Тайный уравнитель бесплатное чтение
ГЛАВА 1
Машка смотрела на голый участок земли, очищенный от снега – здесь будет её дом, их дом. Жить с родителями мужа не получилось, девушка не смогла найти общий язык со свекровью. И со своими предками аналогичная история, муж с тёщей не смогли прийти к компромиссу. Что говорить, супруг и со своей родной матерью не ладил. Не жизнь, а сплошные скандалы. А частный дом, не самый большой, но и не маленький – это отдельный островок, где будут жить только они, никто не влезет, как настоящая семья.
Ребёнок ткнул ножкой в ребро. Мария положила руку на живот и с улыбкой погладила выпуклость, пяточку долгожданного дитя, того, кто ещё в утробе. Сын! Вчера ещё раз подтвердилось, что родится мальчик.
– Ну, всё, жирная корова, шевели булками, посмотрела и хватит. Поехали, я жрать хочу!
– Подожди, мне так здесь нравится, лес шумит, слышишь?
Беременная встала лицом к высоким ёлкам, которые макушками дотягивались до облаков и покачивались в такт ветру, осторожно стряхивая пушистые снежные шубки.
– Пошли я сказал, мне ещё на работу надо и тебе надо на работу, забыла, что ты ещё не в декрете? У тебя на карте деньги есть?
– Да, осталось пару тыщ.
– Отлично, надо машину заправить.
– Но я же хотела оплатить пинеточки и кофточки, мне Кира принесёт сегодня, связала специально для меня, под заказ.
– Ты пешком хочешь в Питер идти? Отсюда больше двадцати километров до города.
– Ладно, заправим.
– Что значит ладно? Ваще страх потеряла?
При последней фразе чёрная борода мужика взлетела в направлении носа. Маша вжала голову в плечи и поплелась вслед за мужем. «Попрошу Кирку о рассрочке…, – она добрая, не откажет, хорошо хоть за пряжу сразу отдала». Ещё раз осмотрела площадку под фундамент, наклонилась к земле и схватила горсточку снега.
По дороге к машине слепила в руках снежок, сначала понюхала, а затем покатала по собственной щеке. Хотелось забрать с собой, как часть будущей лучшей жизни. Комочек стал твёрже, будто покрылся льдом от её рук. Цвет уже не белый, а слегка сероватый, влажный и уже не такой приятный.
Машенька подняла руку высоко-высоко и размахнулась. Но закружилась голова, девушка качнулась и оступилась, а твёрдый ледяной мячик полетел прямиком в голову супруга, вместо того, чтобы улететь в сторону пустого участка.
– Ой! – испуганно вскрикнула девчонка.
Вытаращила круглые пучеглазые глаза и сжала всеми мышцами живот. Как сделать, чтобы Андрей не злился на неё?
Андрей развернулся в пол-оборота, сверкнул чернеющими от неожиданности глазами, сдвинул брови, расширил ноздри, а густые смоляные ресницы добавили глазницам жуткой глубины. Сделал шаг в сторону жены и упал, прямиком в сугроб лицом. Машка подбежала, чтобы помочь подняться. Но парень перевернулся с живота на бок, захватил двумя руками снег и подбросил пушистые охапки на себя. Эдакий фейерверк. Фонтанировал и кричал:
– Ура! Мы купили этот дом! Ура! У нас будет свой огромный дом!
– Ну, не такой уж и огромный, как хотелось бы…
Тихонько фыркнула молодая женщина себе под нос.
– Давай, падай сюда, тут мягко!
Машка тихонечко опустилась на корточки, а потом кокетливо прилегла рядом.
– А давай, как ангелы? – спросила она, чуть дыша.
Лежала, но в то же время хотелось встать и убежать, сесть в машину и очутиться дома, в тепле. Только бы его настроение за это время снова не изменилось. Как сделать, чтобы Андрей не злился на неё?
– А давай, ты лежи и порхай руками, ногами по снегу!
– Подвинься!
– Ваще обалдела? Тебе надо, ты и двигайся!
Из-за того, что Мария легла слишком близко к мужу, двигать сразу двумя руками и двумя ногами становилось невозможно, не хватало места. Тогда девушка стала отодвигать снег только одной левой рукой и только левой ногой, с той стороны, где оставалось достаточно свободного пространства.
Любимый подключился, лёг на спину и размахивал правой рукой и правой ногой. Вверх – рука поползла по заснеженному газону, прижимаясь бицепсом к голове, и опустилась вниз, к бедру. Вверх – правая нога поехала по поверхности сугроба и остановилась на секунду перпендикулярно левой и тут же в исходное положение.
Затем пара тихо-тихо, чтобы не разрушить нарисованный телами рисунок, поднялась и оглянулась. Картина на снегу получилась ужасно смешной – растолстевший ангел с двумя телами и двумя головами.
Засмеялись. Супруг обнял суженую за талию, прижался к щеке холодной и сырой бородой:
– Пойдём в машину, жрать охота, а теперь мы ещё и вымокли.
– Я так тебя люблю!
– Я тоже тебя люблю, моя самая страшненькая девочка на свете!
В салоне старого золотистого Опеля Омега пахло кофе. Огромные бумажные стаканы остались стоять на торпеде. Маша села на заднее сиденье, так как переднее было завалено покрышками, планировали переобуть машину на зимнюю резину.
Ей очень нравилось то, что сейчас происходило. Внутри всё немного сжималось от какого-то предчувствия, но всё равно, ей было хорошо от восхищения и радости, а ещё трепетно. «О! Это трепет от покупки жилья, а не предчувствие!» – прошептала, сама себя успокаивая, девчонка. «Всё будет хорошо, всё хорошее только начинается! Я всегда знала, что у нас всё будет хорошо!»
Выруливая на трассу, авто слегка повело на повороте.
– Ой!
– Ничего, ничего! Чё ты ссышь-то, Маш?! Сама виновата, я тебя давно просил переобуть машину. Но тебе всё некогда, совсем на дом забила со своими подругами, вечно шляешься где-то!
– Я не шляюсь, – снова еле слышно промычала Мария.
– Это уроки для беременных, нас учат, как правильно вести себя на родах, пеленать учат, к груди прикладывать.
– Ой, да к какой груди? Где ты грудь-то нашла? А! Понял, не у себя, наверное? Я видал там у тебя несколько сиськастых! Вот кому повезло, Молочная Страна будет. А у тебя так, два прыщика, зелёнкой помазать, сами пройдут!
– Зачем ты так, Андрей?! Мне же обидно!
– Ты от кого научилась на мои шутки обижаться? Будешь скоро дома сидеть, выбью из тебя всю эту дурь! Научу Родину любить.
Следующий поворот оказался с глубокой выбоиной. Опель сначала подпрыгнул, затем развернулся на четверть оборота и завилял в направлении обочины. Встречки не было, управление удалось вернуть. Но водитель словно раззадорился от предвкушения аварии, не сбавил скорость, а наоборот разогнался.
На первый взгляд шоссе казалось абсолютно ровным, но очередная кочка сорвала стаканчик с кофе с торпеды.
Маша увидела, как жидкость от падения открыла крышку и, раскидывая брызги, выплеснулась на коврик, монитор магнитолы, ручку переключения скоростей, частично зацепив Андрюху. Барышня зажмурила глаза. Запах утреннего напитка ударил в нос и заменил морозный воздух. Укоры совести пронзили голову стрелами вины за происшедшее, будто она собственноручно облила мужа и машину.
– Ты что сбрендила! Почему кофе не убрала?
– Ты сам говорил оставить его в машине, а подставки у нас нет, вот я и поставила на торпеду, куда его ещё девать?
– Задолбала грязь разводить, одни проблемы от тебя.
Мужчина вытер руку о сиденье и продолжил рулить.
Машуню от очередного резкого мужниного пике вдавило в спинку сиденья. Супруга на секундочку задумалась о том, что ремня безопасности в старой машине почему-то сзади нет. А был ли он, этого уже никто не узнает.
На следующей кочке две зимние шины, которые были приготовлены для смены только передних колес, начали потихонечку съезжать вперёд. Сначала верхняя немного подалась, затем нижняя съехала немного. После снова верхняя и вот нижняя от того, что ей надавили на переднюю поверхность, приподнялась той частью, которая когда-то была прижата к спинке и бац – перевернула конструкцию на лобовое стекло.
– Японский городовой! Сука, чё делать-то?
Бородач заорал во всю глотку, а тачка уже полетела в кювет. Ударилась о дерево правой дверью, проехала ещё немного по наклонной поверхности, столкнулась с другим деревом и легла на бок.
Машка замерла, зажмурив глаза, схватилась двумя руками за живот, скрючилась в позе эмбриона и щекой прижалась к обшивке салона. На секундочку ей показалось, что она видит белый тоннель и яркий свет. Нет, ей не показалось, она видела яркий свет: белое небо, сплошь состоящее из облаков, открылось сквозь дверь.
Муж до этого выбил ногами водительскую дверь, выкарабкался, затем влез на крутую обочину и встал на дороге, рассматривая аварийную машину. Остановился автомобиль, который ехал следом. Оттуда вышли две девушки, подбежали сначала к нему, спросили, нужна ли помощь, тот матерился и не мог ответить ничего внятного. Тогда красотки подбежали к перевёртышу, заглянули внутрь салона сквозь треснутое лобовое и разглядели Машеньку.
Одна из барышень залезла внутрь автомобиля, вытащила ключи из зажигания, заглушила мотор рычащей по-звериному машины, а вторая попробовала открыть дверь.
Следом на дороге затормозил грузовик, огромный фырчащий КАМАЗ:
– Как ты? Все живы?
Андрей пожал плечами, повернул голову в сторону аварии и махнул рукой.
Девчонки-спасительницы подозвали шофёра самосвала:
– Сюда-сюда, здесь девочка, непонятно живая или нет!
Мужчина в ярко-оранжевом комбинезоне подошёл к перевёрнутой машине, заглянул внутрь:
– Живая?
А в ответ тишина. Маша открывала рот, а сказать ничего не могла – в глотке пересохло, язык прилип к нёбу. Она смотрела словно сквозь какую-то пелену. «Это смерть. Но что с ребёнком? Что с моим сыном? Если я умерла, его же можно спасти, я знаю, я видела в сериалах по телику…»
Машина лежала на боку, упёршись крышей о дерево. Спасатель закрыл водительскую дверь и встал на нее ногами. Мужчина наклонился, потянул за ручку пассажирской двери. Та не сразу, но поддалась.
Распахнутая дверца впустила белый свет облаков и снега, заставила заплакать героиню.
– Девочка моя, ты испугалась? Что-нибудь болит?
Машенька помотала головой, держась за живот.
–Живот болит?
Снова качнула головой. Осталась лежать на правом боку, на правой двери в позе неродившегося младенца, лишь слегка развернула голову к спасителю.
