Мерцание тумана бесплатное чтение

Anya Omah

NEBELSCHIMMER

Серия «Любовь с первых строк»

В книге присутствуют упоминания социальных сетей (Instagram, Facebook), относящихся к компании Meta, признанной в России экстремистской и чья деятельность в России запрещена.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

Посвящается маме,
которая дала мне корни и крылья.

В тумане
Странно блуждать в тумане!
Одинок каждый куст, каждый камень,
И деревья не видят друг друга,
Каждый здесь одинок.
Г. Гессе

♫ Плейлист ♫

Harry Styles – Fine Line

Mansionair – Easier

Haux – Heavy

Daniela Andrade – Crazy in Love

Olivia Rodrigo – drivers license

Lee DeWyze – Castles

GIVEON – Like I Want You

Tems – Higher

Wizkid (feat. Justin Bieber & Tems) – Essence

gigi – Sometimes (Backwood)

Shawn Mendes – Always Been You

Tanerélle – Nothing Without You

Patrick Watson – Broken

Mr. Probz – Waves

James Vincent McMorrow – Tru Love

Jarryd James – Do You Remember

H.E.R. – I’m Not OK

Ocie Elliott – Run to You

Usher & Alicia Keys – My Boo

Charlotte Day Wilson (feat. Syd) – Take Care of You

Mapei – Don’t Wait

Cleo Sol – Know That You Are Loved

1
Калла
Настоящее

«Вы прибыли в пункт назначения. Ваш пункт назначения находится справа», – объявляет холодный женский голос Google-навигатора.

Я облегченно выдыхаю. Хотя от станции Коберг до Энгельсгрубе пешком не более пяти минут, у меня ощущение, будто я преодолела пару километров. Брусчатка старого города – пытка для человека в шлепанцах, который тащит за собой гигантский чемодан с цепляющимися за камни колесиками.

Запыхавшись, я закрываю приложение и убираю телефон в задний карман джинсовых шорт. Я совершенно без сил из-за долгого перелета, смены часовых поясов, забивающейся под кудри жары и неподъемного рюкзака, ремни которого врезаются в кожу. Но, увидев перед собой каменный городской дом с трехсотлетней историей, я забываю обо всем и даже улыбаюсь. Я спускаюсь по причудливому узкому переулку, слегка сгорбившись и пригнув голову, чтобы ни во что не врезаться. Он расширяется и, как почти все старинные улочки Любека, ведет в просторный внутренний двор, окруженный несколькими домами. Под ногами у меня красная брусчатка, перед окнами аккуратные клумбы, высокие мальвы прикрывают фасады с фахверковыми элементами. Более подходящего и растиражированного образа для открытки, передающего очарование и романтику исторических улочек и дворов Любека, и представить себе невозможно.

«Когда вернешься, мы, наконец, побродим по переулкам и дворам», – заявил Яспер перед моей поездкой в Лос-Анджелес. Между сегодняшним днем и тем обещанием – шестнадцать месяцев, три дня и море слез. Я гоню мысль о том, что это обещание он, скорее всего, никогда не выполнит. Гоню вместе с воспоминаниями и образами, вместе с болью, гневом и разочарованием.

Я иду дальше. К дому, в котором находится моя новая квартира. Иду медленно и стараюсь не создавать шум, насколько позволяют колесики на брусчатке. Меньше всего мне хочется привлечь к себе внимание местных и тревожить их послеобеденный отдых. Хотя стук чемодана, похоже, не мешает пожилой женщине, которая высовывается из окна первого этажа, как только я подхожу к двери.

– Вы новый жилец? – кричит она на весь двор.

Я киваю, ставлю чемодан и поспешно подхожу к ее окну, чтобы не повышать голос.

– А вы фрау Вагнер? – неуверенно спрашиваю я, поскольку до сих пор мы общались только по телефону. На просмотре два месяца назад присутствовали мои родители, а меня подключили по видеосвязи.

– Да, это я. – Когда она улыбается, вокруг голубых глаз и в уголках рта появляются мелкие морщинки. – Дверь открыта. Заходите, не стесняйтесь. Я быстро что-нибудь накину и вернусь.

Внезапно понимаю, что платья на ней нет, а тело обернуто тонким полотенцем. Я не знаю, как к этому относиться, уютно это или странно, тем более что ей было известно, в какое примерно время я приеду.

Я захожу в дом. С порога чувствуется, что здесь витает история. Плитка с орнаментом на полу, балки под потолком, фахверковая отделка на стенах и винтовая лестница, ведущая к мансарде. Я представляю, как потащу туда чемодан, и из груди вырывается мучительный стон.

Скрипят петли, и я перевожу взгляд от лестницы к двери, которую только что распахнула фрау Вагнер. На ней кимоно с росписью батик, а на ногах – кроксы. Розовые кроксы. Ее наряд до того причудливый, что даже кажется мне крутым. Она заметно хромает. Во время телефонного разговора фрау Вагнер подчеркнула, что ей трудно ходить, и она ищет арендатора, который бы приносил продукты и раз в неделю помогал убирать дом. За арендную плату в двести евро. Иначе я бы ни за что не смогла позволить себе меблированную, хоть и крошечную, квартирку площадью чуть меньше сорока квадратных метров.

– Здравствуйте, фрау О… Оби… Как вас правильно называть?

– Смотря что вы имеете в виду. Обафеми – моя фамилия, а Обиома – имя, – объясняю я и вижу, как от смятения морщинки на ее лбу становятся глубже.

– О! А я-то думала, что и то, и другое фамилия. Двойная фамилия.

– Многие так считают. – У меня ощущение, будто я полжизни объясняю людям, как меня зовут, как пишутся и правильно произносятся мои фамилия и имя. Интересно, зачем я каждый раз так утруждаюсь? Ведь большинство сдаются после первой попытки. Или придумывают имя, которое легче произнести. Даже если это полнейшая чушь. Типа Опиума вместо Обиомы.

– Тогда буду называть вас по имени, если вы не против. Я – Эльза.

Я пожимаю ее руку.

– Обиома или Калла. Как вам больше нравится.

– А как вам больше нравится?

Раньше я бы не задумываясь ответила: Калла. В начальной школе одноклассники дразнили меня из-за африканского имени, а за спиной даже некоторые учителя. Меня это так раздражало и оскорбляло, что в какой-то момент я настояла, чтобы все звали меня Каллой. Все, кроме одного. Я прогоняю мысли о Яспере и говорю фрау Вагнер, вернее, Эльзе, что мне все равно.

– Тогда я буду звать тебя Обама.

Обама? Это что-то новенькое.

– Нет, меня зовут О-би-о-ма. Я не родственница бывшего президента Америки. К сожалению, – с улыбкой добавляю я, поскольку безмерно восхищаюсь этим человеком и особенно его женой Мишель.

– С такой внешностью ты вполне могла бы сойти за его дочь. – Фрау Вагнер смеется, и я делаю то же самое, хотя от ее комментария у меня учащается пульс. Все чернокожие на одно лицо, да? Как будто мы состоим только из смуглой кожи, темных волос и карих глаз.

Разумеется, фрау Вагнер не хотела никого обидеть. В психологии даже существует термин для такого ограниченного восприятия, «эффект другой расы». На кафедре социальной психологии я выступала на эту тему с докладом. Но подобные заявления меня до сих пор травмируют. И сейчас она словно в тысячный раз содрала кожицу с едва поджившей раны. Раны, которую белые люди не замечают, пока им на нее не укажешь. Но в данный момент у меня нет ни желания, ни сил это делать.

– А откуда ты родом, позволь поинтересоваться?

Сто тысяч первый.

– Из Люнебурга.

– А где родилась?

– В Люнебурге, – с некоторым раздражением отвечаю я.

– Но твои корни не отсюда. – Ее взгляд скользит по мне вниз, затем она снова смотрит мне в лицо. С выражением, которое я слишком хорошо знаю и которое означает, что человек с моим цветом кожи никак не может быть немцем. Я мысленно закатываю глаза и собираюсь ответить, что мои корни ее не касаются. Но я ее новая арендаторша, планирую у нее работать, и мне не хочется ее злить. Мне хочется поскорее завершить этот разговор, и я объясняю, что один из моих родителей родом из Нигерии.

– Я передам тебе ключи прямо сейчас.

Я рада, что мы, наконец, сменили тему, и тихо вздыхаю, когда она лезет в карман кимоно и со звоном достает связку ключей. Всего их четыре.

– Красный – от дома, синий – от квартиры, широкий – от подвала, а маленький – от почтового ящика, – объясняет она. Я с благодарностью беру ключи и готовлюсь выслушать речь о правилах дома. Или подробный список и график моих обязанностей. В письменном виде у нас еще ничего не согласовано. Но вместо этого она говорит: – Остальное обсудим завтра.

Мы договариваемся встретиться утром в ее квартире, и я поднимаюсь по лестнице к себе. Сначала отношу рюкзак, потом затаскиваю чемодан. С огромным трудом.

Запыхавшись, я открываю белую дверь и резко останавливаюсь в крохотном коридорчике. Это самый приятный сюрприз за долгое время, и я смотрю на него, вытаращив глаза и вытянув руку. В проеме двери в кухню-гостиную висит гирлянда с надписью «Добро пожаловать домой», а справа и слева от нее – воздушные шары. Я подозреваю, что за этим стоят Лео и Лиса, но убеждаюсь в этом, лишь когда обнаруживаю на маленьком столике перед диваном глубокую стеклянную тарелку, до краев наполненную желтыми конфетками «Смартис»[1]. Любовь к «Смартис» – вот что объединяет меня и моих лучших подруг. У каждой из нас свой любимый цвет. У меня – желтый. У Лео – зеленый. А у Алисы – синий. Я вспоминаю, как в пять лет мы тайком лопали «Смартис» в ее спальне (хотя родители Алисы запрещали ей есть сладкое), и на глаза наворачиваются слезы. От тоски и от радости. Вечером я увижу своих девочек, обниму их, посмеюсь с ними и наболтаюсь вдоволь. Вживую. Не думая о девяти тысячах километров, разделяющих нас. Не пялясь на их крохотные изображения на экране моего мобильного. Как, черт возьми, я продержалась без них так долго?

Я достаю мобильный и открываю наш групповой чат в WhatsApp. Нужно срочно поблагодарить их за сладкий сюрприз. А еще мне не терпится узнать, как они умудрились попасть в квартиру.

Я снимаю шлепанцы и иду к дивану. Светлые деревянные половицы приятно скрипят. Я наслаждаюсь этим и плюхаюсь на бежевую подушку.

Спасибо, спасибо, спасибо!
За гирлянду-растяжку, воздушные шары и целое море «Смартис».
Я вас люблю. Даже если ради этого вы незаконно проникли в мою квартиру.

Мы тоже тебя любим!♥ ♥ ♥
Как здорово, что ты вернулась!

– отвечает Лиса.

Лео присылает голосовое сообщение:

«Сначала мы собирались напялить рабочие комбинезоны, приклеить бороды и притвориться электриками, которым нужно срочно проверить электричество в твоей квартире. Все как в фильме, только мы были бы положительными персонажами. – Мы с Лисой одновременно отправляем смайлики. – Но потом решили вежливо осведомиться у хозяйки, не позволит ли она нам подготовить небольшой сюрприз к возвращению нашей любимой подруги», – с улыбкой в голосе продолжает Лео.

То есть фрау Вагнер вроде как наша сообщница.

– пишет Лиса.

Думаю, ей даже понравилось быть частью этой «миссии»☺

Ах, так вот почему ты заранее спрашивала адрес!

Видишь, Лео, я же тебе говорила,
что Калла ничего не заподозрит 😉

Я и правда ничего не заподозрила♥

– заверяю я их и меняю тему.

Кстати, на вечер я зарезервировала для нас столик в «Травемюнде». Это новый ресторан, и о нем очень хорошие отзывы.

Настолько хорошие, что они отчаянно ищут персонал. Я отправила им резюме прямо из ЛА, и мне повезло. В понедельник у меня пробный день в качестве официантки, и, если все пройдет гладко, я получу работу. Но пока я оставлю эту новость при себе. Суеверия и все такое.

Классно! Пришлешь нам адрес или встретимся в твоем уютном гнездышке?

Я бы выбрала последнее. Там такая красота!

– восторженно пишет Лиса.

Да ей просто хочется увидеть внутренний дворик и прекрасный естественный свет.
Если не будешь осторожна, это место станет локацией
для следующей обнаженной фотосессии Саймона 😉

Лео вспоминает тот случай, когда ворвалась в гостиную, где Саймон позировал обнаженным. Я хихикаю.

Это было четыре месяца назад, Лео!
До каких пор ты будешь об этом вспоминать?

До тех пор, пока не выкину этот образ из головы. То есть всегда.

Пока Лео дразнит этим только тебя, а не Саймона ☺

Если он и дальше будет носить нашу лучшую подругу на руках,
ему нечего бояться 😉

Я посылаю смайлик, хотя плачущий эмодзи был бы куда уместнее. Как бы я ни радовалась за Лису, это заставляет меня задуматься о том, что я потеряла.

Ты слишком милосердна, Лео!

Но давайте вернемся к теме: где встретимся?
У тебя или в ресторане?

По-моему, Лиса дело говорит.
Нам предстоит официально отпраздновать то,
что у тебя появилась эта чудесная квартирка.
А где это лучше отметить, чем не в самой квартире?

Я обязана этим прежде всего своим родителям. Они внесли залог и поручились за меня. Они были согласны даже покрывать часть аренды, лишь бы я не засиживалась в США. Маме без меня приходилось особенно тяжело. Я понимаю, как обидел ее мой отъезд, хотя я и не сделала ничего плохого.

Если бы я знала, что ждет меня в ЛА, я бы, наверное, туда не поехала.

И скорее всего, до сих пор была бы с Яспером. Это из-за него я сейчас здесь, а не у родителей в Люнебурге.

Он тоже родом из Люнебурга, как и Лео, Лиса и я, и каждое лето проводит каникулы с родителями. Я чувствую, что пока не готова к встрече с ним. Поэтому я решила провести каникулы в Любеке и отвлечься с помощью работы. А сегодня вечером – еще и с помощью моих девчонок.

Ладно, тогда в шесть у меня. Я тааааак рада! ♥

Мы прощаемся, и я кладу телефон на столик. Пора слезть с дивана и осмотреть другую часть квартиры. Ванную и спальню. Но перебороть себя не получается. Хотя мысль, что это не так уж и важно, меня радует. Здесь живу только я, и ничто не мешает мне посидеть еще пару минут, пожевать «Смартис» и насладиться видом маленькой кухоньки в деревенском стиле, низким шкафом, на котором стоит небольшой телевизор с плоским экраном, слегка наклонным потолком с подвесным светильником в форме цветка и полкой рядом с окном, наполняющим комнату светом. Я не знаю, когда почувствую себя здесь как дома, и почувствую ли вообще. Но мне хорошо. Достаточно хорошо, чтобы отдаться усталости и медленно задремать.

2
Яспер
Настоящее

Я стою в ванной и выбрасываю в мусорное ведро использованный презерватив, когда слышу, как в коридор кто-то входит. Поскольку Фиона, скорее всего, до сих пор лежит голая в моей постели, этим кем-то может быть только мой сосед по квартире и лучший друг Джоэль. Значит, места, где я все-таки могу спокойно побыть один, нет. Джоэль собирался поехать в Гамбург на свидание за бранчем, поэтому я и решил пригласить Фиону.

Я хватаю с крючка полотенце, обматываю им обнаженные бедра и выхожу из ванной в коридор. Там пусто, зато из гостиной доносится звук телевизора.

