Цена её любви – 2 бесплатное чтение

Пролог

На что мы готовы ради любимых?

Никто не станет измерять глубину своего чувства деньгами или благами. Так же, как и готовность к жертвенности.

Возможно ли изменить прошлое? Никогда! Мы можем лишь повлиять на будущее, если сумеем исправить настоящее.

Изабель вращала глазами, пытаясь хоть что-то разглядеть в окутавшей каюту тьме. Она находилась в каком-то вакууме, почти без звуков и изображений, лишь сладкий запах вампира и стук сердца того, за кого когда-то готова была отдать жизнь, за любовь к которому в итоге той жизнью и расплатилась. Но отчего же страх сковал грудь? И ярость возможной потери пронзила мозг? Почему она снова готова на всё, чтобы спасти его?

Любовь? Вместе с памятью о прошлом возвращались и чувства.

Ей сделалось невыносимо больно. Мёртвое сердце сжалось до такой степени, что достаточно лёгкого толчка, чтобы разорвать его пополам.

Зачем нужна вечность, если её не с кем разделить? Если последнюю надежду отыскать ребёнка сейчас разорвёт чья-то голодная пасть. Если предмет прежней любви – а теперь ненависти, дающей смысл и желание жить, – погибнет через какое-то мгновение.

И вдруг всё прояснилось, темнота отступила, но Изабель по-прежнему не видела Ричарда. Она парила в облаках, наблюдая за двумя отрядами людей, двигавшихся внизу. Первый, состоящий из нескольких рыцарей и вооружённых слуг, сопровождал карету; второй, во главе с огромным рыцарем, преследовал их. Но как определить, где Ричард? И почему она оказалась в воздухе над их головами?

Изабель, скосив глаза, увидела кончик чёрного вороньего крыла, её крыла! На мгновение ей сделалось страшно: что это? Что происходило с ней? Как она оказалась в теле ворона? Размышлять не было времени, но что она сможет сделать в туловище небольшой птицы?

Она заметила герб рода Бедфорд на крыше лёгкой кареты, подскакивающей на ухабистой дороге. Так вот кто удирает от преследования – отряд Ричарда. Теперь в голове билась лишь одна мысль: как ему помочь?

Изабель прочёсывала взглядом окрестности. В кустах между скал осторожно крались волки, – вот кем она хотела бы сейчас стать. Если бы только можно было с ними поговорить…

И снова темнота, и скрип деревянной обшивки стен каюты. И новый приступ отчаяния, душа рвалась на части. Она знала о происходящем сейчас в Испании с Ричардом, но что это давало ей?

Волки…

Изабель вскинула голову и взвыла – раненная в сердце волчица, теряющая щенка и надежды.

Она услышала ответный вой, где-то там, за темнотой, его подхватили волки. И новое просветление: теперь перед глазами мелькали огромные камни, бьющие по морде тонкие ветки кустарника. И острые края мелких камешков, впивающихся в подушечки широких, ударяющих по ним лап самки.

Она мчалась во главе волчьей стаи, втягивая ноздрями пропахший потом воздух. Стук сердца приближался, а вместе с ним и топот копыт, и лязг металла, и всхрап тяжело дышащих, испуганных лошадей, почувствовавших приближение хищников.

Раздираемое ненавистью сердце, полный боли взгляд – что это? Месть! Перед глазами мелькали образы: она лижет окровавленные острые мордочки, наполненные страхом и болью застывшие глаза… Её дети… Разрубленные ради забавы двое отбившихся любопытных малышей, волчата-полуярки.

Шерсть на загривке встала дыбом; она рычала, обнюхивая следы лошадиных копыт, запоминая сладкий запах убийцы, по которому большая стая рванула в погоню.

Мысли переплетались: вампирши – защитить, самки – выследить, выждать и, если удастся, убить, отомстить за погибших детей! Два разума в одном теле, общий враг и одно на двоих желание…

Смердящий запах людей, и лишь от одного исходил тот – непонятный, мёртвой плоти, смешанной с живой кровью. Странный аромат.

Ветер встал на сторону мстителей. Он дул в их сторону, не позволяя врагу обнаружить стаю раньше времени, наполняя горло желанием прыгнуть, вцепиться в блестящую глотку врага зубами, разорвать сухожилия, выпустить на свободу сладкую горячую жидкость. Но тут же другой разум приказывал волчице не делать этого: железо невозможно пробить клыками. Чтобы убить рыцарей, их нужно свалить, обездвижить, а для этого – напугать лошадей.

Короткие переговоры с самцом-альфой – и вот они уже на пару мчатся по обе стороны от чёрного как смоль жеребца предводителя нападающих. Рык приказа остальной стае – и зубы самца впиваются в глотку вороного и тут же отпускают, но цель достигнута. Жеребец встаёт на дыбы, самка рвёт жилы его задней ноги – и конь заваливается на бок, ломая хребет, погребая под собой всадника.

– Волки! Волки! Дьявольское проклятье!

Ржание лошадей, вскрики и стоны людей, звон металла, рычание нападающих и поскуливание раненых волков заполнили воздух. Серые хищники рвали в клочья упавших воинов и не сумевших удрать лошадей.

Но самку гнал не голод; она прыгнула на предводителя. Это именно его запах остался на месте гибели детей, и он может разрушить её будущее. Она вцепилась клыками в забрало и подняла его вверх. Взгляды двух хищников встретились…

Вампир…

Изабель зарычала, оскалила пасть. Вот она – угроза жизни графу Бедфорд.

Вампир выдвинул клыки и рыкнул в ответ. Взгляд красных глаз испепелял сверхумное животное, а ещё его запах… Себастьян потянул ноздрями. Ошибиться было невозможно, волчица пахла вампиром!

Он вытянул правую руку из-под жеребца и достал кинжал. Изабель в два счёта просекла все его движения, разгадав намерения. Как бы ни хотелось ей повредить вампира, она понимала, что лишь зря потеряет время. Убить его в волчьем обличье ей не удастся. А вот он…

Она представила на мгновение, что сделает вампир, освободившись от придавившей его туши, и, отпрыгнув в сторону, коротко взвыла, призывая стаю к бегству. Волки в недоумении последовали за самцом, на ходу ворчащим на самку. Животные стремительно улепётывали в направлении спасительных скал, успокаивая себя тем, что обязательно вернуться на дорогу позже…

Де Аро выбрался из-под жеребца, со злостью оттолкнув мёртвое тело в сторону. Но тут же поспешил взять себя в руки и огляделся по сторонам. Почти все нанятые им разбойники были мертвы: тут и там валялись оторванные части тел людей, кишки и кровь смешались с дорожной пылью. Вспоротые брюшины лошадей исходили паром. Запахом смерти заполнился воздух. Горло сдавила жажда.

Себастьян зарычал от переполнявшей его злости и бессильной ярости. Сукины волки! Откуда они взялись на их головы, и кем была самка альфы?

Он не выполнил задание Повелителя, хотя, если побежит, то легко догонит кортеж, но… В голове тут же всплыл самый главный приказ: ни при каких обстоятельствах не открывать своей сущности! Нарушить его – значит обречь себя на верную смерть. Уж лучше они разработают другой план, как достать графа Бедфорд.

Глава 1.1

Возвращение назад, сопровождалось пронзительной болью. Каждая частичка плоти ныла и покалывала. Голову, словно обручем бочку, стянуло болезненными спазмами.

Она билась в судорогах, чувствуя, как чьи-то руки придавливают её тело к постели. Темнота рассеялась – Изабель увидела перед собой встревоженное лицо Дерика. Монах, не поднимая головы, отдал приказ:

– Господин капитан, покиньте каюту и пригласите её служанку. Баронессе намного лучше, но боюсь, что придётся растереть её водой с уксусом. Не беспокойтесь, это не одержимость, прости меня Боже, – Дерик отпустил Изабеллу и перекрестился, – демоном, а всего лишь приступ «падучей». Бедняжка, наверное, подхватила в одном из портов лихорадку, спаси её Господь и Пресвятая Дева Мария.

Вампирша дождалась, пока за капитаном закроется дверь, и быстро задала вопрос:

– Что случилось? Почему вы в моей каюте?

– Сначала ты ответь, отчего выла и скулила так громко, что переполошила экипаж корабля вплоть до капитана? Со стороны всё походило на приступ одержимости!

Изабель присела на узкой шконке.

– А ты поверишь?

– Тебе? Да я только и занимаюсь, что чуть ли не каждый день принимаю на веру новые способности бывшей белошвейки. Что произошло на этот раз?

– Я находилась в теле волчицы!

Дерик покачал головой, тяжело вздохнув.

– Ну, и скажи на милость, что ты в нём делала?

– Спасала Ричарда!

Бывший крестоносец откинул капюшон и, приподняв левую бровь вверх, устало улыбнулся.

– И почему меня это не удивляет? – Он присел на край кровати. – Куда твой драгоценный граф вляпался в этот раз?

– Его хотели убить!

– Что в том странного? Его все хотят убить – даже я. – Дерик усмехнулся в ответ на рык Изабеллы: – Успокойся. Разве способен рыцарь разбить сердце дамы? Так кому ещё он перешёл дорогу?

– Я же сказала, не поверишь!

– Неужели он тоже стал волком? – рассмеялся вампир. – Вы вместе гадили на кустики, помечая территорию?

Белошвейка опять зарычала. Дерик умел всё что угодно превратить в балаган. Она стукнула кулаком по постели и прошипела сквозь зубы:

– Порой мне хочется тебя убить!

– Ну, для этого тебе придётся встать в очередь. – Он внимательно посмотрел во встревоженные янтарные глаза: – Так кто же тот грозный убийца?

Изабель выдохнула, прежде чем произнести:

– Вампир!

– Вот в это на самом деле верится с трудом… – лицо Дерика вытянулось от удивления.

Он надолго погрузился в себя, что-то обдумывая; Изабель не решалась прервать затянувшееся молчание, пока в дверь не постучали.

Вампир вскинул голову и громко спросил:

– Хлоя, это вы? – хотя точно знал ответ на свой вопрос.

Дверь уже отворилась. Узкий проход заполнило пышное тело блондинки, протирающей заспанные глаза.

– Я самая. – Она окинула взглядом тесную каюту и уставилась на баронессу: – Что за переполох? Что случилось-то?

Дерик поднялся с постели и приблизился к красотке, не позволяя той ввалиться в каюту.

– Произошло многое, весь экипаж на ногах, разве что кроме вас с Барни! Надеюсь – при землетрясении или потопе вас не придётся долго будить? И запомни наконец: не «что случилось», а «звали, ваша милость» или «госпожа», на худой конец!

Хлоя обезоруживающе улыбнулась:

– Да полно вам, на людях стану вести себя по-другому.

– А мы что, не люди?

Девица, видевшая до момента, когда её разбудили, бесцеремонно вырвав из страны грёз, чудесный сон, улыбнулась. Минуту назад она гордо шла под венец с внезапно получившим титул лорда Фергисоном. А потому находилась в прекрасном расположении духа и ответила шуткой:

– Нет! Вы – наша нежить, – тихонько рассмеялась блондинка, – Ваше Преосвященство!

Дерик вскинул взгляд к потолку и, перекрестившись, пробормотал:

– Господи, дай мне сил не поубивать всех родственников Блер к концу путешествия!

Хлоя враз прекратила смеяться и, подбоченившись, вперила в вампира грозный взгляд:

– Только попробуй тронуть Барни! Не посмотрю, что ты друг сестры Гиона. Выбью зубы под самый корень, не то что кровь сосать, кашу во рту мять нечем станет!

Теперь уже смеялась Изабель. Бывший крестоносец выставил резцы клыков и, моментально сблизившись с Хлоей, сдавил рукой пухлую шею.

– Ещё раз услышу угрозу в свою сторону – переломаю твою белую шейку по одному позвонку, и хруст хрящей покажется мне славной музыкой.

Блондинка дождавшись, пока Дерик опустит руку, ответила:

– Не очень-то испугал. Смотри, подкараулим, когда уснёшь, и навалимся всем гуртом – похрустишь тогда ты у нас. – Блондинка, сплюнув на пол, добавила: – Пугальщик мертвячий!

Изабель уже не смеялась, её сотрясала истерика. Напряжение последних дней, страх за жизнь графа, пережитая погоня, бой в волчьем теле и смех сделали своё дело. Она высвобождалась от пережитых эмоций.

Глаза служанки наполнились страхом. Она, запинаясь, спросила недавнего врага:

– Чего это с ней?

Дерик прижал к груди содрогающееся в конвульсиях тело вампирши и приказал бунтовщице:

– Быстро принеси воду с уксусом или розовой эссенцией!

Та беспрекословно выскочила за дверь. Жизнь Изабеллы была слишком дорога Хлое и её родственникам.

***

Ричард не оглядывался. Он слышал вой волков и топот копыт некоторое время, а затем все звуки погони исчезли. Граф не стал останавливаться, возблагодарив мысленно Господа за спасение. Что-то задержало разбойников, и он был несказанно рад этому.

Ещё немного – они достигнут цели. Дорога уже не петляла и стала намного шире. Вдали показались крыши домов. Кортеж приближался к Бильбао.

Крытая повозка с Гвен то и дело подскакивала на кочках, но графиня, её дуэнья и служанка не издавали ни звука. Все понимали степень нависшей над ними опасности. Самым большим желанием путешественников было поскорее убраться из Испании.

Кортеж несколько снизил темп перед городом, быстро пронесся по узким улочкам, разгоняя криками зазевавшихся прохожих и отгоняя хлыстами яростно брешущих на незнакомцев собак.

Запахи города наполнили лёгкие ароматами свежего хлеба, жареных сардин, тушеных овощей, заставив желудки путешественников требовательно урчать. Выделению слюны не могла помешать вонь, исходящая от фекалий и тухлого мусора, цветными лужицами подсыхающих на плотно утоптанной земле.

Лишь перед самым портом Ричард разрешил лошадям перейти на шаг. Он высматривал флаги, развивающиеся над несколькими судёнышками, пришвартованными у почерневшего деревянного пирса, надеясь увидеть принадлежащие Англии. Он замер и, открыв забрало, несколько раз моргнул, прежде чем поверил глазам. Над одним из бортов судна, готового к отплытию – о чём говорили поднятые паруса, – колыхался сине-красный герб рода Бедфорд.

Ричард направился прямиком к кораблю, в который раз благодаря Господа за спасение жизней вверенных ему людей. Видимо, дама Удача опять повернулась к путешественникам передом.

У борта суетились матросы, подавая трап. Граф подъехал к широкой деревянной лестнице и, не дожидаясь пажа, с трудом спешился. А поднявшись на отдраенную до блеска палубу, тут же попал в объятия счастливо улыбающегося сенешаля.

– Господин лорд, как же я рад вас видеть!

– Что вы делаете в порту, сэр Арчибальд?

– Ваша матушка послала меня со срочной миссией больше двух недель назад. Нас изрядно потрепал шторм, пришлось заходить в порт Франции для срочного ремонта.

– Но сейчас всё в порядке? Вы собирались отчалить, не отыскав меня?

– Что вы, мой господин! Нас предупредила о вашем скором прибытии посланная вами леди.

Ричард удивлённо поднял брови:

– Какая леди?

– Сеньорита де Аро!

Теперь лицо Бедфорда выражало полное недоумение.

– Графиня Мария Диас де Аро?

– Нет, милорд, Джейн де Аро, – удивился верный друг и слуга реакции хозяина.

Сенешаль заметил, что граф побледнел. Он растерянно проговорил:

– Я сделал что-то не так? Разве не вы её посылали?

Ричард справился с волнением и отдал приказ:

– Всё так! Немедленно грузите лошадей и готовьтесь к отплытию.

– Уже всё готово. Как только загрузим – снимемся с якоря, благо прилив начинается.

Бедфорд ответил, направляясь в сторону кормы:

– Прикажите приготовить каюту для леди Пембрук.

– Уже сделано. И на этот счёт были переданы ваши указания.

Граф обернулся:

– Тогда распорядитесь помочь подняться дамам на борт!

– Хорошо, милорд!

Ричард кивнул капитану и, указав рукой на флаг с изображением фамильного герба, потребовал немедленно заменить его на любой другой. Рыжеволосый мужчина выпучил глаза от удивления, но расспрашивать ни о чём не стал, коротко ответив:

– Будет исполнено, милорд!

Старый морской волк никогда не доверял женщинам. Одежда сеньориты выглядела более чем неприглядно: вымазанные грязью ботинки, зелёное пыльное платье и не по сезону лёгкая накидка. Он на всякий случай задал вопрос, мучавший после посещения судна странной леди:

– Как скоро мы выходим в море?

– Тотчас же, как погрузим лошадей.

И снова в ответ на приказ господина, не любившего повторять дважды, прозвучало короткое:

– Да, милорд! – но про себя капитан подумал, что в пору его молодости знатные леди имели более здоровый цвет лица и не выглядели оборванками, прошагавшими не одну милю пешком…

Граф свободно вздохнул, наполняя морским воздухом лёгкие. Наконец-то он и его семья находились на куске английской территории, снять с которой его никто не посмеет, а это означает – свобода!

В желудке требовательно заурчало. Ричард усмехнулся непристойным звукам и приказал поднявшемуся на борт пажу:

– Нам давно пора обедать! Накроешь стол для всех в моей каюте и принеси побольше вина или, если отыщется на корабле, бочонок с чем-то покрепче!

Он улыбнулся поравнявшемуся с ним барону, ведущему под руку бледную, еле переставляющую ноги Гвен. Граф поцеловал холодные пальчики невесты.

– Всё позади, дорогая, больше нам ничего не угрожает. Прости за спешку. Я распорядился насчёт отдельной каюты для тебя. Будешь обедать со всеми? Или пусть подадут еду в постель?

Брюнетка слабо улыбнулась и, покачнувшись, повисла на руке Кевина, так и не успев ответить. Ричард подхватил безвольное тело невесты и направился прямиком к каютам, на ходу отдавая распоряжения служанке и пажам:

– Принесите тёплого вина с мёдом и жаровню с углём. Она замёрзла. И не забудьте переодеть леди Пембрук во всё сухое. А ещё позовите судового лекаря, если таковой тут имеется.

Из глаз дуэньи потекли слёзы, она скривила губы, собираясь разрыдаться, но граф Бедфорд на корню оборвал «мокрые» намерения:

– Прекратите немедленно! Если ещё и вы грохнетесь в обморок, то я не буду столь милосердным, как с невестой. Велю выбросить вас за борт, для принятия освежающей ванны, или оставлю на берегу со столь милыми сердцу земляками-испанцами.

Дуэнья шмыгнула носом, размышляя, шутит ли сейчас граф, и ей всё-таки можно предаться любимому занятию, или же всерьёз намерен воплотить в жизнь страшные угрозы. Ричард решил прервать раздумья необходимой подруге детства женщины, добавив для верности:

– Те, кто за нами гонятся, будут очень рады принять вас в свою компанию!

Пожилая дама рванула вперёд, распахивая двери ближайшей каюты и пропуская графа с драгоценной ношей на руках внутрь.

Ричард уложил девушку на постель и склонил голову к бледным губам, прислушиваясь к ровному дыханию невесты.

– Всё в порядке. Думаю, она просто очень устала и провалилась в глубокий сон.

Дуэнья накрыла подопечную толстым одеялом, пообещав:

– Я буду за неё молиться! Клянусь – милая девочка больше никогда не увидит моих слёз!

Бедфорд подавил улыбку, ответив:

– Очень на это надеюсь!

Он покинул комнату, давая возможность дуэнье и служанке раздеть Гвен, распорядившись дать ему знать, как только она проснётся.

Кевин топтался у двери. Губы барона, сжатые в тонкую полоску, побелели; желваки на скулах ходили ходуном. Ричард догадывался, о чём сейчас думал брат. Он похлопал его по наплечнику.

– В этом нет твоей вины, мы все стали жертвами вероломной интриги! Гвен просто устала, ей нужен хороший отдых! Снимай доспехи, переодевайся и приходи в мою каюту – нас ждёт обед.

– Если бы всё было так, как ты говоришь…

– Так и есть! Она скоро поправится и обретёт былую форму. Морской воздух поможет в этом!

– Я буду молить Господа.

– Обязательно! Только давай сначала набьём утробы сытной едой и напьёмся!

Кевин качал головой, но не покидал импровизированный пост. Граф вынужден был толкнуть упрямца в плечо, чтобы сдвинуть с места.

Глава 1.2

– Не разочаровывай нашу девочку. Вот уж кого она точно не хотела бы видеть, так это барона-монаха! Для молитв у нас есть духовник. Если не будешь хорошо питаться, то в первом же бою сложишь голову. Не думаю, что Кевин-мертвец понравится Гвен больше служителя Господа!

– Ты всегда умеешь найти нужные слова. – Вздохнул блондин, сдвинувшись с места.

– За это качество Винс и пожелал сделать меня зятем!

Кевин отступил на шаг и ухмыльнулся:

– Я уже говорил тебе, что вот это мы ещё посмотрим!

Ричард рассмеялся.

– Ну, наконец-то! Таким ты мне нравишься больше, и, думаю, леди Пембрук тоже!