– Ты пристёгнута?
Девушка промычала что-то невнятное в ответ.
– Сможешь встать? Тебе надо сначала развернуться попой к стеклу, затем попробуй встать на колени, а после потихонечку на ноги. Хорошо?
Машенька кивнула.
Развернулась сначала спиной к стеклу, упёрлась левым боком в спинку сиденья.
– Молодец, моя хорошая!
– Как тебя зовут?
Маша открыла рот, но так и не смогла издать ни звука. Голосовые связки будто пересохли.
– Ладно, давай потихонечку на колени, а затем уже на ноги, хорошо?
Мария кивнула, взмахнув светлыми кудряшками.
Когда девушка изменяла позу, мужчина заметил живот.
– Ты ещё и беременная!
Повернулся в сторону первых двух спасительниц:
– Девчонки, звоните в скорую, она жива, но беременна, фиг знает, что там с ней, надо, чтоб врачи глянули.
В это время Машкин муж сидел на корточках обочины и держал себя за голову, мотал ею из стороны в сторону и рыдал:
– Я всех убил, и жену, и ребёнка. У меня больше ничего нет, у меня больше никого нет, меня посадят, меня посадят…
Мария уже встала на ноги, а голову просунула в двери, вдохнула морозный воздух и поводила головой вокруг. «Что же сделать, чтобы Андрей не ругался?»
– Давай мне обе руки, я тебя немного подтяну, а ты тем временем цепляйся за что-нибудь ногами и контролируй живот! Хорошо? Ты меня слышишь?
Маша открыла рот, но буквы снова застряли где-то в пищеводе. Кивнула, обозначив кивком согласие.
Огромный, словно медведь мужчина, сжал её ладони в своих, больно сдавил пальцы, так что колечко впилось в кожу и упёрлось в соседние пальчики. Но терпела. Надо найти Андрея, убедиться, что с ним всё в порядке, а также посмотреть на его настроение, как он, насколько зол? Эх, что же она дотянула и не переобула машину до сих пор, ведь он просил, ведь ему некогда.
Тремя рывками и ещё несостоявшаяся мать была на свободе, оставалось только спрыгнуть с машины в сугроб. Только она приготовилась, только согнула колени, чтобы сигануть вниз, как силач-спаситель раскрыл объятия и принял её к себе на грудь, слегка обнял и бережно поставил на землю.
– Как ты?
Маша открыла рот и заплакала, так и не смогла сказать не слова. Мужчина дотронулся до животика и слегка погладил:
– Не болит?
Красотка повертела головой, а сама искала глазами мужа. Увидев, обрадовалась и шагнула в сторону дороги.
ГЛАВА 2
Дорога оказалась и близко, и далеко одновременно. Близко, потому что вроде бы и рукой подать, всё видно: вон муж, вон грузовик, вот красненькая машинка девчонок. А далеко, так как разболелся живот, кожу будто кто-то тянул вниз, сильной рукой ущипнул за место под пупком и растягивал, как шаманский бубен.
Мешали сугробы, снег вроде и мягкий ещё несколько минут назад, когда в нём валялась с мужем, здесь оказался твёрдым, корочка словно стеклянная, царапала и цеплялась за шерстяные колготки. Угги наполнились сыростью, какая-то палка влезла прямиком в голенище.
Спаситель шёл рядом и шептал на ухо, согревая дыханием щёку:
– Не дури, давай я тебя донесу, вон ты какая кроха.
Маша беспокоилась, что муж, который так и не посмотрел в её сторону, сердится на неё. «Только бы Андрей не злился».
На крутом подъёме к дороге силач всё-таки подтолкнул девушку под зад, словно всё понял, движения оказались такими ловкими, будто он каждый день женщин на руках носил. Машка не спускала с благоверного глаз, так как волновалась от того, что подозрительный супруг заподозрит кокетство с посторонним мужчиной.
Мария преодолела подъём и оказалась рядом с любимым. Тот не поворачивался в её сторону:
– Андрей, ты как?
«О! Голос вернулся!», – обрадовалась та, что ещё несколько минут назад не могла выговорить ни слова от стресса.
– О! А где ты была? Я еле выбрался из машины, ты с кем приехала?
– Я с тобой, Андрюша, ехала, ты что? Не помнишь?
– Я всё помню, помню, как мы дом купили, помню, что ты тачку не переобула, а дальше что? Куда ты делась?
Вдалеке показались проблесковые маячки. Подъехало сразу две машины, полиция и скорая. Полицейские спустились вниз, разглядывали место происшествия, а врачи скорой смотрели и вниз и по сторонам:
– Пострадавшие есть?
– Мы здесь, вы что, не видите?
Машуня схватила одного из фельдшеров за рукав:
– Осмотрите моего мужа, он заговаривается!
Маша совсем слегка подтолкнула супруга к врачам, а тот сдвинул брови и заорал:
– Это ты заговариваешься, совсем уже рехнулась?!
А после, изменив тон, повернулся к врачам:
– Головой ударился, затылок сырой, не пойму, это кровь?
– Девушка, пройдёмте в салон машины, приляжете на кушетку, мы вас осмотрим. И вам сейчас помощь окажем, молодой человек.
– Иди, иди, слышишь, что тебе говорят, ещё не хватало, чтобы ребёнок дураком родился.
Один из врачей остался на улице, оказал первую помощь пострадавшему мужчине. А второй внутри кареты скорой помощи остался с Марией, измерил давление, поставил датчики ЭКГ, оголил живот, ощупал, прослушал сердцебиение ребёночка стетоскопом Пинарда, похожим на игрушку из детского айболитовского набора.
– Живот болит? Чем-нибудь ударялись?
– Живот болит, но нет, не болит, тянет будто, он такой тяжёлый стал, будто резко вырос или в него гирю положили на 100 килограмм.
– Надо вас госпитализировать, необходимо дополнительное обследование, чтобы исключить угрозу выкидыша. У вас документы с собой? Есть паспорт, полис, снилс?
– Я никуда не поеду, у меня вон мужик без памяти.
– Девушка, если потребуется госпитализация мужу, то мы ему вызовем второй экипаж. С ним разберутся и помогут, может быть шок, а может быть удар головой сказался. Временная амнезия, так бывает, подумайте о себе и о ребёнке. Нужно срочно просветить плод на УЗИ, вдруг есть внутренние повреждения и необходима срочная медицинская помощь. Здесь на месте мы можем лишь анальгетик или спазмолитик вколоть. Вы хотите потерять ребёнка?
– Нет.
Машенька расплакалась. Что же сделать, чтобы не разозлился Андрей?
– Можно я с мужем поговорю?
– Сейчас мы его позовём, а вы ложитесь, хватит, находились уже.
В салон медицинской Газели влез бородатый муж.
– Ну, что там? Всё в порядке?
– Котик мой, меня в больницу увозят, можно я поеду на УЗИ? Говорят, маленькому Андрюшеньке может понадобиться врачебная помощь, могу потерять ребёнка…
Мария сложила руки в мольбе, сдвинула светлые бровки, округлила почерневшие от ужаса и страха глаза.
– Сколько это стоит?
– Молодой человек, если у вас российское гражданство, то медицина для вас бесплатная.
– Езжай! Везите уже!
Девушка протянула руки, ожидая, что любимый обнимет и поцелует на прощание. Но тот резко поднялся с крохотного неудобного сиденья, развернулся и вышел на мороз, с силой захлопнув за собой закатывающуюся дверь.
Барышня расплакалась, рыдала так, будто все вокруг умерли, будто захлопнулась дверь в светлое будущее, будто само будущее перед её носом закрыло дверь.
И тут вдруг судорогой свело живот, а следом и ноги, и сильно-сильно заболела голова, словно лопалась.
– А-а-а! – Схватилась за копну кудрявых волос
– А-а-а, у меня голова болит! У-у-у-у и живот, ой, и ноги! Что это такое? Почему?
– Так, поехали, Ваня, поторопись в Роддом.
– в Роддом? Я что рожаю?
– Сейчас мы еще посмотрим, кто рожает!
– Какой у вас срок?
– 28 недель, мне только через месяц в декрет.
– Там есть отделение для таких, как вы. Ляжете на сохранение, посмотрят и всё наладят. Всё будет хорошо.
Скорая летела, включив проблесковые маячки, сигнальную сирену и жёстко тряслась на кочках. Беременная перевернулась на левый бок и плакала от боли, от сожаления, от ужаса, что сейчас случится что-то страшное. И от мысли, что Андрей всё-таки злится.
ГЛАВА 3
Андрей же так и остался на дороге. Доктор со скорой перебинтовал голову. Оказалось, действительно в одном месте, недалеко от затылка, кожа лопнула от удара, кровью испачкала шапку и часть волос. Ни одной струйки он не увидел ни на лице, ни на руках, когда трогал, только ощущал сырое.
– Какая-то невидимая кровь. Невидимая кровь, невидимая жена…
Молодой человек отказался от вызова для второго экипажа медицинской помощи. Стал решать вопрос с водителем грузовика, чтобы вызволить Опель из кювета.
– Слышь, братуха, давай зацепим мою тачку.
– Да фигня вопрос, ты с гаишниками договорись, что уже можно, и всё решим.
Андрей снова вернулся к машине, вокруг которой стояли двое сотрудников ГИБДД.
– Всё нормально же? Столбов я не цеплял, ничего не сломал, вон даже дерево целое, можно мне уезжать?
– Давайте в трубочку подышим.
Полицейские насупились, с подозрением заглядывая в глаза участнику аварии. Нарушили личное пространство, подошли близко-близко, очевидно, чтобы обнюхать на предмет распития алкогольных напитков.
– Я вообще не пью, уже несколько лет.
– Какие-нибудь запрещённые вещества принимали?
– Нет.
– Отказываетесь от теста на алкоголь?
– Так я не пил… Не пью вообще…
– Слышь, парень, ты с ними лучше не спорь, за отказ от медосвидетельствования права отберут, – потрепал за плечо громадный шофёр.
– Ладно, давайте вашу трубочку.
Трубочка ничего не показала, а точнее показала, что наш парень чист.
– Сейчас составим протокол, и вы свободны.
– Документы?
– Они в машине.
– Идите в машину!
– Легко сказать, идите…
Андрей спустился вниз. Уже протоптанная женой и всеми участниками тропинка, привела прямиком к машине, лежащей на правом боку.
– Блин, что теперь с ней делать? На что ремонтировать? Ай, да пофиг, это Машкина машина, пусть сама и разбирается. Может и вытаскивает из кювета пусть сама? Маш! Маша, иди сюда!
Один из полицейских подошёл поближе и заглянул в глаза:
– Парень, ты точно ничего не употреблял? Жену твою скорая увезла. Неужели так башкой долбанулся?
