Фунт лиха с изюмом бесплатное чтение

Глава 1

Яна Цветкова – сногсшибательная женщина. Стройная, примерно метр семьдесят четыре сантиметра, и очень хрупкая, даже худенькая. Хорошо, если вес Яны достигал пятидесяти килограммов. Это при ее-то росте! Что Яна для этого делала? Да ничего. Она с детства была субтильной, очень это обстоятельство переживала. Девушка очень расстраивалась, что у нее нет пленительных выпуклостей, в определённый период сводящих мужчин с ума. Яна оставалась просто «палкой». При этом она лопала всё подряд без диет и очень любила сладкое и жирное. Торты и пирожные – это были ее исключительные друзья в любом количестве. Взрослые женщины говорили, что еще не ее время. Что вот чуть-чуть, и она наберет вес. Но это не сбылось и в тридцать лет, и к сорока годам, и после родов… Яна поняла, что она только своим физическим состоянием вызывает ненависть у «заклятых» подруг, у которых как раз все идет на прибавку веса. Какие-то диеты, фитнесы… отложения запасов на животе, боках… Кошмар! Яна слушала откровения подружек, заедая их половиной торта с жирными масляными розочками, с сочувствием в глазах, чтобы быть в теме, которая ее вовсе не касалась.

У Яны были длинные светлые волосы, почти до самой талии, белые, густые и шелковистые. Лучистые, наивные, голубые глаза с длинными ресницами, словно у эльфа. Прямой, аккуратный носик, острый подбородочек и пухлые губы. Изящная головка грациозно сидела на безупречной шее, тонкие запястья обычно украшали браслеты, а на стройных ножках почти всегда красовались туфли на шпильках. Яна ходила с гордой прямой спиной и была очень аристократична с виду.

Яна очень своеобразно чувствовала себя в этом мире и так же экстравагантно себя преподносила. Одежда ее была яркая, тропических расцветок, с леопардовыми разводами, с золотыми блёстками. Если она надевала простое черное платье на свое худосочное тело, то оно снабжалось таким количеством золотых или серебряных украшений пугающих размеров, что в этом наряде она начинала напоминать украшенную новогоднюю ёлку. Множество звенящих браслетов, массивные кольца со сверкающими камнями, длинные мерцающие серьги, настоящие бриллианты на красивом декольте – всё это присутствовало в облике Цветковой. Надо прибавить сюда и флакон дорогого парфюма, который Яна выливала на себя ежедневно, чтобы «пребывать в ауре любимого аромата». Не заметить такую женщину мужчинам было просто невозможно.

Характер у Яны был замечательный – открытый, честный, добрый, но была она человеком чрезвычайно любопытным, и постоянно, почти без пауз, влипала в разные неприятные истории. Умопомрачительные приключения влекли ее, как пчелу – варенье.

Личная жизнь у Яны сложилась тоже непросто. Замужем она побывала четыре раза, но так как и ее саму смущало это число, то Цветкова, если ее спрашивали, отвечала, правда, без большой охоты, что была замужем три раза.

– Потому что третий и четвертый раз я выходила замуж за одного и того же человека, а это не считается, – поясняла она.

Порой она задумывалась: а надо ли посвящать посторонних людей в подробности своей непутевой жизни?

Первый раз она выскочила замуж совсем еще девчонкой в семнадцать лет за шебутного и очень шустрого парня, которого звали Юрик, он преподавал в девичей секции брейк-данс. Паренёк показался Яне замечательным, он очень хорошо танцевал, был душой компании. Все девчонки по нему с ума сходили, а он просто разум потерял, когда в секцию пришла стройная, нереально утончённая девушка с длинными, потрясающими волосами. Яна ответила на его чувства, в таком возрасте все хотят оторваться от семьи и начать самостоятельную жизнь. Еще ей льстило, что из всех влюбленных дурочек Юрик выбрал ее.

Но вскоре муж разочаровал Яну. Неоправданные ожидания от замужества заставили ее задуматься о дальнейшей жизни. Ее собственные фантазии о тихой счастливой семейной жизни рассыпались как карточный домик, не оставив иллюзий на дальнейшее счастье.

Вскоре семья распалась.

Судьба сыграла с Яной злую шутку. Она по уши втрескалась в очень привлекательного, как ей показалось, парня-культуриста. По удивительному стечению обстоятельств, второго Яниного любимого тоже звали Юрий. Мускулистая фигура Юрия Стадника могла свести с ума кого угодно, вот Яна и не устояла. Юрий тоже обратил на симпатичную девушку свое благосклонное внимание и постарался ее очаровать. Сделать это оказалось нетрудно, но на предложение сразу, без прелюдий, заняться сексом получил от Яны по физиономии. Он так удивился, что принялся активно и настойчиво ухаживать за Яной и вскоре они стали жить вместе.

Конечно, Цветкова абсолютно честно призналась своему первому мужу, что не хочет и не будет его обманывать, она любит другого и уходит к нему навсегда. Муж так переживал, что совершил попытку самоубийства. Это отрезвило Яну. Она, конечно же, и предположить не могла, что может своим необдуманным поведением довести человека до такого состояния, но от своей страсти не отказалась.

Яна влюбилась, вернее, приняла физическое влечение за любовь! Но это чувство было недолгим. Юрий был не очень умен, и это мягко сказано. Секс с ним, скорее всего, напоминал занятия в тренажерном зале на силовую нагрузку разных видов мышц. К тому же он был груб и просто-напросто не воспитан. Когда Яна поняла, что ей даже поговорить с ним не о чем, любовный пыл ее угас. К тому же Юрия одолевала идея фикс, и эта идея не поддавалась переубеждению путём убедительных и разумных объяснений и логической аргументации – он мечтал уехать жить за границу. Времена в стране стояли тяжелые, пресловутые «лихие девяностые». У парня уже была статья за фарцовку, но это его не останавливало. Сам Юрий мечтал о больших деньгах и думал, что заработать он их сможет только за границей. Яна же пребывала в каком-то странном состоянии. Наверное, это можно было назвать взрослением.

Яна только-только поступила в медицинский институт. Как тут взять всё и бросить? Уехать неизвестно куда, неизвестно зачем, в другую страну? Вот так – с бухты-барахты? Любовь боролась в ней с чувством долга, ведь дома оставались любимая бабушка, которая просто не пережила бы разлуки с любимой внучкой, и мать, воспитавшая дочку в одиночку, вложив в родную кровиночку всю свою измученную женскую душу.

Конечно, Яна крепко привязалась к Юрию, и до последнего надеялась, что он одумается и останется на родине. Но того было нелегко переубедить. Желание уехать превратилось у него в манию, он отверг любовь Яны, любовь своих родных и близких, бросил всё и уехал. Мир тогда рухнул в глазах Цветковой, время остановилось. Она ходила по улицам словно потерянная, не видя и не замечая ничего и никого вокруг. Горе ее казалось бездонным. Она не находила себе места и ничто не могло заполнить в сердце пустоту, которая образовалась после отъезда любимого. Права пословица: «Любовь зла, полюбишь и козла». Когда говорят эмоции, разум молчит. За чувственную любовь приходится дорого расплачиваться сильным разочарованием в своем избраннике. Закономерно задать себе вопрос: а куда я раньше смотрела? Всякий раз, когда Яна испытывала разочарование в человеке, это приносило ей определенный опыт. Ведь именно так человек становится мудрее. Он не будет допускать подобных ситуаций, и не станет совершать те же ошибки, наступая на те же грабли. Она решила прекратить идеализировать окружающих, ведь совершенную любовь найти невозможно, поэтому не стоит и пытаться. «Надо постараться забыть о разочаровавшем меня человеке, – решила Яна. – К сожалению, абсолютно одинаковых людей попросту не бывает. И всё-таки надо слушать чужие советы. Следовать им не обязательно, но иногда со стороны бывает ситуация яснее».

Вот так Яна осталась у разбитого корыта.

Шло время. Жизнь постепенно входила в свою колею. Яна училась, вечерами подрабатывала, надо было помогать семье. Юрий несколько раз звонил ей и даже приглашал приехать, но она как-то остыла, охладела к нему. Он отдалился от нее, Яна больше не хотела сердечных переживаний, она от них устала и мечтала только о покое. Она поняла свою ошибку, и пришла к выводу, что по какой-то пока неизвестной причине выбирает для себя явно не тех мужчин. «Есть своя прелесть в том, чтобы никого не любить, – думала Яна. – Тогда не испытываешь разочарования. Надо относиться к любви проще, тогда жизнь станет легче. Нужно заменить жалость к себе на любовь».

Долгие годы Яна была не готова больше ни к замужеству, ни к каким-либо серьезным отношениям. Яна решила, что все свои ошибки она совершила в молодости, и пора уже, наверное, успокоиться. Мужчины, конечно, обращали на нее внимание, делали различные предложения – непристойные и пристойные, знакомились, ухаживали, но все они проходили мимо сердца Яны. Конечно, нервничали мама и любимая подруга Ася Кудина, намекали, что пора обзавестись хорошим мужем и ребенком, что биологические часы женщины неумолимо тикают, как бы безмятежно она себя ни чувствовала.

Странная встреча в морге с безутешным вдовцом-бизнесменом Ричардом Тимуровичем Алисовым стала для Яны судьбоносной в плане удачного выхода замуж за приличного человека. Наконец-таки, она нашла мужчину, который был и с образованием, и умен, и в хорошей физической форме. К тому же Ричард был богат, а Яна, как две капли воды, внешне напоминала безутешному вдовцу его покойную жену.

– Надо быть совсем дурой, чтобы не воспользоваться таким шансом! – капала Яне на мозги ее подруга, адвокат Ася Юрьевна.

Яна пошла в наступление на Ричарда. Она всячески демонстрировала своему избраннику, что заинтересована в нем, как в мужчине. Позволила себе быть свободной, веселой и раскованной. Обстоятельные мужчины часто медлят с предложением руки и сердца. Они долго присматриваются к женщине, прежде чем предложить ей руку и сердце. Яна набралась терпения. Она умела держать баланс, чтобы не выглядеть настойчивой и вызывающей. Яна проявляла к Ричарду постоянный интерес и убедила его в том, что он заинтересовал ее как личность.

Ричард дрогнул, окончательно и бесповоротно потерял голову из-за Яны, и сделал ей предложение руки и сердца.

Яна торжествовала, но именно в тот период вернулся из-за границы ее второй муж Юрий, и на Яну начались покушения. Она, конечно, не сразу провела параллель между этими событиями. Трудно предположить, что человек, с которым ты прожила в любви год, твердивший, глядя в твои глаза, что любит бесконечно, способен тебя убить. Но у Юрия был план: он хотел жениться на Яне, так как узнал, что она стала богатой наследницей. Он решил стать неутешным, но очень богатым вдовцом. Помог Яне Ричард. Планы подлеца Юрия рассыпались в прах, а Яна стала женой Ричарда Тимуровича Алисова.

Вскоре у них родился сын Владимир, Вовочка.

Жизнь с Ричардом для многих женщин была бы пределом мечтаний. Спокойное, размеренное, полностью обеспеченное существование могло устроить кого угодно. Жить за мужем, как за каменной стеной – что могло бы быть лучше? Яна могла выбирать: идти работать или сидеть дома. Яна занялась бизнесом. Вместе с Ричардом в ее жизнь вошла его домоправительница Агриппина Павловна, суровая помощница по хозяйству, которая стала Яне почти родственницей. Казалось бы, живи да радуйся.

Вот только с годами радость ушла из жизни Яны. Всё-таки с Ричардом они были очень разными людьми. Если Ричард был стихия – Земля, то Яна – легкий воздушный ветерок, если он – душный вечер, то она – свежее утро. Музыку они любили разную, фильмы – разные, отдыхать – по-разному и в разных странах. Кроме того, весь такой правильный Ричард никак не мог понять, почему Яна постоянно влипает в невообразимые истории. То она свидетельница по делу, то подозреваемая, то сама пытается провести расследование.