– Ты понимаешь, что я ей нравлюсь?

– Конечно! Она всегда любила играться с пёсиками!

Братья успели хорошо закусить и изрядно выпить, прежде чем по их приказу в каюту пришёл сэр Арчибальд.

Старший Милтон пригласил распорядителя присесть за стол, разделить трапезу. Сенешаль отказался от угощения – он не был голоден в отличие от господ, а от вина у него всегда начиналось несварение и мучили колики.

Первым расспросы начал Ричард:

– Сэр Арчибальд, я хотел бы узнать, как здоровье леди Бедфорд. Как обстоят дела в графстве? И что за секретную миссию вы должны были выполнить в Испании?

Сенешаль рассказал, что происходило в последнее время в замке и окрестностях графства, чётко следуя инструкциям Жаклин умолчать обо всём, что слышал о белошвейке. Мало ли о чём шепчутся слуги – всё это сплошная неправда. Изабель Блер и так принесла много бед её мальчику. Она выбрала Додсона и, бог с ней, пусть будет счастлива с кузнецом, а графа ждёт свадьба с леди Пембрук! Зачем мучить девочку видом наложницы во дворце?

Сенешаль мало что понял из того разговора, но на всякий случай наложил запрет на язык произносить ненавистное для леди Бедфорд имя.

Он достал из кошеля две ладанки, передавая вместе с ними просьбу Жаклин сыновьям: надеть и не снимать обереги, приготовленные старой Тильдой. Леди Бедфорд будет намного спокойнее знать, что милые сердцу дети находятся под надёжной защитой.

Кевин с Ричардом переглянулись. Сверхопека, и некоторые причуды матери, казалась им порой переходящей многие границы, но такую заботу не принять невозможно. К тому же о волшебных руках старой кормилицы они знали не понаслышке – сами не раз испытали на себе силу её мазей и настоек. Разрезы, полученные в войнах и на турнирах, затягивались на глазах, не оставляя даже рубца на месте ранения. Их отец дожил до почтенных лет тоже во многом благодаря умению старой служанки варить лечебные отвары, дарящие телу молодость.

Братья одновременно протянули руки к маленьким мешочкам и надели ладанки на шеи.

– А что ещё передавала матушка? Кевин покрутил головой, привыкая к раздражающей кожу верёвке. Как долго носить её подарок?

– Всегда! – Сенешал попеременно смотрел братьям в глаза. – Она просила вас дать слово, что не снимете защиту до возвращения в родовой замок.

Граф ответил за обоих:

– Хорошо, если от них будет прок! Нам не помешали бы обереги месяцем ранее. Смотришь, сумели бы избежать многих неприятностей.

Сэр Арчибальд в очередной раз извинился:

– Простите меня! Этот проклятый шторм…

Ричард похлопал его по плечу.

– Ладно, не винитесь, на всё воля Божья, значит, так оно и должно быть! Живы, здоровы – и за это надо возблагодарить Господа и матушку – её молитва нас защищает! – Он поднялся из-за стола. – Выйду на палубу, разомну кости.

Граф улыбнулся сенешалю, желая подбодрить, но следующие слова сами сорвались с губ, открывая душу:

– Ваш рассказ навлёк непонятную тоску. Мне отчего-то стало неспокойно.

Корабль, лавируя меж скал, выходил в открытое море. Мелкие буруны разбивались о тяжёлый борт. Тюки с шерстью так и не были выгружены. Но сейчас для графа Бедфорд потеря прибыли от непроданного товара была наименьшим злом…

Фигура огромного рыцаря, восседавшего на гнедом жеребце, ясно выделялась на фоне заходящего за горы оранжевого диска солнца.

Он провожал взглядом корабль, покидавший залив под португальским флагом, но тонкое чутье вампира невозможно обмануть. На борту судна находился граф Бедфорд, погоня и поимка которого теперь надолго станет его заданием и головной болью. Ему не хватило какого-то часа, а теперь всё может затянуться на долгие месяцы.

Де Аро оглянулся назад, пытаясь определить, в какой стороне находится его замок, и с тоской прошептал:

– Я скоро вернусь, любимая…

***

Изабель стояла на носу судна, всматриваясь в приближающийся берег. Она наблюдала за весёлой игрой дельфинов, уже долгое время сопровождавших корабль. Гладкие скользкие тела серого цвета высоко выпрыгивали из воды, резвясь и играя в искрящихся золотом лучей заходящего солнца водных бурунах, двумя волнами расходящихся от носа. Они с лёгкостью обгоняли разрезающий форштевнем водную гладь корабль.

Баронесса опиралась на согнутую в локте руку Гиона. Брат с восторгом смотрел на морских обитателей.

– Гляди, какие быстрые, даже страшно, что кто-то из них может не успеть отплыть – и поранится, или погибнет.

– Этого не случится.

– Почему ты так уверена? – Гион развернулся полубоком, чтоб видеть лицо сестры.

– Просто я знаю, – она усмехнулась. – Зверь всегда рассчитывает свою силу.

– Ты говоришь сейчас о себе?

– Нет, – покачала Блер головой, до сих пор с трудом управляя своей новой сущностью, –именно о звере!

– Ты это точно знаешь?

– Да! – Она вспомнила как слаженно работала каждая мышца, каждый мускул несущейся за врагом волчицы. Ни одного лишнего движения и напрасно растраченной мощи тела.

– Это связано с дневным переполохом?

Изабель обернулась к Додсону и ласково провела рукой по щетинистой обезображенной щеке.

– Ты всегда меня хорошо чувствовал, знал, что для меня лучше. Самый добрый брат!

– Если бы ты при этом меня слушала, – улыбнулся Гион.

Вампирша прижалась к груди кузнеца, с радостью ощущая ритмичные удары живого сердца.

– Я обязана тебе за то, что до сих пор хожу по земле и обязательно отплачу добром.

– Ты наполняешь меня им всю жизнь.

Изабель откинула голову и заглянула в чёрные глаза.

– Я так виновата перед тобой. Но, Гион, как говорит Дерик, Бог обязательно одарит тебя счастьем и любовью!

Додсон-младший чмокнул баронессу в лоб.

– Я и раньше-то не пользовался успехом у женщин, вечно вымазанный сажей кузнец, а уж теперь и подавно, – он горько усмехнулся. – Кому нужен такой урод?

– Тому, кто обязательно разглядит твоё большое сердце! И это не правда про раньше. Если бы ты знал, с каким восторгом отзывались о тебе соседские девчонки!

Гион рассмеялся, крепко обняв Изабеллу.

– И ты всё время это скрывала от меня?

Она с удовольствием втягивала родной запах.

– Конечно! Ревность сестры. Разве могли чумазые, глупые лахудры подойти моему красавцу-брату?

– Я бы сейчас не отказался от любви одной из них, – чуть слышно прошептал Додсон.

Сердце белошвейки сдавила тоска. Она хорошо понимала брата и, как и он, мечтала о любви.

– Всё у тебя будет, поверь мне.

Гион захотел сменить больную для обоих тему. Он заметил вдали паруса корабля, направляющего от берега, и указал на них рукой:

– Посмотри, мы спешим в Испанию, а кто-то бежит из неё.

Тоска ещё сильнее сдавила сердце вампирши, тревожное предчувствие заполнило грудь. Она всматривалась в квадратные паруса и флаг тяжело осевшего судна.

– Это португальцы.

– Очень странно, у них, как и у нас, квадратные, а не треугольные паруса, как почти у всех средиземноморцев.

Изабель взъерошила чёрные как смоль волосы брата.

– Ты за время путешествия стал морским волком! – улыбалась она, хотя наружу непонятно отчего рвались слёзы. – Там кто-то стоит на корме и глядит в нашу сторону, но даже моего вампирского зрения не хватает рассмотреть, мужчина это иль женщина.

Гион глядел в мокрые янтарные глаза, не видя в них ничего звериного, лишь вселенскую боль, тоску потерявшей младенца матери и огромное желание любить. Он отвёл взгляд, не желая расплакаться вместе с сестрой. Мужчины не плачут.

– Кстати о волках, расскажешь, по какому поводу ты сегодня выла?

Изабель невесело рассмеялась.

– А ты мне поверишь?

– Конечно, – кивнул он. – Можешь поведать всё, что захочешь!

– Ну, – протянула она, не представляя как передать ощущения пережитого, – это долгий рассказ.

– У нас достаточно времени, я внимательно слушаю…

***

Дверь в покои графини распахнулась. По шаркающим шагам Жаклин поняла, что в гости к ней заглянула кормилица.

Она поднялась из-за станка для вышивания, направившись к Тильде навстречу, приказав служанке подбросить в камин дров – старая кормилица постоянно мёрзла.

Леди Бедфорд тепло улыбнулась, подавая руку для опоры любимой старушке.

– Что привело тебя в этот час в мои покои?

Тильда улыбнулась, морщинки лучиками собрались вокруг выцветших глаз.

– Принесла благую весть.

– Какую?

– Наши мальчики под защитой!

Жаклин радостно вздохнула и перекрестилась, чем заслужила неодобрительное покачивание головы колдуньи.

– Прости, вечно забываю, что при тебе не следует этого делать.

Она усадила кормилицу в своё кресло перед камином и набросилась с вопросами:

– Это точно? Сэр Арчибальд давно уже должен был достигнуть берегов Испании. Потому-то мне было так тревожно!

Тильда тяжело вздохнула, проговорив:

– Не от этого, деточка моя, не от этого! – она указала взглядом на прислугу: – Я сейчас тебе кое-что поведаю, но сначала…

Жаклин приказала служанке оставить их с Тильдой наедине и, проследив, чтобы та плотно закрыла за собой дверь, вернулась к кормилице:

– Рассказывай, что там случилось. – Взор зелёных глаз выражал крайнее нетерпение.

Тильда улыбнулась и показала дочери на второе кресло, которое когда-то занимал граф:

– Конечно, милая моя, но сначала присядь. Это будет долгая история…

Глава 2.1

Графиня с удивлением тревожно вглядывалась в лицо кормилицы. Что та хотела рассказать? Что могло произойти с её мальчиками? Им угрожала опасность? Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

– Не томи, Тильда, говори, что знаешь!

– Не торопи, а присядь рядом. Разговор будет долгим, и рассказать я должна многое.

Леди Бедфорд теряла терпение: окажись на месте Тильды любой другой – уже пожалел бы, что пытается проверить степень её самообладания. Но спорить, а тем более приказывать старой ведьме, бесполезно – та всё равно поступит по-своему. Жаклин тяжело вздохнула, присев рядом с кормилицей.

– Не хочешь меня расстраивать?

– Нет, всё обошлось. Я не гонец, принесший печальную весть. Мальчики живы-здоровы!

Графиня, не удержавшись, перекрестилась:

– Слава Спасителю!

Старая ведьма поморщилась, проворчав:

– Сколько можно тебе твердить: Богу до твоей семьи совершенно нет дела?! Тот, кто защитил твоего ненаглядного Ричарда от возможной смерти, не служит высшему гордецу!

Взгляд леди наполнился недоумением.

– Кто-то оберегает моего сына? Так значит, ему всё же угрожает опасность! – Она вскочила на ноги, вперив взор в морщинистое лицо той, что не единожды спасала её собственную жизнь. Кровь прилила к вискам, лоб стянуло обручем боли. Жаклин схватилась за голову и, стащив надетый на ночь чепец, буквально прорычала:

– Говори немедленно!

Лицо старухи не выражало ни капли страха, оставаясь по-прежнему бесстрастным. Графине пришлось сменить тактику угроз на давление жалостью:

– Хочешь, чтоб моё сердце остановилось? – прижала она руки к груди. – Что произошло с Ричардом?

– Ты ни разу не спросила о Кевине, – во взгляде колдуньи промелькнул отблеск застарелой боли. – Ведь он тоже твой сын. Как бы ты не относилась к его отцу, он – твоя плоть и кровь!

Жаклин нервно передёрнула плечами.

– Вот и расскажи об обоих! Что с моими мальчиками? – Она нервно качнулась назад; распущенные волосы полыхнули ярким пламенем в освещении вставленного в держало факела. – Уж тебе ли не знать, что за сыновей я пойду на что угодно?

Колдунья покачала головой.

– Это инстинкт хищной самки, а ему, кроме заботливой собственницы, всегда не хватало любящей матери!

– Да полно уже об этом! – сжала пальцы в кулаки леди Бедфорд и снова повысила голос: – Кому как не тебе знать, сколько раз топтали мою любовь. Скажи, что произошло? Не доводи меня до белого каления!

Тильда вскинула голову, встретившись взором с полыхающей зеленью глаз любимой девочки. Жаклин не выдержала глубины огня, наполнившего зрачки старой женщины, и с виноватым видом опустила взгляд.

– Каждую секунду твоей боли я пропустила через собственное сердце! – Голос старухи был строг и печален. – Если бы могла забрать её всю, то сделала бы это без промедления…

Графиня вновь опустилась в придвинутое кресло и взяла ладонь кормилицы в руки, пытаясь согреть ледяные скрученные пальцы дорогого сердцу человека.

– Прости. Я терпеливо жду рассказа.

– И меня прости за проволоку. – Тильда провела свободной рукой по волосам леди. – Ну, теперь, когда ты немного выпустила пар, я могу приступить к сути того, с чем пришла.

Старуха неторопливо рассказывала то, о чём узнала этой ночью.

Жаклин не перебивала. Она несколько раз вскакивала и садилась обратно, но делала это молча, боясь перебить кормилицу и не узнать что-то важное.

Воспитанная в благородной семье великосветская дама выругалась, как последний нищий, узнав, что граф снова надеется на встречу с белошвейкой. Даже новая ипостась ненавистной девки не отпугнула его сердце.

Она, резко встав, подскочила к камину и с силой швырнула в огонь полено. Яркое пламя взметнулось вверх, искры посыпались в разные стороны, одна из них впилась в холёную руку. Жаклин стряхнула жаркую крошку, языком облизав место ожога.

Сейчас она была похожа на разгневанного зверя, и даже голос стал напоминать урчание готовой к смертельному прыжку рыси:

– Только если небеса перевернутся! Пока я жива, не бывать этому!

Подугасшие глаза кормилицы выражали явное сожаление.

– Тебя не смягчило, что ради его спасения она готова рисковать всем?

– Не будь этой потаскухи, Ричард давно был бы женат на Гвен и находился сейчас в безопасности на земле родной Англии! – Она сплюнула на каменный пол. – Всё пошло кувырком после её появления в его жизни. – Жаклин ткнула пальцем в старуху: – Это ты не дала довести мне дело до конца! Не могло родиться что-либо хорошее от семени предателя!

Тильда покачивала головой, глядя в перекошенное от злости лицо дочери. Неужели та никогда не сможет простить обиды, и то будущее, что видится в вещих снах, обязательно случится? Нет никакой надежды что-либо изменить?

Старуха горько вздохнула. Бедная девочка не понимает, что ненависть съедает сердце, а скрепленная колдовством связь с каждым злым поступком одной подталкивает к смерти другую… Но что значит собственная жизнь, если судьба внуков в опасности?

Тильда помнила день и час, когда произнесла заклинание, изменившее не только её внешность, но и судьбу. Она не могла допустить, чтобы вскормленная молоком её груди девочка ещё раз прошла через полную боли ночь. Только не сейчас, когда так растерзаны юные душа и тело…

В тёмной комнате жарко натоплено. Блики, играющие на стене от всполохов пламени в камине, выдают причудливые образы невиданных животных. Звезда, начерченная на каменном полу кровью чёрной курицы, притягивает взор мягким пламенем расставленных по углам свечей. В центре голая ведьма…

Новоиспечённая графиня, впервые принимающая участие в колдовском обряде, будто завороженная, смотрела, как кормилица пьёт её кровь, нацеженную в медную чашу и смешанную с отваром чертополоха. Как выливает последние капли на голову и меняется на глазах после произнесённого заклинания.

Глаза девушки стали круглыми от удивления, когда за несколько мгновений взрослая, красивая женщина, с пышной грудью и крутыми бёдрами, превратилась в худенького подростка с длинными ногами, бледной кожей, маленькими нежными холмиками груди, плоским животом и огненной, курчавой порослью между ног… её, Жаклин, тела!

Юная леди Бедфорд закричала от ужаса. Кто сейчас стоит перед ней? Подручная дьявола или кормилица?

– Не бойся! – обнажённая кормилица заговорила с той, чьей копией стала на ночь. – Это всего лишь тень тебя, оболочка, кокон, надетый поверх моего тела с помощью заклинания.

Она подошла к дрожащей, как лист, дочери и взяла за руку.

– Дотронься до меня, дорогая, я твоя Тильда, тёплая и живая, а не мёртвое злобное порождение ада.

Женщина терпеливо ждала, пока Жаклин решилась прикоснуться к оголённому животу кончиком пальца.

– Вот видишь, я – живая плоть, а не призрак, и буду оборачиваться тобой каждую ночь, пока не решишь, что пришло время самой исполнять брачные обязательства на ложе супруга.

Настоящая графиня всхлипнула, вспомнив полную боли ночь и налитый кровью взгляд хозяина замка.

– Нет, не хочу, я боюсь. Супруг стал мне противен!

– Надо перебороть страх и отвращение. Нам нужен наследник, но его придётся выносить тебе. Колдовство не всесильно. Ребёнок будет твоим, пусть даже похожим на графа. – Тильда гладила волосы девушки. – Я сделаю всё, что могу, чтоб исправить Ричарда. Детская влюблённость, вскормленная мечтами, не могла бесследно исчезнуть всего за одну ночь, пусть даже полную ужасных страданий. – Ведьма положила на голову юной леди вторую руку. – Я сделаю так, что ты многое забудешь, а что не смогу убрать, сгладит собственная память.

Жаклин провела тонкими пальчиками по глубокому следу от зубов, оставленному графом на её запястье.

– Как можно такое простить?

– Девочка моя, память женщины устроена так, что мы забываем боль. Иначе кто стал бы повторно рожать?

– Это тоже больно?

Кормилица улыбнулась.

– Милая, ты же знаешь, кто я. Верная Тильда не позволит тебя измучить. Теперь я сильна как никогда и могу с очень многим справиться!

Но ведьма не воспользовалась колдовством ради себя ни в первую, ни в последующие ночи, издавая полные страдания крики лишь тогда, когда граф желал этого.

Ради дочери бывшая монашка молча сносила обиду и издевательства, из-за которых когда-то отказалась от Бога…

– Ты не заснула ли?

Воспоминания кормилицы прервала та, ради которой старуха изо всех сил цеплялась за жизнь. Она улыбнулась, показав остатки зубов, и ответила сгорающей от нетерпения дочери:

– Не спала. Блуждала по прошлому, в последнее время оно частенько меня преследует.

Жаклин перебила:

– Сенешаль передал сыновьям обереги? Они действуют?

– Да! Всё сработало, как и должно. Изабель больше не видит графа.

Зелёные глаза леди вспыхнули огнём; она довольно потёрла руки. Она, заметив, как кормилица зябко ёжится, подставляя бок под тепло камина, сняла с себя и накинула на плечи старухи толстую накидку из шерсти.

– Что будет дальше?

– А вот этого мне пока знать не дано. – Тильда стянула руками края стёганой ткани. Она блаженно улыбнулась, радуясь заботе дочери и дополнительному теплу, но самой обрадовать девочку было нечем. – Нить судьбы Ричарда не в твоих, не в моих и даже не в руках вашего Бога. Всё теперь будет зависеть от действий вампира.

– Белошвейки?

– Не только её, но об этом я поведаю в следующий раз. – Колдунья склонила голову, указав взглядом в пол, как делала это всегда, не желая называть имени своего хозяина: – Если Он позволит!

Глава 2.2

Изабель глубоко втянула носом воздух и замерла у трапа, перекинутого матросами с корабля, ставшего на недолгое время плавучим домом, на землю.

Дерик уже спустился на берег, осматривая полупустой пирс. Он также принюхивался, распознавая малейшие оттенки необычного в густом запахе рыбных отходов и принесённых порывами ветра городских нечистот. Вампир в задумчивости качал головой. Взор красных глаз выражал тревогу. Что-то зловещее витало в воздухе, смешиваясь со слишком сладким ароматом чужака.

Он протянул руку, предлагая помощь «воспитаннице»:

– Баронесса, не бойтесь, ступайте на лестницу. Я не позволю вам упасть. – Дерик не поднимал голову, не желая, чтобы кто-либо из команды увидел его глаза. Хотя очень хотел рассмотреть выражение лица белошвейки, уверенный в том, что и она почувствовала опасность.

Изабель с деланным испугом шагнула на деревянный настил и, как полагается человеческой девушке, вскрикнула при первом же покачивании скрипучего трапа.

Гион, ступавший следом за Белиндой де Клер, придержал её за талию, удивляясь ещё одному таланту подруги детства; та запросто смогла бы играть в мистериях на ярмарках.

Он, не размыкая губ, прошептал:

– Притворщица, – отлично зная, что Изабель его услышала.

– Вы уверены, что не хотите остаться на ночь?

