Когда я встречу тебя вновь. Книга 3. Отблеск непогасшей свечи бесплатное чтение

Глава первая

Я выехала на побережье и устремила взгляд вдаль. Со стороны моря надвигались грозовые тучи, и волны, будто предчувствуя беду, белой пеной выбрасывались на песчаный берег, пытаясь за что-то зацепиться и не желая возвращаться в морскую пучину. С каждым разом они накатывали все дальше на сушу, но неведомая сила снова тянула их назад.

Мы с Изабеллой приблизились к самой кромке воды, и я пришпорила лошадь, помчавшись вдоль моря к скалам, которыми заканчивался дикий пляж. Изабелла скакала по набегавшей морской пене и брызги радужным переливом разлетались в разные стороны. Они попадали мне на лицо, и приятная прохлада остужала мои разгоряченные щеки.

Мы сделали два круга вдоль набережной и вернулись в клуб. Тучи добрались до побережья, и вот-вот должна была разыграться непогода. Я поспешила к машине и едва оказалась в салоне, как по стеклам застучали тяжелые капли дождя. Они стали смывать дорожную пыль и размывать засохшую грязь на дороге. Надо было поторопиться с выездом, иначе эта масса грозила задержать меня в станице надолго.

После длительного перерыва я снова вернулась к верховой езде. На горизонте маячила надежда на встречу с Шандором, и я хотела подготовить свое тело к этой встрече. Я нашла конноспортивный клуб, который находился недалеко от побережья. Они только открылись, и пока цены на аренду лошадок у них были вполне демократичными. Тело снова болело после занятий, но я не растеряла навыков и быстро вернулась в форму.

Я любила приезжать в клуб ранним утром или в ненастную погоду, когда здесь не было других наездников. Это позволяло почувствовать единение с природой и возбудить воображение предстоящим свиданием. И хоть на протяжении семи месяцев мои мечты по-прежнему оставались лишь мечтами, я исправно приезжала в клуб один или два раза в неделю и успокаивала себя тем, что хотя бы физически держу себя в тонусе.

А морально я начала чувствовать душевное истощение. Я вновь потеряла покой. Я ждала весточки не только на сайтах, но и искала знакомые черты среди прохожих. Это напоминало первые годы жизни после разлуки с Шандором. Только сейчас я ждала не звонка, а письма в соцсетях. Анализировала каждого гостя, записывала их имена, следила, кто чаще из них отображается в «Гостях».

Из повторяющихся таких было трое. Иванушка, Аристарх и КаИН. Первый обозначил своим городом проживания Муром, второй – Казань, а третий – Москву. Возраст тоже не указывал на Шандора. Два из них были моложе меня, третий старше на 5 лет. Если Слобода скрывался за каким-то из этих имен, он не оставил мне шанса угадать, кто он. Ничего очевидного, просто случайные «прохожие».

Мне стали сниться сны с Шандором. Во многих из них он приезжал в Витязево и находил меня. В одних снах он уходил из семьи ко мне навсегда, в других – звал за собой в Сочи, предлагая стать его любовницей. В-третьих – мы просто гуляли по набережной в Анапе, словно я согласилась выйти за него замуж, и мы никогда не расставались, и то, что случилось на самом деле, было дурным сном.

А однажды мне приснился тот самый лес в его поселке, о котором Шандор когда-то рассказывал. Я видела быструю горную реку, большие тяжелые валуны на берегу, обступающие ее деревья и возвышающиеся над ними горы. И розовый восход, который так манил Шандора к себе по утрам. И, конечно, вместе со мной был он. Я стояла на одном из камней, и он фотографировал меня на фоне реки и гор.

Этот сон был таким реальным, что я не сразу поняла, где нахожусь, когда первый луч солнца коснулся моего лица.

Просыпаться после таких снов было тягостно и горько. Словно я из сказки попадала в жестокую реальность. И весь восторг, и счастье, которые сопровождали меня во снах, вдруг обращались в пыль. Шандор, как и много лет назад оставался для меня недосягаемым и далеким.

С Марком мы постоянно были на связи. Мы не общались с ним так много даже во времена нашей юности. Казалось, не было тех трех лет истерики, что разлучили нас на годы, нам снова было легко и комфортно в общении. Он постоянно спрашивал меня о тех, кто посещает меня в «Друзьях», и не объявился ли среди «гостей» Шандор. Иногда я была готова сдаться и прекратить эту агонию, удалиться из «Друзей» и забыть все, как страшный сон, но Марк снова вселял в меня надежду, и я продолжала ждать и верить.

После одного из таких разговоров по телефону с Марком, я пила чай за столом в гостиной, когда в дом вошла мама. Она была в гостевом доме, утрясала какой-то вопрос с последними в этом сезоне постояльцами. Полина гуляла с подружками в нашем дворике на детской площадке, и будучи посвященная сама себе, я немного взгрустнула. Мама принялась рассказывать мне, как урегулировала проблему с отдыхающими, но скоро заметила, что я ее не слушаю.

– Лиза, с тобой все в порядке? – пощелкав пальцами перед моими глазами, привлекла мама мое внимание.

– Просто задумалась, – делая глоток чая, сказала я.

– Ты в последнее время часто задумчивая. И нервная. Даже спишь как-то тревожно. Уж не из-за Марка ли?

– Что ты имеешь в виду?

– С тех пор как он уехал, ты сама не своя. Неужели наконец-то поняла, кого потеряла в его лице?

Эти слова сразу вернули мне бодрость и веселье.

– Мам, – рассмеялась я, – ты до сих пор не теряешь надежду, что я влюблюсь в Марка? Перестань. Марк был и остается мне другом. Я рада, что мы помирились, и между нами больше нет обид.

– Тогда чего сидишь такая смурная?

Я не могла сказать маме, что моя печаль связана с Шандором. Она точно не оценит попытки воскресить былую любовь. Тем более с женатым мужчиной.

– Я правда счастлива за Марка, мама. Но мне действительно стало немного грустно, когда он уехал. Я запретила себе думать о мужчинах, пока он был на меня обижен, и сейчас вдруг ощутила себя такой одинокой.

Мама прошла до кухни, налила себе кипятка из чайника, бросила пакетик чая, и вернулась ко мне за стол.

– Кто мешает тебе открыться новым чувствам? – между тем спросила она. – Ты не уродина и нравишься мужчинам. Или может быть мы с Полиной тебе как-то мешаем?

– Мама, вы мне не мешаете. Просто никого подходящего вокруг нет.

– Да, пожалуй, ты права. На курорте нормального мужика не встретишь.

– Мама, а почему ты одна? Тебе никогда не хотелось познакомиться с мужчиной и пожить ради себя, а не ради нас с Полиной?

Я посмотрела на маму оценивающим взглядом. Конечно, морщинок вокруг глаз с годами у нее прибавилось, межбровная складка стала глубже, и уголки губ опустились вниз, но она по-прежнему оставалась в прекрасной форме. Она умела хорошо готовить и была знакома почти со всеми произведениями русских и даже зарубежных классиков, и могла бы стать идеальной спутницей для любого неглупого образованного мужчины.

– Мне? В мои-то годы? Зачем мне это? У меня уже постменопауза наступила, мне не до плотских утех.

– Мама, разве я говорю о плотских утехах? Тебе не хочется просто пообщаться с каким-нибудь мужчиной, почувствовать себя интересной для него с духовной стороны, а не с телесной? Наверняка, найдется ценитель русской литературы, с которым ты могла бы приятно побеседовать, обсудить классиков и современников, их произведения или мемуары.

– Где я должна такого найти? В библиотеке?

– Можно и в библиотеке. Но есть и более современные способы знакомства. Интернет, например.

– Нет, Лиза, не надо мне никого. Вы у меня есть, и этого достаточно.

Вот так и жили.

Тем временем Полина пошла в школу в Витязево. К первому классу она умела читать и писать, считала до ста и легко находила друзей среди ровесников. Училась она с удовольствием, но на вопрос, что больше всего ей нравится в школе, отвечала: «Каникулы». Это очень нас забавляло.

Зимой мы встречались с Марком в Краснодаре, где он оформил свою квартиру на Полину. Она тоже ездила со мной, и была несказанно рада встрече с отцом. Сколько бы они не общались по скайпу, видеть его «живьем» ей было приятнее.

Тогда же мы узнали, что в мае Марк станет отцом. Второе УЗИ показало мальчика, и я очень радовалась за него. Он повзрослел и относился к предстоящему отцовству более осознанно и ответственно, чем восемь лет назад. Я не сомневалась, что во второй раз он переживет это состояние иначе, чем с Полиной.

Она же, узнав о ребенке, испугалась, что теперь папа ее разлюбит, и будет звонить реже. Я успокаивала ее тем, что она навсегда останется для папы любимой дочерью, первым ребенком, а что это значит, я могла объяснить, как никто другой. Это был тот редкий случай, когда я смогла убедить ее в правоте своих слов, и ее страхи быстро рассеялись. И еще до отъезда из Краснодара она стала придумывать имена будущему брату, делилась своими соображениями с Марком. Он обещал принять во внимание ее пожелания, и обязательно назвать сына так, как хочет Полина.

В Краснодаре я встретилась со своими друзьями. Юля все также работала в школе и стала завучем. Она уже выпустила свой класс во взрослую жизнь, но с некоторыми учениками продолжала общение даже спустя пару лет. Они приходили к ней в гости или выезжали с ней на природу.

Ее сын Костя вырос крепким и здоровым мальчиком, и особых хлопот Юле не доставлял. Она хотела второго ребенка, предпочтительно девочку, и Саша поддерживал ее в этом желании, но пока их ожидания не оправдывались. Однако они не отчаивались. Как любила говорить Юля, несколько лет в запасе у нее есть.

Я рассказала ей о примирении с Марком, и она встретила эту новость восторженными возгласами. Она всегда ему симпатизировала, и жадно вникала моему рассказу о нем и о его жене. Она непременно захотела увидеть эту женщину, и я показала ее в «Друзьях». Юля назвала Аню приятной девушкой, но ей сложно было представить их с Марком вместе. Отчего-то ей казалось, что внешне они несовместимы.

– Ты просто всегда была чуточку влюблена в Марка, – смеясь, заметила я. – Лично, мне кажется, они прекрасно друг другу подходят. И он так счастлив! Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.

Я не стала говорить Юле о нашей с Марком задумке по возвращению в мою жизнь Шандора, но подруга тоже была зарегистрирована в «Друзьях» и видела фотомонтаж, размещенный на моей странице. Она искала в этом ролике потайной смысл, но я убедила ее, что это просто фотосессия, на которую напрашивалась музыка. И Марк помог мне ее смонтировать.

Мы не говорили с Юлей о Шандоре уже много лет, и я надеялась, что она никак не связала этот ролик с его именем. Пока это было только безумие, и говорить о нем вслух я не решалась.

Встретилась я и с Денисом. Он пригласил меня в кафе, и я оставила Полину у отца, чтобы никто не мешал нашему общению. Кафе находилось недалеко от дома Дениса в новом микрорайоне города, и пока я добиралась до него, поразилась, как изменился город за время моего отсутствия. Он стал более современным и ухоженным, и его убранство приятно радовало глаз.

Из-за приглушенного освещения кафе я не сразу заметила Дениса. Ему пришлось помахать мне рукой, чтобы обнаружить себя. Он расположился около высокого французского окна за столиком с полукруглыми креслами, и, заняв место напротив него, я будто бы оказалась в уютном гнездышке. Тихая спокойная музыка и аромат пряностей и трав возбуждали аппетит и располагали к дружескому разговору.

Официант принес меню, и я сосредоточилась на его изучении. Я была голодной и каждое из предлагаемых блюд казалось вкусным, и Денис пришел мне на помощь, порекомендовав то же блюдо, которое заказал себе. И я согласилась с его выбором.

Нам принесли графин с морсом, и, когда официант ушел, мы стали потягивать его из своих стаканов. Я спросила Дениса, почему он не позвал меня к себе в гости и не похвастался своим новым жильем, которое взял в ипотеку.

– Ты надолго в городе? – спросил он, опираясь локтями на стол.

Не видя связи между тем, о чем я спросила, и его вопросом, я тем не менее поспешила ответить:

– Через два дня уезжаем. Каникулы заканчиваются.

– Но если не успеете в этот раз к нам заглянуть, то может быть в следующий свой визит заедете?

– У вас ремонт?

– Нет. В квартире уже была чистовая отделка, и нас она вполне устроила.

– А прежнюю квартиру вы продали?

– Нет. Там живут родители, – и Денис тут же добавил: – Во всяком случае планируют жить в зимний период.

– Вы живете с Ильей вдвоем?! В четырехкомнатной?!

– Нет, мы живем вчетвером. Лиза, я женился.

Стакан с морсом замер на полпути к моим губам. Перед моим взором возник образ хрупкой добродушной Люси, ее лучезарная улыбка, и вдруг этот образ стал рассыпаться, как мелкая мозаика.

– А как же Люся? – невольно сорвалось с моих уст.

Денис даже глаз не отвел, но на лице отобразилась скорбь.

– Люси больше нет. А жизнь продолжается. Не думаю, что она бы хотела, чтобы я всю оставшуюся жизнь прожил один. Илье нужна мать, и мне, кажется, я ее нашел.

Так некстати я вспомнила слова отца о том, что Люся пожертвовала своей жизнью ради того, чтобы у Дениса был сын. А он вот так взял и променял ее на другую женщину. Как он мог?!

– Лиза, я любил Люсю. И всегда буду любить. Я не думал искать ей замену. Но так вышло. Я встретил другую женщину, и неожиданно она стала для меня дорогим и близким человеком. Она не похожа на Люсю, и первое время я не воспринимал ее как женщину. Наши дети играли на одной детской площадке, и так мы познакомились. Мы просто общались, без всяких романтических намерений…

– Она была замужем? – перебила я.

– Нет. Она мать-одиночка.

– Как ей повезло, – с сарказмом сказала я.

Денис глубоко вздохнул и отпил из своего стакана.

– Я знал, что тебе моя новость не понравится, и поэтому пригласил тебя в кафе. Мне бы очень хотелось познакомить тебя с Надей, но боюсь не в этот раз. Ты не готова к этому. Но я хочу, чтобы ты знала. Надя хорошая. И любит Илью, как своего сына. И это было главным аргументом, когда я делал ей предложение.

– У вас была свадьба?

– Нет, мы просто расписались. В узком семейном кругу отметили.

– Юля знает?

– Да.

– И ты просил ее ничего мне не говорить…

– Да. Но она за меня порадовалась.

– Юля… Люся… Надя… Как можно любить столько раз, Денис? Может ты путаешь любовь с чем-то другим?

– Любовь не всегда бывает одна и на всю жизнь. У меня с этим как-то не сложилось. Но я верю, что с Надей нас ждет долгий и счастливый брак.

Я выпила морс и поставила пустой стакан на стол.

– Прости, мне сложно это понять. Моя бабушка любила дедушку всю жизнь. Ей было только сорок, когда он умер, но она больше не вышла замуж, и хранила ему верность до самой смерти. Моя мама уже почти десять лет живет без отца и не стремится кем-то его заменить.

Я замолчала и потянулась к графину, чтобы налить себе еще морса. Но Денис пришел на помощь, и сам обслужил меня.

– И ты тоже десять лет живешь, – наполнив мой стакан, сказал он, – продолжая любить мужчину, который никогда не будет твоим. Чему, как ни странно, ты сама поспособствовала. Ты счастлива, Лиза?

Я грустно усмехнулась. Денис не тот человек, от которого можно что-то скрыть. Да и скрывала ли я что-то от него?

– Ты прав, это глупо. Конечно, ты имеешь право на счастье.

Нам принесли салаты, и мы дождались, когда официант уйдет, чтобы продолжить разговор.

– Вы планируете еще детей?

– Мы с Надей это не обсуждали. Но думаю, двоих нам хватит. Я планирую удочерить Киру и дать ей свою фамилию.

– О, даже так. А как ее отец к этому отнесется?

– Он не вписан в свидетельство о рождении своей дочери, и за все годы ее существования не давал о себе знать. Он оставил Надю, как только узнал, что она беременна. Ему не был нужен ребенок, и не думаю, что у меня возникнут проблемы с удочерением.

– Очень благородный поступок. Твоей Наде повезло с мужем. Но, ты прав, я пока не готова знакомиться с твоей… женой. Мне надо привыкнуть к этой мысли.

– Конечно. Я не настаиваю. Но я не сомневаюсь, что Надя тебе понравится.

В мае Марк известил нас о рождении сына. Назвал его одним из предложенных Полиной именем – Вячеслав. Из-за этого она ощутила себя очень важной и значимой фигурой. Мы поздравляли Марка и желали малышу здоровья, а родителям терпения и сил.

Мама срочно захотела в Питер, чтобы помочь молодой семье с новорожденным. Словно кроме нее им больше не на кого положиться. Насколько мне было известно, у Ани кроме мамы имелись две бабушки, и нянек хватало и без бывшей «тещи». Но Марк не возражал, чтобы мама приехала вместе с Полиной в гости в августе, когда Славочка окрепнет и немного подрастет. На этом и договорились.

В июне на две недели приезжала в гости Юля с семьей. И в первую очередь рассказала мне о своей встрече с Леной Тимирязевой. Они столкнулись друг с другом в уборной в одном из ресторанов Краснодара. Наша университетская подруга «накачала» себе губы, грудь и ягодицы, «подправила» подбородок и нос, и, если бы Лена сама не обратилась к Юле, та бы ее не признала. Лена сменила фамилию, и хоть Юля не запомнила новую, но сказала, что она имеет какое-то немецкое звучание.

Лена удачно вышла замуж, и муж ее боготворил. Он был старше Лены на двадцать пять лет и не жалел на нее денег, удовлетворяя ее «маленькие прихоти». Лена выглядела счастливой и вполне удовлетворенной жизнью, и нам оставалось только за нее порадоваться.

Говорила Юля и о предстоящей встрече выпускников. Приближалось очередное 7 июля, и они с Денисом уже принялись обзванивать всех одногруппников. Снова собирали всех в том же кафе. Но число желающих и имеющих возможности прийти на встречу к десятилетию выпуска значительно сократилось. Лену она тоже приглашала на эту встречу, но та сказала, что в июле уезжает на Мальдивы и вернется не раньше конца месяца.

Юля уговаривала меня приехать к этому событию в Краснодар, но я отказалась. Был только один человек, которого я не видела десять лет и с которым бы хотела встретиться, но я точно знала, что его среди выпускников не будет. И хоть Юля не назвала имени Шандора, я поняла, что она догадалась о причине моего отказа.

С тех пор, как я узнала о новой жене Дениса, я сумела смириться с мыслью о его браке и отнестись с пониманием к переменам в его жизни. Теперь он стал отцом не только своему сыну, но и дочери Нади – Кире. Она была ровесницей Илюши, и хорошо ладила со своим сводным братом, они ходили в один детский сад и с некоторых пор стали носить одну фамилию. Денис удочерил Киру, и девочка стала называть его папой.

Он присылал мне их фотографии, и я воочию убедилась, что его новая жена действительно не похожа на Люсю. Она была крупной высокой женщиной и обладала теми чертами лица, которые в прошлые века вдохновляли художников и поэтов на деревенскую живопись и лирику. Надя пришлась по душе Илюше, он тоже стал называть ее мама, и, судя по рассказам Юли, в семье Кравченко царила полная идиллия.

Денис прав. Где бы Люся сейчас не находилась, она, наверняка, радуется, как благополучно сложилась жизнь ее мужа и сына после ее ухода. Они счастливы и любимы.

Все счастливы. А как же я? Обрету ли я когда-нибудь долгожданное счастье? Ведь годы уходят, лучшие годы моей жизни…

Это случилось в начале июля. Я проводила дневную экскурсию на набережной Анапы. Мы с экскурсантами стояли перед одной из первых здравниц города, и я рассказывала туристам о зарождении санаториев в этих краях. Неожиданно мой взгляд привлек мужчина, который шел с детьми по набережной в сторону, противоположную нашему местонахождению. Он был высоким. Его черные волосы, распущенные до плеч, прикрывала шляпа с узкими полями. В рубашке с летним принтом и светлых шортах до колен он ничем не отличался от других отдыхающих, но, не видя его лица, мне казалось, что я узнавала его спину, походку и очертания фигуры. На руках он держал ребенка, а около него шли еще две девочки, держась за руки.

Мое сердце забилось быстрее, и на несколько секунд я замолчала, провожая его взглядом. Мне хотелось сорваться с места и побежать за ним – как много лет назад, когда я видела подобных мужчин и принимала их за Шандора. Но вокруг меня были люди, для которых я вела экскурсию, и я не смела их оставить.

А он уходил. Все дальше и дальше, пока совсем не пропал из виду.

Я тряхнула головой, словно отгоняя видение, попросила прощение перед туристами, удивленно взиравших то на меня, то на цель моего наблюдения, и продолжила свою экскурсию.

Это все мое воображение, я снова приняла желаемое за действительное. То не мог быть Шандор. Что бы ему здесь делать с детьми?

Но на душе стало неспокойно. А вдруг я пропустила единственную встречу с ним и больше такого шанса не предвидится?

На следующий день я специально приехала в Анапу, чтобы прогуляться по тому же месту, где видела мужчину с детьми. Я несколько раз прошлась по набережной в обе стороны, всматриваясь в лица прохожих; спустилась на пляж; помочила ноги в море, украдкой поглядывая на отдыхающих как на берегу, так и в воде; но среди них не оказалось никого, кто бы хоть немного напоминал Шандора. И, всеми силами сдерживая свое отчаяние, я вернулась домой, убедив себя, что это безумие, очередной плод моего больного воображения.

Зачем ехать с детьми так далеко, если море у него в нескольких километрах от дома? А если он ехал сюда с намерением найти меня, то разве стал бы брать с собой детей? И даже если бы и взял, то разве не нашел бы способ найти меня сам? Ведь он знал, где меня искать. Мы с Марком разместили в «Друзьях» фотографии с названием агентства, в котором я работаю.

И хоть сердце страстно желало, чтобы мой призрак был Шандором, разум в который раз возвращал меня в реальность. Это не он. И надо перестать жить иллюзиями. Но как?

Седьмого числа я ехала с экскурсией в Геленджик с посещением Сафари-парка и набережной. Среди экскурсантов должно было быть много детей, и я запаслась спасительными брошюрами. А также терпением и выдержкой.

Мы с Григорием подъехали к остановке на Цветочных часах, и я подошла к торговому киоску, находящемуся в тени деревьев. Здесь работала Маргарита, но мы все называли ее Марго. Она была невысокого роста, пухлого телосложения, пенсионного возраста. И хоть годилась мне в матери, но я называла ее по имени.

– Скольких человек я должна здесь подобрать? – поинтересовалась я у Марго.

– Троих. Я предупреждала их, чтобы не опаздывали, но дети, сама понимаешь.

Я взглянула на дисплей телефона. Через семь минут мы должны были быть в другой точке.

– Хорошо, время есть, подождем.

Разговорились с Марго о ее внуках. Они должны были приехать к ней в гости, но старший упал с велосипеда и сломал ногу, и в назидание младшему родители оставили их обоих дома.

