Затерянные в Урте бесплатное чтение

Глава 1: Урта

По заснеженной дороге Кольского полуострова, расположенного на северных окраинах России ехал современный, комфортабельный и очень вместительный дом на колёсах. За рулём сидел глава семейства Сорокин Илья Алексеевич высокий, подтянутый мужчина лет сорока, одетый в светло-синею дорогую спортивную куртку с чёрной водолазкой. У него было худое, вытянутое, загорелое лицо, с узкими карими глазами и короткой ухоженной бородой с проблесками седины, а сильно поседевшие тёмно-русые волосы на голове были уложены в стильную стрижку с зачёсом назад.

Илья был очень успешным блогером c миллионной аудиторией и предпринимателем, через несколько часов его ожидал прямой эфир из одной из самых затерянных деревень на берегу Баренцева моря. С выходом этой трансляции он ожидал подписания нескольких крупных рекламных контрактов, на рекламу машины, специально предоставленной ему для путешествия, специализированной одежды для горного туризма, выживания и связанной с ней атрибутикой. Прямой эфир совпадал с наступлением нового года и по прогнозам маркетологов должен был иметь большой коммерческий успех.

Внутри салона на специально оборудованной кухни свой кулинарный блог «Готовим на ходу» вела его супруга Алла Игоревна, красивая женщина лет тридцати пяти, с тонкими чертами лица, имеющая выразительные, большие глаза, подчёркнутые макияжем и объёмными накладными ресницами, одетая в розовый спортивный костюм, с белой тонкой водолазкой. Макияж придавал её лицу бледно-фарфоровый цвет с выделяющимися припухлыми губами, покрытыми нежно розовой помадой, а длинные, чёрные волосы, залитые лаком, блестели на свету делая лицо ещё более утончённым.

Алла сильно волновалась, это был её десятый юбилейный блог, она готовила курицу по-португальски и излишне много говорила во время приготовления. Её эмоциональное состояние было очень странным, несмотря на свою активность она пребывала словно в другом мире и порой даже не понимала, что находиться сейчас в дороге.

В отдельных изолированных боксах находились их дети, Лиза девочка двенадцати лет и мальчик Женя десяти лет.

Девочка лежала в обычной пижаме в красную клеточку на небольшом спальном месте и рисовала в графическом планшете, рядом с ней спал её йоркширский терьер Фоська. Её каштановые волосы до самых плеч были спутаны и плохо уложены, своими чертами лица она напоминала своего отца. Имея плохое зрение с раннего детства, она носила узкие прямоугольные очки. Лиза являлась одной из лучших учениц элитной частной школы и участницей множества олимпиад, а в свободное время она увлекалась рисованием, но из-за большой учебной нагрузки ей пришлось в прошлом году оставить художественную школу. Находясь в своей семье, она обычно ни с кем не разговаривала, ведя уединённый образ жизни.

Женя был активным мальчиком и очень любил видеоигры, в которые мог играть по многу часов подряд, как и сейчас, уже шёл десятый час пути, а он всё продолжал эмоционально играть постоянно что-то крича и подпрыгивая вверх. Внешне он был копией своей бабушки Вероники со стороны матери, маленького роста, немного полноватый, с округлым лицом и короткими чёрными волосами. Из-за повышенной активности Женя всегда чувствовал в теле сильный жар и обильно потел, поэтому из одежды на нём были одеты только синие шорты с футболкой.

Илья сильно нервничал они отставали от графика уже на сорок минут, виной всему была погода, с начала зимы выпало очень мало снега, даже на севере, планируя маршрут он был уверен в его полной проходимости в установленные сроки и безопасности, но за последние два дня весь Кольский полуостров попал в сильный арктический циклон, температура упала ниже двадцати градусов, а дороги стало заметать снегом.

Но эфир остановить было нельзя, на кону стояли большие деньги и репутация, что для Ильи являлось важнее жизни. Он больше десяти лет перебивался случайными заработками, прежде чем создал свой образ успешного блогера, бизнесмена, семьянина и путешественника, однако для поддержания этой роли ему требовалось вести соответствующий образ жизни, на который у него не было денег и день ото дня он всё глубже увязал в бесконечной кредитной яме. Предстоящая сделка по рекламе могла существенно поправить его финансовое положение и Илья, не обращая внимания на ограничения по скорости и камеры слежения постоянно превышал скорость, стараясь успеть любой ценой.

Алла наконец окончила свою трансляцию и полная эмоций зашла в ванную комнату, там она не заметно достала из кармана костюма наркотическое средство и сделав себе небольшую дорожку из порошка на столике, втянула её носом, тут же посмотрев на себя в зеркало Алла поправила макияж и улыбнувшись вышла обратно.

Она начала употреблять наркотики ещё с шестнадцати лет, но делала в основном это на ночных тусовках в кругу друзей, а последний год стала использовать их каждый день. Илья сначала попытался с этим бороться, а затем понял, что это хороший способ держать жену под своим контролем и больше не обращал на это внимание. Дело в том, что Алла ещё до вступления в брак вела богемный образ жизни, ночные клубы, постоянные тусовки и даже после рождения детей она могла позволить себе не прийти ночевать домой, что вызывало в Илье бурю ревности и негодования, ставя их брак на грань распада.

Потребляя наркотики всё чаще, она стала погружалась в эйфорию у себя дома, на мгновения становясь счастливой внутри семьи, хотя на самом деле Алла ещё больше отстранялась от мужа и детей, становясь заложницей своего сознания.

Заметив эту перемену, Илья стал сам доставать наркотики жене, хотя понимал, что это путь саморазрушения, но заставлял себя думать, что так будет лучше для семьи и Аллы, которую каждую неделю он искал бессонными ночами по ночным клубам.

Она зашла в бокс мальчика и обняла его за плечи.

– Как дела мой золотой, кушать хочешь?

– Нет, нет, смотри это последний уровень! – восхищенно прокричал Женя, не обращая внимания на маму.

Алла улыбнулась и вышла назад: – А ты как здесь поживаешь, всё рисуешь, кушать будешь? – спросила она, заглядывая к Лизе.

– Ага, я сама себе положу, – сухим голосом ответила девочка.

– Окей, – закрыв дверь ответила Алла, после этого она посмотрела ещё несколько секунд в закрытую дверь, а затем, снова одев на себя счастливую маску, подошла к кабине, но увидев раздражённого Илью, Алла вспомнила про ухудшающеюся погоду и решив лишний раз его не тревожить, ушла в свой бокс. Прибавка скорости помогла и не смотря на сильный риск попасть в аварию, через два часа пути машина свернула с шоссе, согласно показаниям навигатора, оставалось ещё ехать четыре часа, а до наступления нового года оставалось чуть больше пяти часов.

«Всего час в запасе, но всё равно уже неплохо, попробуем оторваться ещё немного», – думал про себя Илья, снова увеличивая скорость.

Грунтовая дорога была очищена от основной массы снега, за день до отъезда Илья договорился с одной из коммунальных компаний, что они очистят снег прямо до места съёмок, это обошлось довольно дорого, но по-другому он не смог бы проехать в эту непролазную глушь.

Время от времени машину сильно трясло на ухабах, местность стала более холмистой, и дорога начала подниматься всё время вверх. Кругом росли леса, заснеженные ели и пихты сплошной стеной тянулись вдоль дороги образуя бесконечный коридор. Снег продолжал усиливаться и видимость снизилась до десяти метров, отцу семейства снова пришлось снизить скорость, так как машину стало заносить из стороны в сторону.

Наконец они выехали на открытое место, лес остался позади, как и основная часть дороги, поднявшись ещё выше Илья увидел торчащие из сугробов остовы домов.

«Странно, мне говорили здесь ещё живут люди», – тихо произнёс вслух он, пристально вглядываясь в окно.

Ещё через полчаса пути впереди мелькнул здоровенный двухэтажный сруб, в окнах которого горел блеклый свет. Доехав до дома, Илья остановил машину и открыв дверь, быстро выпрыгнул наружу. Ветер был сильный, обжигающий, ему пришлось надеть капюшон, впереди себя он увидел фигуру высокого мужчины.

– Эй, эй, вы заблудились? – сквозь пургу донёсся его голос.

Илья достал и включил фонарик, перед ним стоял старый мужчина лет восьмидесяти, он был очень крепкого телосложения, рослый, широкий в плечах, с густой седой бородой. На нём был одет старый, потрёпанный медвежий тулуп и шапка ушанка, из-под которой свисали вниз седые пряди волос.

– Добрый вечер, это Урта?

– Да, это заповедная земля, здесь нельзя оставаться! – с возмущением произнёс старик, преграждая дорогу.

– А мне говорили, что здесь нет никаких ограничений на въезд, в любом случае мы здесь ненадолго, сделаем пару съёмок и уедем.

– Воля ваша, здесь опасно очень быть, не подходите к лесу, дикие звери там по всюду, – с раздражением ответил старик, отходя в сторону, понимая, что с городскими людьми, вечно отстаивающими свои права, спорить бесполезно. В его словах проскальзывали звуки поморского говора, он говорил протягивая букву «о», но в остальном его речь была чёткой и понятной, как у обычного современного человека.

– Мы вам не помешаем, поставим машину у самого берега.

Старик кивнул головой: – Так значит это они для вас дорогу-то чистили?

– Да, иначе мы бы просто до вас не добрались, – с улыбкой ответил Илья, идя обратно к машине.

– Зря всё это, ох зря, плохое место это, поезжайте обратно, покуда беды с вами не случилось.

Илья молча залез в кабину и поехал дальше: – Милый, кто это, что он говорил? – раздался голос Аллы, севшей рядом на пассажирском сиденье.

– Местный дедушка, говорит, что сюда лучше не ехать, – с усмешкой ответил Илья.

– Так, у нас на всё про всё около сорока минут, приедем, я сразу начну устанавливать камеры, а ты одень детей в экипировку и сразу присоединяйтесь к съёмкам.

– Хорошо зайчик, – ответила она, целуя его в щёку, было заметно, что Алла находится в плавающем состоянии.

– Ты же знаешь, у меня очень важные съёмки, после делай что хочешь, ты поняла о чём я? – грубым голосом произнёс Илья, смотря на жену.

– Конечно милый, я просто устала, – с улыбкой ответила она, уходя в салон.