– Ерунда, разберусь я с башкой, не в первый раз.
– Помочь с документами?
– Вон они, под шинами, видно же сумку.
Андрей запланировал вскарабкаться на машину, но тут подоспел водила грузовика.
– Может, мы вытащим сначала тачку? А то мне ехать надо. На колёса поставим, так легче искать будет.
– Давайте, только поскорее, у нас ещё три вызова.
Мужчины втроём, Андрей, силач и один из гаишников раскачали аварийный автомобиль и поставили на колёса.
– Во-о-о, другое дело…
– Тебя как зовут-то? – обратился нерадивый муж к шофёру.
– Тимоха, – спокойным, но очень низким, грудным голосом ответил водитель КАМАЗа.
– Тимофей значит.
– Ну, да или Тима, мне пофиг. Давай вытащи документы для ментов, а я пока перегоню поближе свою, чтобы тебя удобнее цеплять было.
Когда уехали полицейские и помятый, с разбитым лобовым стеклом Опель, уже стоял на обочине трассы, Андрюха чесал репу, стоит ли её заводить, поедет ли, или это опасно. Поднял капот, нет следов пролитого масла, удивительно, всё относительно чисто и сухо. Правая сторона не позволяет открыть ни одной двери.
– Может стойки повело?
– Тим, как думаешь, стоит заводить или лучше пусть постоит?
– Заводи, посмотрим.
– Ага, сейчас
Машина не с первого раза, но завелась, правда звук отличался от стандартного, но всё-таки. Одно из колёс пришлось подкачать, и Андрей тронулся.
Доехал до роддома. К жене не пустили.
– Вы отец ребёнка из той же аварии?
– Да.
– Нам передали, если вы появитесь, чтобы сходили в приёмный покой отделения больницы и проверили голову. Сделайте КТ. Или завтра сходите к врачу, к травматологу на приём.
– Никуда я не пойду, нормально всё, вон и крови-то нет. Дайте с женой поговорить.
– Сейчас она на УЗИ, позже осмотрит акушер-гинеколог, и она выйдет к вам с результатами. Подождите.
Мужчина сел на один из стульев в длинном ряду холла. «Как же хочется пить», – думал он. Напротив стоял кулер, а стаканчиков не было.
– Девочки, стаканчиков нет, так пить хочу, в глотке всё пересохло.
– Подождите, уборщица сейчас придёт, у неё попросите, она главная по стаканчикам.
Андрей прислонился спиной к стене и завыл песню:
– Чёрный ворон, чёрный ворон, что ж ты вьёшься надо мной… Ты добычи не добьёшься, чёрный ворон, я не твой…
Девушка из окошка вытаращилась на молодого человека:
– Вам плохо? Хотите мы вызовем сюда врача?
– Нет, всё нормально, только странно всё это. Такое событие сегодня, дом купили, ещё не дом, конечно, но купили. И тут эта авария. Что это значит? Мне не стоит там жить? Мне не стоит садиться за руль? Это не мой ребёнок? Эта женщина не для меня? Да, наверное, она во всём виновата. Точно! Она – стерва, все нервы вытрепала!
– Вы красиво поёте, только здесь нельзя, это медицинское учреждение.
– То говорят – посидите, подождите, то теперь уходите. Все бабы – стервы!
– Мужчина, мы понимаем, у вас стресс, но не надо хамить!
– Да пошли вы!
Андрей запахнул куртку, на которой сломалась молния, перевязал шнурки на тёплых меховых кроссовках и вышел на улицу.
– Что за день-то, а? Всё так хорошо начиналось!
Сел на поребрик и снова запел песню. Поглядывая в небо, которое разъяснялось от серых туч, но всё равно темнело от того, что день заканчивался, а вечер натягивал своё покрывало на город.
ГЛАВА 4
«Андрей, как дела?»
Машенька сидела на диване, укрыла меховым розовым пледом огромный живот и строчила сообщения в ватсап.
«Всё нормально, как ты? Ты, знаешь, тебя нет уже шесть дней, а у меня ощущение, что тебя нет месяц. Ты скоро вернёшься? Говорил же три дня».
«Я вернусь, ты только жди…»
«Зачем ты так? Я же переживаю. Что-то пошло не так?»
«Нет, всё нормально, приеду, расскажу».
«А почему ты задерживаешься? Почему не отвечал два последних дня? Я виделась с твоей мамой».
«Не отвечал, потому что занят, а к матери моей не суйся, она для меня умерла».
«Не надо так, любимый, у неё же скоро родится внук Андрей Андреевич».
«Я тебе обещаю. Нет, не так, ты сама знаешь, что чем больше с ней либеральничаешь, тем больше она наделает гадостей. Просто ждёт момента, чтоб побольнее. Эх, скорее бы сдохла, надоела уже старуха».
«Андрей, я сейчас удалю твое сообщение, нельзя так думать, нельзя такое писать и говорить вслух. Ты не вправе решать, кому и сколько жить. Для этого есть Бог!»
«Я знаю, на что имею право, а на что нет. Я себя рожать не просил, это её хотелки».
«Ладно, проехали. Когда тебя ждать домой? Я соскучилась».
«Думаю, что сейчас через пару часов закруглюсь и вернусь, к утру увидимся».
«Ой, как здорово, только ты мне отвечай, ладно? Хотя бы смайлик пришли или голосовуху, если лень писать».
«Лан, всё отстань, мне работать надо».
«Чёрный ворон, Андрей, не вьётся?»
«Не вьётся, не вьётся…»
«А голова не болит? Провалов больше не было?»
«Провалов? Ты кто вообще?»
«Ты что, Андрей?»
«Да, я пошутил, всё хорошо. Всё помню, всё вижу, голова болит от работы. Устал я, Машка, спать хочу, а ещё столько дел закончить надо, дом сам себя не построит».
«Понимаю. Целую тебя в животик».
«Ой, а я вас в животики».
«Пока».
Маша побоялась рассказывать о том, что увидели на последнем УЗИ. Она не могла подобрать слов. Внутри не один ребёнок, а два. Как такое чудо могло случиться? Сразу двое деток. И что сделать, чтобы не разозлился Андрей. Но, с другой стороны, зачем ему злиться, он вообще хотел троих. Но не за раз, конечно.
Две кроватки, коляска нужна тоже другая, эту новую придется продать, в два раза больше одежды, квартиру надо побольше снять, пока строится их дом.
И что самое интересное, сейчас оборудование такое современное, замечают любой прыщ на неродившемся ребёнке, а этого второго, не видели до декрета. Как вышла в декрет, как осела дома, так и ещё один ребёнок появился. Будто подселили его. Вон у тебя в животе сколько места ещё, выноси и моего. И чьего моего? Что за бред, просто прятался или что-то в этом роде, главное, чтобы здоровенькие оба были.
Пол второго ребенка определить не смогли, пока не смогли, в следующий раз, может быть, смогут, да наверняка, что там гадать.
Машенька вытянулась на диване, включила Гарри Поттера на ноутбуке. Но смотрела не на экран компьютера, а в окно. Облако потемнело на глазах. Все облака вокруг такие красивые голубые, а это одно снежное серое. Словно не прилетело, не принесло его, а само перекрасилось, словно кто-то чернилами стрельнул в него. И вот облачко это тёмное стало растягиваться в стороны, нарисовалась птица, крылья, хвост, клюв. Будто ворон…
ГЛАВА 5
– Как называется твой обман? Ты можешь это как-то объяснить?
– Как я тебе объясню? Я же показывала тебе все результаты УЗИ, везде был один плод, а теперь два.
– Ты чё тут трахалась, пока я в командировки ездил?
– Ты с ума сошёл? Как такое тебе пришло в голову? И вообще, ты считаешь, что можно забеременеть сначала одним, а потом чуть позже вторым? Тебе самому не смешно? Ты что несёшь-то?
– Сейчас я тебе дам, что ты несёшь! А ну-ка собирайся. Поехали к другому врачу.
– Наконец-то, я тебя всегда звала на УЗИ, на приёмы, только у тебя находились дела поважнее. С удовольствием с тобой вдвоём пойду к врачу, к любому, хоть к ЛОРу.
– К какому ЛОРу? Ты что через рот залетела? Пососуха!
– У тебя точно крыша съехала после той аварии, ты не человек, а зверь какой-то стал. Послушай себя со стороны.
– А ты как в декрет ушла, то притихла, наоборот. Раньше хоть спорить со мной могла, а теперь слова не допросишься! Чем ты занята в течение дня?
– Я учусь вязать и шить ещё тоже учусь. Оказалось, что я люблю не только готовку, но и рукоделие. Вот посмотри, какие шапочки Андрей Андреевичу связала, красивые?
– Вторые такие же вяжи, теперь по две надо.
– Это точно, всего по две. Но мы же не будем одинаковые вещи им покупать? Пусть будут индивидуальности, правда?
– Мне пофиг, главное, пусть будут здоровые, чтоб не таскаться по врачам этим, достали уже все твои осмотры.
– Тебя-то почему достали? Это ж я хожу.
– Деньгами они меня достали.
– Но я такие хорошие декретные получила, вон сколько всего купили для ребёнка.
– Для детей…
– Так что? Идём к врачу?
– Да ладно, проехали. Я жрать хочу. Хотя нет, поехали, по пути заскочим куда-нибудь.
Врач на приёме всё ещё раз пояснил, что такая редкость случается и в наше время, может быть, прятался или что-то ещё там. Подтвердил, что были у них подозрения на двойню, так как слышали двойное сердцебиение, поэтому и таскали женушку по обследованиям.
На выходе из поликлиники, к ногам Андрея с неба упало большое черное перо. Оно даже и не упало, а прилетело легко так, покачиваясь влево-вправо, влево-вправо, словно на качельках и упало на белый кроссовок. Пёрышко невозможно было не заметить, при посадке оно слегка чиркнуло чёрные усы и спрятанные под ними губы.
Маша аж вскрикнула, закинула голову на небо, но там никого не было. Не облачка, солнце и морозец небольшой, хороший денёк, сухой, как она любит, надо погулять подольше.
– Андрей, а пойдём в парк или на каток.
– Ты что кататься будешь? Сбрендила?
– Нет, я, наверное, воздержусь, а вот ты развеешься. А я куплю себе ароматный безалкогольный глинтвейн.
– Хорошая идея, пойдём, а то меня разрывает от эмоций. Эх, вот был бокс на коньках, чтоб грушу побить и коньком в неё потыкать, чтоб все кишки на лёд выпустить.
– Побей снеговика, вон стоит.
Андрей подошел к снежной фигуре и с размаху ногой скинул той голову. Откуда-то сверху из окна раздались женские вопли.
– Да что вы делаете, зачем ломаете, это же не вы строили!
– Побежали?
