Я всегда буду рядом бесплатное чтение

Пролог

На лобовое стекло падали крупные хлопья снега. Их подхватывали сметающие всё на своём пути щётки, мерно раскачивающиеся подобно маятнику метронома. А в тёплом свете уличных фонарей снежинки вытягивались в мерцающие ленты и постепенно опускались на землю пёстрым тюлем, что растворялся в прикосновении к чернеющей в сумерках каменной плитке.

Первый снег навевал сентиментальное настроение, поддаваться которому не входило в её планы. Одного краткого мига было достаточно, чтобы она передумала и пошла на попятную – пересмотрела так тяжело принятое решение. А как всем известно, соблазн всё бросить в последний момент слишком велик.

– Ролан, тут направо и в самый конец дома, – подсказала Аннель бесцветным голосом.

– Знакомый переулок. Вроде здесь на углу есть тематический бар в средневековом антураже?

– Да, «Пьяный Тролль». Доводилось туда заглядывать?

– Забирал разок надравшегося приятеля.

– Там готовят очень вкусный глинтвейн.

– Теперь будет повод почаще туда наведываться, – бросил он таким тоном, что намёк в его голосе уловила бы даже самая толстокожая девушка.

По мере приближения к последнему подъезду трехэтажного дома, в котором она снимала квартиру, машина плавно сбрасывала скорость. Тротуар подпирал плотный ряд иномарок, но по счастливой случайности одно место оказалось свободным. И Роланд в пару движений ловко протиснулся между стареньким седаном представительского класса и крошечным хэтчбеком её соседа по лестничной площадке.

Освободившись от ремня безопасности, Аннель повернулась к своему коллеге, собираясь поблагодарить за приятный вечер, состоящий из ужина в дорогом ресторане и занимательного представления фокусников-иллюзионистов. И тут же поймала себя на мысли, что за учтивым обменом любезностями неосознанно желала потянуть время. Отсрочить, а лучше и вовсе отложить приглашение на потом. В конце концов, отказаться от этой сумасшедшей идеи.

– Зайдешь на чашечку чая? – без излишнего кокетства спросила она, посмотрев в глубоко посаженные голубые глаза.

Его кустистая бровь выгнулась в лёгком изумлении, выдавая, что настолько бесцеремонные девицы ему нечасто попадались. Но замешательство не продлилось долго. Роланд расслабленно откинул голову на спинку кресла и, скосив на неё глаза, понимающе улыбнулся:

– Конечно. И от десерта не откажусь.

Аннель тихо прыснула, стыдливо прикрыв лицо ладонью. До чего же неловкий обмен приторными фразочками, словно вырванными из вульгарного дамского романа для заскучавших домохозяек.

– Красавица, ваша милая улыбка заставляет моё сердце трепетать, как у пятнадцатилетнего мальчишки. Ещё немного, и я наброшусь на вас прямо в машине.

– Господи, Ролан, ты делаешь эту нелепую ситуацию ещё абсурднее, – уже даже не пытаясь сдерживать смех, она легонько стукнула его по плечу.

– Наконец-то ты повеселела. Почти всю дорогу до дома молчала… Я уже успел забеспокоиться, что вечер не удался.

– Нет, я чудесно провела время в твоей компании, – искренне поблагодарила Аннель. – Правда, давно так хорошо не отдыхала.

В её словах не было и крохи лукавства. Больше года прошло с последнего свидания, организованного лучшей подругой. Симпатичный двоюродный брат Джулии с первого взгляда понравился Аннель. Он обладал проницательным чувством такта, живым воображением и своеобразным взглядом на мир, благодаря чему беседовать с ним было одним сплошным удовольствием. И хоть само свидание ей и не показалось таким уж провальным, но молодой человек без объяснения причины предпочел закончить на нём их знакомство.

Роланд же давно проявлял по отношению к ней особые знаки внимания. Однако о нём в компании ходили слухи как о заядлом бабнике, которого увлекал сам процесс ухаживания: пока девушка оставалась недоступной, у него горели глаза, стоило же ей оказаться с ним в одной постели – интерес сходил на нет. Именно поэтому Аннель долгое время не решалась принять его ухаживания. Ровно до тех пор, пока в дело снова не вмешалась Джулия.

И вот теперь она сидела в салоне машины, густо пахнущем еловыми шишками и терпким мускусным ароматом одеколона, и думала о том, насколько далеко готова зайти с этим обаятельным мужчиной. Сможет ли она последовать совету подруги и кинуться в омут с головой?

Они смотрели друг на друга – глаза в глаза. Игривый взгляд Роланда постепенно сменился на серьёзный, и его рука потянулась к её подбородку. Сухие губы мгновенного затерялись на фоне влажного, глубокого поцелуя с привкусом ментоловых сигарет. Он причмокнул губы Аннель и, не отодвигаясь, возбужденно прошептал:

– Я и правда могу войти?

– Какой двусмысленный вопрос, – усмехнулась она, где-то на задворках затуманенного поцелуем и вином сознания отмечая, как позже ей будет стыдно за эту мимоходом брошенную пошлость, и выскользнула из машины.

Не стоило оборачиваться, чтобы знать, с каким энтузиазмом Роланд последовал за ней. Он нагнал её возле подъездной двери, галантно придержав ту, пока Аннель заходила.

Её руки подрагивали то ли от волнения, то ли от возбуждения. И стоило ключу попасть в замочную скважину, как Роланд набросился на неё с порога квартиры. Они жадно целовались, пока лихорадочно пытались стянуть с себя верхнюю одежду. Туфли с грохотом разлетелись по разным углам прихожей, маркое драповое пальто полетело на пол гостиной.

Большие ладони подхватили её под бёдра и усадили на спинку кресла. И пока кончики пальцев сражались с мелкими пуговицами на шёлковой рубашке, его горячие губы целовали шею, постепенно спускаясь к ложбинке между грудей.

На улице что-то громыхнуло. Следом пронзительно заверещала сигнализация у одной из машин, а из кармана брюк Роланда донёсся писк ключ-брелка. Он резко отстранился, отчего Аннель едва не опрокинулась назад, и подскочил к окну. Грубо дёрнул в сторону занавеску, судя по звуку, содрав её с пары крючков, и припал щекой к стеклу.

Испуг на его лице сменился недоумением, а затем и откровенной злостью.

– Какого чёрта этот мудак делает?! Да я ему ноги повыдираю!

Она и спросить ничего не успела, как жутко злой и непрерывно матерящийся Роланд выскочил из квартиры. В полной растерянности Аннель самостоятельно спустилась на пол и тоже подошла к окну, скользнув взглядом по пострадавшей занавеске. Открыла створку и, облокотившись на подоконник, выглянула на улицу.

На капоте машины её несостоявшегося любовника стоял коренастый юноша в чёрной толстовке с глубоким капюшоном, натянутым на голову почти до самого носа. Оставшуюся часть его лица от глаз до шеи закрывала обычная тканевая маска. Он лениво бил пяткой берцового ботинка о лобовое стекло с таким видом, будто его кто-то вынудил выполнять скучную монотонную работу. Но вдруг остановился, выпрямился и достал из кармана мобильный телефон.

Как раз в этот момент к машине подбежал Роланд.

– Обкурился, что ли?! Какого чёрта ты делаешь?

– Нехер лезть на чужое место, – вяло огрызнулся парень. В его голосе звенел ярко выраженный южный акцент: то, как он тянул гласные буквы и шумно выдыхал шипящие согласные, звучало слишком диковинно для её уха, чтобы легко забыть о человеке с подобной манерой речи. Он однозначно был не из соседей. – Это моё первое и последнее предупреждение. В следующий раз я не буду таким милым.

Он спрыгнул с капота машины и прошёл мимо Роланда, застывшего подобно каменному изваянию. Парень был как минимум на голову его ниже, пусть и шире в плечах, но то, как заменжевался её коллега, буквально на глазах растеряв весь свой пыл, стоило хулигану к нему приблизиться, выглядело жалко. И от мысли, что она едва не переспала с этим неудачником, ей стало противно.

Никуда особо не торопясь, парень развернулся и зашагал по тротуару. И только тогда Аннель заметила, что пальцы его правой руки ловко играли с небольшим ножом-бабочкой. Их взгляды встретились, когда он проходил мимо её окна, и в ту секунду она могла поклясться, что разглядела в глазах паршивца усмешку.

Глава 1. Трудный день

Набрав полные ладони ледяной воды, она прижала их к лицу и замерла. Приятная прохлада скользнула от висков по позвоночнику к обнаженным голеням, покрывшимся гусиной кожей. Ничего так не бодрило по утрам, как контрастный душ, но на него у неё сегодня не нашлось ни времени, ни сил. А день и без того предстоял длинный и жутко утомительный.

Распахнув дверцу навесного шкафа, Аннель достала контейнер с цветными линзами и отточенным до автоматизма движением пристроила одну на глазном яблоке. Проморгалась и оценивающе посмотрела на своё отражение. С той стороны зеркала на неё смотрела лохматая дева с небесно-голубыми глазами, которые чудесно оттеняли лиловые круги под ними.

Впрочем, для человека, проспавшего за последние сутки всего два часа, она ещё неплохо выглядела. Подумаешь, лицо землистого цвета и взгляд осоловевший, с кем не бывало. Мелочи, легко перекрываемые макияжем.

Ей хватило полчаса, чтобы привести себя в порядок и натянуть серый брючный костюм – самый чопорный из тех, что обитали в её гардеробной комнате. А до завтрака у неё не доходили руки и в самые спокойные дни. Обычно она выпивала большой стакан кофе вприкуску с хрустящим круассаном по дороге на работу, но сегодня придётся обойтись и без него: напротив дома уже поджидало жёлтое такси, что намеревалось доставить её прямиком к центральному входу офисного здания, в котором она работала.

Стоило Аннель миновать вращающиеся двери и ступить на мраморный пол фойе, как от административной стойки отделилась высокая, стройная фигура с копной огненно-рыжих волос и двинулась в её сторону, мягко покачивая бёдрами.

Уж с кем с кем, а с этой игривой кошечкой, круглосуточно распыляющей вокруг себя феромоны, ей сейчас хотелось говорить в последнюю очередь. Оттого не стесняясь выглядеть со стороны чудачкой, Аннель покрепче ухватилась за натянутую на плечо ручку сумки и рванула к турникетам на таком ускорении, на котором ей только позволяли бежать каблуки.

Она подскочила к панели, считывающей карточки, как раз в тот момент, когда дверцы лифта разъехались и поток людей из выходящих и заходящих перемешался. Идеальный момент, чтобы смыться, не забарахли турникет. Как назло именно сегодня он решил зависнуть буквально на пару секунд.

– И куда это мы так бодро чешем? – подхватив её под локоть, ласково проворковала подруга без намёка на отдышку.

– Очевидно, от тебя подальше, – сипло выдохнула Аннель, с тоской смотря на смыкающиеся перед носом двери. Сердце в груди стучало так, будто она пробежала не пару десятков метров, а полноценный марафон. Адреналин же от погони до сих пор бил по мозгам, подталкивая её выкинуть очередную дурость.

– Вот же неблагодарная морда! Я ради тебя даже на полчаса раньше приехала на работу.

– Не ради меня, а ради новой порции сплетен, – с ленивой усмешкой поправила она.

– Можешь называть это хоть сплетнями, хоть информационной сводкой, мне без разницы, – закатив глаза, отмахнулась Джулия. – Однако ты не имеешь ни малейшего права обесценивать моё беспокойство за твою маленькую, бесчувственную задницу.

Дверь соседнего лифта распахнулась, выплюнув очередную группу из сотрудников, работающих на одном из двадцати этажей. И они вместе с двумя офисными клерками и ярко разукрашенной девушкой в розовом полушубке доехали до десятого, где благополучно разошлись в разные стороны.

– Этот козлина тебя обидел? С чего вдруг ты сегодня вырядилась в невзрачное серое нечто?

– Я одета в соответствии с рабочим дресс-кодом, про существование которого и тебе не мешало бы узнать.

– Вообще я тоже придерживаюсь строгой формы, – наигранно оскорбилась она и тут же лукаво улыбнулась, поправив воротник своей наполовину расстёгнутой красной блузки, из глубокого разреза которой выглядывало чёрное кружевное бра. – Именно так и должна выглядеть успешная секретарша.

– Вот же мартовская кошка.

Они зашли в приёмную при кабинете начальника Аннель, где она села за свой рабочий стол, а Джулия с комфортом развалилась на маленьком диванчике, что собственноручно и притащила в компании двух перекаченных атлетов.

– Ну?.. – протянула она в нетерпении. – Как прошло? Не томи уже!

– Как, как… никак. Мы даже раздеться не успели.

– И что случилось на этот раз?

– Какой-то малолетний придурок решил на машине Ролана попрыгать из-за того, что он якобы занял его место. Помял бампер, разбил лобовое стекло и пафосно свалил.

– Ролан набил ему морду?

– Что? Нет, конечно! Кто его знает, что у этого придурка было в голове. Ещё бы пырнул или дружков своих позвал. Поэтому мы повели себя как взрослые, цивилизованные люди.

– Этот козлина потащил тебя в участок?

– Естественно. Я же свидетель.

– Знаешь, что я думаю?

– Нет, Джулс, умоляю! Только не начинай снова про эту вуду-фигню.

– В смысле, не начинай?! У тебя реальные проблемы, на которые ты просто закрываешь глаза.

– Какие проблемы? Вымышленные проклятья, что живут исключительно в твоём воображении? Так это скорее твои проблемы.

– Ну да, как же. Сколько мы знакомы? Семь лет? И за всё это время у тебя ни одного мужика не было! Что это, если не проклятье?!

– Господи, на мужиках, что ли, свет клином сошёлся?

– Так и помрёшь старой девой.

– Какая ещё старая дева? – едва не задыхаясь от возмущения, Аннель вытаращилась на подругу. – Напоминаю, мне двадцать пять, а не сорок пять!

– Вот именно, проснись уже наконец, твоя молодость улетает в трубу из-за чёртового проклятья!

– Отстань, – устало отмахнулась она.

Дверь по-хозяйски распахнулась, и в приёмную при кабинете руководителя юридического отдела зашёл начальник Аннель. Несмотря на грузное телосложение и выпирающий из-за твидового пиджака округлый живот его походка отличалась уникальной в своём роде грацией. Он словно плыл по воздуху пушистым облаком, и белоснежные, как снег, кудри гармонично подпрыгивали в такт его шагам.

– Доброе утро, господин Вушток, – не меняя фривольной позы, поприветствовала его Джулия. – Чудная сегодня погодка, не правда ли?

– Джулия, снова тут. Пит тебя хоть иногда видит на рабочем месте? – вяло проворчал дядя, скорее для галочки, нежели из-за искреннего возмущения. Он проигнорировал её кокетливую улыбку и прежде чем скрыться за дверями своего кабинета, бросил из-за плеча: – Анналиа, зайди ко мне.

– Я тоже считаю, что тебе хотя бы изредка стоит показываться на глаза господину Мореллу, – с самым серьёзным выражением лица поддакнула Аннель, поднимаясь из-за стола.

– Мы с тобой ещё не закончили!

– Да-да, я в курсе. Будь так добра, милая Джулс, сгоняй за кофейком.

Та в ответ буркнула что-то из разряда “хрен тебе, а не кофе”. Однако её слова частенько расходились с поступками, поскольку она относилась к той категории женщин, у которых «нет» подразумевало «да». Она могла нагрубить и даже послать на все четыре стороны, а затем как ни в чём не бывало помочь самим добросердечным способом. Такова была природа Джулии, сочетающая в себе несочетаемые качества: откровенную прямоту и изощрённую хитрость, любящее всех вокруг сердце и колючий, ершистый нрав.

