Тиоли. Время воды бесплатное чтение

Где дракон, там и вода, где вода, там и дракон.

поговорка

ГЛАВА 1

Подстилка в сарае еще с ночи пропиталась водой. Дождь просачивался сквозь дыру в потолке и лужей растекался по полу. Наверное, стоило передвинуть мой кусок циновки подальше, но я не сделала этого.

Хозяин умер неделю назад, и для нас всех исчезла хоть какая-то надежда на спокойное будущее. Придет рассвет, нас отведут на рынок и продадут. Уверена, не разом, по одному или группами. Сначала Джена и Донга, как сильных мужчин, пригодных для работы. Затем Аи, Бию и Джи – самых красивых женщин нашего хозяина. И последним наступит черед Дандан и малышей Хэй и Таоми.

Продадут ли меня?

Я криво ухмыльнулась и постаралась не разбудить близнецов кашлем.

Уж лучше умереть, чем вновь сменить владельца.

Сколько их было за последние пять лет? Память удерживала три имени, но я ведь почти не помнила ничего, кроме этих пяти лет. Прежняя Тиоли, от которой мне осталось мало воспоминаний, несмотря на возраст, кажется, старалась бороться и сопротивляться, но потом привыкла.

Почему «кажется»? Да потому что каких-то пять лет назад я жила не здесь.

О том времени я старалась не вспоминать и даже никому не рассказывать. Плакала ночами, мечтая хоть на час оказаться в родном городе, в родном времени, но никому не говорила. Боялась. Не поверят, не поймут…

Как меня звали тогда? И было ли это на самом деле? Не приснилась ли та, другая жизнь маленькой девочке-ноби? И кто знает ответы?

Впервые очнувшись здесь, я перепугалась так, что несколько дней просто не могла ни разговаривать, ни двигаться. Даже думать не получалось. Тело было чужое, но саму себя я осознавала той, прежней.

Потребовалось несколько недель, чтобы я поняла: вернуться назад не удастся. После этого я перестала горевать. Зачем? Это не помогало справляться с трудностями.

Иногда с кривой ухмылкой я вспоминала книги, что читала дома. Как много доставалось тем, кто оказывался в прошлом или в каком-нибудь волшебном мире. Они становились знатью с карманами, полными золота. Принцами и принцессами. Магами. Избранными. Какая глупость! Нереальная глупость.

Или это я такая невезучая?

Расспрашивать о себе было странно, да и мало кто что-то знал о той Тиоли, в тело которой я угодила. Кое-что выяснила, копаясь в воспоминаниях девушки, но и она удерживала в голове мало.

Своими родителями она считала крестьян-ноби, что обрабатывали землю и выращивали рис. Их имен память девушки не сохранила. Даже лица мне не удалось вспомнить. Единственное, что я знала точно, умерли они от какой-то болезни, сгорели за три дня, когда Тиоли не было и десяти. И тогда ее продали в первый раз…

По правде говоря, если бы не старушка Киао, вряд ли Тиоли смирилась бы с этой жизнью, но женщина быстро впихнула в ее голову и покорность, и страх, и понимание. Сбежать? Это невозможно. Браслеты рабов не позволят уйти далеко. Убить господина? Зачем? Новый будет еще хуже. Как тот господин Зедон, что едва не сделал меня своей игрушкой. Второй господин… Его хорошо помнила я настоящая.

Тогда Киао взялась уже за меня. Она предупредила о господине и его наклонностях. Я хотела жить и потому стала тряпичной куклой: ни эмоций, ни сопротивления, ни капли жизни. Зедон пару дней походил кругами, но я не кричала, не сопротивлялась, и он меня не тронул, нашел куда более строптивую жертву.

С тех пор я старалась сохранять то, чему меня научила Киао. Даже удары палкой по спине сносила молча, не давая хозяевам даже шанса заметить мою слабость.

Последний господин был добр к нам. По-своему, конечно, но добр. Мы все любили его, как могут любить ноби того, кто кормит их и не продает.

А теперь все закончилось…

Простуду я подцепила почти сразу. Мое тело будто знало, что еще одну смену владельца я не переживу. Слишком слабая, слишком худая… Физическая работа? Я могу ее делать, но с мужчинами не сравнить. Для полей или дома нужны сильные женщины, а не такая девчонка, как я.

Так что лучше умереть. Все лучше.

– Зихао… – позвала я паренька, что сжался на циновке напротив.

Мой голос вышел хриплым и тихим.

– Ти?

У последнего господина меня звали так. Хозяина удивило мое необычное и странноватое имя, и он дал мне другое, более подходящее на его взгляд.

– Что с тобой, Ти? – Мальчик встал и подошел. Сесть решился не сразу, лишь осмотревшись и убедившись, что за нами не наблюдают.

В сарае были и чужие ноби. Как и везде, где держат рабов на рынке для продажи.

– У тебя есть нож? – очень тихо спросила я.

– Ты что! – мальчишка тронул меня за плечо. – Ти, не смей. Это глупо. Ты должна быть благодарна за жизнь, которую тебе только какое-то чудо бережет. Другая на твоем месте давно умерла бы.

– Глупый, – я улыбнулась потрескавшимися от жажды губами, – я не собираюсь себя убивать. Только хочу отрезать волосы.

Мальчишка облегченно выдохнул, кивнул, вынул из тайника короткий кинжал и принялся пилить мою косу.

Киао учила меня: не привлекай внимания, не выделяйся, не давай повода обратить на себя взор. В группе рабам лучше, чем когда одного из них замечают.

Рассвет наступил удивительно быстро. Нас подняли с подстилок, пересчитали и заковали в цепи. Мои кандалы на ногах ужасно давили, но я держалась. Падать нельзя, иначе остальным придется волочь меня прямо так, в бессознательном состоянии.

«Не падать, на толпу не смотреть, плечи не расправлять», – напомнила я себе.

Время шло медленно, за рабов торговались, перекатывая на языке суммы. Хотелось улыбнуться: за меня не дадут и трех монет. Вряд ли вообще продадут. И тогда сын бывшего владельца или прикажет выстегать меня плетьми, чтобы развлечь себя в особо грустный день, или устроит травлю злыми собаками. Или…

Мужчин продали быстро. За женщин торговались с упоением, не стесняясь рассматривать. Стариков и детей скупил какой-то землевладелец, искавший ноби подешевле. И вот дошла очередь до меня и Лан – девочки, лишившейся руки из-за раны в плече.

Торговец решил сначала разделаться с девочкой, которую было продать сложнее, а уж потом приступить ко мне. Как и ожидалось, малышку Лан никто не купил, и ее отправили в клетку на задний двор.

Когда ее тащили туда, она смотрела на меня, но не звала. Знала, как и я, что не могу смотреть на нее. Скорее всего, через четверть часа и я окажусь рядом с ней.

А что потом? Нас пустят на разогрев бойцовым собакам? Или затопчут лошадьми, чтобы насладиться зрелищем крови?

Я усмехнулась, когда меня выволокли вперед и стали описывать.

Знаю, что не вышла ни ростом, ни весом, ни даже красотой. Кожа да кости. Даже на себя прежнюю не похожа. Темные волосы, желтоватая, как у всех азиатов, кожа. И только глаза выделяются на фоне остальных. Светлые, золотистые. Таких я ни у кого не видела. Да и сама бы не знала, что у меня такие глаза, если бы не Киао, однажды бросившая мне в лицо вопрос о злых духах.

Хотелось рассмеяться. Глаза – все, что связывало меня с той девушкой, какой я была в прошлой жизни. Вот только тогда мне окружающие говорили, что глаза мои похожи на кошачьи…

Стоя там и чувствуя вялые попытки сторговать за меня пару ломаных монет, я все же не удержалась от кривой усмешки.

А что еще остается?..

Вдруг что-то, будто палка, уперлось мне в лоб. Как раз там, где челка закрывала глаза. Не понимая, я осторожно взглянула и увидела мужчину. Он сидел на коне. Далеко, позади торговых трибун.

Перед глазами все плыло, и мне казалось, что его внешность двоится. А потом он и вовсе выкинул что-то странное: напрягся, глядя прямо на меня, и глубоко вздохнул.

Я не следила за торгами, начала вслушиваться лишь тогда, когда услышала сумму моей продажи: десять серебром. Интересно, кто решил выбросить деньги на ветер?

К моим браслетам прикрепили цепи, а кандалы с ног сняли. Через минуту цепь передали из рук в руки, и я почувствовала натяжение, дающее понять, в какую сторону идти. Глаза слипались, хотелось согреться и съесть хоть что-нибудь. Несколько шагов я еще смогла сделать сама, но потом не выдержала, свалилась на землю, а на до мной резким ударом прозвучало недовольное:

– И что теперь? Прикажете ее тащить на себе? От нее же несет, как из выгребной ямы! – Голос я не узнала, но поняла точно, что неизвестный мужчина очень рассержен, вот только ничего с этим поделать не могла.

Сколько пробыла без сознания – не знаю. Все казалось, что меня куда-то везут на коне, перекинув через седло. А потом несут. Ну а после…

Я встрепенулась, когда меня с размаху всунули прямо в одежде в огромную бадью с горячей водой. От ужаса и жара я вскричала и замахала руками, но запястья тут же перехватили и за них же меня с силой окунули в воду. Глотнув, я начала задыхаться, но повторно испугаться не успела – через миг моя голова уже была над поверхностью. Отплевываясь и пытаясь что-то рассмотреть за текущими с челки ручьями, я моргала и кашляла, не зная, что происходит.

– Так, – велел мне все тот же голос, – сейчас ты моешься. Рядом еще одна бадья… И смотри мне, чтобы от тебя не воняло, как от помойки. Поняла?

Я быстро-быстро закивала, и мои руки отпустили. Шлепнувшись на поставленную в бадью лавочку, глухо вздохнула и протерла глаза пальцами.

Мужчина успел уйти, а я находилась в большой комнате, полностью отделанной деревом. Рядом с той бадьей, в которой я сидела, стоял столик с множеством разных пузырьков и флаконов. Были здесь еще губки и простыни.

Покорность, вдолбленная за столько лет, взяла свое, и я быстро разделась, развесив свою неказистую одежду на стенке купальни, и впервые за столько лет взяла в руки мыло. Больше мне ничего не позволил присвоить страх. Новый хозяин… Я не знаю, какой он. Вдруг за мою наглость он изобьет меня? А мыло…

Но рука тряслась все равно, будто я украла еду.

Кожу щипало. Я долго соображала, почему так происходит, пока не вспомнила про губку. С ней дело пошло быстрее. Я терла себя до тех пор, пока кожа не порозовела и на ней не осталось ни единого пятнышка.

– Все еще там? – он возник настолько внезапно, что я чуть не ушла с головой под воду.

Я испуганно взирала на мужчину. Высокий, намного выше меня, но не массивный, а худой и жилистый, хотя под плотно облегающим его плечи чогори проступали мышцы тренированного бойца. Я видела таких. Мой второй господин держал отдельно несколько проданных ему солдат и выставлял их на бои раз в месяц.

Лицо мужчины почему-то казалось мне будто скрытым в тумане. Сначала я видела самого обычного мужчину: карие глаза, темные волосы… Но потом, присмотревшись, когда пелена тумана спала, я смогла разглядеть, что лицо у мужчины не такое круглое, как показалось в первую секунду, более вытянутое, с высокими квадратными скулами. Глаза под тяжелыми веками очень темные, почти черные, как и волосы. Длинный прямой нос, узкие губы.

Даже за пять лет я так и не разобралась, нахожусь ли я в прошлом или в какой-то параллельной реальности. Поэтому воспринимала мир вокруг как прошлое. Так было проще ориентироваться, хотя мои знания о древности больше походили на огромное белое пятно в сознании.

Тем не менее в голове будто красными буквами выскочило: кореец. Собственно, если не обращать внимания на глаза, я тоже относила себя к жителям этих мест.

Я так сосредоточенно рассматривала мужчину, что когда его спокойный взгляд обратился на меня, пискнула и спряталась за бортиком бадьи.

– Эй! – он коснулся косой челки с несколькими вьющимися прядками и стряхнул с волос капельки воды. – Ну и что теперь?

Я вновь пискнула, но почти неслышно и удержалась от попытки спрятаться еще глубже. Проведя длинными пальцами по завязанным в тугой хвост волосам на затылке, мужчина отошел к стене и сел на лавочку, забросив ногу на ногу. Одет он так же был странно, но я уже не смотрела на него.

Смотреть на хозяина нельзя. Показывать страх – тоже.

«Делай, что тебе велели», – напомнила я себе. И взяла в руки мыло, собираясь вымыть голову.

– Эй, мелкая, тебе лекарства нужны? – уточнил хозяин и добавил с издевкой: – Если ты, конечно, знаешь, что это такое.

Я знала и даже в первую же минуту определила, какие из бутылочек с ними, но прикасаться к флаконам побоялась.

– Как давно ты болеешь? И почему твое тело само себя не вылечило? Где сила клана? – спросил господин. – Волосы тщательнее вымой, не жалей мыла! Хотя с такой паклей на голове…

Я сглотнула, но предпочла сделать вид, что не услышала слов хозяина. Мыло приятно пахло травами, и мне удалось кое-как сосредоточиться на намыливании волос. Увлекшись процессом, даже не заметила, как по щекам покатились слезы.

Как давно я не чувствовала чистоту кожи? Как давно мылась не под дождем? Как давно видела свое отражение?

Я думала, что этого никогда не произойдет…

– Хм, интересно, – заметил мой наблюдатель, стоило первый раз ополоснуть волосы. – Значит, я не ошибся.

Я предпочла помалкивать, боясь его рассердить. А господин поднялся и вышел, но быстро вернулся со стопкой одежды. Ее он оставил на лавке, добавив:

– Чтоб, когда я вернусь, чистая, одетая и обутая сидела здесь.

Я молча кивнула, почти окуная лицо в воду. Но лучше так, чем пытаться что-то говорить.

Вновь оставшись наедине с собой, я наконец смогла перебраться во вторую бадью и хорошенько прополоскать волосы. Они стали мягкими на ощупь, а кожа очень светлой. Хмыкнув, я выбралась из воды, хорошо вытерлась простынею и подошла к стопке одежды. Она оказалась мужской, напоминая костюм моего господина: брюки-пачжи, широкая блуза-чогори и еще какое-то одеяние, названия которого я не знала. Здесь же были носки-посон и мягкие туфли. И все темно-синего цвета. Удивительно, что при этом одежда хоть и оказалась мне большой, но, подвязав штаны и блузу, я не утонула в ней.

Вернулся хозяин. Увидев меня, он усмехнулся и обошел по кругу, давая при этом возможность рассмотреть себя. Такие же пачжи, как на мне. Плотная чогори и куртка. На ногах высокие сапожки, какие носят не горожане, а путешественники. Только наряд хозяина был выдержан в черном цвете.

– Ну-ка, – он остановился напротив и наклонился, чтобы наши лица оказались на одном уровне, – посмотри на меня и скажи, что видишь.

