Жизнь на колёсах. Записки шофёра дальнобойщика бесплатное чтение

Встреча с бандитами

С июня 1998 года, началась моя «Материковская» жизнь во второй раз. Но сейчас у меня было своё хозяйство, два участка по десять соток. На одном из участков не достроенный коттедж, машина с полуприцепом, контейнер, и цистерна с рамой от прицепа. Машину и полуприцеп в ближайшие дни я поставил на временный учёт и мне оставили Магаданский номер, который, принёс некоторые огорчения. Контейнер и цистерну, я выгрузил прямо у коттеджа, а жил на улице Пугачёва 10 в доме отца. Между этими двумя домами было километра три, и я каждый день ездил к своим участкам, и что-то делал, в основном, готовил машину. Работы пока не было, так как я никого не знал, и меня не знали. Это сейчас, открой интернет, и найдёшь всё, а тогда, были только газетные объявления.

Как-то раз, я ехал по улице частного сектора, меня останавливает мужчина, и говорит, мне надо привезти фундаментные блоки из деревни, которая находится за Искитимом. Он пообещал заплатить мне двести рублей! И тут я подумал, какой получился обвал денег, ещё недавно, мой рейс на Кубаку стоил шестнадцать миллионов рублей. Одни сутки работы стоили четыре миллиона! Сейчас, за полдня работы, всего двести рублей! Я дал ему согласие, и он сказал мне куда приехать. Утром следующего дня я приехал в ту деревню, которая была на другой стороне реки Берди. Ехать в неё пришлось через город Искитим. Через два часа меня загрузили, и я поехал в Бердск на место выгрузки. Только я выехал из деревни на главную дорогу, которая шла к Искитиму, меня обогнали «жигули» и встали перед моей машиной. Я не успел понять, что происходит, из жигулей выскочили четверо лысых хлопцев, и по двое с каждой стороны, залезли ко мне в кабину. Все пьяные, кроме одного. Этот трезвый, залез в левую дверку и что-то упёр мне в левый бок. Я не произнёс ни слова, а он мне кричит, где деньги? Я опешил, но посмотрел, чем он упёрся мне в бок. Это был пистолет «Макарова», заряжен или нет, не знаю. Пока я приходил в себя, он повторил вопрос, а двое жуликов с правой стороны, готовы были содрать с меня шкуру. Они тянулись ко мне, им не терпелось, скрутить меня и обшарить все карманы, но трезвый, который был с пистолетом, не спешил что-то делать со мной. После того, как я услышал его вопрос, где деньги? Я подумал, что надо сказать им всё, что со мной произошло на Мирнинском зимнике, и я коротко рассказал им, что были деньги, да все остались там. А сейчас, я первый раз выехал и везу эти блоки за двести рублей, которые получу после выгрузки. После этих моих слов, бандит с пистолетом, немного подумав, скомандовал, уходим. Они покинули мою кабину, сели в жигули и уехали вперёд, а я сидел, и думал, что же делать? Мне больше не хотелось встречаться с ними, и немного постояв, я поехал, надеясь, что второй раз они ко мне не полезут, не зачем. Так я заработал свои первые деньги в Бердске, и после этого случая я стал закрывать обе двери, чтобы никто не залез в кабину, без моего желания. Я часто вспоминал этот случай и пытался разобраться, почему так произошло. Такого со мной не происходило в Магадане, и даже в Усть-Куте жулики не останавливали, а в Бердске, могли ограбить. Думаю, до стрельбы дело бы не дошло.

Болезнь дочки марины

Через несколько дней после моего приезда в Бердск, из Магадана прилетела дочь Марина. Она после школы поступила в институт Санкт-Петербурга, и жена отправила её сюда, в Сибирь, чтобы она тут отдохнула перед учёбой. Но этот отдых, как и сам приезд, всем нам был не в радость, она заболела. Хорошо, что я был дома, и, увидев её в плохом состоянии, вызвал скорую помощь. Пока она ехала, Марина потеряла сознание, так плохо ей было. Скорая приехала быстро, но женщина медик была не опытной, а может просто растерялась. У неё тряслись руки, она не могла поставить укол, а в её глазах был страх. В это время, у нас гостила моя сестра Наташа, и хорошо, что она была в это время дома. Она в своё время окончила медицинское училище, и работала анестезиологом, вот она и поставила укол. Я не знаю, чтобы было, если бы не Наташа, ведь в медицине бывает так, что не поставь этот укол сейчас, и могут не довезти живой до больницы. А медсестре, хоть самой укол ставь, она что есть, что нет её. Получилось так, что возможно, Наташа спасла жизнь моей дочери, я помню и ценю это. Марину уложили на носилки и увезли в больницу завода БЭМЗ. Несколько дней я ни чего о ней не знал, мне ничего не говорили. Дня через три мне позвонили и сказали, что у неё менингит, она приехала с ним из Магадана. Где она могла его подхватить, никто не знает, даже мы. А дела были плохи, она несколько дней не приходила в себя, а когда пришла в сознание, частично потеряла речь, память, и не могла разговаривать. Мне было страшно, особенно, когда меня первый раз пустили к ней, она меня не узнала, говорить не могла, и ничего не помнила. Конечно же, я в первый же день позвонил жене в Магадан, ей дали отпуск, и она приехала в Бердск. Когда Таня пришла в первый раз к Марине, она не узнала и её. Мы не находили себе места и не могли представить, где она могла заболеть. После первого же разговора с врачом, мы поняли, что учёба её откладывается, ей дай Бог остаться живой, и не дай Бог, калекой. Оказалось, что у этой болезни могут быть очень нехорошие последствия, осложнения. В той больнице, работал главным врачом Жучков Валерий Павлович, очень хороший врач и человек. Он распорядился, чтобы рядом с Мариной, положили её маму. Я не знаю точно, сколько дней длилось такое состояние у Марины, может неделю, а может и больше. Но через некоторое время, она начала что-то говорить, а потом и маму вспомнила. Для нас это было радостью, а ещё через неделю, ей стало ещё лучше, и вернулась память. В связи с таким улучшением, Таня жила уже дома, но ей пора было улетать в Магадан. Я проводил её в аэропорт, а сам, каждый день навещал дочку.

Пролежала в больнице она с месяц, потом её выписали, и я привёз её домой. Врачи мне сказали, что она могла умереть, такое плохое состояние было у неё. Но господь Бог, и её ангел хранитель, распорядились по-своему, оставили её жить. Я, конечно, всё это время не работал, а как дочь выписали домой, я начал ездить в Томск.

Работа в мастер и «к»

Эту фирму я нашёл в газете, ей нужны были машины, для вывозки деревоплиты из Томска. Там находится дерево перерабатывающий комбинат, и из его продукции, в фирме Мастер и «К» делали стеновые панели. Это частное предприятие находилось на территории бывшего завода «ВЕГА», на старой площадке. Когда я приехал к ним первый раз, мне сказали, что требуются крепёжные элементы, которые изготавливались из стального швеллера, и стяжные металлические струны, которые стягивали пачки ДСП. Кроме того, нужен был укрывной материал, брезент, чтобы во время дождя, ДСП не намокала. Все материалы я покупал за свои деньги и сам делал эти крепежи, резал, варил, покупал брезент. Перед этим я видел, как возят ДСП другие машины, снял размеры стяжных струн и металлических элементов, которые сжимают пачки. Правда, я сделал стяжные струны больше, чтобы, грузить не шесть пачек, а восемь. Я посчитал, что одна пачка, весила две с половиной тонны, и шесть пачек возить не выгодно, тем более что платили за привезённую пачку. Восемь пачек можно было смело везти, их вес был двадцать тонн. Если учесть, что от Мастер и «К», ходили четыре А одиночки, которые брали всего по четыре пачки, то мне предстояло выполнять работу двух машин.

И вот, я поехал в первый рейс с ребятами из этой фирмы. До этого я и не знал, где этот Томск, а сейчас узнал, что до завода в Томске, триста километров.

В этот рейс нас шло пять машин, и с нами ехал снабженец, ответственный за погрузку, на своей легковой машине. Во время погрузки он увидел, что я гружу восемь пачек. Три пачки нижний ряд, три пачки второй, и двумя пачками перекрывал нижние. Потом выезжали на улицу, накрывали их брезентом, и стягивали, чтобы ДСП лежало так, как его положили. Этот процесс, занимал много времени, больше, чем сама погрузка. Но, накрывать и стягивать было необходимо. Когда снабженец увидел, что я погрузил восемь пачек, он удивился, а что, так можно? Не можно, а нужно, ответил я, чего недогруженным ездить. И коротко, я рассказал ему, что я возил на Колыме. После того как мы поехали, он долго ехал за моей машиной и смотрел, как ведёт себя груз. До меня, столько никто не возил. Когда я выгрузился, и пришёл в контору за деньгами, тогда платили наличными после каждого рейса. Меня похвалили в отделе снабжения, им тоже было в диковину, что я столько привёз. Надо сказать, что это ДСП приходило к ним на склад вагонами, его шло очень много. Работа в этой фирме была в три смены и ДСП перерабатывалась очень быстро. Поэтому, привезённые мной две лишние пачки ценились высоко. Получив деньги, в размере двух с половиной тысяч рублей, я поехал домой, надо было прибраться в кузове, и приготовиться к следующему рейсу, а он завтра. Так я и работал, ездил в Томск, по три раза в неделю, пока не пришли вагоны с ДСП.

После того, как Мастер и «К» забили свои склады деревоплитой, работа кончилась. Но там же в Мастер и «К», мне сказали, что надо возить готовую продукцию, и я предложил им свои услуги, ведь у меня был большой контейнер. Мне сказали, загрузишь контейнер, приезжай грузиться на Барнаул, и я начал возить стеновые панели для фирмы «Знак». Хорошая была работа, с утра меня грузили, и я сразу выезжал. В Барнауле, в этот же день меня выгружали, и я возвращался домой. За перевозку мне платили там же в Барнауле, и домой я возвращался, уже получив деньги. С месяц я возил панели, а потом снова понадобилось ДСП, я снял контейнер, и опять возил по восемь пачек деревоплиты, из Томска. Так и работал, то возил «сырец», то готовую продукцию. Дочь Марина выздоравливала, и в конце лета, попросилась со мной в рейс, в Томск, ей было интересно посмотреть, как я работаю, да и, Томск хотелось увидеть. На погрузку мы приехали после обеда, и пока я ходил, оформлял документы на въезд, она прибиралась в кабине, и, поправляя спальное место, под спальником нашла деньги. Когда я пришёл в кабину, она держит эти деньги и спрашивает меня, а что это за деньги? Я смотрел на них и вспоминал, как они там могли оказаться. Денег было два миллиона, а засунул я их туда для того, чтобы все не потратить дорогой из Магадана. Вот сейчас они и пригодились, правда, это было уже не два миллиона, а всего лишь, две тысячи. Для сравнения, я за этот рейс, на который уходили сутки, зарабатывал две с половиной тысячи. Я даже переживал, годные ли они, ведь миллионные деньги давно уже не были в ходу. Но деньги были годны, только их уменьшили в тысячу раз. Вот тут я и вспомнил, что допустил большую ошибку, начав строить этот коттедж. Теперь он стоит очень мало, с недостроенным вторым этажом, а денег на достройку, пока не хватает.

Какое-то время в Мастер и «К», не было работы, и я решил свою цистерну поставить на колёса, чтобы получился хороший полуприцеп. Для этого я купил старый МАЗ самосвал, без документов, и привёз его к своему коттеджу. Тут я его разрезал, и задний мост «МАЗА, подкатил под раму прицепа цистерны. В бывшей своей автобазе я нашёл опоры, и приварил их. Потом сварил боковые рундуки, привёз трубы, чтобы в них убирать сливные шланги, но больше ничего не успел сделать, началась работа. Но я и этому был рад, теперь у меня был полуприцеп цистерна, оставалось покрасить её, и можно начинать работать с ней. Разрешающие документы на перевозку ГСМ, у меня были.

Я продолжал работать в Мастер и «К», опять возил ДСП. Когда её уже не надо было, ставил контейнер, и снова возил стеновые панели. Параллельно с Мастером и «К», в Бердске работала другая фирма, она торговала другими панелями, которые приходили к ней вагонами из Питера. Я и от неё возил панели, и разные комплектующие, для евро ремонтов, и в основном, в Новокузнецк, и Кемерово. От Мастер и «К», я тоже возил панели в разные города Сибири, и даже в Омск. За то время, которое я работал на эти две фирмы, я объехал все «огороды», так бывалые водители называли окрестные города.

Наступила осень, Марина перевелась из Питерского института, в Новосибирский, правда, по другому направлению, и, начала учиться. Я был рад тому, что она осталась дома, ведь, после такой болезни могут быть непредсказуемые последствия, и кто там ей поможет, в чужом городе. А тут, она была каждый день дома, в Новосибирск ездила на электричке. Я снялся в ГАИ с временного учёта, и встал на постоянный, в Бердске. В связи с этим, я сдал Магаданский номер и получил Новосибирский. Теперь я был «своим» и меня никто не трогал. Но так думал я, и вот одним осенним вечером в доме раздался звонок, я взял трубку.

Приказ из телефона

Не знакомый мне голос сказал, завтра приедешь в Кемерово, куда, я скажу. Ты должен нам денег, потому что мы заплатили за тебя, так как твоей машиной заинтересовались две бандитские группировки, и мы выкупили твой долг. Я не верил своим ушам, я стоял молча, раскрыв рот. Первое, что пришло мне в голову, спросить, сколько заплатили, и услышал ответ, пятьсот тысяч. Голос из трубки продолжал, а если не приедешь, то пеняй на себя, машины бывает, угоняют, а бывает, что они сгорают. Хорошо, что меня в этот момент никто не видел, и не слышал из домашних. Я не знал, что мне ответить, единственное, что я смог сказать, я подумаю. А голос мне говорит, думай быстрее, завтра я позвоню, и отключился. Я стоял с трубкой в руке, и не знал, как мне поступить. Пойти утром в милицию, но что там мне скажут, сожгут машину, или угонят, тогда и приходи. А угнать её было просто, ведь МАЗ стоял на улице, и закрывалась только правая дверка, а левая нет. Но мне кажется, что угнать грузовика в городе, дело не реальное, а вот поджечь, легко.

Всю ночь я не спал, думал, как жулики могли узнать мой телефон, а возможно, они и адрес знают, и что им стоит, кинуть бутылочку с горящим бензином. Я вспомнил, что у меня был Магаданский номер, а ездил я по всем ближним городам, в том числе и Кемерово. Утром я плохо выглядел, хорошо, что меня никто не видел. Отец ушёл в церковь, а Марина уехала в Новосибирск на учёбу. Весь день я работал у своего коттеджа, но мысли о том, что делать дальше, не покидали меня. Единственное, что я решил, ни куда я не поеду, и вообще, это может быть чья-то игра. Но игра, игрой, а машину оставлять мне не хотелось, и я решил спать в ней. С вечера я положил рядом с собой заряженное ружьё и патроны, а себе сказал, если жулики надумают сжечь машину, буду стрелять. А если увижу любую машину, с Кемеровскими номерами, беру их на мушку, и выясняю, кто их послал. Ночь прошла спокойно, но я всё равно не выспался, а утром мне надо был ехать.

Так я ночевал в кабине две недели, но никто ко мне не приезжал, и даже не звонил. И я склонялся к такой мысли, что меня, таким образом, хотели раскрутить на деньги. Думаю, что раскрутили бы, если бы я поехал в Кемерово, и повесили бы на меня эти пятьсот тысяч, а может и больше. Над всей этой историей, остается лишь гадать, кому захотелось со мной поиграть, но забыть это, я до сих пор не могу!

Осенью этого же года, когда уже лежал снег, мне довелось увезти из Бердска семью с домашними вещами на Алтай. Эта деревня была между Барнаулом и Бийском. Всю дорогу я был спокоен, уверен в себе и машине. Когда я свернул с основной трассы в сторону деревни, увидел перед собой спуск, который меня взволновал. Он был крутой, и протяжённостью метров двести. Спускаться я не боялся, хотя весь подъём был в снегу. Я начал переживать за обратную дорогу, как мне подниматься обратно? Не знаю почему, но ни я не спросил про другую дорогу, ни ехавшие со мной люди ничего не сказали. На улице было уже темно, и они уже настраивались на выгрузку вещей. А я думал о своём, как мне подниматься в эту гору? Меня беспокоил не сам подъём дороги, а крутые склоны, которые были за обочиной проезжей части. По сути, это была высокая насыпь, с глубокими траншеями по обеим сторонам. Если я не выйду в этот подъём, и скачусь в траншею, то меня до следующего дня никто и не увидит. Если, конечно, мой транспорт не свалится на бок, контейнер-то высокий. Пока хозяева выгружали вещи, я собирал шлак и золу со всей улицы. Я ходил с мешками, вёдрами и лопатой, и где видел хоть какую-то подсыпку, забирал её. Мне пришлось раскапывать снег, чтобы добраться замёрзшей золы. Улица, по которой я ходил с мешком, лопатой и ведром, была слабо освещена. Я светил своим фонариком, выискивая драгоценную для меня подсыпку. В это время на улице людей я не видел, а вот собаки меня облаивали почти у каждого дома. Бог свидетель, я набрал шесть мешков золы с не крупным шлаком. Все мешки я расположил на баках тягача, и под прицепом. Два часа я потратил на эту работу. Моя одежда была вся грязная, лицо в золе, рукавицы стоило выбросить. Наверное, я собирал бы ещё подсыпку, возможно и с другой улицы, если бы не спросил, наконец, как они поднимаются в эту гору. Как вы думаете, что мне ответили? Да, после ответа хозяина вещей, я ругал себя, не переставая. Ответ был прост, а мы едем другой дорогой, она идёт прямо с этой улицы! Там подъём лёгкий, почти не чувствуется. Хозяин домашних вещей некоторое время смотрел на меня, а потом спросил, ты, наверное, хотел и обратно так ехать? Да, ответил я, мне ведь никто не сказал, что есть другая дорога. Мой собеседник знал, что я приехал с Колымы, дорогой разговорились. По этой причине он и спрашивает меня, наверное, ты уверен, что смог бы подняться по такому склону? На такой риск зимой, у нас никто не решается, даже на легковых машинах. По этому склону все едут только вниз, и то с опаской. Обратно, из деревни, все едут безопасной дорогой. Там подъём почти не чувствуется. Конечно, мне было неловко перед этим человеком, спросить-то об этом должен был я. Если бы я знал о другой дороге, я бы лучше отдохнул, ведь мне до дома ехать почти триста километров.

Переварив в себе злобу на самого себя, я принялся убирать мешки с подсыпкой под прицеп, прямо в запасные колёса. Раз набрал, ни одного мешка не брошу, говорил я себе. Закончив с подсыпкой, я снял с себя всю грязь, отмылся тёплой водой, и, получив расчёт за перевозку, поехал домой. На выезде из деревни, я ещё раз посмотрел на тот подъём, в который собирался подниматься. Мне вспомнилась Колыма, и те подъёмы, которые мне приходилось высыпать, чтобы подняться. Я мысленно прикинул, что тут мне предстояло поработать часа три, таскать мешки с золой по склону дороги. Честно сказать, я не был уверен, что МАЗ вышел бы в эту гору, не буксуя. Усложняло подъём и то, что не было места набрать разгон. С места, такие подъёмы берутся при хорошей подсыпке гравием, шлаком, или песком.

Без всяких проблем я выехал из деревни на центральную трассу, и, продолжая ругать себя за зря потраченное время, поехал в сторону Барнаула. Домой я приехал уже глубокой ночью.

Пока я тут работал, Таня в Магадане давала объявление в газету, о продаже дома. В декабре этого года, она решила увольняться, и предприятие ей обязано оплатить переезд и отправку вещей. Но желающих купить дом, почти не было. В те времена не было интернета, и не покажешь, как выглядит дом внутри. А у нас было хорошо, комнаты раздельные, кухня отдельно, ванна, тёплый туалет, гараж, теплица с баней и хорошим сараем. Но покупателей нет. Я понимал, что Тане оплатят переезд, но это будет потом, когда предъявишь документы. Сейчас, чтобы отправить вещи и купить билет на самолёт, надо заплатить свои деньги. И я старался, работал, чтобы отослать деньги супруге в Магадан.

Бердск-Павлодар (Казахстан)

Этой осенью я познакомился с одним Бердским предпринимателем, его звали Дима, хороший парень. Он мне помогал, чем мог, например, сказал с кем мне связаться в Новосибирске, чтобы начать возить ГСМ. Пару раз заказывал мою машину, чтобы привезти какие-то запчасти. В середине ноября 1998 года, он попросил меня отвезти блок двигателя с локомотива, вместе с коленчатым валом в Казахстан, в город Павлодар, и большую часть дороги ехал со мной. С нами шла ещё и легковая машина, его коллеги сопровождали меня. Вот он и ехал со мной, и всё расспрашивал про Магадан и Колымскую трассу. До Павлодара мы доехали благополучно, правда, простояли там двое суток, пока меня разгрузили. Я сказал ему, что простояли много времени на морозе, и солярки ушло больше чем планировалось. Он выслушал меня, и куда-то ушёл, а пришёл уже не один. Мне предложили подъехать к стоявшему неподалёку локомотиву, и налили мне двести литров топлива, чем я был очень доволен. После этого, он прямо у меня в кабине, рассчитался со мной за перевозку, и я поехал домой уже один.

Из Павлодара я выехал ещё в светлое время. К ночи, мороз начинал усиливаться, и, если бы только мороз, начиналась метель. Когда я проехал город Рубцовск, была уже ночь, и мороз был уже под тридцать градусов, но его я не боялся, не такие пережил. А вот метель меня пугала, хотя, и метели я видел. В районе города Алейска, что находится в ста километрах от Барнаула, начались сильные перемёты, но и это ещё не всё, мой двигатель начал работать с перебоями, он подстраивал. Это значило, что замерзает топливо, и только тут я догадался, что мне налили летнюю солярку. В это время, у меня был отключён один из подогревателей топлива, и солярка не прогревалась как надо. Ещё немного, и парафином забило бы топливные фильтры, и тогда мне работы было бы много, да ещё и на таком сильном ветру. Мне ничего не оставалось, как поднять кабину, и, не глуша мотора, подсоединить второй подогреватель, и это спасло меня от замерзания. Через несколько минут, мотор заработал чисто на разных оборотах, только после этого, я опустил кабину и сел на своё место. Мне надо было, чтобы мотор набрал температуру, иначе, никакие подогреватели не помогут, ведь солярка грелась от охлаждающей жидкости, тосола. Но на таком сильном ветру, и в мороз, двигатель без нагрузки, остывал быстро. Я закрыл всё что мог, но снизу, мотор не был закрыт, как я это делал на Колыме. В любом случае, мне надо было ехать, и я поехал, стараясь дать больше нагрузки мотору. В одном месте было так сильно переметено, что при свете фар, я не стразу заметил в снегу, стоящую легковую машину. Её занесло так, что видна была только крыша, и правая сторона капота. Если бы я её не увидел, то мог бы просто разбить её, преодолевая перемёты за счёт скорости и массы транспорта. Сейчас мне надо было как-то объехать её, но так, чтобы не встать самому. И я начал накатывать колею рядом с машиной, пройдя метров десять вперёд и столько же назад. В это время меня увидел водитель и жестами, просил помочь ему. Но меня просить уже не было надобности, я и сам понимал, что должен ему помочь. Правда, для этого мне пришлось прямо раздетым выскочить из машины, достать свою лопату, и дать ему, вместе с командой, откапывать буксирную петлю и цеплять верёвку, которая должна быть у него. После этого я продолжил накатывать колею, чтобы ближе подъехать к легковой машине. Сейчас, в этих снегах, я в очередной раз вспомнил про свой колым бак, который весил сам почти тонну, и столько же топлива входило в него. Теперь он стоял дома, как ёмкость для топлива, но насколько хуже шёл МАЗ без него. Казалось бы, всего тонна, или две, но как этого веса не хватало в такие моменты.

Пока я пробивал колею, водитель легковой машины откопался и зацепил свой тросик. Мне снова пришлось выходить из машины, чтобы зацепить его. В этот момент я сказал ему, возможно, придётся дёрнуть, будь готов к этому, и сел в машину. Я старался очень аккуратно сдвинуть его с места, и у меня это получилось, правда, не с первого раза и с лёгким рывком. Но всё обошлось, я тащил эту машину километра два, пока не кончились перемёты в этом месте. Когда он отцепился, я сказал ему, не спеши ехать вперёд, если ты опять встанешь, то перекроешь и мне дорогу. Он понял меня, и ехал за мной, не обгоняя. В этот раз нам повезло, навстречу нам шёл грейдер, и дорога за ним была чистой. Тут я его пустил вперёд, и сам поехал быстрее. Домой я приехал под утро, но я был доволен, что за четыре дня, я заработал десять тысяч рублей, не считая потраченное топливо.

Через две недели после этого рейса позвонила Таня, и сказала, что появился человек, который осмотрел дом и хочет купить. Этот покупатель был единственным, и знал, что я уже на «материке», и Таня с сыном, тоже собираются уехать. Получалась срочная продажа, и цена за дом была не велика, но мы и этому были рады, ведь эта продажа могла затянуться ещё на полгода, если не больше. Я стал веселее, потому что приближалось время, когда она продаст дом, и вылетит в Новосибирск. Сын в это время работал в ГАИ, и ему пообещали дать комнату в общежитии. После отработки двух месяцев, он должен был уволиться и приехать к нам.

Перед новым 1999 годом, Таня с сыном отправили контейнер с вещами, и она прилетела в Новосибирск.

Совсем другая жизнь

Надо сказать, что сейчас я работал с удовольствием, не то, что в 1984 году, после леспромхоза. Теперь у меня было целое хозяйство, машина, два полуприцепа, контейнер, хоть и не достроенный, но дом, и два участка, в общей сложности двадцать соток. Работы мне было много, я часто возил деревоплиту, а поставив контейнер, готовую продукцию. Кроме этого, брал и другую работу, то лес привезу, то плиты, или кирпичи. Я знал все кирпичные заводы, и заводы железобетонных изделий. Кроме этого, я узнал диспетчера Ирину, которая частенько звонила мне, по перевозкам. Вот сейчас, я вспомнил один случай, когда она «сосватала» меня на перевозку бани, которую я так и не привёз.

«В-43» по заячьим тропам

Было это так. Звонит мне диспетчер Ирина и говорит, завтра надо перевезти баню, из деревни Завьялово. С тобой пойдёт легковая машина, и будет пять человек. Они будут разбирать баню и грузить в твой контейнер. За день вы управитесь, тут не далеко. Я правильно сделал, что сказал ей, пятьдесят процентов денег, предоплатой на топливо. Она передала моё условие заказчикам, и те согласились. Утром, в воскресенье, они подъехали к моему дому, где стоял МАЗ, и мы поехали. На улице было минус 43, с лёгким туманом. Остановив меня около какого-то дома, они посадили его ко мне пожилого человека, который и испортил всё дело. Первым делом я заехал на заправку, и они заправили меня топливом до полного бака. Вот теперь можно ехать сказал я, но вы не уезжайте далеко, я вас должен видеть, потому что не знаю дороги. Ответ был таким, мы будем рядом, но и «старый», знает куда ехать, хорошо, сказал я, поехали. Только мы отъехали от заправки, этот «старый», вынимает из сумки пузырь с водкой и делает два хороших глотка, после чего, суёт его обратно в сумку, а вместо закуски, прикуривает папиросу. Сообразив, кого они мне посадили, говорю ему, ты не нажрись, и форточку открой, я не курю и твоим дымом дышать не хочу. Форточку он открыл, но после этого, сделал ещё два глотка, прямо из горлышка. Я терпел это до поворота перед Искитимом, а свернув с центральной трассы в сторону Бурмистрово, я остановился, и дождался работников, которые ехали в легковой машине. Выйдя из кабины, я им сказал, ваш старый пьёт водку, я не могу доверять ему, поэтому, езжайте впереди меня, чтобы я видел вас, и в ответ я услышал, хорошо. Но это «хорошо», наверное, унёс ветер, потому что они как стояли, так и стоят, что они там делали, я не знаю, может тоже пили водку. Я ехал тихо, ждал, когда они догонят меня. Они догнали, перегнали, и я уже не успевал за ними. А этот «старый», всё глотает, уже половину выпил. В какой-то деревне, я увидел машину, в которой ехали работники, они махнули мне рукой, чтобы я ехал дальше. Но я снова ехал потихоньку, и надеялся, что они меня догонят, но их не было. Я остановился, передо мной был правый поворот, и виднелась дорога прямо, но она была не накатанная. Я опять стою, жду сопровождающих, а их всё нет. Я начал ругать их, почему не сделали, как просил я, неужели так трудно, ехать вместе, и говорил я им на русском языке. Но они решили сделать по-своему, они стоят там, а я стою тут. Для меня стоять, было хуже, чем догонять, я не понимал, почему они ехали отдельно.

В какой-то момент я наехал на своего пассажира, спрашиваю его, ты знаешь куда ехать, и он говорит мне, конечно, и начинает рассказывать. На право, это вокруг, а прямо, это прямо, быстрее приедем. Я смотрел туда, где было это «прямо», а там, два, или три следа УАЗИКА. И мой «пивень» настаивал на том, чтобы я поехал прямо, и говорил, что тут уже не далеко. Какое-то время я колебался, ведь дорога шла в лес, и с таким контейнером, который был выше четырёх метров, и с полуприцепом, по таким «козьим тропам» не ездят. Я понимал, что сейчас контейнер начнёт ломать ветки и сучки, и ладно, если эта дорога короткая. Пока я думал, навстречу мне шла легковая машина, я быстро выскочил из кабины, остановил машину, и спросил водителя, видел ли он, нашу легковушку. Но он помотал головой, что означало, не видел. Тогда я его попросил, если встретит МОСКВИЧА красного цвета, пусть скажет, что я стою тут. Водитель так же молча, мотнул головой, не проронив ни слова, и уехал. Я даже подумал, немой, что ли. Прошло минут двадцать, но работников так и не было. Где они, почему они оставили меня, проигнорировав мою просьбу, ехать вместе. А мой пассажир, чтоб ему ни дна, ни покрышки, глотнул ещё озверину, и уже кричал на меня, я тебе говорю, поехали прямо, тут уже не далеко. И я поехал. Я не крика его испугался, мне жалко было время. Надо сказать, что мы много потеряли времени, и когда я заехал в лес, стало темнее. Я не знаю, кто проехал по этой «дороге», но через двадцать минут езды, следы кончились, и я уже был не рад, что поддался рассказам пьяного мужика. Я надеялся найти место для разворота, но его не было, и лес сгущался. Правда, виднелась узкая полоска, так называемой дороги, на которой не было ни одного следа машин. Снега было немного, сантиметров пятнадцать. Я смотрел, где можно развернуться, но лес был густым, а деревья были такими, что машиной их не поломать. Мало того, мой пассажир настаивал ехать дальше, и повторял, что скоро будет деревня. Лес не кончался, а деревни всё не было. За моей кабиной, было столько веток и сучков, отломанных контейнером, что мне приходилось сбрасывать их. Попадались ветки, толще руки и я боялся, чтобы они не повредили топливные трубки и электрические провода. Я видел, как мой пассажир допил водку, и выбросил бутылку, и почти сразу стал невменяемым. Молол что попало, на мои вопросы, где деревня, отвечал, впереди, ещё немного и приедем. Но, по его роже, я видел, что он уже не уверен, правильно ли мы едем. А тем временем, мы ехали по лесу, зимой, без единого следа, и назвать это дорогой, было нельзя. Единственное, что говорило о том, что тут ездили машины, и скорее всего легковые, это виляющая узенькая тропка, шириной в два метра. В некоторых местах, деревья стояли так близко к этой дороге, что мне приходилось раньше отворачивать от них, чтобы прошел полуприцеп. Ведь он, во время поворота, срезает внутренний угол, и близко стоящие деревья, не дают ему вписаться в дорогу. Сколько деревьев было ободрано прицепом, и не сосчитать, хорошо, что внутри прицепа стоял контейнер, который был из крепкой стали с ребристой поверхностью. Борта у прицепа были деревянные, и плотно прижимались к контейнеру, поэтому, и не ломались.

Мне повезло, что снега в то время было немного, всего сантиметров пятнадцать, и уже несколько дней стоял мороз за сорок градусов. Надо сказать, что лес, это не поле, и в нём были пригорки и ложбины, которые отнимали время, потому что не во все эти пригорки, я мог подняться с первого раза. Приходилось скатываться назад, и повторять попытку подняться. Мало того, в этих низинах были не большие ручьи и лужи, которые благодаря морозу замёрзли и не проваливались. Мне всё чаще приходилось выходить из машины, и убирать из-за кабины сучья и ветки, пилить упавшие и наклонившиеся поперёк дороги деревья. Хорошо, что у меня была с собой большая ножовка и топор. Кто бы слышал, как я ругал всех, кто был причастен к этой «экспедиции», начиная диспетчером, и кончая собой. Я не обращал на сидящего в моей кабине алкаша, а материл я его больше всех. Он понял, что не туда завёл меня, и в один момент сказал мне, я заблудился. Так легко и просто сказал, как будто мы на хорошей дороге, просто, свернули не туда, и сейчас развернёмся и поедем в нужном направлении. Но развернуться, вот уже два часа я не могу нигде, а на улице стало темнеть.

В одном из поворотов мне мешала берёза, наклонившаяся над дорогой. Она была высоко, и правый верхний угол контейнера, цеплялся за неё. Я пытался войти в поворот, но МАЗ буксовал, так его держала берёза. Несколько раз, поддавая газу, я пытался её сдвинуть, но она не поддавалась, пружинила, а потом и вообще сломалась, упав на контейнер. Я вновь попытался ехать, надеясь, что она свалится с крыши контейнера. Но я уже «набуксовал» в этом месте, и «МАЗ» стоял, ни назад, ни вперёд. Тогда я полез на крышу контейнера с ножовкой, и начал пилить эту берёзу, по обеим сторонам. На улице было холодно, а я был мокрый от пота, мои валенки были тоже мокрыми от частых вылазок из тепла в снег. Отпилив берёзу по краям контейнера, и сбросив обрезки на землю, я спустился вниз, осмотрел место, на котором буксовали ведущие колёса, оно было скользким, и в небольшой ямке. Сейчас подсыпать бы под колёса, но у меня ни чего с собой не было, это же не Колыма. Передние и задние фары были включены, и мне было видно, где стоит не толстый сухостой, я принялся ломать его и таскать под колёса. Это было единственное, что я мог подложить, одеяла со спальника, сейчас мне было жалко. После нескольких попыток раскачать машину, мне удалось съехать с этого места, но упавшая вершинка берёзы, упиралась в контейнер и немного держала. Мне уже не хотелось с ней бороться, я надеялся, что МАЗ пойдёт, и он пошёл. Алкаш уже спал, он даже не слышал, как я хлопал дверкой и громко ругал его, не выбирая слов.

После этой берёза, я проехал ещё с час по этому лесу, и опять, ни один раз убирал сломанные ветки и сучья из-за кабины. Потом лес кончился, началось перепаханное поле. Его было видно по ровным рядам, которые остаются после вспашки. Выехав на него, я ещё не знал, пойдёт ли МАЗ, по засыпанной снегом, вспаханной земле. Я остановился, оделся, вышел на улицу, взял ломик, и попробовал на твёрдость пахоту. Лом упирался в мёрзлую землю, и я понял, что можно ехать, но куда? Обратно, по своим следам мне очень не хотелось, а в какую сторону ехать по полю, я не знал. Кроме поля, лёгкого тумана и слабо просматривающихся звёзд, я ничего не видел. Единственное, что я понимал, это то, что дорога должна быть справа от меня, и мне надо ехать вправо. Так я и сделал, но честно сказать это был не точный ориентир. Как тут определить, правильно ли я еду, если мне приходилось объезжать березняки, и предполагаемые болотца. Больше всего, я боялся опять попасть в лес, и кружил по этим полям часа три.

