Чёртовы колядки бесплатное чтение

Глава 1.

С женой я тогда разругался просто вдрызг. Не, ну а чего она вообще? Совсем берега попутала, мужику указывать, что ему делать, а чего не делать! Сказал – куплю дачу, значит куплю. И раз уж такие дела, то куплю вот прямо сейчас, зимой.

– Коль, ну ты хоть подожди, пока снег сойдёт, – качала головой Катя, супруга моя благоверная, – Кто дачу зимой покупает, ведь ничего не видно – какая там земля, постройки… может, всё запущено до крайности, а ты выложишь деньги, весной ведь уже ничего не докажешь. Ну что ты маму слушаешь, знаешь ведь какой у неё характер.

Знаю конечно, что у тёщеньки моей характер не мёд, но всё равно обидно такое слышать, что лодырь я, каких мало, не хочу засаживать все десять соток картошкой и капустой, затем пахать там всё лето напролёт. А потом, весной, тихо матерясь доставать из погреба полусгнившую картошку, которая никому нафиг не занадобилась. И тащить её на край садоводства, в старый овраг, догнивать, труды всего лета.

Так вот, купил я велики нам с женой, чтоб по дачным окрестностям кататься, зимой планировал снегоход брать, и тут то всё и началось. И лодырь-то я, и денег сколько потратил зря, а мог бы на полезное дело их пустить, так слово за слово и зарёкся я, что ноги моей на тёщиной даче не будет! Свою куплю и буду делать, что сам пожелаю! Домик с печкой, чтоб зимой можно жить, и до речки чтобы недалеко было. Банька бревенчатая, а зимой из неё да в снег голышом, ух!

Размечтался так я, сидя на работе, а коллега моя, Анна Михайловна, и говорит:

– Так вон, у нас в товариществе бери. Дороги зимой чистят, автобус ходит, некоторые там живут круглый год. Речка есть и озеро недалеко, да и деревня в пяти километрах, там и магазин, и аптека есть. К весне разузнаю тебе, кто продает, и чтоб место поудобнее было. А то сейчас-то, зимой, и не глянешь толком ничего.

Загорелся я. Расспросил Анну Михайловну, чего да где, думаю, просто по посёлку дачному похожу, посмотрю, как там и что, правда ли, что дороги чистят и можно проехать. Заодно может и поостыну немного от разговора с тёщей.

Вот субботним утром, в аккурат после Рождества, отправился я по указанному адресу. Дачный посёлок был недалеко от города, что было весьма удобно, думал я, глядя в окно машины, и вот уже плывут заметённые снегом улочки маленькой деревушки. Ну как – улочки… скорее несколько домов, в которых ещё присутствовали признаки жизни. Возле обледенелой колонки стояла женщина в цветастом платке и что-то громко рассказывала выглядывающей своего забора бабуле с котом на руках.

– Здравствуйте, красавицы! – крикнул я, опуская стекло, – С Праздником вас, с Рождеством! Укажите путнику дорогу, мне надо в садоводство «Родник» добраться.

– Здравствуйте! И вас с праздником, – отозвалась женщина, – В «Родники», это вам туда, через лесок, потом мимо погоста и дальше за старую пилораму. Чего вам там зимой делать-то, в садоводстве? Или в гости к кому?

– Да вот, хочу в ваших краях дачу купить, заехал посмотреть, что да как тут у вас.

– Зимой-то какие хоть тебе дачи, – усмехнулась бабуля и выпустила кота на снег, – Это по весне надобно глядеть.

– Да я так, хоть глянуть, в какой местности это находится, – отозвался я, дома меня уже на эту тему пилили, – Говорят, дорогу чистят и зимой. Ну, спасибо, красавицы! До свиданьица!

Не желая больше слушать непрошенных советов, я поспешил закрыть окно и отбыть в указанном мне направлении. Морозный день был светел и пригож, настоящее Рождественское утро, я уехал по расчищенной трактором дороге и уже видел за невысоким лесочком крыши домов, из некоторых поднимался уютный дымок. Вот он «Родник»… а что, очень живописное место!

Я поездил по тихим узким улочкам, что ж, Анна Михайловна не обманула – посёлок был небольшой, уютный и вполне жилой. Некоторые участки были бесхозные, конечно, и это можно было определить по заколоченным окнам и некоторой запущенности построек, так что купить здесь дачу не составит труда! Нужно ещё поговорить с кем-нибудь из местных, подумал я, как тут свет, вода, нет ли проблем с вывозом мусора… На самом деле мне не хотелось уезжать! Очень хотелось прямо сейчас остаться в каком-то уютном домике, чтоб свой, с печуркой, и баню затопить, наполнив снегом старую кадку в предбаннике… Как раньше, в детстве, у бабушки в деревне. Эх, мечты…

Ранние зимние сумерки уже синели возле леса, когда я остановился у крайнего домика на небольшой улочке, из печной трубы которого вился сизый дымок. Его калитка показалась мне самой уютной – не огромный такой железный забор на современный манер, а потемневший от времени штакетник, и закрыта перекинутой на доску верёвочкой. Я вышел из машины и в нерешительности стоял у забора.

– Аль заплутал, милок? – на крылечке маленького домика показалась бабушка в синем платке и меховом жилете поверх тёмного платья в мелкий цветочек, – Морозец-то крепчает, простудисся, вона, как одет легко, ажно и без валенок. Иди хоть в дом, согреисся маненько.

– Спасибо, хозяюшка! Доброго вам здоровьичка! – обрадовался я и потирая озябшие руки поспешил в дом.

В доме было натоплено, обворожительный запах недавно испечённого хлеба наполнил мой рот голодной слюной, я вспомнил, что не ел с самого утра.

– На-кось, валенки обуй, – сказала мне бабушка, подавая старые, но добротные самокатки, – Токма с печи сняла, тёплыя ишшо. Мужа моего были, тебе поди ладны́ будут. Как звать –то тебя? Чтой-та я тебя раньше у нас в посёлке не видала, приезжий что ли?

Обсказав причину своего приезда в посёлок, я с удовольствием принял приглашение на чай, и вскоре вдыхал чудный запах заваренных трав. Хозяйку звали Марией Тимофеевной, и жила она в этом домике всю свою жизнь, а до неё в Родниках и родители её жили. Дети выросли и разъехались, летом приезжали в отпуск, внуков привозили и звали бабушку Марью к себе в город, но как же она поедет, ведь родной дом, отчий…

– Тебе бы по такой надобности летом сюда ехать, али по весне, чтобы путём всё поглядеть. Ну а посёлок у нас хороший. Это ведь уж после он дачным стал, а раньше деревня была большая, Родники называлась, потому и садоводство назвали – «Родник».

Узнав, какие есть неподалёку участки, возможные к покупке, я собрался отправляться домой. Сумерки уже разлились синей пеленой, ясный месяц повис над укрытой ледяным панцирем рекою, и свет его рассыпался серебряными брызгами по искрящемуся льду. Мороз к ночи усилился, снег приятно хрустел под старенькими валенками, когда я ходил вокруг машины, счищая небольшую наледь со стекла. Но уехать мне в тот вечер было не суждено…

По какой-то странной причине машина моя отказалась заводиться, хотя раньше никаких проблем я не испытывал, заводил и в более сильный мороз, а тут… Я отчаялся и снова промёрз до костей, позвонил друзьям, но в эти праздничные дни, особенно вечером, «спасти» меня было некому. Обещали приехать утром, как только выветрится выпитое днём. Что ж, видать я один такой, искатель приключений, и придётся ждать завтра.