Аннель зашла в кабинет и направилась к широкому письменному столу из массива тёмно-красного дерева, заваленного пышными стопками бумаг разной важности, что уже не первую неделю дожидались подписи руководителя.

– У вас будут для меня особые поручения? – с дежурной улыбкой спросила она, остановившись в метре от стола.

– Нет, ничего такого, я позвал тебя по другой причине, – дядя развернулся в своём кожаном офисном кресле к мини-бару и извлёк из него две бутылки заграничного тоника, одну из которых протянул ей. – Присаживайся. Разговор может затянуться.

– Что-то случилось?

– Можно и так сказать, – он вздохнул и ласково посмотрел на неё. – Садись, ласточка. Не заставляй старика вставать и усаживать тебя за ручку.

Присев на край стула, Аннель буквально подалась всем телом вперёд, с тревогой вглядываясь в широкое лицо, тронутое редкими, но глубокими морщинами, что выдавали в нём весёлого, улыбчивого человека. Сейчас на лице, каждую чёрточку которого она помнила наизусть, застыло непривычно тоскливое выражение, заставляющее её сердце неприятно сжаться от страха.

Хоть отец с дядей Эдмундом и являлись всего лишь кузенами по бабушке, но отношения у них с самых юных лет завязались теплее, чем могли бы быть у родных братьев. Они всегда были вхожи в дома друг друга, как в свои собственные, будь то в праздничный или обычный день. И не могли остаться в стороне, если кто-то из них переживал трудные времена. Поэтому, как только у них возникла необходимость в переезде обратно на материк, дядя оказался первым, кто откликнулся и протянул руку помощи, приютив в собственном доме всё их семейство на целый год.

Он поспособствовал поступлению Аннель в университет по внутренним экзаменам, потянув за нужные ниточки, когда её учёба в выпускном классе накрылась медным тазом. И предложил пройти у себя стажировку на четвёртом курсе. Работать же под его руководством оказалось настолько комфортно, что она, не задумываясь, осталась на контракте. И вот уже три года старательно выполняла свои обязанности.

Не считая трудностей на личном фронте, текущая жизнь её полностью устраивала. Поскольку непосредственным начальником являлся близкий родственник, ей не приходилось отбиваться от домогательств со стороны руководства и даже скрывать свойственные многим директорам интрижки, благодаря добропорядочному и верному характеру дяди. Оклад в кругленькую сумму позволял ей не только жить на собственном обеспечении в съемной квартире, но и баловать себя время от времени дорогими брендовыми вещами, а часть откладывать на сберегательный счёт.

И вроде ничего не предвещало беды, жизнь текла в размеренном темпе. Как вдруг среди ясного неба громыхнул гром, и на горизонте замаячили плохие новости.

– Дядя, ты же осознаёшь, что чем дольше молчишь, тем сильнее я нервничаю? – сжимая в пальцах стеклянные бока ледяной бутылки, взволнованно спросила Аннель.

– Тогда я не буду ходить вокруг да около, – грустно усмехнулся он. Отпил символический глоток тоника, которым едва смочил горло, и небрежно бросил всего три слова, прозвучавших в тишине кабинета как смертный приговор: – «Гестию» поглощает конгломерат.

– Всё так плохо?.. Я слышала, что пришлось сократить несколько филиалов в дальних регионах, но даже не догадывалась, что у компании настолько серьёзные проблемы. Казалось, мы всего лишь проходим через временный кризис.

– В прошлом месяце акции компании упали до критической точки, чем и воспользовалась «Эллион Групп». Сегодня объявят о слиянии, а за этим последует реорганизация. Уже на следующей неделе должна прибыть контрольная группа, что и займется данным процессом.

– Я не совсем понимаю… нас уволят?

– Частично. Какая-то часть штата безусловно пойдет под сокращение. И я, скорее всего, буду в их числе.

Должно быть, ужас настолько красноречиво отразился в её глазах, что дядя, резко переменившись в лице, поспешил накрыть успевшие замёрзнуть пальцы Аннель своей тёплой и мягкой ладонью.

– Ну-ну, ласточка. Всё не так уж и плохо, – мягко запричитал он и, демонстративно окинув свой заваленный стол скептическим взглядом, признался: – Откровенно говоря, я уже давненько не справляюсь со здешними объемами. Годы летят незаметно, словно только вчера отпраздновал тридцатилетие, а уже через месяц вроде как надо праздновать шестидесятилетие. Жуть одним словом. Староват я для этой работы. И не надо меня убеждать в обратном, – дядя одёрнул её прежде, чем она успела произнести хоть звук. – Последние полгода я и сам подумывал о том, чтобы уйти. Открыть собственную частную практику и работать в удобном для себя неторопливом темпе.

– Тогда я последую за тобой.

– Нет, это исключено. Даже не обсуждается. Как настолько глупая мысль могла выскочить из такой светлой головы?!

– Что глупого в том, что я хочу продолжить с тобой работать?

– Всё. В подобной перспективе нет ни единого плюса.

– Не согласна! Во-первых, благодаря работе с тобой я смогу и дальше поддерживать своё душевное равновесие в полной гармонии. Во-вторых, ты первоклассный специалист, у которого я смогу многому научиться.

– Эти твои два якобы веских пункта с лёгкостью перечёркиваются другим, куда более значимым – карьерным ростом. Ко всему прочему я не смогу себе позволить столь дорогого помощника. Ты сможешь смириться с тем, что твой оклад уменьшится как минимум вдвое? Возможно, тебе даже придётся вернуться жить к родителям.

– Они сделали из моей комнаты кабинет для папы.

– Я в курсе, – заметно повеселев, кивнул дядя.

– Я лучше к тебе перееду, – не растерялась Аннель, ответив ему зеркальной усмешкой.

Конечно, она блефовала, поскольку для неё было одинаково неприемлемо возвращаться в любой из домов, будь то родительский или дядин. После того как вкусишь, каково это жить без надзора со стороны старшего поколения, привычная действительность словно поворачивается на сто восемьдесят градусов. И в один прекрасный день неожиданно осознаёшь, что отныне только ты – сам себе хозяин. Убираешься в квартире, когда посчитаешь нужным. Ходишь хоть в чём мать родила, главное, шторы задёрнуть. Заваливаешься домой глубоко за полночь пьяненькая, в компании с симпатичным парнем. И никто ничего не скажет, не будет брюзжать под ухом о неподобающем поведении.

Ощутив прелесть самостоятельной жизни, ты уже не можешь от неё отказаться. Даже несмотря на все трудности, что то и дело встречались на её пути, начиная от слишком быстро заканчивающейся туалетной бумаги и регулярной оплаты коммунальных услуг, заканчивая внеплановой заменой лопнувшего радиатора посреди зимы и бурного скандала с соседями, увенчавшегося приездом наряда полиции.

– Шутки шутками, но ты же понимаешь, что потом устроиться в подобную «Гестии» компанию будет очень непросто? – вкрадчиво поинтересовался дядя, заглядывая ей в глаза. – Тем более сейчас, после поглощения, для обычных сотрудников откроется ещё больше возможностей для карьерного роста. Не стоит горячиться и увольняться только потому, что у тебя сменится начальник. Сначала оглядись по сторонам, тщательно взвесь все плюсы и минусы и затем прими решения. Договорились?

– Разговариваешь со мной, как с дитём неразумным.

– А как мне ещё с тобой разговаривать после подобных заявлений?

– Ладно, я попробую переварить менее эмоционально эту сногсшибательную новость. Мне надо время, чтобы всё обдумать. Но я всё ещё считаю, что последовать за тобой – самый комфортный для меня вариант.

– Хорошо, не торопись выносить вердикт. Подумай хорошенько. А пока можешь вернуться на своё рабочее место.

– У вас будут для меня поручения? – поднявшись со стула, уточнила Аннель, снова вернувшись к служебной роли.

– Да, надо заверить пару документов у нотариуса, – он принялся перебирать стопки, перекладывая пухлые папки с места на место. – Где-то они здесь были… Я точно их сюда клал.

– Мне навести на вашем столе порядок?

– Нет! Ни в коем случае, – от испуга дядя даже голос повысил, чему сам же и смутился. – У меня всё лежит на своём месте. Может, со стороны выглядит, как полный бардак, но у этого бардака есть строгая структура. Ладно, пока можешь идти.

– Потерянные документы многое говорят о структуре вашего бардака.

Дядя возмущённо зыркнул на неё, но ничего не ответил.

Стоило Аннель опуститься в кресло, как в приёмную вернулась Джулия с парой высоких картонных стаканов. Чудесный аромат свежесваренного кофе тут же заполонил всё помещение – бодрящий горький эспрессо с едва уловимой сладостью карамели и пряности кардамона.

– Люблю тебя, – промурлыкала она, потянувшись к одному из стаканов.

– Продажная душонка, – цокнула языком подруга при одном взгляде на её подхалимскую физиономию. – Там внизу на доске объявлений вывесили распоряжение о необходимости всем сотрудникам компании собраться в двенадцать часов в актовом зале. Народ кипиш страшный поднял.

– То-то ещё будет…

– В кофейне наткнулась на Кристен и Бьянку. Они уверены, что компания обанкротилась и нас собирают, чтобы объявить о массовом увольнении.

– Вполне в духе этих паникёрш.

– Как-то ты подозрительно спокойно реагируешь… Ты что-то знаешь?

– Да, и ты скоро узнаешь.

***

Маленькая ссадина на указательном пальце тянулась от ногтя до сустава, переходящего в третью фалангу. Аннель провела подушечкой большого пальца по шершавой неровной линии и подковырнула ногтём корочку на болячке. Но вместо ожидаемой крови увидела полоску новой, ещё бледно-розовой кожи.

Под окнами пронеслась машина скорой помощи, вспоров тишину кабинета пронзительной сиреной. Перед глазами пронеслись картины с задыхающимися, бьющимися в агонии и изливающимися слезами людьми. Открытые переломы, рваные раны, пулевые ранения. И как за чью-то драгоценную жизнь отчаянно сражались парамедики с серьёзными лицами, измазанными чужой кровью.

– Что вы чувствуете, когда думаете о переменах на работе? – спросил ненавязчивый, хорошо поставленный голос.

– Мне страшно, – ответила Аннель, не отрывая взгляда от своих рук.

– Чего именно вы боитесь?

– Не знаю… мне просто очень тревожно. Привыкать и подстраиваться под нового человека. А если он окажется плохим человеком? Да, я понимаю, что в любой момент могу уволиться и уйти из-под его влияния. Но есть же такие люди, которые вроде вредят, но недостаточно сильно, чтобы разорвать эти порочные отношения. Приходится терпеть мелкие трудности, пока тебя гоняют в соседнюю кофейню, поскольку в местной начальника не устраивает тип используемой арабики. Закрывать глаза на щепетильные и неприятные ситуации, когда приходится прикрывать любовные похождения начальника от внезапно заявившейся на работу жены. Тебя вынуждают врать, лебезить и испытывать презрение к самой себе. И вроде всё это мелочи, но даже они накапливаются в снежный ком, который однажды может снести тебя с ног.

– Но вы всегда можете снова подняться на ноги.

– Если ничего не сломаю в процессе падения, – мрачно усмехнулась Аннель. – А со сломанной шеей подняться на ноги весьма проблематичное занятие, скажу я вам. Сколько занимает реабилитация подобных травм? Год? Два?

– И снова вы это делаете, – деликатно улыбнулась психотерапевт. – Активируете свою защитную реакцию и уходите от неприятной темы.

– Да потому что сейчас это бессмысленно обсуждать. Как ни сотрясай воздух словами, мои страхи никуда не уйдут. Тем более не безосновательные страхи. Или вы хотите сказать, что среди тех, кто добрался до власти, сплошь одни одуванчики?

– Ваша проблема в том, что вы всегда ориентируетесь исключительно на неблагополучные сценарии, которые базируются на ложном фундаменте, состоящем из негативных представлений об окружающем мире и населяющих его людях. И у нас никак не получается вывести вашу экзистенциальную позицию из состояния: «Я не в порядке – Ты не в порядке».

– Проще говоря, я – пессимистка, которой надо стать оптимисткой?

– Реалисткой. Нужно не заменять негативные представления на позитивные, а обрабатывать информацию по мере её поступления и адаптироваться к той среде, в которой вы оказались, без вреда для ментального здоровья.

Захотелось горько усмехнуться, услышав до оскомины приевшиеся за годы слова. Доктор Ландау помогла ей выйти из тяжёлого состояния, нарекла новым именем и теперь продолжала консультировать уже по проблемам более бытового характера. Найти своего специалиста не так уж и просто. Поэтому, несмотря на высокую цену беседы, Аннель продолжала посещать её кабинет с неизменной регулярностью.

Эта маленькая женщина средних лет на тонком носу с кончиком в виде пуговки носила вытянутые каплями очки в чёрной тонкой оправе. Она не отличалась улыбчивостью или угрюмостью, красотой лица или уродством отдельных черт. В её внешности преобладала какая-то невыразительная безликость. Не невзрачность, как у церковной мыши, а именно намеренно созданная нейтральность, призванная сместить акцент с внешности на внутреннем содержании.

– Симпатичная кофточка, – отметила Аннель, разглядывая блузку благородного коричневого цвета с лёгким сатиновым отливом. – Я похожего фасона на прошлой неделе искала. Могу узнать, где вы её купили?

– Шила на заказ. Полагаю, на сегодня мы закончили, – она поднялась из кресла, стоящего напротив софы, и пересела за письменный стол. Подтянула к себе раскрытый ежедневник, аккуратно сняла с позолоченной ручки колпачок и вопрошающе посмотрела на неё. – На какое число вас записывать?

– Пока не знаю. Следующая неделя, скорее всего, выдастся суетливой. Там, если у меня сменится руководство, – а дядя не прозрачно намекнул, что оно с большой долей вероятности сменится, – даже не знаю, насколько загружен будет мой новый график. Давайте пока ориентироваться на пятнадцатое декабря.

– Хорошо, если ваши планы изменятся, пожалуйста, поставьте меня в известность хотя бы за пару дней.

– Да, конечно.

Аннель подошла к вешалке, стоящей в углу кабинета. Накинула на плечи пальто, ещё пахнущее химчисткой, и, прихватив сумку, уже направилась к двери, когда её вдруг окликнула психотерапевт:

– Аннель, – заглядывая ей в глаза, она с едва уловимым беспокойством в тоне уточнила: – Вас точно не беспокоят мысли иного толка?

– Нет, те самые мысли меня уже давно не беспокоили.

– Как вы засыпаете?

– Зависит от того, насколько стрессовым выдался у меня день. Но бессоницы нет.

– В таком случае, увидимся через неделю, если у вас не поменяются планы.

– Если мне не потребуется досрочная консультация – это уже будет замечательной для вас новостью, – усмехнулась Аннель, открывая дверь. – Хорошего вечера, доктор.

Глава 2. Переаттестация

Ветер трепал её распущенные волосы, пока Аннель стояла перед стеклянным сорокаэтажным зданием с пустым стаканом из-под кофе, задрав голову к небу. Ослепляющие лучи рассветного солнца скользили по зеркальной глади, то выглядывая, то прячась за тяжелыми кучевыми облаками. Они то подсвечивали силуэт здания, погружая его в ореол блеска и шика, то возвращали в серую и унылую обыденность. И эта игра света выглядела, как наглядная демонстрация взлётов и падений – совсем как у неё в жизни, в которой наступило очередное затмение.

С сегодняшнего дня сотрудников их компании ждали крупные перемены. Уже в первой половине дня должна объявиться группа, отвечающая за реорганизацию. Эффективность работы всех без исключения отделов будет проанализирована, каждый фантик тщательно исследован под лупой, а работники от директоров до уборщиц обязывались пройти переаттестацию. И как только сбор данных закончится – посыпятся головы.