– Зачем тебе это надо? Ты – жена, ты – мать! Пусть преступлениями занимаются профессионалы! – втолковывал Яне Ричард.

Но все его увещевания пролетали у Яны мимо ушей. Ее деятельная кипучая натура не знала покоя, на всё у Цветковой было собственное мнение и свой, очень кстати оригинальный взгляд на вещи. К слову сказать, Яна даже лечилась не в обычной поликлинике, и даже не в дорогой частной клинике, а у своего приятеля-патологоанатома в морге.

Ричард только качал головой:

– Я тебя, Янка, не понимаю! У тебя есть возможность заняться своим здоровьем в лучших клиниках Москвы. Если захочешь, то можно лечиться за границей. Почему – морг? Ответь!

– Потому что Олег Адольфович – лучший! – не сдавалась Яна. – Потому что я ему доверяю больше, чем какому-нибудь эскулапу, студентом прогуливающему занятия в институте, или купившему диплом в переходе. Я с ним дружу много лет и очень дорожу этой дружбой.

– Но это кому сказать – стыдно!

– А зачем тебе об этом объявлять на всю округу? Кого мое лечение, кроме меня, касается?

– Но, Яночка, согласись, это всё-таки странно…

– Да ничуть! Не думай об этом. Тебе что, думать больше не о чем?

Ричард вздохнул:

– Прости, дорогая. Это, конечно, не мое дело. Я ничего плохого не имел в виду.

– Ты стыдишься меня? – недоуменно посмотрела на мужа Яна.

– Нет, конечно! Как ты могла подумать! Просто твои поступки бывают чересчур… экстравагантными. Иногда не знаешь, что и думать…

– Я, по-твоему, ненормальная? – удивилась Яна, хлопая длинными ресницами.

– Ты не поняла меня…

Именно этим «ты не поняла меня» и можно было охарактеризовать их совместную жизнь. Всё хорошо, но всё время что-то постоянно раздражает.

И тут Яне подвернулся красавец-князь Карл Штольберг, потомок древнего чешского рода.

Видели вы когда-нибудь настоящего князя? Думаю, что мало кто видел. Нет, сейчас такое время, когда любой человек может надеть себе на голову корону или диадему, купить звезду на небе и любой орден. Можно заказать и удостоверение, и сертификат, хоть князя, хоть графа, хоть «царя всея Руси».

Речь не о короле и «императрице российской эстрады», речь о потомке настоящего древнего княжеского чешского рода.

Карл Штольберг – собственной персоной. Человек безупречной репутации, которую подмочили только один брак и, соответственно, развод. Это аристократ до мозга костей – безупречные воспитание, образование, способность изъясняться с окружающим миром на нескольких языках.

Он занимался профессионально спортом, музыкой и жил в огромном замке, который возвышался на горе. Вокруг гектары собственной земли, черешневые сады и виноградники, у подножия горы текла бурная река. Интерьеры замка были великолепны. Каждый зал, личные апартаменты или коридоры оформлены изысканно и стильно. В отдельном крыле замка располагалась домовая часовня.

Половину замка Штольберг сдавал под экскурсии, чтобы не отрываться от народа, чтобы каждый соотечественник или турист смог позволить себе побывать в настоящем замке. Экскурсии обычно начинались с часовни, лестница в вестибюле с узорчатыми резными перилами вела их дальше – в салон, украшенный вазами и изделиями из Китая и Японии, большие и малые столовые с потрясающими воображение фарфоровыми сервизами, кабинет и спальню с камином, украшенную старинными гобеленами в золоченых рамах. Стены длинных коридоров замка украшали охотничьи трофеи и многочисленное старинное оружие, что приводило в восторг мужчин-экскурсантов.

Все вырученные средства от экскурсий шли исключительно на благотворительность. Князь очень любил братьев наших меньших и на свои деньги содержал несколько приютов и лечебниц для животных, как диких, так и домашних.

Раньше князь Карл жил в замке со своей матерью и кучкой прислуги. К сожалению, мать князя скончалась, и он остался вдвоем с маленькой дочкой.

Потомок аристократичного рода, владелец старинного замка был безупречно красив и элегантен. Вот не отдохнула природа на нем, а скорее поработала сверхурочно. Карл Штольберг был высокого роста, широкоплечий, атлетически сложенный мужчина, загорелый, потому что много времени проводил на свежем воздухе, с прекрасной улыбкой, демонстрирующей отличные зубы. Выразительные глаза цвета шоколада и шапка светло-каштановых, слегка вьющихся волос сводили женщин с ума.

Личная жизнь Карла Штольберга была также безупречна: много женщин, девушек, красивые романы. И уже срывающийся голос матери, что пора бы уже найти жену, когда тебе за тридцать. И где внуки? Где наследники? А этот красивый мужчина продолжал мирно в любви существовать и не понимал, как он может жениться без любви? Естественно, ему предлагались наследницы других аристократических родов Чехии и Европы, чтобы снова возродить эту традицию по объединению «голубой крови», объединению родов. Причем все потенциальные невесты были молоды, очаровательны, с отличным образованием, прекрасно музицировали и рисовали. И все как одна были согласны выйти замуж за чешского князя, так как он был очень привлекателен. Только вот Карл никак не мог найти достойную.

Неожиданно в его жизни возникла простая женщина из России, совсем не аристократка. Яна Карловна Цветкова. Ему даже показалось забавным, что она – Карловна, а он Карл. Князь решил, что это знак свыше.

В этих отношениях романтизма для Яны было выше крыши. Яну князь поразил изящными манерами и безупречным светским поведением. Их встреча была случайной. Она впервые увидела князя в простом брезентовом комбинезоне и была очарована. Такого мужчины она еще не встречала. Их отношения перешли в страсть, которая сжигала обоих долгое время. Яна, опять-таки как честный человек, всё рассказала очередному мужу и ушла от него, разбив тому сердце. Они развелись.

Нет в мире совершенства. Через некоторое время отношения Яны с Карлом дали трещину. Этим воспользовался брошенный Ричард и попытался вернуть себе любимую жену. Ему в этом активно помогали подруга Яны Ася, и домоправительница Агриппина Павловна.

– Ты хорошо подумала? – спросила Ася подругу, когда та объявила, что уходит от мужа к князю. – У вас ребенок, ты не забыла? У вас семья, а это дорогого стоит, поверь мне. Ричард – идеальный муж: не пьет, не повышает голос, содержит тебя полностью. Как уйти от такого мужика? Подумаешь, князь! Да что с того? Еще неизвестно, что он за человек, а это главное. Ты же не думаешь, что совместная жизнь – это только радость и любовный трепет? Это еще и суровые будни. А твой князь, он как журавль в небе. Промелькнет молнией по твоей жизни и спалит тебя до углей. Тут уж я права! Останешься, как всегда, у разбитого корыта. Князь – это твой каприз, увлечение, некоторое время – страсть. Но страсть не может длиться вечно, она пройдет, сгорит, останется на душе только пепел. Прости, но из-за любовника глупо разрушать семью. Семейные узы – это то, что держит нас в жизни, дает силы жить. А любовный порыв – это мираж, игра воображения и гормонов. Не дури, Янка, не бросай Ричарда!

Но Яна тогда не приняла слова подруги, сердце ее говорило и пело о любви.

Но сейчас Яна уже трезво смотрела на жизнь и на своего бывшего мужа. Она дала согласие на повторный брак и снова вышла замуж за Алисова.

В одну и ту же реку нельзя войти дважды. Как Яна и Ричард ни старались, как ни пытались вернуть теплое чувство друг к другу – разбитую чашку можно склеить, но, как говорится, пользоваться ею нельзя. Отношения разладились окончательно. Даже наличие общего сына не удержало семью от повторного краха. Яна и Ричард снова расстались. Теперь уже окончательно.

Снова на горизонте Яны замаячил чешский князь, которого ее скоропалительный повторный брак только разогрел.

Карл Штольберг снова закружил Яну в потоке страсти. Рестораны, отдых на самых знаменитых курортах, дорогие модные магазины, исполнение любых капризов – всё это было теперь во власти Яны. Но одна мысль терзала и мучила ее, не давая покоя: Карлу был нужен наследник. А Яна не собиралась рожать второго ребенка. Она с ужасом ждала, когда Карл сделает ей предложение. Если бы она приняла его, то ее жизнь круто изменилась бы и потекла совсем по другому руслу. В браке она должна была бы жить по строго заведенным правилам и не отступать от них ни на шаг. А разве это Яна могла бы вытерпеть? Да, у нее бывало по семь пятниц на неделе, а жизнь в замке была расписана по строгому регламенту раз и навсегда, и порядок этот никогда не менялся уже несколько веков. Да и будет ли любовь князя такой пылкой после того, как она родит ему наследника? Яне почему-то казалось, что с рождением ребенка князь охладеет к ней. Слишком они разные, и долго терпеть ее поведение Штольберг будет не в силах. А это означает только одно – князь заберет ребенка, а она отправится восвояси туда, откуда пришла.

Штольберг сделал Яне официальное предложение, но она отказала. Для себя она уже приняла решение и была тверда, как камень.

Князь тоже не мог оставить свою мечту о наследнике и вскоре нашел себе невесту, девушку с русскими корнями. Людмила родила ему дочку, и Штольберг благодарил небеса за такой драгоценный подарок. Дочку он полюбил неистово и бесконечно, так как любят отцы своих дочерей.

Яна спокойно перенесла это известие. Отношения с князем ее больше не волновали.

Прошло два года. Яна жила спокойно и мирно. Встречалась с друзьями, много работала. Она теперь не искала длительных постоянных отношений. Короткие редкие встречи с мужским полом удовлетворяли ее и не будили в душе никаких чувств. Ей даже нравилась такая жизнь без любовных бурь и крушений.

Неожиданно Яну настигла весть, что Штольберг развелся. Она была очень удивлена, так как полагала, что брак для князя – это святое. Но оказалось, что она ошибается. Князь достиг своей цели – у него появилась законная наследница, а с женой он поступил просто: расстался без слез и сожаления. По-видимому, бедная Людмила была нужна ему только для того, чтобы произвести на свет долгожданное дитя.

Карл Штольберг стал снова появляться на горизонте Яны, но ее неожиданно, как всё бывало в жизни Цветковой, захватило новое чувство.

Яна встретила мужчину всей своей жизни!

Эту мечту звали Мартин Романович Вейкин. Когда Яна рассказывала о нем, ее голос дрожал от волнения. Познакомились они в Питере. Мартин был бывший военнослужащий, Герой России. Побывал в плену, работал телохранителем. Сейчас он был успешным бизнесменом, владельцем ночного клуба, ресторана, охранного агентства и магазина по продаже спецсредств с огромными интернет-продажами.

Яна словно сошла с ума. Не мужчина, а подарок – красивый, умный, обаятельный, сексуальный, с потрясающим чувством юмора. Женщины слетались к нему толпами, теряли голову, каждая хотела завладеть им безраздельно. Мартин был добрым человеком и быстро понял, что приносит женщинам боль и разочарование. Ведь любовные отношения с девушками всегда начинались без условий и обещаний, а кончались упрёками и горькими слезами. Каждая в конце отношений считала, что именно она имеет право владеть им бесконечно. А у Мартина было иное мнение. Предложение остаться друзьями у девушек успехом не пользовалось, а осложнять себе жизнь Мартин не хотел. Конечно, не всегда всё было просто. Одна несчастная даже покончила с собой из-за неразделённой любви. Мартин долгое время не мог прийти в себя, ее смерть потрясла его. У него даже началась депрессия. У Мартина был сын, которого родила ему девушка по имени Мария, но и на этот раз Мартин избежал уз брака. Сейчас парень вырос, стал совсем взрослым, ему исполнилось двадцать три года. Мартин помогал ему как мог и очень любил своего Петра. Был он и женат. Женился в тридцать лет на девушке Насте, которую, как почудилось ему, горячо полюбил. Но судьба оказалась к Мартину неблагосклонна – Настя погибла в автокатастрофе. Тело было так изуродовано, что опознать ее Мартин так и не смог.