– Николай! Поди хоть в дом, раз не заводится твоя «лошадка», погрейся, а не то и сам застынешь. Завтра по утре приедет сосед Михайло Кропинов, у него в гараже приспособы разные, заведёте, не боись. Ну, а покудова поселю тебя на мансарде до завтра.

Я вошёл обратно в дом со словами благодарности доброй хозяйке и попутно раздумывал, чем бы мне её отблагодарить. Непременно нужно будет ещё раз заехать и гостинцев привезти. Я позвонил жене и выслушал отповедь недовольной таким моим «финтом» Катерины, угрожавшей мне по возвращении домой разнообразными наказаниями, но подумал… что я даже рад такому повороту событий.

Не нужно никуда бежать, всё, абсолютно всё можно отложить до завтра. Я взял лопату и принялся откидывать снег, расчищая двор, всё Марии Тимофеевне полегче, а хозяйка обрадовалась, засуетилась с ужином.

После ужина я вынес на улицу большой самовар, хозяйка его затопила щепой – налаживали к вечеру чай, а пока я попросился у хозяйки прогуляться в её валенках до конца улицы и до пригорка. По словам Марии Тимофеевны, там были оставленные хозяевами участки, некоторые даже с добротными деревенскими домами, оставшимися здесь ещё со времён бытности Родников большой деревней.

– Ну так поди валенки не сотрёшь, поди, оглядись у нас тут. Да не застынь, эка подмораживает и звёзды яснут к ночи, – сказала Мария Тимофеевна, и добавила, помолчав, – Ты только к старой пилораме не ходи… нет ничего хорошего в той стороне. Да и не то время нонче.

Обещав вернуться через часок, я отправился гулять по Родникам. Почему-то мне приятнее было называть деревеньку её родным именем.

Глава 2.

Я шёл по тихой улочке вдоль заборов, из-за которых живописно свисали вниз заснеженные ветви садовых деревьев. Обратил внимание, что фонарных столбов на улочках было много, но сейчас, в зимний период, видимо включались не все для экономии. Хотя сейчас, когда яркий свет месяца заливал всю округу своим жемчужным светом, эти желтоватые пятна электрического света только портили пейзаж. Без них ночь была бы точь-в-точь похожа на Гоголевскую, близ Диканьки.

Я спустился с холма, решив направиться в сторону речки, над которой блестел очень живописный бревенчатый мосток. И как я его раньше не заметил, когда подъезжал к посёлку? Заборы как-то неожиданно поменялись – вместо сплошных современных «сайдингов» показались плетни с живописно насаженными на столбцы горшками, на донышках которых образовались высокие снежные шапки.

«Наверное, это и есть та самая, стародеревенская улица, – думал я, разглядывая домишки за забором, – Ну да, вон и дома какие-то странные – то дом с мансардой и палисадом из штакетника, а то изба бревенчатая за плетнём!»

Но зато улица была очень даже жилая – чуть не в каждом окне горел свет, слышался говор и смех. Там пели какую-то песню, играла гармонь, в другом дворе хохотала молодёжь… вот же молодцы какие, думалось мне, в деревне праздники проводят, а не по клубам в городе шастают!

– Эй, прохожий! – окликнул меня рослый мужчина, облокотившийся на забор из штакетника, – Ты местный? С какого участка? Что-то тебя не припомню!

Объяснив, что пока я ещё ни с какого участка, но вскоре планирую стать «местным», а пока гуляю и осматриваюсь, я подошёл поближе к его участку. Дом там был вполне современный, окна вон пластиковые стоят…

– Да ты что! – воскликнул обрадованный мужик и открыв калитку затащил меня к себе на двор, – А мы тут решили колядки устроить! Глянь, сколько в этот год народу в наших Родниках собралось, есть где разгуляться! А пошли с нами, чего так-то просто по селу бродить!

С крылечка дома высыпало народу, загалдели, что-то говорили, смеялись и хлопали меня по плечам. Один мужик был в вывернутом мехом наружу тулупе и очень реалистично сделанной маске медведя, рядом с ним две девушки лет двадцати с небольшим, в цветастых ярких платках с широкой красной бахромой. Народу было человек пятнадцать, а то и больше, я даже всех разглядеть не успел, но все весёлые, шумные и ряженые.

– А я и не знал, что у вас тут колядки так проводят, столько народу собралось! – сказал я мужику, стоявшему рядом со мной.

Тот рассмеялся и накинул на меня вывороченную наизнанку жилетку, немного странно пахнувшую, на голову мою нахлобучил ушанку и сказал:

– Да у нас тут вообще на Святки весело! Тебе понравится, точно после этого дачу себе тут купишь! Хоть бы вот даже мою! А что, в добрые руки, так сказать!

– А ты продаешь, что ли? – обрадовался я такому случаю, – А тебя как звать? Я – Николай!

– А я – Алексей, Семёнов сын, значит! Ну, вот и познакомились! Итак, всё! Идём веселиться, про дела потом уж, всё после сам решишь!

Немного странными показались мне слова Алексея, но тогда я подумал, что они тут все наверно уж немало на грудь приняли, так скачут вон… Правильно говорит – при таком веселье дела потом!

Разноцветная шумная толпа потоком вынесла меня со двора на улицу, и я потерял из виду и Алексея, который накинул на себя изодранную в клочья куртку с меховым воротником, и девчонок в платках. Все кружились, скакали вокруг меня, и я тоже стал что-то кричать и петь, сам не понимая сказанных мною же слов. Наша странная процессия двигалась по улицам, которых я совсем не узнавал, хотя сегодня колесил по посёлку, и почти в каждом доме открывались окна и двери, хозяева выходили на двор, пели вместе с колядующими и кидали им что-то в мешки. Наверное, угощения дают, радостно думал я, потом компания пирует, как тут у них, однако, всё организовано!

Вспомнил про Марию Тимофеевну, которая меня на чай ждёт… но воспоминание вспыхнуло и как-то сразу улетучилось лёгкой дымкой, словно и не было никакой доброй бабули, встретившей меня в этом чудесном посёлке.

Мы пели, сыпали шутками, толкались и танцевали, продвигаясь по тесным улочкам, месяц кружился в небе, непостижимым образом оказывался то справа, то слева. Я не ощущал никакой усталости, что было весьма странно, дома я на шестой этаж поднимался в двумя передышками, а тут…

– Ну что? На пилораму?! – хриплым басом крикнул мужик, изображавший медведя.

– Да! Да! На пилораму! На пилораму! – закричала толпа, и что-то тревожное прозвучало в этом крике… кровожадное что ли…

Я вздрогнул. Что-то смутное всплыло в памяти, мне отчего-то стало вдруг страшно, и я попытался найти в этой толпе единственного, кого знаю – Алексея. Ухватив его за рукав, я сказал, стараясь перекричать толпу:

– Мне Мария Тимофеевна сказала, что к пилораме лучше не ходить?

– Что? Чего ты говоришь, я не слышу! – крикнул Алексей и похлопал меня по спине, – Идём, идём! Уже недалеко, недолго осталось!

Он увлёк меня в толпу, которая, сперва притихнув, вдруг снова закружилась, засвистела и запела на разные голоса.

Когда я в Родники приехал, как раз мимо старой пилорамы путь пролегал, и я чётко помню, что старое здание с чуть покосившейся от времени крышей казалось давно заброшенным, и чуть не до половины стены было занесено снегом.

