Последний Ворон: Пламя войны часть I бесплатное чтение

Иногда чтобы идти вперед нужно сделать шаг назад…

Тучи сгущаются, сумрак идет

В битву с врагом, спешит наш народ

Звон стали о сталь, это пламя войны

Мы выстоим, выиграем, выживем мы

Хоть враг так силен и очень могуч

Мы найдем себе помощь и среди туч

В далеких мирах, где крепло зло

Победим холода, уничтожим его

И тогда будет пир, но не будет мольбы

Холода холодами, но, а вьюга в ночи

Придет наш король, наследник из ночи

Последний герой победит его точно

Ворона взойдет над рассветным туманом

Сойдется в дуэли с песчаным барханом

И снова знамена взойдут над горой

И пламя погаснет, унеся смерть с собой

ПРОЛОГ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда то, до начала эпохи царствования людей был один единый мир. Континент, населенный богами, как теперь далёкие потомки нарекли их в своих сказаниях и книгах, пылящихся на старых деревянных полках каждого замка во всех нынешних землях. Никто не знает, откуда они пришли и чей они замысел, никто не знает и уже не вспомнит, но одно можно сказать наверняка, они дети тех, кого породила вечная пустота, именуемая Анубрисом, что существовал вне времени и жизни. Боги были прекрасны, настоящее и истинное олицетворение вечной космической красоты и силы, слившейся в их прекрасных телах. У них не было имен, не было прошлого, но была цель, великая и первозданная. Они, осознав, на что способны, с помощью своих возможностей, дарованных им при рождении, вечным молотом и громовой наковальней из пепла и звёзд, выковали миры, окрестив их сердцами вечной пустоты и вдохнув в них пепел первых. В одном из таких миров зародилась жизнь, и так на свет появился Унгритар, или на простом наречии, вечные земли. Земель красивее не сыскать и по сей день, а все, что осталось потомкам, так это жалкие обрывки той былой красоты и того величия, каким было творение титанов. Высокие горы и деревья высотой такой, что своими шпилями и кронами пронзали жёлтые облака. Моря, вода в которых была чиста так, как ничто другое в этом мире, и пропускающая через свои воды потоки беспрерывной магии, питавшей землю, на которой росли до селе невиданные растения, сводившей с ума красоты. Вскоре боги ушли, создав себе другой мир, а этот подарили своим созданиям, которые в одночасье заполонили все его уголки. Драконы, чьи крылья застилали целые моря, и чья чешуя была раскаленной магмой, лютой стужей инеем и штормовым ветром, великаны, настолько большие, что горы служили им креслом, гигантские змеи, ползающие под самой земной твердью этого мира, и многие другие твари, такие, каких ваше воображение даже не в силах изобразить на просторах сознания. Волшебные существа, что поражают воображение, существовали много времени, бессчётное количество лет, пока однажды не случился великий раскол, разделивший мир, некогда единый магией и первобытным бременем на множество частей света. Именно тут случилось не поправимое, и в этот мир из за разлома, сломавшего ткань реальности, хлынули иные. Существа, отличающиеся от порождений богов, более злые, агрессивные и жестокие. Из мира, который создал брат богов, нерадивый и тот, которого отвергла сама матерь пустоты. Он вдруг изменился, став воплощением самой ночи и тьмы, и впервые из всех существующих познал, что такое злость, ярость и смятение. Меняясь этими чувствами в одном из пустующих миров, созданных его братьями, он начал менять вокруг себя и почву, порождая злых существ, наполненных его злобой и желчью. Волколаки, Вихты, Гаргены, Болотники и прочие создание гораздо более старее, чем мы привыкли считать, и гораздо более злее первобытного замысла творцов. Вскоре на материке синего мира началась война между существами и богами, длившаяся тысячи лик и мгновений. Боги, те, кто придерживался истинного замысла, пытались образумить своего собрата, известного так же, как Никто, но все было тщетно, и в этом первом конфликте они убили его, решив, что это единственный способ уничтожит заразу, распространяющуюся по всем мирам. Заразу, исходившую от ее ужасного создателя. В конце концов, война закончилась, и она, расколов и так раздробленные материки ещё больше, а некоторые, навсегда утопив в толщах первобытных вод, стала для богов открытием, открытием того, что замысел их творца в их лицах был не честен, порочен, и, поняв, что они натворили единогласным решением, боги ушли, опасаясь участи своего темного брата и участи, которая может постигнуть их прекрасные миры. Но даже после этого магия, пропитывающая мир, не перестала существовать, лишь немного угасая, а затем, когда пришло ее время, и вовсе исчезнув, когда время всех остальных первых существ подошло к логическому концу. Боги, их создатели, не спасли их, не пришли ни тогда, ни после, и на смену им пришли первые люди, заселившие материки и начавшие свою историю. Они строили замки, осваивали навыки земледелия и животноводства и писали свою правду. По легендам, первые люди произошли от последних богов, тех, которые спустились в свой мир в тайне от хозяев для того, чтобы попрощаться со своими созданиями, и там они впервые познали любовь и привязанность к себе подобным. Слившись в потоках любви, они родили на свет тех, кому предстояло быть после всех них, когда злой рок постигнет уцелевших владык. Тех, которых они считали лучшей версией себя, без ошибок и злости, без агрессии и братоубийства. По крайней мере, они верили в это. И так началось бремя людей и их властвование на землях. И так начинается наша история. История последнего ворона и событий, которые переплетаются вокруг него, связывая все воедино в конце жгучего пламени и ледяных вихрей, закручивающих истории этой книги с небывалой быстротой.

Холод усиливался с каждой секундой, врываясь в теплую ночную атмосферу неспящего города. Он бежал быстро, быстро настолько, сколько мог, спотыкаясь и скользя по замерзающей земле. Под усиливающимся холодом начал застывать воротник его кожаного боевого комбинезона, покрываясь хрупкой прозрачной коркой, трескающийся под напором разгоняемого им ветра.

– Спрячь дитя, они не должны узнать о нем, – сказал хриплым басистым голосом воин, больше походивший на трухлявого старика в побитых, изорванных доспехах, нежели на защитника цитадели.

Коснувшись своей ладонью щеки молодой служанки, воин посмотрел на нее, пытаясь в последний раз запомнить это милое, бледное очертание и ее дрожащие от страха зеленые глаза. Аккуратно вытерев своей рукой скатившуюся слезинку по ее щеке, старик как будто, прощая, коснулся своими обветренными губами её лба и поцеловал его так нежно, как отцы целуют своих детей в холодные ночи. Воин взглядом указал, вдоль длинных коридоров и та, в тот же момент, словно по повелению, стремительно покинула его, скрывшись в длинном тоннеле крепостных комнат, унося с собой крохотного младенца. Старик застыл, смотря своими серыми глазами в удаляющийся женский силуэт и казалось, впал в транс. Вдруг все вокруг затрясло, и по земле пронеслась волна некой невидимой энергии, разбросав внутри крепости, пылившиеся на полках книги. Огонь без устали горевший в камине вдруг потух, а в светильниках, увешанных, по всему крепостному залу, вдруг потрескались стекла. Остался нетленным лишь большой факел, зажженный свечником во время ночного обхода крепости над дверью. С улицы послышались быстрые шаги и скрипы, вперемешку с тресканьем как будто кто-то ступает по только что застывшему озеру. Двери распахнулись, и в ратушу ворвался запыхавшийся юноша с замерзшим воротником, обративший на себя внимание всех присутствующих внутри.

– Они пришли, командир, южные ворота сломлены, – с отдышкой произнес юноша, ждавший приказа старца.

Старик пошелохнулся и моргнул, обернувшись к юноше. Он лишь печально глянул на паренька, так торопившегося в ратушу, чтобы предупредить его, а затем переключил взгляд на распахнутые большие двери позади него, за которыми было еле слышно ледяное завывание. Он окликнул всех рыцарей, ожидавших его приказа, и обнажил свой старенький клинок.

– Они пришли в наш дом… В ваш дом… В дом вашего короля… Мы дадим им отпор, возможно и не победим, но они навсегда запомнят то кто встал у них на пути… Зову вас за собой, – крикнул он так чтобы намертво приковать их взгляды к себе. – Да помогут нам боги, в грядущей ночи, – проговорил пожилой солдат… – Войны за мной!

Солдаты вооружились, обнажив свои оружия и с криками предстоящего сражения, ринулись прочь из ратуши, через мгновение, потерявшись в клубах дыма оборонительных орудий.

Спустя несколько часов…

Шум… Вой… Запах накалившегося метала был глубоким и пронизывающим все вокруг. Голоса смолкли, а битва была окончена. Вокруг царила ночная мгла, медленно растворяющаяся в пространстве и дающая дорогу еще не наступившему, но уже ждавшему своего часа – свету. В воздухе стоял смрадный дым, и пахло запекшейся от пыла сражений, пролившейся кровью солдат, тела которых засеивали все вокруг, по обе стороны вздымающейся высокой и казалось не преступной каменной городской стены. Она была огромной и по площади охватывала настолько большое расстояние, что едва был виден край этого сооружения на горизонте. Так же ощущался странный запах тумана, который густой дымкой, подступал к разрушенным стенам города, создавая непроходимую пелену из плотных ворсистых комков. Вокруг стоял ужасный холод, и ощущение было такое, как будто, только что здесь прошелся буран. Было тихо, слишком тихо. Казалось, что трупы, плотно наслаивались, друг на друга, что из дали было похоже на – гору, вымощенную какой-то непонятной, кровавой массой, покрытой снегом и нарастающем инеем. Они были буквально везде, в вырытых траншеях, ямах с кольями и под обломками оборонительных орудий и катапульт.

Молчание нагнетало обстановку еще больше, а яркие, голубые, искры, мелькающие на – горизонте медленно приближались то и дело, прячась и вновь нарастая во тьме. Внезапно тишина исчезла, а за место нее стремительно наступал гул боевого рога без остановки, громыхающего где-то за холмами на горизонте. Он был долгим и протяжным, словно предупреждал о надвигающийся армаде. Земля задрожала под стуком сотен если не тысяч лошадиных копыт и на холме один за другим стали появляться силуэты всадников с горящими на перевес факелами. Сначала один затем сотня и тысяча за тысячей языки пламени словно огненный ров окутали все поле боя. Их пламя было не обычного – ярко синего цвета походившие больше на замерзающий не тлеющий уголек. Всадники успешно преодолели первые рубежи заполняя все вокруг ярким огненным светом. На подступах к стене они сбавили темп и стали ехать, не спеша стараясь при этом не сбиваться в кучу, а выстраиваться в колонны по несколько сотен пар. Мрачные войны сплошь бледно – голубыми знаменами появившиеся из пелены тумана ворвались в сдавшийся город словно ледяные призраки. Они въехали верхом на своих закованных в сталь скакунах через проломы в стене и ворота, от которых мало что осталось, прорубая себе дорогу по телам бессчетного количества убитых солдат и простых жителей столицы по несчастливой случайности, попавших в эту мясорубку. С высоты это зрелище больше напоминало то, как стая саранчи окутывает свою обездвиженную жертву, которая уже не в силах сопротивляться. Вокруг них вырисовывалась ужасная картина последствий недавней осады: сожженные и оплавленные словно драконьим пламенем каменные, украшенные резной архитектурой дома, которые теперь напоминали склепы широкими рядами, простирающиеся вдоль города до самого замка, крыша которого обвалилась рухнув внутрь. Углубляясь все дальше в город, стали открываться виды памятников и каменных скульптур, которые вместе с людьми что их возвели были преданны мечу и холоду. Торговые палатки, магазины с шелками и разными ценностями, прилавки с продовольствием: все было сожжено и обращено в тлен. Увидевшие все это захватчики ничуть не ужаснулись и даже сквозь их железные изголовья были видны бледно – мертвенные лица. Ох это были не просто пехотинцы, впервые брошенные в открытый бой, или головорезы грабящие вольные города, то были завоеватели, сметающие все на своем пути безжалостные палачи в тяжелых доспехах с мрачными как их поход душами.

Они не были похожи на людей или других известных существ, что – то было в них отталкивающее и чужое, как будто бы они пришли из другого мира. Черными и латными были их сияющие нагрудники с узором металлической мозаики, шлемы, опаленные не то солнцем, не то инеем с торчащими из головной части небольшими стальными шипами, испускающими тонкую струйку дымки создавая ощущение дымящихся голов. Наплечники их были настолько величественные, что казалось они одни занимают большую часть доспеха, и тяжелые со множеством прочных накладок сапоги, болтающиеся по ветру. Мертво выцветшие плащи свисали вниз и их копья словно раскаленные колья, которые вздымались куда – то вверх делая эту армаду еще воинственнее. В самом деле от одного взгляда на их черные копья казалось, можно было порезаться. Прошло какое – то время, прежде чем тысячи огней захлестнули город и стройными рядами друг за другом всадники стали двигаться к замку. Они были молчаливы, лишь цоканье копыт, клацанье доспехов вперемешку с треском пламени и пелена инея сопровождало идущую армию. Вдруг один из всадников что ехал впереди всего войска остановился. Он услышал глухие стоны и всхлипывания, доносившиеся откуда – то из руин. Вместе с ним замерли и все остальные. Все произошло синхронно словно войско представляло собой один механизм, приводящий свои части то в одновременную работу, то в моментальную остановку. По началу казалось, что шествовавший впереди всадник был невысокого роста полтора метра не больше, но как только он слез со своего мрачного скакуна это видение рассеялось, как и туман медленно оседавший плотным ковром на сырую землю. Он был поистине огромным, и по – росту и по размеру восемь с половиной футов в высоту. Ноги были длиннее туловища и остального тела, а за спиной у него виднелся громадный полуторный меч плотно вдетый в черную кобуру, из которой то и дело сочился черный густой дым. По земле волочился мокрый и слегка потертый грязный плащ с изображением непонятных иероглифов, а его рукавицы больше напоминали когти чем перчатки в привычном понимании этого слова. Его лицо скрывал могучий дымящийся от пара черный шлем из глазниц которого были отчетливо видны два больших желтых глаза светившихся словно искры.

Лорд он король или просто мятежник значения не имело, он взял город в осаду и победил, обрушившись все своей мощью на врага и не оставил шансов на спасение. Великан, смотревший вдаль в кучу наваленных обломков и камней, заметил среди них, лежавшее на булыжниках очертание человека из, плеча которого выплескивалась кровь и торчала черная стрела не пробившая его насквозь, но сумевшая раздробить плечевую кость. Стоны, которые он услышал вероятнее всего принадлежали этому раненному бедолаге, которому суждено было оказаться на пути у штурмующей конницы. По мере подступа великана он узнавал в его одеяниях врага. Безусловно то был не просто крестьянин, а солдат короля один из немногих, а может быть даже последних кто уцелел. Тяжелым был его шаг и из – под подошвы громадных сапог то и дело вырывались клубы темной субстанции растворяясь и снова появляясь с каждым шагом. Мрачный рыцарь все ближе подходил к почти сидящему на груде камней солдату и вот когда достиг его он остановился. Перед ним предстал старик в побитых доспехах, тот самый кто так рьяно защищал этот город и вел своих солдат в атаку тот, кто рискнул своей жизнью защищая невинное дитя. Вот и пришел его час… Он жил в почете, но погибнет безликим, таков итог и увы другого не дано. Склонившись к нему, он схватил его голову своими когтями и повернул так чтобы из – под своего, черного шлема, видеть его глаза. Солдат сидел спокойно и тихо будто бы не замечал смотрящего на него и держащего его за голову здоровяка. Его глаза были наполнены пустотой. Даже перед лицом смерти он продолжал молится, сжимая в кровавой руке талисман, напоминавший вырезанную из камня ворону.

– Все кончено… – вымолвил глухим утробным голосом рыцарь, прижимая голову раненного солдата к своему забралу.

Казалось, что его голос начал искажаться и был похож на гул эха разносившегося ударной волной, как будто сотни барабанов одновременно забили друг о друга. Руны на его плаще вдруг засияли переливающимся тусклым черно голубым свечением.

– Прими кару утоли жажду владыки, сегодня ты умрешь, но твоя смерть не будет напрасной, ты послужишь пищей для пустоты, а твоя душа пополнить вечный чертог… Не бойся дитя мое, я не причиню ей вреда, она бесценна.

Он задрал голову казалось уже не принадлежавшего себе старика и сдавил ее с такой силой что у него из ушей потекла кровь. Раненный солдат взвыл так что казалось его крик был слышен на сотни миль в округе и можно было перепутать его с криком дикого кабана или другого зверя, загнанного в западню и угодившего в капкан. Его рука обмякла, выронив на землю амулет.

– Я освободил тебя. – повторил он и тут же оборвав диалог одним резким движением поднялся с колена.

В то же мгновенье ужас и страх наполнили глаза солдата, а его голова безвольно опустилась к груди. Он стал покрываться льдом как будто превращаясь в ледяной манекен. Громила обнажил свой большой меч внешний размер которого был сопоставим размеру того несчастного, которому предстояло стать его жертвой. Одним мощным рывком он вонзил меч в грудь поверженного врага пробив его и без того изорванный нагрудник вдавливая его все глубже до – тех пор пока, не проткнул легкие, а конец не вышел наружу, врезавшись в камни. Великан обладал колоссальной мощью раз без особых усилий и с первого удара смог пробить прочнейший пусть и побитый доспех. Солдат издал последний предсмертный вздох, который вперемешку с вырывающийся из его рта кровью был похож на бульканье и журчание. Его глаза опустели, как и тело склонившись перед величием смерти в обличье его убийцы. В то же мгновение из него начала вырываться странная энергия больше похожая на светящуюся дымку. Громила поднял руку, и эта субстанция оказалась у него в ладони. Он жадно вдохнул ее, и она испарилась. Вожак вытер меч и взобрался обратно на скакуна. В ту же секунду старик с треском заледенел и тут же рассыпался на множество ледяных осколков оставив нетронутыми лишь побитые доспехи. Как ни в чем не бывало армия вновь двинулась вглубь города омывая – широкие улицы и площади словно ручьи скалу.

Спустя время они достигли крепостных стен замка во дворе которого лежал огромный колокол, вероятно обрушившийся с колокольной башни во время осады. Во все времена звон колокольных башен, почти всегда означал дурное предзнаменование поэтому, когда в городах слышали его звучание люди готовились к настигающему их злому року. Кому – то удавалось спастись, убравшись подальше, но тех, кто услышал звон именно этого колокола везение обошло стороной. Глядя на него, здоровяк жадно глотал воздух, в котором витал запах крови и выпускал его наружу так что со стороны казалось, что это дракон пытается извергнуть свое пламя. На стенах замка висели темно синие изорванные и затвердевшие от холода знамена с изображением ворона. Великан глянул на свисающие над ним флаги неудовлетворительно фыркнул, но вдруг тут же забыв о них устремился дальше. Проехав двор, он демонстративно слез с коня и с десятком своих, прислужников, направился, внутрь дворца, но путь ему преградила невидимая стена, не пропускавшая внутрь. Это был магический оберег, черпавший энергию из потустороннего мира. Защитный механизм оставленный одним из архивариусов верных королю и клятве короны. Великан почувствовал это и тут же проведя рукой по барьеру не оставил от него и следа. Эта преграда оказалась настолько бессмысленной перед всадником что думалось его сможет остановить лишь он сам. Армада осталась ждать снаружи по одному повелению впав в состояние гипноза. Предводитель медленно и уверенно скрылся во дворце. Внутри располагался тронный зал с верхних этажей которого открывался вид на весь город кварталы, площади и королевский порт, сожженные при битве. Сам дворец представлял из себя огромную площадь с прозрачным полом украшенным какими – то рисунками шестью резными колоннами, стоявшими друг за другом в ряд по обе стороны зала соединяющими настил с потолком и окнами решетки, которых были сплетены в некоторое подобие цветка. Внутри было много наваленных обломков и даже стены дали брешь, но окна, возделанные из прочных металлов, оказались на удивление не тронутыми. Самым главным украшением этого места являлся трон, который из-за нападавших сверху обломков крыши был еле заметен.

Подходя всё ближе к трону великану из – под, обломков начинали проявляться человеческие конечности, которые как казалось были разбросаны по всей груде взрывной волной. Чьи – то ноги, обутые в дорогие сапоги, золотистые волосы, плавно распластавшиеся по камням как будто бы обвив их своими корнями и рука, торчащая напротив великана в смертной хватке сжимающая обруч напоминавший корону. Это действительно была она, с дорогими камнями, вставленными в 3 оправы с зубцами что вздымались над обручем словно башни с золотым оттенком и изображением ворона, гордо красующегося на короне. С короны тонкой струйкой стекала бежавшая на пол и собирающаяся в кашеобразную лужицу кровь. Но не корона интересовала захватчиков. По повелению командира солдаты спешно начали рыть завал и извлекать от – туда мертвые тела один за другим. На удивление громилы тела были целые хоть уже и не подавали признаков жизни. Сомнений быть не могло, это была королевская семья, правившая здесь еще совсем недавно и теперь лежащая под грудой камней и песка. Отданная на растерзание холоду, который не был милосерден ни – с одним, из них.

– Владыка! – настойчивым голосом окликнул один из солдат разгребающих завал предводителя стоявшего посреди зала и осматривавшего местность вокруг. – Пять трупов… Все до единого. – вымолвил боец.

Магистр яростно окинул их своим взглядом и снял с головы могучий шлем кинув его поодаль от себя на залитый расплавленным воском пол. Его лицо украшал рассеченный от лба и до шеи шрам явно оставленный очень давно каким – то зверем. Глаза его все так же пылали огненно-желтым светом, а зубы были заточены словно клыки. Кожа была бледная как у трупа на морозе, волос практически не было: передняя их часть отсутствовала и казалось, что они растут только на половину. Так же от брови и до подбородка его лицо украшал рубленный шрам давно как будто бы полученный только что в бою но уже не кровоточащий и заросший морозной трескающийся пленкой. Он, гремя черными латами волоча за собой свой большой плащ медленно шел к трону. Владыка оглядывал мертвецов и с каменным выражением своего изуродованного лица переходил от трупа к трупу пока вдруг не остановился.

Ему пришлось присесть вновь чтобы дотянуться до лежавшего в совершенно спокойной позе окровавленного малыша.

– Их пятеро… – гулким и монотонным словно голосом демона, рычащего из утробы произнес он, приложив ладонь к застывшей от инея щеке ребенка.

Лицо светловолосого мальчика напоминало ему о днях, давно канувших в лету, о чем – то очень яростном и в то же время беззаботном как детские воспоминания. В его зрачках замелькали маленькие огоньки. Он ненадолго в пал в состояние транса, но мгновенно опомнился, услышав голос позади себя.

– Да владыка, пятеро! – ответил стоявший солдат силуэт которого был еле виден из – под, могучих наплечников.

– Его здесь нет, его унесли… – прошептал владыка. – Нет… – словно ответив на вопрос произнес он еще раз. – Но где бы он не был я найду его… В каком замке он не был бы я найду его… В какой глубокой пещере или далеком измерении он не укрылся бы… Не спрятался… Я приду за ним… Я сотру память о нем и всех, кто оберегал и защищал его а затем я сотру каждую династию и каждый дом пока в мире не останется лишь холод и мрак дарованный нам владыкой… Великим домам пришел конец, как и их бездумному правлению и теперь есть место только для льда и пустоты… Холода приходят в ночи, а вьюга настигает по утру. – промолвил он и закрыл мальчику веки так как будто бы скорбящий отец прощался с сыном.

Великан встал с колен и поднял свой запачканный в воске шлем водрузив его на голову. Повернувшись к выходу, он стал смотреть в нарастающие проблески первого рассветного солнца лучи которого проникали в темные углы тронного зала освещая их. Он почувствовал, что слабеет и оглядывая зал понимает, что остался один. Его солдаты словно испарились, пришло и его время. Факела потухли, а зал стал наполнятся светом. Тьма растворилась.

ГЛАВА I

ЗАКАТНЫЙ ПЕПЕЛ

Смеркалось. Кони скакали быстро. Быстро настолько, что пыль поднималась под их кованными копытами и взвинчивалась в воздухе, оставляя подобие воронки в пространстве. Десять всадников, хорошо вооруженных в латных доспехах серебрено – синего цвета, мчались вперед, не обгоняя друг друга, а скача ровными рядами, словно были обучены этому с рождения. Позади всей конницы ехало двое солдат на небольшом друг от друга расстоянии, держа в руках могучие, извивающиеся под наступающим ветром знамена с готовящимся схватит свою добычу ястребом. Впереди всей кавалерии ехала кобыла, запряженная прочной с виду повозкой, пустующей, явно предназначенной для перевоза или переправления какого – то груза. Около четырех дней назад рыцари покинули Старшую крепость и направились в портовый город близ пепельной бухты, куда должен был приплыть корабль. Не трудно догадаться, что войны выступали в роли королевских гонцов и представляли волю государства, ведь не редко на дорогах и трактах случаются облавы на торговцев и купцов, везущих свои ценности. От того и такая осторожность, и в нынешнее неспокойное время лишний меч будет как раз кстати. Казалось бы, у такой гвардии не кто не смог бы встать на пути, уж настолько воинственно они выглядели: все эти сверкающие латы с мечами в ножнах и с флагами своей провинции, тяжелыми кобылами в кованных лошадиных нагрудниках, гордо мчались вперед, выполняя свой долг перед государством. Спустя какое – то время всадники сбавили темп и стали ехать не спешно, давая отдохнуть вымотанным лошадям, проехавшим не один десяток миль. Дороги в этих землях были не ахти, как и погода, которая переменчивым то ливнем, то бурей окутывала протоптанные тропы и большаки, размывая их так, что те становились похожи на кучу глина вырытой массы, испещренной ямами и углублениями. Неожиданно конница замерла. Ехавший впереди отряда, но позади повозки, всадник выскочил на своем скакуне вперед, чтобы осмотреть местность. Конь затоптал гремучими подковами и громко фыркнул, пытаясь остепенится. Равнинные холмы с небольшими уродливыми кустарниками, прорастающие вокруг, застилали все, словно стая летучих мышей. Неожиданно лошадь стала нервничать и дергаться, пытаясь скинуть наездника с седла, перебираясь копытами то вперед, то назад.

– Тише Блеск. – сказал всадник, поглаживая гриву своего скакуна. – Это всего лишь ветер…

И правда, ветер был настолько силен, что, дуя в лицо, казалось, что он вот – вот сорвет плоть с мышц и костей, не говоря уже о мелких сорняках и кустиках. Так продолжалось еще какое – то время, пока всадник не достал из – кармашка, вшитого в его вываренный из кожи пояс, какое – то угощение, напоминавшее засушенный и засахаренный фрукт. Лошадь принюхалась и попыталась дотянутся до вкусного лакомства, подергивая серебряной гривой в разные стороны. Успокоив жеребца, всадник поспешил спешится со скакуна, отстегнув застежки на промокшем от пота и дождя, который с час назад прошелся по долине седле. Пройдя чуть вперед от кавалерии, он решил снять свой латный шлем, по виду напоминавший голову ястреба, чтобы ничего не загораживало ему обзор. Рыжеволосый, с мускулистым лицом и карими глазами, таким предстал командир всадников, обнажив свое изголовье. Его слегка запачканный голубой плащ, как тонкое полотно, свисал с его могучих наплечников, иногда касаясь земли и отдаляясь от нее при каждом его движении. Это лицо. Лицо было аристократичным, явно не походило на то, какие лица носят полководцы и воеводы или храбрые мужы, но, как это часто оказывается, внешность бывает обманчива.

– Капитан, что там? – окликнул командира один из всадников. – Что на горизонте?

– Пока что только горизонт… – смутно, словно с подозрением ответил командир, не поворачиваясь к бойцу и продолжая всматриваться вдаль.

Не смотря на юную внешность, голос его был тверд и уверен, и больше походил на опытного мастера военного дела, чем на придворного принца. Кусты были большими, чуть больше метра в высоту и примерно столько же в ширину. Когда – то они цвели, но с тех пор прошла не одна зима и сменилось не одно поколение.

Теперь эти сухие сорняки торчат здесь, под жарким солнцем уходящего лета. Они не оставляли взгляда лорда командующего, который упорно продолжал что – то выискивать в них. Он всматривался в них все больше, и ему начало казаться, что кусты начинали двигаться, как будто кто – то или что – то притаилось там и ждет. А может это засада? Простояв еще минуту в своих раздумьях, он водрузил изголовье обратно и поспешил вернутся к своей лошади.

– Если повезет, к полудню мы будем у провала, а там уже и до бухты рукой подать… Рорри! – воскликнул капитан. – Сегодня в дозоре ты, возьмешь Сэдрика и Вайдена, будете патрулировать окрестности, а заодно наберете дров для огня… Заночуем вон за тем пригорком. – указывая ладонью на юга – восток, молвил он. – Лошадям нужен водопой, да и нам тоже не помешает… Выдвигаемся! – громко уточнил командир, и всадники тут же двинулись вперед.

Не успела выдвинутся конница, как неожиданно раздался треск выпущенной стрелы. Кролик, что трусливо прятался за одним из кустов, был насквозь прошит из лука одним из всадников. Он спокойно слез с коня, убрал лук за спину и побрел к добыче. Подняв ушастого за хвост, он вытащил стрелу из его пушистого тельца, из которого сочилась тоненькой струйкой кровь, и повязал на пояс так, чтобы не запачкать панталоны.

– Настреляй как ещё дюжину, белок! – вымолвил один из всадников, как бы восхищаясь талантом своего товарища.

– В степях нет, белок… – однотонно ответил он. – Да и к тому же они жестковаты. – вновь произнес всадник, срезая с убитого косого пушистый белый хвост.

– Зачем ты это делаешь? – поинтересовался снова всадник.

– Моя дочурка хотела себе его на свои именины, по возвращению порадую малышку. – с улыбкой ответил стрелок, убирая хвост во внутренний карман, пристегнутый сзади к поясному ремню.

Командир, наблюдавший за происходящим, одобрительно кивнул и мелкой рысью поскакал вперед, покинув ряд. Прошло еще какое – то время, прежде чем совсем стемнело и на землю опустилась тьма. Небо было усеяно звездами, а вокруг царил тихий гул ночных зверей, вперемешку с цоканьем и жужжанием светлячков и разных насекомых. Солдаты окутали пригорок и спешились, принявшись, стягивать с себя тяжелые, блистающие доспехи. Трое ушло к реке, напоив лошадей, еще трое занимались разведением огня, а остальные проверяли провизию, полировали мечи точильными камнями и разделывали добычу, пойманную к ужину. Кстати, вода в солёной реке была чистая, не смотря на то, что текла прямиком из морей, но так – же здесь протекали грунтовые и горные ручьи, которые вмешивались в воду, разбавляя её. Не часто встретишь питьевые водоемы, и это большая удача на таких трактах, поэтому лошадям, испившим из этой реки, не грозило ровным счетом ничего, за исключением отравления от подхваченной столбняковой палочки, что бывает довольно редко и которая легко лечится и выводится любым более менее разбирающемся в лечении животных врачевателем. Но этим жеребцам никакая бактерия была не страшна, судя по тому, как они методично чмокали, захлебывая журчащую влагу. Еще чуть погодя солдаты развели костёр, принявшись жарить на нём грибы, которые насобирали в лесу овощи, и пойманных по пути парочку гусей, вероятно, отставших от стаи и зашедших на большак уток, пойманных в пруду лесной чащи, подстреленного кролика, предварительно освежеванного, и одного козленка, которого случайно затоптали лошади во время дневного марш броска через лесные массивы. Зверь зазевался и поплатился за это, украсив солдатский стол. Это был дикий козел, крупнее обычного в полтора раза, даже не смотря на то, что он был не совсем взрослым, и, кстати, мясо у него было тверже, чем у тех, которых растили на фермах, но таким же вкусным. Запах жаренного, шкварчащего на вертеле мясца быстро разлетелся по лагерю и еле видной дымкой витал вокруг. Прошло еще минут сорок, прежде чем солдаты уселись у костра и принялись поглощать все приготовленные и пожаренные яства, запивая вином, элем, ягодным соком и бараньим молоком. Чавканье вперемешку с лопающимися и стекающими на землю пузырьками жира на прожаренной коже козла, казалось, могли заставить проголодаться даже не самого изысканного гурмана.

– Хороший выдался козел! – произнес один из рыцарей, жадно откусывая от жирной ножки большой кусок прожаренного мяса. – По возвращению съем всех козлов в округе… – продолжал он пережевывая мясо.

– Кончай Уилли, ты скоро в свои доспехи влезать то не будешь если будешь так жрать! – поддержал его товарищ сидевший, напротив. – У вас с Эллой небось секс заканчивается, когда она штаны тебе снимает и не может разглядеть твой стручок из – под, огромного брюха, а!

Солдаты дружно засмеялись. Но Уилли был неподкупен и продолжал смаковать аппетитный кусок козленка заедая его кусочком мучного черного хлеба.

– Да иди ты, у меня то хоть жена есть! – ответил он, чавкая и протягивая руку к печеным овощам.

Товарищ сделал удивленное лицо и прислонился к фляге наполненной элем.

– Ну и что возмутился он, тоже мне достижение, я вот свободный человек, ем, когда хочу, сплю, когда хочу, трахаюсь тоже, когда хочу, а у вас небось все по распорядку! – снова усмехнулся он.

– Ничего ты не понимаешь… Семейная жизнь сложная штука и интригующая, она ведь как… Как меч и… – продолжал Уилли пытаясь вспомнить слово, которого явно не доставало в этом предложении. – И…

– И твое жирное брюхо! – снова загоготал товарищ.

– Ножны тупая твоя башка! – опомнился Уилли. – Это ж ведь одно целое… Если уж ножен не будет, то как быть мечу? Кто придет им на смену?

Товарищ подшучивавший Уилли сделал задумчивое лицо и нахмурился.

– Ну твой то меч явно по самые ножны не залезет. – продолжал подстегивать он. – Только на пол дюйма!

Все снова загоготали.

– А вот сейчас я доем своего козленка и тогда посмотрим кто что куда и у кого залезет, когда я вывалю перед тобой свою булаву! – захвастался Уилли.

– Да иди ты. – отмахивался товарищ, сидевший напротив и размахивавший руками. – У меня у самого булава размером с дракона! Тоже мне громила.

Лагерь снова задрожал от пронесшегося смеха.

– Слушай Бард! – окликнул один из солдат, трапезничавших у костра, товарища, который старательно перебирал ветки отделяя мокрые и сухие и складывая их в две кучи. – А если бы это была твоя последняя ночь ммм? Чтобы ты сделал? Ну то чего в обычной жизни не осмелился бы совершить?

– Ничего. – ответил солдат продолжая методично разбирать ветки.

– Как же? Не напился бы в стельку? Не трахнул дорландских девок с усмешкой спросил напарник, вытаращив глаза.

– Здесь нет дорландских девок… – так же ответил седовласый и бородатый Бард.

Тут он вдруг прервался и подняв взгляд на ждавших продолжения увлекательной беседы собратьев по оружию.

– Разве что только прочел стихи.

– Стихи?

– Моя мать читала мне их перед своей смертью, так легче пережить то что тебя вскоре не станет, и ты будешь гнить в земле.

– Ты всегда такой мрачный? – нахмурено спросил товарищ.

– Только когда перебираю ветки, слушаю твои надоедливые вопросы и рассказы про маленький член Уилла. – спокойным тоном ответил Бард.

Лагерь снова задрожал от смеха, но в этот раз еще больше прежнего перебив завывание ветра, доносившегося где – то вдали.

– Угомонитесь, вы всех птиц в округе разбудите… Тоже мне серебрянные мечи. – послышалось откуда – то из – за костра. И не только их…

Солдаты в ту же секунду замолкли. Их взгляды быстро перевелись с друг друга на старика, начищавшего свой клинок небольшим кусочком точильного камня. Он сидел на деревянной дощечке, прибитой к небольшому бревнышку и плавно водил камешком вверх, вниз по лезвию клинка. Нагрудника на нем не было, лишь стеганный дуплет, почти потерявший свой цвет от постоянной носки, сапоги, грязные и истоптанные в непроходимых тропах и ремень бляшка которого выглядела поблеклой и казалось, что вот, вот оторвется.

Его лицо было все покрыто морщинами, а седая борода создавала ощущение что перед ними сидит не старый воин, а великий мудрец зачитывающий свою мантру.

– И кого же еще, Оливер? – произнес один у огня. – Гаргенов, вихтов и крикунов?! – с насмешкой поинтересовался он. – А может быть воющих в ночи валроков?! – с еще большем издевательством, уточнил солдат. – Или поющую рыбу? Это все чушь.

– Темноты. – спокойно ответил Оливер, продолжая заниматься полировкой.

– Нельзя бояться того, кого не видишь. – снова заспорил он, попивая вино из стакана.

– Конечно… боятся стоит того что в ней обитает. – вымолвил Оливер продолжая начищать сталь.

Уилли от неожиданности ответа глубоко сглотнул слюну и на минуту замер. Казалось во фразе старика было больше смысла чем во всей дружеской беседе у очага и это заставило замолчать всех на какое – то время. Он отложил ножку козла и достал из нагрудного кармана своего стеганного дуплета украшенный золотой оправой компас. Он открыл его и протер стеклышко запачканным в мясе пальцем. Внутри был очень точный рисунок весьма прелестной молодой девушки с черными как ночь кудрявыми волосами в белом одеянии и красивой заколкой в виде креветки.

– Я не видел ее два месяца. – вдруг заговорил Уилли. – Как она там в Веленфорне, моя прекрасная Элла… – продолжал он, поглаживая компас. -Скоро я буду дома.

– Не волнуйся старина! – ответил Уиллу товарищ, подшучивавший над ним из – за костра. – Сейчас там безопасно… Границы надежно патрулируются, а горных отбросов уже и на мили не видно к северу! – воодушевил он.

– Хорошо бы если так! – ответил Уилли и замолк, потянувшись за очередным куском козленка, насаженного на вертел.

Жужжание светлячков вперемешку с треском костра разбавляло разговорную атмосферу лагеря, и с каждым подкинутым в огонь бревнышком треск увеличивался, поскрипывая обугленными поленьями и сухими ветками. Капитан поужинал раньше всех, поэтому наблюдать его у костра не приходилось. Он стоял на пригорке в нескольких десятках метров от лагеря, вблизи водопоя и разглядывал окрестные земли, которые, словно перьевым одеялом, застила ночная мгла. Он думал о семье, о своем отце, матери и любимой сестре, которая ждала его возвращения как никто другой. И ведь так у многих. Солдаты, уходя на войну, молятся железному богу о возвращении к любимым и тем, кто их ждет, так же, как и крестьяне, уходя в поле, молятся Мериде о хорошем урожае. Боги разные, и у каждого своя правда и свои обычаи но истина лишь вера в праведное, в настоящее, и ее не заменит ничто. Вскоре Капитан спустился вниз с пригорка прямо к журчащей речке, где заночевали скакуны. Река была большая. От берега до берега больше сотни метров, а где – то и больше двухсот. Далеко на горизонте из – за вечернего тумана еле виднелся каменный мост, через который по утру предстояло совершить переправу королевской коннице. Ландшафт был неровен, словно кто – то с небес неаккуратно вырезал лист бумаги и оставил его так, усыпав горками и кустарниками, забыв про него на тысячу лет. Блеск спокойно отдыхал прямо у бережка, положив голову себе на колени. На берегу было еще пять лошадей, прислонившихся друг к другу и свернувшись в подобие калачика, как обычно делают коты. Остальные же находились на пригорках, не желая спать спокойно, жуя произрастающую там невысокую травку. Услышав приближение капитана, Блеск мгновенно открыл глаза и начал громко фыркать, показывая, как рад видеть хозяина. Остальные лошади не обращали внимания и продолжали заниматься своими лошадиными делами.

– Привет, старина. – поздоровался с жеребцом капитан, протягивая ему руку с угощениями. – Вот держи, немного осталось, но мы не кому не скажем. – пошутил он, поглаживая седую гриву своего скакуна и нащупывая выступающий рубец, заросший и полученный от чего – то тяжелого в прошлых сражениях.

– Много мы с тобой прошли, да, старина? – спросил он, смотря в преданные лошадиные глаза в глубине, ожидая услышать ответ от своего копытного спутника.

Вдруг в ушах капитана проскользнул характерный лязг стали, доносившийся из лагеря, как будто кто – то упражнялся на мечах и саблях. Он обернулся и увидел, что в лагере началась суматоха. Ржание лошадей и цоканье копыт доносились с пригорков. Блеск тоже почувствовал, что – то пытаясь привстать, упираясь коленями в рыхлый песок. Моментально вытащив меч из ножен, командир ринулся к лагерю, но было слишком поздно. Его бойцы лежали у очага, не подавая признаков жизни, а из некоторых торчали черные копья, воткнутые в животы. Тело Уилла лежало около костра с открытыми от страха глазами и перерезанной глоткой, из которой вытекала алая кровь, а в руке он сжимал позолоченный небольшой компас. Тела Барда и Оливера лежали прямо в тлеющем костре, постепенно подпаливая их одежды, которые создавали большие клубы дыма, устремляющиеся в ночное небо. Неожиданно на командира из темноты ночного пространства бросилась тень. Лица он не видел, да и не разглядывал. Завязалась потасовка. Он изрядно попотел, отражая удары напавшего незнакомца, прежде чем вонзил клинок ему в шею, так что тот проткнул ее насквозь, залив артериальной кровью землю вокруг. Затем сзади последовал удар, как будто булавой прилетело по спине. Лорд командующий, не в силах держаться на ногах, тут же упал на землю вблизи убитого налетчика. Он развернулся и увидел, что тень снова замахивается на него, водружая над головой тяжелый то ли молот, то ли топор. Все случилось быстро, и клинок лорда командующего насквозь прошил нападающего на него мародера, из рук которого вывалилось громоздкое орудие, врезавшись в землю промеж ног капитана. Отбившись, он с трудом попытался подняться. Рядом лежал все еще горевший факел. Темно было совсем, и только он излучал приятное теплое свечение. Он подобрал его и поднес к только что убитому незнакомцу.

Труп был в плотной маске, покрывающий его лицо, с вырезом для глаз. Никаких опознавательных меток или символов на нем не было, во всяком случае, их было не видно. Но вот одеяния его были весьма легкими и явно не здешними. Какие – то наемные убийцы, прокручивая свои мысли, подумал лорд командующий, пытаясь сообразить хоть что – то. Спокойствие было недолгим, и из темноты снова появились два силуэта. Факел выпал из его рук. Они поочередно накидывались на него, пытаясь то ли свалить, то ли схватить его, но у них не как не получалось это, ибо на каждый выпад лорд командующий парировал успешными размашистыми ударами мечом, рассекая голени и колени нападающим, отходя при этом назад небольшими рывками. Настал момент, когда отступать было не куда, и командир убитых всадников оказался в ловушке, зажатый между повозкой и глиняным утесом с покрывающим тот зеленым ковром.

– Кто вы?! – выкрикнул капитан, не сводя глаз с черных силуэтов, которые искажались под ночной мглой. – Я не боюсь смерти! – вновь выкрикнул лорд командующий.

Ответом было молчание. Мимолетная передышка закончилась, и тени снова попытались убить капитана. Это было не просто. Он еле отбивал их удары, которые из раза в раз попадали по нему, оставляя не глубокие ссадины и проколы на лице, шее и других слабозащищенных местах его тела. Настал момент, когда одна из теней сделала выпад вперед, и лорд командующий смог пригнутся. Собравшись с силами за долю секунды, он прямым ударом вонзил свой клинок ей в брюхо, и та безмолвно повалилась на землю. Остался еще один, подумал он. С ним было проще. Суматоха, произошедшая только что, немного отвлекла его и дала возможность командиру нанести еще один хлесткий удар, выбив оружие из рук врага. Какого же было его удивление, когда в руках его противника, откуда не возьмись, появилась еще одна пара клинков. На лице лорда командующего застыла маска удивления, ведь все предыдущие противники не колдовали оружия из воздуха. Поймавшая шанс настороженностью капитана тень снова попыталась сделать выпад в его сторону, который успешно был парирован командиром, так, что оружие нападающего вместе с его руками оказалось захваченными. Не долго думая, он сделал обратное движение, вонзив во врага его же, сотворенные из пустоты оружия, которые вспороли ему гортань. Это был последний, подумал он, когда из темноты прилетело две стрелы, пронзившие печень и его левое легкое. Капитан пошатнулся и замер от протекающей боли. Его взгляд был направлен в пустоту. Он не видел нападавших, не видел их лиц, а лишь стрелы, которые пронзили его правый глаз и лобную часть. Он рухнул на землю, упав лицом вниз, так что стрела вошла еще глубже в череп. Буро алая кровь выплеснулась наружу из бездыханного тела, залив грязный голубой плащ, а нападавшие скрылись так же неожиданно, как и появились.

8020 год V эпохи. “Милренар”

25 марта (маланар, десятый день равноденствия солнц)

Король и королева лежали на широкой, просторной кровати в обнимку. Она нежно трепала его грудь пальцами, накручивая черные пряди. Снаружи замок надежно охранялся доблестными стражниками, несшими караул в эту ночь.

– Завтра нас ждет важный день, любовь моя… – произнесла она, прижавшись к его груди.

Он из положения лежа смотрел куда – то в пустоту окна своей комнаты, за которой простирался шикарный вид ночных полей, и все равно внимательно слушал все произнесенные ею слова. За окном потрескивал недавно зажженный факел, и в небе виднелась нарастающая луна, выплывающая из – за горизонта. Ночной караул, пришедший на смену с пол часа назад, занял свое место у входа в башню, свесив с плеч серебристые алебарды. В спальне был небольшой беспорядок, разбросанные на столе книги, открытый ящик, в котором лежали какие – то бумаги и запечатанные чернила. Разбросанная у ложе одежда, женская и мужская, и спокойно спящий на подоконнике черно серебристый кот, изредка издавая мурчащие звуки.

– Да, важный, моя луна.

– Надо будет запомнить этот день, другого такого не будет.

– А ты помнишь наш день? – спросил король ее, переведя взгляд на прислонившееся к его торсу милое женское лицо.

Ее глаза наполнялись темно синими красками, а волосы небрежно распластались на мужской груди.

– Конечно, я помню, как ты верхом на своем коне в сияющих доспехах ворвался в ветреную башню и каким – то образом умудрился на нее забраться, обойдя всех отцовских стражей, и затем… – королева перехватила дыхание, пытаясь сглотнуть подступающий к горлу ком, произнесла: сделал мне предложение.

Внутри у нее как будто бы разлилась теплота, и она прижалась к нему еще сильнее.

– Ты не сразу согласилась… – поправил свою королеву он, нахмурив густые черные брови исподлобья.

– Еще бы, я была примерным ребенком в семье и должна была следовать правилам этикета не давая обещания и согласия всяким там принцам. – с улыбкой сказала она. – Да и к тому же моему отцу не нравился напыщенный юнец, вечно шастающий ко мне под покровом ночи.

Она глянула на него вновь, но уже с таким взглядом, с каким смотрят на мужчин истосковавшиеся по мужскому теплу женщины.

– Ну, с Лордом Уолтером мы быстро нашли общий язык. – заверил он, поглаживая ее по плечу.

– Ну, еще бы! – с насмешкой воскликнула она. – особенно когда он увидел твое изобретение, чтобы незаметно проникать в мою светлицу… Мы с мамой подумали, что он уже хотел сделать тебя своим мастером изобретений, но когда узнал, кто ты такой, быстро отказался от этой идеи. – засмеялась она.

Они подхватили смех друг друга и, пронесшись на много лет назад, вспоминая разные события и истории, оба вздохнули с облегчением.

– Столько всего было, столько воды утекло с тех времен, а мы по – прежнему вместе, я по – прежнему твоя жена. – сказала она, глубоко вздохнув и выпустив воздух через рот так, как обычно происходит после тяжелого дня, когда ты доползаешь до своей кровати в надежде на крепкий и хороший сон в объятиях того кто любит больше всего на свете.

– Ты ей и будешь другой, мне не надо.

Она смиренно закрыла глаза, как будто бы соглашаясь с его высказыванием.

– Как думаешь, она будешь счастлива? – резко спросила она его, вновь прижавшись к королю, словно маленький котенок.

– Ну, конечно, другого не дано, ты же знаешь, я сделаю все для нашего ангела, да и потом, они действительно любят друг друга… Он славный юноша и, думаю, достойный правитель в будущем… Его отец был таким же.

– Надеюсь, что так… Знаешь, я часто брожу по каменному утесу, в детстве мы с ней там постоянно играли в прятки, и когда я находила ее, она так радовалась, словно видела меня впервые в жизни, мама, мама, кричала она.

– Она наша дочь, сильная, как ты, и мужественная, как я, ее ждет великое будущее и мы ни за что не дадим нашу малышку в обиду.

– Я тоже верю в это, любимый тоже просто…

– Что тебя тревожит? – спросил он, перевернувшись на бок так, чтобы его глаза были на уровне ее глаз.

– Внутри будто что – то кричит, будто предчувствие чего – то, как перед бурей.

– Это нормально, ты же мать… Мать всегда будет чувствовать и переживать за своего ребенка больше, чем кто – либо… Больше чем я.

– Да… – замешкалась она. – Наверное, ты прав… Но на церемонии не будет правителя Аргона, твоего друга… лишь королева.

– Думаю, это никак не повлияет на саму церемонию, вспомни меня постоянно в разъездах, нечасто мы собирались на семейные праздники и годовщины.

– Я слышала, теперь он суровый правитель… А если она уедет в Ригель?

– Она и уедет в Ригель на какое то время.

– А если ей там не понравится и с ней будут плохо обращаться?

Королева подняла голову с его груди и оперлась на нее руками, смотря на своего мужа.

– С ней не посмеют плохо обращаться, она будущая королева да и потом никто не увезет нашу дочь в Ригель без ее согласия… Она будет королевой после тебя и после меня, и никто не тронет ее… Я не позволю.

– Ну, а если все – таки так случится? – настойчиво спросила она, вновь ища в глазах мужа ответ.

– Тогда я пойду войной на каждого и сделаю все чтобы наша дочка вернулась домой… Но не думаю, что это случится потому что они оба, любят друг друга и ты это знаешь.

– Но вот полюбим ли мы его семью… – задала она вопрос уже самой себе. – Полюбят ли они нас?

– Мы не виделись с ними очень давно, но мы все такие же друзья как и раньше как и прежде.

– Никогда не была подругами с его женой.

– Ну я слышал, сейчас королева Калибостана очень хорошо относится к архитектуре и даже выращивает в своих садах множество не чуждых нам растений и цветов, думаю вы поладите и теперь. – успокоил ее муж. – А еще я слышал что у нее суровый нрав, настоящая львица.

– Их герб точно не лев муж мой, это дракон, а дракон сулит пламя и кровь.

– Этот дракон скоро женится на нашей дочери и все будет хорошо… Не волнуйся на счет Галатеи, она хорошая женщина.

– Неужели?! – удивилась она. – А что еще ты слышал о ней, что еще ты слышал о королеве запада? Может то что по дворцу она расхаживает голышом? – нахмурилась его супруга.

– Этого я не слышал. – с издевкой и удивлением ответил он.

– Нет? Как же?

– У меня уже есть одна королева и единственная, других мне не надо… Тем более ее западный нрав совершенно не подходит для этих земель, думаю здесь ей бы не понравилось.

– Знаешь, что муж мой, хоть ты и король, но еще одно слово и я стану вдовой.

– Самая лучшая смерть только в твоих объятиях. – ответил он, поцеловав в ее в губы.

– Никто не заберет тебя у меня, а если попытается я выцарапаю им глаза, всем им.

Они обнялись еще крепче.

– Пора спать, день был трудный моя королева.

– Ты прав, не буду накручивать себе дурные мысли, Эйвол дал мне настой цветника, и думаю от таких переживаний он сработает не так как должен.

– Тогда закрывай глаза и попытайся заснуть, а я буду рядом, охранять твой сон. ответил он супруге, поцеловав ее в лоб.

– Завтра нас ждет важный день… Я люблю тебя. – произнесла правительница словно заклинание и плюхнулась в него вновь.

Свечи в комнате погасли.

Пару дней спустя в прибрежных водах Пепельной бухты, в двух милях от пристани…

Ты должен… ради нас всех… обещай… ты должен… Предначертанное должно исполнится… Он провалился в сон…

– Вставай! – прозвучал сиплый голос откуда – то из темноты корабельного трюма. – Мы почти прибыли!

Ответа от собеседника не последовало, как и какого – либо жеста.

– Просыпайся, Арон! – уже настоятельным тоном повторил незнакомец прячась в тени.

Арон лежал неподвижно, словно был мертв, а его лицо было прикрыто локтем, распластавшимся по всей его физиономии. Казалось, что он был мертв, и даже его дыхание было необычайно тихим. Вокруг него не было ничего, кроме темноты корабельного трюма, каких – то рыболовных сетей, сплетенных из канатной веревки, и бочек, от которых знатно разило вином. Аромат витал в воздухе, и было ощущение, что с каждым вдохом он проникал все глубже в нутро, наполняя его одурманивавшим паром. Запах этого напитка невозможно было спутать с чем – то другим, и любой более – менее разбирающийся и понимающий толк в винах человек сказал бы, что этот запах принадлежал Антенсийскому красному вину, обычно привозимому торговыми судами из Дорланда в разные богатые города для продажи или обмена на другие товары разного качества, будь то ценные меха диких зверей, трофеи, древние реликвии или оружие. Но эта партия имела особое значение, нежели в качестве обменного промысла. Эти бочонки переплыли море только для того, что бы оказаться на почетном приеме в честь королевской свадьбы. Так сказать, жест доброй воли молодоженам со стороны нанятых королем матросов с пиратского судна. О да, пираты уже не та грозная сила, что когда – то господствовала на здешних морях и океанах, разворовывая деревни и грабя торговые суда. Все изменилось три года назад, когда совет пиратских предводителей был окружен и схвачен железным флотом объединенных правящих династий Акирии под командованием короля Тида. И вот самый большой за всю историю пиратский рейд был пресечен, а все не согласные с диктаторами и узурпаторами пиратской короны были преданы огню. Пятьсот летнее господство пиратов над водами расколотых земель было окончено. Но не все перешли на сторону “праведности”, остались ещё те, кто до конца был верен морю и своему выбору. Мелкие пиратские кланы сумели избежать королевской хватки и организовать, пусть и незначительные, отряды морских разбойников, сумевших продолжить дело своих отцов. Остальные же покорились правящим лордам и королям. Теперь они стали наемниками и по большинству своему присягали кому – то, став палачами всех неугодных и не подвластных деревень, городов, прибрежных селений и тех, до кого не могла добраться королевская длань, тех, кто угрожал государствам в перерывах, перевозя разные товары и диковинки, в том числе и вино, в поселения и местности. Кстати о вине: единственное отличие этой партии от других заключается в определенной выдержке в горячих источниках. Так вино приобретает мутный оттенок и становится более пряным на вкус, при этом сохраняя свою структуру. Неизвестно, как виноделы додумались до этого, но некоторые утверждают, что после падения Донтарана в тех местах, где пролегали города и селения, образовались вулканы и горячие источники, в которых и крылся изысканный вкус выдержанного напитка, который каким то образом додумались протаскивать безумные виноторговцы, другие утверждают, что мутность субстанции появилась из за того, что какой то моряк привязал бутыль к лодке и забыл про нее, оставив на долгое время, вспомнив о ней только тогда, когда отправился в плаванье, услышав, что что то бьется о днище посудины. Много споров на эту тему, но факт остается фактом: вино дольше сохраняет свои первоначальные свойства и есть смысл перевозить его в дальние регионы ради обогащения. Арон знал это и поэтому не мог позволить себе не испробовать этот божественный напиток, даже не смотря на то, что он предназначался вовсе не для его персоны. Вдруг факел зажегся, и лежавший, казалось – бы в пьяном угаре, Арон отринул локоть от своего лица. Он словно нашептывал что – то непонятное и явно заинтересовавшее Иакинфа. Лицо его было молодым и привлекательным. На нем проглядывался каждый мускул и каждое подергивание, словно юное дитя только что появилось на свет. Брови были опалены жарким солнцем и выцвели, легкая грубая щетина придавала харизму спящему пареньку, а из – под густого черного волосяного покрова виднелись почти прикрытые веками черные глаза. В его левом ухе была серьга, но не просто как безделушка или украшение, а как талисман: выплавленный коготь, который носили все представители морских волков по всем южным морям. Это являлась их особенной отличительной чертой от всех остальных пиратских кланов в землях раскола, в которых они занимали обширную ступень влияния даже после того, как стали наемниками. На самом деле, у каждой пиратской общины имелся свой необычный и понятный только им символ. У северных акул этим атрибутом являлся зуб акулы или зачастую другого морского хищника, заделанный под медальон и добытый в ходе схватки человека и зверя, из которой не всегда победителем выходит первый, у мечников татуировка полированного клинка на спине, у клана морских дьяволов выжженное клеймо кальмара на ладонях, а у братства беспалых отрезанная фаланга пальцев. Пожалуй, самым свирепым из всех пиратских сообществ в Элситаре является клан костяной длани, пока что не покорившийся ни одному королю. Их атрибутом является человеческая кисть, которую члены клана добывают с убитых пленников либо находят в долгих плаваньях, натыкаясь на какое – ни будь захоронение. Для остальных пиратов и головорезов костяная длань являлась чем – то вроде плохого приятеля, встречи с которым могут привести к нехорошим последствиям, поэтому они в своих странствиях стараются оплывать Метисовы острова, на которых обосновалась огромная община этих мародеров десятым морем. Но не редко все – таки причаливают к ним, если нужен ночлег, а до другого не один десяток миль, ведь никто не хочет спать в открытом морском пространстве, даже и на корабле. Основная причина заключается в гарпиях. Эти твари, как оказалось, не только заселяют горные районы суши, но и обитают в воде, имея для этого все необходимые органы дыхания. Выползают они обычно по ночам и выходят на охоту очень большими стаями по тридцать сорок особей, и даже хорошо оснащенному судну порой не под силу справится с летящей на него армадой. Но морских гарпий не видели уже давно в здешних водах. С тех пор, как некромант Вельфолеон отравил большую часть южных вод своими мерзопакостными экспериментами, слив все отходы в открытое море. Прошли годы, и воды успели очистится, но птицы так и не вернулись в эти края. Возможно, они сменили место обитания, или голод вынудил их сделать это. Но в те времена, когда эти крылатые бестии буйствовали в морях, укрытие было просто необходимым. Именно это вынуждало отчаявшихся пришвартовывать свои корабли к архипелагу. В таком случае действует два правила, по которым со старшими членами клана, обитающими на островах, можно договорится о ночлеге. Это договор, подразумевающий ночлег за плату, часто которой могла становится половина добычи с пиратского налета, либо же судно, на котором приплыли пираты. Второй вариант был еще хуже и уже мог нести за собой смертельный исход, в основном со стороны решивших заночевать незваных гостей. Это был поединок по правилам, которые придумали островные пираты, и эти правила могли кардинально меняться во время боя. Так что с какой стороны монету не бросай, все равно ребром встанет. Арон проплывал как – то мимо этих островов. Видел издали усеянное черепами побережье одного из них, бегающих по берегу и что – то кричащих в его сторону пиратов, выглядевших как обезумевшие мертвецы в доспехах, и горящие факела, которые летели в его сторону, но тухли, не долетая, приземляясь в воду. Не лучшие воспоминания. Неожиданно спавший Арон открыл глаза и привстал с такой силой, как будто вот – вот готов был сделать прыжок. Лицо его покрылось толстыми каплями пота, а взгляд был больше похож на взгляд растерянного щенка, потерявшего дорогу домой.

– Что снилось? Ты что – то бормотал, пока спал… Кошмары? – спокойно спросил Иакинф.

Его серые глаза были широко раскрыты. Арон тут же ответил. По его губам текли капли соленого пота, падавшие вниз и растворяясь где – то там на дне корабельного трюма где изредка пробегали такие же трюмные крысы.

– Туман… холод… и тела, тысячи тел, укрытые толстым слоем снега. – ответил он, смотря куда – то вдаль, словно не замечая Иакинфа. – Было жутко холодно, и все во льду словно замерзло…И голоса… Больше ничего не помню.

– Хорошо, на то это и сон что является сновидением. – молвил Иакинф, подходя все ближе к только что проснувшемуся юноше. – Откуда ж здесь взяться снегу… В этих морях его не видели уже почти четыреста лет.

– Знаю, но… – арон сделал паузу, словно пытаясь додумать и углубится в провалы своей памяти, чтобы узнать все подробности его сонного наваждения. – Там все было так реально, такое настоящее что на мгновение я не понимал, что это сон.

Факел приближался все ближе и ближе, и вот, когда достиг Аарона, он смог разглядеть из – под языков пламени своего друга и по совместительству корабельного помощника Иакинфа хмуро смотревшего на него. Он вздохнул.

– Пусть сон катится ко всем богам! – приободрил Иакинф. – Ты нужен нам здесь а не в своих сновидениях мальчик… Капитан желает тебя видеть.

– Скажи капитану, я сейчас поднимусь… И знаешь, что, старый друг, налей мне выпить. – с улыбкой произнес Арон. – Умираю от жажды. – вымолвил Арон снова, рухнувшись на плед.

Юный пират потер свой лоб, сбив капли проступающего из – под кожи соленого пота. Иакинф исподлобья глянул на стоящие вокруг бочки с вином, слегка фыркнул и протянул свою татуированную обгорелую руку сидевшему на пледе с набитой соломой юнцу. Еще какое то время стояла тишина, сквозь которую два пирата смотрели друг на друга в ожидании какого либо диалога друг от друга. Ну, конечно же, Арону было частично все равно на то, что скажет ему Иакинф, ведь подростковый дух никуда не выветрился из его молодого тела, и нотации казались плотной петлей, обвивающей шею сына морского волка изрядно упившегося вином в течении последних походных дней.

– Посмотри, сколько вокруг вина! – восхищенно произнес Иакинф. – можно закрыться здесь и спиваться от счастья долгие годы, разумеется, пока тебя не стошнит и ты не отдашь концы! – все еще тем же веселым голосом продолжал он. – Но тебе… Тебе я не налью, сколько не проси, с тебя хватит! Ты же не хочешь заблевать всю каюту? И потом, это вино для знатных дам и господ. – будто с издевкой восхваляя высшие сословия, произнес старый волк. – Оно не для тебя… Ты и так достаточно выпил, и теперь придется говорить, что бочку проели трюмные крысы. – усмехнулся Иакинф.

Арон ухватился за руку друга и поднялся, отряхнув свои штаны. Теперь он мог отчетливо видеть потрепанное, заросшее черной бородой лицо старого товарища, усеянное множеством шрамов, оставленных давно, как напоминание о ремесле, которым он промышлял. Это и не удивительно, ведь про Иакинфа ходила молва от берегов Дорланда и до самой Акирии. Он имел весьма не дурную репутацию морского разбойника и грабителя, и почти всегда, где появлялся, был замечен в не самом лучшем свете. Многие пользовались этим для своей выгоды и не раз выдавали его местоположение наемникам и другим охотившимся за головой этого морского волка личностям, в частности и королевским стражникам еще в те времена, когда пиратство было вне закона, и почти всегда Иакинф из жертвы превращался в охотника. Он знает, как выживать, и из любой ситуации может извлечь свой, пусть и не значительный, заработок. За столько лет он сумел заиметь немало влиятельных связей в королевствах и за его пределами. А после присоединения пиратов правителем Тимрионом так и вовсе прослыл легендарным разбойником, самым последним сдавшимся короне. Мало к кому он относился как к лучшему другу, в основном как к неприятным сущностям, от которых жаждал лишь обогащения. Учить его, как жить и что делать, было бы не – правильно. Да и потом, все свои годы он отдал девяти морям, дослужившись до звания старшего помощника капитана, и бросать это ремесло было бы глупо. Морские просторы, свежий бриз, романтика. Зачем тогда жить, если не ради любимого дела, думал Иакинф. Лицо Арона скорчилось в непонятную гримасу.

– Чтоб тебя. – сказал Арон, глядя в заросшее бородой лицо. – Разбудил меня, отказываешься наливать… Капитан мог бы и сам прийти, если ему так нужно. – твердо ответил юноша.

Иакинф сделал выдержанную паузу, осмыслив сказанное. Слова, произнесенные Ароном, прозвучали грубо, но только у него было право так разговаривать со старым пиратом. Ведь он ему был за место отца, даже заменил лучшего друга, вырастив и полюбив его как собственного сына. Любой другой, сказавший подобным тоном, тут же пересчитывал бы зубы, но не он. Иакинф его и пальцем не тронет, только подзатыльника врезать, не более. Но повзрослевший Арон в корни все изменил, превратившись из беззаботного мальчика, жаждущего морских приключений, каким его видел Иакинф, в пьяницу и заядлого посетителя борделей.

– Посмотри на себя, ты весь в вине и эле! Все штаны посадил на пятна, тут тебе не прачечная, мальчишка! Пора бы уже серьезно относится ко всему, а не дерзить, как птенец, только что вылупившийся из яйца… Да, ты повзрослел, но ты все ещё пират, пират, а не капитан… Чувствуешь разницу сопляк?

Арон посмотрел на Иакинфа, словно давая понять старику, что в его глазах читалось осознание сказанного и прощение за грубый тон. Так они молча простояли какое – то время, смотря друг на друга предупредительным взглядом. Вскоре Иакинфа положил на бочку вещи и кинжал, которые принес с верхней палубы, и поспешил стремительно покинуть трюм. Это были вещи Арона, надежно припрятанные на сохранение. Поднимаясь по лестнице, он вдруг остановился и развернулся к глядящему на него худощавому парню в обносках.

– У капитана тоже когда-нибудь закончится терпение, ты же понимаешь? Он не может терпеть тебя вечно, поэтому в этот раз постарайся не наломать дров, ладно? – спокойным тоном вымолвил он стоявшему внизу Арону и смотревшему на него с недоумевающим выражением лица. – Одевайся, жду тебя на верху через пару минут… Да и потом, ты уже два дня не выходишь из этого винного погреба. Пора бы освежится, – промочить горло морской водой и пеплом. – с насмешкой сказал Иакинф.

– Ты же знаешь, на то была причина. – с серьезностью произнес Арон словно оправдывая себя и немного нахмурившись и отвернувшись в сторону параллельно уставившись куда то в пустоту.

– О да, и еще какая причина… Арон! – воскликнул Иакинф! – Молодой, морской волк, штурмовавший бордели, бравший на абордаж военные флоты и не боявшийся пыла морских сражений, потерпел самое сокрушительное поражение от женского сердца.

– Уйми свои фантазии старый пират. – опять сгрубил мальчишка. – Это здесь совсем не причем.

– Ну да ну да… Только не нужно меня уверять что твой трех дневной запой был в знак расторгнутого контракта с ублюдком и его бандой… Я не поверю.

В ответ на это Арон тяжело вздохнул. Он понимал, что Иакинф был полностью прав ведь он ненавидел ублюдка, тщеславного и жадного до наживы, мародера, который готов родную семью продать за звон золотой монеты. Но когда капитан расторгнул с ним соглашение, Арон был одним из первых если не первым кто вздохнул с облегчением.

– Кем она хоть была, твоя ненаглядная?

– Не сейчас, возможно однажды мы порыбачим с тобой у мыса изгнанников, и я расскажу тебе о ней. – улыбнулся Арон, оголяя свою белоснежную улыбку.

Старый волк кивнул в ответ и тут же покинул трюм, оставив факел, предварительно вставив его в подставку. Помещение было освещено, а из – под досок, укрепляющих корпус корабля, были слышны удары бьющихся о дно корабля волн и легкий запах пепла. Это были безымянные острова, подумал Арон, стягивая с себя рубаху, больше похожую на балахон, нежели на одеяния. Откуда еще могло нести запахом пепла, вновь спросил он у себя в голове. Изорванные одежды он откинул в сторону и приступил стягивать штаны. Затем пришла их очередь отправиться в след за рубахой. Аарон был абсолютно босым, но Иакинф принес ему сапоги, не какие – то новые, только что купленные на рынке у кожевника, но вполне сносные. На его молодой, крепкой спине был отчетливо виден продольный разрез, начинавшийся от поясницы и заканчивавшийся в области лопаток. Такую травму можно было получить только от удара мощного топора или меча, и удивительно, как он до сих пор остается жив, но рана вполне успешно затянулась и зарубцевалась, став неотъемлемой частью Арона. Для пиратов такие отметины были частью морской жизни. Ведь постоянные стычки с врагами, которых у них было предостаточно, не могли проходить бесследно. Но, судя по его лицу, это ни сколько его не тревожило, а даже наоборот раззадоривало. Шрамы украшают мужчину, думал он, прежде чем переступить порог очередного борделя, где своими морскими историями он завораживал любую красотку. Даже неоднократно ему удавалось располагать к себе женское внимание абсолютно бесплатно. Дамы настолько были зачарованы его рассказами, что забывали обо всем и погружались в объятья молодого морского волка, позабыв о плате. Пока Арон одевался, он прокручивал в памяти всех девушек, с которыми когда – то спал, где и в каком месте это происходило, и по довольной ухмылке на лице было похоже, что он провалился в свои воспоминания и вновь переживает те безумные минуты страсти. Он поспешно натянул штаны, заправил в них рубаху, вставив свой золотистый кинжал в ножны. Кинжал напоминал извивающеюся змею, из пасти которой произрастало острое лезвие. Затем пришла очередь ожерелья, в одиночестве лежавшего на бочке с вином. На вид оно напоминало серебряную пластину в виде сферы с непонятной гравировкой, одиноко лежавшее на бочке, ждавшее своего часа. Это был дар покойной матери Арона, которая, как ему рассказывал Иакинф, была женой кузнеца и погибла рано, почти сразу после его рождения. И так он оказался здесь, среди бандитов, убийц и пиратов, ставших для него привычной средой обитания, и ему было комфортно среди них, а по другому он жить и не мог.

Боялся пробовать, ведь всегда его попытки приводили к одному финалу, заставлявшему его вернуться на тот путь, с которого он не однократно пытался сойти. Но что – то его держало тут. Может данное Иакинфу обещание продолжить его дело, может что -то еще, один лишь Арон знал наверняка, почему он находится здесь, какие цели преследует, и, кажется, в скором будущем все встанет на свои места, и каждый будет там, где ему положено. Прошло не много времени, прежде чем он оделся и оказался на палубе. Высокий, гордый, но еще слишком юный пират смотрелся как первоклассный матерый дьявол. Его заплетенная коса придавала виду, а рубаха оголяла грудь, волосы на которой трепетали под напором горячего, сухого пепельного ветра. Ему открылся вид матросов, снующих по палубе то в одну сторону, то в другую, их бесконечного болтания и шума залива, который волнами обмывал корабль, неся его все ближе к порту, еле видневшемуся на горизонте. Вдоволь насмотревшись на окружающую его обстановку, он переместил свой взгляд на капитанский мостик. Там был Иакинф, болтающий с каким – то матросом, и капитан, спокойно куривший трубку. Статный, рослый мужик, так можно было его описать. На вид ему было далеко за сорок, но внешний вид и мускулатура говорила об обратном. Синяя треуголка и потрепанный пиратский китель, который, казалось, обтянул и без того массивное тело капитана, то и дело гулял на ветру. Он устремился наверх. Капитанский мостик открылся во всей красе, и обсуждающие какие – то решения командиры глянули на только что прибывшего Арона.

– Явился. – вымолвил капитан, крепко затянувшись трубкой. – Оставьте нас господа!

Иакинф подмигнул Арону и слегка хлопнул его по плечу, удалившись с мостика. Спустя мгновение он растворился в толпе. На мостике остались трое: капитан, Арон и пират по прозвищу Манс, похожий больше на одноглазого верзилу. Его левый глаз был слеп, толстый лоб и татуировка крюка на лбу выдавали в нем не пирата, а маньяка с скалистой улыбкой. -Эверри, ты тоже, окликнул капитан, смотревшего пристальным взглядом на Аарона Манса. Тут же Манс свел взгляд с молодого паренька и поспешно покинул мостике, еще раз напоследок исподлобья глянув на Аарона.

– Двадцать лет назад младенцем… крохой на мой корабль тебя принес Иакинф, беспомощного, потерянного, с горящими от непонимания глазами, и мы приняли тебя в свою семью, дав кров, дело и цель… И вот сейчас, спустя двадцать лет, я вновь вижу этот взгляд… Ты расстроил меня, мальчишка! – грубым тембром произнес капитан, выпуская клубы густого табачного дыма из своих ноздрей.

Мостик быстро наполнился дымом, и из далека было похоже, как будто плотный туман окутал пространство вокруг, заслоняя все густой пеленой. Дым достиг ноздрей Арона, и тот, казалось, должен был поперхнутся, но вместо этого он, как будто наслаждаясь, вдохнул его, тут же выпустив наружу.

– Я помню этот день.– произнес Арон, подходя все ближе и ближе к капитану.

– Ты не можешь этого помнить, ты был младенцем без мозгов.

– Но зато я помню всему, чему меня учили и как готовили… Как избивали за не повиновение, это тоже помню… Помню, как убил того парня в дуэли, который даже не знал, с какой стороны держать клинок, который только только почувствовал вкус жизни… настоящей жизни… Это все испытания, предназначенные мне, и я прошел их. – сказал Аарон, подойдя еще ближе к капитану. – И как по мне, это справедливо, и я очень сожалею, что подвел вас и команду.

Он опустил голову и тут же поднял ее.

– Но по другому я не мог поступить… Эта реликвия. – вдруг добавил он…

Его речь прервал капитан, резко топнувший по бортику и подлетевший к Арону. Он схватил его за воротник так, чтобы их глаза встретились взглядом. Юнец опешил и даже немного струсил, но старался не подавать виду.

– Реликвия, которую ты пытался украсть из – под носа правителя Холмового приюта в его же, чтоб тебя побрал морской бес, дворце! Тебе повезло, что тебя не казнили прямо там. Моли богов, что его снисходительность забудет твою выходку, но отныне вход в их земли для тебя закрыт… И если нарушишь это соглашение, тебя ждет смерть… И в этот раз я уже не смогу помочь тебе, как бы не хотел этого… Времена изменились. Сейчас вся власть у них… Мы лишь посредники, тень той силы, которую все боялись, но не сейчас… Эти времена давно канули в воды, и за место них пришел новый устрой. – фыркнул капитан. – Сейчас мы наемники, выполняющие приказы, нравится тебе это или нет, это не важно… Ты дал клятву, и ты часть моей команды и когда кто – то из моей команды делает что – то назло другим, назло моим приказам, назло мне, я начинаю сомневаться в его преданности.

Капитан отпустил Арона, отойдя от него на пару метров. Он вновь затянул трубку, жадно и глубоко вдохнув ее. Капитан отвернулся, и его взгляд устремился в горизонт, где вскоре должен был показаться пепельный причал. Арон потер шею рукой и поправил воротник. Он был готов к такому грубому жесту со стороны капитана. Ведь было за что. Сердце его сжалось и казалось, что вот – вот выпрыгнет из груди. Но он по прежнему не подавал вида. По правде говоря, за все проведенные на корабле годы, капитан никогда не выделял его среди остальных, даже в те моменты, когда он действительно преуспевал в каких – то делах и поручениях. Чаще срывался на нем, как ему казалось, преподавая уроки. Делая, как ему казалось, характер крепче и дух закалённые. Другое дело Иакинф, относившийся к нему как к сыну и к младшему брату. Он чувствовал, что в ответе за него, и Арон осознавал это и в глубине души, в отдельных ее закоулках любил его, но никогда не показывал и не говорил этого. Так уж исторически сложилось, что мужчинам не свойственны подобные сентиментальности, и все это как – то сошло на нет. Но порой, чтобы показать, насколько дорого тебе то, что ты ценишь, стоит выдавить 'слезу' и сказать те слова, которые ты никогда бы не произнес при других обстоятельствах.

– Теперь ступай и обдумай сказанное мной. – пробурчал капитан.

Арон развернулся и, ни вымолвив ни слова, постепенно начал удалятся с мостика.

– Пока не ушел! – окликнул его негромко капитан. – Я дал Иакинфу небольшое поручение на побережье, но один он не справится… Ступай к нему, он все расскажет… Может, хоть здесь ты будешь полезен.

Прозвучавшее из уст капитана задело Арона, и это было видно по странной гримасе, выступившей на его лице.

– Вэр'морэ. – произнес Арон, сделав кивок.

– Морэ'вэр. – ответил капитан, приставив сжатый кулак к груди.

Тем временем начала усиливаться песчаная буря, которая сильно изматывала и дезориентировала корабельные навигаторы. Мелкие, но многочисленные песчинки, скапливающиеся в крупные облака, быстро засеивали палубу, осыпаясь бархатным ковром на старые прогнившие доски. Но так было не всегда. Если добавить немного истории и углубится в нее, то, предположительно, с четыреста пятьдесят лет назад, судя по летописям, в этих краях произошла катастрофа, известная как извержение пепла. Вулкан, как оказалось, спавший не одну сотню лет и погребенный под слоем густых зарослей вдруг некогда цветущего острова, неожиданно проснулся. Неизвестно, чем именно был вызван этот природный катаклизм. Может, грандиозными раскопками Веремора Враука, проводимыми в этих краях в семь тысяч пятьсот семи десятом году четвертой эпохи. Может, быть, бушевавшим примерно в это же время водным штормом, который долгое время топил торговые суда и прибрежные города вблизи роковой горы. Вулкан накрыл все южное побережье густым пеплом, устеленным в несколько метров. Леса и вся флора, процветавшая здесь, мгновенно погибла, а сам вулкан после извержение таинственным образом ушел глубоко под землю. Теперь на его месте располагается один из самых песчаных пепельных островов расколотых земель, именуемый безымянным островам. Примечательно то, что спустя годы внутри этого острова образовалась новая жизнь и обитатели, сумевшие приспособиться к новым условиям.

Народы, обосновавшиеся на пепельных берегах, основали здесь город Аргирос и возвели множество храмов, став неотъемлемой частью этого мира. Довольно быстро Аарон нашел Иакинфа, который что – то подробно рассказывал толпе матросов. Диалог прервался, и старый пират обернулся, услышав шаги. Матросы разошлись.

– Как все прошло? – поинтересовался Иакинф.

– Могло быть и хуже. – улыбнулся Аарон, поправляя рукой съехавший на бок поясной ремешок.

– Отлично, мальчик, отлично, значит еще поживешь… Я надеюсь, ты хорошо усвоил сказанное капитаном и впредь больше не будешь рисковать подобным образом?

Арон глубоко вздохнул и ничего лучше не придумал, как молча кивнуть в ответ.

– Я так понимаю, ты уже в курсе, что нам предстоит?

– От части наклевывается, работенка?

– Верно, небольшое задание на побережье… Конкретика будет позже, как только прибудем в порт, а пока до порта не меньше шести часов, можешь подготовиться… Ты просто окажешься в нужное время и в нужном месте… Так сказать, на подстраховке. – подмигнул Иакинф. – Ничего криминального, но одному мерзкому типу придется вернуть должок… Ты же прикроешь спину старому волку. – улыбнулся Иакинф, протягивая Арону руку.

Глаза Аарона заблестели. Он ждал подобных слов от Иакинфа и просто не мог не согласится.

На душе стало легко, и слова капитана, сказанные ему на мостике, улетучились куда – то вдаль, вместе с терзающими его сомнениями.

– Сделаю все что смогу. – произнес парнишка, протягивая свою руку в ответ.

Они скрепились в крепкой хватке, ухватившись за предплечья друг друга.

Где то в столице…

– Ваше величество, доброе утро. – произнес стражник, преклонив голову перед своим королем, вставшим в это утро в прекрасном настроении.

– Доброе, Ронар, ты теперь на посту? Спустился в звании? – ответил добродушно Райгар.

– Подменяю одного из моих, у него матушка скончалась, а на замену некого все заняты.

– Похвально, командир, похвально, однако что за занятость такая у твоих солдат, позволь спросить?

– Двести человек в западном гарнизоне границу стерегут, ещё сотня раскидана по крепостным стенам, тридцать на высокой башне остаюсь лишь я.

– Тебе бы впору командовать армией Ронар, как считаешь?

– Спасибо за предложение, ваше величество, но я думаю, этого звания больше заслуживает сир Марин. – сказал Ронар и преклонил колено перед королем. – Если только вы не собираетесь развязать войну.

– Осторожнее с выражениями, командир, я хоть и в добром здравии, но могу счесть это за предъявление. – сказал Райгар не зло, а больше как то по отцовски.

– Не в коем случае, мой король, войны нам не нужно.

– Точно, командир, не нужно, на носу свадьба моей дочери, так что поживем как ещё в мире, а? – с улыбкой вновь произнес король и слегка хлопнул по плечу Ронара.

– Ваше благородие, я хотел сказать…

– Да? Я слушаю.

– Вчера в роще…Я

– О, пустяки, Ронар, ты нас здорово выручил, кто бы ещё, кроме тебя, мог додуматься до того, что вор, ограбивший нашу библиотеку, оставит такие приметные твоему глазу улики… Ты молодец, командир, однако награды ты не возымел?

– Ваше величество, мое жалование меня вполне устраивает, а лишние деньги лучше отдать в сиротские дома или раздать нищим.

– Что ж, с такой честью, вас бы в лики святых приставить, не иначе, но вот по поводу звание вы подумайте, не хочу наседать, но идеальнее кандидата не найти, разве что, как вы сами выразились, сир Марин, который не откажется ни разу, в чем я не сомневаюсь.

– Я подумаю, мой король, но не обещаю, что соглашусь, пойми те меня это…

– Большая ответственность, как и управление государством, однако же я король, а вам в пору становиться командиром армии, мой друг, однако я могу понять ваше опасение, это дело серьезное и требует навыков…

– Все так, государь, пока что я на своем месте.

– Но раз уж мы все на своих местах, то я, пожалуй, откланяюсь, если вы не против, меня ждёт мой город.

-Конечно, государь.

– Возможно, однажды вы все таки обдумаете мое предложение и пересмотрите свою стратегию, сир Ронар.

– Все может быть, ваше благородие.

– Чудно.

Старшая крепость была наполнена разными людьми, начиная от кухарок со служанками и заканчивая придворными дамами, господами и стражами, блюдившими свои сторожевые посты. Известие о приезде принца Дастина и его матери, королевы Галатеи, быстро облетело восток и Старшую крепость, и люди в ожидании грандиозного события, которое должно свершиться уже вот вот, принялись готовить город к предстоящему празднику. Все шло своим чередом, его величество Райгар, огибая коридоры и длинные залы, первым делом зашёл на королевскую кухню, лично проверив все приготовленные блюда и в особенности любимые его дочерью и обожаемые ей с детства слоёные пироги с черникой и клубникой в сахарном сиропе и глазури.

Кушанье не лёгкое и, можно сказать, слишком жирное, однако на фигуре будущей королевы Калибостана это ни как не сказывалось, ведь принцесса мастерски владела лошадью и очень любила заниматься бегом, устраивая себе марафоны по родным просторам вблизи города и замка. Толпы людей съезжались в столицу, чтобы лично поздравить короля и королеву, и, столпившись в очереди, они очутились в переулках и площадях столицы. Прилавки с винами, фруктами ломились от излишеств и избытка, а игрушки и вещи с символикой дома Хорландов продавались быстрее, чем стража успевала поймать очередного вора на рынке. Великий древний город стал прибежищем самых разных слоев населения, и, вобрав в себя шестьсот тысяч людей, триста семьдесят тысяч из которых были жителями столицы, он расцвел пуще прежнего, наполняясь атмосферой праздника, веселья и грядущего бракосочетания.

– Подходите, покупайте сувениры и украшения! Сегодня два великих дома объединятся в один! Подходи, покупай кофтан с изображением принцессы Катрины! – кричал мужчина в коричневых одеждах и с бритой головой.

– По чем кафтан? – спросила женщина, подойдя к прилавку.

– Тридцать семь динаринов для такой красавицы отдам за тридцать пять. – ответил торговец, начиная обхаживать покупательницу.

– Дороговато как то, вон на том прилавке точно такой же кафтан стоит на десять динаринов меньше.

– У него подделка, а у меня настоящий шелк.

– Ладно, бывай. – безразлично ответила смуглая женщина и, собравшись уже уходить, почувствовала, как торговец аккуратно схватил ее за руку.

– Ну хорошо, хорошо, скину ещё пять по рукам?

– Отпусти меня, иначе я пожалуюсь страже, они то быстро выбьют всю дурь из тебя и твоих кафтанов.

– Ладно, ладно, нет проблем, хорошего праздника! – ответил он разочарованно и отпустил ее.

Не отчаявшись, он забрался на свой прилавок, чтобы привлечь как можно больше людей и зевак, но как бы он не старался, а люди, и так вдоволь накупившие подобных вещей, улыбались, глядя на него и вокруг, и шли дальше, прямиком к замку.

– Пошел прочь, несносный голубь! – выругался мужчина, почувствовав на своем плече голубиный помет, оставленный большим белоснежным самцом.

Хорладн, такую фамилию носили все члены дома без исключения, продолжая древний род своих первых, основавших Норгард предков. Первым в этом семейном поколении королей и правителей дивного восточного края был Райгар, сын славного правителя Каригнира и правитель востока, затем его жена, прекрасная и лучезарная Виренея Хорланд, носившая фамилию Скром до бракосочетания с отцом Катрины и Сэма, двоих единственных детей короля и королевы. Идиллия во всем и исполнение своего долга сделали эту семью любимицей народа, который верил, что все, чем заниматься государь, сидя на своем троне, идёт на благо народу. По правде говоря, так оно и было, и, не покладая своих сир, Райгар денно и ночно засиживался на троне, реформируя и перестраивая систему своей страны, убирая лишние изъяны, но взамен добавляя новых. Как и любой правитель, он стремился сохранить свое наследие и продолжить свой род, и, зная, что достойная его дочери партия в лице сына правителя Калибостана уже мчит на всех парах в столицу, он молил богов о том, чтобы его девочка, его маленькая Кэт, была самой счастливой из всех на всем белом свете.

– Эй, эй, эй а ну стоять! – крикнул стражник в серебристой кольчуге с синим волочащимся по плитке плащом.

– Что случилось, добрый стражник? – спросил незнакомец, медленно ковыляя к воротам.

– Контрабанду приносишь? – спросил, страж, оглядев старика с набитым за спиной мешком.

– Да ты что, милый стражник, какая контрабанда? Мне уже давно не двадцать пять лет, я, как и все, на праздник иду.

– Не надо мне лапшу вешать, показывай, что в мешке.

Старик, подчиняясь приказам городской стражи, послушно снял мешок с уставшего плеча и, развернув его, показал солдату.

– Что это? – удивлённо спросил он, тыкая пальцем в белое содержимое мешка.

– Сахар это, милый стражник.

– А зачем тебе так много сахара, старик?

– Моя семья любит сахар, я люблю сахар.

– Довольно, закрывай свой мешок и проходи, не задерживай очередь.

Старик пожал плечами и быстро удалился, потирая руки и обдумывая то, как чуть было не попался стражнику со своим товаром. По правде говоря, обычным это сахар быть не как не мог, хотя бы потому, что имел весьма крупные кристаллические зерна, в отличие от обычного пескового рассыпчатого.

То был так называемый квинт, перегонка сахарного дерева и крепкого броженного пойла. Ингредиенты смешивают и настаивают в течении трёх месяцев и по выходу получают вот такой вот сахар, утоляющий душевные и психологические потребности разного сброда, да и в цене он возрастает, ведь, как известно, спрос рождает предложения, а в столице этой дрянью баловались нередко. Стражник не сразу понял, что его обманули, и, отправив троих солдат на поиски старика, сам он перекрыл вход в город идущим толпам, закрыв ворота на комендантский час. Тут и там был слышен трубный звон и пение, ознаменовывающее начало нового союза двух любящих сердец, а знатные лорды других домов шли на поклон к королю, принося ему и его супруге свои дорогие подарки.

– Ох, муж мой! – увидев Райгара, идущего по замку, произнесла Виренея. – У нас уже почти все готово, как там дела на кухне? – поинтересовалась она, подойдя к нему и обхватив его руку, сплетая его пальцы вместе со своими.

– На кухне полный порядок, все идёт как нельзя лучше, что это у тебя в руке?

Виренея аккуратно показала мужу свою ладонь, где красовался дивный кулон, сделанный из лунного камня и серебряной нити.

– Подарок лорда Амена.

– Он подарил тебе камень?

– Он преподнес это как ценный подарок для нашей семьи в честь свадьбы Катрины.

– Ну, неудивительно, если знать тот факт, что он владелец всех западных лунных шахт и рудников.

– Он ещё оплатил десять процентов затрат на свадьбу, сказал, что вернул долг.

– Оу, вот как? Тогда добро пожаловать в Старшую крепость, лорд Амен.

Они посмеялись, и Виренея положила амулет в карман своего выходного темно бордового платья.

– Он приехал всем своим составом.

– Всем?

– Угу, с женой Арианой и тринадцатью сыновьями.

– В прошлом году их было двенадцать, необыкновенная плодовитость. – выпучив глаза, удивился король.

– Завидуешь?

– Не в коем случае, такое количество наследников я не потяну. – ответил Райгар. – Да, и потом, ты подарила мне двух прекрасных детей.

– Могла бы трёх… – с грустью и печалью вспоминая свои неудачные роды, произнесла королева.

– Что было, то было, я благодарен богам и судьбе, что ты есть в моей жизни, и лучше тебя мне не найти, не печалься, моя королева, ладно? – сказал Райгар ей так нежно, как казалось, но говорил никогда, и, аккуратно взяв ее подбородок своей рукой, посмотрел ей прямо в глаза.

– Я впорядке, муж мой, спасибо.

– Прекрасно, пошли дальше.

– Веди, король.

Он взял ее под руку, и вместе они пошли вдоль длинного моста, соединяющего две башни близнецы, башню рассвета и башню заката.

– Где Катрина?

– Готовится к церемонии.

– Волнуется.

– Ещё бы, она много лет не виделась с принцем, вдруг он изменился.

– Она тоже… Знаешь ли, думаю, они будут прекрасной парой.

– Как мы?

– А как иначе, ммм? – сказал Райгар и поцеловал Виренею в губы.

– Вкусно пахнешь.

– Благодарю, ваша милость. – улыбчиво и игриво ответила королева.

Они довольно долго бродили по коридорам своего замка и всматривались в большие панорамные вытянутые окна, за которыми был виден город, в котором кипела жизнь. Свадьба будто бы оживила столицу, придав ей новых красок и ощущение, которого уже не было много лет. В последний раз пир на весь мир устраивал сам Райгар на своей собственной свадьбе, когда женился на леди Скром, а теперь это предстоит его дочери.

– Вот вы где! Я вас везде ищу!

Виренея и Райгар неспешно обернулись и увидели идущего к ним по мостовой знатного лорда в черном мундире.

– Лорд Квайрен, вы какими судьбами?!

– Не уж то думаете, что я пропущу свадьбу вашей дочери!?

– Мы думали, ты в Дренадаре. – ответил Райгар.

– Планы изменились, ну что, поздравляю вас, теперь ваш союз будет крепок как никогда!

– Благодарю, Квайрен.

Он подошёл к ним вплотную и со всей силы обнял обоих королей, сжав в своих объятиях.

– Райгар, где Катрина? – спросил лорд.

– Готовится к церемонии.

– Ага, значит, не увижу ее сейчас.

– Ты можешь прогуляться с нами в собор, заодно расскажешь о своем странствии.

– Ну, это само собой. – согласившись, утвердительно ответил лорд.

– До сих пор понять не могу, как ты смог оставить Черный замок.

– Мой король, моему сыну давно пора привыкать к трону, не ровен тот час, когда мои дни будут сочтены.

– Лорд Квайрен, бросьте, вы ещё всех нас переживете. – сказала королева.

– Как будет угодно богам, ну что пойдемте? Я, если честно, умираю с голоду.

Тяжелая повозка двигалась вдоль бегущей и журчащей реки, в которой плескались серебристо – красные форели, переворачиваясь и врезаясь в воду, как стрелы в мишень. Спереди повозки шла мощная конница из сорока всадников в доспехах красно – желтого оттенка, а позади колонну замыкало еще шестьдесят облаченных в броню воинов. Некоторые из всадников несли знамена, на которых был изображен лик древнего чудовища, известного на континенте как дракон. Это был королевский эскорт прямиком из самых западных земель Калибостана. Королева мать проделала долгий путь длиною в месяц, чтобы присутствовать на важном событии в жизни ее сына. Чтобы быть рядом, когда ее мальчик станет мужчиной. Через пару часов королевская колонна преодолела восточный пролив, и вот уже из – за высоких многовековых елей был виден шпиль одной из южных городских высоких башен с гордо раскинувшимися на них птичьими знаменами. Мы на месте, подумала королева и неудовлетворительно фыркнула. По натуре она была истинной юга – западной особой, и не любила дождливо засушливый климат, который преобладал в восточных землях, прожив всю жизнь в шикарных дворцах и садах западных земель. Но что поделать, иногда приходится переступить через свои барьеры и отбросить принципы ради блага государства. Так размышляла и западная королева, прибывшая в, как ей казалось, варварские владения. Вообще, по культуре и обычаям запад и восток всегда отличались своей самобытностью и индивидуальностью. Западные народы более деликатны в вопросах грамматики, дипломатии и торговли, а восточные провинции, напротив, мастера земледелия, судостроительства, рыболовства и лесничества. Хотя внутренняя политика на востоке тоже неплохо развита, но больше внимания здешний народ старается уделять простым, но надежным вещам. Ведь в холодные зимы, когда ветра вырывают вековые деревья, а бураны заметают хижины, тебя спасет не изысканные шелка или собрания сочинений, а каменные, обделанные теплые дома, деревянные жилища и очаг, поддерживающий тепло. Да и если уж на то пошло, климат на востоке по – своему удивителен и оставляет желать лучшего, несколько месяцев в году летняя благодать, изредка сменяющаяся проливными дождями, а все остальное время песчаные бураны и приходящие из далека снега застилают все вокруг.

– Ваше высочество! – доносилось с наружи повозки. – Мы прибыли.

Королева открыла оконную створку, чтобы осмотреться, как вдруг солнце начало пробиваться сквозь них, ослепляя ее. Она нахмурилась и, дернув ручку двери, вышла наружу. Красивая и элегантная, в обтягивающим женские прелести черном наряде и с пышной уложенной прической. Вслед за королевой из двух соседних повозок спешно начали выходить служанки и прочего рода прислуга, которую королева прихватила с собой на восток. Войны начали неспешно разоружаться и колонной двигаться к приветствовавшему их городу. Всем своим статным видом она показывала окружающим, что это чуждая для нее земля, и как бы ей поскорее хотелось покинуть ее, запершись где ни будь в одной из просторных башенных библиотек Ригеля. Массивные тяжелые ворота со скрежетом начали открываться, и перед королевой начали прорисовываться очертания большого, живого города. Она, должно быть, потеряла дар речи, когда увидела сверкающий в солнечных лучах каменный, процветающий город с живописными, устремляющимися вверх башнями, домами и переулками, в которых кипела жизнь.

Хоть восточные народы являются полной противоположностью западу, но об их строениях слышно даже в Дорланде. На входе в город королеву с сопровождением стражи встретил невысокий, средних лет мужчина с какой – то большой книгой, в темно – фиолетовом придворном костюме, с седой шевелюрой.

-Фарлей, Гельмунд, Фарлей. – проговорил он, низко поклонившись королеве, как бы показывая чужестранке, насколько почтенными могут быть жители востока.

Но ответного жеста не последовало. Она начала осматривать выскочку, бегая глазами снизу – вверх. Наступило напряженное молчание, сменяющиеся и пересекающиеся со звуками города: смехом, болтовней, играми детей, которые напевали шутливые песенки, и журчанием воды. Наконец, Фарлей заговорил, перебив королеву, которая хотела произнести что то.

– Я ваш персональный гид по чудесному городу с многотысячелетней историей!

– Мне не нужен гид. – отрезала его королева. – А уж тем более проводник… Я…

Не успела она договорить, как Фарлей, славящийся в королевстве, своей проницательностью и хитростью вновь опередил ее.

– Я знаю, кто вы, ваше высочество, я здесь по поручению короля Райгара и его супруги, королевы Веренеи… Позвольте сопроводить вас в ваши покои, они уже готовы.

Королева опешила от такой напыщенности дворянина и уже было хотела приказать своим стражам, а в частности командиру Джерему, стоявшему позади нее, убрать его с дороги, но на пути со стороны Фарлея появился еще один солдат.

– Командир Галантир и по совместительству ваш второй гид, ваше высочество. – произнес воин и неспешно покланялся западной госпоже. – Я буду сопровождать вас до замка вместе с вашими людьми.

– По вашему, мне нужно сопровождение командир? – спросила она, как бы указывая на численное превосходство своих солдат, разодетых в красные доспехи.

– Ваше высочество, приказ короля Райгара приставившего меня к Гельмунду Фарлею, и как командир королевской армии, я должен сопроводить вас и его, пока нахожусь тут до своего отъезда, но это уже другие дела, никого не касающиеся.

– Ваше высочество, если позволите. – произнес Джерем, выходя из за спины Галатеи. – Насколько мне известно, командиры должны командовать солдатами, а вы, сир похоже, заделались в прислугу. – с насмешкой произнес Джерем, глядя на стоявшего в трех метрах от него воеводу.– Шли бы вы лучше оттачивать свои навыки.

– Забавно это слышать от вас, командира своих солдат.

Джерем с прищуром посмотрел на Галантира и, показывая всем своим видом, что ему абсолютно плевать на здешнего воеводу, он сплюнул слюну на землю.

– Уверяю вас, сир это только на время, я здесь на мгновение на сегодняшнее, а насчет моих навыков можете не сомневаться, клинком я владею не хуже вас, а может даже и лучше.

– Что же, может однажды мы это проверим, ответил Джерем и затих.

Наступила гнетущая пауза, и между двумя командирами проскользнула бурлящая искра ненависти. Каждый приметил друг друга, но в виду особой важности сегодняшнего события, отложил в долгий головной ящик эти негодования. Галатея еще раз с прищуром посмотрела на Гельмунда, но после одобрительно кивнула. В тех краях, где она родилась, за такую выходку слуги перебивавшего своей болтовней знатного господина или даму, его бы уже высекли плетьми, все людно на площади. Но здесь, что она могла, так далеко от дома, даже несмотря на присутствие своей вооруженной гвардии. Королеву долго уговаривать не пришлось, и вот она в сопровождении Фарлея, уже шагавшая по мосту, тянущемуся от ворот и до городской арки почти на двести пятьдесят футов в длину, с некой опаской внутри оглядывала окружающие ее каменные лабиринты. Уложенная в несколько слоев вековая плитка, навечно похороненная в основании моста, казалось, дрожала и крошилась под ступающими гвардейцами. Они проходили квартал за кварталом, улицу за улицей, переулок за переулком. Все приветствовали иноземную гостью и с восторгом наблюдали на то, как королева, вальяжно защищенная своей охраной, переступала с ноги на ногу. Вдруг она остановилась, заставив одновременно застыть всю сопровождающую ее стражу. Она аккуратно повернула голову вправо и увидела маленькую девочку, которая, сидя на камешке, играла с какой – то плюшевой игрушкой, напевая старую детскую песенку: "Старый краб, старый краб, красный он, но он не рак, старый краб, под мостом не верти – ка ты хвостом". Песенка оборвалась, и девочка замолчала, поймав на себе суровый взгляд правительницы.

– Тетя! – воскликнула малютка. – Ты пришла поиграть со мной? – тоненьким голоском поинтересовалась девочка.

Королева не успела сделать шаг, как вдруг путь ей преградил один из ее солдат.

– Ваше высочество…

– Все нормально, отойди. – тихим, приказным тоном ответила она выскочившему из строя войну.

– Слушаюсь, королева! – воскликнул он и вернулся в строй.

Она, приподняв подол своего черное наряда, тихонько подошла к девочке и села на коленки.

– Как тебя зовут, малютка? – спросила она трепавшую куклу девочку.

– Мия… – таким же тонюсеньким голоском ответила игравшая с куклой девочка.

– Любишь куклы? – с улыбкой поинтересовалась королева, сверкнув глазами, на которых была плотно уложена черная подводка из туши.

– Конечно, мне их папа делает! – похвасталась Мия. – А ты любишь играть в куклы? – спросила она королеву.

Та замерла, будто погрузилась в глубины своего сознания. Перед ее глазами проносились счастливые моменты из далекого детства, когда она была чистым, беззаботным ребенком. Королева очень любила детей и в своей столице очень часто, переодевавшись в обычную крестьянку, тайком проникала в сиротские приюты и дома милосердия, чтобы покормить и обогреть живших там малышей, родители которых оставили своих чад по разным причинам: кто – то погиб на войне, кого – то загрызли волки, а кого – то забрала хворь. Минутное помутнение прошло так же внезапно, как и появилось.

– Играла когда – то. – ответила она, легонько ухватив девочку за щечку. – Теперь я играю в другие игры. – снова улыбнулась королева.

– В какие игры? – снова поинтересовалась Мия, испытывая неподдельное любопытство.

– Во взрослые… Управляю королевством, решаю разные задачи, подписываю бумаги, общаюсь с неинтересными людьми… Скукота.

– Ого! – воскликнула девочка. – Ты прям как королева! – еще пуще прежнего засияла Мия раскрыв детские голубые глазки.

– Может быть. – нежно ответила Галатея.

Так прошло еще немного времени, пока они сидели напротив друг друга, и королева умилялась тому, как беззаботно эта малютка играла со своей тряпичной куклой, у которой вместо глаз были сиреневые пуговички.

– Ну вот… произнесла королева после долгого молчания и наблюдения за детской реакцией и игрой. – Мне пора идти, а то, кажется, меня там уже заждались.

– А ты придешь поиграть со мной? – спросила девочка сидевшую перед ней королеву.

– Ну, знаешь… Как выпадет мгновение, я обязательно приду, и мы поиграем с тобой во что – ни будь… Во что ты любишь играть больше всего?

– Обычно мы играем в прятки либо в салочки, но больше всего мне нравятся куклы.

– Знаешь, там, откуда я родом, делают очень красивых кукол разного размера и цвета, тебе бы понравилось.

– Не знаю. – ответила Мия, сминая в руках тряпичного человечка. – Я, кроме Джэка, не с кем не играю.

Мия протянула королеве старенькую куклу. Тряпичный человечек рухнул в ее ладони, распластавшись и свесив руки.

– Приятно познакомится, Джэк. – негромко произнесла королева, переводя взгляд на Мию.

Малютка засияла еще больше. Королева приподнялась и, отдав куклу малютке, попрощалась с ней и направилась к ждавшему ее Фарлею двум командирам и солдатам. Колонна зашагала, и королева спустя немного времени покинула рыночную площадь. Тем временем в центре города, в королевской часовне Старшей крепости, проходила подготовка к торжественной церемонии бракосочетания дочери и сына великих домов. Гостей было много, начиная от знатных дам и господ, приехавших из вольных городов, как и простого люда, который осадил каменные улицы. Все хотели посетить это событие и по приветствовать будущих правителей. Улицы и переулки были полны прилавков, магазинов, кожевенных, оружейных и таверн, которые были абсолютно пустыми. Привычный ритм этого города замер, дабы лицезреть столь грандиозное событие, которое могло бы быть началом новой эпохи царствования. Постепенно с узких улочек, обтекаемых ручьем людского любопытства поскорее попасть в часовню, вид сменился на внутренний двор собора, где большие каркасные стены по тридцать футов в высоту окружили живописный двор, усеянный множеством растений и папоротником в кирпичное кольцо, посреди которого стояла часовня, над вратами которой располагался круглый огромный каменный диск с изображением выходящего из – за горизонта солнца, возделанный много столетий назад. Распахнутые большие врата часовни открывали вид на внутренние помещения, в которых было очень много места, хотя снаружи казалось, что часовня была больше похожа на очень высокую, вымощенную лунным гранитом башню. Все стены были воздвигнуты вручную каменщиками, трудившимися здесь под палящим солнцем и на благо государства. Их украшали резные воззвания разных аристократов, поэтов и бардов, живших здесь многие века и навсегда увековечившие свое имя в стенах этого святилища. Восемь колон, расположенных напротив друг друга, обвитых металлическими листьями, вели к стоявшему по средине алтарю, у подножия которого стоял преподобный. Тот, кто через считаные мгновения соединить два любящих сердца в одно целое. За алтарем располагался большой зал, откуда знатным дамам и господам был виден процесс бракосочетания. Так же паркет был возделан из чистого мрамора, в котором, если присмотреться, можно было увидеть свое отражение. Позади всего этого архитектурного чуда располагались двухсот дюймовые статуи, навечно прикованные в ряд и охраняющие покой часовни. Их было трое, монументы трех основателей Старшей крепости. Аварг Светоносный, расположившийся с одного краю в величественном шлеме, с птичьим оперением и луком за спиной, Мимирон Отчаянный, возведенный с другого края, с большим щитом, поднятым к небу и секирой на перевес, и, наконец, Ромул Несломленный, стоявший во главе своих братьев, сжимая в правой руке свиток, ставший договором мира, и с вытянутой ладонью вперед. Это были отцы, основатели первой крепости, именуемой Старшей, во времена правления Вишневой династии, и эта самая крепость в последствии была уничтожена и отстроена заново первым предком и основателем дома Хорландов после падения империи, который решил увековечить тех, кто подал ему идею уже после своей смерти, запечатлев их в каменных монументах, ставших произведением искусства и мастерства ремесленников того времени. Сопроводив королеву в указанное место, Гельмунд поспешил отклонится и отправился прямиком к его величеству Райгару. Западная госпожа вместе со своей гвардией была принята со всем радушием востока и любезностями, вот только они ей были не совсем по душе, ее волновал лишь ее сын, ради которого она проехала столько сотен лик.

– Ваше высочество. – произнес Гельмунд, подходя к королю.

– Называй меня Райгар, Гельмунд, сколько раз просил. – с улыбкой произнес правитель, глядя на своего друга и товарища.

– Столько лет прошло, а я все никак не могу привыкнуть.

– Не хочу тебя смущать, в таком случае… Называй как угодно.

– Комбез маловат, ваше высочество. – с улыбкой сказал советник, глядя на блистающие бока королевского доспеха, одетого на нем.

– На ты, значит, не можешь, а вот недостатки высказываешь.

Они посмотрели друг на друга и, по дружески засмеявшись, обнялись.

– Церемония вот вот начнется, Райгар, что за вид, где твоя корона? – произнесла пришедшая из шумной толпы супруга короля и мать Катрины.

– Она при мне, Виренея, не волнуйся, голова вспотела немного, снять решил.

– Гельмунд, шикарный наряд! – высказав свое мнение, произнесла Виренея, глядя на фиолетовые одежды советника.

– Благодарю, госпожа Виренея.

– Райгар, кажется, обещанного подарка не будет.

– Что за подарок такой? Кажется, все, что можно, мы уже подарили.

– Вино с дальних берегов, судно, задерживается.

– Ну, слава богам, у нас есть запасы нашего… Сэм со своими людьми уже в пути, думаю, оно будет в столице, но на пару дней попозже, как раз к основному веселью. – произнес Райгар, имея ввиду проводимый по древнему обычаю турнир после королевской свадьбы.

– Удивлена, что ты послал на такую работу нашего сына, командира, между прочим.

– Я его не посылал, он сам вызвался… Решил, что так он развеется… Да и потом, работёнка не пыльная, думаю, ему самому полезно будет вспомнить, с каких азов он начинал, будучи солдатам… Прокатится и вернётся обратно, соскучится не успеешь.

– Надеюсь, это пойдет ему на пользу.

– Без сомнений, дражайшая супруга. – ответил Райгар, поцеловав жену в румяную щеку.

Приятный запах ударил ему в нос, и он немного встрепенулся.

– Великолепный аромат. – прошептал он ей на ухо, пробудив ее женское начало.

– Я всегда так пахну.

– Но сегодня по особенному.

– Поговорим об этом после церемонии. – произнесла Виренея, подразумевая похотливые фантазии в своих мыслях.

Время переносится во внутренний двор. Командир Галантир после начала церемонии отклонился и, решив поупражняться в местном при дворцовом тренировочном полигоне внутри главного замка из всей крепости, он, схватившись за деревянный меч, принялся рубить и крушить врага в лице соломенного чучела. Пируэт, затем ещё один пируэт и несколько выпадов с разных сторон заставили чучело, предназначенное для тренировок и отработки ударов, чуть ли не отломиться от своего деревянного основания. Не зря Галантир носил прозвище рука смерти, данное ему солдатами, наслышанными его возможностями. Солнце светило в небе, и в этот свадебный день он был единственным, кто занимался военными обязанностями или нет? За всей его тренировкой с высокой трибуны наблюдал любопытный Джерем в ярких драконьих одеяниях, смотрящий на то, как ловко его потенциальный оппонент перекатывается из стороны в стороны и делает выпады. Немного времени ему понадобилось, чтобы спуститься с высоких деревянных лестниц и выйти прямо на площадку, где проходили подготовку и оттачивали навыки многие солдаты короля на службе Норгарда.

– Весьма солнечная погода, сир Галантир, не так ли? – произнес Джерем, подходя поближе.

В ответ командир ему ничего не ответил, лишь продолжал рубить своего ненастоящего врага, окутанного сеном, соломой и перемотанными мешковинами.

– Навыки у вас весьма сносные, сгодиться для дружеского спарринга, что скажете?

Тут вдруг Галантир, изрядно вспотевший, замахивается мечом в соломенное чучело, и тут же на встречу ему выскакивает клинок, не деревянный, а настоящий, преграждая удар своим неожиданным появлением. Отдача от соприкосновения прокатилась по рукам и телу Галантира, но он сдержался, ибо с ним такое случалось не в первой. Острый взгляд на Джерема, а затем их мечи, пройдясь по острым краям друг друга, так же быстро, как и сцепились, разошлись.

– Я предлагаю вам дружеский поединок, разомнемся как следует, а заодно научу вас чему ни будь, как и вы меня.

– Я предпочитаю не драться просто так. – грубо ответил Галантир, с лица которого скатилась капля соленого пота.

– И от чего же так извольте?

– Не хочу раскрывать врагу свои возможности.

– Так значит, мы с вами враги?

– Любой, кто преграждает путь моему мечу, мой враг.

– Там, у ворот, мы не с того начали, предлагаю забыть то, что было, и заново провести знакомство. – пытаясь наладить ситуацию, твердил Джерем.

– Может быть я пойду вам на уступки в этот раз сир… Как вас там?

– Джерем, меня зовут Джерем, второй командир армии Калибостана прямо перед вами… Ну так что? Устроим спарринг?

Командир эффектно преподнес себя Галантиру выскочив на перевес со своим мечом но воевода востока тоже был не простым солдатом на службе своего короля. Эти двое прошли многое и были закаленными воинами вот только воинами по разные стороны баррикад.

– Ну хорошо, так и быть, один поединок до полной победы… Берите тренировочный меч и вставайте в стойку.

– Там, откуда я родом, дерутся на настоящих мечах.

– Вряд ли мы станем делать это, вы ведь не на своей родине.

– Так я и думал, сразу бы сказали, что струсили.

– Я этого не скажу, потому что это отнюдь не так.

– Ну да, ну да, наслышан, наслышан… Рука смерти, верно? Что в ней такого особенного, обычная рука как и у всех.

– Либо спарингуем, либо идите и не морочьте мне голову.

– Хорошо, будем на деревянных палках. – немного подумав и согласившись, ответил Джерем, отойдя назад.

Теперь их отделяло всего пять с небольшим метров друг от друга, а в руке они сжимали выточенные из королевского дуба мечи. По началу все шло как обычно, медленные выпады, подход друг к другу, осмотр слабых мест и прочее, но когда Галантир случайно оступился о камень и чуть было не упал назад, Джерем решил воспользоваться ситуацией и занёс меч над его плечом.

– Теряешь хватку, командир. – сказал Джерем, рассекая клинком воздух.

Галантир был молчалив и, ловко увернувшись от летящей деревянной болванки, ответил Джерему ударом своего меча, угодив остриём ему прямо в бедро.

– Неплохо, командир, весьма неплохо, но я все ещё не понимаю, причем тут рука?

Удар, затем ещё один перекат, выпад и снова перекат, и вот Джерем оказался за спиной Галантира и, хорошенько размахнувшись, он со всей силы пнул полководца, Норгарда ногой промеж лопаток. Резкая боль, а затем он отскочил вперёд на два метра. Все стихло, и теперь Галантир был по настоящему зол. Резко развернувшись, он набросился на Джерема, осыпая его градом ударов и шквальным натиском, не давая ему никаких шансов на победу и попутно перевешивая чашу поединка на свою сторону. В какой то момент, замешкавшись, оба командира сцепились клинками и пронзили друг друга острым взглядом. Каждому из них было понятно, что это не последняя их встреча, отнюдь, но вовремя подоспевший Гельмунд резко отвлёк Джерема от того, чтобы занести меч ещё раз, удар которого на этот раз мог бы принести ему победу.

– Прошу прощения, что прерываю вас, король хочет видеть сира Галантира прямо сейчас, до церемонии осталось меньше полу часа, поторопитесь. – сказал Фарлей и быстро покинул арену.

– Королю нельзя отказывать, командир. – съязвил своему противнику Джерем.

Галантир ослабил хватку и, воткнув меч в землю так крепко, что, разбив ее отвердевшую часть на множество островков, он, водрузив на себя снятый комбез, и побрел вверх по лестнице, оставляя арену позади.

– Иди, иди, командир, мы ещё встретимся очень скоро.

Джерем остался внизу и, видя уходящий силуэт командира востока, он снова сплюнул себе под ноги слюну. Серьезные соперники схлестнулись в схватке, и если однажды при каких либо обстоятельствах дойдет до настоящего сражения, сможет ли Джерем одолеть его? Время покажет. Гул, разносившийся внутри собора, резко нарастал, все, о чем – то болтали и выглядели настолько заинтересованными в предстоящем событии, что создавало еще большую праздничную атмосферу.

Где – то по одаль от толпы в западной части часовни стояла толпа детей и подростков, с трепетом наблюдающие за чем – то. Детишки выстроились в ряд и с открытыми ртами смотрели, как старик в темно фиолетовых одеяниях с водруженным на голову капюшоном размахивал руками, создавая из воздуха яркие магические огоньки, которые играючи плясали на его ладонях и не обжигали их. Дети продолжали смотреть на волшебника, не смыкая глаз, и это приводило их в неописуемый восторг.

– Бэл'Вал Дэреван! – произнес волшебник, и огоньки вспыхнули, сменил ярко пламенный окрас на более приглушенный голубой, а за тем и вовсе превратившись в маленьких человечков.

Дети затрепетали еще больше, и, казалось, ни что и никто не могло их отвлечь от столь грандиозного представления.

– Когда я вырасту, я тоже стану волшебником! – заявил один мальчуган в соломенных штанах, в которые была заправлена поглаженная белая рубаха.

Его речь подхватили все смотревшие представление ребятишки.

– И я, я тоже! – было слышно из толпы сорванцов.

– Терпение и обучение. – сказал волшебник, начавший жонглировать маленькими пламенными человечками. – Всему свое время. – добавил он, и тут же человечки испарились, оставив после себя оседавшую на пол магическую пыльцу.

Дети хором ахнули с раскрытыми ртами, пытаясь понять, куда делись яркие, мерцающие огоньки. Магия больше была построена на спецэффектах, имеющихся в запасе у колдуна, который легко вводил в заблуждении своих зрителей и зарабатывая на этом деньги, но все таки доля мистики в его действиях была.

Он был таинственным, приехавшим из далеких песков гостем, и никто и ничего из смотревших на мага не знал о его фокусах, раскрывая рты, будто бы видели это в первый раз в своей жизни. Вдруг все смолкло и был слышен треск распахнувшихся дверей. Все замерли в ожидании. Из – под массивного дверного проема показалась девушка в красивом бордовом платье с кожаными вставками на поясе и плечах, сшитом специально для этого дня одним из лучших портных в восточных землях. По правую руку с ней шел мужчина, одетый в позолоченный свадебный доспех, с ярко серебряным венцом, украшавшим его изголовье. Это был ее отец, король и правитель этих земель. Его спину украшал каплевидный металлический щит с изображением ястреба, гербом этой страны, а на поясе был полуторный меч в позолоченных и обвитых вьюнами ножнах. По левую руку от невесты гордо шла ее мать, королева Норгарда, и жена правителя Райгара. Она была облачена в не менее элегантный свадебный наряд и с водруженной на ее чело устремляющимися вверх зубцами короной, которая была выполнена по образу птичьей головы. О правителе Райгаре, который выиграл сражение у сумеречного маяка и покорил земли востока, навсегда изгнав дикие племена, ходила молва по всему Велиандору. Тридцать лет назад юный, молодой и полный силы полководец один за другим рубил врагов, прорываясь все дальше и дальше, и ныне влиятельный правитель и благородный король, на века укрепивший власть своего дома на этих землях, ступал к алтарю, где вскоре должна будет обвенчаться его дочь. Все здесь смотрели на них, как будто бы на богов, и был виден неподдельный ажиотаж присутствующих на свадьбе гостей. От проступающих внутрь часовни лучей солнца доспех короля Райгара засиял, как только что появившийся на свет детеныш феникса, на время ослепив толпу. Шаг за шагом они приближались к алтарю, проходя сквозь склонившихся перед величием короны гостей, ступая по брошенным под ноги лепесткам только распустившегося винериона, называемого в этих землях драконьим глазом. Там, на вершине алтаря, терпеливо ждал преподобный, встречающий с широкой улыбкой скорую невесту и мать будущего наследника западных земель, а может, однажды и всего Велиандора. Спустя немного времени суженая поднялась по большим ступенькам алтаря и заняла свое место рядом с преподобным. Родители, именуемые королем и королевой, остались внизу, встав напротив друг друга, как и положено в преданиях: "и покуда избранник не взойдет по многовековым ступеням, не пройдет своими шагами по тем шагам, которыми ступали их благодетели, не суждено им войти в обитель новой эпохи вместе со своими чадами" двенадцатая глава IV, раздел "Сборника свадебных традиций и обычаев Расколотых земель" шесть тысяч пять десятый год Милнумар со дня летоисчисление эпох.

Наступило молчание. Все ждали нареченного, который вот – вот должен был появится. Вдруг из дверей, откуда время назад вышла невеста, въехал верхом на черном, облаченном в серебристые доспехи скакуне юноша. Молодой светловолосый юноша со слегка виднеющийся щетиной и красными сияющими глазами гордо ступал вперед по протоптанной цветной тропинке мимо встречающих его гостей. Но он словно никого не замечал, он смотрел на ту единственную, ждавшую его на вершине алтаря, той, с кем он вскоре разделит не только свое ложе, но и свою судьбу. Глаза его заблестели еще больше, и он уже не мог скрывать улыбку. На мгновение у невесты перехватило дыхание, и сердце забилось так, словно оно вот – вот покинет ее грудь, запачкав шикарное платье кровью. В руке она держала букет, который сжала в крепкой хватке толи от волнения, то ли чтобы он не разлетелся по ветру, задувающему внутрь с улиц столицы. Конь остановился, и юный принц спешился. Теперь можно было осмотреть его в полный рост. Плотные темно золотые сапоги, украшающие его ноги, в которые были заправлены серебристо кольчужные бриджи, плотно сидевшие на талии. Опоясанный лакированным ремешком с литой бляхой высеченной головы дракона, юноша не спеша ступал к своей избраннице. Его туловище так же украшала свадебная стеганая рубаха, напоминавшая чешую со шкуры гигантского змея, поверх которой кисточкой нанесли красочные узоры. Он прибыл единственный сын и в будущем правитель мощного королевства. За два десятка лет и с начала тысячелетней истории существования великих домов Элситара, это первый случай, когда представители этих самых домов решают объединится и создать общее мощное царство, подарив миру нового короля и королеву. Первая свадьба за двадцать с небольшим лет и такая грандиозная. Не успел принц шагнуть по ступеням, как сзади раздался стук каблуков. Он обернулся, и по улыбающейся физиономии пробежала радость. Еще одна королева, та, которая прибыла из дальнего Ригеля на помолвку своего сына. Вслед за ней внутрь вошло двадцать стражников, выстроившихся в небольшую колонну. За определенное время, в котором она успела посетить свои покои, черный выходной наряд сменился на темно – золотое свадебное одеяние, воротники которого были усеяны шипами, а сам наряд вышит небольшими чешуйками, как будто это и не наряд вовсе, а настоящая чешуя крылатого чудовища. Вскоре она подошла к подножью алтаря, сравнявшись с сыном. Он крепко обнял мать.

– Рад тебя видеть в добром здравии, матушка, надеюсь, никаких приключений не случалось по дороге? – поинтересовался сын.

– Мальчик мой, поездка прошла хорошо, хоть и местами скучновато, ты, как всегда не бритый. – подметила мать, проведя рукой по его щетине.

– Мама… – с неким стеснением ответил принц. – Времени совсем не было, я только – только заучил выходную речь. – прошептал он ей на ухо.

Она глянула на него такими влюбленными глазами и не стала ему ничего говорить или как – то перечить, лишь пожав его по плечам.

– Рады визиту в столицу, ваше высочество. – вымолвил Райгар, переключив внимание королевы на себя, и совершив поклон.

– Надеюсь, вам здесь понравится. – вслед за супругом произнесла королева Виренея, не сводя глаз с наряда правительницы сурового запада. – Надо признать, наряд у вас что надо, как раз в моем вкусе. – улыбнулась Виренея.

– Вы весьма обходительны, ваше высочество. – ответила Галатея, поклонившись в ответ. – Поскольку мы почти что родня, то я разрешу вам посетить ткацкие дома Ригеля и уверяю вас, мы подберем вам наряд не хуже моего. – заверила королева вновь. – А может даже и лучше.

– Почту за честь, Галатея. – ответила Виренея. – Тогда не могу вас не осыпать встречным предложением и не пригласить в нашу подземную библиотеку, как нибудь.

– Обожаю книги… В Ригеле, я прочитала больше тысячи книг, в то время как мой муж защищал наши земли на юге… Война не женское дело. – усмехнулась Галатея.

– Верно. – ответила Виренея. – Когда Райгар был в разъездах, все мое время было посвящено дочери, я глаз с нее не сводила.

– Вы вырастили достойную девочку, нужно вам отдать должное, достойную для принца.

Юноша немного засмущался и, будто казалось, начал краснеть. Галатея подняла свои глаза и с нарастающей улыбкой глянула на юную Катрину, которая мило поклонилась ей в ответ. Королевы вежливо улыбнулись друг другу и заняли свои места. Но на торжестве не хватало еще одного человека, но по полученному ранее письму было понятно, что он не будет присутствовать на свадьбе. Король Калибостана и по совместительству отец принца Дастина уехал из столицы по какому – то важному поручению. Но это не должно было испортить предстоящее событие, и все шло своим чередом. Проводив мать взглядом, принц с легкой быстротой поднялся по ступеням на верх к своей возлюбленной. В этот момент Катрина невзначай глянула на смущенного и в то же время уверенного, как никогда Гельмунда, и он в свете солнечных лучей, проникающих внутрь часовни, будто бы дал ей одобрение на этот брак, будто бы второй отец, дающий свое согласие на это событие. Ей стало немного легче, и она сумела сдержать себя в попытках упасть от страха бессилия перед своим будущим мужем на колени.

– Ты пришел… – нежно прошептала принцесса, смотря на своего будущего супруга.

Он протянул свою руку к ее подбородку и легонько, словно перышко, прихватил его, поглаживая гладкими, не потрескавшимися кончиками пальцев. Он знал ее с самого детства и проводил с ней очень много времени, когда посещал восток со своим родным дядей, и уже тогда, когда они рано утром сбегали из дворца в лесные чащи, откуда возвращались далеко за полночь с кучей сухих веток, ягодами, грибами и еще невесть чем, он знал, что однажды жениться на ней, он знал, что однажды она будет его женой.

– Я не мог не прийти, моя королева. – ответил он ей еще более мягким тембром.

Преподобный терпеливо ждал влюбленных, прежде чем приступить к церемонии а собравшиеся лорды и вассалы молчаливо наблюдали за милой процессией у алтаря.

– А сейчас позвольте приступить к обряду бракосочетания перед лицом отцов и матерей, стариков и…

Внезапно преподобный прервался, его перебил достававший что – то из – за пояса жених. Он протянул свои ладони Катрине так звали его суженную, и отдал ей камешек, завернутый в белую шелковую тряпку. Катрина, не долго думая, взяла подарок и с недоумением спросила, уже принявшись разворачивать его, словно ребенок, впервые увидевший вкусную сладость.

– Что это, Дастин? -спросила она своего возлюбленного. – Оно легкое.

– Мой отец однажды плавал на дальних морях, и в одном из своих странствий он привез мне это. – молвил принц. – Разверни его… – шёпотом произнес Дастин.

Катрина аккуратно развернула сверток и увидела у себя на ладони необычайно красивый камешек, больше похожий на драгоценный кристалл. Ее зеленые глаза засверкали.

– Это Драк'рин, очень древний амулет, защищающий от многих бед и сохраняющий огонь в сердцах… Бери его, он твой. – произнес принц, зажав своей ладонью ладонь Катрины. – Пусть огонь в твоем сердце пылает вечно и не угасает никогда.

В этот момент казалось, что глаза Катрины засияли еще пуще прежнего, и между влюбленными снова проскочила искра. Казалось, что она полюбила его еще больше. С этими словами принц отдалился на несколько шагов назад и обратился к преподобному.

– Простите, светлейший, что прервал вас, продолжайте. – Проговорил он, опустив голову вниз, и скрестив руки за спиной.

Тот исподлобья удовлетворительно кивнул и продолжил: стариков и женщин, усопших и живых, детей и богов, вымолвил преподобный, поднимая свои еле виднеющиеся из – под тускло белого наряда руки вверх. Все присутствующие на церемонии сделали точно так же, на мгновение зависнув в странном ритуале. Это был жест богам, в таких церемониях очень важна тонкая нить между высшими и низшими существами, между богами и простыми смертными, боги должны видеть их ладони, ведь истина, как принято считать у восточных народов, видна лишь в длани.

– В этот день, в день равноденствия светил, я соединяю два любящих и бьющихся сердца воедино! Ради благополучия королевства и продолжения рода людского… Два великих дома, гордо летящий вдаль ястреб и прочный, словно непробиваемый сплав, мудрый дракон… Подойдите же и испейте талой воды из изумрудного ручья чтобы доказать верность друг другу и навсегда отбросить корысть и подлость.

Преподобный подошел к стоявшему мраморному столу рядом с алтарем и взял каменный сосуд, в котором плескалась живительная влага, по очереди передавая сосуд влюбленным.

– Я Дастин из дома Родренов, именуемый вторым от своего имени и имени своего королевства, сын могучего Аргона и прекрасной Галатеи перед вами и создателем, будьте мне свидетелями, я приношу священный обет перед вашим взором… Я буду тебе любящим мужем и верным другом в бедах и радостях, в счастье и в потерях от ныне и до конца моих дней, я твой, а ты моя.

Сказав клятву, он взял у преподобного чашу и жадно начал глотать жидкость, которая проливалась за края. Затем пришла очередь Катрины, Дастин отошел на пару шагов, и напротив него встала супруга, смотря на него сияющей красотой, а он терпеливо ждал с протянутыми руками и полупустой чашей в них.

– Я Катрина из дома Хорландов, именуемая первой от своего имени и имени своего королевства…

У девушки от волнения затряслись руки. Юная, совсем не раскрытый цветок на брачном алтаре, едва только познавший жизнь.

– Принцесса, вам плохо?! – послышалось откуда – то из толпы. – Воды, принесите воды!

– Все в порядке… не нужно воды. – ответила Катрина, пытаясь откашляться, подставив ко рту трясущуюся ладонь.

– Моя королева, ты справишься. – поддержал Катрину Дастин. – Я рядом, ничего не бойся.

Катрина глянула на Дастина и затем стоявших внизу отца и мать, и те одобрительно кивнули. Девушка на мгновение закрыла глаза и затем произнесла клятву. И казалось, что все ждали от нее эти заветные слова даже больше, чем сам Дастин.

– Я Катрина из дома Хорландов, именуемая первой от своего имени и имени своего королевства, дочь могучего Райгара и прекрасной Виренеи перед вами и создателем, будьте мне свидетелями, я приношу священный обет перед вашим взором. Я буду тебе любящей женой и верным другом в бедах и радостях, в счастье и в потерях от ныне и до конца моих дней, я твоя, а ты мой.

Дастин протянул Катрине чашу с водой, и та начала глотать ее, как будто пытаясь распробовать на вкус. Выплескавшаяся из краев чаши вода забрызгала платье, но она не обращала на это внимания, продолжая пить. Когда чаша опустела, преподобный забрал ее у принцессы и поставил обратно на стол. Он методично, но крепко взял каждого из супругов за руки и скрестил их.

Их ладони сплелись, и казалось, что ничто не может их разорвать.

– Повторяйте за мной. – сказал преподобный, закрыв глаза и что – то не торопливо нашептывая.

Влюбленные начали произносить слова преподобного спаянным тандемом и в один голос: "Как река втекает в море, так и я втекаю в твою судьбу, отныне и на все времена ты часть моей жизни, а я часть твоей, волей великого отца, волей любящей матери, волей мудрого хранителя и смелого защитника вверяем свои души в твое царство.

– Посмотрите друг другу в глаза и поклянитесь в верности.

Влюбленные повернулись друг на друга и чуть было не сошлись в поцелуе, но вовремя одумались.

– Клянемся. – в один голос произнесли они.

Настала тишина. Все пристально смотрели лишь на них двоих. Это была их минута. Не теряя не секунды, Дастин и Катрина сошлись в страстном поцелуе, сопровождающимся громкими овациями. Ее сладкий персиковый привкус губ остался на его губах, и, казалось, его ощущали все. Ох, Катрина, она была прекрасна для своего возраста и с виду так желанна. Дастин любил ее по – настоящему, и можно сказать, что ему повезло, ведь обычно в таких браках все решают исключительно основатели рода и, как всегда, во благо страны, не задумываясь о не разделенной любви обоих детей. В разгар суматохи из толпы на алтарь вскарабкался невысокий человек, судя по одежде, принадлежавший к королевскому двору. Он стремительно подошел к смотревшей на него Катрине и что – то шепнул на ухо. Она одобрительно кивнула, и слуга удалился обратно вниз.

– Лошади уже ждут нас. – сказала Катрина, Дастину. – Пошли.

– Лошади? – недоумевающе спросил Дастин.

– Я устроила нам прогулку по хвойной долине. – хвастаясь, ответила Катрина. – Надеюсь, ты все так же быстро ездишь верхом.

– Ну уж точно, быстрее тебя, синичка.

Она на мгновение обомлела. Очень давно она не слышала этого прозвища, которым в детстве дразнил ее Дастин, и была приятно тронута в глубине души.

– Ну, это мы еще посмотрим! – заявила Катрина. – За время твоего отсутствия я неплохо овладела искусством ездить верхом, если хочешь знать.

– Насколько неплохо? – поинтересовался Дастин у своей возлюбленной.

– Десять лет большой срок, за это время освоила пару трюков и еще с десяток маневров. – похвасталась Катрина. – Поспешим же! Я тебе все покажу.

Катрина перевела взгляд на свою семью, которые стояли внизу, присоединившись к овациям публики. Она, как всегда, ждала их одобрения, но сейчас после церемонии оно не требовалось, это был ее день, и сегодня она была в роли королевы, которая могла делать все, что вздумается и как вздумается. Недолго раздумывая, она ухватила за руку Дастина и помчалась вниз, поднимая за собой разбросанные лепестки. Вскоре гости покинули место венчания, и часть из них проследовала в главный дворцовый зал на свадебную трапезу. Молодожены освободились из душных от наплыва людей залов часовни, оставив позади себя церемонию, гостей и смотревших на них родителей. Спустя время часовня опустела, и все гости, приглашенные на свадебный пир, отправились в соседние залы, соединенные массивными каменными вековыми коридорами, чтобы отведать угощения, приготовленные сотнями поварами столицы. В уходящей толпе королева пыталась разглядеть своего мужа, который куда – то запропастился.

Недолго думая Виренея отправилась на его поиски попутно потеряв из виду и мать принца Дастина.

– Ваше высочество. – обратился к королеве Виренее шедший за королевой по длинному коридору придворный слуга.

– Что тебе угодно, Сэдрик? – спросила королева, остановившись напротив него.

– Вышла небольшая накладка… – виновато произнес Сэдрик, протягивая королеве развернутую бумагу со сломанной печатью.

Виренея спешно выхватила бумагу и приступила к чтению, иногда поглядывая на запыхавшегося повара.

– Из черного замка к королевскому столу не доехал обоз с мясными деликатесами, перевернувшись по дороге и застряв в трясине, и четыре повозки с фруктами, колеса которых отвалились, и повозки угодили прямо в реку. – пожаловался Сэдрик, вытирая капли пота с морщинистого лба. – Убытки небольшие, но, тем не менее. – с еще большей дрожью в голосе произнес он. – Почти тридцать тысяч золотых динаринов и пятеро испуганных крестьян.

– Думаю, казна в состоянии покрыть эти траты. – утвердительно ответила королева, изучающая слегка помятый свиток.

– Это не все моя королева… Обоз с алкоголем угодил в болотистую долину а пять повозок с сырами сгорели в пожаре.

– Что вообще доехало к королевскому столу? – поинтересовалась она

– Двадцать повозок со свежей выпечкой, десять повозок со свежей рыбой, столько же повозок с олениной и бараниной, двадцать тележек с овощами, в сыром виде, десять повозок с пряным вином и восемь с элем ваша милость.

– Ну, вот уже что, – то. – произнесла Виренея. – Но вина недостаточно и, скорее всего, его запасы иссякнут к вечеру, а у нас, между прочим, будет присутствовать крупная делегация послов из Холмового приюта… А что там с большой партией Антенсийского красного из Дорланда, как там наши морские гости?

– Еще не появлялись, ваше высочество, как и час назад, никаких вестей. – ответил Сэдрик, глубоко вдохнув.

– Ясно… Что ж, если это все, Сэдрик…

– Да, ваше высочество.

-Ступай и проследи, как идут дела на кухне.

– Но, половина блюд уже готова! – воскликнул Сэдрик.

– Прекрасно, проследи за второй половиной, а я позже подойду и найди конюха, скажи, пускай проверит стойла и напоит лошадей, завтра планирую устроить скачки, ступай. – сказала Виренея, протягивая ему свиток.

– Слушаюсь, ваше высочество. – ответил Сэдрик, низко покланявшись королеве, и тут же поспешил удалится.

Виренея очень любила скачки и присутствовала почти на каждой крупной охоте своего мужа, объездив вместе с ним все окрестные леса, и когда родилась Катрина Виренея даже не думала сажать ее на лошадь, так как понимала, что это опасно для ребенка в столь раннем возрасте, если он не прирождённый коневод или воин, но Катрина оказалась не из робкого десятка, и, как только научилась говорить, просила свою мать выводить ее на прогулки, по началу с пони, а затем и с настоящей лошадью. Вдруг из – за спины королевы подошел Райгар, ухватив ее за талию и немного приобняв. От неожиданности она немного откинулась назад.

– Правление тебе к лицу. – заметил муж, смотря на растерянное от его внезапного появления лицо королевы.

– Стараюсь держать себя в руках и в форме. – спокойно произнесла королева. – Я тебя потеряла.

– Я был рядом, любовь моя, отлучился всего на пару мгновений… Что он хотел? – спросил Райгар, имея ввиду ушедшего недавно повара.

– Он принес мне смету. – ответила Виренея.

– И что в ней?

– Свадьба еще не началась а у нас уже пропажа золота… Убыток казне в тридцать тысяч и парочка испуганных крестьян. – однотонно заявила королева.

– Не думаю, что мы потянем пару испуганных крестьян. – шуточно ответил Райгар. – Казне это не по карману.

– Ну, кто знает, какие сюрпризы нам принесут завтра наши советники. – вымолвила Виренея. – Я хочу есть, умираю с голоду, сходим вместе?

– Конечно, вот только, где мать новоиспеченного принца и моего зятя? – спросил Райгар, оглядываясь вокруг, пытаясь отыскать вторую королеву в движении толпы. – Я думал, ее высочество была все это время с тобой, когда мы разошлись.

– Нет. – заверила своего супруга Виренея. – Когда мы разошлись, я не видела ее. – ответила она, опустив взгляд куда – то в пол. – Может, после того, как…

Виренея сделала паузу, пытаясь вспомнить фрагменты двадцатиминутной давности, прокручивая в памяти отрывки воспоминаний.

– После того, как что? – спросил король Райгар.

Она, на минуту задумавшись, вдруг перевела взгляд на Райгара, рыжая борода которого бросилась ей в глаза.

– Кажется, с церемонии она вышла раньше – чем мы, за ней пришел кто – то или нет, я точно не уверена.

– Что ж, может она решила посетить свои покои, думаю, она присоединиться к нам к ужину.

– В последнее время ты очень часто интересуешься ею, я начинаю закипать от ярости.

– Меня лишь волнует тот факт что чужая королева бродит в одиночестве по моему замку.

– Думаю она явно не одна.

– Как и я, моя луна. – ответил Райгар и нежно поцеловал Виренею в щеку.

– Ты прав, любовь моя, не будем зацикливаться, идем, а не то я слопаю кого ни будь по дороге.

Райгар увидел мутную гримасу на лице Виренеи. Было видно, что она не возлюбила мать своего зятя, и на то, как ей казалось, были причины. Она была на несколько лет моложе ее, изящнее, красивее, хорошо играла на флейте и некоторых других музыкальных инструментах но и Виренея мастерица рукоделия и шитья прекрасная мама и страстная жена могла легко потягаться с ней во всем. Райгар старался не обращать на это внимание и всегда был рядом со своей супругой, постоянно восхваляя ее и превознося среди всех остальных женщин мира. В то время как Катрина была еще крохой, мать Дастина ни разу не посещала Старшую крепость, и Виренея слышала о ней только по рассказам служанок и проезжающих мимо путников. То ли дело его отец, суровый правитель запада и в прошлом надежный союзник востока, король Аргон, неоднократно бывал в их землях и даже как – то помог отразить нападение на дворец в восьмитысячном году вместе со своим войском и войском молодого Райгара, разбив орду горных племен, подступающих к стенам столицы, и обезглавив их вожака Куэрна могучего, заслужив тем самым уважение и доверие Райгара и его народа. В последующие годы они неоднократно собирались на военные советы и политические заседания, принимая во внимание каждую сторону, выслушивая и вынося свое решение. Даже несколько раз своими семьями отмечали день рождение Райгара, правда, снова без супруги Аргона, которая терпеть не могла такие душные посиделки и предпочитала проводить время за книгами и картами. Поэтому компанию королю запада зачастую составляли разные девушки, превознося любовным утехам живое и интересное общение, которое Аргон ценил очень высоко и за все прожитые вместе с Галатеей годы своей жизни не разу не разделил свою кровать с кем – то другим, кроме нее. Хотя это довольно редкость. Когда солдат уходит на войну или уезжает на долгие месяцы, он не знает, вернется ли домой, и уверенность в завтрашнем дне гаснет.

И вот шли годы, и дружба, как и общение правителей, стала все реже и реже, превратившись со временем в поздравительные письма и донесения, которые тоже вскоре канули в прошлое. Толи дело их дети, наследники своих семей, общающиеся на протяжении этих лет письмами и в ожидании следующей встречи.

– Так чего же мы ждем, позвольте пригласить вас в трапезную. – произнес Райгар, подавая руку своей жене. – Ваше высочество. – обратился он к Виренеи. – В этих коридорах и каменных залах трудно не заблудится, я буду вашим персональным проводником, а насущные дела обсудим после свадьбы.

– Знаешь, лет двадцать назад я бы еще послушала тебя, но теперешняя я, которая побывала в каждых уголках и потайных ходах этих стен, не станет этого делать. – влюбленным голосом ответила она. – Возможно, если ты настойчиво заинтересуешь меня, я, так уж и быть, прогуляюсь с тобой по замку.

– Как вам будет угодно, моя королева. – произнес Райгар неожиданно для Виренеи, подхватив ее и взяв на руки.

Она от таких резкостей задрожала и вцепилась в доспех мужа.

– Достаточно настойчиво? – спросил у растерявшейся королевы Райгар.

– Вполне. – настойчивым и запыхающимся голосом ответила Виренея. – Но я предпочла бы пойти сама, да и потом, доспех тяжелый, не хочу, чтобы раньше времени у тебя отказали руки, которые сегодня ночью могут мне понадобится.

Райгар аккуратно опустил на землю Виренею и, отдышавшись, поправив свой наряд, они под руку двинулись из часовни.

Тем временем Джерем нахаживал круги по большой и просторной комнате одного из крыльев замка и вспоминал произошедшие недавно события: приезд в столицу, словесную стычку на мосту и свадьбу. Образ Галантира, такого правильного и до безумства спокойного командира, плотно отложился у него в голове, и наверняка, подозревая, что судьба пересечет их вновь, он делал очередной шаг по слегка скрипучим половицам и с недовольной ухмылкой глядел по сторонам. Ему было не очень находится так далеко от своей страны, в этих чужих землях и в этой, как ему казалось, варварской, дикой стране, скрывающей свое истинное обличие под маской шикарных строений, великолепного этикета и маскарадов. Противное притворство всех вокруг, словно стая птиц, окружившая спящего дракона, выводила командира из себя, но в то же время держала в узде, не давая натворить глупостей. Вдруг в комнату кто то вошел и Джерем, будто почувствовав огненное дыхание, присел на колено и поклонился.

– Ваше высочество. – произнес он, отдав честь появившейся в дверях Галатее. – А вы почему не пируете со всеми? – спросил он украдкой у своей королевы.

– У меня к вам такой же вопрос, лорд командующий. – ответила Галатея, пройдя внутрь.

– Эти пиры не для командиров, ваше высочество, мое место в бою, но никак не здесь.

– Однако же, сир Джерем, позвольте заметить, вы здесь.

– Да, ваше высочество, как и вы.

Они посмотрели друг на друга, и, ни обмолвившись, ни словом, королева весьма изящно кивнула ему своей черноволосой головой.

– Ладно, раз уж мы оба здесь, не на своих местах, у меня для вас поручение, точнее у моего мужа.

Галатея протянула командиру письмо, заранее вытащенное из кармана ее платья, и он в неведомом любопытстве принялся распечатывать его. Пробегая глазами по аккуратно написанным чернильным строчкам, он внимательно следил за каждым шагом королевы, и вот, дочитав до конца и взглядом упёршись в красную восковую печать, он отложил письмо на лежащий рядом стол и поправил свой поясной ремень.

– Вы негодуете? – спросила она Джерема, дочитавшего приказ.

– О чем вы, ваше высочество?

– О той словесной перепалке на мосту с командиром Галантиром.

– О, ваше высочество. – усмехнулся Джерем, пытаясь оправдаться. – Я вас уверяю, это было ничего больше, как просто переброска парой, тройкой фраз, уверяю вас, никакой обиды и злобы.

– Что же, это хорошо, нам ведь не нужна еще одна война?

Джерем послушно кивнул королеве и моргнул глазами.

– Когда собираться, ваше высочество? – спросил Джерем, глядя на королеву.

– Следующим утром, отдохните в столице командир… Но я так полагаю, у вас есть приемник? Кто то должен будет руководить нашими солдатами в этой столице после вашего отъезда, лорд командующий, кто то должен будет охранять меня.

– Разумеется, ваше высочество, я поручу эту задачу двум своим лучшим лейтенантам… Разрешите идти, ваше высочество?

– Идите, сир Джерем, и аккуратнее на дорогах.

– Конечно, моя королева. – улыбнувшись, ответил командир и покинул комнату.

За воротами Старшей крепости, примерно в это же время…

– Ну, как там? – спросил, казалось, в сотый раз. – Катрина, ты скоро?

– Почти все, Дастин, потерпи немного.

Он лишь с улыбкой посмотрел в затемненное окно сарая и принялся затягивать вожжи на своем скакуне.

– Так, значит, ты Пегас. – произнес Дастин, осматривая гладкую гриву черно бурой лошади. – Славный конь. – поглаживая гриву, молвил он.

Это был не простой конь, каких было множество, резвый и сильный скакун породы Брайгахских резвых жеребцов, славящихся своей выносливостью и прытью на всем юга – восточном материке. В тех краях, где вырос Дастин, обитают разные породы благородных скакунов, но таких коней не сыщешь, и, кажется, у живущих на востоке есть немножечко больше преимуществ перед собратьями с запада. Такой конь может стоить в несколько раз больше надела земли вместе с пяти десятью головами рогатого скота, ну и за частую владельцами этого ездового животного являлись какие ни – будь лорды или знатные господа, имеющие набитый золотом карман.

– Быть принцессой… В этом есть свои плюсы. – раздался голос откуда – то из – за спины.

Он обернулся и увидел ее: шикарное свадебное платье сменилось стеганным кожаным комбинезоном со множеством металлических вставок, красивыми плотными сапогами, так изящно оплетающие своими завитками ее стройные ноги. И этот взгляд, ох, это взгляд, если бы вы только видели ее взгляд в момент, когда она предстала перед своим возлюбленным в таком обтягивающем ее молодое тело одеянии. Так же он не мог не заметить ее внезапную перемену характера, словно одна личность заслонила собой другую. Такая нежная и хрупкая там у алтаря, и такая боевая и резвая здесь, в конюшне. Никогда прежде он не видел ее такой и всегда привык брать на себя роль каменной стены, но, похоже, не в этом случае, здесь они были на равных.

– Слегка тесноват в груди. – пожаловалась Катрина обомлевшему Дастину.

Дастин не мог сказать ни слова, уж настолько сильно она зацепила его своим видом. Никогда прежде он не видел, чтобы что ни будь облегало ее тело так сильно, как этот комбинезон.

– Что? – с удивлением спросила Катрина раскрывшего рот новоиспеченного мужа. – Платье не для скачек. – улыбнулась она. – Порву будет жаль.

– Верно. – наконец, заговорил Дастин.

Так он простоял еще какое – то время и, казалось, впал в транс.

– Выглядишь просто потрясающе!

– Я старалась. – улыбнувшись ответила Катрина.

– Ну, ты едешь, или, как?! – окликнула его вскарабкавшаяся на лошадь возлюбленная. – Кстати, он твой. – имея ввиду коня, заговорила Катрина. – если обгонишь меня. – подстегнула она Дастина.

Ее волосы были аккуратно заплетенные в плотную косу и изящно переливались по спине, играя на лучах отблескивающего солнца. Дастин посмотрел в ее сторону и с улыбкой произнес: конечно, моя королева, скачем. Большие ворота конюшни открылись, и два всадника ринулись прочь из города, переполошив всех местных сторожевых псов. Тяжелые лошадиные копыта со стуком цокали, набирая скорость, разбрасывая на ветру сухие ветки и древесную кору. Они мчались быстро, обгоняя друг друга на поворотах и на каждом пригорке. Время было уже далеко от полудня и приближалось к еще не проснувшемуся закату, блистающему еле видимыми оттенками на небесном океане. Сухие хвойные ветви с шелестом переминались от летящего на них ветра, выскальзывающего из – под лошадиных копыт и снова оседавшего на протоптанные тропинки, поднимая вихри засохшей глины. Вокруг них усиливался нарастающий шум лесных зверей и непонятный треск лесных насекомых. Они ускакали довольно глубоко в лес, но им было это не важно, главное они были счастливы, главное они были вместе. Высокие деревья по сорок футов в высоту создавали древесный лабиринт, который, как река скалу обтекали стремительно бежавшие кони. Дастин помнил эти тропинки и глухие чащи. В десять лет дядя Бовард впервые привез его в Старшую крепость, и первое, чем он занялся, это его обучением верхом. Первые азы Дастин постигал как мог, из ста падений усидеть в седле ему удавалось пару раз, но он не отчаивался, и с каждым последующим заходом он все быстрее вскарабкивался в седло и все крепче усиживался в нем. На одной из таких тренировок он впервые увидел ее маленькую принцессу, что пыталась совладать с большим коричневым пони по кличке Баффи. О том, что она была принцессой, он узнал уже после того, как пошутил над ней и выстрелил в нее из рогатки, запустив в ее прическу смоляную шишку. Вдруг Дастин ахнул. Его взору предстал могучий вековой дуб вдали, размером почти двести метров в высоту и в ширину чуть больше десяти. Такое природное сооружение трудно было бы пропустить мимо глаз.

– Синичка, давай, кто первым примчится вон к тому дубу, тот загадывает желание проигравшему? Чур я первый! – воскликнул Дастин и, встряхнув вожжи, помчался вперед.

– Ну уже нет, Бэлла, вперед, но, но! – крикнула Катрина, пытаясь разогнать кобылу. – Давай, девочка, покажем моему мужу, что мы не пальцем деланы! – обращаясь к лошади, вымолвила Катрина.

Лошадь заржала и помчалась вперед так сильно, что по пути вминала землю под своими копытами, опередив удивленного лошадиной прыти Дастина.

– Давай, Пегас, скорее нагоним их! – подзадорил своего коня принц, отойдя от мимолетного помешательства.

До дуба было не пяти тысяч футов, и путь им преграждали вросшие в тропу валуны, камни и небольшие кустарники, сменяющиеся все большими и большими в размерах. Этот дуб, росший здесь с незапамятных времен, был настолько большим, что его можно было разглядеть даже за несколько километров. Мчась вперед, перед ними сменялся ландшафт: сначала лесные чащи с размытыми тропами, затем пригорки, на которых можно было видеть расположение дуба, затем опять чащи, и так раз за разом, пока лес полностью не покрыл их, оставив природные возвышенности позади. Лошади развивали все быструю скорость, пока оба наездника не сравнялись друг с другом. Азартная улыбка возлюбленной Дастина внезапно сменилась разделившим их откуда не возьмись кустом вдоль дороги. На какое – то мгновение они потеряли друг друга и, казалось, разъехались в разные стороны. Дастин слегка сбавил скорость и начал выглядывать в лесных узорах Катрину. Пегас, который некоторое время назад, подогнанный прытью своего хозяина от неожиданной остановки, чуть было не вписался в крохотное деревце, но ловкими движениями Дастин сжал вожжи и потянул их на право, уберегая от падения своего коня.

– Катрина! – громко крикнул Дастин, испугав сидевших на ветках вековых деревьев птиц, заставив их разлететься.

Не дождавшись ответа от своей возлюбленной, он остановил жеребца и спешился с него, прихватив с собой меч, свисавший с пояска лошадиного седла, который он привязал туда в начале поездки. Лошадь недоуменно глянула на Дастина и негромко фыркнула, выпустив слюни.

– Тише, дружок… – произнес Дастин, обращаясь к кобыле, привязывая ее к дереву.

Он почувствовал что – то неладное, и это чувство усиливалось и нарастало с каждой секундой. Он обернулся вокруг и не увидел ничего, кроме кустарников с дикими ягодами, деревьями и камнями, покрытыми густым зеленеющим мхом. Пегас смиренно остался позади ждать своего наездника. Проходя шаг за шагом и вглядываясь в лесные чащи, он все больше всматривался в, казалось, давящие деревья, ветви которых были так высоко, что Дастин никогда бы не смог вскарабкаться на них. Он ушел довольно далеко и понял, что от того, чтобы потеряться в этой чаще, его отделает совсем ничего. В такие моменты всегда следует быть наготове, ведь не только дикие лисицы, волки и фурии обитают в таких глубоких чащах. Древесный медведь – то, чего предпочел бы избежать каждый, кто хотя бы раз слышал об этом лесном гиганте, живущих глубоко в лесу. Весом в полторы тонны и ростом почти шесть метров, с толстой, словно чешуей, не пробиваемой шкурой, этот зверь способен вселить страх и ужас в любого, кто решить вторгнутся в его царство и позариться на лесные сокровища. Такой гигант без труда одолеет две дюжины вооруженных солдат, не говоря уже о группе заплутавших путников. Множество охотников по всему Велиандору соревнуются в своем мастерстве владения луком, арбалетом, убийстве и выслеживании добыче, но еще ни – кому не удавалось принести шкуру хранителя лесов, хотя пытались многие. Все дело в малочисленности этих гигантских косолапых зверей и, конечно же, в их силе. Очень маленький шанс встретить такого зверя где ни будь в лесу, у пруда, вблизи людских селений. Они умело прячутся и стараются двигаться практически без шумно, не смотря на всю свою тучность и громоздкость. Лишь однажды одному удалось ранить зверя, пытавшегося растерзать его своими мощными лапами. Раймонд гроза леса, так прозвали его люди после поединка с королем зверей. Он остался один на один, вынуждая себя биться с этим по истине чудовищным противником, пока тот не загнал охотника в тупик. Опираясь руками за выступ холодной скалы, он уже было приготовился встретить свою смерть в бездонной черной пасти, как вдруг, на его счастье, гигант замешкался. Поняв, что есть шанс, Раймонду удалось нанести серьезную рану своему сопернику, когда тот на мгновение опешил, дав возможность охотнику пронзить свой громадный глаз горящим факелом. Пастырь леса, ошарашенный прытью своей жертвы, ушел обратно вглубь чащи, оставив истекающего кровью охотника умирать на скалах, но он выжил, вернувшись в свои края, и прослыл легендой. После той встречи Раймонд навсегда завязал со своим ремеслом и спокойно доживал свои годы в тихой деревушке, обещая себе никогда больше не заходить так глубоко в лес. Легенда гласит о том, что эти величественные создания являются потомками другого, более старого божества, известного как Грейнхар, обитавшего в этих краях в эпоху сотворения много тысяч лет назад. Матери часто пугают своих чад стражем леса, чтобы те не заходили слишком далеко в чащи, рассказывая им эти удивительные и пугающие своей самобытностью легенды. Но легенды для того и нужны, чтобы о них помнили и рассказывали их, словно поэзию давно ушедших эпох. Этакое назидание предков, когда – то заселивших первые равнины и горные хребты.

– Ну, надо же было заплутать в этих лесах. – пробурчал он себе под нос.

Он слышал, как хрустят под его ногами ветви и нападавшие с высоких деревьев шишки, рядами лежавшие на земле.

– Катрина. – негромко произнес он, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание.

Забывшись конскими скачками, они зашли слишком глубоко в лес, не заметив этого. Достаточно времени он блуждал здесь, заходя все дальше и дальше. Тропинка становилась все еле видной, пока не превратилась в поросшую травой поляну, вокруг которую окружали гигантские прямые ели. В центре этой поляны располагался большой, вросший своими каменными корнями в землю валун, освещенный проступающим откуда – то светом. Дастин аккуратно присел на него и глубоко вздохнул.

– Ну и что же теперь делать? – спросил он самого себя.

Вдруг он услышал звук скрежета стального оружия и от неожиданности вскочил с валуна, помчавшись на звук. Сметая лесную растительность, он мчался так быстро, пока как только мог, и вскоре покинул поляну. Он еще раз осмотрелся и уже было хотел вытащить клинок, как вдруг из – за дуба на него выскочила Катрина, сбив явно не ожидавшего такого поворота событий принца с ног и повалив его на землю. По инерции в падении Дастин успел ухватится за один из торчащих ремешков на поясе Катрины, и та рухнула кубарем, рухнула вместе с ним. Он глянул на нее с раскрытыми глазами, крепко схватившись за ее плечи, от чего она негромко ахнула.

– Ты цела?! – запыхавшимся голосом спросил он Катрину, волосы которой были растрепаны с виднеющимися внутри колючками.

– Да! – воскликнула она. – Конечно… – с явной отдышкой в голосе прохрипела Катрина вновь. – Я лишь угодила в колючий куст и слегка помяла седло… – виновато ответила она снова, приподнимаясь с Дастина и попутно срывая со своих волос зеленые колючие шарики.

Они оба встали, отряхнулись и уже могли видеть друг друга в полный рост.

– Где твоя лошадь? – вопросительно вымолвил Дастин.

– Малышка цела, я отправила ее обратно в крепость, а что с твоим конем?

– Пегас остался позади, я привязал его к дереву… Погоди, ты отпустила Бэлу?! – словно осознав сказанное Катриной, ранее сказал Дастин.

– Дальше лошадям нельзя, это дикий лес, пойдем, отвяжем Пегаса и отправим его домой, дальше пойдем пешком. – улыбнулась Катрина, протягивая руку Дастину. – Эти тропы мне знакомы.

Спустя время, по сломанным веткам и растормошенным кустам они вышли на поляну, а вскоре все – таки добрались до Пегаса, который спокойно жевал зеленеющий кустарник с красными ягодками, который продолжал заниматься пережевыванием кислых плодов, не обращая никакого внимания на пришедших гостей.

– А вот ты где, дружок. – добрым голосом произнес Дастин, подходя все ближе и ближе к скакуну.

Недолго думая, он принялся отвязывать крепкие путы, освобождая коня от связывающих его оков.

– Скачи! – крикнула Катрина, шлепнув Пегаса так, что он тут же разогнался и через мгновенье скрылся в лесной чаще, оставив за собой поднявшуюся с земли пыль. – Нам пора. – поторопила смотревшего на удаляющийся силуэт Пегаса принца.

Они двинулись.

– И все – таки ты не обогнал меня. – похвасталась Катрина, оглянувшись назад на идущего позади нее Дастина.

– Мы потеряли друг друга из виду и ты угодила в кусты, обогнал бы. – оправдываясь, ответил Дастин, чуть не споткнувшись о какой – то корень. – Да и потом, тебе эти местности больше знакомы, чем мне. – ухмыльнулся принц, поправляя свой съехавший на бок пояс.

– Я не виновата, что ты восемнадцать лет рос вдали. – словно обиженная словами Дастина, произнесла Катрина.

Ей явно не хватало его присутствия в жизни, и периоды своего взросления она провела без его участия. Пока он учился дипломатии, верховой езде и владении мечом, она училась тому, как быть леди, изредка тайком убегая в конюшни своего отца, срывая от – туда какую ни будь лошадь и мчась прочь из города, бороздя холмы, поля и леса вблизи королевства. И в каждой из таких вылазок она мечтала встретить его. Что он прискачет на вьючной лошади и скажет ей: поехали со мной. Но теперь они вместе встретились после долгой разлуки, ждавшие воссоединения друг с другом, два любящих сердца обвенчались под ликом богов и отправились в небольшое путешествие, как она и мечтала. Но все равно обида была слишком велика, чтобы просто так взять и забыть. И обида даже не на Дастина, а на эти придуманные и плотно укоренившиеся законы. Прежде чем знатным домам объединиться одним прочным союзом, их дети должны пройти курс подготовки к жизни длинною в десять лет, вплоть до своего взросления, которое, как правило, наступало в двадцать. Девушек учили стеречь и поддерживать огонь в очаге, готовить вкусную и полезную пищу, вышивать и кроить красивые наряды, стирать одежды, ухаживать за детьми и дарить тепло и ласку своему мужу, а мужчин с ранних лет сажали в седло, обучали владению копьем, топором, луком, щитом и мечом, так же обучали письменности и грамотности, наряду с представительницами противоположного пола. Учили защищать свою семью и соблюдать традиции своего государства, быть верными клятве и долгу. За десять лет знакомства лишь дважды им удалось увидится в момент первого приезда Дастина в Старшую крепость, когда они еще были детьми, и в девятнадцать лет, когда он приезжал на королевский турнир в честь именин отца, Катрины Райгара. Он настолько был хорош, что без оружия выбил всадника, скачущего на него в тяжелых доспехах с копьем на перевес из седла. Тот плюхнулся в глиняную лужу и самостоятельно подняться был уже не в силах. Доспехи набрали слишком много воды и глины и были тяжелы, чтобы сделать хоть что – то. Так Дастин Родрен выиграл турнир и заработал признание восточной публики, прослыв в воспоминаниях местных красавиц как сияющий рыцарь. Но Катрина не была намерена делиться ни с кем своим принцем. Она бы любую поставила на место, если бы та только посмела посмотреть в его сторону взглядом дикой львицы.

Пускай они не были слишком близки и не познали друг друга, она искренне верила, что вскоре, когда станут совершеннолетними, они поженятся и смогут насладится сполна своей любовью, ждавшей своего часа внутри каждого из них.

– Но ведь сейчас я здесь, мы вместе все, как и мечтали, помнишь?

– Помню. – вдруг остановилась она и проговорила это так четко, что казалось, лес вокруг затих, чтобы послушать лишь их двоих. – И я рада, что сейчас все так. – повернувшись к Дастину, произнесла Катрина, сверкнув белоснежной улыбкой.

Они продолжили движение, все дальше осматривая подступающий к ним нетронутый человеком лес. Неожиданно из уст Дастина начали доносится незнакомые Катрине мотивы мелодии, которую она никогда раньше не слышала. Лес наполнился не громким звучанием, и казалось, что лесные создания тихонько притаились в кустах, чтобы послушать, о чем же поет этот чужак.

За круглым столом… Ночью и днем…

В глубоких пещерах и скалах…

Меня позови, я приду, подожди…

Скажи, ты наверно устала?

Быть может и нет, но вот мой ответ.

Я приду, и ты это знаешь…

Супруга моя, ты так холодна, что ж меня ты не обнимаешь?

Запели скворцы, синицы, дрозды и лисицы прижали хвосты.

Я на помощь приду, ты меня позови.

Где бы не был бы я, где не была ты, я на помощь приду только жди

– О ком эта песня? – поинтересовалась Катрина, с нетерпимым, детским любопытством дожидаясь ответа от принца.

– О девушке, чья любовь растопила сердце грозного война, он любил ее, а она любила его.

– А, что потом? – с еще большим любопытством спросила Катрина, остановившись и повернувшись к Дастину. – Они поженились?

Ее глаза засияли ярко рубиновым оттенком и распахнулись, ожидая, что дальше скажет Дастин.

– Увы, она погибла, и в память о ней была написана эта песня. – отрезал Дастин, глядя в расстроенное личико принцессы. – Судьба бывает не справедлива к любящим. – снова добавил принц.

– Нам повезло больше, чем этому несчастному рыцарю с разбитым сердцем. – ответила Кэт.

И ведь правда, Земли раскола были довольно жестокими и опасными, населенными всякими существами и другими корыстными тварями, они были безжалостны к добрякам и тем, чьем сердце пылала свобода. Но это от части так. Конечно, здесь было и место поэзии, радостным праздникам, торжественным событиям и любви. Но на пустошах вдали от дома тех, кто не умел постоять за себя, ждала одна участь, и порой смерть не всегда являлась худшей из нее. Вдруг откуда – то сверху на ее кончик носа упала капля, которая заставила ее поднять голову и посмотреть вверх. Раскаты грома за трещали над кронами вековых деревьев, разогнав притаившихся там птиц и белок.

– Кажется, сейчас пойдем, ливень, нужно укрыться, давай за мной. – сказала Катрина Дастину, ухватив его за руку так, чтобы он следовал за ней.

Они помчались по нарастающим каплям дождя, которые с треском падали и разбивались на камнях, деревьях, земле и их одежде. Вскоре они достигли его. Их взору предстал тот самый дуб, к которому они устроили скачки. Дуб располагался на десяток метров ниже по обрыву, прямо в центре лесной чащи. Окруженный множеством птиц с могучими кронами, он выглядел словно башня, возведенная творцом среди небольших зеленых домиков. Тучи на мгновение расплылись, и над дубом открылся шикарный просторный вид темнеющего неба. Глиняный обрыв от дождя больше становился похожим на растаявшую гору, стекающую вниз кусками.

– В жизни не видел ничего подобного. – негромко произнес Дастин.

– А как же Калибостан? Разве он не красив?

– Там тоже есть много интересных мест это правда, чего только стоит лунное озеро в Старом лесу… Но такого, такого я не видел никогда, это просто немыслимо, такие деревья в мире не растут.

– Красиво, правда? Пошли, спустимся, осталось совсем чуть – чуть.

Аккуратно держась за коренья, произрастающие в склоне и выступающие камешки, они смогли спустится вниз и продолжить путь к могучему древу. Внизу воздух был немного пресноват, и, вдыхая его, понимаешь, что ты находишься в чаще, а не где ни будь в трактире “кривые мечи” в Веленфорне.

– Эта чаща. – тихонько произнесла Катрина. – Здесь никто не ходит, обычно ее обходят мимо, так как есть более кротчайшие пути. – Но здесь довольно тихо и спокойно… В годы твоего отсутствия я часто забредала сюда и отдыхала от хлопот, мечтала, размышляла, загадывала желание…

– И что? – удивился, Дастин. – Сбылось?

– Сбылось. – тепло и с улыбкой ответила Катрина, проводя рукой по протянувшейся от деревца веточке, с которой стекали капли шедшего дождя.

Вдруг гром усилился, и дождь, спокойно капающий на земную твердь, сменился большим ливнем. Они, недолго думая, усилили шаг и побежали к дубу, в котором была видна брешь. Оказавшись внутри, Дастин сразу же нащупал лежавший под его ногами небольшой сухой сук. Облив полено зажигательной жидкостью из небольшого пузырька, припрятанного в поясной сумке, Дастин чиркнул огнивом, пытаясь зажечь палку, но от промокшего огнива толку было мало. Так раз за разом он чиркал, чиркал, пока, наконец, не зажег плаху, озарив местность вокруг. Тут он удивился еще больше. Вековой дуб снаружи, который был диаметром не больше, чем комната сарая, внутри оказался целым тронным залом, возделанным когда – то силами природы.

– Ох, чтобы сказал мой отец, увидев бы такую красоту.

Катрина нежно ухватила его за руку, сплетя свои и его пальцы во едино, и они пошли вглубь древа, исследуя каждые встречающиеся на пути уголки. -Когда – то здесь был алтарь, вдруг заговорила Катрина. Местные жрицы поклонялись здесь своему богу, имя которого давно позабыто. Теперь это просто пещера, довольная теплая и уютная. Они проходили по древесному полу, оглядывая пространство вокруг.

Живописные лесные узоры с прорастающими внутри лианами и лозами зеленых листьев навеивали приятное чувство спокойствия и защищенности от грома, громыхающего снаружи вперемешку с ливнем. Это древо произрастало с незапамятных времен, когда мир населяло множество разных удивительных существ, часть из которых навсегда пропала. уйдя в историю старого мира. Таких древ раньше было множество, теперь лишь одно. Вдруг внутри дуба из дальней темноты, куда не пробивался яркий огненный факел, что – то затрещало. Сотни ярких зелененьких жучков начали вылетать от – туда с треском и один за другим устремлялись вперед, обрушив Дастина и Катрину на древесную твердь. Светлячки покружили вокруг и взмыли вверх, затем замерли в десятке метров над незваными гостями, ослепив их своим ярким зеленым светом. Все вокруг засияло и будто ожило. Принц и принцесса аккуратно поднялись, отряхнулись, и Дастин тут же потушил свою пылающею сухую палку. Теперь они могли лицезреть истинную красоту этого сказочного места, куда им посчастливилось попасть. Высоко вверх простирались древесные этажи и коридоры сплетений из корней и растений. Там наверху, чем – то занимались местные рыжие еноты, перебирающие что – то, белки и другие представители лесной цивилизации, снующие то в одну сторону, то в другую, используя в качестве передвижения природные мосты из кореньев и цветов. Пока принц наблюдал за окружающими его огнями, Катрина тихонько отошла и оторвала веточку фиолетовых ягод, росших прямо из древесных стволов.

– Попробуй. – сказала Катрина, протягивая принцу гроздь соблазнительных фиолетовых шариков, переливающихся на ее мокрой ладони.

Он, не раздумывая, взял одну и закинул ее себе в рот, смачивая слюной и пережевывая, ощущая при этом явно никогда ранее не чувствовавшийся вкус. Вкус был так сладок, что на мгновение он прищурился от резко наступившей кислинки, сменившийся еще более сладким вкусом, трепетав его рецепторы, раскаляя их, словно горящие угли. Струйка фиолетового сока брызнула из его рта, аккуратно скатившись по подбородку.

– Древесные плоды Тарилана. – произнесла Катрина, уплетая вкусный плод. – Или на всеобщем наречии, ночные ягоды велинора… Пойдем. – нежно прошептала на ухо Дастину Катрина, сделав выдох и обдув воздухом порозовевшие щеки принца.

Все было как во сне, они шли куда – то вдаль, не замечая кипящую вокруг жизнь, оставляя за собой дорогу из вещей, слетавших в порыве их страсти. Внутри была площадка и возделанная дубовая лестница, ведущая вниз к небольшому озеру. По расположению это озеро располагалось ниже, чем сам дуб, и считалось подземным, а значит горячим, вода в котором никогда не остывает. Этакий природный гейзер. Скинув последние мокрые клочки одежды, они ступили в теплое озеро, утопая в приятных, греющих их вымокшие тела волнах. Он никогда раньше не видел ее без одежды, и казалось, что это лучшее, что он когда – либо видел. Ее молодую и упругую грудь, словно гладкие скалы, омывала теплая голубая вода, возбуждая желание принца взять ее поскорее. Она глядела на него, как на котенка, увидевшего аппетитный кусок жирной рыбки. Его торс был превосходным описанием того, как должен выглядеть атлетичный юноша, умеющий владеть мечом. На молодой груди прослеживались небольшие волосы, плавно трепетавшиеся в воде, а ниже всего торса ожидал своего часа его напрягающийся от непрерывного возбуждения член, который она уже сто раз оседлала у себя в мыслях. Молча и без всяких жестов она изящно подплыла к нему, обхватив руками его крепкую шею. Их губы соприкасались снова и снова, проникая языками всю глубже друг в друга. Принцесса неожиданно оттолкнула закрывшего от удовольствия глаза Дастина и нырнула под воду, скрывшись из его виду. Тут он почувствовал, как нежные губы начинают касаться его упругого члена, а затем и вовсе заглатывают его, приближаясь, то отдаляясь на десяток сантиметров. Он ухватился руками за выступ скалы и схватил за волосы усердно трудившуюся под водой Катрину. Весь процесс продолжался пару минут, а после она всплыла, жадно хватая древесный воздух. Дастин опустил свою руку и плавно провел их по гладкой женской спине, доходя до талии. Затем силой притянул ее к себе, сжав их, и, кажется, знал, что нужно делать.

Никогда прежде он не занимался подобным и считал это чем – то необычным, но мужская сущность все же брала верх, и действовал он так, словно был обучен этому с рождения. После предварительных ласк он двумя руками обхватил ее бедра, закинув их к себе на плечи. Катрина понимала, что сейчас будет, и в предвкушении начала трепетать его волосы, хватаясь иногда за них, как за вожжи. Лаская языком ее аккуратно выбритый лобок, он медленно переползал ниже и ниже, пока Катрина не за стонала, дав понять своему возлюбленному, что он в правильном направлении. Они наслаждались друг другом, и казалось, что так может длиться бесконечно долго. Вздохи и тихие всхлипывания принцессы разбавлялись тресканьем сверчков, парящих где – то вверху, и журчаньем голубой горячей воды. Внезапно удовольствие прервалось, и Дуб, в котором занимались любовью Дастин и Катрина, загромыхал, будто по нему ударили большим камнем.

– Ты слышал? – вдруг заговорила Катрина, оглядываясь вокруг и оставляя минуты наслаждения позади.

– Только твои стоны. – произнес Дастин, принявшись еще сильнее возбуждать принцессу.

Затем последовал второй удар по дереву. От неожиданности Катрина свалилась с плеч своего мужа и плюхнулась в воду. -Теперь, кажется, слышал, произнес Дастин, выскочив из воды и помчавшись наверх. Будь здесь и не вздумай выходить, спокойным, но твердым тоном произнес принц, вскочив с каменного уступа теплого озера, ринувшись к лестнице, попутно собирая разбросанные вещи. Одев только штаны и позабыв обо всем остальном, он поднялся наверх, откуда доносился гул ветра, обдувающего его торс. Дождь снаружи стих. Звери замолкли и принялись вслушиваться в доносившиеся снаружи стуки. Среди лежавшей одежды Дастин смог разглядеть свой клинок, отблескивающий серебряным светом. Но не успел он подобрать его, как что – то большое отшвырнуло его в сторону. Дастин ударился спиной о деревянный выступ и потерял сознание, быстро проснувшись от оглушительного крика и бульканья какого то великана.

Массивная пятиметровая гора не спешно приближалась к лежавшему принцу, пытающемуся разглядеть это создание. Он вышел из тени, слегка сбив столку и напугав своим видом Дастина. Громадная зелено бледная мышечная гора с выступающими на плечах каменными наростами и красно – желтыми грибами, шляпы которых испускали неприятную серую дымку вони, рычала, выплескивая из своей зубастой пасти слюну. Вдруг тварь взвыла и помчалась на принца, но к тому моменту он уже успел прийти в себя и во время отпрыгнул в сторону. Великан замахнулся своей массивной шести палой лапой, но принца уже там не было, и его когти угодили прямиком в проросший большой корень. Пока тварь пыталась вытащить от – туда свою ручищу, Дастин выхватил лежавший неподалеку клинок и ринулся на чудовище, вскарабкавшись по его могучей зеленой спине. Он принялся протыкать его шею и целился в голову, но сколько бы не бил, не мог попасть в извивающегося огра. Наконец, Чудище вытащило свою когтистую лапу из ловушки, и, схватив ею, Дастина вновь отшвырнула его, только на этот раз через голову. Дастин успел сгруппироваться и мог надеяться на мягкое приземление. Тут, неожиданно для монстра, на помощь Дастину подоспела Катрина, успевшая накинуть на себя свой походный кожаный костюм, ударившая в спину гигантского огра большой лежавшей рядом палкой. Зверь даже не пошатнулся, а лишь удивленно повернул голову, выпучив свои большие красные глаза. Совершенно позабыв о Дастине, существо переключилось на Катрину, развернувшись к ней и встав во весь рост. Катрина, ошарашенная таким поворотом, выронила из рук палку и, споткнувшись, упала на пол. Впервые за всю свою жизнь ей было так страшно, руки затряслись, а мысли в голове стали путаться. Глаза бегали то в право, то в лево, пытаясь не смотреть на этого громадного, бледно зеленого великана.

– Агррр! – пробурчало существо, стуча по своей груди могучими кулаками. – Еддаа!

– Пошел прочь ублюдок! – с криком произнес Дастин, швырнув в зверя горящий факел, только что зажженный им.

Зверь немного пошатнулся и по его сверкнувшему красному взгляду было понятно, что он взбешен. Тут Дастин увидел, что Нога зверя поражена каким то осколком, плотно застрявшим внутри него. Из за этого монстр казался медлительным и изможденным, но по прежнему представлял смертельную опасность. Снова переключив взгляд на Дастина, он бросился на него, оттолкнувшись своими большими лапами от земли, подпрыгнув почти на 5 метров в высоту. Вспомнив навыки владения клинком, Дастин быстро включился в поединок и тоже ринулся на своего превосходящего его по всем параметрам врага. Чудище попыталось сбить принца взмахом своей лапы, но в ответ монстр получил лишь удар острым серебряным клинком, разрубившим его ладонь, из которой хлынула густая мутно зеленая кровь. Атака была отбита, но чудище успело слегка задеть своим черным когтем живот принца. Этого хватило, чтобы поцарапать Дастина, из живота которого полилась тонкой струйкой кровь. Гигант взвыл и, сжав кулаки, ударил ими по земле, снова отбросив принца ударной волной, пронесшейся вокруг. Он без особых усилий за мгновения выкорчевал большущий корень и швырнул его в еще летевшего принца. Дастин ловко ухватился за свисающую сверху лиану и отпрыгнул в сторону от большущего корня. -Катрина, прячься, крикнул Дастин ошарашенной принцессе, лежавшей в далеке. Зверь вновь переключил свое внимание на нее и помчался к ней. Она стукнула его ногой, но он даже не почувствовал этого и, казалось, не заметил. Схватив Катрину за ногу, он раскрыл свою зубастую пасть, в которой были видны следы мха, каких – то жучков, кореньев и мяса, явно принадлежавшего ни животному. Тут к огру подлетел разъяренный Дастин, вонзив ему в бедро свой клинок. Монстр разжал лапу, и Катрина свалилась вниз. Воспользовавшись моментом, она сумела улизнуть и забралась повыше по лианам. Дастин с большим усилием принялся вытаскивать клинок из ноги огра, который плотно утонул в мясистом бедре, но монстр дергался и выл, мешая принцу извлечь из себя оружие, качаясь в разные стороны. Вдруг огр затих и замер, медленно поднимая голову вверх, пытаясь найти взглядом свою добычу. Он, совершенно забыв о клинке, торчащем из его ноги, отпрыгнул от земли, поднявшись вверх по корням, ухватив державшегося за рукоять своего орудия Дастина с собой. Катрина, заметив, что чудовище движется к ней, начала быстрее карабкаться вверх, цепляясь за все, за что можно было зацепится. До принцессы огру оставалось совсем ничего, как вдруг клинок, плотно воткнутый в ногу чудовища, начал распарывать ее, словно упаковку, продавливаясь под весом Дастина, который своими ногами ухватился за крепкий вековой сук. Огр выпучил глаза и с визгом полетел вниз вместе с Дастином. Принц, к счастью, не долетел до земли, запутавшись в зеленых лианах, а монстр плюхнулся вниз, проткнув свое брюхо острым деревянным корнем, который произрастал как – то по особенному от остальных, выпустив наружу серые внутренности и бурую жижу, заполнившую пространство вокруг его бездыханной туши. Он был мертв, и можно сказать, что незваным гостям очень сильно повезло, что они не только остались живы и почти невредимы, но и смогли убить зверя, размазав его останки по корням. Прошло какое – то время, прежде чем угодившие в западню возлюбленные распутались и спустились с высоких лиан на землю.

-Мерзость. – произнесла Катрина. – Меня сейчас стошнит. – сказала она, держась трясущимися от страха руками за живот.

Тут ее взгляд упал на окровавленную полосу на туловище Дастина. Она ринулась к нему, нежно прижавшись к груди.

– Любовь моя, ты ранен? – удивленно произнесла Катрина, слыша, как стучит его молодое сердце, готовое вот – вот выпрыгнуть из груди.

– Моя принцесса, все в порядке, это всего лишь царапина, вернемся, я схожу к лекарю. – успокоил он принцессу.

– Нам нужно уходить сейчас же, это не похоже на маленькую царапину!

– Прошу тебя, давай только без паники, я в порядке и мы живы а это главное, лекари столицы обо мне позаботятся.

– Хорошо Дастин… Мы немедленно выдвигаемся туда… Но что это за существо такое? – высказалась Катрина, осматривая мертвую зеленую гору.

Дастин подошел ближе к чудовищу, с которым недавно вел бой, и принялся осматривать его.

Плотный пояс из шерсти какого – то крупного зверя украшал нижнюю часть туловища монстра, но он мерк на фоне ободка из маленьких черепков каких – то зверьков, сплетенных прочной веревкой в подобие браслета, зацепленного на левой руке громилы, явно сделанной самим монстром. Если снять его с его могучего запястья, то браслет вполне сошел бы за некромантический пояс. Так же тело огра украшали разные рисунки и полосы, как будто высеченные шрамами на зеленом теле, отдаленно напоминая подобие рун, какими в древности пользовались первые племена заселивших земную твердь народов. Дастин прошелся чуть подальше к лежавшему не далеко догорающему факелу. Он схватил его и аккуратно поднес к растекшейся луже темно – зеленой крови. Как только языки пламени окутали вонючую жижу, она неожиданно зашипела и за булькала, начиная медленно испарятся.

– Огрон. – уверенно произнес Дастин, смотря на распространяющееся по луже крови пламя.

– Никогда раньше не видела такое страшилище. – испуганно воскликнула принцесса, ухватившись за руку своего мужа.

– Огроны довольно редки и селятся обычно где ни будь высоко в горах… Вероятно, этот спустился откуда – то с окрестных поблизости… Я тоже никогда их раньше не встречал, только читал в библиотеке своего отца… Нам очень повезло, что эта тварь оказалась не такой, каким его описывают в книгах, трудно представить, что было бы, если бы он был не один… Нам пора обратно в город Катрина, думаю, нас будут искать.

– Да, пойдем отсюда поскорее. – поторопила она Дастина, нежно поцеловав его в раненный торс стараясь не касаться своими мокрыми от пота и воды губами его немного кровоточащей раны.

Некогда спокойное и уединенное место уже не казалось ей таким уютным и добрым, как раньше, отныне здесь она не могла чувствовать себя в безопасности, и не будь Дастина рядом, она бы уже с криками покинула эту дубовую пещеру.

Но она держалась, стараясь не подавать виду испуганной принцессы, держа за собой облик могучей наездницы и воительницы, какой была в начале путешествия. Но сквозь маску проступали черты подступающего к горлу страха. Бестиарий Элситара, глава VI, том первый, страница 240: “Существо, способное поднять две повозки, запряженные лошадьми, обладая такой могучей силой и не понятной природой происхождения, спокойно существует рядом с человеческими цивилизациями, стараясь не появляться на виду. Данный индивид, вероятно, является отдельной от своих возможных собратьев ветвью эволюции. Массивный бледно – зеленый зверь от пяти до семи метров в высоту, с многочисленными выступами и наростами на теле (в зависимости от региона обитания), является не многочисленным представителем своей расы. Так же данные существа имеют свою, пусть и чуждую нам, культуру. Известно из заметок некоторых путешественников, которые натыкались на капища и алтари данных гигантов, что данные представители этого вида даже поклоняются какому – то божеству, принося ему в жертву все без разбора. Являются очень опасными гуманоидами и довольно сильными противниками, способными своими гигантскими по человеческим меркам конечностями разворошить укрепленные стальные ворота или дюжину солдат. Преимущественно питаются мясом. Так же, по мимо всего прочего, эти великаны боятся серебра, лунной стали и огня, который заставляет вскипать кровь этих существ. Предпочтительно селятся в обширных скальных пещерах и горных проходах”. Внутри они пробыли достаточно долго, достаточно для того, чтобы ночная мгла опустилась на землю, укрыв ее темно синим пледом. Обратной дорогой они шли молча, каждый витал в своих мыслях, перебирая и воспроизводя картинки сегодняшнего приключения, которое чуть было не стоило им жизни. Они шли совсем другой тропой, ведущей от того самого обрыва, по которому они спустились в эту злополучную чащу несколько часов назад. Казалось, сил не было совсем. Измотанные и гудящие ноги Дастина выли и требовали горячего душа и теплой постели хотев поскорее вырваться из тесных, натирающих сапог. Он потратил почти все силы в поединке с зеленым верзилой и приберег последние крупицы этой самой силы на обратную дорогу. Конечно, клинок он всегда держал наготове, но тревожное чувство опасности постепенно начало отступать, уступая место усталости. Тропа была широкая, просторная. По правую сторону от нее вел длинный обрыв, тянущийся на несколько километров вдаль, а по левую дорогу сжимал дикий густой лес, который заполонила ночная мгла. Вдруг довольно долгое молчание прервалось.

– Болит? – поинтересовалась у своего мужа Катрина, имея ввиду полученную в бою с огроном рану.

– Немного. – сонным голосом ответил ей Дастин, волочащий за собой уставшие ноги.

Вдруг Катрина заметила в стороне лесной чащи блистающий ярко желтый куст и тут же ринулась к нему. Дастина охватило минутное недоумение, возникшее после того, как Катрина без объяснений ринулась прочь в сторону густого леса. Оторвав пару листиков, она возвратилась обратно к Дастину и предложила ему присесть.

– Захотела цветочков? – язливо спросил Дастин мчавшуюся к нему супругу.

– Вообще, то этим я буду тебя лечить. – утвердила Катрина. – Сейчас я приложу это, и боль должна будет притупится. – успокаивающим тембром произнесла принцесса. – Тебе нужно присесть.

Он, опершись на большой пень, уселся на него, распрямив свой израненный торс. Катрина аккуратно, но быстро приложила к еле сочившейся ранке мерцающий цветок.

– Ай, жжется. – всхлипывая, проговорил Дастин.

– Так только по началу, сейчас должно отпустить. – улыбнувшись, ответила принцесса.

Чудотворным растением, которое в кромешной тьме по счастливой случайности удалось заметить Катрине, являлась пигалица желтая, имеющая довольно хорошие медицинские свойства, вытягивая яд и останавливая кровь порой даже в самых запущенных случаях.

Правда, не все медики и знахари пользуются ею в своих практиках, так как у нее есть и негативные эффекты, которые крайне пагубно воздействуют на организм в больших дозировках. Но так только с настоями. Чистый, только что сорванный с куста желтый лист не был так опасен и спокойно применялся путниками и войнами, залечивающими им свои раны. Она держала целебное растение на его торсе, ощущая сквозь тонкую фибру цветка подергивающиеся мышцы пресса. Внезапно цветок, что мгновение назад мерцал как яркий огонек, вдруг стал затухать и превращаться в тлеющий лист. Вдруг Дастин нежно стал поглаживать ее по голове, плавно водя то в лево, то в право. Катрина подняла голову, чтобы взглянуть на своего принца, но не заметила, как сошлась с ним в долгом поцелуе.

– Я люблю тебя, Катрина, Хорланд. – вымолвил Дастин, отринув от нежных губ своей принцессы.

– А, я люблю тебя, Дастин Родрен, продолжим путь, родной?

– Думаю, да. – взвесив свое решение, ответил принц.

Катрина помогла ему подняться, и они продолжили путь. Спустя час пейзаж все не менялся, лес, овраги, дремучая чаща, следовавшая за ними по пятам, не выходила у Катрины из головы. Дубовой рощи уже и видно не было за их спинами. Она бесследно исчезла в хвойном оазисе, как и появилась. -Дремучие леса, задумчиво произнесла принцесса, вглядываясь вдаль нарастающей дороги.

– В моем краю таких мест мало где сыщешь, усмехнулся Дастин, хоть что то в новинку… А то одни равнины и холмовые пригорки.

– Ну, может, однажды ты устроишь мне по ним прогулку. – улыбчиво воскликнула принцесса… Позовешь меня в гости…

– Да, конечно, таков был план. – спокойно ответил принц… Покажу тебе башни, близнецы, прогуляемся по костяному побережью, поохотимся в окрестных лесных саванах. – улыбнулся Дастин. – Если останутся силы, дойдем до драконьей пристани… Там располагается самый большой корабль во всех портах Велиандора, и уж точно самый большой на всем юго западном взморье. – хвастанул принц. – Драконье пламя.

И ведь он даже не слукавил. Лучшие кораблестроители во все времена были родом из Калибостана. Сотни мастеров, трудившихся над созданием величественного флота для своего правителя, явно знали, для чего были рождены. И вот, когда в восемь тысяч десятом году отец Дастина Аргон приказал своим строителям возвести то, что способно поднять на борт свыше десяти тысяч человек, его приказ был исполнен, и за шесть месяцев гильдия строителей смогла сконструировать высокотехничный большой корабль, названный в честь древнего, давно канувшего в эпоху дракона “Сайрекс” который если верить легендам жил примерно в начале первой эпохи еще четыреста двадцать два года. По правде говоря, Катрине было это не интересно. Ее душа была свободной и легкой, как кони, быстро скачущие по обширным полям и равнинам, и корабли ей казались чем то скованным и стесняющим, но, наслушавшись рассказов своего принца, она воспылала увидеть все то, о чем он твердил, и в мыслях попыталась обойти всю палубу и посетить каждую каюту в надежде на то что ей это наверняка понравится. Неожиданно высоко в небе послышались раскаты грома, а затем и молнии, бушевавшие на горизонте. Пошел дождь. Дорога начала быстро размокать. Дастин, глядя на уставшую Катрину, понимал, что устал и сам, и лучшим решением было бы устроить привал, а то и ночлег где ни будь под могучими деревьями, окружавшими их на протяжении нескольких часов дороги домой. Внезапно принц увидел виднеющиеся вдали большущие кроны -Дальше не дойдем, есть идея, произнес Дастин, ухватив принцессу за руку, Они помчались в сторону чащи под большущие ветви пихтовика, распростершего свои лиственные кроны на несколько метров во все стороны и не пропускающего падающие капли ночного дождя. Под деревом было сухо и тепло, корни были не слишком глубоко, и казалось, что подогревали землю вокруг себя, создавая себе идеальные условия для прорастания. Дерево явно было молодым, ведь обычно корни уходят на десяток, а то и более метров вглубь, но этому чуду природу только предстояло совершить это.

Они уселись рядом на сухую, теплую землю и с облегчением выдохнули, будто бы были на мягкой перине в теплом и защищенном замке. Их глаза начали закрываться, и Катрина улеглась рядом, поглаживая торс принца, медленно уходя в сон. Не чувствуя абсолютно никакой опасности, влюбленные спустя какое то небольшое время тихо засопели, словно дети после солнечного дня, вдоволь наигравшиеся во дворе. Вскоре дождь снова смолк и на небе появился серебряный лик выплывавшей из за большой тучи луны. Они провалились в сон. Луч солнца еле еле пробивался сквозь зеленеющие кроны, но этого хватило, чтобы глаз Дастина слегка дернулся. Тут он внезапно что то почуял и подскочил, как будто бы уселся на раскаленные печные угли. Катрина, кажется, проснулась от таких резких шорохов и, медленно открывая сонные глаза, тоже начала приподниматься. -Кто вы, настойчиво произнес Дастин, схватившись за лежавший неподалеку большой древесный сук. Из больших кустов вышла мужская фигура, одетая в, судя по виду, дорогую бронь, в латных сапогах, от которых отпрыгивали солнечные лучи, и с мечом на поясе.

– Что все это значит? Вас прислали за нами? – сказал Дастин.

– Королевская гвардия его величества, Райгара. – сухо ответил один из восьми стражников, стоявших в пяти метрах от Дастина и Катрины.

Он так и сверлил и оценивал сквозь массивные глазницы своего шлема бурым взглядом полураздетого Дастина с проступающей, но уже не сочившейся раной на торсе. Все таки цветок сделал свое дело, вытянув почти все рубцы из нанесенной раны. Дастин глянул в низ и пальцами провел по немного выступающему кожному наросту на животе, который еще вчера кровоточил и был больше в размерах. Чтобы я без нее делал, подумал принц, глядя на то, как его супруга оттряхивается и осматривается во круг. К тому времени, как Дастин понял, что их потеряли и послали стражу на поиски, Катрина уже проснулась и смогла воочию разглядеть итоги вчерашней ночной прогулки к источнику.

– Ваше высочество. – произнес тот самый стражник в серо – голубых доспехах, встав на одно колено.

– Ронар, что ты тут делаешь?! – удивленно спросила Катрина, ошарашенно оглядывая королевскую гвардию своего отца. – Где ты пропадал?! – воскликнула она.

– Я недавно приехал с дальнего рубежа границы, но мы не успели увидеться я был в карауле а потом твой отец сразу же послал меня и моих людей на ваши поиски. – снова кинув косой взгляд, произнес Ронар, вставая с колена.

Он снял свой сверкающий орлиный шлем и аккуратно положил его рядом на торчащий из земли заросший мхом камень.

– Прости. – виновато ответила Катрина. – Но справился ты, похоже, неплохо. – улыбнулась она, ответив Ронару.

Она подбежала к нему и чуть было не повисла не шее. Он слегка приобнял ее за плечи и немного потряс.

– Я тоже скучал, принцесса.

Глаза Дастина налились кровью, и в мыслях он уже размазывал деревянный сук о голову солдафона, на котором повисла его новоиспеченная жена.

– От рощи дорога одна, да и ночлег вы выбрали, скажем так, на открытом рубеже, вас за милю видно. – улыбнулся Ронар.

– Ночка выдалась та еще.

– На вас напали?

– Волки, но все обошлось, нам повезло.

– Да и не первый раз уже приходится спасать тебя и доставлять домой… Но место для ночлега все таки провальное.

– А здесь вид красивый. – съязвил принц… Правда, Катрина? – вымолвил наконец Дастин, немного рассвирепевший, но тут же смягчивший тон.

– Да. – словно очнувшись от минутного помутнения, ответила Катрина. – Да, вид и впрямь красивый. – ответила она снова, отлепив руки от могучего стражника.

– Ну. – расставив руки в бок, произнес Ронар. – Будем любоваться видами или поедем назад в крепость?

– Едем в крепость. – единогласно ответили Дастин и Катрина.

Прошло еще какое то время, прежде чем гвардия короля вышла на тракт и двинулась на юг. Молодоженов усадили на коней и дали по фляге с водой и сушеной соленой треске вместо завтрака. Путь занимал несколько часов, а желудок, как известно, ждать не любит, к тому же в приличных домах и дворцах уже наступил завтрак. Лучшее, что могло быть за это утро, подумала Катрина, жадно откусывая кусочек соленой рыбки. После вчерашней стычки с великаном у себя в голове, принцесса выдумала столько сюжетов этого утра, что можно было бы составить сборник фантастических рассказов с подписью ужасно, но в ее планы явно не входил неожиданный приход стражи своего отца, и, пожалуй, это был лучший из возможных исходов. Вдруг Дастин смял вожжи в руках и подъехал вплотную к Катрине, выстроившись с ней в один маршрут.

– Ты не говорила, что знакома с ним. – хмуро произнес Дастин, крепко сжимая вожжи в руках.

-Ты и не спрашивал меня о моих знакомых. – озадачено ответила принцесса, откусывая еще один кусок.

– Ну и кто он? И что значит, не первый раз приходилось спасать тебя? – с еще большим недоумением произнес Дастин.

– Ронар папин, старший королевский командир… Ну и по совместительству мой наставник.

– Наставник. -отрезал Дастин, и его глаза начали вновь наливаться кровью.

– Иногда он обучал меня трюкам верховой езды и владению некоторыми видами оружия, клинками, например… В тайне от отца, разумеется, девочкам не следует владеть такими навыками, а мне очень хотелось… Хотела походить на тебя. – улыбнулась Катрина, глядя на покрасневшего принца.

– Ясно. – задумчиво ответил Дастин. – И поэтому ты на нем повисла?

– В те годы, когда отца не было рядом… Он заменил мне старшего брата и… – Катрина оборвалась

– Продолжай. – выпытывал Дастин,

– И справился со своей ролью превосходно… Так что советую ревность свою убрать куда подальше… Между нами ничего не было и быть не может, он стражник на службе моего отца, а я твоя жена. – утвердила Катрина, поставив точку в их разбирательстве.

Дастин надулся и слегка отъехал. Дальше они ехали молча. Рассвет плавно перетекал в полдень, и дорога, размывшаяся ночным дождем, начала понемногу твердеть. И ведь правда, если подумать, Дастин почти не был частью подросткового юношества своей возлюбленной, и она была предоставлена сама себе. Как и у Катрины, у принца тоже были свои секреты и неожиданные знакомства, о которых он пока что умалчивал. И если уж разобраться, то это было просто глупо, вся эта ситуация. Очевидно, Дастину не понравилось, что его новобрачная возлюбленная повисла на шее у какого то стражника, но что он мог поделать, к тому же она объяснилась, но Желание пробить ударом копыт его латный нагрудник никуда не ушло, а лишь затаилось. Поживем, увидим, подумал принц. Катрина ехала позади двух гвардейцев, за которыми в метрах десяти неспешно ехал статный Ронар верхом на закованном в сталь скакуне. Дастин находился по левую сторону от Катрины. Он ехал молча, всматриваясь в окружающий его пейзаж. Ночью он был совершено необычным и, как ему казалось, волшебным, а сейчас это просто лес, думал он, перебирая мысли.

– Ни одного цветка вокруг. – негромко и вслух произнес принц.

– Днем их не видно. – неожиданно произнесла Катрина. – Их сияющий оттенок тускнеет, а ночью снова рассветает.

Катрина достала кусок соленой рыбки, аккуратно подъехала к мужу и протянула его ему так, чтобы ее рука оказалась прямо у его рта.

– Если будешь ехать молча и ничего не есть, заработаешь расстройство желудка.

– Я не люблю рыбу. – сухо ответил Дастин.

– А знаешь, что мне все равно на наши званые ужины и обеды, кстати, тоже, я специально буду готовить рыбу, понял? – ехидно ответила принцесса.

– Много рыбы… Но этого можно избежать, если ты сейчас съешь то, что я предлагаю.

– Ну у болтала. – загоготал принц… Давай сюда свою рыбу, так и быть.

– Умница. – моя съязвила Катрина, сжав вожжи в руках и заставив помчаться свою лошадь галопом вперед.

Спустя немного времени Катрина легко обогнала королевскую конницу и вырвалась вперед на большой тракт. А тем временем из-за горизонта по не многу начали всплывать большие шпили королевских башен. Массивные ворота распахнулись, и гвардия въехала в город, в котором, казалось, только только наступило утро. Вокруг стояла дымка, исчезающая в пространстве, голоса прохожих и гул птиц смешались в какофонию. Никто не замечал шагающую ораву солдат, позади которых ехали принц с принцессой, больше походившие на бездомных бродяг в промокших и грязных одеждах. И вот они подступили к началу мраморных, потрескавшихся от времени ступеней, длинной дорогой ведущих в тронный зал. Королевская конница разъехалась в сторону, открыв взору смотревших сверху на Дастина и Катрину, короля Райгара и королев, Виренеи и Галатеи. Их взгляды были хмурыми и пронизывающими, особенно это было заметно по Галатеи, которая сверлила взглядом растерявшеюся от неожиданности королевского взора Катрину. Она прикрыла лицо ладонью и слегка отвернулась, пытаясь сделать вид, что заинтересована в поправке кожаных ремешков на своем седле. Никто, кроме Катрины, не видел того, как смотрела на нее мать ее возлюбленного. Это был взгляд хищницы, осматривающей свою добычу, перед тем, как освежевать и убить ее.

– Думаю, вы проголодались. – наконец, прервав молчание, заговорил король Райгар, глядя вниз на них, переводя взгляд то со своей дочери, то с зятя. –Спешивайтесь, стол почти накрыт. – продолжил он и поспешил удалится.

Самая последняя покинула ступени Галатея, напоследок кинув огненно сверкающий драконий взгляд своей невестке, все еще ошарашенной от такой внезапной встречи у ступеней.

Еще какое то время прошло, прежде чем они спешились с лошадей и передали вожжи Ронару, поспешившему отвести скакунов в конюшню и напоить их. Внутри стоял большой, метров восемь в длину, деревянный резной стол с кучей разных яств и деликатесов. Куриные сердечки на шпажках, черный и белые хлеба, фаршированная утка и поросенок, только только снятый с печи, несколько видов прекрасного ароматного сыра, свежие яблоки, апельсины и груши, графины, наполненные ароматным соком и прекрасным вином из королевского погреба. К вошедшим в зал Катрине и Дастину тут же подлетели несколько служанок, предлагая салфетки, чтобы вытереть руки, и разные у ходовые средства для принятия пищи. Отринув предложенную помощь служанок, Катрина ринулась к столу, схватив первый попавшийся под руку стеклянный графин, и принялась выпивать его содержимое. Спустя десяток глотков она поняла, что горло начало першить, и отринула от своего порозовевшего рта горлышко графина. Это было вино, она рассчитывала на сок, но по случайности перепутала графины. Хотя это было уже неважно, ведь жажду она утолила. Дастин тем временем стоял и протирал руки белым шелковым полотенцем, любезно предложенное ему служанкой, и ошарашено поглядывал на свою возлюбленную, жадно уплетавшую куриные сердечки и сыр. Думаю, все эти правила этикета Дастин соблюдал ради приличия, ведь он был в гостях, а первое впечатление очень важно, как и другие последующие. Тут, заметив на себе взгляд мужа, Катрина повернулась к нему и в недоумении спросила его, что не так.

– У тебя весь рот в жиру. – улыбнулся Дастин, немного смутившись и опустив взгляд в пол.

Катрина улыбнулась в ответ и без слов продолжила наполнять желудок. Королева Галатея, постояв еще немного, тепло посмотрев на сына, покинула тронный зал, оставив возлюбленных наедине со столом и правителями Родренами.

– Как дела у Сэма, папа? – спросила Райгара, Катрина. – от него нет вестей? – поинтересовалась она, откусив кусок сыра.

– Пока нет, но он скоро приедет, думаю, уже завтра будет в крепости.

– Чудно! – воскликнула принцесса и продолжила трапезничать.

– Сэм мой сын это правда, о он еще и командир и выполняет свои обязанности, а вот вы свои нарушил… Гости взволнованны вашим отъездом и никто не понимает куда вы подевались.

Вдруг в зале заиграла музыка. Скрипки и арфа мелодично зазвучали из разных углов дворца, создавая приятную музыкальную палитру. Музыканты при дворе это было обычным явлением среди богатейших слоев населения, чего уж тут говорить про королевские чертоги. Для обучения придворных музыкантов даже была создана специальная академия в Дренадаре, куда брали ни абы кого, а лишь отпрысков знатных домов и родов со всех уголков мира. Стоит ли говорить о том, что всякий прочий, желавший овладеть музыкальным талантом в совершенстве получал отказ, стоя у порога этого храма знаний. Внезапно взгляд короля Райгара упал на пораненный торс молодого зятя.

– Откуда царапина? На вас напали?! – прикрикнул король. – Врачевателя сюда, живо! – обращаясь к одной из молоденьких служанок, сказал Райгар .

– Все в порядке, на нас никто не нападал, лишь пара волков.

– Что за волк может оставить такой шрам? Волк великан? – спросил король пытаясь узнать всю правду.

– Большой волк ваше величество… Но сейчас мне уже значительно лучше.

– Что ж. – нахмурился Рейгар. – Может и так… Но целитель не помешает. -настойчиво отрезал он. – И не спорь… Приказ короля.

– Будь по вашему, ваше величество. – поклонился Дастин.

Вдруг король Райгар стремительным, но твердым шагом ринулся в сторону молодого принца, спокойно вытиравшего руки мягким полотенцем. От тяжелых сапогов Райгара звук разносился по всему тронному залу твердым гулом. Дастин слегка опешил и уже приготовился к суровому выговору за ночную вылазку с его дочерью, но все оказалось иначе. Райгар остановился в полуметре от принца и твердой рукой подвинул его к себе за талию, с хрустом приобняв. Дастин немного оцепенел, но ради приличия тоже попытался приобнять своего тестя.

– Добро пожаловать в семью. – твердо вымолвил король и незаметно для всех прислонился своими губами к уху встревоженного зятя, прошептав: в этом замке у меня везде есть глаза и уши, не делай глупостей.

Принц от услышанного оцепенел и не мог пошевелится, упираясь взглядом в бороду короля. Все продолжалось несколько мгновений, после чего король снова заговорил, похлопав принца по плечу.

– Достаточно грозно?! – со смехом произнес Райгар, глядя на испуганные глаза принца… Я шучу, все в порядке, отдыхайте, ребята.

Дастин выдохнул с облегчением. Где то по нутру принца разлилась приятная благодать и его начало отпускать от пережитого стресса. Райгар на последок приобнял принца и удалился назад к своей жене, которая издали наблюдала за этим процессом.

– Райгар не мог помягче? – пихнула короля локтем в бок Виренея. – У парня и так стресс. – прошептала она мужу.

– Да ладно тебе, любимая, видела бы ты его лицо. – улыбнулся Райгар.

– Видела. – твердо ответила королева.

– Ты права, нужно было как то помягче. – сказал король, убрав ладонью капли пота, проступившие на морщинистом лбу.

– Пойдем, вымолвила Виренея, взяв мужа за руку. – Пускай они поедят в тишине.

Виренея произнесла это и в ту же секунду два раза хлопнула в ладони, прекратив по своему повелению музыкальное сопровождение, заполнившее трапезную.

– Спасибо, мама… – в полу шепоте произнесла Катрина, глядя на королеву.

Она не любила музыку, тем более во время завтрака, когда только только приходишь в себя после долго сна или пережитой ночи. Виренея мягко кивнула в след своей дочери, и вместе с королем они покинули зал.

– Они забрались слишком далеко на север.

– Да неужели?

– На них напал тролль или огр, такие раны обычные волки не оставляют, я пошлю людей в те края, пора сделать наши границы безопасными.

– Ты слышишь что ты говоришь?

– Я прекрасно слышу это, волки таких ран не оставляют, вспомни теплый очаг.

Глаза Виренеи при опустились вниз и она будто бы провалилась в свой разум.

– Сколько раз за свою жизнь ты видел подобных существ, муж мой? – спросила Виренея, взяв короля под руку.

– Один раз в живую и множество слухов, не так давно в столицу пришло десять писем от людей по всем окрестным деревням… Они рассказывают о троллях или о чем то подобном, они грабят их по ночам, воруют скот и уходят, оставляя за собой большие следы… Десять человек погибло, разорванных в клочья этими тварями.

– В странном мире мы живем, ты меня пугаешь своими рассказами… бедные люди…

– Нашим детям очень повезло, что они вернулись домой живыми, не хотелось бы объяснять его матери, как погиб ее дражайший сын.

– Галатея женщина не плохая, но такими вестями лучше не разбрасываться при ней, даже ради шутки муж мой. – подметив, произнесла королева.

– Она совершенно точно по лучше, чем тролль, и куда разумнее, я не стану рассказывать госпоже запада об инциденте с ее сыном в моих землях, только если он сам не сделает этого. – усмехнувшись, ответил король.

– И все таки тебя тревожит это, любовь моя?

– Меня тревожит не это а только то, что никогда прежде эти малочисленные создания не заходили в наши края, никогда прежде Виренея, что то гонит их с гор в наши земли, за все правление я не получал столько писем о странных мифических существах, я должен в этом разобраться.

– У нас сейчас совсем другой период, мой король, пошли туда людей, я уверена, они во всем разберутся, ты нужен мне здесь.

– Ты как всегда права, моя дорогая супруга, но не стоит забывать о том, что буря уже на горизонте, я вторую ночь плохо сплю и мне сняться странные сны.

– Поведай мне о своих снах.

– Мне снится, что наш город окутывает яркое пламя, о том, что все горит в огне, а в центре всего стою я луже крови, такие сны мне сняться, Виренея.

– Тебе нужен хороший королевский секс и покой, сон это всего лишь сон, не более плод твоего разбушевавшегося воображения.

– А что, если это не так? – ответил ей Райгар.

– Не вижу повода думать, иначе нам ужасно повезло, что после ночной вылазки Дастина и Катрины мы не лишились их обоих.

– Да, повезло еще как…

После трапезы принцесса направилась в свою спальню, в то время как ее принц ушел по своим делам, но связанный с ней обещанием вскоре возвратиться, он поскорее спешил в ее покои, закончив свои обязательства в столице своего тестя. Райгар смог опередить принца и на десяток минут раньше зашел в покои своей дочери. Дверь тихонько скрипнула, и она, видя на пороге своей светлицы стоявшего отца со смотанным непрозрачной тканью, судя по всему, оружием, поприветствовала короля.

– Папа? – вопросительно произнесла Катрина, держа в руках иглы и спицы для пряжи.

– Можно я войду?

– Конечно, ты еще спрашиваешь.

Король аккуратно прошел в комнату и положил замотанный меч на стол.

– Что это отец? – спросила Катрина, заинтересовавшись принесённой вещью.

– Это Холодное пламя, я принес ее Дастину, это подарок в знак благодарности за защиту моей дочери.

– Папа, я не понимаю? Это наш фамильный меч, не так ли?!

– Я все знаю, Кэт, на вас напал тролль, как вы отбились?

– Дастин убил его… отец. Но этот меч… Папа.

– Он настоящий мужчина, такой же, как и его отец, благороднейший человек, если твой брат не может им владеть, то пускай он будет в ваших руках, как подарок моему не родившемуся пока внуку.

– Благодарю, папа… Это очень щедрый дар.

– А теперь расскажи мне о вашем приключении, расскажи мне все.

– Мы думали, нам конец, сидя в том дереве.

– В дубовой роще? Вы там были?

– Да…

– Я послал людей проверить всю округу.

– Я никогда прежде не видела ничего подобного, откуда оно пришло? – словно пытаясь разузнать тайну великана, твердила юная принцесса.

– Когда то такие создания и многие другие населяли наш мир, еще в самом начале сказаний, тогда, когда не было ни замков, ни лордов, ни королей… Когда магия царила в этом мире, пропитывая все вокруг, а в небесах летали драконы.

– Ты пересказываешь мне книгу древних сказаний, отец, я ее знаю наизусть.

– Может быть так все и было, а это существо просто отголосок прошлого.

– Теперь уже оно точно в прошлом, мы сожгли его в пламени, отец.

– Безрассудное решение было отправится в ту рощу, вы ведь могли погибнуть.

– Я знаю, отец, мы так испугались, я думала это конец.

– Дастин проявил себя как настоящий мужчина, это его награда, скажи ему, как он придет, ладно?

– Да, отец.

– Я люблю тебя, Кэт, надеюсь, больше никаких глупостей?

– Обещаю, папа, но я немного в шоке от твоих слов.

– Поясни?

– Я думала, ты будешь рвать и метать, узнав о том, что случилось с нами прошлой ночью.

– Я уже не настолько суров, как раньше, но это не значит, что мой гнев не может затмить ваши с принцем амбиции, это была последняя подобная выходка, это ясно? – произнес король со всей своей строгостью и жесткостью.

– Да, папа.

– Отлично, поскольку в следующий раз если случится подобное огр или что бы там не было вас от моего гнева уже не спасет.

– Ты так говорил уже однажды, помнишь? В десять лет, когда из за меня выпороли служанку, которая якобы украла серебряный стакан с королевского стола, накрытого в честь приезда моего дедушки.

– Помню, как долго я извинялся перед ней за это, и как долго ты стояла у стены красной крепости, уткнутая лицом в собственное эго.

– Мне было тогда десять лет. – оправдываясь, произнесла Катрина.

– А ей пришлось стерпеть десять ударов плетью, благо обошлось без крови, лишь ссадинами, рука у Мейринга была легкой.

– Он как то лупил и меня. – надув губы, произнесла Катрина.

– За то, что ты украла мою лошадь и протаранила сарай, чуть не спалив его случайно упавшим в сено факелом, это было еще слишком щадяще.

Они посмотрели друг на друга строгим выражением своих лиц, а затем залились в беспрерывных потоках смеха и веселья, накрывшего их после воспоминаний о прошлом юной принцессы и ее отца короля.

– Я горжусь тобой, доченька. – произнес Райгар, погладив ее руку.

– А я тобой, папа.

– Передай от меня привет принцу. – сказал он и тут же удалился из комнаты, махнув своей дочурке на прощанье.

Прошло время, прежде чем вернувшийся принц и принцесса приняли душ и переоделись в чистые поглаженные одежды. Слуги проводили их в комнату, где будущих правителей ждали горячие ванны, предварительно подогретые к их визиту. Большие медные изваяния с золотыми ножками и аккуратно разложенными вокруг полотенцами. Комната была обставлена множеством разных шкафов с книгами и рукописями, тумбочками с мелкой утварью, гардеробными шкафами, большой кроватью, устланной мягким бархатным покрывалом, и большим столом, на котором горели несколько десятков восковых свечей в подсвечниках. Они методично скинули с себя свои одежды и погрузились в манящий еще со вчерашнего вечера кипяток. -Знаешь, сказала Катрина, обращаясь к Дастину, я готова умереть в этой ванне прямо сейчас.. боже, так хорошо вымолвила она, откинув голову назад.

Кипяток медленно заполнял пространство вокруг ее груди и вскоре добрался до розовых сосков, которые набухли от исходящего тепла. Дастин тем временем принялся отмывать себя, проводя по телу мягкой мочалкой и аккуратно промывая свою рану, которая, судя по всему, останется с ним навсегда. Теперь на ее месте плотный рубец, постепенно превращающийся в кожу, которая в дальнейшем станет шрамом.

– Здорово быть дочерью короля. – усмехнулась Катрина, выплескивая воду из ванны на сухие мягкие полотенца, накиданные вокруг нее. – Всегда свежая и вкусная еда, мягкая уютная постель, горячая ванна каждый день! – воскликнула она и тут же погрустнела. – Но нет свободы… По крайней мере, для меня.

– Ты вольна сделать то, что желаешь, и когда желаешь. – вмешался Дастин.

– Вольна… Но не свободна… Пока я не стану королевой, я всегда буду ощущать на себе взгляд своего отца, смотрящего на меня, куда бы я не пошла.

– А, что не так с твоим отцом? – поинтересовался Дастин, прильнув к широкому борту ванны и облокотившись на руки.

– За неделю до твоего приезда… – вымолвила Катрина. – У меня с папой вышел разговор… Он, наслушавшийся моих пламенных речей о путешествиях, разных приключениях и подвигах, которые я хотела разделять с тобой после нашего венчания, устроил мне взбучку, напомнив, что сколько бы лет мне не было и где бы я не была, я всегда буду шестилетней малышкой Кэт.

– Знаешь мой отец тоже не сахар но что же плохого в том что твой папа заботиться о тебе и беспокоится? Твой отец любит тебя и переживает так же, как и мать, так же, как и я.

– Я уже не буду той малышкой, пойми, я выросла, я хочу сама принимать решения и строить крепости, а отец этого не понимает… Ты уже в курсе, что должен будешь докладывать ему о каждом моем шаге, когда мы покинем эти земли?

– О чем ты? – удивленно спросил Дастин, нахмурив лоб.

– Значит, он тебе еще не сказал, что ты будешь отсылать ему письма о том, поела ли я сегодня или сходила ли я на горшок. – надулась Катрина.

– Думаю, до этого не дойдет. – со смехом ответил Дастин.

– Он, кстати, передал тебе подарок. – произнесла Катрина, намекая на меч, все это время лежавший на столе.

Дастин вышел из воды и аккуратно приблизился к завернутому оружию, оставив за собой мокрый след горячей воды, стекавшей с его обнаженного, распаренного тела.

– Твой отец мне прислал мне это?

– Я так и сказала, но он не присылал… Он сам его принес… Сказал, что теперь он твой, это подарок, открывай скорее, мне не терпится увидеть его.

В спешке развернув ткань, в глаза ему ударил ярко серебряный оттенок стали и черной рукоятки, в которую был вплавлен сам клинок. Катрина никогда не видела этот меч, только по рассказам отца и матери, но в жизни он был еще прекраснее, чем в ее голове, и, видя сияние его стали, она широко раскрыла глаза.

– О, боги, какой он красивый, до сих пор! – воскликнула принцесса в пол голоса.

– Что то не так?!

– Этот меч наша семейная реликвия, отец отдал его тебе и теперь он твой.

– Почему я? Твой брат должен владеть им.

– Он не может, он отказался от трона, но ты, ты сможешь, этот клинок древнее нашей столицы если верить словам моего отца.

Красивая сталь смотрелась в рук юного Дастина как раз в пору, и он, предвкушая грядущие баталии с врагами, где он в первых рядах, как и его отец, когда то, вооружившись Холодным пламенем, ведет в бой легионы, жаждущие славы и богатства.

– Я передам твоему отцу благодарность, я буду хранить это оружие с честью, он знатный человек и уважаемый, я не ожидал, что он подарит мне оружие твоего брата, оружие вашей семьи.

– Кто знает, на что еще способен мой отец. – произнесла Катрина, набрав в распаренные ладони воду и умыв ею лицо.

– Зато я знаю, на что способен, я и сейчас покажу это. – ответил Дастин, аккуратно положив меч обратно, но уже на развернутую тряпку.

Принц посмотрел на красивые линии спины Катрины с которой стекали горячие капли нагретой воды и неспешно направившись к ее раскаленной от жара ванне. Дастин плавно подошел к ней сзади и обхватил руками ее тонкую шею, сжав ее в них, словно в тисках.

Катрина застонала от подступающего удовольствия и отдалась своему принцу.

– Мы кое что не закончили в той пещере… Одно дело, которое не требует отлагательств.

Его член моментально набух и стал упираться в шею Катрины вызывая у нее будоражащие чувства и эйфорию у самого принца от соприкосновения с ее распаленной плотью. Она повернулась и была готова принять его, обхватив губами. Все было как во сне, сначала в ванне, затем они переместились на стол, забитый свечами, и в пылу огня удовлетворяли друг друга и наслаждались каждым мгновением, проведенным вместе. Он аккуратно входил в нее и так же аккуратно выходил, изредка меняя темп, то ускоряясь, то замедляясь, доставляя Катрине незабываемые ощущения и вскоре пришедший оргазм. Дастин застонал и сжал ее грудь, оставив на ней плотный красный след ладони.

– Боги… Как хорошо. – вымолвила Катрина, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. – Милый… Мой милый принц. – произнесла она, обхватив его могучую спину. – Однажды я подарю тебе прекрасное дитя. – сказала она вновь и впилась ногтями в его позвонок, пустив немного крови.

Сама не ведая, что говорит, она, кажется, начала хотеть завести ребенка. В детстве дочки матери для нее были самой любимой игрой, а потом, когда она подросла, куклы и пеленки сменились лошадьми и скачками вперемешку с жизнью придворной леди и знатной дамы. Но сейчас, сейчас, видя Дастина и его черты лица, так привлекающие и пробуждающие желание в юной принцессе, она поняла, что он тот, от кого она готова зачать ребенка, он тот, кого она без колебаний готова назвать его отцом и помчаться за ним хоть в высокие заснеженные горы, хоть в самые глубокие и темные пещеры. Совсем скоро они лежали друг на друге в большой и уютной кровати. Он аккуратно поглаживал ее по голове, иногда приспускаясь вниз к упругим и гладким ягодицам, которые манили его каждым своим движением под теплым одеялом. Еще мгновения ласки и нежности, и они не заметили, как провалились в сон.

По кораблю слонялись туда сюда величавые матросы и разбойники братства морских волков. Иакинф сидел на пристани. Время было далеко за пол ночь, но жизнь в пепельном порту по прежнему кипела. Звуки катящихся туда сюда бочек разбавлялись треском факелов и сверчков, снующих повсюду в невысокой траве, проросшей вдоль причала. В порту, помимо корабля морских волков, так же присутствовали и другие суда. Большой торговый корабль из Акирии, приплывший несколькими днями ранее, и небольшое судно из Арианора. Песчаные каменные одноэтажные, изредка двухэтажные дом несколькими грядами простирались с севера на юг на добрые шесть сотен метров, создавая впечатление созданного ребенком песочного городка. Порт являлся ключевой точкой восточного государства, ведь именно сюда свозили все заграничные товары и разные диковинные вещицы, кроме того, порт имел весьма выгодное стратегическое положение с военной точки зрения. Все благодаря песчаным бурям, регулярно накрывающим побережье на несколько лик с юга на север. Местные приспособились к таким суровым условиям и смогли использовать их в качестве защиты от разных недоброжелателей из за большого моря, установив несколько сторожевых вышек вдоль порта и врытыми в небольшие траншеи оборонительными баллистами. Иакинф спокойно сидел на коробке из под рыболовных снастей и прикуривал трубку, забивая в нее высушенные листья красного табака. – Рубиновый табак, раздался голос Арона из за спины Иакинфа. -Отложил себе немного, ответил морской волк, продолжая методично забивать трубку, проталкивая продолговатым камешком табак внутрь. Искра за искрой, кремень о кремень, и вот Иакинф уже жадно втягивает в свои легкие этот приятный грушево табачный аромат. Арон подошел ближе и уселся рядом с отцом на свободный деревянный выступ.

– Выглядишь по боевому. – усмехнулся старик, косо глянув на своего приемного сына и его блестящий клинок.

– Все для дела. – ответил Арон, шмыгнув носом.

– Надеюсь, до этого не дойдет, и мы спокойно заберем наше золотишко.

– Кто – ни будь еще в курсе, кроме капитана и нас?

– Полагаю, нет, раз это задание было дано нам двоим. – ответил Иакинф, вновь затянувшись знатным табаком и тут же закашлявшись. – Однако, кое что меня беспокоит.

– Что же?

– Я не видел Эверри еще с самого утра, куда этот верзила запропастился, как бы не наделал чего дурного. – проговорил Иакинф, протягивая Арону сверток с табаком.

– Думаю, Рорах этого не допустит. – ответил Арон, принявшийся забивать свою курительную трубку.

– Рорах, капитан, у него дел по горло, да и я уследить за всем не могу, нужно быть настороже, тучи сгущаются.

– Эверри, старый черт. – выругался Арон. – Не думаю, что он хочет вытворить что то.

– Многие недовольны политикой нашего клана, в том числе и он.

Иакинф сделал паузу и затянулся еще сильнее, чем раньше, и казалось, что дым выходил даже из его ушей.

– Даже если и так, он часть нашей команды, часть корабля и уже много лет на службе.

– Он тебе не нравится парень.

– Он матрос каких нужно поискать.

– Он тебе не нравится парень. – повторил Иакинф.

– Не нравится, да но я не вижу здесь подвоха.

– Подвох бывает там откуда его совсем не ждешь… Так что будь настороже и держи клинок при себе, мой мальчик.

– Как скажешь, папаша. – усмехнулся Арон, приобняв старика.

Они просидели так еще какое то время, пока не скурили весь табак.

– Нам пора, до Меритоса чуть больше часа пути, если пойдем налегке.

– Без лошадей? – вопросительно произнес Арон глядя на старика.

– Без лошадей, лишнее внимание нам не к чему.

Путь их занял довольно долгое время относительно коротких маршрутов и довольно короткое относительно длинных. Песчанные горы и холмы засыпанные слоем песка вместе с домами глубокой древности окружали их в эту ночь и они прикрываясь тьмой и барханами шли к своей цели. Уже к трем часам ночи они добрались до приграничных ворот Меритоса, которые были распахнуты в эту ночь. Иакинф подкупил охрану еще вчера, и сегодня ночной караул, несший службу, тихо, мирно посапывал у себя в казарме, в то время как морские волки беспрепятственно вошли в спящий городок. Типичный город для востока с песчаной архитектурой и разношёрстным культурным слоем, проживающим здесь испокон веков. Аккуратно огибая узкие улочки и скверы, они продвигались все дальше и дальше вглубь, пока не уперлись в стену.

– Залезай. прошептал Иакинф, ухватившись рукой за торчащий песчаный кирпич и тут же взмывший вверх, через мгновения оказавшись уже не вершине стены.

Арон подпрыгнул и двумя руками схватился за выступ, уперев носок в осыпающуюся стену. Иакинф протянул руку своему воспитаннику, и тот без промедлений вонзился в нее, подпрыгнув, оттолкнувшись от стены. И вот они уже наверху.

– Куда дальше? – спросил Арон, глядя на Иакинфа, что то высматривающего вдали.

– Прямо через рынок. – утвердил старый волк, помчавшись вперед.

Они быстро покинули возвышенность, не оставив ни одного следа своего присутствия. И все – таки Иакинф порой удивлял Арона. Такой прытью и резвостью в его то возрасте не всякий обладал, а уж как он виртуозно взбирался на разные высоты, при этом не захлебываясь от сбившегося дыхания, это вызывало восхищение и гордость у Арона, который хотел перенять все эти качества от своего приемного отца, внимательно наблюдая за ним в некоторые моменты. Спустя еще немного времени они добрались до рынка, на котором не было ни души. Пустые прилавки ночью и набитые товарами в дневное время суток, обхватили их в кольцо. В городе не было ни души, и казалось, что сама судьба располагала им совершить идеальное дело в эту ночь.

– Тише. – сказал Иакинф, присев на корточки.

Арон укрылся за прилавком и стал наблюдать за поведением своего наставника. Вдали, в метрах пятидесяти, послышался громкий голос, постепенно приближающийся к рынку с восточного переулка, освещая темные улочки огненным светом факелов. Как только голос почти достиг рынка, Арон и Иакинф смогли распознать в нем несколько голосов, сменяющихся по тембру и произношению.

– Это они. – произнес Иакинф, ухватившись за свой клинок, торчащий из кобуры, и крепко сжав его, действуем тихо и идем следом.

На рынок из переулка вышло семеро фигур, одетых в кожаные стеганые дубленки и коричневые штаны, расшитые разными цепочками и карманами. Каждый был при оружии. Шли они чуть быстрее обычного, попутно поддерживая беседу друг с другом. Иакинф шмыгнул за прилавок так, чтобы бродяги не заподозрили слежку, Арон сделал тоже самое.

– Чертов город! – выругался один из бродяг. – Ни души.

– А как же мы? – спросил его товарищ, шедший рядом.

– Ты, что забыл, мы же головорезы, нет у нас ее. – улыбнулся верзила, сверкнув золотыми зубами и тут же сплюнув на землю накопившуюся слюну.

Бродяги подхватили шутку и начали ржать.

– Ну, не скажи, после того, что ты сделал с этой бабой, пожалуй, я бы помолился на тебя в следующий поход в храм, прежде чем сжечь его.

Толпа загоготала пуще прежнего.

– Стерва сама напросилась, эта сука напоролась на мой нож, а все остальное сделал ее муженек! – выкрикнул бродяга, громко высморкавшись.

– Тебе не нужно было его убивать, нужно было чтобы он посмотрел на то как долго ты ее будешь трахать.

– Он и посмотрел, пока я ему глаза не выколол.

Прошло время, прежде чем бандиты покинули рыночную площадь, направившись в северный переулок. Арон и Иакинф спокойно последовали за ними, стараясь не привлекать к себе внимания. Ночная тьма нарастала, и огни, сиявшие на рынке от горящих факелов, погасли, унеся пламя дальше по городу. Город был большим и с высоты был похож на песочный лабиринт. В скором времени бандиты привели героев к своему логову. Проход в подвал одного из уличных зданий, обшитый когда то массивной стальной дверью, теперь же вырванной с петель. Отныне это просто путь в катакомбы под городом, где водятся крысы и разные скользкие гады, куда не следует забредать в поздний час и, если уж на то пошло, вообще не следует забредать. Герои аккуратно и в полной тишине пошли по следам бандитов в эти старые подвалы, оставив за собой след тишины и сапог на слое песка. В подвалах было довольно тепло и сыро одновременно, сразу на входе движение воздуха как будто бы остановилось, и казалось, что его и вовсе не было.

– Ну, воняет здесь точно хуже, чем наверху. – заверил Иакинф, шмыгнув носом.

– Не хуже, чем наши портки. – ответил Арон, блеснув в темноте подземных катакомб своей улыбкой.

– Идем… Нельзя отставать, не хотелось бы рыскать здесь несколько суток в поисках потайной двери,

Они прошли около сотни метров прямо от входа и затем повернули на лево, увидев точно такой же коридор, по которому они прошли ранее. Пройдя и его, вскоре они спустились вниз за бандитами по ступеням, ведущим еще глубже под город. Воздуха там как будто бы и не было, хотя дышалось спокойно, не иначе магия канализационных стоков, подумал Арон. Еще немного времени потребовалось им, чтобы выйти на большой центр, куда стекались все нечистоты со всего города.

Огромная пропасть, куда выплескивалась вонючая жижа, напоминала кипящий ядовито зеленый котел, испускавший пузырьки едкого газа, лопающиеся на его поверхности. Вокруг ползали крысы. Маленькие, большие, черные, рыжие, некоторые были с вкраплениями этой зеленой жижи, которая окрасила их шерсть, сделав похожими на странные зеленые хвостатые сгустки. Они монотонно, в такт друг друга пищали и издавали разные копошащиеся в мусоре звуки. Появление героев заставило трудяг покинуть мусорные кучи и разбежаться в страхе по вырытым в стенах норам.

– Терпеть не могу три вещи. – произнес Иакинф, ухмыльнувшись и вытирая пот с лица. – Когда в погоне наступает штиль, когда дорландские девки оказываются обычными потаскухами из Риверса и мерзких, вонючих, жрущих помои крыс.

– Ну, во всяком случае, последние не нападут на тебя с клинком. – ответил старому волку Арон, шедший чуть позади.

– Их оружие, болезни и холера… А это уж точно по страшнее твоего наточенного клинка, уж поверь мне. – сказал Иакинф и тут же случайно наступил на крысу, аккуратно притаившуюся за его ботинком.

Он уже было хотел закричать и выругаться, но сумел сдержаться. Кинув взгляд на Арона, который вопросительно посмотрел на него в ответ, Иакинф, забыв о крысе под его сапогом, переступил ее и двинулся дальше. Они шли за бандитами о отставали от них всего на несколько минут, а те без всякой опаски расхаживали по катакомбам, словно по своему царству. По правде говоря, так оно и было. Под городом уже на протяжении тридцати лет пролегает еще один культурный слой, в тайне существующий параллельно с основным городским народом. Бандитский сброд, превратившийся в организованный преступный синдикат, устроил здесь свое логово и подпольно действующий на территории всего Меритоса и в его окрестностях. Вот чем являлись эти катакомбы. Спустя еще время они подобрались вплотную к бандитам и спрятались за разрушенными стенами, которые когда то служили, судя по всему, неким помещением, от которого ныне остались одни развалины.

Их взору предстал широкий коридор метров сто в длину и около десяти в ширину. Три метра из семи занимала продолговатая глубокая канава, тянущаяся далеко вперед, по которой стекалась черная, чернее самой черной лужи вода. В двадцати метрах от них располагался вход в обитель преступного мира, который стерегли два больших верзилы, с аккуратно выбритыми на головах ирокезами и с булавами на перевес. Все вокруг подсвечивали факела, воткнутые в держатели через каждый десяток метров -Гляньте, кто пришел, крикнул один из стражей, глядя на приближающиеся силуэты разбойников.

– Берт, какого черта ты тут делаешь, а где малыш, Джимми? – поинтересовался шедший впереди бандит, разводя руками в разные стороны.

– Взял отгул не недельку. – скривился охранник. – Как дела? – спросил он бандита.

– Мои дела шикарны, как и дела моих парней… Открывай ворота, мы хотим жрать и трахаться!

– Что ж, как скажешь, там сегодня жарковато. – вымолвил охранник, вставляя ключ в замочную скважину, поросшую снаружи зеленым мхом.

– Что такое? – спросил головорез, почесывая затылок.

– Босс опять учудил облаву, так что в борделе пополнение! – усмехнулся охранник.

– Крестьянки? – снова спросил бандит.

– Мелко плаваешь, баклан. – выругался верзила, провернув замок несколько раз до щелчка. – Самые настоящие монашки… А щелки то у них совсем не монашеские.

– Вот это другой разговор… Ну как, парни, отмолил грехи!?

Головорезы дружно загоготали и вскоре прошли внутрь. Ворота снова заперлись, а охранник встал на свой пост.

– Так, у меня есть идея. – пробурчал Иакинф и указал взглядом Арону на темную галерею по левую сторону от них.

Иакинф незаметно пробрался туда и в мрачной тишине принялся издавать звуки, в точности похожие на звуки синицы. Еще один из талантов старого волка, которому многие могли позавидовать. Казалось, единственное, что не умеет Иакинф, так это летать.

– Что это за чепуха там расчирикалась… – пробормотал один из охранников. – Пойду проверю.

Верзила направился в сторону темного тоннеля и через минуту вошел в него, испарившись в темноте. Спустя пару мгновений все стихло.

– Берт, ну какого ты так долго там возишься, кончай с этой ерундой, тащись сюда, разыграем партийку! – громко произнес второй охранник, но ответа он не получил.

Забеспокоившись, он пошел за своим товарищем, но удивился, увидев Иакинфа, обнажившего клинок, с которого аккуратно стекала кровь.

– Какого хрена?! – выругался верзила. – ты не Берт!

Он кинул взгляд в темноту и увидел лежавшую на земле руку своего товарища, а за ней и его бренное туловище.

– Ах ты, паскуда! – вскликнул боец. – Я сейчас вспорю тебе брюхо, мразь!

Бандит только успел замахнуться своей шипованной булавой, как в ту же секунду слева на него налетел Арон, вонзивший свой кинжал в горло бандиту. Но это не остановило его, и в предсмертной агонии он успел схватит Арона за рукав, крепко вцепившись в него хваткой мертвеца. Арон сильным пинком в брюхо попытался сбить своего противника на землю, и тот пластом рухнул на холодную кладку кирпичей, залив пространство вокруг себя алой кровью. Еще некоторое время верзила трепыхался, но вскоре затих. Булава так и осталась в его крепко сжатой руке. План был довольно простым, до самой простоты. Они аккуратно обнажили трупы, переодевшись в их одежды, и должны были проникнуть в подполье под видом своих, все просто, как и предполагал Иакинф. Благо то, что охранников удалось так легко обезвредить, иначе бы пришлось повозиться и, хуже того, навлечь на себя лишнее внимание, которое быстро бы раскрыло их операцию.

– Надевай. – сказал Иакинф, протягивая Арону стеганую потрепанную дубленку с нашивкой, на которой был изображен птичий череп с крыльями.

Одежда была им явно не по размеру. Охранники, видимо, обедали за двоих раз носили такие одеяния но благо они были не на пуговицах, а на плотных веревках, которые можно было спокойно стянуть, подогнав форму под себя. Довольно практичная одежда, широко использующая повсеместно.

– Ну вот другое дело! – воскликнул не громким басом Иакинф. – Настоящий головорез. – улыбнулся он, глядя на Арона, зашнуровывавшего последние отверстия в дубленке. -Нам пора. – снова произнес старый волк, вставив ключ в замочную скважину и провернув его несколько раз.

Предварительно скинув трупы в бездонную яму, располагающуюся внизу, они прошли по длинному коридору, добравшись до двери. Механизм гигантской железной двери щелкнул, и тяжелая преграда распахнулась, открыв героям путь внутрь. И снова длинные коридоры, по которым они шли и шли, и казалось, что им не было конца.

Внезапно свет озарил их, и перед ними открылись все красоты подземного мира. Черный рынок, так это место называли местные, живущие здесь на протяжении долгого времени. Огромная площадь, забитая прилавками, барными стойками и закутками со шлюхами, где можно было хорошо расслабиться после бандитских вылазок.

– Держимся рядом, мальчик мой… Нога в ногу. прошептал Иакинф.

Войдя внутрь, Арон ожидал увидеть все, что угодно, кроме рынка, на котором бурно, даже в ночное время суток, кипит жизнь. Он удивился и попутно следовал дальше за своим товарищем. По пути взгляд упирался в разные диковинки, продаваемые на больших прилавках торговцами, совершенно не похожими на бандитов. Жемчуга и самоцветы, оружие из чистого золота и лунная пыль, являющаяся сильным наркотическим веществом, активно продвигающимся в известных кругах. Вдруг клетка со странным зверем внутри за одним из прилавков начала качаться из стороны в сторону. Видимо, зверьку не нравится, что его держат взаперти, и он отчаянно пытался опрокинуть ее, чтобы освободиться. Но ему это не удавалось. Клетка была прибита к лавке металлической цепочкой, обвитой вокруг нее. Сам зверек же был похож на кролика переростка, имевшего необычный шерстяной покров синего цвета. Так же у зверька имелись крылья, точнее то, что от них осталось, отрезанные под корень. На лице у него была длинная челка, из за которой даже нельзя было разглядеть глаз. Арон на минуту застопорился и решил получше рассмотреть это создание, как вдруг оно затихло. Видимо, поняв, что за ним наблюдают, зверек перестал расшатывать клетку и принялся методично таращиться на Арона в ответ. Вдруг он встрепенулся, и челка, закрывавшая его глаза, разъехалась, открыв взору большой глаз, имевшийся в единичном количестве и располагавшийся точно по середине. Арон весьма удивился данному существу, ведь некогда раньше он не встречал такого чудного создания. Зверек в этом время удивленно моргал своим большим черным глазом и странно фыркал. Горный крол, так называлось данное создание, и обитали они только в одном месте в мире, в долине Дельвельгар, у подножья сломанных зубьев. Как умудрились поймать это существо с его то резвостью и скоростью, загадка, но теперь он не представлял из себя ничего, кроме как существа, запертого в клетке с большими стальными прутьями.

Переключив свое внимание со зверька, Арон устремился дальше вслед за старым волком. Болтовня на странном наречии вперемешку с криками и вздохами местных куртизанок разбавляла атмосферу и накаляла страсти. Арон жадно смотрел на миловидных девушек, которые почти голые ублажали других обывателей этого места. Однако он тоже не против был бы прильнуть к женской груди и ощутить ее тепло изнутри.

– Промочим горло. – предложил Иакинф своему приемному сыну.

Спустя время герои добрались до конца рынка и прильнули к одной из барных стоек, за которой хмурый бармен в черной шляпе разливал гостям горячительные напитки.

– Добро пожаловать в сточную канаву. – поприветствовал бармен пришедших героев. – Чем могу служить? – скривился он.

– Два эля. – ответил Иакинф. – И один слоеный пирог.

Бармен слегка удивился, покосившись своим взглядом на Иакинфа, несшего чепуху про пироги которых в этом заведение отродясь то и не было. Он аккуратно поставил протертый стакан на стойку и наклонился под нее. Плотный кожаный костюм прекрасно гармонировал с черной шляпой и грамотно дополнял ее. Это точно не одеяния бармена. Если бы вы увидели его, то могли бы подумать, что он является чьим ни будь протеже или носильщиком, но уж точно не мастером разливного дела, уж поверьте.

– Пирогов у нас нет, но могу предложить отличного портного. – ответил бармен. – Но он прибудет где то через час.

– Думаю, нас это устроит. – утвердил Иакинф.

Бармен достал ключ, напоминающий маленький черепок с золотой рукоятью, вытянутой ступенькой замочной скважины, и отдал его в руки пирату. Затем они заказали по одному элю, жадно выпили их и переглянулись друг с другом. Эль был хорош, освежал горло и даже не горчил, не то пойло, что пил Арон в одном из последних контрактов в прибрежных землях к западу от Пелвороса. Вкусная алкогольная субстанция, разливаемая там местными, как они себя зовут, зелье варами, а на деле вонючая жижа с неприятным послевкусием, но местным нравится, раз их дело активно развивается. После последнего глотка Арона вдруг осенило. Он не стал задавать вопросы своему напарнику, хотя с их прихода сюда их у него накопилось предостаточно. Откуда Иакинф так хорошо знал это место и путь к нему, да и с барменом они явно не первый раз видятся, и этот тайный шифр. Но Арон отложил свои расспросы до лучших времен. В конце концов, он знает морского волка всю свою жизнь, но ведь он в трое старше и прожил три таких жизни, в двух из которых Арона просто на просто не было. Ладно, не буду донимать старика, подумал он, и расспрошу его, как вернемся на корабль.

– Так! – воскликнул негромко Иакинф, растягивая вторую букву этого слова словно длинная зевота. – Значит, он еще не на месте, ну подождем, можешь осмотреться, пока на рынке наверняка найдешь что ни будь стоящее, а я посижу тут, пока пропущу еще кружечку.

Арон одобрительно кивнул и удалился, скрывшись в длинном рыночном потоке позади бара, а бармен в это время принялся вновь наполнять опустевшую тару. И вновь детское любопытство брало верх над ним в эту ночь. Разные интересности и диковинки таились в этом рынке, а Арон, как мальчишка, наблюдал за этим, восхищаясь и ужасаясь. Ручные черные змеи, обвившие череп какого то бедняги, спокойно ползали внутри него, изредка высовываясь наружу. Карточных дел мастер, который виртуозно швырял ими в потолок, а затем они чудесным образом оказывались у него в рукаве. Факелоносцы, которые своим дыханием распаляли огонь, словно огнедышащие монстры. Больше всего из не волшебного мастерства Арона удивляли глататели ножей. Эти безумцы без особого труда запихивали в себя все, что острее ножа, и потом с таким же безумием внимали это обратно. Хотя, помнится, был один случай. Когда Арон был маленьким, Иакинф решил взять его с собой на янтарный рынок в Анталард, поглазеть на местные красоты. Все было хорошо и увлекательно, пока лихо не поманило юного Арона в шатер с глатателями. Представьте лицо восьмилетнего мальчика, который увидел, как пронзенные изнутри бедняги захлебнулись в собственной крови из за глупой случайности во время опасного трюка с острыми кинжалами. И здесь было практически тоже самое, только безопаснее и на сотню метров глубже. Мистическая аура пропитывала это место и витала в каждом уголке этих стоков. Арон за все свои прошлые приключения пару раз был в подобного рода местах, разбросанных по закуткам старого света, и в каждом из этих мест он находил что то новое, не всегда приятное глазу и пугающее воображение. Однако же, если говорить на чистоту, никакой магией здесь и не пахло, обычные фокусы недо-волшебников, да и только не считая глатателей. Забавный факт: однажды в IV эпоху Милнумара, в шесть тысяч девятьсот первом году, в Анвилде Велимоном Колсельмо была открыта школа глатателей метала, но все ее ученики погибли после первого же занятия, решившие без подготовки проглотить острые ножы по наставлению своего мастера который убедил их что это совершенно безопасно. Теперь, спустя тысячи сто девятнадцать лет, на ее месте стоит сиротский приют, построенный однофамильцем Велимона, а чуть восточнее, у побережных холмов, памятник тем самым глатателям, так глупо погибшим на уроках. Но если задуматься и капнуть глубже, глататели метала, факелоносцы и карточных дел мастера, это не самое необычное, что видел Арон. Он бывал во дворце восточного короля, в садах которого растет чудесный фиалковый Акианит, распускающийся при свете луны и загорающийся ярким голубым пламенем, не сгорая при этом, в горных пещерах под Тол’Дарадам, где обитают двухголовые ящероподобные рептилии, испускающие ядовитые пары прямо из своего рта, в морской пучине у пролива холодного рыцаря, где располагается вход в царство Эрелиона, ныне затопленного и ушедшего под воду много столетий назад. Говорят, вход в эту утонувшую цитадель в ночное время подсвечивается ярко белым светом из за высеченных на триумфальной арке древних рунических символов на давно позабытом языке. Но не всегда же путешествовать и бывать там, где обычно ступает нога прославленных, закаленных в битвах героев, отдыхать тоже нужно, и в эту ночь Арон отдыхал, разгружая разум и дивясь местных красотам черного рынка. Трудно представить, что за несколькими кладками кирпичных и глиняных стен находятся вонючие канализационные тоннели, но это так. Вдруг Арон остановился, и взгляд его приковала надпись на прибитой к стене табличке, ведущий по не очень большому коридору в некий шатер. Хранительница бытья Кэсс, так гласила надпись на деревянной потрескавшейся табличке. Сжираемый от любопытства, он прошагал вперед, пока не встал у порога шатра. Недолго думая, он вошел внутрь, и сразу же в нос полетел приторный аромат жженной вишни.

Он поперхнулся и отмахнулся рукой от дурманящего аромата, исходившего от зажженных, высушенных вишневых веток вместе с плодами. Внутри было тихо, гораздо тише, чем снаружи, некая могильная тишина стояла в этой палатке.

– Сгораемый от любопытства, приятный молодой человек. – заговорила гадалка, сидевшая впереди за ромбовидным столом и раскладывающая какие то магические карты. – Чем я могу помочь тебе?

Арон не знал, что сказать ей, а лишь молчаливо смотрел на нее, блистая своими черными глазами. Зрачки начали то сужаться, то расширяться. Вдруг снаружи шатра подул ветер и, как бы давая невидимого пинка, зашвырнул Арона чуть ближе к ведьме. Откуда здесь сквозняк, снова подумал он.

– Будем играть, в молчанку? – спросила колдунья, перебрасывая карты из руки в руку. – Что ж, присаживайся. – сказала она вновь, предложив гостю присесть за крайний стул справа от нее.

Арон медленным шагом прошел к столу и, отодвинув стул, уселся за него, выдохнув с облегчением. Его взгляд разбрасывался по шатру то вперед, то назад, падая на странные картины, развешанные тут и там, на деревянные маски, приколоченные к столбам, вкопанным в землю, то на зеркала, коих в шатре было не мало. Удивительно, подумал он, маленький снаружи и большой внутри, не иначе как колдовство. Вдруг у себя в голове он услышал тихий, тихий женский голос, сказавший ему, что это всего лишь обман зрения. Он ошарашено глянул на гадалку, которая не обращала на юнца никакого внимания, а все продолжала перебрасывать старые карты. Дурман не иначе подумал Арон, посчитавший, что все это ему причудилось.

– Я, Кэсс. – наконец, заговорила она, отложив колоду в сторону. – А ты… Полагаю, ты раньше не бывал в этих краях… Будешь моим гостем. – настояла она. – Чаю?

– Можно бы. – кивнул Арон, и тут же капля пота скатилась по его лбу, рухнув на ноги.

Тут же гадалка удалилась в другую часть шатра, а Арон тем временем от любопытства уронил в свои руку ту самую перетасованную колоду. Странные картинки предстали его взору. Одноглазое черное солнце, всадник на коне с шестью руками, полу меч, полу секира, дева с кувшином на голове, плачущий ангел, дерево, пожирающее черви, и много чего другого. Обычные барахольные безделушки, которыми пользуется каждый второй шарлатан, подумал он и положил стопку на место. Тут вдруг над его головой откуда не возьмись пролетел странный силуэт, издаивающий еще более странные звуки. Он от неожиданности пригнулся и увидел серого филина, спокойно усевшегося на жердочке, подвешенной над шатром, и наблюдающего за ним. Его глаза сверкнули ярким желтым пламенем и тут же потухли.

– Это мой друг и помощник, Фауст. – сказала вошедшая обратно гадалка с полным чугунным чайником, из носика которого исходил обжигающий пар.

Она разлила горячий чай по сосудам и протянула один гостю, заверив его, что он не обожжет его нутро. Арон от любопытства незаметно для хозяйки шатра ткнул в стакан пальцем и очень удивился, когда понял, что он моментально стал холодным. Еще один фокус, подумал он и сделал большой глоток.

– Кто ты? – после долгого молчания вдруг спросил Арон, поставив кружку на стол.

– Я прорицательница родом с Восточного Ока. – спокойно ответила жрица.

– Что прорицательница с Восточного Ока забыла в этих далеких краях?

– Меня продали, когда я была юна… Моя мать была служанкой у одного знатного господина, который решил наказать ее за провинность, отрезав ей язык, а меня саму продать в рабство. – ответила колдунья, бросив острый взгляд на настенную полку слева от себя.

На полке находились большие восковые свечи, испускающие приятный аромат кокоса и потрескавшийся человеческий череп.

– Я подросла и обрела свободу. – продолжала гадалка. – И переплыла море, чтобы вернуть… Выкупить у того господина свою мать… Но по прибытию узнала, что он забил ее до смерти дубовым поленом и похоронил ее искалеченное тело как собаку… Но я не отчаивалась и решила выкупить вместо матери этого знатного господина, теперь он везде следует за мной. – закончила она, снова кинув сверкающий взгляд на черепушку.

У Арона подступил ком к горлу, но внутри он посочувствовал ей. Этот мир не так приветлив, каким кажется, а самые страшные из человеческих пороков настолько перенаселяют его, что кажется, будто бы земля трещит по швам от черноты и погани, распространившейся тут. Интересно, она всем рассказывает свою историю, вновь погрузился в голову молодой волк.

– С тобой жестоко обошлись, это не справедливо, что такая ноша выпала на твою долю. – сказал он с искреннем сожалением. – Но ты вот так сходу мне выложила все, может это очередной фокус, уловка какие делают бедняки чтобы к ним проявили сочувствие и подкинули пару золотых монет.

– Уверяю тебя, мне не нужны твои монеты и твое золото.

– Уверена? Без них в жизни одни трудности.

– Трудности нам дает владыка для того, чтобы их преодолевать, я их преодолела, теперь мой путь лежит дальше… Вверх по ступеням… А твои трудности и ступени еще впереди.

– Да уж. – ответил Арон. – С этим трудно не согласиться.

– Многие приходят ко мне за советом, многим я помогаю, но тебе я помочь не могу, лишь указать путь.

– Я не ищу ни чьей помощи, зашел к вам из любопытства, уж больно шатер у вас притягательный. – ответил Арон и сделал второй глоток как оказалось очень вкусного чая.

Чай был на удивление прекрасный, хоть и вызывал сомнения у Арона в его составе. Тонкие ноты клубники и бергамота приятно обволакивали его ротовую полость, заполняя нутро но вот была среди них еще одна нотка, сокрытая и ускользающая как только все остальные вкусы сливались во едино в его ротовой полости.

– Что ж, пусть будет так, хоть это совсем и не так. – улыбнулась колдунья, налив себе еще одну чашечку чая.

Тут Арон вспомнил, что нужно возвращаться к Иакинфу, встал из за стола и поставил сосуд с недопитым чаем обратно на стол. Уже хотевший поблагодарить хозяйку за вкусный напиток, он было хотел удалиться, но вдруг остановился. Он повернулся к гадалке, но ее за столом уже не было. Еще взгляд в сторону, и он увидел ее, стоявшую вплотную к нему. От нее исходил приятный аромат свежего эвкалипта вперемешку со странными духами. Она, недолго думая, потянулась к нему, крепко схватив в своих объятьях и одарив юного Арона сладким поцелуем. Он не стал сопротивляться. Она была молода и красива, упругая грудь и попа, которая он в порыве поцелуя ухватил с медвежьей хваткой, вызывали у него не бывалое желание и влечение. Черноволосая гадалка начала овладевать юным волком, и тот не в силах был сдержать свой пыл. Прелестное создание, попавшееся на его пути случайно или ему так только казалось? Внезапно мир вокруг растворился, и Арон провалился в бездну. Земля ушла из под ног, и гадалка, с которой он слился в поцелуе, исчезла. Он не мог пошевелится, а лишь наблюдать.

Его пробрал ужасный холод, усиливающийся с каждой секундой, проведенной здесь. Затем он увидел армию, огромную армию, марширующую к какой то крепости. Это были не люди, походившие на людей, существа монотонно маршировали по длинной, усыпанной снегом дороге, окруженной горными хребтами. Не живые не мертвые. Вдруг армия замерла. В одну секунду все они разом повернулись и уставились на оцепеневшего от ужаса Арона. Их шлемы испарились, и молодой волк увидел тысячи мертвых, холодных лиц, бездонными глазами смотрящие на него. Ему стало весьма не по себе, но поделать он с этим ничего не мог, ведь был скован не то чарами, не то панической атакой. Затем Его взору предстала крепость, каменная, высеченная в горе крепость, объятая ледяным пламенем. В моменте он услышал громкий, сиплый голос, усиливающийся с каждым произнесенным словом. Среди бесконечного шепота и бормотания он смог разобрать всего одно слово. Спаси, кричал голос, проникающий куда то вглубь молодого волка. Арон почувствовал ледяное покалывание на руках и с ужасом обнаружил, что они покрылись толстым слоем синего льда. Это конец, подумал он и попытался закрыть глаза. Видение, появившееся столь неожиданно, так же неожиданно и исчезло. Арон открыл глаза и увидел, что все еще целуется с колдуньей. Он остановил ее, схватив за руку, поглаживающую его торс и плавно опустившуюся к члену. Гадалка отринула назад от него и пальцами потерла свои намокшие от поцелуя губы.

– Сладкий маленький принц. – произнесла она.

– Я не принц. – отрезал он.

– Еще нет.

-Что это было?! – спросил Арон? Что за колдовство?!

Гадалка удивленно посмотрела на него и произнесла.

– Я не колдую. – заверила она его. – Лишь показываю будущее и прошлое, если того хотят духи… Твои духи захотели, и я открыла тебе видение того, что гредет.

– Что за чушь! – разгневался Арон. – Это все чай.

– Тебе пора идти. – сказала она. – Старый волк заждался тебя.

Ежесекундно Арон выскочил из шатра и быстрым шагом направился обратно на рынок, не оборачиваясь. Куча мыслей в голове не давали ему покоя. Он пытался переварить все то, что увидел внутри этого шатра, но как только он углублялся все дальше в свою голову, распутывая клубок, мысли снова запутывались, собираясь в кучу. Возвращаться обратно ему не хотелось совсем, да и потом, он здесь не за этим. Бессмыслица какая то, подумал он, снова шарлотанка выругался у себя в голове Арон, но решил оставить это на потом, ведь сейчас есть куда более важное дело. Вскоре он добрался до того самого бара, где все еще сидел ожидавший его Иакинф, а рядом с ним четыре пустых кружки. Когда он успел столько выпить, подумал Арон, подойдя ближе.

– Где ты пропадал, юнец?! – выругался Иакинф

– Был поблизости, меня не было всего пол часа, а ты уже вопишь.

– Тебя не было два часа недоносок… Мы опаздываем!

Глаза Арона расширились и вот вот, казалось, вылезли бы из орбит. Два часа, подумал он, в шатре он провел не больше двадцати минут, как это возможно, вновь спросил он себя?

– Я потерялся во времени, прости, старина.

– Ладно, бес с тобой. – ответил Иакинф. – Потом расскажешь, идем, цель уже близка.

Иакинф достал из кармана горсть золотых монет и аккуратно положил их на барную стойку. Вскоре они покинули рынок. Вообще удивительно, как старый волк стоял на ногах после выпитого пойла, он явно не прост, как кажется. Иакинф зажег два факела, отдав один Арону. Теперь их путь освещало яркое, теплое пламя, приятно потрескивающее обожженными угольками. Теперь путь их лежал через небольшой коридор, который вел еще глубже в катакомбы. Пройдя коридор, их ждала узкая лесенка, где едва можно протиснуться.

– Бандиты и прочий сброд ходят другим путем, о котором мне неизвестно… Держись за выступы на стенах, если не хочешь свалиться вниз, падать долго. – усмехнулся Иакинф.

Пол часа пути по длинным горным лесенкам, и вот они уже на другой стороне этих канализационных лабиринтов, которые сменились пещерным ландшафтом.

– Впереди мост. – предупредил Иакинф сына. – Пойдем напрямик.

Легкими и быстрыми были их шаги. Когда они вот вот подобрались к мосту, Арон ахнул пуще прежнего. Перед ним открылись руины, разбросанные вокруг моста и освещенные падающим лунным светом, с высока просачиваясь сквозь скальные отверстия. Величественные памятники давно ушедших времен. Погребенные под сводом пещер дома и целые улицы, древние большие арки, остатки ворот и даже памятников, прямо рай археолога, воскликнул Иакинф.

– Откуда здесь эти развалины?

– Древний город, имя которого позабыто, погребенный под многовековым слоем песка и земли. – вымолвил Иакинф. – И раскопанный давно… Нам не стоит здесь задерживаться.

Какой народ построил тут такое и почему спустя столько времени, место, где некогда жили народы и процветала жизнь, теперь образовалось пустующее кладбище. Подземные катакомбы все больше теснили его и навеивали еще больше тайн и загадок на пути. Если уж судить с географической точки зрения, то такое место самое что ни наесть прекрасное для сокрытия всяких тайн или бандитской общины, на которую активно ведется охота королевскими рыцарями. Так же здесь спокойно может найти пристанище всякий отшельник, иногда выбирающийся на поверхность в поисках милостыни и пищи. Но здесь не было никого, ни души, кроме Старого и молодого волка. Голова становилась слишком тяжелой, и он решил закурить трубку, чтобы хоть как то отпустить себя от тяготящих мыслей. Мост был длинный, широкий, из резного камня, где то потрескавшегося и отвалившегося. Он пролегал над пропастью, тянущуюся вниз на многие километры. Не хотелось бы туда свалиться, поперхнулся Арон. Как только он ступил на мост, звук от его сапога раскрошил древний кирпич и рухнул в пропасть, образовавшуюся под его ногой. Иакинф обернулся и, убедившись, что с напарником все в порядке, велел продолжить путь. Как только они добрались до середины моста, снова что то посыпалось и повалилось вниз. Под ногами Арона вдруг треснула пара десятков кирпичей, и все они полетели в пропасть. Он успел отпрыгнуть в сторону и ухватиться за большой, торчащий острый камень. Кирпичи снова загрохотали, и Арон увидел, как позади него начальный пролет с грохотом рухнул вниз. -Аккуратно сказал Иакинф, перешагивая с кирпича на кирпич, пути назад у нас нет. Вроде все стихло. Они двинулись дальше, но тут, откуда не возьмись, появились летучие мыши, налетевшие на не ожидавших такого поворота событий пиратов. Арон и Иакинф стали быстро размахивать факелами в надежде усмирить летучих тварей, но те продолжали налетать. Внезапно одна из мышей влетела в факел Арона, вцепившись в него своими черными закругленными когтями.

– Пошла прочь тварь! – крикнул Арон на крылатую бестию, которая начала шипеть и фыркать на него.

Все продолжалось где то минуту. Черное облако из летучих мышей накрыло героев, с быстрой скоростью кружась вокруг них. Вдруг воздушная атака прекратилась, все стихло. Мыши, только что нападавшие на героев, трусливо улетели прочь, визжа и издавая писклявые звуки.

Отдышавшись, герои двинулись дальше. Но впереди их ждала новая напасть. Вдали еле еле виднеющихся пещерных сводов что то громко заревело. Что за создание может издавать такие звуки?

– Да что за новая напасть. – произнес Иакинф, пытаясь разглядеть могучую крылатую фигуру, быстро приближающуюся в темноте.

Глаза старого волка раскрылись от удивления, и он криком приказал Арону как можно скорее бежать на другую сторону моста. Как бы они не бежали и не старались пересечь этот длинный мост, тварь оказалась быстрее. Она налетела на Иакинфа, пытаясь захватить его своими большими острыми когтями в сумраке пещер. В порыве неожиданности из ножен старого волка прямиком с моста вылетел кинжал. Существо, напоминающее летучую мышь, только в несколько десятков раз крупнее и злее. Морена так называли в старину данных существ. Могучие крылатые чудовища мертвенно бледного оттенка с проплешинами густой черной шерсти, с белыми большими клыками и могучими черными крыльями. Потрясающая эхо локация и нюх позволили им стать чуть ли не на вершине пищевой цепочки в своей среде обитания. Их принято считать вожаками летучих мышей, и если заведомо известно о месте обитания данных монстров, лучше обходить их пещеры стороной. Тварь усилила хватку, и казалось, что вот вот вонзила когти в брюхо старому волку. Он закричал что есть силы и держался до последнего. Вдруг ее некогда черные когти расплавились, превратившись в раскаленные до красна кинжалы. Иакинф почувствовал необычайно высокий жар, просачивающийся сквозь плотный, бандитски комбез. Его бросило в пот. Она могла бы за секунду разделаться с ним, ему бы просто не хватило сил. Но она ждала, играла со своей добычей, чтобы измотать ее. Такова была сущность многих созданий Анубриса в своем первозданном виде.

– Кинжал! – крикнул Иакинф, сдерживая лапу твари своими руками. Арон быстро вытащил из ножен свой кинжал и швырнул его старому волку.

Тот моментально схватил его и вонзил в брюхо крылатой твари. Игривость и чувство превосходства над добычей сыграли с монстром роковую шутку.

Не ожидавшая такого поворота событий Морена взвыла и ослабила свою хватку. Одежду Арона забрызгала черная густая кровь, струей выплеснувшаяся из брюшной раны. Тварь отползла из старого волка и принялась скалится на него, пятясь назад, оставляя под собой лужи крови. Арон, не долго думая, швырнул в нее факел, попавший точно под брюхо. Факел залил бурный поток крови, который моментально вспыхнул, а затем вспыхнула и сама Морена. Пожар пылал изнутри, и монстр, некогда бравший верх над слабыми людишками, взвыл. Вой был такой, что у героев из ушей полилась тонкой струйкой кровь, казалось, что перепонки вот вот лопнут. Тварь попятилась назад, еще сильнее пытаясь избавиться от пожара, разгорающегося внутри ее брюха. Размахивая крыльями от ужаса, она, споткнувшись о камень, рухнула в бездонную пропасть, унеся с собой некоторую часть мостовой кладки, обрушившейся под натиском тяжеленой громадины. Битва была выиграна. Иакинф что есть силы поднялся и уселся на выступе, наблюдая, как тварь, окутанная пламенем, падала в пропасть.

– Нет, эту ночку я точно не забуду. – промолвил он, еле отдышавшись, и тут же скривился от подступающей боли.

Он крепко схватился за плечо, пытаясь закрыть рану, из которой сочилась кровь.

– Да, чтоб ее зацепила меня! – выругался он. – Туда ей и дорога, сказал Иакинф и плюнул вслед летящему вниз монстру.

Они устроили небольшой привал. Пока Иакинф приходил в себя после бойни с крылатой тварью, Арон аккуратно и по профессиональному перевязал своему напарнику рану и обработал ее травяным настоем. Теперь героев ничто не останавливало, и они могли двигаться дальше. За всю свою жизнь молодой волк овладел многим полезным навыкам, в том числе и навыку оказания первой помощи. Он уже однажды перевязывал Иакинфу рану. В открытом морском сражении в водах Тельмара, когда живот Иакинфа пронзило копье грозного Дикаря. Тогда он впервые увидел, что может приносить пользу своими поступками и своевременными действиями.

– Эта тварь была тут не одна. – вдруг сказал Иакинф. – Не знаю, кто это был, самка или самец, но где то там, откуда оно прилетело, сидит еще один, рвем отсюда когти.

Им необычайно повезло. Ведь в открытом столкновении с Мореной даже десяток самых обученных и облаченных в крепкие доспехи воинов с трудом бы могли одолеть эту тварь. Но раз они обошлись сейчас малой кровью, дальше будет проще, подумал Арон. Ведь что может противопоставить шайка головорезов против гигантской вампирической твари. Дальше их путь прошел без происшествий, и они спокойно преодолели мост, как и оставшуюся часть подземных руин. Затем, огибая старые шахтерские рудники, они прошли вдоль извилистой тропы, ведущий в неизвестность. Еще немного пути в пещерах, и они вышли на прямую дорогу, ведущую в штаб бандитов. Все как и тогда. Огромная железная дверь, на входе два верзилы, но в этот раз все обошлось без кровопролития, и бандиты, принявшие их за своих, пропустили их внутрь. Это был явно не черный рынок. Скорее черный город, пропитанный ложью, убийствами, шлюхами и ворами разных мастей. Тут и там расхаживали непонятные типы с грубыми гримасами на исполосованных лицах. За столами о чем то болтали хмурые типы, косившиеся вокруг своим неприятным взглядом. Внутри бандитское убежище больше походило на тюремную камеру в какой ни будь крепости. Там было довольно тепло и уютно, несмотря на окружающий и снующий вокруг сброд. По сути, они чем то напоминали пиратов в своем обыденном состоянии, но более жестокие и беспринципные, не знающие слово пощада и милосердие. Сброд отморозков, да и только. Вдруг, идя по длинному, обширному коридору, в Арона врезался здоровый верзила, упершийся своим плечом в расслабленного волка. Он пошатнулся, но быстро пришел в себя.

– Смотри, куда прешь, недомерок! – сказал бандит, злобно оскалившись.

Арон вопросительно посмотрел на Иакинфа, увидев в его глазах тишину, и не стал отвечать размахивающему руками верзиле, чтобы не усугублять свое пребывание здесь.

– Что ты молчишь, недомерок… Я тебе сейчас глаза на затылке вырежу.

Арон стремительно поспешил покинуть конфликтное место и отправился дальше, услышав на последок выкрики и ругательства из за спины. Затем последовал плевок, который смачно приземлился на воротник молодого волка и затем скатился большой каплей на пол. Он крепко сжал кулак, и глаза его налились кровью. Он повернулся к верзиле и со скалистой улыбкой ринулся на него что есть силы. Четкими и быстрыми ударами он повалил бандита на землю, сломав ему несколько ребер и разбив нос. Напарники, стоявшие рядом, даже не думали помогать, не хотев ввязываться в драку, где можно было легко лишиться ряда зубов. Затем, глядя на корчащегося от боли бандита, Арон набрал полный рот слюны и с ухмылкой плюнул в него, удалившись прочь. Никто не замечал, что произошло здесь минутой ранее, да и не зачем было. Здесь, в этих стенах, такое поведение являлось привычным для большинства обитателей, но те, кто видел, в страхе отступились в стороны перед молодым волком, одолевшим противника вдвое больше себя. Здесь его называли костолом, но теперь он был похож на большого побитого ребенка, не представляющего угрозы. Даже после этого Иакинф хранил молчание, изредка поглядывая на возгордившегося своей победой Арона. А ведь этого можно было избежать, если бы не отвратительный плевок, вылетевший из рта костолома в его спину. Дальше по площади все было спокойно, они слились с окружающей средой, и никто не замечал их присутствия. Вдруг внимание Арона было приковано к одиноко сидевшей у каменных ступенек справа полураздетой девушке в порванном платье и с перепачканным лицом. Из за слез тушь растеклась по ее милой мордашке, превратившись в черную ваксу. Она сидела и дрожала толи от холода, толи от страха. Вдруг позади нее показалась невысокая фигура. Мародер схватил бедняжку за волосы и поволок в комнату. На крики о помощи и мольбы никто не отзывался и, казалось бы, не обращал никакого внимания. Тут геройство Арона готово было взять верх, и ноги его уже ступали в сторону этой комнаты. Неожиданно Иакинф преградил ему путь крепкой хваткой руки и заговорил.

– Это не наше дело, нас ждут другие дела, идем. – хладнокровно сказал Иакинф.

Арону стало жаль бедняжку, но от осознания, что он не сможет ей никак помочь, к его горлу подступал огромный горький ком, тяжелым грузом осевший где то внутри.

Еще одна выходка и точно раскроют, подумал Арон, и, оставив затею спасти красавицу из лап вонючего бандита, он двинулся дальше, стараясь не оборачиваться, потому что знал, что если посмотрит туда еще раз, то непременно побежит ей на выручку. Пройдя сквозь тоннели, они встали перед большими деревянными воротами без охраны. Три раза постучав по ней, открылось окошко, из которого показался бегающий зеленый глаз.

– Кто? Кто здесь? – спросил заикающийся бандит, глядя на не званных гостей.

– Мы к твоему боссу. – ответил Иакинф, показав развернутую грамоту с красной печатью.

Где он все это время прятал ее, вновь озадачил себя Арон, наблюдая за действиями своего напарника, который мастерски отыгрывал роль вора. Замочная скважина щелкнула, и громадная дверь со скрипом отворилась. Герои вошли внутрь. Просторное помещение с круглым прямоугольным столом по середине комнаты, усыпанным горой золотых монет и разных украшений. На стенах виднелись золотистые и серебряные клинки, спокойно висевшие на оружейных стойках. Внутри не было никого, кроме этого странного невысокого охранника, который вскоре тоже куда то удалился.

– Гляди в оба. – предупредил Иакинф, с опаской наблюдая по сторонам.

Вдруг из темноты послышался приятный, в меру грубый мужской тембр.

– Уберите ваши оружия. – спокойно произнес голос. – Я вам не враг, по крайней мере, сейчас.

Силуэт вышел из темноты и представился героям. Это был предводитель бандитской общины. Мерсер, так его звали. Ростом под сто семьдесят восемь сантиметров, весьма спортивного телосложения для главаря. опрятный, в облегающем черном кожаном комбинезоне, с аккуратно уложенной прической, таким его можно было описать.

Про него можно было сказать, что он был полной противоположностью тому сброду, который он звал своей командой. Знающий несколько языков и много где побывавший, Мерсер добился тех высот, которые он имеет сейчас, только благодаря своим силам и вложениям. У него было многое, если не все. Бесконечное золото, стекающееся рекой в его сточную канаву, красивые девушки, каждый день прибывающие новыми партиями, множество приспешников, которыми можно было руководить, вкусная еда и свежая выпивка с мягкой постелью, и штаб, от куда он вел свою преступную деятельность. Его это вполне устраивало, хотя если бы он захотел, то давно бы уже стал придворным чиновником при чьем ни будь дворе или выше того, но дворцовая жизнь была ему не интересна. Бандитский промысел, вот чем грезил он превыше всего. Грубые, неотесанные, не знающие никаких слов, кроме бранных и ругательных, жаждущие убийства и насилия мародеры, разбойники и головорезы, вставшие под предводительством Мерсера, из разрозненных шаек, орудовавших в лесах и совершающих набеги на мелкие деревеньки, они превратились в организованную преступную группировку, действующую по четкой указке своего главаря, хоть и с некоторыми огрехами, что случались отнюдь не редко. В основном из за разногласий между самими бандитами. Но такие случаи быстро упразднялись, поэтому в основном проблемы не было, и они спокойно выполняли приказы. История знакомства Мерсера с морскими волками проста, как самый простой рассказ. Ради общей выгоды они заключили союз с капитаном Рорахом и в тот момент, когда Мерсер только только начал поднимать свое дело из упадка. Рорах помогал Мерсеру финансово, а тот, в свою очередь, обеспечивал разными диковинками и хорошим снаряжением пиратов, доставляя его через параллельный импорт. Каким то таким образом складывались их взаимовыгодные отношения. Вскоре власть Мерсера на побережье разрослась, и связь с морскими волками он стал поддерживать не часто, имея более важные дела и решая более важные вопросы, касающиеся его клана. Но отношения сохранил в качестве нейтрально-деловых, иногда помогая им или они ему.

– Иакинф! – воскликнул Мерсер. – Приветствую тебя в моем доме… И твоего спутника тоже. – кивнул он.

– И тебе, привет, Мерсер. – ответил старый волк.

– С чем пожаловали? – удивленно спросил Мерсер, подойдя к большому столу.

– По поручению Рораха мы за долгом.

– Вот как? Странно, я думал, мы договаривались о встрече через неделю.

– Все так, но у нашего капитана изменились планы, и мы отплываем из Велиандора после завтра… К тому же, я думаю, для тебя это не будет проблемой. – ответил Иакинф.

– Верно, золота у меня предостаточно, быть управителем преступного мира вполне сносная и приятная моему сердцу роль, советую как нибудь попробовать. – улыбнулся Мерсер. – Ну так что… В какой валюте предпочитаете?

Арон и Иакинф переглянулись между собой и затем снова посмотрели на Мерсера.

– Я шучу, юмор для вас, чужеземцев, знакомая вещь, правда ведь? – вновь улыбнулся он. – Роки! – крикнул Мерсер. – Подойди сюда, дружок.

Из темноты вышел тот самый низкорослый бандит.

– Принеси нашем гостям их драгоценное золото. – сказал он, отдав бандиту ключ.

Тот в ту же секунду, сломя голову, помчался прочь.

– Вот как все просто, вы приходите, я отдаю и никаких проблем. – снова заулыбался Мерсер.

Прошло довольно долго времени, прежде чем из темноты снова показалась фигура невысокого головореза. В его руках было пусто, ни сундука, ни мешка с обещанным золотом, ничего. Мерсер нагнулся к хотевшему что то сказать на ухо Роки. Разговор их продлился секунд десять, после чего Роки вновь у шмыгнул в темноту. Улыбка на лице Мерсера стала все более зловещей. Арон почувствовал неладное.

– Простите меня, друзья, но золота вам не ведать.

– Что за шутки, Мерсер, о чем ты? – спросил, Иакинф исподлобья глянув на главаря.

– Понимаете, постараюсь объяснить попроще. – вдруг сделал долгую паузу, он сглотнул подступивший к горлу ком. – Мертвецам золото не к чему.

Арон крепко ухватился за свой кинжал и уже был готов пустить его в дело, вспоров глотку этому напыщенному главарю.

– Прежде чем делать выводы, выслушайте меня одну минуту. – вдруг вымолвил Мерсер. – Прямо сейчас на вашем корабле происходит мятеж, как вы понимаете, вашего прихода я не ожидал, так как думал, что вы уже все мертвы, но раз вы пришли, я решил разыграть сценку дружеского приветствия, и признаюсь, мне это крайне понравилось.

В комнате повисла минутная пауза, Арон и Иакинф сверлили взглядом Мерсера, пытаясь понять, лжет он или же говорит правду. Холодный пот пробрал их и мурашками покрылись их тела.

– Простите, друзья, но золота вам не видать. – повторил Мерсер. – Мой долг прощен новым капитаном. – улыбнулся главарь.

– Манс. – проговорил Иакинф. – Вонючая крыса! – выругался он снова.

Мерсер удовлетворительно кивнул и удалился в темноту. Арон и Иакинф ринулись за ним, но путь им преградили сбежавшиеся бандиты.

– Куда это вы собрались, мы еще не повеселились! – сказал один из них и, замахнувшись топором, он ринулся на Арона.

Молодой волк не теряя времени и сноровки молниеносно вытащил свой кинжал и воткнул его в подмышку противника, заставив его лечь не землю. Иакинф, не долго думая, схватил топор поверженного головореза и принялся кромсать им подступающих неприятелей. Один, два, три, четыре, пять. В итоге комнату наполнило десять трупов бандитов, изрубленных и исколотых в неравной битве. У Арона и Иакинфа сил на двоих было хоть отбавляй, тем более после столкновения с Мореной в подземных пещерах, куча бандитов не представляла опасности для них, тем более таких тупых и не умеющих сражаться, как эти.

– Ну вот. – произнес Иакинф. – Свершилось, как я и говорил… Нам нужно сматываться отсюда и мчаться на корабль как можно скорее, скоро рассвет, успеем до его наступления, если пойдем на прямик, но сначала нужно покончить с этим предателем.

Они ворвались в темноту, пытаясь найти в ней сбежавшего Мерсера, но все было тщетно внутри, никого не было ни в комнатах, ни в центре. Тут Арон вдруг споткнулся обо что то, выронив факел из рук. Нащупав дверь в полу, он позвал Иакинфа. Они обнаружили лаз, судя по которому сбежал Мерсер. Он был заперт. Иакинфу и Арону пришлось постараться, чтобы выломать его с помощью топора и секиры, подобранных с убитых врагов. Вдруг в дверь, через которую они вошли ранее, начали настойчиво и со всей силы ломиться. Бандиты были осведомлены о нарушителях и хотели с ними покончить, перерезав глотки. С каждым тяжелым ударом дверь поддавалась, пока не сломалась вовсе. Около сорока человек ворвались внутрь, надеявшиеся увидеть нарушителей, но увидели лишь трупы своих товарищей, лежащие на холодной земле в собственной крови. Герои благополучно покинули штаб Мерсера, скрывшись в подземном проходе. Это был самый короткий путь на поверхность и в частности к порту.

Дорога была одна, прямая и не широкая, без закутков и поворотов. Бандиты, разумеется, бросились за ними в погоню, но быстро отстали, поняв, что не догоняют волков. Спустя пол часа они вышли на побережье, где о камни, вросшие в песок, бились ночные волны Тельмара.

– Я убью это предательское отродье! – произнес Арон. – Как он мог так поступить, наш клан годами снабжал его и его шайку безмозглых придурков.

– Будет еще время поквитаться, нужно спешить на корабль.

Бегом, спотыкаясь о мокрый песок, герои помчались в порт. По пути в порт они прокручивали мысли в своей голове и не могли найти ответа. Мерсер, конечно, ублюдок еще тот, но в какой момент они упустили это из виду, в какой момент капитан расслабился, разжав кулак, державший в узде все происходящее вокруг. Вопросы требовали ответов, и ответить на них мог только Рорах. Осталось добраться до порта и перебить предателей, затеявших бунт. Там, в миле к северу, были видны песчаные дома и корабли, стоявшие в доках. Подойдя ближе, Иакинф и Арон ужаснулись. Порт был охвачен пожаром, и некоторые корабли полностью сгорели. Кажется, они не успели на подмогу своим товарищам. Вдруг впереди, в двух ста метрах, Иакинф заметил сражающиеся за огненной завесой силуэты. Вместе с Ароном он ринулся им на выручку. Преодолев пламенную стену, молодой и старый волк принялись рубить предателей, предавших своего капитана и вставших на сторону Манса. Бой был долгим. На стороне Иакинфа сражалось около сорока матросов, отказывающихся признавать власть нового главаря. Но они были в меньшинстве. Стрелы, летящие из огня и превосходящий по силе противник взяли верх. В итоге, когда осталось всего десять бойцов вместе с Ароном и Иакинфом, они принялись отступать к докам. Они приняли последний бой у причала. Тут вдруг в пылу сражения появился сам Манс. Бои ненадолго затихли.

– Паршивцы! – прохрипел Эверри. – Мерсер все таки не смог вас убить, а я то надеялся, что больше не увижу ваши рожи.

– Он сбежал, а ты, жалкий предатель, пойдешь на корм рыбам! – огрызнулся Арон.

– Где капитан Манс?! – вымолвил Иакинф? – Где Рорах?!

Манс угрожающе заулыбался, а затем и вовсе принялся хохотать, что есть силы. Из за смеха у него покатились слезы из глаз. Он, протерев лицо рукой, скорчил зловещую гримасу и оскалился на Иакинфа.

– Вот ваш капитан. – произнес он и швырнул отрубленную голову прямиком им под ноги. Иакинф подкосился и, казалось, потерял дар речи.

Его некогда боевой друг, а ныне капитан, пал от рук змеи, пригретой на груди. Сколько всего прошли они вместе с Иакинфом в былые годы, сколько пережили. Бесславный и печальный конец от рук своей команды для того, кто ценил и любил ее больше всего.

– Старый друг. – прошептал он. – Прости меня, старина, я не успел, прости меня. – снова прошептал Иакинф и с боевым криком ринулся на Манса.

Оставшиеся бойцы незамедлительно последовали за старым волком. И рубили они неприятелей долго и стояли стойко, но были в меньшинстве. В какой то момент откуда то из ночной мглы прилетела стрела, пронзившая живот Арона. Он упал на колени. Иакинф, почувствовав неладное, обернулся в поисках своего сына, но не нашел его. Затем прогремел взрыв и волной разбросало всех, кто сражался на пристани. В живых остались лишь те, кто встал на сторону Манса. Где то к семи утра головорезы Эверри собрали трупы убитых и сбросили их в воду. Тело Арона не смогли найти. Вероятно, взрывной волной размазало остатки молодого волка. Так же решил и Манс, и к утру все тела были благополучно преданы морю, а пиратские флаги, украшающие корабль, предательски сожжены. Теперь там водрузилось новое знамя. Черное полотно, на котором изображен волк, насквозь проткнутый мечем и забрызгавший полотно своей кровью. Битва была с треском проиграна, и теперь морских волков, все еще оставшихся в живых и не подчинившихся Мансу, ждала незавидная участь.

Время близилось к обеду, и солнце поднималось все выше и выше над песчаной долиной, охватившей пламя в эту роковую ночь.

Сутки спустя в Старшей крепости.

– Его величество, шлёт нам привет. – сказала Виренея, протянув сидящему у камина Райгару развернутое ей ранее и прочитанное письмо.

Зелёная печать была не в чести на востоке, и это могло значит только то, что письмо это принесла почтовая птица из самих земель Морвулона, что граничат и с Калибостаном, и с Норгардом. Райгар неспешно развернул бумажный клочок и пробежался глазами по написанным строкам.

– Из Керпринтира к нам на турнир едет вольный всадник, завтра будет слишком жарко в столице, и это факт.

– Балгур собственной персоной… Что ж, спасибо ему… За поздравления… Но письмо написано с ошибкой… Став королем, он научился носить корону на своей голове… А вот знания в ней… Нет.

– Осторожнее, муж мой… Балгур дуралей, но дуралей с войском… Кто знает, на что он способен?

– Я знаю, Виренея, на что он способен… Я видел в бою и его, и его отца… Бестолковый воин и неумелый стратег… Нечета своему отцу уж точно…

– Однако же, он стал королем, даже при всем при этом.

– Он стал королем, потому что прямых наследников у старого короля Эгрейна больше то и не было, но стоит отдать ему должное, клятвы он держит лучше, чем стальное оружие… Славный малый из него мог бы получиться, будь он при мне.

– Ты злишься на него, не так ли, муж мой?

– Всего лишь недоволен его политикой… Юнец только надел корону, а уже провозгласил себя правителем восточного удела удела, который должен был стать моим после войны.

– Ты не виноват в этом, Райгар, пускай все остаётся как есть.

– Все и так будет как было, я уже навоевался вдоволь и могу с уверенностью сказать, что лорды, думающие, что они впереди всех, не доживают до края ворот. – произнес Райгар, косвенно намекая своими словами на поединок сира Амена Блэквуда и лорда Варлиса, Пейна у врат Соловьиного Гнезда, прошедший три столетия назад и ознаменовавший конец восстания Блэквудов, ставших Элситару поперек гортани.

– Есть так же письмо от леди Виоленты, муж мой.

– Письма от лордов и королей летят со всех сторон.

– Тебя это тревожит? – произнесла Виренея, усевшись рядом с мужем на соседнее мягкое кресло, в изголовье которого был инкрустирован стальной символ летящего ястреба.

– Все вассалы и лорды пришли к нам на свадьбу, на свадьбу к нашей дочери… Даже лорды дальних уделов за нашими границами, сюзерены других королей… Некоторые из них…

– Лояльность Норгарда, это полностью заслуга его правителя. – сказала королева, стрельнув своим супружеским взглядом в Райгара.

– Да… Спорить с этим глупо… Да вот только это затишье… Сама подумай, уже третий десяток пошел, а за это время не было ни одной крупой войны, никакого сражения, вынесшего изменения в мир… Лорды и короли шлют друг другу письма и поздравляют с именинами, а мы устраиваем балы и радушные приемы… Не странно ли?

– Так тебя это настораживает? – спросила Виренея вновь. – Отсутствие войны?

– Не ее отсутствие, Виренея… А скорое начало… Буря на горизонте уже затаилась, и, поверь мне, она вот вот ударит.

– Если бы все было так, как ты говоришь, в небе уже давно бы летали драконы… Но они вымерли много тысяч лет назад, как и война… Твоя война, которая закончилась в тот день, когда ты стал королем.

– Наверное, ты права, любовь моя… Я скучаю по войне.

– Думаю, нет… Думаю, ты ищешь повод усомниться в своих словах и предчувствиях, но никак не можешь его отыскать… Все хорошо и так и будет… А сейчас позволь налить тебе ароматный чай?

– Пожалуй, не откажусь. – улыбнулся он и легонько коснулся ее нежной руки.

– Ты никогда не отказываешься. – подметила супруга, протягивая мужу золотую чашку небольшого размера и до краев налитую ароматным напитком.

– Пару раз я тебе отказывал… Когда ты не была королевой.

– Но сейчас я королева… Как и ты, мой король.

– О чем ты так всегда любишь напоминать.

– Я ещё могу и показать.

Виренея, не сводя глаз с мужа, неспешно спустилась с кресла и коленями упёрлась в кресло сидящего супруга. Легким взмахом своих рук она освободила его достоинство от тесного бремени королевских штанов и медленно и неспешно принялась ублажать своего короля, пока тот привал ароматный успокаивающий чай и смотрел на камин, где трескались нагретые и объятые пламенем деревянные поленья, подкинутые туда королевским печником час назад. В этот день в Старшей крепости проходил долгожданный рыцарский турнир в честь новобрачных Катрины и Дастина, соединивших свои сердца в одно целое пред лицом богов и людей. Множество публики с цветами, в красивых платьях и нарядах присутствовали на этом событии. Люди со всех уголков столицы спешили сюда, чтобы сказать теплые слова и пожелания молодоженам и поглядеть на рыцарей в сияющих доспехах, бившихся и соревновавшихся в турнирах друг с другом в честь короля и королевы. Большие шатры с актерами, развлекавшими публику. Ломившиеся от вкусной еды столы сытным ароматом заполняли воздух. На каждом шатре и каждом столбе развивались на ветру два ярких знамения двух государств, восточного Норгарда с величественным ястребом и пламенным изголовьем дракона, гербом западного Калибостана. В этот день державы, объединенные брачным союзом, прочно скрепили свои связи друг с другом после многолетнего затишья. Жаль, что Король Аргон не смог посетить Старшую крепость и лично поприсутствовать на церемонии в честь помолвки его сына, и хорошо, что из Родренов явилась хотя бы мать. В последние месяцы перед отправкой Дастина на восток Аргон был не на шутку встревожен дурными вестями из Ландорила, его верных союзников и вассалов в лице дома Сирэлов. Слухи о надвигающемся вторжении горных племен, решивших вновь отвоевать черные скалы у драконьих союзников и драконов, так на севере называли Калибостанцев, сильно беспокоили и без того неспокойного короля.

И когда Аргону разведка донесла, что изгнанники прорвали западный винтер и продвигаются через горные хребты, он не стал больше медлить. В день отъезда юного принца он во главе войска отправился к черным горам, чтобы встретить дикарей там и удержать скалы. Как и предполагалось, король одержал победу, разогнав горные племена, собравшиеся под знаменами Урунгара Безмолвного и сохранив земле своих вассалов в целостности. Весть о победе своего отца Дастин получил около трех дней назад и был очень рад, что батюшка остался в добром здравии и полный сил вернулся домой но работа еще не была закончена, и королю следовало укрепить свои позиции, чтобы избежать последующих нападений, так что новоиспеченную сноху он сможет увидеть только по ее приезду в солнечные долины, что должно было случится вскоре после свадьбы. Арена для состязаний представляла из себя большие, метров двести, вытянутые по обе стороны друг напротив друга деревянные галереи с металлическими вставками в перекрытиях, крыши со смотровыми башнями на концах каждой из галерей, где гордо развивались два знамения драконье на красном полотне и ястребиное на синем. Посредине было песчаное поле, покрытое в некоторых местах травой и небольшими камешками и кореньями. Состязательную территорию разделяла растянутая на все площадь прочная деревянная стена, служившая площадкой для каждого из рыцарей. Король Райгар со своей супругой Виренеей, гордо взявшись за руки, восседали выше всех посередине двух сот метровой галереи на резных деревянных тронах с изображениями боевой птицы, семейного герба Хорландов. По обе стороны от них восседали министры и важные люди королевства, советники и заместители, архивариусы и некоторые из военачальников. Дастин и Катрина восседали чуть ниже них, тоже на специальных тронах, скрепленных в один. Так же не обделили и мать Дастина Галатею, трон для которой подготовили буквально за сутки до данного праздника. Плотник трудился всю ночь, чтобы изобразить устрашающего дракона, обвившего деревянный трон, который по достоинству оценила западная госпожа, гордо восседая на нем рядом с родителями своей невестки. И так турнир начался. Девять лучших всадников со всех уголков Элситара явились сюда, чтобы отдать дань уважения скрепившим свои узы детям двух великих держав и посостязаться друг с другом за звание лучшего рыцаря восточной долины. Они встали в ряд, восседая верхом на своих скакунам пред королем и королевой. Вдруг на арену вышел высокий мужчина в синем одеянии. Это был придворный глашатай, который достал свернутый свиток и принялся объявлять участников турнира.

– Дамы и господа, леди и джентльмены, юноши и девы и несравненные, король и королева! – сказал он, изящно поклонившись перед правителями.

Публика, заполнившая трибуна, громко захлопали в ладоши и раздались аплодисменты. Глашатай поправил свой воротник и продолжил.

– В честь новобрачных, король Райгар, первый своего имени правитель Норгарда и защитник восточных земель, вместе со своей супругой, королевой Виренеей, первой своего имени правительницей Норгарда и защитницей восточных земель, устроил этот великолепный турнир, собравший множество людей вместе, дабы те сполна насладились зрелищным представлением, которое произойдет сегодня на этой арене! Так же от себя хочу поздравить молодоженов с бракосочетанием и пожелать им долгого счастья в браке друг с другом!

Публика зааплодировала пуще прежнего. Все были в приподнятом настроении. Даже Галатея, которая поначалу скептически относилось ко всему этому восточному укладу. Не про турнир, конечно же, речь. Турниров и предостаточно в Калибостане, а в целом к обстановке вокруг, тем более, поехав сюда без своего мужа, постель ей приходилось согревать в одиночестве, разбавляя ее мыслями о скором приезде обратно в солнечную долину. Но сегодня она была явно в добром здравии и хорошем настроении, что заметили все, включая Катрину, которая по началу с настороженностью отнеслась к своей новоиспеченной теще.

– Улыбка твоей матери ей к лицу. – улыбнулась Катрина, сказав это на ухо Дастину.

Он глянул на сияющую мать, которая, заметив острый взгляд своего первенца, посмотрела на него в ответ и улыбнулась шикарной королевской улыбкой.

– И вправду, что это с ней. – удивился он.

– Может просто привыкла к обстановке. – предположила Катрина. – А может к тому, что стала моей свекровью. – засмеялась она.

– Все возможно, и лишь одно я знаю точно, будь мой отец здесь, он бы не разделил эту улыбку вместе с мамой.

– Почему нет?

– Он всегда ходит хмурый вот такой. – сказал Дастин, скорчив смешную гримасу напоминающею его отца.

Катрина захихикала, а Дастин продолжал изображать смешные карикатуры, вызывая у жены приступы смеха.

– И так, поприветствуйте наших сегодняшних участников сорокового турнира, воскликнул глашатай. Рендел из Черного замка!

Всадник на черном коне в сияющих желтых доспехах чуть выехал вперед, отдав свое почтение королевской чете, и обратно въехал в строй.

– Ралоф из Речного городка! – продолжал глашатай.

Всадник на седом жеребце гордо промчался вперед на несколько шагов и, изящно поклонившись королю и всем остальным, встал в строй. Доспехи его украшала рыба, плывущая по реке. Когда рыцарь достигает определенного ранга в турнирах и поединках, он получает право выбрать герб, который в последствии может стать символом его рода. Это именно тот случай.

– Харри с Керпринтира! Джордж с диких земель на севере! Вентимир из Веленфорна! Себастьян из каменной башни! Джорах из Дальнего приюта! Гектор с южных уделов! И наконец, последний участник и претендент на звание чемпиона Старшей крепости Касиан с далеких башен близнецов.

Воин в шикарных прочных доспехах, наплечья которых усеяны твердыми шипами, с прекрасным величественным шлемом с драконьими крыльями, возделанными вместо ушей, и закрытой переносицей промеж глаз. Сама броня представляла из себя куски обожженного метала, гармонично соединенного с каждой из своих частей, создавая ощущение, что перед тобой не просто всадник в латах, а голем, закованный в твердые куски металлической руды. Он грациозно выехал вперед, стукнув копытами, оставив красивый узор от него на притоптанной земле. Воин так же грациозно поклонился правителям Норгарда и в особенности прекрасной Галатеи.

– Здравствуйте, ваше и ваше величество. – произнес он. – И вам доброго дня, моя королева. – улыбнулся Касиан, глядя на не ожидавшую увидеть на этом турнире рыцаря со своих земель Галатею.

Она положительно кивнула рыцарю в ответ, и сердце ее стало наполнятся теплом. От осознания, что она не одна в чужой стране, для нее было слаще меда. Она уже встречалась однажды с этим славным рыцарем. Несколько лет назад на торжественном приеме в Ригеле он участвовал в голом поединке, так называли состязание, где рыцари без доспехов сражались друг с другом, имея при себе лишь меч и штаны, прикрывающие их мужское начало. Тогда он сразил ее наповал. Могучий, молодой, с шикарным, прокачанным долгими и упорными тренировками телом, он изящно и виртуозно обхитрил своего противника, нанося ему сокрушительные раны, пока не повалил его на землю, став единогласным победителем и запав в сердце взрослой королеве. Король Аргон не знал о том, что его жене нравится подглядывать за молодыми рыцарями, иначе голова Касиана давно торчала бы на пике перед вратами в Ригель, сожранная трупными мухами но она любила мужа всем сердцем, но иногда ее женское начало и сексуальное любопытство брало вверх, и тайком ей пару раз удавалось попасть в казармы королевской гвардии, где служили юные бравые солдаты. Она наблюдала за ними через узкую щелку в стене. Смотрела, как горячая вода льется на их обнаженные молодые тела, и мечтала овладеть каждым из них. Но мечты были мечтами, и за все годы, проведенные в качестве королевы солнечной долины и супруги Аргона Родрена, она не разу не разделила ложе с кем то, кроме него. Хоть и фаворитов было много, но все они были жалкими и никчемными перед напором мудрого короля днем и строгого повелителя для своей избалованной женушки ночью. Ходили слухи, что у них во дворце даже была специальная комната, где они под тенью луны занимались разными сексуальными непотребствами и удовлетворяли друг друга с помощью разных предметов. Дастин слышал, конечно, об этом от придворных слуг, тайком подшёптывающихся за его спиной, но считал это лишь выдумкой, очерняющей лик его любимых родителей. По правде говоря, у него у самого было некое увлечение в стенах своего замка. Он часто засматривался на молоденьких служанок, которые изо дня в день убирали и застилали его постель, наглаживали одежды и всячески ублажали. И была среди них одна, точнее, несколько да. Пять милых девочек, только только приступившим к своим обязанностям во дворце, решив навестить молодого принца в поздний час для оказания хозяйственных услуг, застукали его за непристойным занятием, которым он занимался в своей спальне. Как итог, все они остались у него на одну ночь и вышли только под утро. Растрепанные и довольные проведенной ночью, они запомнят ее на долго, а принц спокойно посапывал в своей королевской кровати после прекрасного проведенного времени с прислугой. Было это, конечно, давно, и Катрина не знала об этом, да и Дастин не спешил делиться этим с возлюбленной и предпочел сохранить это в тайне. Как бы там не было, его любовь была сильна к ней и крепла с каждым днем. В тот день они, как и их родители, были одеты в торжественные одежды, традиционные для таких мероприятий, с гербами своих домов. Дастин гордый желтый дракон на красном полотне, а Катрина величественная черная птица на синем оттенке. И так турнир в честь короля, королевы и их детей начался. Сначала всадники соревновались в быстроте своих скакунов. Победу в этом состязании одержал Ралоф, обогнав всех предшественников на своем резвом скакуне Гефесте, славном жеребце породы чистокровных мустангов. Если хотите самого быстрого скакуна в Велиандоре, покупайте его в Речном городке, но обойдется он вам в большую, я бы даже сказал, непристойную сумму, которую не каждый потянет. Самые резвые и породистые создания издревле были родом со степей к югу от соленой реки, пока не пришли люди с севера и не приручили их, сделав послушными их воле. Второе место занял Касиан, все с той же гордой ухмылкой восседающий на своем Хамере славной породы Валир. Ралоф забрал титул скорохода, а турнир тем временем подходил ко второму испытанию. Самые сильные участники со всех уголков Велиандора соревновались в метании копья. Тут победа досталась Касиану, метнувшему копье так сильно, что оно надломилось по вдоль, войдя в деревянный столб. Гости пили и веселились, а турнир тем временем плавно двигался к своей кульминации. И вот полуфинал, отборочный тур для тех, кто пройдет к решающему испытанию и вправе будет называться победителем сорокового королевского турнира. Здесь каждому войну приходилось спешиться и сойтись друг с другом в поединке. На востоке не приняты были смерти в подобного рода состязаниях, так как считалось, что это отпугивает зрителя и слишком уж все реалистично, ведь убийств и в обычно жизни хватает. По правде говоря, не редки те случаи, когда такое происходило по роковому стечению обстоятельств или по иным причинам. Но здесь задача была не убить, а победить своего врага, что у рыцарей подобного класса имело большое значение и отличие. И так девять претендентов сошлись в поединке друг с другом. С поля боя предварительно была убрана некоторая часть забора, разделяющего зону на два поля. Оружия были настоящие, но при правильном обращении даже секира может стать топориком для дровишек. Сначала от молниеносного удара Касиана упал Джорах, вслед за ним из турнира выбыли Вентимир, Харри и Гектор. В суматохе мощным ударом в спину Ралоф сразил Себастьяна, который плашмя шмякнулся в размокшую в пылу состязания землю. Затем Ралоф одолел Рендела и Джорджа, отбросив их мощным ударом своей серебряной палицы. Он ударил Джорджа с такой силой, что тот пролетел несколько метров и приземлился в деревянную стену галереи, оставив там брешь. И вот перед Ралофом встал последний противник, пока еще не показавший все свои возможности. Славный и доблестный Касиан, вставший на пути наступающего Ралофа, бился достойно, отбивая каждую из его атак, наносимых с каждым разом все медленнее и медленнее. Было видно, что Ралофа измотал поединок и ему нужна была передышка, но времени на это у него не было. Касиан со всей своей мощью ринулся на Ралофа и, замахнувшись полуторным мечом, был с легкостью отброшен палицей обратно. Он шмякнулся в грязь, и доспехи его стали нестерпимо тяжелы. Под напором солнца они нагрелись и создавали неприятную среду для война, который мечтал уже поскорее избавится от них. Вдруг небо стали затягивать пришедшие с запада тучи. Никто не вставал после поражения, никто, кроме Касиана, опирающегося на свой меч в попытках снова встать на ноги. Но с каждым разом его доспехи больше погружались в мокрую землю и увязали в ней. Казалось, Ралоф мог праздновать победу, но тут вдруг, на свое удивление и на удивление сотен других глаз, его оппонент вдруг начал отстегивать части доспеха и отшвыривать их в сторону. Ничто не должно стеснять его движений, они должны быть легки и точны.

– Да, брось ты. – сказал Ралоф, готовившемуся взять реванш Касиану. – Ты же это не серьезно.

В ответ на это Касиан лишь улыбнулся и вытер рукой подступающую с губы струйку крови.

– Так! – воскликнул король, приподнявшись с трона. – А вот это уже интересно! – возгласил он, с неподдельным интересом наблюдая за необычной схваткой.

Вскоре Касиан стоял обнаженный по пояс, в одном лишь шлеме, на босых ногах и в плотных кожаных подштанниках. Ралоф рассмеялся, глядя на своего противника, и пропустил момент, когда Касиан собирался атаковать. И вновь они схлестнули мечи. Касиан атаковал в три раза быстрее, чем раньше, не давая ни минуты отдыха измотанному Ралофу. Как бы рыцарь Речного городка не пытался, ни один его удар не попал в цель, и вскоре силы его иссякли, и он рухнул на колени, пытаясь сделать последнее, как ему казалось, победное движение, но из за тяжести доспехов и собственной измотанности он свалился в глиняную кучу, отдав победу западному войну. Все громкими возгласами о овациями встречали победителя, бросая в него венки и цветы, и Галатея, прокручивая в голове тот бой, несколько лет назад, тоже восхваляла этого славного молодого война, аплодируя вместе со всеми. Катрина скривилась, наблюдая за валяющимися побежденными войнами, которые еле шевелились, пытаясь оправится от проигрыша.

– Отсюда они все похожи на жестяные банки. – сказала Катрина. – Кроме него. – указав в сторону поднявшего меч к небу Касиана.

– Очень достойный противник. – приметил Дастин. – Не смотря на то, что практически голый… Настоящий берсеркер. – усмехнулся он. – Видел его однажды на турнире, устроенными моим дяде около четырех лет назад… Тогда он был не так хорош, судя по всему, отточил свои навыки… Что еще сказать, воин, каких стоить поискать.

Вскоре Касиан, собравший свое снятое во время поединка снаряжение, все еще блиставшее на солнце, и перевязавший его ремнями, побрел вдоль арены под аплодисменты взорвавшейся толпы. Осталось еще одно испытание, размышлял он. Всего одно, отделяющее его от победы, которая станет его десятой победой подряд, пополнив и без того внушительный список. Он прошел в тренировочную зону, принявшись начищать до блеска свое обмундирование, предвкушая грядущий турнир, до которого оставалось менее часа. Вдруг мимо проходивший Ралоф остановился перед сидящим на деревянной скамье Касианом и острым взглядом начал смотреть в ухмыльнувшееся лицо своего соперника.

– Ты не выиграешь это состязание. – заверил он Кастиана, аккуратно протирающего свой большой латный шлем, сбрасывая с него ошметки грязи.

– Я так не думаю. – ответил спокойным тоном Касиан, продолжая монотонно и в прежнем темпе начищать свое изголовье.

– Как плечо? – вдруг поинтересовался он у Ралофа.

Во время поединка он приземлился на правое плечо, сильным толчком ударившись о твердый камень. Рыцарь Речного городка нахмурился и уже был готов нанести удар ухмыляющемуся Касиану, но сдержался.

– Уже не болит, но вот твое будет болеть долго.

– Ну, это мы еще поглядим. – сказал Касиан, распахнув широкую улыбку. – И очень скоро.

Ралоф молча удалился прочь, оставив его наедине с собой и своими помыслами. Казалось, Касиану удалось задеть его самолюбие. Ралоф тоже имел череду из многочисленных побед и в некоторых уголках провинций прослыл как жадный до выигрышей солдат.

Он не любил проигрывать, и когда над ним брали верх, его это не на шутку заводило, пробуждая в нем черты сильного гнева, бросая то в жар, то в холод. Жадный до результата и нетерпеливый, эти слова монументально подходили к Ралофу, описывая его как человека, не любившего ждать, а привыкшего идти напролом, даже если мост еще не построен. Окунемся в историю. Первые турнир, ставший основоположником всех последующих, проходил в землях Акирии в Утесе, далеко за водами Тэльмара, и представлял из себя состязание двух воинов, бившихся до тех пор, пока кто то из них замертво не рухнет на землю. Больше похожий на смертельный поединок, таким его описывают летописи. Затем турниры стали распространятся и в другие уголки расколотой земли и за многие годы претерпели ряд изменений. Так, к примеру, король Таурис III, правивший Арианором до разъединения, ввел запрет на убийства во время проведения турниров, так как считал, что это оскорбляет богов, думавших, что люди убивают себя друг другу на потеху, и сделал так, что войны бьются до тех пор, пока один из них, обессиленный, не упадет пред другим. Позднее, спустя триста лет, в Велиандоре было заведено расписание состязаний, куда входили верховая езда, бросок копья, битва на мечах и поединок верхом. Тем временем на трибунах было неспокойно. Люди в предвкушении следующего состязания бурно обсуждали участников и ставили ставки на своих фаворитов. Как и предсказывалось, большинство поставило на одолевшего могучего противника, почти голого Касиана, слава которого в этот день бежала впереди него, остальная же часть, рассуждавшая иначе, ставила на сурового Ралофа. Ставки были сделаны, и осталось только увидеть итог, решавший, кто будет назван чемпионом турнира в этот день. Катрина сидела нервно и ерзала на троне то в одну сторону, то в другую, подпихивая Дастина.

– Я голодна, Дастин. – капризно сказала Катрина, приблизившись вплотную к своему принцу. – Нужно срочно что ни будь съесть.

Позади королевской трибуны располагались столы и прилавки, наполненные великолепными яствами востока. Рулеты, фаршированные уткой. Запеченные поросята и курятина с хрустящей корочкой, великолепные мясные пироги с картофелем, сыры с добавлением пряных трав, копченая речная рыба и многое другое манили принцессу прочь от арены. Дастин тоже выразил желание отведать местную кухню, и они оба под шум публики тихонько прошмыгнули под носом своих родителей, покинув душную трибуну.

Выйдя на площадь и жадно вдохнув вкусный аромат, они направились к одному из прилавков, где набрали много всяких вкусностей и великолепных напитков, таких как виноградный лимонад, делающийся с небольшим добавлением перебродившего эля, который они оценили по достоинству. В такую знойную погоду ничто не могло быть лучше запотевшей холодной тары, прекрасного сладковато алкогольного напитка, утолившего жажду юных принца и принцессы.

– Лорд Квайрен! – крикнула Катрина видя пожилого лорда жадно глотающего прохладный эль. – Жажда замучила? – с улыбкой произнесла она привлекая его внимание и расположение.

– Принцесса… Судя по всему да, как и вас. – с прищуром ответил пожилой лорд вассал… – Еще раз с бракосочетанием вас.

– Благодарю лорд Квайрен… Как поживает ваш сын Тальберт? – любезно поинтересовалась юная принцесса.

– О принцесса… С ним все прекрасно… постигает бремя правления пока его старик вдали от родной земли.

– Он будет достойным правителем думаю.

– Как и вы с принцем Дастином. – улыбнувшись ответил Квайрен.

– Принцесса! – послышался крик откуда то позади их троих.

Развернувшись она увидела старика не слишком старого но очень рослого и крепкого на вид, настоящего война. Он быстрым шагом двигался к ее направлению и держал в руке какое то послание.

– Я сир Вариан Тусент принцесса, прибыл сюда по поручению моей госпожи леди Виоленты Торил которая поздравляет вас с бракосочетанием с принцем Дастином.

– Большое спасибо… – ответила Катрина прокручивая в своей голове мысль о том что она видит его впервые. – Вам наверное нужен мой отец?

– Да принцесса, это так.

– Вы можете найти его на трибунах… Он рядом с моей матерью и матерью Дастина.

– Благодарю вас принцесса, еще раз с праздником, очень рад за вас. – ответил Вариан сжав ее руки в своих ладонях.

– Привыкай Катрина, как только станешь королевой, придется выслушивать столько новых голосов. – сказал ей лорд Квайрен.

– Вы прямо прочитали мои мысли.

– А как ты думаешь какие у меня были мысли в те времена когда бремя правления мне только снилось ммм? – ответил Квайрен состроив брови.

Прошло достаточно времени, прежде чем начался последний этап поединка. С западной стороны гордо на арену выехал снова облачившийся в свой доспех Кастиан, держа в руках большое красное копье с изображение огнедышащего дракона. С востока неторопливо выехал Ралоф, сменивший изголовье. Теперь его шлем напоминал линейное забрало с крестом, выплавленным под глазницы. Публика затаила дыхание в ожидании грандиозного представления. Войны проскакав к трону короля Райгара и королевы, они по рыцарски поклонились правителям, затем сквозь толстые шлема посмотрели друг на друга, оценив достоинства и превосходства каждого, и отъехали обратно в начало арены.

Пока войны вели приготовления к конному сражению, рабочие турнира установили обратно убранный во время первого испытания забор. Глашатай, появившийся на арене внезапно, как и в прошлый раз, вновь развернул свой свиток.

– И вот свершилось! Все испытания подводили к этому моменту, до которого сумели добраться только самые стойкие войны, сражающиеся на этом королевском турнире во славу короля и королевы, а так же в честь их детей, скрепивших свои узы любви узами брака.

Публика, прервав долгое молчание, громко зааплодировала. Глашатай зачитал еще много текста, прежде чем началось само испытание, а затем поспешил покинуть арену, побоявшись быть растоптанным тяжелыми лошадиными копытами. Отчет пошел, и вот кони, быстрые как ветер и стойкие как ствол самого толстого дерева, ринулись вперед друг на друга, поднимая под своими тяжелыми копытами пыль. Ралоф дернул вперед свою руку, державшую большое копье, но вместо противника угодил куда то в сторону, проехавшись по броне вражеского коня. На этом состязание не окончилось, и вот они снова мчатся друг на друга и снова промах. Два, три, четыре раза, и все впустую. Ни один удар не попал. Тогда на пятый раз Ралоф собрал всю свою силу и волю к победе в кулак и ринулся на Кастиана с еще большей скоростью, и казалось, что подковы его скакуна воспылали ярким красным оттенком, раскалившись под стремительно растущей скоростью. Все произошло так неожиданно, как только могло было произойти. Касиан, пронзенный крепким копьем Ралофа, сорвался с лошади, повиснув на ней, зацепившись за седло. Скакун прокатил его еще несколько десятков метров по арене, прежде чем побежденный Касиан сорвался с него и по неосторожности насадился на сломанный забор, проткнувший его доспех насквозь. Король Райгар от неожиданности сорвался с трона и громкими криками заставил лекаря явиться на арену. Виренея сидела рядом и тихо наблюдала за всем этим, не хотевшая вмешиваться в появившийся беспредел. Лицо Галатеи сменилось, и улыбка, присутствовавшая на нем с самого начала турнира, испарилась так же быстро, как победа Касиана, лежавшего посреди арены в луже собственной крови. На ее лице выступил пот, и ей стало не по себе. Посмотрев вокруг себя, она вдруг поняла, что стены этой галереи давят ее, как и люди, окружавшие западную госпожу. Корчащийся от боли и выплескивающийся из раны крови Касиан устремил свой взгляд на трон, где минутой ранее сидела его госпожа Галатея, но теперь он был пуст, и рыцарь, быстро поднявшийся на пьедестал и столько же быстро сорвавшийся с него, был разбит. Все с ужасом наблюдали за предсмертными муками рыцаря запада, к которому пришли на помощь королевские врачеватели, отнеся раненого в лечебницу. Так Ралоф одержал еще одну свою победу, но оваций было гораздо меньше, чем у побежденного Касиана. Ведь еще бы, денежки, поставленные на западного война, улетели в карманы не своих владельцев, принеся ставщикам небывалую выручку. Дастин и Катрина, ушедшие слишком далеко от арены, опоздали на главный бой в честь их собственной помолвки, и им приходилось наблюдать, как проткнутого копьем Касиана на кушетке везут в лечебницу.

– О, боги! – воскликнула Катрина, прикрыв рот ладонью. – Бедный рыцарь… Не о таком турнире в честь своей свадьбы я мечтала.

– Наверняка это нелепая, роковая случайность. – сказал Дастин, приобняв свою принцессу. – Уверен, ему помогут… Идем. – сказал он, вновь взяв Катрину за руку, резко похолодевшую от увиденного.

После турнира в столице, плачевно закончившегося некоторое время назад, начался банкет, продлившийся весь день и всю ночь до самого утра. Гости пили, гуляли и веселились, по достоинству оценив размах и радушие государя. В каменном замке врачи отчаянно боролись за жизнь Касиана, проткнутого на состязании, но так и не смогли спасти его, и в эту ночь, пока за стенами королевской лечебницы шел грандиозный пир, он, потеряв много крови, умер на мягкой перине в окружении королевских медбратьев. По истине удручающая кончина столь юного и крепкого война, навсегда покинувшего эту землю и отправившегося в чертоги предков. Память о нем вскоре будет стерта из многих воспоминаний, ведь на его место придут другие, более сильные рыцари, а он навеки раствориться в потоке ушедших эпох. Дастин и Катрина веселились вместе со всеми гостями и родителями в эту ночь, не подозревая, что праздник в честь их свадьбы привел к чьей то смерти. Галатея на продолжении банкета отсутствовала, предпочтя остаться в своих покоях из за нарастающей мигрени. Райгар, уже изрядно набравшись вина, но все еще крепко стоявший на ногах, поднял свой королевский рог и произнес пламенную речь в честь молодых. Его устами в эту ночь глаголил мудрец, тихо спавший внутри него и вскоре пробудившийся ото сна. Все замерли в ожидании того, что скажет Райгар, и Виренея, поддержав мужа, одобрительно кивнула, глядя на него своими все еще любящими спустя столько лет глазами.

– Я поднимаю эту чашу за тех, из за которых мы собрались здесь сегодня, у стен этой великой крепости, взрастившей ни одно поколение королев и королей… Дети мои, я обращаюсь к вам, будьте стойкими перед любыми трудностями, уготованными вам судьбой, будьте мудры и рассудительны по отношению ко всему, и в том числе друг к другу… Дастин, теперь она твоя главная забота… Храни ее, как я все эти годы, и не отступай от нее ни на шаг, став для своей будущей королевы надежным мечом, рубящим все невзгоды и тяготы, и прочным щитом, отражающим любые опасности и невезения… Пью за вас в эту ночь, и да благословят боги ваш брак, который, надеюсь, продлится до конца ваших дней… То о чем мы с твоим отцом мечтали свершилось! За вас!

Произнеся прекрасный тост, он залпом опрокинул проливающийся за края хмельной напиток и уселся обратно за стол. Праздник вновь продолжился. Дастин глянул на Райгара, поймавшего на себе взгляд юного принца, и тот мягко улыбнулся и кивнул головой. Это было одобрение с его стороны. Дастин выдохнул скопившийся в легких воздух и поднял глаза к небу, на полотне которого начали проступать яркие белые пятна, именуемые звездами, небесными огнями. В эту ночь звезды сошлись над ними ярким узором, напоминающим меч. Созвездие клинка, так астрологи именовали данное небесное явление. Эта ночь была уникальна хотя бы потому, что данное схождение небесных тел происходит по меньшей мере раз в триста пятьдесят лет, опережая каждое предыдущее схождение на пару месяцев. Но если капнуть глубже, то данное созвездие у некоторых скептиков и эзотериков являлось дурным предзнаменованием и означала скорую катастрофу. Но для Дастина это были всего лишь звезды, сошедшиеся по чьей то небесной воле в фигуру, вокруг которой люди построили стену из мифов, фактов и доводов. Такова одна из человеческих природ, сотнями лет не дающая покоя искателем запретных знаний и разных легенд. Около двух часов ночи новобрачные принц и принцесса покинули банкет и отправились в свою светлицу, где смогли сполна насладится друг с другом, трахаясь и вкушая сладкие плоды виноградников короля. Около трех часов ночи всадник, облаченный в сверкающие латы, пересек границу восточного пролива. Путь его лежал в старшую крепость, и он, что есть мощи, подгонял своего коня, чтобы тот мчался без оглядки. Медлить было нельзя. Утро было туманным. После ночных пиротехнических фейерверков, устроенных пиромантами, дымка плотным ковром окутала все вокруг королевского замка, создавая кольцо серой неизвестной субстанции.

Придворные рабочие разбирали декорации и шатры, а король Райгар в это время похрапывал в своих покоях, восстанавливаясь после ночной попойки. Его жена, проснувшись некоторое время назад, спокойно сидела за столом, заполняя стопку важных бумаг, на каждую из них ставив королевскую гербовую печать. Рядом с ней стоял крепко сваренный кофе, приятным шоколадным ароматом распространяющийся вокруг. Бумага за бумагой, накладная за накладной отлетали от твердой женской руки в стопку проверенных документов. На улице сияло утреннее солнце, теплыми лучами постукивая в большое окно королевской спальни, располагающееся в одной из самых высоких башен в крепости. Внутри было уютно и практически все обставлено рукой королевы, за исключением шкуры дикого валрока, которого Райгар подстрелил на одной из своих королевских охот, постелив у своей кровати. В тот день зверь, загнанный в угол и пронзенный стрелой, ранил короля, прежде чем тот вонзил топор в его череп и оставил на теле Райгара большой шрам, аккуратно зашитый под правым ребром. Позади кровати располагался старинный книжный шкаф, доверху заполненный разными литературными произведениями популярных писателей и поэтов Элситара. Эти большущие тома личная коллекция королевы, собранная из многих уголков Велиандора и за его пределами. Подумать только, на одной из ее полок находилось полное собрание Педро Вариана об античной древности. Этих томов в мире насчитывалось не так много, а точнее около сотни экземпляров, и один из них украшал полку восточной королевы. Будучи принцессой в замке своего отца, Виренея тайком пробиралась в закрытый для посетителей библиотечный корпус и под светом свечи перечитывала разные секретные и запретные сочинения безумных мастеров пера, и, став королевой, она начала осуществлять свою мечту, собирая отовсюду древние рукописи и текста. Она считала это памятью, которую следует сохранить до лучших времен, и порой, перечитывая очередной шедевр древности, написанный на сложном перволюдском языке, в душе ее разливалось тепло и благодать. Вдруг в дверь королевской спальни кто то постучал. Войдите, сказала Виренея, отложив в сторону недосмотренную стопку бумаг и договоров. В спальню вошел одетый в латные доспехи стражник с мечем на перевес.

– Командир, Вальтер. – поприветствовала стражника королева. – Чем могу быть полезна в столь ранний час?

Он, увидев Виренею в ночной сорочке, засмущался и поспешил покинуть помещение королевской светлицы.

– Ваше величество, простите меня, Я… Я.

– Все в порядке, ничего страшного, докладывайте. – успокоила она разволновавшегося солдата.

Командир поклонился королеве, как велит правила этикета, и пот, выступивший на его лице, упал на теплый деревянный пол.

– Ваше величество. – произнес Вальтер. – У меня дурные вести.

Лицо королевы потемнело, и было видно неподдельное удивление словам молодого высокого командира городской стражи.

– Что за вести? – спросила она взволнованно.

И вдруг ее сердце йокнуло. Глаз начал дергаться и по коже прокатились мурашки.

– Что то с моим сыном? – вдруг с осторожностью спросила она, глядя стражнику в лицо.

Он склонил голову, а затем вновь поднял ее, глядя на настороженную королеву. Губы его смолкли, и он не мог говорить от волнения, но это был его долг, как командира гвардейской стражи.

– Да, моя госпожа, на привале случилось несчастье, вам следует пройти в тронный зал, прошу вас, пойдемте.

Стражник тут же удалился из комнаты. Виренея, подорвавшись со стола сломя голову, помчалась прочь, опрокинув недопитую кружку горячего кофе и разбросав некоторые письмена на развивающемся ветру. Все было как в самом плохом сне. Она, даже не переодевшись, выскочила из своей спальни и с вооруженными гвардейцами поспешила в тронный зал. Там было пусто, никого, кроме двадцати стражников. Вдруг глаз ее упал на лежавшее на холодной каменной кладке тело. Ужас сковал ее материнское сердце, готовое вот вот остановится. Это был ее сын. Ее первенец. Сэм, погибший от рук неизвестных во время ночного нападения на его лагерь.

– Мы не знаем, кто это сделал. – сказал Вальтер, никто не спасся, убили всех до единого… Рядом с лагерем мы нашли сожженные флаги, но распознать в них чей то герб невозможно ибо они настолько обгорели, что проще отыскать иголку в песке… Моя госпожа, мы найдем того, кто сотворил это, и приведем вам его в кандалах, клянусь, моя госпожа, клянусь!

Казалось, Виренея не слышала того, что говорят ей солдаты. Громкий гул и плач проносился по ее сердцу, и где то внутри умирала каждая ее частица. Она подошла к убитому сыну и прикоснулась у его холодной щеке. Капли слез капали из ее прекрасных глаз, и она не могла их остановить. Как бы она хотела повернуть все назад, она все бы за это отдала. Поцеловав на прощанье свое дитя, она быстро удалилась прочь, не оглядываясь. Вскоре тело унесли для подготовки к погребению в королевскую усыпальницу. Она без цельно и без памяти брела по длинным коридорам и широким залам своего замка, пока не уперлась в порог своей спальни. Войдя туда, во рту она почувствовала аромат раскаленного железа. В порыве безумия и душевных терзаний от нарастающего стресса, она прокусила себе язык, проткнув его насквозь, стиснув зубы. Ноги ее были босыми и стертыми, и казалось, вот, вот подкосятся. В светлице спал король, все еще не проснувшийся и еще не подозревающий о том, какое горе пришло в его семью этим утром. Она прошла внутрь и села возле своего спящего мужа. Королева принялась поглаживать его по волосам, разбрасывая их в разные стороны, смотря на него безжизненным, прозрачным взглядом. Неожиданно глаза короля стали приоткрываться, и перед его взором предстала зареванная жена в ночном одеянии.

– Виренея любовь моя? – удивленно спросил Райгар. – Который час?

В ответ он не получил ничего, кроме безмолвной тишины, которую хранила его супруга. Он аккуратно приподнялся с кровати и уселся на ней, глядя на свою королеву. По ее глазам, полным боли, печали и тоски, он понял, что произошло что то ужасное. Тем временем погода на улице из солнечной превратилась в дождливую. Тучи сгустились на королевской башней. Она, что есть силы, вцепилась в мужа и издала громкий, протяжный крик, перетекающий в вой, а он лишь держал ее за руку и крепко прижимал к себе, покачиваясь из стороны в сторону. Дождь тем временем усилился и с небывалой силой стучал по окнам светлицы. Первое апреля столица встретила без улыбки. Убитые горем родители провожали в последний путь своего старшего сына, тело которого аккуратно было завернуто в шелковую простыню и положенное в лодку, а в руки его, заледеневшие от смертной хватки, был возложен его меч, "Рассекатель", рубивший врагов короны и стойко защищавший границы своего царства в руках некогда могучего война. В Норгарде с незапамятных времен королей и королев водружали на большие деревянные лодки, олицетворявшие корабль, несущей по небесной реке и приплывающий к вратам в небесное царство. Формально он не являлся членом королевского двора, так как публично отрекся от всех притязаний на престол, но по меркам человеческих уз крови он всегда был и будет сыном могучего правителя востока и должен быть похоронен со всеми почестями. Ему предрекали великую судьбу, именно он, после ухода своего отца Райгара должен был усесть за трон и возглавить королевство. От начала ступеней королевского дворца и до самых ворот входа в город, толпы жителей собрались, чтобы почтить память павшего командира серебряных ястребов и верховного военачальника на службе своего отца. Его многие любили. Добрый и щедрый командир, Сэм не редко помогал местным жителям в разных вопросах, не требуя взамен ничего. Он почтительно и с уважением относился ко всем, будь то бедный простой крестьянин или знатный господин или госпожа. Тело Сэма еще не вынесли из крепости. Оно стояло посередине большого дворцового зала, освященное солнечными лучами, сверху пробивающимися из вырезанного в камне отверстия. Катрина стояла у гроба, где тихо лежал ее старший брат, и горько плакала. Ее рука проходила от ног все выше и выше, пока не дотронулась до острия холодного клинка. Она ахнула, отринув руку, и разревелась еще больше. Дастина в это время не было. Он пришел позже. Она любила Сэма всем сердцем. Любимый братишка, так ласково называла она его.

В детстве отец воспитывал их одинаково, и если напакостил один, то наказание делилось на обоих, и никто с этим не спорил. Прочные родственные связи с ним давали ей силу и надежду в самые тяжелые времена, но не сейчас. Как можно грезить мечтами о надежде, если надежда умерла и сейчас лежала перед нею с мертвенно бледным очертанием и навеки закрытыми глазами. В руке Катрины была деревянная фигурка, которую брат выточил для нее много лет назад, когда они были детьми. Деревянный солдатик, покрытый лаком, сжимаемый в руках тоскующей по брату сестры, треснул. Тонкая деревянная ножка сломалась в руках опустошенной Катрины, поцарапав ее нежную ладонь. Она отсеяла сломанные части солдатика и с сестринской любовью вложила его в усыпальницу старшего брата. Так она хотела сохранить память о нем навеки. Странный, конечно, поступок, ведь чтобы сохранить память о ком то или о чем то, не избавляются от вещей, а стараются беречь их как самое дорогое и сокровенное воспоминание, но Катрина была не как все, и переносить душевную боль ей было так гораздо легче. В соседней комнате на черном стуле восседал хмурый король Райгар, сверливший взглядом стену. В его голове проносились моменты из прошлого, когда Сэм и Катрина были детьми. От осознания того, что через пару минут он войдет в тронный зал и увидит тело своего любимого сына, его бросало в дрожь. Он не издал ни звука, ни плача, лишь душа его пылала горькими слезами по такой утрате. Собравшись с духом и наполнившись смелости, он одолел подступающий страх и встал со стула. Вдруг он замер и повернулся к нему. Со всей злостью он схватил табурет и швырнул его в стену так, что от того отлетели щепки и две ножки, сломавшиеся от мощного броска. Гнев короля становился все сильнее, а дух его омрачали скверные мысли о предательстве и измене, затеянных в его окружении. Он отворил дверь комнаты, и свет дворца ударил ему в лицо. Он, прикрыв лицо рукой, зажмурился и, постояв так еще немного, опустил руку, открыв свой взор. Возле гроба стояла его дочь, горько плачущая над телом своего брата, и его жена, которая опустошено уставилась на мужа. По повелению короля стража тут же явилась ко дворцу и принялась подготавливать принца к последнему путешествию. Гроб был тяжелым и, казалось, неподъемной ношей для караульных стражников, но они справились, водрузив его на свои латные плечи, унося из дворца. Последнее пристанище он обрел здесь, среди своих родных и близких людей. Церемония началась. Его тело вынесли из дворца, и стражники пошагали напрямик через длинную дорогу, ведущую к вратам. Толпы людей раскидывали им пол ноги цветок черной сирени.

Издревле это растение являлось символом ушедшей жизни, и букеты из черной сирени клали к могилам почивших дам и господ во все времена, а сегодня такой букет украшал королевский гроб. Печальная трагедия для короля и всего королевства, ведь не гоже родителям хоронить своих детей. Королева, взяв под руку своего мужа, шла за гробом, прикрывая плачущее лицо серой накидкой. Король был молчалив, лишь грозовые тучи сгущались вокруг его сердца, очерняя его разум. Катрина шла вслед за ними, взяв под руку своего принца, подоспевшего не так давно. Его наряд украшал серый пояс, висевший через его плечо, с вшитыми цветками черной сирени. У каждого члена королевского двора был такой в тот день. Все присутствовали здесь. Все, кроме западной госпожи. У народа это вызывало массу вопросов. Где королева Галатея, почему она не явилась, доносилось из взволнованных толп простолюдинов. Но ее отсутствие вскоре прояснится, а сейчас нужно проводить принца в последний путь, оказав ему все королевские почести. Вдруг на площадь со всех углов вышли музыканты наперевес со своими инструментами. Затрубели трубари, и грустной мелодией пролилась музыка, заполнившая весь город. И шли они долго, на протяжении полутора часа, без остановки и передышки. Выйдя за порог городских стен, колонна направилась в холмы, виднеющиеся в полу километре от Старшей Крепости. В этих холмах вот уже четыре столетия покоятся все представители дома Хорландов, правящих этими землями не одно поколение. Погребальный курган уже ждал принца завывающим с холмов прохладным ветром, обдувая подступы к упокоищу. Подъем был длинным и тяжелым для солдат, несших на себе погибшего принца. Длинные, потрескавшиеся от веков ступени, поросшие мхом и покрытые травой, двоились в глазах Виренеи. Еще вчера она веселилась на свадьбе своей младшей дочери, а уже сегодня хоронит своего старшего сына. Не справедливо, что эта доля выпала на ее время, но она считала, что боги забирают тех, кто исполнил свое предназначение, хоть и была в корни не согласна с этим. Роды Сэма ей дались очень тяжело, почти пять часов на родовом столе стоили ей всех последних сил, чтобы на свет появилось это чудесное дитя, ее мальчик, крохотными ручонками трепетавший ее волосы и тихо посасывающий молоко из груди, навсегда останется в ее памяти горьким отпечатком, проносясь сквозь года, пока не наступит ее последний вздох, и она не возляжет на одном из семейных холмов рядом со своим сыном. Как и положено, служитель бога прочитал последнюю молитву, а затем тело Сэма предали огню, закопав его прах и посадив туда семечку дуба, которая однажды станет величественным деревом. На этом настояла Катрина, так как при жизни ее брат очень любил это дерево и ухаживал за всеми дубами вокруг их замка, поливая их и подпиливая сучки.

– Убирайтесь. – прошептала королева, зажмурив глаза, пытаясь проснутся от этого ужасного сна.

Все стояли в тишине, не понимая, к кому обратилась Виренея. Тут взгляд ее упал на городскую стражу, стоявшую перед ней и ожидающую ее приказа.

– Пошли все прочь! – завопила она, повторяя это снова и снова.

Стража, повинуясь требованиям своей королевы, быстро покинула родовое упокоище, оставив родственников наедине с их собственным горем. Король подошел к Виренеи и крепко схватил ее, пытаясь усмирить. Она какое то время трепыхалась, размахивая руками и выкрикивая громкие слова, но вскоре остепенилась, и муж, ослабив хватку, повернул к себе свою жену. Она вцепилась в него и начала громко плакать. И горькими были ее слезы в этот день, слезы потерявшей сына матери. Король нежно поглаживал ее по голове, успокаивая и говоря самые светлые и добрые слова, способные воодушевить кого угодно, но только не мать, потерявшую свое дитя. Она должна пережить это горе и принять его в одиночестве с собой. Другого пути нет. Дастин крепко обнял Катрину и попытался сделать тоже самое, что и король, и, надо сказать, вышло это у него куда лучше. Катрина посмотрела в лицо своей матери и, увидев на ней безжизненную гримасу, испускающую реки слез, зарыдала вместе с ней.

– Оставь меня здесь. – сказала Катрина своему принцу. – Я хочу побыть вместе с мамой.

Он кивнул, поцеловав ее на прощание, и вместе с королем удалился с кладбища. Виренея и Катрина, усевшись на большой холодный камень перед могилой, крепко взялись за руки и обнялись. Так они просидели довольно долгое время, пока не полил дождь, заставив их покинуть упокоище и возвратиться обратно в замок. По пути назад Райгар был молчалив и ни обмолвился ни единым словом со своим зятем. Он и не ждал от него какой то речи, они просто шли, пытаясь осознать то, что произошло. Время подходило к пяти часам дня и небо, как и вчера, вновь затянули черные тучи, на этот раз разбавив обыденный дождь раскатами грома.

Несколько дней спустя и к концу этого злополучного дня хмурый король одиночно восседал на своем троне и был погружен в тяжкие раздумья, тяготящие его с самого утра. Дождь с громом все не прекращался и стучал по окнам замка, колотя своими гигантскими каплями по ним. Все дороги вблизи крепости размыло, превратив их в глиняные овраги, где вязли проезжающие мимо повозки. Одна из таких, идущая из Морвулона, застряла в нескольких десятках метрах от крепости, угодив в метровую яму и сломав правое колесо. Требовался длительный ремонт, но в такую погоду это было неисполнимо трудно, и хозяин повозки решил оставить ее до рассвета, на который он возлагал большие без дождевые надежды, а сам о правился в ночлежку у Хульды в Старшей крепости. Во дворец Райгара спешил вооруженный отряд элитной королевской стражи серебряных ястребов. Сорок пять солдат по узким улочкам города шагали друг за другом, проходя мимо палаток с продуктами, таверн и борделей. Они шли во дворец по срочному приказу короля, который не требовал отлагательств. Спустя время они достигли крепости и, выстроившись в два ряда, отдали честь своему правителю, пройдя внутрь. Вдруг один из солдат, стоявших в первом ряду, сделал четыре шага вперед и поклонился королю, присев на одно колено.

– Ваше величество, серебряная гвардия прибыла по вашему приказу в крепость для несения боевой службы… Ждем ваших указаний.

Райгар жестом руки попросил подняться война и встать в строй. Взгляд его был хмурым и упал на каждого, кто присутствовал в ту минуту во дворце.

– Как вы все знаете, моего сына, вашего командира, жестоко убили неверные короне и королевству… Этот поступок не останется без наказанным, и виновные понесут жестокую кару… Сержант Вальтер назначаю вас командиром воинства серебряных ястребов… Прочешите весь район к югу от песчаных холмов и найдите следы, указывающие на причастность кого либо к убийству моего сына… Остальных направьте в крепость для досмотра каждой комнаты, каждой щелки… Предателей нужно выявлять… Выполняйте.

Воин, сделавший ранее четыре шага, вновь вышел из строя и покланялся королю.

– Приказ ясен, ваше величество! – произнес Вальтер. – Отряд за мной!

Серебряные ястребы быстро удалились из тронного зала, оставив Райгара, в полном одиночестве восседавшего на большом серебряном троне. В утро перед похоронами король пришел к врачевателю, осматривавшему тело его сына. По заключение медицины, он был убит стрелами, которые бесследно исчезли, оставив на теле глубокие сквозные отверстия. Сомнений не было, это было убийство, но кто мог сотворить такое? Кто был готов на такой шаг, так неминуемо ведущий к началу войны? Кто осмелился напасть на командира королевской стражи в мирные по меркам королевства времена? Вот уже сорок лет земли Элситара не видели войн. Локальные конфликты с горными племенами, изредка пытающимися отвоевать земли, были обыденностью. То ли дело крупномасштабная война, жнущая смертельной косой солдат и мирных жителей на протяжении долгих годов, сжигающая города и селения, несущая хаос и смерть. Войны это всегда долго, однако история в своем многообразии знавала одно событие, именуемое недельной войной и ставшее самым коротким сражением за всю историю. В третью эпоху, в пять тысяч четыреста пятьдесят третьем году, правитель Минаса Ульфрик Победоносный повел свое сорока тысячное войско к неприступным стенам белой цитадели Вашнара, где правил жестокий узурпатор, убивший прошлого правителя Денезиса Фарон Вершитель. Путь его занял шесть дней, и на седьмой в воскресное утро, он, устоя перед мостом, ведущим в цитадель, потребовал аудиенции у правителя. Тот, уверенный в своей силе и численном превосходстве, примерно в два раза превышающим нападающую армии. вышел и показался на подступах к мосту. Он думал, Ульфрик пришел сдаться ему на милость, но ошибся и увидел лишь стрелу, летящую из его лука и пронзившую его сердце. Так со смертью тирана на седьмой день закончилась война, унесшая всего лишь одну смерть, и войны, сражавшиеся за узурпатора, потеряв своего короля, просто сложили оружия и отступили. Король не спал до трех часов ночи, продумывая план о подготовке солдат к началу войны, если поступят первые сигналы и прояснится хоть что то. В его голове всплывали моменты разговора с сыном не задолго до его отъезда в порт. Король зажмурился, и его взору открылась ясная картина. Сэм сидел в королевском саду и аккуратно подстригал траву на кустах зеленой ивы.

Его волосы нежно трепетал напор теплого восточного ветра, разбрасывая их по его лицу. В голубом небе светило яркое теплое солнце, греющее желтыми лучами королевские сады. В саду было слышно пение и чириканье птиц, летающих то туда, то сюда, садясь на разные ветки. Вдруг в сады вошел король. Сэм, увидав идущего прямо к нему отца, отложил садовые ножницы и широко улыбнулся.

– Отец, ты пришел. – обрадовался Сэм, обняв правителя.

– Да, мальчик мой, но не с пустыми руками. – заинтриговал Райгар сына, пряча что то за своей спиной.

Райгар аккуратно убрал руку из за спины и протянул взволнованному сыну сверток, большой, тяжелый, завернутый в крафтовую бумагу.

– Что это, отец? – удивленно спросил Сэм. – Тяжелое.

– Открывай. – подтолкнул сына король, по отцовски похлопав его по плечу.

Сэм принялся разворачивать сверток и сощурил глаза, когда из бумаги на него блеснул яркий серебряный оттенок. Взору Сэма открылся большой латный шлем в виде птичьей головы.

– Сделан специально для командира серебряных ястребов, то есть для тебя, сынок.

– Спасибо, отец. – произнес Сэм, водрузив изголовье на голову. – Мне нравится.

– А тебе идет. – произнес король. – Кузнец, хорошо постарался, он тебе как раз в пору… Прогуляемся?

Затем прошло еще время, и они уселись на деревянную скамейку, наблюдая, как в пруду королевского сада плескаются яркие, пестрые золотые и красные рыбешки.

– Сын мой, я переживаю. – произнес Райгар, положа свою руку на плечо сына. – Не гневайся на меня, я не со зла.

– Все нормально, папа, я не злюсь, ты был прав насчет всего, и насчет нее тоже был прав, прости, что я тебя не слушал.

Сын и отец крепко обняли друг друга и переглянулись влюбленным взглядом.

– Когда твоя мать родила тебя, первым, кто взял тебя на руки после нее, конечно, был я, а потом уже мейстеры и врачеватели… Ты был крохотный и умещался вот в эту ладонь. – говорил Райгар, показывая свою огрубевшую от мозолей руку. – А теперь ты командир самого серебряного ястреба и знатный муж, я горжусь тем, что воспитал тебя таким, какой ты есть.

– Я тоже отец, горжусь, что являюсь твоим сыном… Через пять часов мне пора отправляться в путь, так что не мешало бы хорошенько вздремнуть.

– Ты прав, силы потребуются тебе в пути. – улыбнулся Райгар. – Не задерживайся на долго, мать будет волноваться.

– Я знаю, папа, пять дней, и я снова в крепости, глядишь, успею к началу свадьбы моей младшей сестренки. – улыбнулся Сэм, блеснув великолепной белой улыбкой.

– Конечно, успеешь. – ответил Райгар. – И даже поучаствуешь в конкурсах. – рассмеялся король.

– Ну уж нет, это последнее, на что я готов пойти ради сестры. – заулыбался Сэм.

Они оба, рассмеявшись, снова обнялись, но на этот раз крепче обычного, и Сэм под одобрительный взгляд Райгара удалился из сада, идя по зеленой ковровой тропинке, устланной приятным ярким оттенком. По щеке Райгара вдруг прокатилась слеза, и видение растворилось. Он глянул в право, и рядом с троном лежал птичий шлем его сына, забрызганный кровавыми засохшими пятнами. Он потянулся к нему, но поранился, зацепив руку об острый угол трона. Из раны полилась кровь, залив алыми струйками трон. Рана была неглубокая, но довольна опасная, если не обработать. В конце концов, он дотянулся до шлема, не обращая внимания на порезанную руку. Взяв его в руки, он почуял в нем небывалую легкость. Осмотрев шлем, он понял, что сияющий кристально белый камень во лбу раскрошился, рассыпавшись в мелкую крошку в руки короля. Он прислонил шлем к своему лбу и зажмурился. Я отомщу за тебя, сынок, шептал он, повторяя вновь и вновь, пока уголек горящего факела на одной из стен поблизости вдруг не вспыхнул, с треском упав на плитку, проносясь громким звуком по тронному залу. Просидев так еще некоторое время, но отложил шлем и все мысли в долгий ящик и примерно к четырем часам ночи явился в свою спальню, обнял спящую Виренею и провалился в тревожный сон. На следующий день королевский дворец подвергся тотальному досмотру. Десятки ястребов прочесывали каждую комнату и каждое помещение в замке в поисках улик, указывающих на предательство и заговор против короны. От отчаяния Рейгар отдал приказ, думая, что сможет найти хоть что ни будь, что может успокоить его нарастающую паранойю. Солдаты без какой либо наглости врывались в комнаты дам и господ, переворачивая вверх дном все содержимое их жилища, а затем так же молча удалялись прочь. Король думал, что заговорщики ненароком оставляли следы в замке, и думал, что вот вот раскроет этот коварный план, но все было тщетно. Комната за комнатой, чулан за чуланом, но никаких следов, указывающих на готовящийся заговор, не было. К концу дня солдаты, обыскав все в пределах их досягаемости, явились к королю с докладом об операции, не увенчавшейся успехом. Король не на шутку разгорячился и в гневе заставил воинов вновь прочесать крепость. Они удалились прочь, а он, восседая на троне, принялся ждать. Вдруг в тронный зал вошла супруга короля. Она в красивом черном платье аккуратно спустилась по ступенькам, ведущим в центр зала, и пошла к трону.

– Любовь моя, ты никак голоден, я принесла тебе поесть. – заботливо сказала королева, в руках которой был серебряный поднос с копченными колбасками, сыром, зеленью, несколькими ломтями черного хлеба и вишневым джемом, который она делала сама и который Райгар очень любил.

Жена подошла к трону и поодаль от него поставила тарелку, усевшись рядом с мужем на ступенях. Он влюбленными глазами глянул на нее, а затем переключил взгляд на поднос, от которого веяло пряным копченым ароматом.

– Жена моя, ты пришла, час уже поздний, ты почему не в постели?

-Я не могу уснуть без своего мужа, который уже второй день допоздна восседает на троне и ложится за полночь и совсем ничего не ест.

– Ох Виренея любовь моя, если бы ты только знала какие терзания одолевают меня… Я устал и хочу чтобы поскорее это закончилось найдя виновного в смерти Сэма.

– Я тоже хочу, чтобы тот, кто отнял его у нас, понесли наказания, но если ты не будешь есть, то похудеешь, а второй смерти я не вынесу.

Райгар вновь глянул на жену и потянулся к тарелке, пытаясь не задеть острый угол трона. Как бы он не старался, дотянутся у него не получалось, и тогда на помощь пришла супруга, подтолкнувшая ему поднос. Он взял в руки стеклянный сосуд с вишневым джемом и вдохнул его сладкий запах,

– Ты всегда был лучшим мужем и опорой для меня и для наших детей, ты мыслил здраво и рассудительно, не взирая не на какие коверкающие действительность доводы, так будь таким и сейчас.

– Ты, о чем? – удивленно спросил Райгар, жадно откусив копченную колбасу.

– Я видела письмена в твоем рабочем столе. – продолжала Виренея. – О готовке войск.

– Для чего? – снова спросил Райгар, нахмурившись.

– Для ведения войны. – твердо заявила королева, посмотрев в лицо мужу взглядом, который, казалось бы, мог пронзить облака и горы.

– Как король и защитник своей родины, я обязан предпринять ответные действия.

– Против кого, Райгар, ты слышишь себя? Ты собрался вырезать половину мира, чтобы утолить свой гнев?

– Если потребуется. – ответил король и вновь приступил к поздней трапезе.

– Люди напуганы, муж мой Катрина уже сутки не выходит из своих покоев, твои солдаты перевернули весь замок и даже обыскали нашу спальню… Это ты заставил их сделать это… Ты что, подозреваешь собственную жену в заговоре с твоими новыми врагами?

– Родная, я не знаю, как объяснится перед тобой за этот поступок, разум мой почернел и, кажется, я вот вот схвачусь за молот и разломаю кому ни будь череп… Но проверить это я должен был.

Виренея встала с холодных ступеней и вытянула перед мужем свои тонкие, бледно розовые руки, покрытые небольшими морщинами.

– Ну, раз так, тогда арестуй меня… Давай надень на меня кандалы и посади в темницу, а на утро приговори к казне… Ведь это долг короля. – ехидно сказала Виренея, с оскалом глядя на разъяренного супруга.

Райгар со всей силы швырнул поднос себе под ноги, и Виренея от неожиданности отскочила назад.

– Почему ты все усложняешь?! – крикнул он, эхом раздавшись в тронном зале. – Я пытаюсь выяснить, кто убил нашего сына, неужели ты не желаешь того же?! – вымолвил он,

– Я имею полное право скорбить по нему, больше чем ты, потому что я его рожала но, если, это унесет множество ни в чем не повинных жизней, нет, не желаю.

Райгар встал с трона и замахнулся на королеву, влепив ей сильную пощечину.

– Я король! – крикнул он оглушающим криком.

– Да ты только позабыл об этом.

– Пошла вон! – пригрозил Райгар, и Виренея, приняв тяжкий удар, супруга покинула тронный зал.

На выходе в нее врезался стражник, спешивший с докладом к королю.

– Ваше высочество, мы кое что нашли.

– Что нашли? Не медли же, подойди сюда живо!

Солдат, гремя трескучими латами, пробежал вдоль зала и приблизился к трону. Виренея все еще стояла у входа, наблюдая за происходящим. Горько и обидно было ей за эту выходку ее мужа, ведь никогда прежде за все совместные годы он ни разу ни замахнулся на нее. Смерть Сэма все изменила, в том числе и их отношения. Солдат протянул смятую бумагу в руку короля и отошел на два шага назад. Райгар жадно приступил к чтению. Это была Улика, найденная в стенах крепости и указывающая на при частность к убийству. Райгар расправил ее и вновь принялся перечитывать, пытаясь понять, не ошибся ли он где ни будь. Руки его затряслись, а сердце охватил пожар ненависти. Черными чернилами аккуратной рукой было написано: "Сын мой, наш план, так долго готовившийся к своему завершению, почти наконец, исполнен. Слишком долго этот князь с востока звавшийся моим братом усиживался на наших исконно древних землях, отданных в бесславной битве былых времен. Теперь все изменилось. Мы нанесем им удар в самое сердце. От проверенных источников я узнал, что через четыре дня молодой принц и наследник короля отбывает из крепости в порт по личному распоряжению короля Райгара. Сэм Хорланд, командир серебряных ястребов, пройдет по большаку. Приготовь королю свадебный подарок и преподнесу ему тело его сына. Краболовы будут ожидать принца в холмах, плата за этот контракт уже уплачена. Держи все в секрете и не проболтайся никому. Передай невесте от меня поздравления и подарок с острым концом, кинжал пропитан викторией и спрятан в левом крыле замка, в камине в кирпичной надломанной кладке. Победа будет за нами, сынок, и я верю, что наш план сработает. Я люблю тебя, сын, твой отец Аргон. После прочтения немедленно сожги письмо”.

Глаз Райгара задергался, и письмо, которое он держал в крепкой хватке, рухнуло на пол, легким перышком приземлившись пред его ногами. Во всем Элситаре существовал только один Аргон, отец Дастина, его нового зятя. Он не мог в это поверить. Королевская печать выдавала в письме неподдельное написание. Разум короля стал мрачнее тучи. -Приведите сюда принца Дастина прямо сейчас. Солдат, повинуясь приказам короля, удалился прочь, пройдя через правый выход с тронного зала, ведущий в длинную каменную галерею, а уже оттуда в правое крыло дворца. Виренея, сощурившись, посмотрела на ошарашенного мужа и покинула зал. Тем временем за окном нарастала яркая луна, постепенно приобретая красноватый оттенок. В это время Дастин и Катрина сладко спали в своих покоях, не так давно осмотренных королевской стражей.

Катрина, раскрывшись одеялом и оголив свою молодую упругую грудь, закинула аккуратно выбритую ногу на принца и сладко посапывала. Он в полудреме начал водить рукой по ее нежному бедру, поднимаясь все выше к влажной промежности. Аккуратно водя по клитору, он опустился ниже, и его палец провалился вглубь влагалища. Катрина от таких возбудительных ласк начала во сне издавать звуки, похожие на стоны. Страсть распалялась в их молодых телах, и он уже был готов овладеть ей в ту же минуту. Его член набух и затвердел. Катрина сквозь сон нащупала детородный орган Дастина и принялась играть с ним как с волшебной палочкой, доводя принца до небывалого удовольствия. Она продолжала до тех пор, пока горячая струя спермы не вылетела из его члена, забрызгав одеяло и ее руку. Она поднесла ее себе к лицу и жадно облизнула. Они провалились в сон, который вскоре прервал резко ворвавшийся стражник, разбудивший обитателей уютной спальни. Дастин открыл широко глаза и увидел солдата, смотревшего в упор на него.

– Что случилось, солдат, нас уже обыскивали этим утром.

– Собирайся, юный принц, король желает тебя видеть сейчас. – вымолвил стражник, швырнув на большую кровать одежду, лежавшую на стуле.

Катрина тоже проснулась и, прикрывшись одеялом, попросила стражника выйти из комнаты. Он послушно покинул покои и принялся караулить у двери.

– Что нужно моему отцу в такое время? – взволнованно спросила Катрина, натягивая белую ночную рубашку на свое молодое тело.

– Не знаю, но у меня нехорошее предчувствие насчет этого.

– Мы никуда не пойдем Фарлин, это уже чересчур.

– Тогда мне придется применить силу. – ответил солдат и схватился за рукоять своего вдетого в ножны меча.

– В этом нет нужды, я уже собираюсь. – ответил Дастин чувствуя как бешено колотится его сердце.

Спустя пару минут они послушно вышли из своей спальни и вслед за стражей направились к королю. Катрина от волнения схватила Дастина за руку и не отпускала ее до самого тронного зала и в нем.

– Отец, что стряслось? Твои люди подняли нас из постели.

– Стряслось, дорогая, отойди от него. – сказал он Катрине, крепко державшей за руку полусонного мужа в ночной рубахе.

– Никуда я не отойду! – ответила она королю, сжав крепко руку возлюбленного.

Король исподлобья посмотрел на влюбленных и неудовлетворительно фыркнул, скривившись в злобноехидную гримасу. В эту ночь атмосфера в тронном зале была весьма гнетущей и непредсказуемой для юного западного принца. Факела, распалившись не на шутку, всем своим жаром распалялись вокруг, играя волнистыми огненными линиями на каменных стенах.

– Ну нет, так нет, тогда стойте оба! – рявкнул Райгар.

– Да что с тобой такое, отец, объясни, зачем ты позвал нас?

– Пусть твой ненаглядный сам тебе скажет.

Дастин вопросительным взглядом посмотрел на Катрину и в недоумении дернул черной бровью.

– Я не понимаю, о чем вы, ваше величество. – оправдался Дастин.

– Ах, не понимаешь, ну подойди сюда ближе, прочти, поймешь. – сказал Райгар, глядя на лежавший на холодной плитке листок.

Дастин хотел сделать шаг вперед, но Катрина одернула его.

– Пойдем вместе. заверила она принца.

– Солнце мое, я пойду один, все в порядке, поверь мне.

Катрина нехотя отпустила запотевшую руку принца, и он зашагал к трону. Ноги его были боссы, так как одевался он в неестественной для себя спешке, а на ладошках проступил пот. Он быстро поднял лежавшее перед троном письмо и принялся зачитывать его вслух. Дочитав до конца, он протянул записку Катрине, и та быстрым шагом подошла к нему, взяв ее из его рук. Ахнув от прочитанного, она выронила ее и начала плакать. Сэм был мертв, ее родной брат по крови и по долгу, его больше не было в живых и не различая границу сна и яви, слезы ее лились, засыхая на ночной сорочке.

– Что ты скажешь в свою защиту, принц. – грубо сказал король.

– На письме печать действительно принадлежит моему отцу, либо я сплю, либо это качественная подделка, в письме промелькнул кинжал, вы нашли кинжал? – трясущимися от страха губами твердил Дастин пытаясь сохранить самообладание.

– Уже ищут, и вскоре он будет здесь. – отрезал король.

– Папа, это не он, это недоразумение… Его подставили, папа, услышь меня, папочка, послушай! Он же мой любимый муж, папа, прошу! – кричала Катрина.

– А у меня был любимый сын. – сказал Райгар, не желая больше ничего слушать.

В тронном зале они пробыли около получаса в ожидании следующей улики. Солдаты короля перебрали весь камин сверху донизу и нашли таки тот самый злополучный кинжал. Вскоре солдат явился к трону и преподнес королю острый подарок.

– Ах, какой сюрприз, надо же, нашелся таки кинжал.

Дастин не на шутку разнервничался и подошел к Катрине, пытаясь ее успокоить. Катрина знала нрав своего отца. Он был суровым правителем временами и всегда доводил свои дела до конца, не слушая никого. Даже свою дочь.

– Что теперь? – спросил Дастин.

– Проведем эксперимент, как известно, некоторые яды горят, в письме написано про викторию, и это воспламеняющийся сорт…Так я смогу понять, лжешь ты или нет… Возможно, кинжал это просто кинжал, лежавший там давным давно, а возможно орудие, которым ты собирался прирезать всех нас. – сказал Гельмунд Фарлей стоявший в тронном зале в эту непростую ночь.

– Это абсурд, ваше величество, зачем мне делать это? Я ведь женился на вашей дочери, я люблю ее и не стал бы делать такого, как и мой отец… Он ведь ваш друг… Король поверьте, это кто то другой! Кто то хочет поссорит наши дома!

Фарлей попросил стражу принести висящий на стене факел и положить перед ним. Он с опаской кинул клинок в яркое пламя, и тот тут же вспыхнул ядовитым зеленым цветом. Без сомнений, это был яд. Под крики Катрины стража схватила несопротивляющегося принца и повела его в темницы под сводами королевского замка. Там, в тюрьме его ждала неприятная сырая камера, холодная и темная, в отличии от королевской спальни.

Вдруг в тронный зал вошла стража Галатеи который доложили что их принца ведут к королю на суд. Десять солдат драконов схватились за свои мечи и ринулись к гвардии ястребов тащившей принца в казематы и схлестнувшись с ними в неравной битве они с треском проиграли и были убиты исколоты и изрублены. Первая кровь пролилась в тронном зале и видя тела своих защитников лежавшие в крови Дастин затаил дыхание и под давивший ему в спину острый клинок побрел дальше. По приказу короля Катрину насильно затащили обратно в постель и заперли до самого утра, а принца кинули в темницу. Этой же ночью король Райгар послал птицу в Калибостан с требованиями к королю, Аргону явится в Старшую крепость до середины мая, если данное требование не будет исполнено, он по законам военного времени объявляет королевству запада войну и немедленно казнит его сына. И так кровавое перо нанесло свои первые чернила на пустой лист, и дрозд со свистом вылетел из окна замка, держа в руках свернутый свиток с королевской печатью, привязанный тонкой бечевкой к его лапке. Все начало развиваться слишком быстро и молниеносно. До Калибостана почта долетит за две недели, если погода позволит. Специально обученные птицы Старшей крепости имеют чуть выше превосходства, чем другие, и это играло им на руку в некоторых моментах. Спустя пару дней король созвал военный совет, чтобы обсудить с генералами своей армии, находившейся в запасе, план действия в случае наступления и нападения. Он приказал им разослать во все уголки страны всем боеспособным юношам и мужчинам повестки о прибытии в военный лагерь "Аист" для подготовки к военному походу на запад. Указ был подписан, и гонцы разъехались из крепости. Тем временем тучи, накрывшие королевство несколькими днями ранее, стянулись и отошли подальше от города к северной границе. Некогда дружба их с Аргоном была не зыблема и непоколебима. Два молодых короля вместе сражались плечом к плечу во многих битвах, отправив на тот свет не мало горных дикарей, а теперь недоверие, ложь и предательство пришли на замену братской дружбе и преданному союзу. Все изменилось после этого письма, в частности. Несколько лет назад, когда общение королей сошло на нет, дезертиры из армии Калибостана пересекли границу Норгарда, засев в близлежащих селениях около Черного замка, насилуя и терроризируя местных жителей, отбирая у них припасы и теплые одежды. Твари, присягнувшие на верность королю, и последние трусы, бежавшие от его гнева в далекие чужие земли, были повешены за измену солдатской клятве и прочие преступления против мирного народа. Приказ был приведен в исполнение Райгаром, который лично присутствовал при его чтении и заносил меч, но ни извинительного письма из Калибостана, ни чего либо еще после этого не было.

Уже тогда Райгар затаил обиду на своего соседа с запада и был готов ко всему, кроме бесчестному убийству его сына. Почему именно Сэм, думал Райгар, выкуривая одну трубку за другой. Он ведь отрекся от престола и не представлял из себя ничего, кроме как прекрасного главнокомандующего. Что то здесь не чисто во всей этой истории, но что сделано, то сделано. Меч уже был занесен над Норгардом, тяжелым ударом срубив голову сына короля, и теперь осталось приготовится и нанести ответный удар, пройдясь по землям запада, разорив их, и утопить в крови Ригель, спалив его в пламени до основания. От очередной затяжки крепким табаком король закашлялся, выхоркав темный сгусток слизи. Курить он начал сравнительно не давно после смерти Сэма. Способ бороться со стрессом был весьма неплох, за исключением надоедающего кашля, не дававшего королю покоя. В спальню королеве Галатеи схваченной в ту же ночь в которую был взят в плен ее сын был приставлен стражник, исполняющий все ее просьбы, но выход их светлицы ей был под запретом в связи с вскрывшейся изменой. Галатея, ошарашенная таким поворотом событий, попросила немедленное свидание с сыном, на что получила скоропостижный отказ. Сидя в своей комнате, она не знала, как ей быть дальше, но в ее голове, словно семечка, произрастал план. Вечером того же дня в ее покои явился сам король, попросив стражу подождать за дверью. Райгар неспешно скрипнул половицей наступив на нее своим сапогом и западная госпожа почувствовав за своей спиной смену шагов произнесла.

– Если ты явился для расспросов, то можешь не надеяться, я тебе ничего не скажу, потому что не знаю. – сказала Галатея, не глядя на Райгара, а продолжая заниматься своими делами, сидя за столом.

Ее занятием была вышивка, успокаивающая ее в тяжкие времена, и этим она сейчач и занималась, пытаясь отключится от плохих мыслей и думая о свое освобождении из этой темницы.

– А мне ничего и не нужно от вас, королева. – ехидно сказал Райгар. – К тому же, если потребуется, вы сами расскажите, так или иначе. – пригрозил король.

– Было бы это так, ты бы не прокрадывался в мои покои.

– Я понял одну простую истину, не пытайся узнать мотивы своего врага, он тебе солжет.

– Единственный враг здесь это ты, самому себе причем.

– Я не жду от тебя мольбы или еще чего то, только правду… И ты, как мать изменника, обязана нести за это ответственность.

– Мы увиделись впервые за много лет Райгар, и ты смеешь обвинять меня и моего сына в этом ужасном преступлении, обвинять и удерживать меня, королеву в этой комнатке! Где мои люди?!

– Я не буду лгать тебе Галатея, они мертвы… В ту ночь они подняли восстание и были убиты в сражении моими солдатами.

– Они лишь защищали своего принца и королеву! Ты, обвиняешь, нас, во всех смертных грехах!

– Только в одном.

– Все что ты принес, все это подделка… Мой муж никогда бы такого не написал, никогда бы не сделал то что сделали с твоим сыном.

– Однако же это случилось.

– И ты решил в отместку за это забрать моего?

Ответом королеве была тишина исходившая от пропитанного злобой и ненавистью короля который стоял и сверлил взглядом спину сидящей вдали Галатеи.

– Ты проиграешь. – произнесла Галатея, продевая еще один виток в пряже.

– Что ты сказала?

– Что слышал, король. – огрызнулась Галатея.

– Такая самоуверенность и ради чего?

– Вскоре ты почувствуешь вкус пепла во рту, а когда поймешь, что все было зря, будет поздно, помяни мои слова.

– Я не верю не единому твоему слову, вы пришли в мои земли, убили моего сына и произносите поганные речи.

– Я такая же полноправная королева, как и твоя жена, и имею право произносить все, что хочу, и темболее все, что думаю… Мне жаль твоего сына но ни я ни Дастин ни темболее мой муж не совершали этого!

– Да, это так, ты королева, но ты королева чего то очень далекого, далекого отсюда, а здесь, в моей комнате, в моем замке, ты всего лишь пленница.

– Не надолго.

Райгар пристально посмотрел на распалившуюся западную госпожу и удалился из комнаты, хлопнув дверью.

– Не сводите с нее глаз ни днем, ни ночью, обо всем докладывайте мне лично!

– Слушаюсь, ваше величество! – ответил солдат, запирая дверь спальни королевы Галатеи на замок.

Глава II

ТЕНЬ НА ВОСТОКЕ

Непогода отступила от столицы, и вновь на небе засияло яркое солнышко, прогревающее землю после недельного катаклизма. На календарях стояло двенадцатое апреля. В городе было все спокойно, и жизнь мирных жителей вернулась в привычное русло. Снующие жители, словно реки, обтекали прилавки с разными явствами, скупая что то и продавая. На улицах города было не протолкнутся. Каждый был занят своим делом, и лишь король в своих чертогах готовился к неминуемым изменениям. С приходом нового месяца он поднял налоги на десять процентов, что для некоторых являлось неподъемной суммой. Это было связано с предстоящей готовящейся военной компанией, которая пока не фигурировала в мире и являлась секретным планов Райгара, который знал, что враг рано или поздно ударит, и хотел нанести удар первым. Теперь он знал своего врага в лицо. И то, что Аргон не явился на свадьбу его сына, для него теперь тоже не было удивлением. Он представлял, как Аргон готовит войско для нападения на земли Норгарда, и, стискивая зубы, выжидал. Он не получит ни одну пядь земли, говорил себе Райгар. Около тысячи лет назад эти земли принадлежали правителям Калибостана, который являлся повсеместной и единой державой Велиандора. Однако, потерпев поражение в зеленой войне, Калибостан сдал свои позиции оккупировавшим их захватчикам и превратился в среднее по меркам Велиандора королевство, на века позабыв о восстаниях. Вдруг король услышал за окнами своего замка негодование и треск стали и, решив прогуляться наружу, прихватил с собой три десятка бравых солдат и защитников государства. Выйдя на улицу, где свет солнца озарил его рыжую бороду, он посмотрел на стоявших у подножия огромных лестниц, ведущих в замок, драконьих солдат, которые в недоумении размахивали клинками, поднятыми вверх.

– Что стряслось, гости дорогие? – спросил Райгар солдат драконов, стоявших на улице.

– Ответьте вы нам, король Райгар, где наша королева? Почему у моих солдат изъяли оружия и где драконья гвардия принца Дастина?

– Изъяли? А тогда что это у вас в руках за меч? Иллюзия?

– Нет, это настоящий меч, единственный, и хотелось бы, чтобы такими же были и ваши ответы перед нами… Где госпожа Галатея? Где она? Где принц Дастин?

Райгар внимательно посмотрел на солдат, которых было не больше двадцати, и выдохнул. Преимущество, численное и территориальное, было в любом случае на его стороне, но проливать кровь на пороге старого священного замка было не в коем случае недопустимым запретом, поэтому, сделав небольшую выдержанную паузу, он попытался вразумить разбушевавшихся солдат.

– Моим приказом, подписанным мною вчера поздней ночью, принц Дастин был обвинен в предательстве и убийстве и заключен под стражу вместе со своей матерью, королевой Галатеей а его стража убита в попытке неподчинения короне. Они обнажили мечи в тронном зале и поплатились за это жизнями.

Негодование возникло на лице солдат, а затем буря словесных ругательств и непонимания такого решения восточного короля, к которому они ехали на протяжении долгих и трудных недель, преодолевая леса, поля и трактиры.

– Как это?!

– Что случилось?!

– Какое предательство?! – кричали солдаты один за другим, пытаясь выведать у Райгара больше сведений?

– Это измена!

– Никакой измены! Я выполняю то, что должен, если вас это не устраивает, разворачивайтесь и уходите, бегите обратно в свою столицу, пока я отпускаю вас!

– Король Райгар, один меч нас не остановит… Ваша стража не успеет помочь вам если мы окажемся слишком близко! – сказал озлобленный командир.

– Улики указывают на измену вашего короля, хотите чтобы я вас повесил, что ж милости прошу, поднимайтесь по ступеням.

Солдат, естественно, этот расклад не устроил, и они, те, что не обнажили свои оружия, сделали это и ступили на большие ступени, дабы преподать урок стоявшему и смотревшему на них с высока королю и силой освободить своих правителей. Тем временем, войско из тридцати человек пополнилось еще двадцатью, пришедшими из замка, и вместе они создали плотный щит вокруг короля, загородив его от попадания любого из драконов, обнажив свои алебарды и пики на изготовку. Друг от друга солдат отделяли всего десять ступеней, и они, стоя на краю еще не начавшейся битвы, звериным взглядом смотрели друг на друга, выжидая, когда кто ни будь из них ударит первым. Тут со стороны улиц подоспело подкрепление ястребов, окружившее драконов, взяв их в кольцо. Теперь, имея в пятеро численное преимущество над врагом, Райгар немедленно приказал им сложить свои оставшиеся оружия, и они нехотя сделали это, поддавшись его величеству королю востока. Спустя время все следы присутствия в городе врагов были искоренены и обезоружены, предотвратив все возможные угрозы мятежа со стороны приезжих сил драконов. Так первые ростки начавшейся смуты удалось подавить силами шпионов на службе короля Райгара и его доблестных войск, но это было лишь началом. Солдаты исполняют приказ короля. Сто человек отправились по городским улицам, пытаясь выведать хоть что то о заговоре вокруг его семьи. Разбойники всех мастей и бандиты, скрывающиеся в городе, были в кротчайшие сроки ликвидированы, но, избегая публичной казни, Райгар отвёл их в подземелье, свой собственный уголок бездны, как он любил говорить жертвам, виновным в грехах. Людей и знать, приехавшую с госпожой Галатеей, арестовали по приказу Райгара. Он не хотел проливать их кровь, но те, кто взбунтовались, взявшись за оружие, получили жёсткий отпор королевской гвардии. В городе началась смута и паника, все, кто думал, что могут быть причастными, бежали из города, пока ворота были открыты, а как только король объявил комендантский час, стало по настоящему страшно.

– Вытаскиваете их на улицу! Живо! – кричал командир стражи, окружавшей притон мародеров а самом злосчастном месте столицы.

Двадцать солдат выставили копья, и из широкой двери на улицу вышло десять человек мародеров, торгующих запрещенными товарами, в том числе и людьми, и держащими свою подпольную контору там, где, по их мнению, было безопаснее всего, под носом у самого короля. Но откуда они могли знать, что на службе Райгара имеются такие влиятельные люди, как сир Гельмунд Фарлей и покровитель шпионов Арианс Лорес, раскрывшие заговоры бандитских кланов в Старшей крепости. Правосудие свершилось, да вот только это не то, что Райгар хотел обнаружить. Он искал следы, указывающие на убийц его первенца, а вместо этого обнаружил только мародеров и бандитский сброд, скрывшийся в тени славной столицы. Это было спланировано давным давно, а он просто этого не заметил. Государственные дела и обязанности затмили его разум и взор, и он не смог предотвратить летящую стрелу, оборвавшую жизнь Сэма. Этим же вечером король впервые за долгое время созвал совет. Пять лордов, служащих королю и его законам, сидели за круглым столом, в центре которого был вырезан лик ястреба, детально прорезанного мастером по дереву и покрытого пленкой расплавленного серебра. Пять человек сидели по обе стороны стола, а именно два с права, два с лева и один на против короля. Сидели они тоже в порядке, который был не менее важен с точки зрения продуманности карьерной лестницы. Первыми к королю по обе руки сидели покровитель Шпионов в лице Арианс Лорес, нашептывающий Райгару на ухо самые разные и удивительные вещи, а так же следящий за разведкой в сердце страны и за ее пределами, имея множественные связи в мире, по левую руку находился сам Гельмунд, служащий правой рукой и почти что членом семьи для самого короля, собравшего вокруг себя самых доверенных и ответственных лиц государства. Дальше были управитель казны Альбус Алиор, служивший управителем казны еще при отце Райгара, и мастер войны, он же сир Алисер Фронар, настоящий воин и мастер своего дела, именно он в годы долгой войны с дикарями помог Райгару взять верх над врагом, сокрушив его не численным, а военным превосходством, многие хотели переманить сира Алисера на свою сторону, в свой королевский двор, но он, оставаясь верным одному королю, уже не один год сидел на стуле с гравировкой полированного клинка, означающего, что он занимает свое место. Затем оставался мастер знаний, которым был не слишком старый, но уже и не такой молодой Эйрон Мыслитель, как его привыкли называть в крепости, фамилию свою он позабыл, давно отказавшись от титулов и земель своего отца, но сумев заслужить доверие короля, стал мастером знаний при его дворе, честно и добросовестно оберегая древние рукописи и письмена. Он сидел напротив короля и давал ему самые мудрые советы, при этом не сводя глаз с его лица. Он видел его на каждом заседании и на каждом из них, Райгар не мог отвернуться от взора Мыслителя, пытающегося достучаться до короля своими речами. Он, наверное, единственный из множества его слуг, который был в совете не потому, что тут хорошее место или хорошо платят, а потому, что он действительно верил в процветание Норгарда и рода Хорладнов, считая их самыми честными людьми из всех известных ему домов, взявших свою власть кровью и силой. В этот вечер, темный, как сердце короля, на столе лежал отмытый от крови птичий шлем умершего сына, находившись на расстоянии вытянутой руки самого короля. Обстановка была спокойной, но тревожной в сердце самого правителя, сидевшего напротив своих доверенных людей, ожидая от них мудрого совета.

– Лорды, дела обстоят непросто.

– Мы скорбим по вашему сыну вместе с вами, ваша милость. – разом произнесли мастера, сидящие за круглым столом.

– Я благодарен каждому из вас за верную службу, но что делать дальше, как поступить.

– Начать войну. – сказал сир Алисер, испив из кубка, стоявшего рядом с ним.

– Это лишь вопрос времени, сир Алисер, мне нужны гарантии союзников за пределами Норгарда.

– Мой король, мои разведчики сообщают о передвижениях армии короля Аргона с одного лагеря в другой, более ближний к их границе… Смутные времена наступят скоро, ваше величество. – произнес Арианс.

– Мы должны быть готовы к этому, на сколько сейчас полна казна, сир Альбус?

– Казна заполнена почти до верху, мой король, десять миллионов золотых охраняют ваши лучшие стражи, и еще в восемь раз больше находится в нижних казематах вашего замка, все в порядке, мой король.

– Хорошо, война дело затратное, но необходимое, если выбора не остается.

– Мой король, неужели Аргон предал нас? Неужели он поступил так? Странно все это. – произнес сир Гельмунд.

– Когда то мы были друзьями, но те времена давно прошли, я не знаю, что ответить, но думаю, тот Аргон, которого я знал, давно исчез.

– Замыслить такое убийство мог только человек очень влиятельный и очень злой, завистливый или же расчетливый, имеющий четкий план действий. – сказал Алисер Фронар.

– Ваши командиры уже отбыли в лагерь, сир Алисер.

– Да, мой король, это так, я же предпочел остаться здесь, в столице, рядом с вами.

– Я ценю это, сир Алисер, лишний меч мне не помешает, а что же вы, сир Эйрон, за все заседание вы единственный не проронили ни слова. – обращаясь к сидящему напротив него старику, произнес Райгар.

– Мой король желает услышат то, что я думаю?

– Полагаю, что так, раз вас спросили об этом. – съязвил Альбус.

– Что ж, я думаю, что в данной ситуации нам следует обратится к древнему писанию вашего предка, Нэда Хорланда… Он писал о том, что силы существуют между двумя домами союзниками и стравливают их тогда, когда это нужно.

– Полагаете, кто то специально оклеветал драконов, их люди устроили резню в моем тронном зале, вступили в агрессию без разбора.

– Не думаю, что это так, мой король, скорее всего, случилось то, что должно было произойти.

– Солдаты проверили все, перевернули город верх дном, но ничего не нашли, кроме разбойников, таившихся в тени как крысы, и бандитов, творивших свои злодеяния под моим плащом.

– Теперь они наказаны, ваша милость. – с улыбкой ответил королю сир Арианс.

Вдруг двери переговорной скрипнули, и в зал быстро вошел спешивший стражник. Запыхавшийся солдат подлетел к королю и, упав на одно колено, отдал ему письмо, прилетевшее вместе с ястребом, отправленным кем то на границе Норгарда. В спешке король остановил заседание совета и, сорвав с него серую безымянную печать, принялся читать написанные внутри строки.

– Вот и свершилось, внутри столицы есть враг, и он помогает Аргону и его прихвостням, сомнений быть не может, это Калибостан убил моего сына.

– Мой король, позвольте. – произнес Эйран, намекая на письмо, принесенное вспотевшем и запыхавшимся разведчиком.

Райгар отдал письмо сидевшему на одном колене солдату, и тот, в спешке поднявшись с него, побрел к сидевшему в другом конце стола сиру Эйрону Мудрому. Трясущимися руками Эйрон развернул свиток, а затем, прочитав его содержимое, аккуратно уронил пергамент на стол.

– Мой король, это письмо не поддельное, но подчерк я не узнаю, вернее, не знаю, чей он, но предполагаю, что такой каллиграфии обучают в западных краях Калибостана.

– Вот и опасения подтвердились, милорды. – произнес Райгар тяжело вздохнув.

Заседание растянулось на несколько часов, и там, внутри переговорного зала, за закрытыми дверьми, решались важные вопросы, касающиеся ближайших решений, тех, которые должны были усилить государство, оборону и финансовое положение, пока идет подготовка к грядущей войне. Последним из зала вышел Эйран, страдающий хромоногостью и ведомый под руку к выходу самим Райгаром. Он знал его еще мальчишкой. Несносным, но таким любознательным и любящим шастать без спроса в его библиотеке, а особенно в потайных секциях, закрытых от глаз простых служанок и прихожан. Тем временем работа в пшеничных полях Норгарда кипела.

Крестьяне с легкостью срубали колосья золотистой пшеницы острыми серпами, отправляя ее на раскаленную от солнца, но еще не прогревшуюся землю. После гроз и дождей посевы, конечно, пострадали, но не критично, что особо не повлияло на продуктовую экономическую сферу страны. На одном из таких полей трудился мальчик лет шестнадцати. Серые, как пепел, волосы украшали его голову, а белая рубаха, застегнутая на половину, гуляла по воздуху от каждого его движения косой. Колос за колоском, и вот он уже перепахал большую часть поля. Юное дарование в одиночку вспахало почти сорок метров пшеничной гряды. От накопившейся усталости и подступающей жары, припекающей его с высока, он отложил орудие хозяйства и направился к деревянному дому позади него. Присев на лавочку, он с восхищением наблюдал на плоды своих трудов и смотрел на свои перепачканные, запекшиеся на солнце руки. Рядом на лавке лежало красно золотистое яблоко, поблескивая на теплых лучах. Он схватил его и откусил. По рту потекла приятная кисло сладкая субстанция яблочного сока, которая казалась тем самым вкусным плодом после тяжелой работы, а ведь до конца рабочего дня было еще несколько часов. Вдруг вдали появилась фигура женщины с маленькой девочкой, которую она вела под руку. Это была мама мальчика, работавшего на пшеничных полях короля Райгара. Эти поля были самыми отдаленными и защищенными от пепельных ураганов и произрастали очень хорошо в данных условиях.

– Йозеф, сынок, утомился, бедняга. – любящем голосом сказала мама.

– Да, матушка, устал, что то решил отдохнуть, как твои ноги? – поинтересовался заботливо Йозеф, подхватив у мамы корзинку.

– Все в порядке, дорогой сынок, видишь, иду. – заулыбалась матушка.

Младшая сестренка прыгнула на руки к Йозефу и поцеловала его в щеку.

– А ты поиграешь со мной, как закончишь свою работу? – по детски нахмурившись, произнесла его сестра, болтая ножками.

– Ну конечно, глупышка, во что ты хочешь?

– В догонялки! – ответила сестренка. – И в пыпрыгайку!

– Ну, хорошо! – засмеялся Йозеф. – Уговорила.

– Талина, слезь с брата, деточка, дай ему пообедать.

Сестренка спрыгнула с колен брата и удалилась в поле, бегая вокруг колосков и трогая их своими детскими ручками. Йозеф с любопытством открыл корзинку, принесенную ему матушкой, и обнаружил там боклашку свежего молока, пару колбасок и большой кусок соленой рыбы.

– Спасибо, мама. – произнес он, приподнявшись и поцеловав женщину в лоб.

Она села рядом с ним и с умилением наблюдала, как ее чадо уплетало рыбку с мясом, запивая вкусным молоком. Для матери не было ничего важнее сытого и здорового ребенка. Так было устроено природой давным давно, и этот уклад не меняется и по сей день.

– Ты так похож на своего отца. – прошептала она, поглаживая Йозефа по серой шевелюре.

В ответ он ничего не ответил, лишь улыбнулся, продолжая поедать вкусности из корзинки. Вдали послышался топот копыт. Одинокий всадник мчался на всех парах к домику, стоявшему посередине пшеничного поля. Это был королевский гвардеец, одетый в сияющие бело синие доспехи. Он слез со своего скакуна и приблизился к домику, где обедал шестнадцати летний паренек.

– Йозеф Виливор, по приказу короля Райгара, первого защитника государства и хранителя своей страны, вам вручается военное письмо с указаниями явиться в военно подготовительный лагерь для зачисления в ряды восточной армии! – произнес солдат, протянув ошарашенному мальчику свиток с печатью.

Он развернул его и прочел, затем дал прочесть матери. Всадник, доставив послание, взобрался на коня и удалился прочь. Ветер в поле стих, и мать, не проронив ни слова, начала плакать. Пятнадцать лет назад отец Йозефа был призван Райгарам для отвоевания восточных земель Морвулона у объединившихся горных племен, но с того сражения он не вернулся, и мать Йозефа стала вдовой, воспитывая в одиночку единственного сына, которому спустя года тоже пришла повестка. Злой рок настиг ее семью и семьи многих других, но пути назад уже не было. Йозеф крепко обнял маму и пообещал ей, что все будет хорошо, от чего мама зарыдала еще больше, схватив сына за рубашку.

Майский полдень.

Пламя Пепельной бухты удалось потушить, но корабля, который должен был доставить вина к королевской свадьбе, на горизонте не было. Большой отряд его величества короля Райгара прочесал всю пристань, и, вспоминая недавнее полыхающее зарево причала, воин доложил своему командиру о находке, указывающей на убийство и причастность Калибостана к смерти сына короля. В одном из сгоревших домов войны нашли еще одно письмо и одежду, одежду, закопанную в земельный подпол и сшитую явно не в краях востока, а если присмотреться, то с символикой огнедышащего вымершего создания. Вездесущий дракон был как на помине, и, держа в руках замаранную куртку убийцы, солдаты смогли взять след. Обгоревшая пристань смотрелась по истине ужасающим зрелищем, и, понимая всю важность этого порта, Райгар приказал усилить охрану морских границ в четыре раза, издав соответствующий для этого указ, и по указке своего верного мейстера вызвал туда сорок четыре каменщика и строителя для возведения новых домов и причала. Корабли должны прибывать и отплывать в назначенный им срок. Вскоре к воротам крепости приблизились конные войны в количестве небольшого отряда из сорока пяти человек. На их знаменах красовался латный сияющий шлем, окруженный в верхних углах и снизу шестиконечными звездами.

Во главе всадников был седой высокий мужчина, держащий за поводья белого скакуна, отложившего кучу навоза прямо у входа в город. Стража на стенах глянула вниз и тут же сообщила в крепость о прибытии небольшого отряда солдат. Спустя некоторое время вести о латных всадниках дошли до замка и королевы в частности. Узнав, кто подъехал к вратам Старшей крепости, она ахнула и помчалась на улицу, дабы лично встретить гостя. Это был отец Виренеи лорд Уолтер Скром, прискакавший в столицу, чтобы почтить память его погибшего внука, и опоздавший ровно на одну неделю. Грозный и умный правитель Вашнара являлся великолепным стратегом, выигравшим ни одно сражение в свое время, в том числе и знаменательную плачущую битву, затоптав сильного врага стуком тысяч копыт в ночной мгле. Лицо его было покрыто морщинами, и лет ему было далеко за шестьдесят, но силы с лихвой хватило бы на десять мужей. Громадные ворота распахнулись, и навстречу отцу выехала Виренея.

– Папа, ты приехал! Почему так долго? Мы ждали тебя на неделю раньше, от тебя не было вестей…Что то стряслось в дороге? – произнесла Виренея.

– Прости, дочка, по пути сюда через северные хребты на нас напали горные дикари, но как видишь, мои люди живы, а нападавшие теперь, кормят червей.

Наступила тишина, пауза и семейная идиллия воссоединения захлестнули их обоих, и королева, не в силах проронить и слова, просто стояла и смотрела на своего отца, уставшего с дороги старого солдата.

– Ну, дорогая моя, так и будем тут стоят?

– Нет, папа, ты что, проезжай внутрь, идемте.

Отряд въехал в город и двинулся по главной дороге, и Виренея встала в одну линию с отцом. Омывая уличные стоки и переулки, они двигались не спеша, чтобы не напугать народ топотом лошадиных копыт.

– Как мама? – поинтересовалась Виренея. – Когда она прибудет?

– Твоя мать в полном здравии, не переживай за нее, она всех нас переживет! – усмехнулся Уолтер. – Думаю, через дня четыре. – поразмышлял он вновь.

– Я буду ждать ее приезда.

– Как и я родная.

Доехав до подступов дворца, они спешились, и люди Уолтера повели своих лошадей в стойла, а сами отправились отдыхать в казармы, приготовленные специально к их приходу, с чистыми простынями и всяческими удобствами, в том числе и душем. Уолтер слез с коня и крепко обнял свою дочку. Он не прикасался к ней уже больше трех лет, с ее последнего визита в Вашнар на его день рождение и это прикосновение было ей бальзамом, той самой отдушиной после всех этих бедствий и несчастий свалившихся на их, семью.

– Ох, дочка, прими мои соболезнования. – сказал он, сжав дочурку в своих объятиях.

– Благодарю тебя, папа, как же я по тебе соскучилась.

– И, я тоже, дочь моя… Откуда ссадина на твоем лице? – сказал лорд внимательно взглянув на щеку Виренеи.

– Все в порядке отец, уже не болит почти.

– Я не хочу лезть в вашу семью, не стану, пока ты сама не попросишь.

– Спасибо тебе.

Она всплакнула и уткнулась лицом в его грудь, проносясь сквозь года на тридцать пять лет назад, когда она была еще юной семилетней девочкой. Вскоре они вдвоем поднялись по широким ступеням и явились ко дворцу, где восседал король Райгар. Он от неожиданности ахнул и встал с трона, пройдя на встречу, поприветствовав тестя.

– Дорогой лорд, Уолтер, как я рад тебя видеть.

– Я тоже, мальчик мой, прими мои горькие соболезнования по поводу твоей утраты, мы отомстим за него, будь уверен.

– Спасибо. – ответил Райгар, опустив взгляд в пол.

Ему было стыдно смотреть на свою жену после инцидента с пощечиной. После этого общение их сошло на нет, и виделись они только на совместных завтраках и ужинах, а все остальное время проводили по одиночке. Еще бы, хмурый и разъяренный Райгар не желал первым идти на уступки, хоть и глубоко сожалел о том, что сделал, и гордая королева, не желавшая видеть его в своей спальне, не делала первые шаги, ожидая, когда он сам приползет к ней на коленях, моля о прощении. Виренея удалилась из зала, оставив своего отца и мужа наедине. Им предстоял разговор, задержавшийся на целую неделю из за опоздания правителя Вашнара, и он вот вот неминуемо состоится.

– Так, что ты решил? – хмуро спросил Уолтер, держа руки за спиной.

– Я пойду на них войной, дорогой тесть.

– Мудрое решение, хоть и поспешное… Ты перепроверил сведения? Вдруг нашлись какие ни будь улики, указывающие на невиновность или наоборот, на еще большую вину их семьи?

– Перепроверил на двадцать раз все вверх дном, перевернули все под чистую… Родрены нам враги, погубившие моего сына и твоего внука.

– Что ж… значит, выбора у тебя не много, ну на мою помощь ты можешь рассчитывать… Когда твои войска будут готовы нанести первый удар?

– К двадцатому мая будет готово семьдесят тысяч солдат, мы пойдем вдоль тракта до Черного замка, и там уже нас встретит гарнизон из тридцати пяти тысяч солдат моего вассала Квайрена… Затем путь на Ригель.

– Ясно. – ответил Уолтер. – Достаточно внушительное войско против запада… Что же, Морвулон?

– Письмо я отослал неделей ранее, но ответа пока что не получил, уверен, Балгур и совет помогут нам и объединят свои силы с нашими, и вместе мы разобьем врага.

– Запомни. – сказал лорд Уолтер, остановив идущего короля и заставив его посмотреть в старческие глаза. – Надейся только на себя и никому не верь… Сто тысяч солдат это великолепное войско, признаться, не каждый соберет такое количество мечей под свои знамена, но раз тебе удалось, я верю, что тебе по плечу переломить хребет дракону… Но если буду нужен, дай сигнал, и моя армия и я придут на помощь.

– Спасибо. – душевно сказал Райгар, обняв старика.

– Но скажи ка мне Райгар, когда мирные небеса сменились грозными знамениями войны?

– Когда мой сын и твой внук издал последний вздох.

– Не ожидал я на старость лет увидеть еще одну войну… Не ожидал.

– Я тоже… Но увы, так случилось.

– Ладно, хватит о войне, сейчас я хочу навестить могилу моего внука, составишь компанию?

– Разумеется, лорд Уолтер, – ответил Райгар.

Райгар безмерно уважал старого Уолтера и считал его своим духовным наставником во многих делах, будь то касающихся королевства или его семьи. Мудрый и рассудительный, но в глубине души смертоносный противник лорд Скром являлся для Райгара своего рода символом устрашения и могущества державы. Уолтер в одиночку отвоевал земли к востоку от Аббатства белой длани и укрепил власть на них, единолично став правителем зеленых равнин вплоть до самых границ Ландорила. В его распоряжении находилась достаточно обширная территория, превышающая земли Норгарда и Калибостан, вместе взятые. Райгар принимал во внимание своего могущественного союзника, но дракона нельзя не до оценивать. Его пламя может стать губительным для всех их армий, и нужно быть настороже. Однажды во время войны безумных королей в середину четвертой эпохи этим двум государствам уже приходилось сражаться и воевать друг с другом. Тогда драконье воинство, возглавляемое предком Аргона Керинтиром Родреном, потерпело сокрушительное поражение у подножия могильных гор, потеряв почти всех солдат, а те, кто способен был держать оружие, бежали с поля боя прочь. Победа была за Норгардом, что на двести лет провозгласил земли Калибостана своими, пока в семь тысяч пятьсот шестом году не возвратил их земли обратно оставшимся членам королевской семьи, заключив с ними мир, продолжавшийся до сих пор. Ближе к трем часам еще не спавший с дороги и измотанный лорд Уолтер в сопровождении короля Райгара и нескольких солдат поднялся на вершину родовой усыпальницы и почтил память павшего внука, возложив к его алтарю большой полуторный меч с высеченными рунами на нем, означающие мощные чары, которые будут защищать покой мертвеца до конца времен.

– Я помню, когда он впервые посетил мой замок, он ахнул, и знаешь, что он мне сказал? – спросил Уолтер, сидевшего рядом короля. – Он сказал: дедушка, смотри, у тебя в замке горы! А я ему отвечаю: это не горы, это высокие башни Имларила. А он опять: нет же, дедушка, это горы! Он тыкал пальцами в небо, чтобы я посмотрел, и знаешь, что я увидел? Шпили башен, припорошенные снегом, а вокруг них летают птицы, свившие себе там гнезда. И тогда я подумал: и вправду, горы! А теперь снега нету, и птицы уже не вьют свои гнезда… Хорошее было время, беззаботное… Его похоронили, как подобает?

– По всем правилам королевских похорон, ему были отданы лучшие почести.

– Что ж. – выдохнул Уолтер. – Хорошо тогда… Спи спокойно, мой любимый внук, и отыщи дорогу в чертоги предков.

– Он отыщет. – произнес Райгар, и по его щеке прокатилась отцовская слеза, упавшая на растущий около могилы белый цветок.

Он сорвал его и вдохнул. В нос ему ударил приятный лавандовый аромат, но это была не лаванда, а обычный могильный тюльпан, сияющий в полную луну ярким мертвенно белым оттенком. Вдруг он заметил, что Уолтер занервничал. Этого не было видно снаружи, он как будто бы чувствовал это внутри себя. Старик что то недоговаривал королю и был крайне взволнован. Тогда Райгар сам решил сделать первый шаг, пододвинувшись поближе к пожилому тестю.

– Тебя тревожит что то? – нахмурившись и наклонившись к пожилому лорду, спросил король.

– По пути сюда на мой отряд напали… Горные племена, чтоб их бездна забрала, вновь распоясались на границах… Высоко в горах они нападают на караваны, грабят и убивают всех, кто им попадется.

– Дикари?

– Да Райгар, дикари… Некоторые деревни сожжены до основания, и они не останавливаются, продолжая все больше разбойничать… Моя разведка донесла, что в высоких горах Хордримара они собираются большими группами и что то там делают, не знаю что, но кажется, они вновь захотели заявить свои права на наши земли… Они стали более организованнее и злее… Так же их присутствие было замечено на западе, у границ Калибостана… Несколько тысяч дикарей ворвались в драконий предел и учинили там резню.

– Пускай хоть всех их перережут, мне все равно, нам же лучше.

– Я к тому, что нельзя оставлять этот вопрос открытым, если упустить их сейчас, то вскоре они большим воинством обрушаться на наши земли, сжигая города и поля, как уже было однажды… Много лет и бессонных ночей нам потребовалось, чтобы отвоевать все обратно, но, кажется, они намерены взять реванш.

– Я приму это к сведению, но пока что меня заботит моя война, которая вот вот начнется, и она более реальна, чем кучка дикарей, убивших пару сотен крестьян где то в горах.

– Ты король, тебе виднее. – сказал Уолтер, и похлопав Райгара по плечу, встал и направился к лестнице, ведущей вниз со склона.

Грядущая война с Калибостаном, теперь еще и дикари. Как будто одних бед было мало, думал Райгар, сидя перед могилой своего ребенка. Закончу войну и можно будет подумать о горном народе, с надеждой думал он, предполагая, что дальше разбоев и небольших налетов это не зайдет. Но никто не может видеть на перед, лишь мудрец сквозь свои многочисленные познания может поведать истину, коим Райгар в данный момент не являлся. Он уже не тот, каким был двадцать лет назад, но он все еще чего то стоит и покажет дракону крепкую хватку ястреба, распоров ему горло.

Вскоре вслед за лордом Уолтером, Райгар тоже покинул усыпальницу, кинув на прощание взгляд, полный боли, глядя на каменный монумент над холмом. Следующим утром принцесса практически сразу после завтрака поспешила в покои, чтобы переодеться в выходной наряд, именно тот, в котором она со своим принцем отправилась в приключение с великаном до заточения юного дракона в темнице. Наряд королевы давил ей и жал где только мог, в боках, в спине, в плечах и даже в ребрах. Душная и скучная жизнь при дворце ужасно наскучила ей и казалось чем то серым и блеклым, словно лунный камень под толстым слоем ила. Непонятно, как ее мать приняла эту жизнь, но одно Катрина знала точно, она не ее мать, а уж тем более не ее отец, заточивший ее возлюбленного, того, которого она желала больше всего на свете, в сырую темницу. Она обязательно освободит его, обязательно, ну а пока, переодевшись и выйдя к королевским конюшням, она вдыхала утренний туман, оседающий на дорогах, и, наглаживая гриву своей лошади, глядела в дальние перистые облака на голубом небосводе.

– Принцесса Катрина! – обращаясь к юной особе, произнес Марин, спешивший в это утро на построение, но увидевший ее и позабывший о военном долге.

Она в недоумении повернула голову и увидела идущего прямо к ней рыцаря в доспехах без изголовья. Марин неспешно подошёл к Картине и поклонялся так, как подобает настоящему рыцарю и защитнику государства. Этикет у солдат был порой лучше, чем у самых знатных дам и господ во всех провинциях, и Катрина, понимая эта, приняла как должное не более того, о чем можно было подумать в данной ситуации.

– Сир Марин, какая встреча.

– Я шел на построение и увидел женскую фигуру в вашем обличии, чутье не подвело меня, и это оказались вы, принцесса.

– Сир Марин, отдаю вам должное за смекалку и ум.

– Сир Марин, так забавно.

– Что то не так?

– Мы с вами с детства, принцесса, а вы до сих пор ко мне на вы.

– Так же как и вы, сир.

– Вы принцесса, леди Катрина, а я всего лишь солдат на службе вашего отца, его величества Райгара.

– А ещё вы мой друг сир Марин, не забывайте это. – ответила Кэт, слегка улыбнувшись.

– Не забуду, миледи, как вы себя чувствуете? Все ли у вас хорошо?

– Вы под предлогом волнения моего самочувствия, пытаетесь спросить сир Марин, грущу ли я по Дастину? А как вы думаете?

– Вы дальновидные, чем я предполагал, каюсь.

– Так чего же вы хотите?

– Думаю, это не справедливо по отношению к вам так точно, но наказание есть наказание, и преступление есть преступление.

– Знаете, сколько раз на дню я слышу подобное, сотни раз я грущу по брату, по моему Сэму, но он погиб, а виноват мой принц, так скажите же, Марин, чего вы хотите от меня?! – уже с гневом в сердцах произнесла Катрина, просверливая в капитане очередную дыру своим взглядом.

– Я лишь хочу, чтобы вы не тревожили себя.

– Хватит, сир Марин, идите на построение уже свое, или куда вы там шли, ваши слова не успокоят меня.

– Ну послушайте же, принцесса… Я хочу вам помочь!

– Если бы хотели, помогли бы, вы ведь были там в ту ночь когда нас с мужем приволокли к трону и что вы сделали? Ничего.

– Прошу вас послушайте меня.

– Думаю, я услышала достаточно, сир Марин из ваших пролетарских речей. – ответила Катрина, отойдя в сторону и забравшись на закреплённое тугими поясками седло своей лошади.

– Куда же вы, принцесса?

– Мне нужно проветриться.

– Вам нужно сопровождение?

– Не стоит, оно нужно было мне, когда люди моего отца пленили моего мужа, а сейчас это бессмысленно.

– Катрина! – крикнул Марин ей вслед, но ответом ему стала лишь тишина.

В мгновение Ока лошадь Катрины стукнула копытами о сырую землю и с ржанием помчалась вперёд, оставляя за собой вытоптанные следы.

Марин остался стоять там, провожая принцессу томным и грустным взглядом и понимая, что ему не следовало говорить ей этого ещё больше, распаляя ее гнев, он тяжело вздохнул. Но ведь, с другой стороны, что он должен был сделать? Какую сладкую ложь произнести, чтобы насладить ее слух? Он был не из тех, кто верил в невиновность Дастина, это и так понятно, но он был на стороне закона, и закон обвинил его виновным, а значит, и расплата его ждёт, соответствующая его преступлению – смерть. Она любила сира Марина как друга, друга детства, но и было в этой дружбе то, что отталкивало ее от порой назойливого командира. Его слепая преданность стране и военному долгу. Какой же идиот, думала она в гневе, мчась по бескрайним полям своей родины куда то на север и объезжая ту самую дорогу, где они с Дастином устроили привал, она выдохнула с облегчением, поняв, что отдалилась от крепости довольно далеко. Вылазка далась ей легко, и видя то, как распалённая лошадь жаждет продолжения скачки, Катрина стукнула поводьями и, словно молния, верный скакун унес ее дальше, взвинчивая в воздухе поднятую им пыль. Прошел еще один день, все без изменений и дальнейшего просветления планов. Дастин все так же прозябал в темнице, а ее отец тем временем продолжал наращивать оборонную мощь и готовиться к войне, которая уже была развязана легионами, штурмующими на запад. Катрина сидела в своих покоях и перебирала вещи, как вдруг среди множества одеяний она наткнулась на подарок своего заключенного в темнице супруга. Драк'рин аккуратно упал в ее ладонь, и она крепко сжала его в ней, проронив одну слезинку. Ей было безумно тоскливо и удручающе, но против воли отца она не могла ничего поделать, а уж тем более как то освободить своего принца, которого не видела уже больше месяца, скучая по его прикосновениям и его улыбке. Ее спальня претерпела некоторые изменения после длительного отсутствия Дастина, ожидающего своего часа в холодной темнице. Из спальни были убраны ванны и некоторая часть интерьера. В гневе Катрина разбила несколько тумб и шкафов, повалив их на пол. Вдруг в ее покои постучались. В гневе она прогнала всех прочь, так как хотела побыть одна без этих надоедливых стражников своего отца, снующих туда сюда, не давая ей покоя. Вдруг в дверях ее спальни показалась седая голова лорда Уолтера. Катрина присмотрелась и широко раскрыла глаза, побросав вещи.

– Дедушка, дедушка, это ты?!

Она быстро подбежала к нему и, казалось бы, повисла на его плечах. Он крепко обнял ее и поцеловал в голову. Как же она была рада его видеть в ту минуту. Никто ее не понимал лучше ее деда. Даже мама не всегда приходила на выручку. А он, будучи за тысячу лик, регулярно посылал ей письма и отвечал на ее. Любимый дедушка Уолтер, так ласково называла его юная Катрина.

– Я, малышка, только приехал… Ну как ты расскажи, золотце?

Катрина неожиданно замерла, глянув на своего деда, и громко разрыдалась.

– Ну, тише, тише, малышка. – успокаивав свою внучку, приговаривал лорд Уолтер.

– Дедуля, он посадил его в темницу, он не виновен, дедуля, поверь мне! – говорила Катрина полушёпотом сквозь наступающие слезы.

– Тише, Кэт, пойдем присядем. – предложил он заплаканной принцессе.

Уолтер глянул на Катрину и немного опешил. Она исхудала на килограмм десять, и это было очень заметно. После всего произошедшего, аппетит ее упал, и она не хотела ничего, кроме того, как увидеть своего возлюбленного.

– Тебя что, тут совсем голодом заморили? – сказал он, приложив ладонь к ее теплой порозовевшей щеке.

– Кормят, дедушка, я просто не голодна.

-Таки уж и не голодна? – нахмурился он.

Спустя некоторое время, сидя за столом ее светлицы и попивая вкусный травяной чай, который принцесса сама собирала и засушивала, они наконец то могли поговорить о чем то наедине.

Выслушав рассказ Катрины лорд, Уолтер покачал головой и почесал затылок. Ему было жаль внучку и, может, от части ее мужа тоже. В конце концов, дети не должны отвечать за грехи родителей, думал он.

– Милая, твой отец очень суров, и он. – перехватив дыхание, сказал Уолтер. – Может натворить непоправимую глупость… Скажи мне, Катрина, давно его держат в темнице?

– Больше месяца, дедушка. – словно сквозь сон, ответила принцесса и тут же ошарашенными глазами глянула на деда. – Он с ума сошел, дедушка, что же делать? – сказала она, горько расплакавшись пуще прежнего.

– Не знаю, что тут можно еще сделать, кроме того, что уже сделано, но я могу помочь тебе увидеться с принцем.

В глазах Катрины загорелась искра, и она схватила дедушку за холодную, морщинистую руку. Это был взгляд ребенка, которому пообещали какую то сладость, если он будет себя послушно вести. Уолтер не раз видел такой, когда Катрина, будучи маленькой, гостила у него в замке.

– Ты правда сделаешь это? Для меня? – сказала она, шмыгнув носом.

– Для кого же еще, не для твоего же отца. – исподлобья глянув на принцессу, произнес он. – Но пообещай мне, что не будешь морить себя голодом?

– Дедушка, спасибо тебе… Не буду, обещаю.

– Ну вот и славно! – улыбнулся он, доставая из за пазухи сверток.

– Что это, дедушка? – спросила взволнованно Катрина.

– Подарок твоей бабушки, держи. – сказал он, протягивая ей плотный сверток.

Обнаружив внутри листки с текстом, она вопросительно посмотрела на дедушку, ждавшего ее реакции.

– Стихи Висенты. – сказал дедушка. – Она написала их незадолго до моего отъезда и просила передать их тебе лично в руки, она знала, наверняка знала, что я доберусь раньше.

– Но почему вы не вместе? Почему поехали раздельно?

– Так нужно было Катрина, так нужно было. Катрина, выслушав дедушку еще, раз глянула на свёрток, где красовались инициалы той, чьей рукой были написаны сокрытые внутри строки стихотворений, посвященных далекой внучке. Висента. Так звали бабушку Катрины и жену лорда Уолтера. Так же у нее было особое прозвище, олицетворяющее ее высокий статус на ровне с мужем. Леди победа. Однажды лорд Уолтер повел тридцатитысячную армию в Минас, когда там поднялось восстание. Леди Висента поцеловала в лоб каждого воина, ушедшего за ее мужем на битву, и все они вернулись живыми, ни один ни погиб в тот день на склонах Минаса. Враг был разбит, а леди Висенту на всегда окрестили победой. Красивая история, которая спустя поколения превратиться в легенду.

– Я прочту их позже, дедушка! – улыбнулась Катрина, отложив сверток в сторону. – Она ведь приедет?

– Приедет только попозже, дороги нынче не безопасны, и маршрут ее займет чуть больше времени.

– Хорошо, дедушка, спасибо.

Он одобрительно кивнул и снова поцеловал внучку.

Они крепко обнялись, обсудив еще некоторые моменты, касающиеся их семьи и путешествия дедушки сюда и допив чай Уолтер поспешил покинуть спальню, поцеловав на прощание свою внучку. Смерть ее брата и его внука они не обсуждали, да и не зачем было, ведь что для Катрины, что для ее деда эта была острая тема и слишком свежа рана от потери. Они поняли друг друга без слов, и этого было достаточно.

– Дедушка! – окликнула уходящего Уолтера Катрина.

Он обернулся и поймал на себе ее приятный девичий взгляд зеленых глаз.

– Я рада, что ты приехал… Я очень скучала по тебе.

– Я тоже, моя малышка, я тоже. – ответил лорд и удалился из спальни.

Он ушел снова, как тогда, несколько лет назад, в день своего отъезда. Но на этот раз он был здесь, не собирался снова мчаться на лошади по долинам, и в этот раз он приехал надолго. Катрина вновь принялась разбирать вещи, грезя мечтами о том, что скоро увидит своего заточенного принца. Вскоре ей в спальню молодая голубоглазая девушка, служанка, принесла поесть, и Катрина, воодушевленная словами дедушки, принялась уплетать сырную похлебку с помидорами и поджаренными на углях хлебными тостами. После пленения ее возлюбленного Райгар ни разу не посетил светлицу своей дочери. Его в столице толком то не было, вот только последние три дня. Все остальное время он проводил в военном лагере Аист, осматривая подготовку солдат. Казалось, что семья для него отошла на второй план, и он не видел ничего, кроме мести за Сэма, которого уже не вернешь даже с помощью самых сильных магических заклинаний этого мира, которые остались в потаенных уголках гробниц. Раньше в древности было что то подобное, и называлось оно некромантией. Эта губительная магия возвращала к жизни умершего, но коверкала его, искажая и делая пустой, безжизненной оболочкой, подчиненной воле призывателя. Безмозглым мертвецом, послушно исполняющим абсолютно любые приказы. Такого возвращения брата Катрина точно не хотела. Последним некромантом в мире был Зе’йрик, Ужасающий, пробудивший армию мертвецов и прошедшийся чумой по Арианору в семь тысяч сотом году.

Только совместными силами объединенных королевств, не павших под натиском смерти, удалось остановить это нашествие, навсегда уничтожив некромантию и изгнав ее из этого мира. Ныне эти знания утеряны для смертных и являются не более чем просто мифом былых эпох. Конечно, магия сохранилась в мире, но в более слабом виде и с некоторыми изменениями. Многие заклинания и магические школы утеряны безвозвратно, а то, что осталось, больше похоже на огненные фокусы и телекинез. Но в давние эпохи, когда драконы летали в небе, как птицы, магией были пропитаны все земли, моря, реки и горы. Со смертью последних крылатых чудовищ она начала пропадать из этого мира и вскоре исчезла почти полностью. Вдруг у Катрины неожиданно закружилась голова, и ее затошнило. Она быстро побежала в уборную, и там ее вырвало. Она грешила на суп, который ей принесли некоторое время назад, ведь после долгого непринятия пищи организм начинает подавать сигналы, а когда она доходит до него, то и вовсе отторгать ее. Так думала Катрина. Вскоре она вернулась в спальню и поспешила закончить свои дела, чтобы лечь поспать. Она чувствовала, что утомилась, хотя особой нагрузки не испытывала, но отдых был ей необходим. Она плюхнулась в мягкую кровать, прижав к своей груди рубашку ее принца, от которой все еще пахло его ароматом. Так она заснула и проспала до самого вечера. Во сне она начала видеть видения недавней встречи с советником отца и их дома, и, прокручивая в мозгу каждое действие и каждое слово, Катрина все больше погружалась в свою голову.

Несколькими часами ранее.

Советник короля был невероятно взволнован и встревожен в этот день, ведь шел он не по абы какому коридору, а по коридору, ведущему в спальню дочери короля, которая сидела в заточении уже долгое время. Формально заточением это и назвать то нельзя было. Ходи где хочешь, ешь, пей без исключений, с одной лишь небольшой поправкой, формальностью в виде стражи, приставленной е юной особе после всего произошедшего. Мамина гордая птица, коим был красивый и величественный ястреб, сидела на жёрдочке, сделанной специально для него на балконе, и с высока королевской спальной комнаты животина смотрела на городской пейзаж. Услышав, что кто то ходит по коридору, Катрина аккуратно приоткрыла свою дверь и, поняв, что стража куда то отлучилась, решила прогуляться, как вдруг путь ей преградил неожиданно появившийся Фарлей, встретивший принцессу в самый неподходящий момент.

– Простите, что тревожу вас, принцесса, я принес вам вкусный отвар из плодов дикой вишни. – произнес Гельмунд, аккуратно проходя мимо коридора ее спальни, у входа которой стояла Катрина, растерянная его появлением.

– Все в порядке, Гельмунд, что то случилось? – сказала принцесса, глядя на его трясущиеся руки.

– Нет, разумеется, принцесса… Все, что могло случиться, уже произошло, если считать пленение вашего возлюбленного принца Дастина событием. – ответил он, робко переминаясь с ноги на ногу.

– Ты взволнован. – вновь повторила она, глядя на его ладони.

– Ах вы про мои руки, будь они не ладны, – улыбаясь, ответил мужчина. – Годы, похоже все таки берут свое, ещё стресс и множественная писанина, я в порядке в целом, Катрина.

– Я рада это слышать, хоть и вижу, что ты устал. – сказала она и, взяв из рук советника теплую чашку напитка, отхлебнула из нее сполна.

Она ни чуть не испугалась, что после всех этих ужасных дней в столице после смерти брата и обвинения ее мужа в убийстве, теперь никому нельзя было доверять, каждый был под подозрением никому, кроме старого семейного советника Гельмунда, который всегда был добр и обходителен с принцессой и в частности с особой по настоящему королевских кровей. Он не был способен причинить ей зло, подмешав яд в напиток или вытворив ещё, что он был из числа тех, кто защищал семейство Хорландов и стоял на его страже, раскрывая заговоры и предотвращая смуту. Но в этот раз он был бессилен, следов убийства было предостаточно, чтобы посадить принца в темницу и а следов начать войну ещё больше. Но вот что точно, он знал наверняка, что с Хорландами, истинными правителями востока, он будет до конца, чтобы не случилось.

– Я не отвлекаю вас, принцесса, торопитесь куда то?

– Я решила прогуляться, наскучила комнатная суета.

– Ох, ясно, тогда я могу составить вам компанию? – предложил Гельмунд, любезно предоставив Катрине свою руку.

Она, спокойно согласившись, взяла советника под руку, и вместе они пошли вдоль длинных коридорных залов.

– Как ваше настроение, принцесса, хотя полагаю спрашивать о таком, особенно сейчас.

– Я свыклась немного, но не окончательно.

– Вы всегда можете на меня положиться, принцесса.

– Я знаю, Гельмунд, я всегда на тебя полагаюсь, спасибо тебе, напиток очень вкусный, но вишня у нас не растет, где ты взял его?

– Собирал в южных широтах, когда бывал там не так давно, там целые плантации.

– Отец держит там вишнёвые деревья?

– Нет, они дикие, но совершенно безопасные.

– Спасибо, Гельмунд.

– Пожалуйста, Катрина.

Вдруг она замолкла, ее дыхание стало биться в унисон с сердцем, а в груди что то затрещало, параллельно пробирая ее с ног до головы.

– Ох, Гельмунд, как же так вышло? Веришь, что Дастин сотворит это с моим братом?

– Отвечу вам, мне очень жаль, что все эти бедствия выпали на долю вашей семьи… Я люблю вас всех так же, как любил и Сэма, эта потеря из потерь для всех нас.

– Я иногда думаю о брате, вспоминаю разные моменты из жизни с ним, до сих пор не верю во все это.

– Но вы хотите узнать, считаю ли я виновным вашего супруга? Вопрос неоднозначный, но ответ на него у меня имеется… В ту ночь я как и все вокруг выполнял приказ вашего отца, короля которому не подчинится, означает смерть и измена… Считаю, что он мог бы быть к этому причастным, в самом деле, но не думаю, что это его рук деяние… Скорее всего, это чей то заговор… Кого то очень могущественного и недоступного нашему, понимаю.

– Скажи моему отцу! Выскажи свое мнение на этот счёт, ты наш член семьи тоже, Гельмунд, он тебя послушает, может быть.

– Я уже говорил с королем на этот счёт, это уже пройденный этап, и, к моему глубокому сожалению, Райгар остался непреклонен, он намерен казнить принца, но не так быстро и поспешно, сначала война, мне жаль, принцесса.

Катрина посмотрела на Гельмунда, а затем снова, горько заплакав, уткнулась в его расписную грудь, где гордо красовался знак отличия королевского наместника.

Фарлей любил Катрину, сильно любил, будто бы родной отец, ведь в отсутствие Райгара именно он впервые после матери и королевских рожениц взял ее крохотную в свои руки.

– Ты всегда был рядом, когда был нужен Гельмунд, помоги мне бежать из столицы вместе с Дастином.

– Охрана может скоро вернуться, принцесса, нам не следует разговаривать о подобном, а но то нас обоих сочтут изменниками короне, и думаю, нам пора возвращаться обратно, но вот что я действительно могу сделать для вас, так это дать вкусный рецепт апельсинового пирога. – сказал Гельмунд, завидев вдали идущих гремящих латами королевских солдат, и незаметно подсунул принцессе в руку бумажный сверток.

Вскоре, попрощавшись с Катриной, он покинул ее спальню, отправившись в восточное крыло по длинному коридору, а принцесса, ведомая волей разгневанного отца и приставленных к ней солдат, отправилась в комнату. Сидя вечером от скуки и усталости пересчитанных книг, она решила развернуть сверток, отданный ей Гельмундом. Пробегая по строчкам, ее глаза вдруг заблестели, это был не апельсиновый пирог, точно не он, если принцесса умела читать, и, глядя на в спешке напечатанный текст на клочке бумаги, огонь в ее сердце воспылал вновь. Лорд Уолтер, утомившийся с дороги, тоже вздремнул в королевских покоях для гостей. Его стертые от сапог ноги ужасно болели, и прислуга принесла ему большой медный таз с нагретой водой, цветками фиалки и медом, добавленным туда и использующимся как целебный продукт, очень хорошо помогающий при сильных болях и ломоте суставов. Приняв водные процедуры, он разделся и, укутавшись в теплое белое одеяло, закрыл уставшие глаза. Вечером в замке состоялся семейный королевский ужин, на котором присутствовал сам король, его супруга, восседающая рядом с ним, Катрина, одетая в прекрасный черно синий наряд, и лорд Уолтер, облаченный в серебряно красные одежды цвета своего дома. Ровно в девять в трапезную начали заходить слуги, разнося по королевскому столу закуски из трюфелей с сыром, брускеты из слабосоленой красной рыбы и множество видов сыров с красным сладким вином. Лорд Уолтер попросил чашника наполнить его кубок до краев и поднялся со своего стула.

– За моего славного внука! – произнес он и полностью осушил кубок.

Райгар и Виренея сделали тоже самое, а Катрина, бордовому вину предпочла свежевыжатый виноградный сок. В этот вечер их согревал распаленный камин, затопленный печником перед банкетом. Не скажу, что в помещении было через чур жарко, но и не холодно. Умеренная температура и настежь открытые окна создавали благоприятный климат в замке. Они приступили к закускам, первыми из которых улетели тарелки с брускетами, которые Райгар и его жена очень любили и уважали такую кухню. Затем пришла очередь сыров и трюфелей. Ближе к десяти начали заносить горячие блюда. Фаршированная утка куриным рубленым мясом. Запеченная форель с мягким картофелем. Куриная печень, приготовленная с морковью и луком на углях, заставляли желудки королевской семьи неистово урчать. Катрина ела, хотя и не охотно, все еще таившая обиду на своего отца. Вдруг, насадив на вилку кусок печени, она почувствовала подступающую тошноту и быстро отложила кусок обратно на тарелку.

– Почему же ты не ешь, дочь моя? – спросил Райгар надувшуюся Катрину.

– Я не голодна, отец.

– Вот значит как? – спросил он, глянув на нее исподлобья. – Все тоскуешь по своему принцу?

Виренея пихнула мужа локтем, опасаясь, что сейчас будет скандал, а лорд Уолтер тем временем осушил второй бокал и принялся за рыбу.

– Нет, отец, что ты, я пытаюсь забыть его. – с издевкой произнесла она. – Ты ведь этого так желаешь, да?

– Ты всегда была дерзкой, но сейчас особенно, давай не портить семейную идиллию, хотя бы сегодня.

Катрина гневно посмотрела на своего отца и стукнула ладонью по столу, уронив некоторые столовые приборы на пол.

– Для этого ты запер мать моего мужа в замке, а его самого в темнице, что бы не портить семейную идиллию, я правильно тебя понимаю? Ты все испортил сам не так давно, так что не смей меня винить в своих бедах, ты жалкий… – вдруг поняв, что говорит Катрина, остановилась и умолкла.

– Что же ты замолчала, продолжай. – говорил, Райгар. – Как ты меня назвала, жалкий?

– Да, отец, именно так. – ответила Катрина, злобно посмотрев на него.

– Хочешь к своему принцу? Что ж, давай. Я скажу страже, чтобы вас двоих заперли в холодной, сырой темнице, может быть, так ты поймешь, что нужно уважать свою семью.

– Ты потерял мое уважение, папа.

Катрина встала из за стола и поспешила покинуть обеденный зал. Остановившись перед каменной аркой, ведущий в освященный факелами коридор замка, она обернулась и в последний раз посмотрела на отца.

– Я тебя ненавижу. – прошептала она и выбежала прочь.

Сердце Райгара сжалось, и злость на гневные слова дочери усилилась.

– Ах, вот как ты заговорила, что ж, дочь, твое право… Тогда моим правом будет обезглавливание твоего благоверного, может быть, так ты научишься чему ни будь! – крикнул он ей вслед.

Виренея с ужасом глянула на своего супруга и треснула ему по лицу. Отец сидевший за одним с ней столом придавал ей смелости как никогда и она злостно смотря на Райгара видела ястреба в гневе а не своего мужа.

– Не, смей так говорить с нашей дочерью, не смей, слышишь.

– Не тебе мне указывать! – скривился он.

Началась ругань и громкими были их крики. Тут неожиданно трапезничавший лорд Уолтер встал из за стола и громко крикнул. Король и королева удивленно посмотрели на него и прекратили ссору.

– Посмотрите на себя, вам не стыдно? Сидите здесь и ругаетесь, в то время как ваша дочь заливается в слезах! Посмотрите вокруг, чтоб вас! – выругался Уолтер, стукнув кулаком по столу. – Ваш сын мертв, ваша дочь не желает видеть вас, а на ваши земли надвигается война, в то время как вы сидите здесь и лаетесь друг с другом, словно свора дворовых собак! Вы семья, поймите же это, вы что, забыли?! Так я могу напомнить вам! Ваша сила в вашем единстве, а по одиночке вас сломают! Поэтому попрошу прекратить склоки и спокойно доужинать, а после извиниться перед вашей дочерью. – сказал он и уселся обратно за стол, налив себе еще один кубок.

Никто не смел в таком тоне разговаривать с королевой, тем более с королем, никто, кроме лорда Уолтера, являющимся авторитетом у правителя востока. Они молча посмотрели на лорда Уолтера, а затем глянули друг на друга. Райгар как будто впервые увидел жену, и глаза его засияли, как много лет назад, когда он впервые увидел ее, будучи юной принцессой.

– Он прав, твой отец как всегда прав. – сказал Райгар сделав глубокий вдох. – Вокруг лишь зло.

– Я не держу зла на тебя, в отличии от нашей дочери. – ответила Виренея и положила свою руку в руку короля, скрепившись в крепкой хватке.

Лорд Уолтер, наблюдающий за семейным примирением, улыбнулся и продолжил поглощать пищу. Дальше ужин продолжился без происшествий, и около одиннадцати часов король и королева покинули обеденный зал, оставив лорда Уолтера в одиночестве. Он принимал пищу не спеша и предпочитал одиночество шумным банкетам и компаниям. Виренея за руку с мужем шла по длинному коридору, пока вдруг он не остановился у своей спальни.

– Ты не пойдешь со мной? – спросила она мужа.

– Не думаю, что я смогу сейчас подобрать подходящие для нее слова… Наберусь смелости и сам приду к ней а сейчас оставь меня.

– Как пожелаешь. – тихо ответила Виренея.

Она, проводив мужа в покои, поцеловала его в губы и направилась к дочери, пытаясь убрать подступающий ком к горлу. От долгожданного поцелуя ее сердце немного оттаяло, и она воспылала надеждой на возобнавление нормальных, хороших отношений со своим супругом. Но вина перед Катриной была сильнее, чем все остальное. Она чувствовала себя виноватой в том, что случилось между Райгаром и ею, но таила надежду вернуть общение с дочерью. Дойдя к двери, она постучалась, но ответа не последовало. Тогда она зашла внутрь и сквозь темноту попыталась найти силуэт своей дочери. Ее дочь сидела на балконе и смотрела в небо, наблюдая, как яркая луна выплывает из ночных туч. Заметив, что в светлицу вошла мать, она, не оборачиваясь, сказала ей, чтобы та уходила. Она легко распознала маму. Аромат ее лавандовых духов чувствовался на милю, и, идя по темному коридору замка, Катрина уже знала, что эта была ее мать.

– Я не могу уйти, доченька. – прошептала Виренея, пройдя к балкону.

– Я знаю, что ты хочешь сказать.

– Неужели? – сказала вопросительным тоном королева.

– Ты скажешь, чтобы я простила отца и забыла все обиды, но этого не будет, я не сделаю этого, как бы ты не уговаривала.

Королева удивленно посмотрела на свою дочь и положила руку ей на бедро.

– Нет ты точно не угадала, я этого не скажу, скажу лишь то, что бы ты простила меня, свою мать.

Катрина повернулась и посмотрела в лицо Виренеи, глаза которой начали намокать.

– Я прошу у тебя прощения, дочь моя, я ужасная мать, раз позволила испытать тебе все тяготы, которые ты перенесла… Прости меня, доченька. – сказала королева и зарыдала.

Катрина обняла маму и начала поглаживать ее по спине.

– Все в порядке, мамочка, я тебя не виню, я вижу, что с отцом у вас отношения не самые лучшие, и ты пытаешься найти компромисс между нами, разрываясь на обоих… Я люблю тебя, мама, за то, что ты просто есть… И отца люблю тоже, но обида за его поведение превыше… Если он сделает что обещает, если он казнит Дастина… Я… Я не хочу его видеть здесь, по крайней мере, сейчас.

– Это твое право, солнышко мое, как скажешь.

Взгляд Виренеи упал на лежавшие рядом на тумбе листки с надписями. Узнав в них подчерк своей матери, она ахнула и принялась читать строки. Это были стихи Висенты, подаренные отцом Виренеи Катрине в день приезда. Вот некоторые отрывки этих самописных произведений победоносной госпожи, которые Катрина, сидя на балконе, перечитывала в этот вечер до прихода матери.

Однажды встанешь ты и спросишь, На чью же долю выпал звон?

Звенящий в сердце, и не вспоришь себя, вплетая в унисон.

Однажды ночью в серой саже, проснешься ты, и о то сна.

Уйдут мечтавшие поблажки, и к сердцу вдруг прильнет весна.

В дали от дома за границей, раскаты грома не страшны.

Ты дочь великой крепостницы, пусть сбудутся твои мечты.

Там было еще несколько стихов, собранных в один большой рассказ, который Виренея, сидя на балконе с дочерью, читала, вспоминая себя маленькой. Каждый раз перед сном она просила маму прочесть ей одно из своих стихотворений, и Висента, покоряясь обаянию детских глаз дочери, бралась за толстый том, перечитывая его вновь и вновь. С дочерью королева просидела до полуночи и, поцеловав ее на прощанье, отправилась в свою спальню к мужу, пожелав ей приятных снов. Катрина помнила обещание дедушки и с восторгом предстоящей встречи со своим принцем легла на мягкую просторную кровать, представляя, как он лежит рядом и поглаживает ее тело, целуя каждый его сантиметр. От таких мыслей в ее голове разыгралась весьма развратная картина того, как Дастин овладевает ей в порыве безудержной страсти. Стиснув зубы, она вцепилась в подушку и попыталась уснуть. Королева шла по коридорам, вспоминая, как впервые приехала сюда. Не знавшая никого, кроме Райгара, а теперь любимая королева и властная на ровне со своим мужем, она могла позволить себе все, что угодно. Но в эту ночь она хотела одного. Войдя в комнату, она скинула с себя все одежды, стесняющие ее тело. В свете луны ее оголенная грудь заиграла новым оттенком, приобретая упругость, как в былые времена. Она аккуратно прошагала по мягкому ковру босыми ногами и легла к мужу. Его спящее тело влекло королеву и пробуждало в ней желание. Уже больше месяца она не делила ложе со своим супругом и истосковалась по его мужской ласке. Она любила мужа, хоть и злилась на него за поступок, но желание овладеть им в эту ночь было сильнее всяческих обид. Не будя короля, она с головой нырнула под одеяло и принялась наглаживать его спящий член. Вдруг он затвердел, словно камень, и вырос примерно в три раза. Королева жадно заглотнула его орган, разбудив сладко спавшего короля своим чмоканьем. Райгар без лишних слов схватил Виренею за волосы, упирая свой член ей в глотку так глубоко, насколько это возможно. Рвотные позывы заставили его прекратить весь процесс, и вот он уже в обнимку со своей супругой лежал, слившись с ней в страстном поцелуе. Затем она оседлала его и скакала так долго, насколько хватило их совместных сил. Райгар от подступающего оргазмического удовольствия выпустил струю липкой субстанции прямо внутрь королевы и насадил ее так глубоко, что она вскрикнула от большого члена, упирающегося ей внутри. Она, лежа на муже и глядя в его красивые глаза, вновь почувствовала себя любимой и желанной супругой. Молча они лежали и смотрели друг на друга, и казалось, что тишина была их настоящим другом, ведь любить можно и без слов, что не понаслышке знали они оба. Затем королеву затянуло в сон, и, закутавшись одеялом в обнимку с мужем, она начала прикрывать глаза. На город опустилось ночное одеяло, укрывшее всю землю в своих тихих темных объятиях. На следующий день в город прибыла бабушка Катрины в сопровождении десяти рыцарей долины Вашнар. Ее встретил король поддавшийся уговорам жены и в ее сопровождении они конницей двинулись вглубь города к главным вратам.

– Мои дорогие родственники! – улыбчиво крикнула Висента. – Иди те ка сюда, я обниму вас.

Они верхом на лошадях прискакали к воротам и поприветствовали победоносную госпожу как подобает. Ее внешний вид отдаленно напоминал вид загадочной женщины с седыми волосами и в красивом шелковом фиолетовом наряде. Она была на несколько лет младше лорда Уолтера, но выглядела так же превосходно, как и он сам. Дальше путь их лежал через широкие городские улицы. Толпы расходились в стороны, давая дорогу идущей королевской семье.

– Папа уже тут мама. – сказала Виренея ехавшая впереди своей матери но позади короля.

– Ну еще бы, этот старый пройдоха и тут меня обогнал… Ну я ему сейчас задам.

– Как дела в дороге мама? Все было хорошо?

– Да вполне, путь на другую сторону болот занял у нас четыре дня но мы справились, я даже смогла подстрелить несколько уток. – похвасталась Висента.

Райгар обернулся чтобы посмотреть на добычу висевшую на лошади своей тещи и улыбнувшись продолжил путь. Она была весьма хороша во владении луком и вместе с лордом Уолтером выбиралась на многие охоты.

– С такой тещей и врагов не надо. – пошутил Райгар.

– Дорогой перестань. – сказала Виренея.

-Да нет доченька все в порядке, но тут он точно прав. – засмеялась Висента поддав лошади и обогнав короля.

Он от неожиданности чуть не свалился с седла чем рассмешил свою супругу. Добравшись до крепости они приказали страже напоить лошадей а сами отправились в тронный зал откуда можно было попасть в покои. Не успев ступить по ступеням Висента заметила в дверях стоявшую Катрину. Она помчалась к бабушке и чуть не сбила ее с ног.

– Бабушка как я рада тебя видеть! – крикнула Катрина поцеловав ее в губы.

– А я то как рада видеть тебя мой цветочек.

– Ну вотю вся семья в сборе. – сказала королева сидя на лошади.

Вскоре все они вчетвером прошли в тронный зал и осмотревшись направились в покои Уолтера. Подойдя к дверям они ахнули увидев во что превратил свою комнату дедушка Катрины. Вместо тумб и всяческих столов для чтения он откуда то достал большущий стол с огромной вырезанной из дерева картой и разместил его у окна чтобы свет пробивающийся снаружи освещал его давая разглядеть каждую деталь. Так же там были разные свитки и доклады, ящики с колбами и зельями. Что же тут творится подумал Райгар. Лорд Уолтер стоял у стола пытаясь сосредоточится как вдруг за спиной услышал скрип двери. Он обернулся и увидел свое семейство во главе которого стояла его супруга приехавшая около полу часа назад.

– Вы поглядите на него! – сказала Висента. – И что же то извольте спросить ваше превосходительство вы не удосужились встретить свою супругу которая устала с дороги?!

– Ах Висента любовь! – моя воскликнул Уолтер тяжело закашлявшись. – Я не ожидал тебя увидеть так рано.

– Не ожидал он, как же, ты что из комнаты устроил военный притон? Совсем на стрости лет меня свести со свету хочешь? Мало тебе этого у нас дома так ты это сюда тащишь? – улыбнулась Висента подойдя к мужу. – Ну обними меня хоть что ли мой дорогой лорд Уолтер.

Он обнял Висенту и подарил ей страстный поцелуй. Вся семья была в сборе, вся кроме Дастина прозябающего в темнице своего сурового тестя. Галатея все так же была заперта в своих покоях но имела доступ ко всему необходимому для жизни.

– Папа и правда зачем тебе тут это? – озадачено спросила Виренея.

– Мне спокойней так, тут я могу помыслить наперед и предпринять некоторые действия. – улыбнулся он.

Райгар подошел к столу и принялся рассматривать его. На нем он увидел фигурки обозначающие солдат лорда Уолтера и многие другие фигурки. Затем его взгляд упал на разбросанные по горам фишки с изображением камешков означающих дикарей.

– Что вы задумали лорд Уолтер? – прошептал Райгар.

– То мальчик мой на что у тебя нет времени… Я не намерен сидеть сложа руки пока дикари грабят мои и твои земли… У тебя война так что это я возьму на себя, пока ты сражаешься на западе я буду стеречь север.

– Война? – вопросительно сказала Висента.

– Мама давай позже. – сказала Виренея.

– Не желаю больше ничего слышать. – сказала Висента заставив замолчать всех в комнате. – Я хочу увидеть Сэма… Проводите меня в его усыпальницу.

Король одобрительно кивнул и все вместе они отправились за стены в родовую крипту. Висента присела на колени и прислонилась к каменной плитке. Казалось она слышала что из под земли доносятся стуки и голос ее внука но это только казалось.

– Он ведь так и не женился. – опечалено сказала она положив букет белых цветов на алтарь.

– Нет. – ответил Райгар. – Не успел.

Висента по натуре своей не было слишком эмоциональным человеком. Но это не значит, что она была совсем без чувств. В душе ее было озеро из пролитых по внуку слез, но время назад нельзя было повернуть, и нужно было двигаться дальше и жить, неся память о нем сквозь время. Наступил еще один вечер. Висента узнала все подробности всего произошедшего в королевстве и, сидя на мягком спальном пуфике, держала за руку свою дочь, пытаясь переварить информацию.

– Тяжкое бремя выпало на нашу семью, дорогая моя…Очень тяжкое… Я негодую по поводу того, что твой муж поведет своих людей на войну… Он король, это его долг, но я боюсь за него не меньше, чем за вас всех… Катрина еще дитя и уже испытывает такие терзания… Нужно срочно что ни будь сделать с этим.

– Что мы можем, мама?

– Бороться отпустить принца и дать им с Катриной свободу, пускай убегут из города, пока все не утихнет.

– Как я могу пойти против воли Райгара, мама?

– Ты не можешь, зато я могу… Мальчик невиновен, это факт… Я знаю его с самого детства, неужели ты думаешь, что все эти годы он жил ненавистью и убил твоего сына, моего внука, ради каких то там земель? Нет, это не так… Это чей то злой умысел… Возможно, его отца, но не его… Мальчик невиновен, и я это знаю.

– Я уже не знаю, во что верить, мама.

Висента глянула на уставшую Виренею и подняла своей рукой ее опустившееся личико.

– Мы так просто не сдадимся… Скромы мы или кто? А сейчас я голодна, попроси одну из служанок принести нам чего ни будь поесть, а я пока придумаю, как уговорить твоего мужа и смягчить наказание для парня.

– Спасибо, мама.

Тем временем к королю во дворец спешил некий человек. Уже поздний час, и Райгар собрался покинуть свой трон, оставив все насущные дела на новый день, как вдруг в зал влетел мужчина, одетый как обычный простолюдин. Стража его схватила, подумав, что это некий злоумышленник, и попыталась выставить за дверь, как вдруг король попросил остановится их.

– Постойте, отпустите его! – приказал страже Райгар, сидя на троне.

Повинуясь правителю войны, в латах отпустили беднягу, и он рухнул на колени. -Подойди ближе, приказал король. Простолюдин поднялся с колен и направился к трону.

-Что привело тебя в столь поздний час в мой дворец? – спросил Райгар растерянного человека. – Назови свое имя.

На вид ему было около тридцати лет, морщины под карими глазами выдавали в нем сильную усталость, а руки были стерты от тяжелых работ в полях.

– Мое имя государь Пьетор, я сын кузнеца, ваша милость… Скакал к вам десять дней из западного удела Черного замка.

– Ты скакал так долго… Что случилось, Пьетор, сын кузнеца?

– Все было как обычно, обычный день в поле, затем все стихло. – вдруг замолк Пьетор. – И пришли они.

– Кто они, Пьетор, ответь же?!

– Горные дикари, мой король, они сожгли мой дом и всю деревню, и мою семью. – произнес он и горько заплакал. – Мою любимую жену Марту и дочурку Фелицию… Их было так много, ваша милость, так много, я не смог их спасти, понимаете! – кричал Пьетор.

– Прошу, успокойся, с чего ты взял, что это были дикари?

Пьетор посмотрел на короля взглядом разбитого горем мужа и отца и показал ему обрывок кожаной одежды с отметиной в виде красной ладони. Лицо Райгара помрачнело и покрылось потом. Вне всяких сомнений, это был обрывок одежды одного из горных дикарей, а красная длань выдавала в нем правдивую улику. Король позвал слуг, чтобы те успокоили напуганного беднягу и отвели его в гостевые покои, накормив и предоставив кров. Он не мог в это поверить, эти дикари слишком глубоко зашли в его земли и убивали его людей без причины. Лорд Уолтер был прав, и угроза более чем реальна, и если ничего не предпринять сейчас, то потом, когда горные дикари окружат крепость, будет поздно. Разум короля стал тяжелым после услышанного, и он погрузился в тяжкие раздумья.

– Солдаты, проводите этого человека в самые хорошие покои в моем замке, он должен отдохнуть.

– Спасибо ваша милость. – обессиленно ответил крестьянин.

Прошло около часа и затем король велел позвать командира городской стражей к себе во дворец, и к двенадцати часам ночи он явился, преклонив колено перед троном и королем.

– Ваше величество, что то стряслось? – произнес сир Марин явившийся по зову короля.

– Дурные вести пришли из Черного замка Марин, старый враг снова посягает на наши земли… Горные дикари сожгли селение, и уцелевший житель обратился к королю за помощью… Пошли весточку управителю Черного замка

– Лорду Квайрену мой король?

– Нет, он сейчас на пути в Айре’нор и я думаю его сын прекрасно справиться с этим водрузив на себя обязанности отца… Пошлите птицу лично сыну лорда Квайрена… Пускай соберет войска и обогрет землю кровью распоясавшихся дикарей… Невинные не должны страдать.

– Будет исполнено ваша милость… Мне собрать отряды?

– На наших землях и так идет мобилизация, эти варвары не сунуться близко к нам, думаю не стоит. – ответил король.

– Хорошо мой король, я завтра же направлюсь в Илистые земли а сейчас отправлю почтовую птицу.

– Нет Марин, ты мне нужен в городе, Галантир, Гарот и остальные командиры уйдут на передовые, ты нужен в городе как и Ронар, без вас оборона рухнет.

– Мой король, уместнее будет оставить Ронара, мои навыки нужны в бою.

– Твои навыки нужны твоему королю в столице. – отрезал Райгар. – И не спорь, это приказ твоего короля.

Командир Марин кивнул, поклонился королю и направился к выходу а Райгар приподнялся с трона и вдруг обнаружил нарастающую боль в области поясницы. Годы все таки берут свое, думал он про себя и, кряхтя, еле дошел до спальни, где Виренея, ждавшая его возвращения, сделала ему массаж. Он лег на кровать, скинув с себя тяжелые королевские одежды, и принялся ждать, пока его любимая жена нанесет целебный крем из воска и молока на его уставшую и больную спину. Ее нежные руки касались его трапеции и опускались все ниже, проминая каждый сантиметр спины. Делать массаж Виренея научилась несколько лет назад после конных скачек ее супруга, когда тот свалился с лошади и угодил в глубокий овраг, повредив крестец. С тех пор он время от времени давал о себе знать, поднывая в самый не подходящий момент.

– Ты просто небесная кудесница! – воскликнул Райгар, утопая в женских прикосновениях королевы. – Я готов умереть на этой постели.

– А ты просто мастер пламенных речей, дорогой муж.

– Как твоя мама?

– Хорошо, мы поболтали, а затем я отправила ее в отцовскую спальню.

– Как думаешь, он все так же хорош, как в молодости? Его меч все еще способен держать высоту. – сказал Райгар, намекая на нечто непристойное.

– Прекрати, вдруг они за дверью и подслушивают нас. – рассмеялась Виренея.

– Как знать, может и так.

– Ты сегодня позднее, чем обычно… Что то случилось?

Райгар впал в транс и на некоторое время просто завис, отключившись и не слыша голоса своей супруги. По его телу разливалось приятное чувство блаженства, под действием массажа своей супруги он начинал сладко посапывать. Она повторила вновь, но тогда ответа не последовало. Затем она повторила его имя чуть громче и стукнула ладонью по его спине, и он очнулся.

– Прости, дорогая, я что то задумался. – оправдался Райгар.

– Я уже подумала, что ты уснул.

– Все так, любовь моя, твой массаж лучшее средство от бессонницы.

– Так, ты расскажешь мне, что случилось? В спальню ты вошел омраченным.

Нехотя Райгар поведал супруге о том, что услышал от прискакавшего в крепость крестьянина и о том, что послал воинов за защиту своих границ.

– Значит, папа был прав, и эти дикари снова учиняют разбой… Дорогой, мне становится страшно, зная, что грядет.

– Любовь моя, у меня самая могущественная армия во всем Велиандоре, у меня самые лучшие вассалы и главное, у меня есть любящая семья, уверяю тебя, никто не причинит вам вреда… Вскоре все закончиться, не успев начаться.

– Как скажешь, мой дорогой муж, я верю тебе.

Королева боялась спрашивать о войне и планах Райгара по поводу Калибостана, ведь помнила, к чему привел их последний разговор об этом. Она удержала свои вопросы в голове и продолжила наминать уставшую спину короля.

На следующее утро в военном лагере в илистых землях проводился тотальный осмотр вооружения и проверка личного состава королевской армии. Шестьдесят тысяч бойцов короля выстроились в широкие колонны и приготовились к смотру. Эта армия состояла на семьдесят процентов из резервных военных государства и на тридцать процентов из призывников разных возрастов. Все они как один стояли здесь в это утро. Командиры каждого из подразделений проходились по каждому бойцу и выявляли недочеты по форме или вооружению, и, к большому успеху, их практически не было. Идеальные солдаты, на тренированные, но некоторые из них, еще не видавшие настоящих сражений, были готовы отдать жизнь за короля, сами того не осознавая. Их переполнял дух численного и технического превосходства перед врагом с запада, и это распаляло в них пожар грядущей войны. Шестьдесят тысяч солдат, восемь тысяч самоходных баллист, три тысячи трбушетов, четыре тысячи метательных орудий и около полутора тысяч тележек со взрывным веществом были готовы и ожидали приказа короля Райгара. Территория лагеря была просто огромных размеров и походила больше на город, нежели на военный привал. Двадцать гектаров отборной восточной земли, уместившие в себя все это воинство, являлись основной точкой отправки войск на сражения для короля. Этот лагерь был основан прадедом Райгара Кхалдиром Хорландом в семь тысяч восемьсот восемьдесят седьмом году. Из за скал в долине Фолерона и порченной ядовитой заводи в заливе, нападение на этот объект стратегической важности было невозможным решением. Крутые пики скал еще не преодолела ни одна армия мира, хотя попытки были в том числе, и никто не пересек запретные воды, неминуемо погибая при подходах к береговой линии. Даже правитель Калибостана не мог похвастаться такой линией обороны в своих землях, хотя и своих преимуществ у него было предостаточно. Оставался один день до конца срока, который Райгар дал Аргону. Явиться ли он в крепость для суда или же скроется как последний трус, ожидая неминуемого правосудия, не знал никто. Все было в руках богов, кидающих игральные кости на карту под названием мир. Утро четырнадцатого мая. Катрина сидела в своих покоях, разглядывая интересную книгу и попивая горячий чай. Путь великого Винсента Уоллира, так назывался старинный толстый том, который держала в своих руках принцесса. Эта книга о мореплавателе, который покорил множество морей в своих морских походах и дошел до самого края мира. Честь, отвага и умение держать курс, даже когда все вокруг против тебя, заставляли принцессу грезить о больших свершениях, но без Дастина она не представляла себя в этих приключениях. Вдруг служанка зашла и принесла ей завтрак. Она, мило улыбнувшись, приняла кушанье и отставила его на стол поближе к окну, чтобы пища остыла. Но Катрину заинтересовала каталка служанки. В ней была пища для кого то еще. Ей стало интересно, и она аккуратно вышла из комнаты и последовала за служанкой. Пройдя по коридору около двадцати метров, она остановилась и спряталась за кирпичным столбом. Служанка попросила стражника впустить ее, и тот послушно отошел от двери. Сердце Катрины подсказывало, что за той дверью была мама ее супруга, госпожа Галатея, запертая в своих покоях по приказу ее отца. Дождавшись, пока служанка выйдет из комнаты, она направилась туда, но путь ей преградил охранявший дверь солдат.

– Ваше высочество, принцесса, туда нельзя! – заявил стражник приказ вашего отца.

– О, я знаю, но он разрешил мне войти. – сказала Катрина, попытавшись проникнуть внутрь, но стражник вновь встал у нее на пути.

– Простите, ваше высочество, но ослушаться приказов короля я не могу. – виновато ответил воин.

-Ч то ж, ладно, тогда я сообщу моему отцу, что ты не только не пустил меня внутрь, но еще и ткнул своим копьем.

Воин ошарашенно посмотрел на Катрину и, поняв, что ничего не может сделать с напыщенной девчонкой, сдался, пропустив ее внутрь. Внутри было уютно, не так, как у нее в спальне в это утро, которое она перечитывала старые книги и рассказы, разбросав их по комнате. Галатея, смотревшая на вид из окна своего балкона, обернулась и увидела юную принцессу.

– Зачем ты пришла? – спросила ее западная госпожа.

– К вам, миледи. – виновато ответила Катрина.

– Никакая я не миледи… Я королева, такая же, как и твоя мать… Родители не научили тебя отличать простолюдинов от знати?

– Прошу прощения, ваше величество.

По телу Катрины пробежали мурашки. Это была ее первая встреча с глазу на глаз после помолвки. Она уважала, но больше боялась свою свекровь, опасаясь ее острого взгляда.

– Ну, садись, раз пришла. – сказала королева, вновь отвернувшись.

Катрина нехотя села на край кровати и принялась рассматривать покои своей свекрови, пытаясь не пойматься с ней взглядом.

– Ты знаешь, что твой отец запер меня здесь?

– Да, ваше величество, знаю.

– Вскоре мой муж узнает, что здесь происходит, или уже узнал, и он придет сюда… Ты ведь не хочешь этого?

– Нет, не хочу… Я хочу мира для всех вокруг… Для себя и моего мужа, Дастина.

Кулак королевы сжал балконные перила, и она резко повернулась на Катрину, взглянув ей в лицо.

– Не, смей произносить имя моего сына, плененного твоим папашей, поняла меня?!

Катрина ничего не ответила на эту выходку, а лишь затаила дыхание, пытаясь не сказать лишнего.

– За что вы меня не любите? – спросила она королеву.

Гаталея повернулась и, вдохнув свежий уличный воздух, вышла с балкона, усевшись на стуле посередине комнаты так, чтобы быть напротив принцессы.

– Не люблю… Тебя?

– Я видела, как вы на меня смотрели в соборе в день моей свадьбы и после.

– За что я могу тебя полюбить? Твой отец запер меня в одной из своих дворцовых комнат, а ты и пальцем не пошевелила, чтобы освободить моего сына из темницы… У тебя еще остались ко мне вопросы?

– Отец меня не слушает, ни меня, ни мать… Что я могу сделать? Думаете, мне легко, зная, что где то там в темнице томится ваш сын?

– Думаю, нет. – ответила Галатея. – Однако же, он томится там до сих пор, а ты спокойно разгуливаешь, где пожелаешь.

– Я искренне люблю вашего сына, верите вы в это или нет.

– Я понимаю, ты потеряла брата, твой отец начинает войну и винит нас во всех смертных грехах, я это тоже понимаю, и твой… Мой Дастин томится в темнице как преступник.

– Вы все понимаете.

– Все, кроме того зачем ты пришла ко мне.

– Я думал вы поможете, дадите совет, я думала что найду с вами общий язык.

– И не пытайся, эта возможность улетучилась в тот момент когда твой отец король сделал свой ход.

– Как скажете ваше высочество, видимо я пришла зря. – ответила Катрина и встала с кровати, направившись к выходу.

– Постой! – крикнула Галатея вслед принцессе.

Она обернулась и увидела, что королева приближается к ней. Она была готова к чему угодно после их разговора и приготовилась ждать. Галатея протянула ей серебряную цепочку с кольцом. Принцесса взяла драгоценность и вопросительно посмотрела на западную госпожу.

– Если увидишь моего мальчика, отдай ему это… Пусть носит на счастье даже в самые темные времена. – произнесла Галатея, не сильно обняв Катрину. – Может мы и не ладим с тобой, но мой принц не виноват в этом.

Принцесса посмотрела на Галатею и молчаливо удалилась из комнаты направившись по коридору в свои покои. Теперь осталось слово за дедушкой, который обещал ей свидание с ее принцем. Она зашла и почувствовала приятный мясной аромат супа, который ей принесла служанка. Мысли в голове складывались в стихи и накручивались вокруг ее головы. Разговор с матерью Дастина дался ей весьма тяжело, но, так или иначе, он состоялся. С самого приезда Галатеи Катрина считала, что она ненавидит ее просто за то, что она есть, но это было не так. Она, как и всякая мать, защищала свое дитя и злилась на ее семью по весьма понятным причинам. Но в невиновности Дастина Катрина была уверена на тысячу процентов. Вдруг в ее комнату постучались, и принцесса негромко разрешила войти неизвестному гостю. Это был ее дедушка.

– Дедуля? – вопросительно посмотрев на лорда Уолтера, сказала Катрина.

– У нас мало времени, звездочка, собери вещи, какие сочтешь нужными, мы отправляемся.

– Куда, дедуля?

– В темницу к твоему суженому. – улыбнулся он. – Караул сменился, и у тебя есть около часа, чтобы увидеть принца.

Катрина не верила своим ушам и глазам. Словно проснувшись, она обняла крепко дедушку и произнесла самые теплые и светлые слова, согревающие душу старого лорда. Собрав вещи Дастина и кое что еще необходимое, она отправилась вслед за дедушкой, оставив недоеденным свой куриный суп. Все было так быстро, сначала покои западной королевы, затем долгожданная встреча с принцем. У нее вот вот начала кружится голова. По темным коридорам и длинной витой лестнице они спустились на нижние подземные ярусы отцовской крепости и зашагали по длинному коридору. Лорд Уолтер хорошо знал замок своего зятя и поэтому прекрасно ориентировался в тюремных подземельях. Катрина ни разу не была на этом ярусе, для нее он был закрыт и надежно охранялся до сегодняшнего дня. Это были величественные кирпичные катакомбы под крепостью, служившие тюрьмой для многих заключенных. Тюрьма появилась тут сравнительно не давно, около ста лет назад. До этого на ее месте была подземная библиотека архивариуса Пинтеса, сожженная во время нашествия горных племен, осадивших крепость. Они шли и шли, и вокруг не было никого, кроме крыс, бегающих по холодной каменной кладке. Эта крепость хранила в себе множество тайн и секретов и всегда привлекала принцессу своей неизвестностью.

– Дедуля, долго нам еще идти?

– Еще немного, вон за тем углом камера, где сидит твой муж.

Она благодарила дедушку, как только могла. Если бы не он, она так бы и сидела в своей комнате, ожидая начала войны или, хуже того, казни Дастина, о которой его отец говорил во время их ссоры за ужином. В тюрьме было довольно пусто, и камеры в большинстве своем пустовали. В свете факелов она увидела сидящий, оперевшись спиной на холодную стену, мужской силуэт.

Она помчалась к нему, перепачкав свою одежду в пролитых лужах вокруг. Дедушка тем временем встал по одаль и принялся охранять их долгожданную встречу. Дастин приподнялся, увидев Катрину у своей камеры, и подошел к ней. По ее лицу потекли слезы, закапавшие большим ручьем и падавшие на сырой, холодный пол.

– Моя королева. – произнес Дастин, вытирая своей ладонью слезы Катрины. – Ты никак опечалена?

– Нет, любовь моя, это слезы радости.

Они прижались друг к другу сквозь толстые тюремные прутья и скрепились в длинном поцелуе. Ох, как она ждала его поцелуй, терзая себя в невыносимых муках весь этот месяц, проведенный в одиночестве. Дастин так соскучился по поцелуям своей супруги и по ней, что казалось, вот вот вырвет стальные прутья и сольется с ней воедино.

– Мой дорогой принц, я принесла тебе теплое одеяло и одежду. – сквозь слезы и улыбку сказала Катрина.

– Мое ты золото, я так благодарен тебе. – сказал он и тут же закашлялся.

– Что с тобой, мой принц? Ты болен?

– Тюремная мерзлота дает о себе знать. – сказал он, одевая теплую одежду, принесенную ему супругой. – Так тепло. – прошептал он снова. – Я будто чувствую твои теплые руки на своем холодном теле… Скажи, Кэт, ты видела мою матушку?

– Да, видела. – ответила она.

– И как она?

Ком в горле стоял у принцессы в темноте тюремных камер и она колебалась чтобы не сорваться в порыва эмоций. Принц должен узнать всю правду и от кого как не от своей собственной супруги ждавшей его всем сердцем.

– Мой отец запер ее в комнатах, и я тайком пробралась к ней. – ответила Катрина и глубоко вдохнула, пытаясь справиться со стрессом.

Дастин помрачнел и почесал голову.

– Понятно. Что меня ждет? Что сказал твой отец?

– Ничего он не сказал, я бы знала наверняка.

– Родная моя, ты же веришь, мне? Я не причастен к убийству твоего брата.

– Я верю тебе, мой принц, верю… Вот только мой отец не хочет в это верить… Твой меч надежно спрятан в моих покоях.

– Он не нужен мне, это меч твоей семьи, не мой.

– Это подарок и теперь он твой.

– Зачем пленнику оружие если он заперт в темнице?

– Я не знаю Дастин, но я обязательно придумаю как вытащить тебя отсюда… Вот только моего отца не переубедить.

– Ничего, его можно понять, он ведь король… Он потерял сына и обезумел… Ему нужно доказать что я не причастен к этому как и мой отец и весь мой дом, нужно узнать всю правду.

Он вновь подошел к принцессе и жадно поцеловал ее.

– Давай сбежим? – сказала Катрина. – убежим ото всех, уйдем отсюда только ты и я.

Дастин посмотрел на Катрину и на замочную скважину его темницы.

Даже если бы он мог, он не сбежал бы, ключи всегда таскает с собой караульная стража, которая сегодня с подачи лорда Уолтера отсутствовала на своем посту, а другого выхода из темницы не было. Вдруг Дастин присмотрелся и в тюремной темноте увидел силуэт лорда Уолтера.

– А кто это там с тобой? С кем ты пришла?

– Это мой дедушка, это он устроил нам встречу в тайне от отца.

– Должно быть, благородный человек. – ответил Дастин.

Он не знал деда Катрины в лице лорда Уолтера, лишь его супругу Висенту, когда гостил у нее в замке много лет назад. Лорд Уолтер в это время был в разъездах, поэтому познакомится поближе с наследником Калибостана ему не удалось. Вдруг, вспомнив о даре матери своего принца, она достала из кармашка то самое кольцо и протянула его Дастину.

– Твоя мама просила передать тебе это. – сказала Катрина, положив аккуратно кольцо в его холодные руки.

– Если увидишь ее вновь, передай ей спасибо. – тепло ответил принц, застегивая цепочку на своей шее.

– Ты тут совсем один? – поинтересовалась Катрина. – Тут никого нету?

– Думаю, да, последние сокамерники обитали здесь лет пятьдесят назад. – усмехнулся Дастин.

Лицо Катрины сделалось невыносимо грустным, и она отвернула взгляд от принца. Ей было ужасно стыдно за все то, что им было уготовано, ведь это ее отец, не его, запер принца и обвинил его в убийстве.

Именно Райгар, не Аргон, ведет свои войска к стенам отцовской твердыни Дастина. Как ей хотелось повернуть время назад и попытаться что ни будь исправить, но это было невозможной роскошью. Не кому не подвластно время, даже самым могущественным и умнейшим. В наших силах только решать, как поступить со своим временем, дарованным нам богами.

– Катрина, что с тобой?

– Я должна тебе кое что рассказать, кое что еще.

– Я слушаю. – сказал принц и прислонился к решетке и уставившись на Катрину.

– Мой отец хочет развязать войну… Он хочет напасть на твоего отца. – с дрожью в голосе произнесла принцесса и обмякла, схватившись за выступ, чтобы не упасть.

Там был затхлый и холодный воздух. Пахло плесенью, ржавчиной и сыростью. С таким воздухом подхватить какую ни будь болячку в свои легкие, раз плюнуть, но принц вроде был крепок, хоть и кашлял от появившейся простуды. Дастин закрыл глаза и представил, как его родной город охвачен пламенем, а стены разрушены до основания. Он резко открыл их, проморгался и видение исчезло.

– Это плохие новости, любовь моя… Но что я могу, сидя здесь в темнице.

– Я обязательно что ни будь придумаю и вытащу тебя, даю слово.

Вдруг вдали послышались голоса. Это были стражники, пришедшие на свои посты после обеденного перерыва.

– У нас мало времени, Катрина, давайте прощайтесь и уходим отсюда. – крикнул полушепотом лорд Уолтер.

– Ну, малышка, иди скорее ко мне.

Катрина ринулась к своему принцу и слилась с ним в очередном поцелуе. Она схватила его за руку и держала так, будто бы не хотела ее отпускать ни за что на свете.

– Родная, тебе пора. – сказал Дастин. – Тебя могут заметить.

– Ну и пусть я так долго ждала нашей встречи, позволь мне побыть с тобой еще немного, пожалуйста.

Тем временем, стража приближалась все ближе и ближе, шоркая стертыми сапогами по холодной тюремной кладке. Они, насладившись друг другом, расстались, и Катрина, ведомая лордом Уолтером, скрываясь от стражи своего отца, покинула темницу, огибая каменные колоны и стены. Поднявшись на поверхность, они вдохнули свежий воздух и отдышались. Путь на верх был не легок и занимал почти тысячу ступеней. Лорду Уолтеру, не смотря на весь его физический дух, подъем дался куда тяжелее, чем его внучке, которая с легкостью ступала по каждой из ступенек, прокладывая себе путь наверх. Вышли они по запасному выходу, именуемому сокрытой лестницей и созданному для быстрого выхода из крепостных подземелий в случае какой либо катастрофы.

– Я в долгу у тебя, дедушка. – отдышавшись, сказала принцесса.

– Успеешь еще отдать. – ответил пожилой лорд. – А сейчас ка возвращаемся в замок, пока нас не заметили и не начали задавать вопросы.

Запасной выход пролегал под замком выше основного и выходил на кладовое крыло крепости.

Странно только, что никакого замка на двери, ведущий из подземелья, не было. Как будто бы кто то не за долго до них пользовался им и забыл повесить обратно. Обычно такие объекты запирали по всем правилам, дабы никто чужой не пробрался внутрь, и во время чрезвычайной ситуации по обе стороны двери всегда на стене висел топор, с помощью которого можно было избавится от замка и без труда выйти наружу. Но здесь замка не было, а значит нужно было быть настороже. Катрина благополучно вернулась в свои покои, а лорд Уолтер решил подышать свежим воздухом и прогуляться по прекрасному цветущему саду внутри крепости. В это время к королю Райгару на доклад спешил запыхавшийся гонец, прискакавший из черного замка и донесший ответное письмо правителя Аргона из Калибостана. Король с трепетом и волнением начал разворачивать свиток, сорвав королевскую печать и положив его на стол, поставив на края пару книг и бутыль с чернилами. В письме было написано: "Властью, данной мне богами и отцом, я, Аргон Родрен, защитник своей страны, от имени своего народа и своего собственного, требую немедленно освободить моего сына Дастина и мою супругу Галатею из под заключения и доставить их ближайшим королевским эскортом в Ригель. Тогда я забуду вашу выходящую из ряда вон недопустимую выходку и не применю ответных действий против вашего королевства, слово короля. Подпись правителя запада". Глаз Райгара задергался с небывалой быстротой. Он отодвинул книги и чернила и взял в руки письмо, со всей силы сжав его, превратив в бумажку, и выбросил на пол. Напыщенный дурак, думал Райгар про своего оппонента. Перед отправкой письма Райгар предполагал и был уверен, что Аргон устрашиться его и склонит голову для справедливого суда, но теперь, когда удовлетворительного ответа не последовало, Райгар точно знал, что нужно делать. Созвав своих главнокомандующих армией командиров, он поставил четкий приказ о подготовке солдат к военному походу. Срок в три дня, за который армии должны были выйти на зеленый тракт, был вполне реальным. И так перо сделало второй оборот. Все в королевстве до последнего надеялись, что призванных солдат отправят обратно, как уже было не единожды. Все молились, чтобы короли разрешили назревшую проблему, но этого не случилось, и утром семнадцатого числа семидесяти тысячное войско выдвинулась из военного лагеря и взяло курс на Калибостан. Проходя по дороге близ столицы, многие из воинов в последний раз узрели величие Старшей крепости с ее каменными, возвышающимися до небес башнями и шпилями с развивающимися на ветру флагами. Люди вышли за стены и проводили воинов, бросая им под ноги цветы и венки. Жены, матери, дети простились со своими родными и горьким взглядом проводили их уходящие вдаль силуэты. Король же остался в крепости для решения многих назревших вопросов и подготовки обороны города. По его плану, к середине июля он планировал поехать в Калибостан и увидеть захваченные своей армией территории. Он знал, что у запада не хватит сил противостоят всей мощи востока, и надеялся на скорейшую победу, поставив на карту все, что у него было. Дурак он или мудрец, время покажет, а пока он, смотря в окно из одной из своих королевских башен, грезил великой победой и великолепным исходом, гордясь собственной мощью. Семьдесят тысяч это огромное войско, способное наворотить немало последствий, но не самое больше из когда либо существовавших. Только в войне безумных королей участвовало почти пол миллиона бойцов со всех сторон, воющих друг с другом в Элситаре, сея хаос на всем материке. Итогами той войны стало полное уничтожение многих домов и истребление их наследников. Тяжкое было время, тяжкое и тяжелое. В ночной бордель города после дневного караула спешили городские стражники. Заплатив за четверых, они направились в комнату, где их ждали мягкие пледы и шикарные постели. Внутри пахло духами, вином и страстными жрицами любви, по которым изголодались стражи цитадели. Такие заведения были обыденностью для многих городов и приравнивались к развлечениям наряду с театрами. Странное сходство, однако стоило учесть то, что доходы, которые приносили данные заведения, являлись непомерно большими, что не могло ни радовать королевскую казну. Само собой, бордель самостоятельное предприятие, в котором есть свой хозяин, но так же этот хозяин арендует землю у короля для содержания своего храма любви и платит пошлину в королевство, от этого и связь. По сути, легальное дело, заверенное королевской печатью. Во все времена все желали хотя бы раз очутиться тут и испытать на себе ласку местных девиц, так красиво завлекающих клиентов своими прелестями. Сняв с себя кольчужные рубахи и прочие атрибуты военной службы, солдаты уселись на диван и кровать и принялись ждать. Один из них, тот, что по ниже, достал табак и закурил трубку, параллельно осматривая любовные хоромы. Ярко красные вперемешку с черным цвета бросались в глаза солдат и при свете лампад играли приятной палитрой. На столах были угощения для гостей, постоянно свежие и только только принесенные. Подносы с вином и фруктами гармонично смотрелись в столь развратном месте, создавая вид дорогостоящего удовольствия.

– Наших всех на войну отправили. – сказал один из солдат.

– Моего младшего брата Рокки, тоже. – ответил другой. – А я вот в карауле остался… И кому лучше?

– Разве что королеве, ей то не надо воевать.

– Да, тут ты прав, достаточно трахаться с королем. – ответил другой солдат.

– Да ты небось завидуешь. – сказал тот, что закурил трубку, глядя на сидевшего на краю кровати стражника.

– Ну а что она знатная особа с великолепными титьками… Ох, я бы залез внутрь ее щели и хорошенько поработал там языком.

– Думаю, это последнее, что ты сделаешь, так как затем король четвертует тебя.

– Да бросьте, парни, помечтать, нельзя уже?

– Или скормит гончим псам твой язык и твой член. – предположил другой.

– Ну зато хоть умру счастливым. – заулыбался он снова.

Вдруг в их комнату вошел статный мужчина в меховом дорогом халате и с аккуратно зализанной челкой. Волосы были его черны, как и глаза, в которых отчетливо разглядывались его ум, хитрость и обаяние. Это был хозяин борделя Люсьен Ланот, манерный господин родом из Амена, приплывший сюда пятнадцать лет назад и открывший здесь бордель. Вслед за ним в комнату вошли шесть полуголых девушек, послушно встав в один ряд перед гостями, показывая им все свои прелести.

– Господа, добро пожаловать в мой маленький рай! – произнес Люсьен. – Мы всегда рады слугам короля. – вновь произнес он, глядя на кольчужные одеяния, валявшиеся на бархатных коврах. – Прошу, господа, выбирайте… Самые отменные девочки во всем Норгарде.

После своих слов Люсьен отошел чуть по одаль, чтобы воины смогли осмотреть местных куртизанок с ног до головы. Все они были великолепны, а их аромат заставлял члены подниматься, только почуяв его. Первая высокая брюнетка сняла с себя белоснежную накидку и оголила свои упругие сиськи, тряся ими перед солдатами, словно мячиками для гольфа. Вторая чуть пониже повернулась к смотревшим на нее стражникам задом и медленно отодвинула свои загорелые булочки, показав им аккуратно выбритую дырочку. Третья и четвертая слились друг с другом в поцелуе и, засунув руки друг другу в влажную промежность, принялись удовлетворять себя, засовывая нежные пальцы глубже во влагалище.

– Это у нас особый товар. – вдруг заговорил Люсьен. – Этих тигриц я привез из сестринской долины, и поэтому за них придется доплатить, если, конечно, вы выберете их, сказал он и широко улыбнулся гостям.

– Сколько!? – выкрикнул один из солдат, жадно смотря на сексуальных куртизанок.

– Сотня динаринов.

– Сотня, деньги большие.

– Уверяю вас господин, сотня за таких девочек самая щедрая цена которую я могу предложить, эти дьяволицы покажут вам что такое настоящее удовольствие и с полна отработают ваше золото.

– Что ж, беру. – сказал он и встал, положив на стол мешок со звенящими монетами, в котором как раз была нужная сумма.

– Они в вашем распоряжении. – произнес Люсьен и подошел к столу, положив мешочек в свою поясную сумку.

Пересчитывать он не привык, тем более еще никто не обманывал его в этих делах. В конце концов, крепкие связи с криминальным миром и личная охрана весомый повод исполнять свои обязанности перед таким авторитетным и влиятельным господином. Пятая претендентка облизнула свои губы и села на шпагат, чем изрядно удивила стражу. Шестая блондинка исполнила эротичный танец и, достав секс игрушку, напоминающую мужской пенис, вставила ее себе в промежность, играя ей то наружу, то внутрь.

– Мы берем всех. – единогласно решили солдаты.

– Что ж, господа стражники, ваше право, ваше право. – сказал Люсьен и хлопнул несколько раз в ладоши.

– Это все, кто есть у вас сейчас? – любопытно спросили войны.

– Остальные на заказах, вам эти не по душе?

– По душе, конечно. – улыбнулся один из солдат. – Но вдруг у вас припрятано что ни будь особенное.

– Какой проницательный молодой человек! – воскликнул Люсьен. – Да действительно, есть у меня особа, столь юная и невинная что плоды спелой вишни покажутся вам старыми гроздями.

– Ведите. – сказал стражник, куривший трубку.

– Никаких проблем, за доплату, разумеется.

– Сколько стоит ваша особа?

– Восемьсот динаринов. – улыбнулся Люсьен.

– Ого! – воскликнули они и принялись обсуждать.

Восемьсот динаринов, деньги по истине баснословные, если брать в расчет месячное жалование солдат на службе короля в триста пятьдесят динарных монет. На эту сумму можно приобрести хорошие доспехи или коня, поэтому, указывая цену, продавец наверняка знал, что продает не просто товар, а особый, с некой изюминкой, и многие были готовы доплатить за это. Спустя небольшой промежуток времени, посовещавшись, они, скинувшись монетами, отдали их в руки Люсьена и попросили привести им особу, заинтересовавшую их. Тем временем остальные девушки принялись ублажать стражу, пока Люсьен удалился из комнаты. Сначала двое солдат одновременно воспользовались блондинкой, засадив ей в два отверстия. Рядом с ними на столе брюнетка стонала от удовольствия, сидя на лице у стражника, игравшего со своим возбужденным пенисом. Вдруг подошедшая куртизанка убрала его руку и взяла его дружка в рот, принявшись ублажать солдата, доставляя ему небывалое удовольствие. Вскоре в комнату прошмыгнула милая девочка, которой на вид было лет шестнадцать. Детская проституция был весьма распространенным явлением современного мира, хоть и самым пагубным, и многих привлекал такой ход, заставляя их охотно отдавать свои деньжата, чтобы прикоснуться к юному телу. Малышка аккуратно прошла в центр комнаты и замерла перед случившейся оргией. Один из солдат вытащил свой член из шлюхи и направился к ней. Он принялся рассматривать ее, представляя себе то, как будет совращать ее в этой комнате через пару минут.

– Как тебя зовут? – присев на колено, сказал солдат.

– Вилена, милорд. – мило ответила девочка.

– Ох, Вилена, прекрасное имя, а сколько тебе лет?

– Пятнадцать милорд. – тихим голоском ответила малышка.

-Ты такая юная, мы заплатили за тебя большую сумму.

– Знаю, милорд, и вы не пожалеете о потраченных деньгах. – словно по заученному тексту ответила Вилена.

Он аккуратно снял с нее темно синее платье и увидел ее оголенную детскую грудь примерно второго размера. Жадно вцепившись в ее соски своим языком, он принялся облизывать их, как младенец. Малышка от таких прелюдий сжала кулаки и закрыла глаза. Ей было весьма приятно от того, что делал солдат но сам факт такого вызвал бы у любого горожанина и простого местного жителя отвращение и гнев направленный в сторону распутной стражи короля. Неизвестно, как она попала сюда и вообще, откуда она была родом, но это еще больше возбуждало гостя. Затем он присел на свободный край кровати и раздвинул ноги. Вилена своей маленькой ручкой взяла его член и засунула себе в рот, принявшись насасывать его, меняя темп с быстрого на медленный. Закончив с другими куртизанками, они, проводив их из покоев и принялись за юную Вилену. Сначала двое из четверых трахали ее в промежность, затем, сменив позу, она впустила в себя их всех а затем принялась любезно предоставлять им свой рот. Изрядно наигравшись с ней, они залили малышку горячими струями своей семени, которую она с удовольствием сглотнула. Никогда прежде походы в бордели не вызывали у них таких эмоций. Это было что то новое и великолепное, твердили солдаты после прекрасного полового группового акта. Внутри они остались надолго, дорогое вино и еда манили их своими ароматами а мягкие перины и золотистые подушки твердили им о том что нужно остаться еще на небольшое время. Но вот спустя два часа, проведенных в стенах борделя, они вышли на улицу, увидев на дороге десять солдат, стоявших перед входом в один ряд, словно ожидающих их. На улице уже была глубокая ночь, и в кустах, растущих здесь, был слышен треск насекомых, проснувшихся от дневного сна. Из этой десятки вперед вышел один, чуть повыше остальных и по росту, и в плечах солдат. Из поясного кармана он достал свернутый и перевязанный бечевкой свиток и развернул его. Солдаты, прекрасно проводившие время в стенах городского борделя, собрались в кучу, пытаясь не делать резких движений. На их лицах проступил холодный пот, а ноги как будто бы обмякли, став ватными. Двое солдат из десятки вышли из строя и направились внутрь борделя, вероятно, для того, чтобы убедится, все ли солдаты покинули эти стены. Убедившись, что внутри было пусто, они вышли на улицу и встали обратно в строй.

– За нарушение приказа короля Райгара и неповиновение его воле, а так же самовольное поведение и покидание сторожевого поста крепости, вы приговариваетесь к высшей каре и будете повешены за измену… Схватить их! – крикнул сир Марин выступивший в роли командира ночной стражи и тут же солдаты, стоявшие в строю, попытались скрутить отдыхавшую в борделе группу.

На свое удивление, они, испугавшись акта возмездия, обратились в бегство. Два убежали в темные переулки, а двое обратно в бордель. Тех, что на улице, быстро поймали. В городской темноте они забрели в тупиковые переулки, и стража быстро настигла их, взяв в плен. Внутри стен борделя солдаты продвигались все глубже и глубже. В комнате, где они отдыхали, было окно с видами на городскую площадь, быть может, от туда им удастся сбежать. Вдруг Люсьен, почуявший неладное, вышел в холл и увидел двух солдат, бегущих вдали.

– Что здесь происходит?! – крикнул он, как вдруг один из бежавших остановился и, достав из пояса кинжал, пригрозил Люсьену вспарыванием глотки, если тот не заткнется.

Он, послушно повинуясь им, умолк.

– Отсюда есть другой выход! – спросил солдат, державший на острие кинжала хозяина борделя.

– Есть, конечно, как раз на такие случаи. – ответил Люсьен.

– Ну так веди, живо! – крикнул солдат.

Люсьен, гонимый стремлением стражников поскорее скрыться от погони, помчался вперед, ведя за собой растерянных солдат. Они проходили комнату за комнатой, коридор за коридором и, наконец, дошли до чулана. Бордель был и впрямь большим, не зря он назывался большие просторы.

– Ну куда дальше?

– Вот за эту дверь и вниз по лестнице. – сказал Люсьен, как вдруг преследовавшая беглецов королевская гвардия ворвалась в комнату и принялась окружать их.

Один от неожиданности попытался вступить с ними в бой, обнажив свой меч, но был быстро обезврежен, получив несколько сильных ударов по ребрам и ногам. Второй в поднявшейся суматохе спрыгнул вниз по лестнице, толкнув Люсьена в толпу стражников. Спустя немного времени он спустился с лестницы и, пройдя по короткому коридору, очутился в одном из переулков под борделем. С двух концов переулка послышались крики подступающих стражников и свет факелов. В темноте он заметил тихо спавшую на земле бродяжку. Он подошел к ней и крепко схватил за волосы, разбудив ее. Тем временем стража перекрыла переулок и окружила дезертира, взявшего в заложники мирную женщину.

– А, ну назад! – крикнул он. – А не то я вспорю ей горло!

Вдруг с крыши борделя прилетела стрела, пробившая ногу дезертира насквозь. Он от сильной острой боли упал, выронив кинжал, а женщина благополучно убежала, скрывшись за спинами городской стражи. Его, обезоруженного и раненого, наконец таки удалось поймать. Теперь его ждет справедливый суд. Затем все закончилось, а войны, оставив несколько монет хозяину борделя за беспокойство, зашагали в крепость, уводя с собой пленных братьев по оружию. На следующее утро король Райгар казнил провинившихся солдат, решивших покинуть свой караул и поразвлечься в борделе.

По истине суровое наказание для всякого, кто осмелится не подчинится или ослушаться приказов короля, но это было необходимо. После начала войны правила, распространяющиеся на солдат, были изменены и усилены, превратившись в требовательные и суровые своды законов и присяг. Теперь оставление караула и неповиновение приказам короны расценивалось как измена родине и каралось тем, что было описано выше. Райгар был великодушным, но суровым правителем. Именно такой государь способен удержать власть и порядок в своем царстве, сжимая в одной руке крепкие розги, подгоняя ими иногда свое стадо, а в другой кусок мяса, давая его как награду за верную и хорошую службу. Вскоре после казни их тела были сожжены и закопаны за городскими стенами в безымянных могилах, о которых никто никогда не узнает. Этим утром город посетила делегация музыкантов из Алатаса, гастролировавших по всему Элситару и давая концерты в разных городах. Огни столицы, так называлась группа музыкантов, выходцев коллегии бардов из Дренадара. Их песни в основном позиционировались на свободе слова и агитации военных конфликтов, против которых выступали барды. На въезде в город им провели тотальный осмотр всего содержимого и привозимого ими с далеких земель. Стражник в прочной кольчужной рубахе с мечом на перевес направился к одной из шести карет и заглянул туда внутрь. Внутри сидел вытаращившийся на него бард в оранжевом одеянии и дама, которая, сидя за зеркалом, укладывала на себя макияж.

– В чем дело, сударь? – вопросительно спросил артист, глядя на смотревшего на него стражника.

– Осмотр всего содержимого, приказ короля.

– Что ж, ежели приказ, то осматривайте. – равнодушно ответил бард.

Солдату ничего не оставалось делать, как залезть внутрь и осмотреть все, что показалось ему подозрительным, включая ящики с нижним бельем, сумку с музыкальными инструментами и пакеты с гримом, лежавшие в ногах у барда. Закончив осмотр, он вышел из кареты и одобрительно кивнул другому караульному, стоявшему возле ворот. Тот вскоре подал сигнал на городские стены, и ворота распахнулись, пропустив артистов внутрь. Вскоре колонна проехала в город.

– Ты гляди, они уже в восторге. – сказал артист, глядя из маленького окна своей повозки на разбушевавшуюся толпу.

– Ничего удивительного. – ответила размалеванная барышня, сидя напротив. – Нас ждали еще две недели назад.

– Работаем, с опозданием. – улыбнулся артист, поглаживая свои роскошные локоны волос.

Погода в этот день было не жаркой, но и не холодной, благоприятно влияя на исход дня. Параллельно с приездом музыкальной группы в городе была ярмарка. Со всего королевства сюда стеклись фермеры и садоводы, взрастившие прекрасный и богатый урожай. Городская площадь Старшей крепости вобрала в себя около трех сотен ярмарочных палаток. Еще столько же протягивались по улочках, ведущим с площади, которая являлась связующим центром города, и куда бы ты не пошел, всегда придешь на нее. Когда то давно урожайную ярмарку устраивали в конце августа, названного последним месяцем тепла. Теперь же, после масштабного изменения климата, связанного с извержением вулкана, это событие проводиться аккурат летнего дня солнцепека. Плоды начали созревать раньше и погибать позже, навсегда изменив привычный для мира климат, чего не случалось уже очень много эпох. Последний раз это произошло в эпоху древнего раскола, когда единый материк вдруг дал трещину, отколов от себя два больших куска и затопив некоторую часть суши под водой. Единственное упоминание об этом хранится в летописях и задокументировано как великая катастрофа мира, безвозвратно погубившая множество видов произрастаемых зеленых растений и животных, заселявших землю в те времена. Но, как известно, на смену старому приходит новое, и примерно через пару тысяч лет расколотые земли, как их стали называть, вновь заселили разные создания, достигшие некоторой эволюции. Спустя большой промежуток времени колонна артистов добралась до спального отеля и принялась разгружать свои пожитки, вынося большие сумки из карет и занося их внутрь. Плата за ночлег уже была внесена заранее, поэтому к приезду музыкантов прислуга была готова, любезно предоставив им свои услуги и шикарные спальные комнаты. Для ночлега лучше места ни найти. Концерт назначен на завтра, так что артистам следует порепетировать выступление и затем хорошенько отдохнуть. Самым юным в их команде был Карон, таскающийся за ними всюду и служащий у них в качестве прислуги и носильщика. Юный семнадцати летний голубоглазый светловолосый парнишка грезил о великих свершениях и мечтал однажды покинуть артистов, отправившись на встречу приключениям. Его отец задолжал кучу денег главе музыкантов Грегору Велинкноту, и, не имея возможности рассчитаться и погасить долг, он в качестве выплаты предоставил им своего тогда еще тринадцати летнего сынишку, заключа соглашение на десять лет, такова была цена за одолженные когда то Грегором отцу Карона золотые динарины в количестве десяти тысяч. Тысяча за каждый проведенный с артистами год, таков был уговор, а Карон, пытавшийся помочь отцу, добровольно пошел на это, по сути, отдав себя в рабство, но с некоторыми корректировками. У него всегда был кров, еда, его никто не обижал и ущемлял, вполне себе работенка, вот только Грегор, таивший обиду на отца мальчика за оказанную однажды помощь, часто припоминал его отпрыску, кто он и почему он здесь, заставляя его краснеть и послушно повиноваться. В этот день, когда артисты отдыхали в покоях после долгой и утомительной дороги, попивая дорогущий атласный эль, юный Карон работал не покладая рук, занося багажи музыкантов в здание городского отеля. Закончив работу, он сел на деревянную пустую бочку, стоявшую на углу отеля, и достал из кармана своих коричневых штанов бутерброд с сыром и зеленью. Проголодавшись, он жадно откусил огромный кусок и, вкушая изысканный вкус желтого сыра, пережевывал его, стараясь как можно скорее насытиться. Вдруг из за бочки показалась милая мохнатая черная мордашка. Это был бродячий кот, живущий на улице города. Он поднял хвост трубой и обтерся об бочку. Обойдя ее несколько раз, он поднялся на задних лапах и когтями вцепился за бочку. Не обращающий на кота никакого внимания Карон продолжал поглощать свой вкусный бутерброд, наблюдая за шагающими туда сюда прохожими, спешившими по своим насущным делам. Вдруг черный пушистик опустил свои лапы и пригнулся, будто бы опасаясь чего то. В одно движение он прыгнул и оказался на вершине бочки, усевшись на свободный край. Тут Карон заметил незваного гостя, но прогонять не стал. Котик был голодный, и он со всем своим добрым сердцем отломил кусок вкусно пахнущего сыра и предложил его питомцу. Тот, принюхавшись к манящему аромату, протянул лапки и схватил сыр когтями.

– Ты местный. – вдруг на свое удивление, произнес Карон, глядя на уплетавшего кусочек сыра кота.

Кот вопросительно посмотрел на него и принялся мурлыкать, издавая приятные уху звучания. Он приблизился к пареньку и начал тереться об него своей пушистой мордочкой.

– Я вот впервые здесь. – продолжал Карон. – Путешествую с артистами, вроде как солист. – усмехнулся он, что, конечно же, не было правдой.

Котик прекратил мурлыкать и вновь вопросительно глянул на юношу. Затем он запрыгнул к нему на колени и улегся, свернувшись в клубок. Карон доел бутерброд и начал тихонько поглаживать животное, ощущая приятное тепло, исходившее от него и разливающегося по его ногам.

– Знаешь, я бы мог забрать тебя с собой, но, боюсь, Грег не разрешит мне, да и ко всему прочему у меня ни разу не было животных, вообще никаких.

Котик не слушал Карона, а лишь посапывал на его ногах, свернувшись калачиком. Вдруг из отеля выбежала девушка в бархатных штанах и с шелковой повязкой, прикрывающей ее грудь.

– Карон, Карон! – кричала дама, высматривая парня вдали.

Она подбежала к бочке и увидела его сидящего, жующего бутерброд, с черным котом на ногах. Он молча глянул на нее и отвел свой взгляд в голубое небо.

– Вот ты где, Карон.

– Что то срочное? Чем я могу помочь?

Девушка стояла и смотрела на парня, играя красивыми глазами на свету. Она была молода, на лет пять старше Карона, это точно но ее красота могла сравниться с красотой самой королевы любого знатного дома.

Глаза ее были необычного желтого цвета, а лицо покрыто рыжими веснушками.

– Как ты себя чувствуешь, в новом городе?

– Довольно неплохо, вот познакомься, это кот.

Девушка посмотрела на пушистую мордашку и улыбнулась а затем, снова перевела взгляд на Карона.

– Рада что у тебя появился новый друг.

– Ты пришла с просьбо, так говори а не меняй тему.

– Я… Вовсе нет.

– Ты… да… Что тебе нужно Танита?

– Понимаешь, все так заняты подготовкой к завтрашнему концерту, что для меня партнера совсем не осталось.

– Это печальные новости. – безразлично ответил Карон.

– Да, пожалуй, ну может быть ты хочешь составить мне компанию? Нужно отработать кое какие движения… Навыков особо не нужно, нужно лишь твое присутствие. – улыбнулась девушка.

– Думаю, я не смогу помочь тебе, много работы, я еще не до конца разгрузил ваши багажи. – ответил Карон, поглаживая кота.

Девушка кинула взгляд внутрь отеля, где стопками лежали все их вещи, и снова уставилась на юношу.

– Ты, не хочешь мне помогать, да? – грустно спросила она.

– Да, ты права, не хочу. – отрезал Карон.

– Ну, пожалуйста, всего на один час, ты же мой друг, неужели не поможешь. – сказала она, состроив глазки.

Карон посмотрел на нее влюбленными глазами и тяжело вздохнул.

– Почему я должен тебе помогать?

– Я заплачу тебе. – сухо ответила Танита.

– Хорошо твоя взяла, пошли. – произнес он, сняв с себя котика и положив его обратно на бочку.

Он даже не проснулся от прикосновений Карона и, свернувшись в еще больший клубок, продолжал спать.

– Спасибо тебе огромное! – воскликнула она и повисла на шее у молодого парня.

– Так и будем стоять или пойдем уже приступим?

– Ой, да прости, конечно, пошли! – с восхищением произнесла она, отцепившись от его шеи.

Они прошли внутрь отеля и по длинной, широкой лестнице поднялись на второй этаж, всего их было три. Внутри было довольно уютно, если первый этаж больше был похож на зал ожидания с гардеробами и мраморными стульями, то второй воплощал в себе гения живописи и изысканного убранства. Величественные картины, висящие на бордово – древесных стенах, создавали приятную атмосферу наряду с красочными настенными и потолочными узорами работы первоклассных дизайнеров и строителей этого города. Отель имел весьма хорошую репутацию среди прочих городских заведений и даже был удостоен королевской награды за прекрасное обслуживание и великолепные отзывы постояльцев. Комната в таком месте обойдется в пятьдесят динаринов, но это мы говорим про люкс номера, специально созданных для аристократов и всей прочей знати. Самое дешевое спальное помещение варьировалось в цене от десяти до двадцати динаринов. Средний дневной заработок на ремесленном поприще обычного человека составлял около трех динаринов, чего вполне хватило бы на снятие чулана в каком ни будь трактире, и в придачу к этому остались бы деньги на вкусный ужин с мясным пирогом, рогом эля и ягодным десертом. К примеру, заработок того же кузнеца, трудящегося денно и ночно, куя разные орудия и доспехи, составлял около десятки динаринов в сутки. Считай, почти как месячная зарплата солдата на службе у короля, если сложить заработок за каждый проведенный в кузнице день. Но не всякий ведь владеет навыком ковки метала, поэтому и идут все то на службу, то в поле, где особых навыков, кроме как скоса колосьев пшеницы, и не требовалось. Сделав некоторые вычисления, можно прийти к выводу, что даже самый дешевый из спальных номеров сего отеля по карману далеко не каждому. Карон с девушкой прошли по длинному коридору и свернули налево, где был еще один коридор, в конце которого виднелась большая дверь. Она быстрым шагом ступала вперед, держа за руку Карона, следовавшего за ней. Дойдя до двери, они остановились, и девушка отпустила его руку.

– Подожди здесь, я быстро. – прошептала она и удалилась за дверь.

Парню ничего не оставалось делать, кроме как послушно и в полной тишине ждать свою спутницу, прошмыгнувшую за дверь. Он обратил внимание, что в отеле не было никого, комнат было множество, но никто не выходил из них и не входил. Интересно подумал Карон, почесывая затылок. Спустя несколько минут ожидания его подруга позвала его пройти за дверь.

Он открыл ее и очутился в довольно большом помещении. Это была подготовительная комната для артистов с множеством декораций и разных приспособлений. Внутри были все музыканты, сидевшие на деревянных скамейках и что то бурно обсуждающих. Как только вошедший Карон закрыл за собой дверь, ее скрежет донесся до музыкантов, и они стихли, вытаращившись на него.

– Что он тут делает? – произнес один из сидевших артистов.

– На, сегодня это мой партнер. – заверила девушка, стоявшая в нескольких метров от паренька.

Ему было весьма неловко. Все это время, что он путешествовал с артистами, никогда прежде он не был так близко к их кругу. У него всегда было все отдельно, еда отдельно, спальня отдельно, даже свободное время он проводил в одиночестве. Что уж тут сказать, Карон был явно не в своей тарелке.

– Не, смеши нас, Танита, он ведь даже танцевать не умеет, не говоря уже о пении. – усмехнулся артист, и вслед за ним хохот подхватили все присутствующие в комнате, кроме Таниты.

– Умеет. – ответила Танита, глядя на Карона приятным взглядом.

– Нет, Танита, ты в своем уме? Он прислуга, у него даже формы нету.

– Найдем, я сошью! – возразила она.

– Нет, на этом все, а теперь вежливо попроси его убраться отсюда.

– Либо я буду репетировать с ним, либо я вовсе не выйду на сцену.

Артисты были в некотором шоке. Срыв долгожданного выступления мог существенно повлиять на их гонорары, чем они, конечно же, не хотели рисковать. Танита удивила всех. Никогда прежде она не вела себя столь вызывающе, а уж тем более в компании прислужника, начищающего их сапоги и таскающего их багажи.

– Ладно, Танита твоя взяла хорошо, репетируйте. – безразлично ответил артист, сделав недовольное выражение лица.

Танита, довольная своей победой, взяла за руку Карона и провела его в конец комнаты под насмешки и недовольное ворчание остальной команды.

– Думаешь если у тебя талант то можешь помыкать нами? – крикнул он ей уходящей вслед.

Там за дверью находилась еще одна комната, но в разы меньше. Зайдя внутрь, Танита вновь отпустила его руку и прошла чуть дальше, взяв в руки два полотенца.

– Это тебе. – сказала она и швырнула в него два белоснежных свертка.

Карон, схватив их и с недоумением посмотрел на улыбчивую Таниту и, казалось, хотел покрутить у виска.

– Здесь тебя ждет горячая ванна, жду в холе через пол часа, если задержишься, ничего страшного.

Карон только хотел заговорить с ней, но не успел, и она выскочила из комнаты, кинув ему на прощанье воздушный поцелуй. Мда, думал он, во что я вляпался, сидел себе спокойно, никого не трогал, а тут пришла эта мадам и жалобно попросила его о помощи. Ну, деваться не куда, подумал он, и раз согласился, то следовало бы помочь.

Он скинул с себя потную замаранную рубахи и кинул ее на пол, затем он снял штаны и нижнее белье, пройдя к широкой серебряной ванне. Конечно, она не была серебряная, а лишь хорошо обработанным металлом, но ее сразу по достоинству оценил юный Карон, подошедший к ней вплотную. Его молодое юношеское тело было великолепным, без лишних складок и провисов. Прекрасная подтянутая юношеская фигура и гармоничная развитая мускулатура были приятным бонусом к его великолепной мальчишеской харизме. Горячая вода манила вспотевшего паренька, и он без раздумий погрузился в кипяток. Карон не принимал ванну уже почти месяц, лишь когда эскорт артистов останавливался на привале, он купался в водоемах, омывая свое тело куском старого мыла, а здесь, в ванне, его ждали многие средства гигиены, такие как жидкое парфюмерное мыло с запахом земляники, мочалка и губки для тела, которыми он н когда не пользовался. Он откинулся на край ванны и случайно задел плечом стоявший флакон с жидким мылом, уронив его в горячую воду. Быстро поняв, что натворил, он достал его и, насколько позволяли ему знания языка, прочел название, написанное черными чернилами на преклеенном бумажном обрывке. Он откупорил пробку и вылил немного содержимого себе в ладони. Пахло оно приятно земляникой, хоть по цвету совсем и не скажешь. Белая, густая, приятно пахнущая субстанция с вкраплениями листов земляники стекала по телу юного Карона, как густое молоко. Он, намылив мочалку, принялся шоркать ею свое тело, отмывая грязь и пот. Убедившись, что на его теле не осталось следов грязи, он зачерпнул в деревянный ковш воду и начал поливать ею себя, смывая намыленную пену. Пока он принимал водные процедуры, Танита тихонько зашла, скрипнув дверью, и уселась на стул, наблюдая за тем, как Карон намывает свое юношеское тело, аккуратно проводя по всем доступным местам намыленной мочалкой. Смыв с себя всю грязь, он обернулся, чтобы взять полотенце, которое тихо лежало на табурете рядом с ванной, и ахнул, увидев сидевшую сзади Таниту и смотревшую на него с страстью в глазах.

– И, давно ты тут сидишь? – спросил он, прикрыв руками свое достоинство, торчащее из воды.

– Не так давно, как хотелось бы, но увидела я достаточно. – улыбнулась Танита.

Карон замер в ожидании того, что она встанет и уйдет, дав ему спокойно выйти из ванны, но этого не происходило.

– Тебе нужно полотенце? – спросила она, глядя на прикрывающего свое междуножье Карона.

– Можно бы. – ответил он.

Танита встала и прошла к тумбе, взяв с нее два сухих белых полотенца. Она протянула руку и подала их Карону, пытаясь одним глазком рассмотреть его друга, которого он так усердно пытался спрятать.

– А он, у тебя ничего. – с восхищением сказала Танита, усевшись обратно за стул.

Карон не стал ей отвечать и, укутавшись полотенцем, аккуратно вылез из ванны, случайно намочив его концы в воде.

– У тебя уже был половой партнер? – вдруг спросила Танита.

– К чему эти вопросы. – неохотно ответил он.

– Я просто спросила, не бери в голову. – улыбнулась она. – Даже если не было нечего стыдится, это же не значит что ты не знаешь куда засовывать.

– Я знаю куда засовывать. – отрезал Карон. – Может хватит уже?

– Да ты прав, пожалуй хватит, ведь все впереди, верно?

Карон снова ничего не ответил. За свою семнадцати летнюю жизнь он ни разу не испытывал тепло женского тела, не говоря уже о совместных прогулках и романтических посиделок, от которых юный паренек был далек.

– Ты такой забавный, когда молчишь. – вновь высказалась Танита, доставая что то из мешка, стоявшего рядом с ней. – Пока ты принимал ванну, я кое что распорола и пришила, в общем, вот этого должно хватить на одну репетицию или больше, если ты захочешь, конечно.

Он увидел шикарное темно фиолетовое одеяние и улыбнулся. Он поверить не мог, что она для него создала одежду, чтобы ему было в чем тренироваться. Конечно, сделала она это из своей собственной выгоды, ведь ей позарез нужен был танцевальный партнер, которым вызвался помочь Карон.

– Надевай. – улыбчиво сказала Танита, протягивая Карону тренировочную одежду.

Форма сидела на нем просто идеально. У Таниты глазомер работал как нужно, и она мастерски сшила ему одежду.

– Сидит идеально. – полушепотом произнес Карон, рассматривая себя со всех сторон. – У тебя отлично получилось, еще и с размером угадала.

– Не стоит, поможешь мне и можешь оставить это себе как подарок, вдобавок к золоту.

Карон кивнул и взглянул на покрасневшую Таниту. Она вдруг, не зная почему, посмотрела на него тоже и стала приближаться к нему, делая небольшие тихие шаги. Он стал делать тоже самое, и вот когда они приблизились друг к другу и вот вот должны были слиться в первом поцелуе, в комнату кто то громко постучался. Это был один из артистов, который хотел принять душ. В помещении были еще ванны, наполненные горячей водой, для того, что бы каждый мог окунуться в теплые воды и смыть с себя накопившуюся грязь с проблемами насущного дня.

Сделав вид, что ничего не произошло, Карон и Танита покинули комнату и снова оказались в большом помещении, наполненном декорациями и приезжими артистами. Все обернулись, чтобы посмотреть на Таниту и ее протеже, и, уже готовя высказать колкие слова в его адрес, внезапно прикусили язык. Грязный рабочий Карон, который около часа назад вошел в ванную комнату, не вернулся, и вместо него вышел галантный, приятно пахнущий и в шикарном фиолетовом костюме юноша, походивший на знатного аристократа. Вдруг в комнату вошел Грегор, отсутствовавший все это время и занятый некоторыми вопросами, касающимися завтрашнего выступления.

– Народ, народ, народ! – повторял Грегор, хлопая в ладоши. – Все поменялось кардинально в корни. – продолжал Грегор. – На завтрашнем выступлении публика хочет видеть не песни и пляски, а настоящую сентиментальную пьесу, вы представляете? Что за вздор, и ради этого я вез свою группу артистов через все эти земли? Ну, все не так уж и плохо, за тройной гонорар, я думаю, мы сможем придумать что ни будь, но у нас есть ровно двадцать шесть часов на подготовку какого ни будь номера… Знаю, что мы давно не специализировались, но, думаю, таланты у нас найдутся… Так, Мартин, сможешь повторить свой великолепный пируэт? – обратился Грегор к одному из сидящих в комнате артистов.

– Ну, если так подумать, разумеется! Только нужно время, чтобы подготовить его. – озадаченно сказал Мартин.

– Прекрасно, приступай сейчас же, ну а ты, Фабъерн, сможешь сделать свое легендарное перевоплощение, гримасы?

– Не вопрос сир Грегор.

Дальше он опросил всех остальных о готовности к смене выступления, и затем речь дошла до Таниты, стоявшей рядом с переодетым Кароном. Грегор глянул на эту парочку, и у него задергался глаз, ведь никогда прежде он не видел Карона вот таким нарядным и опрятным.

– И как это понимать? – спросил Грегор, скрестив свои руки в подмышки.

– Карон, мой новый танцевальный партнер.

– Уже нет, дорогуша, как ты только что слышала, концерт отменен, а значит, мы будем готовить другое представление без Карона. – грубо ответил Грегор, нахмурив черные брови.

Все затихли в ожидании дальнейших указов Грегора, и Танита схватила Карона за руку, прижав ее к себе от волнения. Как же глупо выглядел тогда Карон, как он сам думал, ему было неимоверно стыдно за всю эту сложившуюся ситуацию, и он уже тысячу раз пожалел о том, что предложил свою помощь назойливой Таните. Хотя она и единственная, с кем он поддерживал хоть какие то отношения, она ужасно надоедала своим присутствием ему с тех пор, как они поссорились, что произошло не так давно. По правде говоря, Карону всегда нравилась Танита, умная, красивая и легкая на подъем, веселая девушка, такой он видел ее. Но узнав, что у Таниты были половые связи, в то время как она крутилась вокруг Карона, который чувствовал взаимную симпатию между ними обоими, он отстранился от нее и перестал общаться с ней, избегая любых контактов, но тут вдруг волей судьбы не понятно с чего решил помочь ей. Кто знает, что за силы с подвигли его на такое решение, но, видимо, они хотели выставить его в неловком положении перед всеми, как считал юноша, стоявший и краснеющий в этой комнате.

– Ну что ты молчишь, Танита, снимай с него этот замечательный наряд и приступай к репетиции.

– Ну вы ведь даже пьесу не выбрали.

Все вопросительно взглянули на задумавшегося Грегора, ожидая его ответа, а Карон тем временем думал о том, как побыстрее слинять от сюда, чтобы не сгореть со стыда.

– Что у нас есть на примете, ну же, живее! – вдруг произнес взволнованный Грегор.

– Баллада о синем рыцаре. – сказал кто то из артистов.

– Слишком легкая и чудесная, людям это не интересно.

Откуда он может знать, что интересно людям, а что нет, думала одна часть Карона, а вторая твердила ему о том, что знания и многочисленные выступления сира Грегора помогают ему мыслить рационально.

– Может быть лунная баллада! – сказал другой артист.

– Это слишком сложная пьеса, требующая участия порядка тринадцати человек, да… Где мы возьмем еще одного? – спросил Грегор.

Тут вдруг он развернулся и за его спиной Танита закряхтела. Он снова повернулся и взору его предстал все еще стоявший на своем месте Карон.

– Вот он. – произнесла Танита.

– Что ж, выбора у меня особо то и нету, нервно. – произнес Грегор. – Ладно, пускай выступает, поздравляю, мальчик, ты теперь артист. – сухо произнес Грегор и поспешил удалиться из комнаты. – Репетируем, репетируем, нечего рассиживаться! – крикнул он на последок, скрывшись из виду.

Вот так номер, думал про себя Карон, опущенный сиром Грегором до прислуги и вновь поднятый им же до звания артиста. Ему, безусловно, нравилось это мастерство. Легкое и ненавязчивое чувство навеивало ему то, как он смотрел из за кулис на выступления других певцов и музыкантов. Все бы ничего, но теперь его задача была куда сложнее и требовала особого точечного подхода и некоторых навыков.