Ангелы не осуждают бесплатное чтение

1.

Как славно начинался этот день. Золото, золото, золото везде и повсюду! Золотой период в жизни. Золото лучей неторопливого, мягкого, обволакивающего осеннего солнца. Золото листьев на березах, шепчущихся о секретах прошедшего лета. И скоро, уже совсем скоро – желанное золотое колечко на безымянном пальце.

Ветер, крепко сдобренный специями из неосуществленных за жаркий сезон людскими прихотями и желаниями, нетерпеливо подгонял вперед. Еще можно все успеть! Есть время перед тоскливой зимой кутнуть, зажечь и блеснуть так, чтобы у завистников «перехватило дыхание». Давай, нырни с головой в бесконечный океан радости! Насладись фантастическим настоящим! Стань Самой-Самой! А я уж помогу – разнесу, развею, раздую повсюду оставшееся золото!

Настасья, наслушавшись советов неугомонного ветра, почти летела над мостовой. Вперед, вперед и только вперед. Наступила, и в том не было никакого сомнения, ее золотая осень! Долгожданная, выстраданная пора счастья, умиротворенности, любви.

Да, ей позавчера исполнилось тридцать восемь. И что с того! Все еще впереди. Нет, не так. Все только начинается. Разве ради встречи с мужчиной своей мечты не стоило подождать, отметая более ничтожные варианты?

Умный, солидный, симпатичный, состоявшийся и состоятельный, он покорил Настасьино сердце с первого мимолетного взгляда.

А год назад она даже и мечтать не могла о таком подарке судьбы.

Год назад было гадко, плохо, тяжело, невыносимо. Жизнь походила на кошмар, свалившийся внезапно и неизвестно за какие провинности.

Потеряла работу, любовь, лучшую подругу, веру в себя и счастливое будущее. Потом оказалось – все к лучшему. Оправдалась старая пословица.

Вначале Настасья узнала об измене гражданского мужа Виталика. Случайно в туалете подслушала разговор двух своих сослуживец. Одна из них рассказывала, что видела Виталика томно целующимся с какой-то белобрысой теткой в кафе спортивного клуба. «Прямо взасос! Зуб даю – они давно встречаются. Мне месяца два назад Ирка про них говорила, но я не поверила. Виталик, ведь, такой положительный, такой верный! Кто бы мог подумать. Совсем нормальных мужиков не осталось на свете. Бедная Настька, ничего не подозревает. Для него котлеты крутит, борщи варит, рубашки гладит, на свадьбу надеется, а Виталька, гад, ей изменяет!»

Придя домой, Настасья решила не раздувать скандал. Вдруг ошибка? Он же действительно положительный, ее Виталик. За три года совместной жизни ни разу не дал повода усомниться в себе. На дни Рождения – подарочки, на восьмое марта – цветочки, раз год – совместный отдых на теплом море.

Подружки восхищались Виталиком. «Как тебе, Настька, повезло. Интеллигентный, видный, внимательный, зарабатывает хорошо, и, самое главное, до сих пор не был обременен семьей. Подарок!» Настасья, слушая подруг и поглядывая на себя в зеркало, согласно кивала головой. Она-то ничем не примечательная особа. Стрижка – как стрижка; фигура – чуть полновата; рост – стандартный, метр шестьдесят; работа – так себе; образование – стандартное, высшее; возраст – уже за тридцать. Короче, Виталик был для Настасьи классическим «последним шансом».

Настасья решила обождать. Мало ли чего болтают. Вот и Софочка, лучшая подруга, с которой она поделилась страшной новостью, сразу успокоила. «Завидуют они твоему счастью. Плюнь. В вашем змеином Управлении никому верить нельзя! Ты что-нибудь подозрительное за Виталиком замечала? Нет. Вот и не превращайся в маниакальную истеричку».

Настасья с убедительными доводами подруги согласилась, но, как только Виталик в очередной раз засобирался «прокачать бицепсы – трицепсы», поехала следом. Встала на машине рядом со спортивным клубом и начала выслеживать любимого. Сердце мерзко ёкало в ожидании возможных неприятностей.

Окна кафе выходили на улицу. То и дело через большие стекла показывались силуэты любителей здорового образа жизни. Некоторые пили у стойки бара витаминные коктейли из свежих фруктов. Другие, заскочив за бутылкой воды, сразу же уходили обратно. Около окон располагалось четыре столика. Один был занят тремя весело переговаривающимися молодыми девушками. За вторым сидел угрюмый пожилой мужчина в ярком спортивном костюме и нервно отхлебывал кофе из маленькой чашечки.

Несколько раз Настасья дергалась, мысленно ругая себя за глупость. Уехать? Не уехать? Глупо? Не глупо? Но чувство внезапного азарта, заставляло сидеть в машине и таращиться в окно. А вдруг? И что же она тогда сделает? И чем закончится?

Прошло пятнадцать минут, двадцать, тридцать. Стемнело. Закапал мелкий осенний дождь-мерзавчик. За столиками поменялись люди, бармен за стойкой в очередной раз сделал новые коктейли, вода в бутылках раскупалась с завидной скоростью, но больше ничего не происходило.

Настасья посмотрела на часы – сорок пять минут пустого ожидания. Глупая затея. Женская паранойя. Зря грешила на Виталика, ерунду всякую думала. Надо ехать. Ладно, еще пару минут и домой.

Пока она договаривалась сама с собой, последний свободный столик заняла новая пара. Настасья задумчиво посмотрела в их сторону, отвернулась и тут же повернулась обратно. Постойте, не может быть! Это же Виталик и действительно какая-то белобрысая тетка! Да не просто тетка, а самая близкая, задушевная подружка Софочка! Странно. Может Софочка решила проявить инициативу и решила поговорить с Виталиком о нехороших Настасьиных подозрениях? Мол, не стоит себя так вести, добрые отношения дорогого стоят и своей любимой надо уделять немного больше внимания, дабы не случалось повода для пустой ревности. Что ж, здравая мысль. Спасибо, Софочка за помощь и заботу. Настоящая подруга!

Настасья мысленно благодарила Софочку, продолжая наблюдать за парой. Но тут поток благодарностей пришлось прервать – произошло неожиданное. Виталик и Софочка слились в страстном поцелуе! Потом еще в одном!

Настасья оторопело вышла из машины, и медленно подошла к освещенному окну, встав прямо напротив влюбленной пары. Как же? Что же? Зачем же? Любимый мужчина и лучшая подруга! Подло, пошло, банально и так заурядно.

Мелкий, холодный, горький осенний дождь стал суетливо и невпопад размазывать яркие краски уютного настоящего, оставляя после себя бессмысленную, неряшливую, грязную картину. Прошлое радужное счастье растворялось в едкой кислоте случившейся душевной катастрофы.

А Настасья не замечала дождя. Да и стоило ли? Капли и слезы сейчас стали одной природы – природы горя и отчаянья. Не в силах оторвать взгляд от пары предателей Настасья вплотную подошла к мокрому плачущему окну и прижалась к нему лбом и ладонями.

А Виталик с Софочкой все целовались и целовались. Бесконечные мгновения смерти любви.

Подло, пошло, банально и заурядно.

Сердце, вздрогнув от навалившегося холода, забилось медленно-медленно.

Наконец, влюбленные оторвались друг от друга и, не сговариваясь, почувствовав неладное, синхронно посмотрели в окно.

Увиденное за стеклом оказалось более чем впечатляющим. Подруга Софочка громко испуганно вскрикнула и, отчаянно захлопав ярко-накрашенными глазами, схватилась за грудь. А Виталик, икнув, как-то совсем по–бабски, неловко свалился со стула, высоко задрав наверх левую ногу.

Настасья, неотрывно наблюдающая за Виталиком с Софочкой, чуть помедлив, расхохоталась. Нелепость произошедшего действия вывела женщину из болезненного ступора, дав возможность выплеснуть эмоции.

Настасья хохотала вначале стоя у окна, а после присев на корточки. Хохотала и плакала, размазывая по мокрому от дождя и слез лицу поплывшую тушь, не обращая внимания на странные взгляды проходящих мимо людей. Хохотала над собой, над Виталиком гневно-раздувающим нос, над мечущейся по бару Софочкой, над неудавшейся попыткой стать счастливой и любимой.

Минут через пять, еле-еле успокоившись, Настасья, даже не оглянувшись напоследок, добрела до машины. Руки плохо слушались. С трудом завела машину и медленно поехала по мокрой, скользкой, плохо освещенной дороге. Лишь бы подальше от Виталика с Софочкой. Прочь от тяжелых минут. Прочь от вязких, томительных воспоминаний. Куда? Все равно.

Спокойно, девочка моя, спокойно! Сейчас приедем домой и разберемся. Горячая ванна, бокал хорошего красного вина, романтический фильм «Красотка» – вот утешение одинокой, преданной всеми женщины. Да, тоже пошло, банально и заурядно. Зато стопроцентно помогает.

Настасья открыла дверь и зашла в квартиру. А здесь ничего не изменилось. Тот же воздух, те же разбросанные впопыхах вещи, пара грязных кружек в раковине и тусклый свет в прихожей. Кинув ключи на трюмо, Настасья глянула в зеркало и вздрогнула – на нее смотрела страшная тетка с взлохмаченными мокрыми волосами, размазанной жирными кляксами тушью и красными, заплаканными, опухшими глазами. Понятно, отчего у любовничков случилась такая неожиданная реакция. Она бы на их месте тоже испугалась и, может быть, даже осталась «заикой». Настасья, вспомнив недавнюю сцену, снова хохотала.

Если уж прощаться с прошлым, то лучше смеясь.

А утром, с трудом собравшись, и, придав себе более-менее «приличный» вид, Настасья пришла на работу. Сложность ситуации состояла в том, что изменник и предатель Виталик был ее непосредственным начальником. И как прикажите себя вести в такой ситуации? Улыбаться через силу? Терпеть сочувствующие взгляды сослуживцев? «Закосить» под мудрую женщину и, меланхолично закатывая глаза, философствовать на тему полигамности всего мужского рода?

Дома, через силу проглатывая горький, крепкий кофе, Настасья склонялась к последнему варианту. Но, появившись на работе, поняла – надо принимать кардинальное решение.

Виталик опоздал на двадцать минуте. Сухо, молча кивнул и, не поднимая глаз, быстро прошмыгнул в кабинет.

Сотрудницы удивленно зашушукали и вопросительно посмотрели на Настасью. Вы поругались? Так серьезно? А что случилось? Требуем подробностей!

Настасья не собиралась ничего объяснять. Ей стало нехорошо от одного вида бывшего любовника. Кровь прилила к голове, сердце судорожно забилось в районе горла. Медленно встав из-за стола, вышла в коридор и прямиком направилась в кабинет директора. В приемной отрывисто скомандовала секретарше Оле:

– Быстро листок чистой бумаги и ручку. И еще три таблетки валерьянки.

Оленька, взглянув на Настасью, моментально выдала требуемое, осторожно поинтересовавшись:

– Плохо?

– Даже хуже плохого.

Быстро написав заявление об уходе, попросила:

– Унеси прямо сейчас на подпись.

Оленька, моргнув, метнулась к директору и тут же вышла:

– Аркадий Степанович просит зайти.

Начальник большой, полный, лысый и всегда благоухающий дорогим парфюмом, не стал проявлять деликатность и спросил в лоб:

– Из-за Виталия?

– А как вы догадались? – удивилась Настасья.

– Утром звонил и просил направить тебя в какую-нибудь длительную, дальнюю командировку. Как понимаю, нагадил, подлец, коли старается быстрее от тебя избавится. Так? Понятно.– Аркадий Степанович осуждающе покачал головой. – Может, плюнешь на него? Работник ты прекрасный, всегда в «теме», да и зарплата у нас стабильная. Кругом безработица, а здесь спокойно. Давай я тебя в другой кабинет посажу.

– С глаз долой – из сердца вон? – горько усмехнулась Настасья. – Нет, не получится.

– Тогда отпуск возьми. Отдохнешь месяцок. А там, глядишь, все и уляжется.

– Аркадий Степанович, да мне год, если не больше, теперь сердце с душой лечить. Он же мне с лучшей подругой изменил! – и Настасья рассказала начальнику правду.

Аркадий Степанович выслушал ее и резюмировал:

– Гадкая, подлая история. Вот уж не ожидал от Виталия.

– Подпишите, Аркадий Степанович, – Настасья ткнула в заявление об уходе.

– Подпишу, с одним условием, – не унимался начальник. – Вначале сходишь в отпуск, отдышишься, отоспишься, отдохнешь, а потом, если окончательно надумаешь, дам заявлению ход. Пойми правильно. Специалистов твоего уровня найти трудно. Легче Виталия перевести в филиал. Хочешь, переведу?

– Нет. Пусть живет. А у меня будет все новое, – после откровений с начальником Настасье стало легче.

– Поддерживаю твой настрой, – одобрил Аркадий Степанович. – Возьми визитку с личным номером телефона. Даже если уволишься – звони. У меня очень много знакомых. Найдем тебе другую работу. Слышишь, серьезно говорю. А предателя прости. Это он по глупости, по тупости и своей козлячьей натуре совершил. Не нужен тебе такой человек рядом.

– Спасибо, – растрогалась Настасья. Взяла визитку и, легко махнув начальнику рукой, вышла из кабинета. В новую жизнь.

Месяц, положенный по отпуску, Настасья провела на даче у родителей. Жила в полном одиночестве и ничуть об этом не жалела. Сама себе хозяйка. Спала до светлого дня. Вставала, топила печь, с наслаждением вдыхая запах жаркого уюта. За едой ходила в дачный магазинчик. Фрикадельки, вареная картошка, яичница, жидкий куриный супчик, крепкий свежезаваренный чай с травами, смородиновое варенье и мятные пряники – нехитрая снедь непритязательного дачника. Чтобы отвлечься от постоянно наползающих мрачными облаками мыслей, Настасья с удовольствием прибиралась на огороде и в саду, собирая граблями прелые жухлые листья, покрасила колодец с забором и перекопала грядки под будущий урожай. А вечерами, под монотонное бормотание старенького телевизора и робко стучащий в окна дождь, много читала, думала о жизни и иногда плакала. Как дальше жить? Вернуться ли на старую работу? Встретит ли она еще когда-нибудь любовь?

Ни маме, ни папе Настасья не рассказала о расставании с Виталиком. Родители гостили у младшей сестры Кати в Израиле, помогая ей с новорожденными близнецами. Зачем тревожить родителей? Звонить в другую страну и ныть – я у вас такая неудачница! Упустила последний шанс создать семью и, может даже, родить детей. Горько.

Месяц, данный самой собой на раздумье, быстро закончился. Все садово-огородные дела переделаны. Дачники разъехались в теплые квартиры. На улице осталась только Настасья и еще одна старушка, приезжавшая каждый день рано утром на первой электричке.

Пронизывающий сырой октябрьский ветер, хрусткий иней по утрам под ногами, обнаженные, беззащитные для новых перемен погоды деревья и пустынные, тоскливые пейзажи находящегося вдалеке лесочка, больше не вдохновляли на меланхолические раздумья. Хотелось домой, в комфортный, привычный мир вещей и запахов.