Появление капитана, с его запоздалым предложением, не вписывалось в планы благородной леди. Баронесса была благодарна человеку, сделавшему всё, чтобы скрасить долгие дни страданий от разлуки с отцом. Капитан переживал за путешественников, решившихся ступить на незнакомый берег в кромешной тьме.

– В горах полно разбойников. Остановитесь до утра на постоялом дворе. – Он с сочувствием смотрел на качающуюся из стороны в сторону девушку. – Вы слишком мало спали и вряд ли в таком состоянии сможете преодолеть многие мили. Да и где вы ночью раздобудете хорошую повозку? Кругом одно жульё. Эти баски…

Хозяин английского судна прикрыл рот рукой, понимая, что чуть не сболтнул лишнего. Испанцы – вспыльчивый народ, а ему слишком долго оставаться в их землях. Но не смог удержаться, вспомнив, насколько куарто его обсчитали в одной из таверн в последний раз:

– Здесь все так и норовят надуть друг друга…

Баронесса Гламорган обернулась, с благодарной улыбкой взглянув на стоящего у высокого борта человека:

– Спасибо, сэр, за совет и заботу. Думаю, сопровождающие меня родственники решат любые проблемы, а служанка сделает повозку уютной. Мысль о скорой встрече с отцом греет душу, нужно спешить, дорогá каждая минута. Проделать столь долгий путь и, – Белинда громко всхлипнула, – дай бог застать его живым…

Баронесса с удовольствием ступила на твёрдую землю, опираясь на любезно поданную духовником руку. Бедняжку, привыкшую за столько дней к уходящей из-под ног палубе, слегка пошатывало.

Капитан больше не отвлекал леди де Клер. Последний раз взглянув на удивительно красивую девушку, с завистью подумал, как счастлив отец, имеющий столь преданную и любящую дочь. Его собственные дети вряд ли отважились бы на опасное путешествие ради благословения умирающего родителя.

Последней с трапа сходила Хлоя. Десятифутовый настил прогнулся, тяжело заскрипев. Дородная девица что-то ворчала под нос, и это «что-то», не различимое для слуха простого смертного, ясно разобрали вампиры.

Дерик заскрипел зубами, Изабель же с трудом сдерживала смех. Девица, уверенная, что её проклятия останутся не услышанными, почём свет крыла окружающих:

– Укачало её, как же. Единственная, кто по-настоящему страдала все эти дни, не удостоилась и полслова сочувствия. – Она бросила взгляд исподлобья на Дерика: – А этот кровосос вон как отъелся на крови матросов. Щёки висят из-под капюшона… Не ела она… А куда, спрашивается, делась кровь из овец? Кто тут почти не питалась, та последней сходит с борта насквозь провонявшей шерстью посудины. – Хлоя шлёпнула себя по крутому бедру и продолжила ворчание: – Вон как бока опали… Того и гляди, ленивый жирдяй начнёт на других девок засматриваться.

Она, коснувшись ногой твёрдого берега, оттолкнула протянутую руку Барни.

– Мог бы и снести меня с трапа. Вон как устала, еле ноги ходят, а ещё добираться до города.

– Хлоя, детка…

Блондинка грозно подбоченилась, не желая выслушивать пустые извинения.

– Не ластись, а лучше попробуй достать лошадей для нас с баронессой.

Палач, оторопев от яростного напора невесть чем раздражённой любимой, беспомощно развёл руками:

– Да где ж я их ночью найду?

– Любил бы – нашёл, а то только на словах пыхтеть и способен. – Она обернулась на смешок не удержавшегося Гиона:

– А ты, кривомордый, чего осклабился? Совсем не жаль сестру? – и тут же досталось дядюшке Неду: – Вот только не нужно мычать и хрюкать мне в спину. Нас тут всего две леди, так окажите должное почтение и сочувствие!

Дерик прервал гневную отповедь служанки, решив поставить зарвавшуюся женщину на место:

– Чего разворчалась? Решила привлечь к нам всеобщее внимание? В ночи каждый шорох намного громче. И нечего строить из себя важную особу. Баронесса у нас одна, и это не ты, так что знай своё место!

Он кивнул на скарб, снесённый матросами на пристань и сложенный внушительной горкой на покрытом деревом участке:

– Пешком нам, конечно же, идти несподручно, разве что мы с Изой всё на себе понесём. – Бывший крестоносец ухмыльнулся, намеренно провоцируя Барни, и добавил ласковым голосом: – Если хочешь, можешь устроиться у меня на загривке.

Палач недовольно засопел.

– Не смей прикасаться к моей женщине! Её без тебя есть кому донести!

Хлоя решила поддержать игру вампира и, понизив голос до шёпота, подлила масла в огонь:

– Пополам не треснешь ли, любимый, до города меня нести?

– Не тресну!

Блондинка усмехнулась, представив, как Барни корячится с ней на спине уже через пару миль.

– С трапа-то снести не захотел. – Она прервала на полуслове пытавшегося оправдаться жениха: – Да ладно, пожалею тебя, а то ещё пуповина развяжется, но вот найти лошадей придётся! – Хлоя взгромоздилась на сундук с одеждой баронессы и, перекрестившись, добавила: – Вот вам крест, я не сдвинусь с этого места. Долгие пешие прогулки не для девушки, у которой ноги совсем по земле ходить отвыкли!

Она на корню оборвала любые грубые намерения Дерика:

– Не рычи на меня, нежить, сам знаешь, что я тебя не боюсь! Уж лучше сдохнуть в порту, чем в кровь истереть ступни, бредя по дорогам в кромешной тьме.

Изабель не принимала участия в перепалке. Её не отпускало смутное сомнение, что, ступив на пристань, она на мгновение почувствовала запах Ричарда. Или это разыгралось бурное воображение? Слишком много посторонних ароматов, да и ветер дует чересчур сильно.

Вампирша раздосадовано вздохнула: ну почему она, находясь в теле ворона, не оглядела окрестности? Куда и зачем так спешил Ричард? Если бы ей удалось научиться управлять данными природой вампира способностями…

Она всмотрелась в далёкие горы, маячившие чёрным пятном на тёмном небе. Где-то там находится деревушка, возле которой волки столкнулись с отрядом наёмников, а значит, там же должен остаться след вампира-рыцаря. Но почему его запах ей мерещится здесь – в пропахшем гнилью и водорослями воздухе? Грудь сдавило тревожное предчувствие.

Она обернулась и оборвала ворчание Хлои:

– Я никого не тащу за собой! Любой, кто решит остаться в порту – останется! – Леди де Клер улыбнулась уголками губ, и от этой усмешки мороз пробежал вдоль позвоночника дородной блондинки. – Не стоит испытывать моё терпение – оно не безгранично!

Хлоя поняла, что баронесса вовсе не шутит. Она сползла с сундука и попыталась оправдаться:

– Я просто слишком устала, вот и прошу лошадей, но если нужно идти пешком…

Спокойная хрупкая Изабель вызывала в ней гораздо больше уважения и страха, чем мускулистый, суровый на вид вампир. Невеста палача нутром чувствовала, кто из этих двоих более непредсказуем, а значит, опасен.

Изабель обернулась к мужчинам и, отстегнув кошель от пояса, бросила его в руки Неда.

– Что спорить без толку? Хлоя права, идите и раздобудьте лошадей.

Барни попытался что-то сказать, но вампирша, повысив голос, добавила:

– Никаких возражений! Не найдёте извоз – понесёте скарб на себе, а тебе придётся тащить и Хлою. И запомни на будущее: дважды повторять один и тот же приказ я не стану!

Здоровяк обиженно засопел, но это не тронуло Изабеллу; кто-то должен подчинить себе огромного гордеца, иначе поход превратится в бесконечные распри и споры. Она вновь обратилась к верзиле:

– Не слышу ответа, положенного слуге баронессы – «да, Ваша Милость»! – Вампирша раздула ноздри и, чуть приоткрыв рот, оголила клыки. – Я лишила замок Бедфорд одного палача, кто помешает мне оставить его и без второго?

Барни вздрогнул, почувствовав в тоне лжебаронессы металлические нотки, присущие голосу графини Бедфорд. Перечить той леди – значило играть со смертью. И что-то подсказывало верзиле, что Изабель также способна выполнить угрозы. В конце концов, подчиниться ей не столь позорно, как пытающемуся заигрывать с Хлоей рыцарю. Он, склонив голову, покорно повторил:

– Да, Ваша Милость! – Фергисон слишком хорошо помнил, как выглядела темница после визита туда этой худенькой женщины.

– Вот и славно, – вновь холодно улыбнулась баронесса и добавила, обращаясь ко всем мужчинам: – Советую вам сделать это скорее. Я не испытываю желания торчать здесь до самого рассвета!

Дерик с гордостью смотрел на воспитанницу. Вот так и должна вести себя настоящая леди. Осталось обучить её кое-каким манерам – и можно смело выводить в свет; бывшая белошвейка сделает всё, чтобы отыскать своего графа, и, найдя, сможет повести себя не как разъярённое животное, а достойная Его Сиятельства соперница. Уроки, данные им Изабелле во время путешествия, не пропали даром. Обладая новой феноменальной памятью, она успела в короткий срок выучить французский, а также могла сносно общаться на испанском. А ещё… грация кошки, прямая осанка, бледная кожа, природная красота, вкупе с вампирским запахом и притягательностью, делали её неотразимой в глазах любого самого искушенного в женщинах мужчины.

Рыцарь ощутил укол ревности, но тут же отбросил мучительные чувства. Он обрёк девушку на муки ада после смерти, и сделает всё, чтобы жизнь её на земле стала хоть на капельку стоящей бессмертной вечности рядом с Богом.

Он, приблизившись к Изабелле, заговорил еле слышным шёпотом:

– Ты тоже чувствуешь запах вампира?

Та согласно кивнула:

– И не только его. Мне кажется, я слышу аромат Ричарда.

Дерик встревожено огляделся.

– Уж не запах ли это вампира, от которого, как ты говорила, спасла графа?

– Он самый. – Белошвейка вскинула голову, заглянув под капюшон монаха: – Мой рассказ тебя не убедил?

Дерик кивнул.

– Думал, очередное видение. – Он схватился за рукав плаща отвернувшейся в сторону Изабеллы. – Не обижайся! Я уже не знаю, чему верить! Всё настолько неправдоподобно и странно. Волки, вороны, лошади…

Она горько усмехнулась:

– Ещё полтора года назад я считала, что рассказы о встающих из могил и сосущих кровь покойниках – страшные сказки, пугалки на ночь.

Бывший крестоносец притянул её за руку и приобнял.

– Прости, меньше всего я хотел обидеть тебя недоверием. Расскажи ещё раз, что ты видела.

– Не просто видела, я в этом участвовала.

– Вот и давай с самого начала. Ты была вороном, значит, сможешь узнать место, где всё происходило?

Глава 2.3

Изабель перевела взгляд на виднеющиеся за городом верхушки гор. Тучи, наполовину затянувшие небо, препятствовали свечению звёзд. Луна, жёлтым пятном висящая над горизонтом, то и дело скрывалась за рваными краями «хлябей небесных», но это не могло помешать острому зрению вампирши.

Она кивнула в сторону скалы с одиноким, нависшим над краем обрыва деревом:

– Где-то там! Я очень жалею, что не подумала оглядеться, но тогда мне было вовсе не до того.

Дерик потёр подбородок; отросшие за время путешествия волосы образовали широкую рыжеватую бородку. Он стал размышлять вслух:

– Почему этот вампир гнался за кортежем Ричарда? Кто или что было его целью? – Он обратился с вопросом к Изабелле: – Ты веришь в такого рода случайности?

– Нет!

Рыцарь задумчиво хмыкнул.

– Вот и я не верю! Тут что-то не так. Как бы граф Бедфорд не служил лишь приманкой…

Белошвейка снова почувствовала, как тревога сжимает грудь.

– Кому и зачем? Кого на него собирались поймать?

– Вот это и мне хотелось бы очень узнать! – Дерик ещё раз пристально огляделся. – Что-то странное творится в землях Испании!

Их разговор прервал топот копыт, весёлый гогот Барни и громыхание колёс тяжёлой повозки.

Вампир удивился:

– Они раздобыли карету в порту? Ну что же, значит, мы не до конца прокляты Богом!

Изабель улыбнулась: бывший монах только что повторил сотни раз прежде высказанную ею мысль.

– Мы стали вампирами не по собственной воле. Надеюсь, ты расскажешь когда-нибудь свою историю?

– Обязательно, когда придёт время.

Белошвейка качнула головой. Она много раз слышала это обещание.

Дерик усмехнулся, почти уверенный, что ждать осталось недолго – и это не радовало.

– Мне почему-то кажется, что исповедаться перед тобой придётся совсем скоро.

– Можешь не сомневаться, я отпущу тебе любые грехи. – Вампирша почувствовала тревожные нотки в голосе всегда и во всём уверенного рыцаря. – Тебе, как и мне, неспокойно?

– С того самого дня, когда мы спешно покинули земли Англии. – Он обернулся на грохот притормозившей повозки и рассмеялся.

Огромный Барни восседал на козлах с кнутом в руках, наполовину закрыв плечами не узкую переднюю стенку кареты. На его довольном лице читалась неимоверная гордость. Верзилу распирало от собственной значимости: нужно быть последним глупцом, чтобы не понять, кто именно раздобыл повозку.

Он спрыгнул на землю и, низко поклонившись, со смехом доложил:

– Леди де Клер, баронесса Гламорган, извольте, карета подана!

Изабель подошла поближе и со словами:

– Молодец. Вот только смеяться не нужно, – распахнула дверь – и тут же отпрыгнула в сторону, сражённая вдарившим в ноздри знакомым до боли запахом. – Ричард…

Белошвейка спиной почувствовала подскочившего к ней Дерика. Он заглянул через плечо вампирши, ожидая увидеть нечто страшное, но карета была совершенно пуста.

– Что случилось?

– Здесь пахнет Ричардом! И ещё двумя женщинами. – Изабель провела рукой по деревянной двери. – Смотри, следы от гвоздей. Здесь был герб! – Она вцепилась руками в плащ палача: – Где ты взял повозку?

Барни непонимающе моргал. Он надеялся обрадовать новую хозяйку и свою любимую Хлою – им не придётся ехать верхом, но вместо этого…

– Хватит хлопать веками, немедленно отвечай! – скрежетала зубами вампирша, совершенно не замечая этого.

– Ну вот, не найдёшь – плохо, нашёл – не краше. – Он попытался отодвинуть шею подальше от клыков нежити. – У докеров взял, кто-то бросил её на пирсе.

Изабель расцепила руки и попыталась унять волнение, пропуская холодный воздух через горло.

Палач отряхивал плащ, выговаривая поддавшейся гневу девушке:

– Уж определись сначала, леди ты или не леди! Не думаю, что баронесса Гламорган повела бы себя со слугой подобным образом. – Он потёр ладонью пульсирующую на шее вену: – Вместо «спасибо» чуть не сожрала, – и, громко икнув, добавил: – Её Милость…

Подскочившая к жениху Хлоя не преминула вставить, зыркая гневным взглядом почему-то на Дерика:

– Вести научитесь себя сначала среди людей, а уж потом выдавайтесь за важных особ. Зверюги, кровопийцы ненасытные.

Изабель бросила на Барни виноватый взгляд.

– Прости, я не нарочно, так вышло, – она протянула руку, желая дотронуться до несправедливо обиженного человека, но блондинка выступила вперёд, прикрывая грудью любимого мужчину:

– Да ладно! Скажи, чего взбеленилась-то?

Изабель ответила:

– В карете пахнет графом Бедфорд, – и, отодвинув служанку в сторону, задала вопрос Палачу:

– Ты расспросил, чьё это было судно?

– Конечно! Я совсем глупый что ли?

– И что они ответили?

– Корабль стоял почти сутки под английским флагом, но когда на борт прибыли важные сеньоры, поменяли его на португальский, а с началом прилива покинули порт. Даже карету грузить не стали, только сняли герб, – так торопились отчалить.

– Кто прибыл, не сказали? Кем были знатные сеньоры?

– С десяток рыцарей, пара слуг и две женщины. Одна молодая, очень красивая, еле шевелила ногами, вторая пожилая и полная, наверное, дуэнья.

– Это всё?

За Барни ответил Гион:

– Помнишь то судно в море? Я ещё удивился, что у средиземноморца квадратные паруса. – Изабель кивнула. – Но рабочие порта не смогли толком ответить на наши расспросы. Мы заплатили серебряный дукат пообещали второй. Если бы они знали что-то ещё, то непременно сказали бы. Разве что…

Вампирша смотрела в глаза брата.

– Что? Любая мелочь имеет значение!

– Говорят, следом за ними в порту объявился ещё один рыцарь, но он был один и долго стоял на месте швартовки корабля. Они побоялись при нём забирать карету. Рыцарь внимательно её осмотрел. Думали, может, отстал от своих друзей, но он никого ни о чём не расспрашивал и уехал всё также один.

Изабель с Дериком переглянулись.

– Вот и наш вампир…

Барни, страстно нуждаясь в надёжной опоре, прижался к тёплому боку Хлои и, обхватив подругу руками, задал волнующий всех вопрос:

– Вампир? Выходит, вы не одни, есть и другие?

Бывший монах снова смотрел на горы, как будто они могли дать подсказку, но отвечать пришлось самому:

– Выходит… – Он обернулся к новой Белинде де Клер: – Жаль, что ты не можешь превращаться, когда захочешь. Не помешало бы нам иметь острый глаз в небе иль расспросить волков поподробнее.

Она улыбнулась. Как часто их с рыцарем мысли совпадали: она уже успела об этом подумать.

– Для того чтоб говорить с волками, мне не нужно влезать в их шкуру! Отъедем подальше от города, и я всё разузнаю.

Гион первым вскочил на лошадь.

– Чего же мы ждём?

Дерик не торопился: решение должна была принять сама Изабель.

Ночной бриз, несущий нагретый за день воздух в море, ворошил тёмные локоны, обдувая сквозь плащ худенькую спину. Она стояла в задумчивости, всматриваясь полными слёз глазами в далёкие барашки волн и отражение редких звёзд в почти чёрных водах.

Всего несколько часов назад Ричард был рядом, так близко, что она могла его разглядеть или учуять, но этого не случилось. Почему? Судьба снова играет в смертельные игры? Бросаться за графом в погоню, не узнав, что произошло в Испании – значит подвергать риску не только его , но и своих людей.

Зачем Бедфорд вампиру? Если приманка, то для кого? Уж не для них ли с Дериком? Или английский лорд заинтересовал кого-то в этой южной стране? На ум сразу пришло – женщина! Но тогда почему на охоту вышел мужчина?

Изабель коротко рыкнула, понимая, что для ревности сейчас не может быть места, как и для гложущей сердце тоски. Она обернулась к друзьям:

– Мы остаёмся в Испании, пока не узнаем, кем был тот вампир!

Дерик одобрительно кивнул: невозможно идти в будущее, не разобравшись с прошлым. Когда-то он допустил такую ошибку, хорошо, что Изабель сейчас поступает намного мудрее.

Вампирша приказала грузить вещи в повозку и, взяв мешок с мужской одеждой, уединилась за деревянной постройкой, объявив, что поедет верхом. Неизвестно, что ждёт их впереди, лишняя пара рук, отлично владеющая мечом, не помешает.

Она даже не заметила, как переняла у Дерика бразды правления, чему он был только рад. Сейчас у искушённого в стратегии сражений рыцаря имелись дела намного важнее, чем споры со своенравной служанкой и её придурковатым другом.

Небо и горы раскрасились в алые краски, встречая появление солнца, когда в сторону замка Бутрон направилась кавалькада с той же каретой, что выехала через ворота резиденции правительницы Бискайи сутки назад.

В этот раз отряд, сопровождающий крытую повозку, был намного меньше, но куда опаснее и сильнее.

А высоко в горах, по лощинам и перелескам, рассекая серыми телами густой туман, бесшумно двигались новые друзья Изабеллы: стая волков, ведомая огромным самцом и самкой, жаждущей мести…

Глава 3.1

– Мы двигаемся в верном направлении?

Гион открыл забрало. Шлем с непривычки очень натирал щёку, больно давя на рубец шрама.

– Да! – Изабель не сомневалась в волках. Уж что-что, а их зрение, слух и обоняние лишь немного уступали вампирскому. – Я чувствую запах человеческого жилья и пищи. Наверное, скоро появится деревня или постоялый двор. Там расспросим. – Она с сочувствием посмотрела на брата: – Если хочешь, остановимся, и ты сможешь снять эту железяку с головы.

Гион улыбнулся:

– Не стоит. Что же за рыцарь из меня получится, если я не научусь терпеть боль?

– Не обязательно переносить эти неудобства. Просто нужно заказать доспешных дел мастеру шлем именно для тебя. И тогда каждый изгиб твоей головы будет соответствовать железной защите, да и надевать его можно на специальную маску. Я позабочусь об этом при первой же возможности – серебра в кошелях баронессы достаточно!

Гион захлопнул забрало. Мелкий моросящий дождь постукивал по шлему, отдаваясь неприятным звуком в уши, стекая в рот, и успел намочить шею.

