Острое блюдо для неофитки бесплатное чтение

* * *

Первое теплое прикосновение губ напрочь выключило мысли. На секунду все исчезло, кроме этого нежного ощущения, а потом снова появилось, но теперь казалось новым и непонятным. Она с трудом понимала, откуда такой яркий свет сочится сквозь полуприкрытые ресницы, и никак не могла соединить его со случайно всплывшим в голове словом "луна" – сейчас не имеющим никакого смысла и значения. Ничто не имело смысла в тот момент, кроме тактильных ощущений. Кроме нежности его губ и горячего прикосновения ладони на ее плече, слегка сжимающего, словно он готовился удержать ее от бегства.

Через секунду ее нижней губы коснулся его язык и сразу проник глубже, нетерпеливо раскрывая ей рот. А еще она остро чувствовала влажное тепло песка, на котором сидела – кажется, минуту назад он был прохладным, а теперь – почти горячим, согревающим ее тело. Или это ее тело горело и могло теперь воспламенить даже песок? Виновато море. Море и первый день отпуска. И сладкое фруктовое вино.

Шокирующе горячие губы коснулись ее уха – и когда он успел прервать поцелуй?

"Я хочу тебя прямо сейчас. У меня" – отчетливо произнес он. Не предлагая. Не спрашивая. Сказал это так, словно считал ее согласие чем-то само собой разумеющимся.

По ее телу прошла глубокая дрожь, и она словно проснулась, заново осознавая себя на берегу моря. Ночь. Луна. Еле знакомый мужчина с какой-то магической, зашкаливающей сексуальностью. И она ужасно боится сказать ему "да", потому что понимает, что хочет этого слишком сильно…

Она не имела ничего против курортного романа в этом отпуске. Можно сказать, даже рассчитывала на него – видит бог, ей очень надо было развеяться, и уже давно. Слишком много стресса было за последний год. Слишком много маленьких личных трагедий. Слишком много работы, чтобы отвлечься от них. И, наконец, теперь была готова к развлечениям. Вот только не на такое она рассчитывала. Ей бы что-нибудь полегче… Как она вообще оказалась с этим мужчиной на пляже после одного бокала вина? Ведь он не в ее вкусе. Она совсем не с таким планировала крутить роман на отдыхе. Ей нужен был сладкий симпатичный мальчик, ее лет или младше. Желательно, иностранный турист или кто-то местный.

Кто-нибудь легкомысленный с бронзовой кожей и слабеньким английским. Чтобы говорить только о море, немного о еде, а потом – только приторные комплименты, которые, впрочем, не приедаются за две-три ночи. А большего и не надо. Пара свиданий, пара ночей бешеного секса – и остальное время она с удовольствием проведет одна, будет много гулять, покупать безделушки на торговых улочках и подолгу сидеть вечерами на море, глядя на пену, белеющую в темноте, и воображая, как начнет по приезде новую жизнь. Больше никогда не будет слишком много работать и допускать в свою жизнь мудаков, которые превращают жизнь в месиво.

Этот мужчина был полной противоположностью бронзовокожего смазливого героя ее идеального курортного романа. Его кожа благородного офисно-зеленого оттенка как две капли походила на ее собственную, лицо давно утратило мальчишеские черты, а самым плохим было то, что познакомились они в самолете, вылетевшем из Домодедово. Нет, самым худшим было даже не это, хотя что может быть хуже, чем заводить курортный роман с таким же москвичом? Пожалуй, только заводить курортный роман с мужчиной, который умел смотреть так, что об его взгляд можно было обрезаться. Слишком умный взгляд. Слишком внимательный.

У Милы хватало опыта, чтобы понимать, кто с кем на самом деле крутит роман. К двадцати восьми годам такие вещи уже начинаешь просекать, если, конечно, не пропадаешь в каком-нибудь монастыре или, еще хуже, замужем. Судя по всем ее замужним подругам это было куда худшей участью, а может, ей так лишь казалось. Во всяком случае, сама Мила никогда не была ни там, ни там, но монахинь, рвущихся стать светскими львицами, она не встречала, а замужних – сколько угодно. Монахини, опять же, гораздо чаще источают умиротворение, чем замужние женщины.

