Постояльцы Кози Хаус бесплатное чтение

* * *

Глава 1. Начало

Если честно, я больше читатель, чем писатель, так что не очень знаю, как надо начинать книгу. Многие начинают с каких-то загадочных персонажей, о которых читатель постепенно узнаёт. Или, например, с диалога, а иногда просто с описания погоды, местности или человека.

Я решила начать с последнего пункта (с описания человека, а именно себя): меня зовут Софи, мне в следующем месяце 12 лет, живу в Бохуме, немноголюдном и красивом городке, расположенном между двумя реками – Эмшером и Руром. Люблю коллекционировать китайские вазы. У меня есть младшая сестра Астрид, которой девять. Она просто обожает рисовать и плавать. Также у неё аллергия на перо гусей и уток, что очень затрудняет поездки за город.

Мою маму зовут Хелен, а папу – Валерий. Да, согласна, вправду странное имя, но он родом из России, так что в семье мы это легко принимаем. Папа работает преподавателем в Институте русской культуры имени Лотмана, где в своё время они и познакомились с мамой.

Ещё у меня есть тётя Урсула. Она живёт в немецком городке Бахарахе, владеет небольшой гостиницей и очень этим гордится. Ну, это даже не гостиница, а просто достаточно большой дом, в котором на каждый этаж (которых четыре, не считая чердака и граунд флор – цокольного этажа) по комнате. Эти комнаты она и сдаёт. На втором этаже тётя недавно сделала хороший ремонт и теперь выставляет его в три раза дороже.

Наверное, вы заметили, что о тёте Урсуле я говорю несколько больше. Это потому, что именно из-за неё я сейчас пишу книгу. Нет, не потому, что она меня усадила на жёсткий стул, сказав, что, пока я не напишу книгу, она меня не накормит, а потому что…

Стоп! Если я сейчас напишу это в одном предложении, а не изложу в книге, то, когда родители приедут, от меня, кроме косточек, ничего не увидят! (Да, забыла сказать, что про жёсткий стул – это не фейк, как сейчас принято говорить.)

В таком случае – приятного чтения!

Глава 2. «Кози Хаус»

2001 год, август, солнечное утро. Все сидят за столом. Кто чай пьёт с булочками, кто всё ещё мюсли доедает (не указываю пальцем, ведь это неприлично, на девочку лет девяти с длинной белой косой).

– Мне сегодня, Хелен, твоя сестра звонила, – сказал папа, глотая кусок булки с мёдом.

– Тебе? Странно, она ведь тебя очень не любит вроде… – влезла Астрид, равнодушная к папиным чувствам. Мама нахмурилась, посмотрев в её сторону, потом, с ласковой улыбкой повернувшись к папе, сказала:

– Валера, расскажи, спасибо, подробнее.

Маме даже с великой «маминой усердностью» сложно давался русский язык, поэтому папа сказал нам всем учить его, чтобы мы могли общаться и учиться на ошибках друг друга, хотя, если честно, у меня ошибок в речи почти не осталось, так что я иногда специально их делаю, чтобы никого не обидеть.

Папа улыбнулся:

– Во-первых, ты опять перепутала битте с данке, а во-вторых, она на домашний телефон (мы с Астрид между собой называли его «винте») позвонила, поскольку в банке была, а мобильный дома забыла, так что пришлось использовать тот, что был рядом с банкоматами. Ты в это время совершала утреннюю пробежку с фрау Мур.

Мама понимающе кивнула. Мы все знали, что тётя Урсула так болезненно переносит лишнюю трату денег, что готова даже на американские горки сесть и проездить на них до конца жизни, лишь бы не потерять ни единой марки. Прекрасно известно было и то, что тётя Урсула без повода никогда не звонила.

– А. А что она тебе сказала?

– Ну… Она сообщила, что должна закрываться.

– В каком смысле?

– В том, что вынуждена закрыть, а может, даже и продать «Кози Хаус».

– То есть?! Как так?

