстная кошечка, вы всего лишь сообщите, что у нее короткая шерсть. Но стоит вам упомянуть про породистую питомицу, скажем сингапурскую кошку, и я моментально пойму, как она выглядит и даже какие у нее повадки.

Для наших целей особое значение имеет тот факт, что большинство — свыше 90 % — домашних питомцев в США стерилизованы и поэтому не передают свои гены следующему поколению. Они тупик эволюции. Домашние кошки, которые живут с нами под одной крышей, произошли от общего предка — африканской степной кошки, — но лишь некоторые из них принимают участие в последующей эволюции вида.

Размножение беспородных кошек чаще всего происходит за пределами наших жилищ: в переулке, в лесу или на ферме — и при этом совершенно бесконтрольно. Кошки сами решают, кому из них и с кем скрещиваться. И никакой искусственной селекции. Не мы выбираем, кому из них продолжать свой род, а кому нет, а отсюда и никакого отбора по ценным для нас признакам.

Некоторые из этих кошек обитают вдали от людей и ни в чем от них не зависят. Они живут точно так же, как когда-то давно жили их дикие предки, и можно предположить, что естественный отбор помогает им оставаться собой и следовать той формуле, которая миллионы лет обеспечивала диким кошкам успешное выживание^[10].

И все же многие бездомные кошки обитают по соседству с людьми, взаимодействуют с нами и получают от нас пищу. И в этом случае мы можем говорить о целом ряде факторов селективного давления, которые, с одной стороны, поддерживают признаки, доставшиеся в наследство от диких предков, а с другой — поощряют развитие качеств, необходимых для сытого сосуществования с человеком.

Конечно, было бы лучше, если бы вместо голых предположений мы оперировали научными данными о том, как меняются эти кошки в процессе естественного отбора. Мы с вами увидим, что до сих пор число исследований, посвященных влиянию естественного отбора на таких кошек, было весьма скромным, но в скором будущем ситуация должна измениться.

В этом смысле кошки сейчас оказались на перепутье. Одна их часть осваивает новую эволюционную территорию, приносит необычное на вид потомство и вполне может считаться полностью одомашненной. Между тем для многих кошек жизнь почти ничем не отличается от того, как жили их предки: на лоне природы, под действием стихий, бок о бок с другими биологическими видами и в контакте с экосистемой. Поскольку никто не вмешивается в их личную жизнь, они сами определяют свое эволюционное будущее, и нет ничего удивительного, что они придерживаются стратегии диких кошек, проверенной временем. Промежуточная третья группа представляет собой компромиссный вариант: это бездомные кошки, которые адаптировались к превратностям уличной жизни, но при этом привыкли получать от нас пищу.

Эта книга рассказывает о том, как кошки дошли до этой эволюционной развилки. Мы рассмотрим, как под влиянием естественного и искусственного отбора в течение нескольких миллионов лет формировался и до сих пор формируется вид Felis catus, как кошки, в свою очередь, взаимодействуют с окружающим миром и что ждет их в будущем.

Все это замечательно, но почему я, эволюционный биолог, изучающий адаптивные механизмы у ящериц, вдруг взялся за написание такой книги? Признаюсь, я с раннего детства любил кошек, с тех самых пор, как пятилетним мальчуганом отправился вместе с мамой в приют при Обществе защиты животных в Миссури, чтобы взять оттуда сиамскую кошку в подарок отцу на день рождения. Я хорошо помню, как пытался загородить Тамми своими худенькими детскими ногами, когда папа, вернувшись с работы, вошел в кухню, но она мяукнула, выдав себя. С тех самых пор я без ума от кошек.

Несмотря на то что я решил стать эволюционным биологом, мне и в голову не приходило взяться за изучение кошек. Ведь они славятся скрытностью, а это отпугнет любого, кто хочет посвятить себя полевым исследованиям и наблюдениям за жизнью животных. С ящерицами в этом плане гораздо проще: их много, их легче найти, с ними проще работать и на природе, и в лаборатории. Я выбрал ящериц и не пожалел.

В самом начале карьеры я не проявлял большого научного интереса к кошкам, зато никогда не упускал возможности их погладить. У меня было такое впечатление, что кошки редко становятся объектом исследований, да и то в основном довольно скучных.

Оказывается, я ошибался. Несколько лет назад я узнал, что для изучения домашних кошек исследователи применяют те же методы, которыми мы с коллегами пользуемся при работе со львами, слонами, ящерицами и другими дикими животными: все от камер слежения и спутниковых навигаторов до секвенирования генома. Я был удивлен и восхищен. Кто бы мог подумать, что такое количество ученых занимается кошками, и уж тем более, что они так много узнали о природе братьев наших меньших.

А потом, скажу скромно, мне в голову пришла отличная мысль: проведу-ка я у студентов первого курса университета цикл занятий, посвященных науке о кошках. Я хотел увлечь их этой темой и, пока они думают, что изучают кошачьих, незаметно передать им передовые знания об экологии, генетике и эволюции.

Все сложилось как нельзя лучше. Ко мне на занятия записалось двенадцать замечательных гарвардских первокурсников. Мы пригласили к себе в гости египтолога с лекцией о древних кошках, посетили выставку кошек на мысе Код, познакомились с портретами кошек в Гарвардском художественном музее и на заре сходили покормить бродячих кошек рядом с заброшенными домами на юге Бостона. Мы столько всего о них узнали, а вдобавок студенты получили представление о том, как современные биологи исследуют биоразнообразие.

Но все это привело к неожиданным последствиям. Пока я посвящал студентов в науку при помощи кошек, я и сам не на шутку увлекся изучением этих животных.

Особое впечатление на меня произвело разнообразие современных пород кошек. Занимаясь ящерицами, я исследовал главным образом то, как в течение тысяч и даже миллионов лет от одного-единственного общего предка произошло огромное количество новых биологических видов, каждый из которых анатомически приспособлен к существованию в определенной среде (в науке это явление называется адаптивной радиацией). Поэтому я очень удивился, узнав, что кошки пришли к такому многообразию не за миллионы лет, а всего за несколько десятилетий.

В ноябре 1938 года в National Geographic вышла статья про кошек с фотографиями представителей персидской и сиамской пород, которые мало чем отличались друг от друга. Сегодня о них такого не скажешь. Всего за 85 лет сиамская порода из обыкновенной кошки с несколько угловатой головой превратилась в стройное, грациозное животное с удлиненным туловищем и мордочкой, похожей на наконечник копья. Будто бы кто-то взял ту самую сиамскую кошку с фотографии 1938 года и как следует потянул ее за нос. Персидские кошки, напротив, полностью лишились носа, став при этом плотнее и коренастее. Получается, всего за несколько десятилетий селекционеры перекроили внешность этих двух пород, сделав их полными противоположностями друг другу и при этом не похожими ни на одного из своих сородичей. Или возьмите, к примеру, коротколапых манчкинов. Если бы палеонтологи нашли ископаемые останки такой кошки, они вряд ли отнесли бы ее к виду Felis catus.

Иначе говоря, кошки являют собой прекрасный пример необыкновенно быстрой эволюционной диверсификации, которая достойна отдельного научного исследования. И хотя я по-прежнему посвящаю все свое рабочее время ящерицам, я взялся изучать кошек, чтобы выяснить, как они эволюционировали и эволюционируют, а также чтó благодаря им мы можем узнать об эволюционном процессе в целом.

Исследователи кошек черной завистью завидуют тем, кто работает с собаками. И неслучайно: собаки давно уже стали любимчиками научных сотрудников лабораторий и газетных репортеров, которые о них пишут. Если верить The New York Times, изучение собак находится в авангарде современной науки, в то время как знания о кошках застряли где-то на уровне Средневековья. Эксперименты с собаками действительно позволили ученым значительно продвинуться вперед в таких областях, как генетика. Но, несмотря на отсутствие повышенного внимания со стороны прессы, изучение кошек приносит не менее щедрые результаты не только на тех направлениях, что и работа с собаками, но и в других сферах, которых собачьи исследования еще не коснулись. Теперь во многом настало золотое время для научного изучения наших любимых питомцев. Благодаря чудесам передовых технологий новое поколение специалистов-айлурологов стремительно разоблачает кошачьи тайны^[11].

Результаты такой работы легли в основу этой книги. Чтобы понять современных кошек, нужно разобраться, где их родина, кто их предок, как они изменились и почему. Исследования в области археологии и генетики, наблюдения за поведением животных, спектральный анализ звуков и целый ряд других методов научной работы расскажут нам об эволюции кошек за последние 10 000 лет. Мы также узнаем о высокотехнологичных приборах, с помощью которых ученые наблюдают, как кошки взаимодействуют с окружающим их миром и что они делают, когда выходят за порог дома и скрываются в неизвестном направлении. Говоря обо всем этом, нельзя забывать и о здоровье природной среды, поэтому мы рассмотрим, какое влияние кошки оказывают на своих соседей по экосистеме и что с этим делать. И наконец, мы вернемся к вопросу о будущем кошек, о том, куда движется кошачья братия и какие перспективы ее ждут.

Кроме того, из этой книги вы узнаете много нового о жизни кошек. Конечно, при таком обилии книг, журналов и веб-сайтов, рассказывающих обо всем, что связано с кошками, у нас нет недостатка в информации. И все же меня как ученого огорчает, что порой бывает довольно сложно отделить мифы от реальности. Возьмите, к примеру, названия пород кошек. Неужели египетские мау — прямые потомки кошек, живших у фараонов? И в самом ли деле персидские, абиссинские, сиамские и балинезийские кошки названы так по месту происхождения породы?^[12]

Я не устаю удивляться тому, как ловко знатоки кошек объясняют все их чудачества с позиций эволюции. Неужели Мурзик приносит мертвых мышей к вам на подушку, чтобы развить у вас охотничьи навыки? Действительно ли при виде птиц за окном у кошек срабатывает рефлекс и они начинают клацать зубами, как если бы рвали добычу на части? И отчего это Барсик мнет вам живот лапками? Его поведение в равной степени умиляет и раздражает вас, но зачем он это делает? Проще простого навыдумывать целую кучу основанных на домыслах теорий об эволюционном происхождении многочисленных особенностей разных видов животных. Гораздо сложнее подтвердить правдоподобность таких догадок научными методами. Поэтому необходимо помнить, что наряду с имеющимися у нас знаниями об эволюционном пути кошек есть вещи, которые еще только предстоит открыть, и вопросы, на которые, вероятно, наука никогда не найдет ответа.

Но в саге об эволюции кошек, конечно же, нашлось место и людям. Позже мы увидим, что в течение многих тысяч лет наша роль в этом процессе была весьма опосредованной: кошки стояли у руля и эволюционировали так, как того требовала от них жизнь рядом с человеком. Однако за последние полтора столетия кошки, по крайней мере некоторые из них, утратили это преимущество, и мы в значительной степени изменили траекторию их эволюции. Пришло время выяснить, отчего и почему любителям кошек так хочется выводить новые породы и как это происходит с научной точки зрения.

Некоторые аспекты разведения и торговли породистыми кошками вызывают немало критики. Мы рассмотрим суть этих нареканий, часть из которых появилась вполне заслуженно. Вместе с тем мы постараемся понять, приведет ли селективное разведение к появлению кошек, еще лучше приспособленных к жизни в домашних условиях в современном мире.

Кошки будут в центре нашего внимания на протяжении всей книги. Мы побываем там, где они живут, и там, где их изучают; заглянем в спальни на окраинах городов и в научные лаборатории; перенесемся на тропические острова и в австралийскую пустыню. И повсюду мы встретим людей, увлеченных кошками: ученых и заводчиков, которые по той или иной причине посвятили свою жизнь этим животным.

Кошки очень много значат для человека, поэтому не так-то просто определиться, как о них писать. Если мы назовем кошку питомцем, это вряд ли вызовет у кого-то возражения. Но каким словом обозначить роль человека по отношению к этому животному? Не зря же говорят: у собак — хозяева, а у кошек — прислуга. Ну а если серьезно, большинство из нас считает пушистых домочадцев друзьями или членами семьи, но никак не личной собственностью. Многие уже давно отказались от словосочетания «хозяин кошки».

Теперь владельцы животных все чаще называют себя их мамами и папами. И хотя я понимаю причину, по которой эта альтернатива так нравится некоторым из нас^[13], я откажусь от ее использования, чтобы еще раз подчеркнуть: кошки — это не миниатюрные копии львов или людей. Кошки — это кошки!

«Друзья», «компаньоны» — эти и другие слова тоже звучат применительно к кошкам. По-моему, каждое из них вполне уместно, но ни одно не подходит идеально. Я буду по очереди использовать то одно, то другое обозначение.

Для меня гораздо важнее сделать акцент на том, что кошка — это не вещь. Это живое и разумное существо, и мы должны относиться к ней соответственно. Именно поэтому я постараюсь несколько конкретизировать собирательный образ и для большей убедительности сделаю героями четных глав кошек, а нечетных — котов, нарушая этот принцип только в том случае, если речь пойдет об определенном коте и кошке.

Следующий вопрос касается общего наименования вида. В науке его принято обозначать латинским Felis catus, но чем заменить этот термин в повседневном обиходе? Я с детства привык называть их домашними кошками. Но выяснилось, что некоторые из нас категорически не согласны с таким названием. Как-то раз я написал для сайта National Geographic статью, использовав в заголовке словосочетание «домашние кошки», после чего получил напыщенное письмо, где объяснялось, что к домашним относятся только те из них, кто совсем не выходит на улицу. Автор письма, как и его педантичные единомышленники, может оставаться при своем мнении, но, вообще-то, домашним можно назвать любого представителя вида Felis catus, независимо от места его проживания. В то же время можно заменить слово «домашние» на «одомашненные», но оно, на мой взгляд, звучит невыразительно и вводит нас в заблуждение: большинство представителей этого вида имеет мало общего с одомашненными животными.

Мы можем — и часто будем — называть их просто кошками. Но этот термин относится ко всем представителям семейства кошачьих, включая львов и рысей (почему собаки получили отдельное от остальных представителей своего рода название, а кошки нет — вопрос интересный, но я оставлю его без ответа).

Что в итоге? Я буду поочередно использовать все три варианта. Слово «кошки» подойдет в тех случаях, когда понятно, о ком идет речь, а когда потребуется избежать путаницы с другими кошачьими, я буду выбирать между домашними или одомашненными кошками.

Наконец, существует целая масса терминов для обозначения кошек, живущих в разных условиях. И хотя богатство категорий объясняется множеством тонких отличий, я ограничусь делением всех кошек на домашних и бездомных, признавая, что между ними есть некая серая зона. В случае с большой группой бездомных кошек, которых подкармливают люди, можно говорить о колонии. Но если такая кошка живет сама по себе, без всякого участия человека, то она считается одичавшей. И опять же важно помнить, что граница между двумя этими категориями порой размыта. Главное отличие бродячих кошек от их одичавших сородичей заключается в том, что первые адаптировались к людям благодаря предыдущему опыту взаимодействия, а вторые относятся к человеку с опаской. Если бродячие кошки оказываются слишком долго предоставлены сами себе, они теряют навыки общения с людьми и дичают.

Но оставим терминологию! Книги о кошках чаще всего начинаются рассказом о Древнем Египте, где их африканские степные предки поселились рядом с людьми и были одомашнены, сначала выполняя роль защитников от грызунов, потом питомцев и, наконец, божеств. Это увлекательная история, и мы еще до нее доберемся. Но мне хотелось бы начать рассказ иначе и поговорить о современной кошке.

Как я уже сказал, большинство кошек почти не отличаются от своих предков, но это вовсе не означает, что они совсем не эволюционировали. Для начала мы рассмотрим, как изменились беспородные — те самые наполовину одомашненные — кошки. Для большинства видов первый шаг к одомашниванию заключается в изменении повадок и темперамента, поэтому мы прежде всего выясним, какие изменения претерпело поведение Felis catus в процессе эволюции.

Глава 2. На языке кошек

Мя-я-я-я-у-у!

Эти звуки знакомы каждому, у кого хотя бы раз в жизни была кошка, и большинству из тех, у кого ее никогда не было. Мяуканье — квинтэссенция кошачьего поведения, отличительная особенность представителей этого семейства. Но что кошки пытаются сказать своим мяуканьем? И кому? Если они таким образом общаются с нами, не означает ли это, что привычка мяукать возникла у кошек в процессе одомашнивания?

Я всегда считал, что при помощи мяуканья кошки общаются друг с другом и что они всего-навсего расширили свой круг общения, включив туда нас. Однако специалисты говорят об обратном. Загляните в любой научный доклад, посвященный общению кошек между собой, и вы прочтете, что взрослые кошки редко мяукают, взаимодействуя друг с другом (зато они издают другие звуки, особенно когда проявляют враждебность).

Но в этих научных работах есть одна любопытная деталь. В подтверждение своей правоты ученые обычно указывают на труды коллег, где содержатся доказательства их теории (за исключением тех случаев, когда они делают выводы на основе своих собственных изысканий). И если повнимательнее присмотреться к работам, согласно которым кошки редко мяукают, общаясь друг с другом, то обнаружится, что все они ссылаются на одно и то же исследование.

Выходит, утверждение о том, что кошки почти не мяукают, общаясь между собой, целиком основано на результатах одного-единственного исследования о колониях бездомных стерилизованных кошек в Англии. У меня нет оснований сомневаться в этом открытии: не припомню, чтобы мои кошки когда-либо мяукали при общении друг с другом (а вот пошипеть и порычать они могут).

И все же мне долго не давал покоя вопрос: насколько оправдано экстраполировать выводы одного исследования о колониях бездомных кошек на всех наших питомцев? Развивая эту мысль, я стал размышлять, какие кошки — если таковые вообще найдутся — могли бы «разговаривать» со своими сородичами. И тут меня осенило: конечно же, это сиамские кошки, болтушки кошачьего мира, известные способностью «говорить» с людьми без умолку. Но мяукают ли они, общаясь между собой?

Не имея ни времени, ни средств на то, чтобы провести научное исследование должным образом, я нашел компромиссное решение и провел неофициальный опрос среди пользователей Facebook^[14]. В закрытой группе любителей сиамских кошек я разместил следующий вопрос: «Известно, что сиамцы любят „поговорить“ с людьми, но мяукают ли ваши кошки при общении друг с другом?»

Голоса разделились неравномерно: 68 % опрошенных (или 28 респондентов из 41) ответили, что их сиамцы мяукают, общаясь со своими сородичами. А часть участников, давших отрицательный ответ, сообщили, что их кошки используют иные звуки — например, стрекот — при контакте с сородичами.

А вдруг все эти горячие поклонники сиамских кошек, ответившие положительно, ошибочно принимают какой-то другой тип вокализации за мяуканье? Вдруг люди, которых никто не учил разбираться в повадках собственных питомцев, заблуждаются, и Луша адресовала свое «мяу» вовсе не Мусе?

Вполне возможно. Но, с другой стороны, все они проводят немало времени со своими любимцами и хорошо их знают. Когда две трети респондентов сообщают, что их кошки мяукают при общении друг с другом, к этому стоит отнестись серьезно.

Еще два момента подкрепляют вывод о том, что сиамские кошки действительно «разговаривают» между собой. Десять из двадцати восьми респондентов, давших положительный ответ, отметили, что их питомцы принимаются ходить по дому и мяукать, пытаясь таким образом отыскать друг друга. Еще несколько человек из той же группы сообщили, что, стоит только одной из сиамских кошек громко замяукать, к ней тут же сбегаются все остальные.

Мимоходом выяснился другой забавный факт: несколько участников опроса заявили, что их кошки мяукают, общаясь с собаками!

Я попросил нескольких экспертов по социальному поведению и особенностям коммуникации у кошек взглянуть на результаты опроса, и они сошлись во мнении, что полученные сведения соответствуют действительности^[15]. Да, кошки чаще всего мяукают при общении с людьми, но иногда они делают это и при взаимодействии со своими сородичами (и даже с собаками), особенно чтобы отыскать друг друга.

Несмотря на это, вопрос межвидовой коммуникации остается открытым. Кошки мяукают для нас гораздо чаще, чем между собой, поэтому они вряд ли воспринимают нас как часть клана. Что же они пытаются нам сказать?

Любой, у кого дома жили кошки, знает, что у них нет универсального мяуканья на все случаи жизни, скорее наоборот: их богатый кошачий лексикон включает в себя разные звуки. У других животных тоже есть подобные вокальные репертуары: у собак лай меняется в зависимости от обстоятельств, а у обезьян каждый из хищников обозначается своим сигналом тревоги.

Не стану скрывать: я человек азартный и готов поставить немалые деньги на то, что у каждого «мяу» есть свое значение. Именно такое пари заключил один из аспирантов Корнеллского университета.

Николас Никастро поступил в аспирантуру, чтобы изучать эволюцию человеческого языка. Но из-за академических распрей и споров о политкорректности на кафедре антропологии он перевелся на кафедру психологии, где планировал заняться приматами.

Как-то раз он беседовал со своим научным руководителем, экспертом по коммуникативному поведению животных. Профессор утверждал, что крики зверей содержат эмоциональную составляющую, но не имеют ничего общего с языком. Никастро, который с детства держал дома кошек, возразил, что у каждого типа мяуканья свое значение. Его наставник выразил сомнение по этому поводу, и они заключили пари. С планами писать квалификационную работу по приматам было покончено: теперь ее темой стало коммуникативное поведение кошек.

Никастро сделал звукозаписи мяуканья двух собственных кошек, а потом еще десятка-другого питомцев, живших у его друзей и родственников. Для этого Никастро приходил в дом, где обитала кошка, и дожидался, пока животное к нему привыкнет. Обычно на это уходило около часа. Потом он устанавливал микрофон на расстоянии не более двух метров от кошки и записывал ее мяуканье в трех разных ситуациях: когда она ласкалась к человеку, когда просила у него поесть и когда ее усиленно вычесывали. Кроме того, Никастро записывал, как она мяукает, очутившись перед закрытой дверью или оказавшись в незнакомом месте (например, у него в машине).

Порой ждать, когда же упрямая киска мяукнет, было довольно утомительно. Вдобавок кошки несколько раз кусали Никастро, когда он проводил рукой против шерсти во время вычесывания, чтобы тем самым вызвать у них раздраженное или недовольное мяуканье. В остальном же все шло гладко, и Никастро сделал более 500 звукозаписей.

Он искал ответа на простой вопрос: могут ли люди по звуку правильно определить ситуацию, в которой была сделана запись? Девятнадцать студентов университета получили академические кредиты^[16] за участие в эксперименте, а еще девяти юношам и девушкам досталось по шоколадке.

Участники заходили в кабинет, надевали наушники, слушали кошачьи сигналы — каждый по отдельности — и нажимали на пульте кнопку, соответствующую тем обстоятельствам, при которых, по их мнению, мяукнула кошка.

В целом участники исследования довольно редко верно определяли ситуацию: только 27 % ответов оказались правильными, но таких же результатов можно было добиться, выбирая ответ наугад. Участники, которые любили кошек и имели большой опыт общения с ними, угадывали чаще, но даже женщина, у которой дома жили кошки, которая любила их и часто с ними общалась, ответила верно только в 41 % случаев. Никастро проиграл пари, зато подготовил отличную диссертацию.

В дальнейшем похожие результаты были получены в ходе эксперимента, проведенного в Италии. Участникам предлагали послушать мяуканье кошки в трех разных ситуациях: когда она ждет кормления, когда оказывается в незнакомой комнате и когда ее аккуратно вычесывают. В основном точность ответов держалась на уровне случайных догадок, хотя женщины обычно справлялись немного лучше мужчин, а те, у кого жили кошки, отвечали правильнее тех, у кого их никогда не было.

Такие показатели свидетельствуют о том, что люди не всегда способны верно определить ситуативный смысл кошачьего мяуканья. Эти результаты приводят в замешательство, ведь нам известно, что каждая из кошек обладает обширным репертуаром разнообразных сигналов. Более того, в подобных экспериментах с собачьим лаем люди достигли более выдающихся результатов. Почему же нам так трудно понять, что пытаются сообщить нам кошки?

Ответить на этот вопрос позволяет исследование, проведенное в Англии в 2015 году. Ученые воспользовались тем же методом, что и Никастро: пришли к кошкам домой и записали, какие звуки они издают в различных ситуациях^[17]. После этого они воспроизводили записи, проверяя, смогут ли слушатели правильно определить ситуацию. Но, в отличие от экспериментов Никастро, среди участников каждый раз присутствовали и те, с кем жила кошка.

Разумеется, участники лучше справлялись с заданием, когда слушали свою кошку: 60 % их ответов были верными. С незнакомыми же кошками, напротив, доля правильных ответов равнялась ничтожным 25 %, как если бы участники выбирали варианты наугад.

