Маруся и Лазурный вор бесплатное чтение

Название: Маруся и Лазурный вор

Автор(-ы): Нани Кроноцкая

1. Выпуск

– Маруса! – громовой раскат басовитого голоса прервал тягостные размышления над судьбами целой Вселенной. – Мы тебя снова ждём!

Это Глом, мой сокурсник и друг. Просто друг, ничего романтичного. Бессовестный и нахальный лгунишка.

Кто, интересно, те самые “мы”? В Имперской Космической Академии выпускной бал-карнавал – главный праздник в году. Его бурный поток ещё только стремительно набирал обороты. Бывшие “академики”, хмельные и громкие, во всю глотку орали победные гимны, плясали туземные танцы народов Тиамата Кто, интересно, те самые “мы”? В Имперской Космической Академии выпускной бал-карнавал – главный праздник в году. Его бурный поток ещё только стремительно набирал обороты. Бывшие “академики”, хмельные и громкие, во всю глотку орали победные гимны, плясали туземные танцы народов Тиамата-13 и плакали, полной грудью вдыхая свободу. В обнимку с преподавателями. После торжественного вручения звёзд и нашивок на фоне традиционного выступления Ректор-приора Космической Академии вся колоссальная территория престижнейшего учебного заведения превратилась в огромный танцпол. В тёмном небе зловещей планеты мерцали гигантские галопроекции, над головами вчерашних курсантов медленно и беззвучно скользили величественные эшелоны космических исполинов – межгалактических кораблей.

Конечно, никто и не думал терять скромную выпускницу факультета ментальных дознаний юридического департамента. Просто стыдно признать краснолицому Глому: никто не рискнул пригласить его на легендарную Площадь прощаний. Туда ходят всегда только парами, и каждый курсант многотысячной армии “академиков” все долгие годы учёбы в ночь выпускного мечтает попасть в это волшебное место. Только не с Гломом. Огромного краснокожего тимеранца боялись. У него не было слуха, и танцевал он Конечно, никто и не думал терять скромную выпускницу факультета ментальных дознаний юридического департамента. Просто стыдно признать краснолицому Глому: никто не рискнул пригласить его на легендарную Площадь прощаний. Туда ходят всегда только парами, и каждый курсант многотысячной армии “академиков” все долгие годы учёбы в ночь выпускного мечтает попасть в это волшебное место. Только не с Гломом. Огромного краснокожего тимеранца боялись. У него не было слуха, и танцевал он, как слон. С чувством, долго, с безудержным энтузиазмом… на ноги наступая партнёршам.

Меня всю дорогу спасал Меня всю дорогу спасали лишь ловкость и сказочное терпение. Обычно я успевала угадывать траекторию Гломовой неуклюжести, и танец наш напоминал игру в салочки.

Мне не хотелось на Площадь. Хотелось и дальше сидеть за крохотным круглым столиком маленького кафе под скалой и смотреть на прозрачный стакан с подозрительным алкогольным напитком. Жидкость светилась, как море Гвиора Мне не хотелось на Площадь. Хотелось и дальше сидеть за крохотным круглым столиком маленького кафе под скалой и смотреть на прозрачный стакан с подозрительным алкогольным напитком. Жидкость светилась, как море Гвиора, и плавно перетекала вдоль стенок стакана. Этим нехитрым делом я занималась уже второй час и не рвалась в гущу праздника. Пусть веселятся… Все те, кому весело.

– Снова страдаешь, Маруса? – Глом всё-таки снизошёл до приватной беседы и придавил собой барный стул, возвышавшийся рядом со столиком. Мебель жалобно скрипнула, но устояла.

– Таков путь менталиста… – мрачно выдавив из себя, я понюхала осторожно стакан и отважно хлебнула кошмарную жидкость. Словно листочек крапивы лизнула.

– Брось! – красная рожа гиганта скривилась. Глом совершенно искренне считал эту мину улыбкой. – Изнывать от несчастной любви в твоём возрасте совершенно нормально!

Я бросила выразительный взгляд на друга. Легко ему говорить. Красный чурбан. Он понятия не имел, что такое высокие чувства. Глом блестяще окончил престижнейший факультет межгалактических отношений, только что получил две звезды и нашивку инспектора. Перед ним открывались все двери, его список доступных вакансий трещал и искрился входящими сообщениями.

– Ты сюда заявился читать мне морал – Ты сюда заявился читать мне мораль? – собравшись с духом, я выдохнула и влила в себя жгучий напиток. Говорят, уже с третьего стакана станет не так уж противно. Очень на это надеюсь.

– Влюбись лучше в меня! – хмыкнул мне красномордый наглец. – Что тебя тянет на всяких… – он забрал у меня мой огромный стакан и брезгливо понюхал горячее пойло. – Я бы забрал тебя на Тимею. Может, и научил бы чему…

Если бы да кабы… Снова учиться? Увольте. Все эти годы не до учёбы мне было. Я мучилась и страдала от неразделённой любви к другу младшего брата. Женатому десятикратно и безнадёжно влюблённому. Не в меня, что прискорбно, но вполне предсказуемо. Кому я нужна? Разве что Глому.

– Отстань. Я сегодня напьюсь, а уже послезавтра у – Отстань. Я сегодня напьюсь, а уже послезавтра улечу на Землю.

Друг вернул мне стакан, усмехнувшись.

– Посижу пока у родителей. Может, найдётся какая вакансия поприличнее. Если нет… Выйду замуж за первого встречного. Выгодно и по любви.

Сказала и выпила махом остаток стакана. И ничего, не сгорела. Пока. Раскалённая лава медленно расплавляла желудок, скатывалась по хребту от затылка до самого копчика, огненными спиралями закручивалась внутри окаменевшего вдруг живота.

– Пойдём-ка, моя дорогая! – Глом вдруг резко встал и вцепился мне в руку, вытаскивая из-за стола. – Когда это ты напилась?

Я хотела ответить ему, но язык прилип к небу, а губы распухли. Дыхание сбилось, застряв где-то в горле. Сердце пустилось вдруг в бешеный скач, буквально выпрыгивая из груди.

Я не смогла сделать ни шагу, позорно заваливаясь на краснокожего. Тот только крякнул, витиевато ругнувшись на неведомом языке Я не смогла сделать ни шагу, позорно заваливаясь на краснокожего. Тот только крякнул, витиевато ругнувшись на неведомом языке, и подхватил меня на руки.

В ту же секунду нам подлетел жёлтый столовый ядроид, приложил тонкое щупальце диагностики к моей шее и зажёг красный сигнал. Нас беспрепятственно выпустили из кафе. Словно во сне я увидела, как Глом несёт меня на руках. Он двигался вовсе не в сторону женского корпуса. Тимеанин уверенно топал к В ту же секунду нам подлетел жёлтый столовый ядроид, приложил тонкое щупальце диагностики к моей шее и зажёг красный сигнал. Нас беспрепятственно выпустили из кафе. Словно во сне я увидела, как Глом несёт меня на руках. Он двигался вовсе не в сторону женского корпуса. Тимеанин уверенно топал к лётному полигону, по пути успевая вежливо и подробно отвечать на вопросы случайно встречавшихся преподавателей.

Никому даже в голову не приходило его задержать. Подружка слегка перебрала, бывает. Нет, он сам позаботится, не впервые. Да, он проследит за отправкой землянки к родителям, её вещи уже все собрал…

Когда над моей головой с тихим всхлипом задвинулся купол просторной кабины межпланетного катера, я, наконец, поняла, что попала в серьёзную переделку. И поделом тебе, Машка Аверина.

__________________________________________

©Нани Кроноцкая 2024 специально для ЛитРес

2. Пробуждение

Громкие звуки, ржавой отмычкой ковыряющие сознание, безжалостно вынуждали проснуться.

Да они там рехнулись, проклятые гутерианки! Ненавижу их страсть к музыкальным экспериментам. И еду их вонючую ненавижу. Снова приволокли в женский корпус очередной “подарочек от родителей”. Втихаря разогрели на кухонном принтере и сидят у себя, тихо жрут, смачно пальцы облизывая. Терпеть не могу своих серокожих соседок по блоку.

Захотелось подняться и заявиться к ним в комнату с тяжёлым чем-нибудь наперевес. С трофейным скелетом рогатого шерва, подаренным Гломом. Придурок. Не шерв, краснокожий. О да-а-а-а.

Почему голова так болит? Неужели проклятое пойло? Говорила мне мама: “Не пей иноземную гадость, козлёночком станешь!” Или козой? Вот никем не хотелось бы.

Открывая глаза, я попыталась потрогать несчастный свой лоб. Абсолютно провально. Рука двигаться наотрез отказалась. Правая тоже. Похмельная пелена медленно расползалась, обнажая картину весьма неприглядную. В метре примерно от кончика носа торчала мембрана окружавшего меня со всех сторон продолговатого пузыря. Не особенно чистого. Замызганного, говоря откровенно.

Переведя взгляд на себя, обнаружила полную, прямо-таки издевательскую обнажённость. Единственной одеждой на мне красовались фиксирующие ремни. Широкие, прочные, надёжно удерживающие все порывы к свободе.

Руки связаны. Полоса на плечах и на поясе. Ноги по какой-то неясной причине свободны. Хотя… Пузырь капсулы простенького древнего оволятора (я никогда не видела таких) – преграда достаточно прочная. Изнутри его не открыть даже той самой отмычкой, что нагло меня разбудила. А плазера мне не подкинули…

Вспомнив уроки военных советников, я снова закрыла глаза и расслабилась. Если за мной наблюдают, пусть думают, что я всё ещё без сознания.

Итак, что мы имеем? Лечебную капсулу, куда меня вдуло какими-то шервовыми сквозняками, потерю парадной академической формы, вместе с любимым бельём, новеньким видером и любимыми украшениями, и стремительно нарастающую мигрень. Почему меня в капсуле зафиксировали, неужели по пьянке буянила?

Память услужливо тут же подсунула тихий хлопок купола катера. И гул тяговых двигателей. И запах мужского парфюма. Без всякой меры всегда Глом всегда поливался своими духами. Я до сих пор им воняла.

Неужели он, придурок, похитил меня? Что за бред, в этом не было смысла. Краснокожий верзила уже тысячу раз мог всё это проделать. Или не мог? На Тиаманте-13 лучшая в целой вселенной система охраны. За всю историю Космической академии ни один из курсантов не был похищен с её территории. А учились там детки правителей целых миров и наследники просто космических состояний. Не то, что я: просто землянка. Бледнокожая выпускница не самого… Стоп!

Вот оно. Мне не выдали звёзд и нашивок. Таким, как я, недотёпам личный чип космонавта поставят лишь завтра. Я больше уже не курсант, биожетоны мы сдали ещё перед балом. Система охраны меня не увидела! Время для похищения выбрано безупречно.

Захотелось побиться затылком о твёрдую горизонталь койки паршивого оволятора. Или зубами вцепиться в мембрану. Или хоть плюнуть в неё. Шервов Глом, ненавижу урода! И кажется, я теперь понимаю Макара. Мой братец всегда был расистом и этого не скрывал. Он даже в свой экипаж набрал строго лишь представителей редкого племени бледнокожих. И правильно сделал, хотя тоже редкостный придурок, как все мужики…

Вдруг рядом раздался весьма подозрительный звук. Я приоткрыла глаза, прячась под пологом тёмных ресниц. По ним тут же болезненно полоснула вспышка яркого белого света. С огромным трудом не поморщившись, я замерла.

– Она т-т-т-чно не сд-д-дохла? – кто-то визгливо пролаял над головой.

Спокойно, Маруся, спокойно. Время действий ещё впереди, пока ты на этапе разведки. Лежи вялой тушкой и слушай.

– Нет…– сказал громко Глом.

Звук этого голоса вызвал целую бурю эмоций. Краснорожая сволочь.

– Смот-т-т-ри! – заикаясь, ответил ему собеседник. – А то п-п-лакали твои д-денежки!

Значит, всё-таки деньги. Интересно, за сколько серебреников он меня продал?

– Заткнись!– рявкнул в ответ громко Глом. – Твоё дело следить за товаром, а ты где ходил?– И добавил, уже очень тихо: – Дело вообще не в деньгах, мне хватает своих.

– Д-девочка не разд-двинула н-ножки? – нервно хихикнул невидимый некто.

Девочке захотелось раздвинуть зловонную пасть своим плазером и выстрелом плазмы оплавить все зубки до самого копчика. Я когда не в настроении, окружающим лучше молчать.

– У девочки слишком наглые родственники,– рыкнул устало тианин.

И меня озарило. Он действительно ведь рассказывал, что попробует дать заявку на отбор в состав личной элитной эскадры самого командующего Имперским космофлотом гранд адмирала Аверина. Как я сразу не догадалась? Наверняка, он пытался сослаться на дружбу с сестрой легендарного Анта. И послан был, далеко и жестоко. Мой старший брат не терпел глупых протекций. Наверное, тоже расист. Глубоко где-то в душе.

Так. Отлично. То есть паршиво, конечно, но мне повезло разобраться в произошедшем так быстро.

– Я ухожу, мне больше здесь делать нечего, – продолжил Глом тихо, и я вдруг сквозь прищур увидела, как он медленно наклоняется над пузырём оволятора.

Ближе, ближе… он упёрся в мутную преграду ладонями, всё опускаясь. Мембрана прогнулась под тяжестью рук краснокожего, ощутимо растягиваясь. Оно может и так? Интересненько…

– Ты уж прости… – он прошептал очень тихо. – Ничего личного. И прощай.

Глом быстро выпрямился, отчего дрогнул весь оволятор. Мембрана встряхнулась волной, словно медуза, и назад натянулась. Невидимый мерзко хихикнул. Бросив ещё один острый взгляд на меня, бывший друг развернулся и вышел.

Будь ты проклят, Иуда.

Спустя несколько долгих секунд новый враг появился в поле зрения и низко навис надо мной. Отвратительно-медная рожа с перламутрово-жёлтым отливом, какой бывает у чистокровных голодианцев. Тех самых, что женщин своих продают в сексуальное рабство. Их планета – средоточие похоти и разврата.

Самый элитный бордель древнего центра Вселенной, порочная экономика которого построена на гигантской машине узаконенной секс-индустрии. Вся мужская половина великий и несокрушимой Империи Деус мечтала там побывать, поразвлечься или даже уже побывала…

Мужчины-голодианцы особенной привлекательностью не отличались. Носатые, лысые, низкорослые. Они рано толстели, и даже ещё молодые курсанты Космической Академии родом с проклятой планеты на фоне подтянутых и спортивных сокурсников выглядели жирненькими стариками. К сожалению, эти уродцы учились именно на моём факультете, так что сталкивать приходилось.

Сальные взгляды круглых и полупрозрачных глаз вызывали во мне исключительно омерзительное ощущение. В точности так как сейчас.

Тяжело дыша и сочно облизывая пухлые, красные губы, эта сволочь разглядывала меня, как заядлый гурман. Я для него – неизвестное, но на вид аппетитное блюдо.

Похоже, меня собрались продавать секс-рабыней. К такому решительному повороту судьбы меня в Академии не готовили…

Так, паника, стоп. С чего я вдруг делаю скорые и печальные выводы? Справедливости ради скажу, что в сравнении с голодианками я – мелкая, тощая белая мышь. Глом о них как-то рассказывал, самозабвенно постанывая и в экстазе закатывая глаза.

Рослые, статные, бронзовокожие, светловолосые. У них есть и бёдра, и грудь. По утверждению всех мне известных мужчин, лучшие куртизанки вселенной обладали инстинктами сокрушительной силы и малыми крохами разума.

Я не такая. Я размножаться не жажду и в целом мужчин недолюбливаю. Младшая женщина рода Авериных росточком не вышла и статью не выползла.

Своего похотливого сторожа я рассматривала из-под ресниц. После встряски, устроенной Гломом, мембрана старенького оволятора стала как будто прозрачней. Над лысой макушкой надсмотрщика тускло светил круглый жёлтый фонарь. Если я правильно помню, такие должны быть в хозяйственных трюмах. Отлично.

Лечебные капсулы, подобные этой, жрут целую прорву ресурсов. Значит, меня уже перевезли на какой-то корабль, ведь на катерах оволяторы не устанавливают. Судя по отсутствию невесомости и характерному гулу разгона ведущего двигателя, судно готовят к прыжку. Прекрасно: в случае чего, никто из команды голодианцу на помощь не бросится.

