Да, мой король бесплатное чтение

Пролог

В полночь разразилась буря. Ветер принёс с просторов Агенского моря низкие, плотные тучи, которые сделали ночь смолянисто-чёрной. Тучи ткнулись своими рыхлыми животами в горную гряду на севере столицы. Они закипели в возмущении, силясь переползти через царапавшие их вершины, да так и не смогли. Поэтому расцвели фиолетовыми зарницами на всё небо. И обрушили стихию на город Линден.

Ветер поднялся такой, что грязные, пенистые волны выплёскивались прямо на набережную. Они норовили смыть в море всё, что не было крепко привязано. Или не могло удержаться обеими руками за что-нибудь надёжное, вроде каменных перил.

Дождь лил стеной. Но столица королевства Атенлау привыкла переживать и не такие катаклизмы. Люди давно приспособились к буйству стихии в здешних краях. Они боялись лишь одного: других людей. Тех, кто мог быть безжалостен, как и стихия, но при этом совершенно разумен в своих поступках, что самое страшное. Пожалуй, такое мнение разделял даже самый влиятельный человек в королевстве.

В кабинете монарха было просторно, светло и тепло. Несмотря на царившее лето, горел камин. Все свечи в светильниках и канделябрах были зажжены. Король Вильгельм III Хальбург будто бы боялся остаться в темноте хоть на миг. В каждой тени нынче ему мерещились заговорщики.

Он прекрасно знал о том, что ситуация в его стране ухудшилась не за год и даже не за два. Король Вильгельм не придавал этому большого значения, списывая всё на вечное недовольство простого народа. Но в последнее время дела вышли из-под контроля. На юге и востоке Атенлау пришлось погасить несколько восстаний в крупных городах, и сделано это было весьма кровавым способом. Люди там не просто роптали и требовали перемен к лучшему. Они взывали к тому, чтобы все порядочные атенцы поднялись и свергли его, избранного самим Господом Избавителем короля Вильгельма III. А ещё лучше торжественно пронесли его голову насаженной на пику по всему королевству.

Король склонился над подробной картой, которая занимала большую часть его письменного стола. Все шестнадцать земель Атенлау складывались в стройную мозаику. Но сохранить их все в покое и процветании оказалось сложнее, чем удержать в руках взбудораженный улей.

– Что на юге? – спросил Вильгельм, обращаясь к своему единственному собеседнику.

Напротив монарха за столом стоял его маршал. Виконт Мартин Вайнер, начальник дворцовой стражи, провёл пальцем по южной части королевства, обозначая область.

– Волна недовольств поднялась вот здесь, в герцогстве Тиваль, – маршал показал направление. – Она прокатилась дальше, вот сюда. Отголоски добрались даже до самых глухих областей Атенлау на севере, вот здесь, в Керне. Но центры восстаний были в Тиве, Штафене и Труоли. Ваш кузен, герцог Тивальский, собрал карательные отряды и быстро пресёк действия бунтовщиков, но…

Виконт Вайнер поднял виноватый взгляд на короля.

– Но это не помогло, – король Вильгельм провёл ладонью по лицу, пригладил безукоризненную тёмно-каштановую бороду и устало вздохнул. – Много жертв?

– Примерно четыре десятка погибших, – ответил маршал. – Люди назвали это резнёй. Они думают обратиться за помощью к духовенству.

Монарх опустился в обтянутое оленьей кожей кресло. Так порывисто, что под его натиском предмет мебели жалобно заскрипел.

– Епископы не пойдут против меня, – Вильгельм нервно забарабанил пальцами по деревянному подлокотнику. – Я всё ещё глава церкви.

– Они могут в открытую не высказаться, но просто закрыть глаза на происходящее, – честно заметил маршал.

Расстраивать короля он не любил, но вопросы безопасности династии Хальбургов испокон веков оставались заботой графов Вайнеров и их потомков. Теперь эта благородная задача легла на широкие плечи изрядно поседевшего в свои тридцать пять лет Мартина. Конечно, он предпочёл бы коротать время в собственном родовом замке, но выбора у него не оставалось. Нужно было предотвратить надвигающуюся трагедию во что бы то ни стало.

– Повтори, что услышал в таверне твой человек, – велел король, потирая переносицу. – Слово в слово.

– Один из наших стражников отдыхал после дежурства в таверне на окраине, – вновь начал маршал. – Он услышал, как трое неприметно одетых мужчин невысокого происхождения говорили о том, что после утреннего происшествия на юге король совсем лишился уважения простого народа, хоть тот приказ подавить восстание отдали не вы, а ваш кузен, Фердинанд. Дела в стране идут всё хуже. Но слишком долго это не продлиться, потому что уже нашёлся тот, кто навеки закроет глаза короля.

Виконт Вайнер умолк, наблюдая за реакцией правителя. Но Вильгельм слушал молча, даже будто бы бесстрастно. Первый шок, вероятно, миновал.

– Продолжай, – король кивнул.

– Мой человек хотел проследить за теми людьми, но в дверях столкнулся с группой пьяных матросов, и пока обошёл их, та троица уже скрылась из виду, после чего он поспешил ко мне, – маршал вдруг приподнял брови. – Ах, да. Совсем забыл. Он упомянул, что в порт вошёл корабль под королевским флагом Хальбургов. Но он не успел узнать, кто прибыл, так как сильно спешил сюда, да ещё и непогода разыгралась столь некстати.

– Это фатум, мой друг, – пробормотал Вильгельм, вытирая испарину со лба. – Знак, что на меня действительно готовится покушение. Кто-то стоит за этими восстаниями. Этот же человек и готов, как они выразились, навеки закрыть мои глаза. Немыслимо. Просто немыслимо. Какая глупость и дерзость. Но, однако, действуют заговорщики слаженно. Недооценивать противника нельзя, кем бы он ни был.

Маршал приосанился.

– Ваше Величество, я настаиваю на том, чтобы вы отменили ваше выступление перед народом по случаю Дня святого Клодиса, – он выдержал пристальный взгляд короля. – Такое скопление людей – лучшая возможность нанести удар.

– Думаете, покушения стоит ожидать на празднике? – Вильгельм нахмурился. – Но если я не выйду завтра к людям, бунтовщики решат, что я напуган. Что им удалось пошатнуть мою уверенность и вселить в моё величество страх.

Король умолк. В сущности, так оно и было. Вильгельму сделалось действительно страшно. Но не столько за себя, сколько за свою семью. Он помнил, как десять лет назад в одном из соседних королевств случился переворот. Прозвучало страшное слово «революция», и один правящий род сменился другим. А прежних монархов казнили со всей жестокостью. Вильгельм отвечал не только за себя одного, но и за двух прелестных дочерей, жену и свою юную сестру.

– Лучше быть излишне осторожным, чем мёртвым, – заверил его маршал. – Вы молоды и нужны своей стране. Тем более, мы ещё не знаем, кто прибыл сегодня в Линден на корабле в такую непогоду. Это может быть…

– Это всего лишь Ричард, – нетерпеливо отмахнулся король. – Он писал мне, что возвратится на днях.

– Ричард? – переспросил виконт Вайнер. – Граф фон Шенборн, наш посол в Солверине?

– А у нас есть там другой Ричард? – Вильгельм скривился. От болтовни дотошного маршала у него вечно начинала болеть голова. Король помассировал виски указательными пальцами. Короны на его челе в столь поздний час и при неформальной обстановке не было, но всё равно он чувствовал небывалую тяжесть. – Придумайте, как защитить вашего короля, маршал. Немедленно.

– Да, мой король, – виконт с почтением согнулся в поклоне.

Вильгельм закрыл лицо руками. Зажмурился так крепко, как только мог. Ему невыносимо сильно хотелось, чтобы всё это оказалось дурным сном. Кошмаром, от которого он вот-вот пробудится.

Король слушал, как бушует снаружи стихия, как беззаботно потрескивают дрова в камине, и как переговариваются стражники за дверью. Он отчаянно желал услышать от виконта Вайнера о том волшебном средстве, которое в одночасье спасёт ситуацию. Но маршал в глубокой задумчивости продолжал изучать карту королевства на столе между ними.

Вместо этого голоса снаружи стали громче. К стражникам присоединился ещё один мужчина. И Вильгельм был так рад услышать этого человека, что тотчас отнял руки от лица.

На губах монарха расцвела искренняя улыбка.

– Граф фон Шенборн! А мы только про вас говорили! Впустите его! – громко велел король.

Дворцовые стражи подчинились. Они распахнули дверь перед гостем.

Молния за окном ударила в одно из деревьев в дворцовом саду, озарив ночь яркой вспышкой.

Ветер завыл в каминной трубе, ударил яростным порывом в горящие дрова, и алые искры вихрем полетели в комнату.

А на пороге королевского кабинета возник граф Ричард фон Шенборн собственной персоной.

Высокий и широкоплечий, в точности, как король Вильгельм. С густыми каштановыми волосами такого же цвета, как у короля, но длиной до середины шеи, да и с бородой куда более густой и отросшей, чем у Вильгельма. Такой же прямой нос. Даже тёмно-серые глаза, которые поразительно напоминали королевские. Только вот правитель Атенлау выглядел растерянным, а Ричард фон Шенборн, напротив, казался счастливым, несмотря на усталость после дальней дороги.

– Так и знал, что вы не спите в такую непогоду, мой король, – посол прошёл внутрь комнаты и низко поклонился. – Спешил с корабля прямо к вам в надежде вас застать в добром здравии.

– Ричард! – Вильгельм встал и обошёл стол, раскрыв объятия. – Сам Избавитель тебя послал ко мне, не иначе. Иди-ка сюда! Ты весь промок до нитки!

Несмотря на то, что с дорожного плаща его вассала действительно стекала дождевая вода, король крепко обнял старого друга.

– Рад видеть тебя, граф.

– И я вас, мой король, – Ричард хитро улыбнулся, а когда убедился, что стражники плотно закрыли за ним дверь, и в комнате нет никого, кроме верного королю Вайнера, вкрадчиво пробормотал: – Мне кажется, или ты слегка раздобрел?

– Совсем немного, – Вильгельм усмехнулся. – Зато ты зарос, как дикарь, мой друг. В Солверине не знают, что такое ножницы? Тебя не было всего пять лет, а выглядишь ты так, что едва можно узнать.

– Такая нынче там мода. Но мы потом поговорим о том, как именно обстоят дела в Солверине, – граф прищурился. – Что же вас тревожит, мой король, что вы не отдыхаете в столь поздний и жуткий час?

Монарх Атенлау развёл руками.

– Не поверишь. Бунтовщики! Нашлись в Атенлау те, кто готовит против меня мятеж и устраивает восстания, – Вильгельм горько усмехнулся. – Неровен час, и меня попытаются убить в собственной постели. Есть информация, что на меня готовят покушение на завтрашнем празднике. Какой уж тут сон. Вон, виконт Вайнер не даст солгать. Правда, Мартин?.. Мартин, что с тобой?

Вильгельм помахал рукой, и лишь тогда остолбеневший маршал словно бы пришёл в себя. Он перевёл изумлённый взгляд с короля на посла и обратно.

– Мой король, прошу простить мою дерзость, но вы с графом фон Шенборном так… похожи. Если одинаково одеть и постричь вас, будет просто не отличить, – признался виконт.

– Это всё из-за бороды, – попытался отшутиться Ричард.

Но Вильгельм скривился. Он с детства ненавидел, когда их сравнивали. Отец Ричарда, ныне покойный граф Стефан фон Шенборн, верой и правдой служил отцу Вильгельма, королю Карлу II Хальбургу, и потому довольно много времени проводил при дворе, а сына везде брал с собой. Мальчики очень подружились, несмотря на злые толки: маленькие Ричард и Вильгельм были крайне похожи. Среди дворян нашлись и те, кто даже называл Ричарда королевским бастардом, но король быстро пресёк эти сплетни, а распускавшие их люди жестоко поплатились за свои длинные языки. Сами же мальчики прекрасно знали, что это просто болтовня: Ричард унаследовал характерный подбородок своего родного отца Стефана – волевой и с ямочкой точно посередине. В то время как на щеке Вильгельма красовалось родимое пятно, которое он ужасно ненавидел, и отпустил бороду сразу, как на его лице появилась первая пристойная растительность.

Мартин Вайнер отлично помнил всю эту историю. Когда Ричарду было четырнадцать, а Вильгельму пятнадцать, виконт уже достиг возраста двадцати трёх лет и служил оруженосцем самого короля Карла.

И вот спустя столько времени он вновь смотрит на них, но вместо благородных отроков пред ним теперь взрослые мужи. Один в расшитом золотой нитью дублете, а другой в промокшем плаще, но всё ещё удивительным образом схожие между собой.

– К чему это глупое замечание? – король нахмурился.

– Граф, кто ещё осведомлён о том, что вы вернулись в замок? – маршал обратился к Ричарду. Он подошёл ближе. Глаза его так и блестели.

– Только мои люди, с которыми я прибыл из Солверина, и дворцовая стража, – ответил посол. – Но какое это имеет…

– Тогда, полагаю, Его Величество совершенно прав, – перебил его маршал. – И вас к нам послал сам Избавитель. У меня есть идея, как нашему королю выступить завтра перед народом на празднике в честь святого Клодиса, но при этом оставаться в безопасности, не боясь покушения.

С этими словами виконт Вайнер обошёл короля и графа кругом и, взяв их обоих под руки, развернул к большому зеркалу в золочёной раме, которое висело в простенке напротив королевского стола.

Трое мужчин воззрились на свои отражения в зеркальной поверхности.

Яростная лиловая молния располосовала ночные небеса, озарив королевский кабинет белой вспышкой. Раскат грома перекрыл бушевание бури.

И король Вильгельм в отражении внезапно улыбнулся, не скрывая искреннего облегчения, а Ричард, напротив, нахмурился.

– Граф фон Шенборн, я, король Вильгельм, третий сего имени, приказываю вам ради блага Атенлау занять моё место на завтрашнем празднике и выступить перед народом в качестве моего двойника, дабы защитить моё величество от возможной опасности, – торжественно произнёс монарх, обращаясь к отражению своего верного слуги.

Ричард же глядел на отражение Вильгельма и будто впервые видел этого человека. Лицо посла сделалось суровым. Вмиг ушла вся радость от возвращения домой. Совсем иное они обсуждали с Вильгельмом в письмах. И это явно была не та встреча со старым другом, на которую Ричард рассчитывал. Однако же возражать он не посмел. Тем более, при маршале. Да и безопасность Вильгельма стояла на кону, насколько Шенборн успел понять за эти несколько сумбурных минут своего пребывания дома. Поэтому граф с покорностью опустил подбородок и ответил, подчиняясь приказу:

– Да,мой король.

Глава 1

Испокон веков святой Клодис считался главным покровителем Атенлау. Его одинаково почитали во всех шестнадцати землях королевства, а посвящённый ему день назвали государственным праздником. Традиционно отмечали День святого Клодиса десятого июня. Народ устраивал ярмарки и гуляния. В храмах и на площадях зажигались сотни свечей. День света и день новой надежды на прекрасное будущее праздновали весело. Прощали старые обиды и старались не копить новых. Щедро подавали неимущим. И благодарили Избавителя за ещё один прожитый год.

Но более всего народу в столице всегда собиралось на главной площади перед Большим Собором. Там в полдень на балконе в компании двоих епископов появлялся сам король Атенлау и произносил торжественную речь. Монархи год за годом говорили примерно одно и то же: призывали к миру и единению, обещали благополучие и твердили о своей любви ко всем людям в королевстве. Собравшиеся на площади слушали. Иногда плакали от умиления и счастья. Иногда рукоплескали. А иногда даже свистели в осуждении. Но для всех это был тот самый день в году, когда воочию можно увидеть своего правителя.

Вот и теперь львиная доля жителей Линдена набилась на площади и в ближайших улочках. Стража изо всех сил стремилась поддерживать порядок, но людей собралось так много, что при желании они могли смести всех блюстителей порядка в начищенных до блеска кирасах.

Король Вильгельм III Хальбург, нарядный и величественный, появился на балконе Большого Собора святого Клодиса в назначенный час. Как и положено, по обе стороны от него стояли два епископа.

После минувшей ночной бури яркое солнце отражалось в лужах и плясало бликами на золоте монаршей короны. На синеве небес не осталось ни облачка. Будто бы сам Избавитель благословил этот день своим прикосновением.

Два десятка труб по все площади торжественно провозгласили приход короля.

Вильгельм медленно воздел длань, приветствуя свой народ.

И площадь погрузилась в тишину. Ни ропота, ни криков. Ни единого осуждающего свиста. Все хотели услышать монарха.

И тогда король заговорил.

Голос Вильгельма, властный и величественный, разнёсся над площадью.

Конечно, это была заранее заготовленная, заученная назубок речь. Но люди всё равно слушали с восторгом.

Конечно, это был не Вильгельм Хальбург, а Ричард фон Шенборн. Но никто не знал об этом. Даже епископы возле него не догадывались.

«Король» говорил, а сам ждал.

Ждал, что забудет слова речи, которую наспех написал для него Вильгельм накануне ночью и заставил выучить, а потом несколько раз произнести перед ним, чтобы подкорректировать интонацию. Ричард сомневался в этой затее, но Вильгельм пришёл в восторг. Он заверил старого друга, что всё прекрасно. Что их совместные уроки и игры в детстве не прошли даром: Ричард отлично знал своего короля и мог скопировать его поведение в случае необходимости. Кто же осознавал, что эта необходимость действительно настанет.

Ричард ждал, что его раскроют. Но никто даже не догадывался о том, что король – ненастоящий. О готовящемся подлоге к утру знали лишь несколько человек, включая маршала Вайнера, герцога Альберта Зоммерштерна, младшего брата королевы, и его верного цирюльника. Последний постриг и причесал Вильгельма и Ричарда совершенно идентично. Настолько, что Альберт не смог отличить их друг от друга, когда отошёл в другой конец комнаты.

