Подпольный Алхимик бесплатное чтение

Глава 1

Мои шаги гулким эхом отражались от стен замка. Здесь все еще царил покой. Здесь все еще была жива иллюзия мира. На самом же деле смерть пришла в этот город, в этот замок. За стенами его свирепствовала старуха с косой, вырывая жизни наших воинов и горожан одну за другой – жестоко и беспощадно.

Я достиг тронного зала. Мой король восседал на троне, но не как обыкновенно – не в бархатных одеяниях, а в доспехах и с мечом наготове. Невероятно парадоксально и абсурдно в этот странный миг смотрелась корона на его голове.

– Ваше Величество. – Я остановился в несколько метрах от трона и склонился в почтительном поклоне.

– Ты верно служил мне, Акрам, но пришла пора освободить тебя от клятвы. Мой город падет, мое королевство достанется ненавистному узурпатору – и я ничего не могу с этим поделать. Я, король, не сумевший защитить своих подданных, король, не достойный носить эту корону.

Монарх схватил корону со своей головы и с ненавистью швырнул об пол. Символ его величия и власти со звоном откатился в сторону.

– Город падет, – повторил король. – Но я приму смерть достойно – со сталью в руке. А ты, Акрам, беги. Беги и спасайся, если сможешь. Но перед этим выполни свой последний долг передо мной. Спаси мою жену. Ты помнишь о нашей договоренности?

Я молча кивнул.

– Спаси ее, Акрам. Она не должна достаться этим стервятникам, не должна стать подстилкой для этого зверья, что выгрызает сейчас глотки моим людям за этими стенами. А теперь иди, Акрам, ты свободен.

– Для меня было честью служить вам, Ваше Величество. – Я согнулся в последнем поклоне и покинул тронный зал.

Королеву я нашел в ее покоях. Она восседала на роскошном ложе под тяжелым балдахином.

– Ты явился, Акрам… – Она подняла взор прекрасных очей на меня. В этом взгляде плескался черный ужас, а в голосе проступила дрожь. – Я готова.

Я вытащил из внутреннего кармана плаща крошечный флакон с темной жидкостью и подал госпоже.

– Мне очень жаль, Ваше Величество.

– Мне тоже, Акрам.

Дрожащими пальцами она откупорила флакон и, не давая себе времени передумать, залпом опустошила его. Не прошло и пары минут, как бездыханное тело королевы упало на ложе.

Я подошел и закрыл ей глаза.

Мой последний долг перед королем был выполнен: королева спасена, она не достанется врагам, не будет обесчещена узурпатором и его шавками.

Покинув покои королевы, я направился в свои собственные. Они находились в другом крыле замка. Надо спешить. Минуты утекают. Скоро враги ворвутся в замок.

Войдя в свои покои, я отпер ключом шкаф с ценными фолиантами, которые были для меня куда дороже любого золота и драгоценных камней. Вытащив увесистый том, нашел нужную страницу. Вот оно. Перемещение в пространстве.

Да, я собирался сбежать. В другой конец нашего мира. В чужие земли. Не оттого, что был трусом, нет. Я намеревался переждать бурю, чтобы затем вернуться и обрушить на головы врагов страшное возмездие. Я намеревался стать ядом правосудия, карателем, открывшим тайну смерти.

Я положил книгу на стол. Отпер другой шкаф, достал флакон с жидкостью мышиного цвета. Даже выглядит неприглядно, а уж на вкус, наверное, и того хуже. Я не успел проверить результат своего труда, но был почти уверен в успехе.

Это был прорыв в моем алхимическом искусстве. Это была вершина моего мастерства. Если все получится – это будет означать, что я почти достиг совершенства в своем ремесле.

Положив флакон рядом с книгой, я повернулся к бесчисленным полкам в шкафах. Предельно сконцентрировался, что научился за годы тренировок делать без особых усилий, и через несколько мгновений все фолианты осыпались на пол бессмысленной трухой, а флаконы с жидкостями разлетелись множеством осколков.

Мои многолетние труды – все вдребезги. Но так надо: врагам не должно было достаться то, что таилось на этих полках – знание, исцеление, боль. И даже сама смерть.

Времени на сожаления не было, поэтому я принялся за реализацию плана. Откупорил флакон и залпом выпил содержимое (раствор из мочи горного козла и редких растений из Темного леса куда аппетитнее, уж поверьте, мне приходилось проверять). Выждал несколько секунд, чтобы горечь изо рта ушла, и стал читать заклинание на раскрытой странице книги.

В коридоре послышался шум. Я стал читать торопливо. Мне оставалось озвучить одну строку, как за дверью загремели шаги. Еще несколько секунд – грохот, выбитая дверь, крики.

Мой язык произносил слова так быстро, как только мог, но я все равно не успел. Сзади меня обхватили чьи-то руки. Времени среагировать не было. Я был слишком занят мыслями о недочитанном заклинании, чтобы вытаскивать оружие и биться. Враг приложил меня лицом к каменной стене. Из глаз посыпались искры. Не обращая внимания на боль в голове и ругательства врага, я лихорадочно пытался вспомнить недосказанные слова.

В тот момент, когда противник направил на меня свой клинок с угрозой намотать на него мои кишки, я ощутил, что ритуал начал действовать. Черная воронка возникла прямо передо мной, меня засосало в нее. Последнее, что я увидел в своих покоях – вытаращенные от ужаса глаза того, кто так и не стал моим палачом. А затем я потерял сознание из-за безумного вихря, завертевшего мое тело, словно мясо на вертеле.

Почему я не могу вдохнуть?

Эта мысль – недоумение на грани ужаса – было единственным, что связывало меня с реальностью.

Грудь нещадно жгло. В голове все путалось. Я быстро погружался в черную пучину забытья. Все это я понимал краешком еще не угасшего сознания. Мысль о неминуемой гибели почти завладела мной, как я резко вырвался из пучины.

Стоп!

Я ведь и правда вырвался из пучины, буквально – из водной.

Закашлялся, освобождаясь от воды, которой успел наглотаться. Воздух! Перестав кашлять, я стал делать жадные вдохи, и способность дышать сейчас была для меня пределом счастья.

Перестав задыхаться, я завертел башкой в поисках ответа на вопрос – что здесь, нахрен, происходит вообще?

На небесных просторах сквозь облачные завесы проглядывало солнце.

Вокруг меня была вода – я находился в реке, простиравшейся гораздо дальше, чем мог увидеть мой глаз. В нескольких метрах от меня бушевало пламя: неизвестное мне, странного вида суденышко без парусов было охвачено огнем, яркие сполохи которого то и дело взметались к небесам.

– Аксель! Греби сюда! – Донесся где-то позади отдаленный голос.

Я, с трудом сделав несколько движений окоченевшими от холода конечностями, развернулся и увидел вдали высунувшуюся из-под воды голову какого-то мужика. Судя по всему, он плыл к берегу, но остановился, чтобы окликнуть какого-то Акселя. Я помотал головой: кроме меня в воде не было видно ни души. Хорошо хоть, берег относительно близко – не помру, значит, вполне смогу доплыть.

– Чего застыл? Плывем к берегу! – закричал снова мужик, глядя в мою сторону, и принялся осуществлять сказанное.

Что за бред?! Он это мне, что ли? Какой еще, нахрен, Аксель?!

Но времени предаваться рассуждениям у меня не было: еще немного, и я перестану от холода чувствовать свою тушку. Я поплыл в направлении берега.

Каждое движение давалось с трудом. Голова была тяжелой и ныла от боли. Но я старался ни на что не обращать внимания. Только плыть, только вперед – все вопросы потом.

Счет времени был потерян, так что без понятия, спустя сколько бесконечных минут я выполз на берег, ощущая себя полумертвым, тяжело дыша и изнывая от боли в голове. Почувствовав под ногами твердую почву, я тут же свалился на спину и прикрыл глаза. Что же так башка-то болит?!

Где-то справа тоже тяжело дыша валялся мужик, окликнувший некоего Акселя.

– Слышь, брат, а что это было, а? – подал он голос, отдышавшись.

Я нехотя открыл глаза и повернул голову к нему.

– Ты это мне?

– Кому же еще? Ты как вообще? Похоже, тебя мощно шандарахнуло об катер при взрыве. Вон, рана на виске…

Что еще за катер?

Я поднял левую руку к голове и ощупал ее. На пальцах была кровь.

А это еще что за хрень?

Вся рука по локоть была покрыта безобразными, чудовищными волдырями.

– Нихрена себе ты руку обжег! – воскликнул мужик, сдобрив слова еще парой нецензурных.

– Что за взрыв? – спросил я, морщась от новой вспышки мощнейшей головной боли.

– У тебя память отшибло, что ли, Аксель?

– Какой я тебе, нахрен, Ак…

Но договорить я не успел. Тысячи отвратительно-острых игл впились в мой мозг, и я отключился из-за нестерпимой боли.

Тьма обволакивала мой разум. Невероятным усилием воли я стал продираться сквозь нее. Необходимо, чтобы было за что цепляться. Вот оно – боль в левой руке. Чудовищное жжение. Я сконцентрировался на нем. Еще и в голове начала пульсировать тупая ноющая боль. Сосредоточился на телесных страданиях. Из-за них, правда, захотелось обратно в забытье провалиться, но я с трудом удержал свое пробуждающееся сознание включенным.

Наконец, смог разодрать свинцово-тяжелые веки. Я лежал в полумраке какого-то помещения. Белый потолок местами пошел трещинами. Повернув голову вправо, увидел зашторенное окно, высокий шкаф, стол и обитые красивой тканью кресла с резными ножками. Мебель, судя по всему, когда-то была очень дорогой, но теперь выглядела потрепанной. Слева от меня была стена.

Спереди маячила высокая деревянная дверь. Спустя секунду она открылась, и в комнату вошла грузная женщина лет шестидесяти.

– Очнулся, голубчик! Ох, радость-то какая, слава Небесам! – тут же запричитала она и кинулась куда-то.

Спустя несколько минут в комнату неуклюже ввалился тот самый мужик, с которым мы выплыли из реки.

– Братец! Пришел в себя! – воскликнул он чересчур эмоционально для мужчины, на мой взгляд.

– Воды… – прохрипел я, с трудом разлепив потрескавшиеся губы.

– Сейчас, сейчас, Аксель… – Женщина, которая и привела мужчину, кинулась к прикроватной тумбе, налила из графина воды в стакан и поднесла к моим губам. – Пей, дорогой, небось обезвоживание уже заработал, двое суток тут провалявшись без сознания.

Я с жадностью припал к живительной влаге, но напиваться вдосталь не стал – лучше понемножку.

– Спасибо… а теперь оставь нас, пожалуйста.

Женщина взглянула на меня добрыми светлыми глазами слегка обиженно, но все-таки покинула комнату.

– Сядь, – велел я мужчине.

Ну как мужчине? На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Высокий, но тощий, как скелет, обросшие волосы непослушными вихрами обрамляют простое лицо с наивными глазами и чересчур большим носом. Но в моем настоящем мире в его возрасте я уже слыл величайшим алхимиком королевства.

– Ты как вообще, брат? – спросил мой собеседник, подкатив одно из кресел поближе к кровати и опускаясь на него. – Башка прошла? А рука?

Я опустил взгляд на левую руку – забинтована.

– Врач намазал какой-то хренью и забинтовал. Сказал, что может быть сотрясение мозга, велел явиться по пробуждению в городской медпункт. После его ухода Бирла уже дважды меняла повязку на твоей руке.

– Кто такая Бирла?

– Да ты чего, брат? – испуганно посмотрел на меня… судя по всему брат того, кем я теперь являюсь. – Давай прекращай разыгрывать меня, шутка затянулась.

– Да какие тут шутки… – сердито хотел рявкнуть я, но голос прозвучал слабо. – Ты забыл, что я головой нехило приложился обо что-то – память у меня отшибло.

– Охренеть… – пробормотал он, растерянно тараща на меня глаза.

– Придется тебе ввести меня в курс дела, – продолжил я. – Рассказывай давай – все и по порядку.

– А ты вообще ничего не помнишь, что ли? Хоть помнишь, кто ты?

– Вообще ничего не помню, – мрачно ответил я.

– Охренеть…

– Тебя как зовут? И кем ты мне приходишься? Начни с этого.

– Акке я, брат твой сводный. А ты – Аксель. Твой отец и моя мать поженились два года назад.

– А моя мать где?

– Померла от болезни, когда ты еще мелким был, – все тем же растерянным тоном ответил Акке, видимо, все еще не переварив информацию о моей амнезии.

– Дальше, – поторопил я его. М-да, с этим парнишей трудновато вести диалог.

– Даже не знаю, с чего начать… да вот отправили нас с тобой и слугу еще на задание… ну, в катере, помнишь?

– Да не помню я ничего, – сказал я, давя в себе желание обматерить новоиспеченного братца. – Куда слуга делся?