Шесть лет Мартин ходил во вдовцах, до конца так и не пришел в себя после этой трагедии. Он раз и навсегда уверовал в то, что не приносит счастье своим женщинам. Жене он не изменял, потом долго оставался один, но природа и откровенный интерес со стороны женщин к его персоне сделали свое дело, он вернулся к своему обычному образу жизни: без любви, без привязанности, но для каждой девушки он создавал праздник в отношениях и дарил дорогие подарки.

Это длилось до тех пор, пока его не попросили вспомнить былую профессию телохранителя и не присмотреть за некой особой, которой угрожала опасность, и которую судьба из Москвы закинула в его родной город. Мартин этим уже не занимался, но не смог отказать людям, которые за нее попросили. С этого дня жизни Яны и Мартина Вейкина изменились. Взаимная симпатия, страсть, любовь родились из первоначального неприятия и отторжения. «Сумасшедшая», – думал Мартин. «Зажравшийся бабник», – думала она в ответ, готовая просто ногтями вцепиться в его самодовольное лицо, скорее от бессилия.

Она уже думала только о Мартине, а он не особо обращал на Яну внимание, но это ей только казалось. Мартин просто сдерживался изо всех сил, он и сам не мог разобраться в своих чувствах. Эта женщина появилась в его жизни недавно, но тут же перевернула весь устоявшийся мир с ног на голову. Его это злило и раздражало. Мартин сам себя ненавидел за те перемены, что в нем произошли, потому что таким раздраженным он никогда себя не помнил.

Первой эти перемены в Мартине заметила мать и сразу же поняла, что сын влюбился, причем, впервые в жизни. Это ее и порадовало, и испугало одновременно. Яна была личностью для любой свекрови неординарной. Стефания то принимала Яну с благодарностью, потому что та вывела сына из скорби, то начинала бояться именно нынешнего состояния сына, в котором она его раньше не видела, и Стефанию это пугало. Она думала, что Яна с ним что-то сделала, околдовала, охмурила, забрала у нее дорогого сыночка. К Насте она таких чувств не испытывала. Мартин с ней был спокойный, ровный, да и женился на ней уже под материнским напором.

– Сколько можно?! Хватит гулять! Хватит ждать неосуществимого! У тебя уже сын растет! Такая хорошая невинная девушка! Если ты ее упустишь, я тебе не прощу! – просила Стефания, сжав маленькие кулачки.

А теперь и ее сын находился просто в невменяемом состоянии. Думал только о Яне, смотрел только на нее и готов был для нее на всё, абсолютно на всё. И эта чужая женщина, испытывающая ровно те же чувства, ответила ему взаимностью. Как ни пыталась Яна держаться хладнокровно и отстраненно от Мартина, у нее ничего не получалось. Сердце стучало с какой-то бешеной скоростью. Она гнала от себя мысли. «Опять я за свое, – сетовала она. – Сколько же можно? Я уже и отстрадала, и отлюбила, и женой была, и матерью стала. Сейчас меня интересуют только краткосрочные отношения для секса и всё. И, похоже, что он не против. Так чего же я так переживаю и волнуюсь?» – не понимала и злилась на себя Яна.

Ответ лежал на поверхности. Она по уши влюбилась в него и боялась даже прикоснуться к Мартину, а уж о том, чтобы переспать с ним… Она понимала, что будет страдать.

– Я не знала, что настолько слаба, – призналась она Асе. – Я столько раз уходила от мужчин, и ни разу не задумалась, что сама могу оказаться на их месте. А я, Ася, так боюсь! Я больше не хочу страдать! Я оказалась обычной трусихой. Мартин послан мне как бич Божий, как возмездие, чтобы я тоже поняла, что это такое – неразделенная любовь. Я просто умираю от любви к нему! За что мне это? Вернее, я только же призналась, что есть за что… Но я не знала, как это больно – любить! А я люблю его!

Ася была ошеломлена признаниями подруги и тем, как она волновалась, делая это признание. Такой Яну она не видела никогда. Все ее любовные игры с Карлом, две свадьбы с одним и тем же человеком, все ее лёгкие романчики не шли ни в какое сравнение с безумным накалом эмоций, которые бушевали в ней сейчас У Яны горели глаза, щёки пылали.

Мартин признался в любви Яне. Они стали самыми счастливыми людьми на свете, но… ненадолго. Яна попала в очередную историю и случайно обнаружила, что умершая Настя жива! В это трудно было поверить, но все шесть лет несчастная провела в подземелье в руках маньяка, который и подделал экспертное заключение, потому что сам работал в морге. Он переломал несчастной кости, обездвижил ее и издевался над ней всё это время.

Что ей удалось пережить, нормальному человеку трудно было представить. Конечно, у бедной девушки были переломаны не только кости, но и психика. Она впала в полный ступор. Мартин и Яна не находили себе места от ужаса. Он не мог себе простить, что все эти годы, пока спокойно жил и даже нашел любовь, его бедную жену истязали. Он не мог простить себе, что так легко поверил в ее смерть, хотя не поверить в это было невозможно. Расследование проводилось со всей тщательностью, и ни у кого не закралось и тени сомнения.

Маньяк готовился к этому похищению много-много месяцев, ни у кого не вызывал подозрения и напал тогда, когда у него появился подходящий труп на замену.

На Мартина было страшно смотреть. Он только что обрел свое счастье с Яной, но по факту оказался женатым человеком, а он никогда не был подонком и никогда не бросил бы жену в беде.

Злополучная Настя реагировала только на него, поэтому Мартин проводил всё свое свободное время с женой, держа ее за руку. А ведь он уже успел сделать предложение Яне! Но об их любовных встречах «на костях» многострадальной Насти не могло быть и речи. Это они понимали оба. Ситуация сложилась тупиковая.

Яна решила помочь своему любимому мужчине, чтобы не рвать ему сердце, она ушла от него сама. Приняла самое тяжелое в своей жизни решение, оно было единственно правильным по общечеловеческим понятиям.

А дальше… Яна жила и угасала в Москве, а Мартин жил и угасал с Настей в Санкт-Петербурге и в фамильном поместье на юге, куда они ездили в надежде восстановить здоровье жены. Яна за всю жизнь не чувствовала себя хуже, чем в эти месяцы. У нее вырвали сердце, это было понятно, но рана вообще не затягивалась, не заживала, время в этом случае работало не на нее, а против. И выхода из этого тупика ни Яна, ни Мартин не видели…

Ася испугалась, что потеряет подругу, та словно высохла и превратилась просто в тоненькую веточку. Яна теперь на всё смотрела совсем другими глазами. Она считала, что это испытание было ей дано, чтобы остановиться и пересмотреть свою жизнь. Теперь она не понимала, как влюбленные люди, находясь вместе, тратят свое драгоценное время на никому не нужные выяснения отношений, на обиды, на самое бесполезное из всех сильных чувств – на ревность.

– Какие же они дураки! Да они должны быть счастливы, что просто существуют друг у друга, что могут быть рядом, что ты с утра смотришь в глаза любимого человека, вечером встречаешь его с работы, вы вместе отдыхаете, строите планы, радуетесь, печалитесь, ночью делитесь своими энергиями, лежите, прижавшись друг к другу. Они и не догадываются, насколько надо ценить это время и испытывать при этом счастье. Это так просто.

Сама Цветкова не могла позволить себе стать счастливой, потому что кроме Мартина ей никто не был нужен. Она и не пыталась его забыть, и не пыталась как-то забыться, найти кого-то другого. Он навсегда врезался в ее сердце, и был один такой на всем белом свете.

Мартин со временем понял, что по-настоящему любит только Яну, что только эта любовь была самым сильным чувством в его жизни. Мартин продолжал добиваться ее любви, но она отказывала ему, не могла она встречаться с женатым человеком и обманывать больную Настю, которая и так уже натерпелась. А Мартин, конечно, не мог бросить Настю в таком состоянии, хоть и страстно желал быть с Яной.

Шло время, Настя потихоньку выздоравливала, стала возвращаться к жизни. Она заговорила, встала с кровати и даже делала первые шаги.

Мартин принял волевое решение – пожизненно содержать Настю, обеспечивая все ее социальные и медицинские потребности, но с ней развестись, чтобы быть с Яной.

Настя очень любила своего мужа, и она возненавидела Яну, и даже попыталась избавиться от нее, но ее ждала неудача. Яна знала, кто покушался на ее жизнь, но не стала заявлять на Настю в полицию.

Мартин негодовал: ведь если бы не Яна, Настя никогда бы не вырвалась из лап маньяка, которого сама же и приветила. Она стала кокетничать с этим уродом потому, что он оказывал ей определенные знаки внимания, а Настя страшно ревновала Мартина и, принимая чужие ухаживания, пыталась таким образом уйти от жгучих мук ревности.

Всё опять было очень непросто. Яна страстно желала стать законной женой Мартина, но внезапно его мать воспротивилась их браку. В это время Яна познакомилась с одной женщиной, которая оказалась биологической матерью Мартина. Стефания, вырастившая Мартина и любившая его всем сердцем, чуть с ума не сошла от горя. К тому же новоявленная мамаша оказалась далеко не законопослушной гражданкой. Мартин пытался разобраться со своими женщинами, боясь обидеть хоть одну из них, он словно находился между молотом и наковальней. И самое главное, она не хотела ранить чувства женщины, что вырастила Мартина, которую он считал всю жизнь своей матерью, и это несмотря на то, что Стефания в тот момент была против Цветковой.

Яна поняла, что вышла на новый виток своей жизни еще и потому, что она впервые захотела, чтобы ее взяли замуж. Она спокойно прожила бы со всеми своими мужьями в гражданских отношениях, они сами тянули ее в ЗАГС. А скольким мужчинам она отказала! Но тут просто до дрожи в каждом своем нерве она страстно возжелала, чтобы Мартин на ней женился. Мешали обстоятельства, и он говорил, что она настолько ему дорога, что так вот всуе он не собирается делать ей предложение, что это настолько значимое для него событие, что он хочет сделать его максимально ярким и запоминающимся.

– А если он на мне не женится? – паниковала Яна, делясь своими переживаниями с верной Асей.

Для нее этот страх стал просто-таки ключевым. Он даже пересилил страх летать на самолете.

– Ты никогда не хотела замуж официально, – удивлялась Ася, понимая, что перемены в подруге произошли серьезные.

– А сейчас больше всего на свете хочу выйти за Мартина замуж, – вздыхала Яна. – И это не навязчивая идея, я не потому завелась, что мужчина впервые в жизни мне не предлагает официальные отношения. Это – полностью осознанное решение, огромная магнитная тяга к своей половинке. Как я вообще смогла его встретить?! Я же всю жизнь шла к этому, ждала именно такого мужчину. Я, конечно, понимаю, что замужество ничего не изменит, если в отношениях уже есть проблемы. И оно не обещает мне и Мартину безоблачную жизнь. Конечно, мы с ним получим новый статус, станем одной семьей, но все накопившиеся проблемы перейдут из моей незамужней жизни и останутся со мной.

Ася, которая знала про свою подругу всё и даже больше, не могла с ней не согласиться. Ася была настроена скептически, зная взбалмошность и влюбчивость Яны, она думала, что это просто очередной каприз подруги. Ася познакомилась с Мартином на юге, Мартин спас ей жизнь, вытащил из моря.

Этот мужчина, словно пазл, собранный из лучших мужских качеств, очаровал ее. Он был сложен словно Аполлон, темпераментен, зажигателен, с ним Яне никогда бы не стало скучно. Он прекрасно понимал авантюрную сущность ее подруги. Мартин был умен, надежен, и Яна никогда бы не сломала его. И, самое главное, Мартин был абсолютно раскрепощен и свободен, совсем как Яна. Эти два ветра, или тайфуна могли бы подхватить друг друга и унестись вдаль вместе, только приумножая свою силу и любовь.