Мне много раз попадали не большие протоки, и я просил Бога, чтобы МАЗ не провалился. А сам, перед этими протоками, нажимал педаль газа до самого пола, чтобы двигатель шёл на больших оборотах, и на хорошей скорости. Объезжать эти протоки, можно было до самой весны. Правда, топлива бы не хватило. Думаю, что Бог меня в очередной раз услышал, потому что ни в одной протоке не провалился лёд, и не было перемётов. Снег на поле лежал ровным слоем в двадцать сантиметров. Сколько полей я изъездил, сколько березняков объехал, не сосчитать. Бывало так, что объезжая березняк, я попадал на свои же следы, и не понимал куда сворачивать. Мне казалось, я столько на петлял, сколько десяток зайцев не на петляют. За всё это время, я не увидел ни лыжни, ни следа снегохода, ни тракторных следов, только поле. Было бы интересно, увидеть сверху мой маршрут, а ещё интересней, услышать комментарий водителей, работающих на магистральных машинах, вот было бы смеху. Во всей этой истории, как я понимаю, мне навредило то, что я много видел разных дорог, и бездорожий, и этот лес не испугал меня. Конечно, если бы я был не на МАЗЕ, а на СКАНИИ, или ВОЛВО, которые позже будут у меня, я бы не съехал с твёрдой дороги ни за что.

После леса, и трёхчасовых петляний только по полям, я увидел какую-то дорогу, и обрадованно выехал на неё. Но куда она приведёт, я не знал. Я знал одно, что мне надо в обратную сторону, в сторону дома, это значит правее, и, раз есть дорога, будет и населённый пункт. По этой дороге я ехал как по асфальту, и надеялся выехать к тому месту, где свернул в этот лес. Я не ошибся, эта дорога привела меня к основной дороге, которая вела к деревне Завьялово. Когда я выехал на накатанную дорогу, километры побежали быстрее, и я через час, проехал то место, где свернул в лес. Теперь я понимал, где я нахожусь, и сколько мне ехать до дома. Через два часа я приехал в Бердск, высадил из кабины старого пьянчужку, наговорив ему на прощание разных слов, и через десять минут, я стоял у отцовского дома, на улице Пугачёва. Свет в доме не горел, и я решил не тревожить спящую семью. Пока я разбирал спальное место, закипела вода на чай, и немного перекусив, я лёг спать. Было три часа ночи, а прибор уровня топлива показывал четверть бака. Из двух сот литров, осталось пятьдесят.

Проснулся я от стука по кабине, и увидел своих заказчиков, не состоявшихся предпринимателей, продавцов бани. Я оделся и вышел на улицу. По тону разговора, я понял, что ребята решили предъявить мне претензии, и начали меня спрашивать, куда я делся. А я, пока слушал их блеяния, наливался злостью, но договорить им позволил. После того, как первый оратор закончил, я задал им первый вопрос, а кого вы мне в кабину посадили, и почему он так нажрался, что забыл, куда и зачем едет. Второй мой вопрос был точно таким же, как их. Я спросил, сколько раз я вам говорил ехать вместе, и сам же ответил на него, три раза. Вы почему не послушали меня, отстали в одном месте, потом в другом, и даже в третьем. Я много времени простоял, в ожидании вас, останавливал проходящие машины, спрашивал, видел ли кто вас? А этот ваш, пьяный «Сусанин», божился, что знает дорогу, и повёл меня козьими тропами. Если бы видели, где мне пришлось ездить, и показал им ещё оставшиеся ветки, которые лежали за кабиной. И в завершение своей речи, я сказал, все вы хороши, вы меня не послушали, а старый, завёл меня в дебри, вот и спрашивайте с тех, кто вас надоумил это делать. И ещё, сказал я, я жду от вас, вторую половину денег, так как по вашим капризам, я отработал восемнадцать часов, и приехал домой, только в три часа ночи. Какое-то время стояла тишина, потом, один из присутствующих, сказал, я его сейчас порву. Но другой коммерсант сказал, я пытался его найти, но его нигде нет, это они говорили про своего отца, который и был у меня проводником. Они ещё что-то говорили, но уже между собой, а я, понимал, что они не отдадут мне вторую половину денег, но настаивать не переставал, и, сказав им, везите остатки расчёта, повернулся и пошёл в дом.

Они сели в машину и уехали, я набрал телефон диспетчера Ирины и рассказал ей про эту поездку. В конце разговора я её спросил, кто отдаст вторую половину расчёта, я думаю, что они не захотят платить, сказал я ей. Ирина на этот вопрос сказала так, если они не привезут деньги, я тебе отдам, но топливом, на что я ответил, хоть дровами. Топливо её, я ждал три месяца, но дождался. А эту поездку забыть не могу, часто её вспоминаю. Но я так и не разобрался, есть ли среди этих «баранов», хоть один человек, который сказал бы, ребята, едем с этой машиной, мы же обещали. Похоже, что там людей не было, а были одни, сопливые бараны.

В Барнаул как домой

Почти всю эту зиму я возил готовую продукцию в Барнаул. На фирму «Знак» мне нравилось работать, потому что место разгрузки было на окраине города. Мне не надо было стоять в пробках Барнаула, выгружали быстро, и ждали меня до последнего. Не было ни одного случая, чтобы мою машину оставили не разгруженной. Иногда приходилось там ночевать, но только из-за того, чтобы получить плату за доставку, и то, всего несколько раз. Почти всегда, деньги за привозку, мне отдавали после выгрузки, прямо на складе. За неделю, я мог съездить в Барнаул, четыре, или пять раз, так хорошо продавались стеновые панели. Мне эта работа нравилась больше, чем возить ДСП, которую надо было долго крепить, потом раскручивать все крепежи, и с час прибираться в прицепе. А с контейнером очень просто, после загрузки закрыть, на выгрузке открыть, и сиди, жди, когда выгрузят. Правда, оставалось много картона и разных обломков, но они хорошо горели в печи нашего дома или бани.

В феврале 1999 года, прилетел сын, он уволился из ГАИ Магадана, и больше не захотел такой работы. Так же, не захотел учиться в юридическом институте, и мы ни чего с ним не могли поделать. Остатки зимы он прорыбачил, а с наступлением тепла, мы начинали стройку, так как денег немного подкопили, да и от продажи дома в Магадане немного оставалось.

Подготовка к стройке

Нам нужен был кирпич, закончить второй этаж дома, и поднять фронтоны, чтобы можно было заниматься крышей. Но на кирпич надо было много денег, а выделять на это из накопленных, было жалко. И я начал возить уголь на кирпичный завод БЭМЗА, который был в Бердске. Кроме этого, я возил уголь на кирпичный завод в Маслянино, я покупал его на свои деньги в Кемеровской области, в ближних разрезах Ленинска Кузнецкого. Один раз мы с сыном, сделали две «вертушки», два рейса, на Маслянинский кирпичный завод. Выгрузившись после второго рейса, мы загрузились заработанным кирпичом и привезли его на свой дом. После выгрузки дома, я привёз ещё один полный прицеп кирпича. Таким образом, только с Маслянино, мы привезли сорок поддонов красного кирпича. Облицовочный кирпич, я таким же образом взял на Бердском кирпичном заводе. Получилось немного дольше, но дешевле. И как только наступило первое тепло, мы наняли бригаду каменщиков, автокран, привезли раствор, и начали достраивать второй этаж.

На своей стройке я познакомился с крановщиком Владимиром Лоскутовым, он много раз выручал меня, помогал в самых разных делах. Мы с ним так подружились, что и сейчас не забываем друг друга. С началом работы каменщиков, я первым делом занялся проводкой электричества, нанял электрика, и он провёл электричество в дом. Теперь у меня был свет, была сварка, и можно было подключить любой станок, так как, было трёхфазное питание.

Кроме всей этой работы надо было навести порядок на первом участке, выровнять его, убрать большую траву и привезти земли, чтобы можно было хоть картошку посадить. Я своей машиной привёз несколько прицепов земли и перегноя, руками сгружали, руками разравнивали, но картошку посадили. Правда, травы было очень много, и Таня целыми днями боролась с ней, мне было её жалко, она так сильно уставала.

Пока работали каменщики, сын смотрел на их работу, и она ему понравилась. Среди этих рабочих, был один человек, который знал, где учат этой профессии. Сын побывал в месте обучения, и ему сказали, что группу для обучения наберут через какое-то время. Он оставил свои данные, и ждал, когда ему позвонят.

Кладочные работы шли быстро, и мне часто приходилось заказывать автокран, и обеспечивать бригаду раствором. Пока шла кладка, я работал меньше, потому что постоянно, что-то было надо. В основном, часто нужен был кран, и по два раза в день. Подавать раствор, поддоны с кирпичом, и переставлять леса. Каменщики работали быстро, и их работа была очень дорогой. Не менее дорогой была и работа крановщика, она была почасовая, мало того, нужен был кран с длинной стрелой. Таких кранов, с вылетом стрелы на двадцать один метр, было два, которых я знал. Вот и приезжали, то один, то другой. Недели через две эта работа закончилась, и мы с облегчением вздохнули. Я начал работать, и готовить материал для крыши. Кроме того, мне надо было закончить с полуприцепом цистерной, продумать, и выполнить всё до мелочей. После этого, прицеп и цистерну подготовить к грунтовке и покраске. Только к осени, я смог всё это сделать, так как, других неотложных дел было много. Самым важным делом была, конечно же, работа, мне надо было что-то возить, и этим зарабатывать деньги. Я понимал, что самая постоянная работа, была в Мастер и К, и я старался как можно чаще работать у них. Этим летом я побывал во многих городах Сибири и Казахстана. Один раз, я ездил даже в Петропавловск, отвозил туда стеновые панели.

Не горевать, а радоваться

Один раз, возвращаясь из города Бийска Алтайского края, я увидел на дороге свежие потёки масла. Их даже не успели растащить колёсами другие машины. Через двести или триста метров стоял КАМАЗ, и, прижавшись спиной к переднему колесу, сидит паренёк. Я объехал его машину остановился и подошёл к нему. Поздоровавшись с ним, я спросил, что двигатель вышел из строя? Да, ответил он. Я смотрел на этого молодого парня, и мне было жалко его. Он выглядел таким несчастным, как будто жизнь кончилась. Возможно, что это было первое и самое большое горе, в его жизни. В его глазах, была растерянность и безысходность. Он даже не смог ответить на моё приветствие, а возможно и не слышал его, так как мысли об аварии двигателя, завладели им полностью, и ни на что другое он не обращал внимания. Я не обиделся на то, что он не ответил на моё приветствие, и понимал его состояние, так как, ещё совсем недавно, сам был в похожей ситуации. Только я был очень далеко от дома, и я решил коротко рассказать ему про это, но сначала мне надо было задать ему несколько вопросов, и я начал спрашивать.

Скажи мне, чья это машина, твоя? Он довольно быстро мне ответил, нет, хозяина. Потом я задал второй вопрос, а где ты живёшь? В Бийске, ответил он. И после этих двух вопросов, мне было понятно, что парень не понимает, что это не беда, и я начал спокойно и деликатно, подходить к главной теме своего рассказа. Для начала я сказал, хорошая погода, тепло, солнце светит, и он еле слышно ответил мне, да, тепло. А я продолжал, а ты давно стоишь, и сообщил ли хозяину, о случившемся? Стою часа два, и думаю, что ему уже позвонили. Тогда я спросил его, как ты считаешь, есть твоя вина в поломке двигателя, нет, сказал он, уровень масла проверил перед выездом, и давление было в норме. А когда сделал перегазовку, чтобы переключиться на другую передачу, услышал стук и мотор заклинил. Он рассказывал мне это так выразительно, как будто отчитывается перед хозяином, или прокурором. Выслушав его, я сказал ему, вот сейчас я скажу тебе, что будет сегодня. Часа через два-три, за тобой придёт машина, которая утащит твоего КаМАЗа в гараж, ты даже не потратишь ни одного рубля, и спать ты будешь дома. Мало того, на ремонт двигателя ты так же, не потратишь денег, и в худшем случае тебе скажут снять двигатель, остальное дело не твоё. После своих слов я спросил его, я тебе всё правильно рассказал, что будет? И он со мной согласился. Тогда я говорю ему, так чего же ты нос повесил, горе себе приписываешь. Понятно, что неприятность, но не более. Я продолжал, ты сам сказал, что тепло, машина будет ещё сегодня в гараже, и ты будешь дома, так о чём грустить? Вот если бы ты уехал в Якутию, где пятьсот километров нет ремонтных пунктов, и зимой, вот там стоило задуматься, как это пришлось делать мне.

После этих моих слов, паренёк ожил, начал улыбаться, и я увидел счастье в его глазах. Он встал, и уже стоя продолжал радоваться тому, что услышал от меня, и что он, всего в сорока километрах от дома. После того, как я вывел паренька из шока, я сказал, я вижу ты понял, что у тебя нет нужды горевать. Это всего лишь неприятность, которые, бывают у таких, как мы с тобой, и эта, может быть не последней. Ладно, сказал я, мне пора ехать, и протянул ему руку попрощаться. Он сжал мою руку своими двумя, и сказал спасибо, что остановился, а я, в ответ ему, сказал, не горюй, не стоит. Когда я выезжал с обочины на дорогу, смотрел назад, чтобы понять, мешаю ли я кому-то, и видел, как парень, махал мне рукой, в знак благодарности.

За оставшиеся восемнадцать лет до пенсии, я проехал Россию вдоль и поперёк, и ни один раз рассказывал про тот случай в Якутии, таким же, как тот парень, и не одному водителю отогрел душу. Вот и сейчас хочу сказать, что в любой ситуации нельзя терять самообладание, думать спокойно и взвешенно, а действовать, решительно. Надо всегда помнить, что решительность, проигрывает меньше, чем не решительность!

Работа-свадьба-стройка

Приехав домой, я начал организовывать постройку крыши коттеджа. Для этого я нанял рабочего, выписал в лесхозе тонкомера, на стропила, привёз доски и брусья, и приступили к работе. Сын в это время уже работал самостоятельно, а в свободное время помогал нам. В офисе Мастер и «К» я сказал, что делаю крышу, пока мне не звоните, как сделаю, приеду сам, и меня не тревожили. После завершения работы с обрешёткой, я купил шифер, и за несколько дней мы покрыли крышу. Это было последнее, что я сделал в доме в этом 1999 году. Но нас радовало и это, ведь поднять фронтоны с перегородкой между ними, было уже большим делом. На это ушло кирпича, почти пятьдесят поддонов! Вообще, крыша, это третий этаж, и самый дорогой, после цокольного этажа, который называют подвалом.

Осенью этого года, мой сын женился, свадьбу отмечали в столовой швейной фабрики, и народу было очень много. Отдельного жилья мы молодым купить пока не могли, рассчитывали, что они будут жить с нами в новом коттедже, но получилось не так, как мы хотели. Они жили у родителей жены, а иногда у нас, в доме моего отца, места тут было больше.

Всю зиму, в коттедже гулял ветер, летал снег, потому что окон пока не было. «Коробка», так называют возведённый, но не жилой дом, стояла в полный рост, и осадки в виде дождя ей уже не вредили. Я опять начал усиленно работать, то с контейнером, то без него. Бывало так, что я его снимал на один, или два дня, и телефон крановщика Вити Вильдайса, я знал, как свой. А площадка рядом с моим домом, была почти полностью занята, стоял полуприцеп цистерна, машина с бортовым полуприцепом, и контейнер, ёмкостью в пятьдесят кубов. Надо сказать, что цистерны этим летом, я так и не коснулся, не до неё было.

Осенью выкопали картошку, которой было много, и мы не знали куда её деть. Магазины принимали очень дёшево, а в столовые сдать было не просто, у них были свои клиенты. Честно сказать, мы были уже не рады этой картошке, и таскались с ней, как кошка с пузырём, не зная, куда её деть. Когда мы большую её часть продали, то облегчённо вздохнули.

Морозный рейс

Осень пролетела быстро, и наступила зима. Мой МАЗ, стоял на подогреве, так же, как и на Колыме, я мог в любую минуту его завести и поехать. В декабре стояли сильные морозы, а нас, четыре машины, отправили в Томск за деревоплитой. Шло два КамАЗа одиночки, и «КамАЗ» с полуприцепом, это были машины Мастер и «К», четвёртым был я. Сын был свободен от работы, и я взял его с собой. Отъехав сто километров от Новосибирска, мы зашли в кафешку, перекусить. Надо сказать, что все водители, с которыми мы ехали, постоянно заезжали в это кафе, похоже, что их уже знали там. Получилось так, что я с сыном ехал впереди, и поужинали мы в этом кафе раньше. После ужина мы уехали, а следом за нами, приехали три машины от Мастер и «К». Так как мороз был за сорок градусов, во всех их машинах начала густеть солярка, подогрева-то ни у кого не было. Я сейчас не помню, как звали водителя на КамАЗе с полуприцепом, он был самый пожилой из них. Но дело не в возрасте, а в смекалке. Когда начал троить его КамАЗ, он сразу решил, что надо каким-то образом подогреть топливо. И он придумал, слил в сорокалитровую флягу солярку, и притащил её на печку в это кафе. Пока они ужинали, солярка грелась, а после ужина, он утащил эту флягу обратно к машине, и слил её в бак. Эту историю мне рассказал водитель КамАЗа Николай, чью машину нам пришлось спасать позже. Я долго смеялся, оценив решительность действий пожилого водителя. Какое-то время они ехали нормально, но потом, ближе к ночи, его мотор снова начал троить, а кафе с печкой не было, и ему пришлось греть лампой бак с топливом. С горем пополам, часам к трём ночи, они приехали к заводу, а мы с сыном уже спали. Наш МАЗ работал как часы, в кабине было тепло, а спали мы раздетые. Наш сон прервал этот Николай, с одиночного КамАЗа. Он постучал по нашей кабине, и попросил помочь, так как его машина не набирает обороты, глохнет. Он уже два раза её заводил, и теперь боится, что в третий раз, могут не потянуть аккумуляторы. В кабине Николая сидел снабженец, ответственный за погрузку, они оба сидели в шубах, в валенках, шапках и рукавицах, но и это их не согревало. Я сказал сыну, спи, а сам начал одеваться. Увидев меня в одних трусах, Николай произнёс, у тебя что, так тепло в кабине, что ты раздетый? Да, ответил я, и предложил ему залезть погреться. Но он отказался, сказал, что КамАЗ может «сдохнуть», надо что-то делать. А я уже знал, чем я ему могу помочь. Одевшись, я включил свет, чтобы видеть его машину, и подъехал к его рабочему баку, своей левой стороной. После этого я включил задний свет, чтобы было виднее, вышел на улицу, достал шланг длиной два метра, и отсоединил от своего рабочего бака шланг обратки. Потом я соединил эти шланги, и, посветив фонариком в его бак, подсунул край шланга к заборнику топлива в его баке. После этого, я попросил Николая, потрогать трубку, через который стекало в бак, не сгоревшее топливо. Когда он прикоснулся к трубке, сказал, да твоей соляркой умываться можно, да, ответил я. Вот и у тебя должно быть так, чтобы не замерзала солярка в баке. Всё, сказал я, теперь можно погреться немного, а топливо в твоём баке, будет греться. Его КамАЗ, работал, как попало, как он ещё работал. Мне казалось, что он вот-вот заглохнет, и тогда будет сложнее завести его. В один момент, я увидел снабженца в кабине КамАЗа, и предложил ему сесть в мою кабину, погреться. Когда я разговаривал со снабженцем, обратил внимание, что на полу в их кабине, не таял снег, да и как он растает, если мотор холодный. А ещё я сказал, что ваша машина не скоро согреется, если согреется вообще. Я помогу вам, чтобы ваш КамАЗ совсем не заглох, а для этого надо, сколько-то поработать, чтобы его топливо прогрелось. Они оба залезли в мою кабину, и мы минут двадцать сидели, ждали, пока прогреется топливо. Уже через несколько минут, их машина начала работать устойчиво, не троила, а они удивлялись, как тепло в моей кабине. Я, конечно же, не мог не сказать им, что к зиме надо готовиться, быть уверенным в своей машине и топливе, что оно не замёрзнет.

Я поставил воду на чай, а сам продолжал им рассказывать, как водителям на Колыме и Якутии, приходится к зиме готовить машины. После чая, и получасового обогрева в моей кабине, они пошли в свой КамАЗ, а я, вышел убрать шланг, и подключить свою обратку. Посветив в его бак, я сказал Николаю, солярка стала светлее, и какое-то время, машина проработает, но это ненадолго, раз она у вас не греется. После моих слов, старший сказал, иду к охране, попрошусь к ним в цех, и их запустили, а я, уже не раздеваясь, прилёг отдохнуть, до начала рабочего дня оставалось два часа. Второй КамАЗ одиночка, прошёл к утру, а КамАЗ с полуприцепом, так же, запустили в цех, иначе, мне пришлось бы и ему помогать. После этого рейса, все присутствующие водители, и снабжение Мастер и «К», были ко мне ещё более уважительны. После загрузки, к обеду, стало теплее, машины были под нагрузкой, и топливо в их баках прогревалось лучше. Домой мы приехали без происшествий.

Хочу коротко проанализировать эту поездку, мои слова, они пропустили мимо ушей, и ни один водитель, так и не сделал, даже самого простейшего подогревателя. Все надеялись, что такого мороза больше не будет, а если будет, то сольём солярку и поставим на печку, а подогрев делать, так никто и не стал.

Как я потерял права

Наступил 2000 год, и всё шло не плохо. Работы было много, и я всю её старался выполнить. Иногда, в субботу и воскресенье, ездил в Сузун за лесом, если, конечно, в прицепе не стоял контейнер. У меня были сварены «коники», для погрузки леса, и пиломатериала. В то время, меня знали некоторые «бизнесмены», которые занимались лесом. Вот в одной такой поездке, я выронил из нагрудного кармана, свои документы и даже проехал по ним. А получилось это так. Мы ехали по Сузунскому лесу, мороз был не сильным, но понемногу шёл снег. Время было вечернее, поэтому был включен свет. Впереди нас, появился поворот дороги, за которым был резкий подъём, не продолжительный, но крутой. Дорога была узкой, и большие деревья стояли рядом с ней, я даже боялся, что буду задевать их бортами прицепа. О том, чтобы разогнаться перед подъёмом, я не мог и мечтать, а без инерции, зимой, в него не подняться, скользко. Деляна, где работали лесорубы, была не далеко, и даже слышался звук работы трактора. Я сказал своему «бизнесмену», иди, попроси, чтобы нам помогли подняться, иначе мне придётся долго зачищать этот подъём, чтобы заехать на него. Но он почему-то не захотел идти, а я старался, счищал лопатой снег, и вот в это время, мои документы и выпали. Как я их не заметил сразу, я не знаю, наверное, я прикрыл их сухими ветками, которые бросал на дорогу, чтобы не скользили колёса. После того, как я уложил много веток в тех местах, где будут идти колёса, я повторил попытку подняться, но опять не получилось. Тогда я снова пошёл добавлять ветки, и положил их довольно много, и вновь, поехал в горку. Но и на этот раз, я не смог подняться, и снова скатился вниз. Ветки были все поломаны колёсами, и я снова пошёл вверх по дороге, поправить обломки веток, где буксовали колёса. Вот в это время, я и поскользнулся на чем-то, и встал на правое колено, и тут я увидел, что на дороге что-то блестело. Это блестели мои документы, отражали свет, исходящий от фар машины. Как открылись корочки, я не знаю, но они лежали развёрнутыми на этом склоне, и чётко отражали свет. Я не сразу понял, что это мои документы, пока не потрогал карман, в который я клал корочки с правами и регистрационной карточкой. Они были пластиковые, отражали свет, и были скользкими, от попавшего на них снега, и это меня спасло, от проблемы по восстановлению документов. Когда я пришёл в кабину, и рассказал про документы, мой «бизнесмен» сознался, что не идёт за трактором потому, что тракторист запросит денег, за то, что вытащит машину. Вот тут я и взорвался, и сказал, тогда иди и работай вместе со мной, помогай накладывать ветки. Я могу тоже сесть, и сказать, это не моё дело, и не моя вина, что тут такой подъём, в который не идёт машина. Я работаю, а ты сидишь, дремлешь в кабине, я с тобой больше не поеду никогда. Эти мои слова подействовали на него, и мы вдвоём, добавили ещё веток, и уже с четвёртой попытки, МАЗ поднялся в горку. До деляны было метров триста, но заготовленного лесу, почти не было. Мой заказчик пошёл в вагончик, к лесорубам, а я, радовался, что поеду домой пустым, ведь так легче. А то, что «бизнесмен» останется без леса, мне было всё равно, он меня обидел своей ленью и жадностью. Пока он ходил, я поужинал, и ещё с полчаса ждал его. После этого, из вагончика вышли два мужика и мой «начальник», и начали готовить к погрузке, четыре бревна, которые были на деляне. Через час, я поехал домой, везя всего с тонну леса. Домой мы приехали уже глубокой ночью, а выгрузку назначили на утро. В девять часов утра я приехал в назначенное место, хорошо хоть в Бердске. Четыре бревна, погрузчик снял за один раз, я получил свои деньги и уехал домой. Эта поездка мне напомнила Колыму, когда я, положил документы в то место, куда никогда не клал, а потом, с похмелья, мотался по самым опасным перевалам, искал эти документы. С этого дня, я начал закрывать карман булавкой, и больше никогда не терял своих прав.

Зиму я доработал нормально, работа в Мастер и «К», меня устраивала. Оплату моей работы производили быстро и наличными деньгами, но всё равно, мне пришлось вставать на учёт в налоговой инспекции. Тут, в Сибири, было намного проще с всякими отчётами, чем в Магадане. Там всё было очень строго, и отчёты требовали за всё, даже с покупки запчастей и топлива.

С приходом весны я начал обустраивать гараж. Дело в том, что гараж был большим, мой МАЗ, легко заходил в него. Первым делом я заказал ворота и железную дверь для дома, и в течение недели мой заказ был готов, привезли и поставили. Всё остальное в гараже, я делал сам, даже не подозревая, что делаю это вовремя. В мае 2000 года на моём «МАЗе», из картера двигателя пошёл пар, это означало, что нарушена герметичность резиновых уплотнений на гильзах поршней, и надо разбирать двигатель. Вот тут я и похвалил себя, что поставил ворота и дверь, теперь, можно было оставлять машину в гараже, и не бояться за нее. Но для того, чтобы найти место протекания тосола, надо было, слить масло, снять поддон, и с хорошей подсветкой смотреть, в какой из восьми гильз, не держат резиновые кольца. Работу я начал утром, и к двенадцати часам я нашёл ту гильзу, по которой стекал тосол. Это была гильза шестого цилиндра, её надо было вытаскивать, чтобы поменять резиновые кольца. Но, для этого надо было снять головку блока, которая закрывает сразу четыре цилиндра, а весит она, почти восемьдесят килограмм. Но головку я пока трогать не стал, теперь мне хотелось посмотреть, в каком состоянии находятся вкладыши шатунов. Эта работа не очень сложная и не длительная, но очень полезная. Я думаю, что любой моторист одобрил бы, такую ревизию при снятии поддона. Раскрутив шатуны первой шейки, я не нашёл ни чего подозрительного, на второй шейке я обнаружил покраснение вкладышей, это значило, что тут что-то не так. Остальные две шейки были в рабочем состоянии. Я сидел в яме и думал, что же тут может быть. Во время ремонта в Якутии, я ставил все вкладыши новые, прошло два года, и вкладыши шатуна шестого цилиндра, покраснели. Я снова взял переноску и начал внимательно осматривать шатунную шейку. В какой-то момент мне показалось, что я на шейке увидел волосинку, но она не убиралась, и чувствовалась даже ногтем, это была трещина на коленчатом валу. Радости мне это не придавало, но и горевать смысла не было, я же дома, а не на зимнике Якутии. Конечно, я понимал, сколько мне предстоит работы, снять двигатель, снять головки блока, маховик, и вынуть коленчатый вал. Но для того, чтобы поставить другой вал, его надо сначала найти, а легковой машины у меня не было. Я на МАЗЕ ездил как на легковой машине, только без прицепа. Вечером я рассказал жене, что придётся ремонтировать мотор, и от неё я услышал те же слова, которые сказал себе ещё под машиной, ты дома, а не в Якутии.

Ремонт мотора

Эту ночь я спал плохо, разные мысли беспорядочно лезли в голову. Но утром я решил, собираю мотор, все ставлю на свои места, и ищу коленчатый вал. Одним тягачом, без нагрузки, я ещё поезжу, а найду вал, встану и поменяю его. К обеду этого дня, я собрал двигатель, и просматривал объявления в газетах, звонил, спрашивал, и уже на следующий день, я купил новый вал. Вот теперь можно и разбирать двигатель, но делать это придётся на улице, чтобы, можно было краном вытащить мотор, положить его рядом, и начать разборку.

Этим же вечером я позвонил своему другу, крановщику Владимиру Лоскутову и спросил его, не будет ли он завтра, поблизости от моего коттеджа, мне надо снять двигатель. И мне повезло, он сказал, что будет прямо на моей улице, но в десять часов. Я был рад слышать такой ответ и сказал ему, что я приду раньше, «отвяжу» мотор к его приезду, и он одобрил мой план. Рано утром, я вместе с женой Таней, приехал к своему дому, и, открыв ворота, поставил «МАЗА перед воротами. Поднял кабину и начал сливать ещё не остывшее масло и тосол. Пока жидкости сливались, я раскручивал болты и гайки, которые крепили двигатель. А чтобы мне не тратить время на подходы и отходы от двигателя, я попросил Таню, принимать у меня всё, что я ей буду подавать, и аккуратно складывать на расстеленный картон. Надо сказать, что у нас всё получалось быстро, а кое-что, я с позавчерашнего дня оставил не прикручивая. Труднее всего мне было снять радиатор, но я снял его, даже не привлекая жену. Последние крепежи я снял в тот момент, когда увидел идущий кран. Время было, девять сорок, и двадцати минут, нам должно было хватить на снятие мотора. Пока Владимир поднимал стрелу, я положил пустое колесо от машины и несколько брусков, чтобы правильно уложить двигатель. Мотор мы сняли быстро, положили его на приготовленное место. Я спросил Владимира, до какого часа он будет работать на моей улице, и он сказал, весь день, а до какого времени, он и сам не знает. Тогда я ему сказал, я буду стараться, подготовить мотор к установке, к вечеру, потому что мне нельзя оставлять машину на улице, он понял меня, и сказал, работай, если не будешь немного успевать, подожду. Я положил ему на плечо руку, и сказал, спасибо Вова, я буду стараться не задерживать тебя.

Таня была всегда рядом со мной, она понимала, что времени у нас мало, она, также как и я, старалась всё делать быстро. Она даже по моим жестам понимала, что нужно сделать, подать, или принять. В этот день, она научилась распознавать по размерам ключи и головки, молотки и монтировки. Она на редкость была понятливой. Кроме всего этого, она подогревала чай на газовой плите, и подкрепляла нас приготовленными вчера, бутербродами.

Первым делом я снял левую головку блока, на земле с ней было работать легче. После головки, я начал снимать маховик, и раскручивать множество болтов на лобовине двигателя. Когда я снимал эту лобовину, порвалась прокладка, и я уже понимал, что делать её будет Таня. Всё это время она стояла рядом, подавала, принимала, складывала, и снова подавала. Было три часа дня, когда я добрался до вала, и сказал Тане, присядь, отдохни, дальше я буду сам, откручивать и укладывать детали. После отдыха, я дал ей другую работу, зачищать место для прокладки, а потом, и делать эту прокладку. Честно сказать, я не думал, что у неё будет всё так хорошо получаться. Она мастерски вырубала молотком прокладку под лобовину двигателя, применяя шарик от подшипника, и ножницы. Наконец, я раскрутил все крепежи, и при помощи ремней, вытащил вал, хоть он и весил 115 килограммов. Кроме вала, мне надо было поменять резиновые кольца на шестой гильзе, а для этого, её надо выбить. Бруски и кувалда у меня были, и под их напором, гильза вышла. Уплотнительные кольца для гильз, у меня были с собой всегда, и вот сейчас, я снял старые, зачистил, с"МАЗал и поставил новые. Через двадцать минут, после разборки, гильза опять была на месте. Можно приступать к укладке вала. Укладывали новый вал мы вдвоём, я поднимал почти за середину, а Таня с краю, чтобы ей было не тяжело. Так мы поменяли валы, и тут же, приступили к сборке двигателя в обратном порядке. Мы очень спешили, старались поставить на двигатель всё самое тяжёлое, чтобы завтра не поднимать руками тяжести.

Мы ещё таскали в гараж не поставленные детали, как подошёл кран, и приготовился к установке мотора. Тросик я зацепил быстро, и мы начали ставить мотор на место. Установка двигателя занимала больше времени, чем снятие, ту спешить нельзя. И Володя часто подходил ко мне, помогал, смотрел, где, что мешает. Так, вдвоём, мы поставили мотор на место, всё остальное завтра. Мы немного поговорили с Володей, в основном, по ремонту двигателя. Он похвалил нас обоих за быструю работу, а я, в своё время, поблагодарил его, рассчитался, и сказал, поезжай, мне ещё машину в гараж затолкать надо, и мы расстались. Чтобы убрать машину с улицы, мне пришлось просить соседа, свозить меня к знакомому водителю, у которого был полно приводной ГАЗ-61. Я еле уговорил его, приехать ко мне, и при помощи жёсткой сцепки, затолкали «МАЗа в гараж. После того, как мы с Таней убедились, что на улице ничего не осталось, и мы ушли домой. В отцовский дом мы пришли поздно, уставшие, но довольные выполненной работой.

На следующий день мы опять пошли вдвоём с женой, я буду заниматься машиной, а Таня огородом, там, также как и у меня, работы было много. Сегодня, я работал уже спокойно, машина была в гараже, и спешка была не нужна. Часам к восьми вечера я завёл мотор, и дав ему немного поработать, мы сели в «МАЗА, и потихоньку поехали домой. На следующий день, я уже поехал работать, возить готовую продукцию, из Мастер и «К».

Поработав с неделю, отправители стеновых панелей перестали звонить, и я уже два дня не работал. И вот, одним вечером, ко мне приехал человек, и спросил меня, могу ли я привезти груз из горного Алтая. Я спросил его, какой груз, он сказал, мясо. Там уже собрали сколько-то, и послезавтра, я должен быть там. Теперь был вопрос от меня, там, это где, спросил я. Он изучающе смотрел на меня, и после небольшой паузы сказал, от Акташа, пятьдесят километров в сторону, деревня Улаган. Эти населённые пункты мне были не знакомы, и я прямо сказал, там я не был, какое расстояние, спросил я. Примерно, восемьсот километров, ответил он, и снова смотрит на меня. Я прямо вслух сказал, тысяча шестьсот километров, и опять мой вопрос ему, сколько даёте денег? Четырнадцать тысяч, сказал он. Я задумался, и про себя считаю, за четырнадцать тысяч, мне тут надо сделать четыре рейса в Барнаул, а время на это уйдёт больше недели. По моим расчётам рейс был выгодным, и я дал согласие, но с оговоркой, четыре тысячи предоплата, так как мне надо купить колесо на прицеп, и хотя бы, на бак топлива. Он опять посмотрел на меня, и принял мои условия. После этого он сказал, завтра утром я привезу деньги и напишу, кого там искать, а ты, будь готов к выезду. Хорошо, ответил я, и мы разошлись. Зайдя в дом, я рассказал жене, о чём разговаривал на улице, и, узнав о том, что я еду далеко в горный Алтай, она предложила мне взять с собой сына. Сын в это время был свободен от работы, и дал согласие на поездку со мной. Не теряя ни минуты, мы начали собираться в дорогу, и только к полуночи, легли спать. В восемь часов утра мы уложили всё в машину, и в это время приехал заказчик. Отдал мне четыре тысячи рублей предоплаты, и листок бумаги, где было написано, район, название деревни, имя и фамилия человека, которого мне надо было там найти. На словах он мне сказал, что там будет здоровенный мужик, он скупает мясо у населения, там его знают все. Кроме этого, на листе бумаги был указан телефон, это мой, сказал заказчик, если что, звони мне. Понял, ответил я, и сказал, выезжаем.