Пора принимать решение. Но какое?

Полдня, до того как позвонить начальнику, Настасья маялась. Больше часа, глубоко засунув руки в карманы толстой синтепоновом куртки, обмотавшись в пахнущий мамиными сладкими духами шерстяной платок, бродила по пустым улицам, смотрела на бледно-голубое небо и искала ответ. Прислушивалась к себе – ничего.

Убрала в шкаф на зиму ненужные вещи и похлопала половики. Ничего.

Проверила надежность замков на сарае и вылила воду из бочки. Ничего.

Приготовила последний дачный обед, вытащила остатки еды из холодильника, поставив его размораживаться. Ничего.

Пора принимать решение. Настасья решила действовать проверенным способом. Расчертила лист бумаги и стала писать «плюсы-минусы». Плюсов по возвращению на работу получилось больше, но даже вероятность того, что каждый день придется видеть Виталика, переводила плюсы в один большой, весомый минус.

Решать, так решать. Набрала номер начальника и сразу, без приветствий выпалила:

– Аркадий Степанович, я увольняюсь!

– Ну, Анастасия Андреевна! Надеялся, что одумаешься! Кем мне тебя заменить? И это под конец года, – заворчал начальник.

– Нет, не могу, простите. Завтра приеду и напишу заявление.

– Ты же себе плохо делаешь, а Виталий обрадуется.

– И пусть! Вы поможете мне, как обещали, найти другую работу,.

– Я, в отличие от Виталия, свои обещания держу, – обиженно протянул начальник. – Поспрашиваю и сразу перезвоню.

– Спасибо, – обрадовалась Настасья.

– Будь здорова. И вот еще что,напоследок выписал тебе большую квартальную премию. Отдыхай и ни в чем себе не отказывай!

Настасья еще раз поблагодарила Аркадия Степановича. Начиналась неизвестная и манящая совершенно другим измерением новая жизнь. Колкие грани резко отрезанных отношений больше не пугали. Они остались «по ту сторону». Настасья, крепко зажав в руке большой букет из дерзких желто-красно-оранжевых кленовых листьев, смело шагнула в будущее.

2.

Начальник позвонил в конце ноября.

– Привет! С наступающим! Работу еще не нашла? Нет? И прекрасно! Завтра в двенадцать дня идешь на «погляделки» к моему знакомому.

– На « погляделки»? – опешила Настасья.

– На них, не придирайся к словам. Оденься скромно, со вкусом. Лев Валерьянович любит дам степенных и благообразных.

– Но я же не такая!

– Такая. Результаты доложишь.

Настасья записала адрес, положила рубку и лишь, потом поняла – ничего не выспросила о предприятии и своей предполагаемой должности. А, впрочем, какая разница. Ей нужна работа. Какие уж тут сантименты.

Лев Валерианович, щупленький, аккуратненький, с цепким острым взглядом под толстыми очками-линзами в очень дорогой оправе, усадив Настасью напротив себя, весело хмыкнул:

– Никак Аркадий проиструктировал во что одеться и как накраситься?

– Да, – растерялась Настасья, соображая, правильно ли себя ведет. Толи еще наглее надо, а толи скромнее. Кто их, начальников, разберет?

– Оно и видно. Ладно, подходишь. С завтрашнего дня выходишь на рабочее место.

– Завтра? На рабочее место?

– Конечно. Тянуть некогда. В ближайшую неделю предстоит встреча с несколькими крупными заказчиками. Как раз твоя тематика – строительство и строительная документация. Постепенно вникнешь. На первую встречу поедешь с моим замом. Он все и расскажешь.

– Хорошо, – к такому стремительному повороту дел Настасья оказалась неготовой. – Значит, прямо завтра и на работу?

– Точно.

– И ничего больше спрашивать не будите?

– Неа, – Лев Валерианович откинулся на стуле, снял тяжелые очки и протер их специальной тряпочкой. – Ничего не буду спрашивать. Я Аркадию доверяю. Никогда не подводил.

– Тогда я пойду? Ну, это, готовится к работе. Такое короткое собеседование? – Настасья встала и направилась к двери.

– А чего попусту болтать? Завтра узнаешь о своих обязанностях. Иди. Но должен предупредить, – будущий начальник надел очки и отчего-то грустно вздохнул. – Место твое рабочее заразное и опасное.

– То есть? – Настасья замерла в пол шаге от двери.

– Да в декрет все оттуда идут. Прямо напасть какая-то. Уже трое в декрете. Причем, никто из этих милых дам рожать не собирался. Светлейшие, умнейшие головы. Мне клялись и божились – поздно рожать, карьера превыше всего, надо вначале заработать деньги! А потом раз – и декрет!

– Я точно-точно не собираюсь, – загрустила Настасья. – Два месяца назад меня предал любимый человек. Поэтому некого любить и не от кого рожать. Я точно буду работать.

– Ваши слова, как работодателя, меня радуют! Но, не зарекайтесь. Место, все-таки, заразное! – и Лев Валерианович хитро подмигнул.

Уже придя домой, Настасья стала себя корить – слишком быстро согласилась. Не узнала ни на какой должности будет работать, ни с каким окладом. Да она даже не знает, название организации! « ТрубСтройПроект», или «СпецТрубоСтрой»? Верх легкомыслия! Звонить Аркадию Степановичу? Он-то сможет рассказать куда «сосватал». Нет, стыдно. Взрослая женщина и так глупо себя ведет. Позабыла на собеседовании расспросить о жизненно важных вопросах!

Кое-как поужинав, приготовив одежду и необходимые на завтра вещи, Настасья легла спать. Сон долго не шел. Неприятные беспокойные мысли навязчивой липкой паутиной цеплялись одна за другую. Что ждет впереди? Куда она сунула горемычную голову? Во что вляпалась?

На следующий день Настасья вышла на работу. Девушка Люба, коротко, стильно стриженая блондинка, в красивом деловом темно-сером костюме, стремительно ввела в курс дела.

– Так, вот твой кабинет. Держи ключ, – Люба сунула ключ и почти втолкнула Настасью в кабинет.

– А я здесь одна буду сидеть? – опешила Настасья, оглядывая большое просторное помещение. Ничего лишнего – лаконичная офисная мебель, бледно-голубые стены, несколько со вкусом подобранных репродукций на стенах, пара удобных кресел рядом со стеклянным журнальным столиком и большой рабочий стол, уставленный разной техникой.

– Конечно одна! Ты же начальник! – констатировала Люба.

– Начальник? И много у меня в подчинении людей?

– Двенадцать штук! А почему ты спрашиваешь? Ладно, некогда. Смотри сюда, – Люба уже возилась с компьютером. – Вот так он включается. Здесь написан пароль для входа в систему. Здесь номера компьютерщиков Васи и Сереги. Если непонятно – сразу звони им. Они почти гении. В загруженных файлах разбирайся сама. Тут по окнам разбита вся проектная документация. Тебе на завтра понадобится эта и эта, – Люба быстро щелкала кнопкой «мышки».

– На завтра? – Настасья готова была упасть в обморок.

– Ага. На полке в шкафу за твоей спиной основные данные по заказчикам. Да, почти десять папок. Нет, в компьютерном варианте их нет. Из-за безопасности. Изучи. Особенно обрати внимание на фирму «Ресурсы».

– И много у нас таких фирм?

– Хватает! Слава Богу, с клиентурой нет проблем. Смотри сюда, – Люба стояла в другом конце кабинета. – За книжной стойкой сейф. Иди быстрее, покажу код. Здесь самые важные документы. Для встречи возьмешь верхние два файла с бумагами. Опять же изучи на досуге. Крайне важная инфа! Тебе ею надо поразить заказчика.

– Поразить? – Настасья нервно дернулась. – А зачем?

– Чтобы этот самый «Ресурс» не просто бы захотел, а счел бы за счастье работать именно с нами! У них денег «куры не клюют» и очень перспективные, пролонгированные проекты. Знаешь, сколько мы их обрабатывали? Не подведи! Царь, то бишь, Лев Валерианович, сказал, что ты завтра едешь на встречу вместе с Акулиным. Дядька он тертый, совершенно адекватный и много чего знающий. Положись на него и вовремя подыгрывай с умным видом. Кстати, вот номера телефонов Ивана Петровича. Очень рекомендую после обеда вам встретиться и обсудить детали.

– Господи, какие детали?! – вскрикнула Настасья, окончательно потерявшая самообладание. – Я даже приблизительно ничего не понимаю. Ужас, кошмар, вселенский хаос! Любаша, пожалуйста, объясни, чем конкретно я буду здесь заниматься и прочие нюансы работы. Да не смотри на меня как на сбежавшую из «дурки» сумасшедшую. Просто объясни. А потом, если захочешь, я тебе расскажу свою интересную историю.

– Ну, ладно, – пришла очередь Любаше растеряться. – Не волнуйся. Я поняла. У тебя в тумбе стоит маленькая кофеварка. А в холодильнике, тоже спрятанном в одном из шкафов, есть сливки и печенье. Сейчас мы с тобой спокойно попьем кофе, обсудим и общее и детали.

В результате беседы с Любашей, Настасья поняла – ей предстоит более чем серьезная работа в должности заместителя руководителя объединения по проектно-строительной части. Подчиненных – двенадцать человек. Постоянные деловые встречи, большое количество цифр и отчетов, общение с важными людьми, проекты и документация станут в ближайшее время самой значимой частью жизни. Личная жизнь? Как получится. Но судя по тому, что уже третий начальник, то есть начальница, уходит в декрет, у всех получается. Почему Царь, несмотря на такое, берет на эту должность именно женщин? С мужчинами проще, но начальник считает милых дам более гибкими, цепкими, рассудительными, ответственными и, самое главное, способными очаровать, заинтересовать потенциального заказчика. Обязательно ли очаровывать? В меру способностей. Без фанатизма. Но от этого напрямую зависит зарплата и премия, подчас очень даже приличная. И, если уж совсем откровенно, замуж начальницы повыскакивали за очарованных ими заказчиков. И хорошо, и выгодно!

До девяти вечера Любаша разбиралась в документах, отчетах, вызывала гениальных компьютерщиков и встретилась с солидным, импозантным, вальяжным Иваном Петровичем Акулиным. Он, неожиданно четко, быстро и коротко обрисовал ситуацию, сказал к чему быть готовой. Это успокоило Настасью. Приятно иногда полностью положиться на другого человека. Особенно на мужчину! Пусть и на «крепко и долго женатого», как успела рассказать Любаша. Да, Настасья на него и не претендовала. Сейчас самое главное – полностью вникнуть в работу.

И Настасья начала вникать. Тяжело, непонятно, подчас, пока никто не видит, со слезами и истериками, с горой старых и новых отчетов, многочисленными файлами по строительной документации, частыми деловыми встречами, почти ежедневными докладами у начальства и согласованием дальнейших шагов, короткими разговорами с рабочей группой и бессонными ночами.

Зато через три месяца, похудевшая почти на десять килограммов и вымотанная донельзя Настасья могла сказать – «я кое, что стала понимать».

В прошлом остался предатель Виталик, бывшая подружка Софочка и пустые, обманчивые мечты. Отсутствие личной жизни совсем не тяготило. Даже наоборот, радовало. Беспокоиться о ком-то некогда, готовить-наваривать борщи неохота и переживать по поводу «любят-не любят» не имеет смысла. Отработала двенадцать часов, доползла домой, разогрела в духовке дежурную курицу-гриль и, смыв косметику, легла спать. Даже в новогодние каникулы Настасья никуда не поехала. Некогда! Уже второго января, под недоуменные взгляды похмельных охранников, она в одиннадцать утра сидела на рабочем месте, изучая документы.

Организм, с зашкаливающим уровнем адреналина, перестал видеть сны и реагировал лишь на активные, требующие особого внимания дела.

Так не могло продолжаться бесконечно. Три месяца почти без выходных просто обязаны были закончиться либо нервным срывом, либо затяжной болезнью, но вылились в неожиданный курьез. Впрочем, как в присказке – «все к лушчему».

В тот день, десятого февраля, Настасья, выпив наспех кружку кофе, прибежала на работу. Сегодня предстояла очень важная встреча. Она едет одна, подстраховать некому. Надо подготовиться и обязательно, непременно получить заказ.

Накануне Царь, нервно теребя очки-линзы, сказал целую речь по поводу значимости заказа.

– Настя. Это не просто большие деньги, а очень большие! Ваня Акулин почти год «окучивал» Владика! Владислава Игоревича Семечкина. Не хихикай. Фамилия у нашего олигарха немного подкачала, но зато денег у него, как тех самых семечек в пятидесятикилограммовом мешке. Да! Столько много! К сожалению, я с тобой поехать не могу – сегодня ночью вылетаю в Москву, а Акулин едет на другой важный заказ. Надежда только на тебя! Если дело склеится-сладится, то обещаю неделю отпуска и большие премиальные. Слетаешь в теплые края, развеешься. Сейчас, говорят, на Кубе особенно хорошо. Но, Настя, это только после удачно проведенной встречи. Если не получится? Убивать не буду, даже не мечтай. Но разочаруюсь. Очень. Дерзай Настя. Я в тебя верю.

И Настасья старалась, как могла. Легкий макияж, скромный деловой костюм, классические шпильки, красивое темно-синее пальто, солидный кожаный портфель с документами, пара таблеток пустырника. Можно в бой.

Три часа дня. Солнечно и совсем по-весеннему. До ресторана «Палуба», где обычно назначались важные встречи, доехала очень быстро и посчитала это хорошим знаком. Вышла из машины, несколькими глубокими вдохами-выдохами постаралась унять внутреннюю дрожь напряжения. Медленно, давая себе время собраться, вошла внутрь помещения.

Начальство любило небольшой ресторанчик. Готовили здесь отменно, публика собиралась степенная, а в уютных, отгороженных кабинках, стилизованных под кают-компанию, удобно вести деловые переговоры.

Настасья сдала пальто услужливому швейцару. К ней сразу же подошел администратор.

– Анастасия Владимировна, рад встрече. Вас ожидают. Столик, как и всегда, самый лучший. Позвольте, провожу вас до места.

Кабинка находилась чуть поодаль, у окна. Напрямую не видно кто в ней находится. Настасья вошла внутрь и несколько растерялась при взгляде на заказчика. Большой, хорошо одетый, совершено лысый дядька с крупными, даже топорными чертами лица, лет сорока пяти с грустным, отстраненным видом жевал салат из помидоров. Его лысина, будто смазанная подсолнечным маслом, светилась на солнце. Так и хотелось протереть ее тряпочкой или надеть панамку, чтобы не слепила глаза. Вот тебе и олигарх!

– Владислав Игоревич? – тихо спросила Настасья.

– Ага, – поддакнул олигарх, в упор глянув на Настасью. – Давай вначале поедим. Чего-то устал я. О делах потом.

– Давайте, – Настасья ткнула официанту в меню и, сделав привычный заказ, осознала, что время казни несколько откладывается. Можно расслабиться.

Но организм понял команду буквально. Настасья вежливо улыбнулась Семечкину, отхлебнула из стакана холодной воды, облегченно выдохнула. И тут ее «понесло»!

– А у вас лысина светится! – весело констатировала Настасья. Внутри нее начали происходить невиданные изменения. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Усталость, накопленная за месяцы переработки, решила трансформироваться в истерику именно сейчас.

Олигарх поперхнулся салатом и посмотрел на Настасью с большим интересом.

– У меня никогда не было лысых мужчин! – продолжила Настасья. Долой солидность и профессионализм! Да какое ей дело до сделки, премии и прочего! Устала, как собака, никакой личной жизни, а постоянный страх и неуверенность надоели! Вон олигарх растерялся! Одной фразой «сделала» его!

– А вы, однако, кадр! – хмыкнул олигарх Семечкин и с любопытством уставился на собеседницу, подперев лысую голову рукой.

– А то! – Настасья окончательно потеряла страх. Ее «несло» все дальше и дальше. – Я тоже устала. И знаете, хочу выпить игристого вина. Бокал. Нет, бутылку. Вы, ведь, для себя уже решили заключать с нами договор или не стоит. Поэтому, делаю простой вывод, что от меня ничего не зависит. Так? Так! Значит можно напиться в любом случае. Либо от горя, либо от радости. К чему лишние разговоры. Будем пить!

Владислав Игоревич Семечкин, хитро улыбнувшись, не споря, заказал бутылку вина и сто пятьдесят грамм конька.

– Ну, пить, так пить! У меня в жизни не было таких деловых переговоров, – сказал олигарх в ожидании заказа. – Значит, от меня зависит ваша радость или горе? Будем пить, пока не понравимся друг другу? Прямолинейная вы девушка. Ничего не скажешь.

– За девушку, огромное мерси! – Если бы сейчас зазвучала музыка, Настасья точно бы пустилась в пляс. Терять нечего! – Мне тридцать семь лет, а четыре месяца назад меня предал любимый человек. И я думала, что жизнь закончилась…

Официант принес заказ. Олигарх Семечкин сделал знак уйти, сам разлил коньяк и игристое вино. А Настасья не могла остановиться, рассказывая совершенно неизвестному человеку свою историю. Пока убывало спиртное, она успела поплакать, и от души посмеяться, показывая в ролях сцену около спортивного клуба.

Владислав Игоревич, живо реагирующий на происходящее, казалось, совершенно забыл для чего он здесь. Понимающе кивал в ответ, громко смеялся и поддакивал. Театр для двоих актеров гармонично перетек в обычную жизнь, доставляя присутствующим огромное удовольствие.

Спектакль закончился так же неожиданно, как и начался.

– Ой, – Настасья словно очнулась. Вина осталось совсем чуть-чуть, мясо и салат съедены, секреты ее недолгой жизни рассказаны, а деловые вопросы совсем не решены. Смутившись, Настасья виновато улыбнулась.– Владислав Игоревич, простите. Я тут разоткровенничалась не к месту. Отнимаю у вас время. Это не профессионально. Простите.

– Анастасия Владимировна, не за что извиняться. Я хочу сказать вам спасибо, – олигарх со смешной фамилией Семечкин светло улыбнулся Настасье и подозвал официанта.

– Мне? За что?

– Милейший, принесите нам мороженое, пирожное, крепкий кофе и фрукты. Гуляем по полной программе. – сказал официанту Владислав Игоревич и решительно отключил сотовый телефон. – Спасибо вам за искренность. Давно так не отдыхал душой. Вот полностью отключился от забот, дел. Как в море свежее нырнул благодаря вам. Искренняя история искреннего человека. Редкость. Мне, признаться поговорить-то особо не с кем и некогда. У пары верных друзей свои семьи и заботы. А моя жена погибла четыре года назад. Мы с ней еще со школы дружили, в восемнадцать лет поженились. Вместе бизнес строили, сына Вовку родили. Но четыре года назад она попала в автокатастрофу. Жуть…

Теперь уже олигарх Семечкин, вероятно тоже, неожиданно для себя, рассказывал Настасье историю жизни.

Когда они вышли из ресторана, манящее в весну солнце скрылось. Небо закрылось тучами, словно громоздким ватным одеялом. Резко и решительно позиции отвоевывала еще не закончившаяся зима. Пурга мелким снегом гнала по обветренному асфальту легкомысленные людские надежды о скором тепле. Прохожие, кутаясь и поеживаясь, спешили по домам.

– А как же мы поедем? – Настасья, задохнувшись от порыва острого холодного ветра, сразу протрезвела. – Мне за руль нельзя! Я, пардон, пьяная!

– И мне нельзя, – Владислав Игоревич Семечкин, находясь в прекрасном настроении, почесал лысину. – Но, если помните, я богатый человек и у меня есть водитель. Поэтому, нас отвезут по домам. Да, и давайте ключи от вашей машины.

– Это зачем?

– Чтобы завтра машина стояла около вашего подъезда.

– Ладно. – Заулыбалась Настасья. Что ни говори, а любой женщине приятно, когда находится мужчина, готовый решить ее проблему.

Машина олигарха до неприятного быстро довезла Настасью до дома. Выходить из комфортабельного уюта не хотелось. Но оставаться дольше было для Настасьи верхом неприличия и нахальства. Она культурна, воспитанная женщина, к тому же при исполнении служебного долга! Господи! Служебный долг! Совсем забыла!

– Владислав Игоревич, – робко проговорила Настасья, уже дотронувшись до дверной ручки. – Мы не подписали документы.

– Точно! – олигарх Семечкин хлопнул себя по лбу. – Так с вами замечательно посидели, что даже о делах запамятовал. Не волнуйтесь. Сейчас же позвоню Льву Валериановичу. Сделка, естественно, остается за вами. А завтра, – олигарх быстро просмотрел записи на планшете, – в одиннадцать тридцать подъеду в ваш офис на подписание документов. Договорились? Вот и славно. Спокойной ночи, Анастасия Владимировна. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь.

Анастасия вняла совету. В ту ночь, впервые за несколько месяцев, она спала очень крепко и не о чем не тревожилась.

Ей снились бесконечные, томные, залитые тягучим жарким солнцем, поля пшеницы. Тихо звенели стрекозы. Ветер, дыша терпким запахом зноя и полевых цветов, подталкивал вперед. А воздух, упругий от предчувствий скорых радостных перемен, крепко поддерживая за плечи, направлял к неизведанной цели. Иди, девочка, и ничего не бойся! Только там, где поле сливается с прозрачным небом, ждет тебя желанное счастье.

И Настасья шла.

На душе легко, в голове ясно, сердце бьется уверенно и спокойно. А вокруг льются звуки незнакомой, красивой, нежной мелодии.

Даже зазвонивший будильник не смог испортить настроения.

Надо вперед, только вперед. Счастье скоро! Такие сны никогда не обманывают. Такая музыка никогда не бывает фальшивой.

На работу Настасья летела. Не успела снять сапоги, как в кабинет вошел цветущий Лев Валерианович.

– Ну, Настасья Владимировна, порадовала. Уж и не знаю, какие чары включила, но наш олигарх весь восторженный. Мол, где вы находите таких ценных сотрудников? И ум и красота в одном флаконе, так сказать.

– Красота? – польщенная Настасья присела в кресло. Всегда считала себя «ничем не примечательной особой», а оказывается…

– Как же! Как же! Не надо скромничать. Надо радоваться и рассчитывать на хорошую премию!

– Спасибо.

– Тебе спасибо. И вот, что – полдвенадцатого будь у меня в кабинете с документами. Кстати, а почему вы их в ресторане не подписали? – заинтересованно спросил Лев Валерианович.

– Так, не поверите, заболтались, – честно призналась Настасья.

– На деловых переговорах? Заболтались? С весьма занятым человеком? – не поверил начальник.

– Да!

– Ой, темнишь ты, Настасья! – пригрозил пальцем Лев Валерианович. – Хотя, какая мне разница. Главное – сделка прошла успешно! И не важно, болтали вы при этом, или чем другим занимались.

– Лев Валерианович! – возмутилась Настасья.

– Ой, ладно, ладно, – отмахнулся начальник. – Я уже ничему не удивляюсь. Ты же сидишь на «заразном месте», а, значит, все к одному идет.

Лев Валерианович, веселясь и иронизируя, вышел из кабинета.

Олигарх Семечкин появился в точно назначенное время. Быстро, по-деловому, подписал бумаги и, ссылаясь на очень плотный рабочий график, уехал.

А Настасья, после, сидела в своем большом, светлом кабинете и грустила. Он ничего ей не был должен, этот лысый олигарх Семечкин. Ничего не обещал, ни о чем «таком» даже и не заикался. Как принято говорить – «просто бизнес». Но очень хотелось продолжения, романтики, чего-то нежного, внезапного, невозможного и волшебного. Чтобы перехватывало дыхание, сердце замирало. Чтобы кружилась голова, а душа, взлетевшая ввысь, пела счастливую песнь. Очень хотелось любви.

Но у олигарха Семечкина было много дел. А один неожиданный вечер откровений ничего не значит. Здравствуй и прощай. Спасибо хотя бы за надежду.

3.

И снова работа.

Хотя, вначале Настасья слетала в обещанный начальником отдых. Семь дней маленького рая. Семь дней слияния с нахальным солнцем, необъятным океаном, горячим воздухом, сладкими, томными грезами и размышлениями. Грезами о любви, о предполагаемом семейном счастье, о своем небольшом, увитым плющом, двухэтажном домике с цветочным палисадником, веселой детской площадкой и высокими стройными елями около забора. Настасья представляла двух упитанных карапузов-близнецов, их первый день рождения, приход в гости дедушек-бабушек в гости, огромное количество коробок в цветных, блестящих обертках, большой торт с фигурками мультяшек, веселую суету. Она даже придумала, как оденет детей, и составила меню! Но, не получалось представить отца детей. Вот какой он? Высокий, стройный, красивый, голубоглазый или толстенький, коренастый? Какие имеет привычки и увлечения? В какой сфере работает? Вопросы, между прочим, первостепенные! Единственное, с чем определилась – будущий мужчина не должен быть похожим на Виталика.

И как, живя с Виталиком, не видела его недостатков? Невнимательный, равнодушный к чужим радостям, ленивый по хозяйству, не романтичный, скупой до подарков, не добрый, не злой. Никакой! Слишком много «не».

Тогда, в результате ленных раздумий, Настасья решила – ей нужен порядочный, умный, не женатый, уверенный в себе, энергичный, внимательный и, если не богатый, то перспективный, стремящийся обеспечить семью, мужчина. И, самое главное, любящим ее, Настасью, всегда! Примерно так. В тридцать семь лет, пройдя через серию неудачных романов, Настасья научилась уважать себя и рассчитывала на долгожданную благосклонность судьбы. Никогда больше не станет размениваться на подобные Виталику ничтожества! Вот!

Лечение «райской жизнью» пошло Настасье на пользу. Понять чего хочешь – уже половина дела. Хотя, на большее ее не хватило. Слишком быстро пролетела неделя.

И снова работа. Месяц промелькнул четно-белым листком в отрывном календаре, Вроде был, а вроде и нет. Тридцать ничем не отмеченных, ничем не примечательных дней.

Настасья привыкла к работе. Стала меньше паниковать, нервничать. Появилось время для книг, общения, кино и театров. Но, если книги можно почитать и в одиночку, то с остальные места хотелось сходить с компаньоном. Лишь однажды с Любашей и ее друзьями Настасья выбралась в кафе-караоке. Вроде и весело, вроде и вкусно, но ощущение «чужой компании» не покидало. Душа просила другого отдыха, более интимного, уединенного.

Настасья запретила себе грустить. А что толку? Слезы ничего не решают, тоскливый взгляд никого не привлекает. Просто живем дальше и ожидаем своего светлого часа.

И однажды, ближе к середине марта, он наступил. Нежданного, негаданно, нечаянно. Оказалось, к таким поворотам судьбы нельзя быть готовым. Вселенная навязывает свой сценарий, расписанный по ролям, мизансценам. Заранее тщательно продуманные схемы летят в облака «несбывшихся надежд». Может и к лучшему?

Обычный день. Четверг. Весна и ветрено. Настасья в семь вечера идет домой. Вернее, не идет, а плетется. Накануне сломалась машина и, на работу утром пришлось добираться на такси. Круговерть бумаг, слов, договоров, усталости и вычеркнутых дел в электронном ежедневнике. Вымоталась. Надо проветриться, избавится от запаха офиса и мыслей о завтрашнем тяжелом дне. Надо прогуляться.

Настасья, даже не обходя лужи, плетется домой, тупо глазея по сторонам. Витрины, спешащие люди, воробьи, выискивающие корм на голых клумбах, неряшливые подтаявшие комки плохо счищенного с тротуара снега.

Проходя мимо небольшого сквера, Настасья покупает, что для нее совершенно не характерно, мороженое. А почему бы и не? Когда в последний раз она гуляла вот так и на ходу лакомилась сладким? Настасья задумывается. Года три назад! Три года ходила мимо такого простого счастья!

Настасья присаживается на свободную скамейку и, плотнее замотавшись в теплый, накинутый поверх шерстяного пальто палантин, с наслаждением откусывает мороженое. Как здорово и вкусно! Сливочный пломбир приятно тает во рту, сладостью разливаясь по всему организму. Блаженство, нега, будто в детстве.

Мысли прочь, прочь заботы. Сейчас полчаса свободы от всего!

Пломбир постепенно убывал. Темнело. Фонари, тускло освещающие пустынные дорожки сквера, грустили о наступающем вечере. Слишком мало влюбленных пар, слишком мало секретов можно подслушать и подсмотреть. Скучно.

А Настасья не скучала. Наслаждалась и отдыхала.

Некстати забренчал, завибрировал телефон.

– Анастасия Владимировна. Это я, Семечкин, – олигарх неожиданно вульгарно шмыгнул носом.

– Здравствуйте, – протянула Настасья, сожалея о прерванном уединении.

– Отвлекаю?

– Да. Ем пломбир на улице. Очень вкусно.

– На улице холодно.

– Ага, холодно.

– А пломбир вкусный?

– Мне нравится, – ответила Настасья. Какой нелепый разговор!

–Я тоже хочу?

– Чего?

– Поесть пломбир на улице.

– И?

– Где?

– Что где? – удивилась Настасья. До чего же нелепый разговор!

– Где вы конкретно едите мороженое? – не унимался Владислав Игоревич Семечкин.

– В сквере, где памятник Гоголю стоит.

– А, – ответил олигарх и внезапно отключился.

Мда, видимо от напряженной работы подгорели у олигарха Семечкина все семечки в голове. Миллионы никому просто не даются. Вот был бы олигарх нормальным мужиком, инженером там, или доктором, можно было и роман закрутить. А так, не знаешь чего ждать. У богатых людей причуд слишком много, да и избалованы они, привередливы. Настасье нужен мужчина для семьи, любви и детей. Они бы на отдых вместе летали, покупку новой машины обсуждали, помогали близнецам-сорванцам математику делать, планировали незатейливое светлое счастье и радовались достигнутым успехам. Как же хочется банальщины!

– Будешь еще мороженое? – пробубнили под ухом.

Настасья вскинула голову. Рядом с ней на лавку присаживался олигарх Семечкин в черном кашемировом пальто и намотанным на шею большим черно-белым шарфом.

– Спасибо, Владислав Игоревич. Я уже достаточно замерзла, – Настасья сунула в рот вафлю от мороженого и слала медленно разжевывать.

– А я съем. Купил сразу две штуки, – олигарх Семечкин быстро развернул пломбир и, откусив большой кусок, в блаженстве закрыл глаза.

– Вам именно здесь вкусно мороженое есть? – съязвила Настасья. Они ничего не могла с собой поделать – совершенно не боялась олигарха Семечкина. Более того, находясь рядом с ним, хотелось острить, болтать и делать глупости. Никакого пиетета!

– И здесь. И с тобой, – Владислав Игоревич шмыгнул носом. – Простыл я чего-то.

– Зачем тогда мороженое? Еще хуже будет.

– Ну и пусть. Может, я мечтаю заболеть. Надоело все! Хочу отдохнуть, – олигарх Семечкин погладил лысину. – Надо было шапочку надеть

– А вы шарф накиньте на голову и тепло будет, – посоветовала Настасья.

– Солидный дяденька с шарфиком на лысинке?

– Зато тепло. Кому какое дело как вы выглядите.

– И то верное, – Владислав Игоревич смешно натянул шарф на голову. – А знаешь я чего приехал?

– По мне соскучились, – ничуть не смутившись, ответила Настасья.

– Точно, – подтвердил олигарх, доедая мороженное. Помолчал. – Сильно соскучился.

– Я тоже вспоминала вас несколько раз, но потом пришла к выводу, что зря.

– Почему?

– Вы слишком успешный мужчина с большим объемом бесконечных дел, проблем и заморочек. Вы избалованы женским вниманием и не хотите лишних обязательств. А мне нужна простая добротная жизнь с детьми и ужинами на кухне.

– Ну, ты сразу-то меня не отвергай, – обиделся олигарх Семечкин. – Избалован – да, с кучей проблем – да, но я тоже хочу простую, добротную (слово, какое интересное) жизнь. Такую, что была у меня раньше, с Оленькой. Нет, ты не похожа на нее ни внешне, ни по характеру. Совершенно другая. Это хорошо.

– Вы сейчас за мной ухаживаете? – напрямую спросила Настасья. Она физически ощущала, как прежний мир, лопаясь большими радужными пузырями, начинает трансформироваться в нечто иное. Стоит сказать «нет» и нужное мгновение будет навсегда упущено. А так хочется узнать, что впереди!

– Наверное, ухаживаю. Не романтично? Я немного подзабыл, как правильно ухаживать. Обещаю – вспомню. Поехали ко мне домой.

– Прямо так сразу? Ничего себе – молниеносно миновали конфетно-букетный период! Вот тебе и романтика, – возмутилась Настасья.

– Я же тебя не в кровать зову. Пока. Я есть хочу и дома тепло, – пояснил олигарх Семечкин. – Поехали. Поужинаем, заодно посмотришь, как живу. Потом сама решай, нужен ли я тебе со своими ухаживаниями или нет.

– Что ж, честно, – Настя, продрогшая от сырого ветра, медленно встала с лавки. – Интересный вы мужчина, нестандартный. Скажите правду – маньяк?

– Замечен не был, – улыбнулся олигарх Семечкин, нелепо обмотанный шарфом. – Но в некоторых ситуациях могу и озвереть. Не бойся. Сегодня солдат ребенка не обидит.

И они поехали домой к Владиславу Игоревичу. Пока олигарх собственноручно готовил ужин, Настасья ходила по почти нежилому дому. Много комнат, стильно, красиво и бездушно. Здесь подолгу никого не было и пространство, тоскующее по людскому теплу, окрасило яркие краски обивки, обоев, настенных картин в блекло-мутные тона. Вот пришел бы кто, вдохнул жизнь, пробежал быстрыми ногами по дорогим паркетным полам, распахивая настежь окна и двери! Но хозяин дома вечно занят. Изредка приходящие «переночевать» женщины, никогда не задерживаются больше, чем на день. Домработница, она же кухарка, Нюся, следит лишь за чистотой и наполняемостью холодильника.

Настасья вернулась в огромную, стилизованную под «прованс» кухню-гостинную и в задумчивости села на красивый бело-зеленый стул.

– Одиноко у тебя.

– Согласен, – олигарх Семечкин перевернул шипящее на гриле мясо и вернулся к готовке салата. – Но я этого не вижу. Уезжаю в семь утра, приезжаю в десять вечера. Ужин, душ, сон и снова семь утра.

– Одиноко тебе.

– Тоже согласен. Но я и этого стараюсь не замечать.

– А где твой сын?

– Учится в Москве. Сам поступил в МГУ на бюджет.

– Ты им гордишься.

– Еще как!

– Твоя жена? Оля? – Настасья взяла в руки фотографию улыбающейся светловолосой женщины. Она нежно обнимала за плечи серьезного подростка лет двенадцати.

– Да. Это Оленька с Вовкой на прогулке. За год до аварии. Я хотел убрать фотографию, чтобы душу больше не бередила, но не смог. Мне кажется, Оленька стала ангелом. Охраняет меня, – Владислав Игоревич, грустно улыбнувшись, взял фотографию в руки. – Даже олигархам нужны ангелы-хранители.

Они ужинали, болтали, пили легкое искристое вино. Весна, украдкой подглядывающая сквозь чуть приоткрытые окна, знала о будущем. Тихо нашептывая свои свежие, ветреные, колдовские заклинания, она была уверена в успехе. И даже если не сегодня, то в ближайшее время все обязательно случится! Ничто не устоит против любовной магии одобренной небесами.

Настасья легла спать в одной из спален. Долго не могла уснуть – ждала, придет олигарх или нет. Не пришел. Может и к лучшему. Не надо потом стыдливо отводить глаза и лепетать нелепости про внезапно накатившую страсть.

Проснувшись в начале восьмого утра, Настасья нашла на кухне заботливо укутанную в большое махровое полотенце кастрюльку с овсяной кашей и записку: «Решил не будить. Приятного аппетита. Надеюсь, каша не подгорела. Позвони по этому номеру – ответит шофер и увезет тебя на работу».

Как приятно. Каша в кастрюльке, тихая забота и никаких обязательств. Мило, романтично, трогательно.

Настасья быстро заехала домой, переоделась и почти не опоздала на работу. «Начальство не опаздывает, оно задерживается». А пять минут совсем пустяк.

Втянуться в деловой ритм оказалось трудно. На сотовом телефоне появилось сообщение от олигарха Семечкина «Как добралась? Как каша?». Настасья, улыбаясь, быстро набрала ответ, представляя реакцию Владислава. «Каша вкусная. Добралась отлично. Спасибо за вчерашний день». Тонкое, почти еще не осязаемое чувство нежности, наполняло ее. В голове постоянно прокручивались вечерние разговоры, чувства, ощущения. Мысли порхали в пространстве, словно легкие пестрые бабочки, принося с собой тепло и спокойствие. Хотелось оставаться в этом состоянии и мечтать. Случиться, не случиться – не важно. Важно, что Настасья снова ожила, и осторожно пробуя на вкус новую реальность, наслаждается.

Пестрое облако бабочек женских мечтаний разогнал Лев Валерианович.

– Настасья, пожалуйте ко мне на планерку. Да, срочно. Жду.

В течение пятнадцати минут начальник объяснял Настасье и еще паре своих заместителей важность нового заказа. Деньги большие, потенциальный заказчик сложный и нудный, конкуренты не дремлют, стабильность конторы зависит от постоянного притока выгодной работы.

Настасья с умным видом слушала, кивала, записывала, продолжая мечтать. Бабочки, порхая, щекоча и веселясь, придумывали свои сказочные сценарии. А почему бы сказке не воплотиться в жизнь?

Через пятнадцать минут объяснений Лев Валерианович всех отпустил, спросив Настасью напоследок:

– День свадьбы еще не назначили?

– С кем? – опешила Настасья.

– Подозреваю, что с олигархом нашим, Семечкиным, – ехидничал начальник.

– А почему вы сделали такие выводы? – Настасья решила все отрицать. Кому какое дело до ее личной жизни.

– Ой, ну не надо! – отмахнулся Лев Валерианович и по-доброму рассмеялся. – Олигарх отпрашивал вас сегодня на шестнадцать часов под предлогом конкретизации работы по объекту.

– Да? – удивилась Настасья. – Ничего про это не знаю.

– Тьфу ты, ну ты. Вот старый болван. Владислав Игоревич, видимо, сюрприз задумал, а я выдал, – Лев Валерианович искренне расстроился.

– Да, ладно, вдруг и, правда, по объекту хочет поговорить.

– Кто знает, кто знает, – не верил начальник. – От судьбы, Настасья, не уйдешь. Да и зачем? Желаю счастья. Пусть «заразное» место сработает и в твоем случае.

Настасья смущенная вышла из кабинета, а Лев Валерианович всерьез задумался – не пришла ли пора поменять тактику, назначив следующим на «заразное» место мужчину? Мужики в декрет не уходят. Хотя, сейчас такое время, что и это возможно.

4.

Весна оказалась права! Олигарх Семечкин, на вид такой суровый и грозный, начал ухаживать. Как мог. Старался, выкраивая время от деловых встреч, даже робел подчас, вспоминая себя далекого восемнадцатилетнего. Ничего пошлого, дорогого, вычурного. Был, конечно, соблазн сделать словно в любовных романах – самолет, дорогое шампанское, колечко с бриллиантом и сказочный остров только для двоих. Он раньше так поступал с другими. Мог себе позволить. Любая красавица сдавалась на «раз». Ну, в худшем случае «на два». А с Настасьей хотелось по-другому. Иначе не даст к себе прикипеть, не пустит в свой мир, не захочет разделить с ним океан будничных, упорядоченных дней.

Через два месяца Настасья переехала к олигарху Семечкину, а еще через месяц ей сделали официальное предложение.

Не было ни шикарного ресторана, ни Парижа, ни дорогого кольца. Самое начало лета. Жара сразу, стремительно, уверенно захватила власть. Горячий воздух ломал кондиционеры, плавил асфальт и грозил людям полным обезвоживанием. У кого была возможность, уезжали на моря-океаны, другие набирали на дачах полные бассейны воды, сидели под вентиляторами и старались меньше бывать на открытом солнце.

В доме, находящемся в тени высоких деревьев, стояла приятная прохлада. Владислав приехал с работы и, уже привычно, сразу вошел на кухню, где суетилась Настасья.

– Ты устал. Вижу-вижу. А я сегодня отчет сдала. Тебе подливки к пюре побольше? Нет, окрошка это не серьезно. Ты как попало ел весь день. Даже не возражай. Почему ты на так смотришь? Я стала похожей на квочку? Кудахтаю, крыльями хлопаю, наставлениями мучаю?

– Присядь Настенька, – олигарх Семечкин показал на стоящее рядом кресло.

– Что случилось? – встревожилась Настасья.

– Случилось, – задумчиво произнес Владислав Игоревич. – Случилось счастье.

– Хорошо, – радостно выдохнула Настасья. – А какое?

– Сегодня, представляешь, прямо во время совещания с корейцами, я понял, хочу чтобы ты всегда была со мной!

– Я и так с тобой.

– Выходи за меня замуж. Прости, так буднично и обыденно. Будешь моей женой?

– Владик, даже не знаю, – Настасья, как все влюбленные женщины, в глубине души надеявшаяся на «законное» продолжение, от неожиданности растерялась. Ей впервые предлагают выйти замуж! Мечта сбывалась в самый неподходящий для этого момент – на кухне, среди кастрюль, гуляша и салата из помидоров. Не поверила.– Сейчас многие живут не расписываясь.

– Ты не хочешь? – помрачнел Владислав.

–Я не верю, – тихо ответила Настасья. Слезы показались на глазах, и защипало в носу. Ей бы обрадоваться, закричать: «Согласна!», кинувшись к любимому на шею, но не получалось. Неудачные прошлые попытки стать счастливой крепко держали за подол.

– Мне не веришь? – олигарх Семечкин растерянно погладил лысую голову. Затем сел рядом с Настасьей. – Посмотри на меня. Я не предам, я другой. Хочу, чтобы все было по-честному и по закону. Пожить три дня и разбежаться не для меня. Ты жена, я муж. Так правильно. Я жил в браке почти шестнадцать лет и мне нравилось. Давай вместе пробовать. Подожди, нет, не так. Сам сбился. Уф, волнительно! – Владислав стал на колено, вытерев с лысины пот. – Настенька, не умею говорить красиво. Мне без тебя плохо. Хочу прожить с тобой оставшуюся жизнь. Соглашайся. И вот еще, самое главное, я тебя люблю.

– И я тебя тоже люблю, – Настасья, вмиг став самой счастливой на свете, крепко-крепко обняла своего олигарха Семечкина и расплакалась.

– Ну, вот, зачем плачешь? – растроганно шептал Владислав, целуя Настасью. – Все же хорошо. Даже лучше хорошего! Я сейчас тоже расплачусь.

Зашедшее за горизонт солнце, укрыло тайну двух влюбленных бледно-розовой вуалью, сотканной из последних лучей. Воздух, полный томных пьянящих летних запахов, обещал желанное счастье. И, казалось, нет никаких преград, никаких препятствий. Иди вперед, девочка! Ничего не бойся!

5.

Как славно начинался это день. Золото, золото, золото везде и повсюду! Золотой период в жизни. Настасья почти летела над мостовой. Новые легкие кожаные сапожки, модная стеганная болоньевая курточка, голубые джинсы в «облипочку», отлично сидящие на похудевшей фигурке, яркий тонкий кашемировый шарфик. Шик, блеск, красота!

Можно расслабиться и вволю надышаться прелым пьянящим воздухом. Свадебное платье почти готово, список гостей в количестве тридцати человек составлен. Придут только самые близкие люди, те, кто искренне порадуется. Остальные не нужны.

На свадьбу в октябре обещал приехать сын Владислава – Володя. Настасья познакомилась с ним в июле, когда вместе отдыхали в Италии. Замкнутый, умный, осторожный с новыми людьми, высокий, чуть сутулый юноша при первой встрече отнесся к новой спутнице отца с недоверием. Лишь через пару дней сказал Владиславу Игоревичу:

– Папа, Настасья нормальная. Не те, что были раньше, – Володя поморщился. – Женись на ней. Ей нужен ты сам, а не деньги. Женись и роди мне брата или сестру. А лучше то и другое.

Настасья против детей абсолютно не возражала. Она мечтала, чтобы картинка, однажды нарисованная воображением, сбылась. Вчера ей исполнилось тридцать восемь. Самое время стать счастливой, стать женой и мамой. Теперь для этого есть все! Золото, золото, золото везде и повсюду!

-Абрамова, ты что ли? – пробасили откуда-то сбоку.

– Я! – звонко ответила Настасья и повернула голову.

Около нее стоял невысокий, плотный, коренастый мужичек в дорогой помятой синей куртке, поношенных джинсах и ярко-рыжих ботинках на толстой подошве. Мужичек радостно улыбался, показывая отсутствие одного переднего зуба. На лице под глазом красовался малиново-фиолетовый синяк.

– Не узнаешь?

– Честно – нет.

– А так? – Мужичек втянул щеки, живот и сделал молящие глаза.

– Есин? Толя? Ты?! – воскликнула Настасья.

– Я! – Толя радостно потряс головой.

– А что с тобой?

– Это? – Толя ткнул пальцем в синяк на лице. – Бандитская пуля. Господи, сколько же мы не виделись?

– Двадцать лет, – быстро подсчитала Настасья. – Как школу закончили, так и не виделись.

– А ты хороша! Прямо дама из Потсдама! Кто бы мог подумать! В школе совсем неприметная была.

– Спасибо, – ответила Настасья. – Зато ты всегда блистал. Отличник, пианист, турист, математик, победитель олимпиад и прочее.

– Так я и сейчас блистаю. В определенном смысле, – вздохнул Толя Есин. – Пива хочешь, из гипермаркета иду. Затарился на вечерок.

Толя показал большую клетчатую сумку.

– Да я бы не против, но…

Раздался скрип тормозов. Настасья словно в замедленно кино наблюдала, как несколько мужчин в масках, приложив к Толиному лицу тряпку, поволокли его в большую черную машину. Не успела охнуть, как те же мужчины проделали это и с ней. Ни крикнуть, не позвать на помощь. Сладко-приторный запах ударил в нос и, наступила темнота.

У темноты оказался горький привкус и легкий запах плесени. Настасья не открывая глаз, водила по губам сухим языком. Чаю бы горячего, сладкого большую кружку. Нет, лучше холодной минералочки, с лопающимися солененькими пузырьками, прямо из бутылки. Сейчас стану и попью. Прямо сейчас.

Но нет сил даже открыть глаза. Надо сделать усилие. Хотя бы пальцем шевельнуть. Почему такая слабость? Может, заболела? Наверное, у меня высокая температура. Слабость, сухость во рту, болит голова, дышать тяжело, ломота в суставах. Вирусные инфекции начинаются именно так. Не вовремя я заболела! Свадьба на носу, столько хлопот, столько дел.

Настасья, тяжело дыша, снова попыталась приоткрыть глаза. Не получилось. Горькая темнота давила и сжимала в объятиях. Ладно, к чему борьба? Посплю еще пару часиков и станет легче. Сон – лучшее лекарство от всех болезней. Жаль, что кровать такая жесткая. Раньше я не замечала. Потом, когда поправлюсь, куплю новый матрас.

Запах плесени неприятно щекотал ноздри. Тишина, обрезав обычную жизнь острым ножом небытия, лишила возможности зацепиться хотя бы за звук. Провал. Темнота. Сон.

Вторая попытка стала более удачной. Открыв глаза, Настасья долго смотрела в полумрак. Странно, кто в спальне переклеил обои? Да и сама комната будто сузилась, уменьшилась в размерах. Что за чудеса творятся? Надо срочно открыть форточку и выветрить запах плесени. А откуда он здесь взялся? И какое сейчас время суток? И почему Владик до сих пор не позвонил? Одни вопросы.

Настасья, морщась от неприятных ощущений, медленно села. Пить хочется еще больше, голова болит, горечь во рту. Чай, срочно нужен крепкий чай!

И тут наступил шок! Вместо своей любимой, хорошо обставленной, уютной спаленки, Настасья оказалась в сером, плохо отштукатуренном полуподвале. Сыро, прохладно, полумрак. Пара панцирных кроватей со старыми облезлыми матрасами, куча вещей на них, полуразвалившийся деревянный стул, обветшалый, старомодный, громоздкий шкаф, черные разводы плесени на углах стен, и больше ничего. Что происходит?

Сердце заколотилось, на лбу выступил пот, по венам горячими ручейками побежала тревога. Медленно, нехотя стали возвращаться воспоминания. Ее украли!

С трудом сглотнув, Настасья продолжила анализировать. Ее захватили люди в черной одежде. Но до этого было еще что-то важное. Точно! Толя Есин! Вначале преступники набросились на него. А где теперь Толя? Неужели его уби…

Настасья не успела завершить страшную мысль. На одной из кроватей зашевелилась куча вещей. Крысы! Настасья быстро подогнула ноги и сжалась. Ненавижу крыс, боюсь их до безумия. Куда бежать? В маленькое узкое оконце под потолком не выбраться. Настасья судорожно искала глазами входную дверь. Бежать, бежать, бежать! Но двери не было! Помещение без двери – разве такое возможно?

Раздался отборный мат и, словно в фантастическом кино, одна из куч тряпья на кровати трансформировалась в Толю Есина. Со страхом и изумлением осматриваясь вокруг, одноклассник громко матерился. Наткнувшись глазами на съежившуюся Настасью, Толя облегченно выдохнул и хрипло сказал:

– Думал, спятил, – Толя потряс головой. – Пить хочу, как сто индейцев.

– И я хочу, – шепотом ответила Настасья.

– Абрамова, мы где? – Толя Есин встал с кровати и, с трудом разминая ноги, начал осматривать помещение.

– Я не знаю.

– А почему шепчешь?

– Тоже не знаю, – Настасья встала. – Давай найдем дверь.

– Сейчас, – Толя порылся на соседней кровати и с радостным воплем вытащил пакет. – Они его не выбросили! На, пей!

Толя быстро открыл пару бутылок пива и одну протянул Настасье.

– Мне бы водички, – жалобно протянула она.

– Не выпендривася, – Толя быстро ополовинил бутылку и, громко рыгнув, в блаженстве закатил глаза. – Жизнь налаживается.

Настасья, сморщившись, отхлебнула прохладное пиво. Ее жизнь не то что бы наладилась, но стало легче. Глоток, глоток, еще пара глотков. Настасья прикрыла глаза.

– Абрамова, не усни по-новой! – сказал Толя и дернул за рукав. – Ты дверь видишь?

– Неа, – Настасья покачала головой. От хмельного напитка действительно захотелось спать.

– С точки зрения банальной эрудиции вход, он же выход, обязательно должен быть. Если только… – одноклассник кинулся к стене и стал простукивать.

– Нас замуровали?! – вскрикнула Настасья.

– А у тебя есть другие версии?

– Да кому мы нужны, чтобы хоронить в сыром подвале? – стала приводить аргументы Настасья. Логика позволяла ей собраться и не поддаваться панике. – Тем более, под потолком есть окошко, а значит, теоретически, мы можем позвать на помощь. Если бы хотели убить – замуровали бы в подполе без окон и дверей.

– А это идея, – Толя замер и одобрительно покачал головой. – В нужном направление мыслишь, Настя.

– Я умная и начитанная женщина, – хмыкнула Настасья.

– То есть, продолжаю твою мысль, нас просто хотят задержать на время? Например, чтобы не мешались.

– Возможно.

– Тогда у меня другой сложный вопрос – кого именно хотят задержать? Тебя или меня?

– Вопрос, однако, – Настасья присела на кровать и задумалась.

– Вот и я про то же, – Толя Есин сел рядом и протянул еще бутылку пива. – Пей, это благотворно действует на твои мозги.

– Боюсь, что ненадолго. Скоро я захочу в туалет и значительно поглупею. Давай быстрее искать выход.

Минут десять друзья простукивали стены, пол и потолок. Безрезультатно. Двери не было.

– Толя, мы с тобой полный дураки! – вдруг сказала Настасья и остановилась.

– Чего? После той дозы хлороформа, что мы вынюхали можно лишь немного поглупеть.

– Хлороформа?

– Да, тебе с ним тряпку в лицо сунули. А говоришь – начитанная женщина! Да в половине детективов так делают!

– Я детективчиками не увлекаюсь! – Настасья направилась к шкафу. – Я привыкла думать головой.

Настасья решительно дернула дверцы шкафа. Заперто. Стала дергать сильнее. Тяжелые деревянные двери и не думали поддаваться.

– Иди сюда, друг мой контуженный! – крикнула Настасья однокласснику. – Ты можешь его открыть?

– Я много чего могу, – с вызовом ответил Толя. Похлопав себя по многочисленным карманам куртки и джинсов, вытащил небольшую связку тоненьких странных палочек, щипчиков и маленьких отверточек.

– Это что?

– То, что нам поможет выбраться отсюда, – не стал вдаваться в подробности Толя. – Хорошая вещица. Замок булавкой не откроешь. Сделан на совесть. Сейчас так уже не могут.

Толя мгновенно собрался и, приблизившись к врезанному замку, стал в нем ковыряться. Получилось не сразу. Через некоторое время с паузами на пиво, отдых и «чуть покумекать», замок сдался.

– Ха, будьте любезны, примите работу.

– С превеликим удовольствием, – и Настасья распахнула двери.

В стенке шкафа, сделанного из толстых широких досок неровными, грубыми зигзагами, была вырезана дыра, ведущая к шершавой, синей и, как назло, прочной двери. Дно, усыпанное крупными кусками грубых деревяшек, оказалось застеленным старыми пожелтевшими газетами за прошлый век.

Настасья обрадовано толкнула входную дверь, но она оказалась запертой. В вырубленном проёме, виднелась только часть замочной скважины.

– А вот и выход, – обрадовался Толя Есин. – Дайка, гляну. Все понятно. Вначале этот деревянный саркофаг подтащили к открытой входной двери, выпилили дырку, а потом закрыли замок шкафа и вышли наружу.

– Вот уж не думала, что замок изнутри закрыть можно.

– Опытный медвежатник может все! Нам еще повезло – если бы двери заколотили, мои инструменты были бы бесполезны. Видимо, похитители решили шкафом подстраховаться.

– Подожди Толя, но мебель всегда можно передвинуть!

– Фантазерка. Да чтобы сдвинуть эту громадину, надо четверо сильных мужиков. Куда уж нам с тобой!

– Ладно, потом додумаем – кто, зачем и почему, – Настасья устало потерла глаза. – Надо выбираться отсюда. Над другим замком поколдуешь? Если чем-нибудь немного подпилить доску, можно и до него добраться. У тебя случайно топорика с собой нет?

– Чего нет, того нет, – Толя почесал и без того взлохмаченную шевелюру. Затем разбил одну из пустых пивных бутылок и острым краем горловины стал понемногу отпиливать от доски. Процесс шел медленно.

Настасья в безделье начала бродить по комнате. На кровати, где Толя нашел пакет с пивом, куче тряпья обнаружилась ее сумка.

– А телефона нет, – грустно сказала Настасья, вытряхнув сумку.

– Было бы странно, если бы телефоны оставили, – пыхтел в шкафу Толя.

– Зато кошелек с деньгами на месте.

– Это существенно меняет дело. Вот ты, Абрамова, как считаешь, кого из нас выкрали? Кто реальная цель преступников?

– Меня незачем красть. Сама я никакого интереса для преступников не представляю. – Настасья села около шкафа и загрустила еще больше. – И через две недели у меня свадьба.

– Свадьба? С кем?

– С Владиславом Семечкиным.

– С тем самым? – Толя выглянул из шкафа.

– С тем самым.

– Жених олигарх, – Толя задумчиво вытер пот со лба. Оставалось совсем чуть-чуть и можно взламывать второй замок. – Настюха, сдаётся, тебя конкуренты жениха выкрали.

– Зачем?

– Да мало ли какие у олигархов финансовые неурядицы могут быть! Вдруг он кому дорогу перешел или бизнес чей разорил?

– Нашел крайнюю. Сейчас не девяностые годы, – ответила Настасья. – Смотрю, ты парень тоже непростой. Кто ты, Толя Есин?

– Часовых дел мастер! Работаю с элитными марками и нередко с очень дорогими антикварным вещами, – с гордостью заявил Толя.

– Вот, где собака порылась! Признавайся – у кого спёр антиквариат? Или подменил? Из-за этого нас кинули в подвал?

– Да за кого ты меня принимаешь? – искренне обиделся Толя и отвернулся. – Я уже двадцать лет в профессии. Знаешь, какая у меня репутация! Жениху твоему, кстати, тоже раритетные часики чинил. Девятнадцатый век, Швейцария, марка Hr.Moser&Ce! Слышала про такую? Нет? Очень дорогая вещица. Одно удовольствие с ней работать. Не поверишь – механизм почти в идеальном состоянии.

– Извини, Толя – Настасья заглянула в шкаф.

– Ладно, проехали. Дай инструменты. Между прочим, очень дорогие инструменты, оттого всегда и ношу с собой, – Толя вскинул руку и расстроился. – Часы у меня украли. Классные, раритетные. Сам собирал и чистил. От деда достались. «Командирские»! Сейчас таких днем с огнем не сыщешь. Вот за них бы морду стоило набить похитителям.

– В нашей ситуации больше пригодились бы электроны часы с GPS навигатором.

– Баловство это все, несерьезно.

Через пару минут сдалась и вторая дверь. Осторожно приоткрыв ее, Толя и Настасья увидели небольшой, плохо выкрашенный, зеленый коридор, ведущий к деревянной лестнице.

– Тихо, – прислушиваясь, шепотом сказала Настасья.

– Ага, – Толя осторожно вышел в коридор и огляделся. – Попробуем выбраться наружу?

– Конечно! Сейчас возьму сумку, и пойдем, – Настасья метнулась в комнату.

– Между прочим, осталась еще бутылка пива, – грустно ответил вслед Толя. – Но мы, ведь, ее не потащим?

– Какой догадливый, – Настасья вернулась и одноклассники крадучись, направились к лестнице. – Смотри, стены не пыльные и пахнет краской. Наверное, дом еще новый. Интересно, где мы?

– Где, где? Б…! – выругался Толя и, стараясь не шуметь, забрался по лестнице вверх. – Крышка тяжелая, железная. Сейчас попробую приподнять. Так, получается. Посиди пару секунд одна. Я на разведку.

Толя проворно вылез через люк и исчез на некоторое время. Настасья с тревогой наблюдала открывшееся темное пространство, вздрагивая от почудившихся звуков. А вдруг наверху убийцы? Стоят около люка и поджидают. Бедный Толя, вдруг его уже схватили, и пытать начали? Тогда и за ней скоро придут! Бежать некуда! Вот шаги чьи-то слышаться!

– Настя! – раздался приглушенный голос Толи. – Дуй сюда. Вроде нет никого.

Настасью быстро забралась наверх и облегченно выдохнула. Большая комната с неоконченным ремонтом. Голые окна, рулоны обоев на полу, часть стен оклеена, сделанный на черновую камин, облезлый грязный стол, несколько ведер с красками, кисти, валики и прочие атрибуты.

– Я быстренько заглянул в пару комнат – тихо, – сказал Толя.

– Понятно. – Настасья подошла к окну. – Во дворе никого. Ворота закрыты и машин нет, собак тоже.

– Надо быстро сматываться. Давай, поищем что-нибудь из съестного на дорожку. Бог знает куда нас завезли.

– Пойдем. Ты в одну сторону, я в другую. Так быстрее.

Настасья быстро забежала в первую комнату – ничего. Строительный мусор и пыль. Во втором помещении около оштукатуренной на чисто стены она увидела старый неказистый школьный рюкзак и многочисленные коробки с какими-то вещами. Быстро порывшись, нашла пару теплых мужских свитеров, красивый подростковый непромокаемый дождевик, пахнущую резиной дешевую скатерть, несколько пар вязанных шерстяных носков, длинный ярко-оранжевый шарф и новый, аккуратно упакованный в магазинную сумку плюшевый плед. Плохо соображая, Настасья еле-еле запихала одежду в рюкзак и выбежала в холл. Через секунду там же показался и Толя.

– Я нашел пару консервов, какое-то сухое печенье, зажигалку, перочинный нож и моментальные макароны. Строители, видимо, себе оставили. Воды набрал в бутыль, кружку прихватил и, вот, рулон какой-то строительной клеенки. Дом еще не жилой. Больше взять нечего,– Толя потряс клетчатой сумкой «челноков». – Настасья что-то мне тревожно. Поторопимся.

– И мне. Не ной, Толя. Бежим к выходу.

– Зачем к выходу? – Толя покрутил у виска. – Дверь по-любому закрыта. В окно надо вылезать.

Настасья с Толей, таща драгоценную поклажу, кинулись в комнату.

– Знаешь, – внезапно остановился Толя. – Давай полезем в боковое окно, чтобы на похитителей не наткнуться. Как на земле окажемся, сразу за кусты, что растут около забора, прячься. Листьев еще много и нас за ними не увидят.

– Голова! – Настасья поторопилась в боковую от центра комнату и открыла створку окна. – Лезь первый и принимай вещи.

Толя неловко забрался на высокий пыльный подоконник и, тихо ругнувшись, спрыгнул вниз.

– Ты как? – высунувшись, спросила Настасья. – Высоковато.

– Нормально. Бросай сумки. Да, не все сразу, а по одной. Теперь сама прыгай!

Настасья осторожно забралась на подоконник, уцепилась руками за край и опустила ноги. Почувствовав, что Толя поддерживает их, разжала пальцы. Через мгновение она стояла на плохо укатанном грубом гравии.

– Хватай сумки и в кусты! – скомандовал Толя. – Не хватало еще попасться на глаза.

Настасья проворно нырнула между веток и выдохнула. Можно расслабиться! Глянула на место заточения – большой кирпичный дом в стадии завершения строительства. Немытые, мутные стекла окон, недоделан фасад, кое-где возвышаются строительные леса, ярко-коричневая крыша, покрытая дорогой финской. Чей это дом? Почему их привезли именно сюда?

– Чего замерла-то? – прошипел Толя. – Надо выход искать. Дырку какую-нибудь в заборе.

– Да откуда в новом заборе дырка? – резонно ответила Настасья и показала на тянущийся по всему видимому периметру участка высокий красный профнастил.

– Надо искать. Тут высота метра два с половиной. Не меньше. Пока переползем через ворота, нас сто раз поймают.

– А пока будем искать дырку – ночь наступит! – стояла на своем Настасья. – Кстати, сколько времени?

– Полшестого вечера. Смеркаться начинает.

– Значит, здесь мы пробыли больше пяти часов. Интересно, далеко ли до города?

– Вот выберемся отсюда и узнаем.

Перебранка быстро закончилась. Большие серые ворота забора стали медленно, поскрипывая, открываться.

– Прячемся и бегом к воротам, – Толя низко пригнувшись, буквально потащил Настасью за воротник. – Да, ниже, ниже наклоняйся.

Они стояли недалеко от ворот и боялись даже дышать. Толя, округлив глаза, приложил палец к губам. Если пикнешь – найдут. А Настасье очень хотелось жить, выйти замуж, родить детей и прочее. Поэтому приходилось слушаться бывшего одноклассника. Мужик, как ни как!

Ворота полностью открылись, и в проеме показался большой черный внедорожник.

«Тьфу ты! Прямо фильм про гангстеров. Не хватает теперь еще парочки уголовников с автоматами Калашникова наперевес».

Стоило машине въехать в ворота и покатиться к дому, Толя резко активизировался.

– Когда я скомандую, быстро бочком, притворившись приведением, выскакиваем за забор. Потом бежим, не оглядываясь, куда глаза глядят. Готова? Еще секунду. Бежим.

6.

Владислав Игоревич Семечкин напряженно глядел в окно. Сегодня броское золото растущего под окном небольшого скверика совсем не радовало. Казалось, что есть прекраснее сочетания голубого перламутра чистого осеннего неба и желто-красного фейерверка сентябрьской листвы? Глянешь – и печали прочь. Наслаждение, отдохновение и теплая печаль усталого вечера. В голове сразу картинные нежные пасторальные, мечты о теплом пледе, камине, бокале хорошего красного терпкого вина и успокаивающих объятиях любимой женщины.

Но не сегодня.

Владислав Игоревич встал, нервно посчитал шаги по кабинету, решил даже выпить чай, а потом передумал. Не до чая. Подергал «мышкой» компьютера, открыл почту и матерно выругался сквозь зубы. Сообщение от Алексея. Снова и снова. Никак не угомониться, сволочь. Пока была жива Оленька, конфликты утрясались само собой. Она умела уговаривать, упрашивать тихо, спокойно, без скандалов. «Потерпи, я сама поговорю. Скоро это закончится. Не волнуйся, оно того не стоит». И олигарх Семечкин успокаивался, проблема действительно ненадолго решалась.

Когда Оленька погибла, Алексей совсем «съехал с катушек». Злобный гений их семьи. А он, успешный и почти всесильный олигарх Семечкин, ничего не мог сделать. Ну, не убивать же Алексея, в самом деле. Хотя, очень хочется.

Очередное письмо и очередная гадость. Реальная опасность разрушить так долго создаваемый мир.

Пока олигарх Семечкин размышлял над неприятными новостями, на улице стемнело. Осенняя ночь, зябко кутаясь в рыхлые, драные облака, стала стучаться в освещенные окна квартир. «У вас хорошо. Пустите меня погреться». Но осенней ночи никто не открывал. Зачем кому-то непрошенные, неприкаянные, неласковые гости?

Вот и Владислав Игоревич наглухо закрыл форточку и тяжело вздохнул.

Почему долго нет звонка? Что пошло не так? Он все рассчитал. Привык за столько лет в бизнесе выверять каждый шаг. А ситуация получилась крайне неожиданной.

Почему так долго нет звонка?

7.

Трое мужчин в отутюженных темных костюмах не торопясь, вальяжно вышли из машины. Один из них, высокий симпатичный брюнет, лениво потянулся.

– Сеня, закрой ворота. У кого ключи от двери? – сказал он маленькому, щупленькому, вихрастому напарнику.

– У меня, – откликнулся Сеня и достал из пиджака связку ключей. Затем нагнулся в машину, нажал на пульте нужную кнопку. Ворота медленно закрылись. – Бублик, бери пакет с продуктами.

Бублик, он же Боря, плотный, коренастый мужчина лет тридцати, недовольно ворча под нос, взял сумки, и вся троица прошла к дому.

– Смеркается, – констатировал симпатичный брюнет, пока Сеня открывал бронированную дверь. – Надо бы прожектор включить.

– Для начала надо генератор включить, – все также недовольно ворчал Бублик. – Не могли, что ли место уютнее и комфортабельнее найти?

– Сейчас про это место почти никто не знает. А через полгода мастера ремонт доделают, весной газ с электричеством проведут и тогда тебя, Боря, сюда уже никто не пустит. Идеальный вариант!

– Скажи кому, – фыркнул Бублик. – Тоже мне, гениальный выдумщик.

Мужчины миновали прихожую, большой, серый холл и прямиком вошли в комнату с камином.

– Нудный, ты, Бублик. – Сеня взял у Бориса пакет и сунул ему ключи. – Пойди узников проверь. Уже должны очухаться. Может, надо им чего?

– А чего я? Вон пусть Андрюха сходит, – Бублик мотнул головой в сторону симпатичного брюнета.

– Я, Борян, лучше генератор включу. У тебя он вечно рычит и стартует с пятой попытки, – ответил Андрей и вышел из комнаты.

Бублику ничего не оставалось, как направиться вниз. Но перед выполнением задания мужчина с важным видом порылся в пакете и, вытащив из него небольшое кольцо копченой колбасы, отрезал большой кусок.

– Ты хоть бы руки вымыл, прежде чем еду хватать, – поморщился Сеня.

– А меня микробы бояться. Сами разбегаются в разные стороны. Это вы у нас нежные, интеллигентны, – хохотнул Сеня и, жуя на ходу, пошел в подвал.

Какое-то время было тихо. Затем раздался отборный мат и крик:

– Они свалили!

Сеня и, возвратившийся из подсобного помещения Андрей, побежали вниз.

– Однозначно свалили, – глухо произнес Сеня, растерянно осматривая пустое помещение с кроватями. – Но чем замки открыли? Как специалист говорю – пальцем такие запоры не расковырять. Я сам теткину сумку перетрясал. Отмычек не было!

– А у мужика? – Андрей нервно ходил по комнате

– У него только пакет с пивом был. Да и чё шмонать-то? По всему видно – запойный интеллигент. Фингал под глазом, куртка мятая, джинсы ношенные, – оправдывался Бублик.

– Тогда как они открыли двери? Пошептали: «Сим-сим откройся»? – повысил голос Андрей. – Что делать теперь? Где искать?

– Для начала звонить начальнику надо, – мрачно изрек Сеня.

– Ясное дело, – Андрей достал телефон. – Сейчас позвоним.

Андрей прокашлялся, собрался духом, выдохнул и набрал нужный номер.

– Альберт Григорьевич. У нас и у вас большие проблемы!

8.

Толя снова и снова торопил Настасью.

Господи, она же не маленькая девочка, чтобы ею помыкали! Делай так, делай сяк! Вот выберемся отсюда и уж я ему выскажу!

Бегство произошло стремительно, будто в тумане. Толя проворно выскочил за ворота, Настасья за ним и друзья по несчастью сразу устремились в гущу растущего рядом лесочка. Напоследок, оглянувшись, Настасья заметила, что дом, где их заперли, был единственным на широкой, расчищенной поляне. Рядом находилось несколько новых залитых фундаментов и огороженные колышками, недавно нарезанные участки земли.

Толя бежал первым, таща клетчатую сумку с провизией и накинутый на плечи рюкзак, но Настасья едва поспевала за ним.

– Быстрее, не останавливаться, дыши носом, выдыхай ртом, – снова командовал Толя. – Чего ты там тащишься еле-еле.

– Нормально я бегу, отстань, – вяло отвечала Настасья. – Тут ветки повсюду. Того и гляди в глаз попадут.

– А ты глаза прикрывай.

– Советчик, блин.

Настасья бежала и мысленно ругалась – новый сапог стал натирать левую пятку. Итальянская красота совершенно не годились для гонок по пересеченной местности. Если дело так пойдет и дальше, то вскоре даже идти станет трудно.

Лес становился гуще и темнее. Уходящее солнце уже почти не виднелось из-за высоких елей. Потянуло неприятной сыростью и тоской. Впереди показалась славная полянка.

– Остановись! Больше не могу! – взмолилась Настасья и, тяжело дыша, привалилась к осине. – Ты думаешь, они по нашему следу собак пустят?

– Вряд ли, – Толя тоже привалился к дереву и вытер пот со лба.

– Тогда чего мы несемся, как угорелые? Ты в лесу ориентируешься?

– Ориентируюсь, не бойся, но вряд ли нам это поможет.

– Почему? – Настасья испугано вытаращила глаза.

– Лично я не имею никакого понятия, в какой части области мы находимся. Нет ориентиров.

– Ошибаешься, – не согласилась Настасья. – Не думаю, что коттеджный поселок стали бы разбивать в полной и непроходимой глухомани. Слишком дорого, нерентабельно и трудно найти покупателей. А любой застройщик, прежде всего, заинтересован в скорейшей прибыли. Значит, мы находимся не так уж и далеко от города. В пределах десяти – сорока километров.

– Лучше бы десяти – поморщился Толя. – А ты голова! Откуда такие познания?

– Я в строительстве работаю, – сказа Настасья и огляделась. – Темнеет уже.

– Ночевать будем здесь! Преследователи, я думаю, в лес не сунуться. В любом случае, выбор у нас не велик, – постановил Толя, оглядевшись по сторонам. – Сейчас обустроимся, а остальное решим по ходу пьесы.

– Но у нас нет ни палатки, ни спальных мешков! – запротестовала Настасья. – Давай еще немного пробежим. Вдруг на деревеньку какую наткнемся. Холодно уже, замерзнем!

– Да ты вон, сколько вещей у хозяев стащила. Чего-нибудь сообразим. Помогай мне.

И Толя со знанием дела стал быстро передвигаться по полянке. Настасья нехотя оторвалась от дерева. Ночевать в холодном осеннем лесу на голой земле, в компании нечаянно появившегося в жизни одноклассника, опасаясь набега диких зверей и не менее опасных преследователей – сомнительное удовольствие. Хотя, если рассматривать это как некое увлекательное приключение и новый опыт, то, может, не так и мрачно.

– Быстро собирай сухие ветки, побольше. Складывай кучу. Трухлявые коряги тоже пригодятся для растопки. Да, такие, – Толя командовал, словно заправский инструктор по туристическому спорту. – Теперь неси на поляну обрезанный ельник и палки. Надо торопиться до наступления полной темноты. Сейчас костерочек организую, и сразу станет веселее. Вытряхни пока сумку. Чем мы богаты? Ага, не так уж и плохо. Жаль что проволоки нет. Зато есть пять пар носков. Молодец, как чувствовала!

– Ничего я не чувствовала! – отдуваясь, Настасья притащила очередную порцию ельника. – А зачем тебе носки? Замерз?

– Мы сейчас один носок распустим и будем нитками вязать.

– Господи! Ты еще и спицами владеешь?

– Связывать ветки, глупая.

Настасья ничего не понимала, но предпочла, молча исполнять указания.

Толя принес большую ровную палку с рогатиной на конце и, помогая себе ножом, воткнул палкув землю. Затем быстро приладил к рогатине вторую жердь, закрепив ее внизу, и скомандовал:

– Теперь, делай как я! Эх, давненько я этим не занимался! – Толя стал из набранных палок быстро формировать шалаш, подгоняя Настасью. – Уже почти темно. Сейчас бери ельник и укладывай их таким образом. Плотнее, Настя, плотнее. Доделывай сама, а я займусь костром.

Настасья, взмокшая от активного труда, старательно укладывала колючий и липкий от смолы ельник. Хорошо, что в куртке были тонкие кожаные перчатки. Когда-то она выложила за них уйму денег, но выбирать не приходилось – чистые, не исцарапанные руки важнее.

Буквально через пару минут полянка озарилась светом. Блики грамотно уложенного костра весело плясали. Стало светлее, уютнее и теплее.

– Хорошо как! – воскликнула Настасья.

– А то! – устало улыбнулся Толя. – Осталось доделать шалаш и поужинать. Лично я не ел со вчерашнего дня.

–Я с утра. – Настасья поняла, как проголодалась. – Хочу есть, пить и спать.

– Правильная последовательность, подруга!

Вместе доделали шалаш, связывая ветки между собой распущенной из носка ниткой и, выстелая дно теми же еловыми ветками. Подкатили поближе к костру несколько бревен для сидения. Затем, с трудом открыв консервы, вскипятили в кружке воду, и, обжигаясь, кинули туда моментальные макароны. А после, ели одной ложкой на двоих, и казалось, ничего нет вкуснее «бычков в томатном соусе», с раскисшей дешевой лапшой. Чуть насытившись, Толя перевел дух, еще раз вскипятил в освободившейся кружке воду и кинул туда горсть каких-то трав.

– Что это? – удивилась Настасья

– Зверобой, земляника и еще одна травка, название которой уже не помню. Сама видишь. осень. Мало чего осталось. Но хоть что-то нашел, для аромата.

– Толя,. – Настасья с восхищением смотрела на бывшего одноклассника. – Ты кто? Джеймс Бонд?

– Если бы, – грустно вздохнул Толя. – Я неудачник. А строить шалаши и разводить огонь меня научили родители в детстве. Они постоянно по экспедициям разным ходили. Мама историк-краевед, папа – археолог. Иногда меня не с кем было оставить, вот я с ними повсюду и таскался. Научился многому, но не думал, что знания пригодятся в таком зрелом возрасте. Да, и в такой нелепой ситуации.

– Кстати о ситуации, – Настасья достала из упаковки новый плед и, набросив его на плечо, предложила. – Садись рядом, укройся. Холодно. Будем думу думать.

Сев рядом, Толя без стеснения набросил второй край пледа.

– Я надумал, что воровать меня совсем незачем. Хоть убей, не знаю ни одной причины.

– Но ты же высококлассный реставратор. Вспомни, вдруг вещь раритетную, но ворованную чинил. Или, невзначай, разговор какой подслушал. Или увидел того, кого не должен был увидеть. Ты в богатых домах бываешь, работаешь с людьми не любящими, подчас, афишировать свой достаток.

– Так оно. Но мир, в котором я кручусь, очень узок. Редко бывают случайные люди. В основном, знакомятся и работают по рекомендации. О чужаке или опасном человеке сразу бы доложили. Слишком большие деньги вертятся и слишком важные люди задействованы.

– Но припомни, вдруг случилось недавно что-то настораживающее, – допытывалась Настасья.

– Нет, не помню. Как раз накануне был очень выгодный заказ – часы с кукушкой. Девятнадцатый век. Германия. Чудесно сохранились. Чуть отладил механизм и почистил. А денег отвалили порядочно за срочность. Сын вез отцу подарок в Мексику, чтобы тот родину не забывал. Починил, отдал, деньги получил. Больше ничего.

– А может мафиози какой, находящийся в федеральном розыске, тебе на реставрацию часики давал?

– Вот неугомонная! Откуда ж я знаю – в розыске или нет. Мне звонят, просят принять, водитель привозит вещь. Заказчика иногда и не вижу.

– А кто звонит?

– Очень уважаемые и надежные люди! – Толя сделал акцент на последние два слова. – Я давно работаю и без осечек.

Толя встал и подбросил в костер несколько толстых веток.

– Эх, жаль не топора. Я бы сделал костер из бревна на всю ночь. А так надо будет вставать и подбрасывать. Ночи теперь холодные, огонь обогреет. Даже в шалаше от него теплее.

Позади шалаша, в темноте полуголого осеннего леса, раздалось шуршание и возня. Настасья вздрогнула и схватила Толю за руку.

– Медведь?

– Ну, ты скажешь! – рассмеялся одноклассник. – Поди, белка или заяц. Ты еще волка вспомни!

– Они здесь водятся? – у Настасьи моментально пересохло во рту.

– Да кто ж их знает! Я часовщик-реставратор, а не лесник местный.

– А если к нам в шалаш ночью гадюка заползет?

– Морозы скоро. Гадюки и прочие гады, вместе с хомяками и мышами, в спячку готовятся. Не до нас им.

Настасья боязливо огляделась по сторонам. Блики от огня, отражаясь на шевелящихся от ветра ветках, рисовали то раскрытую волчью пасть, то змею, размером с анаконду, то стоящего на задних лапах грозного медведя.

– Все равно – страшно.

– Не боись, уж ночь переночуем, – Толя протянул Настасье пакет с печеньем. – Будешь или на утро оставим?

– На утро, – ответила Настасья. Как ей хотелось сейчас к любимому олигарху Семечкину в большой, охраняемый дом. Чтобы чистой и благоухающей после теплого душа, лежать в неге на большой мягкой кровати. А после целовать своего олигарха и пребывать в совершенной уверенности – завтрашний день будет еще лучше!

Пока Настасья мечтала, Толя поверх шалаша набросил резиновую китайскую скатерть.

– А это еще зачем? – спросила Настасья.

– Вдруг дождь заморосит. Да и теплее так, – со знанием дела ответил Толя. – Обувь мы с тобой снимем и поставим неподалеку от костра – пусть сохнет, а сами носки наденем

– А я еще и свитера толстые стащила.

– Вот и хорошо. Под куртки пойдет для тепла, – Толя вновь присел рядом. – Теперь ты расскажи о себе.

– Работаю в строительной фирме. Ничего криминального. Правда. То, что знаю я, знают еще человек десять. Поэтому красть меня незачем. А что касаемо олигарха… – Настасья вздохнула. – Год назад я рассталась с женихом и, работая над очередным проектом, встретила Семечкина. Он хороший, добрый, любит меня.

– А ты его?

– И я.

– Наверное, так бывает, – Толя загрустил. – У меня от первого брака сын растет. Славный парнишка, умный, любознательный живой.

– Почему развелся?

– Женился сразу после института. Нинка тогда слыла красавицей. Да и сейчас тоже ничего. Я лет в двадцать пять по глупости влип в историю, подрался. Получил два года условно. Жена сказала, что не может жить с уголовником. И ушла, забрав маленького сына Петьку. Потом узнал, у нее хахаль на стороне имелся. И не абы какой, а директор рынка. Я к тому времени еще на ноги не встал, работал мастером на радиозаводе. Куда уж до директорских миллионов. Подумал я и решил жизнь поменять. Устроился простым подмастерьем к одному старому еврею. Уникальный был человек. Всему меня научил и постоянно заставлял книги умные по профессии читать, даже историческую литературу. «Реставратор обязан много знать. Иначе и вещь выгодную можно упустить, и впросак легко попасть». Дело постепенно пошло. Появились постоянные клиенты. Пять лет назад я снова женился и снова развелся.

– Чего так?

– Не сошлись характерами, – Толя подтолкнул в огонь толстое бревно.

– Понятно. Нескладуха, – протянула Настасья.

Некоторое время они молчали, глядя на острые жаркие языки костра.

Тихо, темно, таинственно и совершенно неизвестно, что случится завтра.

– Получается, будто и красть-то нас не зачем, – подытожил Толя.

– Но нас украли, – сказал Настасья.

– Ладно. Утро вечера мудренее. Ложимся спать. Завтра выйдем пораньше. Если повезет, найдем дорогу, – Толя встал. – Давай свои свитера и носки. Укроемся пледом. Как-нибудь переночуем. В шалаш от костра тепло идет. Я пару раз встану и подвину толстые бревна, чтобы жар в нашу сторону шел.

Одноклассники, кряхтя и ворча, забрались в шалаш. Запихнув под голову сумки и укутавшись пледом, старались не замечать тонких гибких иголок, впивающихся в бока.

Густой смолистый запах, заунывно шепчущий ветер и бесконечная усталость от насыщенного событиями дня, сделали свое дело. Свернувшись калачиком и уткнувшись в Толино плечо, Настасья ровно задышала, уснув глубоким, на редкость счастливым сном.

9.

Секретарша Катенька никогда не слышала, чтобы начальник кричал. Никогда! Он даже не имел привычки повышать голос. Именно поэтому, произошедшее несколько минут назад событие, вызвало у нее эмоциональный шок и практически «прибило к стулу».

Начальник половину дня разыскивал заместителя по безопасности Альберта Григорьевича. Сам ему звонил, поручал Катеньке, но безрезультатно – никто не знал где заместитель. «Абонент находится вне зоны действия сети или выключил телефон». И так постоянно!

Пять часов вечер. Шесть. Семь. Катеньке и раньше приходилось подолгу задерживаться – то переговоры важные, то сборы начальника в командировку, то срочный отчет. За переработку ей прилично платили. Сколько конкретно, никто кроме главного бухгалтера не знал, но судя по недавно купленной Катенькой новенькой машине, жаловаться не приходилось. Вот и работала девушка старательно, часто без выходных и перерывов на обед.

Около восьми вечера, когда Катенька, наконец-то, отпущенная начальником домой, красила перед уходом губы, на пороге кабинета появился Альберт Григорьевич. Злой, красный, взлохмаченный. Он, не здороваясь, быстро прошел к начальнику.

Вначале было тихо. А потом…Начальник кричал, «визжал, как резанный», стучал кулаком по столу и, казалось, даже разбил несколько стаканов. Что же могло вызвать такую бурю? Настоящий коллапс, взрыв и смерч в одном флаконе!

Резко наступила тишина. Альберт Григорьевич еще более красный и взлохмаченный вылетел из кабинета.

– И чтобы через час Следопыт был у меня в кабинете. Хоть с Луны его принеси! – рявкнул начальник вслед убегающему заместителю. Он вышел в приемную и, грозно насупив густые брови, вытер потную лысину большим клетчатым платком. – Екатерина, принесите мне чай. Быстро!

Катенька, нервно сглотнув, послушно кивнула в ответ. Но из-за сильного удивления, так сидела в немом оцепенении, пока в приемную опять не заглянул начальник.

– Екатерина, – начал он виновато. – Мне бы чаю. Сделайте, пожалуйста, и идите домой. Поздно уже.

– Хорошо, Владислав Игоревич, – пролепетала Катенька и, поправив белоснежные манжеты, направилась к столику с чайником. – Давайте ужин вам закажу в кафе напротив. Привезут через полчаса. Чего чаем-то пустым давиться?

– Не хочу есть, – вначале было отмахнулся олигарх Семечкин, но передумал. – Закажите на двоих. Больше мяса, овощей, хачапури. А чай я и сам заварю.

Катенька окончательно расслабилась, быстро сделала по телефону заказ, и выпорхнула на свежий, прелый, пахнущий первым морозцем воздух. Подступивший бархат ночи мягко подтолкнул ее вперед к ярко светящим осенним звездам. «Езжай домой, девочка. Забудь все неприятности сегодняшнего дня. Будущее совсем рядом».

Катенька весело подмигнула далеким звездам и, легко выдохнув дневной сумбур, поторопилась к своей новенькой машинке.

Следопыт приехал ближе к десяти вечера. Невысокий, поджарый, рыжий, нос картошкой, в молодежном спортивном «прикиде». Если бы олигарх Семечкин не знал его больше пяти лет, то подумал, что перед ним студент последнего курса института физкультуры и спорта.

Следопыт поздоровался легким кивком, глянул на накрытый стол и коротко сказал:

– Вначале ужинаем. Дела потом.

Владислав Игоревич, давно усвоивший простой ритуал «разговора на сытую», дал гостю вилку и предложил коньяк.

– Нет, за рулем, – сухо ответил Следопыт. Он медленно, со вкусом поглощал пищу, иногда причмокивая от удовольствия. Ел, задумчиво поглядывая на олигарха Семечкина, не проронив ни слова.

А Владиславу Игоревичу кусок в горло не лез. Он лишь тихо потягивал коньяк, закусывая его красивым крупным черно-маслянистым виноградом, и терпеливо ожидал. Ритуал нарушать нельзя. Тем более, от этого рыжего курносого сейчас зависело очень много.

Минут через двадцать Следопыт удовлетворенно откинулся в кресле и спросил:

– Чего звали?

– Да тут такое дело, – нервно начал олигарх Семечкин, вновь потянувшись за большим клетчатым платком.

10.

Настасья спала крепким счастливым сном. Как и пол года назад, ей снилось бескрайнее ярко-желтое пшеничное поле, жаркое тягучее солнце, стремительные звонкие стрекозы и прозрачная голубизна летнего неба. Такие сны никогда не обманывают!

– Настя, вставай. Почти расцвело, – будил Толя.

– А сколько времени? – спросила Настасья, не желая выползать из под нагретого пледа.

– Восьмой час. Вставай. Сейчас чай заварю.

Настасья лениво открыла глаза и нехотя выползла из шалаша. Костер по-прежнему горел, распространяя вокруг жаркое тепло. Посеревшее небо заволокло тучами и в воздухе пахло будущим дождем. Захотелось нырнуть обратно в свой лесной походный дом и, укутавшись в плед, подремать еще пару часиков. Но нельзя. Надо идти вперед.

Сапоги, стоящие неподалеку от костра, хорошо просохли и Настасья их с удовольствием надела. Тепленько!

В металлической кружке закипела вода.

– Толя! Вода кипит! Давай свою заварку!

Толя вышел откуда-то сбоку, неся на ладони горсть листьев и несколько засохших ягод.

– Сейчас заварим. Вот глотнем кипятка и пойдем дальше.

– Дождь, наверное, будет, – Настасья ткнула в небо.

– Будет, чтоб ему! – Толя высыпал импровизированную заварку. – Поэтому и надо поторопиться. Кстати, ты не замерзла ночью?

– Не особо. Тепло от костра и одежды. А ты? Вставал подбрасывать?

– Пару раз. Бревна глубже засовывал. Хорошо, что ты свитера с носками стащила.

– Да в таком стрессе и дом на себе могла бы утащить!.

Друзья молча пошвыркали кипяток с черствым печеньем. Побросали вещи в сумки, загасили землей костер, и стали решать, в какую сторону идти.

Единого мнения не складывалось.

– Знаешь, решай ты, – неожиданно сказал Толя, окинув полянку хозяйским глазом. – У женщин интуиция намного лучше. Закрой глаза, прислушайся к себе, спроси, где нас ждет выход.

– Ладно, попробую.

Настасья выдохнула, закрыла глаза и, постаравшись максимально расслабиться, задала один единственный вопрос: «Где наше спасение?»

Вначале ничего не получалось. В голову лезли сторонние тревожные мысли. Глупое, нелепое состояние. Но через некоторое время, острый порыв ветра, словно ткнув Настасью в спину, внятно шепнул:

– Иди за мной.

– Ладно, – мысленно ответила Настасья, открыла глаза и скомандовала.

– Туда. За ветром!

– Как скажите! – отчего-то обрадовался Толя.

Часа три они бездумно брели вперед. Несколько раз Толя указывал Настасье на следы.

– Смотри, это зайцы. А это волки бегали. А вот тут медведь прошел.

Оптимизма Настасье такие новости не добавляли. Она молча кивала и, ускоряя шаг, торопилась по указанному ветром пути. А вскоре начался и обещанный дождь. Мелкий, нудный, холодный с отчетливым запахом одиночества и безысходной тоски.

Настасья мигом достала подростковый дождевик и, кряхтя, с трудом натянула его на себя. Затем выдала Толе резиновую скатерть.

– Вот наматывай на плечи, как сможешь. Не хватало для полного счастья промокнуть, простыть и тяжело заболеть.

– Так-то, да, – Толя смешно, нелепо перевязался грубой скатертью. – Пойдет? Глянь, я спину полностью закрыл?

– Нормально, – одобрительно хмыкнула Настасья. – Осталось тебе еще голову укутать. Постой.

Настасья вытащила из рюкзака пустой пакет и соорудила на голове друга, что-то на подобии тюрбана. Отойдя подальше, окинула Толю критическим взглядом.