– Утонул или разорвало на части, откуда мне знать… Такой взрыв был мощный, я чуть в штаны не наложил. Точнее, сначала был взрыв поскромнее, после чего я и сиганул за борт. Ты уж прости, тебя спасать времени не было. Я успел отплыть от катера на десяток метров, когда случился второй взрыв. Я был уверен, что вы со слугой погибли. И просто чудо, что ты умудрился выжить после такого, брат…

Я слушал его, нахмурившись. Значит, после первого взрыва, который вреда Акке не причинил, он мог попытаться помочь своему брату и слуге, но предпочел попросту бросить их. Хорош братишка, нечего сказать! Впрочем, какая мне разница? Он бросил не меня, а своего брата, за которого теперь меня почему-то принимают… Безумие какое-то!

– Рассказывай про задание подробнее. Почему нас на него послали?

– Ну дак… ты ж совершеннолетним стал, а дар не пробудился… вот и запрягли в семейное дело…

– Совершеннолетним? – Внутри меня шевельнулось очень нехорошее предчувствие. – А во сколько тут наступает совершеннолетие?

– Дааа, брат, ну и стукнулся же ты головой, – с жалостью глянул на меня Акке. – В восемнадцать.

Мне стало очень, очень нехорошо. Но за годы своей настоящей жизни я научился не только изготавливать ценные зелья, но и почти в совершенстве владеть эмоциями, поэтому сейчас я изо всех сил постарался сделать так, чтобы ни один мускул на моем лице не дрогнул.

– Эй, ты чего так побледнел, брат? – вскочил Акке.

– Порядок, сядь, – велел я.

Поднял здоровую руку и осмотрел. На берегу реки было как-то не до того, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Когда ты только уплыл, причем буквально, из лап смерти, как-то все остальные вопросы отходят на периферию сознания. А сейчас я с удивлением разглядывал свою довольно тощую бледную руку с длинными, изящными, как у пианиста, пальцами. Нет, это не моя рука. Точнее, она могла бы быть моей – лет двадцать назад.

Я поднял взгляд и уперся им в зеркало, занимавшее часть стены рядом со шкафом. С трудом поднялся и побрел к нему.

– Брат, ты бы аккуратнее, а то ведь…

– Порядок, – оборвал я Акке.

Я стоял перед большим зеркалом, отражавшим меня в полный рост, и прилагал массу усилий для того, чтобы не разодрать глотку воплем бешенства, граничащего с ужасом. Нет, я не увидел в отражении незнакомца – это был все тот же я. Я – приблизительно двадцать лет назад.

Итак, пришла пора хотя бы кратко резюмировать весь тот безумный абсурд, в который я, величайший из алхимиков своего родного, но теперь бывшего королевства, умудрился вляпаться. По самые уши. И, похоже, что навсегда.

Для начала – кто я на самом деле? Меня зовут Акрам. Мне сорок два года. Всю свою жизнь я прожил в королевстве Джамалон… только в другом мире. Я был очень сильно одаренным магом. Лучшим алхимиком государства. Помимо способности к алхимии, у меня были и другие силы. Серьезные силы, которые помогли мне, безземельному, незнатному человеку из низов подняться почти на самую вершину социальной лестницы. Я стал приближенным самого короля. Стал его правой рукой. Стал ядом его правосудия. Нет, не палачом. Палач просто отрубал головы да работал на виселице. Я же убирал с пути своего господина тех, кто посмел угрожать твердости и непоколебимости его власти. И лишь от последнего врага – мятежника-узурпатора – не сумел я уберечь того, кому служил.

Воспоминания безудержным потоком проносились перед моим внутренним взором. Уносили в прошлое, заставляли впиваться ногтями в ладони до крови, сдерживая крик ярости.

Мой ритуал по перемещению в другой конец мира – моего родного мира – не сработал, и я перенесся в мир совсем другой. Как это возможно? Даже вообразить себе не могу. Не сталкивался я с настолько мощной и странной магией доселе.

Причем перенос мой был сопряжен с весьма странными последствиями. Я скинул двадцать четыре года своей жизни. Помолодел. Как такое вообще возможно? Это за гранью моего понимания. Это безумие. Это апогей абсурда.

Оказавшись в этом мире, я автоматически стал говорить на местном языке. Более того – в моей памяти всплывали странные для меня прежнего речевые обороты. Непривычные. Чуждые. Порой такие, которые мне, уважаемому алхимику, жившему при дворе короля, было попросту неприлично произносить. Но я их произносил на автомате, будто всю жизнь только и общался так.

Конечно, можно смотреть на вещи по-разному. Например, с той точки зрения, что мое знание местного языка и его особенностей существенно облегчит мое пребывание в новом мире. Но как же это все-таки бредово – обнаружить в своем сознании что-то чуждое, будто к ткани твоей старой, настоящей личности приделали дополнительную заплатку.

Так, ладно, философские рассуждения оставим на «потом», сейчас надо решать более насущные проблемы…

Я поднялся с постели и заходил взад-вперед по комнате. Да, это была моя комната в родовом замке семьи Акселя Ульберга. Парня, за которого какого-то хрена принимали меня! С этим разобраться бы надо в первую очередь, но я понятия не имею, как подступиться к этому вопросу.

Акке вывалил на мою несчастную голову ушат информации, после чего я попросил его оставить меня одного, чтобы переварить все в благотворной тишине уединения.

Итак, идем дальше…

Но я не смог продолжить аналитический процесс: в дверь постучались.

– Брат… – Акке просунул голову в открывшийся проем, – там родители вернулись. И они просто в ярости: на наш дом теперь повесили громадный долг за утонувший катер и потерянный товар.

Что ж, новая жизнь началась охренеть как обнадеживающе!

Глава 2

– Акке сказал, ты не помнишь ничего после взрыва? – хмуро спросил отец семейства, нервно измеряя гостиную шагами.

Сыном этого человека теперь мне придется, видимо, притворяться. Это был мужчина в летах – на вид ему далеко за полтинник – высокий, тучный, седовласый, с тяжелым подбородком и угрюмым взглядом небольших, серых глаз. К груди его пиджака была прицеплена красивая брошь в виде виноградной лозы. Звали мужчину Филип.

Мать Акке, Астра, была существенно моложе своего мужа – не больше сорока-сорока пяти лет. Статная, красивая женщина. Красивая и властная, если судить по взгляду темных глаз, готовых пробуравить во мне дырку. Изящное правое запястье оборачивает браслет в виде… виноградной лозы. Это у супругов Ульберг фетиш, что ли, такой?

Пока Филип расспрашивал нас с Акке о случае с катером, Астра сидела с надменным видом в кресле и пристально всматривалась в меня. Нутром чую, с настоящим Акселем у этой дамы были не самые нежные отношения.

– Не помню, – подтвердил я. – Я ударился головой. Куда вы ездили?

– На встречу с представителем Нильсонов, разумеется.

Нильсон – могущественный и очень богатый аристократический клан, в руках которого семья Акселя была пешкой. Так сказал мне Акке буквально час назад.

– И что они?

– А ты как думаешь, недоумок? – взорвалась Астра, срываясь с места. – Вы, безмозглые идиоты, умудрились потопить весь товар и их катер! Они обвиняют нас в преднамеренности этих действий и требуют полностью возместить ущерб! Вы хоть представляете себе, о какой сумме ущерба идет речь, болваны?! – Женщина вроде как обращалась и ко мне, и к сыну, но ее испепеляющий взгляд был направлен исключительно на мою скромную персону.

– Не представляем, – спокойно ответил я. – Но мы решим этот вопрос.

– Да ты издеваешься, что ли? – едва ли не взвизгнула истеричка.

– Астра, давай успокоимся. – Ее муж примирительным тоном попытался сдержать назревающий скандал. – Мы придумаем, как с этим разобраться.

– Да, конечно, мы придумаем, как за месяц достать целую уйму денег!

– Они дали всего месяц? – ужаснулся Акке.

– Да. В противном случае они отберут все, что у нас осталось – магазин и особняк, – мрачно ответил Филип.

– Вот это мы влипли… – протянул Акке, потирая виски.

После неприятной беседы с Филипом и Астрой я, наконец, получил возможность осчастливить сведенный судорогой голода желудок. Бирла провела меня на кухню и заботливо заставила стол передо мной всякими лакомствами. От запаха запеченной курицы, начиненной апельсинами, у меня едва слюни не стекли до пола. Я накинулся на еду, уже не сдерживая себя и не думая о том, что лучше после долгой отключки есть малыми порциями.

– Как же так-то, Аксель? Что же это за напасть-то такая с твоей памятью, да и вообще с этим взрывом? Ой, чтой-то будет теперь, чтой-то будет! – причитала добрая женщина, нарезая круги по кухне и продолжая заваливать меня ароматной снедью.

– Прости, Бирла, если обижаю своим вопросом, но я и правда ничего не помню. Ты работаешь у нас на кухне?

– Ой, беда-то какая, неужто позабыл, как я тебя нянчила всю жизнь? – Женщина, наконец, уселась напротив меня и отерла тыльной стороной ладони слезинку. – Да я ж всю твою жизнь в этом доме живу, вынянчила тебя, за матерью твоей ухаживала, когда заболела та…

– Не помню. Прости.

Бирла вновь всхлипнула.

Конечно, мне было жаль добродушную женщину, но вот как же я ненавижу слезы и причитания, а Бирла, похоже, как раз из очень сентиментальных особ.

– Поможешь мне восстановить память, Бирла? Я даже про страну нашу ничего не помню. – Я отхлебнул вкуснейшего молока с медом и продолжил уплетать курицу.

А Бирла между тем начала свое сбивчивое повествование, перемежающееся излишними описаниями, подробностями и очередными причитаниями по поводу случившегося в реке. Я слушал молча, не перебивая, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Наконец, насытившись пищей и физической, и информационной (временно, конечно, вопросов все еще оставалось море), я отправился передохнуть в свою комнату. Состояние мое все еще было не самым бодрым, что не удивительно: перенос из другого мира, ожог, вероятно, легкое сотрясение мозга – хорошо еще, что вообще жив остался.

Империя, в которую я попал, звалась поэтично – Альхена. Анодос – ее столица. Альхена была средоточием таких сочетаний, которые человек не вообразил бы даже под воздействием мощных галлюциногенов.

В этом мире дружно соседствовали магия и технологии. Последние были на таком уровне развития, что лучшим ученым умам Джамалона и не снилось.

Альхена не была феодальной, но социальное неравенство проступало в ней предельно отчетливо. Есть император. Есть аристократия, которая делится на герцогов, графов и баронов. Всем в государстве заправляли самые могущественные кланы. В их руках сосредотачивались огромная власть и колоссальные богатства.

Были средний и нижний слои населения. Социальные лифты для профессиональной реализации для них гипотетически были предусмотрены, но кто же поверит в реальность этих гипотетических возможностей?

Баронский род Ульбергов некогда был процветающим. Корнями он уходил в глубокую древность. Члены рода были виноделами на протяжении столетий, но вот досада: полтора десятка лет назад оплот их могущества и сокровищ сгорел в прямом смысле слова – винный завод взорвался. Акке сказал, что официальная причина этого – производственная авария. Что ж, так ли это на самом деле – весьма и весьма интересный вопрос.

Все это невероятно занимательно, только вот более всех остальных меня волновали два вопроса: как мне быть теперь и куда делся настоящий Аксель Ульберг?

Переместился в мой мир? Обмен жизнями? Бред же! Но ведь этот человек существовал и просто исчезнуть, уступив мне свое место в этом мире, никак не мог! Что-то же случилось такое, что я оказался на его месте. Так что же? И главное – почему? Совпадение? Ох, что-то не верю я в эти совпадения…

А мне как быть? Оставаться самозванцем мне претило, но иного варианта я пока не видел. Обратно вернуться в свой мир я не смогу, потому что попросту не знаю, как. Да и возможно ли это вообще? Древняя книга, в которой был описан ритуал перемещения в пространстве, не содержала в себе информации о путешествиях по разным мирам. Я был крайне обескуражен тем, что это вообще реально.

Оказавшись здесь, я еще ни разу не проверял свои магические силы. Все не было возможности сосредоточиться на этом, да и в полном и длительном уединении оставаться не удавалось. Пора заняться этим вопросом.

Я уселся поудобнее в кресло и закрыл глаза. Никаких сложных трюков – лишь волевая и мысленная концентрация. Спустя несколько страшных мгновений я открыл глаза и стал нервно вышагивать по комнате.

Мои силы были заблокированы. Я не ощутил в себе бурлящего потока энергии, как должно быть. Я ощутил… не пустоту, нет… будто бы мои силы заблокированы, погребены под тяжелыми обломками, сбросить которые я пока не мог. И это самая паршивая новость из всей длинной череды паршивых новостей. Я был великим магом в своем мире – в этом же я никто без своих сил. Пока никто. Я непременно обязан придумать, как мне вернуть свое былое могущество.

