Не отступать и не сдаваться бесплатное чтение

© Алим Тыналин, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1. Очень угрюмая троица

В соседнем темном переулке послышались женские крики:

– Помогите!

И я не раздумывая отправился туда, опираясь на тросточку.

Не то чтобы я такой вот прям весь из себя герой, но мне было безразлично, что произойдет дальше. В наши времена не рекомендуется лезть в разборки на улице. Запросто можно получить удар ножом, дубинкой, а то и схлопотать пулю.

Неспокойные нынче времена, небезопасные. С вывернутой наизнанку моралью. Люди не будут помогать против хулиганов, зато с удовольствием снимут происходящее на камеру и выложат в сеть ради хайпа.

Но я обычно поступал наоборот. Так уж приучили родители, что надо помогать прохожим, попавшей в беду женщине. Тем более что недавно врачи поставили мне диагноз, начисто перечеркнувший мою спортивную карьеру.

После этого моя жизнь разделилась на до и после. Поэтому, честно говоря, мне было все равно, кто там попадется в подворотне.

Дело было в Москве, время около полуночи. Я засиделся у старинного приятеля, мы поболтали с ним о славных временах.

О днях, когда мечтали покорить спортивный Олимп. О днях, когда хотели посмотреть на остальной мир с вершины пьедестала, с золотыми медалями на груди. Несбывшиеся мечты двух никчёмных огрызков, так и не сумевших достичь вершин в боксе.

По широкому проспекту, где я ковылял, с ревом носились роскошные иномарки. Светились витрины магазинов. Над тротуарами горели неоновые фонарики, много-много, как в фильмах. В общем, благодать. А в глухом переулке рядом что-то там плохое делают с женщиной.

Мой проклятый недуг не давал двигаться быстро. Хромая, я перешел небольшую аллею, обсаженную деревьями. Затем, кряхтя, взобрался на тротуар.

На улочке, где творилось злодейство, давно погасли все фонари. Из окон домов падал редкий свет. Листва деревьев скрывала улочку от посторонних глаз.

В общем, лепота. Твори, что вздумается.

Впереди, возле стены дома копошилась черная масса. Женщина стонала, ей явно зажали рот, а озлобленный мужской голос рявкнул:

– Лобзик, заткни ей пасть, а то кусается!

Вот гребаные уроды. До места, где творилось насилие, осталось метров двадцать. Чтобы не терять времени, пока я доковыляю до них, я крикнул:

– Отпустите ее, суки!

Сдавленные стоны и злобное ворчание прекратились. Надо же, мой окрик чудодейственным образом возымел действие. Масса впереди меня распалась на отдельные темные силуэты.

Двое выступили вперед, а один остался сзади, придерживая четвертого. Ну, понятно, два храбреца пошли ко мне, чтобы устранить опасность, а третий придерживал жертву, чтобы не убежала.

– Ты чего, говнюк, пасть разеваешь? – спросил силуэт справа. – Шел бы себе мимо, целее остался.

Говоря это, двое шакалов синхронно надвигались на меня. Даже в темноте видно, какие они здоровенные и мощные.

Выше меня на голову, толстые, как мешки с картошкой, набитые под завязку. Руки длинные, шеи накачанные. Лиц в темноте не видно.

Я ничуть не жалел о неприятностях, свалившихся на задницу. Хоть какое-то развлечение в серой паутине обыденности. В лучшие времена я, скорее всего, быстро раскидал бы этих уродов.

О защите они и не думали, подходили, держа руки на уровне пояса. Тому, что справа, явному коноводу их компании, я бы первому дал в подбородок. Точный и быстрый удар, чтобы оглушить и вывести из строя на несколько секунд.

Затем отработанная «двоечка» второму дебилу. Пару секунд, и он валялся бы на тротуаре пузом кверху, получив возможность подумать о своем поведении.

Но нет, те денечки ушли безвозвратно. После диагноза врачей и ухудшения моего состояния я уже несколько лет в зал ни ногой. Мышцы одрябли, дыхалка на нуле. Как старик, даже хуже.

Все, что мне осталось делать, так это все равно попробовать их вырубить. Хотя бы одного, чем черт не шутит. Поэтому я сгорбился, скрючился, затрясся, изображая из себя увечного гоблина и заодно подпуская противников поближе.

– Э, да ты совсем чумной, однако! – сказал силуэт слева. – Слышь, Титан, может, отпустим придурка?

Спасибо тебе, мил человек. Остались капли доброты и сожаления, мешают работать, наверное. Я постараюсь тебя не добивать, если звезды сойдутся и я вас одолею.

– Заткнись, Лобзик, – ответил его шеф. – Он меня реально выбесил. Поэтому я не успокоюсь, пока…

Что он там собирался сделать со мной, навсегда осталось неизвестным. Ничего хорошего, разумеется, так что я об этом не жалел. И еще я был несказанно рад тому обстоятельству, что он подошел ко мне слишком близко и так и остался без защиты.

Бац! Я выпрямился, как изогнутая пружина, а мой кулак с силой обрушился в челюсть Титана.

Удар получился, что надо. Совсем как в славные времена моей боксерской карьеры. Титан откатился назад, нелепо взмахнув руками и упал на тротуар, с тошнотворным хрустом приложившись затылком об асфальт.

Ай-яй-яй, кажется, дело попахивает превышением необходимой самообороны. Мой противник наверняка разбил себе череп. В лучшем случае сотрясение мозга, в худшем – летальный исход.

Впрочем, я нисколько не сожалел о содеянном. Титан не заслуживал сострадания близких.

– Э, ты чего, мужик? – удивился Лобзик. – Ты охренел, что ли? Ты на кого попер, а?

На его месте я порекомендовал бы поменьше трепать языком, а побольше действовать. Причем аккуратно и осторожно. Он же разобрался вроде, что я не так уж и прост.

Я решил снова прибегнуть к проверенной тактике и изобразить из себя юродивого. Опять согнулся, затрясся, да еще и заблеял что-то невпопад. Мол, что с меня возьмешь, полумужика недоделанного?

Но Лобзик, даром что дурак, в ловушку не попался. Да и собутыльник его, тот, что держал девушку, предостерегающе сказал:

– Он мутный какой-то, ты там осторожно, Лобзик!

Поэтому да, Лобзик снова оглянулся на неподвижного Титана, нервно передернул плечами и выкинул вдруг совсем неожиданную штуку. Взял, да и вытащил из-за пояса пистолет. Я от удивления перестал трястись, а Лобзик поднял пушку и навел на меня.

В уличном полумраке черное дуло пистолета показалось мне воротами ада. А затем оттуда полыхнул огонь. И не один, и не два, а несколько раз.

Сначала боли я не чувствовал. Просто грохнулся на асфальт и понял, что не могу подняться. В груди завертелись, закружились огненные вихри. Я не мог пошевелить и пальцем.

– Ты что, придурок, завалил его? – где-то далеко-далеко, среди звезд, раздался голос третьего урода, того, что держал девушку. – Вот надо было тебе хватать пушку?

Лобзик что-то нервно возразил, но я его уже не слышал. Сознание стремительно провалилось в чернильно-черную вату и навсегда осталось в ней.

Сквозь кровавый туман я слышал чьи-то голоса.

– Эй, Витя, ты как там? Очухался?

Кто-то потряс меня за плечо, похлопал по щекам. Эй, хватит, сейчас я проснусь. Только почему так болит тело, особенно грудь и подбородок?

Открыв глаза, я, к своему громадному удивлению, увидел, что нахожусь на ринге. Что за лютая дичь?

Я недоуменно огляделся. Просторный и щедро освещенный зал, в центре ринг, окруженный канатами. Это настоящая спортивная площадка на стадионе. Вокруг на трибунах зрители, правда, не так уж и много, заполнены только первые ряды.

– Эй, ты в порядке? – меня снова потрясли за плечо. – Можешь продолжать бой?

Я поглядел на человека рядом с собой. Пожилой, невысокий, с заметным брюшком. Сам смуглый, а вот усы и шевелюра седые. Нос с горбинкой, глаза карие и встревоженные. Тренер, ясное дело.

Все еще не веря в происходящее, я посмотрел в противоположный угол ринга. Надо же какая штука, там находился мой противник. Тоже боксер, сидит на стульчике, рядом тренер, и тоже что-то ему втолковывает.

В середине площадки стоял рефери, ждал, когда снова начнется бой. За канатами, возле ринга сидели судьи, что-то записывали на листочках.

– Ну как, отмена? – тренер продолжал настойчиво допрашивать меня. – Ты только кивни, я все устрою.

Вот чего я не любил, так это добровольной сдачи. Никогда не признавал поражений, хотя за это меня называли «тупым дуболомом».

Поэтому сейчас, даже не разобравшись толком, что происходит, я все равно упрямо покачал головой и промычал:

– Неа, продолжим!

Тренер устало вздохнул. Видимо, не надеялся на мою победу.

Между тем я поразился своему голосу. Какой-то чужой, незнакомый. Да и тело тоже не мое, руки и ноги другие, чересчур волосатые. А еще я заметил на стенах красные серпасто-молоткастые флаги, герб СССР и изображения лысого Ленина на плакатах с изречениями вождя. Никаких экранов и масштабных дисплеев. Никакой рекламы.

Это, наверное, сон! Мне снится, что я попал в далекие советские годы! Вернее, не сон, а яркая полноценная галлюцинация, слишком уж все реалистично. То-то я смотрю, все одеты как-то странно, старомодно, как в историческом кино. Да и ринг какой-то древний, без прожекторов и слоганов на помосте.

Все понятно, я сейчас лежу в больнице или где там еще, а все это мне почудилось. У меня ведь недаром болит грудь, ведь кто-то выстрелил в меня из пистолета. Правда, не помню уже, кто именно. Кажется, там была женщина и какой-то рубанок или лобзик.

– Готовы? – спросил рефери, подходя к нам.

Тренер кивнул, ободряюще хлопнул меня по плечу, скатился с ринга. Наставник противника тоже сошел за канаты, не забыв перед этим бросить в мою сторону пренебрежительный взгляд.

Мой соперник, совсем еще молодой и желторотый, годиков эдак восемнадцати, тоже смотрел на меня с насмешкой. Что за дичь тут творится? Я вдруг припомнил, что уже грохнулся в нокдаун пару раз в течение первого раунда. А перед самым концом второго упал в нокаут, меня спасло только окончание поединка.

Вот только откуда у меня это воспоминание, такое яркое и живое? Я же ясно помню, что в моей жизни такого не случалось. Или все-таки случалось?

Секундант сунул капу мне в рот, ободряюще похлопал по плечу. Я встал, вскинул руки в стойке.

Неужели я действительно делаю это, стою на ринге? И это после стольких пропущенных, потерянных лет! Пусть даже в горячечном бреду, пусть даже в галлюцинации, но зато стою, мать его, на гребаном боксерском ринге! Как же давно я был лишен этого дикого, азартного удовольствия!

Противник стремительно приблизился, нанес удар. Хорошо, я успел уклониться. Странное дело, это новое незнакомое тело, тем не менее, отлично меня слушалось. Оно было молодым и ловким.

Маневрируя, я быстро вспомнил свои навыки. И свой стиль боя. Меня называли контрпанчером, великолепно умеющим хитрить и запутывать противника. «Ершом», любящим часто уходить в глухую оборону. Выигрывать по очкам. Строить защиту, отлично владея техникой. И только в редких случаях, когда противник терял голову, решать исход поединка нокаутом.

А вот мой нынешний соперник оказался панчером. Ну, это прозвище у всех на слуху. Панчер – это мощный ударник. Работает на средней дистанции, старается уронить соперника в нокаут. Физически великолепно подготовлен.

И еще он явно «решер», то есть предпочитает агрессивный наступательный стиль боя. Вдобавок он явно не считал меня за серьезного соперника. Против таких у меня еще с давних времен было достаточно заготовок.

Я продолжал уклоняться от его резких атак. Иногда подныривал под атакующую руку, одновременно нанося контрудары снизу по корпусу. Так продолжалось весь раунд, и вскоре мой противник выдохся.

Настроение зрителей и судей явно изменилось в мою пользу. Краем глаза я увидел, как мой тренер удивленно смотрит на меня. Никто не ожидал от меня хорошей техники.

– Давай, Витя, покажи им! – закричал кто-то из публики.

В самом конце раунда наш панчер пришел в неистовство от моей уклончивой манеры. Ну вот, настало время для расправы. Я улучил удобный момент и в очередной раз ушел от атаки противника.

Стремясь добить меня, он обрушил серию джебов, прямых ударов и хотел добить резким коротким хуком сбоку. Я успел сделать небольшой финт, а когда он открыл небольшое «окошко» между локтем и грудью, я ударил его в челюсть сильным апперкотом.

Эффект получился неожиданный для всех. Мой соперник, явный фаворит поединка, завалился на спину, раскинув руки. Рефери отогнал меня в угол ринга и начал отчет. Но я уже и так видел, что он не очухается.

Вот ведь удача, это нокаут. Какая, однако, хорошая у меня галлюцинация. Может, получится остаться в ней подольше?

Окончив счет, рефери вскинул руки. Молоточек звонко ударил в гонг, возвещая о моей победе.

Оглядев торжествующим взглядом судей и зрителей, я не увидел ничего, кроме недоумения. Даже мой тренер стоял с открытым от удивления ртом.

– Во дает Витька, вырубил армейца! – крикнул кто-то из публики.

Вообще-то меня звали Алексей, но почему бы и нет? Видимо, в этом причудливом сне у меня поменялось не только тело, но и имя.

Я устало вернулся в свой угол. Несмотря на живость и азарт после победы, я чувствовал, что притомился.

– Ну ты и выкинул коленце, Витек! – сказал тренер, озабоченно почесывая подбородок. Он прищурился и глядел на судей. – Сейчас такая катавасия начнется…

Я обтерся полотенцем, поданным секундантом. Что-то не так. Какого дьявола они все переполошились?

– Что вообще творится? – спросил я и вдруг смутно припомнил, что вообще не рассчитывал выиграть этот бой.

Все думали, что Виктор Рубцов, то есть я, обязательно проиграет. Если бы здесь, в советское время, были букмекерские конторы, против меня поставили сто к одному. А может, и того больше.