– Она объяснила, что неправильно рассчитала расходы во время ремонта второго этажа и, когда сегодня пришла в банк снимать деньги со счёта, узнала, что у неё осталась всего половина марки (примерно 15 рублей), а на этом она не сможет и двух дней продержаться. Не говоря уже об оплате работы служанки, которая помогала ей обслуживать жильцов. У меня сердце сжалось: я знала, как тётя Урсула обожает этот уютный дом и как гордится своим бизнесом.

– Мы можем ей как-нибудь помочь? – спросила я с надеждой.

– Э-э. Да, мы с мамой переведём ей небольшую сумму денег, чтобы она смогла встать на ноги, – с этими словами он многозначительно посмотрел на маму, которая одобряюще кивнула. – Но… есть ещё кое-что…

Мы все выжидающе посмотрели на папу.

– Она сказала, что у неё проблема с ещё одним аспектом ведения постоялого дома, но решение мне кажется немного жёстким…

Сначала мама подозрительно посмотрела на папу, а потом какая-то догадка мелькнула в её глазах, будто росточек пробился среди безжизненных скал… Только потом выяснилось, что всё наоборот.

– Так что за решение?! – нетерпеливо прервала паузу Астрид.

Мама вяло улыбнулась.

– Если я правильно поняла Валеру, проблема у Урсулы такая: она больше не может оплачивать работу служанки, а одной ей со всем хозяйством не справиться, поэтому.

– Нужна бесплатная служанка! – догадался длинноволосый Шерлок Холмс.

– Да. А таких нет, так что…

– Она попросила кого-то из вас, – закончил за неё папа. – А поскольку Астрид пока ещё слишком мала, чтобы помогать поддерживать в порядке вовсе не маленький дом (а именно четыре этажа плюс чердак), то…

Конечно, это была я.

Глава 3. Два посетителя и один постоялец

Минула уже почти неделя. И, скажу вам честно, не такими уж плохими оказались эти шесть дней! Конечно, мне приходилось помогать мыть полы и посуду, работать у других людей (не бесплатно, естественно), закупать продукты и зазывать постояльцев в мини-гостиницу, раздавая флаеры, но делать это было интересно. С каждым новым уголком дома или его предметом была связана своя история, которую тётя Урсула с удовольствием рассказывала.

Городок, в котором я очутилась, крайне живописен. Бахарах раскинулся в центре равнины, простирающейся среди зелёных холмов и виноградников, растущих буквально на каждом склоне. На одной из возвышенностей сохранился старинный замок, а на окраине города частично уцелела стена этого когда-то грандиозного сооружения с шестнадцатью башенками, смотрящими в небо уже более шестисот лет. Меня особенно впечатлило любимое место для прогулок тёти Урсулы – окрестности руин капеллы Венеры. Сложно представить, но построена она была здесь аж в XIII веке!

Сам дом был довольно типичным для маленького немецкого городка. Тёмно-красная, даже скорее терракотовая, двускатная черепичная крыша опиралась на кирпичные стены. Справа и слева от входа росли высокие розы, яркие и очень ароматные. Тётя тщательно следила за этими кустами, так что засохших бутонов здесь нельзя было увидеть. За фасадом дома возвышался огромный древний дуб, насчитывающий многие десятки лет…

По соседству на улице было немало не менее красивых фахверковых домов, отличающихся в основном цветом крыш. И все в живых цветах!

Так вот.

Однажды, в особенно серое дождливое утро, по всему дому разнёсся пронзительный звонок у входной двери. Сверху сразу послышались поспешные шаги спускавшегося человека, которые, несомненно, принадлежали тёте Урсуле. Я быстро прекратила мытьё пола, вышла в коридор и встала в тень: мы с тётей договорились, что должны вести себя профессионально. Нетерпеливый звонок в дверь настойчиво повторился. Тётя Урсула почему-то не появлялась, поэтому я быстро сняла фартук с гвоздя рядом с зеркалом, надела желтоватую петлю на плечи и с отрепетированной улыбкой аккуратно открыла дверь. Всё бы хорошо, но я ещё не привыкла, что дверь открывается наружу, поэтому нечаянно ударила человека, стоявшего за ней, прямо в лоб.