Такие результаты говорят о том, что у любой кошки есть свой набор специфических звуков для разных ситуаций, и люди, которые с ней живут, учатся понимать значение каждого из них. Однако эти сигналы индивидуальны; не существует универсального языка кошек, где один тип мяуканья означал бы «я хочу есть», а другой — «я напугана».

Причина возникновения таких различий неясна. Некоторые ученые считают, что кошки испытывают разные сигналы на человеке, с которым живут, и выясняют, какие из них вызывают у него ответную реакцию в той или иной ситуации^[18]. Возможно, так и есть, но никаких подтверждений этому у меня нет. Как бы то ни было, между кошкой и людьми, с которыми она живет, вырабатывается особый язык общения.

Имейте в виду: все вышеперечисленное относится только к мяуканью. Кошки издают множество других звуков, и смысл некоторых из них — например, шипения и рычания — понятен каждому. Шведский айлуролог Сюзанна Шотц — пожалуй, самый авторитетный специалист по вокализации кошек и лауреат престижной Шнобелевской премии (ее вручают «за достижения, которые сначала вызывают смех, а потом заставляют задуматься») — выделяет восемь типов сигналов: мяуканье, урчание, рычание, шипение, мурлыканье, стрекот, трели и вой, а также их сочетания вроде воя с рычанием или урчания с мяуканьем^[19].

Вот что Шотц говорит о механизме мяуканья: «Как правило, кошки мяукают, открывая и закрывая пасть… Они издают звук [м] с закрытой пастью, на звуке [я] они ее раскрывают, а на звуке [у] снова закрывают. Попробуйте сами помяукать и при этом посмотрите на себя в зеркало. Видите, как сначала открывается, а потом закрывается рот?»

Она права: именно так я и мяукаю. Но сразу вслед за этим Шотц добавляет, что сигнал «мяу» чрезвычайно изменчив. Иногда кошка заменяет начальный звук [м] на [у] или [и]. А иногда присоединяет к нему дополнительный слог и кричит «мяу-ау». Диапазон преобразований практически бесконечен. Шотц выделяет четыре подгруппы: писк, стон, короткий и длинный крик, — но отмечает, что «существует бесконечное множество разновидностей мяуканья, и из-за такого обилия вариаций бывает непросто определить, к какой подгруппе относится звук».

Короткое мяуканье заслуживает отдельного внимания. Такой же тоненький, трогательный крик, в котором отсутствует последнее, замыкающее [у], издают котята, когда зовут к себе маму-кошку. Есть мнение, что обычное мяуканье, которое кошки так часто нам адресуют, — это всего лишь оставшаяся с детства привычка: раньше они подзывали так мать, а теперь похожими, но уже более взрослыми звуками общаются с нами.

* * *

Что можно сказать о возникновении мяуканья, исходя из того, что кошки пользуются им для общения с нами? Может быть, эта особенность развилась у кошек несколько тысяч лет назад, когда они стали контактировать с людьми?

По всей видимости, нет. Наблюдения за животными в зоопарке показывают, что большинство мелких видов кошачьих тоже мяукают^[20]. Но, как и их домашние собратья, эти кошки исключительно мало — еще реже, чем наши питомцы, — мяукают при общении между собой. Еще одно сходство в том, что у этих видов котята тоже мяукают, когда зовут к себе мать.

Однако в отличие от домашних кошек дикие виды редко мяукают, обращаясь к людям. Согласно опросу сотрудников зоопарков, из 365 содержащихся у них кошек только 2 — и обе сервалы — мяукали в присутствии смотрителей. И причина отнюдь не в отсутствии дружелюбия: некоторые другие виды кошачьих выражали симпатию к персоналу зоопарков иными способами. Если представители этих видов не мяукают при взаимодействии со своими сородичами или с людьми, то с кем же тогда они таким образом общаются? Или они просто-напросто разговаривают сами с собой? Это одна из множества загадок поведения кошек, которую еще только предстоит разгадать.

И конечно же, очень важно присмотреться к таким кошачьим, как африканские степные кошки. Изучив особенности мяуканья у этого вида, мы сможем понять, какие аспекты поведения домашние кошки унаследовали от своих предков, а какие развились у них в процессе адаптации к совместной с человеком жизни.

Именно такую задачу ставил перед собой Николас Никастро, принимаясь за вторую часть исследовательской работы. Для этого он отправился на другой конец света, в Зоопарк Претории, который специализируется на разведении африканских степных кошек. С десяток кошек содержались в вольерах, расположенных по соседству друг с другом так, чтобы животные могли общаться между собой. Никастро расставил микрофоны вокруг клеток, а сам стал наблюдать за кошками со стороны.

Проект удался. Благодаря неустанным заботам смотрителей кошки не обращали на людей никакого внимания и под пристальным взглядом аспиранта вели себя как ни в чем не бывало.

Да, африканские степные кошки мяукают! «Я был удивлен тем, как часто они мяучат. Они не смолкают ни на секунду», — вспоминает Никастро.

За 50 часов наблюдений он сделал около 800 аудиозаписей, пометив, при каких обстоятельствах прозвучал каждый из звуков. Дикие кошки мяукали, когда ждали, что их вот-вот покормят, когда вступали в ожесточенные схватки с людьми или сородичами или когда прогуливались по вольеру из стороны в сторону. Но они почти никогда не мяукали в моменты мирного общения с другими кошками. Исследования Никастро касались только взрослых особей, но в других научных трудах говорится, что котята диких кошек мяукают при общении с матерью ничуть не меньше, чем у остальных малых видов кошачьих.

Никастро интересовало не только то, мяукают ли африканские степные кошки или нет. Ему хотелось сопоставить их сигналы со звуками домашних кошек. Для этого он выполнил цифровой анализ спектральных характеристик звуков и сравнил те, которые животные издавали в похожих ситуациях.

Компьютерный анализ выявил, что эти два вида по-разному мяукают во всех изученных ситуациях: крик домашних кошек выше и короче, тогда как у диких кошек он звучит более настойчиво и требовательно. «МЯ-Я-Я-А-А-У-У» по сравнению с более приятным «мя-я-у» домашних питомцев, как говорит Никастро.

После этого Никастро попросил студентов послушать записи криков диких и домашних кошек и сказать, какие из них приятнее на слух. Студенты прослушали по 48 криков — поровну одного и другого вида — и оценили, насколько каждый из них приятен, по шкале от одного до семи. Неудивительно, что они почувствовали разницу между жителями Африки и обитателями Нью-Йорка и в большинстве своем отдали предпочтение местным кошкам.

Случайно ли мяуканье домашних питомцев кажется нам мелодичнее, чем крики африканских степных кошек? Никастро считает, что нет. По его мнению, человеку от природы свойственно отдавать предпочтение коротким высоким звукам, поскольку у детей такие же высокие голоса. А кошки эволюционировали таким образом, чтобы угодить нам.

Этот пример иллюстрирует научную мысль, получившую название гипотезы сенсорной предвзятости. Ее суть заключается в том, что, стремясь к эффективному взаимодействию, виды эволюционируют в соответствии с особенностями восприятия тех, на кого они ориентированы. Так, самки лягушек хорошо улавливают звуки определенной частоты, поэтому в брачный период самцы квакают именно в этом диапазоне. Гуппи особенно хорошо различают оранжевый цвет — возможно, из-за того, что это цвет их пищи, — поэтому пестрые самцы выставляют напоказ свои оранжевые пятнышки, чтобы привлечь внимание самок. И хотя приведенные примеры касаются взаимодействия внутри видов, все это в равной мере присутствует и в межвидовых отношениях. Возвращаясь к кошкам, можно сказать, что они эволюционировали под влиянием нашей восприимчивости к высоким звукам.

В общих чертах все эти факты свидетельствуют о том, что кошки мяукали еще до одомашнивания. Тем не менее, адаптируясь к жизни с нами, они изменили звучание своих сигналов и стали пользоваться ими в других целях. Они отнюдь не считают нас своими соплеменниками и общаются с нами иначе, чем со своей кошачьей братией, потому что кошки всех видов редко мяукают при взаимодействии между собой. Главное отличие домашних кошек в том, что они развили способность дружески общаться с людьми при помощи мяуканья и соответствующим образом изменили свои крики, сделав их более привлекательными для нашего слуха.

* * *

Мяуканье не единственный звук, который издают кошки и который окончательно сформировался при нашем участии. Вспомним о другом великолепном звуке.

Кошки часто мурлычут. И не только когда они довольны, но и когда ждут, чтобы их покормили, когда напряжены и даже когда испытывают боль. Как и в случае с мяуканьем, звук, который кошка издает при мурлыканье, меняется в зависимости от ситуации.

В особенности громко и настойчиво кошки мурлычут, пока ждут еды: они крутятся у вас под ногами, трутся о ваши икры, пока вы открываете банку кошачьих консервов. Группа ученых решила проверить, о чем кошки пытаются сказать нам, когда вдруг начинают мурлыкать иначе.

Для этого они записали мурлыканье десяти кошек в двух ситуациях. В первом случае обстановка была спокойной, и кошка довольно — именно так, как мы любим, — мурлыкала, пока ее гладили. Вторую запись делали утром, когда кошку обычно кормили. Правда, на этот раз ее компаньона попросили на время забыть о своих кулинарных обязанностях и остаться в постели. Кошка запрыгивала на кровать, чтобы тот, кому предназначены децибелы мурлыканья, предельно хорошо ее слышал. И это назойливое мурлыканье не имело ничего общего с умильным урчаньем довольной кошки: оно напоминало настойчивый рев бензопилы, призывающий к вниманию.

Прослушав записи, 50 добровольцев единодушно оценили назойливое мурлыканье как «более настойчивое и менее приятное».

После этого исследователи еще раз вернулись к записям и проанализировали акустические свойства мурлыканья. Назойливое мурлыканье отличалось от довольного тем, что в нем всегда присутствовали высокие нотки. Когда новой группе участников предложили сравнить оригинальную запись с цифровой обработкой, они оценили вторую как гораздо менее неприятную.

В заключении научного доклада, посвященного результатам этого исследования, ученые выдвинули предположение, что акустическая структура назойливого мурлыканья имеет сходство с плачем младенца. Известно, что люди особенно чувствительны и отзывчивы к этому звуку, поэтому ученые допустили, что кошки научились воздействовать на эту восприимчивость и издавать мурлыканье, которое привлечет наше внимание.

«Какая ерунда!» — подумал я, прочитав это. Одно дело — выявлять сходства при помощи щегольского статистического анализа, выполненного на компьютере, и совсем другое — воспринимать их на слух: то, что мурлыканье и плач младенца имеют некоторые общие характеристики в цифровом формате, еще не означает, что они на самом деле звучат одинаково.

Потом я прослушал аудиофайлы, которые авторы исследования выложили в интернет вместе с текстом доклада. И что бы вы думали? Слушая записи, я заметил сходство с детским плачем! После этого я отыскал в сети другие записи назойливого мурлыканья и, изо всех сил напрягая слух, действительно услышал в них что-то похожее на младенческий плач.

Все виды малых кошек умеют мурлыкать, а значит, эта способность появилась у них очень давно, гораздо раньше того момента, когда домашние кошки стали жить с людьми. К тому же, по сообщениям работников зоопарков, некоторые виды кошачьих вполне дружелюбно мурлычут в их присутствии. Но, похоже, как и в случае с мяуканьем, домашние кошки преобразовали этот навык в ходе эволюции, чтобы найти с нами общий язык.

Из этого следует, что африканские степные кошки — а вместе с ними рыси и оцелоты — не станут настойчиво, по-детски мурлыкать в ожидании того, что их покормят. Если это предположение не подтвердится, тогда сходство мурлыканья с плачем младенца окажется случайным совпадением, а не приобретенным в ходе эволюции средством манипуляции людьми, потому что другие малые кошки эволюционировали независимо от человека.

Насколько мне известно, никаких публикаций на этот счет не появлялось. Зондируя почву, я побеседовал с работниками американских зоопарков об их подопечных, но так ничего толком и не выяснил. Некоторые виды малых кошек содержат в качестве питомцев, и, вероятно, кто-нибудь знает ответ, в отличие от меня.

Интуиция, на которую я опираюсь за неимением фактов, подсказывает мне, что, даже если ручные оцелоты и мурлычут в ожидании еды, их урчание вряд ли похоже на рыдания младенца. Но как это докажешь? И кстати говоря, это хорошая тема для магистерской диссертации.

Мы уже давно догадываемся: кошки прибрали нас к своим маленьким лапкам и теперь умело манипулируют нами, получая все, что им хочется. Данные о мяуканье и мурлыканье подтверждают, что эта мысль обоснована с эволюционной точки зрения. Но общение — всего лишь одна из сторон взаимодействия человека и кошки. Учитывая обилие удивительных повадок в поведенческом репертуаре кошек, можно с уверенностью сказать, что, адаптируясь к жизни с нами, они приобрели и другие эволюционные привычки.

Глава 3. Выживут милейшие

Пока я сижу, откинувшись на спинку кресла и набираю этот текст, мой верный приятель, Нельсон, лежит, растянувшись у меня на коленях, и время от времени подергивает коричневой лапой, касаясь сенсорной панели компьютера и внедряя новые правила орфографии и пунктуации. Не сомневаюсь, что похожие отношения с кошачьими компаньонами связывают многих из вас. Такая близость кажется верхом домашнего счастья. Почему же тогда мы говорим, что коты почти не одомашнены?

Дружелюбие большинства (хотя и не всех) домашних котов может показаться достаточным доказательством их полного одомашнивания: ну кто еще из кошачьих станет лежать у вас на коленях, свернувшись калачиком, вылизывать вам волосы и ходить по пятам из комнаты в комнату? Напрашивается мысль, что предок домашних кошек не отличался дружелюбием по отношению к людям (недаром же африканских степных котов называют дикими) и что обаяние Барсика — это недавнее эволюционное приобретение, результат одомашнивания.

Но всем известно, что бывает, когда строишь догадки. Лучше уж постараться выяснить из первых рук, насколько дикие кошачьи расположены к людям по сравнению с нашими домочадцами. А кому об этом знать, как не сотрудникам зоопарков, которые каждый день работают с малыми кошками и даже заходят к ним в вольеры?

Чтобы получить достоверную информацию о приветливости кошек, ученый-этолог опросил сотрудников 71 зоопарка. Он собрал сведения почти о 400 малых кошках. Из ответов следует, что кошки существенно различаются по темпераменту, и в этом нет ничего удивительного. Некоторые виды спокойно сидят или перекатываются на спинку в присутствии смотрителя, а иногда могут лизнуть ему руку или потереться о ноги. Другие, наоборот, предпочитают держаться подальше^[21].

Маленькие пятнистые обитатели Южной Америки — оцелоты, кошки Жоффруа и длиннохвостые кошки — получили звание самых дружелюбных. Однако красивый окрас еще не признак товарищеского настроя: по словам смотрителей зоопарков, азиатские леопардовые кошки^[22] ведут себя враждебнее всего, и позже мы подробно остановимся на этой их особенности.

Иногда даже родственные друг другу виды отличаются характером. Африканский степной кот оказался одним из самых дружелюбных видов, а его близкий родственник, европейский лесной кот, — одним из самых недружелюбных (раньше африканских и европейских диких котов, а с ними и их азиатских собратьев, причисляли к одному и тому же виду; позже мы еще вернемся к этому вопросу; а пока помните, что под диким котом я подразумеваю не просто кошачьих, живущих в дикой природе, а представителей определенных видов). Эти факты совпадают с сообщениями людей, которые держат этих животных дома. Когда африканских степных котов берут в дом котятами, из них вырастают преданные компаньоны, а вот с европейскими лесными котами все совсем наоборот: как бы нежно их ни холили, с возрастом они все равно становятся жутко агрессивными.

^{Кошка Жоффруа}

Свидетельства о дружелюбии кошачьих поступают не только из зоопарков. Люди часто заводят молодых диких кошек в качестве питомцев. Если растить их правильно, то многие из них становятся чудесными друзьями. Больших кошек тоже можно держать как питомцев, если обращаться с ними аккуратно. Говорят, из горных львов выходят особенно хорошие домочадцы (но я вовсе не поощряю такую практику: все-таки держать дома пум^[23] или других диких кошек не самая лучшая идея, и причин для этого немало).

Люди издавна держали диких кошачьих в качестве домашних животных. Так, например, древние египтяне приручали не только африканских степных кошек (которых впоследствии одомашнили), но и львов, гепардов, леопардов, камышовых котов (длинноногих, короткохвостых, желтовато-бурых животных с вытянутой мордой) и сервалов (красивых пятнистых кошек с необыкновенно длинными ногами, обитающих на равнинах Африки; мы подробнее поговорим о них позже). В целом за последние несколько тысячелетий люди приручили 14 видов кошачьих, большинство из которых обитает в Азии и Африке. В итоге сотрудники зоопарков отметили дружелюбие именно тех видов, которые традиционно содержат в качестве прирученных животных.

Но между прирученными и одомашненными животными есть одно важное отличие. И оно служит хорошей иллюстрацией к дискуссии о природе и воспитании. С точки зрения биологии прирученные животные ничем не отличаются от своих диких собратьев, но ведут себя иначе, потому что были так воспитаны. Если пуму с детства держать в доме и приучать к людям, то она станет ручной. Но стоит отпустить ее на природу, и ее котята вырастут такими же дикими, как и остальные пумы. Другое дело — домашние животные: в процессе эволюции у них развились генетические особенности, которые отличают их от диких предков.

Так к какой же из этих групп относятся наши четвероногие друзья: к прирученным или к одомашненным? Ответ: к обеим понемногу. Домашние кошки не слишком отличаются от пум. Их котятам обязательно нужно контактировать с человеком, чтобы вырасти ручными. Если же их мать — бродячая кошка и они лишены общения с людьми, то неизбежно вырастут дикими. Для сравнения: котята, которых впервые взяли на руки в возрасте восьми недель, бывают более терпимы к людям, чем те, которых никто не трогал до возраста десяти недель. Впоследствии вторые редко проявляют дружелюбие к людям, как бы ласково с ними ни обращались^[24].

Вместе с тем домашние коты, которые взаимодействуют с людьми с раннего возраста, часто бывают ласковее других видов кошачьих, даже если тех правильно воспитывали. Оцелот не станет сидеть у вас на коленях, пока вы барабаните по клавиатуре, да и вы тоже не сможете бродить по дому с расслабленным сервалом на руках; при этом неважно, насколько хорошо прошел у них период социализации. Наши питомцы — это не просто ручные африканские степные коты. Когда они растут в должных условиях, то отличаются от своих собратьев бóльшим дружелюбием и преданностью. Такое особое расположение к людям стало результатом эволюционных изменений в процессе одомашнивания.

Тот факт, что дружелюбие домашних кошек зависит от обстоятельств, показывает ошибочность дихотомии «природа — воспитание». Поведение животного — результат взаимодействия природы и воспитания. Одних только правильных генов или правильной среды недостаточно. Но если эти факторы сочетаются друг с другом, появляются сверхдружелюбные коты.

И все же поведенческие различия между домашними котами и их дикими родственниками относительно невелики. Посмотрите, насколько изменились собаки в процессе одомашнивания: как волков ни воспитывай, они все равно ничуть не похожи на своих рабски покорных и преданных хозяину потомков. По сравнению с контрастом между волком и собакой разница между дикими и домашними котами не так бросается в глаза. Говоря, что кошки одомашнены лишь наполовину, а может, и того меньше, мы всего лишь выражаем мнение, а не утверждаем научную истину, поэтому вам придется составить собственное представление о том, в какой части этого спектра они находятся. А чтобы вам было проще, давайте рассмотрим другие особенности поведения Felis catus, которые отличают их от предков.

Однажды, когда Нельсон еще только поселился у нас, он пришел на кухню, неся в зубах кашемировую перчатку моей супруги. Мы не поняли, что наш котенок в ней нашел, но он кинул ее к моим ногам. Стоило мне подобрать перчатку и помахать ей у него перед носом, как он стукнул по ней лапой. Отняв ее у меня, он повалился на спину и безжалостно вцепился в нее всеми своими когтями. Когда я швырнул перчатку в другой конец кухни, он стремглав бросился за ней и тут же принес назад. Эта игра повторялась изо дня в день, из месяца в месяц. Постепенно разорвав перчатку в клочья, Нельсон переключился на кошачьи игрушки и другие предметы, которые его занимали.

^{«Пора играть!» — зовет Нельсон}

Я был потрясен. Мы и без того считали Нельсона собакой в кошачьем обличии за его преданность и дружелюбие — отличительные черты европейской бурманской породы, к которой он принадлежит. Но он превзошел себя: кот, который приносит назад брошенную ему игрушку! Ни один из семи живших у меня до этого котов не делал ничего подобного, да и я никогда о таком не слышал. И не только я. В 2019 году радиостанция NPR выпустила программу «Кошки не бегают за палочкой!».

Признаться, я считал Нельсона необыкновенным, самым чудесным котом в мире. Воображение рисовало мне завораживающие картины: турне по стране, выступление в вечернем ток-шоу, канал Нельсона на YouTube. А в дальнейшем — славу и богатство.

Но потом мне вдруг пришло в голову: неплохо бы проверить, действительно ли способности Нельсона уникальны.

Быстрый поиск в Google открыл мне глаза. Видеоролики с кошками, которые несут назад брошенную им игрушку, наводнили интернет. Более того, я даже нашел кое-какие публикации на этот счет. Один из онлайн-опросов, в котором приняли участие более 3000 человек, выявил, что 22 % котов приносят игрушки своим хозяевам, приглашая их поиграть. Результаты другого исследования показали, что среди 4000 финских котов такое поведение встречается довольно часто, причем лидирует опять же сиамская порода.

Я ничуть не сомневаюсь в том, что Нельсон зовет меня поиграть, когда подходит и роняет у моих ног игрушку. Многие животные, будь то дикие или домашние, охотно играют, особенно в молодом возрасте, хотя некоторые ученые отмечают, что такое поведение в большей мере свойственно одомашненным видам. Причины, почему животным нравится играть, — тема для серьезного научного обсуждения. Так они развивают моторные навыки, учатся социальному взаимодействию, тренируются ловить добычу. Очевидно, что характерное для котят игровое поведение с атаками, прыжками и нападениями из засады служит именно таким целям и, по-видимому, встречается у всех видов кошачьих. А вот поверить в то, что кошки научились бегать за брошенной им игрушкой, еще будучи дикими, довольно трудно.

Вопрос, конечно же, не в том, принесут ли дикие кошки назад брошенную им игрушку, — мы и так знаем, что не принесут. Они просто убегут или съедят вас, если позволит размер. Нас скорее интересует, не является ли причиной такого поведения наших питомцев то, что подобные повадки в скрытом виде присутствуют и у других видов кошачьих. Если же дикие кошачьи, где бы они ни жили — в неволе или на свободе, — не станут бегать за игрушками и носить их назад, то мы убедимся, что такое поведение развилось у наших котов в процессе одомашнивания.

Чтобы выяснить это, необходимо изучить поведение прирученных представителей разных видов кошачьих. Беседы с сотрудниками зоопарков не дали четкого ответа. Некоторых из кошек можно натренировать приносить игрушку, но это совсем не то, что спонтанное поведение наших питомцев.

На самом деле многие повадки домашних кошек кажутся результатом того, что они эволюционировали в соприкосновении с людьми. Чего стоит одно только переминание лапами. Если у вас дома живет кот, то вам наверняка знакомо удовольствие или раздражение (а может, и оба эти чувства) от того, что ваш Барсик стоит у вас на животе и с отсутствующим видом ритмично перебирает лапками. Коты как будто впадают в транс и подолгу массируют вас, прежде чем улягутся спать.

Точно такое же поведение можно наблюдать у котят, которые разминают живот маме-кошке, чтобы стимулировать отток молока. Ученые и любители кошек давно уже строят догадки о том, почему взрослые кошки ведут себя так с людьми, которым доверяют. Все сходятся во мнении, что для животных это способ показать, как они счастливы^[25], но при этом никто не может объяснить причин такой ювенализации^[26].

У диких видов котята тоже совершают подобные движения лапками. Но только пока они маленькие. Такие выводы сделал сотрудник одного из зоопарков, наблюдая за четырьмя с лишним сотнями кошек. Но не все с ним согласны. На некоторых сайтах можно найти не подтвержденную документальными источниками информацию о том, что многим, если не всем, видам диких кошек свойственна привычка переминать лапами. Я не стал бы доверять таким утверждениям — ведь в Сети чего только не напишут про кошек, — но сразу несколько сведущих в этом вопросе людей рассказали мне, что выращенные в неволе оцелоты, африканские степные коты и другие виды кошачьих сохраняют эту повадку во взрослом возрасте. Вот вам и еще одна диссертация, которая ждет своего часа! И тем не менее доступные сведения подсказывают нам, что привычка взрослых кошек демонстрировать человеку свою радость, переминая лапками, стала частью их адаптации к совместной жизни с нами. Почему так получилось — непонятно. Возможно, это как-то способствует формированию привязанности или побуждает людей лучше относиться к кошкам.

