Нелюбимая бесплатное чтение

ГЛАВА 1. Варя

Проворачиваю ключ в замочной скважине и открываю дверь. В проходе разбросаны знакомые кроссовки вперемешку с красными туфлями-лодочками.

Сердце замирает, рискуя так и не завестись вновь.

– Ах! Тим! – доносится до боли знакомый голос.

– Юлька, ты с ума меня сведешь, чертовка.

Ноги сами несут меня в одну единственную комнату в квартире. Мы снимаем ее на пару с подругой. Той самой Юлей, которая чертовка.

Перед глазами спина Тимура. Он даже не снял футболку! Под ним Юля, моя лучшая подруга.

Ее длинные, стройные ноги обвивают поясницу Тима.

Я нагло уставилась на то, как любовь всей моей жизни ласкает шею моей подруги. Оба громко постанывают, когда Тим совершает глубокие толчки.

Тошнота подступает к самому горлу, я прикрываю рот рукой.

Внутри все пылает и горит, когда руки и ноги как куски арктического льда. Щеки жжет от жаркого воздуха, доводя до обморока.

Мне тесно в моем теле.

– Варя! – выкрикивает Юля, когда наши взгляды встречаются.

Нет, у меня не было в планах стоять и пялиться на их секс, просто… От боли и предательства пошевелиться не могла. Как и сказать хоть что-то. Безмолвное, искалеченное существо.

– Блядь, – ругается Тим.

Оба отскакивают друг от друга в разные концы комнаты.

Мне все еще сложно дышать, как и собраться с мыслями. Кажется, вся жизнь рушится на глазах. Еще вчера я говорила лучшей подруге, что безумно люблю Тимура, а сегодня Юля так жарко ему отдавалась, словно делала это не раз.

А Тим… Он лишь недовольно смотрит в мою сторону, застегивая ремень. Мой подарок, между прочим.

– Тебя учили стучаться, Навицкая? Если люди заняты, не стоит их отвлекать, – довольно резко высказывается.

Я все еще кажусь себе немой, да и во рту настоящая пустыня. Слезы близко, но если расплачусь, будет настоящая катастрофа.

– Прости, – Юлька не выдерживает первой. Выбегает из комнаты. Я только слышу, как хлопает дверь. Не входная, всего лишь в ванную.

На самую малость становится легче дышать.

– Это жестоко, Тим. Я же люблю тебя! Так сильно люблю! И ты знаешь об этом. Всегда знал! – кладу руку на сердце, стараясь утихомирить невозможный ритм.

Он стреляет в меня взглядом, в котором читается недовольство, даже какая-то злость.

– Ты обещал мне быть рядом. Быть мне верным. Оберегать и любить…

– Мы были детьми, Варя! И говорили глупости.

Его крик бьет по ушам. Раскалывает воздух вдребезги, как стеклянную вазу.

– Я не люблю тебя. И никогда не полюблю, – своей интонацией он режет без ножа.

А я люблю его с шестнадцати лет. Целых два года мечтала и ждала. Верила, что Тим станет моим первым.

Сейчас он молчит. Наше прошлое перестало что-то значить для него.

– Ты же не думаешь, что я начну извиняться? – чуть запыхавшись, спрашивает.

– Она моя лучшая подруга. А вы… Еще и на моей кровати…

– Ладно, за кровать извини. Нас повело, – резко выдыхает. Но его плечи до сих пор напряжены.

Новый удар в сердце заставляет прикрыть глаза. Между ними вспыхнуло, страсть кипела. Юлька такая – горячая, немного взбалмошная, красивая.

Все девушки Тима такие. Он окружен моделями, фэшн-блогерами, просто красотками. Потому что знаменитость, гонщик «Формулы-1». Плавает в успехе и обожании двадцать четыре на семь.

Смотрю на Тимура в упор. Я чувствую его запах, и он кажется мне родным. Вдыхаю глубоко, наслаждаюсь короткой секундой такой близости.

– Забудь все, что ты мне сказала. И чувства свои тоже. Если хочешь продолжать общаться, об отношениях со мной не думай. Пожалуйста.

Тимур быстрым шагом идет в коридор. Пересекает площадь стремительно, быстрее, чем его красный болид в сотни раз. Обувается, накидывает куртку, которая так же небрежно валялась на полу. Брендовая, дорогая.

– Потому что я не такая как они, модели твои? – крик вырывается из груди.

Светлые глаза темнеют. Тим злится.

– Потому что ничего к тебе не чувствую. Ты мне никак не интересна.

Тим уходит, громко хлопнув дверью. Он не сказал «пока» даже той, с кем занимался сексом. Ему все равно, ведь через час или два сможет найти другую Юлю.

Я опускаюсь по стеночке на пол.

Застываю и глазами очерчиваю дверь, за которой он скрылся. Зависаю, про себя повторяя услышанное.

«Не люблю… Никогда не полюблю».

Как со скалы скинул. Падаю, падаю, бьюсь о камни, дышу на разрыв.

Боль такого масштаба, что разрывает все органы. Как бомбу проглотила. Дыра между ребер разрастается. Черная, глубокая и рваная.

– Поговорим? – громко спрашиваю, чтобы Юля, наконец, вышла и перестала прятаться.

Глава 2. Варя

Юля открывает дверь в ванную, когда я все еще сижу на полу. Слез нет, просто бессилие. Я даже моргаю медленно, и подозрительно тянет ко сну.

После адреналинового всплеска организм остывает, реакции затормаживаются.

– Ты же знала о моих чувствах к Тиму. Тебе было все равно? – спрашиваю хрипло. – Я же делилась с тобой всем. Своими переживаниями, мечтами. Душу перед тобой открыла.

С каждым словом разгорается внутренний огонь. Сил становится больше. Я даже без проблем подрываюсь с пола, чтобы смотреть на бывшую подругу с высоты своего роста, а не снизу вверх.

– Я просто знала, что тебе ничего не светит, Варь. Все твои мечты, они… Не про Тима. Он другой. Разве ты этого не видишь? И он тоже мне нравится, между прочим! – со вздохом отвечает и упирает руки в бока.

В ее глазах все еще слезы, а белки глаз красные. Она плакала, а мне вдруг стало параллельно на нее.

Нашей дружбы больше нет.

– Ты не достойна его. Он не твой уровень, – уверенно добивает и испытывает от этого удовольствие. Вижу по ее взгляду.

Юля сглатывает, ее горло дергается. Все же она нервничает, высказывая свои настоящие мысли.

Вчера мы с ней пили на кухне чай, общались, улыбались, смотрели «Секс в большом городе» и решали, какая героиня по типажу нам ближе.

– Уходи из моей квартиры, – сдержанно произношу.

– Мы снимаем ее вместе, если ты вдруг забыла.

– Больше нет. Я пригласила тебя к себе. Теперь хочу остаться одна.

Бывшая подруга пробует как-то мне возразить. Но если меня сегодня и унизили, раздавали, это не значит, что я дам еще и потоптаться по себе.

– Я даже рада, что у тебя с Тимом ничего не будет. Да и вообще не должна перед тобой отчитываться и как-то объяснять свои действия. Вы друг другу никто!

Слежу за тем, как она яростно скидывает вещи в дорожную сумку, косметику сгребает в косметичку. Ее руки трясутся, слезы все еще катятся.

Но неужели она думает, что мы продолжим пить чай и смотреть следующую серию «СБГ»?

В чем-то она права. Тим мне не парень, чтобы передо мной отчитываться, но когда за спиной лучшая подруга резвится с тем, о ком я мечтала и ждала – это ли не предательство? Юля и слова не обронила, что у нее тоже есть какие-то чувства к Тимуру. Ни слова о симпатии.

– Ты так и останешься одна со своей никому не нужной любовью. Будешь смотреть, как Тим развлекается с другими, как женится… На мне, подруга, – от ее злого смеха становится зябко, – так что жди приглашения.

Дверь второй раз за день хлопает.

В коридоре стоит смесь запахов. Я все еще чувствую туалетную воду Тима и духи Юли. От всех запахов кружится голова.

Захожу на кухню и наливаю чашку чая. Одну. Надкусываю любимое печенье, делаю глоток – и ничего не чувствую. Ни вкуса, ни желания умять всю пачку своего лакомства.

– Привет, красавица, – нехотя отвечаю на звонок Максима. Он крутится в одной компании с Тимом. Мы вроде как неплохо общаемся. Макс постоянно зовет меня красивой, и это… мне нравится. А еще я надеялась так вызвать ревность у Тимура. Не получилось…

– Привет, – грустно отвечаю.

– Наши все собираются сегодня в клубе. Отмечать отъезд Тима. Ты же будешь?

Сердце вновь болеть начинает. Мысленно рвусь к шкафу искать самое классное платье. В реальности выливаю уже холодный чай в раковину.

– Нет, Максим. Плохо себя чувствую.

– Заболела? – обеспокоенно спрашивает.

Да. Причем давно. Болезнь незаразна, но она все тело изводит и мучит.

– Что-то вроде того.

Мы скомкано прощаемся. С ненавистью откидываю телефон и иду мыть чашку. Она не грязная, но хотя бы руки чем-то занять.

Может, стоит поехать? Показать, что пережила все? Что я не убиваюсь и не собираюсь?

Подлетаю к телефону и открываю соцсеть. Сразу же нахожу одну из девчонок в компании Тимура. В нашей компании. Теперь не уверена, что мне есть там место.

У Камиллы уже загружено пару сторис. Как всегда с фильтрами и яркие.

На одной она сняла бумеранг с бокалом чего-то бледно-розового, на другой – как она обнимается с Тимом и целуются с ним в щеку. Надпись – «Провожаем нашего чемпиона».

Вспышка раздражения затмевает мозг.

Я подскакиваю и уверенным шагом иду к шкафу. Достаю оттуда самые обычные джинсы и белую рубашку. Заправляю ее внутрь. Косметику игнорирую. Раньше Юлька помогала мне краситься. Ей это нравилось, она мечтала стать визажистом.

Вызываю такси и еду в клуб.

Я же могу пожелать гонщику удачи? В последний раз?

Глава 3. Варя

Такси останавливается у знакомого клуба. Сколько раз мы отмечали здесь приезд Тима? А его первую победу в Гран-при?

Помню все.

Один раз он крепко меня обнял, как раз когда взял кубок. У меня сердце вспыхнуло. Клянусь.

Дважды целовал в щеку на прощание. Я дико смутилась, покраснела. Потом он поцеловал всех подруг и, обворожительно улыбаясь, уехал на своем «Феррари» серебристого цвета. В Москве одна такая машина, если не на всем земном шаре.Сейчас меня никто не встречает. У входа дежурит охрана, но они свободно меня пропускают. Как-никак я знакомая этого гонщика. А еще дочь трехкратного чемпиона.

Нашу компанию за угловым столиком вижу сразу. Тимур сидит на диванчике, на самом клевом месте. Как обычно. Обнимает новую Юлю. Она, не отрываясь, смотрит на него.

Понимаю ее. Красивый брюнет со светло-зелеными глазами и очаровательной улыбкой. Ямочки на щеках действуют как капли алкоголя в крови: затмевают сознание на краткий миг.

– Привет, – Максим появляется из ниоткуда и трогает меня за плечо.

Мельтешу взглядом между компанией за столом и Максом. Разрывает.

– Все-таки решила прийти? – с нежностью спрашивает.

Максим вообще весь такой. Нежный. Симпатичный блондин с голубыми глазами. Мечта, а не парень. Влюбиться бы в такого!

– Хотела удачи пожелать… Тиму. – Стробоскоп в этот момент отсвечивает мне в глаза. Морщусь.

Как знак какой-то.

Поворачиваю голову, вижу, как Тимур наклоняется к девушке, шепчет что-то, и она смеется. Они все смеются.

Я бы тоже могла. Через силу, затаскивая чувства ревности поглубже, утрамбовывая между ребер.

– Какая преданность, – усмехается. Ему больно, ведь я ему нравлюсь. Сильно и, получается, безответно?

Макс понял, что мое недомогание – полная ложь. А еще парень знает о моей любви к Тиму. Они все там знают, и остается надеяться, что не шептались за спиной. Нового удара могу не вынести.

– Уверена, что ему нужно твое пожелание? – шепчет вязко.

Его дыхание касается ушной раковины и кажется раскаленным паром. Все внутри ошпаривает, но больше от его слов. В сердцевину боли попадают.

– Сафин сможет и без него. Он и так удачлив, – продолжает.

Парни и девчонки за столом поднимают бокалы, чокаются. Тимур ничего не пьет. Гонщик вообще не пьет и не курит. Настоящий спортсмен. Бабник, правда. И это его единственный недостаток. В остальном он идеальный.

А нет. Есть еще один. У него память какая-то короткая. Совсем забыл, что мы дружили.

Я могу сейчас узнать у Макса про ту девушку, которая сейчас касается волнистой пряди Тимура, поправляет ее и закусывает губу соблазнительно. Могу сделать себе еще больнее.

– Давай выйдем? – предлагает Максим.

Музыка кажется тише, в ушах шум. Как морской прибой.

Монетку, что ль, подкинуть? Сердце рвется подойти к столику, увидеть Тимура в последний раз. Именно за этим шла. Сказать «удачи» и уйти.

Но в голове играет последняя фраза Сафина: «Ты мне никак не интересна».

– Там дождь собирается, – жму плечами. Все еще думаю. Почему первая любовь такая дурная?

– А у меня зонт с собой, – широкая улыбка Макса действует… Успокаивающе. Как стаканчик мороженого после пролитых слез.

– Ладно.

Макс Николенко первый раз уводит меня из шумного клуба, взяв за руку. Разум подсказывает вырвать ладонь. Но сердце так колотится в груди, я могу только об этих ударах и думать.

Он не чужой мне человек, от него приятно пахнет. И рука у него теплая, сухая.

Мы останавливаемся на углу здания. С этого места отлично виден выход, и я постоянно скашиваю туда свой взгляд.

Мурашки покрывают плечи. Только вот на улице достаточно тепло, даже душно.

Вообще, вечер довольно романтичный.

– Варь, я хотел…

Николенко издает короткий, чуть нервный смешок. Я замечаю, что он волнуется. Его чувства так же витают на поверхности, как и мои.

Пугаюсь от громкого возгласа, исходящего из открытой двери клуба. Целая толпа вываливается наружу. В центре, кто бы мог подумать, Тимур Сафин. Он идет за руку с той девушкой, с которой шептался за столом.

– Уезжает уже, – с радостью в голосе комментирует.

Вот он, шанс: подбежать и попрощаться. Ноги забетонированы намертво.

Наблюдаю, как с ним все здороваются или прощаются, не суть, пожимают руки. Дважды он дает автограф, столько же фотографируется. Слышу пожелания удачи и победы.

Когда наши взгляды встречаются, вижу, как темнеют его глаза, скулы становятся острыми, сильная шея напрягается, и можно очертить каждую натянутую жилку.

Сегодня он разбил сердце одной девчонке, которую знал всю жизнь.

Мы вместе отмечали Новый год, дарили дурацкие подарки на дни рождения, сбегали от родителей. У нас даже мечты были общие.

А потом Тимур Маратович Сафин стал пилотом «Формулы»… Слава захватила в свою турбину.

Выдавливаю из себя улыбку, когда в горле собирается ком. Я правда буду скучать.