Стена за широкой спиной коротышки была ещё плохо видна, но я заметила вдруг характерное мерцание голубых огоньков. Два, четыре, шесть. Чуть выше светится красный. Неужели пожарная сигнализация? Увиденное заставило замереть и с огромным трудом затаить предательски участившееся дыхание. Стой, сердце, куда ты! Мне нельзя себя выдать. Не здесь, не сейчас. Мне вдруг так повезло? Быть не может.

Медленно закусила губу.

Мой сторож напрягся, потом вдруг выругался на чирикающем языке и задышал ещё тяжелее. Внезапная мысль быстрой молнией ярко сверкнула. План тут же сложился, и, мысленно помолившись всем сразу богам, я не спеша облизнула давно пересохшие губы…

3. Беглянка

Мои ноги не связаны, а между ног каждой женщины лежит средоточие всех похотливых самцовых желаний. Главное, не промахнуться теперь.

Мой глазомер был тщательно откалиброван ещё в детстве братьями. Спуску мальчишки мне никогда не давали. Маленькая сестра пары “безумных Авериных” прицельно кидаться камнями и драться на кулаках научилась существенно раньше, чем даже писать и читать.

Создатель, пошли мне удачу!

Плавно изогнувшись мягкой дугой, повела медленно бёдрами, словно бы просыпаясь. Сторож замер, как большой жирный кот перед смертельным для мыши броском. Только мышка досталась ему саблезубая, бешеная и ядовитая. Ысы нервно курили в сторонке.

Внимательно наблюдая за ним из-под тёмный пушистых ресниц (спасибо родителям, наградили), играя мышцами голого живота, едва прикрытого лентой фиксатора, я глубоко вздохнула. Крупная рыба должна крепко сесть на крючок.

Гибким движением потянулась и неторопливо согнула колени. Мужик гулко сглотнул. Да, дорогой, смотри на меня очень внимательно, не отвлекайся.

Движением грациозным и соблазнительным (очень надеюсь) я медленно разводила колени, являя его похотливому взгляду вид пронзительно-откровенный. Очень надеюсь, что страж мой не выживет. Иначе мне точно придётся разыскивать голодианца на дальних задворках галактики и принудительно память стирать. А это весьма разорительно.

Раскинув бесстыдно колени, я потянулась к окаменевшему от возбуждения зрителю грудью. Она затвердела от внутреннего напряжения и смотрелась воинственно.

Ну же!

Лицо сторожа исказилось. Губы расплылись розовым влажным пятном, светлый зрачок почернел, на лысине выступили крупные капли испарины. Он медленно встал, наклонившись над плотной мембраной, и всем своим весом налёг на прочную раму моей старенькой капсулы. Упёрся низким лбом в разделяющую нас прозрачную преграду, уродливый нос тут же расплющился, её ощутимо растягивая.

Проглотил. Подсекаю!

Мгновенно сгруппировавшись, я нанесла свой любимый удар. Головой прямо в лицо, по касательной, со смещением, с удовольствием слушая хруст крошившихся в кашу хрящей его носа. И коленом по челюсти, для закрепления результата. Растянутая ещё Гломом мембрана давала мне пусть небольшое, но вполне ощутимое пространство для удара.

Мой надсмотрщик меня не подвёл. Он сыграл, как по нотам. Резко всем телом откинувшись от коварной меня, врезался в стену затылком, активируя пульт общей пожарной тревоги. Я всё волновалась, что росту не хватит ему, но зайчик от боли подпрыгнул, затылком снеся плёнку защиты на пульте. Громко взвыла сирена, все преграды и двери автоматически тут же открылись.

Фиксаторы оволятора с тихим шелестом втягивались, и мембрана сползала, словно с куколки шкурка. Только бабочкой здесь буду я.

Кувырок через голову, и я вылетаю из капсулы, словно болт из огромного арбалета. Быстрый взгляд на панель, пара нажатий на схему эвакуации, запуск плана тушения “температурно-активной водой”, и я тут же скрываюсь в густом и вонючем тумане.

Громкие вопли несчастного сторожа глушит сирена. Прекрасно. Пара быстрых шагов и передо мной коридор. Судя по схеме, мне нужно пройти всего сотню шагов до спуска в последний, самый нижний трюм. В старых проектах именно там находились все жизненно важные корабельные коммуникации, стояли хранилища пищевых концентратов, регенераторы воздуха и очистители воды.

Стальной пол под босыми ногами. Отражение тоненькой женской фигурки с распущенными длинными тёмными волосами, мелькавшее в гладких поверхностях стен. Я летела, как птица. Только бы не промахнуться, успеть. Согласно обычному алгоритму пожарной тревоги, уже через тридцать секунд все переходы между палубами и отсеками автоматически закрываются.

И тогда мне конец.

Больно ударившись о порог выхода к почти вертикальному трапу, зашипела и кинулась вниз. К прочной обуви и практичной одежде я за долгие годы привыкла. Хорошо, если палец не сбила, он может потом воспалиться, и что буду делать? Кто знает, какие микробы на древней пиратской посудине водятся.

Слетев по лестнице вниз, я услышала гул последнего оповещения. Ну же, Создатель, ты где? Мне нужна твоя помощь, Всевышний!

Пять.

Крутой поворот, впереди диафрагма последнего трюма. Она медленно, словно глотка огромного шерва, сжимается. Мне туда.

Четыре.

Снова споткнулась, и больно, кажется, щиколотку ободрала. Шервовы коридоры! Громко ругаясь на родном мне земном языке, поминая мать Глома и всех его многочисленных родственников, желая им долгой и чистой любви, причём с представителями фауны дальних планет в разных позах и видах, я снова ускорилась. Проход впереди закрывался.

Три.

Миленький мой Создатель. Клянусь, что я буду вести себя хорошо и заведу себе кошку. Нет, этого мало. Хорошо, влюблюсь в первого встречного, выйду замуж и нарожаю ему ребятишек. Хорошо?

Два.

Совершенно отчаявшись, я оттолкнулась ногами и прыгнула. Словно в омут нырнула. Застряла, конечно, и гибкой рыбкой забилась в плену диафрагмы, продолжая желать самого лучшего всем пиратам вселенной. Нет, меня не разрежет на части. Наверное. В кингстонах должны стоять специальные датчики. Но, если меня так поймают, словно в цепкий капкан… лучше пусть здесь расчленят.

Забавно, наверное, со стороны это выглядело: голая, белая девка,зажатая диафрагмой отсека, судорожно извивалась, словно гусеница в клюве вороны. Но мне не до смеха.

Раз.

В минуту отчаяния, когда мне оставалось лишь выть, сдирая кожу и выламывая косточки бёдер, вдруг раздался тихий шелест, и диафрагма раздвинулась. Буквально на сантиметр. Но и его мне хватило.

Отчаянный, остервенелый рывок, и я вылетела в нижний трюм, будто пробка из тёмной бутылки. За спиной раздался громкий щелчок, и мембрана закрылась. Нет, дорогуша моя, это ещё не финал.

С неимоверным трудом соскребя себя с чёрной поверхности пола, я поползла в сторону выхода. Цепляясь за выпуклости крепежа поднялась,справа нащупала вентиль механического блокиратора.

Спасибо ещё раз, братишки, что брали меня с собой в игры на заброшенном кладбище космической техники! Именно там я узнала об этом. Повисла всем весом на рычаге и, дыханье затаив, слушала, как с той стороны диафрагмы прохода опускается непробиваемая стальная завеса.

Всё. Теперь всё. И без спросу отсюда достать меня больше не сможет никто.

4. Сигнал

– Адмирал, у нас принят сигнал по каналу два-два-тридцать четырнадцать! – Крокодил выдержал паузу, позволяя Аверину, увлечённому разговором с флагманом пятой эскадры, адекватно отреагировать. – Соединяю приватно?

Ант напрягся. Канал личной связи использовался не впервые, но братец не станет его беспокоить без веских причин. Очень веских. Что-то случилось.

Молча кивнул, отключая канал внешней связи с эскадрами флота, и почувствовал тут же в виске едва ощутимый толчок. Оповещение о начале личного разговора.

Брат с ним не просто связался по засекреченной линии, он настаивал на абсолютной приватности. Ант пальцами левой руки прикоснулся к виску отвечая.

– Ант, ты с Марусей связался?

Адмирал устыдился. В жизни сестрёнки случилось значительное событие. Она закончила обучение в Космической академии, самом престижном вузе цивилизованной части Вселенной, а старший брат об этом даже не вспомнил. Два касания пальцами. Нет.

– Я тоже позорно забыл, – повинился Макар, но что-то в его тоне Анту подсказывало: не покаяться братец собрался. – А когда попытался с малышкой связаться, то оказалось, что в академке её уже нет. Вещи на месте, документы она не забрала, чипы не активированы. Ты понимаешь, о чём я?

Нервный толчок пальцем виска. Ещё как понимает.

– А теперь вишенка на всей куче дерьма: никаких следов выхода через транспортные терминалы. В медицинских блоках её тоже нет. Друзья видели Машку в самый разгар бала, вполне весёлой и бодрой. Завтра на Тиаманте-13 она будет объявлена в розыск. Пока что в закрытом режиме. Я предлагаю…

– Почему ты молчал?! – рявкнул вдруг адмирал, и сидевшие рядом за вахтенным пультом подпрыгнули.

– Вспомнил себя утром после нашего выпускного, – устало ответил Макар. – Думал, она загуляла. Танцы, мальчишки, любовь. Но все сроки вышли. Боюсь, Ант, тебе показаться излишне тревожным, но… По-моему, нашу Марусю похитили. Шервовы безопасники академии делают круглые глазки и заверяют меня, что девица найдётся сама.

– Погоди… там же был у неё этот, как его… друг краснолицый.

– Был, я его тут же проверил, – Макар тяжко вздохнул. Этот вздох отозвался в виске адмирала ломающей болью. – Нашлись даже свидетели, видевшие его вместе с Марусей. Но он в тот же вечер убыл к месту контрактного распределения и к работе уже приступил.

– Мне на стол все данные контракта. На Тиамант отправляю ребят из департамента безопасности. Свяжись-ка с Шакари по старым каналам и неофициально. Хорошо бы отправить по официальным каналам данные её паспортного чипа, для задержания в транспортных терминалах. Причину придумай. Не тебя мне учить…

– Ант… – голос Макара внезапно осип, – ты там тоже пока покумекай, кому на мозоль наступил. Понимаю, звучит это глупо, но всё же.

Последнее прикосновение пальцев к виску, и Макар отключился.

Ант оглянулся, отметив задумчивое лицо своего первого заместителя. Не стоило адмиралу срываться и переключать разговор в звуковой.

– Всем рубку покинуть. Гилар, попрошу вас остаться. Крокодил, подготовить расширенную конференцию служб безопасности.

– Код вызова? – мягким голосом отозвался ИскИн.

– Красный. Покушение на командующего Космическим флотом, похищение членов семьи.

Он рисковал. Почему адмирал был так в этом уверен? Ант понятия не имел. Легендарная интуиция.

Макар устало откинулся на спинку жёсткого стула и энергично растёр ладонями лицо. Спать хотелось неимоверно. И жрать. И манипуляторы оторвать паре ремонтных ядроидов, что копошились у кухонной стойки. И…

– Выпей.

Перед лицом появился прозрачный стакан с подозрительной жидкостью. Мутной, белой, как основательно разведённое водой молоко. Если бы не державшие его тонкие длинные пальцы…

Поймав край стакана губами, отхлебнул, не раздумывая.

– Матушкин самогон, – плотоядно ему улыбнулась супруга. – Сносит, как выстрелом в темечко. Особенно на голодный желудок.

– Коварная… – Макар устало вздохнул и затылком откинулся о горячее и крутое бедро своей женщины. – Это был твой хитрый план? Есть хочу, сил нет.

– Что ты, как можно? – Нэрис настойчиво протянула стакан и уселась ему на колено.

– Мой это план, – позади них раздались шаги, и Макар оглянулся.

Конечно. Семейство Авериных-Орангов-Рейн в полном сборе.

Последняя переделка им стоила дорого и оставила вполне зримый след. Нэрис коротко постриглась и стала брюнеткой, наотрез отказавшись от светлой гривы длинный волос.

Гесс, деловито теперь выставлявший на столик круглые боксы и странного вида коробочки, отрастил, наконец, густой тёмный мех на затылке и больше не смахивал на боевого ядроида.

– Полурослик наш пристрастился к высокой кулинарии, – Нэрис всегда умудрялась верно угадывать мысли Макара. – Капитан, урожай новой станции к вашим услугам. Я забыла предупредить тебя, кухня просто перенастраивается. Всё так плохо?

– Да.

Добавить ему было нечего. Макар быстро ел, толком даже не чувствуя вкуса того, что быстро закидывал в рот.

– А я ведь поздравил Марусю, – подал голос Гесс. Капитан тут же выронил вилку, резко к нему разворачиваясь. – Она была очень расстроена. Собиралась пойти выпить с другом. Его опросили?

– Нет, – Макар тихо вздохнул, снова чувствуя угрызения совести. – Он ещё в разгар бала свалил к месту службы. По словам безопасников, Машку тем вечером не зафиксировала ни одна камера.

– Нас с вами совершенно точно туда не пустят, – мысленно взвесив возможные варианты, Гесс покачал головой и поморщился. – Ты же помнишь ещё? С Тиаманта-13 вполне можно свалить. Трудно, опасно, но всё же. Туда попадают…

– Курсанты, – Макар нетерпеливо перебил глизеанца. – И преподаватели с биочипом контракта. Больше никак и никто. Солнышко, даже не думай.

– Отличная, кстати, идея.

– Я против.

Гесс задумчиво перевёл взгляд с одного спорщика на другого и весьма выразительно промолчал.

– Квалификационная сессия… – промурлыкала Нэрис на ухо Макару, вставая. – Я что, зря полгода страдала? – Я же могу лично запросить информацию о следственных мероприятиях? В качестве близкого родственника.

– Да… – подал голос Гесс. – Идея прекрасная. Это бы развязало нам руки. На территории Академии Нэрис будет в безопасности. К тому же, там учится друг её детства. Райан?

Нэрис молча кивнула, зачем-то краснея.

– Машка тоже была в безопасности, – устало вздохнул капитан. – И где она?

– Думаю, в свете произошедшего, безопасники академии с Нэрис будут пылинки сдувать. А мы могли заниматься поисками Марии. Всё равно ещё месяц болтаться в обкатке проекта. План прекрасный во всех отношениях. Я тоже против.

– Вот и отлично! – Нэрис ничуть не смутило услышанное. – Обойдусь без согласия. Капитан, разрешите идти?

– Сиди уже, вредина, – Макар удержал жену за руку и усмехнулся. – Вот скажи, почему я снова иду у тебя на поводу?

– Подкаблучник? – коснувшись губами высокого лба капитана, девушка усмехнулась. – Кажется, так на Земле называют…

– Я понял. Давай, унижай меня дальше, – он фыркнул, медленно закрывая глаза. – Женщины… Сама-то, как думаешь, что могло с ней случиться?

– Долго копаться в себе и страдать твоя сестра точно не будет. Максимум пару часов. На здоровье она тоже не жаловалась, – Нерис поджала красивые губы, невидящим взглядом смотря на ядроидов, копошившихся в недрах кухни. – Боюсь, Рик, что порадовать мне тебя нечем. Вы с братом— фигуры публичные, и врагов у вас предостаточно. А мы продолжаем сидеть и терять драгоценное время. Каждая минута может стать…

– У пиратов есть технологии деактивации паспортных биочипов.

Гесс не спрашивал, он абсолютно уверенно утверждал.

Секунду подумав, капитан молча с ним согласился. В длинном списке внушительных преступлений, раскрытых во время их приключения на Зигейне, было и это. А значит…

– Найти будет её нереально, – нервно выдохнула Нэрис.

– Как и доказать тот факт, что она— наша с Антом сестра… – зло Макар процедил. Не думаю, что пираты проделают нечто подобное. Если её сразу же не убили, – эти слова капитан произнёс с ощутимым трудом, – то похитители позаботятся о сохранности Машки-заложника.

– Мы всё ещё не верим в произошедшее, – произнёс тихо Гесс. – Так рассуждаем, как будто уверены: очень скоро всё выяснится. Например, что Маруся спит в комнате у неизвестной подруги, с похмелья мается животом или вовсе сбежала с каким-нибудь неформатным возлюбленным. Хвостатым и синекожим. Боюсь, что расчёт был на это.

– Я пошла собираться.

Нэрис решительно поднялась и направилась к выходу.

– Девушка, вас не подбросить до Тиаманта-13? – проводив её взглядом, Макар поднял руки в примирительном жесте, дав понять жене, что смирился.

Она тут же остановилась, медленно оборачиваясь.

– Точно будет быстрее, – многозначительно произнёс второй муж[U1] [U2] .

– У нас в расписании испытаний проекта стоит “малый прыжок”, – капитан даже продемонстрировал ей голопроекцию того самого расписания.

– Через час я готова.

Резко задрав подбородок и расправив острые плечи, Нэрис вышла из кухни.

– Маруся ещё даже хуже, – вздохнул вслед ей Макар.

– Дал же Создатель нам женщин… – отозвался биолог. – Умных, смелых, решительных. И красивых. Нэрис, я слышу тебя. Твой час пошёл.

В ответ раздалось громкое фырканье и протестующе— громкий топот форменных мокасин.

– Я тут связался с… – Макар заглянул в опустевшие столовые боксы и снова вздохнул, – неофициальными источниками. В этой галактике существуют два рынка рабов. Если там на торгах вдруг появятся белокожие девушки, нам сразу же сообщат.

– Да ты— оптимист, капитан. Почему только в этой галактике?

– Ант крепко прижал рынок доступного топлива, – младший Аверин нашёл в одном боксе остатки чего-то похожего на кукурузные зёрна и тщательно их выковыривал вилкой. – Что стало серьёзным ударом по миру пиратов. Теперь они заперты в разных галактиках, и силами Императорского космофлота от этой заразы вселенная расчищается.

– Ты это зачем мне рассказываешь? – удивился биолог. – Ежедневная сводка всех императорских новостей начинается с восхваления космофлота. Наша миссия…

– Не перебивай. Мысли вслух отвлекают от бешенства. Итак, если Маруську похитили, то она всё ещё в этой самой галактике. Если взяли в заложники, то в ближайшие дни похитители выкатят свои требования. Игореша с утра уже выстроил свои гениальные и уникальные сканеры, источник сигнала мы засечём. Ант – тем более. Но что-то мне тихо подсказывает…

– Аверинская интуиция?

– Именно. Шервову задницу она мне подсказывает, Гессище. Крупным планом и сразу во многих проекциях, – оставив в покое несчастный бокс, Макар его кинул на стол и остервенело потёр переносицу. – Так что… да. Нерис лучше отправить на Тиамант.

– Определённо, – покладисто согласился биолог. – Пусть эта упрямица думает…

– Именно.

И друзья обменялись многозначительными взглядами.

5. Трудности выбора

– Серьёзно? – убрав гладкие чёрные руки с рычагов боевой установки, рослый воин растерянно оглянулся назад. – Мы гонялись за ними весь этот шервов год! Я на брюхе за ними прополз всю галактику, кэп, ты уверен?

– Мы проползли… – за спиной у него прозвучал хриплый голос. – На борту цели важный заложник. Халк расшифровал их переговоры. Убивать совершенно невинного человека я никому не позволю.

– А если мы их упустим, кровь скольких невинных прольётся ещё, капитан? Паскудный размен.

– Ваш совет очень важен для нас! – хриплый голос отчётливо похолодел. – Сдай пост и проветрись.

– У меня с ним свои личные счёты! – рявкнул громко стрелок и болезненно сжал кулаки.

– Злость не лучший советчик, и ты это знаешь, – прозвучало уже куда мягче. – Дни Морбунда сочтены, но сначала пусть скинет заложника.

– Ты неисправим! – прорычал чернокожий, полыхнув в полутьме алым светом зрачков. Правильно Лям говорит…

– Я тебя не держу, – глубокая тень позади колыхнулась, но чётче не стала. – Через час у нас выход к имперскому маяку, можешь взять малый катер. Привет Лямурэю.

– После стольких лет рядом, в одной команде, ты…

– Ты с нами полтора года. Да, я— известная сволочь. Приказываю немедленно покинуть боевую часть и сдать коды ключей. Расчёт ты получишь на маяке.

– Ысова шваль.

– Всего самого наилучшего.

Массивная чёрная фигура резко отпрянула от стойки пульта, медленно распрямилась, вставая из кресла и прорычав нечто нечленораздельное на своём языке, гулкочавкающем, как топкая грязь под ногами, порывисто удалилась.

Зажглось приглушённое освещение, и из тени плавно выскользнула невысокая и приземистая человеческая фигура. Бесшумно заняв ещё тёплое кресло, мужчина рассматривал галопроекцию многие месяцы безуспешно преследуемого корабля. Старая колымага, уязвимая и беззащитная. Висит, разгоняя несущие двигатели, явно готовясь к прыжку. Как на ладони. Достаточно просто на кнопку нажать. Может, прав боевик?

Заманчиво… одним выстрелом боевых установок уничтожить самую крупную в этой галактике ячейку торговцев людьми. Ну, подумаешь, просто заложник. Одна чья-то жизнь. Один маленький человек.

Нет. Компромисс с собственной совестью всегда ведёт к краху. Капитан тяжко вздохнул, заблокировал пушку и потянулся к динамику внутренней связи.

– Йем. Кинь на них парочку свеженьких маячков. И шпиона, хочу их послушать.

– Понял, кэп. Радары противника нас гарантированно не обнаружат. продолжаем преследование?

– Нет, – это простое решение отдалось вдруг уколом глухой боли. Предчувствие? Наверное, всё-таки прав был Стрелок. – Уходим на старый маяк. Построить маршрут и усилить все меры защиты.

Подальше от искушения.

…

Итак, что я имею?

Ободранную лодыжку, сбитый палец ноги, ободранную поясницу, обломанные до крови ногти, голую задницу и желудок, урчащий от голода. Всё это на фоне желания сдохнуть и дикой тоски. Так, отставить попытки депрессии в экипаже.

Не время, не место.

Как говаривал братец Макар: “Главное – чётко продумать стратегию.”

Подперев голой спиной вертикаль диафрагмы я сидела на пористом голом полу и пальцами ожесточённо разгребала волосы, заметно отросшие за преддипломный год. Курсантское суеверие: не стричься до выпуска. Надо налысо было побриться, теперь бы я с ними не мучилась.

Перекинула за плечо, заплела в тугой жгут. Взгляд зацепился за странного вида отметину на внутренней стороне запястья. Просмотреть, ногтем оторвав тонкую корочку свежезапёкшейся крови. Шервовы яйца!

Похоже, они удалили мой паспортный чип. Потрясающе. Я теперь не Мария Аверина, полностатусная гражданка Империи, уроженка Земли, выпускница Космической Академии, а… никто? Это открытие с ноги и наотмашь врезало по мозгам.

За минуту пропрыгала всю шкалу Кюблер-Росс от шока сквозь гнев и депрессию и обратно, не найдя в себе силы принять очевидное. Я нынче никто. Меня теперь не защищает закон, мои права стали пылью. На одном уровне с ысами…

Ыса?

Затуманенный слезами взгляд вдруг упёрся в неряшливую бурую шкуру зверушки, сидевшей напротив. Огромные остроконечные уши-локаторы, трёхпалые тонкие лапки, грубый мех клочьями, острая мордочка, чуткий тонкий носик. И огромные голубые глаза, смотревшие очень внимательно. Даже, я бы сказала, оценивающе.

Привет, соплеменница. Помесь пустынной лисички, кошки и мифического Чебурашки. Мой любимый герой детских сказок. Я никогда раньше не видела ыс.

– Кис, кис, кис! – брякнула я. Видно, крышей поехала от отчаянья. Всем же известно, что ысы всеядны. Жрут всё, всех, всегда и везде. А ещё всем известно, что эта напасть, уверенно захватывающая Вселенную вслед за разумным человечеством, непотопляема, неистребляема, непредсказуема и коварна.

Ну и ладно. Терять мне как бы и нечего. Девственность ещё только осталась. Случайно. Говорят, есть миры, где её можно очень выгодно продать. Возможно, туда меня и отправят. Ну что же… Мне придётся принять новые правила игры. Они потом сами ещё пожалеют.

К моему величайшему изумлению, не сводя с меня взгляд, ыса медленно поднялась на задние лапки и села, опираясь на хвост.

– Думаешь, как меня слопать? – я вытерла слёзы ладонью и выдохнула. – Шервовы жабры тебе, а не Машку Аверину. Им всем. Мы никогда не сдаёмся, понятно? Так, пиратам и передай.

Хватит лить слёзы. Пора найти выход к воде, концентраторам, разобраться с коммуникациями и вообще… Я опёрлась на руку и попыталась подняться.

Резкий рывок уронил меня на бок, острая боль в ссадине на бедре заставила вскрикнуть. В ту же секунду буквально на голову мне упала та самая ыса. Скатилась под бок и испуганно замерла.

– Спокойно, Бурашка, это прыжок. Что-то долго они разгонялись. На такой шаромыге, как эта, не только в другие галактики не перепрыгнуть, но и в нашей не очень-то разгуляешься. Максимум пару парсеков. И знаешь, что я тебе скажу? Мои братья меня будут точно искать. И найдут.

Ыса очень внимательно слушала и спокойно дышала. Потом тяжко вздохнула и пристроилась на моём животе, плотно свернувшись в комочек. Интересно, зачем?

Уже через пару секунд мне всё стало понятно. Раздался гулкий щелчок, и контур палубной гравитации приказал долго жить. Или сработала система энергосбережения? Трудно сказать… Но зверёк точно знал, что подобное может случиться. Надо это запомнить.

Не спуская с рук ысу, я правой рукой уцепилась за скобу на ближайшей стене и решительно распрямилась. Шаг вперёд, ещё шаг. Это может быть даже забавно. Зверёк тихо висел на руке, с любопытством смотрел за моими попытками победить невесомость и убегать совершенно не собирался. Может, больная она, эта ыса? Ну и ладно. Все прививки мне сделали в академии, вряд ли это опасно. Разве что голубоглазая ждёт моей смерти, чтобы подружек позвать и поужинать, наконец. Или пообедать. Не пропадать же добру.

– Как думаешь, где здесь вода? – неловко рывками перемещаясь между огромными ржавыми скобами, я спросила у ысы. – А то пить так хочется, что нога разболелась. И жрать нечего. А ты ничего так, упитанная. Признавайся, питаешься пленниками?

Кажется, ыса-Бурашка обиделась. Она лапками опёрлась о моё голое предплечье, царапнув слегка коготками, и выскользнула из руки. Потом ловко орудуя этими самыми лапками, как маленький толстый ушастый тюлень, сделала несколько ловких гребков в невесомости и поплыла в сторону арки дверного проёма, зияющего недалеко.

– Уже покидаешь меня? – вдруг стало обидно до слёз. – Везёт мне на лучших друзей. Один продал в рабство пиратам. Второй, вон… на шутку обиделся. Козлы вы все.

Ыса в воздухе затормозила хвостом и на меня оглянулась. Готова поклясться, она меня слушала и понимала. Кивнув выразительно, толстый зверёк снова поплыл в сторону двери. Кажется, я немножко рехнулась. Веду с ысой душещипательные разговоры, дала ей забавное имя, назвала её другом. Или его? Зря я прогуливала пары космобиологии…

Чувствуя себя окончательно обезумевшей, оторвалась от стены и последовала за ним. Или за ней? Если назвали Бурашкой, то пусть пока будет женского пола. А там уж… как получится. У нормального, трезвомыслящего, образованного человека всегда есть право выбора. Мне его не оставили. К чему это я?

– Погоди-ка, Бурашка! Не хотелось бы шею свернуть в невесомости. Стой!

6. Невесомость

Где-то здесь определённо должны находиться основные коммуникации корабля… В архаичных проектах космических транспортников воздушный регенератор стоял в одном блоке с химическим очистителем водного контура. Вот они, датчики благополучия внутренней экосреды, я их вижу, узнала. Красивые, круглые, выпуклые. Светятся в полутьме, словно драгоценные кабошоны. В технологиях прошлого есть особенная эстетика. Сегодня такого не встретишь, всё давно уже стало уныло-функциональным и однотипным. Ведь правда, Бурашка?

Зверёк моего мнения не разделял, сосредоточенно что-то вынюхивая между пористым полом и стойкой регенератора. Потом неожиданно подлетел ко мне ближе и жалобно пискнул. Ещё бы понять, чего хочет это ушастое… пускай будет чудом. Цепляясь за толстые стенные скобы, я опустилась пониже, услышав тихий звук льющейся воды. Погоди-ка… Это что же выходит, жила водопровода лежит здесь так близко? Посмотрим.

Морщась от боли, ободранными пальцами я подцепила еле заметную складку напольной обшивки и потянула. Толстая пористая плита с тихим треском оторвалась, обнажая растрескавшуюся пластиковую оболочку корабельного водопровода. Достаточно было удара рукой, и острые тёмные обломки брызнули в разные стороны, разлетаясь, как вспугнутые воробьи, и выпуская на волю источник воды.

Отпрянув, я с удивлением наблюдала, как в воздухе весело надуваются внушительные водяные пузыри, словно мы здесь с Бурашкой готовились к детскому празднику. Смахнула ближайший, почувствовала влажную свежесть на коже. Забавно.

За время учёбы в Космической Академии я много раз выходила в состояние невесомости. Тренировки, конечно. Мы отрабатывали алгоритм поведения в условиях чрезвычайной ситуации, доводя свои действия до автоматизма. Разбуди меня ночью, и я смогу рассказать общие правила безопасности. Там точно упоминалось максимально возможное избежание столкновения с открытыми источниками воды.

Как и необходимость контроля за пульсом, дыханием. Настоятельно рекомендовалось воздержаться от всяческих взбрыков, рывков и порывов. От отчаянья биться лбом о твёрдые трюмные стены уже не получится. Задумчиво проводив взглядом ещё один крупный прозрачный пузырь, я поймала блок напольного покрытия, плавающий поблизости и упёршись ногами в шкаф регенератора, с немалым трудом водрузила на место, заткнув прореху в водопроводе. На пористой тёмной горизонтали вода всё же выступила, но её оказалось немного.

Зацепила ладонью последний пузырь и любуясь игрой тусклого света на гладкой поверхности, отделила себе необходимую порцию влаги. Она словно прозрачное жидкое тесто липла к пальцам, обволакивая запястье. Осторожно размазала по рукам ярко блестевшую жидкость. Соскоблила с ладоней запёкшуюся бурыми пятнами кровь. Вода помутнела, отчего-то порозовела, приобрела вид летающей лужи.

За спиной вдруг раздался почти человеческий вздох. Я судорожно обернулась, тут же всерьёз пожалев о порыве. Словно кто-то бесцеремонно и сильно толкнул прямо в грудь, совершенно меня не жалея. Одной рукой рефлекторно вцепилась в ребро стойки регенератора, бедром больно ударилась о неё же и взвыла.

Подняла взгляд и увидела толстую ысу, с любопытством разглядывающую мои невольные акробатические этюды. Интересно, а это Бурашка? Я как-то её упустила из виду. И что-то мне тихо подсказывает, что для обычных людей эти зверушки похожи, как муравьи в муравейнике. У этой надорвано левое ухо и взгляд очень наглый. Постараюсь запомнить.

– Напугала меня! – сейчас мне любой собеседник был нужен. Даже с длинным хвостом и надорванным ухом. – Что хотела?

Моргнув голубенькими глазами, делавшими взгляд ысы, похожим на человеческий, хвостатая ловко в воздухе развернулась и погребла дальше вглубь трюма. Бойко как у неё получалось грести в невесомости. Словно заправская рыбка она шевелила короткими лапками и рулила пушистым хвостом.

О чём это мне говорило? К величайшему сожалению, наблюдение за толстым носителем информации, так уверенно перемещающимся по космическому кораблю, не внушало мне оптимизма. Ыса знает толк в невесомости. Ыса умеет в ней жить. Я не ыса. Но, чтобы здесь выжить, мне тоже придётся учиться у лопоухого племени бурых захватчиков космоса.

Отпустив осторожно ребро надёжного и устойчивого регенератора, я взмахнула рукой, подражая ушастой зверушке. Почти получилось. Переместившись на метр, я воспрянула немножечко духом. Если трезво подумать, не так всё и плохо. Именно в трюмах у старых космических кораблей хранились неприкосновенные стратегические запасы пищевых концентратов.

Вода у меня уже есть. Перспектива скончаться от жажды практически миновала. Отключить водно-воздушный регенератор у моих похитителей не получится, даже если ужасно захочется вдруг. Наверху у них вполне может остаться запас воды, но дышать как-то нужно. Множество важных процессов космического корабля зависит от воздуха. Я очень смутно себе представляла каких, но эту фразу запомнила прочно.

Интересно, пропажу мою они уже обнаружили? Не могла же я насмерть стукнуть голодианца? Нет! Он так отчаянно вслед мне орал, что…

– Эй, зевлянка!

С потолка нежданно раздался знакомый мне голос. С чувством полного удовлетворения я обнаружила в нём отчётливую гнусавость, но всё равно дёрнулась от неожиданности, отлетев в сторону и ударившись щиколоткой. Необычного вида высокий и тёмный цилиндр отозвался глухим звуком удара. Там внутри что-то было. Слабо пискнув от боли, я остановилась, разглядывая внезапное препятствие. Ыса тут же затормозила в полёте, развернулась и задумчиво подгребла в мою сторону. Приблизившись к цилиндру, Бурашка задумалась, изучая ровную поверхность его верхнего основания. Её длинный нос изогнулся точно хвост дождевого червя и осторожно потрогал поверхность цилиндра. Словно что-то задумав, зверёк голыми лапками ухватился за верхнюю кромку, на мгновение завис, чутко к чему-то прислушавшись, и медленно двинулся вдоль, аккуратно и тихо выстукивая толстую глянцевую оболочку. Грандиозные уши топорщились, как радары. Мне даже на миг померещилось, что Бурашка решила сыграть мне туземную ысовскую мелодию на барабане величиной с меня. Я уж было планировала к ней примкнуть, но через мгновение зверушка нежданно выпустила из-под верхней губы угрожающе-длинные белоснежные зубы. Я оцепенела, заворожённо наблюдая, как небольшой голубоглазый зверёк превратился в подобие боевой открывашки.

– Мы внаем, ты там! – упорствовал мой похититель, вдруг напомнив о себе ещё раз. – Немедленно нам отквыфай!

Разбежались. У нас есть дела и занимательнее. Ыса живо справлялась с цилиндром, лапками перебирая по краю, словно махонькими трёхпалыми ручками. Мамочки, зубы какие. А как она их выдвигала! Телескопические, как настоящие боевые клинки. Теперь я понимаю, как ысы повсеместно и неизменно выживают. Бурашка, ты – чудо! Остаётся надеяться, что в этой банке не хранятся твои соплеменники в стазисе. Или мои. Или…

Додумать я не успела. С громким щелчком крышка цилиндра открылась и, оторвавшись от стенок, по инерции улетела наверх. Я едва увернуться успела и ысу, увесистым бурым снарядом летевшую следом, поймала. Одной рукой уцепившись за стенку, коленом упёршись в цилиндр, я нелепо висела, болтая ногой, и к груди прижимала окаменевшего от неожиданности зверька. Переведя дух и усмирив дрожь в коленках, я подхватила Бурашку подмышку, брыкнула свободной ногой, перекувырнулась в нормальное положение и вернулась к находке.

В хранилище оказались кубики твёрдых брикетов, часто уложенные в ряды. Взяв один, я принюхалась. Потянуло едой. Не какой-нибудь определённой, а в целом съедобной. Нечто среднее между рыбой, грибами, мукой и картошкой. Встряхнула пакет, отыскала на нём запирающую магнитную ленту старинного образца и осторожно её надломила. Ыса пискнула жалобно и чихнула, тут же свечкой взмыв в сторону потолка, и лишь хвостом успела уцепиться за выпуклый край нашей бочки.

– Да ты ж моя умничка… – ухватив Бурашку за шиворот, я прицепила зверька на брикет. Трескай, дражайшая. Заодно и посмотрим, насколько всё это съедобно. Кстати, заметила? Они ещё до сих пор меня не отыскали. Иначе бы в дверь постучались.

Бурашка не стала вступать в разговор. Она окунулась в брикет, и это была не метафора. Я с ужасом наблюдала, как зверушка размером с земную домашнюю кошку с упоением всасывала питательные брикеты один за другим…

7. Вор и умный пират

Если бы неистовый поток голодианских ругательств вдруг получил бы своё вещественное воплощение, то они бы давно уже все потонули. Вместе с древней и заржавелой посудиной, чудом не развалившейся в коротком прыжке, сообща с бесславным её экипажем и грузом.

Старый Фрум, капитан этой рухляди, своё первое имя, неблагозвучное, как у всех мужчин мира Тигор, позабывший много минувших десятилетий назад, оглушительно храпел в своём кресле. Ему блаженно спалось под булькающие звуки отборнейшей брани, раздающейся из диска динамика, висевшего прямо над его плешивой головой. ТигорСтарый Фрум, капитан этой рухляди, своё первое имя, неблагозвучное, как у всех мужчин мира Тигор, позабывший много минувших десятилетий назад, оглушительно храпел в своём кресле. Ему блаженно спалось под булькающие звуки отборнейшей брани, раздающейся из диска динамика, висевшего прямо над его плешивой головой.

Крепкие ремни безопасности не позволяли ему улететь в гулкий простор главного отсека старого корабля. Намертво привязанный за ногу прочным канатом рядом с ним неподвижно парил его старший помощник. И спал тоже крепко.

Вчерашние обильные возлияния дурно сказались на облике экипажа пиратского корабля. Если он был в наличии, этот облик. Они так поспешили отпраздновать благополучную сделку, что поздно обнаружили исчезновение стража бесценного груза. А когда его всё же заметили… Драгоценная пленница словно бы растворилась в бездонном брюхе их ржавого корыта. Прокля́тая девка! От баб одни беды. Не стоило впутываться в эту аферу.

Бортинженер мрачно смотрел на орущего голодианца, вязкой слюной исплевавшего микрофон громкой связи. А красиво девчонка отделала эту плешивую тварь. Лицо превратилось в огромный кровоподтёк, вместо носа распухшая блямба, губы тоже разбиты. Добрая девочка. Жалко, что дни её сочтены. Хотя…

Метнув взгляд на храпящего капитана, инженер опасливо подвинул к себе пульт внешней связи. Что там творится в эфире галактики? Ага. Пропажу уже обнаружили. Сам знаменитый Аверин вышел на рейд. Ну… это пустое. Её похитители – настоящие, клинические идиоты. Они сразу, видимо, со страху обделались и извлекли из малышки её паспортный чип. Попробуй теперь докажи, что на борту их калоши сидит пропавшая сестра сразу двух Имперских прославленных адмиралов.

И загонят белокожую девоньку на ближайшем пиратском аукционе для шлюх… А вот и заявка от капитана на торг. Так и есть, рост сто семьдесят пять сантиметров, брюнетка, глаза тёмно-серые. Уроженка Барейна? Ну-ну… Впрочем, вполне всё логично: на мятежном Барейне полно́ отщепенцев, не признающих систему распознавания личности с помощью паспортных чипов. Только вот белокожих он что-то не видел на гиблом Барейне. Фигура спортивная. Да уж. Судя по роже голодианца, упрямая девочка в форме. Грудь девяносто имперских. Неплохо. Талия, бёдра, размер рук и ног. Естественные зубы, следов пластического усовершенствования нет. Детский рубец на левом запястье. Ысе понятно откуда. Девственница. Надо же…Краснокожий болтал что-то об этом, да только никто не поверил. Если не врал, то на долю от выручки можно будет…

Или не будет.

Первый же вызов на ставку пиратского аукциона невольниц вынудил бортинженера отчётливо содрогнуться. Лазурный вор. Легендарный бандит и герой современного космоса. Жестокий и непобедимый. Давненько не было видно его… Так давно, что космические пираты галактики уже мысленно похоронили гадёныша.

Да, всё правильного. Главная ставка на пропавшую девушку уже сделана. А что это буквально значит?

Беззвучно развернув планшет в сторону капитана, инженер крепко-накрепко задумался, одновременно слушая непрестанную ругать голодианца. Из прыжка они вышли благополучно. Ещё пара часов, и подключится контур искусственной гравитации. До этого времени его наверняка не спохватятся. Уносить вовремя ноги – особый талант. Собственно, он стал причиной его сравнительно долгой жизни. Немыслимой для мужчины, рождённого на планете пиратов. Беззвучно отстегнув ремни безопасности бортинженер гибким движением выскользнул из специального кресла вахтенного и благополучно скрылся за стойкой двери. Уверенно преодолеть сотню метров до трапа на нижнюю палубу, беспрепятственно выйти в кормовой шлюзовой отсек, а оттуда к единственному катеру – дело какого-то часа. И спустя это время от ржавого борта пиратского судна отшвартуется малый транспортный катер.

он стал причиной его сравнительно долгой жизни. Немыслимой для мужчины, рождённого на планете пиратов. Беззвучно отстегнув ремни безопасности бортинженер гибким движением выскользнул из специального кресла вахтенного и благополучно скрылся за стойкой двери. Уверенно преодолеть сотню метров до трапа на нижнюю палубу, беспрепятственно выйти в кормовой шлюзовой отсек, а оттуда к единственному катеру – дело какого-то часа. И спустя это время от ржавого борта пиратского судна отшвартуется малый транспортный катер.

Лазурный вор и старый космический пират никогда в этой жизни не столкнутся. И расстроены данным фактом они стопроцентно не будут…

Лазурный вор…

Он смотрел на два этих слова со смешанными чувствами. Для тех, кто не знал, о ком речь, они просто бессмыслица. Остальные благоразумно промолчат.

Слова, изменившие ход истории сразу во многих мирах. Ставшие символом справедливости и свободы. Ему это множество раз говорили. Ему так хотелось бы думать.

Лазурный… красиво. И представлялся морской горизонт, высокое небо миров с атмосферами, комфортными для человека разумного. Драгоценности, выгодно оттеняющие красоту и великолепие женщин. Сияние залежей виталитовых руд. Бирюзовый, индиго, маренго и кобальт. И его безобразная рожа. Подарок от предков Лазурного вора – последних осколков древней цивилизации. Уродливое порождение позабытого всеми богами вселенной Каптейна.

Движением синих пальцев он в воздухе развернул голопроекцию. Незыблемый ритуал, которым вор заканчивал каждую капитанскую вахту. Аутентификация.

Крупнейший в галактике рабский аукцион широко раскинул ленту новинок и предложений, пестря 3д-проекциями юных прелестниц, зрелых томных красавиц… Для специальных ценителей здесь время от времени выставлялись женщины преклонного возраста и старухи. Вход в систему, скупое приветствие, перемещение к списку активных торгов. Горячие предложения.

Уже несколько лет он боролся с жгучим желанием прилететь туда лично, держа в руках боевую ионную пушку и по самые трюмы разгромить это злачное место к зрелым шервовым яйцам.

Там его бы и прижали. Злоумышленник номер один, с равным усердием разыскиваемый имперским космополитом и всеми пиратскими бандами сразу. Рано или поздно он разделается с этим злом. Да, он – неисправимый романтик, мечтатель и фантазёр. Но такие и двигают ход истории.

Каждый день вор заглядывал сюда с одной единственный целью. Ни одна лазурная девушка, женщина или старуха за последние годы не была продана в руки преступников. Вся галактика это знала. Где бы ни возникали наследницы и уроженки злополучного Каптейна, Вор неизменно их находил и быстро вытаскивал из горнила пиратского ада.

Выкупал, это проще всего. Если не успевал… Тогда в ход шли куда более эффективные доводы. За долгих пять лет неуловимый, беспощадный, но справедливый Лазурный уничтожил двенадцать пиратских флотилий. Он освободил восемь периферийных миров, захваченных пиратскими ордами и давно забытых метрополией. Сражался с целыми армиями пиратских главарей, за которыми десятилетиями безуспешно охотился космофлот Великой и Благословенной Империи. Он всегда выходил победителем. О нём пелись песни, слагались легенды.

За ним сейчас тоже стоял целый флот. Тех, кто устал быть игрушкой в этой партии… Тех, кто собрался под древними флагами побеждённого и умирающего Каптейна.

Усталым взглядом вор перелистывал предложения. Красавицы всех возрастов и мастей. Чернокожие, жёлтые, красные. Блеск медного великолепия голодианок, смуглая бронза чистокровных уроженок столичного Деуса. Лимонные девочки – всё, что осталось от уничтоженного жестокой имперской кампанией Майрана.

Глаза скользили по строкам. Нет. Вот уже несколько месяцев ни одна из лазурных не попадала в пиратские грязные лапы. И Вор вполне мог считать этот факт личной заслугой. Неожиданно ярко вспыхнул сигнал неотложного предложения. Экстренные аукционы всегда были скандальны.

Землянка?

Уже интересно. Белокожие обитатели этой галактики – редкость. Ставки на них всегда запредельно высоки. И что в них находят? Вор фыркнул брезгливо. Мертвенная бледность разложившихся трупов.

Совершеннолетняя, половозрелая девственница, коэффициент безупречности телесных показателей 0,92. Действительно, раритет. Девушку подводил только рост. Рослая. Длинноногая. Темноволосая. Глубина свинцовых глаз… В них вор внезапно увидел рассвет в небе Каптейна.

Сам того не заметив, он раскрыл лист начала торгов и детально рассматривал фотопроекцию девушки. Что в ней так зацепило? В сопроводительном тексте писалась какая-то дикая ложь.

Следов пластической коррекции нет. Идентификационных устройств нет. Девственна. Образована. В совершенстве владеет имперским. Младшая родственница большого имперского чиновника. Может использоваться для политического шантажа, личных утех, избирательной репродукции, супружества. Может быть перепродана.

Так не бывает. И всё же…

Увеличил бескровное лицо девушки-лота и все сразу понял. Упрямо поджатые пухлые девичьи губы. Женщину с таким взглядом на рабском аукционе Тигора Вор ни разу еще не встречал. Такой была его мать, его старшие сёстры. Никогда Вор не сможет забыть, чем для них это закончилось.

Землянку прикончат. Рука потянулась сама. Вор даже понять не успел, как стал участником торга. Одним щелчком пальцев по голопроекции он решил судьбу девушки. Лазурному вору теперь вряд ли кто-то рискнет помешать.

8. Как украсть у пиратов

Отсоединить рубку от линии громкой связи этот клинический недоумок забыл. Нет, я была только рада, конечно. Мне, определённо, везёт на придурков. Мы с Бурашкой сидели на перевёрнутой бочке с пищевыми концентраторами, грызли брикеты и запивали их необычайно холодной водой.

Сидели! Не порхали вокруг, неуклюже пытаясь размахивать лапками и кувыркаясь в проклятой невесомости, а абсолютно цивилизованно и благопристойно давили задами совершенно гладкую пластиковую горизонтальную поверхность. Кто-то сидел, свесив тонкий хвост и безмятежно похрюкивал от блаженства. Кто-то, до пят натянув синтетический грубый мешок с прорехами для головы и рук, утирал грязный лоб мокрой ладонью и мрачно жевал серую массу.

За время, прошедшее с момента включения гравитационного контура корабля, я успела свершить кучу подвигов: обнаружила множество ветхих мешков, в одном распустила потёртые боковины и наконец-то прикрыла свою обнажённость. Даже подпоясалась завязкой второго мешка. Всё-таки современный человек разумный без одежды чувствует себя диким, несчастным и беззащитным. В мешке – просто несчастным и диким. Весьма ощутимая разница.

С помощью Ысы отыскались пустые железные банки. Очень надеюсь, что в них ничего мерзопакостного не хранилось. Три раза помыла, одну назначила чашкой.

Пикантный вопрос с туалетом успешно решила злорадно и с большим удовольствием, поставив огромную банку без дна прямо в пролом водовода. Ну а что? Вода эта по корабельному контуру дальше свободно течёт, на кухню там… в питьевые источники. Экипажу понравится.

В общем, мы с Бурашкой неплохо устроились. С радиошоу, грохочущим из динамика, бесплатной едой и напитками. Я неожиданно даже узнала несколько забористых новых ругательств на трёх языках, включая имперский. Ничего особенно и не предвещало беды, когда наверху вдруг всё затихло. Неужели заметили казус и лишили благодарных слушателей единственного развлечения?

– Ты рехнулся? – спустя несколько тягостно-молчаливых минут прозвучал хриплый голос. Так оглушительно громко, что я поперхнулась водой. – За какими тигорскими потаскухами ты это сделал?

– Так, я… – слабо пискнул вдруг кто-то. – Это не я!

– Где Жир? – орал некто так, что у меня в банке вибрировала вода. – Где наш рейдовый катер? Кто продал эту грязную шлюху Лазурному вору?

Шлюху? Нет, я не такая. Хотя… сомневаюсь я, что на этой посудине, кроме меня, были альтернативные женщины. Речь шла обо мне?

Чтобы воду не выронить, поставила осмотрительно банку на пол и напряжённо прислушалась.

– Кому? – кто-то горемычный уже просто шептал. – Это же… это… Валим отсюда!

– Запихни свой язык шерву в матку, придурок! – гаркнул крикун. – Маневровые двигатели на силовой разгон! Запросить все ближайшие маяки о швартовке. Подать сигнал бедствия, приготовиться к эвакуационному выходу в…

– Капитан, у нас гости.