Остальные повадки кошек еще менее изучены. Выяснилось, что, столкнувшись с чем-то незнакомым и потенциально опасным — увидев, например, как трепещут привязанные к вентилятору зеленые ленточки, — кошки ищут глазами знакомого человека, чтобы по его реакции понять, стоит ли им пугаться. Кроме того, кошки отзываются на свою кличку, реагируют на эмоциональное состояние хозяина и находят еду, улавливая направление взгляда или указательные жесты (правда, в случае с моими кошками все попытки добиться этого оказались безуспешными). Судя по всему, такие особенности поведения появились у кошек в результате постоянного общения и жизни с людьми.

И напоследок давайте вспомним еще несколько забавных особенностей в поведении домашних кошек: они бегают за огоньком лазерной указки, любят посидеть в коробках и впадают в экстаз от запаха кошачьей мяты. Может показаться, что эти повадки развились уже у домашних кошек. Но моя дилетантская выборка роликов на YouTube показала, что большинство кошачьих — больших и малых — с удовольствием сидит в коробке и приходит в восторг от кошачьей мяты. А вот реакция на лазерные указки уже не так однородна, хотя многие дикие кошки носятся за красной точечкой с тем же задором, что и их домашние собратья.

К сожалению, изучение сходств и различий между нашими питомцами и их дикими родственниками пока еще сильно отстает от той работы, которая была проделана с представителями семейства псовых. Так, ученые доказали, что собакам лучше волков удается проследить за направлением взгляда человека и найти нужный предмет (например, мяч, который им бросили). А еще, когда собака смотрит в глаза знакомому человеку, у нее в крови повышается уровень окситоцина (так называемого гормона любви), чего никогда не случается у волков, даже если они выращены в неволе.

Работа Никастро по изучению мяуканья африканских степных кошек стала единственным в своем роде исследованием представителей семейства кошачьих. А между тем, чтобы понять, какие из черт присущи исключительно домашним кошкам и возникли у них уже после того, как они сделались нашими компаньонами, необходимо проводить больше исследований и тщательно сравнивать их повадки с поведением африканских степных кошек.

До сих пор мы рассматривали только формы взаимодействия кошек с людьми. Однако в поведении наших питомцев есть одна особенность, которая в равной мере проявляется у них и в общении с людьми, и при встрече с собратьями; при этом ее едва ли встретишь еще у кого-нибудь из кошачьих, а значит, она появилась у них уже после одомашнивания. Я расскажу о ней опять же на примере Нельсона и обещаю: эта история поднимет вам настроение!

Несмотря на все наши усилия воспитать из Нельсона кота-домоседа, он отчаянно стремится погулять на свежем воздухе. Временами мы сдаемся и выпускаем его во двор с трекером на ошейнике: так мы сможем отыскать его, если он вдруг перемахнет через забор или отыщет под ним лазейку.

Иногда он именно так и поступает, и тогда мне приходится выслеживать его, чтобы вернуть домой. Когда я еще далеко, он не узнает меня и выглядит настороженным (коты не так хорошо видят на расстоянии, как люди, хотя, вполне возможно, он в свойственной котам манере просто делает вид, что не знаком со мной). Но стоит мне приблизиться и ласково окликнуть его: «Нельсон, дружок», как он тут же идет, а порой даже бежит ко мне. Когда кот уже близко, его хвост взлетает вертикально вверх, превращаясь в выглядывающий из-за спины восклицательный знак, а когда он подходит ко мне вплотную, то принимается тереться головой и боками о мои ноги и непрерывно мурлыкать. Случается, что и дома в порыве нежности он ведет себя точно так же: подходит, держа хвост трубой, лижет мне руки и ноги в обмен на поглаживание, а порой даже перекатывается на спинку, подставляя животик. Такое поведение знакомо большинству из тех, у кого дома живут миролюбивые коты.

Такой же условный сигнал домашние кошки используют в общении друг с другом: высоко поднятый хвост означает «Я пришел с миром» или «Рад тебя видеть!». При встрече один из котов поднимает хвост трубой, показывая, что не прочь дружески пообщаться, а второй отвечает ему тем же, принимая приглашение потереться головой и боками, соприкоснуться носами и обнюхать друг друга.

^{Хвост трубой — готов дружить}

Специалисты по поведению животных провели лабораторные исследования и выяснили, насколько важную роль в общении кошек играет поднятый вверх хвост. Давно замечено, что, увидев анатомически правильные изображения себе подобных, коты в первый момент принимают их за настоящих животных (правда, потом быстро обнаруживают обман). Воспользовавшись этим, ученые клеили на стену помещения кошачий силуэт, а потом по очереди впускали туда котов. Когда животные видели перед собой силуэт с поднятым кверху хвостом, они тоже вскидывали хвост и быстро подходили к изображению. Когда же перед ними был силуэт с опущенным хвостом, они чаще всего не спешили поднимать хвост и приближались к нему в два раза медленнее. Кроме того, увидев такое изображение, коты в пять раз чаще начинали махать хвостом, тем самым выражая беспокойство и неуверенность.

Если хвост у кошки торчит трубой, значит, она пребывает в дружеском расположении духа. А то обстоятельство, что кошки и нам, людям, сигнализируют о своих приятельских намерениях при помощи хвоста, подтверждает наш особый, почетный статус.

Кроме них, еще один вид кошачьих использует свой хвост подобным же образом. И что удивительно, это вовсе не малые кошки, а короли джунглей. Когда члены львиного прайда приветствуют своих сородичей, они поднимают хвост — пусть и не вертикально вверх, а, скорее, изогнув его дугой, — трутся головами и обнюхивают друг друга сзади. Кто бы мог подумать, что это необычное поведение в равной мере присуще таким разным видам, как львы и домашние кошки. На самом же деле этому есть простое объяснение, которое указывает на самый значительный эволюционный скачок, отделивший домашних кошек от их диких предков.

Глава 4. Сила в количестве

Собак часто описывают как преданных, общительных, стадных животных, кошек же, наоборот, считают черствыми индивидуалистами. И в этом есть своя доля правды, ведь собаки произошли от волков, которые живут в стаях, а кошки родом из семейства, представители которого, согласно общему мнению, предпочитают жить поодиночке. Однако мы скоро увидим, что социальная жизнь домашних кошек и в какой-то степени их крупных родственников намного сложнее, чем принято думать.

Львы представляют собой известное исключение из правила кошачьей необщительности: они живут прайдами, которые могут включать в себя до двадцати одной львицы (хотя обычно их не более пяти). В состав прайда входит один или несколько самцов (их число редко достигает семи), не связанных с львицами родством. О крепких социальных узах между членами прайда можно судить по проявлениям нежных чувств, когда они холят и лелеют друг друга, лежа бок о бок.

О социальной природе прайда говорит и привычка охотиться сообща, порой нападая на таких крупных животных, как жирафы и слоны средних размеров, которых льву не под силу убить в одиночку. Это не просто хаотичное рысканье нескольких хищников по одной и той же территории, а настоящая скоординированная операция. Львы используют сложные стратегии и координируют свои действия. Так, например, несколько львиц объединяются и гонят добычу в направлении своих сородичей, которые притаились в засаде.

Социальное взаимодействие внутри прайда не ограничивается охотой и затрагивает практически все стороны жизни. Когда у львиц одновременно рождаются детеныши, они совместно воспитывают их, кормят и своих, и чужих без разбора, а уходя на охоту, оставляют одну из самок присматривать за выводком. Кроме того, члены прайда вместе защищают свою территорию от чужаков.

Тигры и леопарды, наоборот, проводят бóльшую часть времени в одиночестве или же, если речь идет о самках, со своим потомством. При случайной встрече они могут вести себя агрессивно, могут мотнуть головой и пройти мимо, а могут, как это случается у тигров, более-менее мирно разделить между собой добычу. В отличие от львов ни тигры, ни леопарды не живут в стаях, не охотятся и не защищают свои территории и пищу сообща, не воспитывают потомство совместно.

Все остальные виды кошек в массе своей следуют примеру тигров и леопардов. Здесь, однако, необходимо сделать две оговорки. Первая: естественная история большинства малых кошек — иначе говоря, их жизнь в дикой природе — плохо изучена. Нам не хватает сведений о том, как живут многие из этих скрытных созданий. Из того, что нам известно, напрашивается вывод, что все они предпочитают одиночество, но кто знает, какие сюрпризы ждут тех, кто возьмется за их внимательное изучение?

Вторая оговорка относится к самым необычным кошкам, гепардам. Эти пятнистые спринтеры отличаются не только чрезвычайно длинными лапами, благодаря которым они носятся со скоростью до 120 километров в час, и не только невтягивающимися когтями, как у собак, но и уникальной социальной организацией. Самки гепардов, как и большинство кошачьих, живут поодиночке или с подрастающим потомством. Зато с самцами другая история. Они сбиваются в стаи, нередко с собственными братьями, совместно контролируют территорию и спариваются с живущими на ней самками. Так же, как и у львов, члены стаи иногда охотятся вместе, но во время ухаживаний общаются только с самками.

Таким образом, диких кошек можно разделить на виды с высокой (львы), средней (гепарды) и низкой (все остальные) социальной организацией. К какой из этих групп ближе всего домашние кошки?

Мы начнем с простой части ответа. Никаких параллелей с гепардами не существует: вы не найдете сообщений о том, что коты сбились в стаю и пытаются контролировать доступ к группе кошек. Что любопытно, все как раз наоборот. Хотя домашние коты временами ведут себя очень агрессивно по отношению друг к другу, они проявляют удивительную безмятежность, ухаживая за кошкой в период течки^[27]. Вместо того чтобы отгонять от нее соперников, коты спокойно сидят где-нибудь поблизости и ждут своей очереди на спаривание^[28].

Когда домашние кошки живут в дикой природе, вдали от людей, они, как правило, ведут уединенный образ жизни, редко встречаясь друг с другом. Такие кошки обходят огромные территории (в главе шестнадцатой мы отдельно остановимся на этом моменте). Случается, что весь участок полностью находится в распоряжении одной-единственной особи, но чаще всего его населяет сразу множество кошек.

Однако эти кошки редко встречаются друг с другом. Отчасти потому, что они обходят большие пространства и шанс случайно столкнуться с кем-то из сородичей относительно невелик. Но они на всякий случай оставляют повсюду визитные карточки, призывая всех держаться от них подальше. У кошек великолепный нюх, поэтому они заявляют о своем присутствии, размечая территорию и оставляя в стратегически важных местах пахучие сообщения в виде фекалий и мочи. Поэтому называть кошек асоциальными животными неверно. Благодаря средствам химической коммуникации кошки много общаются, даже если находятся далеко друг от друга.

Но, когда они все-таки сталкиваются друг с другом, их встречи редко протекают в дружеской атмосфере (за исключением тех случаев, когда самец настигает самку в период гона — правда, и здесь порой не обходится без склок). Научная литература содержит поразительно мало свидетельств о том, что происходит, когда две одичавшие кошки вступают в контакт. Во время одного полевого исследования на Галапагосских островах ученые в течение 200 часов наблюдали за поведением 14 одичавших кошек. За это время они целых 40 раз видели, как встречаются две кошки. В тех случаях, когда оба животных оказывались самцами, они «сначала тщательно обнюхивали друг друга от носа до хвоста, а после принимались низко гортанно выть. Кульминацией их встречи становился молниеносный удар лапой под аккомпанемент пронзительного визга. Покорившийся кот заваливался на бок, а доминирующий возвышался у него над головой в характерной позе — лапы напряжены, спина выгнута — и продолжал низко урчать. Чуть погодя, обычно примерно через минуту, доминирующий самец начинал отступать, делая первые несколько шагов не сгибая лап. Спустя некоторое время второй кот поднимался с земли и убегал — как правило, в противоположном направлении. Мирного взаимодействия между двумя и более самцами не наблюдалось».

Уединенный образ жизни, который ведут одичавшие кошки, типичен почти для всех представителей семейства кошачьих. Но с нами рядом коты ведут себя иначе. Большие стаи бездомных кошек часто живут по соседству с людьми, питаясь главным образом нашими пищевыми отбросами и подачками. Такие стаи^[29] долгое время считались не более чем скопищами кошек без определенной социальной организации. Но как только ученые взялись за подробное изучение колоний домашних кошек на фермах и в городских районах, где их подкармливают, они поняли, что это не просто случайные группы животных, обитающих в одном месте.

Такие колонии часто разделены на подгруппы, которые состоят из близких по родству самок. Члены каждой подгруппы мирно сосуществуют друг с другом, но при этом нередко проявляют агрессию по отношению ко всем остальным кошкам. Потомство в подгруппе воспитывают общими силами: кормящие кошки не делят котят на своих и чужих и подпускают к себе всех. Кроме того, кошки помогают друг другу во время родов, по существу выполняя роль акушерок. Известен случай, когда одна кошка помогала другой перегрызть пуповину и вылизывала ее новорожденных котят. Крупные колонии кошек делятся на множество подгрупп, самые большие и влиятельные из которых располагаются ближе к источнику пищи (если таковой имеется), а те, что поменьше, — на периферии.

Таким образом, социальная структура густонаселенных колоний домашних кошек имеет множество сходств с львиными прайдами. В обоих случаях группы состоят из близких по родству самок, которые по достижении зрелости продолжают жить с семьей; самцы покидают группу, чтобы заняться продолжением рода где-нибудь в другом месте, а матери совместно воспитывают потомство, которое родилось примерно в одно и то же время, и по очереди кормят котят.

Такие сходства в образе жизни львов и домашних кошек объясняют, почему только эти два вида поднимают хвост трубой в знак приветствия. Неудивительно, что кошки, живущие в тесном соседстве друг с другом, выработали способ сигнализировать о своих дружеских намерениях. А какая часть тела подойдет для этого лучше, чем хвост? Он легко двигается, заметен издалека и не участвует в другой деятельности. Подумайте об альтернативах. Это могли бы быть лапы, но они нужны кошке, чтобы стоять и ходить. Уши тоже для этого бы подошли, но их труднее заметить издалека, что уж говорить об усах. Хвост — идеальное средство визуальной коммуникации у кошек. А то, что львы и домашние кошки независимо друг от друга задействовали его в качестве средства общения, представляет собой пример адаптивной конвергентной эволюции — процесса, при котором у разных биологических видов, обитающих в одинаковых условиях, параллельно развиваются сходные черты.

И напоследок нужно отметить, что социальная организация этих двух видов не всегда идентична, между ними есть некоторые отличия. Так, например, домашние кошки рожают котят в присутствии других членов стаи, в то время как львицы удаляются для этого куда-нибудь в саванну и возвращаются назад, только когда выводок достигает возраста шести недель. Кроме того, кошки не ходят на охоту всей стаей (и слава богу! Только представьте себе полчище домашних кошек, которые подминают под себя сурков и енотов).

Но главное отличие заключается в социальной организации самцов. У львов самцы объединяются в группы, чтобы контролировать гарем самок, а иногда и несколько гаремов сразу. Члены таких коалиций часто, но не всегда, являются родственниками, которые вместе покинули родительский прайд.

Коты же, в отличие от львов, не образуют коалиций и не ограничивают себя единственной группой самок. Большинство из них гуляют сами по себе, стараясь спариваться как можно чаще.

Но вопреки всем этим отличиям, группы львов и домашних кошек поразительно похожи по своей социальной организации и при этом сильно отличаются — насколько нам это известно — от всех остальных представителей кошачьих (за исключением гепардов). В чем же причины поведенческой конвергенции кошек и львов? И почему подобная общительность не присуща другим видам кошачьих? Все дело в многообразии.

* * *

Ученые обследовали популяции свободно живущих кошек по всему миру, от улиц Бруклина до холодных антарктических островов. Они выяснили, что, в зависимости от места, плотность популяций варьируется от одной до двух тысяч трехсот особей на квадратный километр. Две тысячи триста кошек на квадратный километр — это, если хотите знать, примерно двадцать три кошки на гектар или одна кошка на участок земли площадью с баскетбольную площадку.

Причина таких колоссальных различий проста: численность кошек определяется доступностью пищи. Когда кошки живут сами по себе, без поддержки со стороны людей, им приходится добывать еду самостоятельно. Далеко не везде дичь водится в изобилии, поэтому и число кошек в таких местах невелико: требуются большие пространства, чтобы обеспечить пищей одну-единственную одичавшую кошку. На таких землях плотность популяции низкая: от одной до шести кошек на квадратный километр.

А вот острова, где нет местных хищников, бывают невероятно густо населены мелкой живностью. Морские птицы, например, часто устраивают на свободных от хищников островах свои колонии, которые порой разрастаются до огромных размеров. Если туда вдруг завозят кошек, то птицы становятся для них легкой добычей. В результате кошки процветают, их популяция растет — во всяком случае, до тех пор, пока они не съедят всех птиц.

И все же далеко не всем бездомным кошкам приходится самим добывать себе пропитание, а если и приходится, то не постоянно. Кошки, которые живут на фермах, не только ловят грызунов, но и получают подачки от фермеров (надо же как-то порадовать котеек!). Благодаря такому обильному рациону численность кошек, живущих на фермах, значительно выше, чем в колониях, где животные вынуждены полагаться лишь на собственные силы.

Но все же больше всего кошек сконцентрировано в городах, где у них есть доступ к щедрым запасам пищи благодаря заботам неравнодушных людей и наличию большого количества доступных свалок.

Старый район Нахлаот в Иерусалиме — одно из таких мест. Согласно информации из «Википедии», Нахлаот расположен «за стенами Старого города» и «известен своими узкими извилистыми улочками, домами в старинном стиле, внутренними двориками и множеством маленьких синагог». Сообщается также, что в одно время синагог здесь насчитывалось больше, чем где бы то ни было еще: почти 300 на те несколько кварталов, из которых состоит район. Но в интернет-энциклопедии ни слова не говорится о другом, не менее важном поводе для гордости: в этом районе зафиксирована самая высокая в мире плотность популяции кошек.

Нам стало известно об этом благодаря израильской аспирантке Веред Мирмович. Проведя детство в израильском кибуце, где практиковалось коллективное воспитание детей, а не жизнь в семье с родителями, Мирмович впоследствии заинтересовалась проблемой эволюции социальных систем. В начале 1980-х годов, когда она училась в университете, единственным доступным для нее жильем стала квартира в цокольном этаже (или так называемом английском подвале) в районе Нахлаот. Из расположенного на уровне тротуара окна перед ней открывался отличный вид на мусорный контейнер на противоположной стороне улицы (если только обзор не загораживала припаркованная рядом с домом машина). День за днем она наблюдала, как кошки взаимодействуют друг с другом, питаясь мусорными отбросами.

Постепенно она стала различать кошек по внешнему виду и заметила, что они тоже узнают членов своей стаи, мирно уживаются друг с другом и враждебно относятся к чужакам. Наблюдения Мирмович противоречили общему представлению о кошках как об одиночках, поэтому она загорелась идеей посвятить этой теме свою научную диссертацию.

Гуляя по району, Мирмович быстро выяснила, что кошки питались главным образом из мусорных баков: либо из тех, которые люди выкатывали на обочину к приезду мусоровоза, либо из более крупных контейнеров. Но в Нахлаоте мусорные баки стояли не в каждом дворе. В небольшом по размеру районе было девять контейнерных площадок. Каждый вечер, обычно после ужина, жители выносили мусор на ближайшую помойку. А там их уже поджидали кошки: от трех до пяти на каждый бак, по десятку на один контейнер.

Самой легкой добычей становились объедки повкуснее, которые люди кидали прямо на землю или оставляли в пакетах рядом с контейнером. Но даже мусор, брошенный внутрь, быстро растаскивали, если крышку не закрывали или если бак оказывался переполнен.

Закрытые контейнеры — случай посложнее. И все же один из котов научился открывать крышку и пролезать внутрь. Но кому захочется обедать в закрытом мусорном баке? Поэтому кот подпрыгивал, ударялся о крышку и открывал ее, запуская внутрь своих сородичей. Они сидели и ждали, когда он в очередной раз сотворит чудо, но никто из них так и не научился его трюку.

Все это изобилие обеспечивало едой такую большую популяцию кошек, что запомнить каждую из них по отдельности было задачей не из легких. Но для того, чтобы изучать взаимоотношения в стае кошек, нужно уметь отличать их друг от друга. Поэтому Мирмович взяла у сестры фотоаппарат, отсняла всех кошек в округе и стала носить с собой альбом с этими снимками. Скоро она уже узнавала каждую из них.

Наконец ей на глаза перестали попадаться новые кошки, а это означало, что все 63 уже есть у нее в картотеке. Вот так мы и узнали об исключительности кошачьей популяции Нахлаота. Эти 63 кошки в переводе на язык статистики означают 2400 особей на квадратный километр. На сегодняшний день это, насколько нам известно, самая густонаселенная кошками территория в мире.

Наблюдая за поведением кошек, Мирмович обнаружила социальную организацию, которая, как мы теперь знаем, весьма характерна для их больших популяций. Как только Мирмович стала узнавать кошек, она смогла записывать, кто с кем контактирует. Выяснилось, что кошки жили стаями и кормились в четко определенных местах; у каждой группы был основной мусорный контейнер и запасной вариант, куда они наведывались время от времени. В отношениях между членами группы царила полная идиллия: они вместе спали, нежились и приводили себя в порядок. Ничего общего с той враждебностью, которую они проявляли, завидев кого-нибудь из чужаков рядом со своим контейнером.

Спустя несколько лет примеру Мирмович последовали японские ученые. Они взялись за изучение кошек в совершенно другом месте, которое, однако, разделяло с Нахлаотом одну общую черту: обилие пищи, предоставляемой человеком.

Аосима — маленький остров, расположенный у юго-западного побережья Японии. Бóльшую часть его территории занимают леса, луга и поля, но на юго-западной его оконечности стоит деревня, которая в три раза превосходит район Нахлаот по размерам и которую населяют рыбаки и кошки. По слухам, кошек привезли сюда для того, чтобы они не давали крысам грызть рыболовные сети. Неясно, исполнили ли кошки свое предназначение, потому что у них был другой источник пищи: горы рыбьих потрохов, которые рыбаки ежедневно сваливали в шести местах на берегу.

Кошки наслаждались такими щедротами, и их количество росло. Научившись распознавать кошек по отличительным чертам, ученые насчитали 200 особей, или примерно 2350 кошек на квадратный километр, что лишь немногим меньше плотности популяции Нахлаота. Социальная организация в кошачьих стаях, каждая из которых кормилась исключительно на своей свалке, тоже имела много общего с устройством израильской колонии^[30].

Нахлаот и Аосима совершенно не похожи друг на друга, но у них есть одна важная общая черта: оба эти места отличаются необычайным обилием кошек, которые живут в очень близких условиях. Это еще раз подчеркивает: ничто так не способствует объединению кошек в социальные группы, как доступность пищи.

И все же остается еще один вопрос. Изобилие пищи по вполне понятным причинам ведет к сосредоточению большого количества кошек, но это не объясняет, почему они живут социально организованными группами. В чем преимущество таких союзов перед жизнью в одиночку, ведь даже так они сталкиваются с сородичами довольно часто?

Имейте в виду, что за враждебность приходится платить — можно пострадать самому, — к тому же нет никакой необходимости защищать пищу, если ее на всех хватает. Поэтому легко предположить, что жизнь поблизости с богатыми пищевыми ресурсами ведет к снижению агрессивности. Правда, это еще не означает миролюбия и способности к кооперации со своими соседями.

Чтобы найти правильный ответ, обратимся к львам. Ученые десятилетиями задаются вопросом о том, почему львы живут в социально организованных группах, а не поодиночке, как самки гепардов, с которыми они часто обитают в одних и тех же районах африканской саванны.

Предлагалось множество версий. Изначально популярностью пользовалась гипотеза о том, что жизнь в стае обеспечивает им успех на охоте: большим группам легче поймать среднюю по размеру добычу вроде зебры или антилопы гну и справиться с более крупной жертвой, которую льву вряд ли по силам одолеть в одиночку.

Оба эти предположения верны: совместные усилия группы действительно чаще оборачиваются успехом, чем охота по отдельности, и порой львам даже удается одолеть слона средних размеров. Но в жизни прайда есть один недостаток: общими усилиями львы могут добыть больше пищи, но и количество ртов при этом тоже увеличивается. Ученые подсчитали и выяснили, что преимуществ жизни в группе не так уж много: нередко случается, что чем больше группа, тем меньше мяса приходится на каждое животное.