Внезапно я понял, что это вовсе не сон. Не гребаная галлюцинация. Это все по-настоящему. Мое сознание странно раздвоилось.

С одной стороны, я помнил, что меня зовут Алексей Топорников, я списанный инвалид, хотя и был подающим надежды боксером. И меня застрелили на улицах Москвы.

С другой стороны, я помнил, что являюсь Виктором Рубцовым, парнем восемнадцати лет, который с пятнадцати пошел в секцию бокса. Хотел научиться защищать себя и за три года постепенно втянулся. Особых успехов не достиг, был надежным середнячком.

Информация всплывала в моем подсознании, как из толщи мутной воды. Сегодня, как я вспомнил, шли отборочные поединки на городское первенство. Победители городского соревнования отправятся на зональные турниры.

Тут я вздрогнул, потому что понял, почему все так взволновались моей победе. Тот, кто выиграет в зональных соревнованиях, получит реальный шанс участвовать в чемпионате СССР по боксу.

Я был единственным кандидатом в своей весовой категории и выступал от имени спортивного клуба «Орленок». Еще до боя тренер говорил, что все уже давно расписано. Мой соперник, представитель ДОСААФ, должен был идти на городское первенство.

Никто не сомневался в его победе. И вдруг он проиграл нокаутом такому аутсайдеру, как я. Все планы спортивных чиновников коту под хвост.

Когда объявили мою победу и рефери поднял мою руку, в зале раздались жидкие аплодисменты. Судьи сидели с каменными лицами. Завалить меня по очкам им не удалось.

Сойдя с ринга, я отправился в раздевалку. Тренер и двое наших парнишек из боксерской секции «Орленка» торопливо шли рядом и указывали дорогу. Для меня все происходящее было как в тумане.

– Ладно, – сказал тренер. – Им деваться некуда. Проглотят и подотрутся. Правда, тебе на соревнованиях трудно придется, но ничего. Что-нибудь придумаем.

Они оставили меня возле двери, а сами ушли посмотреть выступление другого бойца. Я вошел в раздевалку, тряся головой. Там находились парни из других клубов и секций, они обсуждали прошедшие поединки.

Мне тоже не мешало бы обсудить происходящее. Слишком много всего случилось в последнее время. Надо осмыслить это.

Я постарался вспомнить, где мои вещи. Подошел к шкафчику и достал одежду. В это мгновение кто-то похлопал меня сзади по плечу и зло спросил:

– Слышь, гнида, ты чего устроил на ринге?

Я обернулся и увидел перед собой троих крепких парней, угрюмо смотрящих на меня.

Глава 2. Ласточка над волнами

Чтобы выгадать время и понять, чего надо пришельцам, я состроил удивленную физиономию.

– Это вы мне, парни?

Чуть ближе остальных стоял высокий парень в штанах и свитере. Уже успел одеться. На лоб падал непокорный чуб.

– Ты из себя овечку невинную не строй, – ответил он. – Мы считаем, что выиграл ты нечестно. Манера боя у тебя крысиная.

– Подлая и низкая, – добавил второй. – Это не советский бокс, это удары исподтишка.

Внутренне я усмехнулся. Эх, ребята, какие вы наивные. Вы еще не видели, что такое трэшток. Посмотрел бы я на ваши лица, если бы мы с противником устроили перепалку перед боем.

– После драки кулаками не машут, – поучительно ответил я, не желая спорить.

– А мы бы с удовольствием помахали, – сказал третий. – По твоей мерзкой роже.

В раздевалке толпилось с десяток спортсменов. Как я заметил, представители других клубов и секций. Наших, орленковских, мало, почти нет. Да и те не спешили прийти на помощь.

Я еще раз оценивающе посмотрел на провокаторов. Вероятность схлопотать от них по морде очень высока. А оно мне надо?

– Ну, положим, у вас рожи тоже не самые милые и симпатичные, – ответил я. – Что касается моей манеры боя, то давайте встретимся на ринге. А там пусть судьи решают. Они и сегодня сказали свое слово.

Высокий и чубарый оглянулся и поглядел на товарищей. Те синхронно покачали головами, как близнецы.

– Не пойдет, – сказал высокий, снова посмотрев на меня. – У нас с тобой разные весовые категории.

– Да и когда еще бой будет, – добавил второй.

– Давайте ему здесь вломим, – сказал третий. – И пойдем жрать, я проголодался.

Другие боксеры с интересом прислушивались к нашей беседе. Я почесал подбородок и оставил ладонь на лице. Вроде как продолжая почесывать, но на самом деле, чтобы защитить лицо от внезапного удара в челюсть.

Впрочем, парни явно не собирались бить неожиданно. В эти времена в драке еще соблюдали этикет, не били лежачего и не нападали втроем на одного. Не всегда, конечно, но неписаные правила старались соблюдать.

– Тогда давайте сразу после соревнований, когда зал опустеет, – предложил я. – Решим, кто из нас самый лучший. Раз на раз, с каждым.

Мои соперники недоверчиво переглянулись.

– Или вы хотите на меня разом напасть? – спросил я. – Подло и по-шакальи?

– Ты за языком следи, – сказал высокий и покачал головой. – Чего откладывать, мы сейчас с тобой разберемся. Не бойся, разом не нападем, только по одному.

Он принял боксерскую стойку, выставив кулаки перед собой. Я вздохнул и, оставив сумку, отошел подальше от шкафчика. Не хватало еще разбить его во время драки.

Остальные бросили все дела и окружили нас. Нам отодвинули скамейки, чтобы освободить место, какая любезность. Я посмотрел на руки. Эх, как бы не повредить, когда буду драться голыми кулаками.

– И-эх! – крикнул чубарый и бросился на меня в атаку.

Он совсем забыл про защиту снизу. Думал, что мы будем драться по правилам бокса. Нет, конечно, зачем мне это надо?

Руки у него длинные, вес поболее моего. По всем параметрам он выиграл, если бы мы боксировали. Но я вовсе не собирался давать ему преимущество.

Когда противник подошел ближе, я ударил его ногой в колено. Чубарый запнулся, потерял равновесие и упал лицом вперед. Прямо на мое колено. Я этому трюку научился у кикбоксеров.

От удара коленом противник откинул голову назад, потерял сознание и рухнул на пол. Схватка закончилась, едва начавшись.

– Вы видели? – завопили его товарищи. – Он опять дерется не по правилам!

Они кинулись было на меня, но дверь открылась и в раздевалку зашел тренер. Мы успели обменяться с парнями ударами, причем я схлопотал от них по лицу.

– Эй, хорош! – закричал тренер, бросился к нам и разнял. – Это куда годится, драки устраивать! Немедленно прекратите.

Я особо не сопротивлялся. Зато мои противники тяжело дышали и яростно смотрели на меня. Их высокий предводитель сел на полу, очумело хлопая глазами.

– Умейте проигрывать, сволочи, – сказал тренер, глядя на моих противников. – Надо было на ринге быстрее двигаться, а не стоять мешками.

Я собрал вещи, оделся, и мы вышли.

– Ну что, поздравляю, – сказал тренер. – Тебя взяли на городское первенство. Объявлять и поздравлять уже не будут, там сейчас гимнасты будут выступать, а потом из райкома речь толкать будут. Ты поэтому иди домой, отдыхай, а завтра придешь, все обсудим.

– Что обсудим? – недоуменно спросил я. Голова еще плохо соображала, после стольких событий.

– Как что? – удивился тренер. – План тренировок к выступлению. Ты теперь готовиться должен. Ну ладно, я побежал.

Он пожал мне руку и скрылся в боковом коридорчике. Продолжая идти к выходу, вспомнил, что его звали Худяков. По имени-отчеству Олег Николаевич.

Дядька среднего роста, жилистый и смуглый. Сильно в возрасте уже, но не пожилой. Так, несколько седых прядей.

Дымит папиросами, как паровоз. Выпивает, на тренировках частенько ныряет в подсобку, а затем от него несет перегаром. Но меру знает, всегда в норме и с ума не сходит.

Правда, до сегодняшнего дня на Виктора, то есть на меня, внимания не обращал. Думал, звезд с неба не хватает. Ладно, я тебе еще покажу, на что способен.

Я пересек просторный зал с колоннами и мозаикой на полу, попрощался с вахтером и вышел на улицу.

Скрипнула тяжелая дубовая дверь. В лицо ударил морозный воздух. Я поежился от холода и осмотрелся.

Тротуар замели пушистые сугробы. По улице бегали автобусы и машины. Пробки совсем маленькие, детский лепет.

Я вспомнил, что живу далеко от Дворца культуры и спорта, где проходили соревнования, и побрел к остановке. Надо сесть на автобус 24 и ехать почти до конца.

Добравшись до остановки, я минут пять ждал нужный автобус. Затем залез в студеный салон и отыскал сзади свободное место.

Стекла покрылись узорами инея. Всю дорогу я смотрел на них и думал, как теперь быть.

Сейчас я окончательно убедился, что это не сон. Это реальность. Я угодил в прошлое, в тело незнакомого мне парня. Кажется, он сильно пострадал во время боя и получил сильную травму.

Не исключено, что погиб. А я вселился в его тело прямо там, на ринге. И поведя бой в другом стиле, выиграл. Чем немало озадачил судей и соперников. Да так, что они даже после боя хотели наказать меня.

Теперь мне предстояла встреча с семьей Виктора, о которой у меня сохранились смутные воспоминания. Отец и мать, бабушка, сестренка. Друзья по двору. Одногруппники из техникума.

Девушки, кажется, нет. Виктор был робким парнем, пытался несколько раз завести отношения, но не срослось.

Но это неважно. Я готов пасть в ноги тому, кто дал мне этот шанс. Эту возможность, подаренную мне Богом, Вселенной или Мировым разумом, кем хотите. Я снова молод, здоров и полон сил. Я могу снова заниматься боксом.

Невозможно представить, какая же это невыразимая радость – снова стать юным и невредимым. Снова попытаться воплотить мечту своего детства в реальности.

Я повел пальцем по заиндевевшему стеклу, обводя морозные картинки. Нет, не так.

Не попытаться, а на самом деле воплотить. Добиться своего. Взять у судьбы реванш. Решительно и бескомпромиссно. Даже если сдохну на этом пути.

В это время кто-то резко пихнул меня в плечо. Я резко обернулся, ожидая увидеть хулиганов или опять боксеров-соперников. Но нет, это была старушка в тулупе, с платком на голове и с авоськой в руке.

– Место уступи, чего расселся, – сказала она ядовито.

Я поднялся, а она села на мое место. Сквозь просветы в морозных окнах автобуса я увидел знакомые здания и магазины. Это же моя остановка.

Когда автобус остановился, я вылез и пару секунд топтался на месте. Не знал, куда идти. Затем решил довериться инстинктам и отпустил внутренние поводья.

Пусть ноги сами ведут, куда надо. А я буду просто наблюдать со стороны.

Получилось, как надо. Ноги повели меня с остановки, мимо пятиэтажек, хлебобулочной и цветочного магазина. Мимо тумбы с афишами. Под ногами хрустел снег.

Я зашел во двор, образованный четырьмя пятиэтажками, и направился к подъезду одной из них. В центре, рядом с детской площадкой, стояла наряженная елка, с красной звездой на вершине. Эге, да здесь недавно справляли Новый год.

Войдя в подъезд и следуя велениям ног, я послушно поднялся на третий этаж. Остановился перед коричневой дверью, обитой дерматином.

Хотел постучать, но замер с поднятой рукой и прислушался. Внутри орали двое человек, мужчина и женщина. Кажется, там сейчас произойдет убийство.

Затем я облегченно перевел дыхание. Ах да, это же отец и мать Виктора. Сколько он, то есть я, себя помнил, родители постоянно ругались и устраивали скандалы.

А еще я вспомнил, что в кармане есть ключи от квартиры. Открыл дверь и вошел. Крики усилились и наполнили уши.

– Какая же ты скотина! – кричала мать. – Как же ты достал меня! Видеть тебя не могу! Только и делаешь, что целыми днями лежишь на жопе. На своей ленивой жопе!

– Заткнись, сука! – кричал мужчина в ответ. – Ты только и знаешь, что орать и пилить мозги.

Я разделся в узком коридоре, повесил куртку на крючок в шкафу. Крики раздавались из кухни. Я хотел прошмыгнуть мимо, но не успел. Зоркий взор матери настиг меня в коридоре.

– Витька, шалопай ты эдакий! – закричала она. – Где ты шляешься?

Я вздохнул и вошел в кухню. Холодильник, буфет, мойка, заваленная грязной посудой. Мать стояла рядом с плитой, варила суп. Женщина среднего роста, с покрасневшим от возмущения лицом.

Возле окна диванчик, на котором развалился пузатый усатый дядька с лысеющей головой. Это был отец, он вертел в руках и пытался настроить радиоприемник.

– На турнире, – ответил я. – Вы что, забыли?

И запоздало вспомнил, что про бокс родителям лучше не напоминать. Отца в юности гоняла дворовая шпана, все сплошь из секции бокса, с тех пор он ненавидел всех спортсменов.

У матери дядька позанимался боксом полгода и остался умалишенным. Скорее всего, причиной тому был вовсе не спорт, а другое, но матери этого хватило. Она ухаживала за дядей полгода и тоже в итоге прониклась ненавистью к спортсменам.

– Где? – заревел отец. – Ах ты, паршивец, я тебе что сказал? Никаких турниров и соревнований! Ты совсем охренел?

Мать с грохотом бросила поварешку в кастрюлю. Хлестнула меня полотенцем по шее. Не больно, но обидно.

– Скотина ты эдакая! Весь в отца пошел! Упрямый, как осел! Ты тоже хочешь идиотом стать? Слюни пускать, под себя ходить?

У меня было два варианта. Спорить и ругаться или промолчать и уйти. Я выбрал второе.

– Ты куда пошел? – закричали оба родителя. – Мы с тобой разговариваем!

– Голова болит, полежать хочу! – огрызнулся я и выскочил из кухни.

Они еще чуток повозмущались, утихли ненадолго, а затем опять начали лаяться.