В фойе бизнес-центра с самого утра образовалось столпотворение. Люди разбились на мелкие стайки и что-то шумно обсуждали, из-за чего гвалт стоял, как на рынке. Из самой крупной толпы, собравшейся возле доски с объявлениями, отделилась Джулия и энергично зашагала к ней навстречу.

– У меня такие новости! – взволнованно выпалила она с горящими от возбуждения глазами, отчего зеленца в них словно подсвечивалась изнутри. – Хотя, нет. Пойдем, ты обязана сама всё увидеть!

– Ещё даже рабочий день не начался, а в тебя уже кто-то батарейку засунул.

– Откуда ты знаешь? – её лицо вытянулось в искреннем изумлении.

– Что? – растерялась Аннель. А затем до неё дошел смысл сказанного, что моментально связался с румянцем на скуластом лице подруги, и она поморщилась: – Нет. Не смей! Я не желаю ничего знать о ваших грязных игрищах с Питом. Серьёзно. Не смей меня просвещать в эти подробности.

– Да я и не собиралась. Просто немного удивилась тому, как ты точно подметила, что я сегодня с виб…

– Да твою же ж мать!..

– Ладно-ладно, я пошутила, не заводись, бурундучок, – звонкий смех Джулии привлёк внимание компании мужчин, стоявших неподалёку. Молодой парень, явно из стажёров, набранных этим летом, засмотрелся на улыбающееся лицо. А она, заметив его по-наивному чистый интерес, недвусмысленно подмигнула ему с похотливой ухмылочкой и, подхватив её под локоть, потащила к доске с объявлениями. – Но новости и правда бомба! И чем быстрее ты их примешь, тем лучше для тебя.

С мрачным предчувствием Аннель последовала за подругой сквозь толпу. И, пробившись в первые ряды, оказалась как раз напротив листка со списком руководителей, пожелавших уйти в отставку по собственной инициативе. Список всего из восьми имён возглавлял её дядя. Он с самого начала собирался уволиться, а их разговор на прошлой неделе – попытка смягчить оглушающий удар.

Она почувствовала себя преданной. Нет, её, конечно, не контузило и даже не сбило с ног – последние дни приходилось готовить себя к подобному возможному исходу событий. Но одно дело потерпеть поражение после изматывающего сражения, а совершенно другое – сдаться без боя. Дядя предпочёл сдаться раньше, чем противник появился в поле зрения.

– Вот, смотри сюда, – Джулия развернула её за плечи и чуть ли носом не ткнула в другой листок. – У каждого сотрудника нашей компании есть возможность пристроить свою попку в кресле личного помощника исполнительного директора.

В объявлении сообщалось о вступлении в должность сразу дюжины новых руководителей. Интересно получается, увольняют они восьмерых, а новых набирают чуть ли не в два раза больше. Говорит ли это о расширении бизнеса?

А рядом висела информационная бомба, что и привела людей в состояние радостного возбуждения. Все новоиспечённые начальники будут проводить собеседование на должность личного помощника. Личными помощниками, или ассистентами руководителя как нынче модно называть своих секретарей, однако сути работы смена наименования не меняла: тебя всё так же обязывали, помимо координирования рабочего процесса и фильтрации всевозможной информации, бегать по личным поручениям, призванным создать комфортные условия как для самого начальника, так и для его близкого окружения.

– И откуда столько счастья? Там же уточнено, что в случае неудовлетворительных результатов поиск соискателей расширят до всех желающих, в том числе и для людей вне компании. А следовательно собеседование, скорее всего, будет достаточно строгим. Тем более на лакомое место подле исполнительного директора, – сухо отметила Аннель, стоило им выбраться из толпы.

– Надо верить в позитивный исход. Смотри, ты – умница-разумница, последние два года самые высокие результаты по эффективности работы среди секретарей выдаёшь. А я слишком роскошна, чтобы на меня глаз не положить.

– Да, роскошная женщина, желаю тебе удачи.

– Ты же не собираешься упускать этот шанс?

– Я не верю в чудеса: быстрый карьерный рост без последствий для собственной задницы невозможен.

– Не вижу ничего плохого в том, что на твою задницу кто-то покусится, – с абсолютно серьёзным выражением лица заверила Джулия, – вот где истинное чудо.

Неожиданно гвалт из голосов стих, и они, так и не дойдя до турникетов, обернулись, чтобы отыскать источник всеобщего внимания. В фойе зашла группа мужчин из десяти человек представительного вида. От них буквально разило элитарностью. И видимо, чтобы все точно поняли, что прибыли важные начальники, вокруг них суетливо носился пока ещё действующий президент компании со своим замом. Они лично перед каждым открывали турникеты пропускными удостоверениями. И скалились так сильно, что, казалось, морда вот-вот треснет от натуги.

Молодые мужчины в деловых костюмах не походили на новое руководство. Слишком уж много среди них совсем юных лиц не старше тридцати лет – почти половина. А один, стоявший в отдалении от основной толпы, дожидающейся лифта, так и вовсе тянул скорее на супермодель, участвующую в офисной фотосъёмке, а не на одного из директоров крупной сети ресторанов.

– О, мой господь. Ты только посмотри, какой шикарный мужчина! – взвизгнула у неё над ухом Джулия, пожирая взглядом красавчика с вьющимися волосами, собранными в короткий хвост. – Я готова сейчас же прилюдно ему отдаться, помани он меня пальчиком.

Понадеявшись на разделяющее их пространство, Аннель робко взглянула на него. Показалось, что парень не расслышал слов этой пошлячки во вновь вспыхнувшем и даже усилившемся шквале разговоров. Он никак не отреагировал, продолжая отстранённо смотреть в окно. Но затем уголки его пухлых губ на какую-то долю секунд дёрнулись, желая разойтись в улыбке. А глаза скосились в их сторону. Они встретились взглядами, отчего Аннель словно током прошибло от макушки до самых пят.

– Проклятье, судьба-злодейка, – пробормотала она, резко опустив голову. – Вечно чушь несёшь ты, а стыдно почему-то мне.

Звякнул тонкий колокольчик, оповещая о прибытии лифта.

– Надо узнать, за какой отдел он отвечает, – проигнорировала её Джулия. – Мы обязаны попытаться пройти у него собеседование. Черт, быть у такого божества в секретарях?.. Да это, должно быть, райское наслаждение!

– Он не в моём вкусе.

– Что? Ты что несёшь, окаянная?!

– Говорю: он – не – в – мо-ём – вку-се.

– Я не тупая, чтобы мне по слогам повторять! Как? Как такое тело, лицо, аура может быть не во вкусе хоть у одной женщины на этой планете?

– Вот именно. Вокруг подобных вьются штабеля из девок. Тебе интересно участвовать в войнушке за его член? Тогда вперёд и с песней. Меня же подобное не интересует.

– Милая, за счастье надо бороться. Само оно на голову тебе не свалится.

– Проживу как-нибудь без этого сомнительного счастья.

– Ох, что ж мне с тобой, неразумной, делать…

На этой грустной для Джулии ноте они разошлись по своим рабочим местам. А уже спустя пару часов, то есть к десяти утра, они были вынуждены явиться на плановое тестирование, проходящее в одном из конференц-залов, переоборудованном под учебную аудиторию.

За раз принимали по двадцать человек. И давали на заполнение бланков, состоящих из тридцати вопросов, всего час. Но поскольку вопросы в основной своей массе не отличались какой-то повышенной сложностью, а являлись выжимкой из служебной инструкции и правил безопасности, то выбрать один из четырёх ответов за две минуты не составляло проблемы.

Тесты проверялись в режиме реального времени, поэтому никому не позволялось уходить, пока не огласят результаты. Ждать, впрочем, не приходилось долго. Уже через десять минут выходил кадровик и зачитывал список имён людей, которым предстояло пройти второй этап. На удивление большое число сотрудников отсеивалось после первого же тестирования: почти половина от каждой группы.

Уже к полудню толпа в коридоре сильно поредела. Оставшихся отпустили на обед, где в горестном молчании они трапезничали в столовой на первом этаже. Даже Джулия поддалась всеобщему неврозу, уныло ковыряя вилкой в овощном салате.

– Самое сложное позади, – попыталась приободрить её Аннель.

– Я еле набрала проходной минимум, – напомнила она. – На один балл меньше, и меня бы отправили с этими несчастными собирать вещи…

– Но не отправили же. Следующий тест полегче.

– Там надо будет давать письменные ответы! – сверкнули возмущением глаза Джулии и тут же снова потухли. – В каком месте это легче?..

– Зато вопросы уже не будут охватывать такой широкий спектр информации. Уж, что-что, а свои должностные обязанности ты же знаешь? Скорее всего, там будут совсем простенькие вопросы. Можно ли использовать для оформления приказов общий бланк организации? Или что необходимо для ведения протокола заседания?

– Да, проще не бывает… Возможно, для тебя это и легко, ты-то, небось, опять под тридцать баллов набрала.

– Двадцать восемь.

– Вот же зубрилка, – по-доброму усмехнулась она, наконец, выглянув из-за маски апатичной хандры. – Как думаешь, на собеседовании у новых руководителей будут смотреть на результаты переаттестации?

Выпятив нижнюю губу, Аннель с тоской посмотрела на задумчивое лицо подруги. Не хотелось её расстраивать. Тем не менее суровая реальность была такова, что никому из них не светило попасть на место личного секретаря исполнительного директора. Глупо надеяться на низкие требования у столь высокопоставленной шишки.

Слухи о директоре разносились по компании с бешеной скоростью, и если хотя бы часть из них являлась правдивой, то Курт Нейпер из тех, кто не только пройдет по головам, но и хребет своим конкурентам переломит для надёжности. В тридцать лет так высоко забраться способен далеко не каждый.

– Скорее всего, – протянула Аннель, отломив кусочек котлеты вилкой. – Но ты всё ещё можешь попытать счастье на устном собеседовании у того красавчика. Вдруг его заинтересует твоё предложение.

– К тому красавчику мы в обязательном порядке пойдем вместе. Если я не пройду собеседование, единственным вариантом, с которым я смогу смириться – если его пройдешь ты.

– Нет. Вот к кому я точно не пойду даже пробоваться в помощники, так это к нему. Как представлю весь этот головняк с его многочисленными любовницами, а то ещё и любовниками… Нет, не хочу касаться этой грязи.

Джулия демонстративно закатила глаза и негодующе процедила:

– Ты мыслишь стереотипами. Он может оказаться однолюбом, который предан одной-единственной возлюбленной на протяжении всей своей жизни. Красивое лицо и тело – не ярлык. А может – господи, это было бы замечательно! – он ещё не встретил любовь всей своей жизни, и ей окажешься именно ты.

– По-моему, эти любовные романчики, что ты пачками глотаешь в свободное от интимных дел время, начали разжижать твой мозг, – испуганно заметила Аннель. – Уж лучше пошлятину неси дальше.

– А вот сейчас было обидно, – буркнула она и отправила в рот половинку помидора черри. – Всё равно пойдешь. Не захочешь добровольно – притащу силой.

Вторая часть тестирования проходила в более спокойной обстановке. Количество выдаваемых бланков увеличилось ровно в два раза. Половина вопросов, как и ожидалось, крутилась вокруг служебных обязанностей и включала в себя моделирование ситуации с кризисами разных масштабов. А вот другая половина опросника заставила Аннель поднапрячься, поскольку касалась личных, на её взгляд, вещей.

И если всякие вопросы о возникновении конфликтов из-за невыполнения коллегами своих прямых обязанностей, о воздействии чужого мнения на принятие решений или анализе причин неудачи родственников она ещё могла себе обосновать измерением уровня конфликтности, дисциплинированности, авторитарности и логичности мышления, то на пункте:«Как вы относитесь к ненормированному рабочему графику?» – Аннель откровенно зависла. И не то чтобы она воспринимала переработки сугубо в отрицательном ключе. Тем более если к тем шла адекватная финансовая компенсация и частота их кардинальным образом не влияла на личную жизнь. Нет, причиной её замешательства послужило скорее то, что подобный вопрос уместнее смотрелся бы на собеседовании, нежели на переаттестации рядового сотрудника компании.

Последний лист опросника окончательно развеял хрупкие надежды на заблуждения. И, рисуя цветок в горшке в графе ответа: «какое вы животное?», она окончательно убедилась, что хитрое новое руководство таким образом решило устроить заочный отбор в кандидаты на должность своих секретарей, дабы не тратить время на каждого желающего пройти собеседование. А тот, кто составлял вторую часть опросника, мастерски умел доводить людей до состояния нервного истощения.

Раздражённо чиркнув под последним вопросом, крайне своеобразно интересующимся её семейным положением, Аннель передала в руки кадровику полностью заполненный тест с прилагающейся к нему завуалированной личной анкетой.

– Результаты вам сообщат завтра утром, – механически оповестил он, скрепляя листы в уголке степлером.

Вечерело. До официального завершения рабочего дня оставалось полтора часа. И поскольку бывший начальник всячески её избегал, а нынешний пока не объявился, она решила отправиться домой пораньше.

Однако планы менялись быстрее, чем успевали оформиться в законченную мысль.

Стоило зайти в приёмную, как Аннель услышала эмоциональный разговор двух мужчин, доносящийся из кабинета дяди. Беседовали оба на повышенных тонах. Да так по-боевому, что она уже подумывала вмешаться во избежании кровопролития.

Но тут дверь с грохотом распахнулась, и в приёмную выскочил дядя Эдмунд с перекошенной от злости, раскрасневшейся физиономией. Он сжимал в дрожащих руках картонную коробку, в которую небрежно и явно наспех накидал личные вещи. Нужно было очень постараться, чтобы довести столь миролюбивого человека до подобного состояния трясучки.

– Дядя? – осторожно позвала его Аннель.

– Ласточка, настоятельно советую рассмотреть перевод в другой отдел! Немедленно! – возмущённо отчеканил он. И, направившись пружинистой походкой в коридор, продолжил бурчать: – Где это слыхано? Вопиющий непрофессионализм! Да они окончательно развалят компанию с подобными кадрами!..

– Анналиа Лагвури? – обратился к ней вышедший следом из кабинета мужчина возрастом сильно за тридцать.

– Да. А вы?

– Луций Бернгард, – представился он. Его светло-голубые глаза скользнули по ней от головы до пят и обратно, после чего тонкие губы вытянулись в снисходительной ухмылке. – Потенциал присутствует. Думаю, мы сработаемся.

Невысокий, коренастый, с редеющей пшеничной шевелюрой, у которой от узкого лба до макушки тянулись залысины. Вот он – образец необъективно самоуверенного альфа-самца. От подобных персонажей не следовало ожидать рациональности в поступках или самокритичности в думах.

Она постаралась выдавить из себя улыбку. И, кинув быстрый взгляд на кольцо на его безымянном пальце, добавила про себя, что очень в этом сомневается, потому как при первой возможности собиралась последовать совету дяди.

– Через час у меня запланирована встреча, поэтому на сегодня можешь быть свободна. А завтра мы обязательно познакомимся поближе.

– Хорошего вечера, господин Бернгард.

***

По телевизору шёл полнометражный документальный фильм о жизни муравьёв. О самом крупном семействе на планете с матриархальным строем. И устало развалившись на диване после душа, Аннель сонно следила за тем, как методично сотни тысяч маленьких работяг укрепляли стены своей крепости.

На журнальном столике пиликнул телефон. То ли пришло смс-сообщение, то ли оповещение из мессенджера. Пришлось приложить целое усилие, чтобы приподняться и дотянуться до смартфона. И, тут же рухнув обратно на подушку, она разблокировала телефон.

На рабочую электронную почту упало новое письмо. Вот уж ради чего точно не стоило напрягаться. Очередное запоздалое объявление, с которым успели познакомиться все желающие ещё в фойе у доски?