Тим коротко кивает, давая понять, что понял.

А потом садится в машину с новой Юлей и уезжает.

Это была наша последняя встреча.

Не знаю, пройдут ли чувства и смогу ли забыть свою первую любовь. Она же всегда с нами. Сколько бы ни было лет, как бы давно мы ее ни встретили. Счастливая или нет – неважно. Первая любовь – самая сильная. Крючками вонзается в сердце, врастает и остается там навечно.

– Я провожу тебя? – Макс обнимает взглядом. Искренне. – Можно?

Поджимаю губы. Все-таки скромно улыбаюсь.

– Можно.

Глава 4. Тим

Полтора года спустя. Февраль.

1-ый этап.

Гран-при Бахрейна. Гонка.

Стартую с места. Я третий. Разгон моего болида до сотни километров в час за две секунды.

Это самый напряженный, важный и эффектный момент гонки.

Адреналиновый прилив кипятит кровь. Она такой же температуры, как газ внутри раскаленной установки за моей спиной. Все внутри моего болида горит. И мой зад в том числе.

Температура покрытия гоночной трассы здесь под пятьдесят градусов. Адское пекло, настоящее жерло. Именно здесь часто происходит преждевременный износ резины из-за перегрева. И хуже всего – потерять сцепление. Жуткая история…

На первом повороте обгоняю Фишера, стараюсь оторваться и не дать ему вернуть позицию.

Первый круг, второй, десятый. Картинки по бокам от меня сливаются в одинаковые цветные линии. Концентрация высшей степени.

Двадцатый, двадцать пятый, сороковой, пятидесятый, пятьдесят шестой…

Фишер дышит в спину, видит возможность для атаки. Делаю так, чтобы он подумал, что смещаюсь влево, после чего смещаюсь вправо.

Не обман. Тактика.

На финиш приезжаю вторым, зарабатываю себе восемнадцать очков. Как только выбираюсь из болида, хватаюсь за воду.

Пью жадными глотками. Чувство, что тело высохло. Внутри пекло, и оно сожгло все органы.

– Молодец, Тим! – слышу со всех сторон.

Пока перед глазами еще трек. Черная, длинная дорога, иногда уходящая в повороты.

Улыбаюсь, принимая поздравления. Как-никак пришел вторым. Но мне мало. Я хочу быть первым!

– Какие планы, друг? – Майк Марино – мой партнер по команде. Сегодня он четвертый. Парень классный, мы ровесники. Иногда даже забываем, что все же соперники.

– Ну, у нас есть несколько дней перед вторым этапом. Нужно сгонять домой.

В голове тут же образ Юлькиной задницы всплывает. Трасса исчезает, а аппетитные сочные булочки появляются.

Предлагал поехать со мной. У нас здесь отличный вагончик, там подают классные гамбургеры. А еще есть кондиционер! Девушку пилота «Феррари» приняли бы как родную.

Но «местный климат не для моей кожи».

Психанул тогда. Температура внутри кокпита (прим. автора: часть болида, в которой располагается сам гонщик) может быть выше пятидесяти градусов. Все жидкости в теле испаряются по щелчку пальцев, а она… «Поболею за тебя дома». Мне, блядь, поддержка нужна, понимание там, не знаю. Поцелуй перед заездом!

Не сука ли? Красивая, правда, от одной мысли яйца сводит.

– Я думал, мы отметим начало сезона…

Подмигиваю. Сжимаю пустую пластиковую бутылку и выкидываю в мусорку с надписью «plastic», как игрок NBA. Жестко у них тут все.

– Как-нибудь потом.

Расстегиваю комбинезон, мечтая снять его и смыть с себя пыль и пот. После душа надеваю чистую одежду и снова хватаюсь за воду.

Мой рейс через два часа, но я уже в аэропорту. Не знаю, что именно меня подгоняет. Никогда так раньше не рвался на родину. У меня жизнь, о которой я и мечтал почти с рождения. Как Глеб Навицкий – трехкратный чемпион мира – взял меня с собой на одну из гонок, решил: Я тоже хочу стать таким, как он. Крутым, что ль. Королем!

Без Глеба ничего бы не получилось. Он дал мне старт, делился опытом и, главное, был моим спонсором.

«Формула» – это деньги. Огромные деньги. Такие, что даже не снились и одному проценту населения земного шара.

В Москве меня встречает Юля. Кидается на шею, а я подхватываю ее под бедра, прижимаю к себе. Да! Отменная попка!

– Скучала? – спрашиваю, вцепляясь взглядом в ее пухлый ротик.

Сейчас ответит «да», и я вопьюсь в него, как в первую бутылку воды после гонки.

– Скучала, – прикусывает нижнюю губу. Я вижу ее белые, ровные зубки, и хочется провести по ним языком.

– Иди сюда!

– Я и так на тебе.

Целую девушку, не обращая внимания на людей вокруг. В пах опускается оставшаяся в теле кровь. Зато вся. Тесно в джинсах и снова душно. Словно не вылезал из своего болида. Грудь распирает от ощущений, когда Юлька еще теснее жмется ко мне.

– Домой? – спрашивает загадочно.

После того раза в квартире Навицкой мы случайно встретились на одной вечеринке. В ту же ночь и переспали. Наконец. Юлькин образ не выходил у меня из головы, как покинул квартиру Вари.

Ну, как не выходил. Когда был с другой – еще как выходил, а потом вспоминал. Зацепила чем-то. Острым язычком, умом, задницей…

И закрутилось все. Спустя год ее розовое полотенце висит в моей ванной комнате. И не раздражает даже.

Секс у нас отменный. Налево ни разу не тянуло.

– Мне к Навицкому бы заехать…

– А завтра никак?! – злится. Эта фамилия превращает Юльку в психопатку. Непонятно почему. Из-за его дочери, что ль? Бред же!

– У меня всего три дня, малыш. Три, мать твою, дня!

– Так проведи их со мной! Или я недостойна? Дорогой Глеб Навицкий стоит первым в списке?

Отходим на шаг друг от друга. Вот и встретились, вот и потрахался вечером.

Желудок сводит от голода. После гонки же только пил, не до еды было. Потом аэропорт – снова вода, – самолет, паспортный контроль. Я устал, голоден во всех смыслах и меньше всего хочу, чтобы мне выносили мозг.

Хочешь трахать, так делай это с моим членом, а не мозгом!

– В общем, ты как хочешь, а я еду домой, – скрещивает руки на груди.

Иногда кажется, что с гонками проще, чем с женщинами. Мой болид сконструирован легче и понятнее, чем девушка, стоящая напротив.

– Хорошо.

Разворачиваюсь и иду на парковку.

Юля, когда меня нет, а это восемьдесят процентов времени, пользуется моей крошкой. Такая одна на всю Москву.

Девчонка все же семенит следом, всхлипывает. Нервы мотает на локоть, а потом собирает в клубок. Крепкий, ровный.

– Ключи, – прошу.

Она бросает их в меня и топает ногой. Все еще бесится.

Сажусь в машину. Внутри пахнет женскими духами – Юлькиными. Под ногами пустой стаканчик из-под кофе, какая-то помада. Или тушь. Или что это вообще? Все сиденье в крошках.

Что-то внутри подсказывает, что и кузов не такой идеальный, как был. Обхожу «Ферру» со всех сторон. Так и есть.

– Когда парковалась, не заметила бетонное ограждение, – тупит взгляд, голосок еле слышен.

Сейчас ее не спасет даже сногсшибательная задница.

– Садись, – приказываю.

– Домой? – с надеждой спрашивает.

– Я же сказал. К Глебу.

Давлю педаль в пол, стартуя. Я не на гоночной трассе, я на обычной городской дороге. Здесь действуют ПДД. Но сейчас как никогда хочу снова быть в своем красном болиде и гнать двести километров в час. Жара, огонь, поджигающий зад и спину, невыносимая жажда, невозможность часто моргать – все становится неважным.

Кроме ощущений, которыми наполняются вены, пока не лопаются.

– У Навицкой сегодня день рождения, – еле слышно говорит.

Шумно втягиваю сладкий воздух салона. Выключаю кондей, открываю окно. В Москве сейчас холодно, мне все еще жарко.

– Забыл.

Глава 5. Варя

Февраль.

– Загадывай желание и задувай, – мама с тортом стоит напротив меня и с выжиданием смотрит.

В моих планах было отметить свой день рождения совсем по-другому. Например, уехать с Максом из Москвы на все выходные. Или позвать своих парней с гонок в какое-нибудь классное тусовое местечко. Но… Мама бывает очень настойчивой. А я слишком ее люблю.

Правда, такое ощущение, что мне исполняется не двадцать, а десять. Шарики вокруг, растянутая гирлянда и торт с нежно-розовым кремом. Нет, не десять, пять!

Смотрю на высокий торт, на горящие цифры «2» и «0» и прикрываю глаза. Раньше и правда верила в подобную чепуху.

Последние три года я загадывала одно и то же. Желание не исполнялось. Может, тогда это не работает?

Набираю воздуха полную грудь и задуваю. Просто так, не загадывая ничего.

– Что загадала? – Папа включает свет, мама вынимает свечи и начинает резать торт. Брат, которого заставили спуститься, с ленью во взгляде подавляет зевок.

– Окончить институт с отличием, – уверенно вру.

– Хорошее желание.

Опускаю взгляд.

Единственный человек, который знает обо мне больше родителей, – это Макс. Мой парень. Тот блондин, который провожал меня после отъезда Сафина полтора года назад. Официально в тот день моя жизнь была поделена на «до» и «после».

Он осторожно кладет руку мне на бедро и чуть сжимает. Зыркаю, намекая, чтобы помнил о границах. В конце концов, мы в отцовском доме!

Да и папа не сводит с Максима глаз. Отчего-то они не нашли общий язык. Папа – гонщик, у него свои автосалоны, и он просто обожает машины. Макс… Человек творческий, фотограф. Как он затесался в свое время в компанию Сафина – загадка.

– Дядя Глеб! – до боли знакомый голос наполняет пространство гостиной под самый потолок. – Я приехал. У Вас дверь входная открыта!

Сердце выбивается из тела вмиг. Я загораюсь, как свечка на моем торте, которую никто не может задуть.

Сафин заходит в гостиную и осторожно осматривается.

Наши взгляды встречаются тысячи раз в секунду, будто других объектов здесь нет.

Его образ часто приходит ко мне во сне. Когда слышу фамилию – привычно дергаюсь. Слежу за его успехами в сети, расстраиваюсь, когда у него что-то не получается, радуюсь победам. Но все это только мое. Тайное. Недоступное ни для кого.

– Тим! Хорошо, что удалось заехать. Торт? – спрашивает папа. Воодушевился, обрадовался. С Тимуром у них всегда была связь.

Сафин не спешит с ответом. Спешит куда-то, по-видимому.

Спина сплошь в мелких каплях пота, потому что я догадываюсь, к кому именно он спешит. Сеть забита их совместными фотографиями, а фан-странички пестрят коллажами и отфотошопленными фотками, где Тимур с Юлей стоят перед алтарем.

Когда я увидела первую такую фотографию, меня стошнило. Все внутри рвалось от боли, раздиралось острыми когтями на нити.

– Боюсь, не получится, – отвечает. – Еще дела.

– Да прекрати. Один кусок. Ради Варьки. У нее день рождения, вообще-то. Ты хоть помнишь, пилот? – папа шутит. Меня снова тошнит.

Сафин забыл.

– Ну… Только ради Вари.

– Схожу за тарелкой.

Вскакиваю с места. Ноги, правда, ослабли, как по пружинам хожу.

Не каждый день к тебе на праздник заглядывает тот, от которого рассудок мутился.

Забегаю на кухню и включаю воду. Опускаю ладони под струю и обмакиваю ими шею, грудную клетку, щеки.

А потом… Я слышу его шаги. Гулкие, медленные, уверенные. У меня есть пара секунд, чтобы привести себя в порядок. Он – прошлое. Первая любовь, которая оставила ожог, но и он проходит. А шрамы… Они внутри, их никто не видит. Это снова только мой секрет.

Считаю про себя, как будто смотрю трансляцию Гран-при. Болиды на своих местах, ждут старта. Сердце уже получает дозу адреналина. Вены натягиваются, трясутся. Концентрация нечеловеческая.

– С днем рождения, – скупо говорит. Пожеланий нет, взгляд опущен.

Мы не виделись больше года, и все обиды должны были кануть в Лету. Но нет. Мне также больно вспоминать слова, сказанные им в порыве злости.

– Спасибо.

Тим выглядит уставшим. Или задумчивым.

Еще утром он был в другой стране, парился в своем болиде, пока наматывал пятьдесят семь кругов, а сейчас стоит передо мной. Живой, красивый, все с теми же ямочками на щеках.

И без единого цветочка в мой праздник.

– Ты замечательно выглядишь, – отвешивает стандартный комплимент.

На мне обычное трикотажное платье синего цвета, волосы забраны в хвост, из косметики только тушь.

– Спасибо, – повторяю. Долго на него стараюсь не смотреть.

– И… как дела?

Оба улыбаемся, словно нас заставляют. Меня-то точно. Стоять рядом с ним – испытание.

– Прекрасно.

Скулы Тима заостряются.

– Варь, я хотел извиниться, что тогда… наговорил много всего.

Отмахиваюсь, когда внутри снова громкие взрывы. Вспоминать о том дне больно.

– Да прекрати, – давлюсь усмешкой. Выходит легко. – У тебя не было ко мне чувств, а я… переболела. Все прошло, Тимур.

Сглатываю горечь.

В гостиной сидит мой парень. Классный парень, который мне очень-очень нравится. Именно с ним я поняла, что значит быть любимой.

– Правда? Значит, все в прошлом? Все хорошо?

– Конечно. Я счастлива, Тим.

Сердце стучит надрывно. Как бы не разоблачило оно меня.

– А ты?

«Счастлив?» – хочется добавить. Но слово, как иголка во рту: колет, не найти.

– Думаю, да.

Наши улыбки хочется стереть жестким ластиком, потому что искусственные и некрасивые.

Мы оба врем.

Глава 6. Варя

– Ты надолго? – спрашиваю спустя время. Мы так и стоим на кухне, а где-то там за стенкой мается мой парень. Пройти через всю гостиную и коридор ему мешает стеснительность, наверное.

– На три дня.

Киваю, что поняла.

Тим отходит к двери и останавливается в проеме спиной ко мне. Ребром ладони дважды стучит по косяку.

Я могу сама отвернуться и сделать вид, что все формальности случайной встречи соблюдены, и, например, стоит наполнить бокал воды доверху, выпить. Сделать что-то, что будет говорить о том, что разговор закончен.

Но мозг стремительно ищет тему для разговора. Скучала ведь. И по Сафину, и по нашим разговорам. До того дня, как я сказала ему о своих чувствах, мы довольно хорошо общались. Мы были близки.

– Я без подарка, – разводит руками. Тим сам не стремится уйти, – даже сувенира никакого нет.

Фыркаю. Что, у меня сувениров из шопцентра «Феррари» нет?

Мне хочется думать, что Тимур и правда сожалеет. Не только о забытом подарке, но и о том, что не вспомнил про мой день рождения.

Это как-то… Не знаю… Будто мы и правда стали чужими. Прошлое сгорело, осталось пепелище, которое только напоминает о том, что было.

– Можешь подарить автограф.

