Мы не подходим бесплатное чтение

Глава 1

Фил

– Валентинович, ну как ты так умудрился? В первый раз что ли по этой дороге ехал? – девчонка возмущается, обращаясь к водителю.

– Шефу своему передай, что там яма. Кто у нас главный по дорогам? Вот так ему и скажи, Валентинович жаловался на ямы, колеса пробил.

– Отлично, так и напишу. «Борис Алексеевич, мы тут на работу ехали и не доехали. Почините?», – она произносит все это своим красивым голосом, обволакивающим меня каким-то особенным теплом. И вообще не имеет значения, что я вижу ее впервые в жизни. Девушка переглядывается со своим водителем, а потом они на пару смеются и оставляют машину мне. Мужик отправляется на перекур, а принцесса достает с заднего сиденья ноут, присаживается на ближайшую лавочку и открывает комп, погружаясь в работу.

– Филя, ты чего залип? Работай давай, запаска сама себя не снимет, пока ты глаза сотрешь, – товарищ задевает мое плечо своим, подталкивая к шикарной новенькой тачке, блестящей в свете июльского солнца.

Жарко, трындец. Лето в Краснодарском крае – то еще испытание на прочность. Жаль только, что мы живем не у моря, а в каменных джунглях, и после тяжелой пыльной работы в море не окунешься. Хотя лично мне сейчас не помешал бы холодный душ, ледяной прям. Меня это все не на шутку вскипятило.

Нахрена быть такой красивой? Это же просто нереально. Вроде много симпатичных девчонок, но эта вообще не похожа ни на кого. Она даже работает красиво, верите? Я так и продолжаю стоять в метре от тачки, не начиная заниматься своим делом, потому что глаз отвести не могу.

Ладно. Собираю мысли в кучу. Все ведь просто. Возвращалась принцесса с водителем с какого-то выезда по работе, налетели на дурацкую яму, пробились и на запаске пригнали машину к нам на ремонт. Снимаем запаску, лечим пробитое колесо, привинчиваем его обратно, и пусть едут отсюда. Не то чтобы красивые девушки никогда не пробивали колеса и не приезжали к нам на ремонт. Но такого еще не было.

Я, наверное, сегодня специально ковыряюсь как можно дольше, хотя меня тут ценят именно как скоростного мастера. С одной стороны, мне хочется, чтобы эту красоту увезли уже скорее, с другой – мне вообще не хочется, чтобы она отсюда уезжала.

Но ремонт, который я по-дурацки растягивал, закончен, мои услуги на этом завершены, и девушка, ловко захлопнув свой ноут, поднимается с места, даже не сказав мне «спасибо». Избалованная овца. Но пока она дефилирует к тачке, я разглядываю ноги от ушей, упругую попу в узких белых брюках и русые волосы длиной чуть ли не до этой самой попы. Она садится на заднее правое, хлопнув дверью, и навсегда скрывается из вида.

Ее водитель в это время, не брезгуя грязью, пожимает мне руку. И все-таки мы, простые люди, видим друг друга издалека и не стесняемся лишний раз поблагодарить за помощь. Это вот такие, как красивая бесячая принцесса, считают, что все вокруг им должны.

Но блин, красивая же до смерти…

– Слюни подбери, Филь, – опять издевается Толик, когда этот самый Валентинович, резко газанув, срывается с места и увозит самую прекрасную клиентку нашего автосервиса.

– Да пошел ты, – я с силой сбрасываю его ладонь с моего плеча и швыряю инструменты прямо на пол в гараже.

– Хочешь, мы узнаем, как ее зовут?

– Смеешься? Ты вообще ее видел? Она же принцесса чертова. А я тачки чиню на гребаной окраине.

– Слышь, ну она же не президент, в конце концов. Это служебные тачки Правительства края. Щас выясню, кто это.

– И как же? – вытираю руки и без того грязной и пыльной тряпкой, которая меня тоже раздражает до безумия. Сминаю ее и отправляю на пол в компанию к инструментам.

– Кореш у меня есть в гараже Правительства. Министра какого-то там возит. Секунду, позвоню ему.

Толик достает телефон, долго и упорно ищет своего кореша в списке контактов, болтает с ним где-то с минуту, а потом делится добытой информацией.

– Ну все, Филя, пробивай свою зайку. Я все узнал.

– И что ты узнал?

– Она – пресс-секретарь Буйнова.

– Это кто? В душе не чаю.

– Реально не шаришь?

– Реально, – пожимаю плечами, пытаясь оттереть руки теперь уже влажной салфеткой из большой пачки.

– Так это же председ Правительства наш.

– Думаешь, у меня есть время интересоваться политикой?

– Слышь, ну тогда тебе с принцессой даже поговорить будет не о чем, – ржет засранец.

– А мы ее начальника собираемся обсуждать что ли? И вообще, пресс-секретарь – это кто? Чем они занимаются?

– Да хз. Наверное, страничку его ведет, на телеки там водит, новости какие-то ему пишет. Да ты познакомься и сам узнаешь!

– И как я с ней познакомлюсь, идиотина?

– Я тебе, блин, для чего все узнавал? Думаешь, в интернете военная тайна, как зовут пресс-секретаря Буйнова? На сайт Правительства зайди и поищи.

– Ты ее белые брюки видел? – говорю, а сам снова представляю с помощью воображения ее шикарную фигуру и опять чувствую необходимость срочно охладиться.

– И че?

– А мои руки черные видел? Да кому я нужен вообще? Особенно такой девушке…

– А ты не сдавайся заранее, – подмигивает мне Толик, поднимает с пола мои инструменты и насильно обратно впихивает их мне. – Поищи для начала. А пока там еще одни приехали с пробитым колесом. В Правительство на ямы пожаловаться, что ли…

Глава 2

Фил

– Филя, на сегодня свободен, – наш старший отправляет меня домой еще до закрытия сервиса, что мне самому кажется странным.

– Так рабочий день еще не окончен.

– Иди, говорю. Ты на себя в зеркало смотрел? Круги уже под глазами. Выспался бы хоть.

– Да когда?

– Знаю, что некогда, – понимающе вздыхает начальник. – Шуруй домой, отдохни хоть чуть-чуть.

– Спасибо, бать, – мы тут все по привычке называем его «батей», и мне это тоже приятно. Ведь он – единственный человек, которого я могу так называть. Лечу переодеваться, специально не смотрюсь в зеркало. Раз уже люди со стороны говорят, что все плохо, нет причин не верить. Когда выхожу из подсобки обратно, батя обводит всего меня с головы до ног каким-то странным взглядом.

– Ты бы это… – он мнется, словно не решается сказать, что задумал. – Вещей себе что ли прикупил бы каких. Ходишь вечно в этих черных футболках. Они разные хоть?

– Обижаешь! Я тебе что, свинья?

– Да ты не злись. Просто пацан ты хороший, но что-то совсем на себя самого наплевал.

– Ты же знаешь. Мне сейчас не до этого.

Ну ведь правда не до этого!

– Знаю, Филь. Только оно всегда так будет. А ты успей пожить по-человечески. Не только работой.

Крыть мне нечем, и я просто улыбаюсь, пожимая плечами. Отдохну потом когда-нибудь, когда заработаю себе на достойную жизнь.

Когда мне было три, отец завернулся и навсегда ушел от матери. С тех пор я совершенно не хотел носить его ублюдское имя – Леша. Ведь на самом деле меня Лешей зовут, в честь него. С детства, с тех самых разбитых при падении с велика колен говорил всем соседских детям, что меня звать надо Филей. Филиппов потому что. Когда вырос, друзья даже предлагали имя официально поменять, но к черту. Не могу так, ведь мать же выбрала, как меня должны звать. Ее уважать надо. И только она может обращаться ко мне, называя Лешей.

Тяжело ей пришлось тогда – двадцать с небольшим, спиногрыз на шее, работа продавцом на рынке и в мороз, и в жару за копейки. Как тянула меня, вообще не представляю, но едва только смог что-то делать сам, тут же побежал деньги зарабатывать. Все было – и фуры разгружал, и листовки раздавал, и потом, чуть позже, билеты продавал на карусели в парке аттракционов. Карусели, твою мать.

После девятого ушел в шарагу учиться на автомеханика. Едва восемнадцать стукнуло, на все лето свалил к морю, жил в одной хате с одноклассником, который тоже сюда переехал. Днем таскал лежаки и зонты на пляже, вечерами херачил официантом в кафе на побережье. Спал, не спал, – вообще не помню. Помню, что местные, «свои» бабульки за то, что я бесплатно с утра пораньше зонт им ставил, подкармливали домашней едой. Хоть они спасли, что от голода не сдох, потому что все деньги откладывал. Хотелось на ремонт в квартире собрать, и чтобы хоть немного осталось для заначки – мечтал начать откладывать на машину.

А как вернулся, доучился, сходил в армию и после сразу устроился к Давыдычу-бате в сервис. Уже второй год работаю. А еще по-прежнему официантом халтурю несколько раз в неделю, только в хорошем месте, где и чаевые большие. Мне сказали, что морда у меня интересная, женщинам нравится, потому для обслуживания дамочек я сгожусь, хоть и манеры у меня ни к черту и разговаривать нормально не умею. А как я, мать вашу, названия эти гребаные в меню учил, это надо было видеть. Ударение не знал где ставить в слове, а они – из чего состоит блюдо?

И ниче, работаю. Не выперли еще. Заведение такое – приличное, стильное, молодежь приходит тусить и делать красивые фотки, пацаны заглядывают, чтобы клеить хороших девочек, а не потаскушек всяких.

Когда я выхожу на улицу и сажусь в свою старенькую, пусть и добротную и любимую мной тачку, сразу думаю – эту блондинку сюда стыдно было бы посадить. Она же на таких служебных машинах ездит… Куда мне до такого? И вообще, в очередной раз понимаю, что даже мечтать о ней глупо, мне там не то что ничего не светит, даже слабым огонечком не тлеет. Ноль полный. Зерро. А все равно так и стоит перед глазами, хоть по голове себя бей.

Давыдыч советовал отдохнуть, но времени на это нет. Поэтому залетаю в квартиру, смываю весь сегодняшний день в душе, надеюсь пожрать хотя бы, но мать ничего в холодильнике не оставила – опять ушла к своему очередному мужику. Претензий нет, я мальчик большой и сам себе сварганю что-нибудь, но вот это странное поведение матери… Я, блин, никто, чтобы ее жизни учить, но ее сильное и неуемное желание срочно закрыть кем-то дыру в жизни меня убивает. А главное, я переживаю, что до добра оно не доведет.

Впрочем, я реально сейчас ничего сделать не могу, кроме как пожелать ей найти реально хорошего мужчину.

А я продолжу работать и копить на лучшую жизнь.

Едва не опаздываю к началу своей смены, но все же успеваю, чтобы не схлопотать штраф. За считанные секунды переодеваюсь, делая это так же быстро, как пожарные, и вылетаю в наш огромный зал.

– Еще бы тридцать секунд, и ты бы опоздал, – умничает Люська, моя коллега.

– Как хорошо, что я умею следить за временем, – ухмыльнувшись ей, окидываю взглядом пока еще не слишком заполненный зал.

– Фил, может, прогуляемся после смены?

– В три утра?

– И что? Лето же, ночи теплые и классные.

– Люсь, я…

Не успеваю договорить, как в зал входят новые гости, и я, схватив меню, спешу к ним, только бы не продолжать наш разговор. Люся уже не в первый раз намекает на то, чтобы из рабочих перевести наши отношения хотя бы в дружеские, а я боюсь посылать прямым текстом – нам ведь работать вместе. Да и девочка она неплохая, просто вот не торкает от слова совсем, и даже пробовать не хочу. И даже жаль Люську немного – никак не успокоится же, а ведь могла бы уже переключить внимание на кого-нибудь более стоящего.

Я принимаюсь за работу и забываю о назойливом внимании коллеги, но остаюсь спокойным ровно до того момента, как ближе к десяти вечера в заведение заходят две девушки. И черт, одна из них – та самая блондинка, чью тачку я сегодня чинил.

Твою мать, ну нет. Едва не роняю на пол шампанское и ведро со льдом, которые несу для гостей, стоит только увидеть ЭТУ. А ведь она даже не с голыми ногами – в джинсах, коротком топе, который ничего не прикрывает, и в огромном пиджаке словно с мужского плеча. И волосы, которые были идеально прямыми днем, теперь подкручены в легкие волны, словно за вечер она успела сгонять в Адлер и с головой нырнуть в море. Я еще раз смотрю на ее руки, думая, а не пропустил ли кольцо на правой руке днем? Нет там никакого кольца. Ну и все, значит. Понятно.

– Ты обслужишь? – спрашиваю у Люси, которая забирает у бармена очередные коктейли для своего столика.

– Кого?

– Вон, за десятым, две девушки пришли.

– Прости, Филя, но девушки на тебе.

Да, точно. С разрешения управляющей на моем бейдже написано «Фил», а не «Алексей». Да, как будто людей обманываю, но мне так спокойнее. Не хочу, чтобы ко мне по сто раз за ночь обращались по имени, которое терплю только ради матери.

– Ладно, – прикрыв глазу на секунду, забираю два меню и направляюсь к столику, куда села избалованная принцесса со своей подружкой.

Когда я приближаюсь к ним, они болтают, не замечая никого вокруг, и вторая девушка показывает что-то на экране смартфона уже знакомой мне светленькой.

– Добрый вечер, – нарушаю их болтовню, выкладывая на стол меню.

И тут обе обращают на меня внимание, а у светлой случается взрыв в голове – это совершенно точно отражается в ее глазах. Она смотрит на меня и оценивает, видимо, насколько форма официанта идет мне больше, чем синий запачканный комбез из мастерской.

– Молодой человек, а вы работаете во всех заведениях этого города? – спрашивает, недоумевая. А глаза у нее такие черные, что даже не поймешь – смеется или злится. Зрачки чернее самой ночи.

– Нет, только в избранных. Я вернусь к вам позже. Хорошего отдыха, – вымучиваю дежурную улыбку на автомате и отхожу от них.

Да нафиг. Пусть думает, что хочет. Пусть и дальше смотрит на меня как на чертову обслугу. Принцесса херова.

Глава 3

Таня

Сажусь обратно в машину, убираю ноутбук в сумку и тут же открываю мессенджер на телефоне. Давно привыкла к вечно жужжащим рабочим чатам, а все равно на автомате каждый раз дергаюсь к смартфону, как только приходит новое сообщение. А коллеги никогда не спят, хоть в рабочее время, хоть в свободное.