– Ой, простите меня, пожалуйста! Я совсем забыла! Давайте я Вам помогу, фрау…

– Фрейлейн, – поправила девушка, потирая наклонённую вниз голову, – фрейлейн Кок.

– Извините, – вдруг фрейлейн Кок подняла голову, и с удивлением я узнала свою подругу. – Беата?!

– Ага! – она слегка улыбалась, и в глазах мелькало озорство. – Мне сказали, что ты здесь будешь!

– Конечно, тебе сказали! – воскликнула я с тем же выражением лица, что и Беата. – Ты тут будешь жить?

– Ой, если бы могла! Но нет, у меня, к счастью, крыша над головой и стены ещё есть.

Я засмеялась.

– Софи, не хочу прерывать нашу болтовню, но я как бы под дождём стою, а.

– Ой, да, прости, прости! – и я быстро впустила гостью. Беата закатила глаза и вошла в коридор в то же время, что и тётя Урсула. Только Беата – с улицы, а тётя – из дальней части дома.

– Беата, что ты здесь делаешь? Да в такую погоду?

– Так… сейчас скажу… Сначала шла по улице, поговорила с почтальоном, потом подошла к дому напротив вашего, постояла с хозяйкой, дала ей шампунь для кошки, который она заказывала, увидела в окне второго этажа «Кози Хауса» китайскую вазу и тётю Урсулу, которая убирала комнату, сложила два и два, пришла проверить свою гипотезу, которая, как я понимаю, подтвердилась.

– Я вижу, ты ни капельки не изменилась! – даже с некоторым уважением в голосе воскликнула тётя Урсула и обняла Беату за плечи. Вдруг её глаза округлились:

– Ты же не остаешься у нас жить? Мы с Софи и так еле-еле всё подтянули, а ты ведь ещё несостоятельная, так что оплачивать твоё проживание придётся мне.

– Я могу жить совершенно бесплатно, коли на то дело пошло.

– Конечно, и кормить тебя камнями и опилками?!

– А, да, я об этом как-то не подумала. Ну, если честно, я просто заскочила сказать привет да пообедать. Ничего более. Дом-то у меня ещё есть, – уже машинально сказала Беата.

«Наверное, её сегодня многие спрашивали про дом. Возможно, у её родителей какие-то проблемы с кредиторами», – подумала я, раскладывая на столе гостевые приборы с серебристыми узорами. Беата всё-таки уговорила тётю Урсулу разрешить ей остаться на обед. Через полчаса, уморённые готовкой и работой по дому, мы все сели за стол, на котором разместились несколько тарелочек с домашними котлетами, две красивые синеватые пиалы с горячими маслянистыми картофелинами и, возвышаясь над всем, стояла большая чаша, доверху наполненная летним салатом.

От усталости мой рот еле открывался, и тётя Урсула вовсе не помогала вопросами типа «А ты не забыла открыть окна во всех гостевых комнатах?» или «Ты точно сняла компот с плиты?» Но когда в меня попадала эта тёплая нежная еда, мои челюсти работали так активно, что даже становилось больно.

Вдруг из коридора во второй раз за день послышался звонок.

– У тебя здесь больше нет подруг? – спросила тётя Урсула, глядя на меня с усмешкой.

– Армен уехала с родителями в Африку, а больше никого, кроме Беаты, из знакомых у меня в Бахарахе нет, – серьёзно ответила я.

– Тогда, пожалуйста, девочки, посмотрите, кто пришёл, и не забудьте, в какую сторону открывается дверь! Я пока уберу со стола и вымою посуду.

Я покорно отправилась выполнять задание. Беата, захватив с собой конфетку с комода, догнала меня у входной двери.

За дверью оказалась сутулая женщина в тёмно-коричневом платье с белым фартуком и в аккуратно начищенных до блеска чёрных сапожках. Видно, служанка. В руках она держала корзинку, в которой сидел перепачканный грязью щенок.

Я вопросительно посмотрела на женщину. Та из-за корзинки неуклюже поклонилась и показала глазами на лапку щенка. Я опять вопросительно уставилась на женщину. Та снова поклонилась и уже более настойчиво указала на лапку.

Я совсем растерялась и, беспомощно оглядевшись вокруг, начала ни с того ни с сего напевать себе под нос гимн Германии, который мы учили в школе, и пытаясь сообразить, что же надо сказать или сделать. Беата, всё ещё сохраняя вежливую улыбку, больно ущипнула меня за предплечье, видно, чтобы я перестала напевать. Она подошла к корзинке и дотронулась до лапки щенка. Результат был моментальный: щенок взвыл (гораздо выразительнее, чем мультяшный волк на луну – хотя не уверена, что сказочной информации можно доверять). Пёсик попытался подняться и начал кусать руку Беаты, которую она по неосторожности задержала в корзинке. Служанка слегка стукнула щенка, и тот сразу прекратил это безобразие.

Незнакомка показала на себя и на щенка, сложила руки, будто молится, и прочертила в воздухе какую-то фигуру.

Я опять ничего не поняла, а вот Беата кивнула и показала всемирно известный жест «следуйте за мной», то есть жестом позвала служанку за собой в дом. Та опять поклонилась, ухватила покрепче корзинку и пошла за Беатой.

Я вежливо подождала, пока странная служанка пройдёт, и двинулась следом за ними, стараясь понять, что же происходит.

Беата, словно хозяйка дома, уверенно вела служанку по коридору в сторону гостиной, где в комоде лежала аптечка для животных, купленная на лишние деньги ещё в прошлом году тётей Урсулой, потому что у одного из постояльцев был хомяк, которому не смогли оказать первую помощь. Откуда о ней знала Беата, для меня осталось загадкой.

Мы все вошли в гостиную. Беата вытащила из комода аптечку и дала её служанке. Та поклонилась и показала нам жестом, чтобы мы оставили её одну.

Мы, слегка удивлённые, сделали что она попросила.

Через некоторое время женщина вышла из гостиной с благодарной улыбкой на лице. Беата проводила её к выходу и помогла мне прибрать оставшиеся разбросанными медикаменты.

Вдруг в комнату ворвалась тётя Урсула.

– Девочки, замечательная новость! Мне только что звонил герр Альтман Крюгер! Угадайте, что он сказал!

– Что хочет арендовать у вас комнату на первом этаже, чтобы ему было легче заносить все свои многочисленные предметы искусства? – не поднимая головы, спросила Беата.

– Да, почти так… Ты угадала или впрямь газеты читаешь?

– Я поняла, – с некоторой гордостью в голосе ответила Беата.

Я выжидательно посмотрела на неё.

– Просто имя Альтман звучит как псевдоним и обозначает старость. Мне кажется, что такое имя человек выберет не случайно, а чтобы подчеркнуть свой опыт и долгий научный путь, а может… Ведь вы сами сказали что-то про газеты, а если о нём пишут, значит, он в каком-то плане известен? Публичные люди стараются придумать себе псевдонимы покрасивее и вряд ли сохранят такое имя. Если только оно не указывает на род деятельности. Старое, старость. Вряд ли кто-то из известных творческих личностей, а новичок постарался бы привлечь внимание к себе таким же необычным, но более звучным именем. Вероятно, это учёный, перенявший прозвище от аспирантов или же придумавший его. А у учёного часто большой «реквизит». К тому же половина газет в киоске перед вашим домом гласит что-то о необычной выставке от будущей знаменитости. Вероятно, это он. (У «будущих знаменитостей» обычно немного денег.)

Тётя Урсула удивлённо покачала головой и направилась на граунд флор домывать посуду.

Скоро ушла и Беата.

Вечер у нас с тётей Урсулой был занят: оказалось, что герр Крюгер приезжает завтра утром, так что нам пришлось готовить кучу еды, опять менять постельное бельё и особенно хорошо промыть окна и полы. Закончили работу мы где-то в 11 вечера. Я еле-еле поднялась в свою комнату на чердаке и сразу, не раздеваясь, легла в кровать. Вдруг мой кнопочный телефон зазвенел. Я лениво поднесла аппарат к уху.

– Алло.