Сафин хмурится.

– Через пару лет смогу продать его за бешеные деньги.

«Когда ты станешь чемпионом». Но я этого не говорю. Поддерживать – задача Юли.

Тим хлопает себя по груди, по карманам джинсов.

– У меня не на чем.

– Я сейчас! – останавливаю поток эмоций, задерживая дыхание.

Уношусь ракетой к себе в комнату, в которой давно уже не живу. Взглядом обвожу предметы, где можно расписаться. Глаза сами находят одну нужную мне книгу на полке.

Она немного потрепанная, с загнутыми краями.

Поджимаю губы в предвкушении. Будет смешно.

– Расписывайся, чемпион, – не удерживаюсь и все же зову его старым прозвищем.

Глаза распахиваются, когда передаю ему книжку. Тим рядом, вкусно пахнет, ямочки на месте, улыбается. Я снова чувствую тупую боль в груди.

– «Устройство легкового автомобиля для чайников». Здесь подписывать? Уверена? – скептически поглядывает то на обложку, то на меня. Стоит такой и пялится в обаятельном шоке.

Живот сводит от него такого.

Я управляю «Феррари 488» и неплохо с этим справляюсь, а вот перед этим пилотом красного болида тушуюсь.

В каком-то смысле убить себя хочется!

– Подписывай, подписывай, – тороплю ошалевшего Сафина. Думаю, еще ни разу он не ставил автограф на книге «для чайников».

Сафин ставит размашистую подпись черным маркером. Делает это, улыбаясь.

Раскачиваюсь с пятки на мысок. Странно это все. Я, Тим, пособие это… В мой-то день рождения.

– Меньше чем за штуку евро не продавай.

– Пф-ф! Я планирую выручить за нее штук десять. Вложу туда твою детскую фотографию, которую еще никто не видел.

– Не посмеешь, – ямочки становятся глубже.

Атмосфера на кухне меняется. Я все еще трясусь от внутренних ощущений. Во взгляде Тима исчезла холодность, когда он смотрит на меня.

Там нет любви, даже симпатией не пахнет. Я осталась просто дочерью Навицкого, с которым у него давние дружеские отношения.

У меня к парню сотни рвущихся вопросов, которые начинаются со слов «почему». Поэтому прикусываю язык. Для первой встречи мы неплохо справились.

В конце концов, у меня есть его автограф. Немногие девушки могут этим похвастаться.

Сафин уходит в кабинет к отцу. Они недолго о чем-то переговариваются, после чего Тим, не забыв, конечно, крепко пожать руку папе, уходит.

С Максимом они обменялись сдержанными кивками.

Под предлогом отнести грязные тарелки ухожу на кухню. Через то окно лучший обзор на подъездную зону.

Тим садится в своего серебристого монстра, переговариваясь с блондинкой на соседнем сиденье. Юля.

Как я могла забыть? Из головы все повылетало.

В груди жжение и пульсирующие чувства. Как ревность проснулась и рычать начала. Ее нужно усмирить.

«Ферра», сдав назад, аккуратно выезжает и скрывается. Дыхание все в норму не придет, а пора бы уже.

– Хороший мальчик. Максим твой, – мама входит внезапно, заставляя дернуться и отпрянуть от окна.

– Да, – прикрываю глаза и качаю головой. Пора возвращаться в привычную жизнь. – Максим и правда классный.

– Не упусти. А то жалеть еще будешь.

Глава 7. Варя

– Хороший был вечер, – Макс кутается в короткую куртку, поправляет воротник. Хоть бы шапку надел!

Весну все ждем, ждем, а ее никак нет…

– Да. Спасибо, что приехал, – то и дело кусаю губу. Между нами натянутый разговор, который хочется непременно закончить. Ненавижу себя за это. Это же Макс, мой парень, а я хочу остаться одной. Подумать. Над чем-то.

– У тебя день рождения, малыш. Я же не мог о нем забыть? Проигнорировать и приехать с пустыми руками…

Сердце, ударившись об острое ребро, падает. Стреляю взглядом в довольное лицо Максима и еще больше хочется быстрее проводить его.

Его намеки на Сафина какие-то неправильные. Нечестные. Задевать не должны, но все же от его слов неприятно.

Да и к тому же чем автограф не подарок? Половина населения земли душу продадут за клочок с росписью Сафина.

Чемпион… Обязательно им станет.

Это говорит во мне не девушка, которая была влюблена в звезду «Формулы», а человек, который все же разбирается в этом спорте. Грех не знать, когда мой папа самый законный чемпион.

– Спасибо за подарок, – выдавливаю скудную улыбку, – давно мечтала о фотосессии.

– Я знаю о твоих мечтах.

Шагает ко мне и тянется к полам куртки. Бережно запахивает.

Близость Макса всегда действовала на меня успокаивающе. Не знаю, что такого в его теле, запахе, словах, но он как глоток чего-то легкого и воздушного.

Улыбаюсь уже искренне.

Только вот мечтала я не о фотосессии. Я сказала это из вежливости.

Губы Максима четко очерченные и с резкими линиями. Приятно обводить их по контуру. Это щекотно, как Макс однажды признался.

Он наклоняется и целует меня. Осторожно, словно я новенькая фарфоровая кукла из лимитированной коллекции. Дорогая, в общем.

Николенко всегда нежный, аккуратный. Медленный. И это хорошо, наверное. Но и другого я не знаю. Он был таким с первого дня нашей близости.

Руки накрывают мои плечи и чуть сжимают. Горячее дыхание касается щеки. Приоткрываю глаза и вижу, что глаза Макса закрыты. Ему нравится.

Может, он даже любит меня. По-настоящему. Никогда не признавался, но я часто замечала это в его глазах. Светлых-светлых, где ни разу не было и крошки холода.

– Ты сегодня останешься у родителей? – грудь Макса высоко поднимается, взгляд становится с хитрым прищуром.

Веду плечами, киваю, потом машу головой. Сомнения рвут на части.

Из открытого гаража виднеется капот моей машины. Желтая «Феррари». Какая еще может быть машина у дочери Глеба Навицкого?

«Ферра» – мой вымоленный подарок на девятнадцать лет и подаренный авансом еще на десять праздников вперед.

– Снова гонки? – с недовольным вздохом спрашивает.

Застегиваю молнию куртки под самое горло. Стало холоднее.

– Сегодня заезд, – смотрю на часы и распахиваю глаза. До заезда остался всего час!

– Варь… Мне неспокойно, когда ты там… На трассе этой.

А мне там хорошо. Адреналин в крови бушует как десятибальный ураган. Сердце колотится в такт с мощнейшим мотором. Скорость, драйв, жизнь.

Именно там, за рулем своего цыпленка, чувствую вкус. Цвета вокруг кажутся ярче, звуки прекрасней, я красивей. Я в центре внимания! Да просто ощущаю себя крутой!

Свобода в каждом вдохе.

Нигде таких эмоций нет, как в гонках.

– Поедешь со мной? – перевожу взгляд с машины на Макса. Уверена, я хочу этого. Обычно не было сильного желания. В эту минуту что-то изменилось.

– Приглашаешь?

Улыбаюсь шире. Поддержка не бывает лишней. И если Макс будет со мной рядом, я не позволю своим мыслям впустить в них Сафина. Его образ и сегодняшняя встреча уже стучатся о кости черепа.

– Ты же в курсе, если твой отец узнает, чем занимается его дочь…

– С такой интонацией это слышится так, будто я занимаюсь эскортом, – с долей обиды смотрю на своего парня. Иногда он бывает нудным. Да и вообще, тема гонок не вполне его. Он скорее противник скорости и всех этих соревнований на скорости.

Короче, противоположность Тима на все сто процентов.

Тошно от самой себя становится, что мысленно все же сравнила двух парней. Неправильно это и нечестно.

– Не знаю, что хуже…

– Эй!

Толкаю плечом, Макс играючи корчится.

Из-за покалывающего кожу морозца дышать часто неприятно. Легкие будто наполняются липким снегом.

– Варь, – вмиг становится серьезным, – я люблю тебя.

Лавина ощущений накрывает, снег в легких кажется незаметной щекочущей пушинкой. Хочется ухватиться за воздух, а я … Тону. Он ждет ответа. Я молчу. Предательски молчу. Мне капельку стыдно.

Все последние годы я загадывала, чтобы мне сказали эту фразу. Три заветных слова. Что ж, мое желание исполнилось.

Сказал только их не тот человек, о котором я думала, задувая те гребаные свечи.

– Время, Варя. Если хочешь успеть на заезд, то нам пора!

Глава 8. Варя

На месте проведения гонок сегодня собралась целая толпа. Никогда раньше такого не было. Легкий холодок, как ядовитый плющ, пробрался за спину, заставляя нервничать. А перед заездом я не люблю такое.

– В группе пишут, что у вас новый участник, – Макс рядом подсыпает к моему необъятному волнению еще парочку куч.

– И кто он?

В голове крутится имя Сафина. Но понимаю, что Тим и не знает об этих нелегальных гонках. Ему своих хватает. Здесь за выигрыш я получаю копейки по сравнению с его гонорарами.

– Неизвестно… – Максим блокирует свой телефон и смотрит на меня выжидательно.

Я знаю, он не фанат этого места, не любитель машин и гонок в целом. Но сейчас Макс со мной, здесь, в мой день рождения, потому что хочет поддержать любимую девушку.

Или ждет ответа на свое признание.

– Не ожидал сегодня увидеть Сафина, – отворачивается к лобовому стеклу.

За грудиной ноет. Я ведь тоже не ожидала. Упал, как снег на голову. Еще в такой день. Мне кажется, что все чувства, что складывала месяцами по дальним уголкам, раскрылись. Это как учиться плавать в маленьком бассейне, а нырнув в озере, понять, что ни черта так и не научилась.

– Он все равно скоро уезжает, – стараюсь сухо ответить. Получается ли? Сложно судить.

– И куда?

– В Джидду. Это Саудовская Аравия.

Потом Мельбурн в Австралия, Япония, Китай, Америка… Много городов и стран, много адреналина, кайфа, денег. То, к чему он всегда стремился и что получил.

А когда-то мы садились в машину, сделанную из каких-то досок. Представляли, что это кабриолет, и ехали по серпантину. В моей руке была сорванный в саду цветок, Тим в отцовских очках-авиаторах.

– Ты следишь за его передвижениями? – ревнует… И это странным образом раздражает, хотя должно льстить.

– За «Формулой», Макс. Я с детства люблю этот спорт. Не забывай.

Выхожу из машины первой и иду к организаторам. Получаю добро на заезд, оплачиваю.

Каждый нерв окружен стальной леской. Внутри от этого состояния неспокойно. Прогоняю то и дело наш разговор с парнем. Он попал в самую точку, а хочется, чтобы и не касался этой темы вообще.

На взводе подхожу к друзьям. Они столпились и бурно что-то обсуждают.

С ними я стала своей с первой минуты, несмотря на то, что девушка. Они чуть старше меня. Кто еще студент, кто только занял папино нагретое место. Мажоры, избалованные сынки, один – Леха – промышляет какими-то незаконными вещами. Но в целом, парни хорошие.

Гриша, Андрей, Туз, он же Лешка. С ними трется Мартин, новенький, но тоже после первого заезда затесался с нами, с тех пор мы и дружим.

И я – их королева.

– Мы уж думали, ты не приедешь!

– Не могла же я пропустить! Кстати, где мой подарок? – упираю руки в бока.

Сзади слышу хруст и тихие шаги. Максим подходит сзади и обнимает. Когда кто-то из парней рядом, он постоянно меня касается. В открытую намекая, что я его. Но никогда и ни к кому так дико не ревновал, как к Сафину.

Парни переглядываются. Вот почему они такие?

– У меня день рождения…

– Вот черт!

– Прости нас, королева. С этим заездом… Ты в курсе, что у нас новый участник? – быстро меняют тему. Хитрые жуки.

– И кто? – спрашивает Макс.

Ему неуютно среди этих парней. Они выше, сильнее, богаче. То и дело чувствую его неуверенность и даже страх. Эмоции, которые он испытывает и плохо скрывает, наталкивают на размышления. Но последнее, что мне сейчас нужно – думать о чувствах Максима, когда у меня впереди несколько сложных километров с незнакомым всем игроком.

Мне нужно сосредоточиться.

Парни переглядываются между собой.

– Ее зовут Кира.

Прикрываю глаза. Мне послышалось?

– Организатор подумал, будет круто понаблюдать за двумя девчонками и их борьбой. Короче, ты и Кира…

Не сказать, что я расстроилась из-за новенького. Новенькой, если уж быть точнее. Но я так привыкла быть здесь королевой. Что, если у меня появился конкурент?

– И как она? – спрашиваю Туза. Он здесь умеет видеть талант с первого метра.

– Ты лучше, Варь.

Довольно киваю и возвращаюсь в своего цыпленка. Спина горит от частых взглядов Макса. Не к месту они, ой как не к месту.

Плохое предчувствие.

Выезжаю на линию под возгласы. С заднего сиденья забираю шлем под цвет моей машины, надеваю.

В эту минуту процессы внутри ускоряются, словно сами между собой участвует в гонке.

Грудная клетка раздувается от моего дыхания.

Слева от меня черная машина – старая Субару. За рулем девушка в розовом шлеме. По-видимому, чувствуя, что я ее разглядываю, она поворачивает ко мне голову. Вижу только ее глаза. Светлые-светлые. Как бриллианты. Они и правда светятся.

В этот момент понимаю, что она и правда сильный соперник. Желудок от волнения перекатывается и завязывается тугим узлом.

Давно не переживала так. Наверное, со своего первого заезда. Тогда я раздавила какого-то мальчишку в хлам. Не самого парня, а его попытки обогнать меня и прийти на финиш первым.

Девушка газует не отпуская сцепления. У нее механика. Я фиксирую ногу ровно над педалью и жду сигнала.

Кровь бурлит уже на старте.

– Три… Два… Один…

Уверена, Сафин испытывает те же ощущения в начале гонки.

Мы срываемся с места одновременно. Старт вообще очень важен. Он – половина успеха.

Помню, когда слушала разговоры папы про гонки, он говорил одну важную вещь – не рисковать понапрасну. Дерзость и упертость на трассе – не всегда лучшие советчики. Нужно уметь чувствовать свою машину и трассу. Именно в таком тандеме можно научиться управлять скоростью и прийти к победе.

Девчонка в критической близости от левого крыла. Впереди поворот.

Еще один совет от папы. Случайно подслушанный. Не входить в поворот на скорости. Тормозить заранее.

Нельзя давать газу с невыровненными колесами.

Сейчас я не притормаживаю – поворот не крутой, – но сбавляю ход. Отчего девчонка вырывается вперед. Ее слегка заносит, я же возвращаюсь в строй, обогнав по внутреннему кругу.

– Вот так! – удовлетворенно говорю под нос

Мы идем колесо в колесо. Она и впрямь крута, как и говорил Туз.

На финише моя машина оказывается первей на доли секунды. Будто мы сцеплены невидимой нитью.

Из машины не спешу выходить. Пот стекает градом, волосы под шлемом мокрые. Одежду тоже можно выжимать. Адреналин выходит порциями, и я трясусь. Бешеная скорость, которой никогда раньше не было.

Меня качало от тошноты до растекающегося жара по костям.

Кира выходит из авто уверенно, снимает шлем. Волосы каскадом спадают на плечи. Выглядит так, словно не гнала под двести минуту назад.

Вот блин, и кто теперь королева?

Она подходит ко мне. Приходится выйти. Руку там пожать, поздороваться.

– Кира, – представляется.

– Варя.

Руки не жмем. Толпа смотрит на нас. Перешептываются. Не ждут же, что мы обниматься начнем?

– Ты молодец. Мне понравилось, как ты гоняешь.

Говорит свысока. Чувство, что она поддалась, но это не так. Это моя победа. Привычная, вырванная у нее с клоками.

– Иногда смелости не хватает. И риска, – улыбается.

– Я не рискую просто так, – кричу ей в спину. Девушка делает вид, что не слышит.

Удовольствий от гонки ноль. Кажется, я победила, выиграла крупную сумму, парни сейчас наперебой меня хвалят. Даже Макс стоит, приобнимает за плечи, целует в висок в каплях пота, но ему все равно. И мне.

Осадок мутный от сегодняшнего вечера.

А ведь у меня день рождения…

– Смотри, кто оценил сторис! – мое сердце покрывается микроразрядами.

Гриша ведет страничку в соцсети с нашими гонками. Без лиц, имен и прочее. Просто заезды. Даже номера размазывает, если они попадают в кадр. У него, между прочим, уже несколько сотен подписчиков! И это без рекламы и прочего.

– Сафин! – парень в полном удивлении смотрит на всех. Мол, это чудо чудное же!

Я прикусываю губу и отворачиваюсь. Сердце пружинит к горлу.

Здесь никто не знает о моем знакомстве с известным гонщиком. Для всех я просто Варя. Без фамилии и истории.

– Он крутой. Взял второе место в последнем Гран-при.

– Думаю, он следующий чемпион «Формулы». Ставлю десять косарей.

– И я ставлю, – Туз достает из кармана купюры.

– А я за Фишера. Хартманн еще хорош. А ты, Варь? Смотришь «Формулу»? На кого ставишь?

Максим убирает руку с моего плеча. Гнетет своим молчанием.

«Чемпион – Сафин». Но я молчу. Не из-за Максима, которого разорвет от ревности, а из-за себя. Мой секрет останется моим.

– Ни на кого, – стараюсь говорить безразлично, – не интересуюсь ставками.

Глава 9. Варя

– Ты где была? – папа стоит у открытого гаража, куда я должна загнать машину, громко спрашивает и грозно смотрит мне в глаза через лобовое стекло.

Двинуться с места боюсь. Музыка по радио мешает сконцентрироваться, и я неуверенным движением выключаю.

Обещала ведь этот вечер провести с семьей. Папа злится.

Завожу машину, выключаю двигатель. Шлем, как назло, остался на заднем сиденье. Желтое пятно, очень и очень заметное.

Если выйду из салона быстро, успею закрыть гараж, чтобы папа не увидел. Боюсь представить, что меня ждет, откройся мой секрет.

Последнее время их у меня накопилось, секретов этих.

– Катались с Максом по городу, – от вранья стыдно, трусливо опускаю взгляд под ноги. Уши наверняка краснеют, как в детстве, когда я выкрала ключи от машины, чтобы папа не уезжал.

– Девушка катает парня? У него нет, что ль, своей?

– Нет…

– Ясно.

Выдыхаю слишком резко. Последнее время сцепляемся с папой на тему моих отношений с Максимом. И почему отец не может просто к нему присмотреться? Ему хватило минуту, чтобы сказать, что мой парень ему не нравится. Минута гляделок, даже не разговоров.

Выбираюсь на улицу, хочу поскорее закрыть гараж, не встречаясь с папой взглядом.

Поздно. Он смотрит коршуном. Улыбаюсь неискренне, сама то и дело верчу в руках брелок с ключами. Из-за нерасторопности они падают.

Не дай бог папа почувствует мой страх.

– А почему машина такая грязная? – вдруг спрашивает.

Меня обдает ледяным дыханием отца, который стоит за моей спиной. Пальцы не могут ухватиться за металлическое колечко, чувствительность на нуле.

– Так, в городе разве чисто? Хоть с мойки не выезжай, – сглатываю скопившееся волнение как просроченную карамельку, которая безбожно кислит.

– С какой скоростью ты ехала, что у тебя так брызги вдоль крыльев разлетелись?

Вот блин. Мой папа знает о скорости и машинах все. Глупо было надеяться на простые и, казалось бы, логичные ответы.

В горле першит. В глаза боюсь смотреть. Ведь все-все поймет. Попрощаюсь со своим цыпленком навечно.

– Ну, чуть разогналась на подъезде к поселку.

Родители с братом живут за городом, в километрах двадцати. Здесь ровный и хороший асфальт. Грех не выжать газ. Папа сам так делает.

– И на сколько разогналась? – скрещивает руки под грудью. Выглядит как Геракл, готовящийся ринуться в бой.

– Сто.

– Врешь.

Куртку уже можно снимать, как и футболку под ней. Они мокрые от моего пота. Мне душно, словно очутилась в тропиках с влажным климатом.

– Сто двадцать? – спрашиваю. Я, черт возьми, спрашиваю, верный ли мой ответ!

Стрелка моего спидометра приближалась к ста тридцати.

– Это уже ближе к правде. И чтобы больше не слышал о таком.

Папа пропускает меня вперед по дорожке к дому. Сам следует сзади, и я чувствую, что меня будто наказали. Его громкое молчание тревожит каждую клеточку в теле, и хочется все рассказать как на ладони.

Поднявшись к себе, тут же бегу в душ. Захлопываю за собой дверь и спускаюсь на пол. Кафель приятно холодит ступни и ладони.

Столько событий за последние несколько часов, я как несколько жизней прожила. Усталость невыносимая, но и энергии хоть отбавляй. Все это перемешивается внутри, как в котле. И я стою под душем и не понимаю, мне хочется согреться под горячей водой или охладить пыл, включив холодную.

Плюхаюсь на кровать и хватаюсь за телефон. Там несколько оповещений. Парни мои пишут. Извиняются еще раз, что без подарка. Самый ушлый – Туз – кинул приличную сумму на карточку.

Не думала, что общение с парнями будет таким легким. Да, нас связывают только гонки, и никто из них ни одного скользкого намека в мою сторону не сделал. Я для них… Своя.

«Глянь видео с сегодняшнего заезда» – пишет Гриша. Кажется, в обычной жизни он видеограф.

Захожу в группу, мне тут же вылетает последнее добавленное видео, снятое с разных точек, включая квадрокоптер. Сделано очень круто. Профессионально.

Отметки моего аккаунта там нет. Но зато Гриша отметил Киру. Как-то узнал ее аккаунт и успел добавить в друзья. Предатель!

Под ложечкой сосать начинает.

Открываю страницу блондинки, и на меня смотрит девушка с огромными голубыми глазами. Листаю еще фотографии. Длинные ноги, красивая грудь. Еще классно водит машину. Мечта, а не девушка.

Название ее аккаунта «СубаруБлондинка». Может, ей не хватает ни капли фантазии? Непростительное упущение.

Снова возвращаюсь к видео и просматриваю его несколько раз.

Под ним стоит «сердечко» от Сафина.

Палец замирает над его фотографией. Он в своем гоночном комбинезоне, со шлемом под мышкой. От улыбки ямочки на щеках выделяются. Как всегда.

Полтора года назад я отписалась от него, а он не заметил. Да и как заметишь одну крошечную отписку, когда у тебя больше миллиона подписчиков?

Хочу уже снова нажать заветную кнопку «подписаться», но мне приходит оповещение о новом сообщении.

Открываю.

Там принтскрин с комментариями под видео. Количество бьет все рекорды. Кажется, где-то упомянули, что за рулем две девушки, а не парни, как принято думать.

Под комментарием Сафина – тысячи лайков. Они были поставлены не из-за его слов, а из-за того, что их написал сам гонщик «Феррари». Заметил-таки скромных нелегалов!

«Должна была победить «Субару», а не «Ферра». Первая просто поддалась».

Хоть снова иди в душ. Ошпарило все тело, кровь прилила к голове. Я горю от… Его наглости! И уверенности в своих словах.

Победила я, хоть мы пришли к финишу почти одновременно, линию пересекла моя машина. Мой цыпленок!

Решаю вернуться на страницу Киры и вижу, что количество ее подписчиков выросло на одного. Было сто три, стало сто четыре.

Дурнота обволакивает. Я еще не знаю, кто этот неожиданный «+1», но во рту образуется сухость, а тело против моей воли встает с кровати. Впериваюсь глазами в эти загадочные три цифры.

Открываю.

Сафин подписался на Киру. Пилот Феррари подписался на неизвестную гонщицу на Субару. У него тридцать подписок. Все – друзья или такие же пилоты из других команд.

Его так зацепило то видео?

И снова не я.

Хотя я была в соседней машине. По его словам, должна быть проигравшей.

Глава 10. Варя

Март.

– На следующей неделе у моего друга день рождения, – Максим отпивает кофе и смотрит на меня поверх чашки. Считывает настроение. Оно, прямо скажем, не фонтан. – Я бы хотел, чтобы ты пошла со мной.

Наши отношения с Максимом стали другими после моего дня рождения. Склонна думать, что Максим считает происходящее из-за Сафина. Я же уверена, что из-за его нелюбви к моему хобби.

Нет, мы не стали холодны друг к другу, просто теперь мы… ссоримся. Да-да, как и все пары. До этого ни одного разногласия. Было странно, согласитесь?

– Это будет…

– Двадцатое число, – уже с долей обиды смотрит.

На телефон приходит оповещение, не давая мне ответить. Я бы проигнорировала его, но это новая сторис Киры. Я подписалась все же на нее с левого аккаунта. Все так делают. Я не единственная, кто заводит левые аккаунты для таких вот дел.

Макс следит за моими рваными движениями. Поджимает недовольно губы. Даже пыхтит.

Не знаю, что меня в ней так зацепило, что я все свое внимание направляю в телефон.

– Ну так что? Пойдешь? – настаивает.

– Да…

Открываю сторис и просматриваю. Там ничего особенного. Фотография «Субару» на фоне института. Она тоже студентка, только специальность ее я не вычислила. Не такой уж я продвинутый сталкер.

А если честно, то Кира кажется мне неплохой девчонкой. У нее есть вкус, стиль. Ну, кроме названия ее аккаунта.

Возможно, мы и могли бы подружиться.

Если бы не были соперницами.

В совместные заезды нас больше не ставили. Но она рвала всех парней в паре. Рвала жестко, лучезарно улыбаясь им на финише. Клянусь, я аплодировала стоя. Досталось и Тузу. Гриша продул несколько тысяч.

Мое место королевы стало шатким. Все же друзьями нам не быть.

И после этих недель я и впрямь задумываюсь над комментарием Сафина. А вдруг блондинка поддалась? Зачем?

Странно, это бьет по самолюбию. Будто я нуждаюсь в поддавках.

На следующий заезд прошу организаторов поставить нас вместе.

– Двадцатое число – дата заезда, – тихо произносит, сделав густой выдох.

Максим возвращает меня за столик, потому что мыслями я не с ним. И мне должно быть стыдно.

– Ты знаешь все даты? – удивленно смотрю ему в глаза.

И правда, стыдно.

Максим – мечта многих девушек. Несмотря на то, что мою любовь к гонкам не разделяет, он, блин, все о них знает. И следит!

– Только когда появляются в твоем календаре.

Опускаю взгляд. В этом календаре отмечены и Гран-при «Формулы».

Только тема Сафина для нас запретная.

– Ты меня совсем не слушаешь, да?

Довольно резко ставлю чашку кофе на блюдце. Здесь он не самый лучший, но мы упорно продолжаем сюда ходить. Максиму нравится, я иду навстречу. Как и он в некоторых случаях идет навстречу мне. Так должны поступать в парах?

– Этот заезд очень важен, – четко проговариваю. Выходит немного грубо, хотя и не вкладывала в свои слова ни капли грубости.

– Реванш. Я помню, – все же устало улыбается.

Думаю, мне повезло с Максимом. Он добрый, понимающий, ласковый.

Мы поднимаемся из-за стола, выходим из кафе и идем в обнимку к моему цыпленку. Сегодня я ночую у Макса.

Он живет в обычной панельке в спальном районе. Но квартира просторная, там две комнаты и огромная лоджия. С двенадцатого этажа открывается довольно неплохой вид, надо признать.

Его родители живут в соседнем доме, и я с ними прекрасно лажу. Они зовут меня ласково «дочка».

Когда мы переступаем порог квартиры, его взгляд меняется. В кафе нас окружали сотни глаз, сейчас же мы одни. А чернеющая радужка в светлых глазах говорит о том, что парень возбужден.

Между нами не было близости несколько недель.

И мне как-то нормально было. Не понимаю, что вообще люди нашли в этом сексе? Разве что целоваться приятно.

Сейчас воздух напитывается его вязким голодом. Дыхание учащается с каждым моим морганием. Я робко улыбаюсь, понимая, к чему все идет.

И хочу тумана в голове, дрожи в коленях, томления в животе – все, о чем пишут в книжках.

– Я тебе говорил, что ты очень красивая, Варь? – наклоняется, втягивая аромат с моих волос. Макс стягивает резинку и зарывается пятерней в волосы.

Мычу в ответ.

Макс пахнет кофе и летним ливнем, хотя за окном только-только весна проклюнулась.

– И что люблю тебя…

Снова мычу. Его слова приятны и растапливают сердце. Полтора года назад его заковали в лед. Не специально и не со зла, но все же Сафин своими словами сделал это. А Макс… Отогревает.

Так если любить, то только такого, как Николенко?

– Я когда первый раз тебя увидел, мечтал, чтобы ты стала моей.

Хихикаю не к месту.

– Мне было всего восемнадцать, Макс. Девчонка. Вчера только выпустилась из школы.

– А я уже влип, прикинь? Бе-ез ша-ансов…

Его поцелуи приходятся вдоль позвоночника, руки мягко очерчивают изгибы.

– В тебя нельзя не влюбиться, малыш.

Он звучит так искренне,так открыто, что чувствую себя почти предательницей. Его чувства сильнее моих в несколько миллионов раз.

Максим мне сильно нравится. Сегодня после нашего секса слезы текли из глаз. Первый раз за все время вместе. Он был нежным, и мне почти получилось погрузиться в желанный туман. Щеки горели от скорости. На этот раз не моей машины, а моей крови.

Кажется, я бы хотела повторить.

Когда Макс уходит в душ, беру телефон и открываю соцсеть. На Сафина я так и не подписалась, но вот на официальный аккаунт «Формулы» я была подписана уже несколько лет.

Короткое интервью с Тимуром и его фотографией в последнем посте сразу попадается на глаза. А у меня даже оповещения не было.

Внутри все дрожит практически так же, как неисправный мотор.

Сафин улыбается. Ямочки на месте. Хоть что-то в этом мире неизменно.

– Тимур, Мельбурн, новая трасса, как идет подготовка? – первый вопрос журналиста.

В глазах пестрят сердечки, их количество растет с каждой секундой.

– Подготовка полным ходом. Мы с моим механиком плотно сотрудничаем. Результаты покажем на квалификации. Надеюсь, пройдет все успешно.

– Как думаете, в этот раз удача снова вам улыбнется и вы второй раз за открывшийся сезон возьмете поул-позицию? (прим. автора: первое место на стартовой решетке в воскресной гонке).

– Это не удача, а упорный труд и результат борьбы.

Не сдерживаюсь и улыбаюсь белому экрану. Я знаю, с какой интонацией была произнесена эта фраза.

Сафину не нравятся такие вопросы.

– Вы не верите в удачу?

– Я верю в себя и свои силы.

Здесь интервьюер должен был указать, что Тим подмигнул. Именно так все и было? Самоуверенный дурак.

Перевожу взгляд на фотографию и нахожу знакомую улыбку. Сложно остаться к ней равнодушной. Почти невозможно.

– Я тут вспомнил, – Максим заходит в спальню и пугает своим появлением.

Блокирую телефон, откидываю его. Было палевно. Взгляд парня совершает амплитуду от моих рук до упавшего телефона.

– Двадцатого числа гонка у… Сафина. Ты будешь смотреть?

Жилы на шее Макса натянуты, как бельевые веревки. Он выжидательно уставился на меня, и я никогда не чувствовала себя такой загнанной в угол.

– У меня есть дела поважнее, – прохладно отвечаю.

Максим выдыхает, я, наоборот, напрягаюсь. Моего вранья в словах нет, но сказать в лицо парню, что я правда хочу посмотреть эту гонку, не смогла. Трусливо прикрылась другими проблемами.

– Надеюсь, удача будет на твоей стороне, – садится на край и тянется ко мне.

От него пахнет хвойным гелем для душа. Довольно приятно. Бодрит.

– Я верю в себя и свои силы, Макс.

Глава 11. Тим

3-ий этап. Март.

Гран-при Австралии. Гонка.

На подъезде к трассе уже столпились фанаты. Футболки, кепки, спортивные куртки – все в фирменных цветах команд. Неволей цепляюсь за красный и вскидываю руку, приветствуя.

– Тимур!

– Сафин!

Ну кому не понравится такое внимание?

Широко улыбаюсь. Не думал, что «Формула» так интересна девчонкам. Вон их сколько, на любой вкус, размер и, хм, цвет.

Подхожу к ограждению, несмотря на время, которое поджимает. Раздаю несколько автографов. Один на болиде из сувенирной лавки.

И все же экзотичней всего была Варькина книжка «для чайников». Еще никогда не расписывался на таком. Вроде как задеть должно, нашла, что принести. Но я лишь вину почувствовал, что тогда с ней так грубо. Она же малышка еще, девчонка несмышленая. Влюбилась, дурочка.

Ухожу к нам в команду, переодеваюсь.

Волнение наполняет каждую мышцу. Перед каждой гонкой всегда новые чувства. От дикого страха до слепой уверенности. Да, такое тоже однажды было.

И я был первым в гонке. Заветные двадцать пять очков и кубок, о котором мечтал.

В «Формуле» всегда помнят твой последний результат, и каждый раз, садясь в кокпит, я вспоминаю это. Даю себе обещание приложить максимум усилий, чтобы быть лучшей версией себя.

Пока застегиваю комбинезон, в меня прилетает футбольный мяч.

– Fuck! – ругаюсь.

Марино стоит и упирает одну руку в бок. Мы с ним работаем вместе второй год. И каждый раз он перед гонкой разминается игрой в футбол.

– Давай, Сафин! Погоняем? Мышцы разогреем? – тараторит на итальянском.

Закатываю глаза. Иногда перед стартом необходима и тишина. Воскресная гонка это даже не квалификация. Знаю, что кто-то из пилотов даже молится.

– В следующий раз, —отбиваю мяч, попадаю напарнику в плечо.

Мяч снова летит в меня. Итак по кругу. Заканчиваем тем, что и впрямь играем в футбол на пит-лейне. Первый раз за все время нашей работы вместе.

Прикольный все-таки этот Майк Марино.

Когда настала пора занимать свои болиды, дрожь прокатывается по позвоночнику, возвращая волнение во сто крат сильнее. Во время игры напряжение было сброшено, мышцы разогреты. Сейчас все мысли о предстоящих двух часах и пятидесяти восьми кругах по жаре.

После прогревочного круга занимаю первое место в решетке. Второй раз с начала сезона я взял поул-позицию в квалификации.

Хочется дважды постучать себя по грудной клетке. Я молодец! Так держать.

Все пилоты сейчас сосредоточены на огнях. Как только они гаснут – начинается гонка.

Отвожу первый рычаг в крайнее положение, второй подвожу к заранее выставленной точке сброса сцепления.

Огни в секунду гаснут.

Мгновенно отпускаю первый рычаг. По мере возрастания скорости постепенно отпускаю второй.

Все настолько выработано сотнями стартов, что я могу с точностью до миллиметра повторить все движения, разбуди меня среди ночи.

* * *

Последние три круга еду спокойно. Впереди меня говнюк Эдер. Австриец сработал на опережение на сорок пятом и сорок седьмом кругах. Мне же нужно было проехать пит-стоп для замены шин.

Хитрый Эдер обогнал меня на торможении и занял идеальный апекс. Сучонок!

На пьедестал поднимаюсь вторым.

Привычное шампанское, настоящее, а не газированная вода, как в Абу-Даби и Бахрейне, льется рекой.

Эдер забирает кубок, я мечтаю о сэндвиче. Вгрызться в него и, не жуя, проглотить. Эта гонка вымотала меня как тряпочку.

Я зарабатываю восемнадцать очков плюс одно за лучший круг.

В нашем вагончике многолюдно. Майк еще в комбинезоне, общается на итальянском с одним из механиков. Вскидывает руку вверх, говоря, что сейчас и ко мне подойдет.

Общительный какой.

Я срываю с себя мокрую от шампанского одежду и переодеваюсь в сухие широкие джинсы и футболку.

– На вечеринку идешь сегодня? Говорят, там представление какое-то будет, – Марино вынимает руки из рукавов, но вместо того, чтобы снять его, оставляет висеть на талии. Дурная привычка.

– Возможно.

С Юлькой проблемы. Год отношений. Год выноса мозга. Именно поэтому никогда раньше ни одна девчонка не задерживалась у меня в постели. Юля же… Оказалось рядом в тот момент, когда нужна была поддержка. Закрутилось, попривыклось. Опять же, беспорядочные связи для известного гонщика – не самая лучшая репутация.

– Ты вообще видел, сколько девчонок сейчас в фан-зоне? – посвистывает.

Итальяшка, блин.

Я тихо посмеиваюсь.

– Хочешь, покажу одно видео, где две девчонки на трассе? – вспоминаю, что сегодня организаторы нелегальных гонок в Москве обещали незабываемый реванш желтой «Феррари» и серой «Субару».

За последней прикольная девчонка. Зовут Кирой. Не думал, что первой отмечу ее, когда я ярый фанат «Феррари». Еще и 488.

Кира поддалась зачем-то. На видео прекрасно это видно. Но, получается, только мне одному.

Блондинка всю трассу ехала с максимальной скоростью, выжимала из своей малышки максимум, даже на поворотах сильно рисковала, а на финишной прямой вдруг сбавила ход. Прямая трасса, ровная дорогая. Жми! Она же позволила себя обогнать.

Открываю видео с сегодняшней гонки, будто моей мне мало, и включаю на полный экран. Целую минуту смотрим с Майком нарезку из их битвы.

– Мне нравится цыпленок, – думаю, он про желтую «Ферру».

– Почему?

– У девчонки есть тактика. Она не едет вслепую. Знает свои сильные стороны, а слабые прикрывает. «Субару» же слишком рискует. Не чувствует дороги. В те моменты, когда лучше притормозить, она газует, тем самым подставляя и себя под удар, и другую машину.

Перевожу взгляд на своего напарника. У него даже глаза загорелись.

За несколько секунд до конца видео мы понимаем: цыпленок, как прозвал ее Марино, вырывается вперед. Она снова первая, когда Кира сидит на хвосте.

В этот раз она не поддалась.

Отхожу в сторону и открываю нашу переписку с Кирой. Я написал ей первым. Не знаю, почему. Порыв какой-то был. Девчонка ответила.

Переписка ни о чем, но в ней была какая-то моя отдушина. В тот вечер одиночество душило.

– Ты рискуешь понапрасну, Кира. Но поздравляю со вторым местом, – пишу.

У нас разница во времени. Надеюсь, она еще не спит. Но я все равно жду ответ. Хожу по вагончику, маюсь.

Марино странно на меня косится. И я понимаю его точку зрения относительно поведения машин на дороге. И ничего не имею против желтой «Ферры». Она прекрасна, знаю.

Но быть второй на «Субару» когда ты почти цепляешь крыло одной из самых мощных машин мира…

– Привет, Тимур. Спасибо!

– Тим. Зови мне Тимом.

Глава 12. Варя

Март.

– Видела, Юлька сегодня пришла на семинар вся в слезах? – шепчет соседка по парте. Алина – известная сплетница. И ее соседство – не самое лучшее мое решение. Но просто она еще и староста…

– Мы с ней больше не общаемся, – коротко отвечаю.

Уже как больше года.

Бывшая подруга сидит в темных очках, хотя сама мы в помещении. Невозможно разобрать, куда именно она смотрит, но жжение между лопаток подсказывает мне, что цель – я.

– А почему? – Алинка наклоняется ко мне, и сладкое облако ее дешевых духов опутывает, как толстая вуаль.

И не отодвинуться, блин. А отвернуться или попросить сменить аромат невежливо. Засада, короче.

– Парня не поделили? – задает второй вопрос.

Я же и на первый не собиралась отвечать.

Лучше было сесть с тихушницей Ленкой, нежели с Алиной.

– Слышала, она с Сафиным рассталась, – шепот старосты застревает в ушах и повышает давление в голове. Она разрывается от этой новости. И я не знаю, как реагировать. Ну, точно не плясать. Хотя мне абсолютно не жаль, как бы.

– В интернете много, что пишут.

– Да нет, это по ее словам из поста.

На Юльку я, конечно же, уже не подписана. Отписалась в тот злосчастный вечер, о котором и вспоминать больно.

Сейчас захотелось войти с левого аккаунта и прочитать. Как-никак ее слова – источник. А в институте нас учат верить только информации из первоисточника.

– А вы же с Сафиным общаетесь? – ее любопытство сжимает мне легкие, когда дышать после такой новости и так затруднительно.

Это же год отношений! Вдруг Сафин и правда полюбил эту?… Он говорил, что никогда не полюбит меня. Но про Юлю там и слова не было.

Верчу ручку в руках, она падает, и у меня нет сил ее поднять.

Все же новость – шок.

– Мы не общаемся, – коротко отвечаю, уверенно размазывая слова по ее лицу с россыпью веснушек и пытливому взгляду.

Настоящая сплетница.

Я собираю свои вещи с парты: два учебника, конспекты, набор ручек, и пересаживаюсь к Ленке. Тихушница смотрит во все глаза. Я единственная из всего курса, кто решился с ней сесть за одну парту.

Семинар ведет заунывный профессор. Если ты не заснул – ты Герой с большой буквы.

Юлька через полчаса после начала занятий убегает, коротко взглянув в мою сторону и громко хмыкнув. Не знаю, что я такого успела ей сделать, когда мы все эти полтора года не общались от слова совсем.

А я какое-то время скучала по подруге.

Из института сразу иду к парковке, где ставлю своего цыпленка. Мы договорились с папой пообедать вместе. Его салон как раз находится в десяти минутах езды.

В голове все время крутятся слова Алины.

Когда я видела Сафина последний раз, он выглядел хоть и уставшим, но довольно счастливым. А в его машине ждала Юля и, кажется, у них было все хорошо на первый взгляд.

Около салона ожидаемо нет мест. Паркую цыпленка в соседнем дворе. Поставив на сигналку, обхожу новостройку и захожу в автосалон.

Здесь привычная прохлада и запах новеньких авто. Господи, у меня слюна на языке собирается. Стыдно признаться в этом.

На подходе к кабинету слышу знакомый смех. Два знакомых смеха. Сердце ускоряется и стучит в висках до головной боли и легкой тошноты.

Два дня назад он завершил гонку, приехав на финиш вторым. Это было в Канаде. У него есть несколько дней перед четвертым этапом.

А я снова победила в своем заезде. «СубаруБлондинка» была расстроена, а я подтвердила звание королевы.

Мы были за рулем своих машин почти в одно время, находясь на разных континентах.

– Папа? – постучав, захожу. Кто знает, какие дела они там обсуждают.

Сафину дарю короткую улыбку. Он хоть и свободный теперь, но все же не мой, чтобы ему улыбаться.

Успела только заметить, что Тим загорелый какой-то. И слишком уж радостный для человека, который расстался с девушкой.

– О, Варька. Заходи. Все вместе пойдем пообедаем.

Вот черт.

– Прости, не получится.

– Глеб, не получится.

Говорим одновременно. Бросаем испуганные взгляды друг на друга. Мой, по крайней мере, был точно испуганным.

Меня обдает жаров, как в пик летнего сезона где-нибудь в стране Персидского залива.

Дурацкие широкие джинсы уже не подходят к рубашке ярко-малинового цвета, а волосы нужно было собрать в хвост. Куртка вообще кажется лишней и какой-то детской.

– Вы идите, а мне и правда нужно еще заехать к матери, – Сафин поднимается с кресла, его взгляд бродит по мне зигзагами.

Снова менять решение глупо с моей стороны. Банально боюсь попасться. Не хватало еще вопросов: почему я не хотела обедать с Тимуром.

– У меня еще пара сегодня, пап. Я заскочила на минуту.

– Позвонить не могла? – раздраженно-обиженно спрашивает.

Вру отцу, глядя в глаза. Уже какой раз.

– Только что в группе написали, – показываю заблокированный телефон. При движении экран оживает. На заставке мы с Максимом. Классная фотография, за которую цепляется Сафин.

Да, Тим, у меня парень есть. И я совсем по тебе не страдаю!

– Ты на машине? – спрашивает отец.

Глупо уставилась в глаза папы, когда язык завязывается морским узлом. Не хочу, чтобы Сафин знал мою машину. Пусть вон за своей «СубаруБлондинкой» следит!

– На такси.

Отец хмурится. Таксистов он не любит.

– Тим, сможешь подкинуть Варю до института? Здесь недалеко.

Сафин поворачивает ко мне голову, смотрит целую вечность, за которую я успела вспомнить по крупицам нашу последнюю встречу в мой день рождения.

– Конечно.

Из кабинета первой выхожу я. Следом Тимур. Я чувствую его шаги, его дыхание, его взгляд. На шее сзади собираются мелкие мурашки, выдавая недюжее волнение.

Ехать с ним в тесном пространстве его машины? И зачем я молча на это подписалась?

Из салона выходим через главный вход и сразу упираемся в его серый Феррари. Интересно, он знает, что у нас одна и та же фирма машин? По всей видимости, папа еще не успел проболтаться.

– Тимур, – намеренно зову его полным именем. Мы больше не друзья, – спасибо за помощь, но я доберусь сама.

Да и за углом стоит мой цыпленок.

– Да прекрати! – отмахивается. Все у него просто. Как семечки щелкает, – мне на самом деле несложно.

Сафин пищит сигналкой и открывает передо мной пассажирскую дверь.

Как давно здесь сидела Юля?