Я прошел мимо гостиной в спальню. Голова и в самом деле разболелась. Полежать бы, поспать. Но дверь гостиной отворилась, оттуда высунулась головка девочки с тугими непослушными косичками.

– Эй, Витька, ты куда? – спросила она тонким шепотком. – Не расскажешь, что там на турнире? Опять просрал?

Это сестренка. Светка. Настырная, аж жуть. Не отстанет ведь.

Я вздохнул и направился в гостиную. Светка схватила меня за руку и повела за собой.

В гостиной было мало света. Окна плотно закрыты темно-коричневыми шторами. У окна большой стол, стулья. Сервант у стены, в другом конце комнаты скрипучая кровать. На полу ковер, на стенах висели картина с натюрмортом и часы с маятником.

На кровати лежала бабушка. Маленькое морщинистое лицо, гора одеял, пуховый платок. Она уже долго болела и не вставала с постели.

– Как ты, Витенька? – спросила она с придыханием. – Не сильно тебя побили?

Да уж, видимо, недостаток таланта Виктор компенсировал усердием. Хотя и часто огребал в спаррингах и боях.

– Не сильно, – ответил я, подходя ближе к кровати. – Выиграл я, бабушка. Выиграл.

– Ох ты ж, голубчик ты мой, – сказала бабушка, прикрыв глаза. – Как же на душе теперь полегчало.

Я взял бабушку за маленькую сухонькую ручку. Похоже, что в этом доме за меня болели только бабушка и сестренка.

А еще я вспомнил, что старушка часто кашляет. Она была матерью отца, прошла всю войну медсестрой. Родители плохо смотрели за нею.

– Как ты себя чувствуешь?

Старушка кивнула.

– Все хорошо, Витенька. Главное, что ты жив-здоров.

Я поглядел на цветастые яркие покрывала, под которыми она лежала. В пододеяльнике зияло квадратное отверстие, через которое внутрь пихали одеяло.

На стене рядом с кроватью висела рамка с фотографиями. Довоенные годы. Бабушка была еще молодая, в халате медсестры.

– Молодец, Витька, – сказала Светка. У нее повыпадали молочные зубы и поэтому она шепелявила. – Небось, еще и нокаутом?

– Да, точно, нокаутом, – согласился я.

– Ну, ты вообще зверь, – восхитилась сестренка и добавила без всякого перехода: – А мама опять на бабушку кричала. А папа меня побил.

Подняла штанину и показала синяки от ремня на ноге.

– Света, золотце, – сказала бабушка.

Родители продолжали ругаться. Затем утихли. Папа слушал радио, мать варила суп. Я знал, что это ненадолго.

Теперь я вспомнил еще больше. Отец работал токарем на заводе, часто напивался и приходил домой пьяным. Тогда все страдали от его тяжелого кулака.

Мать частенько не отставала от него. Когда она была пьяная, они устраивали жуткие скандалы, иногда соседи вызывали милицию.

Я не понимал, как можно жить в этом аду. Уеду. Прямо сегодня, прямо сейчас.

Затем я поглядел на Светку, сидящую за столом с цветными карандашами, и на больную бабушку. Кажется, старушка задремала. Оставить их на съедение?

Я вспомнил, как сестренка дарила брату, то есть мне, красивые рисунки на день рождения. Бабушка кормила вкусными пирожками, еще когда могла ходить.

– Слышь, Светка, – сказал я. – Когда я стану чемпионом, то увезу вас с бабушкой отсюда. Подальше от этих…

Именно об этом мечтал Виктор, бывший владелец этого тела. Стать лучшим в боксе, покорить вершины и забрать из этой клоаки сестренку и бабушку. Ну что же, если у меня получится вместо него, то почему бы и нет?

– Эх, Витька… – мечтательно сказала Светка, рисуя что-то на листе бумаги. – Я лучше хотела бы фломастеры. Знаешь, как они ярко рисуют!

Я хотел ответить, но тут окно задребезжало. Потом еще и еще. Я подскочил к нему и увидел, что по стеклу сползают снежки.

Внизу во дворе стояли парни и кидали снег в окно. Изнутри оно было плотно закрыто и обклеено газетными полосками, чтобы из щелей не дул холодный воздух. Парни что-то кричали, но их не было слышно.

– Это что, опять Юрка? – спросила Светка. – Вот ведь, не дает тебе покоя. Не ходи, оставайся дома.

Но из кухни снова донеслась ругань, и я решил выйти, прогуляться на улице. Даже обедать не хотелось, лишь бы не видеть мрачные лица родителей. Я поднялся и достал с отопительной батареи теплые штаны.

– Пожалуй, выйду ненадолго.

Светка опустила голову. Мне показалось это подозрительным. Я подошел к сестренке и взял за плечико. Она отвернулась, но я успел заметить слезы на щеках.

– Да ладно, Света, я же ненадолго.

– Ненадолго, ненадолго, – сердито прошептала девочка. – Ты уходишь, а мне здесь с ними сидеть. За бабушкой смотреть. Слушать их ругань. Я тоже хочу уйти куда-нибудь. Далеко-далеко. Как птицы.

Слезы снова полились у нее по щекам. Светка даже не думала их вытирать. Я посмотрел на ее рисунок и увидел, что она нарисовала ласточку, летящую над морем. Между прочим, очень даже красиво. На хорошем таком уровне. Ее бы в кружок отдать. Я пообещал себе, что завтра же займусь этим. Справлюсь без родителей.

– Эй, не вешай нос, – сказал я и легонько пихнул Светку в бок. – Я тебе сейчас леденец куплю.

Девочка сразу перестала реветь и поглядела на меня блестящими глазами.

– Обещаешь?

Я кивнул.

– Зуб даю.

Мне удалось проскользнуть мимо родителей незамеченным. Через минуту я выскочил на улицу.

Глава 3. Крики в темноте

Честно говоря, долго гулять с парнями я не собирался. Так, просто познакомиться и уйти, не забыв конечно же купить Светке леденец.

Парни стояли во дворе, возле заснеженного дуба. Увидев меня, они швырнули в мою сторону снежки. Так-с, посмотрим, кто у нас здесь обитает.

Двоих из них я помнил хорошо. Все-таки, как ни крути, в жизни каждого парня восемнадцати лет друзья стоят на первом месте, кроме разве что сильной и страстной любви. Поэтому мне не пришлось долго вспоминать, кто из них кто.

Вот это Серега, по кличке Самосвал. Мощный парень, кулачищи, как два молота. Не любит особо много соображать, его основные интересы уже сейчас – это алкоголь и девушки. Отец работяга на заводе, мать работает парикмахером. С раннего детства предоставлен самому себе.

Старший брат пару лет назад угодил за решетку за воровство и нанесение тяжких телесных. Впрочем, этому факту Серега не огорчался, а наоборот, бравировал им, поднимая свою значимость в глазах местной шпаны. Кроме того, он водил дружбу с уголовниками, правда, здесь Виктору уже хватило ума стараться отсутствовать в эти мгновения рядом с дружбаном.

Второй парень тоже не обижен силушкой. Рудольф, по кличке Танкист, потому что все время «в танке». Также не блещет избытком эрудиции и знаний. Круг интересов еще уже, чем у Самосвала. Я поглядел на этого парня, со щетиной на квадратном подбородке, как у какого-нибудь викинга, и сокрушенно вздохнул про себя.

Эх, Витя, Витя, с кем ты водил компанию, скажи мне, пожалуйста? Неужели для дружбы не нашлось других советских ребят, посещающих спортивные кружки в доме пионеров, собирающих макулатуру и играющих в ориентирование на лесной местности? Ведь сколько есть таких, продвинутых и прогрессивных пацанов, конструирующих макеты ракет и аэропланов или посещающих фотокружки! А ты выбрал самых задиристых и грозных ребят на районе. Ладно, что уж теперь говорить, подобное притягивает подобное.

Третий парень был самый хилый и тощий. Я немного напряг мозги, чтобы вспомнить, как его зовут. Ах да, точно, Сашка по прозвищу Тархун. Какая-то там была смешная ситуация в детстве, связанная с лимонадом. С тех пор кличка прилепилась к парню навечно, не отдерешь.

Сашка из всех приятелей самый начитанный и знал, например, что Ватикан – это самое маленькое государство в мире. Он водил дружбу с хулиганистыми Самосвалом и Танкистом, потому что уповал на их защиту в трудную минуту. Его достаточно часто обижали во дворе, пока он не прибился к компании Виктора.

Кстати, у самого Виктора была кличка Боксер, что, впрочем, неудивительно.

– Здорово, Боксер, – сказал Серега, пожимая мне руку. – Ну как, чё там, на соревнованиях? Надрал всем задницу? Или опять просрал?

Я внимательно посмотрел на него. Спросил Самосвал вроде так, невзначай, но на самом деле с легким напряжением ждал ответа. Не сказать, чтобы это имело для него прямо такое уж жизненно важное значение, но все-таки внутренне он придавал ответу больший интерес, чем показал снаружи. С чего бы это вдруг, а?

Я пожал плечами.

– Выиграл, само собой. И получил пропуск на городское первенство.

Самосвал улыбнулся. Довольно искренне, но я видел, что это он для виду. На самом деле он ожидал, что я проиграю, и немного огорчился, узнав, что я выиграл. Но опять-таки, ничем не выдал своего недовольства, а наоборот, сказал:

– Ух ты, это потрясно! Давай пятеру, ты молоток!

Он пожал мне руку и обнял, похлопав по спине, но я все равно не мог отделаться от ощущения, что все это очень искусственно. Если бы я не был старше и опытнее Виктора, то, наверное, тоже принял слова Сереги за чистую монету. Или у меня паранойя?

Зато другие приятели, Танкист и Тархун, радовались вроде бы искренне. Тоже обняли меня, поздравили с победой.

– Я знал, что ты рано или поздно добьешься своего, – сказал Танкист с добродушной ухмылкой. – Ты парень упертый.

Да-да, в этом Виктор и вправду был очень схож со мной. Наверное, только поэтому я после смерти угодил именно в его тело.

– Согласно статистике, если продолжать предпринимать усилия, прилагая их в одну точку, то обязательно добьешься результата, – добавил Сашка. – Положительного или отрицательного, но все равно какого. Впрочем, если не останавливаться, то положительный результат обеспечен.

Самосвал поморщился и хлопнул Тархуна по затылку. Он не любил заумную речь.

– Заткнись, а? Запарил уже со своими дурацкими сведениями.

На улице стоял мороз, и, когда парни говорили, изо ртов выходили облачка пара.

– А что я сказал? – возмутился Сашка. Он носил шапку-ушанку с развязанными концами и они смешно болтались, когда заучка поворачивал голову. – Витя, скажи ему! Я же просто сказал, как по статистике.

– Заткнись, я сказал, – повторил Серега, мельком глянув на меня, не возражаю ли я против подобного обращения с товарищем.

Но я не торопился с действиями. Надо все хорошенько обдумать, прежде чем рубить с плеча. Кажется, я начал понимать, почему друг не очень рад моей победе. Наш Самосвал, оказывается, претендует на лидерство в нашей компании. Поэтому он не очень приветствует мою победу, ведь она повышает мой рейтинг в глазах других ребят.

Господи, Серега, дружище, ты нашел, о чем беспокоиться! Да забирай ты эту компашку целиком и полностью, вы мне не очень-то и сдались. Насколько мне подсказывает интуиция и опыт, все вы уже давно находитесь на прямом пути в места не столь отдаленные.

Судя по манерам и повадкам Самосвала и Танкиста, они уже будущие уголовники, а значит, скоро пойдут совершать первую ходку на нары. А вот ты, Тархун, вроде умный парень, да вот только слишком подвержен плохому влиянию. Может, как-нибудь растолковать тебе это?

– Да ладно, чего ты, – вроде бы добродушно сказал я. – Пусть болтает.

Серега глянул на меня исподлобья. Ага, увидел, что я поднял брошенную мне перчатку, принял вызов.

Хоть ваша компания не очень интересует меня, но просто так я вас, ребята, не отпущу. Не в моем характере избегать столкновения.

– Нечего болтать просто так и пыжиться, показывая свой выдающийся интеллект, – сказал Самосвал, продолжая гнуть свою тему. – Лучше бы ты, Тархун, тоже соревнования выиграл, больше толку было бы. Пойдем, Боксер, лучше отметим твою победу. Я угощаю.

Парни радостно загоготали, потирая озябшие ладони, и я тоже сделал было довольное лицо, но затем нахмурился.

– Извянки, пацаны, но не получится. У меня тренька с завтрашнего дня начинается, учебы полно. Надо домой возвращаться. Я и так вышел ненадолго, чисто поздороваться с вами.

Серега тут же воспользовался предоставленной возможностью попинать меня.

– Э, да ты совсем домашний мальчик стал, – сказал он с издевкой. – Может, ты еще отличником заделался?

Да, перед ним не надо было извиняться. Любую вежливость такие люди воспринимают как слабость.

– Домашний, не домашний, но гулять сами идите, – ответил я. – Я только до магазина прогуляюсь и обратно.

Я рассчитывал отвязаться от них, но получилось только хуже.

– Ну тогда мы с тобой пройдемся, – заявил Танкист и хлопнул меня по плечу. – Хотя, честно говоря, я не понимаю, на хрена тебе эти тренировки сдались? Я думаю, что все равно побеждает самый талантливый, а там, на городских соревнованиях такие звери соберутся, не чета тебе. Тренируйся, не тренируйся, все равно тебя сожрут и косточек не выплюнут.

Возможно, в чем-то он был прав, но я-то помнил видеоматериалы из истории бокса и знал, что часто добивались успеха люди не самые талантливые, а самые упорные. Те, кто не опускал руки после неудач, а продолжал дальше бить лбом каменную стену.

Поэтому нет, я его философию принять не мог. Тем не менее, не желая спорить, я развернулся и пошел по обсаженной тополями улице, разыскивая магазинчик.

Друзья пошли позади меня, разговаривая и гогоча на всю улицу. Беседовали они, конечно же, не о влиянии Ренессанса на культуру Средневековья, а о девушках и выпивке.