Андрюха схватил Машку за руку и потащил к машине. Та еле-еле успевая, болтаясь как огромный воздушный мячик, в норковой шубе нараспашку, волоклась часто переставляя угги по снегу. «Надо успевать! Только бы не разозлился Андрей!»
ГЛАВА 6
Андрей натягивал коньки и что-то бубнил под нос.
– Что ты говоришь? Не поняла?
– Я говорю, что и коньков тоже потребуется две пары.
– А представляешь два маленьких Андрюши. Первого держишь одной, а второго другой рукой!
– Представил уже, как они ползают задницами кверху. Когда ещё дорастут, чтобы батьке помогать, ждать и ждать.
– А как назовем второго?
– А кто будет?
– Неважно, давай подумаем над мужскими и над женскими именами.
– Хорошая идея, поможет принять вот это вот всё…
Машка удерживала двумя руками белый стаканчик с глинтвейном. Пар поднимался в небо, как огонёк, только прозрачно-белый. Девушка подносила к носику близко-близко, чтобы вдыхать новогодний аромат корицы и апельсина. Вроде мужа отпустило. Если ещё нет, сейчас накатается, а дома уснёт без задних ног, не вспомнит о злости.
Андрей носился по катку быстрее ветра. Было ощущение, что он хотел разрезать лезвиями лед до сердца земли. Вся злость, вся ярость, всё, что до этого только слышалось в словах и обидных, оскорбительных фразах, вырывалось в движениях.
Борода не тряслась, как обычно при разговорах или криках, а съехала налево, обняла подбородок и верхнюю часть шеи. Голова наклонилась вслед за бородой. Руки поднимались то в стороны, то вверх, то за спину, прижимались к бокам. В те моменты, когда руки оказывались сложены «по стойке смирно», расстёгнутая темно-синяя парка развевалась в стороны. Наклонённое буквой Г тело не ехало, а летело. Как птица…
– Какой же он красивый, хочу, чтобы дети были похожи на него… Странное ощущение, говорить не ребёнок, а дети. Класс! Мне нравится так думать! – шептала Маша себе под нос.
– Уф, ну я и устал!
Супруг подкатился резко, оставив после себя ледяные, похожие на молоко брызги. Девушка услышала «вжух» уже после его слов, словно звук катка догонял мужа. А слова, наоборот, появились раньше человека. Магия!
– Давай возьму тебе глинтвейн и орешки в обсыпке, здесь такие же сладкие, как на рождественской ярмарке в Таллине. Хочешь?
– Хочу! Хочу есть, пить! А еще мне жарко, я бы окунулся куда-нибудь в прорубь.
– Давай без этого, домашнего душа будет вполне достаточно.
Сидя на скамье стадиона, Андрей хрумкал орешками, запивая их глинтвейном. Мария забыла о том, что могло быть как-то иначе, что тот злился, нервничал. Сейчас всё хорошо, ему хорошо, им хорошо.
Уже стемнело и софиты стадиона ярко освещали ледяную поверхность. Только тени ёлок у соседнего парка танцевали на рядах, то вытягивая людей в сторону, то укрывая их невесомыми тёмными одеялами.
– Ну, что домой?
– Да, поехали. Надо ещё ужин приготовить. Что бы ты хотел поесть?
– Я бы мяска или большой кусок тунца на гриле. Чувствую, мне нужен белок, надо поймать дичь. У нас есть что-нибудь в холодильнике мясного?
– Полно! Доберёмся до дома, выберем, разморозим и поедим.
– А может в ресторан? Здесь на катке есть грузинский шалманчик, можно и шашлычка, и овощной салат с кавказской заправкой, как ты любишь. Там разрешают перекусить, не переодеваясь, чтобы потом ещё покататься. Пойдем?
– Конечно, пойдём.
В кафе вкусно пахло жареным мясом и выпечкой. С соседнего столика доносились визги и звон бокалов, праздновали чей-то день рождения. Маша рассматривала компанию друзей и немного завидовала количеству нарядных девушек. Они были в спортивном и тёплом, но выделялись на фоне других.
У неё совсем не осталось подруг, не осталось с кем поболтать вживую, как на работе. Работы нет и живое общение ушло. Только чаты в ватсапе и всё. Почему-то никто не хотел с ней встречаться. Никто напрямую не отказывался, но, как назло, всегда у приятельниц находились другие, более важные дела. Словно Маша стала совершенно не интересна своим подругам. А были они подруги-то?
– Мне нужно зерна! – быстро высказался муж.
– Что? Зерна? Какого зерна?
– Зерна? Я сказал зерна?
– Да, ты сказал зерна. Что ты будешь с ним делать, птиц кормить? Ещё так смешно, «зерна»? Кто сейчас так говорит? Может крупы? Ты хочешь чего-нибудь с рисом? Или гречки? Возможно, просто каши захотел?
– Такое чувство, что говорил не я… Я понимаю, что это сорвалось с моих губ, но зерно, да я хочу чего-то зернового.
– Семечек может?
– Да! Давай купим семечек, крупных таких турецких, чтобы жёсткие были.
– Хорошо, без проблем. Только ты меня всегда ругаешь за семечки, за то, что зубы портятся, да ещё и мусора от них полно, а сегодня сам.
– Я сказал, хочу семечек, что непонятного? Это проблема?
– Навряд ли. Заказываем?
– Что?
– Андрей, мы в кафе пришли поесть! Что с тобой происходит? Ты же мяска хотел! Давай заказывать, я тоже голодна.
– Не хочу здесь есть. Тут стрёмно как-то и воняет. Ещё эти люди… Они мне мешают. Все что-то говорят. Зачем они делают это одновременно? Сплошная какофония. Пойдем отсюда.
– Ладно, пойдём. Тогда давай сдавать коньки и поехали домой.
– Я не хочу домой! Хочу ещё кататься и есть тоже хочу.
– Ты меня запутал. Кушать здесь ты отказываешься, но домой не хочешь.
– Ещё немного прокачусь и буду переодеваться, ладно?
– Договорились.
– Но мяса и семечек я всё равно хочу.
– Конечно, конечно.
Супруги вышли из заведения, где могли бы вкусно перекусить, и направились в сторону льда. По дороге зашли в раздевалку и забрали зимнюю обувь Андрея, чтобы смог переобуться сразу же, больше не разгуливая в коньках.
По левую руку от Маши, у самых трибун, но в глубине, яркой цветной вывеской красовалась та самая лавочка с напитками и быстрыми перекусами. Пахло фастфудом, у девушки заурчало в животе. «Я сейчас даже засохший хот-дог бы слопала. Что у него за заскоки? Будто он беременный, а не я», – размышляла Мария, покусывая нижнюю губу.
Муж тоже осмотрел магазинчик с аппетитом. Но не остановился, продолжал идти ко льду. Зашёл сквозь скрипучую калитку внутрь коробки, жена за ним.
– Ты чего за мной плетёшься?
– Не знаю. Не заметила даже.
Барышня удивилась сама себе. Как приклеенная, как верёвочкой привязанная, как собачонка на поводке, готова следовать за любимым, заглядывая тому в рот и выполнять все команды, самая желанная из которых «рядом». Встряхнула головой, чтобы прогнать странную мысль и ушла со льда. Остановилась сразу за ограждением, но напротив благоверного, дабы не упустить ни одно слово, ни одно движение.
– Маш! А есть я всё-таки хочу!
– Что делаем?
– Не знаю!
От природы чёрные глаза супруга почернели ещё сильнее. Зрачки уже не читались, да и белки будто исчезли. Андрей словно озверел, играл желваками. Нижняя челюсть вместе с бородой ходила туда-сюда, будто он уже пережёвывал то, чего так хотелось съесть. И ещё бесконечно сглатывал, кадык тоже гулял, только вверх-вниз. Так и чередовалось, то челюсти гуляли, то кадык.
Появилось ощущение, что он похудел после катания. Щёки провалились и нос заострился. Нос словно длиннее стал, а ещё почему-то борода поднялась выше. Выше поднялась и щетина. Чёрные волоски захватывали лицо целиком. И глаза опять менялись. Когда-то тёмно-коричневая радужка вдруг стала чёрно-зелёной. Вроде бы остались такими же, но всё-таки потемнели и отливали травяной зеленью.
«Разве такое возможно? Нет, конечно. Придумала, наверное. Но всё-таки, что же так повлияло? Лёд? Двойня? Врач? Или что ещё?» – размышляла девушка, покусывая край рукавички. Набрала животом воздуха и выкрикнула громко-громко, чтобы любимый наверняка её услышал:
– Андрей, ты хорошо себя чувствуешь? Пить не хочешь?
Машка на секундочку задумалась о том, что гуляющий кадык говорит о жажде, муж наверняка сглатывает слюну.
– Давай возьмём сока или твоей любимой минералки? Хочешь?
– Хочу сока. Какого-нибудь красного!
– Ягодного? Вишнёвого? Гранатового? А может мультифрукт? Ты ж всегда его любил.
– Я сказал красного, а не мультифрукт!
– А что такое красный сок?
– Ты тупая? Не понимаешь, что такое красный цвет? Забыла какого цвета кровь? Вот такого хочу!
– Ого! Это что же за сок такой? Может арбузный?
– Может и арбузный…
– О, это, наверное, свекольный. Интересно, а можно такой купить?
Андрей подкатился ближе и облокотился на забор:
– Свёклы хочу, точно! А ещё печени поклевать.
– Поклевать? В смысле немного? Какой хочешь печёнки? Печени трески, в той прозрачной баночке? Сделать салат с авокадо и с солёным огурчиком?
– У тебя вообще мозгов не осталось? Все в живот ушли?
– Что я не так сказала?
– Печень – это то, что перегоняет кровь. Хочу парной печени. Помнишь, мы видели фермеров на дороге? У них номер телефона огромными цифрами на калитке был. Вспомнила? Большущий баннер? Ты же сфотографировала?
– Да, мы же яйца у них хотели брать и творог.
– Так, начинается. Я про печень, а она опять про свой творог. Что ты придумываешь? Откуда у них творог?
– Из молока. Мы ж для этого и сохранили номер. Чтобы покупать фермерские продукты. Яйца, молоко, творог, возможно сыр, может быть мясо.
– А молоко откуда?
– От коров, наверное. Может и козье.
– О! Это очень хорошо! Значит, коровы есть. А есть коровы, может быть и печень. Не всех же коров оставляют для творога, ой для молока, кого-то и режут.
Мужчина громко сглотнул слюну, снял перчатку и протёр пальцами заблестевшие от слюней уголки губ:
– Да мне наплевать, говяжья или другая какая-то. Я б и свиной поклевал, только не птичьей.
– Свиной печени? Ты так выражаешься – поклевал, что я представляю, будто ты и вправду станешь сырую печёнку клевать, как птица – клювом. Ты ж не так хотел.