– Что? Результаты тестирования? – встрепенулась Аннель, прочитав заголовок. – Говорили же, что только завтра огласят результаты…

Резко перейдя в сидячее положение, она открыла письмо. Глаза пробежались по тексту, замерли в одной точке и ещё несколько раз перечитали предпоследнюю строчку, отказываясь верить в увиденное. Кадровики явно ошиблись. Что-то напутали.

Аннель вскочила на ноги и принялась мерить комнату шагами. От сонной вялости не осталось и следа.

Неужели результаты пройденного тестирования настолько хороши, что ей заинтересовался сам исполнительный директор? Да, в основной своей массе вопросы показались до абсурдного простыми, но на втором этапе она позволила себе много лишнего, откровенно нахамив в нескольких ответах под заданиями, показавшимися чересчур провокационными.

Взволнованно прикусив губу, она набрала номер подруги и спустя почти десяток гудков та, сильно запыхавшись, ответила:

– В твоих же интересах убедить меня, что повод для звонка железобетонный.

– Кажется… меня пригласили на собеседование у исполнительного директора.

– Что?.. Подожди, Пит… отвали, кому сказала! – рявкнула Джулия и снова обратилась к ней: – Повтори ещё раз. Я же не ослышалась, и у нас крышесносные новости?

– Я не уверена. Возможно, произошла какая-то ошибка. И письмо отправили не тому человеку. Но да, там предельно ясно сказано, что я приглашена на личное собеседование.

– Так, я заскочу за вином и буду у тебя через сорок минут! – возбуждённо взвизгнула она и сбросила звонок.

Лакать вино накануне ночью перед важным событием – крайне скверная затея. Но Аннель не дали и шанса, чтобы вставить слово против. И с мыслью о том, что ей ни в коем случае нельзя позволить Джулии устроить пьянку, она побежала на кухню готовить быстрые закуски.

Глава 3. Собеседование

Ночная таки состоявшаяся попойка не могла не сказаться на утренних сборах Аннель на работу. Голова раскалывалась от похмелья и недосыпа так, что даже две таблетки аспирина оказались бессильны. Единственным утешением служил практически профессиональный макияж, нанесённый заночевавшей на диване подругой. Она хоть сама и красилась довольно ярко, отдавая предпочтение тёмным оттенкам теней, растушёванных чуть ли не до самых бровей, и длинным стрелкам, выглядывающим из-за нарощенных ресниц, но и тонко чувствовала самые нежные нюдовые образы.

На работу Аннель отправилась в одиночестве. Джулия заявилась к ней в одной короткой сорочке и полупрозрачном пеньюаре, поверх которых накинула кожаный плащ. И поскольку для неё с утра в чужом гардеробе не нашлось ни одной приличной вещи – под «приличной» следовало понимать «вызывающе сексуальной», – она решила перед работой заехать домой, чтобы переодеться.

К кабинету исполнительного директора Аннель подошла за пять минут до назначенного времени. Громко постучала костяшками пальцев и замерла в ожидании одобряющего возгласа. Но её никто не спешил приглашать – из-за двери не донеслось ни звука. Когда же она занесла руку, чтобы ударить посильнее, на телефон упало сообщение с неизвестного номера, состоящее из одного слова: «Входите».

И она, немало удивившись столько оригинальному подходу, последовала приказу.

Кабинет утопал в полумраке. Хоть вдоль всей правой стены и растянулись панорамные окна, из-за опущенных жалюзи с улицы пробивалось совсем мало света. В любой другой день Аннель посчитала бы подобное проявление нелюбви к солнцу странным, но сегодня у неё слишком болела голова. А как известно, резкие звуки и яркий свет крайне скверно сочетались с похмельем.

Настольная лампа разбрасывала по помещению мягкий жёлтый свет и рождала иллюзию вечера. Что-то уютное было в местной атмосфере, словно она не на собеседование пришла, а на свидание со старым знакомым. Тревоги и страхи, копившиеся всю минувшую неделю, стали наконец отступать. И ей впервые за долгое время удалось ощутить что-то смутно похожее на умиротворение.

Плевать. Пусть будет, что будет. Получит она эту работу или нет – уже неважно. Человеческое счастье вовсе не в толщине кошелька. Может, в другом месте ей и не удастся столько же зарабатывать, но зато там будут другие преимущества, которых нет здесь.

Уверенно прошагав по длинному кабинету вдоль низких диванчиков, Аннель остановилась напротив большого письменного стола. На подлокотнике развёрнутого к ней спинкой кресла лежала ухоженная мужская рука, на запястье которой красовались серебристые механические часы с кучей циферблатов внутри.

– Здравствуйте. Я пришла на собеседование. У меня назначено на десять утра.

– Присаживайтесь, – не оборачиваясь, бросил директор. Судя по бледно-голубому свечению, падающему на стены позади его кресла, он что-то просматривал на телефоне. – Представьтесь, пожалуйста.

Она села на единственный стул, стоящий на некотором расстоянии от стола.

– Меня зовут Анналиа Лагвури. Я закончила финансово-юридический университет имени Ганна по специальности документоведение и архивоведение. Стаж на должности помощника главного адвоката – три года.

– Расскажите о своих неудачах.

– Неудачах, – тихо и задумчиво повторила она. – В начале стажировки у меня был конфликт с коллегами… Нас объединяли в группы по три человека для выполнения проекта. Во время распределения обязанностей я постеснялась активно участвовать в этом процессе, что сказалось на неравноценном разделении. И, как итог, я не успевала справиться с тем объемом работы, что на себя взвалила. Когда же обратилась за помощью к членам своей команды, то столкнулась с негативом и нежеланием мне помогать – это и привело к конфликту. Конечно, в последующем они были вынуждены взять часть работы над проектом на себя, чтобы успешно пройти защиту. Я же для себя вынесла определённые выводы из этой ситуации.

– И что же это за выводы? – интонация его обволакивающего голоса немного изменилась, словно он улыбнулся. И хрипотца, в которую наверняка влюблялись многие женщины, прорезалась ярче.

– Работа – не место для проявления излишней скромности.

– На какую зарплату вы рассчитываете?

– Зависит от функционала и уровня ответственности. Учитывая средние показатели на рынке в аналогичных должностях, рассчитываю на оклад не меньше чем в пять тысяч.

– Да, скромность вы и правда откинули. Как вы смотрите на сверхурочную работу?

Бледно-голубой свет погас, и кресло слегка заскрипело.

– За дополнительное вознаграждение – положительно.

Колёсики крутанулись, и мужчина, наконец, развернулся к ней лицом.

– Буду с вами откровенен, должность моего личного помощника подразумевает ненормированный рабочий день и частые командировки. Ко всему прочему, мне нужен человек, который будет на связи все двадцать четыре часа в сутки. И в какое бы время мне ни потребовалась помощь: в три часа ночи или в разгаре торжественного ужина, – вы будете обязаны всё бросить и в кратчайшие сроки оказаться передо мной. Естественно, за столь высокие требования я и платить буду соответствующе.

Он сидел на расстоянии пары метров, но его слова доносились как будто издалека и так глухо, словно пробивались сквозь толщу воды или не пойми откуда взявшуюся вату у неё в ушах. От осознания, что Курт Нейпер – исполнительный директор, чьим именем последние дни устрашали всех сотрудников компании, по совместительству тот самый молодой человек у лифтов, что своей модельной внешностью вызывал обильное слюнотечение у подавляющего большинства женщин в фойе, Аннель попросту растерялась.

– Охренеть… – пробормотала она, не отдавая себе отчёта. – Что за фигня?

– С подобной реакцией мне ещё не доводилось сталкиваться, – признался он, опешив не меньше её. И поднялся из кресла.

– Простите, мысли вслу… – зажмурившись, Аннель оборвала себя на полуслове, чтобы не ляпнуть очередную глупость. – Простите.

Директор медленно обошёл стол и остановился напротив, опершись задом на край столешницы. На нём не было ни пиджака, ни галстука. Одна лишь незаправленная в штаны антрацитовая рубашка с задранными до локтей рукавами. Его причёска тоже изрядно истрепалась. Из хвоста выбилась пара коротких прядей, что красиво легли на острых скулах. В общем и целом он выглядел не так презентабельно, как вчера. Словно всю ночь провёл на работе. И появившаяся в результате переработки лёгкая истома придавала ему ещё большую сексуальность.

Невольно вспомнив подругу, что от подобной картины уже давно призывно опустила бы декольте до пупка, Аннель шумно выдохнула, тем самым попытавшись скрыть выскочивший смешок.

– Сначала ругается, теперь хихикает – очаровательно, – с ироничной улыбкой подытожил директор.

– Извиняюсь, я немного отвлеклась.

– Я заметил.

– Насколько длительными будут командировки?

– В среднем от недели до месяца. В особых случаях до полугода. Я собираюсь расширять франшизу, и конкретно сейчас в разработке два крупных проекта. – Он стянул очки, прикрыл глаза и помассировал переносицу двумя пальцами. Предплечье его правой руки опоясывала монохромная татуировка. – Длительные командировки для вас представляют проблему? Вы с кем-то живёте, кого не можете оставить без присмотра?

– Нет, ничего такого.

Чем больше Аннель узнавала о нелёгкой судьбе личного помощника Курта Нейпера, тем меньше в ней оставалось запала бороться за должность. Можно сказать, ей предлагали сменить спокойную офисную работу на добровольное рабство. Ибо по-другому подобный график в двадцать четыре часа семь дней в неделю не назовёшь. Ещё и с полугодовыми командировками без возможности хотя бы денёк отдохнуть вдали от шефа.

С другой стороны, подобный опыт в трудовой открывал перед ней практически все возможные пути для развития, захоти она открыть своё собственное дело или работать на аналогичной должности у менее требовательного руководителя. Да и заработная плата в пять тысяч, то есть вдвое больше её нынешней, вносила определённую долю сомнения.

– В дополнительных обязанностях у меня будут, я так понимаю, личные поручения. Я бы хотела узнать, насколько личные и какие конкретно сферы жизни они будут затрагивать.

– В дополнительных? Нет, скорее, в основных. Помощник обязан сопровождать меня в течение всего рабочего дня. Другими словами, вашим рабочим местом буду я. И ваше внимание должно распространяться на все сферы моей жизни от трёхразового питания и похода на ежегодный осмотр к врачу, до составления рабочего графика и решения организационных вопросов, не требующих моего вмешательства. Что же касается «насколько личных»… – директор наклонился вперёд, не сводя прямого взгляда с её лица, на котором, несмотря на все старания игнорировать его шарм, Аннель ощущала растекающийся по щекам жар. Она попыталась отвлечься, сконцентрировавшись на небрежно надетых очках почти на центр носа. Но испытала лишь зудящее желание их поправить. Очнулась же от странного наваждения, когда услышала слова, брошенные напоследок, как ей показалось, более низким голосом: – При острой необходимости вплоть до покупки трусов.

– Вы хотите сказать, что вашим бытом буду заниматься тоже я? – уточнила Аннель с невозмутимым видом.

– Да, будете вхожи в мой дом как в свой собственный. На нём будет начинаться и заканчиваться ваш рабочий день.

– Боюсь, в таком случае у меня могут сложиться не самые здоровые отношения с вашей супругой.

Внезапно шагнув к ней, директор сократил расстояние между ними до неприличного. Он положил ладони на подлокотники стула и навис над ней, вынудив вжаться уверенно расправленными лопатками в кожаную спинку с жёстким корпусом.

– Я одинок, – кончики его пальцев дотронулись до пряди её чёлки и скользнули вниз по щеке к подбородку, за который приподняли лицо. – Поэтому вам не следует из-за этого волноваться. Никто не помешает нашему сотрудничеству.

– Вы со мной флиртуете?

– Я у вас вызываю непрофессиональный интерес?

– Думаю, вы и сами прекрасно осознаёте всю степень своей привлекательности. Однако для меня внешность не имеет такой большой ценности. Поэтому – нет. Вы не в моем вкусе.

Ещё несколько долгих секунд он не сводил с неё немигающего взгляда болотного оттенка глаз. Затем мимолётно улыбнулся и выпрямился, наконец-то перестав вторгаться в её личное пространство самым наглым образом.

– Очень хорошо. Похоже, я не прогадал с вашей кандидатурой.

– А-а, так это проверка такая была, – скептически протянула Аннель.

– Скорее импровизация. Мне понравилось, как вы ответили на вопросы из последних бланков опросника. Как быстро и ловко раскусили, на что они направлены. – Директор вернулся в свое кресло и, потянувшись к нижнему выдвижному ящику, продолжил объяснять: – Скажем так, я изначально составил психологический портрет кандидата на должность своего персонального ассистента. Мне нужен был человек с перечнем определённых характеристик. И конкретно вы по этому пункту идеально вписались в установленные рамки.

На стол опустилась кожаная папка, которую он придвинул к краю стола с её стороны, после чего расслабленно откинулся на спинку.

– Не буду ходить вокруг да около – вы меня заинтересовали. Среди двухсот осмотренных анкет, как среди сотрудников компании, так и предложенных агентством соискателей с подходящим образованием и опытом работы, ваша кандидатура оказалась наиболее привлекательна.

Аннель не торопилась хвататься за папку, настороженно на неё косясь. Уж слишком стремительно развивались события. Чересчур уж гладко всё складывалось. Она внимательно ловила каждое его слово, включая все эти намеренно двусмысленные конструкции, оказывающие на неё ровно противоположный эффект. Если директор и правда проверял её реакцию, то явно чересчур увлёкся процессом.

– Вы обращались в кадровое агентство, специализирующееся на подборе административного персонала?

– Да. Объективно были варианты лучше с точки зрения квалификации. Но то уже сформировавшиеся специалисты со своим стилем и понимаем работы. Мне же нужен чистый лист с высокой обучаемостью.

– Чистый лист, – снова повторила Аннель, но теперь уже с нотками возмущения, ощутив укол обиды за то, с какой лёгкостью он перечеркнул три года её старательной работы у дяди.

– Не хотите ознакомиться с предложением?

– Да, конечно, – под его требовательным взглядом она забрала папку и углубилась в чтение документа. И уже на первой странице нашла строчку, заставившую её едва не вскрикнуть: – Сразу на пять лет? Но зачем вообще устанавливать срок?.. Тем более с таким штрафом за одностороннее расторжение!

– Мне нужны гарантии, что вы не убежите после того, как я вложусь в повышение вашей квалификации. Вы же не думаете, что знаний одного иностранного языка и стандартного офисного пакета программ достаточно, чтобы работать на подобной должности?

Она будет абсолютной дурой, если согласится на условия настолько рабского контракта. Мало того, что придётся забыть о личной жизни. Хотя, если быть откровенной, то этой самой жизни у неё как таковой и нет. Но всё же! Пять лет каторжного труда, которые будут состоять исключительно из работы и учёбы – это не то, что соответствовало её пониманию счастливой жизни.

Добравшись же до строчки с цифрой фиксированного оклада, без учёта премиальных и отпускных, Аннель чуть не выронила папку. Вскинула взгляд на расслабленного директора, что лениво игрался с перьевой ручкой, и снова сконцентрировалась на цифре в десять тысяч. Да у неё пятнадцать выходило за полгода с учётом всех дополнительных пособий. А тут за один месяц так щедро одаривали. Это сто двадцать тысяч в год. Следовательно, уже через два она сможет себе позволить купить студию, а под конец контракта – приличную четырёхкомнатную квартиру в хорошем микрорайоне.

– Зато богатой дурой, – тихо пробубнила Аннель.

Не считая ещё пары пунктов, неприятно резанувших глаз, договор выглядел стандартно. Один момент, конечно, выбивался из общей картины адекватности, для большинства людей будучи за гранью добра и зла: личному помощнику запрещалось вступать в брак, пока действует контракт. Но за такую зарплату она могла потерпеть временный дискомфорт. Тем более и так предельно ясно, зачем его добавили. Господин Нейпер всего-то перестраховывался, сводя до минимума вероятность ухода ценного сотрудника в декретный отпуск. Вполне разумное желание, с учетом затрачиваемых средств.

– Меня устраивают условия договора, – подытожила Аннель, встретившись с директором глазами. – Последнее, что я хотела бы уточнить, прежде чем поставлю подпись…это довольно личное. Вы не сочтёте за грубость?

– Боитесь, что вам придётся разбираться с последствиями моих любовных похождений? – развязно ухмыльнулся он. – Мне жаль вас расстраивать, но я преданный однолюб. И история моей безответной любви полна трагизма.

– Прощу прощение за недоверие. Но вы не выглядите как человек, который воздерживается от половой жизни.

– Заниматься сексом можно и без любви, – подтвердил он, пристально на неё посмотрев. И от его взгляда стало не по себе. Пополнять коллекцию женщин на одну ночь ей, в отличие от Джулии, не хотелось. – Но желательно по обоюдному согласию.

– Как это понимать?..

– Но вы можете не беспокоиться. Вас это точно не коснётся.

Аннель окончательно потеряла смысловую нить их диалога. То ли директор обобщал, то ли говорил о себе. И что конкретно её не коснётся? Обоюдное согласие? Или его особое внимание? Может, он такими туманными ответами пытался закатать ей губу? Так зря старался. Она изначально не особо заинтересована в его кандидатуре, у которой на лбу большими буквами написано – бабник.

– И часто вы склоняете к сексуальным отношениям женщин против их желания?

– Да как-то не доводилось, – снисходительно усмехнулся он. – Обычно женщины рады моему вниманию.

Кто бы сомневался. Точно второе. И этот козлина ещё и не постеснялся её опустить. Подумаешь, красавчик, – не всё то золото, что блестит.

– Хотите, мы можем добавить пункт в контракт касаемо любовниц? Вернее, их отсутствия в вашей жизни на протяжении нашего сотрудничества. Или ограничимся устной клятвой, что вам не придётся копаться в моём грязном белье?

– Я не вправе обрекать вас на монашеский образ жизни, – холодно отметила Аннель и потянулась за ручкой, чтобы расписаться. – Но всё же прошу свести до минимума необходимость вмешиваться в вашу интимную жизнь.

– Вы не встретите ни одной моей любовницы, – пообещал он, протягивая ей штемпельную подушечку для отпечатков пальцев.

После того как договор оказался подписан обеими сторонами, она испытала сразу два сильных и сложных чувства. С одной стороны, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, в том, что в ближайшие пять лет ей не стоило бояться оказаться на обочине жизни без денег и работы. А с другой, её всё ещё душили сомнения в отношении скоротечности сделки. Директор словно куда-то торопился или не желал дать ей возможности хорошенько обдумать, взвесить все плюсы и минусы его на первый взгляд щедрого предложения. И это притуплённое ощущение какой-то скрытой опасности не давало ей до конца расслабиться.

Сфотографировав лист с подписями, он кому-то написал короткое сообщение. Захлопнул папку и снова в упор посмотрел на неё.

– Что ж, надеюсь, мы сработаемся.

– Можете не сомневаться в моём профессионализме. Как мне к вам обращаться? Господин, шеф, директор?

– Курт.

– Это исключено, я за соблюдение строгой субординации на рабочем месте.

– Тогда мой господин.

– Хорошо, господин Нейпер.

– Нет, мне не нравится. Слишком сухо и официозно. Давайте остановимся на шефе.

Она выдавила из себя доброжелательную улыбку, надеясь, что со стороны незаметно, насколько она раздражена. Всё же молодой начальник – та ещё головная боль. Инфантильность так и прёт из всех щелей, несмотря на внешнюю состоятельность и деловитость.

– Итак, шеф, на сегодня мы закончили? Я могу идти?

– Да, можете идти. Через час перевод вступит в силу. Жду вас после обеденного перерыва вместе со своими вещами на новом рабочем месте, – он указал глазами на дверь в углу, за его креслом, – к вашему возвращению там будет стоять всё необходимое.

В который раз за сегодняшний день растерявшись, Аннель удивлённо уставилась на начальника. Ладно, к спешке она уже успела попривыкнуть, но с чего вдруг ей иметь отдельный кабинет?

– Моё рабочее место будет не в приёмной?.. Подождите… – до неё стало медленно, но верно доходить осознание, что именно она подписала. – Это было не дополнительное соглашение к действующему договору?

– Да, вы заключили новый договор конкретно со мной. Формально внутри компании за вами установят новую должность, но фактически вы подотчётны только мне. Я – ваше прямое и единственное руководство. Именно поэтому вы будете работать с уже отфильтрованной информацией, поступающей в том числе от офисного секретаря, сидящего в приёмной. Впрочем, в детали вашей работы я просвещу вас позже, а сейчас вы можете быть свободны.

Глава 4. Резкие перемены

Первым человеком, узнавшим о новой должности Аннель, оказалась, естественно, Джулия. По-другому сложиться и не могло – она поджидала её прямо напротив двери кабинета исполнительного директора. И набросилась со своими расспросами как делового, так и личного характера, буквально через пару пройденных в нетерпеливом молчании метров.

Всё то время, что Аннель собирала вещи, подруга без умолку трещала. В основном восхищалась и искренне радовалась её удаче. Замолкнув на время лишь когда в прихожей появился хмурый господин Бернгард. Он как бы в шутку попытался поинтересоваться, чем успел не угодить госпоже Лагвури. В том же тоне обронил, что настолько быстро от него ещё ни одна секретарша не сбегала. И явно через силу пожелал успехов на новом месте, а затем обернулся и, наконец, заметил присутствие рыжей распутницы на диванчике. Ибо по-другому её назвать, учитывая позу, в которой она сидела, язык не поворачивался.

– А это что за чудесное создание? – чуть ли не сглатывая слюну, с благоговением вымолвил господин Бернгард.

– Джулия Марблс, – кокетливо представилась она, протянув ему руку для поцелуя.

От дальнейших их взаимных заигрываний Аннель постаралась абстрагироваться, сконцентрировавшись на документах, что быстро и ловко сортировала, то и дело приклеивая на титульные листы стикеры с пометками для будущей преемницы.

Управившись с бумагами, она даже смогла урвать ещё полчаса на то, чтобы спуститься и отобедать в столовой в компании неугомонной болтушки. Джулия всё никак не могла нарадоваться тому факту, что горячий красавчик чудесным образом оказался вторым человеком в компании после председателя. И что заграбастала его себе именно её любимая подружка, а не какая-нибудь пришлая курица.

С малых лет Аннель слышала от матери, что всех женщин надо держать на расстоянии, какими бы тесными и дружескими отношения ни выглядели со стороны, до дома и тем более до мужчины подруг допускать не следовало. Наблюдая за размолвками и драмами в жизнях знакомых людей, она и сама день ото дня всё крепче убеждалась в незыблемости подобных истин. Родные сёстры не гнушались соблазнять мужей друг друга, что уж говорить о чужих, несвязанных кровью, людях.

Однако Джулия вынуждала её поверить в исключения из правил.

Они познакомились в самые сложные для своего ментального здоровья времена. Вернувшись в Фрэнтон, родители, опасаясь, что она может себе навредить, первым делом стали искать хорошего психотерапевта. Наученные горьким опытом, они даже не рассматривали госпитализацию в специализированном учреждении. И выбор их пал на доктора Ландау, которая пусть и не отличалась какими-то неординарными способностями, но в народе пользовалась хорошей репутацией. Она занималась волонтёрством, помогала детям в приютах и инвалидам, приобретшим столь печальный статус вследствие травмирующих обстоятельств. Неоднократно заглядывала на развивающие кругозор телевизионные ток-шоу. В общем и целом, за десятилетия кропотливого труда сформировала себе имидж человека, неравнодушного к чужим бедам.

Именно перед кабинетом доктора Аннель впервые столкнулась с Джулией – тогда ещё аномально худой девушкой, на болезненном лице которой только затянулись шрамы от прижигания бычками сигарет. Они не по своей воли стали участницами групповой терапии, где помимо них присутствовало ещё две девушки. Но практически сразу как-то незаметно сблизились. Сначала стали садиться рядом. Помогать в мелочах, вроде придержанной двери или ещё одной захваченной копии анкетного листа. Делали всё молча, общаясь разве лишь взглядами. А затем взяли за привычку дожидаться друг друга после индивидуальных консультаций и вместе возвращаться домой. Постепенно автобусная остановка всё больше отдалялась от здания, в котором доктор снимала помещение. Нет, её территориальное расположение не менялось. Просто они стали дольше прогуливаться, увлечённые откровенными разговорами, обнажающими душу.

Узнав историю подруги, Аннель уже не могла назвать свои отношения с Нейлом токсичными. Да, тот её обманывал, держал в неведении и даже чем-то пичкал. Но ни разу не сделал намеренно больно: ни физически, ни морально.

Джулия же прошла все круги ада. Парень по имени Даниэль стал её первой любовью ещё во времена учёбы в школе. Он оказывал ей знаки внимания, заигрывал, пока они оставались наедине, и полностью игнорировал в присутствии других людей. Сразу после выпуска, когда появилась потребность в переезде в общежитие при университете, Дан предложил съехаться, сняв на двоих квартиру. Однако даже после того, как они стали жить вместе, он всё ещё продолжал скрывать их связь. И со временем неясность в отношениях стала напрягать Джулию.

Кем она ему приходилась? Любимой девушкой? Соседкой, с которой он время от времени кувыркался в постели?

Дан всё сваливал на родителей. Вернее на то, что они никогда не примут подобную ей девушку из не пойми какой семьи. Клялся в любви и просил потерпеть, пока он не переубедит их пересмотреть свою систему ценностей. Тогда они смогли бы пожениться, чтобы Джулия окончательно убедилась в серьёзности его намерений. И поскольку она стыдилась своих родителей: отца-алкоголика, регулярно поколачивающего безвольную мать, – то в ней с каждым днём всё сильнее укреплялась вера в то, что он – принц, не побрезговавший подобрать её чуть ли не у помойки.

Он же уговорил Джулию отложить учёбу в колледже и сконцентрироваться на подработках, чтобы помочь ему скопить круглую сумму на открытие бизнеса. И по началу её радовала то и дело вспыхивающая ревность со стороны Дана. Она охотно шла на все выставляемые ограничения в отношении одежды, круга общения и даже увлечений. Воспринимала всё как некую игру. Ведь если не ревность, то что служит главным доказательством любви?

И сама не заметила, как все её решения стали строго им контролироваться. Любая мелочь, будь то купленная кофточка или упаковка пирожных, могла привести к скандалу. Ведь Дан экономил буквально на всём, чтобы побыстрее накопить стартовый капитал. Да, приходилось покупать одежду. Но ему же гораздо чаще требовалось выходить в люди, и поэтому он куда сильнее нуждался в новых вещах. Вредную еду он запрещал есть для её же блага: мало того, что толстая, так ещё и больной могла стать. А кому нужна больная жена?

Спустя полгода Дан впервые разгромил половину мебели в квартире и ударил Джулию. «Сама его спровоцировала», – по крайней мере такие мысли крутились у неё в голове на следующий день, когда любимый ползал в ногах, целовал руки и слёзно вымаливал прощение. И она простила, не догадываясь, в какие побои и унижения это выльется в будущем.

Доктор Ландау два года бесплатно предоставляла помощь Джулии. Их свела добросердечная тётушка, попросившая заглянуть троюродную племянницу в продуктовый магазин у дома, где она жила. Там, с её слов, работала одна совсем юная девочка, что круглый год носила водолазки под самое горло и брюки в пол. Появившиеся ожоги на лице подозрительной формы стали последней каплей в терпении женщины. Дальнейшее бездействие она попросту не смогла бы себе простить до конца жизни. Потому-то и обратилась за помощью к дальней родственнице – преуспевающему психотерапевту.

Можно сказать счастливое стечение обстоятельств. Но на деле доктору пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы вытащить всё ещё кровоточащую самооценку двадцатилетней девочки из кромешной бездны отчаянья. В ней едва теплилась жизнь. И всё сложилось бы хорошо, если бы у этой девочки не произошёл перегиб в обратную сторону.

Теперь же Аннель постоянно беспокоилась, как бы абсолютно потребительское и несерьёзное отношение к мужчинам не вышло Джулии боком. Одновременно с тем, как её общее состояние улучшалось, в голове у неё формировалась и крепла крайне специфическая система ценностей, перед которой доктор Ландау оказалась бессильна из-за пережитых сексуальных унижений, что глубже всего отразились на травмированной психике.

Именно поэтому последние пять лет Джулия видела в сильном поле исключительно источник удовольствия и добывания всевозможных благ. Она не навязывала другим своё виденье, не пыталась раскрыть глаза влюблённым девушкам на пороки и недостатки их избранников. Но свои убеждения, если её кто-то пытался пристыдить, отстаивала со всем пылом и жаром.

– Если бы у нас легализовали однополые браки, то я бы на следующий день прибежала делать тебе предложение, – стискивая Аннель в объятьях, возбуждённо выпалила она. И чмокнула её в ухо, отчего в том зазвенело. – Люблю тебя до потери сознания.

– И когда ты уже его потеряешь?..

– Кого?

– Сознание это.

– Ты ж мой ворчливый бурундучок, – щипая её за щёку, принялась сюсюкаться Джулия. – С этими очаровательными ямочками. Так бы и расцеловала.

– Иногда я начинаю сомневаться в твоей гетеросексуальной ориентации. Ты точно по мужчинам, или теперь ещё и на женщин потянуло?

– Я не мешаю любовь с сексуальной разрядкой. Сколько бы у меня этих подстилок ни было, ты – моя единственная ненаглядная.

– Серьёзно, временами ты меня сильно пугаешь…

Аннель подхватила коробку со своими пожитками с прошлого рабочего места и вместе с подругой направилась к выходу из столовой. Зашли в лифт и только обрадовались отсутствию попутчиков, как закрывающиеся створки остановила мужская ладонь.

Опустив на пол коробку, Аннель нажала на кнопку раскрытия дверей и оказалась лицом к лицу с застывшим перед ней Роландом. Они не пересекались и толком не общались с того самого вечера, когда вполне приятное свидание не слишком изящно перекочевало в полицейское расследование необоснованной вспышки вандализма.

За спиной у него сомкнулись створки, и лифт пришёл в движение.

– Привет, давно не виделись, – как-то натужно радуясь, поприветствовал он её. И стоило взгляду голубых глаз перескочить на Джулию, как выражение его лица стало куда более расслабленным. – Как обычно, в компании своей горячей подружки.

– Слюнки подотри, – надменно бросила она, врубив режим стервы.

– Привет, у тебя всё нормально? – с дружелюбной улыбкой Аннель попыталась смягчить осадок от тона подруги, хоть улыбаться конкретно ему и не хотелось.

– Нормальнее не бывает, – отмахнулся Роланд.

– Какая жалость, – не унималась Джулия, на лице у которой теперь расцвела язвительная ухмылка. И что на неё нашло?

– Раньше я всё никак понять не мог, почему вы повсюду парочкой ходите, как приклеенные. С виду такие разные, что диву даёшься, как вообще подружились. Но теперь-то до меня дошло. Как там говорят?.. «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

– Джулс, – предостерегающе бросила Аннель, но та её проигнорировала.

– Завидуешь, что ли? У тебя-то друзья вообще есть? Вот уж вряд ли среди многочисленных женщин для них нашлось место в твоей голове, запрограммированной трахать всё, что движется.

– Беспокоишься о моём окружении?.. Слышал, вы с Питером целый спектакль разыграли, когда ты отказалась вслед за ним увольняться. И он, подобно Отелло, вцепился тебе в горло.

– Козлина, – лениво протянула в ответ она.

– Кто?

– И ты, и Пит.

– А я-то тут причём? – не понял Роланд.

– Ты обидел мою девочку, – её рука властно приобняла Аннель за плечи. – А этот грех даже пострашнее.

– Кто ещё кого обидел, – огрызнулся он, повернувшись к ним спиной. – Мне её малолетний хахаль хорошенько машину помял, ремонт влетел в круглую сумму, но я с неё ни копейки не потребовал. Правильно говорят: «в тихом омуте черти водятся». Будет мне уроком на будущее.

– Я же сказала, что понятия не имею, кто он и почему так поступил.

– Ну да, как же.

– Вот же ты мудак! Ещё и на неё вину скидывать смеешь? Сначала посмотри на то, как сам живёшь, кобелина с повышенными аппетитами! Может, одна из твоих бывших затаила обиду и подослала знакомого отомстить за разбитое сердечко.

– Сама на себя посмотри, тоже мне святая нашлась, нимфо…

– Ты ещё и тявкалку раскрывать смеешь! – рявкнула Джулия и неожиданно вцепилась ему в волосы.

Роланд дёрнулся в сторону и попытался её оттолкнуть, из-за чего она разозлилась ещё сильнее. Огрела его по лицу звонкой пощёчиной, оставившей след в несколько царапин, и снова потянулась к взлохмаченной шевелюре.

Перехватив подругу за тонкую талию, Аннель оттащила её в самый дальний угол. Та, естественно, воспротивилась подобным мерам. Брыкалась и вырывалась так, словно на кону стоял вопрос жизни и смерти. И почти добилась своего, когда нечаянно ударила её локтём в бок.

– Дура психованная! – в сердцах выкрикнул он, коснувшись заалевшего участка лица.

– Дай мне выцарапать этому ублюдку его мерзкие зыркалки!

Створки лифта распахнулись. И не теряя ни секунды драгоценного времени, Роланд нажал на кнопку первого этажа и выскочил в коридор. И уже стоя в безопасности, напоследок показал им средний палец.

– Стой, скотина! Отпусти меня! Лиа, твою мать!

Джулия продолжала бесноваться даже после того, как двери лифта снова сомкнулись.

– Аннель, – холодно поправила она и выполнила её просьбу.

Подруга не рванула к панели управления. Наоборот, замерла как громом поражённая. А затем круто развернулась и, кардинально переменившись в лице, нежно взяла её за руку.

– Прости, я нечаянно, – в зелёных глазах плескалось искреннее раскаянье, а на алых губах растянулась тревожная улыбка. – Этот урод меня натурально выбесил, совсем мозги отключились. Я тебя ещё и ударила, сильно болит? Дай посмотреть.

– Успокойся, – Аннель отодвинула от себя её руки и, не отпуская чужой кисти, вложила в раскрытую ладонь связку ключей. – Я сегодня, скорее всего, задержусь. Хочу пасту.

– Хорошо, поняла! – радостно воскликнула Джулия и стала вслух перебирать разновидности рецептов, прикидывая, что конкретно приготовить. И оказавшись снова на первом этаже, она весело бросила небольшой группе людей, застывшей в ожидании, когда они выйдут: – Заходите, мы катаемся туда-сюда.

– Что-то вроде того, – смущённо подтвердила Аннель, читая на лицах незнакомцев недоумение.

Из-за инцидента в лифте она опоздала. Незначительно, всего на несколько минут. Да и директор никак не прокомментировал её пунктуальность. Однако ей было отчего-то не по себе, словно эти несколько минут растянулись в часы.

Господин Нейпер лично открыл перед ней дверь в крохотную комнату, тянущую в лучшем случае квадратов на шесть. У противоположной стены возвышался шкаф до потолка с приставной лестницей, а перед ним непосредственно рабочее место: скромный офисный стол и простенькое кресло с пластмассовыми подлокотниками и тканевой обивкой. И в эту каморку вела лишь одна дверь – из кабинета директора.

В пору было расстраиваться из-за того, что вместо нормального помещения ей перепала переоборудованная кладовка, но тут взгляд упал на окно. Вернее, на панорамную красоту в стене сбоку. И только начавшее зарождаться недовольство безвозвратно утонуло в щенячьем восторге.

– Устраивайся, – господин Нейпер перешёл на более фамильярную форму общения, сразу как она вернулась. – В течение часа принесут всю необходимую технику.

– Компьютер и телефон? – уточнила Аннель.

– И принтер. Если тебе понадобится что-нибудь ещё – обращайся напрямую к заведующему в отделе закупок. Перевод уже вступил в силу.

– Какие на сегодня распоряжения?

– У меня через два часа встреча вне офиса.

– Мне связаться с водителем?

– Если бы я хотел, чтобы ты связалась с водителем, то по-другому выразился бы. У тебя нет водительских прав?

– Есть, – настороженно ответила Аннель. Пусть правами она и обзавелась ещё четыре года назад, а вот с опытом вождения дела обстояли плачевнее некуда. – Но профессиональный водитель быстрее и качественнее доставит вас к месту встречи.

– Сегодня я ограничусь твоей компанией.

– У вас нет водителя?

– Уже как две недели.

– Я могу узнать, по какой причине ушла моя предшественница?

Господин Нейпер сложил руки на груди и слегка нахмурил брови.

– Это не к тому, что я хочу последовать за ней, – быстро и ловко расставляя канцелярские принадлежности, с улыбкой пояснила Аннель. – Чисто профессиональный интерес. Не хочу повторить чужих ошибок.

– У Линды сменились жизненные приоритеты из-за незапланированной, но всё равно желанной беременности. Позже я узнал, что к её особому положению имеет отношение Стеф – мой личный водитель. Он сам меня просветил в тот день, когда принёс заявление на увольнение. Но тебе не грозит повторить подобную ошибку. Я об этом лично позабочусь.

Вот и объяснение странного пункта договора о запрете на вступление в брак. Предсказуемо и скучно. Однако о чём и как он там заботиться собрался?..

Опустив пустую коробку на пол, она повернулась к шкафу с открытыми и наполовину заполненными полками. Папки были свалены кучей и явно нуждались в сортировке. Сформировать систему ей удастся только после того, как с содержанием каждого документа ознакомится, а это занятие, судя по объёмам, могло затянуться на неделю с ежедневными переработками.

Впрочем, сейчас в приоритете стояла другая задача.

– Где и во сколько у вас назначена встреча?

– В одном из филиалов «Гестии», которая находится в Хэйне. В пять часов вечера.

Круто развернувшись, Аннель впилась в его умиротворённое лицо взглядом. Она искала в нём признаки обмана, глупой шутки, но лишь убедилась в обратном, когда уголки пухлых губ ехидно приподнялись. Да, это тот самый Хэйн – соседний город, до которого полтора часа добираться на машине.

Так значит, господин Нейпер собирался с ней играться подобным образом? Но к чему это? Очередная дурацкая проверка или проблемы с головой?

– В таком случае, я полагаю, нам следует выдвигаться, – взглянув на наручные часы, Аннель испытала лёгкий мандраж. Двадцать минут четвёртого. Времени в запасе практически нет. А с её навыками вождения они только полчаса будут выезжать из Фрэнтона.

На пути к подземной стоянке она не оставляла попыток переубедить его взять корпоративного водителя. Но он оставался непреклонен, продолжая твердить, что никто, кроме неё, ему не нужен.

Окончательно отчаявшись, Аннель села за руль и как последний дилетант запуталась в автоматической коробке передач, из-за чего машина дёрнулась назад, едва не врезавшись в сзади стоявшую. И тогда директор протянул издевательское: «Теперь понятно», – после чего они поменялись местами.

Он уверенно управлял машиной. Обгонял и перестраивался там, где это требовали обстоятельства; как бы ни разгонялся на пустующих участках дороги, на светофорах тормозил плавнее, чем большинство таксистов. И она с удивлением осознала, что ещё ни разу не видела настолько привлекательного мужчину за рулём. Даже то, как господин Нейпер держал руль: левая вытянутая рука сверху, а правая лежала на ноге, слегка придерживая его снизу, – выглядело это расслабленно, но одновременно не небрежно. Ясно ощущалось, что он полностью контролирует ситуацию.

– Возможно, встреча затянется до позднего вечера, – произнес он, не отрывая взгляда от дороги. На стёклах его очков отражалась зелень хвойного леса.

– Я и не рассчитывала сегодня рано вернуться домой, – призналась Аннель, одёрнув себя от разглядывания его лица. И в сотый раз напомнила себе, что красивый мужчина – источник бесконечной головной боли.

Господин Нейпер приехал в филиал с базовой проверкой, за которой хорошенько потрепал нервы местному начальнику. Наблюдая за ним со стороны, она вдумчиво следила за каждым его движением, взглядом, не упускала из внимания ни одной невзначай брошенной реплики. И чем больше узнавала о нём, тем меньше понимала. Он словно притворялся человеком более простым, чем являлся на самом деле. Тонко манипулировал информацией, раскидывал смысловые ловушки, а уже в следующее мгновение скатывался до похабных шуточек и топорных двусмысленных намёков.

В девятом часу господин Нейпер предложил ей отужинать в инспектируемом ресторане.

– У вас есть пищевая аллергия на какие-либо продукты? – спросила Аннель, изучая меню.

– На шоколад. Лёгкая крапивница – не смертельно, но эстетически не слишком приятно. А у тебя?

Она подняла на него удивлённый взгляд. Личному помощнику по специфике его работы следовало знать всё о рационе своего начальника – никакого личного интереса за её вниманием к его пищевым привычкам не стояло. Встречный же вопрос в подобных обстоятельствах выглядел неуместно.

– Нет, у меня нет никакой аллергии.

Глава 5. Председатель

Она тихо постукивала в такт музыке тонким пальчиком по ремешку сложенной на коленях сумки. И отрешённым взглядом скользила по проплывающему за окном автомобиля пейзажу. Пришлось постараться, чтобы навязать ей свою компанию. Но даже когда согласилась, стоило им въехать в город, как снова принялась просить высадить её возле ближайшего входа в метро.

Будоражило, радовало и вместе с тем немного расстраивало то, с какой прохладцей Анналиа на него реагировала. Она не пожирала его глазами, как другие женщины, не откликалась на попытки заигрывать с ней. И чем равнодушнее вела себя, тем сильнее распыляла его интерес.

– Вот здесь поверните направо, пожалуйста, – лаконично бросила она, как обычно, подчёркнуто вежливо и строго по делу.

– Какой дремучий район, – произнёс Курт, мазнув взглядом по пустующим тротуарам подле старых, неоднократно реставрируемых домов. – Не страшно здесь жить?

– Напротив. Я нахожу это место очень уютным и, благодаря порядочным соседям, безопасным.

– Последний подъезд?

– Да, – Анналиа коротко мотнула головой и, как только машина остановилась, отстегнула ремень безопасности. – Спасибо, что подвезли.

– С завтрашнего дня начнёшь поиски водителя. Утром дам основные рекомендации.

– Поняла. Хорошего вам вечера.

– Подожди.

Он потянулся рукой к её голове, из-за чего она замерла, настороженно косясь на него широко распахнутыми голубыми, как ясное небо в погожий день, глазами. Пропустил сквозь пальцы длинную и гладкую прядь и улыбнулся.

– У тебя что-то было в волосах.

– Да? Спасибо, – хоть красиво очерченные губы и растянулись в формальной улыбке, но глаза продолжали смотреть на него с подозрением.

Снова ему не поверила. До чего же проницательная барышня.

Анналиа ушла. Звонко цокая каблуками, пересекла тротуар, поднялась по лестнице и, наконец, скрылась за входными дверями подъезда. Курт отыскал взглядом окно спальни, в котором через мгновение зажёгся свет. В светлом проёме за тюлем появилась тёмная женская фигура, а следом ещё одна. Толкаясь, они скрылись в недрах комнаты.

***

Припарковав машину возле декоративного фонтана, он направился к главному входу в особняк. Огромное трёхэтажное строение в излишне помпезном на его вкус стиле Барокко содержалось в идеальном порядке. Каждый год его хозяин затевал косметические ремонтные работы, чтобы светло-кремовые стены не потускнели, а мрамор на широких винтовых лестницах оставался таким же белоснежным, каким задумывался по дизайнерскому проекту.

На входе уже поджидал дворецкий, который до автоматизма отточенным движением помог Курту снять пальто.

– Господин в своём кабинете, – сухо проинформировал он, прежде чем направиться в гостевую гардеробную.

С прошлого его визита в интерьере особняка ничего не изменилось. Всё те же атласные обои на стенах широкого коридора и вычурная лепнина на потолке. Разве что ковровую дорожку заменили, упругий ворс под подошвой туфель сильнее пружинил.

Кабинет находился в глубине дома. В самом тупике длинного, вихляющего коридора за арочной двухстворчатой дверью, сделанной на заказ из массива дуба. Коротко постучав по дереву, Курт зашёл внутрь.

В кожаном кресле перед горящим камином расслабленно сидел председатель «Эллион Групп» и наслаждался аналоговым звучанием классического джаза. Рядом с ним стоял круглый журнальный столик с открытым графином и ведерком льда.

– Ты пришёл, – отметил тесть вместо приветствия.

– Здравствуйте, отец. Вы хотели меня видеть?

– Да, присаживайся, – он указал на софу возле своего кресла. И как только Курт последовал его просьбе, плеснул свежую порцию бренди в свой гранёный стакан. – Говорят, что ты приложил немало усилий, чтобы поглотить какую-то сеть ресторанов. Даже вложил все свои сбережения и выкупил сорок процентов акций. К чему такие риски? Ты бы мог просто обратиться ко мне.

– Я не хочу злоупотреблять вашей добротой. Вы и так сделали для меня слишком многое.

– Хочешь уйти от моего влияния?

– Я всегда буду вам верен. «Гестия» по документам поглощена «Эллион Групп», я же всего лишь владею какой-то частью акций.

– Не хитри со мной, паршивец, – покровительственно усмехнулся тесть. – Так что за перспективу ты увидел в этой компании? Мне правда любопытно. У тебя, конечно, отличная чуйка и есть все необходимые качества, чтобы любую компанию вывести на мировой уровень. Однако я бегло просмотрел документы этой «Гестии» и не увидел ничего особенного. Из двадцати филиалов – пятнадцать внутри страны, продажи ниже средних, истории, как таковой, нет, репутация в народе, как у третьесортной харчевни.

– Мне понравился концепт у ресторанов этой сети. Я собираюсь его доработать.

– И что же там за концепт?

– Он заключается в расширенной барной карте, на которую опирается основное меню. Основатель первого ресторана пытался продвигать идею, что все алкогольные напитки требуют продуманных гастрономических сочетаний. Однако его преемники не смогли оценить по достоинству оригинальность идеи и ушли в сторону коммерциализация. Я собираюсь расширить меню, дополнив его рецептами, отвечающим нашим задачам. А затем приобрести собственную виноградную плантацию и пивоварню.

– Хочешь придать эксклюзивности… – потягивая бренди, задумчиво произнёс он. – Звучит, конечно, многообещающе. Но стоило ли ради этой закусочной отказываться от повышения в «Эллион Групп»?

– Я не хочу подсиживать свояка, – категоричного отрезал Курт.

На миг ему показалось, что он переусердствовал с экспрессией в тоне. Слишком уж бурная реакция вышла для столь незначительного раздражителя. Но, видимо, крепость алкоголя сгладила шероховатости его выпада. Тесть нахмурился, взглянув на него с какой-то горечью разочарования, и тяжело вздохнул.