Я прикусила губу. Открывать рот было страшно. Но взгляд на мужчину я подняла и осторожно присмотрелась.

Та-ак. А это что?

Господин выглядел так же, как и тогда, когда я его рассматривала, но теперь его глаза излучали какой-то неестественный, нечеловеческий блеск.

– Вы не человек, – едва слышно вымолвила я и тут же умолкла, разве что ладонью рот не прихлопнула.

– Умница, мелкая, – хмыкнул хозяин, – значит, я был прав.

Длинными горячими пальцами он схватил меня за подбородок и заставил поднять голову, а потом и посмотреть себе прямо в глаза. Интересно, как я выглядела для него? Оборванка с большими глазами цвета золота и каштановыми волосами, кое-как обрезанными на скорую руку.

– Волос жалко, – заметил он, рассматривая кончики. – Обрезаны совсем недавно…

В следующую секунду он вынул из-за пояса нож и начал обрезать мне волосы с левой стороны, где они свисали неровными прядями чуть ниже, чем справа. Я молча терпела, не собираясь мешать.

Хозяин имеет право даже побрить меня налысо, не интересуясь, нравится мне это или нет. Но через минуту господин остановился и криво усмехнулся:

– Ну вот… для клана Хадже не так и плохо. – После чего взял ленту, собираясь перехватить ею мой лоб.

От неожиданности я даже выпрямилась, что не укрылось от хозяина. Заметив мой напряженныдй, но удивленный взгляд, он вздернул уголок губ в усмешке и спросил:

– Что тебя удивило?

– Почему вы решили, что я… – выработанные рефлексы сработали, горло перехватило, и я умолкла.

С господином нельзя разговаривать. Ноби вообще лучше помалкивать.

Я склонила голову, готовая принять наказание, но хозяин никак не отреагировал на мое поведение, наоборот, ухмыльнулся шире и начал объяснять:

– Да видно же. Кожа светлее, волосы, глаза… Такие трудно не заметить. С драконами сложнее. Только мы сами можем показать свою сущность.

«Дракон?» – вопрос повис в моих мыслях в виде огромного знака, занимая все свободное пространство. Я так напряженно пыталась хоть что-то вспомнить или понять, что вздрогнула, когда хозяин пощелкал у меня перед носом пальцами со словами:

– Эй, ты оглохла? Или язык проглотила?

Что вообще происходит? О чем он говорит? Что такое «Хадже»? Клан? Драконы? Драконы существуют?

В голове вертелось столько вопросов, будто там возник рой взбесившихся ос. Я сглотнула и посмотрела на господина, не зная, что делать, а он просто повторил вопрос:

– Так как ты стала ноби?

В его словах не было сочувствия, но я все равно, хоть и была перепугана, испытала капельку благодарности: никто и никогда не задавал мне вопросов. Вот только… Разве этот странный человек не знает, как становятся безвольными крестьянами?

– Мои родители… Люди, воспитавшие меня, были ноби. Я же… Я не помню. Я почти ничего не помню, – преодолевая страх, пробормотала я, стараясь не смотреть на господина.

– У-у-у! Да из тебя слова по одному вытаскивать приходится! – раздраженно и почему-то обиженно простонал мужчина и отошел в сторону.

Осторожно, искоса наблюдая за ним, я решила, что дала ему больше лет, чем на самом деле. Скорее всего, ему едва ли двадцать пять.

Я плохо помнила те знания, что получила от учителей в детстве. Что уж говорить о тех, что были привиты той, прежней Тиоли. И в памяти не находилось ничего, что объяснило бы мне хоть что-то о Хадже. Интересно, что это или кто это?

– А что… что значит «Хадже», господин? – боясь разозлить молодого человека, спросила я.

Он удивленно глянул на меня, словно я пыталась узнать нечто, о чем было известно каждому.

«Нужно было молчать!» – обругала я себя и опустила голову, боясь смотреть на хозяина.

В памяти прежней Тиоли сведений я уж точно не находила. Однажды я попыталась расспросить о себе Киао, стараясь не выдать интереса. Старушка знала мало. Да и то, что она рассказала, больше походило на выдумку.

Будто бы люди, воспитывавшие меня, не были мне родными. Будто бы моя мама умерла родами, а меня приютили местные крестьяне, спасая от смерти и обрекая на судьбу ноби.

– Как тебя зовут?

– Ти, – выдохнула я, вспомнив новое имя.

– А если честно? – усмехнулся он, рассматривая меня так внимательно, словно через глаза заглядывал в душу.

– Тиоли, – пробормотала я, вспомнив еще одно свое имя: Татьяна. Так меня звали в той жизни, которую я воспринимала как сон.

– Как? Как?

– Тиоли! – громко и четко вымолвила я, тут же испугавшись гнева за свой тон.

– Ага, мелкая, – довольно усмехнулся хозяин, и у меня впервые за столько лет возникло желание выказать недовольство.

Мало мне, что все и так называют меня маленькой, а тут даже хозяин вздумал окрестить. Но… Он может делать что угодно, а мне лучше не давать ему повода разозлиться. Тем более если передо мной настоящий дракон!

Я ничего не помнила о мифологии этих земель, кроме того, что местные драконы обитали в воде. Что уж говорить о легендах, в которых люди могли становиться драконами. Разве вспомнишь то, чего не знаешь?

Урезонив характер и спрятав недовольство во взгляде за ресницами, я продолжила стоять. Однажды я провела на ногах, не меняя позы, более двенадцати часов, когда хозяин отдал приказ, но не отменил его. Что ж… Тогда я прекрасно выспалась.

– Сколько тебе лет? – новый вопрос застал меня врасплох.

Почему он это делает? Обычно рабов не спрашивают, а относятся как к лошадям. Я научилась без брезгливости переносить процедуру осмотра зубов. Именно по ней и отбраковывали непригодных для работы.

– Двадцать, – тихо пробормотала я, пялясь в пол. Тиоли на самом деле было именно столько лет, а о себе настоящей я рассказывать не собиралась.

– Да, ты немногословна, мелкая, – протянул дракон, садясь и вытягивая ноги.

Говорить хозяину, что молчание защищает таких, как я, показалось глупой идеей, так что я предпочла закрыть глаза и замереть.

– Эй! – он ткнул меня носком сапога. – Скажи что-нибудь. Ты будто не женщина вовсе, а статуя.

Я открыла глаза и пустым взором пронзила точку у дракона между глаз – отменный прием безмозглости. Господин, удивительное дело, отреагировал совсем не так, как я хотела. Он коротко рыкнул, встал и, взяв меня за плечи, встряхнул:

– Ау, есть кто дома? Мелкая, давай, становись человеком. Я не вынесу подле себя самодвижущийся камень.

Я не ответила, вернула взгляду осмысленность, но уставилась не на дракона, а чуть в сторону. Он опять коротко рыкнул, кивнул своим мыслям и сомкнул ладони на моих браслетах.

Интересно, что он собирается делать? На браслетах магией еще на рынке изменили имя владельца, и, так как читать Тиоли не умела, я не могла разобрать, как зовут господина.

Вдруг запястья обожгло, но лишь на секунду, а когда дракон убрал руки, то браслеты осыпались металлическими песчинками.

В ужасе рассматривая пол, я чувствовала, как тело сотрясается от страха. Хозяин этого не понял. Он взял мою правую руку и вновь сжал запястье. Теперь было больно чуть дольше, а когда я смогла увидеть результат, то им оказался неширокий браслет: спереди пластина из цельного металла с жукообразными иероглифами, а сзади сплошная цепочка из искусно выполненных звеньев.

Без привычных грубых и очень тяжелых железок руки казались легкими. Так и хотелось что-то сделать и не чувствовать при этом усталости.

– Так-то лучше, – сам себе сказал господин. – Обычные браслеты привлекают внимание, а этот… – Он посмотрел на меня и заговорил: – Этот браслет имеет ту же силу, что и старые. Не вздумай бежать – просто не уйдешь далеко. И еще… это драконий браслет, а потому только я могу его снять. Запомни.

Снять? Я не мечтала о свободе, такие мечты лишь вытягивают силы и радость, а этого так мало в моей жизни.

– Я поняла, – кивнула я.

– Прекрасно, а теперь пошли.

Мы покинули купальню, и он повел меня куда-то по светлым коридорам, мимо бесконечных раздвижных дверей, пока нам не встретился аккуратно одетый мужчина-слуга. Он беззвучно отодвинул одну из створок, и мы, войдя, оказались в маленькой комнатке со столиком в центре и множеством тарелок на нем.

Дракон привычно устроился по одну сторону стола и кивнул мне на противоположную. Я в ужасе замерла на месте, не представляя, как это – сесть при господине.

– Сядь, – велел дракон, но я не собиралась слушаться.

Это ведь запрещено! Раб при хозяине не может сидеть. Лишь стоять или лежать, корчась от боли.

Дракон зарычал и поднялся. Обойдя меня, он толкнул в спину, но я не собиралась подчиняться такому приказу. Потом он меня накажет, обязательно.

– Мелкая, либо ты сейчас же сядешь, либо очень меня разозлишь!

Я сглотнула и, зажмурившись, опустилась на подушку.

Страшно? Нет. Только очень странно и непривычно.

– Ешь, – велел дракон, подвигая к себе плошки с рисом, кимчи и плоское блюдо с обжаренными кусочками мяса.

Я осмотрелась, но не обнаружила ни каши, ни обычной для рабов похлебки. Желудок предательски сжался от витавших запахов: мясо, пряная капуста, горячий чай…

Опустив голову, я сидела напротив хозяина, не зная, что мне делать. Взять что-то из еды с этого стола? Пять лет я привыкала к тому, что ничего подобного мне нельзя. Я рабыня. Без прав. Не человек. Вещь.

Господин подхватил палочками кусочек мяса и отправил в рот. От него исходило столь явное недовольство, что пришлось вжать голову в плечи.

– Мелкая, что нужно с тобой сделать, чтобы ты хоть что-то съела?

– Не хочу есть… – отозвалась я, решив не рисковать. Уж лучше поголодаю, но не разозлю этого нелюдя. Подумаешь, три дня голода. И не такое проходила!

– Когда ты последний раз хоть что-то ела? – испытующе воззрился на меня хозяин, взял чистую тарелку и начал складывать на нее рис, мясо, немного тушеных овощей, а потом плюхнул еду передо мной со словами: – Ешь. Тарелка должна быть пустой.

Руки тряслись, палочки выпадали из пальцев, а ложку я трижды уронила на пол. Хотелось заплакать, но показать свою слабость – открыться перед хозяином.

Дракон быстро и уверенно поглощал содержимое тарелок. Я никогда не видела, чтобы люди ели так много. При этом господин не выглядел сильно уставшим, а на талии не выделялись следы обильности в пище.

Заметив мой взгляд, дракон усмехнулся и сказал:

– Я всегда много ем.

Дернувшись, как от удара, ведь не ожидала, что он окажется столь проницательным, я еще ниже опустила голову. Мало ли! Это сейчас хозяин ведет себя так, будто перед ним не рабыня, которую он купил, а человек. Через час он может передумать. Я видела подобное.

У второго моего господина была любимая забава…

От воспоминаний даже перед глазами потемнело.

Это было перед тем, как он продал меня и многих других. Азартные игры никогда не приводили к счастью, а для хозяина они были главным развлечением после измывательств над женщинами.

Часто он покупал на рынке понравившихся рабынь только затем, чтобы через день или неделю отправить их на смерть, когда они переставали быть интересны. Он выбирал лишь молодых и сильных, часто – совсем недавно ставших рабынями. Ему нравилось видеть их ненависть, его завораживало, как они сопротивлялись… Крики девушек из его покоев каждый в доме мог различить даже из самого дальнего угла. Если девушки начинали рассказывать о том, что делал с ними господин, то умирали сразу же, поэтому их предупреждали о молчании. К тому же легко не размыкать губ, когда тело испещрено синяками и царапинами.

Я была благодарна своей выдержке за то, что не показала характер, не дала хозяину заметить себя…

– О чем думаешь? – прищурился дракон, рассматривая меня. Его взгляд я чувствовала так, будто смотрела в глаза.

– Ни о чем, господин, – очень тихо и ровно промолвила я.

Никогда нельзя давать повода думать о себе. Раб должен быть не белее стены, вровень с нею. Раб должен быть нужен, но не интересен. Так он сохранит себе жизнь.

– Не называй меня господином, когда мы наедине, – вдруг сухо сказал дракон.

Я вновь вздрогнула, ведь не знала, что последует за этим.

– Можешь звать меня Дже Хён.

Мой страх достиг пика.

Хозяина нельзя звать по имени! Только «господин», иначе я нарушаю все писаные и неписаные правила.

Подняв голову, я не удержалась от испуганного взгляда.

– О силы! – вдруг простонал Дже Хён. – Это ж надо… Так, мелкая, прекрати таращиться на меня, как на жерло вулкана, в которое тебя вот-вот бросят. Браслет на тебе держит сильнее, чем браслеты рабов, но в глазах окружающих теперь ты не такая же рабыня, как это бывает у людей. Поэтому можешь звать меня по имени. Я сам тебе это разрешаю. Поняла?

– Это неправильно, господин, – слова сорвались с губ раньше, чем я успела их обдумать.

– Да ладно! – отмахнулся дракон. – Для моего народа правила людей не работают. К тому же вскоре мы уедем отсюда.

Я взяла палочками немного риса и отправила в рот – уж лучше я буду жевать и помалкивать, чем говорить. И без того сказала сегодня слов больше, чем за последние несколько недель.

– Так, поняла? По имени, – повторил Хён. – И прекрати сжиматься в комок каждую секунду. Ты из клана Хадже, где же твоя гордость? Хадже ненавидят рабство. Они сражаются до последнего, если оказываются схваченными, проданными, а ты ведешь себя, как слабая собачонка, которую днями и ночами били палкой, чтобы навсегда изгнать…

Он умолк, на миг о чем-то задумался и посмотрел пристальнее, а я постаралась не замечать этого внимания.

– Тебе двадцать, – задумчиво пробормотал он и наклонился вперед, – а сколько лет ты рабыня?

– Я ноби всю жизнь, – хмуро отозвалась я. – А рабыня – десять из них.

Вначале, когда только оказалась здесь, то считала, что всегда была рабыней, но Киао объяснила мне, что не все ноби – рабы.

– Да-а, достаточно, – моргнул Дже Хён. – Половина жизни. – А потом добавил, чуть подавшись вперед: – Мелкая, запоминай новые правила, по которым мы будем существовать бок о бок. – Он выжидающе замолчал и продолжил, когда я посмотрела на него: – Ты не можешь уйти, если попытаешься убежать – найду. Но ничего плохого я тебе не сделаю. Считай, что мой браслет – просто ограничение передвижения.

– Зачем я вам? – решилась спросить я, раз уж не могла найти причину. – Вы дракон. Зачем я вам?

– «Тебе», – с нажимом исправил Дже Хён. – Я предпочитаю, когда ко мне обращаются на «ты» те, кого я приближаю.

Он опять замолчал, и пришлось, подавляя самосохранение, спросить вновь:

– Зачем я в… тебе?