Теперь же, когда мы всей этой шумной компанией подкатились к старой пилораме, я не поверил глазам! В неостеклённых оконных проёмах горел свет, рядом стояли снятые с окон ставни, внутри слышались звуки то пилы, то топора, какой-то шум и грохот, будто бросали доски или брёвна.

Компания колядовщиков остановилась перед широким входом и притихла, песни и пляски закончились, все негромко перешёптывались и поглядывали на вход в пилораму. Я огляделся… лица моих спутников были странными, отрешёнными и словно призрачными в свете яркого месяца.

В освещённом проёме показалась фигура высокого человека, при его появлении все вокруг меня стихли, воцарилась мёртвая тишина, я слышал, как поскрипывает на морозе старое дерево возле дороги…

– Ну? – спросил он раскатисто и оглядел толпу, – Нагулялись?

Я стоял и никак не мог разглядеть его лицо, свет падал на него со спины, и я видел только очертания его мощной фигуры.

– Да… да… нагулялись, – ответы звучали, словно шелест, я не слышал даже дыхания людей позади себя.

Тут я увидел, как мужик в маске медведя отдал хозяину пилорамы мешок, в который нам кидали «гостинцы». Старая ткань его местами протёрлась и почти вся была пропитала чем-то красным, похожим на кровь.

– А это кто? – тот, кто вышел нас встретить приложил ко лбу ладонь и вгляделся в меня, – А ты чего тут забыл? Вы этого-то зачем сюда привели?!

– Дак я это… колядовал… позвали меня…, – забормотал я, почему-то мне страшно было увидеть его глаза, нутром я чувствовал… какую-то нереальность происходящего.

– Колядовал? – хохотнул он, и от его смеха мне стало страшно и холодно, я почувствовал, как коченеют мои ноги в валенках, одолженных у бабушки Марии Тимофеевны, – Ну, и много наколядовал, мил человек? Давай-кось, поди сюда! Инструмент-то хоть умеешь держать в руках?

– А чего ж! – я приосанился, стараясь скрыть охвативший меня страх, – Батя-то всему научил, да и дед у меня был, я в деревне рос!

– Вот это хорошо, я люблю рукастых, – прогудел он и махнул рукой, призывая следовать за ним внутрь пилорамы, – Не то что эти, балалаешники мои! Ну, иди я тут тебе всё покажу! Вот тут струг у меня, тут под «щеголёк» привожу, виш как… Ровнёшенько получается!

Я оглядел пилораму, современного в ней не было ничего… В большом очаге почти посередине сарая ярко пылал огонь, но тепла от него я не ощутил. Кругом были доски, в углу стояли широкие ко́злы. Прислонённые к стене стояли в ряд свежеструганные продолговатые ящики, похожие на гробы.

Я коротко вздохнул, вдруг пришла мысль, что обратно в тёплый дом Марии Тимофеевны я вряд ли вернусь… Но не желая обидеть странного хозяина, показывающего мне свой труд, я собрался с силами и проговорил:

– Ну что ж, хорошо, а инструмент у вас интересный! Бог вам в помощь…

Крикнуло, грохнуло и застонало кругом, в глазах замелькало и закружилось, словно оглушило меня, и я невольно присел, зажмурившись и закрыв руками уши.

Всё стихло, и я осторожно разлепил глаза. Ресницы мои слиплись от наросшего инея, сам я почему-то был без куртки, и никакого жилета, накинутого тогда Алексеем, на мне не было. Я сидел на корточках в сугробе, а передо мной возвышалась наполовину занесённая снегом и потемневшая от времени старая пилорама. Кругом было белое безмолвие, только снежные поля серебрились искрами в свет месяца.

Я вскочил на ноги понял, что сижу тут довольно долго и уже порядком застыл! Похлопывая себя по бокам и приговаривая в изумлении «ух, ууух, ух…» от только что пережитого, я быстро пошёл, ковыляя, а потом побежал обратно в посёлок, к дому Марии Тимофеевны.

А она уже ждала меня у калитки, с тревогой вглядываясь в заснеженные улочки, а увидев, всплеснула руками:

– Да ты где же был?! А куртка-то твоя где?! Иди, иди скорее в дом, я думала, уж ты вовсе запропал тут!

Вскоре я уже сидел у тёплой печки, закутанный в колючее шерстяное одеяло, прихлёбывал чай с малиной и трясясь рассказывал о том, что со мной приключилось. Мария Тимофеевна даже не удивилась… только тихонько шептала какую-то молитву.

Следующим утром я надел старый тулуп, ранее принадлежавший супругу хозяйки, и отправился по своим же вчерашним следам. Я дошёл до того дома, где вчера встретил Алексея и его компанию… или не встретил… Двор был занесён снегом чуть не по самый верх штакетника, на котором сиротливо висела моя куртка. Взяв её, я постоял немного и хотел пойти до пилорамы, но… повернул обратно. Потом схожу.

Машину свою я завёл, когда Михаил, сосед Марии Тимофеевны, из города приехал и «прикурил» меня. Хороший такой дедок, мы потом с ним не раз по грибы вместе выбирались.

Что, думаете, не купил я там, в Родниках, дачу? Купил, той же весной! И теперь частенько хожу в гости к Марии Тимофеевне, узнать местные новости и послушать рассказы о прошлом Родников и о его жителях. С сыном её познакомился, хороший мужик, рыбак, вот мы на зорьке вместе и ходим удочки покидать, красота…

А купил я тот самый дом, с палисадом из штакетника, который хозяин, Алексей, так хотел пристроить в хорошие руки. Сам он, кстати, той зимой на машине разбился, в аккурат после Рождества. Страшная авария случилась на трассе, которая от Родников не очень и далеко, шесть машин пострадали. В одной две девушки молоденькие ехали, только-только институт закончили, в другой сам Алексей домой спешил, к семье. За ним ехал на «Ниве» мужик лет сорока, охотник, как раз с охоты ехал, с друзьями на медведя-шатуна ходил, трофеи охотничьи в машине вёз. Вот такие дела у нас, в Родниках…

А вот кто же он был, тот хозяин пилорамы… мне очень хотелось бы узнать! Интересный он мужик.

Глава 1.

После тяжёлого развода с мужем, который вымотал меня, выпил до самого донышка, я жила у подруги и искала себе жильё в аренду. Муж мой упорхнул к молодой девушке, дочке состоятельных родителей и оставил мне от щедрот не новую нашу машину и кредит на неё. Обвинив меня в том, что это я виновата в расставании, потому что не могу родить ему наследников, хотя он знал о моём диагнозе до свадьбы, теперь мой бывший любимый человек, надежда и опора, размещал на своей страничке фото с новою любовью, как они вместе нежатся под лучами южного солнца. А мне же осталась только серая питерская осень…

Подруга моя тоже укатила за границу, ей предложили работу на два месяца, а я осталась присматривать за квартирой и слушать нотации её мамы, которая приходила в квартиру дочери, чтобы проведать, правильно ли я поливаю растения и вообще, как себя веду. Я почти не обращала внимания на причуды пожилой женщины, мне и без этого хватало в жизни чёрных красок…

До приезда моей подруги Иринки оставалось уже совсем недолго, и я была просто в отчаянии… потому что найти аренду с подъёмной для меня ценой я уже отчаялась.

– Лен, ну ты чего, – говорила мне Ира, когда звонила проведать, как я справляюсь со своей депрессией, – Я же не гоню тебя, поживём пока вместе, что такого!