Он покачал головой и прибавил машине газу, через двадцать минут они выехали на заснеженное плато, возвышающееся над деревней, в конце которого был высокий обрыв и начиналось море. Плато имело полукруглую форму и основную его часть занимал пихтовый лес, растущей с правой стороны, а слева внизу от плато находилась долина с небольшим замёрзшим озером, вокруг которого росли редкие пихты и ели, а дальше за ними возвышались заснеженные пики гор.

Урта располагалась ниже, под самым плато, сейчас от некогда большой деревни осталось только несколько целых домов и пара стариков, мирно доживавших здесь свой век. У деревни была дурная слава, несмотря на красивые места, сюда больше не приезжали на поселение новые люди, старожилы называли Урту проклятым местом, но никто не мог рассказать больше, так тайна деревни уходила в прошлое вместе с её стариками.

Машина остановилась в пяти метрах от берега у самого леса, как и договаривался Илья, здесь была расчищена широкая площадка, он планировал здесь пробыть около двух дней, выйти в новогодний эфир и на следующий день уже детально заснять все красоты этого места.

– Так, у нас осталось меньше двадцати минут, быстро переодеваемся и готовимся к включению, – командным голосом произнёс Илья, проходя по салону автомобиля и открывая по очереди двери в боксы жены и детей.

Фоська одобрительно загавкал и побежал за ним.

Лиза, скривив лицо бросила планшет рядом с собой и села заложив руку за руку.

– Доченька, одевайся пожалуйста у нас мало времени, – сказала мама, вбегая к ней в бокс и доставая из шкафа спортивную одежду для съёмок.

– Я, сама, закрой пожалуйста дверь, – скрипя зубами произнесла девочка, смотря пристальным взглядом на маму.

– Хорошо, хорошо, я ухожу, Женя одевайся мой золотой, – прокричала Алла, выбегая в коридор.

– Как мне надоели эти идиотские съёмки, затащил нас неизвестно куда, да ещё мы должны встречать здесь Новый год, – недовольным голосом пробурчала Лиза, одевая одежду.

Илья тем временем расставлял вокруг осветительные приборы, после чего подключил их к сети машины. В мгновение всё плато осветил яркий свет, помимо этого освещения на самом вверху машины стояли три мощных прожектора, один из них светил далеко в глубь леса.

В избе при свете нескольких лучин, сидели двое стариков за новогодним столом, один из них Егор Тимофеевич, тот самый пожилой мужчина с дороги и его супруга, женщина лет семидесяти восьми Прасковья Авдотьевна, улыбчивая, седовласая женщина с широким добрым лицом.

Внутри избы было чрезвычайно уютно, на полах расстелены цветные дерюжки, сшитые Прасковьей Авдотьевной, а на стенах висели её красивые картины, с изображением осенней долины с озером, моря на фоне обрыва, зимнего леса на плато и деревни, какой она была раньше, с множеством домов и играющими перед ними на весенней траве ребятишками. На окнах висели белые кружевные занавески, а за ними в глиняных горшочках росли различные сорта фиалок и гераней. В левом, дальнем углу от двери стояла большая русская печь, расписанная синими гжельскими узорами. Напротив печки стояла большая двуспальная деревянная кровать с узорчатым изголовьем, застеленная красным покрывалом и пышными, пуховыми подушками лежащим сверху. Над ней у самого потолка на стене находились три иконы, обёрнутые в белые кружева, Спасителя, Богородицы и Николая Чудотворца, а перед ними оранжевой точкой горела маленькая лампадка.

Вся мебель, включая круглый резной стол, за которым они сидели, стулья, комод и пара шкафов были сделаны руками Егора Тимофеевича. В центре их стола стоял большой, начищенный до блеска самовар, вокруг которого лежал круглый брусничный пирог, крынка сметаны, блюда с рыбными пельменями, варениками, а также малосольная сёмга, чугунок с картошкой, свежеиспечённый каравай хлеба и бутылка с настойкой из морошки.

Старики подняли вверх рюмочки: – Ну Егорушка с праздником тебя! – улыбаясь сказала женщина, пригубив немного.

– За твоё здоровье Прасковья! – ответил дед, выпивая рюмку одним залпом.

В этот момент в их окнах блеснул яркий свет: – Егор, что это? – испуганным голосом вскрикнула женщина, чуть было не уронив рюмку на пол.

– Ох, окаянные, что делают, беда, беда будет, – мотая головой и хлопая себя по ногам в сердцах произнёс Егор Тимофеевич, подбегая к окну.

– Это они чудят-то, приезжие эти, о которых давеча ты сказывал?

– Они, окаянные, они, – ответил он, одевая на ходу тулуп и выскакивая за дверь.

Вся семья Сорокиных стояла на улице, папа заканчивал настройку камеры, до Нового года оставалось восемь минут: – Включение через две минуты, все готовы? – возбуждённым голосом произнёс он, включая камеру.

В этот момент раздался оглушительный звериный рёв из леса, Илья вздрогнул и резко повернулся в сторону заснеженных елей. Рёв был настолько пронзительный, что Женя закрыл уши руками: – Что это?! – вскрикнула Лиза, испуганно осматриваясь по сторонам.

– Не знаю, Илья может нам уйти в машину? – взбудораженным голосом произнесла Алла, прижимая детей к себе.

Фоська бегал вокруг них, что есть мочи громко гавкая, но вдруг встал как вкопанный и принялся нюхать воздух.

Через секунду рёв прекратился, Илья нервно засмеялся и махнул рукой: – Это лёд, когда он заходить друг на друга слышится похожий звук, – деловым голосом произнёс он, подходя к камере.

«Камера включена, у нас тридцать сек..», – он не успел договорить как из леса выскочил огромный бурый медведь, на его пути стоял Женя, мальчик в страхе закричал и прыгнул вперёд, покатившись по снегу.

Медведь, не обращая внимания на мальчика со всей скорости врезался боком в машину, она подлетела в воздух и кубарем покатилась с обрыва вниз, послышался громкий треск, а затем сильный удар и звуки смолкли.

Провод одного из приборов задел ногу Ильи, его протащило по снегу несколько метров до обрыва и он чуть было не полетел вниз вместе с машиной, но в самый последний момент с ноги сорвало ботинок и это спасло ему жизнь.

Медведь снова издал пронзительный рёв, а затем в темноте послышалось как он тяжёлой поступью убежал в лес. Мама с Лизой лежали в снегу спрятавшись за сугробом, стараясь не издавать никаких звуков, молчал даже Фоська, испуганный присутствием медведя.

Наступила полная тишина, Женя лежал на спине, внезапно он оказался в школьном коридоре лежащим на полу, над ним стояли трое подростков, они обзывали его свиньёй и забрасывали половыми тряпками из помещения для уборок. Это было реальное воспоминание, в последний день перед каникулами после уроков его заманили прийти на технический этаж ребята с соседнего класса, а затем они внезапно напали на него.

– Не надо больше, прошу вас, – обливаясь слезами кричал Женя, закрывая руками голову.

– Свинья, что ты там хрюкаешь, хрю-хрю, – злобно кричали ему в ответ.

Вдруг стало очень тихо, и Женя почувствовал себя снова лежащим на снегу, его трясло от злости и страха.

– Я чувствую, как в тебе растёт ненависть, это хорошо, это твоя сила, используй её, или останься навсегда свиньёй, выбор за тобой, – неразборчивым эхом прозвучал мужской властный голос.

– Я не свинья, – яростно закричал Женя и его голос перерос в звериный рык.

Он ощутил в себе дикую, необузданную силу, поднявшись одним движением, Женя развернулся и нанёс удар в темноту. Внезапно он снова увидел перед собой коридор, его обидчики лежали разбросанные по полу в пяти метрах от него. Женя поднял перед собой руки и увидел вместо них огромные, мохнатые лапы с когтями.

– Неееет! – вскричал мальчик, холодный ветер со снегом ударил ему в лицо, приводя в чувство и он обнаружил себя стоящим на ногах перед тёмным, заснеженным лесом.

Илья, лёжа на снегу начал судорожно искать в карманах смартфон, найдя его он вытащил и включил, связи не было, тогда Илья включил фонарик в левой руке и подсвечивая себя стал снимать на камеру.

«Всем привет, это Илья, сейчас произошло что-то ужасное, на нас напал медведь и столкнул нашу машину с обрыва, мы остались в Урте без вещей и средств выживания».

В его голове пронеслась мысль, что возможно ещё есть шанс, если он сможет снять их выживание в Урте, тогда это видео станет настоящей бомбой и поможет его реабилитировать. Илья с трудом встал на ноги, левая нога сильно болела и он, прихрамывая пошёл к обрыву. Внизу разбитая машина начинала гореть, огонь вырываясь из открытой двери пассажирского салона, освещал чёрные волны, с сильным гулом налетающие на берег.

«Смотрите друзья, вот что осталось от нашей любимой машины, она бы легко выдержала этот удар, но здесь оказался этот проклятый обрыв», – он прервал съёмку и громко закричал от злости. «Илья, ты мужик, ты сможешь выжить где угодно», – произнёс он, вслух сжимая руку в кулак.

– Илюша, ты где? – где-то в темноте раздался голос Аллы.

«Смартфоны, их надо забрать все, тогда мне хватит заряда на съёмки», – судорожно думал Илья, ища фонариком силуэт супруги.

– Алла, где твой телефон?

– Что, телефон, он остался в машине.

– Проклятие, а у детей?

– Я не знаю, ты хотел позвонить, твой не работает?

– Женя, Лиза, где вы?! – стал кричать Илья, ходя в темноте.

Первым он увидел Лизу, она стояла с Фоськой, её сильно трясло.

– Лиз, где твой телефон.

Она молча покачала головой в ответ, Илья ударил от злости здоровой ногой об снег. Женя вышел из темноты, у него был обескураживающий вид.

– Милый, ты цел? – спросила Мама, подбегая и целуя мальчика.

– Телефон, хоть ты то геймер взял его с собой? – напористым голосом произнёс Илья.

– Я цел, нет не взял, – ответил мальчик, ощупывая себя по карманам.

– Отлично, просто супер, когда не надо вы целыми днями таскаете с собой эти проклятые гаджеты! – со злостью прокричал Илья.

– Илюша, успокойся, что с твоей ногой? – спросила Алла, видя, как муж стоит только на левой ноге поджимая под себя правую.