Рейс в Горный Алтай

Первым делом мы купили колесо для прицепа, погрузили его в контейнер, и поехали в сторону Алтая. Дороги тут хорошие, и мы ехали с максимально допустимой скоростью, тем более что до Бийска дорогу я знал. За Бийском, пошла холмистая местность, но на скорость это не влияло. За Горно-Алтайском местность была похожа на Магаданскую, только сопки были меньше, и асфальтированная дорога. Мы ехали по Чуйскому тракту, о котором спето много песен. Дорога шла всё время вверх, и это чувствовалось даже по двигателю. Хоть мы и были пустыми, но мотор был под нагрузкой, и если бы не асфальт, то можно было сказать, что мы едем по Колыме. В этих местах наша скорость была не большой, потому что мы ехали уже ночью. Но надо сказать, что ночи тут были светлыми, и у нас есть даже фотография, на фоне дороги и реки, и снимок был сделан ночью. Я бы сказал, это были белые ночи, как в Магадане или Питере. Не могу не сказать, что, отъехав от Горно-Алтайска несколько километров, начинают попадаться вывески, таблички и указатели. Они указывают, в каком направлении надо ехать, чтобы попасть в какой-нибудь музей, санаторий, или туристический комплекс. Мы проезжали такие перекрёстки, на которых было по пять или семь стрелок- указателей, и все в разные базы отдыха. Такие стрелки мы видели и за Бийском, но тут их было очень много, и с очень красивыми названиями. Судите сами, «Бирюзовая Катунь», туристический комплекс «Манжерок», «золотые пески», «Катунские грёзы». Одни названия уже заманивают туда приехать, а дальше, ещё красивей места, и не менее завораживающие названия мест отдыха.

Через двести километров, после Горно-Алтайска, мы проехали перекрёсток. Это был сворот на Усть-Кан, и Усть-Коксу, до последней, было больше двух сот километров. Но мы тогда и не предполагали, что нам придётся покорять и эту дорогу на обратном пути. Через некоторое время, дорога пошла ещё круче в гору, а вскоре, мы увидели табличку «Семинский перевал». Но в это время года, и по сухому асфальту, все перевалы преодолевались легко. После этого перевала, через восемьдесят километров, был второй перевал, с красивым названием «Чике-Таман», очень красивые места. Километров через сорок, мы подъезжали к бетонному мосту через Катунь. До этого, река была слева, а за мостом, Катунь осталась справа, она уходила в сторону. Вот, как раз перед мостом, где река была ещё слева, мы и сфотографировались. Хоть и была ночь, но фотография получилась хорошая.

После моста через Катунь, мы поехали вдоль реки Чуя, в честь которой и назван весь тракт. Сейчас, река была справа от нас, а дорога, так и тянулась прижимами, где ближе к реке, а где немного уходила от неё. А какие красивые там места, а строения туристических баз, были такими разнообразными, что не оторвать глаз. На ходу, мало что рассмотришь, а останавливаться было некогда. Но непередаваемое сочетание дерева и камня, из которых были строения и ограждения, никогда не забыть. Архитектура и оформление баз отдыха, сильно отличались от построек коренных жителей. Их постройки, были полной противоположностью, красоты и роскоши. Скромные домики, с покосившимися заборами, маленькие магазины с половиной пустых полок. Но в каждом селении пасся скот, и даже на склонах сопок. В одном месте, на правой стороне дороги, стоял памятник Кольке Снегирёву. Это про него была написана песня «Есть по Чуйскому тракту дорога». А за этим памятником был обрыв, внизу река, трагическое место. Река Чуя была меньше Катуни, и отличалась цветом воды. Если в Катуни вода была чистейшей, то в Чуе она была глинистого цвета, и чистой она становилась только тогда, когда без дождей сильно мелела. Надо сказать, что всё это не влияло на туристический бизнес, и пока мы ехали до Акташа, везде были таблички и указатели, с названиями мест отдыха.

Мы ехали всю ночь, и приехали в село Акташ, уже утром. Была хорошая солнечная погода, снега уже нигде не было, за исключением, северных склонов, в расселинах которых, он ещё не стаял. Я остановился у не большого сельского магазина, понимая, что нам скоро сворачивать с этой дороги, а будут ли там магазины, нам не известно. В магазине, как я и говорил, были только товары первой необходимости. Молочных продуктов не было вообще, так продавщица и сказала, у всех всё своё. Я купил булку хлеба, и мы поехали дальше, сворот на Усть-Улаган был в двух-трёх километрах, и, увидев стрелку указатель в нужное нам место, я свернул с центральной трассы. На первых же километрах, стало понятно, что эта дорога не для таких машин. Она была узкой, покрытия, никакого не было, старая, закатанная щебёнка. Кроме этого, первый же деревянный мостик, меня заставил остановиться, потому что перед ним стоял знак, разрешающий движение транспортным средствам, общей массой не больше четырёх тонн! Но как мне быть, ведь меня ждут там, в Улагане. Я вышел из кабины, подошёл к мостику и осмотрел его. Даже под мост заглянул, оценив его прочность. Честно сказать, я ездил и не по таким мостам, а более хрупким и ветхим, а этот, мне показался более надёжным. Я успокоился, сел в машину и смело поехал на мост, который, лишь немного «похрустел». Дальше, дорога шла вдоль не большой речушки, и в одном месте уходила за поворот, а вместе с ней и дорога. И всё бы ничего, но это место было таким узким, и кроме всего, над дорогой, с правой стороны, нависала скала. Чтобы проехать этот поворот, мне пришлось высадить сына из машины, и отправить вперёд, для корректировки моих действий. Я потихонечку поехал, выбирая каждый сантиметр дороги, прижимаясь к левому краю проезжей части, за которой была уже речка. Но правый угол контейнера, который был сразу за кабиной, упирался в скалу, и не проходил. Это был своего рода «калибр», лучше любого знака, если габариты машины больше четырёх метров, то и не проедешь. Мне пришлось давать назад, и прижиматься к ручью ещё ближе. Я боялся, чтобы, не обрушилась дорога, под левой стороной машины, и если это произойдёт, то неизвестно, устоит ли МАЗ. Речушка была не глубокой, но до воды, было больше метра, и это была серьёзная опасность. Я ехал на первой передаче, на самых маленьких оборотах, и даже отжимая сцепление, чтобы ещё уменьшить скорость. Сын впереди смотрел на меня и машину, и потихоньку махал на себя руками, давая мне понять, что пока идёт всё нормально. Я сидел в кабине, почти до половины высунувшись через окно, смотрел, под переднее левое колесо «МАЗА. В это время, моё левое зеркало заднего вида, было уже над речкой, а наружная часть переднего колеса, было вровень с краем дороги. Я медленно продвигался вперёд, и смотрел, начнёт проседать грунт под колесом, или нет. Я понимал, что опора задних колёс больше, и если начнет проваливаться передок, то задний мост должен устоять, там же два колеса рядом. В это время, я почувствовал, что контейнер правым верхним углом, касается скалы, и даже скрежет металла о камень было слышно. Сын в это время, лёгкими движениями рук, показывал ехать вперёд, на него. Я уже не обращал внимания, на касание скалы, понимая, что назад хода нет, а контейнеру ничего не будет, разве что, о скалу краску сдерёт. Конечно, если бы был не металлический контейнер, а другой материал, то его повредило бы, потому что сопротивлением скалы, даже немного клонило прицеп. Такое касание, длилось метров пять, а потом становилось всё меньше и меньше, а потом и совсем прекратилось. Это произошло потому, что колёса прицепа меньше колёс «МАЗа, и зад контейнера был ниже. Но, кроме этого, начиналось расширение дороги, и закончился выступ скалы. Сын уже шёл к машине, показывая тем самым, что это сужение мы прошли, а я, вытирал пот со лба, и благодарил дорожников, что под нами оказался крепкий грунт. Когда сын пришёл в кабину, сказал, если бы, наш контейнер был ниже на пять сантиметров, то мы проехали бы легко. Я выслушал его и сказал, назад будем ехать гружёными, поэтому, рессоры просядут, и мы проедем.

А дорога шла лесом и всё время вверх, на перевал, кроме того, тут лежал снег. Такого контраста, быстрой перемены климата, я не замечал нигде, даже на Колыме. Ещё пять километров назад была сухая, щебенистая дорога, а тут снег! Честно сказать, я этого перевала не почувствовал, потому что поднимались постепенно, но зато спуск я запомнил хорошо. Он был таким крутым, и весь покрытый накатанным снегом. Тут была настоящая зима, а на знаке перед спуском, были нанесены цифры 16 градусов. Я первый раз увидел такой крутой уклон, работая в Магаданской области, я видел уклоны в 14 и 15 градусов, а тут-16!

Не останавливаясь, я пошёл под спуск, а сам думал, как мы будем подниматься обратно? В такую крутую горку, без подсыпки не выйти, да и, останавливаться на ней рискованно, тормоза можно подтянуть, и они удержат, но ведь тут снег, и может просто сорвать машину. Я спускался и думал, как же быть, искать подсыпку в посёлке, шлак или песок. Но за поворотом, проблема решилась сама собой, на обочине, лежала большая куча песка, и я облегчённо вздохнул. Тут же, была не большая площадка с пологим местом, на ней можно встать, чтобы посыпать песком уклон, в который нам предстоит подниматься на обратном пути.

Спускаясь вниз, мы выехали из леса, и нам открылась большая долина, которая была между большими сопками. В этом месте, на дороге снега уже не было, но за дорогой, вся трава и кустарники были в снегу, а на склонах сопок, его было ещё очень много. Это место мне напомнило Колыму, всё тут было точно так же, как там. Такие же мелкие деревья, такой же низкий кустарник, и точно такой же багульник, с брусничником. Внизу виднелось село, это и был тот самый Усть-Улаган, и первый же местный житель, показал нам, где найти скупщика мяса.

В десять часов утра мы приехали к тому дому, где нас ждали. Во дворе дома, где на снегу, а где просто на траве, лежало скупленное мясо, и стояли люди. Увидев нашу машину, к нам подошёл человек-гора, здоровенный мужик, тот, кого нам надо. Поздоровавшись, он сказал, куда мне встать, чтобы начать погрузку. Я поставил машину, открыл задний борт и контейнер, и сказал ему, грузите как можно больше вперёд, а мы попьём чаю, и будем делать колесо, нам нужна вторая запаска. После чаю, мы сделали колесо, и я пошёл смотреть, как идёт погрузка. Мою просьбу выполняли и грузили, как я просил. Мясо грузили четыре человека и через два часа, к обеду, погрузка была завершена. Виктор, так звали скупщика, сказал мне, что нагрузили восемь тонн. Я осмотрел нагруженное мясо, и по погрузке у меня к ним замечаний не было. Уложено мясо было хорошо, но я понимал, когда я пойду на перевал, где подъём в шестнадцать градусов, то оно может сдвинуться назад, и произойдёт смещение груза в не подходящий момент. В связи с этим разгрузится тягач, и нагрузится прицеп, что может спровоцировать не нужную остановку на подъёме. Для предотвращения этого, я принёс крепкую верёвку, и зафиксировал груз за петли контейнера. Вот теперь всё, можно закрывать контейнер.

На обед пригласили и нас, накормили жареной картошкой с капустой и солёными огурцами. Пообедав, мы поехали домой, но не проехали ещё и десяти километров, как Виктор нам сказал, что нам надо ещё в одном месте забрать мясо, это место Усть-Кокса. Я ему сказал, что мне про вторую загрузку ничего не говорили, и договор был на одну. Но он сказал, что ничего не знает, и все вопросы к тому, кто меня нанимал. Да и попробуйте, возразите такому верзиле, он занимал места в кабине, как два человека. Его голова упиралась в потолок кабины, и я боялся, что он вообще сломает пассажирское сиденье. Когда мы подъехали к куче песка, которая была перед подъёмом, я остановился, на той маленькой площадке. Поставив машину на все тормоза, мы с сыном вышли на улицу, нам надо было, хорошо посыпать дорогу песком, чтобы без пробуксовок подняться, в самый крутой участок подъёма. Работали мы минут тридцать, и песка не жалели, а Виктор ушёл пешком на подъём, с камерой для сьёмки. Когда мы закончили работу, убрали инструмент, и, попросив «МАЗА, чтобы он вышел, поехали. Первая передача везла легко, и хорошо посыпанный песком, снежный накат, не остановил нас. МАЗ уверенно шёл в гору, а в трёх десятках метров от нас, Виктор снимал видео, как мы поднимались. После того, как он сел в кабину, сказал нам, что боялся, не встанет ли машина, ему с этого места не было видно ни машины, ни контейнера. Он так и сказал, красиво получилось, пустая дорога, уходящая вниз, и поднимающийся «МАЗ», с высоким контейнером. За этот подъём он похвалил нас, и сознался, что боялся его. А я уже вспоминал про скалу, как мы пойдём там. Я надеялся на то, что груз нам поможет, осадит рессоры заднего моста, и контейнер станет ниже. Со слов сына, нам хватит и пяти сантиметров, чтобы пройти под скалой. Двигаясь в обратном направлении, я уже не смогу смотреть под переднее колесо, так как обрыв в речку будет справа, и сыну придётся снова направлять меня, идя перед машиной. Пока мы думали, каждый о своём, появилась скала, и мы точно так же, по сантиметрам, проходили этот опасный участок. Всё было так, как я думал, под давлением груза рессоры просели, и контейнер почти не касался скалы. Колёса машины уже не были так близко к речке, и мы проехали под скалой, даже не задев её.

Дальше, всё было просто, и катиться вниз было легко. После того, как мы выехали на центральную трассу, наш человек —гора, рассказал нам, что он борец, и показал фото с Александром Карелиным, а после этого, завалился в спальник. Я переживал, не поломал бы он нам чего, ведь в нем сто тридцать килограммов. После слов, сворачиваем на Усть-Коксу, он отвернулся к стенке и уснул, а мы ехали, и смотрели, где долить топлива. Заправились мы в Онгудае, это районный центр, который находится на 633 километре, дальше, заправок могло не быть далеко.

Указатель на Усть-Кан, и далее на Усть-Коксу, не заметить трудно. Этот перекресток я хорошо запомнил, но не думал, что и в эти края придётся ехать. До Усть-Кана, через который нам надо ехать, было девяноста пять километров, и тогда, не везде была асфальтированная дорога. Местами была просто щебёнка, которая не позволяла быстро ехать. Часа через полтора, мы начали подниматься в Ябоганский перевал, высота которого, полтора километра, а ещё через полтора часа, мы проехали Усть-Кан, и переехав реку Чарыш, пошли на Усть-Коксу. Нам оставалось проехать ещё больше ста километров, в том числе и перевал Карлыкский, который был чуть ниже, чем Ябоганский. Не доезжая Усть-Коксы километров двадцать-тридцать, сопки сузились, и дорога шла по прижиму, над рекой Кокса, что в переводе на русский язык означает «синяя вода». Не доезжая километров пятнадцать до Усть-Коксы, начинается перевал Громотуха, а название это он получил от двух речек, Большая Громотуха и Малая Громотуха, которые впадали в Коксу. Это место считалось очень опасным, тут много машин попадало в реку, и оставлена не одна жизнь. Подъёмы и спуски у этого перевала были такими же крутыми, как и на Улаганском перевале 16 градусов. И последний спуск, который находится почти в самой Усть-Коксе, я запомнил надолго, но это было уже на обратном пути. Крутой левый поворот, и такой же крутой спуск, и районный центр как на ладони. Река Кокса осталась справа, и если поехать вдоль неё, то приедешь к горе Белуха. Это самая высокая точка в горном Алтае, и самое чистое место, но до неё ещё очень далеко. Спустившись с Громотухи, мы въехали в Усть-Коксу, и через десять минут были у того дома, где нас ждала вторая загрузка.

Нас встретил мужчина не высокого роста, и имя его было Геннадий, отчество сейчас не помню. Он был старше нас, но был приветлив и уважителен. Так как мы приехали поздним вечером, то сразу после ужина в его доме, легли спать, но мы с сыном спали в машине. Нам предлагали место в доме, но в машине, нам было привычнее, и от ночлега в доме, мы вежливо отказались. Утром, после завтрака, началась догрузка мясом, и через три часа она завершилась. По подсчётам Виктора, вес мяса был 16 тонн, да плюс сам контейнер, и в итоге, двадцать. После загрузки, мы немного поговорили с Геннадием, а когда он узнал, что я много лет проработал в Магадане, проникся чувством уважения, и пригласил в гости, но без этого «купца», так отозвался он о Викторе. Я поблагодарил его за приём и приглашение, и прогрев машину, мы поехали в обратный путь.

Обратная дорога нам далась не просто. Ещё в посёлке я заметил, что не совсем устойчиво работал мотор, но потом его работа выровнялась, и мы пошли в первый подъём, который начинался прямо за заправкой. Так как подъём был крутым, я включил первую передачу, и «МАЗ» медленно пошёл в гору. Только мы прошли широкое место на подъёме, и метров десять прошли по самому крутому участку, через своё окно, я услышал хруст шестерён в бортовом редукторе, и МАЗ встал. Тормоза держали, но надо спускаться вниз, встать в широком месте, чтобы, можно было нас объехать. Под уклон машину просто тянуло, но мне надо было как можно ближе прижаться к скале, которая была справа, и сделать это с первого раза. Поправиться, возможности нет. Виктор спросил меня, что случилось, но точного ответа я пока дать не мог, предположение было. Я сказал ему, что не выдержала какая-то шестерня в левом колёсном редукторе, надо разбирать и смотреть. Он был не доволен, я видел это, но пока не кричал. Подставив противооткатные башмаки, и большие камни под колёса, я начал раскручивать левый бортовой редуктор. Так как я это делал много раз, то разобрал его быстро, и обнаружил, что обрезало все зубья на ведущей шестерне, а запасной нет. За все годы работы на этом МАЗе, а это около восьми лет, это случилось первый раз! Возможно, на каком-то зубе была трещина, или раковина, и металл не выдержал. Ведомые сателлиты сильно не пострадали, и они бы ещё поработали, но где брать ведущую шестерню, да ещё и заниженную? Где в этой маленькой деревне я найду нужную мне деталь, ведь тут нет никаких организаций, где были бы такие машины.

Но время идёт, и надо начинать поиск, хорошо, что посёлок совсем рядом. Убедившись, что машина стоит надёжно, я принял решение, сын остаётся тут, с машиной и грузом, а мы с Виктором пошли в посёлок. Когда мы пришли пешком к дому Геннадия, он спросил, что случилось, и я рассказал ему, про нашу поломку. Посоветовавшись, мы решили, что мне надо поездить по посёлку, поискать шестерню, а для этого нужна была машина. Геннадий пошёл к соседу, который работал таксистом, и привёл его к нам, может он чего подскажет. Он согласился повозить меня и пошёл за машиной. Через десять минут, мы поехали искать шестерню. Этот поиск был похож на тот, Колымский, когда я искал, заниженные бортовые, в посёлке Стекольный. Вот и тут, мне пришлось объехать всех механизаторов в этом посёлке, и в соседнем.

Часа через три, он привёз меня к владельцу «МАЗа» самосвала. Машина была в рабочем состоянии, а вот с документами был какой-то не порядок, наверное, поэтому, я смог выпросить у него не только одну шестерню, а полностью комплект всех шестерён, с обоих колёс. Правда, за все это, он попросил две тысячи рублей. У меня с собой столько денег не было, и мы поехали к Виктору, он дал мне две тысячи рублей, и мы поехали снимать шестерёнки. Через час, я был у своего «МАЗа», а ещё через полтора часа, мы были готовы ехать. Время было почти пять часов вечера, когда я завёл машину, и пока собирал инструменты, грелся мотор и качался воздух.

Наконец, всё готово, мы сели в кабину, я включил передачу и МАЗ пошёл в подъём, но, дойдя до того места, где обрезало зубья шестерни, мотор заглох, и я опять нажал на педаль тормоза. МАЗ стоял, назад не катился, и я опять завёл его, но подъём был таким крутым, что я не рискнул пойти сразу вверх, могло ещё что-то не выдержать, и я скатился обратно туда, где стояли. Минут пять или семь, я держал педаль газа, давая двигателю большие обороты, мотор работал ровно, и начал движение в гору в третий раз. На этот раз мы поднялись без проблем, но меня до сих пор беспокоит этот случай, почему мне дался этот перевал, только с третьего раза? Зимой было разное, и по пять раз, и по семь, трогался с места в гору, но летом, по сухой дороге, впервые.

Дальше, машина шла хорошо и нигде, не «капризничала». Когда мы прошли Усть-Кан, Виктор сказал, поедем прямой дорогой, которая пойдёт от Ябогана, она короче на шестьдесят километров. Я с ним спорить не стал, потому что не знал, какая тут дорога. Через двадцать километров после сворота он предупредил меня, сейчас будет крутой поворот на право, и крутой спуск. Я сказал, понял и ехал аккуратно, а он продолжал рассказывать, как однажды, двигаясь этим путём на «КамАЗе» одиночке, упали набок, и это спасло их от худших последствий. Причина простая, водитель слишком уверенно начал спускаться с перевала, объясняя это тем, что, перед рейсом перебрал все тормоза, и ничего не должно было произойти. Но, надежда на это, его и подвела, перед поворотом на спуск, тормоза отказали, а машина набирает скорость. Вот по этой причине, он и крутнул баранку в сторону, противоположную обрыву. Машина с гружёным контейнером упала на правый бок. Всё произошло быстро, и все были целы, но, чтобы поднять машину, пришлось потратить сутки времени, и много денег, не считая работы. Ещё он сказал, когда машина лежала на боку, и была на ручном тормозе, её колёса легко крутились, чего на КамАЗе не должно быть. Отсюда и вопрос, отремонтировал, но проверить залезть надо не один раз, подвести тормоза, а раз не лезешь под машину, то тормоза подведут тебя. Это давно заученная тема, и забывать про это нельзя!

Я спускался на первой передаче, спокойно, и это понравилось Виктору. После крутого спуска, была прямая дорога. Сколько мы ехали по ней, не помню, но мне показалось, что мы ненамного быстрее приехали в Чергу. Городок Черга находится в восьмидесяти километрах, не доезжая Горно-Алтайска. Во-первых, мы ехали ночью, во-вторых, дорога была плохая и скорость движения была малой. Мы проехали несчётное количество мостиков, похожих на тот, Улаганский, и я был не рад, что поехали этой дорогой. Виктор, конечно же, спал в спальнике, сын, дремал на месте пассажира, а я ехал всю ночь. Ближе к рассвету, выйдя на Чуйский тракт, я остановился, зашевелился и «кабан» на спальнике. Вот тут я ему и сказал, что мы ничего не выиграли, проехав по «козьим тропам» земляными дорогами, по центральной трассе мы бы шли быстрее. До дома, нам оставалось немногим больше пятисот километров, и по хорошей трассе к вечеру, мы были дома, в Бердске. Виктора я высадил ближе к центру города, а перед тем, как уйти, он сказал мне, куда приехать на выгрузку, и к какому часу. На следующий день я выгрузился и мне отдали оставшуюся сумму денег, семь с половиной тысяч. Две тысячи с меня высчитали за запчасти, и пятьсот рублей, за такси. А на мой вопрос, о лишнем пробеге в пятьсот километров, про который мне не сказали ни слова перед рейсом, ответа не было, как будто я ничего не говорил. После этого рейса я сказал себе, Мастер и «К» меня не обманывал, вот и работай с ним, а с такими хитрыми бизнесменами не имей никаких дел.

Работа с цистерной

После этого рейса, началась работа в Мастер и «К», и я снова возил стеновые панели в Барнаул, Новокузнецк, Кемерово и Томск. Между делом, я прибрался на огороде, трактором вспахал землю под посадку картофеля. Таня запросила ещё и грядки, которые так же, пришлось делать. После двадцатого числа, мы посадили картошку, а грядки Таня сажала без меня. Мне надо было зарабатывать деньги на рамы, пора было ставить окна. О пластиковых окнах мы тогда и не слышали, и заказали деревянные. Пока их делали, я занимался цистерной, мне надо было закончить с ней, и попробовать работать. За месяц, я зачистил, покрыл её грунтовкой и покрасил, потом поставил фонари, наклеил светоотражающие элементы, и подготовил знаки, которые были необходимы для перевозки нефтепродуктов. Получился хороший полуприцеп цистерна, которую я поставил на учёт в ГАИ, и прошёл техосмотр. Правда, с техосмотром было не всё гладко, ведь это цистерна для перевозки ГСМ, да ещё и в частных руках. Кто бы знал, как мне было не просто с этим техосмотром. Мне почти везде отказывали в проведении такого осмотра. Кто ссылался на отсутствие лицензии на проведении осмотров бензовозов, а кто прямо говорил, в Бердске, тебе никто не поможет. Но мне помогли, и оказалось, что это не так сложно. Главное, найти человека, который понимает твои трудности, и верит, что ты его не подведёшь. Таким человеком оказалась моя одноклассница, Нина Кайгородова, (сейчас у неё другая фамилия), она работала в администрации города Бердска. Честно сказать, я уже ни на что не надеялся, ведь с Ниной я не виделся тридцать лет! Кроме этого, в восьмом классе я остался на второй год, и чего бы ей со мной разговаривать? Мне казалось, что она меня даже не узнает, а если и узнает, то в лучшем случае поздоровается. Почему я не пришёл к ней с цветами, до сих пор не могу себе простить этого, но хорошие конфеты я всё же захватил. По приезду с Колымы я встречался с некоторыми одноклассниками, но знал о двух-трёх, в том числе и про неё. Можно твёрдо сказать, если даже сильно захочешь, никого не найдёшь, а она вот, рядом, прямо в центре города. Думаю, следует сказать, что я шёл к ней не с просьбой о помощи с техосмотром. Мне после трёх десятилетий, захотелось увидеть её, ведь она была из тех девчонок, «что вели нас за собой!» В какой-то день я насмелился и пришёл к ней, прямо на работу, как на приём. Я был удивлён, что она узнала меня, поставила чайник, и мои конфеты были как раз кстати. Разговаривали мы с час, она рассказывала про всех, кто был в поле её зрения, и конечно, спросила меня, где, и как я жил, чем занимался. Она внимательно слушала меня, а я, рассказывая про свою жизнь, пытался понять, она со всеми так легко разговаривает. Мне много раз приходилось разговаривать с работниками разных уровней, и я видел в них не скрываемое превосходство над всеми, кто приходил к ним с «улицы». В Нине я такого не увидел. Она всего один лишь раз попросила меня подождать с рассказом, ей надо было убедиться, что за дверью её кабинета никто не ждёт приёма к ней. Войдя в кабинет, она мне пояснила, что работает с населением, и свободного времени почти не бывает. Возможно, мне повезло в этот раз, и наш разговор никто не прервал. За этот неполный час, она узнала всю мою жизнь. Особое внимание она уделила последним моим событиям, переезд с Колымы, стройка коттеджа, и, проблемам с бензовозом. Я не стремился ей подробно рассказывать, про отсутствие возможности пройти техосмотр бензовоза, но она спрашивала, как я мог не ответить? В какой-то момент, она сняла трубку телефона, и одним лишь звонком, договорилась с нужным человеком, о встрече со мной, и мой вопрос с техосмотром был решён. Я очень ценю её участие в продвижении моего дела, и буду помнить это всегда!

Не подумайте, что все дела произошли только на бумаге. Проверка машины, прицепа, и моих допусков, была основательная, я её выдержал, и получил необходимые документы.

Казалось бы, можно работать, но где найти эту работу. Тогда объявления давались только в газету, но мне всё же повезло, и помог мне в этом, тот друг, Дима, которому я увозил двигатель для локомотива в Казахстан. Он порекомендовал меня какому-то хозяину заправки, и я несколько раз привёз ему бензин. Но эта работа была временной, а где найти постоянную работу, я не знал. Потом, ближе к осени мне Дима дал один телефон в Новосибирске, и сказал, что этот человек занимается перевозками ГСМ, звони ему и скажи, что от меня. Я позвонил ему, и мы договорились через три дня встретиться в Новосибирске, но встречи не произошло. Произошла трагедия, он погиб, подожгли его легковую машину, и он в ней сгорел. Дима мне потом сказал, что ГСМ, это полукриминальный бизнес, и произойти тут может всё. Подумав над этой темой, я решил оставить эту затею, и работать с контейнером. Цистерну я решил продать, но пока не спешил, всему своё время.

Мудрая мысль

К осени мы поставили окна, и в доме стало теплее, ветра-то нет. После вставки окон я нанял мастера по лестницам, привёз металл, и он начал варить нам лестницу с первого этажа на второй. За сентябрь он её сделал, и нам она очень понравилась. Ходить по ней было одним удовольствием, против той, по которой лазили все годы. Но всё равно, мне это стало не нравиться, поднимешься на второй этаж, садись, отдыхай, а если ещё с подвала, то вообще устанешь. И как-то вечером я сказал Тане, может, мы продадим этот дом? Она немного подумала и согласилась, понимая, что такую площадь обслуживать, и содержать в чистоте не так просто. Эта мысль жила с нами, но мы отложили всё это, до следующего года, ведь дом внутри надо хотя бы оштукатурить. Надо сказать, что до наступления холодов, я провёл воду в подвал дома, и канализацию, и всё делал сам. За это лето мы сильно устали, от огородных дел, у Тани разболелись ноги, и мы с нетерпением ждали зимы, она даст нам передышку в строительных делах.

Две тысячи первый год мы встретили, как и все прошлые года, и зиму я отработал нормально, а с приходом тепла, опять стройка, опять работа на разрыв, огород, и многое другое. В этом же году, напротив нас, началась стройка пятиэтажного дома, и там работал большой бульдозер, рыл котлован под цокольный этаж. Когда бульдозер начал снимать верхний слой земли с котлована, я решил, что нам потребуется грунт, чтобы выше поднять уровень земли второго участка, где мы собрались строить дом для себя. Я попросил машиниста натолкать чёрного грунта, на край моего пустого участка. И он натолкал, КамАЗов двадцать, а может и больше. Правда, в этом году нам земля не понадобилась, она понадобилась позже, и получилось, что я хорошо сэкономил на этом. Почти в это же время строители привезли большой вагончик, и он стоял за нашим участком, где была стоянка моего транспорта. Строители, народ находчивый, и продать могут почти всё. Они часто предлагали мне купить у них разные инструменты и материалы, а было у них всё, что касается стройки. Если задаться целью, то можно было дом построить за счёт этой пятиэтажки. Много чего покупал у них я, так же, как и соседи, всех недостроенных домов на нашей улице, хватало всем. Я вообще удивляюсь, как достроили этот дом, и как в нём живут люди. С этого дома, столько продано утеплителя, минеральной ваты и пенопласта, стекла и электрики, что хватило бы на два таких дома.

Лето началось с того, что мы засеяли оставшееся место на втором участке, после этого, начали готовить коттедж на продажу. Представьте себе, дом двенадцать метров на тринадцать, высота стен внутри, три метра. Если сидеть, считать квадраты кирпичных стен, которые нам предстояло поштукатурить, то день потребуется. Но нам было необходимо облагородить дом внутри, произвести штукатурку, и мы старались до самых холодов. Как нам было трудно, ведь никто из нас не занимался этим, только видели, как это делается, но мы сделали это. Последние комнаты на втором этаже, штукатурили с обогревателем, потому что было уже холодно. После этой работы, мы навели порядок в доме, и дали объявление в газете, продаётся коттедж. Желающие купить были, но все хотели дёшево, и продать его мы смогли только в мае следующего года, в рассрочку на два месяца. Сразу после продажи этого дома, я начал готовить место под постройку другого, и покупал материал, где он был дешевле. Газо-блоки, из которых будет строиться дом, я купил в Барнауле. Почти полный контейнер нагрузил руками, один. Погрузчик только ставил поддоны в ворота контейнера, а я перекладывал их, таская по одному. Для этого мне пришлось потратить целый день, чтобы забрать весь купленный объём. Тоже было и с пиломатериалом, который я, с помощью двух нанятых грузчиков, в Барнауле, загрузили в контейнер, и привёз домой. Белый облицовочный кирпич был тоже из Барнаула, и его погрузили краном. Красный облицовочный кирпич, я привёз из Кемерово. Привозил всё сам, выгружу продукцию Мастер и «К», куплю что мне надо, и везу домой. Выгрузка дома руками, тяжело и долго, но иначе ни как. Фундаментные блоки привозили такие же строители, как на пятиэтажке, привозили всё, что надо. В конце мая, мы сделали разметку, наняли экскаватор и выкопали не глубокий котлован. Большой нулевой этаж нам был не нужен, мы сыты, большими размерами. Так как сын был строителем, мы с ним договорились, он с подсобниками строит дом, а мы ему осенью покупаем квартиру, и стройка началась. Правда, мне участвовать в ней не приходилось, я только контролировал, и финансировал. У меня были свои дела, обеспечивать все процессы, в том числе и быт. Нам нужно было временное жильё, и я его нашёл.

Универсальное жильё

Ещё совсем недавно, я рассказывал про большой вагончик, в котором находились строители, так вот, он у них сгорел, и стоял брошенный. В один какой-то день я взял большую болгарку, и отрезал от этого вагона половину, шесть метров. Попросил крановщика Витю, он погрузил этот вагон на мой контейнер, и я перевёз его в свой двор. Поставили его там, где он не будет мешать стройке, правда, он даже стоять не мог, ведь четвёртой стены в нём не было. У этого вагончика осталось всего три стены, и без пола. Я распёр его досками, и начал делать четвёртую, торцевую стену. А железо брал с той половинки, которая осталась. Потом сделал пол, утеплил вагончик приобретённой на пятиэтажке минеральной ватой, и облицевал тонкой, древесноволокнистой плитой. Внутри, разделил его на две части. Маленькая часть в два метра, для инструмента, а большая, четыре метра, под жильё. Поставил не большую печку, диван, стол, холодильник, провёл свет, и получилась хорошая комната, совмещённая с кухней. Нам с Таней, очень нравилось жить в нём, так как всё было под рукой. Мы не могли нарадоваться, что продали большой коттедж, и теперь строили не большой, одноэтажный дом, который в чистоте, всего 98 квадратов.

Наша дочь Марина жила в доме моего отца, пока мы тут строили. Надо сказать, что мне не часто приходилось жить дома, ведь моя работа ездить, возить грузы. Если на МАЗЕ я ездил по «огородам», то уже в сентябре этого года, я купил седельный тягач СКАНИЯ-113-М с полуприцепом рефрижератором. Это Шведская машина, и покупать её я ездил в Калининград, туда самолётом, обратно, своим ходом. Красивая, и ходкая была машина, я не мог нарадоваться ей.

Шведская «Scania» в моём дворе

В Бердске я был знаком с одним человеком, который пригонял из Калининграда грузовик «МАН», его звали Прудников Алексей. После разговора с ним я узнал, что он знает, где купить подобную машину, у него были телефоны продавцов в Калининграде. В то время я уже видел иностранные машины, и мне понравилась SKANIA. Алексей договорился с продавцами, и мы вылетели в Москву, а оттуда в Калининград. Нас встретил продавец Саша, и привёз к седельному тягачу «SCANIA-113-М», 1992 года выпуска, которая мне понравилась. Кабина этой машины была вишнёвого цвета, с белой, красивой полосой. Получилось прямо без выбора, ведь денег со мной было немного. Осмотрел я и полуприцеп-рефрижератор, который продавался с этой машиной. Полуприцеп стоял у мастерской, делали ревизию установке, которая охлаждала летом, и грела зимой. За эту сцепку с меня взяли 24 тысячи долларов, тогда это считалось не дорого. Меня уверяли, что оба механизма в рабочем состоянии.

Осматривая уже свою машину снаружи, я был доволен, внешний вид был хороший. Но, когда перед дорогой я попросил поменять масло в редукторе ведущего моста, из картера редуктора, с маслом, выпали три зуба от муфты блокировки. Я забил тревогу, просил устранить неисправность. Её устранили, но и мне пришлось вложить сколько-то денег. После этого, мы оформили документы на машину с прицепом, и проездные. Дело в том, что из Калининграда дорога пролегает через Литву и Белоруссию, а при въезде в эти страны, придирчиво проверяют всё, и берут деньги за проезд по их территории.