Год назад я получила повышение и превратилась из рядового сотрудника пресс-службы в целого пресс-секретаря председателя Правительства края. Из объективных плюсов – личный кабинет, служебный автомобиль и, конечно, высокая зарплата. Но вместе с тем мой начальник, Борис Алексеевич Буйнов, человек довольно закрытый и строгий, которого с большим трудом удается уговорить сходить на запись эфира на местный телеканал, подойти к прессе на мероприятии или (Боже, это вообще прям сложно) заставить его взять с собой фотографа в командировку. А еще он отвечает за все на свете, и отдельным пунктиком – за дороги. Правда, может, сказать ему про эту дурацкую яму?

Так уж вышло, что мой Игорь Валентинович хоть и опытный, предпенсионного возраста, а все равно дыру на дороге словил. Он работает в администрации с бородатых лет и за рулем вечно травит байки про прошлых губернаторов и других начальников, которых успел покатать. Меня он тоже любит, только своей особенной любовью. Вечно подкалывает на тему, что в мои двадцать семь уже давно пора пеленками и подгузниками заниматься.

Простите, кто же виноват, что один весьма состоятельный и взрослый товарищ не спешит вести меня под венец?

Я стараюсь с Валентиновичем личную жизнь особо не обсуждать, но так как мои отношения – это практически служебный роман, мне кажется, вся администрация в курсе. А мой мужик мне даже ни разу за день не написал и не позвонил. Да, понимаю, работа. Но и я не чаи гоняю в пресс-службе, а один раз написать сообщение в дороге он вполне мог. Учитывая, что я и так вчера звонила и по собственным ощущениям вообще навязывалась своему мужчине, сегодня я трогать его не буду. Не хочет – ну и не надо. К счастью, у меня есть человек, с которым я могу провести вечер пятницы и чувствовать себя в очень приятной компании.

Алена – моя лучшая подруга с первого курса журфака. Мы вместе бегали на переменах за кофе, друг у друга скатывали лекции, даже вдвоем напрашивались на практику в местные СМИ. За эти годы она стала мне настоящей сестрой, наверное, поэтому у меня и нет целого табора из подруг. Есть только Алена и несколько приятельниц, которые менее близки.

Звоню ей уже из дома, когда Валентинович привозит меня после работы и со счастливым выражением лица прощается со мной на все выходные. Не дай Боже, шеф придумает завтра выезд на дороги в самый отдаленный район края. Или, еще хуже, – полноценную проверку работы местной администрации. Хотя… Если в Сочи, где-нибудь на пляже, такой мониторинг я бы оценила. А то живем, казалось бы, почти у моря, а бываем там реже, чем приезжие туристы.

В любом случае, пока на выходных у меня – свободный график, и я хочу напиться сегодня. Когда ты ежедневно чувствуешь себя рабочей лошадкой, без полноценного релакса не обойтись. Хотя его сложно назвать полноценным – право выключить телефон у меня есть только в отпуске, а в вечернее время и на выходных я из поля зрения его не выпускаю. Миллион раз мы с девочками куда-то выходили, и я утыкалась в экран, написывая кому-то сообщения с пометкой «срочно».

В общем, с мечтами о хорошем вечере я звоню Алёне, и мы договариваемся часиков в десять отправиться в «Престиж» – один из приличных и нескучных рестиков, где тусуются и молодые, и люди постарше. Я решаю немного накрутить волосы и выгулять купленный недавно короткий блестящий топ. Не то чтобы я такую вещь не могу надеть со Стасом, но ему же спокойнее будет, если я пойду отплясывать на танцполе в таком не под его наблюдением. Долго размышляю, выбрать босоножки на среднем каблуке или кроссовки, и все же решаю обуть босоножки, пока летом есть возможность их выгуливать. Заказываю такси, приезжаю вовремя и еще десять минут жду у входа свою вечно опаздывающую Алёну, потому что заходить в зал в гордом одиночестве не хочу.

– Привееет! – подруга подлетает и бросается обниматься, наплевав на свою идеально отглаженную легкую блузку. – Сколько мы не виделись, три недели?

– Ну скажешь тоже, трагедия, – я смеюсь, пока она поправляет блузку и разбрасывает густые волосы по плечам.

– А ты все работаешь и работаешь…

– Ты, вообще-то, тоже.

– Ну я не так, родная моя.

Да, это правда. Сразу после окончания университета Аленка, которая и до этого любила различные онлайн-курсы, прошла дополнительные обучения и начала свою достойную карьеру фрилансера. Да, она тоже обнимается с ноутом и телефоном двадцать четыре на семь, но делает это из дома, прямо из кровати, или из какой-нибудь уютной кафешки, а иногда и вовсе с пляжа, куда она на утренней «Ласточке» может рвануть в любой момент. Сижу я, значит, в своем кабинете, пытаюсь по десяти кругам согласовать со всеми боссами какой-то серьезный текст, а эта коза присылает фотки, где она валяется на шезлонге с ноутом на коленях и цветным коктейлем на столике рядом. И пишет: «мой рабочий день». И да, она отлично зарабатывает. Я тоже не жалуюсь, у меня и госслужба, и статус, и зарплата, но мобильности Алёны и ее интересному графику без привязки к офису иногда завидую. Хотя мне все равно ближе именно то, что я выбрала для себя.

– Да пойдем уже, – взяв ее под руку, сама захожу в ресторан и Алену затаскиваю за собой.

Мы садимся за свой любимый столик. Не могу сказать, что «Престиж» – наше самое излюбленное место, но мы тут уже далеко не в первый раз, и традиции – святое дело. Увлеченно болтаем о всяких пустячках, которые могли упустить в жизни друг друга за эти три недели, и ждем официанта. А когда он к нам подходит, у меня случается шок. И вовсе не культурный.

Передо мной стоит тот самый парень из автосервиса, который провозился с нашим колесом невообразимо долго. А все потому, что не мог отлипнуть взглядом от меня, хотя и видел, что я совершенно не смотрела в его сторону.

Ладно, признаюсь. Порой бросала осторожные внимательные взгляды, потому что его вид меня заинтриговал. Тогда пацан был в рабочем комбезе, а теперь на нем – форменная рубашка цвета шампанского, темно-синий фартук и узкие черные брюки под ним.

Он выглядит как типичные ребята из уличной тусовки нулевых. Бровь выбрита в двух местах, черные волосы коротко подстрижены и сбриты на висках, в левом ухе маленьким камешком блестит серьга, а под ней на шее из тонких букв вертикальной надписью красуется татуировка. Правда, разглядеть слова я так и не смогла днем, да и сейчас не видно – далеко слишком. На вид ему двадцать, не больше, и кажется он типичным плохим парнем «с района».

А когда он произносит «Добрый вечер», у меня происходит полнейший диссонанс, ведь мне кажется, такой парень должен был сказать «Эй, чики, что вам принести?»

– Молодой человек, а вы работаете во всех заведениях этого города? – не знаю, зачем я это спрашиваю, а у Алены после такого вообще глаза на лоб лезут.

«Ты откуда его знаешь?», – читаю по ее губам и качаю головой, мол, не сейчас.

– Нет, только в избранных, – отвечая, он ведет своей выбритой бровью и смотрит на меня так, что даже в летнем пиджаке из натуральной ткани мне почему-то становится жарко. – Я вернусь к вам позже. Хорошего отдыха.

Я провожаю взглядом его крепкую мужскую задницу, затянутую в брюки, и мысленно ругаю себя за то, что вообще допускаю такую фривольность.

– Так, родная. Вот сейчас не поняла, – трясет меня за плечо Алёна. – Ты знаешь этого горячего малыша, да?

Глава 4

Таня

– Нет, не знаю, – я все еще смотрю в ту сторону, где за дверью кухни скрылся мальчик с татушкой на шее. – Просто я вижу его второй раз за день, и он меня почему-то бесит просто на подсознательном уровне.

– А где же мы видели такую красоту?

– Считаешь его красивым?

– Я бы ему дала, – спокойно заявляет Алёна, которая в принципе не утруждает себя завуалированным описанием собственных чувств и желаний. – Ну, при других обстоятельствах.

– А я – ни за что. По нему же видно, какой он засранец.

– Да брось, Тань, все засранцы трахаются крышесносно. Так, ответь на вопрос, где ты его видела, и я начинаю изучать меню.

– В автосервисе. Мой водитель умудрился попасть в яму, и ему пришлось заезжать на ремонт, а этот парень еще и там работает. Он возился хренову тучу времени, и мне пришлось писать пост в соцсети, сидя на лавочке у шиномонтажки.

Аленка ржет, бесцельно пролистывая меню, и улыбается как-то по-хитрому.

– А он комбезик на голое тело носит? – прикусывает губу и смотрит на меня таким трогательным взглядом, словно не спрашивает очередную пошлость в ее духе.

– Ален! Во-первых, нет. Во-вторых, если он тебе понравился, давай, флиртуй, строй глазки, кто мешает? Чего ты ко мне пристала?

– Я бы, может, и попробовала, но без шансов, – подруга пожимает плечами и закрывает многострадальное меню. – Наш тигренок смотрит только на тебя, как будто я слилась с мебелью.

Закатываю глаза. Тигренок. Это же надо было придумать такое…

– Ты выбрала, что мы пьем? Давай позовем уже твоего красавчика, пусть постоит тут хотя бы, если ты не даешь шансов встать чему-то другому.

– Ты невыносима, Алён. Я думала, когда ты найдешь парня, твои пошлые мыслишки как-то утихнут.

– Прикалываешься? Они только увеличились. И кстати, советую. Утренний секс отлично повышает качество написанных текстов.

Да, подруга три месяца назад встретила молодого человека, с которым у нее все феерично быстро закрутилось. И вышло так, что они уже месяц живут вместе, и если он целые четыре недели терпит эту бомбу, видимо, все серьезно.

⁃ Заказ тогда сама озвучивай, раз тебе так нравится наш официант, – с раздражением откинув меню, облокачиваюсь на спинку диванчика и закидываю ногу на ногу.

⁃ И что ты будешь?

⁃ То же, что и ты. Я тебе доверяю.

Не понимаю, почему я раздражаюсь. Если вдуматься, парень не делал ничего плохого. Ну пялился на меня, и что? Это не запрещено законом, к тому же, я ведь осознаю, что красивой внешностью природа меня не обидела, поэтому парни иногда смотрят мне вслед. Даже если ему понравилась моя внешность, что в этом такого? И почему, в конце концов, он не может работать на двух работах сразу? Если на вид ему двадцать, может, он еще учится и одновременно с этим подрабатывает. Подумаешь, встретился мне два раза за день, и что теперь делать?

А я раздражена. Может, это вызвано тем, что Стас мне сегодня не пишет? И злость на одного конкретного мужчину выливается на всех мужчин мира. Да, наверное, дело в этом. И парнишка ни в чем не виноват, а мне просто надо расслабиться.

Стараюсь не обращать на него внимания, действительно предоставляю Алене полную свободу выбора, и вот уже мальчик, на которого я не смотрю в упор, ставит перед нами закуски и бокалы, а подруга сочиняет смешной и, естественно, немного пошлый тост. А потом еще один и еще…

Я переворачиваю телефон экраном вниз, чтобы не видеть бесконечные однотипные новостные сообщения во всех возможных каналах, заказываю горячее и сразу десерт. В какой-то момент я даже привыкаю к этому мальчику с бритой бровью и перестаю отчаянно игнорировать его существование. Пожалуй, после второго коктейля это ощущается особенно ярко. И когда я поднимаюсь для того, чтобы посетить дамскую комнату, мир сначала на одну секунду принимает неустойчивое положение, шатается и вновь останавливается, как ему и положено. Туалеты в этом заведении находятся в самом конце длинного зеркального коридора, и проходя его, я несколько раз украдкой поглядываю на свое отражение. На мой взгляд, выгляжу я хорошо, хотя, может, помада стерлась, а зрачки чуть расширились. Всё равно меня абсолютно устраивает. На обратном пути грешным делом даже думаю сфоткаться в зеркале, но тут же останавливаю себя – не хватало еще и этого. А когда убираю телефон обратно в карман и собираюсь вернуться в зал, вижу в коридоре нашего официанта. И он уверенно идет прямо ко мне.

⁃ Что-то случилось? – пытаюсь казаться невозмутимой, хотя испытываю странные смешанные чувства.

⁃ Наверное.

⁃ И что же?

⁃ Неправильно сказал. Еще не случилось, но случится сейчас.

Становится в полуметре от меня, нагло разглядывая, как и днем у автосервиса. Он не намного выше меня, и я на каблуках, поэтому сейчас наши глаза примерно на одном уровне. А дыхание одинаково сбившееся. Так странно ощущать участившееся сердцебиение рядом с незнакомым парнем, но я правда чувствую, как колотится сердце.

Он просто хватает меня рукой за подбородок и… целует? Господи, он реально меня целует, да еще и с языком, твою же мать! Не просто мажет губами по губам, а засасывает по самое… Пахнет адовой смесью табака, мятной жвачки и приторно-сладкого мужского одеколона. И кажется, будто бы это десятиклассник сбегал покурить на перемене, а потом всячески перебивал запах. Но хотя меня дико раздражает этот аромат, он же меня и возбуждает, и я далеко не сразу могу заставить себя прекратить это безумие.

Дернувшись назад, я отрываюсь от него и хорошенько прикладываюсь по его щеке ладонью.

– Ты охренел?

– А что такого?

– Что такого? Ты адекватный вообще? Ты вот так всех, кого второй раз в жизни видишь, по самые гланды засасываешь?

– Воу-воу, ты так выражаться умеешь? Начальник научил в Правительстве?

Я едва не замахиваюсь для второй пощечины, но вовремя торможу. Толку от этих действий все равно не будет.

– Не говори ерунды. Слушай, сколько тебе? Двадцать хоть есть?

– Двадцать один, – приосанившись, излишне гордо заявляет парень, словно возраст – повод для гордости, хотя в его случае, пожалуй, так и есть.

– Малой, когда я пошла в школу, ты еще подгузники портил.

– Во-первых, не называй меня малым, – говорит он обиженно и перехватывает мою руку за запястье, своими пальцами сдвинув браслет вверх. – Во-вторых, какая разница, если это было двадцать лет назад? Тебя смущает, что я младше?

– Меня смущаешь ты, – я пытаюсь вырвать руку, но этот малолетка так крепко вцепился, что у меня ничего не получается.