К утру буря успокоилась, а пути короля и графа разошлись. «Короля Вильгельма» с торжественным конвоем отправили в Большой Собор ожидать выступления перед народом. Настоящий же Вильгельм удалился в сопровождении маршала и герцога Зоммерштерна, которые должны были доставить монарха в безопасное место, а после возвратиться за самим Ричардом по завершении праздничного дня.

Так вышло, что в текущем окружении никто не знал о том, что вместо короля перед ними лишь его двойник. Свиту самого Шенборна велено было рано на рассвете по морю переправить в другое место, чтобы они ненароком не выдали прибытие посла в столицу. Ричард даже не знал, куда именно послали его людей, и от этого чувствовал себя ещё более неуверенно.

Но никто не признал в нём фальшивку. Все с почтением кланялись. Оба епископа расцеловали его руки, стоило ему явиться в Собор. А после его отвели в специальные покои, где он немного отдохнул до самого выступления. Слуги были послушны, а стражники – исполнительны. Сложный нрав настоящего Вильгельма приучил их к покорности без возражений.

А ещё Ричард ждал того покушения, о котором так беспокоился король. Даже отказался от предложенного в Соборе вина, будто его могли отравить прямо в священном месте. Опасался ли граф фон Шенборн за собственную жизнь? Он старался не думать об этом, а сосредоточиться на долге. На своей обязанности защитить правящий род Хальбургов во что бы то ни стало. И всё же мелькнула глупая, шальная мысль, что не стоило так уж спешить домой. Можно было и на пару дней задержаться в Солверине, где ему жилось вполне спокойно в числе прочих делегатов от Атенлау.

Но народ на площади выслушал его пламенную речь с восторженным вниманием. А после того, как он озвучил все обещания перед вассалами и пожелал им весёлого празднования, люди вдруг начали аплодировать. Вероятно, всё же были среди них те, кто искренне верил словам своего монарха.

«Король» помахал рукой на прощание раскинувшемуся внизу морю людей и на негнущихся ногах покинул балкон. Ему было нестерпимо жарко в мантии. Непривычная корона давила на голову, а обувь Вильгельма оказалась тесновата. Но всё же Ричард держался предельно величественно.

Во внутреннем дворе его уже ждала парадная стража на лошадях. «Королю Вильгельму» со всем почтением помогли усесться на белоснежного коня и торжественно провели по запруженным улочкам обратно к дворцу.

В эту минуту Ричард пожалел о том, что традиции Атенлау запрещали мужчинам путешествовать в закрытых экипажах. Даже на свою коронацию монарх не имел права ехать в карете. Только верхом. А кареты оставались уделом благородных дам и вышедших на покой стариков. Причём, чем знатнее была особа внутри, тем больше лошадей впрягали.

Граф фон Шенборн в мгновение ока ощутил себя лёгкой мишенью, несмотря на обилие вооружённой стражи вокруг. Но толпа расступалась перед торжественной процессией и смыкалась следом. Кто-то махал. Кто-то бросал цветы. Кто-то что-то выкрикивал. Но никто не кидался ничем и не свистел вслед. Из страха ли. Или, быть может, из нежелания портить себе святой праздник неправедными деяниями против избранника самого Господа Избавителя. Так или иначе, весь путь до королевского дворца прошёл относительно гладко. И Ричард даже задумался о том, что Вильгельм совершенно напрасно волновался. Ничего ему вовсе не угрожало.

Когда дворцовые ворота закрылись за королевской процессией, Шенборн мысленно выдохнул. А после поступил, как они условились с настоящим Вильгельмом: сослался на головную боль и бессонную ночь перед праздником, а после сказал, что идёт к себе отдыхать. И настрого запретил его беспокоить, пока он не выспится.

Оказавшись в королевских покоях, Ричард отослал прочь всех лакеев. Сделал вид, что ужасно утомлён и раздражён. Когда двери за ними закрылись, он с облегчением снял с головы тяжёлую золотую корону, украшенную рубинами. Шенборн рассеянно повертел её в руках. А сам подумал о том, что хотел бы знать, чем же занят в эту минуту Вильгельм.

Экипаж чертовски сильно трясло на кочках. После прошедшего ночью ливня колеи были полны мутной воды. Колёса хлюпали по грязи. А рессоры скрипели так, точно карета грозилась развалиться в любую минуту. Из-за этого маленькая Анна то и дело ныла и хныкала на руках у матери. Королева Джования Августа Хальбург пыталась укачать дочь, но тщетно. Старая, разбитая дорога, по которой они ехали окольными путями, не давала детям уснуть.

Королева и сама порядком устала. Муж разбудил её посреди ночи и велел собираться в срочную дорогу. Не сказал, куда именно они едут и как надолго. Не велел брать много вещей, даже служанок и фрейлин везти с собой не позволил. Всё это напоминало бегство, поэтому ужасно напугало Джованию. Но она послушалась. Королева во всём привыкла слушаться своего супруга-короля. Когда же ещё затемно самый невзрачный из их экипажей с плотно закрытыми шторками выехал за пределы столицы, Вильгельм, наконец, всё объяснил.

Внутри кареты, помимо самой Джовании и её мужа, ехали две их дочери, пятилетняя Гертруда Луиза и двухлетняя Анна Терезия, а ещё младшая сестра Вильгельма, принцесса Маргарита Филиппа Хальбург. Их семейство сопровождала дюжина конных стражников во главе с самим маршалом, а ещё брат Джовании, герцог Альберт Зоммерштерн. Все мужчины были при оружии, включая Вильгельма.

– Вчера ночью я узнал о том, что на меня готовится покушение. Если со мной что-то случится, вас в покое не оставят. А я не хочу, чтобы вы пострадали. Поэтому вы пока отправитесь в нашу резиденцию, в Альтенвальд, – король говорил тихо, но по его вымученной улыбке королева быстро поняла, как сильно он волнуется. – Мы сопроводим вас туда, где вы будете под охраной наших людей и Альберта. А я возвращусь в столицу, чтобы разобраться с этими… мятежниками.

Последнее слово он выплюнул, будто ругательство.

Джования и Маргарита переглянулись. За минувшие годы они провели рядом так много времени, что научились понимать друг друга без слов. Марго молча забрала у королевы зевающую Анну и села поближе к Гертруде, которая тихо сидела в уголке. А Джования придвинулась к мужу, чтобы взять его за руки.

– Всё будет хорошо, мой дорогой, – она ласково улыбнулась своему королю. – С нами ничего дурного не случится. Альберт о нас позаботится. Кто-нибудь знает, что ты уехал в день праздника?

– И трусливо еду в карете с женщинами? – Вильгельм насмешливо фыркнул. – Нет, конечно. Официально я не покидал Линден и в этот час выступаю на празднике перед народом Атенлау.

– Как это? – идеальные брови Джовании изогнулись, выражая удивление.

– Вчера ночью из Солверина вернулся граф Ричард фон Шенборн, – охотно пояснил король. – Он заменяет меня в качестве моего двойника на празднике. Из соображений моей безопасности, разумеется. На случай покушения.

Королева коротко кивнула. Она сомневалась, что кто-то решится убивать монарха на глазах у всего города в день самого почитаемого святого в королевстве. Но беспокойство мужа она разделяла. Лучше было не рисковать. Тем более судьбой девочек.

Джования перевела взгляд на Маргариту. В сумраке экипажа лицо принцессы выглядело пугающе—бледным. Они проезжали через небольшой перелесок по узкой грунтовой дороге. Деревья здесь разрослись настолько, что солнце почти не проникало сквозь густые ветви.

– Всё обойдётся. Я убеждена, – королева вернула себе уверенное выражение лица. – Мы живём в цивилизованной стране, – она положила голову на плечо Вильгельма, и тот, наконец, ободряюще сжал её руки в ответ. – Никто не посмеет покушаться на…

Она осеклась, потому что карету подкинуло на очередной кочке. А потом раздался свист и ржание лошадей. И вся процессия встала.

Замерли и все пассажиры внутри экипажа. Только вновь разбуженная Анна тихонько захныкала на коленях у своей тёти.

– Что там такое? – раздался снаружи голос Альберта.

– Дерево упало, милорд! – крикнул приподнявшийся на козлах кучер. – Видать, ночью грозою сломало. Не объехать никак.

По звукам и разговорам Джования поняла, что стражники впереди спешиваются, чтобы убрать с дороги поваленный ствол.

– Это всего лишь погода виновата, – королева улыбнулась мужу.

Но Вильгельм сделался необычайно мрачен. Он выпустил её руки и медленно вытянул меч из ножен. Сталь блеснула в узкой полоске света, которая проникала меж неплотно прикрытыми шторками на дверце.

– Что бы ни случилось, не выходите наружу, – тихо велел Вильгельм.

Маргарита инстинктивно прижала к себе Анну. Принцесса открыла было рот, чтобы что-то спросить у брата, но тут снаружи раздался новый голос. На сей раз это был маршал Вайнер.

– Это не грозой сломало! Ствол срублен топором!

А дальше раздалось ржание лошадей и крики людей. Чужие, грубые голоса.

Зазвенели мечи. И вокруг экипажа закипела битва. Так стремительно, что Джования не успела поверить в происходящее.

В карете было ужасно тесно, но Вильгельм всё равно развернулся так, чтобы оказаться перед единственной дверцей и закрыть собой свою семью.

Кто-то снаружи заорал истошно и жутко.

От страха заплакала Гертруда в своём уголке, оттеснённая ещё глубже Маргаритой, которая продолжала прижимать к себе Анну. Джования потянулась к дочери, чтобы успокоить её.

А Вильгельм коротко оглянулся и мимолётно улыбнулся им.

– Ш-ш-ш, – он подмигнул Гертруде и мазнул взглядом по жене, которая спешно обняла девочку.

А потом дверца кареты распахнулась, впуская внутрь солнечный свет и широкую красную рожу какого-то подонка. Незнакомец ощерился в гнилозубой улыбке.

– Он здесь! Удача, парни! Сам король зде…

Вильгельм отпихнул его сапогом в грудь, выкидывая прочь из экипажа. Но подоспевшие люди выволокли короля прочь. Он успел пырнуть одного из них мечом в живот прежде, чем клинок выбили из его руки.

Маргарита громко завизжала и вскочила было с места, но королева опередила её.

Джования на секунду высунулась наружу. Она даже по сторонам не глядела. Лишь захлопнула дверцу кареты прежде, чем кто-то ещё явился по их души. Трясущимися пальцами королева заперла дверцу изнутри и взглядом приказала Маргарите сесть на место. Принцесса послушалась. Она всё ещё держала на руках плачущую Анну. Герти же цеплялась за юбку матери прямо за её спиной. Но Джования этого будто даже не замечала. Она рассеянно нашарила голову дочери и погладила её по волосам.

Джования по-прежнему глядела на дверцу, потому что прекрасно понимала: хлипкая щеколда никого не удержит. Они в ловушке. А оружия при себе никакого. Чёрт побери! Даже ножа для фруктов нет!

Королева рассеянно ощупала собственное дорожное платье, простое и удобное для дальней дороги, но такое же бессмысленное, как и любой её наряд. Потом поднялась выше и вытащила из своих золотых волос тяжёлый гребень с острыми зубьями. Не кинжал, но лучше, чем ничего.

Кто-то глухо ударился об одну и стенок экипажа и сполз вниз. Заржали лошади. Экипаж зашатало.

Сквозь звуки кипевшего снаружи боя до слуха королевы донеслось сбивчивое бормотание. Это непослушными губами молилась Маргарита, которая подтянула к себе и вторую племянницу и теперь крепко держала обеих девочек. Но сама Джования Августа Хальбург вдруг напрочь позабыла все молитвы. Она просто неотрывно глядела на злополучную дверцу перед собой, сжимая в руке гребень для волос.

А потом всё стихло. Так же внезапно, как и началось.

И дверца экипажа задёргалась и открылась, потому что щеколда отвалилась в мгновение ока.

Но снаружи стоял не Вильгельм. Правда, к счастью, и не незнакомый убийца.

Это был Альберт, весь покрытый кровью и грязью с ног до головы. В руке он сжимал собственный меч, по лезвию которого стекала кровь. Ещё одна алая струйка бежала прямо по его лицу из рассечённой брови.

– Целы? – коротко спросил он, заглядывая внутрь.

Джования закивала, рассматривая перемазанного брата, который всё ещё тяжело дышал.

– Где Вильгельм? – королева попыталась выглянуть, но Альберт не пустил её.

Молодой герцог Зоммерштерн выставил руку, упёрся ею в дверную раму, а сам повернул голову. Коротко глянул куда-то в сторону. Альберт нахмурил лоб и страдальчески скривил губы. Он не знал, как сказать. Но Джования и так поняла.

– Пусти меня, – она порывисто попыталась откинуть руку брата.

– Джо…

– Я сказала, пусти! – Джования сердито толкнула его в грудь, а потом непреклонно приказала Маргарите и девочкам: – Сидите здесь, пока я не вернусь!

Альберт отступил на шаг.

Но выйти Джования так и не успела. Она просто повернула голову влево. И увидела то, что брат ей показывать никак не желал. Ноги подкосились. Королева рухнула на руки Альберта. Тот едва сумел подхватить её.

Узнать короля Вильгельма оказалось возможно лишь по дублету с вышитым на груди гербом Хальбургов. У человека, который лежал в луже крови посреди дороги среди прочих убитых тел, попросту не было лица. Удар моргенштерна превратил его в кровавое месиво.

Обыкновенно сдержанная и собранная королева Джования не сразу осознала, что это за резкий звук нарушил тишину. Громкие рыдания, которые огласили лес, были её собственными.

Глава 2

Из всех шестнадцати земель королевства Атенлау ключевую роль последние две сотни лет играла, пожалуй, территория Рейнсхафен. Вассальные земли вокруг столицы являли собой вотчину правящего рода. Именно здесь в шести часах пути от городских стен Линдена находился старый дворец Хальбургов в окружении нескольких уютных деревенек. Альтенвальд. Дивное место с восхитительной историей снаружи. И не менее захватывающей историей внутри.

В Альтенвальде можно было найти всё: от древних статуй и ювелирных изделий небывалой красоты до шедевров современной живописи. И, конечно, глубокие подвалы там тоже были. Они скрывали гораздо больше секретов, чем украшенный лепниной фасад.

Кривые, узкие коридоры в подземелье горько пахли затхлым воздухом. Дворец был настолько стар, что в глубинных его ярусах почти не наблюдалось движение воздуха. И уж точно никакого света сюда не проникало и в помине. Только несколько чадящих факелов в держателях на стенах освещали в ночной час одну из подземных комнат.

Когда-то здесь располагался ритуальный зал для бальзамирования и последующего помещения усопших в склеп ярусом ниже. Но в Альтенвальде никого не хоронили с тех пор, как Хальбурги пришли к власти, а их останки стали обретать свой заслуженный покой в Большом Соборе святого Клодия в самом сердце столицы. Наверное, потому никто бы и не помыслил, что в столь поздний час здесь соберутся люди.

Двое мужчин и две женщины. И одно мёртвое тело среди развёрнутых полотнищ на каменном столе для бальзамирования в центре комнаты. Никакой стражи и слуг. Внутрь не допустили никого из посторонних. Вся прислуга осталась наверху. А большая часть стражников охраняла маленьких принцесс возле их комнаты. Остальные патрулировали территорию по приказу герцога Зоммерштерна.

– Вы уверены, что это Вильгельм? – голос Ричарда эхом разнёсся по подземелью.

Он прибыл в Альтенвальд тотчас, как получил срочное послание от королевы: «Дорогой муж, мы добрались до резиденции, но ты не приехал. Жду твоего приезда». Эти слова заставили его сорваться с места и покинуть столицу в разгар праздника в сопровождении трёх дюжин конных стражников. Он ничего им не объяснял. Просто отдал приказ. И они не посмели задавать своему «королю» вопросов.

Письмо королевы смутило Ричарда. Всю дорогу, пока он гнал лошадей, граф думал о том, что наверняка попросту чего-то не понял. Что всё в порядке как с Вильгельмом, так и со всей его семьёй. Уже в сумерках они прибыли в Альтенвальд, где их встретил мрачный герцог Альберт Зоммерштерн. Именно он наедине в кабинете рассказал о случившемся нападении, а после отвёл Ричарда вниз, где к ним присоединились королева Джования и принцесса Маргарита.

Пожалуй, признать в изувеченном покойнике короля Вильгельма III Хальбурга и вправду не представлялось возможным. То, что осталось от его головы, сейчас прикрывал край грубого сукна, потемневшего от крови.

Прозвучавший вопрос заставил принцессу Маргариту вздрогнуть. Она стояла подле королевы Джовании и не сводила напуганного взгляда с графа фон Шенборна. Альберт рассказал им обо всём, включая возвращение Ричарда и его роль в качестве двойника короля на празднике. И всё равно Маргарита не могла отделаться от ощущения, что её обманули. Что брат на самом деле жив и сейчас стоит напротив неё за противоположным концом стола. А тело перед ними и вовсе ненастоящее.

Когда принцесса увидела то, что стало с её любимым старшим братом, её вывернуло прямо на дорогу. А после она бы наверняка потеряла сознание, если бы не влепившая ей пощёчину Джования. Королева, которая сама заливалась слезами, велела девушке взять себя в руки, потому что они нужны друг другу. И поддаваться панике нельзя.

Теперь же Маргарита была бледна и напугана до смерти, а на мёртвого брата она старалась не глядеть вовсе. Только прижимала к лицу надушенный платок, чтобы сбить запах крови. В подземелье царил холод, от которого не спасало ни её тёплое тёмно-синее платье, ни шерстяная шаль с кистями. Но дрожь в ней вызывал вовсе не стылый воздух и промёрзшие камни под ногами, а их возвратившийся посол. Похожий на Вильгельма как две капли воды Ричард вызывал у неё оторопь.

– К несчастью, – ответил Альберт. – Все шрамы и родинки при нём. Да и произошло всё на моих глазах.