– Я уже не знаю, как я хочу…
Супруг дёрнул жену за рукав шубы и подтащил к себе, как будто хотел что-то на ухо шепнуть. Затем остановился на мгновение:
– О! А что это за мех? Такой приятный, так легко его держать, не выскальзывает.
– Это норка, ты ж сам мне её покупал. Забыл, что ли? Как ездили по магазинам. А потом мне подруга дала адрес шоу-рума. И мы выбрали длинную шубку по цене магазинной автоледи. Хорошо тогда сэкономили. Вообще-то она была скользкой, пока ты её не облил кофе. Я тогда сразу протёрла влажными салфетками, но, наверное, недостаточно. Стирать нельзя натуральный мех, а химчистка стоит очень дорого.
– Ерунда, мне сейчас больше нравится, что она не скользит, а как бы в руках остается. Легко нести даже одной лапой.
– Лапой?
Андрей закинул голову назад и затряс бородой в истерическом смехе:
–А-ха-ха! Да, ты всегда называла мои руки лапами, смотри у меня и когти выросли.
Мария ощутила угрозу, ей захотелось спрятаться, оторваться от мужа. Одёрнуть его руки от рукава верхней одежды. Щёки запылали, и сердце забилось в горле.
Машенька подняла левую руку, чтобы с её помощью освободить правую. Глянула на мужские пальцы и ужаснулась. Действительно будто лапы! Руки мужа, всегда ухоженные, опрятные, с отменным маникюром, сегодня выглядели чересчур запущенными. Ногти отросли, потемнели и огрубели, как покрытые грибком. А ещё на тыльной стороне ладони появились чёрные волоски и на пальцах сверху.
Мурашки покрыли Машку, пробежали от затылка к копчику и обратно. Девушка остолбенела. Мужичка будто подменили. Когда она перестала замечать изменения в муже? Почему ему стало всё равно на собственную внешность? Это было одно из качеств, за которое она его полюбила и стремилась походить на него в этом. Но общается он также неласково, грубо. С этой стороны изменений нет.
Барышня всё-таки освободилась из цепких мужниных рук и села на ближайшую скамью. А затем и прилегла на бок. Кружилась голова. Но больше всего ей хотелось уползти, не встать, а именно ползти. Лёжа бежать куда глаза глядят.
В голове роился пчелиный рой, мысли закручивались в клубок. Словно сотни змеиных детёнышей ползали, извивались и старались вылезти наружу, одновременно путая сознание: «А как лёжа бежать? Разве такое возможно? Как змея? А как выглядят беременные змеи? Где у них яйца хранятся в хвосте или в голове? А с какого места начинается хвост? Хвост там, где шея или чуть дальше?»
– Боже!
Маша сползла со скамьи и встала на колени. Облокотилась локтями о сиденье и схватилась руками за голову. Её рвало, внутренности выворачивало наизнанку. Кудри просачивались между пальцев, как вода.
– Пить!
Муж не сразу увидел, что что-то не так. Сначала расслабленно покатился. Затем набирал обороты, катался ещё и ещё. После почувствовал что-то неладное, закрутил головой в поисках Марии. Не нашёл и переключился на собственные ощущения.
На пятке съехал носок. Это раздражало и намекало на то, что есть шансы натереть водянистую мозоль. Подкатился к коробке, как раз к тому месту, где оставил беременную жену. Супруг снял один конёк, наклонился, чтобы натянуть повыше и зафиксировать на штанине носок. А тем временем краем глаза засёк изменившуюся позу жены. Сначала обрадовался тому, что нашел её, та никуда без него не ушла, а сидит рядом и любуется им, так, как он любит. Но тут же обеспокоился. Происходит что-то ненормальное. Выпучил глаза и в ужасе заорал:
– Машка-а-а, тебе плохо?
– А что не видно?
– Глинтвейн несвежий или орешки? Ты глинтвейн на вине брала или не соке?
– Здесь только на соке, ты же знаешь.
– Что мне с тобой делать?
– Ничего, ты уже сделал со мной, всё что мог! Отвези меня к воде, я хочу воды, купи воды.
– Тебе купить водички? С газом или без?
– Без газа, у меня же желудок…
– Хорошо, хорошо, хорошо, сейчас, сейчас, сейчас…
Мужчина так и побежал по льду обутый только в один конёк. Поскальзывался и снова вставал, поскальзывался и опять поднимался. Охранник в чёрной куртке остановил героя:
– Куда ты несешься? Украл что-то?
– Мне надо воды для жены, ей плохо, она беременна!
Андрей пытался обогнуть сотрудника, но тот не пускал бегуна, двигался то влево, то вправо. Взял конькобежца за плечи и слегка встряхнул, чтобы обратить на себя внимание.
– Сейчас принесу, вернись к скамейкам, не пугай народ!
Андрей вернулся к супруге, присел рядом на корточки и обнял её, попытался приподнять с колен. С выражения лица воинственность исчезла. Глаза выражали отчаяние, губы вытянулись в трубочку:
– Пожалуйста, вставай!
Мужчина тянул жену за спину на себя. Ему хотелось усадить её на скамейку, не давать стоять коленями на холодной земле:
– Давай ещё немножко.
– Я не могу.
Супруг сдвинул брови домиком, так смотрят на котят или на младенцев:
– Я помогу. Ничего страшного. Всё хорошо, сейчас нам охранник принесет воды. Ещё немножко и всё пройдет.
Мужчине удалось поднять жену на ноги, но та дрожала, как испуганный ребёнок. Высвободилась из объятий и с отвращением выкрикнула:
– Не трогай меня! Отойди!
– Что опять? Что случилось-то?
– Я не знаю. Ты стал совершенно другим! Посмотри на свои руки, видишь?
Андрей поднял руки к небу, под свет софитов. Повернул ладони к лицу и обратно, понюхал каждый палец и запястья, даже засунул нос под куртку, принюхался к телу под одеждой.
– Мань, что не так? Я не понял! Тебя тошнит от моих рук?
– Нет! Твои руки стали совершенно не твоими! Покажи мне!
Молодой человек протянул ей сначала левую, затем правую руку. Маша брала их по одной, ладошки на ощупь оказались очень холодными, а запястья горячими. Девушка подносила пальцы близко-близко к глазам, но того, что её испугало несколько минут назад, не было и в помине.
– Этого не может быть, потому что этого не может быть! Я, что, сошла с ума?
– А что было-то?
– Всё что угодно, только не человеческое!
– О как! А какое тогда?
– Страшное и жуткое! То ли дьявольское, то ли птичье! Ты сегодня казался мне птицей, у тебя будто когти отрасли! Понимаешь, о чём я?
– Нет, продолжай. Когда это произошло?
– Когда ты катался по катку.
Мужик в куртке охранника встал за спиной у Маши и с интересом подслушивал странную беседу:
– Мы тоже любовались вашим мужем, он не катался, а летал. Вы профессиональный фигурист или конькобежец, а может танцы на льду или хоккей?
Андрей уставился на сотрудника с подозрением, посмотрел на жену, слегка прищурив левый глаз, оглянулся по сторонам, затем поднял бровь:
– А-а, так это освещение, наверное! Наверняка слишком много света, а есть свет, значит, есть и тень. Вот вам всем и померещилось невиданное.
Служащий вышел вперёд, разделил собой супругов, набрал воздуха в лёгкие и выдохнул, словно не решался сказать что-то важное. Расправил плечи, подтянул подбородок вверх, затем ещё одним рывком задрал подбородок повыше. Вслед за подбородком поднялись и брови. Живот втянулся, грудь словно забрала объём живота и округлилась. Зачем-то поправил галстук двумя пальцами, а затем ещё и невидимые очки.
– Знаете что?
– Что?
– Держите вашу воду. Странные вы, ей Богу! Одна на карачках между скамейками ползает. Другой в одном коньке катается. Летает ещё как птица. Мне здесь порядок нужен. А не это всё. Не хватало ещё, чтобы потом меня обвинили в том, что драку допустил! У вас всё хорошо? Драться не планируете?
– Вы что совсем? Не видите? Моей жене плохо! Она беременна! Её тошнит! Кружится голова! Надо было скорую вызывать, а не таращиться на нас!
– Да идите вы знаете куда?
– Куда?
Видно было, что Андрей завёлся. Лицо исказилось в злобной гримасе, сжались челюсти, глаза выкатились, и лоб наклонился вперёд. Сдвинутые брови насупились, ноздри раздвинулись, как у быка и громко засопели. Супруг наклонился на охранника. А оппонент попятился назад от наступающей на носки опасности, открыл рот и захлопал губами, как рыба. Глубоко вздохнул и выдал:
– Идите, оплатите воду, вон там, у стойки, вас уже ждут. Не собираюсь я бесплатно никому помогать, потом ещё и крайним останусь, как всегда.
– Хорошо. Хорошо. Мы оплатим, может вы денег хотите за псевдопомощь?
Сотрудник катка развернулся на пятках, как гусар, казалось, что сейчас рука поднимется, чтобы по-солдатски отдать честь. Рука действительно поднялась, но не честь отдать. Рука поднялась и резким взмахом опустилась вниз. Движением тела мужчина старался показать то, как он хочет отделаться от странной парочки. Послышалось бурчание, но голос мужичка в чёрной куртке уже смешался с толпой, которая потихоньку обступала наших героев, соединяясь в круг.
Кто-то из посетителей достал смартфон и настраивал камеру, чтобы снять скандал. Машенька заплакала. Закрыла глаза руками: «Что же сделать, чтобы не злился Андрей? Что сказать, какие ещё волшебные слова нужны, чтобы наладить его настроение. Скорее бы родить, может тогда всё станет лучше. Отвлечётся на детей, перестанет заводиться из-за ерунды».
Машуня поднялась со скамейки и подошла к любимому, обняла его, обвила рукой вокруг талии и прижалась щекой к плечу. Крепко-крепко вжалась щекой в рукав куртки, ей хотелось, чтобы он наконец-то почувствовал любовь, чтобы всё закончилось и больше никогда не начиналось.
– Андрюш, давай теперь я тебе помогу переодеться. Садись, вон носок уже мокрый, давай ты его снимешь, а то и ботинок, который обуешь, промокнет. Хочешь, я тебе свой носок отдам или платок. Давай платком ногу обернём?
– Ты опять рехнулась? Какой платок? Как портянки что ли? Мы что в армии?
– Послушай меня и не злись, пожалуйста. Я тебе пытаюсь объяснить, что твоя правая нога сырая, наденешь ботинок и тот станет сырым, ты же не хочешь, чтобы ноги замёрзли?
– Давай свой платок.
Андрей снял сырой носок и растёр ногу. Та действительно была очень мокрой и очень холодной. Перевёл упаковку бумажных платочков, чтобы вытереть кожу ступни досуха, да так и натянул ботинок на босу ногу.