– Ой, Лиза, как хорошо, что у тебя девочка, от этих мальчиков одни проблемы. Мои сыновья тоже в детстве постоянно что-нибудь ломали.

Я рассмеялась.

– Можно подумать, девочка не может упасть с велосипеда и сломать ногу.

– Может, но твоя такая смирная, а эти шалопаи носятся как угорелые.

Я снова взглянула на телефон.

– Ну и где наши экскурсанты?

– Ой, Лиза чуть не забыла. Этот мужчина, которого мы сейчас ждем, спрашивал именно тебя.

Что-то дрогнуло внутри. Еще один Арсен? Когда я только разместила свой ролик и фотографии в соцсетях, со мной знакомиться приехал Арсен из Кабардино-Балкарии и страстно признавался мне в любви. Если бы не Гриша, наш водитель, не знаю, как бы мне удалось от него отделаться. Мужчина явно был не в себе и говорил, что какие-то звезды ему указали, что я его судьба.

– Что значит – меня?

– Он интересовался экскурсиями, которые ведешь именно ты. Так и спросил: «В этой ли фирме работает экскурсоводом Елизавета Костолевская и какие экскурсии ведет?» Я сначала растерялась, и даже напугалась. Зачем, думаю, ты ему нужна? А он увидел мое замешательство и пояснил, что наслышан о тебе от других отдыхающих, они хвалили тебя за интересное изложение экскурсии, и поэтому он тоже решил тебя послушать. Ты уж не подкачай. Человек на тебя надеется.

Я хмыкнула. Я становлюсь популярной?

– Ой нет, я ошиблась, назвал он тебя не Елизаветой. А Лизаветой, – выделяя первый слог, сказала Марго. – Я еще удивилась. Такое странное произношение.

Я оцепенела и даже моргать перестала.

– Как он выглядел? – с трудом выговорила я.

– Высокий такой… очень высокий. Пока он тут стоял, у меня шея затекла, и мне пришлось встать, чтобы было удобно с ним разговаривать. Темноволосый. Смуглый, хотя тут каждый второй смуглый. Знаешь его что ли? Чего ты побледнела?

– Волосы длинные?

– Кажется, да. С ним еще три ребенка были. Один их них маленький, он на руках, поэтому взяли только три билета… Тебе воды дать?

Она достала из-за стойки бутылку с водой и протянула мне. Я открыла крышку и отпила несколько глотков. А мыслями я снова была на набережной Анапы, и от меня удалялся мужчина с тремя детьми. Неужели тогда я видела Шандора?

– О, а вот и они.

Я повернула голову вправо. По пешеходной дорожке к нам спешил мужчина с ребенком на руках, а рядом, подстраиваясь под широкий шаг отца, семенили еще две девочки. Всё, как несколько дней назад, только теперь я видела их лица. Неужели и правда это Шандор?

Чем ближе мужчина приближался к нам, тем отчетливее вырисовывались его черты лица. Да, это был он, но в то же время совсем другой человек. С годами он заматерел, исчезла юношеская угловатость, скулы как будто бы стали шире, а в глазах проглядывалась усталость и меланхоличность. Когда он подошел еще ближе, на его лице я заметила легкую щетину и поразилась, как идеально она подчеркнула его мужественность. На его груди что-то блеснуло, и мои глаза проследовали к расстёгнутому вороту его рубашки, в который открывался темный треугольник волос и привлекшая мое внимание цепочка с крестиком. Мое сердце едва не выпрыгнуло из груди. Та самая цепочка, которую подарила ему я! Носил ли он ее все эти годы или надел только сегодня, я не знала, но уже то, что она была с ним, говорило мне о многом.

Я резко отвернулась от него к Марго и зажмурила глаза. Десять лет, десять лет я ждала этой встречи и оказалась к ней совершенно не готова. Это сон. Это только сон. Это не может быть правдой. Сейчас я открою глаза, и увижу реальную жизнь – где Шандор только в моих мечтах. Я открыла глаза. Передо мной все также стояла Марго и с волнением смотрела на меня.

– Здравствуй, Лизавета. Прости за опоздание. Вот наши билеты.

Ох, нет, это его голос. Такой бархатный и умиротворяющий! И манящий аромат его туалетной воды, одеколона или чего-то другого, чем он пользуется. Господи, позволь мне проснуться. Слишком жестоко так обманывать мое зрение, слух и тешить мои надежды. Что же сделать, чтобы проснуться? Я снова зажмурила глаза и резко их открыла.

Моей руки коснулась Марго.

– Лиза, все хорошо?

– Дайте воды…

Она протянула мне бутылку, и вышла из своего киоска. Откуда-то издалека я услышала, как она забрала билеты у Шандора и предложила ему и детям проходить в автобус. Он что-то у нее спросил, но из-за бешенного стука в моих ушах, я не услышала, о чем был этот вопрос. Лиза, соберись, ты ведешь себя как идиотка! Кажется, это реальность… Реальность, которую ты так хотела…

Ко мне вернулась Марго. Я крепко держала в руках бутылку, но даже не сделала из нее ни одного глотка.

– Лиза, – коснувшись моей руки, сказала Марго, – что с тобой?

– Марго, – оставаясь в том же положении, тихо сказала я, – можно ли меня заменить другим экскурсоводом? Может позвонить Жене?

Трусиха! Чего ты испугалась? Ты же так ждала этой встречи!

– Женя, конечно, сегодня выходной, – сказала Марго, – но ты уже заступила на смену, как он успеет тебя подменить? Что случилось? Ты знаешь этого мужчину? Кто он?

– Я так мечтала его увидеть, Марго. И так нелепо себя веду.

Я совладала с тряской в руках и открыла бутылку. Я опрокинула ее вверх и разом осушила половину емкости.

– Первая любовь? – улыбаясь, спросила женщина.

– Да, Марго, – ответила я.

– Бросил тебя?

– Нет, тут все гораздо сложнее. Десять лет, Марго, я не видела его десять лет.

– Дать тебе еще воды в дорогу?

– У меня есть в автобусе… А, впрочем, давайте. Боюсь, мне не хватит. Как же я смогу весь день с ним…

Марго протянула воду.

– Надо ехать, Лиза. Первый момент встречи прошел, дальше будет легче.

– Да, наверное. Он в автобусе?

– Да, – не оборачиваясь назад, сказала она, – иди, все будет хорошо.

Но едва я повернулась, как столкнулась с Шандором. Я ахнула и покачнулась. Машинально он схватил меня за плечи и удержал на ногах. Ох, мамочки, он действительно настоящий! Его крепкие пальцы обжигали мои плечи, а взгляд проникал в самую глубь моих глаз.

И меня снова затягивало в бездну.

– Извини, я снова тебя напугал. Ты как? —спросил он, виновато улыбаясь.

– Уже лучше. Ты прости, я так глупо себя вела. Просто не ожидала нашей встречи.

Какой же он высокий… и такой близкий… И эта цепочка на его груди…

Он отпустил меня и чуть отступил. Но все также продолжал смотреть мне прямо в глаза.

– Я понимаю, – сказал он. – Извини, что без предупреждения.

В эту секунду я вдруг вспомнила, что совсем не накрашена и являю собой не самый женственный образ. На моей макушке в тугую резинку собран хвост и скручен в пучок, пронизанный шпильками. На мне джинсовые шорты до колен и свободная белая футболка с незамысловатым принтом, один край которой заткнут за пояс. На ногах серые текстильные кеды и чуть выглядывающие короткие белые носки. В ушах золотые гвоздики с фианитом и никаких иных украшений на мне нет.

Ох, не такой я хотела предстать перед мужчиной, которого не видела десять лет! А вдруг я покажусь ему бледной и неухоженной, и он разочаруется во мне?

Я опустила глаза и прижала к себе бутылку с водой, будто бы могла ею прикрыть свое неброское одеяние.

– Нам пора, – сказала я, желая прервать его созерцание моей внешности. – Идем в автобус…

– Да, конечно. Я просто вышел убедиться, что с тобой все в порядке.

Я вошла в автобус и села на свое место в первом ряду. Шандор проследовал дальше по салону. Я побоялась обернуться и посмотреть, какие места он с детьми занял.

Но где бы он не сидел, он со мной в одном автобусе, и это похоже на явь. Он рядом, и этот день мы проведем вместе.

Сердце радостно затрепетало, и я впервые позволила себе улыбнуться.

Ох! Но ведь надо еще и рассказывать экскурсию. Смогу ли я совладать с эмоциями?

Я сделала дыхательную гимнастику и заставила себя успокоиться. Нужно представить, что его нет, и оставаться самой собой. Словно ничего не произошло. Будто я очнулась от очередного сна. Ведь большую часть пути я проведу спиной к отдыхающим и буду видеть его лишь изредка.

Мы поехали дальше, и, как я не старалась абстрагироваться, мысли были где-то позади меня. Пребывает ли он в таком же волнении, как и я? На первый взгляд так не показалось. Он был довольно собран и сдержан. Думает ли он обо мне, о том, как пройдет этот день? Не разочарован ли?

Так хотелось отмотать время назад и повторить момент нашей встречи. Я ведь даже не поздоровалась с ним! Отвернулась и вела себя так, будто он пустое место. Что подумали обо мне его дети? Ох, Лиза, первое впечатление бывает лишь однажды. И теперь они запомнят тебя как несобранную, невежливую и невзрачную женщину. Да уж, хорошее начало.

Мои руки поднялись к волосам. Мне вдруг показалось, что мои глаза от собранного на макушке пучка натянулись, и я похожа на кореянку. И как будто бы шишка давит на голову. Не лучше ли распустить ее? А хвост? Так я стану женственнее и привлекательнее. Шандору всегда нравились мои волосы. Но не слишком ли откровенным будет это преображение? Что он обо мне подумает? А дети? А, впрочем, они еще малы, чтобы видеть подоплеку в таких вещах.

И на один шаг я все же решилась. Я вынула шпильки, распустила хвост и чуть ослабила резинку. Так-то лучше.

Хм, интересно, он приехал только с детьми или его жена тоже с ним? Мог ли тот Шандор, которого я знала, путешествовать один с тремя детьми? Две из которых точно девочки. Пол третьего ребенка пока определить не удалось. Но хотелось верить, что это мальчик.

Я хорошо запомнила рассказы об отношении к женщине в цыганской семье, к сыновьям и дочерям, и казалось странным, что он взял детей с собой. Тем более девочек. Но ведь не мог он приехать на встречу со мной вместе со своей женой?! Абсурд.

Но что я знаю об этом мужчине? Он возмужал, ему тридцать два года и у него трое детей. Он окончил аспирантуру. И… пожалуй все. А что, если этот новый Шандор совсем не тот человек, которого я когда-то любила? Вдруг этот Шандор разочарует меня, и я буду страдать еще больше, потому что потратила десять лет на любовь к незнакомому и чужому мне мужчине? Что если годы разлуки сделали его цыганом от кончиков ногтей и до корней волос, и я уже совсем ничего для него не значу?

Но тогда зачем он здесь? Что сказала Марго? Он хотел попасть на экскурсию, которую веду именно я. Значит, он был в «Друзьях» и знал, где меня искать. Он услышал мой крик души и приехал именно ко мне. Он все еще любит меня? А как еще можно расценить его приезд сюда? Это не может быть просто встреча старых друзей, он никогда не хотел причинять мне боль бесплодными ожиданиями. Если он приехал, значит, он готов… на что? Неужели между нами может что-то быть, кроме дружбы? И то ли от работающего кондиционера, то ли от моих мыслей, по телу прошла легкая дрожь. К своему стыду я призналась себе, что это моя самая сокровенная мечта.

О, Марк, как ты был прав. Я хочу его и не смогу быть по-настоящему счастлива, пока это не случится.

Но стоп! Почему он приехал с детьми? С ее детьми! Он не тот человек, который станет крутить роман на глазах у собственных детей. Это низко. Это не в его духе. Если бы он хотел быть со мной, разве взял бы он их с собой? Тогда что это? Понимает ли он, какие надежды зародил в моей душе своим появлением? Отдает ли он отчет, как больно мне будет, если это окажется лишь дружеская встреча, и она не несет в себе никакого глубинного смысла? Но нет, мой Шандор не мог так жестоко обойтись со мной. Не мог… Но что я знаю о нем?

Я вышла из автобуса, чтобы поприветствовать новых отдыхающих и принять у них билеты. Они вошли в салон и рассредоточились по местам. Ждать никого не пришлось, и мы быстро отправились в дальнейшую дорогу.

На этот раз, преодолев свои страхи, я решилась поднять глаза и встретиться взглядом с Шандором. Он сидел на третьем ряду, через один от меня. Так близко. Но я быстро вернулась на место и даже не успела понять, улыбнулась ли в ответ на его улыбку. Что он обо мне подумает? Не испугается ли, как и я, что ему пришлось столкнуться с незнакомым ему человеком? Не пожалеет ли, что приехал ко мне? Ох, Лиза, будь собой, ведь наверняка он ждет от тебя именно этого.

Собрав всех туристов, мы тронулись в путь. Я взяла микрофон и представила отдыхающим себя и нашего водителя. Передала по рядам планшет с листом бумаги и ручкой, на котором экскурсанты должны были вписать свои имена, согласно купленным билетам. Уточнила, что детей, которые ехали на руках, записывать не нужно.

Делая это объявление, я встала между рядами около своего места, передала планшет сидевшим на втором ряду слева от себя, и воспользовалась возможностью снова встретиться взглядом с Шандором. Ах, божечки, что же таят в себе его черные глаза? О чем они хотят мне сказать? Он улыбнулся, и я вдруг поняла, что мои губы тоже дрогнули в улыбке.

После этого я рассказала отдыхающим о правилах безопасности во время движения автобуса и просила следить за тем, чтобы дети не поднимались со своих мест и тем более не ходили по салону.

Я вернулась на свое место и рассказала план нашей экскурсии. Первым делом мы ехали в Геленджик, чтобы посетить Сафари-парк. На пути следования к нему мы пересечем несколько станиц, проедем по промышленной зоне города-героя Новороссийска, сделаем одну короткую остановку, чтобы полюбоваться видом на Цемесскую бухту, запечатлеем ее на фотографиях и после этого уже отправимся в Сафари-парк. В нем у туристов будет свободное время, которое они проведут без меня, гуляя по территории парка. Желающие могут приобрести билеты на канатную дорогу, чтобы посетить территорию Верхнего парка и полюбоваться шикарными видами на Геленджик. После посещения Сафари-парка нас ждет остановка на набережной Геленджика, где будет предоставлено полтора часа свободного времени, и все желающие могут поужинать в кафе или столовых, прогуляться по набережной, увидеть памятник Михаилу Юрьевичу Лермонтову, одноименный ему бульвар, а также фонтаны и скульптуру «Белая невесточка», которая является символом Геленджика. Затем мы возвращаемся в Анапу тем же путем и высаживаемся на тех же остановках, где входили в автобус.

А дальше началась сама экскурсия. Первым делом я поведала историю Анапы, которая свела нас всех вместе в этот день. «Читала» свою экскурсию выразительно, с интонацией, временами указывая на проезжаемые мимо достопримечательности, привлекая внимание туристов к ним.

В автобусе находились не меньше тридцати пассажиров, но говорила я для одного. Я надеялась, что мой голос услаждал его слух точно также, как в свое время его голос услаждал меня.

Я ждала первого, хоть и короткого выхода из автобуса. По плану это верхняя точка Андреевского перевала, называемая «Роза ветров», откуда с шестидесятиметровой высоты над уровнем моря открывается потрясающей красоты вид на город Новороссийск и Цемесскую Бухту. С другой стороны дороги нашему взору предстояло увидеть памятник «Морякам революции».

Однако остановка случилась чуть раньше. Кого-то из детей укачало, и обеспокоенная мамочка попросилась выйти с ребенком из автобуса. Конечно, мы реагировали на такие просьбы – цепной реакции никто не хотел.

Пока туристы «дышали» воздухом, ко мне вернулся планшет со списком пассажиров. Я отыскала глазами знакомое имя. И такой памятный печатный шрифт. Улыбнулась своим мыслям, вспомнив про «каллиграфический» почерк Шандора. Юрий Слобода. Следом Динара и София Слобода. Третьего имени ребенка не было. Я по-прежнему не знала, кто это – мальчик или девочка. Теплилась надежда – это был сын Шандора.

Когда все вернулись в автобус, мы продолжили путь. Я промочила горло водой и стала рассказывать дальше. В какой-то момент в моем выступлении наступила пауза, и в этой тишине, мы услышали вопрос:

– Папа, а когда тетя замолчит?

Раздался негромкий смех пассажиров автобуса, в том числе и мой, и голос Шандора:

– Тише, Солнышко, мы скоро приедем.

Это был знак. Пора вынимать брошюры. Я встала и, дотянувшись до верхней полки, взяла книжки. Дошла до третьего ряда и протянула Шандору. Его младший ребенок сидел на отдельном сидении, так как нашлось свободное место около отца. Остальные дочери сидели слева от него на другой стороне.

– Пусть отвлечется, – сказала я.

– Прости, она обещала быть смирной, – улыбаясь, извинялся Слобода.

– Она? – невольно вырвалось у меня.

Я посмотрела на ребенка. Ее волосы были короткие и кудрявые, одета в салатовую футболку и серые шорты, и видимо из-за этой нейтральной цветовой гаммы, я не уличила в этой малышке девочку. Она взяла у отца книжку и с любопытством бросилась ее изучать. Сейчас мне показалось, я отчетливо увидела в ее лице девичьи черты. Этот милый вздернутый носик мог принадлежать только девочке.

– Да, это Анфиса.

Несколько секунд я смотрела в его глаза, пытаясь прочитать его мысли, а потом обратилась к остальным туристам, спросив, кому нужны книжки. Еще одна дочь Шандора, вероятно средняя, откликнулась на мой клич и протянула руку. Я улыбнулась и подала ей брошюру. Невольно бросила взгляд на его старшую дочь, которая следила за мной с серьезным выражением на лице – от которого мне стало немного не по себе. Словно она знала, кто я такая и зачем они с отцом здесь. Я поспешила в конец салона, раздавая книжки другим туристам, и постаралась отогнать от себя дурные мысли.

Вернувшись на место, я хотела продолжить экскурсию, но мы доехали до смотровой площадки, и пришло время выйти из автобуса. Но прежде я попросила выслушать историю о памятнике, который возвышался на другой стороне дороги.

Это монумент «Морякам революции». Он на 60 метров возвышается над уровнем моря и хорошо просматривается со всех сторон. На высоком постаменте приклонив колено высечен из гранита матрос, который прижимает к своему сердцу бескозырку, а его взгляд устремлен в бескрайнее море. О чем он символизирует? В период Гражданской войны русские были вынуждены подписать невыгодный для себя Брест-Литовский мирный договор, в условиях которого с трудом созданный флот должен был отойти Германии. Но для моряков нет большего позора, чем сдаться без боя, и в июне 1918 года флот загнали сюда, в Новороссийск, и здесь 18 июня произошло затопление российской черноморской эскадры. И моряки, стоя на коленях, со слезами на глазах провожали свои суда, прижимая к груди бескозырки.

А через дорогу на невысоком постаменте расположен «Куб-визир», символизирующий тонущий корабль. Внутри него композиция из цветного стекла и металла, которая представляла собой флажной сигнал морского семафора, означающий фразу: «Погибаю, но не сдаюсь». Такой сигнал был поднят на всех кораблях, затопленных в бухте 18 июня 1918 года.

Окончив рассказ, мы покинули автобус, и я показала экскурсантам вид на Новороссийск и Цемесскую бухту, а также обратила внимание на бронзовые стрелки-указатели, установленные на парапете на самом краю скалистого обрыва. Они показывают направление, в котором был затоплен каждый корабль и расстояние до этого места. После этого дала туристам десять минут свободного времени на осмотр местности и фотографии.

Ко мне подошел Шандор с дочерями. Младшая – на руках.

– Лизавета, позволь, я познакомлю тебя со своим семейством.

Он указал на дочь, которая находилась у него на руках.

– Это Анфиса. Еще раз извини, что она отняла у тебя время.

– Ничего страшного. Это же дети, я готова к такому, – и, обратив взор на девочку, сказала: – Здравствуй, Анфиса. Я – Лиза.

Девочка засмущалась и уткнулась в отцовское плечо. На вид ей было года три.

– Это София – моя средняя.

– Мне шесть лет, – сказала девочка, широко улыбаясь. – Я уже большая.

На ней было яркое цветастое платье по колено, на голове панамка, под ней кудрявый хвост, сандалики; но что поразило меня, так это ее большие черные глаза. На Шандора она совсем не походила. Разве что кудрями.

– Приятно познакомиться, София, – улыбаясь в ответ девочке, сказала я.

– Меня зовут Динара, – опередив Шандора, сказала старшая из его детей, протягивая мне руку. – Мне восемь лет, но на следующей неделе исполнится девять.

– Рада познакомиться с тобой, Динара, я – Лиза, – отвечая на рукопожатие, представилась я.

И вдруг вспышка в памяти. Или дежавю? Я слышала это имя не впервые. И эти слова: «Меня зовут Динара». Я знала о ней еще много лет назад. Эта девочка приснилась мне в ночь с двенадцатого на тринадцатое июля в тот год, когда мне исполнилось двадцать три года. Я вспомнила, что этому предшествовало. Я читала книгу «Тайна имени» и заглянула в церковный календарь, который находился на последних страницах. Я хотела узнать, какое должны были выбрать имя мне родители, соблюдай они этот календарь. Динара. Это единственный день в году, когда она празднует свой день ангела.

– Когда у тебя день рождения? – все еще не веря в такое совпадение, спросила я у девочки.

– 13 июля.

Я испытующе посмотрела на Шандора. Помнит ли он, что это дата и моего дня рождения? И потому, как он улыбнулся и кивнул, будто бы подтверждая ее слова, я поняла, что помнит.

– Это поразительно, – взволнованно сказала я, переводя взгляд на Динару. – Но у меня тоже день рождение 13 июля.

Я с любопытством рассматривала ее. Девочка из моего сна очень походила на нее. Темные волосы, распущенные по плечам, черные глаза, смуглая кожа. Она была довольно рослой для своего возраста. Точная копия своего отца. И с таким серьезным выражением лица. Словно ей не восемь, а все тридцать. Одета она была неброско в бледно-желтое платье с белыми цветочками, прикрывавшее ее колени, с округлым вырезом на шее и открытыми плечами, но при этом умудрялась выглядеть достаточно ярко.

Услышав мои слова, Динара удивилась.

– А почему вас зовут Лиза, а не Динара?

– Потому что у русских не все называют своих детей именами святых, чей день памяти приходится на их рождение, – пояснил Шандор дочери.

– А почему? – продолжала недоумевать Динара.

– В моей семье так не принято.

– Тогда кто же оберегает вас на небесах?

Этот вопрос попал мне в самое сердце.

– Видимо, никто…

– Печально. А у вас есть дети?

– Да, дочь. Ее зовут Полина.

– Она тоже не имеет своего ангела-хранителя?

– Наверное, нет, – сконфузилась я. – Мы не заглядывали в календарь, когда выбирали ей имя.

– И она не крещенная?

– Нет.

Я совсем растерялась от вопросов Динары. Она задавала их с такой серьезностью, что я почувствовала себя провинившейся грешницей, не позаботившейся о главном для своей дочери.