– Это не может быть он. Невозможно. Даже Создатель реально не смог бы…

– Это вор. Ты вообще понимаешь, придурок, сколько он нам заплатил за обычную белокожую девку? Этих денег нам может хватить на покупку планеты.

– Так отдай ему эту бабу! – в голосе спорщика громкой нотой скрипела истерика.

– Да? – ехидно спросил громкоголосый. – Ты уже взять её пробовал. Хочешь ещё раз? Дерзай. Для начала найди.

– Да не может никто за три четверти часа разыскать нас в целой галактике и самолично явиться. Кэп, очнись! Это физически невозможно!

– Вор способен на всё, – припечатал в ответ капитан моего неудачного сторожа. —Задраить швартовые, немедленно погасить все сигналы, режим тишины. Делаем вид, что мы сдохли. Чего ждём, подонки? Хотите свариться живьём в луче плазерной пушки Лазурного вора? Исполнять!

Спустя пару минут бестолковой суеты и сдержанного шипения громкая связь отключилась. Нас лишили последнего развлечения.

– Режим тишины? – я задумчиво посмотрела на бурую морду Бурашки.

Думать о том, зачем я вдруг так понадобилась этому самому вору, совсем не хотелось. Вывалил стоимость целой планеты? Значит, парень не бедствует. Враг моего врага – мне практически друг. Будем пока исходить из этой весьма незатейливой истины. Никаких тёплых чувств в адрес моих похитителей я не испытывала. Они испугались? Прекрасно. Добавим ещё остроты в это блюдо.

Гул маневровых двигателей смолк. Кроткий толчок, и сила искусственной гравитации тоже исчезла. Ненавижу проклятую невесомость! Зацепилась ободранными до крови ногами за бочку, схватила пустую банку и швырнула в ближайшую ржавую стенку. С диким грохотом банка врезалась в серую вертикаль и отскочила, едва меня не задев. Силой инерции едва не оторвало от бочки.

Выскользнувшая из “чашки” вода шлёпнулась на оторопевшую на секунду Бурашку. Мокрая ыса выглядела забавно и похожа была на карликового слона с обезьяньими ручками, но без хобота. Пролетев через весь трюм, банка снова с громким лязгом шарахнулась о противоположную стену. Хороший режим тишины. И сказать они мне ничего не рискнут.

Уже очень скоро по трюму красиво и быстро летали три звучные банки. Мы с ысой лежали, втиснувшись в пространство между придвинутой к регенератору бочкой, крепко сцепившейся с полом магнитным дном, и собственно регенератором. Лежали и философски смотрели на весь этот ужас.

Наверху послышался гул сильного взрыва. Корабль ощутимо встряхнуло. Надеюсь, вор заплатил за меня всё же достаточно денег и не сварит нас заживо. Неловко бы вышло. Снова взрыв. Мощный удар и подключение контура гравитации. С ужасающим грохотом банки свалились, всё разом.

Услышав вдруг неестественный шум, я резво на ноги подскочила. У входа в трюм что-то трещало. Как будто бы полный мешок зрелых орехов высыпали в тамбур. Медленно подкрадываясь к двери, я вдруг осознала, что замираю от страха. Впервые за всё время с момента моего похищения в Космической Академии Машка Аверина испугалась.

Кто он, этот вор? Мужчина, которого шайка пиратов испугалась до конвульсий, до судорог, и, судя по звукам, отнюдь не напрасно. Или сами пираты меня обнаружили и решили вручить ему драгоценный товар добровольно?

Нет уж, простите, конечно, но я просто так не отдамся. Взорвать дверь в нижний трюм они точно не смогут, стальная завеса, отделявшая диафрагму от коридора, рассчитана на…И тут я увидела ужасающую картину.

Нет уж, простите, конечно, но я просто так не отдамся. Взорвать дверь в нижний трюм они точно не смогут, стальная завеса, отделявшая диафрагму от коридора, рассчитана на…И тут я увидела ужасающую картину.

Сам по себе поднимающийся механический рубильник завесы двери определённо был страшён. Ничего хуже я в жизни не видела. Коротко всхлипнув, быстро повисла на нём, нелепо стараясь своим женским весом хоть как-то сдержать проклятый механизм. Гул понимающихся ворот, волна удушающей паники. За мной точно пришли. Глупо было рассчитывать на древнюю автоматику. Громкий щелчок за диафрагмой двери. Осталась единственная преграда. Бежать?

Некуда. Отыскать меня в трюме нетрудно. Мокрые следы на полу, пятна крови, обрывки мешков, в беспорядке валяющиеся банки – всё это точно указывало на присутствие дурочки. Беззащитной и безоружной. Бурашка сидела у двери и внимательно прислушивалась к происходящему по ту сторону диафрагмы.

Схватив её на руки, я заметалась по трюму. Снова один громозвучный щелчок, чёрные створки двери размеренно вздрогнули и сдвинулись в сторону. В образовавшемся круглом отверстии появилось стальное блестящее дуло с прицелом. Мне конец! Кинув на пол Бурашку, бросилась к стойке регенератора. Пусть хоть за мной напоследок побегают, до тошноты пусть половят, до зайчиков белых в глазах.

Долго бегать не вышло. Жужжание микродрона, удар в основание шеи, острая боль. В ту же секунду тело вдруг утратило подвижность и предательски обмякло, словно сдёрнутая с пальцев перчатка. Пол стремительно приближался к лицу. Буквально в десяти сантиметров от неизбежного столкновения меня вдруг подхватили чьи-то крепкие руки.

– Попалась.

Какой мужественный голос. Мой убийца был чрезвычайно силён. Я никогда не считалась сказочной крошкой-Дюймовочкой, но бремени взрослого женского тела он словно вовсе не ощущал. Я уже умерла? Не похоже…

Кажется, это не пуля. Похоже, меня обездвижили. Басовитым голосом произнеся явно чертовски нецензурную, длинную фразу на приятном для слуха мурлыкающем языке, злоумышленник подхватил меня на руки. На мускулистые, обнажённые, синие руки. синием языке, злоумышленник подхватил меня на руки. На мускулистые, обнажённые, синие руки.

Поднять взгляд и рассмотреть лицо его я не могла, отрешённо подумав, что воздействие всех известных парализаторов должно быть блокировано тем самым чипом. Которого у меня больше нет. Для моего затуманенного сознания этот факт явно стал точкой падения. И васильковые руки. Серая жидкость вскипела, одним махом выплеснувшись из кастрюльки, картинка перед глазами угасла. Здравствуй, спасительный обморок…васильковыеПоднять взгляд и рассмотреть лицо его я не могла, отрешённо подумав, что воздействие всех известных парализаторов должно быть блокировано тем самым чипом. Которого у меня больше нет. Для моего затуманенного сознания этот факт явно стал точкой падения. И васильковые руки. Серая жидкость вскипела, одним махом выплеснувшись из кастрюльки, картинка перед глазами угасла. Здравствуй, спасительный обморок…

9. Все бывает впервые

– Впервые встречаю взрослую ручную ысу.

Низкий голос заставил проснуться. Или очнуться? Открыла глаза и тут же ослепла от яркого света.

– Ага.

Незнакомец разговаривал на староимперском с лёгким мурлыкающим акцентом. Очень странно. Лингвистические гипнотехники давно уже не дают погрешностей в произношении. Процесс хорошо отработан и разрешён к применению даже на школьниках.

Или здесь был превышен разумный лимит? Нам как-то рассказывали на лекциях по прикладной психологии, что уже на четырнадцатой языковой процедуре человеческий мозг начинает чудить. Для специалистов эта проблема решалась применением речевых синтезаторов или использованием лингочипов. Остальным же хватало и нескольких языков. Вся наша галактика уже сотни лет легко объяснялась на простом, лаконичном и универсальном имперском.

Какие дурацкие мысли приходят мне в голову… Особенно, если лежать неизвестно где, слушать незнамо кого, не имея возможности даже пальцами пошевелить.

– Ты уж прости, белокожая, но бегать по трюму заминированного корабля за проворной тобой не было никакого желания.

Прозвучало практически над головой. Я моргнула. Очень надеюсь, что выразительно.

– И пока ты не дёргаешься… – раздался тихий щелчок, и ослепивший меня свет плавно погас. – Расскажу тебе кое-что. Слушай очень внимательно, у меня нет глупой привычки повторять. Даже для особенно непонятливых… – прозвучало весьма угрожающе. – Во-первых, землянка, запомни, ты теперь моя собственность. Я купил тебя сутки назад на крупнейшем пиратском аукционе. Твой продавец не был разумен и не был любезен, он твёрдо решил меня кинуть. Надеюсь, ты не успела к нему привязаться… Хотя… даже если успела. Прости, им уже абсолютно неважно, – звук тихого смеха. – Им всем. Хм… Интересно, как тебе удалось приручить эту тварь? Она так в мешок твой вцепилась, что пришлось с собой взять. Охраняет сидит, сожрала мой ботинок и скалится… – Снова смех. Очень приятный, настолько, что меня даже невольно тянет улыбаться. —Гибловы бездны. Как меня развезло опять после шервого антидота! Болтлив становлюсь, как старуха. Ты заметила, да?– замолчал, словно давая мне слово. Не дождался и снова продолжил: —Зато вполне жив и относительно даже здоров. Только ысой покусан немного. О чём это я? Ах, да! Ты теперь моя личная собственность. Омерзительно как звучит, правда?

Я с ним была совершенно согласна, но приходилось молчать. Невидимка опять помолчал, раздались шаги, и спустя несколько долгих секунд низкий голос его прозвучал уже ближе.

– И тут есть кое-какие детали. Согласно пиратскому кодексу, рабыням вживляется паспортный чип, идентифицирующий их, как ядроидов. С этой минуты разумная женщина станет просто предметом. Хорошо, если для сексуальных утех. Это ей повезёт, говоря откровенно… О! Да ты вздрогнула. Подвижность мышц возвращается. Слюну проглоти, иначе потом ещё долго не сможешь со мной разговаривать.

О нет. Я хотела орать и ругаться на всех семи мне хорошо известных языках. Потому быстро сглотнула, тут же вызвав усмешку. Везёт мне на невидимых мужиков.

– Предсказуемо. А теперь посмотри.

Свет погас окончательно, и перед моими глазами развернулась широкая голопроекция. Вполне узнаваемый интерфейс интерактивного магазина: акции, предложения, скидки, торги. Только, вместо наборов пищевых ароматизаторов, натуральной косметики, картриджей для бытовых 3д принтеров на полках “стояли” самые разнообразные… женщины. Всех мастей, возрастов и размеров. В полный рост, обнаженные и одетые, с документами, ценами,длинным списком важнейших характеристик.

Чудовищно. В наш век увидеть подобное, это как… я не знаю. Слёзы к горлу вдруг подступили. Нет, я не выросла девочкой-одуванчиком, верящей в Деда Мороза и розовых единорогов, какающих золотистыми бабочками и размножающихся опылением. Никогда я такой не была.

Мои старшие братья всегда занимались делами серьёзными и опасными. Краем уха я слышала кое-какие подробности их нелёгкой работы. Операции, рейды, расследования. Да и жене младшего брата, лиглянке по имени Нэрис было что мне рассказать. Насмотрелась я и наслушалась. Но.

Для меня эти истории были чем-то похожи на страшные сказки. Даже читая жуткие строки, в них всегда точно знаешь, что всё непременно закончится хеппи эндом, как на Земле говорили. Герои останутся живы и даже здоровы.

Моя страшная сказка имела все шансы закончится плохо.

– А! Вот она, ты. Полюбуешься?

Законченный аукцион, двое участников, победил некто Лазурный вор, сделка оплачена полностью. Глядя на сумму, в которую я обошлась этому самому вору, я не смогла удержаться и торжествующе хмыкнула. Хорошая цифра, красивая. Я чего-то да стою. Никогда в этом не сомневалась.

– И вот, что здесь у нас интересно, – преступник прервал затянувшееся молчание.– “Младшая родственница большого имперского чиновника. Может использоваться для политического шантажа, личных утех, избирательной репродукции, супружества. Может быть перепродана”.

Я рвано выдохнула, протестующе замычав.

– Не волнуйся ты так, недокрашенная. Последние пункты в исполнении девственницы меня не волнуют. А вот твои родственники… Очень хотелось бы поподробнее. Сейчас ты очнёшься и всё мне расскажешь. Мое драгоценное приобретение, знаешь ли, шантаж, – это очень приятная и эффективная вещь.

– Нет! – я с огромным трудом прохрипела, пытаясь подняться.

– Ну нет, так нет,– тут же со мной согласится невидимый некто.– У меня нынче масса свободного времени. Да! Забыл совсем. Не пытайся сбежать опять в трюм. Мой корабль не имеет аналогов, ты в нём просто заблудишься, а искать тебя некому. Я даже не собираюсь запирать дверь твоей каюты. Но бегать с ужином за тобой по всем палубам я даже и не подумаю. Просто послушай совета: лежи пока здесь, отсыпайся.

***

– Капитан? – тихий женский бесстрастный голос заставил немного отвлечься от мрачных мыслей. – Эвакуационную камеру подобрал штатный имперский спасательный бот.

– Отправь им подробный список исключительных заслуг всех спасённых, порадуем космопол нашим скромным подарком, – в рулевой рубке бесшумно появилась приземистая синяя фигура, устало потянулась и упала в предусмотрительно подъехавшее кресло вахтенного.

– Зря ты их оставил в живых. На этих лапах море крови, – уже сидевший за центральным пультом мужчина развернулся к пришедшему и взмахнул рукой, очевидно, в приветственном жесте. На бронзовой человеческий коже колоритно блеснули зеркальные блики.

– Я им не судья, – легко оказавшись за пультом, капитан синими пальцами пробежался по гладкой панели, прикрыв глаза и словно к чему-то чутко прислушиваясь. – И уж тем более не палач. Пусть имперские блюстители законности и разбираются.

– Романтик… – усмехнулся его собеседник. – Смотри-ка… имперцы опять настойчиво пытаются поймать нас по зеркально отражённому сигналу. Прямо сейчас.

– Никакой монаршей благодарности. Впрочем, всё как обычно. Вполне ожидаемо, – капитан картинно вздохнул. В его светлых глазах вспыхнул весёлый азарт. – Минутная техническая готовность к прыжку. Я тоже умею быть предсказуемым.

И вполне ожидаемо просто-напросто взять и пропасть из визуала всех современных корабельных радаров и сканеров своих преследователей. Как всегда, как обычно. Вопреки всем известным законам физики. Вопреки времени и пространству…

Вор задумчиво наблюдал за метаниями имперцев. В записи. Микроскопический биодрон, оставленный им напоследок, транслировал свой прощальный сигнал и тихонечко приказал долго жить, растворяясь в пространстве бесконечного открытого космоса.

Прямо сейчас его постоянные противники скрежещут зубами, в стотысячный раз отправляя беспомощные отчёты своим непосредственным командирам. И снова его назовут в них красиво: “Не оставляющий следов. Неуловимый и непобедимый…” Смертельно устал он от этого.

В голубом коридоре жилого отсека сработал инфракрасный датчик активности. Неугомонная. Голодная ведь! По себе он прекрасно помнил это скверное чувство. Откат после использования парализаторов. В настоящий момент её должны постоянно мучить жуткий голод и жажда. Героическое упорство малютки внушало почтение.

Судя по тому, что он успел отчётливо увидеть на ветхом пиратском корыте, своевременно после оплаты её похитители не смогли предоставить товар по вполне объективной причине. Невольница таковой не являлась. Пришлось забирать самовывозом. Он усмехнулся, вдруг припомнив её воинственный вид и зловредную ысу. Судя по живописному голоизображению, развернувшемуся прямо над пультом центрального, зверушка неукоснительно следовала за хозяйкой.

– Что по девочке? – он поймал себя внезапно на неожиданной мысли о том, что вновь пристально рассматривает тоненькую фигурку землянки. И ему это нравится.

Жуткий мешок с неё снял лично он. Сейчас девушка щеголяла светло-серым бесшовным облегающим комбинезоном, отпечатанным в стареньком принтере жилого отсека. И он ей поразительно шёл. А вот босиком долго ходить по коридорам не стоило. Биопокрытие пола и стен будет радо, конечно, но его шаловливый рост в планы обитателей корабля не входил.

– Её целиком и полностью оголили! – раздражённо откликнулся собеседник. – Никаких отчётливых идентификаторов, даже информационных следов. Вообще ничего.