Я была благодарна подруге за поддержку, но отягощать её своим присутствием не хотела. В однушке, хоть и уютной, но всё же это не очень удобно. Тем более, что у Ирина развивался как бы роман, её кавалер часто оставался у неё на несколько дней, прилетая из Москвы, так что мне в этой жизни нет места.

Как известно, беда одна не приходит, а в организации, где я работала, объявили о сокращении больше половины штата сотрудников, а уведомления раздали почти всем, поэтому перспективы у меня были и здесь не весёлые. Кое-какие накопления у меня были, но надолго их всё равно не хватит… а я так мечтала отправиться к морю, отдохнуть и забыть всё, что было… Но, видимо и здесь придётся отложить мечты на неопределённое время.

Так что вместе с жильём я искала ещё и работу, но и здесь ничего серьёзного не подворачивалось, да и собеседования проходили… не очень удачно. Наверное, я отпугивала работодателей своим потускневшим видом, мне обещали перезвонить, но, конечно, звонка с приглашением не поступало.

Как-то вечером я сидела в кресле и листала в телефоне объявления о сдаче квартир, не уставая одуревать от цен… Телефон зазвонил, улыбающееся фото моей коллеги Наташи показалось на давно треснувшем экране аппарата.

– Лен, привет. Слушай, ты же квартиру себе подыскиваешь, так? Ну вот, у меня знакомая есть, она сказала, что какая-то там её приятельница работает риелтором и обмолвилась, что есть вариант в неплохом районе по отличной цене.

– Привет. И в чём подвох? – выслушав Наташу я поняла, что в том районе за такую цену квартиру не выловишь, и даже комнату, и то сомнительно, – Не может быть, чтобы такая цена была просто так.

– Слушай, я не знаю, давай я дам тебе телефон знакомой, её зовут Нина, ты позвонишь, и вы сами всё обсудите.

Наташа торопилась, как всегда, поэтому я поблагодарила её и набрала названный мне коллегой номер. В трубке долго раздавались длинные гудки, но после ответил усталый женский голос. Договорились о просмотре, чтобы при встрече обговорить все нюансы, а чтобы не откладывать в долгий ящик, встретиться решили тем же вечером.

Когда я приехала по названному адресу, Нина уже ждала меня в квартире. Это оказалась женщина примерно моих лет, грустная и усталая.

– А почему так дёшево сдаёте? – спросила я, ожидая услышать причину, но Нина лишь пожала плечами.

– Хочу надолго сдать, устала каждый месяц искать квартирантов… кто ипотеку взял, кто просто съезжает… Надоело! Надеюсь, ты надолго. Если надо, я с первым платежом могу подождать…

Условия были сказочными для нашего города, квартира была хорошая. Старинный дом с толстыми стенами, высокими потолками и большими окнами, тихий дворик и парадное в старинной лепнине. Две комнаты и просторная кухня, что мне ещё нужно! В ближайший же выходной я перебралась в новое жильё и намеревалась начать новую жизнь.

Первые странности нового жилья меня настигли буквально через пару дней после переезда. Я собралась пойти за продуктами и закрывала на ключ дверь, когда соседняя дверь приоткрылась и в ней показался любопытный женский глаз.

– Здравствуйте, я ваша новая соседка, – приветливо сказала я, и дверь открылась чуть шире, в ней показалось лицо немолодой женщины.

– Здрасьте. Ну что, оно уже приходило?

– Кто? – спросила я, но дверь тут же захлопнулась.

Пожав плечами, я отправилась по своим делам, размышляя, что возможно такая странность соседей и заставляла прежних жильцов уезжать.

Второй раз испытать некое чувство беспокойства мне довелось, когда я возвращалась с работы и помогла молодой соседке, выкатившей из двери подъезда коляску с малышом.

– Ой, спасибо вам большое, – выдохнула она, – А вы в двадцать первую въехали, да?

– Да, туда, кивнула я, меня Леной зовут, а вас как?

– А я Оксана. Ох, и как вам не страшно там жить, я не представляю, – Оксана округлила глаза, – Я бы не смогла…

– А что такое? Чего я должна бояться?

– Ну как же, – Оксана смущённо отвела глаза, – Все люди погибли, да ещё такой странной смертью…

– Погибли? – удивилась я, – Мне никто не говорил про это. Да и вообще, я не суеверна, так что всё будет хорошо. Заходите в гости!

Вернувшись домой, я всё же задумалась над странными словами Оксаны, позвонила Ирине, но телефон её был занят, и я согрела себе чайник, решив отвлечься. Только я устроилась с чашкой в кресле, как в дверь постучали. Посмотрев в дверной глазок, я увидела пожилую женщину, вроде бы ту, что смотрела на меня тогда из соседней квартиры.

– Здравствуйте, – поприветствовала я соседку, – Проходите, давайте знакомиться. Меня Еленой зовут.

– Нет, я не войду, – сказала соседка, испуганно ответила гостья и как-то странно оглядела порог, – Ты, Лена… когда стучат, в глазок не смотри. Лучше спрашивай, кто там, надёжнее. И под порог соли посыпь, может быть, оградишься.

– От чего огражусь? – удивилась я, – Если вы что-то знаете, просто скажите мне, к чему эти тайны? Давайте чайку попьём, познакомимся поближе.

– Нет, не войду, – повторила соседка, – На, это тебе. Над дверью повесь.

Она сунула мне в руку какую-то бумажку и поспешно скрылась в своей квартире. Когда она открывала свою дверь, я заметила, что дверной глазок у неё изнутри плотно залеплен каким-то материалом, а когда дверь захлопнулась, увидела, что и снаружи стекло глазка закрашено краской.

Пожав плечами, мало ли на свете странных людей, я подумала, что если такая у человека паранойя, то можно было вообще дверь без глазка поставить. Кстати, надо спросить Нину, по какой причине в этой квартире недавно меняли дверь – это было заметно, что дверь новая.

Глава 2.

В ту ночь я никак не могла заснуть, и всё лежала без сна. Снова в ленте одной соцсети мне насыпались фотографии моего бывшего мужа с молодой пассией. А я, как матёрая мазохистка, весь вечер не могла оторваться, снова и снова разглядывая фото и умываясь слезами.

Уже почти засыпая, я вдруг услышала какие-то непонятные шорохи. Прислушавшись, я поняла, что кто-то шарит и возиться у входной двери, снаружи. Мурашки пробрали меня, но откинув в сторону все эти суеверные глупости, я тихо поднялась и пошла к двери, намереваясь посмотреть, что там происходит. Наверное, это моя странная соседка сыплет мне под порог какую-нибудь соль.

Чем ближе я подходила к двери, тем сильнее чувствовала, какой ледяной пол в коридоре. Мне даже показалось, что низ входной двери покрылся инеем, но этого попросту не могло быть – минусовых температур в нашем городе не предвиделось ещё пару месяцев точно. Но мне стало страшно… жуткий, животный страх сковал меня всю, я еле пересиливала его. За дверью завозились сильнее, и я протянула руку, чтобы открыть заглушку глазка и посмотреть, что там происходит, но отдёрнула руку, ощутив обжигающий, огненный жар! При этом пол под ногами оставался ледяным!

Я, верно, сплю, подумалось мне, я отдёрнула руку и ущипнула себя. Нет, всё это происходит наяву! Теперь и речи не было о том, чтобы посмотреть в глазок, мне было слишком страшно, к тому же я вспомнила слова соседки… Взгляд мой упал на тумбочку в прихожей, куда я бросила бумажку, которую она дала мне. Схватив её, я развернула смятый листок, и при свете ночных фонарей с улицы увидела, что на нём начерчен какой-то круг, который пересекали линии и знаки. Пентаграмма какая-то, подумала я, снова смяла листок и кинула его к порогу.