– Хорошо, я расскажу, а ты будешь слушать и перестанешь на меня так пялиться, – ухмыльнулся Дже Хён, – у тебя, конечно, красивые глаза, но перепуганных девчонок я терпеть не могу.

Я потупилась, а дракон начал рассказывать:

– Эта история могла бы быть забавной, если бы не жестокость, с которой за нее наказали. Несколько лет назад один дракон… Он не имел громких титулов, но сам вождь уважал его. Так вот, этот дракон полюбил дочь вождя. Она была прекраснейшей из женщин нашего клана, ее нельзя было не пожелать. Многие смотрели в ее сторону. А она… Она предпочитала не смотреть ни на кого, но ей нравилась любовь мужчин. И еще… она не терпела их измен, даже если не отвечала взаимностью. Дракон долго добивался ее, даже думал попросить разрешения вождя, но потом понял: она никогда не будет ему принадлежать. И смирился. Нашел другую женщину. Та любила его преданнее, чем он ее, но дракон поклялся ответить если не любовью, то верностью. А потом дочь вождя узнала об этом и решила отомстить, ведь ей хотелось преданности навсегда.

Он замолчал и не продолжил, а я сидела и ждала.

– И что же?.. – пришлось спросить его.

– Дочь вождя – это дочь вождя. Она потребовала от других людей клана выполнить то, что ей хотелось. А жаждала она мести. Ей гордость и гордыня не давали покоя. Женщину, которую выбрал дракон, убили, а его самого изгнали, обвинив в ее смерти. Ну, и само собой, лишили части сил.

– Так жестоко?.. – удивилась я.

– Тебе не понять, – зло искривил губы Дже Хён. – Только драконы знают, насколько жестоко это наказание. Теперь я не могу вернуться домой.

– Как это? – Мое удивление прорвалось сквозь преграды, таким сильным оно оказалось. Вдруг пришло, будто из ниоткуда, воспоминание: драконы сильны настолько, что никому не под силу сломить их волю, одолеть тело и забрать душу.

– Меня лишили части сил, – спокойно ответил хозяин, – и теперь я не могу полностью контролировать зверя в себе. Могу принимать обличие, но на часы, испытывая при этом боль, а для того чтобы попасть в земли клана Ганъён, нужно переплыть зачарованные воды Туманган. Иначе…

– Иначе? – повторила я.

– Воды этой реки подобны теплому ветру в часы покоя, но Туманган извилиста и быстра. Тот, кто разозлит реку, будет раздавлен в пальцах подводных течений, как мелкий угорь, – усмехнулся Дже Хён, искривив губы. – Я не романтик и не глупец, чтобы бросаться вперед. Я искал иной путь.

– Нашел? – его тон вывел меня из себя, особенно когда дракон недвусмысленно на меня глянул, так что и голос меня выдал.

– Ты уже больше похожа на живую, – вместо ответа констатировал Дже Хён. – Видно, нужно тебя чаще кормить. На людей еда всегда хорошо влияет.

Я вскочила, но тут же опомнилась: нельзя. Нельзя так делать. Кем бы ни был этот дракон, но он может наказать меня, а я все еще рабыня и должна вести себя скромно и незаметно.

– Мелкая, сядь, – спокойно даже не приказал, а посоветовал хозяин.

Я опустилась на пол, а Дже Хён продолжил:

– Расскажу тебе свой план, так будет честно, ведь он выгоден и тебе тоже.

«Выгоден?»

Это слово повисло у меня в мозгу, а я сама уставилась на хозяина.

– Не смотри на меня так, будто увидела живое воплощение страха, – вздохнул господин и встал. – Глаза вывалятся из орбит, а мне лень искать их по углам, учти.

Я фыркнула и тут же зажала рот рукой, потому что поняла: этот хитрец просто умело пробивает бреши в моей самозащите. Это неправильно, так не должно быть!

– Прекрати, – юлить было глупо, поэтому я сказала прямо.

– Я еще не начинал. – И на его губах сверкнула улыбка, а до меня дошло, что у нее уже другое значение. Усмешка, как у ребенка, который задумал пакость и смело рассказал об этом. Проказливая улыбка сорванца. – Я нашел и другой путь домой, – продолжил говорить дракон. – Но это очень опасный путь для драконов, а особенно для тех, что не защищены властью своего народа.

– И какой же? – спросила я, раз уж мне, по словам Дже Хёна, ничего не грозило.

Хозяин довольно улыбнулся:

– Через земли клана Хадже. Но с людьми этого клана, как известно, мы, из клана Ганъён, не дружим. – Молодой человек потянулся вверх и покачался на пятках. – Драконы в ссоре с твоим народом, да и никто из драконов не может войти в земли клана Хадже и покинуть их. Чтобы просто попытаться уговорить их пропустить меня, нужно войти под сень древних лесов, что растянули свою тень меж гор и рекой Туманган.

Ему уже не нужно было говорить дальше. И так понятно. Я хоть и ничего не понимала, но, похоже, принадлежала к клану Хадже, а значит, могла пройти и провести.

– Я предлагаю тебе сделку, – заметил Дже Хён после минутной паузы, – чтобы увеличить свои шансы на положительный ответ.

Странный… Я не стала ему ничего говорить.

Разве он не знает, что я его ноби, а с рабами не заключают сделок? Им велят, а если те не желают подчиняться – наказывают. Я рабыня, как бы сам он ни считал. Вольной у меня нет. Как и нет свободы выбирать свой путь, а люди без места, без дороги и без денег не могут быть свободными.

– Я выполню любой приказ, – предпочтя больше не слушать речи дракона, я кивнула.

Он усмехнулся и тоже кивнул:

– Хорошо. Пусть так. Значит, через несколько дней мы покидаем этот город.

Все так, как и должно быть. Он вправе решать за меня, а то, что обращается чуть лучше, так это может быть лишь временным помутнением. Завтра утром дракон взбеленится и перестанет казаться добреньким.

– Сейчас я заведу тебя в комнату и запру, сиди и жди. Попробуешь убежать – сильно пожалеешь.

Я не ответила. Угроз я не боюсь, а уж раз бежать мне незачем…

– Мне незачем бежать, – хмуро промолвила я, предупреждая дальнейшие слова Дже Хёна.

Дракон пожал плечами, взял за руку и вывел вслед за собой из комнаты, чтобы запихнуть в другую, по соседству, и запереть дверь. Я не сопротивлялась. Даже не выказала ни единой эмоции, чем, кажется, немного разозлила Дже Хёна.

Мне ведь и правда незачем убегать. Господин меня накормил и отвел не в сарай и не на конюшню, а в маленькую уютную комнатку, где так призывно маячила удобная подстилка на полу.

Сытость плохо влияет на голову. Так всегда говорили все хозяева, теперь я была склонна с этим согласиться. Только сытость и вызванная ею сонливость могли вынудить меня почти упасть на пол, со стоном обнять жесткую подушку и мгновенно уснуть.

Пусть Дже Хён накажет меня после, но хоть несколько минут я проведу так, как давно мечтала. Часто по ночам на узкой лежанке в крошечном продуваемом доме, где кроме меня спали и другие женщины, когда под головой была лишь свернутая жесткая циновка, а на плечах дырявое одеяло, гревшее не лучше холодного дня, я мечтала, что однажды смогу ощутить мягкость и приятную свежесть настоящей постели. Теперь даже жесткая подушка казалась нежнее пуха.

ГЛАВА 2

Родители опять ругались на кухне. Кажется, всякий день моего рождения начинался именно с их скандалов. Я настолько к этому привыкла, что перестала огорчаться, просто выжидая передышки в их взаимных обвинениях.

Но именно тот день с самого рассвета не заладился, и, будто в память об этом, мои сны всегда начинались с того хмурого мартовского утра.

Весна пришла рано, украдкой осыпая город холодным дождем, после которого дворы превращались в чавкающее под ногами болото. Неделю назад отец купил мне яркие солнечные резиновые сапожки, чтобы я не пачкала обувь. Так что погода теперь не беспокоила, ведь так здорово шлепать по лужам вместе с подругой, щеголяя смешными обновками. Иногда, для смеху, мы менялись одним сапогом из пары, и прохожие оборачивались на хохочущих девчонок.

Представляя продолжение дня, несмотря на пасмурное небо, вспыхивавшее в сознании огоньками цвета зеленки и спелых мандаринов, я лежала в кровати и ждала.

Сегодня мама и папа ругались особенно самозабвенно, словно на самом деле отыскали достойную тему для глобальной ссоры. Стоило об этом задуматься, как все мое тело сотрясло от предчувствия беды.

Каждый раз во сне все повторялось, но ощущения приходили ко мне с той же острой болью, будто и не я жила после случившегося сначала два года, а потом еще пять лет в чужом теле.

Сердце кольнуло, и я прижала к груди ладошку, слушая учащающиеся удары.

– Папа… – позвала тихо и жалобно, как потерявшийся котенок. – Мама.

Они не слышали, продолжали огрызаться, но так, что я не могла разобрать слов. Возможно, успей я тогда выйти хоть на несколько минут раньше из комнаты, ничего бы не случилось. Но я выжидала, оцепенев от простого детского страха: неужели все на самом деле.

Через какое-то время родители умолкли, хлопнула дверь ванной комнаты, в отдалении сипло свистнул кран, гулко зашумела вода. Папа заглянул ко мне не сразу, и я поняла, что все совсем плохо, когда он, старательно отводя взгляд, поцеловал меня в висок пахнущими сигаретным дымом губами.

Он никогда не курил по утрам. Так же никогда не позволял себе лгать единственной дочери, поэтому я прямо спросила:

– Что случилось?

Он горько усмехнулся и как-то слишком небрежно пожал плечами:

– Все как всегда, тушонок.

Отец старался вести себя спокойно, не выдать правду, впервые оберегая меня от нее. Так я узнала, как бывает, когда все очень плохо, а люди вокруг пытаются изобразить счастье лишь потому, что тебя угораздило родиться именно в этот день.

Больше я не стала расспрашивать, втайне надеясь, что ошиблась, поспешила с выводами. Но нет. За завтраком мама щеголяла красными от слез глазами и норовила опять начать ссору с отцом, но он, думая, что я не вижу, угрожающе посматривал на супругу.

В полной тишине мы выпили свой чай с бергамотом, съели по большому куску торта, и я сбежала из дому подальше, хотя и планировала поваляться и почитать понравившуюся книгу, раз день рождения все равно выпал на субботу.

Я отправилась к подруге и сразу же ей все рассказала. Она мне не поверила, ведь и сама не раз видела перебранки моих родителей. Но я знала. Знала лучше кого бы то ни было. Ведь именно я прожила с этим мужчиной и этой женщиной под одной крышей ни много ни мало пятнадцать лет жизни. Трудных, первых, но пятнадцать.

Родители развелись через две недели. Они больше не ссорились и даже не пытались делить имущество. Квартиру – единственное ценное – папа оставил нам, а сам перебрался к двоюродному брату на другой конец города. Алименты на меня они также не обсуждали: папа сам решил, что я буду получать все в том же объеме, что и раньше. Но мама, будто ему в пику, перевела меня из лицея в обычную школу. Денег на оплату учебы хватало, но ей хотелось хотя бы так ущемить его. Через меня. Моими руками. Но я все видела. Все эти ужимки и попытки как-то задеть отца. Он не позволял, а я не собиралась его ненавидеть.

Из-за чего все случилось? А из-за чего разводятся другие?

Часто мне казалось, что родители разбежались лишь потому, что не дали себе шанса и труда разобраться. Это ведь чертовски сложно: сесть напротив и дать возможность собеседнику просто все рассказать. Так сложно, что проще заниматься бумажной волокитой.

С отцом я виделась по выходным. Он забирал меня на целый день, и мы устраивали себе настоящий праздник. Возможно, конечно, что праздником этот день был лишь для меня, а он ни на секунду ни о чем не забывал, но я не видела и тени во взгляде отца.

Мама о папе не спрашивала. Она вообще стала редко появляться дома. Об обедах и ужинах я перестала заикаться через день после отъезда отца – не имея возможности поссориться с ним, она устраивала скандалы мне.

С новой школой тоже ничего хорошего не вышло, а ребята в классе и вовсе невзлюбили меня, стоило представиться. Так бывает. Стая диких собак тоже порвет слабую комнатную собачонку лишь за то, что ее можно сцапать. И логика здесь ни при чем.

Маме о школе я не рассказывала, папе – тем более.

…Видение во сне сменилось – мое сознание, как давно отлаженный механизм, перенесло обзор в просторный класс. Самый обычный: шесть окон по левую сторону от доски, парты в три ряда, блеклые голубые обои на стенах и кое-где вздувшийся и оторвавшийся линолеум. Ничего нового или необычного. Самый заурядный день.

Как и тот, когда я перестала быть глупенькой пятнадцатилетней девочкой.

Из класса я выходила под пристальными взглядами других девчонок. При учителях они вели себя скромно, но вот на переменах… Я боялась перемен.

Это теперь я знала, чего ожидать, и даже не вздрогнула, в очередной раз неизменно сворачивая после уроков за угол школы, чтобы по асфальтированной дорожке пройти до дальней калитки в ограде. За калиткой пышным цветом радовала глаза белая сирень, скрывая еще одну дорожку.

Тем путем мало кто пользовался, чему я могла только радоваться, ведь это до минимума сокращало мое общение с одноклассниками, а когда я добиралась до остановки, мне оставалось лишь перейти дорогу, чтобы оказаться дома.

Но не сегодня. Сегодня я была беспечной и немного счастливой, ведь на перемене позвонил отец и предложил погулять с ним в парке. Мы не виделись несколько недель, и звонок вышел неожиданным и приятным.

Хотелось крикнуть самой себе: остановись, посмотри же! Но я шла, привычно отсчитывая бордюрную плитку, и почти столкнулась с девчонками из класса.

Они стояли группой, как раз поперек дорожки, не давая пройти. Заметив меня, девушки тут же метнулись вперед, не позволяя удрать. Я и не пыталась. Что я могла противопоставить шестерым? Даже тогда я была мельче и слабее других.

Меня затащили в заросли сирени и долго с упоением издевались, не давая ни уйти, ни хотя бы отвернуться. Девчонки пропесочили и мою одежду, и знания, и даже глаза, ничего не оставив без внимания. Их слова не столько оскорбляли, сколько пугали. Я все ждала, когда же одна из них догадается ударить, но нет. Этого не случилось. Интересно… Я до сих пор не могу понять, почему же?

А дальше произошло то, о чем я жалею и теперь.

Что стоило просто оттолкнуть их руки, высоко поднять голову и уйти, не давая шансов на еще одну колкость. Но это сейчас мне, теперешней, было ясно, а тогда я стремглав бросилась прочь, как перепуганный заяц. Не зря отец называл меня тушонком, порой я и правда действовала не разумнее тушканчика.

На светофоре мигал зеленый, я понадеялась, что успею…

Не знаю, что было дальше. И было ли? Может, я умерла в ту самую секунду? А может, уже в машине скорой? Или вовсе… на холодном столе в операционной?