– Я это исправлю, – самоуверенно выдает парниша. Кстати, только сейчас читаю имя, указанное на бейдже. Фил.

– У меня есть парень.

– Но не муж.

– Он старше и серьезнее, чем ты.

– И сколько же ему?

– Тридцать четыре.

– Пфф, – он запрокидывает голову и ржет. – И как он, еще не при смерти? Виагру еще не пьет?

– Думай, что говоришь.

– Тебе на хрена этот старпер? И какого черта он на тебе не женился? Почему ты… слушай, а как тебя зовут?

– Ой, ты удосужился спросить. Если бы я тебя не остановила, ты бы прям в кабинке трахнул, не спросив мое имя?

– Детка, придержи свои фантазии, – он отпускает мое запястье и поднимает руки вверх, показывая, что не при делах. – Хотя они определенно мне нравятся.

– Послушай меня, Фил…

– Лёша. Меня зовут Лёша, – неожиданно говорит брюнет.

– В каком смысле? Ты носишь чужой бейдж?

– Нет. Леша Филиппов, для всех – Фил или Филя, но тебе я готов рассказать правду.

– Спасибо за оказанную честь, но она мне не нужна. И да, раз ты спросил, Таня. Меня зовут Таня. Это чтобы ты был в курсе, – собираюсь уйти, но этот наглец успевает создать капкан, за какую-то долю секунды упирается кулаками в стену по обе стороны от моих плеч. – Пусти.

– Нет.

– Хочешь, чтобы я заорала? Тебя же уволят, если я скажу, что ты домогался ко мне в рабочее время.

– Вообще насрать. Другую работу найду.

– Ты такой безбашенный?

– Наверное. Просто ты мне нравишься, Таня.

Глава 5

Таня

В субботу утром по привычке включаю телевизор, чтобы позавтракать и выпить кофе под выпуск местных новостей.

«Первый заместитель министра транспорта региона Станислав Быстрицкий проверил работу новых автобусов в областном центре».

Да, очень мило видеть своего мужчину только по телевизору. И да, мой мужчина – заместитель министра транспорта, отвечающий за поставки в регион новых транспортных средств, работу аэропорта и железной дороги. Мы вместе четыре года, и, к сожалению, за это время отношения изменились не в лучшую сторону. Вчера, когда этот наглец Леша Филиппов спросил, почему мой парень на мне не женился, я в очередной раз испытала острое чувство разочарования из-за своих «чудесных отношений». Да, Стас, казалось бы, идеальный мужчина. Взрослый, успешный, красивый, обеспеченный. Но это лишь набор качеств, а не описание любимого человека. И если еще год назад я с уверенностью говорила, что люблю Стаса, сейчас не знаю, что сказать.

Последний скандал случился в тот момент, когда я узнала, какого пресс-секретаря Стас нашел себе в Министерство транспорта. Ей двадцать два, не больше, а грудь у нее – третьего размера, не меньше. И на лицо она невероятно смазлива. Меня тошнит от ее заискивающего «Да, Станислав Юрьевич, конечно, Станислав Юрьевич», да и вообще, – меня просто он нее тошнит. Очередная выскочка, которой повезло сразу попасть на такую должность. И хотя Быстрицкий клянется и божится, что с этой малолеткой у него ничего нет, я ревную каждый божий день.

Вот эту девочку подсунуть бы Филу – им и по возрасту ок, и как раз будет, о чем поговорить. Может, она бы еще и работу ему получше нашла с ее-то «связями».

А мне просто бы вернуть того Стаса Быстрицкого, с которым я познакомилась четыре года назад, когда его только назначили заместителем министра, а я пришла работать в пресс-службу региона и получила себе направление транспорта и «силовой блок».

Мой начальник, Буйнов, Быстрицкого обожает и невероятно радуется тому факту, что у нас отношения. Считает, этот мужчина подходит мне как никто другой и говорит, что «за мою судьбу спокоен».

А я вот не спокойна. Пока Быстрицкий скачет черт его знает, где, меня в туалете ресторана целует малолетний автомеханик-официант.

Нет, я не страдаю от предрассудков и не считаю, что Филиппов – какой-то недостойный человек только по тому, что он не родился в богатой семье и не сделал к двадцати одному внушительную карьеру. Просто он ведет себя так, как я не привыкла. Бесцеремонно пялится, обращается на «ты» без спроса, лезет целоваться и по какому-то одному ему известному праву осуждает мой выбор – говорит гадости о моем мужчине.

А самое главное – без тени сомнения заявляет, что я ему нравлюсь. Видит меня второй раз в жизни, трех слов еще сказать не успел, а уже какие-то оценки позволяет себе делать. Кто ему разрешил это? И почему я не была с ним жестче и не отчитала за его дурь так, чтобы неповадно было ко мне еще хоть раз подходить?

Продолжаю смотреть сюжет, где Стас в красках рассказывает толпе журналистов о том, что мы и так хорошо живем, а будем еще лучше. Как раз в этот момент у меня звонит домофон, а на экране светится радостная морда Быстрицкого.

Я даже разговаривать с ним не хочу, просто молча открываю дверь и впускаю его в дом. По выходным зам министра у нас ходит в футболках, джинсах и девственно-белоснежных кедах.

Почему-то не получается сказать, что я очень рада его видеть.

– Привет, Танюш, – Стас разувается, быстро целует в губы и протягивает мне что-то. Коробку пирожных из универмага, перетянутую фирменной бордовой лентой. – Захватил твои любимые. Чаем угостишь?

Он купил итальянские корзиночки с маскарпоне, которые я действительно очень люблю. Хорошо, что за четыре года он смог это выучить.

– Проходи, – машу рукой в сторону кухни, куда он и направляется, опережая меня. К счастью, там хотя бы новостной сюжет о нем закончился, иначе мне пришлось бы выслушивать, как он гордится самим собой. – Есть кофе, только сварила.

– Отличная идея, – Стас по-хозяйски устраивается на одном из стульев и ждет, когда я накрою на стол сама.

Да, я вынимаю чашки с блюдцами из шкафа, ложки из выдвижного ящика, достаю молоко из холодильника, потому что Стас не любит просто черный кофе. Я все это делаю, но моя душа так отчаянно требует скандала, что я не могу ей в этом отказать.

– Почему ты не звонил вчера?

– Танюш, ты ведь знаешь, вчера были съемки, потом совещание, потом документы на работе вычитывал и подписывал.

– Это был вечер пятницы.

– Ты плохо его провела?

Я целовалась со смазливым малолеткой.

– Нет. Нормально.

– Так в чем проблема?

– Может, в том, что раньше мы проводили вместе свободное время, а сейчас тебе как-то не до этого?

– Тань, ну что ты начинаешь, – он прищуривается, чуть запрокинув голову назад, и тянет руки ко мне. Ждет, когда я подойду, чтобы обнять, но обойдется.

– Начинаю ровно то, что меня беспокоит. Думаешь, если принес мне пирожные, я сразу перестала думать о том, что меня беспокоило вчера?

– Не надо ни о чем беспокоиться, все нормально.

– Пей, – ставлю перед ним чашку с грохотом, и с таким же успехом могла бы сказать «подавись».

– Таня, успокойся, – он поднимается с места, ловит за руку и тянет на себя, из-за чего я едва не впечатывается в его грудь. – Я сейчас поеду на работу, разберусь с документами, которые не успел закончить вчера, а вечером мы где-нибудь поужинаем. Идет?

– Давай жить вместе.

Вот так вместо ответа на вопрос сбиваю его с мысли. Говорю то, что нам стоило обсудить уже давно, но Стас не начинал, а мне не хватало духу. И только дурацкие вопросы от Филиппова заставили задуматься, что я действительно зря оттягиваю. Самый лучший способ узнать – спросить в лоб.

И реакция Стаса на вопрос мне совершенно не нравится. Он напрягается, отпускает мою руку, отстраняется на несколько сантиметров и пристально разглядывает что-то на моем лице, как будто первый раз видит.

– Что ты сказала?

– Сказала, давай жить вместе.

– Ты уверена?

– Стас, мы встречаемся четыре года, а видимся только на работе и по выходным, да и то не всегда. Ты правда считаешь, что это нормально? Я так не думаю.

Быстрицкий усаживается обратно, поправляет рассыпавшиеся волосы, зачесывает назад. Подтягивает чашку к себе и делает глоток кофе. Пауза длиной в пять секунд кажется мне длиннее жизни, и я готова гипнотизировать настенные часы, лишь бы стрелка двигалась быстрее.

– Тань, это же не решается вот так сразу.

– Сразу? Четыре года – это для тебя сразу?

– Таня. Послушай меня. Я не говорю «нет», я говорю, что нам надо подумать, обсудить…

– Стас! Да мы только и занимаемся тем, что думаем, а время уходит, и ничего не меняется! – я кричу, ощущая, как бешено начинают пульсировать виски, а голову сжимает как будто в тисках.

– Не надо говорить мне о времени, я не хуже тебя знаю, как оно дорого. Тань, ну не злись, – он снова поднимается, подходит ко мне и прижимает меня к столешнице кухонного шкафчика, чтобы отрезать все пути для отступления. – Я тебя понял. Мы все решим.

«Мы все решим». Говорит словами типичного чиновника, слишком вжился в свою роль. Жаль не сказал «Мы устраним эту проблему».

– Решай, – беспристрастным тоном отвечаю и пытаюсь увернуться от поцелуя.

Но Стас целует меня все равно. Такое знакомое действие, такой привычный момент, просто поцелуй с моим мужчиной.

Но твою мать. Что-то не так. Не тот вкус, не тот запах, словно чужие губы и непринятие происходящего.

Ровно те ощущения, которые я должна была испытать вчера во время украденного у меня поцелуя Филиппова, я испытываю сегодня со своим парнем. Невозможно ведь отдалиться от человека за одну ночь? Просто потому, что я предложила съехаться, а он не захотел? Когда его поцелуй стал чем-то неприятным?

Не понимаю. Но нет сил продолжать, и я выпутываюсь из объятий Стаса.

– Кофе остывает.

– Я соскучился, Тань, – Быстрицкий вновь обнимает с намеком.

– Не сейчас, – резко отрезаю и поворачиваюсь спиной к нему.

– Ладно, – металлическим голосом произносит мужчина. – Я не знаю, на что ты дуешься, но подожду, пока остынешь. Вечером сходим в «Престиж»?

Боже, нет, пожалуйста! Только не «Престиж». Не хочу давать маленькому засранцу еще один шанс увидеть меня. Да и сама не слишком хочу его видеть.

– Нет, только не туда.

– Почему?

– Мы вчера с подругой там уже были. Давай выберем что-нибудь другое.

– Хорошо. Тогда решаешь ты, – Стас допивает кофе, за один укус уничтожает целое итальянское пирожное и собирается на выход. – Будешь готова к семи?

– Да.

– Тогда заеду. Не скучай, Танюш.

Дверь за ним закрывается, и как только он исчезает из моего поля зрения, перед глазами тут же встает Фил. Козлина мелкая. Еще ничего не сделал, а уже бесит.

Глава 6

Фил

⁃ Ты проснулся? – звонком будит мой лучший друг Герман.

⁃ Допустим.

Убрав телефон от уха, смотрю время на экране. Десять утра – да, пожалуй, можно сказать, что я бомбически выспался.

⁃ Лина сделала шарлотку. Приходи к нам завтракать, пока я в одного не сожрал.

Мне, конечно, дико лень вставать с дивана, но перспектива поесть Линкиной стряпни очень даже радует, поэтому я обещаю быть через двадцать минут и отправляюсь переодеваться.

Лина и Герман – близняшки. И если обычно все думают, что Лина – сокращение от «Ангелины», то ни фига. Родители у близняшек Шацких просто с юморком, поэтому детей назвали с отсылкой к месту, где прошло их свадебное путешествие, а было это за бугром. Поэтому мы имеем Берлину и Германа, как-то так. Дружим мы со школы, все девять лет проучились в одном классе. Я знал, что ребята из другой среды, их предки обеспеченные и трудятся на престижной работе, а я – мамкин беспризорник. Но мы с Герой спелись с самого начала, и даже если его родители были бы против нашего общения, помешать ему они никак не могли.

Геру и Лину я обожаю. Сколько раз они прикрывали в школе мою наглую задницу, не счесть. Сколько слов поддержки я услышал от них, когда сказал, что сваливаю из школы и ни на какую «вышку» не пойду, потому что нужна рабочая профессия и бабло. Сколько давали в долг потом, когда я на машину собирал. Да и пофиг с материальным, они – мои люди по духу, и я, если что случится, загрызу за них, как брат.

Кстати, Линку я тоже воспринимал всегда исключительно как сестру. Привык к ней с детства, и хотя она выросла невероятной красоткой и занялась модельным бизнесом параллельно с учебой на искусствоведа, я даже где-то глубоко в мыслях не видел себя рядом с ней. Это же Линка, от которой мы с Германом отваживали всех женишков по старым временам. Вот и сейчас она как сестренка, которая и пинок под зад устроит, и плечо подставит, когда тебя накроет, а при всех надо быть сильным и железным.

Я умываюсь, переодеваюсь и спускаюсь вниз. Близняхи давно съехали от родителей, сняли двушку в районе, где живу я, и если на тачке, то ехать не больше почти минут.

Паркуюсь в месте, давно мною прилюбленном, звоню в домофон и, не дожидаясь лифта, поднимаюсь на нужный этаж.

Когда захожу в квартиру, Гер встречает меня в прихожей, уже доедая кусок пирога. И я не уверен, что первый по счету.

– Не вытерпел? – улыбаюсь, стягивая кроссы.

– И тебе привет, Филь. Там много осталось.

– Ты такой добрый.

– Я скучал, – он пожимает мою руку, а потом по-мужски обнимает и стучит по плечу. – Давно не виделись.

– Идите сюда уже! – слышим голос Лины, доносящийся из кухни, и следуем туда.

– На меня осталось что-нибудь? – спрашиваю, еще не успев взглянуть на стол.

– Берегла, как могла. Приятного, угощайся.

– Спасибо, Лин.

– Слушай, Филь, тут дело есть, – Гера падает рядом на мягкий диванчик, закидывает согнутую ногу на колено и руками взбивает свои удивительно завитые от природы волосы. Даже у Лины не такие, хотя тоже вьются сами по себе. – У меня тачка барахлит чуть-чуть, посмотришь?

– Так ты за этим меня позвал?

– Родной, а ты думал, в этом мире просто так все делается?