И тут же подпрыгнула от испуга, потому что за дверью кто-то утробно взвыл, шорохи тут же прекратились и я услышала какой-то странный звук, словно тысячи насекомых побежали от двери прочь. Страх сковал меня всю, я подумала… может быть, соседка моя никакая не сумасшедшая…

Вернувшись в кровать, я накрылась одеялом с головой и никак не могла согреться. Сама не заметила, как меня сморил крепкий сон.

Проснувшись утром, я первым делом подумала, что всё это мне попросту приснилось, привиделось, но обнаружила небольшой ожог на руке. Как такое может быть? Я пила кофе и с удивлением рассматривала красное пятно на руке. Что бы это ни было, но работу никто не отменял, нужно было идти.

Перед тем, как выйти из квартиры, я прислушалась пытаясь определить, что происходит в подъезде, но там была тишина. Осторожно отворив дверь, я тоже ничего подозрительного не увидела и вышла в подъезд. Всё было обыденно, только на площадке, чуть поодаль от моей двери, я разглядела кучку какой-то то ли сажи, то ли чёрной грязи.

Да мало ли, что валяется в подъезде, решила я и поспешила на улицу. Осенний день выдался солнечным, и мне так хотелось прогулять работу и отправиться в парк или сквер, любоваться золотой листвой, выпить кофе на скамеечке…

Но денежки сами себя не заработают, подстегнула я себя и вскоре окунулась в беспокойный офисный день. Возвращаясь домой в унылом настроении, я решила купить что-то к чаю и заглянуть к соседке на серьёзный разговор. Мне хотелось выяснить, что же знает она о бывших жильцах квартиры, и что за знаки написаны на листочке, который она дала мне.

Я купила коробку разных пирожных, забежала к себе переодеться и постучала к соседке. За дверью была тишина, и я уже было подумала, что никого нет дома, но на всякий случай постучала снова.

– Кто там? – раздался из-за двери тихий испуганный голос.

– Это я, Лена, ваша соседка.

Заскрипел замок, дверь чуть отворилась, из темноты прихожей Лену внимательно разглядывали. После дверь приоткрылась шире.

– Что тебе нужно? – не очень приветливо спросила соседка, – Иди домой и запирай дверь, я тебе листок для этого дала! Не ходи тут!

– Я… познакомиться хотела, ну и поболтать. Пирожные вот купила, – я немного растерялась от такого приёма, – Мне нужно у вас кое-что спросить.

Дверь отворилась шире и меня нехотя впустили в прихожую. Я осмотрелась, ничего необычного в квартире я не увидела, если не считать двери, которая была вся изрисована какими-то знаками. Ну, мало ли странностей у человека, подумала я, тем более что знаки похоже действуют… если, конечно, всё это мне не привиделось ночью.

Соседку звали Антонина Макарова, и прожила на в этой квартире всю свою жизнь со своей старенькой мамой, которая не так давно скончалась. Сначала соседка была не очень приветлива ко мне, но после, когда мы разговорились за чаем и я поведала ей свою историю о разводе и вообще о жизни, отношения наши потеплели.

– Тонь, скажи, а что не так с этой квартирой? – набравшись смелости спросила я, – Что случилось с предыдущими квартирантами? Я сразу поняла, что цена такая дешёвая не просто так…

– Ты знаешь, – помолчав немного ответила Антонина, – Ты только не рассказывай Нине, что я тебе сказала… А то она и так ругается, не верит мне. Но я тебе чем хочешь могу поклясться, что всё это правда! Сначала всё было тихо, когда после смерти своего брата Нина сдала квартиру. Первым в неё въехал молодой парень, тихий и немного странный. Как мы потом узнали, он долгое время страдал депрессией, несколько раз пытался покончить с собой, долго лечился… Мы очень удивились, когда он напал на деда Семёна из соседнего подъезда, кричал, что тот приходит к нему по ночам и стучит в дверь. Потом выяснилось, что он ошибся, но мы его стали опасаться. Один раз ночью он стучался ко мне, что-то кричал, но я его не пустила, самой страшно. А на утро его нашли мёртвым. Он лежал в прихожей, дверь была закрыта, в квартире никого. Только у него был выжжен один глаз…. До самого мозга! А вместо дверного глазка был оплавленный пластик, даже металл, из которого дверь была сделана, немного деформировался от жара. Долго разбирались, следствия всякие проводили, но, по-моему, ничего не выяснили. Нина с мужем сменили дверь, и через какое-то время снова сдали квартиру новым жильцам. Это была молодая пара, лет по тридцать обоим. Девушка, Аня, часто уезжала к матери в область куда-то, а вот её парень, кажется Мишей его звали… так сказать, пошаливал. Водил какую-то дамочку, пока Ани нет. Это потом мы уже узнали, что Аня в положении была. Так вот, что там доподлинно произошло, я не знаю, мне тогда посчастливилось уехать к подруге, ну как, посчастливилось… Даже не знаю, как тебе сказать, всё так перемешалось! Подруга моя болела очень, вот и позвала провести вместе несколько дней, ей недолго уже оставалось. Попрощаться позвала! Ну я и поехала, хотя честно сказать, я вообще очень боюсь выходить из квартиры… Работаю бухгалтером на дому, немного получаю, но мне на жизнь хватает, главное – в офис не нужно ходить. Так вот, я уехала, а когда вернулась, то узнала, что Михаил умер, и эта дамочка его, которую он приглашал, тоже. Её нашли на улице, возле двери в подъезд, а его на площадке второго этажа. Никто не знает, что случилось, только вот соседка с пятого этажа сказала, что у обоих трупов что-то с глазами было… вроде бы у девушки той они вытекли, а у Михаила было обожжено лицо. После я рассказала про это своей подруге, той, к которой ездила, Кате. Она уже в хосписе лежала, мы только перезванивались с ней. Та вроде бы даже пошутила про всё это, что россказни это бабкины, на пятом то этаже у нас бабуля живёт, божий одуванчик… А ночью телефон у меня зазвонил, это была Катя, задыхаясь, она сказала мне: «Оно тебя видит, видит, понимаешь?! Тонька! Оно тебя видит! Тебе надо прощение! Себя прости, и всех прости, тогда не будет видеть! Тонька, ты слышишь?! Прости! Поезжай в Карпухино, к Елизавете, в Карпухино, слышишь?» Я ей что-то отвечала, спрашивала, а она только твердила про прощение и всё такое, потом звонок прервался и больше трубку не брали. Утром я позвонила в хоспис, Катя ночью умерла, сразу же после того, как мне позвонила.

– Мне очень жаль твою подругу, – сказала я, – Но во всё это мистическое я не верю, прости…. Уверена, что всему этому есть объяснение, просто всё это немного странно, конечно, но именно какой-нибудь «божий одуванчик» и придумал трагическому событию всякие подробности. И всё ушло в народ, кто во что горазд и придумывал! А что там с Карпухино, и кто такая Елизавета?

– А зачем это тебе, если ты ни во что такое не веришь? – усмехнулась Антонина, но потом лицо её стало серьёзным, – Ездила я в Карпухино, только оно теперь не так называется, и Елизавету там нашла… Это она дала мне защиту, научила, что сделать, как дом оградить, чтобы оно не смогло до меня добраться… вот, смотри…

Антонина подняла футболку, и я увидела, что всё её тело изрисовано знаками, похожими на тот, который она мне на той бумажке нарисовала…. Простой шариковой ручкой на груди, на животе и боках были нарисованы непонятные круги и загогулины.

– На спине вот только мне сложно самой, приходится в Карпухино ездить, – вздохнула Тоня, – Но теперь может ты мне с этим поможешь, а я тебе! Сделаем защиту друг другу! – в глазах её заиграли огоньки надежды, – Я тебя свожу к Елизавете, когда скажешь! Тогда ты всё сама увидишь и поймёшь…

Я подумала, что соседка моя немного того… и может быть даже не немного! Тоня из тех податливых личностей, которые последние деньги гадалкам носят, всё из дома продают, только бы «порчу» с себя снять! Вот и эта такая же! Может быть всё, что происходило в эти дни у моей двери, это как раз её рук дело? А что, очень может быть! На что только не пойдут эти аферисты, чтобы нового клиента к себе заманить! Видать с Тони-то уже взять нечего стало! Но я-то здравомыслящий человек, и на такое не поведусь!

Вежливо завершив разговор, я попрощалась, пригласила соседку «забегать на чай», и поспешила уйти к себе. Да уж… нужно что-то делать и срочно подыскивать новую квартиру, пока меня эта Тоня с ума не свела… А то буду такая же, как она!

Глава 3.

Но ровно через два дня я передумала, и утром звонила на работу, чтобы попросить несколько дней отпуска. Руки у меня тряслись так, что я едва удерживала телефон, а в голове я пыталась собрать мысли, вся моя натура протестовала против того, что я пережила прошлой ночью… ведь такого просто не бывает в жизни… не может быть… или… может?

С работы меня отпустили, согласившись оформить отгулы за ранее отработанное мною время. Начальник знал, что не так давно я вообще еле ноги таскала, так на меня повлиял развод, поэтому пошёл мне навстречу. Получив отгулы, я пошла в ванную и взглянула на себя в зеркало… из отражения на меня смотрела взъерошенная женщина с ввалившимися глазами, окружёнными синими кругами. На виске красным пятном расплылся ожёг, зубы мои стучали от пережитого страха. Заставив себя хоть как-то отогнать эту дрожь, я принялась умываться. Я намеревалась пойти к Антонине и узнать, где живёт эта самая Елизавета, и где находится это Карпухино! Нужно что-то делать, пока я концы тут не отдала!

Вода текла из крана, я набирала её в дрожащие ладони и вспоминала прошлую ночь… ну, которой не может быть! Потому что законы физики, и всё такое… и не бывает этого, потому что бабкины сказки… Но вот этот самый ожёг, опаливший мне висок и стерший чуть не половину брови говорил мне об обратном…

Вечером я пришла с работы как обычно, удалось закончить все дела вовремя, и не пришлось задерживаться. Хотя, задерживаться я любила… вообще любила работать в опустевшем офисе, где слышны по коридору только одинокие шаги уборщицы. А что мне дома-то делать? Вот и сидела, работала! При этом дел у меня к вечеру оставалось немного, и я больше сидела в соцсетях, но при этом выглядела в глазах начальства, как ответственный работник, который, не жалея себя задерживается на работе, чтобы потрудиться во благо компании. Начальник частенько выписывал мне премии за это, а вот коллеги иногда смотрели косо, но да что мне до них? Каждый выживает, как может.

Так вот, вернулась я поздно, есть не хотелось, и я поставила чайник. Этот странный аппарат, хозяйский, со свистком на носике, бурчал на плите, когда я услышала, как во входную дверь кто-то скребётся. Я подумала, может быть, это Тоня пришла, при её странностях всего можно ожидать, и я пошла в прихожую. Но как только я оказалась там, в ушах у меня тонко зазвенело, все остальные звуки словно исчезли, мир словно остановился, воздух загустел, пол под босыми ногами стал ледяным.

– Тоня? Это ты? – спросила я, и поразилась тому, как прозвучал мой голос, сипло и визгливо…

За дверью кто-то завозился и заскрёб ногтями о железную дверь, ручку дёргали, я слышала, как скрипят её пружины.

– Тоня? Если это ты, скажи, или постучи нормально, иначе я не открою! Что у тебя случилось?

Я услышала, как тот, кто был за дверью, словно бы опустился на корточки и скрёб теперь у самого пола, а потом вдруг резко – у дверного глазка. Меня непреодолимо потянуло взглянуть, кто же там? Нет, ну это точно может быть только эта сдвинутая Антонина!

Я подошла к двери, каждое движение давалось мне с трудом, тело словно протестовало против такого решения, крича всеми инстинктами: «Не ходи!»

«Ну, если это и правда эта Тонька, я дурку вызову! – сердито подумала я, заглушая такими думами животный страх, сковавший всё внутри, – Пусть заберут и пролечат! Мало ли, что она в другой раз вытворит, может газ откроет и спать ляжет! Или пусть определяют, может она вообще опасна для окружающих!»

Эти мысли словно бы отрезвили меня, и я взялась за язычок глазка, закрывающий обзор, но в это время в кухне вдруг резко засвистел чайник, я подпрыгнула от неожиданности, рука моя дёрнулась, открыв глазок полностью, я машинально глянула туда… А оттуда на меня смотрела сама преисподняя! Тьма, кромешная и бездонная, холодная и в то же время обжигающая, вот что только на один миг глянуло мне в лицо, опалив висок.

Я закричала, отпрянула назад и споткнувшись о собственные кроссовки упала на пол. Руки мои ожгло холодом, а то, что было за дверью, протяжно выло, шипело и истово скребло дверь. Я поползла в кухню, где громко свистел и плевался кипятком чайник на плите, мне его звуки почему-то показались спасительными… А добравшись до кухни, я увидела стоявшую на столе рядом с газовой плитой банку с солью.

Соль! Я вспомнила, эта чокнутая Антонина говорила мне, что под порог нужно насыпать соль! Ну а что?! Сейчас никто этого не увидит, и не узнает… Никто не припишет мне, что я тронулась умом от россказней сумасшедшей соседки! Пусть будет соль!

Кое как я поднялась на ноги и схватила банку, уронив на пол керамическую крышку в виде лимона, она разлетелась вдребезги по всему полу, но я не обратила на это внимания. Под свист чайника, сжимая в руках банку с солью, я выглянула в прихожую… За дверью что-то билось, издавая жуткие звуки! Неужели никто не слышит этого, мелькнуло в голове, ведь соседи должны это услышать и позвонить… хоть куда-то? В полицию, или в МЧС, я не знаю…

Или… или всё это слышу только я? Всё это происходит только в моей голове, а значит, я сошла с ума, как моя соседка!

Я шагнула вперед и сыпанула на дверь из банки… кристаллы соли ударялись о дверь, загорались синими искрами и с металлическим звуком падали на пол! То, что рвалось в квартиру, утробно загудело, звон в моих ушах стал невыносимым, казалось, что у меня сейчас лопнут барабанные перепонки, обожжённый висок горел нестерпимо, я рухнула на колени, снова ощутив под собой ледяные половицы… Соль из банки просыпалась под порог, я трясла рукой скорее от страха, насыпая кривую дорожку вдоль порога. Белые кристаллики теперь горели зелёным ярким огнём, и мне показалось, что я даже вижу иссиня-зелёные языки пламени.

Вой за дверью и звон в моей голове прекратились одновременно и резко, от чего я повалилась на бок, разбив банку из-под соли. В тишине раздавался только захлёбывающийся свист кипящего на плите чайника.

Всю ночь я просидела в кухне, в углу. Мне было страшно идти в комнату, ведь свет там включался не сразу на входе, а заставить себя ступить в темноту я не могла. В кухонном шкафчике я нашла пачку соли, которую я сама купила, въезжая сюда, но пока не открыла, пользовалась той, что осталась от прежних жильцов. Вспомнив все эти дурацкие фильмы ужасов, которые может быть и не были такими уж дурацкими… я уселась в угол и рассыпала соль вокруг себя. Так я встретила утро.

И вот теперь, отпросившись с работы, я намеревалась выспросить у соседки про это Карпухино, на каких куличках бы оно ни находилось, и про эту самую Елизавету. Вообще, у меня было много вопросов, но я понимала, что Антонина мне на них, скорее всего, ответов не даст.

А теперь мне предстояло самое трудное! Я стояла в прихожей и смотрела на входную дверь. Она была заперта на два замка, как я обычно и делала в последнее время, под порогом белела белая дорожка рассыпанной мною соли, кристаллики разлетелись чуть не д половины прихожей и сейчас хрустели у меня под ногами. Как открыть дверь? Как решиться, открыть дверь, и выйти за порог?! Как узнать… что там, за дверью? О том, чтобы посмотреть в глазок, и речи не могло быть, тут я потрогала обожженный висок, на нём надулся небольшой волдырь.

Но ещё одной такой ночи я не переживу, подумала я. Взяв в горсть немного соли и приготовившись кинуть её в первое попавшееся, что окажется там, я резко открыла дверь. Вскрикнув, я кинула соль в того, кто там был, а это оказалась удивлённая соседка из квартиры напротив… Она стояла с мусорным мешком в руке и изумлённо смотрела на меня, с лацканов её пиджака скатывались кристаллики соли…

– Вы… вы совсем что ли?! – рявкнула она на меня, стала отряхивать одежду и испуганно на меня озираясь, она поспешила вниз по лестнице, – Ещё одна чиканутая! Надо психбригаду вызывать, на людей уже кидаются! Я хозяйке квартиры позвоню! – крикнула она мне, когда оказалась внизу лестничного пролёта, подальше от меня, – Пусть выселяет вас, ненормальных!

За ней хлопнула подъездная дверь, а я так и стояла на площадке, сгорая от стыда и страха. А площадка была… обычной. Только вот когда я внимательно рассмотрела свою дверь, то увидела, что в некоторых местах покрытие на ней вздулось, словно от жара… И следы эти были похожи на… отпечатки чьих-то горячих пальцев. Что-то сжигало эту дверь… и хотело сжечь меня саму!

Я принялась стучать в дверь Антонины, громко говоря, что это я, и чтобы она не боялась открыть мне дверь. Но никто не отозвался мне, я прислонила к двери ухо и принялась слушать, стараясь унять своё громко бьющееся сердце. Его стук и моё частое дыхание не давало мне услышать, что же там происходит, по ту сторону двери. Подняв глаза, я вдруг увидела, что глазок на двери Антонины оплавлен, он был чёрным, краска вокруг вспучилась… И вдруг я услышала за дверью какой-то шорох, как будто кто-то водил рукой по двери. Я снова стала стучать:

– Тоня, Тоня, это я, Лена! Открой пожалуйста, очень нужно поговорить!

Дверь отворилась, но лучше бы она оставалась закрытой… На меня вывалилась Тоня! Один глаз её полностью залился кровью, словно он вот-вот лопнет, а второй… а второго не было вовсе. Она упала мне на руки, и прохрипела:

– Карпухино, Карпухино, на… возьми…

Рука её разжалась, оттуда вывалилась скомканная, испачканная сажей и кровью бумажка, там что-то было написано кривыми буквами. Я сунула бумажку в карман, и стала громко кричать, звать на помощь. На мои крики прибежали соседи, некоторых я видела впервые, и только бабушка-божий одуванчик с пятого этажа была мне знакома. Она стояла у окна, опершись на свою палку, смотрела на Антонину и укоризненно качала головой. Во всеобщих криках я каким-то чудом расслышала её слова, а может и по губам поняла, не знаю…

– Ах, Тоня, Тоня, так ты и не простила матушку свою… теперь вот к ней уходишь.

Глава 4.

Почти половина этого дня прошла у меня в расспросах и разговорах, ко мне постоянно стучали какие-то люди, то в форме, то «по – гражданке», спрашивали разное и одно и тоже, все что-то записывали, чесали в затылках и подозрительно на меня смотрели. Некоторые, самые смелые, наверное, спрашивали меня, нет ли у меня проблем с разными там… веществами.

В итоге я закрылась на два замка, поправила под порогом соль, потом подумала и принесла сюда ещё то, что было рассыпано мною в кухне. Придвинув к двери тяжёлый пуфик, стоявший в прихожей, я ушла в ванную. То, что смотрело на меня из зеркала, на женщину было мало похоже! Это просто кошмар! Я зажмурилась и сильно потёрла руками лицо.

– Соберись! Соберись! Или эта ночь будет последней! – громко говорила я самой себе, – Тони больше нет, никто не подскажет… А! Листок!

Я вытащила из кармана смятую бумажку, там были только кривые, расплывающиеся строчки – Карпухино, Елизавета, дом у пруда. И приписка – поезжай… Схватив телефон, я стала искать, но строчки расплывались в глазах, в дверь иногда стучали, в коридоре слышались голоса, и мне было спокойно – там ходили люди!

Я включила воду, чтобы набрать себе ванну, нужно привести себя в порядок, а пока – найти, что это за Карпухино такое! Поиск в телефоне ничего не дал, и я полезла в ноутбук. Открытая страничка в соцсети подло выдала мне фотографии бывшего мужа с новой женой, она была в положении… Но мне было всё равно, чёрт с ним, пусть провалятся оба!

С трудом, излазив разные интернетовские «закутки», в каком-то непонятном чате то-ли туристов, то ли «чёрных копателей» я нашла информацию, что одна из захолустных деревенек на севере области раньше и называлась Карпухино, до революции ещё вроде бы. А потом её несколько раз переименовывали в разные «Тридцать лет Октября» и тому подобное. Так вот куда мне надо! Да… неблизко… Но дома ночевать всё равно не станешь! Только тогда придётся отпрашиваться у начальника ещё на день, как минимум…

Подскочив со стула, я вспомнила, что в ванной набирается вода! Успела вовремя, чуть через край не потекло, вот бы мне от соседей попало, ещё и потоп, мало тут сегодня происшествий! Скинув халат, я погрузилась в воду… тепло приятно расслабляло, и всё, что произошло сегодня, казалось нереальным, каким-то кошмарным сном…

Я погрузилась в воду с головой, как же хорошо… пусть всё в самом деле окажется сном… пусть я сейчас вынырну, и окажусь снова у себя дома, там, где мы жили с мужем до развода, в его большой квартире в самом центре города… и пусть этот развод тоже окажется сном.

Я открыла глаза и сквозь покрывшую меня воду увидела склонившееся надо мной лицо женщины! Заорав, я хлебнула воды, от чего лёгкие словно ожгло! Вынырнув, я плевалась и таращила глаза оглядывая ванную, но никого здесь не было… только насмерть перепуганная я сама и разлитая на полу лужа…

«Заснула что ли? – подумала я и трясущейся рукой взяла полотенце, – Ночь не спала, с солью этой тут носилась! Вот и мерещится всякое… Надо срочно ехать, пока я совсем умом не тронулась! А Игорёша мой только рад будет, – подумала я про бывшего, – У него и сейчас нет проблем, «кисуля» его беременна, скоро окотится! Тьфу!»