Я не знаю. И вряд ли узнаю. У меня уже совсем другая жизнь. И здесь тоже нужно как-то существовать.

Вот почему, когда я вижу тот самый сон, за несколько секунд до пробуждения перед внутренним взором возникает отец, чтобы сказать одни и те же слова: «Страх не снаружи. Он внутри, в нашей голове».

Сон не закончился внезапно, как это случалось всякий раз. И слезы страха не скользили по щекам, холодя шею. Разум, как плошка с оплавленной свечой, медленно колыхался на грани пробуждения. И я покачивалась вместе с ним, чувствуя лишь жар во всем теле и сухую горечь во рту.

«Значит, болезнь не забыла обо мне», – с долей радости подумала я. Или, может, произнесла эти слова вслух? Не знаю. Расплавленный разум не желал помочь или дать хоть какую-то подсказку.

Сколько я проспала? Час? Два? Больше?

В глаза будто насыпали песка, и я не смогла разлепить веки и осмотреться. Пришлось успокоиться и начать думать.

Когда господин оставил меня одну, был еще день, так что сейчас вполне возможно… ночь? Внутренние часы помалкивали, видно, их также расплавил огонь, что бушевал в моем теле.

Сколько раз я видела, как умирали другие… Может, через пару часов, после мучений и борьбы, я тоже освобожусь? Стану легкой, как птица, и свободной, как ветер? Больше не буду видеть серость и безысходность своей жизни? Не состарюсь? Не стану немощной старухой?

В улыбке я растянула губы.

Скоро все закончится. Этот трудный путь не для меня. Скоро…

– Эй, мелкая? Ты что удумала?

Слова я услышала, но они доносились будто сквозь вату.

«Заложило уши. Это из-за высокой температуры», – подсказал очнувшийся разум, не перестав раскачиваться и раскачивать меня.

Вялые мысли отнимали много сил, отчего внутри все начало кружиться с большей скоростью, подкатывая тошнотой к горлу.

– Не смей, – хмуро велел мне хозяин. – Додумалась, видите ли.

О чем он?

Меня приподняли и начали понемногу вливать в рот какую-то жидкость с отвратительным травяным привкусом.

Лекарство? Наверное. Но зачем? Мне ведь так хорошо. Отпустите! Позвольте уйти.

– Не глупи, – зло прорычал Дже Хён. – Ну, или подожди немного. С делом разберемся, а потом можешь отправляться, куда захочешь!

От неожиданности я негромко охнула и подалась вперед, упершись губами в чашку. Едва теплая жидкость плеснула во все стороны. Пискнув, я открыла глаза и глянула на склонившегося ко мне господина. А он… Он ухмыльнулся и протянул мне посудину с остатками лекарства.

– Хорошо. Раз пришла в себя, то в состоянии держать чашу сама.

«Бессердечный!» – хмуро подумала я, давясь горьким настоем, после чего вновь улеглась. И почти сразу одернула себя за проявление эмоций.

Как странно! Почему я так отреагировала на его слова, ведь ничего особенного хозяин не сказал. Так почему же во мне вскипела обида, раз Дже Хён повел себя ровно так, как и должен был?

– Ну-ка, – господин заставил меня приподняться и… зачем-то обнял.

От неожиданности я замерла, не понимая, что же происходит. А потом меня вдруг окутала приятная прохлада, уносящая боль и жар из моего тела.

– Где это видано, чтобы дочь клана Хадже так легко сдавалась? – нравоучительно заметил Дже Хён, отпуская меня, и недовольно искривил губы.

Я могла не отвечать, просто закрыть глаза и притвориться спящей. Но мне было важно разобраться в происходящем.

– Да не дочь я какого-то там клана! – Возмущение вышло достаточно убедительным, на что я и рассчитывала.

Если я хочу получить хоть какую-то информацию, но при этом не выдать свое неведенье, то противоречие – лучший вариант. Повезет, и хозяин сам мне все расскажет, возмутившись моими словами.

– Глупости, – тут же отреагировал Дже Хён. – Да даже слепой, зная, что искать, поймет.

Ну, хоть что-то…

– Я ничего не знаю о своей семье, так что не верю, – пробормотала я и отвернулась.

Меня все еще лихорадило. Сил на диалог не осталось, и я даже не была до конца уверена в том, что хочу получить ответ.

– Ты выглядишь как и все представители клана огненных, – спокойно отчеканил хозяин. – А я много раз видел Хадже.

Да, возможно, он прав, но что это дает мне?

Если бы я родилась здесь, в этом времени, и знала, кто я такая, то, вероятно, пожелала бы вернуться домой. А дом для меня, по словам господина, где-то среди людей, называющих себя кланом Хадже.

Кто они вообще такие?

Огненные, если я правильно понимаю название, которым их величает Дже Хён. Вот только это ничего не объясняет.

– Я ничего не знаю о клане Хадже, – в конце концов честно признала я, понимая: не поверит. Здесь, в этом мире, среди этих людей, о кланах, пусть и тайных, знают даже малые дети.

Дже Хён не ответил, а я не стала поворачиваться, чтобы увидеть его реакцию. Молчание затягивалось, и я начала потихоньку дремать, чувствуя, как под действием лекарства из тела окончательно уходит жар.

– Клан Хадже – один из древнейших, – очень тихо произнес господин, а я задумалась: снится мне или я на самом деле его слышу. – И такой же древний, как и мой, клан Ганъён.

Древние кланы?

Для меня, попавшей сюда из двадцать первого века, даже сто лет могли считаться стариной. О каких же временах говорит Дже Хён?

– Среди людей бытует много историй возникновения кланов. – По скрипу и шороху я определила, что он сел на пол, а значит, прежде чем окончательно усну, смогу услышать хоть какое-то объяснение всего происходящего. – Наверное, даже внутри самих наших групп люди расскажут не меньше десятка историй. О Ганъён я знаю, конечно же, больше, но, живя в городах, узнаешь и выдумки о Хадже.

Последнее предложение меня заинтересовало, и поэтому я перевернулась на другой бок, чтобы видеть Дже Хёна и его реакцию на вопросы. Мне так было проще. Пять долгих лет я почти не могла спрашивать, чтобы узнать больше о том мире, в котором оказалась. А это сложно и требует выдержки.

Старушка Киао не могла удовлетворить мою потребность в знаниях. При попытках расспрашивать она или начинала ругаться, или просто игнорировала меня. Хуже было, когда в глазах маленькой пожилой женщины появлялся испуг и она сама начинала посматривать на меня с опаской и заботой. Однажды, чтобы скрыть тот факт, что я мало помню о прежней жизни Тиоли, пришлось даже солгать о потере памяти. Старушка приняла это объяснение, заметив, что от ударов палкой слабые люди и умереть могут, а я легко отделалась.

– В городах? – внимательно контролируя интонацию своего голоса, переспросила я. – О Хадже знают?

Если задавать правильные вопросы, то можно узнать куда больше, чем собеседник готов рассказать. Вряд ли в моем исполнении такая тактика сработает, но всегда можно просто попытаться. В любом случае, кое-что я увижу по мимике дракона.

Читать по выражению лица учишься быстро, если оказываешься в зависимости от какого-то человека. Подобное умение может спасти если не жизнь, то спину. Вот и теперь я по привычке больше следила за выражением лица господина, чем за интонацией голоса.

– Подобное не обсуждают просто так, да еще с незнакомыми людьми, – небрежно отмахнулся Дже Хён. – Но среди определенного круга можно вести достаточно откровенные разговоры. Раньше, до изгнания, я проводил много времени вне клана, так что сам и слышал, и видел, и даже брался служить.

– Почему? – закономерно спросила я. Спать расхотелось, и теперь мне почти физически необходимо было узнать так много подробностей, сколько за один раз их сможет и захочет мне выдать дракон.

Дже Хён, все это время смотревший в сторону, вздохнул и перевел взгляд на меня. Возникло ощущение, что я спросила самую настоящую глупость. И оно подтвердилось, когда хозяин с легким негодованием уточнил:

– Так ты что же?.. На самом деле ничего не знаешь?

Наверное, будь я здоровой и способной думать быстрее, чем со скоростью черепахи, уже давно бы спряталась под одеялом с головой, а еще лучше – убежала бы подальше. Но куда мне бежать? Некуда.

Поэтому я просто зажмурилась и кивнула.

Как ни странно, Дже Хён не разозлился. И мой опыт пасовал перед его реакцией. Молодой человек смотрел на меня и молчал, а в его взгляде читалось такое неприкрытое сочувствие, что даже на миг захотелось расслабиться и честно рассказать этому почти не знакомому и странному человеку о себе. Но я быстро избавилась от подобной мысли.

Нельзя! Ни в коем случае нельзя рассказывать никому о том, что со мной произошло. Это слишком странно. Слишком непонятно. Да после подобного признания проще обозвать меня свихнувшейся выдумщицей, чем поверить.

– Ладно, – тем временем отозвался хозяин и растерянно пригладил челку. – Ладно… Хотя, наверное, такое возможно.

Мне оставалось надеяться, что Дже Хён сам сделает какие-то выводы, а не заставит меня что-то объяснять. Только так я могу избежать расспросов.

Пять лет все же не очень большой срок. Люди вокруг меня с самого рождения впитывали с молоком матери знания, о которых я могла лишь догадываться. Мне пришлось все постигать на ощупь. И учиться. Учиться жить по местным правилам. Смотреть за другими и впитывать их модель поведения. Следить за тем, что говорят и делают знатные господа, чтобы просто не привлекать их внимание. Пытаться вспомнить то, что держала в своей голове прежняя Тиоли, и как-то использовать полученные сведенья.

С последним было особенно сложно.

Тиоли вообще мало думала. Просто жила, делала работу, ела, спала и никогда не поднимала головы, чтобы просто взглянуть на небо. По крайней мере, из ее воспоминаний, приходивших мне отрывочными картинками, я никогда не могла вычленить ничего светлого и радостного. Понятно, конечно, что ничего подобного и не могло быть в жизни человека, несвободного с самых пеленок.

Я думала об этом, и мне становилось понятно, почему она ушла. И почему несколько минут назад я хотела повторить ее путь…

– Я расскажу тебе немного о твоем клане, – прервал мои размышления господин. – То, что тебе стоит знать на первых порах. А после и сама разберешься. Особенно если попадешь обратно к ним.

Интересно, Дже Хён на самом деле уверен, что я хочу в некий клан Хадже? Я не знаю, какую жизнь они ведут… И даже само слово «клан» мне не нравится, хотя здесь, на этой земле, оно обозначает совсем не то, что я привыкла представлять в своем родном времени.

– Среди людей бытует мнение, что Хадже – всего лишь наемники, готовые работать на того, кто будет платить за это деньги, – немного подумав, произнес Дже Хён. – Примерно то же самое говорят и о нас, о Ганъён. Люди правы, конечно же, но их правота однобока. Да, люди из кланов не живут постоянно в его пределах, путешествуют, служат… Но не все из нас наемники. Так же как и не все из огненных или драконов владеют магией клана.

Как все сложно! Магия! Наемники. Кланы.

– У кланов, подобных нашим, есть своя земля, – продолжил рассказывать он, – особенное место в мире, где живет душа клана, где мы строим свои дома, где обитают наши женщины, дети и старики. И это то место, куда каждый из мужчин возвращается рано или поздно, чтобы жить. И чтобы умереть.

Последнюю фразу он произнес тихо и глухо.

– Но об этом месте никто не знает, – догадалась я. И тут же мысленно обругала себя, вспомнив, что собиралась не открывать рот без лишней надобности.

– Да, – кивнул Дже Хён. – Я знаю лишь о землях своего клана и о землях клана Хадже. И то, если бы кланы не делили между собой берег одной реки, мы бы никогда не сталкивались с вами. Есть и другие кланы, подобные Хадже и Ганъён, но о них мне ничего не известно. Даже встречать не довелось. А если попытаюсь отыскать их жилища, то истопчу землю вдоль и поперек, но и на шаг не смогу приблизиться.

– Если не будет проводника? – спросила я, помня о том, что мне рассказал хозяин раньше.

– Да, – Дже Хён криво усмехнулся. – Это единственный способ пройти через защитные покровы.

В голове гудело, мысли норовили сбежать подальше, но я все же попыталась уложить полученные сведенья в какое-то подобие картинки.

Итак, я – то есть Тиоли настоящая – из некоего странного сообщества, которое именует себя кланом. Пока мне довелось сталкиваться только с семейными кланами, поэтому я по здравому размышлению отнесла описываемые Дже Хёном Хадже и Ганъён к подобным, но куда более масштабным общностям. И эти самые кланы проживают в какой-то местности, из которой представители Хадже и Ганъён отправляются посмотреть мир и себя показать.

Над словом «наемники» я думала меньше всего. Как раз это мне было понятно. Каждый из моих владельцев имел при себе пару сильных парней, увешанных оружием. В родном времени я бы попросту назвала их телохранителями, но здесь эти мужчины выполняли куда больше обязанностей.

«Уф-ф! Я так мало знаю… Да я даже в своем родном городе плохо ориентировалась! А то, что оценки высокие получала, заслуга зубрежки, а не хорошо варящего горшочка на шее».

– И что же… – Спрашивать было боязно, но куда тут денешься? – Наемники кланов…

Я почти выговорила слова «убивают», «запугивают» и «грабят», но вовремя опомнилась.

Кто знает, как далеко хозяин пожелает зайти в своей откровенности? Понятно, что работа наемника – не цветочки в поле собирать, но и об очевидном лучше не говорить много.

Да, стражники, что защищают наместников и важных чиновников, тоже имеют право убить тех, кто попытается напасть, но мне, простой ноби, лучше помалкивать. Целее буду. Таким, как я, вообще безопаснее не разговаривать, не выражать своего мнения, не задавать вопросов. И еще куча всего, чего не стоит делать. Прежняя Тиоли неукоснительно следовала всем правилам и была в этом куда умнее меня.

– Да, – правильно поняв мою недосказанность, хмыкнул Дже Хён и зевнул. – Самая обычная работа. Но таких, как мы, ценят не только за умение хорошо держать меч в руке, но и за дар.

Меня подмывало подвинуться вперед и выжидательно выдохнуть: «А поподробнее?» Но я, конечно же, ничего такого себе не позволила. Даже с места не сдвинулась. И лишь во взгляде дракон мог заметить интерес, но он, слава всем богам, с какой-то отстраненной задумчивостью разглядывал перегородку, где на рисовой бумаге умелый художник изобразил танцующих цапель среди камышей.

Я зажмурилась и медленно просчитала мысленно до десяти – простой и верный способ оградить себя от необдуманных глупостей. Именно благодаря этому я дождалась ответа Дже Хёна, а не стала донимать его расспросами. Дракон молчал довольно долго, будто испытывал на прочность мою выносливость. Зря. Вспомнив, что имею дело не с ровней, я тут же погасила все эмоции, а в таком состоянии могла выжидать не минуты – часы!

– Магия – одна из сторон нашей повседневной жизни. Дар предков. Благословение и проклятие, – сказал господин.