Вторая нога всё ещё оставалась в коньке. За время беготни потерялась вторая пара обуви. Андрей теперь встал на корточки и стал искать свой ботинок под скамейками. Жена крутила головой по сторонам. Раскрасневшиеся щёки пылали от стыда, когда её глаза встречались с глазами посторонних людей, девушка поскорее прятала взгляд. Больше не разрешила себе смотреть по сторонам, а взглядом, носом и головой искала то, что ищет муж. Это должно быть здесь, не мог же башмак взять и уйти.
Или мог? А вдруг он ожил и пошлёпал по снегу в сторону автомобиля? Что за бред опять у неё в голове?
Вдруг резко и неожиданно муж вскочил, держа в одной руке чёрный ботинок, а в другой руке хоккейную клюшку. Клюшка торчала горизонтально в сторону. Загнутая её часть была в мужниной руке. Тот радовался и ликовал, немного подпрыгивая:
– Иди скорее сюда, тут такое…
Маша рванула в сторону мужа и резко остановилась, ей показалось, что в его руке не палка, не клюшка, а мужская нога. Девушка испугалась, отвращение подкатило к горлу тошнотой. Заволновалась, попробовала сама себя успокоить. Снова села на скамейку и закрыла глаза, уже не руками, а просто прикрыла веки пушистыми ресницами. Глазницы забегали быстро-быстро. Девчонка пыталась что-то разглядеть сквозь закрытые глаза, но никак не могла, что-то убегало от неё, носилось влево-вправо. Её охватила паника. Успокоиться не получалось, наоборот, даже закрытые глаза возбуждали мозг.
Открыв глаза, барышня покрутила головой влево и вправо, будто что-то или кого-то потеряла, упустила из виду. Тело покрыла испарина и холодный пот, спина быстро становилась влажной, под грудью налились целые лужи и двумя ручейками стекали на дородовой бандаж. Машенька распахнула шубу, стянула вниз к бедрам поясную резинку брюк, пуговичку за пуговичкой освобождала тело от рубашки. Хотелось воздуха, холодного, чтобы остыть.
Муж увидел, что жена раздевается, рванул к ней. Размахивая ботинком в одной руке и клюшкой в другой, он так и прыгал по скамейкам, пока не добрался до неё. Успел задеть ручкой клюшки парочку женщин, те заверещали, но это не остановило испуганного мужичка.
– Дурдом какой-то, Маша, что ты делаешь?
– Мне жарко. Мне дурно!
– Опять?
– Не опять, а снова! Что у тебя в руке? Что ты там нашёл?
– Это клюшка! Мы подарим её нашему сыну!
– А второму сыну что подарим?
– А вторая будет дочь!
– Мне показалось, что ты нашёл чью-то ногу, это была мужская нога.
– Так, ну хватит на сегодня. Сплошной нервяк с тобой. Тебе надо отдохнуть, давай возвращаться домой. Я приготовлю твою любимую жемчужную ванну с лавандой, ты полежишь и всё наладится. Хорошо?
– Да, поехали… надень этот чёртов ботинок. Как ты можешь ходить на одном коньке, как ты до сих пор ещё не упал и что-нибудь не повредил? Как будто бессмертный, ей Богу.
– Да нет. Я, на самом деле, очень устал и хочу пить.
Несколькими минутами позже супруги уже ехали в холодном салоне автомобиля. Мария, ранее раздевшись на улице, теперь уже замерзала и колотила зубами от холода, кожа стала голубой, губы посинели. Андрей включил обдув на самую высокую температуру, которую могла выдать машина и подогрев сиденья, отдал супруге свои ватные рукавицы. Но та никак не могла согреться.
– Живот не болит?
– Нет, с детьми всё в порядке. Шевелятся.
– Шевелятся? Дай потрогать. А ты уже чувствуешь, что это не один, а двое?
– Мне кажется, я и раньше ощущала, только не осознавала. Толчки могли быть одновременно с разных сторон, а иногда в одном месте, но разной интенсивности, как будто они там дрались за место.
– А тебе распечатали фотографию с УЗИ?
– Да, ты же видел, и первую и сегодняшнюю и на мониторе видел, хочешь ещё раз посмотреть?
– Хочу, покажи.
– Давай дома. Дорога скользкая, не надо отвлекаться. Ехать всего полчаса, потерпи.
– Ладно, потерплю.
Маша и не заметила, как согрелась. Плечи опустились, а до этого были прижаты к ушам. Грудь поднималась от дыхания всё ровнее. Руки достала из рукавичек, немного отодвинула шарф от шеи. Улыбалась, а улыбка мужа, которую было видно только из-за того, что шевелилась борода, согревала сильнее. Он не злится, ему очень хорошо.
«Боже, что же это? Мне должно быть очень плохо, чтобы настроение его становилось адекватным?»
ГЛАВА 7
Дома муж всё также оставался невозмутим. Ничто его не тревожило, не выводило из себя. Мария разделась и вошла на кухню, планировала приготовить ужин, чтобы накормить мужа. Самой ей есть совершенно не хотелось. Но застала супруга у холодильника.
– Как ты успел проскочить? Мы же вместе вошли.
– Копуша моя. Пока ты и наши двое деток в прихожей снимали сапожки, я и проскользнул. Глянул, что из готового есть только колбаса, сыр и сосиски. Но ты наверняка хочешь чего-нибудь горяченького. Будешь пасту? Я приготовлю тебе обалденные макароны с сосисками, пальчики оближешь!
– Давай!
«Вот это номер. Как же так произошло, чтобы Андрюхе захотелось готовить? Это ж кто в него вселился? Идеальный супруг? А мой куда делся? Вернётся ли? И какое будет возвращение, если снова придется с ним увидеться. Не знаю, не знаю…»
– Андрей, а ты хорошо себя чувствуешь?
Спросила Мария, а сама опасливо поглядывала на мужа, вдруг снова начнётся, возможно и не следует поднимать тему изменения его настроения. Девушка стояла в дверях кухни, уперевшись о коричневый косяк, словно готовясь к побегу. Если ответит отрицательно, то она успеет скрыться в другом помещении квартиры. Если всё хорошо, то войдёт в кухню и предложит помощь в готовке.
– Машунь, перестань, всё хорошо. Я сейчас поставлю воду под макарошки, ты подожди, пока закипит, окей? А я быстренько в горячий душ, хочу сполоснуться. Когда выйду, поужинаем, а после я приготовлю тебе ванну, полежишь, успокоишься, расслабишься и быстро, крепко уснёшь. Хорошо?
– Хорошо, Андрюша. Тебя словно подменили, разве бывает такое, чтобы настроение вот так менялось?
– Ничего у меня не меняется, я всегда был таким, просто у тебя гормоны и стресс, видится что-то не то. Тебе надо поесть и отдохнуть, сделать чайку ромашкового?
– Нет, я водички попью, иди, мойся.
Дверь в ванную комнату захлопнулась. Маша услышала, как щёлкнула дверца стиральной машинки, затем что-то с грохотом упало на металлическую поверхность.
– Андрей, ты как? У тебя всё нормально?
Муж быстро открыл дверь. Шагнул из кабинки абсолютно нагой, чёрная смоляная борода только шею прикрывала.
– Маш, всё хорошо, хватит нервничать, это упала лейка от душа, открутилось крепление.
– Да. Оно давно открутилось, я им уже не пользуюсь давно, так и держу лейку в руках или просто на поддоне лежит, когда бездействует.
– А почему ты мне не сказала?
– Я…
Девушка запнулась. Снова болью в висках стрельнула мысль: «Что сделать, чтобы не разозлить Андрея?»
– Дорогой, тебе же некогда. Я вызвала сантехника, но тот в запое. Завтра напомню о себе, может уже очухался.
Конечно, Маша напоминала сотню раз о том, что открутилось крепление для лейки. Оно и не открутилось, а сломалось. Сам Андрей его и сломал, крутанул и свернул всё к чёртовой бабушке.
Ещё сломаны две петли на кухонном шкафу, не висят, потому что держатся на честном слове. Она уже привыкла, слегка приподнимает дверцу, и всё встает на своё место, как будто, так и задумано. Говорила ли она об этом мужу? Конечно, говорила, а тот отнекивался, ссылался на занятость. Да и много что ещё надо починить. А может и не надо, может успеют дом построить? Да нет, это утопия. Не построят, год-два уйдёт на всё это дело. Строительство, затем ремонт.
– Ма-а-аш, Маш, ты где опять летаешь?
– Я?
– Да, отпусти дверь, а то мне холодно голому. А хочешь, залезай ко мне, вместе согреемся?
– Ты что! Мы вчетвером не поместимся в кабинке!
Маша кокетливо хохотнула и захлопнула дверь. Улыбка натянулась, подчеркнув впалые щёки и скулы. Глаза, когда-то пучеглазые, теперь провалились и нарисовали огромные тёмные круги под нижними ресницами. Беременность давалась тяжело. Каждый день то тошнило, то кружилась голова, то хотелось есть как слону, то ни одного куска не могла в глотку засунуть. Как будто игра.
Она никогда не знала в каком состоянии сегодня проснётся. Ничего не помогало. Берегла себя, ела только натуральные продукты, гуляла по два часа в течение дня, занималась йогой для беременных, аквааэробикой. А утром чувствовала себя словно с похмелья.
А иногда совсем наоборот, всё отлично складывалось.
Весь день пробегала как белка в колесе, думала, что на утро встать не сможет. А просыпалась помолодевшей, будто и не было никакой физической нагрузки.
А в другой раз приспичило ей окно помыть на кухонной двери. Всего-то раз пять забралась на подставку для ног. Но икры и лодыжки отекли до жутких ощущений, будто кожа вот-вот лопнет, мышцам словно места не хватало.
Врачи не верили, что она бережет себя, как хрустальную вазу. Ругали за то, что не ведёт себя так, как положено беременным. Обращалась к докторам за помощью, с жалобами на плохое самочувствие. Что те советовали, выполняла на «отлично». Жила по расписанию. Но моменты ухудшения, ужасного состояния случались тысячу раз. Беременная чувствовала себя чаще плохо, чем хорошо.
Наконец-то в душевой зашумела вода. Мария налила воды в винный бокал. Посмотрела на жидкость сквозь стекло, покрутила, пригубила, слегка кивнула и подлила ещё.
Достойно! И чокнулась с водопроводным краном.
– За нас! Всё налаживается. Осталось совсем чуть-чуть, и здоровье вернётся в норму! Должно же вернуться? Так ведь?
– Маш, ты с кем разговариваешь?