Мартин и Яна взяли паузу в отношениях на несколько месяцев. Они решили подождать и посмотреть, как будут разворачиваться события дальше.

Глава 2

Наступила зима, а за ним и празднование Нового года. Этот праздник по праву считается самым любимым и долгожданным. Это время волшебства, долгожданных подарков, оживших сказок не только для детей, но и для взрослых, которые в глубине души так и остаются доверчивыми ребятишками. Это время радостных улыбок, разноцветных огней, терпкого хвойного запаха наряженных ёлок, горячего шоколада, аромата пирогов и веселых пузырьков пенящегося шампанского. С Новым годом всегда связаны новые надежды и новые мечты.

За неделю до праздника Ася пришла в гости к Яне.

Сына Яна вместе с матерью отправила на каникулы в Швейцарию. Эту поездку Вова долго ждал, но всё-таки надеялся, что с ним поедет мама, а не бабушка, ведь он уже не маленький, а бабушка этого понимать не хочет.

Яна встретила подругу в прихожей в весьма возбужденном состоянии, схватила за руку и сразу же поволокла в гостиную. Первое, что увидела Ася, была невысокая живая ёлочка, украшенная замечательными разноцветными шариками и бегающими огоньками. Ничто и никогда не заменит пахучую ёлочку на новогоднем празднике. В комнате словно появляется кусочек зимнего леса, сверкающего серебристого снега, морозной свежести.

На журнальном столике перед уютным светлым кожаным диваном был накрыт стол с небольшим количеством закусок, но хороших и дорогих. Здесь присутствовали красная и черная икра, сливочное масло, мягкий белый хлеб, красная слабосоленая рыба, осетрина, крупные греческие оливки, два вида швейцарского сыра, сочные красные томаты, зелень и фрукты – ананас, яблоки, мандарины и виноград. Стояли бутылка шампанского, бутылка сухого розового вина, которое любила Ася, и Яна это помнила.

– Проходи, Асенька, располагайся. Давай, наливай! Хоть еще и не Новый год, но я боюсь, что на праздник я уеду, в свете новых событий. Поэтому давай выпьем сейчас за праздник, за Новый год, за тебя – моя лучшая подруга! – ворковала Цветкова, открывая бутылку.

Ее длинные волосы были завиты в локоны и скользили по спине к тонкой талии по ярко-васильковому шелковому платью. На руках позвякивали разноцветные браслеты.

– А чего ты такая веселая? Загадочная? – заинтересовалась Ася, присаживаясь на диван, и подкладывая под спину подушку.

– Хочу поделиться с лучшей подругой самым сокровенным и ожидаемым событием в моей жизни! – радостно сообщила Яна, разливая по фужерам убегающее пенное шампанское.

– Это что за событие? – воодушевилась Ася.

– Давай сначала выпьем!

Их фужеры соприкоснулись и мелодично зазвенели.

– Я смотрю, ты в этом году не стала ставить большую елку и украшать ее своими сумасшедше-красивыми, эксклюзивными елочными игрушками? – поинтересовалась Ася, приступая к закускам.

– Да, я надеялась, что встречу Новый год в другом городе…

– И я даже знаю, в каком, – кивнула Ася, хитро улыбаясь. – Что? Пригласил? Когда едешь?

– Подожди… Сегодня утром мне принесли курьерской службой цветы…

Ася удивленно приподняла тонкие брови.

– И что тут удивительного? – Она пригубила шампанское.

Дело в том, что Мартин наладил присылать каждый день Яне внушительные дизайнерские букеты, как правило, в плетёных корзинах. Вскоре эти цветы и корзины стали вытеснять Яну из квартиры, и она взмолилась, чтобы Мартин умерил свой пыл. Даже Ася не находила цветам места, так как Яна ее тоже снабжала этими букетами бесперебойно. Рад был только курьер, доставляющий тяжелейшие корзины. Один раз даже высказал свое мнение, извинившись:

– Как вам повезло с кавалером, дамочка! И нашей фирме тоже повезло. Каждый месяц перевыполнение месячного плана, такая вот тавтология.

Яна не выдержала напора цветущих растений. Ей с трудом удалось уговорить Мартина не присылать ей букеты каждый день. С трудом… Он вошел в ее положение – и букет стал появляться у нее раз в неделю, но он резко увеличился в размерах, хотя куда уже больше.

– И сегодня очередной шедевр? – Ася бросила взгляд на плетёную цветочную корзинку с еловыми ветками и золотыми шишками.

В корзине стоял горшочек с цветком под названием пуансетия, или «Рождественская звезда» – уникальным мексиканским растением, цветущим в зимнее время, как раз в декабре-феврале. Но у этого цветка есть фокус: цветочки у него мелкие и собраны в соцветия, а вот при цветении вокруг этих невзрачных цветочков образуются ярко-красные резные прицветники-листья. Растение становится похоже на красную нарядную звезду.

– Да! И там была шкатулка, – кивнула Яна с блестящими от счастья, лучезарными глазами.

– Очередное ювелирное украшение? – догадалась Ася.

Мартин, обладающий безупречным вкусом, задаривал даму своего сердца драгоценностями, зная, что она обожает украшения.

– Тебе впору ювелирный салон открывать.

– Ты еще предложи переплавлять излишки золота в золотые коронки и предлагать их своим пациентам в стоматологической клинике. Этакая Яна – «золотая ручка». Нет уж! Я никогда не избавлюсь от подарков Мартина! Это самая светлая память для меня!

Ася вздрогнула.

– Яна, голубушка, о какой светлой памяти ты говоришь?

Яна пожала худеньким плечиком.

– Прости, оговорилась. Я хотела сказать, что подарки Мартина для меня по-прежнему дороги.

– Ну, слава богу… – Ася припала губами к фужеру. – А то уж я подумала…

Яна фыркнула и долила себе шампанское.

– А от Карла Штольберга? Ричарда? Ты хранишь подношения? – поинтересовалась Ася, откидываясь на спинку дивана.

Яна состроила недовольную гримаску.

– Ладно, я не ссориться с тобой пришла, – сказала Ася, подхватив с тарелки прозрачный кусочек сыра и отправляя его в рот. – Такой праздник на носу. Мы с тобой всегда любили Новый год, с самого детства. Показывай, что подарил в этот раз твой романтичный принц. Давай-давай, хвастайся!

Яна хихикнула, как девчонка.

– А еще не знаю! Я шкатулку не открывала. Хочу разделить эту радость с близким человеком. К шкатулке прилагалась записка. В ней написано, что Мартин дарит мне то, что сделаем меня счастливой! – выпалила Цветкова, не скрывая своей радости. – Наверное, это кольцо для помолвки!

Ася ахнула.

– О боже! Мартин делает тебе предложение?! Правда?! Дорогая моя! Поздравляю тебя! Ты так этого хотела! Ты так долго этого ждала! Как я за тебя рада! Какое счастье!.. – У Аси чуть ли не слезы полились из глаз. Она даже шмыгнула носом.

Ася с самого детства была самой верной Яниной подругой, которой та поверяла все свои самые тайные секреты и делилась всеми переживаниями. Ася, как никто другой, могла успокоить свою подругу, а порой и дать стоящий ценный совет. Подруга, проверенная временем, находилась рядом с Яной почти каждый день, или была с ней на связи. О такой подруге многим можно только мечтать.

– Я именно это счастье и хотела разделить с тобой! – Яна крепко прижимала шкатулку к груди.

– Ну же, Янка, открывай! Думаю, там обручальное кольцо небывалой красоты! Ты его заслужила! Ты – хороший человек, ты ни разу не прошла мимо ни одного страждущего и нуждающегося в помощи. Ты заслужила счастье. Твоя неземная красота требует божественного оформления, – хихикнула Ася. – Давай уж, не томи…

– Спасибо тебе, подруга моя. Сейчас настал «час икс». Я обретаю полное счастье до гробовой доски, я уверена в этом. – Яна поставила перед собой шкатулку на столик.

Пальцы ее подрагивали, но она взяла маленький ключик, который висел на ручке и вставила его в замочную скважину. Замочек щёлкнул, и Яна откинула крышку. Подруги склонились над шкатулкой.

Ну и где же тут украшения в платине и золоте? В шкатулке лежали какие-то бумаги с гербовыми печатями, но драгоценностей не было и в помине!

– И как это понимать? – растерянно прошептала Яна, повернувшись к подруге. – Что здесь должно сделать меня счастливой? – Она даже побледнела от волнения.

– Что это за документы? – осторожно поинтересовалась Ася, трогая пальчиком плотные листы.

– Я не знаю. Аська, ты что-нибудь понимаешь?

Ася молча взяла со стола шкатулку и принялась изучать содержимое.

– Что за фигня? Что за бумаги? – волновалась Яна, нервно накручивая на палец длинную белую прядь волос.

Наконец Ася подняла голову и посмотрела на Яну.

– Слушай, похоже, я разобралась. Он купил тебе по какому-то сертификату квартиру в центре Питера, недалеко от себя. Дарственная на тебя. Ого! Сто пятьдесят квадратных метров в центре города с потрясающим видом из окна, старинный дом с колоннами и лоджией. Три больших комнаты, столовая, коридор, темная комната… Вот, смотри, фотографии прилагаются… – Ася протянула Яне какие-то снимки.

Яна словно окаменела. Она прошептала одними губами:

– Он не сделал мне предложение…

Ася бросилась к Яне и обхватила ее руками.

– Янка, ну ты что? Мартин обязательно это сделает, ты что… Да и с чего вдруг мы с тобой решили, что в шкатулке должно быть кольцо для помолвки? Кто же делает предложение дистанционно? Он сделает тебе предложение, глядя тебе в глаза, и своими теплыми руками наденет тебе кольцо на твой красивый, тонкий пальчик и тут же заключит тебя под стражу своих объятий. Яночка, успокойся, дорогая!

Слезинка потекла по худой щечке Яны. Она вытерла ее тыльной стороной ладони.

– Я так надеялась… Он написал, что это то, что я хочу… Он издевается? Я с ним хочу быть, а не жить с ним рядом. Это значит, он меня в свой дом не пустит? Не хочет видеть меня рядом с собой… Или его мама не хочет? Что это за подарок такой?

Ася открыла свою сумочку и стала промокать Яне слёзы.

– Перестань, перестань, не плачь! Мартин же как лучше хотел, я уверена! Ты не так его поняла. Мужчин порой вообще понять невозможно. Тебе дарят квартиру в центре города, в Санкт-Петербурге, а не в Урюпинске, а ты недовольна! Совесть-то есть? Смотри, тут и ключи… – Ася порылась в шкатулке и вытащила связку ключей, демонстрируя их Яне.

Яна шмыгнула носом, взяла платочек и сама промокнула глаза.

– Чем тебе Урюпинск не угодил? Славный казачий город. Основан, если мне не изменяет память, в 1618 году.

Ася с уважением посмотрела на нее.

Яна отвернулась и, налив себе целый фужер, залпом выпила вино.

– Не нужна мне его квартира! Мне и не такое в жизни предлагали.

Ася оживилась:

– Да! Карл предлагал тебе замок, это точно. А ты отказалась. А может зря? Как думаешь? Сейчас была бы графиней, валялась целый день с собачкой на диванах, ела персики, пила черный кофе и раскладывала пасьянсы. Еще бы на фортепьянах играла и пела на музыкальных вечерах в своем салоне…

Яна строго посмотрела на подругу.

– Перестань.

Ася замолчала, взяла кисть винограда и стала класть ягодки в рот.

– Подумаешь…

Яна же словно не слышала ее.

– Я так любила приезжать к Мартину, в его дом, в его семью. Ощущать гостеприимство, общность духа и душевное тепло. Засыпать у него на плече. Он знал, что я очень люблю Питер. И вместо того, чтобы сделать мне предложение, Мартин дарит мне чужую отдельную квартиру. Знаешь, как это выглядит? Словно он откупается от меня! Мол, любишь Санкт-Петербург? Живи здесь, пожалуйста, хоть всё время, только без меня. Вот тебе шикарная, хорошая квартира в центре! Прими ее как отступные!