Но, если пища ни при чем, каково главное преимущество жизни в стае? Если кратко — в защите. На таких открытых пространствах, как равнины Серенгети, секретов не утаишь. В случае успешной охоты другие хищники тут же обо всем узнают, а присутствие кружащих в небе стервятников разнесет новости по всей округе. Если лев будет один, гиены быстро оттеснят его от добычи. Чем больше львов в прайде, тем меньше у крупной стаи гиен шансов отогнать их от мяса.

Таким образом, жизнь в группе позволяет львам сохранить добытую на охоте пищу. А кроме того, большие прайды занимают лучшие территории и охраняют их от посягательств со стороны других прайдов.

Но есть еще одна причина, по которой львицы живут в группах. Она затрагивает темную, неприглядную сторону львиной жизни, поэтому зажмурьтесь (или перескочите взглядом на конец следующего абзаца), если вы слишком чувствительны.

Итак, когда новая группа самцов становится во главе прайда, они убивают всех львят. Звучит ужасно, но с точки зрения эволюции такое поведение вполне оправданно и встречается у других видов животных, включая некоторых обезьян. Зачем львам тратить силы на воспитание чужих отпрысков? Лишившись выводка, самки быстрее вернутся к спариванию и принесут потомство новым вожакам. И это не какие-нибудь мелочные соображения. В среднем самец возглавляет прайд всего два-три года, поэтому ему нельзя терять времени с продолжением рода.

Все это очень печально, но такова уж природа. Для естественного отбора важна любая черта, которая усиливает способность передавать гены следующему поколению, и неважно, что это: длинные ноги, большой мозг или убийство отпрысков соперника для того, чтобы самка поскорее выносила твое потомство.

Жизнь в группе ограничивает агрессию самцов по отношению к львятам: если самцы встретят одинокую львицу с выводком, то они, скорее всего, убьют всех ее львят, если же львиц будет несколько, то хотя бы часть потомства останется в живых.

У львов смысл жизни в группе сводится к защите: защите территории, защите от хищников, защите потомства от агрессии самцов. Быть может, возникновение колоний кошек объясняется теми же причинами?

Вероятнее всего, так оно и есть. Совместная забота о котятах повышает их шансы на выживание, в точности как у львят. Общими усилиями кошки лучше справляются с воспитанием потомства, потому что, с одной стороны, у каждой из них есть возможность спокойно отправиться на поиски пищи, пока кто-нибудь стережет дом, а с другой — все вместе они могут хорошо защититься от врагов, главными из которых, пожалуй, являются собаки.

Добавлю, что у кошек тоже встречаются случаи инфантицида, хотя и не так часто, как у львов^[31]. И в этом плане группы многочисленных самок опять же успешнее справляются с выявлением и изгнанием мародерствующих самцов.

Более крупные стаи домашних кошек имеют преимущество над остальными — это еще одна параллель со львами. Там, где большие запасы пищи размещены на ограниченном участке, как это часто бывает на свалках или в местах кормления бездомных животных, самые крупные группы кошек живут ближе всего к пище. Представительниц других групп не изгоняют, но их вряд ли ждет теплый прием, если они вдруг вторгнутся на чужую территорию, чтобы поесть.

Но одно отличие с львиным прайдом все-таки имеется: живущие в группах кошки не объединяют усилий, чтобы защитить свою пищу от других хищников.

В целом же, если говорить о социальных аспектах жизни в дикой природе, то львы и домашние кошки сделаны из одного теста. Чем больше пищи, тем выше плотность популяции, что в свою очередь приводит к объединению родственных львиц или кошек в группы, которые совместными усилиями отстаивают право занимать лучшие территории и защищают свое потомство и ресурсы. Развитие у домашних кошек способности жить в социуме — самое важное эволюционное изменение, которое отличает их от предков, африканских степных кошек.

Если социальное взаимодействие так благотворно сказывается на жизни львов и домашних кошек, почему другие виды кошачьих не живут в группах? Вероятно, причина кроется в недостатке пищи, ведь далеко не везде она встречается в таком изобилии, как на равнинах Серенгети или в мусорных баках Нахлаота. А когда еды мало, то полноценной группы из живущих поблизости кошек не соберется.

В этом объяснении есть своя доля правды, но на самом деле очень сложно оценить потенциальное количество пищи, доступной отдельно взятому виду в отдельно взятом месте. И тем не менее исследователям удалось доказать, что в районах, которые богаты добычей, популяции таких видов кошачьих, как обыкновенная рысь, оцелот и лев, бывают плотнее.

У нас нет такой информации по большинству из видов, но, возможно, она нам и не понадобится. Когда кошачья популяция, независимо от причины, живет рассредоточенно, не нужно ждать, что она объединится в группу. Чтобы оценить положение дел, достаточно знать размер популяции, а получить такую информацию гораздо проще, чем сведения о количестве доступной пищи. Вполне естественно предположить, что у большинства видов кошачьих плотность популяций ниже, чем у львов и домашних кошек.

Оценить размер популяции оцелотов в тропических лесах намного сложнее, чем пересчитать кошек в одном из районов Иерусалима. В небольших доступных районах легче наблюдать за животными и учиться отличать их друг от друга, как это делала Мирмович. Но при работе с малочисленными видами ученым приходится исследовать обширные территории, что сильно затрудняет поиск отдельных особей.

Чтобы справиться с этой задачей, ученые пользуются статистическими методами оценки популяции вида на отдельно взятой территории. Не стану вдаваться в зубодробительные математические подробности, достаточно сказать, что в алгоритме учитываются сведения о том, сколько раз ученые видели каждую из особей: пять, четыре, три и так далее, — а потом делается вывод о количестве животных, которые так ни разу и не попались на глаза.

Правда, здесь есть еще одна проблема. Эта методика основывается на подсчете увиденных животных. Но ведь кошачьи хорошо известны своей скрытностью. За все то время, что я провел в джунглях Центральной и Южной Америки, я увидел только одну кошку — оцелота. Ни ягуаров, ни ягуарунди, ни длиннохвостых кошек. И все же благодаря недавним техническим разработкам ученым удается обойти и эту проблему.

Фотоловушки^[32] — устройства размером с пухлую книжицу, которые ведут автоматическую фото- и видеосъемку. Когда установленный в камере датчик движения или температуры срабатывает, она делает несколько снимков или записывает короткое видео, потом сохраняет изображения на карту памяти, на несколько секунд выключается, а далее переходит в режим ожидания. Исследователи размещают такие ловушки на природе, прикрепляя их к дереву на высоте, которая соответствует росту изучаемого ими животного (например, для оленей — на уровне пояса, а для кошек — ближе к земле). Установив ловушку, исследователь время от времени возвращается к ней, чтобы скачать снимки или заменить батарейки.

Ученые часто размещают большое количество камер по всей обследуемой территории на долгое время. Если им удается распознать на фотографиях отдельных особей по их отличительным чертам, то они применяют алгоритм, который я описывал выше. Если же нет, то у них в запасе имеются другие статистические хитрости. Так или иначе, полученные изображения дают им возможность оценить размер популяции.

Само собой разумеется, что вы получите много лишних снимков, даже если поставите фотоловушку на кошку. Я понял это, когда разместил камеру у себя во дворе. В объектив регулярно попадали сурки, хомяки и сойки. А иногда даже олени и койоты.

Среди этих фотографий попадаются и весьма забавные: белки в прыжке с вытянутыми вперед на манер Супермена лапами, мама-опоссум, на которой гроздьями повис целый выводок, парочка наглых енотов, застигнутых врасплох в тот самый момент, когда они занимались созданием следующего поколения маленьких бандитов.

Но иногда эти снимки рассказывают кое-что о природе того вида, который вы изучаете. Порой кошки на них запечатлены с добычей в зубах, и это помогает понять, чем они питаются. А во время одного из исследований в кадр попали кошки, которые на удивление спокойно подпустили к себе оленя и даже позволили ему себя полизать.

Появление фотоловушек произвело революцию в наблюдении за популяциями скрытных представителей кошачьих, которые живут в отдаленных труднодоступных местах. В результате ученые смогли оценить размеры популяций 25 видов малых кошек. Наибольшая по плотности популяция диких кошачьих была зарегистрирована в Южной Африке на огороженной забором территории вокруг нефтехимического предприятия, площадь которой составила около 80 квадратных километров. На каждый квадратный километр там приходилось по одному сервалу. К таким же показателям приближаются и некоторые популяции оцелотов. У остальных же видов плотность популяции составила меньше одной особи на квадратный километр.

Плотность популяции кошек Нахлаота в 2000 раз превосходит концентрацию сервалов вблизи нефтезавода; количество кошек, которых Мирмович насчитала у маленького мусорного бака, намного превышает число сервалов на квадратный километр южноафриканской саванны. Неудивительно, что домашние кошки сильно отличаются по своей социальной организации от равных им по размеру диких представителей кошачьих.

^Сервал

У львов плотность популяции в отдельных случаях достигает таких же высоких показателей, как и у некоторых представителей малых кошек, но при этом она всегда значительно ниже, чем у бездомных домашних кошек. На первый взгляд может показаться, что это противоречит предположению, что социальное поведение у львов и домашних кошек связано с высокой плотностью их популяций.

Однако львы и другие большие кошки во много раз превосходят по размерам представителей мелких видов кошачьих, им необходимо больше ресурсов: пищи, воды, укрытий, пространства, — а поэтому и жить им приходится довольно рассредоточенно. Кроме того, добыча больших кошек тоже гораздо крупнее. И поскольку мыши значительно превосходят по численности таких животных, как, скажем, зебры, на каждый квадратный километр площади приходится меньше кошек, которые охотятся на крупную добычу.

По этой причине сравнивать львов с сервалами совершенно бессмысленно. Чтобы понять природу львиной социальности, нужно сравнивать их с другими крупными кошками. Тогда мы увидим, что у львов популяция гораздо плотнее по сравнению с их сородичами, что, конечно же, является следствием изобилия дичи на африканских равнинах.

Но и здесь есть одно исключение. Местами численность леопардов тоже бывает довольно высокой. Почему же тогда они не объединяются в прайды? Ответ опять же сводится к защите. На открытых просторах африканских саванн прайд леопардов вряд ли выстоит в схватке с прайдом более крупных львов. Поэтому им не остается ничего другого, как жить поодиночке и затаскивать добычу высоко на дерево, подальше от приземленных львов и гиен^[33].

Хотя другие кошачьи лишены преимущества жить с нами под одной крышей и питаться тем, что мы им предлагаем или выбрасываем на свалку, их жизнь тоже определяют самые разные обстоятельства. Если доступность пищи приводит к изменениям в социальной организации домашних кошек, то подобной же гибкости можно ждать и от остальных видов.

И некоторые намеки на то, что так оно и есть, в самом деле имеются. Размер львиного прайда варьирует в зависимости от доступности пищи и достигает своего минимума в таких районах, как пустыня Калахари, где еды крайне мало. По некоторым утверждениям — впрочем, ничем не подтвержденным, — ныне вымершие берберийские львы, которые обитали на севере Африки, никогда не жили в прайдах.

Не внесли ясности в этот вопрос и наблюдения за африканскими степными кошками. Из-за своей склонности к уединенному образу жизни эти скрытные существа чрезвычайно редко становились предметом изучения. В единственном на сегодняшний день исследовании ученые с помощью радиопередатчика следили за шестью кошками, обитавшими в окрестностях небольшого поселения в центре Саудовской Аравии, где помимо всего прочего располагались научно-исследовательская биостанция, ферма и верблюжья доильная установка. В округе было много свалок и мусорных куч, куда в изобилии сваливали все от объедков с пикника до козлиных туш. Дикие кошки регулярно наведывались туда, но в контакт друг с другом не вступали и уж тем более не образовывали никаких колоний^[34]. Эти наблюдения показывают, что для африканских степных кошек, в отличие от их домашних сородичей, богатство пищевых ресурсов — еще не повод объединяться в социальные группы.

Тем не менее существует вероятность, что не все дикие кошки следуют примеру саудовской шестерки. Сто лет назад британский натуралист дважды наблюдал за африканскими степными кошками, которые жили по соседству друг с другом — можно сказать, колонией — в норах, оставленных фенеками или другими животными. В одном случае скопление кошек было обнаружено в районе, где кишмя кишели песчанки. Отсюда напрашивается вывод, что кошки перешли к нехарактерному для них совместному проживанию из-за обилия потенциальной добычи. Конечно, не стоит сильно полагаться на скудные деталями свидетельства столетней давности. И все же они позволяют предположить, что социальность африканских степных кошек зависит от доступности пищи, в точности так же, как у их домашних сородичей и львов.

Жаль, что мы так плохо знаем историю происхождения африканских степных кошек, ведь именно от них произошли наши питомцы. Мы привыкли думать, что умение объединяться в стаи — черта домашних кошек, которая развилась у них за последние несколько тысяч лет, уже после того, как они стали жить с человеком (мы подробнее остановимся на этом в седьмой главе). Но, если дикие кошки тоже имеют такую склонность, значит, социальное поведение домашних кошек — это вовсе не средство их адаптации к жизни с человеком, а как раз наоборот: такое стремление жить в группах при изобилии пищи могло стать главной предпосылкой для их одомашнивания. Поскольку точные сведения отсутствуют, я буду до конца книги придерживаться традиционной теории о том, что социальность развилась у домашних кошек в процессе эволюции, но мы должны понимать, что в любой момент может появиться информация, которая изменит наши представления.

В отличие от львов большинство представителей кошачьих считаются одиночными животными, которые сближаются только для того, чтобы спариться, а в остальное время избегают друг друга и не очень-то ладят при встрече. Во многом это правда — известно, например, что самцы оцелотов убивают соперников, — но недавние открытия внесли некоторую ясность в этот вопрос. Те виды кошачьих, которые предпочитают одиночный образ жизни, не всегда ведут себя агрессивно, если нет недостатка в пище.

Пумы — наглядный тому пример. Эти кошки живут поодиночке, за исключением периода, когда котятам требуется материнская забота. Так, по крайней мере, нам казалось. Ученые из Национального парка Гранд-Титон в Вайоминге отследили передвижения пум при помощи радиоошейников и обнаружили, что, убив оленя, эти животные, как правило, делятся добычей со своими сородичами. Во время исследования каждая из 13 пум хотя бы раз трапезничала вместе с другой особью. Фотоловушки с датчиками движения, которые разместили рядом с тушами оленей, запечатлели, как пумы мирно соседствуют друг с другом, пусть изредка шипя и пофыркивая.

Возможно, такая неожиданная социальная терпимость объясняется размером жертвы. На севере Америки пумы обычно охотятся на оленя, а такую добычу одной кошке не осилить даже за несколько дней. Исследователи полагают, что пумы действуют из взаимно-альтруистических соображений: сегодня ты угощаешь меня мясом, а на следующей неделе я угощу тебя. В отчетах нередко встречаются сообщения о том, что другие крупные кошки, ведущие одиночный образ жизни, — в частности, тигры и ягуары — тоже делятся излишками пищи с собратьями.

Вероятнее всего, совместные трапезы случаются только у крупных хищников, которые отдают избыток добычи сородичам; трудно себе представить, чтобы азиатские ржавые кошки делились бы друг с другом кузнечиками, а сервалы — мышами. Но кто знает, какие сюрпризы ждут нас в ходе изучения малых кошек? Вдруг выяснится, что и у них есть некоторые неизвестные до сих пор социальные склонности, которые и создали предпосылки для группового образа жизни среди домашних кошек.

Независимо от того, свойственны ли африканским степным кошкам скрытые тенденции к социализации, развитие сельского хозяйства стало переломным моментом, который открыл кошкам дорогу к нам в гостиные. Переход человека к оседлому образу жизни в сочетании с богатыми запасами пищи, которые хранились в крупных поселениях, привел к огромным скоплениям грызунов и другой потенциальной добычи. Численность кошек тут же резко возросла.

Поскольку вблизи богатых источников пищи плотность популяции кошек была высокой, они часто оказывались в непосредственной близости друг от друга. Подобно тому как пумы умеют делить добычу между собой, диким кошкам тоже пришлось научиться сосуществовать без кровопролития. Зачем кому-то драться и получать увечья, если еды и так на всех хватает? Cоответственно, когда мирное сосуществование при высокой плотности популяции превратилось для этих кошачьих в норму, они стали лучше ладить друг с другом. Возможно, именно по этой простой причине у предков домашних кошек, живших по соседству с ранними земледельческими общинами, развилась способность к социальному поведению. В шестой главе мы подробнее рассмотрим, где и когда произошло одомашнивание.

Собак, которых одомашнили на несколько тысячелетий раньше кошек, это сделало еще более социальными. Приведите нового пса в дом, где уже живет несколько собак, и они быстро подружатся. У кошек все иначе. Жизнь под одной крышей с нами не сделала их более общительными.

Иногда кошки, которые живут вместе, хорошо ладят друг с другом, но порой атмосфера в доме еще менее мирная и дружелюбная, чем в колониях уличных кошек. Я знаю это по личному опыту.

Через два года после того, как мы принесли домой нашу первую питомицу, Тамми, мы взяли из приюта еще одну кошку — Маришу^[35]. Эти двое моментально стали не разлей вода и следующие 15 лет вместе спали и вылизывали друг друга, как лучшие друзья.

К сожалению, у наших теперешних кошек совсем другие отношения. Несколько лет назад, когда мы взяли Нельсона, у нас дома уже жили Джейн и Уинстон, брат и сестра, чью бездомную мать всего через две недели после их рождения сбила машина^[36]. Благо, в районе знали, что кошка недавно окотилась, поэтому сирот нашли и выходили. Четыре месяца спустя они появились у нас дома.

^{Тамми и Мариша отдыхают}

Целых шесть лет дом был в полном распоряжении Джейн и Уинстона, и они совсем не обрадовались появлению в нем молодого неугомонного кота. Нельсону только и нужно было, что поиграть с ними, но они никак не шли на контакт. И чем больше они отвергали его, тем агрессивнее он искал общения. Теперь Нельсон — взрослый кот и относится к ним с неизменной прохладцей, то и дело донимая миниатюрную Джейн и задирая Уинстона, который отказывается постоять за себя, несмотря на превосходство в размерах.

В истории с Нельсоном нет ничего необычного. В одном из опросов 45 % респондентов, у которых дома живет по нескольку кошек, сообщили, что драки между их питомцами случаются по крайней мере раз в месяц.

Чтобы понять поведение кошек, которые живут у вас дома, нужно иметь в виду, что социальные группы в кошачьих колониях строятся на родственных связях и часто состоят из нескольких поколений женских особей, все из которых являются потомками одной кошки. Но, за исключением тех случаев, когда домой берут котят из одного помета, наши питомцы часто не связаны между собой родством. Поэтому трудно сказать, как поведут себя две не состоящие в родстве кошки, если поселить их под одной крышей. По словам одного из экспертов, основное правило кошачьего общества: «Действуй с осторожностью, если встретишь постороннего, который никогда не был членом твоего кошачьего семейства».

Я готов согласиться, что драки чаще всего происходят там, где живут не состоящие в родстве кошки, но, насколько мне известно, эта гипотеза пока ничем не подтверждена. В одном из исследований говорится, что в гостиницах для кошек, где владельцы оставляют своих питомцев на время отъезда, родные друг другу кошки гораздо чаще лежат рядом, едят в одно и то же время и вместе вылизываются, чем неродные, пусть даже они и прожили бок о бок долгие годы.

Но между стаями бродячих кошек и группами питомцев у нас дома есть и второе отличие. В уличных колониях одна или несколько кошек могут выгнать кого-нибудь из сородичей, сделав их жизнь настолько некомфортной, что им волей-неволей приходится искать себе новое место. В отличие от них питомцы-домоседы вынуждены сосуществовать в ограниченном пространстве дома. Хозяева их жилища могут усугубить ситуацию, ограничивая своих питомцев в еде и воде, лотках и лежанках; в результате кошкам приходится посягать на личную территорию друг друга, что еще сильнее увеличивает вероятность конфликтов с теми, с кем они и без того не очень ладят.

Как правило, в кошачьих колониях враждебно относятся к появлению чужаков, но иногда таким нарушителям удается внедриться в их ряды благодаря собственному упорству и решимости. Поэтому приучить к мирному сосуществованию кошек, которые не состоят друг с другом в родстве, вполне возможно. Полки книжных магазинов забиты пособиями о том, как познакомить новую кошку с уже живущими у вас домочадцами, и довольно часто такие попытки оказываются успешными, как в случае с Тамми и Маришей.

Этот успех может означать, что с течением времени кошки пройдут тот же путь, что и собаки, становясь все более и более общительными в процессе одомашнивания. Но я вынужден констатировать, что сейчас кошек правильно было бы называть наполовину одомашненными, особенно если сравнивать их с собаками и другими видами домашних животных, которых совместная жизнь с человеком изменила гораздо сильнее. Главное отличие между непородистыми домашними кошками и их африканскими дикими предками заключается в способности жить в группах. Другие изменения — незначительная разница в анатомии и дружелюбие — всего лишь вариации. Непородистые домашние кошки мало чем отличаются от своих предков: об этом можно судить по той легкости, с какой бездомные кошки возвращаются к дикой жизни.

Можно ли считать этот процесс завершенным, или же кошки продолжат свой путь к одомашниванию? Прежде чем задаться этим вопросом, посмотрим, сколько препятствий на этом пути им уже удалось преодолеть к настоящему моменту.

Глава 5. О прошлом и настоящем кошек

Ископаемые останки обычно служат главным свидетельством того, как с течением времени изменялся и эволюционировал тот или иной вид. К этому же подходу палеонтологи прибегли для изучения эволюции кошачьих, но их старания были затруднены неожиданной скудностью ископаемых останков кошек: всего 60 видов за 30 миллионов лет существования семейства, что лишь немногим больше числа живущих сейчас кошачьих. Более того, эти окаменелости распределены неравномерно: к одним видам и периодам относятся многочисленные находки, а к другим — только небольшое количество.

Предок кошек, Proailurus lemanensis, был размером с рыжую рысь. Если не обращать внимания на короткие лапы, то он мало чем отличался от современной кошки. По сути, он был эталоном кошачьей эволюции — настоящим котом. Казалось бы, в этом нет ничего необычного, но часто дела обстоят совсем иначе: у многих разновидностей животных вымершие виды существенно отличаются от своих потомков. Возьмите, например, вымершего мегатерия — гигантского ленивца, — который не имел ничего общего с висящими теперь на деревьях крохами, или похожих на драконов морских ящериц, которые достигали 15 метров в длину и бороздили Мировой океан в эпоху динозавров, или же живших на суше древних крокодилов с копытами. В этом смысле кошкам, похоже, удалось найти беспроигрышную формулу и придерживаться ее впредь.

Ископаемые останки, относящиеся к первым десяти миллионам лет существования вида, довольно скудны: возникло еще два вида проаилуруса (Proailurus), и больше ничего (насколько нам известно). Потом, примерно 20 миллионов лет назад, эволюция кошек пошла полным ходом. В это время семейство кошачьих разделилось на две ветви. От первой из них произошли многочисленные виды саблезубых кошек, которые расселились по всему миру. Позже мы поговорим о них подробнее, пока же достаточно сказать, что вы непременно обратили бы внимание, если бы кто-то из этих зубастых чудищ вдруг перешел вам дорогу (такое, несомненно, случалось с первыми жителями Северной Америки, которые прибыли сюда до того, как эти кошки вымерли). Но, даже несмотря на огромные клыки и мощную переднюю часть туловища, вы без труда узнали бы в этих саблезубых хищниках кошку.

Представители второй ветви эволюционного древа отличались коническими зубами. К этой группе относятся все современные виды кошачьих, но она довольно слабо представлена ископаемыми останками. Их облик настолько соответствует общему представлению о кошках, что вы не заметили бы ничего необычного, увидев кого-нибудь из них в зоопарке.

Почему же окаменелых останков саблезубых кошек находят так много, а всех остальных видов — так мало? Хороший вопрос. Конечно, существует вероятность, что это несоответствие отражает реальный ход эволюции. Возможно, саблезубые кошки уже тогда достигли большего эволюционного разнообразия, чем другие представители семейства, а племя современных кошек лишь недавно начало делиться на многочисленные виды.

Впрочем, есть и другое объяснение этому несоответствию. Возможно, саблезубые кошки обитали в тех местах, где вероятность образования окаменелостей гораздо выше по сравнению с теми территориями, где жили предки современных кошек. Ведь для того, чтобы останки окаменели, необходимы определенные условия. Во влажных тропических лесах, например, кости успевают сгнить еще до того, как запустится процесс фоссилизации. Скорее всего, именно по этой причине ископаемые образцы многих современных тропических видов так малочисленны.