– Привет! Чего звучишь, как будто весь дом промыла?

– Потому что так и есть… – уныло ответила я, уже слишком уставшая, чтобы посмеяться вместе над моим ответом.

Но, к моему большому удивлению, она не засмеялась, а сочувственно вздохнула. Потом, подумав некоторое время, Беата тихо сказала:

– Правда, эта женщина, которая сегодня днём приходила, странная? Интересно, чего ей от нас надо было?

– Чтобы мы аптечку дали – лапку щеночку обработать, – удивлённая невнимательностью подруги, ответила я.

Беата вздохнула:

– Тебе разве не показалось странным, что она не издала ни звука, что пришла к нам, а не к ветеринару, что ни на её одежде, ни на ботинках ни пятна не было? Хотя утром лил дождь, так что должны были остаться лужи. Щенок был перепачкан, а она нет. К тому же собачка не была породистой. А если служанка позволяет себе переодеваться несколько раз в день или брать такси, то хозяин наверняка богатый, а такой вряд ли будет брать с улицы какого-то пса-беспризорника! И ещё даже самая неуклюжая и ленивая служанка не станет оставлять за собой вещи неубранными!

Глава 4. Фрейлейн Грин

Вчера утром приехал герр Крюгер. Он и вправду оказался учёным; у него было много неинтересных на вид коробок из картона, которые содержали не пойми что (дорогой господин Крюгер, если Вы по чистой случайности читаете эту книгу, то прошу Вас не обижаться на меня, потому что ничего плохого я не имела в виду).

Однажды, когда я за компанию с Беатой (это был единственный раз, когда она помогала мне прибираться в комнатах жильцов) зашла к доктору Крюгеру, чтобы навести порядок, сначала просто замерла от увиденного. Одна стена комнаты была почти до потолка заставлена страшными масками, вазами, старинными мечами и щитами, различными сосудами, которые доверху были наполнены диковинными фруктами. А на потолке висела голова мамонтёнка с маленькими, жёлтыми, как масло, бивнями. Я не подозревала, что герр Крюгер – историк-искусствовед!

За обедом учёный рассказал нам о главных артефактах его коллекции. Я сразу отметила про себя, что видела не все предметы, о которых повествовал герр Крюгер. Мои сомнения подтвердил он сам:

– Но, к сожалению, служба доставки меня подвела и не смогла сразу привезти весь мой багаж с дорогими экспонатами для предстоящей выставки, так что завтра ждите пополнение! Там есть одна очень важная вещица, которая, если будет отсутствовать, обесценит всю экспозицию. Моё «глиняное чудо», я его так называю…

Тётя Урсула вяло улыбнулась, а Беата, увидев выражение её лица, совсем не вежливо выплюнула утреннее молоко обратно в стакан и начала хохотать. Но что ещё больше поразило меня и наверняка тётю Урсулу, так это ответная улыбка герра Крюгера, а затем и хохот, из-за которого он тоже чуть не поперхнулся молоком.

После завтрака мы с тётей всё убрали за гостями, а Беата не осталась нам помогать, сказав, что пойдёт домой. После того как я домыла посуду, тётя Урсула отпустила меня погулять с Беатой, пока будет готовить обед. Я была рада, что мне разрешили отлучиться: во-первых, у нас с Беатой появилось время обсудить то, что она мне сказала по телефону, а во-вторых, я вчера весь день была дома, а человек всё-таки нуждается в прогулке хоть на час. Но когда я дошла до дома фрау Кок (мамы Беаты), оказалось, что её дочь сейчас на школьной олимпиаде, про которую вспомнила в последний момент, и дома будет только вечером. Я с досадой вернулась на нашу улицу. Повернув за угол, я увидела, что на ступенях «Кози Хаус» стоит высокая женщина лет тридцати. Её волосы роскошной косой спускались по ровной спине. В руках она держала какого-то щенка, который показался мне знакомым.

Я подошла к ней. Заметив меня, дама улыбнулась напомаженными губами так, как взрослые улыбаются маленьким детям, когда те делают что-то милое и глупое.

– Привет! Ты случайно не знаешь ворчливую тётеньку, которая живёт в этом домике?