Если бы не острое зрение вампиров, они бы легко потерялись в темноте безлунной ночи. Размытую дождём дорогу невозможно отличить от узкой тропинки в горах.

Он продолжил диалог:

– Я чувствую себя неженкой, тяжёлой ношей с ненужным добром после таких слов.

– Не обижайся. Считай, что эти талеры ты получишь взаём. Отдашь после первой же победы в турнире.

– Ну, тогда я согласен. И жди от меня хороший прирост, домашний ростовщик. Хотя, будь мы с отцом в своей кузнице, могли бы сделать доспехи для всех сами.

Белошвейка рассмеялась. Упорство – главная черта характера Гиона, поэтому он и выжил, несмотря на старания слуг леди Бедфорд.

– Забудь о кузнице, вы с отцом теперь рыцари. – Она представила себя сидящей на сундуке с деньгами и добавила: – Милый братец, ты хочешь сделать из меня стяжателя?

– И окончательно поссорить с церковью, – вступил в разговор Дерик.

Его раздражало вынужденное путешествие на увязающих в грязи лошадях. Своими ногами они с Изой давно бы добрались до места. Люди задерживали их, и лжебаронесса должна была понимать это.

– Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твоё не требуй назад. Евангелие от Луки, – обращался рыцарь к Додсону, но все знали, ради кого он приводил эти строчки.

– Спасибо за просвещение, Дерик, но ты же знаешь моё отношение к святошам. Давай не будем начинать новый спор. – Сырой ночной воздух огласил лай собак; Изабель облегчённо вздохнула. – Тем более что сейчас не время. Впереди постоялый двор. Мы должны сделать привал.

Вампирша расслышала рык бывшего крестоносца и поспешила успокоить:

– Это надо не только для людей. Необходимо накормить лошадей, неизвестно, когда им в последний раз задавали овса. И нужно убедиться, в правильную ли сторону мы двигаемся. Кортеж графа Бедфорд не могли не заметить, если он проезжал по этой дороге.

Рыцарь не стал перечить, а, пришпорив коня, свернул в сторону яростно брешущих лохматых стражников.

Большой, вытянутый в длину двухэтажный дом был погружён в темноту. Выпущенные на свободу собаки надрывали глотку, кружась вокруг забрызганной грязью повозки, опасаясь близко приближаться к закованным в железо всадникам.

В окнах первого этажа забрезжил слабый свет. Дверь с шумом распахнулась. На пороге появился массивный мужчина со свечкой в руках. Длинный плащ здоровяка, накинутый на волосатый торс, скрывал короткие шерстяные шоссы. Из-под тёплой накидки торчали голые ноги.

Он поднял плошку вверх, пытаясь осветить лица ранних посетителей.

– Кто такие?

Дерик спешился первым. Он спрыгнул на землю, увязнув в расчищенном от камней участке по щиколотку, и выругался, прежде чем ответить:

– Белинда де Клер, баронесса Гламорган с сопровождением!

Хозяин постоялого двора с опаской покосился на раздражённого рыцаря, пытаясь понять национальность говорящего на чистом испанском воина. Изображённый на удлинённом щите незнакомца герб он прежде не видывал.

Гион тоже спешился, но выбрал место посуше, и, похлопав коня по загривку, сказал несколько ласковых слов.

Хозяин, презрительно сплюнув на землю, почесал пятернёй заросший чёрной щетиной подбородок.

– Англичане, значит. – Он хитро сощурился, пытаясь по доспехам и лошадям определить, насколько платеже способны иноземцы. – Чего хотите?

– Обогреться и перекусить. – Дерик снял перчатку и, порывшись в кошеле, протянул серебряный талер: – Будем очень благодарны.

Испанец покосился на карету.

– Отдохнуть в покоях не желаете ли?

– Нет, спасибо. Баронесса Гламорган спит, а вот мы решили, что пора набить брюхо едой, да и сырость скоро разъест доспехи, – говорил бывший монах, не поднимая забрала; слова гулким эхом били в собственные уши. – Мы остановимся ненадолго, в еде совсем не привередливы.

Хозяин осклабился, показав ряд полусгнивших зубов.

– Как все англичане. – Он перевёл оскал в улыбку и пригласил, указав рукой на дверь: – Ну что же, проходите. Велю дочери растопить камин и приготовить наскоро завтрак. – Заплывшие глазки толстяка алчно блеснули. – Если есть чем платить, мы всегда рады добрым людям. – Испанец распахнул дверь.

Изабель не стала заходить вместе со всеми. Она незаметно соскользнула с лошади и направилась в сторону кареты.

Вампир первым шагнул вслед за хозяином, наклонив голову в проёме невысокой двери.

Закопчённые стены с низким потолком слабо освещал единственный зажженный факел. Хозяин поднёс свечу к ещё одному, закреплённому в держале на стене; тот закоптил и занялся огнём – стало немного светлее.

Дерик огляделся: низкие лавки, стоящие вдоль деревянных столов, свежая солома, разбросанная по полу, скрывающая намертво въевшуюся в каменный пол грязь. Всё как обычно в таких заведениях, но почему-то его не покидало ощущение опасности.

Он принюхался. В воздухе пахло немытыми телами живых существ, гарью, прогорклым жиром и чем-то ещё, напоминающем о далеком прошлом.

Хозяин заметил, как внимательно оглядывается незнакомый знатный воин, и решил его успокоить:

– Вижу, вас что-то настораживает, но напрасно. – Он протёр тряпкой один из столов, приглашая жестом путешественников присесть за него. – Это мне впору было не отворять для вас двери в столь ранний час.

– А что служит причиной вашего страха?

– Нехорошие дела творятся в последнее время в нашей округе. – Испанец облегчённо вздохнул и несколько успокоился, заметив, как рыцари сняли шлемы, отстегнули мечи и отложили их в сторону. – Бесследно пропадают люди, а недавно, недалеко отсюда, стая волков насмерть задрала отряд наёмников, чего прежде никогда не происходило. Волки боятся нападать на вооружённых людей.

– Быть может, их что-то заставило выйти из леса?

– Возможно, слишком холодная, затянувшаяся зима. Или нечто иное… – Хозяин несколько раз истово перекрестился. – Недавно кормил небольшой отряд монахов-иезуитов. Так они говорят, что в Бискайи появился табор цыган.

Дерик, громко рассмеявшись, перебил рассказчика:

– Эка невидаль, цыгане в Испании! – Он не понаслышке знал, насколько набожны жители южных стран. Их вера больше походила не на служение доброму всепрощающему Господу, а на религиозный фанатизм.

Хозяин покосился на дверь, словно ожидая появления на пороге кочевых детей далёкого Египта.

– Так не простые цыгане ходят в том таборе, – снова перекрестился он. – Говорят, их женщины – ведьмы, а мужчины – оборотни!

– Выходит, это они разорвали отряд? – усмехнулся рыцарь, заранее зная, что услышит в ответ.

– А я о чём? Разве неразумным хищникам такое под силу? И правит стаей у них не самец, а огромная седая волчица!

Вампир оглядел толстого испанца с ног до головы.

– И многим ты рассказываешь эти сказки?

– Не сказки вовсе, а правда. Произошло это вчера. – Он потупил взгляд, прежде чем поведать о доносе, результатом которого обязательно станет костёр: – Да и рассказать успел лишь прибывшему в нашу деревню святому инквизитору!

Дерик ещё раз втянул ноздрями воздух. Так вот чем тут пахло: ладаном, страхом и смертью – верными спутниками инквизиции. Он с презрением задал вопрос:

– И что теперь будет?

Хозяин двора вздохнул с облегчением.

– Их всех отловят и сожгут! В первую очередь – старуху-гадалку и её дочь!

– А чем тебе не угодила старуха?

Испанец почесал подбородок, раздумывая, стоит ли рассказывать о пророчестве незнакомцу? Но, если верить народным приметам, смерть не приходит к тому, кто знает о ней.

– Она предсказала, что я погибну вслед за её ребёнком, и казнит меня неживая женщина!

– А разве мёртвые могут убивать? – напрягся вампир.

Толстяк же напротив несколько расслабился, радуясь, что смог с кем-то поделиться мучавшим его уже несколько дней страхом. Жене и дочери он решил не рассказывать, что упросил седую гадалку раскрыть его будущее.

– Она говорит: могут! Мол, высоко в наших горах, там, где скалы всегда покрытые снегом обнимаются с облаками, уходя острыми пиками в небо, построен древний замок, полный таких нелюдей.

Дерик не заметил, с какой силой сжал пальцами край лавки, пока пропитанное потом дерево не лопнуло, раскрошившись в мелкие щепки в его ладони. Хорошо, что рука была под столом и скрыта от глаз разговорчивого испанца.

– Кто-нибудь видел тот замок?

– Нет. Говорю же, что высоко в горах, – усмехнулся здоровяк непонятливости английского лорда. – Кто там живёт? Вы не знаете, насколько неустойчивы наши скалы. То и дело случаются обвалы да оползни. Кто захочет рисковать и искать смерть среди вечного холода?

– Что, про меня забыли совсем? – прорезал пространство низкой комнаты голос Хлои.

Додсоны, прислушивавшиеся к разговору вампира с хозяином, вздрогнули. Барни, подпрыгнув с лавки, метнулся навстречу любимой.

– Дорогая, ты же спала. Не хотел беспокоить.

Служанка леди де Клэр принюхалась к аппетитному запаху, исходящему от булькающей в большом горшке похлёбки с салом.

– Врёшь, обжора. Решил небось, так тебе больше достанется!

Палач попытался приобнять строптивую подругу, но та уперлась руками ему в грудь, продолжая громко ворчать:

– Вырядился в доспехи – так и нужда во мне отпала?

Из-за спины Хлои показалась баронесса Гламорган, одетая в синий бархатный плащ, накинутый на бордовое шёлковое платье. Она переглянулась с рыцарем. Тот понял, что Изабель слышала всё, о чем говорилось в зале постоялого двора.

Испанец поклонился знатной особе и, решив угодить редкой красавице, слишком вымотанной долгим путешествием, предложил:

– Леди, не желаете ли отведать яблочного пирога с горячим молоком?

Баронесса улыбнулась уголком рта и, потерев рукой бледную щёчку, произнесла:

– Я не ем после сна, а вот от тёплой воды для умывания не отказалась бы. Как тебя звать, трактирщик?

– Адриан.

– Распорядись принести мне воды!

Здоровяк скорым шагом скрылся на кухне.

Гион, поднявшись из-за стола, склонил голову перед хозяйкой:

– Позвольте предложить место рядом с собой.

Белинда де Клер гордо прошествовала мимо оруженосца Дерика. Она встала во главе стола, терпеливо ожидая, пока Додсон придвинет короткую лавочку, а усевшись, кивнула вместо слов благодарности.

Молодая чумазая девушка в сером переднике, надетом поверх коричневого платья, принесла и разложила на столе плошки с дымящейся похлёбкой да порезанный на крупные куски кругляш хлеба.

Рыцари сразу же принялись за еду, лишь бывший монах, сложив руки, неспешно перебирал костяные чётки, читая чуть слышно слова молитвы.

Баронесса оглядела громко чавкающих мужчин и подозвала свою служанку пальцем:

– Если ещё хоть раз услышу твои вопли– прикажу высечь!

Хлоя открыла рот, но поняв, что своими словами ставила под удар всё мероприятие, покорно опустив голову, ответила:

– Да, моя леди.

Изабеллу не удовлетворил такой ответ. Дерик оказался прав: лишние люди могут стать помехой для всех и даже причиной смерти. Убить человека можно за мгновение, но ведь и вампиры уязвимы. Кто тогда расскажет о ней ребёнку? Кто вырвет его из лап жестокой правительницы? А Ричард… Что станет с ним, если она не узнает, кто жаждет его смерти?

Баронесса с трудом удержала рык, повторив угрозу:

– Я не шучу, это не простые обещания! – Она впилась глазами в лицо побледневшей Хлои. – Не слышу покорности и смирения в твоём голосе! – Леди де Клер тут же обернулась к пытающемуся вставить слово Барни: – Это касается всех, тебя в том числе. Совсем распустились за дорогу!

Палач замер на месте. Столько решительности и нетерпения читалось в гневном взгляде вампирши, что даже хозяин двора невольно склонил голову. И вовремя…

Уголки губ Изабеллы приподнялись, обнажая кончики острых резцов, но она сумела справиться с приступом ярости.

Хлоя переминалась с ноги на ногу. Такой свирепой бывшую белошвейку она ни разу не видела. Сейчас с ней говорила взбешенная хищница, коей Блер стала не по собственной воле. И что помешает ей вырваться наружу?

Служанка вновь попыталась оправдаться:

– Простите. Я ли…

Но Белинда оборвала её на полуслове:

– Молчи и запоминай: ещё одна такая выходка – будешь продана в услужение господину по имени Смерть! – Она обвела взглядом прекративших есть рыцарей, добавив не терпящим возражения тоном: – Это моё последнее предупреждение!

За столом воцарилась мёртвая тишина. Каждый понимал, что это не просто угроза. Изабель Блер стала совсем другой, и тем, кто ещё не понял данного, лучше убраться назад в Англию, но там их ждёт смерть от руки графини Бедфорд. Из двух зол выбирают меньшее.

Все склонили головы и почти дружно ответили:

– Да, миледи!

Дерик сделал это с улыбкой. Изабель отлично справлялась с ролью богатой вельможи. Он перевёл взгляд в темноту комнаты, а следом за ним – и баронесса Гламорган.

В углу зала что-то зашевелилось. Никто поначалу не обратил внимания на кучу тряпья, лежащего на одном из матрасов, разложенных вдоль дальней стены.

Леди де Клер вопросительно подняла бровь, уставившись в глаза хозяина дома.

Он попытался объяснить:

– Это паломник Родриго дожидается пилигримов, с кем сможет продолжить путь в Сантьяго-де-Компостела, чтобы прикоснуться к мощам Святого Иакова. В нашем храме не оказалось свободного места. Я пустил его переночевать, а так как на покои у него нет денег, то матрас – самое место для обнищавшего за долгую дорогу сеньора.

Баронесса сморщила нос; исходящий от немытого тела паломника запах ударил в ноздри.

– Чем только у вас тут не пахнет и кого только не бывает. Наверное, и цыган привечаете?

Здоровяк почесал голову. Эта юная леди будто видела его насквозь, от её пронзительного взгляда по спине пробегали мурашки.

Он, склонив голову, ответил с виноватым видом:

– Нет, цыган не бывает почти. Они ходят табором. Пригрел тут недавно трёх египтянок, так чуть не обокрали.

– Обокрали? – Белинда обвела взглядом пустые лавки да голые столы. – А что тут красть? Уж, наверное, вы не пускаете их наверх?

Испанец хмыкнул. В покои, открытые для богатых путешественников, дорога оборванцам заказана. Он сжал пятерню в кулак, но, заметив неодобрение в глазах баронессы, спрятал руку за спину. Однако на вопрос ответил честно:

– Хотела одна старая карга получить с меня денег за гадание, да я хорошенько отпотчевал её, долго не сможет наводить страх на честных людей.

Паломник привстал с жёсткого ложа и, поклонившись богатой сеньоре, решил поделиться новостями, услышанными в монастыре:

– Прекрасная донна, хозяин, видно, не знает, что тех эрроминчела поймали и допросили. Они признались в колдовстве и приговорены к сожжению, а чтоб их не отбили свои, казнь исполнят сегодня на рассвете.

Глава 3.2

Изабель переглянулась с бывшим монахом, встала и, поблагодарив хозяина двора за оказанное гостеприимство, направилась к выходу, сославшись, что жутко разболелась голова, и нуждается в свежем воздухе.

Вампирша слышала, как Дерик, пригласив пилигрима к столу. задал пару наводящих вопросов. Она кинулась к карете и стала торопливо переодеваться в мужскую одежду. Промедление означало гибель женщины, знающей о местных вампирах.

Всего через несколько мгновений бывший крестоносец стоял рядом с каретой.

– Ты всё расслышала?

– Да. Монастырь находится в паре миль отсюда. – Она открыла дверь повозки и вышла наружу, переодетая в юношу.

Дерик посмотрел на горизонт. Острые неприступные скалы озарились кровью первых лучей поднимающегося из-за гор светила.

– Нам нужно спешить. Солнце уже восходит, да и монахи встают слишком рано. Думаю, они уже творят казнь.

Изабель рванула в направлении запада, спиной ощущая завихрения воздуха от мчащегося следом рыцаря. Вампиры буквально летели, рассекая холодными телами утренний воздух, едва касаясь ногами мокрой земли.

Дерик говорил на бегу:

– Я приказал всем ждать нашего возвращения. Никто ничего не заподозрит. Паломник рад бесплатной миске похлёбки, а хозяин – ещё одному талеру, уплаченному за паршивое вино.

Вампирша принюхалась: со стороны гор доносился запах горелого мяса. Слышались крики женщин и пронзительный визг ребёнка.

Уже через несколько мгновений они с Дериком стояли возле высоких каменных стен приюта божьих служителей…

Хозяин постоялого двора умолчал, что третьей женщиной, отправленной им на смерть, была внучка цыганки, посмевшей потребовать за гадание плату.

Девочка всего пяти лет отроду уже не кричала… Она горящим факелом уходила в небо, переплетясь обгоревшими руками с телом матери, также устремившейся душой в небеса. Туда, где звёзды светят одинаково ярко для всех, и никто не называет цыган «бесовским племенем»…

Старуха, удостоенная чести гореть отдельно, наблюдала за смертью детей слепыми, покрытыми белым бельмом глазами, не видя ничего, но всё чувствуя.

– Смотрите, смотрите, её руки покрылись волдырями! – перекрестившись, монах с факелом в руке отпрыгнул в сторону. – Она точно ведьма!

– А кто же ещё, раз мы её сжигаем?! – Лысый иезуит в чёрной рясе выхватил орудие смерти из рук трусливого собрата и поднёс к соломе, подложенной для большей верности под вязанки дров, укрывающие ноги седой цыганки.

– Да очисти душу, отданную в услужение дьяволу, чистый огонь, да свершится правосудие Божие! Да…

Монах не успел договорить. Он вспыхнул, словно фитиль огромной свечи, усаженный задом на заострённый верх высохшего дерева, к коему до того была привязана старая женщина.

Всё произошло мгновенно. Две стремительные тени в мужских одеждах возникли из ниоткуда – и вот уже нет старухи, а под её палачом ревёт жаркое пламя огня.

Монахи рухнули на землю, призывая силы небесные в защиту, вопрошая милосердия Господа…

Молитвы перемежались с криками, наполненными животным страхом и ужасом тех, кто малое время назад спокойно взирал на мученье ребёнка.

– Ведьма!

– Она ведьма!

И эти вопли содержали столько утверждения, как будто бы только сейчас судьи сами поверили в правильность своего приговора.

– За эрроминчеллой пришёл дьявол!

– Спаси нас, Господь!

Задранные вверх рясы, обтягивающие зады коленопреклоненных священнослужителей, встречали солнце. Никто из монахов не бросился на помощь визжащему, что свинья, брату…

– Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra…

– Отец наш, сущий на небесах, да святится имя Твоё. Да прийдёт царствие Твоё. Да будет воля Твоя, и на земле, как на небе…

Дерик опустил женщину на землю, выбрав место под раскидистым деревом с почти сухими опавшими листьями. Он обернулся к подоспевшей следом Изабелле.

– Она не жилец. – Вампир указал глазами на тяжело опадавшую после каждого сиплого вздоха грудь цыганки. Кожа в прорези платья была сплошь покрыта волдырями и язвами от ожогов.

– Но почему? Сожгли не её. – Белошвейка впервые воочию наблюдала действие колдовства.

– А ты посмотри на тело. Как будто она приняла на себя боль детей.

Старуха открыла глаза, пытаясь что-то сказать. Изабель склонила голову, прислонив ухо к едва шевелящимся губам цыганки. Та вздрогнула и, вытянув руку, коснулась волос вампирши.

– Ты пришла…

Блер с недоумением смотрела в слепые глаза умирающей:

– Вы видели меня раньше?

Старая женщина шевельнула головой в знак отрицания и тяжело вздохнула.

– Нет, но знала, что придёшь ко мне перед смертью…

Она приподнялась на локтях, пытаясь сесть. Ей как будто стало легче.

Дерик осторожно взял её за плечи и, подтянув повыше, усадил, оперев худенькой спиной о толстый ствол дуба.

Цыганка устало улыбнулась, прошептав «спасибо». Она снова обратилась к Изабелле:

– Если бы ты могла сделать это раньше, от скольких бед я оберегла бы тебя.

– Вы знали кого-то из моих родных?

Сухие, покрытые морщинами губы старухи сложились в подобие улыбки.

– Мне предсказали при рождении, что я умру, увидев гибель своих детей, но перед этим ко мне придёт мёртвая женщина одной со мной крови. Она отомстит за наши смерти.

– Я ваша по крови?