Домой мы ехали пять суток, и к своему дню рождения, к третьему сентября, сорок девятому году жизни, я пригнал свой автопоезд из Калининграда домой. Хоть я приехал поздно, но меня встречали все, и мы до утра отмечали это радостное событие. Через несколько дней я поставил на учёт в ГАИ свой транспорт, прошёл техосмотр, и, ко мне пришёл Игорь Южаков, которого я знал раньше. Он работал на «КрАЗе» с прицепом, потом на «МАНе», и вот теперь пришёл ко мне. Мы поговорили с ним, и начали работать. Правда, сначала, пришлось сделать второй, верхний спальник, так как, его где-то сняли. Кабина была просторная, по сравнению с «МАЗом», но низкая, и с завода она вышла с двумя спальниками. Первый, пробный рейс мы с Игорем сделали на Алтай, увезли из Бердска домашние вещи.

Рейс в Уфу

Вот теперь, я начал изучать всю Россию. Если на МАЗЕ я ездил по огородам, то сейчас, мы ездили на большие расстояния. После пробного рейса на Алтай, был рейс с картофелем в город Уфу. Грузиться ездили опять же, в Алтайскую деревню, которая была не далеко, от города Черепаново. Хозяином груза был маленький Таджик, мы его звали Коля, он был молодой, но понятливый и честный. По моей просьбе, он больше двадцати тонн не грузил. После загрузки он дал мне денег на топливо, адрес в Уфе, и свой телефон. Мы довезли его до Новосибирска, он поехал на железнодорожный вокзал, на поезд, а мы пошли за Урал. В Уфу мы приехали одновременно, мы на машине, с грузом, а он на поезде. Две тысячи километров мы проехали за полтора суток, и встретились на базе, по тому адресу, который дал нам он. Как только он приехал, нас начали выгружать и уже через три часа, Коля со мной рассчитался и сказал, будете в Новосибирске, звоните, я опять вас возьму. Я был рад такому повороту дел и сказал ему, позвоню обязательно, на этом мы и расстались. На стоянке в Уфе, был диспетчер, и нашёл нам загрузку домой, какие-то коробки.

После этого рейса, я продал МАЗ с цистерной. Кто бы знал, как тоскливо мне было, когда из моего двора уходила машина, в которой, я пережил суровые морозы, преодолел сотни перевалов, наледи, и заметённые дороги. МАЗ просто вынес меня из того, бедственного состояния, которое было без него. Время, когда у меня появился хороший грузовик, было вторым началом моего подъёма. Но первое было, конечно же, на Колыме. Немного позже, я продал полуприцеп и контейнер, и ни чего старого у меня уже не осталось.

Дом строился, уже стояли стены, крыша, стелили пол, делали потолок, и были заказаны пластиковые рамы. Но эти рамы нам делали целый месяц, а на дворе уже стоял октябрь месяц. Мне было жалко свою жену, ведь ей надо было топить печку в вагончике. Ну а я, конечно же, жил в машине, мы с Игорем, не стояли дома больше одного дня. У меня было правило, приехал, позвони, что ты дома, а пока ищут груз, занимайся машиной.

Алтай-Нижний Новгород

Уже на следующий день мне позвонили, но наш Коля был занят, и «продал» нас другому, такому же торгашу. Этот торгаш назначил нам погрузку на Алтае, в Славгороде, с выгрузкой в Нижнем Новгороде, и вечером следующего дня, мы уже гружёные шли в сторону Карасука. Карасук, это районный центр, который находится в четырёх ста километрах от Новосибирска, и сто километров от Славгорода, места нашей погрузки. На улице было уже темно, когда в зеркале заднего вида я увидел искры, которые летели от одного из колёс с правой стороны прицепа. Я разбудил Игоря и сказал ему, надо идти, смотреть, что-то случилось с колесом или ступицей. Мы оделись и подошли к колёсам правой стороны. Осветив фонарём правую сторону прицепа, мы увидели, что заднее колесо стоит не ровно, а присмотревшись, поняли, что рассыпался наружный подшипник ступицы, и его надо менять. Но менять подшипник нам было не чем, пока что, не запаслись такими запчастями. Надо сказать, что задняя ось прицепа принимала больше нагрузки, чем две передние оси, и мы решили, снять рассыпавшуюся ступицу с заднего колеса, а поставить туда, колесо со ступицей с передней оси. Передняя балка оставалась без ступицы и колеса, но упасть на землю ей не давали троса, которые были предусмотрены заводом изготовителем. Пока Игорь занимался ступицей, я залез в вагон и перекидывал мешки с картошкой с правой стороны, на левую, тем самым разгружая правую сторону. Я не знаю, сколько мешков я перекинул, но думаю, тоны две точно, потому что я был мокрый от пота. Впереди нас ждала весовая и таможня, на которую мы и заехали без одного колеса на прицепе. Я не знал, сколько по весу у нас было нагружено, а весы, и не сложный расчёт показал 24 тонны груза. Думаю, надо сказать, как весовщики узнают вес груза. Весы показывают общую массу, потом отнимают вес тягача и прицепа, которые указаны в регистрационных карточках и получается вес груза. Работники весовой начали мне говорить, что придётся платить за перегруз, а мне это совсем не хотелось, и я начал им показывать, что у меня произошло. Я подводил их к той балке, с которой мы сняли колесо, показал повреждённый подшипник. Вообще, я в этот момент был самым несчастным на свете, и все расходы у меня ещё впереди. Наверное, это было единственный раз, что они вошли в моё положение и отпустили нас, не взяв ни копейки. Когда мы поехали дальше, я спросил Игоря, что будем делать, и тут же услышал ответ, едем в Баган к моей тёще. Баган, это посёлок, в пятидесяти километрах от Карасука, там переночуем, сказал Игорь, а утром решим, что делать.

Была уже ночь, но родственники Игоря нас встретили хорошо, покормили и уложили спать. Правда, мне не спалось, я думал, что делать завтра, ведь оно наступит быстро. Мы с Игорем проснулись рано, и у меня уже был план действий. Первым делом, мы достали снятые ещё вчера подшипники, и переписали их номера. После этого, со своего сотового телефона, я набрал номер моего знакомого в Бердске. Бердского водителя Женю Бессонова я знал несколько лет, и сейчас я звонил ему. Было ещё утро, и я услышал его сонный голос. Поздоровавшись с ним, я назвался и спросил, не занят ли он, а потом сказал, что мне надо два подшипника и сальник на ступицу прицепа. Сам я не могу это сделать, так как я в Багане, гружёный в Нижний Новгород. Дело усложнялось тем, что сегодня была пятница, а завтра, в субботу, магазины не работают. Ждать до понедельника я не могу, объяснил я Евгению, и если ты купишь мне запчасти, я приеду к ночи на автобусе и заберу. Женя согласился помочь, и мы вышли на улицу, продиктовать номера подшипников и сальника. После этого разговора, я услышал его слова, я поехал в Новосибирск, созвонимся, сказал я, и тоже поспешил на автобус.

На утренний рейс я опоздал, пришлось ждать до трёх часов дня, и поэтому, я приехал в Новосибирск поздно вечером. Я спросил водителя автобуса, когда он будет уезжать обратно, и он сказал, через два часа, от Новосибирской барахолки. Я понимал, что мне надо торопиться и опоздать на автобус мне нельзя. Но остановка маршруток на речном вокзале была пуста, ни одной «ГАЗЕЛИ» не было. До Бердска тридцать с лишним километров, да ещё до Жени ехать, и я начал искать такси. К счастью, мне повезло, одна машина стояла, и я упросил водителя, свозить меня в Бердск и привезти обратно. До Жени мы ехали почти сорок минут. Минут семь-восемь ушло на приёмку подшипников. Мне надо было убедиться, что подшипники те, и для этого я привёз старый. Совместив старый с новым, я понял, что всё точно, а номера разглядывать было темно. Отдав Евгению деньги за купленный комплект, и сказав ему, приеду, встретимся, я сел в машину и поехал обратно в Новосибирск. Домой мне заезжать было некогда, хоть и проезжали мы мимо моего дома. К тому же, в окнах моего дома я не увидел света, это значило, что Таня спит, и тревожить её я не стал.

Обратно, мы ехали примерно столько же, как и в Бердск, а к нужной мне остановке, таксист привёз меня за пятнадцать минут до прибытия автобуса. Надо сказать, что я один стоял на этой остановке в ожидании автобуса, и ровно через пятнадцать минут он подошёл. Водитель узнал меня и спросил, взял что надо? Я ответил да, и добавил, приехал сюда, за пятнадцать минут до вашего прибытия. Ну, теперь иди, спи, сказал он, и я прошёл в салон.

Из Новосибирска автобус ушёл в час ночи, а я сидел и думал, если бы не такси, я бы не успел. Утром, я был в Багане, для ремонта ступицы всё было готово, и уже через полтора часа, мы ехали в сторону Омска. Из-за этой поломки мы потеряли полтора суток, и сейчас, конечно же, спешили. С заказчиком мы договорились, что через трое суток, мы будем в Нижнем Новгороде, но сейчас мы понимали, что не успеваем к назначенному времени. За полтора суток нам не пройти две тысячи девятьсот километров, тем более, увидев рефрижератор, Гаишники выходили чуть-ли не на середину дороги, чтобы мы не проехали. Редко какой не останавливал, и при каждой проверке уходило много времени, а если поторопишь его, и он поймёт, что я спешу, и нарочно, будет тянуть время, чтобы я больше ему заплатил. Точно так же и на весовых контролях, которые нам было запрещено объезжать. Как всегда, мы экономили время даже на приёме пищи, не говоря про заправки. А уж скорость держали, максимальную, жаль, что стоял ограничитель, и машина не шла, больше восьмидесяти девяти километров, ведь она ходила по Европе, а там всё строго.

На выгрузку в Нижний Новгород мы приехали за двое с половиной суток, наш заказчик был уже там и напустился на нас, с упрёками, что мы опоздали. Но я уже знал, как отвечать на эти упрёки, и сказал ему, ты говорил нам, что нагрузил двадцать тонн, а все весы показывали двадцать четыре. Как это понимать, спросил теперь уже я его? С Колей, у нас такого не было, он грузил всегда двадцать тонн. Вот за этот перегруз, нас и штрафовали на всех весах, так что, с тебя ещё три тысячи, которые я отдал, на весовых контролях. Сразу все разговоры кончались, и уже претензий не было, как не было и денег, про которые я сказал. В этот раз, нам пришлось отстоять на базаре немногим более суток, так как картошка была хорошая и её быстро разбирали. После того, как наш рефрижератор освободился, мы поехали, в Москву, на Покровскую овощную базу. Какой диспетчер мне это посоветовал, я сейчас не помню, но другого выхода у нас не было. Загрузок на Сибирь из Нижнего Новгорода, да и из ближних городов, не было, а из Москвы были.

Единственное, что не устраивало меня, это то, что мы пустыми ехали дальше от дома, ещё четыреста пятьдесят километров. А успокаивало то, что оттуда, платили больше и это покрывало расходы на порожний пробег. Правда, и требования по температурному режиму были очень серьёзными. Если нам погрузили фрукты с температурой в четыре градуса, то на выгрузке она не должна превышать пяти, или шести градусов, это вверх. Такое же ограничение было и вниз, один-полтора градуса. Вот поэтому, и нужна была надёжная установка, которая поддерживает нужную температуру в вагоне. Сейчас, в начале октября, жары уже не было, и мы рискнули грузиться фруктами на Новосибирск, правда, пришлось простоять двое суток, пока нас загрузили. На Покровской базе всегда грузили двадцать пять тонн, я попробовал возразить, что это много, но тут же услышал ответ, так ты будешь грузиться? Если нет, выезжай, пустые фуры есть. После этих слов, мне ничего не оставалось, как оставить этот спор.

Домой мы ехали таким же порядком, Игорь ехал до ночи, а я, пока он не выспится.

Поломка балки прицепа

Большую часть дороги мы проехали нормально. Было ещё утро, Игорь спал, а до Омска нам оставалось совсем не много. Вдруг, я почувствовал какой-то рывок, и, посмотрев в зеркала заднего вида, увидел за прицепом чёрные полосы, и тянулись они от колёс. Я остановился в первом же широком месте, разбудил Игоря, и мы пошли смотреть, что произошло. А произошло то, что пополам лопнула передняя балка на прицепе. От нагрузки её согнуло, и колёса стали под углом к дороге. Их развернуло так, что они почти «юзили» по асфальту, оставляя за собой чёрные полосы. Мы стояли с Игорем и думали, что делать. Так ехать нельзя, колёса сотрутся и взорвутся от износа и нагрева. Если даже мы отведём тормоза на этих колёсах, чтобы не было на них дополнительных нагрузок, они всё равно будут идти не ровно, и асфальт будет «жрать» резину. В любом случае, надо было как-то выровнять балку, и, переодевшись, я взялся за это дело. Так же, как и на Колыме, у меня были разные тросики, и, выбрав нужный, я несколько раз обмотал сломанную балку и притянул её к перемычке рамы прицепа. После этого, при помощи ломика, начал скручивать этот трос, балка выпрямилась, сошлась и трещина. Потом, закрепив этот ломик, и отпустив тормозные механизмы, на колёсах этой балки, мы поехали дальше. Чёрных резиновых следов на дороге уже не было, и мы доехали до разгрузки в Новосибирске. Думаю, следует сказать, что из Москвы, с грузом в двадцать пять тонн, приехали за двое с половиной суток и если бы не потеряли время из-за этой балки, приехали бы раньше. Много времени отнимал Урал, да и двигатель у СКАНИИ, был всего 380 сил, но и с таким мотором машина шла хорошо. После выгрузки, я сам дома, заварил эту балку, укрепив её швеллером, который точно подошёл, и хорошо проварив её, мы про неё забыли. Но, забыли про это, случилось другое, правда, было это уже в следующем рейсе.

И снова поломка

Следующим рейсом мы грузились от того же торгаша, что и в прошлый раз, но теперь на Волгоград. Была середина октября, и шёл дождь, а погрузка была в Баганском районе. Я шуткой говорил Игорю, погрузка у твоей тёщи. Но если честно, то сейчас нам было не до шуток. Погрузка происходила прямо на обочине дороги, мы стояли, а рабочие на тракторах, подвозили мешки и грузили их в рефрижератор. Мы сидели в кабине и думали, как мы будем выбираться отсюда, ведь кругом была земля, которая промокла, и нам даже с места не сдвинуться. Машина стояла на обочине дороги, которая была как яйцо, покатая в обе стороны. Когда трактора тащили телеги с картофелем, то эти телеги стаскивало на обочины. Телеги как по маслу тащило с дороги, и только за счёт трактора, который шёл почти поперёк дороги, они не сваливались с проезжей части. Нас трактором, по такой мокрой дороге тянуть было нельзя, груз в прицепе был высоко, и машина могла просто перевернуться вместе с прицепом. До дороги со щебёночным покрытием было около километра. Я до сих пор не могу понять, почему ни я, ни Игорь, и даже не те, кто грузил, не подумали, встать на дороге со щебёнкой. Тракторам проехать этот километр было бы не трудно, но, сколько бы времени и сил сэкономили мы. Вот сейчас, я расскажу, во что это нам это обошлось.

Как всегда, точный вес груза мне не сказали, но я знал, что меньше двадцати четырёх тонн, торгаши никогда не грузят. Я удивляюсь, из всех не Русских торгашей, один Коля маленький, тот Таджик, грузил точно двадцать. Остальные, во все фуры грузили больше.

Забрав доверенность на перевозку груза, мы тронулись с места, но проехали всего несколько метров, и машина встала, а ведущие колёса, даже на блокировке вращались на одном месте. Прицеп держал как хороший якорь, намотав на колёса дорожной грязи. Мало того, он стоял под наклоном к краю дороги. На обочине дороги хоть и была трава, но её было мало, и если прицеп потянет с дороги, то эта трава не удержит его. За этой травянистой обочиной, было ещё ниже и там прицеп уже не устоит на колёсах, он мог упасть вместе с машиной. Мокрая земля была, как густая сметана, и так буксовать можно сутки, или двое. Походив вокруг машины, я взял железную лопату, и начал снимать мокрый слой земли под ведущими колёсами. «Подрезать» приходилось сантиметров пять или шесть, и учитывать, с какой стороны идёт дождь. Я снял слой земли шириной в два колеса, и длиной два метра, с той стороны, где дождь мочил землю меньше. Потом перешёл к передним колёсам, и там подрезал такую же площадь. А после этого, перешёл на ту сторону, с которой лил дождь, и там сделал то же. Я докопался до сухой земли, а Игорь уже понял меня и ждал, когда я дам ему команду попробовать поехать. Машина прошла метров пять, дальше ехать было нельзя, стащит. Я опять взялся копать, и вторая попытка удалась, машина вышла на середину дороги, как было задумано. Самое главное в этом деле, не давать крена машине и прицепу, чтобы не потащило по скользкой земле. Я копал, не обращая внимания на дождь, и таким образом, мы прошли метров пятьдесят, а после этого, я сел в кабину отдохнуть и попить чаю. Я был полностью мокрый, но намерен был продолжать, хотя бы так двигаться. Игорь меня спросил, Сергей Петрович, тут целый километр, ты всё будешь копать? Я немного подумал, и спросил его, а ты что предложишь? Игорь молчал, потому что понимал, этот вариант самый подходящий, хотя были и другие, например, лечь спать, ждать, когда кончится дождь и просохнет дорога. Был и ещё вариант, нанять грейдер и пустить его впереди машины, пусть он сдирает мокрый слой дороги, но где взять грейдер и согласится ли машинист. Я уже не говорю про цену, которую он мне выставит. Вот я и выбрал, самый долгий и трудный, но бесплатный вариант. После не долгого отдыха я снова пошёл сдирать мокрый слой дороги. Дождь стал понемногу стихать, наверное, Господу Богу стало меня жалко, но дорога от этого, суше не становилась. Прокопав ещё метра по три под всеми колёсами, я отступил два метра, оставив мокрую землю, и снял ещё по три метра. Надо сказать, что мокрый слой земли снимался довольно легко, но приходилось брать немного глубже, чтобы не прилипала земля к лопате. Часа через два дождь прекратился, а я продолжал копать дальше. Когда уже при свете фар я присмотрелся, то увидел перед машиной ровный участок дороги. Это значило, что на этом участке, можно ехать смелее, машину никуда не потянет. Ия принялся копать дальше, оставляя не тронутыми всё большие участки дороги. Так, с разрывами в пять или семь метров, я продолжал снимать раскисшую землю. После часу работы я махнул Игорю, чтобы он поехал, а сам пошёл туда, где ему надо остановиться. Этот рывок, был самым продолжительным из всех, что были до этого. Мы прошли почти восемьдесят метров! Это было большим достижением. Дальше дорога позволяла ехать смелее, но снимать мокрый слой надо было обязательно. Сейчас, я копал траншейки по два метра длиной, пять метров пропускал, а Игорь потихоньку подъезжал, оставляя ведущий мост машины, на сухом участке, чтобы не буксовать в начале движения. На следующем таком участке, после того как Игорь тронулся с места, я услышал какой-то звук, как будто что-то стукнуло. Этот звук был от машины, и, похоже, с правой стороны. Я подошёл к заднему мосту тягача и начал осматривать, но было темно, и мне пришлось идти за фонариком. Игорь меня спросил, что ты хочешь там увидеть, ведь там всё в грязи, но я пригласил и его. Теперь мы вдвоём осматривали, что могло так стукнуть. А когда мы нашли это место, я подумал, ну за что мне это, поломки каждый рейс. Или этот край был таким вредным, или год такой, а скорее всего, изношен транспорт. В прошлых рейсах подшипник развалился, балка лопнула, а в этом, лопнул лист рессоры ведущего моста. Этот лист выполняет роль, реактивной штанги, держит мост от продольного смещения. У этого листа оторвалась часть, в которой запрессован сайленд-блок, металлическая втулка, залитая резиной. Второй, подкоренной лист был цел, и машина стояла ровно. Я сказал Игорю, садись в машину и легонько шевели машину, вперёд и назад, я посмотрю, как будет вести себя повреждённая часть, и можно ли ехать. Игорь медленно отпускал сцепление, и во время начала движения, правая сторона моста немного смещалась, сантиметра три. Это бы свободный ход, люфт, образовавшийся после отрыва петли с сайленд-блоком. Я стоял и думал, что можно сделать, чтобы убрать этот люфт. Подошёл Игорь, и после моих слов, о том, что при движении, правая сторона, будет «гулять» вперёд, назад, он предложил забить туда берёзовый клин и привязать его. Настроение моё было испорчено окончательно, но, выбираться отсюда надо, и как можно скорее. А чтобы выбраться, надо копать, и копать быстро. Я забыл про то, что был мокрый, не обращал внимания на усталость, и единственным моим другом сейчас, был рельеф дороги, не считая погоды. В помощь мне, дорога в этом месте была ровная, как стол, и мы двигались быстрее, чем раньше. Но всё равно, на этот километр, нам потребовалось пять часов, чтобы добраться до твёрдой дороги. После этой работы я был совсем без сил, и после чая с бутербродами, лёг в спальник, а Игорь поехал. Ехать мы решили в Новосибирск, там определимся, где делать рессору. Заснуть, я, конечно же, не смог, меня мучал вопрос, есть ли такие листы и если есть, то где. А если их нет, как быть, искать на разборках? Пешком не находишься, придётся на такси, сколько это всё будет стоить, и хватит ли денег на дорогу до Волгограда? Ехали мы очень аккуратно, берегли правую сторону, и через какое-то время проверяли, не выпал ли берёзовый клин, который нам очень помогал.

В Новосибирск мы приехали под утро, и как всегда, нас остановил инспектор ГАИ. Он долго проверял наши документы, но в итоге отпустил, а мы решили немного поспать, и, казалось бы, где как ни тут. На всех постах стоят фуры при въезде в город, и мы решили поспать два часа, под охраной ГАИ. Инспектор сказал, становитесь, тут вас никто не тронет. Мы съехали с дороги и легли спать. Утром, мы поехали к одной большой базе, где были разные грузовики иномарки и там встали. Я пошёл искать механика, узнать у него, есть ли на разборе такие рессоры. Но меня ожидало разочарование, таких рессор не было. После этого, я нашёл телефон СКАНИЯ центра и позвонил туда, но и там, мне сказали, нет. Пока я обзванивал места, где могут быть рессорные листы, Игорь снимал сломанный лист, хорошо, что крепился он просто. Когда сломанный лист был снят, я замотал его в тряпку, и поехал по городу, искать разборки и частные предприятия, в надежде, найти такой лист. Пять часов я проездил, но так и не нашёл что искал. В одном гараже, механик сказал мне, такой лист ты не найдёшь, проще, перегнуть его из другого листа. Даже подсказал, где найти хорошего кузнеца. Прямой лист нашёлся быстро, у этого же механика, и теперь, я, уже с двумя листами, пошёл на это предприятие, хорошо, что оно было рядом. При входе, меня остановили, и мне пришлось упрашивать какого-то начальника, что бы пропустили к кузнецу. Мало того, день кончился, но мне повезло, кузнец ещё не ушёл домой.

Я упрашивал его, стоя на коленях, и предлагал хорошие деньги, но и это не помогало, он уже одевался. Я сам не помню, как у меня вырвалось слово Магадан, и он, обернувшись ко мне, спросил, ты что, был в Магадане? Да, ответил я, двадцать четыре года. Я уже ни на что не надеялся, и от безысходности смотрел в пол, ждал, когда он скажет, пошли, я закрываю. Я уже представил себе, как я буду возвращаться к машине с двумя тяжёлыми листами, и все мои труды, и расходы, не привели ни к чему. Куда идти завтра, я не знаю, если даже опять к нему, то только после работы, а это через сутки. Но произошло не так, как я ожидал. Щуплый и пожилой мужчина, его и кузнецом-то не назвать, сказал, я тоже был в Магадане, и, снимая одежду, которую надел перед выходом на улицу, произнёс, ладно, разматывай свои железки. Я соскочил с места и размотал сломанную рессору, а потом, просто смотрел ему в рот, ждал команды, чем помочь ему. Но он делал всё сам, и во время работы, рассказал, про то место в Магадане, где он пробыл четыре года. Конечно же, я это место знал, я часто ездил мимо этого лагеря. После своего рассказа, он спросил, что там делал я и мне коротко, пришлось рассказать ему про себя.

Полтора часа ушло на перегиб рессоры, и она получилась точно такая, только не крашеная. Он и сайленд-блок запрессовал. Закончив с рессорой, он сказал, если бы не Магадан, я бы не стал сегодня делать, я сегодня отложил важное мероприятие, из-за этого слова. Я не знал, как благодарить его, но сказал, что он сегодня очень сильно выручил меня. Завтра, мы поменяем эту рессору, и уедем в Волгоград. Я спросил его, сколько денег он хочет, и он сказал, полторы тысячи. Я, не раздумывая отсчитал две тысячи и подал ему, но он вернул мне пять сот рублей, и, улыбаясь, произнёс одно лишь слово, Магадан! В это время, указательный палец его правой руки, смотрел вверх! Сколько чувств и воспоминаний было в этом жесте. Я подал ему руку, наверное, в десятый раз сказал спасибо, и, взяв ещё не остывший лист, пошёл к проходной. На улице было уже темно, и я уставший, но довольный, искал, на чём мне уехать. К машине я приехал уже в девять часов вечера, и рассказал Игорю, где искал, что нашёл, и как переделывал. Поужинав, мы легли спать, ведь завтра, нам предстоит разбирать старую рессору, а там такие большие гайки, которые никто, никогда не откручивал.

Проснулись мы рано, и легко позавтракав, приступили к работе. Колёса снялись быстро, пришлось снимать и тормозной барабан со ступицей. Отсоединять резиновый пневмо-баллон, который называют подушкой и ещё один большой болт. Но гайки стремянок, которые держали рессору, не сдвинулись ни сколько. Мы согнули лом, сломали торцевой ключ, хоть и грели лампой гайки, но они не шли. Посоветовавшись с Игорем, я опять пошёл к механику базы, и попросил его, чтобы дал нам специалиста с бензорезом, нагреть гайки. Механик говорил, что сварщик занят, и только после того, как я ему пообещал два мешка картошки, он дал команду помочь нам. После основательного нагрева, гайки пошли, и мы открутили их, но это произошло к четырём часам дня. Уже начинало темнеть, когда мы разобрали сломанную рессору. Быстро перекусив, мы принялись собирать и крепить, перегнутый лист.

После окончания рабочего дня, подошёл механик за картошкой, и я открыл боковую дверь рефрижератора, чтобы отдать ему два мешка. Когда я открыл эту дверь, увидел, что много мешков картошки не хватает, мешков пятнадцать точно. И я понял, где это произошло, там, где мы спали, под охраной ментов. Они видели, что мы уставшие, хотим спать, и не услышим, как будут воровать мешки с картофелем. Конечно же, они не сами воровали картошку, подговорили жуликов, те и вытащили. Но столько мешков утащить, нужна машина, и менты, все это организовали. Я не могу думать на кого-то ещё, ведь мы стояли в тридцати метрах от поста ГАИ. Наверняка гаишники выходили за это время на улицу из помещения, и не могли не видеть, что происходило у нашей машины.

Я достал два мешка и отдал их механику. Рассчитавшись с механиком, я сказал Игорю про кражу картофеля. Но кому заявлять про это, и когда это делать, ведь мы должны уже сутки ехать. Нам на дорогу отводилось трое с половиной суток, это до Волгограда, а расстояние до него от Новосибирска, 3250 километров. Напомню, что сутки мы уже потеряли, к тому же, не спали эти сутки, и устали от ремонта рессоры. Кроме этого, меня угнетало быстро уходящее время, и его уже не нагнать.

Только к девяти часам вечера мы закрепили рессору, поставили ступицу колеса, и собрали инструменты. Нормальные люди в это время ложатся спать, выпив по стаканчику красного вина. Мы к таким не относились, нам нельзя было даже смотреть на вино, и об отдыхе могли только мечтать, нас ждал Волгоград. После всей этой работы я полез в вагон, и перекинул десятка два мешков, сравняв то место, с которого, были украдены мешки. После этого мы поужинали, тем, что было, сало, пирожки, колбаска с чаем, и поехали. Триста километров до Барабинска доехал Игорь, а я в это время, немного подремал. Осмотрев рессору, с которой пока было всё в порядке, я попил кофе, и поехал дальше. Было четыре часа ночи, и мне, конечно же, хотелось спать, но бутылка воды с распылителем, в которую я часто доливал воды, помогла мне проехать триста пятьдесят километров, до самого Омска. К десяти часам утра Игорь хорошо поспал и дальше поехал, уже бодрым. Я же, с большим наслаждением завалился на спальное место и даже не слышал, как Игорь разговаривал с Гаишником за Омском. Постепенно мы нагоняли время, но, прошло уже двое суток после погрузки, и мы должны были быть уже за Уралом. Через двое с половиной суток после начала движения, встав на стоянку в Саратове, я позвонил хозяину груза, и тот сказал, что через два часа, он приедет к нам на стоянку. Оказалось, он в это время приехал на поезде в Саратов. Четыреста километров, мы ехали втроём, и утром следующего дня, мы были в Волгограде на базаре. Три тысячи триста километров, за трое суток! Для рефрижератора это не мало, тем более, после такого ремонта. Сейчас меня беспокоило другое, поймёт ли наш «бизнесмен», что мешков не хватает. Он нашёл покупателя на всю фуру, и рассказывал ему, сколько мешков в вагоне. Я знал, что подслушивать не хорошо, но мне надо было знать, как развиваются события. В конце пересчёта груза, наш торгаш, был в недоумении, он не мог смириться с тем, что мешков не хватало. Даже меня спрашивал, почему его подсчёт не сходится. Я только разводил руками, пожимал плечами, и говорил, я их не считал, сколько погрузили столько и привезли, даже на жарёху не брали. Он ушёл, и, наверное, продал, сколько было. Потом пришёл ко мне в кабину, рассчитался за привозку, и сказал, ничего не пойму, нагрузил двадцать четыре тонны, а продал двадцать две. Я воспользовался этими словами, и говорю ему, а нам говорил, что двадцать, как это понимать? Я за твой перегруз платил на всех весовых, потому что больше двадцати тонн, возмещай мне потраченные деньги. После моих слов, он начал играть роль потерпевшего, и рассказал, что не заработал ни рубля, на этой продаже. Работа проделана впустую. Тогда, я рассказал ему всё, что было с нами, какой ценой, мы выезжали, как пришлось менять рессору, и спешно ехать. Он слушал меня, не перебивая, а потом сказал, да, надо было грузиться на щебёночной дороге. В завершении разговора я сказал ему, не знаю, совпадение это или нет, но мы второй раз везём твой груз, и второй раз серьёзная поломка. Кроме этого, ты нас обманываешь, говоришь, что нагрузил двадцать тонн, а на самом деле больше. Так что, прощай, и мне больше не звони. Он молчал, а я, понимая, что он не находит слов для оправдания, и не даст больше ни рубля, повторил ему свои слова, прощай и не звони. Он ушёл, а я махнул рукой и сказал, ладно, хоть так обошлось, а сколько мешков украли, нам не узнать никогда.

Мы выехали с территории базара и поехали на ближайшую стоянку, где есть диспетчер. Мне надо было искать груз в обратную сторону. С ближайших городов, груза пока не было, он мог появиться, но, когда, не известно. Был груз из Краснодара, до которого от сюда было семьсот пятьдесят километров, при чём, ехать надо дальше от дома. После нескольких звонков, я взял загрузку из Москвы, с той же, Покровской базы. Тут тоже было не всё как хотелось, больше тысячи километров до Москвы, и нагрузят двадцать пять тонн груза. Единственное, что успокаивало, что там всё знакомо, и оплата не плохая.

Через полтора суток мы были на погрузке, и в тот же день, вернее в ночь, пошли домой, а ещё через трое суток, мы были в Новосибирске на выгрузке.

Подготовка дома к зиме

Когда мы приехали домой, я увидел вставленные пластиковые окна, это значило, что пора переселяться из вагончика в дом. Для этого, надо сделать отопление, провести трубы, которые у меня были привезены ещё с Колымы, купить и подключить водонагревающий котёл, наготовить дров и привезти уголь, газу тогда ещё не было. Пока я занимался домом, Игорь ездил по ближним городам, возил стеновые панели, от Мастер и «К». Мне же, потребовалось две недели, чтобы в доме пошло тепло. Так как, октябрь подходил к концу, то в вагончике было уже холодно. Даже протапливая печку ночью, утром, в ведре с водой была корочка льда, и надо было опять затапливать печку.

Когда в доме появилось тепло, мы переселились в одну комнату, которая строилась как кухня. Перенесли в неё всё, что было в вагончике, завесили дверной проём одеялом и начали забывать, что такое холод. В это же время работали специалисты по канализации, а воду по дому, проводил я сам. Это были радостные события, но были и горестные, мой сын, пристрастился к алкоголю и автоматам. Причиной служило то, что у них с супругой и намёка на ребёночка не было. Это его и провоцировало, а может, и любовь кончилась, после работы, его домой к жене не тянуло. Это создавало для всех большую проблему, и никто на него подействовать не мог. Условия нашего договора, о строительстве дома, он выполнял неохотно и по настроению. Но в новой квартире, хоть и однокомнатной, уже жил. Мы сильно его не принуждали во время штукатурки комнат, есть время, работает, а нет, сами что-то делаем. Облицовочные работы шли медленно, но всё-таки шли, их объём нельзя было сравнить с первым домом, где были просто сумасшедшие объёмы. Этому дому, мы просто радовались.

И снова поломки

Недели три я не ездил, надо было создать дома условия для проживания. В середине ноября позвонил Коля, маленький Таджик, и предложил мне рейс до Самары, всё с той же картошкой. Загрузились мы на каком-то складе, не далеко от Новосибирска, и поехали. Этот раз мы ехали не спеша, но поломка нас не миновала. За городом Ишимом, в Тюменской области, пополам ломается тот рессорный лист, который, мне перегнул кузнец. Но нам ничего не оставалось, как ехать, опять с берёзовым клином. Ехали мы и думали, где найти сварку, чтобы сварить лист. Правда, я знал, что рессорная сталь не варится, вернее, варится, но сварка быстро отлетает, такой металл. На наше счастье, мы увидели строящуюся заправку, и там работал сварщик. Хорошо, что это было днём, и сварщик не отказался. Мы заехали на заправку, сняли два колеса, чтобы было доступнее варить, и он приварил, с двух сторон, куски арматуры, три сверху и три снизу. Мы знали, что это ненадолго, но, сколько подержит. Я рассчитался со сварщиком, и мы поехали дальше.

До Самары мы доехали нормально, но на обратном пути, сваренный лист снова поломался. Хорошо, что обратно, мы везли не тяжёлый груз, и снова заколотив берёзовый клин, доехали до дома. Честно сказать, мне этот лист сильно надоел, и я звоню в СКАНИЯ центр. Из телефона мне сказали, что таких рессор нет, но заказ на неё могут принять. Для этого надо приехать туда, и внести предоплату. Разгрузившись, мы приехали в СКАНИЯ центр. Заказ я оформил, тридцать две тысячи предоплаты внёс, правда, в эти деньги входила доставка самолётом из Москвы. Рессора в сборе, весила двадцать восемь килограммов. Через два дня рессору привезли, мы забрали её и за день поменяли.

Следующим рейсом, между Уфой и Самарой, мы выехали со стоянки, и набирали ход. Во время переключений передач, в коробке передач что-то произошло, и не стала включаться четвёртая и восьмая скорости. Вернее, они включались, но стоял треск, который мог привести к разрушению всей коробки передач. Мы не стали включать пониженную четвёртую, и повышенную восьмую передачи, а разгоняли машину на третьей, перескакивая через четвёртую, включали пятую. Тау же было и с восьмой. Конечно, было неудобно, и не везде включишь девятую, но ехать всё-таки можно. Так мы доехали до Москвы и вернулись домой. Опять мне предстояли поиски запчастей для коробки. В СКАНИЯ центре мне сказали, что шестерня четвёртой и восьмой передачи, болезнь этой машины. Возможно, мне кто-то скажет, почему не сделали в Москве, или в другом городе, но у меня на это есть ответ. На всех сервисных центрах грузовых автомобилей, просто заоблачные цены, а мне в дороге таких денег не найти. Мало того, и из дома присылать нечего, так как, все деньги шли на стройку. Мы понимали, что можем сильнее навредить, если дать коробке скоростей остыть, масло загустеет, и при запуске двигателя, могут отломившиеся зубья попасть между других. Тогда может и коробка развалиться пополам. Поэтому, мы ехали, не вставая, а если вставали, мотор не глушили.