Я чуть не лопнула от смеха, но сумела сдержаться и, решив подыграть этой самовлюблённой леди, которая явно ожидала в ответ услышать детский лепет, сказала:

– Извините, фрау, но…

Девушка с явной обидой шмыгнула носом.

– Если честно, деточка, то я фрейлейн. Но я добрая и прощу твою бестактность на первый раз.

– Извините, пожалуйста. Сказать по правде, я племянница доброй хозяйки этого дома, и не деточка, а взрослая девочка. Но… я тоже Вас на первый раз прощу, – добродушно, но как-то не очень вежливо ответила я.

Девушка покраснела от возмущения или смущения.

Вдруг входная дверь открылась, и оттуда выглянула голова тёти Урсулы. Потом к голове добавилось тело, и тётя помахала рукой, приглашая войти в дом. Голова же произнесла:

– Дорогая фрау мисс Грин.

Беловолосая кокетка перебила тётю Урсулу:

– Просто мисс Грин.

– Да, простите, я никогда не была в Англии, так что не очень разбираюсь в этом. Дорогая мисс Грин, прошу Вас зайти в дом.

Мисс Грин понимающе кивнула и, сказав что-то про багаж, который позже занесёт служанка, вошла внутрь. Я, закатив глаза, прошла за ней. Тётя Урсула мне еле слышно прошептала на ухо одно слово: «Два». Я кивнула и, проводив мисс Грин мимо столовой, а потом и комнаты-кабинета доктора Крюгера, повела её по лестнице на второй этаж. Но только на половине пути поняла, что потеряла гостью, – пришлось возвращаться на первый этаж.

Там я застала фрейлейн, то есть мисс Грин, у самой первой ступени лестницы. Девушка ошеломлённо смотрела на меня, теребя свою косу.

– Простите, мисс, но Ваша комната на втором этаже.

– Как так? В анкете ведь было сказано, что дом пустой и можно самим, даже после приезда на место, выбрать номер, так как они (кроме второго этажа) стоят одинаково! И я выбрала этот, на первом этаже, потому что: раз – он на первом этаже, а мой пёсик не любит подниматься по лестницам, два – имеет прямой выход во двор и, наконец, три – ближе всего к столовой!

– Поймите, мисс, до Вашего приезда в «Кози Хаус» у нас появился постоялец, который занял первый этаж. Но второй не менее удобен, к тому же в нём только что сделан ремонт, и номер должен быть комфортнее. Ещё там есть комнатка для прислуги и балкон примерно в двух с половиной метрах от земли, так что можно будет хорошо видеть и небо, и палисадник. Единственное, Вам потом придётся доплатить, поскольку номер дороже.

Мисс Грин закатила глаза:

– Ладно, пусть так. Ох, какая же у вас скрипучая лестница! Только тогда тебе надо будет сделать кое-что и для меня…

– Конечно, мисс.

– Я хотела бы знать, кто занял моё место в этом вашем домике.

Я немного подумала и ответила:

– Герр Альтман Крюгер, мисс.

Мисс Грин чуть не споткнулась (мы уже начали подниматься по лестнице).

– Герр Крюгер? – даже как-то радостно спросила она.

– Вы его знаете, мисс?

– Знаю. Когда я была ещё студенткой в Англии, то, помимо искусствоведения, которым занималась в Университете Линкольна, выступала в небольшом театре. И, если говорить короче, герр Крюгер был братом нашего режиссёра… Когда он уволился и его заменили, конечно, герр Крюгер ушёл вместе с ним. Но это уже не суть. Он ведь Аксель, так?

– Нет, он Альтман, мисс, – поправила я и через некоторое время добавила: – Мы, то есть я, думаю, что это псевдоним, потому что имя слишком хорошо дополняет его профессию.

– Похоже на него, – задумчиво сказала она, подходя к двери своего номера. – Ну ладно, дальше я сама разберусь, спасибо. Служанка примерно через полчаса подойдёт с моими вещами. Кормить её не нужно, она просто будет убирать у меня в комнате. Так что вам от неё одна польза: больше денег, ведь и её проживание я буду оплачивать, и меньше уборки. Мисс выглядела такой довольной, что мне пришлось из вежливости как можно более искренно улыбнуться, иначе я бы обидела её. Потом я дала ей ключ, слегка поклонилась и сказала, что, если что-то будет нужно, она просто может позвонить в звоночек рядом с кроватью.

Через полчаса, как раз когда мы все заканчивали ужинать, дверь, как и сказала мисс Грин, достаточно громко объявила, что за ней кто-то стоит и «ждёт не дождётся, когда же ему снова пришлют новых и сладких галош» (папина присказка). Или просто откроют… За дверью, на моё удивление, стояла женщина, которая вчера приходила с щеночком. Поэтому мне пришлось описать эту постоялицу, а именно мисс Грин, отдельно, поскольку повторный визит странной служанки меня несколько насторожил.

В этот раз она была без щенка, который уже прибыл, а с двумя тёмно-синими чемоданами. Но то, что это именно та служанка, о которой говорила мисс Грин, я поняла не сразу. В этот раз она предусмотрительно взяла листок бумаги, на котором было написано корявым почерком:

«Мисс Грин – хозяйка. Здесь. Нужно зайти внутрь».

Внизу была поставлена красивая размашистая подпись с большим количеством петелек и длинных палочек. Папа меня когда-то учил читать подписи, но я почти сразу забыла, как это делается. Зато Астрид, к моей «радости» (для того, кто слушает: я написала слово «радость» в кавычках), запомнила и вечером перед сном бесконечно расшифровывала мне подписи, которые брала из Интернета.

Возвращаюсь к теме…

Прочитать подпись я не смогла, кроме какой-то буквы «б», причём русской. (Позже Беата раскрыла мне глаза, и я поняла, что это английская буква «джи», с которой как раз начиналась фамилия мисс Грин.)

Пожав плечами, я проводила её до второго этажа, а там она сама очень неуклюже справилась с чемоданами, отмахиваясь от меня, как от вредной мухи, которая утром не поела и теперь на всех остальных переносит своё плохое настроение.

Глава 5. Странный крик. День 1

Да, знаю, название главы достаточно интригующее, но, если быть честной, я написала неправду: крик был не странный, а страшный, и не крик, а визг. Но если бы я написала «Страшный визг», то вы, вероятно, решили бы, что я переместилась на ферму поросят или, ещё хуже, в больницу для психически нездоровых людей. Так что название главы именно такое, и никак иначе.

За то время, пока я ленилась и ничего не писала, прошло несколько недель. Весь дом уже заселили доверху в буквальном смысле.

На третьем этаже разместилась пожилая, но очень энергичная парочка: фрау и герр Мюллер с дочкой. Только дочка, фрейлейн Хэй, часто отсутствовала, уходя на работу, а её родители с утра до вечера изучали город, так что этаж обычно пустовал.

На четвёртом этаже жил герр Риттер, который каждый день с 10 утра до 10 вечера непонятно чем занимался у себя в комнате. Он никогда не пускал к себе даже на этаж, так что подниматься и спускаться с чердака по чёрной лестнице было достаточно сложно. Единственное, что мы подозревали об этой таинственной деятельности: его замыслы достаточно велики. Вы спросите, как мы об этом узнали? Я признаюсь, это было легко: во-первых, как логично заметила Беата, каждый человек хоть чем-то занимается, даже если просто лежит на диване и, как ему кажется, занимается ничем. А ведь он всё равно занимается лежанием на означенном предмете мебели. Во-вторых, каждые два часа сверху доносились сначала звонкое дребезжание, а потом звук железа, бьющего о какой-то бедный кусочек древесины. А вообще, герр Риттер был не очень неприятным человеком и к жалобам постояльцев (по крайней мере, некоторых) на грохот относился внимательно и терпеливо. По сути, он уважал всех, кроме герра Крюгера, который по неизвестной никому, кроме спорщиков, причине глубоко обидел герра Риттера. Каждая их встреча не могла обойтись без грома и молний.

