Персональный раб бесплатное чтение

Глава 1. Бунт

Месяц назад

– Тесса, бунт в четвёртом отсеке!

Всего одна фраза, и мирное семейное утро на этом завершило своё существование.

Стройная молодая женщина, отбросив хорошие манеры в сторону, откусила от круассана солидный кусок, отчего её щёки надулись, прожевала, залпом выпила сок из стакана. Зашлифовала всё это крошечной чашечкой кофе. На завершение трапезы у неё ушло чуть больше минуты.

Она бесцеремонно стряхнула крошки с губ салфеткой, скомкала её, бросила на тарелку, одновременно поднимаясь из-за стола.

– Глеб, сводишь Сашу на картинг. Сидишь там до конца тренировки, всё ясно? – женщина строго посмотрела на высокого блондина, который продолжал свой завтрак как ни в чём не бывало.

– Дорогая, – он манерным движением подхватил салфетку и вытер ею губы,– ты уверена, что без тебя никак? Направь туда из первого сектора. Они быстро там порядок наведут.

– Глеб, когда ты станешь во главе резервации, так и сделаешь, – женщина подошла к третьему участнику завтрака – девятилетнему блондину. – Саша, прости, в следующий раз, – она наклонилась, чтобы поцеловать сына в щёку, но ребёнок увернулся. – Саша, я обещаю.

– Ты всегда только обещаешь, – обида звенела слезами. – А сама… – мальчик от гнева задыхался. – Работа, работа! Всегда работа! Проваливай!

Тесса вздохнула, но при слугах отчитывать сына не стала. Решительным шагом она вышла из столовой.

Саша не повернул, как обычно, голову. Он сжал кулаки до боли, закусил изнутри щеку. Ну вот, мама опять ушла.

За панорамным окном столовой  ветер качал ветки деревьев, срывая золотые листья и разбрасывая их по аккуратным дорожкам сада. Яркими алыми кляксами пылали розы. Небо нахмурилось и собиралось заплакать.

Чёрный джип рванул с места, оставляя позади вылетавшую гальку.

Саша уже стоял около окна. Слёзы катились по щекам, и он ничего не мог с собой поделать. Всхлипнул, вытер рукавом нос.

– Чего сырость развёл, – широкая отцовская рука легла на плечо. – Ты мужик или кто?

– Отвянь, – голос ребёнка дрогнул. Он повёл плечом, пытаясь сбросить руку отца.

– Саша, как ты разговариваешь со старшими! – отец больно сдавил плечо.

Ребёнок сжал челюсти так, что на скулах заходили желваки. Хмуро взглянул на отца, вывернулся из-под его руки и пошёл на выход.

– Избаловала мать тебя! – проворчал отец вслед. Впрочем, у него не было желания воспитывать сына. Ему сказали отвезти на картинг, он сделает. А потом с мужиками сядет в баре и будет пить пиво, дожидаясь окончания тренировки. Зачем он там нужен? Сашу мог бы прекрасно отвезти и водитель. Не думает же Тесса, что он сам сядет за руль. Он уже забыл, как это делается. С водителем удобно: можно не считать промилли.

– Ты избаловал, – огрызнулся Саша и хлопнул дверью.

Шаги громким эхом рикошетили от стен коридора. Свет приглушён. Тесса шагала крупно, по-мужски. Позади шли ей под стать четыре охранника. Решётки открывались перед шествующими и тут же закрывались за последним из них.

Вскоре стали слышны возбуждённые голоса. Они становились всё громче, а речь отчётливее.

– Мы требуем хозяйку! – надрывался один. За словами последовал звук удара, ещё один.

Шум, словно пчелиный рой , то нарастал, то стихал, то удалялся, то приближался. Лязгало железо.

– Молчать! Всем разойтись по капсулам! – низкий мужской голос говорил жёстко, чеканя каждое слово.

Тесса повернула за угол. Хрупкий изящный силуэт, затянутый в тёмно-синий костюм из эластичной кожи, создавал обманчивый образ женщины. Подождала, пока сработает пропускная система. Сделала своим людям знак остаться за решёткой. Теперь она стояла одна, между двумя отсеками. В одном за решёткой стояли мужчины с покрасневшими от натуги лицами. В другом, за спиной, находились бойцы первого сектора: на головах шлемы, на лицах маски, серые комбинезоны, брюки заправлены в высокие ботинки, на поясе амуниция от наручников до электрошокеров.

– Вот она, наша краса, – мужчина из первого отсека плюнул через решётку в Тессу. Но плевок не долетел.

– Сто тридцать дробь восемь, вам первое предупреждение.

– И вам не хворать, – заорал он и плюнул повторно.

Тесса раздула ноздри, презрительно посмотрела на плевавшего.

– Я слушаю ваши требования, – она строгим взглядом обвела бунтовщиков.

От её внимания не укрылись те, кто попал в эту компанию невольно, то ли по дурости, то ли по принуждению. Опыт управления резервацией научил её разбираться в людях. В голове отметила, что случайно примкнувших надо направить в другой отсек.

Потом перевела взгляд на стоящего в стороне. «Этот?» – еле слышно произнесла она в сверхчувствительный микрофон.

«Новенький. Попал за долги своей бывшей. Характер: властный, волевой. Имеет разряд по боксу», – раздалось в гарнитуре.

Тесса видела, что он в конфликт не вступал. Держался особняком. Его на слабо не возьмёшь. От него за версту веяло харизмой. Таких ломать сложно. Зачем он здесь, с какой целью, если не собирается поддерживать бунт? Или собрался? Или он и есть тайный организатор? Тогда когда успел?

Она перевела взгляд на фигляра, который верещал, плевался и нецензурно выражался.

Сброд. Не первый раз уже устраивают ей встряску. Выучила их за годы управления резервацией.

– На волю хочу, – заявил плевавший, уголовник со стажем, потерявший в тюрьмах здоровье и зубы. Нос перебит, губа перекошена старым шрамом.

– К верблюдам? Могу определить. Воли там, бери не хочу. Оформите сто тридцать дробь восемь на передачу в резервацию зыбучих песков. – Она говорила громко и чётко, сама думала о том, кто стоял особняком: «Что он делает среди этого сброда? Это не его контингент».

Шум моментально стих. Лишь тот, о ком шла речь, грязно выругался.

Внезапно решётка перед Тессой поднялась. Теперь она стояла напротив бунтовщиков одна, без охраны.

– Повторите, что вы там про меня сказали? – её губы скривились в усмешке. Женщина сощурила глаза и грациозно, словно тигрица на охоте, сделала первый шаг, призывно качнув бёдрами. Она неотрывно следила за тем, кого собиралась направить “к верблюдам”. Подняла одну руку к вороту и медленно потянула молнию на груди. – Чего же вы?

Сначала оголилась шея, потом показалась ключица. Мужчины как по команде уставились на открывающееся их взору декольте. Шумно сглотнули в ожидании продолжения.

– Все, кто сейчас вернётся в свои капсулы, будет освобождён от наказания. – Тесса  говорила, отделяя голосом каждое слово, при этом смотрела только на главного нарушителя.

– Ребя, не слушайте её. Сейчас мы с ней развлечёмся. Сама идёт к нам. Мужик, видимо, не удовлетворяет, – заводила хотел всё это выдать с пафосом. Но голос то и дело срывался, переходя на визг. Его беспокойный взгляд бегал по сторонам, но помимо его воли то и дело цеплялся за обнаженную часть женского тела.

Краем глаза она заметила движение в задних рядах. Не ошиблась, так и есть-эти несколько оказались здесь случайно. Вскоре в гарнитуру в ухе услышала: в капсулы вернулось семеро. Тесса еле заметно мысленно поздравила себя: «Прекрасно! Получилось!» Осталось четверо плюс один, новенький. Он сжимал в руке ножку от табурета. Но агрессии от него не чувствовалось.

– К верблюдам, слышите, к верблюдам. –лисьим голосом повторила Тесса, практически поравнявшись с рабом номер сто тридцать дробь восемь. – Ну что же вы? Или это не вы требовали сюда хозяйку? Или не вы обещали меня отыметь. Давайте, чего же вы медлите? – она резко рванула молнию вниз, расстегнув её до пояса.

Раб сто тридцать дробь восемь дёрнулся. Глаз у него задрожал. Он видел чёрный лифчик, кружева которого красиво лежали на женской груди, делая её аппетитнее. Набравшись храбрости, он протянул руку, чтобы сжать до боли, но последовал резкий захват запястья, выворот руки и одновременный удар под дых. Не дав ему опомниться, Тесса движением рук направила сто тридцатого к решётке, за которой стояли бойцы. Как только он перелетел границу отсека,  с потолка опустилась металлическая сетка, да так аккуратно, что он оказался в самом её центре.

– Забирайте, ребята, – бросила Тесса через плечо и застегнула молнию. Она приподняла бровь и посмотрела на оставшихся троих. Смелости там уже не было. К верблюдам им явно не хотелось. – Кто следующий? Или в капсулы? Предупреждаю, наказание в размере одного дня вас уже? ждёт. ЗА неповиновение – перевод должников в резервацию зыбучих песков, а осуждённых – возврат в тюрьму. Выбор за вами.

Один за другим, рабы выпрямлялись: руки по швам, головы опущены. Признание покорности.

– Свободны! – коротко бросила Тесса. Повернулась к стоящему в стороне новенькому, по-прежнему сжимавшему ножку табурета. – Ну а вы? Особое приглашение?

– К верблюдам, – хрипло бросил он.

– Ступайте, проспитесь.

– Это я народ на бунт подбил.

Он стоял, широко расставив ноги.

– Тогда я не буду вас наказывать. Знаете почему?

– Выставите крысой.

– А вы догадливый. Но я могу этого и не делать.

Мужчина как будто некоторое время колебался, потом сделал пару шагов назад. И… он взмахнул рукой и со всей силы ударил о боковую решётку ножкой от табурета. Дерево не выдержало, конец ножки отлетел, оставив в руке мужчины обломок в неровными острыми, как иглы, краями.

– Что, с… не ожидала? – закричал он и ринулся на Тессу.

Тесса увернулась и резко рубанула его ребром ладони по шее. Но удар прошёлся рядом. Охранники рванули в помещение. Они налетели на мужчину, вывернули руки за спину, оставив его в подвесном состоянии.

– Поднимите,– приказала Тесса.

Мужчину поставили на ноги. Кровь стекала с уголка губы.

Словно предугадывая его порыв, женщина произнесла:

– Что бы вы сейчас ни сделали, вы попадёте в карцер на десять дней. Сейчас вас осмотрит врач и поставит вам успокоительное. Мы с вами поговорим позже.

– Я хочу к верблюдам, – упрямо сказал он и посмотрен на неё.

– А я не хочу. Давайте спорить, чья возьмёт, – кивнула своей охране: – этого в карцер, начальника ко мне в кабинет!

Мужчина словно смирился. Он, волоча ноги и повиснув в захвате охранников, позволил себя тащить. Тесса, не отрываясь, смотрела ему в спину. И вдруг, совершив обманное движение, он раскидал охранников и рванул к Тессе. В какие-то считаные секунды он стоял за спиной женщины, прижимая её к себе одной рукой, а другую выставил вперёд и орал:

– Один шаг и я сверну ей голову, словно цыплёнку.

–Чего орёшь, как будто это я тебе шею сворачиваю? – сдавленно проговорила женщина. – Хватку ослабь, дышать тяжело.

Охранники не двигались. Они молча смотрели на парочку. Мужчина, казалось, был в замешательстве. Хозяйка оставалась внешне спокойна, словно её обнимал бывший друг. На лицах охранников не было ни тени обеспокоенности. Можно было подумать, что такие ситуации здесь происходят каждый день.

Резкий удар в пах был также не предвиден.

Мужчина разжал руки, согнулся, схватившись за причинное место. Из глаз непроизвольно брызнули слёзы. Боль была такой, что хотелось выпрыгнуть из своей кожи. Он и раньше получал по яйцам, но чтобы так… Следующий удар пришёлся по почкам. Он рухнул, ожидая пинков во все жизненно-важные органы. Закрыл глаза, призывая смерть, но ничего не происходило. Дёрнулся. Тут же почувствовал выворот рук за спину, наручники щёлкнули на запястьях. Его подняли, он бы сказал, слишком нежно для такого дерзкого покушения.

– Будешь персональным рабом. А сейчас отдохни в карцере. Вечером поговорим, – усмехнулась Тесса, потирая ребро ладони.

Просторный кабинет в светло-серых тонах. Внушительных размеров стол. Солнце, расталкивая тучи, пытается пробиться сквозь жалюзи.

Тесса не позволяет себе думать о сыне. Но у неё это плохо получается. Материнское сердце изнывает от боли. Она отменила на сегодня все дела. Отключила все гаджеты. Только в чрезвычайных ситуациях, когда действительно необходимо её присутствие, могли потревожить её покой.

Вот и потревожили. Ничего не предвещало бунта. Накануне вечером не было даже намёка.

Женщина сидела за столом, откинувшись на огромных размеров спинку офисного кресла. Она покусывала краешек своей губы. Брови нахмурены.

– Тесса, – напротив за столом располагался крупный мужчина. – Утром была хакерская атака на резиденцию. В четвёртом отсеке одни рабы получили информацию, что им начислены большие штрафы, а другие, что хозяева резиденции задерживают проход платежей. Произошло аварийное открытие решёток.

Тесса постучала карандашом по столешнице.

– Говорите, хакерская атака… Информацию восстановили?

– Информатики обещают закончить к вечеру. – мужчина густо покраснел, словно девица, которую сватают.

– Отлично, тогда пока используй резервную копию, – послышалось кряхтение. Тесса оторвала взгляд от экрана, на котором что-то выискивала во время беседы. Она подняла бровь, словно спрашивала: «Что-то не так?»

– Понимаете… – мужчина закашлялся. – У нас все работало без сбоев…

– Вы хотите сказать, что у нас не обновлялась резервная копия? И давно? – мужчина принялся изучать свои руки. – Я спрашиваю, давно? – Тесса говорила тихо, но голос её звучал угрожающе. – Значит так, всем, кто получил ложное уведомление о штрафе выплатить возмещение долга в размере, указанном в уведомлении. Откуда финансирование, я надеюсь, не надо объяснять.

– Вы не имеете права. Я – свободный человек, не раб, – вены на шее мужчины вздулись.

– Пока свободный, – Тесса посмотрела, сощурив глаза.

– Я пойду в суд, – он налил себе из графина воду, но не выпил. Руки дрожали как после запоя.

– Идите, – Тесса была невозмутима, – только перед походом изучите свой контракт, чтобы знать, с чем в суд идти.

За окном ветер стонал и бесновался. Он завывал волчицей, разбрасывал в безудержной ярости листья, воду, легкие предметы. Солнце испугалось и спряталось за серым сплошным занавесом.

Мужчина тяжело вздохнул: «Простите, я готов понести наказание…»

– Наказание. – Тесса усмехнулась. – Детский сад да и только, – раздраженно выдохнула, – Есть примерная оценка ущерба? – поинтересовалась женщина, зачем-то пробегая пальцами по клавиатуре.

Мужчина опять горестно вздохнул. Нет ничего страшнее, чем пугающее будущее. Нрав и методы хозяйки знал не понаслышке. Назвал цифру.

– Значит так, провести внутреннее расследование. Мне предоставить все материалы. Слышите, ВСЕ! Я сама буду решать, кого наказывать, а кого миловать. Теперь о рабе триста семь дробь девяносто пять. Что с ним? Он по гражданско-правовому попал, если мне не изменяет память.

– Да, у них с женой был достаточно успешный бизнес. Что-то там случилось, грозило банкротство. На суде заявил, что сделку совершил без согласования с женой. В итоге его приговорили на отработку, её освободили условно. В общем, она оказалась ещё та… – мужчина замялся. Вроде, выражаться при начальнице неприлично, а других слов для выражения мнения он не находил. – Она на развод подала, имущество – себе. Кинула мужика. Да, там еще это, подозрение на изнасилование. Следствие не закончено.

– Понятно, что мозги у вас не на том месте заседают, – она снова посмотрела на экран. Перед ней открывался вид аскетично-оформленной капсулы. На кровати спал мужчина. Он лежал на животе, подложив руки под подушку. В углу экрана светился номер и данные наказанного: «307/95 Виктор Хор, 45 лет». – Значит так, – она перевела взгляд на начальника охраны, – привести его в порядок к ужину. У меня в комнате накрыть на три персоны. Самсона предупреди. Надень электронные браслеты. Вдруг опять с катушек сорвёт. Подумайте, кого можно дать ему в наставники, чтобы подготовить на персонализацию.

– Вы хотите сделать из него персонального раба? – начальник охраны изумился. – Зачем? И… Вы простите, но Глеб его в первом же поединке по стене размажет. Вы знаете, как он провоцирует ваших персональных.