– Яна, остановись! Не изводи себя понапрасну, не накручивай…

– Этот подарок отделяет меня от Мартина, а не объединяет нас. Это как пощёчина.

– Квартирка стоит миллионов тридцать… – Ася доела виноград и потянулась за яблоком.

– Мне всё равно. Решил откупиться от меня… Мартин – человек порядочный и щедрый. Может, он всем своим бывшим любовницам покупает по квартире? – начала заводиться Цветкова. – Надеюсь, не в одном доме оптовой закупкой? Не хотелось бы так часто встречаться с его бывшими пассиями.

Яна упала лицом на руки, лежащие на столе, и горько зарыдала.

Перепуганная Ася бросилась открывать кухонные шкафчики, нашла таблетки валерьянки и заставила Яну выпить аж четыре штуки разом. Она уложила подругу на диван, укрыла теплым клетчатым пледом и долго гладила ее вздрагивающие плечи, пока Яна не успокоилась и не заснула.

Ася накинула на плечи пушистую шубку, вышла на лоджию и набрала номер Мартина. Ждать пришлось недолго. Мартин почти сразу взял трубку.

– Алло, Ася? Добрый вечер, – сказал он. – Чем обязан?

– Мартин, привет. Я не знаю, имею ли я право вмешиваться в ваши с Яной отношения… Но, мне кажется, что вы созданы друг для друга, и если кто-то из вас чего-то недопонимает или не догоняет, а потом расстраивается до разрыва сердца, я имею право высказать свое мнение. Что-то подсказать, разрулить ситуацию. Как ты считаешь, я имею на это право?

– Что случилось-то?! – заволновался Мартин. – Ты сейчас где?

– У Яны.

– Ася, не томи. Она получила мой презент? Ей понравилось? Почему она сама не звонит мне? – засыпал он ее вопросами.

– Тут вот и проблема! Нет, ее не расстроило местоположение квартиры или количество комнат. Она… как бы тебе объяснить… восприняла это как акт вашего расставания. Решила, что ты захотел бросить ее, а это прощальный подарок, – попыталась объяснить Ася.

– Господи! Ася, я не ожидал такой реакции! Как она могла такое подумать? Ну как! Расстаться с ней… Да я скорее с жизнью своей расстанусь! Дай ей трубку! Я вылетаю! – завелся Мартин.

– Не надо вылетать, Мартин!

– Дай мне ее! Да как Яна могла такое подумать про меня?

– Она сейчас не в состоянии с тобой говорить, то есть не только с тобой, а вообще. Позвони ей завтра и всё объясни, – попросила Ася.

– Я сейчас еще речь толкну на автоответчик ее городского телефона, – не сдавался Мартин. – Я так хотел встретить Новый год вместе с ней.

– Хорошо. Я думаю, что у вас всё получится. Вы хорошие люди, просто спокойно поговорите друг с другом, – вздохнула Ася и отключила связь.

Она перегнулась через перила лоджии и посмотрела вниз. По заснеженной магистрали мчались в обе стороны машины. Ася взглянула на небо. Оно было низким, серым и неприветливо-холодным. Вздохнув, Ася запахнула шубку, так как ей вдруг стало зябко. Она вернулась в комнату.

Яна спала, уткнувшись заплаканным лицом в подушку. Мягко горел торшер, и хвойно пахла ёлка, в шариках которой отражались огоньки гирлянд. С потолка слышался приглушенный топот и еле слышная музыка. Видно, в квартире на верхнем этаже радовались жизни гости. Вечер накрыл город зимними неприветливыми сумерками. Асе стало очень одиноко. Она села рядом со спящей Яной и налила себе вина. Ей было тоскливо. В ее жизни романтика отсутствовала полностью. Она и забыла, когда ей не то чтобы украшение или квартиру дарили, а вообще подарки делали. Квартиру точно никогда никто не предлагал. Но и букета цветов давно никто не презентовал. Кроме Яны, конечно. Но это не считается. Сколько Ася себя помнила, она вся в делах, вся в заботах. Суды, дела… благодарные клиенты, заседания, редкие адвокатские корпоративы, и это всё, что у нее было.

По молодости Ася натворила много глупостей, встречалась с молодыми мужчинами младше нее. Это было всегда несерьезно, Ася была занята только карьерой, надо было сделать имя и всё время держать себя в тонусе, чтобы потом содержать семью. А когда прошло время, обвинять в неудачной личной жизни можно было только себя, как ту стрекозу, что проплясала и лето красное пропела. Ася это прекрасно понимала. Она что-то переосмыслила в своей жизни и с возрастом поставила другие приоритеты. Вернее, Ася смогла бы это сделать, полюбить какого-нибудь солидного, взрослого человека, создать семью и успокоиться. Но это ей тоже не удалось. Ирония судьбы.

Она обратила свое женское внимание на человека, который уже давно был рядом с ней и Яной и считался их хорошим другом. Следователь Виталий Николаевич Лебедев – солидный мужчина с серьезной должностью, она всё это понимала, сама работала в судебной сфере. Закоренелый холостяк, щеголявший в мятых брюках и вытянутом свитере, но всё это было бы поправимо, попади он в руки хозяйственной женщины. Хотелось бы сказать: «Совет да любовь!», – но Виталий Николаевич давно и безответно сох по Цветковой.

Ася далеко не сразу призналась Яне, что питает чувства к следователю, но всё-таки как-то раз открылась подруге. Яна тут же принялась за дело, она всячески пыталась их как-то свести вместе, намекала Виталию на чувства Аси, но тот или не понимал, или не хотел принимать это во внимание. Ася уяснила для себя, что Виталий влюблен в Яну и у нее нет никаких шансов. Яна была женщиной яркой, неординарной, всегда находилась в центре мужского внимания. Но Ася не страдала в тени подруги. Она была самодостаточным, целеустремленным человеком, а за Яну всегда радовалась и гордилась подругой. Считала, что ей повезло, что она общается с такой замечательной личностью. А то, что Виталий выбрал ее, разве Яна была в этом виновата? Яна ведь делала всё, чтобы разонравиться следователю, так хотела помочь Асе.

«Янка ведь тоже страдает, – размышляла Ася. – Что же никак мы с Яной не выйдем замуж, не встретим спокойно старость? А она ведь не за горами. Всё пыжимся, а ведь уже не молоденькие. Для чего мне семья? Детей на пятом десятке рожать не собираюсь. Яна тоже не стала рожать от Карла Штольберга. Раньше надо было думать. А уж если не получилось, то не получилось…»

Ася решила напиться в этот вечер, плавно перетекающий в ночь. Было вино и было желание, да и возможность имелась. Она снова наполнила бокал и стала чистить мандарин. В комнате сразу запахло «новым годом», и она улыбнулась. Ася взяла пульт и включила телевизор, убавив звук. По всем каналам шла какая-то невообразимая сериальная чушь, и Ася выключила «ящик». Она встала с дивана, взяла сумочку, сунула в нее мобильник и отправилась в прихожую. Перед большим зеркалом она «подновила» помаду на губах, застегнула сапожки и, надев шубку с капюшоном, вышла из квартиры, тихо притворив за собой входную дверь.

Ася отправилась домой.

Глава 3

Сначала Яна подумала, что проснулась от того, что ей стало холодно или затекли части тела от неудобного положения на диване. Но потом она услышала настойчивый звонок в дверь.

– Иду, иду… Господи, ну кого принесло в такую рань? – проворчала Яна, прошаркав до двери, одновременно зевая и открывая дверь.

Одежда на Яне была слегка помятая, потому что она носила одежду из дорогих тканей – шелк, шерсть. А они мялись, особенно, если в них спать, свернувшись калачиком на диване. Длинные волосы спутались.

На пороге стояла пожилая, миловидная женщина, очень похожая и по внешнему виду, и по стилю одежды на английскую королеву – мать, столь любимую своими соотечественниками. Яна мгновенно проснулась, так как это была самая словоохотливая женщина на свете, лучшая подруга ее матери, Янина крестная, ведущая актриса ТЮЗа, как и мама Яны, Клавдия Ильинична Коровкина. Увидеть эту даму Яна ожидала в последнюю очередь.

– Клавдия Ильинична?

– Здравствуй, дорогая! Совсем забыла про своих стариков! Ну, доброе утро! – отодвинула ее в сторону Клавдия Ильинична и бодро вошла в квартиру. – Ого! Сколько бы я тебя ни видела, ничего не меняется… Дорогое шампанское, творческий беспорядок. И ты такая вся красивая и молодая. Ох, Яна, ты же с детства была не простым ребенком. Помнишь, как я тебя качала на коленях? По кочкам, по кочкам – оп! Яма! Ты так визжала смешно. А потом сказала, что тебе не нравятся эти ямы. Что, когда ты вырастешь, ты будешь ездить только по ровным дорогам. Прямо так и сказала. Мы еще так смеялись с Валентиной, с мамой твоей. А ты выросла – и понеслось! Какая уж там прямая дорожка! Извилистей путей по жизни ни у кого не встречала! Нет, я всё понимаю. Новый год! Ребенок с мамой в Швейцарии. Но, Яна! Тебе же не двадцать лет, что за вечеринки? Как ты выглядишь? Ты же воспитывалась как утонченная девочка. Отличница. Окончила художественную школу! Боже, как ты рисовала! – закатила глаза Клавдия Ильинична. – Какое будущее у тебя могло быть в мире искусства! А уж какая из тебя актриса получилась бы, мир столько потерял!

– Прямо-таки и мир, – все-таки смогла вставить словцо в этот монолог Яна.

– Ты что, не помнишь? Это же было в первый и последний раз, когда я поссорилась с твоей матерью! Мы же всей труппой умоляли послать тебя учиться в театральный, мы бы такое рекомендательное письмо тебе состряпали… Ты же как дочь полка была, на всех репетициях, на всех спектаклях… А какая талантливая и харизматичная девочка! Как мы ждали, что ты вольешься свежей кровью в нашу труппу! А тут Валентина просто как осатанела. Нет, и всё! Это не профессия! Не хватало ее девочке попасть в наш театральный серпентарий и быть зависимой от всего, начиная от режиссера и заканчивая элементарной удачей. «Яна видела всю нашу кухню изнутри, в том числе и неприглядную изнанку, и сама знает, что ей такого не надо!» – так говорила твоя мать и впихнула тебя в самый серьезный институт – ты пошла учиться на врача! С ума сойти! Ну зачем тебе это надо было? С таким талантом, с такими внешними данными! Зарыть всё это в землю! И ведь Валя об этом не пожалела, представляешь?

Клавдия Ильинична сняла сапоги, сунула ноги в гостевые тапочки с помпончиками, помыла руки и прошла в комнату. Она тяжело опустилась на диван за неубранный стол.

Яна проследовала за ней и села напротив в кресло. Голова у нее гудела, но она держалась молодцом.

– На самом деле, я ни минуточки не жалею, что выбрала эту профессию. Я не хотела быть актрисой, это правда, – сказала она.

– Вот и зря! Твое упущение! Ой, как тут всё вкусно! Немного заветрилось, но не испортилось. Вчера накрывали? Я поем немного с дороги? – спросила Клавдия Ильинична. Она сняла шляпку и положила рядом с собой.

– Конечно, бери, что хочешь. Я сейчас из холодильника еще ветчину принесу, или пиццу заказать могу, если хочешь, – предложила Яна.

– Ой, да мне тут всего достаточно. Вина бы… Все бутылки пустые, – стрельнула ярко подведенными глазами в сторону стола Клавдия Ильинична.

– На кухне должно быть. Сейчас принесу. Тебе белое? Красное? – спросила Яна.

– Полусладкое люблю, – улыбнулась Клавдия.

Яна направилась на кухню и вернулась с бутылкой в руках.