На чердаке жила молодая и, судя по одежде, достаточно бедная, но очень добрая женщина с ребёнком, фрау Барни. Через некоторое время оказалось, что она любит детей больше, чем взрослых, к которым относится с почтением, но просто так с ними беседу не заводит. Потом я по приказу Беаты собрала всех жильцов «Кози Хаус» в одном списке, и вот что получилось:

• ГРАУНД ФЛОР / ПОДВАЛ – ФРЕЙЛЕЙН СОФИ ВОЛЬФ (Я), ФРЕЙЛЕЙН УРСУЛА ВОЛЬФ (ФАМИЛИЯ У СЕМЬИ ОТ МАМЫ);

• 1 ЭТАЖ – ГЕРР (ДОКТОР) АЛЬТМАН КРЮГЕР, ИСТОРИК, ИСКУССТВОВЕД;

• 2 ЭТАЖ – ФРЕЙЛЕЙН (МИСС) ГРИН, СЛУЖАНКА СОФИ (НЕМНОГО ОБИДНО, ЧТО МОЯ ТЁЗКА);

• 3 ЭТАЖ – ГЕРР И ФРАУ МЮЛЛЕР, ДОЧКА (ФРЕЙЛЕЙН ХЭЙ);

• 4 ЭТАЖ – ГЕРР РИТТЕР (ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНЫЙ СУБЪЕКТ И ПРИТОМ ОЧЕНЬ ГРОМКИЙ);

• ЧЕРДАК – ФРАУ БАРНИ, ДОЧКА КАРЛА.

– На Бахарах надвигается сильный муссон. Весь общественный транспорт остановлен, магазины закрыты. Служба безопасности просит всех оставаться дома, находясь как можно дальше от электроприборов! Просьба… – из старого телевизора доносился приятный, мелодичный голос, который совершенно не соответствовал новостям.

Однако никто не обращал внимания на диктора – блондинку в серой коробке, потому что сегодня утром за столом в первый раз сидели все, даже герр Риттер (который обычно гремел у себя в комнате непонятно чем) и почти неуловимая фрейлейн Хэй, что всё время на работе.

Мисс Грин, оказавшаяся достаточно приятной женщиной, хоть и немного брезгливой, как обычно, занимала всё внимание постояльцев и сейчас очень энергично рассказывала о своём театральном прошлом, о поездке герра Крюгера в Швейцарию.

Она удивлялась, как из скромного брата режиссёра Аксель превратился в историка, о котором кричали заголовки газет. Рассказывала о своих достижениях в искусстве и время от времени делала доктору Крюгеру намёки на включение в разговор и дополнение её историй.

Однако доктор Крюгер демонстративно не подключался к беседе и настойчиво продолжал набивать рот завтраком. Мисс Грин обидчиво хмыкала, а потом как ни в чём не бывало смеялась, будто вспоминая что-то. Только когда вся комната вежливо (или не очень) просила её рассказать, о чём же она смеётся, она вздыхала:

– Ну хорошо, уговорили… Я и не заметила, что смеюсь, извините меня. – (Ну конечно, так сразу и поверили!) – Просто вспомнила, как у нас всё время не хватало каких-то вещей в театре, а спектакли надо было ставить, иначе его закрыли бы. Вот мы, например, из «верхушек» табуреток, которые всё время откреплялись, делали пар…

– Из чего? Табуреток? Ножек? Сиденья? – скептически спросил герр Риттер.

– Ясно ведь, что сидений.

– Нет, фрау Мюллер, неясно!

– Да что вы, в самом деле! – воскликнула фрау Барни.

Вдруг, обиженная всеобщим недовольством, рассказчица всхлипнула и в слезах выбежала из комнаты. За ней, бросив укоризненный взгляд в сторону герра Риттера, быстрыми шагами вышла фрау Мюллер, за которой, опасливо поглядывая на главу семьи (фрау Мюллер), вышли её муж и дочка. Герр Риттер изо всех сил бросил чашку, где всё ещё оставался утренний кофе, и с гневными воплями, что эта пустая болтовня невыносима, буквально выпрыгнул из комнаты.

Продолжение книги