Герцог Зоммерштерн переоделся и привёл себя в порядок. Его зачёсанные назад светлые волосы всё ещё были мокрыми после мытья, а на коротко остриженной бородке не осталось следов крови и грязи. Лишь рассечённая бровь и несколько синяков напоминали о случившемся.

– Всё ещё не могу поверить, – хмурый взгляд Ричарда остановился на руке короля. Несколько пальцев были сломаны. Битва была безжалостной, а нападение – подлым. И всё же Вильгельм отдал жизнь в попытке защитить семью. – Кто ещё выжил?

– Трое моих людей и девочки, конечно. Они сейчас наверху в детской с нянями. Под присмотром моей стражи, – Альберт поднял взгляд на сестру и Ричард невольно сделал то же самое.

Королева Джования Августа Хальбург стояла каменной статуей с совершенно безжизненным выражением лица. Одета она была в глухое тёмно-коричневое платье с высоким воротом, в котором больше напоминала монахиню или гувернантку, нежели венценосную особу. Её золотистые волосы были туго закручены в узел и закреплены гребнем на затылке. И если принцесса Маргарита из последних сил сдерживала слёзы, то королева крепилась точно иной солдат перед решающей битвой. Лишь по её покрасневшим глазам и розовым пятнам на щеках можно было понять, что она плакала долго и горько.

– Вы им не сказали? – уточнил Ричард, глядя на королеву.

Но ответил снова Альберт.

– Нет. Ни одна живая душа не знает. Тело Вильгельма никто не видел, кроме нас и моих людей. Но они верны мне. Равно как никто не видел его отбытия из Линдена сегодня утром.

Граф фон Шенборн пропустил последнее замечание мимо ушей.

– Что с маршалом? – вдруг вспомнил он. – Вайнер выжил?

Альберт отрицательно покачал головой.

– Я послал людей. Все тела привезли сюда, включая нападавших.

– Сколько их было? Есть среди них знакомые лица? Или хотя бы какие-то признаки того, откуда они, и кем наняты? – Ричард снова перевёл взгляд на безжизненное тело короля.

– Пятнадцать человек. Всякий сброд. Наёмники с наколками матросов. Немытые мужланы. Ни при ком из них не было ни писем, ни денег, ничего, что могло бы опознать их нанимателя, – брови Альберт приподнялись. – Ах, да. Один из них явно выходец из Империи Квирет, но вряд ли это внешнеполитическое дело. Скорее, он просто беженец с окраин соседнего государства. Но все они были в восторге, когда увидели Вильгельма. Будто бы никто не ждал, что в карете окажется сам король. Вам что-нибудь известно, граф?

– Когда ночью я вернулся из Солверина, Его Величество сказал, что боится покушения на празднике, – Ричард нахмурился, пытаясь припомнить все подробности разговора. – Он упомянул, что в Атенлау нашлись люди, которые устраивают восстания. А ещё сказал, есть информация, что на него готовят покушение на завтрашнем празднике. Видимо, он был прав.

Внезапно ему сделалось душно до дурноты. Граф вдруг осознал, что это он мог лежать на столе, окажись он на месте Вильгельма в карете. Поэтому он пробормотал:

– Только убить планировали не его, а…

– Нас, – закончила за него королева Джования ледяным тоном. – Спроси меня Вильгельм заранее, я бы ему сказала, что это абсурд. На празднике никто нападать на него бы не стал. Такое покушение заведомо обречено на провал. Но вот лишить его самого дорогого. Дотянуться до тех, кто слабее…

Она поджала губы, и принцесса Маргарита, всхлипнув, обняла её за талию и уткнулась лицом в плечо. Королева в ответ погладила её по руке, успокаивая.

– Планировали убить семью, чтобы лишить короля почвы под ногами, – Ричард кивнул. – Чтобы легче провернуть всю эту историю с мятежом.

– Но явно не ожидали, что в экипаже окажется он сам, да ещё сопровождение будет достаточно сильное, – добавил Альберт. – Полагали, что он будет на празднике.

– Знаете, что это всё значит? – граф фон Шенборн обвёл собравшихся цепким взглядом.

– Что мой муж предпочёл отдать свою жизнь, но защитить нас? – королева гордо задрала подбородок.

Ей, вероятно, в эту минуту хотелось сжечь дотла весь мир, но Ричард её в том не винил, поэтому он спокойно пояснил:

– Всё было подстроено. Королю специально преподнесли заведомо ложную информацию, чтобы вынудить его удалить вас из дворца. Нападение было спланировано заранее. Но ровно до того момента, как объявился я. О моих планах прибыть домой знал лишь сам Вильгельм.

– Если бы дамы ехали одни, всё случилось бы иначе, – Альберт с тревогой глянул на сестру. – Я бы сказал, что в этой цепочке Вайнер – одно из ключевых звеньев, если бы он не погиб тоже. Маршал лично руководил сборами и выбирал безопасный маршрут.

– Его могли подставить, – подала голос королева.

– Или убрать умышленно, чтобы не было лишних свидетелей, – заметил Ричард. Он снова опустил взор на тело Вильгельма. Этот разговор над убитым другом детства расшатывал его нервы. – Либо наёмники вообще не знали, кого можно трогать, а кого нет.

Он провёл ладонью по лицу. Пытался сосредоточиться, но мысли путались. Его слишком долго не было в Атенлау, чтобы он мог составить хоть какие-то полезные предположения.

– Когда все узнают, что Вильгельм мёртв, в стране случится переворот, – подумал он вслух. – Погибнет не одна тысяча людей прежде, чем на трон посадят следующего монарха. Кто там на очереди, после Вильгельма? Его кузен, Фердинанд, кажется?

– Да, – кисло ответил Альберт, глядя на сестру.

Лицо королевы вдруг вытянулось и побледнело ещё сильнее. Она медленно повернулась к заплаканной Маргарите, чтобы обменяться с ней взглядами. Та коротко всхлипнула, когда Джования показала глазами на Ричарда.

– Не узнают, – королева обратилась к мужчинам. – Никто не узнает, что Вильгельм погиб. Потому что… потому что все видели его живым и здоровым на празднике сегодня. А после почти четыре десятка человек сопровождали его на пути сюда, к семье, на которую было совершено вероломное покушение.

Джования Августа Хальбург сцепила в замок руки на уровне груди и продолжила свою речь менее сбивчиво и более уверенно, поскольку понимала, что от её слов зависит будущее не только её дочерей, но и всего королевства:

– Если правда о его смерти откроется, то эти мятежники получат свободу действий. Вы правы, погибнут люди. Атенлау окажется в тяжёлом положении. Но даже если к власти придёт Фердинанд Хальбург, это будут уже другие Хальбурги. С другой политикой. И ни я, ни наши с Вильгельмом дочери, ни Марго не сможем ничего поделать, потому что женщине власть не удержать никогда. Право на корону и правление есть лишь у мужчин.

– Джо? – Альберт приподнял брови. – То, к чему ты клонишь, – это измена.

– Измена – это убийство законного монарха, доброго и справедливого человека! – голос королевы с возмущением взлетел вверх. – Измена – это стремление лишить жизни двух маленьких девочек! Желание сотворить невесть что с целой страной – вот это измена! А я предлагаю выход!

Эхо её голоса затерялось в подземелье.

– О чём ты? – Маргарита всхлипнула.

Королева развернула её к себе за плечи. Джования взяла лицо принцессы в свои ладони и непреклонно произнесла:

– Если мы не удержим власть в своих руках, Атенлау мы потеряем. И ничего хорошего нас, родственников Вильгельма, не ждёт. В лучшем случае топор палача. Тебя. Меня. И девочек тоже. В худшем мы станем разменной монетой в политической игре, которая будет вестись чужими руками.

Марго вздрогнула, как от удара.

– Не бойся. Я скорее умру, чем допущу подобное, – Джования ободряюще улыбнулась напуганной девушке, а потом отпустила её и снова повернулась к мужчинам: – Никто не будет знать о случившемся. Никто не расскажет о том, что Вильгельма не стало.

Королева протянула руку и без страха ласково сжала окостеневшие пальцы убитого мужа. А потом она подняла острый взгляд синих глаз на Ричарда и произнесла:

– Граф фон Шенборн, я приказываю вам занять место короля. Не в качестве двойника. В качестве него самого. Отныне вы станете Вильгельмом III Хальбургом.

В наступившей тишине было слышно, как где-то в другой части подземелья капает вода.

– Моя королева, это невозможно, – Ричард повернулся к Альберту, ища у него поддержки. – Нас тотчас раскусят. И тогда уже точно всех казнят за измену. И вдобавок обвинят в подлоге и убийстве Его Величества.

Герцог Зоммерштерн подошёл к графу вплотную. Прищурился, придирчиво разглядывая его лицо вблизи.

– Если уж начистоту, вас практически невозможно отличить друг от друга, когда вы одеты и пострижены одинаково. Носы схожи. Даже цвет глаз один, – признался он. – Немного поработать над манерами и речью. И одежды надеть чуть больше, потому что Вильгельм пошире в талии.. вернее, был шире…

Ричард отшатнулся от него.

– Вы что, из ума выжили?

– Следите за языком, граф, – холодно одёрнула его королева. – Это не просьба. Это приказ. Вы всё ещё мой подданный. Мой. А не Солверина, в котором проторчали пять лет. И сейчас вы нужны своей стране. И своей королеве.

– Избавитель нас покарает, – граф тяжело вздохнул, отказываясь верить в происходящее.

– Пусть сначала покарает тех, кто совершил это с Вильгельмом, – Джования отпустила холодную руку мужа, а затем показала пальцем на грудь Ричарда и сухо пообещала: – Если вы откажетесь, клянусь, я объявлю всем, что за смертью короля стоите именно вы и ваше внезапное возвращение. Мне поверят. И вас казнят.

– Что? – граф моргнул.

– Что слышали.

Женщина перед ним не была безумна или напугана. Она не была расчётлива или коварна. Джования просто оказалась готова на всё, чтобы защитить своих детей. Даже на столь отчаянные поступки.

– Ваша Светлость, вразумите же Её Величество, ради Избавителя, – Ричард повернулся к Альберту. – Это безумие, клянусь.

– А я так не думаю, – герцог Зоммерштерн обратился к сестре. – Это даст нам время найти настоящих виновников в смерти Вильгельма и разобраться с восстаниями. В противном случае, все обвинения повесят именно на нас четверых. И на вас в первую очередь. Соглашайтесь, Шенборн. У вас нет выбора.

Ричард глядел попеременно то на него, то на королеву, то на хладный труп Вильгельма. Он всё ждал, когда же проснётся от этого кошмара. Но пробуждение не наступало.

– Ваше Сиятельство, прошу вас, соглашайтесь, – неожиданно заговорила принцесса Маргарита. Её голосок был тоненьким и полным скорби. – Вы нужны нам. Защитите нас всех. Молю вас, Ричард. В такой ситуации, как сложилась теперь, мой брат бы одобрил это решение.

Граф растерянно встретился с ней взглядами.

Минувшей весной Маргарите исполнилось девятнадцать. Она расцвела и похорошела с их последней встречи пять лет назад. Её дивные каштановые волосы стали гуще, а голубые глаза ещё прекраснее. И до сего момента Ричард искренне веровал в то, что их новая встреча станет иной, радостной и долгожданной. А уж точно не состоится над трупом убиенного короля Вильгельма, в слезах, ужасе и холоде подвала под старым Альтенвальдом. Шенборн ехал домой из Солверина в предвкушении счастья, в том числе и личного. А нашёл её, одинокую и отчаявшуюся. Марго жалась к Джовании, как к последней защите в мире, но Ричард совершенно не представлял, насколько крепки их семейные узы. Станет ли королева защищать Маргариту также, как своих дочерей, если вдруг что-то пойдёт не по плану? И что случится с принцессой, если об убийстве монарха узнают все? Её могут отправить к матери в Нойгау. Могут выдать замуж, в том числе за того же приснопамятного герцога Фердинанда Хальбурга. А могут и казнить. Нельзя сказать наверняка. Если мужчины жаждут власти, мнение женщин они спросят в самую последнюю очередь.

Бывший посол устало сжал пальцами переносицу, а потом нехотя ответил, обращаясь к королеве:

– Хорошо. Я согласен.

Глава 3

И всё же к утру слухи достигли столицы. Колокола во всех храмах Линдена звонили по приказу епископов, дабы призвать людей к утренней молитве. Молиться надлежало за здравие короля Вильгельма и его семейства, на которое накануне было совершено вероломное покушение. На каждом углу люди обсуждали случившееся. Из уст в уста передавали они следующее.

Пока Его Величество выступал перед ними на празднике, его семья отправилась на короткий отдых в Альтенвальд, но по дороге на них напали. Неизвестные наёмники вырезали почти всю стражу, включая верного маршала, но сами пали. Негодяи все до последнего поплатились жизнями за содеянное. К счастью, ни королева, ни принцессы, ни сопровождавший их герцог Зоммерштерн не пострадали. Все они удачно добрались до дворца в Альтенвальде. Узнав о случившемся, король немедля покинул столицу и поспешил к своей семье, где пребывает до сих пор. Он поклялся найти виновных во что бы то ни стало и совсем скоро возвратится в столицу.

Автором этой версии был, разумеется, Альберт. Пока сестра приходила в чувства, он взял на себя все хлопоты, включая, создание официальной версии происшествия. Он и трое его выживших людей перенесли тело убитого короля на несколько ярусов ниже и погребли в одном из фамильных склепов. Так, чтобы никто и никогда его не нашёл, пока они сами не решат обратное.

Провожавшая мужа в последний путь, королева выглядела мрачной и печальной. Но она не плакала при посторонних. Даже голосу дрожать не позволяла. И Ричард удивлялся её выдержке. Он списывал её поведение на шок и на желание защитить дочерей.

Самого же графа фон Шенборна беспокоили именно осведомлённые люди Альберта. Он сказал об этом герцогу прямо, но тот заверил его, что выжившая троица верна ему в полной мере. И он сам владеет весьма весомыми компроматами на каждого из них. Такая «верность» Ричарду доверия не внушала. Но могла обеспечить необходимое молчание.

Весь последующий день новый «король» провёл в обществе Альберта, королевы и принцессы Маргариты. Они втроём провели инструктаж касательно привычек покойного Вильгельма. И чем больше информации Ричард получал, тем большее жалел о том, что согласился в этом участвовать.

За минувшие пять лет Вильгельм сделался его полной противоположностью практически во всём.

Служа в Солверине, Ричард привык ложиться рано и также рано вставать, чтобы успеть завершить свои дела до обеда. Вильгельм же любил вставать поздно.

Они ели совершенно разную еду. Вильгельм хорошо разбирался в винах и много и с удовольствием пил. Ричард же различал только три вида вина: белое, красное и игристое. Пил он лишь в праздники и то без особого пристрастия. От излишнего алкоголя по обыкновению у него болела голова. Впрочем, нужно признать, что у Вильгельма тоже. Джования нехотя пояснила, что перебравший король имел склонность впадать в совершенно дурное расположение духа. Он становился невыносимым и капризным, а иногда позволял себе холодную ярость и вымещал её на окружающих предметах. Благо, слуг не колотил. Но мог выгнать человека со службы без объяснения причин.

Главной страстью короля Вильгельма с юных лет оставалась охота на оленей. Монарх мог пропадать со своей свитой в окрестных лесах неделями. По всему Рейнсхафену он имел два десятка охотничьих домиков разной степени роскоши. Он с удовольствием переезжал из одного в другой, пока государственными делами занимались пятеро его ближайших советников.

Ныне покойный виконт Мартин Вайнер, сын графа Клеменса Вайнера из графства Разенкрос, служил маршалом и отвечал как за дворцовую стражу и безопасность самого короля, так и за сообщение между войсками во всех землях Атенлау.

Эдмон Пфаллен, граф Верхнего Оттенберга и один из пожилых советников Вильгельма, занимал должность канцлера. Он составлял все законодательные акты и торжественно хранил королевскую печать.

Старший кузен Вильгельма герцог Тивальский Фердинанд Хальбург на бумаге являлся королевским сенешалем, но на деле заведовал торговыми и внутриполитическими связями в Атенлау.

Обер-камергер, герцог Ламарский Ансель Болдер, занимался всеми внутренними делами королевского двора, включая казначейские вопросы. Ему подчинялись слуги и его боялись другие придворные, поскольку он был ближе всех к Вильгельму.

Граф Нижнего Оттенберга, Вилберт фон Лоренц, значился адмиралом, но помимо флота и торговли с другими странами, заведовал внешнеполитическими делами. Его Ричард знал довольно хорошо, но, благо, заочно, поскольку чаще всего отчитывался в письменной форме именно перед ним о проделанной работе в Солверине.

Все пятеро были благородными мужами и обладали достаточным опытом для принятия важных решений. Но, кроме них, при дворе было ещё двое официальных лиц, входящих в ближайший круг короля: сам Альберт Зоммерштерн и юный граф Маркус Хальбург, младший кузен Вильгельма.

Альберт занимал должность королевского коннетабля и номинально являлся вторым лицом после Вильгельма, но из-за его молодости, решать ему ничего вежливо не давали. Поэтому Альберт оставался единственным советником при сестре и принимал присягу у рыцарей.

Маркус, младший брат Фердинанда, значился королевским распорядителем, но при дворе не появлялся вовсе, а проживал в родной Тиве практически безвылазно из-за частых проблем со здоровьем. Минувшей зимой ему исполнилось всего пятнадцать лет.

Все прочие маркизы, бароны и баннерлорды к решению каких-либо дел практически не допускались. Они лишь занимались выполнением королевских приказов.

Ричард слушал внимательно и задавал вопросы о каждом из них, включая самого Альберта. Он расспрашивал о проблемах в отдельных землях и об отношениях народа к королю. Старался понять, с какими задачами ему предстояло столкнуться, и кто из советников должен был в этом помогать. Но уже к вечеру после всех долгих разговоров Шенборн пришёл к одному очень важному выводу, который при дамах озвучить не посмел.