Когда Дже Хён говорил о превращениях, я не восприняла его слова всерьез, но теперь задумалась: может, и правда в этом клане Ганъён умеют обрастать чешуей и отращивать усищи, как у сома? Но что же тогда еще умеют драконы? И в кого превращаются Хадже?

– А Хадже?.. – приоткрыв один глаз и убедившись, что он не собирается ничего говорить, попыталась спросить я, но, когда хозяин взглянул на меня, слова сами застряли в горле.

Вот и почему, когда уже показалось, что я разговариваю с нормальным человеком, передо мной воздвигся этот хмурый тип? Глаза Дже Хёна вмиг опустели, и в них можно было прочесть лишь презрение и лютую ненависть.

Стоп! Он же говорил, что наши кланы враждуют. Это, наверное, многое объясняет, жаль, что не все. И не мне.

– Хадже владеют магией огня, – вздохнул Дже Хён, – управлением этой силой.

Взгляд дракона вновь потеплел, когда он о чем-то задумался, и у меня появилась возможность задать один важный и опасный вопрос:

– А ты меня… чему-нибудь научишь?

Он красноречиво фыркнул и заметил:

– Мы сейчас повязаны, но чтоб ты знала: вода и огонь друг другу не союзники. Вода тушит пламя, а огонь выжигает воду. Хадже и Ганъён вместе не уживаются. Даже у одного господина вместе не служат и друг другу не помогают. Учить тебя я не буду.

– Да у меня ведь может и не быть этого… дара, – скрывая обиду, промямлила я.

– У тебя глаза золотистые, – как простой и понятный факт напомнил Дже Хён. – У Хадже только светлоглазые женщины имеют дар.

– А мужчины?

– Я не видел среди огненных светлоглазых мужчин, но встречал много сильных воинов, способных разить как мечом, так и огнем.

– А у Ганъён? – с волнением уточнила я.

– В моем клане каждый может родиться как с даром, так и без него, – честно ответил дракон.

Наблюдая за выражением его лица, я сразу же уловила момент, когда он вновь из-за чего-то нахмурился, и решила больше не задавать вопросов. Пока мне хватит сведений, чтобы было о чем подумать, а злить из-за любопытства Дже Хёна – себе дороже. Для меня же лучше, если господин не будет воспринимать Тиоли как докучливую девчонку.

Жаль только, что я не знаю наверняка, когда еще возникнет возможность расспросить дракона. Такой день ведь может и не наступить! А пока не то время и я не в том статусе, чтобы что-то просить. Даже книги, будь в них сведенья, не помогли бы.

Для начала, вряд ли хоть в одной книге я разыщу сведенья о тайных кланах. Что уж говорить о том, что, даже имея возможность получить доступ к книгам, я не смогу понять их содержимое.

Как-то так вышло, что, несмотря на чужое тело, местный язык я понимала отлично. Вообще только дней через десять сообразила, что все вокруг, да и я сама, разговаривают не на русском. Осознание сбивало с толку, ведь объяснений этому не находилось.

А однажды, когда в доме господина в суматохе готовились к приезду каких-то важных гостей с севера, в кабинете я успела одним глазом взглянуть на свитки, оставленные на столе.

Как известно, знал бы прикуп… Подумай только я, что нечто подобное мне может понадобиться, обязательно внимательно читала бы попадающиеся на глаза статьи в Интернете. А так я лишь с некой долей сомнения смогла предположить, что на рисовой бумаге вертикальными колонками начертаны китайские иероглифы. Никто не мог подтвердить моих догадок, так что иероглифы вполне могли оказаться какими-то другими. Какие еще бывают? Японские? Или это, может быть, и вовсе хангыль… Чернильные жуки-пауки… Как тут понять?

Мои знания в подобном вопросе походили на белый лист. Изредка в памяти всплывали разрозненные обрывочные сведенья, но я уже давно разучилась верить им, потому как почти всегда ошибалась.

Для себя я решила, что видела именно китайскую письменность. Так было проще жить. Тем более что я в любом случае не поняла ничего. Конечно, ведь кто будет учить крестьян читать?

– Спи, – велел Дже Хён и вышел, оставив меня наедине с моими мыслями. Еще немного подумав о том, будет ли возможность расспросить дракона, я как-то незаметно уснула, проваливаясь в бессвязную череду коротких видений, где на поверхности воды пылал огонь, а в небе брызгами выстилались разрозненные иероглифы.

ГЛАВА 3

Меня разбудил скрип двери и едва слышный извиняющийся шепот. Повторный скрип известил о том, что неизвестный нарушитель покоя скрылся. За стеной тихо прошуршали чьи-то шаги, а потом я различила приглушенные голоса и смех.

Интересно, что это все значит?

Я села и откинула одеяло. Чувствовала я себя если не совершенно здоровой, то определенно живой. В пересохшем горле саднило, но, осмотревшись по сторонам, я не обнаружила ни кувшина с водой, ни даже какой-нибудь чашки с очередной порцией гадкого лекарства. Или хозяин был уверен, что я быстро поправлюсь, или мне просто забыли принести отраву. Надеюсь, все же первое.

Посидев несколько минут и не дождавшись от тела никаких признаков недавней лихорадки, кроме ломоты и головной боли, я встала. Из комнаты было два выхода, и пришлось еще несколько секунд помучить память, надеясь выяснить, куда мне можно высунуть нос, а где его мне оборвут раньше, чем переступлю порог.

Воспоминания не принесли результата, так что я попросту наугад выбрала одну из двух одинаковых деревянных панелей, расположенных в противоположных стенах, понадеявшись, что туфли стоят рядом с ней не случайно, и сдвинула на несколько сантиметров. За дверью обнаружился широкий коридор, судя по всему, объединявший внутреннее и внешнее крыло ханока.

Хмыкнув, я перешла ко второй двери. За ней начинался двор с садом, беседкой и парой небольших хозяйственных построек со стороны кухни. Это место в доме любой человек, а особенно, уставший работник и голодный гость узнавали сразу же по печной трубе с уютным дымком над ней.

Жилой дом, в котором не жалеют дров на отопление, – это ли не счастье? В таком ханоке всегда есть если не добрая, так терпеливая тетушка, с легкой руки которой девушке-ноби может перепасть чуть больше очередной порции капусты или кукурузы.

Куда хуже на рисовых полях.

Опыт полевой работы хоть и оказался для меня кратким, но врезался в память настолько, что я никогда не хотела бы вновь оказаться среди других рабов под палящим солнцем.

– Нужно что-то?

От неожиданности я едва не подпрыгнула и, не скрывая испуга, уставилась на аккуратно одетую пожилую женщину. Выглядела она очень просто, даже украшений в волосах я не заметила. А без этого не определишь, смотришь на госпожу в домашнем облачении или на домоправительницу.

– Простите меня, – едва слышно пробормотала я и склонилась в поклоне.

– Что вы, что вы! – тут же всплеснула руками женщина. – Не стоит так. Господин Ким велел заботиться о своей подопечной, а вы поклоны отбиваете!

Ким? Значит, его фамилия Ким? Уже хоть что-то.

– Простите, я не знаю, как к вам обращаться… А можно мне воды?

– Звать меня Ксия, – женщина улыбнулась и указала на маленький столик на террасе. Рядом с ним лежала пара циновок, на которые можно было присесть.

– А я не помешаю, Ксияши? – спросила я, добавив уважительное окончание к имени, раз женщина сама не обозначила свой статус.

От мысли, что я смогу сесть вот так, на виду у каждого, кто выйдет во внутренний двор, меня бросало в дрожь, но женщина ободряюще улыбнулась.

– Господа сейчас по делам отправились и, думаю, не скоро вернутся, – уверенно ответила Ксия. – А больше здесь никого нет, кроме слуг. Господин Чхве живет уединенно с тех пор, как обосновался в Кенджу.

Значит, этот дом принадлежит некому господину Чхве. Интересно, чем же он занимается? Ханок довольно большой, если судить по просторному внутреннему дворику, и крыт черепицей, что могут себе позволить лишь богатые люди.

Ксия, оставив меня преодолевать сомнения, отправилась на кухню, а я еще несколько минут стояла и пялилась на столик. Интуиция подсказывала, что садиться здесь не стоит, но я все же доверилась женщине и устроилась на циновках.

Весна вовсю вступала в свои права. Персиковые деревья вокруг беседки густо покрывали едва распустившиеся алые бутоны, за которыми не было видно листьев. Приятный аромат, подхваченный чудом проникшим сюда ветерком, плыл по двору, наполняя сердце необъяснимой радостью.

Тишина и покой.

Как давно этого не было…

Зажмурившись, я глубоко вздохнула, нёбом ощущая сладковатый персиковый аромат, и улыбнулась.

– Хорошо…

– Господину Чхве здесь тоже очень нравится, – перебила мои размышления Ксия.

Юная девушка с большим подносом в руках и в таком же простом наряде, как и сама Ксия, ловко и быстро прошла вслед за ней по террасе. Через минуту передо мной на столик выставили чайник, чашку и несколько блюд с закусками. Не ожидав ничего подобного, я осторожно взглянула на женщину, а та лишь пожала плечами:

– Вам стоит поесть.

– Благодарю, Ксияши, – я поклонилась и перевела взгляд на чайник, из носика которого поднимался приятный пар.

Служанка уже успела отойти, и краем глаза я заметила, как она о чем-то шепчется с еще парой девушек в дверях кухни. Обратив внимание на мой скрытый интерес, Ксия обернулась и тут же громко прикрикнула на них, напомнив им о работе.

Оставшись в одиночестве, я долго просто сидела и любовалась солнечными бликами на бледно-зеленой поверхности чайника, прежде чем впервые за эти годы без спешки наполнить чашку ароматной золотисто-янтарной жидкостью. Пар спиралькой закручивался над чашкой, создавая иллюзию странного момента, где лишь скорость остывания чая имеет значение.

Я улыбнулась и прислушалась. Конечно, тишина царила только в моем воображении. В дальней части дома сердито переговаривались, но кроме интонаций я ничего не могла разобрать. В кухне о чем-то спорила с Ксией неизвестная мне и, судя по хриплому голосу, пожилая женщина. Где-то очень близко открыли и закрыли двери, по деревянному полу прошелестели быстрые шаги.

Такие простые и приятные звуки, если знаешь, что тебя они не касаются.

За стенами ханока звуков было еще больше – там жил город. И даже плеск Хенсанган не мог заглушить шум людских потоков, заполняющих улицы.

Ветер взметнул очередное облачко пара и унес ввысь, собираясь затеряться в ветвях звонких сосен на вершине горы Мунбоксан, видимой даже отсюда.

По спине пробежал маленький табун довольных мурашек, и я, подхватив чашку, сделала первый глоток, наслаждаясь каждой секундой. Неизвестно, когда в следующий раз – и будет ли такое вообще! – мне удастся посидеть вот так, не торопясь и не боясь наказания. Засиживаться я не собиралась: несмотря на отличную погоду, хотелось вернуться обратно в комнату и растянуться под прогретым от пола одеялом.

С сомнением рассматривая закуски, я с улыбкой пила чай и слушала звуки дома, представляя (и немножко надеясь), как провожу дни и даже недели, занимаясь только этим. Как было бы замечательно хотя бы на время вернуться в прежнюю жизнь, поспать в привычной кровати, поесть знакомой с детства еды. И не бояться. Наверное, я отказалась бы от всего, лишь бы вернуться обратно. И… забыть. Не помнить этих лет. Жить знакомой и понятной суетной жизнью, а не встречать рассвет с мыслью: ожидает меня сегодня гнев хозяина или обойдется.

Вдох-выдох. Скрип деревянных планок под ногами. Шорох одежды. Звуки голосов. Открывающиеся и закрывающиеся двери.

Покой…

Я так сосредоточилась на едва различимом шуме, в котором старалась вычленить каждый тип звуков, что громкие мужские голоса почти оглушили меня. Но я не дернулась. Даже не вскрикнула. Так и осталась сидеть на месте, хотя инстинкт самосохранения требовал поскорее спрятаться. Вместо этого я как сидела, так и замерла, наблюдая за происходящим.

Шорохи, скрипы и голоса приближались. Я уже напряглась, вслушиваясь, и точно определила двери, через которые двое мужчин вышли на террасу. Дощатый настил тэчхон отозвался на появление людей легким гулом, а меня затрясло от страха. От внимания мужчин в первую же секунду меня уберегло то, что вид в мою сторону им перекрывала одна из опорных колонн, а я сидела достаточно неподвижно. И в то время как они продолжали беседовать, я могла спокойно разглядывать собственного хозяина и, вероятно, упомянутого Ксией господина Чхве.

Ничего особенного. Высокий и немного грузный, молодой еще мужчина. Едва ли ему исполнилось сорок. Короткая аккуратная бородка добавляла облику суровости, но сейчас господин Чхве широко улыбался Дже Хёну, из-за чего больше походил на довольного ястреба.

– …Вы же богато живете, господин Чхве Юн Дже, – обличительно заметил Дже Хён, продолжая начатый ранее разговор. – В Кенджу перебрались, дом тут отстроили…

Господин Чхве презрительно хмыкнул и ответил:

– Я почтенный человек. Со мной гильдии торговцев считаются…

Хозяин дома покачался с пятки на носок и снизу вверх глянул на Дже Хёна, будто ожидая от того какой-то колкости.

– Да-да, – терпеливо кивнул дракон, – все кругом знают, даже в столице, что уважаемый господин Чхве Юн Дже любой товар доставит в срок и без накладок…

– И такому человеку не пристало жить кое-как, – закончил бородач, так и не дождавшись едкого замечания.

Они забавно смотрелись рядом: высокий худой дракон и округлившийся от сытой жизни плечистый дядька. Если бы не хищные острые черты лица, я назвала бы господина Чхве местной разновидностью гномов.

– Не пристало, – согласился Дже Хён. – Но северные повадки вы и тут не растеряли, господин Чхве.

Господин Чхве впервые удивленно глянул на моего хозяина и, кивнув на беседку, спросил:

– О чем это вы?

Они прошли по дорожке и почти скрылись от меня за персиковыми зарослями. Теперь ни я не могла их видеть, ни они меня.

– Так дом по нашему образцу строился, – с усмешкой объяснил Дже Хён. И даже я поняла его намек.

Здесь, на юге, редко возводили закрытые со всех сторон дома, предпочитая простые, вытянутые в линию ханоки, вокруг которых беспрепятственно циркулировал воздух.

Господин Чхве расхохотался и добродушно прихлопнул в ладоши:

– А ты весь в отца, Дже Хён. Как давно его не видел?

– Я не был дома два года, – отозвался дракон, а у меня засосало под ложечкой от горьковатого привкуса обиды, сквозившего в голосе хозяина.

– Долго, – неопределенно хмыкнул бородач и кликнул Ксию.

Женщина появилась в дверях кухни мгновенно, словно готовилась. Даже не подошла к мужчинам, лишь глянула в сторону беседки и тут же кивнула. Пока домоправительница колдовала на кухне, подгоняя служанок, мужчины молчали.