– Печально, – снова повторила девочка. – А сколько ей лет?

– Тоже восемь.

– Мне почти девять, – напомнила Динара.

– А Полине девять будет только на следующий год.

– Вы познакомите меня с ней?

Я мельком взглянула на Шандора. Готов ли он на такое сближение?

– Мне бы очень этого хотелось, – ответила я.

– А когда?

– Динара, ты становишься слишком назойливой, – одернул Шандор свою дочь.

– А вы правда учились вместе с папой? – спросила София.

– Да.

– А почему вы такая молодая?

Я растерялась от ее вопроса, и не знала, как на него реагировать. С одной стороны, это был комплимент, но что тогда испытал Шандор?

– Я ровесница твоего папы, София.

– Что значит, ровесница?

– Это значит, Софа, – сказала Динара, – что Лизе столько же лет, сколько и нашему папе.

– По вам не скажешь.

– Ну спасибо, дочь, – потрепал Шандор Софию по плечу, тщетно изображая обиду.

Я виновато улыбнулась Шандору. Он выглядел на свой возраст, но отчего-то дочери казался старше меня. Может быть из-за роста? Ведь когда-то в детстве я тоже решила, что он старше меня.

– А когда мы уже попадем в зоопарк? – снова подала голос София.

Я посмотрела на телефон. Время было на исходе. Я стала просить экскурсантов заканчивать с фотосессией и возвращаться в салон. Шандор спустил с рук Анфису.

– Динара, возьми сестер, и идите в автобус.

Девочка послушно взяла их за руки и выполнила отцовскую просьбу. Она помогла каждой из них преодолеть ступени автобуса и вошла за ними последняя. Следом потянулись и другие пассажиры.

– Ты прости Динару, она может, кого угодно свести с ума своими вопросами.

– Шандор, перестань извиняться за своих детей. Они у тебя милые. А Динара очень похожа на тебя.

– Я тоже замечаю в ней многое от себя. И это не только внешнее сходство. Иногда меня это пугает.

– Зря. Это лучшее, что может с ней случиться.

И снова этот взгляд, что прежде выворачивал меня наизнанку. Его не спутаешь ни с чем. Ах, божечки, зачем же ты привез детей? И чтобы успокоить свою нервную систему, я поторопила к посадке оставшихся на улице помимо нас двух туристов.

– Тебе не тесно на твоем месте? У нас не очень широкие расстояния между креслами.

– Есть такое. Но не переживай, я выдержу.

– Спереди есть место. Правда, одно.

– Как же я оставлю детей? Не бери в голову.

Ох, сколько смысла в этих словах! Зачем же ты тогда приехал и почему с ними?

Шандор вошел в автобус вслед за двумя последними туристами, после чего зашла я, и Гриша закрыл за мной дверь.

Усаживаясь на свое место, сквозь шум двигателя автобуса и кондиционера, я услышала тихое обращение Динары к отцу.

– Она красивая, правда, папа?

Я замерла на месте, догадавшись, что она говорит обо мне.

– Согласен.

– В жизни даже лучше, чем на фото в интернете. Такая естественная.

Я приятно удивилась ее словам. Значит, все-таки я права, нас свели «Друзья». Неужели он показывал ей меня? Но ответ Шандора расставил все по местам.

– На фото? Ты опять трогала мой ноутбук?

Он сказал это не строго, но с досадой в голосе.

– Я не специально. Только открыла его, а там сразу ее страничка.

В душе запорхали бабочки. Грише пришлось окликнуть меня, потому что мы уже начали движение, а я продолжала молчать, улыбаться и прислушиваться к двум беседующим позади меня.

Добравшись до Сафари-парка, я оповестила экскурсантов, что на прогулку по парку им отводится три с половиной часа. На его территории есть торговые точки с мороженым, бургерами, пирожками и с водой, поэтому можно все это приобрести и перекусить, чтобы дотянуть до обеда. Я попросила всех записать мой номер телефона, чтобы вдруг кто-нибудь не отстал от автобуса.

Видела, как это делал Шандор, забивая цифры на своем мобильном. Теперь у него был мой номер телефона. Но мечтала-то я о другом, как раз об обратном.

Я собрала у туристов деньги и предупредила, что пойду раньше всех, чтобы приобрести билеты в парк. Экскурсантам предстояло не спеша пойти следом за мной по пешеходному переходу, расположенному над федеральной трассой, и ждать меня около входа. Как только они услышат от меня клич: «Синдика-тур», они должны оказаться около меня, чтобы я раздала им билеты. При этом предупредила, что их будет несколько, в зависимости от того, кто, какие развлечения выбрал.

Когда я вернулась с билетами, я раздала их туристам и, пожелав хорошего отдыха, порекомендовала сначала отправиться по канатной дороге до Верхнего парка, провести там около получаса, а затем вернуться в Нижний парк и посвятить его более детальному изучению животных в этой части парка.

– А ты? – получив в числе последних билеты, спросил Шандор.

– Я не хожу с экскурсантами…

Мне показалось или в его глазах промелькнула грусть?

– Но сегодня я сделала исключение. Вот мои билеты.

Вместе мы вошли в парк, и я указала дорогу наверх к станции канатной дороги. Очереди пока не было, и мы довольно быстро оказались около ограждения.

Встал вопрос, как нам ехать. Нас было пятеро, а мест на одном подвесной кресле всего два, но разрешалось взять маленького ребенка на руки.

– Я возьму с собой Софию и Анфису, а Динара поедет с тобой, – сказал Шандор.

– Папа, за Софой нужен глаз да глаз, – заметила старшая дочь Шандора, – с Анфисой на руках контролировать Софу будет проблематично. Ты же знаешь, какая она у нас непоседа.

Что это? Динара действительно переживает о том, что Шандор не справиться с двумя маленькими детьми или это нежелание ехать со мной? Я ей не нравлюсь? И то, что она назвала меня красивой, ничего не значит?

– Мне бы не хотелось обременять Лизавету…

– Шандор, – сказала я, – не переживай, я справлюсь. Давай София поедет со мной, а ты поезжай с остальными детьми.

Шандор метнул хмурый взгляд на Софу.

– Ты обещаешь вести себя смирно? С кресла не прыгать, не качаться на нем и через дугу не перегибаться! И во всем слушаться Лизавету!

– Конечно, папа, я буду паинькой, – улыбаясь во весь рот, сказала Софа.

Я заметила, что у девочки уже отсутствует один зуб сверху, а новый еще не появился.

– Шандор, все будет хорошо.

Я села с Софой – как ее все в семье Шандора называли – на одно сидение, и мы тронулись в увлекательное путешествие длиною в 1600 метров.

По дороге я воочию убедилась, что страхи Шандора и Динары были не напрасны. София возбужденно елозила на кресле, наклонялась вниз посмотреть себе под ноги, и мне пришлось взять ее за плечи, чтобы немного усмирить ее подвижность. Шандор ехал с девочками позади нас, и наверняка переживал, замечая суету своей средней дочери.

Мы поднимались на самую вершину Маркотхского хребта. Светило яркое солнце, не ощущалось ни малейшего дуновения ветра и ничто не мешало нам наслаждаться открывавшимся перед нами видом на бесконечную горную цепь Большого Кавказского хребта. Под нами простирались деревья и кустарники, и чуть поодаль нам предстояло встретить живущих в живой природе косуль и коз. В обратную сторону по канатной дороге ехали преимущественно пустые кресла, и я делала выводы, что наверху еще не так много людей.

– А куда мы едем? – спросила Софа, когда я прижала ее к себе.

– На самый верх.

– А что там?

– Там мы встретим огромных динозавров.

– Ух ты! Настоящие динозавры!

– Нет, Софа, – улыбнулась я. – Они не настоящие, это их скульптуры, созданные в натуральную величину.

– А почему они не настоящие?

– Потому что они вымерли много миллионов лет назад.

– А вы видели живых динозавров?

Я усмехнулась и поправила девочке панамку.

– Нет, Софа, я родилась намного позже динозавров.

– А папа их видел?

– Нет, мы уже выяснили, что твоему папе столько же лет, сколько и мне. Динозавры вымерли задолго до того, как на Земле появился первый человек. И их живыми никто из людей не видел. Только их останки, благодаря которым современные люди и воссоздали динозавров в виде скульптур.

– А что такое скульптур?

– Скульптура, – поправила я Софу. – Это произведение искусства, которое создает человек своими руками. Ты лепила когда-нибудь фигурки из пластилина?

– Нет.

Я не ожидала такого ответа и растерялась. Как объяснить ребенку, что такое скульптура, если она даже пластилин в руках не держала?

– А ты ходишь в детский сад?

– Нет. У нас его нет в селе.

– А школа у вас есть?

– Да, Динара учится в школе. У нее есть пластилин. Она им что-то лепит в школе.

– Значит, ты видела, как выглядят фигурки из пластилина?

– Да.

– Вот динозавры такие же фигурки, только очень большие. И не из пластилина, а из более прочного материала.

– Понятно.

– А тебе никогда не хотелось что-нибудь полепить самой?

– Нет, это скучно.

– А что ты любишь делать?

– Я люблю гулять и лазить по деревьям.

– Значит, ты очень подвижная девочка.

– Да, и очень бойкая.

– Что это значит?

– Я могу любого мальчишку поколотить и даже его победить.

– Ты дерешься с мальчиками? – удивилась я.

– В основном с Русей.

– Это твой друг?

– Нет, это мой брат.

– У тебя есть брат?

Ах, значит, у Шандора все-таки есть сын!

– Да.

– А почему он не приехал с вами?

– Еще чего! Мне его и дома хватает.

– Он остался с вашей мамой?

– Нет, со своими родителями.

Я на секунду оторопела, а потом поняла, что речь идет о неродном брате. Вероятно, это сын Тамаша. И для внесения полной ясности я уточнила у Софы, кто его родители.

– Дядя Тамаш и тетя Лаура.

– А другого брата у тебя нет?

– Есть. Кало, Гожо и младше меня Жора. А еще есть…

И она стала перечислять мне других своих братьев, и я поняла, что в список попали все ее двоюродные и может быть троюродные братья. Но есть ли среди перечисленных хоть один родной?

– А из этих братьев кто-нибудь называет твоего папу… тоже папой?

– Нет, у моего папы только девочки. Ему не повезло.

Софа тяжело вздохнула, и меня вдруг покоробило от ее слов и этого невольного вздоха, в котором выражались все реалии цыганского быта. Ему не повезло… И это говорит шестилетний ребенок. Неужели она понимает, что ее отец хотел рождения мальчика, и она ощущает разницу в отношении к детям разных полов? Неужели Шандор не любит их так, как мог бы любить сына? Но тогда почему он взял их с собой?

– А зачем динозавров запрятали так высоко? – вывела меня Софа из раздумий.

– Чтобы ты могла прокатиться на канатной дороге и посмотреть, как здесь красиво. Вон посмотри. Уже видно косуль.

Я указала Софе на появившихся внизу нескольких животных.

– Косуль – это кто такой? Динозавр?

– Нет, Софа, – не удержалась от смеха я. – Это небольшой олень. И называется он косуля.

Софа разглядела животных и снова заелозила на кресле. Она стала тыкать в них пальцами и выкрикивать каждую ею замеченную. Я крепче вцепилась в ее плечи и насколько позволяли силы оттащила ее к спинке кресла.

– Софа, аккуратнее. Это очень опасно.

– Не бойтесь. Я умею прыгать с высоты.

– Нет, Софа, прыгать мы не будем. Помнишь, ты обещала папе быть паинькой?

Мое сердце стучало как барабан, и я с тревогой смотрела на верхушку хребта, желая, чтобы она приблизилась к нам как можно скорее. Но мы проехали меньше половины пути.

– Да я пошутила. Тут высоко, я расшибусь.

Но мне все же пришлось напрячься и крепко держать ее, когда мы приблизились к косулям. Они находились под нами, и девочка резко обернулась назад, чтобы сообщить остальным членам своей семьи, чтобы они смотрели вниз.

– Софочка, пожалуйста, сиди смирно, мы очень высоко, а ты раскачиваешь кресло своими резкими движениями.

Я, конечно, преувеличивала, но нести ответственность за чужого ребенка оказалось задачей не из легких.

– Ой, смотрите, а там козочки!

Софа повернулась вперед и ткнула пальцем вниз.

– Да, правильно. Это они.

Территория, где обитали животные, была огорожена сетчатым забором, но пространства им было достаточно, чтобы свободно перемещаться по местности. На проезжающих мимо туристов они совершенно не обращали внимание, подбирая подножный корм и отдыхая в тени деревьев.

– А тигры и львы тут есть?

– Именно тут – нет. Они есть в нижней части парка.

– А их можно погладить?

– Нет. Они находятся за двойной оградой и доступ к ним запрещен.

– Жаль.

О, какая бесстрашная девочка! Неужели, если бы ей позволили, она бы смогла войти в клетку и погладить тигра?

– А кто тут еще есть?

– Говорят, есть еще кабаны, но мне они не попадались.

– А когда мы доедем?

– Смотри, видишь отметку на земле. 324 метра. Сейчас мы поднялись над уровнем моря на эту высоту. Это почти половина пути. Нам осталось ехать еще столько же.

– Скучно просто ехать. Может быть мы во что-нибудь поиграем?

– Во что, например?

– В «камень, ножницы, бумагу».

– О, здорово, давай.

– Только если вы проиграете, я поставлю вам щелбан.

– Ой, как сурово. Я уже переживаю за свой лоб.

– Я не буду вас сильно бить, – смеясь, сказала Софа.

– Звучит очень обнадеживающе. Начнем?

И мы стали играть. Это игра не требовала никакой умственной нагрузки и полностью зависела от удачи. Я как выигрывала, так и проигрывала, но щелкала Софе по лбу аккуратно и совсем не больно. Выигрыш доставлял девочке огромное удовольствие, и она радостно смеялась. Софа тоже старалась ставить щелбаны безболезненно, но иногда забывалась и щелкала так, словно хотела расколоть мой лоб на две части. Я ахала и растирала место удара. Софа смеялась, извинялась, и мы играли дальше.

Со мной был мой походный рюкзачок, и в нем обычно я носила воду и что-нибудь легкое для перекуса. Но кроме воды я ничего не брала, и поэтому между турами я предлагала Софе попить и пила сама.

И так незаметно мы приблизились к будке, в которой сидел фотограф. Я услышала, как в мегафон он известил нас о том, чтобы мы улыбнулись в камеру. Я прижала Софу к себе за одно плечо и, улыбнувшись, направила взгляд в объектив.

– А когда будут фотографии? – спросила София после вспышки.

– Сейчас мы подойдем к домику, где делают фотографии, и, если нам понравится, ее для нас распечатают.

Мы доехали до станции, подняли дугу и спрыгнули с кресла, сразу же отбежав в правую сторону.

– Пойдемте скорее за фотографией!

София потянула меня вперед.

– Софочка, давай дождемся твоего папу и сестер. А потом вместе пойдем. Они тоже хотят посмотреть свои фотографии.

Но она меня не слушала. Увидев небольшой домик, где на экране монитора отображались фотографии, девочка смекнула, что это и есть место, куда нам надо. И, вырвавшись из моих рук, побежала туда. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

Около прилавка стояла молодая пара с ребенком, которые также, как и мы решили приобрести фотографии и рассчитывались с девушкой, которая здесь работала.

– Лиза, смотрите, вот мы! Ой, какая я смешная!

На снимке Софа сморщила свой носик так, что глаз стало практически не видно, но зато очень хорошо было заметно отсутствие у нее одного зуба. Моя улыбка светилась радостью, и я для себя отметила, что давно не видела у себя таких счастливых глаз. Если быть точной – десять лет…

– Ой, Лиза, а вот и папа с Анфисой и Динарой! – тыкая на экран, выкрикнула Софа.

На фотографии Анфиса держалась за дугу и широко улыбалась, а у Шандора и Динары были довольно сдержанные улыбки, глядя на которые я в очередной раз поразилась, как старшая дочь на него похожа. Даже ямочка на подбородке как у Шандора.

– Папа, папа, смотри, ваша фотография! – увидев приближающегося отца, закричала Софа.

Пока Шандор и девочки рассматривали фотографии, я попросила напечатать себе одну, где мы с Софой. Едва фотография оказалась в моих руках, как ее выхватила Софа и сказала, что это принадлежит ей. Я бросила взгляд на Шандора. Как он отнесется к тому, что у них дома окажется моя фотография?

– Софа, это фотография Лизаветы. Я возьму нам сам.

И он действительно попросил распечатать две фотографии, рассчитавшись за обе. Он вел себя так, будто ничего необычного не произошло, и я позволила своим страхам отступить. Может быть этот снимок и не доедет до табора.

– Куда дальше? – спросил Шандор.

Я махнула на лестницу вниз, которая вела нас к указателям – один налево отправлял нас к динозаврам в парк юрского периода, а второй направо к дольмену. Вокруг нас был лес, и куда бы мы не пошли, везде было комфортно и не жарко. Я предложила сначала сходить к динозаврам, так как они ближе и для детей гораздо интереснее, хотя и дорога до дольмена представляла для детей необыкновенную аллею сказок.

Мы проследовали налево, прошлись по бетонной дорожке и поднялись по небольшой лесенке, которая и привела нас к первым представителям вымерших животных. Под сенью деревьев расположился один из самых страшных на вид динозавров – тираннозавр – с открытой пастью, из которой выглядывало множество зубов. Увидев этого гиганта, не самого крупного из тех, что в парке представлены, Софа захотела непременно на него забраться. За ней последовала и Динара. Как бы старшая дочь Шандора не старалась казаться взрослее своих лет, она оставалась таким же ребенком, как и младшая сестра.

Их бесстрашие вызвало мою улыбку. Когда я была здесь с Полиной, максимально на что она согласилась, это сфотографироваться с ними на некотором расстоянии. Хоть динозавры и не шевелились, но она боялась, что это может произойти.

И только Анфиса истошно закричала и заплакала на руках у своего отца. Она испугалась. Мы попытались отвлечь ее взгляд на яйцо динозавра, из которого вылупился маленький динозаврик, но он ее не усмирил, а еще больше напугал. Шандор понял, что прогулка по парку юрского периода не удалась и собрался покинуть это место, но девочки, так и не покорив тираннозавра, заметили еще одного динозавра рядом с яйцами – трицератопса – и бросились к нему, понимая, что на него взобраться намного удобнее, чем на его сородича.

– Нет, папа, я не пойду, – воскликнула Софа, занося ногу на морду трицератопса, – я хочу полазить на динозаврах.

– Папа, вы идите к дольменам, а я посмотрю за Софой, – предложила Динара.

– Нет, Динара, мы уходим. Софа, слезай с динозавра!

Анфиса продолжала плакать, спрятав лицо на груди у отца, чтобы не видеть страшных монстров, и я, понимая, что назревает конфликт, поспешила прийти на выручку.

– Шандор, давай мне Анфису. Мы пойдем с ней по аллее к дольмену, а вы можете с девочками пройтись по динозаврам. Есть еще и другие в ту сторону.

Я указала на дорожку, которая вела наверх и направо.

– Анфиса, ты пойдешь к Лизавете?

Но девочка не отрывалась от груди отца.

– Анфиса, пойдем со мной, – погладив девочку по голове, сказала я, – я покажу тебе русалку и разных добрых зверюшек, которые сделаны из дерева.

Девочка повернула голову на мой голос и посмотрела на меня заплаканными глазами. Я протянула к ней руки и улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

– Ты же пойдешь к Лизе? – снова спросила я.

– Она не очень контактная, – предупредил Шандор.

– Меня не надо бояться. Я – друг твоего папы.

Девочка перестала плакать, но продолжала смотреть на меня подозрительно.

– Пойдем, я расскажу тебе сказку и покажу ее персонажей.

– Не бойся, Анфиса, – забравшись на рог динозавра, закричала Софа, – Лиза хорошая.

Я не спускала глаз с Анфисы, продолжая тянуть к ней руки и улыбаться, но боковым зрением заметила, что и Динара тоже оседлала трицератопса, забравшись к нему на загривок.

Казалось, именно слова Софы убедили Анфису, что мне можно доверять, и она подалась в мою сторону. Я переняла ее к себе на руки, и продолжая разговаривать с ней, отправилась подальше от площадки с динозаврами.

Девочка совсем успокоилась, едва злополучное место осталось позади.

Когда она увидела первые фигурки сказочных персонажей, вырезанные из дерева и разукрашенные, она попросилась на землю, и поспешила их потрогать. Вдоль дорожек встречались такие сказочные персонажи, как Баба Яга, чудовище, но скорее милое, чем страшное, из сказки «Аленький цветочек», Русалка на ветвях с котом ученым, сидящим на цепи, и многих персонажей Анфиса уже знала. Это меня немного удивило, потому что девочке было не больше четырех лет, и я думала, что с творчеством Пушкина и Аксакова она еще не знакома.

– Ты смотрела эти сказки по телевизору?

– Нет, я видела их в книжке.

– Как здорово. Тебе кто-то ее читал?

– Да, папа.

– Папа?

Я опустилась на корточки на уровень ее глаз и с удивлением посмотрела ей в глаза. Неужели это правда – Шандор читает своим детям книжки? Я вдруг вспомнила нашу с ним прогулку в парке Горького и наш разговор о судьбе девочек в цыганской семье, об отношениях мужчин к своим детям и мое возмущение, что он измерил любовь к матери деньгами.

И вот я узнаю, что этот человек читает своим детям – своим девочкам – сказки. Ох, ну конечно же он их любит, ведь он не такой, как все цыгане, он особенный! И несмотря на то, что ему не повезло с рождением сына, это не ожесточило его по отношению к дочерям. Это в очередной раз сделало его на целую голову выше остальных цыган.

– Мне папа тоже читал в детстве книжки, – сказала я, погладив Анфису по плечу. – А какая твоя любимая сказка?

– Про царевну-лебедь.

– О, какая красивая сказка. Ее Пушкин написал. Это очень длинная сказка. Ты, наверное, засыпаешь под нее?

– Да.

Я засмотрелась на девочку. Круглое личико с ямочками на щечках и чуть вздернутый нос в сочетании с кудряшками, выглядывавшими из-под панамки, придавали ей очарование и миловидность. Я не видела в ее облике знакомых черт, но тот факт, что она была его дочерью, во многом определяло мое отношение к ней. Мне хотелось прижать и поцеловать ее.

Мы пошли дальше и нам встретились разные скульптуры животных, искусно вырезанные из дерева. Многие из них выше Анфисы, но они ее не пугали. Она потрогала каждую их них, предварительно поинтересовавшись не живые ли они, и я пожалела, что у меня не было с собой фотоаппарата, чтобы запечатлеть ее у каждой фигуры.

Я указала девочке на деревянную беседку вдоль дороги и предложила ей отдохнуть. До дольмена оставалось пройти совсем немного, и я решила дождаться Шандора с девочками, чтобы отправиться к нему вместе.

– Хочешь воды?

– Да. А что еще у вас есть?

Я виновато улыбнулась и полезла в свой рюкзак.

– Ты хочешь есть? – Девочка кивнула. – Сейчас посмотрю. Может быть что-нибудь осталось со вчерашнего дня.