Я мотался по Новосибирску два дня, проехал всё разборки, но такой шестерни я не нашёл. Коробку передач целиком, пожалуйста, платите и забирайте. Устав от поисков, я заказал шестерню в магазине запчастей, и мне привезли её через десять дней, из Германии! За это время мы с Игорем, сняли коробку передач, затащили её в вагончик, в котором мы жили, и уже в тепле, разобрали. На второй день работы, мы достали сломавшуюся шестерню. Как мне и говорили, на ней не было двух зубьев, они лежали на дне коробки, их удерживал магнит, который был на сливной пробке. Там же, было ещё несколько мелких осколков, которые мы легко сняли с магнита.

После этой поломки я уже был не рад этой машине, я не успевал нарабатывать деньги для стройки и ремонтов. Если сейчас на стройку шло меньше денег, то на машину все остальные. Я не мог понять, неужели её так «убили» в Калининграде, да и прицеп тоже. Я уже и Господа Бога спрашивал, за что мне такое, и какая поломка будет следующей. Уходя в рейс, я брал из дома денег больше, чем раньше, даже Таня говорила, что привёз, то и забрал. Но как мне быть в дороге без денег, вообще ничего не сделаешь. Мне хотелось верить, что когда-то это кончится, и может быть, я правильно сделал, когда спросил Бога, когда это кончится. Может он меня услышал и пожалел? Следующий рейс, капусту из Кемерово в Нижний Новгород, потом в Москву, и обратно яблоки с Покровской базы, мы сходили без поломки. Вот я и думаю, почему я раньше, не спросил про это Бога, может, и не ломались бы так часто.

Кроме всего этого, с наступлением морозов, я начал понимать, что такое рефрижератор. Если летом он работал мало, так как включали его не так часто, то с наступлением холодов, он работал, почти не выключаясь. Игорь спал хорошо, и ему работающий двигатель установки почти не мешал, а я спать не мог. Если я ложился на спальник часа на три, то засыпал, при работающем двигателе за кабиной, только на третьем часу, если вообще засыпал. Надо сказать, что двигатель охлаждающей и греющей установки, был как раз за стенкой кабины, в полуметре от неё. А режим работы у двигателя, зависел от температуры на улице. Если было холодно, а в вагоне надо держать тепло, то мотор работал, не выключаясь, и часто менял обороты. Нагреет в вагоне, перейдёт на малые обороты, а потом снова надо греть, и сам набирал обороты. В МАЗЕ я мог спать хоть как, но в этих машинах, я любил тишину, и с большим трудом боролся с таким не комфортом. Зимой я это понял в полном объёме, иногда, мне просто хотелось уйти из машины, но это было невозможно. От безысходности, я терпел это и редко нормально спал. Мало того, мне приходилось спать днём, я закрывался от света широкой шторкой, но она мало помогала. Кроме того, нас останавливали на каждом посту, и редкий раз, когда мне не приходилось вставать и идти к инспекторам, вот и выспись.

Кемерово-Москва-Сочи-Кемерово

Во второй половине декабря 2002 года, мне позвонили и спросили, могу ли я увезти яйцо из Кемерово, в город Шахты Ростовской области. Я ответил, могу, но объём моего рефрижератора всего 72 куба. Из трубки телефона мне сказали пойдёт, и мы обговорили время и место погрузки, а также, стоимость перевозки. Я позвонил своему напарнику Игорю, что завтра едем грузиться в Томск. Погрузка назначена на утро послезавтра.

Целый день мы готовились, а к вечеру, поехали в Томск, на птицефабрику. Погода нам выдалась морозная, если бы я ехал на «МАЗе», я бы не переживал, но у нас была СКАНИЯ, и установка, с дизельным двигателем для рефрижератора. Как быть с ней, ведь на загрузке в минус сорок, её не завести, если не прогреть. Хоть у меня и было две лампы, но греть её там, во время погрузки могли и не разрешить. Поэтому, нам пришлось запустить её дома, и в пустую жечь топливо половину суток. На птицефабрику мы приехали поздно ночью, и встали на стоянку не далеко от въездных ворот. Утром к нам подошёл тот, кто говорил со мной по телефону, как сейчас помню, его звали Фарман. Кто он по национальности разобрать трудно. А его имя я запомнил потому, что один раз я назвал его «Шарман», на что он обиделся и поправил меня, не Шарман, а Фарман. Я сказал, извини, запомнил, хотя мне было всё равно, Шарман, Фарман, или наркоман.

Нагрузили нам полную фуру, до самых ворот, хотя я просил, оставить место для циркуляции воздуха. Я говорил, что тёплый воздух должен циркулировать сверху и под поддонами, на которые грузили коробки с яйцом, но мою просьбу отклонили. Тогда я сказал, что если продукт подмёрзнет, я не виноват. Меня успокоили, сказали, что ни чего страшного, и я перестал настаивать. Часов в двенадцать дня мы выехали с фабрики, и, пообедав, поехали в город Шахты, которые находятся, перед Ростовом на Дону.

Двое суток мы ехали по морозу, пока не проехали УРАЛ. В Уфе было уже теплее, а дальше, ещё теплее и через трое с половиной суток, мы были в Шахтах. Тут погода была тёплой, всего пять градусов с минусом. Я позвонил на данный мне номер, и услышал голос заказчика. Ему я сказал, что мы стоим перед табличкой, город Шахты. Через час к нам подъехала легковая машина, из неё вышел Фарман и сказал, едем на базу выгружаться. К ночи нас выгрузили, рассчитались, и сказали, постойте до утра, а утром мы решим, что делать дальше. Мы были уставшие и хотели спать, а такое предложение было нам ко времени.

Утром пришёл второй рефрижератор, Томская машина, и тоже СКАНИЯ, только новая. После того как выгрузили её, этот Фарман нам и говорит, поедем в Сочи, я вас загружу на Новосибирск. А я возьми, да и спроси его, а сколько ты заплатишь за ту загрузку, и он сказал семьдесят тысяч. Я задумался, а потом сказал, это, оттуда, а кто будет платить за движение туда? Он молчал, а в его глазах я видел смех. Я смотрел на него и понимал, что со мной играют, и я сказал, за семьдесят тысяч я не поеду. Тогда он, опять же улыбаясь, назвал сумму в семьдесят две тысячи, и хитро смотрит на меня. Меня от такой наглости начало потряхивать, и я ему говорю, ты хочешь, чтобы мы за две тысячи ехали шесть сот пятьдесят километров? Он опять хитро смотрел на меня, и произнёс, хорошо, семьдесят пять. Тут я осмелел, меня разозлила его наглость, и назвал ему сумму в восемьдесят тысяч. Он немного подумал и согласился, а я продолжал шевелить мозгами, ведь дело было под новый год, а в это время расценки могут быть совсем другими. А ещё, мне очень хотелось попасть в Сочи, посмотреть своими глазами на Чёрное море, и узнать настоящие расценки на перевозку. Согласие я ему дал, а сам думал, ты меня хотел «надуть», но я посмотрю, можно ли надуть тебя.

Через час мы поехали в Сочи. До Краснодара была обычная дорога, и ничем не отличалась от других направлений. За Краснодаром, ближе к Горячему Ключу, уже были видны горы, и чем дальше мы ехали, тем выше они становились. Хоть на улице и была ночь, но мы увидели всю красоту этих мест, и чем ближе к морю мы подъезжали, тем красивей становилась природа. Перед Джубгой, на развилке, мы свернули в сторону Сочи, а на право, пошла дорога на Новороссийск. От развилки, нам надо было проехать около ста пятидесяти километров вдоль моря. За рулём ехал я, и, конечно, мне некогда было рассматривать всю красоту этих мест, всё моё внимание было на дорогу. Эта дорога, мне чем-то напоминала Колымскую трассу. Она была такой же извилистой, с крутыми поворотами, которые то спускались вниз, то поднимались вверх. Кроме всего, мы были не туристы, а выполняли работу, и время подгоняло нас.

Под утро мы приехали в Сочи и встали на первой же стоянке. Фарман куда-то уехал, а мы, две машины, стояли, ждали его. Пока его не было, я ходил по стоянке, смотрел, нет ли машин из Сибири. Была одна машина из Омска, а все остальные были не дальше Тюмени. Я разговорился с Омским водителем, спросил его, сколько денег дают в наши края. Его ответ меня удивил, если повезёшь двадцать пять тонн, могут дать сто пятьдесят тысяч. Я чуть было не закашлялся, у меня перехватило в горле, и в пору бы, пивом промочить. Я переспросил его, это точно? И он сказал да, но за перегруз, на весовых много отдашь денег. Лучше взять двадцать тонн и ехать смелее, хотя и за это будешь платить, но меньше. Тут я не удержался и сказал ему, что наш коммерсант, пообещал нам семьдесят тысяч до Новосибирска, это же, почти в два раза меньше. Омич засмеялся и сказал, сейчас, перед новым годом, самые большие расценки, и меньше, чем за сто десять или сто двадцать тысяч, никто не поедет. И добавил, нахала этого вы бросьте, время ещё есть, и вы найдите хороший рейс. Я ещё немного поговорил с Омским водителем, и пришёл в машину. Игорь смотрел на меня, и понимал, что я пришёл с новой информацией, а потом спросил, что говорит Омич? Я в это время искал табличку «ПУСТОЙ» и поместил её к окну, чтобы было видно, машина свободна! Я уже решил, что от этого Фармана я грузиться не буду, потому что у меня до сих пор, в памяти сохранились его хитрые, и наглые глаза. Я уже давным-давно, не любил бессовестных людей, а этого, я вообще решил наказать. Пусть ищет другую машину, за семьдесят тысяч.

Не прошло и двух часов, как к нам подошли двое ребят, им нужна была машина, до Ленинска Кузнецкого, который находится в двух ста тридцати километрах от Новосибирска. Везти надо было мандарины, а грузиться в Адлере, это ещё тридцать километров за Сочи. Точнее, погрузка будет прямо на границе с Абхазией, в селе Весёлое. После всех этих географических уточнений, я позволил себе спросить, сколько вы заплатите нам? С минуту все молчали, потом один парень говорит, сто десять тысяч, и смотрит на меня. Я так же, немного помолчал, и сказал, сто десять дают до Новосибирска, а до Ленинска, за сто двадцать, мы поедем. Но сразу говорю, больше двадцати тонн не грузить. Опять наступила минутная тишина, и после которой, я услышал ответ, хорошо, мы согласны, но придётся ещё сутки постоять, пока нам вывезут груз на другой машине. Это не вопрос, сказал я, мы подождём. Тогда один из них говорит, тут стоянка дорогая, вам надо переехать на другую, за речкой Сочи, там стоят бесплатно, и если хотите, мы вас проводим туда. Я согласился, и пошёл к Томским ребятам, чтобы они передали этому Фарману, что я не поеду за его деньги, он сильно хитрый.

Мы завели машину и поехали на другую стоянку, на набережную реки. Честно сказать, я не ожидал увидеть такое. Стоянка большая, но очень грязная, мусорные баки давно не вывозились, и вокруг них были горы мусора. Посреди площадки валялись старые колёса, фильтры, и многое другое. Но больше всего меня поразило то, что было в реке, там не было только баков с мусором, а колёса, рваные камеры, старые фильтры, куски тросов, мятые крылья машин и многое другое, лежало на дне обмелевшей реки. Это место никак не вписывалось в те красоты, которые мы проехали до этого. На стоянке было с десяток машин, и мы встали рядом с КамАЗом, с номерами Адыгеи. Мои заказчики уехали контролировать груз и сказали мне, что они будут там всю ночь, а утром приедут за нами.

Я вышел на улицу, поздоровался с ребятами в КамАЗе, и они целый вечер мне рассказывали, как объехать самые вредные весовые. Я даже записывал и зарисовывал, делал пометки в атласе. А суть всех этих рассказов сводилась к тому, что по центральной трассе, Краснодар-Ростов-Волгоград, ехать не следует. Там много весовых и стационарных постов ГАИ, на которых обязательно остановят, будут проверять документы, и требовать денег. От них я узнал, что мы взяли не очень хороший груз, и для него не так просто сделать документы, но дело даже не в документах, а в упаковке. Гаишники меньше пристают к Турецким товарам, и документам, которые, и слепой мог отличить. Адыгейцы мне сказали, что оформлен наш груз будет как Турецкий, на их бланках, а ящики, в которых находятся мандарины, местного производства. Из Турции груз шёл в красивой таре, а из Абхазии, в обычных, даже не строганых ящиках. Но сейчас, я поменять ничего не мог, так как машин было много, все стоянки заняты рефрижераторами. Кроме этого, желающих отправить груз за Урал, кроме этих ребят не было, а до нового года, осталось семь дней. Получается так, что на нас вышел только один желающий отправлять груз в Сибирь, и я этим дорожил. А посты ГАИ были, есть, и будут, проезжали мы их раньше, проедем, и сейчас.

К вечеру, часов в семь, приехал наш нахал, Фарман, и сразу ко мне с претензиями, зачем уехал со стоянки? Я понял, что разговор может быть серьёзным и встал спиной к машине. Их было двое, и стояли они с двух сторон от меня, я не знал, что у них на уме, но то, что я от них грузиться не буду, думаю, им передали. Я так же не исключал желания у них, поколотить меня, за несговорчивость, и строптивость, и крикнул Игорю, иди сюда. Подошёл Игорь, а между нами, продолжался резкий разговор, они настаивали на том, чтобы мы везли их груз. Но я, в резкой форме отказался, назвав его нахалом, за издевательство надо мной, за семьдесят тысяч ехать до Новосибирска, когда тут, дают сто двадцать! После этих слов, я вспомнил, как он мне с «барского плеча», добавил две тысячи, смеха ради. Тут у меня сработало какое-то замыкание, я перешёл на мягкий разговор, и уже улыбаясь, предложил ему две тысячи рублей, за то, что привёл нас сюда. Теперь мои глаза смеялись над ним, и он видел это, а я наслаждался тем, что смог поставить его на моё место. Я внимательно следил за ним, и готов был ко всему, но всё разрешилось мирно. Он сказал ладно, давай две тысячи и мы поехали. Я отдал эти деньги и на этом разговор закончился. Они уехали, а мы увидели, что ребята Адыгейцы с КамАЗа, следили за нашим разговором, и думали, что мы подерёмся. Такое тут часто случается, сказали они.

Ночью я почти не спал, а машину поставил так, чтобы ребята с КаМАЗа видели наш прицеп. Я боялся, чтобы нам не навредили. Но всё обошлось, утром за нами приехали наши заказчики, и мы поехали на погрузку, через Сочи и Адлер в село Весёлое. От места нашей стоянки до села Весёлое, было около тридцати километров, и, приехав в это село, где находится граница с Абхазией, мы увидели мандариновый базар. Такого количества торгующих, и самих мандаринов, мы никогда не видели. Ими торговали везде, по обеим сторонам широкой дороги. Но, больше всего нас удивило то, что торгующие, не складывали мандарины в ящики, а они у них были россыпью. Если сидел человек в легковой машине, то его место было отгорожено картоном, а всё остальное место, было засыпано мандаринами. Они были везде, на крышах машин, в багажниках, мешках, прямо в салоне машин и в кучах на улице. Было такое чувство, что вся Абхазия тут торговала. Мы приехали на край села, где нас ожидали три машины, с расфасованными в ящики мандаринами. Мы поставили машину так, как им было удобно, и началась перегрузка. Игорь мне сказал, перегруза у нас не будет, потому что ящики, будут ставиться один на другой, чтобы не подавился продукт, и между ними будет пространство. Тем более, что у нас объём фуры, семьдесят два куба, и если они даже захотят, то больше двадцати двух тонн не нагрузят. Я понимал, что точно нам никто вес не скажет, и если захотят, то всё равно обманут.

Часов пять нас грузили, и после загрузки, сказали нам, что нагружено двадцать тонн пятьсот килограммов. Ещё нас попросили, стоять тут, ждать документы. Но сколько их ждать, нам не сказали, потому что сами не знали, сколько их будут делать. И мы ждали, до обеда следующего дня. Мы с Игорем начали переживать, ведь до нового года, оставалось всего шесть суток. На дорогу нам денег не дали, так как у них их не было, но обещали рассчитаться быстро. А вот мандаринами, можно было откупаться от Гаишников, два ящика можно раздать, сказали нам. Я записал номера их телефонов, дал свой, взял документы, и мы поехали. Впереди у нас было пять с лишним тысяч километров, а до нового года оставалось всего шесть дней.

Мы с Игорем были настроены на непрерывное движение, остановки только по делу, заправка, в это же время осмотр машины и питание.

Мы ехали вдоль моря, и сейчас, солнечным днём, видели всю красоту этого побережья. Правда, мне, можно было отвлечься от дороги лишь на мгновение, потому что дорога была такой извилистой, что мне приходилось спрашивать Игоря, при поворотах направо, есть ли встречные машины. А Игорь в это время, поворачивал голову вправо, назад, чтобы оценить обстановку на дороге. Во многих местах на склонах гор были натянуты сетки из крепких верёвок, чтобы падающие камни не разбили машину.

Какие красивые там места, дома отдыха, пансионаты, и непривычная для нас природа. Мы с восторгом смотрели на пальмы, которые отличались одна от другой, их было столько разновидностей, что не сосчитать. Не менее красивые кипарисы и магнолии, ну просто очаровательная красота. В одном широком месте я остановился, мы с Игорем сфотографировали друг друга, на фоне моря, и я сломил веточку кипариса, чтобы показать своим домашним. Особенно, нам понравились такие места, как Лазаревское, Туапсе, Лермонтово, были в числе красивых и другие места, которые, я сейчас уже и не помню. Но точно помню, что нас остановили на первом же посту ГАИ, при выезде из Сочи. Проверили документы, посмотрели груз, и начали разговор, сводящий к одному, плати, и езжай. На этом посту сильно не наглели, и за двести рублей нас отпустили.

Сто пятьдесят километров, от Сочи до Джубги, отняли много времени, но дальше, дорога пошла ровнее, и кончились серпантины. Там мы поменялись местами, и Игорь поехал дальше, а я смотрел свои записи и зарисовки, где нам ехать. До Краснодара нам другой дороги не было, но после него, мы не пошли на Ростов, а, свернули на Кропоткин. Дальше был Сальск, Котельниково, и прямая дорога на Волгоград. Прямее дороги не было, и не так много постов весового контроля. Гаишники были в каждом районном центре, и везде нас останавливали. Проехать такой пост мы могли только тогда, когда все инспектора были заняты другими машинами. В одном каком-то городе, уже ночью, меня остановил инспектор, смотреть он ничего не стал, а просто сказал, дай нам чего ни будь, и я предложил ему мандарины, килограммов пять. Но в ответ я услышал такие слова, нет, мандаринов я не хочу, я замёрз их жрать. То есть, он от них получил переохлаждение, и, наверное, шкурками ходил в туалет, поэтому и отказывается. В конечном итоге он сказал, двести рублей будет в самый раз. Не помню, этому инспектору я сказал, что не хватит денег до дому доехать, или другому, но его это не интересовало, плати и езжай, не тратя время на документы. Честно признаться, мне так даже больше нравилось, меньше времени тратили на не нужное занятие, чтение отпечатанных бумажек.

На каком-то одном посту уже ближе к Волгограду, я сидел перед инспектором, а он мне рисовал цифру, которая определяла размер оплаты за проезд. Такое я видел в первый раз, он сидел передо мной, и на листе бумаги выводил, пока не понятные для меня кренделя. Первый крендель был похож на букву З, и пока я не врубался, при чём тут Зэ. Но после двух нулей, я понял полёт его мысли. И не при чём тут буква З, это цифра 3, а два нуля, ни с чем не спутать. Я посмотрел на него, он смотрел на меня, молчал, и я осмелился ему возразить, сказав, что все берут двести, а вы просите триста. И что вы думаете, он молча, берёт другую бумажку, и точно таким же образом, пишет букву Ч. Тут, я его остановил, и не дал ему написать два нулика, потому что понял, лучше отдать триста, чем четыреста рублей. Я достал триста рублей, отдал ему, сгрёб свои документы со стола, и, не дожидаясь его разрешения, пошёл на выход. Чем дальше мы уезжали от южных областей, тем реже были посты ГАИ, и уже ближе к Самаре, инспектора были сговорчивее, и принимали «комбинированный» платёж. Например, к ста рублям, можно было приложить три килограмма мандаринов, и ты свободен. Я считаю, чем дальше вглубь России, тем меньше было машин с таким грузом, потому Гаишники не так были разбалованы. Надо сказать, что мы ещё в Сочи, насыпали килограммов двадцать мандаринов под спальник кабины, и если хотелось съесть два-три штуки, то стоило только руку запустить под спальник. До Урала, мы с Игорем так наелись этих мандаринов, что я вспомнил того инспектора, который, замёрз их жрать. И мы все реже и реже, лазили под спальник.

До Урала мы доехали по хорошей погоде, тепло и солнечно, но ближе к Тюмени начались морозы до тридцати градусов. Установка рефрижератора работала, не переставая, и я всё чаще доливал в неё топливо. Кроме этого, она не мешала мне спать, как и посты разных контролей. Ближе к Омску мороз был за тридцать пять, а в Новосибирске, как сообщали по радио, и вообще сорок. На улице стоял туман, и я переживал за свой механизм, при каждой остановке, светил фонариком в бак, смотрел, не густеет ли топливо. Ещё перед Омском, я поднял переднюю лицевую решётку, и закрыл брезентом интеркулер с радиатором, от встречного потока холодного воздуха. Пока, все системы работали нормально, но я понимал, что в мороз может всё произойти быстро. Например, сцепление уже работало не так быстро, сказывался холод, и рулевое управление стало туже. Понимая сложность нашего положения, я решил, на всякий случай сделать такой же простейший подогреватель, какой делал на Колыме. На первой же СТО в Омске, я попросил электрика, припаять проводки к двум фарным лампочкам. Это стоило мне всего двести рублей, но какую большую пользу эти лампочки выполняли на дне бака. При помощи таких лампочек я спасался от сильных морозов на Колыме, когда падала температура двигателя, например, стоя на стоянке. Нет нагрузки, нет и температуры, и подогреватели от тосола не справлялись с разогревом топлива в баке. Правда, там я был на МАЗе, а тут СКАНИЯ, и температурный режим она держит лучше. Пока все системы машины работали в штатном режиме, за исключением сцепления и рулевого механизма, они были туже. Подогреватели из лампочек лежали на моём спальнике, необходимости ставить их пока не было. Мы знали, что ближе к Новосибирску, мороз будет сильнее, и, если топливо начнёт густеть, воспользуюсь этим подогревателем.

Так мы доехали до Новосибирска, а всего в пути, мы были четверо с половиной суток. Мы уже чувствовали усталость, и, хорошо бы сейчас домой, в Бердск, ведь мы совсем рядом, в Новосибирске.

Но, это ещё не конец рейса, и расслабляться нам рано. Перед Новосибирском я позвонил по данному мне номеру телефона, и услышал знакомый голос, который сказал, остановиться в районе Хилокского рынка и ждать. Через полчаса, к нам пришёл один из двух ребят, что были в Сочи. Он сказал нам, что едет с нами в Ленинск Кузнецкий, и мы поехали в Кемеровскую область. Пока мы ехали, я спрашивал его, зачем вы везёте свой груз в этот город, вы его там не продадите, ведь сам по себе город маленький и больших рынков в нём нет. Лучше всего было встать в Новосибирске, или ехать в Кемерово. На что он мне ответил, этот вопрос прорабатывает их знакомый, а у него есть связи и другие знакомые, которые лучше знают. Больше на эту тему мы не говорили, моё дело маленькое, скажешь в деревне встать, я встану.

В Ленинск-Кузнецкий мы приехали к вечеру, начинало темнеть. Мы заехали в город и встали на одной из улиц, а наш проводник звонил, связывался с кем-то. Наверное, с час мы потеряли, а потом, он сказал мне, надо ехать в Кемерово. Тут я возразил, мы договаривались, за сто двадцать тысяч, до Ленинска, а не до Кемерово. Тут надо ещё девяноста километров ехать, добавляй пять тысяч, и мы поедем. Он согласился, и мы поехали дальше, но мне надо было долить на ночь топлива, и я заехал на заправку. Но я не знал тогда, что в Кемеровской области, почти все заправки, заправляли по талонам, а я пришёл с живыми деньгами. Понятное дело, мне отказали, и я начал искать, где же мне заправить машину и установку рефрижератора. Ближе к Кемерово, я нашёл заправку за наличный расчёт, и уже спокойный, поехал дальше. Перед самым Кемерово есть стационарный пост ГИБДД, вот на этом посту меня останавливает инспектор. Как обычно перед постом я ехал тихо, и, увидев, что меня останавливают, я начал тормозить, но машина не останавливается. Куда делись тормоза, спросил я себя, а сам направляю машину правой стороной в сугроб, чтобы он помог остановиться. И он помог, машина встала, подошёл инспектор, и говорит, что-то у тебя тормоза не работают, наверное, тебя надо наказать. Я подал ему документы на машину и водительские права. Проверив их, он спрашивает меня, ты вообще куда едешь? Я говорю ему, да к вам, в Кемерово, на рынок, мандарины к новому году привёз. Тогда он мне задают другой вопрос, а откуда едешь, я говорю из Сочи, проехал пять тысяч двести километров. И тут происходит невероятное, я такое в первый раз видел, он, немного присев, переспрашивает меня, из Сочи? Да, коротко отвечаю я, уже настраиваясь на штраф, а он, сложил корочки моих документов, падает их мне и говорит, езжай, тебе осталось полкилометра, и добавил, ты уже приехал. Я понял, что он меня отпускает, и не собирается наказывать за то, что машина не тормозит, а мороз тут был сорок три градуса.

Через тридцать минут мы стояли на рынке, а через час, началась выгрузка и продажа мандаринов. До нового, 2003 года оставалось двадцать восемь часов. Договор в Сочи был таким, расчёт за привозку будет с продажи товара, а конкретного времени простоя, мы не обговаривали. Но, я ещё там сказал, мы должны успеть к ночи домой и нам это обещали. Судя по началу продажи, мандарины расходились хорошо, их покупали все торгаши, большими партиями. Весь рынок знал, что мы едем, и как нам сказали наши заказчики, образовалась очередь, и даже кричали, не продавайте по много ящиков. Мы же с Игорем, организовали себе хороший ужин. Теперь, можно было и выпить за удачный рейс. Налив по пол стаканчику водки, мы чокнулись с ним, и одновременно сказали, за удачный рейс. После второй налитой соточки, я сказал, спасибо тебе «СКАМЕЕЧКА». Так ласково я называл «СКАНИЮ», но всегда добавлял слова, а ещё спасибо, всем узлам и агрегатам, что не подвели дорогой. Ну и, как не сказать «слава Богу», что мы доехали без поломок. Он нас как будто понимал, что нельзя нам ломаться, нет времени, даже на ремонт колеса. Кстати, про колёса, за десять тысяч триста километров, мы не сделали ни одного колеса! Единственное, что я сделал в Сочи, поменял топливные фильтра. Это был очень ответственный и напряжённый рейс. Проходить за сутки по тысяче километров рефрижератору, это очень трудно, и причину я называл раньше. Все возможные проверки и взвешивания, они отнимали часа по четыре, если не по пять, на каждой тысяче километров. Особенно, это чувствовалось там, в южной части России. А вот в Сибири, уже меньше нас останавливали, потому что расстояния от города до города, значительно больше, чем на юге. Думаю, следует сказать, что я очень сильно рисковал, и сейчас, я попробую объяснить, почему.

Всё дело в том, что мы везли мандарины к новому году. А этот продукт, нужен именно к новому году, а не после него. Их хорошо берут ещё в старом году, а в новом, дня три-четыре никто в магазины не ходит, а если и ходят, то за спиртным. Вот и представьте, если бы что-то сломалось, и мы не смогли приехать за сутки до праздника, или, ещё хуже, первого числа. Я даже не представлю себе, чтобы было. Мандарины уже так не брали бы, да и цена на них упала бы, и вряд ли мы с Игорем, что-то заработали. Я уже молчу про поломку установки, которая грела в вагоне. На морозе в сорок градусов, через три часа всё бы помёрзло, а продукта было, примерно, на миллион! В любом случае, мне пришлось бы платить неустойку, а сколько это, одному Богу известно. Так что, не ищите себе такой работы, уж лучше стойте на холодном рынке, или сидите в тёплом кабинете.

Я вот сейчас вспомнил Якутский зимник, и рассказы водителей, про то, как не один водитель, кончал жизнь самоубийством, потому что ни чего другого не оставалось. Судите сами, там были такие случаи, когда какой-то водитель, продавал квартиру, дом, или брал кредит. Покупал машину с прицепом, не имея опыта, но было желание заработать, и брал груз на север, не представляя себе, что может быть. Я слышал рассказ, про цыплят, которые загрузил этот водитель. Он повёз их в Якутию ещё по холоду, но уже наступало тепло. На зимнике машина сломалась, топливо в рефрижераторе кончилось, и цыплята оттаяли и затухли. Товар испорчен и спрос с него, а у него семья, и этим он обретает всю семью на длительные выплаты долгов. Кроме этого, возможно презрение жены, что очень даже немаловажно. Чтобы избежать всего этого, он вешается, на воротах своей фуры и тем самым, спасает семью от долгов, и не испытывает колючих слов жены. Как расценить такой поступок, как геройский, или как трусость? А, может малодушие, боязнь, или не желание брать на себя новые трудности, и всю оставшуюся жизнь, испытывать на себе укоряющий взгляд жены? Такой поступок, на одном листе бумаги не оценить, будет много разногласий. Кто-то скажет, молодец, избавил семью от долгов, а кто-то осудит, скажет, не захотел преодолевать возникшие трудности, оставил семью без кормильца. Мне кажется, что каждый человек, должен понимать, на что он способен, трезво взвешивать степень своих возможностей. Иногда чудеса случаются, но рассчитывать на них не стоит. Не зря есть пословица, что сапоги должен шить сапожник, а пироги печь пирожник. А грузы возить по зимникам, особенно в лютые морозы, далеко не каждый сможет, и тут есть большой риск расстаться с жизнью.

После ужина, мы с Игорем легли спать, он спал на верхней полке, а я внизу. Всю ночь работала машина и установка рефрижератора, и к утру, половина груза была продана. Ближе к обеду, мне принесли деньги за доставку, все сто двадцать пять тысяч, но попросили нас постоять ещё, чтобы им не платить за аренду помещения и грузчикам. Я был рад, что всё получилось по плану, и согласился постоять до четырёх часов вечера. К этому времени, осталось не более трёх тонн, и их выгрузили в здании рынка, а мы, поехали домой, на триста километров по морозу, надо было часов пять-шесть. Так всё и получилось, домой в Бердск, мы приехали за два часа до нового года, уставшие, но довольные. Не маловажно и то, что есть о чём вспомнить, о чём рассказать, и даже показать, ту веточку кипариса, которую я сломил по дороге из Сочи, ведь мы в Сибири, никогда его не видели! А кроме этого, было много свежих мандаринов, привезённых прямо из Абхазии. Уже на территории моего нового дома, заглушив машину, мы с Игорем поздравили друг друга с новым годом, я отдал ему заработанные за этот рейс деньги, и вызвал ему такси. Я проводил его до машины, и сказал, всё Игорь, отдыхай, мы это заслужили.

Получилось так, что нам оставалось только помыться, переодеться, и за стол, встречать новый, 2003 год.

Первый рейс «комом»

В новом году дней десять мы никуда не ездили, машина стояла у меня во дворе. В тёплое время всё нас устраивало, но когда усиливался мороз, обслуживать машину и прицеп было холодно, да и, не всё можно сделать на морозе. Мы с Игорем решили найти тёплую стоянку для машины, и нашли её. Далековато от дома, зато можно обслуживать машину в тепле, а ещё, в этом гараже, было много знакомых ребят, у которых, каждый день был праздником, а уж в пятницу, так и вовсе день шофёра. Нам праздновать было некогда, и уже в первые рабочие дни нового года, я нашёл «чистую» работу. Мне предложили увезти из Новосибирска в Екатеринбург пельмени, двадцать тонн, и я согласился.

В этот рейс с нами попросился сын, и я взял его, хотя втроём в этой кабине тесновато. В Новосибирске мы загрузились и поехали. Через два часа пути, находясь в Коченёвском районе, мы заметили выброс охлаждающей жидкости и пара через отверстие в крышке бачка радиатора. Дальше ехать было нельзя, и после не долгих размышлений, мы развернулись и поехали обратно в Новосибирск, в «СКАНИЯ» центр.

Впервые же минуты после обнаружения неисправности, меня бросило в пот, у меня даже пульс участился. Но не эта поломка меня повергла в такое состояние, а воспоминание о Сочинском рейсе. Ведь это могло произойти ещё в прошлом рейсе, когда мы, по морозу за сорок градусов, везли двадцать тонн мандаринов. Сейчас у нас время на ремонт есть, и пельмени не перемёрзнут, и, за сутки в Екатеринбурге без них не умрут с голоду. А вот с мандаринами было бы всё хуже, они нужны были к новогоднему столу! Пока работала установка рефрижератора, им ни чего бы, не было, но, машина требовала бы ремонта, и где это могло произойти, одному Богу известно. После выгрузки мандаринов в Кемерово, мы проехали около пятисот километров, и вот, пробило прокладку головки блока. Я снова вспоминаю господа Бога, и говорю ему спасибо, за то, что это не произошло в прошлом рейсе. У меня в голове выстроилась цепочка возможных последствий, за несвоевременную доставку мандаринов. Эти последствия могли быть очень серьёзными, вплоть до выплаты денег, которые не дополучили бы хозяева груза. Я не говорю про оплату за доставку груза из Сочи, её могло не быть! Все мои затраты на этот рейс не окупились бы, кроме этого, я должен оплатить работу своего водителя Игоря. Мне было страшно думать про всё это, успокаивало то, что прошлый рейс был просто безупречным! А новый рейс будем проталкивать, Новосибирск, не Якутский зимник, тут цивилизация!

Я сильно переживал, доедем мы до СКАНИЯ-центра своим ходом или нет, ведь поступление газов в систему охлаждения могло усилиться. Такая поломка была у меня не первая, в рейсах на Кубаку, на своём «МАЗЕ, такую поломку я устранял прямо в дороге. Но то на «МАЗе», прокладка под головку блока всегда лежала у меня под спальником. А прокладку под головку блока на «СКАНИЮ», в те времена ещё не в каждом городе найдёшь.

До сервиса мы доехали, Игоря я отправил домой на такси, а мы с сыном остались ночевать в кабине. Хорошо, что на малых оборотах двигателя выброса охлаждающей жидкости не было. И мы легко дожили до утра, а утром, нашу машину начали ремонтировать. Через два часа, мне показали старую прокладку, и на ней было отчётливо видно, где были прорывы газов. К концу рабочего дня ремонт закончили, я рассчитался и выехал с территории СТО. Игорь был уже тут, и мы вышли из города. Следует сказать, что вчера я поставил в известность своего диспетчера, от которого взял эту загрузку, о прорыве газов, и решении вернуться в город на ремонт. Конечно, диспетчер был не доволен, но позже, он одобрил моё решение, так как понимал, что, продолжая движение дальше, могло быть и хуже. Сейчас, покинув «СКАНИЯ-центр» с исправным двигателем, я сообщил диспетчеру о том, что мы поехали. В ответ я услышал то, что меня радовало, он похвалил меня за то, что я верное решение принял, вернувшись на ремонт. Если бы моя машина встала где-то на трассе, то ему пришлось бы искать другого тягача, чтобы зацепить мой прицеп и тащить его на выгрузку в Екатеринбург. На такой его ответ мне пришлось даже спасибо сказать, за понимание обстановки.