Мне хотелось послушать разговор, но здравый смысл предостерегал от подобных желаний. Кто знает Дже Хёна? Может, еще осерчает. Мужчины весьма непостоянны в своих решениях. А уж настроение им портит даже самая незначительная мелочь.

Но, даже осознавая опасность, я не двинулась с места. Лишь взмолилась, чтобы меня не заметили и чтобы Ксия не додумалась подойти.

Чай закончился, но любопытство оказалось сильнее потребностей организма. Я и про еду забыла, хотя нос дразнили приятные ароматы недоступных ноби яств.

Вслед за Ксией девушки-служанки зашли в беседку с подносами, полными еды. Я мало что разглядела, но и увиденное будоражило фантазию.

– Выпьем? – осведомился господин Чхве наконец.

Дракон не ответил, но едва слышный звон фарфора не оставил сомнений в решении Дже Хёна.

– Два года значит, – уже мягче повторил бородач. – Между прочим, некоторые и дольше дома не бывают. Ты не думал воспринять произошедшее не как ссылку, а как просто длительную отлучку?

– Если бы все решалось временем, – обреченно вздохнул дракон, – я стерпел бы и десять лет. Время не имеет значения. Но меня отлучили. Семья там, а я даже не могу их увидеть. А все из-за…

– Тише! – развеселился господин Чхве. – С этой девицы станется услышать тебя даже отсюда.

– Я должен попасть в клан и поговорить с вождем, – с нажимом и явно уже не в первый раз произнес Дже Хён.

– Ты хоть знаешь, что выбрал не лучшее время? – осторожно уточнил бородач.

– Именно поэтому я хочу, чтобы вы мне рассказали последние новости. Сплетни со всего Кенджу стекаются к вам. Уж кто-кто, а вы, господин Чхве Юн Дже, лучше других знаете, что происходит как в столице, так и дома, – произнес дракон.

– Дома зреет наступление, – очень тихо сказал господин Чхве, но я все равно услышала. – Последние две сделки пришлось отменить, хотя мне обещали долю золотом. Немалую! Но уж лучше переждать, чем терять и товар, и людей.

– Так что же происходит на севере?

– Уже не первый год ходят слухи о том, что династия слабеет, и наш король, нетрудно догадаться, тешит себя надеждой и длань северян от страны подвинуть, и еще долину Туманган присоединить, – быстро пробормотал хозяин дома.

Другой человек не услышал бы, но я слишком давно научилась полагаться на свои глаза и уши, чтобы пропустить такие интересные подробности.

Дже Хён замолчал, обдумывая слова мужчины.

– Куда ты в такое время? – выдавая истинные чувства, негромко спросил бородач. – Сам же понимаешь: опасно там. Кланов это не коснется, их защита крепка. Но ты в одиночку среди гор можешь и голову сложить от случайного нападения.

– И это говорите мне вы? – хмыкнул дракон. – Некогда один из самых бесшабашных наемников, слава о котором гремела…

Господин Чхве красноречиво фыркнул:

– С тех пор уж лет двадцать минуло. Я быстро растерял запал.

– Лучше скажите, что просто надоело спать каждую ночь в разных местах.

Бородач вновь фыркнул и со звоном разлил булькнувшее содержимое кувшина по чашам.

Так значит, он такой же, как Дже Хён? Тоже дракон?

Я озадаченно приложила пальцы к вискам и немного помассировала пульсирующую голову. Пока меня ничто не радовало. И интонации в голосе Дже Хёна особенно. Я не видела его лица, но подозревала, что ни в мыслях, ни в жестах хозяина не промелькнула даже тень сомнений.

Взглянув на виднеющуюся из-за черепичного конька крыши вершину горы, я попыталась осмыслить происходящее. Интересно, судьбе не надоело использовать меня как подопытного кролика? Мало мне было всех испытаний, так теперь еще предстоит, похоже, оказаться не в том месте и не в лучшее время.

В очередной раз пожалев, что никто не надоумил меня в прошлом больше времени посвящать мировой истории, я вслушалась в дальнейший разговор.

– Не передумал? – будто желая удостовериться, спросил Чхве Юн Дже. – Хоть несколько месяцев подождал бы!

– Нет, – твердо ответил Дже Хён, – ждать ничуть не безопаснее, чем отправляться в дорогу. Самое быстрое, на месте я окажусь недели через две. Да и то если буду идти целыми днями почти без остановок. Так что те месяцы, что вы предлагаете подождать, проведу в пути.

– А ноби твоя выдержит? – с сомнением уточнил бородач.

– Задержка меня не устроит.

Вот же… Дракон!

Поджав губы, я обхватила себя руками за плечи, утешая и поддерживая.

Ничего, родная, прорвемся. Была ты и Таней, и Тиоли, и Ти. Теперь будешь мелкой для одного бездушного дракона, но это не должно сломать тебя.

– Подождал бы месяц-другой, – продолжил настаивать господин Чхве. – Не время сейчас отправляться в дорогу.

– Желаете, чтобы я остался здесь и застрял на юге из-за опасений за свою шкуру?

На месте хозяина дома я уже перестала бы пытаться вразумить Дже Хёна. Он явно был из тех людей, что принимают решения и потом не меняют их. Но то ли выпитое ударило мужчине в голову, то ли он слишком хорошо знал дракона, а господин Чхве не унимался:

– Никто не знает, во что выльются события на севере…

– Именно поэтому я хочу оказаться там как можно раньше, – не желая спорить, но и не собираясь отказываться от задуманного, вздохнул мой хозяин.

Бородач встал, среди ветвей мелькнула его красная от досады физиономия. Пройдясь взад-вперед по беседке, он в отчаянии махнул рукой и сказал:

– Неужели не задержишься?!

Слова господина Чхве мне не понравились. Было в них что-то с подвохом. И я не собиралась спорить с собственной интуицией. Дже Хён, похоже, разделял мое мнение. Он долго молчал, будто ждал объяснений, а хозяин дома не садился и пристально глядел на дракона.

– Предположу, что к себе вы позвали меня не просто так, по старой дружбе с отцом, – озвучил мысли Дже Хён. – Вам что-то нужно, господин Чхве Юн Дже? Привечаете, кормите, поите…

– Не думай, что я сделал это нарочно, – пошел на попятную хозяин дома, поняв, что ситуация сворачивает в какое-то неправильное русло. – Ты мне не чужой. И к себе я звал без задней мысли. Но…

– Говорите уже, – вздохнул Дже Хён. – Знаете, что про вас всегда отец повторял?

Бородач фыркнул, а дракон произнес, точно зная, что его слова мужчину не заденут:

– Дырявая плошка. И сама невелика, и за водой много раз бегать. Так и вы, господин Чхве Юн Дже, пока до сути доберетесь, ночь настанет. Говорите уже.

– Услугу, – честно ответил бородач и протяжно застонал.

– Это какую же? – поинтересовался Дже Хён, не реагируя на действия мужчины. – Говорите уже и перестаньте стенать. Я – не мой отец, это он у нас всех жалеть готов.

– Кое-какие вещи. Украшения, – наконец признался господин Чхве.

Дже Хён встал, теперь я могла видеть и его: взгляд настороженный, да и сам дракон напрягся, как при опасности. Я даже усомнилась, что он человек, уж слишком странно он выглядел. Будто еще чуть-чуть – и весь его облик изменится. Пропадет малознакомый парень, старающийся даже от прохожих скрыть свое истинное лицо. Вспыхнут радужки глаз, отвлекая внимание, и на месте человека изогнет спину огромный серебристо-голубой дракон, мазнув рыбьим хвостом, закованным, как в латы, в плотную гладкую чешую. Показалось даже, что звук разбивающейся, как о камни, воды приблизился, а на мгновение явившийся мне дракон шевельнул длинным хлыстом уса, прожигая взглядом скукожившегося перед ним человека.

Я моргнула, когда по пластинкам на спине дракона прошла рябь, будто кто-то бросил камень в воду. Все пропало, словно и не было. Я все так же сидела на террасе и наблюдала за разговором между собственным господином и хозяином этого ханока. Дже Хён безмолвно сверлил господина Чхве взглядом, не собираясь расспрашивать. А бородач, словно кролик, замер и даже дышал через раз.

Молчание продолжалось долго. Господин Чхве боязливо моргал, а Дже Хён нагнетал обстановку.

– Какие украшения? Чьи? Как они у вас оказалась? Куда вы их дели? – быстро спросил он, и по тому, как побледнел господин Чхве, нетрудно было догадаться: Дже Хён понял все правильно. – Так что? – зло прошипел дракон, не дождавшись ответа. Он злился и не пытался скрывать эмоции из уважения к хозяину дома.

Господин Чхве дернулся и метнулся из одного угла беседки в другой, едва не снеся столик. Взмахнув рукавом блузы, он отвернулся от Дже Хёна, словно передумал отвечать, но потом признался:

– Набор украшений предназначался одной знатной даме в столице. Имя я не могу назвать. Комплект из булавки-пинё и чопче в пару к ним. И булавки, и заколка инкрустированы нефритом.

Дже Хён присвистнул, а я же попыталась представить не только описанные господином Чхве предметы, но и их стоимость. Уж и не вспомнить, кто и когда при мне это сказал, но… чем перепуганнее шепот, тем выше цена.

– Чьи они? – рыкнул Дже Хён.

Ему вся ситуация не нравилась. И особенно то, что господин Чхве Юн Дже пытался втянуть дракона в свои проблемы.

– Украшения предназначались в подарок… от одной очень важной особы… – Мужчина сглотнул. – Кто же знал, что, перебрав с алкоголем, я выставлю комплект на кон.

– Закажите другой набор, – посоветовал мой хозяин, успокаиваясь.

– Это очень сложная и дорогая работа! – свистящим шепотом проныл господин Чхве. – Ты хоть представляешь, сколько это будет стоить? А время?

– И поэтому вы просите, чтобы я выкрал комплект? – зло усмехнулся Дже Хён.

Я сидела и кусала губы, чтобы не спросить вслух, почему, раз хозяин дома тоже дракон, как и Дже Хён, он сам не попытается вернуть украшения. Несколько минут мужчины играли в гляделки, а потом дракон вернулся за стол.

– Так что? – очень спокойно спросил Дже Хён, словно ничего не произошло.

– Я не могу заняться этим сам, – не веря, что молодой человек успокоился, пробормотал господин Чхве.

– Выкупите, господин Чхве, – предложил самый простой и правильный способ вернуть украшения Дже Хён. – Или выиграйте обратно.

Господин Чхве дернулся, как от удара, прошел к столику и неловко плюхнулся напротив Дже Хёна. Звякнул кувшин, заструилась, наполняя чашу, жидкость. Мужчина выпил и очень тихо поделился:

– Мне не хотят продавать украшения…

Повисло молчание, и я могла лишь догадываться, чем оно вызвано.

– Господин Чхве Юн Дже, а вы не думали, что, даже если я верну вам подарок, подозрение падет на вас в первую очередь? – елейным голосом уточнил Дже Хён, а мне стало страшно. Дракон ведь прав.

– Доказать что-либо она не сможет! – вырвалось у хозяина дома. Он звонко прихлопнул рот рукой и замычал от досады.

– Она?

Господин Чхве не ответил, и Дже Хён повторил вопрос:

– Она?

Хозяин дома вздохнул, и тогда дракон сам озвучил правду:

– Вам нужно меньше посещать дом кисэн… Если я правильно понимаю ваш взгляд, вы опять проводили время в обществе прекрасной Джин Хо?

Даже я по вздоху мужчины поняла, что хозяин угадал.

– Вы ведь сами говорили, что эта кисэн опасна, – вздохнул Дже Хён.

– Опасна, коварна!.. – почти всхлипнул бородач.

– И знает, как незаметно подливать соджу, – хмыкнул Хён. – Что же… Теперь эта женщина не желает продать вам обратно украшения?

Я фыркнула и перепугалась, что они меня услышат.

Какая женщина, заполучив, пусть и не очень честно, драгоценности, предназначенные знатной даме, отдаст их? Пусть и за деньги. Не все купишь за золото и серебро.

Интересно, как выглядит комплект? Несколько раз я видела дворянок в полном облачении, и от этого зрелища перехватывало дух. Что уж говорить о подарке для особы, имя которой хозяин дома боится называть. Не упоминая уже о дарителе.

– Ни продать, ни обменять, – признал господин Чхве.

Но почему же хозяин дома хочет переложить дело на плечи Дже Хёна?

– Ты же знаешь, дар минул меня, лишь окропив ладони, – будто отвечая на мой вопрос, произнес Чхве Юн Дже. – Я не смогу пробраться в дом кисэн и вынести шкатулку незамеченным.

– Поэтому вы думаете, что я справлюсь с этой задачей? – ехидно уточнил Дже Хён. Мне даже показалось, что я вижу его ухмылку.

– Дже Хён, о тебе много слухов ходит…

– Слухи слухами, но вы предлагаете мне пробраться в дом, полный людей… – начал дракон, и господин Чхве его перебил:

– Если потребуется, я могу заплатить!

– Наймите кого-то другого, а мне нужно ехать, – без тени жалости отозвался Дже Хён.

– Но никто не справится с этим! – воскликнул хозяин дома. – В городе нет больше никого, тем более из клана, кому бы я мог доверять.

– Наймите Хадже, – с издевкой предложил дракон.

– Огненных? – опешил господин Чхве и добавил с таким презрением, что мне стало обидно, пусть я и не связывала себя с кланом: – Ты предлагаешь, чтобы я доверил столь деликатное дело каким-то Хадже? Да я им даже поношенные туфли не оставлю на время!

Интересно, а господин Чхве знает, что под его крышей живет одна из тех, кому он не готов доверять? Вероятно, нет. Тогда как Дже Хён объяснил мое присутствие здесь и то, что я еду с ним на север?

Теряясь в догадках, я вновь прислушалась к разговору.

– …Дже Хён!

– Я подумаю, – вздохнул дракон.

Бородач вновь наполнил свою чашку и негромко заметил:

– Надеюсь, не очень долго. И должен предупредить… Кажется, Джин Хо затаила на меня давнюю обиду.

Дже Хён тихо, но красноречиво засопел. Папа часто так делал, если мама пыталась что-то ему доказать. Порой в его взгляде я могла прочесть два противоборствующих желания: прикрикнуть на любимую женушку или на деле разгромить ее доводы. Но, как и Дже Хён сейчас, отец предпочитал не делать ничего.

– Ладно, допустим, я возьмусь за это дело, – после минутной паузы, заполненной лишь бульканьем соджу в кувшине, сказал дракон. – Как, по-вашему, я должен добыть драгоценности, господин Чхве Юн Дже?

Господин Чхве промямлил что-то неразборчивое.

– Я не вор, – напомнил Дже Хён. – Никто из Ганъён не занимается воровством.

– Джин Хо увела украшения обманом! – воскликнул господин Чхве. – Это не воровство, а лишь возвращение законному владельцу… Ну, то есть я потом отдам шкатулку настоящему владельцу!

Дже Хён многозначительно поцокал языком и спросил:

– А вы точно испробовали все способы?