Сминаю в руках ремешок сумки и кошусь на идеально чистый салон. Оттуда доносится чисто мужской запах какой-то туалетной воды.

– Малыш, гнать не буду. Обещаю.

Усилием воли гашу волну протеста. Румянец окутывает лицо.

Усаживаюсь в «Феррари» с низкой посадкой, как ложусь. В сердце запускаются тысячи моторчиков.

Сафин обходит капот и садится на водительское место. Между нами маленькое расстояние, наши локти иногда сталкиваются. Нос улавливает аромат груши и мускуса.

Непривычно.

– Больше никогда меня так не называй, Тимур. Я больше не малыш. Тем более для тебя.

Тим поворачивает ко мне голову, параллельно выкручивая руль. Мне кажется, он может управлять машину с закрытыми глазами.

Его взгляд становится серьезным. Чуть растерянным.

Я напитываюсь смущением и немножко гордостью. За себя.

– Хорошо. Не буду.

Глава 13. Варя

Тимур едет плавно и по правилам. Скучно.

Мне же странно ощущать себя пассажиром, когда водитель сам Тимур Сафин. На приборной панели фирменная наклейка его команды, на запястьях парня вечные плетеные фенечки. Он так и не признался никому, откуда они у него.

Кожа кресел в салоне нежная и приятная. Мне вообще здесь все нравится, хоть это и не моя «Ферра».

– Тебе же не надо в институт, я прав? – спрашивает невзначай, перестраиваясь в левый ряд. А мне как бы направо.

– Но ты хотел заехать к маме.

Бросаю взгляд на спидометр. Там ровно шестьдесят.

– Или… Ты обманул? – слегка поворачиваюсь корпусом. Салон его машины сужается. Неужели он был таким маленьким и тесным?

– Иногда Глеб бывает очень нудным.

Сафин убавляет температуру. Ему жарко, а я не понимаю, почему меня окутывают холодные мурашки как одеялом.

– Ты только ему об этом не говори, ладно? – с опаской поглядывает.

Ухмыляюсь. Теперь у меня есть козырь в рукаве. Но по правде говоря, папа и впрямь бывает нудным.

– Тогда где ты меня высадишь?

Другой вопрос вертится в голове, но прозвучит он неправильно: «Куда мы едем?»

Когда Сафин сжимает оплетку руля, я слышу характерный скрип. Хвостики фенечек с бусинками на концах болтаются и бьются об руль.

– Планирую и правда заехать перекусить. Ты как? Составишь компанию?

Тим улыбается, и мои колени вновь дрожат. Несмотря на то, что сижу, все равно чувствую слабость в ногах. Эти ощущения словно притаились где-то внутри и так и ждали, когда гонщик мне улыбнется.

Я раздумываю целую минуту. Невежливо.

Но отказ будет выглядеть, будто я боюсь его. Или, чего хуже, избегаю. Это же не правда?

– Мал… Варя?

– Х-хорошо, – неуверенно даю согласие.

В конце концов, это просто еда. Мы просто поедим вместе, как в старые добрые времена. Сафин скоро уедет, а у меня вообще есть парень. Два съеденных бургера, или что он закажет, не сделают из нас вновь хороших друзей.

– Есть предпочтения?

Веду плечами.

Я как бы не голодна.

– Тогда пицца. Век не ел.

Тимур кажется расслабленным. Вспоминаю слезы Юльки в институте. Если они все же расстались, почему он такой спокойный? Улыбается, пиццу заказывать планирует. С девушкой под боком.

Тимур заезжает в самую обычную пиццерию и берет две пиццы навынос. Пепперони и Маргариту – мою любимую. Про день рождения забыл, а тут вспомнил.

Или это банальное совпадение. Девушки часто придумывают того, чего нет.

– Странно, что, работая на Итальянскую команду, посещая Италию минимум раз в месяц, ты век ее не ел, – беру горячий сырный кусок. Откусываю.

Здесь немноголюдно. Основная масса людей пользуется доставкой. Ну а пицца здесь и впрямь вкусная. Наверное, Сафина научили не только быть пилотом «Феррари», но и выбирать достойную пиццу.

Прям мечта, а не парень.

– Тебе ли не знать, что это не самая здоровая еда. Хотя… После последней гонки я думал о сэндвиче.

Украдкой поглядываю на Тимура. Прямо разглядывать стесняюсь. Как никак полтора года прошло.

Взгляд Сафина тоже нет да нет, но чиркает по мне. Часто. Без подтекстов, намеков. Скорее, банально изучающий.

Я мало изменилась за это время. Разве только косметикой стала больше пользоваться, да и не такая щепка уже, как была.

– Удивлена, что ты так и не смог обогнать Эдера.

– У нас было отставание в пять секунд, а потом меня позвали сменить шины, – голос Тима становится грубее. Азарт смазывает гортань, как маслом.

– Ты бы смог доехать без смены.

– Износ был достаточно большим, я терял сцепление с дорогой, а, следовательно, и скорость.

– Потому что первую смену нужно было проводить позже. Или ехать не на софте.

– Тогда я не вырвался бы вперед.

Тимур убирает остатки соуса тыльной стороной ладони. Это вроде как не по этикету, но почему-то выглядит чересчур соблазнительно.

Он хитро улыбается и смотрит в упор. Как в мысли проникает.

Аппетит пропадает, живот превращается в тугой комок теста.

– Ты смотришь «Формулу»?

– Забыл, в какой семье я выросла?

Мы говорим быстро и четко, как удары отбиваем.

– И кто следующий чемпион? – провокационно спрашивает.

В его глазах я вижу свое отражение – маленькая влюбленная девчонка, что просто обожала этого несносного гонщика. Уверенного, дерзкого, талантливого.

Сафин откинулся на маленький стул, ждет. Его губы изогнуты в улыбке, которая царапает мои чувства. Приятно зарапает.

Ямочки еще эти…

– Марино?

На целую секунду Тимур зависает. Горло дергается, когда он сглатывает. Свой шок, по всей видимости.

Если он надеялся услышать свою фамилию, то это надежда была глупой. В мои мысли он все-таки не смог заглянуть. Они по-прежнему только мои.

– Скажешь, он лучше меня? – прищуривается и облокачивается на шаткий стол.

Делаю вдох. Раньше я столько не врала. Особенно глядя в глаза. У Сафина они потемнели на несколько оттенков. Светло-зеленые прожилки приобретают болотный цвет.

– Время покажет, Тимур, – обтекаемо отвечаю и делаю усилие, чтобы руки не дрожали, когда беру бутылку с холодным чаем.– Вообще, Майк Марино – видный парень.– Симпатичный, ты хочешь сказать?

– И это тоже, – слизываю остатки чая с губ языком.

Наш разговор заходит не в то русло. Смотреть на Тимура теперь кажется пыткой. Только что я сказала, что его напарник по команде симпатичный, а сердце в груди рвет ткани от того, что Сафин сидит напротив меня.

– Я ему передам. Ты поела? – смотрит на огрызки от моей пиццы. Корочки я не ем.

Садиться обратно в серого коня Сафина нет никакого желания. Точнее, оно есть, и огромное, но я растворяю его внутри, как шипучку. Остается лишь покалывающие ощущения на коже.

Смотрю на пассажирскую дверь, которую он открыл для меня. Парень, о котором я мечтала. Гонщик. Почти небожитель. Но стоит и переминается с ноги на ногу, как обычный человек.

С промедлением все же сажусь.

Когда остаемся с ним в закрытом пространстве его монстра, мне хочется нажать на паузу. Где-то там меня ждет Максим, а я снова смотрю на фенечки Сафина и не верю, что смогла просто общаться с Тимуром. Спорить, врать.

В тишине машины я слышу дыхание Тима. Тяжелое, но редкое. Сама боюсь дышать.

Его губы изгибаются в привлекательно-дьявольской улыбке, когда он поворачивается ко мне. Взгляд полон лукавства.

Кажется, Тим на пороге какого-то предложения…

– Хочешь за руль?

Глава 14. Варя

– Хочешь за руль?

На точеных скулах моего гонщика появляются очаровательные ямочки.

Сердце колотится от такого предложения, мышцы сжимаются от волнения и разжимаются, когда я скромно произношу «да».

В его глазах радуга эмоций. Нечитаемых, но это снова делает меня не такой уж неинтересной для него.

Мы меняемся местами. Сажусь в его «Ферру», хватаюсь за ремень и пристегиваюсь. Руки подрагивают, и я не сразу попадаю в пазы.

Адреналиновая волна прокатывается от макушки до основания позвоночника, как ливень.

– Помнишь, какая где педаль? – в его голосе звучит неприкрытый сарказм.

Стараюсь сконцентрироваться на дороге, на новой машине. Как никак я никогда не сидела за рулем именно этой машины.

Взгляд тянется к Сафину, как тягучая жвачка.

– Покажешь, где руль? – смотрю все же в упор и жму на газ. Слегка, а зверь рычит и рвется вперед.

Глубокий сексуальный смех льется из его мощной грудной клетки. Отвлекает и заставляет возвращаться к своим чувствам.

Еще немного, и я буду считать свою замороженную любовь к Тимуру восьмым смертным грехом. Бежать бы от Сафина на край света, а я сижу за рулем его серого хищника, посмеиваюсь, выжимая неполные шестьдесят и перемещаясь между рядами.

– Не страшно? – подкалываю.

На самом деле страшно мне. Не из-за того, что я за рулем, а потому что Тим сидит рядом. Он редко, но упорно сверлит меня взглядом светлых глаз.

Не комментирует. Иногда хмыкает.

Ну что, Тимур Сафин, за такую езду ты поставишь мне лайк?

– Ты сильно на меня обижаешься? – тон гонщика меняется с озорного на серьезный.

Резко выворачиваю руль вправо в попытке перестроиться. Задерживаю дыхание и даже не моргаю. Зависаю в этом моменте, успокаивая свои эмоции, которые он поджег не задумываясь.

– За что? – сглатываю прогорклость на языке.

Тим не торопится отвечать. Лишь хмурится, когда я быстро скольжу по нему взглядом.

Задыхаюсь от набранного сердцем темпа.

– Ты больше не центр моей Вселенной, Тимур, – вкладываю все равнодушие мира в свои слова. Они пахнут бензином и грушевым ароматизатором, который висит под зеркалом заднего вида.

– Это хорошо. Я… Рад.

Он и правда рад. Откинулся на кресло. Может, прикрыл глаза и размеренно дышит. Не знаю. Я упрямо уставилась на дорогу, ни на градус не отклоняюсь.

Стараюсь не замечать спазмы в животе, в солнечном сплетении, в сердце. Раздавливают изнутри до сбитого, хриплого вдоха.

Чувствую себя раненой из охотничьего ружья птицей. Еще машу крыльями, за небо хватаюсь, но падаю… Падаю…

Бездвижный взгляд прикован к светофору.

– Не против, если я доеду до автосалона папы?

– Нет, конечно.

Его машина классная. Плавный ход, мощный движок, который в городе практически не удалось оценить. Кожаная оплетка ласкает ладони.

Но мне нужно добраться до своего цыпленка.

Когда до офиса отца остается несколько кварталов, даю по газам, нарушая скоростной режим. Проезжаю по проспекту и сворачиваю налево. В салоне душно и хочется свободы.

На улице дождь.

– Спасибо за поездку, – сверкая ямочками, говорит.

Обоняние раздражает запах салона и туалетная вода Сафина. Я хочу разучиться дышать.

Нужно срочно уходить.

По радио тихо играет старая композиция А’Студио «Нелюбимая». Как символично, хоть хлопай.

– Еще никогда не была водителем у настоящего гонщика, – сверкая зубами, парирую.

Мне хочется смеяться и улыбаться в противовес тому, что творится за ребрами.

– А как же Глеб? Неужели он не проверял твои навыки после сданного экзамена в автошколе?

– Это не считается. Я возила не гонщика, а нудного мужчину – отца, – закатываю глаза.

Сафин издает что-то вроде смешка. Мы вообще с ним как бы на одной волне. Только волны эти из разных океанов. Мой – Тихий. Самый глубокий и большой. Он хранит в себе тысячи тайн. Нет, миллионы.

Тим – Атлантический. Где самые высокие приливы и самая соленая вода.

Я выбираюсь из машины, когда песня заканчивается. Тимур отчего-то медлит. Капли дождя вовсю садятся на плечи, придавливая к земле.

Огибаю машину, планируя просто помахать гонщику. Он угостил меня вкусной пиццей и дал прокатиться на этой красавице. Но скромного «спасибо» будет достаточно.

Вселенная внутри меня взрывается на тысячи опасных звезд.

– Варя! – окликает.

Затем Сафин развязывает одну фенечку со своей руки, темную, с тремя бусинками, и надевает ее мне на запястье.

Никогда не была суеверной, в отличие от гонщиков, но сейчас я воспринимаю аксессуар как амулет на удачу. Хочется покрутить деревянные бусины, почувствовать их тепло. Они наверняка сохранили еще и запах Тима.

– Зачем? – спрашиваю коротко.

Сафин пальцами задевает мою ладонь, а я, как загипнотизированная, слежу, как Тимур фиксирует ширину браслета.

– Кусочек Вселенной.

– З-зачем? – повторяю вопрос. На этот раз волнуюсь и чуть заикаюсь. Краска заливает шею и щеки, глаза поднять не могу и посмотреть на Тима.

Волоски на предплечьях встают дыбом от близкого дыхания, нечаянных касаний. Слов.

Для него они пустые, для меня же – лишние удары сердца.

– Да просто на память, Варь, – говорит мучительно легко.

Просто. На память.

Обвожу взглядом завязанную фенечку на запястье. Она единственная на мне, потому что больше не ношу ничего.

Тепло распределяется от нее вдоль по телу, смывая мурашки.

– Ну, пока? – разводит руки в стороны.

– Пока.

Сафин подмигивает, улыбается. Невозмутимо уверенной походкой идет к водительской двери. Затем садится и уезжает.

Кладу вторую руку поверх фенечки, прикрывая ту от дождя.

Глава 15. Тим

5-ый этап. Апрель.

Гран-при Китая. Гонка.

На этот раз в Шанхае дождь. Трасса невозможно мокрая на старте. Говорят, впереди много луж. Сейчас без вариантов – только дождевые шины.

Ситуация выглядит не лучшим образом.

Разгоняюсь с трудом. Преодолеваю повороты, сохраняя свою позицию. Я был третьим на стартовой решетке.

На десятом круге в четвертом повороте прорываюсь на второе место. Васкес остается позади. Он зачем-то ехал на промежуточных шинах. Дождевые сейчас явно работают лучше.

Пока у Эдера лучший круг в гонке. Он и лидирует. Сучонок перед стартом давал разгромное интервью одному из местных каналов, где называл себя будущим чемпионом. «Бесспорно» – его цитата.

На шестом повороте двадцатого круга мой напарник Марино жестко вылетает с трассы. Заднее крыло полностью уничтожено. Пока ехал до боксов, оставлял ошметки. От команды «Феррари» в этой гонке остаюсь я один.

Трасса просыхает. И вот сейчас бы сменить шины.

Меня вызывают на пит-стоп, где ставят промежуточные. Асфальт кое-где все еще влажный. В некоторых местах сохраняются лужи, и риск дождя все еще велик.

В гонку возвращаюсь третьим. Догоняю Васкеса. Между нами менее секунды. Ко мне активно приближается Фишер.