Нахмурившись, я иду на шум и вижу на нашем диване Джоэля. В трениках, майке и с книгой в руках. Джоэль – один из немногих людей, способных читать при включенном телевизоре. Например, я могу читать только в полной тишине.

– Ах, это ты, – без надобности отмечаю я.

– Я тоже рад тебя видеть.

Я игнорирую его саркастическое замечание.

– А как же свидание?

– Я передумал. – Он равнодушно пожимает плечами.

Я с укором вскидываю бровь.

– Ты опять кого-то кинул? – То, как он обращается со своими знакомыми из Tinder – его сугубо личное дело. Тем не менее я считаю крайне неподобающим кидать женщину, с которой ты только что познакомился, резко и без каких-либо объяснений. С тех пор как его (уже бывшая) девушка ему изменила, он ведет себя как засранец с остальными. Хотя связано это с ее изменой или нет, я точно не знаю.

– Мы друг другу не подходили. Я заметил это еще во время переписки.

– Но о встрече ты с ней все-таки договорился? – Я недоуменно качаю головой. – Ясное дело, договорился. А как же!

– Это она предложила встретиться, а я не хотел… причинить ей боль? – Вторую половину фразы он произносит нерешительно и словно спотыкается. Наверное, он и сам понимает, что несет чушь. – Как бы то ни было, – он захлопывает книгу, – я собираюсь посмотреть новый фильм от Marvel. Ты со мной?

– Здесь Фиона.

По его лицу расплывается многозначительная улыбка.

– Я так и понял.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Потому что, судя по звукам, вы уже закончили.

– Эй, чувак!? – шиплю я. – Тебе что, заняться больше нечем? Я понимаю, что в нашей квартирке стены картонные. Но так ли необходимо мне об этом напоминать?

– Это значит «да» или «нет»?

– О господи! Нет. – Я уж точно не собираюсь отправлять домой девушку, с которой у меня три секунды назад был секс, только для того, чтобы посмотреть с ним фильм. Даже если это секс без обязательств.

– Понимаю. Но если тебе нужен другой способ отвлечься или захочется поговорить, я здесь.

Я был готов развернуться и уйти, но остановился, услышав странный обеспокоенный тон Джоэля. Даже с риском того, что Фиона решит, не понес ли я презерватив на ближайшую мусорную свалку.

– И о чем мне, по-твоему, захочется поговорить?

– О… – Он осекся, заметив на моем лице вопрос. – Ой.

– Что «ой»?

– Ты ведь еще не знаешь.

– Не знаю чего?

– Калла… вернулась.

Его слова производят эффект разорвавшейся бомбы. Грудь пронзает боль, по внутренностям будто прошлись катком. Я не могу удержаться и шумно выдыхаю, но потом беру себя в руки и натягиваю на лицо маску безразличия. По крайней мере, пытаюсь.

– Откуда ты знаешь?

– История в инсте.

Киваю. Голова кажется тяжелой.

– Прости, чувак. Я думал, ты видел.

Скорее всего, так бы оно и было, не ограничь я видимость ее аккаунта. О том, чтобы совсем перестать за ней следить, не могло быть и речи. Такой окончательный разрыв не для меня. Я хотел хотя бы раз в пару месяцев проверять, что происходит в ее жизни, раз уж я перестал быть ее частью.

– Ты в порядке?

– Конечно! – Я улыбаюсь, но улыбка больше походит на гримасу.

Джоэль задумчиво смотрит на меня.

– Если что, ты знаешь, где меня найти…

– Спасибо, но у меня все хорошо. – Однако стоит мне отвернуться, как уголки рта мгновенно опускаются. Я останавливаюсь в коридоре и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы укротить бушующий внутри шторм. И чтобы Фиона ничего не заметила. И все же мне придется разыграть спектакль. Еще более грандиозный, чем обычно. Вхожу в свою комнату и хочу подойти к ней, но у меня подкашиваются ноги. Я не смогу притворяться, что мне все равно. Я не могу лечь рядом с Фионой. Не могу даже ответить на ее улыбку.

Я останавливаюсь в центре комнаты и растерянно озираюсь вокруг. Как будто эта комната не моя.

– Что ты ищешь?

– Мою… футболку.

– Висит на спинке стула. – Фиона садится, прижав в груди простыни. – Ты в порядке?

Я молча беру со стула футболку и надеваю ее. Затем поднимаю с пола брюки, что, похоже, раздражает Фиону. Неудивительно. Я ведь веду себя как последний урод.

– Я что-то пропустила? Ты куда-то собираешься? – Она заправляет за ухо прядь светлых волос и неуверенно улыбается. – Что стряслось?

– Ничего. Все в порядке. – Я прежде всего пытаюсь убедить самого себя. В животе все скручивается от тревоги, в груди неистово колотится сердце. Ситуация полностью противоположна той, о которой обычно говорят «все в порядке».

– Это твой способ сказать, что мне пора? – Я слышу в ее голосе боль и чувствую себя подлецом.

– Нет.

– Тогда что?

Я не могу признаться, что мои мысли заняты другой. Что я думаю только о Калле. И хотя у нас с Фионой легкая связь без обязательств, я не хочу, чтобы она почувствовала, будто я ее использовал. Потому что она мне нравится. С ней легко. Ее требования не выходят за рамки секса. Это единственная причина, по которой я вступил в отношения спустя девять месяцев после расставания. Чтобы забыть. Прогнать мысль о том, что на самом деле я все еще хочу другую. Сказать об этом Фионе я не могу. Но и притворяться, что ничего не изменилось, тоже не могу.

Я сажусь рядом с ней на край кровати.

– Извини, но… я только что узнал кое-что, что… меня тяготит.

– Ясно. – Она смотрит мне в глаза и ждет. В ее взгляде вопрос, но я отвечаю молчанием. Наконец она кивает, как будто услышала достаточно.

– Тебе хочется побыть одному?

– Думаю, я сейчас не самая лучшая компания. Прости, Фиона. Мне очень жаль.

Она улыбается, пытаясь скрыть разочарование.

– Отдашь мне мой бюстгальтер и платье? Ты на них сидишь.

Я отодвигаюсь в сторону, протягиваю ей лифчик и платье и наблюдаю, как торопливо она одевается. Как будто ей вдруг стало неловко сидеть передо мной обнаженной. Поэтому я отвожу взгляд, пока она, одетая, не встает с постели. Она быстро расправляет светлое платье и приглаживает длинные белокурые волосы. Затем молча берет с моего письменного стола сумочку и поворачивается, чтобы уйти.

– Подожди, я провожу тебя до двери, – говорю я и, подстегиваемый чувством вины, вскакиваю с кровати.

– Все в порядке, Яспер. Ты же обычно этого не делаешь.

– Обычно я не выставляю тебя так рано. – Я засовываю руки глубоко в карманы джинсов и виновато смотрю на нее.

– Кому ты это рассказываешь? – Она раздраженно приподнимает бровь, но на ее губах играет примирительная улыбка.

– Значит, у нас все хорошо?

– Конечно, – говорит она и пожимает плечами. Не исключено, что она просто притворяется расслабленной. Но я не собираюсь копать глубже и на ровном месте делать из мухи слона. В данный момент у меня нет на это сил.

– Позвони, когда… когда все устаканится.

– Обязательно. – Я киваю на прощание, а услышав, как открылась и закрылась входная дверь, падаю спиной на кровать и таращусь в потолок.

Она вернулась. Калла вернулась и ничего мне не сказала. Я понимаю, что она уже давно ничего мне не должна, но это чертовски больно. Больнее, чем я ожидал.

– Черт! – Я сажусь, беру с прикроватной тумбочки телефон и делаю ровно то, что никогда бы не посоветовал другому в моей ситуации: просматриваю ее профиль в Instagram. Там фотография – судя по всему, из окна приземляющегося самолета. А под ней – слова:

Дом, милый дом ♥

В горле встает ком, когда до меня доходит, что это значит. Мы окажемся в Люнебурге в одно и то же время. Мысль о том, что я увижу ее спустя год с лишним, слишком тяжела. Понятия не имею, как встретиться с ней после столь жесткого разрыва. Поэтому я отправляю сообщение маме:

Я спонтанно решил провести каникулы в Любеке.
Пожалуйста, не обижайтесь. Ладно?

Затем я звоню Штефану, владельцу «Травемюнде». Я работаю там почти четыре месяца, да и сам ресторан существует немногим дольше. Вообще-то я взял на каникулы отпуск, чтобы, как обычно, поехать домой, а теперь надеюсь, что Штефан даст мне еще пару смен. Если уж я остаюсь здесь, то хочу хотя бы немного заработать.

В трубке потрескивает. Наконец, Штефан отвечает.

– В чем дело?

– Вам еще нужны люди на сезон отпусков? – сразу перехожу к делу я.

– А что? Хочешь кого-то порекомендовать?

– Да, себя.

– Я думал, ты уехал. – Я слышу удивление в его голосе и жужжание кофемашины на заднем плане.

– Я тоже так думал, но кое-что случилось. – Вернее, кто-то.

– Что это значит?

– У меня есть время.

– И в эти выходные?

– Ага.

– Тогда приходи сегодня, к шести вечера. У нас все столики забронированы. И не мог бы ты выйти в понедельник утром вместо меня?

Я недовольно морщусь. По утрам приходится стоять на месте, пока не пустишь корни, потому что посетителей ноль. Ай, да какая разница!

– Конечно.

– Отлично. Тогда до скорого.

Я кладу трубку, и через секунду звонит телефон. Это моя Ма: скорее всего, хочет уговорить меня приехать.

– Привет, Ма, – произношу я самым обычным тоном. Главное, чтобы она не догадалась, что что-то не так.

– Что случилось, Яспер? Почему ты не приедешь домой? Мы соскучились и очень хотим тебя видеть!

– Мне нужны деньги, и я взял на работе несколько смен. Отменить их уже нельзя. Мне жаль. Зато я приеду потом на выходные, ладно?

– Зачем тебе деньги? У тебя проблемы?

– Нет, нет, – поспешно выпаливаю я, чтобы она не волновалась. – Я хочу отложить немного на случай, если не выкрою время на работу в новом семестре.

– Если тебе что-то нужно, ты всегда можешь обратиться к нам, – говорит она, и в ее голосе столько отчаяния и досады, что я наконец рассказываю правду.

– Она… она вернулась.

– Ты говоришь об Оби?

Я вздрагиваю, услышав это прозвище. Я давно ее так не называл, я запретил себе это делать – слишком много воспоминаний связано с этим именем. О нашем первом разговоре и о том, как мне приходилось заслуживать право быть единственным, кто будет называть ее Оби. Тогда, в двенадцатом классе.

3
Яспер
Прошлое

Так вот она какая. Новенькая.

Моя мама, директор школы, хотя и предупредила меня, что в класс придет новенькая, ни словом не обмолвилась о том, какая она красавица. Тогда я бы точно оделся прикольнее и не торчал бы в старом свитере перед, наверное, самой красивой девушкой в параллели.

Спасибо, мама.

– Привет, я Калла, и я новенькая. – Она коротко машет в знак приветствия и собирается что-то добавить, но стоящий рядом с ней господин Каппен ее опережает.

– Если верить классному журналу… – он открывает журнал и в замешательстве листает страницы, – …у тебя другое имя. Как оно произносится? И как ты хочешь, чтобы к тебе обращались?

– Калла.

– Может, назовешь классу свое второе имя?

Она переминается с ноги на ногу и теребит одну из многочисленных длинных косичек, которые туго заплетены волнообразными узорами вдоль головы и падают на узкие плечи. В четырнадцать лет мне захотелось сделать себе такую прическу, но родители были против. Хотя я до сих пор не понимаю почему. Они сказали, что тем самым я присвою себе чужую культуру или что-то в этом роде, и сегодня я им за это благодарен. На мне эта прическа смотрелась бы не так круто, как на Калле, которая продолжает держать свое имя в тайне. Возможно, она его стыдится. Как и я стыжусь своего второго имени. Ну кто, скажите на милость, захочет зваться Бенедиктом?

Поэтому, когда полные губы Каллы нерешительно раскрываются, я ожидаю, что ее имя прозвучит не менее дерьмово, чем мое, но вместо этого…

– Меня зовут… Обиома.

Необычное имя, но стыдиться тут точно нечего. Наоборот! Я бы хотел услышать это имя еще раз, но из ее уст, потому что мне нравится, как она его произносит. Когда я собирался попросить ее повторить, за спиной раздаются хихиканье и шепот.

Я почти на автомате поворачиваю голову к Изе и Лидии. Поймав на себе мой мрачный взгляд, они молниеносно замолкают.

– Думаю, нам будет проще называть тебя Каллой, – слышу я слова господина Каппена и поворачиваюсь обратно к доске. – Если хочешь, можешь сесть. Рядом с тобой свободно, Яспер?

Вообще-то нет. Но, учитывая, как часто Тоби прогуливает школу, пусть не удивляется, если я уступлю его место кому-то еще.

– Да, свободно.

У нее такой вид, словно она испытала облегчение. Вряд ли это связано со мной: стоять перед классом, когда на тебя все пялятся, – отстой. И все же я не могу отвести от нее взгляд, когда она идет ко мне в обтягивающих джинсах и широком белом свитере, выделяющемся на фоне коричневой кожи.

– Можно? – спрашивает она и указывает на рюкзак, который я стремительно убираю со стула.

Я киваю, а она улыбается самой очаровательной улыбкой. Я улыбаюсь в ответ – и на протяжении следующих уроков не могу произнести ни слова.

Хотя у меня тысяча вопросов. В какой школе она училась. Переехала ли она в Люнебург или всегда здесь жила. И не могла бы она повторить свое имя. Ладно, вопросов всего три, но я не могу задать даже один. Каждый раз, когда я поворачиваю к ней голову, и наши взгляды встречаются, язык немеет. Рот отказывается открываться, словно у меня свело челюсть. А я ведь не из робкого десятка. Напротив, я представитель всей параллели. Как раз потому, что спокойно говорю перед аудиторией в сотню человек, даже в школьном актовом зале. И только рядом с ней я нем как рыба, потому что ее взгляд напрочь выбивает меня из колеи. Ее глаза огромные, обрамлены длинными черными ресницами и до того темные, что я с трудом различаю в них зрачки. Это придает взгляду что-то загадочное и даже пугающее. Когда после уроков она говорит мне «До завтра!», я не в состоянии выдавить даже элементарное «Пока!».

На следующий день и через день это дерьмо повторяется. Но только в общении с ней. Чтобы исключить вероятность того, что у меня скоропостижно развилась фобия девочек, я на переменах осознанно вступаю в разговор с Мэнди, Лорой и несколькими другими ученицами из параллельных классов. Без проблем. Но стоит мне сесть рядом с Каллой, как блок возвращается. Теперь мне страшно даже смотреть на нее. Терпеть, как кто-то молча на тебя таращится, – то еще психологическое испытание. Вдруг после этого она станет меня бояться и куда-нибудь отсядет?

Опасение сбывается в четверг утром. Я вхожу в класс и замечаю, что она сидит в другом месте. Рядом с Каримом – и они разговаривают. Мне так больно, словно меня пырнули ножом, и тонкое острое лезвие прошло между ребер.

Ну почему именно Карим? Он такой тихоня и молчун. И именно он сейчас ее смешит! Чтобы никто не заметил моего раздражения, я иду к своей парте, наклонив голову, и сажусь.

– Вижу, ты сменила соседа по парте, – замечает некоторое время спустя господин Каппен и вонзает лезвие еще глубже между моими ребрами. – Теперь будете сидеть так?