И монахини наверняка источают его потому, что не так часто становятся объектом манипуляций со стороны мужчин, размышляла она. С Милой же такое случалось не раз и не два, и поэтому она давно четко усвоила, что ведет партию, даже самую короткую, всегда кто-то один. И если ты не уверен, кто именно, значит, это не ты. Похоже на танец – оба вести не могут: или запутаются в ногах или подерутся. И если ты танцуешь с кем-то, сама не зная, как, и все складывается гладко – следовательно, тобой умело управляют.

А еще она знала, что позволять мужчине вести, по-настоящему управлять – очень опасно.

К счастью, мужчин, которые любят вести по-настоящему, очень мало. Большинство предпочитает, чтобы женщина вела – разумеется, если при этом она разумно делает вид, что он главный. Мила плохо умела делать вид – это портило ей всю жизнь. Пока хорошо получалось только с бронзовокожими мальчиками. Там все просто: улыбайся, кивай, позволь ему угостить тебя ужином, потом – прогулка по пляжу и обязательно что-то вроде: "ой, дарлинг, у тебя в глазу ресничка" – и поцелуй. А потом и продолжение у него в квартире или в номере, если турист.

Все просто, все понятно, и двух ночей, как правило, достаточно обоим. Иногда одной.

Мужчины со взглядом, режущим как бритва, ресничек в глазу никогда не ищут и не рассказывают о звездах. Они вообще обычно немногословны. Но делают как-то так, что ты довольно скоро непонятным образом находишь себя за странным занятием, а именно за рассказом незнакомцу о самом сокровенном. О чем-то из детства или о том, что зрело внутри последние года три, но все никак не формулировалось, а тут раз – и вышло. Сами они сокровенным никогда не делятся, но часто бывают интересными рассказчиками. И тогда ты просто слушаешь, открыв рот, и хохочешь над шутками, как бешеная, а потом понимаешь, что уже полчаса хочешь его поцеловать, даже если вы всего тридцать пять минут знакомы.

…Его звали Саша, и он сел в кресло по соседству в последний момент перед взлетом, когда двери самолета были давно закрыты, и Мила уверилась, что в пустом на треть салоне ей достались в подарок все три свободных сидения, на которых можно с комфортом поспать во время длинного перелета. Позже оказалось, что он летел с друзьями, которым достались места в хвосте.

"Доброе утро", – сказал он глубоким грудным голосом, когда сел рядом. Мила сдержанно поздоровалась, скрывая разочарование: она всегда предпочитала три свободных кресла разговорчивым попутчикам. Но, к ее облегчению, его приветствие не стало началом длинного словесного потока: он не проронил ни слова в ближайшие два часа полета.

Беглый взгляд в его сторону принес ей информацию о том, что мужик скорее симпатичный. Не красавец, не идеальная фигура, но такого типа, какие ей нравились: плотный, крепкий, не слишком большой, но определенно выше нее. Гладко выбритое лицо с первого взгляда обычное, без каких-либо ярких отличительных черт. Безопасно неидеальный. Привлекательно сильный и спокойный.

Сама не понимая почему, Мила с возрастающим любопытством наблюдала за ним во время полета. Вопреки поведению большинства пассажиров, смотревших фильмы по видео-системе, он, как и она, читал захваченную с собой книгу. Скосив глаза на текст, она убедилась, что это было не художественное произведение, а некое пособие по психологии. И заинтересовалась еще больше. Мужчин, разбирающихся в такой теме, Мила прежде не встречала.

Когда принесли напитки им снова довелось обменяться парой фраз: Мила попросила томатный сок, не расслышав, что он кончился, ее попутчик галантно предложил ей свой стаканчик, который оказался последним. Но, внезапно смутившись, Мила отказалась и согласилась на яблочный.