Кроме того, современные виды кошачьих имеют множество анатомических сходств друг с другом, и отличить их только по зубам или скелету довольно сложно. В результате палеонтологи могут недооценивать количество видов кошек с коническими зубами, представленных ископаемыми останками. Скелеты саблезубых тигров, наоборот, более разнообразны, что позволяет легче отличить один вид от другого.

Еще одна причина заключается в том, что изучать саблезубых кошек гораздо увлекательнее, чем окаменелые останки тех, кто мало чем отличался от современных животных. Поэтому разнообразие саблезубых видов может отражать повышенный интерес к ним со стороны палеонтологов.

Эти гипотезы трудно проверить, но любая из них может оказаться верной. Чем больше исследований, тем выше вероятность выяснить это. Но тут возникает дилемма: как выяснить, что произошло, если у нас нет достаточного количества ископаемых останков кошек с коническими зубами — предков видов, существующих на сегодняшний день? К счастью, у эволюционных биологов есть запасной вариант, который позволяет выяснить, как развивались современные виды, даже при отсутствии окаменелостей. Но, прежде чем познакомиться с сутью этого метода, предлагаю пройтись по списку современных кошек.

Как и в случае с окаменелостями, все современные представители кошачьих имеют характерный облик; даже при виде самого необычного представителя рода — длинноногого и малоголового гепарда — вы моментально поймете, что перед вами кошка. Возможно, именно поэтому, стоит только нам взглянуть на наших пушистых компаньонов, мы начинаем мыслить масштабно. И этим грешу не только я один — у меня много единомышленников.

Мой любимый абиссинский кот был самым низкорослым в помете. После того как всех остальных котят распродали, он целыми днями сидел в одиночестве в пустой квартире. Бедняжечка был таким пугливым, когда мы только-только взяли его к себе домой. Но со временем он вырос и превратился в изящного и нежного красавца кота с шерстью коричневого цвета. За его внешний вид и доброе сердце мы назвали его Лео, от латинского слова «лев».

Оказалось, что имя Лео находится на шестом месте по популярности, уступая всего одну позицию кличке Симба, которая тоже означает «лев», но на этот раз на суахили. Тому же стереотипу соответствует и название документального фильма «Лев в гостиной» (Lion in the Living Room), снятого Канадской телевещательной компанией по одноименной книге (и книга, и фильм весьма неплохи). В сознании людей образ их мурлыкающих друзей прочно ассоциируется с властелином африканских саванн.

Но есть и еще один претендент на роль alter ego кошек. Американский еженедельник The New Yorker опубликовал потрясающую статью «Комнатные леопарды». В 1920 году вышла в свет ставшая классикой книга Карла Ван Вехтена «Тигр в доме» (The Tiger in the House), а 70 лет спустя — «Тигриное племя» (The Tribe of Tiger) Элизабет Маршалл Томас. Кроме того, осмотр надгробий на старом кладбище домашних животных выявил, что за 115 лет его существования самой популярной была кличка Тигр.

Кто же из этих видов — лев, тигр или леопард — предстает перед нашим мысленным взором, когда мы видим, как наши домочадцы нежатся на диване? Все эти животные величественны, но между ними и Мурзиком есть одно явное отличие: размер. У самцов африканского льва вес может достигать 250 килограммов, а амурский (или уссурийский) тигр еще тяжелее^[37]. По сравнению с ними даже самая крупная домашняя кошка весит ничтожно мало — всего-то около 13 килограммов^[38].

Большие кошки — знаменитости кошачьего мира, к ним приковано всеобщее внимание, они звезды Недели больших кошек на канале National Geographic. Но мало кто знает, что 42 вида диких кошек^[39] — их подавляющее большинство — почти не отличаются по размеру от наших домашних питомцев.

Блиц-опрос: сколько видов кошек весом менее 20 килограммов вы можете назвать? Наверное, оцелота, самого выразительного представителя семейства, и рысей (среди которых есть виды помельче, как, например, рыжая рысь, и покрупнее, которые весят больше 20 килограммов). А еще кого-нибудь вспомните? (Подсказка: я упоминал некоторых из них в предыдущих главах.) Большинство из тех, кого я спрашивал, не вспомнили. Лишь немногие из опрошенных слышали о черноногих или о калимантанских кошках, что уж говорить об онциллах или чилийских кошках. Малым представителям кошачьего семейства явно нужен хороший PR-агент.

Если не обращать внимания на пятна и окраску, то в остальном все они очень похожи на домашних кошек, за исключением разве что ягуарунди (приземистого зверька с маленькой заостренной головкой, который обитает в Центральной Америке). Конечно же, малые виды отличаются друг от друга не только расположением пятен на шкуре. Одни из них меньше домашних кошек — вес ржавой кошки составляет меньше полутора килограммов; другие больше — сервал, каракал и африканская золотая кошка часто весят более 15 килограммов.

Сервалы отличаются длинными лапами, а манулы — маленькими ушами. У рыбьей кошки перепончатые лапы, а у суматранской — плоская голова. Хвосты могут быть короткими, как у рысей, и длиннющими, как у мраморных кошек. Длиннохвостые кошки могут поворачивать лодыжку на 180 градусов, что позволяет им спускаться с дерева вниз головой, как это делают белки.

Но если говорить о семействе кошачьих в целом, то даже при всех этих отличиях домашние кошки имеют больше общего с малыми видами, чем со львами или другими большими кошками. Не поддавайтесь романтическому порыву и не принимайте своего шаловливого котенка за будущего тигра: различия между большими и малыми кошками далеко не ограничиваются внешностью и отражают серьезные несовпадения во многих аспектах кошачьей жизни.

Одно из главных отличий между ними — рацион питания. Большие кошки охотятся на крупных животных, которые часто превосходят их самих по весу и размеру. Малые же кошки довольствуются добычей, которая значительно уступает им по габаритам: птицами, мышами и насекомыми. Кроме того, ареалы обитания больших кошек обширнее, а темпы размножения ниже, чем у малых видов. Во всех этих отношениях домашние кошки похожи на своих мелких собратьев.

Социальное поведение львов и домашних кошек — главное исключение из этого правила. Я уже приводил эту особенность в качестве примера конвергентной эволюции, процесса, при котором одни и те же свойства параллельно развиваются у двух разных биологических видов. Но если бы львы и кошки были близкими родственниками, то эта особенность досталась бы им от общего предка, а не стала бы результатом конвергентной эволюции. Что из этого правда?

В поисках ответа на этот вопрос ученые исследовали ДНК всех ныне живущих видов кошек. Это довольно сложный метод, но вкратце суть такова: чем сильнее отличается строение ДНК двух видов, тем больше времени отделяет их от общего предка. На основе этих данных ученые составили карту, которая отражает эволюционные взаимосвязи всех современных видов кошачьих. Такие изображения носят название филогенетического древа и напоминают родословные. Близкие по родству виды располагаются на соседних ветвях и произошли от общего родственника, подобно тому как родные братья и сестры происходят от одних родителей. Дальние родственники — что-то вроде наших троюродных братьев и сестер — размещаются на отдаленных ветвях филогенетического древа; вам придется спуститься ниже от верхушек, углубиться в эволюционную историю, чтобы найти их ближайшего общего предка^[40]. Если допустить, что различия в структуре ДНК двух биологических видов развивались более-менее равномерно, то можно приблизительно оценить, как давно они разделились. Этот метод еще называют молекулярными часами.

Филогенетический анализ показывает, что общий предок всех существующих на сегодняшний день видов кошек жил примерно 11 миллионов лет назад. Впоследствии от него произошло две генетические линии: подсемейство больших кошек (Pantherinae), куда входит семь видов, и малых кошек (Felinae), к которому относятся все остальные.

^{Эволюционные взаимосвязи (филогенез) современных видов кошачьих. Виды, которые произошли от общего предка, находятся в более близком родстве друг с другом, чем с представителями других ветвей (родственные виды обозначены маленькими черными кружочками). Чтобы найти ближайшего общего предка любых двух видов, проследите их генетические линии до того момента, как они пересекутся. Здесь показаны далеко не все виды. Например, группа малых кошек Центральной и Южной Америки включает в себя не только оцелота, кошку Жоффруа и длиннохвостую кошку, но еще и чилийскую кошку, два вида онцилл и три других вида. А еще два вида дымчатых леопардов.}

Следует отметить, что общие названия этих групп не совсем точны. К подсемейству Pantherinae действительно относятся только большие кошки (за исключением разве что среднего по размерам и сногсшибательного по красоте дымчатого леопарда). Но среди представителей так называемых малых кошек, Felinae, есть два довольно крупных вида: пума и гепард. Конечно же, пумы сильно проигрывают в размерах львам или тиграм, поэтому издалека их часто принимают за упитанных котов. Длинноногие гепарды, наоборот, имеют самый выразительный облик среди кошачьих.

Домашние кошки относятся к подсемейству Felinae. Они принадлежат к той генетической линии, которая выделилась в самостоятельную около семи миллионов лет назад, а их ближайшие родственники — степные, барханные, камышовые и черноногие кошки — сходны с ними по размеру и повадкам.

Место, которое домашние кошки занимают на филогенетическом древе среди остальных представителей подсемейства Filidae, выбрано исходя из степени их внешнего и физиологического сходства. Если забыть про особенности социального поведения, то домашние кошки — это скорее каракалы у вас в спальне или оцелоты у вас на кухне, чем львы в вашей гостиной. Поэтому будет лучше, если в следующий раз, придумывая кличку своему котенку, вы остановите выбор на Оське, Рыжике или даже Жоффруа (производных от названий таких видов, как оцелоты, ржавые кошки и кошки Жоффруа).

А теперь, когда мы запаслись знаниями, вернемся к нашему вопросу. Почему предками наших питомцев считаются африканские степные кошки?

Я уже упоминал, что африканские степные кошки внешне почти неотличимы от домашних. Но не стоит верить мне на слово. Несколько лет назад мой наставник в мире породистых кошек, заводчица, у которой мы взяли Нельсона, отправилась отдыхать в Южную Африку. Будучи опытным выставочным экспертом, она прекрасно разбиралась в кошках. Как-то раз, когда она прохаживалась по сувенирному магазинчику при своем отеле, затерянном на просторах саванны, с улицы вошел рыжевато-серый кот с едва заметными полосами на шкуре. Моя знакомая обратила внимание на его длинные лапы, но не придала этому большого значения. Кот подошел к ней, и она принялась его гладить.

И тут продавец за прилавком сказала моей знакомой, что она гладит южноафриканского дикого кота! Та присмотрелась повнимательнее и действительно заметила характерный признак Felis silvestris cafra: огненно-рыжие уши. Вот насколько велико сходство этих двух видов!

Конечно же, среди домашних кошек есть много таких, кого ни в коем случае не спутать с их дикими сородичами. Калейдоскоп расцветок, узоров и длины шерсти, который отличает наших питомцев, не имеет себе равных среди африканских степных кошек. На просторах африканских саванн вам не встретится ни одной кошки с длинной или волнистой шерстью, ни одной особи белого, рыжего или черного окраса. То же самое касается и физиологических особенностей, которыми отличаются различные породы.

Это же относится и к близкому родственнику африканской степной кошки — известной своим скверным нравом европейской лесной кошке. Хотя она несколько коренастее и темнее по окрасу, с более заметными полосами, чем у африканских сородичей, ее легко можно принять за домашнюю кошку. Между прочим, полосатый рисунок на спине и боках получил название табби-макрель, поскольку отдаленно напоминает рыбный скелет^[41].

Это вовсе не означает, что между дикой и домашней кошкой не существует никаких отличий, но, чтобы обнаружить их, нужно изучить их обеих изнутри. И тут стоит обратить внимание на два показателя: длину кишечника и размер мозга.

^{Европейская лесная кошка}

Изначально я скептически относился к утверждению, что у домашних кошек кишечник длиннее, чем у их предков, потому что большинство таких сообщений отсылает нас к трудам Чарльза Дарвина. Поймите меня правильно: я большой поклонник Дарвина. Более того, нет никакого смысла спорить с этим ученым, ведь большинство высказанных им идей оказались верны: среди них не только теория естественного отбора, но и мысли о таких разнообразных явлениях, как роль земляных червей в аэрации почвы или происхождение коралловых рифов. Но в середине XIX века наука находилась в зачаточном состоянии, и, поскольку утверждение Дарвина основывалось на исследовании, опубликованном во Франции в 1756 году, у меня все же были некоторые сомнения. Признаюсь, я не потрудился отыскать и перевести труд монсеньора Добантона, но осмелюсь предположить: открытие француза о том, что у домашних кошек кишечник на треть длиннее, чем у диких, опирается на весьма скромные фактические данные (по крайней мере, последующее исследование 1896 года основывалось на измерении трех кошек, ни больше ни меньше).

Мне не следовало сомневаться в Дарвине. Несколько лет назад немецкие ученые из музея естественной истории препарировали несколько особей бродячих домашних кошек и установили, что их кишечник на 40 % длиннее, чем у европейских лесных кошек из той же части Германии. Позже сообщения об аналогичном открытии пришли из Шотландии (но, насколько мне это известно, сравнительного исследования африканских степных кошек пока еще не проводилось).

Для этого открытия давно готово теоретическое объяснение, предложенное самим Дарвином: «Возможно, увеличенная длина объясняется тем, что домашние кошки отошли от привычного для хищников рациона, в отличие от диких видов кошачьих; во Франции, например, я видел котенка, который с одинаковой охотой ел и мясо, и овощи». Мясо переваривается гораздо легче, чем растения или другие виды пищи. По этой причине у видов, которые, как и кошки, питаются исключительно одним только мясом, кишечник короче. У тех, кто всеяден и придерживается смешанного рациона, он средней длины, а у травоядных сильно вытянут.

Бродячие кошки довольствуются тем, что удается раздобыть поблизости с человеческим жильем, и едят все подряд, включая злаки и прочую растительную пищу. Как нетрудно догадаться, на начальном этапе одомашнивания естественный отбор совершался в пользу тех, у кого кишечник длиннее и поэтому легче переваривает объедки, а это в свою очередь привело к тому, что теперь эта особенность свойственна всем домашним кошкам^[42].

Что касается мозга, то тут все как раз наоборот: домашние кошки одарены меньше своих диких сородичей. Примечательно, что результаты сразу двух исследований оказались одинаковыми: у европейских лесных кошек мозг на 27 % больше, чем у домашних. А еще одно недавнее исследование показало: у африканских степных кошек серого вещества больше, чем у наших питомцев, хотя и не так много, как у их европейских родственников. У одомашненных видов уменьшенный размер мозга — обычное явление, которое характерно для лам, овец, свиней, собак, норок, лошадей и других животных. При проведении таких сравнений учитывается разница в размерах тела, поэтому маленький мозг — это не следствие общего уменьшения габаритов.

Но не волнуйтесь, это совсем не означает, что Барсик и Дружок, Мурка и Жучка глупее своих диких родственников. Уменьшение объемов мозга произошло за счет отделов, которые отвечают за возникновение страха, агрессии и прочих ответных реакций на раздражители, что и понятно, ведь они живут бок о бок с людьми. Легковозбудимые, склонные к раздражению и подверженные стрессу животные просто не выжили бы: естественный отбор благоприятствовал менее чувствительным в этом плане особям, что объясняет сокращение отделов мозга, отвечающих за такое поведение.

Длина кишечника, размер мозга, а в случае с африканскими степными кошками еще и огненно-рыжий окрас ушей — вот и все анатомические отличия. Если вы находитесь где-нибудь в африканской саванне или в европейском лесу, то это единственные признаки, которые помогут вам определить, с каким из видов вы имеете дело.

* * *

Но, вопреки внешнему сходству этих видов, не все ученые согласны, что дикие кошки являются предками домашних. Принимая во внимание, что в Азии, Африке и Южной Америке полным-полно различных видов малых кошек, кандидатов на эту роль немало. В теории вид Felis catus мог произойти от любого из них.

Правда, из этого списка можно сразу же вычеркнуть южноамериканских малых кошек. В этой группе девять видов, среди которых оцелоты, сервалы и другие пятнистые красавцы, но у всех них 36 хромосом, в то время как у остальных кошачьих, включая домашних кошек, их 38. Это отличие вкупе с тем фактом, что в Западном полушарии домашние кошки не были известны со времен древних цивилизаций, может служить достаточным основанием, чтобы исключить из этого списка всех южноамериканских кошек^[43].

Но по лесам, равнинам и пустыням Азии и Африки рыскает множество похожих на наших с вами питомцев малых кошачьих, и часть из них числилась среди претендентов на роль предка домашней кошки. Например, крошечный барханный кот, прелестный рыжевато-коричневый житель пустыни с несуразно большой головой. Признак, обеспечивший ему место среди кандидатов, — шерсть между подушечек пальцев на лапах, в точности как у персидских кошек.

Следующим в списке был манул, ставший звездой YouTube за округлые низко посаженные ушки и комичную внешность, в которой соединились черты скрюченного старичка и прославившейся на весь интернет Сердитой кошки. Косматая длинная шерсть не дает ему замерзнуть в холодных азиатских степях и вызывает ассоциации с пышной шевелюрой персидских кошек.

Кроме того, есть еще красивая пятнистая дальневосточная кошка. Многочисленные сходства с сиамскими кошками — стройное тело, узкая голова, долгая беременность, дружелюбие самцов по отношению к котятам — позволяют думать об их родстве. Следующим претендентом считался камышовый кот, который внешне очень похож на домашних кошек и отличается от них разве что более длинными лапами, коротким хвостом и массой, которая достигает 11 килограммов. К тому же в Древнем Египте камышовых котов держали в качестве питомцев.

Проведенные в 1970-е годы детальные обследования черепа кошки и других аспектов ее анатомии положили конец всем этим гипотезам. Немецкие и чешские ученые независимо друг от друга пришли к заключению, что ни один из этих видов не является предком домашней кошки; сходства в строении скелета ясно говорили о близком родстве домашних кошек c их африканскими и европейскими сородичами. Последующее изучение ДНК, о котором я уже рассказывал, подтвердило эти догадки и установило, что дикие кошки — ближайшие эволюционные родственники домашних.

В 2014 году группа генетиков под руководством ученых из Университета Вашингтона, где я тружусь, сделала следующий шаг и секвенировала полный геном домашней кошки по кличке Синнамон^[44]. Геном представляет собой генетический код организма; у кошек он содержит более двух миллиардов пар оснований, из которых состоит ДНК. Расшифровка каждого из оснований требует колоссальных усилий, но прогресс компьютерных технологий в последние годы значительно облегчил изучение генома. Ученые секвенировали, пусть и не так подробно, геномы еще двадцати двух домашних, двух европейских и двух североафриканских степных кошек.

Позволю себе пару небольших научных замечаний. Функциональная часть генома — это гены, которых у кошек насчитывается около 20 000 (у человека их примерно столько же). Гены — это участки ДНК, которые содержат от сотен до миллионов пар оснований. Альтернативные формы гена, отличающиеся друг от друга одним или несколькими основаниями, называют аллелями, или вариантами гена.

Цель секвенирования и сравнения геномов заключалась в том, чтобы определить варианты генов, которые есть у всех домашних кошек, но при этом отсутствуют у диких, и таким образом понять, какие из них развились по мере размежевания домашних кошек и их предков.

Ученые почти не обнаружили отличий между домашними и дикими кошками на генетическом уровне; всего 13 генов имеют признаки изменений под действием естественного отбора в процессе одомашнивания (впоследствии у некоторых популяций и пород кошек, конечно же, появлялись дополнительные изменения^[45]). При этом сравнительное обследование волков и собак показало, что в процессе одомашнивания у последних изменилось в три раза больше генов.

Такое генетическое сходство вкупе с небольшим количеством отличий по анатомии и поведению убедительно доказывает, что домашние кошки произошли от диких.

Но даже если мы признаем, что европейские и африканские степные кошки являются предками домашних, это вовсе не означает, что мы сможем точно определить место их одомашнивания. Ареал обитания диких кошек огромен и включает в себя бóльшую часть Европы (кроме тех районов, где они полностью истреблены), Африку (кроме тропических лесов бассейна реки Конго и пустыни Сахара) и Юго-Западную Азию. В принципе, одомашнивание могло произойти многократно в разных частях этого ареала.

Обитающие на этих территориях подвиды диких кошек заметно отличаются друг от друга по анатомическим особенностям. Европейский лесной кот — коренастый зверь с крупной головой и густым темным мехом. Африканский же вид отличается большей стройностью и такими длинными лапами, что, когда животное сидит, спина у него практически прямая (тут поневоле вспомнишь о классических египетских статуях). Благодаря длинным ногам походка у этих кошек грациозная, и видно, как из спины выпирают лопатки. Мордочки у них уже и угловатее, чем у их европейских сородичей, а шерсть реже и короче. Азиатские пустынные кошки — нечто среднее между африканским и европейским подвидом, но все же имеют больше сходства с первым, чем со вторым.

Многообразие диких кошек наводит на мысль, что их могли одомашнить сразу в нескольких местах: лесные коты стали родоначальниками дородных и крупноголовых европейских пород, а от пустынных произошли стройные короткошерстные азиатские породы. Одно из доказательств, предложенное чешскими исследователями, состоит в том, что бакулюмы^[46] персидских, сиамских и других пород домашних кошек отличаются друг от друга по форме. Опираясь на это открытие, ученые предположили, что одомашнивание кошек происходило сразу в трех регионах мира.

В гипотезе о том, что домашние кошки произошли сразу от нескольких подвидов, нет ничего необыкновенного. Многообразие внешнего облика собак и коров, коз и кур дает нам повод думать, что это результат одомашнивания различных диких предков в местах их обитания. Но, конечно, нельзя отрицать и вероятность того, что все эти виды были одомашнены единожды, а существующее на сегодняшний день изобилие возникло позже.

Но какая же из этих альтернатив верна?

Глава 6. Происхождение видов

Встречайте Карлоса Дрисколла. В конце 1990-х годов, еще будучи студентом Мэрилендского университета в Балтиморе, он начал живо интересоваться охраной природы. Дрисколлу хотелось посвятить себя сохранению редких видов животных. Правда, он не знал, каких именно (хотя и питал слабость к змеям и ящерицам) и что для этого нужно.

Как-то раз в беседе с деканом биологического факультета он обмолвился, что пока еще не решил, чем будет заниматься после окончания учебы. Выяснилось, что один из старых университетских приятелей декана проводит передовые исследования в области консервационной генетики^[47] кошек, да еще, как ни удивительно, в расположенном неподалеку Национальном институте онкологии (в главе пятнадцатой мы вернемся к вопросу о том, почему эта организация имеет в штате ученого, который занимается генетикой кошек).

Дрисколл не особенно интересовался исследованием ДНК, но, когда впереди полная неопределенность, от предложенной помощи не отказываются. Поэтому он отправился на собеседование с доктором Стивеном О'Брайеном, который был и до сих пор остается ведущим специалистом в этой области. А дальше, как вы уже, наверное, поняли, Дрисколл стал работать в лаборатории О'Брайена, где изучал генетическую изменчивость диких видов кошачьих. Такие счастливые случайности часто определяют научную карьеру.

Дрисколл проработал в лаборатории Национального института онкологии около шести лет, сначала числясь при ней лаборантом, потом — магистрантом, и исследовал генетические различия у львов, пум и гепардов. К тому моменту, когда он был готов начать работу над диссертацией, он уже серьезно увлекся анализом ДНК. Я видел, как то же самое происходило с магистрантами у меня в лаборатории. Те, кто изначально планировал посвятить себя полевым наблюдениям за экологией или поведением животных, не могли устоять перед притягательностью генетических исследований. Вы приходите в лабораторию утром (а в случае с магистрантами — обычно подтягиваетесь ближе к полудню), весь день вкалываете не покладая рук и к завершению рабочего дня успеваете сгенерировать неимоверное количество информации. Возможно, это не так увлекательно и романтично, как научная экспедиция по далеким экзотическим местам, зато вы можете очень быстро достичь существенного прогресса. Кроме того, анализ ДНК способен многое рассказать о жизни животных: о том, как они скрещивались между собой и эволюционировали с течением времени.

Самым сложным для Дрисколла было выбрать, какие виды изучать для написания диссертации и где это делать. И тут снова вмешалась судьба. Дрисколл частенько вызывался съездить в аэропорт и встретить там приглашенного лектора не только из-за своей отзывчивости, но еще и потому, что, по его собственным словам, это давало ему возможность побеседовать во время поездки с кем-нибудь из светил биологии, попавших к нему в плен.

Одним из таких светил оказался Дэвид Макдональд, оксфордский профессор и специалист мирового уровня по млекопитающим хищникам. Дрисколл быстро нашел с ним общий язык.