– Не размажет, – Тесса вздохнула. – Вечером отчитаешься, я поехала…

Она села за руль своего огромного внедорожника, в котором приехала утром. Машина хорошая, послушная, мощная. Набрала мужа. Тот ответил не сразу. По приглушенному шуму голосов поняла, что он находится в баре.

– Ты в курсе, что тренировка закончилась? – спросила без предисловия.

– В курсе, а тебе напомнить, что после тренировки мы собирались в батутный парк.

Точно! Как про батуты она могла забыть?

– Вы ещё там? Я сейчас подъеду, – отключилась. Некоторое время ехала в тишине, в которую вклинилась боевая мелодия. Звонил брат. – Да, Тим, слушаю.

– Тесса, на твою резиденцию была сегодня совершена хакерская атака?

– Значит, я не единственная? Это уже радует. Кто – установлено?

Глава 2. Собрание акционеров

Наши дни

Ночь задвинула тяжёлые, плотные шторы. Ни луны, ни звёздочки. Опустила полог сплошного дождя.

В кабинете тихо работает кондиционер. Светлые стены. Серая мебель. Аскетизм до безобразия.

За огромным столом, подложив руки под голову, спит девушка. Ей не мешает ни свет, струящийся с потолка, ни ветер, стучащийся в окно. Экран компьютера давно погас.

Девушка тяжело вздохнула, подняла голову, сонно что-то пробормотала и снова положила голову, теперь уже другой стороной. Но руки затекли. Она протяжно застонала, встала и, скорее по наитию, чем по пониманию, дошла до кожаного дивана, стоящего вдоль стены. Рухнула на него и провалилась в глубокий сон без сновидений.

В таком виде её и нашла секретарь, которая явилась на работу к восьми утра. Даже цоканье тонких каблуков по плитке не помешало нашей героине крепко спать.

– Мелисса, – секретарь присела на корточки, задела спящую за плечо и слегка потрясла. – Мелисса, просыпайтесь. На десять назначен совет акционеров.

Девушка заворочалась, заворчала.

Секретарь вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Щелчок замка всё-таки разбудил Мелиссу. Она села, громко зевнула. Провела рукой по взлохмаченной голове. Встала. Пошатываясь, дошла до стола. Мозг продолжал спать, а тело уже просыпалось. Мелисса нажала на селекторную связь:

– Клара, приготовь, пожалуйста, кофе.

Секретарь ответила согласием и отключилась. Минуты через две она вошла в кабинет. Следом зашёл парнишка в форме портье и с жёлтым ожерельем должника, он внёс чехол с одеждой, аккуратно положил на диван, на котором только что спала Мелисса, и молча вышел.

– Я попросила принести вам одежду, – сказала Клара, когда они остались вдвоём. – Вам надо высыпаться, это не дело так проводить ночь. Что подумают акционеры, когда увидят ваши глаза.

– А мы сделаем так, чтобы они их не увидели, – Мелисса с трудом подавила зевок. – Клара, умоляю, ни одной живой душе. Особенно не говори акционерам. Они не должны знать.

– Хорошо, акционерам ни слова. – заверила Клара, подходя к огромному стеллажу. Она потянула за один из корешков и… стена отъехала.

Мелисса смотрела на это молча. Фокус медленно возвращался. Голова от кофе просветлялась. Но понимание того, что происходит, не приходило.

– Я думала, что вы знаете, – словно извиняясь, проговорила Клара. – Тимоти не показывал кабинет? – Мелисса отрицательно покачала головой.

Какой Тимоти, если она с того памятного вечера, когда узнала и о своей свободе, и о премии, как молодой и талантливой, его не видела. Нет, видела, но они не общались. Тимоти занимал место владельца корпорации и вещал со сцены . Она присутствовала на заседаниях, но её место было в зале.

– Это комната отдыха. Идите сюда, – Клара сделала приглашающий жест.

Мелисса нехотя встала. Подошла. Заглянула.

По размеру это был стандартный гостиничный номер с диваном, рабочим столом около которого разместилось эргономичное кресло и стоящим в глубине комплектом из пары глубоких кресел и низкого столика. Клара прошла к стене, в которую был вделан огромный плазменный экран, задела картину, висящую на стене. Последняя пришла в движение, открывая взору просторный гардероб: для платьев или рубашек, для брюк, обуви, под мелочёвку…

– Я сделаю выборку для вас в магазине. Посмотрите, что понравится, закажем прямо сюда. Постельное бельё меняют по требованию, – произнесла секретарь.

– Постельное? – Мелисса робко прошла по номеру. Она так и не привыкла к своему новому положению.

– Ну да, вместо того, чтобы спать там, лучше спать здесь. Кстати, вот душевая кабина. Приводите себя в порядок, а я побежала в приёмную. Некоторые акционеры могут подойти раньше.

Клара выбежала, но не успела Мелисса стянуть с себя блузку, в которой спала, как секретарь вошла обратно, держа в руках коробку со знакомым логотипом. Мелисса грустно усмехнулась про себя. Булочки этой фирмы заказывал Джек для их первого совместного завтрака. Если бы она тогда знала, что это, пожалуй, было последнее её спокойное утро.

Вот уже почти три месяца прошло, как она села в кресло руководителя. Совет акционеров следовало созвать раньше, но Мелисса всё оттягивала это событие. Она хотела войти победителем. Факт, что её признали одним из перспективных молодых специалистом, придавал ей силы, но не было опыта и не хватало знаний. Именно знаниями Мелисса и собиралась запастись. Она засела за учебники, бюллетени и монографии. Записалась на заочные курсы. Но, чем больше она углублялась, тем шире становилась пропасть.

Вчера ей позвонила Тесса и пригласила посидеть в кафе. Поболтать. «Ты  не можешь мне отказать. Я приехала сюда только ради тебя», – убеждала её подруга.

– Тесса, милая, не могу. Мне столько надо успеть. Представляешь, я получила ноту о созыве совета акционеров. Они недовольны, что дела направления идут вниз. Я тупица! Ничего не понимаю.

– С Тимом советовалась?

– Какой Тим. О чём ты? – вздохнула Мелисса. – Ты же помнишь, чем закончилась та наша встреча.

– Да ладно, он уже и забыл, – попыталась успокоить Тесса.

– За всё время ни звонка, ни даже мимолётного взгляда. Нет, не забыл, – вздохнула девушка. – Проведу заседание и обязательно встретимся. Только никаких Тимов, Грегов и прочей шушеры. – На этом месте Тесса рассмеялась, – ты сможешь задержаться?

Та пообещала подумать. Только сделает отбор должников для себя и даст знать. У Тессы был грандиозный проект: «Представляешь, это будет оздоровительно-гостиничный комплекс, тренажёры, бассейн, танцевальные залы, массаж и салон красоты, теннисные корты, крытый каток. Я даже хочу искусственный горнолыжный спуск. Представляешь! И гостиница, разумеется. Мне уже всё рассчитали. От столицы будет ходить электричка. Кто захочет, тот в гостинице остановится. Хочешь, возьму в партнёры?»

Но Мелисса отказалась. Она не могла переступить через себя, чтобы использовать труд рабов. И хотя на её направлении двадцать процентов занятых были именно должники, она старалась об этом не думать.

Первое, что сделала Мелисса, когда встала у руля, послабление для мелких должников. Она вернула им жильё, разрешила жить у себя и самим решать, какую часть долга они будут погашать. Кроме того, за счёт резерва она погасила долги нескольких инвалидов. Ей казалось, что теперь должны остаться только крепкие и здоровые. Но увы, количество немощных увеличилось. Каждый день к ней шли с просьбой списать долг или изменить график платежей многодетные семьи, впавшие в депрессию, молодожёны, пенсионеры, больные, жаловавшиеся на условия труда в резервации. Ей всех было жалко. И она искала способы, чтобы освободить от долга и/или назначить пособие. Чем больше она помогала, тем быстрее увеличивался поток просителей. Они не принимали отказы: в ответ сыпали оскорбления, обвинения и угрозы.

Прохладный душ помог ей окончательно прийти в себя. Чистое бельё. Свежая одежда. Лёгкий макияж. Мелисса была от души благодарна Кларе за предусмотрительность.

Девушка вышла из номера, закрыла за собой дверь, дала знать секретарю, что уже у себя.

– Мелисса, к вам Рено просится. – прозвучал в селекторе голос Клары.

– Пусть заходит, – ответила Мелисса, а сама сделала вид, что изучает погасший экран.

Дверь отворилась, и на пороге показался крупного телосложения блондин. Его волосы торчали в разные стороны. Его лицо было лишено красок: белёсые брови, светлые ресницы, бесцветные глаза. И одет он был, как это и ожидалось, в светлый костюм.

– Мелисса, наконец-то имею возможность поздравить вас с этим постом. Это вам, – и он протянул ей бронзовую статуэтку женщины с завязанными глазами и рогом изобилия в руках. – Пускай слепая фортуна всегда рассыпает перед вами золото.

– Спасибо, – смутилась девушка. Она не знала, имела ли она право принимать подарки от акционеров.

– Вы не подумайте, я от чистого сердца. Предлагаю отметить ваше назначение. – при этих словах мужчина покраснел. Отчего показалось, что даже его волосы приобрели розовый оттенок.

– Извините, не могу, в следующий раз, – ответила Мелисса, а сама подумала, что надо полистать кодекс профессиональной этики.

Рено ещё хотел что-то добавить, но в открытую дверь один за другим стали входить акционеры: мужчины и женщины в строгих костюмах. Дресс-код собрания. «Потом договорим», беззвучно произнёс он одними губами. Мелисса не заметила, как Рено поставил статуэтку на полку стеллажа, закрывающего вход в гостиничный номер.

Не так она представляла себе это первое собрание. И даже тот факт, что не она его назначила, а Совет акционеров, говорил сам за себя.

– Доброе утро, – Мелисса старалась придать своему лицу приятную строгость.

– Может, для кого-то и доброе, но явно не для нас, – хмуро произнёс один из акционеров. – Мелисса, вы знаете, что последние три месяца наши акции медленно, но уверенно идут вниз?

– Знаю и принимаю все усилия, чтобы остановить падение. Но вы же знаете законы рынка… – она изучала этот вопрос, но никак не могла понять, почему их процветающее направление начало скатываться.

– Я хотел бы узнать причину освобождения двадцати моих рабов, – вмешался второй.

– Я изучила их дела и пришла к выводу о возможном…

Но её опять перебили:

– Мелисса, может вам стоит начать не с направления, а с резервации?

– Нет, нет, что вы. Вы знаете, что я сама была финансовым должником и жила в резервации. Я не смогу непредвзято управлять резервацией. И потом, не я решила сесть в это кресло.

– А что говорит по поводу ваших решений куратор направления? – взял слово третий.

– Куратор? – Мелисса удивлённо посмотрела. Она и не подозревала, что у неё есть куратор.

– Вы советовались с Тимоти Вульф, прежде чем принимать решение?

– Н-нет, – девушку бросило в краску. Ещё не хватало ей в очередной раз с ним встречаться.

– Вы знаете о состоянии вашего брата? – раздался голос женщины. – Вы понимаете, что остаётесь единственной наследницей?

– Он… – Мелисса подумала, что она плохая сестра, коли она так давно не навещала Анатоля. Но резиденция, в которой он находился, располагалась далеко. Да и разрешение на свидание надо было брать у руководителя корпорации.

 Три месяца назад

Мелисса и Анатоль были двойняшками. Но, пожалуй, кроме дня рождения и родителей, у них ничего общего и не было.

Они были поздними детьми. Мама никогда не хотела детей. Так бы беззаботно родители и прожили всю жизнь, если бы однажды женщина не узнала, что беременна двойней. Срок был четыре месяца, что-то делать было уже поздно.

Отец умер, когда детям исполнилось двенадцать лет, через восемь лет умерла и мать, оставив двойняшкам маленький симпатичный домик и небольшой капитал. В банковском распоряжении было ограничение на пользование средствами. Но молодым людям не долго пришлось пользоваться родительскими накоплениями. Анатоль спустил почти всё общее имущество на рулетке, подставив сестру. Мелисса за его долги попала в резервацию, где провела три года, а брат пустился в бега.

Брат с сестрой тогда ещё не знали, что являются не только наследниками домика и ренты, но и целого направления в холдинге «Трайкомпани».

Анатоля (в конце концов) поймали и посадили в резервацию, а Мелиссе вручили платиновую акцию компании и усадили в кресло руководителя.

Восторжествовавшая справедливость не грела сердце девушки. Она чувствовала себя ответственной за судьбу брата.

Поэтому сразу после освобождения из долгового рабства и вступления в право наследования четвертого направления холдинга, Мелисса и их семейный нотариус Анкр приехали к Анатолю в резервацию.

Они на три дня сняли домик на территории. Однако уехать пришлось раньше.

Мелисса думала, что Анатоль попросит прощения, за то что втянул её в эту историю, раскается и пообещает расплатиться с долгами, как можно скорее. Вместо этого она узнала, что брат только что был выпущен из карцера, куда попал за попытку использования чужих средств для покупки алкоголя. Он отказывался от лечения и заявил, что не является зависимым.

– Наконец-то ты за мной приехала! Чего так долго. Я уже задолбался ждать! – с порога заявил он.

– Анатоль, мы приехали тебя проведать, – вместо Мелиссы ответил Анкр. Именно он настоял на сопровождении.

– Что? Ты не собираешься меня забирать? Ты будешь там на воле наслаждаться жизнью, а я здесь вкалывать.

– А кто виноват, что ты здесь вкалываешь? – едва сдерживая гнев, прокричал Анкр. – Ты, сосунок, подставил сестру, проиграл всё своё имущество, заставил её, – нотариус ткнул в девушку пальцем, – выплачивать по ТВОИМ долгам!!! Да как ты смеешь!

– Смею! Я на тебя в суд подал за сокрытие информации! Ясно! – Анатолий подошёл к дисплею, приложил чип, нажал кнопку: – Я хочу остаться только с сестрой. Этого старикана уберите отсюда. Он негативно влияет на мою психику!

– Мелисса, я не оставлю тебя с ним один на один, – Анкр попытался забрать девушку с собой, но она отказалась уходить.

Девушка искреннее верила, что сумеет Анатоля переубедить. Тем более что ни забрать его из этой резервации, ни сократить его долг она пока не могла. Анатоль умудрился даже здесь увеличивать свой долг за счёт штрафных санкций.

Анкр ушёл. Они остались вдвоём: брат и сестра, двойняшки, такие похожие и такие разные одновременно. Девушка подошла к окну. Посмотрела на маленький садик, где цвели разноцветные гортензии.

– Помнишь, у нас в саду тоже росли гортензии? Ты любил под ними прятаться и считать деньги.

– Помню, – Анатоль подошёл к сестре, обнял её за плечи. – Мы тогда всегда были друг за друга. Что с нами стало, Лиса? – он повернул сестру к себе лицом и заглянул в её глаза.

Мелисса молча рассматривала лицо брата. За эти три года он изменился внешне. Возмужал. Стал ещё красивее.

– Мама гордилась бы, что у неё такой красивый сын, – она улыбнулась и провела подушечками пальцев по щеке. А потом тяжело вздохнула, – Что же ты наделал?

Анатоль отошёл от девушки, уселся на стул, широко расставив ноги и спрятав лицо в ладонях. Наступила тишина. Она видела, как вздымается его грудная клетка. Воздух со свистом вылетал при выдохе.

– Знаешь, я много думал, – сдавленно выдавил он. Поднял на неё глаза, в которых застыли слёзы. – Я виноват, я очень виноват перед тобой. Ты простишь меня.

«Боже, как он страдает», – подумала про себя девушка. Она бросилась к брату, обняла его голову и прижала к своему животу, как мать прижимает своё любимое, но непутёвое дитя.

– Мы справимся. Ты знаешь, я тоже три года была в должниках. Я выучилась…

– Ты же понимаешь, что это несправедливо, – его глаза забегали, выискивая сочувствия на её лице.

– Несправедливо что? – осторожно спросила девушка.

– Что ты на свободе, а я здесь. Наших денег хватит, чтобы покрыть мой долг.

Мелисса не обратила внимание, что про деньги он использовал местоимение «наши», а про долг – «мой».

– Анатоль, дорогой, это решаю не я. Понимаешь.

Девушка села на стул и принялась объяснять брату всю схему распределения денег. Он слушал молча и очень внимательно.

Он бросился к её ногам, обнял их, прижался своей щекой. Она чувствовала влагу его слёз. Гладила по голове словно маленького.

– Анатоль, ты, главное, веди себя хорошо и учись. Специалисты хорошо получают.

Вдруг он поднял своё лицо и проговорил:

– Ты же ради своего спасения смогла раздвинуть ноги, так что тебе стоит сделать это ради брата?

– Анатоль, как ты можешь? – она отказывалась верить тому, что слышала.

– Скажи, что ты не спала с ними. Скажи! – она молчала. – Вот видишь! Я же не виноват, что у меня нет того, чем женщина себе покупает свободу. Сделай это ради меня!

