Пирамида здоровья: гормоны, чекапы и контроль старения бесплатное чтение

Естественные желания любого биологического объекта и вида в целом – выживание и размножение. В природе путем естественного отбора выживает и размножается сильнейший, лучший. В искусственных же условиях биологи, ботаники и зоологи ставят своей задачей улучшение качества потомства с помощью селекции, а где-то и за счет генной инженерии, достигая в результате контролируемого усиления полезных признаков. Например, повышение морозостойкости и плодоносности у растений, нарастание мышечной массы скота, увеличение скоростных и силовых показателей у гончих собак и лошадей. Таким образом, и в естественном, и в искусственном отборе происходит постепенное совершенствование вида, а значит, каждое следующее поколение становится более сильным, крепким и выносливым.

Культивирование качеств, присущих сильнейшим, и передача их потомству – основная задача эволюции. Результатом эволюционных процессов должно быть приобретение следующим поколением свойств, которые повышают выживаемость и дальнейшую возможность размножаться.

Реализацию этих тенденций можно проследить в профессиональном спорте, где ежегодно обновляются рекорды в скорости бега, прыжках в длину, поднятии тяжестей. При этом профессиональный спорт – сложнейшая система многоэтапной подготовки спортсмена. Наиболее перспективные отбираются еще в детском возрасте. Постоянно совершенствуются методики тренировочного процесса, разрабатываются способы медикаментозной стимуляции, физиотерапевтические методы для ускорения восстановления. Все перечисленное превратило профессиональный спорт в серьезную индустрию спортивных, инженерных и медицинских технологий.

Но, к сожалению, функциональное состояние того же спортсмена не остается стабильным в течение спортивной карьеры и с возрастом, несмотря на сохранение объема тренировок, уровень спортивных результатов в циклических и силовых видах спорта постепенно снижается, а количество времени, требуемого на восстановление, увеличивается.

Аналогичные тенденции еще легче проследить у нетренированных среднестатистических людей. Тот объем физических и бытовых нагрузок, который с легкостью выполнялся в подростковом возрасте, без явных усилий в молодом, – в зрелом возрасте, уже после сорока лет, требует значительного напряжения. Этот тренд отражает персональную возрастную дегенерацию, в основе которой – возрастное снижение уровня гормонов, замедление скорости метаболических процессов и ферментативных реакций.

На раннем этапе снижения функциональных возможностей мы отмечаем только физический дискомфорт при стрессовых нагрузках. В случае развития более глубокого дефицита или увеличения значимости неспецифического стресса, которым может стать эмоциональное, физическое перенапряжение или инфекционный процесс, приведет уже к развитию серьезного заболевания.

Последние десятилетия внимание врачей, ученых, биохакеров-любителей привлекает тема замедления возрастных дегенеративных изменений, так называемая «антивозрастная терапия». Она принципиально отличается от подходов классической медицины, которая старается продлить жизнь человека, излечивая его от болезней. Цель антивозрастной терапии – повышение функционального статуса организма, а значит, профилактика развития болезней. Несмотря на правильность и логичность общего посыла и идеи, к сожалению, современные изыскания носят фрагментарный и несистемный характер. В большинстве своем они направлены на поиск «волшебной таблетки» или терапевтического метода, способного решить все описываемые задачи.

Общие цели классических врачей и специалистов антивозрастной медицины – продление продолжительности жизни и улучшение ее качества. Существующие отчеты демонстрируют наличие достижений в этой области.

Так, продолжительность жизни за последние шестьдесят лет выросла в среднем на десять лет, в развитых странах достигая восьмидесяти лет.

Описанные факты (появление новых рекордов в спорте, увеличение продолжительности жизни) можно объяснить улучшением качества питания, уровня жилищных условий, увеличением доходов, увеличением количества доступных залов для физических тренировок, а также прогрессом медицинских методов диагностики и ранним выявлением заболеваний, изобретением новых лекарств, в том числе и для терапии ранее неизлечимых болезней. Но на тех же медицинских конференциях, где озвучиваются успехи и достижения современной медицины, звучат и сообщения о нарастании количества, частоты и тяжести заболеваний, что можно интерпретировать как объективные критерии снижения качества здоровья в популяции.

Действительно, за прошедшее время отмечается драматичное снижение возраста дебюта и общее нарастание таких тяжелых заболеваний, как сахарный диабет, нейродегенеративные заболевания (рассеянный склероз), ревматологические заболевания (ревматоидный артрит) и онкопатологии.

Схожие по направленности тенденции обнаруживаются у различных групп пациентов с разными заболеваниями, что свидетельствует о развитии системной дегенерации. Сравнение аналогичных групп пациентов пятидесятых – семидесятых годов XX века и нынешних выявляет многократное увеличение заболеваемости, а сравнение уровня здоровья, фиксируемого при диспансеризации, обнаруживает снижение физических кондиций у здоровых детей и подростков. Это заставляет объединить описываемые тенденции в термин «поколенческая дегенерация», механизмы и закономерности которой описаны в этой книге.

В противоположность термину «эволюция» поколенческая дегенерация – это системное снижение функционального состояния биологических организмов во времени, закрепляющееся и усугубляющееся в последующих поколениях.

Под поколением следует понимать совокупность людей, родившихся в одном временном промежутке, проживающих в схожих условиях и репродуцирующихся примерно в одно и то же время. В среднем смена поколений у людей происходит за 20–25 лет. Соответственно, в одной семье мы можем обнаружить, как правило, три поколения: дети, родители, бабушки с дедушками. Изменение здоровья можно прослеживать и в пределах одной семьи. В данной книге будут описываться изменения, происходящие с человеком как биологическим организмом за последние три поколения: с 1960-х годов до 2030 года.

Моя собственная клиническая практика составляет 25 лет. Я работаю с детьми и взрослыми, поэтому хорошо знаю все три поколенческие группы. В этом году основанная мною клиника сложного диагноза «ПланетаМед» отмечает свое двадцатилетие, и день ото дня я и мои коллеги встречаемся с пациентами разного возраста с тяжелыми, редко диагностируемыми и трудно курабельными патологиями – от сахарного диабета 1-го типа до нейродегенеративных заболеваний, от орфанных (то есть очень редких) заболеваний обмена веществ до онкопатологии. Наши пациенты – люди разных возрастов, прилетающие к нам со всего мира. Многолетнее наблюдение за пациентами и их семьями позволяет нам проанализировать, насколько раньше манифестируют заболевания и насколько тяжелее они лечатся. Это и есть одна из сторон поколенческой дегенерации.

Поколенческая дегенерация является социальной, экономической, медицинской и общественно-культурологической проблемой, которая сейчас переходит в ранг первоочередных и важнейших. Каждый из читателей может увидеть проявления этой дегенерации в своем окружении. Сегодня у каждого есть знакомый, в чьей семье растет ребенок с тяжелым заболеванием, а метаболический синдром и ожирение регистрируются у двух третей людей старше сорока лет. Среди знакомых обязательно найдется и семья, которая использовала вспомогательные репродуктивные технологии (ЭКО и др.) для рождения ребенка. Повышенное внимание к смещению гендерных приоритетов привело к появлению законов, запрещающих пропаганду однополых отношений, однако эта тенденция является не культурологической и социальной, а медицинской и биологической проблемой, механизмы которой также будут описаны в этой книге. Синхронно с этим трендом отмечается постоянное увеличение числа людей с неврозами, депрессиями и паническими атаками, которые можно обнаружить практически у каждой молодой женщины / молодого мужчины.

К сожалению, не замечать эти тенденции невозможно, но в большинстве случаев этому пытаются найти упрощенное объяснение. Так, снижение физического здоровья у детей и развитие метаболического синдрома у взрослых пытаются объяснить снижением объема физической нагрузки; поведенческие расстройства у детей – гаджетами и компьютерными играми, а психопатологические состояния у молодежи – особенностями подростковой культуры и веяниями моды.

Такое замалчивание и игнорирование серьезности феномена поколенческой дегенерации провоцирует усугубление описываемых тенденций, что делает прогноз состояния здоровья нации через 30–40 лет устрашающим.

Изменение уровня здоровья детей и подростков

Оценка здоровья детей первого года определяется соответствием темпов моторного развития. Здоровый ребенок должен держать голову в месяц, переворачиваться в 4,5–5 месяцев, сесть в 6 месяцев и начать самостоятельно ходить к году.