Вопрос адресован Калле, и она уверенно отвечает «да!». Мое тело напрягается. Я чувствую, как на меня все смотрят и как краснеют мои уши. В результате я ничего не усваиваю из урока о кривых. Дерьмово. Большую часть урока я дискутирую сам с собой, решая, что делать дальше, и наконец вырываю из тетради лист. Пишу записку, аккуратно складываю ее, передаю назад и шепчу:

– Калле.

Господин Каппен стоит у доски спиной к классу и, как обычно, что-то объясняет. Он не замечает, как листочек дрейфует от парты к парте, пока наконец не добирается до последнего ряда. Раскроет ли она записку, когда поймет, что она от меня? Или увидит и выбросит?

4
Калла
Прошлое

– Вот, от Яспера, – шепчет мне светловолосая девочка и протягивает клочок бумаги.

Я быстро хватаю записку. Не хочу оказаться виноватой, если господин Каппен вдруг что-то заметит, и у нее (если не ошибаюсь, ее зовут Анна) возникнут проблемы. Девочка отворачивается, а я робко смотрю на бумажку. Хочу ли я знать, что внутри? Разумеется, ничего хорошего, учитывая то, с какой злобой этот Яспер пялится на меня последние два дня. Его поведение было настолько отталкивающим, что я решила пересесть за другую парту.

К счастью, мои опасения, что против меня настроен весь класс, не подтвердились. Карим с первых минут отнесся ко мне очень доброжелательно. Думаю, он даже обрадовался, что я к нему пересела. Я успела пообщаться и с парой других одноклассников. Так что дело не во мне. Что бы ни было в этой записке, это проблема Яспера, а не моя.

Я с подозрением смотрю на Яспера. Разумеется, ровно в этот момент он оборачивается. Его взгляд кажется не таким враждебным, как обычно, но, возможно, с его стороны это трюк. Уловка с целью усыпить мою бдительность, как в первый день, когда он мне улыбнулся.

Убедившись, что господин Каппен стоит к классу спиной, я разворачиваю лист бумаги и… пытаюсь разобрать почерк. Яспер пишет как курица лапой, и это еще мягко сказано. С трудом одолев оба предложения, я удивленно моргаю:

Если ты пересела из-за меня, мне очень жаль. Я не хотел тебя прогонять или что-то в этом роде. Яспер

Я поднимаю на него взгляд, как будто это позволит мне узнать, действительно ли он так думает. Но он смотрит вперед, а я в замешательстве смотрю ему в спину.

Что мне делать? Ответить ему? И если да, то что? Что бы посоветовали Лиса и Лео? Я бы с удовольствием сфотографировала текст записки и отправила его своим лучшим подругам, но это привлечет лишнее внимание. Кроме того, они обе сейчас, как и я, сидят в классе, отключив звук на телефонах. Так что попросить совета мне не у кого, и, поразмыслив, я пишу:

У меня другое впечатление. Ты вел себя грубо.

Два коротких предложения, которые я перечитываю раз сто, после чего шепотом прошу Анну передать бумажку. И вот записка отправляется в тот же путь, только в обратную сторону. От Леа к Саре. От Сары к… кажется, его зовут Кевин. И от Кажется-его-зовут-Кевин к рыжеволосому парню в очках. Когда листок бумаги достигает места назначения, мое сердце колотится как ненормальное. Я вдруг задаюсь вопросом, не переборщила ли я со стервозностью в этом ответе? Или не слишком ли была вежлива, учитывая, что ответ адресован человеку, который относился ко мне, как к воздуху. Возможно, мне вообще не следовало отвечать, а вместо этого следить за уроком. Но теперь уже поздно, ничего не изменишь. Яспер прочитал записку, и меньше чем через минуту его ответ у меня в руках.

Дашь ли ты мне шанс доказать тебе, что я не просто милый, а ~~вообще-то~~ еще и крутой?

Глядя на зачеркнутое вообще-то, я внутренне закатываю глаза. Вместо крутой следовало написать самодовольный. Тем не менее на губах у меня появляется улыбка. В том числе от облегчения: кажется, он ничего против меня не имеет.

И как ты это докажешь?

– вывожу я мелкими буквами под его вопросом, потому что на листе почти не осталось места. Анна реагирует слегка раздраженно, когда я в очередной раз тихо прошу ее исполнить роль почтальона. Я ее понимаю. Я мешаю ей следить за уроком, да и мне самой следовало бы поучиться. Тем более что я не сильна в математике. Но я все равно не смогла бы сосредоточиться, потому что со слишком большим нетерпением жду ответа Яспера. Когда он встает и идет к мусорному ведру, мой пульс резко учащается. Вдруг он выбросит бумажку и тем самым демонстративно завершит наше общение? Но от мусорного ведра он идет не к своему месту, а делает крюк к моей парте. Не глядя на меня, он проходит мимо и бросает мне записку. Это замечают все. Кроме господина Каппена. Учитель по-прежнему стоит у доски и ведет урок сам для себя. Он или о нас забыл, или его не волнует, успеваем мы следовать за его расчетными действиями или нет. Из-за этого мне ничего не стоит тайком прочитать записку.

Предлагаю перемотать время назад и начать все сначала. Согласна? Только, пожалуйста, не смотри мне в глаза.

Почему?

Я хмурюсь, записывая этот вопрос на уже безнадежно скомканной бумаге в клетку. Просить Анну я больше не смею, ждать ответа до перемены не хочу, и мне не остается ничего другого, кроме как поступить как Яспер. Я встаю, подхожу к господину Каппену и говорю, что мне срочно нужно в туалет. Он кивает, и, когда поворачивается обратно к доске, мне приходит в голову, что было бы проще подойти к мусорной корзине и незаметно передать листок Ясперу. Когда я сворачиваю бумажку в комочек и собираюсь незаметно подбросить его на его парту, записка падает на пол.

Ну, супер.

Я инстинктивно дергаюсь, чтобы подобрать шарик, но я подавляю в себе это желание, иду дальше и открываю дверь. Если я сделаю вид, что ничего не произошло, возможно, на мою неудачу не обратят внимания. Никто, кроме Яспера. Покидая класс, я краем глаза вижу, как он тянется ногой к бумажному шарику.

Я хожу туда-обратно по коридору с зелеными стенами и тяну время, чтобы все решили, что я ходила в туалет. На стенах висят плакаты-афиши. Скоро покажут спектакль «Волна». Книга мне понравилась, и постановку я, скорее всего, тоже посмотрю. Я даже подумывала записаться в драмкружок, но меня удерживает страх, что не останется времени на учебу. Я безумно хочу изучать психологию, а для этого нужны пятерки. Мне и сейчас следовало бы сидеть на уроке и внимательно слушать учителя, а не делать вид, что я в туалете. Но писать друг другу записки и перебрасываться бумажками во сто крат интереснее нулевых координат и точек пересечения с осями. Я смотрю на часы и решаю вернуться в класс. Открываю дверь, и мой взгляд сразу обращается на парту Яспера. Но записки я на ней не вижу, а значит, я зря проделала весь этот маневр. Я проглатываю разочарование – ни в коем случае не хочу, чтобы его кто-нибудь заметил. А уж тем более Яспер. Я намеренно на него не смотрю, тем более что он сам просил меня избегать зрительного контакта. Господин Каппен сидит за учительским столом, но на меня внимания не обращает. Я как можно тише прохожу к своей парте. Мимо Яспера, еле заметно протягивающего мне руку.

– Держи… – шипит он, и я замечаю в его ладони бумажку. Разочарование сменяется тревогой, что господин Каппен заметит эту тайную передачу, когда наши пальцы соприкасаются. На короткий миг, не дольше двух взмахов ресниц. И все-таки я отмечаю этот мимолетный контакт с его кожей, тепло его рук. Мое осязание словно обостряется. Я стараюсь не обращать внимания на покалывания в кончиках пальцев и сажусь. Темноволосая девушка объясняет, как с помощью какой-то формулы вычислить x, а я читаю ответ Яспера. Ответ, из-за которого мое сердце начинает биться в два раза быстрее.

Я почему-то теряю дар речи. У тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видел.

О господи.

Такого мне еще никто не говорил. И не писал. Часть меня готова растаять и безоговорочно поверить написанному. Яспер самый красивый из ребят в классе, и я подозреваю, что он точно знает, что нужно делать и говорить, чтобы девичьи сердца забились быстрее.

Намного быстрее.

5
Калла
Настоящее

Они приехали. Лиса и Лео.

Завернувшись в полотенце и обмотав вторым голову, я выбегаю из ванной в коридор и едва не спотыкаюсь о чемодан, который до сих пор лежит посреди дороги. Я нажимаю на кнопку домофона и открываю дверь квартиры. И улыбаюсь, услышав на лестнице не только шаги, но и голоса моих лучших подруг. Мое измученное сменой часовых поясов тело наполняет радость. Я ощущаю прилив энергии, и он возвращает к жизни мои уставшие клетки.

Еще мгновение – и мы снова окажемся в полном составе.

Пока они поднимаются, я откатываю чемодан в спальню. Это самая красивая комната в квартире: в ней высокий скошенный потолок, поперечные деревянные балки и окно, из которого открывается вид на внутренний двор. Я опускаюсь на корточки перед чемоданом и достаю несколько вещей. Это одежда, которую я стирала еще незадолго до отъезда из ЛА. Ведь большая часть моих шмоток и некоторые личные вещи до сих пор лежат у родителей, после того как Лиса и Лео отвезли их туда из нашей квартиры после расставания. «Из квартиры Яспера», – быстро поправляюсь я. Мысль о том, что мы больше не живем вместе, пронзает грудь стрелой и проходит в миллиметре от сердца. Я гоню эти думы, потому что сегодня хочу одного: расслабиться и провести душевный вечер в компании Лисы и Лео. И не вспоминать о нем.

Я достаю футболку для сна и трусики и быстро надеваю и то, и другое. Наряд для ресторана подберу чуть позже.

– Привет!

– Есть кто-нибудь дома?

Услышав голоса девчонок, я несусь в коридор и с криком радости кидаюсь к Лисе и Лео. Мы обнимаемся, жмемся друг к другу, смеемся и визжим. Господи, как же мне этого не хватало! И мою сонливость как рукой смело!

– Я та-а-а-ак по вам скучала, – шепчу я и крепко прижимаю их к себе.

Они тоже стискивают меня в своих объятиях, и мы раскачиваемся из стороны в сторону, пока Лео, наконец, не хрипит:

– При всей любви к вам… – она безвольно опускает руки, – мне нечем дышать, а на спине наверняка останутся синяки.

Мы с Лисой смеемся. И прежде, чем одна из нас успевает серьезно пострадать от объятий, отпускаем друг друга. Я смотрю на подруг и улыбаюсь во весь рот. На Лео короткий джинсовый комбинезон, на Лисе – трикотажное платье того же оттенка фиолетового, что и волосы.

– Отлично выглядите!

– Спасибо! Ты тоже. – Голубые глаза Лисы весело поблескивают, когда она демонстративно переводит взгляд с красного лака на ногтях моих ног на синий махровый тюрбан на голове. – Но… разве мы не собирались выйти через полчаса? – Она вскидывает бровь, словно сомневается, что нам удастся уйти вовремя. У Лисы свое, особенное понимание пунктуальности, а значит, нам придется прибыть в ресторан на пятнадцать минут раньше.

– Я уснула и забыла поставить будильник, – объясняю я. – Не волнуйтесь, я успею привести себя в порядок. Мы выйдем ровно в шесть. Я переоденусь – и все.

Лео понимающе ухмыляется.

– Так вот, значит, как ты выглядишь, когда за пять минут до встречи пишешь нам, что готова выходить, и… – она изображает пальцами кавычки, – тебе остается лишь переодеться. Теперь-то я понимаю, почему ты так долго переодеваешься. – Она хитро улыбается, кивая на мою голову.

Пойманная с поличным, я вжимаю голову в плечи.

– Гм-м, ладно… На всякий случай позвоню в ресторан и предупрежу, что мы немного опоздаем.

– Мы позвоним, а ты пока собирайся, – предлагает Лео, и я корчу виноватую гримасу:

– Простите за сумбурный прием. Мы же хотели немного выпить здесь все вместе.

– Наверстаем в ресторане, – отвечает Лиса, так же расслабленно, как и Лео.

– Тогда располагайтесь удобнее. Я скоро. – С этими словами я исчезаю в ванной и начинаю с того, что отнимает больше всего времени. С моих волос. Это один из редких моментов, когда мне хотелось бы иметь прямые, легко поддающиеся укладке волосы. Ребенком, а особенно подростком я ненавидела свои африканские кудри. Стыдилась их, ведь они не позволяли мне делать прически как у подруг и других девчонок. Ненавидела их за то, что все так и норовили запустить в них свои пальцы, а я при этом ощущала себя, как в контактном зоопарке.

Я и сегодня так себя чувствую. Отличие лишь в том, что мне хватает смелости сказать, что мне это не нравится. Больше ничто не мешает мне открыто выразить свое отношение незнакомцам, которые без спроса щупают мои волосы. И теперь другим не удается делать такие прически, как у меня, а не наоборот.

Я быстро втираю немного масла в еще влажные волосы и собираю их в пучок. А чтобы мы вышли из дома хотя бы приблизительно вовремя и спокойно добрались до ресторана, я ограничиваю свой макияж тушью и блеском для губ.

В пять минут седьмого я предстаю перед Лисой и Лео в длинном платье без бретелек.

– Я готова.

* * *

Полчаса спустя мы сидим за круглым столиком у окна в ресторане «Травемюнде». Здесь есть и бар, где подают исключительно напитки. Нам только что принесли три бокала шампанского, и мы поднимаем их, готовясь произнести тост.

– За твое возвращение, Калла!

– За наш совместный вечер впервые за долгое время.

– И за самую красивую квартиру в мире, – с улыбкой добавляю я и подношу бокал к губам. Ощутив приятное покалывание в горле, я вспоминаю, что сегодня почти ничего не ела. По крайней мере, ничего, что послужило бы подходящей основой для алкоголя. А поскольку алкоголь я плохо переношу, особенно шампанское и вино, свой бокал я опустошаю очень неторопливо.

– А здесь и правда симпатично, – озираясь по сторонам, отмечает Лиса. – Мне нравится сочетание стилей, деревенского и современного. Получилось уютно.

Мы с Лео дружно киваем.

Я почувствовала то же, что и Лиса, когда увидела в интернете фотографии этого заведения, и отправила резюме прямо из ЛА. Светлая, затейливо украшенная деревянная мебель и стильные элементы декора понравились мне и сейчас. Я прикусываю язык, чтобы не проболтаться об испытательном сроке. Но теперь, когда мы сидим здесь все вместе, сдерживаться в сто раз труднее, чем прежде, во время общения по мобильному. Держать хорошие новости при себе я не умею. Особенно если меня останавливает лишь смутное суеверие. Так что…

– Я должна вам кое-что рассказать, – начинаю я, когда к нашему столику вновь подходит официантка и вопросительно смотрит на нашу небольшую тусовку.

– Вы уже выбрали, что будете есть? Тогда я приму ваш заказ. Или вас обслужит мой коллега, потому что у меня смена заканчивается.

– Честно говоря, мы меню еще не смотрели, – говорю я.

– Без проблем. – Она улыбается и взмахивает рукой.

Лиса лезет в сумочку.

– А напитки нужно оплатить сейчас?

– Нет, не обязательно. Счет возьмет на себя мой коллега.

– О, как мило с его стороны! – деловито произносит Лео, и мы все смеемся.

Официантка тоже смеется.