С усилием прорываюсь на свое второе место, оставляя Васкеса и Фишера делить третье место в пелотоне.

Румын Санду вылетает в стену, глохнет. На трассу выезжает автомобиль безопасности.

К этому времени асфальт почти полностью просох. Брызг из-под колес нет.

Отставание Васкеса от меня – какая-то секунда.

На тридцать шестом круге сохраняются боевые условия между мной, испанцем и немцем. Это не дает мне возможности сменить шины на «медиум». Они были бы сейчас как нельзя кстати.

Васкес касается обочины и отстает от меня на еще две секунды. Разрыв между мной и лидером гонки Эдером – чертовы пять с половиной секунды. Почти нереальные.

Мы проезжаем пятидесятый круг из пятидесяти шести.

Испанец переходит к атаке на задней прямой с помощью DRS (Прим. автора: регулируемое заднее антикрыло, которым управляет пилот. Система снижения лобового сопротивления).

Линию финиша первым пересекает австрийский говнюк. Я финиширую вторым, таща за собой Васкеса.

– Безумная гонка, – говорит Майк, когда я возвращаюсь к нам в бокс.

За пятый этап Марино заработал ноль очков. Я – восемнадцать. Чертов Эдер пока лидер.

Не знаю, почему у меня к нему такое отношение. К другим соперникам этого нет. Тот же Фишер! В целом он неплохой парень.

Говорят, в других людях нас раздражает то, что есть у нас самих. Так что же раздражает меня в Эдере? Дерзость? Самоуверенность? Отсутствие эмпатии? Типичный австриец.

– Но ты всеобщий любимчик, знаешь? – толкает плечом.

Почему-то вспоминаются слова Навицкой.

Любимчик… Она считает Майка симпатичным. Будущим чемпионом. Но это, получается, не значит быть любимчиком?

До отеля доезжаю груженым. Вроде бы второе место в Гран-при это классно. В личном зачете тоже дела обстоят хорошо, несмотря на то, что только пятый этап соревнований.

Прохожу толпу фанатов, раздаю несколько автографов, делаю селфи с кем-то. В спину кричат поздравления, пожелания побед и все такое.

Улыбаюсь.

Желудок сводит от голода. После пьедестала успел выпить литр воды. Шею сводит от напряжения и нагрузки. На завтра у меня запланирован сеанс массажа.

Перед дверью номера останавливаюсь. Замираю на мгновение, пропускаю тонны кислорода через легкие.

Провожу пятерней по взлохмаченным волосам. Еще срочно нужно в душ. Два часа как на сковородке провел.

Стучусь дважды.

– Я ждала тебя, – Кира облокачивается головой о косяк двери. Смотрит в упор, и мне до сих пор странно, что она в моем номере хозяйничает.

– Пройду?

Кира пропускает внутрь. Вижу свои сложенные вещи, которые разбросал с утра. Спешил. Опаздывал. А она убрала.

– Второй, – подхожу к окну, смотрю на город. Синтетическая ткань липнет к спине.

– Видела.

Между нами расстояние, но все равно чувствую, как она смущена. Такая уверенная на своей трассе, но еще девчонка, когда рядом появляюсь я.

– Эдер, черт.

Кира пожимает плечами. Ее улыбка тихая.

Когда мы с ней встретились вживую первый раз, она часто краснела. Так и не скажешь, что владеет столькими лошадями под собой.

Это было еще в Москве, после ее гонки. Она первый раз проиграла какому-то пацаненку и написала мне гневное послание, сливая всю злость в несколько слов.

Понимал. Принимал. И написал короткое «Встретимся?»

– Хочу всем сегодня рассказать, – поворачиваюсь лицом. Румянец сменяется бледностью. Ярко-голубые глаза контрастируют с кожей. Она становится похоже на ледяную скульптуру, испуганную до чертиков.

– Ты уверен? – снова тонны смущения во взгляде.

Кира милая. Настолько, что век можно смотреть и не уставать. Загляденье!

– Зачем тянуть?

– И журналисты? Члены команды… Будет много шума. – Прикрывает ладонями лицо, – страшно как!

Самому волнительно. Первый раз же такое прохожу. Тем более Кира, она не Юля. Та бы вмиг организовала все и всех построила.

Сажусь рядом и беру одну ладонь в свою. Сжимаю. Обычно поддерживают меня. Я в этом плане таким эгоистом оказался. А потом вдруг… Кира…

С ней ровно. Она понимает меня с полуслова. И я уверен, что ждет нас за ближайшим поворотом. Для гонщика это подарок.

– Спасибо тебе, – Кира поднимает взгляд. Наши губы близко, ее дыхание щекочет раздраженную из-за балаклавы кожу.

Щеку обжигает, как пламенем провели. И балаклава не помогла. Долгие пятнадцать секунд, когда я чувствовал на себе ее короткий поцелуй.

На вечер в честь окончания пятого этапа Чемпионата мы собираемся вместе.

Пилотам «Формулы» обычно бронируют самое пафосное и очень дорогое место. Сегодня центр Шанхая гуляет.

Кира выходит в длинном вечернем платье. Красном.

На мне классический костюм-двойка. Темно-серые брюки и белая рубашка, расстегнутая на две пуговицы.

Мы пара.

– Прекрасно выглядишь.

– Правда нравится?

Голос напитан кокетством. Я прочищаю горло и делаю кивок. Кира и правда прекрасна в этом платье в фирменном цвете моей команды. Думаю, все руководство только поддержит мое решение.

В клуб заходим, держась за руки. Тысячи взглядов направлены на нас. Не потому, что гонщик Сафин явился под руку с очередной девчонкой. А потому, что явился именно так.

Вспышки фотокамер режут глаза.

За столом сидят мои соперники на трассе, с которыми в жизни мы довольно неплохо ладим. Марино, Фишер, Васкес, Санду. Еще японец Кимура. Новичок этого года.

Они замолкают, когда я появляюсь за столом без привычного расслабления.

– Всем привет. Это Кира. Моя Кира.

Глава 16. Варя

Апрель.

– Говорят, Юлька сегодня устроила скандал в деканате, – тихушница Ленка наклоняется и тихо сообщает мне сводку новостей. Она не такая сплетница, как Алина, но нет да нет, а принесет весточку на хвосте.

Чувствую себя какой-то не такой. Ведь я ничего не слышу и не вижу. Как в панцире хожу.

– Она как рассталась с Сафиным, так у нее крыша поехала. Вот как любила… – Лена открывает конспект, погружается в чтение. Преподаватель уже вошел в аудиторию и идет в сторону кафедры.

Интересно, где та грань между чистой любовью и безумной, если общий знаменатель у них один – любовь? И что можно вообще считать безумной любовью?

В шестнадцать лет мой пульс подскакивал до верхней границы нормы, стоило Сафину оказаться в поле моего зрения. Я примеряла в голове его фамилию, давала имена нашим детям, строила дом, разбивала сад, планировала совместный отдых.

Кто так не делает, будучи влюбленным? Но это же чистой воды безумие!

Юльке тоже нравился Тим. По всей видимости, она была в него влюблена.

И когда с таким окрасом преподносят мне новость пусть и о бывшей, но подруге, становится не по себе. Холодно, одиноко. Будто целый мир против тебя.

Лекцию слушаю вполуха. Уж больно скучная, когда в голове такие мысли. Философские, но, черт возьми, цепляющие.

На телефон падает сообщение от Максима. Он ждет меня у входа в институт. Поэтому не дожидаюсь конца лекции и сбегаю. Да и осталось каких-то пять минут.

В этих стенах я тоже могу быть бунтаркой.

– Привет, – Макс тянется за поцелуем.

Он постригся. Теперь его волосы такие короткие, что я не сразу приметила его среди толпы парней.

– Если не поторопимся – опоздаем. Студия оплачена всего на час.

Вскидываю глаза. Максим осторожно улыбается.

– Фотосессия. Забыла? Действие сертификата истекает сегодня.

Вот блин.

Смотрю на то, в чем одета, в отражении соседней машины. Джинсы с потертостями, свитер оверсайз. Из косметики сегодня только тушь и тинт на губах и скулах.

– Сомневаюсь, что я готова.

И сомневаюсь, что хочу. По крайней мере, с Максом. Не знаю, почему так. Стесняться, наверное, буду. Как-никак он с моделями там работает.

– Ты всегда готова, – целует кончик носа.

Перебираю ногами до моего цыпленка. Он стоит первым в ряду, крайний. До него рукой подать, но эти метры кажутся мне как протяженность пустыни Сахары.

Или это иллюзия из-за моего нежелания ехать сейчас в фотостудию. Там обычно холодно. Подмечала, когда посещала Максима на работе.

– Олеся – классный фотограф. Работает со многими журналами. Я попросил подобрать тебе несколько образов. Ты же не против?

Все движения за рулем отработаны. Каждый поворот, каждая стрелка, кочка, камешек – прохожу почти с закрытыми глазами.

– А ты будешь рядом? Ну, стоять и смотреть? – смущенно спрашиваю.

– Если ты не против.

Стараюсь продышать открывшееся волнение.

Киваю, и в тот момент мы сворачиваем на парковку перед фотостудией.

Место и правда известное. Вон сколько здесь машин. И постоянно открывается дверь, оттуда выходят высокие и стройные девушки.

Я насчитала три, пока ровно ставила машину, блокировала и сама шла к студии.

Максим переплел наши пальцы, и я чувствую, какая моя рука холодная по сравнению с его.

Олеся оказывается миловидной девушкой моего роста. Ну хоть кто-то здесь не как шпала. Темно-русые волосы уложены в высокую прическу типа небрежного пучка.

И у нее красивые длинные пальцы, как у пианистки, и ровный френч.

– Смотри, я предлагаю три образа. Первый – классический. Черное боди, черные перчатки. Довольно минималистично. И мы сделаем акцент на глаза. Они у тебя классные.

Улыбаюсь. Единственный человек, который сделал комплимент моим глазам. Хотя глаза как глаза.

– Второй яркий, немного безбашенный. Как любовь, безумство, фейерверк чувств.

Кровь бьет в голову, и я вспыхиваю как факел. Ее сравнение вызывает дурноту в желудке. Легкий голод улетучивается. Вместо него – тяжесть и тошнота.

– Ну и третий, можно попробовать в нижнем белье. Фигура у тебя зачет!

Снова краснею. Особенно после того, как поворачиваюсь и натыкаюсь на любопытно-жгучий взгляд парня. Он слышал каждое слово.

Слизываю тинт с губ. Противный вкус с языка падает внутрь, оставляя горькую дорожку.

– С какого начнем?

– С первого? – растягиваю губы. Мне интересно, что будет со мной дальше. По коже искрит возбуждение. Не сексуальное, а как предвестник чего-то необычного, нового.

Олеся помогает мне подобрать боди. Оказывается, их множество. И я не про размер. Визажист делает макияж. Черные стрелки, тени, кроваво-красные губы.

Это прибавляет мне возраста, но я безумно нравлюсь себе в отражении.

Юлька как-то делала мне похожий макияж, где-то даже была фотка. Я хотела ее «случайно» отправить Сафину. Вдруг бы влюбился в такую Варю.

Так и не отправила. Да и Тим не влюбился. Но тот образ по-прежнему мне нравится.

Первые несколько кадров смазанные. Не сами фотографии, а смазанные моими ощущениями. На мне только это черное боди. А ноги… Они же голые. Бедра в мурашках. Я на высоких каблуках и теперь тоже, наверное, выгляжу как шпала.

– Тебе не предлагали работать моделью? – Олеся делает очередной «щелк» и спрашивает.

Максим стоит, подперев косяк. Его взгляд красноречивей всего. Мне льстит, но я все же жмусь.

– У тебя все стороны рабочие. А фигура – загляденье. Диета? Спортзал? Не говори, что наследственность. Не переживу, – смеется. Обстановка разряжается.

Если все вышеперечисленное только ради того, чтобы я расслабилась, то, что ж, работает.

– Ненавижу спортзал, – искренне отвечаю.

Мой спорт – за рулем. Но об этом я молчу.

– Тогда наследственность. Вот черт.

После еще нескольких кадров мы меняем мне образ. Теперь я в одном свитере по колено и с оголенным плечом.

Когда дело доходит до третьего образа, у нас остается в запасе всего двадцать минут.

– Ты уверена, что мне стоит надеть это? – кошусь на Олесю. За какой-то час мы успели поладить и договориться на чашечку кофе.

– Почему нет?

Максим останавливается за моей спиной и целует в шею. Неуместно. Я веду плечами.

– Никогда такое не носила.

Беру в руки открытый корсет, который по задумке приподнимает грудь, и крошечные трусики. Ну и туфли, разумеется. Высокие шпильки.

– Это все новое, ты не бойся, – спешит обрадовать, – осталось после сотрудничества с одним брендом нижнего белья.

Бросив короткий, похожий на кивок, взгляд своему парню, надеваю предложенный корсет.

Визажист смывает прежний макияж и наносит только тушь и телесную помаду. Волосы распущены, вьются крупными локонами.

Я красивая. И чувствую себя такой.

Щеки Макса заливает румянец. Он, не моргая, смотрит на меня и громко сглатывает. Темные глаза впиваются в мои.

– В новостях пишут, что Сафин женится, – слышу голос Макса.

Вспышка. Сердце разрывается вдрызг.

Я не вижу парня, его взгляд, позу. Только красные пятна перед собой.

Меня придавливает вся боль мира, а я силюсь улыбнуться в фотокамеру.

Еще вспышка. Перед глазами расплывается. Пробую покачнуть одеревеневшее тело.

– Вот. Официальная информация с его аккаунта: «Это была случайная встреча, которая перевернула весь мой мир. Не думал, что полюблю. Не думал, что сердце может испытывать такое давление от этого чувства. Я счастлив».

Пол под ногами начинает вращаться, хватаюсь за молекулы воздуха, как за спасение. Дышу, сознание сохранить пытаюсь. Бесполезно.

Вспышка. Вспышка. Вспышка.

Слепну.

Вхожу в поворот на огромной скорости и с размаху врезаюсь в прошлое. Намертво, расчертив глубокую рану в груди.

– Что думаешь? – спрашивает.

Его ревность неприкрытая. А еще жестокая.

– Надеюсь, он и правда счастлив.

– Что ж, и я, – закрывает тему на ржавый замок. Уже не сломать такой.

Вечером дома мне приходит несколько фотографий с адреса Олеси.

На одной – именно тот момент, когда мир треснул. Вселенная окончательно прекратила свое существование.

Осталось пепелище после мощного пожара.

Но как известно даже на такой мертвой земле через время вновь возрождается жизнь.

Глава 17. Варя

Май.

Свадьба Сафина запланирована в двухнедельный перерыв между шестым и седьмым этапами чемпионата.

Так быстро. Через какие-то три недели после объявления.

Празднество будет проходить в Италии на озере Гарда.

Я видела приглашение. Тимур выслал его моим родителям. Там имя папы, мамы, брата. Мое.

У меня даже нет отдельного приглашения.

Не хочу гуглить, насколько это место романтичное, но пальцы сами бьют по клавиатуре.

«Озеро Гарда – одно из самых идеальных мест для проведения свадьбы в Италии. Старинные итальянские виллы с роскошными оливковыми рощами, окутанные бесконечными виноградниками и окруженные южным подножием альпийских гор».