Макдональд работал над поиском отличий между шотландскими лесными кошками (шотландский вариант европейской лесной кошки^[48]) и их одомашненными родственниками. Мы с вами уже знаем, что надежного способа отличить их друг от друга по внешнему виду не существует. Но еще труднее отличить дикую кошку от гибридов, появившихся на свет в результате спаривания диких и домашних животных. Макдональд надеялся разработать генетический тест, который позволил бы различать их, — это стало бы первым шагом к тому, чтобы сохранить этих кошек как генетически обособленную популяцию. К тому времени Дрисколл уже успел стать экспертом в подобных методах исследований. Эта встреча была послана ему судьбой. И Дрисколл отправился в Оксфорд работать над диссертацией.

Изначально планировалось, что проект будет всецело посвящен шотландским лесным кошкам, но Дрисколл быстро расширил его охват. Дикие кошки сосуществуют с домашними по всему ареалу своего обитания, поэтому теоретически «гибридизация» — научный термин, которым обозначается скрещивание двух видов или обособленных популяций, — достаточно распространенная проблема. К тому же загадка происхождения домашних кошек сама по себе требовала тщательного генетического расследования. Когда вы собираетесь писать диссертацию по генетике кошек, вам волей-неволей приходится иметь дело с такими трудными вопросами!

Дрисколл задумал собрать пробы ДНК домашних и диких кошек по всему естественному ареалу обитания последних. Задача просто грандиозная: для того, чтобы выполнить ее с нуля, потребовались бы годы, если не десятилетия. К счастью, во многих странах Европы нашлись ученые, которые занимались исследованием диких кошек и от которых можно было получить образцы биологического материала.

Некоторые из этих исследователей уже сотрудничали с оксфордской лабораторией и были рады поучаствовать в проекте. Но большинство ученых в разбросанных по всему миру университетах и правительственных организациях не имели связей с Оксфордом; сбор данных о местных популяциях кошек был частью их работы, направленной на исследование местной фауны. Надо сказать, что у зоологов существует своя неофициальная иерархия: чем внушительнее предмет вашего изучения, тем он престижнее. Заниматься рысями и бурыми медведями престижно. Шакалами — уже не очень. Бездомными кошками? Ничуть.

Другими словами, у этих специалистов по кошкам было что-то вроде комплекса неполноценности. Естественно, они с подозрением отнеслись к тому, что какой-то незнакомый американец из снобского английского университета просит их поделиться образцами. Какой в этом смысл? Откуда им знать, станет ли он держать их в курсе дела и уж тем более упомянет ли об их вкладе в проект?

Дрисколл придумал, как снискать их расположение. Отправляясь в Англию, он взял с собой свой огненно-оранжевый мотоцикл BMW: он говорит, что это было лучшее решение, которое он когда-либо принимал. Когда ему надо было посетить кого-нибудь из ученых и попросить их о помощи, он не покупал билет на самолет и не бронировал номер в хорошем отеле, как важный ученый. Вместо этого он вскакивал на свой мотоцикл, пересекал Ла-Манш на судне на воздушной подушке (если повезет) или по Евротоннелю (если не повезет), а дальше ехал по европейским дорогам к своим коллегам в Венгрию, Сербию, Болгарию, Словению, Хорватию, Черногорию и другие страны. Благодаря естественному непринужденному поведению его везде принимали с радостью и вместо неловких, скованных деловых встреч приглашали на ужин и предлагали остановиться на ночлег. И главное — назад он возвращался с пробами.

С Азией и Африкой дела обстояли иначе. Только в Южной Африке нашлись исследователи, которые уже собирали нужные пробы. Если Дрисколлу нужны были образцы биологических материалов кошек, проживающих на других территориях, ему предстояло ловить животных самостоятельно.

Как вы помните, до сих пор научная карьера Дрисколла складывалась в лаборатории, где он занимался анализом ДНК. Несмотря на то что он изредка принимал участие в экспедициях, у него был ограниченный опыт полевой работы. По его собственному признанию, сначала ловля кошек давалась ему с большим трудом, но со временем он неплохо натренировался. Успех пришел, когда Дрисколл научился правильно размещать ловушки — прорезиненные капканы и ящичные западни — и заманивать туда кошек.

Как только он в совершенстве овладел искусством установки ловушек (трепещущее на ветру перышко оказалось безотказной приманкой), у него осталась всего одна проблема: время от времени ему попадались другие животные, включая скунсов, варанов и медоедов, и иметь дело с некоторыми из них было довольно рискованно. Ему особенно запомнился случай, когда в ящичную западню угодила самка бородавочника с семью поросятами. Когда Дрисколл подоспел к ним на помощь, ловушка была сильно искорежена, но щеколда на дверце каким-то чудом выдержала. Сами кабанчики нисколько не пострадали и, как только дверца распахнулась, помчались прочь, подняв кверху хвостики.

В поисках проб Дрисколл объездил всю Азию и Африку: побывал в Израиле, Азербайджане, Казахстане, Монголии, Китае, Намибии и ЮАР. Несмотря на то что бóльшая часть его исследования проходила после террористических актов 11 сентября, он никогда не испытывал трудностей с передвижением. И все же геополитика наложила свой отпечаток на его исследование. Египет занимает важное место в истории кошек, но организовать научную поездку в эту и другие страны арабского мира стало сложнее. В 2002 году на следующий день после того, как президент Буш произнес речь про ось зла, Дрисколлу пришлось отменить запланированную командировку в Иран, на подготовку к которой он потратил столько сил и времени. К счастью, африканские степные кошки широко распространены по всей территории Среднего Востока: Дрисколлу удалось собрать образцы материалов в Израиле и получить несколько проб из Бахрейна и ОАЭ, которые уже успели взять его коллеги.

В итоге в руках у Дрисколла оказалась замечательная коллекция из 979 образцов биологических материалов диких кошек отовсюду, где они обитают бок о бок со своими домашними родственниками.

Образцы были самыми разными. В большинстве случаев это была кровь, взятая на анализ в ходе рутинного мониторинга. Впрочем, Дрисколл также не упускал возможности заполучить образцы тканей, когда натыкался на кошек, погибших под колесами автомобилей. Кроме того, он отщипывал крошечные фрагменты от чучел животных в музеях естественной истории. При этом он чаще всего довольствовался кусочком сфинктерной мышцы (или, иными словами, ануса), поскольку против этого музейные кураторы не возражали (а вот кончиками ушей экспонатов, скажем, делиться отказывались).

Самым необычным источником материала, несомненно, стала длинная, до пят, шуба, владельцем которой был беркутчи — специалист по охоте с орлом из Западной Монголии. Проживающие в этом регионе казахи обучают беркутов ловить л

Переводчик: Елена Борткевич

Научный редактор: Анжелика Клекот

Редактор: Олег Бочарников

Издатель: Павел Подкосов

Руководитель проекта: Анна Тарасова

Ассистент редакции: Мария Короченская

Арт-директор: Юрий Буга

Корректоры: Елена Рудницкая, Лариса Татнинова

Верстка: Андрей Фоминов

Иллюстрация на обложке: johnwoodcock / iStock / Getty Images

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Jonathan B. Losos, 2023

© Иллюстрации. David J. Tuss, 2023

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2024

* * *

Памяти моего отца, Джозефа Лососа,

которому я многим обязан, в том числе и своей любовью к кошкам

Глава 1

Парадокс современной кошки

Старая шутка гласит: «Хорошо, что кошки мельче собак, иначе они съели бы своих хозяев». Я не только большой любитель кошек, но еще и ученый, поэтому, немного посмеявшись над ней, тут же подумал: «Как бы мне это проверить?» К сожалению, даже наука не всесильна. Чтобы получить точный ответ, пришлось бы вывести породу домашних кошек весом в 35 килограммов.

Но это отнюдь не означает, что ученым совершенно нечего сказать по данному поводу. В 2014 году в прессе широко освещались результаты одного исследования: газета Orlando Sentinel опубликовала статью под заголовком «Будь кошки побольше, они бы вас загрызли». А в USA Today и вовсе решили обойтись без сослагательного наклонения, объявив: «Возможно, ваша кошка хочет вас загрызть».

На самом деле в научной работе об этом не было ни слова. Речь в ней шла о другом: ученые сравнивали такие формы поведения, как агрессивность и коммуникабельность, у представителей пяти видов кошачьих, от домашней кошки до африканского льва. Они пришли к выводу, что все эти кошки, независимо от размера, почти не отличаются друг от друга своим поведением. То же самое подтверждают и сотрудники зоопарков: если вы понимаете мимику и язык тела вашей кошки, то без труда догадаетесь, что на уме у льва или тигра. Ученые ни словом не обмолвились о том, что домашняя кошка размером со льва вполне могла бы вами поужинать, – это журналисты и блогеры неверно все истолковали[1],[2].

Но даже если научное исследование не дает повода заподозрить котеек в людоедских наклонностях, оно обнаруживает одну важную вещь: кошка есть кошка, какого бы размера она ни была. Это открытие вряд ли станет сюрпризом для тех, кто часами просматривает в интернете ролики, где тигры бегают за красным огоньком лазерной указки, леопарды сидят в картонных коробках, а львы впадают в экстаз от запаха кошачьей мяты.

Я понял, что наши домашние друзья мало чем отличаются от своих диких собратьев, еще несколько лет назад, когда путешествовал по Южной Африке вместе со своей женой Мелиссой. Во время ночных поездок по окрестностям Национального парка Крюгер нам часто доводилось видеть поджарых рыжевато-коричневых кошачьих с едва заметным узором из пятен или полос на шкуре. Стоило только зверьку на мгновенье угодить в свет наших фар, как он опрометью бросался обратно во тьму.

Впервые они попались мне на глаза неподалеку от бунгало, в котором мы остановились. Учитывая размер и внешний вид животных, я решил, что это питомцы кого-то из работников отеля или же что их держат тут для защиты от грызунов. Так или иначе, у меня сложилось стойкое впечатление, что это домашние кошки, которые просто решили прогуляться по африканским просторам. Ничего хорошего из этого не выйдет, думал я, ведь вокруг столько крупных хищников, но это их дело, а не мое. Поэтому я не обращал особого внимания на этих маленьких бродяг и не особо расстраивался, когда они быстро исчезали в кустах, – вот вернемся в отель, там и поглажу их хорошенько.

Африканский степной кот

Но, когда мы встретили одного из этих котов в нескольких часах езды от отеля, стало понятно, что никакой это не питомец. Ничего подобного! Перед нами самый настоящий африканский степной кот – биологический вид, от которого и произошли наши домашние любимцы (мы подробнее остановимся на этом в шестой главе)[3]. Присмотревшись получше, мы заметили характерные отличия: длинные лапы и восхитительный хвост с черным кончиком. И тем не менее, увидев такого зверя из окна своей кухни, вы, скорее всего, подумали бы: «Надо же, какая красивая киска гуляет у нас по двору!» – а не «Откуда здесь, в наших краях, этот африканский степной кот?».

Если говорить о повадках, то и здесь домашние кошки мало чем отличаются от своих предков. Конечно, они более дружелюбны – или, по крайней мере, терпимы – по отношению к людям и иногда более общительны друг с другом, но в остальном они ведут себя в точности как их дикие собратья: так же охотятся, вылизываются, спят. И даже легкость, с которой брошенные хозяевами кошки дичают и возвращаются к врожденным, унаследованным от предков повадкам, свидетельствует о том, что они почти не изменились.

Именно поэтому домашних кошек принято считать частично или наполовину одомашненными. Одомашнивание – это процесс, в ходе которого животные и растения видоизменяются при взаимодействии с человеком и с пользой для него[4]. Под видоизменением я подразумеваю эволюцию организмов посредством генетических мутаций, которые приводят к поведенческим, физиологическим и анатомическим отличиям животных от их предков[5].

В отличие от кошек, полностью одомашненные виды существенно отличаются от своих диких предшественников. Возьмите, к примеру, домашнюю свинью. Большая, толстая, розовая, с закрученным хвостиком, висячими ушами и скудной щетиной, Sus domestica – квинтэссенция одомашнивания животных, биологический вид, который люди создали собственными руками, значительно видоизменив дикого кабана (Sus scrofa) в соответствии со своими потребностями. Или посмотрите на коров, которые за тысячелетия селективного разведения из величественных диких туров превратились в машины по производству мяса и молока[6]. Подобная же селекция растений привела к появлению таких сельскохозяйственных культур, как кукуруза и пшеница, которые кардинально отличаются от своих диких прототипов.

Совсем другое дело – домашние кошки. Отбросьте в сторону внешний лоск – разнообразие окрасов, текстуры шерсти и ее длины, – и вы почти не увидите разницы между дикими и домашними кошками. У кошек нет тех анатомических, физиологических и поведенческих особенностей, которые отличают большинство других одомашненных видов от их предков.

Недавние исследования геномов животных подтверждают это мнение. Если собаки сильно отличаются от волков генетически, то у диких и домашних кошек расхождений не так уж много. Получается, что кошки почти не одомашнены.

Но тут необходимо сделать одну важную оговорку. Есть лишь небольшое количество отдельных кошачьих пород; остальных объединяют в общую категорию домашних кошек, которых принято делить на длинношерстных и короткошерстных (что звучит куда изящнее «беспородных»). Порода – это группа особей с общим набором признаков, которые отличают их от остальных представителей вида. Своеобразие породы поддерживается тем, что ее представители скрещиваются исключительно друг с другом; это позволяет закрепить гены, которые отвечают за особенности, свойственные только ей[7].

Породы кошек бывают разными по выразительности внешнего облика. Некоторые из них имеют вполне стандартный вид, как у обыкновенной домашней кошки, отличаясь от нее разве что загнутыми ушками или волнистой шерстью.

Но чаще всего породистые кошки совсем не похожи на своих предков повадками и телосложением. Если бы вы случайно наткнулись на одну из них в саванне, то ни за что не приняли бы ее за дикую.

Некоторые породы заметно отличаются не только от простых домашних кошек, но и от остальных представителей Felidae (так по-научному называется семейство кошачьих, которое объединяет множество видов – от домашних кошек до оцелотов, львов и тигров). Другими словами, кошки, которые сформировались в результате селекции, отличаются от тех, что появились за миллионы лет кошачьей эволюции.

И вот перед нами головоломка: бóльшая часть кошек как две капли воды похожа на своих предков, а меньшая – разительно от них отличается. Как получилось, что в одном случае эволюция вида шла медленно, а в другом – неслась во весь опор? Разумеется, Felis catus – домашние кошки – отнюдь не единый организм, который развивается в строго заданном порядке. Совсем наоборот: существует множество групп кошек, каждая из которых эволюционирует по-своему.

Чтобы понять, почему так происходит, стоит обратить внимание на разнообразие кошек, которые нас окружают. С одной стороны, все домашние питомцы делятся на породистых и беспородных. С другой стороны, бездомных кошек тоже можно разбить на две подгруппы: одни живут сами по себе, а других подкармливают и в некоторой степени опекают люди[8].

Вероятность того, что каждая группа кошек эволюционирует по-своему, заставляет задуматься об их будущем. Неужели теперь, когда кошки променяли жизнь в саванне на соседство с человеком, мы становимся свидетелями происхождения новых видов и домашние кошки развиваются в разных направлениях, каждое из которых прокладывает свой собственный эволюционный путь?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть типы отбора, которые действуют в этих группах, и начать лучше с породистых кошек. Чарльз Дарвин обнаружил, что искусственная селекция животных и растений в точности повторяет путь естественного отбора: особи с определенными признаками имеют больше шансов выжить и произвести потомство, чем те, кто ими не обладает. Если признаки обусловлены генетически – то есть у обладающих ими особей иные варианты генов, нежели у всех остальных, – то эти варианты генов и признаки, за которые они отвечают, распространятся в следующем поколении. Повторяясь из поколения в поколение, этот отбор приводит к значительным изменениям. Именно так виды эволюционируют при естественном отборе, и аналогичный процесс – но уже под названием искусственного отбора – лежит в основе развития и усовершенствования новых пород[9].

Мы на какое-то время отложим обсуждение причин, по которым селекционеры отбирают те или иные признаки, да и вообще решаются на создание новой породы. Главное в том, что выведение породы – это эволюционный процесс, в результате которого появляются животные с совершенно новыми характеристиками или новым сочетанием уже существующих характеристик. Поскольку все представители породы обладают генами, ответственными за эти характеристики, порода сохраняет своеобразие из поколения в поколение. Вот почему для заводчиков так важна родословная каждой отдельной особи: этот документ показывает, что многие поколения предков животного тоже были представителями этой породы и что оно, несомненно, унаследовало от них характерные признаки. Поэтому под породистой кошкой мы будем понимать кошку с родословной.

Однако большинство домашних кошек беспородные (в США, например, таких около 85 %; причем у собак этот показатель намного ниже – чуть менее половины). Чаще всего у нас дома живут именно такие кошки, их много в зоомагазинах и приютах для животных. Иногда в них намешаны гены разных пород, но чаще всего у них в роду нет ни одного чистокровного предка. Их объединяет только одно: все они домашние кошки. Сказав мне, что у вас дома живет короткошерстная кошечка, вы всего лишь сообщите, что у нее короткая шерсть. Но стоит вам упомянуть про породистую питомицу, скажем сингапурскую кошку, и я моментально пойму, как она выглядит и даже какие у нее повадки.

Для наших целей особое значение имеет тот факт, что большинство – свыше 90 % – домашних питомцев в США стерилизованы и поэтому не передают свои гены следующему поколению. Они тупик эволюции. Домашние кошки, которые живут с нами под одной крышей, произошли от общего предка – африканской степной кошки, – но лишь некоторые из них принимают участие в последующей эволюции вида.

Размножение беспородных кошек чаще всего происходит за пределами наших жилищ: в переулке, в лесу или на ферме – и при этом совершенно бесконтрольно. Кошки сами решают, кому из них и с кем скрещиваться. И никакой искусственной селекции. Не мы выбираем, кому из них продолжать свой род, а кому нет, а отсюда и никакого отбора по ценным для нас признакам.

Некоторые из этих кошек обитают вдали от людей и ни в чем от них не зависят. Они живут точно так же, как когда-то давно жили их дикие предки, и можно предположить, что естественный отбор помогает им оставаться собой и следовать той формуле, которая миллионы лет обеспечивала диким кошкам успешное выживание[10].

И все же многие бездомные кошки обитают по соседству с людьми, взаимодействуют с нами и получают от нас пищу. И в этом случае мы можем говорить о целом ряде факторов селективного давления, которые, с одной стороны, поддерживают признаки, доставшиеся в наследство от диких предков, а с другой – поощряют развитие качеств, необходимых для сытого сосуществования с человеком.

Конечно, было бы лучше, если бы вместо голых предположений мы оперировали научными данными о том, как меняются эти кошки в процессе естественного отбора. Мы с вами увидим, что до сих пор число исследований, посвященных влиянию естественного отбора на таких кошек, было весьма скромным, но в скором будущем ситуация должна измениться.

В этом смысле кошки сейчас оказались на перепутье. Одна их часть осваивает новую эволюционную территорию, приносит необычное на вид потомство и вполне может считаться полностью одомашненной. Между тем для многих кошек жизнь почти ничем не отличается от того, как жили их предки: на лоне природы, под действием стихий, бок о бок с другими биологическими видами и в контакте с экосистемой. Поскольку никто не вмешивается в их личную жизнь, они сами определяют свое эволюционное будущее, и нет ничего удивительного, что они придерживаются стратегии диких кошек, проверенной временем. Промежуточная третья группа представляет собой компромиссный вариант: это бездомные кошки, которые адаптировались к превратностям уличной жизни, но при этом привыкли получать от нас пищу.

Эта книга рассказывает о том, как кошки дошли до этой эволюционной развилки. Мы рассмотрим, как под влиянием естественного и искусственного отбора в течение нескольких миллионов лет формировался и до сих пор формируется вид Felis catus, как кошки, в свою очередь, взаимодействуют с окружающим миром и что ждет их в будущем.

Все это замечательно, но почему я, эволюционный биолог, изучающий адаптивные механизмы у ящериц, вдруг взялся за написание такой книги? Признаюсь, я с раннего детства любил кошек, с тех самых пор, как пятилетним мальчуганом отправился вместе с мамой в приют при Обществе защиты животных в Миссури, чтобы взять оттуда сиамскую кошку в подарок отцу на день рождения. Я хорошо помню, как пытался загородить Тамми своими худенькими детскими ногами, когда папа, вернувшись с работы, вошел в кухню, но она мяукнула, выдав себя. С тех самых пор я без ума от кошек.

Несмотря на то что я решил стать эволюционным биологом, мне и в голову не приходило взяться за изучение кошек. Ведь они славятся скрытностью, а это отпугнет любого, кто хочет посвятить себя полевым исследованиям и наблюдениям за жизнью животных. С ящерицами в этом плане гораздо проще: их много, их легче найти, с ними проще работать и на природе, и в лаборатории. Я выбрал ящериц и не пожалел.

В самом начале карьеры я не проявлял большого научного интереса к кошкам, зато никогда не упускал возможности их погладить. У меня было такое впечатление, что кошки редко становятся объектом исследований, да и то в основном довольно скучных.

Оказывается, я ошибался. Несколько лет назад я узнал, что для изучения домашних кошек исследователи применяют те же методы, которыми мы с коллегами пользуемся при работе со львами, слонами, ящерицами и другими дикими животными: все от камер слежения и спутниковых навигаторов до секвенирования генома. Я был удивлен и восхищен. Кто бы мог подумать, что такое количество ученых занимается кошками, и уж тем более, что они так много узнали о природе братьев наших меньших.

А потом, скажу скромно, мне в голову пришла отличная мысль: проведу-ка я у студентов первого курса университета цикл занятий, посвященных науке о кошках. Я хотел увлечь их этой темой и, пока они думают, что изучают кошачьих, незаметно передать им передовые знания об экологии, генетике и эволюции.

Все сложилось как нельзя лучше. Ко мне на занятия записалось двенадцать замечательных гарвардских первокурсников. Мы пригласили к себе в гости египтолога с лекцией о древних кошках, посетили выставку кошек на мысе Код, познакомились с портретами кошек в Гарвардском художественном музее и на заре сходили покормить бродячих кошек рядом с заброшенными домами на юге Бостона. Мы столько всего о них узнали, а вдобавок студенты получили представление о том, как современные биологи исследуют биоразнообразие.

Но все это привело к неожиданным последствиям. Пока я посвящал студентов в науку при помощи кошек, я и сам не на шутку увлекся изучением этих животных.

Особое впечатление на меня произвело разнообразие современных пород кошек. Занимаясь ящерицами, я исследовал главным образом то, как в течение тысяч и даже миллионов лет от одного-единственного общего предка произошло огромное количество новых биологических видов, каждый из которых анатомически приспособлен к существованию в определенной среде (в науке это явление называется адаптивной радиацией). Поэтому я очень удивился, узнав, что кошки пришли к такому многообразию не за миллионы лет, а всего за несколько десятилетий.

В ноябре 1938 года в National Geographic вышла статья про кошек с фотографиями представителей персидской и сиамской пород, которые мало чем отличались друг от друга. Сегодня о них такого не скажешь. Всего за 85 лет сиамская порода из обыкновенной кошки с несколько угловатой головой превратилась в стройное, грациозное животное с удлиненным туловищем и мордочкой, похожей на наконечник копья. Будто бы кто-то взял ту самую сиамскую кошку с фотографии 1938 года и как следует потянул ее за нос. Персидские кошки, напротив, полностью лишились носа, став при этом плотнее и коренастее. Получается, всего за несколько десятилетий селекционеры перекроили внешность этих двух пород, сделав их полными противоположностями друг другу и при этом не похожими ни на одного из своих сородичей. Или возьмите, к примеру, коротколапых манчкинов. Если бы палеонтологи нашли ископаемые останки такой кошки, они вряд ли отнесли бы ее к виду Felis catus.

Иначе говоря, кошки являют собой прекрасный пример необыкновенно быстрой эволюционной диверсификации, которая достойна отдельного научного исследования. И хотя я по-прежнему посвящаю все свое рабочее время ящерицам, я взялся изучать кошек, чтобы выяснить, как они эволюционировали и эволюционируют, а также чтó благодаря им мы можем узнать об эволюционном процессе в целом.

Исследователи кошек черной завистью завидуют тем, кто работает с собаками. И неслучайно: собаки давно уже стали любимчиками научных сотрудников лабораторий и газетных репортеров, которые о них пишут. Если верить The New York Times, изучение собак находится в авангарде современной науки, в то время как знания о кошках застряли где-то на уровне Средневековья. Эксперименты с собаками действительно позволили ученым значительно продвинуться вперед в таких областях, как генетика. Но, несмотря на отсутствие повышенного внимания со стороны прессы, изучение кошек приносит не менее щедрые результаты не только на тех направлениях, что и работа с собаками, но и в других сферах, которых собачьи исследования еще не коснулись. Теперь во многом настало золотое время для научного изучения наших любимых питомцев. Благодаря чудесам передовых технологий новое поколение специалистов-айлурологов стремительно разоблачает кошачьи тайны[11].