Глава 3. Анатоль

Их беседу прервал официант. Принесли обед. Анатоль с каким-то брезгливым видом посмотрел на еду.

– А где чтобы отметить встречу? – спросил он у Мелиссы. – Принеси-ка нам бутылку красного, а лучше водки, – отдал приказание официанту.

– Этого не было в заказе. Я не могу, – ответил тот и вопросительно посмотрел на девушку.

– Анатоль, у тебя запрет на алкоголь, это раз, и я не пью, это два. – произнесла Мелисса спокойно. Она отпустила официанта. – Давай обедать.

– Я не буду есть эту блевотину, – неожиданно закричал Анатоль. Его всего затрясло. Он резким движением сбросил со стола тарелки.

Они с грохотом полетели, покрывая пол супом, овощами, мясом. Анатоль крушил всё вокруг. Он с ожесточением топтал еду, крича, что он не будет это есть. Его речь была щедро приправлена ненормативной лексикой.

Мелисса прижалась к стене, зажимая уши и даже не пытаясь остановить бурный и насыщенный поток оскорблений.

– Что же ты не вызываешь охрану? Давай! Ты же у нас теперь босиха. Сестра – босиха, а брат – босяк, – и он захохотал страшным удушающим смехом, который переходил в кашель. Лицо Анатоля становилось бордовым. Он постепенно опускался на колени, хрипел.

Мелисса в панике нажала на кнопку вызова.

Охрана появилась мгновенно, а следом и санитары с носилками. Брата уложили, спеленали и вывезли.

Девушка почувствовала, как силы её покидают её. Анкр подоспел вовремя. Он подхватил измождённую подопечную. Она обняла его за шею, уткнулась в грудь и горько зарыдала, обвиняя себя в нездоровье Анатоля:

– Анкр, миленький, давай переведём его в другую резервацию, к Грегуару. Ну, пожалуйста. Здесь ужасные условия. Он погибнет здесь.

Поверенный пытался объяснить ей, что Анатоль сам виноват в своём безумии. Но она не хотела это слышать. Брата было жалко. Девушка верила, что только любовью и терпением можно вытащить брата из того болота, в которое его затянуло.

– Я попробую, я всё равно попробую. – бормотала она.

– Не думаю, что близнецы это позволят, – смущённо пробормотал Анкр. –Ты же знаешь, Кристофер и так был против твоего визита в резервацию. Если бы не Тесса…

– За что он его так ненавидит? – Мелисса подняла на него свои голубые глаза, в которых стояли слёзы. – Он же его совсем не знает…

Они вышли из здания. Сюда, в самую дальнюю резервацию, их привёз поезд. Здесь не было других дорог, кроме железной, воздушной да водной. Расположенная на крутом берегу, она прятала в себе самых опасных, безнадёжных и буйных. С одной стороны располагались зыбучие пески и солёное озеро. Ещё никому не удавалось пройти мимо них и не увязнуть. Именно здесь паслось стадо чудом сохранившихся диких верблюдов. С другой – крутые горы и глубокие ущелья.

До прихода поезда времени оставалось достаточно, и поверенный со своей подопечной решили заглянуть в стоящий на пригорке храм.

Его купол ярко сверкал на фоне чистого голубого неба. Солнечные лучи, проходя сквозь витражи, оставляли на земле разноцветные яркие кляксы.

Девушка взялась за массивную деревянную ручку и потянула на себя. Дверь легко поддалась и впустила их внутрь.

Откуда-то из глубины доносилось пение хора мальчиков. Звонкие высокие голоса заполняли пространство. Мелисса не была верующей. Она молча пошла по правой стороне, рассматривая картины из жизни Христа и святых, имён которых она не знала.

Анкр же встал в проходе, ведущем к алтарю, перекрестился, пробормотав слова молитвы, а потом прошёл вперёд, остановился напротив одной из икон и задумался.

Народу было немного. В храме стояла та особенная атмосфера, которая присуща местам культа. Одни тихо переговаривались, другие ставили свечи. Пахло ладаном и цветами. Сквозь ажурную решётку, отделяющую место проведения службы от боковых проходов, Мелисса посмотрела на кафедру, покрытую белой дорожкой с изящной вышивкой. Рядом у подножья стояла огромная бирюзовая ваза в китайском стиле с пышным букетом из белых и розовых лилий.

Внезапно девушка почувствовала потребность поговорить с богом. Она никогда этого не делала, но сейчас… Мелисса обернулась. Как это делается? Где? Она не знала. Размышляя, она подошла к иконе, на которой была изображена молодая женщина со златокудрым ребёнком на руках.

«Прости меня, грешную, – мысленно начала свой монолог девушка, – я никогда тебя ни о чём не просила. Вот ты держишь этого мальчика на руках. Ты защищаешь его. Ты любишь его. Помоги же и мне. Я люблю своего брата. Я вижу, как ему тяжело. Я знаю, как ему сложно. Помоги ему вынести это наказание. Подскажи, как мне быть? Я боюсь совершить ошибку. Я боюсь ему навредить…»

Девушке показалось, что женщина с иконы смотрит на неё так, словно что-то хочет сказать и не может.

Мелисса стояла и смотрела. А в голове мелькали сцены из детства. Она пыталась найти оправдание брату, но оно, почему-то, не находилось. Зато в голове звучали слова Джека, сказанные им ещё тогда, когда она была рабыней: «Пытаясь на себя взять его ответственность, ты оказываешь ему медвежью услугу. Каждый должен нести наказание, которое заслужил».

Тогда она спросила его: «Скажи, за что я несу наказание? Я не брала в долг, не проигрывала деньги в казино».

«Твоя вина в том, – продолжал поучать молодой человек, – что ты изначально вытаскивала брата из беды, оберегала от наказаний. Ты не давала ему самому отвечать за свои грехи. Анатоль знал, что ты по его долгам всегда сможешь ответить».

«Господи, помоги моему брату, образумь его, – с этими словами девушка направилась к рядам, где на стульях сидели такие же просители, как и она. Здесь были и старые, и молодые, и женщины, и мужчины. Всех этих людей связывало одно: их родственники содержались в этой резервации. – Сколько просителей, – вздохнула Мелисса, – и я одна из них. Разве может он услышать и исполнить все просьбы, как бы милостив и могуч он ни был».

Сколько провела времени в церкви, девушка не знала. Её мысли крутились то около брата, то возвращались к новой должности.

Вот такая, печальная и задумчивая она возвращалась к себе. Вернее, в своё новое жильё. Их с Анатолей маленький домик остался в городе детства. Сейчас же она жила в столице, там, где находилось руководство компанией.

Наши дни

– Что вы хотите этим сказать? – Мелисса нахмурилась. – Да, мой брат находится в резервации. Но вы хорошо знаете, что его никто не лишал права наследства. Даже если он и не сможет вступить в права, его дети будут иметь право наравне с моими.

– Ваш брат в тяжёлом состоянии, – продолжила женщина. – Даже если он выкарабкается, вряд ли у него будут наследники. А это значит, что четвёртая ветвь может остаться без преемников.

– Послушайте, – перебила её Мелисса. – К чему сейчас весь этот разговор?

– А к тому, – вмешался пожилой акционер, – что хотите вы или нет, но вам пора начинать задумываться о продлении рода. Большие деньги и ваш пост – это ещё и огромная ответственность.

– Вам не кажется, что вы лезете не в свои дела? – Мелисса нахмурилась. – Пока что я – руководитель направления.

– Акционеры обеспокоены, – снова вступила в беседу женщина, – что вы встречались с Тернионом. Если вы выйдете за него замуж, вам придётся уступить свои акции в обмен на пожизненную ренту.

– Это почему ещё? – девушка резким движением откинула чёлку со лба.

– Потому что он – наш конкурент. Либо ему придётся отказаться от своей доли в своей компании. Согласно антимонопольному законодательству, слияние компаний посредством брака у нас в стране запрещено.

– Вы хотите сказать, что я должна немедленно выйти замуж за одного из наших акционеров? Так вас следует понимать?

Мелисса начинала терять хладнокровие. У неё и так нервы были на пределе, с акциями бы разобраться, а тут с наследниками к ней лезут. Она надеялась, что хоть сейчас её все оставят в покое, перестанут указывать, что ей делать.

Девушка до конца ещё не осознала, что богатство несет в себе много обязательств. Она наивно полагала, что сейчас её главная цель – освоить азы руководства. Заботиться о хлебе насущном, беспокоиться о неоплаченных счетах за коммуналку, подсчитывать, на чём можно сэкономить, чтобы купить себе новое платье –больше не нужно. Если быть до конца откровенным, то за эти три месяца её гардероб обновился ровно на два деловых костюма и к ним по паре туфель, и то покупала их секретарь. Времени на магазины, салоны и парикмахерские у Мелиссы просто-напросто не было.

– Нет, зачем же за акционера, хотя я, к примеру, холостой, – хохотнул Рено. – Просто существует ряд ограничений для вашего партнёра, но не для меня.

«О боже, ещё один, – мысленно вздохнула девушка. – Не успела от тех избавиться, как получите и распишетесь».

– Хорошо, я поняла и подумаю на досуге, а сейчас есть более важные дела, – решила она вернуть заседание в нужное русло. – У нас наблюдается спад…

Но продолжить не дал всё тот же недовольный акционер:

– Конечно, будет спад. За три месяца не появилось ни одного стоящего контракта, ни одной сделки. Даже намёков нет. Я могу предположить, что вы специально упустили последний контракт, который тут же подхватили Тернионы. Может быть, вы сейчас работаете на вашего любовника. Я сегодня же поставлю куратора в известность и буду требовать, чтобы вас временно отстранили, пока мы не разорились. А по ВАМ буду требовать проведения служебного расследования.

Всю эту тираду выслушали молча все без исключения. Женщина-акционер, которая заикнулась о продолжении рода, даже рот приоткрыла от удивления.

– Я, – Мелисса покраснела. Она сдерживалась, чтобы не расплакаться от обиды. Она так старалась, ночей не спала, ни с кем не встречалась, отдыхать не ездила, всё лето провела в четырёх стенах за талмудами и гаджетами, а её обвиняют в любовной интрижке. Какая несправедливость. – Да как вы смеете? Вы… Вы… – голос срывался. Она вскочила, подошла к окну, повернулась к акционерам спиной. «Надо взять себя в руки! Мы не на базаре! – успокаивала она себя. – Я что-нибудь придумаю, им ещё стыдно будет!»

Вначале она слышала только, как плещется море в ушах, чувствовала, как сердце колотилось о рёбра. Несправедливость! Какая бессовестная несправедливость!

Но всё-таки ей удалось взять себя в руки. Дыхание выравнивалось. Мелисса приложила ладони к пылающим щекам, мысленно досчитала до пяти, развернулась на каблуках и вернулась на место. Девушка обвела глазами молчавших и наблюдавших за ней акционеров.

– Простите, не сдержалась. – она старалась держать спину прямо. Губы подрагивали, отчего голос местами срывался. Пальцы нервно крутили карандаш. – Я понимаю ваши претензии и постараюсь исправить положение в ближайшее время. Если нет других вопросов, то все свободны.

– Есть, – пожилой акционер никак не мог угомониться. – Я иду на нарушение вашего приказа и не собираюсь освобождать своих должников, которые не рассчитались.

– И я…

– И я…

– Я тоже…

С разных сторон полетели выкрики.

Мелисса даже не пыталась их перебивать, а просто молчаливо ждала, когда все успокоятся. Дождавшись тишины, она попыталась рассказать о своих расчётах, но её грубо оборвали, сказав, что пока показатели не пойдут вверх, никакие доводы не принимаются.

Собрание закончилось. Акционеры ушли.

Девушка крепилась недолго. Адская усталость и жгучая обида вырвались из неё. Она зарыдала, уронив голову на сложенные на столе руки. Как нуждалась она сейчас в дружеской поддержке, чтобы можно было выплакаться на чьём-то плече. Но она была одинока, как никогда. Даже в резервации ей не было так плохо, как сейчас. Там была Айша, был строгий управляющий, который всякий раз, когда она была расстроена, предлагал ей яблоко, был Грегуар – строгий владелец резервации с хорошим чувством юмора. Там были люди, перед которыми она могла не скрывать своих эмоций. А здесь…

Она подняла голову. Сквозь пелену слёз осмотрела свой дорого обставленный кабинет и разразилась рыданиями по новой, опять уронив голову на подложенные руки.

Она не слышала, как открылась дверь и в кабинет вошла Тесса. Лишь когда женщина коснулась её плеча, Мелисса подскочила, словно её ткнули остриём в пятую точку.

– Привет, чего рыдаем? – Тесса взяла один из стульев, поставила его напротив Мелиссы и уселась на него как на коня.

– Они… Меня… Я… – всхлипывала Мелисса.

– Они, это я так понимаю, акционеры? – Мелисса кивнула. – Тебя, я так понимаю, разобрали по косточкам. – Мелисса опять кивнула. – Ты, я так понимаю, не знаешь, что делать? – и опять кивок. – Зато я знаю. Ополосни лицо, приведи себя в порядок. Поедем, пообедаем в ресторане, а потом я тебе подарю сеанс расслабляющего массажа.

– Нет, – вздохнула  Мелисса. – Я останусь здесь и буду думать.

– Много думать вредно. Тим в курсе, что здесь происходит? – Мелисса отрицательно замотала головой. – Почему не скажешь?

– А ты бы сказала?

– Сказала бы, тем более что раньше он здесь заправлял. Знает своих прикормленных акул лучше тебя.

На этом месте Мелисса рассмеялась. Точно, акционеры на неё набросились, как акулы на добычу.

– Нет, это теперь моя зона ответственности. Тесса, ты же очень умная, почему ты не встала в руководство направлением?

– Чтобы потом также рыдать на столе? – усмехнулась Тесса. – Давай собирайся. Отказы не принимаются. Едем в ресторан, а потом ко мне.

– Куда это к тебе? В резиденцию? Да мы только к вечеру туда доберёмся.

– На квартиру. Я, как чувствовала пятой точкой, привезла его с собой. – Тесса хитро улыбнулась. – Шевелись, чего ты застыла.

– Кого его? – Мелисса заинтересованно посмотрела на подругу. Но та только помахала пальчиками, мол: «Шевели поршнями».

Тесса уверенным шагом прошла вглубь кабинета, где скрывалась потайная дверь, нашла её и открыла. Вскоре из номера послышался возмущённый голос Тессы: «Ты совсем здесь заплесневела. Даже одежды приличной нет! Решено, едем в магазин, одеваем тебя, в ресторан и ко мне! Отказы не принимаю, – Тесса вышла из номера и подозрительно улыбнулась. – Мелисса, ты думаешь, что я не справлюсь с тобой, если ты мне решишь оказать сопротивление?

Хорошее настроение Тессы передалось Мелиссе. Она всегда немного завидовала этой уверенной в себе, всегда элегантно одетой женщине, которую за глаза называли «мужик без члена». Вот и сегодня на Тессе был нежно-бирюзовый брючный костюм и босоножки на огромных каблуках. Волосы были гладко зачёсаны и собраны в шишку на затылке.

– Тесса, кто он? Ты привезла Анатоля? – Тесса сморщилась, словно ей предложили лимон. – Надеюсь, что не твой драгоценный братец.

– Клянусь, там не будет ни твоего, ни моего братца. Но тебе, я уверена, понравится. Готова?

Глава 4. Виктор

Месяц назад.

Виктор

Я давно так хорошо не спал, без сновидений и кошмаров со сценами последнего суда. Вернее того, что узнал на суде. Что суд будет, я знал и был готов к этому, не ожидал услышать того, что услышал.

Те слова оказались острее ножа, они раскрошили на ошмётки моё сердце, они уничтожили мою душу. Накатила апатия. Какая разница, куда отправят. Ожидал резервацию, где пашут до седьмого пота, а потом валятся без сил, а попал сюда, можно сказать, на курорт. Все улыбаются, справляются о твоём самочувствии. Кормят, поят, одевают, работа на выбор. Почти райские условия.

Ненависть, а вместе с ней и злость, поднимали свою голову. По ночам стали сниться эти ужасы, раздражение не покидало. Пока мог – скрывал.

Отдушину находил в спортзале: изнурял себя то на тренажёрах, то колотил грушу до посинения кулаков. Но это спасало ненадолго. Несправедливость, вот что было главной причиной. Отсюда я никогда не смогу доказать свою правоту. А когда выйду – кому она нужна будет, эта правда, через столько лет. Я стал мечтать однажды не проснуться. Сердце работало на износ, но останавливаться не собиралось.

И вот этот бунт. Мы шли на завтрак, когда навстречу помчалась толпа с криками: «Нас всех на… Забастовка!» Слово-то какое нашли: «Забастовка!», когда это был натуральный разгром. «Вот он, шанс!», – подумалось мне. Почему-то не опускались разделительные решётки, и толпа беспрепятственно неслась табуном диких мустангов, круша  всё перед собой.