– Ты никогда не задавалась вопросом, откуда у тебя, англичанки, тёмные глаза, чёрные как смоль волосы и испанское имя Изабель? Им нарекают всех девочек вашего рода! – Цыганка закашлялась и торопливо продолжила, понимая, что смерть уже рядом: – Милая моя, твоя прапрабабка нашего племени. Могущественная колдунья Изабель Рейс, не успевшая передать дар другим. Она умерла страшной смертью в окружении ворон и волков, не имея возможности коснуться ни одной из своих дочерей. Но речь сейчас не о ней.

Блер подумала, что её глаза не единожды меняли цвет и даже форму. Старая женщина улыбнулась, будто прочтя её мысли.

– Теперь понимаешь, почему ты не такая, как другие вампиры?

– Вы знаете о вампирах?

Старуха рассмеялась, но её смех больше походил на кваканье давящейся зобом жабы.

– Поезжай в Каталонию, в Жирону, там, в замке Йерс, отыщешь второго родственника, того, что дал жизнь твоей прабабке и предал смерти ту, что её родила!

Изабель растерянно смотрела на Дерика. То, что сейчас она узнавала, не укладывалось ни в какие рамки. Колдуньи, вампиры, волки, вороны и она – бедная белошвейка. Что могло связывать их раньше и объединяет сейчас?

Крестоносец с не меньшим вниманием вслушивался в хриплый голос цыганки.

– Значит, Изабелле на роду было написано стать вампиром, и я – лишь часть судьбы, предначертанной ей несколько веков назад? – Он замер в ожидании ответа.

– Да! Ты – звено проклятия, наложенного древними ведьмами, коих сжёг граф Эструк, прародитель Изабеллы.

Вампир с трудом удержался от того, чтобы перекреститься. Самый страшный его грех перед Богом был сейчас хоть чуточку отбелён. Изабель в любом случае стала бы монстром, вина за создание оного ложится не только на его плечи.

Старуха снова раскрыла в усмешке беззубый рот.

– Милые дети, всё в нашей жизни предопределено и давным-давно имя каждого вписано в скрижали судьбы и рока.

Изабель не могла принять слова цыганки на веру. Она не обладала ничем сверхъестественным при жизни, и приговор инквизиторы вынесли ни в чём не повинной женщине! Признать слова старухи – означало принять правоту клеветы леди Бедфорд.

Белошвейка сжала кулаки. В один миг рушились все её представления о жизни и мести, ложь становилась истиной и наоборот.

Она выкрикнула в лицо умирающей:

– Но я не колдунья! Никогда не была ею и не стану!

Та мягко улыбнулась в ответ на пропитанные злостью слова. Нелегко порой узнавать о себе правду… Как будто быть вампиром намного почётней…

– Конечно нет, но уверена, что тебя тошнит от служителей Божьих, грудь давит ненависть при взгляде на них.

– Они слишком многое у меня отняли! – Изабель из последних сил цеплялась за своё прошлое.

Цыганка ни в коем случае не хотела обидеть девочку, но её миссия состояла в том, чтобы рассказать правду и по возможности предостеречь родного по крови человека от многих ошибок. За это погибли сегодня её дети. Невозможно идти в будущее, не признав прошлого.

Она печально вздохнула:

– Это память веков, дорогая. Твоих предков жгли во славу Христа!

Вампирша поникла головой, признавая правду старой женщины. Она присела на колени и осторожно взялась за обгорелую ладонь дальней родственницы.

– Я могу тебя спасти и подарить вечную жизнь, абуэла. Ты знаешь это.

Цыганка в ужасе вырвала руку, оставляя в пальцах спасительницы кусочки обгоревшей кожи.

– Нет, только не это! Вампиры всегда нам были врагами!

Изабель отшатнулась как от пощёчины.

Старуха прикрыла рот ладонью.

– Прости, это не касается тебя. Ты сама стала жертвой проклятия.

Блер закрыла глаза и глубоко вздохнула, как делала всегда, пытаясь успокоиться.

– Я в который раз слышу от вас об этом проклятии, но так ничего и не узнала о нём.

Пальцы старой женщины коснулись её волос.

– Прости мой затуманенный горем разум. Выслушай и постарайся запомнить.

– Я готова, – кивнула Изабель.

Цыганка начала рассказ, останавливаясь время от времени, чтобы перевести дыхание:

– Двести лет назад в Каталонье объявился граф Гифред Эструк, его наградил землями Альфонсо Арагонский за отличную службу и жестокость, с которой пришлый рыцарь расправлялся с врагами короны – мусульманами.

В то время каталонцы верили в своих богов и не хотели признавать единого, чуждого им Христа…

Наделённый неограниченной властью граф сжёг множество людей, отказавшихся принять новую веру, но особенно много от его рук погибло женщин. Он насиловал их перед тем, как отправить на костёр.

Множество ведьм, обладающих силой ветра, уничтожил Гифред, но одну, очень красивую, упустил, пожалев отправить на огонь в тот же день, как затащил в своё ложе…

Она сумела сбежать, превратившись в птицу. Но граф упорно преследовал её и настиг через девять месяцев.

Изабель увела его от своего дома, снова обратившись птицей, но была ранена. Она могла спастись, но тогда бы погибли две её дочери. Рейс предпочла свою смерть…

Она завела рыцарей в непроходимый лес. Колдунью пытались защитить волки и вороны, но были бессильны перед освящёнными стрелами…

Изабель сожгли там же, где она родила третью дочь. Рейс зубами перегрызла пуповину и умоляла графа забрать новорожденную, но тот объявил, что его ублюдкам не стоит жить, и бросил малышку на труп огромной волчицы. Иза до последнего вздоха смотрела на плачущего младенца.

Граф покинул место казни, ни разу не обернувшись на крик воронья, облепившего голое тельце ребёнка…

Он не видел, как ожила волчица, в которую переселилась душа колдуньи. Она вскармливала малышку до года, обогревая густой шерстью в холодные ночи. Но, почувствовав, что пришла пора уходить к звёздам, отнесла дочь в Жирону, оставив на пороге дома, в коем ночевал посол Генриха II с бесплодной женой, сопровождавшей англичанина в длительном путешествии…

Волчица загрызла графа той же ночью. Его похоронили со всеми подобающими почестями. Никто и слезы не проронил над могилой изверга, но рано все радовались освобождению от ненавистного пришлого…

Он появился на третью ночь, помолодевший и ставший невероятно красивым. Словно зачарованные, женщины, не раздумывая, отдавались прекрасному мертвецу.

В окрестностях стали пропадать люди. Поползли слухи, что в их смерти виноват граф, разгуливающий по ночам в сопровождении волков. Он выпивает кровь несчастных, а тела отдаёт на растерзание серым хищникам…

Через девять месяцев родился первый бастард воскресшего Гифреда. Мерзкое чудовище умерло через час после появления на свет к огромной радости матери…

За первым монстром появился второй, третий – и вот тогда все поняли, что граф стал вампиром! Замок освятили, но это не помогло…

Граф Эструк, сжигавший ведьм во имя Христа, стал исчадием ада. Проклятым! Он до сих пор разгуливает рядом с бывшим владением… И всё так же находят мёртвых уродцев… – Старуха замолчала. Она смотрела на Изабеллу, ожидая вопросов; и те незамедлительно последовали:

– А при чём тут я?

– Ты – та, кто сможет убить графа-мучителя.

– Я? – искренне удивилась Блер.

– Именно ты! Девочкой, подброшенной послу из далёкой Англии, была твоя прабабушка.

– Но почему я, вампир, должна убить другого вампира?

– Чтоб прервать проклятие и не позволить ещё через три поколения появиться новому вампиру, который до перерождения вынесет множество мук и потеряет ребёнка!

Иза ошеломлённо взирала на умирающую от ожогов женщину. Если она не лишилась от боли и горя рассудка, то выходило…

– Вы хотите сказать…

– Ты–Изабель Рейс!

– Но как такое возможно? – беспомощно смотрела в глаза старухи вампирша.

– Ты завершила проклятие, благодаря которому убитый тобой граф обрел бессмертие! Ты сделала его ненавистным горячо любимому им Богу, но, как любое зло, он получил возможность возродиться! Гифред не горит в аду, а разгуливает по земле, питаясь кровью молодых женщин и обладая их телами. Он до сих пор получает удовлетворение, совершая то, за что его проклинали – убивает и насилует!

Изабель вскочила на ноги.

– Ты хочешь сказать, что если я не смогу этого сделать, мой правнук или правнучка повторят судьбу Изабеллы Блер?

– Да, кроме моих потомков будут гибнуть и твои! Твой ребёнок уже рождён для продолжения рода Изабель Рейс!

Вампирша сжала пальцы в кулак и прикрыла глаза.

– Ты знаешь, кто это?

– Я знаю всё!

Изабель зарычала, не в состоянии контролировать приступ ярости.

– Так скажи!

– Я поведаю даже больше! Всё повторяется. И та, что убила тебя как человека, забрав новорожденную дочь, связана с тобой кровными узами!

Глава 3.3

– Дочь…

Изабель не осознавала ничего из того, что ещё говорила цыганка. Она смотрела широко открытыми глазами, не замечая происходящего вокруг. Все краски дня поблёкли, окружающий мир растворился, заполнив разум непонятными воспоминаниями.

Она глядела сверху вниз на каменную, освещённую факелами темницу. На лежащую без сознания поверх грязного тюфяка женщину в задранной до пояса окровавленной нижней рубашке. На красавицу в дорогой одежде, принимающую из рук старухи такую же огненно-волосую, как и сама, девочку. Комочек окровавленной плоти, дрыгающий крохотными ручками и ножками, отчаянно вопил, заявляя криком права на данную ему Богом жизнь.

– Джинджер…

Громкий стрекот подруг прервал процесс созерцания. Они предупреждали, что к башне приближается человек.

Она оттолкнулась сухими когтистыми лапками от камня перед узким оконцем и, поймав поток ветра, расправила чёрные крылья, взмывая высоко вверх…

– Изабель! Изабель, очнись!

Вампирша с трудом возвращалась в сознание.

Она почувствовала крепкие руки Дерика на спине и талии; он удерживал её на весу. Рыцарь вздохнул с облегчением, заметив, что зрачки подруги приняли нормальный размер.

– Где ты была в этот раз? Я всегда боюсь, что ты потеряешься в тех видениях и не сможешь вернуться.

– Джинджер… – По щеке мёртвой подруги бывшего крестоносца скатилась слеза.

Он хорошенько встряхнул Изабеллу.

– Какая Джинджер? Кто это?

– Дочь! – рассмеялась она сквозь слёзы. – Моя, понимаешь? Малышка с волосами яркого пламени!

Теперь уже пришла очередь удивляться Дерику. Он поставил подругу на землю, стараясь понять, о чём она говорит.

– Объясни ты как следует, какое «пламя»?

Изабель бросилась на колени рядом с человеком, в венах которого текла её кровь, не тратя драгоценное время на разъяснения вампиру. Цыганка могла умереть в любую минуту, а ей ещё так много нужно узнать.

Она краем глаза следила за облаками, отмечая по ним бег времени.

– Это он – мой дар колдуньи?

– Да, – улыбалась стянутыми морщинами губами старуха, вторя вампирше. – Бедная девочка, ты не знаешь, насколько сильна. Ты так радовалась, разговаривая с волками, что не замечала, на что способна ещё. И даже побывав в теле птицы, не поняла, что ворон – это не только сила ветра, а память, долгая память, накопленная за столетия!

– Но как я смогла это сделать? – Изабель пыталась разобраться, как управлять подаренными предками способностями.

– О чём ты думала, перед тем как увидеть малютку?

– Об Англии и той башне, в которой у меня отняли её, – отвечала она с усердием примерной ученицы.

– Твоя душа была там и вселилась в ворона. Ты прочла его память.

Следующий вопрос белошвейка задавала с замиранием. Если сейчас ей ответят «нет», то она ещё не раз сможет вернуться к башне и любоваться красавицей-дочкой.

– Это случайно?

– Нет, ты всегда будешь точно определять того, кто тебе нужен.

Вампирша рассмеялась. Впервые за столько времени она была хоть на мгновение по-настоящему счастлива.

– А что я ещё могу видеть? – Её глаза блестели любопытством ребёнка.

– Всё, что захочешь. Дар привязан не только к месту, но и человеку.

– Я смогу… – Изабель не решалась выговорить имя графа.

– Да! Ты можешь его увидеть в любое время, но будь осторожна!

– В чём?

В голове белошвейки сразу же возникла мысль: «Он всё-таки женился!» Она с облегчением вздохнула, услышав ответ:

– Твоё тело слишком уязвимо, когда его покидает душа. Ты не сможешь летать как Рейс, тебе не передана её сила. Кто-то должен всегда находиться рядом, чтоб вернуть тебя в случае опасности в твою оболочку.

– Я смогу найти свою дочь? – Изабель застыла в ожидании ответа на главный вопрос, что не давал спокойно ходить по земле, каждую секунду напоминая о потерянной любви и бессилии против коварства Жаклин.

Однако получила вовсе не то, на что очень надеялась:

– Только если ворон иль волк видели, куда её спрятали.

Хотя и эти слова вселяли надежду. Вампирша попыталась выразиться предельно ясно:

– А ты можешь узнать это?

– Нет, в замке есть ведьма намного сильнее меня, и это счастье, что она позволила тебе разглядеть девочку.

Но и этот ответ дарил возможность на обретение счастья. Если Тильда не зла на неё, то, может, подскажет где найти ребёнка?

Изабель по-прежнему улыбалась: перед глазами стоял живой комочек, созданный из её плоти и крови. Она не умерла безвозвратно, частица её живёт и растёт, и сможет родить ещё не одно живое существо. Смерть в лице Жаклин не смогла победить Блеров!

И только тут до белошвейки дошли остальные слова цыганки…

– Я связана с леди Бедфорд кровью?

Она впилась глазами в лицо старой женщины, только сейчас заметив, насколько той стало хуже; она хрипела, пытаясь что-то сказать растрескавшимися губами.

Изабель зарычала. Что значит подаренная ей вечность против беспомощности продлить хоть на миг жизнь человеку?

«Живи, живи, живи!» – набатом стучали в висках слова, отдавая болью в мёртвое сердце.

Она шептала, словно молитву, обращаясь к всевозможным богам и покровителям:

– Нет, не умирай! Не сейчас!

Вампирша чувствовала себя загнанной в угол волчицей. Отчаянье разрывало грудь, горло саднило желанием выть от беспомощности.

– Прошу тебя, не умирай! Ты так много должна мне ещё объяснить, я не смогу одна разобраться во всём, – разрыдалась она, вмиг растеряв привитые Дериком выдержку и хладнокровие.

Изабель чутко прислушивалась к клокотанию, пытающемуся прорваться словами сквозь пересохшее горло цыганки. Наконец ей это удалось.

– Ты всё сможешь, – сорвался слабый шелест с синеющих губ. – Но ты должна ему вырвать сердце.

– Кому? За что? – Изабель с непониманием смотрела в невидящие глаза старой женщины.

– Адриану, виновнику нашей смерти…

Цыганка выдохнула, произнеся последние слова, и вытянулась. Взгляд замутнённых бельмами глаз устремился в небо. Она больше не дышала. Освобождённая из телесного плена душа неслась ввысь навстречу любимым детям.

Вампирша плотно сомкнула покойнице веки и завыла поминальную песню волков, приподняв старуху за плечи. Где-то в горах эхом вторили серые хищники.

Изабель положила седую голову цыганки себе на колени.

– Прости меня, абуэла, прости, что так поздно пришла…

Рука Дерика легла на плечо подруги.

– Ты ничего не могла для неё сделать.

– За это и прошу прощения.

Бывший крестоносец огляделся по сторонам. Вой волков стих, но оставаться здесь дольше было небезопасно. Монахи наверняка уже оправились и готовят облаву на пособников ведьмы.

– Что будем делать с телом?

– Я не знаю, по какому обычаю их хоронят. Нужно найти табор. – Изабель глубоко дышала, пытаясь вернуть хладнокровие.

– Это сделать легко. Принюхайся. – Дерик подсунул руки под мёртвое тело старухи и поднял над землёй.

– Запахом цыганки тянет с пещер в скалах, что в миле отсюда. Возможно, там ночуют её родные. Я отнесу цыганку к ним.

Её горький аромат…

Сердце вампирши наполнилось злобой. Запахом гари, костра, пепла дочери, внучки – девочек, чью боль старая женщина забрала себе!

Монахи, монахи, монахи… Отчего они постоянно преследуют её, рассеивая смерть рядом с собой, в прошлом и настоящем, пытаясь забраться в будущее?

Изабель перевела взгляд с умиротворённого лица цыганки на рыцаря.

– И что ты скажешь теперь? – Её голос дрожал, перед глазами стояло видение с другим ребёнком: тело девочки, обугленными руками обнимающее мёртвую маму. – Я должна их любить?

Дерик знал, о любви к кому говорит разъярённая подруга.

– Скажу словами Иисуса: прости им, Отче, ибо не ведают, что творят!

– Ну, тогда и меня пусть простит, ибо я творю то, что ведаю!

Изабель бросилась бежать в сторону постоялого двора.

Дерик осторожно уложил мёртвую женщину назад на землю и рванул следом, но догнать Блер было уже невозможно.

Она рывком распахнула низкую дверь и зашла в полутёмную залу.

Сопровождающие её спали, положив головы прямо на стол. Хлоя дремала на коленях Барни.

Пилигрима, на его счастье, уже не было, как и дочери хозяина. Сам же он ворошил кочергой в очаге, собирая тлеющие угли в кучу.

Здоровяк, обернувшись на стук двери, приветливо улыбнулся.

– Сеньорита, я собираюсь жарить рагу. Вы останетесь на обед? – Улыбка постепенно сходила с бледнеющего лица, глаза наполнялись ужасом. – Что с вами, леди Гламорган?

Изабель медленно подходила к доносчику, стараясь растянуть страх его последних минут. Она оскалилась, обнажив выпирающие клыки, и прорычала:

– Так что там тебе предсказала цыганка? Казнь после смерти её ребёнка?

– Да… – прошептал вмиг одеревеневшим языком испанец.

Изабель криво усмехнулась:

– Глупец, ты так и не понял, что она предлагала тебе молчать и остаться в живых. – Вампирша ухватила мычащего что-то нечленораздельное толстяка за грудки когтистыми пальцами и приподняла над полом. – Её детей сожгли на костре, и вот я пришла за тобой!

– Но… вы… же… живая…

– Давно уж нет, – последнее, что услышал клеветник, перед тем как «мертвячка» вырвала его сердце.

Тело Адриана с шумом упало на пол, задев головой угол деревянной скамьи, но он уже не чувствовал боли…

Изабель, услышав тонкий вскрик, обернулась. В её ладони, исходя паром, трепыхался мгновение назад изъятый орган. По тонким пальцам стекала кровь, издавая мягкий звук, нежными колокольчиками наполняющий уши хищницы. Сладкий гимн смерти врага, сконцентрированный в маленьких красных капельках…

Плюм-плюм-плюм…

– Ааааа! – завопила Хлоя, в ужасе уставившись на руку баронессы.

Барни прикрыл глаза любимой ладонью и прижал голову к груди.

– Тише, девочка, тише. Не нужно кричать, успокойся.

Опоздавший на несколько мгновений Дерик впервые пожалел пышногрудую девицу.

– Хлоя, поверь, на то есть причина.

Он приблизился к Изабелле и, забрав кровавый трофей, вставил назад между рёбер трактирщика, шепнув чуть слышно:

– Я просил никогда не делать подобного прилюдно. Старуха отомщена, ты выполнила часть своего предназначения и стала намного сильнее. Давай двигаться дальше, не становись такой, как графиня Бедфорд.

Изабель уткнулась головой в грудь друга, худенькие плечи вздрагивали. Рыцарь провёл ладонью по бледной щеке вампирши, пальцами вытирая холодные слёзы.

– Теперь я понимаю, почему ты такая, но любую силу можно обратить во зло или добро. Выбор за тобой.

– Добро…

Дерик сжал баронессу в объятиях, втянув ноздрями запахи леса и гари, сохранившиеся в волосах наследницы древних колдуний. Он, едва слышно, произнёс:

– Я всегда знал это…

***

Корабль, поскрипывая мачтами с туго натянутыми парусами, плавно двигался, огибая небольшой, покрытый густой зеленью остров.

Ричард, в отличие от остальных, не смог заснуть после обеда. Стены тесной каюты давили, а мощный храп Кевина навевал ненужные мысли. Он стоял на корме, возле рулевого, наблюдая за отработанными годами движениями крепкого матроса.

– Ты давно ходишь на этом корабле?

– Третий год пошёл, Ваше Сиятельство.

– Всем доволен? Хорошо кормят? – Бедфорд разглядывал босые ступни матроса, отбивающие пятками по деревянной палубе.

– Кормят-то неплохо, но если бы давали эля на пару черпаков побольше…

Граф рассмеялся:

– Тогда бы твои руки тряслись от пьянства.

Рулевой улыбнулся, сверкнув зубами, белым пятном выделяющимися на выдубленном ветром да солнцем лице.

– И то верно, Ваше Сиятельство, всего нужно в меру, а мера у нас большая.