– Ну вот… Совсем другое дело. А то одна закуска, – заходила челюстями Клавдия Ильинична. – Ого! Какое классное вино! Спасибочки! Яна, ты какая-то растрепанная, я случайно не сорвала тебе свидание? Мужчина в доме есть? – Гостья округлила глаза и перешла на шепот.

– Нет никаких мужчин. Мой мужчина в Питере, – заверила ее Яна, присаживаясь рядом. – Кофейку?

– Попозже, – остановила услужливую Яну Клавдия Ильинична. – Ой, какая икра! Какая рыбка! С душком уже или нет? Не пойму! Но такая вкусная, что съем! – Клавдия Ильинична говорила, словно с подмостков сцены. Пребывала в образе.

Госпожа Коровкина дружила с матерью Яны с детства. Они обе дружно ходили в театральную студию, потом с разницей в год поступили в театральное училище и вернулись в свой родной провинциальный городок. Валентина, мать Яны, сразу нацелилась идти работать в свой ТЮЗ, поэтому даже не рассматривала другие предложения. А вот шуструю Клаву позвали в серьезный Новосибирский драматический театр, даже квартиру обещали. Но Клава почему-то отклонила это приглашение и осталась вместе с Валей в ТЮЗе. Считается, что работать в детском театре непрестижно. Да, в этом есть доля истины – кому охота играть заек, лисичек или куриные ноги избушки Бабы-Яги? Но это не значит, что для детей нужно играть плохо, кое-как, спустя рукава. Подруги были убеждены и свято верили, что для детей нужно играть в сто раз лучше, чем для взрослых, и с блеском справлялись со своими ролями. Так как Клава и Валентина были примерно одного возраста, комплекции и дарования, то в ТЮЗе они часто играли одни и те же роли, подменяя одна другую. Они не завидовали друг другу, просто дружили.

Через несколько лет мать Яны первая поняла, что с ролей молоденьких принцесс, маленьких девочек и мальчиков им пора уходить. Но Клавдия не хотела сдавать свои позиции и окопалась в своей молодости, как героический солдат в окопе, отстреливаясь от подступающей старости. Она сделала несколько пластических операций, день и ночь сидела в различных косметических кабинетах и на разнообразных диетах. Диеты и голодание сделали свое дело – некогда симпатичная женщина превратилась во вредную подлую грымзу. Она стала шпынять молоденьких актеров и делать им всякие пакости, сама не понимая, что просто завидует их молодости и творческим перспективам. Характер у Клавы испортился, она порой сама себя пугалась. В театре ее прозвали «Шапокляк». Но вскоре и ей пришлось перейти на возрастные роли.

Играя в одном спектакле влюбленную принцессу, Клавдия Ильинична так вошла в роль, и так страстно впилась страстным поцелуем в губы ошарашенного сказочного принца, что у нее на сцене вылетела вставная челюсть и, описав дугу, шлёпнулась на дощатый пол сцены. Зал полёг вповалку, бедный принц не знал, что делать и что говорить. Он покрылся холодным потом и стал зеленого цвета, как гороховый стручок. Госпожа Коровкина спокойно подобрала челюсть и с гордо поднятой головой королевской походкой удалилась за кулисы. Зал взорвался хохотом и аплодисментами. Клавдия Ильинична ушла на больничный, вышла через два месяца тише воды ниже травы. И благополучно перешла на возрастные роли. Больше недоразумений с ней не было, все успокоились.

У Яны, рано вырванной из объятий Морфея, в глазах давно стоял вопрос: зачем старушка припёрлась к ней в такую рань? Но задать этот вопрос своей крестной она не решалась. Клавдия Ильинична внутренним чутьём поняла это сама. Она отодвинула тарелку с недоеденным бутербродом и посмотрела Яне в глаза.

– Яночка, извини, что я к тебе как снег на голову. Обстоятельства непреодолимой силы. Ты не представляешь! Репетирую сказку, сижу на троне со скипетром в руках и с думами о сказочном королевстве. Тут в зал заходит настоящий князь. И не просто так, а с просьбой! В глазах надежда, а в руках подарок и цветы, – затараторила Клавдия Ильинична.

Яна, ничего не понимая, хлопала ресницами. Она не могла уловить мысль болтливой старушки.

– Я поясню! – Подруга ее матери правильно растолковала ничего не понимающий взгляд своей крестницы.

– Мне позвонила твоя мама и слёзно просила помочь одному человеку…

– Какому человеку?

– Карлу Штольбергу. Ах да! Князю! Точно, князю! Очень просила ему посодействовать в одном деле. Поначалу он пришел к Валентине, но она почему-то перенаправила его ко мне… – Старушка пожала плечами.

– Так чём дело-то? – не поняла Яна, у которой пульс при упоминании имени Карла Штольберга остался таким же спокойным, как и час назад.

– Давай выпьем, – вдруг предложила Клавдия Ильинична, хватая свой фужер.

– Я что-то еще не очень хочу, – замялась Цветкова.

– По глоточку, за встречу! – настаивала крестная.

Яна поняла, что это именно такой случай, когда легче срогласиться, чем отказать.

– О’кей, немного, – вздохнула она.

– Узнаю Яночку, ты возвращаешься к жизни, – засмеялась подруга матери. – Я же вижу: у тебя вчера была вечеринка, не так ли?

Они выпили, и Клавдия снова затараторила. Яна всегда не могла понять, как Коровкиной удаётся и жевать, и говорить одновременно.

– Карл сейчас в России. Он занят очень перспективным делом, которое заинтересовало руководство нашего театра и может быть интересно и тебе, Яночка, лично.

Яна вопросительно приподняла брови.

– Даже так? Хочу сразу предупредить, чтобы между нами не было недопонимания. Клавдия Ильинична, я не желаю с ним общаться.

– Не горячись, девочка, выслушай меня до конца.

– А ты уверена, что мне это действительно интересно?

Клавдия Ильинична взмахнула ручками в тяжелых перстнях.

– Ну, конечно! Тебе же это ничего не будет стоить. Ты столько лет общалась с Карлом, а сейчас даже не хочешь уделить ему минутку для важного разговора.

– Чувствую, что этот разговор не сулит мне ничего хорошего.

Коровкина залпом допила вино и снова наполнила свой фужер.

– Не будь так категорична, – сказала она, обводя взглядом стол с закусками.

– Наше давнее знакомство не обязывает меня к пожизненному общению с ним. Не думаю, что я ему что-то должна, – ответила Цветкова.

– Яна, ну подожди, не кипятись. Человек же ничего плохого не хочет. Чего ты дуешься? Почему вам нельзя общаться?

– Потому что у него все общение на одну тему – как бы возобновить прежние отношения. Просто тоска берёт. И человек абсолютно не понимает, что это невозможно. И объяснить это я ему не смогла, ни по-хорошему, ни по-плохому, – ответила Яна. – А тут появляешься ты и предлагаешь мне то, что я уже предвижу наперед. Только конец будет тот же. У меня в душе ничего не изменилось, чтобы предложить Карлу новые отношения. Вернее, изменилось. Я поставила точку в отношениях с ним, и это моё окончательное решение. А сейчас я не одинока, я люблю… О чем нам с Карлом говорить? – не понимала Яна.

– Всегда, Яна, найдется, о чем поговорить, – вздохнула Клавдия Ильинична. – Штольберг открывает огромный русско-чешский культурный центр. Фестивали, концерты, гастроли театров. Что в этом плохого? Он вложил в этот проект несколько миллионов долларов. Проект финансируется еще правительствами двух стран, тут ты точно ни при чем, – Клавдия Ильинична улыбнулась. – В центре города построено здание, рядом разбит парк, всё согласовано. Он хочет, чтобы ты своей красотой украсила этот праздник двух культур. Это дословное утверждение, Яна. Слияние двух культур. А для нашего театра есть тоже очень выгодное предложение. Мы можем пользоваться этой площадкой в своих целях. Наверное, ты знаешь, что дела нашего театра в последнее время идут не очень… Еле сводим концы с концами, зарплаты мизерные. А тут такая возможность заработать денег, посмотреть мир. Что тебе стоит постоять минут двадцать рядом с Карлом? Для такого дела, а? Это же аристократ! Голубая кровь!

– Карл терпеть не мог, когда говорили о голубой крови, – улыбнулась Яна. – Считал это банальностью.

– Значит, он еще и скромный! Это ему в плюс! Я бы с таким мужчиной, ох, и замутила! – закатила глаза Клавдия Ильинична. – Нет, ну, конечно, сначала мне бы скинуть несколько годков, вернее, несколько десятилетий. Да я бы еще отбила его у тебя, клянусь! – подмигнула Яне крёстная.

– Я была бы только рада. Но всё-таки, если серьезно. Видеть Карла Штольберга я не хочу.

– Пойми, я уговариваю тебя не только потому, что мне одной это надо. В этом проекте заинтересованы много очень достойных людей, а ты отказываешь мне в такой мелочи, – горячилась Клавдия Ильинична.

– Прекрасно, если вам это интересно… – согласилась с ней Яна.

– Вот, вот! – перебила ее Коровкина. – И не только мне, но и нашему театру, в котором, между прочим, играет твоя мать. Это же театр, где ты выросла, где за кулисами прослушала тысячу представлений, где ты сама ребёнком выходила на сцену. Помнишь, ты любила в моей гримёрке накладывать на свою мордашку грим? А смывать его не любила. А я покупала тебе в нашем буфете пончики под сахарной пудрой и лимонад «Буратино». – Клавдия Ильинична, вспоминая былое, сладостно вздохнула.

– Конечно, помню! Я даже запах кулис помню, – ответила Яна. – Вы со мной нянчились, и кормили, и воспитывали, я даже уроки делала, сидя на «хрустальном» гробу или на «волшебном» пеньке.

– Много воды утекло с тех пор. Наш театр страдает, из старых актеров единицы остались, молодежи мало. И тут такой шанс!

– Я рада за вас.

– Да хватит дурочкой прикидываться! Рада она за нас! – вдруг резко закипятилась Клавдия Ильинична. – Ты что, правда не понимаешь, что все эти блага выпадут нам, только если князь будет иметь дело с тобой? Это же его условие, это читалось в каждой его фразе! Ты и бумаги все будешь подписывать от нашего коллектива.

– Он так сказал? – подняла тонкие брови Яна.

– Нет, но это и так понятно. Яна, я жизнь прожила. Уж кое-что понимаю. Очнись ты уже! У него в каждой фразе только Яна, Яна, Яна… Ну, хочет человек с тобой пообщаться, что в этом такого? У вас были отношения? Были! Вы любили друг друга? Любили! Он даже Валентине одно время нравился. А до этого знаешь, что говорила твоя мать и плакала каждый день? Ничего ты не знаешь! Она говорила, что наконец-таки ее дочь нашла хорошего человека, родила ребенка. В твоей ситуации действительно случилось чудо. Всё хорошо! Семья, ребенок, надежный зять. А тут на тебе! Влюбилась в чешского князя, уходишь из семьи, потому что не хочешь обманывать мужа. Твоя мать своими руками хотела удушить этого князя-разрушителя семей. Почему же ты не хочешь с ним пообщаться? Он способен был ударить тебя? – задала вопрос Клавдия Ильинична.

– Нет, конечно. Никто, кроме, пожалуй, моего второго мужа Юрия Стадника, не был на такое способен, – ответила Цветкова.

– Значит, ты боишься за себя? Боишься, что изменишь своему Мартину?

– В себе я уверена, как никогда, – возразила Яна.

– Тогда почему тебе не пообщаться с Карлом? Нельзя быть такой эгоисткой! «Я не хочу тебя видеть, потому что мне нечего тебе сказать». Так не поступают!

После пламенной речи Клавдии Ильиничны Яна задумалась, в комнате воцарилась пауза. Клавдия Ильинична принялась за виноград.

– Ты думаешь, что я не права? – наконец спросила Цветкова.

– Ты меня знаешь с детства, у меня нет своих детей. Ты – моя крестница, ты – дочка моей лучшей подруги, я очень люблю тебя, Яна, ты же знаешь. И сейчас я не хочу сделать тебе плохо, не дай бог. Помоги нам, пожалуйста, Яна!