Что касается алхимии… С ней все сложнее. Мои умения мешать зелья, делая из них чью-то боль, смерть или ключ к неизведанным тайникам человеческой души никуда не делись. Но смогу ли я усиливать действие ингредиентов, а не просто мешать их правильно? Наверняка проверить это я смогу лишь опытным путем.

Раздумывая над всем этим, я рассматривал свой скудный гардероб. Сегодня у нас ожидалась гостья – дочь Нильсонов. Надо бы переодеться во что-то поприличнее к приходу дамы.

Дама эта, по словам Акке, была плюс-минус моего возраста. Страшный любитель дайвинга. После того, как родители Акселя… – надо говорить «мои», чтобы случайно при людях не оговориться – и Нильсоны встретились и поговорили, последние заявили, что их дочь отправится изучать подводные глубины, чтобы проверить достоверность нашего с Акке рассказа. Проверка, конечно, логична, но как же все-таки глупо с их стороны предполагать, будто бы мы могли специально подстроить все: мы себе враги, что ли, чтобы долговую яму рыть своими же руками? Какой резон был для нас устраивать весь этот спектакль с потопленным товаром?

Но самое странное: часа полтора назад нам позвонили по… кажется, эта штука для связи называется телефон… и сказали, что девица изъявила желание посетить нас. Какого, спрашивается, хрена?

Гардероб Акселя действительно представлял жалкое зрелище. Всего один приличный, целый костюм, пара… джинсовых штанов (в голове всплыло название материала, которого нет в моем мире), пара рубашек, футболок… и все. Да, совсем обнищал некогда процветающий род.

После пробуждения и разговора с Филипом и Астрой я успел лишь поесть. Теперь же с удовольствием сходил в душ – смыл с себя старую жизнь, как символично. Оделся без заморочек – просто джинсы и рубашка. В молодости мои темные волосы были до плеч, вот и сейчас тоже.

Вообще было довольно жутко видеть в отражении себя в возрасте сопляка: высокий, тощий, патлатый. Лишь одно осталось неизменным: стальной взгляд серых глаз, в котором до конца моей жизни отпечатались железная воля и несгибаемый дух.

Не считая перебинтованной руки, выглядел я неплохо. Голова периодически болела, но вполне терпимо. Призыв домочадцев отправиться проверять голову на возможную травму я решительно отклонил – не до этого, и не такое я переживал в прошлом, а тут максимум – легкое сотрясение может быть, само пройдет со временем…

Да, кстати, что касается медицины. Здесь она массово была основана на технологиях, а не на магии, как в моем мире. Впрочем, маги-лекари были, но их услуги стоили баснословных денег, и прибегали к ним лишь в тяжелых случаях и лишь богачи. У каждого серьезного рода был, конечно, свой штат докторов. И у рода Акселя был в прошлом, пока род не разорился. Теперь же этому семейству доступна лишь общая медицина, которой пользуются простые горожане. Как я понял со слов Акке – это жуткий позор для рода.

Не прерывая своих размышлений ни на мгновение, я спустился вниз. Особняк был трехэтажным: первый этаж – кухня, гостиная, библиотека, комната Бирлы и погибшего на судне слуги, второй – наши с Акке спальни, и еще несколько пустующих комнат, третий – спальня родителей и снова – еще несколько пустующих комнат.

Пока внимание домочадцев было отвлечено от меня на другие вещи, я прошелся по дому и констатировал, что обнищание рода налицо – здесь требовался серьезный ремонт. У семьи попросту не хватало средств, чтобы поддерживать весь особняк в надлежащем состоянии, поэтому большинство комнат были заперты на ключ.

Спустившись вниз, я застал всех домочадцев в гостиной – напряженно застыли в ожидании гостьи, семья которой могла стереть дом Ульбергов в пыль.

– Зачем ей вообще являться сюда? – недоуменно вопрошал Акке. – И так все ясно. Они ведь уже говорили с вами, – кивнул он в сторону матери.

– Не желают упускать лишний повод поизмываться над нами, – отозвалась та таким тоном, будто хотела сплюнуть.

Гостья соизволила явиться, когда мы уже перестали верить в это. Бирла провела в гостиную смазливую девчонку-малявку – лет восемнадцати. Моего, чтоб его, возраста!

– Я рада, что, наконец, удостоилась чести познакомиться с вами, – слащавым тоном обратилась девица ко мне и Акке.

Видимо, с родителями она знакома, что вполне логично.

– Это для нас честь, – запинаясь, ответил Акке.

Я взглянул на братца – аж щеки у парня запылали. Да ты еще ножкой шаркнуть не забудь, балбес, и ниц перед ней пасть. Я мысленно закатил глаза.

– Отец передал вам, баронесса, вы так же прекрасны, как этот цветок. – Девица с улыбкой протянула Астре красную розу.

– Благодарю, гра… – Астра чихнула. – Прошу меня простить… – Снова чихнув, женщина поспешила удалиться.

– Вы обнаружили под водой, что искали, графиня? – спросил Филип напряженно.

– Да, я нашла катер и товар, точнее, то, что от них осталось. Если вы не возражаете, я бы хотела поговорить наедине с вашими сыновьями. С каждым по отдельности.

– Это еще зачем? Ничего нового они не скажут. Мы ведь уже все обсудили с вашими родителями, графиня.

– Конечно, так оно и есть, – обворожительно улыбнулась девица. – Но я не теряю надежды выяснить причину взрыва. Вдруг мои наводящие вопросы помогут вашим сыновьям вспомнить что-то важное.

– Не думаю, чтобы мы знали больше, чем уже было сказано, – вмешался я.

– И все же, я вынуждена настаивать. – Графиня-соплячка взглянула на меня таким взглядом, от которого наверняка таяли до состояния луж все ее ухажеры, но только меня в моем возрасте уже не проймешь этими женскими штучками.

Филип оставил нас втроем.

– Начну я, пожалуй, с Акке, – снова улыбнулась девица, глядя в этот раз только на меня.

Я пожал плечами и покинул гостиную, решив подождать на кухне. Там мыла посуду Бирла. В мусорном ведре лежала красная роза.

– Что, Астра настолько не любит Нильсонов? – спросил я шёпотом, кивая на цветок.

– Да аллергия у неё страшная на розы, – пояснила служанка.

Хм. Любопытно. Интересно, а Нильсоны знали? С одной стороны, откуда бы, с другой – какого хрена глава рода Нильсонов вообще стал бы присылать цветок Астре, если не с целью унизить?

Спустя минут десять меня окликнул Акке.

– О чем говорили? – шепотом поинтересовался я, прежде чем идти на допрос.

– Она просто заставила меня повторить то, что уже и так знает, – недоуменно отозвался парень.

Я вошел к гостье.

– Знаешь, Аксель, я была бы не прочь прогуляться. У вас тут за домом, кажется, чудесная роща, не покажешь?

Мы вышли из особняка и направились в сторону многолетних дубов, действительно образовавших небольшую, но уютную рощицу.

– Ты же понимаешь, что на самом деле мне надо было увести тебя подальше от чужих ушей? – спросила девица, когда мы отдалились от дома на приличное расстояние.

– Хочешь меня изнасиловать и закопать под деревом? – не удержался я от юношеского паясничанья.

– Меня, кстати, Кая зовут. – Девица мою остроту не оценила.

– А меня Аксель. И что же ты, Кая, хочешь сказать мне?

– То, что ты – не Аксель.

От неожиданности я аж поперхнулся собственной слюной.

– Сотрясение, кажись, у меня, а бред несешь ты, детка.

– Хватит ерничать. – Она остановилась и вперила в меня пристально-изучающий взгляд. – Я была под водой. Я нашла катер.

– И?

– И труп настоящего Акселя Ульберга в нем.

Вот тут уж мне реально поплохело, но девице я этого постарался не показать.

– Что ты хочешь, Кая?

– Я очень любопытная. И я хочу знать правду. Ради этого – ради того, чтобы быть посвященной в твою зловещую тайну – я не стала сообщать ничего ни своим родителям, ни твоим. А еще избавилась от трупа, чтобы полиция его не обнаружила.

– Ты сбрендила, детка? – прищурился я. – Нашла труп парня, за которого я себя выдаю – и решила поиграть в сыщика вместо того, чтобы бить тревогу?

– Может, и сбрендила. Но, сообщи я всем о случившемся, я бы ничего с этого не поимела. А теперь ты будешь мне должен за молчание.

– И что я могу, по-твоему, тебе дать, детка?

– Не знаю. Но наверняка что-то ценное, если ты настолько крут, что смог надеть личину другого человека. Я с такой магией не сталкивалась ни разу в жизни и никогда о ней не слышала. Так кто же ты, самозванец?

– Поверишь, если скажу, что действительно потерял память?

Кая фыркнула.

– Я знала, что легко не будет. Но помни, самозванец – ты теперь мой должник. И поверь, я непременно потребую свой долг.

Глава 3

Семь миллионов крон. Ровно столько семья Ульбергов должна выплатить в течение двух месяцев Нильсонам. Теперь это моя семья. Теперь это мой долг.

Крона – местная валюта.

В этом мире существовала, как я узнал от Акке, такая замечательная штука, как интернет. Мировое виртуальное пространство, в котором можно узнать чуть ли не обо всем на свете. Уму непостижимо! Чего только, оказывается, не может изобрести человечество! В моем мире о таком и не слыхивали…

Так вот покопавшись полчаса в штуке под названием ноутбук, я разобрался, как в этот интернет входить и что-то в нем искать. И провалился туда до самой ночи. Информация лилась на мою голову такими бурными потоками, что она заболела. Хорошо, что я на самом деле не восемнадцатилетний сопляк, а умудренный опытом и отягощенный обширными познаниями взрослый мужчина, иначе у меня, наверное, взорвался бы мозг от резкого наплыва новой реальности.

Из интернета я получил много информации, в том числе и про местную валюту. Для сравнения: доход Ульбергов последние годы составлял около двухсот тысяч крон в месяц. Из них тысяч пятьдесят (окольными путями выспросил у Бирлы) уходило на особняк – причем не на полноценное его содержание, а лишь на самые базовые услуги вроде света, воды и так далее. Еще тысяч пятьдесят на еду. От той же Бирлы я узнал, что питается семья сносно, даже сытно, но без изысков, как раньше, когда род был процветающим. Экономить на деликатесах – это, конечно, жуткий позор для знатного семейства.

Еще добрая служанка, она же бывшая няня настоящего Акселя, поведала мне, что есть в семье еще один член – сестра Акке, Лия. Ей девятнадцать, несколько лет назад у нее пробудился дар, и в восемнадцать лет девушка поступила в магический университет. Акке говорит, Астра была в бешенстве, когда отец отказался оплачивать учебу Лии в самом элитном и престижном магическом учебном заведении для знатных баронских семей, где обучение стоило сто пятьдесят тысяч крон в месяц. Где, хотелось бы мне знать, Филип должен был столько денег доставать ради того, чтобы потешить самолюбие своей женушки? В итоге Лия пошла учиться в менее престижное заведение – за пятьдесят тысяч в месяц – где обучались не очень богатые бароны и нетитулованные маги – богатые или бедные, не важно, без знатного рода за спиной в элитный университет попасть было нельзя.

Вычитаем все эти расходы: на остальные нужды семьи остаются сущие копейки…

Я чуть со стыда не сгорел за Ульбергов, когда Бирла сказала мне, что она ведет хозяйство бесплатно, потому что Ульбергам нечем ей платить. Они предлагали служанке уйти, но та осталась, потому что больше половины жизни провела, прислуживая Ульбергам. Погибший на судне слуга остался в семье по той же причине. То был старик, который еще при деде Акселя работал, и идти ему было некуда. А Ульберги даже не отправились искать его тело, если от него что-то осталось, чтобы похоронить достойно верного слугу…

Прокручивая в голове все эти мысли, я сидел за прилавком книжного магазина семьи Ульбергов. Да, они владели книжным магазином. Только толку от этого было чуть: прибыли едва хватало, чтобы покрыть расходы на содержание торгового помещения. Книжное дело было прикрытием для Ульбергов. Так же, как и грузоперевозки.

Акке рассказал мне, что после того, как род обнищал, у них особо не было вариантов, кроме как бороться за выживание всеми возможными способами. Когда был жив прежний глава рода, отец Филипа, он не терял надежды возродить свой дом, но у него не получилось придумать, как это сделать. Уже после его смерти Ульберги схватились, как утопающий за соломинку, за предложение Нильсонов подключиться к подпольному алкогольному бизнесу.

Да-да, вы верно поняли: в Альхене около десяти лет назад ввели «сухой» закон. К тому времени, от процветания Ульбергов и так уже не осталось и следа, так что они ничего не потеряли.

Нильсоны тоже всегда были «алкогольными» дельцами: до «сухого» закона род торговал дорогущими хмельными напитками: коньяк, вино, виски. После запрета алкоголя Нильсонам пришлось переоборудовать винный завод под завод по производству виноградного сока. Но все это была фикция, разумеется. Хитрожопые Нильсоны стали делать свою хмельную влагу в подполье, благо никто не заставил вырубать виноградные сады, никто не отобрал обширные поля с зерном.