– Куда ты всё смотришь?

– На мачту! – махнул рукой матрос в направлении квадратного, надутого ветром паруса.

Ричард разглядел чёрного ворона, примостившегося на рее.

– Откуда он здесь?

– Наверное, с острова прилетел. Ещё немного – и не сможет вернуться назад.

– Странно, впервые вижу такое. – Птица умудрялась удерживаться на месте, сопротивляясь резким порывам воздуха.

Матрос согласился с хозяином:

– Я тоже. Сидит уже долго и всё на вас смотрит, милорд.

– На меня? – искренне удивился граф.

– На вас. – Рулевой, громко высморкавшись, вытер пальцы о толстый плащ.

– А почему не на тебя? – Ричарду показалось, что ворон кивнул.

– Я не чувствую его взгляда, а то давно прогнал бы прочь ангела смерти.

– Ангел смерти? – Граф мог поклясться, что рассмотрел блестящие глазки-бусинки, пристально вглядывающиеся в его лицо.

– Ну да. Вороньё же питается падалью, оттого и живёт так долго. – Рука, удерживающая рулевое весло, напряглась. – Мне слишком рано становиться их кормом. Я боюсь умирать.

Ричард не ответил сразу, а повернулся в сторону моря.

Зелёные волны с шумом бились о просевший борт корабля. Налетевшие с острова чайки ныряли в воду, с криком вырывая друг у друга выброшенные коком остатки пищи. Высоко в небе, почти сливаясь с облаками, реял альбатрос.

Привычная в последнее время тоска накрыла с головой. К ней присоединилась непонятная тревога. Как будто бы он упускал что-то очень важное, но что?

Граф чувствовал затылком взгляд и понимал, что это не взор человека. Он провёл рукой по отшлифованному до блеска дереву и чуть слышно проговорил:

– Ты боишься смерти, а я – жизни…

– Вы что-то сказали, Ваше Сиятельство? – обернулся матрос к хозяину корабля.

– Нет, ничего.

– Показалось…

Но слова не остались не услышанными острым слухом вампирши.

Изабель с неохотой взмахнула крыльями, полетев назад к острову. Никто не должен гибнуть ради её любопытства – ни волки, ни вороны…

***

В далёкой Англии не спалось старой Тильде. Она смотрела пустым взглядом на плошку с огарком свечи, пристроенную на самом краю стола, и прислушивалась к тому, о чём шептал за узким окном южный ветер.

– Блер всё знает теперь, и многое может… – тяжело вздохнула она.

Старуха повернулась к двери, туда, где висела голова кошки. Согласно кивнула, словно услышав что-то в ответ, и протянула:

– Да…

Колдунья поднялась с тюфяка, расстеленного поверх огромного сундука, налила в медный кубок заваренного с вечера зелья и, отхлебнув глоточек, скривилась от ударившего в нос зловония. Но горький напиток делал своё дело: живительное тепло разбежалось по венам.

Тильда стянула концы толстой накидки Жаклин на груди и снова задумалась. Затем притушила фитиль пальцами и в полной темноте вынесла вердикт:

– Но девочке этого знать не нужно…

Глава 4.1

– И что теперь?

Дерик усадил Изабеллу за стол.

Глубокая глиняная посудина, наполненная до краёв, стояла на прежнем месте, дожидаясь леди Гламорган. Чистая вода оказалась как нельзя кстати.

Изабель опустила руки в чашу. Кипяток давно остыл, но именно прохлады хотелось разгорячённой казнью вампирше.

Если бы она могла, как прежде, насладиться утренней свежестью, почувствовать, что наполняются холодом, разворачиваясь сдавленные ужасом лёгкие.

Мёртвых нельзя испугать собственной смертью – они её уже пережили, но видеть, как пузырится и лопается подкожный жир на руках горящего заживо ребёнка… чувствовать запах горелого человеческого мяса, проникающий во все поры твоего тела, наполняя не только воздух, но и память своим отвратительным вкусом…

Изабель плотно смежила веки, зубы и пальцы. Незачем пугать полным ярости взглядом, рыком и без того впавших в оцепенение людей.

Жилы на кулаках напряглись и стали выпуклыми. Вампирша тёрла ладони друг об друга, приказывая хищнице спрятать когти. Прозрачная жидкость моментально стала алой.

Леди вынула отмытые руки и обтёрла о приготовленный кусок чистой льняной ткани.

За всё время никто, кроме Дерика, не проронил ни слова.

Хлоя со страхом смотрела на госпожу, понимая, что никогда больше не сможет назвать её Изой. Прежняя белошвейка Блер умерла для неё навсегда – сегодня состоялись её похороны. Жаль, что никто не сможет отпеть панихиду по усопшей. Женщина с идеально прямой спиной, надменным взглядом и прекрасным бледным лицом, восседавшая во главе стола, не могла быть никем иным, как Белиндой де Клер, баронессой Гламорган.

Мысли Хлои странным образом совпадали с размышлениями всех находившихся в зале людей. Только бывший крестоносец заметил невероятное сходство между этой женщиной и графиней Бедфорд. Прежняя Изабель, перешагнув черту сверхжестокости, умерла и для него…

Дерик смотрел на воспитанницу. Он не стал любить её меньше, но окончательно понял, что нет никаких надежд на ответное чувство. Граф Бедфорд и дочь – те, ради кого она изо всех сил будет цепляться за жизнь и пойдёт на любое преступление.

Рыцарь обвёл взглядом присутствующих в полутёмном зале постоялого двора. Лучше никому не становиться на пути Белинды де Клер, даже друзьям, приоритет будет всегда на стороне тех двоих…

– Что нам теперь делать? – Гион первым задал вопрос, волнующий всех.

– Что делать? – Баронесса встала из-за стола и направилась к выходу, но на пороге оглянулась. Взор леди Гламорган наполняла решительность.

– Подожжём трактир и двинемся дальше. – Она с презрением посмотрела в сторону трупа человека, обрёкшего на смерть её родственников. – Огонь заметёт все следы. Это будет погребальный костёр не для доносчика, а по моему прошлому.

Вампирша ответила на немой вопрос Дерика, брезгливо сморщившись при виде кровавых капель, тёмными пятнами растёкшихся по серым шоссам:

– Мне необходимо переодеться. Обсудим всё по дороге.

Рыцарь согласно кивнул, но позволил себе спросить вслух мучавшее его:

– Что ты решила, куда теперь направляемся?

– Ничего не изменилось. Мы по-прежнему ищём того, кто пытался убить графа Бедфорд, а значит, едем туда, где он ночевал в последний раз…

По мокрой, раскисшей после ночного дождя дороге двигался кортеж, состоящий из пяти рыцарей, закованных в железные доспехи, и большой крытой повозки. Отдохнувшие лошади перебирали копытами по вязкой глиняной жиже.

На освободившемся от тяжёлых туч небе весело светило солнце, приветствуя путешественников, готовых к решению трудной задачи: сразиться с коварным врагом, плетущим на землях Испании заговор против подданных далёкого английского трона.

За спиной кавалькады небосклон имел совершенно другие цвета. Его окрасили густой чёрный дым и высокие языки яркого пламени, исходящие от горящего огромным факелом постоялого двора. К нему по узкой тропинке, ведущей в деревню, с громким плачем бежали две так и не дошедшие до храма для утренней проповеди женщины.

Перед охваченным пламенем домом их ожидали воющие по погибшему хозяину псы, стряхивающие с густой шерсти искры и серые хлопья жирного пепла. На шее одного из лохматых охранников болтался кожаный кошель, доверху наполненный серебром – подарок баронессы Гламорган, знающей не понаслышке, сколь трудно остаться ни с чем на руинах отчего дома…

***

Изабель несколько раз останавливала жеребца и подолгу всматривалась в скалистые хребтины гор. Её не покидало чувство, что за отрядом ведётся слежка. Однако сколько бы ни вглядывалась в уходящие в облака чёрные угрюмые вершины, обнаружить ничего не могла. Даже запаха незаметных преследователей невозможно было учуять: ветер дул в направлении путников. И то, что витало в его оттенках, настораживало не менее неприятного чувства тяжёлого взгляда в спину.

Дерик, приблизившись к подруге, заговорил тихим шёпотом:

– Ты тоже это ощущаешь?

– Слежку?

Рыцарь кивнул в ответ.

– Да. Но не только это меня беспокоит. Я чувствую запах далёких костров.

– Не мудрено. Впереди нас ожидает небольшой городок и замок властительницы Бискайи.

– Нет, я говорю о других кострах – на них жарят не дичь. Я чувствую смрад горелого человеческого мяса.

– Этот костёр догорел несколько часов назад, но вонь от него сохранилась в складках нашей одежды.

Изабель задумчиво покачала головой, отрицая слова бывшего крестоносца:

– И снова нет. – Она посмотрела в бордовые глаза вампира. – Это не костры инквизиции, а запах из детства. Я чувствовала его и перед замком Бедфорд, незадолго до нашего вторжения. Так пахнут горящие трупы. И имя палача, поразившего тех мёртвых людей – чума!

Дерик оглядел сопровождавших их живых рыцарей. Он знал, насколько быстро распространяется «чёрная смерть», а значит, каждому из вверивших им свои жизни людей угрожает опасность.

Бывший монах перевёл взгляд на баронессу, облаченную в одежды воина.

– Ты не можешь ошибаться? Ничего не чувствую, – повёл он носом.

– Нет! Болезнь забрала отца, я отличу её смердящую вонь из тысячи запахов. И эти костры смерти не единичны. Впереди нас ждёт что-то страшное. Я сама очень хотела бы, чтоб мои предчувствия оказались неправдой.

Рыцарь молчал; он помнил, сколь странными казались ему предсказания Изабеллы раньше, но сегодня цыганка открыла источник дара подруги. Для сомнений не осталось причины.

Он хлопнул по чёрному крупу жеребца белошвейки, приказывая двигаться, и направил следом свою кобылу.

– Не оглядывайся больше по сторонам. Не нужно показывать, что мы знаем о преследовании. А вот говорить родным о чуме или нет – решай сама.

Изабель пришпорила коня и понеслась во главе кортежа.

Дерик не отставал. Он ожидал ответа, от коего зависело всё их дальнейшее поведение. Возвращаться в порт и бежать из страны, которую скоро накроет смерть, или остаться в Испании и выполнить возложенное предками на воспитанницу предназначение?

Баронессе хватило нескольких минут на раздумье. Она прокрутила в голове все возможные варианты поведения их отряда и грозящие последствия, сделав вывод, что убегать не стоит. Они станут решать проблемы по мере их поступления. В конце концов, есть средство спасти друзей от любой гибели: в их с Дереком клыках течёт яд бессмертия.

Она обернулась к вампиру и, не поднимая забрало шлема, на ходу озвучила принятое решение:

– Мы продолжим путь. Я всегда смогу узнать, что впереди – достаточно попасть в безопасное место и вселиться в ворона. За нами идут волки – они разведают всё, что творится на мили вперёд. Лучше смотреть опасности в лицо, чем позволить ей ударить в спины.

Рыцарь улыбнулся. Такой воспитанницей вправе гордиться каждый наставник.

– Ты совершенно права. – Он оглянулся на всадников и карету, с грохотом несущихся следом. – На том и порешим, а людей обязуем мыть руки вином и поменьше общаться с местными.

Дерик чуть отстал, прежде чем перекреститься, произнеся про себя: «Пошли, Господи, всем нам спасение!»

Глава 4.2

Воздух постепенно прогревался. Облако испарений повисло над извилистой дорогой, окрестности накрыл густой туман.

Лошади громким фырканьем выражали протест против езды по узкой тропе, которую они определяли лишь по запахам пота и собственных испражнений, оставленным сутки назад.

Изабель успокаивала вороного жеребца ласковым постукиванием по загривку и словами уверения, что отлично знает, куда его править, и не позволит сломать тонкие ноги.

Она затянула любимую песню, чтобы остальные шли на голос. Останавливаться на привал не было времени. Ко многим опасностям добавилась новая, нестрашная для вампира, но способная забрать у остальных самое ценное – жизнь человеческую…

Дерик натянул поводья, на скаку останавливая лошадь. Кобыла встала на дыбы, возмущённо заржав и рассекая копытами белую пелену воздуха.

Изабель и остальные следовали его примеру. Вороной жеребец баронессы встревожено всхрапывал, пытаясь рассмотреть кого-то в густом тумане.

Вампирша, спрыгнув на землю, обратилась к рыцарю:

– Делать и дальше вид, что мы не замечаем слежку, не имеет смысла.

Он также покинул седло, достал из ножен меч и, встав перед воспитанницей, прокричал:

– Выходи! Не заставляй нас пускаться в охоту! – Он показал Изабелле, вставившей болт в арбалет, один палец, констатируя, что враг в единственном числе. – Ты один, а нас много, и двое обладают силой не меньшей твоей!

Гулкое эхо отнесло в скалы и вернуло назад отрывок фразы: «Ты силой… силой…» – наполняя уверенностью, заставляя расправить плечи и выпрямить спины мужчин.

Они последовали за Блер, зная, что путь может быть коротким и лишь в одну сторону, а значит, нужно помочь дорогому для них человеку. Постараться забрать с собой на тот свет как можно больше врагов.

Тёмное движущееся пятно возникло впереди. Вампиры подняли оружие, готовые отразить любой выпад противника.

Невысокая человеческая фигура сделала шаг вперёд. Марево густого облака расступилось – и на свет Божий показалась молодая девушка в чёрном плаще, накинутом поверх зелёного платья.

Изабель с Дериком переглянулись; запах юной особы отличался от того, что почувствовали они в порту, хотя некоторые оттенки казались очень похожими.

– Кто вы? – поинтересовался рыцарь, зная ответ.

Он не опускал меч, краем глаза наблюдая за обочиной. Там, за скалами, с подветренной стороны могли находиться другие вампиры.

Девушка скинула капюшон на плечи. Она обвела взглядом спутников говорившего, надменно произнеся:

– Кто вы такие? Что вам нужно в землях Бискайи?

Дерик усмехнулся. По осанке и гордой посадке головы было понятно, что перед ним не простолюдинка, а по дерзости и смелости – что незнакомке есть кого защищать на этих землях.

– Негоже благородной даме отвечать вопросом на вопрос. – Усмехнулся Дерик, определив, что вампиром та стала не так давно. – Очевидно, вы успели подзабыть привитые с детства манеры.

Сеньорита вперила в рыцаря кроваво-красный взгляд.

– Это так заметно?

– Да! – сделала шаг вперёд Изабель. – Белинда де Клер, баронесса Гламорган с сопровождением. А теперь прошу ответить, кто вы и почему нас преследуете?

Нежить в плаще повела носом, пытаясь понять, не обманывает ли её обоняние. И, убедившись, что нет, с удивлением принялась рассматривать облаченную в одежду воина девушку. Вампир с янтарного цвета глазами встречался ей впервые.

– Я Джейн де Аро…

***

Тильда враз распахнула веки, будто и не было нескольких часов сна. Она почувствовала, что Жаклин нуждается в её совете.

Колдунья, наспех сполоснув лицо и накинув толстое шерстяное платье поверх сорочки, вышла из узкой, как келья, спальни в коридор. Ей не нужен был свет. Она отлично ориентировалась в темноте коридоров, изучив за много лет каждый камешек, выложенный на нескольких метрах, отделяющих комнатку от господских покоев.

Ведьма прошмыгнула мимо дремлющего стражника и толкнула дубовую дверь спальни дочери.

Жаклин не спала. Она сидела за столом, расположенным рядом с огромным камином, и что-то писала. Гусиное перо поскрипывало, перекликаясь с треском дров в камине, оставляя на бумаге ровные строчки крупных букв, выведенных твёрдой рукой чернилами из сажи.

Леди оторвала взор от письма и, окинув кормилицу взглядом, задала вопрос:

– Почему не спишь в столь ранний час, отчего так легко одета?

– То же самое можно спросить у тебя. – Тильда, присев на кресло, протянула руки к живительному теплу огня. – Что-то случилось?

Графиня отложила перо и поднялась из-за стола.

– Неужели ты думала, что я смогу уснуть после твоего рассказа? Моим детям угрожает опасность, будущее нашего рода под угрозой, а я должна спать?

– Что ты можешь сделать сейчас?

– Написать Эдуарду Третьему или попросить помощи и заступничества у королевы Филиппы!

– А чем объяснишь свою просьбу?

– Как «чем»? Вероломным предательством короля Арагона!

Тильда покачала головой. Вспыльчивость Жаклин иногда пугала её, порой смешила иль раздражала, но сейчас ставила под сомнение вменяемость воспитанницы.

– А что ответишь на вопрос, каким образом тебе стало известно, что произошло в землях Испании? Хочешь, чтоб тебя обвинили в ереси и отправили вместе со мной на костёр?

– Какой «костёр»? И при чём тут ты?

– Как ты могла узнать обо всём, если гонец с требованием Педро Пятого с приказом наложить арест на убийцу брата, только отправился в порт? – Тильда смотрела во встревоженные глаза любимой девочки. – Меня ненавидит вся округа, считая причиной многих творимых тобой злодейств, и называют за глаза ведьмой. Как думаешь, что они скажут на опросах инквизиторам, если те явятся в замок по твою душу?

Леди Бедфорд выдула ноздри, произнеся полным ярости голосом:

– Кто посмеет тронуть меня?

Кормилица прикоснулась к платью воспитанницы.

– Милая моя девочка, ты полагаешь, при дворе Эдуарда Третьего не найдутся священники, желающие обвинить тебя в колдовстве, а заодно и всю семью? Думаешь, никто не захочет прибрать ваши земли к рукам? Будь жив Ричард-старший, я была бы спокойна, но защита графа от кучи «голодных собак» может стать непосильной для королевы.

Жаклин мерила шагами просторную комнату. Наконец, приняв решение, вернулась за стол, и, схватив перо, принялась за новое письмо, не отвечая на вопросительные взгляды Тильды.

Лишь выведя последние буквы, она подняла взор, ответив на немой вопрос верной служанки:

– Я предложила Винсу сопровождать меня в Лондон. Уж кому-кому, а графу Пембрук не посмеет отказать никто, а уж тем более в вопросе защиты жизни и чести будущего зятя! Это будет не просьба об аудиенции, а приглашение присутствовать на свадьбе наших детей венценосных персон и их окружения.

Леди положила перед собой чистый лист и добавила без всякого перехода:

– Ненавижу покойного мужа за многое, но сейчас больше всего за то, что не хотел иметь много детей. Он умер, а я должна отдуваться за всех, беспокоясь о сохранности рода…

Тильда тяжело вздохнула. Как всегда интересы графства выходят на первое место, и даже любовь к детям уступает место расчётливости. В какой момент дочь начала черстветь душой? Что стало причиной? Жестокость Ричарда? Или стремление сберечь род любой ценой идёт от далеких предков, чья кровь течёт в жилах девочки? И что станет с ней, когда произойдёт неизбежное?..

– Ты хочешь ускорить свадьбу?

– Да! Винс – сила, жизненно необходимая сейчас Ричарду. Чем раньше Гвен взойдёт на его ложе, тем скорее увидят свет новые Бедфорды. – Графиня, заметив смятение в глазах колдуньи, произнесла: – И никто не сможет убедить меня в обратном!

Тон её голоса не терпел возражений, но всё же кормилица попыталась сделать это.

– Не только Ричард способен дать жизнь новым отпрыскам. Ты, как всегда, забываешь о Кевине.

Жаклин усмехнулась, прервав кормилицу:

– Я говорю об истинной крови Бедфордов, пусть даже этот брак был для меня ненавистным.

– Послушай себя: кровь, род. В твоих словах нет места любви…

– Так было и будет всегда, и не мне давать благословление на изменение традиций. Титул передаётся с кровью отца. Сыну простого рыцаря не место на графском троне! Но это не значит, что я его не люблю.

Тильда вспомнила вещий сон и, склонив голову, тихонько пробормотала себе под нос:

– Надеюсь, что так и есть, иначе тебе не пережить этого…

Жаклин не слышала последних слов. Она обмакнула кончик пера в глиняную чашку и принялась выводить на желтоватом листе ровные буквы.

Старуха же, щурясь подслеповатыми глазами на ярко полыхающий в камине огонь, погрузилась в воспоминания…

Глава 4.3

Лишь спустя три месяца после брачной ночи, Жаклин решилась снова лечь в постель мужа, чтобы исполнить супружеский долг и зачать наследника. В ту ночь, как стало известно позже, когда королева Изабель, прозванная Французской волчицей, родила свою вторую дочь, Джоан.

Тильду насторожило такое совпадение. И она провела обряд, целью которого было заручение, что младенец, поселившийся в лоне матери, будет мужского пола, а в качестве извинения перед судьбой дала обещание, что следующего ребёнка леди Бедфорд нарекут именем, начальной буквой которого станет «Д».

Чего стоили часы любви с графом и последующая беременность её девочке, старая ведьма вспоминать не любила. Она легко залечила оставленные зубами раны, но умиротворить душу не смогла.