Я отодвинула рукой свою кепку, которая лежала в рюкзаке, и – о чудо – обнаружила пакет с остатками печенья. Оно немного раскрошилось, но маленьким ручкам еще было что подержать. Я протерла руки Анфисе салфеткой и протянула ей печенье. Она взяла и надкусила его.

– Вкусное, – сказала она.

За этим перекусом нас и застали Шандор с девочками.

– А что это вы едите? Я тоже хочу, – подбежав к нам, закричала Софа.

– У меня больше нет, – сконфузилась я. – Если бы я знала, что встречу вас, обязательно бы набрала еды. Дома у нас всегда полно выпечки.

– Не бери в голову, – отмахнулся Шандор. – Софа потерпит. Идем к дольменам?

На обратном пути мы снова с Софой поехали вместе. Я рассказала ей о тех животных, что мы встретим в нижней части парка и объяснила, почему это место называется не зоопарком. Я рассказывала об этом всем туристам в автобусе, но наверняка Софа меня не слушала.

Сафари-парк – это реабилитационный центр для животных, которые попали в трудные жизненные ситуации – от кого-то отказалась мать или ее убили браконьеры, и малыши, будучи неспособные выжить в природных условиях самостоятельно, усилиями охотников, нашедших их, попадали в этот центр; других приносили фотографы, как ненужный «материал», потому что маленькие питомцы выросли и стали опасным объектом для фотосъемки; третьи – это бывшие цирковые артисты, вышедшие на пенсию или отказавшиеся работать с дрессировщиками. У многих непростая судьба – они попали сюда больными или ранеными и им требовалась ветеринарная помощь, которую они здесь получили.

– И им ставят уколы? – широко раскрытыми глазами посмотрела на меня Софа.

– Наверняка.

– Это же больно!

Я удивленно приподняла брови. О, эта храбрая девочка боится уколов?!

– Но если укол может спасти животное, разве не лучше им воспользоваться, чтобы помочь ему?

– Бедные! Как же им приходится страдать.

– Не переживай за них. Им здесь очень хорошо, у них большие свободные вольеры, есть места, где можно спрятаться от жары и их постоянно кормят посетители. Ты же будешь кормить животных?

– Конечно. И тигра можно покормить?

– Нет, тигров кормят мясом и строго по расписанию. Но ты можешь покормить козочек, медведей и разных копытных.

– А медведей кормить с рук?

– Нет, ты подашь им корм через специальное отверстие, через которое они его примут.

– Жаль, – это был тот ответ, которого я уже ждала.

Но прежде, чем мы приступили к осмотру и кормлению животных, дети стали просить мороженое. Я провела их до первого павильона, и Шандор встал в небольшую очередь, чтобы его купить.

Тем временем девочки расселись на лавке, и я дала им салфетки, чтобы они протерли руки. Помогла сделать это Анфисе.

Тем временем девочки замечали по сторонам разных животных и выкрикивали, кого видят. Софа, конечно, громче всех.

Вернулся Шандор с пятью брикетами. Раздал детям, одно протянул мне. Я улыбнулась.

– Шандор, ты шутишь? Хочешь посрамить меня перед детьми?

– До сих пор не научилась есть мороженое? – смеясь, спросил он

– У меня было мало практики, стараюсь не позориться. Но все равно, спасибо.

Мы устроились на лавке рядом с девочками, они – между нами. Динара сидела рядом с отцом, около меня – Анфиса. Внизу было жарче, чем на верхней площадке, но благодаря деревьям, которые встречались здесь повсюду и даже прорастали прямо на дорожках, солнце не палило нас своими нещадными лучами, и девочки сняли панамки.

– Шандор, у тебя есть шляпа?

– Почему ты спрашиваешь?

– Несколько дней назад я видела мужчину на набережной, похожего на тебя. С детьми. Думаю, ты ли это был?

– Вполне возможно. У меня есть шляпа. Динара настояла, чтобы я ее купил. Да, дочь? Говорит, я в ней выгляжу как итальянский мафиози.

Мы посмеялись. О да, с такой внешностью он вполне мог за него сойти.

– А почему вы называете папу Ша́ндором? – вдруг спросила Динара.

Она снова напустила на себя маску серьезности, и смотрела на меня непроницаемым изучающим взглядом. Я немного растерялась.

– Ты имеешь в виду, почему я не называю его русским именем Юрий? Мне всегда больше нравилось его цыганское имя.

– Динара, – помотав головой, произнес ее отец.

– Его зовут Шандо́р, – не обратив внимание на жест отца, сказала старшая девочка.

Я раскрыла рот от удивления и недоверчиво уставилась Шандору в глаза. Я пятнадцать лет жила, думая, что его зовут Шандор, а оказалось, все время называла его неправильно? И что хуже всего, представляла его остальным не тем именем?! Разве это может быть правдой?

– Как же так, Ша́ндор… или Шандо́р, как тебя правильно называть?

– Лизавета, зови меня так, как привыкла.

– Но почему ты меня ни разу не поправил?

Я вспомнила, как однажды выразила ему свое недовольство тем, что он называл меня Лизаветой, а не Лизой, а он смолчал, когда услышал неправильное произношение своего имени. Почему?

– Сначала было неудобно тебя поправлять, а потом привык.

Он улыбнулся глазами, и внутри у меня забились бабочки.

– Но откуда у меня взялось это имя? Не могла же я его придумать сама!

– Не знаю. На первом курсе я назвал себя Шандо́ром.

– Прости, Динара, – извинилась я за свою оплошность перед девочкой. – В моей голове что-то перепуталось.

Анфиса испачкалась мороженым, так и не осилив его. Шандор забрал остатки и доел сам. Я вынула очередную салфетку и протерла ей лицо и руки. При этом наклонила свое мороженое, и оно капнуло мне на шорты.

– День моего позора только начался, – смущаясь, засмеялась я.

– Папа, папа, пойдем, – потянула Анфиса Шандора.

Я выбросила остатки мороженого в урну, снабдила всех салфетками, и мы тронулись в дальнейший путь.

Пока дети восторгались животными, встречавшимися на нашем пути, я тихо спросила Шандора, как же мне его теперь называть.

– Лизавета, перестань. Зови меня Ша́ндор.

– Кошмар, так опозориться перед твоими детьми.

– В этом нет ничего позорного. Цыгана как не назови, он любое имя примет. Если я скажу, что мне нравится, как ты меня называешь, ты успокоишься?

– Если это действительно так, то да.

Он шел очень близко, мы касались другу друга плечами, но на большее я рассчитывать не могла. Я снова проходила испытание правилом номер один.

Парк устроен так, что все время приходилось идти вверх, но из-за частых остановок – кормления одних животных и разглядывания других, которых кормить нельзя, – идти в гору не составляло труда.

Мы встречали по пути экскурсантов из нашего автобуса, которых я не узнавала, но которые узнавали меня. Они задавали мне разные вопросы о животных в парке, о его обустройстве или как им пройти до пещеры или морского музея, и я отвлекалась на них, предлагая Шандору не ждать меня, а следовать дальше.

Я замечала, как Шандор улыбался, глядя на мою работу с туристами, и мне доставляли удовольствие его одобрительные взгляды. В глубине души мне всегда хотелось произвести на него впечатление.

Мы обошли всех животных наверху, а затем другим путем стали спускаться вниз. Кроме животных нам попадались и птицы. В их числе оказался павлин, который распушил хвост, сразив своей красотой не только детей, но и взрослых.

Дети отказались идти в пещеру и морской музей, а стали проситься на детскую площадку, которую увидели еще на входе, и мы уступили их просьбе. При этом я порекомендовала Шандору когда-нибудь снова сюда вернуться и посмотреть то, что не успел на этот раз. Лучше без экскурсии, тогда времени на осмотр будет больше.

Когда мы добрались до детской площадки, оставалось полчаса до обозначенного мною времени сбора. Но мы позволили детям немного порезвиться на ней. Присматривать за Анфисой поручили старшей сестре, и Динара несла эту роль безропотно и безусловно.

Кроме девочек на площадке были и другие дети, и я заметила, как Софа успела познакомиться с каким-то мальчиком, как будто бы ее ровесником. А Динара развлекала Анфису, катаясь с ней вместе на горке – девочка садилась перед сестрой, и они съезжали вниз. Старшая дочь Шандора снова превратилась в обычного ребенка, и это преобразование делало ее более естественной и красивой.

Когда мы остались без детей, я набралась смелости заговорить о его дочерях:

– Софа сказала, что у тебя только девочки…

– Да, – слегка улыбнулся Шандор.

– Я помню, как ты хотел сына… – и поспешно добавила: – Но это ведь не повод для грусти, правда? У тебя три замечательные дочки. Каждая хороша по-своему. Динара как будто бы взрослая и серьезная девочка, но на самом деле еще совсем ребенок. Софа очень отважная и задорная, и утрет нос любому мальчишке. А Анфиса как маленький ангелочек, очень трогательная и милая.

Шандор отвернулся от меня, наблюдая за Софой, которая карабкалась по веревке. Он не спешил мне ответить, и я решила, что эта тема ему неприятна.

– Прости, если я затронула больную для тебя тему, но я хотела тебя поддержать…

– Нет, все хорошо. Я нисколько не расстроен тем, что они у меня есть.

Мы замолчали, и между нами возникла неловкая пауза. И зачем я завела этот разговор? Наверное, ему и так несладко приходится в таборе из-за рождения девочек, а еще я со своими комментариями!

– Ты замужем? – переводя взгляд на Динару и Анфису, спросил Шандор.

Я почувствовала напряжение во всем его теле, выраженное в крепко стиснутых кулаках. Он словно боялся моего ответа и потому не смотрел на меня, чтобы не выдать своего волнения.

– Нет.

– В разводе?

– Нет, – и, решив, что следующим вопросом он может заподозрить меня во вдовстве, добавила: – Я никогда не была замужем.

И жду, как он отреагирует. Он резко оборачивается, и в глазах как будто бы недоумение.

– А Полина?..

Я мысленно улыбнулась. Мы поменялись местами? Кто из нас наивнее?

– Дети не всегда рождаются в браке, Шандор.

Ах, Господи, что же в его глазах? Почему они больше ничего не выражают?

– Кто ее отец?

– Марк. Ты ведь знал, что так будет.

– Почему ты не вышла за него замуж?

– Я собиралась. Но потом передумала.

Изогнутая бровь Шандора потребовала более детального ответа.

– Ты, наверное, забыл, но я всегда хотела выйти замуж только по любви. Конечно, я любила Марка, но недостаточно сильно, чтобы выйти за него замуж.

Он снова отвернул голову и направил взгляд на Софу.

– Осуждаешь меня? – сглотнув подступивший комок, спросила я.

Ох, я уже и забыла, какие у него могут быть мучительные паузы.

– Нет, – сказал он. – Скорее завидую.

– Чему?

– Твоей свободе выбора.

Ох, уж эти разговоры про выбор. Сойдемся ли мы в них когда-нибудь во мнении? Но я промолчала.

Я перевела взгляд на Динару и Анфису, которые крутились на карусели. Их лица раскраснелись, и румянец придал им очарования. И будто бы нет разницы в возрасте между ними – старшая девочка играла с младшей на равных и не пыталась от нее убежать. Такие хорошенькие! И такие счастливые! Бывают ли они такие дома, в таборе?

И почему они меня умиляют? Ведь это ее дети…

– Но… – неуверенно начал Шандор, – у тебя кто-то есть?

– В каком смысле?

– Мужчина.

И он пронзил меня своим взглядом. Что в нем? Напряжение? Волнение?

– Нет, – я чуть улыбнулась, – я уже давно одна.

Мне показалось, или он действительно выдохнул? А что с его взглядом? Разве можно глазами улыбаться?

– Я не заметила кольца на твоей руке, – справляясь с волнением, сказала я. – У цыган не принято носить обручальные кольца?

– Это не то кольцо, которое я хотел носить.

И его взгляд сказал все то, что не смог сказать язык. Любит, все также любит! Мое сердце застучало быстрее. И я не нашла ничего лучше, как сказать Шандору, что мне пора возвращаться к автобусу. Ведь экскурсовод должна встречать экскурсантов, а не наоборот.

Чуть больше двадцати минут ушло на то, чтобы все вернулись в автобус, и, пересчитав всех пассажиров, я велела Григорию ехать на набережную.

Пока мы добирались до нее, я рассказала про Геленджик и откуда взялось это название, поведала об улицах этого города, которые в отличие от строго перпендикулярных анапских извилистые и округлые, и пояснила, что это связано с тем, что Геленджик построен вокруг бухты и расширяется не вглубь, чему мешают горы, а вширь. Строительство набережной в Геленджике идет уже много лет и еще не завершено. Город претендует на звание самой длинной набережной в стране, но уже та, что построена, впечатляет своими тенистыми аллея с высаженными на ней пицундскими соснами, занесенными в Красную книгу, множеством памятников и скульптур, фонтанами, детскими площадками, столовыми и кафе. Я рассказала, что ждет туристов на прогулке в обе стороны от центральной части набережной, и посоветовала, где лучше пообедать.

Когда мы подъехали к месту высадки, я обозначила точку, где мы должны будем встретиться на обратном пути, время встречи и просила никого не опаздывать. Вместе с экскурсантами мы прошли по одной из улиц до набережной, я еще раз указала, что ждет туристов налево, а что направо и отпустила в «свободное плавание».

Мы с Шандором не стали далеко ходить, и прошли в первую попавшуюся столовую. Это была огромная открытая веранда, в которой рядами разместилось множество столов. За длинным прилавком были выставлены различные блюда с демократичными ценами, и по ходу следования к кассе мы просили работниц столовой подать те, что нас интересовали.

В столовой играла музыка с хитами этого лета, но даже ее перебивали призывы, звучащие в мегафон со стороны набережной, приглашавшие всех желающих прокатиться на веселом бананчике и покупаться в чистом море вдалеке от пляжа.

Я взяла себе тушеные овощи с люля-кебаб, кусочек хлеба и морс, детям Шандор взял по куриной котлете с картофельным пюре и яблочный сок, а себе куриную отбивную с помидором под сыром, морковный салат и зеленый чай.

Я обратила внимание, что он положил на поднос кроме вилок еще и ножи, и улыбнулась своим мыслям. Он научился пользоваться ножом?

Мы выбрали стол, рассчитанный на четверых человек, но дети занимали немного места, и мы все вошли. Спиной к набережной сели Динара и Шандор, а я с остальными девочками расположилась напротив них.

Едва мы расселись, я увидела, как Софа вытаращила глаза, глядя на меня. Я пугливо осмотрела себя, не ползает ли кто по мне. Никого не обнаружив, я перевела взор на Софу.

– Что-то случилось? – встревожено спросила я.

– Вы тоже будете сидеть с нами за одним столом?

– Да, если ты не возражаешь? – улыбнулась я.

Я подумала, что она рассматривала меня как экскурсовода, и, по ее представлениям, должна есть отдельно. Не как друг их семьи.

– Но вам нельзя сидеть с папой за одним столом!

Конечно, ведь у цыган женщинам в половозрелом возрасте нельзя сидеть вместе с мужчинами. Как же я забыла? Наверно от того, что это никогда не было преградой в наших с Шандором отношениях.

– Софа, у русских это не возбраняется, – пояснил Слобода. – Мужчина и женщина могут находиться за одним столом.

– А русские женщины отличаются от наших?

– Нет. Просто у каждой национальности свои обычаи.

– Я бы тоже хотела быть русской, – мечтательно добавила Софа.

– И я, – рассмеялась Анфиса.

Я опустила глаза, чтобы Шандор не заметил радости в моих глазах. Мне бы очень хотелось, чтобы его дети жили и мыслили, как русские.

– Приятного аппетита, – пожелала я всем.

– Спасибо, тебе тоже, – ответил Шандор. – Дети, нужно поблагодарить Лизавету и пожелать ей приятного аппетита.

Они весело откликнулись на отцовское наставление.

Приступив к обеду, дети стали делиться впечатлениями от Сафари-парка. Софа никак не могла определиться, кто же понравился ей больше. То называла динозавров, то тигров, то павлина, то мартышек, а потом выдала, что ей понравился мальчик, с которым она играла в детском городке. Она решила, что он живет в парке и поинтересовалась, не могут ли они завтра туда вернуться, чтобы она с ним снова поиграла.

– Нет, Софа, мальчик тоже приехал в парк отдыхать, и где он живет, мы не знаем.

– Хм, жаль.

Я обратила внимание, что не только Шандор ловко справлялся с ножом, но и Динара делала это также искусно, как отец. Я вспомнила фразу, которую он обронил в кафе в день нашего выпускного, и невольно улыбнулась. «…обязательно научу этому своих детей». Речь шла о пользовании ножом, и он действительно научил.

И все то новое, что я узнавала о Шандоре, пока мне безумно нравилось. Неужели я думала, что может быть иначе?

А вот Софа ела котлету без ножа. Она нацепила ее на вилку и кусала со всех сторон. Но в шесть лет незнание этикета было вполне простительным упущением. И Шандор видимо тоже делал скидку на возраст, не указывая Софе, как правильно есть мясо.

– А мне понравились кролики, – сказала Анфиса. – Они такие маленькие и пушистые.

Девочка ела свое картофельное пюре маленькой чайной ложкой и пока не прикоснулась к котлете. Мне стало интересно, как она будет расправляться с ней. Конечно, я не ожидала, что она возьмет нож и станет им орудовать у себя на тарелке, ведь ей не дали даже вилку, но было любопытно, какую технику применит она.

– А тебе какие животные понравились, Динара? – спросила я.

– Мне – обезьяны. Они такие забавные. Не понимаю, почему говорят, что мужчина должен быть чуточку их красивее. Вот вспоминаю я некоторых своих одноклассников, так любая из этих обезьян гораздо симпатичнее мальчишек. Но мой папа намного красивее обезьяны, правда, Лиза?

Очередной вопрос в лоб, выбивший меня из колеи.

– Безусловно, – справившись со смущением, согласилась я. – Ни одна обезьяна даже рядом с ним не стояла.

Анфиса, видимо, понаблюдав за Софой, решила воткнуть ложку в котлету, как это делала сестра вилкой, но ложка не удержала котлету, и та снова упала на тарелку. Девочка сидела ко мне ближе, чем к Шандору, и я первая отреагировала на ее неудачу. Я взяла свой нож и вилку и нарезала Анфисе котлету на мелкие кусочки. Она с улыбкой посмотрела на меня и робко сказала: «Спасибо», чем вызвала мое умиление.

Когда я закончила, подняла глаза на Шандора. В них я увидела… благодарность? Все равно что – бабочки снова забились о стенки кровеносных сосудов.

Вдруг я вспомнила, что не узнала у него о самом главном. О том, что согревало мое сердце последние пять лет.

– Не успела спросить… А чем занимается человек, окончивший аспирантуру?

Шандор удивленно приподнял бровь.

– Откуда ты знаешь?

– Денис сказал. Помнишь его?

Шандор утвердительно кивнул.

– Он с Юлей пять лет назад собирал всех на встречу выпускников, встретил Дмитрия Сергеевича. Тот и рассказал ему о тебе. Это была очень приятная новость для меня. Я рада, что ты пошел на этот шаг.

– Это было нелегкое решение.

Он бы сказал больше, я это чувствовала, но рядом сидели дети, и он ограничился только этой фразой.

– Так чем ты сейчас занимаешься?

– Преподаю в университете. В Сочи.

– Тебе нравится?

– Да, очень. Стал лучше понимать Дмитрия Сергеевича. Как он радел за меня. Сейчас также ищу способных студентов и настаиваю, чтобы они развивались и больше верили в себя. Это моя основная работа.

– Есть что-то еще?

– Пишу статьи в научные журналы. Еще состою в обществе по вопросам ликбеза среди цыган, веду активную агитацию и разъяснительные работы среди цыганской молодежи о необходимости получения образования.

– Здорово.

Я сказала это тихо и не выражая никаких эмоций, но внутри я ощутила, как во мне поднимается волна восхищения и обожания. Он все-таки удивительный человек и не дал пропасть своим талантам! Направил их туда, где требовалось именно его участие.

– Я горжусь тобой, Шандор! – И все-таки мой голос дрогнул. – Я знала, что ты многого добьешься, если окончишь аспирантуру.

– Вы, Лиза, будете удивлены, – сказала Динара, заканчивая со своей котлетой, – но аспирантура – это не все, чего достиг папа.

– Динара, иногда… когда взрослые разговаривают, детям нужно помолчать, – осторожно заметил Шандор.

– Я тоже взрослая, папа, и благодаря тебе во многом разбираюсь. В том числе и в ученых степенях.

– Именно это и не нравится твоему деду, – не удержался от комментария Шандор.

– Но ты не дедушка, и у тебя нет цели вырастить из меня узколобую домохозяйку. Ты хочешь, чтобы я умела выразить и отстоять свою позицию.

Хм, что бы подумала мама, услышав такое определение домохозяйке? Но однозначно у девочки есть характер. Характер ее отца! Неужели растет еще один бунтарь?

– Узколобую домохозяйку? – свел брови к переносице Шандор. – Откуда ты набралась таких слов? Я ничего подобного тебе никогда не говорил. Я уважаю любую… профессию, и даже такую как домохозяйка. Следить за домом тоже надо уметь.

Динара виновато опустила глаза в тарелку. Остальные девочки притихли и не подавали голоса.

– Простите, – сказала Динара, – я не должна была так говорить… Я слышала это в каком-то фильме, я сама так не думаю.

– А если не думаешь, зачем говоришь? – заметил Шандор.

За столом повисло тягостное молчание, и казалось оно перекрикивало любую музыку, любые звуки, доносящиеся с набережной. Я почувствовала необходимость как-то разрядить обстановку, протянула руку к Динаре и коснулась ее запястья.

– Динара, – мягко сказала я, – ты, конечно, нехорошо выразилась, и я даже знаю одну домохозяйку, которой бы твои слова точно не понравились, но я верю, что ты действительно так не думала. Мне ли тебя не понять? Сколько раз, будучи помоложе, я говорила всякую чушь, порой обидную, о которой потом жалела. Это и называется жизненным опытом. А тебе ведь только… почти девять лет. И мой тебе совет – не надо повторять тех фраз, значения которых ты не до конца понимаешь. Старайся взвешивать каждое слово, потому что иногда слова могут ранить больнее ножа. А ты ведь не хочешь причинять людям боль?

– Нет. Я не хотела никого обидеть. Простите.

– Не знаю, как твой папа, но я тебя прощаю. Хотя лично меня ты ничем не обидела.

Я пожала руку девочки и улыбнулась ей. Она все еще боялась смотреть на Шандора, но подняла глаза на меня, и ее губы чуть дрогнули в улыбке.

– Лизавета сказала всё, мне нечего добавить. Ты умная девочка, и я надеюсь, что впредь будешь аккуратна в выражениях.

– Да, папа. Я была неправа.

Шандор наклонился и поцеловал дочь в макушку.

– Так… на чем мы остановились? – поспешила сказать я, чтобы этот инцидент поскорее остался позади. – Есть что-то, чего я не знаю?

– Видимо, придется тебе сознаться.

Я напряглась. Что же он хочет сказать?

– Я не остановился только на аспирантуре и пошел дальше.

– Неужели ты защитил диссертацию? – скорее шутливо, чем веря в собственные слова, сказала я.