Нильсоны предложили Ульбергам стать шестерками в их крупной игре, и те согласились – деваться некуда, решили Ульберги, концы с концами никак не сводились, есть хотелось, а нищета вплотную приблизилась к воротам некогда богатого рода и настойчиво стучала в них.

В общем, Нильсоны делали алкоголь, Ульберги – перевозили и продавали его. То есть были просто посредниками.

Грузоперевозки – прикрытие, чтобы иметь возможность официально перевозить алкоголь с фермы Нильсонов в город. Книжный магазин – прикрытие, чтобы иметь возможность тайно продавать запрещенные напитки. Продавать куда дороже, чем до запрета. Продавать тем, у кого водились деньги.

И вот сижу я сейчас в этом самом «прикрытии».

Магазин вполне уютный, хоть небольшой и скромный по обстановке. Светлые, мягкие тона. Сотни томов, эстетично подпирающих длинные полки. Все это наводит мысли о благопристойности, стремлении к знаниям, высоких идеалах. Но на деле все эти тома – бессмысленная макулатура, никому не нужные пылесборники. Обманка, чтобы заработать бабло (что за слово такое, вовек его не знал, а тут так и лезет на язык!).

Утром, не успел я продрать сонные глаза (просиживание до трех ночи в интернете в поисках информации не прошло даром), как меня растолкала Бирла: отец зовет. Филип отправил меня в магазин, сказал, что был звонок от Нильсонов. Человек от них должен привезти некоторое количество бутылок алкоголя – для самых важных клиентов. Что там Нильсоны сказали клиентам, которые в этом месяце останутся без бухла, я понятия не имею. Акке объяснил, что все переговоры с богатыми клиентами ведут исключительно Нильсоны – это привилегия. А какие могут быть привилегии у обнищавшего и всеми презираемого рода? В общем, дело – дрянь: Нильсоны поставляли алкоголь раза три в месяц. Все-таки заниматься производством этой продукции в подпольных условиях, и делать это масштабно, не так-то просто. Поэтому производство было довольно ограниченным. Но прибыль все равно была колоссальной – за счет того, что стоили все эти коньяки и вина баснословных денег. Да, торговля была направлена исключительно на состоятельные слои населения.

В этом месяце все эти мажоры останутся без бухла. И как Нильсоны собрались решать эту проблему, я не в курсе. А у Ульбергов – значит, и у меня тоже – проблема куда существеннее. Как нам, чтоб его, достать денег для покрытия долга??! Я пока не придумал. Но я буду не я, если не решу этот вопрос в ближайшее время!

Не меньше меня тревожил вопрос, связанный с магией. В этом мире она пробуждалась в одаренных лет в пятнадцать-шестнадцать, но бывали исключения – дар мог «спать» в одаренном до самого его совершеннолетия. Когда у Акселя он не пробудился и в восемнадцать, я так понимаю, Филип пришел в бешенство. Еще бы, дела и так идут из рук вон плохо, а тут еще и наследник рода оказался «пустым». Нищеброд-баронет без дара – зашибись просто, куда я угодил.

Магия в этом мире была трёх категорий или видов: боевая, ментальная и стихийная.

Кстати говоря, узнал я от Бирлы и Акке о магии, которой были наделены члены моей новой семьи. Филип был средненького уровня телекинетиком. Телекинез относился к ментальной магии. Астра и Акке – водные маги. Тоже не особенно сильные. Да, еще один интересный момент – зачастую в семье рождались маги с одинаковым даром.

Красиво переливающиеся висюльки над дверью магазина тренькнули, и дверь распахнулась, впуская внутрь запах дождя. Да, погодка сегодня не очень, а я хотел прогуляться, чтобы поближе познакомиться с новым миром.

В магазин вошла… Кая. И я этому еще удивляюсь?

Вчера эта девица ушла ни с чем от меня. Она жаждала быть посвященной в мою тайну, но что я мог сказать ей? Я из другого мира, детка? Не хватало еще в дурку загреметь. В общем, нахальная графиня отступила – но только на время. И я это прекрасно понимал. Она еще попытается схватить меня за горло.

– Доброе утро, самозванец. – Змея под маской милашки улыбнулась мне, обнажая ровный белый ряд зубов. – Как спалось? Или не спится из-за осознания того, что обманом завладел чужим лицом и жизнью?

– А что, у Нильсонов какие-то проблемы? – невозмутимо поинтересовался я. – Графская дочь на побегушках?

– Отец хотел отправить только слугу, – продолжала улыбаться Кая, ничуть не сердясь из-за моей наглости, – но мне так не терпелось вновь взглянуть в глаза лжецу, что я уговорила его разрешить мне тоже явиться сюда. Ты подумал о моих вчерашних словах?

– Детка, – я наклонился через прилавок, – если моя память восстановится, я, так и быть, поделюсь с тобой тайной случившегося. А пока – не обессудь… Если хочешь – беги, рассказывай всем про мое самозванство.

Я не верил, что она сделает это. И именно по этой причине так бессовестно кидался словами.

– Я подожду, когда ты созреешь… но как же мне к тебе обращаться? Называть тебя именем Акселя – значит, позволить тебе считать себя выигравшим. Ну уж нет. Буду называть тебя… Акс.

– Как хочешь, детка, – равнодушно пожал я плечами. – Товар принесла?

Кая вытащила смартфон (оказывается, это второе название телефона. Или вид телефона? Да ну их, эти их технологии, мозги сломаешь, пытаясь их все запомнить) и что-то там настрочила. Спустя пару минут в магазин вошел рослый мужик в темном костюме с коротко стрижеными волосами и переливающимися под рукавами пиджака буграми мышц. Он положил черный объемистый чемодан передо мной на прилавок. Откинув крышку, я увидел внутри ровно десять бутылок с коричневатой жидкостью.

– Наш лучший коньяк, – сказала Кая. – Из собственной нашей коллекции. Разумеется, она у нас больше, но мы не можем распродать весь свой алкоголь, который многие годы хранится в наших погребах: отец до ужаса любит старое вино. Так что… это для самых важных клиентов. Вот, держи, тут список – десять имен, которым ты должен будешь продать эти бутылки. – Кая положила передо мной маленький лист бумаги. – А вот остальные будут крайне возмущены. И виноват в этом ты, Акс, ты и твой ненастоящий братец. По вашей вине страдает репутация нашей древней фамилии, по вашей вине мы можем лишиться некоторой части клиентов.

– Что ж… мне очень жаль, но, думаю, ваши клиенты вполне смогут походить трезвыми месяцок.

– Ты бы попридержал свое чувство юмора, Акс. – Кая сузила глаза и недобро усмехнулась. – Подумай лучше о том, как долг возвращать будете. Часики тикают, Акс, и терпение моей семьи не будет вечным.

Девица круто развернулась на высоченных каблуках (да как на таких ходить-то? И умудриться ноги не переломать??) и покинула магазин. Качок последовал за хозяйкой.

Оставшись один, я запер дверь, подошел к портрету, висящему на стене – Акке привез меня сюда, все показал, рассказал, и от него я узнал, что это портрет деда Акселя, мужчины с аристократическим лицом, с горбатым носом, суровыми глазами и густыми седыми волосами – приподнял его и набрал код на маленькой светящейся панели, спрятанной под портретом. Вернул последний на место и подошел к одному из дальних стеллажей, который на моих глазах отъехал в сторону, открывая темный проход вниз – в подвал. Я взял с прилавка чемодан с бутылками и по каменным ступеням стал спускаться туда. Подвал был пустой и мрачный: лишь многочисленные полки вдоль стен – сейчас абсолютно пустые. Я разложил коньяк на одной из них и вернулся наверх. Закрыл проход в подвал с помощью того же кода, после чего отпер входную дверь.

Ожидая клиентов, принялся прохаживаться между полками и просматривать пыльные переплеты. В большинстве своем книги были художественные – развлекательные. Акке говорил, их хотя бы немного покупают. Лишь одну полку занимали научные книги. Сколько я их перечитал в своей прежней жизни – не счесть!

Мне было до боли в душе тоскливо от открытия, которое я сделал с помощью того же интернета – в этом мире не было алхимии! Как же они живут здесь?!

Мне еще не представилось возможности проверить наличие или отсутствие своей алхимической силы, но я намерен в ближайшее время заняться этим. Мне и подумать страшно, что я мог лишиться своего главного преимущества, того, что делало меня – мной!

Посетителей все не было…

За прилавком, где я расположился, было несколько ящиков. Я стал открывать их и просматривать содержимое. Похоже, ничего интересного… Отчеты, счета… А что за конверт, адресованный Акселю? Конверт был распечатан. Я вытащил из него сложенный вчетверо лист бумаги и стал вчитываться в письмо, написанное неровной рукой старика. Да, письмо было от деда Акселя.

«Аксель, пришла мне пора уходить. Жаль, что я не сумел возродить наш род из руин и пепла, стало быть – это бремя падет на твои плечи. На своего сына и твоего отца надежды мало, он всегда был слаб духом. Вся надежда на тебя, дорогой мой внук. Я не мастер красного слова, потому перед уходом скажу тебе лишь одно напутствие: лед и пар – такая же вода, как и сама вода. Взгляни на вещи под иным углом. Возроди наш род. Вспомни, чем мы занимались веками. Вспомни – и возроди».

Я в недоумении сложил листок обратно в конверт, а тот – в ящик. Любопытно, кто еще читал сие престранное послание? Очевидно, что Филип точно читал. Возможно, и Акке с матерью. Что за ерунда по поводу воды? Мне срочно нужно заполучить больше информации о почившем Генрихе Ульберге – так звали деда Акселя.

Мои мысли прервало уже знакомое треньканье. В магазин вошел солидно одетый зрелый мужчина в очках.

– Добрый день… я за книгой Джона Чейни.

Я с пониманием кивнул и спросил имя посетителя. Его не оказалось в списке Каи.

– Прошу прощения, но у нас вышла небольшая… заминка с транспортировкой товара. Просим вас подождать немного и дождаться новой партии.

– Что еще за заминка? – недовольно, почти зло спросил мужчина. – Вы ведь зачем-то спросили мое имя? Оно что, попало в какие-то неведомые мне черные списки?

– Что вы, – поспешил я успокоить клиента. – У нас осталось очень ограниченное количество товара, который был заранее забронирован некоторыми из клиентов. Приносим свои извинения.

– На что мне ваши извинения… – хмуро отозвался мужчина. – И когда будет товар?

– Не могу точно сказать. Давайте так: вы оставите мне свой телефон, и как только товар прибудет, я напишу вам, что вы можете прийти за новой книгой Джона Чейни.

– Надеюсь, вы не заставите меня долго ждать.

Недовольный клиент, чиркнув цифры и свое имя на бумажке, резко развернулся и покинул магазин.

Ни Кая, ни Филип подробно не проинструктировали меня по поводу таких вот экземпляров. Старший Ульберг лишь велел крайне вежливо давать им понять, что в скором времени проблема будет улажена.

За остаток дня явились два клиента из списка Каи, и я отдал им товар – бутылка за полмиллиона крон. В чемодане лежало пояснение от Каи относительно цены. Хорошо выдержанный коньяк стоил запредельных денег. Но только не для этих клиентов.

Были еще три клиента вне списка Каи. И они были крайне удивлены и недовольны, что очередных «томиков популярного писателя Джона Чейни» не оказалось в магазине.

Когда рабочий день Акселя Ульберга подошел к концу (как какая-то чернь стою за прилавком, в то время, как буквально неделю назад был правой рукой самого короля Джамалона – до чего же я докатился!), я запер магазин и отправился в особняк Ульбергов.

Он располагался на окраине города. И добираться туда мне предстояло на такой штуке, которая называлась… как же… ах, да, метро. Когда утром перед моим лицом пронеслись эти сцепленные между собой вагоны, мне стало слегка не по себе. Я, знаете ли, не из пугливых, столько крови в жизни видел… но эти машины моей новой реальности меня настораживали. Но надо привыкать. Теперь это мой мир. И я намерен занять в нем свое место под солнцем.

Раньше у каждого члена семьи был свой автомобиль, по словам Акке. После наступления нищеты пришлось продать все, кроме одного – отцовского роскошного джипа. Это все слова Акке. Сам я пока не разобрался во всех этих технологиях, но впитывал в свою память все эти названия, слова и объяснения…

Так вот, всем остальным членам семьи приходилось пользоваться общественным транспортом, что, конечно, еще сильнее позорило род. Лия из-за отсутствия личного автомобиля лишь раз в месяц приезжала домой на выходные из своей академии, в остальное время жила на его территории, где были выстроены жилые дома для учащихся.