В ту ночь Жаклин поставила крест на своих надеждах исправить мужа и добиться от него хоть подобия нежности. Юная леди поняла, что заключившая договор с дьяволом Тильда намного чище душой и помыслами, чем являющийся сыном сатаны во плоти Ричард Милтон, граф Бедфорд. Насмешки же по поводу растущего живота, лишь утвердили её в этом.

Жаклин была отлучена от постели сластолюбивого мужа. Вместе с графиней получила свободу и Тильда, но вовсе не была рада этому. Она успела привыкнуть просыпаться под мерное похрапывание Ричарда и к ощущению тепла его тела подле себя по утрам, и даже успела по-своему полюбить садиста. Её душа разрывалась между двумя любимыми – дочерью и мужчиной.

Сносить издёвки лорда над Жаклин становилось всё труднее, как и наблюдать за девками, каждый день менявшимися в его постели. Ревность съедала не знавшую прежде любви душу. Она выла по ночам, уткнувшись в подушку, слыша сердцем каждый сладостный вздох и стон, доносившиеся из спальни графа, ощущая его пальцы, вжатые в плоть другой женщины, мечтая снова почувствовать прикосновения жёстких губ своей кожей.

Мысль, что плотская привязанность к жене смогла бы изменить Бедфорда в лучшую сторону, всё чаще появлялась в голове. Но боязнь, что слишком много заклинаний могут повредить его здоровью, останавливала.

Терпения хватило всего на месяц. Колдунья решилась на крайние меры. И моча Ричарда, забранная из ночного горшка, послужила для нового обряда, но всё пошло не так…

Лорд Бедфорд, внезапно потерявший мужскую силу, с негодованием замечал, что желание охватывало его обвисшие чресла лишь рядом с раздувшейся, словно брюхатая корова, женой. Несколько недель ему удавалось сдерживать похотливые помыслы. Воображение, рисующее пузатую Жаклин, раскинувшуюся на супружеском ложе, отравляло сознание, но похоть довлела над разумом.

И однажды, изрядно перебрав эля, он ввалился в её покои…

Тильда проснулась от криков графини глубокой ночью и босая, в одной лишь сорочке, кинулась в спальню дочери. Время, потраченное на несколько шагов, отделяющих келью от покоев, показалось вечностью. То, что она там увидела, заставило замереть сердце…

Граф насиловал женщину, носившую в чреве его наследника, с особым остервенением, рыча и вскрикивая с каждым толчком, получая несравненное удовольствие от громкого визга беременной, сыплющей на его голову проклятия. Он мстил за странную избирательность мужского бессилия, сделавшую невозможным совершать это с другими, и наслаждался плодами мести…

Лишь вдоволь насытившись обмякшим телом впавшей в транс жены, Бедфорд покинул спальню, грубо оттолкнув замершую на пороге кормилицу.

Описать словами весь ужас и степень раскаяния матери при виде избитой, растерзанной дочери было невозможно. Седая прядь, появившаяся в густых волосах колдуньи – лишь отражением опустошения, заполнившего выжженную душу. Она могла содеять многое, но даже прислужнице сатаны неподвластен бег времени и нельзя повернуть его вспять…

Её ревность стоила Жаклин почти двух пинт крови и преждевременных мучительных родов…

– Так почему? – вернул Тильду в реальность громкий голос графини.

Одинокая слеза пробороздила морщинистую щёку. Она, подняв голову, встретилась с вопрошающим взглядом зелёных глаз дочери. Та повторила ещё раз вопрос:

– Почему ты так и не вышла замуж? Я помню, каким восторгом светились глаза мужчин при виде твоей ладной фигуры. Ты могла стать счастливой в браке и жить удачно с твоими-то умениями.

Тильда горько усмехнулась. Меньше всего в этот момент ей хотелось отвечать на данный вопрос, но жизнь её можно назвать всякой, только не неудавшейся. Ей посчастливилось испытать силу мужской любви, пусть извращённую и обретённую обманом.

– Для этого нужно было пройти церемонию венчания, а я и церковь – вещи несовместимые. Это одна из причин, почему почти все колдуньи живут одинокими.

– Есть и другие?

– Множество! Но не стоит забивать этим голову. Есть тайны, которые лучше не знать…

Графиня сложила письмо, капнула на сгиб сургуч, вжала в него свой перстень.

– Кому предназначено второе послание?

– Ричарду. В нём я сетую на внезапно поразивший меня неизлечимый недуг и призываю любящих сыновей вернуться в замок, дабы проститься с умирающей матерью.

–Ты всё-таки решила его женить, хотя знаешь, кому принадлежит сердце сына.

Жаклин фыркнула, не желая в очередной раз выслушивать отповеди кормилицы по этому поводу.

– Стерпится – слюбится! Он не первым и не последним женится без любви. Между ними, по крайней мере, есть дружеская привязанность и уважение – а это немало. Был ли толк от того, что я пошла под венец обожая мужа? Во что превратил мою жизнь красавец – изверг? – Она сжала в руке подол бархатного платья. – Много ты знаешь о любви мужчины к женщине? Она полна предательства и приносит одни лишь страдания!

– Знаю! Привязанность бывает разной. Намного важнее любить самой…

Тильда осеклась, заметив хищный блеск во взоре дочери. Та приблизилась к креслу и долго всматривалась в лицо кормилицы, пытаясь поймать взгляд выцветших глаз. Леди усмехнулась, высказывая вслух то, о чём подозревала давно:

– Ты любила его! – швырнула она, раздув ноздри в презренье. – Зверя в человечьем обличии, пса смердящего! Оттого не убила сама и не позволила этого сделать мне…

Кормилица не смогла удержать слёзы; они бурным потоком потекли из глаз, орошая вздрагивающие в рыдании губы.

– Прости…

И это «прости» вмещало в себя извинения за всю ту боль, что стала причиной страданий дочери. Дьявол любит водить за нос и путать, а людскими страданиями – кормиться, и порой невозможно выведать его планов на будущее.

Жаклин с жалостью смотрела на плачущую колдунью, заменившую ей мать; женщину, благодаря которой сумела выжить. Она не понимала, как не заметила её любви к графу раньше. Да и что изменилось бы, если б заметила?

Леди покачала головой, протягивая кормилице платок.

– Прощать не за что. Что было, то было. Но как ты смогла принять его издевательства? Как сумела полюбить того, кто принёс столько страданий?

– Он стал моим искуплением. – Колдунья улыбалась с нежностью, как будто речь шла о чём-то светлом, скрасившим нелёгкую жизнь. – Кроме укусов были и поцелуи, и нежные слова, хоть и нечасто. Физическая боль – ничто по сравнению с душевной. Это наказание Христа.

– Так ты всё-таки веришь? – с изумлением протянула Жаклин. Ночь раздумий превращалась во время открытий и откровений.

Тильда сжала голову руками: упоминание запрещённого имени вызвало ужасную боль в висках. Она прохрипела в ответ:

– Все мы верим, но не все служим. Я молюсь другому богу, тому, кто смог спасти нас, но страх перед адом живёт в любой душе, даже заложенной хозяину преисподней.

Графиня замолчала, видя, какие страдания вызывает разговор о Всевышнем кормилице.

– Стражник! – громко позвала она.

Тяжёлая дверь тут же отворилась. На пороге возник огромный детина, хлопающий заспанными глазами, с удивлением взирающий на невесть как появившуюся в покоях хозяйки замка старую ведьму. Он с трудом удержался от желания перекреститься.

От взгляда Жаклин не ускользнуло странное поведение охранника, но сейчас её намного больше волновало другое. Она недовольно проворчала:

– Опять спишь на посту. Соскучился по кнуту? Вели разбудить капитана, у меня есть для него срочное поручение. И эту бездельницу Джанет. Отослала её ненадолго, так она пропала вовсе. Пусть явится немедленно и разденет меня, не то велю её выдрать.

Солдат быстренько ретировался за дверь, благодаря Бога за спасение.

Тильда промокнула лицо платком, убирая следы слёз, и покачала головой. Девочка любила, чтоб все дрожали при виде неё, но иногда явно перегибала палку.

– Зачем ты запугиваешь всех? Лишняя ненависть ни к чему.

– По-другому с ними нельзя. Чуть дашь слабину – и вовсе от рук отобьются. – Жаклин улыбнулась старой кормилице; та до сих пор отчитывала её, словно ребёнка. – Лучше скажи, куда направлять гонцов? Где пришвартуется корабль Ричарда? Не хотелось бы заставлять их рыскать по всем портам Франции. Война ещё не закончена. Я слабо верю в подписанное перемирие, а англичан никогда не любили проклятые лягушатники.

Колдунья начала размышлять вслух:

– Они не успели выгрузить шерсть и не запаслись продуктами и водой, а значит, постараются сделать это при первой возможности. Но нам не нужно отправлять гонца в рыбацкие деревушки – шли их в Ла-Рошель. – Кормилица протянула скрюченные пальцы к огню и криво усмехнулась: – Ричард обязательно зайдёт в этот порт. Я дам тебе адрес одного из тайных служителей Ордена тамплиеров, уничтоженного Филиппом Красивым.

Графиня Бедфорд не сводила глаз с довольного, словно у кошки, укравшей кусок мяса, лица колдуньи. Иногда её знания казались невероятными, их не могло объяснить долгое обучение в монастыре. От кого могла узнать бывшая монашка подробности об отлучённом от лона церкви Ордене храмовников? А тем более поддерживать связь с избежавшими костра служителями?

Тильда ответила, будто прочитав мысли воспитанницы:

– Думаешь, каким образом им удалось скопить несметное богатство и суметь скрыть его? А науки, ростовщичество и торговля, в коих преуспели тамплиеры, благословляла церковь? А проклятие последнего великого магистра Жака де Моле, что косит одного за другим правителей Франции? Ведь ваш добрый Бог не благословляет зло. – Она хихикнула. – Мы давно стали служить одному господину, хоть и с разными целями.

– Но если дети пострадают, связавшись с твоим человеком?..

Пламя в камине взревело, расшевелив полуистлевшие головёшки, наполняя комнату движущимися тенями и всполохами.

Старуха зыркнула на дочь:

– Ты о чём говоришь? Неужели я могу причинить вред своим любимцам?

Она поднялась из кресла, повернувшись лицом к дочери – слова недоверия оскорбляли, – и произнесла громким голосом:

– Они получат защиту в виде сопроводительных грамот и смогут беспрепятственно вернуться в Англию.

– Ты в этом уверена? – продолжала упорствовать Жаклин, боясь связываться с изгоями.

– Абсолютно! – Тильда направилась к столу. Она, повернув запечатанное письмо, накарябала адрес и имя: – Филипп де Ла Рош, добавив: – И не везде к храмовникам отнеслись так сурово, как во Франции.

В коридоре послышались гулкие шаги приближающихся к покоям людей.

Кормилица шаркающей походкой направилась к двери, но на пороге остановилась и, обернувшись к графине, добавила, чтобы успокоить:

– Не бойся. Человек этот занимает важное положение благодаря редкому уму, кровным узам с правящим родом Валуа и большому достатку. Филипп – тайный представитель того, что откроется много позже. Он масон, но что это, тебе знать не нужно.

Леди Бедфорд с восхищением и даже неким раболепием смотрела вслед сгорбленной фигуре. Бывшая монашка, простолюдинка владела знаниями, коим позавидовали бы многие правители, в том числе и сама графиня.

А колдунья, прикрыв ладонью мерцающий огонёк фитилька восковой свечи, спешила в келью. Ворча на ходу, проклиная холод, тянувшийся от промёрзших за необычайно студеную зиму каменных стен замка.

Ей не терпелось обговорить всё с тем, кто поможет направить Ричарда в нужное место и посоветует, как защитить дорогих её сердцу внуков…

Глава 4.4

Матросы, сделав последний сильный гребок, подняли вёсла. Под дном лодки зашуршала галька, царапая хорошо просмоленное дерево. Молодой парнишка, оставшийся босиком, спрыгнул в воду и привязал намотанный на носовом крюке шлюпки тонкий канат к врытому в землю палу.

Ричард сошёл на пологий берег вместе с остальными. Он снёс на руках изрядно похудевшую и без того хрупкую Гвен. Граф аккуратно поставил невесту на обкатанные до блеска волнами камни.

К запахам моря, гниющих водорослей, смолы добавился аромат вяленой рыбы, принесённый порывом ветра со стороны небольшой деревушки. Лодку окружили чайки. Они с отрывистыми криками носились над сошедшими на берег путешественниками.

Гвен, опасаясь нападения летучих «рыбачек», прикрыла голову руками. Распушенные волосы чёрными прядями развевались на ветру, делая её похожей на вышедшую из моря прекрасную русалку. Они окутали густым покрывалом подошедшего с подветренной стороны Кевина. Он пропустил один из пушистых локонов между пальцев и потянул носом, наслаждаясь ароматом розового мыла и свежести.

Ричард усмехнулся, заметив маленькую хитрость брата. Тот постоянно находил предлог для встреч и разговоров с подругой детства.

Со стороны деревни, загребая ногами мелкую гальку, спешили несколько мужчин; один из них, коренастый, в толстом суконном плаще, вовсе не походил на рыбака или крестьянина. Именно он обратился к Ричарду, вероятно, определив в нём главного:

– Милорд, мы рады приветствовать вас в этом богом забытом уголке. Чем можем служить?

Граф кивнул и ответил на французском, указав рукой на сэра Арчибальда:

– Мой сенешаль объяснит вам причину нашей вынужденной остановки. – Он улыбнулся, желая сгладить грубо прозвучавшую фразу. – Я лишь выполняю желание невесты ощутить под ногами твёрдую землю.

Мужчина что-то шепнул стоявшему рядом рыбаку и глубоко поклонился.

– Простите, Ваше Сиятельство, за назойливость, но мы видим низкую осадку вашего корабля…

Ричарда начинал раздражать непонятливый человек, одетый во всё чёрное, вызывающий странное неприятие. Он готов был оборвать его, но за него это сделал Кевин:

– Вы что-то не уяснили из слов графа? – Милтон-младший шагнул к брату, положив руку на рукоять меча. – Есть капитан и сенешаль для решения всех вопросов!

Человек в чёрном, согнувшись чуть ли не вдвое, попятился. Сверля исподлобья взглядом братьев и угодливо повторяя при этом:

– Простите, простите…

– Зачем ты так? – вопрос Гвен предназначался не Кевину, а жениху.

– Чем меньше о нас будут знать, тем лучше. Не забывай, что за нами, возможно, послали погоню.

– Он просто хотел помочь.

Ричард прижал подругу к боку, ухмыляясь недовольству, появившемуся на лице брата. Он наклонился, прошептав в маленькое ушко:

– Ради тебя. Хочешь, я всё же поговорю с ним, выясню причину любопытства к нашему судну?

Леди Пембрук подняла голову и, заглянув в глаза жениха, ответила тоже шепотом:

– Да. Мне почему-то кажется, что он может сообщить нам нечто важное.

Со стороны их поведение походило на нежное воркование влюблённых. Графа забавляла недовольная мина Кевина.

Он всё так же тихонько поинтересовался у доверчивой девушки, совершенно не разбирающейся в людях, но обладающей присущей многим женщинам интуицией на зло:

– И тебя не пугает цвет его одежды? Он же как чёрный ворон и глаза с волосами того же могильного цвета.

– После вашего с Кевином последнего боя на турнире в Новой Витории мне не страшно ничего!

Лорд Бедфорд прижал плечи невесты к груди.

– Ни я, ни Кевин не можем обещать тебе, что тот бой был последним, но сделаем всё, чтоб остаться живыми и тебе не пришлось носить одеяния вдовьего цвета.

Гвен лишь тяжело вздохнула в ответ. Она отлично знала, с кем решила связать судьбу.

Порывы ветра, постоянно меняющие направление, притащили с моря огромную тучу. Небо заволокло, вокруг потемнело. Дождя не было – вместо него противная холодная морось накрыла деревню, забиваясь мелкими каплями в горло, образуя на одежде и волосах тонкий влажный слой. Резкие крики чаек низко мечущихся над тяжёлыми, вспененными волнами наводили тревогу.

Леди Пембрук зябко повела плечами; толстый плащ не спасал от промозглого ветра, продувающего до самых костей.

Ричард распахнул полы своей накидки, накрывая ими невесту; она отбросила волосы с лица и, подняв голову, с благодарностью улыбнулась. Рычание барона Милтона звучало победным гимном в ушах заговорщиков. Теперь уже и Ричард не смог сдержать ухмылку, моля Господа, чтобы не рассмеяться.

Он подозвал жестом не сводящего взора с влюблённой парочки мужчину в чёрном:

– Человек, вернись.

Тот поспешно подошёл и, поклонившись, наконец-то представился:

– Я – Реми Лебрун, староста деревни.

Ричард окинул взглядом склонённую фигуру представителя рыбаков. В отличие от Гвен, ему этот человек не понравился, а его сверхжелание угодить настораживало.

– Что ты хотел сказать, имея в виду низкую осадку судна?

Староста разогнулся и открыто посмотрел в глаза Ричарда. В груди графа разлилось непонятное тепло, ощущение опасности, исходившее от Реми, отступило. На место ему пришло не менее странное чувство доверия.

– Простите великодушно моё любопытство, Мой брат недавно вернулся из Ла-Рошель и говорит, что цены на шерсть, в связи с холодной зимой, сильно подскочили.

– Что ты этим хочешь сказать? – Ричард не понимал, что с ним происходило, но прогнать незнакомца не было сил.

– Вам не придётся заходить в Бордо, Ваше Сиятельство. Мы продадим необходимые продукты и зальём сколько угодно пресной воды. – Он улыбнулся одними губами, продолжая пристально смотреть в глаза лорда. – В Ла-Рошель вы возьмёте хорошую цену за шерсть и покроете все расходы, связанные с путешествием.

В голове графа промелькнула мысль: откуда этот человек мог знать, что он отдал приказ капитану зайти в русло Гаронны, чтобы разгрузить шерсть в Бордо, намереваясь покинуть корабль и на лошадях отправиться в Италию? Кто он и кому служит?

Но уже через миг забыл о сомнениях и вполне доверительно ответил:

– Спасибо за желание помочь. Я обдумаю ваш совет, – и, достав из кошеля серебряный талер, бросил французу. Тот, на лету поймав монету, поклонился в знак благодарности:

– Рад услужить вам, милорд.

Староста не отошёл сразу, а, помявшись, произнёс:

– И будьте осторожны, мой господин, в Испанию пришла странная болезнь, которая быстро пожирает города и деревни. Человек покрывается пятнами и очень скоро умирает. Никто не знает средства, как защититься от смертельного недуга и откуда он взялся. Болезнь не щадит ни старых, ни малых, ни грешников, ни праведников. В народе её прозвали «чёрная смерть»…

Глава 5.1

– Де Аро? – Первым от шока отошёл Гион. Он вывел лошадь вперёд и без страха приблизился к вампирше. Чёрные глаза кузнеца выражали недоумение. – Но нам в порту сказали, что властительница Бискайи потеряла мужа и дочь несколько лет назад.

Джейн с любопытством рассматривала лицо мужчины, закованного в доспехи, но не схватившегося за оружие, испытав смертельный ужас при виде живого мертвеца.

– Вы человек, а не боитесь меня?

– Вы прежде всего девушка, а именно они первыми прячут взгляд, заметив левую сторону моей рожи. – Он кивнул на Изабеллу, добавив: – Ужас и страх я оставил в лесу, в день, когда впервые встретил переродившуюся сестру. Воскресшими покойниками меня теперь не испугать.

Джейн перевела взор на одетую юношей вампиршу, в которой, к собственному изумлению, почувствовала лидера, несмотря на окружавших её мужчин.

– Вы родственники? Тогда лучше других понимаете, насколько могут быть дороги нам живые люди. Мария де Аро – моя мать.

– Значит, в ваш родовой замок мы сейчас направляемся.

– Тогда повторю: зачем?

Изабель встретила взгляд озабоченных бордово-красных глаз наследницы испанской графини, волей судьбы лишенной возможности когда-либо вступить в свои права.

– Сначала ответьте на мои вопросы, леди. Вы видите наше преимущество. И, надеюсь, не станете возражать против очерёдности. Мы проделали очень долгий путь, заслужив право первыми задать их.

– Хорошо.

– Но только не лгите. – Изабель кивнула на Дерика: – Он достаточно долго жил среди вампиров и отлично чувствует их истинные помыслы.

Джейн гордо вскинула голову:

– Не в моих привычках говорить неправду.

– Тем лучше. – Леди де Клер не сводила глаз с лица юной вампирши. – Вы имеете отношение к преследованию графа Бедфорд, попытке нападения на него и его людей вчерашним днём?

– Нет! – Ни один мускул на бледном лице де Аро не дрогнул – она не смутилась и даже не попыталась отвести взор, а значит, говорила правду. – Но знаю, кто это сделал.

– Кто? – Ноздри Изабеллы хищно выгнулись. Она оскалилась, потянула воздух и негромко рыкнула. – Я буду очень благодарна, если поделитесь с нами всем, что известно о преследователях.