Нормативы, которыми пользуются врачи-педиатры и сами родители, формируются на основании статистических данных, где условной нормой является тот диапазон значений, который встречается чаще всего. Так, современные нормативы «разрешают» ребенку начать ходить до полутора лет, а то и до 20 месяцев. Но даже в пределах этих референсов все больше детей приближается к границам нормы и патологии. Срединное значение – медиана – смещается также в сторону патологии, то есть задержки развития, при этом условно не выходя за пределы референса, а значит, не вызывая тревоги.

Каждый ребенок по отдельности, остающийся в пограничных условных нормативах, выглядит вроде бы здоровым, при оценке же популяционного тренда прослеживается негативная тенденция, которую мы ежедневно отмечаем на врачебном приеме.

Аналогичные закономерности прослеживаются и с психоречевым развитием. Дети в целом начинают позже говорить, у них чаще встречается синдром гиперактивности и дефицита внимания, который пытаются скорректировать методом педагогического и воспитательного воздействия. Однако появление психологов в штате каждой школы и повышение их востребованности также может указывать на изменение популяционного психоневрологического здоровья детей. Описанные изменения у конкретных детей нередко носят пограничный характер и пока не требуют медицинского вмешательства, однако, принимая во внимание параллельное нарастание тяжелой психоневрологической патологии, эти, казалось бы, некритичные изменения должны вызывать настороженность.

Сравнительное исследование силы кисти детей методом динамометрии в 1960, 1980 и 2010 годах обнаруживает значительный регресс физических способностей. У девочек 8 лет в 1960 году мышечная сила равнялась 10,4 кг (у мальчиков 12,8), а в 2000-е – уже 5,4 кг (у мальчиков 6,5). То есть снижение составило около 50 %.

У подростков 1960-х средняя сила кистей 31,4 кг (девочки) и 45,5 кг (юноши), в 2000-х годах эти показатели были 21,8 и 31,4 соответственно, то есть снижение на 25–30 %[1].

Очевидно, что в основе этих тенденций лежат изменения гормонального и метаболического статуса детей, который не зависит в данном случае от объема физических нагрузок.

Стоит отметить, что в промежуточной точке исследования – в 1980-е годы – описываемый тренд уже был заметен, но не был столь драматичен. И можно со всей уверенностью предположить, что следующее когортное исследование детей и подростков в 2030-х и 2050-х даст еще более ужасающие результаты, поскольку описанные выше изменения – закономерность, отражающая поколенческую дегенерацию функционального состояния здоровых детей, обследованных в режиме диспансерного осмотра.

Изменение здоровья взрослых людей

Известно, что метаболическое и функциональное состояние организма во многом контролируется гормонами. Сравнительные исследования гормонального статуса здоровых мужчин показывают, что в начале 1980-х годов средний уровень тестостерона составлял 814 нг/дл, а в 2002 году – 536 нг/дл.

Поколенческое снижение гормонального статуса здоровых мужчин коррелирует со снижением эффективности сперматогенеза; так, в 1970 году средний показатель был 330 млн сперматозоидов в эякуляте, а в 2020 году – 120 млн.

Таким образом, если снижение будет продолжаться в наметившемся темпе, к 2030–2040 годам средняя концентрация будет приближаться к 40 млн/мл, что является критическим значением в плане развития мужского бесплодия. Это подтверждается резким нарастанием «мужского фактора» как причины бесплодия пары. Проведя параллель между уровнем тестостерона у мужчин и снижением физической силы у детей, не достигших фертильного возраста, можно предположить, что эти дети уже находятся в зоне риска.

Созвучные изменения обнаруживаются и при исследованиях женского гормонального профиля и фертильности. При оценке популяционной сексуальной активности одинаковых возрастных групп отмечено выраженное снижение количества половых актов за последние 40 лет. Количество пар, регулярно занимающихся сексом с периодичностью раз в неделю и чаще, сократилось с 48 % до 39 %. Общая частота половых актов упала на 13,9 % за описываемый период.