Раз уж я вынужден застрять в этом мире и притворяться Акселем Ульбергом, я намерен добиться такого положения в обществе, за которое настоящему мне, великому алхимику Акраму из королевства Джамалон, было бы не стыдно. Любая великая цель – это цепь мелких задач. И начну я с двух вещей: разузнаю побольше о Генрихе Ульберге и проверю свои алхимические способности.

Глава 4

Когда я явился домой из магазина, на город уже опустился темный покров ночи. Дождь прекратился после полудня, небо прояснилось, поэтому я решил пройтись, и затянулась моя прогулка на несколько часов. Я занимался самым полезным и продуктивным на свете делом – думал.

Итак, как мне быть дальше? Для начала – придумать, как рассчитаться с Нильсонами. Раз уж я теперь с семьей Ульбергов в одной упряжке, надо действовать в их интересах – теперь это и мои интересы тоже.

Проблема в том, что я понятия не имею, как в этом мире за короткий срок заработать кучу бабла. В своем я мог бы получить целое состояние за пару десятков очень ценных алхимических зелий. А тут… Криминал отпадает: не такой я человек, чтобы в грязи мараться. Что касается алхимии – о ней в этом мире не ведали. Тут была химия, было травоведение, а вот алхимия считалась сказкой. Это я выяснил, копаясь в бездонных глубинах интернета. Травоведение… быть может, стоит заострить на этом внимание. Мне позарез необходимо проверить, осталось ли что-то от моих алхимических способностей – от моего главного козыря. И это моя главная задача сейчас.

Вторая задача – разузнать побольше информации о Генрихе Ульберге. Интересный, должно быть, персонаж был.

Полагаю, вторая задача проще должна быть, так что начну с ее реализации.

Погруженный в свои мысли, я явился домой. Семья была в сборе. Домочадцы уже отужинали. Филип и Астра были хмуры. В голове пронесся резонный вопрос: любит ли Филип Акселя, своего родного сына? Впечатление такое, будто Астра совсем запудрила ему мозг, и глава рода у нее слегка под каблуком. Но я провел слишком мало времени в этом семействе, потому могу заблуждаться. Поздоровавшись с «родственниками», я прошел на кухню.

Ароматы здесь витали невообразимые. Отведав сочной курицы, запеченной с овощами, запив все это прекрасным крепким кофе, я блаженно улыбнулся и сердечно поблагодарил Бирлу, после чего осторожно завел нужный разговор:

– Я хочу вспомнить своего деда. Можешь подсказать, быть может, от него остались какие-то дневники?

– Да кто ж мне поведает о таком… – удивленно отмахнулась женщина. – А что ты хочешь знать? Я тебе всю подноготную этой семьи рассказать могу, больше половины жизни ведь у вас служу…

– Меня интересуют в первую очередь его дела, связанные с виноделием, – перебил я добрую няню Акселя.

– Тебе бы с отцом переговорить об этом. Вопросы об таких делах – это точно не ко мне, голубчик…

– С тобой мне как-то… проще, – обезоруживающе улыбнулся я.

– Понимаю, – кивнула Бирла, глядя на меня с неподдельным состраданием: – Ты память потерял, но ведь сердце-то оно чует, что к чему…

– О чем это ты?

– Стоит ли об этом говорить…

– Да уж говори, коли начала.

– После того, как дар у тебя не пробудился, госпожа всячески пыталась господина Филипа против тебя настроить.

– Астра? – уточнил я, хотя это и так было очевидно.

Бирла кивнула, даже не скрывая неприязни к своей госпоже. Она подошла к дверному проему, проверила, что рядом никого, и, вернувшись ко мне, продолжила:

– Уж как она ликовала, что теперь главой рода станет Акке…

– Главой рода? – нахмурился я.

– Ах, голубчик, все время забываю, что у тебя память отшибло… По закону империи, во главе рода может стоять лишь маг.

– Вот оно как!

– Акке – малый славный, поэтому к нему у меня злости никакой… а вот его мать… – Бирла понизила голос до едва слышного шепота: – змея подколодная…

– Тише, дорогая. – Я с улыбкой сжал пухлую, шершавую ладонь Бирлы. – Не подвергай себя понапрасну опасности, уши могут быть везде. Скажи, Бирла, а дед был сильным магом?

– О, очень сильным, дорогой, очень. Он владел даром управления двумя стихиями – а ведь это огромная редкость.

– Какими стихиями?

– Водной и огненной. Две противоположности в нем уживались прекрасно. Как это было похоже на Генриха…

– А что насчет дел деда? Ты не знаешь, где я могу получить об этом как можно больше информации?

Служанка задумалась.

– Про записи я ничего знать не могу… с отцом говорить ты не хочешь. Быть может, тебе стоит обратиться к человеку одному. Он другом деда твоего был, очень преданным и близким другом. Да только отец твой терпеть не может этого человека из-за того, что тот не знатен. Он простой торговец, без титула, без дара. Но винодел отменный. Господин Ульберг всегда очень лестно отзывался о нем.

– Имя, адрес? – потребовал я, сгорая от нетерпения.

– Зовут его Карл Босстром. А где искать его, я знать не знаю. Ты в интернете посмотри, у вас ведь там все найти можно. Лавка у него торговая есть, кажись, по фамилии его называется…

– Бирла, ты сокровище! – Я с искренней благодарностью похлопал женщину по плечу и, не успела она растаять от умиления, умчался к себе наверх.

Так, ноутбук… какая все-таки полезная штука, вот бы его к нам в Джамалон… Карл Босстром. Да, есть!

Глазами я пробежался по скудной информации, найденной в сети (узнал от Акке, что так интернет называют). Мелкий торговец… были виноградники в прошлом… «сухой» закон… больше половины пришлось продать… торговая лавка, где продается все из винограда. Отлично. Не знаю, поможет ли мне это знакомство, но завтра я непременно наведаюсь к этому товарищу. Нутром чую – призрак Генриха Ульберга сослужит мне очень неплохую службу в моей новой жизни.

Как только первые рассветные лучи полились в огромное окно моей комнаты, я проснулся и уже не мог уснуть. Весь сгорал от нетерпения: хотелось скорее приняться за дело. Так много нужно успеть, и так мало времени…

Карл Босстром владел небольшим магазинчиком, расположенным на одной из оживленных улиц города. На большом металлическом прямоугольнике-вывеске было красиво выгравировано «Босстром».

В интернете было написано, что магазин открывается в 10 часов. В 9.50 я уже топтался у его дверей. Как только надпись «Закрыто» на двери поменяли на «Открыто» (надо же, классика, в моем мире таким же образом оповещают покупателей об открытии торговых лавок), я вошел. За прилавком, дружелюбно улыбаясь, стоял высокий, худощавый, седовласый мужчина в очках, сдвинутых на переносицу. Взгляд светло-серых глаз вызывал самые доброжелательные эмоции.

– Чем могу помочь, молодой человек? Здесь вы найдете лакомства и соки из лучших сортов винограда.

– Не сомневаюсь в этом, однако я к вам по делу. – Я подошел к прилавку и протянул ладонь. – Меня зовут Аксель Ульберг.

В глазах Босстрома зажегся неподдельный интерес, перемешанный с глубоким изумлением. Рукопожатие его было крепким.

– Вы знавали моего деда, не так ли?

– Знавал ли я Генриха… Мы были хорошими товарищами – я бы так это назвал.

– Это прекрасно. Полагаю, вы можете мне помочь.

Изумление во взгляде Карла проявилось еще явственнее.

Я поведал ему историю о том, что якобы потерял память при взрыве на катере, и якобы очень хочу восстановить светлые воспоминания о деде, узнать, какие, возможно, тот возлагал надежды на единственного внука и наследника рода.

– С отцом у меня сейчас… слегка напряженные отношения, – осторожно закончил я, понимая, что любое слово может вызвать подозрение, недоумение или сомнение.

– Генрих всегда считал Филипа… слабаком, вы уж простите меня за откровенность, господин Ульберг.

– Не стоит называть меня господином, – прервал я его. – Друг моего деда – мой друг. Отбросим официоз, прошу вас.

– Хорошо… Аксель. Так вот… Генрих не надеялся, что из Филипа выйдет сильный маг и достойный глава рода. Он надеялся на вас.

– На меня?

– Да. Ведь вы всегда так походили твердым нравом на Генриха. Он был одержим идеей возродить свой дом, вернуть ему былое величие, но не успел этого сделать. Лишь надежда, что это сделаете вы, утешала его на смертном одре.

– Скажите, Карл… вам что-нибудь говорит фраза «Пар и лед – такая же вода, как и сама вода»?

Босстром с сомнением глядел на меня и молчал, наверное, с минуту. Я уж засомневался было, услышал ли он мой вопрос, как он ответил:

– Вы же понимаете, Аксель, что, откровенничая с вами, я очень рискую?

– Я ничем не могу доказать свою надежность, как человека, умеющего молчать, но прошу вас ради памяти вашего друга и моего деда рассказать мне то, что знаете.

Мои высокопарные слова возымели эффект. Карл начал:

– Как я говорил, Генрих был одержим идеей поднять свой дом из руин. Ульберги веками занимались виноделием. Когда ваш завод взорвался, Генрих будто с ума сошел, но у него еще оставалась надежда все исправить. «Сухой» закон совсем подкосил его душевное равновесие. И еще эта его ненависть к Нильсонам…

– К Нильсонам?

– Да. Генрих ни за что не хотел продавать им свои роскошные виноградники. Но когда ваша семья… совсем обнищала… вы уж простите меня, Аксель, вы просили о прямолинейности… тогда ваш дедушка наступил на горло своей гордости. Он просил меня купить виноградники за бесценок, но я слишком мелкий торговец, и у меня не хватило бы средств даже с учетом того, что ваш дед готов был сильно уступить в цене.

– В итоге он продал виноградники Нильсонам?

– Совершенно верно.

– Так что по поводу того, что вода – это пар и лед?

– В этом и проявлялась его одержимость. И тому виной вы, молодой человек. – Карл хитровато прищурился.

– Так-так, интересно…

– Вам тогда было лет шесть или семь… заигрались вы, по рассказу Генриха, с увлажнителем воздуха…

– С увлажнителем воздуха? – недоуменно переспросил я.

– Неужто с памятью настолько плохо? – сочувственно покачал головой мужчина. – Прибор, куда наливают воду, она в виде пара выходит в воздух и увлажняет его.

Очередное чудо техники этого мира, все ясно.

– Так вот… «сухой» закон уже действовал, но ваша домашняя коллекция вин еще, разумеется, сохранилась. И вы, шаловливое дитя, налили в увлажнитель бутылку дорогущего вина. И… сами понимаете… Ваш дед обнаружил вас лежащим на полу возле увлажнителя и… опьяневшим.

– Ого! – У меня совершенно искренне отвисла челюсть. Вот так Аксель!

– И вашего деда осенило. Я всегда считал эту его идеей… вы уж простите, бредовой, но он и думать ни о чем другом не мог. Если бы найти способ производить вино, если бы найти денег… Генрих хотел открыть, подпольно, само собой, что-то вроде клуба для желающих быстро захмелеть.

– Но зачем дышать винными парами, если есть вино и его можно просто выпить? – спросил я недоуменно.

– Эх… – Босстром махнул рукой. – Генрих был тем еще чудаком. Он утверждал, что в империи, где действует «сухой» закон, его идея покажется очень экстравагантной, но тем более заманчивой. И будет хорошо продаваться.

– Да уж… действительно чудак, – пробормотал я задумчиво.

Я понимал, что все это полнейший абсурд, но было что-то в этом абсурде… цепляющее ум. Царапающее его и требующее неотложного осмысления. Только бы не упустить ничего важного. Что-то я упускаю… что-то упускаю… Пар и лед… лед… вот оно!

– Скажите, Карл… Вы ведь владеете виноградниками?

– Да что там говорить… – грустно вздохнул он. – Большую часть пришлось продать, чтобы не вызывать лишних подозрений, когда новый закон ввели. Мы люди маленькие и простые, нам проблем не надо было… То, что осталось, идет на изготовление сока, изюма и всяких сладостей… На жизнь кое-как хватает. Вон даже и за прилавком сам время от времени стою, чтобы дать выходные своему продавцу – нанять второго для меня непозволительная роскошь. Бывали времена и получше, конечно…

– Карл, возможно ли из винограда делать концентрированный сок в твердом состоянии?

– Это требует определенных навыков и технологий… но вообще да, это возможно.

– И вы могли бы этим заниматься?

– К чему эти странные вопросы, Аксель?

– Прошу вас, ответьте, это очень важно.

– Пожалуй, что попробовать можно было бы… Думаю, что смог бы.

– Тогда у меня к вам деловое предложение, друг мой. Предложение, от которого вы не сможете отказаться, потому что то, что я хочу устроить, сделает нас очень, очень богатыми.