В груди вечная мерзлота, которая делает кровь непоправимо холодной, ледяной. Это и к лучшему. Я не хочу ничего чувствовать.

До Сермионе добираемся к полудню. Перелет был сложным. Я не спала. Не спасало даже кресло в бизнес-классе. Все тело чувствовалось закостеневшим реликтом.

Натягиваю улыбку, когда схожу с трапа, и солнце нещадно бьет в глаза, протыкая насквозь.

Вилла, где запланировано торжество, совсем небольшая, но очень красивая. Как с картинки. Пожалуй, это даже часть моей мечты. Я люблю Италию, местный воздух и вкус пасты.

Нас встречает распорядитель свадеб. Она уже в платье с каким-то цветком в волосах и рацией в руке.

Где-то там, в одной из комнат, Тим…

– Вы Навицкая Варвара? – голос располагает к себе. Пожалуй, улыбаюсь ей искренне.

Легкий ветерок приносит мурашки. До меня долетают запахи еды, но от волнения все внутренности – серые, тяжелые камни со дна Средиземного моря.

Киваю, провожая взглядом родителей. Мама с жаждой осматривается. Рука папы покоится на талии его жены. Выглядят очень счастливыми.

– Пойдемте, я Вас провожу в вашу комнату. Она у Вас отдельная. Лучшая на втором этаже.

Несмело ступаю по горячему светлому гравию.

Осматриваюсь, но не так жадно, как мама. Скорее, оценивающе. Где-то во мне все же играет зависть, помешанная на злость. Мне дурно от этих чувств и стыдно, что не могу от них избавиться.

– Ваша спальня, – девушка открывает передо мной тяжелую деревянную дверь.

Внутри просторно и светло.

Романтично.

Спазм охватывает горло, когда смотрю в окно. Вид на озеро шикарный.

– Вилла небольшая, – не спрашиваю. Хотя моя фраза подразумевает вопрос.

– Здесь восемь спален, включая хозяйскую, задний двор, где и будет проходить церемония, терраса, бассейн.

Хозяйская спальня… Для новобрачных, наверное.

Опускаю стеклянный взгляд. Романтичность места тускнеет. И даже если завести итальянскую музыку и обсыпать здесь все лепестками дорогущих роз, боль разочарования будет застилать глаза черной плотной пеленой.

– Так мало гостей? – спрашиваю.

– Здесь размещены самые близкие.

Я все же близкая? Или это из-за папы? Ну, конечно, из-за него.

– Благодарю, – отрываюсь от окна и круто поворачиваюсь к девушке лицом.

Еще немного, и я буду давать мастер-класс по натягиванию пластиковой улыбки.

Закрываю массивную дверь со скрипом и прислоняюсь к ней. Откидываю голову, впечатываясь затылком.

До начала церемонии пару часов. Подготовка идет полным ходом. Я слышу голоса чужих мне людей. Речь русская, итальянская. Смех.

Не могу отделаться от ощущения, что мне здесь нет места, но открыто признаться, что нужно было остаться в Москве, не получается.

Я должна видеть все своими глазами, чтобы отпустить. Должна поверить. Прожечь роговицу картинками этой свадьбы.

Нужно перетерпеть. А потом, как в песне: «Все равно счастливой стану… Даже если без тебя».

Открываю небольшой чемодан. Я взяла два платья на выбор. Одно провокационное, ярко-красное. Говорят, этот цвет на свадьбе – табу.

И все же беру нежное, струящееся, длинное в пол цвета итальянского неба. Все внимание должно быть невесте.

Принимаю душ, укладываю волосы в любимые крупные локоны. В такую погоду пользоваться косметикой невозможно. Но я все же наношу тушь, тени, делаю несколько взмахов румян и использую обычный бесцветный блеск для губ.

Духи решаю отложить в сторону.

По привычке кручу бусинки на фенечке. Успокаивает.

– Готова? – дважды постучав, мама заходит ко мне в комнату.

Даже она не знает мою тайну. Как никогда хочу с кем-то поделиться.

– Уже все?

– Хочу спуститься и посмотреть.

Бросаю взгляд на часы. Осталось полчаса.

В душе начинается вой, который не имею права выковырять наружу. Губы немеют, затем подрагивают.

Все будет сложнее, чем я себе представляла.

– Спускайся, я буду через пять минут.

Мама хмурится. Все же считывает настроение и собирается что-то спросить. Я быстро-быстро качаю головой.

Не сейчас, мам. Пожалуйста.

Я как стальной прутик. Вроде бы сильный, но один.

– Ты не в курсе, комната невесты…

– Вы знакомы? – удивленно вскидывает брови и делает шаг внутрь комнаты.

– Вот и познакомлюсь.

– Думаю, на первом этаже. Второй только для гостей, – тон расстроенный.

Ну вот, не хватает еще маме настроение испортить.

Обнимаю маму, голову на плечо кладу. От нее пахнет привычными духами, которые я помню с детства.

Мне всегда было интересно, как такая хрупкая женщина может иметь такой стержень внутри. Упертая, в чем-то дерзкая, уверенная в себе и своих силах.

Выходим из моей спальни одновременно.

Я стараюсь вычислить комнату невесты. В итоге обращаюсь к персоналу. Мои скудные познания в итальянском пригодились, наконец.

– Разрешишь? – приоткрываю дверь и спрашиваю.

Кира в платье в греческом стиле. Безумно красивом. Светлые волосы уложены в высокую прическу, несколько тонких прядей спадают, делая ее лицо оформленным.

Голубые глаза яркие.

Я ведь должна ее ненавидеть.

– Варя? – бросает настороженные взгляды на присутствующих.

– Можем поговорить? Наедине? – тереблю клатч в своих руках.

Когда мы с ней остаемся наедине, не знаю, с чего начать. Наверное, стоило бы с поздравлений. Но я не настолько добрая и жертвенная, как может показаться.

Кира не спешит помогать мне. Теплоты между нами нет, но вроде как и не враги. На трассе больше искренних чувств между нами.

– Мы можем оставить в секрете наши с тобой интересы? – упираюсь взглядом в ее кольцо с крупным бриллиантом и, как ошпаренная, поднимаю глаза вверх.

– Ты про гонки? – с усмешкой спрашивает.

Облизываю губы. Сложно как-то.

Хочется взять за грудки и прокричать, чтобы молчала.

– Никто не должен знать, – чуть тверже проговариваю.

– Хорошо. Я никому не скажу, – довольно быстро соглашается.

Набираю воздуха полную грудь. Здесь он напитался ею.

– Поздравляю.

Стараюсь вложить что-то теплое в это слово, бескорыстное. Чтобы звучало от души и искренне.

У меня не получается, и Кира это чувствует.

Церемония начинается вовремя. Я сижу во втором ряду, крайняя. Рядом мама. Ее незримая поддержка как кокон.

Сердце бьется с ровным, но быстрым темпом. Все мышцы натянуты, кости – тверже скал, вены – металлические струны. Упади на меня небо, я останусь цела. Но вот внутри густая пустота.

Под первые аккорды какой-то унылой мелодии я чувствую приближение невесты. Она идет медленно к алтарю, где ее ждет Сафин.

На нем светло-бежевый костюм, который ему идет едва ли не больше, чем темный. Мой взгляд скользит по Тиму, впечатывая счастье, которое я вижу в его глазах.

Дальше туман, как бы ни старалась вынырнуть из него.

Все было по-настоящему. Я видела. Поняла.

Частые вспышки фотокамер, официальная фотосессия новобрачных. Их поцелуи. Короткие, немного зажатые. На публику и нельзя позволить большее. Как-никак Тимур – известная личность, а Кира, как оказалось, из небезызвестной семьи гонщика Крайововича. Пилот из Сербии был очень знаменит в шестидесятых.

Не свадьба, а саммит по «Формуле». Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но в эту минуту я ненавижу чертов чемпионат.

Еда не лезет. Стараюсь не замечать, как меня тошнит, как крутит за грудиной, как каждый уголок в моем теле тлеет, не затухая.

Стою, улыбаюсь. Часто танцую. Здесь классная музыка, и меня постоянно приглашают на медленный танец.

Флиртую, нисколько не стесняясь, и не думаю, что завтра мне возвращаться к своему парню в Москву. Я уже нечестна с ним.

Я играю. Через силу, проворачивая внутренности, всю себя.

Когда на городок опускается вечер, зажигаются фонари, а спустя четверть часа раздаются залпы фейерверков.

Все очень красиво и правда романтично.

Меня же с ног сбивает усталость. Не столько физическая, сколько душевная.

Берег озера манит. Понимаю, что больше всего на свете хочу остаться в этот вечер одна.

Где-то за моей спиной выносят торт. Под общие аплодисменты режется первый кусок. У нас по традиции его бы продали гостям. Но здешние гости не такие.

Выскальзываю с виллы, сняв босоножки. Босая добегаю до набережной, где прогуливаются парочки, до которых мне нет никакого дела.

Усаживаюсь на берег. Здесь песок и мелкая галька. Платье, наверное, будет испорчено.

Плевать.

Вдыхаю чуть солоноватый запах. Примесь хвои, выпечки из соседних ресторанов и фруктов.

Поплакать бы, а слез как нет. Упираюсь подбородком в колени, обхватываю руками ноги и просто прикрываю глаза.

Мне настолько плохо. Как и хорошо. Вот так полярно.

– Привет, – устало-радостный голос слышу за спиной.

Скрежет стеклянного бокала об бутылку разносит колючие импульсы по всем нервным окончаниям. Я дрожу, и меня опутывает необъяснимый жар.

– Не против, если тут тоже посижу?

Не дожидаясь ответа, Тимур садится рядом со мной. Он тоже не думает о чистоте своего костюма.

Сафин откупоривает шампанское и наливает шипящую жидкость в бокал. Протягивает его мне, себе же оставляет саму бутылку.

Глава 18. Варя

Сафин откупоривает шампанское и наливает шипящую жидкость в бокал. Протягивает его мне, себе же оставляет саму бутылку.

Смотрю на пенку в бокале, которая уменьшается с каждой секундой, а потом и вовсе исчезает.

На празднике оно было вкусным.

– За тебя. И твою жену, – поджав губы, чокаюсь.

Одновременно отпиваем. Я из бокала, Сафин из горла.

– Не думала тебя здесь встретить, – на Тимура стараюсь не смотреть.

Сейчас он кажется мне чужим. Даже полтора года назад, когда свирепо раздавливал своим взглядом, Сафин не был таким для меня.

– Вышел прогуляться, – на выдохе отвечает и делает еще крупный глоток.

Повторяю. Я же не все свое шампанское выпила.

– Без жены? – говорю вроде как со смешком в голосе. Слова слетают с языка довольно легко, но вот вкус… Как уксус выпила, а не шампанское.

Тимур нес один бокал, значит, собирался пить один. Я снова оказалась где-то не там.

– Кира устала и пошла отдыхать, – без эмоций отвечает.

Чувствую его взгляд на своей правой щеке. Мы же до сих пор так и не посмотрели друг на друга.

– А ты что здесь? Одна?

Делаю вдох. Соленого аромата становится больше в носу. Наверное, именно из-за него и пощипывают рецепторы.

– В тишине захотелось побыть.

– Как тебе свадьба? – будто и не слышал моего ответа.

– Мог бы побольше парней пригласить. Симпатичных, – шучу. Вроде бы получается.

Ветер усиливается, а я с голыми плечами. Потряхивает.

– Марино, я помню, – Тимур смеется. Его смех вызывает мою улыбку и частое биение сердца. Нестерпимое. Бесконечное.

Прикусываю губу, когда подмечаю ямочки на щеках.

Допиваю свое шампанское и отставляю бокал. В голове привычное после алкоголя марево. Меня слегка ведет, обостренные чувства на время притупляются. Даже смеяться хочется.

Откидываюсь спиной и вытягиваю руки вверх. Из-за городских фонарей небо не такое звездное, но все же на темно-синем полотне, почти черном, поблескивает пару ярких звезд. Возможно, это чья-то вселенная.

– Помнишь, какие ты мне песни пел в детстве? – вдруг вспоминаю.

Сафин сначала отмалчивается, а затем снова смеется. До мурашек. Его смех всегда был таким.

Потом делает глоток из своей бутылки и так же, как и я, откидывается на спину. От хруста мелкой гальки и песка нервы потрескивают. И от близости Тима тоже. Мы одни на берегу.

Между нашими плечами слишком мало место. Несколько песчинок, да крошечный морской камешек.

– Ты меня этими песнями вымучивала…

– У тебя классный голос. – Шампанское – коварный напиток. Язык становится мягче, и хочется говорить, говорить и говорить. Признаваться.

– Три раза «ха», Навицкая!

Если на мгновение забыть, что Сафин уже как несколько часов женат, а мои чувства самые запретные на всей нашей планете, то можно с уверенностью сказать, что эта встреча какой-то романтичной выходит.

Италия, шампанское, хриплый смех…

– Еще скажи, что, если бы не гонки, то я бы стал известным рок-музыкантом.

Прикрываю глаза, качаю головой.

Наверное, поэтому он и правда успешный. С такой самоуверенностью Сафин бы не смог быть в отстающих.

– Или неизвестным, – поворачиваю голову. Тимур проделывает то же самое. Наши взгляды встречаются. Сердце снова в тысячах рубцах.

– Пф-ф, без вариантов! – устало произносит и утыкается глазами в небо. Вселенную свою ищет.

Мы делимся воспоминаниями, лежа на берегу озера. Одного из самых романтичных мест мира.

Но я – девушка, которую он никогда не полюбит, а он – известный пилот, который расстался со званием самого желанного холостяка Европы.

– Будешь? –Тим протягивает мне бутылку.

С настороженностью кошусь на горлышко и облизываю вмиг ставшие сухими губы. Грудную клетку распирает из-за нехватки воздуха, хотя вокруг его много.

– Ты меня споить решил? Чтобы воспользоваться? – театрально усмехаюсь, – Поздно, Сафин. Ты больше мне неинтересен.

– Я перестал быть симпатичным? – обольстительно улыбается.

Закатываю глаза. Общаться с ним всегда было легко. Но сейчас эта легкость с привкусом утекший надежды. Кислит в горле.

– Чертов Марино, – бьет себя по бедру.

Он шутит, конечно же. Я подхватываю.

Мы замолкаем и одновременно переводим взгляд на небо.

Не знаю, почему Тимур решил провести остаток вечера здесь, на берегу озера, да еще и в моей компании. Делиться он не спешит, а я лишних вопросов предпочитаю не задавать.

Но мне хорошо сейчас с ним. Будто вырываю еще несколько минут перед тем, как наши пути окончательно разойдутся.

В какой-то момент Сафин избавляется от бабочки под шеей, а на моих плечах оказывается его пиджак. Теплый и пахнет им.

Хочется зажмуриться, но я скупо благодарю. Видит Бог, я не просила.

– Последний глоток. Решайся! – протягивает мне все же эту злополучную бутылку.

Тимур вообще редко пьет. Я видела его только однажды с бокалом.

Ладони горят, как хочется взять шампанское в руки. На золотой этикетке красуется витиеватая надпись «Krug».

Дорогое. Очень дорогое. Добавлю, пожалуй, этот вечер в копилку воспоминаний.

Протягиваю руку и под искрящийся смех Сафина делаю последний глоток, запрокинув высоко голову. Мы как подростки.