Секс и в значительно меньшей степени мастурбация – неотъемлемая и необходимая часть взрослой жизни. Статистический «провал» вызывает недоумение и поражает потому, что за последние десятилетия произошел ряд изменений, которые по логике должны увеличивать количество секса – стали лучше жилищные условия, в гостинице можно снять номер на ночь или на пару часов, появились разные приложения и сайты для быстрого поиска полового партнера, к свободным отношениям и полигамии в целом стали более толерантны, вырос уровень половой грамотности.

Как количественные, так и качественные характеристики сексуальных отношений падают. Сексуальная дисфункция проявляется по-разному, у мужчин она включает в себя снижение либидо, эректильную дисфункцию, нарушение структуры полового акта с чрезмерно быстрым семяизвержением или невозможностью его финализировать.

Женская сексуальная дисфункция значительно менее заметна внешне, хотя не является менее значимой, включает в себя снижение либидо, болевые ощущения, а также проблемы с возбуждением и/или оргазмом. Женская половая дисфункция не так активно обсуждается в обществе и в ряде случаев вовсе не воспринимается за патологию. Несмотря на свободу взглядов, женское возбуждение и получение женщиной удовольствия в результате сексуального контакта зачастую не воспринимается как нечто обязательное и необходимое.

Тем не менее очевидно, что уровень и качество сексуальной активности является индикатором общего физикального статуса как мужчины, так и женщины. Размножение – важнейшая биологическая программа у любого биологического организма, за счет которой реализуется репродукция. Безусловно, сексуальная активность обладает рядом иных, кроме деторождения, смыслов, но так или иначе отсутствие либидо и следующее за этим снижение и отсутствие половой активности в большинстве случаев является признаком гормональной дисфункции.

Появление разнообразного стимулирующего материала: фильмов, журналов, сайтов, секс-игрушек на любой вкус и предпочтения – не меняет современную статистику, так как ранее, 10–20 лет назад, больший запрос был на удовлетворение при сохранном влечении, а проблема сегодняшнего дня – в исходном снижении либидо, то есть отсутствии желания. То есть ранее была проблема реализовывать либидо, а сейчас – чтобы оно в принципе было.

Пограничные состояния

Компенсированная гормональная дисфункция не проявляется сразу в виде развернутой картины заболевания, а становится причиной развития целого ряда пограничных состояний различных комплексов и систем в организме. Нервная система – наиболее чувствительная к любым изменениям в организме, поэтому при развивающейся гормональной дисфункции нередко первыми проявляются именно психоневрологические феномены. Невротические состояния, паническое расстройство и аффективные нарушения (тревога, депрессия и др.) – постоянные спутники нересурсного организма. Все они неизбежно приводят к нарушению социализации, которая является естественной биологической программой большинства видов, поскольку выживание индивидуума в сообществе всегда происходит проще, чем в одиночку. Для человека объединение в группы исторически обеспечивало безопасность, выживаемость, коллективную добычу питания и определение партнера для размножения. Современный социум выполняет все генетически запрограммированные функции, в которых человек реализует поведенческие паттерны, также генетически обусловленные. Нарушение биологических программ проявляется в изменении поведения человека в социуме, что особенно заметно стало в последние десятилетия.

Если ранее нежелание молодого человека или девушки взаимодействовать с обществом воспринималось как патологическое явление, то сегодня сформированы целые сообщества молодых людей, полностью отказавшихся от каких бы то ни было социальных контактов. Наличие таких особенностей начинает преподноситься как особенное культурное явление (яркий пример – хикикомори, яп. «нахождение в уединении»), представителей которого становится необходимо принимать «такими, какие есть», поддерживая их паразитический образ жизни вместо оказания им медицинской помощи, так как это состояние является еще одним из многих вариантов проявления поколенческой дегенерации.

За счет популяционной частоты невротические расстройства воспринимаются и интерпретируются едва ли не как вариант нормы, а предлагаемые пути решения нередко ухудшают ситуацию. Психологизация, то есть косвенное и натянутое психологическое обоснование изначально соматического нарушения, ведет к повальному увлечению психологическими и околопсихологическими методиками.

Психотерапия и психологические методы – это инструмент в руках специалиста, который должен использоваться только тогда, когда человек с проблемой имеет силы и ресурс для такой работы.