Шандор скромно улыбнулся. И по его взгляду я поняла, что попала в самую цель.

– Ты кандидат исторических наук? – проговаривая каждое слово, спросила я, не переставая удивляться сделанным за этот день открытиям. – Когда же ты все успел? У тебя семья, дети, а это такой труд.

– Мне было нелегко.

– И когда ты ее защитил? Дмитрий Сергеевич ничего не сказал об этом Денису.

– На тот момент я еще не заявлялся на кандидатскую. Кое-что я уже нарабатывал для этого, но с Дмитрием Сергеевичем не общался и после аспирантуры встретился с ним только через два года. Уже после встречи выпускников.

– И что дальше? Докторская?

Шандор усмехнулся.

– Есть такие мысли, но это вопрос будущего. Не самого близкого будущего.

– Похвально. Если есть такая цель, то обязательно все будет. Я верю в тебя.

Наши взгляды встретились. Ох, если бы не дети! Как бы много мы могли друг другу сказать. Но я заметила, что Динара уже взбодрилась и с любопытством на нас поглядывала.

Я отвела взор на Анфису. Она закончила с обедом, и я протерла ей лицо и руки салфеткой.

Новая вереница вопросов выстроилась в очередь в моей голове и стала ожидать своего часа. Он непременно должен настать. Я, как и много лет назад, хотела знать о нем все. Но, взглянув на телефон, поняла, что пора заканчивать с обедом и отправляться на прогулку.

В пятом часу вечера мы выехали из Геленджика. Я спросила у отдыхающих мнение о набережной города, и поинтересовалась, какая им понравилась больше – набережная Анапы или Геленджика. Ответы были самые разнообразные, вплоть до того, что кто-то назвал лучшей набережную где-то за границей, но лично для себя я считала, что лучшая из них в Геленджике. Здесь много деревьев и развлечений не только для взрослых, но и для детей, и они способны удовлетворить любой вкус и кошелек.

Я еще немного рассказала о Геленджике, его отличительных чертах от Анапы, и в конце экскурсии просила задавать вопросы, если такие имеются. Со всех сторон послышалось, что получили исчерпывающую информацию и вопросов нет, и, поблагодарив за внимание и интерес, проявленный к нашей экскурсии, напомнив, что они совершали ее с компанией Синдика-тур, пожелала приятного дальнейшего отдыха и отложила микрофон.

Многие дети утомились и уснули, поэтому обратная дорога в автобусе была тихой и спокойной. Откинувшись на спинку сидения, я позволила себе отдохнуть. Это была моя самая эмоционально-насыщенная экскурсия за все годы. Никогда утро не казалось мне таким далеким, как сегодня. По ощущениям за эти девять часов пролетела целая жизнь. Жизнь, которую я провела с Шандором.

Обычно я дремала по дороге домой, но сейчас сон не шел ко мне. Я с улыбкой вспоминала прошедший день, каждое произнесенное им слово, каждый его взгляд. Внутри все горело, но не от боли и страданий, а от любви и нежности, которые снова наполнили мою душу. Я еще не знала, что ждет меня завтра, но верила, это не конец. Это только начало, начало чего-то нового, всеохватывающего и… всепоглощающего. Кажется, так Марк назвал настигшее его чувство новой любви. И я не могла с ним не согласиться.

У меня брякнул телефон. Я вынула его из рюкзака. СМС. Номер незнакомый. Суббота, 07 июля.19:09:

– Привет. У меня есть вопрос.

Я сразу поняла, что это сообщение от Шандора. Воспоминания отнесли меня на много лет назад, когда Шандор задал свой вопрос на семинаре по истории, который вел Король, и взбудоражил не только меня, но и всех наших одногруппников. Он тогда откликнулся на призыв Дмитрия Сергеевича задать мне вопросы по услышанному материалу и, не делая этого никогда до того дня, вдруг решил изменить своему молчанию. Тогда я справилась с ответом. Что же будет сейчас?

Я улыбнулась и написала:

– Привет. Я отвечу на любой твой вопрос.

Звук капли по воде двумя рядами дальше подсказал, что я не ошиблась в определении абонента.

– Я никогда не сомневался в твоем призвании. Ты определенно нашла свое место под солнцем.

Я поставила телефон на беззвучный режим.

– Спасибо, – написала я. – Твоя похвала всегда была для меня лучшей наградой.

И это правда. Вспомнить хотя бы как я стремилась произвести на него впечатление все годы нашей учебы, и как добилась этого только на четвертом курсе. Но тогда я не была так уверена в своих силах, как сейчас. Я действительно нашла себя. Моя работа – это не только материальный достаток, но и полное удовлетворение собой, а также ощущение своей состоятельности как личности.

Я не услышала ответного звука. Вероятно, тоже отключил его.

– Ты завтра работаешь? – А вот вероятно и вопрос.

– Нет, у меня выходной.

Следующего сообщения ждала дольше. Либо держал паузу, либо много писал.

– Мы можем встретиться и с детьми где-нибудь погулять? Что можешь предложить?

– Могу предложить вам прогулку в Витязево. Думаю, вы там не были. У нас есть парк аттракционов и аквапарк, открытый в этом году.

– Ты живешь в Витязево? Я даже не спросил.

– Да, там. В Анапе работаю.

– Идея с парком мне нравится.

– Наиболее красиво там вечером, когда зажигаются огни.

– Анфиса рано засыпает, боюсь, не дотянем до огней.

– Тогда с утра, – написала я. – Пока не жарко. Он работает с десяти часов.

– Хорошо. Как ты добираешься до дома с Анапы?

– На машине, за рулем.

– Вау! – написал Шандор, и я не сдержала смех. – Как тебя найти в Витязево? Мы тоже на машине.

– О! Когда выйдем из автобуса, объясню дорогу.

– Бери с собой Полину. Динара хочет с ней познакомиться.

– Ок.

Наступила затяжная пауза, и, взглянув на исчезнувшие «антенки» на экране мобильного, я поняла, что пропала связь.

Я воспользовалась затишьем, чтобы сохранить его номер в своем телефоне. Руки тряслись от волнения. Сбывалась одна мечта за другой. И лишь бы эта череда удач не оказалась сном.

Шандор выходил с детьми из автобуса предпоследним. Анфиса спала у него на руках, Софа еле стояла на ногах, видимо, тоже вздремнула в дороге. Только взгляд Динары оставался свежим и бодрым. Я вышла с ними, сказав Григорию, чтобы подождал пять минут. Мне нужно было ехать с ним до конца, потому что свою машину я оставила в начальной точке пути.

– Как тебя найти? – повторил свой вопрос Шандор.

– Давай утром созвонимся, я объясню. Малышка спит, да и остальные еле на ногах держатся, идите в отель.

– Хорошо. Позвоню часов в девять?

– Да, нормально.

– Тогда до завтра.

– До завтра.

Динара протянула мне руку.

– До свидания. Я так понимаю, завтра мы еще встретимся.

– Да, мы с твоим папой договорились, что завтра пойдем в парк.

– Здорово.

– До свидания, Динара. И тебе пока, Софочка.

– Пока, – устало сказала София, и они пошли в ту сторону, с которой пришли утром.

Я немного посмотрела им вслед. В душе была тревога, что больше не увижу их. Но отогнала эти мысли и заставила себя настроиться на позитив. Ведь негатива мне уже хватило.

Глава вторая

Когда я доехала до дома, на улице совсем стемнело. Но я нашла в себе силы, а главное желание, пробежаться до супермаркета, в котором был отдел с косметикой, и купить тушь и блеск для губ. Завтра я должна выглядеть на все 100%. Завтра у меня почти что свидание.

Когда я вошла в дом, мама с Полиной сидели за столом и пили чай. Мама испекла булочки. Аромат от них я учуяла еще за дверью.

– Ой, мама, ты такая красивая!

Невольно я посмотрела на свое отражение в зеркале. С чего бы мне вдруг стать красивой? На мне ведь ни грамма косметики.

– Обычная, – улыбнувшись и пожав плечами, сказала я.

– У тебя такой красивый румянец и глаза блестят.

Я снова посмотрела на свое лицо. Да, действительно, видимо обгорела на солнце, пока ехали по канатной дороге. А глаза? Я не заметила ничего выдающегося, но возможно со стороны виднее.

– Не поздно ли для булочек? – не удержалась я от вопроса. – Уже спать пора.

– Мы не устояли перед ними, они такие аппетитные, – изображая наслаждение, сказала Полина.

Я посмотрела на нее новыми глазами. После дня, проведенного в обществе черноволосых и черноглазых детей Шандора, невыразительность светловолосой и белобровой Полины стала очевиднее. Ее кожа за первый месяц лета немного загорела, но светло-серые глаза, обрамленные полупрозрачными ресницами, от этого стали только тусклее и невзрачнее, и лишь пухлые розовые губы хоть как-то скрашивали ее бледность. Вроде не дурнушка и обещала вырасти красоткой, но, несомненно, яркость ей сможет добавить только косметика.

– Завтра мы идем в парк, поэтому иди спать, – я налила себе чай и села за стол. – Нужно будет встать пораньше, чтобы помыть голову и заплестись.

– В парк – утром? – удивилась Полина. – Там же красивее вечером.

– Вечером не получится. Мы идем не одни.

– А с кем? – в один голос спросили мама и Полина.

– С моим другом и его детьми, – не сдержав улыбку, сказала я. – Старшей, кстати, как и тебе 8 лет. Я думаю, вы подружитесь.

– Кто это? Я их знаю? – спросила дочь.

– Не знаешь. Я с ним училась много лет назад.

На мамином лице отобразились все возможные чувства – от недоумения до любопытства. Не исключено, что она перебрала в памяти всех, кого знала. Интересно, когда дойдет до Шандора?

– Это Егор? Так звали того спортивного мальчика?

– Боже упаси, мама, – и, обращаясь к Полине, повторила: – Заканчивай с булочкой, иди мыться и спать.

– Ты сказала, там будут дети, значит эта девочка не одна? А сколько лет другим? – не унималась дочь.

– Шесть лет средней и… я не знаю, сколько младшей. Наверное, три или чуть больше.

– А как их зовут?

– Завтра познакомишься.

– Это видимо, очень хороший друг, если ты все время улыбаешься, – заметила Полина.

– Так, давай-ка и правда заканчивай с булкой быстрее и иди, – вдруг заторопила мама внучку.

Полина хотела помыть за собой посуду (к чему я всегда ее приучала, а мама порой делала ей поблажки, и из-за этого мы ссорились), но бабушка снова повторила свою просьбу. Только в этот раз, я подозревала, ее подстегивало любопытство, а не желание угодить внучке. Полина обиделась на нее. Она искала в бабушке поддержку, а та сама ее вытолкала из комнаты, отправив мыться.

– Ну рассказывай, кого ты встретила.

– Много вариантов?

– Есть один. Только он мне совсем не нравится.

Мама села напротив и пристально посмотрела в мои глаза.

– Главное, чтобы нравился мне.

– Это цыган?

– Не называй его так, пожалуйста. Тем более таким тоном. Его зовут Ша́ндор. Или Юра, если тебе так удобнее.

– Где ты его встретила?

– На экскурсии. Он отдыхает в Анапе с детьми.

– Ой, не нравится мне, как ты улыбаешься, – покачала головой мама. – Он до сих пор женат?

– Да, у них не приняты разводы.

– Какая замечательная традиция!

Я не прокомментировала ее сарказм. Видимо, в этот момент она думала о себе.

– Тогда чего вся светишься? – нахмурив брови, спросила мама.

– А я должна плакать? Хватит с меня слез. Я встретила друга, которого не видела десять лет.

– Трое детей, женат, а она радуется. Ну, совсем с ума сошла!

– Мама, какое отношение имеет количество детей и его семейное положение к прогулке в парке?

– Если это закончится прогулкой в парке, то конечно никакого.

Я допила чай и помыла чашку.

– Он ведь уедет, да? – с тревогой спросила мама.

– Конечно, уедет.

– Ну, зачем эти прогулки? – беря меня за руку, заглянула она мне в глаза. – Ты снова будешь плакать!

– Мама, пожалуйста. Не мешай мне быть счастливой, – и, отчеканивая каждое слово, добавила: – Мы просто идем в парк. С детьми. Ты же не думаешь, что я запрыгну на него при них на карусели?

– То есть присутствие детей – это единственное, что тебя останавливает?!

– Спокойной ночи, мама.

Я вернулась за телефоном в прихожую, а затем пошла в спальню.

Увидела пропущенный звонок и сообщение от Шандора. Мобильный до сих пор стоял на беззвучном режиме, поэтому я не слышала его. Сердце радостно забилось, и я тут же забыла о разговоре с мамой. Хотела позвонить, но, заметив время его звонка, передумала. С тех пор прошло полчаса. Дети наверняка уже спали и не хотелось их разбудить. Зашла в сообщения.

– Забыл сказать тебе спасибо за прекрасную экскурсию. Детям очень понравилось, и мне тоже.

– Пожалуйста, я старалась. Они уже спят?

Ответ пришел не сразу. Может быть, Шандор сам уснул.

Тем временем я переоделась. Посмотрела, что лучше всего надеть завтра. Взгляд упал на белое платье с фотосессии, ставшее для меня пропуском в новую жизнь. Длина и фасон соответствовали случаю, и я остановила свой выбор на нем. К платью у меня имелись легкие босоножки бежевого цвета на невысоком толстом каблуке и светлая соломенная шляпа с полями средней ширины. Образ получался очень романтичным, особенно с распущенными волосами. Вот только не будет ли мне жарко от них? Но, решив, что игра стоит свеч, остановилась на этом образе.

Пришло СМС:

– Прости, был в ду́ше. – Я заставила себя не представлять его в этом месте. – Дети спят. Устали, но держались стойко.

– Они у тебя умнички. – Я выдержала паузу. – Забыла тебе сказать. Сегодня была встреча выпускников. Ты знал?

– Нет. Но догадывался. Я помню, что договаривались в первую субботу июля каждые пять лет.

Я хотела спросить, почему не приехал на первую, если помнил, но передумала. Лучше не по СМС.

– Удивительно, что мы встретились сегодня, – написала я.

Мог ли он подстроить это специально, если помнил?

– Да, это именно та встреча выпускников, о которой я мечтал. Пришли все, кого хотел увидеть.

Я рассмеялась. А потом перечитала еще раз и по коже пробежали мурашки. Были вопросы, которые боялась спросить в лицо, но написать оказалось еще страшнее. Когда не видно глаз, включается полет фантазии. С моим воображением так нельзя.

Спать не хотелось, но понимала, что надо, если решили идти в парк. Тем более ему. Сомневалась, что дети проспят долго. Но расставаться не хотелось, пусть по средствам связи, но я желала ощущать его присутствие в моей жизни.

Представляла, как он пишет свои сообщения, как улыбается. Возможно, что-то стирает и пишет заново. Думает обо мне. Мечтает? «Это та встреча выпускников, о которой я мечтал». Шутка или правда?

Возникла шальная мысль сорваться и приехать к нему в отель. Посидеть с ним на краешке стула или кресла в их номере, почувствовать его рядом; тихонько, чтобы не разбудить детей, проболтать всю ночь. Столько хотелось сказать, столько спросить! А главное, видеть его своими глазами, чувствовать дыхание и биение его сердца, знать, что мы делаем это в такт и желаем одного и того же.

Но я заставила себя успокоиться и отбросить эту затею. Навязчивость плохой попутчик. Я и так «сказала» больше, чем должна, выставив ролик в «Друзьях». Дальше его ход. Я приму любое его решение, но в душе желала, чтобы оно совпадало с моим.

– Как долго вы пробудете в Анапе? – не удержавшись, спросила я.

– Пятнадцатого уезжаем.

Впереди целая неделя!

– Какие мысли по поводу дня рождения Динары? – оправдывая свое любопытство, спросила я.

– Думал, ты подскажешь. Что есть увлекательного в Анапе, чего мы не видели, и на экскурсиях нам не предложат?

– В жаркую погоду лучше всего в какое-нибудь закрытое помещение, где кондиционеры. Есть очень хорошие детские центры с лабиринтами и батутами. Можно заказать аниматора. Если интересно, могу узнать всю информацию.

– Хорошо, я подумаю до утра.

– Твои дети любят купаться? – Вдруг пришла мне в голову новая идея.

– Конечно.

– Тогда возьми им завтра купальники… Ну или в чем они у тебя купаются в море?

– В купальниках… Я думал, мы идем в парк аттракционов.

– Да, но потом мы пойдем в другое место.

– Аквапарк?

– Нет, хотя у нас тут очень красивый аквапарк, оформленный в греческом стиле. У нас вообще очень многое стилизовано под Грецию. Завтра увидишь. Если интересно, можете сходить в аквапарк одни.

Я понимала, что идти с ними было бы чересчур. Не хотела смущать Шандора своим видом в купальнике. Только не при детях.

– Мое погружение в воду тоже предусмотрено программой дня?

Я рассмеялась. Представила Шандора, погружающегося в детский надувной бассейн. Конечно, бассейн был большим, и даже Шандор бы в него поместился в сидячем положении, но это выглядело бы весьма забавно.

– Я думаю, что лучше эту радость предоставить детям, – я нарисовала смайлик. – Наверное, тебе пора спать. Дети проснутся рано.

– Да, Анфиса точно встанет раньше всех.

– Тогда спокойной ночи. И не брейся, пожалуйста.

– Спокойной ночи. Хорошо. Завтра позвоню.

Хотелось добавить: «Целую», – но стерла. Куда это меня понесло?

Я отложила телефон и пошла в душ. А когда я вернулась, мама уже пришла в спальню. Она думала, я давно сплю. А я не знала, как вообще смогу это сделать. В глазах не было и намека на сон.

– Мама, ты приготовишь завтра обед?

– Конечно. Могла бы не спрашивать.

– Я имею в виду побольше, с учетом гостей.

– Я только успокоилась, а ты опять за свое!

Я опустилась на пол перед мамой и положила ей голову на колени.

– Мама, пожалуйста, сделай, как я прошу. Это очень важно для меня.

– Ну почему из всех мужчин на земле ты выбрала его? – кладя руку на мою голову, с надрывом спросила она.

– А почему ты выбрала папу?

– Не говори мне о нем.

– Мама, столько лет прошло, а ты не можешь забыть и простить. Потому что любишь. Почему ты не допускаешь мысль, что я тоже не могу забыть Шандора? Ты же знаешь, как я жила эти годы, неужели ты не хочешь видеть свою дочь счастливой?

– Хочу, девочка моя. Но он женат.

– Он женился не по своей воле. Ему жену выбрал отец, когда он был совсем мальчишкой. Он дал обещание отцу жениться на той девушке взамен его разрешения на учебу в университете. И этим словом он был связан пять лет. Он не мог обмануть отца. Даже ради меня.

– Неужели такое бывает в наше время?

– Да, мама, я тоже отказывалась в это верить. Но как никто испытала на себе силу этого обычая и данного слова. Но сейчас он здесь, и я не могу не быть счастливой, когда вижу и слышу его. Позволь мне насладиться теми недолгими минутами, что он рядом.

– А что же потом, когда он уедет?

– Я не знаю. Я подумаю об этом потом.

Я подняла голову и посмотрела на маму.

– Ты приготовишь нам обед?

– Хорошо.

– И бассейн нужно накачать и набрать воды.

– Он, правда, так хорош?

– Да, мама. Другого такого нет. Сегодня я узнала, что он защитил диссертацию и имеет степень кандидата исторических наук. Одно это заслуживает моего уважения к нему.

– Поразительно. Он точно цыган?

Я улыбнулась.

– Да, самый лучший их представитель.

Утром я вышла во двор и окинула взглядом небо. Вновь не было ни единого облачка, легкий ветерок колыхал листья плюща на беседке и по прогнозу синоптиков на сегодня ожидалась жаркая и сухая погода. Со всех сторон слышалось радостное щебетание птиц, и, мне казалось, моя душа откликается на птичью трель таким же заливистым пением.

Я встретилась с нашими постояльцами, которые собрались на пляж, и поинтересовалась, все ли их устраивает, и как проходит их отдых. Получив от них массу положительных отзывов, я пожелала им доброго дня, и, наполненная позитивом, вернулась в дом.

Мама заплела Полине французскую косу, и мне оставалось только погладить дочери белое платье с крупными маками и панамку красного цвета. К этому наряду у нее были красные сандалии. Может и перебор с ярким цветом, но мне не хотелось, чтобы она потерялась на контрасте с детьми Шандора.

Когда он позвонил, я назвала ему наш адрес и как до нас доехать. Парк находился недалеко от нашего дома, и я планировала дойти до него пешком.

После этого целый час я провела около зеркала в нерешительности, стоит ли накрасить глаза? Вчера я была не накрашена и, как заметила Динара, выглядела естественной. А если сегодня она решит, что я прихорошилась для ее отца? Не слишком ли откровенно я заявлю о своих притязаниях на его внимание?

Но мне хотелось стать чуточке ярче, и, отбросив прочь сомнения, я все же нанесла неброский макияж. Для чего я, в конце концов, накануне бегала в поисках более-менее приличной туши и блеска для губ?

Не меньше получаса ушло, чтобы завить на плойку волосы и распустить их по плечам кудрявыми локонами.

И когда мой образ был готов, я вдруг испугалась, что перестаралась. Восхищенные возгласы Полины, заметившей, «какая я красивая», лишь добавили мне нервозности. Что подумает Динара? От ее изучающего взгляда не ускользнет ни одна деталь. Ей хоть и «почти девять», но, кажется, что ума у нее на все тридцать.

Но что-то менять было поздно, Шандор уже приехал.

Он сделал звонок, и мы с Полиной вышли на улицу.

Возле ворот стоял белый минивэн, чистенький и как будто новенький, и рядом с ним высокий брюнет в светлых льняных брюках и полосатой рубашке бело-синего цвета. Его голову покрывала шляпа, сильно надвинутая на лоб, и я сразу узнала ее. Свисавшие из-под ее полей волосы пробудили во мне давно забытые ощущения и желание пропустить их через свои пальцы. Как и щетина, еще отчетливее обозначившаяся на лице, которой так и хотелось коснуться руками. А лучше губами… Но о чем это я?

Я разволновалась. Таким сногсшибательным и сексуальным я его никогда не видела. И аромат его парфюма лишь усиливал производимый им эффект. Ох, если бы не дети…

А как же реагирует на меня Шандор? Его взгляд медленно скользит по мне, задерживается на моих волосах, движется ниже к моим рукам, в которых я держу шляпу, и снова возвращается к лицу. Он улыбается и лишь кадык, судорожно дернувшийся вверх-вниз, выдает его волнение.

Дети увидели меня и стали рваться из машины. По крайней мере, две из них. Шандор им открыл.

– Здравствуйте, Лиза! – выкрикнула Софа. – Вы такая красивая!

На девочке снова было платье – на этот раз зеленое в белый горох.

– Здравствуй, Софа, спасибо.

– Здравствуйте, – все также серьезно встретила меня Динара, оценивая мой вид.

Динара была в том же платье, что и вчера, и это указало на аккуратность девочки, позволившей ей быть чистой и опрятной два дня подряд. А может и больше.