Королевство находилось в глубокой конской заднице.

Люди возмущались не зря. Все восстания имели вполне обоснованные причины. Несогласованность управления на местах привела к быстрому упадку сельского хозяйства. Следствием стало то, что простой народ голодал, а голод терпеть никто не мог. И пока одни люди восставали, другие собирали нехитрый скарб и бежали в города в надежде найти там заработок и пропитание. А дальше больше. Нехватка рабочих мест, рост преступности, эпидемии, высокая детская смертность даже на землях Рейнсхафена. Да любой бы взял в руки палицу и разбил голову королю, который совершенно не умел править. Даже не желал в какой-то степени. Монарх просто хотел красивой и беззаботной жизни.

В добавок ко всему, Вильгельм тратил непозволительно много. Он обожал пышные приёмы. Окружал себя роскошью. Всё это создавало ощущение, что казна полна. Но на вопрос о том, как ситуация обстоит на самом деле, Альберт ответил весьма уклончиво. Ричарду это не понравилось.

Вечерние сумерки они вчетвером встретили в библиотеке Альтенвальда. Здесь хранились старейшие книги в королевстве и самые ценные издания, сошедшие с первых печатных станков. Но, конечно, никто и не думал читать.

Королева Джования в обществе принцессы Маргариты восседала на обитом алым бархатом диване в глубокой нише у стены. Они не могли позволить себе носить траур по Вильгельму, но явно обе того желали, потому что одеты были в тёмно-синие оттенки и с минимумом украшений на себе. Лишь усыпанная бриллиантами и рубинами тиара Джовании выдавала в ней королеву. А Маргарита и вовсе надела лишь сотуар из мелких мутно-белых опалов, кисточку которого беспрестанно теребила в попытках унять душевные метания.

Обе дамы пребывали в тени резной ниши меж книжными полками. Марго почти всё время молчала. Королева же ограничивалась короткими замечаниями. Разговаривала она холодно. И с такими интонациями, будто Ричард ужасно раздражал её. Словно бы это он виноват в смерти Вильгельма. Конечно, ей было бы намного проще, если бы это её живой муж сейчас находился с ней в комнате, а тело Шенборна коченело в сумраке склепа.

Говорил, в основном, Альберт. Герцог Зоммерштерн прекрасно осознавал, какая ответственность вдруг легла на его плечи. И как сильно сестра в нём теперь нуждалась.

Они с Ричардом сидели чуть в стороне от женщин, заняв массивные кресла, обтянутые замшей. Между ними на столике для настольных игр были разложены карты королевства и та рабочая документация, которая была при Альберте в момент его отъезда из столицы. В метре потрескивал камин, наполняя воздух тонким запахом жжёной смолы. К нему примешивались ароматы цветущего сада за открытым окном, где вовсю стрекотали цикады и голосили лягушки, кто кого перекричит.

Библиотеку освещали свечи в серебряных канделябрах, белые и высокие. И такие же дорогие, как и всё в убранстве: начиная узорными коврами с густым ворсом и заканчивая золочёной подставкой для кочерги. Ещё одно доказательство того, что Хальбурги не ведали, что такое умеренность. Ничего удивительного, что Вильгельм умел лишь жить по-королевски, но совершенно не представлял, что такое быть королём.

– По возвращении в Линден нужно будет созвать срочный совет, – Ричард рассеянно провёл рукой по волосам, приглаживая непривычную стрижку. – Назначить ответственное лицо за расследование покушения. Вплотную заняться мятежом. И выбрать нового маршала. Это как минимум.

– Не делайте так. Вильгельм так никогда не делал, – Альберт кивнул на его руку, и Ричард поспешно убрал её от головы. – Я всем займусь. Предоставлю списки. Её Величество всё решит. Вы только озвучите её выбор. Не беспокойтесь.

Шенборн нахмурился. И Джования прочла выражение его лица безошибочно.

– Ваша задача изображать короля, а не быть им, – королева выпрямилась, выныривая из темноты ниши, как хищная рыба. – Не думайте ни о чём, что вне вашей компетенции.

Ричард кисло усмехнулся.

– Желаете сделать из меня послушную тряпичную куклу и надеть на руку, моя королева? – он встал с места, чтобы пройтись по комнате. От долгого сидения неподвижно спина начала ныть. – Нет, такой подход не сработает. Могу заверить. Если вы хотите, чтобы всё было достоверно, а королевство не развалилось окончательно, нужно что-то делать. Мало перенять манеры Вильгельма и его привычки. Нужно править. Хотя бы на людях. И в те моменты, когда вас рядом не окажется. Не может же король бегать к жене за советом по каждому поводу?

Ричард поймал себя на том, что ходит по комнате, как закрытый в клетке зверь, а королевское семейство глядит на него во все глаза. С раздражением. Даже Маргарита. Впрочем, и они у него не вызывали глубоких симпатий в эту минуту.

– Именно так, граф, – Джования выделила голосом последнее слово. – Ваша задача изображать Вильгельма и следовать моей воле. Исключительно ей. Поверьте, в политических вопросах я умнее большинства мужчин.

– Не сомневаюсь, – Ричард остановился посреди библиотеки и снова пригладил волосы. – Наверное, поэтому Вильгельм…

– Не делайте так, – в один голос перебили его все трое. Даже Марго заговорила из своего уголка.

А потом принцесса добавила, когда Ричард воззрился на неё в изумлении:

– Вильгельм очень любил нашу Джованию, но, вынуждена признать, что было бы лучше, если бы он чаще к ней прислушивался. А вы, Ваше Сиятельство, слишком долго отсутствовали в Атенлау. Резонно будет следовать во всём воле нашей королевы.

Она говорила тихо, а голос её был заплаканным и усталым. Даже слегка безжизненным. И при этом совершенно чужим. Маргарита глядела на него как-то странно. Это сходство Ричарда с покойным братом явно пугало её до чёртиков. Казалось, она бы вовсе предпочла с ним не разговаривать. Но очень хотела поддержать правоту Джовании.

Шенборн вздохнул тяжело и медленно. А потом покачал головой.

– Я не смогу.

– Что? – королева изогнула одну бровь дугой.

– Ваше Величество, простите, но я так смогу, – громче произнёс он. – Я не король. Но и не безвольная кукла.

– Вы уже согласились, – напомнил ему Альберт со своего места в кресле у камина.

– А теперь вник и понял, что не настолько хорош в лицедействе, чтобы справиться с задачей, – Ричард гордо выпрямился.

Выпрямилась и королева на своём диванчике. Рубины в её тиаре блеснули, когда она укоризненно покачала головой.

– Возьмите себя в руки, Шенборн, – твёрдо велела она. – Прекратите паниковать. Королевство уже в курсе, что король жив и здоров. Теперь вы – король. Номинально или нет – время покажет. Но сейчас выбора у вас больше нет. Я вам его не оставлю. Ни как ваша королева, ни как мать, от действий которой зависит жизнь её детей.

Ричард молча смотрел на неё. Будто взвешивал что-то в уме. Но Джования приняла это за простейшую трусость и решила надавить на него.

– Клянусь Избавителем, если вы вздумаете проявить неповиновение, я вас уничтожу, – ровным тоном пригрозила королева. – Вы в моих руках.

Граф улыбнулся одним уголком губ.

– Интересное начало, Ваше Величество, – он низко поклонился, а потом повернулся и пошёл к выходу из библиотеки.

– Куда же вы? Мы ещё не закончили, – Альберт поднялся, чтобы догнать его.

– Спать, – на ходу бросил Ричард. – Я не спал нормально с той ночи, как мой корабль причалил. Завтра закончим этот разговор. Доброй ночи.

Он стремительно вышел прочь, а стоявшие снаружи лакеи и стражники тотчас согнулись в поклоне, а потом разделились. Часть их осталась возле библиотеки, а другая часть вереницей потянулась за своим королём. Это заставило Ричарда мученически закатить глаза.

Джования была права. Но не во всём. Выбор оставался всегда. И он вовсе не обязан покорно слушаться эту избалованную стерву. Сия мысль настолько согрела Ричарда, что внезапно он осознал: уйти может прямо сейчас. Сбрить бороду, переодеться и выйти через дверь для слуг, а потом найти своих людей, которых отправили куда-то в Десхау под каким-то предлогом, и уже с ними возвратиться домой в Хаймарк. К матери и сестре, которые его так долго ждали.

И пока он шёл по широким коридорам Альтенвальда в сторону королевских покоев, чувство горечи в груди сменилось предвкушением радости. Азарта.

Ричард вышел на широкую лестницу и направился по ней наверх, игнорируя встречавшихся по пути слуг и придворных. Он невольно протянул руку, чтобы коснуться подбородка.

Действительно. Сбрить и чёрт с ними. Ничего не докажут. Пусть сами выпутываются, как хотят. Но чужой куклой он точно не будет.

Лестница вывела его в просторный холл третьего этажа, где располагались королевские спальни.

– Папа!

Пронзительный детский голосок заставил его вздрогнуть и замереть на месте.

По коридору ему навстречу неслась маленькая девочка в ночной сорочке. Её светло-каштановые кудряшки так и прыгали на бегу.

– Папочка! Милый! – ясные голубые глазки сияли, когда она врезалась в его ноги и обняла за колени. – Как же я скучала!

– Герти? – Ричард с вопросительной интонацией наклонился к ней.

Вне всяких сомнений, это была старшая дочка Вильгельма, принцесса Гертруда Луиза Хальбург. Ричард помнил её совсем крошкой. Он держал её на руках всего однажды, когда ей было три месяца. В день, когда он крестил её в Большом Соборе.

Девочка протянула к нему маленькие ладошки. И он инстинктивно оторвал её от пола, беря на руки. Бережно, но неловко.

– Ваше Величество, простите! – к ним уже бежали няньки и служанки, на руках у одной из них он увидел вторую крошку. Вероятно, двухлетнюю принцессу Анну, которая явно пришла в восторг от бега по дворцовым коридорам. – Мы отвлеклись всего на секунду! Её Высочество весь вечер к вам просилась! Вот и улизнула от нас. Ещё раз простите нас, умоляем.

Женщины окружили его. Нянька попыталась забрать Гертруду, но та лишь крепче обняла Ричарда за шею.

– Ничего, – рассеянно пробормотал он, а сам прижал к себе девочку в ответ.

Служанки трещали что-то ещё, но Шенборн не особо вслушивался в их оправдания. Он глядел на Анну, такую маленькую и беззащитную. С пухлыми щёчками и длинными ресничками вокруг огромных голубых глаз. Её волосики были светлее, совсем как у её матери. Девочка улыбалась ему широко и радостно. Одной рукой она обнимала няньку за шею, а другую тянула к нему.

– Ты почему не пришёл вечером? Ты не заболел? А мама какая-то грустная, ты видел? Уложишь нас спать сегодня? – сыпала вопросами Герти.

А потом она вдруг потянулась и поцеловала его в щёку.

Нет. Не его. Своего отца.

Малышка Гертруда поцеловала Вильгельма, который отдал за них свою жизнь без раздумий. И, кажется, Джования была готова сделать то же самое. Пусть Вильгельм и не был образцовым королём, а Джо могла запросто пойти по чужим головам, родителями они были чудесными. Но у девочек теперь осталась лишь мать. И он. Крёстный отец Гертруды и друг их отца.

Ричард почувствовал, как сжалось от жалости сердце. И как возросла в душе твёрдая решимость найти того, кто лишил жизни Вильгельма и поднял руку на этих маленьких девочек. Шенборн никогда не был жесток, но эту руку он вознамерился отрубить лично.

– Пап? Ты что, заснул? – Герти весело засмеялась, хватая его за нос. – Я спросила, уложишь нас спать?

– А. Да. Конечно, милая, – ответил он, улыбаясь ей.

А потом Ричард повернул голову. И увидел Джованию.

Королева стояла в другом конце холла. За её спиной остановились принцесса Маргарита, герцог Зоммерштерн и их охрана. Вероятно, хотели нагнать его и возобновить разговор с уже иными доводами. Но Ричард более в увещеваниях не нуждался, и, кажется, Джо это поняла.

Глава 4

Возвращение в столицу прошло весьма успешно, если не сказать триумфально. Короля Вильгельма и его семью встречали всем городом. Народ высыпал на улицу даже охотнее, чем в день минувшего праздника. Люди кричали и бросали цветы под копыта лошадей, а стражникам пришлось приложить весьма много усилий, чтобы не допустить беспорядков, а горожане не мешали королевской процессии достичь дворца.

Королева и принцессы снова ехали в экипаже, только на сей раз в более роскошном, как подобает их статусу. Карету бодро тянули восемь лошадей, что говорило об одном – внутри сама Её Величество Джования Августа Хальбург.

Его Величество король скакал на белом коне прямо впереди экипажа бок о бок с герцогом Зоммерштерном, который уже успел прослыть главным защитником королевской семьи. Ему слали воздушные поцелуи все прекрасные девушки без исключения. Что не удивительно: «высокородный герой» всё ещё не был ни женат, ни даже обручён. И в его фаворитки попасть вдруг стало мечтой для многих.

На деле же приближённость к монарху объяснялась тем, что Альберт всю дорогу подсказывал «Вильгельму», как ему правильно держаться на людях. Король горделиво улыбался подданным и время от времени поднимал руку в знак приветствия, если вдруг герцог замечал в толпе достойное лицо и говорил о том, своему спутнику.

Не успело королевское семейство прибыть во дворец, как их тотчас окружили придворные. Дворяне рукоплескали. Взволнованные дамы имитировали готовность упасть в обморок. А фрейлины королевы и принцессы плакали самыми настоящими слезами. И Ричард невольно задался вопросом, насколько же эти слёзы искренние.

После пышной встречи все разошлись по своим покоям, и Шенборн получил долгожданную краткую передышку. Лакеи помогли ему переодеться и подали лёгкий ужин в его собственную столовую. Пока же королевский дегустатор пробовал пищу монарха, Ричард невольно задумался о том, насколько расточительно привык жить Вильгельм.

Комнаты короля включали в себя не только королевскую спальню и собственную столовую, но и ванную комнату, приёмную, малый кабинет, комнату отдыха и особое помещение, которое занимали королевские наряды. Туда вела отдельная лестница для слуг с запертой изнутри дверью. Всё утопало в золоте, эбеновом дереве и алом, как кровь, бархате. С люстр и подсвечников ажурными каскадами свисали хрустальные подвески, узорчатые ковры были мягки, а картины красовались в золочёных рамах.

Золото было здесь повсюду. От него резало глаза с непривычки. Даже ручка фарфоровой ночной вазы была золотой. Но особое внимание привлекла кровать с балдахином. Она стояла у дальней стены необъятной спальни на отдельном постаменте, к которому вели целых три широких ступени. Ричард невольно вспомнил расхожую фразу про «восхождение на ложе» и с трудом поборол желание нервически пригладить волосы.

Дворец во дворце. Вот чем казались комнаты Вильгельма. И, похоже, это никого не смущало.

Ричард держался со слугами, как велела ему Джования: холодно и слегка раздражённо. Так, по её словам, король вёл себя всегда, когда излишне уставал после путешествий, охоты или долгих совещаний с лордами. Впрочем, настоящее совещание «Вильгельму» ещё предстояло посетить на следующий день, а в тот вечер он созвал лишь малый совет.

Когда король вошёл в зал для заседаний, все встали. Вместе с ним явился Альберт и несколько стражников.

Ричард занял своё место в громадном кресле, похожем на трон, во главе длинного стола из красного дерева.

Он отлично помнил это помещение ещё с момента своего пребывания здесь перед отбытием пять лет назад. Почти ничего не изменилось. Огромные окна с тяжёлыми синими шторами вдоль одной стены, а вдоль другой – картины, камины и шкафы с бумагами. Несколько лавок для более низкородных посетителей почти у самого входа. За спиной короля в углу таилась дверь в большой королевский кабинет, куда можно было попасть и из коридора. А ещё там же красовалась мозаика из цветного стекла во всю стену, которая изображала карту Атенлау и границы с соседями. Часть карты была совсем свежей: при Карле II, отце Вильгельма, случилась война, и вассальный Брейсхейм получил независимость. Чтобы подчеркнуть свои корни и дружеские отношения с «родительским государством», столицу переименовали в Атенбург. Тогда Карл наказал маленькому Вильгельму не допустить повторения этой истории. Но всё легло на плечи Ричарда.

– Милорды, – «король» обвёл цепким взглядом собравшихся. – Приветствую вас.

Ему ответили почтительными поклонами.

Седой, как мел, граф Эдмон Пфаллен, сухощавый обладатель пышных бакенбардов. Канцлер короля с массивной королевской печатью на тяжёлой цепи на груди.

Герцог Тивальский Фердинанд Георг Хальбург. Высокий, широкоплечий красавец с яркими синими глазами и мягкими шоколадными кудрями до середины шеи. Его гладковыбритый подбородок был гордо поднят даже когда он выражал своё почтение кузену. Королевский сенешаль.

Обер-камергер, герцог Ламарский Ансель Болдер. Шустрый рыжеволосый толстячок лет сорока с круглой бородой и таким же круглым животом. Его серые глаза подобострастно блестели, а улыбка выражала полнейшую покорность. Правая рука короля при дворе.

Граф Нижнего Оттенберга, Вилберт фон Лоренц. Адмирал в изумрудном дублете. Черноволосый тридцатипятилетний лорд с отличной выправкой, смуглой кожей и короткой бородой, в которой проглядывала первая седина. Свои длинные волосы он затягивал лентой в хвостик на морской манер. На этом ассоциации с военным или моряком заканчивались. Руки у графа были холёными и никогда не держали ничего тяжелее парадного меча.

Здесь были все, кроме ныне покойного виконта Мартина Вайнера. Его кресло по левую руку от короля пустовало. Впрочем, недолго.

– Герцог Зоммерштерн, займите место маршала. Временно, – король говорил коротко и чётко. – Все могут садиться.