– Нам нужен специальный запрос в банк ДНК… – задумчиво пробормотал капитан. – Анонимно и скрытно не выйдет, придётся запрашивать сделку с Барейном. Организаторы аукционов скрупулёзно проверяют всю заявленную личную информацию. Значит, у них имелись в наличии все необходимые доказательства личности девушки. Ну куда её шервы несут?!

Вопрос был чисто риторическим. Судя по датчикам, “несло” девушку строго в тыльную сторону двигательного отсека. Даже чисто теоретически серьёзно навредить кораблю землянка не сможет. Тем более безоружная. А вот сама жестоко пострадать белокожая вполне вероятно способна. Капитан тихо вздохнул и поднялся. А ведь он клятвенно обещал ей не бегать по палубам с ужином… Никогда в жизни Лазурный вор ещё так не делал. Шервовы женщины!

10. Вор у вора украл ворону

Если он понадеялся на мою женскую скромность, то совершенно напрасно. Никогда в жизни я не страдала ненужными комплексами. А волшебные слова синерожего: “ Мой корабль не имеет аналогов”, – в Аверинской голове пробудил ото сна целый рой чисто фамильного любопытства.

Приятная новость: в настоящий момент мне не придётся по кораблю щеголять голой задницей. И прочими частями бренного женского тела. Судя по брезгливому взгляду хозяина корабля, его абсолютно не возбуждавшими. Слава Создателю, в кои-то веки межрасовые сексуальные предпочтения сыграли мне на руку… Комбинезон оказался удобные и мягким. К сожалению, только белья под ним не было. Соскучилась я по простым, милым сердцу землянок трусам. Но не мешок, и уже хорошо.

Мне синий мужик тоже ни капельки не приглянулся. Кроме кожи кошмарного цвета, делающей моего "повелителя", чем-то похожим на спеющий земной овощ, нелюбимый мной категорически баклажан, он и в целом имел непривлекательный вид. Неестественный и безнадёжно асексуальный.

Росточком лишь несколько выше меня. Правда, в плечах широченный, весь приземистый, крепкий и основательный. Перекачанные трапециевидные мышцы спины его зрительно очень сутулили. Длинные мускулистые руки странно контрастировали с небольшими ладонями. Узкие бёдра и массивная шея. Небольшая голова, низкий лоб, некрупный правильный нос, неожиданно-пухлые губы. И глаза, опушенные целым лесом по-девичьи длинных ресниц. Тёмные и загадочные, словно космос, в котором мерцают далёкие отсветы звёзд.

Больше я ничего не увидела, времени было мало. Зато сейчас его появилось достаточно. Притронувшись к приборной панели двери, я легко убедилась в том, что синий не врал. Лёгкий щелчок, и зубцы её створок послушно раздвинулась. Бр-р-р! После того, как мне перепуганной до смерти пробкой пришлось торчать в дверях трюма пиратского корабля, диафрагмы я не любила.

Это мягко ещё говоря. С огромным трудом вынудила себя нырнуть в открывшийся круглый проём и босыми ногами ступила на сравнительно мягкий и пористый пол коридора. Я могла бы поклясться, что упруго спружинившая под ступнями субстанция неожиданно оказалась живой. Что-то вроде земного лишайника, только сухая и тёплая.

Позади раздалось еле слышное попискивание. Сделав несколько шагов вперёд по коридору, я медленно оглянулась. Бурашка. Я так успела привыкнуть к постоянному присутствию мелкой зверушки, что свою миниатюрную и всецело преданную заступницу даже не поприветствовала. А теперь вовсе бросила. Устыдившись, вернулась. Ушастый зверёк замер у выхода из лазарета, а, судя по нескольким капсулам оволяторов, пусть и самого странного вида, это был именно он, и следовать дальше за мной не осмеливался. Я хорошо его понимала. Осторожно косясь на круглую раму двери, больше похожую на огромный иллюминатор, подхватила Бурашку и рванула по длинному коридору направо.

Почему? Мой полноправный хозяин ушёл строго в противолежащую сторону. Это я точно успела заметить. Упругое покрытие пола мягко касалось босых ног. Бежать даже приятно… Занимательные здесь коридоры. Судя по виду, мой проход довольно резко сворачивал налево, и поворот этот не собирался заканчиваться.

Вдоль левой стены шли нескончаемые круглые двери. Открывать их пока отчего-то желания не было. Поболтавшись немного в руках, тяжеленная ыса решительно потребовала свободы и теперь, прижав уши, проворно бежала за мной.

Стены, двери и пол. Мягкий свет с потолка, делавший эту картину чуть менее унылой и серой. Никаких внутренних указателей. Судя по радиусу искривлённости коридора, кораблик наш круглый. А значит, тут просто обязано быть множество палуб и трюмов.

Необычно, что так потрясающетихо. Двигательные отсеки в момент подготовки к прыжку или просто передвижения между реперными точками доступа к Сумеркам специфически гудят. Или я просто не слышу? На мгновение остановилась, приложив руку к стене. Нет. Вибрации тоже не чувствуется. Кромешная и пугающая тишина. Выглядит всё так, как будто бы экипаж в полном составе покинул корабль.

Я едва только было открыла рот, собираясь поделиться тревожными сомнениями с Бурашкой, как внезапно и совершенно беззвучно раздвинулась ближайшая ко мне дверь, и оттуда высунулась громадная аспидно-чёрная рука. В ту же минуту из светлого коридора меня грубо втащили в кошмарную и непроглядную тьму. С младенчества я темноты опасаюсь. Без спросу меня трогать точно не стоило.

Все постоянные обитатели этого необычного корабля, наверняка, услыхали душераздирающе-громкие вопли ещё одного невоспитанного мужика. Удивительную силу моих челюстей и особую остроту здоровых женских зубов он успел оценить по достоинству… Интересно, на чёрной руке шрамы тоже останутся чёрные?

Удар по лицу отрезвил. Ещё счастье, что у меня “носик кнопочкой”, как с детства дразнили его мои старшие братья. Иначе осталась бы вовсе без носа. Дожидаться второго удара не стала. Гибким угрём вывинтившись из захвата, бросилась в ноги и откатилась подальше. Вопли не прекращались.

Похоже, Бурашка успела метнуться за мной и ввязалась в неравную драку. Я вспомнила её жуткие зубы и мысленно содрогнулась. Хотя… судя по страшным габаритам меня выдернувшей руки, неприятель наш точно не по зубам даже маленькой ысе. А уж мне и подавно.

Нащупала стену и, вжавшись в неё, поползла в сторону выхода. Прости меня, милый зверёк, но в случае неудачи тебя хотя бы не изнасилуют. А голову оторвать могут и мне, у тебя в этом есть явные преимущества.

Справа должна быть панель управления дверью. Почему-то она без подсветки, но я приблизительно помнила, на какой высоте находилась рельефная выемка для ладони. Да! Вот и она.

Мужик сзади вдруг заорал абсолютно нечеловеческим голосом. Тут же буквально над моей головой что-то отчётливо просвистело, и о стену раздался шлепок. Слабый жалобный писк под моими ногами. Секунда на выбор. Или я открываю проклятую дверь и бегу, бросая ушастого друга, или…

Я не успела подумать. Свет зажёгся внезапно, и я себя обнаружила в одном шаге от выхода. Порядком потрёпанную и с окровавленной ысой в руках. Вот ведь… ворона. Когда я уже научусь включать голову прежде эмоций?

Правда, надо отдать нам с ысой должное, стоя́щий в центре круглой каюты мужик тоже не выглядел оптимистично и радужно. Дырок на нём явно было достаточно. Руки словно прострелены длинной очередью из мелкокалиберного огнестрельного-автоматического оружия. Или прошиты на древней швейной машинке величиной со стол, я видела такие в музее цивилизаций.

Струи крови стекали на светлый комбинезон, и глаза очередного моего похитителя медленно наливались мерцающей краснотой. Мамочки, страшно-то как. Как чёрт из земных старинных сказок. Ему не хватало лишь только острых рогов и хвоста, прочее у черномазого было.

– Стоять! – я что было сил заорала, крепко прижав к себе тельце Бурашки и в сторону чёрного ткнув обвинительно пальцем.

Внезапность – наш лучший тактический друг.

– И не вздумай меня снова трогать! – я продолжала кричать, наступая на мужика.

Будь у него хоть крошечка здравого разума, он бы отступил. Как минимум бы удивился и замер, дав мне пару секунд для попытки побега. Связываться с сумасшедшей девкой, которую защищать бросилась ыса? Да от такого кошмара я и сама бы сбежала. Но черноголовый уродец надежд моих не оправдал. Кровавая злость, очевидно, затмила остатки рассудочной деятельности.

Ринулся вперёд, больно вцепился в предплечье и дёрнул меня за руку, бросая на пол. Прижав ысу зачем-то к груди, потому что сердобольная идиотка!, стиснула зубы от пронзительно ударившей боли и плавно пошла по касательной к корпусу мужика.

Отключить ощущения.

Я на татами, проходит заурядная тренировка, и Ант уже, очевидно, меня за неё не похвалит. Пропустила удар и захват, облажалась с падением. Бегать теперь мне три круга без завтрака. Кувырок, твёрдый упор спиной о мужские колени. Бросок. А вот у чёрного нос точно был выдающийся. В прошлом.

Синхронным внезапным ударом моих босых пяток его без затей вмяло в безмозглую голову похитителя. Хруст стоял восхитительный.

Мужик оказался силён, даже со сломанным носом он выстоял и в беспамятство не свалился. Хотя боль это адская, по себе лично знаю. Ещё минут двадцать мы гонялись по пустой круглой каюте. Я выигрывала лишь только в росте и быстроте, выскальзывая из его жёстких рук, ударами прицеливаясь в пах или лицо. Для женщины нет запрещённых приёмов.

Пару раз черномазый откидывался с громким воем на пол. Но кратких секунд этих ничтожно малых побед мне всегда не хватало до цели. Громила предусмотрительно оттеснил меня в отдалённую от двери сторону круга. За затёкшей спиной только стены, над головой низкий потолок. К огромному сожалению, мои силы заканчивались. И бессмысленно вспоминать слова братьев о том, что не стоит себе позволять послабление, бросая свои ежедневные тренировки. Мальчики как всегда были правы.

Я уже пропускала удар за ударом, уйдя в тактику “изводим побегом противника”. Только вот в чём проблема: он успешно и сам меня изводил. В лицо меня больше не били, очевидно, опасаясь испортить товар, но всё остальное…

Левая рука висела беспомощной плетью, за спиной на стене после меня оставались кровавые пятна, ноги гудели отчаянно, давно уже потеряв всю чувствительность. Сознание предательски уплывало, кислый вкус крови во рту ощущался всё ярче. За долю секунды до решающего удара я отчётливо поняла, что проигрываю. Сдаваться? Да лучше я сдохну! Прижав ысу к груди, стремительно наклонилась и с диким визгом пошла на таран.

Тяжестью камнепада на мой несчастный затылок обрушилась дикая боль. Из носа неожиданно хлынула кровь, и сознание в ней захлебнулось…

Спасительное состояние. Хочу научиться падать в обмороки, как это умели когда-то прекрасные принцессы.

11. Издержки конкуренции

– Руки! – над горемычной моей головой раздалось вдруг отчётливое. И болезненно-громкое, гулкое, словно в рупор спортивного усилителя. И угрожающее. Страшное даже. – Выше! Считаю до трёх.

– Кэп, я… – другой мужской голос дрожал и поскуливал. – Эта мелкая шервь меня чуть не грохнула, а потом улизнула!

– Я приказал тебе покинуть борт, но ты самовольно остался. Зачем?

Моя бедная голова натурально разламывалась. Пока они мило беседуют там, я скончаюсь от боли! Открыла глаза и увидела, что лежу в темноте и спелёнута лентами наноскотча, как куколка бабочки-шелкопряда. Непроглядная тьма – моя свежая фобия. Кажется, меня снова похитили. Какая, однако, высокая конкуренция за мою светлую голову. Шервушки, парни, с меня на сегодня достаточно.

– Где моя ыса?! – невзирая на дикую боль, я набрала в лёгкие воздуха и заорала.

Попыталась орать, если честно. Получилось не очень, но в ответ воцарилось молчание. Кажется, меня всё же услышали.

Спустя несколько долгих минут, мне показавшихся вечностью, наверху раздался страшный грохот, потом громкий крик, мужской стон, завершившийся звуком падения тела. Совсем близко раздались шаги, отвратительный лязг стали, чем-то похожий на скрежет огромных зубов, и по глазам полоснул ослепительный свет.

– Вот ты где… – прямо над головой раздался приятный низкий голос. Я мгновенно узнала его мягкий мурлыкающий акцент. – Искательница приключений. Очень больно?

Хороший вопрос. За который ужасно хотелось дать в морду. Жалко, сил больше не было. Свет разом ослаб, будто солнце закрылось тяжёлыми тучами. Я, наконец, проморгалась, с усилием подняла взгляд и тут же упёрлась им в синелицего. Руки, впрочем, у него тоже были вполне себе синие.

Он сидел в нескольких метрах над моей головой, в круглом люке на корточках, как лазурный петух на насесте, и руками придерживал тяжёлую крышку. Куда это меня запихали зачем?

– Ысу твою я нашёл, она здесь, – он произнёс примирительным тоном. – Не кричи и не дёргайся больше, я сейчас тебя вытащу. Хорошо?

– А то что? – выдавила из себя и закашлялась. Кажется, кровью.

– Будет больно? – он тихо спросил. Мне на секунду вдруг показалось, что на синем лице промелькнуло вполне явно заметное сожаление. – Я же просил никуда не ходить.

– Ты сказал ещё, что бегать за мной будет некому, – невзирая на боль, я не удержалась, наблюдая, как синий крепил крышку люка, а потом осторожно спускался по скобам в стене.

– Больше некому. Вот теперь уже точно.

– Вор у вора ворону украл… – пробормотала я, закрывая глаза. Как там моя бедная ыса?

Вор снял с меня путы липкого скотча, умело и быстро ощупал, ругаясь сквозь зубы на своём низко мурлыкающем языке, выразительно и красноречиво.

Понятное дело, избитая и переломанная девица в цене очень сильно упала. И о шантаже говорить теперь не приходилось. Одно меня обнадёживало: вряд ли бы он стал так долго возиться со мной, если бы собирался отправить в расход. Или продать чёрным трансплантологам. Я где-то слышала, что белокожие люди на этом рынке до сих пор весьма ценятся.

Нет. Надо срочно учиться падать вовремя в обмороки. Потому что в сознании путь мой наверх походил на самую изощрённую пытку. Даже думать сейчас было больно.Зато злые мысли всегда хорошо отвлекают от боли. Е

Нет. Надо срочно учиться падать вовремя в обмороки. Потому что в сознании путь мой наверх походил на самую изощрённую пытку. Даже думать сейчас было больно.Зато злые мысли всегда хорошо отвлекают от боли. Её оказалось так много, что Мария Аверина, выпускница Космической Академии, дочь самых лучших в целой вселенной родителей и младшая сестра сразу двух адмиралов на третьей ступени подъёма к спасительному люку совершенно позорно расплакалась.

Вор, нёсший меня, усадив на предплечье, как какую-то маленькую девочку, услыхав мои малодушные всхлипывания, к моему величайшему удивлению, вдруг резко остановился. Из-за небольшой разницы в росте я возвышалась над ним, и спрятать постыдные слёзы было попросту некуда.

– Ей, землянка… – замерев и напрягшись, он тихо позвал. Я старательно отворачивалась, пряча лицо. – Потерпи. Наверху я тебя обезболю, там нас уже ждут.

– Больно… – я снова всхлипнула.

– Вижу. Ты, молодец, держишься лучше многих бывалых воинов.

Произнёс и задрал темноволосую голову, всматриваясь в круг проёма открытого люка над нами.

– Положи голову мне на плечо и прижмись! – вдруг он твёрдо скомандовал.

Вот чему братья с самого детства меня научили отлично, так это тому, что команды выполнять нужно беспрекословно. Когда человек говорил таким тоном, мне даже в голову не приходило ослушаться. Это в жизни не раз меня выручало.

Сцепив зубы от боли в разбитом плече и переломанных рёбрах, я всё-таки наклонилась, сворачиваясь на груди синего вора, и крепко прижалась к нему. Монстр. Комок стальных мышц, ни капельки лишнего веса и жира. Раскрытая мужская ладонь вдруг у меня оказалась под мышкой, на рёбрах, невольно касаясь груди. Я рвано выдохнула, протестующе пискнув. Не обращая внимания на меня, он напрягся, перенёс вес на правую ногу, потом чуть наклонился и прыгнул.