Погода стремительно портилась, небо нахмурилось и сверху полетели, кружась, снежинки. Быстро темнело, хотя время еще было послеобеденное.

Один магазинчик, что я приметил раньше, оказался закрыт на учет. Второй, дальше по улице, заперли по причине ремонта. Его двери были наглухо заколочены.

– Я знаю еще один, дальше, через пару кварталов, – сказал Серега, махнув рукой. – Поехали туда.

Я уже к тому времени продрог и охотно вернулся бы домой, но поскольку обещал Светке вернуться с леденцом, отправился дальше, на поиски сладостей.

Мы прошли пару кварталов, но обещанный Самосвалом магазин так и не появился. Мы побрели дальше по небольшой пустынной улице. Фонари еще не зажглись, редкие прохожие скользили в полумраке бесшумными тенями.

Когда впереди появилась фигура мужчины в пальто и с дипломатом в руке, Серега ткнул в нее пальцем и сказал:

– Слышь, Витька, не в службу, а в дружбу, спроси у него прикурить. А мы пока тут потопчемся, нам насчет деньжат обсудить надо.

Чтобы отделаться от них поскорее, я нагнал прохожего и спросил:

– Гражданин, у вас сигаретки не найдется?

Мужчина остановился, обернулся, пожалуй, чересчур резво, на мой взгляд, и ответил:

– Не курю.

Между прочим, Виктор, сорванец эдакий, пару лет назад уже пробовал курить, а затем пристрастился к этой пагубной привычке. Поэтому я сейчас ощущал странные позывы к курению, хотя в прошлой жизни почти не курил. Ну ничего, придется просто перетерпеть некоторое время, пока это пристрастие не пройдет.

– А вы не скажете, где здесь продуктовый магазин? – спросил я на всякий случай.

– Да отстань ты уже от меня, откуда я знаю? – гневно закричал мужчина, как будто я его битый час пытаю расспросами про магазины и лавки.

В это мгновение из-за моей спины на него налетели две темные фигуры, в которых я с изумлением узнал Самосвала и Танкиста. Они быстро повалили мужчину на заснеженный тротуар и начали пинать.

– Э, вы чего, парни? – только и успел я спросить, но они не обращали на меня внимания. – Вы охренели, что ли? Чё за подстава?

Мужчина скорчился на асфальте, стараясь спасти голову от ударов. Шапка слетела с его головы и укатилась в сторону.

Неподалеку раздались пронзительные трели свистка. Ну вот, кавалерия на подходе. Это конечно же милиция.

– Хватай дипломат и тикаем! – крикнул Самосвал и нагнулся, чтобы обшарить поверженную жертву.

Выудил бумажник и первый рванул обратно. Танкист подхватил дипломат и побежал за ним, только пятки мелькали в сумраке. Я помчался следом за ними.

– Стой! – кричали сзади. – Не уйдешь!

Мы свернули в ближайшую подворотню и очутились во дворе многоэтажного дома.

– Надо разделиться, чтобы не поймали! – закричал Серега и рванул к ближайшему выходу со двора.

Танкист побежал в другую сторону, а я огляделся и нырнул в подъезд. Я надеялся, что они не заметили мою фигуру, метнувшуюся к двери. В подъезде я забрался на второй этаж и остановился на площадке между уровнями.

Сердце бешено колотилось, грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Вот ведь удружил Серега, сволочь. Он специально отправил меня отвлечь внимание прохожего, а потом налетел на него вместе с Танкистом. Интересно, куда девался Тархун? Тоже где-то схоронился, наверное.

Долго сокрушаться не удалось. Во дворе снова раздались свистки. Я выглянул во двор через окно, наполовину заколоченное фанерой. Посреди деревьев с тонкими черточками ветвей метались фигуры милиционеров. Я настороженно наблюдал за ними, ожидая, что сейчас из окна высунется какая-нибудь бдительная бабка и закричит:

– А один в подъезд забежал, я видела!

Но ничего не происходило.

Милиционеры огляделись, тоже разделились на две группы и помчались к двум выходам со двора. Кажется, беда миновала мою глупую головушку.

Для надежности я решил переждать, оперся задом о теплую батарею отопления и замер на месте. Дом жил своей жизнью, где-то слышались неясные голоса, хлопали далекие двери и еще доносилась музыка из радиоприемника.

Я вспомнил про радиоприемник в руках отца и невольно мои мысли переключились на родителей. Если бы у меня были деньги, я мог бы увезти от них бабушку и сестренку, поселить где-нибудь в отдельной квартире.

Надо раздобыть денег. Я задумался над способами их получения, особенно если учитывать мои знания о будущем. Впрочем, историю я знал не так уж и хорошо, использовать сведения о будущем вряд ли получится.

Хорошо, сначала придется идти обычным путем, устраиваться на работу, искать дополнительные виды заработка. Черт, я ведь забыл купить леденцы сестренке. Надо поскорее найти магазин, пока не закрылся.

Осмотревшись, я увидел, что во дворе пусто. Я вышел из подъезда, огляделся и вернулся обратно к выходу со двора, через который мы сюда попали.

Ветер усилился и пригоршнями кидал снег в лицо. В такую погоду лучше сидеть дома и пить горячий чай с вареньем. Или глинтвейн, но его вряд ли найдешь в магазине и даже ингредиенты для его изготовления надо идти искать на рынке.

Я отправился по улице, решив уточнить у первого встречного, где тут есть магазины. Хорошо, что я успел чуть отогреться в подъезде.

В темноте раздались женские крики.

– Помогите! Помогите, пожалуйста!

Все это было до боли знакомо. Очень и очень опасная ситуация. Я припомнил, что в последний раз в таком же случае преступник нашпиговал мою грудь пулями. Ну его нафиг, пусть кто-нибудь другой разбирается с этой проблемой. Тем более что мне надо готовиться к соревнованиям по боксу.

Я хотел пройти дальше, но женщина снова закричала:

– Помогите… – а потом ее голос резко оборвался, будто бы ей заткнули рот.

Оглядевшись, я увидел, что вряд ли кто-нибудь придет бедняжке на помощь. Улица пустовала, в небольшом скверике, откуда доносились крики, никого не было. Убивай, режь, грабь, делай, что хочешь. Ближайшие постовые милиционеры убежали в погоню за моими товарищами.

Ладно, ничего не поделаешь. Не ты, так кто же. Снова вздохнув, я побежал в темноту сквера, где на белом снежном покрывале чернели пятна кустов и голых деревьев. Пробежав совсем немного, я увидел в кустах копошащиеся силуэты.

Кажется, речь тут не шла о насилии, скорее всего, это банальный грабеж. Стройная фигурка в пальто отбивалась сумочкой от двоих мужчин в тулупах.

На этот раз я не стал выдавать свое присутствие. Внезапность и быстрота – наше оружие. Тем более когда есть возможность напасть со спины.

Ближайшего ко мне грабителя, занятого борьбой с женщиной и стоявшего ко мне спиной, я первым делом пнул под колено, а затем добавил по затылку. Ну, и на закуску, когда он упал на колени, ударил коленом по голове. Чтобы уж наверняка, чтобы потом больше не возвращаться к этому противнику.

Атака получилась удачной, противник за пару секунд оказался выведен из строя. Он упал на снег лицом вниз, так и оставшись лежать неподвижно.

Второй грабитель заметил меня, отпустил женщину и встал напротив меня. Затем прорычал:

– Вот, значит, как? Ну, сейчас ты получишь свое, гнида, – и сунул руку в карман.

Я сразу понял, что за этим последует. Вот насчет пистолета не могу обещать, поскольку в Советском Союзе достать оружие было очень проблематично, но вот ножичек имелся у каждого уважающего себя уголовника. Причем пользовались им они очень умело.

Так и есть. В руке противника тускло сверкнуло лезвие ножа. Ай-яй-яй, это очень опасно. Я поглядел, как грабитель держит нож, клинком вниз, пряча его в руке, и понял, что дело запахло жареным.

Отступив чуть назад, я стащил с себя короткополое пальто, обернул им левую руку и выставил перед собой. Затем медленно пошел на противника.

– Здесь поблизости менты, – сказал я ему, чтобы немного внести сумятицу в его боевой настрой. – Слышал свистки недавно? Вон там они бегают, сейчас здесь появятся.

– Ага, конечно, – улыбнулся противник. Его лицо было скрыто в полумраке, а подбородок покрыт густой щетиной. – А еще танки приедут и самолеты пролетят.

Я сделал вид, будто хочу пнуть его по руке с ножом, но он убрал ладонь, и я промахнулся. Тут же последовал взмах, противник пытался ударить меня ножом в грудь. Я отбил его рукой, завернутой в пальто, и успел ударить кулаком в лицо.

Он поскользнулся на снегу и упал на спину. Теперь я уже без проблем выбил нож из его руки и хотел добавить ногой по лицу, но женщина крикнула:

– Не надо! Зачем бить лежачего?

Я вздохнул и посмотрел на нее. Эх, добрая ты душа. Он бы без колебаний нас прикончил.

Неподалеку на улице наконец зажглись фонари. Я вгляделся в стройную фигурку и вдруг увидел в неярком свете, что она поразительно хороша. Это была вовсе не женщина, а девушка, раскрасневшаяся, тяжело дышащая, с огромными глубокими глазами.

– Э, девушка, тогда давайте его оставим, – предложил я. – Пойдемте, я провожу вас.

Она поколебалась, затем кивнула и мы пошли через сквер, забыв о грабителях.

Глава 4. Дружеская встреча со старыми приятелями

Когда мы вышли из сквера и пошли по освещенной фонарями аллее, я рассмотрел пухлые губки и точеный носик девушки. Из-за борьбы с грабителями ее волосы растрепались. Пряди спадали из-под шапочки на лицо.

– Вы храбрая девушка, – похвалил я ее. – Не побоялись схватиться с грабителями. Они ведь были вооружены. Неужели ваш кошелек стоил того?

Девушка ненадолго задумалась и ответила:

– Вы знаете, я даже не о кошельке боялась. Один подскочил, схватил сумочку и хотел убежать дальше. А я вцепилась в нее и не отпускала. А в голове одна мысль вертится: «Это же моя сумочка, как же я могу отдать ее?»

Она поежилась, вспоминая эти трудные минуты, и нервно передернула плечиками. Чтобы отвлечь ее, я представился и спросил, как зовут девушку.

– Меня зовут Лена, – ответила она мелодично.

Страх от стычки с грабителями уже прошел, теперь она даже флиртовала со мной.

– А я и не думала, что вы так ловко справитесь с ними, – сказала она задорно. – Но в любом случае спасибо. Если бы не вы, я даже не знаю, чем бы все закончилось.

Идти под руку рядом с красивой девушкой тоже было для меня давно забытым ощущением. Женщина, с которой я встречался в прошлой жизни, ушла от меня, когда узнала, что я больше не перспективный спортсмен, а инвалид-неудачник.

– Все могло закончиться очень плохо, – сказал я серьезно. – Лучше отдали бы сумочку и все. У вас большой оклад?

– Я еще не работаю, а учусь, – ответила Лена. – Стипендия вся дома, в кошельке копейки. Просто в сумочке письмо от дедушки. Он у меня моряк, сейчас плавает далеко, в Желтом море. Приедет только через полгода. Я получаю письма раз в два месяца, не хотела терять.

А, тогда понятно. Уважительная причина, как говорится. Впрочем, если бы ее ударили ножом, оно тоже того не стоило.

– Вы, наверное, думаете, какая я дура, – виновато сказала Лена и всплеснула руками. – Но что я могу поделать, эти письма для меня, как свет в оконце. Да и бабушка ждет, каждый день спрашивает.

Я беззаботно махнул рукой.

– Ладно, чего уж там. Хорошо, что все обошлось. Вы где учитесь?

– В педагогическом, – ответила Лена и с любопытством посмотрела на меня. – А вы спортсмен, наверное? Двигаетесь очень ловко. Да и справились с ними быстро.

– Я занимаюсь боксом, – сказал я и вспомнил, что мне завтра надо на учебу, на тренировку и еще я обещал купить эти проклятые леденцы. – Вы не знаете, где здесь можно купить сладости? Я обещал сестренке.

Лена показала пальцем вперед.

– Вон там есть магазин через две улицы. Я поверну направо, а вам надо будет пройти прямо.

Я замотал головой.

– Э, нет, так не пойдет. Я должен проводить вас до дома и убедиться, что с вами все в порядке.

Она пыталась протестовать, но я был непреклонен.

– Хорошо, тогда пойдем сначала купим сладости, а потом вы проводите меня, – уступила наконец девушка.

Хм, недолго же она сопротивлялась. Мне показалось, что это хороший признак ее симпатии ко мне, хотя что там разберешь с этими девушками. Легче предсказать наступление тропического шторма, чем угадать, что у них на уме.

Искомый магазин обнаружился почти сразу, и я купил там, наконец, кулек разноцветных леденцов. Угостил Лену, и она с удовольствием сунула в рот леденец на палочке в форме петушка.

Мы болтали по дороге, несмотря на крупный падающий снег и рассказали друг о друге. Девушка была отличницей в школе и в институте, помимо этого, еще занималась вышивкой и помогала матери ухаживать за братиком.

Минут через сорок, насквозь промерзшие, мы добрались до дома Лены. Она жила в многоквартирной семиэтажке.

Когда мы вошли в ее двор, на улице уже окончательно стемнело.

– Спасибо большое, – сказала Лена, остановившись напротив меня. – Вот мой подъезд. Вы мне помогли, прямо как рыцарь. И проводили до дома. Даже уж не знаю, как вас благодарить.

– Зато я знаю, – сказал я, обнял ее за талию, привлек к себе и поцеловал в губы.

На пару мгновений ее прохладные губы, все еще сладкие после леденца, раскрылись навстречу моим губам. Мы поцеловались, и я чувствовал себя на седьмом небе от счастья.

Но в следующую секунду Лена уперлась мне в грудь кулачками и оттолкнула меня. Ее огромные глазищи гневно сверкали в свете, льющемся из окон дома.

– Это что же такое! – воскликнула она. – Спас от грабителей и проводил до дома, значит, можно лезть целоваться? Фу, какой бабник.