– Если бы Наина не погибла, то должность генерального директора в любом случае была бы твоя. Этот кусок идиота сидит в директорском кресле только потому, что женился на моей старшенькой.

– Но я не уберёг её…

– Глупый мальчишка. Хватит себя корить за то, в чём ты не виноват!

Глупый в этом помещении лишь один человек.

– Если бы я только не вышел на того коллекционера, – в сотый раз принялся пережёвывать заевшую пластинку Курт, сам себя раздражая. Но тесть любил послушать стенания по его дочке. – Если бы она не услышала наш разговор, то не поехала бы к нему одна. За рулём той машины должен был быть я.

– Наина никогда не отличалась терпеливостью.

– Верно, но…

– С малых лет, если чем-то заинтересовывалась, то отдавалась своему новому увлечению всей душой. Ты не виноват в том, что она подслушала твой разговор и сломя голову помчалась за проклятой картиной. По такому крутому серпантину и в хорошую погоду было опасно ездить, а в ливень… это и вовсе было самоубийством. Никто не виноват… кроме того урода. Но ты, – тесть посмотрел на него с восхищением и, положив руку ему на шею, притянул к себе, чтобы коснуться лбами, – проделал хорошую работу. В тот день ты для меня заново родился, став моим сыном.

По дряблым щекам побежали слёзы, и Курт отвернулся, делая вид, что тактично не замечает момент чужой слабости. Он натянул на лицо скорбную гримасу, уставившись пустым взглядом на горящие, приятно потрескивающие поленья.

В своё время ему пришлось приложить гораздо больше усилий, чем он рассчитывал, чтобы не убить жену раньше запланированного несчастного случая. Целых одиннадцать месяцев Курт ежедневно терпел компанию пустой, ограниченной девки с размалёванным, как у куклы, лицом. Её писклявый голос, карикатурная жеманность, даже то, как шумно она ела, стуча столовыми приборами и прихлёбывая чай из кружки – всё невероятно бесило. Но у него была цель, ради которой он даже неоднократно вытерпел их близость.

С отшельником, живущим в маленькой деревушке на вершине горы Авирос, его познакомил коллега по старой работе на банкете в честь открытия художественной галереи шесть лет назад. Тогда-то и родился идеальный план, для осуществления которого следовало отыскать всего одну переменную.

Из трёх кандидаток он остановил выбор на младшей дочери председателя крупного конгломерата. Два года потребовалось, чтобы привить у этого тупого создания любовь к искусству. Конечно, её извилин при любом раскладе не хватило бы для глубокого анализа живописи, но заразить бессмысленным коллекционированием, подобно тому, как она любовно собирала по всему миру драгоценные цацки, ему всё же удалось. Потому как настолько поверхностной вульгарной особе по факту было всё равно, чем хвастаться: картинами именитых художников или серёжками с красными бриллиантами – главное, чтобы подружки завистливые взгляды кидали да на слюни исходились.

Сделав ставку на импульсивность её натуры, Курт разыграл спектакль. Он знал о любви Наины к подслушиванию его телефонных разговоров. Поэтому не пришлось даже изворачиваться, придумывая, как преподнести ей нужную информацию. Достаточно оказалось поговорить на повышенных тонах с воображаемым собеседником. Сделать вид, что нашёл давно желанную ею картину у продавца, настаивающем на личной встрече у себя в доме где-то на отшибе – адрес Курт записал на первом попавшемся под руку листке бумаги, что закинул в верхний ящик письменного стола. И поторопить наличием других покупателей.

Наина сорвалась на встречу к вымышленному коллекционеру в тот же день. Как обычно, никого не поставила в известность о своих планах, благодаря чему удалось потянуть время за её поисками. Когда же обнаружили машину на дне глубокого озера – естественно, он приложил руку к правильному месту съезда с трассы, рассчитав траекторию падения легковушки, – ему пришлось пойти на ещё один риск. Самый большой и серьёзный.

Курт направился к отшельнику и, пока взбирался по серпантину, ставшему последней дорогой в жизни его супруги, позвонил тестю. Он срывающимся голосом, скачущим от рявкающего лая до горестных рыданий, рассказал о своей якобы догадке, зачем Наина отправилась в такую глушь. Его грандиозной игре в тот день мог позавидовать даже оскароносный актёр.

Для начала Курт убил старика самым бесхитростным образом – заколов кухонным ножом. Первый удар направил точно в сердце, чтобы как можно безболезненнее оборвать его жизнь. Следом нанёс ещё с тройку беспорядочных колотых ран. Со стороны убийство должно было выглядеть, как вспышка неконтролируемых эмоций. А затем разгромил художественную мастерскую, исполосовав окровавленным ножом несколько картин. А одну, за которой по легенде поехала Наина, и вовсе спалил. Тщательно стёр все отпечатки пальцев с предметов, которых касался, и сел дожидаться тестя.

Курт не был до конца уверен, что тот не сдаст его полиции. Временами люди действовали непредсказуемо. И как бы скрупулёзно он ни подходил к изучению конкретного индивида, тёмные зоны всё равно оставались. Поэтому пришлось подготовить запасной план, в котором его якобы пытались подставить.

Однако тесть, как он и рассчитывал, направил всю свою злость в сторону ни в чём не повинного старика. А его возвёл на пьедестал благородного мстителя. Правда, чтобы не скатиться с него, Курту пришлось инсценировать пару попыток суицида.

Когда первичные эмоции отступили, тесть проанализировал сложившуюся ситуацию с более холодным рассудком и начал подозревать Курта в причастности к смерти любимой дочурки. И пока его сомнения не окрепли и не вылились в серьёзные проблемы, Курт постарался разыгрывать столь глубокую скорбь, что со стороны выглядело, будто жизнь без Наины потеряла для него всякую ценность. Конечно, серьёзно он никогда не рисковал. В закулисье всегда находился человек, на которого он мог положиться. Однако тесть всё же проникся его горем и забыл о своих подозрениях, переключив внимание на то, чтобы помочь ему выбраться из этой ямы отчаяния.

– Знаешь, когда моя милая девочка впервые тебя привела, я подумал, что уже через неделю сдеру с тебя шкуру. У меня всегда было предубеждение в отношении смазливых парней. На подобных девчонки сами кидаются, вот они и дуреют от излишка женского внимания.

– Так и есть, отец.

– Я, правда, до последнего был уверен, что ты обидишь Наину. Что ваш брак ничем хорошим для неё не закончится… но она так была влюблена. Просто души в тебе не чаяла, целыми днями только и трещала о том, какой ты замечательный. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти у неё на поводу, чтобы она не сбежала из дома.

Влюбить в себя юную, избалованную девчонку с комплексом принцессы не составило никакой сложности. Ему хватило пары недель. А вот над завоеванием доверия со стороны тестя пришлось покорпеть. В районе года он жил под пристальным вниманием частных детективов. Каждый его шаг фотографировался. Всё окружение прочёсывалось вдоль и поперёк.

На спад слежка пошла после свадьбы и окончательно сошла на нет только через год после смерти Наины. За последние же два года он раз пять замечал за собой хвосты. Но нацелены они были скорее на то, чтобы убедиться, что у него всё в порядке. После убийства старика у тестя проснулись по отношению к нему какие-то особенно сентиментальные чувства.

Убийства сближают? Забавное умозаключение.

– Она умела добиваться своего, – с мягкой улыбкой снова поддакнул Курт. И посчитав, что его односложные ответы могли показаться подозрительными, прибавил с ностальгической грустью в голосе: – Если Наин чем-то загоралась, то и горы свернуть могла. Как вспомню, с каким азартом она охотилась за картиной Галианта… художник был готов бесплатно отдать ей свою работу, лишь бы она прекратила преследование. Целеустремлённости в ней, конечно, было за десятерых.

– Вот уж точно!

В дверь постучали. А затем хорошо поставленным, солдатским выговором кто-то отчитался:

– Господин, мы закончили.

– Заносите, – холодно ответил тесть.

И в кабинет, таща на плечах, заволокли мокрого мужа его старшей дочери. Стоило охранникам отпустить Эмиля, как тот упал на колени и подполз на четвереньках к ногам тестя. Его всего мелко трясло, зуб на зуб не попадал, и выглядел он до того жалко, что ниже в глазах Курта уже пасть не мог.

– П-простите меня, отец! Я б-больше н-никогда не посмотрю на другую ж-женщину, – обхватив лодыжку тестя мокрыми пальцами, запричитал он на грани истерики. Прикажи ему сейчас ноги целовать, и он все тапочки охотно вылижет. Всё сделает, лишь бы не продолжили пытать водой.

– Какой я тебе отец, паскуда? – проскрежетал зубами тесть и одёрнул ногу, в последний момент сдержавшись, чтобы не пнуть того в заплаканную морду. – Убил бы гада, да Лаура расстроится. Как же я теперь жалею, что заставил её выйти за тебя замуж!

– Я-я, правда, всё п-понял, председатель!

– Если бы не твоя родословная… – горестно начал он и оборвал себя на полуслове, щедро отхлебнув бренди. Помолчал, с презрением разглядывая лежавшего у его ног Эмиля, и с усмешкой, от которой разило раздражением, произнёс: – Какая же всё-таки жизнь непредсказуемая штука. Мальчишка, на которого я не возлагал никаких надежд, оказался талантливейшим руководителем. Ещё и таким любящим мужчиной. Уже три года прошло, а он до сих пор хранит верность моей девочке. А другой, который практически вырос у меня на руках и кому я собирался наследовать своё дело, мало того, что двух слов на собрании акционеров связать не может, так ещё и при живой жене гуляет, как последняя шваль.

– Т-такого больше не повторится… я-я никогда…

– Лучше заткнись, пока я не передумал оставлять тебя в живых.

– Отец, я думаю, он усвоил урок, – вмешался Курт, спокойно выдержав свирепый взгляд тестя. – И он младший сын не последнего человека в стране. Вы же не хотите испортить свои отношения с господином Кладоски?

Эмиль с благодарностью уставился на него, точно на своего спасителя. Их отношения, несмотря на статус и кардинально противоположное отношение общего родственника, походили на дружеские. Так, по крайней мере, думал этот убогий слизняк. Курт пару раз прикрыл его похождения по девицам лёгкого поведения, и тот со свойственной ему наивностью воспринял это за проявление симпатии.

– Не вмешивайся, Курт.

– Я просто хочу вам напомнить, что, пусть вы и настояли на их браке по объективным причинам, но теперь к ним добавились и субъективные – Лаура любит Эмиля. Делая больно ему, вы раните и её.

– Да знаю я… Даже морду разукрасить, гаду, теперь нельзя.

Глава 6. Новый шофёр

С приходом зимы ночи становились длиннее. Рассвет наступал поздно, а закат подкрадывался незаметно. Последнюю неделю Аннель выходила из дома в семь утра и добиралась до работы в потёмках. В них же и возвращалась поздним вечером на служебной машине.

– Госпожа Лагвури, доброе утро, – открыв перед ней дверь, вежливо поприветствовал водитель. Третий водитель, которого она наняла за эту неделю. Как оказалась, шефу не так уж и просто угодить.

– Доброе, Лоренцо.

Предыдущие высококвалифицированные работники смогли продержаться в личном штате Курта Нейпера не более пары суток, банально не выдержав суровых испытаний, которыми щедро одаривал их новых начальник, не прощавший малейших огрехов. Совсем же зелёный парень, только окончивший высшую школу персональных водителей, держался на должности уже четвёртый день. Аннель наняла его скорее с психу, после того, как директор уволил последнего шофёра за то, что тот не догадался встретить его у машины с зонтом во время дождя.

Лоренцо, конечно, тоже допускал ошибки. И куда более значимые, чем его предшественники. Но шеф на всё великодушно закрывал глаза – и это никак не хотело укладываться у неё в голове. Единственное разумное объяснение, что она смогла найти, заключалось в спортивном прошлом их нынешнего водителя. Лоренцо около десяти лет занимался картингом, даже выигрывал награды. Но после серьёзной травмы в результате аварии ему пришлось пересмотреть свои планы. И вместо подготовки к чемпионату отправиться получать более приземлённую профессию, с меньшими рисками для жизни.

Его уникальные навыки шеф уже испытал, когда поставил перед фактом, что им надо добраться из центра до места встречи на окраине города за двадцать минут. Аннель была убеждена, что это физически невозможно. Лоренцо же уложился в семнадцать минут. Попутно, конечно, он нарушил с десяток правил, среди которых нашлась парочка особенно дорогих: за проезд по тротуару и экстремальный паркинг автомобиля. Тем не менее с поставленной придурковатым шефом целью справился.

– Сегодня по прогнозу погоды передавали сильные осадки, – заговорила она, не отрывая глаз от планшета с раскрытым расписанием на день. – Купите зонт, пожалуйста, позже я оплачу расходы.

– Понял, госпожа.

– Вы подготовили композиции Бернарда Херрманна и Марко Белтрами?

– Да, конечно. Включить?

– Нет, спасибо. Я предпочту доехать в тишине.

– Вам тоже не по себе от подобной музыки? – они встретились глазами в зеркале заднего вида. – Я, когда её загружал на флешку, парочку прослушал, и мне как-то прям жутко стало. Ну, знаете, холодок по хребту, мурашки по коже. У нашего шефа очень странные вкусы в музыке.

– Я не даю оценку предпочтениям шефа и вам не советую этим заниматься, – категорично отрезала Аннель и тут же устыдилась собственного назидательного тона.

Она с самого утра не с той ноги встала, как-никак работала уже неделю в жутком стрессе с ежедневными переработками, а выходных на горизонте даже не маячило.

Устала. Сильно устала. Но это вовсе не повод срываться на юном парнишке младше её почти на пять лет. Он вовсе не виноват в самодурстве капризного начальника.

– Но отчасти я с вами согласна. На меня любимые композиции шефа тоже не воздействуют успокаивающе.

– А какая музыка в вашем вкусе? – добродушно поинтересовался Лоренцо, выкручивая руль для крутого поворота. – Я вот люблю что-то повеселее. Под что можно потанцевать в клубе, такое: тыц-тыц, бац-бац.

– Мне нравится спокойная музыка. Разные инди-исполнители.

– Тоже неплохо.

Машина въехала через автоматически разъехавшиеся ворота и остановилась напротив гаражных дверей коттеджа. Двухэтажное строение сочетало в себе панорамные окна, открытую летнюю террасу и классические материалы отделки. Проектировавший его человек не пытался поразить оригинальностью идеи. Здание выглядело просто, но со вкусом. Если не обращать внимания на крышу, потому как на ней архитектор явно отыгрался за весь дом.

– Можете пока попить кофе, – Аннель сложила и убрала планшет в сумку.

– Удачи, не оплошайте там, – напутствовал Лоренцо, на что она стиснула зубы.

За последние пару дней Аннель допустила кучу ошибок. Тонну всевозможных косяков: от поданных неподобающе прохладных напитков до потерянных запонок стоимостью в две её зарплаты. Шеф снял их во время ужина в ресторане, пока она отходила в дамскую комнату. С неё же он не стал стряхивать компенсацию исключительно из-за хорошего расположения духа и скромную, по его мнению, стоимость утерянного аксессуара.

Как ни старалась, но всё же отсутствие опыта в работе на должности персонального ассистента сказывалось, поскольку Аннель оказалась банально не готова к такому уровню загруженности и объёму личных поручений. Читая очередное сообщение на телефоне, через которые шеф раздавал поручения, она мысленно готовилась к приказу доставить ему туалетную бумагу. И не абы какую туалетную бумагу, а расшитую серебряными нитями.

Сдвинув защитный щиток на кодовой панели, Аннель набрала выученную на второй день работы комбинацию цифр и после звукового сигнала, подтверждающего верность введённого кода, открыла входную дверь.