Он махнул рукой, и когда все, наконец, опустились на свои места, продолжил:

– Милорды, собрание будет коротким. Слушать восторги и советы я пока не готов. Эдмон, напишите от меня графу Вайнеру. Выразите наши соболезнования по поводу смерти Мартина. И попросите прибыть ко двору. Я хочу побеседовать с ним лично.

– Да,мой король, – граф Пфаллен склонил голову. – Нам всем будет очень не хватать виконта Вайнера.

– Согласен с вами, – Ричард сжал пальцами подлокотники кресла. Он глядел в лица собравшихся, переводя взгляд с одного на другого, но ни в чьих глазах не видел ни искры сомнения в том, кто именно перед ними. Шенборн всё ждал, что его разоблачат в любую минуту, но этого не происходило. – В связи с этим ещё несколько распоряжений. Первое: пока я не назначу нового маршала, его обязанности будет выполнять герцог Зоммерштерн. Он будет приставлен к награде в ближайшее время. В благодарность за спасение моей семьи. Второе: он будет присутствовать на каждом совете. Третье: герцог Болдер, обсудите с Альбертом списки слуг без посторонних. Я не желаю видеть подле меня и моей семьи никого, кто не получит его одобрения.

Ансель Болдер часто заморгал. Он не привык к тому, что Вильгельм сомневался в нём и в его верности. Мысль, что обер-камергер будет перед кем-то отчитываться, заставила его густо покраснеть. И всё же он не посмел возражать и ответил:

– Да,мой король.

– Далее, – Ричард вздохнул. Посмотрел на Альберта. Тот медленно моргнул в знак одобрения. – Завтра в десять утра я желаю видеть всех дворян большого совета, которые находятся сейчас в столице. А также обоих епископов. На повестке дня случившееся покушение и состояние королевства. Моего королевства. Мятежники хотели сломить мой дух. Хотели убить моих девочек и выбить у меня почву из-под ног. Хвала Избавителю, этого не случилось. И я приму все возможные меры. Но не сегодня. Завтра. Завтра я расскажу всем о моих планах. А сегодня приказываю удвоить охрану во дворце. Герцог, – он обращался к Альберту: – займитесь этим вопросом.

Шенборн снова оглядел дворян малого совета. Никто не спешил с разоблачениями. Даже кузен короля, Фердинанд, смотрел на него без всякого подозрения. Скорее, сопереживал всему, что королевская семья испытала. Альберт предупредил Ричарада, что Фердинанд близким другом короля никогда не был. Вильгельм всегда держал с ним небольшую дистанцию. И всё же они уважали друг друга, а в подобострастность Фердинанд никогда не скатывался, как зачастую случалось с остальными аристократами.

– Герцог Хальбург, – король обратился к Фердинанду: – От вас я жду завтра утром полный отчёт касательно восстаний на территории Тиваля и ваших соседей.

– Да,мой король.

Даже несмотря на усталость после путешествия Ричард бы предпочёл узнать обо всех дрязгах внутри королевства незамедлительно. Но Альберт предупредил, что Вильгельма всегда более волновало его собственное состояние и самочувствие, поэтому предотвращение государственного переворота пришлось отложить.

– Если у кого-то есть срочные вопросы, которые не подождут до утра, можете их задать, – король выпрямился, давая понять, что заседание и вправду короткое и скоро завершится.

– Ваше Величество, – тонкие губы Анселя Болдера растянулись в улыбке. – Мы все хотим лично выразить нашу радость по поводу того, что королева и…

– Я же сказал, никаких эмоциональных бесед прямо сейчас, – он нахмурился, выражая недовольство. – Я и так слишком много пережил за минувшие сутки, чтобы расшатывать свои нервы ещё сильнее, милорды.

В последнем он не лукавил. Ричарду не хотелось более никаких переживаний хотя бы в ближайшие несколько часов.

– Прошу меня простить, – обер-камергер склонил голову.

Шенборн напряг память. Если он ничего не путал, герцог Болдер был хорошим человеком. Склонным к небольшому подхалимству перед королём, но вполне благородным и исполнительным.

– Итак, полагаю, на сегодня закончим, – король встал, и остальные последовали его примеру. – Завтра утром продолжим. Всем доброй ночи.

И пока все повернулись к нему и согнулись в почтительных поклонах, Ричард двинулся прочь из зала для заседаний.

Он шёл спокойной, размеренной походкой, а сам думал о том, насколько сильно взмокла его спина от волнения. А ещё о том, как же давит на чело корона Атенлау, такая лёгкая с виду и такая тяжёлая, когда проводишь в ней долгое время.

Летние сумерки густели в дворцовых коридорах. Лакеи зажигали свечи, но, завидев короля, они тотчас прекращали свою работу, чтобы поклониться ему.

Шестеро стражников сопровождали монарха на протяжении всего его пути от зала для заседаний до покоев принцесс в жилом крыле королевской семьи. «Вильгельм» пришёл, чтобы пожелать дочерям доброй ночи. Ричард фон Шенборн пришёл, чтобы убедиться, что с ними всё хорошо. Он нисколько не удивился, когда встретил там королеву и двух её фрейлин.

– Мой король, – Джования Августа Хальбург опустилась в таком грациозном реверансе, что манеры прочих дам в комнате показались ему неуклюжими.

– Моя прекрасная королева, – Ричард подошёл прямо к ней и поцеловал её руку.

Ему хотелось быть в другом месте и с кем-то другим, но Джо и вправду оставалась прекрасна, несмотря на поздний час и довольно простой наряд: персиковое платье с расшитым лифом, поверх которого она надела тёмно-серое сюрко с кружевной отделкой. Волосы королевы были уложены косами вокруг головы на манер короны, которую дополняла тонкая тиара с сапфирами и жемчугом. В ушах красовались сапфировые серьги из того же гарнитура. Никакого траура. Ни следа печали на лице. Только лёгкая усталость.

– Папа! – подбежавшая Гертруда незамедлительно оказалась у него на руках.

– Не думала вас сегодня увидеть, – Джования сдержанно улыбнулась и глянула на Ричарда с вызовом, пока все смотрели в пол. – Герти, где твои манеры. Не висни на отце. Ты уже большая.

Королева протянула руки, жестом заставляя Ричарда отдать ей дочь.

– Пусть виснет, сколько пожелает, – он поцеловал девочку в щёчку, а потом передал её матери. – Анна, моё маленькое солнышко. Ты хорошо сегодня кушала?

Король с ласковой улыбкой уделил внимание младшей дочери, которая весело лопотала на руках у няньки. Всё это время королева внимательно наблюдала за его действиями. Это не укрылось от Ричарда.

– Мой свет, тебе тоже нужно лечь пораньше и как следует отдохнуть, – он изобразил подобие примирительной улыбки, но Джо ответила холодным молчанием.

Ричард снова поцеловал девочек в щёчки и, пожелав всем доброй ночи, удалился в свои покои. Но облегчение он испытал лишь когда, наконец, оказался в постели. И всё же отдохнуть он не смог, как того хотел.

В спальне, помимо него самого, ночевал лакей. Тихий парнишка постелил себе у основания лестницы перед ложем. Впрочем, постелил не постель, а подобие коврика. И спать явно не собирался, а должен был тихонько бдеть на случай, если монарху вдруг что-то понадобится посреди ночи. Это ужасно смущало Шенборна. В Солверине он наслаждался приватностью и совершенно забыл о том, к чему привыкла знать в Атенлау.

Несмотря на усталость, сон так и не пришёл. Ричард ворочался с боку на бок, мучаясь бессонницей. Слишком много всего навалилось. Пережитое не давало уснуть. А следующий день обещал быть ещё сложнее. Ему предстояло обмануть весь большой совет короля. От этого мысли роились в голове, как безумные осы. Просторные покои казались душными и чужими. Будто бы даже дышать стало сложнее. Хотелось глотнуть свежего воздуха. И с каждой минутой это желание неотвратимо усиливалось.

В четыре часа утра совсем рассвело, и «король» сдался, поскольку отлежал бока, но так и не смог провалиться в сон даже на несколько минут. Поэтому он позвал задремавшего лакея.

Бедный парнишка не на шутку перепугался, когда пружиной вскочил на ноги. Он помог своему правителю одеться. Даже спросил, не нужно ли позвать лекаря. Но Ричард отказался. Вместо этого Шенборн направился в дворцовый сад на прогулку в сопровождении всё тех же шестерых стражников, дежуривших в коридоре.

Пение утренних птиц нарушало тишину самым уютным образом. На траве уже лежала роса. Весело журчали небольшие фонтаны. Пряная прохлада приятно освежала.

Оказавшись на природе, Ричард почувствовал себя лучше. Он несколько раз вдохнул полной грудью, чтобы мысли немного прояснились, а потом бодрым шагом углубился в сад. Вереница стражников молча потянулась за ним. Безусловно, это нарушило идиллию. Ричард фон Шенборн хотел бы побыть один на свежем воздухе. Но он прекрасно понимал, что для короля Вильгельма эта роскошь непозволительна.

Не прошло и четверти часа, как к нему внезапно присоединился Альберт.

Заспанный герцог Зоммерштерн нагнал его возле розария с дежурной улыбкой на устах. Вид он имел слегка помятый, да и дублет до конца застегнуть не успел. Явно очень спешил в сад на раннюю прогулку.

– Ваше Величество, доброго вам утра, – он низко поклонился. – Всё ли хорошо? Вы так рано поднялись сегодня.

– Доброе утро, милорд, – Ричард едва успел удержаться, чтобы не поклониться в ответ, и просто кивнул Альберту, а сам покосился на стражников. – Государственные дела не дали мне сегодня уснуть, увы. Слишком о многом нужно подумать.

– В таком случае, глоток свежего воздуха пойдёт нам обоим на пользу, – заверил его Альберт. – Вы не будете против, если я составлю вам компанию?

– Буду даже рад, – король сделал знак рукой своей охране, чтобы те немного отстали и не мешали разговору.

Они с герцогом двинулись дальше по насыпной тропинке, устланной мелкой круглой галькой пепельного цвета. Камушки приятно шуршали под ногами, пока они шли бок о бок, а сами неторопливо удалялись от стражников. Впрочем, те дали монарху фору лишь в двадцать шагов, а потом всё равно пошли следом.

– И кто же донёс, что я не сплю? – шёпотом спросил Ричард, не поворачивая головы.

– Лакей, – также шёпотом ответил Альберт. – Вы сами отдали приказ вчера, чтобы я временно занял должность маршала. Я отвечаю за вашу безопасность.

Герцог Зоммерштерн подавил зевок.

– Прошу простить за это неудобство, – сухо произнёс Ричард.

Они обогнули розарий и вышли к небольшому, круглому озеру с фонтаном посередине. На его глади распустились белые лилии и плавала пара лебедей. Завидев гостей, ручные птицы поплыли в их сторону. В надежде на раннее угощение, вероятно.

– Кстати об этом, – Альберт говорил едва слышно. – Вильгельм один никогда не разгуливал по саду. И уж тем более не вставал в такую рань. Вам нужно быть внимательнее к подобным вещам. Ведите себя осторожнее.

Шенборн молча кивнул.

Они медленно двинулись по тропинке вокруг озерца. Водная гладь серебрилась под первыми лучами солнца.

– Вчера я ходил к девочкам, – сказал «король». – Отец часто желал им доброй ночи, как я понял. Герти ждёт от меня того же.

– Да, почти всегда, когда он находился во дворце, – Альберт кивнул. – Это кажется верным, как для поведения отца, который чуть не лишился своих детей, так и для них. Они чувствуют, что нужны вам.

Герцог вдохнул прохладный воздух и передёрнул плечами.

– Бедные, славные крошки. Но это ещё не всё. Я отвечаю за них перед Избавителем. И эта обязанность ничуть меня не огорчает, в отличие от многих прочих. Я крёстный Герти, – Шенборн говорил совсем тихо, а сам нарочно громче зашуршал камушками на дорожке.

– Да, я помню, – на лице Альберта отразилась печальная гримаса. – Они мои племянницы всё же. Мне искренне их жаль. И сестру тоже. Она не показывает виду, но я знаю, что горе убивает её. А принцесса Маргарита и вовсе пребывает в состоянии шока. Поэтому я готов взять на себя любые хлопоты, лишь бы облегчить их жизнь. И помочь вам, милорд. Не забывайте о том, что можете на меня рассчитывать.

Ричард с благодарностью кивнул. Довериться герцогу полностью вот так сразу было сложно, но рассчитывать на его помощь Шенборн, пожалуй, решился бы в любом случае. Покуда они пребывали в одной лодке.

Альберт прочистил горло, глядя куда-то вдаль поверх кустов.

– Кстати о детях, – также тихо вымолвил он, а потом перевёл взгляд на Ричарда и со всей деликатностью произнёс: – Вы не находите, что дела обстояли бы куда проще, если бы у Хальбургов был законный наследник? Королева тогда могла бы оставаться при нём регентом до достижения отроческого возраста.

– И положение нашей семьи не было бы столь шатким, – отозвался Ричард. – Но, увы, есть лишь две принцессы.

Глаза герцога прищурились.

– Так почему бы не завести наследника? – шепнул он, подавшись к Шенборну. – И желательно с этим поспешить.

«Король» ответил несколько растерянным взглядом. Безусловно, в словах Альберта заключался резон. Но Джования… Ричарду казалось, что она выцарапает ему глаза, едва он приблизится к ней. А никому иному сие таинство доверить было просто невозможно. Даже если бы у неё имелся фаворит, посвящать его в курс дела нельзя. И уж тем паче заводить неизвестно на кого похожего сына.

– Королева вряд ли одобрит это решение, – пробормотал Ричард. – Сами говорите, она убита горем. Едва ли она готова на… нечто столь щекотливое.

И всё же он невольно представил Джо в своих объятиях. Такую молодую, яркую и темпераментную женщину с золотыми волосами и пронзительными глазами цвета летнего неба. Невероятно неприступную и вместе с тем соблазнительную. В иной ситуации Шенборн бы даже не допустил фантазий о королеве, но речи Альберта заставили его позволить себе несколько весьма крамольных образов. В них на Джовании из виденного им накануне наряда осталась лишь тиара с сапфирами и жемчугом.

Он прогнал эти видения быстрее, чем герцог Зоммерштерн заметил какие-либо перемены в его лице.

– Я поговорю с сестрой и приведу доводы, – заверил Альберт. – Не думайте об этом пока. Займите разум утренним советом.

– Поверьте, герцог, моя голова полна именно этими мыслями до краёв, – Ричард вздохнул.

Он лукавил совсем немного.

– Исключено.

Джования Августа Хальбург обожгла брата возмущённым взглядом.

Альберт явился в покои сестры ещё до завтрака. Одет он был парадно и уже полностью готов сразу после трапезы в узком семейном кругу удалиться на королевский совет. При себе герцог имел толстую кожаную папку, перехваченную двумя ремешками с гербом Атенлау на каждом.

Его сестра сидела перед зеркалом. Она уже выглядела безупречно в тёмно-синем платье с белыми расклешёнными рукавами, но продолжала доводить сложную причёску до состояния совершенства. Её золотые локоны оплетали королевскую диадему с топазами самым причудливым образом. Конечно, Джования не сама сотворила эту причёску, а королевский цирюльник (тот самый, который причёсывал Ричарда и стриг его бороду, он же был одним из немногих людей, косвенно посвящённых в тайну Хальбургов). Но покуда Альберт попросил выйти всех служанок и фрейлин, чтобы они с Джо остались наедине для разговора, королеве пришлось самой вносить последние штрихи в свой облик.

Заявление брата вывело её из себя.

– Не может быть и речи, – отрезала она, поворачиваясь обратно к зеркалу.

– Джо, тебе нужен наследник, – терпеливо говорил её брат. – Тебе нужен сын. Хальбург, который упрочнит твоё положение.

Джования сердито глянула на него, встретившись взглядами в зеркальной поверхности.

– Я не стану… с этим… солверином.

Королева поджала губы.

– Он солверин только по матери. По отцу он атенец, как и мы с тобой, – Альберт подошёл ближе и остановился в шаге за её спиной. – Джо, рождение брата защитит Гертруду с Анной. Не забывай об этом. И ребёнка ты непременно полюбишь, потому что этот мальчик будет твой.

Джования гневно молчала. Её движения сделались порывистыми, а одна прядка в причёске никак не желала ложиться нужным образом.

– Избавитель, дай мне сил, – пробормотал герцог. – Джо, он точь-в-точь твой муж. Ты даже разницы не заметишь. Закроешь глаза и…

– Ты поиздеваться надо мной пришёл? – королева резко развернулась к нему, позабыв о непослушной пряди. Её очи пылали праведным негодованием. – Он не мой муж. Он даже пахнет иначе, могу поспорить. Тут нельзя просто закрыть глаза. Думаешь, я смогу? Да меня же стошнит тотчас, как он ко мне прикоснётся. Или я лишусь сознания, чего доброго.

– Возможно, это будет решением проблемы, – уголок рта Альберта дёрнулся в едва сдерживаемой улыбке.

Ноздри Джовании возмущённо раздулись. Но была готова сорваться на крик, если бы не толпа слуг в соседней комнате.

– Нет.

– Я прав, – брат говорил терпеливо.

– Нет.

– Не упрямься. Ты знаешь, что я прав. Наследник нужен. И лучше с его появлением на свет не затягивать.

– Альберт, —Джования сцепила пальцы перед собой. – Я не смогу.

– Ты так говоришь, потому что никогда никого, кроме Вильгельма, не знала, – брат заметил смущение в выражении её глаз. – Но он такой же мужчина. Абсолютно неотличимый от твоего мужа. И возможно даже более деликатный, поскольку он будет знать, что совершается известное таинство на благо Атенлау. Вот увидишь. А ты всё же королева, гордая и бесстрашная властительница. И оставайся ею до последнего и во всём.

Сестра закусила нижную губу.