«Всем разойтись по капсулам! Произошёл сбой системы! Скоро всё восстановим!» – раздалось откуда-то из невидимых динамиков. И правда, многие ушли в капсулы. Им было хорошо здесь и вырываться на свободу они не стремились.

Но небольшая группка, в основном из осуждённых и переведённых в резервацию, как не опасных и годных к труду, пробивала себе путь. Правда, куда этот путь вёл, никто не задумывался. Я решил примкнуть к бунтовщикам. Шёл за ними, по дороге подобрал кем-то оброненную ножку от табурета. Зачем, я и сам не знал. Может, так жёстче накажут. Нам никто не препятствовал, и это было странно.

– Они нас боятся! Крысы позорные! Спрятались! – орал заводила.

«Спрятались, – усмехнулся я, – идиоты, в мышеловку дружной толпой идём!». Поэтому, когда неожиданно за нами опустилась решётка в отсеке перед прогулочным двориком, я был единственным, кто не удивился. А впереди нас уже поджидали бойцы первого сектора. Краем уха я слышал, что это тоже бывшие зеки, только отсидевшие за тяжкие телесные, за разбойные нападения, за драки, те, кому суды назначили от пятнадцати лет и до пожизненного. Они здесь занимались тем же, за что отбывали срок: угрожали, а если угроз кто-то не понимал – применяли силу и оружие. Впрочем, им даже делать ничего не надо было, там, где они появлялись, любой мятеж потухал сам собой.

Время шло, первый сектор не двигался. Четвёртый отсек бунтовал, но волнение постепенно сходило на нет. И в самом деле, к чему спектакль без зрителей?

Её я услышал издалека. Звонкий стук каблучков перекрывался твёрдой поступью ботинок. Они появились из-за угла.

Я увидел то, что ожидал: стерва, как все они. Эта хоть не прячется под личиной невинной овечки. То, что наша хозяйка не визжала как потерпевшая, было понятно. Но вопреки логике она не отдала приказа о начале штурма. Кроме того, у тех, кто попал за компанию, появился новый шанс избежать наказания: она предложила сделать нам выбор – в капсулы или «к верблюдам». Наши ряды поредели. Да и те, кто остался, уже держались не так стойко, как раньше.

Я решил, что не дрогну до последнего. Гнить остатки своей жизни в резиденции я не собирался. А долг мой был таким, что выйти отсюда в ближайшем будущем было нереально.

Тот, самый бóрзЫй, оказался не самым умным. Дамочка показала ему свои сиськи, и тот, как пацан, что неделю без траха, ум потерял. Я не такой. Не поведусь больше на женское тело.

Женское тело. Может, встреть я её раньше, до суда, и в другой обстановке, я и обратил бы внимание. Хотя… Нет, у меня же была моя принцесса, моя мадонна, моя богиня, которая оказалась просто шлюхой, которая попользовалась мной, присвоила мои деньги, мой бизнес и вышвырнула, как плешивого котёнка. Нет, женщины недостойны любви и обожания. Если я и буду иметь с ними дело, то только чтобы трахать их. Жёстко и грубо, чтобы было больно, как сейчас больно мне.

Я тряхнул головой, словно хотел согнать морок. Лёгкость, с которой я проснулся, исчезла. Чёрная злоба снова заполняла и сжигала моё нутро. Посмотрел на запястья, опоясанные багровыми синяками от вчерашних наручников. Встал, потянулся. Странно, но тело не болело. Впрочем, почему странно? Руки выворачивали, когда я сопротивлялся, да. По почкам удар был. И всё. Меня просто волокли, но не били. Притащили не в карцер, в медицинский кабинет, где навалились вчетвером, удерживая, пока врач вколол укол. А дальше была отключка. Я вспомнил, что рассказывали про чип-шокер, который вводят в локтевой сустав, рядом с нервом. Попытался вывернуть руку, чтобы посмотреть, поставили ли мне его, но не получилось увидеть.

Так значит вот он какой, карцер. Не карцер, а номер люкс. Я спал на кровати, застеленной чистым бельём персикового цвета. Сразу видно, что резервацией управляет женщина. Мужик бы персиковый цвет точно не выбрал.

Рядом стол и стул. Я подошёл к стулу и хотел переставить. Потянул на себя, но меня шибануло током. Разряд был небольшим, но сыграл фактор неожиданности. Я отпустил стул. Он тут же сложился, впечатался в стену и закрылся панелью. Я даже рукой провёл по стене. Еле заметная прорезь говорила о том, что здесь есть дверца. Или не эта прорезь? Я присмотрелся. Стены карцера были покрыты рисунком, напоминающим множество прорезей.

Ладно, времени на изучение стен у меня будет достаточно. Интересно, а стол тоже двигается. Я дёрнул стол, но меня опять шибануло током. С кроватью экспериментировать не стал, а то мне только и останется, что сидеть на голом полу.

Я услышал какой-то механический шум. На противоположной стене в сторону отъехала панель, открывая окно-нишу, в котором тут же появилась полка с одеждой. Я наблюдал. Не оставят же они нишу открытой. И правда. Прошло не больше минуты, как полка поехала обратно, а одежда соскользнула с неё и упала на пол.

Это была обычная, ничем не отличающаяся от той, что сейчас на мне, униформа: простые штаны, туника, а также боксеры. Мне бы принять душ, я провонялся за вчерашний день. Самому противно. Как на грязное тело надевать чистую одежду?

Не знаю, то ли мысли мои совпали, то ли я настолько предсказуемый или просто невнимательный, только внезапно я увидел справа на стене горящий значок душа. Что? Серьёзно? В жилых помещениях душ и туалет общий. А в карцере – индивидуальный? Это точно карцер, а не номер-люкс? Мне понравится ещё.

Я подошёл, приложил руку со вшитым чипом к подсвеченной панели. Дверь отомкнулась. Я заглянул. Санузел совместный, небольшой, но с полным набором: душ по центру, унитаз с одного боку, с другого – раковина. На полочке стояла моя зубная щётка, паста, гель для душа и шампунь. Что ж, я не стал себе отказывать в удовольствии и вымылся.

Как только я вышел из душа, дверь карцера отворилась, и в помещение вошёл боец первого сектора.

– Тебя вызывает к себе хозяйка. Следуй за мной.

– Не пойду, так и передай.

Неожиданно этот грозный мужчина, по всему, мой ровесник, усмехнулся:

– Что ты ведёшь себя, как пацан перед кастрацией: не хочу, не буду. Мне сказали доставить, значит – я доставлю. Ты силы свои по уму расходуй.

– Что ей от меня надо? – спросил я, а в душе удивился, неужели им можно общаться с конвоированными.

– Я что, муж ей, чтобы знать, зачем тебя хотят? Несколько простых правил: в коридоре разговаривать нельзя, за это начисляются штрафные баллы; как зайдёшь к хозяйке – не проходишь, стоишь, опустив голову, пока не позовут. Ещё вопросы есть?

– Давно прислуживаешь?

– Не прислуживаю. Наказание отбываю. Но веришь, возвращаться в тюрьму не желаю. В ногах буду валяться, но чтобы здесь оставили.

Я чувствовал, как мои брови в удивлении ползут вверх.

– Я впервые за всю свою поганую жизнь узнал, каково это, когда к тебе как к человеку обращаются. – пояснил он.

Странная откровенность, хотя, чему это я так удивляюсь? Здесь же камер больше, чем сантиметров в квадрате. Наверняка выучил роль и теперь её разыгрывает передо мной. Не удивлюсь, если за мной наблюдают прямо из унитаза, когда нужду справляю.

Он вышел, я – следом. В коридоре стояло ещё четверо бойцов первого сектора. Я был в душе благодарен командиру, за то что избавил меня от очередного провального шага. Мы пошли по коридору до ближайшего поворота. Там оказался лифт. Дверь раскрылась. Зашли. Командир заставил меня приложить руку с чипом к панели на стене. Меня тут же накрыла капсула, а вместе с ней и темнота. Как обычно, заиграла тихая, спокойная мелодия, похожая на шум моря. Ничего не происходило. Я ждал, что мы поедем вверх или вниз. Нет, мы стояли.

Музыка прекратилась. Капсула поднялась. Меня вывели из лифта. Но это было другое место, не то, где я заходил. Я слышал, в «Трайкомпани» техника на грани фантастики, но чтобы так… Мы повернули за угол.

Хозяйский отсек я видел впервые. Ожидал нечто пафосное, богатое. Но он ничем не отличался от остальных отсеков: строгость и лаконичность. Двери разъехались. Я вошёл. Охрана осталась за порогом.

Хозяйку я увидел сразу. первую фразу, и так понятно что он её увидел ведь Она сидела в кресле, закинув ногу за ногу, подперев подбородок рукой.

– Проходи. Голову-то опусти, – в её голосе послышалась усмешка.

Голову я опустил, подошёл. Ждал, что будет дальше.

– Садись за стол, будем ужинать. – она встала. Подошла ко мне, обошла со всех сторон. Я ждал, что она меня заденет. Но хозяйка не трогала, а только осматривала. Я приподнял голову и наблюдал за ней. Она смотрела на меня так, словно приценивалась. – Садись, будем ужинать, – повторилась, – а заодно послушаем твою историю.

Я сделал шаг к столу и увидел мужчину. Он сидел с торца и с интересом рассматривал меня.

– Моя история изложена в протоколе судебного заседания. – ответил я.

– С протоколом мы успеем познакомиться, а вот хотелось бы услышать твою версию, – сказала хозяйка. – Да ты садись, не стесняйся. Привыкай.

– К чему? – насторожился я.

– Как к чему? Я же утром чётко обозначила: ты будешь моим персональным рабом.

– Я могу отказаться? – я почувствовал, как мои скулы заходили. Ещё богатых дамочек я не ублажал. Да у меня после того, что произошло, ни на одну не встанет.

– Можешь, но не советую. У тебя долг такой, что платить да платить. А персоналка стоит дорого. Быстрее погасишь, – я ждал, что она сейчас замурлыкает, станет делать неприличные жесты. Но, ничего подобного. Её интонация оставалась прежней: деловой, с лёгкой ноткой иронии.

– Ничего, отработаю, но обслуживать никого не собираюсь.

Хозяйка неожиданно расхохоталась: «Если ты такой дерзкий, то чего делаешь в резервации? Раньше дерзить надо было, а сейчас придётся подчиниться. Ты станешь моим персональным. И согласие подпишешь сегодня, после ужина, я тебе обещаю».

– Думаете, что сможете меня напоить, или, ах да, я забыл, вы же чип-шокер вживляете.

– Вживляем, – подтвердила она. – Но не в этой резервации. Там, где верблюды. Здесь мы надеемся на сознательное перевоспитание.

– То есть бунт ничему не научил? – спросил я, глядя, как официант накладывает мне в тарелку мясо и овощи.

Хозяйка не ответила. Она подождала, пока мы снова останемся втроём.

– Бунт? Была совершена хакерская атака. Некоторые из должников получили ложную информацию об увеличении долга. Вот они и восстали. Ты же сам видел, что он прекратился сам собой.

Я в душе усмехнулся. Конечно, когда перед тобой стоит вооружённая толпа головорезов, успокоишься.

– Да, я забыла представить тебе, знакомься, юрист резервации Самсон. Он займётся твоим делом. Рассказывай.

– Мне юрист не по карману. – хмыкнул я, хотя я чувствовал, что моего сопротивления хватит ненадолго. Меня кинула моя бывшая. И мне хотелось её наказать. Даже не столько её, сколько того, кто её на это подбил.

– Я не скрою, что сейчас оплата юриста будет из твоего кармана, как ты выразился, а потом, после суда, заплатит виновный.

– Откуда вы знаете? – я напрягся.

– Я хорошо разбираюсь в людях, – ответила хозяйка. – Так расскажешь?

Я кивнул. Ладно, приплюсую к своему долгу ещё одну консультацию. Какая мне уже разница. Хозяйка словно читала мои мысли:

– Я не буду скрывать, что твоё пребывание в карцере тебе тоже будет стоить денег. А по поводу персоналки, то ты совсем не о том думаешь. Для утех у меня есть муж. Другие мужчины в плане постели меня не интересуют.

– Что тогда? – такой откровенности я не ожидал.

– Что тогда? Мне нужен личный секретарь, который будет следовать за мной повсюду. Ты хорошо дерёшься. Умеешь держать себя в руках. Красивый. Сексуальный. К тебе приставят наставника, он научит тебя делать массаж…

– Массаж? – я с удивлением посмотрел на неё. – Но вы же сказали…

– Массаж. А что, массаж и интим как-то связаны? Да, мне иногда требуется расслабляющий массаж, но не интим. Может быть, однажды я и захочу тебя, если муж перестанет меня удовлетворять. Пока что мне его хватает. А потом, я совсем не жажду, чтобы моя вторая половина из тебя сделала отбивную, – усмехнулась она.

Я был в замешательстве. Ел молча, обдумывая предложение. Или приказание? Они: хозяйка и юрист, переговаривались о вещах, которые меня не интересовали.

Официанты забрали одни тарелки, принесли десерт, разлили чай.

– Ну что, ты готов откровенничать? Виктор?

Когда она назвала меня по имени, я понял, что готов не только рассказать о себе, но и подписать этот чёртов контракт на персонализацию.

Они слушали молча, не перебивали, делали себе какие-то заметки. Зачем, я так и не понял, потому что мой рассказ записывали на диктофон. Потом юрист задал вопросы. На некоторые у меня не было ответа. А потом он ушёл.

Мы остались вдвоём. Хозяйка предложила перейти в другую комнату. Здесь было намного уютнее: мягкий диван, два кресла, камин, в центре стоял биллиардный стол. Это не вязалось с тем образом, который женщина создала вначале нашей встречи. А сейчас… «Да все вы слабы на передок. Перед юристом рисовалась», – подумалось мне с омерзением.

– Сыграем? – предложила она мне.

– На раздевание? – спросил я с усмешкой.

– Ты думаешь, что можешь меня чем-то удивить? – хозяйка засмеялась. – На контракт. Если проиграешь, то подпишешь. Кстати, когда станешь персональным, это будет твоя комната, – я обвёл глазами помещение. Диван, скорее всего, раскладывался. Но биллиардный стол? В спальне? – Чего смотришь так, словно я тебе на конюшне предлагаю спать? Вообще-то, я дома живу. Но иногда приходится оставаться в резервации. Так вот, когда я буду здесь, это будет твоя комната. Играешь? Или сдаёшься без боя?

Глава 5. Наставник

Виктор

Я потом узнал, что хозяйку за глаза называют «мужик без члена». Определённо мне нравилась эта женщина. Я ещё не знал, хорошая ли она хозяйка резервации. Жил я здесь недолго. Резервация работала как часы, механизм был отлажен. Но чья это была заслуга: её или корпорации? А вот как женщина, она меня заинтриговала.

Во-первых, она осталась один на один с бунтовщиком , посаженным в карцер. Я понимаю, что драться она умела, но и я не лыком шит. И ещё непонятно, чья бы взяла. Или она думала, что меня сможет остановить своим телом? Я не стал это проверять.

Во-вторых, она не заигрывала со мной. Её предложение не подразумевало отказа, но оно не звучало унизительным. Я начинал понимать бойца из первого сектора.

Но и без боя я сдаваться не собирался. Думал, я сейчас её сделаю в биллиард. Неплохо, вроде, играл раньше. Ага, вот и оказалось, что вроде. А сделала она меня, а не я её. Такой игры я ещё не видел.

Вначале я вёл. Она мило улыбалась, да на кий всё опиралась. Думаю: «Нервничаешь. Так и быть, выиграю и подпишу я твой контракт».

– Поиграл и хватит, теперь я, – сказала она, согнулась в пояснице, и тут меня сплющило. Нет, она не провоцировала, а если и провоцировала, то делала это настолько искусно, что в глаза не бросалось. Но её поза была чертовки сексуальна, что у меня сразу встало и натянулось по стойке смирно. Так и захотелось шлёпнуть по обтянутой чёрной кожей ягодице.

Хозяйка на меня не смотрела. Всё её внимание было сосредоточено на кие, шарах и лузах. Она немного переместилась в одну сторону, потом в другую. Я ждал, когда она призывно оближет губы, томно закатит глаза. Но нет. Похоже, что её мозг был занят расчётом траектории движения шара. А вот мой мозг спустился и оттуда подло подкидывал мне различные  сцены, как я подхожу сзади, надавливаю рукой на шею, а вторую руку запускаю ей в брюки. И… Шар летит в лузу, а следом второй. А она меняет позицию.

Я не видел окончания игры. Всё моё внимание было сосредоточено на ней. Мне до боли в паху захотелось увидеть её грудь. Я мысленно уже видел, как она выпрямляется, тянет молнию вниз, и из-под полочки выглядывают чёрные кружева бюстгальтера, как это было сегодня утром.

– Виктор, – словно через ватную подушку до меня доносится её голос. – Вы проиграли. Будешь отыгрываться или пойдём подписывать контракт?