Почти до самого Екатеринбурга мы ехали без проблем, но, километров за сто перед городом, пропала зарядка аккумуляторов. Мороз, ближе к столице Урала был слабее, и я остановился у придорожного кафе, уже в сумерках, устранить причину. Причина была простая, поменял реле зарядки, которая стоит в генераторе, и зарядка пошла. Поздним вечером мы приехали на выгрузку, и к нашему удивлению, нас выгрузили. На следующий день, мы загрузились коробками с посудой на Новосибирск, и пошли домой.

Этот рейс, как сказала жена, получился в «минусе», расчёт за ремонт, покупка топлива, питание, и оплата работы Игоря, превысили полученную сумму денег за перевозку.

В Питер за запчастью

Следующий рейс в Екатеринбург был ничем не лучше этого. Выгрузившись в столице Урала, мы возвращались на стоянку «Союз», что находится перед городом у поста ГАИ. Не доезжая поста метров сто, на машине пропадает сцепление, педаль просто упала. Посоветовавшись с Игорем, я пошёл к Гаишникам и попросил их, чтобы они перекрыли дорогу, и дали нам развернуться в обратную сторону, чтобы заехать на территорию стоянки. Я объяснил им, что пропало сцепление, и по-другому мы не сможем выполнить разворот, пропуская встречные машины, они шли беспрерывно. Дорогу они перекрыли, и мы заехали на стоянку. Наступала ночь, а мы с Игорем настраивались на ремонт, утром будем снимать коробку передач, чтобы добраться до сцепления. Проснулись мы рано и начали раскручивать крепежи для снятия коробки. К обеду, мы её сняли и увидели, что рассыпался выжимной подшипник. Конечно, такой детали у меня не было, не было её даже в «СКАНИЯ-центре» Екатеринбурга и других магазинах. Я видел сам, как сотрудники центра обзванивали всех, кто торговал такими запчастями, но подшипника нигде не было. Уже к ночи я приехал на стоянку, и, поужинав, я пошёл смотреть, есть ли машины из Москвы или Питера. И я нашёл Питерских ребят, которые были на таких же машинах. Забравшись к ним в кабину, я рассказал им, что у меня случилось. Они тут же связались со своим хозяином машин, и он сказал, что может помочь нам, но, кто-то из нас должен прилететь в Санкт-Петербург. Я взял у ребят телефон их начальника, пришёл в свою кабину и, сказав об этом Игорю, начал собираться в аэропорт. Но полететь в Санкт-Петербург, мне было не суждено, свой паспорт я оставил дома. Без паспорта билет не продадут, это мы понимали, и, так как у Игоря был паспорт с собой, ему и лететь. Я позвонил в аэропорт, узнал, когда будет вылет на Санкт-Петербург, дав Игорю денег, на такси, отправил его в аэропорт.

Ночью он улетел, а утром в аэропорту, его встретил тот человек, с которым мы созванивались. Они проехали много магазинов, в поисках подшипника вместе с муфтой, по номеру, и нашли. Прилетев обратно в Екатеринбург, Игорь принёс мне эту муфту с подшипником. Каким же было наше разочарование, когда мы положили рядом эти детали. Они были разные! Точнее, подшипник на новой муфте совпадал с нашим, а новая муфта, на которую он был помещён, была меньше старой. Было понятно, что ставить этот узел нет смысла, он не подойдёт, но выход из этого положения, я видел. Пригодились мои навыки в слесарных и сварочных делах. На следующий день, в воскресенье, я взял такси, которое было при стоянке, и сказал водителю, вези туда, где есть токарный станок и сварка. Он привёз меня в какой-то гараж, где был только сторож. Надо сказать, что в это воскресенье в Екатеринбурге, был какой-то праздник и никого было не найти. Я договорился со сторожем, за отдельную плату, что сделаю всё сам, и он не возражал, почуяв запах денег. При помощи токарного станка и сварки, я поменял подшипник на родной муфте, старый подшипник снял, новый поставил. Всё, муфта готова, можно ехать к машине. Рассчитавшись со сторожем, я приехал к машине и рассчитался с таксистом. После обеда, мы начали ставить всё на место, и к вечеру, поставили коробку передач, завели и опробовали машину. Сцепление работало как новое. А я подумал, почему мне все предлагали подшипник с муфтой в сборе, ведь можно же было продать подшипник отдельно. Но, я пришёл к выводу, что это было не выгодно продавцам.

Ещё этим вечером мы нашли загрузку домой, к обеду следующего дня загрузились и уехали в Новосибирск. По приезду домой, Таня посчитала приходы и расходы, получилось, что и в этом рейсе я потратил больше, чем заработал. Вспоминая прошлый рейс в этот же город, когда ремонтировали двигатель, вспоминаю и «Сочинский» рейс, ведь и эта поломка могла случиться в сильный мороз, да ещё и с мандаринами!

Я не перестаю удивляться, что в Сочинском рейсе, пройдя такое большое расстояние по морозам, мы только подводили тормоза и заправлялись. Ведь выжимной подшипник мог рассыпаться далеко от городов, на гружёной машине. Но это произошло прямо перед стоянкой, после выгрузки, и ни перед кем у нас не было обязательств. Думаю, за все эти совпадения, я кому-то обязан!

Взрыв пневмобаллона

У меня есть подозрения, что кто-то мне организовал новые испытания и чёрную полосу этой зимой. Дело в том, что и следующий рейс был с поломкой. Наверное, через неделю, мы выгрузились следующим рейсом в Екатеринбурге и уже грузились мороженой хурмой обратно в Новосибирск. Мы с Игорем были в кабине, когда раздался сильный хлопок и зад нашей машины резко осел. Тут никакой диагностики не надо, лопнул пневмо-баллон, его ещё подушкой называют. Рама машины легла на отбойники, а воздух, из порванной подушки уходил наружу. Мы с Игорем оделись и пошли снимать эту подушку. Так как половина нашего прицепа была загружена, поднимать домкратами этот вес было не просто. Разорвавшуюся подушку мы сняли, и опять на такси, я поехал искать новую. Правда, с подушками сложностей не было, были бы деньги. Шестнадцать тысяч, и подушка была в моих руках, а вскоре, она стояла на машине.

Раньше я говорил про чёрную полосу и невезение, но, и это спорное понятие. По крайней мере, так считаю я, и возможно, что я должен кому-то за это спасибо сказать. Если бы эта подушка при погрузке выдержала, и мы уехали бы километров сто, или двести, а там она бы взорвалась, вот это было бы плохо! Вот и выбирайте, как вам лучше. Коротко поясню, поменяв подушку во время погрузки, мы не потеряли время. Но, если бы это произошло в дороге, то было бы неизвестно, в какой город ехать, в Екатеринбург или Тюмень! Поэтому, за эту поломку в городе, я кому-то должен ещё и спасибо сказать. После череды этих поломок, я понял, что машина может подвести меня в любое время, и просто необходимо, возить с собой разные запчасти. А ещё я понял, что в ней многое надо менять. Меня такое положение дел не устраивало, мало того, оно меня угнетало, та как я не мог отказаться от дальних рейсов, ведь они оплачивались лучше, чем езда по «огородам».

В связи со всем этим, я понимал, что удачный рейс из Сочи, это счастливый случай, что мы приехали строго по расписанию, как электричка. Мне следует помнить, и стараться не брать такие рейсы, которые ставят меня в жёсткие рамки по времени. После последних рейсов и поломок в каждом из них, я начал понимать, что машина не надёжная, и лучше возить не скоропортящийся груз. Кроме этого, надо больше ставить новых узлов и деталей, для повышения надёжности, правда, на это надо много денег, лучше, купить новее машину!

За весну серьёзных поломок не было, а в начале мая 2003 года, мне предложили постоянную работу, возить из Саратова стеновые обои в Новосибирск. Не скажу, чтобы мне в радость была эта работа, но она была. Если в сторону запада я работу находил довольно быстро, то обратно, мы стояли по трое суток, ждали, когда что-то появится в сторону Сибири. Конечно, с Покровской базы в Москве груз был всегда, но возить двадцать пять тонн, мне не хотелось. Температура в вагоне с разницей в один-два градуса допускается, но не больше. А с обоями, нет перегруза и не надо переживать за температуру. Сейчас мне не надо было сидеть сутками на телефоне, находясь на стоянке в Нижнем Новгороде, или Самаре, в поисках груза домой. В каком бы городе мы ни находились, ехали в Саратов за обоями, и при чём, к назначенному времени. В одном из таких рейсов, у нас опять произошла очень серьёзная поломка.

Разрыв рамы тягача

В конце весны с загрузками из Сибири было ещё плохо, но мы находили грузы, и в основном, свежий урожай из Казахстана. Везли всё, капусту, морковку, свёклу, редьку, всё не перечислить. Мы опять начали работать с Колей таджиком, и почти каждую неделю, мы что-то отвозили в разные города за Уралом. Выгрузившись, мы ехали в Саратов, грузились стеновыми обоями и ехали домой.

Мы шли уже по Уралу, была прекрасная летняя погода, светило солнце и настроение было хорошее. За рулём был Игорь, когда мы почувствовали удар, под передним левым колесом. От резкого, неожиданного движения баранки, руки Игоря отбросило, а когда он её снова взял в руки, то почувствовал, что она стоит не так, как было до удара. Что могло произойти на асфальтированной дороге при спокойной езде. Мы встали на обочине и начали осматривать машину. Я сам лазил под всей машиной, и внимательно всё осматривал. Все рулевые тяги были целы, но что могло повлиять на поворот руля, мы не знали. После осмотра передка я вылез, и сказал Игорю, что всё в порядке, а он, немного подумав, сказал мне, что слышал от водителей СКАНИЙ, о непрочности продольных лонжеронов рамы. Проще говоря, лопаются рамы, и надо проверять раму на наличие трещины. Внимательно осмотрев левую сторону рамы, я нашёл причину, от которой, моё хорошее настроение как ветром унесло. Трещина поперёк рамы была снизу, и до середины лонжерона, как раз за топливным баком. Ещё находясь под машиной, и разглядывая порванный металл, я крикнул Игорю, нашёл трещину. Игорь спросил меня, какая размером трещина? Я визуально измерил длину трещины и сказал напарнику, что она длиной сантиметров десять, а вся рама, тридцать. Я вылезал из-под машины в подавленном состоянии. Мне сейчас только этого не и хватало, а в голове мелькали мысли, надо где-то варить раму. То же самое сказал и Игорь, но до сварки ещё доехать надо, и не будет ли она рваться дальше? Перед нами километрах в тридцати, был город Юрюзань, и мы решили ехать до него. Перед тем как ехать, я решил пройти назад и посмотреть, что могло повлиять на разрыв рамы, удар-то был. И я нашёл, что искал, ямка в асфальте, глубиной сантиметров десять, и шириной тридцать, и была причиной. А кругом ровная дорога, на асфальте даже трещин нет. Когда я сказал Игорю, что он попал в яму, он не поверил, но понимал, что другого ни чего быть не может. Включив аварийную сигнализацию, мы поехали, но очень аккуратно, останавливаясь через каждые пятьсот метров. Рама дальше не расходилась, и мы поехали быстрее.

Стоянка для грузовиков в Юрюзани была рядом с трассой, и мы заехали на неё территорию. Пока Игорь расцеплялся, чтобы выехать из-под прицепа, я сходил к охраннику и узнал, есть ли у них сварка и сварщик. Мне сказали да, есть, и это меня обрадовало, кроме этого, охранник сказал мне куда встать, чтобы доставали провода. У этого же сторожа, мне пришлось попросить пару чистых бочек, для слива топлива. Отцепив прицеп, мы подъехали на указанное место и начали сливать солярку, чтобы снять бак, так как, не сняв его, не добраться до трещины. Через час, бак мы сняли, и теперь хорошо видели повреждённое место рамы. В самом нижнем месте, ширина этой трещины была такой, что в неё пролезал палец. Я понимал, что надо домкратом давить снизу, чтобы, трещина начинала сходиться, и мы начали это делать. Но зад машины был лёгким, а прицеп мы отцепили и домкрат просто поднимал машину, а трещина так и не сходилась. Металл выше разрыва растянулся, и не давал сойтись. Надо было или греть докрасна, или прорезать отрезным диском по металлу. Но это делать было опасно, потому что внутри лонжерона находилась электропроводка, и воздушные трубки, повредив которые, мы могли создать себе ещё большие проблемы. Но прорезать болгаркой все-таки пришлось, иначе, не свести раму. Кроме этого, я достал тросик и связал им раму так, что при перекручивании его ломом, он стягивал раму, а снизу давил домкрат. Надо сказать, что таким образом работать с тросом, очень опасно, представьте себе, двухметровый лом, который натягивал трос, мы крутили вдвоём. Если бы этот лом сорвался, то мог бы убить, или поломать кости. Он как резина натягивается, а потом, если его отпустить, крутится с такой силой и быстротой, что его не видно. Только так мы стянули раму, и её можно было сваривать. Но перед этим, надо было обязательно отодвинуть провода и трубки, вставив туда не горючий материал. Пока сварщик заваривал трещину, я искал материал, для усиления сваренного места. Куски арматуры в палец толщиной, подходили для усиления рамы. После того, как заварили трещину с обеих сторон, снизу и сбоку приварили прутки арматуры, они будут дополнительно держать сваренное место от нового разрыва. Остывание металла поторопили водой, провода и трубки вернули назад, поставили бак и перекачали солярку. Прокачав систему подачи топлива, мы завели машину, пока Игорь собирал кучу разного инструмента, тросики, чурочки, я ходил рассчитываться за стоянку, сварку, инструмент, куски арматуры и даже, за аренду бочек. У всех свой бизнес, разведя руками, сказал мне охранник, принимая приличную сумму денег. Со стоянки мы уехали уже в темноте, но теперь были уверены, что в этом месте рама не лопнет. Кто бы знал, с каким удовольствием мы ехали, насколько это проще, чем проводить подобные ремонты. Позже, разговаривая с водителями таких же машин, мы узнали, что в этом месте лопнула рама не только на моей машине. Это, как говорят водители, болезнь подобных машин тех выпусков. Про это знали все, даже когда я продавал эту машину, новый владелец, который до этого работал на «КамАЗе», не обратил на это внимания.

На Саратовском направлении мы проработали два с половиной месяца, и выполнили десять рейсов. За это время, у нас были разные поломки, рвались колёса, разбивало крепёжные места дисков, часто протирались пластиковые трубки и уходил воздух. Меняли прямо в дороге пневмо-баллоны и колёса. Все деньги, которые я зарабатывал, шли на стройку и машину, причём, на машину уходило больше. Я старался чаще менять разные детали и узлы машины, чтобы к зиме повысить её надёжность. Кроме машины, требовала внимания и установка, которая охлаждала и грела вагон рефрижератора. В связи с этим, никаких накоплений у меня не получалось, как говорят, с колёс и в дело.

Направление работы – Красноярск

В июле 2003 года, мне предложили работу на Красноярск. С Новосибирского мясокомбината, возить готовую продукцию в Красноярск. Нашей новой обязанностью было, приехать на погрузку к определённому времени, раскрыть вагон и подъехать к погрузочному месту. Наименований груза было много, варёные и копчёные колбасы, сосиски и сардельки, всевозможные копчения в вакуумной упаковке. Всего просто не перечислить. Грузили руками и погрузчиками, а продукция была в пластиковых ящиках. По весу, продукции было не больше двенадцати тонн, это меня устраивало. Но мне не нравилось то, что приходилось считать все ящики, хотя все понимали, что мы, водители, сами пломбу никогда не сорвём, и за бужениной в рефрижератор не полезем. Кроме того, что приходилось пересчитывать ящики мясокомбината, почти каждый рейс, была вторая догрузка на заводе Экран. Там было тоже производство колбасных изделий и деликатесов в вакуумной упаковке, и там приходилось всё считать. Меня не так угнетал пересчёт всей продукции, как этот догруз, который отнимал много времени. Из-за него мы выезжали из города уже вечером, и у нас не было даже четырёх часов, чтобы поспать. Как всегда, мы ехали всю ночь, чтобы утром быть на выгрузке в Красноярске. Выгружали нас долго, всё пересчитывали, а, возможно и перевешивали, но мне вручали акт только тогда, когда не совпадало число мест. Выгрузившись, мы уезжали домой, так как обратно для рефрижераторов загрузок не было. Таким образом, мы делали два-три рейса в неделю. На три рейса у нас уходило шесть суток, и, конечно же, было тяжело. Осмотр машины производили прямо в дороге, дома на это времени не было. Меня и это не совсем устраивало, как и то, что нет обратных загрузок.

Наступил месяц сентябрь, и третьего числа мне исполнилось пятьдесят лет! Дата очень серьёзная, половина века, а мне надо было грузиться на Красноярск. Мы поговорили с Игорем, и он сказал, Сергей Петрович, ты празднуй, а я один съезжу, ведь не в первый раз. Так мы и сделали, он уехал, а я собрал родню, друзей, соседей, и отмечали мой юбилей. Мы поговорили с Игорем вечером, он был уже за Кемерово, причин для волнения не было, и мы договорились созвониться утром. Но, наступившее утро для меня было не добрым. Позвонил Игорь, и сообщил, что дорогой, прямо на ходу, машину ограбили. Это произошло за городом Тяжин, что находится между Мариинском и Боготолом.

Ограбление в день рождения

Из рассказа Игоря я понял, он остановился на платной, охраняемой стоянке перед Мариинском, что находится в 140 километрах за Кемерово. Часа три на отдых у него было. Подремав это время, он поехал дальше, в сторону Красноярска. В те годы за Мариинском была очень плохая дорога, которая пролегала по холмистой местности. А раз дорога не ровная, то движение было медленным, и жуликам, которые тогда «хозяйничали» на дорогах, было легко подобраться к рефрижераторным воротам. Они на легковых машинах, без крыши, без света, догоняли идущую с грузом машину, привязывались к ней, и её не было видно в зеркала. Открыть на ходу ворота, даже с замком, им ничего не стоило. Они открывали любые замки, повисая на воротах фуры, а для срыва замков, применяли всё, от ломиков, до жидкого азота. Открыв одну створку ворот, они выбрасывали ящики с содержимым и складывали их в свою машину, а если складывать было не куда, бросали прямо на обочину дороги. Всё это происходило на ходу, единственное, что могло их спугнуть, это идущая позади машина.

Похоже, что Игорь ехал в том месте совсем один, и я ему потом говорил про это. Но это было потом, а сейчас, остановившись на посту ГАИ в Боготоле, он увидел, что прицеп раскрыт, и подошёл посмотреть, что произошло. Увидев, что фура вскрыта, не говоря про пломбу, и украдено какое-то количество ящиков, он пригласил инспектора, и поставил его в известность об ограблении. В связи с этим, был составлен протокол, приглашены понятые, много сказано правильных речей, и заведено уголовное дело! Но, всё это, повисло в воздухе, и осталось на бумаге, которая всё вытерпит. Возможно, что никто, никого и не искал, потому что, скорее всего, сами же Гаишники и были организаторами этих грабежей. Эти слова я сейчас говорю не лично от себя, это мнение трассы!

После некоторых разбирательств, и взятых с Игоря объяснительных, его отпустили, и он приехал на выгрузку позже намеченного времени. Во время приёмки груза в Красноярске, была более строгая проверка груза. Особенно тот груз, который находился у ворот фуры, перевешивали каждую упаковку, выясняли, что украдено, и сколько. Приёмка шла до самого вечера, и, проверив всё, Игорю дали акт, в котором было указано, сколько товара не хватает, и на какую сумму. Уже к вечеру четвёртого сентября, я знал, что товара украдено на сорок две тысячи рублей. Это был самый неприятный для меня «подарок», за все годы перевозочной деятельности, и был он, на мои пятьдесят лет!

Для сравнения скажу, наш рейс в Красноярск с этой продукцией, стоил двадцать пять тысяч рублей. Надо сказать, что нас никто не упрекал в случившемся, потому что знали, это далеко не первый случай. В те годы, на обочинах дорог в этих местах, можно было увидеть много чего, сброшенного с машин. Расскажу немного подробней, как жулики открывали фуры. Если им не поддавался какой-то замок, они цепляли крюк с тросом, его ещё «кошкой» называют, и бросали на деревья или пеньки, и ворота раскрывались сами. Такие способы применялись и в Иркутской области, где происходило подобное.

Итог этой поездки был таким, три рейса с этой продукцией мы выполняли бесплатно! Денег нам давали только на топливо, всё остальное за наш счёт. Естественно, Игорь зарплаты не получал так же, как и я. За три рейса мы рассчитались с получателем груза, а жуликов до сих пор ищут и не найдут. Но я думаю, их никто и не искал!

После этого грабежа, уже следующим рейсом и в тех же краях, я внимательно следил за всем, что происходило за прицепом. Первым делом, проходя Мариинск, я по рации говорил с другими водителями, рассказывал им, что произошло с нами, и предлагал пройти опасный участок двумя машинами. А чтобы задняя машина не подверглась ограблению, меняться местами, обходя один другого. Это был верный способ избежать ограбления. Но не всегда получалось с кем-то договориться, и тогда я в самых опасных местах, стрелял из ракетницы красной ракетой. Другими словами, этот заряд называют пиротехникой, и она несколько раз выручала меня. Ни один раз я видел, как после такого выстрела, от фуры отделялась легковая машина, которую в темноте было плохо видно, но то, что это были грабители, сомнений не было.

Я много лет ездил этими местами, выполнил бессчётное количество рейсов, и даже по хорошей дороге, где наша скорость была под сто километров в час, внимательно смотрел, чтобы не произошло подобного. Я старался не останавливаться в этих местах, про которые ходили разные слухи, про угоны грузовиков, и даже убийства водителей. Позже, проезжая эти края на Американской машине ВОЛВО, на моём тягаче спустило одно из задних колёс, я видел это, но останавливаться в таком опасном месте я не стал. Так, на спущенном наружном колесе я доехал до АЗС, где и поменял это колесо. Жулики следили за дорогой, и нападали на одиночную машину, которую, потом очень долго искали.

В конце сентября мне предложили отвезти колбасные изделия в Читу, попутно выгрузиться в Иркутске и Улан-Удэ. Грузиться в один конец было не выгодно, и я прямо сказал об этом, но мне пообещали, что обратно загрузят яблоками, и я согласился. Этого и ждали от меня не порядочные бизнесмены. В этом рейсе было восемь мест выгрузки, последние в Чите. Единственное, что порадовало меня в этом рейсе, это встреча с Иваном Верхотуровым, с которым, мы работали на Колыме. Побывав у него, мы многое вспомнили, как работали, и охотились. Следующим утром мы поехали домой, потому что мне сказали, загрузок нет. Так, за шесть суток мы проехали более шести тысяч километров, и машина нас не подвела. По приезду в Новосибирск, я сказал тем, кто отправлял меня в этот рейс, что за такой обман с обратной загрузкой, я дальше Красноярска не поеду.

И снова за Урал

Так мы проработали до декабря 2003 года. А в декабре, мне позвонил Таджик Коля, он сказал, что у него много груза за Урал, и хотел бы, чтобы мы помогли ему с вывозкой грузов. За работу с колбасными изделиями я не держался, она была не выгодной, да и машину я немного подновил. Поэтому, я дал Коле своё согласие, и мы снова начали возить картошку в разные города за Уралом. Правда, в уходящем году от Коли, мы выполнили всего один рейс в Москву. Выгрузившись на каком-то рынке, нас нашёл другой Новосибирский торгаш, и загрузил яблоками обратно в Новосибирск. Я был рад этой загрузке, потому что нагрузили нам всего четырнадцать тонн. Кроме этого, я для себя смог купить тонну таких же яблок. За все годы, работая на перевозке, я первый, и последний раз купил товар для того, чтобы продать.

Через трое суток мы приехали в Новосибирск и встали на Хилокском рынке, наш клиент имел двое суток для торговли с машины. Если он не успевает продать за это время, то обязан выгрузить остатки и отпустить машину. На рынке с машиной был я один, Игоря я отпустил домой. Прошло два дня, и к двадцати часам вечера заканчивались двое суток, которые я простоял. Уже в темноте, к моей машине подъезжает легковая машина, и подъехавший мужчина спрашивает, кто водитель этой машины? Я спросил, что он хочет, и он, поняв, что хозяин машины я, предлагает мне работу. Из города Кемерово, надо увезти домашние вещи в Москву, и предложил хорошую сумму. Я дал согласие на эту перевозку, и пообещал ему, что как только меня выгрузят тут, я еду в Кемерово. Он написал мне телефон и адрес загрузки, а приехать мне надо было к заводу «АЗОТ», там меня встретят, и проводят на погрузку. После этого разговора из моего прицепа начали перегружать оставшиеся яблоки в другую машину. Я позвонил домой жене, сказал, что еду грузиться в Кемерово, а после, позвонил напарнику Игорю, рассказал о предстоящей работе.

Кемерово-Москва-Сочи-Новосибирск

В Кемерово я приехал глубокой ночью, и как мне сказали, встал на площадке у завода. Утром, ко мне подошёл человек и спросил, вы на загрузку вещами? Да, ответил я, поехали за мной, сказал он, и сел в свою машину. Через полчаса, мы стояли у подъезда многоэтажного дома. Подъезжая к этому дому, я заметил, что там было много народу, человек двадцать грузчиков. Я даже подумал, что столько мужиков быстро загрузят. И я не ошибся, загрузили быстро, и не так много, мало того, после загрузки меня пригласили в опустевшую квартиру, и спросили, надо ли мне денег. Я в первый раз такой вопрос слышал, и сказал, взял бы на топливо, и молодая женщина, спросила меня, двадцать тысяч хватит? Это была третья часть от всей суммы, остальные получите там, сказала она. Я взял деньги и листок бумаги, с телефоном в Москве, и адресом выгрузки. Счастливо доехать, сказала женщина, я ответил спасибо, и пошёл к машине. Уже на выходе из подъезда, я встретил того проводника, что встретил меня. От него я и узнал, что везу вещи бывшего директора завода «АЗОТ», его перевели в Москву. Я позвонил домой Тане и Игорю, сказал, что выехал, и что сегодня же, мы выезжаем в Москву.

Была первая половина дня, когда я выехал из города и пошёл в сторону Новосибирска. Машина шла легко, так как по весу загружено было всего тоны три, или четыре. Домой я приехал к вечеру, а пока я грузил всё необходимое, и ужинал, подошёл Игорь, и мы опять пошли на Москву.

Погода была хорошая, лёгкий морозец, но, ни снега, ни ветра не было. Машина идёт легко, и нам было даже не привычно, что везём «воздух». Так говорили все водители, которые везли лёгкий груз. Это был единственный раз, когда мы все весовые контроли проезжали не останавливаясь. Но ехали мы так же, как всегда, не останавливаясь на ночь на стоянках, и график был одним, Игорь едет до ночи, а всю ночь еду я. В Москву мы приехали без происшествий, и за трое суток. Выгружаться нам предстояло за Московской кольцевой дорогой, ещё около получаса езды к центру Москвы. Надо сказать, что при въезде за кольцевую дорогу, в сторону центра, стоят посты ДПС, и днём фуры не пускают. Нам оставалось тридцать минут, до разрешающего времени, и их пришлось отстоять. За это время я позвонил на место выгрузки и сказал, где я нахожусь, кроме этого, уточнил куда ехать. Примерно через час, мы встали на выгрузку в территории не большого предприятия. Выгружали вещи часа два, за это время нас покормили, и полностью рассчитались. Пока мы дожидались конца выгрузки, думали, как нам быть, куда ехать. Моему напарнику Игорю, было всё равно, лишь бы километры бежали, а мне нужна была, выгодная загрузка. Разные мысли посещали мою голову, поехать на стоянку, где можно отстоять два, или три дня, а может и больше. Понятно, что мы бы выспались за это время, но проживание в Москве стоило очень дорого. Вот тут, мне и припомнился рейс прошлого года, из города Сочи, и я решительно сказал Игорю, едем в Сочи! Напарник смотрел на меня, и пытался понять, шучу я или нет. Игорь понимал, какую работу нам предстоит проделать, ведь в прошлом году, мы с ним уже были там. Мы просчитали дни, сколько осталось до нового года, и пришли к выводу, что времени нам хватает. Выгрузившись, мы поехали в Краснодарский край, в город Сочи.

Дорога нам была знакома, мы знали, что на 1600 километров пути, нам потребуется полтора суток времени. По приезду в Сочи, мы встали на самую первую, уже знакомую нам стоянку. Я поместил перед стеклом табличку «ПУСТОЙ» и, пообедав, начали присматриваться к номерам машин, чтобы определить, есть ли нам конкуренты. Конкурентами для нас были машины, которые были с Сибирскими номерами. Но, ни одной машины из-за Урала, на стоянке не было. Ни Челябинских, ни Тюменских машин не было, не говоря об Омских, и Новосибирских. Нас это радовало, и мы внимательно смотрели на посещающих стоянку клиентов. Надо сказать, что машин с большими рефрижераторами было много, как говорили сами водители, больше, чем грузов. Я не знаю, кто считал, но ходили слухи, что всего в Сочи, на всех стоянках, стоит больше ста рефрижераторов! Мы с Игорем немного приуныли, ведь наш вагон был, наверное, самым маленьким, всего 72 куба. Это значило, что нас возьмут в последнюю очередь, как бывало в Москве на Покровской базе. До нового года оставалось восемь суток.

После суточного отстоя на первой стоянке, мы переехали на бесплатную стоянку, что была на набережной, речки Сочи. Мы там стояли в прошлом году. Приехав на ту стоянку, мы узнали, что при выгрузке в порту, перевернулось Турецкое судно, на котором оставалось две тысячи поддонов с разными фруктами. Конечно же, это ещё усложнило и без того напряжённую обстановку, с отгрузками. После этой новости, из Сочи начали уходить пустые фуры, понимая, что груза не хватит. Мы ждали до последнего, и, нам снова повезло, правда, не так как в прошлом году, но это был для нас последний шанс. Нам предложили загрузиться на город Пермь, до которого было три тысячи километров. Мы понимали, что отгрузок за Урал уже не будет, и если мы откажемся от Перми, то, поедем от сюда пустыми. Поэтому, нам придётся искать загрузку в Краснодарском крае. На поиски нового груза потребуется время, но перед новым годом его не было, как не было и грузов. Возможно, новогоднюю ночь пришлось бы встречать не дома, а в лучшем случае на какой-то стоянке.

К концу дня нас загрузили, но документы мы ждали до следующего утра. Когда нам вручили сопроводительные документы, с адресом и телефоном в Перми, до нового года оставалось шесть суток. Как и в прошлый раз, мы ехали, не останавливаясь на отдых, нам было дано трое суток, на три тысячи километров. За всё время движения, я просил Господа Бога, чтобы не произошла серьёзная поломка. Колёса и ступицы мы бы сделали, но, если бы перестала работать установка рефрижератора, или подвёл мотор, нам было бы плохо. В этом рейсе нам уже везло, была тёплая погода, и лишь в некоторых местах, шёл не большой снег.

В Пермь мы приехали рано утром, и после звонка по телефону, мне сказали, что нас встретят. В восемь часов ровно, мы стояли на рынке города Пермь. До наступления нового года оставалось трое суток. Пока нас выгружали, я пытался найти хоть какой-то груз в сторону Новосибирска. Мне очень не хотелось ехать две тысячи километров пустыми, за это никто не платил. И мне повезло, я нашёл загрузку до Тюмени, гофро-картон для Тюменской птицефабрики, за четырнадцать тысяч. Я был рад и этому, ведь примерно такую сумму мне надо было выплатить Игорю, за работу. А до Перми мне дали восемьдесят тысяч, и это меня устраивало, так как, из Москвы тогда давали пятьдесят пять. Сейчас, перед новым годом, было не так важно, на пять тысяч меньше, или на десять, главное, приехать домой к новому году!

Получилось всё точно так же, как и в прошлом году, домой мы приехали за три часа до нового года! И в этом рейсе, машина была безупречна, только заправки и осмотры, возможно потому, что груза было четырнадцать тонн, а гофры и того меньше. Как и в прошлый раз, я привёз с побережья чёрного моря веточку кипариса, которая долго напоминала мне об этом дальнем рейсе.

В 2004 году мы без работы не стояли, и в основном, ездили за Урал. На этом направлении работать было выгоднее, правда, пробеги были большими. Кроме рейсов с овощами от местных торгашей, нам опять пришлось повозить фрукты из Москвы. Хоть и грузили нам почти двадцать пять тонн, но этой работы было много. Все слабые места в машине и прицепе были выявлены и устранены, многие узлы и запчасти поменяны, поэтому, мы снова возили этот груз. Даже в конце весны, предприимчивые Таджики находили не съеденную картошку, и отправляли её туда, где на неё была высокая цена.

С сыром лучше

Сейчас вспомнил один рейс, когда мы с Игорем загрузились в Омской области, в городе Исилькуле. Опять была картошка в Москву. Посмотрев по карте автомобильных дорог, мы выбрали направление на Тюкалинск. Это не большой городок в ста сорока километрах от Омска. А от места погрузки до этого Тюкалинска было 150 километров. Мы понимали, что дорога там плохая, но не делать же нам крюк в триста километров, возвращаясь на трассу Новосибирск-Омск. Погода была сухая, и мы решили поехать в сторону Тюкалинска, тем самым, сократить расстояние и время в пути. Мы уже знали, что в этих местах дороги земляные, даже щебёнкой не покрытые, но, продолжительная сухая погода давала надежду, что, хоть и медленно, но ехать можно. Как-то так получилось, что у нас почти закончились продукты, а дорогой захотелось есть. Игорь был за рулём, я проверил все запасы еды, и нашёл хлеб и сыр. Я всегда уважал того, кто сидел за рулём, и предложил Игорю бутерброд с хлебом и сыром. Мне сначала надо было накормить того, кто едет, а уже потом, поесть самому. Но на мой вопрос сделать ли Игорю бутерброд, он ответил, нет, я сыр есть, не буду, я видел, как его делают! В подтверждение своих слов, он мне сказал, что его топчут ногами, пока он не превратится в сыр. Я не мешал его рассказу, лишь изредка посматривал на него, как он выразительно отзывался об этом продукте. После того, как он закончил рассказ, я спросил его, может хлеба отрезать, посыпать солью, вода вот, стоит. Но он и от этого отказался. Больше я ни чего ему предложить не мог, вокруг поля с березняками, и магазинов не было. Я сделал себе бутерброд, отрезав большой кусок хлеба, и хороший пласт сыра, слегка посыпал солью и подкрепился. Попив водички, я откинулся на спинку сиденья и отвернулся в сторону, через окно, осматривая просторы Сибири.

Прошло не более получаса, и я услышал умоляющий голос Игоря, Сергей Петрович, а сыр ещё есть? Эти слова он произнёс так тихо, что я не разобрал, что он говорит. Я повернулся к нему, и смотрел ему в глаза, не понимая, что он сказал. Похоже, что он увидел в моём взгляде вопрос, и во второй раз спросил меня, таким же тихим голосом, сыр ещё остался? Я не поверил своим ушам. После строгого его рассказа о технологии производства сыров, такого вопроса я не надеялся услышать. Кроме нас в кабине никого не было, и то, что я услышал, говорил он. Я вопросительно смотрел на него, а он, умоляюще, совсем слабым голосом, уже в третий раз, повторяет свой вопрос, сыр ещё есть? Кто бы видел мою реакцию, я расхохотался, прямо не стесняясь, и в таком положении резать что-то, я не мог. Пока я хохотал над его решением, он терпеливо наблюдал за мной, и крутил головой как глухарь на току. Ему кроме всего, надо было смотреть на дорогу, и он успевал это делать, мало того, он часто отворачивался в сторону, чтобы я не видел его изменившееся отношение к сыру. Немного погодя, я успокоился, потому что было больно живот. Я видел, как терпеливо Игорь ждал, когда я успокоюсь, он ждал от меня утвердительного ответа, в виде большого куска хлеба и босыми ногами приготовленного сыра! Я не мог отказать ему в этом, достал со спальника чемоданчик с «кухней» и начал готовить ему бутерброд.