– Меня зацепило проводом и сорвало ботинок, на перелом не похоже, но вывих сильный, – ответил он, морщась от боли, когда супруга стала осматривать ногу.

– У тебя вся лодыжка синяя, нам срочно нужна помощь! – закричала она, опуская носок вниз.

– Пустяки, выберемся, – ответил Илья, приспуская брюки, а затем опустил штанину на ногу и зафиксировал её специальными шнурками так, чтобы получился импровизированный ботинок.

– Но далеко ты так не уйдешь, – сказала Алла, смотря на мужа с недоумением.

Илья включил экран смартфона и проверил на всякий случай связь, но её по-прежнему не было, он изначально знал, что эта территория не покрывается ни одним из операторов сотовой связи и думал пользоваться здесь только спутниковой связью, установленной в машине, которая теперь полностью уничтожена.

Выключив смартфон, он решил поберечь аккумулятор только для самых важных съёмок.

– Мы должны спуститься вниз, я видел там брошенные дома, сейчас для нас это единственный шанс выжить, – сказал он, показывая рукой куда-то в темноту.

– Илюша, а почему нам сразу не пойти к тому дедушке, с которым ты говорил? – спросила Алла, её голос начинал дрожать от холода и стресса.

– Нет, мы сможем выжить сами, нас будут искать, у меня есть все нужные навыки! – дикторским голосом выпалил Илья.

Он уже рисовал в своём воображение фрагмент нового шоу про выживание в заброшенном доме, его разум судорожно метался, выстраивая абсурдную, иллюзорную картину, отдалённую от реальности, отказываясь принимать мысли о своём полном поражении.

– Быстрее, нам нужно уходить с возвышенности, мы можем замерзнуть, – сказал он и прихрамывая пошёл по плато.

Хорошо, что здесь накануне чистили снег, очищенная дорога стала для них ориентиром и они смогли быстро спуститься вниз. С начала им попался дом с разрушенной крышей, но за ним через триста метров им удалось найти целый дом, вокруг него лежало много снега, окна и дверь были занесены наполовину. С собой Илье удалось взять только универсальный инструмент для выживания, топорик, лопатка, пила, три в одном, который он повесил на пояс перед съёмками, как и кремневое огниво, свисающие вниз на шнурке с шеи. Собрав лопатку, он сумел довольно быстро прокопать ход к двери, замка не было, но она сильно примёрзла с стояку и не открывалась.

– Алла, помоги мне! – прокричал он, упираясь всем весом в дверь.

Алла с Женей подбежали к Илье, и все вместе стали толкать дверь, наконец через пять минут она открылась с сильным скрипом. Стены дома промёрзли, изнутри покрывшись тонкими наростами льда, внутри было также холодно, как и на улице, в таком виде дом мог служить только укрытием от северного, пронзающего ветра с моря. Закрыв дверь, Илья сразу стал разгребать старые угли в печке, на его удачу на полу рядом с печкой лежало с десяток дров, наскребав сухих опилок ему удалось высечь искру из кремния и развести огонь. Это событие всех сильно приободрило, особенно Женю, который весело стал прыгать вокруг печки.

– Это снова Илья, мне удалось найти заброшенный дом и развести огонь, семья спасена, буду экономить заряд, телефон один, удачи, – сказал он деловым весёлым голосом, щёлкнул пальцами в камеру.

– Илья, зачем всё это? Мы можем погибнуть в любой момент! – с недоумением произнесла Алла.

– Ты что правда не понимаешь, что мы потеряли всё, машину, контракты, деньги, репутацию, этим я хоть как-то смогу исправить ситуацию, – с сильным раздражением ответил он, отходя в сторону.

Через несколько минут из печки стал валить чёрный дым, видимо был забит дымоход, Илья смог найти «вьюшку», печную заслонку и закрыл топку.

– Идите к кроватям, там будет меньше дыма, – сказал он, указывая рукой в противоположный угол дома.

Там в линию одна за другой стояли две железные кровати, сверху на них лежали какие-то очень старые покрывала и потрёпанные подушки. Алла с Женей сели на одну из них, а Лиза осталась стоять у окна. Илья, прихрамывая сел на другую кровать, распустив шнурки он поднял штанину и с ужасом посмотрел на свою синею, распухшею лодыжку, а затем опустив штанину лёг на спину.

– Как нога, может к ней приложить лёд? – спросила Алла, смотря на мужа, происходящие события вызвали у ней сильнейший стресс, её разум отказывался принять окружающую действительность, настойчиво требуя вернуться обратно в мир грёз, но к её невыносимому разочарованию «волшебный» порошок остался в машине.

– Нет, я в порядке, – тихим голосом ответил Илья, стараясь абстрагироваться от боли и хоть немного поспать.

Прошёл час, Алла с Лизой спали на одной кровати, а Папа с Женей на другой, воздух в комнате немного прогрелся и мальчик снял шапку, ему никак не спалось, он всё продолжал думать о том что случилось у леса, мысль о своём превосходстве над обидчиками доставляла ему настоящее удовольствие, хотя Женя понимал, что на самом деле ничего не происходило, но в тоже время увиденное было настолько реалистичным, что сбивало его с толку. Встав с кровати, он стал тихо ходить по комнате осматриваясь по сторонам, внутри была довольно бедная обстановка, кроме кроватей, маленького стола, комода и одной табуретки здесь не было мебели. В углу висели старые иконы, образы Спасителя и Богородицы, увидев их он сразу перекрестился, Святые образы всегда вызывали у него скрытую внутреннею радость. Последний раз он видел образы на похоронах своей прабабушки Валентины Григорьевны, Женя её очень любил, при жизни от неё исходило тепло и уют, она иногда приводила его в храм, на службе её лицо умилялось, а по щекам текли слёзы. Женя не понимал источник этих эмоций, но в тоже время его сердце наполнялось радостью. Заметив на стене несколько старых, выцветших фотографий, он подошёл ближе, на одной из них была изображена молодая семейная пара с маленьким сыном, а на других только одна женщина с уже подросшим мальчиком. Зевнув, Женя подошёл к окну, стояла ясная морозная ночь, он никогда в жизни не видел столько звёзд как сейчас, млечный путь, как одно сплошное сияющие море, медленно проплывал над горизонтом.

«Ищи, твоя сила рядом», – снова в его голове прозвучал тот же голос что и у леса.

Женя вздрогнул и осмотрелся по сторонам, он ощутил непреодолимое желание сорвать доску с подоконника, положив на неё руки он попытался её сдвинуть, к его удивлению, доска легко отъехала вниз, а под ней находился небольшой тайник. Осмотрев его, Женя нашел в глубине только маленький, чёрный, каменный шарик, величиной с пяти рублёвую монету. На нём со всех сторон были выцарапаны какие-то неизвестные знаки, подержав немного его в руке он спрятал шарик в карман и задвинул доску обратно. Посмотрев ещё немного на звёзды, Женя лёг в кровать и прижавшись к отцу заснул.

Глава 2: Спасение

Сухие дрова прогорели очень быстро и изба начала остывать, под утро Лиза стала сильно кашлять, у ней был хронический ринит, а так как капли для носа остались в машине она надышалась холодного воздуха и простудила горло. Кашель разбудил Аллу, проснувшись она ощутила внутри мышц неприятную, ноющую боль, сев на край кровати она посмотрела на наручные часы Лизы, а потом в окно, несмотря на десять часов утра было ещё темно, в Урте сейчас стояли короткие зимние дни, солнце, восходило не раньше одиннадцати часов утра, а заходило около трёх часов дня. От дыма у неё во рту стоял неприятный привкус и хотелось пить, не придумав ничего лучше Алла открыла дверь и набрав снега прямо с порога принялась его жадно есть на ходу.

– Ты что делаешь, снег есть нельзя, у тебя начнётся гипотермия, сейчас разожгу огонь и растоплю воду, – сказал Илья с трудом приподнимаясь с кровати.

Но она продолжала молча есть снег, смотря стеклянными глазами в пустоту.

Нога горела огнём, и он не мог даже ей коснуться пола, Илью охватило отчаяние: «А что, если гангрена, они все погибнут без меня за считанные часы», – в страхе подумал он и по его телу пробежала холодная дрожь.

На улице с середины ночи начался сильный снегопад, а ледяной северный ветер с моря стал ещё сильнее.

Температура в избе стала стремительно падать: – Жень проснись, нам надо с тобой найти дрова, – сказал Илья, тормоша мальчика за руку.

– А, да, сейчас, – бурчал он спросонья не понимая, что происходит.

Наконец Женя встал и спрыгнув с кровати пошёл к печке.

– Посмотри там за печкой, или под ней.

Женя облазил всю печку, но ничего найти так и не смог.

– Хорошо, тогда придётся взять несколько досок с пола, – сказал Илья, раскладывая свой инструмент в небольшой топорик.

Осторожно опустившись на колени, он начал рубить доски, но они были сделаны из мореного дуба и через несколько минут лезвие топорика отлетело в сторону, инструмент был безвозвратно сломан.

– Ублюдки, для кого они это делают, ведь от этого зависит жизнь! – в ярости закричал он, кидая остатки инструмента на пол.

– Папа, папа успокойся, всё будет хорошо! – чуть не плача закричал Женя, подбегая к отцу.

Илья обнял сына и впервые в своей взрослой жизни ощутил, что начинает плакать, вчерашние иллюзии исчезли в одно мгновение и он полностью осознал бедственность их положения.

В этот момент в дверь постучали два раза, все замерли и молча посмотрели на дверь.

Затем она открылась и внутрь зашла большая заснеженная фигура Егора Тимофеевича.

– Доброе утро, я давеча видел, что вы в этот дом ушли и в ночь не стал вас беспокоить, – сказал он спокойным, добродушным голосом. – Я же предупреждал вас, что беда будет, ну да ладно, что теперь об этом вспоминать, главное, что все живы, здоровы.

– У нас папа ранен, – ответил Женя и расплакался.

– Ну, ну малец успокойся, – ответил дедушка, подойдя поближе, потрепав мальчика по голове. – Что с вами? – спросил он, поднимая Илью под мышки словно пушинку.

– Нога, – прохрипел тот от боли.

– Ну ничего, ничего, справим, – ответил дедушка, обнимая Илью за плечи и идя вместе с ним к выходу.