Альберт дал ей пару минут на размышления, прежде чем снова вкрадчиво спросил:

– Так что скажешь?

Она опять отвернулась к зеркалу, чтобы заправить-таки непослушную прядь под корону.

– Хорошо, – нехотя призналась королева. – Ты прав. Хальбургам нужен наследник. А мне нужен сын.

Глава 5

Ричард в последний раз придирчиво оглядел себя в зеркале. Просто, чтобы удостовериться, что перед ним Вильгельм.

Тёмно-синие брюки оказались слегка свободны, но это не бросалось в глаза. Под изумрудный дублет, расшитый золотой канителью, пришлось надеть дополнительную сорочку. И всё же весь наряд отлично сел на Шенборна.

Непривычной оказалась мантия: она была довольно тяжёлой и скроенной из добротной золотой парчи без каких-либо узоров, а ворот украшал мягкий белоснежный мех, который сбегал спереди до пояса. Широкие проймы мантии не стесняли движений, а цепочки поперёк груди надёжно удерживали наряд на плечах. Но самым лучшим в этой части королевского гардероба оказалось то, что мантия скрывала фигуру Ричарда и прочую одежду.

Последней он водрузил на голову корону. Рубины и бриллианты в искусном обрамлении из чистого золота. Шенборн помнил эту корону на голове короля Карла. Помнил её и на коронации Вильгельма. Вот только никогда не мог представить, что тоже наденет её на себя.

Его мысли невольно возвратились к Джовании. Королева имела право, помимо фамильной коронационной короны, которая очень походила на уменьшенную копию короны короля, носить любую иную диадему или тиару. Монарху же это было запрещено. Равно как и сидеть на троне чужой страны, даже в шутку. Только один венец на челе и один трон под задницей. На всю жизнь.

На троне Вильгельма он ещё не сидел. Пока не довелось.

Ричард подавил вздох, а вместе с ним и желание ещё раз посмотреть на себя в зеркало.

Вместо этого он глянул на часы на каминной полке. Стрелки показывали десять утра. Совет уже должен был собраться в полном составе.

Решив не опаздывать слишком сильно, «король» в сопровождении своей охраны направился в зал для заседаний.

На сей раз народу там скопилось намного больше. Помимо членов «малого совета» пришли и другие дворяне – представители правящих родов всех шестнадцати земель, а также наиболее важные их вассалы.

На особых местах сидели и двое епископов в кипенно-белых одеяниях: епископ Рейнсхафена, глава церкви в столице, и епископ всея Атенлау, которого по праву можно было бы величать архиепископом королевства, но эта священная должность веками передавалась именно королю. Король являлся главой церкви и избранником Господа Избавителя в Атенлау. В иных королевствах, где ключевой религией оставалась вера в Избавителя, эту роль исполняли их короли. Но оставались ещё и ничейные Церковные земли между Атенлау и Империей Квирет, где в величественных и древних храмах Ал-Валоа хранились все ключевые религиозные догматы. Эта территория не подчинялась никаким королям, не вмешивалась ни в какие политические дрязги, оставалась лишь центром духовности, но равно уважала власть всех избранников Избавителя на бренной земле. Именно в Ал-Валоа проходили обучение все епископы и оттуда приезжали духовники, которые обучали религиозным мудростям наследника короны.

Наследника, над появлением которого на свет предстояло поработать Ричарду и королеве.

– Милорды, всем доброго утра, – возвестил вошедший «король». – Благодарю, что нашли время прийти.

Как будто у них был иной выбор.

Ричард величественно прошёл мимо вставших со своих мест людей, которые покорно склонились пред ним. Король занял кресло во главе стола и лишь потом позволил:

– Присаживайтесь, – он встретился глазами с Альбертом, а после обвёл неторопливым взглядом всех собравшихся: – Господь Избавитель решил испытать нас всех, милорды. И в первую очередь он решил проверить меня. Избавитель послал мне череду испытаний. И я хочу заверить каждого, что готов к ним. Случившееся недавно открыло мою душу для мудрости самого Избавителя. И миг этот наступил когда я чуть не лишился семьи. Избавитель пожелал таким способом раскрыть мне глаза на происходящее в королевстве. И я с покорностью сделал это.

– Ваше Величество, будьте спокойны, что мы найдём и покараем тех, кто стоит за этим, – герцог Тивальский Фердинанд Хальбург прищурил горящие гневом очи. – Это и моя семья. И я не допущу, чтобы она подвергалась опасности.

– Благодарю, кузен, – ответил король. – Но дело не только в покушении. Нападение на королевскую семью – это измена Атенлау. А наше королевство сейчас переживает сложные времена. Прошу поднять руки тех, в чьих землях были недавно подавлены восстания.

Вверх поднялись руки многих дворян, в том числе Фердинанда.

– Не опускайте ваши руки, милорды, – «Вильгельм» медленно кивнул. – А теперь пусть поднимут руки те, в чьих землях случались вспышки болезней. И теперь те, где люди страдали от голода. И те, кто своими ушами слышал жалобы на власть в Атенлау.

Подняли руки все, включая епископов. Последние переглянулись между собой.

– Прекрасно, милорды. Нет. Прошу вас, не опускайте рук, пока я не закончу, – король поднял и свою длань ради справедливости. – Итак. Наше королевство страдает. Наша земля больна и требует исцеления. Но нельзя просто рубить немощную конечность, если её можно спасти. Для начала нужно прибегнуть к помощи…

Он выдержал паузу и кивнул обер-камергеру.

– К помощи лекаря, Ваше Величество, – на лице герцога Анселя Болдера появилась льстивая улыбка. – Для начала нужно определить характер недуга и его причины. И тогда, быть может, удастся исцелить заразу, не отсекая конечности.

– Именно, Ваша Светлость. Благодарю, – Ричард вновь обвёл взглядом дворян. Они держали руки поднятыми, но явно не всем это давалось легко. Шенборн же под слоями монарших одеяний скрывал вполне тренированные мускулы, поэтому неприятных ощущений он не испытывал. – Итак, милорды. Мы должны стать теми лекарями, которые исцелят Атенлау от хвори. И, чтобы подавить беспорядки, мы начнём с того, что выясним их причины. Все. До последней.

Король говорил медленно, жёстко и внятно. А дворяне слушали, несмотря на неудобство поднятых рук.

– Приказываю каждому в этой комнате собрать информацию обо всех проблемах внутри ваших земель и предоставить её моему малому совету, – продолжал Ричард. – Ответственным лицом за расследование причин беспорядков назначаю графа Пфаллена.

– Благодарю за оказанную честь, Ваше Величество, – Эдмон Пфаллен склонил седую голову, а потом с улыбкой спросил: – Можно уже опустить руку?

– Нет, Эдмон, – на лице короля не дрогнул ни один мускул. – Я ещё не закончил. В связи с гибелью верного мне виконта Вайнера двор остался без маршала. Покуда я не найду нового, его обязанности остаются в руках герцога Зоммерштерна. Кроме того, в благодарность за отважное спасение моей семьи я объявляю о повышении герцога Альберта Зоммерштерна.

Ричард на мгновение задумался. Он должен был просто назначить брата королевы главой малого совета, но вместо этого вспомнил о том, как велись дела в Солверине, и как король организовывал своих подданных. И решил немного отойти от сценария, который написала для него Джования.

– С сегодняшнего дня я ввожу должность гоффмейстера, – решительно заявил он. – Должность официального главы королевского двора Атенлау. И назначаю на неё герцога Альберта Зоммерштерна, – затем король обратился к изумлённому Пфаллену: – Граф, подготовьте все соответствующие документы. Я подпишу их сегодня же.

– Да,мой король, – старик снова склонил голову, и Ричард заметил, как дрожит его рука.

– Это ещё не всё, – продолжал король. – Герцог Зоммерштерн назначается ответственным лицом за расследование нападения на мою семью. Альберт, вы вольны привлекать к расследованию любых людей и действовать от моего имени. Найдите виновников. Это уже не привилегия, а мой приказ.

– Да,мой король, – Альберт с почтением медленно кивнул, но после бросил на Ричарда полный одобрения взгляд. Видимо, это отклонение от плана его вполне устроило. – Как прикажете.

– Ваше Величество, позвольте выразить мнение большинства в этой комнате, – это был граф фон Лоренц, адмирал. Похоже, с испытанием поднятой руки он справлялся весьма неплохо, поскольку не был стар и оставался хоть сколько-то атлетически сложен.

– Позволяю, – Ричард окинул его сердитым, изучающим взглядом.

– Не лучше ли начать с усиления давления на народ, дабы избежать новых кровопролитий, а уже после выяснять причины? – дворянин говорил уверенно. Даже самоуверенно.

– Нет, Вилберт, не лучше, – покачал головой король. – Давление лишь породит новое насилие. И новую волну недовольства.

Альберт коротко кашлянул, напоминая Ричарду о том, что он всё же «Вильгельм» и правитель Атенлау, а не один из высокородных аристократов.

– Поэтому я приказываю начать с выяснения всех причин, – твёрже произнёс он. После чего вымолвил: – Мои верные подданые, вижу, что вам нелегко держать поднятые руки столь долго. Вижу как на одних давит груз прожитых лет. А на других их здоровье. Вижу, как вы устали и не понимаете, считая всё глупой шуткой, которая вот-вот завершится. Вижу, как подпираете локти другой рукой. Вижу, как даже наши мудрые епископы утомились и наверняка видят в этом недостойную нелепость. Но на деле вы все ошибаетесь, милорды.

Улыбка на устах короля сделалась искренней, а выражения лиц дворян в зале для заседаний совсем уж растерянным.

– Вы… все мы, включая меня самого, ошибались всё это время и не замечали главного, – говорил «Вильгельм». – Избавитель открыл мне глаза. И теперь я открою их вам. Правда в том, что подняли руки мы не по приказу вашего государя, а потому, что признались в тяготах народа. Вы признались в бремени, что несёте на своих плечах. В ваших поднятых руках лежит Атенлау.

Тишина. Она сделалась такой пронзительной, что Ричарду показалось – люди боятся даже излишне громко сглотнуть, чтобы только не привлечь к себе его внимание.

Голос короля властно пошёл вверх, а улыбку сменило мрачное выражение лица:

– Сначала – это просто игра. Забава поднятых рук. Но после мышцы наливаются тяжестью, к которой мы не готовы. О которой мы не помним, пока в руке не оказывается иная тяжесть. Меч. Оружие, которое нужно держать за своё королевство. И меч гораздо тяжелее просто поднятой руки. Во всех смыслах. Вы нужны королевству и вашему королю, которому все вы присягали. Сегодня и впредь.

Он поджал губы так, как научил его герцог Зоммерштерн, следуя привычке короля.

– Опустите ваши руки, милорды. И ни на миг не забывайте о том, что вы держите в них Атенлау со всеми его радостями и бедами.

Дворяне подчинились. Они мельком переглядывались между собой. И на лицах Ричард видел всё: от смущения до благоговения.

Рука короля опустилась на стол перед ним последней.

Всё это было планом Джовании. Шенборн был вынужден признать: королева действительно знала своих подданных отменно. Вот только не была уверена в том, кто из них подло предал её мужа. Оставался последний штрих:

– Я, Вильгельм III Хальбург, перед лицом Господа Избавителя нашего обязуюсь разобраться во всём, что происходит на доверенной мне земле. Я покараю всех истинно виновных. И клянусь, что не опущу своей руки, пока не сделаю этого.

Ответом на его пламенную речь стали ожидаемые аплодисменты. А когда они, наконец, стихли, король произнёс:

– А теперь я готов выслушать всех, у кого уже сейчас есть, что мне рассказать касательно сложившейся ситуации в королевстве.

Заседание затянулось на четыре часа. Выступить пожелали почти все дворяне. У некоторых из них нашлась информация, которая показалась «Вильгельму» действительно полезной. Прочие же либо жаловались, либо выражали подобострастную радость, что королевская семья в добром здравии.

Ричард стоически выдержал всё. После он отпустил всех, кроме герцога Зоммерштерна и епископов. Король приказал накрыть обед для них четверых прямо в зале для заседаний. За трапезой они обсудили несколько вопросов, в решении которых королю требовалась поддержка духовенства. А ещё он с интересом расспросил о тех бедах и жалобах, с которыми простой народ обращался за помощью к вере. Некоторые откровения удивили Ричарда, но виду он не подал.

Обед затянулся. И в его завершении король попросил епископа Атенлау написать письма всем остальным епископам королевства и официально от имени короля пригласить их в столицу. Для проведения закрытого совещания в начале следующего месяца только с главами духовенства. Монарх пояснил, что это крайне необходимая мера, поскольку подданные Атенлау нуждаются в слаженной, централизованной помощи, в том числе в лице церкви. Такое решение поддержали как епископы, так и герцог Зоммерштерн.

После трапезы последовала ещё одна аудиенция. На сей раз с послом Ровенбада. Вместе с ним явились и Вилберт фон Лоренц в компании Эдмона Пфаллена. Обсуждали продление некоторых торговых соглашений, а также проблему пиратства в Агенском море. Нападения на крупные суда участились за минувший год. Пираты выходили на дело маленькой флотилией в три—четыре корабля. Их наглость сделалась опасной настолько, что крупные торговые кампании попросту отказывались посылать суда в Агенское и Тихое моря. Для решения этой проблемы посол предложил объединить усилия Ровенбада и Атенлау, а ещё привлечь Брейсхейм и заключить официальный союз, направленный на борьбу с пиратами.

Эта идея очень понравилась Ричарду. Кроме того, она не требовала от него немедленного принятия решений. Он мог обсудить её с Альбертом и королевой за закрытыми дверями. Кроме того, герцог Зоммерштерн одобрительно кивнул ему в процессе обсуждения. Вряд ли Джования высказалась бы против. Поэтому «король» велел канцлеру составить договор в письменном виде, а Вилберту фон Лоренцу наказал привлечь к обсуждению этого вопроса посла Брейсхейма.

Когда же представитель Ровенбада, наконец, раскланялся и удалился, канцлер хотел подробнее поговорить о будущем договоре, но Ричард отказал ему в этом. Он сослался на вполне реальную головную боль. А после сказал, что на сегодня достаточно, ему нужно отдохнуть. И приказал послать за лекарем. После чего ушёл из зала для заседаний в сопровождении вереницы стражников.

Ричард не солгал. Его голова действительно болела. Вероятно, из-за недосыпа, стресса и напряжения. Подспудного страха быть узнанным и разоблачённым в любую секунду. А, быть может, виной служила лишь непривычная корона на его челе. Шенборну хотелось тишины и воздуха. Пустого пространства вокруг без толпы народа. А ещё снять корону и давящую на плечи тяжёлую мантию.

Он даже не дошёл до своих покоев. По пути «король» свернул в королевскую библиотеку, которая располагалась намного ближе. И на памяти Ричарда там никогда никого не бывало, поскольку дозволено было посещать её лишь членам королевской семьи и людям, имевший королевский приказ. Поэтому они с Вильгельмом проводили там довольно много времени, прячась от взрослых и замышляя очередную шалость.

– Ждите здесь. Не впускать никого, кроме лекаря королевы, – велел Ричард стражникам.

Он вошёл внутрь библиотеки, и дверь за ним закрыли, оставив правителя в одиночестве.

Тишина здесь и вправду осталась точной такой, как Шенборн запомнил. Впрочем, как и всё остальное.

Мозаичный пол из кусочков белого и чёрного мрамора. Резные колонны. Громадный глобус посередине зала. Тяжёлые столы. Кресла и диваны. Приставные лестницы. Начищенные до блеска канделябры. Расписной потолок с ангелами над головой. И, конечно, книги. Два этажа книжных полок.

На балконах второго яруса за вон теми сундуками они с Вильгельмом однажды прятались от учителя истории. А вон там на постаменте раньше стояла ваза, которую они случайно разбили, играя в мяч. Теперь на этом месте красовалась скульптура нимфы с обнажённой грудью. Ричард невольно усмехнулся, когда заметил, что её соски позолочены.

Он прошёл дальше. Воспоминания медленно вытесняли мысли о головной боли. Возможно, Шенборн бы даже почувствовал себя хорошо, если бы не наткнулся на зеркало в полный рост, которое висело между двумя стеллажами.

Ричард остановился напротив него, потому что уловил движение. Ему даже почудилось, что это действительно прошёл кто-то из Хальбургов. Король Карл.

Но из зеркальной поверхности на него глядел Вильгельм. Хмурый и с кругами под глазами.

Он подошёл ближе. Остановился в шаге от отражения. И придирчиво вгляделся в свои черты. Даже головой из стороны в сторону покрутил, чтобы лучше рассмотреть.

Это был он. И не он одновременно.

Человек, оказавшийся в ловушке чужой жизни, а не просто в чужой одежде.

Ричард с усилием расправил нахмуренные брови, чтобы придать лицу более дружелюбное выражение. Пригладил бороду, которая казалась ему неуютно короткой. А потом коснулся короны в остром желании снять её прямо сейчас.

Краем глаза он уловил шевеление за колонной.

Шенборн отдёрнул руку и резко обернулся.

Там в алькове скрывалось витражное окно, маленький столик на одной ножке и пара кресел для чтения. Уютный тихий уголок.

В правом кресле сидела принцесса Маргарита с раскрытой на коленях книгой. Девушка молча наблюдала за ним.

Ричард ощутил облегчение, которое немедля смешалось с тревогой. Он огляделся по сторонам, но больше никого не увидел.

– Добрый день, сестра, – на всякий случай сказал Шенборн, подходя к ней ближе. – Тоже искали уединения?

Он улыбнулся ей.

Но лицо Маргариты оставалось непроницаемым.

– Мы одни, – она отложила книгу на столик. – Брат почти не ходил сюда в последние годы. И вам следует быть осторожнее. Это может вызвать подозрения.

– Альберт мне постоянно про это твердит. Следует быть осторожнее.