– Отыгрываться, – мой голос выдал себя. Я кашлянул, словно першило в горле.

Она засмеялась, но никак не прокомментировала. Она начала первой. Разбила шары  передала право удара мне.

Я склонился. Жар прилил к голове. Мне ужасно захотелось, чтобы она подошла ко мне, провела рукой по ягодице, а потом развернула и положила ладонь на опухший орган. Она и правда сделала несколько шагов в моём направлении. Но только до столика, где стоял стакан с газированным напитком.

Мне вспомнилось недавнее прошлое. Мы с партнёром пошли в биллиардный клуб. Заказали виски. Обмывали сделку. Последнюю мою сделку. Моя супруга пошла с нами. Она всегда меня сопровождала на мероприятиях: нежная, хрупкая, невинная. Рядом с ней я сам себе казался мачо.

– Контракт уже подписали? – спросила она, целуя меня.

– Подписали. – улыбнулся я. Сыграли партию. Я выиграл. Настроение было отличное.

– Могу почитать?

– Читай! – я указал на портфель, который лежал на диванчике.

– Вау, ты у меня крутой! – радостно воскликнула она.

Тут же заказали ужин: глазированные рёбрышки. Как сейчас помню: от них поднимался ароматный дымок. Мы поднимаем бокалы: за сотрудничество. Меня качнуло. Я до сих пор пытаюсь понять: мне что-то подмешали или действительно прыгнуло давление. Рука дрогнула. Стакан упал, жидкость полилась. Когда я успел задеть тарелку, я не знаю. В общем, контракт оказался заляпанным.

– Не беда, – говорит напарник. – Сейчас распечатаем второй экземпляр, а утром заверим.

Моя супруга часто исполняла роль секретаря. Она и распечатала новый экземпляр. Понятно, что я уже его не перечитывал. Приехал к нотариусу, там уже партнёр меня ждал. Мы все засвидетельствовали. Номер на договоре нам поставили тот же самый. И разошлись. Первые месяцы мы сотрудничали успешно. Прибыль текла рекой. Потом меня подвёл первый поставщик. Я сообщил партнёру о задержке платежа.

– Хорошо, понял, – ответил он, но через три дня прилетела первая штрафная санкция. С этого момента я работал на штрафы, которые увеличивались по нарастающей. Я ещё сам не верил, что мне грозит банкротство. Чтобы хоть как-то спасти свой бизнес, я всё переписал на супругу и развёлся с ней.

– Эй, Виктор, ты играешь или сдаёшься? – хозяйка смотрела на меня, всё так же опершись на кий. Она оставалась в тени.

– Играю, – я со злостью ударил по шару. Видно, удача решила меня оставить. Я опять проиграл. – Ещё хочу отыграться. – рвано выдохнул я.

– Отыграешься, – в голосе хозяйки звучала ирония. – Может быть, но не сейчас. Пойдём, контракт подпишешь и в карцер. Уже поздно. Мне домой пора.

– В карцер? – Я нахмурился. – Я же персоналку подпишу…

– А кто сказал, что я тебя освобождаю от наказания. Посидишь в карцере, подумаешь. Завтра придёт за тобой наставник.

– Это не карцер, это вип-капсула. – сказал я.

– Знаешь, в чём заключается самое страшное наказание для человека?

– В боли? – спросил я. – Когда истязают?

– Нет, самое страшное наказание не в истязании, а в лишении общения с себе подобными. Когда хочется сказать, да некому. От этого даже с ума сходят.

Она убрала на место кий, захватила с собой стакан, из которого пила, и вышла из комнаты. Я поплёлся следом. К моему удивлению, юрист вернулся и сидел за столом.

Мне подали бумажный вариант договора, сказали прочитать и подписать. Я читать не стал. К чему, если я не могу изменить условия договора. Поставил размашистую подпись.

– Вот и молодец, – похвалила меня хозяйка. – Видишь, а ты говорил, что не получится, – это она уже обратилась к юристу. – Всё получилось. Ну чего смотришь? Знаешь, что ты подписал? – это уже мне. – Первый месяц ты на меня работаешь бесплатно, списываю только твоё содержание, последующее время – расценки средние. Ну и секс-услуги: обслуживать всех, на кого я тебе укажу. Завтра наставник тебе расскажет, как ухаживать за женщинами, что мы любим, как нас возбуждать.

– Ты же говорила…

– Не ты, а вы, штрафное очко. Что я говорила, того уже не помню. Бумага – единственный свидетель твоего согласия. – и она рассмеялась мне прямо в лицо.

– С-с-сука! – заорал в и кинулся на неё.

Но меня скрутили моментально. Бойцы из первого сектора ворвались в кабинет, заломили мне руки и уложили грудью на стол.

– С-с-сука! – орал я и извивался.

– Виктор, а тебя жизнь ничему не учит, – услышал я насмешливый голос хозяйки. – Не подписывать не читая. В карцер его.

– Убью! С-сука! – я почувствовал, как игла воткнулась мне в предплечье. А дальше было забытье.

Просыпаться не хотелось. Здесь, в карцере, ты не знаешь, какое время суток. Ложишься – свет становится приглушённым. Просыпаешься – ярче, но глаза не режет.

Во рту было сухо, словно я песка наелся. Хотелось пить. Язык опух. Я встал, покачиваясь от слабости, подошёл к столу. Упёрся руками, постоял немного. Хотелось пить. Обернулся в поисках значка: «Туалет». Но индикатора нигде не было. Я подошёл к двери и заколотил кулаками: «Открывайте!»

«Раб триста семь дробь девяносто пять, что хотите?» – послышалось из динамиков.

«Пить хочу, – выплюнул я и со злостью ударил по двери. – И в туалет».

«Значок туалета активирован, вода подана. Ложитесь спать. Утром у вас встреча с наставником», – диспетчер отключился.

В тот же момент я увидел, как на стене появился знак фонтанчика. Я приложил чип. Панель отъехала, уступая дорогу выдвижному кранику. Я подумал, что надо запомнить, где вода.

Вначале сон не шёл. Сердце отстукивало где-то в горле. Как я мог? Ладно, тот контракт я не перечитывал, потому что даже представить не мог, что моя же жена заменит в нём страницы. А этот? Хозяйка так красиво пела, что я размяк? Или биллиард был отвлекающим манёвром. Ах да, ещё юрист, который обязательно меня вытащит из этого дерьма.

Я, взрослый мужчина, вдруг заплакал. Я плакал от обиды и от бессилия. Как мне хотелось отмотать назад время как киноплёнку.

Я закрыл глаза. Сон смежил мне веки. Мне снилась хозяйка. Биллиард. Она готовится сделать удар. Я подхожу к ней сзади. Надавливаю рукой на шею, вынуждая сильнее прогнуться. Другой рукой я глажу по голой ягодице. Вхожу в неё пальцем. Она течёт.

– Течёшь, сука! – ору я и со всей силы бью её по ягодице. Она скулит, но не уходит, а оттопыривает попу ещё сильнее. – Нравится, когда бьют, вот тебе её, – и я наношу ещё один удар. Она резко выпрямляется, поворачивается, и я вижу, что это не хозяйка, а моя бывшая. Она хохочет мне прямо в лицо:

– Круто мы с ней тебя! Теперь ты будешь нас обоих обслуживать. А теперь на колени, раб! Поработай языком! На колени вставай!

Она давит мне на плечи. Я хочу вырваться, но не могу.

– Вставай, – кричит она голосом командира бойцов первого сектора. Меня начинают трясти.

Я сопротивляюсь, пытаюсь защититься. Вдруг на меня льётся дождь…

Я подскочил. Я по-прежнему был в карцере.

– Ну ты даёшь. С кем дрался-то? – передо мной стоит боец первого сектора. – Умывайся. Сейчас принесут завтрак, а потом видеоконференция с Тессой.

– Мне не о чём с ней говорить, – пробурчал я.

– Ты вчера что учудил, что тебя опять в отключку?

– Обманула меня как пацана, обвела вокруг пальца, – пробормотал я.

– Тесса? Не верю. Расскажешь?

Я мотнул головой и пошёл в душевую кабину.

Чистая одежда уже лежала там. Я встал под воду. Мне было всё равно, сколько насчитают, поэтому стоял, пока не замёрз. Да и замёрз потому, что воду перестали подавать. Вытерся, оделся.

Завтрак ждал на столе: овсянка, хлеб с маслом, банан и чай с сахаром. Не разносолы. Овсянку я не ел никогда. Моя её готовила на воде, без соли и масла. Ужасная гадость, я вам скажу. Тарелку с кашей я отодвинул, а вот хлеб с маслом съел и запил чаем. Потом принялся за банан.

«Я закончил», – крикнул я в никуда.

«Ещё каша», – ответили из динамика. Делать нечего, пришлось есть кашу. В экстаз от неё я не впал, но оказалось вполне съедобно.

Когда с завтраком было покончено, боец снова зашёл. Он наручником прицепил меня к стулу, сказал крепко держаться за перекладину под сидением, развернул. Я спросил, как он двигает мебель. Боец показал, что надо слегка нажать на спинку стула и можно перетянуть его, куда мне надо. В это время убрали посуду. На стене загорелся экран. Я увидел хозяйку. Она улыбалась:

– Пришёл в себя? Тебе первое серьёзное предупреждение за оскорбление руководства.

Я молчал, сдерживался, хотя кулаки сжимались сами по себе, отчего металл наручников больно врезался в кожу.

– Прежде чем продолжить бунт, я тебе предлагаю всё-таки прочитать, что ты вчера подписал. У тебя на изучение документа будет часа два. В бумажном варианте не дам, читай с экрана. Я поехала к твоей жене. Она не будет знать, что её будут снимать. Удачи! И помни, нельзя ничего подписывать без ознакомления.

Её изображение пропало, зато появился контракт. Первый раз я его бегло пробежал глазами, выискивая не столько бесплатный труд, сколько секс-услуги. Не нашёл. Второй раз я читал внимательнее, но опять ничего не было. Я принялся внимательно изучать в третий раз.

«Плата за персонализацию происходит из расчёта полуторной ставки за аналогичные услуги», – бормотал я, ведя глазами по строчкам. Всё верно, она обещала, что за персоналку я буду получать больше.

« В обязанности должника № 307/95 Виктора Хора входит исполнение поручений хозяйки резервации Тессы Трайтен…» Я обязан был повышать свой интеллектуальный уровень, приобретать навыки и знания по указанию хозяйки и по собственному усмотрению, следить за своим внешним видом и здоровьем, регулярно заниматься спортом.

«Оказание сексуальных услуг настоящим контрактом не предусмотрено», – я растерянно смотрел на стену. Мне почему-то казалось, что сейчас появится Тесса и покажет мне язык.

Я поставил обе руки на стол и обхватил ими голову. Внезапно меня осенило: «Наручник». Я посмотрел на запястье. Наручника не было. Я встал, отошёл от стула и присел на корточки. Наручников не было! Что, я сам себя держал? Неужели я настолько поддаюсь чужому внушению? Или были, но сами отстегнулись и испарились?

Над дверью замелькали лампочки. Посетитель. И точно, ко мне вошёл молодой с нагловатым взглядом молодой человек. Что это гора мышц говорила одежда, которая обтягивала его бицепсы.

– Виктор, я Бенуа, твой наставник. – он улыбнулся.

Я обернулся, чтобы предложить ему сесть. Но куда? Единственный стул был занят мной, не на кровать же.

– После видеоконференции я заберу тебя. Тесса сказала научить тебя массажу, а заодно рассказать, как следует себя вести. В мой компьютер вмонтирован твой позывной. Смотри, – он подошёл к столу. Моментально на столешнице появился экран. У них что, экраны по всему периметру? Бенуа приказал мне приложить руку с чипом. Я сделал. На экране стала появляться информация. – Смотри, видишь этот значок? – он показал на рисунок рукопожатия. – Это связь с наставниками. Если вдруг надо будет – вызывай.

– Откуда я знаю, где здесь компы, – буркнул я. Что-то мне не улыбалась идея, что меня учить будет какой-то накаченный сопляк.

– Поверхности карцера чувствительны к чтению чипа. Прикладывай руку в любом месте, и ближайший экран высветится.

«Видеосвязь с хозяйкой. Бенуа, покиньте помещение», – прозвучало из динамиков.

Бенуа вышел, а на стене появилось изображение зала в моём доме. На диване, прижимая руки к груди, сидела моя бывшая и повизгивала:

– Кто вы? Что вам надо? Все вопросы к моему мужу!

– Ба, какие знакомые лица, – неожиданно сказала Тесса, поворачивая голову в сторону лестницы, ведущей в коридор.

Глава 6. Встреча

Наши дни

– Вот что может сделать с женщиной отсутствие мужского внимания, – шутя возмущалась Тесса, – Мелисса, посмотри на себя! Ты похожа на синий чулок. Нет, даже не на чулок, а на старый выцветший на солнце шарфик.

– Да ну тебя – отмахнулась девушка. – Нормально я выгляжу, по-деловому.

– Нет, ты выглядишь как средних лет секретутка. Ты ещё бы волосы в пучок замотала, и сходство гарантировано. Решено окончательно и бесповоротно: одеваем, красим, причёсываем и едем ужинать.

– Тесса, давай так, пять минут гуляем, обедаем и разбегаемся. – Мелисса нехотя выключила компьютер.

– Вот именно, разбежалась. Ты в этот кабинет вернёшься завтра утром со свежими силами. Я тебя похищаю на всю ночь.

– С кем поведёшься, от того и наберёшься, – не оставалась в долгу Мелисса. – Все мысли только о мужиках.

– А ты хотела, чтобы я о женщинах думала? – хихикнула Тесса, – альфа-самцы нам нужны как эликсир или как подзарядка. Подкрепился и в путь.

– Бедный Глеб, – притворно вздохнула Мелисса, закрывая за собой дверь. Она повернулась в сторону секретаря: – Клара, если кто будет меня искать, я часам к трём подъеду.

– Вот это ты молодец! – Тесса по-мужски положила Мелиссе руку на плечо, – свой человек. Клара, она появится завтра часа в три после обеда…

– Тесса, – нахмурилась Мелисса, убирая руку подруги, – я на работу приду сегодня.

– Нет, на работу ты придёшь завтра, а сегодня тебя ждёт масса наслаждений.

При этих словах Тесса звучно засмеялась, глядя на то, как тушуется девушка. Мелисса не увидела, как Клара и Тесса переглянулись и первая слегка кивнула второй, словно подтверждая какую-то только им известную договорённость.

Ничто не способно так поднять женщине настроение, как шопинг. Это Тесса знала наверняка. Но когда ты можешь купить почти всё, он превращается в затяжное сладостное мучение. Зато завладев наконец-то отобранной вещью, испытываешь настоящий экстаз.

Мелисса не заметила, как провела в торговом центре больше двух часов. На кассе скопилась целая груда вещей.

– Это всё моё? – удивлённо подняла брови девушка, когда пришла расплатиться. – Не, мне столько не надо. Тесса, правда? – как-то по-детски то ли спрашивала, то ли утверждала.

– Правда, – Тесса вела себя так, словно старшая сестра выгуливает младшую. – Мы в примерочный кабинет. Перенесите всё это, пожалуйста. – отдала она приказание служащим, а потом позвала с собой Мелиссу.

В примерочном кабинете они проторчали ещё около часа. Груда заметно поредела, но не настолько, чтобы Мелисса была готова это всё оплатить.

– Что тебя смущает? – Тесса забавлялась. Давно она не встречалась с такими искренними эмоциями.

– Куда я всё это буду носить? Тесса, милая, давай выберем что-нибудь на сегодня, и всё. Ну правда, мне столько не надо. Я устала и ужасно хочу есть.

– Ты же хотела вернуться в три часа на работу. А сейчас… Без пятнадцати три. Обед прогуляли. На работу пора. – ехидничала подруга.

– Хватит издеваться. Сейчас куплю по дороге пирожок…

– Конечно, купишь. – согласилась на удивление легко Тесса, – идём на кассу?

Мелисса вздохнула и заново начала перебирать вещи.

Ещё с получаса мучений, и количество вещей сократилось до брючного костюма, поплинового платья, комплекта нижнего белья и полусапожек. А также сумочки к костюму, зонтика-трости, без которого, как заявила Тесса, осенью на улицу не выйти, шифонового шарфика, тонких как бумага перчаток…

– Тесса, зачем мне всё это? Куда в этом я буду ходить? – канючила Мелисса.

Тесса, не говоря ни слова, тут же заставила Мелиссу переодеться. Одежду, в которой они пришли в магазин, сложили и отправили в офис, чтобы Клара отдала в стирку и вернула в гостиничный номер.

– Какое счастье, что мы покончили с этим делом. – облегчённо выдохнула Мелисса. – Пирожок и на работу.

– Ты опоздала на полтора часа. Что скажешь подчинённым? – Тесса обернулась и отдала приказание: – это в машину уберите, пожалуйста.