Результаты такой работы легли в основу этой книги. Чтобы понять современных кошек, нужно разобраться, где их родина, кто их предок, как они изменились и почему. Исследования в области археологии и генетики, наблюдения за поведением животных, спектральный анализ звуков и целый ряд других методов научной работы расскажут нам об эволюции кошек за последние 10 000 лет. Мы также узнаем о высокотехнологичных приборах, с помощью которых ученые наблюдают, как кошки взаимодействуют с окружающим их миром и что они делают, когда выходят за порог дома и скрываются в неизвестном направлении. Говоря обо всем этом, нельзя забывать и о здоровье природной среды, поэтому мы рассмотрим, какое влияние кошки оказывают на своих соседей по экосистеме и что с этим делать. И наконец, мы вернемся к вопросу о будущем кошек, о том, куда движется кошачья братия и какие перспективы ее ждут.

Кроме того, из этой книги вы узнаете много нового о жизни кошек. Конечно, при таком обилии книг, журналов и веб-сайтов, рассказывающих обо всем, что связано с кошками, у нас нет недостатка в информации. И все же меня как ученого огорчает, что порой бывает довольно сложно отделить мифы от реальности. Возьмите, к примеру, названия пород кошек. Неужели египетские мау – прямые потомки кошек, живших у фараонов? И в самом ли деле персидские, абиссинские, сиамские и балинезийские кошки названы так по месту происхождения породы?[12]

Я не устаю удивляться тому, как ловко знатоки кошек объясняют все их чудачества с позиций эволюции. Неужели Мурзик приносит мертвых мышей к вам на подушку, чтобы развить у вас охотничьи навыки? Действительно ли при виде птиц за окном у кошек срабатывает рефлекс и они начинают клацать зубами, как если бы рвали добычу на части? И отчего это Барсик мнет вам живот лапками? Его поведение в равной степени умиляет и раздражает вас, но зачем он это делает? Проще простого навыдумывать целую кучу основанных на домыслах теорий об эволюционном происхождении многочисленных особенностей разных видов животных. Гораздо сложнее подтвердить правдоподобность таких догадок научными методами. Поэтому необходимо помнить, что наряду с имеющимися у нас знаниями об эволюционном пути кошек есть вещи, которые еще только предстоит открыть, и вопросы, на которые, вероятно, наука никогда не найдет ответа.

Но в саге об эволюции кошек, конечно же, нашлось место и людям. Позже мы увидим, что в течение многих тысяч лет наша роль в этом процессе была весьма опосредованной: кошки стояли у руля и эволюционировали так, как того требовала от них жизнь рядом с человеком. Однако за последние полтора столетия кошки, по крайней мере некоторые из них, утратили это преимущество, и мы в значительной степени изменили траекторию их эволюции. Пришло время выяснить, отчего и почему любителям кошек так хочется выводить новые породы и как это происходит с научной точки зрения.

Некоторые аспекты разведения и торговли породистыми кошками вызывают немало критики. Мы рассмотрим суть этих нареканий, часть из которых появилась вполне заслуженно. Вместе с тем мы постараемся понять, приведет ли селективное разведение к появлению кошек, еще лучше приспособленных к жизни в домашних условиях в современном мире.

Кошки будут в центре нашего внимания на протяжении всей книги. Мы побываем там, где они живут, и там, где их изучают; заглянем в спальни на окраинах городов и в научные лаборатории; перенесемся на тропические острова и в австралийскую пустыню. И повсюду мы встретим людей, увлеченных кошками: ученых и заводчиков, которые по той или иной причине посвятили свою жизнь этим животным.

Кошки очень много значат для человека, поэтому не так-то просто определиться, как о них писать. Если мы назовем кошку питомцем, это вряд ли вызовет у кого-то возражения. Но каким словом обозначить роль человека по отношению к этому животному? Не зря же говорят: у собак – хозяева, а у кошек – прислуга. Ну а если серьезно, большинство из нас считает пушистых домочадцев друзьями или членами семьи, но никак не личной собственностью. Многие уже давно отказались от словосочетания «хозяин кошки».

Теперь владельцы животных все чаще называют себя их мамами и папами. И хотя я понимаю причину, по которой эта альтернатива так нравится некоторым из нас[13], я откажусь от ее использования, чтобы еще раз подчеркнуть: кошки – это не миниатюрные копии львов или людей. Кошки – это кошки!

«Друзья», «компаньоны» – эти и другие слова тоже звучат применительно к кошкам. По-моему, каждое из них вполне уместно, но ни одно не подходит идеально. Я буду по очереди использовать то одно, то другое обозначение.

Для меня гораздо важнее сделать акцент на том, что кошка – это не вещь. Это живое и разумное существо, и мы должны относиться к ней соответственно. Именно поэтому я постараюсь несколько конкретизировать собирательный образ и для большей убедительности сделаю героями четных глав кошек, а нечетных – котов, нарушая этот принцип только в том случае, если речь пойдет об определенном коте и кошке.

Следующий вопрос касается общего наименования вида. В науке его принято обозначать латинским Felis catus, но чем заменить этот термин в повседневном обиходе? Я с детства привык называть их домашними кошками. Но выяснилось, что некоторые из нас категорически не согласны с таким названием. Как-то раз я написал для сайта National Geographic статью, использовав в заголовке словосочетание «домашние кошки», после чего получил напыщенное письмо, где объяснялось, что к домашним относятся только те из них, кто совсем не выходит на улицу. Автор письма, как и его педантичные единомышленники, может оставаться при своем мнении, но, вообще-то, домашним можно назвать любого представителя вида Felis catus, независимо от места его проживания. В то же время можно заменить слово «домашние» на «одомашненные», но оно, на мой взгляд, звучит невыразительно и вводит нас в заблуждение: большинство представителей этого вида имеет мало общего с одомашненными животными.

Мы можем – и часто будем – называть их просто кошками. Но этот термин относится ко всем представителям семейства кошачьих, включая львов и рысей (почему собаки получили отдельное от остальных представителей своего рода название, а кошки нет – вопрос интересный, но я оставлю его без ответа).

Что в итоге? Я буду поочередно использовать все три варианта. Слово «кошки» подойдет в тех случаях, когда понятно, о ком идет речь, а когда потребуется избежать путаницы с другими кошачьими, я буду выбирать между домашними или одомашненными кошками.

Наконец, существует целая масса терминов для обозначения кошек, живущих в разных условиях. И хотя богатство категорий объясняется множеством тонких отличий, я ограничусь делением всех кошек на домашних и бездомных, признавая, что между ними есть некая серая зона. В случае с большой группой бездомных кошек, которых подкармливают люди, можно говорить о колонии. Но если такая кошка живет сама по себе, без всякого участия человека, то она считается одичавшей. И опять же важно помнить, что граница между двумя этими категориями порой размыта. Главное отличие бродячих кошек от их одичавших сородичей заключается в том, что первые адаптировались к людям благодаря предыдущему опыту взаимодействия, а вторые относятся к человеку с опаской. Если бродячие кошки оказываются слишком долго предоставлены сами себе, они теряют навыки общения с людьми и дичают.

Но оставим терминологию! Книги о кошках чаще всего начинаются рассказом о Древнем Египте, где их африканские степные предки поселились рядом с людьми и были одомашнены, сначала выполняя роль защитников от грызунов, потом питомцев и, наконец, божеств. Это увлекательная история, и мы еще до нее доберемся. Но мне хотелось бы начать рассказ иначе и поговорить о современной кошке.

Как я уже сказал, большинство кошек почти не отличаются от своих предков, но это вовсе не означает, что они совсем не эволюционировали. Для начала мы рассмотрим, как изменились беспородные – те самые наполовину одомашненные – кошки. Для большинства видов первый шаг к одомашниванию заключается в изменении повадок и темперамента, поэтому мы прежде всего выясним, какие изменения претерпело поведение Felis catus в процессе эволюции.

Глава 2

На языке кошек

Мя-я-я-я-у-у!

Эти звуки знакомы каждому, у кого хотя бы раз в жизни была кошка, и большинству из тех, у кого ее никогда не было. Мяуканье – квинтэссенция кошачьего поведения, отличительная особенность представителей этого семейства. Но что кошки пытаются сказать своим мяуканьем? И кому? Если они таким образом общаются с нами, не означает ли это, что привычка мяукать возникла у кошек в процессе одомашнивания?

Я всегда считал, что при помощи мяуканья кошки общаются друг с другом и что они всего-навсего расширили свой круг общения, включив туда нас. Однако специалисты говорят об обратном. Загляните в любой научный доклад, посвященный общению кошек между собой, и вы прочтете, что взрослые кошки редко мяукают, взаимодействуя друг с другом (зато они издают другие звуки, особенно когда проявляют враждебность).

Но в этих научных работах есть одна любопытная деталь. В подтверждение своей правоты ученые обычно указывают на труды коллег, где содержатся доказательства их теории (за исключением тех случаев, когда они делают выводы на основе своих собственных изысканий). И если повнимательнее присмотреться к работам, согласно которым кошки редко мяукают, общаясь друг с другом, то обнаружится, что все они ссылаются на одно и то же исследование.

Выходит, утверждение о том, что кошки почти не мяукают, общаясь между собой, целиком основано на результатах одного-единственного исследования о колониях бездомных стерилизованных кошек в Англии. У меня нет оснований сомневаться в этом открытии: не припомню, чтобы мои кошки когда-либо мяукали при общении друг с другом (а вот пошипеть и порычать они могут).

И все же мне долго не давал покоя вопрос: насколько оправдано экстраполировать выводы одного исследования о колониях бездомных кошек на всех наших питомцев? Развивая эту мысль, я стал размышлять, какие кошки – если таковые вообще найдутся – могли бы «разговаривать» со своими сородичами. И тут меня осенило: конечно же, это сиамские кошки, болтушки кошачьего мира, известные способностью «говорить» с людьми без умолку. Но мяукают ли они, общаясь между собой?

Не имея ни времени, ни средств на то, чтобы провести научное исследование должным образом, я нашел компромиссное решение и провел неофициальный опрос среди пользователей Facebook[14]. В закрытой группе любителей сиамских кошек я разместил следующий вопрос: «Известно, что сиамцы любят "поговорить" с людьми, но мяукают ли ваши кошки при общении друг с другом?»

Голоса разделились неравномерно: 68 % опрошенных (или 28 респондентов из 41) ответили, что их сиамцы мяукают, общаясь со своими сородичами. А часть участников, давших отрицательный ответ, сообщили, что их кошки используют иные звуки – например, стрекот – при контакте с сородичами.

А вдруг все эти горячие поклонники сиамских кошек, ответившие положительно, ошибочно принимают какой-то другой тип вокализации за мяуканье? Вдруг люди, которых никто не учил разбираться в повадках собственных питомцев, заблуждаются, и Луша адресовала свое «мяу» вовсе не Мусе?

Вполне возможно. Но, с другой стороны, все они проводят немало времени со своими любимцами и хорошо их знают. Когда две трети респондентов сообщают, что их кошки мяукают при общении друг с другом, к этому стоит отнестись серьезно.

Еще два момента подкрепляют вывод о том, что сиамские кошки действительно «разговаривают» между собой. Десять из двадцати восьми респондентов, давших положительный ответ, отметили, что их питомцы принимаются ходить по дому и мяукать, пытаясь таким образом отыскать друг друга. Еще несколько человек из той же группы сообщили, что, стоит только одной из сиамских кошек громко замяукать, к ней тут же сбегаются все остальные.

Мимоходом выяснился другой забавный факт: несколько участников опроса заявили, что их кошки мяукают, общаясь с собаками!

Я попросил нескольких экспертов по социальному поведению и особенностям коммуникации у кошек взглянуть на результаты опроса, и они сошлись во мнении, что полученные сведения соответствуют действительности[15]. Да, кошки чаще всего мяукают при общении с людьми, но иногда они делают это и при взаимодействии со своими сородичами (и даже с собаками), особенно чтобы отыскать друг друга.

Несмотря на это, вопрос межвидовой коммуникации остается открытым. Кошки мяукают для нас гораздо чаще, чем между собой, поэтому они вряд ли воспринимают нас как часть клана. Что же они пытаются нам сказать?

Любой, у кого дома жили кошки, знает, что у них нет универсального мяуканья на все случаи жизни, скорее наоборот: их богатый кошачий лексикон включает в себя разные звуки. У других животных тоже есть подобные вокальные репертуары: у собак лай меняется в зависимости от обстоятельств, а у обезьян каждый из хищников обозначается своим сигналом тревоги.

Не стану скрывать: я человек азартный и готов поставить немалые деньги на то, что у каждого «мяу» есть свое значение. Именно такое пари заключил один из аспирантов Корнеллского университета.

Николас Никастро поступил в аспирантуру, чтобы изучать эволюцию человеческого языка. Но из-за академических распрей и споров о политкорректности на кафедре антропологии он перевелся на кафедру психологии, где планировал заняться приматами.

Как-то раз он беседовал со своим научным руководителем, экспертом по коммуникативному поведению животных. Профессор утверждал, что крики зверей содержат эмоциональную составляющую, но не имеют ничего общего с языком. Никастро, который с детства держал дома кошек, возразил, что у каждого типа мяуканья свое значение. Его наставник выразил сомнение по этому поводу, и они заключили пари. С планами писать квалификационную работу по приматам было покончено: теперь ее темой стало коммуникативное поведение кошек.

Никастро сделал звукозаписи мяуканья двух собственных кошек, а потом еще десятка-другого питомцев, живших у его друзей и родственников. Для этого Никастро приходил в дом, где обитала кошка, и дожидался, пока животное к нему привыкнет. Обычно на это уходило около часа. Потом он устанавливал микрофон на расстоянии не более двух метров от кошки и записывал ее мяуканье в трех разных ситуациях: когда она ласкалась к человеку, когда просила у него поесть и когда ее усиленно вычесывали. Кроме того, Никастро записывал, как она мяукает, очутившись перед закрытой дверью или оказавшись в незнакомом месте (например, у него в машине).

Порой ждать, когда же упрямая киска мяукнет, было довольно утомительно. Вдобавок кошки несколько раз кусали Никастро, когда он проводил рукой против шерсти во время вычесывания, чтобы тем самым вызвать у них раздраженное или недовольное мяуканье. В остальном же все шло гладко, и Никастро сделал более 500 звукозаписей.

Он искал ответа на простой вопрос: могут ли люди по звуку правильно определить ситуацию, в которой была сделана запись? Девятнадцать студентов университета получили академические кредиты[16] за участие в эксперименте, а еще девяти юношам и девушкам досталось по шоколадке.

Участники заходили в кабинет, надевали наушники, слушали кошачьи сигналы – каждый по отдельности – и нажимали на пульте кнопку, соответствующую тем обстоятельствам, при которых, по их мнению, мяукнула кошка.

В целом участники исследования довольно редко верно определяли ситуацию: только 27 % ответов оказались правильными, но таких же результатов можно было добиться, выбирая ответ наугад. Участники, которые любили кошек и имели большой опыт общения с ними, угадывали чаще, но даже женщина, у которой дома жили кошки, которая любила их и часто с ними общалась, ответила верно только в 41 % случаев. Никастро проиграл пари, зато подготовил отличную диссертацию.

В дальнейшем похожие результаты были получены в ходе эксперимента, проведенного в Италии. Участникам предлагали послушать мяуканье кошки в трех разных ситуациях: когда она ждет кормления, когда оказывается в незнакомой комнате и когда ее аккуратно вычесывают. В основном точность ответов держалась на уровне случайных догадок, хотя женщины обычно справлялись немного лучше мужчин, а те, у кого жили кошки, отвечали правильнее тех, у кого их никогда не было.

Такие показатели свидетельствуют о том, что люди не всегда способны верно определить ситуативный смысл кошачьего мяуканья. Эти результаты приводят в замешательство, ведь нам известно, что каждая из кошек обладает обширным репертуаром разнообразных сигналов. Более того, в подобных экспериментах с собачьим лаем люди достигли более выдающихся результатов. Почему же нам так трудно понять, что пытаются сообщить нам кошки?

Ответить на этот вопрос позволяет исследование, проведенное в Англии в 2015 году. Ученые воспользовались тем же методом, что и Никастро: пришли к кошкам домой и записали, какие звуки они издают в различных ситуациях[17]. После этого они воспроизводили записи, проверяя, смогут ли слушатели правильно определить ситуацию. Но, в отличие от экспериментов Никастро, среди участников каждый раз присутствовали и те, с кем жила кошка.

Разумеется, участники лучше справлялись с заданием, когда слушали свою кошку: 60 % их ответов были верными. С незнакомыми же кошками, напротив, доля правильных ответов равнялась ничтожным 25 %, как если бы участники выбирали варианты наугад.

Такие результаты говорят о том, что у любой кошки есть свой набор специфических звуков для разных ситуаций, и люди, которые с ней живут, учатся понимать значение каждого из них. Однако эти сигналы индивидуальны; не существует универсального языка кошек, где один тип мяуканья означал бы «я хочу есть», а другой – «я напугана».

Причина возникновения таких различий неясна. Некоторые ученые считают, что кошки испытывают разные сигналы на человеке, с которым живут, и выясняют, какие из них вызывают у него ответную реакцию в той или иной ситуации[18]. Возможно, так и есть, но никаких подтверждений этому у меня нет. Как бы то ни было, между кошкой и людьми, с которыми она живет, вырабатывается особый язык общения.

Имейте в виду: все вышеперечисленное относится только к мяуканью. Кошки издают множество других звуков, и смысл некоторых из них – например, шипения и рычания – понятен каждому. Шведский айлуролог Сюзанна Шотц – пожалуй, самый авторитетный специалист по вокализации кошек и лауреат престижной Шнобелевской премии (ее вручают «за достижения, которые сначала вызывают смех, а потом заставляют задуматься») – выделяет восемь типов сигналов: мяуканье, урчание, рычание, шипение, мурлыканье, стрекот, трели и вой, а также их сочетания вроде воя с рычанием или урчания с мяуканьем[19].

Вот что Шотц говорит о механизме мяуканья: «Как правило, кошки мяукают, открывая и закрывая пасть… Они издают звук [м] с закрытой пастью, на звуке [я] они ее раскрывают, а на звуке [у] снова закрывают. Попробуйте сами помяукать и при этом посмотрите на себя в зеркало. Видите, как сначала открывается, а потом закрывается рот?»

Она права: именно так я и мяукаю. Но сразу вслед за этим Шотц добавляет, что сигнал «мяу» чрезвычайно изменчив. Иногда кошка заменяет начальный звук [м] на [у] или [и]. А иногда присоединяет к нему дополнительный слог и кричит «мяу-ау». Диапазон преобразований практически бесконечен. Шотц выделяет четыре подгруппы: писк, стон, короткий и длинный крик, – но отмечает, что «существует бесконечное множество разновидностей мяуканья, и из-за такого обилия вариаций бывает непросто определить, к какой подгруппе относится звук».

Короткое мяуканье заслуживает отдельного внимания. Такой же тоненький, трогательный крик, в котором отсутствует последнее, замыкающее [у], издают котята, когда зовут к себе маму-кошку. Есть мнение, что обычное мяуканье, которое кошки так часто нам адресуют, – это всего лишь оставшаяся с детства привычка: раньше они подзывали так мать, а теперь похожими, но уже более взрослыми звуками общаются с нами.

* * *

Что можно сказать о возникновении мяуканья, исходя из того, что кошки пользуются им для общения с нами? Может быть, эта особенность развилась у кошек несколько тысяч лет назад, когда они стали контактировать с людьми?

По всей видимости, нет. Наблюдения за животными в зоопарке показывают, что большинство мелких видов кошачьих тоже мяукают[20]. Но, как и их домашние собратья, эти кошки исключительно мало – еще реже, чем наши питомцы, – мяукают при общении между собой. Еще одно сходство в том, что у этих видов котята тоже мяукают, когда зовут к себе мать.

Однако в отличие от домашних кошек дикие виды редко мяукают, обращаясь к людям. Согласно опросу сотрудников зоопарков, из 365 содержащихся у них кошек только 2 – и обе сервалы – мяукали в присутствии смотрителей. И причина отнюдь не в отсутствии дружелюбия: некоторые другие виды кошачьих выражали симпатию к персоналу зоопарков иными способами. Если представители этих видов не мяукают при взаимодействии со своими сородичами или с людьми, то с кем же тогда они таким образом общаются? Или они просто-напросто разговаривают сами с собой? Это одна из множества загадок поведения кошек, которую еще только предстоит разгадать.

И конечно же, очень важно присмотреться к таким кошачьим, как африканские степные кошки. Изучив особенности мяуканья у этого вида, мы сможем понять, какие аспекты поведения домашние кошки унаследовали от своих предков, а какие развились у них в процессе адаптации к совместной с человеком жизни.

Именно такую задачу ставил перед собой Николас Никастро, принимаясь за вторую часть исследовательской работы. Для этого он отправился на другой конец света, в Зоопарк Претории, который специализируется на разведении африканских степных кошек. С десяток кошек содержались в вольерах, расположенных по соседству друг с другом так, чтобы животные могли общаться между собой. Никастро расставил микрофоны вокруг клеток, а сам стал наблюдать за кошками со стороны.

Проект удался. Благодаря неустанным заботам смотрителей кошки не обращали на людей никакого внимания и под пристальным взглядом аспиранта вели себя как ни в чем не бывало.

Да, африканские степные кошки мяукают! «Я был удивлен тем, как часто они мяучат. Они не смолкают ни на секунду», – вспоминает Никастро.

За 50 часов наблюдений он сделал около 800 аудиозаписей, пометив, при каких обстоятельствах прозвучал каждый из звуков. Дикие кошки мяукали, когда ждали, что их вот-вот покормят, когда вступали в ожесточенные схватки с людьми или сородичами или когда прогуливались по вольеру из стороны в сторону. Но они почти никогда не мяукали в моменты мирного общения с другими кошками. Исследования Никастро касались только взрослых особей, но в других научных трудах говорится, что котята диких кошек мяукают при общении с матерью ничуть не меньше, чем у остальных малых видов кошачьих.

Никастро интересовало не только то, мяукают ли африканские степные кошки или нет. Ему хотелось сопоставить их сигналы со звуками домашних кошек. Для этого он выполнил цифровой анализ спектральных характеристик звуков и сравнил те, которые животные издавали в похожих ситуациях.

Компьютерный анализ выявил, что эти два вида по-разному мяукают во всех изученных ситуациях: крик домашних кошек выше и короче, тогда как у диких кошек он звучит более настойчиво и требовательно. «МЯ-Я-Я-А-А-У-У» по сравнению с более приятным «мя-я-у» домашних питомцев, как говорит Никастро.

После этого Никастро попросил студентов послушать записи криков диких и домашних кошек и сказать, какие из них приятнее на слух. Студенты прослушали по 48 криков – поровну одного и другого вида – и оценили, насколько каждый из них приятен, по шкале от одного до семи. Неудивительно, что они почувствовали разницу между жителями Африки и обитателями Нью-Йорка и в большинстве своем отдали предпочтение местным кошкам.

Случайно ли мяуканье домашних питомцев кажется нам мелодичнее, чем крики африканских степных кошек? Никастро считает, что нет. По его мнению, человеку от природы свойственно отдавать предпочтение коротким высоким звукам, поскольку у детей такие же высокие голоса. А кошки эволюционировали таким образом, чтобы угодить нам.

Этот пример иллюстрирует научную мысль, получившую название гипотезы сенсорной предвзятости. Ее суть заключается в том, что, стремясь к эффективному взаимодействию, виды эволюционируют в соответствии с особенностями восприятия тех, на кого они ориентированы. Так, самки лягушек хорошо улавливают звуки определенной частоты, поэтому в брачный период самцы квакают именно в этом диапазоне. Гуппи особенно хорошо различают оранжевый цвет – возможно, из-за того, что это цвет их пищи, – поэтому пестрые самцы выставляют напоказ свои оранжевые пятнышки, чтобы привлечь внимание самок. И хотя приведенные примеры касаются взаимодействия внутри видов, все это в равной мере присутствует и в межвидовых отношениях. Возвращаясь к кошкам, можно сказать, что они эволюционировали под влиянием нашей восприимчивости к высоким звукам.

В общих чертах все эти факты свидетельствуют о том, что кошки мяукали еще до одомашнивания. Тем не менее, адаптируясь к жизни с нами, они изменили звучание своих сигналов и стали пользоваться ими в других целях. Они отнюдь не считают нас своими соплеменниками и общаются с нами иначе, чем со своей кошачьей братией, потому что кошки всех видов редко мяукают при взаимодействии между собой. Главное отличие домашних кошек в том, что они развили способность дружески общаться с людьми при помощи мяуканья и соответствующим образом изменили свои крики, сделав их более привлекательными для нашего слуха.