– Извините, я не это имела в виду. Если только у кого-то из вас не день рождения. Тогда вам полагается коктейль-сюрприз за счет заведения.

– К сожалению, именинников среди нас нет, но спасибо, что предупредили, – отвечаю я и в глубине души надеюсь, что все здешние официанты такие же приятные, как и она. С ней я точно полажу.

Мы желаем ей приятного окончания рабочего дня и погружаемся в изучение меню. А иначе опять заболтаемся, и пройдет час, а мы так ничего и не закажем. На нашей последней встрече незадолго до моего отъезда мы поняли, что ничего не ели, только когда оплачивали счет. Пришлось довольствоваться пиццей из закусочной.

Итак, сначала мы сделаем заказ, а потом я расскажу Лео и Лисе, что, возможно, скоро у меня появится новая работа.

– Вы уже знаете, что закажете? – спрашиваю я. – Я все никак не выберу.

– Вот так неожиданность! – фыркает Лео.

Согласна: когда дело касается выбора блюд, я всегда оказываюсь самой нерешительной из нас. Чтобы принять решение, мне сначала нужно узнать, что выбрали остальные, такая уж у меня особенность. Понятия не имею, почему так.

– Я разрываюсь между девятым номером и двадцать третьим, – отвечает Лиса. – Хотя одиннадцатый тоже звучит неплохо.

– Ты же осознаешь, что тем самым только еще больше запутываешь Каллу, да?

– Точно. Мне нужны четкие инструкции, – шучу я, уткнувшись в меню.

– Тогда спроси меня через минутку.

– Я решила, – объявляет Лео. – Я возьму вегетарианский шницель, а на закуску я хочу… вот дерьмо.

– Звучит не слишком аппетитно.

– Вот дерьмо… – повторяет Лиса. – Калла, ты знала, что он здесь работает?

Я отрываю взгляд от меню.

– Кто? – Нахмурившись, я слежу за нервными взглядами подруг – и замираю.

Вот. Дерьмо.

Это Яспер. И он идет к нам.

О господи!

Только не это!

Пожалуйста, пусть это окажется его двойник, кто-то, похожий на него. Как две капли воды. Проклятье. Это он. Я бы узнала его и через десять лет. В моей жизни есть только один человек, при виде которого я задыхаюсь, а мое сердце бьется как сумасшедшее.

Яспер движется к нам. Он все ближе, и я ничего не могу с собой поделать и смотрю на него, хотя и не хочу. На нем черный фартук и белая рубашка, под которой угадывается рельефный торс. Таких мускулов у него не было шестнадцать месяцев назад, его плечи определенно стали шире. Я поднимаю взгляд и смотрю на его скользящий вверх-вниз кадык, мужественный подбородок, подергивающиеся скулы и плотно стиснутые зубы. На его изумрудно-зеленые глаза. Глаза, которые смотрят на меня без всякого выражения. Он отворачивается, словно не узнал меня, словно мы не были счастливой парой целых четыре года. Не строили планов. Не мечтали. О том, чтобы быть вместе навсегда, во что ему вдруг расхотелось верить.

Я так больше не могу. Нам нет смысла быть вместе.

– Калла, ты в порядке?

Обеспокоенный голос Лео и ладонь Лисы, нежно сжимающая под столом мою ногу, выдергивают меня из оцепенения. Как раз вовремя, чтобы я успела взять себя в руки.

Я киваю и стараюсь выровнять дыхание. Но моя грудь вздымается и опускается так резко, что сразу видно: я совсем не расслаблена.

– Если хочешь, можем пойти в другое место, – шепотом произносит Лео, потому что Яспер теперь в пределах слышимости. Ответить я не успеваю: он уже возле нашего столика. Я с трудом поднимаю уголки рта вверх и скрываю свое потрясение за маской спокойствия.

Он обводит нас взглядом.

– Ну, как вы? Все хорошо?

– Привет, – сдержанно отвечает Лиса, а Лео молча кивает.

Я люблю их обеих за то, что они четко показывают ему, на чьей они стороне. Это придает мне уверенности.

– Привет, Яспер. – Я и не ожидала, что произнесу это так твердо.

– Калла, – только и говорит он, и мое сердце сжимается. Я не знаю, что хуже. Почти деловой тон? Тот факт, что он не ощущает необходимости заглянуть мне в лицо? Или то, что он только что дал мне понять, что я больше не его Оби?

– Вы уже выбрали блюда?

От-ве-чай, Обиома.

Хочу знать, почему он так поступил. Хочу его обнять. Накричать на него. Поцеловать. Оттолкнуть. Хочу его ненавидеть. И… любить.

Дерьмо.

Такого я уж точно не ожидала. Чувства хлынули на меня лавиной. Я не ожидала, что спустя проклятые двенадцать месяцев мне придется бороться с желанием вскочить со стула и броситься Ясперу на шею. Я давно смирилась с нашим расставанием. И способна спокойно воспринимать его. Нас. Или нет?

– Дай нам еще пару минут, – отвечает Лиса, и я ей за это благодарна. Мне действительно требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Я теперь даже не уверена, что хочу есть. Меня подташнивает, и я вряд ли сумею проглотить хоть кусочек.

– Ясно. Тогда подойду чуть позже. – Он отворачивается, и я могу поклясться, что его грудь резко поднимается и опускается. Как если бы он выдохнул. Как если бы почувствовал облегчение. Я его понимаю и с тихим стоном откидываюсь на спинку стула.

– То есть ты не знала, что он здесь работает, – заключает Лео, проанализировав мое поведение за последние пять минут, которые для меня ощущались как все двадцать или тридцать.

– Более того – я не знала, что он в Любеке. – Я в недоумении трясу головой. – Он на меня даже не взглянул. Как будто мы… незнакомы. Даже хуже. Обращаясь к незнакомке, он на нее хотя бы посмотрел. – Все это я произношу скорее самой себе, наблюдая, как Яспер исчезает за стойкой в дальнем углу помещения.

– Честное слово, Калла. – Лео захлопывает меню. – По мне, так мы можем оплатить напитки и пойти куда-нибудь еще. Я не хочу, чтобы он испортил тебе вечер.

– И я так считаю, – кивает Лиса. – Если тебе рядом с ним некомфортно, а тебе, судя по всему, некомфортно, то давай лучше уйдем. Зачем себя мучить?

– Затем… – возражаю я и тревожно сглатываю. – Не исключено, что с завтрашнего дня мы с Яспером будем коллегами. – От этой мысли у меня в животе все переворачивается.

– Что ты имеешь в виду? – растерянно спрашивает Лео, а Лиса озадаченно хмурится.

– Я отправила заявку на работу в «Травемюнде», не зная, что здесь работает Яспер. В понедельник у меня пробный рабочий день.

– И это тайна за семью печатями? Иначе почему ты не рассказала Лисе и мне?

Я корчу извиняющуюся гримасу и объясняю, что не хотела им говорить, пока не получу работу. И что передумала только сейчас.

– О господи! Ты еще и дня здесь не прожила, а вокруг тебя уже хаос, – озвучивает Лиса мои мысли. – Сочувствую, Калла.

– И что ты собираешься делать? – интересуется Лео. – Откажешься от работы?

– Отказаться не получится. Мне нужны деньги. Но… я должна хотя бы предупредить Яспера. Как вы думаете?

– Не думаю, что ты ему что-то должна. – Ответ Лео меня не удивляет. После нашего разрыва она о нем не слишком высокого мнения.

Я беспомощно смотрю на Лису; в том, что касается мужчин и чувств, мы примерно на одной волне.

– Главное, чтобы тебе здесь было комфортно. И если ты считаешь, что лучше его предупредить, сделай это. Тогда ему нечего будет тебе предъявить.

Я киваю, хватаю бокал с шампанским, залпом опустошаю его и встаю. В животе нервно покалывает. Поймав на себе вопросительные взгляды подруг, я объясняю:

– Хочу переговорить с ним с глазу на глаз.

– Сейчас?!

– Завтра будет поздно.

– Почему бы тебе ему не написать? – недоумевает Лео.

– Потому что мои последние сообщения он не прочитал, – тихо признаюсь я. Лео и Лиса понимающе переглядываются.

Я утаила от них тот факт, что пыталась восстановить связь с Яспером. Это было спустя полгода после нашего расставания, когда я только начала прорабатывать то, что узнала в ЛА. Но Яспер, видимо, меня заблокировал, тем самым дав понять, что мне следует оставить его в покое.

6
Яспер
Настоящее

– Что с тобой? Тебе плохо? – спрашивает меня наша су-шеф Эффи.

Я растерянно стою на кухне вместо того, чтобы принимать заказы в зале. Но в данный момент я не способен работать. Сначала мне нужно переварить то, что Калла не в Люнебурге, как я ожидал, а в Любеке. Здесь, в «Травемюнде». За девятым столиком. Во время моей смены, на которую я вышел, буквально чтобы не думать о ее возвращении.

– Только не заблюй мне всю кухню, – слышу я обеспокоенный голос Эффи. В ушах все еще звучит голос Каллы. Небрежный тон, которым она меня поприветствовала. Тон для человека, которого случайно встретил в городе и даже не помнишь, откуда его знаешь. Тем, кто живет в стеклянных домах, не стоит бросаться камнями, верно? В отличие от нее, я даже не сказал «Привет». Меня это злит. Меня раздражает, что я не сумел повести себя более уверенно. Более расслабленно. Более равнодушно. Любезно и вежливо.

– Не волнуйся, Эффи. Я в порядке.

– Не с таким лицом. Ты привидение увидел?

– Типа того, – бормочу я себе под нос так тихо, что Эффи меня не слышит. Мне нужно вернуться к гостям. Нужно выполнять свою работу. Каким-то образом. – Это уже можно выносить? – Я указываю на стойку выдачи, на которой стоят две тарелки с салатами, как вдруг дверь распахивается, и в кухню врывается Дэниел.

– Это мои! – отвечает он вместо Эффи, разворачивается и исчезает так же стремительно, как и появился.

– А тебя я пущу на кухню лишь после того, как ты что-нибудь выпьешь и подышишь свежим воздухом, договорились? – Эффи грозит мне половником.

Я киваю. Но вместо того, чтобы выйти через кухню во двор, я направляюсь в комнату отдыха и туалет для персонала. Гляжу на себя в зеркало и понимаю, что Эффи права. Я бледный, как полотно. Я открываю кран и ополаскиваю лицо холодной водой. Это возвращает коже хоть немного цвета. Но странное чувство в груди никуда не делось.

Я несколько раз приглаживаю волосы и повторяю себе, что с Каллой мое состояние никак не связано. Выхожу из туалета и натыкаюсь на Сенну.

– Я тебя везде ищу. Вот. – Она заметно нервничает и сует мне под нос листок. – Приняла вместо тебя несколько заказов.

– Спасибо.

Сенна – спасительница всех нас. Она наизусть помнит все блюда из меню и соответствующие им номера, что при забивании в кассу экономит массу времени. Времени, которое она использует, чтобы помочь другим. Без ее поддержки я бы здесь первые две недели не пережил.

– Разберешь мой почерк? Я слишком торопилась, извини.

Я забираю у нее бумажку и надеюсь обнаружить в ней заказ с девятого столика от Каллы, Лисы и Лео. Напрасно. Мне приходит в голову попросить Сенну взять этот столик на себя. Но потом я говорю:

– Да, все нормально. – И чувствую себя идиотом. Ведь если просить ее о помощи, то придется объяснять, зачем мне это нужно, а сейчас я не смогу.

Мы вместе идем к стойке. Я пропускаю ее к кассе первой и забиваю свои заказы после. На это уходит больше времени, чем обычно, потому что я дважды ошибаюсь. Калла совсем рядом, но нас хотя бы разделяет десяток метров.

– Яспер?

По крайней мере, я так думал.

Я замираю, прижав указательный палец к экрану кассы. Мне требуется два вдоха, чтобы вернуть себе способность пошевелиться, и еще один, чтобы придать лицу равнодушное выражение. Я поднимаю глаза, и все внутри – живот, грудь и чертово сердце – сжимается, потому что передо мной стоит Калла. В полный рост. Такая же красивая. Я вижу, как платье облегает ее формы, и сжимаю кулаки, чтобы не схватить ее и не обнять. Я хочу ее. По-прежнему хочу.

Черт.

Калла поправляет декольте и играет с кулоном цепочки, которую подарил не я. Мою она, наверное, выбросила несколько месяцев назад. Я ее понимаю, но легче от этого не становится.

– Есть минутка? – спрашивает она с осторожной улыбкой на губах.

– Чтобы принять ваш заказ? – с серьезным видом осведомляюсь я.

– Нет, гм-м… Я должна тебе кое-что сказать. – Она напряженно вздыхает. В чем бы ни собиралась признаться Калла, это ее, похоже, нервирует. И я не уверен, что хочу это слышать. Мне работать еще несколько часов, а я из-за нее и так совсем голову потерял. И еще большего смятения чувств я не вынесу. Только не сейчас.

– Извини, но ты не вовремя. – Я слышу, как грубо звучат мои слова, но ничего не могу поделать. К такому повороту я не готов. Ни морально, ни эмоционально. Когда я издалека увидел ее сидящей за столиком, у меня, по крайней мере, было несколько минут, чтобы взять себя в руки (хоть это и не слишком помогло). Но эта ее атака оказалась слишком внезапна.

– Это не займет много времени. Дай мне пять секунд.

– Ты здесь стоишь уже минимум двадцать секунд и отвлекаешь меня от работы.

Ее огромные темные глаза смотрят на меня так, будто я дал ей пощечину. Меня тут же накрывает чувство вины, я ощущаю себя последним мерзавцем. Вдруг ей нужна помощь? Вдруг ей нужен я, и она появилась здесь неслучайно?

– Ясно! Больше не буду тебя беспокоить. – Ее голос звучит раздраженно, и я вижу на ее лице разочарование. Она разворачивается, чтобы уйти, но я ее останавливаю.

– Подожди, я… Мне очень жаль. Я не это имел в виду. Просто… я не ожидал увидеть здесь тебя и… – Мне нелегко. Последнюю мысль я оставляю при себе.

Она вздыхает.

– Я тоже несколько иначе представляла себе нашу встречу, – признается она. Ее взгляд заставляет меня чувствовать то, чего я по идее больше чувствовать не должен. И не хочу. – Но я рада тебя видеть, Яспер. Как… как у тебя дела?

– Как могут быть дела у человека, которому приходится работать в субботу вечером? – говорю я, избегая прямого ответа. В том, что она полностью выбила меня из колеи, я ни за что не признаюсь.

– Прости, это было беспощадно с моей стороны, – сухо отвечает она. Ее губы трогает улыбка, но взгляд остается серьезным.

– Извинения приняты. – Я не менее фальшиво ухмыляюсь в ответ и поражаюсь тому, какой спектакль мы тут разыгрываем. Настоящее сейчас только напряжение в моей груди. И чем дольше она передо мной стоит, тем сильнее становится это чувство. – Калла, я… мне правда пора работать. Что ты хотела сказать?

Она делает глубокий вдох и сдавленно произносит.

– Я… я хочу устроиться сюда на работу, и в понедельник у меня пробный день.

Лучше бы на меня вылили ведро ледяной воды. Мое лицо вытягивается, и я не в силах на это повлиять. Я не знаю, как реагировать и что говорить, и в ужасе смотрю на нее. Понятия не имею, что она хочет от меня услышать.

– Если бы я знала, что ты здесь работаешь, я бы поискала другой ресторан, но… – Она пожимает плечами, словно извиняясь, а мои мысли мечутся со скоростью, превышающей частоту уходящего за сотню ударов пульса. – Я лишь хотела, чтобы ты знал: вполне вероятно, что мы скоро опять здесь столкнемся.

