Не перепрыгнуть. Операция ЗАСЛОН бесплатное чтение
***
Не перепрыгнуть.
Говорят, бесконечно можно наблюдать за тремя вещами. Первые две – это, огонь и вода, а третья – не помню, но, на мой взгляд – это дорога. Глядишь в окно и, как в хороших стихах – ни одной повторяющейся буквы.
В электричке, как на кухне всегда уютно. Впереди, перед тамбуром стайка воробьев, шмыгающе-чирикающе что-то обсуждают.
– Так ты чо, плавда аквалельных класок не ел?
– Нет.
– Никогда-никогда?!
– Нет.
– Подожди, и на молозе качели не лизал?
– Нет.
– Стоять, блатва. А когда знаешь, что мама и Светка из восьмой квалтилы смотлит – на самое огломное делево не забилался?
– Нет.
– И куличи из песочницы не плобовал?
– Нет.
– И Наташку за косички не делгал?
– А гвоздь в лозетку…
– А на папкиных документах танки…
– А сосульки в калманах…
– А…
– А..
– Да Нет, Нет, НЕЕТ! А зачем?!!
– Падластешь, пааймешь. Пашли, поца. Нам выходить. Чо с ним лазговаливать. САЛАГА!
Голос. – Осторожно, двери открываются. Конечная. Уважаемые пассажиры, просьба не забывать в вагоне личные вещи и воспоминания. Пассажир № В, Вам отказано в доступе. Мы просим оставаться Вас в поезде для возвращения на предыдущую станцию. Остальным : В добрый путь!
– Лебят, а почему мне нельзя с Вами? – Виталик виновато шмыгнул и быстро-быстро заморгал. Павлик, подтянув джинсовый памперс и вынув изо рта чупа-чупс с кольцом деловито хлопнул по плечу:
– В Жизни, блат, все надо поплобовать. Иначе никак. Не голюй, сколо увидимся!..
И стайка радостно хохоча выпорхнула на серый перрон. На улице было по весеннему «плохладно». Но дождя не предвиделось…
…За два часа до вышеописанного…
Голос: « Осторожно двери открываются. Станция «Детство». Следующая станция – «Отрочество»».
***
Неисповедимость путей.
Сколько помню себя в детстве, однажды укушенный вирусом творчества я постоянно творил. Рисовал, сочинял, пел.
И как у многих, если не у всех первым зрителем, слушателем, читателем и критиком конечно была моя мама.
"ААА-Атлично!" – вот та яркая, громкая реакция, которую я неизменно получал. Конечно мне было приятно, но что-то мне подсказывало, что столь одинаковая реакция на мои разные творения была в какой-то степени формальной! Прошли годы , я работал актером в театре, журналистом в женском журнале, художником, сценаристом, режиссером и ведущим одного из лучших косплей фестивалей Поволжья! Все поменялось. Изменился я. Изменилась мама. Но не изменилась реакция! "Ааат-лично!"
Но как-то раз приехав в гости, мама с порога пожаловалась:
– Виталь, пожевать что-нибудь есть? С утра на ногах, ни маковой росинки…
– Конечно, на кухне сырники на столе.
И она зашла на кухню. И вышла…
Ошеломленная, с искренним восторгом и далеко неформальным интересом в глазах она, прожевав и проглотив кусочек с каким-то непривычным трепетом спросила: