Тихоня в академии драконов бесплатное чтение

Пролог. Мне снится ректор

Я ныряю под большой письменный стол и застываю. Глупо, ой как глупо. Дымок от сожжённого мной документа всё ещё висит в воздухе.

Я, правда, рассчитываю, что его никто не учует? Вошедший замирает в дверях. И я зажмуриваюсь.

Может, всё-таки это сон? Пусть это будет сон! Мне иногда снятся плохие сны, и когда становится совсем страшно, я всегда просыпаюсь. А сейчас я к тому же понимаю, что всё это только снится, значит, надо просто проснуться.

Вдох-выдох. Считаю до трёх. Осторожно открываю глаза. Ничего не изменилось. Сдерживаю разочарованный стон.

Появившийся так не вовремя человек всё ещё стоит в проёме. Вижу только силуэт его ног на фоне слабо освещённого коридора. И в тишине гулко стучит моё сердце. Не учует, так услышит.

Сжимаюсь в комок. Я мышка, меня здесь нет.

Незнакомец кашляет, как будто чем-то подавился, и делает шаг в комнату.

Может, он простыл? Вот была бы удача! Насморк, и уши заложило. Зайдёт и выйдет.

Но что ему делать здесь? Нового ректора, как сказала Энния, ждут только к завтрашнему вечеру.

Щелчок замка. Я попалась. В голове роятся мысли о маньяках, перекрывающих жертве путь к отступлению.

Но в комнате вспыхивает яркий свет, и мысли о кошмарах окончательно развеиваются. Всё гораздо хуже. Я не сплю.

Мужчина ведёт себя уверенно, по-хозяйски.

Он делает несколько шагов мимо стола, некоторое время стоит у окна. А затем возвращается и опускается в кресло. Нога в светлом ботинке едва не касается меня. Я еле успеваю отползти и вжаться в тумбу стола.

– Ну и что тут мне оставили? – негромко говорит мужчина, шурша бумагами над моей головой.

И я понимаю, что это всё-таки и есть новый ректор, которого за каким-то чёртом принесло на сутки раньше. А ещё я чувствую во всём теле дрожь, вызванную низким вибрирующим голосом. Если он так бормочет себе под нос, то, что будет, когда он гаркнет? Моя душа наполняется тихим восторгом. Красивые мужские голоса – моя слабость.

Ох, спохватываюсь: не в той я ситуации сейчас, чтобы млеть от бархатных ноток. Мне бы ветошью прикинуться. Или той же мышкой. Пока что вроде получается. В голове возникает отчётливый образ мыши, затихшей под веником.

Снова странный кашель, как будто мужчину что-то душит.

Простыл, всё-таки, – полусочувственно-полуобрадованно думаю я, – поэтому и запаха сожжённой бумаги не учуял.

Но радоваться рано, стоит ему переставить ногу или просто вытянуть её, и всё – отползать мне больше некуда.

На моё счастье новый хозяин кабинета не собирается всю ночь корпеть над бумагами. Он встаёт из-за стола и, погасив свет, переходит в соседнюю комнату, оставив дверь открытой.

И я позволяю себе тихонько выдохнуть. Не заметил. Давлю в себе чувство облегчения. Рано, Лиска, рано. Вот прикрыл бы он за собой дверь, можно было бы попытаться выскользнуть. А так луч света падает на то место, через которое мне надо проскочить к выходу. Энния сказала, что магии во мне нет, а, значит, ни один дракон меня не почувствует.

Дракон, – хмыкаю про себя. Она с такой убеждённостью сказала, что меня призвали в Академию, где обучаются драконы, что я даже не усомнилась тогда. Приняла как должное. А вот теперь червячок зашевелился. Что тут драконьего? Человек, как человек.

Осторожно выглядываю с той стороны стола, где тень погуще. И еле удерживаюсь от смущённого писка. Мужчина, видимо, решил лечь спать и уже начинает раздеваться. Хорошо хоть пока только рубашку снял. Он стоит босиком на фоне огромной кровати в одних широких светлых штанах. А сверху…

Пытаюсь закрыть глаза, но они предают меня. Невозможно не залюбоваться. Обладатель низкого завораживающего голоса и внешне оказывается очень даже незаурядным, не драконом, конечно, но мужчиной, при взгляде на которого по телу бегут волны жара. А это точно ректор? Не слишком ли молод для такой должности?

Бодибилдеры, чтобы продемонстрировать кубики пресса и бугры прочих мышц, становятся во всякие специальные позы, а тут никакого напряжения, и всё на виду.

Сглатываю. Стоило рискнуть, чтобы такое увидеть. Мышцы не перекачаны и при этом обрисованы чётко, хоть анатомию изучай. Всё в меру, и сто процентов: никаких анаболиков.

Перевожу взгляд на лицо: гордый самоуверенный профиль, высокие скулы, но очень уж высокомерием веет, даже сейчас, когда он наедине с собой, прямо глыба льда какая-то. И длинные почти белые волосы, стянутые в хвост, только подчёркивают эту льдистость. Вот прям чувствуется, что дамский любимчик. Я такими предпочитаю издали восхищаться, ну как картинами в музее. В реальной жизни от них лучше держаться подальше.

В общем, герой не моего романа, – констатирую с некоторым сожалением.

Мужчина берётся за ремень штанов. Ой! Вот к дальнейшему стриптизу я не готова.

Зажмуриваюсь и скрываюсь в своём убежище. Шорох. Воображение подсказывает, что мужчина избавился от последней детали своего туалета. Ещё минута. И я слышу короткий жалобный стон кровати, на которую опустилось нечто очень большое и тяжёлое. Свет гаснет, и всё затапливает мрак.

Фух. Почти спасена. Теперь дождаться, когда он захрапит. Жду. Не храпит. Вот тут возникает сомнение. Что если он вообще не храпит? В моём воображении храпуны – это такие возрастные дяденьки с пивными животиками. А разве такой красавчик может издавать некрасивые звуки? Может, наверное, но почему-то не издаёт.

Тишина. Нет, больше ждать нельзя. Я должна выбраться отсюда. Понимаю, что щелчок двери меня неминуемо выдаст. Но этого не избежать. Тут, главное, при первом же звуке быстро выскочить в коридор и захлопнуть дверь. Пока проснётся да сообразит, успею добежать до лестницы.

«Тише, мыши, кот на крыше», – вспоминаю детскую считалочку, выползаю на четвереньках из-под стола и на мягких лапках крадусь к выходу. Хорошо, что ковёр здесь мохнатый и пушистый.

Странный аромат, похожий на смесь цитруса с корицей, окутывает меня. Я протягиваю руку к замку. Но пальцы неожиданно натыкаются на что-то живое, твёрдое и горячее. В тот же миг моё запястье оказывается в капкане железных пальцев. И прямо над моей головой звучит низкий вкрадчивый голос:

– Ну-ка поглядим, что за тихая маленькая мышка забралась к нам в спальню.

Глава 1. Аллергия на предательство.

– Нашла из-за кого переживать, – говорит Маринка, скептически поджимая губы. – Этот Антон ничего из себя не представляет. Мажор и избалованный маменькин сынок.

И я с ней абсолютно согласна… теперь, а вот раньше в упор этого не замечала.

Мы сидим в нашей любимой «Шоколаднице» через двор от колледжа. Я без аппетита ковыряю ложечкой мороженое с взбитыми сливками.

– Я не из-за него. Ты не понимаешь.

Ну вот как объяснить подруге. Едва я вычеркнула Антона из сердца и из своей жизни – не осталось ни ревности, ни желания его видеть. А тупая игла в сердце засела. То ли вторая, то ли третья, если отца с матерью считать по отдельности.

Предательство – вот что страшнее всего не свете.

Я вздыхаю, и Маринка снова воспринимает это по-своему.

– Ты очень красивая, Лиска. Встретишь ещё нормального парня. Влюбишься.

Я качаю головой:

– Не в этом дело, Мариш, вот скажи: твои родители счастливы?

Она пожимает плечами:

– Да вроде всё как у всех.

– Ну как ты думаешь, они любят друг друга?

– Ты скажешь тоже. Они уже скоро двадцать пять лет вместе. Это какая любовь столько протянет? Когда папка два года назад левака дал, вообще думала, разойдутся. Полгода были разборки, беготня туда-сюда, имущество делили, детей. Сейчас вроде притихли. Из-за братишек моих младших.

Маришкин энтузиазм, с которым она пыталась доказать мне, что жизнь прекрасна, несмотря на измену парня, как-то сразу сдулся.

Я приобняла её за плечи и виновато сказала:

– Прости, Мариш. Я не хотела.

– Да брось, я ж понимаю. Может, и лучше, что твои разбежались, хоть не мучают друг друга.

– Лучше-хуже, их просто нет в моей жизни, Марин, у каждого своя семья и новые дети. А от меня они просто откупаются. Я же взрослая – зачем мне папа с мамой? – мой голос срывается, и теперь уже Маринка сочувственно сжимает мою руку. – Но не в этом дело. Много ты видела счастливых семей без скелетов в шкафу? Без предательств.

– Э, Лиска, не начинай свои формулы выводить. Что ж теперь, с парнями не встречаться? Жизнь продолжается. А давай вечерком в клуб сходим?

В этом вся Маринка. Только что грустила, и уже снова хвост трубой.

Я улыбаюсь и мотаю головой.

– Не хочу, да и сессия скоро.

– Ну смотри, ты это, если в подушку соберёшься реветь, то звони, моё плечо надёжнее.

– Я знаю, – а вот сейчас глаза начинает щипать, и я поднимаюсь из-за стола. – Я побегу?

Быстро смаргиваю слезинку. Ещё подумает, что я из-за Антона. А на самом деле нет у меня, кроме Маринки, человека, которому я могла бы доверять. Из-за этого и впадаю в сентиментальность.

Подруга кивает:

– А я посижу ещё, тут один пирожочек глазками своими меня так и ест.

Я смеюсь, кладу на стол купюру и направляюсь к выходу. Успеваю заметить, как к Маринке, невозмутимо потягивающей молочный коктейль, подходит высокий парень. Интересно, этот «пирожочек» у неё надолго? Моя подружка – настоящая красотка с модельной внешностью. Натуральная блондинка с волосами до попы, высокая и со всеми положенными выпуклостями. Ну грудью меня тоже бог не обидел, но вот ростом я не вышла: Маришке до подмышки. Она и относится ко мне как к дитю неразумному. Так что зря я тут ныла. Когда хотя бы один такой человек рядом есть, ты не одинок.

Домой я вернулась в ровном настроении. Садиться за учебники не хотелось. Может, стоит хотя бы разок просто выспаться? Я это заслужила. Сердце всё ещё саднило, но не из-за тоски по предателю, а просто от мысли о том, что такая гадость, как предательство, в принципе, существует.

Прежде чем идти в ванную, взглянула на экран мобильника. Усмехнулась: шестнадцать пропущенных от «Любимого». Вот это меня покоробило. Переименовала в контактах «Любимого» на «Гада», немного подумала и заблокировала номер.

– Это не то, что ты подумала, – заявил Антон, когда сегодня, заглянув на переменке в аудиторию выпускного курса, обнаружила в пустом помещении целующуюся парочку. Высокая брюнетка постанывала в объятиях Антона, а тот, кого я записала в своём мобильнике как «Любимого», впившись пальцами в пышный зад девицы, страстно вжимал её в свой пах. Девица извивалась всем телом и тёрлась об него своими выпуклостями. Зайди я, наверное, чуть позже и застала бы более откровенную сцену. Но мне и этого хватило.

Незаметно уйти не удалось, Антон меня увидел, догнал на выходе из колледжа.

– Ты не понимаешь, Лисичка, это всё несерьёзно. Для меня существуешь только ты. Она просто…

– Для здоровья? – у меня получилось улыбнуться. – Я всё понимаю, Антон. Иди к ней, не обижай девушку.

Развернулась и пошла по парку, который начинался сразу же за территорией колледжа. Антон всегда был таким обходительным, чутким, совершенно не похожим на других парней.

Человек, схвативший меня за плечо так, что я вскрикнула от боли, не мог быть тем прежним Антоном.

– Что ты себе вообразила, принцесса? – цедит Антон с искажённым до неузнаваемости лицом. – Я что, плохо за тобой ухаживал? Ручки целовал, дверь перед тобой открывал. Берёг твою чистоту. Родителей предупредил, что в эти выходные невесту в гости привезу. Да я уже кольцо купил. Не будешь артачиться, вся жизнь будет ковровыми дорожками выстелена. У меня амбиции. Я лет через десять мэром буду. И мне жена нужна надёжная, порядочная, такая, как ты, а не прошмандовка. Та девка, с которой ты меня видела, – мусор, однодневка.

Моё слегка обалдевшее состояние Антон воспринял как готовность понять и простить. Облапил, прижимая к себе так, что я почувствовала его возбуждение, и впился в мои губы. И тем самым языком, которым только что облизывал ту, другую, кого назвал мусором и однодневкой, начал толкаться в мой рот.

Выручил меня проходивший мимо препод. А, может, не меня, а его. Потому что, получив коленом в причинное место, и с расцарапанной физиономией мой бывший больше был похож на жертву. Воспитывать сынка мэра Игорь Вадимович не стал, просто покачал головой и сказал, не глядя в сторону пострадавшего:

– Алиса, у вас долг по курсовой, давайте-ка вы мне сейчас объясните, в чём сложности.

Уходя вслед за «спасительным» преподом, я вместо последнего «Прощай» бросила всё ещё молча ловящему воздух бывшему:

– Спасибо за то, что вовремя всё объяснил.

А потом меня охватил мандраж, я позвонила Маринке и провела с ней терапевтический час в кафе.

Нет, правда, очень хорошо, что всё выяснилось до того, как я сказала «Да». Кольцо он, видите ли, купил. Планы строил: тихая жена и куча любовниц. А ведь не мог не знать, что у меня аллергия на предательство.

А на родителей я давно перестала обижаться. Я ведь и правда уже большая девочка восемнадцати лет от роду. Да, каждый из них устроил свою жизнь. Но ведь каждый человек имеет право на счастье. Обо мне оба заботятся, а не откупаются, как я ляпнула Маринке. Скинулись и отремонтировали однокомнатную квартирку, оставшуюся после бабушки. И денег подкидывают на жизнь, чтобы могла учиться и не тратить время на подработки. Так что мои претензии из серии «жемчуг мелкий». Усмехаюсь своему отражению в зеркале: «Стыдно, Алиса, разнюнилась».

И отражение усмехается в ответ.

А ведь, кроме Маринки, есть у меня ещё один человек, который не должен предавать меня, – это я сама. И у этого человека даже мысли не должно возникать о том, чтобы стать игрушкой в руках мэрского сыночка, витриной благополучной и «благообразной» мерзкой, ой тьфу, мэрской семейки. А у меня разве возникает? Не-а. Я выдохнула, снова улыбнулась своему отражению, на этот раз более приветливо.

Обожаю это зеркало. Во время ремонта папа по моей просьбе убрал стенку в прежде раздельном санузле. И места стало значительно больше. Вместо того чтобы втиснуть стиральную машинку, я попросила установить большое зеркало в старинной раме. Я забрала его на память из нашей старой квартиры, которую родители продали при дележе имущества.

– Зачем тебе эта рухлядь, Алиса? – спросил отец. – Давай я просто сделаю зеркальной всю эту стену.

Но я настояла на своём. Как ему объяснить, что это зеркало – часть моего детства? В нём отражались счастливые лица моих родителей в те времена, когда они любили друг друга. И для меня это частичка беззаботности, лёгкости и, пожалуй, волшебства.

«Лучше тебя самой никто тебе не посоветует, – говорила моя бабушка. – Чаще смотри себе в глаза и спрашивай: не сделала ли чего-то такого, за что может быть стыдно».

Неожиданный звонок в дверь прерывает моё «тихо сам с собою я веду беседу»*.

Только Маринка может вот так без предупреждения заявиться в любое время. Наверное, «пирожочек» ей пришёлся не по вкусу, и она с бутылочкой мартини пришла продолжить свои утешения. Я не пью, но чаем готова всегда поддержать компанию.

Безо всякой задней мысли открываю дверь и еле успеваю отскочить: так быстро она распахивается. Антон бесцеремонно вваливается в прихожую.

– Ты что? – растерянно говорю я и, глядя в его злющие глаза, понимаю, что попала.

От него разит алкоголем. Он молча захлопывает за собой дверь и делает шаг ко мне. Пячусь в комнату.

– Я всё-таки дурак, что так долго тянул, – спокойно говорит Антон, и я не вижу в его глазах опьянения.

Он не безумен. Он точно знает, что делает. Главное – не показать страха. Внутри меня всё сжимается, но я стараюсь говорить спокойно:

– Остановись, пожалуйста. Если хочешь, давай поговорим.

– Если хочешь? – усмехается Антон и одним шагом сокращает расстояние между нами. Руки его упираются в стену по обе стороны от моей головы. Он всё ещё не прикоснулся ко мне, но следит внимательно за каждым движением. Второй раз удар коленом не пройдёт. И я понимаю: ждёт, когда я дёрнусь и сама окажусь в его объятиях.

Меня мутит от запаха перегара. Но я говорю, как ни в чём не бывало:

– Я могу чай заварить, крепкий.

– Если хочешь? – повторяет он, словно и не услышал мои слова. – Хочу, но не поговорить. Я ведь, дурак, собирался честь по чести: предложение, загс, брачная ночь. Но думаю, можно и в обратном порядке.

Антон касается пальцем моего виска, отводя прядь волос за ухо. Почти нежно, но потом эта прядь оказывается намотанной на его кулак, и я вскрикиваю от боли.

– Антон, я так не могу.

Он почти касается моих губ своими:

– Как именно ты не можешь? Мы можем не спешить. Начнём с того, что ты можешь.

– Я не могу так, не хочу, чтобы мой первый раз был вот таким, в пьяном угаре, – тихо всхлипываю я.

Хлопаю ресницами, разрешая паре слезинок скатиться по щекам. Они давно просились. Не люблю плакать при посторонних, но, возможно, это последний шанс разжалобить. Говорят, мужчины не переносят женских слёз.

Антон хмыкает и неожиданно отстраняется.

– Ну хорошо, Алис, давай свой чай. Я быстро трезвею. Но просто так я сегодня не уйду. Ты моя и будешь моей. И если не станешь взбрыкивать, я буду нежным. Я умелый любовник, тебе понравится.

Сколько раз я поила его чаем на этой кухне. И сейчас стараюсь вести себя с этим незнакомым Антоном как обычно. Наливаю чай, подкладываю печенье. А сама напряжённо ищу выход. Нужно усыпить бдительность и выскочить в коридор. Или нажать в мобильнике кнопку SOS – тоже вариант. Но Антон начеку, следит за каждым моим движением, мобильник моментально перехватывает и убирает на кухонный шкаф. А при первой же попытке покинуть кухню идёт за мной.

– Мне нужно в ванную.

– Вместе сходим, я тебя вымою, – обещает он с похабной улыбочкой.

Я идиотка, да? Как можно было так долго смотреть на человека через розовые очки? И ведь знала я, что Маринка его терпеть не может. А у неё на мужчин прямо какие-то антенны настроены. Сразу всю информацию считывает.

– Антон, – я поднимаю на него глаза. – Но мне нужно в туалет.

Он осматривает защёлку на дверях ванной и кивает.

– Ты же не думаешь, что она меня удержит?

– Я и не собираюсь там прятаться, – смотрю на него с мольбой, – но мне немножко надо прийти в себя.

Вздрагиваю от отвращения, когда Антон проводит пальцами по моей шее, по ключицам. Но пытаюсь держать улыбку на лице. И он воспринимает это по-своему.

– Какая ты чувствительная. Ну иди, я жду.

Закрываю дверь на защёлку. На что я рассчитываю? На отсрочку?

Оружия в ванной нет, дверь подпереть нечем. И даже трубы, по которым бежит вода, пластиковые. Были бы железными, можно было бы постучать в надежде на то, что соседи услышат.

С отчаянием смотрю на своё отражение в зеркале, как будто маленькая девочка с огненно-рыжими волосами может мне чем-то помочь. И мне кажется, что в её взгляде есть намёк, словно она что-то задумала. По какому-то наитию подхожу к зеркалу и кладу ладони на стекло. Отражение делает так же. Последний раз смотрю в глаза человеку, которому нечего стыдиться. И вижу свою ободряющую улыбку. Но я же не улыбаюсь? Пытаюсь отшатнуться, но мои пальцы крепко переплетены с пальцами отражения.

– Не бойся, реши мою проблему, а я помогу тебе.

Рывок. Я лечу прямо на зеркало. Зажмуриваюсь, ожидая удара и готовясь услышать звон осыпающихся осколков, но неожиданно проваливаюсь… Моё тело охватывает состояние невесомости. Открываю глаза и вижу саму себя. Мы с моим отражением кружимся внутри фиолетового смерча, держась за руки. А потом пальцы двойника выскальзывают, я оказываюсь в тёмной комнате и растерянно смотрю на себя в моей собственной ванной через стекло.

– Получилось, – радостно выдыхает кто-то рядом. – Идём скорее, я тебе всё объясню.

______________

* Строчка из песни сл. И. Юшина, муз. В. Шаинского (т/ф «Анискин и Фантомас»).

Глава 2. Допрос с пристрастием. Кристиан.

– Ну-ка поглядим, что за тихая маленькая мышка забралась к нам в спальню.

Включаю свет и изучаю добычу, которая мне попалась. Харуг бы побрал моего дракона. Поиграть ему захотелось, мышей половить. Чуть до смерти не перепугали девчонку. На мышь она, конечно, не похожа, скорее на огненно-рыжего лисёнка. Хорошенькая. Дракон издаёт урчание.

«Заткнись», – одёргиваю его.

Хмурюсь, очерчивая взглядом пухлые детские губы, заглядываю в округлившиеся от страха зелёные глаза и стискиваю зубы от неуместного напряжения. С каких пор в Академию принимают подростков, и с каких пор я стал на них реагировать?

Пока я ходил вокруг стола, девчонка излучала то страх, то любопытство. Странная смесь для злоумышленницы. А когда я решил познакомиться поближе и устроился за столом, сделав вид, что заинтересовался бумагами, неожиданно почувствовал чисто женский интерес к своей персоне. Ларс даже встрепенулся, заурчал, как кот. Именно как кот, потому что вытащил из девичьей головы образ затаившейся мыши.

Мне не очень повезло с даром дракона: он способен считывать чужие мыслеобразы и наиболее яркие эмоции. И передаёт всё это мне через обоняние и через вкус. Почему не повезло? Да потому что чужие эмоции далеко не всегда приятны. Жадность, к примеру, отдаёт прогорклым жиром, а зависть тухлятиной.

Для расследований это полезное подспорье, но жить с этим постоянно – то ещё удовольствие. И я научился ставить защиту, особенно когда людей вокруг много.

А тут не удержался и отбросил щит.

Страх нарушительницы немного горчил, но пополам со сладостью, как каштановый мёд. А реакция на мой голос – аромат цветущей яблони – вызвала внутри неуместную вибрацию.

Моя задача была разобраться, кто жёг бумаги в кабинете ректора и какие именно. Нужно было сразу, как вошёл и заметил нырнувшую под стол тень, вытащить девчонку из укрытия и устроить допрос. Но Ларс спровоцировал на игру.

Смысл в этом был. Когда преступник расслабляется и считает, что все опасности уже позади, в этот момент ловушка захлопывается. И первые же эмоции и мыслеобразы рассказывают очень о многом.

Вот только я не ожидал своей собственной реакции. Эмоции страха и переживаний девчонки были чистыми, и мне показалось, что относятся они не столько ко мне, сколько к чему-то внешнему. А вот волна возбуждения предназначалась мне. Больше вроде в комнате никого не было.

Возбуждение без похоти пахло раскрывающейся весенней листвой и яблоневым цветом. И это неожиданно взволновало то ли меня, то ли Ларса.

Появилось желание защитить. Ну а, прежде всего, поймать мышку и понять, что в ней такого, что у меня дракон по душе когтем скребёт.

Однако я ожидал, что в ловушку попадётся кто-нибудь постарше. А тут малявка. Словно ледяной ливень на огнедышащего Ларса. Я, как наяву, услышал собственное разочарованное шипение. И только сейчас подумал, а на что я рассчитывал? Ну попался бы в ловушку кто-нибудь постарше… Я что, в первый день расследования замутил бы интрижку со студенткой? Не иначе, как Харуг мне мозги спутал.

Я ещё раз задумчиво оглядел нарушительницу. Хотя… если судить по формам…

Дракон попытался высказать своё мнение, и я снова мысленно на него рявкнул, на этот раз построже: «Заткнись».

– Пустите, пожалуйста, – тихо попросила малявка.

Хм, голос низкий грудной, не детский. Сдерживаю желание прикоснуться к пухлым губам подушечкой большого пальца. Они выглядят так соблазнительно.

Стоп. К Харугу всё. Пора заняться прямым делом: расследованием. Девчонка выглядит маленькой и беззащитной. Может, на то и расчёт: что, если попадётся, сыграет на жалости.

– Ты знаешь, кто я? – с некоторым сожалением разжимаю пальцы и выпускаю хрупкое запястье, но путь к двери продолжаю перекрывать.

Девочка или всё-таки девушка снова излучает страх, почти отчаяние.

– Наверное, новый ректор, – отвечает еле слышно.

– Наверное, да, – усмехаюсь. – Хорошо. Так что ты делала ночью в моём кабинете?

– Я нечаянно. З-заблудилась.

Ведь чушь же несёт и при этом ресницами хлопает невинно.

– Наверное, замёрзла, костерок решила развести? – вкрадчиво интересуюсь я.

Щёки девчонки становятся пунцовыми. Молчит.

– Так какие бумаги тебе поручили сжечь?

– Почему поручили? Я сама, – заявляет с вызовом.

Значит, точно не сама, прикрывает кого-то.

– Ну, что ж, сейчас посмотрим.

Прихватываю её за плечо и веду к камину. Оцениваю то, что в нём находится. Хмыкаю. Пепел даже не потерял форму листа бумаги.

– Ну кто ж так делает? Ты бы хоть золу раскидала.

Эмоция удивления и недоверия.

Она что, не знает, что пепел можно восстановить? Размела бы, и воссоздать сгоревшее стало бы чуть сложнее. А так… Создаю простенькое заклинание. И вот он – документ в первозданном виде.

По мере того, как пепел снова становится листом бумаги, не свожу глаз с изумлённого лица девчонки. Забавно, даже дети и не-маги знают, что единственный способ избежать восстановления сгоревшего документа – это развеять пепел по ветру.

А вот она ведёт себя так, словно для неё это новость.

– Ну что ж посмотрим. Приказ об отчислении? – перевожу взгляд на поникшую девчонку.

– Я должна была попробовать, – лисёнок вскидывает на меня сердитые зелёные глаза и смотрит так, как будто я виноват в том, что её отчисляют.

– Алисия Рэйнарс? Это ты?

Кивает, прикусив пухлую губку.

– Курс? – добавляю в голос металла.

– П-первый, – чувствую неуверенность и фальшь.

Да что ж такое, от девчонки фонит чистотой, и одновременно я чувствую ложь. Как это сочетается? Либо она уверена, что не совершает ничего предосудительного, либо на ней артефакт, скрывающий истинные намерения.

– Придётся тебя обыскать, – говорю я вслух и чувствую, что Ларс прямо-таки излучает одобрение.

Если неожиданно дотронуться пальцем до спинки дикого мышонка, он подпрыгнет на месте. Вот и девчонка подскочила и моментально оказалась за креслом.

– Не смейте меня трогать.

Не сразу понял, чего именно она испугалась. Но ощутил пустоту. Изменился запах. Исчез аромат цветущих яблонь, а из вкуса каштанового мёда пропала сладость. Осталась чистая горечь – страх.

– А я собирался тебя трогать?

Гордо вскидывает голову:

– Я не позволю себя обыскивать.

– Тебе есть, что скрывать? – сдерживаю рык.

Значит, всё-таки артефакт? Неужели шпионка? А выглядит невинным цветочком.

– Нечего, но…

И тут до меня доходит, а, точнее, дракон считывает из головы первокурсницы образ обыска, смакуя процесс. Надо сказать, довольно колоритно у него получилось. Я даже поперхнулся. И кое-где напряглось.

– Погоди, ты что, решила, что я тебя буду руками ощупывать? – спрашиваю с усмешкой, подавляя в себе второй базовый инстинкт, и сам удивляюсь, как хрипло звучит мой голос.

Щёки девчонки становятся пунцовыми.

– А интересная мысль, – усмехаюсь я. – Была б ты чуточку постарше, не преминул бы. Вот только малолетками не увлекаюсь.

– Я не малолетка, – нелогично возмущается она.

– Да? И сколько же тебе?

– Восемнадцать.

– Совершеннолетняя? То есть хочешь доказать, что тобой можно увлечься?

– Да, то есть нет, нельзя, – окончательно запутавшись, девчонка опускает глаза и сердито выпаливает. – Ничего я не собираюсь вам доказывать.

Ловлю себя на том, что игра начинает доставлять мне удовольствие. А это неправильно. Пора переходить на официальный тон. Говорю холодно:

– Ладно, подведём итоги: вы, Алисия Рэйнарс, адептка первого курса, не знаете, что обыск на наличие магических артефактов проводится дистанционно? Откуда у вас такие мысли, необычные для юной леди? Уж не за сомнительное ли поведение вас отчисляют?

– Да как вы смеете? – губы дрожат от обиды, глаза наконец-то перестают разглядывать узор на каминной решётке и смотрят прямо на меня. – Какое ещё сомнительное?

– Или всё-таки за успеваемость?

Мисс Рэйнарс закусывает нижнюю губу и снова опускает глаза:

– Нет, не за успеваемость, – тихо отвечает она.

– Скажете сами, или я добавляю сюда свою подпись?

– Не надо, – и чуть тише добавляет, – пожалуйста.

Держу паузу. Девушка мнётся и, наконец, говорит:

– Родители замуж хотят отдать. И отец попросил господина ректора.

– А вы, значит, не хотите замуж?

Мотает головой:

– Я хочу остаться в Академии.

Что же с ней не так? Не моё это дело, но девушки, не желающие замужества и готовые пойти на проступок, чтобы его избежать, не такое частое явление. А к тому же есть ещё кое-что. Она что-то скрывает. И тут даже дракон не нужен, чтобы это понять.

Пожалуй, стоит повременить с отчислением и присмотреться к девчонке. В голове возникает яркая картинка, как именно присмотреться.

«Не в этом смысле», – останавливаю Ларса.

– Значит, так, мисс Рэйнарс, – я поднимаюсь, вертя в руках восстановленный приказ. – Насчёт вот этого документа я ещё подумаю. Встаньте-ка сюда.

Указываю ей на пустое пространство в центре кабинета. Лёгкий флёр недоверия, но подчиняется, покидает своё ненадёжное укрытие за креслом и, стараясь не смотреть в мою сторону, становится туда, куда я сказал. Глаза в пол.

Ах, да, я и забыл про свой полуодетый вид. Возможно, я сам виноват, что она мнётся и юлит. Ну что уж теперь. Не я к ней в спальню ворвался, потерпит.

Оцениваю ауру на предмет искажений. Нет необходимости подходить ближе, и так уже ясно, что артефакта нет, но не могу удержаться и делаю круг.

А фигурка хороша. Харуг, опять мысли не в ту сторону.

– Ну всё, – усмехаюсь, – обыск закончен.

Медленно, чтобы не спугнуть резким движением, беру эту огненную лису двумя пальцами за подбородок и вынуждаю посмотреть себе в глаза:

– Извините, что не оправдал ваших ожиданий.

– К-каких? – спрашивает она шёпотом и облизывается.

А я бессовестно наслаждаюсь ароматом её возбуждения. Страх исчез. Кажется, девочка поплыла. Наклоняюсь ближе, почти касаясь губ, и выдыхаю:

– Насчёт обыска.

Отстраняюсь, чтобы полюбоваться, как краска заливает девичьи щёки, и продолжаю таким же тихим голосом:

– Но вы же понимаете, что сегодняшняя выходка не может остаться безнаказанной? У вас, юная леди, есть предложение, как искупить свою вину?

– Н-нет.

Как же мне нравится её мимика, когда в момент растерянности она прикусывает нижнюю губку.

– А у меня есть, – снова наклоняюсь к её лицу и добавляю интимным шёпотом. – И это опять не то, о чём вы подумали.

Резко отстраняюсь и отхожу к столу:

– Мне понадобится помощница, – говорю деловым тоном. – У меня нет времени наводить порядок в этих папках. Я так понимаю, вы уже немного ознакомились с документацией?

Вспыхивает:

– Я не трогала никакие папки. Приказ лежал на столе.

– Значит, потрогаете. Завтра после занятий придёте ко мне. Это будет вашей отработкой за незаконное вторжение. Ясно?

Сглатывает.

– Можете идти, мисс Рэйнарс. Уже скоро утро, а вам в вашей ситуации не стоит пропускать занятия.

И добавляю вкрадчиво:

– Или у вас остались ещё какие-нибудь нереализованные желания?

– Н-нет, – опрометью бросается к двери, – спасибо.

С сожалением смотрю на закрывшуюся дверь. А вот у меня остались. Холодный душ мне в помощь.

Глава 3. Осколки планов

– Что ты так долго? – шипит Энния, выскочив словно из ниоткуда и утягивая меня в высокий густой кустарник, и тут же цыкает: – Тс-с-с.

– Ты напугала.

– Тихо говорю. Сегодня, как никогда, охраны много. И не вся из Академии. Как будто кто-то важный приехал.

– Так новый ректор же.

У Эннии вырывается сдавленное «Ой».

– Ты его видела?

Ответить не успеваю, потому что она зажимает мне рот рукой. Рядом с нашим укрытием кто-то останавливается:

– Слышал?

– Проверь.

Ветви кустов раздвигаются, и прямо передо мной возникает силуэт широкоплечего мужчины в мундире. Его лицо в тени, а вот на моё падает луч фонаря. Я зажмуриваюсь от яркого света.

– Никого, показалось, – говорит стражник, выдыхая мне прямо в лицо табачный дым.

В носу щекочет, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не чихнуть. Мужчина делает шаг назад, и ветви кустов сдвигаются.

– Идём, потом расскажешь, – тихо шепчет Энния.

Но моё изумление требует немедленного ответа:

– Постой, а он что, нас не увидел?

– Ты не знаешь про завесу невидимости? У тебя должны быть те же знания, что и у Алисии. Ты же её отражение.

Возмутиться не успеваю, потому что по дорожке опять кто-то идёт, и Энния снова шипит на меня и тянет за руку в темноту.

Мы петляем в парке между деревьями и кустарниками. Энния не рискует выходить на дорожки. И я послушно следую за ней, периодически ожидая, что вот-вот проснусь, и этот странный мир окажется сном. Вот бы вспомнить все детали после пробуждения, а не как обычно, когда остаётся лишь отпечаток сна. Вот только сказочно прекрасного блондина лучше стереть из памяти. Ни на одного мужчину после него не захочется смотреть, даже на… Память подкидывает яркую картинку пьяного разъярённого Антона. Сейчас мне это кажется скорее кошмаром, чем реальностью.

Я окончательно запутываюсь, где сон, а где явь. А ещё не могу понять свои желания.

Хочу ли я проснуться и обнаружить, что весь ужас, связанный с изменой Антона и его попыткой меня изнасиловать, никогда не происходил? Или осадок останется, и я восприму такой сон как предостережение? И не стану ли я после пробуждения в своём мире искать в толпе высокого широкоплечего блондина с таким харизматичным лицом? Красавца из тех, на которых все бабы виснут, и с которыми лучше не связываться.

У Эннии получается выбрать маршрут до корпуса, а затем и до нужной комнаты, избежав нежелательных встреч.

– Рассказывай, – требует она. – Только быстро. Скоро зарядится артефакт, открывающий портал.

Мой рассказ уложился в пару предложений: застукал на горячем, пожалел, потребовал помощи с документами, вечером после занятий нужно явиться к нему для отработки.

А о чём ещё говорить? О тех волнах жара, которые я испытывала при взгляде на красавца ректора? О кубиках его пресса и литых грудных мышцах? Я сглотнула. А, может, о том, что на подбородке до сих пор словно ожог от его пальцев, и губы горят при воспоминании о том, как близко он к ним наклонился. Кажется, я до сих пор чувствую его дыхание, пахнущее цитрусом и корицей. Сердце застучало чаще, а во рту пересохло.

– Ну что ж, – одобрительно кивает Энния, – ты неплохо вывернулась в сложившейся ситуации. Даже у Лиссы не получилось бы лучше договориться.

– Но почему она сама…

– Ну я же тебе объясняла, что все кабинеты преподов под магической защитой. Пересеки порог любой из магов, и сигнал придёт на центральный пост охраны. А ты отражение. У тебя нет магии. Ты, вообще, меня слушала?

Опять это слово. Неожиданно мне становится обидно, и я огрызаюсь:

– Сама ты отражение. Я живу в реальном мире. Да я до сих пор не уверена, что это не сон, и ты не развеешься как дым.

– Интересно, – задумчиво говорит девушка. – Я давно увлекаюсь зеркальной магией, но никогда не слышала и не читала, что у отражений может быть иллюзия своего мира.

Чуть не ответила ей: «Сама ты иллюзия». Но удержалась от перепалки на уровне детского сада. Нет, с ней бесполезно говорить. Отражение, так отражение.

Энния смотрит на часы:

– Ещё минуты три. Ужасно любопытно, какое впечатление у Алисии останется от посещения Зазеркалья.

– Ох ты ж, – вскрикиваю я, только теперь осознавая, какой опасности, скорее всего, подвергся мой двойник.

Она едва ли сможет убедить Антона, что она – это не я. Когда мы поменялись местами, Энния мне слова не дала сказать. Да и разум мой метался, пытаясь отделить явь от сна.

– Что такое?

– Там в квартире мой бывший, – торопливо объясняю я. – И поверь, он совсем не иллюзия. Мы с ним только что расстались, а он отказался меня отпускать и пришёл, чтобы изнасиловать.

Если я сейчас и краснею, то не от стеснительности, а из-за волнения о своём двойнике.

– Изнасиловать – это как?

– Хм, ну силой невинности лишить.

– О! Ну Алисии это не грозит.

– Если она не невинна, то ещё хуже. Он совсем разозлится. А Антон большой и сильный.

– Ты не поняла, он не лишит её невинности, потому что с девушкой, в совершенстве владеющей Джи-ари-кудо это сделать невозможно.

– Чем?

Энния подскакивает с кресла и, схватив меня за руку, тащит к огромному, выше человеческого роста зеркалу:

– Зарядился.

По зеркальной глади бегут голубые волны. До меня доходит, что вот прямо сейчас произойдёт обратный обмен, и я снова встречусь с Антоном. А, если Алисия к тому же применила своё как там джи… и так далее, то не посадят ли меня за убиение мэрского сынка?

Я начинаю пятиться, рука натягивается. Энния дёргает меня к себе и раздражённо поясняет:

– Да не трясись ты так. По законам обмена поменявшиеся мирами, причём неважно какими – настоящими или иллюзорными – обязаны решить проблемы друг друга. Если кто-то не справляется, то обратного обмена не будет. Алисия это знает.

Успокоила называется. Но беру себя в руки и становлюсь напротив зеркала. В любом случае в этом мире я чужая, надо возвращаться домой, ну или просыпаться.

Амплитуда волн быстро уменьшается до незначительной ряби. И, наконец, исчезает. Мы с Эннией одновременно вскрикиваем: с той стороны – чернота, только в паре мест за раму зацепились осколки стекла.

Зеркала в моей ванной больше нет.

Глава 4. Затаиться и ждать

С минуту мы обе стоим неподвижно, затем Энния начинает нервно ходить по комнате взад и вперёд, а я смотрю на свой силуэт в самом обычном зеркале и всё ещё чего-то жду. Наконец, Энния останавливается рядом со мной:

– Как тебя зовут?

Я нервно хмыкаю. Ну да, пора познакомиться.

– Алиса.

– Надо же, хотя, что тут удивительного, ты же…

– Нет, я не отражение, – перебиваю я. – Но это не так важно. У тебя есть идеи?

Энния тяжело вздыхает. Помедлив, говорит:

– Не знаю, что у вас там за мир, но… – вдруг вскидывается: – Если это не отражение, а твой мир реален, какая магия в нём есть?

– Никакой.

– Так не бывает.

Я пожимаю плечами и, подумав, уточняю:

– Существуют сказания и легенды о ведьмах и колдунах, если ты об этом. Но, как реалист и материалист, я в это не верю, то есть раньше никогда не верила.

– Но почему ты не удивилась, когда я сказала о завесе невидимости?

– Некогда было. С самого первого момента в вашем мире я всё время куда-то бегу или от кого-то прячусь, – на последних словах мой голос срывается.

Перед глазами яркая картинка ректора, поймавшего меня в кабинете. Хорошо, что в целях безопасности Энния не зажигает свет и не видит, как я краснею. До сих пор не могу поверить, что такие мужчины бывают. Хотя, почему бы и нет, ведь это волшебный мир.

– Ты меня слушаешь? – сердито спрашивает девушка.

– Извини, – глухо говорю я и поясняю. – Мне стало не по себе.

– И есть из-за чего. У нас проблемы – у всех троих. И у тебя тоже, так что будь внимательнее. От этого зависит твоя жизнь.

Я вздрогнула, очень уж убедительно это прозвучало.

– Иномирян у нас не жалуют, – продолжает Энния. – Имперская служба безопасности на них охотится.

Она замолкает, и я не выдерживаю:

– И что с ними дальше случается?

– Не знаю, нам никто не рассказывает. Ни разу я не слышала, чтобы где-то среди нас жили иномиряне. Их увозят и всё. И как ты понимаешь, мне за вызов тебя в наш мир тоже прилетит. Могут даже отчислить.

Ничего себе, сравнила. Меня, значит, могут убить или посадить куда-нибудь под замок. А её всего лишь отчислят.

Энния молча терзает руками какой-то платок, а мне становится по-настоящему страшно.

– Что же делать?

Энния продолжает:

– Не всё так плохо. У Лиссы есть ключ от нашего зеркала. Лучше всего, конечно, если у неё получится найти зеркальщика и восстановить то, через которое ты пришла, но мы обсуждали и другие варианты. Известны случаи, когда странники между мирами возвращались через другое зеркало, а однажды даже через отражение в воде.

Ох, как у меня много вопросов и предположений. Например: «А что, если они были ненастоящими, а, скажем, такими, как я?»

Но на первом месте другой вопрос, о себе любимой:

– Мне что делать?

– Ждать. Как только Лисса выйдет на связь, на нашем зеркале появится знак. Ты ведь её копия, сразу никто ничего не поймёт. Если не наделаешь ошибок и ничем себя не выдашь.

– Знать бы ещё, что такое ошибки в вашем мире, – впиваюсь ногтями в собственные ладони и стараюсь не впасть в настоящую панику. А край совсем близко.

Называется из «огня да в полымя».

– Мы с тобой учимся на одном курсе. Держись меня. Ни на шаг в сторону. Все знают, что мы подруги, так что будем ходить везде вместе. Ну и придётся тебя кое-чему подучить, чтобы не было грубых ошибок.

– Но у меня нет магии, – с отчаянием говорю я. – Как я буду у вас учиться

– Не на всех занятиях она нужна. Самые сложные, на которых тебя могут раскрыть, лучше просто прогулять. Двойка и пересдача будут меньшей проблемой для Лиссы, – Энния подавила зевок. – А сейчас давай-ка спать. Через два часа вставать.

***

Я так и не поняла, удалось мне уснуть или нет, и если да, то на сколько минут.

Как ни странно, с утра окружающий меня мир уже не вызывает сомнений в своей реальности. Я чётко понимаю, что попала в передрягу и нужно быть очень собранной и внимательной, чтобы из неё выбраться.

– Сегодня первая пара: Общий курс стихийной магии, – торопливо объясняет Энния. – Профессор Эркин любит задавать вопросы по предыдущей лекции. Но там ничего сложного. Сейчас мы пойдём на завтрак, и по дороге я тебе постараюсь рассказать. Как у тебя с памятью?

– Визуальная лучше, но…

– Прежде всего, постарайся не произносить словечки из своего мира, – перебивает меня девушка, начиная нервничать. – Что вот ты сейчас сказала?

– Визуальная, – растерянно повторяю я, – ну, со зрением связанная.

– Соберись ты, наконец, – рявкает Энния, и я вздрагиваю от неожиданности. – Мне кажется, ты не очень понимаешь, к чему может привести тебя даже одно единственное неосторожное слово.

– Зрительная?

– Можно, но на всякий случай больше молчи и больше слушай.

– Может, сказать, что я заболела, и у меня горло болит?

Энния отрицательно мотает головой:

– Ни в коем случае. Отправят к целителям. У них свои методы проверки ауры, и неизвестно, что они в тебе увидят. Я на первый взгляд отличий не замечаю, но я не спец.

Перед выходом ещё раз проверяю зеркало. А вдруг метка уже появилась, и все проблемы быстренько решатся? Рядом тяжело вздыхает Энния:

– Помоги нам Изначальный, – бормочет она.

– Изначальный – это кто? – осторожно интересуюсь я.

Мало ли какие у них тут религиозные традиции. Ещё, не дай бог, задену случайно религиозные чувства.

– Первый Огненный дракон, пришедший с небес. Так говорят легенды. Когда нам, драконам, трудно, мы к нему обращаемся. Идём.

"нам…драконам…"?

Целое мгновение стою в оцепенении. Не замечая этого, Энния уже открывает дверь. Выхожу из ступора и догоняю её. И, хотя в коридоре пусто, спрашиваю шёпотом:

– Ты, что ли, тоже дракон?

Энния фыркает:

– Разумеется. И Алисия, то есть ты, тоже. Это же Академия драконов. Здесь нет людей.

Чувствую, как по моей спине пробегают мурашки. Но они скорее от волнения, чем от страха.

– Я никогда не видела драконов.

– Увидишь, не отвлекайся.

– Погоди, скажи только, ты, правда, можешь обернуться в дракона и полететь?

Энния даже останавливается:

– Вот только не сморозь где-нибудь такую глупость. Тебя сразу раскроют. Женщины не летают и не оборачиваются. Это известно всем. Но мы хранительницы магии рода. А теперь слушай и не перебивай. Существует пять стихий.

Мы выходим наружу. Я внимательно слушаю Эннию. То, о чём она рассказывает, в принципе, мне понятно. И я радуюсь, что начиталась классического фэнтези, и какая-никакая база у меня есть. Нужно только нюансы уловить и ничего не перепутать.

Умудряюсь ещё и по сторонам поглядывать. Академия расположена в горной местности, со всех сторон, где вид не перекрыт деревьями и зданиями, видны горы. Очень красиво. Даже хочется забыть о проблемах и хотя бы денёк побыть здесь чисто с туристическими целями.

Тем временем Энния перечисляет стихии, их пять, и они точно такие же, как и у нас. Видимо, все миры построены по одному принципу. В Академии Драконов учат управлять магией стихий. Применение разное: от целительства до убийства. У каждого дракона в зачатке от одной до трёх стихий. Иногда получается развить все, иногда ни одной.

– А все пять? – не могу удержаться от вопроса.

– Все пять только у Императора. А так, даже три – редкость. Почти все, кто владеет тремя стихиями, либо при дворе Императора, либо преподают в одной из Академий. И только в нашей есть магистр, который владеет сразу четырьмя. Один из лучших боевиков Империи – магистр Ларин Волсумз.

Последнюю фразу Энния произносит с гордостью. Ясно, что магистр Волсумз – одна из главных достопримечательностей. Не опасен ли для меня такой сильный маг? Вдруг он раскусит меня при первом же взгляде.

– Он у нас будет преподавать?

– Что ты, он только старшие курсы ведёт и только тех парней, у кого уже был оборот в дракона.

Уже легче.

– Но у тебя есть шанс с ним познакомиться.

– Это ещё зачем?

– Так незачем. Но его сын учится на нашем курсе и ухаживает за тобой. И пару раз я замечала косой взгляд магистра в твою сторону.

– Какие ещё ухаживания? Меня ведь вроде замуж собирались за кого-то там отдавать.

– Потом обсудим, – обрывает меня Энния, останавливаясь перед дверями столовой, и понижает голос: – Запомни имя. Сына зовут Рихар, и с ним тебе придётся общаться. Очень настойчивый и красивый. Не вздумай с ним кокетничать, Алисии и так стоит труда держать его на расстоянии.

Неприятная новость. Но думаю, на день-два меня хватит. Вежливость и ещё раз вежливость. Кокетничать я точно ни с кем не собираюсь. Прививка в виде ректора отбила у меня напрочь желание смотреть на других мужчин и надолго.

Мы заходим в столовую. Размер помещения впечатляет. Высоченные потолки и очень много света. Наверное, я ожидала увидеть что-что вроде мрачной средневековой готики в стиле «Гарри Поттера», но это здание напоминает, скорее, санаторий Сталинской эпохи.

Два ряда круглых столиков, рассчитанных человек на шесть. То есть не человек, конечно, но непривычно называть окружающих драконами. Надо спросить Эннию, не является ли слово «человек» оскорбительным для драконов, а то ещё ляпну, не подумав.

Часть столиков пуста, некоторые накрыты к завтраку. Энния подходит к столику, за которым сидит одна девушка.

– Привет, Лючия, – здоровается первой Энния.

Темноволосая студентка кивает, переводит на меня взгляд и хмурится. Я настораживаюсь, сухо здороваюсь и опускаюсь на стул напротив. Эта девица не из моих лучших подруг, ясно даже и ежу. Значит, дружеской болтовни не будет, оно и к лучшему.

– Опаздываете, – цедит Лючия.

– Ты тоже не спешишь, – ехидно отвечает Энния. – Высматриваешь кого-то?

И словно в подтверждение этих слов взгляд Лючии, направленный за мою спину, становится кокетливым, а на лице не то чтобы расцветает, на него прямо-таки натягивается улыбка:

– Привет, Рихар, – девушка выпрямляет спину и наклоняется вперёд, укладывая немаленький бюст на стол.

А я вижу боковым зрением, как на соседний со мной стул опускается довольно крупный парень.

«Начинается», – с тоской думаю я.

Глава 5. Опять попалась

– Привет, Лисичка, – парень придвигается ко мне и собственнически кладёт руку на спинку моего стула.

Чувствую, как напрягается Энния в ожидании моей реакции. Про Лючию и говорить нечего, её улыбка напоминает оскал.

Поворачиваюсь к парню и смотрю прямо в глаза:

– Я, кажется, просила так меня не называть?

Слышу, как с облегчением выдыхает Энния. Значит, я взяла правильный тон.

Вот только он не очень помогает. Тот, кого Лючия назвала Рихаром, наклоняется к самому моему уху и, почти касаясь его, шепчет:

– Прекрасно выглядишь, когда сердишься. Глазищи так и сверкают.

Я резко отклоняюсь, почти не падая со стула, но парень придерживает меня за плечо. И выглядит это так, словно он меня обнимает.

– Адепт Рэйнарс, – раздаётся за моей спиной низкий бархатный голос, первый же звук которого вызывает вибрацию в позвоночнике. – Столовая предназначена для приёма пищи, а не для флирта с однокурсниками.

Я не успеваю ни сбросить со своего плеча тяжёлую руку, ни повернуться, как Рихар, который до этого момента казался мне увальнем, моментально оказывается на ногах:

– Ты кто такой, чтобы указывать моей девушке, где и как себя вести?

– Похоже, адепт Волсумз, у вас начисто отсутствует инстинкт самосохранения, – сейчас в голосе явственно звучит насмешка. – Простительно для первокурсника, но едва ли позволит вам стать хорошим бойцом.

На лицах Эннии и Лючии застыло выражение восхищения, и я догадываюсь, чем оно вызвано. Встаю, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Боже, ну какой из него ректор? Ему в кино надо сниматься – был бы кумиром миллионов.

Широко расставленные ноги в свободных чёрных штанах, чёрная рубашка, скрывающая самый великолепный торс, который я когда-либо видела. И белые волосы, небрежно рассыпанные по плечам. Мне никогда не нравились блондины… кажется. Ворот рубашки расстёгнут и открывает мощную шею, к которой хочется прикоснуться. Руки сложены за спиной. Одного взгляда на его красиво очерченные губы, изогнутые в насмешливой полуулыбке, достаточно, чтобы запустить жаркие волны по всему моему телу.

Словно издалека слышу свой голос, несущий откровенную чушь:

– Я всего лишь хотела позавтракать, но адепту Рихару стало плохо, и он облокотился на мой стул. Прошу прощения, господин ректор. Делаю ударение на последнем слове, чтобы окружающие поняли, с кем имеют дело.

Ахает Лючия, Энния издаёт невнятный звук, похожий на икоту. А с Рихара словно ветром сдувает всю воинственность, и он бормочет извинения.

Я же опрометчиво перевожу взгляд с губ ректора выше и попадаю в плен синих глаз.

– Успели поесть, адепт Рэйнарс? – осведомляется ректор издевательским тоном.

Я отрицательно качаю головой, но этот тип словно не замечает моего жеста.

– Марш на занятия, пока я не назначил вам ещё одну отработку, – а потом обводит глазами остальных и рявкает: – Вас это тоже касается.

В зале уже совсем пусто. И еда со столов исчезла.

Что за невезение? Голодная и злая, я вслед за остальными иду на выход, но в спину прилетает:

– Адепт Рэйнарс, задержитесь на минуту.

Да он что издевается, что ли? У меня вырывается сдавленный стон.

– Я подожду на улице, – Энния бросает на меня сочувственный взгляд, и тяжёлая дверь закрывается за ней.

Ах, как хочется вспылить. Но не время и не место.

Я разворачиваюсь, делаю шаг и еле сдерживаю крик, потому что влетаю в мощное и очень твёрдое тело. Стоявший в десятке метров от выхода ректор каким-то непостижимым образом оказывается рядом. Нормальный человек просто не в состоянии за секунду преодолеть это расстояние. Ах да, всё время забываю, что человек здесь в Академии всего один – это я.

– Что с вами не так, Алисия Рэйнарс? – спрашивает мужчина

Руки его упираются в стену по обе стороны от моей головы, заключив меня в своеобразный капкан. Некстати вспоминаю последнюю встречу с Антоном, когда я вот так же стояла в коридоре у стены, и невольно вздрагиваю.

Словно почувствовав мой испуг, ректор выпрямляется и убирает руки. Разглядывает меня, чуть склонив голову набок:

– Почему вы меня всё время искушаете?

– Что? – вырывается у меня.

Он, правда, это сказал? Я не ослышалась?

Мужчина снова наклоняется ко мне, на этот раз держа руки за спиной.

– Вы меня искушаете, – пауза, – нарушить обещание и провоцируете передать вас родственничкам, чтобы они отвезли вас к вашему престарелому жениху.

– Вы знаете…

– Что он старше моего умершего прадедушки? Знаю. Ваш отец, который приезжал сегодня за вами, долго мне объяснял, что я просто обязан вас отчислить. Он был чрезвычайно убедителен.

– Но вы? – спрашиваю севшим голосом.

– А кто за вас разберёт эти харуговы папки с документами? Нет уж, адепт Рэйнарс. Вы устроили беспорядок у меня в кабинете – вам его и ликвидировать. Назначаю вам ещё одну отработку.

– Спасибо, – я пытаюсь улыбнуться.

– Но, если, вместо того, чтобы учиться, вы продолжите заигрывать с парнями…

– Но я не…

– Идите, адепт. И постарайтесь вести себя в рамках приличий.

Вот сейчас я бы очень хотела убить проклятого Рихара, из-за которого я осталась голодной да ещё заработала репутацию чуть ли не девицы лёгкого поведения.

Энния ждёт меня снаружи.

– Ну? Что он сказал?

– Назначил мне ещё одну отработку.

– У себя?

– Ага.

– Хотела бы я пойти на неё вместо тебя, – мечтательно говорит Энния. Но тут же приходит в себя: – Ой! Совсем ты мне голову заморочила. Бежим, профессор Эркин терпеть не может, когда опаздывают.

Мы успеваем. Пара ещё не началась, и у нас хватает времени, чтобы отдышаться и даже съесть по творожнику. Как оказалось, Энния успела прихватить кое-что со стола.

Мы с Эннией садимся за стол у окна, а за моей спиной ожидаемо устраивается Рихар.

– Лисичка, – начинает он покаянно, – я не хотел так тебя подводить.

– Адепт Волсумз, – и из моего горла вылетают звуки, похожие на рычание. – Я замечательно позавтракала. И получила дополнительную отработку. Дайте мне хотя бы магистра послушать.

Глава 6. Лорд Кристиан

Кто же так напугал лисёнка? И чем? Она реагирует на меня, я чувствую её интерес, и он не такой, как у других женщин.

Женское желание пахнет спелыми фруктами, вожделение – переспелыми иногда до неприятия. А у неё – яблоневый цвет.

Мне нравится дразнить её, говорить двусмысленные вещи, наблюдать, как она краснеет, боясь даже в мыслях позволить себе фривольность. Аромат становится ярче, отбрасывает меня в те времена, когда в раннем юношестве я только мечтал о встрече с одной единственной. Но когда я подхожу слишком близко, желание, словно по мановению руки, сменяется испугом. Возникает некий предел, черта, за которую заходить нельзя. Стоит за неё заступить, и весь яблоневый цвет улетучивается. Остаётся страх.

Этот тип, который по-хозяйски её обнял в столовой, он был ей неприятен, но она его не боялась, только злилась. А вот стоило, когда мы остались наедине, чуть ближе подойти…

Да, это случилось в тот момент, когда я преградил ей путь. Не трогал, просто упёрся руками в стену, не давая пройти. И девчонка испугалась. А едва я убрал руки за спину и поддразнил словами – снова яблоневый цвет.

Стоп, Крис, ты случайно не забыл, зачем сюда приехал?

И словно в ответ на эту здравую мысль на руке завибрировал кристалл связи.

– Лорд Кристиан, есть результаты?

Я поморщился: Дархани, глава смежного отдела императорской службы безопасности. Спешит сам и других вечно торопит. Рано он со своими вопросами.

– Ну, ты знаешь, никто не выскочил мне навстречу со словами: «Это сделал я, готов искупить кровью», – съязвил я и уже серьёзнее добавил. – Пока прощупываю обстановку. Ищу на месте тех, кто мог что-то видеть, а заодно помощников, которые смогут стать глазами и ушами.

При этих словах вспомнились зелёные глаза лисёнка. А что, если её страхи оттого, что она что-то видела?

– Сегодня сам император интересовался, как идёт расследование.

– Главное, чтобы он сюда своих менталистов не прислал. Они мне весь фон собьют. Ректор рассказал что-нибудь интересное?

– Чист. Но продолжаем с ним работать. Всё-таки ему положено знать больше, чем другим. Вытаскиваем все воспоминания и связи и раскладываем по полочкам. Если действовать быстрее, можно выжечь мозг.

– Ага, – насмешливо тяну я, – значит, вы тоже не спешите. А что известно о погибшем адепте?

– Выпит досуха. Он оказался слабее тех двоих, которые потеряли драконьи сущности. Но есть зацепка, – Дархани замялся.

– Говори.

– Следы очень древнего тёмного ритуала. Неудивительно, что первые целители его проглядели. Они просто не знали о таком. Но и убийца не всё предусмотрел: остался посмертный отпечаток магии Воздуха. Сам погибший владел только Огнём и Водой.

– Понял. Проверю всех воздушников.

– Будь осторожен, Крис, – Дархани перешёл на менее официальный тон. – Отпечаток Воздуха обезличенный, но очень мощный. Обычные адепты, даже если они перестарались с экспериментами, на такое не способны.

– Полагаешь, кто-то из преподавателей?

– Все магистры работают в Академии не первое десятилетие. Но да, их надо проверить. Такие ритуалы были не редкостью во время Войны Стихий в прошлом тысячелетии. Их проводили над врагами, чтобы забрать силу. Впоследствии – над преступниками. Приговорённых лишали драконьей ипостаси, а отобранную силу вливали в тяжелобольных, либо в тех, у кого драконья сущность слаба.

– Спасибо. Очень ценная информация.

Я выключил связной браслет и откинулся в кресле, с наслаждением вытянув ноги. Сейчас под столом никто не прятался, и я мог себе это позволить.

В своём кабинете я уединился, чтобы хоть немного очистить сознание от чужих эмоций.

Утром специально пришёл в столовую пораньше, чтобы прощупать настроения. Занять место за столом для магистров не спешил. Потолкался среди адептов, давая им возможность принять меня за новенького.

Ничего не вызвало подозрений. Студенты перед парами излучали обычные тревоги. Легко было понять, кто не готов к занятиям, кто из парней вчера остался без сладкого. Не обошлось и без томных взглядов девиц в мою сторону. Их любопытство и желания быстро стали основным эмоциональным фоном. Но в общем и целом ничего необычного.

Алисия Рэйнарс, огненная лиса, её эмоции единственные, которые выбивались из общего фона.

Во-первых, я застал её в своём кабинете за уничтожением документа. И хотя сам документ не относился к моему расследованию, но в камине, который я тщательно обследовал после её ухода, я нашёл обрывки и других.

Не факт, что остальные бумаги были сожжены ею. Во всяком случае, в обрывках – ничего, кроме черновиков, связанных с хозяйственной деятельностью, я не нашёл. Скорее всего, это осталось после ректора.

Во-вторых, очень неглупа и находчива. Не позволила своему поклоннику окончательно зарваться и нарваться на мой гнев.

В-третьих, она боится. Она единственная, в ком я чувствовал страх, не связанный с невыученными уроками. Не всё время, но именно, когда я оказываюсь близко. Чего она опасается? В отличие от других она уже знала, что я ректор и могла начать догадываться, что я появился здесь не просто так.

Ей явно есть, что скрывать. Что если в её хорошенькой головке ключ к разгадке? Допустим она что-то видела, но поняла, что лучше держать язычок за зубами.

Мысли резко сменили направление. Надо сказать, очень симпатичный розовый язычок, которым она в волнении облизывает свои губки. Опять картинка от Ларса.

Дракону лиса явно нравится. И мой главный помощник в расследованиях сейчас, похоже, решил взять отпуск. Придётся его приструнить.

«Ларс, – позвал я. – Если Алисия что-то знает, ей может грозить опасность».

Чёткий образ: забрать, увезти, спрятать.

Вот и поговорили.

«Ларс, но она может оказаться связанной с преступниками»

Чёткий образ: забрать, увезти, спрятать.

Хмурюсь. С каких пор моему дракону наплевать на правосудие?

Тишина внутри. Упрямая такая тишина.

В любом случае хорошо я придумал с этими отработками. Есть у неё этот ключик или нет, пусть будет под боком. Если что, поможет собирать информацию.

В дверь постучали:

– Войдите.

Заглянул один из младших преподавателей, которого приставили ко мне на первое время, пока не приедет мой личный помощник.

– Магистр, вы хотели поприсутствовать на практических занятиях. Все адепты сейчас на полигоне.

Глава 7. Основы стихийной магии

Магистр Эркин похож на… мага, как его принято изображать в кино. Мантия, отрешённый взгляд, направленный куда-то то ли внутрь себя, то ли в иные миры. Ощущение, что преподаватель спит на ходу. Но, стоит ему заговорить, и голос оказывается на удивление сильным и бодрым.

Записывать за лектором – дело для меня привычное. После первой же фразы я вдруг пугаюсь и наклоняюсь к уху Эннии:

– Буквы, – шепчу.

Она отвечает мне вопросительным взглядом. Пока Энния соображает, я заглядываю в её конспект и с облегчением выдыхаю. Их буквы выглядят так же, как наши. И слова тоже. Как такое может быть?

– Адепт Рэйнарс, – рявкает магистр, и я едва не подпрыгиваю на месте. – Вам неинтересно то, что я рассказываю?

Впечатление, что преподаватель ни на кого не смотрит, оказалось обманчивым.

– Простите, магистр, – я пытаюсь встать по институтской привычке, но Энния начеку и удерживает меня на месте. – Я сверилась, правильно ли я записала тему лекции.

– Повторите, что я только что сказал.

Повторяю слово в слово. Магистр Эркин хмыкает:

– Замечательно, но вот насчёт вашей дисциплины… Вы уже третье занятие подряд думаете о чём угодно, только не о моём предмете. Если я задам вам пару вопросов по двум предыдущим темам, вы так же хорошо ответите?

Опускаю голову. Влипла. Что ж мне так не везёт?

– Простите, магистр, – решаюсь на почти честный ответ. – Я, действительно, была невнимательна. Семейные неприятности. Но сейчас всё наладилось, и больше этого не повторится.

– Надеюсь, – холодно говорит магистр. – Рад, что вы признали свою ошибку, но от отработки это вас не избавит. По последним двум пройденным темам подготовите письменные доклады. Даю два дня.

Ещё одна отработка. Они просто сыпятся на меня. Остаётся надеяться на Эннию. Хотя… через два дня это, скорее всего, достанется моему двойнику.

Лекция продолжается. Магистр Эркин довольно часто делает паузы, чтобы нарисовать на доске какие-то схемы и закорючки, и я легко успеваю записывать слова. Понимаю, правда, не всё. Вроде и слова все знакомые, но смысл часто ускользает, особенно когда магистр переходит к формулам активации стихий. Он требует записать какую-то абракадабру из звуков, но при этом запрещает их произносить.

Схемы тоже становятся всё сложнее. Как это вообще можно успеть зарисовать? Тем более что магистр предупреждает:

– Запомните, отклонение любой линии даже на один градус может привести к непоправимым последствиям.

Зато невозможно меня обвинить в невнимании. Я стараюсь изо всех сил не отстать, хотя надеюсь, что лично мне это всё не понадобится.

Если в начале лекции я чувствовала себя как в массовке на съёмке фильма, то в середине я уже понимаю, что изучение магии – это не изящные взмахи волшебными палочками, а что-то вроде каторжного труда. Родиться в мире без магии обычным человеком – это прямо везение. Мечтаю, чтобы поскорее закончилась лекция.

Но когда магистр начинает показывать фокусы, то есть оживлять рисунки, превращая их то в огонь, то в небольшой воздушный смерч, то в ручей, вытекающий прямо из символа, я оживляюсь.

Очень хочется спросить у Эннии, как может преподаватель демонстрировать все пять стихий. Она же говорила, что в Академии только у отца Рихара четыре, а у остальных и того меньше.

Не выдерживаю, пишу вопрос прямо в своём конспекте: «Сколько у него стихий?»

Она отвечает: «Три». Но тут же добавляет: «Это сила рун. Любой может активировать».

Любой или нет, главное, чтобы меня не спросили. Повезло. Меня не тронули. Думаю, магистр отложил это удовольствие на то время, когда я принесу доклад по стихиям. Хорошо, что сегодня практики нет.

Но я ошиблась, в конце занятия в дверь аудитории постучали, и заглянула дама в мантии. Магистр как раз соединял стихию земли, добытой из цветочного горшка, со стихией воздуха в небольшой смерч. И повернулся к помешавшей ему женщине с таким лицом, словно собрался натравить на неё получившееся микроторнадо.

– Магистр Эркин, следующее занятие на полигоне.

– С какой стати? У нас по расписанию Осознание внутренней стихии.

– Там и осознаете, – хмыкнула дама. – Это распоряжение нового ректора. Он желает лично проверить подготовку адептов.

В смерч на руке преподавателя вплёлся огонь.

– Не успел прибыть и уже срывает занятия, – пробурчал себе под нос магистр. – Хорошо, госпожа Арденс, через пятнадцать минут группа будет. А сейчас позвольте нам закончить занятие.

Дама исчезает, а я в тревоге смотрю на Эннию. Какой полигон? Меня же раскроют мгновенно. Пальчики Эннии демонстрируют шагающие движения. Всё понятно, по дороге на полигон мы потеряемся.

Глава 8. И снова ректор

Мы с Эннией специально идём медленно, позади всей группы, чтобы улучить момент и свернуть на боковую дорожку.

Нервирует меня Рихар, который несколько раз уже обернулся, ища меня глазами. Хмурюсь и отворачиваюсь, демонстрируя, что мне неприятно его внимание. Но парню по барабану. И если он до сих пор ко мне не подошёл, то только потому, что на нём как два клеща висят две наши однокурсницы: темноволосая Лючия и кукольного вида блондинка.

– Ты ему как кость в горле, – шепчет Энния, – из тех, к кому он подкатывал, единственная не дала. Ну не ты, понятно, она.

– А к тебе он не подкатывал? – вырывается у меня, и тут же спохватываюсь, вдруг ляпнула что-то не то. – Ой, прости.

– Попробовал бы, – фыркает Энния. – У меня парень на старшем курсе. Мы только поступили, Марк пришёл на вступительную вечеринку и объяснил всем, что я его девушка. А он уже дракон с полным оборотом. И две стихии у него. Он после выпуска хочет остаться тут помощником магистра Волсумза. Тот его ценит. А потом, когда третью стихию разовьёт… пора.

Энния тянет меня за локоть, и мы сворачиваем буквально на последнюю парковую аллею перед открытым пространством, почти бегом преодолеваем расстояние до следующего перекрёстка и уходим на узкую дорожку.

– Рихар, конечно, заметит, но пока он надеется на это самое, не сдаст. Хотя наверняка потом будет требовать, чтобы ты его отблагодарила.

– Перебьётся, – фыркаю я.

– Ещё одно слово из твоего мира, – укоризненно качает головой Энния. – Смысл ясен, можешь не переводить.

– Может, мне и лучше перед тобой говорить всё, что вздумается? Как иначе я узнаю…

– Стой, – шипит Энния, хватая меня за руку и утаскивая с дороги напролом через густой кустарник.

И хотя я продираюсь второй, мне тоже достаётся. Эта растительная изгородь оказывается колючей. Энния садится на корточки в самой гуще и делает мне знак молчать. Слизываю кровь с расцарапанной руки.

На дорожке еще некоторое время тихо, а потом я слышу приближающиеся голоса. С уважением смотрю на Эннию. Это же надо, какой у неё слух.

– Что же могло заставить самого лорда Арского приехать в наше захолустье? – раздаётся незнакомый голос, в нём слышатся язвительность и неприязнь.

– Столичная скука и желание родных меня женить, – при первых же звуках второго голоса моё сердце пропускает удар, а в теле возникает знакомая вибрация.

– Лукавите, лорд Кристиан, император так просто высокородных драконов от себя не отсылает. Опять какую-то фрейлину не поделили?

Смешок:

– Всё-то вы знаете, магистр Волсумз.

– Я просто хорошо знаю придворный мир. Поэтому и оставил его.

– Всегда завидовал вашей увлечённости.

– Но не настолько, чтобы заняться наукой?

– И опять вы правы. Думаю, я здесь долго не задержусь. Совет Академий ищет достойную кандидатуру на место ректора. Не знаете, за что сняли моего предшественника?

– Неужели до столицы так медленно ползут слухи?

– Слухов в столице ходит много, но вы сами назвали это место захолустьем. Придворный мир интересуется совсем другими вещами.

– И тем не менее вы первый день здесь, а уже взбаламутили всю Академию. Значит, всё-таки вас что-то интересует именно здесь?

– Магистра Морриса сняли с формулировкой «за халатность». Император поручил мне составить отчёт об уровне подготовки адептов на разных курсах. Это и есть цель моего визита. Так что не так с подготовкой ваших учеников?

– Идёмте на полигон, лорд. Сами увидите.

– Лучше будет, если вы при адептах будете называть меня магистром. Я собираюсь принять активное участие в практических занятиях. И полагаю, мне придётся заменять всех по очереди. О, не беспокойтесь, преподавательский опыт у меня есть: довелось поработать в столичной Академии на факультете боевой магии.

– Вы полны сюрпризов, – в голосе магистра Волсумза я слышу настороженность. – Позволите проверить ваш уровень?

– Разумеется. Не можете же вы вот так запросто доверить своих учеников придворному хлыщу.

На минуту воцаряется тишина, а потом отец Рихара восклицает:

– Вы меня удивили, лорд Кристиан, простите, магистр Кристиан. Подозреваю, что не всё время вы проводите в праздности. Последний раз, когда мы встречались, у вас было развито всего три стихии, а четвёртая только намечалась. А сейчас четвёртая почти достигла уровня остальных. И я вижу зачаток пятой. Мои поздравления. И моё глубочайшее почтение. Уж не из-за этого ли император отправил вас подальше от трона?

Но новый ректор лишь хмыкает вместо ответа и возвращает разговор к началу:

– Так что же всё-таки натворил магистр Моррис? Вы так и не ответили.

– Это долгий разговор, предлагаю перенести его на вечер.

Голоса начинают отдаляться, и последнее, что до меня долетает, – это слова:

– Магистр Волсумз, начните без меня. У меня появилось маленькое дело. Буду через несколько минут.

Некоторое время мы выжидаем. Наконец, я решаюсь подняться, чтобы немного размять ноги. Хорошо, что удалось подслушать разговор. Дела ректоров меня не интересуют, но зато теперь я хорошо понимаю, что во время двух мимолётных встреч дамский любимчик и охотник за фрейлинами высматривал новую жертву, видимо, чтобы не скучать в короткой командировке. Пожалуй, стоит держаться от него подальше. Вот только как это соотнести с отработкой в его кабинете? И этот его крышесносный запах, наверное, какой-нибудь высокомодный парфюм: цитрус с горчинкой ближе к грейпфруту и чуточка корицы. Мне начинает казаться, что аромат до сих пор окружает меня.

Горячие мужские руки ложатся мне на плечи, и я вскрикиваю от неожиданности. Энния поворачивается, и в её глазах появляется страх. Типичный страх студента, пойманного преподавателем во время прогулов.

– Так-так-так, – звучит над моей головой вкрадчивый голос. – Насколько я понимаю, адепт Рэйнарс, вы продолжаете нарушать дисциплину? А я уже почти поверил, что магистр Моррис решил вас отчислить незаслуженно.

Сердце начинает биться быстрее, и, по-моему, это не от страха.

Руки магистра по-прежнему лежат на моих плечах, и от них по телу растекается волна жара. В коленях появляется слабость. В какой-то момент мне кажется, что только эти две руки помогают мне устоять, а не осесть на землю.

Два противоречивых желания: одно – дёрнуться в сторону, чтобы вывернуться из захвата, другое – прижаться к великолепному мужскому телу, образ которого не изгладился из моей памяти.

Испуганные глаза Эннии помогают стряхнуть морок, и я делаю попытку развернуться лицом к ректору, одновременно сделав шаг в сторону. На мгновение руки мужчины сжимают мои плечи ещё крепче, как будто он тоже что-то решает про себя, но я двигаюсь мягко без рывков, и он ослабляет хватку.

Разворачиваюсь и отшатываюсь назад, поближе к Эннии. Так у меня чуть больше уверенности в том, что я смогу противостоять обаянию этого чёртова ректора, ну и голову не приходится задирать. Всё-таки он очень высокий.

– Простите, магистр… э-э-э…

– Арский, – подсказывает он.

– Простите, магистр Арский, – послушно повторяю я, – этого больше не повторится.

Подозреваю, что звучит это у меня не очень убедительно, потому что мне мерещится зубовный скрежет.

– Очень надеюсь, адепт, но вот ещё одной отработки вам точно не избежать, – голос ректора звучит холодно, ноздри раздуваются, словно он едва сдерживает гнев, – за попытку прогула, а ещё за то, что вы подбиваете на неблаговидные действия других, он кивает на стоящую за моей спиной Эннию.

– Простите, магистр Арский, – эхом шелестит за моей спиной голос Эннии, – но я подвернула ногу, и Алисия согласилась проводить меня в целительское крыло. Это моя вина.

– И поэтому вы не шли открыто по дорожке, а ползали по кустам?

– Я хотела сократить путь, – голос Эннии срывается, но она продолжает отстаивать свою версию.

– Имя, адепт? – сухо спрашивает ректор.

– Энния Альера, – упавшим голосом отвечает моя соучастница.

Некоторое время магистр, прищурившись, смотрит в сторону Эннии, а затем уже знакомым издевательски-насмешливым тоном говорит:

– Похвально, что вы выгораживаете вашу подругу, адепт Альера. Однако я не вижу у вас серьёзных повреждений. Если вы всё же настаиваете, что вам нужен целитель, можете идти, но магистру Эркину я сообщу о своих наблюдениях.

Вот же гад, он явно издевается. Я по привычке прикусываю нижнюю губу, и взгляд магистра перетекает на неё.

– Нет, нога не так сильно болит, я вернусь на занятия, – идёт на попятный Энния и, судя по шороху веток за моей спиной, начинает обратный путь через кусты.

– Ну а вы чего ждёте, адепт? – вкрадчивым голосом интересуется магистр, делая шаг ко мне, и взгляд его, так и оставшийся на моих губах, темнеет.

Пячусь назад и ойкаю, почувствовав, как хищные кусты впиваются в мою спину своими колючками. Невольно подаюсь вперёд и, как в известном фильме, стараюсь втянуть в себя и живот, и попу «Всё в себя»*, лишь бы не впечататься в тело мужчины, стоящего слишком близко ко мне. Ткань касается ткани, и я боюсь вдохнуть глубоко, чтобы предательски затвердевшие вершинки груди не сократили самовольно расстояние между нами.

Я в западне. Вот что мне теперь делать? Встать на четвереньки и ползти сквозь колючий кустарник? Может, ещё попой при этом повилять?

Стискиваю зубы, стараясь разозлиться. А вот и не полезу. Я, конечно, человек не конфликтный, но стать объектом насмешек придворного хлыща, как он сам себя недавно назвал, почему-то не хочется. И развлечением для скучающего командировочного не буду.

В конце концов, я тут ненадолго. Если Алисия решит затеять интрижку, то и флаг ей в руки. А я, пожалуй, побарахтаюсь.

– Вы не покажете, где здесь можно пройти? – смотрю прямо перед собой, то есть в центр его груди, чтобы снова не встретиться с его затягивающими синими омутами. Кстати, а есть ли там что-то вроде сердца под тонкой тканью рубашки? Ведь это ж сколько можно надо мной издеваться?

– Чем вас не устраивает путь, которым вы сюда пришли? – горячее дыхание обжигает мою макушку.

Опускаю глаза на своё исцарапанное запястье, кровь уже подсохла, но я не удерживаюсь и слизываю её. Ой, это я опрометчиво. Отчётливо слышу, как магистр сглатывает. В следующий миг моя пострадавшая рука оказывается в плену двух его ладоней. Ощущаю нежное поглаживание, от которого по предплечью разбегаются мурашки, а внизу живота начинается пожар.

– Что вы… – пытаюсь изобразить возмущение, но магистр уже делает шаг в сторону, отпустив мою руку, и я сдерживаю разочарованный стон.

Пока я с изумлением смотрю на свою кожу, где нет ни следа, оставленного колючками, ветви кустарника, повинуясь жесту магистра, расходятся, образуя проход.

– Вы тратите моё время, адепт, – хрипло говорит мужчина, не глядя на меня, – вперёд, полигон ждёт вас.

Он отворачивается и первым устремляется в указанном направлении быстрым шагом, а мы с Эннией срываемся на бег, чтобы поспеть за ним. Энния бежит легко, позабыв о «повреждённой» ноге, а я очень быстро начинаю задыхаться. Никогда не любила бегать. В итоге не выдерживаю и перехожу на шаг, стараясь не перекашиваться в сторону. В боку колет немилосердно. Зато все переживания из головы вылетают.

– Лисса, быстрее, – шипит Энния, но я останавливаюсь, открыв рот, потому что, не видя ещё самого полигона, я вижу над деревьями взлетающего дракона, огромного, настоящего. Внутри меня что-то переворачивается.

Они реальны.

––

* Сцена из к/ф «Служебный роман» (реж. Э. Рязанов).

Глава 9. Петля Изначального. Кристиан и Ларс

Кристиан

«Ларс, угомонись», – продолжаю идти по направлению к группе старших адептов, в то время как дракон подбивает развернуться и проверить подготовку младшего курса.

Два адепта уже в воздухе, делают круг над полигоном.

– Ну как вам? – магистр Волсумз спрашивает почти безразличным тоном, но меньше всего в его эмоциях сейчас равнодушия.

Ларс передаёт исходящий от него запах морозной свежести. Магистр гордится достижениями своих учеников. И есть чем. Парни закладывают красивые виражи. Подключаю драконье зрение. Драконы не просто используют воздушные потоки, они их создают.

– Красавцы, – искренне восхищаюсь я. – У обоих вторая стихия – воздух? Как вам удалось так хорошо развить у них именно её?

– Не деликатничайте, магистр Арский. Вас удивляет, что я смог развить у них ту стихию, которой у меня у самого нет, – на этот раз он уже не скрывает самодовольства.

– Ну это я как раз хорошо понимаю, – охлаждаю я его желание покрасоваться перед придворным бездельником. – Вы работаете над развитием своей пятой стихии. И владеете методологией.

– М-да, магистр Кристиан, вы продолжаете меня удивлять. Мало кто понимает, что лучший способ в чём-то продвинуться – делать то, что получается хуже всего. Гораздо легче и приятнее совершенствовать то, что и так хорошо идёт. И если вы понимаете… У вас ведь отстаёт стихия воды? Не хотите факультативно поработать со старшим годом? Есть у меня трое с водой на начальной стадии.

– Заманчиво. Но сначала разберусь с тем, что оставил мне мой предшественник.

– Сочувствую, работа с документами – это не то, на что я хотел бы тратить своё время.

Магистр Волсумз отходит в сторону к группе адептов, некоторое время я прислушиваюсь и к словам, и к эмоциям. Обращает на себя внимание бледный юноша, рвущийся попробовать взлёт «ещё раз».

– Не сегодня, адепт Стэн, – почти ласково говорит магистр. – Ты ещё не восстановился.

Я настораживаюсь. Интересно, после чего он не восстановился?

Когда в Академии погиб дракон, на место выезжала комиссия. Ничего необычного не нашли и предпочли списать гибель адепта на несчастный случай: дескать, улетел парень в ночное время в горы, отвлёкся на что-то, врезался в скалу на больших скоростях да так, что и драконья регенерация не спасла. Наложили дисциплинарное взыскание на ректора и на магистра Волсумза, куратора старшего курса, и на том успокоились.

А потом к нам обратился отец одного из отчисленных молодых драконов. Причина отчисления – ослабление драконьей сущности почти до нуля. Причём он уверял, что его сын не первый из старшекурсников.

Повезло, что подозрительный Дархани настоял на сохранении тела погибшего в магической заморозке. Это оказалось несложно, поскольку близких родственников у парня не оказалось, а дальние были только рады возложить расходы по огненному обряду на государственные службы.

И вот сегодняшний звонок от Дархани по поводу выпитого досуха погибшего дракона. Докопались-таки. Осталось понять, кто опустошает драконов, едва достигших стихийной зрелости.

С этим Стэном надо будет пообщаться. Ларс запечатлевает образ и запах парня, но делает это словно нехотя.

Понятно, его сейчас интересует кое-кто другой. Этот огненный кто-то, вместо того чтобы заниматься практикой, сейчас стоит среди своих однокурсников, делая вид, что сосредотачивается на чём-то у себя внутри, а на деле косится в небо на выписывающих сложные фигуры драконов. И на юном лице такой восторг, что «Аррр», прямо-таки тянет оттолкнуться от земли.

Ларс рвётся в небо. Он должен показать лисёнку, кто из драконов самый красивый и самый сильный.

– С петлёй Изначального у них проблема, – магистр Волсумз снова рядом со мной. – Не хотите продемонстрировать, как должны летать мастера?

– А сами-то почему не хотите покрасоваться?

Магистр Волсумз вздыхает:

– Сами же знаете, что петля Изначального без Воздушной стихии почти невозможна. Вот без Воды, которой у вас пока нет, обойтись можно.

Качаю головой:

– Тоже не очень. Классическая петля требует соединения всех пяти стихий и доступна только Императору. Но да, вы правы, Воздух играет первостепенную роль.

Ларс ликует, он готов оттолкнуться от земли.

– Вот поэтому и прошу демонстрации. Методологии методологиями, но иногда один раз увидеть лучше многочасовых объяснений.

– Ну что ж, магистр, только верните на землю ваших парней, чтобы мне не пришлось курс менять.

Ларс

Наконец-то можно расправить крылья. Отталкиваюсь от земли. Взмах. Крис вроде умный, но сейчас не понимает, что для нас важнее не его расследование. Мы должны показать ей, кто из драконов мощнее. От кого будет самое сильное потомство.

Делаю круг над полигоном, замираю, почти не шевеля крыльями. Позволяю себя рассмотреть, а потом начинаю разгон и прямо над моей девочкой ухожу вертикально в небо. Петля Изначального. Создаю воздушный поток, опираясь на него, зависаю в верхней точке и пикирую вниз, к своему огоньку. Выравниваюсь над самой землёй. Несколько самых слабых непроявившихся драконов кидаются врассыпную. Но она стоит неподвижно, запрокинув голову. Храбрая, сильная.

Жаль, Крис этого не понимает. Вместо того, чтобы опуститься на землю прямо перед ней, он перехватывает контроль и заставляет долететь до пахнущего завистью магистра Волсумза.

Кристиан.

Харугов дракон, нашёл время выделываться. Петлю он, конечно, выполнил чисто и даже хорошо, что над младшим курсом. Драконам, для которых это делалось, было лучше видно со стороны. Но вот попытка приземлиться возле лисёнка никуда не годится. Ещё бы брачный танец станцевал. Что же в ней такого, что я с трудом вернул контроль над Ларсом? Придётся вечером заняться воспитанием зверя.

Оборачиваюсь рядом с магистром. Принимаю восторженные восклицания адептов. Их восхищение пахнет хвойным лесом. Но через всё это пробивается запах несвежего мяса, попросту говоря, тухлятины. Магистр улыбается с натугой. В глазах – плохо скрываемая зависть. Вот и покрасовались. Можно было и попроще петлю завернуть. Зависть – самое разрушительное чувство, а я ещё не вытащил из магистра нужные мне сведения.

– Красиво, – через силу улыбается Волсумз, – но опасно. Такая петля для победы на Императорских состязаниях хороша. Вам же, адепты, разворот нужно делать и заканчивать как можно выше.

– А что если Авил именно петлю в горах пытался сделать и не успел выровнять полёт? – предполагает один из адептов.

Я настораживаюсь: Авил – имя разбившегося дракона.

– Вряд ли, – говорит другой, – тогда он разбился бы о землю, а след столкновения был на вертикальной стене.

– Так, тишина, – Волсумз резко обрывает разговоры. – Мы сейчас возвращаемся в аудиторию, и вы зарисуете формулы создания потока в верхней точке так, как вы их поняли. Магистр Арский, вы заглянете к нам?

– Обязательно. Но сначала пройдусь по другим группам.

Проводив взглядом старший курс, разворачиваюсь. И первое, что я вижу, этот щенок Рихар с умным видом что-то объясняет лисёнку, а она внимательно слушает и даже позволяет ему взять себя за руку.

Глава 10. Огонь и Вода

Какие они красивые. Два дракона описывают круги над полигоном.

– Ты нас сейчас выдашь, – шипит Энния, возвращая меня в реальность.

Ну да, это я вижу таких красавцев впервые, а для Алисии они не в диковинку.

С трудом заставляю себя переключиться на более важные вещи. Вон магистр Эркин недобро косится. Чёрт, я ведь и так уже нарвалась у него на отработку. Надеюсь, Энния выручит с докладом. Вот только написать недостаточно. Когда я буду все эти знания усваивать, если все вечера мне с документами возиться в кабинете ректора? А, может, всё-таки удастся улизнуть в свой мир раньше? Например, сегодня вечером. И у ректора отрабатывать будет уже Алисия.

Сердце неожиданно сжимается. Э, я что расстраиваюсь? Уж не из-за ректора ли?

Невольно ищу глазами лорда Арского, так его вроде называл собеседник. Он стоит рядом с высоким темноволосым мужчиной в мантии. Это, скорее всего, и есть магистр Волсумз.

Лорд Арский, Кристиан. Красивое имя. Я вздыхаю. Интересно, а к какому сословию отношусь я? То есть Алисия, конечно. Может ли птица такого полёта, как лорд, всерьёз заинтересоваться девушкой вроде меня? Сникаю. Это вряд ли. Знатный и красивый. Представляю, как при дворе императора дамы от него млеют. И наплевать, меня это всё не касается. Он даже и не смотрит в мою сторону, а то, что я ему всё время под горячую руку попадаюсь, так это случайность.

Интересно только, как он меня сегодня в кустах вычислил?

Подумать не успеваю, рядом восторженно ахает Энния, и несколько девичьих голосов вразнобой что-то тараторят. А главное, все взгляды, включая магистра Эркина, направлены в одну и ту же сторону.

С того места, где стоят старшекурсники, взлетает ещё один дракон. Мама дорогая, даже мне, не специалисту по летающим рептилиям, сразу же становится ясно, что он прекрасен. Дракон огромен, чешуя в лучах солнца отливает золотом. Он зависает в воздухе, вибрируя огромными крыльями, и я забываю, как дышать. Мне кажется, что он смотрит только на меня. А потом дракон срывается с места и летит параллельно земле к нам. Прямо над моей головой уходит вверх почти вертикально, а потом делает что-то, похожее на мёртвую петлю, и устремляется вниз.

Золотой зверь падает прямо на то место, где стою я. Вокруг с визгом разбегаются мои однокурсницы. Даже парни отшатываются. А у меня ноги словно в землю вросли. Стою, запрокинув голову, и смотрю на стремительно приближающуюся громадину. Страха нет, а может, я просто не успеваю испугаться.

Прямо над моей головой дракон умудряется извернуться и выйти из пике. Время замедляется, золотистый гигант проплывает надо мной.

Только теперь я отмираю и делаю глубокий вдох. Лёгкие наполняются ароматом цитруса с лёгкой горчинкой. Очень знакомый запах. Я невольно ищу взглядом ректора, но его нет. А золотой дракон опускается на землю. И я впервые вижу оборот. Хотя что значит вижу? Глаз не успевает зафиксировать процесс, как именно это происходит. Вот только что дракон сложил крылья, быстро уменьшился в размерах, и уже рядом с магистром Волсумзом стоит не кто иной, как лорд Арский.

Офигеть. Неужели это был он? Судорожно выдыхаю. Чёрт, мне надо скорее вернуться домой. Чем дольше я нахожусь в этом мире, тем труднее мне будет списать это всё на чудесный сон.

– А ты храбрая, – с уважением говорит кто-то.

Поворачиваю голову и не сразу соображаю, что это Рихар. Он тоже один из немногих, кто остался на месте. Постепенно подтягиваются и остальные. Парни, шарахнувшиеся в сторону, выглядят слегка сконфуженными, а девчонки если и волнуются, то совсем по другому поводу.

– Это новый ректор, – восхищённо выдыхает Лючия. – Я с ним уже встречалась сегодня в столовой.

А я ощущаю укол ревности. Мне неприятно, что она, совсем забыв о Рихаре, на котором совсем недавно висела пиявкой, теперь ест глазами ректора. И кукольная блондинка тоже.

В очередной раз одёргиваю себя и пытаюсь убедить, что это не моё дело. Но получается плохо. Красавцев мужчин я хотя бы в кино видела, а вот настоящего дракона, да ещё такого красивого и вживую, а не картинку на экране, впервые. И как бы мне хотелось…

– Лисичка, – Рихар касается моей руки. – Тебе нравятся золотые драконы? Я тоже буду золотым, – он наклоняется к моему уху. – У меня уже третья стихия развивается, а когда их будет четыре, чешуя станет золотистой.

От Рихара пахнет прелыми листьями и немного застоявшейся болотной водой. Не очень приятно. И почему-то мне совсем неинтересно, каким драконом он станет. Отдёргиваю руку и из вежливости спрашиваю:

– У тебя стихия воды?

– Верно, – улыбается он. – Огонь, земля, а вода только начала появляться.

Хм, а ощущение, что, не появившись, уже протухла.

В этот момент магистр Эркин вспоминает о своих обязанностях.

И я, сделав шаг в сторону от Рихара, пытаюсь понять, о чём говорит преподаватель.

На первый взгляд всё просто: нужно сосредоточиться на солнечном сплетении и почувствовать свою стихию.

Я понимаю, что даже попытка не имеет смысла. У меня ведь нет магии. Но надо как-то притвориться. И я, покосившись на остальных, складываю ладони на солнечном сплетении, стараясь сымитировать правильное положение рук. Имитация не удаётся.

Рихар снова берёт меня за руку и смещает мои ладони так, чтобы их центры были друг над другом. Угу, вот именно это мне сейчас и поможет обрести эту самую магию.

– Адепт Волсумз, – раздаётся за моей спиной рык, в котором явственно ощущается недовольство, – займитесь своими стихиями.

И я чувствую, как волосы на затылке становятся дыбом, а по спине, начиная от поясницы, бегут мурашки. В следующий момент горячая ладонь ложится на позвоночник напротив солнечного сплетения.

– Настройтесь, адепт, – голос с бархатными нотками запускает вибрирующую волну вдоль позвоночника, а жар, исходящий от руки, пронизывает тело насквозь. И в моём солнечном сплетении неожиданно разгорается пожар.

– Вот так, умница, – горячее дыхание заставляет шевелиться волосы у меня на макушке.

И я закусываю нижнюю губу, сдерживая судорожный всхлип.

– Дыши медленнее, – вкрадчиво говорит ректор.

И я стараюсь, хотя больше всего мне хочется оторваться от обжигающей руки, из-за которой уплывает моё сознание. Или, наоборот, хочется, чтобы он никогда её не убирал. Я уже не понимаю, где горит сильнее: в солнечном сплетении или в нижней части живота. Кровь бросается в лицо, очень сложно дышать размеренно.

– Напрягаешься, – мурлычет этот невыносимый мужчина, – нужно расслабиться.

Легко сказать. Он стоит так близко, касаясь бедром моего бедра. Ну как ему объяснить, что всё моё напряжение из-за него?

Словно издеваясь надо мной, магистр Арский кладёт вторую ладонь поверх моих рук, и я чувствую, как нечто концентрируется под рёбрами, обжигая внутренности. Это больно. Внутри всё прямо-таки пылает, очень хочется остудить холодной водой. И я даже представляю эту самую воду.

– А теперь возьми то, что у тебя внутри, – и ладонь ректора отпускает мои кисти.

Как это? Но спрашивать боюсь, а кроме того, появляется понимание. Мысленно цепляю рукой всё, что у меня под рёбрами, и вытаскиваю наружу.

Удерживаюсь от крика: на ладони пульсирует шар. Внутри него – субстанция, похожая на воду, а снаружи – языки пламени.

– Это невозможно, – вырывается у меня.

– Это восхитительно, – раздаётся рядом голос магистра Эркина. – У адепта Рэйнарс была только огненная стихия. Как вы умудрились за одно занятие пробудить в ней воду?

Рука ректора, лежавшая на моей спине, соскальзывает поглаживающим движением. А, может, мне это показалось? Я так и стою, закусив губу и с пылающим водяным шаром на ладони.

А магистр Арский резко делает шаг в сторону и говорит отстранённо:

– Адепт Рэйнарс, не забудьте явиться на отработку.

Глава 11. Везде этот ректор

– У тебя магия, – ошарашенно говорит Энния.

Практика закончилась, и мы, оторвавшись от группы, идём в столовую сложным извилистым путём. Нужно поговорить и осмыслить то, что произошло.

– Сама в шоке. Не понимаю, как это получилось. Может, это не моя, а ректорская? Что если я всего лишь как проводник сработала?

– Невозможно. Если через не-мага пропустить стихию, он выгорит изнутри, умрёт. Так что ты маг и к тому же с двумя стихиями: огнём и водой. А это новая проблема. У Лиссы развит только огонь. Сложно будет объяснить, почему так резко всё изменилось.

Но мне сейчас не до проблем других людей.

– Ты хочешь сказать, что я могла погибнуть во время сегодняшней практики?

Энния пожимает плечами.

– Вряд ли, – неуверенно говорит она. – Ректор – золотой дракон, сама видела, а значит, очень сильный маг. Он бы остановился, если бы не почувствовал в тебе стихию.

– Но ты не уверена. Ты больше боялась того, что нас раскроют, а не того, что я могла умереть.

– Ты не так поняла, – оправдывается Энния. – Хотя какая разница? Если бы нас раскрыли, ты бы в любом случае не выжила.

– Великолепно. Давай сегодня снова попробуем достучаться до моего мира. Мне уже не терпится отсюда убраться.

Мы выходим на главную аллею, ведущую к столовой, и разговор обрывается.

– Что от тебя нужно ректору, Лисичка? – я вздрагиваю, так неожиданно появляется за моей спиной Рихар.

– Это тебя не касается, – огрызается Энния.

А я задумываюсь: не сказать ли часть правды:

– Ничего особенного, Рихар, просто магистр Моррис готовил бумаги о моём отчислении. И новый ректор сейчас пытается решить: действительно я полная бездарность или нет.

– Тебя отчислить? Но за что? – он поворачивается к Эннии. – И очень даже касается. Я могу переговорить с отцом. Он имеет влияние.

– Лучше не надо, – останавливаю его я. – Только хуже сделаешь. Пока что я отделалась несколькими отработками. И заметь: одна из них благодаря тебе.

Рихар идёт с нами рядом молча до самой столовой.

Перед самым входом откуда-то вылетает кукольная блондиночка. Скорчив гримаску в мой адрес, она отрезает парня от меня. Облегчённо выдыхаю, чтобы тут же почувствовать на себе чей-то внимательный взгляд и, обернувшись, увидеть подходящего к крыльцу с другой стороны магистра Арского. Дракон такого полёта не может, точнее не должен, специально следить за мной. Как же так получается, что я всё время попадаюсь ему под ноги? Цепляюсь за локоть Эннии, как за спасительную соломинку, и спешу внутрь столовой.

– Садись за тот же столик, я сейчас, – тихо говорит Энния и отходит к какому-то парню. Наверное, это и есть её Марк.

Вокруг меня в довольно узком проходе толпятся другие адепты. Кто-то входит, кто-то, уже пообедав, выходит. А я стою, оцепенев, как тогда под столом в кабинете ректора, пытаясь стать незаметной, потому что всем своим существом чувствую за спиной замершего хищника. Почему он не обойдёт меня и не пройдёт к преподавательским местам? Но он не спешит. Волосы на затылке становятся дыбом. Ощущение, что ко мне принюхиваются, как будто хотят съесть. Делаю несколько осторожных шагов. Но расстояние между нами не увеличивается. Не слышу шагов ректора, но каждой клеточкой ощущаю его присутствие. Надо бы ускориться и побыстрее пройти к своему столику, но ноги становятся ватными.

– Вы ждёте меня, адепт Рэйнарс? – вкрадчивый голос, и дыхание, раздувающее волосы на моей макушке, не оставляют никаких сомнений, что лорд Арский охотится на меня. Он что, действительно, со мной флиртует?

Я не маленькая девочка и чувствую, когда нравлюсь мужчинам.

И лорд Арский не первый, кто обращает на меня внимание, но первый, на которого я так глупо реагирую. Я веду себя так, что он может посчитать меня лёгкой добычей, девицей, согласной на всё. Надо бы ответить что-то не очень дерзкое, что-то такое, чтобы не привлечь его, а, наоборот, показать, что я воспринимаю его так же, как и всех остальных, и уж тем более сама им не интересуюсь. Вот только не слушаются ни мысли, ни язык. Возникает ощущение, что он касается моих волос, отодвигает прядку и проводит пальцем по шее. Но касание такое лёгкое, словно его и нет, а я себе лишь вообразила. Скоро на нас начнут обращать внимание.

Выручает меня Лючия. Выныривает откуда-то сбоку со словами:

– О! Магистр Арский, вы были так восхитительны сегодня на полигоне…

Мне чудится раздражённое рычание за спиной, но флёр наваждения уже слетел, и я быстро срываюсь с места. Меня трясёт, не сразу вспоминаю, за каким столиком мы сидели утром. Но Энния уже на месте, и я, облегчённо выдохнув, опускаюсь рядом.

– Ты почему так долго?

– Так получилось, – не вдаваясь в подробности, отвечаю я. – Есть хочу.

За столиком, кроме нас, никого нет. Два места, кроме моего, накрыты, и два пустые. Передо мной стоит глубокая тарелка с золотистым супом, в котором плавают кусочки чего-то нежно-розового. Наклонившись к моему уху, Энния поясняет:

– Для каждого адепта свой рацион.

– То есть мы не выбираем?

Энния отрицательно качает головой. Словами ответить она не успевает, потому что напротив уже опускается Лючия. Вид у неё очень недовольный. А ведь только что её голос был восторженным. Неужели лорд Арский был не очень к ней внимателен? Внутри меня разливается тепло. Нет смысла в такой реакции. Я прекрасно понимаю, что этот мужчина моим не будет, знаю и то, что мне скоро уходить в свой мир, но почему-то радуюсь.

С аппетитом уплетаю суп. То ли я проголодалась, то ли он действительно очень вкусный. Розовые кусочки оказываются красной рыбой, а в общем и целом блюдо напоминает норвежский сырно-сливочный суп из сёмги или из форели. После него есть уже больше ничего не хочется. Овощи с мясом кажутся лишними.