Понедельник. Это скоро наступит уже в понедельник. Когда мне удается поймать одну из своих мыслей, я понимаю, что именно я буду тем человеком, кому поручат ввести ее в курс дела. Я тревожно сглатываю.

– Все ясно. Спасибо за информацию. – Каким-то чудом мне удается говорить так, будто я вовсе не шокирован. Как, черт побери, я смогу о нас забыть, если она будет здесь работать?

– Кажется, ты не рад. Ты точно не против?

– Не похоже, чтобы у меня был выбор, не так ли?

Она прикусывает нижнюю губу и кивает. Хоть мы и давно не виделись, я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать: мой ответ ее ранил. Это доставляет мне болезненное удовольствие. Откровенно говоря, я не думал, что опять смогу причинить ей такую боль. Не исключено, что я ей вовсе не так безразличен, как она пытается показать.

– Тут уж ничего не поделаешь, Яспер. У меня квартира, и нужно платить аренду. Мне нужна эта работа.

Вопрос о том, где она живет, одна или с кем-то, вертится у меня на языке. Но ее жизнь уже давно меня не касается, и я проглатываю этот горящий словесный ком.

– Тебе не нужно передо мной оправдываться. Если хочешь здесь работать – работай. А не хочешь – не работай, – говорю я и пожимаю плечами, хотя мне плохо от одной только мысли, что я буду ее обучать. Мне придется объяснять ей кассовую систему, работу с картами и остальные нюансы. Все это можно объяснить, только находясь рядом.

Может быть, я смогу отвертеться, и Штефан выберет на роль ее наставника кого-то другого.

– Ладно-ладно, – говорит она, снова играя с цепочкой. – Тогда до скорого.

– То есть ужинать вы не будете? – Я указываю подбородком на ее столик.

– Почему же, будем. Дай мне… нам еще пять минут, – говорит она, разворачивается и уходит.

7
Яспер
Прошлое

Я едва дожидаюсь большой перемены. Но в коридоре в суматохе я теряю Каллу из вида. На школьном дворе обзор со ступенек отличный, но поиски тщетны.

– Кого ты там все высматриваешь? – спрашивает меня Ник. Он следит за моим взглядом и выглядит раздраженным. Он рассказывает о какой-то видеоигре, я не услышал даже четверти информации.

– Новенькую, – с понимающей ухмылкой отвечает Давид. Как будто я делаю тайну из того, что Калла мне нравится. Весь класс заметил, что мы пишем друг другу записки.

– Эту Карлу?

– Ее зовут Калла, – поправляю я Джоэля. И Обиома.

– И что тебе от нее нужно? – осведомляется Ник.

Давид стонет.

– А ты что думаешь? Он в нее втюрился, ты, тупоголовый осел.

– Гм-м… – Ник морщит нос. – Она хоть и красивая, но чернокожие женщины не в моем вкусе.

– Господи, чувак! – кричит Джоэль и шлепает Ника по плечу.

Я догадываюсь, почему он это сделал, но я не меньше Ника удивляюсь его бурной реакции.

– И что?

– Это расизм, чувак!

Лицо Ника напоминает перезревший помидор.

– Старик, ты что?! Следи за своим языком.

– А ты следи за своим.

– Только потому, что мне не нравятся темнокожие женщины, я, по-твоему, чертов расист? Я?! Ты мой друг, забыл?

– И как твой друг с темной кожей, я напоминаю тебе, что говорить подобное – расизм.

– Почему?

Все мое внимание направлено на Джоэля.

Вместе с ним мы основали организацию по борьбе с расизмом. Это была его идея. Он сам пострадал от чужих предубеждений и, к сожалению, даже в нашей школе имел неприятный опыт. Джоэль безгранично предан своему делу, и я многому у него научился. И узнал много такого, о чем раньше даже не думал.

– Это расизм, потому что ты решительно отметаешь темнокожих женщин из-за цвета кожи. Независимо от того, считаешь ты их красивыми или нет.

– Я совсем не это имел в виду.

– Но сказал ты именно это.

Ник беспомощно смеется.

– Разве я виноват в том, что меня притягивают светлокожие девушки?

– Не виноват. Ты… – Джоэль поочередно смотрит на каждого из нас. – Мы все социализировались в обществе, в котором быть белым – значит быть красивее, лучше и привлекательнее. – Он переводит взгляд на Ника. – Просто имей в виду, что тот факт, что ты отдаешь предпочтение белым женщинам, может быть мотивирован расовыми предрассудками. И прежде всего следи за тем, что говоришь. Для чернокожих девушек и женщин такие фразы очень обидны. И прочитай, наконец, ту чертову книгу, которую я тебе дал.

– Какую книгу? – спрашивает Давид, который, как и я, с живейшим интересом следил за разговором. Каждый раз, когда Джоэль объясняет нам что-то подобное, у меня создается ощущение, будто он на пять лет старше или будто он член Партии зеленых.

– «Выход из расизма», – отвечает он.

– Мы читаем ее сейчас на немецком, – даже с некоторой гордостью заявляет Давид.

– Классно! – Джоэль одобрительно кивает, а я размышляю над его словами.

Просто имей в виду, что тот факт, что ты отдаешь предпочтение белым женщинам, может быть мотивирован расовыми предрассудками. А что, если бывает наоборот? В моей голове всплывают образы Каллы, и я снова думаю о том, какая она чертовски красивая. Я тревожно перебираю в памяти всех девушек и женщин, которые казались мне привлекательными и с которыми я хотя бы целовался. Прихожу к выводу, что у меня нет какого-то конкретного типа женщин, который бы мне нравился, и это меня странным образом утешает.

* * *

После перемены я вместе с остальными вхожу в класс. Нас ждет сдвоенный урок биологии.

Калла сидит во втором ряду, а место рядом с ней свободно, потому что эта парта обычно пустует. Я говорю Нику, что сяду впереди.

Он равнодушно пожимает плечами. После разговора с Джоэлем у него плохое настроение. По крайней мере, мне так кажется. Может, стоит его приободрить, подчеркнуть, что я знаю, что он не имел в виду ничего плохого?

Хотя, как и говорил Джоэль, дело не в этом.

– До скорого, – только и говорю я, иду к Калле и встаю рядом с ее партой. Надеюсь, встреча с ее взглядом не парализует мой речевой центр.

Возможно, это к лучшему, что она занята чем-то в телефоне.

– Это место свободно?

Она поднимает голову и замирает.

– Ой, прости. Ты не хотел зрительного контакта, верно?

Я смеюсь. В том числе и над собой. Неужели я и вправду такое говорил или писал?

– Это означает да?

Она кивает и демонстративно смотрит вперед. Уголок ее рта дергается, и я могу поклясться, что она с трудом сдерживает улыбку.

Я хочу спросить, что в этом смешного, но прежде мы договорились начать все сначала. Прикинуться, будто впервые друг друга видим. Я достаю тетрадь, по своему обыкновению отрываю уголок и пишу:

Ты новенькая, да?

В надежде, что она поймет мою игру, я протягиваю ей записку. Я осмеливаюсь посмотреть на нее и вижу, что она улыбается. Хороший знак. Я спокойно смотрю вперед и слышу, как стержень ручки царапает бумагу. А несколько секунд спустя уже читаю ответ Каллы, ровно в тот момент, когда фрау Аталай проходит мимо нашей парты к учительскому столу.

Да, я новенькая.

А у новенькой есть имя?

Калла. А как тебя зовут?

Привет, Калла. Приятно познакомиться. Почти все называют меня Яспером.

Мой план возбудить ее любопытство, чтобы мы могли позже направить разговор на ее имя, работает.

А как тебя называют остальные?

Бенедикт, сокращенное от Бенедиктус.

Я тоже рада знакомству, Яспер Бенедикт, сокращенное от Бенедиктус.

Мне не удается подавить смешок, и я зарабатываю предупреждающий взгляд фрау Аталай. Как всегда, когда ученик без спроса открывает рот. Она бесится даже когда кто-то в классе слишком громко дышит. Так что обмениваться записками на ее уроках неразумно. Но я все равно этим занимаюсь. Просто нужно сделать так, чтобы я – вернее, мы – не попались. Я поспешно открываю учебник биологии, чтобы учительница решила, что я безумно увлечен.

А я действительно увлечен. Только не уроком, а Каллой и нашим новым началом. На данный момент все идет неплохо. А чтобы фрау Аталай не сумела нам помешать, я кладу тетрадь на середину парты и пишу ответ не на клочке бумаги, а на широкой пустой странице.

Да, смейся-смейся. Не у всех же такое красивое имя, как у тебя.

Я оставляю ручку на тетради и знаком даю Калле понять, чтобы она пользовалась и тем, и другим. Она кивает и пишет:

Кто здесь над кем смеется? Мое настоящее имя некрасивое. И не надо делать вид, будто ты его запомнил.

Я хмурюсь. Что не так с ее именем? И почему она решила, что я его забыл? Это было бы куда вероятнее, если бы у нее было обычное имя, например Анна или Николь. Да и имени Калла я никогда прежде не слышал.

1. Твое имя ПРАВДА красивое!

2. Некрасиво с твоей стороны приравнивать мой мозг к мозгу амебы.

Мне безумно хочется посмотреть на нее сбоку и улыбнуться, но я сдерживаюсь. Вместо этого я слежу за фрау Аталай, пока Калла пишет ответ.

К пункту 1. Я рада, что мое имя тебе нравится.

К пункту 2. Будет здорово, если ты убедишь меня в обратном.

Можно я буду называть тебя твоим вторым именем, если у меня получится?

Никто кроме родителей меня так не называет. А вообще-то мое второе имя – Калла.

Что тебе не нравится в твоем имени?

Что 90 % людей его неправильно произносят, хотя оно не такое сложное.

Ее ответ вызывает у меня неуверенность. Мне хотелось бы попросить ее вновь произнести ее имя, слог за слогом. Но еще минуту назад я по глупости похвастался, что запомнил его. Признаваться в том, что я соврал, мне не хочется. Возможно, мне удастся ее приятно удивить и немного впечатлить. С дружелюбной поддержкой Google. Во время летних каникул во Франции и Испании страничка How To Pronounce была моим ежедневным спутником.

Я отодвигаюсь от парты и встаю. Калла вопросительно смотрит на меня снизу вверх, отчего ее темные глаза кажутся еще больше и загадочнее. Я встречаю ее взгляд и не каменею. Заклинание разрушено, хотя Калла излучает всю ту же магию.

– Я сейчас вернусь, – шепчу я, получаю разрешение выйти в туалет и покидаю класс.

Закрыв дверь, я достаю из кармана джинсов мобильный и забиваю в поисковой строке Google «Obijoma имя». Я дохожу по коридору до лестницы и сажусь на первую ступеньку. Интернет предлагает мне написание имени без буквы J. Я нажимаю на него, попадаю на онлайн-словарь имен Namespedia.com и с интересом читаю, что Обиома – это одновременно нигерийская фамилия и женское имя. С невероятно красивым значением – «доброе сердце».

– Доброе сердце, – бормочу я себе под нос. Теперь я тем более не понимаю, почему она хочет, чтобы ее называли Каллой. Я покидаю страницу, захожу на сайт How To Pronounce и забиваю имя Обиомы. Мне остается только выбрать язык, но, к сожалению, нигерийский в списке отсутствует. Я выбираю немецкий и слушаю, как женский голос произносит имя – так же, как это несколько дней назад сделала Калла. На всякий случай я прослушиваю запись три раза и возвращаюсь на урок с довольной улыбкой. Хотя она сразу исчезает с моего лица, когда я вижу перевернутые листы на партах и нервные взгляды одноклассников. Отлично. Тест, о котором фрау Аталай даже не предупреждала. Я к нему не готов, и, следовательно, я в полной жопе. Я фыркаю и сажусь рядом с Каллой, которая, в отличие от меня, выглядит расслабленной.

– Мы только тебя и ждали, – комментирует фрау Аталай, заметив мое разочарование.

– Спасибо. Но в этом не было необходимости. – «Потому что я все равно ничего не знаю», – мысленно добавляю я. Бессмысленная зубрежка латинских слов и биохимических процессов, как всегда, стояли в учебном плане всего за два дня до контрольной.

– Ну, что ж, – фрау Аталай переводит злорадный взгляд с моего лица на часы, – у вас двадцать минут, чтобы ответить на десять вопросов о человеческом глазе. Если вы внимательно слушали на уроках и регулярно выполняли домашние задания, у вас не возникнет проблем. Желаю удачи!

Я уныло переворачиваю лист и с облегчением вздыхаю, когда вижу шесть вопросов с несколькими вариантами ответов. Методом исключения и с небольшой долей везения я мог бы заработать тройку – если все ответы не выглядели бы одинаково. Различия настолько минимальны, что в этой теме действительно необходимо разбираться. Прощай, тройбан. Привет, неуд.

Краем глаза я вижу, что Калла уже приступила к тесту. Я тоже утыкаюсь в контрольную, но пропускаю вопросы с несколькими вариантами ответов и начинаю с открытых. Но и тут все непросто. Я очень смутно помню, как устроен человеческий глаз, и совершенно не представляю, как формируется цвет радужной оболочки. Я знаю только, что у глаза в принципе есть радужная оболочка и что определенную роль играет меланин. Поэтому я строю предложения вокруг этих двух терминов и импровизирую. Пока сбоку не раздается тихий шепот:

– Эй…

Я медленно поворачиваю голову и вижу, что Калла подталкивает мне свой листок с тестом через середину парты. И указывает ручкой на задания с несколькими вариантами ответов. Первая моя мысль: она просит помочь. Но потом я понимаю, что она все галочки уже проставила. Она хочет помочь мне.

– Скорее, – шепчет она, и я поспешно отмечаю те же варианты ответов. Сердце колотится как сумасшедшее. Я нервничаю. Я не хочу, чтобы фрау Аталай заметила, что я списываю, и чтобы из-за меня пострадала Калла. Зачем она так рискует? Мы ведь толком друг друга не знаем.

«Доброе сердце», – проносится у меня в голове.

После того как фрау Аталай собирает выполненные тесты, я пишу Калле записку.

Спасибо! Ты спасла мою задницу.

Она улыбается и пожимает плечами, как будто не сделала ничего такого. Тем не менее до перемены я думаю только о том, как ее отблагодарить, но в голову так ничего и не приходит. Я слишком плохо ее знаю. Пока. Но я твердо намерен это изменить.

8
Калла
Прошлое

Мы с Яспером вместе выходим из класса и, как и все остальные, выбегаем во двор. Прошлую перемену я провела в школьной библиотеке. Потому что на переменах вечно чувствую себя неловко и не знаю, к кому подойти. Хотя до сих пор все относились ко мне доброжелательно, я чувствую себя пятым колесом в телеге каждый раз, когда стараюсь прибиться к какой-нибудь группе. А еще я не хочу никому навязываться.

– Увидимся позже, – говорю я Ясперу и направляюсь к скамейке под каштаном.

– Подожди, – он следует за мной, – ты куда?

– К скамейке. – Я не останавливаюсь из страха, как бы меня кто-нибудь не опередил и не занял местечко.

Яспер догоняет меня и, когда я сажусь на обветренную скамью, садится рядом. До сих пор наше взаимодействие ограничивалось работой в классе и написанием записок. Я думала, что так все и останется.

– Ты не обязан проводить перемену со мной, – говорю я, хотя я не против. Честно говоря, я была бы даже рада. Я ненавижу перемены и… мне нравится Яспер. По крайней мере, нравится достаточно, чтобы дать ему списать у меня во время теста.