За счет большей выносливости и эмоциональной стабильности еще 30 лет назад такого огромного запроса на психологическую работу не было, притом что уровень стресса значимо не менялся. Психоневрологические расстройства не являются следствием нарастающего стресса или моды, они показывают прогрессирующее нарушение адаптивных возможностей современного человека.

Пограничные психопатологические проявления у детей корректируются воспитательными и педагогическими подходами с попыткой их индивидуализировать, у взрослых причины пытаются найти с помощью психологии, психоанализа и психотерапии.

Таким образом, анализируя состояние здоровья людей, которые не обращаются к врачам, можно отметить, что снижение ресурса происходит синхронно в разных возрастных группах и имеет соответствующие внешние проявления – снижение физической силы, нарастание эмоциональных и поведенческих расстройств у детей и молодежи, снижение уровня либидо и сексуальной активности у людей репродуктивного возраста. Другим проявлением этой поколенческой дегенерации является возрастающее бесплодие, которое определяется уже у 15 % молодых пар, что приводит к постоянно растущей востребованности вспомогательных репродуктивных технологий. Этиология бесплодия также значительно изменилась за последние десятилетия. И если изначально ВРТ создавались для решения проблемы непроходимости маточных труб, то есть преодоления чисто механического препятствия, то современные протоколы репродуктологов вынуждены агрессивно вмешиваться в гормональный фон женщины, а трубный фактор отошел на второй план.

Нарушение репродуктивной функции с точки зрения эволюции является биологическим тупиком человеческого вида, а значит, финальной точкой биологической дегенерации.

Вспомогательные репродуктивные технологии могут продлить увядающую генеалогическую ветвь, однако они лишь моделируют и имитируют естественные процессы зачатия, имплантации эмбриона и сохранения беременности. Основной задачей этого направления медицины является факт появления на свет ребенка, однако, несмотря на оптимистичные отчеты репродуктологов, уровень здоровья у этих детей значительно ниже. Безусловно, в этой группе есть дети, не отличающиеся по всем характеристикам от своих сверстников, зачатых естественным путем, однако уровень риска развития целого ряда тяжелых неврологических и аутоиммунных заболеваний в этой группе значительно выше. Для сохранения и без того низкого ресурса такого ребенка с рождения необходимо соблюдение особого охранительного режима, который включает в себя индивидуальные программы питания, снижение иммунологического стресса, в том числе обязательный медицинский отвод от профилактической вакцинации, нутрициологическая витаминная поддержка, а в ряде случаев и полноценная медикаментозная коррекция с заместительной гормональной терапией.

Снижение репродуктивного потенциала и качественных характеристик потомства в режиме поколенческой дегенерации прослеживается и в группах детей с тяжелыми неврологическими, психопатологическими и аутоиммунными заболеваниями, количество которых за последнее десятилетие увеличилось в разы. Механизм развития этих заболеваний будет описан в специальных главах книги.

Феномен поколенческой дегенерации, то есть инволюции человеческого биологического вида, прослеживается явно.

Выше описаны негативные тренды, указывающие на снижение физического, психического, сексуального и репродуктивного здоровья у относительно здоровых детей и молодых взрослых. Эти негативные тенденции постепенно развивались в течение последних трех поколений, то есть с 1960-х годов, однако очевидное ускорение приходится на последние 15–20 лет.

Дополнительным ускорителем и без того негативного тренда стала пандемия коронавирусной инфекции 2019 года, после которой многие пациенты отметили обострение имевшихся хронических заболеваний, а количество выявленных новых случаев аутоиммунных заболеваний также выросло.

Следует заметить, что пандемия не стала причиной развития всех описанных заболеваний, а лишь проявила себя в качестве катализатора.

Специалисты, занимающиеся аутоиммунными заболеваниями, отмечают значительный рост заболеваемости в последние 15 лет. Одновременно усилилась и тяжесть течения заболеваний, несмотря на появление новых схем таргетной терапии.

Последние 50 лет в медицине прошли под флагом интенсивных международных программ по борьбе с сердечно-сосудистыми заболеваниями, ожирением и метаболическим синдромом. Несмотря на колоссальные инвестиции в разработку профилактических и лечебных технологий, значимость и выраженность этой проблемы не только не уменьшается, а, наоборот, прогрессирует.