Андрюха вышел из душа с полотенцем вокруг бёдер. Тёплое, распаренное тело благоухало мужским парфюмированным гелем, уммм. Маша подняла носик вверх и принюхалась к запаху. Умм. Слегка прикрыла глаза от вожделения. Поднялась со стула в направлении супруга и сходу, со всей силы, ударилась животом об угол стола.
– Ой-и-и-и-и!
– Так, давай-ка садись, хватит на сегодня, напрыгалась. Где болит? Покажи.
– Всё-всё, уже прошло, разве что синячок будет.
Барышня потирала рукой левый бок и левую часть живота, которой приложилась об угол стола.
Вода в кастрюле громко закипела и попыталась выскочить из-под крышки. Часть всё-таки пробралась наружу, стекая по стеклянной плите длинными полосками, местами собираясь в пузырьки.
– Кипит…
– Отлично.
Муж вернулся к плите, отодвинул кастрюльку в сторону и ловким движением быстро стёр бумажным полотенцем то, что вытекло на поверхность.
– А теперь паста! Где же наша паста?
Потянулся к той самой полке с отломанной дверцей. А её надо знать, как открывать, чтобы не удариться.
Марьюшка сжалась от ужаса, что сейчас будет?
Любимый непринужденно продолжал тянуться к шкафчику, а шкафчик ни о чем не подозревал. Висел таким, каким должен был висеть, никого не трогал и его никто не трогал, никто не ремонтировал уже более двух лет.
Муж вытянулся на носочках. Это Машке требовалось встать на подставочку, а ему хватало роста, только немного выправить осанку и протянуть руку. Рука приближалась к ручке дверцы, вот и пальцы ухватились за крохотную скобочку.
– Пожалуйста, Андрей, осторожнее, там сломана петля, дверца совершенно не держится.
– Что ты говоришь? Тебе опять плохо?
– Совсем нет? Наоборот, ты можешь пораниться, открывай дверцу двумя руками.
– Почему?
– Она держится на одной петле.
Андрей во время диалога не отнимал руки от мебели, дверка потихоньку открылась. Мужчина, увлечённый разговором с женой, отпустил кухонный гарнитур, повернулся вполоборота, ничего не происходило.
Маша вцепилась глазами в мужа. Затем медленно перевела взгляд на кухню, после на мужа.
– Отойди, пожалуйста, она сейчас упадёт!
Встала сама и протянула обе руки, в надежде без подставки достать до нужного шкафчика. Дверца всё-таки открылась, как только Машенька подошла к ней. Часть кухонной мебели отворилась невероятно быстро, будто ждала ее. Девочка стояла в позе молящегося солнцу, пытаясь уговорить не упасть дверку. Но та словно насмехалась над ней. Повисла на одной петле, а затем, как в ускоренной съёмке, быстро-быстро отломилась.
Муж, стоявший в шаге от происходящего, замер, наблюдая со стороны, как кусок мебели оторвался и летел в лоб его жене. Дверь углом врезалась посередине женских бровей, затем ударилась о кипящую кастрюлю и с грохотом апокалипсиса упала на кафельный пол.
Кастрюля с кипятком перевернулась, стеклянная крышка полетела следом за дверцей на напольную плитку. Осколки разлетелись по всей кухне, а один остался у женских ног.
Маша пошатнулась от удара, не проронив ни звука, ухватилась за живот, оступилась в сторону и наконец-то вскрикнула, тихо-тихо, как мышка и змея одновременно, с писком с шипением:
– Уй-у-у-иии, пфш-ш-ш-ш, как же больно…
По лбу лилась кровь, заливая нос, рот и губы. Женщина словно не хотела её останавливать, не обращала внимание на то, что кровь сейчас зальёт глаза. Руки не вытирали лицо, пальцы лежали на мокром животе.
Кипяток почти полностью вылился на округлости, лобок, внутреннюю часть бёдер и колени. А в ступне ноги торчал кусок стекла…
Будущая мать не верила своим глазам, не верила своим ощущениям, не верила тому, что могло с ней произойти. Она потихоньку сползала по стенке духовки. Край рубашки задирался о длинную горизонтальную ручку, здоровая нога упёрлась в ножку обеденного стола, а вторая, проколотая уехала в сторону.
Со стороны Мария выглядела как большая советская кукла, с раздвинутыми под тридцатиградусным углом ногами, колени были абсолютно прямые. Только у кукол живота такого не было, а вот испачканные лица и мокрые тряпки – это всегда пожалуйста.
Муж смотрел так, словно незрячий, будто не видят глаза его ничего, остолбенел, не произнес ни звука, опустил руки вниз и не шевелился.
Машина голова поехала в сторону пола. Пол всё ближе приближался к уху, только нога, что упёрлась в ножку стола останавливала, чтобы не завалиться на плитку всем телом. Беременная выставила руку влево и упёрлась о кафель, но рука не хотела держаться, только утяжелила кукольную конструкцию. Девушка теряла сознание от боли и шока.
Глаза закрылись и дыхание замедлилось.
Муж дёрнул головой, резко, коротким движением, будто муха села на щёку, и очнулся.
– Машка! Что же ты наделала!
Бросился к жене, по пути схватив бумажные полотенца, небрежно стирал с глаз кровь, этим же полотенцем промакивал живот, жена ничего не чувствовала. Её не было в этой реальности, сознание потеряло связь с миром.
Андрей согнутой рукой смахнул стёкла с пола и потянул жёнушку на пол. Расстегнул одежду на животе, стянул брюки с резинкой для беременных и бандаж, увидел стекло в ступне, вырвал его, а затем снял носок. Снял рулон с остатками бумажных полотенец и положил под шею. Разглядел, что нос полон крови и повернул голову женщины на бок. Схватил смартфон и набрал 112.
Разговаривая по телефону с диспетчером скорой узнал, что надо проверить пульс. Но уверенность, что жена жива, не покидала его.
– Что вы мне говорите? Она не может умереть, она жива. Она столько перенесла и это перенесёт. Она не может взять и вот так умереть.
– Как мерить пульс? На руке?
– Нет, не чувствую. На шее?
– Тоже не чувствую! Не может быть!
– Зеркало? Какое зеркало? Пудреница? Сейчас поищу.
– Да, дыхание есть, запотело.
– Нашатырь? Он так и называется? Я не знаю, есть или нет.
Андрей ворвался в ванную комнату, открыл шкафчик, на него посыпались пластиковые бутылочки с косметикой. Не то. Мужчина раздраженно отмахивался от дождя с мицеляркой, тоником, кремами и прочими уходами.
– Где же может быть аптечка? Может в спальне? Да, кажется, там я что-то видел. Что вы говорите? Обрызгать водой? Да она, итак, облилась кипятком, какая вода! Сейчас я ещё поищу, может быть, найду.
В комоде спальни нашёлся огромный контейнер с розовой крышкой, сбоку на пластиковой коробке красовался нарисованный Доктор Айболит.
– Нашёл! Нет, не нашатырный спирт? Аптечку нашёл, да сейчас посмотрю!
Андрюха вывалил всё содержимое на белоснежный плед огромной кровати с железными спинками. Лекарства, таблетки, тюбики, разноцветные кремы и мази рассыпались огромной горой хлама.
– Хлоргексидин? Это оно? Нет?
– А Гексарал подойдет?
– Да как он выглядит? Как? Стеклянный? Коричневый?
– Есть таких две Меновазин? Не оно?
– О вот нашатырный спирт! Что делать?
– Открыть пробку и дать понюхать?
Андрей вернулся на кухню. Он открутил белую пластиковую пробочку, сел на корточки, затем упал на колени и тоже напоролся на стекло, но не порезался. Поднял кусочек в руки и бросил о стенку. Сунул в нос жене флакон, но ничего не произошло. Понюхал сам. Ничем не пахнет. Заметил ещё одну пробку, но плотную полупрозрачную. Попробовал открыть руками, не получилось, подцепил ногтем, не вышло. Схватил зубами и открыл, но параллельно отхлебнул глоток лекарства. От омерзения сплюнул, дёрнул рукой и капли нашатыря упали жене под нос.
Маша дёрнула веками, изогнулась и глубоко вздохнула – будто утопленница ожила. Цвет глаз изменился с серого на чёрный.
– Андрей…
Её голос был еле слышен, внутри хрипы и какие-то посторонние звуки.
– Спаси детей…
И снова закрыла глаза.
Муж схватил нашатырь в правую руку, Машкину голову в левую и близко прижал тару с вонючим лекарством к ноздрям жены.
– А ну-ка дыши! Я сказал, дыши! Ты выдержишь, ты справишься, ты сможешь!
Маша снова глубоко вздохнула, но уже не так, как до этого – вздох был только ртом, спина не изгибалась.
– Андрей, прости меня, шкафчик был сломан, я хотела предупредить тебя.
– Сейчас приедет скорая.
Супруг поднял с пола мобильник, который всё ещё светился, демонстрируя экраном то, что его ждут на том конце провода:
– Скорая, вы ещё здесь? Спасибо! Да! Она жива, ждём вас. Что? Пантенол? Видел в баллоне. Как дезодорант? Хорошо, оболью.
– Маш, я вернусь через секунду, потерпи, дорогая, сейчас будет не так больно. Врачи уже выехали к нам.
Зазвонила дверь домофона:
– Скорую вызывали?
– Да, скорее. Скорее, пожалуйста, сюда.
Врачи, одетые в тёмно-голубые костюмы, прошли на кухню, один из врачей наклонился со стетоскопом к беременной, а второй осматривал помещение.
– Вы что-нибудь пили?
– Жена только воду, я ещё ничего не успел, а что?
– А что здесь произошло? Вы дрались?
– Нет? Я же вам рассказал по телефону…
– Вы рассказали диспетчеру.
– Как долго жена была без сознания?
– Мне кажется час или два.
– Сколько?
– Не знаю, как долго вы ехали? Она недавно очнулась.
– Понятно…
Один из фельдшеров вышел в прихожую, оглянулся назад, удостоверился, что хозяин квартиры не увязался за ним и связался со станцией:
– Это Светлячков. Галечка, вызови, пожалуйста, наряд полиции на наш адрес. Здесь полный погром, похоже, была попытка убийства…
Врач вернулся к коллеге, присел на корточки, открыл пластиковый оранжевый чемоданчик и набрал в шприц лекарство:
– Сейчас тебе будет полегче. Это сильное обезболивающее. Какой у тебя срок, милая?
– Сколько, 33 недели? Мы тебе поможем.
Он наклонился к коллеге и на ухо спросил:
– Довезём?
– Да, кризиса нет.
– Что с ребёнком, сердцебиение есть?
– Одно? – шёпотом уточнила Машенька и попыталась вскочить на локти.
Боль ошпаренного живота не позволила подняться. Лицо исказила гримаса:
– Божечки, как больно! Что со вторым ребёнком? У меня двойня!