* * *

Мяуканье не единственный звук, который издают кошки и который окончательно сформировался при нашем участии. Вспомним о другом великолепном звуке.

Кошки часто мурлычут. И не только когда они довольны, но и когда ждут, чтобы их покормили, когда напряжены и даже когда испытывают боль. Как и в случае с мяуканьем, звук, который кошка издает при мурлыканье, меняется в зависимости от ситуации.

В особенности громко и настойчиво кошки мурлычут, пока ждут еды: они крутятся у вас под ногами, трутся о ваши икры, пока вы открываете банку кошачьих консервов. Группа ученых решила проверить, о чем кошки пытаются сказать нам, когда вдруг начинают мурлыкать иначе.

Для этого они записали мурлыканье десяти кошек в двух ситуациях. В первом случае обстановка была спокойной, и кошка довольно – именно так, как мы любим, – мурлыкала, пока ее гладили. Вторую запись делали утром, когда кошку обычно кормили. Правда, на этот раз ее компаньона попросили на время забыть о своих кулинарных обязанностях и остаться в постели. Кошка запрыгивала на кровать, чтобы тот, кому предназначены децибелы мурлыканья, предельно хорошо ее слышал. И это назойливое мурлыканье не имело ничего общего с умильным урчаньем довольной кошки: оно напоминало настойчивый рев бензопилы, призывающий к вниманию.

Прослушав записи, 50 добровольцев единодушно оценили назойливое мурлыканье как «более настойчивое и менее приятное».

После этого исследователи еще раз вернулись к записям и проанализировали акустические свойства мурлыканья. Назойливое мурлыканье отличалось от довольного тем, что в нем всегда присутствовали высокие нотки. Когда новой группе участников предложили сравнить оригинальную запись с цифровой обработкой, они оценили вторую как гораздо менее неприятную.

В заключении научного доклада, посвященного результатам этого исследования, ученые выдвинули предположение, что акустическая структура назойливого мурлыканья имеет сходство с плачем младенца. Известно, что люди особенно чувствительны и отзывчивы к этому звуку, поэтому ученые допустили, что кошки научились воздействовать на эту восприимчивость и издавать мурлыканье, которое привлечет наше внимание.

«Какая ерунда!» – подумал я, прочитав это. Одно дело – выявлять сходства при помощи щегольского статистического анализа, выполненного на компьютере, и совсем другое – воспринимать их на слух: то, что мурлыканье и плач младенца имеют некоторые общие характеристики в цифровом формате, еще не означает, что они на самом деле звучат одинаково.

Потом я прослушал аудиофайлы, которые авторы исследования выложили в интернет вместе с текстом доклада. И что бы вы думали? Слушая записи, я заметил сходство с детским плачем! После этого я отыскал в сети другие записи назойливого мурлыканья и, изо всех сил напрягая слух, действительно услышал в них что-то похожее на младенческий плач.

Все виды малых кошек умеют мурлыкать, а значит, эта способность появилась у них очень давно, гораздо раньше того момента, когда домашние кошки стали жить с людьми. К тому же, по сообщениям работников зоопарков, некоторые виды кошачьих вполне дружелюбно мурлычут в их присутствии. Но, похоже, как и в случае с мяуканьем, домашние кошки преобразовали этот навык в ходе эволюции, чтобы найти с нами общий язык.

Из этого следует, что африканские степные кошки – а вместе с ними рыси и оцелоты – не станут настойчиво, по-детски мурлыкать в ожидании того, что их покормят. Если это предположение не подтвердится, тогда сходство мурлыканья с плачем младенца окажется случайным совпадением, а не приобретенным в ходе эволюции средством манипуляции людьми, потому что другие малые кошки эволюционировали независимо от человека.

Насколько мне известно, никаких публикаций на этот счет не появлялось. Зондируя почву, я побеседовал с работниками американских зоопарков об их подопечных, но так ничего толком и не выяснил. Некоторые виды малых кошек содержат в качестве питомцев, и, вероятно, кто-нибудь знает ответ, в отличие от меня.

Интуиция, на которую я опираюсь за неимением фактов, подсказывает мне, что, даже если ручные оцелоты и мурлычут в ожидании еды, их урчание вряд ли похоже на рыдания младенца. Но как это докажешь? И кстати говоря, это хорошая тема для магистерской диссертации.

Мы уже давно догадываемся: кошки прибрали нас к своим маленьким лапкам и теперь умело манипулируют нами, получая все, что им хочется. Данные о мяуканье и мурлыканье подтверждают, что эта мысль обоснована с эволюционной точки зрения. Но общение – всего лишь одна из сторон взаимодействия человека и кошки. Учитывая обилие удивительных повадок в поведенческом репертуаре кошек, можно с уверенностью сказать, что, адаптируясь к жизни с нами, они приобрели и другие эволюционные привычки.

Глава 3

Выживут милейшие

Пока я сижу, откинувшись на спинку кресла и набираю этот текст, мой верный приятель, Нельсон, лежит, растянувшись у меня на коленях, и время от времени подергивает коричневой лапой, касаясь сенсорной панели компьютера и внедряя новые правила орфографии и пунктуации. Не сомневаюсь, что похожие отношения с кошачьими компаньонами связывают многих из вас. Такая близость кажется верхом домашнего счастья. Почему же тогда мы говорим, что коты почти не одомашнены?

Дружелюбие большинства (хотя и не всех) домашних котов может показаться достаточным доказательством их полного одомашнивания: ну кто еще из кошачьих станет лежать у вас на коленях, свернувшись калачиком, вылизывать вам волосы и ходить по пятам из комнаты в комнату? Напрашивается мысль, что предок домашних кошек не отличался дружелюбием по отношению к людям (недаром же африканских степных котов называют дикими) и что обаяние Барсика – это недавнее эволюционное приобретение, результат одомашнивания.

Но всем известно, что бывает, когда строишь догадки. Лучше уж постараться выяснить из первых рук, насколько дикие кошачьи расположены к людям по сравнению с нашими домочадцами. А кому об этом знать, как не сотрудникам зоопарков, которые каждый день работают с малыми кошками и даже заходят к ним в вольеры?

Чтобы получить достоверную информацию о приветливости кошек, ученый-этолог опросил сотрудников 71 зоопарка. Он собрал сведения почти о 400 малых кошках. Из ответов следует, что кошки существенно различаются по темпераменту, и в этом нет ничего удивительного. Некоторые виды спокойно сидят или перекатываются на спинку в присутствии смотрителя, а иногда могут лизнуть ему руку или потереться о ноги. Другие, наоборот, предпочитают держаться подальше[21].

Маленькие пятнистые обитатели Южной Америки – оцелоты, кошки Жоффруа и длиннохвостые кошки – получили звание самых дружелюбных. Однако красивый окрас еще не признак товарищеского настроя: по словам смотрителей зоопарков, азиатские леопардовые кошки[22] ведут себя враждебнее всего, и позже мы подробно остановимся на этой их особенности.

Иногда даже родственные друг другу виды отличаются характером. Африканский степной кот оказался одним из самых дружелюбных видов, а его близкий родственник, европейский лесной кот, – одним из самых недружелюбных (раньше африканских и европейских диких котов, а с ними и их азиатских собратьев, причисляли к одному и тому же виду; позже мы еще вернемся к этому вопросу; а пока помните, что под диким котом я подразумеваю не просто кошачьих, живущих в дикой природе, а представителей определенных видов). Эти факты совпадают с сообщениями людей, которые держат этих животных дома. Когда африканских степных котов берут в дом котятами, из них вырастают преданные компаньоны, а вот с европейскими лесными котами все совсем наоборот: как бы нежно их ни холили, с возрастом они все равно становятся жутко агрессивными.

Кошка Жоффруа

Свидетельства о дружелюбии кошачьих поступают не только из зоопарков. Люди часто заводят молодых диких кошек в качестве питомцев. Если растить их правильно, то многие из них становятся чудесными друзьями. Больших кошек тоже можно держать как питомцев, если обращаться с ними аккуратно. Говорят, из горных львов выходят особенно хорошие домочадцы (но я вовсе не поощряю такую практику: все-таки держать дома пум[23] или других диких кошек не самая лучшая идея, и причин для этого немало).

Люди издавна держали диких кошачьих в качестве домашних животных. Так, например, древние египтяне приручали не только африканских степных кошек (которых впоследствии одомашнили), но и львов, гепардов, леопардов, камышовых котов (длинноногих, короткохвостых, желтовато-бурых животных с вытянутой мордой) и сервалов (красивых пятнистых кошек с необыкновенно длинными ногами, обитающих на равнинах Африки; мы подробнее поговорим о них позже). В целом за последние несколько тысячелетий люди приручили 14 видов кошачьих, большинство из которых обитает в Азии и Африке. В итоге сотрудники зоопарков отметили дружелюбие именно тех видов, которые традиционно содержат в качестве прирученных животных.

Но между прирученными и одомашненными животными есть одно важное отличие. И оно служит хорошей иллюстрацией к дискуссии о природе и воспитании. С точки зрения биологии прирученные животные ничем не отличаются от своих диких собратьев, но ведут себя иначе, потому что были так воспитаны. Если пуму с детства держать в доме и приучать к людям, то она станет ручной. Но стоит отпустить ее на природу, и ее котята вырастут такими же дикими, как и остальные пумы. Другое дело – домашние животные: в процессе эволюции у них развились генетические особенности, которые отличают их от диких предков.

Так к какой же из этих групп относятся наши четвероногие друзья: к прирученным или к одомашненным? Ответ: к обеим понемногу. Домашние кошки не слишком отличаются от пум. Их котятам обязательно нужно контактировать с человеком, чтобы вырасти ручными. Если же их мать – бродячая кошка и они лишены общения с людьми, то неизбежно вырастут дикими. Для сравнения: котята, которых впервые взяли на руки в возрасте восьми недель, бывают более терпимы к людям, чем те, которых никто не трогал до возраста десяти недель. Впоследствии вторые редко проявляют дружелюбие к людям, как бы ласково с ними ни обращались[24].

Вместе с тем домашние коты, которые взаимодействуют с людьми с раннего возраста, часто бывают ласковее других видов кошачьих, даже если тех правильно воспитывали. Оцелот не станет сидеть у вас на коленях, пока вы барабаните по клавиатуре, да и вы тоже не сможете бродить по дому с расслабленным сервалом на руках; при этом неважно, насколько хорошо прошел у них период социализации. Наши питомцы – это не просто ручные африканские степные коты. Когда они растут в должных условиях, то отличаются от своих собратьев бóльшим дружелюбием и преданностью. Такое особое расположение к людям стало результатом эволюционных изменений в процессе одомашнивания.

Тот факт, что дружелюбие домашних кошек зависит от обстоятельств, показывает ошибочность дихотомии «природа – воспитание». Поведение животного – результат взаимодействия природы и воспитания. Одних только правильных генов или правильной среды недостаточно. Но если эти факторы сочетаются друг с другом, появляются сверхдружелюбные коты.

И все же поведенческие различия между домашними котами и их дикими родственниками относительно невелики. Посмотрите, насколько изменились собаки в процессе одомашнивания: как волков ни воспитывай, они все равно ничуть не похожи на своих рабски покорных и преданных хозяину потомков. По сравнению с контрастом между волком и собакой разница между дикими и домашними котами не так бросается в глаза. Говоря, что кошки одомашнены лишь наполовину, а может, и того меньше, мы всего лишь выражаем мнение, а не утверждаем научную истину, поэтому вам придется составить собственное представление о том, в какой части этого спектра они находятся. А чтобы вам было проще, давайте рассмотрим другие особенности поведения Felis catus, которые отличают их от предков.

Однажды, когда Нельсон еще только поселился у нас, он пришел на кухню, неся в зубах кашемировую перчатку моей супруги. Мы не поняли, что наш котенок в ней нашел, но он кинул ее к моим ногам. Стоило мне подобрать перчатку и помахать ей у него перед носом, как он стукнул по ней лапой. Отняв ее у меня, он повалился на спину и безжалостно вцепился в нее всеми своими когтями. Когда я швырнул перчатку в другой конец кухни, он стремглав бросился за ней и тут же принес назад. Эта игра повторялась изо дня в день, из месяца в месяц. Постепенно разорвав перчатку в клочья, Нельсон переключился на кошачьи игрушки и другие предметы, которые его занимали.

«Пора играть!» – зовет Нельсон

Я был потрясен. Мы и без того считали Нельсона собакой в кошачьем обличии за его преданность и дружелюбие – отличительные черты европейской бурманской породы, к которой он принадлежит. Но он превзошел себя: кот, который приносит назад брошенную ему игрушку! Ни один из семи живших у меня до этого котов не делал ничего подобного, да и я никогда о таком не слышал. И не только я. В 2019 году радиостанция NPR выпустила программу «Кошки не бегают за палочкой!».

Признаться, я считал Нельсона необыкновенным, самым чудесным котом в мире. Воображение рисовало мне завораживающие картины: турне по стране, выступление в вечернем ток-шоу, канал Нельсона на YouTube. А в дальнейшем – славу и богатство.

Но потом мне вдруг пришло в голову: неплохо бы проверить, действительно ли способности Нельсона уникальны.

Быстрый поиск в Google открыл мне глаза. Видеоролики с кошками, которые несут назад брошенную им игрушку, наводнили интернет. Более того, я даже нашел кое-какие публикации на этот счет. Один из онлайн-опросов, в котором приняли участие более 3000 человек, выявил, что 22 % котов приносят игрушки своим хозяевам, приглашая их поиграть. Результаты другого исследования показали, что среди 4000 финских котов такое поведение встречается довольно часто, причем лидирует опять же сиамская порода.

Я ничуть не сомневаюсь в том, что Нельсон зовет меня поиграть, когда подходит и роняет у моих ног игрушку. Многие животные, будь то дикие или домашние, охотно играют, особенно в молодом возрасте, хотя некоторые ученые отмечают, что такое поведение в большей мере свойственно одомашненным видам. Причины, почему животным нравится играть, – тема для серьезного научного обсуждения. Так они развивают моторные навыки, учатся социальному взаимодействию, тренируются ловить добычу. Очевидно, что характерное для котят игровое поведение с атаками, прыжками и нападениями из засады служит именно таким целям и, по-видимому, встречается у всех видов кошачьих. А вот поверить в то, что кошки научились бегать за брошенной им игрушкой, еще будучи дикими, довольно трудно.

Вопрос, конечно же, не в том, принесут ли дикие кошки назад брошенную им игрушку, – мы и так знаем, что не принесут. Они просто убегут или съедят вас, если позволит размер. Нас скорее интересует, не является ли причиной такого поведения наших питомцев то, что подобные повадки в скрытом виде присутствуют и у других видов кошачьих. Если же дикие кошачьи, где бы они ни жили – в неволе или на свободе, – не станут бегать за игрушками и носить их назад, то мы убедимся, что такое поведение развилось у наших котов в процессе одомашнивания.

Чтобы выяснить это, необходимо изучить поведение прирученных представителей разных видов кошачьих. Беседы с сотрудниками зоопарков не дали четкого ответа. Некоторых из кошек можно натренировать приносить игрушку, но это совсем не то, что спонтанное поведение наших питомцев.

На самом деле многие повадки домашних кошек кажутся результатом того, что они эволюционировали в соприкосновении с людьми. Чего стоит одно только переминание лапами. Если у вас дома живет кот, то вам наверняка знакомо удовольствие или раздражение (а может, и оба эти чувства) от того, что ваш Барсик стоит у вас на животе и с отсутствующим видом ритмично перебирает лапками. Коты как будто впадают в транс и подолгу массируют вас, прежде чем улягутся спать.

Точно такое же поведение можно наблюдать у котят, которые разминают живот маме-кошке, чтобы стимулировать отток молока. Ученые и любители кошек давно уже строят догадки о том, почему взрослые кошки ведут себя так с людьми, которым доверяют. Все сходятся во мнении, что для животных это способ показать, как они счастливы[25], но при этом никто не может объяснить причин такой ювенализации[26].

У диких видов котята тоже совершают подобные движения лапками. Но только пока они маленькие. Такие выводы сделал сотрудник одного из зоопарков, наблюдая за четырьмя с лишним сотнями кошек. Но не все с ним согласны. На некоторых сайтах можно найти не подтвержденную документальными источниками информацию о том, что многим, если не всем, видам диких кошек свойственна привычка переминать лапами. Я не стал бы доверять таким утверждениям – ведь в Сети чего только не напишут про кошек, – но сразу несколько сведущих в этом вопросе людей рассказали мне, что выращенные в неволе оцелоты, африканские степные коты и другие виды кошачьих сохраняют эту повадку во взрослом возрасте. Вот вам и еще одна диссертация, которая ждет своего часа! И тем не менее доступные сведения подсказывают нам, что привычка взрослых кошек демонстрировать человеку свою радость, переминая лапками, стала частью их адаптации к совместной жизни с нами. Почему так получилось – непонятно. Возможно, это как-то способствует формированию привязанности или побуждает людей лучше относиться к кошкам.

Остальные повадки кошек еще менее изучены. Выяснилось, что, столкнувшись с чем-то незнакомым и потенциально опасным – увидев, например, как трепещут привязанные к вентилятору зеленые ленточки, – кошки ищут глазами знакомого человека, чтобы по его реакции понять, стоит ли им пугаться. Кроме того, кошки отзываются на свою кличку, реагируют на эмоциональное состояние хозяина и находят еду, улавливая направление взгляда или указательные жесты (правда, в случае с моими кошками все попытки добиться этого оказались безуспешными). Судя по всему, такие особенности поведения появились у кошек в результате постоянного общения и жизни с людьми.

И напоследок давайте вспомним еще несколько забавных особенностей в поведении домашних кошек: они бегают за огоньком лазерной указки, любят посидеть в коробках и впадают в экстаз от запаха кошачьей мяты. Может показаться, что эти повадки развились уже у домашних кошек. Но моя дилетантская выборка роликов на YouTube показала, что большинство кошачьих – больших и малых – с удовольствием сидит в коробке и приходит в восторг от кошачьей мяты. А вот реакция на лазерные указки уже не так однородна, хотя многие дикие кошки носятся за красной точечкой с тем же задором, что и их домашние собратья.

К сожалению, изучение сходств и различий между нашими питомцами и их дикими родственниками пока еще сильно отстает от той работы, которая была проделана с представителями семейства псовых. Так, ученые доказали, что собакам лучше волков удается проследить за направлением взгляда человека и найти нужный предмет (например, мяч, который им бросили). А еще, когда собака смотрит в глаза знакомому человеку, у нее в крови повышается уровень окситоцина (так называемого гормона любви), чего никогда не случается у волков, даже если они выращены в неволе.

Работа Никастро по изучению мяуканья африканских степных кошек стала единственным в своем роде исследованием представителей семейства кошачьих. А между тем, чтобы понять, какие из черт присущи исключительно домашним кошкам и возникли у них уже после того, как они сделались нашими компаньонами, необходимо проводить больше исследований и тщательно сравнивать их повадки с поведением африканских степных кошек.

До сих пор мы рассматривали только формы взаимодействия кошек с людьми. Однако в поведении наших питомцев есть одна особенность, которая в равной мере проявляется у них и в общении с людьми, и при встрече с собратьями; при этом ее едва ли встретишь еще у кого-нибудь из кошачьих, а значит, она появилась у них уже после одомашнивания. Я расскажу о ней опять же на примере Нельсона и обещаю: эта история поднимет вам настроение!

Несмотря на все наши усилия воспитать из Нельсона кота-домоседа, он отчаянно стремится погулять на свежем воздухе. Временами мы сдаемся и выпускаем его во двор с трекером на ошейнике: так мы сможем отыскать его, если он вдруг перемахнет через забор или отыщет под ним лазейку.

Иногда он именно так и поступает, и тогда мне приходится выслеживать его, чтобы вернуть домой. Когда я еще далеко, он не узнает меня и выглядит настороженным (коты не так хорошо видят на расстоянии, как люди, хотя, вполне возможно, он в свойственной котам манере просто делает вид, что не знаком со мной). Но стоит мне приблизиться и ласково окликнуть его: «Нельсон, дружок», как он тут же идет, а порой даже бежит ко мне. Когда кот уже близко, его хвост взлетает вертикально вверх, превращаясь в выглядывающий из-за спины восклицательный знак, а когда он подходит ко мне вплотную, то принимается тереться головой и боками о мои ноги и непрерывно мурлыкать. Случается, что и дома в порыве нежности он ведет себя точно так же: подходит, держа хвост трубой, лижет мне руки и ноги в обмен на поглаживание, а порой даже перекатывается на спинку, подставляя животик. Такое поведение знакомо большинству из тех, у кого дома живут миролюбивые коты.

Такой же условный сигнал домашние кошки используют в общении друг с другом: высоко поднятый хвост означает «Я пришел с миром» или «Рад тебя видеть!». При встрече один из котов поднимает хвост трубой, показывая, что не прочь дружески пообщаться, а второй отвечает ему тем же, принимая приглашение потереться головой и боками, соприкоснуться носами и обнюхать друг друга.

Хвост трубой – готов дружить

Специалисты по поведению животных провели лабораторные исследования и выяснили, насколько важную роль в общении кошек играет поднятый вверх хвост. Давно замечено, что, увидев анатомически правильные изображения себе подобных, коты в первый момент принимают их за настоящих животных (правда, потом быстро обнаруживают обман). Воспользовавшись этим, ученые клеили на стену помещения кошачий силуэт, а потом по очереди впускали туда котов. Когда животные видели перед собой силуэт с поднятым кверху хвостом, они тоже вскидывали хвост и быстро подходили к изображению. Когда же перед ними был силуэт с опущенным хвостом, они чаще всего не спешили поднимать хвост и приближались к нему в два раза медленнее. Кроме того, увидев такое изображение, коты в пять раз чаще начинали махать хвостом, тем самым выражая беспокойство и неуверенность.

Если хвост у кошки торчит трубой, значит, она пребывает в дружеском расположении духа. А то обстоятельство, что кошки и нам, людям, сигнализируют о своих приятельских намерениях при помощи хвоста, подтверждает наш особый, почетный статус.

Кроме них, еще один вид кошачьих использует свой хвост подобным же образом. И что удивительно, это вовсе не малые кошки, а короли джунглей. Когда члены львиного прайда приветствуют своих сородичей, они поднимают хвост – пусть и не вертикально вверх, а, скорее, изогнув его дугой, – трутся головами и обнюхивают друг друга сзади. Кто бы мог подумать, что это необычное поведение в равной мере присуще таким разным видам, как львы и домашние кошки. На самом же деле этому есть простое объяснение, которое указывает на самый значительный эволюционный скачок, отделивший домашних кошек от их диких предков.

Глава 4

Сила в количестве

Собак часто описывают как преданных, общительных, стадных животных, кошек же, наоборот, считают черствыми индивидуалистами. И в этом есть своя доля правды, ведь собаки произошли от волков, которые живут в стаях, а кошки родом из семейства, представители которого, согласно общему мнению, предпочитают жить поодиночке. Однако мы скоро увидим, что социальная жизнь домашних кошек и в какой-то степени их крупных родственников намного сложнее, чем принято думать.

Львы представляют собой известное исключение из правила кошачьей необщительности: они живут прайдами, которые могут включать в себя до двадцати одной львицы (хотя обычно их не более пяти). В состав прайда входит один или несколько самцов (их число редко достигает семи), не связанных с львицами родством. О крепких социальных узах между членами прайда можно судить по проявлениям нежных чувств, когда они холят и лелеют друг друга, лежа бок о бок.

О социальной природе прайда говорит и привычка охотиться сообща, порой нападая на таких крупных животных, как жирафы и слоны средних размеров, которых льву не под силу убить в одиночку. Это не просто хаотичное рысканье нескольких хищников по одной и той же территории, а настоящая скоординированная операция. Львы используют сложные стратегии и координируют свои действия. Так, например, несколько львиц объединяются и гонят добычу в направлении своих сородичей, которые притаились в засаде.

Социальное взаимодействие внутри прайда не ограничивается охотой и затрагивает практически все стороны жизни. Когда у львиц одновременно рождаются детеныши, они совместно воспитывают их, кормят и своих, и чужих без разбора, а уходя на охоту, оставляют одну из самок присматривать за выводком. Кроме того, члены прайда вместе защищают свою территорию от чужаков.

Тигры и леопарды, наоборот, проводят бóльшую часть времени в одиночестве или же, если речь идет о самках, со своим потомством. При случайной встрече они могут вести себя агрессивно, могут мотнуть головой и пройти мимо, а могут, как это случается у тигров, более-менее мирно разделить между собой добычу. В отличие от львов ни тигры, ни леопарды не живут в стаях, не охотятся и не защищают свои территории и пищу сообща, не воспитывают потомство совместно.