Мелисса повернула голову, чтобы посмотреть, кому Тесса отдаёт приказание.

Пакеты подхватил молодой человек из отдела доставок. Но не он привлёк внимание девушки. Она тронула Тессу за рукав и глазами показала на среднего роста накаченного мужчину в чёрном костюме. Человек стоял чуть поодаль, соединив руки как футболист перед пенальти. Он смотрел на них. На губах ни тени улыбки.

– Красивый, правда? – улыбнулась Тесса. – Мне он тоже очень нравится. Виктор, – обратилась она к мужчине, – вы заказали столик в ресторане?

– Да, Тесса, – мужчина слегка склонил голову, как это делают рабы. – Вы позволите? – и, увидев разрешение хозяйки, продолжил, – здесь под куполом есть небольшое кафе. До ужина ещё два часа, а ваша подруга уже без сил.

– Смотри-ка, заботливый, – засмеялась Тесса, – вот я вкачу тебе наказание, что на других женщин смотришь.

– Тесса, я и вправду без сил, – Мелисса с благодарностью посмотрела на мужчину.

– Уговорили. Хочешь, я тебе его подарю? Виктор, подарить тебя моей подруге? – Тесса усмехнулась. От неё не укрылось смущение Мелиссы, которая так и не привыкла, что её обслуживают рабы.

– Как скажете, – покорно ответил Виктор. И эта покорность словно нож полоснула по сердцу Мелиссы.

– Тесса, он же человек, не игрушка. Как вы можете так позволять с собой вести? – девушка едва сдерживалась. – Извини, Тесса, дальше без меня. Пойду поработаю.

Но она не смогла сделать и шага. Тесса успела перехватить её за руку, резко развернула к себе лицом и на полном серьёзе сказала: «Это персональный раб. Он подписал контракт. Ты тоже была персональной. Вспомни себя. Много тебе позволяли решать? Ты можешь уйти, я не буду держать. Просто хочу предупредить, что на работу тебя сегодня не пустят».

– Что значит не пустят? – Тесса уже отпустила Мелиссу. Та недоумённо смотрела на подругу. – Я – руководитель направления.

– Президент корпорации распорядился. Так что, пошли? Или в обиженную девочку играть будешь? – Тесса развернулась, кивнула Виктору и направилась по коридору.

Виктор с сочувствием в голосе произнёс: «Мелисса, пойдёмте. Не обижайтесь на Тессу, это шутки у неё такие». Мелисса не трогалась с места. Она стояла и смотрела Тессе вслед. Ведь совсем недавно она поверила, что у неё есть подруга, а сейчас ей стало ужасно одиноко. Сквозь пелену слёз она увидела, как Тесса остановилась и что-то говорит Виктору. Тот слушает, а потом разворачивается и куда-то идёт.

Мелисса повернулась и направилась к одной из скамеек, которые стояли по центральной линии коридора. Она выбрала ту, что обособленно стояла среди кадок с цветами. Первый делом, ей надо было успокоиться и подумать.

Слёзы постепенно высохли. Зато появилась злость. «Раз меня не пустят на работу, поеду домой, спать». Тут девушка вспомнила, что в холодильнике у неё было пусто. Она достала телефон, чтобы вызвать такси. В торговый центр они приехали на машине Тессы, её осталась на работе.

– Кому звонить собралась? – раздался рядом насмешливый голос Тессы. – Держи, будем портить аппетит. – женщина протянула Мелиссе шаурму.

Девушка хотела отказаться, но руки сами собой потянулись к еде, ведь с утра у неё в желудке не было ни крупинки.

– Спасибо. – сказала она и откусила от шаурмы. Та ей показалась верхом наслаждения. – Между прочим, это подло, – пробурчала девушка, пытаясь прожевать.

– Подло что? Тебя шаурмой задабривать? Между прочим, ты мне благодарна должна быть. – Тесса уселась рядом и, как ни в чём не бывало, принялась качать чёрта на ноге.

– Это за что ещё? – Мелисса уставилась на Тессу, не замечая, что соус просочился и сейчас упадёт на костюм. Положение спас Виктор, который резко подскочил к девушке, схватил её за руку и поднял открытым концом зажатой шаурмы вверх, а второй рукой выуживал бумажный платок из застрявшей в кармане пачки.

Мелисса от этого невинного жеста впала в ступор. Она внезапно почувствовала жар от мужской руки. Мужской парфюм ударил в затылок. А внутренности скрутились в тугую спираль. Мало того, она вдруг  поняла, что потекла. «Чёрт, почему я так отреагировала на него?».

– Если бы не я, то сейчас тебя бы развлекал мой братец. Или? Может, ты его уже простила? – от внимания Тессы не укрылось замешательство подруги.

– Спа-си-бо, Вик-тор, – переводя дыхание как после спринтерской дистанции, пробормотала Мелисса. – Тесса, почему ты не сказала, что пришла по поручению? Я думала, что ты как подруга… – в голосе звучало разочарование.

– А я и так как подруга, – хмыкнула Тесса. – Я же сказала, иначе сейчас ты сидела бы не здесь и не со мной, а отжималась на каком-нибудь тренажёре под присмотром сама знаешь кого. – у Мелиссы было такое удивлённое лицо, что Тесса не выдержала и по своему обыкновению громко захохотала. – Всё очень просто. У нас было очередное собрание владельцев резерваций. Руководство компании знает, что мы с тобой подруги. Акционеры уже месяц как забрасывают верхний эшелон жалобами на тебя: что не проводишь собрания, не находишь контракты, игнорируешь их. Тебе надо было собрать их в первую же неделю, как получила права и строить. В общем, ситуация критическая на твоём направлении. Кроме того, ты почти не покидаешь офис. Ну что ты так на меня смотришь? Пропускная система: всё отражается на центральном накопителе. Или ты думала, что только должники ходят как под лупой? Контролируются все и всё. Доступ к данным имеют избранные, но и у них круговая порука.

– Тесса, ты сейчас это серьёзно? – ужаснулась девушка.

– Вполне. Одно время были предложения передать конечный контроль искусственному интеллекту. К счастью, большинством голосов было отклонено оно, но думаю, что в будущем ИИ будет руководить всем.

– Зачем? – нахмурилась Мелисса.

– У нас в стране практически отсутствует коррупция. ИИ невозможно подкупить, напугать или уговорить.

– Но его можно запрограммировать… Ладно, – вздохнула Мелисса, доедая шаурму, – дальше про меня.

– О, да ты становишься честолюбкой, – снова засмеялась Тесса, – в общем, руководством сделан вывод, что у тебя нет режима, ты непонятно чем питаешься, ты не посещаешь спортзал.

– Боже, Тесса, а при чём здесь спортзал? – Мелисса обернулась, словно кого-то искала глазами, а потом утайкой провела языком по пальцам, с которых стекал вкусный соус.

– Потому что Трайтены заточены на правильном образе жизни. Ты же… Постой, а когда вообще последний раз ты занималась спортом?

– Когда жила в резервации. Там же всех гоняют на спорт… А потом, когда к себе переехала, некогда стало.

Тесса опять закатила глаза: «А вот это ты зря. Спорт нужен хотя бы для того, чтобы время от времени отключать мозги. Иначе ты просто съедешь с катушек. Ну или произойдёт внутреннее выгорание. Посмотри на моего отца и его компаньонов. Они настолько научились дозировать работу, что, во-первых, ею не пресыщаются, во-вторых, не перегорают».

Так за разговором они дошли до гаража. Виктор сел за руль. Тесса, по праву хозяйки, на переднее пассажирское.

На низком плоском потолке полощутся голубоватые тени. Под ним в аквамариновом квадрате воды плавает девушка. Лампы, вмонтированные в стены бассейна, подсвечивают воду, отчего она кажется золотистой.

Мелисса никогда не любила бассейны: если тёплая вода, то воздух будет обязательно холодным. Но сегодня она кайфует. Здесь подобрано идеально температурное соотношение воды и воздуха. В другом конце – булькает джакузи.

Девушка плывёт суетливо, но медленно. Достигнув середины дорожки, она встаёт на ноги и переводит дыхание.

– Ты не умеешь плавать или отвыкла? – из дверей, отделяющих зону сухих и влажных бань, выходит Тесса. На ней только купальные плавки. Топ лесс.

– Не умею, – Мелисса перевела взгляд в окно.

Одна стена бассейна представляет собой огромные панорамные окна. Тесса любит, когда в помещении много «улицы». Дай ей волю, она бы по всему периметру сделала стены из стекла.

Там, за окном, осень устроила шабаш, кружась в сумасшедшем ритме, взмахивая юбками из листьев и дождя. Идущий в небо свет ламп, вмонтированных в почву, делает картину зловещей. А в помещении царит умиротворение: тихий всплеск воды, журчащая мелодия.

– Мелисса, пошли погреемся, – зовёт старшая подруга.

– Я не люблю, когда слишком жарко, – отзывается девушка и направляется к джакузи. – Я лучше полежу на пузырьках.

Зона джакузи разделена на два: первая – сидячие места, вторая – лежачие. Девушка на коленях заползает на лежанку, растягивается на животе и кладёт голову на сложенные руки, прикрывает глаза. Ей хочется обдумать продвижение направления, но мысль ускользает. Тело тяжелеет, и она, сама того не замечая, начинает дремать.

– Подруга, вставай, а то утонешь, – задевает её за плечо Тесса. – Пошли из бассейна.

Мелисса вздрагивает. Да, она действительно утомлена и внутреннее выгорание не за горами. Но как везде преуспеть. Она понимает, что и слёзы, которые то и дело наворачиваются на глазах – признак нечеловеческой усталости и бессилия.

– Пойдём в баню, – неожиданно для себя она произносит. – Раз уж здесь, надо узнать, что это.

Тесса проводит экскурсию: «Это инфракрасная. Сухая. Она нежаркая. Я тебе её не советую, тоже уснёшь. Вот эта жаркая, сто градусов».

– И что, это можно выдержать? – удивляется девушка.

– Сухой воздух выдержать можно как низкие, так и высокие температуры, а вот влажный – сложно. А вот там влажная. Пойдём?

За завесой пара Мелисса разглядела белое полотнище на чьих-то бёдрах. Так они с Тесной здесь не одни?

– Ложись на полку. Виктор тебя попарит, – приказала Тесса. – Ну чего ты стесняешься, ложись. Он же должен на ком-то тренироваться. Не всё время на мне.

– Тренироваться? – переспросила девушка.

– Конечно, он учится. Потом сделает тебе расслабляющий массаж, и ты уснёшь как дитя.

Мелисса повиновалась, но скорее, чтобы сделать приятное Виктору. Она не понимала, почему прониклась симпатией к этому мужчине, который, судя по внешности, был старше её вдвое.

Вначале он растёр её спину веником. Потом стал потихоньку поколачивать. Спина зачесалась, словно под кожей забегали муравьи. Но вот удары стали чаще и чуть сильнее. Мелиссе захотелось вытянуться, чтобы макушкой достать одну стену, а пятками другую. Она потянулась…

Массажный кабинет хранил сандаловую прохладу. И здесь журчала вода, стекая по поверхности шара напольного фонтана. Негромкая мелодия для релакса. Два кушетки стоят параллельно друг другу. На одной лежит Тесса. Её массажист – молодой человек, состоящий из груды мышц. Мелисса по браслету сразу определила, что это наставник.

На другой кушетке расположилась Мелисса. Как только Виктор коснулся кожи девушки, ей показалось, что её пронзили иглы. Мягкие поглаживания возбуждали рецепторы, чувствительность возрастала. Она чувствовала в себе желание потереться о его руку, как кошка трётся о ногу хозяина, выпрашивая еду.

Глава 7. Второе собрание акционеров

Прошла неделя с того вечера.

Теперь каждую ночь Мелиссе снился секс. Ей казалось, что все её вещи пропахли им. Она просыпалась от зуда между ног. Тело требовало, но Мелисса не была морально готова перепихнуться с кем-либо. Ей хотелось романтики и любви. Она с силой сжимала ноги, подтягивала их к животу и даже пыталась удовлетворить саму себя, но ничего не выходило. Тогда мозг ей подкидывал продолжение того массажа: вот Виктор опускает укрывающую её простынь. Стаскивает плавки. Она пытается их удержать, но он перехватывает её руки, раздвигает её ноги… Как он делает это одновременно, фантазия умалчивала. У него должно было быть не меньше четырёх рук. От этих видений у неё было неприлично влажно между ног. Она извивалась, скулила. Тянуло поясницу. Но полного удовлетворения не приходило. Зато нарастало раздражение.

В какой-то момент Мелисса поймала себя на мысли, что всё чаще опускает глаза при разговоре с противоположным полом, словно хотела проверить, а стоит ли у собеседника на неё. Делиться с Тессой своими фантазмами она не стала. Та тут же предложит вступить в отношения с Виктором. Недаром она намекнула, что он «чистый». На жаргоне резервации означало, что проверен на инфекции и у него нет контактов в последние три месяца. Но Мелисса не готова была на отношения с персональным рабом Тессы. О том, что Тесса не изменяла своему гулящему супругу, она знала наверняка. «Вот она, странная любовь», – думала Мелисса, пока Тесса ей не объяснила, что не хочет проблем в резервации. «Как только ты переступишь эту грань, в резервации начнётся соперничество за моё тело».

Девушка пыталась себя отвлечь от непристойных мыслей. Она искала и, наконец, нашла, как ей казалось, шикарный контракт: строительство гостиничного комплекса на южном побережье. Мелисса торопилась. На следующий четверг опять было назначено заседание акционеров. Она уже представляла, как с гордостью положит на стол контракт. Как удивятся акционеры. Зааплодируют. «Мелисса, я впечатлён! Сразу видно, что вы настоящая Смит! Достойная дочь своего отца», – скажет тот, кто её доставал сильнее остальных.

Бизнес-партнёр был красив собой: статный мужчина, несколько старомодно одет – под пиджаком на шее шелковый платок; на мизинце печатка с красным камнем. Подписывал он документы исключительно перьевой ручкой, слегка оттопырив мизинец. От него приятно пахло мужскими духами. А волосы были напомажены и зачёсаны назад, слегка закручивались на шее.

– Вы мне импонируете. – улыбнулся он и сверкнул идеальными жемчужными зубами.

– Я должна проверить вас как контрагента, – проговорила Мелисса.

Они встречались в небольшом уютном кафе. Оппонент сказал, что у него принцип: всегда платить за женщину и пообещал не заключить контракт, если она откажется принять от него угощение.

Он оказался милым собеседником. Его речь изобиловала меткими высказываниями, шутками, четырёхстишьями.

– Конечно, проверяйте меня, дорогая. Только быстро. Вы мне симпатичны. Но инвесторы, они порвут меня на лоскутки, если я потяну ещё немного. Вы знаете, я щепетилен как древняя ведьма, которая варит свои зелья. Впрочем, вот моя страница, отзывы… Вы видите, это не сегодня написали. А этот контракт! Вы же сами понимаете, такое место – золотое дно. Я не просто вам построю отель: я заключаю договор на семь лет обслуживания, если в процессе эксплуатации объекта обнаружатся недоделки, обслуживание все семь лет будет бесплатным Я просто уверен, что их не будет!

Он проводил её до такси, поцеловал напоследок пальчик обычно руку целуют и сказал, что ради неё готов ждать неделю. Она не успела доехать до дому, как он прислал ей выписку из сервиса: «Проверь оппонента». Не доверять у Мелиссы не было оснований. Дата распечатки – вчера. Она быстро пробежалась по отзывам в сети и наутро с чистой совестью заключила контракт.

И вот сегодня, с воодушевлением ожидала собрание акционеров.

Девушка пришла, как обычно, рано. Не дожидаясь секретаря, она сама занялась размещением табличек и бутылок с водой для ведущих акционеров.

Рено, как и в прошлый раз, пришёл первым. Он принёс коробку шоколада. Мелисса вспомнила, что хотела посмотреть: дозволено ли ей получать подарки от акционеров. Она точно знала, что дорогие нельзя, а вот такие, как коробка шоколада?

– Спасибо, не надо, – Мелисса смущённо улыбнулась, удовлетворённо отметив, что реакции на мужчину у неё не было. «Прошло», – облегчённо выдохнула она. Девушка не верила, что с влечением нельзя справиться. «Живут же в монастырях и ничего», – убеждала она себя.

– У вас что-то произошло? – спросил мужчина. – Вы сияете! Не то что в прошлый раз. Не обращайте внимания на остальных. Знаете принцип: «Выживает хладнокровный»? Так вот, вам надо просто не опускаться до эмоций. Смотрите на всё словно это кино. Я тоже прошёл через это всё, когда вступил в наследство. Меня в «компанию» брать не хотели, контракты из-под носа уводили. Сейчас привыкли. Но это старики, им положено брюзжать.

Появились Акционеры. Одни заходили молча, лишь сухо кивнув в знак приветствия, другие – с бурными приветствиями. Все рассаживались согласно своим кувертным карточкам.