Я поздоровалась с остальными и представила Полину. Старшая дочь Шандора протянула ей руку и назвала свое имя. Ростом Динара превосходила Полину почти на голову. Моя дочь ответила на рукопожатие и улыбнулась. Потом ей представились две другие девочки и повторили за своей старшей сестрой, подав руку.

– Полина, а это… – я растерялась, не зная, как назвать Шандора.

– Ша́ндор, меня зовут Ша́ндор, – помог Слобода.

Он тоже протянул Полине руку.

– Я вас знаю, – я не успела понять, о чем она, как дочь продолжила: – Я видела вашу фотографию у мамы в кошельке.

Мне захотелось провалиться сквозь землю. К щекам прилил жар, и они запылали. Мне стало стыдно не столько перед Шандором, сколько перед детьми. Что они обо мне подумают? Уж Динара точно.

Я посмотрела на дочь вытаращенными глазами.

– Полина!

Но слово, как известно, не воробей… Хотя… причем здесь воробей? Разве его можно поймать?

– Что? Я же не трогаю ее, почему ты опять злишься на меня?

– Все хорошо, Лизавета, – откликнулся Шандор, и сменил тему: – Вы готовы идти?

– Да. Парк совсем рядом. Отсюда видно колесо обозрения.

Я надела на голову шляпу. Передние поля загнула кверху, чтобы лучше видеть Шандора, и мы пошли в парк. Старшие девочки шагали впереди нас, идя друг за дружкой по узкому тротуару, но это не мешало им вести оживлённую беседу. Полина легко сходилась с другими детьми, и мне было приятно, что и это знакомство не стало исключением.

Мы с Шандором держали Анфису за руки, и для удобства общения он шел по краю дороги слева от нас.

– Что за фотография? – спросил Шандор.

Я смущенно улыбнулась.

– С госэкзамена.

– Я помню ее. У меня тоже такая есть. Не обижайся на Полину.

– Я не ожидала, что она про нее вспомнит.

Девочки передвигались поспешнее, и Шандору пришлось взять младшую дочь на руки, чтобы не отставать от старших. Анфиса довольно улыбнулась и принялась разглядывать все по сторонам с высоты своего положения.

– У тебя большая машина… – заметила я.

– Для большой семьи это лучший вариант.

– И часто вы куда-то на ней выезжаете?

– У нас родственники по всему краю и в Абхазии, мы часто их навещаем.

– Давно водишь?

– Лет пять. Это уже вторая машина. До этого была меньше. Но семья растет, взял побольше.

– Дорогая, наверное? – не удержалась я от вопроса.

– Недешевая. Я брал ее с салона и в кредит. А ты давно за рулем?

– Семь лет. Начала ездить еще в Краснодаре, но там время от времени и на чужой машине, а когда стала переезжать сюда, то купила свою. Тоже в кредит, и бабушка с отцом помогли.

– О! Как твой отец?

– Хорошо. Все также работает врачом онкологом. Женился на Ларисе.

– Значит, они все-таки развелись с твоей мамой? – с горечью спросил Шандор.

– Да, почти десять лет назад.

– Мне очень жаль.

Я заметила, как Шандор нахмурил брови.

– Это дела давно минувших дней, – улыбаясь, сказала я. – Отец счастлив, и я за него рада. Кроме того, у него появилась еще одна дочь.

Шандор повернул ко мне голову и от хмурости не осталось и следа.

– У тебя есть сестра?

С годами я стала спокойнее реагировать на это слово, но все еще ревновала Машу к отцу – когда видела их вместе.

Но Шандору об этом знать не обязательно. Ему этого не понять.

– Да. Сейчас ей уже десять лет.

– Ты не говорила про нее.

– Я узнала позже. Когда ты уехал.

На дороге показалась машина, и Шандор велел девочкам уйти на тротуар, и сам юркнул на него позади меня. Я тем временем перебросила волосы на левое плечо, потому что солнце припекало мою спину и от волос становилось жарко.

– Ты все-таки обрезала волосы, – вернувшись на дорогу, сказал Шандор.

Я повернула к нему голову, и наши взгляды встретились. Он тоже вспомнил то утро, когда целовал мои волосы?

– Да, уже давно, – вновь устремляя взгляд вперед, ответила я. – Но как видишь, не слишком коротко.

За заборами виднелись многоэтажные отели и гостевые дома, и Шандор с любопытством осматривал окружающую местность.

– Я думал, Витязево – это небольшой поселок с маленькими домишками.

– В моем детстве он был именно таким. Но время не стоит на месте, и чтобы конкурировать с Анапой приходится изощряться. Нынешний турист требует максимального комфорта.

Мы повернули направо и оказались на центральной улице поселка. С двух сторон расположились павильоны со всякими курортными принадлежностями, одеждой и сувенирными лавками. Кое-где попадались ларьки с фруктами, тиры и другие развлекательные точки для детей. Особой популярностью они пользовались поздно вечером, когда зажигались огни.

– Насколько я помню, твоя бабушка тоже сдавала номера отдыхающим.

– Да, но она умерла. Теперь этим занимаемся мы. Хотя правильнее будет сказать, мама.

– Мама?

– Да. Она живет с нами.

Шандор переменился в лице. Неужели вспомнил, как недобро она встретила его у нас дома? Иногда хорошая память только вредит.

– Что за история с купальниками? – вновь заговорил Шандор.

– Хочу после парка пригласить вас к себе в гости. Нас будет ждать обед, и после него дети покупаются в бассейне. Мы надуваем его в летний период. Ты не против такой программы дня?

– А как к этому отнесется твоя мама?

– Она не возражает.

– Она знает, кто придет?

– Да, Шандор, знает. Все будет хорошо.

Но я видела, что новость о моей маме его встревожила.

В парке поговорить с Шандором почти не удавалось, дети постоянно тянули нас с одного аттракциона на другой. Где-то на аттракционах катались старшие девочки, на других младшие, и нам с Шандором приходилось разделяться – он сопровождал одних, я – других. Надежда воссоединиться была на колесе обозрения, но оказалось, что Анфиса боится высоты, и я предложила остаться с ней.

И пока все катались на аттракционе, мы с девочкой подошли к киоску, где продавали гелиевые шары, и купили четыре штуки. Также я взяла мыльные пузыри. Когда я повязала один шарик Анфисе на руку, она спросила, не улетит ли она вместе с ним. Я обнадежила ее, что одного шарика для этого недостаточно.

Когда вернулись остальные дети, я вручила им шары и мыльные пузыри.

Потом мы ходили в кафе, и дети ели мороженое в креманках. А мы с Шандором единодушно заказали себе кофе. Как оказалось, в эту ночь плохо спала не только я, и сознание, что я была не одна в своей бессоннице, бодрило лучше любого кофе.

Мы снова вернулись на аттракционы. Я тоже покаталась на нескольких вместе с младшими дочерями Шандора. А он сходил на автодром с Динарой, Полиной и Софой. Моя дочь поехала с Динарой, а он – с Софой. Я заметила, что Полина лучше управляла машинкой, чем сменившая ее Динара. Моя дочь делала это уже не в первый раз, а для старшей дочери Шандора, видимо, катание на автодроме было в новинку. Шандор доверил руль Софии, при этом контролировал ее движения и помогал в случае необходимости. Мы с Анфисой лишь наблюдали за ними, девочка радостно выкрикивала имена тех из них, кто проезжал мимо, и махала им руками.

Затем мы сходили в зеркальный лабиринт и комнату смеха, поблудили в первом, посмеялись во втором. Особенно комната смеха понравилась младшим девочкам, которые хохотали громче всех.

Шандор предложил сходить нам вдвоем на экстремальные виды аттракционов, куда детей не пустят, даже старших, и сказал, что Динара присмотрит за младшими сестрами, пока мы отсутствуем. Девочка согласилась, и Полина обещала ей в этом помочь. Я никогда не ходила на такие аттракционы – было страшновато, но возможность побыть с Шандором наедине подстегнула пойти на риск.

Мы выбрали «Камикадзе». Это огромные две качели в виде молотов, разлетающихся в разные стороны, – то делающие полный круг, то замирающие на высоте и вновь стремительно летящие вниз.

Мы с Шандором сели на ряд сидений, которые установлены в «голове» молотов. Нас надежно закрепили при помощи удерживающих устройств, закрыли клетку, и мы стали раскачиваться из стороны в сторону, довольно быстро набирая высоту. У меня захватывало дух, я кричала и жмурила глаза. Мы делали несколько оборотов вокруг оси и, мне казалось, этому вращению не будет конца. Когда я решила, что мы идем на снижение скорости, на самом деле мы изменили направление качели и теперь крутились спиной вперед. Это оказалось еще более захватывающим и устрашающим, чем движение лицом.

Когда аттракцион замедлил ход и качание уже не казалось таким страшным, я обнаружила, что держу Шандора за руку. Наши ладони сомкнулись, а большие пальцы перекрестились между собой. Он сжимал мою руку крепко и уверенно. И от этого прикосновения жар растекся по всему телу. Я как завороженная смотрела на наши руки и не решалась пошевелить пальцами, чтобы не вспугнуть своими движениями Шандора.

Но вдруг он ослабил хватку и его большой палец погладил мою кисть. Я чуть повернула к нему голову и подняла глаза. Он смотрел на меня с улыбкой и нежностью, и это мгновение хотелось остановить. Но останавливались только качели. Я улыбнулась ему в ответ и высвободила руку. Детям это видеть ни к чему.

– Пойдем на другой? – выходя из клетки, спросил Шандор.

– Давай немного передохнем, меня еще от этого трясет, – смеясь, ответила я.

Дети подбежали к нам, отдали наши вещи, которые мы просили их подержать. Я водрузила на голову шляпу и отчиталась о своем состоянии любопытствующим детям.

– Страшно и завораживает, – сказала я.

Анфиса смотрела на нас во все глаза.

– Вы очень храбрая, – сказала она и… обняла меня за ноги. – Я боялась за вас.

Эти слова и поступок тронули меня до глубины души. Какая чувствительная девочка! Я едва не проронила слезу. Шляпа помогла мне укрыться от глаз Шандора.

– Все хорошо, – я наклонилась к Анфисе и погладила ее по голове. – Видишь, со мной все в порядке.

Я подняла глаза. Полина наблюдала за этой сценой с непонятным мне выражением лица. А потом она отвернулась.

– Может еще по мороженому? – предложил Шандор.

– Да! – в голос поддержали его дети.

В этот раз взяли мороженого старшим меньше. Мы тоже с Шандором взяли по шарику. Лица у детей раскраснелись от жары и от эмоций, волосы под панамками взмокли. Они сняли их, и Динара заметила косу у Полины.

– Какая красивая! Лиза, это вы заплетали?

– Нет, – я пожалела, что не могла ответить по-другому. – Это бабушка Полины. Моя мама.

– Но вы тоже умеете?

– Нет, – опередив меня, сказала Полина, – мама это делает больно.

По мне прошла волна негодования.

– У Полины просто непослушные волосы. На твоих волосах, я думаю, будет удобнее плести косу. Их надо только хорошо расчесать. Если хочешь, можем сегодня попробовать.

Динара улыбнулась.

– Да, хочу. А когда?

– Чуть позже.

И снова я поймала напряженный взгляд Полины. Что не так? Чем она недовольна?

– Я тоже хочу косичку, – стала причитать Софа.

– И тебе попробуем, – согласилась я.

– А мне? – вторила им Анфиса.

Мы посмеялись.

– Тебе можем сделать только много-много маленьких хвостиков. Будет очень мило, – коснувшись своим пальцем ее носика, сказала я.

Я обратила внимание, что Шандор стал каким-то молчаливым и задумчивым. Может, сказывалось солнце и усталость, а может, он над чем-то размышлял. Но он не спешил поделиться своими мыслями, и я терялась в догадках, отчего он вдруг поник.

– Вам здорово! – послышалось от Полины. – Вас трое и вам никогда не бывает скучно.

Мне стало не по себе от этих слов. Они прозвучали как упрек в мой адрес.

– Нас четверо, – ответила ей Динара.

Я обернулась к ней. Что значит – четверо?

– А кто четвертый? – тоже не поняла Полина.

– Дома у нас еще есть маленькая сестренка. Она родилась недавно, – радуясь, сказала Софа.

Я посмотрела на Шандора. Он тоже смотрел на меня – взгляд был непроницаем. Еще одна дочь… Что это? Очередная попытка заиметь сына? Не может же кандидат исторических наук не знать о средствах предохранения. Неужели настолько сильно желание самоутвердиться среди своих, что готов идти до конца?

Чувствовала ли я себя от него дальше с каждым ребенком? Нет. Я его желала хоть с одним, хоть с десятью детьми.

– Поздравляю, – невольно сорвалось с моих уст. – Как ее зовут?

– Аня.

Я улыбнулась.

– Как и твою маму…

– Да. У Анны очень много именин в году.

– Класс! – сказала Полина. – Везет вам.

– У тебя есть брат, – напомнила я. – И скоро ты поедешь к нему в гости. А еще Маша. Так что не прибедняйся.

– Слава еще маленький и далеко. И Маша далеко.

– Кто такая Маша? – спросил Шандор.

– Это моя сестра. А Слава сын Марка. Он женился и недавно стал отцом второй раз.

У меня зазвонил телефон. Юля. Я улыбнулась своим мыслям. Видимо, она хотела отчитаться, как прошла вчерашняя встреча выпускников.

– Извините, отвечу.

Я нажала зеленую кнопку.

– Да, Юля, привет.

– Привет, Лиз. Ты как обычно не пришла. А так было весело.

– Много вас набралось?

– Двенадцать человек, между прочим. Хотя, думали, будет девять. Твоего Слободы, разумеется, не было.

Ее было очень хорошо слышно, поэтому после ее последних слов я подскочила с места и заторопилась выйти из-за стола подальше. Как бы Юля еще чего-нибудь не сказала, что слышать детям, да и самому Шандору не обязательно.

– Юля, говори тише, тебя слышно лучше, чем меня. И он не мой.

– А что такое? Кто-то рядом? Мужчина? – елейным голосом спросила она.

– Юля, давай я тебе позже перезвоню, мне сейчас не очень удобно разговаривать.

Попрощавшись с Юлей, я вернулась на место.

– Как все прошло? – спросил Шандор.

– Говорит, весело. Было двенадцать человек.

– Папа, а вы пойдете еще на страшный аттракцион? – спросила Софа, вылизывая креманку.

– Соф, ну что ты делаешь? – игнорируя ее вопрос, с досадой вздохнул Шандор. – Возьми ложку.

– Ложкой так не вылизать. Пойдете?

– Нет, не будем травмировать психику Анфисы, – ответил ей отец. – Или ты хочешь? – уточнил он у меня.

– Нет, я с тобой согласна.

– Мы еще будем кататься? – спросила Динара.

– Мне кажется, мы уже все обошли. Пора закругляться. Да и жарко становится, – сказал Шандор.

Он рассчитался за мороженое, и мы вышли из кафе. Солнце действительно стало свирепствовать. Часы показывали второй час после полудня.

– А куда мы дальше? – поинтересовалась Динара.

– Вы пойдете к нам, – ответила Полина. – Так мне бабушка сказала. Да, мама?

– Да, – и, обернувшись к Шандору, уточнила: – Мы же идем?

– Ты уверена?

– Да. Думаю, все готово к нашему приходу. Дети, вы любите купаться?

– Да! – снова хором выкрикнули они. – Мы пойдем на море?

– Нет. У нас есть бассейн. Вам как раз подойдет.

– Классно!

– Только у вашего папы какие-то сомнения, – ища поддержку в детях, уведомила их я.

– Лизавета, так нечестно.

– Папа, папа, пошли к Лизе в гости, – послышалось со всех сторон.

Он был вынужден уступить.

Во дворе нашего дома справа от входа стоял бассейн с водой. Мама надула его с помощью насоса, воду набрала через шланг из водопровода. Около бассейна небольшая песочница, которую мы накрывали крышкой, когда ей не пользовались. С целью защиты от котов. Также во дворе был установлен небольшой деревянный детский комплекс с пластиковой горкой, скалодромом и качелей. Мы позволяли детям отдыхающих играть на этой площадке, но они редко пользовались такими привилегиями. Поэтому Полина играла на ней преимущественно одна или с подружками с соседских домов. В начале этого сезона мы установили над детской площадкой теневой навес и теперь здесь можно было играть и днем, когда солнце особенно агрессивно.

Моя машина стояла слева от входа во двор под арочным навесом, и от остальной территории огораживалась небольшим заборчиком. Около него проходила дорожка, которая вела ко входу в гостевую часть дома. За кустами туи она поворачивала направо к нашей входной двери и уходила дальше до беседки, расположенной в конце двора. Там же на стене дома находился умывальник, который мы использовали в летнее время, чтобы не бегать каждый раз в дом перед тем, как сесть за стол.

Беседку мы приобретали на заказ уже после смерти бабушки и расположили ее на том месте, где у бабушки были две небольшие грядки. Одна сторона примыкала к забору соседей, вторая – к нашему, глухому, третья – на лето зарастала плющом, а четвертая – служила входом в беседку и наполовину тоже зарастала плющом. В беседке царил полумрак и прохлада, и мы любили здесь завтракать или ужинать, особенно когда она покрывалась растениями. Тогда мы становились невидимыми для постороннего глаза.

Младшие дети Шандора, увидев обустройство двора, завизжали от восторга. Софа мгновенно взлетела на горку и скатилась с нее лежа на животе. За ней последовала и Полина, довольная, что теперь у нее есть компания для игр. А Анфисе больше приглянулись качели. Она забралась на сидение и ждала, когда ее раскачают. Динара осмотрела территорию сдержанно, но я заметила, что глаза у нее тоже загорелись. Она подошла к Анфисе и стала ее качать.

Шандор с любопытством рассматривал все вокруг и от его взгляда не скрылась моя машина. Он вытянул лицо от удивления, а потом улыбнулся и похвалил за выбор.

– Она, конечно, не новая, – сказала я, – и даже не была такой, когда я ее покупала, но в свои девять лет справляется со своим функционалом лучше любого новичка. На ней очень удобно ездить в Краснодар, да и здесь приходится преодолевать немалые расстояния.

– Согласен. Моя первая была такая же, только трехдверная. Но надо было с чего-то начинать, и для старта она вполне подходила.

Мама заметила нас в окно и вышла во двор. На ней был легкий сарафан в цветочек на широких лямках, а на ногах обычные сланцы, в которых она ходила на территории дома. В руках она держала скатерть, а через плечо было переброшено полотенце.

Я поспешила к ней навстречу. Взяла ее за руку, призывая быть добрее.

– Мама, пожалуйста.

– Я постараюсь.

Она рассмотрела каждого из детей Шандора, оценивая их внешний вид. И как будто бы осталась удовлетворенной. Потом посмотрела на Шандора. Чуть улыбнулась ему. То же сделал и он.

– Здравствуйте, Елена Ивановна. Я Юра. Или Шандор. Как вам удобнее.

– Здравствуйте. Я помню. Как погуляли? Наверное, проголодались? У меня все готово.

– Да, мама, мы бы с радостью поели. Давай я тебе помогу.

Мама отдала мне скатерть и вернулась в дом.

– Шандор, пойдем в беседку. Там можно поставить рюкзак на лавку.

Он пошел следом за мной, по дороге делая наставления Софе, которая, на его взгляд, вела себя слишком шумно. Но девочка находилась в том возбужденном состоянии, когда едва ли услышала отца.

– Шандор, перестань, пусть порезвится.

Мы вошли в беседку, я зажгла светильник над столом, и Шандор сразу увидел кота. Шанди любил спать на лавке, и если его нужно было найти, то мы знали, где он прячется. Шандор широко улыбнулся и лишь глазами спросил, тот ли это кот, которого он когда-то мне подарил. Сам опустился на лавку около него и погладил кота по спине.

– Да, Шандор, это он. Тот самый Шанди.

Я встала по другую сторону стола и положила на него скатерть.

– Он… возмужал, – заметил Шандор.

– По кошачьим меркам он уже солидный мужчина.

– Это точно. Я где-то читал, чтобы перевести возраст кота на человеческий, надо к первому году жизни котенка прибавить пятнадцать лет, ко второму – десять, и все последующие – по четыре. Исходя из этого, ему сейчас… ох, я не силен в математике, но это где-то около шестидесяти человеческих лет. Да он почти пенсионер.

– О, я думала моложе.

– А потомством он обзавелся?

– Нет, – смущенно ответила я, – мы смолоду лишили его подобного рода удовольствий.

Шандор сочувственно посмотрел на кота, который продолжал спать и только ушами шевелил, реагируя на звуки.

– Бедолага! – Шандор поднял на меня глаза, и спросил: – А что с его интеллектом? Он не подкачал?

– Нет, всё, как дети и предрекали. Шанди очень умный кот.

– Надеюсь, он больше не спит на твоей подушке?

– Ты помнишь?..

– Я помню все…

Ох, Шандор, не все. Меня бросило в жар от его взгляда, и я была готова перепрыгнуть через стол, чтобы вновь ощутить прикосновение его тела к своей разгоряченной коже.

Но радостный визг детей напомнил нам, что мы не одни. И несмотря на то, что были скрыты от их глаз, мы не должны были терять рассудок.

Чтобы унять волнение, я взялась за скатерть и стала расстилать ее на столе. Но под пристальным взглядом Шандора это давалось нелегко, и я несколько раз вскидывала руки, чтобы расправить сбившуюся ткань. И, в конце концов, он пришел мне на помощь, и аккуратно поправил скатерть со своей стороны. В благодарность я улыбнулась, и в этот момент в беседку вошла мама. Шандор, переменившись в лице, взметнулся вверх, точно тот юноша, внезапно застигнутый ею в моей спальне.

Она принесла тарелки.

– Ты, кажется, хотела помочь, – напомнила мама.

– Да, извини. Я сейчас.

Я убежала в дом. На входе бросила взгляд на себя в зеркало. Щеки горели, глаза блестели. Все, как и вчера, только теперь я это заметила.

Взгляд поднялся выше, и я улыбнулась. Картина Гнедова «Двое». Наконец-то представился случай показать ее Шандору. Не сейчас, но он должен ее увидеть.

На столе была составлена вся необходимая посуда и приборы, и нужно было только отнести их в беседку. Я схватила вилки, ножи, ложки и салфетки и понеслась во двор. Я ожидала, что мама придет следом, и ее отсутствие меня обеспокоило. Как я могла оставить ее наедине с Шандором?

– Хозяйка! – услышала я, когда вышла из дома.

Я обернулась. Один из наших новых постояльцев, кажется, он с семьей приехал два дня назад, стоял на дорожке перед своим входом в дом и, не решаясь пройти на нашу территорию, призывал к себе. Я вместе со всеми приборами была вынуждена откликнуться на его просьбу.

– Что-то случилось? – подходя к мужчине, спросила я.

– Нет, все замечательно. Я только хотел уточнить, как нам найти аквапарк.

Я вздохнула с облегчением. Меньше всего сейчас мне хотелось каких-нибудь проблем, которые требовалось решить немедленно. Я объяснила мужчине, где расположен аквапарк и как до него дойти. Также он поинтересовался ценами, и я рассказала и об этом. После чего посчитала нужным добавить о других развлечениях, которые есть как в Витязево, так и в Анапе, призывая его с семьей посетить эти места. И разрешила его детям приходить на нашу детскую площадку. Только просила закрывать крышку песочницы, если они решат ею пользоваться. Мужчина поблагодарил за исчерпывающую информацию, и удалился в дом.