– Но… – начал было я, и тут девушка влепила мне пощечину. Затем развернулась и убежала в подъезд дома.

Я постоял, потерев пострадавшую щеку, и тоже пошел обратно. Я же говорил, что никогда не разберу, что там у девушек находится в черепной коробке. А еще, возможно, что у советских девушек начала семидесятых совсем другое воспитание, чего я, дурак, совсем не учел.

Вернулся домой я где-то через полчаса, потому что очень устал и замерз, поэтому шел быстрым шагом.

К счастью, мне снова удалось избежать встречи с родителями, потому что они снова напились и легли спать. Бабушка тоже спала. Я поужинал жидким супом.

– Спасибо, Витька, спасибо! – Глаза сестренки сияли, как две маленькие звездочки.

Она тут же принялась грызть леденцы. Под этот хруст я сначала строил планы на завтра, прикидывая, как буду готовиться к соревнованиям, а затем заснул незаметно для себя.

Проснулся я рано утром. Отец на кухне грохотал чайником и сковородой. Мать уже ушла на работу.

– Ты чего соскочил в такую рань? – прохрипел он. – Валяешься же обычно до обеда. Куда собрался?

– В техникум, – ответил я. – А потом на тренировку.

Отец перестал возиться с посудой и бросил заварочный чайник в раковину. Глаза его снова налились кровью, он упер руки в бока и спросил:

– Когда уже тебе выбьют эту дурь из башки? Как ты не можешь понять, что самое главное – это работать не кулаками, а головой. Ты бы лучше слесарем устроился работать в коммуналку, там хоть какие-то деньги начал зашибать. А то сидишь у нас на шее с матерью и в ус не дуешь.

Судя по всему, фразу про работу головой отец слышал в каком-то кино или на радио. Потому что сам он, честно говоря, насчет шевеления мозгами редко когда вспоминал. Это видно по его образу жизни. Сразу ясно, что его цель – это отправить меня как можно быстрее на работу, чтобы потом требовать деньги на содержание. На мое увлечение боксом ему наплевать.

– Сначала в техникум пойду, – набычился я. – А потом на тренировку. У меня городское первенство.

Я посмотрел на него, склонив голову, будто хотел забодать. Сам, однако, размышлял на ту тему, что если я сейчас с ним поссорюсь или, чего пуще, поругаюсь, то всюду опоздаю. Поэтому почему бы немного не сдвинуться тактически, что я от этого теряю?

– А потом посмотрим, может быть, и устроюсь на работу слесарем, – сказал я, чтобы чуток утихомирить отца.

Он и впрямь немного смягчился. Перестал глядеть на меня, как на врага народа, снова вернулся к шкворчащей сковороде.

– Делом займись, сынок, настоящим делом, слышишь? – проворчал он.

Чтобы закончить этот дурацкий и бессмысленный спор, я не стал возражать. Быстро позавтракал и выскочил из дома.

Холодно и морозно. Снег на улице перестал идти еще ночью. Дворник в фартуке чистил дорожки. Снежная пыль летела во все стороны. Лопата с шорохом скребла по льду.

На остановке мне сразу попался нужный автобус, и я покатил к техникуму. Само здание заведения я нашел быстро и задержался перед входом. Вспоминал, где учился Виктор и как быть дальше.

К учебе мой предшественник не пылал особой любовью. Частенько прогуливал занятия. Староста и методисты по поручению администрации несколько раз в месяц заходили к нему домой. Чтобы, значит, помочь с отставанием и вытянуть на следующий курс.

Но нет, парень не желал учиться. Его интересовал бокс и посиделки с друзьями. Еще, само собой, девушки, но он стеснялся с ними знакомиться. Занятиям боксом он тоже уделял мало времени.

Сегодня я хотел исправить эту досадную оплошность. Показать документы об участии в турнире и попросить академический отпуск. Или хотя бы перевестись на заочку.

Для подготовки к первенству у меня осталось три месяца. Физическая подготовка, к счастью, у Виктора, была на высоте, все-таки ему было всего восемнадцать. И он старался не пропускать занятия в секции.

Но этого было недостаточно. Чтобы выигрывать соревнования, надо уделять тренировкам гораздо больше внимания. Надо отдать себя полностью, без остатка.

Как я понял, выигрыш на городском первенстве напрямую вел к чемпионату Союза. Не сразу, конечно, надо пройти еще отборочные турниры, но все-таки.

Разве я мог упустить такой шанс? Но учебу тоже пропускать нельзя, иначе я вполне могу загреметь в армию.

– Рубцов, ты опять пропустил занятия? – спросил меня сзади женский голос.

Я обернулся и приятно удивился. Передо мной стояла весьма привлекательная особа. Роста ниже среднего, но приятная на личико. Да и фигурой Бог не обидел, насколько можно судить по ее формам, скрытым под толстым драповым пальто.

Это же наша методистка, Ольга Федоровна. Как же я мог пропустить такую красотку? Наверняка за ней ухлестывали многие парни на курсе.

– Я ходил на тренировки, – пояснил я и осторожно добавил, чтобы проверить свою догадку насчет ее личности: – Я как раз к вам, Ольга Федоровна. Принес документы. Я буду участвовать в городских соревнованиях. Мне нужно освобождение от занятий.

И поскольку она ничего не возразила, я протянул ей справку с соревнований.

– Ты смотри-ка, значит, добился успехов в своем мордобое? – недоверчиво спросила девушка, читая справку. – Ну, хоть в этом молодец. Городские соревнования – это хорошо. Это нам сразу плюс в копилку плановой отчетности за квартал. Состязания в марте будут, говоришь? Не знаю, что скажет Жемчужников, но попробовать стоит. Ну-ка, пойдем.

Не выпуская справку из рук, она развернулась и отправилась в здание. Занятия уже начались, народу в коридорах было мало.

Мы поднялись на второй этаж. Ольга сняла верхнюю одежду, привела прическу в порядок и отправилась к заму по учебной части.

Я шел следом, разглядывая ее аппетитные формы сзади. Как я и предполагал, без пальто девушка выглядела еще лучше.

Затем я вспомнил вчерашний поцелуй с Леной и чуток устыдился своей ветрености. Надо сегодня же встретиться с девушкой и объясниться. Неужели она отошьет меня?

– Жди здесь, – сказала Ольга перед кабинетом, поправила воротник на платье и вошла внутрь.

Она отсутствовала довольно долго, и я заскучал в коридоре. Зазвенел звонок, возвещая об окончании занятия. Учащиеся толпами вывалили из аудиторий.

Основная масса была мужского пола.

– Эй, здорово, Витька! – из толпы выделился здоровенный парень, подскочил ко мне. Наклонился, заговорщицки шепнул: – Ну чё, как ты там выкрутился?

Это был Танкист. Я так и не видел их со вчерашнего дня.

Я огляделся и саданул его в живот. Особо не сдерживался и попал в солнечное сплетение. Танкист охнул и схватился за брюхо. Отвалился к стене и сполз на пол.

Я помог ему подняться и отдышаться.

– Ты чего, с дуба рухнул? – спросил Танкист, едва переведя дыхание.

Похоже, он так и не понял, чего это я разозлился.

– Вы зачем, нахрен, меня подставили? – спросил я, крикнув ему в ухо. – Меня из-за вас чуть не повязали! Предупредить нельзя было?

Хотя смысл был меня предупреждать? Я бы все равно отказался.

– Да зачем время тратить? – недоумевал приятель, прислонившись к стене, чтобы не мешать пробегающим мимо студентам. – Серега говорит такой, давай делать фраера, пока не ушел. Ну, мы и ломанули на него. Ты его хорошо отвлек.

Бесполезно его бить. Все равно не понимает.

– Передай Самосвалу, я больше в этих играх не участвую, – сказал я. – Все, хорош, теперь без меня.

– Да ладно, чё ты, Витька, – Танкист непонимающе хлопал глазами.

В его понимании вчера все прошло хорошо. Тупица, рано или поздно ты угодишь за решетку.

– Чё за игры, Боксер? – спросил сбоку незнакомый голос. – Ты снова в песочнице играть собрался?

Я обернулся и увидел перед собой четверых парней. Уверенные оценивающие взгляды, короткие стрижки, толстые сплюснутые носы. Росту невысокого, все как на подбор приземистые и широкоплечие. Шеи толстые, как у бычков.

От группы парней веяло опасностью. Они заняли весь коридор. Другие учащиеся техникума, проходя мимо, вынуждены были протискиваться у стены. Но парней это мало заботило.

– В песочнице играть – это твоя привычка, – ответил я, оглядывая их. Впереди стоял парень с дерзким лицом. Он насмешливо рассматривал меня. Явный лидер группы, поэтому я обратился к нему: – Ты опять потерял лопатку и ведерко? Новые подарить?

Парень усмехнулся, а его товарищи нахмурились. Я заметил, что у них сломаны хрящики ушей, и вспомнил, кто это такие.

Тоже спортсмены, только борцы. Вольники. Держались все время вместе. Виктор столкнулся с ними еще в самом начале учебы и даже успел подраться пару раз кое с кем из их компании.

Вот этого, лидера, звали Вася, кличка Жестянка. С ним Виктор еще не дрался. Судя по всему, сейчас без схватки не обойтись.

– Ты смотри, какой смелый, – сказал Вася. – А чего ты тогда бегаешь от нас?

– Э, вы на кого поперли? – набычился Танкист и встал рядом со мной, забыв о недавних разногласиях. – Морду давно не чистили?

Вокруг нас собралась толпа зрителей. Все видели, что дело явно идет к драке. Я надеялся, что Ольга не выйдет от зама именно сейчас.

– Я не понял, а чего они такие борзые? – удивился один из борцов. – Ну-ка, пошли, отойдем.

Ну вот, драки избежать не удалось. Я с сожалением оглянулся на дверь кабинета зама и отправился вместе с борцами и Танкистом в туалет. Зрители повалили за нами, не желая пропускать увлекательное зрелище.

Уборная комната состояла из двух помещений. Одно для умывания рук, где около стены висели рукомойники. На полу коричневая плитка. Во второй комнате уже стояли писсуары.

Мы остановились, конечно же, в первой комнате. Вокруг встали зрители, образовав плотное кольцо. Жестянка взял меня за грудки и потянул в центр комнаты.

– Ну-ка, сейчас я с ним разберусь, – сказал он, выводя меня перед собой.

При этом Вася продолжал держать меня за одежду. Я знал, для чего это делается. Чтобы удобнее схватить меня за шиворот и бросить через бедро или поставить подсечку. Вот только ждать, пока Вася сделает это, я не собирался.

Едва он встал передо мной, как я коротко и сильно ударил его в лицо. Зачем давать врагу инициативу, лучше перехватить самому. Причем ударил я не один раз, а сразу двоечкой, отработанной чуть не до автоматизма.

Голова у борца оказалась крепкая, будто череп под кожей у него сделан из гранита. Я ушиб костяшки пальцев. Очень не вовремя перед интенсивными тренировками.

Но зато Вася не ожидал удара. Он выпустил меня и отлетел назад. Натолкнулся спиной на зрителей и упал на пол.

– Эй, вы видели, он исподтишка напал? – крикнул один из приятелей Васи.

Я с запозданием вспомнил, что драка не начинается так быстро. Надо соблюсти условия. Обменяться угрозами, обещаниями устроить противнику адскую жизнь и тому подобное.

Получилось, что я нарушил традиции. Ну и черт с ними, зато остался цел. В ближнем бою с борцами дела плохи. Лучше нейтрализовать их пораньше.

– Ну, хана тебе! – крикнул приятель Васи и тоже бросился на меня, наплевав на все правила.

Я успел уйти в сторону, хотя он зацепил меня за рукав. Затем он развернулся и опять рванул ко мне. Все, что ему нужно, это схватить меня и можно с размаху бросить на пол.

Медлить было нельзя. Я ударил его в лицо, сначала прямой левой, затем боковой правой, как добивающий. Парень споткнулся от ударов, упал на бок.

Костяшки пальцев у меня немилосердно болели. Наверное, содраны в кровь.

– Ах ты, падла! – закричал кто-то сбоку и тоже кинулся на меня.

– Ты куда лезешь, сука! – взревел Танкист и тоже бросился в бой.

В крохотной комнатушке туалета разгорелось настоящее сражение.

Глава 5. Дела учебные

Драка в туалете разгорелась нешуточная.

Тот борец, что напал последним, сделал проход в ноги и опрокинул меня назад. Зрители у стены не успели расступиться, и мы налетели на них. К несчастью, на этой стене висели раковины с кранами холодной воды.

Мы зацепили парочку зрителей и всей массой обрушились на умывальники. Раковины оторвались от стены и полетели на пол. Из труб хлынула вода. Грохот поднялся ужасающий.

Около окна, наполовину окрашенного белой краской, дрались Танкист и еще один наш противник. Там дело от обмена ударами тоже быстро перешло к борцовской схватке.

Соперник пытался опрокинуть моего приятеля на пол, но тот был слишком могуч и тяжел. Поэтому они тоже топтались на месте, как два лося, сцепившихся рогами, заставляя зрителей отступать в стороны.

– Ы-ы-ы-р! – замычал противник, вцепившись в меня мертвой хваткой.

Мы валялись у стены, придавив двух других учащихся заведения. Противник ворочался передо мной, пытаясь встать.

У меня зверски болела спина и локти. На них пришелся основной удар во время падения. Я воспользовался тем, что противник еще не совсем очухался и начал бить его кулаками по голове.

У этого кочан тоже был будто бы отлит из металла. От ударов его голова моталась из стороны в сторону. Когда я закончил, он обессиленно сполз на пол, потеряв сознание.

– Ах ты, сука! – орал Танкист, молотя пудовыми кулаками по спине своего противника. Они уже перестали таскать друг друга по комнате, мой товарищ сумел согнуть неприятеля вниз и бил его по спине.

Вася поднялся и огляделся вокруг совершенно безумными глазами. Если бы у него был нож, он не задумываясь пустил бы его в ход. Увидел меня, сидящего на полу, завопил, как раненый зверь, и опять бросился вперед.