Мелисса стояла рядом со своим местом и с тихой радостью рассматривала входящих. Она была в предвкушении той новости, которую собиралась им сообщить.

Когда все собрались, и Мелисса открыла заседание, до неё внезапно долетел голос Джека. Тот здоровался с Кларой и спрашивал, не опоздал ли.

– Извините, – Мелисса подскочила как ошпаренная и полетела к дверям. Она не хотела, чтобы он заходил. После собрания всё обсудят. Потом, всё потом.

Она подлетала к дверям в тот момент, когда Джек  входил в кабинет, и врезалась в его грудь головой. Мир замер. Время остановилось. Она словно вернулась в то прошлое, когда была его персональной рабыней. Его тепло моментально окутало её. С ним всегда было спокойно, за ним, как за каменной стеной. И в то же время женское начало пульсировало, отдавая тянущей приятной болью в пояснице.

– Ну, ну, – услышала насмешливое над ухом. Интонация у парня была той самой, которая так присуща Трайтенам. – Время идёт, а привычка остаётся.

Он положил свои руки ей на плечи. Ноги в тот же миг стали ватными. Она была не в силах ему сопротивляться. Та власть, которая была у него над ней, сохранилась. Мелисса закусила изнутри губу до боли, чтобы очнуться от этого наваждения. Джек аккуратно отодвинулся и развернул девушку, положил ей руку на спину и сопроводил до её места, по дороге приветствуя акционеров. Она сама себе напоминала послушную куклу. Слова не находились. Дыхание сбилось. Несмотря на своё замешательство, Мелисса не могла не заметить те изменения, которые произошли среди присутствующих. В них словно вдохнули новую жизнь.

Джек тем временем помог Мелиссе занять своё место, потом подошёл к стене, взял стоящий там стул и перенёс его к столу, поставив рядом с местом Мелиссы.

– Судя по реакции руководителя направления, госпожа Смит не была уведомлена о моём присутствии. Господа акционеры, нехорошо. Напомнить, что вы обязаны были предупредить своего руководителя, что пригласили меня? Сегодня я буду председательствовать. Госпоже Смит будет предоставлено слово, если я посчитаю это необходимым.

Мелисса тем временем вытащила из папки контракт, положила его текстом вниз и с победоносной улыбкой посмотрела на Джека.

– Господин Трайтен, – слово взял тот акционер, который обычно много возмущался. – Вы уже в курсе, что за последние три месяца у нас идёт спад показателей. Наши акции упали на пять процентов. У нас нет ни одного стоящего проекта, ни одного госзаказа.

Мелисса собралась подняться, чтобы показать тот контракт, который она успела заключить, однако Джек отогнул верх контракта, взглянул и положил обратно, постучал по нему пальцем, привлекая внимание девушки, и показал: «Нет».

– Госпожа Смит, не торопитесь. Я, как врио президента корпорации, вам пока слово не давал. Вы выскажитесь позже, – при этих словах он накрыл её кисть своей ладонью и предупреждающе сжал.

Она недоумённо посмотрела на него.

– Господин Трайтен, – вмешалась женщина-акционер, которая интересовалась наследниками четвёртого направления. – Вы знаете, что на сегодня Мелисса Смит является единственным наследником. Если не будут приняты меры…

– О каких мерах идёт речь? – Джек заинтересовано посмотрел на говорящую.

– Ну как? Госпожа Смит должна выйти замуж…

– Вот как? – мужчина перевёл взгляд на Мелиссу, которая была пунцовая, словно её только что сварили в кипятке. – Я считаю, что госпожа Смит сама решит, когда и за кого ей выходить замуж.

Девушка облегчённо выдохнула, но не надолго.

– Вы знаете, что по её вине был упущен выгодный контракт, который перехватили Тернионы. А нам известно, что Игорь Тернион и Мелисса Смит встречались.

– Вот, именно, встречались, – голос Джека не терпел возражения. – Именно, встречались, – повторил он, – сейчас, насколько мне известно, Мелисса встречается только с документацией и компьютером. Если я обладаю правдивой информацией, последние три месяца Мелисса фактически жила в этом кабинете. Да, у неё не хватает опыта и знаний. И думаю, она пыталась заполнить недостающее.  Кстати, господин Рено, а почему вы не явились на заключение той сделки? Тернионы честно выдержали срок для подтверждения.

– У нас не было согласования с акционерами. – лицо Рено порозовело.

– Зачем вам нужно согласование? Сумма сделки не требовала того.

И в этот момент сердце Мелиссы забилось с удвоенной скоростью. Контракт, который она заключила, требовал согласования. Как она могла упустить этот момент? «Ничего, когда они увидят, какой я им приготовила подарок, согласуют», – успокаивала она сама себя.

Собрание продолжалось. Джек лихо наезжал на акционеров и отбивал нападки от Мелиссы. Она молча сидела, опустив глаза. Несколько раз порывалась вставить слово, но каждый раз он сжимал своей рукой её кисть, предупреждая возможность вмешаться.

– Верхним эшелоном принято решение, что Мелисса Смит временно отстраняется от самостоятельного управления. На первых порах я буду управлять с ней, пока не найдём мне замену.

– Господин Трайтен, может быть, вы полностью возьмётесь за управление, – опять встрял недовольный. – При вас у нас был порядок и прибыль.

– Я не могу. Я нахожусь на обучении управления корпорацией, и вы это знаете не хуже меня. А вот вы, господин Этам могли бы помочь девушке, вместо этого вы вставляете ей палки в колёса. Подумайте над моим предложением. Вы, как наставник, получите ряд преференций.

Этам, скорее всего, никак не ожидал такого поворота событий. Он крякнул. Пообещал подумать, а потом продолжил: «Я думаю, что выскажу мнение большинства. Госпожа Смит не более, чем три месяца назад перестала быть должником. К управляющим должностям не допускаются бывшие должники, если прошло меньше пяти лет после освобождения из резервации при условии полного погашения долга».

При этих словах Мелисса вспыхнула. Обида колючей проволокой сжала горло. Стало невыносимо больно и обидно.

Джек опять сжал её руку. От этого жеста ей немного стало лучше, но не настолько, чтобы она могла проглотить сказанное.

– Я хочу напомнить тем, кто игнорирует решение совета директоров и верховного эшелона власти. Мелисса Смит, во-первых, отбывала наказание за брата. Как показала проверка, её персональных долгов не было. Кроме того, когда Мелиссе стало известно о блокировке счетов, первым делом, о чём она позаботилась – предупреждение возникновения долга по коммунальным платежам. Я лично занимался делом Смит. Вы знаете, что она была моей персональной рабыней.

Джек говорил спокойно с чувством собственной значимости. При этом его рука перекочевала под стол и легла на бедро девушки. Пальцами он, то поглаживал, то сжимал. Мелиссе казалось, что от его прикосновения на коже остаются ожоги. Она забыла о том, между его ладонью и ногой была ткань юбки. Внутренности чрева завязались в тугой узел. Пульсация возрастала. Она пошевелила ногой, в надежде, что он уберёт свою руку, но Джек ответил очередным сжатием. Она не слышала, что он говорил, что ему отвечали акционеры. Жар заливал лицо. Девушка схватила стакан, налила себе воду из бутылочки. Выпила залпом. Глазами пробежалась по лицам акционеров, словно пыталась прочитать их. Они не могли не заметить, что рука Джека больше не лежит на столе.

Молодой человек взял стакан Мелиссы: «Вы позволите?» Она посмотрела на него, на его руки, опустила глаза, чтобы проверить, а не осталось ли руки на колене. Ей казалось, что она до сих пор чувствует его прикосновение к обнажённой коже. Между ног было настолько влажно, что это доставляло дискомфорт. Ей нестерпимо захотелось, чтобы Джек погасил её пожар или на худой конец – дали поменять бельё. Соски напряглись, и нежная ткань бюстгальтера напоминала дерюгу.

– Мелисса честно пыталась отработать. Кроме того, она исключена из реестра должников два года назад, именно тогда, когда был обнаружен её брат Анатоль, который и является истинным должником.

Среди акционеров послышалось хмыканье и смешки.

– Хочу добавить, что девушка не была подготовлена на роль руководителя. Вы все прекрасно знаете, что она признана одним из перспективных специалистов, который внёс вклад в оздоровление старого стекольного завода. Но там она работала не одна. Мы очень надеялись, что вы поддержите своего руководителя. Вы же сделали всё, чтобы дело дошло до руководства.

Акционеры загудели. Джек молчал, давая им возможность высказаться. Закончилось тем, что они стали обвинять друг друга.

От внимания Джека не укрылось, что Мелиссу что-то беспокоило. Она, то закидывала одну ногу на другую, то их вытягивала, то приподнималась, чтобы поправить юбку, потом поправляла волосы, чесала щеку, но чаще: сжимала карандаш с такой силой, что, в конце концов, сломала его. Тогда он наклонился к Мелиссе и прошептал ей на ухо: «Научись терпению. Я тебе всё объясню потом». Его дыхание касалось её щеки, и она снова вспыхнула, словно он делал ей сейчас до ужаса неприличное предложение.

– Я прошу тишины, – снова он обратился к акционерам. – Кто готов помочь своему руководителю, прошу подать заявки с подробным описанием бизнес-плана. Мы рассмотрим все заявки и совместно с госпожой Смит выберем. Для подачи заявки у вас есть месяц, ещё месяц на рассмотрение и потом месяц на подготовку.

– А за эти три месяца наше направление ещё просядет? – спросил Этан.

– Эти три месяца курировать буду я, как уже говорил. Кроме того, госпожа Смит по решению верхнего эшелона власти на три месяца направляется в резервацию.

Эффект был аналогичный тому, если бы Джек заявил, что он инопланетянин. В глазах акционеров появилось недоумение: в резервацию? Серьёзно?

Мелисса в очередной раз вспыхнула, заморгала часто глазами, шмыгнула носом, с силой сжала кулаки, загоняя ногти в мякоть ладоней.

– За что? – прошептала она. Выдохнула, приподнялась, опираясь на кисти рук, нависла над столом, повернулась корпусом к Джеку и выпалила на одном дыхании: – Опять твоей персональной? Да? Джек? Ты так меня хочешь унизить? Ты специально для этого пришёл? Чтобы унизить при всех? Ты мстишь? Да? Чего ты молчишь?

Глава 8. Каторжник

Месяц назад

Виктор

Я увидел нотариуса, того самого, который заверял договор. Его тащила охрана Тессы, а он на ходу пытался запрыгнуть в свои штаны. Нотариус и моя жена… Я ничего не понимал. Я был на все сто процентов уверен, что любовником моей жены был ТОТ самый партнёр, с которым я заключил ТОТ провальный контракт.

На суд жена пришла пьяная. Она кричала что-то о своей свободе, что теперь никому и ничего не должна, что избавилась от изверга, который столько времени её шантажировал, бил, над ней издевался. Суд зачитал документы медицинского освидетельствования двухнедельной давности, в которых были зафиксированы сведения о синяках на руках и ногах, ссадинах в районе гениталий и микроразрывах анального кольца. И везде присутствие спермы.

Я не мог в это поверить. Я боготворил свою жену. Никогда в жизни я не делал больно ни одной женщине: ни когда только вступал в сексуальные отношения, ни когда мог себе позволить снять любую проститутку. А уж про жену и говорить было нечего. Я её баловал, как можно баловать любимых.

Я много работал и не мог развлекать её день и ночь. Но зато она ни в чём себе не отказывала: тропические острова, итальянская опера, шопинг в самых крутых городах. Я мог себе это позволить. Каждый раз она возвращалась счастливая, отдохнувшая. Но последний раз… Она сказала, что больше не хочет путешествовать без меня. Тогда она заикнулась, что хочет детей. Я был на седьмом небе от счастья.

И в то же время она сторонилась близости. Я спросил, была ли она у врача. «Да, – пояснила она, – врач сказал, что нам надо сделать паузу, чтобы твоя сперма набрала силу. Ты же понимаешь, твой возраст…» Я не понимал в чём проблема, но не спорил. Женщины, они такие непредсказуемые.

Иногда ей звонили подруги, и она исчезала из дома. Появлялась за полночь. От неё пахло алкоголем. В такие дни она оставалась спать в зале, включала телевизор, смотрела бесконечные сериалы . Говорила, что ей неприятно, когда рядом с ней лежит пьяный. Вот и мне она не хочет доставлять дискомфорт. Переубеждать было бесполезно. Она раздражалась, начинала на меня кричать и плакала. Я не понимал, что происходит.

О том, чтобы нанять детектива, который бы следил за ней, и речи быть не могло. Я не хотел ранить её недоверием. Меня так воспитали.

И вдруг как гром среди ясного неба: я – насильник!

Именно эти её показания позволили запереть меня в резервации.

Я помню, как нотариус завил, что она заключила с ним договор на представление её интересов. Он официально являлся её поверенным.

Я потребовал проведения экспертизы. Суд удовлетворил моё ходатайство, но что могла дать экспертиза, если не осталось биоматериала. Суд провёл медицинский осмотр моей жены.

Его проводили в специальном кабинете. Мы слышали комментарии. Моя жена была такой пьяной, что ни на один вопрос толком не могла ответить. А потом на экран вывели фото бледного синяка на лопатке.

– Она упала с лестницы, она сама мне говорила. – пояснил я.

– А потёртости на запястье? Вы не пристёгивали вашу жену к спинке кровати, когда насиловали?

– Чем? Чем я мог её пристегнуть? Когда?.. Я не трогал жену больше месяца. Она сказала, что у неё цистит, и просила не трогать.

– Поэтому вы взяли её через анальное отверстие?

Суд допрашивал жену. Она рыдала, говорила, что боится, и просила её отпустить.

Я никогда не думал, что моя супруга настолько искусная лгунья.

Суд предложил ей подать заявление в отдел по борьбе с домашним насилием. Она лишь кивнула как-то неопределённо.

Нотариус, воспользовавшись своим правом представления подопечной, попросил разрешения её вывести. Когда он подошёл к ней, она заорала и потеряла сознание.

Её унесли, а он остался: представил видео опроса моей супруги. Она сидела в его кабинете за столом. Голова опущена. Он держал её руку в своей. Говорил он, а она лишь кивала, подтверждая его слова. Если коротко: все эти годы я её тиранил: вначале оказывал психологическое и физическое воздействие, а когда возвращалась – физическое.

Как результат, меня признали виновным. Решение суда звучало так: «Виктор Хор, поняв, что стал банкротом и, не справившись с эмоциями, в состоянии аффекта, избил и надругался над своей супруги Виолетты. Женщина, будучи в полной моральной и материальной  зависимости от супруга скрыла факт истязания».

А потом допросили поставщика. Он заявил, что заведомо кабальный договор был подменён мною в момент, когда мы отмечали заключение сделки.

Сделали сверку по счетам: я только часть перевёл поставщику, остальные активы были выведены на офшоры по поручению, подписанному моей электронной подписью.

Меня обвинили в преднамеренном банкротстве.

Вишенкой на торте стал факт раздела имущества: оно полностью перешло на мою супругу.

У жены, как у жертвы домашнего насилия, имущество суд не конфисковал. Хотя по закону все сделки , предшествующие банкротству, аннулируются. У меня же не было ничего, кроме скромных апартаментов и личных вещей. Меня отправили в резервацию без права покидать её территорию. Апартаменты перешли в хозяйственное ведение Тессы. Что-то из вещей продали. Почему я, как насильник и тиран, не попал в жёсткую резервацию, я не знал.

– Ба, какие люди и без штанов. – Тесса подошла к нотариусу. – а помнишь, я обещала тебе, что ты обязательно попадёшь в мою резервацию и я тебе обеспечу прогулку на верблюдах?

– Не докажешь. Виолетта, любовь моя, звони в службу защиты свидетелей.– обратился нотариус к моей бывшей , –Скажи, что Тесса Трайтен превысила свои полномочия.

Я прямо видел, как Тесса с усмешкой посмотрела на мою супругу, которая была на грани обморока:

– Да, да, звони.

Моя жена трясущимися руками взяла телефон, но не удержала. Тот упал очень неудачно: экран разбился.

Лицо нотариуса исказила такая гримаса, что на какой-то миг подумалось: «А не маска ужаса ли это?» Виолетта вздрогнула, забормотала, чтобы он не сердится, что она сейчас найдёт другой телефон.

– Стой! – заорал он не своим голосом. – Какой телефон? У тебя нет другого телефона. Ты поняла? Нет! Другого! Телефона!

В этот момент снова послышался шум, и в объектив камеры попали люди в тёмно-синих костюмах службы юстиции.

– Впрочем, ах, какая жалость, защита свидетелей уже здесь. – ехидно произнесла Тесса. – Какой трагический финал. Чего так разоряться? У тебя нет другого телефона, потому что он уже у меня!

Я бы многое отдал, чтобы посмотреть в этот момент на Тессу. Я представил её выражение лица: вряд ли она скрывала торжество.