На улице стоял Черноух, высокий ретивый конь, запряженный в широкие сани. Положа Илью в сани, Егор Тимофеевич рассадил аккуратно всю остальную семью, бережно укрыв их овечьим шкурами.

– Торопиться надо, буран идёт, сильный будет, не выбраться потом, – сказал он, беря удила в руки. – Но, но Черноух, сегодня, дорогой мой коник, тебя потрудится немного придётся.

Конь, взбрыкнув неспешно поехал по дороге, которую стремительно заметал снег. Такой снежной бури Женя никогда не видел, снег скрывал даже фигуру коня, и он не понимал, как тот вслепую продолжает их вести. Только через сорок минут они подъехали к дому, ночной сумрак потихоньку расползался по небу, но из-за плотного снега и сильного ветра видимость не становилась лучше.

– Ай молодец, спасибо тебе! – сказал Егор Тимофеевич, спрыгивая вниз и угощая коня кусочками сахара, гладя при этом его по холке.

Положив на себя руку Ильи, он осторожно помог ему спуститься, Алла подхватила мужа с другой стороны, и они медленно отвели его в дом.

– Ох батюшки, он ранил вас! – сложив руки на груди вскрикнула Прасковья Авдотьевна.

– Нет, иди достань мазь, – ответил дедушка. – Мы вас на втором этаже поселим, там тепло, просторно, я уж вам на скоро руку одну большую кровать на всех сделал, – сказал он, заворачивая к лестнице, расположенной сразу слева от входа.

– А вы пока здесь посидите, чаю с пирогом попейте, – обнимая ребятишек сказала бабушка.

– Спасибо большое, – шмыгая носом ответил Женя, усаживаясь перед самоваром. Лиза молча села, прижимая к себе Фоську, который пригревшись крепко спал и посмотрела на картины.

Бабушка открыла кран и стала наливать кипяток в кружку: – Нравится, да у нас здесь раньше много народу жило-то, а сейчас только мы с дедом, да Семён, вот тебе и вся деревня.

– Вы сами рисовали, какие странные краски, – тихо ответила Лиза, закрывая рот от сильного кашля.

– А ты смотрю простыла вся, ничего, сейчас полечим тебя, – ответила бабушка, ставя кружки с чаем перед детьми. – Давно я рисовала, краски-то мне давал дед Кузьма, он тоже рисовал маленько.

– Вы учились? Работа хорошая, насыщенная! – отпевая глоток чая сказала Лиза.

– Да нет, что ты, кто нас учил-то, жил у нас дьякон один, так он только читать и писать научил немного и всё. Кушайте, кушайте, не стесняйтесь, еды много у нас, – смеясь сказала бабушка, подвигая к детям брусничный пирог.

– Спасибо, – ответили Лиза с Женей.

– На здоровье, кушайте, – ответила бабушка и взяв в руки из комода стеклянную банку с мазью пошла на вверх.

На втором этаже располагалась просторная мансарда с выходом на небольшой балкон, который смастерил Егор Тимофеевич, здесь они с бабушкой любили вечерами пить чай и любоваться на звёзды. Вдоль стены стояла здоровенная кровать, сбитая из досок, размером четыре на два метра, покрытая сверху несколькими слоями овечьих шкур. В место подушек на ней лежали четыре холщовых мешочка с сеном, так как других постельных принадлежностей в доме не было.

Уложив Илью на край, Егор Тимофеевич внимательно осмотрел рану: – Слава Богу, ничего серьёзного нет! – тяжело выдохнув, сказал он. – А то помощь ни как сюда доехать не сможет, да куда там, к вечеру навалит так, что из избы не выйдешь.

– Спасибо вам большое за спасение, а мы даже вам не представились, я Алла, а это мой супруг Илья, – вытирая нависшие слёзы сказала Алла, стараясь улыбнуться.

– Князья мы что ли, нам представляться, ну да будем знакомы, я Егор Тимофеевич, а это моя половинка, Прасковья Авдотьевна, – с улыбкой ответил он, показывая рукой на поднявшуюся к ним супругу.

Взяв стеклянную банку с вязкой зелёной жидкостью, дедушка, открыв её стал потихоньку втирать содержимое в больную ногу, Илья сморщился от боли, ему инстинктивно хотелось вырвать ногу.

– Потерпи немного, к вечеру станет получше, – ответил он, продолжая втирать мазь.

– Жар у него сильный Егорушка, куда уж к вечеру, – сказала бабушка, приложив руку ко лбу Ильи. – Пойду отвар сделаю, сбить жар-то надо.

– Мне вам помочь? – спросила Алла с потерянным видом.

– Пойдем, пойдем, чаю выпьешь, он всё равно сейчас заснёт, – с улыбкой ответила бабушка, беря её под руку.

Внизу их приветственным лаем встретил подбегающий Фоська.

– Ой, як дивный зверь, щеночек что ли? – улыбаясь спросила бабушка.

– Нет, порода такая маленькая, – с улыбкой ответила Алла.

– Ох чуден зверь, тебя ж такого махонького и ястреб унесёт, – произнесла бабушка, поглаживая пса по спинке. – А мы уж собак давно не держим, на кой они нам, сторожить-то нечего, да и медведей боятся они шибко, вот и остались у нас только Манька с Васькой, вона лежат на печке.

Лиза с Женей встали и посмотрели на печку, на ней в глубине лежали два пушистых кулёчка, Манька маленькая, серая, дымчатая, пушистая кошечка и Васька крупный набитной котик, с длинной густой шерстью тигрового с серым окраса.

– Вы куртки-то снимайте, у нас жарко, да полезайте на печку, ох и уютно там, места много, – сказала бабушка, помогая Жене снять куртку.

Мальчик сразу быстро взобрался вверх по небольшой деревянной лесенке из четырёх ступенек. Сверху на печи лежал соломенный матрац, покрытый покрывалом и два мешочка с сеном, места действительно было много, там могли спокойно во весь рост лежать два взрослых человека. От печи шло приятное, не обжигающие тепло, Женя погладил кошек по очереди и они, потягивая лапки стали громко урчать. Мальчик лёг рядом с ними, здесь ему было необычайно уютно, и он посмотрел сверху в окно на сильную метель.

– Ну а ты чего, полезай, там хорошо, как раз простуда твоя пройдет.

Лиза, смущённо пожав плечами подошла к печке и попробовала залезть, Женя ей сверху протянул руку, помогая взобраться.

– Спасибо, – тихо сказала она, поглаживая Маньку.

– Дочка, ты тоже поди простудилась сильно, трясёт тебя всю? – спросила бабушка, усаживая Аллу за стол и наливая ей чай.

– Нет, нет, это просто нервы, наверное, – ответила она, беря трясущимися руками чашку.

Ей хотелось кричать от нарастающей тупой боли и невообразимой внутренней пустоты, но она изо-всех сил старалась сохранить самообладание.

– Ну ничего, не переживай так, всё обошлось и слава Богу, а остальное это дело наживное, – с улыбкой сказала бабушка, отрезая пирог.

Вскоре дети пригрелись и уснули, во сне Лиза почти перестала кашлять, а Женя нежился в полусне наслаждаясь теплом печки и присутствием сестры, он даже не мог вспомнить, когда они последний раз вот так запросто лежали вместе.

– Спасибо вам, я пойду тоже немножко полежу, – сказала Алла, вставая из-за стола.

– Да на здоровье, иди конечно, отдохни, – ответила бабушка, с тревогой смотря как Аллу шатает в разные стороны.

Илья крепко спал, укрытый овечьей шкурой, Алла легла на дальнем краю кровати поджав под себя ноги и обхватив их руками. Сейчас её пронзал невыносимый холод, она укрылась с головой шкурой и погрузилась в тревожный, болезненный сон. Алла проснулась через час от сильного жара, скинув с себя шкуру, она, тяжело дыша села на краю кровати и вытирая рукой пот со лба тихо заплакала. Алла чувствовала себя загнанной в угол, из которого нет выхода, а стены вокруг словно начинали сжиматься, лишая её воздуха. Услышав шаги по лестнице, она быстро вытерла рукавом слёзы и встала с кровати.

– Спит, это хорошо, а ты чего, ни как сон не берёт? – тихим шёпот произнесла бабушка. – Ну пошли тогда, поговорим маленько, а то у меня за тебя душа почему-то болит шибко, – сказала она, обнимая рукой Аллу и уводя её с собою вниз.

На лестнице Алла обхватила бабушку и уткнувшись ей головой в грудь зарыдала.

– Вот и хорошо, поплачь дочка, поплачь, слёзы боль с собою уносят, – тихо ответила бабушка, поглаживая Аллу по голове.

– Простите меня, я просто не знаю куда себя деть! – сказала Алла немного успокоившись.

– Ничего, это пройдёт, пойдём лучше картошку почистим, а то обед уже скоро, – с улыбкой ответила бабушка.

Они сели за стол, перед большим тазом картошки, бабушка брала одну картошку за другой и быстро чистила ножом, а у Аллы сильно тряслись руки, она взяла одну картошку и осторожно стала чистить, боясь порезаться, но вскоре после десятка картошек моторика рук стала лучше и дело пошло быстрее. Отвлекшись от боли, Алла ощутила, как немного улучшилось настроение, и она посмотрела на осенний пейзаж на картине.

– Люблю осень, самая красивая пора, любимое время года моей мамы, – тихо, с улыбкой произнесла она.

– Осень, это да, ты ещё нашей красоты тут не видала, бывало смотрю на горы, а внизу деревья и каких оттенков только на них нету, эх красота! – мечтательным голосом ответила бабушка, смотря на свою картину. – Так, всё хватит, это у нас заготовка с тобою на вечернее пюре пойдет, а остальное в кожуре запечём, – произнесла она, наполняя чугунок картошкой.