– Ты нафтоящая шкотина, – бубню ему с набитым ртом, а этот жизнерадостный дурачок только улыбается.

– Так посмотришь, не?

– Да посмотрю. Сказал бы сразу, что тебе нужно, я бы прилично не одевался.

– А это типа прилично?

– Герман! – сестрица одергивает своего прямолинейного родного брата, который вечно подкалывает меня за то, что я ношу и как выгляжу. Он не со зла, и я прекрасно знаю, что сам буду решать, как и в чем ходить, но порой бесит.

– Да шучу, шучу. Найдем что-нибудь из шмотья ненужного. Твоего, Лин.

– Положи кусок обратно и не трогай больше мой пирог, – обиженно выдает Лина и тянет тарелку к себе, подальше от Германа.

– Сестричка, а как же помощь старшему брату?

– С голоду не умрешь, братец. Филь, расскажи хоть, как дела? Ты весь в работе опять? Это вот у нас один любитель шаробониться, – она бросает осуждающий взгляд на Геру. Тот в одной руке держит чашку, а в другой – телефон, в котором ковыряется. – А мы с тобой люди работящие, нам понятна взрослая жизнь.

– Да что про работу рассказывать, она вечно одинаковая. Я вот влюбился.

– Да ну на хер, – Гер роняет телефон на стол и чертыхается от неприятного звука удара. – Когда ты успел?

– Прямо на работе.

– И как она?

– Самая красивая на свете. Но мне ее не получить.

– Ты себя недооцениваешь? – удивляется Лина. – Не верю.

– Она – девушка из высшего общества, а я простой пацан с улицы, который только и умеет, что машины чинить.

– Знаешь, я скажу тебе одну вещь, и ты меня еще вспомнишь. Все девушки из высшего общества страдают от нехватки настоящих мужчин, которые могли бы сами сделать что-то стоящее, а не только лифчик расстегнуть.

– Короче, ты почини ей всю сломанную технику дома, и лифчик расстегнется сам, – дополняет совет сестры Герман.

– Грубо говоря, да, – Лина закатывает глаза, но не спорит. – Сделай то, что сделал бы для любой другой, не задумываясь, что она какая-то особенно крутая.

– Ладно. А еще можно совет? Как сказать девушке, что ничего не получится, чтобы она не обиделась? – с надеждой смотрю на Лину, словно она устроилась работать моим личным психологом и реально может мне помочь.

– Да епрст, вот это личная жизнь у человека, – опять отрывается от своего телефона Гер. – И он еще жалуется, что только и делает, что пашет на работе!

– Тебе не понять, – машет в его сторону рукой Лина. – Ты безработный.

Вообще-то Герман получает повышенную стипендию и ежегодно стажируется у отца в юридической фирме, но учитывая, что постоянной работы у Шацкого нет, шутки про безработность уже несколько лет прокатывают.

– Ко мне клеится коллега, – я продолжаю рассказывать, не обращая внимания на их препирательства. – Я все время замалчиваю, уклоняюсь от ответа, но не помогает. Как мне ее не обидеть?

– Боюсь, что никак, – с сожалением говорит Лина. – Будет больно, зато она быстрее протрезвеет и увидит в окружающем мире кого-то кроме тебя. Так что соберись с духом и скажи ей уже четкое «нет». Тем более ты сейчас влюбился в другую.

– Не факт, что это будет иметь хоть какое-то значение для нее. Для той, в которую влюбился.

– Откуда ты знаешь? Может, она всю жизнь… кстати, а сколько ей? – опять вставляет свои пять копеек Герман.

– Не знаю. Хотя она говорила, что когда я был в подгузниках, она уже пошла в школу. Получается, лет на шесть-семь старше.

– Вот это ты бабулю нашел, конечно, – ржет Шацкий.

– Заткнись, – Лина толкает его своей ногой под столом, и брат корчит ей рожу в ответ.

Иногда мне кажется, что близняхи – самые взрослые дети на свете, хотя вот эти переругивания для них – не больше, чем просто игра на зрителя и развлечение. На деле они очень дружные и хорошие ребята.

– У нее еще и мужик есть, – это уже я подливаю масла в огонь.

– Да пофиг. Тебя это разве испугает? Взрослая несвободная принцесса из другого мира? Отсыпьте Филе парочку, а то одной проблемы мало.

– Гер, напомни, почему мы вообще дружим?

– Потому что ты любишь меня? – без всякого сомнения заявляет мой приятель-засранец. – Ну ладно, я тебя тоже люблю. И вообще, мы за тебя. Даже если ей будет сорок семь и она – разведенка с тремя детьми. Мы примем тебя и с такой.

– Герман, мне придется терпеть тебя до конца моих дней, потому что ни одна адекватная девушка не согласится делать это за меня, – вздыхает Лина.

– Я просто еще свою бабульку не нашел, зай. Как только, так сразу. А пока потерпи.

Когда я спускаюсь во двор Шацких через полчаса, с радостью думаю, как же круто иметь хотя бы один выходной, пусть и не совсем настоящий. Вечером мне все-таки придется выходить на работу в рест, но блин, бабло само себя не поднимет. А сейчас я посмотрю, что там с машиной Германа, и поеду домой – самое время заняться поисками Тани в сети.

Глава 7

Таня

Я совершенно не хочу собираться на ужин со Стасом, потому что дурацкий уход от ответа про совместную жизнь взбесил меня еще больше. Человеку скоро тридцать пять лет, и хотя он выглядит моложе, факт остается фактом. В его возрасте у некоторых уже двое детей, а Быстрицкий все продолжает оттягивать с чем-то серьезным. Нет, я не считаю кольцо на пальце гарантией и панацеей в отношениях, но на фига вообще годами встречаться, если вы не хотите создать семью? Зачем тратить время и без того не слишком длинного пути, когда ты не на все сто процентов уверен, что человек рядом с тобой – именно тот? И никто не убедит меня, что я не права. Я считаю, что нам со Стасом нужно либо что-то менять в отношениях, либо менять партнера по отношениям. И других вариантов нет. Продолжаться как есть больше не может.

Именно поэтому я собираюсь с чувством полного неудовольствия. Мне лень даже думать о том, что еще и наряжаться надо. Я вчера к Алене и то с большим желанием наряжалась. Разумеется, в спортивных шортах, в которых хожу по квартире, я поехать не могу, но короткого платья и босоножек на каблуках Стас тоже не увидит.

Когда он приезжает за мной на своей машине (служебная с водителем, разумеется, у него тоже есть), я молча сажусь на пассажирское и не тянусь за поцелуем.

– Что за фигня, Тань? – Стас сразу понимает, что где-то подвох.

– Это ты мне скажи, что за фигня.

А это мы еще не выехали даже.

– Мы же все выяснили утром.

– Выяснили? Ты правда так считаешь?

– Да.

– Ты сказал, что подумаешь. Это не синоним «выяснили».

– Не надо умничать, Тань. Да, я подумаю. И я не мог подумать за полдня, учитывая, что большую часть времени провел на работе.

– Работа – еще не вся жизнь, Стас.

– Себе об этом скажи, – ухмыляется Быстрицкий, наконец трогаясь с места.

Намекает на мое вечное сидение онлайн по вечерам, когда я продолжаю доделывать то, что не успела в офисе? Пожалуй. В этом похожи абсолютно все трудоголики.

– Стас, я просто хочу, чтобы мы проводили вдвоем больше времени, чтобы вместе планировали свою жизнь, помогали друг другу, советовались, вместе справлялись с проблемами. Разве это плохо или преждевременно для людей, которые четыре года в отношениях?

– Это не плохо. Просто не кажется ли тебе, что инициатива должна исходить от мужчины?

И хочется стукнуться головой прямо о боковое стекло.

– Даже если и хочется, но ты ведь этого не делаешь, а я устала ждать.

– Устала…

– Да, Стас, устала. Мне не восемнадцать, я уже не наивная девочка. Меня не нужно кормить завтраками и обещаниями, которые ты не собираешься выполнять.

– Я ничем тебя не кормлю. Вот только разве что ужином собираюсь. Тань, не надо давить на меня, ладно? Мы вернемся к этому разговору потом.

Не надо на него давить. Нет, ну вы посмотрите! Бедного Стасика обижают.

– Стас, может, ты признаешься в том, что просто не хочешь со мной более серьезных отношений, чем есть сейчас?

– Я этого не говорил.

– Да, не говорил, но ты явно так думаешь, иначе вел бы себя по-другому.

Стас останавливается прямо посреди дороги, и водитель автомобиля, следующего за нами, начинает неистово сигналить и орать проклятия в открытое окно.

– Тань, ты издеваешься? Что это за истерики, мать твою? Откуда?

– Ты не понимаешь?

– Не понимаю.

Наш диалог перекрывают отборные маты из той машины, и Быстрицкий вынужден все же тронуться с места и поехать.

Правда, перед одним из мест для разворота Стас резко перестраивается в крайнюю левую и возвращается назад.

– Ты что делаешь?

– Мы никуда не поедем. Я отвезу тебя домой, мы поговорим, когда ты будешь готова вменяемо рассуждать и слушать меня.

– Ты называешь меня невменяемой? – я почти визжу, наверное, реально со стороны кажусь ему не сильно адекватной.

– Тань, я слишком уважаю себя, чтобы выслушивать беспочвенные истерики. Я не хочу ругаться сейчас, поэтому давай мы остынем.

– Останови.

– Что?

– Я сказала, останови, – резко отстегиваю ремень безопасности, закидываю цепочку сумки на плечо и хватаюсь за дверь, хотя Стас продолжает ехать.

– Я отвезу тебя домой, – он продолжает настаивать на своем.

– Послушай, Быстрицкий. Свои условия будешь диктовать в министерстве, а я не твой секретарь, чтобы терпеть эти выходки.

Он резко тормозит чуть ли не под запрещающим знаком, и рукой показывает на дверь, мол, тут и выходи.

– Здесь нельзя останавливаться, – рычу на него я.

– Алехина, я зам министра транспорта. Я могу останавливаться где угодно. Если хочешь – выходи, я не держу.

Взглянув на него, понимаю, что разговоры сегодня действительно не имеют смысла.

«Какого черта он на тебе не женился?», – в голове гремят слова Филиппова, брошенные лишь с целью уколоть и достигшие этой самой цели.

Стасу плевать на меня, иначе не случилось бы всего этого сейчас. Мы не оставались бы никем после четырех лет отношений, не выясняли бы отношения посреди дороги и не обвиняли друг друга. А может, мы бы поженились, и жизнь стала еще хуже?

Я не знаю точного ответа. Знаю, что его машина со скрипом стартует и теряется в потоке, а я остаюсь одна на тротуаре и стою, задрав подбородок к небу. Как будто оно обязано ответить на мои вопросы.

Мне двадцать семь. У меня хорошая работа, должность, я лично знакома с половиной самых крутых людей в этом городе, а мой босс – второй по значимости человек во всем регионе. И все это никак, абсолютно никак не помогает мне в личной жизни, где на сегодняшний день я не построила ничего существенного. А в эту минуту и вовсе ощущение какой-то безнадеги.

Остановка общественного транспорта находится в пяти минутах ходьбы, и я размеренно плетусь к ней, так как уже никуда не спешу. Когда в сумке начинает вибрировать телефон, я разрываюсь между мыслями – это Стас перебесился или по работе?

Достаю смартфон, снимаю блокировку и вижу в соцсети сообщение от моего нового знакомого малолетки. И даже за каким-то хреном он подписан своим собственным именем, а не какой-нибудь ерундой типа псевдонима. Нашел меня? Удивительно. Как это возможно?

Я ведь тогда в ресторане просто молча ушла после его признания в симпатии. А что я могла ответить? Про свои отношения я рассказала, доходчиво объяснила, что я старше, да и вообще ни капли им не интересуюсь.

Думала, обидится и не будет головой стены прошибать. Но нет. Молодой, наглый и вообще отбитый. Даже умудрился каким-то образом найти мою страницу. И позвал на свидание.

Какой идиот, мамочки! Я ему же сказала четко и по буквам: НЕТ. И доводы привела. А он не сдается. Пофиг ему, видите ли, на моего мужика и мой отказ.

С другой стороны… Моему мужику тоже на меня пофиг.

Подумав с минуту, я захожу в диалог и печатаю ответ:

«Хорошо, давай встретимся, но свиданием это считаться не будет»

А еще через минуту он пишет опять.

Фил: «Нет, Таня, это свидание, можешь даже не пытаться называть это иначе».

Глава 8

Фил

Я никогда не просил подменить меня на работе. Но правы те, кто говорит, что в этой жизни все бывает в первый раз. Почувствовал себя немного скотиной, когда за два часа до выхода позвонил в «Престиж» и попросил поменяться с кем-нибудь. Но я не мог рисковать – сегодняшнее согласие Тани может не распространяться на завтра.

У меня нет никакого чёткого плана действий. Я вообще не понимаю, что делать. Знаю только, что хочу ее увидеть прямо сейчас, и если она согласна, может называть нашу встречу, как ей угодно.

Я помню про ее мужчину, но вот это как раз меня совершенно не колышет. Если чуваку тридцать с чем-то там, а он продолжает просто встречаться с такой красивой девушкой и не женится, то он идиот. Упустит свое счастье, по крайней мере, я приложу для этого все усилия.

И да, я все помню и про то, что она старше, что у нее работа в Правительстве и личный водитель, ноги от ушей и лицо супермодели. Я не тот, кто ей подходит, но пошли все к черту со своими ярлыками. Мы сами решаем, что будет с нами дальше. Я не верю, что раз и навсегда все предопределено.

Ну а пока я понятию не имею, где находится Таня, дома или нет, а ведь от этого и зависит, чем мне предложить ей заняться.

Заводя машину, левой рукой печатаю ей сообщение. Вообще я совершенно спокойно умею управляться со всеми делами и левой, и правой рукой, что очень помогает мне в обеих моих работах. Мать говорила, что с младенчества я все тянул в левую и правую руки поровну, а потом ситуация исправилась как-то сама. И уже в школе я был четким левшой, меня учили писать левой и держать в ней вилку. Но я все равно в прямом смысле на все руки мастер.

В общем, спрашиваю у Тани, где она, и говорю, что смогу добраться туда минут через пятнадцать. Обещает подождать, и я срываюсь с места к ней.

Конечно, я не ожидал, что она согласится. Думал, отошьет еще как. Настраивался на то, что борьба просто за встречу будет долгой и сложной, но, бинго, мне повезло. И вот уже я мчу по дороге в центр к ней в этот субботний вечер, про себя думая, о чем вообще могу с ней поговорить.