Вампирши сверлили друг друга взглядами, растянув губы в холодных улыбках. Каждая беспокоилась о своих близких.

Джейн не опустила глаза. Усмехнувшись, она ответила:

– Не сомневаюсь.

– Отчего такая уверенность? Вы знаете нечто большее, чем имена преследователей?

– Намного больше. Знаю, кто вы.

Изабель напряглась, незаметно положив кисть на рукоять меча, готовая в любой момент выхватить его из ножен. Рубить головы ей не впервой, а уж потом она сможет вырвать чёрное сердце. Испанка не могла ничего знать о только что прибывших из Англии путешественниках, разве что выпытала всё у Ричарда. Но тогда почему тот до сих пор жив? Или они с графом знакомы более тесно?

Изабель, слегка наклонив голову, угрожающе прорычала:

– И кто же?

– Белошвейка, о которой граф Бедфорд рассказывал моей матери…

– Ну что же, тем лучше. Значит, нет нужды врать, представляясь чужим именем…

Хищный взгляд баронессы мгновенно превратился в растерянный. Она ожидала чего угодно, но только не этих слов. Ричард до сих пор помнил и говорил о ней с властительницей Бискайи, даже собираясь жениться на другой девушке…

– Не понимаю, для чего было им обсуждать меня? – Изабель почувствовала на плече тяжёлую руку Дерика и сразу преобразилась в женщину-воина. – Но это не отменяет первого вопроса. Кто преследовал графа?

Де Аро поразилась способности вампирши владеть собой. Вряд ли она сама смогла так спокойно отнестись к подобным известиям. Хотя сохранилась ли в голове мертвячки память о первой любви?

– Мой отец с отрядом наёмников!

– Он вампир? – сверлил взглядом баронесса.

– Благодаря его вероломству я стала той, кто есть. – Оттягивала дочь графини, пытаясь заранее отстраниться от того, кто дважды дал жизнь, однажды забрав.

– Так он тоже живой мертвец? – прорычала Изабель.

– Да! И находится в услужении у Повелителя вампиров. Это по его указанию он следил за графом Бедфорд.

Дерик мгновенно напрягся, до боли сдавив плечо подруги, огляделся по сторонам и, оскалившись, прислушался, обнюхивая воздух. Ничего подозрительного, всё живое дремало в ожидании рассвета. Слабо пахло гарью, животными, прелой травой. Слышались лесные шорохи, треск веток, сгибаемых под напором лёгкого ветерка, да где-то вдалеке несколько раз тявкнул волк, очевидно, призывая сородичей.

Теперь вопросы стал задавать рыцарь:

– Имя повелителя – Лориан?

Изабель переводила взгляд с удивлённых лиц Джейн и Дерика: для обоих стало полным откровением, что кто-то кроме них знает это имя. Её собственному изумлению от происходящего не было предела.

– Дьявол, видно, проклял эту ночь и утро! Что ни новое слово, то место удивлению! Кто-нибудь объяснит, кто этот грозный Лориан?

Первым ответил бывший монах:

– Самый древний вампир, прародитель. Ему более тысячи лет…

Слова рыцаря прозвучали в полной тишине – даже вороны, растревоженные появлением закованной в железо кавалькады, прекратили каркать.

Страх передался и баронессе. Изабель впервые видела друга растерянным и даже немного испуганным; это навеяло ужас на всех окружающих.

– Придержи меня за плечи.

Дерик выполнил просьбу, понимая, что та хочет сделать.

Вампирша мгновенно перенеслась в кружащего над лощиной ворона. Внимательно вглядываясь в заснеженные горы, розовато-голубые в лучах восходящего солнца. Низина клубилась, покрытая живым, дышащим туманом, извиваясь огромной змеёй, ползущей меж высоких чёрных скал.

Изабель с замиранием сердца планировала в десятке метров над землёй, восторгаясь красотой горного края. Сказочно-прекрасный, насыщенный нежными оттенками раннего утра неизведанный мир, в любом уголке которого могла притаиться смерть.

Не заметив на несколько миль вокруг ничего подозрительного, вампирша вернулась в собственное тело и, вскинув голову, задала вопрос своему создателю:

– Почему я впервые слышу о нём?

Дерик на миг сомкнул веки и тяжело вздохнул, прежде чем дать ответ:

– Потому что это слишком больное для меня воспоминание. – Он вновь обратился к де Аро: – Его замок в Испании?

Джейн с удивлением наблюдала за другой мёртвой женщиной, несколько мгновений простоявшей неподвижно, закатив глаза, прикрытые трепещущими веками. Даже запах её слегка изменился. Но время задавать вопросы ещё не пришло, пока она сама должна отвечать, если хочет узнать правду.

– Ближе, чем вы можете себе представить. Он здесь, в Кантабрийских горах. Но это вовсе не замок, а скорее продолжение горы, глаз человека вряд ли отличит его от обрывистых, заснеженных скал, нависших над глубоким ущельем.

Рыцарь захлопнул забрало, желая скрыть растерянность и полный ужаса взгляд за железом. Он развернулся к нервно фыркающей лошади, сожалея, что не может сбежать и бросить людей. Ему пришлось собраться, чтобы не выдать страха голосом, хотя ученица уже поняла – наставник напуган.

– Мы должны немедленно покинуть эти земли!

Изабель упрямо сжала губы и выгнула ноздри.

– Не ты ли учил всегда смотреть страху в лицо?

– Поверь, в те глаза лучше не заглядывать вовсе!

Баронесса обернулась на дорогих сердцу людей, молча наблюдавших за вампирами, и продолжила спор:

– Слишком поздно, мы достаточно наследили. Что стоит Повелителю отправиться за нами или выслать погоню? – Теперь пришла её очередь успокаивать грозного друга. – Судя по всему, ему известно не только твоё лицо, но и запах. Скажи, я не права?

Дерик снова вздохнул.

– Боюсь, это правда, и даже более того… всё, что здесь произошло, связано именно со мной. Лориан никогда ничего не забывает и не прощает… – Он обхватил руками шлем, скрежеща металлом, и с отчаянием произнёс: – Глупец, как мог я надеяться… Как посмел вовлечь в это тебя и всех вас… Прости…

Изабель обняла друга, прижавшись к крепкой груди.

– Прекрати, не наводи на всех ужас. Я никогда не видела твоего страха – это пугает намного больше, чем имя неизвестного Повелителя, каким бы грозным он ни был. Ты можешь ошибаться. Мы ничего не знаем о причинах погони за графом, но должны узнать обязательно. Я не могу нарушить данное абуэле слово. У нас слишком много дел на этой земле.

Дерик отнял руки от головы и обхватил вампиршу за плечи.

– Прости. Ты права. Я поддался панике. Нужно всё хорошенько обдумать и лишь затем принимать решение.

Изабель вскинула голову, проникая взглядом в узкую щель забрала.

– Вот так-то лучше. Без тебя нам не выжить. А сейчас необходимо продолжить путь и убраться с дороги, пока всё затянуто туманом.

Она протянула руку к де Аро:

– Нам не выжить без поддержки правительницы Бискайи. Вы отправитесь с нами?

– А мне есть из чего выбирать? Помощь графу может стоить жизни не только мне, но и матушке.

Белошвейка, успевшая вставить ногу в стремя, обернулась; видимо, Бог, или кто там, решил, что время удивляться не прошло.

– Вы помогли Ричарду?

Джейн кивнула:

– Благодаря мне он и его сопровождение вовремя успели покинуть Испанию.

– Почему? – Мёртвое сердце кольнула ревность.

– Рядом с ним находится моя кузина, графиня Пембрук. – Де Аро намеренно не назвала Гвен невестой Милтона-старшего.

Имя последней извергло из груди баронессы рык, но она уже научилась сдерживать ярость и, натянув поводья, ответила, улыбаясь одними губами:

– Нам нужно спешить. Вы расскажете обо всем позже.

И эти слова относились к обоим вампирам.

Джейн рванула вперёд – моментально скрывшись в вязком молоке тумана, прошептав на прощание слова, различимые лишь острым слухом нежити:

– Я буду ждать вас в Бутроне…

Глава 5.2

– Милорд. Милорд, проснитесь…

Ричард с трудом разлепил отёкшие веки и осмотрелся. Над тесным корабельным ложем навис паж.

– Ваше Сиятельство велели разбудить себя перед заходом в воды Бискайского залива. Через пару часов корабль бросит якорь в порту Ла-Рошель, если на то будет ваша воля.

Граф отмахнулся от лукового зловония, разившего из глотки слуги.

– Отойди на шаг, скотина.

– Простите, милорд.

– Сколько говорить, не жри на ночь лук с хлебом, бросай свои деревенские привычки, или отведаешь моего кулака.

– Простите…

– Что заладил? Принеси воды сполоснуться да приготовь одежду.

– Уже всё готово. – Мальчик склонился в почтении, протягивая кусок чистого льняного холста проснувшемуся в плохом расположении духа рыцарю.

– Тогда полей…

Граф потянулся и резко встал, задев макушкой перекладину низкого потолка.

– О мой Бог! Как же надоела мне эта каюта, скоро всю голову расшибу.

Паж хмыкнул, сдержав смешок, – подобное повторялось каждое утро.

– Чего ржёшь, увалень? Пошёл прочь, сам справлюсь. И вели капитану держать курс на Ла-Рошель. Жду не дождусь, когда ногами ступлю на твёрдую землю.

Юноша поспешил передать приказ, сетуя по дороге на скудную пищу:

– Того не ешь, этого не пей. А как ещё протолкать обрыдшую солонину в глотку? Ни в один порт не позволили зайти, бежим как псы, поджав хвосты. Научишься дезертировать, а не воевать. И кому жаловаться? Отцу? Так тот точно отделает по рёбрам, и не только кулаком за непослушание…

Граф появился на палубе спустя несколько минут. Злой как чёрт на весь свет, проклиная Кевина, уговорившего выпить перед сном по кружечке эля, но кружки барона порой походили на корыта.

Корабль накренился и резко повернул вправо. Граф с трудом удержался на ногах, заскользив башмаками по палубе.

– Дьявол! И как у этого пьяницы голова не болит по утрам? Хоть бочку выхлебает – всё нипочём.

– Закусывать нужно, брат, и болеть ничего не будет!

Ричард обернулся на голос. Барон стоял совсем рядом, возле левого борта, и всматривался вдаль.

– Скажи как есть: сметать со стола всё съестное, что свинья. – Бедфорд хмыкнул. – Закусывать… Такие куски ещё в рот запихнуть умудриться надо, обжора…

Кевин не стал слушать далее ворчание родственника, его волновало нечто другое.

– Кажется, я вижу городские огни.

– Очень странно, что ты обладаешь столь зорким зрением. До берега несколько десятков миль, разве что вход в гавань освещают кострами.

– Или эти костры совсем по другому поводу.

Граф прекратил ворчать: барон впервые не захотел поддержать словесную перепалку, что случалось крайне редко.

– О чём ты?

Младший Милтон обернулся. От глаз Ричарда не ускользнула лёгкая синева век на обычно пышущем здоровьем лице барона.

– Вспомни слова деревенского старосты. – Он перекрестился. – Я спать толком не могу с того дня.

Если бы не дурное настроение, граф рассмеялся бы над поспешным жестом брата.

– С каких пор ты стал суеверным глупцом, опасающимся болезней?

Пьяница и дебошир ответил, удивив ещё:

– С тех самых, как понял, что любовь стоит того, чтобы жить! Последний бой многое прояснил для меня.

Ричард готов был потирать руки. Их с подругой уловка приносила плоды.

Он приподнял бровь:

– Я даже знаю цвет глаз твоего желания.

– Чуть темнее твоих. Я не делаю из этого тайну, – пожал плечами Кевин.

Бедфорд по привычке ощетинился:

– Не забывайся, Гвен – моя невеста…

Барон не желал выслушивать сотни раз повторяемое и порядком надоевшее заявление:

– Да полно тебе! Если бы каждый раз произнесённые тобой слова всё больше становились похожи на правду.

– А вот это…

– Знаю, знаю, не моё дело, – вновь перебил Кевин. – Но позволь не согласиться. Я могу сделать Гвен счастливой, не ты.

Граф не был готов к серьёзному разговору сейчас. Не удачное выбрал брат время для откровений. Хотя разве может оно вообще быть удачным? Чтобы объяснить всю правду, придётся открыть тайну, в истине которой он сам пока толком не уверен.

– Это почему же? – ответил он вопросом.

– Нелегко познать счастье в объятиях мужа, влюблённого в другую женщину.

– Ты по-прежнему убежден, что я люблю Изабеллу? – с издёвкой усмехнулся Бедфорд, намереваясь перевести разговор в шутку. Но Кевин не собирался отступать; взгляд голубых глаз выражал решительность.

– Более чем когда-либо. Ты снова говорил во сне. Переборки на судне слишком тонкие, чтоб не услышать, оттого я так рано и встал.

Милтон-старший в который раз за утро чертыхнулся, проклиная замкнутое пространство судна и невозможность снять напряжение. Неудовлетворённая похоть приводила к запретным воспоминаниям и слишком ярким снам, в которых он обладал лишь одной женщиной.

– Извини, что не дал выспаться. Отсутствие шлюх и вынужденное безделье не делают сон крепче… И что я говорил?

Вопрос можно было не задавать – граф отлично помнил, что снилось ему этой ночью.

– Звал её по имени, обещал всё простить, если вернётся.

Ричард перевёл взгляд. Совершенно чистое небо – ни облаков, ни птиц. Абсолютная тишина, вязкая, предрассветная, нарушаемая плеском рассекаемых вод да поскрипыванием деревянной палубы и снасти.

Раскалённый диск солнца неспешно поднимался из ряби далёких волн, окрашивая всё вокруг красно-жёлтым. Кровавые отблески нового цвета глаз любимой…

Бедфорд тяжело вздохнул и обернулся к брату; тот по-прежнему не сводил с него взгляда. Вероятно, пришло время рассказать о самом сокровенном.

– Вот с возвращением-то всё не так просто…

Кевин кивнул, соглашаясь:

– Знаю, супругов Додсон так и не нашли…

– Нет, не это… – перебил Ричард, не желая слышать о Изабелле, носящей чужую фамилию.

Он медлил, понимая, что не всякую истину можно понять, а уж принять – тем более, но брат напирал:

– А что же тогда? Хватит загадок, я должен знать правду!

– Должен? – усмехнулся граф.

– Да! Чтоб знать, что делать самому.

– Теперь ты говоришь загадками. Делать «что»? – подталкивал он к решению.

– Я хочу взять Гвен в супруги.

– Хочешь – что?

Ричард цеплялся за слова, как за соломинку, изображая непонятливого глупца, и Кевина начинало бесить это. Он повысил голос:

– Я буду просить руки леди Пембрук у короля, если граф откажет мне в этом!

– Ты думаешь, Винс отдаст единственную дочь тебе в жёны?

Барон сжал пальцы в кулаки, хрипло озвучивая мысли, несколько дней не дающие спокойно заснуть:

– Будет вынужден, если ты, граф Бедфорд, откажешься на ней жениться, а мы тайно обвенчаемся.

Ричард усмехнулся. Такое решение проблемы приходило и ему в голову, но было отметено, так как грозило тяжкими последствиями.

– Ты хочешь конфликта? Как доказать, что леди Пембрук пошла с тобой под венец добровольно?

– Войны не хочу, но Винс должен поверить в искреннее желание дочери быть моей супругой. Глупо ломать ей жизнь из-за того, что мне не достанется титул Бедфорд. Я барон с правом на собственные земли и не отдам Гвен никому, даже тебе, потому что люблю!

– С чего вдруг такая прыть? – Голос Ричарда вновь стал насмешливым: слишком уж быстро брат заговорил о любви. Это слегка настораживало.

– Не вдруг. Я понял, что давно испытываю это чувство, оттого и грешил со всеми подряд.

– Блудил от любви? – поползла вверх бровь графа.

– Нет, и не нужно ёрничать! Делал это от безысходности, невозможности обладать той, кого желаю по-настоящему. Я никогда не покусился бы на твою невесту, относись ты к ней не как к сестре.

– Но желание должно быть обоюдным.

Высокая волна ударила в борт лёгшего на новый курс судна. Оно слегка накренилось, но вернулось в прежнее положение. Удар следующей окатил братьев ледяными брызгами. Они смахнули руками влагу с лиц, но не покинули палубу, продолжая сложный, но нужный обоим разговор.

– Оттого я сейчас говорю с тобой. Гвен тоже любит меня.

– Уверен в этом? Неужели графиня Пембрук призналась тебе? Пока я слышал и видел обратное.

– Нет, зачем ждать слов, если её глаза кричат о чувствах. Я уже сказал: последний турнир многое изменил… – Барон положил руку на плечо брата. – Я сделаю всё, чтоб найти твою Изабеллу. Отступись от Гвен, не мешай нашему счастью.

Ричард смотрел на Кевина и видел, сейчас тот говорит совершенно искренне. Но что будет через год-два? Может быть, Жаклин права, только с ним юная леди станет по-настоящему счастлива, а он сам обретёт покой и семейное благополучие? А что означают эти слова? Сытая пища, теплая постель? Но так живёт и скот до забоя. Верная жена, ожидающая мужа из боевых походов? Он тяжело вздохнул, придавленный воспоминаниями о дорогом сердцу человеке. А если, как мать, сжав зубы, выполнявшая роль хозяйки, но втайне мечтающая, что вражеская стрела, копьё или меч освободят её от брака с ненавистным супругом? Сколько раз в детстве граф слышал мольбы о прощении за грешные мысли склонившейся перед распятием матушки?.. Слишком часто.

Он отвечал за юную леди, но не хотел становиться предметом несчастья. Что если встреча с Изой так никогда и не произойдёт?

Глава 5.3

Следующие слова являлись чистой правдой:

– А что станется со мной? Я не хочу жениться на знатной, безмозглой пустышке. С леди Пембрук мы испытываем хоть какие-то чувства друг к другу. Она не глупа, умеет поддержать беседу, обучена грамоте, хороша собой, да и знакомы мы с раннего детства.

– Я помогу найти твою белошвейку. Какая разница, кто взойдёт на супружеское ложе графа, если сердце всё равно занято другой женщиной? – горячо возражал барон. – Изабель станет твоей наложницей и всегда будет рядом.

– В этом-то и беда…– Протянул Бедфорд, качая головой.

– Снова загадки. – Блондин в раздражение стукнул кулаком по деревянным перилам. – Я открылся, почему бы и тебе не сделать то же?

– У меня всё намного труднее.

– Женщина – не иголка, она не может пропасть бесследно… – Кевин замолчал, заметив смертельную тоску в глазах брата. Страшная догадка, разрушающая его мечты, пронзила сердце: – Изабель мертва?

– И да, и нет. – Ричард вздохнул; вот и пришла его очередь открывать сердце.

– Она приняла постриг и стала монашкой?

Граф криво усмехнулся:

– Если бы так. Выкрасть монахиню намного проще, чем достать из могилы…

– Так всё-таки мертва?

– Я же сказал – и да, и нет! – теперь чуть не сорвался на крик Бедфорд.

Кевин не отступал; он твёрдо решил вывести брата на откровение. Смотреть и дальше, как тот с каждым днём становится всё мрачнее, не было мочи. В конце концов, от его раздражённости страдали не только слуги, но и Гвен.

– У меня голова идёт кругом от непонятных намёков. Скажи всё как есть, не будь трусом!

Ричард перевёл взгляд на показавшийся вдалеке берег – отличный повод увильнуть от разговора.

– Ты не поймёшь и не простишь. Да и времени нет.

Кевин понял его намерения и придержал за рукав дуплета.

– А ты попробуй! Мы можем продолжить в твоей каюте.

Возвращаться в тесноту крошечной комнатки не хотелось. Ричард огляделся по сторонам.

Несколько матросов, свободных от вахты, спали вповалку на куче тряпья, брошенного прямо под главной мачтой, готовые по первому крику наблюдателя занять места для швартовки, не желая прятаться на короткое время в душном трюме.

Рулевой с помощником переговаривались, обсуждая, что станут делать, ступив на французский берег, споря, шлюхи в каком порту упитаннее, а подаваемая в тавернах выпивка – дешевле.

Никому из них не было дела до разговора хозяев корабля – матросы подчинялись капитану.

– Я знаю, что сталось с Изой, и неспроста говорю, что она ни жива и ни мертва. – Граф проглотил подступивший к голу комок.

Кевин не торопил и молчал, видя, как сложно брату.

– Помнишь, на турнире жеребец графа Праденса встал на дыбы и опрокинулся вместе со всадником, из-за чего он воткнул в себя заточенное боевое копьё?

– Как такое забыть. В тот день ты мог остаться на ристалище мёртвым…

Ричард перебил, стремясь побыстрее закончить фразу, – уж коли выставлять себя идиотом, то ни к чему растягивать время:

– Она не дала сделать этого.

– Кто «она»?

– Изабель!

Барон с опаской смотрел на брата. Тот либо заболел, либо начал заговариваться. То и другое было одинаково плохо. Слишком яркие воспоминания, смешанные с неосуществимыми мечтами, способны любого сделать безумным.