Алла положила последнею картошку в таз, слова бабушки, продолжавшей вести с ней незатейливую беседу, звучали в её голове неразборчивым гулом. Она всё больше отрешалась от реальности, погружаясь в наполненные тревогой и страхом мысли, Алла пыталась найти среди них свой уютный мир, в котором она пряталась долгие годы от пожирающей пустоты. Алла ощутила её ещё в юности, когда жила в особняке своих родителей, где любое её желание и каприз сразу исполнялись, но вещи не могли заполнить пустоту, в семье не было любви, холодные, колкие разговоры и ссоры родителей сильно удручали её, заставляя искать внимание за пределами дома. Так она начала строить свой иллюзорный мир, погружаясь всё больше в ночную жизнь, наполненную бесконечным весельем, электронной музыкой, алкоголем и наркотиками. Спасаясь от пустоты, Алла окружала себя множеством друзей, оказавшимися на самом деле такими же пустыми людьми, как и она. Пытаясь перенять их мнимую радость, она всё больше убегала от реальности и именно в этом чарующем мире Алла однажды встретила Илью, сразу создавая в своём сознании образ совершенно другого человека. После свадьбы она некоторое время пребывала в эйфории, в ожидании рождения первенца с энтузиазмом занимаясь обустройством только что купленного дома, вместе с просторным садом, но с рождением Лизы, Алла начала ощущать тоску, Ильи целыми днями не было дома, одиночество и бесконечные домашние дела стали её сильно раздражать, а от услуг няни она отказалась, стараясь отдать своему ребёнку как можно больше любви, которой ей самой так не хватало в детстве. Однако годы, прожитые в постоянном поиске кайфа, новых эмоций и наслаждений развили внутри Аллы сильнейший эгоизм, в какой-то момент она поняла, что в ней самой нет любви и снова безумно хочется ощутить драйв ночной жизни. Так в жизни Лизы и потом Жени стали появляться няни, а Аллу опять начала затягивать клубная жизнь, но в её мире семья продолжала оставалась идеальной, любящей и она не замечала, как муж и дети отдаляются друг от друга, становясь чужими людьми, живущими под одной крышей. Теперь же внутри сознания была только чёрная бездонная пропасть, приносившая ей невыносимые душевные муки, заглушающие даже физическую боль. Сознание Аллы отказывалось принять, что её прежняя жизнь существовала только внутри неё и она изо всех сил противилась этому, пытаясь отгородиться словно щитом, радостными моментами из прошлого, доставая их один за другим из памяти, но они тут же растворялись в пустоте. Алла неотрывно смотрела в пол, её взгляд терялся в далёком прошлом, когда отец гулял с ней на плечах посреди заливного луга с морем одуванчиков, а мама, задорно смеясь срывала цветы, сдувая на неё пушистые семена, в этом воспоминании Алла нашла немного душевного умиротворения. Положив голову на руки у края стола, она заснула тревожным сном, ей снилась заснеженная дорога, затерянная среди леса, Алла бежала по ней с Женей на руках, а позади её преследовала сама темнота, из которой доносился жуткий, неразборчивый голос, в котором смешался рёв дикого зверя и человеческий крик.

– Клади по больше сметаны, так вкуснее, – внезапно раздался голос Прасковьи Авдотьевны, пробудивший Аллу от сна.

Подняв голову, она увидела, как бабушка поставила перед ней большую, глиняную тарелку щей, а следом глубокую миску сметаны, кроме этого, на столе уже стояли чугунок картошки, горшок щей и только что испечённый каравай хлеба, наполнивший комнату приятным, кисло-сладким ароматом ржаной муки.

– Спасибо, но я не хочу есть, – смущённо улыбаясь ответила Алла.

– Ты что, нельзя так, тебе обязательно надо покушать, а то так и будешь хворать, – заботливым голосом ответила бабушка и подойдя к столу положила Алле в тарелку несколько ложек сметаны.

– Ой, вы что, я столько не съем! – смеясь сказала Алла, которая уже несколько лет не употребляла в пищу молочных продуктов, постоянно контролируя свой вес.

– Надо дочка, надо, съешь, – сказала бабушка, протягивая Алле только что отрезанную горбушку хлеба.

– Хорошо, – с улыбкой ответила Алла, одобрительно кивнув головой, смущаясь всё сильнее настойчивой заботой бабушки.

Размешав ложкой сметану, она осторожно попробовала щи, вкус был остро-сладковатый, очень насыщенный и Алла с аппетитом начала есть.

Женя открыл глаза, снизу поднимался такой густой аромат приготовленной пищи, что он сразу спустился вниз. Он рос очень аппетитным мальчиком, но его всегда ограничивали в еде, заставляя есть в основном гречку, брокколи, салаты и отварную рыбу с курицей, что он очень не любил и старался всегда стащить из холодильника что ни будь вкусное, или наестся до отвала чипсов по пути со школы домой.

– А я было уже кликать вас хотела, давай скорее садись кушать, а что сестрёнка, чай спит ещё?

– Вроде да, Лиза пошли есть! – сладко потягиваясь крикнул Женя.

Вскоре все кроме Ильи сидели за столом, его будить не стали, посчитав что сейчас для него сон гораздо важнее.

Лиза с интересом чистила кожуру с картошки, никогда прежде не пробовав её в таком виде, но откусив кусочек очень удивилась приятному вкусу.

– Скажите, а сюда приезжает какой-либо транспорт? – с надеждой в голосе спросила Алла.

– Нет дочка, до весны ничего будет, если бы снег с ноября пошёл как обычно, вам бы сюда никакой трактор ни помог приехать, но январь уже даёт жару, поглядите как сыпет-то, – сказал Егор Тимофеевич, смотря в окно.

– Спасибо, – сказала Лиза, вставая из-за стола.

– Ты ж ничего не поела толком-то, – расстроенным голосом произнесла ей вслед бабушка.

У Лизе всё кипело внутри, она сжала свои эмоции, ей было страшно даже представить насколько она отстанет в школе и лишиться статуса одной из лучших учениц класса.

После еды Алле стало немного лучше, но ей всё равно было тяжело находиться среди людей, сейчас для неё любой звук резал слух и даже слабый свет лучины больно давил на глаза, больше всего ей хотелось свернуться калачиком и спрятаться, где ни будь в темноте от посторонних глаз. Поблагодарив за обед, она пошла на вверх и легла рядом с мужем.

Только для Жени всё происходящее было настоящим приключением, он ощущал в этом месте необъяснимую таинственность и был полон решимости разгадать эти странные загадки.

– Дедушка, а кто там живёт в лесу? – наконец спросил он, набравшись храбрости.

Егор Тимофеевич посмотрел на свою супругу, а потом на мальчика: – Ты на медведя сильно не серчай, вы своим ярким светом его сами разозлили, – ответил он тяжело вздыхая.

– А люди не живут в лесу?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Мне просто показалось я там слышал голос.

– Голос? В лесу много звуков-то разных, послышалось тебе, наверное, – ответил дедушка, вставая из-за стола.

– Странно, но я слышал его, как далёкое эхо, – ответил Женя, разводя руками.

Егор Тимофеевич ничего не ответил, он посмотрел на супругу, в его взгляде ощущалась сильная обеспокоенность.

– Пойду, дров ещё принесу, а то в ночь сильный мороз ударит.

– А можно я помогу вам? – спросил Женя, вскакивая из-за стола.

– Вот это молодец, ты только не тревожь его особо вопросами-то, – с улыбкой сказала бабушка, при этом её лицо покраснело.

– Хорошо, не буду, – радостно ответил мальчик, одевая куртку.

Справа от входной двери располагалась ещё одна дверь, она вела в несколько помещений, в самом первом располагался хлев, где жили корова по кличке Рыжая и конь Черноух, в другом располагался курятник с двумя десятками кур, в третьем сарай с дровами, а в последнем находилась небольшая столярная мастерская Егора Тимофеевича.

Дедушка взял керосиновую лампу, висящую около двери, зажёг её лучинкой из печки и зашёл в дверь.

– Как здесь темно, тут нет окошек? – спросил Женя, держа дедушку за рукав чтобы не потеряться.

– Есть, а как же, просто зимой закрываем их чтобы скотине теплее было.

Войдя в хлев, Женя сразу услышал приветственное мычание, доносившееся с левой стороны и в свете керосинки увидел корову ярко-коричневой окраской, а чуть по дальше стоял конь.

Дедушка подошёл к корове и положил ещё сена в кормушку: – Ну как ты тут не мерзнешь? – спросил он, поглаживая её по спине.

Она, подняв голову, громко замычала: – Ну понятно, – засмеялся дедушка.

– Она что-то сказала? – удивлённым голосом спросил Женя.

– Конечно, жалуется, что прохладно, вечером принесу сюда ведро с углями, она-то у нас барышня мерзлявая, бывало в сильные морозы Прасковья ей тужурку вешала из одеял, – смеясь ответил он. – А вот Черноух у нас малый терпеливый, ему хоть жара, хоть мороз, всё ни почем, – произнёс он, поглаживая коня по гриве и докладывая ему ещё сена.

Затем дедушка зашёл в другую дверь, там по стенам на жердочках спали куры, для Жени это был настоящий поход в зоопарк, так близко он никогда не видел ни лошадей, ни коров, ни куриц. После курятника они пошли в сарай, он был весь до самого потолка завален дровами.

– Ну помогай, раз хотел, сколько унести-то сможешь? – улыбаясь спросил дедушка.

– Да, я сам наберу, – ответил Женя и стал поднимать дрова.

– Смотри, по силам только.

Набрав дров, они пришли обратно в избу, Женя с гордостью положил свои двенадцать поленьев рядом с печкой.

– Ты смотри молодец какой, помощник в семье растёт, – с улыбкой произнесла бабушка, смотря на Женю.

– Ну чего вся скисла-то, ты о красках давеча спрашивала, тоже рисуешь маленько? – спросила бабушка, подойдя к стоящей у окна девочке.

– Да, тоже немного рисую, – с улыбкой ответила Лиза.

– А ты знаешь у меня есть бумага-то и карандаши с красками, я когда в больницу ездила в город лет десять назад прикупила себе, думала снова порисую, но так и бросила всё, старость, всякого желания всё меньше, – сказала бабушка, открывая комод.

Она убрала со стола и разложила на нём листы бумаги, карандаши, краски и целый набор кисточек.

– Ну давай, нарисуй что ни будь, я вот из головы не умею рисовать, смотреть мне надо.

Лиза села за стол и взяв черный карандаш стала рисовать набросок леса на плато.

– Ой, ты смотри, по-учёному всё делаешь, дед, ты глянь, прямо наш лес выходит!

– Молодец, Прасковья тоже хорошо рисовала в молодости, картины как живые у неё выходили-то, – с улыбкой ответил дедушка, поглаживая Лизу по спине.