В обед я изучил сайт Правительства и нашел ее там в разделе «власть». Вот же… На властную леди потянуло, получается. Полистал сайт еще где-то с минуту и перешел в соцсети на поиски Тани. Это было несложно. Но, должен сказать, в жизни она даже лучше, чем на фотках, хотя все фотографии у нее шикарные. Если бы не пошла работать пресс-секретарем, стала бы моделью, я уверен.

Таню я замечаю на тротуаре в десяти метрах от остановки, которую она назвала в качестве ориентира. Сегодня на блондинке легкое светлое платье в синий цветочек, босоножки без каблука и голубая сумочка. Вчера в «Престиже» она была с другой, я уверен. Не удивлюсь, если у Тани дома целая гардеробная.

А я… Ну что я. В черной футболке, безразмерных джинсах, которые мне нравятся, и видавших виды найках, но вроде настоящих, из фирменного магазина. И где-то в багажнике должна толстовка валяться. На случай, если вдруг похолодает, пригодится, побуду джентльменом и отдам со своего плеча девушке.

Я останавливаюсь и опускаю стекло, чтобы Таня увидела меня. Совершенно не меняясь в лице, она открывает дверь и садится. Такая неприступная и холодная, что если бы я не помнил, с каким азартом она отвечала на мой вчерашний поцелуй, не поверил бы. Но губы все помнят, а я мечтаю ощутить этот ягодный вкус ее губ еще хотя бы раз.

Она молчит и косится на меня, словно не соображая, что вообще делает в моей машине. Фак, а что она тут делает? Сама же так решила. Свидание, не свидание… Мне пофиг. Главное, что она сидит в каких-то сантиметрах, в салоне пахнет ее духами, и каждая клеточка моего тела очень буйно реагирует на эту девушку.

Вообще я не бабник, хотя и не святоша. Я никогда не был главной звездой в компании, но девушкам нравился. Проблем с женским вниманием не испытывал, подружку мне было найти легко, но ничего серьезного не клеилось. Да и когда бы, если я вечно пашу как лошадь? Может, я действительно тупо не знаю, что делать с такой офигительной девушкой, но меня никто и не научит. Выкручусь сам как-нибудь.

– Хочу тебе напомнить, что это не свидание, – Таня первой нарушает тишину, но делает это неприятно. Словно достает из сумки нож и вставляет мне его под ребро.

– Почему?

– Потому что буквально полчаса назад я собиралась на свидание со своим парнем, но мы поссорились и отменили все.

– Вот видишь. А был бы парень нормальным, такого бы не произошло.

– Ты слишком много на себя берешь, – осуждающе говорит Таня, но вместе с тем тот короткий взгляд, который я успеваю на нее бросить, не выхватывает на лице эмоции осуждения.

– Я еще даже не пробовал.

– Понятия не имею, зачем согласилась поехать с тобой, но раз это случилось, так и быть, давай посмотрим, что из этого получится. Но стартовые условия ты знаешь.

– Повторяй их еще чаще, и нам будет не о чем поговорить, кроме как о твоем мужике. Может, хватит? – я немного раздражаюсь, хотя знаю – я не в том положении, когда имеют на это право.

– Может, и хватит.

– Тогда скажи, куда ты хочешь поехать.

– А разве ты еще не придумал сам? Это же ты меня пригласил.

– Я же ничего о тебе не знаю. Как я могу сам придумать? Ну допустим, самый простой вопрос – ты ужинала?

– Нет. Ужин не состоялся.

– Ну и прекрасно. Тогда поужинаем вместе, но ты права, выбирать буду я.

Звучит немного нагло и самонадеянно, как и половина всего того, что я говорю в присутствии Тани. Но я не хочу из себя кого-то изображать. Если я не понравлюсь ей настоящим, вряд ли она оценит, когда я буду играть какую-то надуманную роль.

Пораскинув мозгами, решаю, что все приличные рестораны этого города могут идти к черту – в них Алехина сходит и без меня. А вот я отвезу ее туда, куда она вряд ли пойдет со своими крутыми подружками.

Мы приезжаем на «ряды» – это известное среди молодежи место, где тусят скейтеры и велосипедисты, еще тут рядом прокат самокатов и прочей фигни, а главное – растянувшиеся на сотни метров палатки с уличной едой, напитками и всякой ерундой, которую обожают дети.

– Спорим, ты либо не была здесь, либо была тысячу лет назад? – спрашиваю, оставляя машину на парковке около входа на территорию этого мини-парка.

– Была. Но действительно очень давно, наверное, когда училась в универе.

– Ты местная?

– Да, мои родители тоже живут здесь. А ты?

– Я родился здесь, но у бабушки с дедом есть домик на море. Если в край все задолбает, всегда есть вариант свалить туда.

– И часто пользуешься этим вариантом?

– Честно? Нет. Некогда просто. Пойдем?

– Ну пойдем, – пожав плечами, она одновременно со мной выходит из машины и оглядывается. – Ты часто тут бываешь?

Заметно, что она действительно давно не была здесь – не узнает, как тут все изменилось. А мы еще пацанами в школе любили тут на великах гонять. Специально на выходных приезжали сюда, лишь бы веселее было.

– Сейчас не особо, но мне тут нравится. Самые вкусные бургеры края готовят не в фаст-фуде, а именно здесь.

– Что? Бургеры? Я такое не ем! – фыркнув, она забавно морщит носик. Ей все равно идет.

– Да-да, значит, сегодня будешь нарушать свой режим. Ищи и занимай нам места, я все принесу.

Для тех, кто не хочет есть на ходу, поставили столики, которые упорно и очень быстро занимает местная молодежь, поэтому Тане предстоит задачка не из легких – отбить хоть бы кусочек свободного пространства. Но когда прихожу с бумажным пакетом и лимонадом на подставке, вижу, что место она очень даже нашла. Журналист, что сказать. Ангелочками эти ребята не бывают и за себя постоять умеют.

Усаживаюсь напротив нее и вынимаю из пакета горячие булочки, про себя отмечаю, что кое-кого за этим столом можно назвать так же. Достаю из подставки один из стаканчиков, двигаю к ней, а затем передаю и прозрачные перчатки.

– Даже так? Нифига себе сервис, – Таня удивляется и с энтузиазмом натягивает перчатки на руки.

– А ты как думала?

Она и сама не знает. С радостью вгрызается в бургер, от которого планировала отказаться, и закатывает глаза не хуже, чем от оргазма.

Блядство. Зачем я это представил? Ее слишком сексуальный рот должен быть занят не только поеданием бургеров, но это, сука, разгон всех разгонов.

– Вкусно? – спрашиваю, когда сам натягиваю дуракцие перчатки (никогда бы так не делал, если бы не Таня рядом) и откусываю от своего.

– Ты не представляешь, насколько вкуснее становится эта гадость, когда не ешь ее месяцами.

– Нарушать всегда круто, – бубню прямо с набитым ртом. Да, сраная привычка, надо бы как-нибудь отучиться.

Зря сказал это. Таня за секунду поникла, и ее глаза, которые только что загадочно блестели, как будто отключили свой магический свет.

– Ты сейчас подумала не о еде, правда?

– Правда.

– Считаешь, что не должна была так поступать?

– Ну конечно.

– Да брось. Сделала так, как захотела.

– Ладно, допустим, со мной понятно. Но почему ты делаешь все это? Ведь ты знаешь, что я несвободная девушка.

– Да я с детства привык, что если хочешь что-то хорошее получить, придется за это бороться. Никогда и ничего не дается легко. Как-то так. Кстати, хочешь сладкую вату?

Мы оба смотрим на проходящую мимо нас маленькую девчушку, которая с таким заразительным хохотом отрывает кусочки от большого розового шара.

– Леш, ты с ума сошел? – я чуть не падаю со скамейки. Я не забыл, что сказал ей свое имя, но не ожидал, что она так и будет обращаться ко мне. Я ведь слышу родное имя крайне редко и только от матери. – Мне двадцать семь лет. Какая сладкая вата?

– Ну и все. Тогда прекрати нести бред. И прекрати думать о том, что поступаешь неправильно.

– Тебе проще говорить, у тебя же нет девушки?

– Нет. Если у меня будет девушка, и мы с ней поссоримся, я не допущу, чтобы она осталась одна вечером и укатила с каким-то хреном ужинать на закате.

Таня ухмыляется и кончиком языка облизывает верхнюю губу, где осталась капелька соуса из бургера. Это действие занимает одну тысячную секунды, а я пялюсь, как идиот. Я просто всегда пялюсь на нее, когда она рядом.

А закат, между прочим, реально очень красивый. И просто грех просиживать такой в пафосном дорогущем ресторане, когда можно наслаждаться всем и сразу.

– Если у тебя будет девушка, то…

– Ты счастлива, Тань? – я перебиваю ее, не позволяя сказать очередную глупость, которую слышать не желаю, и вместо этого задаю вопрос, ответ на который мне реально нужно знать.

– Что?

– Вопрос же предельно прост. Ты счастлива? Да или нет.

Так и жду какую-нибудь херню в духе «Я сейчас была бы счастлива, если бы сидела со своим мужчиной в том же «Престиже», а не тут с тобой кормила приставучих голубей». Голуби реально приставучие, да. Хорошо, что их подкармливает компашка подростков за соседним столиком – только так бургеры и уцелели для нас.

– Таня. Просто да или нет, – я не сдаюсь.

Пауза затягивается, но все это время девушка смотрит на меня, как будто в моих глазах может быть правильный ответ. Хотя… Он там и есть. Выбери правильный, Таня, ну же!

– Нет.

Нет! Твою ж нахрен. Она честно сказала нет! Ведь даже дебилу очевидно, что чужая девушка не будет вот так сидеть с другим, если только она не шлюха, а это точно не наш вариант. И пусть ее терзают моральные сомнения, правильный ответ она уже знает.

С этим долбозавром никакого счастья ей не видать. Но в мои объятия с разбега она тоже не прыгнет, поэтому все, что происходит сейчас, еще ничего не значит. Но и значит многое одновременно. Как минимум, ее дебил просрал целый вечер наедине с ней, и этот вечер достался мне. А я своего не упущу.

Глава 9

– Расскажи. Нет, это не попытка взять на себя слишком много, как ты думаешь, я просто хочу, чтобы ты рассказала, что не так.

– Все не так, – она за минуту словно освобождается от тех строгих рамок, в которых держала себя рядом со мной. – Между мной и Стасом уже давно все не так.

Стас, значит. Еще и имя какое-то слащавое ко всему, мне не нравится. Хотя его могли бы звать как угодно, нравиться мне от этого он бы не начал.

– Рассказывай.

– Мы встречаемся четыре года, но ничего не меняется. Он даже не намекал на развитие отношений, а я очень хочу. И я… в общем, я сама предложила ему съехаться вчера утром.

Сука, вот почему так неприятно? Я же прекрасно знаю, что у нее есть мужик. Но получается, что я целовал Таню вечером в пятницу, а в субботу она предложила съехаться этому самому мужику. Плохо целовал, значит, раз она сразу не послала его далеко и надолго.

– И что он сказал? Когда переезжаешь?

Таня смотрит на меня изумленно, словно я сморозил редкостную глупость.

– Я не переезжаю.

– Как это?

– Он не захотел. Сказал, что ему надо подумать.

– Ебанутый что ли?

У Алехиной вырывается короткий нервный смешок, она стягивает с себя перчатки, протирает ладони салфеткой и сжимает руки в замок.

– Может, и ебанутый, – говорит совершенно спокойно, и я понимаю, что она обиделась на своего Стасика.

– Да отвечаю, он дебил полный, если отказался. Я тебе еще вчера сказал – если он не отвел тебя в ЗАГС до сих пор, то у него с головой что-то не в порядке.

– Я подняла эту тему после нашего с тобой разговора. Ну если это можно назвать разговором. Потому что, прости за правду, но я подумала: этот малолетка прав, мой мужик реально меня не ценит.

Когда-нибудь я придушу ее за этого «малолетку», но придушу так, что она будет сама мечтать об этом.

– Обращайся. Всегда раскрою глаза на правду, бесплатно и честно. Лучше любых психологов.

– Меня очень задело, как он повел себя, и когда сегодня мы опять начали об этом разговаривать, то поругались. Вот ты говоришь, был бы он нормальным, этого бы не случилось. Я не знаю, но все так глупо.

– Если не хочешь, чтобы я продолжал покрывать твоего бывшего матами, не провоцируй меня, – говорю с ухмылкой.

– Он не бывший.

– Какая жалость. Скоро им станет.

– Ты, конечно, наглый и своенравный, но спасибо тебе. За то, что выслушал весь тот кошмар, который я на тебя слила.

– Ты не права. Сливать не равно делиться. Делись, рассказывай, я вообще не против. Желательно только, чтобы приставка «бывший» рядом с его именем появилась как можно скорее.

– Вот сейчас ты точно много на себя берешь.

– Правда? Я думал, в самый раз.

– Невозможный, – шипит на меня и тут же сама смеется.

Я поднимаюсь, обхожу наш столик и хватаю Таню за руку. Помогаю подняться, чуть дернув ее на себя, и уверенно веду сквозь «ряды». За то время, что мы были тут, успело потемнеть. Лето в самом разгаре, но рубеж самых коротких ночей пройден, и теперь с каждым днем ночь будет красть у света все больше и больше времени. Лично я не против, потому что ночь – шикарное время, особенно если есть, с кем ее провести.

Мы молча идем, и Таня не выдергивает руку из моей. Было бы ей неуютно, уверен, давно бы запретила мне держать ее за руку, но я продолжаю уверенно вести. И все. Больше ничего не спрашиваю.

Мы проходим всю территорию и сворачиваем в узкий проулок, через который можно скосить расстояние, чтобы быстрее вернуться к стоянке. А еще через него можно не сократить путь, а увеличить, ведь здесь темно и никого нет…

Раз – и я отпускаю ее руку, два – хватаю за талию и прижимаю к стене, три – и мои руки уже обнимают ее лицо, чуть разгоряченное после нашей прогулки.

Я притягиваю ее к себе и впадаю в какую-то невесомость. В ней весь мир сужается до этого темного переулка, где застряли мы с Таней.

Наши лица так близко, что мой взгляд, когда я пытаюсь сфокусироваться на ее губах, немного плывет. Ее дыхание с привкусом клубничного лимонада нафиг вышибает кнопку стоп-крана, и я не хочу терпеть и сдерживать себя.