Яспер вскидывает темно-русую, идеальной формы бровь. Не будь его брови такими широкими, я бы подумала, что он их выщипывает.

– Почему я должен чувствовать себя обязанным? – Судя по тому, как он на меня смотрит, ему больше не трудно выдерживать мой взгляд. Возможно, он сказал так просто ради красного словца. У него красивые глаза: теплые, лучистые, зеленые с крошечными крапинками, напоминающими мне цветочную поляну.

– Потому что я тебе помогла? – отвечаю я и достаю из рюкзака обед.

– Ты правда так думаешь?

Пожав плечами, я ставлю рюкзак себе на колени и достаю из бумажного пакета бутерброд с сыром.

– Возможно.

– Но это не так. Ты ведь помнишь, что я подсел к тебе на биологии?

Еще как помню! Честно говоря, я надеялась, что он ко мне подсядет. Разумеется, вслух я этого произносить не буду.

– Да.

– Зачем ты это сделала? Зачем дала мне списать? Если бы фрау Аталай заметила, тебе бы досталось.

– Нам обоим, – поправляю его я.

– Да, но я бы в любом случае написал на двойку.

– Вот именно. Ты выглядел таким напуганным. Как будто еще немного – и заплачешь. – Уголки моих губ дергаются.

– У меня и правда в глазах стояли слезы.

– И подбородок дрожал.

Мы смеемся, и я впервые замечаю, что у Яспера ямочки на щеках.

– Так как же мне с тобой расплатиться?

– Позволь мне списывать у тебя математику, – шучу я.

– Нет проблем, по математике у меня твердая четверка. Но тогда тебе снова придется сидеть со мной. – Взгляд у него вызывающий, ожидающий и серьезный одновременно. Должно быть, иронию в моем голосе он не уловил.

Я качаю головой. Я действительно хочу подтянуть математику, но не хочу, чтобы Карим чувствовал себя по-дурацки из-за того, что я опять пересела. К сожалению, теперь я, кажется, обидела Яспера. Я вижу, как его взгляд тускнеет от разочарования.

– Это очень мило с твоей стороны. Но в математике я полный ноль, и с этого момента мне нужно быть внимательней на уроках. Если я сяду с тобой, то буду слишком отвлекаться, – объясняю я. И это не ложь. С тех пор как он сделал комплимент моим глазам, мое сердце в его присутствии бьется чаще.

– Понимаю. Я заставляю тебя нервничать. – Его рот кривится в удовлетворенной ухмылке, которая из-за ямочек выглядит довольно мило. Так мило, что я улыбаюсь против своей воли.

– Не выдавай желаемое за действительное, Яспер.

Его ямочки становятся еще глубже. Он поворачивается ко мне всем корпусом и перекидывает ногу через скамейку.

– Я и правда этого желаю, Обиома. – Я удивленно моргаю. Он правильно произнес мое имя. Мне даже не пришлось его повторять, проговаривать по слогам или исправлять. Мое имя сорвалось с его губ самым естественным образом, как нечто само собой разумеющееся. – О, нет. – На его лице появляется разочарование. – Только не говори, что я неправильно произнес. Я его загуглил.

– Ты загуглил мое имя? – недоверчиво спрашиваю я.

– Да… когда ненадолго выходил из класса. Я всех обманул, – застенчиво признается он.

– Ты мог бы просто спросить меня, – тихо смеюсь я.

– Но тогда я стал бы одним из девяноста процентов людей, которые не в состоянии запомнить твое имя, хотя оно на самом деле несложное.

И его ответ, и то, что он не поленился погуглить мое имя, кажется мне бесконечно очаровательным. Еще никому и никогда это не было так важно. И меня это смущает. Я не знаю, что сказать, и молча улыбаюсь.

– И?

– И что?

– Можно я буду называть тебя Обиомой?

Я во второй раз слышу, как непринужденно он произносит мое имя, как если бы меня звали Анна или Джулия, и во мне пробуждаются какие-то неясные чувства. Я впервые за долгое время не стыжусь своего африканского имени, мне не приходится ничего объяснять, исправлять или проглатывать неправильный вариант. И это так непривычно. Непривычно хорошо.

– Ты единственный человек, который хочет называть меня Обиомой. Большинство испытывают облегчение и благодарность, когда я предлагаю им Каллу.

– Я просто принадлежу к оставшимся десяти процентам. У тебя самое красивое и необычное имя из всех, что я знаю. Одно его значение чего стоит.

Я изумленно сглатываю. Если не считать моих родственников, можно по пальцам пересчитать людей, которые знают, что значит Обиома. И один из них теперь Яспер. На меня накатывает паника: вдруг он узнал обо мне что-то еще? Нет, ерунда. Кроме меня, Линуса, наших родителей и бывшего директора никто не знает, из-за чего я сменила школу. Так что причин для беспокойства нет.

Яспер заметил перемену в моем настроении и абсолютно неверно ее истолковал:

– Эй, если ты не хочешь, это нормально. Я тоже могу звать тебя Калла.

– Все в порядке, – улыбаюсь я. – Зови меня Обиомой – но, пожалуйста, только не в присутствии остальных.

На его лице отражается растерянность. Но он сдерживается, не расспрашивает и лишь украдкой озирается по сторонам. Затем переводит взгляд на меня и произносит:

– Конечно, Обиома.

Я смеюсь.

– И последний вопрос, прежде чем я позволю тебе спокойно доесть твой бутерброд. – Ой, точно, мой бутерброд… Я о нем едва не забыла. – Если бы у тебя было десять евро, что бы ты купила, чтобы доставить себе радость?

Я хмурюсь.

– А что? – едва вопрос слетает с моих губ, как до меня доходит. – Тебе не обязательно мне что-то покупать или дарить, Яспер.

– Знаю, но я хочу, – настаивает он. – Раз уж ты не разрешаешь мне стать твоим математическим героем после того, как ты стала моей био-героиней.

Я закатываю глаза.

– Тогда я выберу купон «Мой математический герой». Хорошо?

– Договорились. – Удовлетворенно кивнув, он открывает рюкзак и достает школьную тетрадь и ручку. Пока он что-то строчит, мне наконец удается откусить кусок хлеба. Желудок благодарно бурчит. Что бы Яспер ни делал в тетради, это секрет, судя по тому, как он держит обложку и закрывает мне обзор. Я успеваю съесть полбутерброда, когда Яспер раскрывает секрет. Он вырывает страницу и протягивает мне. – Пусть это будет у тебя черным по белому.

Не переставая жевать, я улыбаюсь. У меня в руках купон «Мой математический герой» в виде граффити. «Не подлежит передаче третьим лицам», – указано под заголовком. «От Яспера Бенедиктуса Обиоме Калле». Он запомнил, что Калла – мое второе имя. Тронутая до глубины души, я читаю, что ваучер действителен до итогового экзамена по математике.

– Спасибо, Яспер.

Он наклоняется вперед и, понизив голос, произносит:

– Рад стараться, Обиома.

По моей спине бежит дрожь, как будто он прошептал эти слова мне на ухо. Когда он встает и идет к друзьям, мне хочется, чтобы он посидел со мной подольше.

9
Калла
Настоящее

Время с Лео и Лисой пролетело незаметно. Час назад они сели в поезд до Гамбурга и две минуты как благополучно прибыли. Я лежу в постели, умиротворенно закрыв глаза. Благодаря смене часовых поясов и коктейлям, которые мы выпили после ужина в баре «Конфетти», у меня нет сил думать о Яспере. Честно говоря, в этом и заключался мой план: употребить столько алкоголя, чтобы все мысли в голове покрыла густая пелена тумана. Но когда на следующий день в восемь утра меня будит звонок будильника, туман рассеивается. И первое, о чем я думаю, открыв глаза, – Яспер. Безразличие, с которым он подошел к нашему столику. Холодность, когда я попросила его уделить мне пару минут. И ужас, когда я рассказала ему о своем испытательном сроке в ресторане.

– О боже, – я закрываю лицо руками, понимая, что с понедельника мы с Яспером можем стать коллегами. Вернее, не можем стать, а станем. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы получить эту работу. Ведь другую работу мне в спешке не найти. Тем более в разгар курортного сезона. Так что придется смириться со столь неожиданным поворотом. Хотя я и не представляю, как буду там работать. Со всеми чувствами, всплывшими на поверхность за очень короткое время. А если нам придется работать бок о бок целую смену…

Будильник номер два прерывает поток моих мыслей. Я выключаю его и заставляю себя встать с кровати. Полдевятого. Через тридцать минут у меня встреча с фрау Вагнер, и я не хочу опаздывать. Еще меньше я хочу явиться к ней с запахом перегара.

Я чищу зубы вдвое дольше обычного, глядя из окна на красивый двор. Мужчина с лысиной читает за чугунным столиком газету и пьет эспрессо. Женщина напротив него поливает из лейки мальвы. Мимо нее пробегает кот, скрываясь потом в коридоре. Вот как выглядит неторопливая жизнь старого города субботним утром. Мне не верится, что я тоже часть этой жизни.

Я возвращаюсь в ванную, полощу рот и принимаю душ. Без десяти девять я стою на кухне одетая и с сожалением понимаю, что у меня нет ни кофе, ни черного чая. Да и откуда им взяться, если я до сих пор не дошла до магазина? Напрасно я не приняла предложение родителей снабдить меня кое-какими припасами на первое время. Я фыркаю и смотрю на экран мобильного. Остается подождать еще десять минут, прежде чем я смогу спуститься вниз. Это время я провожу в Instagram, TikTok – и в мыслях о Яспере.

Наконец, я внизу перед дверью. Фрау Вагнер передо мной. На ней кимоно, на этот раз с узором зебры, а на ногах по-прежнему розовые кроксы.

– Доброе утро, Калла. Как хорошо, что ты вовремя. – Она говорит так, словно знает, что я время от времени опаздываю. Вернее, относительно часто. Но только не когда дело касается работы.

– Доброе утро. – Я улыбаюсь и воздерживаюсь от комментариев.

– Пожалуйста, входи. – Ковыляя, она отходит в сторону, освобождая мне дорогу.

– Спасибо.

Я пропускаю ее вперед. В нос ударяет запах ароматических палочек или свечей. Дымная, сладкая нота с легким землистым оттенком. Я следую за фрау Вагнер через длинный узкий коридор в уютную гостиную с высоким потолком. Аромат усиливается, но он по-прежнему не назойливый. Все предметы мебели, если не считать дивана, яркие и прекрасно сочетаются друг с другом, при этом выглядят почти антикварными. В хорошем смысле. Словно у каждого из них своя история. Цепочки, серьги и браслеты из разноцветных камней развешаны на маленьких золотых подставках за стеклом витрины, которая, как и украшения, выглядит так, словно была с любовью изготовлена вручную. Витрина стоит возле стены, настолько плотно увешанной фотографиями, что почти не видно обоев. Один из снимков притягивает мой взгляд. На нем обнаженная женщина с длинными светлыми волосами сидит, скрестив ноги и покуривая кальян. Она напоминает фрау Вагнер. По крайней мере, ее более молодую версию.

– Это я, – с гордостью подтверждает она мои подозрения. – Еще молодая и бесшабашная. – В ее голосе слышна меланхолия. – Эти фото сделаны во время моего пребывания в Сан-Франциско. – Она подходит ко мне и вздыхает. – Вот были времена! Беззаботные и свободные. Травка продавалась на каждом углу.

Я не знаю, что на это ответить, поэтому молча киваю в надежде, что добывать для нее наркотики не входит в мои обязанности. Это фото не единственное, на котором она употребляет травку. Судя по шмоткам, фотографии сделаны в семидесятые. Или когда там были времена хиппи?

– Ты куришь травку? – спрашивает она с такой непосредственностью, словно осведомляется, который час.

– Э-э-э… нет. – За исключением того раза с Яспером на выпускном вечере.

– Вот как.

Она выглядит удивленной, и я догадываюсь почему. Фрау Вагнер не первая, кто считает, что чернокожим нравится выкурить косячок. Полицейские не раз останавливали меня в рамках регулярного контроля дорожного движения, когда я ехала одна за рулем маминой машины.

– А то я бы предложила тебе печенье, – с улыбкой продолжает она, а я… Простите, что?! Она только что предложила мне печенье с наркотиками? – Тогда приготовлю нам чаю. Или ты предпочитаешь кофе?

Мне страшно угощаться в ее квартире, но мысль о кофеине слишком соблазнительна.

– Я люблю и то, и другое, поэтому на ваше усмотрение, фрау Вагнер.

– Эльза, – она напоминает мне, что мы уже перешли на ты, и указывает на диван посреди комнаты. – Садись, не стесняйся. Я только чайник поставлю. Хотя… нет. Знаешь что? Давай-ка устроимся на кухне. – Прихрамывая, она спешит на кухню, я – за ней.

Спустя некоторое время мы сидим друг перед другом за ее кухонным столом и пьем черный чай с соевым молоком и медом манука. В мед она окунает печенье. Вернее, половинку, а другую половинку опускает обратно в банку. Как будто целого печенья ей слишком много. О господи.

– Я скоро пойду в магазин. Вам что-нибудь купить? – перевожу я разговор на тему, из-за которой я, собственно, здесь и нахожусь. Кроме того, когда она доставала молоко, я заметила, что в ее холодильнике пусто.

– Да, было бы чудесно. Сейчас набросаю тебе список покупок.

Я достаю телефон и открываю заметки.

– Или скажите, что вам нужно, я запишу сама.

– Если так можно.

Она диктует мне список покупок, а после мы обсуждаем другие задачи. По средам и субботам я буду закупать для нее продукты, по воскресеньям – убираться в ее квартире. Когда я прошу письменно оформить договор, она выглядит почти обиженной.

– Боишься, что я тебя ограблю?

– Нет. – Я и правда не представляю, что она могла бы так поступить, хотя кто знает, что в голове у людей, даже таких милых пенсионерок-хиппи. – Но я не хочу работать нелегально.

Она с пониманием кивает и обещает, что к среде контракт будет лежать в моем почтовом ящике.

Через полчаса, даже не зайдя в свою квартиру, я направляюсь в супермаркет «Rewe» на Брайтештрассе, чтобы не возникло соблазна снова бухнуться в постель. Я хочу как можно скорее вернуться к жизни по центральноевропейскому времени. А значит, мне предстоит продержаться до девяти вечера. Это в целом сложно, но сложнее всего в бодрствовании – не думать о нем. Поэтому я старательно пытаюсь себя отвлечь. Закупкой продуктов для нас с Эльзой. Разборкой чемодана по возвращении домой. Поисками украшений и красивых аксессуаров для дома в интернете. Вечер я провожу в компании Netflix, а почти все воскресенье – за просмотром «Дорогих белых»[2] и нового сезона «С большой буквы». Проснувшись в понедельник утром, я чувствую, как тревожно колотится сердце. Возможно, это меня и разбудило. Через два часа начнется моя пробная смена в «Травемюнде». Через два часа я увижу его.

10
Калла
Настоящее

Управляющий «Травемюнде» во время нашего телефонного разговора сказал, что в понедельник утром в ресторане спокойнее всего, и это лучшее время для испытания новичка. Под словом «спокойно» я понимаю что угодно, но только не то, что люди стоят в очереди перед дверью, поскольку свободных мест, видимо, уже нет. Ни снаружи, ни внутри.

Ресторан наполняет гул голосов; кто-то завтракает, кто-то делает заказ. Гремят тарелки, пахнет кофе, яичницей, беконом и вафлями. В дополнение к нервозности у меня разыгрывается аппетит. Как же хочется перепробовать всю вкуснятину, что тут подают!