Глава 5

Я стоял в холле огромной, роскошной научно-магической библиотеки – главного хранилища узко-специализированной литературы в этом городе. Стены, отделанные темным деревом, внушали чувство покоя и умиротворения. Зарегистрировавшись на входе и получив официальный доступ к сокрытым на этих длинных, многочисленных полках знаниям, я ощутил некое подобие могущества. Нелепо, наверное, но книги всегда вызывали во мне приятное волнение на грани трепета. Не всякий понимает, что страницы, исписанные чернилами (впрочем, в этом мире уже изобрели книгопечатание), могут таить в себе куда более интересные вещи, нежели все эти их интернеты.

Миловидная женщина провела меня в отсек по травоведению. Половину минувшей ночи я провел, изучая в сети, что за зверь такой в этом мире – это травоведение. Выяснил, что у этой отрасли науки есть две основные функции – изучение лекарственных трав в медицинских целях (речь идет об обыкновенной медицине, а не о магическом лекарском ремесле) и изучение трав с целью применения в магии земли. Да, тут, как и в моем мире, была стихийная магия. Так вот… травы. Стало быть, они интересуют фармацевтические компании и магов земли. А еще одного алхимика, совершенно непонятным образом оказавшегося в этом чокнутом мире.

Я водил цепким взглядом по корешкам книг, среди которых было и много старинных, покрытых многолетней пылью. Видать, не пользуются они тут большим спросом, а напрасно. Местные этого мира не ведают, что теряют, игнорируя столь обширную область знаний.

Я зацепился взглядом за «Редчайшие растения Альхены» и за «Травы, применяемые в домашнем лечении некоторых болезней». Первая куда интереснее для меня, но вторая, вероятнее всего, окажется полезнее. Буду прагматичным, потому что для начала мне нужно просто выяснить, способен ли я, как алхимик, хоть на что-то.

Поколебавшись всего секунду, я все-таки прихватил обе книги. Уселся за один из длинных столов. Чуть дальше от меня сидели пожилой мужчина, очкастый парнишка и юная девица с копной густых, темных, как смоль, волос. На пару мгновений я залюбовался ею, но тут же одернул себя: Акрам, ты вновь в своем молодом теле, но это не значит, что надо терять голову из-за каких-то глупостей наподобие смазливой женской мордашки.

Я принялся листать книгу о редких растениях. До дрожи мне хотелось выяснить, есть ли в этом мире те ценные растения, которые я использовал в своем. Если есть, то это ой как на руку мне и совсем наоборот для моих потенциальных врагов.

Издание было прекрасно проиллюстрировано, что весьма кстати: мне попадались знакомые растения, имевшие другие названия в моем мире, и лишь благодаря иллюстрациям я понимал, что изображено на той или иной странице.

Так, так…

Да это настолько прекрасно, что дальше некуда! Да, в книге были незнакомые мне травы, но сколько же было и известных! Отлично! Если обнаружу в себе свой алхимический дар, смогу широко развернуться в этом мире.

Я уже хотел временно отложить книгу, чтобы взяться за ту, что попроще, как глаза мои впились в одно из иллюстраций. Да это же… Серьезно, что ли?!

– Зашибись!!! – воскликнул я, пожалуй, чересчур громко для столь тихого места.

Мужчины укорительно подняли на меня глаза, а брюнетка, кажется, прыснула в кулак.

Я подрагивающими от волнения пальцами вытащил блокнот из кармана джинсов (хорошо, что предусмотрительно взял его) и ручку (здесь не пользовались чернилами! До чего удобны оказались эти ручки!) и выписал название интересующего меня растения. Если только я его найду… Только не скоро все равно смогу его достать – оно должно стоить целое состояние.

Я отложил книгу и взялся за вторую. О, тут все просто. В этом я убедился с первой же страницы. Большая часть трав была мне известна. Они были настолько просты и малоэффективны, что росли во всех мирах, вероятно.

Я выписал названия нужных мне трав и с чувством выполненного долга захлопнул книгу. Собрался встать, как услышал над собой чистый юный девический голосок:

– Простите, вы маг земли?

Поднял голову – рядом стояла та самая брюнетка.

– Здравствуй, – улыбнулся я дружелюбно. – Нет, всего лишь дилетант-ботаник.

– Прошу простить мою дерзость… Я увидела названия ваших книг и была заинтригована. Я учусь в академии магии на факультете магии земли. Графиня Эйва Берг, – протянула она изящную ладошку.

– Аксель, – я решил не акцентировать внимание на своей фамилии, – невероятно рад познакомиться, – продолжал я улыбаться, поцеловав руку дамы.

– Вы делали какие-то записи? Ох, опять я чересчур любопытна…

– Отнюдь. И давай на «ты». У тебя совершенно безобидные вопросы. Я хочу попробовать приготовить себе лечебный отвар. Простейший на самом деле, но буду делать это в первый раз, поэтому слегка волнуюсь. Еще и не знаю, где достать нужные травы…

– О, с этим я легко могу тебе помочь, – просияла Эйва радостно. – Мой род владеет фармацевтической компанией, и нам принадлежит обширный участок в лесу, где наши люди собирают необходимые травы. Я запросто смогу достать тебе то, что нужно.

– О, буду премного благодарен, прекрасная леди.

– Молодые люди, не могли бы вы ворковать в другом месте? – сердито окликнул нас пожилой читатель.

Мы извинились и направились к выходу. Я подмигнул Эйве, отчего та зарделась. Не испорченная еще, должно быть, девица, раз из-за такой ерунды смущается.

На дом книги брать было запрещено. Вспомнил я об этом уже на выходе.

– Эйва, извини, я забыл вернуть книги на место, подождешь меня?

– Конечно.

Я зашагал обратно вглубь зала. Вернув книги, вернулся в холл: Эйва пропала. Наверное, ждет снаружи. Выйдя на улицу, свою новую знакомую я не обнаружил. Да куда ж пропала? Неужто без предупреждения свалила?

Стал я обходить дом, мало ли, вдруг отошла куда-то зачем-то. И вовремя я стал свой обход совершать, потому что в маленьком безлюдном закутке под аркой увидел, как два здоровенных типа нахально прижимают Эйву к стене.

Да ну, серьезно? Классические гопники пытаются поиметь смазливую мордашку, а мне, по сценарию, полагается стать ее рыцарем-спасителем? Да идите вы лесом… чтобы величайший алхимик Джамалона…

Да что они там, уже раздевают ее, что ли?

Все эти мысли пронеслись в моей черепушке за секунду, а в следующую я уже мчался на всех парах спасать незадачливую девицу, умудрившуюся средь бела дня стать жертвой насильников.

Эйва верещала, как самая настоящая запуганная до смерти девчонка, каковой и была сейчас в общем-то. Один из отморозков мерзко хохотал, второй мял девчушку, пытаясь освободить ее из одежды.

– А ну, отошли от нее, уроды! – огласил я округу своим криком.

Это подействовало, отморозки отпустили девчонку, но теперь их воинственно поблескивающие взоры были направлены на меня. Я успел заметить в руках одного из противников сверкнувшее лезвие ножа, а затем второй из них попытался встретить меня кулаком в морду. Но у гопников был, видимо, лишь опыт уличных драк, а у могущественного алхимика Джамалона – лучший мечник королевства в наставниках. В бою кулаками мастерство мечника мне не сильно поможет, но явно не даст ударить в грязь лицом перед этими сосунками.

Я увернулся от неумелого удара отморозка и вывел его из строя хорошим апперкотом, проделанным сразу двумя ладонями – уменьшает риск промазать. Сил и мощи в моем нынешнем теле было, по правде говоря, немного, зато были ловкость и мастерство, которые никакие перемещения в другой мир отнять не смогли.

Отморозок, жалко всхлипнув лишь раз, повалился с опрокинутой назад головой на землю.

– Тебе че, жить надоело? – Тот, что с ножом, не нашел ничего умнее, как двинуться со своим «смертельным» оружием на меня.

– Нет – тебе, – ответил я, чуть отступая назад.

Выброс ножа в свою сторону я пропустил, отклонившись направо. Сделав еще несколько неудачных попыток, противник распалился сильнее и допустил свою главную ошибку – сократил дистанцию между нами. Я выбил его из колеи хуком правой в корпус. Бедолага слегка согнулся и выронил нож, но удар был все-таки слабоват, потому что быстро выпрямившись, отморозок кинулся на меня и повалил на землю. Мы покатились яростным клубком, пытаясь побороть друг друга.

– Удавлю, сука! – прошипел здоровяк, наваливаясь на меня всем телом и сжимая мою шею в кольце своих мощных пальцев.

Как только я потерял возможность демонстрировать свою ловкость и скорость, тут же пропал – при таком тесном контакте мне никакое мастерство не поможет, противник слишком здоров и силен.

Периферийным слухом я слышал визг Эйвы. Я уже начал задыхаться, как почувствовал, как поток силы рванулся из меня наружу и отбросил врага к стене.

Потирая шею, я поднялся, и с удовлетворением обнаружил, что оба врага валяются без сознания.

– Ты как? – подбежала ко мне Эйва.

– Жив.

– Я вызвала полицию. За нападение на одаренных они огребут по полной.

– Нападение… на одаренных? – переспросил я скорее себя, чем девушку.

– Мощно ты его магией своей. Почему сразу так не сделал? Я-то ладно, слабенький маг земли, а у тебя вон как хорошо получилось телекинезом его отбросить.

– Хм…

– Придется нам дождаться полиции, чтобы эти… – девушка кивнула на поверженных врагов: – …не свалили, придя в сознание.

– Что ж… подождем.

Мне сейчас необходимо было остаться одному и обдумать случившееся только что, но бросить этих отморозков и дать им шанс свалить – верх тупости. Ничего, решим этот вопрос, заодно пока договорюсь с Эйвой насчет трав, а потом, освободившись, обдумаю все. А обдумать действительно есть что. Моя заблокированная магия, кажись, стала прорываться наружу.

Домой вечером я вернулся донельзя довольный собой. Радоваться было чему. Во-первых, прорыв магии во мне. Она ведь была заблокирована, но сегодня я смог использовать ее. Я чувствовал, что во мне пока течет лишь слабый магический поток, но потенциал был велик. И я смогу его раскрыть. Это я понял сегодня в библиотеке, когда листал книгу о редких растениях: в ней была информация о редчайшем, совершенно особенном и невероятно, просто заоблачно дорогом растении, способном мне помочь, а именно – снять магический блок во мне, чтобы моя сила восстановилась. Я побоялся в первый же день знакомства спрашивать Эйву об этом растении – да и не факт, что юная девчонка знает о ней – выжду некоторое время и потом… когда завоюю хоть частичку ее доверия. Все равно пока у меня нет денег на приобретение такой роскоши. Я вообще был поражен тем, что это растение, росшее в моем мире, есть и здесь тоже.

Во-вторых, наша поездка с Эйвой.

День выдался насыщенным и богатым на события. По крови моей бешеным потоком тек адреналин от предвкушения того, что мне предстояло сделать, уединившись в своей комнате.

Мы дождались полицейских и дали им показания. Они удивились, что кто-то посмел напасть на девушку из богатого и влиятельного рода, но за несколько секунд это недоразумение было прояснено. Оказывается, в этом мире все рода имеют что-то вроде своих… символов. Человек из знатного рода, как правило, носит на своей одежде брошь с изображением символа своего рода (так вот что за брошь носит Филип!!!). Женщины порой предпочитали другие украшения в качестве «опознавательного знака», мужчины же в основном носили броши. Не то, чтобы это обязательно – скорее из категории прочно укоренившихся древних традиций. Эйва сегодня брошь свою не нацепила, и ее приняли за простолюдинку. Пока девушка объясняла все это полиции, я стоял в стороне и думал: а какой символ у Ульбергов, и почему у меня его нет? Непорядок.

После того, как эпопея с заполнением протоколов и прочей рутинной ерундой закончилась, Эйва прокатила меня на своем внедорожнике (да, у девицы оказался шикарный, мощный автомобиль, который совершенно не вязался с ее воздушно-легким образом принцессы) до территории своего рода. Ехали мы прилично – с десятка два километров после выезда из города.

Мы оказались на опушке леса – в той части, которая была огорожена высоченным забором, который, как сказала Эйва, был магически заряжен для того, чтобы неповадно было всяким нехорошим людям на чужую территорию забираться.

Человеческая охрана там тоже была. Нас с Эйвой пропустили через внушительного вида металлические ворота.

Это выглядело до крайности абсурдно. Девственно чистый лес кругом – и вдруг ворота и забор вокруг некоторой его части. Но Эйва мне объяснила, что здесь растут очень редкие растения, высоко ценящиеся в фармацевтическом деле. Огромная территория на этих землях испокон веков принадлежала роду Бергов, во главе которого сейчас стоял отец Эйвы.

Девушка провела меня в домик – деревянный, маленький, простой, прямо как дом крестьянина в Джамалоне. В нем оказались растения, причем везде – на стенах, подвешенные к потолку, на полочках и шкафчиках, на полу в горшочках. В общем, здесь род Бергов хранил, сушил, сортировал всякие травы. Точнее, этим занимались их доверенные слуги.