– Что вы читаете? – не выдержала она, внезапно для самой себя, когда сделала первый глоток, посмотрела на него, и их взгляды снова пересеклись.

– Пособие по дрессировке, – ответил он почти без паузы, словно ждал, что она заговорит с ним.

– Собак? – удивленно уточнила она, поскольку до сей минуты относила выхваченный украдкой кусок текста к психологии двуногих.

– Людей, – ответил он, скользнув внимательным взглядом по ее лицу и чуть ниже, примерно до края скромного выреза блузы, прикрывавшей большую часть груди. В его взгляде не было никакой сальной заинтересованности, но и безразличным он не казался, и Мила непонятным образом ощутила притяжение.

Хихикнув тому, что приняла за удачную эффектную шутку, она снова открыла книгу, мгновенно испугавшись вспышке собственного интереса. У нее все еще сохранялись большие планы на бронзовокожего красавчика, которого она должна была встретить в отеле или на пляже на второй или третий день отпуска. Тогда она еще не знала, что почти весь оставшийся полет проведет в крайне интересной неспешной беседе с незнакомцем по имени Александр, что к концу полета он понравится ей настолько, что она позволит помочь с вещами и покупкой симки, а потом узнает ее местный номер и уже к вечеру позвонит, чтобы пригласить на ужин.

Решение согласиться на который далось легко, потому что она не собиралась спать с ним. Это только ужин – за неимением поблизости альтернатив. Просто чтобы не есть одной. А завтра она найдет себе кого-то, более подходящего для разового секса.

К сожалению, все эти мысли окончательно выветрились из ее головы там, на пляже. Еще когда они шли туда Мила решила честно предупредить, что секса не будет. Она всегда предпочитала вести себя честно в таких делах. И хотя за ужином он ни слова не сказал о чем-то подобном, не выдал ни одной скабрезной шутки, ни одного явного намека, они оба были взрослыми и знали правила курортной жизни. Три свидания по цене одного, как сувенирное мыло, со скидкой. Каждый день – маленькая жизнь, один ужин вполне можно засчитать за неделю ухаживаний. А, учитывая разговор в самолете, они, можно сказать, уже были старыми знакомыми. И конечно, он ждал секса, раз уж она согласилась на кафе.

– Ты выглядишь фантастически, – заметил он, оценив ее льняное голубое платье, когда она вышла, и Мила улыбнулась. Было видно, что он с удовольствием осматривает ее фигуру и не привирает.

Ей тоже понравилось, как он выглядел, когда заехал за ней на такси. Длинные хлопковые брюки, футболка, кожаные сандалии. Мужиков в шортах, майках и шлепанцах Мила переносила с трудом. Этот стиль одежды вне пляжа выдавал неопрятный стиль мышления, который ей не импонировал. С другой стороны, Сашин идеальный, с ее точки зрения, стиль заставил ее напрячься еще больше: слишком мало недостатков для незнакомца. Только и всего, что небольшая полнота, которая ни капли ее не отталкивала, и немного усталое лицо. Которое, впрочем, уже выглядело намного свежее, чем в самолете.

И чем чаще Мила бросала на него взгляды в машине, пока они ехали до ресторана, тем больше понимала: когда он немного загорит и отоспится, то будет выглядеть просто неотразимо.

Он вел себя, в общем, почти идеально: очень уверенно и спокойно. Смешно непринужденно шутил и расхваливал свое блюдо, кормил ее со своей тарелки кусочками восхитительного мяса на гриле и фруктами, хотя на ее тарелке фрукты, разумеется, были такие же. Рассказывал забавные истории из прошлых отпусков, в основном о приключениях в море и о катании на мотоциклах. Ни слова о других женщинах, ни слова о работе, ни слова о чем-то еще, что могло бы вызвать неприятные ассоциации. Он слушал ее с искренним интересом и когда она рассказывала свои истории в ответ, громко хохотал, демонстрируя белые зубы, бархатистые оттенки своего голоса и откидываясь назад так, что пластиковый стул поскрипывал.