Я жду у стойки, стараясь никому не мешать. Никто из персонала не обращает на меня внимания. Рыжеволосый парень в баре сосредоточенно готовит напитки. В мою сторону движется официантка, но она проносится мимо с такой скоростью, что я не успеваю с ней заговорить. Потеряв надежду на то, что меня кто-нибудь заметит, я подхожу к бармену.

– Простите?

Он поднимает глаза, на его лбу сверкает пот.

– Да?

– У меня сегодня пробная смена. Меня зовут…

– Карла! – он прерывает меня и продолжает говорить, прежде чем я успеваю его поправить. – Наконец-то. Сама видишь – сегодня мы рады любой помощи.

– Чем могу помочь? – Что меня зовут Калла, а не Карла, я решаю сообщить ему позже.

– Я Давид. А это… – Он разворачивается, достает что-то из выдвижного ящика и поворачивается ко мне. – Твоя рабочая одежда. – Он протягивает мне через стойку белую блузку и черный фартук. – Комната для персонала справа за углом. На двери так и написано, не промахнешься. Переодеться можно там, в туалете, – приветливо, но торопливо объясняет он. Очевидно, ему не терпится поскорее сбыть меня с рук и вернуться к своим заказам.

Я его благодарю и оставляю свои вопросы на потом.

Следуя его указаниям, за баром я поворачиваю направо и останавливаюсь перед дверью с табличкой «Комната отдыха». Моя рука тянется к ручке, как вдруг дверь распахивается изнутри, и в меня врезается стена. По крайней мере, так ощущается столкновение с грудью здоровяка, который, судя по всему, тоже здесь работает. Я потрясенно выдыхаю.

– Ой, ты… – Парень хватает меня за плечи, чтобы я не упала, и резко замолкает. Его голос мне знаком, и мое сердце замирает. Яспер. Я хочу отскочить в сторону, но ноги не слушаются. Я откидываю голову назад и внимательно смотрю в его лицо. На его напряженный мужественный подбородок. На русую щетину вокруг полных губ. И наконец, в зеленые глаза, которые смотрят на меня и удивленно, и тревожно. – Ты в порядке? – заканчивает он оборвавшуюся фразу.

Я открываю рот, но не издаю ни звука. Он слишком близко. Мое тело вспыхивает жаром, грудь наполняет сладкое, теплое чувство. Доверия и близости. Такой близости не испытаешь ни с родителями, ни с лучшими подругами или друзьями. А некоторые не находят ее за всю жизнь.

Мы оба почти одновременно делаем шаг назад.

– Да. А ты? – спрашиваю я, кажется, спустя сто лет.

Яспер потирает грудь и кивает.

– Все цело.

Я ему почти верю, но его учащенное дыхание показывает, что наше столкновение сильно его взволновало.

Я заставляю себя улыбнуться.

– Мы уже как будто работаем вместе.

– И не только работаем. – Я вопросительно хмурюсь. – Я буду тебя сегодня обучать.

Интересно, знал ли он об этом в пятницу? Когда я переступила через себя, чтобы его предупредить. Чтобы он не почувствовал себя задетым, когда я вдруг возникну перед ним в качестве новой коллеги. Почему же он ничего не сказал?

– Ты об этом не упомянул, – произношу я как можно более нейтральным тоном.

– Да, потому что… – он ненадолго замолкает, – …я старался найти кого-то другого. К сожалению, не получилось.

– Понимаю. – Мое сердце сжимается. На его месте я поступила бы так же, но мне больно. Чертовски больно. Тем самым он четко дал понять, сколь нежелательно для него мое присутствие. – Мне очень жаль, – срывается с моих губ прежде, чем я успеваю остановиться. Черт, что это было? За что я извиняюсь?!

Продолжая злиться на себя, я бормочу «Увидимся», протискиваюсь мимо Яспера в комнату для персонала и исчезаю в туалете. Прислонившись спиной к закрытой двери, я на мгновение закрываю глаза. Делаю глубокий вдох и выдох. Стараюсь стряхнуть с себя все, что может помешать мне хорошо выполнить работу. Нужно вести себя профессионально и не позволять Ясперу влиять на мое состояние. Глубоко вздохнув, я закрепляю этот план и переодеваюсь, быстро смотрюсь в зеркало и проверяю, на месте ли заколка для волос. Я бодро улыбаюсь себе, расправляю плечи, поднимаю подбородок и говорю своему отражению:

– Ничего плохого не случится.

* * *

Однако же оно случается.

Я думала, Яспер обсудит со мной номера столиков, объяснит работу кассового аппарата и кратко расскажет о еде и напитках. Но на это у него нет времени. Или он даже не хочет его искать. Он торопливо проговаривает номера столиков, расположенных как внутри, так и снаружи. Даже ни разу на меня не взглянув. Иначе он бы заметил, что я с трудом успеваю за его перечислением, потому что номера абсолютно непоследовательны. Но спросить я не решаюсь. Ресторан трещит по швам, и чем дольше я задерживаю Яспера, тем труднее приходится двум другим официантам.

– Пока все понятно?

Вообще ничего не понятно.

– Да, вроде понятно, – с трудом выдавливаю я.

– Тогда вперед. – Он сует мне в руки ручку, блокнот и поднос. – Принимай заказы – по листку бумаги на каждый столик – и складывай их у кассы, чтобы мы их забили. И пожалуйста, сразу уноси пустые тарелки или блюда, к которым больше не прикасаются. Иначе на кухне закончится посуда. – Голос Яспера звучит настолько деловито и буднично, что кажется, будто мы незнакомы. От привычного тепла не осталось и следа. – Хорошо?

– Хорошо.

Но уже через два часа нет ничего хорошего. Я путаю номера столиков и тем самым создаю хаос. Даже не помню, сколько раз я извинялась со словами: «Простите. Сегодня мой первый рабочий день». А когда я сталкиваюсь с Яспером, он либо смотрит сквозь меня, будто я воздух, либо хмурится, видимо, недовольный мной.

– Калла, верно?

По пути к уличным столикам я останавливаюсь перед одним из своих коллег, имя которого я, как назло, никак не вспомню. И это очень неловко, потому что он мое имя помнит.

– Да, верно.

– Я хотел тебе сказать, что теперь и сам справлюсь с внешними столиками. Тебе больше не нужно принимать заказы вместо меня, – приветливо произносит он, словно желая избавить меня от бремени. Но возможно, ему хочется, чтобы я перестала, наконец, путать столы.

– Ладно, – отвечаю я, пряча свою неуверенность. Но она сопровождает меня на каждом этапе пути. А это значит, что я по пять раз перепроверяю каждый заказ и работаю еще медленнее, хотя и на меньшей площади. На столах громоздятся пустые тарелки. Посетители начинают выкрикивать заказы, как только я попадаю в их поле зрения. Я чувствую, что не справляюсь. Должно быть, этого Яспер и добивался. Неужели он на такое способен? Неужто он настолько расчетлив?

– Извините, – женщина с темным каре и ребенком на руках перекрывает мне дорогу, – можно сделать заказ?

Вообще-то с собиралась сначала отнести на кухню гору тарелок. Но если принять заказ сейчас, я сэкономлю время на беготне.

– Ваш столик снаружи или внутри?

– Внутри. – Она указывает на один из столиков у окна. По-моему, это номер одиннадцатый. Стол на шестерых, за которым сейчас сидят как минимум человек восемь. – Мы бы хотели… – Она достает листок бумаги и начинает диктовать. Она называет не одно блюдо, а много блюд. Слишком много, чтобы запомнить. Мне нужен блокнот, а он в кармане фартука. Но руки у меня заняты. Когда я пытаюсь переместить тарелки с правой ладони в левую, башня начинает раскачиваться. О, нет. Нет, нет, нет! Я стараюсь восстановить баланс, но тщетно. Я беспомощно наблюдаю, как тарелки и подносы вываливаются из рук, посуда с грохотом бьется, куски фарфора летят во все стороны. На пару секунду в ресторане повисает мертвая тишина. Это было бы даже приятно, если бы на меня не были направлены, словно наконечники стрел, пятьдесят пар глаз. Мои щеки вспыхивают. Малыш на руках женщины плачет, и гул голосов возобновляется.

– Простите, – выпаливаю я.

Женщина смотрит на меня так, будто я нарочно испугала ее ребенка.

– Все в порядке, мышонок. Знаю-знаю, было громко. Но сейчас все в порядке, милый. – Она с любовью гладит лысую головку ребенка, который продолжает неистово вопить.

– Мне очень жаль. Надеюсь, вы не поранились.

Она с молчаливым презрением отворачивается и уходит. Меня охватывает стыд. И разочарование. Мне хочется разреветься прямо на месте, и я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Я изо всех сил борюсь с ними, проглатываю комок в горле и опускаюсь на пол рядом с осколками. Я дрожащими руками подбираю крупные фрагменты и выкладываю их на поднос. Вдруг мне на помощь приходят чьи-то большие руки. Мне не нужно поднимать взгляд, чтобы догадаться, что это Яспер. Я знаю его руки, как свои собственные.

– Осторожнее, не порежься. – Я молчу. Я не могу открыть рот, иначе он услышит, как дрожит мой голос. – Ты в порядке? – допытывается он.

Я собираюсь снова промолчать, а потом думаю: да какая разница?

– Почему тебя это вдруг интересует? – Мой взгляд прикован к осколкам, которые я поспешно складываю на поднос. Но я отчетливо слышу, как Яспер выдыхает.

– У нас проблемы? – В его голосе напряжение, и он перестает подбирать осколки.

Поскольку договор после такой смены мне все равно не светит, я решаю говорить начистоту. Хотя место и время для разговора не просто не самое удачное, а, наверное, худшее из возможных: мы сидим среди груды осколков в забитом под завязку ресторане.

– Да, проблема. Зачем ты меня подставил?

Я с упреком смотрю на него.

– Что ты имеешь в виду? – хмурится он.

– Ты обучал меня ровно три секунды, а потом швырнул в ледяную воду и спокойно наблюдал за тем, как я тону. Разве у меня был шанс не облажаться? Скорее всего, этого ты и хотел. Чтобы меня не взяли на работу. – Мой голос дрожит. – Поздравляю. Ты добился своего.

– Ух ты! Значит, года достаточно, чтобы полностью забыть, кто я такой и что я за человек?! – Он в недоумении трясет головой. – Будь я подонком, за которого ты меня принимаешь, тебя бы вообще сюда не позвали. Штефан предлагал мне отменить твою пробную смену, если я не хочу работать со своей бывшей. – У меня в горле ком. – И нет, я не смотрел спокойно, как ты тонешь. Я попросил Пита взять на себя все столики снаружи.

Я открываю рот, но с моих губ не срывается ничего, кроме «Ой». Хотя мне стоило бы извиниться. И сказать спасибо. Но чувство вины лишает меня дара речи. Поэтому я просто наблюдаю, как Яспер молча встает и оставляет меня наедине с осколками.

11
Яспер
Настоящее

– Спасибо за отличное обслуживание. Все блюда были восхитительны. – Руководительница туристической группы из двадцати человек, занявшей без предварительного бронирования полресторана, довольно улыбается. – Это всей вашей команде. – Она вкладывает мне в руку купюру в пятьдесят евро.

– Большое спасибо. Рад, что вам у нас понравилось.

– Еще как! Мы приехали на три дня. Возможно, заглянем к вам на ужин перед отъездом.

– Будем рады! Лучше забронировать столики заранее. По вечерам у нас бывает много народу, – советую я ей, и не совсем бескорыстно. Чтобы Штефан успел скорректировать график смен, и мы не испытывали такую острую нехватку персонала, как сегодня.

Я желаю ей приятного пребывания в Любеке, а она желает мне удачной смены. Когда ее группа покидает «Травемюнде», сразу освобождается полресторана.

– Наконец-то, – произносит Давид, озвучивая мои мысли. Он подходит ко мне и драматично стонет, будто освободился от адских мук. – Как же они нас утомили!

– В дальнейшем будем брать большие группы только по предварительной брони, – предлагаю я.

– Расскажи это Штефану. Он решит, что ты спятил.

Я вздыхаю.

– Тогда нужно иметь хотя бы одного запасного официанта, которого можно вызвать в любой момент. Я слишком стар для такой беготни.

– А обо мне тогда что говорить? Тебе хотя бы еще нет тридцати.

– Я думал, ты моложе. Тебе легко можно дать двадцать девять, – шучу я.

– Берегись, Яспер. Ты ступаешь на тонкий лед.

– Пока он не стал еще тоньше, пойду-ка я уберу столы.

– В этом нет необходимости. – Он указывает подбородком на опередившую меня Каллу. Она собирает грязные стаканы и тарелки на большой нескользкий поднос, один из тех, на которых мы подаем блюда. Меня снова охватывает желание поспешить ей на помощь. Как прежде, когда она уронила тарелки… и обвинила меня в подлости вместо того, чтобы поблагодарить.

Больше я к ней не подойду. До конца смены и в будущем, если Штефан возьмет ее на работу. К сожалению, я думаю, так оно и будет.

Я говорю Давиду, что могу заняться напитками, чтобы он немного передохнул. Он с благодарностью снимает фартук и исчезает на кухне со стаканом колы. Поскольку новых клиентов нет и все столики обслужены, я решаю прибраться в баре. Он выглядит как после взрыва. Все раскидано, все поверхности липкие, в поддонах автомата для разлива пива и безалкогольных напитков накопилась жидкость. Я сливаю все, мою поддоны и вытираю столешницу тряпкой. Тем временем мои мысли и взгляды то и дело возвращаются к Калле.

Вместе с подносом она направляется к барной стойке и осторожно относит его к раковине. Я делаю вид, что занят, хотя это и правда так. Однако краем глаза я постоянно наблюдаю за ней. Она наполняет корзину посудомоечной машины и поворачивает голову ко мне. Подходит ближе. Останавливается. Даже не оборачиваясь, я чувствую, что она на меня смотрит. Ее взгляд ощущается покалыванием на лице и в груди. Как будто ее глаза посылают электрические импульсы.

Не оборачивайся. Не оборачивайся. Не…

Я поворачиваю голову и встречаю взгляд ее больших темных глаз. Она смотрит на меня, словно извиняясь, и это выглядит чертовски обезоруживающе. Я жду, что она что-нибудь скажет. Но она молча достает из кармана фартука блокнот и что-то записывает. Заказ. Несколько заказов, судя по тому, как долго она пишет. Разочарованный тем, что извиняться она не собирается, я отворачиваюсь. Она кладет бумажку на стойку и молча уходит, а я читаю то, что совсем не похоже на заказ:

Прости, что я сорвалась. Это так глупо с моей стороны! Если бы я так безнадежно не испортила свой испытательный день, я бы предложила отмотать время назад и начать все сначала. Но скорее всего, это мой первый и последний день в ресторане. И я не хочу, чтобы он закончился так нелепо.

От слов Каллы и горько, и сладко. Они отбрасывают меня назад в прошлое. В школьные времена, когда мы писали друг другу записки.

Отмотать время назад и начать все сначала. Эту фразу я написал в нашей первой переписке. Часть меня хочет верить, что Калла запомнила эти слова. Что ее формулировка не случайна.

– Ну, вот и я, – прерывает мои сентиментальные размышления Давид. Он возникает рядом со мной до того внезапно, что у меня ощущение, будто его телепортировали. – Что произошло в мое отсутствие? Не случилось ли каких катаклизмов? Не напала ли на нас очередная группа туристов?

– Не-а. – Я сминаю в кулаке записку Каллы и ловлю себя на том, что прячу ее в карман фартука, а не отправляю в мусорное ведро.