С огромным трудом я сдержалась, постаравшись опять не орать. Почти получилось. Вылетев из люка ракетой, вор приземлился на корточки, тут же гибко спружинил и подхватил меня левой рукой. Если бы не его предусмотрительность, я бы с размаху ударилась уже в кровь разбитым бедром о крышку огромного люка, торчащую рядом.

– Держись за меня! – рявкнул вор, и я тут же обеими руками вцепилась в массивную синюю шею.

– Умничка!

Снова прыжок. Нереальный, немыслимый, фантастический. И мы с ним оказались висящими над нижней палубой. На одной руке он висел. Фокусы гравитации? Как-то я их не заметила, на меня сила искусственного тяготения действовала исправно.

Пару раз покачнувшись, вор зацепился ногами на лестничные перила и, крепко меня обняв, одним гибким движением как-то непостижимо вдруг оказался на её светлых ступенях. Пара прыжков вверх по лестнице, и мы движемся по уже знакомому мне коридору.

– До лифта потерпишь? – спросил он зачем-то. Можно подумать, у меня просто куча возможных альтернатив. Молча кивнула. И всхлипнула совершенно случайно. Вор сразу ускорился, перейдя на стремительный бег.

У гидравлических лифтов нас ждали. Смуглая миниатюрная девушка, с невероятно огромными, в половину лица оранжевыми глазами и светлокожий мужик. Судя по целому стогу ажурных косичек на голове, глизеанец. Не так уж и много нас в этой вселенной, людей с неокрашенной светлою кожей. Как выяснилось.

Я их бесцеремонно рассматривала, тщетно стараясь отвлечься от боли, в то время как девушка, выслушав несколько фраз, брошенных ей на том самом таинственном языке, приложила инъектор к моему многострадальному плечу и замерла, вопросительно глядя на вора.

– Мы временно можем тебя усыпить и уложить в оволятор. Так будет лучше.

– Или что? – безысходная боль всё равно накатилась, уволакивая сознание в чёрную воронку.

– Или вырубишься сама.

– Усыпляйте, – я милостиво разрешила. – Только ысу мою принесите.

Изумлённый взгляд девушки, направленный на лазурного вора, мне почему-то совсем не понравился. Чёрное рыло инъектора ткнулось мне в шею, раздался тихий шелест, кольнула короткая боль, и я тут же крепко уснула.

Просыпаться в оволяторе, с трудом вспоминая, где ты, кто ты, как попала сюда и кто все эти странные люди, что сосредоточенно смотрят сквозь полупрозрачный экран, – очень плохая примета. А если ещё лежать опять голой – к неизбежным проблемам в личной жизни. Или переменам? Для меня эти слова всегда были полными синонимами.

– Только не дёргайся! – прозвучал женский голос. Сразу же захотелось не просто задёргаться, а выскочить, успешно выбив ногами злосчастную крышку, и повторить мной уже однажды проделанный фокус. Как это ни странно, но окончательно остановило меня полное отсутствие сдерживающих ремней на шее, руках и лодыжках. Значит, мне доверяли.

Бросила взгляд на свою несчастную тушку и тихо присвистнула.Никаких дырок, синяков или даже царапин на мне не осталось. О произошедшем со мной напоминали лишь странные тонкие трубочки, больше похожие на прозрачные нити, входящие прямо под кожу. По ним быстро струилась алая жидкость. Кровь? Впервые вижу такую систему.

– Ещё три минуты регенерации, – человек, это произносивший, спокойно смотрел на меня совершенно удивительными глазами. Огромными и оранжевыми. Где-то я их уже видела… – если закружится вдруг голова, просто закроешь глаза. Ничего не болит?

– Где моя ыса? – с недавних пор я подозрительно отношусь к проявлению чьей-то заботы.

Особенно от совершенно незнакомых людей. Мне сперва показалось, что их здесь толпа, к счастью, после фокусировки туманного взгляда осталось лишь двое. Второй человек явно вздрогнул.

– Что ей сделается? – врач искренне изумилась. – Ысы – абсолютные рекордсмены в вопросах физической регенерации. Да мы все свои технологии разрабатывали, изучая физиологию этих существ!

– Да уж… – хмыкнул стоящий рядом с ней здоровяк. – Особенно яды вам удались. Дрыхнет зверушка твоя. В капитанской каюте.

– Любит кэп игры со смертью… – проворчала неодобрительно рыжеглазая девушка.

– Бурашка хорошая, – прошептала я тихо, послушно закрывая глаза. Голова действительно предательски закружилась.

– Конечно, милашка, – охотно согласилась девица. – Раз мы до сих пор здесь все живы. Даже кэп, а ведь она его покусала.

– При укусе половозрелые, взрослые самки ыс прекрасно умеют впрыскивать яд, – здоровяк отвернулся и быстро развернул над моей головой широкую голопроекцию. Замигали ряды чёрных цифр, графики, диаграммы. – Делают это они очень редко. Практически никогда. Чтобы накопить яд на подобный укус, ушастой может понадобиться целая жизнь. Антидота к нему до сих пор нет.

– Этого быть просто не может, – я распахнула глаза и скривилась. – в наше время и нет специфического антидота. Вы точно ещё не убили Бурашку? Совершенно нечаянно, вдруг.

– Кэп не дал бы! – мужик от меня отмахнулся, прокручивая пальцем висящие в воздухе таблицы. – А что непосредственно касается яда… Чисто химически, это не яд. Вещество, позволяющее чудесным зверушкам жрать и доблестно переваривать решительно любую добычу. Ядовитую, несъедобную, радиоактивную. Укусила, недалеко убеждала, дождалась, когда очередная жертва помрёт в жутких мучениях, потом ядом начнёт перевариваться и уже через пару часов можно лакомиться вкусной тухлятиной. Или переварятиной? Как это правильно по-имперски?

Он неожиданно обратился ко мне.

Я потрясённо безмолвствовала. Как-то ценная информация об опасностях пищеварения ысы легко обошла меня на занятиях по космической биологии. Немедленно вспомнилась древняя земная присказка: “Многие знания – многие беды”, и я непоколебимо решила, что всё тут услышанное проще благополучно забыть. В конце концов, Бурашка сражалась отчаянно, меня надёжно защищала и даже спасла. И о том, что меня она так берегла исключительно в качестве пищевого резерва, думать совсем не хотелось. Я останусь, пожалуй, в своей милой альтернативный реальности, полной розовых единорогов, малюсеньких фей и добросердечных великих волшебников.

– Сейчас мы закончим, и я провожу тебя к кэпу, – как-то избыточно-бордо промолвила рыжеглазая. – Он давно тебя ожидает.

Почему-то я ей не поверила.

12. В разведку меня не возьмут

Я, конечно, давно уже слышала о каких-то там принципиально новых технологиях в современной медицине. Но. Даже когда мои братцы, героические адмиралы Имперского Космического флота и какой-то там сверхсекретной внешней разведки, попадали в довольно серьёзные переделки, их не вытаскивали из оволятора за несколько имперских суток.

А я… Я привольно валялась в эргономичном кресле-кровати и рассматривала свои руки. На указательном пальце левой когда-то был шрам-напоминание о печальных последствиях глупого риска и дурости. Это ещё у родителей меня укусила соседская полуслепая избалованная собака. А вот тут красовался мой особо памятный синий ноготь. Сразу после поступления в академию я умудрилась на первой же студенческой вечеринке разбить бутылку из дорогущего глизовского стекла и напрочь отрезать себе безымянный палец. Его быстро пришили обратно, но форма и цвет ногтя изменились. Я потом ещё долго шутила, мол, пальцы в госпитале перепутали и пришили мне чей-то чужой…

Куда всё подевалось? У них что, лазарет вместе с косметологическим салоном? Процедура полной полировки кожи весьма неприятна. Я видела однокашниц, “страдавших за красоту”. Пару дней потом точно лучше в зеркало не заглядывать. Отёки, пигментные пятна. А тут у меня… как и не было ничего. Ногти блестели, волосы отросли сантиметров на десять. Даже ресницы и те стали гуще, мешая мне трезво смотреть на творящееся вокруг безобразие.

Валяюсь я в центре каюты Лазурного вора, нагло плюю в потолок, жду обещанного мне обеда. Или завтрака? Шерв его знает… На пушистом ковре под ногами лежит кверху брюхом Бурашка. Вор сказал, что она теперь ещё долго будет только есть и спать. Яд собирает, чертовка. Почему-то он тоже её не боится.

Странный он. Очень странный. И дело не в цвете лица или рук, хотя за все семь лет обучения в пёстром калейдоскопе студентов Имперской Космической Академии такие расцветочки мне ни разу не попадались. Уж на что белокожие были редкостью. Лазурный? Пока он вытаскивал меня из топливного трюма корабельного катера, было время его рассмотреть повнимательнее. Разноцветный. Собственно говоря, я ведь тоже не белая. Под жёсткой звездой летнего Тиаманта и вовсе быстро становлюсь похожей на голодианку. Это если себе страшно льстить.

Раздался тихий шелест открывающейся двери. Я тут же плотно закрыла глаза, делая вид, что крепко уснула. Не хотела с ним разговаривать совершенно. Вот ещё. Подумаешь, спас меня от чернокожего. Эка невидаль!Выкупил на аукционе за какие-то невероятные деньги. Ещё бы понять мне, зачем. Он ведь ничего совершенно не знает, и признаваться в близко родственных связях с известными всей галактике адмиралами я решительно не собираюсь.

– Не притворяйся… – прозвучал необычно низкий голос. – Когда спят, так старательно не зажмуриваются.

Тяжко вздохнула, открывая глаза, чтобы встретиться взглядом с хозяином каюты. Удивительным. Как я раньше этого не замечала? Цвет радужки светло-серый, совершенно обычный для рядового землянина, и фантастический для большинства жителей нашей галактики. Очень красивый разрез, и пушистая щётка по-девичьи длинных и тёмных ресниц. Таким впору завидовать. Нервно сглотнув, поднялась, окончательно разрывая визуальный контакт и неожиданно осознавая: он меня тоже разглядывает. Пристально и внимательно.

Как редкую рыбку в аквариуме. Чисто натуралистический интерес. Неприятно. Медленно села на край кресла, послушно подставившего мне под поясницу упругую выпуклость широкой спинки сидения. Глубоко вздохнула, потрогав порядком отросшие волосы, и усердно принялась заплетать их в тугую косу.

Освещение каюты медленно разгоралось, словно восход белой звезды. Предметы вокруг проступали всё чётче. Довольно невысокий стол, ещё одно эргокресло, смахивающее на сплющенного глубоководного осьминога, на полу пара круглых воздушных подушек, похожих на вялые яблоки.

Как я тут оказалась? Он сам меня звал. А потом не прогнал. Места в весьма скромных апартаментах лазурного капитана нам с ысой достаточно. А если себе малодушно не врать, то единственная причина моего здесь нахождения была совершенно другая.

Сегодня я просто боялась опять оказаться похищенной. Даже выход за двери в просторный и светлый вполне коридор жилой палубы давался мне с явным трудом. Всё мне казалось, что снова откроется люк диафрагмы, оттуда высунется рука или пасть, или хвост, – что угодно. И меня снова втащит в опасную тёмную комнату. Здравствуй, ещё одна фобия. Это скоро пройдёт, я уверена. Но не сегодня.

Но самое странное было в том, что вор явно меня понимал. Когда к нему в каюту явилась испуганная и взъерошенная я, он ни о чём не расспрашивал. Кивнул мне на кресло, нынче ставшее моим личным надёжным пристанищем, тихо выругался и неожиданно вышел, предусмотрительно мне бросив: “Я запираю каюту. Выйти ты сможешь, но, кроме меня, сюда больше никто не войдёт. Я принесу тебе что-то перекусить.” И немедленно мне полегчало. Нет, правда! Лазурный меня не убьёт, раз уж отвалил столько денег и спас из проклятого трюма.

Судя по циферблату часов на стене, его не было чуть больше часа. Судя по фантастическим запахам, ворвавшимся вместе с ним в уютное помещение, он всё же решил меня покормить. Это радовало. Я задумчиво заплетала косу, разглядывая крепко спавшую ысу. Круглое пузико ритмично подёргивалось во сне, задняя лапка отбрыкивалась от злобных врагов, на уродливой мордочке застыло счастливое выражение.

Неожиданно прямо передо мной возникла… тарелка! Естественно, не сама по себе, её мне протягивал вор. Я уставилась на это чудо природы, отказываясь поверить собственным глазам. Не бокс, не впитывающий трапезный биолист, как в столовой Космоакадемии, а подлинная, судя по внешнему виду, фарфоровая тарелка! Вообрази я в его ультрамариновых пальцах граурского крокодила или зрелую шервову кладку на пушистом ковре под ногами, я и то поразилась бы меньше.

– О! – только и смогла глупо выдавить из себя дипломатичная и благодарная я.

– Это твой… завтрак? – на васильковом лице сочно пылало выражение плохо скрываемого торжества. – Так, кажется, говорят на Земле?

Шах и мат тебе дурочка Маша. Спалилась на первом же выходе. Да, в моём отвратительном досье на витрине рабского торжища внятно значилось: девственница и землянка. Но Земля не крошечный Тиамант. У нас там живёт многоцветная куча народу. Половина из них точно женщины. Четверть женщин – вполне себе девственницы. Ну… это я соврала себе снова. Но даже если десятая часть, это всё равно весьма немало! Плюс целая россыпь колоний, заселённых когда-то землянами. В таковом муравейнике чрезвычайно непросто отыскать одну махонькую землянку и вычислить её высокопоставленных родственников. А я, как могу, значительно облегчаю задачу. Умница, что сказать.

На фарфоровой идеально круглой тарелке, филигранно расписанной невероятно сложным цветочным орнаментом, лежал горячий бутерброд. Настоящий, всамделишный. Я до такой степени была потрясена одним видом тарелки, что его не заметила, а совершенно напрасно. Натуральный продукт в космосе давно стал предметом непозволительной роскоши. Или на корабле здесь стоит дорогущий кухонный принтер или…

То самое “или”. Потому что еда, даже вышедшая из лучшего и современного принтера, только немного похожа на свой прототип. На вкус она вся как бумага. Нет, вкусовые добавки творят чудеса, и бумага из принтера будет со вкусом грибов или даже свинины.

А тут… ароматная корочка запечённого сыра, тонкие ломтики свежих помидоров, прикрывавших великолепно прожаренный стейк, и всё это высилось на ломтике тонкого чёрного хлеба. Чёрного! Ржаной хлеб во Вселенной встречается примерно так часто, как синекожие люди.

– Э… – я сегодня – само совершенство. И выразительна, и на диво красноречива. – А в чём тут подвох?

– Ешь, это вкусно. Мне лично понравилось, – ответил мне синий и беззастенчиво сунул в руку… нет, к моему тайному облегчению, не сервизную чашку на блюдце, а банальный квадратный стакан из вездесущего фастика.

– Где ты взял эту роскошь? – всё ещё недоверчиво принюхиваясь, я куснула расплавленный сыр. Это он. Не имитация, не гипнотическая иллюзия. Сыр. Натуральный продукт из коровьего молока. В каюте пиратского капитана, на противоположном краю нашей галактики. Ущипните меня.

– Ну, конечно, украл, – синий мне улыбнулся. – Я же вор. Моё дело нехитрое: тащу всё, что мне вдруг случайно приглянется. – И снова весьма выразительный и насмешливый, бархатный взгляд, от которого меня уже дёргает, словно бьёт электрическим током. – Лучше посмотри вот сюда, час назад мне прислали прелюбопытнейшее сообщение.

Щелчок пальцами, и второе эргокресло подобралось поближе. Ой, всё. Нашёл чем меня удивить. Довольно обычная мебель. Ну хорошо, дорогая обычная мебель. Хотя, судя по изрядно потёртому виду, уже и не особенно дорогая. Упав в мягкое ложе, тут же послушно обнявшее мужскую приземистую фигуру, вор снова щёлкнул пальцами. Странная у него форма управления внутренним интерьером.

Над нашими головами развернулся широкий голоэкран. С которого на меня требовательно смотрел… Верховный командующий Имперским Космическим Флотом Анатолий Аверин.

13. Ход пешкой

Усилием воли у меня получилось не выронить изо рта свой кусок бутерброда. На этом вся воля внезапно закончилась. Утекла, как вода в сухой жадный песок. Окаменев, я неподвижно сидела на мягком пьедестале эргокресла, как будто на раскалённой, щедро промасленной сковородке. И остро чувствовала себя той самой рыбкой, что сейчас будет подана к ужину. Или что там у нас по местному расписанию. Под маринадом и с пряностями.Это была просто запись. Я толком е

Усилием воли у меня получилось не выронить изо рта свой кусок бутерброда. На этом вся воля внезапно закончилась. Утекла, как вода в сухой жадный песок. Окаменев, я неподвижно сидела на мягком пьедестале эргокресла, как будто на раскалённой, щедро промасленной сковородке. И остро чувствовала себя той самой рыбкой, что сейчас будет подана к ужину. Или что там у нас по местному расписанию. Под маринадом и с пряностями.Это была просто запись. Я толком её не услышала, мало что поняла. Сидела, уставившись в голограмму, и не видела ничего, кроме бесстрастного лица старшего брата, до дрожи пугающего своим выражением. Его фамильный, “вымораживающий”, чисто Аверинский взгляд.Братья умели смотреть прямо в душу. Матушка всех троих нас наградила такими глазами, цвета земной летней грозы. И вполне ощутимые молнии братец метал этим взглядом с экрана на головы тайным врагам, покусившимся на святое. А ещё я отчётливо видела в нём молчаливый укор, брат как будто бы меня спрашивал: “Что же ты, Машка, опять натворила?!”

Они меня скоро найдут. Или я очень плохо знаю своих старших братьев или… искать уже будет нечего. Второе куда более вероятно. Пираты трусливы. Нас этому постоянно учили, как и тому, что вступать с ними в мирные переговоры, пусть даже и в сугубо частном порядке, невероятно рискованно. И неоправданно. Но Ант предлагал именно это. Зачем? Просто оттягивал время? Или я плохо его поняла? Скорее всего. Бедные наши родители! Снова Машка прибавила им седин. Очень надеюсь, что братья о нашей беде им пока сообщать не спешили. Я крепко зажмурилась и заставила себя проглотить кусок бутерброда, застрявший во рту. Вкус исчез вместе с запахом. Все ощущения туго свернулись в воронку и с треском рассыпались. Осталась лишь остановленная картинка на голоэкране.

– Совершенно удивительное фамильное внешнее сходство, не правда ли? – уронил совершенно спокойно космический пират. – А я всё припомнить не мог, где уже видел такие глаза.

– Понятия не имею, о чём ты… – запихнула в рот новый крупный кусок и мучительно его жевала. Прозвучало так жалко, что ужасно хотелось заплакать. Кажется, у меня формируется новая фобия. Буду бояться теперь бутербродов.

– Необычно другое… – словно меня не услышав, продолжил Лазурный. – Зачем он это сделал, где логика?

– Любит сестру? – пискнула я и открыла глаза, тут же внезапно столкнувшись с пристальным взглядом хозяина.

– Сестру? – он мягко, беззвучно смеялся. – В послании ни слова не было сказано о каких-либо сёстрах. Верховный адмирал Аверин лишь сообщил, что неизвестные преступники тайно похитили чрезвычайно важного для него человека. Если бы не ваше ошеломительное внешнее сходство, я бы даже решил, что речь шла о возлюбленной. У землян так крепки близко родственные связи?

В разведку меня никогда не берите. Он ведь даже ловушек не ставил! Никаких пыток, перекрёстных допросов с применением запрещённых приёмов и вражеских техник. Я сама так бездарно спалилась. Всегда Машку Аверину подводила привычка собственноручно проблемы себе создавать, а затем героически их преодолевать. Но сейчас я сама себе превзошла. И ответить Лазурному нечего…

– Значит, сестра… – продолжая меня совершенно беспардонно рассматривать, синий пальцами правой руки осторожно коснулся виска и серьёзно задумался. Картинка на голоэкране послушно раздвинулась, стоп-кадр послания быстро погас, и на смену ему появилась прекрасная я. Во всей первозданной красе, так сказать. В полный рост, голая и беззащитная.

– Ты лучше запей, – посоветовал синий, быстро переведя взгляд на экран. И тут же поморщился.

– Прекрати меня разглядывать! – фыркнула я возмущённо, но жидкость в стакане отхлебнула. Неожиданно там оказалась простая тёплая вода, очень вкусная. Отчаянно надеюсь, что синий меня не отравит. – И вообще, это нейромодель. В жизни я не такая.

Действительно, не такая. Хотя, безусловно, немного похожа.

– И цвет кожи не как у ободранной ысы?

Вот я так и знала, что с Бурашкой нас многое объединяет!

– На себя посмотри, баклажан говорящий! – я за словом в карман никогда не лезла. – Я смотрю, у тебя большой опыт в сдирании меха с бедненьких ыс. Да я… жизни не видела синих людей! Может, ты перекрашенный? Отличная маскировка, согласна. В таком виде тебя и родная мать не признает.

Кажется, я что-то ляпнула лишнее. Судя по каменеющему лицу синекожего, теперь он всерьёз размышлял, не свернуть ли мне шею.

– Кто такой баклажан? – рыкнул вор, всем корпусом резко разворачиваясь ко мне.

– Земной огородный овощ, – тут же ответила я, нервно втянув голову в плечи. – Вкусный и полезный, если не веришь, можешь в сети поискать. Всяко лучше, чем голых девушек там рас…

– Я понял.

Прозвучало так убедительно, что я замолчала. Хотя ужасно хотелось продолжить! Но вор мою блёклую фигурку с экрана смахнул и принялся бегло читать стремительно бегущую дорожку текстового сопровождения. К моему величайшему удивлению, этого языка я не знала, даже не видела никогда в жизни таких букв, чем-то отдалённо похожих на земную древнейшую клинопись.

– Это всё обо мне? – допив тёплую воду, свой недоеденный бутерброд я всё же с тарелки взяла. Не пропадать же добру. – Мог бы просто спросить, а вдруг я отвечу?

Ответный взгляд весьма выразительно заставил меня заткнуться. И правда. Чего это я. Существенно облегчать жизнь Лазурному вору? Я и так в этом деле значительно преуспела.

***

***

– Скажи мне… – наконец, оторвавшись от чтения, вор нахмурился. – На то, что ты прекратишь все попытки сбежать, с моей стороны будет очень наивно надеяться?

Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять всё услышанное и ответить, предварительно изобразив на лице вымораживающе-вежливую улыбку.

– А ты очень неглуп, – была вынуждена признать. – Прости, но тяга к свободе – черта у нас чисто семейная. Как и стремление к справедливости. Гены пальцем не выковырять.

– Серьёзно? – на лазурном лице явно нарисовалась плохо скрытая смесь иронии и недоверия. Он даже насмешливо чёрную бровь изогнул. – Неожиданное заявление… К справедливости, значит. И что же, братья твои служат нашему Императору исключительно исходя из семейных наклонностей?

Расслабленно развалившись в эргокресле, незаметно выехавшем и вставшем строго напротив меня, вор сцепил на животе свои синие пальцы и смотрел теперь выжидающе. Жёлто-зелёный комбинезон самого неприятного из оттенков ему совершенно не шёл, делая в чём-то похожим на глупого тропического попугая. Сходство усиливала манера наклонять вопросительно голову. И поблёскивать голубоватыми белками серых глаз, во взгляде которых я вдруг прочла плохо скрываемый смех. Сразу же разозлившись, прищурилась и ответила:

– Империи служат исходя из верности слову присяги и Великого договора, – произнесла я внятно и холодно, резко задрав подбородок. – Хотя для тебя, очевидно, это всё совершенно пустые слова. Ты же вор. У таких, как ты, нет ни чести, ни совести.

И тут на меня посмотрели, как на… Да. Того самого говорящего попугая. Который красивая редкая птица, повторяющая совершенно непонятные ей слова. И судя по лёгкой брезгливости, снова тенью мелькнувшей на синем лице капитана, он не считал меня слишком красивой. Разве что редкой.

– Как скажешь, землянка, как скажешь! – вор вдруг хлопнул в ладони и медленно встал. – Мне так даже проще.

Я поёжилась. Вспоминать о том, как этот синий монстр нёс меня из глубокого трюма через палубы практически на одной руке, сейчас было как-то не слишком приятно. Одним плавным шагом приблизившись, вор вдруг наклонился ко мне, угрожающе нависая, и упёрся ладонями с двух сторон об упругие подлокотники кресла. Монолитная глыба мускулистого мужского тела, затянутая в жёлто-зелёное безобразие, находилась так близко, что я остро чувствовала тепло его тела и запах.

Пах вор обыкновенным земным мужчиной. Никакой парфюмерии, голодианских мужских феромонов и прочих модных штучек. Только чистая кожа, лёгкая нотка пота и привычного всем космонавтам моющего раствора. Это открытие оказалось настолько ошеломительным, что я гулко сглотнула и распахнула глаза, глупо таращась на вора. Как будто увидела белого шерва.

– Я предлагаю тебе вполне честную сделку, – Лазурный внимательно вглядывался в моё лицо, словно силясь прочесть мои мысли. Он явно заметил мою странную реакцию и ощутимо напрягся.

– Странно слышать подобное от человека, купившего меня на аукционе рабынь, – всё ещё тщетно пытаясь побороть удивление, тихо фыркнула я.

Все разумные расы имели свой запах. Уникальный и непохожий. В Имперской Космической академии я нанюхалась и насмотрелась. Глизеанцы – лесом, Глом вонял мокрой землёй. И лишь земляне пахли чем-то своим, невозможно родным, ни на что не похожим. Только что синий вдруг стал для меня не просто каким-то-там-существом, вроде ядроида или ИскИна, а вполне ощутимым мужчиной. Пусть даже и синекожим. Не тогда, когда он, пусть не слишком почтительно, но вытащил меня из лап похитителей. И не тогда, когда спас из лап чёрного мучителя, а именно здесь и сейчас. Странная штука сознание. Мне достаточно было просто немножечко успокоиться, съесть бутерброд и понюхать лазурного.

– От твоего брата мне нужно… – вор продолжил, словно и не заметив моей куцей колкости. Потом вдруг замялся, явно подыскивая слова.

– Он не пойдёт на предметную сделку с пиратами, – я громко фыркнула, прямо глядя в лицо шантажиста. – И ничего никому не заплатит, это противоречит всем принципам адмирала Аверина.

– Девочка, – он усмехнулся, но взгляд его серых глаз теперь оставался непроницаемо-холоден. – Когда речь идёт о наших любимых и близких, все принципы обычно засовываются прямиком в задницу. Без промедлений и без сомнений, каким бы ни был болезненным этот процесс. – Тут вор вдруг от меня отвернулся. Что это с ним? Совесть вдруг посетила, и пират взгляд решил спрятать? Что-то я сомневаюсь.

__________________________________________

©Нани Кроноцкая 2024 специально для ЛитРес

14. Елочный шар

– У моей семьи всё равно нет таких денег, какие ты заплатил за меня на аукционе, – я ответила прямо. – Не было и не будет. И я имею в виду всю семью.

Тут я немного лукавила: мой младший брат неожиданно и удачно женился, и теперь Мак был очень богат. Но эти маленькие тайны семейства Авериных никого, кроме нас, не касаются.

– Мне не нужны его деньги! – вдруг низко рыкнул мне прямо в лицо синий вор. – И сейчас ты запишешь короткое видеообращение к братьям. Скажешь им…

– И не подумаю, – ему фыркнула я. – Попробуй заставь!

Серый взгляд в высшей степени выразительно скользнул по груди, сползая всё ниже, прошёлся по животу и бедру, остановился на оголённых лодыжках и совершенно бесцеремонно поднялся обратно на грудь, плотно обтянутую серым комбинезоном. И заставить ведь говорил его взгляд. И способов в арсенале у синего предостаточно.

– Видишь ли, Ма-ша, – он медленно выпрямился, отступая на шаг, но глаз с меня не сводя. – С точки зрения имперской системы, в моей каюте сидит сейчас вовсе не Мария Аверина. Напомни-ка мне, какой факультет ты заканчивала? Что-то я вдруг запамятовал.

Скрывать смысла не было. Ничего сверхсекретного в моей специальности не было, на выпуске мы даже присягу не приносили о неразглашении государственных тайн Империи.

– Ментальных дознаний юридического департамента, – я ответила ему тихо.

– Ты, как юрист, должна знать, что разумная личность, способная к произвольному биологическому размножению, обязана не просто носить под кожей уникальные личностные идентификаторы, но и их сохранять. А ты…

– Я не виновата! – порывисто возразила ему выпускница юридического факультета. Говоря откровенно, – не самая перспективная и усердная. – Я была без сознания, и…

– Это, конечно, легко доказать. У тебя есть куча свидетелей? – усмехнулся лазурный. – С частью, твои проблемы с имперским законом меня совершенно не волнуют. А вот то, что твои идентификационные чипы попали в руки не самых чистоплотных людей во Вселенной, весьма неприятно. И может стать нашей проблемой.

– Нашей? – я не смогла удержаться и зло прищурилась, ловя взгляд лазурного.

– Именно! – мой злой взгляд он выдержал, не напрягаясь. – И моей, и твоих решительных братьев, и даже твоей. А потому ты садишься ровнее, в камеру смотришь уверенно и весело, с оптимистичным задором уверяешь встревоженного адмирала в том, что жива, невредима, а чипы тебе удалили пираты. И больше ни слова.

– Шрамов там не осталось, – я закатала рукав и показала запястье лазурному, он бросил быстрый взгляд на мою руку и замер. – Только не говори, что наделаешь новых.

– Разберёмся.

Голос его почему-то осип окончательно. И терпение явно заканчивалось. Взгляд вора вдруг потемнел, ноздри трепетали, и вообще выглядел он раздражённым и злым.

– Почему ты меня с ними просто не свяжешь? – спросила я, отчётливо понимая, что этот мой глупый вопрос был на сегодня последним.

– Две причины, – мне тихо ответил пират, явно теряя последние крохи так почти бесконечного терпения: – первая и основная,– по линии связи меня просто вычислить. Ты не успеешь сказать пару слов, а прицелы моих пушек уже будут упираться в борт флагмана флота Империи. И вторая…

– Мне хватило бы и одной, – проворчала я тихо, забираясь с ногами в удобное кресло.

– Я не настолько тебе доверяю, землянка. Секунды прямого эфира может хватить, чтобы…

– Да поняла я! Достаточно, синий! – фыркнула я, заправляя за ухо прядь выбившихся из косы непослушных волос. И снова поймала загадочный взгляд синекожего. В его серых глазах каждый раз явно мелькала тень искреннего удивления. Он словно жадно ловил мои жесты и лишний раз убеждался в чём-то личном, глубоком, своём.

– Считаю декаду и сразу стартуем. Сосредоточься, землянка.

***

С момента отправки моего видеосообщения командующему космофлотом Аверину, прошло уже четыре дня по имперскому времени. Мы с Бурашкой отжали каюту Лазурного вора, практически выселив капитана пиратского корабля в командную рубку центрального отсека.

Нет, он время от времени даже он заглядывал. Я успела привыкнуть к его синей морде, и не отвлекаясь на цвет внимательно наблюдала за выразительной мимикой на лице вора. Он всегда предупреждал о своем визите легким перезвоном у двери, словно давая мне время привести себя в надлежащий вид, и появлясь спустя пару минут.

Потом быстро входил, приветсвуя меня странным жестом, руки, как будто хотел щелкнуть пальцами, скользил по мне нечитаемым взглядом, глазами отыскивал ысу, задумчиво хмурился, быстро чему-то кивал и снова стремительно исчезал.

Еду приносил нам странного вида ядроид, чем-то похожий на широкую, как садовая скамейка, и плоскую сороконожку. Кормили пираты роскошно. Четырежды в день, и в моем меню были исключительно земные блюда. Увидев впервые пюрешку с куриной котетой, я в голос расплакалась. За один этот обед я готова была продать душу пиратам.

Двери каюты тут же открылись и в нее влетел взмыленный натурально и полуодетый лазурный, натягивающий на ходу новый, еще даже теплый, только-только из принтара вытащенный комбинезон. Молчаливая сцена была достойна подмостков провинциального театра. Вор мрачно застегивал комбинезон, сверля во мне дырки взглядом, я так же молча лью слезы и жру вкусненькую котлетку, пихая в лапы ысе порезанный кубиками огурец.

Громко выдохнув, пират развернулся и не сказав даже слова, стремительно вышел.

Так мы и общались…

На второй день я рискнула покинуть каюту.

О том, скольких мне это стоило моральных сил, знала только Бурашка. Ушастый зверек за прошедшие дни на бесплатных харчах умудрился порядком отъесться и продолжал меня сопровождать везде безотрывно и преданно. Даже если она и питала ко мне чисто гастрономический интерес… её общество определенно меня успокаивало. Вряд ли кто рискнет снова связаться с тварью столь агрессивной и ядовитой.