Ричард устало опустился в соседнее кресло, не спрашивая её позволения. Не потому что хотел быть невоспитанным по отношению к благородной даме, а потому что пытался привыкнуть к своей роли поскорее. Но Марго, кажется, и вовсе этого не заметила.

Она всё рассматривала мужчину возле себя. С какой-то смутной тревогой во взгляде.

И всё же она напоминала Ричарду не высокомерную особу королевского происхождения, а маленькую, тонконогую лань, которая готова в страхе сорваться прочь тотчас, если он сделает неосторожное движение.

На Маргарите было прелестное платье из голубого и белого атласа с узкими рукавами и золотыми лентами на плечах и тонкой талии. Её шоколадные волосы были красиво собраны на затылке так, что у лица свободными оставались лишь несколько коротких прядей. Голову принцессы украшал золотой венок из лавровых листьев, а на шее красовалась нить крупного жемчуга. Но прекраснее всего Шенборну показались её глаза: дивные и голубые. Не такие синие, как у Джовании, но преисполненные трепетной нежности. И уже совсем не красные от слёз.

– Как прошёл совет? – осведомилась принцесса, чтобы хоть как-то сгладить нарастающую неловкость.

– Вполне гладко, но работы ещё много, – заметил он. – А вы почему одна? Где ваши фрейлины, Ваше Высочество?

– Марго, – тихо поправила она. – Прошу, называйте мне так, как звал меня Вильгельм. Чтобы привыкли.

– Да, я помню, – Ричард невольно улыбнулся. – Марго. Я тоже звал… тебя так. Всё детство. Ты помнишь?

Девушка рассеянно моргнула. Будто только теперь осознала, что перед ней не просто кукла, похожая на брата, а живой человек.

– Да, – она смущённо улыбнулась. – Я тогда всё время бегала за вами двумя, как собачонка. Не могла оторваться. И как вы только меня терпели?

– Ты была очаровательна, – Ричард хотел было сказать, что она сделалась ещё очаровательнее с возрастом, но вовремя прикусил язык. Вместо этого он вспомнил: – Особенно, когда заявила, что выйдешь за меня замуж, когда вырастешь.

Маргарита густо покраснела.

– Ох, да, – она облизала губы, чтобы не улыбаться детским воспоминаниям, как дурочка. – Сколько же мне было тогда?

– Двенадцать, – Шенборн откинулся на спинку кресла, неотрывно наблюдая за тем, как прелестно розовеют её щёки. – Твоя матушка пришла в ярость.

– Зато батюшка обрадовался, – улыбка Маргариты стала отчётливее. – Сказал, что поженит нас, если мы с годами не передумаем.

Она вдруг отвела взгляд.

– И это заявление Карла тогда успокоило твою матушку, – заметил Ричард, чтобы сгладить неловкость.

– Почему? – не поняла девушка.

– Потому что его согласие на наш брак убедило её в том, что я не бастард твоего отца, а мы с тобой не кровные родственники, – шёпотом ответил Шенборн.

Голубые глаза принцессы снова обратились к нему. Меж ними пролегла сердитая морщинка.

– Я никогда в том не сомневалась. Я всегда видела, что вы с братом разные люди. И не понимала, как другие могут находить в вас нечто общее.

– А теперь?

Вопрос повис в воздухе, потому что Маргарита не могла понять, как следует на него ответить. Наконец, её уста приоткрылись, и принцесса прошептала с толикой сомнения:

– А теперь я обязана видеть в тебе Вильгельма.

В её интонации Ричард уловил некий сакральный страх. И от этого на языке вдруг появилось отчётливый привкус горечи. Марго боялась его. Именно из-за этого искусственно усиленного сходства с покойным братом. Это убивало.

– Так где фрейлины? – вдруг вспомнил он. – Как они посмели оставить принцессу одну, когда я велел следить неусыпно?

– Они все развлекают Джо, – Маргарита снова позволила себе смущённую улыбку. – Играют в какую-то глупую карточную игру и хохочут, как умалишённые, когда кто-то проигрывает и на спор выполняет чужое желание. Я сказалась уставшей и ушла к себе, но по пути решила почитать в тишине. А мои стражники дежурят у второго входа в библиотеку.

– Марго, – Ричард подался вперёд, но девушка едва заметно вздрогнула, поэтому он замер. – Если что-то будет нужно, ты всегда можешь прийти ко мне. Я всегда помогу и защищу тебя. И как король, но и как… я сам. Не нужно страшиться меня. Понимаю, тебе сложно смотреть и видеть то… что ты видишь сейчас перед собой. Понимаю твою боль. Потому что тоже испытываю её, – он шептал быстро и тихо, чтобы никто не мог услышать, но Маргарита слушала так внимательно, что не упустила бы ни слова из его речи. – Я потерял друга, который был мне, как брат. И теперь я в его шкуре. И это… странно. Не только для тебя. Для меня тоже.

Девушка медленно кивнула. Выражение её лица несколько смягчилось.

Ричарду ужасно сильно захотелось коснуться её руки. Но он не шевелился.

– Джо тоже очень больно, – прошептала принцесса с грустью. – Она не показывает виду, но я знаю, как тяжело ей это даётся. Она любила брата. А теперь даже лишена права его оплакать. Бедная Джо.

В памяти Шенборна невольно возник образ королевы. И те ядовитые взгляды, которыми она его щедро награждала при каждой возможности.

– Наша королева какая угодно, только не бедная, – сорвалось само собой.

– Не будь к ней суров, – Маргарита упрямо покачала головой. – Ты её совсем не знаешь. Отец её вырастил такой умышленно.

– Пожилой герцог Зоммерштерн? – Ричард припомнил его резкое лицо и добрые синие глаза.

Марго кивнула.

– Он воспитывал её будущей королевой, – принцесса задумчиво провела тонким пальчиком по краю столика между ними, и Шенборн с тоской проследил глазами за этим жестом. – Именно настоящей королевой. Герцог с её рождения сговорился с папой об их с братом обручении. Он учил Джо править. Учил принимать взвешенные, мудрые решения, разбираться в политике и культуре. Обучал языкам и поистине королевским манерам. И умению быть поддержкой королю в горе и радости. И брат в ней это очень ценил. Джования обучена стойкости. Но даже это не умаляет той боли, которую она пытается скрыть.

– А сам герцог? Он ведь ещё жив, кажется?

– Да, благослови его Избавитель, – принцесса набожно осенила себя благим знамением, и этот жест показался Ричарду крайне милым в её исполнении. – Но, увы, он страдает подагрой и почти не покидает Варден. Он уже давно передал титул Альберту, чтобы тот имел право находиться при дворе рядом с Джо и во всём ей помогать, а сам управляет Дрейгеном, но уже от его имени.

Она хотела рассказать что-то ещё о том, насколько хороша и добра королева, но осеклась, поскольку дверь в дальнем конце библиотеки вдруг отворилась. Вошёл лекарь – высокий, худощавый мужчина в чёрном одеянии. В руке он нёс сумку из жёсткой кожи. Лекарь оглядел библиотеку и тоже не сразу отыскал короля.

– Вот вы где, Ваше Величество, – он направился к ним с принцессой. – Прошу простить, что нарушил вашу семейную идиллию, но мне сказали, что я вам срочно нужен.

Лекарь остановился перед королём и принцессой, чтобы низко и с почтением поклониться.

– Да, я, – Ричард нахмурился. Жаловаться на головную боль в присутствии девушки ему не хотелось. Пусть она и прикидывалась его сестрой. – У меня разболелась голова. Подумал, что вы наверняка можете дать мне лекарство и облегчить неприятные ощущения.

– Да, мой король, – лекарь поставил сумку на ближайший свободный столик.

Он извлёк из нагрудного кармашка пенсне и с важным видом устроил его на правом глазу, смешно зажав бровью. Око за выпуклым стеклом визуально увеличилось.

Марго пришлось отвернуться, чтобы спрятать едва сдерживаемую улыбку.

Целитель подошёл к королю и наклонился, внимательно разглядывая его лицо. Он нащупал пульс, осмотрел глаза и попросил показать горло. Задал несколько странных вопросов, после чего принялся рыться в сумке.

– Я дам вам капли, Ваше Величество, – сказал лекарь. – Но главным лекарством я назначаю сон. И отдых. Не менее двенадцати часов полного покоя.

– Не смею спорить с учёным мужем, – охотно ответил Шенборн.

А сам подумал, что этот человек ему явно нравится. Пусть и служит он королеве.

Ричард искренне рассчитывал на спокойный вечер и не менее тихую ночь.

Глава 6

«Король Вильгельм III Хальбург» провёл вечер в уединении, в своих покоях. Он отпустил почти всех слуг, сославшись на рекомендации лекаря. Заявил, что ему нужна тишина, дабы смягчить мучившую его головную боль. К удивлению, его действительно никто не беспокоил. Лакеи общались исключительно шёпотом. Мельком он услышал, как один из них обмолвился, что ему жаль государя, потому что из-за случившегося он даже сна лишился. Никаких подозрений. Никаких косых взглядов. Но Ричард всё равно не мог расслабиться, хоть после принятых им капель голову немного отпустило.

В семь часов подали ужин. Вместе со слугами явились главный повар, королевский дегустатор и лекарь королевы. Последний снова осмотрел монарха и тщательно проинспектировал его меню. Велел отнести обратно острое мясо, копчёную рыбу и сыр, а также крайне деликатно попросил короля воздержаться от распития вин. Ричард изобразил раздражение по этому поводу, но согласился.

После лёгкой трапезы и банных процедур, которые окончательно расслабили его разум и тело, Шенборн отправился спать. Лакеи лишь вкрадчиво поинтересовались, не нужен ли снова лекарь, но король заверил, что ему уже значительно лучше, но его плоть требует отдыха.

Он заснул почти сразу, как голова коснулась мягкой подушки. Даже не обратил внимания, как светло за шторами, хоть слуги и задёрнули их. На сей раз ему не мешал ни запах чужой постели, ни наличие мальчишки-лакея в комнате. Тот снова постелил свой коврик у изножия и устроился на нём. Глядя на это, Ричард решил, что сделает что-нибудь с этой варварской традицией, которая превращала верного подданного в собаку. Но действовать он решил позже. Когда немного освоится.

С этими мыслями он провалился в сон без сновидений.

И проснулся спустя пару часов от того, что кто-то негромко переговаривался у самых дверей его спальни, со стороны комнаты отдыха.

Шенборн не сразу сообразил, где именно он находится. В помещении стало совсем темно. Слуги не разжигали камин, потому что вечер выдался тёплый. Лишь движение вставшего на ноги лакея привлекло его внимание. «Король» спросонок подумал, что лакей идёт узнать, в чём дело. Но мальчишка лишь неслышно выскользнул за дверь, опустив голову так низко, что его подбородок касался тощей груди.

Ричард сел на ложе, чтобы спросить, что собственно происходит, когда внутрь спальни тенью скользнула женская фигура.

– Мой повелитель меня ждёт? – игриво промурлыкала она, закрывая за собой дверь плотнее.

– М? – Шенборн уставился на неё не в силах узнать ни голоса, ни её лица в темноте.

Девица лёгкой поступью приблизилась, плавно покачивая бёдрами. Медленно развязала ленточку на накинутой на плечи мантии, и ткань с мягким шуршанием упала к её ногам, а девушка осталась в одной тонкой сорочке, на которой кружева явно преобладали над лёгким шёлком.

Ричард хмуро уставился на неё. Пытался рассмотреть в её руках оружие. Кинжал, например. Но её ладони были свободно опущены вдоль весьма юного и соблазнительного тела.

– Как я тосковала, мой государь, – девица подошла совсем близко. – Как же мне не хватало вас… во мне.

Её ладонь легла на завязки, которые едва удерживали пышную грудь в плену хлипкой сорочки.

Шенборн сглотнул, лихорадочно соображая. Безусловно, сия часть исполнения роли Вильгельма не казалась неприятной, но здравый смысл подсказывал ему, что совокупляться с королевской любовницей, как минимум, безрассудно. Женщина наверняка без труда распознает в нём фальшивку. Кроме того, внезапно возникшая фаворитка могла оказаться подсадной уткой, если кто-то из дворян что-то заподозрил во время сегодняшнего заседания. А то и вовсе вовлечённой в покушение на королеву. Особенно если любовница Вильгельма сама мечтала занять место Джо. Женская ревность могла заставить глупую, влюблённую девушку, которая не имела никаких прав желать большего, пойти на самые отчаянные меры. Даже на убийство королевы Джовании.

Он встал с постели прежде, чем незнакомка успела полностью обнажиться перед ним.

Девушка подошла совсем близко. Шенборн смог разглядеть в сумраке её лицо. Фаворитка короля оказалась юной и действительно красивой: с пухлыми губками, большими глазами и аккуратным маленьким носиком. Но главным её украшением, безусловно, были светлые, частые кудри, копна которых делала её похожей на невинного ангела, чья хорошенькая головка полна самых порочных мыслей.

– Мой король, – она приоткрыла губы в лукавой, призывной улыбке.

А потом гипнотически-медленно протянула вторую руку к нему, к нижней части его живота.

Ричард перехватил сначала одно её тонкое запястье, потом другое.

Глаза девушки округлились.

– И во что же мы будем сегодня играть? – кончик её языка скользнул по верхней губе.

Она было усмехнулась, только эта усмешка вмиг растаяла, когда Шенборн легонько встряхнул её, продолжая крепко держать за запястья.

– Зачем ты пришла? Я тебя не звал, – строго произнёс он.

– Но, – она удивлённо захлопала ресницами: – мой король разве не рад меня видеть?

Девушка глядела на него с искренним непониманием.

– Я отдыхал. И не велел меня беспокоить, – нашёлся Ричард. – Зачем тебя вообще пустили?

– Мой повелитель? – девица растерянно покачала головой, рассыпая по плечам кудряшки. – Я не понимаю, что я не так сделала?

Вильгельм, грешная твоя душа, что же связывало тебя с этой девушкой? Неужели, одно лишь плотское удовольствие?

– Вы устали? Хотите, я облегчу…

– Уходи, – сурово процедил мужчина.

– Что?

– Иди к себе. И чтобы я тебя больше не видел в моих покоях. Никогда. Поняла?

– Но…

Кажется, она и вправду смутилась. Не могла сообразить, почему её любовник вместо пылкой встречи спешными, резкими движениями надевает на её плечи поднятую с пола мантию и своими руками выдворяет прочь из покоев.

– Мой король? – в её голосе звучали слёзы. – Что я сделала не так? Объясните, прошу? Клянусь, я найду способ исправить ошибку и вымолить ваше прощение.

Но Ричард непреклонно выставил её из спальни в комнату отдыха, которая выходила в коридор. Там он наткнулся на двух дежуривших на посту стражников и лакея. Все трое явно растерялись, когда король резко распахнул двери и появился на пороге, ведя за локоть свою любовницу.

– Как это понимать? – с вполне искренним гневом в голосе спросил монарх.

– Мой повелитель, – залепетала девушка.

– Молчи! Я не с тобой говорю! – Ричард отпустил её, слегка толкая вперёд, а после снова повернулся к стражникам. И повысил голос с негодованием: – На мою семью только что совершено покушение! Идёт расследование! Я отдыхаю после тяжёлого дня! Герцог Зоммерштерн запретил пускать ко мне кого-либо из соображений безопасности моего величества, а вы… вы… Чёрт побери!

– Ваше Величетво, простите нас! – один стражник согнулся в поклоне, готовый упасть на колени.

– Но вы ведь сами сказали, впускать графиню Пфаллен в любой момент, когда вы одни, независимо ни от чего, вот мы и решили, что вы будете рады её визиту, – сбивчиво затараторил второй, который явно испугался наказания.

Графиня Пфаллен. Молодая жена пожилого графа Эдмона Пфаллена, канцлера и хранителя королевской печати. Жена человека, который отвечает за расследование мятежа. Замечательно. Вильгельм, ты идиот, пусть земля тебе будет пухом.

– Ситуация изменилась, – коротко ответил король, бросив короткий взгляд на залившуюся стыдливым румянцем девушку.

В помещении горели свечи, и теперь Ричард смог лучше рассмотреть её лицо. Она действительно была молода и хороша собой. Но как-то простовата при невольном сравнении с той же Джованией. Обе блондинки были прекрасны, только вот одна из них оставалась восхитительной аристократкой, а другая лишь очаровательной девчонкой с пышной грудью и тонкой талией. И Шенборну вдруг стало невообразимо стыдно за своего друга, который вообще изменил жене, настоящей королеве, с кем бы то ни было. Тем более с женой Пфаллена.

– Проводите леди Пфаллен в её покои. Так, чтобы никто не знал об этой щекотливой ситуации. И больше никогда не впускайте. Я запрещаю. Вам ясно?

– Да,мой король, – в один голос ответили стражники.

– Но мой повелитель? В чём я виновата? Объясните? Умоляю! – девица заартачилась, чуть не плача, когда королевская охрана обступила её.

– Ни в чём. Просто теперь всё иначе для меня, – пространно ответил король, провожая её сердитым взором.

– Вильгельм! – её голос взмыл вверх в возмущении, когда стражники мягко, но неотвратимо взяли её под руки. – Мой король, почему вы меня разлюбили?

– Графиня, молю, не шумите, – с сочувствием обратился к ней лакей. – Ведите себя достойно.

Глаза парнишки так и метались, потому что он чувствовал и свою вину за случившийся конфуз.

– У вас появилась другая? – уже в дверях крикнула девица.

Но Ричард не ответил.

Стражники вышли прочь, ведя под руки сбитую с толку бывшую королевскую фаворитку, а на их смену пришли те, кто стоял до этого в коридоре.

Король развернулся и пошёл к себе.

Мальчишка-лакей засеменил за ним, но король обернулся через плечо.

– Нет. Я хочу побыть один. Ночуешь сегодня здесь. А мне принеси колокольчик. Если что-то будет нужно, я позвоню, – сердито отрезал он.

– Да,мой король, – слуга согнулся чуть ли не пополам. – Простите меня.