– Мда, жаль, телефона нет. Такие яркие моменты жизни надо запечатлевать для истории.

– А знаешь, мне, почему-то кажется, что все окончится хорошо! – неожиданно воспрянул духом Толя. – Вот ни смотря на дождь, на глухомань лесную, на желание съесть сразу килограмм мяса, на полную непонятность ситуации – все окончится хорошо! Предчувствие такое! Тоскливая жизнь у меня была, размеренная, понятная и она надоела. И тут появляешься ты! Нас крадут, мы бежим из плена, лес, ночевка в шалаше, дикие звери вокруг, дождь мерзкий – но мне нравится! Адреналин! Жизнь! Приключения!

– Не хочу приключения! – Нахмурилась Настасья. Отчасти она внутренне согласилась с Толей. Адреналин неожиданных событий, густо впрыснутый в кровь, будоражил и толкал вперед. Появился спортивный азарт. А смогут ли они выпутаться из следующей переделки? Удачное преодоление сложной ситуации – как дополнительный повод гордится собой.

Но все равно, хотелось быстрее выбраться из бесконечной лесной глуши и увидеть людей, маленькую деревушку, хоть мизерный кусочек цивилизации. Найтись, спастись, вернуться домой. Но стоит ли возвращаться домой? Кто-то и для чего-то выкрал их с Толей. Кто-то намеренно лишил их возможности находиться в привычной обстановке и иметь возможность связаться с родными. Значит, дома появляться нельзя. Могут заметить, найти и тогда уже с наверняка закончат начатое. Убьют? Потребуют денег с родных? Станут шантажировать?

Нет, домой никак нельзя!

От таких мыслей Настасья резко остановилась.

– Ты чего? – окликнул ее, идущий впереди Толя. – Устала?

– Нам нельзя домой, – ответила Настасья.

– Почему? – удивился Толя.

– А вот послушай… – Настасья изложила ему свои выводы.

– Резонно, – согласился Толя. – Что предлагаешь?

– Ничего. Не знаю. Не придумала еще – растерялась Настасья.

– Тогда вперед. Нам в любом случае надо выйти клюдям, – Толя с тоской посмотрел на небо и тряхнул головой. Брызги от импровизированного дождевика полетели в разные стороны. – Дождь надолго. Костер не развести, согреться негде.

– Мрачные перспективы. Поторопимся.

Бывшие одноклассники ускорили шаг.

Дождь тут же принялся смывать за ними следы. Были люди – и нет их. Растворились в далеком безоблачном лете. Ничего не осталось – ни запаха, ни цвета, ни звука. Лишь монотонное тусклое шуршание мелких, холодных капель по острым иглам елей. Пойди, найди. Пойди, поймай.

11.

Следопыт знал куда идти, но сердце подсказывало – удачи сегодня не жди. Чутье никогда не подводило. Придется ему побегать.

Приехав рано утром на место, выслушал сбивчивые объяснения горе-охранников.

– Да понятия не имею, как они вышли! – почти кричал Бублик.

Полночи охранники не спали и пытались своими силами найти беглецов, а оставшиеся полночи выясняли кто больше виноват. К единому мнению не пришли, чуть не побили друг друга, получили строгий выговор от начальника, лишились зарплаты за месяц и были настолько злы, что думать даже не могли о сне. Беглецов надо найти!

– Я сразу предлагал дверь снаружи заколотить и никаких проблем, – громко продолжал Бублик, широко размахивая руками. – Но Сеня решил над чуваками поиздеваться. Мол, проснуться и дверь найти не смогут. Станут бегать по периметру как раненные кролики. А тут мы, все такие важные из шкафа выйдем. Что? Поиздевался?! Кто кого зачморил? Сами как зайцы полночи по периметру бегали!

– Да отстань ты! Дался тебе шкаф, – устало огрызнулся Сеня. – В шкафу замочек тоже нехилый был. Германское дореволюционное качество. Его булавкой не открыть!

– А они открыли! – не унимался Бублик. – И кто из нас лох – мы или они?

Несколько минут Бублик и Сеня нападали друг на друга, обвиняя в случившемся.

– Сами виноваты. Чего теперь, – унылым голосом констатировал Андрей. За бессонную ночь его блеск и лоск подрастерялись. Мятая рубашка, небритое осунувшееся лицо, пыльные, заляпанные грязью туфли. – Мужика не проверили, дверь не заколотили, дежурного не оставили. Искать надо.

–Что про мужика знаете? – Следопыту уже малость поднадоели препирательства. Времени в обрез. Всего пару суток на поиски, а он и с места не сдвинулся.

– Ничего не знаем, – сказал Андрей. – Загадочный тип, но судя по разговору с теткой – они знакомы.

– Толку от вас, как от козла молока, – поморщился Следопыт. – Сам работать буду.

Следопыт быстро, словно обнюхивая, обошел комнату подвала. Оглядел шкаф, замок, пропиленную часть задника. Постоял, подумал. Затем, надев тонкую резиновую перчатку, нагнулся и подобрал отбитую бутылку.

– Ну-ка, ну-ка. – Следопыт вытащил из своего большого рюкзака аккуратный чемоданчик и, как заправский судмедэсперт, снял с бутылки отпечатки пальцев.

– Слышь, мужик, – Бублик, с интересом наблюдавший за действиями Следопыта, весело улыбнулся. – «Я гениальный сыщик, мне помощь не нужна…»

Бублик артистично исполнил куплет из детской песенки. Сеня покрутил пальцем около виска.

– Этот дурак еще и поет!

– Да я так, для разрядки обстановки, – сразу смутился Бублик и снова насупился.

Следопыт не обращал внимание.

– Алле, пробей по базе. Расчет, как всегда. Да, срочно, – коротко сказал Следопыт, отправив фотографии отпечатков. – Вы отработали крайне непрофессионально. Показывайте маршрут дальше. Хоть что-то смогли выяснить?

Больше не проронив ни слова, Следопыт поднялся наверх, прошел по комнатам, слушая Бублика.

– Они почти ничего не взяли. Шмотья немного прихватили, несколько пачек лапши, бутылку с водой и так, по мелочи. Вот в то открытое окно выпрыгнули. На газоне следы остались. Через забор высоко перелазить. Видать, когда мы заезжали, они в ворота выскочили.

– Пошли туда, – сказал Следопыт и первым вышел из дома.

Утро, как и новости от охранников, не радовало. Серое, унылое, с мутной грязной поволокой низких облаков, резким запахом сырости и настоящей поздней осени. Компания подошла к открытым воротам и Следопыт, словно гончая собака, потянул носом.

Андрей зябко передернул плечами и поднял воротник пиджака.

– Мы так и не нашли в какую сторону направились беглецы. Но сразу проехали на машине по дороге, выглядывая их. Несколько ходок туда и обратно. А потом стемнело.

– Они не дураки прятаться возле дороги, – поморщился Следопыт. – Ушли вглубь леса. Пока они убегали, вы теряли драгоценное время. Снова непрофессионально и крайне неосмотрительно. Беглецы могли вернуться в дом, взять случайно оставленный вами телефон и вызвать помощь.

Охранники пристыжено молчали, Следопыт начинал злиться. Любительщина сплошная! Понадевали костюмов, туфли кремом начистили, гаджет последней марки в карман сунули и мнят себя крутыми парнями. Ни ума, ни мастерства, ни фантазии. Бездарности. Наверное, в порыве рабочего рвения и следы затоптали.

Зазвонил телефон.

– Да, я слушаю. Так, так, понятно. Больше ничего. Спасибо и за это, – Следопыт отключил телефон. – Вот тебе и забулдыга. Есин Анатолий, чтоб его! Известнейший в городе реставратор часов. Понятно, почему двери оказались открытыми. У реставраторов с собой обычно часть самых необходимых инструментов. Если хоть один из постоянных высокопоставленных клиентов узнает, кто выкрал Анатолия, то вам придется до пенсии охранниками в супермаркете работать!

Охранники еще больше вжали плечи и осунулись. Во, влипли! Куда не ткни – везде клин.

Следопыт вернулся в дом и, надев рюкзак, вышел обратно. Того и глядишь начнется дождь. Тогда следы смоет безвозвратно. Надо торопиться.

– Оставайтесь здесь. Вот номер. По нему меня можно разыскать в любой, повторяю в любой точке мира и всегда. Если что-то станет известно – сразу звоните. Я из-за вас потерял много времени. Больше нет ни минуты. Пока.

Следопыт вышел за ворота и, немного отойдя, быстрым шагом пошел вокруг дома. Зацепка, ему нужна лишь одна зацепка. А уж после не удержать. Пойдет по следу лучше любой натасканной гончей.

Зацепка, всего одна зацепка. Обойдя дом быстрым шагом, на втором кругу он сбавил скорость и, пристально вглядываясь, искал глазами следы. Вскоре ему повезло.

«Ха, теперь посмотрим, кто кого» – удовлетворенно хмыкнул Следопыт. Вновь посмотрел на тусклое, низкое небо и нахмурился. Он знал куда идти, но сердце подсказывало – удачи сегодня не жди.

12.

Но удача определенно была на стороне бывших одноклассников, а нынче вынужденных беглецов-туристов. Они торопились, почти бежали, словно усилившийся ветер с мокрым ветром кричали им в спину: «Еще немного, еще чуть-чуть и спасение! Не останавливаться!».

То и дело приходилось уворачиваться от мокрых веток, и вытирать с лица капли-слезы. Настасьины тонкие итальянские сапожки стали промокать, пятку натирало еще с больше и очень хотелось тепла жаркого костра. Идущий впереди Толя постоянно фыркал, стряхивая с себя скапливающиеся в заломах скатерти дождинки.

Через несколько часов быстрой монотонной ходьбы Настасья что-то почувствовала. На уровне интуиции поняла – мир изменился.

– Толя, стой.

– А? – в очередной раз по-тюленьи фыркнув, оглянулся Толя.

– Слышишь? То есть чуешь?

– Чего? – не понял Толя.

– Пахнет! Печкой пахнет, дымом!

– Да, ладно, – Толя оглянулся. Медленно обошел вокруг Настасьи. Замер и настороженно помолчал. – Точно! Запах оттуда.

Толя указал пальцем в направлении куда они и шли.

– Поторопимся.

Бывшие одноклассники ускорили шаг. Внезапно, как в сказочном фильме, густые ели расступились. Настасья ахнула – впереди, на открытом уютном пригорке, показалась маленькая деревушка не более десяти домов. Внизу, под пригорком, протекала небольшая речушка с перекинутым через нее серым от дождя деревянным мостиком. На другом берегу, напротив деревушки, начинался бесконечный оранжево-зеленый лес, с прячущейся в нем, проселочной дорогой.

– Господи! – воскликнула Настасья. – Мы нашли людей. Вон и дом, который топится.

– Двинули в цивилизацию?

– И быстрее, пока мои сапоги совсем не развалились от дождя.

Спускались с трудом – ноги скользили по размокшей земле, опереться и зацепиться не за что. Помогая друг другу, ругаясь в голос, вытирая текущие по лицу струйки, путники торопились в столь желанное тепло. Их, конечно, могли не пустить ни в один дом. Кому нужны чужие, неизвестно откуда пришедшие люди? Но сейчас это волновало меньше всего. Бегом от дождя! Бегом от страхов потеряться навсегда! Бегом к обычной, тривиальной, скучной жизни!

Спустившись и подойдя поближе к деревушке, Настасья с Толей увидели, что больше половины домов имеют нежилой вид. Покосившиеся крыши, частично разрушенные упавшие заборчики, некошеные и заросшие бурьяном огороды.

– Куда напросимся на постой? – приуныл Толя, рассматривая нерадостную картину.

– Где тепло и, надеюсь, сухо, – Настасья указала на аккуратный деревянный домик, из трубы которого радостно, густо вылил дым.

Толя пожал плечами. Неужели изнуряющее, тягостное путешествие скоро закончится?

Путники робко подошли к выкрашенному в коричневый цвет, невысокому, дощатому крылечку, сверху покрытому шиферным козырьком. Быстренько поднявшись и укрывшись от дождя, Настасья негромко постучала в тяжелую дверь, оббитую по-старинке черным дерматином.

– Хозяева! Здравствуйте! Есть, кто дома? – крикнула Настасья.

И тут же, будто их ждали, открылась дверь. На пороге показалась бабушка. Бабушка словно списанная с деревенских картин – маленькая, сухонькая, чистенькая, в цветастой косынке, простом добротном шерстяном платье, вышитым «гладью» льняном переднике, обутая в толстые шерстяные носки.

– А как не быть! Куды ж нам деться-то в погоды мрачные? – старушка легонько окала. – Проходьте. Ишь, вымокли насквозь!

Старушка почти втащила Настасью с Толей в теплые сенки.

– Скидывайте быстренько свое шмотье. Ой, беда! Потеряться в лесу и так-то страшно, а уж в непогоду и вовсе – не приведи Господи!

Старушка быстро перекрестилась и стала помогать раздеваться.

– А почему вы решили, что мы потерялись? – спросила Настасья, с радостью снимая промокшие сапоги.

– Ой, да к тоже к нам добровольно забредет! Места глухие, темные, хотя и красивые. Пару раз, правда, в лето туристы захаживали. Но вы на них совсем не похожи. Вона одежда городская, обувь неудобная. Ни рюкзаков, ни амуниции, – объясняла старушка, суетясь и хлопоча. – Повезло, к нам вышли. Ближайшая деревня в километрах двадцати.

– А город далеко? – Настасья скинула всю мокрую одежду и с блаженством вдохнула теплый, пахнущий деревом и свежим хлебом воздух.

– Дак, километров восемьдесят. Проходьте в дом, проходьте.

Настасья с Толей вошли в небольшую гостиную, полы которой устилали домотканые пестрые половики и огляделись. Окна завешаны старомодным хлопчатобумажным тюлем, пара потрепанных диванов с наброшенными на них одинаковыми темно-зелеными плюшевыми покрывалами, солидный круглый стол, покрытый красивой вышитой скатертью, икона в углу под потолком, пара легких венских стульев, грубый табурет и уютное кресло-качалка, с сидящим в нем большим, холеным рыжим котом. А, самое главное, русская печь. На ней стояла пара кастрюлек и чуть закоптившийся чайник.

Настасья поневоле устремилась к печи и коснулась ее руками. Тепло. Жизнь. Спасение.

– Вот, горемычные, – охала старушка. – Сейчас, сейчас. Меня бабой Тоней кличут. У нас по-простому. Не стесняйтесь.

Не успели Настасья с Толей оглянуться, как в руках у них оказалась сухая одежда и подшитые войлоком толстые, вязаные носки. А еще через некоторое время они уже сидели за накрытым столом. Борщ, крупные с ладонь котлеты, миска квашеной капусты, красивые ароматные куски свежеиспеченного хлеба, граненные старомодные стопочки под водку и запотевший бутыль с самогонкой.

Настасья ловила себя на том, что сидит с совершенно счастливой улыбкой. Как мало надо в жизни!

– А я утром знала – жди гостей. Мне ночью пара голубей приснилась. Вот и давай наготавливать. Голуби завсегда к визиту снятся. Примета верная.