Ей стало очень приятно и она немного покраснела, Лиза очень давно, с раннего детства не получала похвал со стороны отца, здесь же, находясь в этом доме, девочка не чувствовала себя чужой, между людьми не было барьеров и других надуманных сложностей, они радовались, жили и говорили с открытым сердцем.

Вечер наступил незаметно, в избе сразу резко потемнело, бабушка зажгла дополнительные лучины на столе и комоде, она меняла их через каждые десять минут. Они горели с ели слышным потрескиванием, наполняя воздух приятным хвойным дымом, время от времени с них падали вниз маленькие угольки, быстро затухающие на специальных подставках с песком.

Егор Тимофеевич поднялся на вверх и снова осмотрел ногу Ильи, взяв с полки мазь, он аккуратно помазал лодыжку тонким слоем.

– Спасибо вам, давайте я сама буду ему мазать, – сказала Алла, приподнявшись на кровати.

– Добро, мажь через каждые три часа, если сможешь и ночью тоже. А ты дочка, я смотрю, тоже не здорова, лихорадит тебя, – сказал Егор Тимофеевич, смотря на покрытое сильной испариной лицо Аллы. – Ты лучше не лежи, двигайся больше, эту болячку с потом надо из тела выгонять, – произнёс он, вставая с кровати.

– Хорошо, – опустив ноги вниз ответила Алла, её трясло и пробивал сильный озноб, который потом сменял жар. Она с трудом понимала, где находиться, сердце бешено билось в груди, перед её глазами снова и снова прокручивался эпизод из последней съёмки. Закрыв глаза, Алла прикрыла ладонями рук уши и согнувшись, уткнулась локтями в колени, посидев в таком положении несколько минут, она опять легла на кровать, у неё никак не получалось погрузиться в нормальный сон, но в лежачем положении боль становилась немного слабее.

Лиза почти закончила свой набросок, на нём было изображено плато, покрытое ковром из пушистой травы и усыпанное цветами, а рядом стоял лес, освещённый багровыми тонами восходящего солнца. Процесс рисования всегда сильно увлекал её, а сейчас ей особенно сильно хотелось отстраниться от окружающей реальности и полностью раствориться в своём рисунке.

Женя с интересом смотрел за движениями карандаша, но вскоре его монотонное шуршание стало усыплять, опустив голову на руки он заснул и даже не почувствовал, как дедушка аккуратно перенёс его в свою кровать.

Илья, сморщившись от боли открыл глаза, переворачиваясь набок он случайно задел больную ногу и боль пронеслась молнией через всё тело. В комнате было очень темно, только со стороны лестницы на стенах играли тусклые всполохи света от лучин.

«Надо проверить связь», – сразу пронеслась у него первая мысль и он судорожно стал искать смартфон в кармане брюк. Достав смартфон, он быстро нажал кнопку включения и с надеждой стал смотреть на загружающийся экран, но отсутствие связи и уровень заряда в десять процентов быстро вернули его в суровую реальность.

Выключив его, он закрыл глаза: «Этого просто не может быть, как это могло случиться со мной», – в отчаянии думал он, осознавая, что всем его планам пришёл конец.

Опираясь на руки, он попытался сесть и в этот момент заметил свою супругу, одиноко лежащую на другом конце кровати. Посветив экраном смартфона, Илья увидел скрученное болью тело и сразу понял, что у Аллы ломка, в этот момент его сердце сжалось от сострадания и осознания своей вины в её боли. Подползя к ней, он посмотрел на её бледное, осунувшееся лицо, сразу вспомнив их первое знакомство в ночном клубе, тогда Алла сияла обворожительной улыбкой, в тот вечер она казалось ему самым жизнерадостным человеком на свете. А сейчас он видел в ней маленький сгоревший уголек, на его глазах навернулись слёзы, Илья лёг рядом и осторожно обнял её рукой. Следуя бешенному ритму жизни, он не заметил, как растерял любовь и уже забыл, что вначале они с Аллой мечтали о маленьком домике, расположенном далеко от городской суеты, радостных детях, бегающих по лужайке и небольшом семейном бизнесе, где деньги бы играли последнюю роль.

– Милый, нам ещё долго ехать? – внезапно судорожным голосом произнесла Алла, открыв глаза.

– Успокойся, мы уже давно приехали, – с улыбкой ответил Илья, поглаживая её по волосам.

Она резко вскочила на край кровати прикрывая рукой рот, её охватил сильный рвотный позыв, но через несколько секунд ей стало лучше и Алла легла обратно.

– Я пойду принесу тебе воды, – сказал Илья, сползая ногами на пол.

– Нет, подожди, мне уже лучше, – ответила она, останавливая его рукой.

– Хорошо, но мне всё равно нужно спуститься в туалет, – сказал Илья, пытаясь встать на ноги, но резкая боль усадила его обратно на кровать.

– Давай помогу, – произнесла Алла, подхватывая мужа под руку.

Женя проспал весь день, уже было около девяти часов вечера, когда его снова разбудил вкусный запах еды, на этот раз картофельного пюре и солёных огурцов, он открыл глаза и обнаружил себя лежащим на большой кровати рядом с печкой. Вокруг стола суетилась бабушка, расставляя тарелки, ей помогла Лиза, аккуратно кладя на стол ложки.

– Садись мой золотой, ты хорошо поспал, вот покушай картошечку пока горячая, – с улыбкой, заботливым голосом сказала бабушка. – И ты тоже садись, моя маленькая помощница, – произнесла она ласковым голосом, поглаживая Лизу по голове.

– Хорошо, только руки помою, – ответила девочка, бросив укоризненный взгляд на руки брата, который уже успел схватить огурец.

– А где дедушка? – спросил Женя сквозь набитый рот, хрустя солёным огурцом.

– Да на охоту ушёл, он через день постоянно ходит, – с растерянным видом ответила бабушка.

– Как же он смог уйти в такую погоду? – с непонимающим видом спросил Женя, смотря в окно, почти заваленное снегом до самого верха.

– Он-то везде у меня пройдёт, – засмеялась бабушка, пытаясь скрыть своё смущение от расспросов. Пойду пирог принесу, доесть его сегодня надо, а то испортится.

– Женя, прекрати свои вопросы! – еле слышным голосом цыкнула на него Лиза.

Сверху послышались шаги и сильный грохот, это Илья спускался вниз, прыгая на одной ноге, держась рукой за Аллу.

– Ой, куда же вы, я еду-то вам на вверх собиралась принести! – закричала бабушка, подбегая к ним.

– Спасибо, но мне в туалет нужно, – смущаясь ответил Илья.

– Женя, золотце, иди покажи папе пожалуйста, где туалет, – сказала бабушка.

Мальчик сразу подбежал вперёд и помог открыть дверь, импровизированный зимний вариант туалета, или простое ведро стояло сразу в хлеву и каждые несколько часов кому-то было нужно выносить его на улицу.

После Прасковья Авдотьевна усадила Илью с Аллой за стол, а сама пошла в хлев кормить скотину. Илья посмотрел на детей, Лиза, нахмурив брови демонстративно отвернулась от него в сторону, а Женя, чувствуя напряжённую атмосферу, низко склонил голову над тарелкой, доедая остатки пюре. Аллу продолжало мутить и она не стала есть, отпив несколько глотков травяного чая она встала и начала собирать посуду, чтобы хоть немного отвлечься от невыносимой ломоты, выворачивающей каждый сустав.

В тоже время Алла заметила, что сознание стало по не многу проясняться, она уже отчётливо понимала, где находиться и это обнадёживало её. Лиза молча встала из-за стола и стала помогать маме, Алла улыбнулась, они с дочерью давно жили разными жизнями, пересекаясь лишь иногда во время каких-либо торжественных мероприятий, а в остальное же время они были просто соседями по дому.

– Послушайте, я понимаю, что вы вините меня, поверьте я сам знаю, что виноват, но я обещаю, что всё исправлю, – тихим голосом произнёс Илья, смотря на Аллу с Лизой.

– Успокойся Илюша, лучше поешь, – ответила Алла, неся посуду к железной мойке с умывальником, расположенной около входа в хлев.

– Папа, а как твоя нога? – участливым голосом спросил Женя, который ни в чём не винил отца и не понимал негативного отношения со стороны Лизы.

– Уже лучше, – ответил Илья, проглатывая первую ложку пюре и сразу ощущая в себе сильный голод.

– Дочка, не надо, иди отдохни лучше, – с болью в голосе произнесла бабушка, выходя из хлева.

– Да мы уже почти закончили, – с улыбкой ответила Алла, передавая Лизе, чистую тарелку, которую девочка, вытерев сухим полотенцем, сразу поставила на полку.

– Ну молодцы, спасибо!

– Не за что, – смущённым голосом ответила Лиза.

– А вам я сейчас отвар заварю хороший, от воспаления, а то так нога долга заживать будет, – сказала бабушка, смотря на Илью.

– Спасибо, – ответил он, отставляя тарелку, после еды Илья почувствовал прилив сил и у него сразу улучшилось настроение.

– Ну как тут бедолага, скучаешь небось по своим играм? – спросил он, смотря с улыбкой на Женю.

– Да, есть немного, ну здесь тоже интересно, – покраснев, кивнул головой мальчик.

– Эх, попали бы вы к нам сюда летом, кока здесь красота-то и воля, это сейчас мы сидим, как мышки в норке, – глубоко вздохнув сказала бабушка, заваривая кипятком травяной отвар. – Вот сынок, выпей, тебе враз лучше станет.

– Спасибо большое! – смущённый такой заботой ответил Илья, отпивая глоток из кружки.

В сидячем положении нога стала болеть сильнее и он, приподняв её положил на здоровую, но это не принесло облегчения, и Илья решил пойти прилечь на вверх.

– Жек, поможешь? – спросил он, вставая на одной ноге со стула.

– Конечно папа, – ответил мальчик и быстро подбежав к отцу обхватил его за талию.

– Давай те я вам помогу, – с улыбкой произнесла Алла, смотря на с трудом двигающегося Илью.

– Спасибо, – ответил он, с облегчением ложась на кровать. – Я знаю тебе сейчас тоже очень тяжело, прости меня, я не должен был потворствовать твоей привычке, нам уже давно нужно было обратиться за помощью, – сказал Илья, смотря на Аллу.