И снова возникла тяжелая, липкая пауза, которая прервалась только бульканьем наливающейся в фужеры жидкости. «Помогу, – подумала Цветкова, – если не сопьюсь…» Вслух же она сказала:

– Что я должна сделать?

– Согласиться поехать с Карлом Штольбергом на открытие культурного центра, побыть там с недельку… Там и я буду с нашей труппой, мы будем играть спектакль по чешской народной сказке. Завтра последняя репетиция. Очень интересная сказка, я прочту тебе на досуге.

– Спасибо.

– Карл оплатит нам гостиницу.

– Спасибо, – снова безучастно ответила Цветкова.

– Что ты заладила? Спасибо да спасибо! Ты скажи, согласна или нет? – вскинулась Клавдия Ильинична.

– Не очень хочется жить за его счет. Думаю, что я сама решу жилищный вопрос. А вообще, я согласна.

– Спасибо, Яночка! – обрадовалась Клавдия Ильинична. – Я знала, что ты войдешь в наше положение.

– А где всё это будет происходить? – вяло поинтересовалась Яна.

– В Санкт-Петербурге, – спокойно ответила Клавдия Ильинична, отправляя в рот очередной кусок ветчины.

– О, нет! – воскликнула Яна.

– Как «нет»? – опешила Клавдия Ильинична. – Ты же только что сказала, что согласна!

– Ну почему Санкт-Петербург? Любой бы другой город в мире! Что же это за напасть такая!

– А чем тебя не устраивает Питер? – не понимала Клавдия Ильинична. – Такой шикарный город! Развеешься! А то всё Москва да Москва. Культурный центр в культурной столице. Эрмитаж, Петергоф, Дворцовая площадь, Зимняя канавка, Павловск, Мариинский театр… – мечтательно протянула Коровкина.

– И еще в Питере живет мой Мартин. И я бы не хотела, чтобы он увидел меня вместе с Карлом, а не сказать Мартину об этом я не могу. Если вскроется правда, то он подумает, что раз я скрывала, что приехала с другим мужчиной, то, значит, мне было, что скрывать…

Клавдия Ильинична удивленно посмотрела на Яну.

– Надо же… Судьба прямо… Значит, Мартин у тебя питерский? Я слышала от твоей матери, что у вас с ним всё пошло шиворот-навыворот. Он женат. Жена недееспособная, не сказать сумасшедшая. Но я почему-то думала, что он местный, что Мартин живет в столице. Так вы еще и по городам разведены, а самим уже далеко не по двадцать лет. И что это за отношения? Это же ненормально.

– Я это прекрасно понимаю, – согласилась Цветкова.

– Почему не вместе? Нет, понимаю, у мужчины бизнес, дела. А ты? Не можешь бросить свою частную стоматологию? Она у тебя не такая уж и большая. Ты могла бы управлять дистанционно, всё равно сама на приеме лично не сидишь.

– Редко это делаю, – согласилась Яна. – А почему мы не вместе? Да что же такое! Второй день подряд… Не зовет он меня замуж! Вот что! Вот и вся тайна! – выпалила Яна.

– Замуж? – удивилась Клавдия Ильинична. – Тебе сколько лет, детка? Вам детей заводить? Зачем тебе замуж? Вы взрослые люди, живите и радуйтесь! Встречайтесь. Вместе ездите отдыхать. Такой красивый роман!

– Клавдия Ильинична, сколько у меня уже было этих романов-то!

– Ну, ты яркая женщина, что тут поделаешь? – не сдавалась Клавдия Ильинична.

– Я впервые в жизни захотела замуж сама! Просто до мурашек, до отключения сознания, – пояснила Яна.

Клавдия Ильинична с долей сомнения посмотрела на Яну, которая выходила замуж четыре раза, правда, два раза за одного и того же мужчину.

– Но ты же всегда выходила замуж по любви? – утвердительно спросила она.

– Да, так складывались обстоятельства. «Я тебя настолько люблю, что умру без тебя», – процитировала Яна первого мужа. – «Я от тебя ушла, потому что полюбила другого, так я же должна это доказать и выйти за него замуж», – другим голосом сказала Цветкова и приняла строгую вытянутую позу со слегка наклоненной в левую сторону головой. Кто был знаком с ее матерью Валентиной, сразу бы ее узнал. Яна же продолжала: – «Когда же ты остепенишься и подаришь мне внуков?» – Это третий раз. И четвертый раз: «Нельзя обижать такого мужчину, как Ричард, разрушать семью и оставлять ребенка без отца!»

Клавдия Ильинична захлопала в ладоши.

– Браво! Просто прелесть! Я же говорю – талантище! Прирожденная актриса. То есть ты хочешь сказать, что возникали обстоятельства непреодолимой силы, вынуждающие тебя выходить замуж?

– И впервые в жизни я этого хочу сама! – подтвердила Цветкова.

– За чем же дело стало? Я с удовольствием погуляла бы на свадьбе еще разок. Благо ты нас этими событиями радовала, если так можно сказать, – хихикнула Клавдия Ильинична.

– Так не зовут меня замуж! Вчера передали от Мартина шкатулку, я обрадовалась, думала, что кольцо. Предложение. А там ключи и документы на квартиру в Питере, – вздохнула Яна, вспомнив вчерашний вечер.

– Ключи?! – поперхнулась шампанским крёстная. – Ты серьезно? И ты еще чем-то недовольна? Тебе сделали такой роскошный подарок! Теперь у тебя есть квартиры и в Москве, и в Питере, в двух столицах! Ну, и конечно, в нашей милой провинции мы тебя всегда ждем. Мама, да и я тебе свои квартиры оставим, да, а кому еще?

– Ой, не надо об этом! – замахала руками Яна. – Даже слышать не хочу, до ста пятидесяти лет обе у меня жить будете! А про квартиру в Питере, подаренную таким способом, я даже думать не хочу. Я мечтала, что у нас с Мартином совместное жилье будет. Он всем своим бывшим женщинам дарил похожие подарки. Значит, и ваша покорная слуга полетела той же дорогой. Да оно и понятно, мы вроде бы с ним вместе, и вроде бы врозь. Нашел себе другую…

– Зачем ты себя накручиваешь? Что за бред! Я надеюсь, что Мартин человек достойный? – спросила Клавдия Ильинична.

– Лучший на свете, – подтвердила Яна.

– Ну, так достойный мужчина, если что, скажет женщине в лицо о своих планах на будущее, а не будет откупаться подарками. Как бы я хотела увидеть твоего Мартина, – прищурила глаза Клавдия Ильинична. – Просто не верю, что может быть кто-то лучше Карла Штольберга.

– Их нельзя сравнивать. Мартин действует на меня просто магическим способом. У меня отнимаются руки и ноги, а вот сердце, наоборот, начинает биться с утроенной силой.

– Так он маг и волшебник? И не берет тебя замуж? Может, ты себя неправильно ведешь?

– Может, он молодую нашел? – вопросом на вопрос ответила Яна.

– Правду говорят, что влюбленная женщина глупеет, но я не думала, что до такой степени. Со стороны это всё хорошок видно. Во-первых, ты недооцениваешь себя. Мужики до сих пор шею сворачивают, глядя тебе вслед. Таких, как ты, больше нет. А если он полюбил молоденькую, так что ты можешь сделать и зачем он тебе такой нужен? Ты не помолодеешь, а он, значит, похотливый кобель, – здраво рассудила Клавдия Ильинична. – И, заметь, он просто сердцем чувствует опасность. Ты можешь не заселяться в гостиницу с чешским красавцем, у тебя теперь есть свое жилье в Санкт-Петербурге.

– Точно… есть. Это судьба. Я помогу вашему ТЮЗу и честно посмотрю в глаза Мартину, ты права.

Яна скосила глаза на телефон, где мигала лампочка, сигнализирующая о том, что имеются записанные сообщения. Яна поднялась с места и включила прослушивание.

– Янка, с наступающими! Не дозвониться до тебя, как всегда. Где собираешься встречать? Если что, приезжай вместе со своими друзьями к нам. Мы будем на даче в Сосновом бору. Камин, шашлыки, фейерверки, катания на снегоходах. Звони!

Это говорила Виктория, администраторша ее стоматологической клиники «Белоснежка».

После этого прозвучали еще пять сообщений примерно такого же содержания от разных Яниных друзей и знакомых. Это только подтверждало, что Яна была хорошим, общительным человеком, все хотели видеть ее в числе своих знакомых. Еще это доказывало, как безалаберно она относится к своему айфону, не любила по нему общаться, хотя гаджет у нее был самой последней модели, и, объективно говоря, общаться по нему было одно удовольствие.

– Привет, это Мартин. Ты, как всегда, вне зоны доступа! Дорогая моя, я не знаю, почему ты так расстроилась из-за моего подарку, мне эту печальную новость птичка на хвосте принесла. Я сделал его тебе от чистого сердца! Янка, я хочу видеть тебя. Я соскучился. Конечно, можно было бы встречаться и в гостинице, но я желаю, чтобы у тебя в Питере был свой дом, который стал бы и моим домом. Я жду тебя, как мы договорились, тридцать первого числа. Не забудь!

И щелчок оповестил, что новых сообщений больше нет.

– Какая же ты стерва, Яна, – вздохнула Клавдия Ильинична. – Что же ты мучаешь окружающих? Думаешь только о себе! И… какой у твоего Мартина приятный голос, он так искренне говорил…

– Ладно. Я позвоню Карлу. Я полечу с ним в Питер, но буду жить в своей квартире, – сказала Яна. – Пойду собираться. Что-то Аська заспалась… Надо ее разбудить!

– Ася?! Аська здесь? Я знала, что ты не одна! – обрадовалась Клавдия Ильинична, которая, конечно, любила Асю еще с детских лет.

– Если ее не разбудить, то к обеду, может, и встанет. Пусть спит, вчера хорошо посидели. Так вот, когда она проснётся, передай, чтобы она прослушала третье сообщение на автоответчике. Виталий Николаевич Лебедев – следователь по особо важным делам – ее разыскивает через меня.

– О господи! Она где-то проштрафилась? – испугалась Клавдия Ильинична.

– Нет, у них личное. Надеюсь… Он пригласит ее встретить Новый год вместе. Хоть кто-то точно будет счастлив!

Яна проводила мамину подругу в прихожую, та тепло попрощалась с Яной, расцеловав ее в обе щеки, и обещая звонить. Она была довольна – ей удалось уговорить Яну сделать так, как было нужно.

Дверь за ней захлопнулась, и Яна вздохнула с облегчением.

Глава 4

Мирослава понимала, что в этом году она остается без празднования Нового года. Да, вот именно так, категорично. Для детей, наверное, это самый главный праздник в их еще короткой жизни, потому что вызывает самые сильные эмоции. Ну что такое день рождения? Сплошной обязательный, запрограммированный сценарий. Стол с улыбающимися родственниками в разноцветных колпаках, где гвоздем программы является торт со свечками – единственное опасное и завораживающее действие.

По тому, как проходит день рождения, можно судить о возрасте ребенка. Малыш постарше говорит, что посидит с милым лицом на торжестве с дедушками и бабушками, но потом обязательно отдельно отпразднует с друзьями. И, желательно, без младших братьев и сестер, потому что «у нас свои секреты».

Проходит время, и ребенок понимает, что день рождения не совсем однозначный праздник. Подарки-то подарками, но каждый год у тебя прибавляются какие-то обязанности, в твою жизнь входит ответственность – сначала ручейком, который затем становится широкой рекой.