– Игорь, привет! – я сидела на стуле в кухне, полностью готовая выдвинуться в дорогу, тут и набралась наглости, набрала номер бывшего, – Прости, я не помешала? Тебе удобно говорить?

– Слушаю тебя, – ответил Игорь, в голосе его слышалось недовольство.

– Слушай, ты говорил, что в конце месяца я могу взять нашу машину… Мне как раз тут нужно съездить… Так ты не передумал с этим?

– Нет, не передумал, – холодно ответил Игорь, – Машину я починил, она теперь на ходу. Можешь приехать и взять. Ключи я оставлю у консьержа.

– Хорошо. Спасибо тебе огромное, я это ценю, ты не думай…

Но на том конце меня уже никто не слушал, только короткие гудки раздавались в трубке.

«Консьержу он оставит! – зло подумала я, и ненависть снова подступила к самому горлу, – Живёт там в своих хоромах, а я тут маюсь у чёрта на куличках! Чуть концы не отдала сегодня, а ему плевать на меня…»

Забирая ключи у консьержа одного из элитных районов города, я обратила внимание, что теперь этот самый консьерж, а по-моему, так просто вахтёр, смотрит на меня совсем по-другому… Раньше-то с уважением чуть не раскланивался, старый хрыч, а теперь и смотреть не желает, сунул ключи мне и форточку свою прикрыл! Да и понятно, он ведь из бывших, а таких не зря «мyсoрaми» называли!

Увидев себя в отражении тонированных стёкол парадной, я отвела глаза… Да уж, что тут скажешь! Как же хорошо, что Игорь ключи не стал лично передавать… Но тут я видимо накаркала.

Натёртая до сияния и блеска входная дверь распахнулась, и в ней показался Игорь. Одетый как всегда в отглаженный костюм, с портфелем в руке он увидел меня и остановился. На лице его не дрогнул ни единый мускул… да, он всегда умел себя в руках держать!

– Привет! – отступать мне было некуда, и я шагнула навстречу бывшему мужу, – А я ключи забрать приехала. Спасибо, что починил машину, без неё очень неудобно, конечно…

– Лена? – в глазах Игоря что-то промелькнуло, похожее на удивление, – А… ты за ключами, понятно. Да не за что, пользуйся. У тебя всё хорошо? Ты выглядишь….

Я и сама знала, как я выгляжу, но слышать это от Игоря было очень больно, мне словно нож воткнули куда-то в солнечное сплетение. Надо держать марку до конца!

– А! Не обращай внимания! – я кокетливо махнула рукой, – Просто бурная ночка была! Ну, пока!

Я выпорхнула наружу, ругая себя последними словами! Что я несу, какой кошмар! Не могла ничего лучше придумать?! Бурная ночка! А с какой брезгливостью он посмотрел на меня после этих слов! О, какая же я дура!

Я села в машину, бросив рядом свою сумку и закрыла глаза. Всё внутри тряслось то ли от злости, то ли от тоски по прежним временам. По тем, когда мы с Игорем были вместе…

Чтобы как-то успокоиться, я стала перекладывать вещи в сумочке, достала зачем-то расчёску и тут же бросила обратно. В таком состоянии нельзя ехать, надо взять себя в руки, дорога – не ближний свет! Я открыла бардачок и оттуда выпали какие-то бумаги… Игорь что ли забыл? Так он ездит на служебной новенькой иномарке, а его новая жена на подаренном папенькой внедорожнике. Нужна им моя колымага…

Прочитав бумаги, я поняла, что это мой кредит… тот самый, который я брала на эту самую машину. Судя по выпискам банка, Игорь его погасил…

«Надо же, аттракцион неслыханной щедрости! – я швырнула бумаги обратно в бардачок, – Конечно, при его доходах, а теперь ещё и с протекцией нового тестя… Мог бы не кредит загасить, а новую машину мне купить! Жмот!»

Стараясь не думать больше ни про Игоря, ни про его новую жену, я ехала за город. Дорога успокаивала, мысли о прошлой ночи немного притупились, погасли. Может быть, зря я в эти захолустья еду? Может быть всё это – и неизвестная Елизавета, и дом у пруда, да и само это бывшее Карпухино – всё это плод больного Тониного воображения? Нужно было просто снять себе квартиру посуточно, хоть бы на пару дней, а пока поискать новое жильё. Попросить денег у Игоря, пусть бы раскошелился и немного мне помог! И просто переехать из этого сумасшедшего дома! Теперь, когда я ехала в потоке машин, следя за знаками светофоров, когда вокруг меня жил своей обычной жизнью огромный город, я была просто уверена, что всё, случившееся ночью – это дело рук Антонины! Устроила мне такое вот «представление», но каким-то образом от него же сама и пострадала! А так как сдвинутая была – не позвонила в скорую, потому и погибла! Нет, ну точно! Эта стройная гипотеза родилась в голове и заставила меня присматривать дорожные знаки, где тут будет ближайший разворот на обратное направление…

Я поправила волосы и задела рукой обожжённый висок… это мою гипотезу пошатнуло! Этот ожёг… как могла сделать такое полоумная тётка, через глазок?! Да никак!

Боже мой! Меня же Игорь такой и увидел – с ожогом на виске и наполовину сожжённой бровью! Ещё бы он не шарахнулся от меня! А я ещё и про бурную ночь задвинула…

Ладно, решила я, раз уж поехала, так тому и быть. Остаётся только доехать до места, куда ведёт меня навигатор на телефоне, и убедиться в невменяемости погибшей Тони!

Небо затянуло тучами, начался противный моросящий дождь, а темнеющий горизонт обещал эту мелкую морось усугубить. Ближе к вечеру я доехала до места, где нужно было свернуть на грунтовку, что я и сделала. Машина шла хорошо, Игорь слов на ветер не бросал, всё починил, как обещал… Конечно! У него же знакомства на СТО!

И тут я накаркала снова… Машина застряла в большой луже, из-под колёс в разные стороны летела грязь, к тому же быстро темнело. Отчаявшись выехать, я открыла дверь и шагнула в грязь своими белыми кроссовками… Обойдя вокруг, я поняла, машина «сидит» плотно и без посторонней помощи мне не выбраться.

Оглядевшись, я увидела далеко впереди какие-то огоньки. Ну, хоть какие-то признаки цивилизации! Я достала из багажника кусок плёнки, который стелила на пол, когда возила в багажнике собаку подружки Ирки. Накинув плёнку на себя, я пошла по едва приметной дороге, скользя по мокрой траве ставшими коричневыми кроссовками.

Глава 5.

Дождь лил всё сильнее, плёнка уже почти не спасала меня, толстовка, джинсы и футболка промокли насквозь. Я надеялась, что сложенные в сумку документы хотя бы останутся сухими. Тропинка вилась между деревьев и вела меня вперёд, я видела вдали огоньки в окнах, но видимо сумерки меня обманули – деревня оказалась дальше, чем я предполагала вначале. Тропку совсем развезло от дождя, я несколько раз упала, и вся извозилась в грязи. На кого я похожа, как я в деревне к людям подойду?! Скажут, бомжиха какая-то припёрлась.

Что делать? Может, лучше к машине вернуться? Там хотя бы сухо, и в багажнике есть сухая одежда, спортивный костюм в сумке лежит, ещё с прошлых, счастливых времён. Обернувшись, я увидела, что машина стоит совсем недалеко… как же так? Ведь я уже давно иду… вроде бы.