– Прекрати, – резко, со злостью ответила Алла, бросая взгляд на Женю и побежала обратно вниз.

– Алла, подожди!

Услышав недовольный тон мамы, Женя сразу отошёл к окну, делая вид что не слышит их разговора, родители обычно всегда ругались за закрытыми дверями, а потом не разговаривали друг с другом неделями. Больше всего он боялся, что его втянуть в их скандал, как это было однажды, где каждый из них указывал другому на недостатки в воспитании ребёнка, ни плачь Жени, ни его просьбы остановиться, не оказывали на них никакого влияния, они продолжали ругаться и швырять мебель. После этого Женя стал очень плаксивым, его бросало в плач от любых пустяков и после каждой такой истерики он долго не мог прийти в себя.

– Как там погода, всё метёт? – спросил Илья, старясь сделать вид, что в предыдущем разговоре не было ничего особенного. Он даже не думал, что Женя уже около года назад видел маму, употребляющею наркотики, но никому об этом рассказывать не стал, хотя Лиза, видя странное поведение Аллы, давно уже догадывалась об этом.

– Да, снега много, – начал говорить Женя и прервался, увидев за окном в нескольких метра от дома девятиметровый шест с обычной трёхлитровой банкой на конце, светившейся изнутри ярким зелёным светом. Сверху банки располагалась непонятная деревянная коробка с прикреплённой к ней до самого низа тонкой деревянной жердью. Шест стоял на небольшом трёхметровом холмике, придававшем ему дополнительную высоту, рядом с ним в пластах снега был выкопан узкий проход, уходивший дальше на плато, исчезающий из вида в снежной пурге.

Это крайне заинтересовало Женю, и он со всех ног бросился бежать.

– Ты куда, увидел что-то? – спросил Илья, удивлённый поведением сына.

–Нет, просто в туалет хочу, – ответил он скрываясь внизу.

Враньё было одной из отличительных черт Жени, он всегда боялся конфликта с кем-либо и предпочитал выкручиваться обманом, за это его недолюбливала Лиза и постоянно ругала мама.

– Можно мне сходить немножко погулять? – спросил он, возбуждённым голосом, спрыгивая с последней ступени.

– Женя, нет, там уже темно и метель какая сильная, – ответила мама, сидя за столом.

– Потерпи маленько, вот погода уляжется и завтра с тобою вместе погулять-то сходим, – сказала бабушка, закладывая дрова в печку.

– Хорошо, – недовольным голосом пробурчал Женя, садясь рядом с мамой.

Лиза в это время лежала на печке и не хотела ни с кем разговаривать, она продолжала злиться на отца за то, что он лишил её новогодних каникул и маму, которая даже не пыталась его отговорить, несмотря на её просьбы. Она очень хотела увидеться со своей лучшей подругой Сашей, которая несколько лет как переехала в другой город и приезжала обратно только на каникулы к бабушке с дедушкой. В обычные дни Лиза редко выходила из дома, а в новой школе она так и не смогла ни с кем подружиться, так как там учились дети очень богатых родителей, они были высокомерными, разбалованными, отстранёнными, а руководство школы только усиливало конкуренцию среди учеников, возвышая одних, принижая других, искусственно создавая напряженную, враждебную атмосферу.

– Хочешь со мною сегодня спать ложись, деда всё равно пока нету, а ты тёпленький такой, – смеясь сказала бабушка, хватая Женю за бок.

Он засмеялся и посмотрел на маму, та в ответ лишь улыбнулась и пожала плечами.

– Ложись, ложись, я сказок много знаю, ты таких в городе, небось, даже и не слыхивал.

– Мама, что с тобой? – спросил Женя, обнимая маму и смотря на её расстроенное лицо.

– Всё хорошо, голова просто не много болит, – еле сдерживая слёзы ответила она, целуя в лоб мальчика. – Иди ложись с бабушкой, мне кажется она расскажет тебе много интересного.

– Хорошо, спокойной ночи, – сказал он, вставая со стула.

– Спокойной ночи, – ответила Алла, идя умываться.

Дедушка оказался прав, чем больше она заставляла себя двигаться, тем меньше сосредотачивалась на боли, которая постепенно стала затихать, видимо организм начинал медленно выводить токсины из организма, но по мере отрезвления сознания, душевные боли становились сильнее, её поразило, что в Лизе, своей маленькой принцессе, она увидела злобу и отстранённость, на мгновение Алле показалось, что она сидит за столом с незнакомой ей девочкой.

– Женя вам точно не помешает, он у нас просто очень беспокойный и иногда долго не может заснуть? – спросила Алла, собираясь уже уходить на вверх.

– Не переживай дочка, сейчас начнём сказки ему сказывать, он сразу у меня уснёт как убитый.

– Хорошо, доброй ночи, – ответила Алла и стала подниматься по лестнице.

Бабушка умылась, переоделась в длинную ночную рубаху и стала читать про себя молитвы, стоя перед иконами. Женя тоже встал рядом, из молитв он помнил только «Отче наш» и «Богородицу», остальные, выученные вместе с прабабушкой, давно забылись.

– Молодец, молиться всегда нужно и утром, и вечером и перед делами, – сказала бабушка, ложась в кровать рядом с Женей.

– Ну, коку сказку тебе сказывать? – задорным голосом спросила она, смотря на мальчика.

– А можно сказку про медведя, – ответил он, хитро улыбнувшись.

– Иж какой, самую лучшую выбрал и самую горькую, – серьёзным голосом произнесла бабушка.

– Ну коли так слушай, давно это было, нас ещё с Егорушкой и на свете не было, в те года сильная засуха стояла, такая сильная, что кругом пожары бушевали, зверь из леса уходить начал, нечего охотникам добывать стало. Жил тогда в деревни Евсей, охотник один, деток у него было аж одиннадцать голов, а кормилец он один был, жена как год уже Богу представилась, вот ходил он по лесам до глубокой ночи, но даже белку словить не мог. Отчаялся он совсем, дал зарок себе из леса без добычи домой не вертаться и ушёл глубоко в леса, долго его не было, думали, что всё, погиб, наверное. А он гляди домой вернулся, с богатою пушниной и дичью, всё хорошо, да другой он стал, людей сторонился, руки никому не подавал, да глядел на всех с высока и в церквушку деревенскую ходить-то совсем перестал.

Женя внимательно слушал сказку стараясь не спать, но как это всегда бывает заснул в самом начале. Бабушка улыбнулась, погладив его по волосам, перекрестив себя, она наложила крест в воздухе на Егора Тимофеевича и легла спать.

Глава 3: Руна

Жене снилось что он идёт в темноте сквозь сильную метель, внезапно он спотыкается и из-за ветра никак не может подняться, он начинает ползти, пытаясь найти хоть какое ни будь укрытие.

Среди сугробов он находить странный, округлый вход: «Сюда, здесь безопасно», – донёсся изнутри мужской голос, в этот раз он был похож на голос обычного человека. Женя, не раздумывая вползает внутрь ледяной пещеры, в ней очень тихо и темно из глубины он слышит звук шагов, цокающих когтями об лёд, присмотревшись мальчик замечает два больших, изумрудно – зелёных глаза, медленно приближающихся к нему. Женя пытается вылезти наружу, но лёд очень скользкий и он скатывается обратно, мальчик оборачивается и видит перед собой огромную, волчью голову: «Я жду тебя, быстрее», – внезапно, громким голосом говорит волк, а затем начинает выть.

Женя резко вскочил на кровати, где-то вдалеке за окном был слышен волчий вой, он вздрогнул и спрятался под одеяло. Его охватило странно чувство, что там в темноте, среди снегов, его кто-то ждёт, сам не понимая почему, Женя осторожно сполз с кровати на пол чтобы не разбудить бабушку. В избе было очень темно, сквозь «вьюшку» печки пробивались тонюсенькие всполохи пламени, а на стене, почти не излучая свет, горела лампадка. Натянув брюки, он обулся и крадучись подошёл к двери, где рядом на стене висела куртка с шапкой, одевшись Женя осторожно сдвинул в сторону тяжёлую задвижку и открыв дверь незаметно прошмыгнул наружу, аккуратно прикрыв за собой дверь, он оказался в ледяном коридоре, слева и справа возвышались двухметровые стены из снега и льда, здесь почти не продувал ветер и было довольно уютно. Правая сторона перед домом, где ещё вчера проходила дорога была доверху завалена снегом, и Женя сразу пошёл по тропинке ведущей за дом. Ночь стояла тёмная и холодная, снег почти прекратился и время от времени в просветах облаков появлялась молодая луна, освещая бледным, серебряным светом Урту. Пока глаза не привыкли к темноте Женя шёл почти на ощупь касаясь рукой снежной стены, через несколько метров он увидел тот самый шест со светящейся банкой на конце. Подойдя ближе, Женя остановился и посмотрел вверх, свет был не очень ярким, но тем не менее хорошо подсвечивал уходящий вверх на плато проход. Его безудержно что-то манило в лес и он осторожно пошёл вперёд, время от времени оборачиваясь назад, Жене всё время казалось, что сейчас из темноты на него кто-то выпрыгнет, но несмотря на сильный страх им овладело сильнейшее любопытство.

Путь на плато занял у него чуть больше получаса, пройдя вперёд ещё триста метров он стал различать чёрную стену леса возвышавшуюся высоко над снегом. Женя сделал ещё несколько шагов и остановился, он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд из леса.

«Ищи нору среди веток», – прозвучал у него в голове голос из сна.

Дойдя до конца прохода, он осторожно выглянул за его край, до леса было ещё метров двести, снег на поляне перед лесом был словно укатан чем-то тяжёлым и кругом виднелись отпечатки огромных медвежьих лап.

Женя в страхе спрятался в проходе: «Быстрее, пока он на другом конце, ползи направо», – сказал голос, в этот раз он звучал более настойчиво и мальчик, доверившись ему выполз из прохода и пополз направо, через пять метров перед собой он увидел лежащие на снегу еловые ветки. Подползя ближе, он увидел между ними чёрный лаз в снегу и не раздумывая нырнул внутрь. Ход уходил в глубину почти на два метра, внутри было довольно просторно, так что Женя полз по нему свободно не касаясь стен. Примерно через триста метров ход стал подниматься вверх, поднявшись по нему Женя обнаружил что находиться в лесу, среди высоких пихт.