Дети продолжали носиться по всей площадке и позабыли, что наступила пора обеда, и что они должны бы проголодаться. Они как будто бы даже не заметили меня, когда я проходила мимо. Я улыбнулась и почти вошла в беседку, когда голос Шандора меня остановил:

– Что бы вы не говорили, Елена Ивановна, Лермонтов все равно останется моим любимым поэтом. Я прежде всего ценю его творчество. Гении редко угождают своим характером. На то они и гении.

Я вошла в беседку. Я ожидала чего угодно, но только не беседы о Лермонтове. Мама расставила тарелки по всему столу и сидела напротив Шандора. Я не заметила в воздухе искр и это было хорошим знаком. Неужели он смог маму к себе расположить?

Я подозрительно посмотрела на них, выложила все приборы на столе и поставила салфетки.

– Поэзию обсуждаете?

– Да, но, к сожалению, наши вкусы не совпали, – сказала мама. – Но что-то я засиделась. Надо ведь детей кормить. Пока они весь двор не разнесли.

С двух сторон от стола располагались лавки. На одну из них, спиной к бассейну, сели Анфиса, Шандор и слева от него Динара и Полина. На вторую – справа от меня Софа и мама. Я оказалась напротив Шандора, и это расположение я нашла весьма удобным.

Я разложила всем по тарелкам картофельное пюре и куриную ножку. Первым подала Шандору. Подумала, что так принято у них дома – сначала обслуживают мужчин. Затем оказалась в некотором замешательстве. Кому следующему? Маме или детям? Но быстро отказалась от размышлений. В конце концов, я у себя дома. Буду раздавать в порядке старшинства. Передала тарелку маме, следом уже детям.

Я опустилась на свое место, и тут же ко мне подбежала Анфиса и села слева от меня. Шандор посмотрел на нее с улыбкой, но во взгляде я заметила грусть. Ревновал?

Анфиса попросила отделить ей мясо от кости, и я с радостью откликнулась на ее просьбу.

За обедом Софа поделилась с мамой, что ее бабушка тоже хорошо готовит, и особенно ей нравятся ее лепешки. Мы должны непременно к ним приехать и попробовать их. Мама приподняла брови от такого предложения, но промолчала.

– Бабушка, а тортик будет? – спросила Полина.

– Конечно, сладкая моя. Как же без него?

– Мама, а твой день рождения мы все вместе отмечать будем?

Мы с Шандором переглянулись. Вспомнили вчерашнюю переписку.

– Возможно. Я еще не думала. У Динары тоже день рождение 13 июля.

– Ого! Правда, Динара?

– Да. Мне будет девять лет.

– А где твой папа, Полина? – спросила София.

– Он живет в Санкт-Петербурге. У него другая жена.

– Другая жена? А так бывает? – выпучила глаза Софа.

Уже в шесть лет средняя дочь Шандора знала, что брак – это навсегда. У них, у цыган. И считала, что так во всем мире.

– Дети, вам еще наложить картошки с курицей? – решила мама прервать детский разговор, хотя и того, и другого в их тарелках было полно. На что Полина и указала бабушке.

– А тогда я сейчас еще конфет принесу. И фрукты.

– Ура, конфеты! – закричала Софа. – Я люблю конфеты.

– И я, – подхватила Анфиса.

Мама ушла в дом. Пусть и неискусно, но тема повторного брака была закрыта.

– Шандор, а у девочек уже есть цыганские имена? Когда они появляются? – спросила я.

– Пока нет. Правда, моя мама называет Динару Шукар. Что означает «красавица». Но это только в узком семейном кругу.

– Красивое имя. Тебе оно нравится, Динара?

– Да. Особенно мне нравится, как бабушка его произносит.

– Мама, а я тоже могу себе выбрать другое имя? – спросила Полина.

– У нас это не принято.

– А почему принято у них?

– Потому что мы цыгане, – сказала Динара. – У нас несколько имен. Так моего папу зовут Шандо́р и Юра.

– А для чего нужно столько имен?

– Юрой папу назвали при крещении, это имя записано у него в документах. А в быту его называют Шандором. Это своего рода прозвище, которое его характеризует или напоминает о каком-то событии в его жизни. Шандор означает «гордый». Папа превосходит всех цыган в нашем поселке. Он самый умный. Он кандидат наук. Я тоже, когда вырасту, буду ученым. Как папа.

– И чем занимается твой папа? – спросила Полина.

– Изучает историю.

– Какую историю?

– Это наука такая, – пояснила Динара. – Она изучает развитие человечества в прошлом.

– Это скучно. А я буду танцовщицей. Это весело. Моя мама с папой тоже танцевали, когда были молодыми. Ты бы видела, как папа танцевал на своей свадьбе! Но только уже не с мамой.

И так далее и тому подобное. Мы с Шандором, молча, слушали детей и забавлялись над их словами. Особенно веселила серьезность, с которой они говорили.

Софа закончила со своей курицей и картошкой, и спросила, когда же будут конфеты, которые ей обещали. Вторила ей и Анфиса. Я заметила, что младшая дочь подхватывала желания любого. Главное, чтобы они совпадали с ее. А не как в Сафари-парке с динозаврами.

Мама вернулась с целой вазой разнообразных конфет – от леденцов до шоколадных. Дети сразу бросили есть горячее и булки и принялись за конфеты. Еще мама принесла им кисло-сладкий морс, и они им запивали.

После этого помыли руки и побежали на площадку. Шандор велел Динаре смотреть, чтобы Анфиса не сыпала себе в глаза песок.

– Лиза сказала, вы кандидат исторических наук, – начала мама, когда дети ушли играть: – Как вы все успели? Когда отец Лизы писал и защищал диссертацию, у него это занимало уйму времени. Лиза тогда была маленькая, мы уезжали к моей матери сюда, чтобы ему не мешать. А у вас столько детей.

– Я просил вас обращаться ко мне на «ты», мне неловко, когда вы мне «выкаете» – улыбнулся Шандор маме, она согласно кивнула: – Когда я писал диссертацию, я тоже уезжал из дома. Жил в Краснодаре. Это было нелегко. Особенно вдали от детей. Анфису я впервые увидел, когда ей исполнилось 5 месяцев. Сожалею о тех пропущенных месяцах в ее жизни. Денег почти не было, подрабатывать толком не получалось, мама помогала. Но у меня была цель. И я шел к ней. Если бы я не защитился, ради чего тогда было начинать?

– Где вы работаете?

– «Ты», – еще раз напомнил Шандор. – В филиале одного из столичных вузов в Сочи. Преподаю историю.

– А ваша… твоя жена чем занимается?

– Она занимается детьми.

– Почему ты здесь без нее?

– Мама, что за допрос? – прервала я, не желая продолжения этого разговора.

– Это не допрос. Шандору было любопытно узнать, чем живу я, теперь мне интересно то же узнать о нем.

– Мне не сложно, я отвечу. Моя жена осталась с новорожденной дочерью.

– Четвертой?!

– Да.

Наступила пауза. Слышно было только детей. Я боялась смотреть на маму. Передо мной лишь Шандор и его решительный взгляд.

– Я поставлю чай… Лиза, помоги мне, – выдохнула мама и ушла в дом.

– Шандор, зачем? – был мой вопрос.

– Лучше, если она узнает об этом от детей?

– Я хочу, чтобы ты понимал. Для меня это не имеет никакого значения. Даже если бы у тебя было десять детей.

Он смотрел на меня напряженно.

– Извини, я пойду к маме. Только ради бога никуда не исчезай, пока меня нет. Обещаешь?

Пауза, которую он выдержал, чуть не разорвала меня на клочки.

– Обещаю.

Мама держала корвалол и пыталась накапать его в ложку. Руки у нее тряслись. Она плакала. Я забрала флакон, и сама докапала ей оставшиеся капли. Она приняла их и запила водой.

– Мама, не драматизируй, пожалуйста. От количества детей сумма не меняется. Три или четыре уже не имеет значение. Он хотел сына. Я думаю, поэтому столько детей.

– Что ты делаешь, Лиза? Зачем разрушаешь семью? Я же вижу, как он на тебя смотрит. Уйдет он от них. Тебе их не жалко?

До этой минуты я не задумывалась о судьбе детей, но вдруг четко поняла, почему они здесь.

– Мама, никто никуда не уходит. И я не собираюсь его об этом просить.

– Тогда на что ты рассчитываешь?

– Мне бы только знать, что он любит меня и быть с ним. Хоть на один день. Но вместе.

– Глупая! Разве о таком счастье ты мечтала?

– Нет, мама. Но если другого не дано, я согласна на это.

Я вдруг вспомнила про Марка. Она же его так любит! Наверняка его мнение будет для нее важно.

– А ты знаешь, что это Марк помог мне найти Шандора?

– Как так? Что значит найти? Разве это не случайная встреча?

И я рассказала маме, как все было.

– Мама, даже Марк понял, что моя жизнь бессмысленна и пуста без Шандора. Ему все равно, что он женат, Марк хочет, чтобы я была счастлива. Почему ты не желаешь мне счастья?

– А Марк знает, что у него четверо детей?

– Нет. Тогда я знала только о двух детях Шандора. Мама, я же тебе говорю, я не собираюсь забирать его из семьи. После знакомства с его детьми, это невозможно. Позвони Марку, поговори с ним. Пусть он тебя успокоит, если я не могу.

– Хорошо, я позвоню Марку. Сейчас же.

Она сделала это при мне – набрала номер Марка и рассказала ему все, как есть. По ее мнению, я выжила из ума и решила сойтись с женатым мужчиной, у которого четверо детей. Когда она закончила со своей речью, я услышала его ободряющий голос:

– Елена Ивановна, я очень вас уважаю и люблю. Но вам не кажется, что Лиза уже в том возрасте, когда вам пора перестать за нее переживать и позволить ей жить, как она хочет. А хочет она своего Шандора. И если вы будете препятствовать ей, вы наживете в ней врага. Выпейте корвалол и успокойтесь. Она взрослая девочка. Пусть живет, как знает. Лично я желаю ей счастья. Счастья с Шандором. Будь он хоть трижды женат и четырежды отцом.

Я улыбнулась и ушла. Марк всегда помогал мне решить проблемы с мамой. Ее безграничная любовь к нему творила чудеса, и я надеялась, что этот новый случай тому не исключение.

Я вышла во двор. Дети стали проситься в бассейн. И когда я убедилась, что мама закончила разговор с Марком, они отправились в комнату к Полине, чтобы переодеться.

Мама успокоилась и перестала плакать.

Я застала Шандора на том же месте в беседке. Шанди уже не было видно, видимо, сбежал, когда на его территории появились дети.

Я села рядом на лавку.

– С Еленой Ивановной все в порядке?

– Уже да. У меня есть хороший союзник.

– Отец?

– Ну что ты? Они почти не общаются друг с другом. Она даже не знает, что сейчас он живет в нашей квартире. После развода он с Ларисой долгое время жил в съемной.

– Тогда кто?

– Марк. Он всегда умел воздействовать на маму. Иногда мне кажется, что его она любит больше, чем меня.

– У вас с ним хорошие отношения…– заметил Шандор.

– Так было не всегда… Только последний год… Когда мы помирились. А до этого были три года истерики, как я их называю, и шесть лет молчания. Шандор, я вытворяла с ним такие вещи… Мне сейчас стыдно вспоминать о них. Так не ведут себя с друзьями, с людьми, которых любят. Я потом долго не могла себе этого простить и жила с чувством вины. Мечтала о его прощении, ждала, что он найдет женщину, которая полюбит его по-настоящему, и он ответит ей тем же. Два года назад он женился. А прошлым летом приехал сюда, и мы помирились. Сейчас мы снова друзья.

– Он заботится о Полине?

– Да. Всегда. Сначала он помогал финансами, а, когда Полина подросла, они стали общаться через интернет. Она ездила к нему в Питер, а в прошлом году он приезжал сам. Отвел ее в первый класс.

– Почему твоя мама называет Шанди Маркушей?

Я рассмеялась.

– О, это долгая история.

– Я никуда не спешу.

– Ты прости, но Марк всегда был для мамы самой идеальной парой для меня. И когда она узнала, что я назвала кота в твою честь, да еще и отказалась выйти замуж за Марка в самый разгар приготовлений к свадьбе, она придумала это имя, и я ничего не могла с этим поделать. Я так злилась, выливала свою злость на ней, на Марке… Ох, об этом лучше не вспоминать. Но именно так у моего кота стало два имени.

– Все как у цыган, – улыбаясь, заметил Шандор.

– Хм, никогда об этом не думала, но, видимо, да.

Из дома вышли девочки, переодетые в купальники, и мы поспешили к ним, чтобы контролировать их в воде. Вместе с ними появилась мама. Она помогла детям забраться в воду, и предупредила, что в туалет выходить наружу, в бассейне не мочиться. Это замечание позабавило нас с Шандором, но мы согласились, что вполне уместное.

На Шандора мама не смотрела, но с его детьми вела себя дружелюбно. И уже за это я была ей благодарна.

Несколько раз приходилось вылавливать из воды Анфису, которая поскальзывалась и падала. Но вопреки опасениям Шандора, это ее не пугало, а больше раззадоривало.

Чтобы солнце не припекало детей, ведь бассейн находился в стороне от тента, мы поставили в специальную подставку пляжный зонтик и повернули его так, чтобы большая часть бассейна была закрыта от его лучей. И так как дети в воде постоянно перемещались, то на солнце подолгу никто не задерживался, и мы могли быть спокойны за их кожу.

Я принесла фотоаппарат и сделала несколько памятных снимков. Эти счастливые веселые лица непременно должны быть увековечены. Бывают ли они такими у себя в таборе? Что-то подсказывало мне, что нет. И оттого эти фотографии становились ценнее.

Несколько снимков девочки сделали со мной и с Шандором, и я понимала, что, когда они уедут, у меня будет вещественное доказательство того, что это был не сон, а самая настоящая реальность.

Я поинтересовалась у Шандора, что он решил с днем рождения Динары. Он остановился на варианте с игровой комнатой в детском центре. Это лучший вариант в дневное время, а когда жара спадет можно организовать какое-нибудь мероприятие на улице. Напомнил, что это не только день рождение его дочери, но и мой, нужно и мне дать возможность провести день с удовольствием. Я заметила, что встретить его в такой компании для меня самое лучшее удовольствие, а где неважно. Хоть в берлоге у медведя. Но на полном серьезе добавила, что мама будет ждать, что я проведу свой день рождения дома вместе с ней. И если Шандор не против снова посетить нас с детьми, лучшего подарка я и не смею ожидать. Он согласился. На том и порешили.

Я полюбопытствовала, какой подарок сделать Динаре. Я не так хорошо ее знала, чтобы выбрать его самостоятельно. Шандор сказал, что она будет рада любой книжке по истории. Откуда любовь к ней можно было не спрашивать.

Но Шандор рассказал сам. Оказывается, когда она родилась и была совсем крохой, он постоянно с ней разговаривал, читал ей книжки. Но не сказки, а книги по истории. Он тогда учился в аспирантуре, и эта литература была его постоянным спутником. Динара слушала очень внимательно, словно понимала его.

– Мне не хватало общения, и я нашел в ней самого благодарного слушателя, – мы посмеялись с Шандором над его рассказом, – она даже успокаивалась, когда я начинал говорить. Первое слово, что она произнесла, было «папа», и на меня оно действовало как бальзам на душу. Тогда я в полной мере осознал, для чего живу…

Он замолчал. Я поняла, что дети – это то, что спасало его все эти годы. Именно поэтому он приехал сюда с ними. Хотел показать, что он и они неразделимые существа. Конечно, он никогда не оставит их, и я не посмею на этом настаивать. Я лишь надеялась, что найдется частичка времени в его жизни, которую он посвятит мне.

Накупавшись вдоволь, дети вышли из бассейна. Всем распустили волосы, чтобы они высохли.

Тем временем мы сели пить чай с тортом, булочками и конфетами. Динара напомнила, что я обещала ее заплести. Другие девочки ее подхватили.

Первой села заплетаться Динара. Полина принесла расческу, невидимки, шпильки и резиночки. Я расчесала волосы старшей дочери Шандора. Аккуратно, чтобы не сделать больно. Полина очень внимательно наблюдала за этим процессом. Периодами морщилась, словно я расчесывала ее. Динара не издала ни звука.

– Тебе не больно? – не выдержав, спросила Полина.

– Нет, приятно. Дома меня никто не расчесывает. Я сама.

Правильно ли, что я взялась за это дело? Может, их воспитанием не предусмотрено, чтобы за девочками ухаживали, заплетали их? Я посмотрела на Шандора в поисках ответа. Но ведь он не воспрепятствовал этому, значит можно.

Он улыбнулся.

Девочки подошли и глянули на прическу сверху.

– Как красиво! – выдохнула Софа. – А теперь мне.

Когда Шандору с детьми пришло время возвращаться в Анапу, мне стало грустно. Завтра у меня предстоял рабочий день, встретиться с ним я не смогу. Как я переживу этот день без Шандора? Без всех его детей? Кто подарит мне столько радостных эмоций?

Я с Полиной вышла провожать семейство Слободы за ворота. Девочки стали обниматься на прощание и спрашивать, когда мы снова увидимся. И мы решили, что можем где-нибудь встретиться во вторник во второй половине дня после экскурсии.

– Тебе предлагать, ты лучше знакома с местностью.

– Детей можно вывести на какую-нибудь детскую площадку. В Анапе их много. Это будет наиболее экономично. Давай я пока подумаю, где лучше организовать наш отдых.

– Договорились, – сказал Шандор. – Дети, идите в машину.

Он завел ее и внутри заработал кондиционер. Девочки залезли в машину, пристегнулись, и Шандор закрыл за ними дверь. Я между тем отправила Полину домой.

Мы остались на улице вдвоем. Он стоял спиной к машине и ко мне лицом.

– Это был чудесный день. Спасибо тебе за него, – сказала я.

– Мне-то за что?

– За то, что ты был в нем.

Моя жизнь не была чередой тусклых и безрадостных дней, были в ней и яркие моменты, но лишь с появлением Шандора я поняла, что снова живу.

Его глаза сказали больше слов.

– Тебе спасибо. Дети остались довольны.

– Чем займетесь завтра?

– Сходим на пляж. А чем Полина занимается?

– Будет дома. Может к подружкам пойдет или наоборот. Я не знаю.

– Мы могли бы взять ее с собой. Сходим у вас в Витязево.

– Было бы неплохо. Пляжи и море у нас почище, чем в Анапе. Но с четырьмя детьми на пляже, это, наверное, сложно. За всеми тяжело уследить… одному.

– Согласен, но вместе Полине было бы веселее.

– Спасибо за предложение, но мне неловко обременять тебя заботой о моей дочери. На пляже это слишком большая ответственность. Тем более с маленькими детьми. Ты можешь приехать за ней потом, после пляжа. Где-нибудь погуляете вместе. Правда, у нас не так много мест для прогулок с детьми. Вы можете поехать с ней в Анапу, а вечером я ее заберу.

– Хорошо. Давай сделаем так.

Нужно было прощаться, но мы никак не могли сказать друг другу: «Пока». Хотелось остановить эти мгновения.

– Шандор, я могла бы взять Динару на экскурсию во вторник. Совершенно бесплатно. В автобусе всегда есть одно свободное место. Я так возила Полину. Это обзорная по Анапе. Если вы не были, ей было бы интересно. Мы посетим исторические места города. Будем в парке Воинской Славы, посмотрим Русские ворота, археологический музей Горгиппия – все это часть местной истории. В конце нас ждет морская прогулка. Я бы могла прокатиться на теплоходе вместе с ней. Если ты не возражаешь.

– Мы не были на обзорной, – признался Шандор. – Я старался выбирать такие места, чтобы всем детям было интересно. Были только в аквапарке и парке аттракционов в самой Анапе.

– Тогда соглашайся. Я понимаю, что без Динары тебе будет сложно, – я намекала на ее помощь с младшими детьми, – но ты ведь потерпишь пять часов без нее, правда?

Я улыбнулась.

– Даже не знаю, как я справлюсь, – рассмеялся Шандор. – А если серьезно, то конечно, я был бы рад, если бы Динара поехала с тобой. Я поговорю с ней.

– Отлично. Тогда я поговорю с Полиной на счет завтра.

– Договорились.

Дети стали стучать в окно. Они устали сидеть без дела в машине.

– Ладно, Шандор, поезжай, – сдалась я. Как бы ни хотелось, но надо было отпустить к ним отца. – Дети устали.

– До встречи.

– До встречи. Я напишу… про завтра…и послезавтра… и вообще.

Я ощущала потребность поцеловать его на прощание. Видела, как он тоже смотрел на мои губы. Дыхание учащалось от этих взглядов, но я сделала два шага назад. Нужно прекратить это безумие, иначе мы потеряем голову прямо при детях.

Шандор ушел в машину.

Я помахала девочкам и зашла за ворота.

Глава третья

Отходя ко сну, я взялась за телефон. От Шандора писем не было. Но мне нужно было сообщить о решении Полины, поэтому я подала «голос» первой:

– Полина согласна, уже разработала план мероприятий на завтра. Скажи, во сколько вас ждать, она будет готова к тому времени.

Шандор словно ждал моего сообщения, потому что ответил быстро:

– Приедем в двенадцать. С Динарой тоже поговорил. Она согласна. Во сколько экскурсия и куда ее привезти?

Я написала ему время и место, которое ближе к его отелю. А это остановка на Цветочных часах.

– Девочки легли спать с косами, отказались их расплетать. Только Анфиса позволила снять резиночки.

Я улыбнулась.

– Спасибо тебе, – писал он. – Девочкам очень понравились косички. Их раньше никто не заплетал…

Конечно, ведь они девочки, и должны с малолетства за собой сами ухаживать… А потом за мужем и за сыновьями, и никто их не приголубит и спасибо не скажет. Мое сердце облилось кровью. Я не хотела для них такой судьбы. Но кто я такая, и как я могу изменить их жизнь? Оставалась надежда, что Шандор не допустит, чтобы у его дочерей была горькая судьба, и у них будет право выбора, которого не было у него.

– Я рада, что доставила им удовольствие.

Я вспомнила, как тщательно расчесывала девочек, чтобы не сделать им больно, как заплела им отличные одна от другой косы, и как они остались довольны, расцеловав меня во все щеки. Вроде бы мелочь, но получать благодарность от чужих детей было приятно.

– А я был рад основательнее познакомиться с твоей мамой. И наконец-то оценить ее кухню.

И она была бы рада знакомству с тобой, если бы не два обстоятельства. Брак и четверо детей. Но я этого я не написала.

– Это еще не все, на что она способна.

– А приобрела ли ты за эти годы те же навыки?

Я вспомнила, как много лет назад Шандор при первом общении со мной упрекнул мою маму в том, что она не позволяет мне готовить на кухне. Ведь я должна была стать чьей-то женой и как настоящая хозяйка уметь готовить. Женой я не стала, но готовить научилась. И хоть делала это нечасто, но если уж бралась за дело, то это обязательно был какой-нибудь шедевр.