Врач улыбнулся, по-доброму, как отец. Уголки глаз превратились в щёлочки и на щеках проступили ямочки:
– А-а-а! А я-то думаю, почему так странно сердечко стучит, как будто второе издалека эхом отстукивает. Да, значит и со вторым всё в порядке. Вам надо в больницу. Сейчас подействует анальгетик и поедем.
Тот же коллега, который делал инъекцию, снова опустился на колено и прошептал больше в шею, чем на ухо:
– Надо бы дождаться полиции, чтобы не сбежал…
– Слушай, нам главное жизнь спасти, а не преступника поймать, давай оставим это на них.
– Машенька, как ты?
Андрей сидел на стуле и с интересом слушал все разговоры врачей. Но когда те повернулись в его сторону, то виду не подал, что что-то услышал. Словно был готов обречь себя на разборки со структурой в погонах. Или настолько уверен в своей правоте, что не стал перечить. Или устал от стресса, не спорил, пусть будет, что будет.
– Машенька, главное, что ты жива.
– Андрей, главное, что дети живы, а я справлюсь, и не из такого выбиралась.
– Это точно, тебе со мной не везёт, вечно что-то происходит.
Дверь открыл полицейский, без звонка, без стука, просто вошёл, как к себе домой:
– Добрый вечер! Старший лейтенант Синичкин, кто хозяин квартиры?
– Добрый ли этот вечер, старший лейтенант? Я хозяин дома. Кто вас вызвал, соседи?
– Это неважно, поступил тревожный звоночек о том, что здесь произошло покушение на убийство.
Фельдшеры Скорой помощи нетерпеливо уставились на полицейского. И один из медработников позволил себе повысить голос на служащего:
– Скажите, мы можем ехать? Пострадавшую надо срочно госпитализировать!
– Подождите, я опрошу её.
Худенький и высокий полицейский низко наклонился над Машей, как фонарь над скамейкой, но всё равно до её лица оставалось ещё больше метра. Девушка непонимающе крутила глазами, переводила взгляд с врачей на мужа, затем на полицейского:
– Зачем вы здесь, что случилось?
– Это вы мне ответьте, что случилось, что с вами произошло?
– Я хотела придержать сломанную дверцу кухонного шкафчика, но не успела. Отвалилась вторая петля, дверца упала мне на лоб, а по пути зацепила с плиты кастрюлю с кипятком. Кипящая вода вылилась мне на живот, а крышка упала на пол и разбилась. Я оступилась и проколола осколком ногу, потеряла сознание. Позже приехали врачи, а теперь вы.
– Чем вам разбили лицо?
– Это дверь упала.
– Как кипяток оказался на вашей коже?
– Это кастрюля упала, а кастрюлю зацепила падающая дверца.
– Увозите…
Полицейский взглянул на фельдшеров и махнул рукой в сторону входной двери. Те аккуратно, но быстро, ловко и резко переложили девушку на носилки и понесли в сторону лифта. Муж вскочил за ней.
– Сидеть!
Скомандовал человек в форме, так будто отдал команду сторожевому псу.
– Я документы ей отдать, нужны же паспорт, полис и всё такое, – Андрей снял в прихожей с вешалки подвешенный за лямку клатч.
– Зая, твои документы здесь?
– Здесь, здесь, Андрюша.
– Хорошо, вот кладу тебе в ноги. Ой, подождите, ещё телефон ей дам.
Вернулся на кухню, поискал смартфон, не нашёл, подбежал к жене:
– Где твой телефон?
– В шубе.
– Нашёл! Вот, держи, звони мне…
***
В больнице девушку раздели, обработали раны и вызвали акушера. УЗИ давалось с трудом, кожа покрылась волдырями и жутко болела.
– Удивительно, но от такой травмы всё ещё нет угрозы выкидыша, вы – стойкая мать.
– Я сама себе удивляюсь, то авария, то это – будто кто-то наверху не хочет, чтобы я родила. Но я же рожу?
– Конечно, родите, а куда вы денетесь. Снова потребуется полежать у нас. За вами присмотрят врачи-специалисты. В таком состоянии я вас не отпущу, сейчас позовем хирурга и травматолога. Нам бы еще КТ головы сделать… Болит голова?
– Уже ничего не болит, мне хорошо.
Машенька закрыла глаза и стала засыпать.
– Давайте я вас в палату отвезу. Вы там поспите, отдохнёте, врачи к вам туда и придут, хорошо?
– Хорошо.
ГЛАВА 8
Через четырнадцать дней Андрей встречал Машу в больнице с огромным букетом её любимых хризантем. Беременная выходила из лифта медленно-медленно, будто пол под ней хрустальный, а она его боялась раздавить.
Муж подбежал к ней:
– Давай я коляску попрошу, довезу тебя до машины.
– Нет, мне надоело всё это, хочу ходить на собственных ногах.
– Я тебе сюрприз устроил.
– Какой?
– Э-э-э не-е-е-ет. Не скажу, это же сюрприз. Поехали, сама всё увидишь.
Девушка медленно, одной рукой держась за мужа, а второй за поручень, спускалась по ступенькам к машине. Услышала новость о подготовленном сюрпризе и поникла, будто две недели отработала на заводе, ожидала выходных, а попросили задержаться и снова потрудиться. Набрала в грудь воздуха и обречённо, абсолютно без восторга выдохнула:
– Давай! Сюрприз так сюрприз. Чего я ещё не видела за эту беременность…
– Что?
– Поехали, я в нетерпении.
Андрей подъехал к фешенебельному отелю. Въехал на отдельный гостевой паркинг так смело, будто всегда здесь парковался. Маша округлила глаза, с удивлением подняла брови, рассматривая парковку.
– Выходи, Маш, мы приехали.
– Отель? Мы что теперь будем жить в отеле? Это же так дорого, ты обалдел?
– В квартире ремонт. Надо всё привести в порядок. Многое не работает. Даже окна толком не открываются. Я удивлён, как ещё люстра тебе на голову не упала. Как там всё держится? Как ты управлялась со всем этим? Одному Богу…
Мужчина поперхнулся и закашлялся, глубоко подышал и продолжил:
– Чёрт знает кому известно, но точно не мне.
– Это точно. В ней всё потихонечку разрушалось-разрушалось, да так и сломалось. Почему не раньше и не позже, не знаю. Сколько мы будем жить в отеле?
– Недельку.
– А почему не переехали к моей маме или к твоей? Даже снять квартиру на неделю дешевле. Ведь так?
– Да так. Но мне хотелось тебя порадовать.
– Как же я тебя люблю, Андрей! Спасибо тебе. А кормить нас будут? Или надо самим готовить?
– Девочка моя, ты голодная? Конечно, будут! Здесь всё включено, сейчас совсем скоро начнётся обед, а потом можешь сходить в SPA.
– Навряд ли мне сейчас можно в SPA после ожогов-то и всего этого. Но в жемчужной ванне я бы полежала.
– Здесь есть джакузи, прямо в номере. Если сделать прохладную воду… Не прохладную, а тёпленькую, летнюю, то ничего страшно, а? Как ты думаешь? Мы справимся же?
– Мы справимся и не из такого выкарабкивались…
Маше совершенно не хотелось думать о том, что сделать и чего не делать, чтобы не разозлился Андрей. Андрей не злился. Тот либеральничал, любезничал, ухаживал, как за младшей расстроенной сестрёнкой. Никогда такого не было. Она не любила такого рода обхождения. Но почему-то именно сейчас подобное отношение было ей чертовски приятно. Чтобы и как к маленькой девочке, и как к любимой женщине.
– Андрей, а здесь есть двор?
– Да.
– Пойдём, погуляем?
– Пойдём, недолго только, мне через час надо уезжать. Пошли я тебе всё покажу, а потом я в Москву.
– Опять?
– Да, зайка, так надо, ты же…
Супруга перебила и, кивая головой, продолжила мужнину любимую фразу:
– Ты же знаешь, что нужны деньги, а все деньги в Москве. Твой партнёр что-то мутит, надо бы его проверить, ты ему перестал доверять…
Мужчина обнял беременную жену за плечи и в знак согласия поцеловал её макушку с мелкими кудряшками волос.
– А отель оплачен или счёт выставят позже?
– Я всё оплатил. Номер на 7 ночей, питание всё включено, даже напитки, и SPA, и массажисты аналогично, тоже входит. Сходи на массаж, ты же любишь.
– Да какой мне массаж?
– Я узнавал. Беременным можно и нужно массаж ног. Беременным разрешено разминать шейно-воротниковую зону. Оба таких массажа сидячие, не обязательно ложиться. Живот никто трогать не будет. Твоя ножка зажила?
– Да, рана была неглубокой. Даже не потребовались швы, поставили только какой-то прозрачный пластырь, его надо менять. Широкая она, эта рана, при надавливании, при ходьбе так неудобно, будто что-то мешает. Я попросила проверить, может внутри остались кусочки стекла, но ничего не нашли. Говорят, это рубец так может мешать, потерпеть сказали, со временем привыкну. Но у меня из-за этого походка такая неизящная стала. До этого вразвалку ходила, а теперь вообще враскоряку, ещё и хромаю.
– Уточка ты моя хромоногая…
– Ага, ещё и живот изуродован. Но знаешь что?
– Что?
– Врачи говорят, что след от ожога можно будет убрать. Так как сейчас беременность, то непонятно на какой части живота тот останется. А если после родов всё будет внизу, в зоне трусов, тогда вообще наплевать, кто его там видит.
– А кто будет видеть твой живот?
– А на пляже? А топики? Я так любила топик с юбкой трапецией. А если пресс станет уродлив? Зачем народ-то пугать.
– Страшила ты моя…
Маша сжалась от услышанных слов. Так он называл её до того, как изменился, до того, как узнал, что у них будет двойня, а не один ребенок. Что же сделать, чтобы не злился Андрей?
Опять эта навязчивая мысль.
– Андрюша, я так тебя люблю…
– И я тебя. Ну что пошли гулять?
Молодой человек обнял жену за талию и слегка подтолкнул своим животом спину жены, чтобы заставить супругу двигаться вперед.
Маша обмерла. Толкается. Опять нетерпелив, опять «страшила», скоро вернутся «жирная корова» и «тупая». От страха подкосились ноги. Притормозила, и, обернувшись вполоборота, искала рукой кисть мужа, чтобы почувствовать то, что ещё пока оставалось в его душе, тепло и любовь, которые очень странно проявились.
Мама тоже всегда ругала её и никогда не хвалила. За любой проступок, за любое слово, за внешний вид, всё, чтобы она ни делала, всё не так. Навестила дочь в больнице и вместо поддержки отчитала за то, что та не отремонтировала шкафчик. Позволила себе понадеяться на бездаря, на собственного законного мужа, у которого, по её словам, «руки не из того места растут».