Я метнулся в сторону, и он навалился на меня, тоже молотя кулаками по груди и бокам. Он совсем забыл, как надо сражаться и использовать свои навыки. Я не остался в долгу и лупил его в ответ.

– Прекратите немедленно! – раздался отчаянный женский крик.

Это была Ольга Федоровна, сжимающая документы в руках. Услышав шум, она ворвалась в туалет и тут же принялась разнимать дерущихся. Зрители бросились наутек.

Танкист в запале, не заметив, кто его тащит за волосы, взмахнул рукой и ударил методистку по щеке. Хорошо, что не зашиб, только мазнул легонько. Но этого хватило, чтобы девушка отлетела назад.

– Кесарев Рудольф, прекрати сейчас же! – закричала Ольга, держась за щеку. – Сколько можно!

Я оттащил Васю от себя. Жестянка тоже услышал крик методистки и немного пришел в себя. Мы поднялись, тяжело дыша, в мокрой одежде, грязные и в ссадинах. Танкист со своим противником тоже прекратили драку и замерли на месте. Я глядел на Ольгу и видел, что она сейчас с ума сойдет от ярости.

– Посмотрите, что вы устроили! – в отчаянии закричала девушка. – Сейчас весь пол затопит! Кто-нибудь, немедленно отключите воду.

Мы тут же бросились устранять последствия своей титанической борьбы. Вася тут же отключил подачу воды, оставив весь туалет без смыва. Мы оттащили сломанные раковины и плитки в угол.

Затем мы выстроились возле Ольги, здоровенные и могучие. Все зрители к тому времени уже разбежались. Девушка гневно глядела на нас снизу вверх.

Но она не успела сказать и слова, потому что дверь туалета со скрипом открылась. Вошел высокий худой человек с залысиной на яйцеобразной голове. Он сильно сутулился и носил очки в толстой черной оправе. Одет он был в коричневый костюм.

При виде него Танкист и борцы задрожали от страха. Видимо, мне тоже стоило побеспокоиться, но я еще не осознавал всей глубины опасности.

Потом я вспомнил, что это директор техникума, Никонов Анатолий Юрьевич. Он никогда не повышал голоса и от этого его тихие распоряжения казались еще страшнее.

– Так-с, – сказал он, поправив очки и поглядев на произведенные нами разрушения. – Очень интересно. Что это здесь устроили? Соревнования по греко-римской борьбе?

Один из борцов, придурок, захихикал. Сравнение показалось ему смешным. Кара последовала незамедлительно.

– Вам это кажется смешным? – спросил Никонов, поглядев на весельчака. – Ну что же, я рад, что вы сохранили оптимизм и веру в светлое будущее. Но поскольку уборная комната вовсе не место для подобного рода спортивных мероприятий, я думаю, вы еще больше повеселитесь в другом месте. Ваша фамилия Бондарев, если я не ошибаюсь?

Студент помертвел и еле заметно кивнул, но его уже ничто не могло спасти.

– Ну вот и отлично, – сказал директор еле тихо. – Ольга Федоровна, подготовьте, пожалуйста, документы на отчисление. Для начала только Бондарев, поскольку он у нас неунывающий товарищ, ему море по колено. В отношении остальных учащихся мы тоже примем меры, причем самые решительные.

Несчастный Бондарев побледнел, как привидение. Директор прошелся мимо каждого из нас, скрипя начищенными башмаками. Мы стояли, затаив дыхание. Директор поочередно заглянул каждому в глаза и остановился возле меня.

– Ага, Рубцов! – тихо сказал он. Я поглядел в его черные глаза и поразился тому, какие они спокойные и беспощадные. – Товарищ Саркисянц только что доложил мне, что вы должны участвовать в городском первенстве. Вы просили освобождение от учебы, и мы были готовы пойти вам навстречу. Но теперь, извините. Мы не можем просто так отпускать дебошира на ответственное спортивное мероприятие. Извольте посещать занятия. Надеюсь, это вас дисциплинирует в соответствии с принципами морали юного строителя коммунизма. Будете пропускать, вас немедленно отчислят. Вам все понятно?

Делать было нечего. Скрепя сердце я кивнул. Меня так и подмывало ответить, причем как можно злобно и колко. Но я сдержался и промолчал.

Конечно, с другой стороны, я сам дурак. Ввязался в драку рядом с кабинетом руководства техникума. Где голова была?

Директор пошел дальше и остановился возле Васи. Тот стоял прямо и смотрел в стену, как рядовой солдат перед въедливым прапорщиком.

– В отношении вас, друзья, мы еще обсудим меры взыскания, – сказал директор, раскачиваясь взад-вперед. – У вас, Килев, тоже соревнования весной, насколько я помню? Мы еще будем решать, допускать вас до них или нет, слышите?

Жестянка молча кивнул, как будто язык проглотил. Постояв и с любопытством разглядев нас, директор вышел из туалета, так же бесшумно, как и вошел. Ольга шумно выдохнула, причем я заметил, как высоко вздымается ее пышная грудь.

– Придурки! – прошипела она затем. – Я вам что говорила? Никаких драк и скандалов в техникуме! Ну вот, Бондарев, поздравляю с отчислением! А ты, Рубцов, можешь свое заявление на освобождение от занятий в задницу запихать!

Она вылетела из туалета, гневно хлопнув дверью. Мы посмотрели друг на друга, и Вася погрозил мне кулаком.

– Я тебе еще порву жопу, сучонок. Я тебя возле техникума поймаю.

– Э, расслабься! – забасил Танкист. – Тебе мало отстранения от соревнований? Вылететь хочешь из техникума? Потом разберемся, когда все утихнет.

Даже такой дубина, как Танкист, понял, что сейчас надо сидеть тихо и спокойно, как мышки. Я пристально посмотрел на Васю, а потом быстро вышел из туалета, не желая больше с ним связываться.

Итак, подведем итоги. За сегодняшнее утро я чуть было не вылетел из училища. Поставленной цели – освобождение от занятий – я так и не достиг.

Ладно, теперь мне надо съездить в секцию бокса и поговорить с тренером. Надо обсудить с ним программу тренировок. Это важнее, чем любые занятия в техникуме.

Ну что поделать, придется как-то изворачиваться, совмещать с учебой, лезть из кожи вон. Не я первый, не я последний. Вон, у Васи тоже тренировки накрылись медным тазом.

– Ты сегодня выйдешь во двор? – спросил Танкист меня в спину, потому что я не стал его дожидаться, а пошел по коридору к лестнице.

Я обернулся и покачал головой.

– Даже не думай. С вами если связаться, на нары загреметь недолго.

Танкист сокрушенно покачал головой.

– Ну чё ты, в самом деле… Разозлился, что ли?

Я спустился на первый этаж. Вахтер на выходе спросил, куда это я собрался, когда занятия еще не закончились.

– По поручению директора, – хмуро объяснил я и вышел из техникума.

Теперь мой путь лежал в секцию бокса. Опять пришлось довериться интуиции и ехать почти наугад. Сначала я заблудился и никак не мог разобраться, где нужная мне остановка. Только через час езды на автобусе я наконец узнал местность, где надо выйти.

В спортзале клуба «Орленок» при ДЮСШ № 17, где располагалась секция бокса, уже вовсю шли тренировки. Здесь пахло мокрой резиной и потом немытых усталых тел. Пахло задором и отчаянным соперничеством.

На ринге спарринговали два боксера, за ними внимательно наблюдал незнакомый мне коуч. Другие парни прыгали на скакалке, отрабатывали удары и движения в зале. Я подошел к парню, усердно молотящему грушу, и спросил, где Олег Николаевич, мой тренер.

– Ты что, забыл? – усмехнулся парень. По его лицу текли капли пота. – В подсобке Худой, где еще ему быть?

Да, точно, я вспомнил, что фамилия моего тренера Худяков, а кличку ему, соответственно, дали Худой. И он частенько ошивался в подсобке, дегустируя там алкогольные напитки местного розлива. Стоило мне только подумать об этом, как тренер появился из боковой дверцы в уголке зала, вытирая тонкие губы.

– О, Витя, – сказал он. – Ну наконец-то ты явился. Где форма? Что сказали в техникуме? Освободили от занятий?

Я покачал головой.

– Директор был сильно не в духе. Не согласился пока что. Может быть, потом передумает. А форма моя должна быть в раздевалке.

– Ну давай, иди, переодевайся и начнем занятие, – сказал тренер. Он не особо расстроился, когда узнал, что я не смогу уделять тренировкам все свое время. – И давай, пошевеливайся.

Я нашел в раздевалке свой шкафчик, в котором оказались тренировочные штаны и футболка. Быстро переоделся и вернулся в зал. Постоял на месте, впитывая давно забытые ощущения спортивного зала. Ох, как же я люблю этот едкий запах, свидетельствующий о том, что люди здесь добиваются победы своими собственными кулаками, своими потом и кровью, а еще смекалкой и силой воли.

– Ну, Витя, чего ты там стоишь столбом? – закричал Худяков издали. – Давай начинай разминку! Нам нужно много отработать сегодня.

Я отошел в уголок, чтобы не мешать другим боксерам, и принялся за гимнастику, чтобы разогреть холодные мышцы. Осторожно и аккуратно размял все конечности и суставы, попрыгал на месте, сделал растяжку.

Одновременно я прислушивался к своему новому телу. Это же надо, получить такой великолепный механизм, настоящую машину для убийства. В этом теле было все, чтобы стать чемпионом, я чувствовал это. Оно отлично слушалось меня, похожее на молодого горячего арабского скакуна, так и норовящего отправиться в гонку.

– Что у тебя за разминка такая? – спросил меня какой-то парень, занимавшийся неподалеку с небольшой круглой грушей. – Никогда подобной не видел.

Он отрабатывал на груше быстроту удара. Сам парень был небольшого роста и очень подвижный. Если ему доведется выступать, он будет драться в наилегчайшей категории, веса «мухи». Лицо щедро забрызгали веснушки, рыжие вихры торчали в разные стороны. Сейчас он удивленно уставился на меня.

Ну конечно, подобную разминку придумают только через пятьдесят лет, юноша. Например, движение «берпи», когда надо вспрыгнуть вверх из положения сидя и хлопнуть ладонями над головой. Были и другие элементы разминки, которые поразили рыжего боксера. Само собой, я не стал ему рассказывать, откуда взял эти упражнения, а просто объяснил:

– Ну, это я сам придумал, чтобы натренировать различные группы мышц.

Рыжий удивленно покачал головой.

– Интересно, покажи как-нибудь.

– Никаких проблем, – ответил я, и он снова удивленно посмотрел на меня.

– Ты не иностранец случайно?

Вот дьявольщина, мне надо внимательнее следить за своими словами и движениями. Не успел я ответить, как Худяков наконец отвлек меня от настырного допросчика.

– Эй, Витя, ты долго будешь там копаться? – закричал он, стоя рядом с грушей. – Ну-ка, иди сюда, отработаем твою координацию.

Я кивнул рыжему, мол, потом поболтаем, и отправился к тренеру. Следующие полчаса я бил грушу под его тщательным наблюдением, причем делал самые разнообразные комбинации ударов и стоек. Блин, здесь нет «лап», так ему гораздо легче было бы наблюдать за движениями моих ног, причем он делал бы это прямо на ринге. Я остановился на минутку, чтобы предложить Худякову сделать такие «лапы».

– Чего? – раздраженно переспросил он, не особо слушая меня. Между прочим, от него за версту разило перегаром. – Что за хрень ты там талдычишь? Какие такие «лапы»? Тебе лишь бы отговорки какие-нибудь придумать, лишь бы не работать.

– Да нет, эти штуки очень помогают бойцам, – пытался я убедить тренера. – Вы сразу почувствуете мой прогресс, давайте попробуем.

Худяков поморщился, оглянулся и махнул рукой в сторону тяжелой пятидесятикилограммовой груши.

– Не забивай себе голову всякой новомодной буржуазной херней. На тебя и так в комитете злые, только и ищут повода, чтобы отстранить, а ты им как раз удобный повод дашь. Иди, отрабатывай силу удара. Я сейчас подойду.

Он направился обратно к подсобке, а я посмотрел ему вслед. Затем отправился к тяжелой груше и начал остервенело лупить ее, чтобы выместить на ней свою злость.

Ну разве можно выиграть в соревнованиях с таким тренером? Я ему вообще безразличен. Больше всего его интересует бутылочка, припасенная в подсобке.

Вон, другие тренеры занимаются со своими учениками, что-то им объясняют и внимательно их выслушивают. Мне надо заменить этого тренера, и чем скорее, тем лучше.

– Эй, Рубцов, ну-ка иди сюда! – окликнули меня с ринга. – Помоги нам чуток, поработай с Квасницыным.

Мне предлагали устроить спарринг. Квасницын был тяжелее меня на пять килограммов, высокий боксер с длинными, как мачта, руками. Он ждал меня на ринге, а тренер стоял возле канатов. Когда я подошел, он объяснил:

– Никого нет, а нам надо работать. У Квасницына ноги путаются.

Ну хорошо, почему бы чуток не позаниматься. Я надел перчатки, сунул капу в рот. Ни о каких шлемах и защитных щитках речи не было, голова полностью открыта. Не придумали еще, понимаете ли.

Придурок Квасницын напал на меня, стоило мне перелезть под канатами на ринг. Дощатый настил скрипел под ногами. Я едва успел уйти от бешеной атаки противника и удивленно замычал на него, мол, чего ты так торопишься?

Но мой противник не обращал внимания и пер на меня, как танк. Его тренер хлопал в ладоши и покрикивал:

– Давай, давай, работаем. Двигайся быстрее. Квас, чего ты телишься? Ногами работай, ногами! Я что тебе говорил?

Но Квасницын совсем забыл про ноги. Он хотел достать меня и старался приложить к этому все усилия. Я пропустил пару ударов, от которых у меня все поплыло перед глазами.

Однако, как я вижу, здесь все по-серьезному. Я разозлился, чего конечно же нельзя было допускать. Ладно, если вы хотите, сейчас вам будет настоящий бокс. Я принялся бегать по рингу в своей обычной уклончивой манере, стараясь держаться от длиннорукого противника на дальней дистанции. Иногда я резко менял ритм, разрывал дистанцию и нападал на него.