Эйва отобрала для меня выписанные мной в библиотеке травы, и мы вернулись в город.

– А чем занимается твой род? – спросила у меня Эйва на обратном пути, ловко ведя автомобиль.

– Фамилия Ульберг тебе о чем-то говорит?

– О, так ты…

– Из того самого рода, у которого завод винный взорвался, да. Мы сейчас не у дел, но это временно.

Эйва с сочувствием поглядела на меня. Жалость ко мне?! Еще чего не хватало!

– У тебя еще не пропало желание водиться с человеком, чья фамилия прочно ассоциируется со словом «неудачник»? – пошутил я.

– Мне наплевать на все эти глупые предрассудки, – помотала она красивыми локонами.

– И правильно.

Конечно, я мог бы много чего добавить: что сделаю все, чтобы возродить теперь уже мой род; что злопыхатели еще поплачут; что вскоре стану одним из самых сильных магов их империи. Но к чему это сотрясание воздуха? Я человек дела, а не пустой болтовни.

И вот наконец-то я уединился в своей комнате и могу осуществить задуманное. От волнения даже руки затряслись.

Запершись изнутри, я вытащил пакет, куда мне Эйва положила несколько разных трав, высыпал их на стол. Кинул их в заранее принесенный из кухни стакан с кипятком. Перемешал. Оставил настаиваться на несколько минут.

Итак, что за херней я сейчас занимаюсь? Завариваю отвар от простуды, аки бабушка какая? Почти. Но самое интересное впереди.

Дождавшись, когда травки заварятся, я выкинул их из стакана. Передо мной стояла почти прозрачная, терпко пахнущая, вода. Я накрыл ее ладонями и закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Вообще-то сосредоточиться с открытыми глазами мне не составляло труда последние лет двадцать. И физический контакт с объектом также не был необходим. Но сейчас мое положение было столь шатким и неясным, что я ощущал острую тревогу, какую не чувствовал уже очень давно.

Я направил силой своего разума поток энергии в жидкость в стакане. Поток был слабее, чем потенциально мог быть, но все же был. Спустя минуту я прекратил свое воздействие на жидкость и залпом осушил ее. Она была холодной. Да, менять температуру жидкости для алхимика – раз плюнуть. Если я смог это сделать – значит, как минимум не все потеряно.

Я принялся ждать. Действие должно начаться минут через пятнадцать-двадцать, в зависимости от того, в какой степени я смог изменить свойства отвара.

Минуты словно растягивались на часы. Время будто стало резиновым. От беспокойства я мерил шагами комнату. И напрасно. Надо было принять горизонтальное положение, потому что внезапно (как и должно быть, впрочем) все мои внутренности свело судорогой.

Вы наверняка знаете по опыту, каково это – когда ногу сводит судорогой. Ну или какую другую часть тела. Неприятно, верно? А зачастую и больно. А теперь попробуйте вообразить судорогу, схватившую вас изнутри? Смогли? То-то же. Но я не знаю, как иначе описать эту муку.

Остатки моих сил ушли на то, чтобы опуститься на пол. Скрючившись в неестественной позе, я ртом хватал воздух. Легким будто перекрыли доступ к кислороду. В животе все связалось в тугой узел. Скулы на лице застыли в маске страдания. Артерии на шее вздулись. Все конечности превратились в отростки едва выносимой муки.

Я лежал и страдал, но мысленно растягивал губы в широченной улыбке. Я смог. У меня получилось. Я все еще алхимик. Может, и не величайший уже, как прежде, но достаточно сильный. А в потенциале у меня еще больше силы. И лишь вопрос времени, когда я смогу ее актуализировать. Я был почти серым кардиналом в Джамалоне. В этом мире у меня куда меньшие запросы: возвеличить род, сколотить состояние и сделать свое имя легендарным на всю Альхену. И завтра я встану на путь достижения своего могущества.

Глава 6

Отпустило меня приблизительно через полчаса. Действие отвара на самом-то деле было слабеньким. Во-первых, у меня не было цели замучить себя до полусмерти, во-вторых, мой алхимический дар проявился куда слабее, чем я рассчитывал, куда слабее, чем в былые времена.

До чего же это парадоксально, верно говорят в этом мире (в книге про травы вычитал): в ложке – лекарство, в чашке – яд. Или фраза звучит несколько иначе? Не важно. Если применить ее к моей ситуации, получается, что я изначально смешал совершенно безобидные травы, отвар из которых был предназначен для избавления от болезненной лихорадки. Стоило мне применить свои способности и усилить действие компонентов трав – в стакане уже плескалось сильное средство, вызывающее судороги почти всего организма. Поверите ли вы мне, что во время своего былого могущества я мог бы еще больше воздействовать на эту жидкость? Ничего, я еще поборюсь за возвращение своей прежней силы.

Придя в себя, я переполз на кровать и уснул мертвым сном – был выжат, как лимон.

Утром по велению Филипа снова отправился в магазин – отпустить еще не распроданный товар. «Книжки Джона Чейни». Придумают же пароли, умники.

Просто сидеть и ждать любителей книг, ну или «томиков Чейни», было бы скучно и не продуктивно, поэтому я занялся изучением информации об этом мире. Благо, у меня был смартфон с интернетом.

За алкоголем зашел лишь один покупатель. Еще парочка купила книги, к моему удивлению. Я уж думал, магазин совсем загибается. Впрочем, так оно и есть, даже несколько десятков проданных в месяц книг не исправит финансового положения Ульбергов.

День тянулся медленно из-за отсутствия динамичных событий, но я спокойно выжидал своего часа. Разумные люди не торопят события никогда, всему свое время.

Так прошла неделя с моего разговора с Босстромом.

Остатки алкоголя были распроданы. Приходили и те покупатели, которых не было в списке Каи. Одни были крайне недовольны и злы, даже угрожали стать клиентами конкурентов. Вторые были обескуражены. И каждому из них я предельно невозмутимо объяснял, что проблемы временные, брал номера их телефонов и клятвенно обещал сообщить о поступлении новых «книг» от столь любимого ими автора.

Настроение у домочадцев все эти дни было не лучшим. Филип ходил по дому мрачный, как туча; Астра периодически закатывала истерики на тему «Ульбергам конец, Нильсоны закатают нас в асфальт»; Акке тягостно вздыхал; а я просто ждал, когда смогу приступить к реализации своего – без преувеличения гениального – плана. И вот этот день настал.

Я стоял в кабинете Карла Босстрома, в его доме. Адрес он мне еще в первую нашу встречу сообщил. Дом был добротный и большой, но скромный по обстановке.

– Так вы говорите, что у вас все получилось? – спросил я, улыбаясь, Босстрома.

– Сейчас воочию увидите это. – Он вытащил из шкафа коробку, из нее – несколько обернутых в плотную бумагу «кирпичей».

– Я знал… я не сомневался… – прошептал я, беря в руки один из них, точно хрупкую драгоценность, способную развалиться на куски при неосторожном обращении. – Вам легко это удалось?

– Пришлось попотеть поболее, чем в былые времена, все-таки новая методика для меня… но ощутимых сложностей не возникло.

– Где вы этим занимались?

– На чердаке. Там идеальное место для того, чтобы… – он хмыкнул, – подпольно заниматься подобными вещами. Достаточно тепла, света и хорошая вентиляция.

– Карл. – Я отложил «кирпич» и протянул ему руку, он пожал ее. – Друг мой, я не знаю, как благодарить вас. Точнее, знаю. И очень надеюсь, что вы согласитесь стать моим сотрудником.

– Сотрудником?

– Именно. Я предлагаю вам работать на меня, на мой род. Вы будете производить для нас вот это, – я указал на «кирпичи», – и уж поверьте, мы будем очень щедры в своей благодарности за вашу службу.

– Но зачем вам виноградный сок в… столь странном виде?

– Вы ведь уже знаете ответ, не прикидывайтесь, – мягко отозвался я.

– Вы одержимы, как Генрих, возродить ваш семейный бизнес?

– Именно так.

– Но ведь это… незаконно, – с сомнением протянул Босстром.

– Да. – Я непреклонно глядел в его глаза. – Но я не намерен наблюдать, как наш великий некогда род загибается в нищете. К тому же, не стоит излишне все драматизировать. Мы ведь не наемными убийцами будем, а всего лишь поставщиками веселья для людей. Маленькая шалость в обмен на большие деньги. Иногда надо переступать через… некоторые запреты, чтобы наше «завтра» стало лучше, чем «сегодня».

– Я… я не знаю, что сказать, Аксель…

– Карл. – Я взял его за плечи и заглянул в глаза. – Поверьте, опасаться нечего. Формально все будет совершенно законно. Вы не делаете ничего преступного, а всего лишь один из видов виноградного сока. Придраться не к чему. Все, что буду делать с вашим товаром я – вас не будет касаться никак, потому что вы за меня не отвечаете. В любом случае ни вы, ни я не нарушим ни единого закона. Никто ничего не узнает. Поверьте мне, Карл, и вспомните вашего друга и моего деда – он был бы вам крайне признателен за помощь мне.

– Но только при одном условии, – устало выдохнул Босстром.

– Конечно. – Я отпустил его.

– При малейшей угрозе для нас со стороны властей – мы прикрываем лавочку.

– Значит, мы договорились. – Я с улыбкой протянул ему руку.

После визита к Босстрому я сразу же отправился в книжный магазин. Только не книги продавать я там сегодня буду, а кое-какими другими делами заниматься.

Вечерело. Стоит поторопиться, иначе у домочадцев возникнут ко мне ненужные вопросы. Пока я не докажу свое право называться сильным, лучше не конфликтовать с ними, лишняя головная боль мне ни к чему.

Я запер дверь изнутри, спустился в подвал. Еще перед походом к Босстрому я заехал сюда и все подготовил. Ведро и четыре бутыли с водой. Остается надеяться, что хотя бы на четвертый раз у меня все получится.

Опорожнив в ведро одну из бутылок, я распаковал и кинул туда же «кирпич». Затем вытащил из кармана пакетик с надписью «Винные дрожжи». Нашел в тайнике Филипа. Да, пришлось залезть в его кабинет ночью, покопаться в его вещах, применить умение вскрывать запертые ящики столов. Ровно десять таких пакетиков я нашел у Филипа. Все десять стащил. Если и заметит, вряд ли скоро и вряд ли заподозрит меня.

Вытянув ладони, я принялся высвобождать свою внутреннюю силу, направлять ее в прямоугольник дрожжей в моей руке. Было сложно. Куда сложнее, чем с отваром от лихорадки. Алхимику, чтобы воздействовать на твердые субстанции, необходимо куда больше силы, чем при воздействии на жидкости.

Спустя некоторое количество минут дрожжи отправились в ведро. Срок их действия – двое суток. Долго, слишком долго. Это мне и предстоит исправить. И сейчас узнаю, получилось ли.

Спустя несколько минут в ведре началось бурление и шипение. Выждав некоторое время, чтобы процесс брожения завершился, я взял с полки заранее припасенный стакан, зачерпнул из ведра и сделал крохотный глоток. И тут же выплюнул. Мерзость какая. Перебродило.

Я проделал свои манипуляции заново. Пойло с ведра вылил в унитаз (благо, туалет был обустроен прямо в подвале).

Залить новую порцию воды. Очередной «кирпичик». Новый пакетик дрожжей. Кидаем в ведро. Бурление. Пробуем. Слабо. Очень слабо. Да чтоб тебя!

Третий круг. Стараюсь контролировать время четче. Отмеряю каждую секунду. Заливаю, кидаю, концентрируюсь на пакетике дрожжей, жду, кидаю в ведро. Бурление. Пробую. Да!

Да, да, да!!!

Это было вино. Самое настоящее. Вкусное. С ярко выраженным вкусом винограда отличного сорта.

Вылив третье ведро, я проделал все манипуляции в четвертый раз. Запомнил каждое движение своего разума, каждую секунду.

В конце манипуляций вновь сделал глоток. Идеально.

Очередной рабочий день в книжном магазине.

Я достал записную книгу из ящика стола, отыскал первое имя и набрал его номер в своем смартфоне.

– Господин Ларсен? Здравствуйте. Вас беспокоят из книжного магазина. Хотел сообщить вам, что поступила новая книга Джона Чейни. Да, конечно, будем рады вашему визиту.

Повесил трубку. Выдохнул. Растянул губы в довольной улыбке. Первый шаг сделан.

Обзвонив еще нескольких особенно обиженных клиентов, я отложил записную книжку.

Ларсен явился быстрее всех. Вид у него был немного нервический.

– Ну что, решили свои проблемы? Надеюсь, у вас не возникнет больше никаких затруднений, – сказал он, хмурясь.

Я вытащил из своего рюкзака один «кирпич» и протянул клиенту.

– Что это? – чуть ли не шарахнулся он от меня, будто от прокаженного.