«Тебе уже исполнилось семь лет, ты уже большая, теперь ты идешь в школу, ты должна делать домашнее задание, тебе уже пора помогать дома по хозяйству. А вот тебе уже и восемь, ты одна будешь приходить со школы домой, и ты можешь сама себе разогреть еду. А вот и девять лет, уже хорошие девочки готовят себе сами, моют посуду». И так далее…

В семье Мирославы к этим ограничениям добавлялись свои семейные, касающиеся отношений с противоположным полом. Почему-то для ее родителей, у которых она была долгожданным и единственным ребенком, тема мальчиков была самой болезненной. Они все были исключительно плохими, хулиганами, драчунами. От них надо было держаться подальше, уж ни в коем случае не дружить. С возрастом тема «дружить» так и не поднималась, и парни оставались всё такими же плохими, только добавлялись дополнительные, еще более отвратительные качества.

«Им всем от тебя надо только одно. Молодежь ведет себя отвратительно. Целуются, всякий стыд потеряли. Ребята обжимаются, лапают девушек, позор такой. Да и вообще, курят… пьют, а там и до постели недалеко, а дальше – беременность, позор. А если аборт, то бесплодие…» И проклятие, проклятие, проклятие!

Мирослава с детства понимала, что мальчики – это зло. И при этом она испытывала странные чувства. Уже в старшей школе ей нравился один мальчик, но Мирослава даже самой себе в этом боялась признаться, чувствовала себя скверно, избегала смотреть в глаза матери. Такое нервное напряжение привело ее к бессоннице, в чем она тоже не стремилась признаться родителям. Девочка боялась, что они обвинят ее в «любовной лихорадке», в том, что она по ночам думает о мальчиках. Чтобы убить время, Мирослава, или Мира, как ее называли родственники, стала по ночам читать книги. Она проглатывала их залпом, уходила в школу с красными глазами и все больше замыкалась в себе.

Мира дошла, фактически, до раздвоения личности. Ночами ее ждали отчаянные пираты, бороздящие океан, которые больше всего на свете ценили свободу, и тем не менее влюблялись и были готовы умереть за свою любовь. Ее ждали смелые мушкетеры, сражающиеся за своих дам на дуэлях. Ее ждали рыцари, которые доказывали свою силу на рыцарских турнирах, выбирали там себе даму сердца и потом, на полях сражений, прославляли ее имя. И везде процветала любовь. Мира, погружаясь в этот мир, вместо маленьких черных букв видела огромные цветные картины. Она даже чувствовала дуновение ветра в своих волосах, когда скакала на коне, прижавшись к сильной спине своего рыцаря, который только что спас ее от банды преступников.

А в обычной жизни у Миры ничего не было. Она даже за руку не держалась ни с одним мальчиком. Да и не тянули они на сказочных принцев и пиратов. Со временем мечты Мирославы о мужчине из дамского романа перешли в режим ожидания, и это затянулось уже до 30 лет. Некоторые ее одноклассницы и однокурсницы давно вышли замуж, родили детей, многие состояли просто в гражданских отношениях, и уж явно никто не витал в облаках.

Первой у Мирославы ушла мать. Перед смертью даже она сказала дочери, что пора бы взяться за ум и создать семью.

– Внуков так и не дождусь. Ну ты же хорошенькая у меня. Почему не посмотреть на солидного, порядочного мужчину? Сосед вот на тебя заглядывается. Вдовец, дача, машина… все есть. Преподаватель твой оказывал знаки внимания. Состоятельный и надежный.

– Так он старый, – фыркнула Мира.

– Да что значить «старый»? Какие-то двадцать лет! Вечно ты так! Этот молодой, тот старый, этот тощий, этот толстый. Ты словно идеал какой-то ищешь! Ну нет же идеальных людей! Пора и о потомстве задуматься, не девочка уже! – сокрушалась мать.

– Я без любви ни за кого не выйду, – твердо заявила Мирослава.

– А есть она, любовь-то эта? Чего ты ждешь? Не пойму. Что мы с отцом сделали не так? Все для тебя делали. Берегли. Когда ты специальность себе эту никчемную выбрала – художница… Даже это разрешили, хотя лучше бы ты была врачом или педагогом. Твердо бы стояла на ногах. Запрещали мы тебе таскаться по дискотекам и общаться с мальчиками… Ну было это. Так это когда было? Берегли мы тебя. Маленькая ты еще была, глупая. Боялись мы за тебя. Не хотели, чтобы в подоле принесла. Так это нормально для любящих родителей. Сейчас-то уже можно…

Мира рассмеялась.

– Сейчас уже поздно начинать. Нет у меня опыта общения с мужчинами, да и не нравится мне никто. Вы так долго мне внушали, что хуже них ничего не может быть, что я поверила, – отвечала Мира и продолжала ждать и мечтать.

Жили они в Москве в одном из густонаселенных районов в трехкомнатной квартире с просторной лоджией. Родители разрешили дочери получить художественное образование, потому что сколько ее все помнили, Мира всегда рисовала или читала, и потом снова рисовала. Конечно, они были недовольны выбором профессии своей единственной дочери. Вскоре Мира лично убедилась, что продать свои картины – дело сложное и особой прибыли не приносит. Поэтому Мирослава окончила скучные бухгалтерские курсы и устроилась в какую-то шарашкину контору бухгалтером. Это позволило ей зарабатывать – не очень много, но на жизнь хватало.

Для души Мира иногда рисовала иллюстрации к своим любимым женским романам. Мужчины у нее получались мужественными, с накачанными, идеальными торсами, густыми волосами, красивыми лицами и глазами, полными отваги и любви. А девушки рядом с ними были хрупкими, изящными, с длинными волосами и чувственными губами. Иногда она что-то вносила от себя в эти образы.

Мирослава была очень красивой девушкой, с такой несколько несовременной, ускользающей красотой. Она была среднего роста, худенькой, с длинными волосами, которые она слегка осветляла и ходила платиновой блондинкой. Голубые нежные глаза, белая кожа – все как у натуральной блондинки. Вот только глаза у нее не горели, а мужчины это чувствовали и обходили ее стороной. А если кто приставал, так сразу же получал от ворот поворот. Она просто шарахалась от всех, кто к ней подходил с тем или иным предложением.

И дни рождения, как и у многих уже взрослых людей, вообще перешли в разряд нелюбимых праздников, словно напоминание, что год прошел, и еще один пролетел, а у тебя ничего не поменялось или поменялась какая-то незначительная ерунда. Ты все еще не замужем, детей как не было, так и нет, ты только становишься старше, а значит, твоя молодость уходит. И все так интересуются:

– Сколько-сколько ей стукнуло? Ого! Уже четвертый десяток разменяла… Не нашла еще себе жениха, не слышали? Нет? А детишки? Она что, к сорока годам собирается?

Поэтому из любимых праздников в жизни Миры остался добрый Новый год. Он ни к чему не обязывал, а только воскрешал в памяти мечты, надежды, каждый год погружая в сказку и даже возвращая в детство. Он и по антуражу был совсем другим. Без клоунов и тортов со свечками. Богатые столы, душевная, теплая атмосфера, семейный круг. Мигающие огоньки, красивые елочные игрушки и общая атмосфера ожидания, чтобы все плохое осталось в уходящем году, а в новом ждало только счастье, здоровье и любовь.

В жизни Мирославы получилось так, что второй ее близкий человек ушел в ноябре. Умер отец, и Мире стало совсем тошно, словно мир перевернулся. Она поняла, что сойдет с ума, если что-то не изменит в жизни. Причем, кардинально. Она поняла, что теперь никому ничего не должна, всем все доказала и теперь она хочет жить так, как она желает, и делать только то, что хочет ее сердце. Мирослава всегда мечтала жить в Санкт-Петербурге. Родители не разделяли это стремление.

– Москва – столица, здесь вся твоя жизнь, работа, в конце концов твоя любимая редакция, с твоим любимым хобби. А в Питере еще и погода такая, что не дай бог! А слякоть? Ветер? Постоянная повышенная влажность. Да люди бегут оттуда! Куда больше всего люди едут в России? Правильно, в Москву! А ты уже здесь живешь. Почему люди не ценят то, что имеют?

А вот теперь Мира решила это сделать. У нее были две квартиры, одна та, которая осталась от родителей, и еще одна однокомнатная маленькая квартирка в Подмосковье, где раньше жила бабушка, которую Мира плохо помнила. И вот эту маленькую квартирку она решила оставить на всякий случай, а родительскую квартиру выставить на продажу, тем более что больше не могла там находиться после потери родственников. Все напоминало о них. На вырученные деньги она хотела купить пусть маленькую, но обязательно в центре квартиру в Санкт-Петербурге. И пока риелторы занимались продажей в Москве, Мирослава прямо под Новый год захотела уехать в свой любимый город и лично искать себе квартиру, потому что при такой серьезной сделке и покупке, конечно, надо было лично все увидеть, пощупать и проверить.

Она заранее сняла себе квартиру за умеренную цену в центре у хозяев, что уезжали на новогодние праздники за границу, и ее все устраивало. Особенно то, что квартира находится в центре, что это обычная квартира с санузлом и кухней, где она сможет спокойно готовить, а не ходить по три раза в день по кафе и ресторанам и транжирить деньги. На работе Мирослава ушла в отпуск, так как не брала его летом, а в Питере смогла бы продлить его за свой счет или даже уволиться. На работе еще не знали, что сотрудница собирается переехать в другой город и сменить работу.

Мира понимала, что этот Новый год она будет праздновать в одиночестве, и это было ужасно. Но праздновать его она будет в другом городе, а это уже – смена обстановки, чтобы не сойти с ума. Какое-то разнообразие, приближение к своей мечте. Она всеми фибрами своей души желала, чтобы что-нибудь наконец поменялось в ее жизни, ведь не может быть, чтобы ей всегда доставались одни кирпичи и ни одного пряника.

Они с родителями каждый год ставили елку и обязательно живую, с запахом, с раритетными игрушками и мишурой. И вот наступил год, когда Мирослава испугалась, решила все поменять. Она поняла, что для нее одной не нужна никакая елка, и экономия будет совсем не лишней.

– Я уеду в Питер, прекрасно проведу там время, встречу Новый год, погуляю, подумаю, пропитаюсь духом своего любимого города. И впервые встречу этот праздник без елки. Это будет странный Новый год, но по-новому…

Да что там говорить, по-другому Мирослава не смогла бы выжить в этот год.

Глава 5

Красивая, хрупкая девушка с чемоданом вошла в «Сапсан», идущий по маршруту Москва – Санкт-Петербург, и заняла свое место у окна. Милый курносый носик, пухлые губки и голубые глаза, словно растворяющиеся в свете, идущем из окна. А дождь за окном сглаживал этот переход, придавал такие размытые, пастельные оттенки всему образу. Мирослава вся целиком погрузилась в созерцание действительности за окном. Она редко куда ездила, даже вспомнить не могла точно, когда и куда это было в последний раз. Но сейчас она начинала жизнь с нуля и ехала в одиночестве, полная надежд.

Мира с тревогой смотрела в окно поезда. Мимо пролетали то тёмный еловый лес, то неказистый, голый, словно мёртвый, лиственный лес. Она смотрела на линии электропередач с мелькающими столбами, на пустынные дороги, что пересекали железнодорожное полотно, иногда на одиноко стоящих женщин с поднятыми флажками. «Мы не спим, мы – бдим, всё хорошо, счастливого пути!» – словно говорили они пассажирам. Конечно, на самом деле их флажки обозначали что-то другое, это Мирослава сама себе напридумывала. У станционных смотрительниц была жизнь на колесах. Мира не понимала, как так можно работать: и в снег, и в дождь, нельзя спать, чтобы не проворонить поезд. Выходить на полустанок в гордом одиночестве и встречать поезда. Хотя один человек на тебя точно посмотрит, и это – машинист.

Погода под этот Новый год стояла не очень приятная. Сначала намело много снега, потом произошло потепление. Весь этот снег, уже утрамбованный в сугробы, покрылся твердой, неприятной ледяной коркой. А погода менялась не то чтобы каждый день, а по нескольку раз на дню. И то возникала жижа, то подмораживало. Все это сопровождалось высокой влажностью, было неприятно и холодно даже при не очень низкой температуре.

Продолжение книги