– Ты же не залепишь мне пощечину еще раз?

– Смотря что ты собираешься сделать. Но целоваться с тобой я больше не буду, Фил.

– Конечно. Потому что я буду целоваться с тобой, – выдыхаю слова практически в ее губы, которые оказываются накрыты моими уже через секунду.

И фак, не очень-то она хотела сопротивляться, потому что ее руки не стучат по моим плечам, а хватаются за них, как за единственную крепость на земле. Этот поцелуй еще горячее и острее первого, вчерашнего. Мой язык так быстро оказывается на чужой территории, словно его там и ждали. И все же кайф длится недолго – Таня отстраняется.

– Как ты думаешь, два поцелуя с другим уже считаются изменой?

Мои пальцы скользят с ее затылка на шею и чуть сжимают кожу, от которой пахнет так сладко, что аж скручивает меня всего. Еще сильнее вжимаю Таню в стену, придавливая собой. Не хочу отвечать на идиотские вопросы, которые вообще не к месту.

– Тань, блять, замолчи, пожалуйста.

– Ты не понимаешь.

– Да, и не хочу. Я хочу тебя поцеловать. Давай вернемся к этому?

Я не даю ей ответить, затыкая рот своими губами и языком. Ее пальцы выводят какие-то на хрен узоры по моей шее, проводят по колючему ежику волос, пробираются к позвоночнику под футболкой. Про измену она еще что-то думает. Да все, забыть можно про того мужика. Нет его. Нет, как будто и не было никогда. Она такая… такая, черт, что мне ни словарного запаса, ни кислорода не хватит, чтобы внятно описать. Разлечусь вместе с ней на миллион осколков, если между нами рванет, и не пожалею.

Мы целуемся именно так, как должны в этой ситуации. В тесном закоулке, под покровом июльских сумерек, под звуки цикад и тихий шелест ветра в кронах деревьев. Таня прижимается ко мне всем телом, а я не могу оторваться от нее, уже позволяя своим рукам большее, чем просто нежные прикосновения. Будь мы в других обстоятельствах, я бы прямо здесь задрал на ней это платье в цветочек и взял так, что искрами из глаз от оргазма мы могли бы осветить весь этот переулок. Но нет. Даже для меня это слишком.

– Все, стоп, – говорю ей и самому себе. – Хватит на сегодня, Тань.

Она успела захотеть большего, как и я. Но и она понимает, что так неправильно и быть не может. Она не любит своего парня, иначе всего этого не случилось бы, но этот ее парень все равно еще существует и никуда не делся. Я не хочу, чтобы со мной она изменила ему по глупости и жалела об этом всю жизнь. Хочу, чтобы она ушла от него и стала моей по-настоящему.

И плевать, что мы знакомы лишь два дня и совершенно друг другу не подходим по каким-то параметрам. Плевать вообще на все, потому что она уже нужна мне, жизненно необходима.

– Таня, уйди от него, – я уже не нависаю над ней, а просто стою напротив, одной рукой обнимая за талию, а другой поправляя выбившиеся из прически маленькие светлые пряди. Касаясь пальцами ее уха, сглатываю и умоляю себе больше не разгоняться, хотя хочется коснуться ее не так, совсем не так.

– Я только вчера предложила ему жить вместе.

– И что? Он просрал свой шанс. Нормальный мужик никогда не откажется от того, чтобы видеть свою женщину каждое утро, завтракать с ней, целовать перед уходом на работу, вместе готовить обед на выходных… Да хрен знает, что еще! Обои вместе клеить, покупать новый диван, забивать холодильник продуктами из супермаркета. Чем еще пары занимаются? А, ну да, сексом, конечно. Нормальный мужик откажется постоянно спать в одной кровати с женщиной, секс с которой приносит удовольствие? Не думай, что это случайность, Тань. Этого уже не исправить. Я вообще считаю, что инициативу должен проявлять мужик, но если это сделала девушка, то это вдвойне ценно, а он отказывается от такого счастья…

И пока я говорю все это, упускаю момент, когда в ее глазах появляется влажный блеск. Меня кроет, но кроет по-страшному. Я уже сам себе не друг.

Все, что я говорил, справедливо. Но ей от этого тошно и хочется плакать, и тогда вопрос – кому я сделал лучше?

– Мне пора, – почти шепотом говорит Таня, пытаясь скрыть от меня подступивший к горлу ком.

– Таня, послушай. Я никто, чтобы тебя осуждать, никто, чтобы решать за тебя. Ты взрослый человек, ты сама знаешь. Но я прошу тебя, уйди от него. Он тебя не заслуживает.

– Леш, у тебя же не было длительных отношений? – Таня пытается выпутаться из моих рук, но это не так просто, как она думает. Я не удерживаю силой, но все равно не отпускаю, и ей остается только смириться.

– Не было. Не успел еще.

– Ты просто не знаешь, каково это – провести несколько лет с человеком, с которым ты хочешь создать семью, завести детей, жить под одной крышей…

– Я знаю другое. Если этот самый человек не хочет того же, что и я, нам явно не по пути. И тут даже думать нечего.

– Как все просто у тебя.

– По-моему, в отношениях есть только черное и белое. Да или нет. Вместе или порознь. Любите или не любите. Как иначе?

– Ты еще слишком молод и видишь все по-своему.

– Ненавижу, когда ты напоминаешь мне о возрасте.

– Прости, но это действительно так. Через несколько лет ты уже будешь думать по-другому, – Таня склоняет голову набок, подставляет щеку моей ладони. Чертов контраст – вроде и ластится, как кошка, а сама говорит слова, которыми можно оцарапать до самого сердца. – Фил, отвези меня домой, пожалуйста.

– Ты будешь называть меня Лешей или Филом?

– Я… еще не знаю. Я пока не знаю.

– Ладно. Пойдем. Я отвезу тебя.

Глава 10

Таня

Утром воскресенья шеф будит меня потрясающей новостью о том, что ему приспичило внепланово осмотреть ход ремонтных работ в здании нашего аэропорта. Действительно, когда бы еще этим заняться, если не в десять утра выходного дня. А еще Борису Алексеевичу понадобился фотограф, которого он сроду не просил. Я звоню Богдану, нашему фотомастеру, который вчера в качестве подработки батрачил на свадьбе, и не слышу счастья в его голосе. Но выбора у нас нет, и к десяти нам предстоит притащиться к аэропорту.

Козлина Быстрицкий там тоже должен быть – ведь шеф ни за что на свете не будет что-то делать без соучастия любимого протеже.

Облом у Валентиновича – придется меня возить сегодня. Набираю его, говорю, что сначала надо забрать меня, потом Богдана, и доставить нас к аэропорту.

Богдана приходится подождать две минуты, зато он заваливается в салон с тремя стаканчиками кофе: для себя, меня и водителя.

– Боже, какая забота, родной. Ты самый лучший, – выхватываю себе один стаканчик, стараясь сделать это осторожно и не пролить ни одной капли на чистейший салон «камри». – Конфеты есть в заначке? Я без завтрака.

– Посмотри, если я все не съел, то на месте, – Валентинович кивает в сторону бардачка, откуда я достаю еще наполовину полную пачку ирисок. Шоколадные хранить в машине летом все равно бессмысленно, все растекутся и станут коричневым месивом. Перекидываю пару штук фотографу на заднее сиденье и сама зубами разрываю упаковку.

Заполнив желудок хоть чем-то, достаю из сумки телефон и пишу Стасу. Мне нужна обновленная справка о ремонте аэропорта, чтобы я была в курсе текущей ситуации еще до того, как Буйнов начнет свой осмотр в стиле «галопом по Европам».

Быстрицкий: «Может, тебя забрать на машине?»

Если бы он действительно хотел помочь, написал бы мне пораньше, а не за пятнадцать минут до назначенного времени.

«Просто дай справку. Водитель меня привезет».

Быстрицкий: «Отпусти его, позавтракаем с тобой вместе после всего. Если ты уже остыла и готова разговаривать».

Ой, как интересно. Если я остыла… А если я уже успела сходить на свидание с другим? И какая разница, что я назвала это не свиданием, если в итоге мы целовались как одержимые. И если я сама хотела этого?

Леша – еще маленький. Да, конечно, он еще слишком молод. У него мир поделен на черное и белое, а все вопросы решаются легко. Захотел – и вот уже целуешь ту, которая понравилась, решил что-то – и вот уже говоришь ей, что она должна бросить своего мужчину. Не скрою, того, что он вчера сказал, у Стаса даже в мыслях никогда не мелькало. И когда Филиппов произносил свою пламенную речь о совместном ремонте и ежедневном сексе, у меня внутри что-то заныло от мысли, что именно это звучит правильно. Это звучит так, как вижу я сама светлое и счастливое будущее. Только… я ведь вижу его с тем, с кем встречаюсь четыре года?

«Давай разберемся после, пожалуйста. Мне нужна справка».

Стас присылает документ и больше ничего не говорит, а я погружаюсь в изучение информации, пытаясь отключиться от мыслей.

… результаты первого этапа выполненных работ по капитальному ремонту…

Быстрицкий не готов жить вместе со мной и брать на себя ответственность за нас двоих.

… подрядчиком разработана проектно-сметная документация…

Я хочу быть законной женой, да хотя бы невестой, а не просто подружкой спустя столько лет.

… предварительная стоимость реализации проекта составит…

Да насрать мне, сколько она составит! Моя личная жизнь рушится, практически падает к ногам обломками, а я должна читать про эти долбаные миллионы на ремонт! У меня вообще выходной, я хочу жарить сырники, гулять по парку, слушая Мадонну, заказывать шмотки в интернете и… да, я все это хочу делать вместе с любимым человеком! А не отдельно от него! Я устала. Устала быть как бы в отношениях, но на самом деле в абсолютном одиночестве.

… завершение работ по модернизации аэропорта планируется к осени…

А завершение отношений Алехиной и Быстрицкого планируется, видимо, прямо сейчас.

– Мы приехали, Танька, – Валентинович легонько подталкивает меня в бок, вытаскивая из состояния коматоза.

Жду, пока Богдан выберется из машины вместе со своей огромной сумкой, и вместе мы отправляемся на вход. Чемодан моего фотографа просвечивают, а затем начинается миллион вопросов, кто давал разрешение на съемку, в курсе ли директор и все в таком духе. Типичная суета, связанная с организацией осмотра за час. Благо, к нам подходит Быстрицкий, и все проблемы решаются очень быстро.

Сегодня Стас тоже в джинсах – работа в выходной день подразумевает расслабленный дресс-код, поэтому и я сегодня не по-офисному, а в том же платье, что и вчера, только прикрыв его сверху легким пиджаком. На большее времени не хватило, нужно было что-то выискивать в шкафу и гладить. Хаос на голове пришлось спрятать благодаря заколке, а на лице я успела только замазать круги под глазами консилером и чуть поправить брови. В общем, спасибо, что мне еще двадцать семь, а не сорок два, и по утрам я выгляжу прилично, пусть и не слишком воодушевленно.

– Все нормально? – спрашивает Быстрицкий.

– Сойдет.

– Мы поговорим потом, да?

Меня раздражает его настойчивость, направленная не туда, куда надо. Да, вот это заботливо-внимательное выражение лица Быстрицкого обезоруживает и заставляет смотреть и улыбаться. Но только не сейчас и не меня. У меня не возникает вопросов к себе, почему я влюбилась в этого человека. Ведь у меня и шансов не было – мы виделись едва ли не каждый день, и когда у тебя перед носом мелькает красивый, очень обаятельный и уверенный в себе мужчина, который явно уделяет знаки внимания, сложно не растечься маслом на сковороде. И ведь как все это было… Букеты, свидания, первый совместный отдых. Знакомство с моими родителями, безуспешные попытки не спалиться перед коллегами на работе и даже секс в его кабинете прямо во время совещания, пока все сидели в конференц-зале, а я вывела Стаса на интервью для телеканала, который опоздал к началу мероприятия…

Это все сложно забыть. Наверное, и не нужно. Просто этого стало мало, а Стас так и застрял в нашем конфетно-букетно-сексуальном периоде. Хотя вру, уже и секса-то осталось совсем мало.

Ладно, отбросим мысли о сексе. Все принимают боевую готовность, когда сквозь стеклянные стены мы видим минивэн Буйнова. Машина тормозит у входа, и мой начальник вместе с личным охранником заходят в здание. Шеф жмет руку министру транспорта (разумеется, он приехал лично, а не только Быстрицкого отправил), затем Стасу и директору аэропорта. Богдан уже начинает работать, я сжимаю в руках телефон с открытой заметкой, куда благодаря невероятной силе воли смогла хоть что-то набросать за эти несколько минут.

Осмотр начинается, и мы в быстром темпе вот таким караваном передвигаемся по этажу. Я делаю пометки в телефоне, чтобы потом не расшифровывать диктофонную запись, но все равно слушаю как-то отстраненно.

Уйди от него, уйди от него. Мелкому легко говорить – он не встречался с девушкой несколько лет и не обламывался жестоко после всего этого времени. Уйти от Стаса, потому что на моем пути встретился дерзкий молодой пацан, который крышесносно целуется, знает, что сказать мне в нужный момент, которого явно ко мне влечет, и он не скрывает своих желаний?

Нет. Уйти не ради другого, не ради кого-то. А просто потому, что человек, казалось бы, родной мне, не разделяет мои мечты. Предает нас двоих своей нерешительностью. Трусостью, черт возьми! Да, я хочу называть вещи своими именами!

– Таня, мы показывали журналистам второй этаж?

– Что? – голос Буйнова вырывает меня из мыслей, где я в деталях представляю, как разбиваю вазу с цветами об голову Стаса.

– Говорю, когда мы в прошлый раз были на осмотре с журналистами, второй этаж им показывали?

Да хер его знает, честно. О Боже, нахваталась слов от своего мелкого приятеля, а я же приличная девочка. Не помню, хоть убей. Наверное, показывали, но когда же это было… Так-так, стоп. В тот день мы дважды переносили время мероприятия и в итоге добрались до аэропорта в седьмом часу. Мой водитель уехал, потому что не мог пропустить день рождения внучки, и уезжала я со Стасом на глазах у всей нашей журналистской братии. Он, кстати, был недоволен этим и сказал, что служебный роман – то, что не очень красит его репутацию.

Это было третьего мая, я вспомнила.

– Да, Борис Алексеевич, мы приезжали сюда в вечернее время, и журналисты застряли в зале, снимая закат из окон.

– Точно, помню. Тогда приедем, когда будет окончательно завершен внутренний ремонт. Нечего камеры зря туда-сюда по объекту таскать.

И я с ним полностью согласна. Притащить целый пул СМИ в аэропорт – то еще муторное дело.

– Хорошо, – согласно кивают министр транспорта и его чудесный первый зам.

– Вот это не нужно снимать, – Буйнов показывает на стену, которую до сих пор не могут закрасить. – Таня, напишешь, что внутри две трети работ завершены. И без подробностей.

– Поняла.

– Пойдемте дальше.

Весь осмотр совершается за пятнадцать минут, я дольше просыпалась и собиралась, чем работала. Но вообще мое негодование ничего не меняет – ты либо принимаешь свою работу во всех ее проявлениях и адаптируешься, либо ищешь другую.

Когда минивэн Буйнова выруливает с парковки аэропорта, мы тоже собираемся на «расход». Я говорю Валентиновичу, чтобы отвез Богдана домой, а водитель хитро подмигивает, поглядывая в сторону Быстрицкого.

⁃ Да, я еду с ним, – подтверждаю, потому что проще один раз сказать, чем пытаться увиливать от ответа.

⁃ Ну Танька, а свадьба-то когда?

Судя по всему, никогда. Люди старшего возраста почти не отличаются толерантностью, а в этом конкретном случае вообще все сложно. Валентинович такой человек, которому очень нравится показывать познания в личной жизни всей пресс-службы и моей – отдельным пунктом.

⁃ Спросите у Быстрицкого, Игорь Валентинович. Не мне же его замуж звать.

⁃ Хватать мужика надо, эх ты, Танька!

⁃ До понедельника! – улыбаюсь, насколько хватает моих сил, а про себя просто бунтую.

«Хватать мужика надо». Почему я должна его хватать? И что я могу сделать, если мужчина сам не хочет жениться? И пусть все, кто говорит, что женщина должна женить на себе мужчину, катятся на фиг.

Женить на себе взрослого обеспеченного и совершенно самостоятельного мужика, у которого не может быть вменяемых отговорок от создания семьи, тупо невозможно. Если только он сам не хочет. Не хочет же?

⁃ Ты садишься? – Быстрицкий открывает пассажирскую дверь собственного автомобиля. Надо же, какой добрый. Не стал дергать своего водителя в выходной, сам приехал.

⁃ Сажусь.

⁃ В «Веранду» поедем?

⁃ Куда скажешь.

⁃ Я понял.

Позавтракать я действительно хочу, потому что пара ирисок и стаканчик капучино утренний голод не утолили. Стас со мной не разговаривает, потому что видит – я печатаю текст по прошедшему осмотру прямо в телефоне. Вот хоть какой-то плюс служебного романа – человек знает, что я работаю, и пока не закончу дела, никакой болтовни быть не может. Когда мы подъезжаем к летней площадке кафе, я как раз завершаю текст и собираюсь подсунуть его Стасу, который уже глушит машину.

Мы находим себе столик на летней площадке, усаживаемся, заказываем еду и ждем.

⁃ Согласуйте, Станислав Юрьевич, – отдаю ему свой телефон с открытой заметкой.

Таков порядок рождения текста на свет: сначала обязательно смотрит Стас, параллельно – директор аэропорта. Затем министр транспорта и только потом – Буйнов.

⁃ Конечно, Тань, сейчас почитаю, – он забирает телефон и вчитывается. – Я бы поменял немного, напиши лучше «до конца года», а не осенью.

⁃ Хорошо, давай, я поправлю.

⁃ Секунду, я почти дочитал.

На смартфон приходит какое-то уведомление. Ничего удивительного, он же никогда не затыкается.

⁃ Наверное, директор аэропорта ответил.

Стас поднимает взгляд на меня и швыряет телефон на стол с таким грохотом, что у меня аж колет где-то под ребрами от страха.

⁃ Какой еще на хрен Филиппов спрашивает, что ты решила?

Глава 11

Таня

Мда. Прекрасно. Вот уж чего не хочется, так это оправдываться и брать на себя вину за все грехи. А грехов-то и было немного. Ну да, целовалась, но убить меня теперь за это?

⁃ Так, знакомый. Мы вчера вечером общались, я ему потом напишу.

⁃ Откуда у тебя знакомые, которые вот так с тобой общаются?

⁃ А что такого он написал? Что хочет меня? Или что соскучился? Или что вспоминает наши бурные ночи? Стас, очнись, это не мой любовник, не надо включать ревность.

⁃ То есть вчера ты не поехала со мной, а общалась с каким-то хмырем?

⁃ А ты помнишь, почему я не поехала? Нет? Давай не будем об этом. Я потом отвечу, и не швыряй так мой телефон, пожалуйста.

⁃ Тебе новый купить?

Очень чешется язык пожелать ему купить себе новые мозги, но я терплю.

– Не надо. Там директор ответил, – вижу на экране новое уведомление и тянусь к телефону.

Сухой «ок» по тексту меня мало интересует, а вот сообщение Фила – да. И дернуло же его что-то написать мне прямо сейчас!

«Доброе утро. Думала о нашем разговоре? Надеюсь, ты решила что-нибудь хорошее? Для меня хорошее, конечно».

Ой, какое счастье, что в сам диалог Быстрицкий не заходил, а увидел лишь то, что отразилось на панели. Там не было этой самонадеянной приписки «Для меня хорошее, конечно».

Сообщение теперь горит как прочитанное, но я игнорирую Фила. Открываю текст поста, вношу исправление от Стаса и отправляю его начальнику, который чуть ли не через тридцать секунд дает добро. Пересылаю теперь уже Буйнову и блокирую телефон, укладывая экраном вниз. Как женщина, которой есть, что скрывать.

Перетерпит Быстрицкий.

Нам приносят еду: мне – сырники и лимонад, Быстрицкому – какую-то сборную солянку под названием «большой английский завтрак» и кофе. Да, я вижу, Стас недовольно смотрит на мой развернутый телефон, но достаточно с него на сегодня чтения чужих писем.

Пытаюсь заговорить с ним на отвлеченные темы – про здоровье его матушки и ее не очень милого бульдога, про будущую командировку в Москву на совещание в Минтрансе с нашим губернатором, про отпуск, в который он собирался в начале осени. Но разговор не клеится, и Стас отвечает мне хуже, чем угрюмые силовики в прямом эфире местного телеканала. А в итоге Стас и вовсе с какой-то претензией в голосе спрашивает:

⁃ Ты ждешь мой ответ по поводу того, чтобы мы съехались?

⁃ Да. Жду.

⁃ Давай начнем жить вместе. Но чуть позже.

⁃ Когда позже, Стас? Через полгода? Через год?

⁃ К новому году, может быть.

⁃ Может быть? – я чувствую, как начинают трястись руки, и смотрю на себя со стороны: вцепилась в ледяной стакан, лишь бы чем-то унять эту дрожь.

⁃ Не знаю. У меня в квартире ремонт, его надо доделать.

⁃ Стас, твоя квартира – не аэропорт, ПСД не нужно разрабатывать. Ты не управишься до конца лета?

⁃ Мне сейчас некогда этим заниматься, – он опять с грохотом ставит чашку на блюдце, и я вижу, что наш разговор его раздражает. – Это у тебя, я смотрю, вагон свободного времени, раз ты переписываешься со всякими пиздюками.

⁃ Стас…

⁃ Как закончу ремонт, съедемся.

⁃ Стас, ты вообще хочешь когда-нибудь жениться на мне?

⁃ А не слишком много вопросов? Ты достала за эти два дня, Тань. То тебе жить вместе со мной надо, то замуж за меня.

⁃ А тебе не надо, Быстрицкий? То есть это нужно только мне? А не пойти бы тебе на хер, Стас? По-моему, супер идея!

⁃ Ты адекватная, а? Принесите счет, – орет Быстрицкий, понимая, что нам пора уходить.

Мне очень хочется расколоть мой почти уже пустой стакан из-под лимонада об пол и побить Стаса подушками, лежащими на диванчиках в дальней части летней площадки. Неужели после четырех лет отношений я задала вопрос, которым умудрилась «достать его»? И вместо того, чтобы сказать «Нет, Таня, я не готов жениться» он обвиняет меня в том, что я этого хочу!

Нам приносят счет, Быстрицкий оплачивает, а я в это время накидываю на плечи пиджак, хватаю сумку и спускаюсь с площадки на тротуар.

⁃ Подожди, Алехина! – бежит за мной, когда понимает, что я ушла одна. – Таня!

⁃ Да! Говори, Стас, все говори, что думаешь! – торможу, резко развернувшись на тротуарной плитке.

⁃ Зачем ты торопишься? У нас же все хорошо.

⁃ У нас не хорошо, да пойми ты уже! Когда у людей чувства и серьезные отношения, должно быть какое-то развитие, а ты просто боишься жить со мной в одном доме! Ты же боишься! Ну признайся, Стас!

⁃ Я не хочу торопить события!

⁃ Тебе скоро тридцать пять, что значит «торопить события»? Думаешь, у тебя двадцать лет в запасе? – уверена, от криков у меня раскраснелось лицо и глаза вылезли из орбит.

⁃ А ты думаешь, ты такая идеальная женщина, чтобы спешить на тебе жениться? Да ты же трудоголик! У тебя вся жизнь на работе, ты даже борщ варить не умеешь!

⁃ Вообще-то умею! – тут правда обидно, потому что я знаю, как варить борщ. И даже несколько раз пробовала.

⁃ Ты же сама не готова к браку, ты скачешь на работе по выходным, по вечерам, вечно сидишь в телефоне! Я – мужик, я должен работать и деньги домой приносить, а жена должна ждать дома!

Фу, ну какой же сексизм сраный. Аж противно.

⁃ Запомни раз и навсегда, Быстрицкий. Никто тебе не должен, кроме как на работе твои подчиненные. Семью я правда хочу, но пока никто приличный замуж не позвал, буду работать и приносить обществу пользу. А теперь я пойду.

⁃ Куда?

⁃ Подальше от тебя. Мы расстаемся, Стас.

⁃ В смысле мы расстаемся?

⁃ Ты же зам министра, чего тупишь? Я же русским языком сказала. Все, Стас. Я больше не твоя девушка.

Нужно видеть лицо Быстрицкого в этот момент, потому что смысл сказанных мной слов доходит до него долго. А когда доходит, он начинает орать.

Мы так и стоим посреди улицы, продолжая ругаться, пока прохожие крутят пальцем у виска. Мы выливаем друг на друга то, что копилось и замалчивалось годами. Все свое недовольство, все претензии и старые обиды, которые обычно забывались, стоило перекрыть их чем-то хорошим. Выходит, ничего мы не забывали, только делали вид. Стас привык, что я – «удобная», ничего не прошу, не требую, не качаю из него деньги. Сама себя обеспечиваю и подарки принимаю с благодарностью, а еще умею дарить их в ответ. Мирюсь с тем, что он вечно на работе (потому что сама такая же), знаю всех его друзей и коллег, не прошу меняться и подстраиваться.

А тут хорошая девочка Таня Алехина взбунтовалась. И совместной жизни хочет, и замуж. Он же, бедный-несчастный тридцати четырех лет от роду, не был готов к такому логичному развитию отношений.

Чего вообще хотел Быстрицкий? Всю жизнь иметь одинаково удобные, простые и необременительные отношения? А я детей хочу! Нет, не прямо завтра, но в обозримой перспективе! Хочу эти дурацкие борщи, семейную елку на новый год, общий шкаф с одеждой и… обои вместе клеить и покупать новый диван, как говорил Фил! Да и хрен с ним, что я сейчас его слова повторяю! Я не виновата, что мелкий, которому двадцать один, рассуждает куда лучше взрослого мужика на высокой должности.

Все слова уже сказаны, и по логике, нам пора разойтись, но почему-то никто не решается уходить первым. Стас неистово кричит, рассказывая, как я должна была любить и ценить его, а мне это просто надоедает. Разворачиваюсь, машу ручкой и бодро шагаю прочь от него. Не буду говорить «прощай», понимая, что это бессмысленно, – мы очень скоро увидимся снова на работе. Но за ее пределами больше не будет никаких встреч.

Приезжаю домой на автобусе. Том самом новеньком из большой партии, которую выбил для нашего региона в Минтрансе Быстрицкий. Помню, как автобусы вышли на линии утром первого января, и мы со Стасом буквально из постели, куда едва-едва успели лечь, побежали встречать Буйнова и журналистов для первого «проката», открывающего транспортный год. Интересно, а долго теперь я буду видеть что-то и вспоминать Стаса, наши общие дела и какие-то моменты? Пожалуй, ведь четыре года – это много.

Заваливаюсь в квартиру, разуваюсь и стягиваю платье, остаюсь в одном белье. Прямиком шагаю в ванную, окончательно раздеваюсь и становлюсь под душ, пытаясь смыть с себя все произошедшее. Стою и не замечаю, в какой момент влагой на моем лице становятся не только капли из лейки, но и собственные слезы. Я плачу? Из-за Стаса? О Господи! Так быть не должно.

Наверное, это просто эмоции. Я не хочу плакать, эти слезы… они сами. Думаю, что просто нужно пережить сегодняшний день. А еще лучше – поделиться с кем-то своими чувствами.

С мамой? Нет, нет и еще раз нет. Мама обожает Быстрицкого и считает примерно как Валентинович: я должна цепляться за этого мужика и ни за что не отпускать. Поэтому, если позвоню маме, получу лишь тысячу упреков и разочарованные вздохи.

Но у меня есть Алена! Вот уж кто не будет говорить, что я не права, если я права и это очевидно. Мне нужна Алька, мне нужен ее заряд позитива и манера говорить прямо в лоб. Выскакиваю из ванной, обмотавшись полотенцем, и пишу Алене, которая, разумеется, «онлайн» каждую минуту.

«Я рассталась с Быстрицким», – сообщение улетает и буквально тут же становится прочитанным.

Алена: «Охренеть. Когда?»

«Полчаса назад»

Алена: «У тебя в доме есть выпивка?»

«Боюсь, что нет»

Алена: «Тогда я заскочу за мартини и скоро буду»

И кажется, это ровно то, что я хотела. Плевать, что мартини получится практически утренним – у меня критическая ситуация. А текст про аэропорт давно согласован и отдан дежурному по пресс-службе для публикации, так что от работы я могу выдохнуть и заняться своими делами.