Я продолжал смеяться, но бутерброд сделал, и, подавая ему в руку заветный деликатес, спросил; Игорь, а если его топтали не мытыми ногами? После своих же слов я опять не выдержал и засмеялся, я хорошо знал, что голод заставит съесть не только такой сыр, но и те пятки, которые были с трещинами и топтали этот сыр. Игорь снова посмотрел на меня и тоже засмеялся, а потом он произнёс, я забыл, как его делают. Мы ещё долго вспоминали это бедственное положение, и, взглянув один на другого, снова срывались на смех.

Я думаю, Игорь уже давно забыл этот случай, и вот сейчас я ему напомню, отправлю этот текст, чтобы он вспомнил. Дальше было всё, как всегда, выгрузка, загрузка, и возвращение домой. Много ещё тем летом было разных рейсов, и уже крупных поломок у нас не было.

Сейчас я затрону не приятную для меня тему, но, рас это было, и в чём-то есть мой минус, я скажу об этом. Сын давно жил один в своей новой квартире, и часто устраивал гулянки. Мы много раз с ним говорили на тему одиночества, и понимали, что ему тоскливо. В одном из разговоров с ним, я предложил ему пожить с нами, чтобы было не так одиноко. Он согласился, и я перевёз его скромное имущество в наш новый дом. Места хватало всем, но сын, работая на стройках, домой после работы не спешил. Нам, конечно же, это не нравилось, но пока мы терпели, надеялись на лучшее. По согласованию с ним, я продал квартиру, где он жил один, продал СКАНИЮ с прицепом, и на семейном совете принял решение купить другую машину.

«Volvo-XL-420» с полуприцепом

Это было в августе 2004 года, собравшись всеми силами, заняв денег у соседей, мы с Игорем полетели в Санкт-Петербург за машиной. Я в третий раз одел на себя пояс, в котором возил наличные деньги. Это пояс сдавливал меня во время переезда из Магадана, он же, сохранял мои деньги в поездке за «СКАНИЕЙ». Вот и в этой поездке, он снова сдавливает меня в поясе, но надёжно сохраняет все мои средства.

В северной столице у меня есть друг, Игорь Андросов, он нас встретил, и мы приехали к нему в квартиру. Просмотрев все газеты, где были выставлены на продажу грузовики и полуприцепы, мы не нашли нужной нам машины. Цены были высокими, а транспорт старый. Через двое суток, мы улетели в Калининград, где нас встретил Владимир, родной брат моей жены Тани. В Калининграде у меня был знакомый, его звали Александр, тот самый, у кого я купил СКАНИЮ с рефрижератором. Пока мы ехали из аэропорта, я позвонил ему, и сказал, что я опять приехал за машиной. Он вспомнил меня, и выехал нам навстречу. Встретившись с ним, я сказал ему, что нас интересует «СКАНИЯ», но новее, и теперь не с рефрижератором, а с полуприцепом шторой.

Надо сказать, что Александр был понятливым коммерсантом, в данный момент он понимал, что нам нужен ночлег, и он привёз нас в не дорогую гостиницу. Так как мы прилетели в их город уже вечером, и у них рабочий день уже закончился, то у нас в Сибири и подавно, была ночь. Мы с Игорем уже устали и мечтали об отдыхе. Александр сказал нам, что приедет за нами утром и повезёт на свою стоянку транспорта, на этом мы простились и легли спать. Но, мне беспечно спать не давал пояс с деньгами, которых было по нашим меркам много. Он был туго набит пачками денег, и давил меня беспощадно уже трое суток. Кроме этого, я не мог доверять на сто процентов ни оной гостинице, что у них ночевать безопасно. Также как и в Якутии, я не мог спокойно спать с такой большой суммой денег. И на это была простая причина, наш номер находился на первом этаже, а на окнах, которые выходили на проезжую улицу, не было даже решёток. Это меня и настораживало, а кроме этого, был месяц август, и стояла жаркая погода. В связи с этим, оба окна в нашем номере были открыты, а значит, в таком помещении было не безопасно. В целях своей безопасности я окна закрыл, но на дверях никаких замков не было. Они оставались легко доступным способом проникновения к нам в комнату. Вот по этой причине я и не мог уснуть, на мне была ответственность за сохранение средств, которые очень трудно доставались. Я очень надеялся на завтрашний день, когда я получу машину с полуприцепом, и разгружу, свой туго набитый пояс. Я понимал, чем меньше со мной денег, тем безопасней становилось наше положение.

С большим трудом я справлялся с навалившимся на меня сном, мои глаза слипались, и я начинал терять контроль над собой. Но, всплывавшие воспоминания о бедственном положении в Якутии, придавали мне силы и надежды, что тут, в Калининграде, мне легче, я был не один. Надо сказать, что пояс, про который я уже много раз сказал, был таким тугим, что я даже «пузатым» не выглядел. По мне не было видно, что я ношу с собой полтора миллиона рублей! Со мной не было даже пакета, я выглядел как местный житель, у которого, в карманах лёгкой куртки, паспорт и права. Во всех местах, где бы мы ни были, Игорь находился всегда позади меня.

Так, в темноте, я пролежал всю ночь, внимательно смотря на входные двери, не давая себе уснуть, я с нетерпением ждал утра.

Наше утро наступило раньше, ведь разница во времени в Сибири и у берегов Балтики, было в пять часов. К назначенному времени приехал Александр и повёз нас на свои стоянки. Дорогой он спрашивал нас, какую машину вы хотите, и я повторил ему то, о чём говорил вчера. Нам нужна «СКАНИЯ. Немного подумав, он сказал, сейчас я вас привезу к одной машине, и вы скажете, что это ваша машина. Но, это не «СКАНИЯ», это «VOLVO-XL. К» такому повороту дел мы не были готовы, а Александр продолжал рассказывать про эту машину.

Через полчаса мы приехали на стоянку к этой ВОЛВО. Перед нами стояла красавица машина, чисто белого цвета, высокая, по верху кабины была надпись: «VOLVO-XL-420». Буквы «XL» означали, что у этой машины, кабина-люкс. Рама, большой бак, который находился слева, были красными. С правой стороны, был такой же большой инструментальный ящик красного цвета, в него входило даже запасное колесо для машины. Но и это ещё не всё, ближе к заднему колесу, был ещё один ящик, открыв который мы увидели холодильник с морозильной камерой! Белый цвет кабины хорошо сочетался с красным цветом рамы и боковой навески. Над ветровым стеклом кабины, было ещё большое стекло, которое светилось дневным светом. На лобовом стекле мы увидели ценник, 32 тысячи долларов. Если перевести на наши деньги, получалось полтора миллиона рублей, это та сумма, которая была со мной. Но если я отдал бы её, то даже на обед нам денег бы не осталось, не говоря про то, что нам ехать через половину страны. Кроме этого, нам нужен был полуприцеп, поэтому, я сказал Александру, что мы мелко плаваем, и таких денег у нас нет. Я не ждал такого ответа, который услышал, а тридцать пятьсот вас устроит? Я сначала не понял, к кому он обращается, но он смотрел на меня, и повторял, я вам эту машину отдам за тридцать тысяч пятьсот долларов! После этих слов, он сказал, обращаясь ко мне, ты ко мне приехал второй раз, поэтому, я тебе делаю скидку в полторы тысячи. Такой поворот событий был для меня неожиданным, и мы, переговорив с Игорем, полезли в кабину, смотреть как там. Наверное, этого и надо было Александру, потому что в этой кабине было всё, что душа просила! Сняв обувь, мы с Игорем забрались в «мечту водителей» -VOLVO. Нас встретила безупречная чистота, красивая панель, тёмно-голубые сиденья, и такой же цветом капот, по которому, можно было ходить, не доставая головой крыши. Два высоких спальника, вверху кабины, множество разных рундуков и полок. На задней стенке кабины, было управление «мокрым» автономным отопителем. Так называют обогреватель двигателя и кабины, который греет охлаждающую жидкость, в течение восьми часов. Кроме этого, были часы и будильник. В передней части панели, прямо под правую руку, был стационарный сотовый телефон!

Мы с Игорем были очарованы этой машиной, и Александр это видел. Он понимал, что мы «клюнули», и наше согласие, вместе с моими деньгами, у него в кармане. Пока мы осматривали машину, говорили про прицеп, прикидывая, сколько денег потребуется на него. Александр нам сказал, что тэнтованый полуприцеп можно купить от трёхсот тысяч рублей, но у него таких нет. И тут же нам посоветовал, после покупки машины, проехаться по стоянкам, которых там было много.

Я вспомнил слова Александра, «вы скажете, что это ваша машина», и сказал ему, я беру эту машину. Тогда пойдёмте оформляться, сказал он, и мы пошли в его офис.

Из бухгалтерии Александра я вышел владельцем красавицы машины, седельного тягача «VOLVO-XL-420». Я был рад, что получил хорошую машину, и теперь мой пояс мне не причинял никаких неудобств, я снял его за ненадобностью. Остальные деньги легко помещались в кармане куртки. После оформления машины, и получив временные номера, мы поехали в ВОЛВО-центр, перед дорогой, сделать ревизию двигателю. Александр сопровождал нас, и пока Игорь с механиком занимались машиной, он показал мне прицеп, который стоял на территории СТО. Я осмотрел прицеп и узнал, что за него просят четыреста тысяч рублей. Прицеп выглядел нарядно, высокие алюминиевые борта, новый, синего цвета тент, просто притягивал нас. Считалось хорошо, если у прицепов были ворота, а не просто штора. У этого, были ворота, и, подъёмная передняя ось, что было дополнительным плюсом. Но, был и минус, который мы почувствовали позже. Ширина прицепа, составляла 242 сантиметра, это была «палетная» платформа, но в процессе работы, иногда не хватало двух сантиметров по ширине. Честно скажу, мы немного поторопились, возможно, что мы нашли бы прицеп шире. Для сравнения скажу, что ширина таких прицепов, начиналась от 242см, и до 250см. Чем шире, тем дороже, но сейчас, мы были рады и этому прицепу, цена которого устраивала меня.

Таким образом, у нас получилась «сцепка», так называют машину с прицепом. В этом же ВОЛВО-центре, оплачивая прицеп, мне предложили услугу, по перегонке нашей сцепки через Литву в Белоруссию. Дело в том, что для проезда по территории Литвы нужно было оформлять дополнительные документы, а на это надо деньги и время. Расстояние от Калининграда до первой станции Молодечно в Белоруссии, пятьсот километров по трассе. За не большую сумму денег, мне пообещали, что завтра утром наша сцепка будет там. Нам же, надо ехать на железнодорожный вокзал покупать билеты на первый поезд, который идёт из Калининграда, и ждать машину в Белоруссии, на станции Молодечно.

Наш поезд уходил в ночь, и утром, мы были на месте, а часа через два, подошла и машина. Приняв все документы у перегонщика, мы поехали сами. Хочу сказать про машину, такое удобство, мягкость хода и лёгкость управления, мы ещё никогда не чувствовали, даже СКАНИЯ 113-М, не шла ни в какое сравнение. Мы с Игорем ехали и наслаждались движением. Мы были довольны этим автомобилем. Так как мы были уже в Белоруссии, то до Москвы нам оставалось около восьмисот километров. Нам потребовалось меньше суток, вместе с таможней на границе Белоруссии, чтобы добраться до Москвы. А в Москве, мы были как дома, правда, попутную загрузку искали долго. Если бы у нас был рефрижератор, мы бы поехали на Покровскую базу, но у нас был тэнтованый прицеп, значит, надо искать других диспетчеров, желательно в Новосибирске.

Сложности загрузки были в том, что у нас были транзитные номера, и нас не знали новые диспетчера. В связи с этим, нам пришлось простоять в Москве больше суток, пока мы нашли загрузку домой.

Сейчас, просматривая свои старые бортовые журналы, в которых я записывал всё, что касалось работы, я нашёл ту первую загрузку. Точнее, загрузок было три, в разных местах Москвы, и стоила эта перевозка 122 тысячи рублей. Я был доволен, что попутно, двигаясь к дому, я заработаю эти деньги. Честно сказать, я уже переживал, что мне не хватит денег на обратную дорогу, и их не хватало. Но, в Москве мы встретили Андрея Николаевича, нашего, Бердского водителя, и он мне немного одолжил. Дело в том, что нам нельзя быть в дороге без денег, это проверено десятилетием работы. Кроме этого, по приезду домой, надо многое сделать и на машине, и на прицепе, как говорят, под себя. А оплата выполненного рейса из Москвы, может быть и через месяц. Эти мои слова оказались точными, потому что так всё и получилось. Пока я ставил на учёт транспорт, и готовили его к большой работе, это время и прошло. Прошёл и мой день рождения 3 сентября и машина с прицепом, мне была очередным подарком, как и СКАНИЯ, два года назад.

Новосибирск-Батайск-Москва-Новосибирск

Машину и прицеп мы подготовили, дождались оплату, и, взяли рейс до Батайска Ростовской области. Повезли туда огнетушители из Новосибирска, двадцать тонн. Дорога нам была знакома, и мы за трое суток приехали на выгрузку. Не могу не отметить, что после работы на СКАНИИ, нам не понравилась «тяга» ВОЛВО. С двадцатью тоннами она не так резво разгонялась, при своих 420 силах. У «СКАНИИ» было 380 сил, но она тянула лучше. Нам ли не знать этого, ведь мы часто возили двадцать пять тонн, и приёмистость двигателей хорошо различали.

После выгрузки огнетушителей, я созвонился с диспетчерами, которые мне сказали, загрузок из Ростова нет. Ближним городом, где был груз в Сибирь, был Белгород, и мы поехали туда. Казалось бы, за ночь можно легко пройти семьсот километров от Ростова до Белгорода. Но, было одно, но! У меня мало оставалось наличных денег, и на обратную дорогу домой, не хватило бы. Пока мы ехали в сторону Москвы, я старался найти любую загрузку за наличный расчёт, и я её нашёл. Мне пришлось потратить много денег на междугородние переговоры, но это лишь малая часть той работы, которую мы проделали за эти сутки.

Попутная загрузка была в Воронеже, лом цветного металла. Ставка пятнадцать тысяч, а выгрузка в городе Орёл! В городе Богучар, Воронежской области, мы не свернули на Белгород, до которого было 370 километров, а пошли на Воронеж. От Ростова до него пятьсот шестьдесят километров. Конечно, мы легко бы доехали до Белгорода, и до утра, которое наступало позже, чем в Сибири на четыре часа, успели бы поспать. Но сейчас у нас появился шанс заработать денег на топливо, которое тогда стоило 10 или 11 рублей за литр. Пятнадцать тысяч живых денег, мне сейчас были просто необходимы. Это почти полторы тонны топлива, которых должно хватить до самого дома. Но для этого надо проделать определённую работу. К четырём часам дня, мы приехали в Воронеж. Пять часов нас грузили, ставили вдоль прицепа большие листы, и потом, насыпали разного размера цветной металлический лом. Я был не рад, что взял эту загрузку, везти мне было всё равно что, но было жалко время, я боялся опоздать на загрузку в Белгород. Но поменять что-то уже невозможно, остаётся терпеливо ждать окончания загрузки. Загрузили нашу машину в десять часов вечера, и с сопровождающим груз человеком, мы поехали в Орёл.

От Воронежа до Орла 350 километров, которые мы прошли за шесть часов. Пока выгружались, ночью, пошёл дождь. К пяти часам утра мы выгрузились, получили деньги, и поехали в сторону Курска, до которого 160 километров. За это время погода резко поменялась, вместо дождя, пошёл снег! Я был вне себя, за что это мне, спрашивал я Господа Бога, у нас и так нет времени, а тут ещё снег. Так как Игорь ехал день, и до самой выгрузки, я должен был дать ему выспаться, и из Орла я поехал сам. До Курска дорога была не плохая, но после него, её просто не было. Было направление, просёлочная дорога без всякого покрытия, кроме этого, выпало снега сантиметров двадцать. Я уже понимал, что к утру, на погрузку в Белгород мы не успеваем, потому что уже начинало светать, когда мы проехали Курск. Так как была плохая дорога и выпал снег, я ехал тихо, но и тут, можно сказать мне повезло, в этом направлении прошли два или три КамАЗа. Я видел конкретные следы грузовых машин, по которым я и ехал. Если бы не эти следы, я просто не видел бы направления куда ехать. Вокруг была степь, ни населённых пунктов, ни транспорта, ни каких указателей.

Это место я не мог сравнить даже с Якутией и Магаданской областью. Я знаю, что от Курска до Орла мы ехали не по главной дороге, но на неё нас направили Курские Гаишники. Как вы думаете, какие отзывы о них звучали в моей кабине пока я ехал по такой «дороге». За 143 километра, которые были между Курском и Белгородом, мне встретился один старенький «Москвич», от которого я узнал, что до Белгорода я доеду, если поднимусь в подъёмы после оврагов. После такой новости, во мне снова вскипела злоба и ненависть к тем, кто направил нас на эту дорогу. Я снова дал себе выговориться, а потом успокоился, понимая, что дорогу осилит идущий. Но, меня беспокоили те подъёмы, о которых сказал водитель Москвича. Мне ничего не оставалось делать, только ехать, и оценивать сложность препятствия перед самим препятствием.

С рассветом начинало теплеть, и снег становился мокрой кашей, что затрудняло движение по этой дороге. Мою машину несколько раз сносило с дороги, и с частой пробуксовкой, я выбирался на дорогу. Не взирая, на мокрый снег, я старался ехать быстрее, тем самым поддерживать инерцию машины. В некоторых местах, когда мой транспорт выносило с дороги, я до полика давил на газ, стараясь вернуться на дорогу, но машину выносило на другую сторону. Если посмотреть на те «петли», которые оставались после меня вдоль дороги, можно было бы смело сказать, что тут ехал сильно пьяный водитель. Хорошо, что в этих местах была равнина, даже низин вдоль дороги не было и это меня выручало. Наконец, я подъехал к первому подъёму и метрах в трёх ста от него остановился. Время было одиннадцать часов дня, а день начинался солнечный. Возможно, это и помогло мне преодолеть этот подъём. Дорога в горку хорошо просматривалась, и я видел, что в некоторых местах, на протаявшей дороге, виднеется щебёнка, за счёт которой, и протаяла дорога. На всякий случай я разбудил Игоря, чтобы понизить все риски во время подъёма, ведь нельзя было исключать того, что мы встанем, не поднявшись в гору. В таком случае помощь напарника, большое дело. Передняя балка полуприцепа была поднята ещё в Орле. Это делалось для того, чтобы немного разгрузить прицеп, и нагрузить ведущий мост тягача. Немного постояв, я пошёл в подъём, набирая перед ним скорость. Сейчас мне было не до ямок и бугорков, перед которыми мы всегда притормаживали, я разгонялся. Конечно, этот подъём был не таким как на Алтае или на Колыме, в тех местах его и за подъём-то не посчитали бы. Но тут, его считали серьёзным препятствием, а мы в него вышли на магистральном тягаче ВОЛВО, у которого резина предназначена для дорог с твёрдым покрытием. Надо сказать, что разгон я набрал хороший, и заходили в горку с временными пробуксовками, в это время из-под колёс летели камни, это хорошо было слышно, как они грохотали. Этот подъём был менее двух сот метров, но на его вершину мы поднялись, почти совсем потеряв ход. Но, мы выбрались, а впереди нас ждал ещё один подъём, который был через двадцать километров.

Там было всё так же, а пока мы ехали до него, солнышко подсушило дорогу, и мы в подъём легко поднялись.

Про этот участок пути можно сказать так, вначале движения природа нам навредила выпавшим снегом, а в конце пути, помогла, растопив этот снег, оказав нам большую услугу.

Пять часов мне потребовалось на эти 143 километра, и ровно в двенадцать часов дня, я выехал на окраину Белгорода, где уже была хорошая асфальтированная дорога. Увидев какую-то табличку, я набрал телефон в Белгороде, и мне сказали, куда надо ехать. За эту ночь я не спал ни минуты, а этот отрезок пути и вообще, забрал все мои силы. Я попросил Игоря сесть за руль, а сам, принялся готовить бутерброды, нам надо было дожить до свободного времени, и только потом обедать.

Обдумывая проделанную работу, можно сказать, что за сутки, мы прошли 1200 километров, потеряв на погрузку и выгрузку около семи часов. Кроме этого, пять часов у нас отнял участок в 143 километра, и потрачено половина бака топлива, четыреста литров!

Возможно, кто-то скажет, да не стоила «овчина выделки», и я соглашусь, но не в этом случае. Да работали, да, не спали, сожгли четыреста литров солярки, но пятнадцать тысяч денег были у меня в кармане. Это значило, что тысячу пятьсот литров топлива, которого хватит до дома, я могу купить! Суть этого рассказа такова, что даже за «ломаный грош» приходилось работать, чтобы не занимать денег, это было часто, и не только у меня.

В Белгороде мы взяли три загрузки, универсальную печь для выпечки хлеба, до Белокурихи, две гнутых трубы до Новосибирска, и какую-то бумагу. До вечера мы успели загрузиться и поехать в сторону дома, через, уже знакомый нам Воронеж. Наконец-то, мы вошли в свой рабочий график, Игорь ехал день и вечер, я, ехал всю ночь. Сейчас мы шли налегке, общий вес груза не превышал двенадцати тонн.

Через трое суток мы были в Новосибирске и выгрузились в двух местах. На следующий день, Игорю я дал выходные дни, а сам, с супругой Таней поехал в Белокуриху, выгрузить печь. Ей очень хотелось проехать в этой машине, и посмотреть курорт Белокуриха. В этот единственный раз мы и увидели курорт, походили по рынкам, приобрели сувениры и вернулись домой.

После этого рейса мы с Игорем проверили машину и прицеп, и, убедившись, что всё в рабочем состоянии, готовы были поехать в следующий. Но, на дальний рейс у меня не хватало денег, и мы «сходили» на Красноярск. А уже после этого, когда мне перечислили все деньги, мы сделали несколько рейсов в Самару и обратно. Привозили в Новосибирск, пластиковые стеновые панели.

Сладкий груз и металл для забора

В конце ноября мне предложили возить кондитерские изделия, в разные города России. Мы начали возить печенье из Новосибирска в Екатеринбург, Уфу, Самару, Пензу, Нижний Новгород, Москву, Тверь, и Санкт-Петербург. Очень возможно, что я пропустил какие-то города, но это не так важно. Груз был не тяжёлым, потому что его нельзя было грузить много. Под своим весом, и от тряски, коробки мялись, мялось и печенье. Кроме этого, наш вагон пломбировали, и на каждой выгрузке ставили другую пломбу. Это экономило наше время, так как, никакой инспектор не имел права просто так, заставить нас открыть и показать груз. Хотя соблазн был большой, от нашей фуры, шёл такой вкусный запах! Но, мы сами только нюхали это печенье, во время погрузки и выгрузки. Правда, были моменты, когда при выгрузке падали коробки, и печенье списывалось, тогда и нам, немного доставалось. Единственное, что нам не нравилось, что рейсы были длительные. Пять выгрузок в разных городах, отнимали много времени, но три, или четыре месяца, мы терпеливо возили это печенье. На этих перевозках мы установили новый рекорд, по скорости доставки печенья в Екатеринбург. Ещё вчера, в пять часов вечера мы выехали из Новосибирска, а сегодня, к пяти часам вечера, прибыли в Екатеринбург, на выгрузку. Представьте себе, 1750 километров, пройти за сутки! Кладовщица, которая принимала партию груза, подписывая документы, спросила меня, вы, когда выехали из Новосибирска? Что я должен был ей ответить, вчера, сказал я, после моих слов, она ещё долго качала головой, при этом молчала и улыбалась. Потом она сказала, я работаю тут восемь лет, и за всё это время, быстрее вас, никто не приезжал. И тут же мне вопрос, у вас на машине крылья что ли? Я тоже улыбнулся ей, и сказал, нет, мы на воздушной подушке, и, взяв подписанные документы, пошёл к машине. Мне некогда было с ней разговаривать, ведь, время шесть часов вечера, а нам надо утром, выгрузить такую же партию в Уфе. Пять сот пятьдесят километров, это не много, за счёт бессонной ночи, мы прибыли на место выгрузки ранним утром.

После Уфы мы выгрузились в Самаре, потом Нижний Новгород, Москва, Тверь, и последний груз полторы тонны, выгрузили в Санкт-Петербурге. Семь суток нам потребовалось, чтобы развезти всем печенье, и мне это не нравилось. Слишком много времени уходило на эту работу, но другой, пока мы найти не могли. В то время мы ещё не знали, что существует биржа перевозки грузов, которая находится в Санкт-Петербурге, и называется Авто Транс Инфо. Позже, я буду постоянно пользоваться этой программой, где предлагались разные грузы в любую сторону. Но, в те годы, всё это было в секрете, и те, кто владел информацией о загрузках, для нас были «Богами». И вот эти «боги», за груз из любого города, драли с транспортников от пяти, до тридцати процентов, а может и больше, от стоимости перевозки! Нас никто в известность не ставил, сколько на самом деле стоит перевозка того, или иного груза. Я не был сторонником какого-то одного маршрута, по нескольким причинам. Грузоперевозки, это очень распространённый, и мутный бизнес. Тут невозможно что-то узнать точно, кроме места погрузки и выгрузки, остальное могло измениться, и обязательно не в нашу пользу. С большой лёгкостью могли уменьшить ставку за перевозку, и отсрочить её выплату на месяцы! Конечно, в больших транспортных фирмах были юристы, которые отстаивали интересы организации, и часто дело доходило до судов. Но, таким как я одиночкам, было сложно что-то доказать, даже имея на руках все необходимые документы.

С печеньем, которое увозили из Новосибирска не только мы, было точно такое же, мутное дело. Зачем было тратиться на перевозку, продайте его в Новосибирске, ведь оно такое вкусное. Но, нет, у себя в городе продавать его нельзя, налоговая служба «повяжет». А в Уфе, Самаре, Пензе, Москве, Твери, Питере, и многих других городах страны, это делать можно.

Месяца три мы возили печенье в разные города России, в основном за Уралом. Я не буду перечислять те города, куда мы возили печенье, мне проще перечислить города, в которых мы не выгружали его. Но и этого я делать не буду, скажу лишь одно, что печенье было очень вкусное, это были почти торты, и в магазинах Сибири такого печенья в продаже не было. Обратно в Сибирь мы возили всё, от строительных материалов и надгробных камней, до косилок и разного оборудования. У нас в вагоне было два десятка ремней, для крепления грузов, разные брусочки и доски, фанерные листы и картон. Без всего этого, просто невозможно было надёжно закрепить груз, кроме этого, я сам всегда принимал участие в укладке и креплении груза.

Сейчас вспомнил один рейс, из Питера в Новосибирск, когда я положился на грузчиков, и нажил неприятность, в результате которой, построил себе забор! Мы погрузили в Санкт-Петербурге металл для фасадов домов. Фирма так и называлась, «Фасады Сибири», это был крашеный металлический профиль в пачках. Он лежал хорошо, а в конце прицепа положили остаток рулона, и удерживала его одна не надёжная лента. Я пытался сам укрепить этот рулон, но мне сказали, не ваше дело, закрыли прицеп и поставили пломбу. Это значило, что я не имею права открывать ворота прицепа, и проверить крепление груза.

Результат был таким, на выгрузке в Новосибирске, открыв ворота прицепа, увидели, что остатки металла в рулоне сдвинулись, не выдержала ленточка, и края металла помялись. Все были согласны, что рулон был неправильно закреплён, и твоей вины нет. В транспортной компании, от которой я вёз металл, мне сказали, юристы компании отстоят мои права. Но, эта «тягомотина» длилась две недели, и мне не выплачивали деньги за весь рейс. А потом, мне прямым текстом сказали, забирай этот металл, а остальные деньги перечислим. Таким образом, у меня оказалось почти девяноста метров, отличного Финского металла. Через два дня, я отдал прокатать на заводе этот металл, и нарубить его по моим размерам. Ещё через три дня, я привёз домой готовое полотно для забора, из Финского металл-профиля. Мне хватило его, огородить свой участок с двух сторон, это семьдесят метров. Как говорят, «не было бы счастья, да несчастье помогло».

Всё это я рассказал к тому, что из-за таких «одиночек» как я, транспортная компания и не собиралась «бадаться» с заказчиком перевозки. Им проще было забыть про меня, найти другого перевозчика, но не терять заказы на перевозку. А я, честно сказать, был доволен, что материал на забор мне достался, не очень дорого, а повреждённые краюшки в моём заборе, до сих пор никто не замечает.

Наступала весна 2005 года, к этому времени, у нас в доме всё было сделано, и отапливались мы уже газом. Дочь училась в Новосибирске, сын работал на стройках. Супруга Таня, выполняла все работы по дому, в том числе и убирала снег во дворе, чтобы я мог заехать во двор, вернувшись из рейса. На мои слова, не трогай ты этот снег, приеду, сам уберу, она не реагировала. Мне было жалко её, но я ничего не мог поделать с ней. А мне каждой зимой приходилось копать снег, чтобы подъехать к дому. Дело в том, что с основной дороги к моему дому, был узкий проезд, с крутым поворотом. Кроме меня, этот проезд был никому не нужен, и все надеялись, что я почищу, или «протопчу» снег машиной. Много раз мне приходилось оставлять свой транспорт на дороге, включив аварийную сигнализацию, а сам, убирал снег, чтобы проехать к дому.

К Белому морю

Так получилось, что после этого рейса, мне опять предложили поехать в дальние края, теперь уже до станции Сегежа. Я долго не мог понять, чего не хватает там, в Ленинградской области, и что есть у нас, в Новосибирске. Оказалось, что там нет каких-то устройств, для перемещения железнодорожных стрелок, на развилках путей! Когда грузили их в наш прицеп, я не без гордости смотрел на представителей Новосибирского завода, которые, считали, топорно сделанные изделия. Я даже посмеивался, разговаривая с грузчиками, что наши специалисты лучше, чем на Путиловском заводе в Питере, раз там не могут сделать такие простые железки.

Это всё говорило о том, что наша работа по перевозке грузов, ничего не стоила, раз можно везти такие «безделушки», за 4940 километров. Получается так, пусть везут, всё равно почти бесплатно. Я такие изделия у себя в гараже мог сделать, а в Петрозаводске, который в двух ста километрах, и где промышленность не уступает Новосибирской, это сделать нельзя? Представьте себе, эта Сегежа находится за Питером, ещё 650 километров, оставалось сорок километров до Белого моря! Я в шутку говорил Игорю, залезь на прицеп, посмотри, сколько кораблей стоит в Белом море. А он мне отвечал, Сергей Петрович, была бы степь до моря, я бы сосчитал корабли, но тут высокий лес, я ничего не увижу.

Выгрузившись в Сегеже, мы вернулись в Санкт-Петербург, и на следующий день нашли загрузку домой, какой-то станок и оборудование. Ещё через четыре дня мы были в Новосибирске.

Надо сказать, что за прошедшее время, мы выполнили много разных рейсов. Если со «СКАНИЕЙ» мы в каждом рейсе мучились, что-то меняя, устраняя, ремонтируя её в дороге, то ВОЛВО, пока не ломалась. Я не помню серьёзных поломок, которые нам приходилось устранять в дороге. Да, рвались подушки, они же пневмо-рессоры, взрывались колёса, перетирались воздушные трубки и шланги, перегорали лампочки и часто менялись фильтры. Но всё это было исправимо, на первой же стоянке. Из опыта работы на СКАНИИ я понял, что подозрительные запчасти надо менять, и денег на машину я не жалел. За счёт плотной работы зимой, у меня скопилось немного денег, и на своём участке я начал строить гараж со смотровой ямой. Без гаража и ямы, было очень трудно готовить машину к рейсу, особенно зимой. Я это хорошо знал, потому что за все годы работы, начиная с Колымы, все работы с машиной и прицепом, я выполнял под открытым небом. В связи с этим, мы с Игорем решили, делаем последний рейс вдвоём, тем более что он далёкий, а потом, он поездит один.

Кемерово-Минводы-Москва-Новосибирск

Этот дальний рейс был похож на тот, к Белому морю, только в другую сторону. Мне предложили загрузку на Минеральные воды, а груз был из Кемерово. И снова меня переполняло чувство гордости за мастеров Сибири. Нам предстояло увезти специальные приспособления для снятия колёсных пар железнодорожных вагонов! Из Новосибирска в Кемерово и Минводы, нам предстояло пройти 4400 километров. Почти так же, как в Сегежу. Но сейчас мы ехали на юг, и «супероборудование» было совсем не тяжёлым.

За четверо суток мы приехали в Минеральные воды, выгрузились, и встали на стоянку, чтобы отоспаться, и найти загрузку домой. Но оказалось, что из Минеральных вод в Сибирь загрузок нет, и единственное, что я нашёл, увезти минеральную воду в Москву. За этот рейс, протяжённостью в 1600 километров, платили двадцать тысяч рублей. Для сравнения, из Новосибирска в Красноярск, за 750 километров, платили больше двадцати тысяч. Но нам было не до выбора, это была единственная загрузка, которую мы смогли найти. Погрузившись после обеда бутилированной водой на палетах, мы пошли в столицу.

В Минеральных водах погода была солнечная, но по радио говорили, что наступающая ночь будет холодной. По Ставропольскому краю мы ехали быстро, а ближе к Ростовской области начался дождь. Потом дождь прекратился и перешёл в снег, а температура на улице начала резко понижаться. С наступлением ночи снег прекратился, а температура на улице, понизилась, до минус восьми градусов. В связи с такой резкой переменой погоды, появился туман, который сильно ухудшал видимость. Так как ещё был поздний вечер, за рулём был Игорь, а я лежал с закрытыми глазами на спальнике и ждал часа ночи. Обычно, в это время мы менялись, после лёгкого перекуса Игорь ложился спать, а я ехал дальше. Но в этот раз получилось иначе. Около двадцати трёх часов, Игорь мне говорит, Сергей Петрович, на дороге сплошной гололёд, туман, много грузовиков стоит прямо на обочинах, потому что очень опасно ехать. Я поднялся со спальника, посмотрел на ночную дорогу и сказал, ищи место, где можно встать. Пока я одевался и заправлял спальное место, Игорь нашёл широкое место и встал. Хоть и мало у нас было времени, но чай я сварил и наскоро сделал бутерброды с колбаской, которую любил Игорь. На счёт колбасы он так и говорил, если бы у меня был огород, то я его засеял бы колбасой и пельменями. Колбасу и пельмени, он мог есть три раза в день. После ночного полдника я сел на водительское место и поехал, оценивая сцепление с дорогой. Я пришёл к такому выводу, пока дорога идёт по равнине, ехать можно, правда, очень медленно, и местами, правой стороной по обочине. При свете фар, дорога блестела как стекло. На поворотах, где был хоть малейший наклон дороги вправо или влево, машину, по всем законам физики, должно было стаскивать под уклон. В таких местах, мне нельзя было ехать тихо, срыв транспорта был бы быстрым. Рискованные, но верные действия, проходить такие повороты с большей скоростью, помогали машине удерживаться на уклонах дороги. Силы инерции прижимали её к дороге. Эту науку я постиг ещё на Колыме, на своём МАЗЕ. Не желающих рисковать водителей машин, действительно, стояло много. Но я останавливаться не хотел, и продолжал ехать, надеясь завтрашним днём выгрузиться в Москве. По причине наступившего холода, я переживал за воду, ведь она должна была замёрзнуть.

На посту ГАИ, у Золотого моста в Ростове на Дону, меня остановил инспектор, и я подумал, что сейчас ещё этот, будет отнимать время, проверяя все бумаги. Но первый его вопрос был таким, что везёшь и куда? Воду в Москву, ответил я, и он махнул мне палочкой, сказал, езжай, не задерживайся. А я про себя подумал, хоть тут пронесло, не стал меня держать. Думаю, если бы я вёз что-то другое, или в другое место, то он не лишил бы себя удовольствия получить с меня сколько-то денег. Надо сказать, что в самом городе Ростове, местами, дорога была не очень скользкой. Возможно, она подтаивала от подземных коммуникаций. Пройдя город, мне ещё километров сорок пришлось ехать в таком тихом режиме. Потом, на дороге начали появляться места безо льда, наверное, дождь шёл полосами, где больше, где меньше. Такая «полосатость» дороги, продолжалась километров пятнадцать, двадцать, и ехать по ней было уже не так опасно. Через некоторое время лёд кончился, пошла сухая дорога, я с облегчением вздохнул и прибавил скорость до максимума. Меня покинуло плохое настроение, вновь пришла уверенность, что на выгрузку в этот день успеть, возможно. На предельной скорости в 89 километров в час, я проехал совсем немного, как проснулся Игорь, он почувствовал, что машина идёт слишком быстро. Воспользовавшись этим, я вскипятил воду, попил кофе, выйдя на улицу, и к шести часам утра, я доехал до города Богучары. Это место нам было уже знакомо, тут сворот на Белгород. Заправившись топливом на заправке, я поднял Игоря. Часов семь он уже поспал, а я за это время устал так, что дальше ехать не мог. Слегка перекусив, я лёг на спальник, а Игорь поехал дальше. В этих местах дорога была сухая, но морозец ещё держался. Замёрзла наша вода или нет, мы не знали, и проверить было нельзя, так как ворота фуры были опломбированы.