– Джин Хо знает меня давно, – засопев от унижения, признался хозяин дома.

– Были бы вы поумнее, давно бы взяли ее в жены, – без тени издевки заметил дракон. – Уверен, эта женщина рассчитывала на подобное… лет пять назад. Помню, вы говорили, что о ней гремела слава здесь. И такое предложение она ждала от вас.

– Я? На кисэн? – фыркнул Чхве Юн Дже. – За кого ты меня принимаешь?

– Не думали, что она мстит вам? – мягко предположил мой хозяин. – Годы идут. Для актрисы и певички Джин Хо уже старовата. В доме кисэн живет исключительно из-за расположения местных чиновников. Какая участь ее ждет дальше? Другие девицы становятся подавальщицами в трактирах, служанками, швеями. Завидная участь, правда? Их дочери также будут кисэн. Вы могли дать этой женщине шанс на лучшую судьбу.

Господин Чхве хмыкнул и прошипел:

– И из-за этого Джин Хо решила меня проучить?

– Ну, вы же до сих пор к ней наведываетесь… – напомнил Дже Хён.

– Она умна и знает все последние новости, сплетни.

– А еще умело подливает вам в чашу… – добавил мой господин.

Я лишь покачала головой, слушая эту беседу. Можно жить в двадцать первом веке, а можно коротать свое время в прошлом, но мужчины и женщины во все времена остаются одинаковыми. Всегда найдется особа, способная вертеть таким представителем сильного пола, как господин Чхве. И не важно, что эта женщина всего лишь артистка-кисэн.

Увлекшись размышлениями, я не заметила, как мужчины поднялись и вышли из беседки. Шанса ускользнуть в комнату не осталось – даже занятые разговором, господин Чхве и Дже Хён обратят внимание на движение и скрип дверной панели.

Надеясь не известно на что, я замерла на месте, быстро с надеждой повторяя про себя: «Вы меня не видите. Меня нет. Вы меня не видите. Не видите. Меня нет».

К великому облегчению, Чхве Юн Дже, поднявшийся на террасу первым, даже головы не повернул и с мимолетной улыбкой прошел в дом. Но не дракон. Дже Хён шагал медленнее, над чем-то раздумывая. Рассеянно глянув в мою сторону, он было последовал за хозяином дома, но потом замер и развернулся всем телом. Я продолжала по инерции повторять про себя, как молитву, слова о невидимости, в то время как Дже Хён рассматривал пространство вокруг столика. Если бы я не была немного напугана, – неизвестно, как воспримет господин факт о том, что я слышала весь их разговор! – то удивилась бы маленькой, но важной детали: Дже Хён не смотрел прямо на меня.

– А говорила, что хочешь учиться пользоваться силой, – с усмешкой пробормотал дракон, приблизившись. Он все еще не смотрел прямо на меня, словно не мог увидеть. – Зачем, если умеешь?

Как это? Неужели?

Протянув вперед руку, он помахал ладонью, словно разгоняя дым, и криво усмехнулся, сцапав меня за волосы. Я вскрикнула и приподнялась, надеясь спасти хотя бы часть шевелюры. Дже Хён перестал издеваться, отпустил криво перехваченный шнурком хвост волос и посмотрел мне в глаза.

– И как часто ты это делаешь?

Я моргнула и вопросительно уставилась на Дже Хёна.

Что он имеет в виду? Как часто я застываю столбом, надеясь, что меня не заметят? Часто. Или, может быть, он хочет узнать, как часто я подслушиваю? Да если бы не случайность, я бы и не стала сидеть здесь, а перебралась бы уже в тепло.

– О чем… ты? – очень осторожно уточнила я, представляя какой-то третий вариант, придуманный господином.

– Как часто ты используешь силу, чтобы скрыть свое присутствие? – перефразировал вопрос он. И я замерла, не до конца понимая: он шутит или говорит серьезно.

– Я ничего не делаю, – ответила я честно.

– Не ври, – прорычал Дже Хён тихо, но угрожающе.

Нас никто не видел, и хозяин мог даже ударить меня без свидетелей. Любой господин наказал бы свою ноби, если бы посчитал, что та лжет. Но Дже Хён только зло сопел в метре от меня и ничего не предпринимал. Мне по привычке хотелось зажмуриться и приготовиться. Разве можно что-то доказывать? Объяснять бесполезно. Проще позволить хозяину спустить пар на твоей шкуре сразу, чем потом заработать наказание в разы горше.

– Я не… не вру, – испуганно сжавшись, промямлила я. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Я ничего не делала.

Глаза дракона превратились в прожигающие меня щелочки. Хотелось отодвинуть дверь, забраться в комнату и забаррикадироваться изнутри, но я даже с места не смогла сдвинуться, прикованная к тэчхону страхом.

– Хорошо, допустим, я тебе поверю, – медленно пробормотал Дже Хён. – Тогда как ты объяснишь произошедшее, мелкая?

Не очень понимая, о чем он вообще, я прикусила губу и постаралась не расплакаться. Лучше бы ударил. Это проще, чем пытаться объяснить что-то, о чем я не имею представления. Что такого произошло? Что случилось?

– Господин, я не понимаю о чем вы, – сдерживая слезы, пробормотала я, забыв о том, что дракон велел себе не «выкать».

– Мелкая, не юли! – довольно громко воскликнул дракон, вздернул меня на ноги за ворот и, рывком открыв дверь, запихнул в комнату. Вошел следом, захлопнул взвизгнувшую от такого обращения панель и уставился на свою ноби.

Не выдержав, я всхлипнула, боясь смотреть на дракона.

– Еще раз спрашиваю, если ты утверждаешь, что ничего не знаешь о своем клане, то как тебе удалось поднять полог невидимости? – хмуро спросил Дже Хён с таким выражением лица, что слезы сами собой покатились у меня по щекам.

– Я не знаю, о чем ты… – едва слышно пробормотала я. – Я ничего не делала. Просто не хотела, чтобы меня заметили. Я ничего… ничего… ничего не делала!

Дракон присел на корточки передо мной, сцапал за подбородок и вынудил посмотреть себе в глаза. Он злился, но заставил себя успокоиться, со вздохом отпуская на волю бурлящие эмоции. В комнате будто на миг взметнулось облако пара. Словно огромный увлажнитель включился и с грозным «па!» окатил нас теплом и сыростью. Мои волосы и одежда намокли в считаные секунды.

– Допустим… – медленно произнес Дже Хён, садясь на пол напротив меня. – Ты не врешь. Но это все очень странно.

Я прикусила губу, чтобы не попросить дракона мне все объяснить. Он все еще немного злился, и я побоялась лишь ухудшить ситуацию.

– Если тебя никто не учил, то все очень странно, – хозяин вновь с прищуром воззрился на меня, а потом уточнил: – Ты хоть поняла в таком случае, что сделала?

Отрицательно качнув головой, я вжала ее в плечи и приготовилась или к нагоняю, или к объяснениям.

Не перестав с подозрением на меня посматривать, Дже Хён устроился поудобнее и уже в открытую вперил в меня взгляд. Он ничего не говорил, но даже мне, ни в чем не виноватой, хотелось признаться во всех грехах разом, лишь бы избавиться от внимания этой кобры. Ну не объяснять же дракону все?

Да и если взяться рассказывать?.. Что я скажу? Не знаю, как и почему попала в этот мир, в это время? Не знаю, как и почему очутилась не в своей шкуре? Не знаю, почему я очнулась почти без воспоминаний, но зато со знанием чужого языка?

Он не поверит, а я не смогу рассказать все так, чтобы история хотя бы отдаленно… Да чтобы она хотя бы мне казалась правдивой! А чем дальше, тем меньше я верю в то, что была какая-то другая жизнь. Может, и нет никакой Тани. Сон, выдумка воображения.

Вздохнув, я посмотрела на челку Дже Хёна и замерла, расфокусировав взгляд. Сосредоточившись только на собственном дыхании, я постаралась не обращать внимания на то, что он старательно протирает дырку у меня между глаз.

– Мелкая! – хмуро позвал господин. – Прекрати. Я уже понял, что ты умеешь игнорировать кого угодно, но признайся честно, что соврала.

А мне показалось, что он мне поверил…

Стало так обидно, что, сморгнув, я почувствовала, как по щеке катится слеза.

Вот почему так?

– Я не вру. Я не знаю, о чем ты говоришь. Я просто сидела там. Не двигаясь. И надеялась, что вы меня не заметите, если не шевелиться, – отрывисто выдохнула я и умолкла.

Дже Хён, напоследок сверкнув глазами, задумчиво пробормотал:

– Это невероятно. Чтобы проделать нечто подобное, нужно время и практика!

«А оно у меня было! – хотелось выпалить мне. – Долгие годы, когда я старалась не привлекать внимания окружающих».

– Я мало что понимаю, но говорю честно: не знаю, из-за чего ты на меня злишься.

– Если бы не дрожание воздуха, как над костром, я бы и не заметил твоего присутствия, – наконец сообщил хоть что-то дракон. – Полог невидимости – сложные в исполнении чары. Но тебе это почти удалось.

Чары? Да я ничего не делала.

– Я не делала ничего, – вновь попробовала объяснить. – Просто раньше у меня получалось оставаться незамеченной, если не шевелиться и не смотреть прямо.

Стоило произнести эти слова, и я сама задумалась. А не проделывала ли я что-то, о чем говорит Дже Хён, раньше? Дракон, стоило мне примолкнуть, красноречиво вздернул бровь, подался вперед и мягко спросил:

– Так что?

Я сглотнула и, отодвинувшись назад, пробормотала:

– Если бы я знала как… – И с надеждой добавила: – Случайно?

Глядя мне в глаза, Дже Хён покачал головой.

– Я не верю в случайности, – пожал он плечами.

И как тут быть?

Склонив голову, я постаралась унять слезы.

Я не должна плакать. Не должна показывать свою слабость.

Дракон сверлил меня взглядом, и с каждой минутой становилось все хуже.

Что ж. Чего-то подобного я и ожидала. Раб не должен верить в лучшее. Не должен надеяться на доброго господина. Все они одинаковы: ты для них лишь ноби, способный обмануть, украсть, убить. Тебе никто и никогда не будет доверять. Никто не снимет с тебя браслеты, положившись на обещание. И свободы тебе не видать. Да и детям твоим тоже.

Вытерев рукавом слезы, я зло усмехнулась, стараясь, чтобы Дже Хён этого не увидел, но от него ничто не могло укрыться. Он шумно выдохнул и приказал:

– Посмотри на меня!

Я тут же вздернула подбородок, без какого-либо выражения глянув на дракона. Вот только губы все так же кривила в болезненно-злой улыбке. Господин прищурился и сказал:

– Пока я не верю, но у тебя есть шанс мне доказать.

По взгляду и тону Дже Хёна я поняла, что испытание для меня он уже придумал. Что же?

– Ничего такого, что ты не смогла бы выполнить, – решил не пугать меня дракон. – Просто маленькая проверка. Справишься, может быть, я тебе поверю.

Закусив губу, я кивнула, заранее ожидая какого-то подвоха. Дже Хён не шелохнулся и ничего не сказал. Только взгляд его на секунду поплыл, а потом глаза ярко блеснули синим, и мне стало страшно. Воздух в маленькой комнатке будто уплотнился, тяжелым покрывалом ложась на плечи, сыростью и холодом пробираясь в складки одежды. Дышать при этом не становилось труднее, будто магия – а это была именно она, без сомнений! – воздействовала не на все чувства. Находясь в замешательстве, я трусливо втянула голову в плечи и постаралась унять дрожь.

«Что же он задумал?»

Теряясь и даже не пытаясь угадать, я просто сидела и смотрела на Дже Хёна, а он самодовольно улыбался.

Хорошо ему! Он-то точно знает, что задумал.

Как мне ни хотелось задать ему вопрос, но усмешка в его раскосых темно-карих глазах останавливала.

А потом случилось что-то странное. Мое внимание привлекло шевеление сбоку. Я глянула на рисунок танцующих журавлей и нахмурилась. На секунду мне показалось, что озеро, на берегу которого резвились птицы, лениво плеснуло через край рисунка. Я моргнула, не веря глазам, а в следующую секунду беззвучно охнула, когда ко мне с резвостью цепных псов рванули водные жгуты. Они выходили из рисунка, на его краю оставаясь лишь росчерками туши, и обретали цвет и объем уже в движении.

Затхлый запах ила и мокрого рогоза я ощутила раньше, чем гибкие плети обвились вокруг моей шеи и запястий. Охнув от боли и страха, я сначала замахала руками, а потом попыталась оторвать один из кнутов от себя. Он выглядел как взбесившаяся вода, которой нипочем какие-то там законы. Да и на ощупь был всего лишь водой. Пальцы не встречали преграды, но при этом плеть все плотнее и плотнее обвивала шею.

Борясь с ужасом и истерикой, я глянула на дракона. Он сидел все в той же позе, даже усмешка не стала шире. Молодой человек просто наблюдал.

И что он хочет, чтобы я сделала? Сама избавилась от его веревок из воды? Но ведь я не справлюсь, даже если буду знать как!

Кнуты сжимали все сильнее, за руки и ноги приподнимая меня над полом. Они держали так крепко, что я не могла двигаться, просто повисла, стараясь не кричать.

Паника пополам с истерикой – не лучший выбор для любого в такой ситуации, но я ничего не могла поделать с собой. Едва удерживаясь от того, чтобы начать просто дергаться, я постаралась сосредоточиться на чем-то кроме страха. Инстинкты мешали, тело сотрясала судорога подавляемого плача, но я заставила себя не двигаться. Просто повисла в воздухе.

Я не могу справиться. Это не веревки, не люди. Это то, с чем я никогда не имела дела. Не думаю, что Дже Хён решил меня убить, а значит, когда-то это испытание закончится. Нужно просто переждать и не волноваться.

Прикусив изнутри губы, я зажмурилась.

Ничего ужасного ведь не происходит. Пока.

Водные путы в последний раз с силой сжались, а потом меня крутануло в воздухе и отпустило. Я не упала с высоты, но меня, как распластанную лягушку, шмякнуло на пол. Не больно. Всего сантиметров с двадцати. Но унизительно.

Я вздохнула, встала на колени и отползла от господина подальше, стараясь на него не смотреть. Взгляд скользил по комнате в поисках изменений, но их не было. Даже мокрых следов на полу. Словно схватка с водными хлыстами явилась лишь плодом моего воображения.

– Ты прошла испытание, – сказал Дже Хён, и, глянув на него, я заметила, что он доволен.

Интересно. Разве он не ждал, что я попытаюсь как-то справиться с его чарами?

– Видимо, полог невидимости у тебя и правда вышел случайно.

Теперь я поняла смысл тех измывательств, которые он устроил. Хотелось встать, подойти и залепить ему пощечину. Так бы сделала прежняя я, даже если бы очень боялась. Тиоли не только не сдвинулась с места, но и не позволила злости завладеть разумом.