Поэтому-то Мила и чувствовала себя так неловко, когда он позвал погулять по пляжу и она поняла, что не может позволить этому зайти слишком далеко. А с этим мужчиной любой следующий шаг и будет означать: "слишком далеко".

– Саш… Эммм… Я должна сказать, что… Я сегодня не…

Она внезапно замялась, язык почему-то не поворачивался. Останавливал его внимательный и спокойный взгляд, к которому она начала уже привыкать. Он как будто читал мысли, молча глядя в глаза и слегка улыбаясь.

– Если я скажу, что мне просто интересно с тобой… – начал он медленно, словно предоставляя ей время на то, чтобы прервать его, и на самом деле был прерван ее громким фырканьем.

Тогда его лицо преобразилось и повеселело: он улыбнулся немного циничной, но удовлетворенной улыбкой.

– Так что не так? – спросил он прямо, обхватывая ее за талию и слегка запрокидывая голову.

"Я тебя боюсь", – ответила она про себя.

– Не знаю, – ответила она вслух.

– Ты меня боишься, – констатировал он и прижал ее крепче, когда она попыталась спрятать горящее лицо. Запустив ладонь в ее волосы, он снова запрокинул ее голову и приблизил свое лицо к ее:

– Не бойся, я не какой-нибудь тошный романтик. Я настоящий первоклассный извращенец.

Мила засмеялась и поняла, что ее отпустило. Или, наоборот, скрутило так сильно, что она уже не могла сопротивляться?

– Это меняет дело, – выдавила она сквозь немного нервный смех и позволила увести себя на пляж.

Какое-то время они просто бродили в полутьме и продолжали беседу, смеясь над шутками друг друга, а потом сели прямо на песок, и Саша молча обнял ее, поглаживая по спине кончиками пальцев так, что в этом нежном прикосновении непостижимым образом ощущалось обещание такого бешеного секса, что у Милы довольно быстро участился пульс и загорелось лицо. Очевидно, он знал толк в прикосновениях… И в поцелуях, как выяснилось довольно скоро. А затем он встал и подал ей руку:

– Мой отель – через дорогу.

– Разумеется.

Все еще умничая из последних сил, она одновременно сгорала от смущения и прятала глаза. В роли ведомой ей часто бывало неловко, хотя она не могла понять, от чего. Но отказывать ему больше не хотелось. Наоборот: от его поцелуев, ласк и прежнего спокойствия и уверенности ее нетерпение возросло.

Возможно, ей помог принять решение тот факт, что днем на нее «накатывало». Прямо на морском берегу, где она планировала быть неприлично счастливой, расслабленной, беззаботно щебечущей с красавчиками всякого рода. Днем ей вдруг стало грустно и одиноко. Она убедила себя в том, что это из-за раннего подъема и перелета – просто устала. Но в глубине души знала, что дело не в этом. Она поехала в этот отпуск не за отпуском – ей нужна была ее новая жизнь по прилете, а как начать новую жизнь, повторяя старое? В ее жизни уже были жаркие каникулы и курортные романы. Уже был шоппинг, море, солнце и весь этот джаз. В глубине души ей хотелось чего-то особенного – того самого, чего Мила до смерти боялась. Единственным новым для нее здесь казался он. Все остальное кругом было отлично знакомо, вся красочная ярмарка курортной азиатской заграницы. Великолепная, богатая, бесконечно разнообразная, но приедающаяся, как все. Абсолютно все в мире может надоесть, если не делать чего-то нового, если не меняться изнутри.

И пока они шли по сияющей плитке и поднимались по лестнице, ведущей в просторный холл, она почти ничего не видела вокруг, сосредоточившись на ощущениях: горячем прикосновении ладони, лежавшей на ее спине чуть ниже талии. Ароматах, витающих в горячем южном воздухе. Его тонком запахе – еще одна важная составляющая его обаяния. Саша так пах, что его хотелось съесть. Шампунь? Мыло? Тщательно дозированная туалетная вода?

Продолжение книги