От Богучара, до Москвы, оставалось чуть более семисот километров, и к шести часам вечера мы прибыли на выгрузку. Выгружали нас в крупном торговом центре, и даже никто не спрашивал, был мороз или нет. Когда открыли ворота прицепа, и начали погрузчиком вынимать поддоны с водой, оказалось, что она совсем не замёрзла. Я спросил водителя погрузчика, почему не замёрзла вода, ведь всю ночь был мороз? Он ответил, нам всю зиму в таких машинах воду возят, и никогда она полностью не замерзала. Про себя я подумал, а я так сильно переживал, что она замёрзнет. Отвозя следующий поддон с водой, водитель погрузчика сказал, вода не замерзает за счёт большого объёма и шевеления.

Получив расчёт за привозку воды, я спросил кладовщика, можно ли остаться на ночь на вашей площадке? Да, ответил он, и выдал пропуск на выезд. Мы были довольны, что не пришлось ехать по Москве искать стоянку, и, поужинав, мы легли отдыхать, ведь у нас в Сибири наступала ночь.

Я сейчас не помню, чем мы загрузились из Москвы, ведь таких поездок было, по две в месяц. Через четверо суток мы были в Новосибирске. После этого рейса я занялся строительством фундамента под гараж, а Игорь ездил один на Красноярск.

Рождение внука

30 августа 2005 года, у нашей дочери Марины, родился сын, назвали его, Владислав. Мы все были очень рады, что всё было хорошо. Малыш был здоров, его мама то же, а мы с «бабушкой», были вдвойне рады. Так получилось, что 21 августа был день рождения у дочери Марины, 29 августа, у её мамы Тани, и 30 августа, родился Владислав. Три дня рождения за десять дней! Конечно, все эти даты мы отметили, особенно, рождение внука. Правда, 3 сентября и у меня был день рождения.

Строительство гаража

После всех этих событий, мы начали строительство гаража.

За месяц, мы с сыном, и одним помощником, выкопали траншеи под фундамент, и смонтировали арматуру для заливки бетоном. Уже в сентябре, нулевой цикл гаража был готов, и даже плиты пола были уложены, с учётом смотровой ямы. В этом же месяце начали класть стены из СИБИТА, это лёгкий материал для стен. За октябрь, я достроил гараж полностью, он получился шестнадцать метров длиной, шесть в ширину, и пять метров в высоту! Ниже строить было нельзя, так как кабина машины была четыре метра в рабочем состоянии, а если её поднять для обслуживания, то надо ещё метр. Сейчас было легко обслуживать машину и прицеп, я не мог нарадоваться своему гаражу, в котором есть сварка и разные инструменты. Больше двадцати лет я не пользовался гаражами, если не считать половину одной зимы, когда ставили в тёплый гараж для Scania. Честно сказать, я ещё не представлял, как меня будет выручать этот гараж, ведь в нём я поставил печку, привёз дрова и уголь. Все эти удобства, о которых я мечтал давно, были у меня в пяти метрах от дома!

И снова Красноярск

Этой же осенью, у нас появилась постоянная работа на Красноярск. Мне предложили возить туда металл-профиль, кровельный материал, и многие комплектующие к нему. Очень много материалов приходило из Москвы, а в районе Новосибирских шлюзов, было организовано предприятие, где это всё перегружалось. Металлическая черепица и профиль, изготавливались, и упаковывались тут, в Новосибирске. Нам грузили через верх разной длины пачки, а сверху металла укладывали водоотводные трубы, крепежи и утеплители, весом до двадцати тонн. С этим грузом можно было ездить два раза в неделю, правда, обратные загрузки, которых было очень мало, нарушали этот график. Некоторые водители не грузились из Красноярска, выгрузив металл, разворачивались и ехали в Новосибирск на новую загрузку. Я считал, что это не выгодное дело, всё равно, что носить воду в дырявом ведре, пока приехал, ничего не осталось. Возможно, такая работа устраивала водителей, которые сами ездили на своей машине. Но мне было совсем не выгодно, чтобы из Красноярска, машина шла пустой 750 километров. Всем известно, что за порожний пробег никто не платит, это дополнительная нагрузка на хозяина транспорта. Топливо, питание наёмного водителя и стоянки, оплачиваются собственником, кроме этого, оплачивается работа водителя. В итоге, от такого рейса остаётся совсем не много денег, а если требуется что-то купить для машины, то хозяину машины жить будет не на что. Даже обратная загрузка, которая оценивалась в три раза меньше, не покрывала и половины расходов на рейс.

Пока у меня был не достроен гараж, я занимался им, а Игорь ездил один. Но иногда у Игоря были поздние загрузки, это значило, что ночь ему надо спать, ведь день-то он отработал. Вот в такой момент подключался я. Отработав на своём гараже световой день, ехал на автобусе к загруженной машине, и всю ночь ехал, а Игорь спал в это время. На выгрузку в Красноярск мы приезжали утром, выгружались, и почти всегда в этот же день, загрузившись обратно, выезжали в Новосибирск, или ближние к нему города. Честь имею сказать, что в таких рейсах зарплата Игоря никак не менялась, он всё получал сполна. Своим участием в работе, я просто экономил время. За те шесть, или семь часов, пока отдыхал Игорь, я проезжал почти пять сот километров. Так было туда и обратно. Как и на Колыме, я продолжал быть к себе безжалостным! Я нисколько не преувеличу, если скажу, что так было всегда, пока я имел собственную машину.

С наступлением зимы я ездил с Игорем во все рейсы, и проработали мы с ним до весны 2006 года. Четыре с половиной года, мы с ним делали одно дело, ели из одной кастрюли, во время движения, поочерёдно, спали на одном спальнике. Я всегда старался дать ему отдохнуть ночь, сам проходил все самые опасные участки, хоть зимой, хоть летом. Он был для меня членом семьи, и я заботился о нём. Во время ремонта на территории моего участка, я всегда приглашал его к себе на обед, не высчитывая с него ни одной копейки. Но наступило такое время, когда возникли разные споры между нами. Ни перечислять их, ни жаловаться я не буду, но, мы расстались, и расстались не врагами, что очень важно.

Работа без напарника

В марте 2006 года я начал работать один. Маршруты были разные, но далеко я не ездил. Меня устраивала прежняя работа, возить металл профиль. В этом году, нам добавили ещё несколько Сибирских городов. Филиалы «Металл профиля» появились в Барнауле, Кемерово, Новокузнецке, и мне приходилось туда ездить.

В этом году на своём участке мы с сыном начали строить баню, из точёного бревна. А к осени, я построил забор со стороны гаража и бани. Всё это, я строил в свободное от работы время. К вывозке металл профиля было привлечено много машин, и чтобы загрузиться и повезти груз, надо было заранее позвонить в транспортную компанию, и оформить заявку на выполнение рейса. В то время я держал связь с диспетчером Мариной, она и назначала время погрузки и направление перевозки. До назначенного для погрузки время, я упорно работал дома. Хорошо, что мне хватало одного часа, чтобы доехать до места погрузки, оно было не далеко.

С того времени прошло шестнадцать лет, и сейчас, просматривая бортовые журналы, я вижу, что до конца года мне удалось выполнить 37 рейсов в Красноярск. Кроме этого, 14 рейсов в Барнаул, несколько рейсов в Кемерово, Бийск, Новокузнецк, и в другие города Алтая.

Ближний север

Последними рейсами в этом году, было новое для меня направление, в город Когалым, и Нижневартовск. Если город Нижневартовск, все знают, то город Когалым, никому не известен. А в нём находится крупный аэропорт, с которого выполняются рейсы во все города севера. Получается комбинированная перевозка, автотранспортом до Когалыма, так как перевозка не дорогая, а дальше, самолёт. Сначала я думал, что грузы идут только из Новосибирска, но, когда я увидел там Московские машины, понял, что север снабжается не только из Сибири. Эти края я называл «ближним севером», так как, где находится дальний север, мне хорошо известно. А «сосватал» мне эту работу, мой бывший водитель Игорь. Однажды, уже работая на другой машине, он выполнял рейсы в город Когалым, возил сборные грузы к самолёту. Ему надо было ехать на погрузку, но машина сломалась, и он звонит мне, спрашивает, свободен ли я. В данный момент я был свободен, и он упросил меня, чтобы я поехал вместо него. Ставка до Когалыма была хорошая, а расстояние от Новосибирска до выгрузки, составляло 2100 километров. Для ориентира в расстоянии скажу, от Новосибирска до Сургута 1950 километров. Ставка за перевозку груза была 50000 тысяч рублей, время на дорогу двое с половиной суток. После получения этой информации от Игоря, я дал согласие и приехал на погрузку. Грузили долго, часов пять, и, загрузившись, с сопровождающим груз хлопцем, я выехал. В отведённое время на дорогу я уложился, правда, поспать довелось всего пять часов, за двое суток.

Выгрузившись, и получив подписанные накладные, я поехал в обратный путь, который лежал через город Тюмень. Это был самый первый город, в котором можно было загрузиться в Новосибирск. Надо сказать, что с прилегающих к Сургуту городов возили бывшие в употреблении трубы. Но они были тяжёлые, и без специальных стоек их не грузили. Позже, у меня будут такие стойки, и это будет экономить моё время, и увеличит мой доход. В Тюмени я загрузился пластиковыми трубами большого диаметра, их вошло всего девять штук под самую крышу. Везти трубы надо было в Барнаул, через двое суток я был там. Так я выполнил три рейса, и честно сказать, мне понравилось. На такой рейс у меня уходило от пяти, до семи дней, и мне не жалко было этого времени. Хоть я и ездил часто в Красноярск, но мне этот маршрут не нравился. Почти в каждом из этих рейсов я не спал, особенно во второй половине недели. Мне не хотелось оставаться в Красноярске на выходные, стоять два дня в чужом городе, на таком коротком расстоянии, для меня было не выгодно. На расстоянии в две тысячи километров, было проще спланировать работу, и транспортные компании, с которыми я работал, понимали это и шли на встречу. Почти всегда получалось так, что выходные дни я был в пути, и приезжал на выгрузку или погрузку к рабочему дню. Не маловажный факт, я не любил работу на маленькие расстояния. Тем, кто ходил в дальние рейсы знакомо чувство разочарования после выгрузки; всё, груз сдал и дальше ехать некуда, надо возвращаться назад. Особенно тоскливо было тогда, когда не было обратной загрузки. Неизвестность, очень сильно портило настроение. Особенно, это чувствовалось зимой, сплошные расходы. На большом расстоянии было намного легче, часов пять поспал, поехал, навалилась усталость, поспи часок-полтора. Не много, ни мало, но на эти три рейса у меня ушёл месяц, мне было легче в дороге, и денег я заработал больше, чем на Красноярском направлении. За эти три рейса поломок не было, но в четвёртом рейсе, мне сразу не повезло.

На север Сибири

В бортовом журнале отмечено, 16 декабря 2006 года, я взял рейс из Барнаула на Нижневартовск, надо было увезти запасные части к механизмам. Погода была морозная, даже днём -30. На погрузку я прибыл вовремя, и пока грузили мою машину, я ходил вокруг неё, осматривал и прислушивался. В какой-то момент я услышал повизгивание в передней части двигателя. Звук был похож на работу «сухого» подшипника, этого мне только не хватало, подумал я. Когда я залез в кабину, посмотреть на приборы, то увидел, что пропала зарядка аккумуляторов. Машина в это время работала, так как глушить её в такой мороз было бы неправильно.

Раз перестала идти зарядка аккумуляторов, надо смотреть генератор, для этого я поднял кабину, и ахнул. Вращающий генератор ремень был недвижимым, а шкив генератора, развалился пополам.

Первое, что пришло мне в голову, нельзя глушить машину пока не загрузили. Второе, где брать шкив, рабочий день кончился и все магазины уже закрыты, а до утра аккумуляторы разрядятся. Было бы лето, заглушил двигатель, и занимайся, чем хочешь. Но сейчас, в -30 всё очень сильно усложнялось. Кроме этого, был вечер, тёплого места для ремонта нет, даже площадка на территории склада не имела освещения.

Опустив кабину, я пошёл к воротам прицепа, где продолжалась погрузка, до завершения которой оставалось ещё минут тридцать-сорок. Пока я ходил, у меня созрел план действий, который на данный момент был единственный. В Барнауле проживал сын моего друга Сергей Пятница, фамилия такая. У него была такая же машина как у меня ВОЛВО, на которой работал наёмный водитель. Немногим ранее, я помогал Сергею, когда на его машине случилась авария мотора, я ему отправлял своего водителя Игоря, для доставки груза в Волгоград. Я знал, что Сергей ставил контрактный мотор, а раз так, то возможно, у него есть генератор, или шкив. И я звоню ему. Через минуту я уже говорил с ним, и он сказал, что генератор есть, но не рабочий, а шкив на нём со сколом. Или по нему ударили, или он упал, но край ручейка был отломан. Мне ничего не оставалось, как согласиться на этот, чтобы доехать до дома. Спасибо Сергею, что он согласился привезти его мне. Я сказал, где нахожусь, а он поехал в гараж за генератором, и привезёт его мне.

Погрузка закончилась, я получил документы, и попросил отправителя груза, запустить ко мне человека на легковой машине, он поможет мне в ремонте. Сергея запустили, он встал так, чтобы свет его машины как можно лучше освещал место перед ней. Я поднял кабину, и на работающем двигателе снял генератор. Мне предстояло снять со своего генератора сломанный шкив, и с генератора Сергея, и поменять их. Мороз начинал усиливаться, уже стоял не большой туман, а мои руки и я сам, изрядно замёрзли. Я понимал, что мне остаётся совсем немного, и я работал, не обращая внимания на это. С левой стороны машины я расстелил брезент, и на нём разбирал генераторы, а свет от машины Сергея освещал моё место работы. Часа два я работал, очень долго снимались шкивы. Если свой шкивок я уже не жалел, и колотил молотком по нему, то привезённый, уже с небольшим сколом, я жалел, и снимал его очень аккуратно. Дело в том, что этот шкив был выполнен из чугуна, поэтому был таким хрупким. Он мог даже от не большой трещины, тем более на морозе, просто лопнуть пополам, и тогда всё. Но этого не случилось. Заглушив двигатель, я поставил вновь собранный генератор, и завёл машину. Зарядка пошла, генератор выполнял свою функцию, но я понимал, что это на короткое время, хватило бы его доехать до дома. Шкиву со сколом могло ни чего и не быть, но скол обязательно будет «грызть» ремень, и насколько его хватит, не известно.

Я собрал инструменты, уложил всё на свои места, сказал большое спасибо Сергею, и сев в уже нагревающуюся кабину, поехал домой в Бердск. Вот только в этот момент я почувствовал, как я замёрз. Электронный градусник в машине показывал температуру на улице в -37 градусов. Я проехал весь город, и уже за мостом через Обь встал попить чаю и подкрепиться. Мои мысли были только о поменянном шкиве, я просил его дотерпеть до дома, не «сожрать» ремень, и не развалиться.

Домой я приехал глубокой ночью, двести пятьдесят километров шкив выдержал, и я был рад этому. Поставив машину в гараж, я вновь поднял кабину, и снял генератор. Время было четыре часа утра, но мне было не до сна. Пока я ехал, думал, как мне лучше поступить. Можно было доехать до Новосибирска и купить новый генератор, но у меня и этот не старый, да и цена на него девять тысяч. Отдельно шкивы не продавались, возможно, они где-то валялись в гаражах, но искать их времени нет. Я решил поехать к токарям и выточить шкив из стали. В заводских условиях это пустяковая работа, даже сделать паз под шпонку не проблема.

Два часа я всё же поспал, а утром, взяв наличные деньги, и генератор со шкивом, поехал искать нужных мне специалистов. В то время у меня была легковая машина ХОНДА-ОДИССЕЙ. Поехал я на старую площадку бывшего радиозавода. Там было много мелких предприятий, в том числе и станочных парков, некоторые из них я знал. Так как у меня почти не было времени, мне прибавилось смелости и напора. Ведь в это время я должен был ехать в сторону Омска. Я почти сразу нашёл мастера в станочном цеху, положил перед ним генератор, и сказал, мне нужен точно такой же шкивок, только из металла. Ещё я добавил, мне завтра к ночи надо быть в Нижневартовске, это больше дух тысяч километров. На изготовление его есть два часа, денег даю четыре тысячи. К примеру сказать, это половина стоимости нового генератора. Но, было одно, но, последнее время в магазинах запчастей продавались генераторы с штампованными шкивами, какой у меня и развалился. Поэтому, я и не хотел иметь второй такой же и пусть будет дороже, но стальной шкив будет служить вечно. Мастер цеха посмотрел на меня, и говорит, все станки заняты, у всех есть работа, но пойдём, попробуем тебе помочь. И мне помогли, через два часа я ушёл с новым, уже поставленным шкивом на генераторе.

Когда уже в гараже я ставил генератор на место, зазвонил мой сотовый телефон, меня спрашивали, где я еду. Не моргнув глазом, я соврал, сказав, что всё нормально, проехал двести километров. Хорошо, ответил голос в телефоне, позвоните завтра утром, нам надо знать, где вы. Я пообещал позвонить, и связь закончилась.

Пока я поставил генератор, завёл и нагрел машину, а потом цеплял прицеп, прошло четыре часа, с начала рабочего дня. Я спешил, понимая, что спать мне и этой ночью не придётся. Наверстать больше четырёх часов за счёт скорости не получится, тем более что на улице мороз -35. Кроме всего прочего, мне надо пройти Новосибирск, что в рабочий день занимает много времени. За город я выехал только в районе обеда, и, настраивая себя на движение ночью, поторапливаясь, поехал в сторону Омска. Так как, груза было не больше пятнадцати тонн, машина шла легко, и я ехал почти на предельной скорости. Я старался экономить время даже на еде, не говоря о заправках. Об отдыхе и думать себе не позволял, и к часу ночи я был в Омске, до которого от Новосибирска 750 километров. На заправке в Омске я долил топлива, подкрепился сам, обошёл машину с прицепом и поехал дальше. Мороз был такой же, как и в Новосибирске, а местами был и туман. В кабине было тепло, сцепление и рулевое управление не замерзало, так как я ещё дома в гараже, закрыл брезентом весь передок машины от продувания встречным потоком холодного воздуха. В кабине играл магнитофон, и я подпевал ему, разгоняя сон. А ещё я себя успокаивал, прямо вслух говорил себе, сейчас ехать лучше, меньше машин на трассе, потому что они все на стоянках.

Я понимал, что мне надо к утру быть хотя бы в Голышманово, где я должен буду свернуть в сторону Тобольска. Если я позвоню оттуда, то всё будет правдоподобно, и за завтрашний день я пройду девятьсот километров до Нижневартовска.

Всё так и получилось, мороз не спадал, скорость была не большая, и в восемь часов утра я приехал в намеченное место. Надо сказать, что это была вторая ночь, которую я не спал, не считая два часа вчерашним утром. Когда я вышел на улицу освежиться и осмотреть транспорт, попытался вспомнить, сколько раз я выходил на улицу от Омска. Десять, или двенадцать, я сбился со счёта, ни чай, ни кофе мне не лезли, я не мог на них смотреть.

Позавтракав, я поехал в Тобольск, до которого немногим более двухсот километров. Не успел я свернуть с основной трассы, зазвенел телефон, голос спрашивал меня, где я еду. Бодрым голосом я сказал, прошёл Голышманово, всё в порядке. Хорошо, ответили мне, вас сегодня ждут, запустят на территорию, а выгрузят следующим утром. Понял, ответил я, и разговор закончился. А я про себя подумал, как хорошо, что врать не надо, мной довольны, что я в графике движения, а сегодняшней ночью я посплю.

К десяти часам по Новосибирскому времени я был в Нижневартовске. Меня запустили на территорию предприятия, показали, где встать, на этом, мой путь закончился. Правильно было бы, осмотреть транспорт, но честно сказать, мне не хотелось даже слезать с места. Я очень устал, хотел есть, и спать. Чтобы слезть с сиденья, я спросил себя, долго ты собираешься сидеть тут? Вставай, и готовь ужин, врежь соточку и ложись спать, время-то идёт.

Зная цену времени, я быстро встал с водительского кресла, пересел в пассажирское, и начал готовить ужин. Несмотря на позднее время, я решил поджарить картошки, да, именно картошки. У меня были пельмени, это было бы быстрее, но я достал из пакета сырую, мытую картошку, и начал её чистить. Через несколько минут она была почищена и помещена в сковородку, которая стояла на газовой плите. Ещё через три минуты, мелко нарезанная картошка вместе с луком, уже жарилась на подсолнечном масле. Для хорошей вентиляции кабины я немного приоткрыл окно, и полностью открыл верхний люк. Весь пар и лишние запахи улетали за пределы кабины. Пока жарилась картошка, я достал из-за пассажирского сиденья бутылочку водки, налил граммов пятьдесят и выпил, без всякой закуски. Через минуту, я почувствовал тепло в желудке, а ещё через три минуты я с квашеной капустой ел жареную картошку. Вторая порция в пятьдесят граммов, придала вкуса картошке, и удовлетворения в этот вечер. После ужина я немного посидел, убрал все кухонные принадлежности, помыл сковородку, и принялся расстилать постель на спальнике. Перед сном я не забыл осмотреть все приборы, добавить оборотов двигателю, и задать нужный режим работы обогревателю кабины. Электронный градусник показывал температуру на улице -43. Ложась спать, я думал, как меня будут завтра выгружать. Если автокраном, то через верх, чего мне очень не хотелось. Ведь для этого мне придётся на таком морозе сдвигать крышу прицепа. Скажу вам, это очень трудоёмкий процесс, на таком морозе, если её не нагревать лампой, то прорезиненная материя просто поломается. Выгружать через задние ворота, как грузили, будет долго. Лучшим вариантом было, открыть борта прицепа, немного подогреть боковой тент лампой, и, сдвинув его снимать груз. Не успев обдумать все предстоящие дела, я уснул.

Мне часто приходилось ночевать на территории предприятий, которым я привозил груз, или забирал его, это был самый лучший вариант, который придавал уверенности, и спокойствия. После тысячных перегонов и бессонных ночей, был очень крепкий сон, и не всегда услышишь, как стучат по кабине, не говоря про то, как открывают ворота прицепа. Позже, со мной такое было не один раз, когда я, проснувшись, видел открытые ворота прицепа, и даже разрезанный тент. Дорожные жулики способны на всё, лишь бы украсть.

Утром я встал раньше, прибрался в кабине и успел попить чаю. А термометр показывал -45 около машины, и стоял густой туман. Про себя я подумал, хорошо бы увидеть грузчиков, узнать у них, как проще можно выгрузить груз. Я начал осматривать территорию, надеясь увидеть людей. И мне повезло, я увидел двух мужчин, спешащих на работу. Вот у них я и спросил, где найти грузчиков. Пошли с нами, сказал один из них, и я пошёл с ними в гараж. В гараже они подвели меня к ответственному за выгрузку человеку. С ним я и согласовал порядок выгрузки, предложив ему мой вчерашний план. Он со мной согласился, и я пошёл открывать бок прицепа. Первым делом я достал и разжёг лампу, пока она грелась, я отцеплял тент от бортов, который крепился за крючки и был зафиксирован тросиком. Потом я забрался в прицеп, и начал прогревать левую сторону тента, самый верх. Слегка прогретая штора легко гнулась, и я открыл больше половины прицепа. Не прогретую часть шторы, согнуть было невозможно, она просто сломалась бы. На морозе всё трещало и скрипело, пока я открывал борта прицепа. Когда я открывал третий борт, подошёл погрузчик и трое ребят, выгрузка началась.

К обеду я был свободен, документы подписаны, печати поставлены, борта закрыты, штору я закрывал опять с лампой. Пока прицеп выгружали, я звонил по обратной загрузке, и к моему удивлению, она нашлась. Мне в этот раз повезло, нашёлся лёгкий груз, фильтры для тяжёлых бульдозеров, из Сургута, до Туртаса. Расстояние между этими пунктами было примерно, четыреста пятьдесят километров, а наличных денег давали, аж восемнадцать тысяч! За пятьдесят коробок весом в тонну, это очень высокая цена. Конечно, я повёз этот груз, понимая, что выгружать меня будут только утром следующего дня. Но тут не до выбора, двигатель глушить всё равно нельзя.

Пока я ехал после загрузки, думал, как это мне повезло, ведь в сторону Тюмени идут сотни пустых машин, а за груз из пятидесяти коробок, восемнадцать тысяч получу я. Правда, сегодня, в мороз, машин было мало, возможно поэтому, и цена за доставку такая.

После выгрузки фильтров я получил деньги и поехал в Тюмень, из неё, мне уже искали загрузку домой. Ближе к Тюмени становилось теплее, настроение было хорошее, но оно скоро было испорчено. Загрузок из Тюмени на завтра не было, и мне предложили взять металл в рулонах, из Челябинска в Новокузнецк. Представьте себе, только что, я пел песни, и был почти счастлив, но после звонка диспетчера, за одну минуту я был взбешён. Почему так складывается, что из ближнего города нет загрузки, а из того который дальше есть. Я допускал, что это может быть хитрый шаг транспортной компании, ближе к Челябинску нет машины кроме моей, вот они меня и гонят туда. Впрочем, у меня был другой выход, отказаться от Челябинска, и стоять в Тюмени ожидая загрузку. Но сколько я мог там стоять в ожидании груза, вопрос открытый. До Тюмени мне было уже не далеко, километров сто, и четыреста, от Тюмени до Челябинска. Получалось так, что я сегодня вечером могу быть в Челябинске, утром загрузиться, и в районе обеда поехать в сторону дома. Но, пятьсот километров надо пройти, кроме этого, ночь «молотить» на стоянке. Если всё это перевести в деньги, получается не совсем выгодно, но я не любил ждать. Ожидающую позицию, я сравнивал с дремлющим карасём, и она мне не нравилась. Я во все годы работы старался догонять, мне это придавало бодрости и азарта, хоть и забирало сколько-то средств. Конечно, мне было бы дешевле, простоять даже двое суток в Тюмени, не наматывать «лишние мили на кардан», но где гарантия, что мне через двое суток дадут загрузку в Тюмени. Вот я и решил, еду в Челябинск, и через двое суток я могу быть в Новосибирске.

Вечером этого дня я приехал на стоянку перед Челябинском, куда ехать утром я уже знал. На улице становилось теплее, но глушить машину ещё было нельзя, я поужинал, и лёг спать. Завод, где мне предстояло грузиться, был на краю города, и я быстро нашёл его. Погрузка произошла быстрее, чем я предполагал, четыре подъёма, и двадцать тонн скрученного в рулоны металла лежали в моём прицепе. Через полтора часа я уехал из Челябинска, а через двое с половиной суток я выгрузился в Новокузнецке, и пустой приехал домой. В этом морозном рейсе, после ремонта генератора, поломок больше не было. Итог этого рейса был таким, семь суток в пути, и пройдено пять с половиной тысяч километров. Сгорело две тысячи двести литров солярки, а общая стоимость рейса составила 147 тысяч рублей. Из них, можно смело отбросить половину денег в расходы. Были и такие рейсы, когда приход был меньше расходов. Этому рейсу я был рад, хоть он начался с серьёзной поломки и работы на морозе. Но это далеко не первый, и не последний рейс, когда приходится так тяжело его выполнять. Позже, ещё будут подобные случаи. Так как до нового года оставалось несколько дней, я больше никуда не поехал, мы готовились встречать новый, 2008 год.

Ремонт угнетает-трасса радует

В новом году, как всегда, первые десять дней никто не звонил, и я решил произвести замену насос форсунок головки блока. У меня давно были подозрения, что они выработали свой срок, или, просто «сдохли», от нашего, суррогатного топлива. Этот ремонт мне обошёлся дорого, так как каждая форсунка стоила двадцать две тысячи рублей, а их шесть штук. Кроме их, следовало поменять ещё некоторые, сопутствующие детали. В итоге, на станции ВОЛВО-сервиса мне насчитали 177 тысяч рублей.

Ремонт произведён, пора и в рейс. Мне не терпелось опробовать машину, ведь все говорили, что от этих деталей зависит работа двигателя. Но, первый же рейс на Красноярск показал, что не всё получилось так, как хотелось бы мне. Расход топлива уменьшился незначительно, тяга двигателя осталась той же, а вот черноты выхлопа не стало, и быстрее заводилась. Со всем этим я смирился, и сказал машине, это последний капитальный ремонт, который я делал, работай так.

В конце января я поехал грузиться на Красноярск, но сейчас я решил пособирать «кусочки». В нашей практике были и такие загрузки. Например, я брал листовой металл, который грузил первым, а на него грузил всё что попадалось, от труб до пластика и мешков с утеплителем. В этом первом рейсе, я взял пять загрузок от разных диспетчеров. Понятно, что за один день я не мог загрузить всё. Из-за передвижения по городу, мне не хватило времени. Две последние загрузки, три тонны электродов и 35 кубов синтепона, я грузил на следующий день. Два дня я собирал грузы, и набрал на 45 тысяч рублей, в то время до Москвы давали 35 тысяч.

Конечно, цена за перевозку согревала мне душу, но я понимал, что, потеряв два дня на загрузки, мне нужно было упорно ехать. Спать в эту ночь мне не придётся, потому что четыре выгрузки надо выполнить обязательно. А чтобы в рабочий день, по загруженным улицам Красноярска выгрузиться в четырёх местах, нужно быть на первой выгрузке рано утром.

Как я сказал, спать мне не пришлось, и задачу, поставленную самому себе, я выполнил. Три загрузки я успел выгрузить, правда, приходилось просить грузчиков поторопиться, а я сам, просто бегал, помогая выгружать грузы. На выгрузку четвёртого груза, который мне просто необходимо было выгрузить сегодня, оставалось около часа. Но место выгрузки было далеко, на другом берегу Енисея. К тому времени я уже хорошо знал город, и сильно торопясь ехал к мосту 777. «Три семёрки», так называется этот мост. Я сейчас постараюсь объяснить, что значит сильно торопиться на двадцатитомной фуре. Я понимал, что если я буду ехать как положено, соблюдая все правила, как это следовало делать, то я не успею, рабочий день кончается. Кроме этого, уже было время «пик», шёл шестой час вечера. Весь город сел в машины и поехал, кто домой, кто в магазины, а кто просто так катался. Представьте себе, что я думал обо всех тех, кто мне мешает ехать. Во весь голос я ругал каждого, кто хоть на секунду задерживал меня. Я превратился в наглеца и хама, на двадцатитомный фуре ехал в третьем ряду обгоняя сразу два ряда. Конечно, это нарушение правил, ведь таким транспортным средствам, дальше второй полосы выезжать можно только в том случае, если необходимо объехать аварию, или другое препятствие. На светофорах я срывался первым, вкладывая всю мощность двигателя в разгон машины. Я знал, что меня сейчас ругают все, называют идиотом, сумасшедшим. Мне было стыдно за мои действия, но у меня была своя задача, я должен успеть! Надо сказать, что размеры машины учитывали все участники движения, и я этим пользовался. Если мне надо было повернуть направо, а я моя машина была в крайнем левом ряду, то я поворачивал из левого ряда, и пока я не проеду, все стояли, и, конечно же, ругали меня. Мне очень помогало то, что зеркала заднего вида на VOLVO-FH-12, выполнены так, что нет «серых» зон, даже справа от своей машины я видел всё. Скажу вам, ехать на большой скорости в час «пик» по городу, это очень опасное дело, которое могло стать и очень дорогим. Одно моё не точное движение, и пяток легковых машин я мог собрать в один момент, а расплачиваться за него всю жизнь.

Большую часть пути я проехал быстро, но впереди был мост, перед которым, в это время собиралось очень много машин. Это был последний перекрёсток перед мостом, на левой стороне реки. Тут было такое широкое место, что машины вставали в пять, или в семь рядов, и все старались заехать справа, уже за обочиной. Так как была зима, и в этом месте почти не было снега, то машины подъезжали даже по траве, которая была немного присыпана снегом. Оценив обстановку, я решил, им можно, а мне нет? И я поехал по траве, я был самым крайним с правой стороны. Со стороны могло показаться, что я еду не на мост, а в кусты, которые были у самого забора, далеко за пределами дороги. Этот «манёвр», я решил выполнить ещё за триста метров перед этим местом. Всё это расстояние до светофора было занято машинами, а сколько было уже рядов и не сосчитать. Я ненамного ошибусь, если скажу, что, таким образом, я смог объехать машин двести. Справа от меня уже не поместилась бы ни одна машина, но с левой стороны подъехать, и встать рядом со мной, ещё можно было. И машины подъезжали, водители и пассажиры смотрели на меня, и по-разному оценивали мои действия. Одни крутили пальцем у виска, они читали, что я не имею права так поступать. А другие, улыбались глядя на меня, а некоторые и большой палец показывали, хвалили мою находчивость. Я, конечно же, отвечал им улыбкой и показывал на часы, они понимали, что я спешу и даже предлагали мне поехать первым, уступая дорогу. На тех, кто злился за мои действия, я не обращал внимания, а те, кто на расстоянии понимал, что мне действительно надо куда-то успеть, поднимали моё настроение.

До светофора мне оставалось метров двадцать, а пересекать перекресток можно из трёх полос. Находясь самым крайним, справа, я был близок к перекрёстку, и за пару переключений светофора, я мог проехать его. Минут десять я прождал, и наконец, впереди меня началось движение. Я опять, используя размеры своей машины, в пяти сантиметрах от такого же наглого, как и я, водителя легковой машины, втиснулся в крайний ряд. Из этой легковушки мне что-то кричали, и махали руками, наверное, возмущались, но я не слушал их. Я не задел их машину, и этим всё сказано, а прыть, до которой они себя разогнали, уляжется скоро.

После того как я пересёк эту улицу, я опять занял левый ряд, и «полетел» вниз, к мосту, обгоняя тех, с кем стоял рядом только что. От перекрёстка к мосту, было три полосы, потом оставалось две, и на мост въезжали уже по одной. На расстоянии в километр, которое есть перед мостом, я обошёл ещё машин двадцать, и снова, наглея, «втискивался», пользуясь большими габаритами транспортного средства. На мосту движение было двухстороннее, в одну полосу в каждом направлении, и тут никого не обгонишь. От моста до места выгрузки оставалось километра три, и я снова нажал на газ, так как через пятнадцать минут кончался рабочий день. Мне оставалось проехать несколько перекрёстков, три их которых регулировались светофорами, да ещё два светофора перед пешеходными переходами. Большую часть из них я проехал на красный свет, так как знал, что тут нет ни камер видеонаблюдения, ни инспекции, да и не мешал транспорт с пешеходами. В ещё открытые ворота предприятия я въехал за три минуты до конца рабочего дня, и встал на то место, где принимали груз. Я видел, как несколько человек, уже переодетых, и готовых сесть в автобус, пошли в сторону склада. Конечно, я знал и то, что сейчас они меня ругают меня, совсем не по-детски, и во время выгрузки они мне об этом сказали. Я перед ними извинился, хотя моё извинение ничем им не помогало, а вот я сам, вместе с ними выгружал мешки с синтепоном. На выгрузку 30 кубов синтепона потребовалось двадцать минут, и к концу выгрузки их обиды прошли полностью. Немного помогло мне в этом то, что я им рассказал, как торопился к ним, и что меня ждёт ещё выгрузка в Железногорске. Через тридцать минут после приезда я уехал на последнюю, пятую выгрузку.