Нельзя. Это сейчас он просто поиграл, проверяя тебя, а в следующий раз может поступить иначе. Что важнее, гордость или жизнь? Я всегда выбирала жизнь. Трудную и серую, но жизнь. И раз уж меня не унесла болезнь – а ведь я была согласна уйти вслед за жаром и бредом! – то никакой дракон с его играми не выведет из себя.

Приняв это решение, я вытерла сухие дорожки слез на щеках и растянула губы в улыбке. Пусть дрожат губы, пусть выгляжу потрепанной и вымотанной, пусть страшно. И пусть Дже Хён и дальше будет измываться надо мной, я постараюсь не показывать своих истинных эмоций. Обидно ведь.

Да, я ничего не могу ему противопоставить, и прежде всего потому, что он хотя бы знает, о чем говорит и что делает. А я… Магия для меня темный лес.

– Вставай, – велел Дже Хён и сам поднимаясь на ноги. – Пойдем в дом кисэн.

– Что? – тихо пискнула я, ничего подобного не ожидая.

Как это? Зачем? Что я там буду делать? Зачем я там дракону?

– Прямо сейчас? – вместо всего остального спросила я.

Молодой человек смерил меня внимательным взглядом и кивнул своим мыслям:

– Сначала я отправлю записку уважаемой Джин Хо, а потом мы приведем тебя в надлежащий вид.

Я сглотнула и понадеялась, что ухмылка Дже Хёна не обернется для меня неприятностями.

ГЛАВА 4

Думая, что дракон пошутил, я глубоко ошиблась. Дже Хён не только не шутил, но и сделал все в точности так, как и сказал. Когда слуга убежал, чтобы отнести послание, господин вернулся в комнатку ко мне и принялся за внешность своей ноби. Он почти ничего не делал, лишь как-то странно водил надо мной ладонью, а я боролась с желанием следить за движениями Дже Хёна взглядом.

– Не пялься, мелкая, – хмуро заметил он и шикнул, вынудив вжать голову в плечи.

Непонятно ведь, что он там колдует. Дже Хёну и без магии ничего не стоит меня пристукнуть, я ведь против него и правда мелкая. Что уж о магии говорить!

Когда дракон закончил, у меня появилось странное ощущение, будто мою кожу покрывает тонкий и совершенно неприятный слой слизи. На ощупь она не воспринималась, но при каждом движении хотелось то плечами передернуть, то рукав оттянуть, чтобы избавиться от отвратительной сырости и холода.

Дже Хён обошел вокруг меня, внимательно оглядывая, будто продавать собрался.

– Мелковат из тебя парень, – с сожалением произнес он, чем заслужил мое удивление.

– Что?

Я вытянула вперед руки и охнула, не узнав ладони. Они стали чуть шире и грубее, с некрасивыми неровными ногтями. Кожа потемнела, как у крестьянина, всю жизнь работавшего на полях.

– Или ты хочешь девчонкой в дом кисэн пойти? – хмыкнул он.

Лично я не видела ничего ужасного в посещении этого места в своем истинном облике, но у дракона на этот счет было свое мнение.

– Не вижу ничего ужасного, – озвучила я свою мысль, хотя который уже раз зарекалась разговаривать при господине. Вот что такое во мне изменилось, раз теперь я открываю рот каждый раз, даже когда не надо? Или это на меня так Дже Хён влияет? Но почему?

«Потому что он первый человек не из ноби за последние годы, кто разговаривает с тобой, – подсказала логика. – Именно с тобой, а не о тебе».

Вот и все. Я просто чувствую себя человеком. На меня смотрят как на живую, а не на мебель или стенку. Обо мне заботятся, пусть и довольно своеобразно. Этого достаточно, чтобы перестать быть бессловесной вещью.

– Приметная ты очень, – пожал плечами господин и поманил меня за собой. – Мелкая, глазастая… Откуда только у Хадже такая появилась, кстати? Разрез глаз шире…

Я нахмурилась, слушая его. О чем Дже Хён говорит? Я много раз видела свое отражение в воде. Самая обыкновенная девчонка, как и все здесь. Только глаза и выделяются.

– …Ну и цвет слишком редкий, чтобы не привлечь внимание кисэн, а они быстро слухи разносят, – закончил дракон. – А теперь подумай сама: девушка, ноби, глаза золотые… В Кенджу есть парни из Хадже. Как думаешь, через сколько часов они перережут мне горло, когда узнают? А они узнают!

И я на самом деле задумалась. Для меня, если по логике дракона, присутствие сородичей выгодно. Но я считала иначе, о чем говорить Дже Хёну не собиралась. Он не поверит, а объяснять придется тогда все, в том числе и о Тане. Но сейчас не об этом. Дже Хён собирается встретиться с кланом Хадже, но не здесь, а на севере…

– А почему тут тебя могут убить, а… – начала я свой вопрос, не найдя логичного объяснения в собственных рассуждениях.

– Здесь и сейчас никто не будет смотреть на законы и правила, – соизволил ответить дракон, взял меня за руку и повел по внутреннему коридору. – Вдали от дома Хадже просто расправляются с любым из драконов, кто, по их мнению, навредил клану. А дракон с ноби-Хадже – оскорбление для всего клана огненных.

– И в чем разница? – все еще не понимая, уточнила я. – В клане будет просто куда больше желающих тебя пристукнуть.

Дже Хён обернулся и криво мне ухмыльнулся:

– А вот тут есть кое-что интересное. Пересекая границы клана, ты получаешь право голоса, это раз. А еще… – он кивнул на мою руку, где болтался браслет. – Они, узнав о нем, не смогут меня убить сразу же. Даже если я умру, то браслет останется. Ни срезать, ни разбить магией.

– И я перейду по наследству твоим родственникам, – пробормотала я, внимательно слушая.

– Вот-вот, – он кивнул. – Оскорбление для клана никуда не денется. Здесь, вдали от старейшин, воины-огненные об этом не подумают, а на севере…

– Огненные захотят договориться?

– Надеюсь, – ухмыльнулся дракон, сверкнув глазами. – Я очень на это надеюсь.

– А не проще было мне только цвет глаз поменять? – бесстрашно спросила я.

Дже Хён остановился и обернулся так резко, что я от неожиданности тюкнулась носом ему в грудь. Подняв голову, я увидела, что дракон широко улыбается. Он чуть склонился ко мне, на миг мелькнули чешуйки на длинной клыкастой морде, напугав меня почти до икоты.

– А без разницы! – вымолвил Дже Хён чуть изменившимся голосом с хриплыми нотками. – Задачка одинаковой сложности, а так ты будешь меньше привлекать внимание.

Я забыла, о чем мы разговаривали. Хотелось отскочить и взвизгнуть: «Мамочки!» Но кто бы мне дал… Дже Хён дернул за руку и потащил дальше.

За ворота мы вышли уже совсем иначе: дракон и руку отпустил, и инструктаж провел. Так что я, наклонив голову, следовала за господином, отставая лишь на пару шагов. На меня никто внимания не обращал. Оно и понятно. А вот Дже Хён внимание прохожих привлекал и еще как!

От людей с оружием горожане держались на расстоянии, не желая нарываться на неприятности. Жаль мне нельзя, как многим, просто пойти по своим делам. Сама идея визита к кисэн мне не нравилась. Вроде и подвоха от этих девиц ждать как-то странно, но интуиция позвякивала внутри колокольчиком.

– Не отставай! – велел хозяин.

Дойдя до базарной площади, дракон свернул в ближайший ряд, неспешно прогуливаясь и рассматривая товары. Я мелкими шажками семенила следом, сдерживая желание взяться сзади за пояс господина. Занятые своими делами, люди медленно, но верно теснили меня от Дже Хёна. Не то чтобы я боялась потеряться, но совсем не хотелось получить от дракона наказание, если он решит, что я пыталась сбежать.

Вдруг дорогу мне заступил высокий плечистый дядечка, будто специально затормозивший так, чтобы я не только на него натолкнулась, но и потеряла из виду Дже Хёна.

«Разбойники», – мгновенно определила я и постаралась не перепугаться раньше времени. Может, еще обойдется. Я пока выгляжу как парень, а такого мелкого и слабого ни один перекупщик у разбойников не возьмет, себе накладнее.

– Так, что тут у нас? – раздалось деловитое у меня за спиной.

Я замерла на месте, не глядя по сторонам. Толпа скользила мимо трех окруживших меня мужчин. Один из них начал быстро теснить меня в какую-то лавку, я же, сжимая челюсти, упиралась, даже не пытаясь тратить время на крик.

Мужчины быстро обменивались репликами, но я даже не пыталась понять, что именно они решают, справляясь с подступившей к горлу тошнотой при мысли о том, что со мной будет, когда чары дракона спадут.

– Невежливо лишать горожанина его собственности. – Дже Хён возник позади разбойников, как по волшебству.

Двое из мужчин разом обернулись к нему и схватились за оружие, но дракон лишь вздернул бровь и презрительно скривился. Я зажмурилась, а потому не видела, что происходило дальше. Когда же раскрыла глаза, то разбойники, постанывая, валялись в уличной пыли.

– Сказал же не отставать, – тихо напомнил Дже Хён.

Я закусила губу, виновато уставилась на дракона, а потом метнулась в уголок между лавками. Желудок скрутило спазмом, и меня вырвало на землю. Заплакав, я присела на корточки и закрыла глаза.

– Мелкая, ты чего?

Я не ответила, только отвернулась, чтобы хозяин не видел, как слезы катятся по щекам. Дже Хён, не страдая тактичностью, поднял меня на ноги и, быстро заглянув в лицо, протянул флягу с водой. Я сделала несколько глотков и еще горше заплакала.

– Испугалась? – каким-то странным голосом спросил дракон, забрал флягу и неожиданно крепко обнял, успокаивающе похлопывая между лопаток. Я несколько секунд всхлипывала, стискивая одежду господина.

Неприятно, очень неприятно, когда прошлое возвращается вот так. Сразу перед глазами встают картины и образы.

– Тише… Тише…

– Спасибо, – едва слышно промямлила я и отступила.

– Почему?.. – начал было Дже Хён, но, заметив выражение моего лица, умолк и кивнул: – Идем.

Справляясь с собой, я дальше последовала за драконом, стараясь не вспоминать. И радуясь, что Дже Хён так и не спросил. Я бы все равно не смогла рассказать сейчас.

В двадцать первом веке люди с таким прошлым, как у меня, становятся завсегдатаями кабинета психотерапевта. Жаль, у меня шансов на хотя бы пару сеансов нет, вот и случаются истерики по любому поводу.

«Но когда господин испытывал меня водой, такого не было!» – напомнила я себе, хватаясь за эту мысль, как за спасительную ниточку.

Пришлось признать, что по какой-то неведомой причине я с самого начала почти не боялась Дже Хёна по-настоящему. Думая так, я все же вцепилась в его пояс, а он ничего на это не сказал, лишь слегка замедлил шаг, чтобы мне не приходилось за ним бежать.

– Эй, красавчик, не желаешь ли к нам зайти? – улыбнулась дракону идущая навстречу ярко одетая девушка.

– Ну, если меня приглашают, – в тон ей ответил Дже Хён.

Девушка лукаво улыбнулась и пристроилась рядом с драконом, развязно прижавшись к нему боком и подхватив под руку. Я лишь завистливо вздохнула, рассматривая расслабленную и сознающую свою привлекательность кисэн.

Мы подошли к одному из больших домов, обнесенному каменной стеной с высокими резными воротами. Здание будто специально привлекало к себе внимание.

Обычную двускатную крышу, как традиционно делают в богатых домах, украшали треугольные пристройки по обе стороны, а также нарядный конек с изящно загнутыми кверху углами. Свес крыши, столбы и тонкие планки, из которых были собраны двери и окна, недавно подновляли, выкрасив в темно-зеленый цвет. Каждая пластина черепицы на доме и воротах поблескивала на солнце и была закреплена раствором. Обитатели ханока ненарочито, но явно старались выделиться среди остальных домов в центре города.

Я, почти семеня, поспешила за Дже Хёном и кисэн. Ворота ханока, распахнутые настежь, открывали вид на широкий двор. Кисэн, нежно улыбнувшись, отпустила руку дракона и отступила, приветливо кивнув появившемуся из дома мужчине. Слуга встретил дракона и тут же предложил пройти за собой, но в дом не повел. Мы обогнули строения и очутились во внутреннем дворе. Все здесь было устроено так, чтобы ласкать взор гостя: аккуратные деревья, усыпанные яркими цветами; расчищенные дорожки, выложенные плоскими камнями; беседка и маленький пруд.

В беседке за маленьким столиком на красной подушке восседала дивной красоты молодая женщина. И наклон головы, и объемная прическа, и многочисленные украшения, и даже яркие краски ее ханбока призваны были заставить мужчину замереть на месте и залюбоваться.

«Картинка», – про себя обозвала я показушную позу женщины.

Переведя взгляд на Дже Хёна, я, к своей радости, не увидела ни восхищения, ни даже улыбки. Чем дальше, тем больше мне кажется, что этого непробиваемого парня невозможно ничем отвлечь от поставленной цели. А сейчас этой целью не была перебиравшая струны каягыма кисэн. Когда я уже освобожденно выдохнула, молодой человек усмехнулся и направился к беседке.

Как и полагается слуге, я замерла в шаге от ступенек. Полностью отдаваясь роли, я сосредоточилась на двух людях в беседке, делая вид, что слежу за любым мимолетным знаком господина. На самом же деле так было проще не думать и не испытывать эмоций. Вряд ли Дже Хёну понравится, если я фыркну или хмыкну в какой-нибудь неподходящий момент.

– Рада принимать вас в этом доме, – сладко прощебетала Джин Хо и улыбнулась дракону выверенной для текущего момента улыбкой. Вроде еще ничего не произошло, но свой первый шаг на невидимой шахматной доске женщина сделала.

Сколько ей? На вид не больше тридцати. Кисэн переставали украшать своим присутствием компании господ, едва перешагнув двадцатилетие. Потом – или учить юных девочек ремеслу, или искать работу. Интересно… Видно, хорошие у Джин Хо покровители, не боятся проверок. Хотя о чем я? Даже для ноби вроде меня не секрет, что нынешний король после смерти королевы почти отстранился от дел, всем заправляет какой-то монах, и чиновники распоясались.

Кисэн отложила инструмент и, чуть наклонившись, наполнила чашу перед Дже Хёном свежезаваренным чаем. Каждое движение – хитрая ловушка. Даже я засмотрелась.

Дракон кивнул, но к чаше не притронулся.

– Ты получила мое послание? – сухо спросил Дже Хён.

– Конечно, господин, – все с той же улыбкой промолвила Джин Хо. – И я рада видеть столь интересного гостя здесь.

Мои глаза распахнулись, когда кисэн улыбнулась вновь. На секунду от милой и доброжелательной женщины ни осталось и следа. Джин Хо растянула губы в довольной и едва ли не победной ухмылке.

Чему она радовалась больше: приходу Дже Хёна или тому, что украшения сейчас стоят в ее комнате? У меня возникло чувство, что именно визиту дракона.

– Почему красавицу Джин Хо интересует ее гость? – принимая правила игры, отозвался он.