– Да ты тут прибрался! – Он обводит взглядом бар. – Спасибо.

– Отблагодари меня чаем со льдом. И… коктейлем с маракуйей. – Калле тоже не помешало бы отдохнуть. Она на ногах уже четыре часа без перерыва. – В коктейле должно быть две трети воды и треть сока. – Так Калле нравится больше всего.

– Ну у тебя и сушняк!

– Нет, коктейль – для Каллы, – подчеркнуто нейтрально произношу я. Как будто голос может выдать мою нервозность. Возможно, уйти вместе с ней на перерыв – не такая уж и хорошая идея.

– Ясно, – с понимающей ухмылкой говорит Давид, хотя понятия не имеет, что происходит. – Прощупываешь почву, да?

– Она моя бывшая, – объявляю я, чтобы разом пресечь какие бы то ни было слухи.

Давид испуганно морщится.

– Вот это да! И как? Вы ладите?

– Поживем – увидим, – говорю я, обращаясь прежде всего к самому себе, и выхожу на внешнюю террасу. Чтобы сообщить Питу, что у меня перерыв. Но он занят тем, что принимает оплату. Как всегда, одновременно несколько столов требуют счет. Так что я могу со спокойной душой немного отдохнуть. Насколько это, конечно, позволит мой пульс.

Я возвращаюсь в бар и беру холодный чай и коктейль. Калла понесла на кухню гору посуды. Я следую за ней и перехватываю на обратном пути.

– Пить хочешь? – спрашиваю я и протягиваю ей коктейль.

– Это мне? – В ее глазах все еще тень сожаления.

– Да. Или ты хочешь латте?

– Не в такую погоду. – Она с неуверенной улыбкой забирает у меня стакан. – Ничего, если я сделаю перерыв?

– Ну, конечно. Давид только что отдыхал. Теперь наша очередь. – Наша слетает с моих губ случайно. По крайней мере, я так себе внушаю и предлагаю выйти на улицу.

– На террасу?

– Нет. Во двор, чтобы спокойно поговорить.

В ее глазах тревога. Неудивительно, учитывая то, как серьезно я на нее смотрю. Я быстро натягиваю улыбку.

Она следует за мной на кухню. Насквозь через все помещение, туда, где находится склад продуктов и дверь во внутренний двор. Выйдя на улицу, мы буквально натыкаемся на стену неподвижного горячего воздуха. Я указываю на каменную ступеньку под деревом, дающим немного тени. Мы одновременно садимся, но июльское солнце до того жаркое, что мы тут же спрыгиваем с раскаленного камня, словно нас ударило током.

– О господи! – вскрикивает Калла, вскакивая. – На нем можно яичницу жарить.

– Или стейк.

Мы смеемся, проверяя чуть не пострадавшие пятые точки. Еще никогда что-то привычное не казалось таким одновременно странным и чужим. Как тогда, когда мы столкнулись, и она оказалась так близко от меня. Так чертовски близко, что я слышал стук ее сердца. И чувствовал, как по моему телу разливается жар. Словно желая охладиться, я подношу к губам холодный чай и делаю большой глоток. А потом еще больше. Калла повторяет за мной. Мы смотрим друг на друга поверх бокалов. Это серьезно мешает направить мысли в нужное русло.

Я разрываю зрительный контакт, опускаю стакан и достаю из кармана фартука ее записку.

– Здесь твои извинения. Спасибо.

– Тебе спасибо. За то, что принял их. – Ее глаза светятся облегчением, а я размышляю, как мне сформулировать следующую фразу. И решаю говорить прямо.

– Если хочешь получить работу официанткой, я скажу Штефану, что с моей стороны возражений нет. – Ее глаза становятся огромными от изумления. – Однако нам придется как-то ладить. В команде в целом позитивный настрой. Нельзя, чтобы его испортили ситуации вроде той, что недавно произошла. Это не должно повториться.

Она кивает.

– Может быть, нам…

– Постараться держаться друг от друга подальше, – договариваю я за нее. Но она смотрит на меня так, что я понимаю: она собиралась сказать что-то другое.

– Я хотела предложить нам сесть и… поговорить. Мы столько всего не успели обсудить, Яспер!

– Да, потому что ты разорвала всякую связь между нами. Ты уехала и не вернулась. – Эти упреки я бы предпочел оставить при себе, но не удержался. Потому что мне до сих пор чертовски больно.

– Я здесь… разве нет?

– Калла… – Я качаю головой, потому что не могу продолжать этот разговор. Не хочу продолжать. Или я вернусь в состояние, с которым боролся несколько последних месяцев. Мне потребовалась уйма времени, чтобы выкинуть ее из головы. Ее голос, смех, ощущение ее губ на моих губах. Ощущение того, как я ее обнимаю, засыпаю и просыпаюсь с ней. Стереть все это из памяти было чертовски тяжело. И нельзя сказать, что я в этом преуспел. Когда у тебя такие долгие и счастливые отношения с кем-то, этот человек становится частью тебя. Воздухом, которым ты дышишь.

Калла была моим воздухом, и, когда она ушла, я чуть не задохнулся.

– Я здесь, я вернулась, – тихо повторяет она.

Но не из-за меня. Я изо всех сил сжимаю губы, чтобы из меня не вырвалось ни слова.

Калла делает полшага ко мне. Она смотрит мне в глаза, и я чувствую, что снова пропадаю.

Проклятье.

– Оставь это, Калла. Пожалуйста. В противном случае я не знаю, – я указываю попеременно на нас двоих, – как это будет работать. Я попрошу Штефана составить план так, чтобы у нас, по возможности, не выпадало общих смен. Думаю, на данный момент это лучшее решение. Для меня.

Калла сглатывает.

– Ладно. Если ты этого хочешь. Но просто чтобы внести ясность, Яспер: это ты тогда порвал со мной.

Я киваю.

– Да. Я этого хочу.

Я разворачиваюсь и почти бегом устремляюсь во двор.

12
Калла
Прошлое

– И кто такой этот Яспер? – В мамином голосе звучат любопытство и легкая тревога. Она стоит в дверях моей комнаты, пока я ищу в куче одежды перед шкафом красную блузку.

– Мальчик из моего класса, – отвечаю я, присев на пол.

– Можно немного точнее?

Я со стоном вздыхаю. С тех пор, как из-за случая с Линусом я сменила школу, мне учиняли допрос всякий раз, когда я хотя бы мимоходом упоминала имя мальчика. А уж если я собиралась с ним на свидание, родителям хотелось получить на него досье, достойное самого Джеймса Бонда.

– Его зовут Яспер Петерсон, ему семнадцать, он на голову выше меня, блондин, хорошо учится, без судимостей, живет в нескольких улицах отсюда, он – представитель нашей параллели, сын директрисы и помогает мне с математикой, поскольку через две недели у нас контрольная, а я хочу написать хотя бы на тройку. Этой информации достаточно?

– Вот так бы сразу! Конечно, для начала этих сведений достаточно.

– Ну или дай мне твою анкету. Он ее постепенно заполнит.

– А что, идея неплохая. Если он наберет девяносто очков из ста, мы разрешим тебе встречаться с ним и дальше. – Голос мамы звучит настолько серьезно, что я поднимаю голову, чтобы убедиться, что ее предложение – шутка. Уголки ее рта подергиваются, и это ее выдает.

Я с облегчением возобновляю поиски. Куда я ее положила?

– Ты случайно не видела мою красную блузку?

– Ты имеешь в виду эту? – Она входит в мою комнату и снимает со спинки стула нужную вещь.

Я оторопело моргаю. Неужели она все время здесь висела?

– Слава Богу. Да, именно ее я и искала.

– Слава Богу? – Она бросает мне блузку. – Ты отдаешь себе отчет, что сидишь перед горой одежды, а в твоем шкафу висит еще пара таких блуз?

– Но я хочу надеть именно ее. Спасибо, что помогла найти, мама. Мне нужно… – В дверь звонят, и я подпрыгиваю от неожиданности.

Яспер. Он пришел, а я все еще стою в своей комнате в нижнем белье.

– Это твой одноклассник?

– Конечно. – Значит, он такой же любитель опаздывать, как и я. Я ковыляю к своей кровати, потому что там лежит мой мобильный. По крайней мере, в последний раз я видела его где-то между простыней и пододеяльником. Я роюсь в постели и нахожу телефон под подушкой. Мы обменялись номерами; он хотел написать мне, как только выйдет из дома.

– Когда он собирался за тобой зайти?

Я только что увидела, что он, как мы и договаривались, написал мне за пару минут до прихода. В 9:56 утра. Черт!

– В десять. Мама, не могла бы ты открыть ему дверь?

– Думаю, папа откроет.

– О, нет. – Черт, черт! Когда дело касается мальчиков, папа еще хуже мамы. – Мама, пожалуйста, не дай папе поставить меня в неловкое положение. И не позволь ему сделать так, чтобы Яспер больше со мной не заговорил.

– Ты преувеличиваешь. – Она со смехом выходит из комнаты и на пороге говорит: – Мы с твоим отцом желаем тебе только добра.

– Пожалуйста, тогда позвольте Ясперу спокойно меня дожидаться. Не задавайте неловких вопросов. Мама, прошу! – Я с мольбой смотрю в ее голубые глаза, которые понимающе поблескивают.

– Значит, он тебе нравится.

Пойманная с поличным, я впиваюсь зубами в нижнюю губу и чувствую, как заливает жаром уши.

– Ну, хорошо, – вздыхает мама. – Я рада, что ты так быстро нашла друга в новой школе. Но если вы начнете регулярно встречаться, тебе придется его с нами познакомить.

– Мы встречаемся ради учебы! – подчеркиваю я, на мой взгляд, излишне драматично. – А если ты оставишь его наедине с папой хоть на минуту, он убежит с громкими воплями.

– Если бы ты хоть раз в жизни собралась вовремя, ты сама бы спасла своего одноклассника от отца.

Но я опоздала только потому, что десять минут искала блузку. Кто ж знал, что она все это время висела на стуле у меня под носом? Вместо того чтобы оправдываться, я отмахиваюсь и начинаю метаться по комнате, как белка в колесе, пока мама спускается вниз. Я в рекордно короткие сроки надеваю одежду и заплетаю афро-кудри в высокую косу. Вчера я распустила все косички, чтобы волосы надышались, прежде чем я в следующем месяце заплету новые.

Я в последний раз смотрюсь в зеркало на фасаде шкафа. Затем хватаю рюкзак, запихиваю в него все учебники и тетрадки по математике и выбегаю из комнаты. Спешу вниз по лестнице и дальше по коридору. Впереди слышен смех, папин и мамин. Это настолько для них нехарактерно, что на мгновение я замираю. Озадаченная, я иду в гостиную, и открывшаяся передо мной картина полностью совпадает с тем, что я слышала. Мои родители сидят за столом. И смеются.

Я вклиниваюсь в их веселье нарочито громким «Вот и я!».

– Эй… – Яспер смотрит на меня, и в его глазах мелькает что-то, что я не могу разобрать. Я уже успеваю растеряться, когда он улыбается.

– Мы можем идти, – говорю я и радуюсь, что со стороны родителей нет возражений. Яспер встает и вежливо пожимает им руки.

– Был рад с вами познакомиться. И уверяю вас, что правдиво ответил на все пункты.

Я хмурюсь. О чем это он?

– Буду ждать с нетерпением. Дом-то у нас большой, – с улыбкой говорит папа.

В моей голове множатся вопросы. И пока мама желает нам удачи в учебе, папа с улыбкой прощается с Яспером. Никаких угроз или мрачного брюзжания.

– Я что-то пропустила? – спрашиваю я, как только мы выходим из дома. – О чем вы говорили?

– О тебе, – честно признается он и заговорщически ухмыляется.

– Я так и думала. – Я смотрю на него и жду. – И?

– И что?

– Ну, расскажи! А то я решу, что вы злословили и клеветали за моей спиной. А злословие – это подло. – Я выпячиваю нижнюю губу.

Он тихо посмеивается и сдается.

– Обвинение в злословии я принять никак не могу. В автобусе расскажу. Давай сначала дойдем до остановки. По субботам автобус ходит редко, раз в двадцать минут.

Я смотрю на часы и…

– Ой. Осталась минута. Мы успеем?

– Только если побежим.

– Тогда вперед!

Мы несемся к остановке, а вскоре уже сидим на сидении сзади, пытаемся отдышаться и звонко смеемся. Три секунды назад Яспер рассказал мне, как он – цитирую – обвел моих родителей вокруг пальца. Показав им список из десяти пунктов, которые родители хотят знать о юноше, желающем проводить время с их дочерью. Он на полном серьезе подготовил его в письменной форме после того, как я упомянула, что мои родители немного параноики.

– И что это за пункты? – спрашиваю я, заинтересованная и потрясенная одновременно.

– Хочешь знать все десять?

– Вообще-то да.

Он приподнимается с сиденья и достает из кармана джинсов сложенный лист бумаги. Я ожидаю, что он мне его отдаст, но вместо этого он зачитывает написанное вслух. Я довольна. Мне нравится его глубокий, мелодичный голос. Особенно когда в школе он шепчет мне Обиома, и моя кожа покрывается мурашками. И сейчас он говорит приглушенно и жмется ко мне, потому что перед нами сидит несколько человек.

– Пункт первый, – начинает он и прочищает горло, – меня очень качественно воспитали. Пункт второй: я твердый хорошист.

– Неужели? – с притворным скептицизмом спрашиваю я.

Он отвечает:

– Пункт третий: я всегда говорю правду.

Я криво ухмыляюсь.

– Пункт четвертый: я сделаю все, чтобы за следующую контрольную по математике Обиома получила положительную оценку. Пункт пятый: когда мы будем вместе гулять, я буду за ней присматривать.

Моя ухмылка расползается в широкую улыбку, до того мне все это кажется милым. Я могу сама о себе позаботиться, но приятно знать, что ему хочется меня защищать.

– Пункт шестой: мне нравится Обиома. Очень, – говорит он и заглядывает мне в глаза. На один миг, но в его взгляде столько огня, что мое сердце начинает биться чаще.

– Пункт седьмой: я не принимаю наркотики. Восьмой: для твоих ушей этот пункт не предназначался и попал в список только потому, что родителям это наверняка нравится, – объясняет он, что еще сильнее распаляет мое любопытство.

1 Smarties (англ.) – разноцветные глазированные шоколадные конфеты, популярные во многих странах: Соединенном Королевстве, острове Мэн, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, Словакии, Германии, Австрии и др. (Здесь и далее прим. пер.)

2 «Dear White People» – сериал, рассказывающий историю четырех чернокожих студентов колледжа, входящего в состав «Лиги плюща». Ребята сталкиваются с дискриминацией, и однажды на одной из вечеринок Лиги вспыхивает бунт.

Продолжение книги

Мерцание тумана бесплатное чтение

♫ Плейлист ♫

1КаллаНастоящее

2ЯсперНастоящее

3ЯсперПрошлое

4КаллаПрошлое

5КаллаНастоящее

6ЯсперНастоящее

7ЯсперПрошлое

8КаллаПрошлое

9КаллаНастоящее

10КаллаНастоящее

11ЯсперНастоящее

12КаллаПрошлое

1
Калла
Настоящее

2
Яспер
Настоящее

3
Яспер
Прошлое

4
Калла
Прошлое

5
Калла
Настоящее

6
Яспер
Настоящее

7
Яспер
Прошлое

8
Калла
Прошлое

9
Калла
Настоящее

10
Калла
Настоящее

11
Яспер
Настоящее

12
Калла
Прошлое