Между деревьев мелькнул силуэт человека и к нему вышел старый, худой мужчина, среднего роста, с длинными седыми волосами и короткой, заострённой бородой, на нём был одет грубо сшитый, истрёпанный тулуп из разных шкур животных. Головного убора у него не было, только кожаный, чёрный ремешок, повязанный поверх головы. У мужчины был тяжелый, пронзительный взгляд, его большие, голубые глаза, казались ещё больше и выразительней на фоне бледных, впалых щёк.

– Почему ты шёл так долго? – строгим, тихим голосом спросил он, подходя к Жени.

– Я, я, не знаю, мне было страшно, – запинаясь ответил мальчик отступая назад. – Это вы меня звали? – дрожащим голосом спросил он, продолжая пятиться назад.

– У нас нет времени на разговоры, мне велено тебя учить, где твоя руна?

– Какая руна, у меня ничего нет? – непонимающим голосом ответил Женя.

– Она у тебя в правом кармане, – ответил незнакомец, заложив руки за спину.

– Но у меня ничего нет, кроме этого камня, – задумчивым голосом ответил Женя, смотря на чёрный, круглый камень в своей руке.

– Это не камень, а могущественный инструмент, у тебя есть сила способная овладеть последней ступенью, поэтому тебя и выбрали, – сухим голосом ответил незнакомец, присаживаясь на поваленное дерево.

– Какой ступенью, кто выбрал? – пробормотал Женя, широко раскрыв глаза от удивления.

– Для тебя должно быть важно только одно, готов ты развивать свою силу или нет, если нет, то убирайся назад в свой жалкий мир, полный страданий и страха, – суровым голосом сказал незнакомец, сверля пристальным взглядом мальчика.

Женя не знал, что ответить, он подошёл к норе в снегу собираясь уйти, как вновь перед ним возникла сцена с избиением на полу, он старался спрятать это ранящее воспоминание как можно глубже в памяти, но кто-то снова вытаскивал его наружу, пробуждая в сердце мальчика сильную ярость. День за днём, без устали, зло читало человеческие сердца, ища в них уязвлённые места, а затем протыкало их раскалённой иглой гордыни, пытаясь таким образом подтолкнуть свою жертву к ещё более чёрным делам, чтобы в конце концов установить над ней полный контроль.

Женя остановился: – Я хочу обрести силу, – сказал он робким голосом.

– Что ты лопочешь себе под нос, скажи, как мужчина, – самодовольным голосом ответил незнакомец.

– Я хочу быть сильным, ясно теперь! – с яростью в голосе прокричал Женя, сжав кулаки.

– Так лучше, иди садись рядом, – кивнув головой ответил незнакомец, показывая рукой на бревно.

– Дай мне руну, – сказал он, протягивая руку.

Женя сев на бревно молча отдал камень.

– Это руна превращения, она наделяет человека способностями животного, но тот образ, который она сотворит, зависит от внутренней силы человека и его навыков, – сказал он, отдавая руну обратно Жене.

– Я что могу стать снежным барсом! – с восхищением вскрикнул мальчик.

– Я удивлюсь если вначале тебе удастся превратиться хотя бы в мышь, хахха, – разразился громким смехом незнакомец.

– Я смогу, что нужно сделать! – решительным голосом произнёс Женя, вскакивая на ноги.

– Сила у тебя может и есть, а вот страха тоже многовато, чтобы превращаться ты должен быть холодным как снег и спокойным как дерево.

– Я готов, – надув губы произнёс Женя.

– Это на самом деле просто, прокрутись три раза вокруг себя с руной в руке и произнеси: «ДЖАРОЙ САЛИ РОМУАНУ ИЛРАХ».

Незнакомец не успел ещё договорить, как Женя начал крутиться на месте и повторять за ним слова, но ничего не произошло.

– Хахха, ты так можешь крутиться всю ночь, а толку не будет, где твоя сосредоточенность, где желание, это тебе не игра.

– Ну и ладно, – со злостью крикнул Женя, подбегая к норе.

– Эй трусишка, если передумаешь я буду завтра ждать тебя здесь, но ты должен прийти в новом образе, – сказал незнакомец, вставая с бревна и уходя обратно в темноту.

– Я больше не приду, дурацкий, самодовольный старикашка, – бурчал Женя, ползя по норе еле сдерживая слёзы.

Подползя к выходу, он услышал громкое фырканье сверху, где-то рядом ходил медведь и от его тяжелых шагов падал снег с потолка норы. Женя спустился ниже и замер, через несколько

минут шаги стали удаляться, он осторожно выглянул сквозь ветки и увидел огромного белого медведя, идущего вдоль леса. Дождавшись, когда он отойдёт ещё немного, Женя по-пластунски вынырнул из норы и пополз быстро на животе к проходу.

Только он успел заползти в проход как раздался оглушительный рёв медведя, вскочив на ноги Женя вне себя от страха побежал прочь. Он остановился только у избы и тяжело дыша тихо прокрался в дом, раздевшись Женя, трясясь от страха спрятался под одеяло. Остаток ночи прошёл для него в мучительном, тревожном сне, он боялся высунуть голову из одеяла и обливаясь потом страдал от жары и духоты, а когда засыпал, то через некоторое время снова просыпался, судорожно вскакивая вглядывался в окно и по сторонам.

Наконец проснулась бабушка, хотя за окном ещё стояла непроглядная тьма, она, посмотрев на Женю стянула с него одеяло и провела рукой по волосам.

– Что не спишь-то, чего боишься? – тихо шёпотом спросила она.

Женя сделал вид что спит, а на самом деле он только сейчас смог расслабиться, ощутив приятное прикосновение сна. Прасковья Авдотьевна, встав перед иконами стала читать про себя утреннею молитву, сделав двенадцать земных поклонов она переоделась в свою домашнюю одежду и пошла в хлев доить корову и кормить скотину.

Выспавшись днём, Илья плохо спал, около двух ночи его разбудил протяжный волчий вой, решив посмотреть в окно он осторожно опустил больную ногу на пол, боли почти не было, ощупав лодыжку Илья обнаружил что припухлость спала и немного прихрамывая подошёл к окну. Он очень удивился, заметив светящуюся банку на шесте, а затем боковым зрением увидел, как среди снегов быстро мелькнул чей-то силуэт, от неожиданности Илья отпрянул от окна, но посмотрев ещё раз больше никого не увидел и пошёл спать дальше.

«Наверное это был Егор Тимофеевич», – подумал он и закрыл глаза, но заснуть так и не смог,

Илья ощущал внутри себя нарастающее давление, которое нагнетал он сам, думая, что подвёл всех, подписчиков, спонсоров, семью и перебирал в мыслях различные варианты, как быстрее выбраться из этой снежной ловушки. Услышав рано утром доносившиеся снизу звуки ходьбы и бренчания посуды Илья сразу слез с кровати и подойдя к лестнице, сделал несколько неуверенных шагов по ступеням вниз, обнаружив полное отсутствие боли в ноге он сильно обрадовался и сбежал вниз.

– Ох сынок, напугал ты меня, я думала, что-то случилось, – заохала бабушка, увидев Илью.

– Доброе утро, извините, всё хорошо, просто я услышал, что вы уже встали и решил спуститься, – с улыбкой произнёс Илья, садясь за стол.

– Смотрю, сынок, тебе получше стало.

– Да, спасибо вам огромное с Егором Тимофеевичем, за лечение, нога уже не болит.

– Слава Богу, я думала долго она будить тебя мучить! – перекрестившись ответила бабушка.

– А он ещё не вернулся? – сказала Илья, смотря на кровать со спящим Женей.

– Нет, тока к вечеру будет.

– Понятно, мне просто показалось, что я его среди ночи в окне видел.

– В лесу он, это тебе спросонья померещилось, – с улыбкой ответила бабушка, засыпая манную крупу в чугунок.

– Наверное, я хотел с ним поговорить, но может вы знаете, тут есть где ни будь поблизости телефон?

– Нет, сынок, вряд ли, раньше в пяти километрах от нас на плато метеостанция была, мужик там учёный жил и работал, смурной такой, ни с кем не общался, а раз в год к нему вертолёт прилетал с припасами, только вот отдал он Богу душу уже как года три, а заселился ли кто там вместо него я не знаю.

– Пять километров, это совсем не далеко, у вас есть лыжи, я попробую туда сходить? – оживлённым голосом спросил Илья.

– Лыжи-то есть, терпения только у тебя нету, плохо это, жизнью рисковать впустую, это грех.

– Но почему впустую, если там люди у них должна быть связь.

– Послушай сынок, ты только выздоравливать стал, а если нога подведёт тебя в дороге в такую погоду, это же верная смерть, – ответила бабушка, расставляя посуду на столе и смотря Илье в глаза.

– Хорошо, но, если погода станет лучше, я обязательно схожу, а пока давайте я вам чем ни будь помогу, просто без дела сидеть не могу.

– Это я вижу, сынок твой такой же, возьми лампу, да принеси из сарая дровишек ещё, а потом, если можешь, снега, а то воды у нас маловато в доме.

– Хорошо! – энергичным голосом ответил Илья и сразу пошёл в сарай, мысль о скором спасении привела его в крайне возбуждённое состояние, и он с нетерпением ждал от будущего дня хорошей погоды.

Женя проспал почти до обеда, его не стали будить, посчитав что он начал заболевать и дали выспаться досыта. Поднявшись на кровати, он увидел, как бабушка пытается примерить папе старые заплатанные штаны и большие меховые унты. В это время Лиза снова рисовала что-то за столом, а мама пыталась застирать в тазу окровавленные брюки отца с носками.

– Ну вот и хорошо, по росту вы почти одинаковые, а то, что широко это ерунда, тебе чай на танцы в город не ходить, – смеясь сказала бабушка, смотря на Илью одетого в одежду Егора Тимофеевича.

Илья улыбнулся в ответ, штаны висели на нём как парашют, а унты были велики на несколько размеров.

– Может лучше свои одену, у печки они быстро высохнут, – сказал он с усмешкой растягивая штанины в разные стороны.

– Нельзя, их замачивать надобно, кровь там, её зверь может почуять из большого далека, так что опасно в них выходить тебе.