Пока я ищу в шкафу что-то из вещей, в которых не стыдно пить мартини с подругой в предобеденное время, телефон продолжает пищать. Я думаю, что это Аленка спрашивает, что захватить на закуску, и оказываюсь права. Сходимся на пицце, у нее как раз в соседнем доме есть и магазин круглосуточный, и пиццерия. Пока отвечаю Алене, вижу диалог с Филом и вспоминаю, что парниша так и не дождался ответа от меня.

«Была занята. И сейчас занята. Ко мне едет подруга с мартини»

Фил: «А не слишком рано для мартини?»

«У Довлатова была отличная цитата на этот счет. Пью только вечером, не раньше часу дня»

Не уверена, что он вообще в курсе, кто такой Довлатов, хотя откуда мне знать. Может, он Шекспира по памяти цитирует.

Фил: «А что, есть повод?»

Сказать ему? Сказать? Он ведь счастлив будет наверняка. Того и гляди, каким-нибудь образом пробьет мой адрес и примчится – я уже ничему не удивлюсь в том, что касается этого малолетки. Но все-таки для чего скрывать? Пусть знает.

«Есть. Я порвала со Стасом»

Фил: «Я счастлив. Напиши мне, когда будешь готова поговорить об этом»

И все? Все? Серьезно? То есть никаких предложений встретиться прямо сейчас? Никаких непристойностей? Полный игнор?

Не поверю ни за что в безразличие Фила к этой новости. Такое чувство, что он специально меня испытывает и ждет, что теперь сделаю я.

А я не знаю. Хотя стоп… Знаю.

Как говорила Бриджит Джонс, лучше я напьюсь.

Идеально же.

Глава 12

Таня

Через полчаса Алена заваливается в квартиру с коробкой пиццы и большим рюкзаком, из которого торчит горлышко бутылки мартини.

– Та-дам, – веселым голосом выдает подруга, преподнося мне пиццу в качестве «подарка». – Я готова узнать все в абсолютно мельчайших подробностях!

– Сейчас узнаешь.

Вместе со мной Алена проходит на кухню, где видит уже подготовленные бокалы, тарелки и приборы. А заодно – только что вскрытую коробку конфет, которую недавно подарили мои друзья-силовики за помощь в организации съемок.

– Нарушаем все возможные диеты, – заключает Аленка.

– Именно, но сегодня есть повод.

Подруга споласкивает руки прямо здесь, на кухне, воспользовавшись жидким мылом, и уже через секунду я слышу, как хрустит крышка мартини, а еще через секунду сладко пахнущая жидкость заполняет небольшие бокалы.

– У меня есть оливки, – вспоминаю и кидаюсь к холодильнику, где спрятан волшебный запас. – Правда, они с начинкой – лимон.

– Пойдет!

По одной оливке кидаю в наши бокалы, и Алена тут же провозглашает тост:

– За твою новую жизнь!

Сама не могу в это поверить, но ведь так и есть.

– А теперь слушаю, что у вас случилось.

– Я спросила в лоб, можем ли мы съехаться, и мы поругались, – слова льются из меня сплошным потоком, словно только этого и ждали. – Вчера вечером мы собирались поужинать и помириться, но опять был скандал, и я никуда не поехала с ним. А сегодня… У нас был выезд в аэропорт по работе, и после Стас предложил позавтракать…

– И вместо счастливого утреннего секса случилось…?

– Случилось то, что он сказал, мы сможем съехаться только к новому году. А жениться он в принципе не хочет.

– Мудак.

– Увы, – пожимаю плечами и отпиваю из бокала. Выгляжу слишком спокойно для того человека, который еще полчаса назад ревел в душе. Разумеется, не отпустило, но возможность выговориться делает свое дело.

– А как он это объяснил?

– Не хочет торопить события.

Алена смеется, едва не проливая половину содержимого бокала на пол и вовремя успевая поставить бокал на стол.

– Ну да, лучше ведь до пятидесяти посидеть, вдруг поумнеет еще. Как там говорят? Первые сорок лет в жизни мужчины самые сложные. Кстати, сколько ему сейчас?

– Тридцать четыре.

– Старпер, – ядовито выцеживает подруга.

– Ты говоришь прямо как тот официант из «Престижа».

Да, я не сказала Алене, что в пятницу вечером мы с Филом поцеловались. Она прекрасно видела, как все время Филиппов сверлил меня взглядом и как мы вышли одновременно из того темного коридора, ведущего к туалетам. Но я предпочла умолчать о поцелуе и сказать только, что наглый пацан хотел познакомиться.

О том, как наглый пацан меня вчера едва не трахнул прямо в каком-то темном переулке, я опять умолчу. И особенно – о том, что если бы это случилось, я бы сама была не против. Наверное…

– Кстати, что он там? – живо просыпается интерес у Алены. – Не писал тебе?

– Писал. И кое-что еще.

– Ну? Ну же, рассказывай, почему я из тебя каждое слово вытягиваю!

– Мы виделись вчера после того, как я поругалась со Стасом. Фил предложил встретиться, и мы с ним ездили на «ряды», ели какие-то ужасно жирные, но вкусные бургеры и гуляли.

– Вы просто… гуляли? – округлившиеся глаза моей подруги надо видеть.

– Хмм. Ну не совсем.

– Что, блин, не совсем?

– Фил меня поцеловал.

– Охереть.

– Но сам же и остановился, потому что знал про Стаса и понял, что дальше все равно ничего не будет.

Или потому, что не захотел становиться просто любовником. Пожалуй, это ближе к правде. Он же еще вчера просил уйти от Стаса и говорил это прямым текстом.

– Я рада, что в отличие от Быстрицкого малой нашел способ занять твой рот чем-то более полезным, чем крики.

– Ален!

– Что Ален? Ну признайся, что он тебе нравится. Фил этот.

– Нет, – пытаюсь произнести с каменным лицом.

– Врушка.

– Да не нравится он мне! Он просто настырный, и за эти два дня не дал мне проходу.

– С тобой так и надо, солнце мое. Не пять лет телиться, как Стас, и в итоге ничего не сделать.

– Вообще-то, четыре, – вставляю свое замечание и не знаю, кому от него лучше.

– Какая разница? Надо просто вот так – пришел, увидел, победил. Точнее, если говорить о малом, – пришел, увидел, влюбился и забрал себе.

– Может быть, ему просто захотелось женщину постарше. И его интересует только секс.

– Родная, а кого секс не интересует? Это только твоего Быстрицкого интересует карьера, работа, бабло и автобусы. Сука, такую бабу на свои автобусы променял, я в шоке.

– У нас все было нормально в этом плане. Раньше.

Это правда. Стас – прекрасный любовник, опытный, внимательный, знающий, как сделать лучше. Но в какой-то момент секс превратился для него в разрядку перед сном. Короткую, простую и не слишком яркую. Я думала, что это нормально, ведь за несколько лет люди привыкают друг к другу, былой огонь проходит, и вообще вы оба ходите зачуханные работой, так что вам не до марафонов в кровати.

– Раньше, Танюша, на земле жили динозавры. И один диплодок, видимо, дожил до наших дней.

Нас опять прорывает на смех под очередной звон бокалов. Тепло от нескольких порций мартини разливается по телу, приятно расслабляя его, снимая тревогу. Не скажу, что выпила столько, чтобы все забыть и переключиться. Но достаточно, чтобы ночью не поливать подушку слезами.

– Так вот, Алехина. Если малой тебе еще раз напишет и куда-то позовет, беги, родная. Не задумывайся. Ты теперь свободная девушка, и только время покажет, к чему все это приведет. Главное, чтобы не развернуло обратно к твоему козлу Быстрицкому.

– Нет, этого точно не будет.

– Обещаешь? – заглядывает мне в глаза, вынуждая принять строгий вид и говорить серьезно.

– Обещаю.

– Вот и славно. А теперь пора обновить…

Глава 13

Фил

Отвез ее домой, как сказала, и даже не напрашивался на кофе. Ну какой кофе, серьезно. Ей надо посидеть и подумать о жизни, о том, как бросить своего странного мужика. Вот же идиот, а! Да если бы у меня была такая, я бы до безумия хотел жить с ней. И если бы она предложила это сама, я бы ее вещи лично распихал по чемоданам и отвез к себе. Правда, у меня пока только мамина квартира, откуда мама, кстати, вывезла еще часть шмоток в дом своего нового мужика. Я не возникаю. Но я к тому, что однажды я накоплю на все свое, и тогда моя семья (а я уверен, что она появится) не будет ни в чем нуждаться.

Но это я слишком бегу вперед, а сейчас меня просто волнует то, что очень хочется еще поговорить с Таней. Если о большем мечтать нельзя, то хотя бы просто поговорить. Но принцесса в платье в цветочек вряд ли напишет мне сама. Это своему деду она такие предложения делает, что невозможно отказаться (но он, дурья башка, отказывается). А я – просто малолетка.

Жду до одиннадцати часов. Таня не заходит в сеть. Не знаю, может быть, спит еще, сегодня же выходной. Мне вечером придется выйти отработать за вчерашний пропуск смены, но до этого я могу заниматься смело своими делами. Жарю яичницу, курю на балконе, критическим взглядом оцениваю кухню и решаю хотя бы поверхностную уборку провести. Я не самый большой чистюля, но и не свинья.

Короче, все это не помогает избавиться от мыслей о ней. В голове крупными буквами пульсирует «ТАНЯ».

Пишу ей. Говорю, что надеюсь на решение в мою пользу. А она читает и молчит. Пока я пытаюсь вернуть девственную чистоту нашей престарелой плите, жду и жду звука уведомления на телефон, но его нет. Таня не хочет отвечать.

Нет, сука, ну что, так сложно ответить? Если не хочется больше иметь со мной ничего общего, послала бы меня подальше. Не факт, что я пошел бы. Но так было бы честно.

Еще раз выхожу на балкон, курю и обнаруживаю, что запас закончился. Да и в холодильнике тоже наметилась пустота. Надо сгонять за продуктами, заодно на обед себе шавуху захватить, чтобы не париться.

Как только одеваюсь, чтобы уехать, приходит сообщение от Алехиной.

«Была занята. И сейчас занята. Ко мне едет подруга с мартини»

Печатаю ответ:

«А не слишком рано для мартини?»

Алехина: «У Довлатова была отличная цитата на этот счет. Пью только вечером, не раньше часу дня»

Довлатов. Пипец, я даже не читал его никогда, да я вообще мало кого читал, разве что в школе, когда ну очень надо было оценку получить. Довлатов, значит.

«А что, есть повод?»

Алехина: «Есть. Я порвала со Стасом»

Охеренные новости! Впору и мне открывать бутылочку чего-нибудь крепкого и праздновать освобождение лучшей женщины от худшего мужчины. Вот как здорово – в пятницу ты встречаешь ее, она говорит, что находится в отношениях, а за два дня ты так точечно и четко попадаешь в самые болевые точки, что к воскресенью она уже бросает этого мужика.

Идеально, твою мать, надо открыть курсы и втюхивать людям знания, как отбить женщину у другого. Хотя стоп… Таня пока просто ушла от него. Просто, а не ко мне. Для курсов еще рановато.

«Я счастлив. Напиши мне, когда будешь готова поговорить об этом»

Я правда надеюсь, что напишет, хотя это может произойти вопреки здравому смыслу после половины бутылки мартини. Но и такой вариант меня устроит для начала.

Выбираюсь из дома в ближайший магазин. Бездумно на автомате закидываю продукты в тележку. Уже чуть позже, скинув пакеты в багажник машины, вспоминаю, что поехал за сигаретами, а в итоге их не купил.

Совсем мозги не работают, уже на ходу забываю такие элементарные вещи.

Возвращаюсь обратно в здание торгового центра и сразу иду к кассе, где поменьше очередь. Пока стою в ней, рассматриваю объявления у входа в продуктовый и вижу, что буквально здесь же на этаже расположен книжный магазин, в котором я не был со времен… Да хрен знает, каких, доисторических. Зачем-то захожу туда и хватаю с полки первый попавшийся том ее любимого Довлатова. Должен ведь я знать, что нравится Тане и почему. Тут стоит маркировка 18+, а сама книга заклеена пленкой, может, это значит, что на кассе на меня не будут смотреть косо? Просто с трудом себе могу представить, как продавцы сдержались бы от смеха, если бы я взял какого-нибудь… ну там, Ремарка. Я же выгляжу как типичный фанат Касты из нулевых.

Да впрочем, какая разница, кто и что думает. Пообедав самой вкусной шаурмой в городе, возвращаюсь к себе, листаю этого Довлатова. А ничего, вроде даже с юмором и как-то жизненно. Не всем, выходит, писать только про богачей и мажоров, кто-то и о простых людях пишет. Так и засыпаю с книгой в руках. Герман с Линой увидели бы – офигели. Поднимаюсь, когда уже наступает вечер, и собираюсь на смену в «Престиж». Учитывая, что утром мне идти в автосервис, не зря я отсыпался днем, и теперь могу спокойно приступить к обязанностям своей второй работы.

В служебном помещении «Престижа» обнаруживаю, к своему ужасу, Люсю.

– Привет. А ты сегодня снова работаешь? – спрашиваю, скидывая джинсовку и рюкзак с вещами в свой шкафчик. – Разве не вчера была твоя смена?

– Привет, Фил. И вчера, и сегодня. Мне теперь придется каждый день работать, у меня сломался ноут, срочно нужны деньги.

– Сочувствую.

– Да ладно, справлюсь. Ну я выйду, ты переодевайся, – и такую театральную паузу делает, аж смешно. Неужели думает, я разрешу остаться посмотреть на себя в трусах?

– Я быстро, – едва успеваю стянуть футболку, как в компанию к Люсе, застывшей в дверях, добавляется Инна Евгеньевна, наша управляющая.

– Филиппов! Покажись! – командным тоном заявляет Инна. Я бросаю смятую футболку в шкаф, выпрямляюсь и поднимаю руки вверх, как будто сдаюсь. – Возьми рубашку хостес и шагом марш за мной.

– Не понял?

– Илья заболел, у него ангина, температура фигачит. А его сменщик отмечает день рождения подружки и уже далеко не трезв. Мне больше некого ставить на вход – девочки на эту роль не подойдут.

– Так я же никогда там не работал.

– Ничего сложного, я все расскажу. Ты рубашку-то бери и пойдем.

Пока я на ходу натягиваю на себя черную рубашку и перевешиваю на нее бейдж с моей светлой, форменной для официанта, Инна дает ценные указания.