Нотариус затрепыхался. Охрана разжала руки. И он, сделав рывок к Тессе, запутался в своих штанах, рухнул на колени.

– Ах, какая жалость, что верблюды мне не принадлежат. А то я бы с радостью занялась бы твоим воспитанием. Но это ведомство Креоле. Не знаешь такого? – я увидел, как нотариус вздрогнул. – Вижу, что знаешь.

В объектив опять попала моя супруга. Около неё стояли сотрудники из отдела защиты свидетелей. Тесса в двух словах передала суть дела и отправила Виолетту с ними.

 Я увидел затравленный взгляд моей бывшей. Она обернулась, как бы ища поддержку. В этот момент моё сердце сжалось от тоски. Я всё ещё любил её. Я так хотел, чтобы она оказалась невиновной.

– Стой, ты имеешь права отказаться. У них нет права, – орал нотариус.

– Приступайте, ребята, – спокойно проговорила Тесса и села , как я понимаю, в кресло.

– Что приступайте? Я не буду говорить без адвоката. – нотариус начал приходить в себя. Он натянул наконец свои брюки, заправил рубашку. Теперь он чувствовал себя увереннее.

– К созданию описи. – я представлял, как Тесса по обыкновению улыбалась.

На этом видео остановилось. Я смотрел в погасший экран и ждал продолжения, но его не было. Загорелись огоньки, принесли обед. У меня не было аппетита.  Я лёг на кровать и отвернулся к стене. В голове снова и снова возникали сцены судебного заседания. Что-то не вязалось.  Моя жена не выглядела счастливой со своим любовником. Мне хотелось отмотать время и посмотреть, что же на самом деле произошло. На ум пришло, что последний год моя жена сильно изменилась, стала нервной, всё чаще мне отказывала в близости. Я предлагал ей обследоваться. Она отвечала , что всё нормально. Почему я тогда не настоял? Душа взвыла от невозможности повернуть время вспять.  Я плакал. Неправда, что мужчины не плачут. Я плакал от отчаяния.

Меня потрясли за плечо. Бенуа сел на край кровати:

– Что случилось?

– Ничего, личное. – отмахнулся я от юнца. Ещё не хватало, чтобы он увидел мои слёзы.

– Твоё личное осталось за порогом резервации. Здесь его нет. Говори, если это будет в рамках моих полномочий, помогу. Если нет – попросишь Тессу.

– Ей какое дело до меня? – усмехнулся я, продолжая лежать всё в той же позе.

– Давай обедай и выйдем на прогулку. Там мне расскажешь, что тебя мучит. Обедать обязательно, если не хочешь попасть на принудительное кормление.

Я поднялся. Прошёл в туалет и смочил лицо водой.

На первое был овощной салат, на второе  – варёный картофель с зелёным горошком и котлетой; на третье – булочка и компот. Кормили здесь хорошо: достаточно и вкусно.

Во время обеда Бенуа никуда не уходил. Он заказал себе чай.

– Меняемся, – предложил я, – тебе компот, мне чай.

– В карцере нет права выбора. – ответил он. – Правила помнишь? Идёшь по коридору с опущенной головой, руки за спиной, ни с кем не общаешься. Расслабишься на прогулке. И, если хочешь узнать правду, без провокаций. Тесса даёт шанс только один раз.

Я вышел из карцера первым. Бойцы первого сектора уже ждали. Светящаяся дорожка показывала направление, куда идти.

Прогулочный дворик обманул мои ожидания: вместо голого бетона небольшой садик квадратной формы. В углах были сделаны навесы от солнца и дождя. Прямо: мини-водоём. Вода скатывается со стены, журчит. Розовый лотос покачивается, занимая почти всё пространство бассейна.

Бенуа подошёл к стене, провёл рукой, «выпала» скамейка. Он сел.

– Рассказывай, слушаю.

Но я мотнул головой: «Не готов!»

Я крупными шагами пересёк двор по диагонали, потом десять шагов в одну сторону, поворот, пять в другую, поворот. Я вцепился в волосы руками, словно хотел стянуть скальп. Грудь стянуло обручем невозможности. Стало нестерпимо больно. Я резко остановился и посмотрел на наставника:

– Бенуа, мне нужна запись суда. Сможешь достать? Мне, каторжнику, никто её не даст.

Бенуа засмеялся: «Тоже мне, нашёлся каторжник. Попроси Тессу. Она сможет».

– Нет, Тесса не помощник мне в моих делах. Это личное. – на эти мои слова он хмыкнул: «Мол, если Тесса не помощник, то тогда никто». – Я хочу отказаться от персоналки.

– Надо найти уважительную причину, иначе штраф большой. Объясни, зачем тебе? Юрист резервации занимается твоим делом, а ты так её хочешь отблагодарить? – Бенуа встал, подошёл ко мне. – Не дури, держись за Тессу, словно это твоя последняя надежда.

– Да пойми же ты, – горячился я, – не могу я думать об одной, а работать на другую. Люблю я свою. Думал, что ненавижу, а как увидел, то понял, что люблю.

– Вот ты чудак человек, – усмехнулся Бенуа, – ты же правильно сказал: «Работать». Или ты раньше дела только с мужчинами вёл?

– Не знаю, ничего не знаю, – я сел на корточки, вцепился в волосы руками– не знаю и не понимаю. Мне бы достать запись суда.

– Ты поговори с Тессой или Самсоном. Они могут. Им дадут. Ну что, размялся? Поехали.

Куда, я не выяснял. Мне же ясно дали понять: в карцере вопросы не задают.

Во дворик зашли бойцы. Мне приказали встать лицом к стене.

– Руки подними над головой и приложи к стене. Ноги на ширине плеч. – отдавал приказания Бенуа.

Подчинение мне давалось тяжело, тем более что я не знал, что за этим последует. Но я понимал, что у меня без вариантов. На руки и на ноги надели магнитные браслеты.

– Значит так, из карцера выводить на волю должников запрещено. За редким исключением. Мы сейчас едем ко мне на работу. Тесса велела приступить к твоему обучению, – мы ехали в джипе. Бенуа сидел рядом со мной. – В этих браслетах зашита игла с парализующей субстанцией. Любое резкое движение спровоцирует её выброс. Мы едем в массажный салон. Я буду работать, а ты смотреть. Потом покажу простые движения. Сможешь попрактиковаться.

– А ты… Ты тоже персональный? – я слушал наставника и пытался подавить внутренний протест.

– Был. Раньше. Я уже свободный. Тесса вчера наведалась и спросила, не хочу ли я поработать наставником. Я согласился. Знаешь, когда-то вытащили меня, может, и тебе я помогу.

Машина заехала во внутренний двор. Меня вывели из машины, лишь когда закрылись ворота.

– Меня зовут Бенуа, тебя Виктор. Клиентам необязательно знать, что ты должник.

– А то они глупые и не поймут, что мужчина в сорок с лишним лет вдруг в ученики подался, – усмехнулся я.

– Может, ты жиру бесишься. Их это волновать не должно. Сиди здесь, я позову. –  сказал Бенуа и вышел из служебного кабинета, оставив меня с бойцами.

Я огляделся. Судя по лицензиям, висящим на стене, Бенуа являлся собственником бизнеса, ну или одним из собственников. Я вспомнил себя. Начинал тоже в его возрасте. Вскоре меня позвали.

Боец не пошёл меня сопровождать. Я прошёл по коридору мимо закрытых дверей. Бенуа ждал меня около одной из них:

– Готов? Сейчас клиентка ляжет на кушетку. Проходишь, моешь руки, вытираешь насухо. Подходишь справа. Будем по очереди. Делаю я, ты повторяешь. Пошли?

Кабинет был оформлен под бамбуковый лес. Шелест листьев, пение птиц. Атмосфера была самая подходящая для массажного кабинета.

На кушетке лежала женщина. Голова повёрнута от меня. Полотенце скрывало нижнюю часть тела.

Бенуа выдавил немного субстанции на руку, размазал между ладонями и потом погладил спину клиентки. Кивнул мне. Я старался делать так же как и он.

Кожа женщины была гладкой, ровной. Но я чувствовал мышцы, словно это не женская спина. Медленно, но верно, мой член принимал вертикально стоящее положение. Чёрт, если я так буду реагировать на клиенток, какой из меня массажист?

Бенуа показал мне остановиться. Теперь он разминал плечи. Перешла очередь мне. Я встал в изголовье. Теперь я видел профиль женщины. Руки мои задрожали и я слишком сильно сжал.

– Чёрт, теперь синяк будет, – от её слов меня прошиб холодный пот.

Глава

9. Tête à tête

Наши дни.

Мелисса готова была испепелить Джека. Её обратно в резервацию? За что? Она схватилась за контракт и собралась сделать объявление, но молодой человек действовал на предупреждение.

– Советом директоров было решено, что госпоже Смит полезно получить опыт руководящей работы. А где как ни в резервации это можно сделать. – Джек повернул голову к Мелиссе и подарил ей обворожительную улыбку. По залу прокатился вздох облегчения. Скорее всего, акционеры не желали увидеть ожерелье должника на девушке.– Мелисса сама сможет выбрать, с кем конкретно ей комфортно будет работать. Кроме того, она может воспользоваться уже некоторыми созданными стартапами.

– Я. Не хочу. Работать. В резервации, – произнесла Мелисса твёрдо. Она почувствовала, как рука Джека опять легла ей на бедро, в этот раз непозволительно высоко. Мысли тут же сбились в кучу и показали свою пошлую сущность. Она почувствовала себя засунутой в соковыжималку: влага покрывала не только спину, ладошки, ступни, но обильно собиралась между ног. «Боже, заканчивай уже свою пытку и вали», – она едва сдерживалась, чтобы не двинуть тазом навстречу его ладони. Джек всегда на неё действовал возбуждающе, но сейчас это был просто её кошмар.

– Госпожа Смит, это мы с вами обсудим после окончания собрания.

Ей показалось, что на голову вылили кипящее молоко. Жарко стало до кончиков волос.

– Если ни у кого больше нет ко мне вопросов, все могут быть свободны. И не забудьте, пожалуйста, представить ваши планы восстановления рейтинга направления.

Акционеры поднимались один за другим, прощались, выходили из кабинета. Джек тоже встал и направился к двери. Мелисса облегчённо выдохнула. У неё не было сил подняться и попрощаться с остальными. Ноги её не держали. Ей казалось, что ещё немного и она потеряет сознание. Она хотела налить себе воды, но, заметив, что её руки дрожат, отказалась от этой идеи.

Чем дальше от неё отходил Джек, тем свободнее дышалось девушке. Она даже смогла облокотиться и упереться подбородком в большие пальцы рук, наблюдая, как Джек провожает акционеров. Наконец, вышел последний из акционеров.

Джек переступил порог. Что было в тот миг у Мелиссы на душе: сожаление, что он вот так уйдёт, или облегчение, она не успела подумать, ибо услышала его голос:

– Клара, у нас совещание. К нам никого не пускать и нас не беспокоить, даже если вам будет казаться, что мы убиваем друг друга.

Мелисса хотела возразить, но только смогла открыть рот. Джек уже закрывал дверь и поворачивал замок. «Он что? Здесь? И сейчас?» Она думала, что жарче уже не бывает. Оказалось, что бывает.

– Ты чего такая красная? Не заболела ненароком? – спросил он в своей обычной манере подтрунивать над ней. – Или подумала о чём-то непристойном? Это ты зря. Я, разумеется, сейчас буду тебя иметь, но не так, как ты к этому привыкла.

– Джек, открой немедленно дверь! Что ты себе позволяешь? – голос девушки срывался. – Тебе напомнить про два года?

– Напомни, только не говори, что ты сейчас описалась. – хихикнул он.

Мелисса машинально опустила глаза, чтобы проверить, есть ли на юбке пятно.

– Бинго! Угадал. – воскликнул он самодовольно. – Хочу напомнить, что я больше для тебя не Джек, который был твоим хозяином, а Тимоти Вульф, врио президента корпорации, твой куратор и руководитель. Забудь про Джека.

– А ты перестань вести себя как Джек.

Тем временем молодой человек подошёл к девушке, взял стул и поставил с торца стола, достаточно далеко, чтобы не касаться. Его глаза приобрели «деловой оттенок»: стальной, холодный, без намёка на эмоции.

– Мелисса, слушаешь меня внимательно и запоминаешь, чтобы от зубов отскакивало, – Джек слегка ослабил узел галстука на рубашке. – Правило первое: при рядовых акционерах решения руководства, входящих в верхние эшелоны власти, не обсуждаются. Запомнила?

– Я не стану работать в резервации, – сказала девушка тихо, но твёрдо. Она в душе успела поблагодарить молодого человека, что сейчас он находился не в преступной близости от неё.

– Будешь, – его бархатный баритон вновь прошёлся по её нервным окончаниям. – Ты можешь подать жалобу на принятое решение. Так, для практики, но я тебе скажу, что она будет отклонена, и в первую очередь мною.

– Я не могу, я сама была…

– Можешь, выбрось уже рабыню из головы! Ты больше не рабыня! Ты руководитель направления. На тебя работают люди и от тебя зависит их жизнь и благополучие. Не хочешь использовать труд должников, найди ему альтернативу, но так, чтобы и долги гасились и должники оставались живы. Ясно? Тебе ясно?

Два последних слова он произнёс тягуче, как змей, который гипнотизирует свою жертву. Мужчина положил руки на столешницу и сцепил их в замке. Он смотрел на девушку тем магическим взглядом, от которого хотелось согласиться, ещё не зная условий.

– Я подумаю, – выдавила она, не собираясь сдаваться, но прекрасно понимая, что сейчас ей эту битву с ним не выиграть. – Почему ты не дал мне отчитаться о контракте? – Мелисса тут же решила переменить тему. Тем более что этот вопрос её волновал. – Завидно стало, что я успела отхватить такой чудный контракт? Что справилась без тебя?

У Джека брови поползли вверх от удивления. Он встал, подошёл к девушке со спины, не дав ей развернуться в кресле, склонился к её уху, острожным движением убрал волосы.

Мелисса вся сжалась. Стул под ней пылал, спину обжигал огонь, ноздри раздувались, втягивая в себя его аромат.

– Девочка, – сокровенно прошептал он, – тогда ты точно стала бы моей персональной. И лет на пять, не меньше. И только моей, никаких Игорей я не потерпел бы больше. – он резко развернул её к себе лицом, руками опёрся о подлокотники её кресла. Джек нависал, давил своей аурой. Ей хотелось прямо сейчас стечь по сидению на пол. – И, веришь, мне бы в этом никто не помешал. Догадываешься почему?

Она замотала головой: «Н-н-нет. О-той-ди, пожалуйста».

Но он не отходил. Ей показалось, что он склоняется к её губам: «Ты проверяла контрагента?»

Она кивнула.

Джек выпрямился, отошёл от девушки. Сейчас ему нужен был другой контакт: деловой. Но его, как магнитом, тянуло к ней. Он в очередной раз чертыхнулся, что ему пришлось следовать дресс-коду. Нет, даже не дресс-код его беспокоил, а что пришёл без пиджака. Как выйдешь из кабинета, когда у тебя такой стояк: ещё немного, и ширинка треснет. Если бы не серьёзность вопроса, он без предисловий разложил бы её прямо здесь на столе. Парень прекрасно видел, как она на него реагировала. Может, и сопротивлялась бы, но её вялое «Нет», переросло бы быстро в протяжный сладкий стон: «Ещё».

Три месяца без женщины, потому что ни одна его больше так не волновала. Казалось, чего здесь такого? И раньше не каждый день имел. Но эти три месяца…

Его фиаско. Его казнь. Его наказание. Он был на все сто процентов уверен, что после всех новостей, которые на неё обрушились: её освобождение из рабства, снятие всех обвинений, вручение платиновой карты и назначение на должность – она с радостью согласится стать его женой. Он всегда решал её проблемы, старался стать для неё всем, а не просто хозяином. Именно сейчас его поддержка ей нужна как никогда. Она не справлялась со своей должностью, она была отличным специалистом, но никаким руководителем.

Если бы в тот миг рядом не было Тессы… Вот уж удружила сестрёнка. Спасибо. Мелисса должна была бежать за поддержкой к нему, а не к Тессе.

Джек засунул руки в карманы до упора, словно хотел сделать в них дыры.

– Покажи мне результаты проверки. – сам того не желая, он произнёс так, словно говорил: «Сними трусики, киска». Кашлянул, и на этот раз более спокойно добавил, – кто её проводил: юрист, служба безопасности?

Она замотала головой.

– Только не говори, что ты сама.

Она опять кивнула.

– Показывай.

Она открыла папку, где лежали распечатки. Передала их молодому человеку. Он взял их в руки, прошёл к своему месту, в душе проклиная, что слишком близко стоял стул. Джек чувствовал, что у него сносит не только крышу, но и бегунок молнии на брюках. Он пытался сосредоточиться, и сам не заметил, что читает по слогам полушёпотом.