– Хм, ты смотри-ка, а ты кое-что умеешь, Рубцов, – удивленно заметил тренер Квасницына. – Вот, Квас, смотри на ноги Рубцова! Видишь, как он двигается, как он меняет их! Это как танец!

Ободренный его похвалой, я закружил по рингу еще быстрее, ускользая от бесхитростных джебов противника. Он пытался попасть по мне, но куда там, я был слишком юркий и быстрый для него. Тогда он принялся бегать за мной по всему рингу и постепенно пришел в бешенство.

– Что здесь происходит? – раздался голос Худякова. – Почему Рубцов на ринге?

– Худой, подожди немного, – сказал тренер Квасницына. – Твой парень показывает моему, как надо двигаться. Я и не знал, что он так умеет.

Я продолжал уходить от яростных атак соперника, хотя это удавалось все хуже. Мы сражались уже не две и не три минуты, а все пять, и мое дыхание стало прерывистым и хриплым. Наконец, Худяков крикнул:

– Ладно, хватит, Рубцов! Пойдем! Отдохни чуток.

Я опустил руки, облегченно вздохнув от окончания поединка. Впрочем, это было полезно для меня, я вспомнил кое-какие свои навыки.

– Эй, Квас, хватит уже! – закричал другой тренер, и тут мне в лицо прилетел сокрушительный удар.

Уже падая на настил, я подумал о том, каким же надо быть идиотом, чтобы убрать защиту против такого тупицы, как Квасницын.

Глава 6. Роза в газете

К счастью, я не бухнулся в нокаут, а просто чуток побывал в нокдауне. Перед глазами завертелись огненные круги, но почти сразу все прекратилось, а я поднялся на ноги.

– Ну ты даешь, Квас, все-таки достал его, – сказал довольный тренер противника. – Молодец, растешь.

Мой Худяков молча наблюдал, как я вылезаю с ринга. Даже канат не удосужился приподнять.

– Ты чего как мешок болтаешься? – хмуро спросил он. – Будешь так на городском первенстве выступать, вылетишь в первом же бою.

– А ничего, что он меня шибанул после того, как бой закончился? – спросил я, выплюнув капу изо рта, и пробормотал, оглянувшись на длиннорукого соперника: – Гребаный Квасницын, я ему как-нибудь устрою спарринг пожестче.

Тренер не ответил на мой вопрос. Он указал на длинную лавку у стены, хлопнул в ладони и приказал:

– Начнем круговую тренировку. Давай, первая точка – это скамья. Двести прыжков для первого захода. Вперед.

Что такое круговая тренировка, я понятия не имел, но вскоре все стало ясно. Оказывается, это нечто вроде советского кроссфита. Надо быстро переходить от точки к точке и сделать заданное количество упражнений.

Первым делом я прыгал через лавку по всей ее длине, из стороны в сторону. Полезно для мышц ног и улучшения координации движений.

Вслед за тем я поработал на накачку пресса. Обычные скручивания, лежа на спине, взад-вперед. При этом Худяков требовал, чтобы я делал скручивания на полную амплитуду, хотя я привык просто поднимать верхнюю часть туловища, работая только прессом. В двадцать первом веке считалось, что достаточно работать только верхней частью, но в семидесятых годах надо было поднимать туловище полностью к согнутым коленям.

– Давай, поднимайся по полной! – кричал Худяков. – Хватит филонить!

Стиснув зубы, мне пришлось двигать туловищем туда-сюда. После этого, не давая передыха, Худяков погнал меня на гантели. Я выбрасывал их вперед взрывными движениями, держа в кулаках. Акцент на работе мышц рук, спины и плечевого пояса, а также развития их сократительных способностей.

К тому времени я уже порядком запыхался, но тренер не давал спуску. Он заставил меня прыгать в воздухе максимально быстро и вверх. Да еще и работать кулаками при этом, тоже в быстром темпе.

После прыжков на следующем упражнении я уже смог отдохнуть. Мы кидали друг другу медицинбол, утяжеленный кожаный мяч, не отскакивающий от поверхности. Здесь я смог отдохнуть и набраться сил для следующего упражнения, хотя бросать тоже нужно было взрывными усилиями.

– Ну что ты как сонная муха! – кричал Худяков. – Работай, работай, быстрее, выше, сильнее!

Затем я делал кувырки на твердом холодном полу, пока не отбил себе все бока и спину, а перед глазами все не закружилось. Я кувыркался по кругу, по прямой, вперед и назад, все это было нужно, чтобы нагрузить вестибулярный аппарат. Это чтобы развить устойчивость на ринге.

Седьмым упражнением было толкание ядра, сначала одной рукой, потом другой. Усилие нужно было делать максимальное, без замаха. Все это тоже помогало развитию ударных навыков.

Потом я опять делал прыжки через козла, три минуты, без перерыва, сначала в одну, потом в другую сторону. После этого упражнения я уже дышал часто-часто, как загнанный конь. К счастью, это было завершающее упражнение, после которого мне дали пять минут на восстановление. Чтобы потом снова пойти по этому адскому кругу.

– Отдохни пока, – снисходительно обронил Худяков и снова скрылся в подсобке.

Я стоял, глядя ему вслед и тяжело дыша. Вся моя одежда пропиталась потом. Насколько хорош такой тренер? Вот в этом я уже давно сильно сомневался. И решил немного спровоцировать его, чтобы узнать, что он на самом деле думает обо мне. И готов ли вообще сотрудничать и работать со мной?

Я успел отдохнуть и сделать еще одно адское колесо круговой тренировки, прежде чем Худяков снова появился в общем зале. К этому времени пот лился с меня рекой.

– Ты что же, уже второй круг закончил? – спросил наставник, подойдя ближе. – Однако, молодец, не сидишь на месте.

Поскольку он мог снова убежать куда-нибудь в подсобку, я решил не терять времени, а брать быка за рога. Я повернулся к Худякову и спросил, все еще тяжело отдуваясь:

– Олег Николаевич, скажите, а какая у нас будет программа тренировок?

Тренер удивленно посмотрел на меня.

– Чего?

– Ну, разве мы не должны сесть и расписать этапы подготовки к турниру? Учесть мои слабые стороны и сильные? Разработать стратегию на ведение боев. Прикинуть, кто может быть моими соперниками на соревнованиях.

Худяков выглядел ошеломленным, будто я заговорил с ним на суахили.

– Стратегия? Какая такая стратегия?

– Давайте сядем и посмотрим, кто будет наиболее вероятными кандидатами в мои противники из других клубов, участвующих в первенстве, – объяснил я. – Продумаем, какую тактику мне использовать против них. Чтобы победить.

– Чтобы победить? – еще более удивленно спросил Худяков. – Ты собрался победить на городском турнире? Ты уверен, что не вылетишь в первом же бою?

Я не думаю, что для другого советского тренера, добросовестно относящегося к своим обязанностям и болеющего душой за ученика, возникли бы какие-либо вопросы по моему предложению. Просто этот Худяков, видимо, совсем не хотел заморачиваться со мной. Он думал, что отделается общей подготовкой, а там уже как получится, так получится. Тем более что он не считал меня явным фаворитом на предстоящих соревнованиях. И как другие, тоже думал, что моя победа – это чистая случайность.

– Я уверен, если мы хорошенько подготовимся, то я пройду в финал, – твердо сказал я. – А там, кто знает, может, и выиграю.

Худяков некоторое время глядел на меня, будто я влетел в спортзал на миниатюрной ракете, а затем вместо лица у меня появилась морда ящерицы. А потом тренер расхохотался. Да так весело, что согнулся пополам и ударил себя по коленям.

– Ну ты даешь, Рубцов! – проговорил он сквозь смех. – В финал собрался, видишь ли! Фантазер! Сказочник!

Я молча глядел на него, не разделяя его радости. Странно, но он был уверен, что я проиграю. Тогда зачем он вообще возится со мной и тратит на меня свое время?

– А почему бы и нет? – резко спросил я. – В чем дело? Это что, невозможное дело?

Тренер прекратил хохотать и посерьезнел.

– Ты витаешь в облаках, Рубцов, – также резко ответил он. – Ну какой финал, какие победы? Ты так себе боксер, середнячок через половинку. Ты не хватаешь звезд с неба, неужели непонятно? Куда ты там собрался, может быть, и на чемпионат Союза претендуешь?

Он увидел по моим глазам, что это так и есть, и сокрушенно покачал головой. Затем огляделся и приблизил ко мне смуглое покрасневшее лицо. От него явственно пахло алкоголем.

– Ты что же, Рубцов, думаешь, один ты такой умный и амбициозный? Один только ты желаешь стать чемпионом? Кто в молодости не желал стать олимпийским медалистом и стоять на пьедестале выше всех? Ты знаешь, сколько таких пацанов, как и ты, но гораздо более талантливых, сейчас рвут жилы, чтобы вскарабкаться на вершину?

Он уже немного забылся и даже впал в раж, пытаясь объяснить мне, что то, что я задумал, это недостижимо.

– Вот ты говоришь, программа тренировок, занятия, стратегия, тактика… Дополнительные занятия… А эти талантливые ребята пашут по три смены в спортзале, не сходят с ринга, постоянно тренируются. У них есть то, чего нет у тебя. У них есть талант, у них есть сила воли и дисциплина. А ты тут ходишь три раза в неделю и думаешь, что этого хватит, чтобы выиграть чемпионат?

– Так я же и хочу заниматься как можно больше, – глухо возразил я. Все-таки он судил по мне еще по прежнему Рубцову, но теперь-то в его теле был я, новый человек, который имел все шансы добраться до вершины. – Поэтому и…

– Ты думаешь, я сам не хотел стать чемпионом? – сорвался на крик Худяков. – У меня были все данные для этого! Мне пророчили блестящее будущее. Но наше государство, наша великая коммунистическая партия сказала, что я не подхожу, и потом…

Тут он замолчал и осекся, поняв, что сболтнул лишнего. Затем вытер рот, огляделся на других боксеров, усиленно делающих вид, что вовсе не слушают нашу беседу, и тихо сказал:

– Короче, Рубцов, я тебе сейчас скажу то, что тебе не следовало бы знать. Ты вроде парень неплохой, стремишься к победам, но у тебя ничего не выйдет. И не только потому что ты не сможешь. Бывают и те, кто пробился на вершину благодаря тяжелой работе над собой. Но в твоем случае еще и государство против.

Это было что-то новенькое. Теперь я понял не только то, почему Худяков так часто пьет и почему у него бывает иногда такой тоскливый взгляд. Я еще понял, что в моем случае есть какие-то скрытые подводные течения, которые могут утащить меня под воду и полностью утопить.

– В смысле? – спросил я. – Уж не хочешь ли ты сказать…

Худяков едва заметно кивнул.

– Вот именно, Рубцов, вот именно. Ребята из спортивного комитета разозлились на тебя, из-за того, что ты перешел им дорогу на недавних соревнованиях. Есть негласная установка, что ты должен проиграть по очкам в первом же бою. Скорее всего, судьи будут заранее предупреждены насчет тебя. Уж я знаю эту систему, поверь мне. Они и со мной так же обошлись. Поэтому расслабься, не рви жопу и просто занимайся своими делами. Найди девушку, сходи с ней в кино, в общем, наслаждайся жизнью.

Он посмотрел на меня, увидел мои разъяренные глаза и вздохнул.

– Впрочем, кому это я говорю. Ты же молодой, тебе сейчас все моря по колено. Думаешь, пробьешь эту стену, как и другие? Ну, давай, попробуй, только без меня. Извини, но я знаю, что это бесполезная борьба. Сражение с ветряными мельницами.

Он тронул свой кадык, облизнул пересохшие губы и снова отправился в подсобку. Я не стал смотреть ему вслед.

Теперь я смотрел на стену, увешанную кубками и почетными грамотами. Это были достижения выпускников клуба «Орленок». Насколько я мог судить, среди них были в основном кубки и призы за победы в городских и областных соревнованиях, но ни одного всесоюзного. Из числа выпускников клуба пока что еще не было ни одного такого выдающегося боксера.

Да, как же я мог забыть о тайных течениях в мире бокса, которые значили не меньше, а то и гораздо больше, чем яркий талант и усердные тренировки. Партийные боссы, тем более в Советском Союзе, могли одним росчерком пера уничтожить карьеру любого спортсмена.

Мне нужно было учесть этот фактор и что-то сделать, чтобы преодолеть эту громадную глыбу на своем пути. И не только преодолеть, но даже и обратить в свою пользу. Вот как бы только это сделать, черт подери?

– Эй, Рубцов, пойдем, снова постучишь в перчатки с Квасом, – позвал давешний тренер.

Видимо, ему понравилась мысль сделать из меня мальчика для битья для своего подопечного. Насколько я знаю, перспективных бойцов на такую роль не ставят, поэтому я должен отказаться, хотя мне и хотелось проучить Квасницына за неспортивное поведение в прошлом бою. В общем, я воздержался от соблазнительного предложения и помотал головой.

– Не могу, мы готовимся к соревнованиям.

– Ну да, как же, я помню, – насмешливо сказал тренер Квасницына. – Ты же у нас будешь участвовать в чемпионате СССР, давай, тебе нельзя отставать.

Остаток тренировки я провел, отрабатывая самые разнообразные боковые удары, мои любимые в арсенале боксера. Также поработал над движениями ног. Худяков так и не вышел из подсобки. Наверное, уснул.

Из спортзала я вышел в полном унынии. Если против меня будет еще и тренер, то достичь победы будет действительно очень трудно, почти невозможно. А сейчас Худяков не только не верит в меня, так и вовсе напрямую саботирует занятия.

Что делать, что делать? Плюнуть на все и заняться учебой? Попробовать помириться с Леной?

Я вышел на мороз и поднял шарф повыше, чтобы защитить горло. Не хватало еще и заболеть. В Москве вечер еще не наступил, но солнце даже не было видно за свинцовыми тучами, и поэтому быстро наступали сумерки. В небе кружились вороны. Один спустился ко мне и полетел мимо, беспрерывно каркая.