Первым делом Анель направилась на кухню, где поставила готовиться кофе, а затем поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью хозяйской спальни. Коротко постучала и спросила:

– Доброе утро, шеф. Вы проснулись?

Никакого ответа не последовало. Пришлось постучать сильнее.

– Шеф, вы там живой? – Она аккуратно приоткрыла дверь, чтобы заглянуть через тонкую щель.

В спальне царил полумрак: плотные шторы практически сводили на нет все попытки рассветного солнца пробиться в комнату. На кровати же ровно по центру неподвижно лежала только одна фигура. И убедив себя, что её действия не могут быть расценены, как вторжение в личную жизнь начальства, Аннель раскрыла шире дверь и громко произнесла:

– Шеф, уже восемь утра. Вам пора вставать.

– Раздвинь шторы, – сонно прохрипел в ответ он и перекатился на бок.

– В десять утра у вас встреча с господином Гиллисом, – она прошла вглубь спальни и послушно раздвинула тёмные бархатные занавески. Скользнула взглядом по распластавшемуся на постели телу в серой шёлковой пижаме и обошла кровать, чтобы попасть через одну из дверей в гардеробную размером с её квартиру.

Пока Аннель выбирала, во что нарядить шефа, – от обилия галстуков, запонок и часов попросту разбегались глаза, – тот поднялся с кровати и на пятнадцать минут скрылся за дверями ванной. Заметно посвежевший после умывания, он встал рядом с ней в наполовину расстёгнутой рубашке с распущенными, слегка влажными волосами.

– Собрала информацию?

– Конечно. Эндрю Дэ Ник Гиллис, тридцать семь лет, женат. Есть двое детей: дочери шесть лет, сыну – два. На посту коммерческого директора «Винтхауса» четыре с половиной года. Только вступив в должность, провел комплексную аналитику компании и предложил ряд изменений, в результате чего значительно повысил финансовые показатели. Увлекается горнолыжным спортом и скалолазаньем. Собирает игрушечные модели винтажных автомобилей.

– Скандалы? – уточнил шеф, стягивая с себя пижаму и бросая её прямо на пол возле своих босых ног.

Она постаралась как можно профессиональнее отвернуться. Но, возможно, со стороны это выглядело не так изящно, как у неё в голове, потому как в спину ей тут же прилетел едкий смешок.

– В каких-то серьёзных инцидентах замешан не был. У него хорошая репутация.

– Не смогла нарыть на него никакой грязи?

– Неужели это так необходимо?

– Да, – шепнул он ей прямо в ухо, из-за чего Аннель непроизвольно дёрнулась в сторону. И пока сердце бухало в груди, ногти болезненно впивались в ладони. – Можем поиграть, если хочешь… или всё же расскажешь?

– Хорошо, расскажу, но предупреждаю вас заранее, я не до конца уверена в достоверности этой информации. В юношестве господин Гиллис был зависим и проходил лечение в специализированном учреждении. Так, по крайней мере, считают некоторые работники «Винтхауса».

– Бывший наркоман, значит, – протянул где-то издалека шеф, а уже в следующий момент её плеча коснулась его рука. Она обернулась, окинула статную фигуру в тёмно-синем костюме с головы до ног быстрым взглядом и потянулась к свободно болтающемуся на шее галстуку. – В следующей раз постарайся подготовить более точную информацию. Я не хочу больше слышать, что ты в чём-то не уверена.

– Поняла. – Пальцы медленно и неловко формировали узел, но шеф терпеливо стоял напротив и разглядывал её лицо, вынуждая лишь сильнее нервничать. Даже когда обычный человек смотрит в упор с такого расстояния, сложно абстрагироваться. А этот змей-искуситель ещё и голову наклонил, словно метясь, чтобы поцеловать. Когда же между приоткрытых губ проскочил кончик языка, Аннель не выдержала и взмолилась: – Пожалуйста, шеф, постойте буквально минуту без движения.

– У нас проблемы? – глумился гад.

Может, любовницы за ним табунами и не бегали, но без лёгкого незатейливого флирта ни один рабочий день не обходился. Как ещё ни одна особенно отчаянная дамочка не изнасиловала его с такой-то манерой общения?

– Никаких, – строго отрезала Аннель и с облегчением одёрнула напоследок галстук.

С каждым днём у неё получалось всё лучше и быстрее завязывать этот ненавистный лоскуток ткани. Временами, правда, его хотелось затянуть, как удавку, на горле забавляющегося шефа. Но она стойко сопротивлялась всем видам соблазна.

***

За плечи её обхватили сильные руки, а к спине прижалась большая и мягкая грудь. Чуткое же обоняние уловило сладкий восточный парфюм с тонкими ягодными нотками, кислоту которых оттеняла приторность ванили.

– Угадай, кто? – томно прошептала ей в шею Джулия.

– Ты на меня жучок повесила? Как ты умудряешься вылавливать меня всякий раз, как я захожу в столовую?

– А что мне остаётся? Злобный красавчик меня к тебе на пушечный выстрел не подпускает. Я уже подумываю на полном серьезе дырку в стене твоего кабинета проделать для дополнительного входа, – принялась жаловаться она, выпустив Аннель из объятий. – Вечно ты либо с ним в разъездах, либо носа из своей каморки не высовываешь. А по вечерам у тебя сил не остаётся, даже чтобы со мной по телефону поболтать. А я скучаю, чёрствая ты девчонка!

– Прости, я постараюсь исправиться, – она взяла подругу за руку и нежно погладила большим пальцем по тыльной стороне ладони. – Не серчай, жёнушка.

В последнее время их общение сошло практически на нет. Поначалу Джулия пыталась проскочить в её кабинет, отчаянно флиртовала с господином Нейпером, но, что удивительно, в заигрываниях не переходила грани дозволенного. Даже на неё он умудрялся воздействовать устрашающе, вынуждая осторожничать с ним.

Слухи о не знающем жалости шефе оказались правдивы. Он увольнял людей за малейшие проступки, особенно если находился в паршивом настроении. Штат сотрудников ежедневно менялся: не успевали закрепиться на должности одни, как другие попадали под горячую руку. Однако те, кому удавалось уцелеть, не жаловались, потому как то и дело прилетающие премии с круглыми суммами скрашивали их суровые рабочие будни.

Стоило признать: метод кнута и пряника отлично работал. Производительность компании выросла на глазах. Единственной загадкой для Аннель оставались критерии, по которым шеф определял, кому полагалось дать второй, а то и десятый шанс, а кого следовало гнать за опечатку в документе. В одном она была уверена: на неё почему-то его правила в отношении проштрафившихся работников не распространялись.

– Ну что, новый шофёр пока держится? – спросила Джулия, как только они присели с едой за стол.

– Скажу больше, мне начинает казаться, что он нравится шефу, – устало отмахнулась Аннель, после чего под требовательным взглядом подруги нехотя разъяснила: – Лоренцо занимает второе почётное место по количеству косяков после меня. Ещё у него язык без костей, и он совершенно не понимает, что и где можно говорить. Сегодня он такое ляпнул, я думала: всё, конец, его песенка спета. Теперь точно уволит. Ведь других шеф и за меньшие провинности выгонял. Но знаешь, что он сделал?

– Что? Отчитал дурака и успокоился?

– Улыбнулся!

– Да у него не все в порядке с головой!

– Именно!

– А что ляпнул-то этот убогий?

– «Это не входит в мои обязанности, мне за это не платят», – дословно цитировала она. – Потом ещё добавил, что хочет уйти с работы сегодня пораньше, потому что у его друга день рождения, и попросил разрешения использовать служебную машину не по назначению.

– Да ему наглости не занимать, – ошеломлённо пробормотала Джулия, смотря на неё круглыми глазами. Впервые её кто-то обогнал по отбитости среди сотрудников компании. – Я прям под впечатлением.

– Да, это заметно, – с трудом сдерживая смех, отметила Аннель. А затем её всё же прорвало. И в приступе неконтролируемого хохота она попыталась прикрыть лицо ладонью, но вместо этого с размаху вдарила себе по носу. Но даже сквозь выступившие слёзы продолжала похихикивать. – Чёрт, больно.

– Совсем дурная или как?

– Или как.

– Познакомь нас с этим водилой как-нибудь при случае, хочу лично пожать ему руку.

– Обещаешь его не совращать?

– Я в детях не заинтересована, – сморщила нос Джулия и на время притихла, увлечённая поглощением пищи. В гарнир к пожаренному на гриле стейку из лосося она взяла два зелёных салата. А раз снова села на безуглеводную диету, значит, у неё появился новый любовник.

– Сработалась с господином Бернгардом?

Зелёные глаза озорно на неё глянули.

– Я в смысле профессиональных отношений, которые выше пояса. Господи, нет, серьёзно… он же совсем старик! Зачем ты меня вынуждаешь думать о столь скверных вещах?

– Мужчина в сорок лет в самом расцвете сил! – возразила Джулия. – И ко всему прочему, Луци довольно послушный. Мы вчера играли на желания…

– Уже звучит как то, что я захочу как можно скорее забыть, – проворчала Аннель, закатывая глаза.

– … и он проиграл. Играли мы естественно на желания сексуального характера.

Последовала нагоняющая интригу пауза.

Интересоваться их любовными утехами не особо хотелось, но, видя, как подругу распирает от желания поделиться подробностями своей личной жизни, она тяжело вздохнула и пошла у неё на поводу:

– И что же ты загадала несчастному старикану, не догадывающемуся, с какой дьяволицей его угораздило связаться?

– Он бегал голышом по номеру, хлопал руками, как крыльями, писюном делал вертолётик и кричал: «Я петух, я лечу, я ебаться хочу»!

Аннель поджала губы и отвела взгляд от радостного лица любительницы поиздеваться над состоятельными мужчинами средних лет. Она не могла позволить себе рассмеяться, тем самым выказав одобрение по отношению к мелким шалостям Джулии.

Перед глазами возник образ напыщенного Луция Бернгарда, обвешанного многочисленными золотыми украшениями: от толстой цепи на шее до массивного перстня на месте обручального кольца. И от воспоминаний, как он старался произвести на неё впечатление, играя в важного дядю с выраженной солидностью по центру живота, её губы против воли предательски растянулись в улыбке

– Джууулс, – возмущённо протянула Аннель, пряча лицо за ладонями. – Какого чёрта? Я вообще про работу спрашивала!

– Да нормально всё у нас, – отмахнулась она. – А ты? Как далеко у вас зашло с красавчиком?

– Предпочитаю не смешивать работу с личной жизнью.

– Прощупываешь, значит, всё ещё его.

– Да нет же! Я его изучаю только в профессиональных интересах. Хороший персональный ассистент должен предугадывать желания начальника, а для этого необходимо понимать, что у него в голове происходит.

– И что же у него интересного в головушке?

– Не знаю.

– В смысле?

– Никак не могу его понять. Он какой-то странный. И это меня напрягает.

– Таинственные мужчины самые манящие.

– Я вышла уже из того возраста, когда странные люди притягиваю. Сейчас подобные персонажи меня скорее пугают.

– Звучит как защитная установка. Боишься в него влюбиться?

– Даже если так, – Аннель раздражённо сжала вилку в пальцах. – Я всего лишь не хочу повторить свои же ошибки, полюбив человека, не достойного быть любимым.

Джулия задумчиво покивала головой, смотря на остатки еды в своих тарелках.

Её не любили, когда она отдавала всю себя отношениям, закрывая глаза на боль, с которой была вынуждена ежедневно мириться. Прощала измены и побои, из всех сил старалась стать лучше, чтобы, наконец, почувствовать себя милой чужому сердцу. Теперь же, когда её собственное израненное сердце на замке, Джулия осознанно жила за гранью всякой морали. Ложилась под женатых мужчин и вытягивала крупные суммы из их семейного бюджета. Была желанна многими, но снова ни одним мужчиной не любима.

– Как же определить, кто достоин любви? – спросила она, заглядывая Аннель в глаза. В её тоне не чувствовалось ни осуждения, ни обиды, лишь какая-то разбитость. Безнадёжная надломленность, от осознания которой начинало щемить в груди. – Какие подвиги нужно совершить, чтобы тебе даровали этот славный статус?

– Я не знаю… нет каких-то точных критерий оценки. Есть хорошие и плохие люди, – она пристыжённо мотнула головой и запустила пальцы в волосы у корней. – Нет, что я несу.... я не права. И была слишком категорична. Все достойны быть любимыми, и ты в первую очередь.

– Я могу назвать с десяток людей, которые с тобой поспорили бы.

– Просто у тебя есть своя предыстория, о которой они не знают. И я верю, что однажды ты образумишься и захочешь остепениться.

– У всех есть своя предыстория, но не каждый захочет её узнать, – Джулия встала из-за стола. – А я хочу верить, что ты однажды простишь и отпустишь дурачка из своего прошлого.

Глава 7. Командировка

Встав на колени, Аннель рывком вытащила из-под кровати дорожный чемодан. По возвращении сегодня вечером домой она и так намеревалась собрать вещи для командировки. Даже часть одежды подготовила, что сложила аккуратными стопками на комоде. Но, как часто случается, в планы вмешались непредвиденные обстоятельства. Профессиональные издержки, незнание которых не освобождало от ответственности за их исполнение.

– У тебя такая маленькая спальня, – прокомментировал шеф, беспардонно зайдя в комнату. Вот уж кто точно не нуждался в приглашении. Он остановился напротив письменного, а совместительству и туалетного, столика и сконцентрировал взгляд на её семейной фотографии. – Теперь понятно, в кого ты такая симпатичная. Твой отец выглядит знакомо… он, случаем, не композитор?

– Да, он автор множества саундтреков, но не настолько популярных, чтобы его кто-то узнавал, встретив на улице или увидев на фотографии.

– Я знаю многих кинокомпозиторов ввиду своих музыкальных увлечений.

Аккуратно утрамбовав заранее подготовленные вещи, Аннель потянулась к ручке комода и замерла, поймав на себе его заинтересованный взгляд. Через силу улыбнулась и как можно деликатнее спросила:

– Шеф, почему вам не сидится в зале на диване?

– Там слишком скучно.

– Включите телевизор. Тут вы мне мешаете. Я не могу при вас собирать вещи.

– Почему? – шеф отпил растворимого кофе и поморщился, точно отхлебнул каких-то помоев. Удивительным образом даже с подобной гримасой он умудрялся выглядеть привлекательно – вот она истинная сила красивого лица. Но как же остро эта чудесная физиономия раздражала временами.

– Потому что некоторые вещи носят личный характер. Или мне при вас нижнее бельё укладывать?

– Никогда не понимал, почему женщины так носятся со своим нижним бельём. Чем оно так радикально отличается от бикини, которое вы спокойно демонстрируете на пляже?

– Предназначением, – тихо буркнула она сквозь зубы. Его поведение вполне можно было расценивать за сексуальное домогательство. Однако открыто высказать претензию Аннель не решилась, а только глубоко вздохнула и устало произнесла: – Допустим, вы правы, но есть ещё предметы личной гигиены. Их точно никто и никогда не демонстрирует окружающим.

– Всё, что естественно, то не безобразно, – ухмыльнулся шеф, но таки двинулся к выходу из комнаты. – Поторопись.

– Как же, много видел он естественного, – не удержалась она от саркастического комментария, стоило двери закрыться. – Посмотрела бы я на то, как он упивается красотой женщины с бурной растительностью по всему телу.

Между нижним бельём притаился маленький электрошокер, что подарили ей родители на двадцатилетие. Использовать его по назначению Аннель ещё не доводилось. Но на всякий случай она продолжала брать шокер во все поездки, где ей предстояло заночевать в незнакомом месте. Для неё он служил не столько средством самообороны, сколько амулетом наподобие ловца снов, отгоняющего кошмары.