– Экспериментальный образец нашего нового превосходного вина, – с улыбкой пояснил я. – Не обращайте внимания на простоту упаковки, массовое производство еще не налажено. Мы хотим проверить, как пойдет торговля. Но, поверьте, господин, продукт отменного качества. Мы проверили и перепроверили это немереное количество раз.

– Вы держите меня за дурака? – разозлился Ларсен. – Это, по-вашему, алкоголь? Или я, по-вашему, слепой?

– Успокойтесь, господин Ларсен. Это концентрированный сок винограда. В процессе его брожения вы получите отменное вино.

– Но почему вы прекратили производство товара в старом формате? – чуть ли не взвизгнул нервный покупатель.

– У нас возникли осложнения. Вы же должны понимать, что мы нарушаем закон, поэтому стремимся свести к минимуму риск разоблачения. Именно поэтому мы хотим запустить производство продукции в новом виде.

– И что мне с этим делать? – с ворчанием он все-таки взял «кирпич» из моих рук.

– Положить в литр воды и оставить бродить на три недели.

– С ума сошли? – вскричал он с новой силой. – С какой стати я должен столько ждать, когда могу пойти к вашим конкурентам и купить у них готовый алкоголь, причем почти любого вида, а не только вино?

– Решать вам, – холодно отозвался я. – Но мы гарантируем высочайшее качество. Попробуйте найти алкоголь такого же уровня у наших конкурентов. К тому же… – Я нагнулся к ящику и выудил из него пакетик. – За дополнительную плату вы можете приобрести это.

Ларсен взял пакетик, прочитал надпись, и взгляд его слегка прояснился. Но уже через секунду на него снова набежали тучи.

– Но здесь написано ждать двое суток.

– Это ошибка. Действие гораздо быстрее: около пяти минут.

– Да вы издеваетесь надо мной? – в очередной раз взвизгнул клиент, побагровев от натуги и злости.

– Просто придите домой и проверьте, – спокойно улыбнулся я.

– И сколько с меня за эти… весьма сомнительные товары?

– Виноградный сок стоит десять тысяч крон. Дрожжи – двадцать тысяч.

– Дрожжи – двадцать тысяч???

– Господин Ларсен, во всей Альхене вы не найдете больше таких дрожжей. Поверьте мне.

Он, продолжая ворчать и возмущаться, расплатился и ушел. Я с улыбкой пересчитал купюры и сел ждать следующего клиента.

За остаток дня я продал все шесть «кирпичей» и шесть пакетиков дрожжей, однако радоваться было рано, расслабляться – тем более.

Я был с самого начала убежден в гениальности своего плана, но вот его эффективность еще предстояло проверить.

Пока не буду убежден в том, что план сработал на все сто процентов, никому сообщать о нем не буду. И к Ульбергам, и к Нильсонам я заявлюсь с разговором лишь тогда, когда почувствую вкус победы на губах.

На следующий же день в магазин (я с утра сидел там, дабы не пропустить интересные события) заявилась одна из восторженных клиенток.

– Ваше новое вино… оно просто восхитительно! – с порога воскликнула она, забыв от радости о хороших манерах и не поздоровавшись. – Я хочу приобрести еще – десять «кирпичей» сразу!

– Я очень рад, что вам понравилось, госпожа, – улыбнулся я самым очаровательным образом, насколько только умел очаровательно улыбаться. – Но, боюсь, вам придется подождать. Массовое производство еще не налажено. Вы вчера купили экспериментальный образец, а их было выпущено очень ограниченное количество. Вы, как одна из постоянных клиенток, смогли купить один из них.

– О, благодарю вас. Но когда же я смогу купить еще?

– К сожалению, точных сроков я вам сейчас не скажу. Давайте я вам сообщу по телефону?

– Хорошо. И постарайтесь скорее, пожалуйста!

– Все, что от нас зависит, госпожа! – Я почти театрально приложил руку к груди.

За этот день из вчерашних десяти покупателей зашел еще один, а три позвонили по телефону. В сумме они заказали тридцать новых «книг Джона Чейни», а часть также попросила приложить к ним двадцать один пакетик особенных дрожжей. Да, кстати, как-то само собой получилось, что дрожжи были запоролены под фразу «дополненная версия книги». Хах, кажется, скоро я утру нос неким зажравшимся свиньям, именуемым Нильсоны.

Прежде чем покинуть магазин, я набрал номер Карла Босстрома.

– Дорогой мой друг, приветствую, – начал я. – Нам необходимо срочно встретиться. О, да, до завтра вполне подождет. Утром? Прекрасно. И будьте готовы к плодотворной и долгой работе: вам предстоит изготовить новую большую партию вашего отменного виноградного сока.

Утром я сидел в кабинете Босстрома.

– Вот ваша половина от проданных «кирпичей». – Я выложил на стол перед хозяином дома тридцать тысяч крон.

– Вы продали все за пару дней? – Глаза его округлились. – И за такие баснословные деньги?

– За один день, если быть точнее, – с улыбкой поправил я его. – Деньги эти разве баснословные, Карл? Сущие копейки!

– Но ведь это всего-навсего виноградный сок!

– Сок с секретом, – со смешком возразил я. – Вспомните, в какое время живем. Купить по-настоящему хорошее, качественное вино сейчас очень сложно. А веселиться люди хотят всегда, тем более те, кто имеет эту возможность. Наши клиенты – в большинстве своем люди небедные, и они готовы выкладывать такие деньги за удовольствие расслабиться и повеселиться. Для многих из них – это даже не деньги.

– Вы превзошли вашего деда, Аксель.

– Рано еще выводы делать. Мы лишь в начале долгого, непростого пути. И мне очень понадобится ваша помощь, Карл, я возлагаю на ваше мастерство винодела большие надежды. Для начала: мы должны наладить массовое производство винных «кирпичей». Вы сможете это устроить? Я слышал, что у вас имеется завод?

– Да, но ведь там производят виноградный сок и…

– Это совершенно не важно, – перебил я Босстрома. – Раньше он был винодельным? Вы его приспособили под производство сока?

– Да, и…

– Карл, вы сумеете изготавливать в вашем заводе эти «кирпичи»? Да или нет?

– Да, но что я скажу своим людям? Наш уговор ведь не должен принимать широкую огласку.

– Ни в коем случае не должен. Но ваши люди и не узнают ничего. Вы скажете им, что решили попробовать продавать виноградный сок в новом виде.

– Меня сочтут чудаком и сумасбродом.

– Так ли это важно, когда речь идет о серьезных деньгах? – резонно заметил я, устав от препирательств со слишком осторожным партнером. – Повторюсь, Карл, формально вы будете абсолютно чисты, придраться будет просто не к чему, поэтому успокойтесь, делайте свою часть работы и просто положитесь на меня.

– Хорошо, Аксель. Я очень надеюсь, что вы, в отличие от Генриха, чуточку более рассудительны.

– Можете не сомневаться в этом. У меня к вам еще одно поручение. Вы сможете изготавливать в больших количествах сухие винные дрожжи?

– Это еще зачем?

– Клиенты не хотят ждать, пока виноградный сок три недели будет бродить до состояния вина.

– Да, смогу. – Из груди Карла вырвался тяжкий вздох обреченного.

– Да не переживайте вы так. – Я дружелюбно улыбнулся. – Вы, главное, слушайте меня, и все будет замечательно. Сможете организовать процесс изготовления дрожжей подпольно?

– Да, смогу. У меня есть прекрасный подвал.

– Отлично! В больших количествах, Карл. Эти дрожжи будут стоить куда дороже самого вина.

– Да в своем ли вы уме? – на лице Босстрома отобразились непонимание и испуг. – Это уж совсем, по-моему, грабеж.

– Вы просто не знаете, как я собираюсь совершенствовать ваши дрожжи, Карл. – Я хитровато прищурился. – Только не спрашивайте, как. В очередной раз прошу просто довериться мне.

– Аксель, Аксель… вы переплюнете вашего деда во всех его чудачествах.

– Приму это за комплимент, друг мой. А теперь мне пора. – Я поднялся. – Приступайте к работе. Сколько вам понадобится времени для изготовления… скажем, пяти десятков «кирпичей» и столько же порций дрожжей?

– Думаю, за неделю управлюсь. «Кирпичи» можно и быстрее делать, но необходимо для начала уладить кое-какие формальности и дать моим сотрудникам приспособиться.

– Отлично! Сообщите, как все будет готово.

– Непременно, Аксель. Только… прошу вас: не играйте с огнем.

– Вам незачем волноваться обо мне, но спасибо, Карл, – улыбнулся я.

Глава 7

Моя идея действительно оказалась гениальной и продавалась отлично.

Спустя неделю Босстром, как и обещал, поставил в магазин Ульбергов пятьдесят новых «кирпичей» и столько же пакетиков дрожжей. Упаковку для концентрата виноградного сока сделали предельно простой и неброской: плотная оберточная бумага коричневого цвета, на ней надпись «Концентрат виноградного сока из лучших сортов винограда» и подробная инструкция, как развести брусок в воде, чтобы получился сок.

Вообще-то у меня была еще одна гениальная мысль – написать инструкцию наоборот. Мол, ни в коем случае не делайте так-то, иначе сок забродит, и вы получите вино. Вот было бы уморительно. Но я решил последовать совету Босстрома и не играть с огнем. А то в органах власти могут не понять моей шутки.

Что касается органов власти: на досуге я подробно изучил законодательный аспект запрета алкоголя. Все было очень серьезно. Никакого алкоголя, вообще – даже для домашнего употребления. При обнаружении источника распространения – полная конфискация имущества, для всех соучастников подпольной деятельности – крупные штрафы.

Времени для изучения этой и всякой другой информации у меня было предостаточно. Я сидел в магазине и ждал клиентов. Процентов восемьдесят из них приходили за «книгами Джона Чейни». Некоторые появлялись повторно. И, если впервые увидев «кирпич», все приходили в недоумение и зачастую выказывали недовольство, повторную покупку они совершали уже с улыбками на лицах и огнем в глазах. Хороший виноград все-таки выращивал Карл: отзывы о качестве и вкусе вина были превосходными. Дрожжи, свойства которых я алхимически менял, пользовались бешеной популярностью. Не всякий их брал в придачу к «кирпичу», нет.

Вообще непростая эта штука – экономика.

Прежде чем устанавливать цены на «кирпичи» и дрожжи, я также занялся изучением ценовой политики – какой была стоимость хорошего вина до «сухого» закона и за сколько его подпольно продавали Нильсоны (насчет последнего меня просветил Акке). Так вот что я выяснил.

Клиентура Нильсонов состояла из трех категорий покупателей: верхушка среднего слоя, богачи и запредельные богачи. И если первым они продавали алкоголь по умеренной цене – 10–15 тысяч крон – то вторым и третьим уже что-то поэлитнее и, следовательно, подороже. Самые дорогие напитки шли по цене до 70 тысяч крон. Продавались и совсем уж по запредельным ценам – до 150 тысяч – но редко, тем клиентам, которых можно было назвать богатейшими людьми города.

Я же решил пойти своим путем. Если сделать «кирпич» слишком дорогим, у нас его не будут покупать, а пойдут покупать обычный жидкий алкоголь у конкурентов. Совсем продешевить, конечно, я не мог, иначе не получится выплатить долг Нильсонам. Цена за «кирпич» в 10 тысяч крон показалась мне оптимальной – его смогут покупать все категории клиентов. Ну а дрожжи – для богатых.

Да, тот факт, что «кирпич» не был готовым алкоголем, мог сыграть против нас. Но, с другой стороны, у него был определенный и очень существенный плюс – даже если он попадется на глаза кому не надо, проблем у нас не возникнет. Мы продаем виноградный сок – и только.

Я еще не решил, что делать после выплаты долга Нильсонам. Семья Ульбергов не должна и не будет всю жизнь на побегушках у этих богатых, зажравшихся свиней. Но когда именно нам порвать с ними – вот главный вопрос. От вовремя принятых решений зачастую зависит исход. Вовремя принятые решения могут на корню поменять жизнь – в любую из сторон.

Пятьдесят партий товара было отпущены за несколько дней. Но больше не приходилось разводить руками перед клиентами. Босстром наладил производство и «кирпичей», и дрожжей, и ждать долго больше нужды не было.

К концу второго месяца моего пребывания в этом мире я продал несколько сотен «кирпичей» и примерно половину из этого числа пакетиков дрожжей. Выручка составила двенадцать миллионов крон.

Половина прибыли за продажу «кирпичей» шла Босстрому и еще двадцать процентов с продажи дрожжей. Итого его выручка за месяц вышла порядка четырех миллионов двухсот тысяч крон. Семь восемьсот – моя доля. Из них – семь миллионов, чтобы закрыть долг перед Нильсонами. А уж что делать с оставшимися деньгами – я придумаю.

Когда я выложил перед Босстромом его долю, он, наверное, едва сдержался, чтобы не потерять сознание.

– Но… как, Аксель? – с трудом выговорил он.