Глядя на него, я вздрогнул от неожиданной мысли. Спасительной мысли, только сейчас пришедшей мне в голову. Как же я мог забыть!

В свое время мой тренер еще в той, прошлой жизни, рассказывал о некоем легендарном Черном вороне. Так звали тренера по боксу, старого, обучавшего бойцов еще довоенной поры.

О нем рассказывал мой собственный тренер еще в 2015 году. Он говорил, что в довоенную эпоху и после нее Черный ворон воспитал нескольких чемпионов Советского Союза, а впоследствии, когда СССР начал участвовать в Олимпийских играх и мировых чемпионатах, они стали уверенными победителями во всем мире.

Черный ворон стоял у истоков советского бокса. Кроме того, ходили слухи, что он с согласия высшего партийного руководства летал на Кубу и участвовал в организации того, что впоследствии назвали кубинским боксерским чудом. В нынешнем 1971 году ему уже было как минимум семьдесят лет, если не все восемьдесят. Мой тренер успел у него поучиться пару лет в девяностых годах и говорил, что это дало ему больше знаний, чем все, что он узнал о боксе после этого.

Мне надо найти этого легендарного дядьку. Мой тренер упоминал, что Черный ворон обитал где-то в том же самом районе, где находился дом Лены. Мне надо отправиться туда немедленно и начать его искать.

Если кто и сможет помочь мне подготовиться к соревнованиям, то только Черный ворон. Если понадобится, я обойду все дома в том районе, благо что сейчас нет домофонов и камер, а люди гораздо более доверчивые и отзывчивые, чем в двадцать первом веке.

С этими мыслями я заглянул в ближайшую столовую, пообедал там на пятьдесят копеек и не мешкая отправился в район, где проживала Лена. Время уже было вечернее, на улице быстро темнело, но еще было достаточно светло.

Нужную остановку я обнаружил не сразу, а только после долгих расспросов у кондукторши. Неподалеку от остановки имелся небольшой цветочный магазинчик, где я купил розочку, наскребя последние деньги из скудной стипендии.

В наступающей темноте я нашел дом и подъезд, где жила Лена, и в недоумении остановился перед дверью. На каком этаже живет девушка? Здесь ли она сейчас? Придется, наверное, всполошить всех жителей подъезда, прежде чем я узнаю номер ее квартиры.

На первом этаже дверь открылась сама, я не успел даже постучать. На пороге стояла старушка в юбке, кофте и пуховом платке на плечах. Она настороженно смотрела на меня.

– Ты кто такой? – строго спросила она. – Чего тут шастаешь? Вот я сейчас милицию позову!

– Извините, я Лену ищу, – ответил я, невзначай показывая цветок, завернутый в газету. – Мне надо срочно с ней поговорить.

– А, так ты кавалер, – смягчилась бабка. – Да, я помню, это ты вчера ее провожал до дому.

Вот какая бдительная старушенция, наверное, даже наш поцелуй успела подглядеть. Я кивнул, пожав плечами, мол, что тут поделаешь, молодость есть молодость.

– На третий этаж тебе надо, – сказала старушка и поправила платок. – Тридцатая квартира. Там Леночка живет.

Она захлопнула дверь, а я поднялся на третий этаж. Дверь открыл высокий мужчина в брюках и вязаной кофте, а на носу у него имелись черные роговые очки. Ага, это, наверное, ее отец.

– Вам кого? – строго спросил он, поглядев на меня поверх очков.

– Я к Лене, – ответил я, выставив цветок в газете в качестве защиты. – Мне надо с ней поговорить. Очень срочно.

Он еще раз строго оглядел меня с головы до ног, затем развернулся, не говоря ни слова, и захлопнул дверь. Я остался стоять с угасающей улыбкой на губах. Затем я снова решил постучать и только занес руку, как дверь открылась и выглянула Лена.

Глава 7. Поиски Черного ворона

Лицо девушки было каменно-суровым, хотя я заметил радостные искорки в ее глазах, когда она взяла и машинально понюхала розу. Тем не менее в следующее мгновение она мрачно сказала:

– Ага, пришел, значит, бабник. Еще и цветочки принес.

Подумать только, неужели в советское время девушки были до такой степени моралистки? Или это пресловутое набивание цены с ее стороны? Я решил попытаться смягчить ее сердце. В последний раз. Потому что, если она будет и дальше строить из себя ханжу, я не собирался бегать за ней до конца своих дней.

– Лена, прости, что я не удержался и поцеловал тебя, – сказал я проникновенно. – Возможно, я чересчур поторопился. Но что поделать, ты так прекрасна, что я не удержался.

Вроде речь немудреная, но на девушку подействовало. Наверное, и к комплиментам они не очень приучены. Хотя сердцеедов, умеющих подобрать ключик к любому женскому сердцу, всегда было достаточно.

– Пообещай мне, что больше никогда не будешь делать так, – серьезно сказала Лена, поправив косу и прижав газету с розой к груди. Сейчас она была одета в синее домашнее платье, а на плечи накинула платок. – Ты, наверное, думаешь, что я ужасная ханжа и моралистка, но понимаешь ли, дело совсем в другом.

Я поразился тому, как она угадала мои мысли. Видимо, все-таки у меня, хотя я никогда не подозревал об этом, все мысли написаны на лице.

А я ведь всегда гордился тем, что отлично скрываю свои чувства. Или эта девушка просто такая проницательная? Тогда она и в самом деле заслуживает внимания.

– И в чем же дело? – тут же спросил я, сгорая от любопытства. Надеюсь, она не подверглась в детстве насилию?

Лена покачала головой.

– Я тебе потом расскажу, как-нибудь в другой раз.

Ну что же, кажется, она сменила гнев на милость. Я поглядел на нее и спросил:

– Ну как, тогда выйдешь сейчас гулять? Я ищу в вашем районе одного человека, пойдем искать вместе со мной, – и тут же добавил, для того чтобы проверить, заинтересована ли она вообще в моем обществе: – Хотя, если у тебя есть дела, то, конечно же, не беспокойся.

Любопытство у девушки тоже взяло верх, а может быть, ей все-таки хотелось быть со мной, поэтому Лена быстро сказала:

– Сейчас я переоденусь, и пойдем, – и тут же скрылась в квартире, хлопнув дверью.

В доме слышался неясный, глухой шум, который всегда имеется в однотипных помещениях. Я пытался понять, что там творится в квартире девушки, когда дверь снова распахнулась. На пороге стоял давешний мужчина, видимо, отец Лены.

– Это вы кавалер Лены? – спросил он. – Вы сейчас с ней идете гулять? В такое позднее время?

Я заверил его, что все будет в порядке. Он снова оглядел меня с головы до ног, словно желая убедиться, что я не прячу нож за пазухой.

– Как вас зовут? – спросил он затем подозрительно, наверняка чтобы проверить потом мои данные во всесоюзной картотеке беглых преступников. – Я Белоусов Игорь Валентинович, отец Лены. Мне хотелось бы убедиться, что вы надежный молодой человек, с которым я могу отпустить свою дочь. Где вы учитесь? Как давно познакомились?

Допрос продолжался минут пять, и по его итогам отец Лены вроде бы сменил гнев на милость и счел меня достойным доверия. По его мнению, я мог теперь вывести его дочь на прогулку. К тому времени из квартиры выглянула Лена и тут же строго заметила:

– Папа, надеюсь, ты познакомился с Витей. Хватит уже бомбардировать его вопросами, разве ты не видишь, что Виктор порядочный парень и с ним можно выйти гулять?

– Видеть-то я вижу, – ответил папаша. – Только поэтому и позволяю тебе выйти с ним. Давай не долго, на дворе уже темень.

– Хорошо, хорошо, – сказала девушка и вышла на площадку.

Теперь она надела другое платье из плотной ткани, а сверху давешнее пальто с пояском и снова платок на голову. Это, конечно же, не последние модели одежды из итальянских модных домов, но даже в этом наряде Лена выглядела сногсшибательно. Я представить себе не мог, что было бы, если она очутилась в двадцать первом веке и прошла всю обработку в салонах красоты и приоделась в модных бутиках. Это была бы фееричная картинка.

Мы вышли из подъезда, не сказав ни слова. В окне первого этажа я заметил любопытное лицо давешней бдительной старушки. Даже мышь не могла бы проскользнуть мимо нее.

– Ну, что же ты, – сказала Лена. – Дай мне руку, здесь так скользко.

Вот так вот, я уже заделался ее кавалером. Хорошо, что не попросила постелить ей плащ для того, чтобы перейти через лужу. Я подал ей локоть, Лена схватилась за него, и мы отправились дальше со двора.

– Мне надо найти одного человека, он отличный тренер по боксу, – объяснил я. – Его кличка Черный ворон и он живет в этих краях. Это все, что я знаю про него.

– Негусто однако, – заметила девушка. – А это что, настолько важно для тебя?

– Невероятно важно, – ответил я. – Мой нынешний тренер – это просто настоящий хлюсдун, ему совершенно на меня наплевать. Он думает, что я не смогу пройти городской турнир, и не желает меня тренировать как следует.

– А ты действительно думаешь, что сможешь пройти отбор? – спросила Лена, испытующе глянув на меня. – Ого, как разозлился! Хорошо, я вижу, что ты готов пойти на многое ради этого своего бокса.

– Пожалуйста, не задавай мне больше таких вопросов, – попросил я, стараясь сдерживаться, – Просто у меня за сегодняшний день уже было несколько разговоров на эту тему, и все сомневаются в том, что я смогу чего-либо достичь в этом виде спорта. И я прошу, хотя бы ты не сомневайся в моих способностях.

Лена улыбнулась.

– Хорошо, не буду. Наоборот, я буду тебя поддерживать, как средневековые дамы своих рыцарей. Пожалуйста, поезжай на этот турнир и завоюй победу ради дамы своего сердца. То есть ради меня. Так будет лучше?

– Намного, – ответил я тоже с улыбкой.

Мы вышли со двора и пошли по заснеженному тротуару вокруг ее дома. Откуда-то из подворотни вывалились две высокие громадные фигуры и перегородили нам дорогу. Это были двое парней с хмурыми лицами. Ясное дело, что вовсе не с дружескими намерениями.

Мне почему-то показалось, что это вчерашние грабители. Они выследили нас и решили воздать за вчерашние недоразумения. Само собой, предположение было глупое, но что еще мне оставалось думать?

Я хотел было выйти вперед и заслонить собой девушку, но Лена сама отодвинула меня и гневно обратилась к парням:

– Лешка, ты что, так и не понял, что между нами все кончено? Я это тебе давно сказала, ясно и четко, что тебе здесь непонятно?

– Ты, Ленка, сама еще толком в своих чувствах не разобралась, – проскрипел один из парней, здоровенный, похожий на медведя. – А для наглядности я твоего кавалера сейчас немного поучу, чтобы он больше сюда не совался. А затем уж и с тобой поговорю.

Ага, тогда понятно, что это за подозрительные личности. Бывшие Ленкины ухажеры, получается. Надо же, они что, подстерегали девушку под окнами или просто оказались здесь случайно. Наверное, это давний ее поклонник, живет в одном с ней дворе. Отпугивает всех остальных кандидатов руки и сердца своей избранницы.

А с ним, конечно же, его закадычный товарищ. Интересно, получилось бы с ними договориться? Мне сейчас совсем ни к чему ссоры и драки, надо поскорее приступить к поискам Черного ворона. Если он вообще существует и действительно живет в этих краях.

– Послушай, приятель, давай не будем ссориться, – предложил я миролюбиво. – У тебя много твоих забот, у меня много моих. Мы можем просто разойтись в стороны, как корабли. Знаешь, есть такие большие крупные…

Но договориться не получилось. Алешка просто не стал меня слушать. Он отодвинул Лену в сторону, подошел ко мне, размахнулся и ударил. Если бы я не был готов к такому повороту событий, то наверняка получил бы в челюсть и улетел в кусты, потеряв сознание. Получить удар в лицо со всей силы от такого дикаря – это очень плохой показатель, скажу я вам.

– Лешка, прекрати немедленно! – крикнула Лена и хотела было вступиться за меня, вмешавшись в драку, но приятель Лешки удержал ее за плечи.

К счастью, я был подготовлен и просто ушел в сторону от удара, одновременно успев ударить влюбленного ревнивца по корпусу. Два раза, сначала левой, потом правой.

Ощущения были такие, будто я ударил кулаками по каменной стене, да еще и отбил себе руки. Но, видимо, все-таки какой-никакой эффект мои удары возымели, потому что слоноподобный Лешка охнул, а потом и зарычал от боли. Он развернулся и снова буром попер на меня.

Тут мне сразу стало понятно, что любые увещевания и призывы к перемирию сейчас будут напрасны. Какие тут переговоры, какие компромиссы?

Речь идет о том, кому будет принадлежать самка, а значит, это свирепая битва двух самцов, совсем как в первобытные времена. Тот, кто победит, тот и получит самку и завоюет ее любовь.

Что бы мы ни говорили о социализме и дипломатическом урегулировании конфликтов, но все равно древние инстинкты оказались намного мощнее любых культурных слоев. Сейчас вся эта шелуха оказалась сметенной доисторической силой инстинктов размножения и обладания самкой.

Против воли я тоже почувствовал, что превращаюсь в злобного зверя. Где-то на задворках сознания у меня билась мысль о том, что если я сейчас проиграю, то как потом буду выглядеть перед Леной?

Конечно же она у нас культурная и высоконравственная девушка, она будет утешать меня и говорить, что всецело на моей стороне, но инстинкты не обманешь. Все равно девушка будет убеждена в том, что я слабее ее бывшего кавалера, и она воочию убедилась в этом. А значит, в будущем она рано или поздно, но все равно уйдет к более сильному самцу, потому что будет не в силах бороться с зовом природы. И ничего тут не поделаешь.

Так что да, мне сейчас нужно победить этого здоровяка, причем сделать это очень убедительно и эффектно.

Как обычно, я поначалу применил свою тактику выведения противника из равновесия и его изнеможения. Я ускользал от неуклюжих попыток Лешки ударить меня или схватить, не переставая при этом задевать его по корпусу или по голове. В то же время я приговаривал всякие обидные словечки, чтобы разозлить противника.