– Конечно, – написала я, – ведь я должна была тебя чем-то сразить.

– Звучит соблазнительно.

Ох, как же все успеть? Накануне своего дня рождения я работаю, и времени на то, чтобы что-то приготовить совсем немного. Но я теперь просто обязана удивить Шандора каким-нибудь блюдом.

– У тебя есть с собой ноутбук? – написала я.

– Нет, не брал. А что?

– Хотела пообщаться в «Друзьях» …

Я замерла в ожидании его сообщения. Пришла пора открыть карты. Кто же ты, Шандор?

– Давай представим, что мы там, – был его ответ.

– Привет, откройся мне. Кто ты, мой таинственный незнакомец?

Пауза, долгая мучительная пауза. За время его молчания можно было бы выкурить целую сигарету.

– А ты не догадалась?

– Нет.

– Кто-то заходил к тебе на страницу также часто, как и я?

– Иванушка? Аристарх? Каин?

– О, теперь мне известны имена всех твоих поклонников.

Я рассмеялась. Шандор, ты вне конкуренции.

– Попробуй угадать, – предложил он.

– Иванушка – это не про тебя. У меня сразу возникают ассоциации со сказочным Иванушкой-дурачком. Ты не мог себя так назвать. Каин? Братоубийца? Ох, надеюсь с твоим братом все хорошо?

– Он цел и невредим.

– Слава богу, тогда это не можешь быть ты. Разве назвал бы ты себя таким именем? Твоему брату это бы точно не понравилось.

– Хм, боюсь мой брат даже не знает, кто такой Каин.

Шандор, как ты попал в такую семью?

– Остается Аристарх, – продолжала размышлять я в переписке. – Аристарх? У меня никаких ассоциаций. Был такой древнегреческий астроном, но как он может быть связан с тобой? Вероятно, тут какая-то философия, недоступная для моего ума.

– Может быть тебе покажется знакомой какая-нибудь аббревиатура?

И вот тут я все поняла. Ах, Шандор, вот так конспирация! КаИН – кандидат исторических наук. Но кто бы мог подумать, что это аббревиатура, а не библейский персонаж?!

– Ужасный псевдоним! Тебе надо его изменить.

– Хорошо.

– Начнем сначала? Привет, КаИН.

– Привет, Леди с розой. Я узнал твое платье.

Я улыбнулась. Сколько же раз он просмотрел ролик, если запомнил платье?!

– Почему ты не писал?

– Хотел видеть все своими глазами.

– И как результат?

И снова пауза. Он словно продолжал меня испытывать. Сердце выпрыгивало из груди.

– Мне нравится то, что вижу, – написал он.

Я тоже выдержала паузу.

– Что это означает?

– Что с розой Леди намного счастливее.

«Леди всегда об этом знала». Но я стерла последнюю фразу. Нет. Никаких упреков.

– Потому что Леди любит розу, – решилась я на признание и отправила.

Ждать ответ было пыткой. И потому, как долго он не приходил, я испугалась, что поторопилась с откровением.

– У розы много побегов, без них она умрет.

– Леди знает об этом. Ей хватит лишь часа, лишь мига, чтобы быть с ней, – через пару секунд дописала: – про миг Леди, конечно, погорячилась.

– Роза примет это к сведению.

Когда следующий день подошел к концу, я как никогда была рада оказаться дома. Полина, полная эмоций, с порога начала рассказывать, где они были и чем занимались. Сказала, что Шандор им покупал мороженое и пирожное, а также большие мыльные пузыри. Правда, свои Анфиса практически сразу пролила и потом клянчила у других. Она назвала Шандора очень «добрым и почти таким же хорошим, как папа». Но папа, разумеется, лучше всех. Думаю, Марк был бы доволен такими словами дочери.

Рассказала Полина и про обед, который приготовила им бабушка. Это были фаршированные кабачки с помидорами и тертым сыром. Шандор заценил блюдо, а вот Софа и Анфиса есть не стали. Они такое не любят. Тогда мама оперативно отварила им рожки с сосисками. Она всегда держала в запасе такие продукты, потому что не всегда могла угодить Полине. Шандор сильно извинялся за вызванное этим обстоятельством беспокойство.

– Мама, Динара сказала, что завтра поедет с тобой на экскурсию, это правда?

– Да.

– А можно я с вами?

– Нет, Полина, место свободное только одно. И ты уже была на ней. А Динара – нет и, как будущему историку, эта экскурсия ей будет интересна, – улыбаясь, закончила я.

– Но я все равно хочу. Ты говорила, что места на обзорную всегда есть. Тем более что она больше пешеходная, чем автобусная.

– Нет, Полина. Это не обычная прогулка, это моя работа. Я не могу следить за вами, если вы будете вместе.

– Мы будем смирные.

– Полина, я все сказала. Разговор окончен.

– Ты злая! И не любишь меня! Я все папе расскажу.

– Передавай ему привет.

– Ну что опять случилось? – вышла из спальни на крик мама.

– Мама не хочет взять меня с собой на экскурсию, а Динару берет!

Я пояснила маме ситуацию и попросила донести до внучки, что я на экскурсии езжу не развлекаться, а работать, после этого пошла в ванную. Хотелось смыть дорожную пыль и поскорее лечь спать.

И снова нас ждал солнечный и засушливый день. В последние годы я довольно ровно относилась ко всем переменам погоды, но сейчас пребывала в том редкостном состоянии, когда ясный безоблачный день доставлял мне особое удовольствие. Он словно отражал состояние моей души и наполнял меня внутренним светом.

Я впервые вышла на маршрут в платье. К сожалению, я покупала его еще в Краснодаре, но для людей, никогда не видевших меня ни в чем кроме шорт и джинсов, оно показалось новым, и я не спешила их в этом разубеждать. Голубой цвет идеально подчеркивал мои глаза, а свободный крой и открытые плечи делали его воздушным и неощутимым на теле. Длиною по щиколотку платье имело по бокам разрезы, что придавало ему пикантности и делало шаг свободным и уверенным.

На голове я заплела «дракончик», глаза накрасила.

Даже Гриша ахнул, когда меня увидел.

В установленное время мы с ним подъехали на остановку, где должны были забрать экскурсантов. Шандор с детьми был уже тут. Волосы собраны в хвост, на лице легкая щетина. На нем та же рубашка и шорты, в которых я увидела его впервые, но тогда я усомнилась, что это он. Сейчас сомнения отпали.

Динара была в голубой юбке и белой футболке с коротким рукавом. Ее распущенные волосы были прикрыты панамкой. На ногах удобные сандалии, а через плечо маленькая детская сумочка. По привычке она подала мне руку для приветствия. Я пожала ее и поторопила на посадку.

Остальные дети, одетые в шорты и футболку, тоже поприветствовали меня. Анфиса даже вызвалась обнять. Находясь на руках у Шандора, нырнула с его рук ко мне. Я снова заметила в его глазах грусть. Он забрал Анфису к себе и стал протягивать мне деньги. Сказал, что на морскую прогулку.

– Нет, Шандор, не надо. Я взяла из дома мамины булочки и пирожки, перекусит этим. А когда вернемся, уже нормально поест. И для прогулки не надо. Я же сказала, повезу ее бесплатно. Если вдруг что-то понадобится, использую свои деньги.

В парке за все рассчитывался он, и мне было неловко, что он тратился на нас с Полиной. У него и своих детей хватало, но он, как и прежде не позволил мне судить о его тратах. И сейчас мне было неудобно брать с него деньги, словно я специально принудила его дочь к этой поездке, чтобы подзаработать.

Шандор опустил с рук Анфису, взял мою руку и вложил в нее купюру в размере тысячи рублей. Сжал ее своими руками.

– Лизавета, возьми. И не спорь. Ты же знаешь, это бесполезно.

Уже ради одного этого прикосновение стоило вступить в спор. Я посмотрела в его глаза, потом опустила взгляд на руку, а затем на удивленные глаза Софы. Это заставило меня не резко, но решительно вырвать свою руку из его тисков. Деньги остались у меня.

– Хорошо, Шандор. Я отдам их Динаре. Если они ей понадобятся, она их потратит. Извини, нам пора ехать.

В автобусе я отдала деньги Динаре, и она положила их в свою сумочку.

Пока собирали остальных экскурсантов, я заплела ей французскую косу, и Динара из серьезной девочки превратилась в само очарование.

Времени для общения с Динарой у меня не было, мы постоянно находились в движении, и я вела экскурсию. Преимущественно она проходила пешком, и мы знакомились с достопримечательностями Анапы.

Свое повествования я начала в обратной хронологической последовательности – с двадцатого века, когда Анапа стала курортным городом, и здесь была построена первая здравница на Кубани, в глубь веков, когда на этом месте находилось Боспорское царство, а конкретно древний город Горгиппия.

Я не ждала, что восьмилетний ребенок будет понимать каждое мое слово и запомнит всю историю города, но ее умные серьезные глаза, постоянно направленные на меня, убеждали в обратном. Даже во взглядах других экскурсантов, среди которых были люди среднего и пожилого возраста, я видела меньше понимания, чем в глазах Динары.

А может быть она изучала меня? И готовилась изложить ину́ю историю своей матери? Эти мысли обращали меня к самой себе с вопросом, не поторопилась ли я с приглашением Динары на экскурсию? Откуда вообще возникла у меня эта блажь? Конечно, я не встречала неприязни с ее стороны, но не стоило забывать, что она – дочь другой женщины, и даже немного разбираясь в чувствах взрослых людей, не могла не заметить между нами с ее отцом симпатии. И надо быть очень сдержанной девочкой, чтобы не выразить мне своего негодования. Уж я бы сделала это еще в первый день знакомства, представь меня отец Ларисе в ее возрасте. Но если в отношении двух остальных дочерей Шандора я чувствовала их расположенность ко мне, то с Динарой все было неоднозначно. Я ощущала настороженность и подозрительность и не знала, как эту броню разрушить.

Когда экскурсия по городу закончилась, а длилась она больше двух часов, мы прошли к причалу, на котором нас ждал теплоход. Верхняя палуба была открытой и позволяла всем желающим загорать, а нижняя закрытая и защищала не только от палящих лучей солнца, но и в случае необходимости от дождя. К счастью, дождя не предвиделось, все окна в нижней части были открыты, и воздух сквозняком гулял по всему салону.

Кроме нашей группы здесь оказались и другие пассажиры, и обычно не следуя за экскурсантами на морские прогулки, на этот раз я поехала с ними. Мы с Динарой разместились на нижней палубе и, едва отчалили от берега, как морской ветерок стал приятно обдувать наши тела, позволяя чувствовать себя комфортно. Экскурсовода здесь не было, а вся экскурсия вдоль Анапского побережья была в аудиозаписи и вещалась с колонок, расположенных на обеих палубах.

Несколько минут Динара смотрела в окно, наблюдая, как теплоход отчаливает от берега и поворачивается к нему левым бортом. Я думала Динара слушает экскурсию и не расположена к разговорам, поэтому молчала, не отвлекая девочку.

Но когда теплоход вышел на прямую, она повернула ко мне голову и заговорила сама:

– Вы давно работаете экскурсоводом?

– Да, уже много лет. Но сначала я работала в музее, в Краснодаре, а потом переехала сюда, и устроилась на работу в туристическое агентство.

– А почему вы уехали из Краснодара?

– Моя бабушка болела, и ей была нужна помощь.

– Она умерла?

– Да.

– Печально. Бабушка Гюли тоже умерла. Я была тогда младше Софы, а Анфиса даже не родилась.

– Мне очень жаль. Твой папа рассказывал о ней… Когда мы вместе учились.

На минутку мы замолчали и как будто бы погрузились в прослушивание экскурсии, которая доносилась с колонки. А потом я вспомнила о булочках, которые находились в моем рюкзаке и спросила Динару, не желает ли она перекусить. Но я не стала дожидаться ее ответа, доставая свои запасы наружу.

– Спасибо, – поблагодарила девочка, принимая булочку. – А вы тоже умеете такие печь?

– По булочкам у нас специалист мама. Я люблю что-нибудь полегче.

– То, что быстро готовится?

– Нет, то, что несдобное. Что-нибудь более диетическое. Но мне редко доводится стоять у плиты.

Динара принялась есть булочку, и мы замолчали. Я достала бутылку воды и подала ей запить.

– Динара, а давно твой папа носит цепочку, которая у него на шее?

– Сколько себя помню, она всегда была при нем. Однажды только порвалась и потерялась, и папа тогда очень расстроился. Но потом нашел ее и отремонтировал. А почему вы спрашиваете?

Было рискованно задавать этот вопрос такой смышленой девочке, но я все-таки решилась, и теперь нужно было как-то оправдать свое любопытство. Под пристальным непроницаемым взглядом Динары найти правдоподобный ответ оказалось не так-то легко.

– Он никогда не носил украшений в студенческие годы… и мне стало интересно, когда он изменил своим привычкам…

– Это вы ее подарили?

Ну вот, Лиза, ты и попалась.

– С чего ты взяла? – опуская глаза на свой рюкзак и делая вид, что что-то ищу в нем, спросила я.

– Вы забываете, что я цыганка. Я вижу людей насквозь.

Да уж, я и правда это забыла. И что теперь ответить? Ох, Лиза, и зачем ты взяла ее на экскурсию?

– Вам нравится мой папа?

Все, капкан захлопнулся. Я в ловушке. Но собираю остатки самообладания и как можно непринужденнее отвечаю:

– Конечно. Он ведь мой друг, – и улыбаюсь.

– Нет, не так. Как мужчина.

Она действительно вкладывает в эти слова тот смысл, о котором в ее возрасте дети еще не могут знать? Или она снова насмотрелась фильмов и не вполне понимает значение этого сравнения?

– Динара, твой папа – мой друг, – повторила я, – и нравится мне именно в этом качестве.

Я посмотрела на девочку и попыталась своей улыбкой пробить ее броню серьезности.

– Вы тоже ему нравитесь. Он очень изменился, когда приехал сюда. Я его таким не видела.

Это каким? Но язык не поворачивался спросить, хотелось, наоборот, сменить тему и перестать гореть от стыда. А то, что я горела, сомнений не было. Я чувствовала, как краска прилила к моим щекам.

– Не бойтесь, я никому не скажу.

– Не скажешь – что?

– Что вы с папой любите друг друга.

Вот это разговор! И с кем? С восьмилетним ребенком! Ох, Лиза, лучше бы ты взяла с собой Софу или Анфису, или двоих сразу.

– Динара, ты не должна так говорить, – я чуть нахмурилась и придала голосу строгость. – Твой папа женат, и любит твою маму.

Она отвела от меня свой взгляд и вздохнула.

– Нет, не любит. Образец любви у нас в семье это дядя Тамаш и тетя Лаура. Они не выражают свои чувства открыто, у нас это не принято, но в каждом их жесте и взгляде чувствуется нежность и любовь. У папы с мамой все по-другому. Иногда, мне кажется, он ее даже не замечает. Я не понимала, почему так, думала, что может быть он обижен на нее из-за того, что у них рождаются только девочки. А потом увидела вас и то, как папа на вас смотрит, и все поняла. Он любит вас.

– Динара, ты что-то путаешь…

Я совсем растерялась, и не знала, что сказать и как спастись от этого разговора. А ведь наша прогулка по морю только началась!

– Вы можете не бояться, я вас не выдам, – снова повторила девочка, беря меня за руку. – Мне нравится такой папа. Он словно ожил и помолодел. И вы мне нравитесь. Вы хорошая. И мне жаль, что папа не женился на вас.

О, Господи, что за ненормальный разговор! Я на миг представила на месте Динары себя, а на своем – Ларису. Я бы никогда не смогла сказать таких слов ей! А что говорит эта девочка? Неужели она не любит свою мать?

– Я уверена, что твоя мама тоже хорошая. И папа, несомненно, ее любит.

Я сжала руку девочки в ответ.

– Мама хорошая. Но она другая.

– Все люди разные. В этом и наша уникальность. Ты ведь любишь свою маму? И помогаешь ей, правда?

– Конечно.

– И я не сомневаюсь, что она вас тоже любит.

– Да… Наверное. Она никогда этого не показывает.

– Не все люди умеют показать свои чувства.

Вдруг вдалеке я увидела плавники, и, прежде чем я успела привлечь к ним внимание Динары, со всех сторон послышалось: «Дельфины!». Девочка выглянула в окно и вмиг повеселела. Виртуозные маневры этих животных произвели на нее большое впечатление, и я снова видела перед собой ни девочку, желавшую казаться взрослой, а ребенка, которому не чужды яркие эмоции. Я была рада их, хоть и запоздалому, но появлению, и оно позволило прекратить наш душещипательный разговор.

– Ты закончила второй класс? – когда дельфины уплыли, спросила я.

– Да.

– Вам оценки уже ставят?

– Да. У меня одни пятерки.

– О, ты молодец. Тебе нравится учиться?

– Я пока не поняла. За два года не узнала для себя ничего нового.

Я посмеялась.

– Я и таблицу умножения уже знаю.

– Умница.

– Учительница тоже хвалит меня. Нас только двое таких в классе. Я и мальчик.

– Он тебе нравится? – вспоминая свою любовь к отличнику Шандору, предположила я.

– Нет. Он задавака. Я не люблю таких.

– Хм. А какие тебе нравятся мальчики?

– Ну… постарше. И которые не выпячиваются. Скромные.

– Значит, кто-то есть в старшей школе, кто тебе нравится? – попыталась я войти в доверие.

– Ну… Да, можно и так сказать. Только вы никому не говорите.

– Обещаю.

– Он русский, – тихо произнесла Динара.

Она замолчала, ожидая моей реакции, а я не могла понять, чем вызвана эта пауза.

– Это неудивительно, – сказала я. – У вас в селе, наверное, много русских?

– Вы не понимаете. Он русский, – снова повторила она, – а я цыганка. Дедушка никогда не позволит, чтобы я вышла замуж за русского.

Словно гром прогремел среди ясного неба. Перед моим взором Шандор, стоящий на коленях и умоляющий своего отца благословить наш брак.

– Дедушка? Который из двух? У тебя же два деда?

– Два. Но я говорила о дедушке Гозело.

– Ты еще совсем девочка, почему ты думаешь о таких вещах?

– Дедушка уже присматривает мне жениха… среди цыган.

Я вытаращила на нее глаза. Только не это! Невозможно, чтобы история нашла свое повторение с детьми Шандора! Неужели это нельзя остановить? Есть ли предел власти Гозело в этой семье? А как же Шандор? Он разве не имеет права сам решать судьбу своих дочерей? Разве он не позволит им самим выбрать своего избранника? Он – который пострадал от этого больше всех?!

– А что твой отец об этом думает? – спросила я.

– Папа сказал дедушке, что я еще мала, чтобы искать мне жениха. Он займется этим позже.

Ах, боже мой, он не против, но надо подождать?! Нет, я не верю. Наверное, Динара не поняла его. Шандор не может желать брака своей дочери по принуждению! Наверняка, он сказал так, чтобы не ссориться со своим отцом.

Я посмотрела на дисплей телефона. Как же медленно тянется время! А мне надо срочно увидеться с Шандором! И если он действительно хочет сам решать судьбу своей дочери, не считаясь с ее мнением, то… это не тот Шандор, которого я любила. И этого Шандора я не приму никогда!

– Лиза, не переживайте, папа не даст нас в обиду.

Девочка заметила мою нервозность и даже поняла, с чем она связана. Она слегка улыбнулась мне, и снова пожала руку. Словно взрослая, утешающая ребенка. Какая странная девочка! И умная. «…мне жаль, что папа не женился на вас». Она сама догадалась, что такие намерения у него были, или Шандор ей об этом рассказал? Ах, нет, он не мог. Это слишком. Рада все-таки ее мать.

Чтобы отвлечь себя от дурных мыслей, я заговорила с Динарой про обзорную экскурсию. Мне стало интересно, все ли она поняла, и не надо ли ей что-нибудь пояснить. Она честно призналась, что не весь объем информации уложился в ее голове, но о Горгиппии она слышала раньше, и эта тема показалась ей более запоминающейся.

– Тебе рассказывал о ней твой отец?

– Да. Папа мне читал книжку о Боспорском государстве и о его крупнейших городах. В том числе о Горгиппии.

– Здорово. Сегодня ты что-то узнала о ней нового?

– Да. О том, что Спартак, возглавивший восстание рабов в Риме, был родом из этих мест. Папа этого не говорил.

– Вероятно, этой информации нет в книжке, которую вы читали. История о том, что Спартак был племянником последнего царя Горгиппии Перисада V не очевидный факт. К этой версии склонялись немецкие археологи ХIХ века, которые вели раскопки на этой территории. Спартак владел навыками боевого искусства, был образован и знал несколько языков, а в ту пору получить образование было дорогим удовольствием. А как раб мог обладать такими навыками, да еще возглавить восстание? Вот поэтому немецкие ученые и пришли к выводу, что в ходе шедших в ту пору войн с Римом племянник Перисада V Совмак попал в плен, откуда его продали в рабство крупному землевладельцу. А уже он, обнаружив способности Совмака к военному искусству и желая на этом заработать, продал его в гладиаторскую школу. Вот такая версия.

– Надо рассказать об этом папе. Ему будет интересно порыться в анналах истории, чтобы найти этому подтверждение.

– И я не сомневаюсь, что найдет.

Когда прогулка по морю закончилась, я проводила туристов до автобуса. Он должен был развезти всех по местам их посадки, а мы с Динарой отправились в кафе, где договорились встретиться с Шандором.

Он съездил за Полиной и с девочками ждал нас у входа. Кафе находилось на веранде и с трех сторон обдувалось ветром. Текстильные занавески и подушки на диванчиках придавали помещению домашнего уюта и воздушности, а легкая музыка, звучавшая из колонок, добавляла романтики и интимности. Многие столики были свободны, и мы заняли ближайшие места к детскому лабиринту, который располагался на территории кафе. Именно в этом и заключалась примечательность этого места: дети клиентов могли посещать его совершенно бесплатно. Это позволило девочкам приятно провести время в ожидании приготовления заказа, а нам с Шандором поговорить без посторонних ушей, что в сложившихся обстоятельствах оказалось весьма кстати.

Лабиринт был огорожен сеткой, и мы наблюдали за девочками сквозь нее с наших мест. Они скатывались с горки в шарики и снова спешили преодолеть различные препятствия, чтобы попасть на верхний уровень. Анфиса не отставала от них, и зоркая Динара не спускала с нее глаз.

– Ты какая-то бледная, – сказал Шандор, длительное время изучая мое лицо. – Тебя укачало на волнах?

– Нет, все хорошо, – ответила я, а потом, убедившись, что девочки находятся на удалении, добавила: – Но есть кое-что… что меня встревожило.

Шандор сидел напротив и, услышав мои слова, озабоченно сдвинул брови к переносице. Я смотрела на него и не знала, как начать разговор на волнующую меня тему. Имею ли я права обсуждать это? Кто я такая? У них свои законы, и они так жили веками. Мое слово ничего не решит. Оно ничего не значило десять лет назад, нет ему цены и сейчас. Но я посмотрела на скатывающихся с горки девочек, услышала, как они резвятся и хохочут, и не смогла остаться равнодушной к их судьбе. Этот смех не должен стихнуть. Особенно смех Динары, которая и без того мало смеется.