– Чтобы больше не происходило подобного.

– Да. Ещё раз простите.

Ричард захлопнул перед его лицом дверь и лишь потом с облегчением выдохнул. Он снова оказался в темноте. На сей раз в одиночестве. И от этого стало легче.

Шенборн медленно, чтобы не споткнуться, добрался до королевского ложа и залез под одеяло. А сам продолжал размышлять о случившемся, глядя на балдахин над головой.

Итак, графиня Пфаллен. Судя по тому, что стражникам был отдан приказ впускать её в любой момент без дополнительного дозволения, Вильгельм прелюбодействовал с ней довольно долго и уже начал ей доверять. Граф Эдмон Пфаллен весьма старше неё. Кажется, она его вторая или третья жена. Интересно, он в курсе? Или даже сам положил юную супругу под монарха? Такое тоже возможно при дворе. Всегда лучше, чтобы при правителе была фаворитка, которой можно управлять. Или Пфаллен мог недавно узнать об измене горячо любимой супруги. Или она сама метила в королевы, поскольку муж явно стар и вряд ли проживёт ещё много лет. Как ни крути, всё тянет на мотив для покушения. Вряд ли на повод для государственного переворота, но кто знает наверняка?

Ричард потёр лицо руками.

– Завтра поговорю с Альбертом, – подумал он вслух.

После чего закрыл глаза и погрузился в новые размышления, которые вскоре размылись и исказились. И Шенборн снова заснул. Только на сей раз ему удалось проспать едва ли четверть часа, когда в дверь спальни робко постучали.

– Ваше Величество, умоляю, простите за беспокойство, – запинаясь, проговорил лакей, который тихонько зашёл внутрь и остановился у ступеней королевского ложа. – Я сказал, что вы запретили вас будить, но меня и слушать не желают. Прошу, простите.

– Что там? – Ричард перевернулся на бок.

– Пришла фрейлина королевы и…

– Что, и она тоже?! – сонно возмутился Шенборн.

Слуга подавился смешком. Вероятно, решил, что монарх попросту ещё не до конца проснулся.

– Нет, мой король, – мальчишка опустил голову. – Она говорит, что королева просит вас о встрече.

– О встрече? – Ричард зажмурился, прогоняя остатки сна.

– Да, в её покоях.

– Избавитель, дай мне сил, – пробормотал король, садясь на постели.

Джования звала его к себе. Но не пришла сама. Возможно, у них с Вильгельмом это было своего рода нормой: Джо не ложилась в ту постель, куда муж укладывал любовниц. Но всё могло оказаться куда проще: королева желала указать Ричарду на его место, даже если она нуждалась в его содействии. С целью рождения наследника, в данном случае. Похоже, Альберту удалось-таки убедить сестру в необходимости его появления на свет. Так или иначе, отказать Джовании он не мог. Это бы означало унизить законную супругу на глазах у слуг.

Шенборн бросил заспанный взгляд на часы. Без четверти полночь. Долго же она, судя по всему, колебалась, прежде чем послала за ним.

Но лакей истолковал промедление короля по-своему.

– Ваше Величество, я могу передать, что вы всё ещё неважно себя чувствуете? – вкрадчиво предложил он.

– Нет, исключено, – король свесил ноги с кровати. – Скажи фрейлине, что я скоро буду. И подай мне халат.

Покои королевы Джовании Августы Хальбург состояли из будуара, спальни, гардеробной, ванной и комнаты отдыха, которую Джо превратила в нечто среднее между игровой, читальной и музыкальной комнатами. Кабинета и своей отдельной столовой у королевы не было, но в будуаре стоял большой круглый стол для трапез с детьми и фрейлинами, а в спальне у одного из окон располагался довольно внушительный письменный стол.

Помещения были немного меньше, чем в комнатах короля, но за счёт обстановки они выглядели даже просторнее. Здесь было светло. Никаких тёмных оттенков. Сплошь кремовые и серо-голубые тона. Мягкие ковры устилали пол. Изысканные гобелены с пудровыми цветочными узорами висели на стенах. Колонны и потолок украшала лепнина и бесконечные изображения ангелов повсюду. На потолке в будуаре вообще красовалась целая картина с изображением голубей и пухлых ангелочков среди кучевых облаков. А ещё кругом блистал хрусталь: на золотых люстрах, подсвечниках и в бесконечных вазах, полных свежих цветов.

Всё выглядело предельно гармонично. В глаза бросалась разве что львиная шкура на полу у камина: с роскошной гривой, целой головой и когтистыми лапами. Ричард бы не удивился, если бы ему сказали, что этого царя зверей Джо убила собственными руками.

Чучело глядело на него снизу вверх стеклянными глазами и будто намекало: «Ты следующий, брат».

Проходя мимо него, Шенборн невольно припомнил одну легенду, которую слышал в Солверине. В ней царица отдавалась своему царю на звериных шкурах специально, чтобы соблюсти некий ритуал. Шесть разных зверей полегли от копья её мужа. Шесть раз она сама потрошила и выделывала шкуры. Шесть раз муж с упоением любил её на них. И шесть дочерей родилось у них, каждая из них унаследовала некие черты своего зверя. Пока вдруг царь однажды на охоте не убил льва и не принёс его жене. Лишь на львиной шкуре зачали они мальчика. И вырос он большим, сильным и мудрым. И покорил полмира, приумножив как богатства своего отца, так и его земли.

Ричард мельком представил Джованию на этой шкуре. И с трудом сдержал хитрую улыбку. Интересно, она читала когда-нибудь ту легенду?

Впрочем, улыбаться он перестал тотчас, как перешагнул порог её спальни.

Здесь всё было таким же просторным и светлым. Только вот ложе не стояло на постаменте. Вместо этого над ним висел весьма интересный балдахин. Он крепился к самому потолку и сплошь состоял из витых цепочек розового золота. Часть из них была подвязана и открывала вид на ложе с высокой, резной спинкой. Постельное бельё выглядело таким белым и нежным на вид, что хотелось немедленно растянуться на нём.

Другим наиболее интересным предметом мебели в спальне королевы оказался её туалетный столик из белого дерева, который стоял чуть наискосок от кровати. Всю его резную поверхность покрывал слой блестящего лака. Но более всего в глаза бросалось его зеркало, громадное и украшенное розовым золотом.

Столик стоял так, что зеркальная поверхность была обращена к королевскому ложу.

Именно перед ним на мягком стуле с низкой спинкой Ричард увидел королеву.

Две фрейлины помогали ей подготовиться ко сну. Одна из них расчёсывала густые, золотистые волосы своей госпожи. Другая наносила крем на руки лёгкими, массирующими движениями. Сладковато-фруктовый запах этого крема витал в воздухе.

Ричард успел рассмотреть на Джовании тонкую белую сорочку, спущенную с одного плеча прежде, чем причёсывавшая королеву фрейлина накинула на её плечи ажурную шаль лимонного цвета.

– Оставьте нас, – завидев «короля», коротко велела Джо.

Интонации у неё были такие, будто она пригласила его заключать военный союз, а не искать супружеских ласк.

Девушки послушно опустились в реверансах и, не поднимая взоров, вышли прочь. Двери за ними закрылись.

– Доброй ночи, моя королева, – Ричард медленно подошёл к ней. Поклонился. – А я уже спал, как видите. Мне сказали, вы жаждете срочно меня видеть.

Она смерила его холодным взглядом. Бордовый халат её мужа из плотного бархата сидел на Шенборне ничуть не хуже, чем на Вильгельме. Только вот опять. Это был не Вильгельм. И она это очень хорошо понимала на свою беду.

– Идите, – Джования снова отвернулась к зеркалу.

– Куда? – Ричард дёрнул бровью.

– В постель, – сквозь зубы процедила королева. – Не стройте из себя глупого. Вы прекрасно знаете, зачем вас позвали. А я прекрасно знаю о вашем разговоре с Альбертом сегодня утром.

– Как прикажет моя королева, – Шенборн картинно развёл руки в стороны и низко поклонился.

Джования фыркнула, поймав взглядом его отражение в зеркале.

Более нелепой интимной связи он и представить не мог. Но отлично отдавал себе отчёт: эта женщина сейчас чувствует себя ещё хуже. Возможно, даже пребывает в ужасе и наговорит ему гадостей. Стоило быть готовым ко всему.

Пока она гремела своими баночками за туалетным столиком, Ричард неторопливо прошёл к кровати и лёг прямо поверх одеяла. Он тотчас утонул в мягком облаке нежнейших, сладко пахнущих перин и пышных подушек. И невольно подумал о том, что, кажется, нашёл Рай на земле.

Джо краем глаза проследила за тем, как он неторопливо и с явным удовольствием вытягивается на её ложе.

– Марго поведала мне о вашей встрече в библиотеке, – задумчиво сказала она. – Полагаю, она всё верно предложила.

– Я уже всё понял. Не ходить туда, поскольку Вильгельм в библиотеку не ходил. Быть осторожнее, – тихо пробормотал Ричард. Так чтобы их не услышали из соседних комнат.

– Я не об этом, – Джования снова опустила глаза к своим кремам, но Шенборну казалось, что она попросту тянет время. – Нужно отказаться от официального общения наедине и в ближайшем кругу слуг, чтобы привыкнуть и не вызывать подозрений.

– Хорошо, моя королева, – он поглубже устроился среди подушек.

Ричард уставился в потолок. Там лепнина изобиловала всё теми же пухлыми ангелочками. Ощущение Рая это усиливало, но каким-то странным образом. Будто все эти крылатые купидончики наблюдают за тем, что не предназначено для их глаз.

– Я думала, ты не придёшь, – натянуто прозвучал голос Джовании.

– А я разве мог отказать? – Ричард усмехнулся среди перин. – Ты крепко держишь меня… в своих руках, моя королева. Признаю это.

– Фу, как грубо, – отозвалась Джо, но её тон несколько смягчился.

Звякнула ещё одна крышечка, и до графа фон Шенборна донёсся тонкий запах ванили. Стоило ли удивляться, что постель королевы пахла, как сладкое пирожное.

Ричард украдкой вздохнул. Ему стало ужасно совестно. И даже не за то, что лежал теперь на ложе супруги недавно убиенного друга. Стыдно сделалось именно за самого друга.

– У Вильгельма была любовница. Ты знала?

Баночки перестали звенеть.

Джования медленно повернулась к постели лицом, но Ричард лежал среди подушек и даже не глядел в её сторону.

– Нет, – не в силах скрыть удивления в голосе, вымолвила королева. – Кто?

– Полагаю, уже не столь важно, – ответил Шенборн. – Я поговорю с Альбертом о ней. Попробую удалить её из дворца, не вызывая подозрений. И заодно узнать о том, что и как долго их с Вильгельмом связывало.

– И всё же? – Джо медленно вдохнула носом. – Кто она?

– Не волнуйся. В этом более нет смысла. Позволь Вильгельму унести эту нелицеприятную тайну в могилу. А я сделаю всё, чтобы узнать, есть ли связь между их встречами и случившимся.

Ричард думал, что она возмутится и потребует назвать имя. Что скажет, чтобы не решал без неё ничего. Что она имеет право знать о том, с кем именно муж прелюбодействовал.

Джования молчала.

– Я обязательно поговорю с Альбертом. Обещаю, – добавил он.

– Хорошо, – наконец, прозвучал тихий ответ королевы. Брату она доверяла. – Но откуда ты узнал? Она что, приходила?

– Да. Всего за несколько минут до твоей фрейлины.

– Неслыханная наглость, – произнесла Джо с едва сдерживаемым негодованием. – И что ты с ней… сделал?

– Выгнал, конечно, – Ричард подавил зевок. – А что я ещё мог сделать?

– Спасибо, – прозвучало после короткой паузы. – За то, что был со мной честен и всё рассказал. И что не называешь имени, пожалуй, тоже. Боюсь, что я бы попросту приказала отрубить ей голову на первой заре. Даже если бы инициатива исходила от одного лишь Вильгельма, а она оказалась жертвой его интереса.

Шенборн уловил перемену в её настроении. Джования вдруг притихла. И совсем перестала возиться со своими женскими штучками у зеркала.

– Тебе наверняка больно узнать подобное, моя королева, – Ричарду хотелось услышать от неё хоть что-то о том, что она думает насчёт измен супруга. Факт того, что она не была осведомлена, весьма удивил его. – Мне жаль, что пришёл с такими новостями.

Но Джо молчала, погружённая в свои мысли. Время шло. А королева всё сидела, глядя на отражение в зеркале невидящим взором.

– Как голова? – наконец спросила она, вероятно, решив сменить тему. – Лекарь сказал, ты сегодня плохо себя почувствовал после заседания.

– Уже лучше, благодарю. Кстати о лекаре, – Ричард приподнялся на кровати. – Мы точно можем ему доверять? И этому цирюльнику, который следит за моей бородой и волосами?

Джования повернулась к нему, но заметив, что Шенборн смотрит на неё, тотчас поспешила возвратиться к зеркалу.

– Да, вполне можем, – ответила она. – Они оба из Дрейгена. И оба верны Зоммерштернам. Цирюльника зовут Клаус. Он приехал в числе свиты Альберта. А лекарь – это господин Ганс Гантер. Я знаю его уже много лет. Он один из врачей моего отца. А моё здоровье и здоровье моих дочерей отец никому постороннему не доверит. Господин Гантер может быть слегка эксцентричен временами, но он отлично знает своё дело. И умеет держать язык за зубами.

– Хорошо, – Ричард снова улёгся поудобнее. – Чем меньше народу в курсе, тем лучше. Благодарю, Джо.

– Не зови меня так. Вильгельм никогда меня так не называл, – одёрнула его королева с уже привычной резкостью. А потом вдруг добавила задумчиво и печально: – Всегда звал Августой. Наверное, хотел отличаться от остальных. Хотел обращаться ко мне не так, как все вокруг.

Джования снова умолкла. Опять погрузилась в свои мысли. Принялась закручивать крышечки красивых баночек одну за другой, а потом расставлять их по местам идеально ровными рядами.

– Так странно, – она вдруг горько усмехнулась. – Я после сегодняшнего разговора с братом места себе найти не могла. Всё злилась. Преимущественно на тебя, граф. И на себя тоже. Что ты не он. Что я предательница, которая так легко согласилась на доводы касательно рождения наследника. Что это измена. Попрание памяти любимого человека, которым я дорожила. И вот спустя всего несколько дней нужно переступить через себя и лечь с другим мужчиной. А я всю свою жизнь прожила с мыслью о том, что я «только для Вильгельма Хальбурга». Я любила его и все его недостатки. А он… оказывается… изменял мне, своей живой жене. И не думал о морали. И теперь я даже не узнаю, кого из нас он по-настоящему любил.

Королева закусила губу, чтобы унять внезапную дрожь. Она порывисто встала со стула. Принялась ходить по комнате и гасить свечи красивым пламягасителем в виде цветка колокольчика на длинной, тонкой ручке. Чтобы только чем-то себя занять.

Шенборн молчал.

– И всё же он отдал жизнь именно за нас, а не за кого-то другого, – размышляла вслух Джования, занимаясь своим нехитрым делом, а в комнате становилось всё темнее с каждым погасшим фитилём. – Девочек он любил, я точно знаю. И ко мне всегда был добр. Быть может, эта девица для него ничего и не значила. Но ты правильно поступил, что прогнал её. Моя беда в том, что наследник Хальбургам нужен. И мне от этого ужасно неуютно. Ты так похож на мужа, но в то же время я знаю, что ты – не он. Только деваться всё равно некуда. Поэтому очень прошу, давай побыстрее покончим с этим. Сделаем всё. И не будем уже возвращаться. И не будем вспоминать. Никогда. Хорошо?

Она погасила последнюю свечу и повернулась к кровати.

Но ответа не последовало.

– Граф? – шепнула Джо.

Королева подошла к ложу. Сначала нахмурилась, не веря глазам. А потом неожиданно для себя устало улыбнулась.

Ричард фон Шенборн крепко спал, убаюканный её откровениями.

Джо стояла в оцепенении довольно долго. Не решалась двинуться. И лишь после колебаний скинула шаль и тихо забралась под одеяло с другой стороны кровати. Она легла рядом, но не слишком близко. Устроилась на боку, подложив под голову руку. Вгляделась в его профиль. А потом королева подумала о том, что на долю этого человека выпало немало потрясений, с которыми им предстояло справляться сообща.

Затем Джования пришла к выводу, что ни за что не уснёт в одной постели с чужим мужчиной. Тем более после его слов про любовницу мужа. Она была практически уверена, что проплачет в подушку до зари. Но это всё было бы слишком непрактично и расточительно, как сказал бы её батюшка. По его мнению, королева должна была править всем одинаково умело, включая собственные эмоции. Особенно в отношении человека, который попрал любовь и верность.

Некоторое время Джо предавалась мрачным, болезненным размышлениям. Но потом отвлеклась на Ричарда, когда тот пошевелился во сне. Королева рассматривала его лицо, умиротворённое и при этом чуть резкое. Это созерцание принесло совершенно неожиданный результат: Джо забылась глубоким, спокойным сном, утешенная необъяснимым чувством защищённости.

Глава 7

Принцесса Маргарита Филиппа Хальбург завтракала в своих покоях. Компанию ей составляли две фрейлины. Все три девушки сидели за круглым столиком на широком балконе с видом на ухоженный королевский сад. Кучерявые лозы дикого винограда оплетали крышу над балконом и создавали приятную тень, которая пришлась весьма кстати, поскольку солнце светило ярко, а день обещал скорую жару.

Места на столике было немного, поэтому три шустрые служанки подавали еду прямо с резной тележки на колёсах. Королевские повара порадовали свою любимую принцессу яичницей с копчёным лососем, хрустящими тостами с маслом и апельсиновым джемом, а ещё красиво нарезанными свежими фруктами.

– Ваше Высочество, вы слышали новости? – намазывая для принцессы масло на тост, весело спросила рыжая милашка-фрейлина с очаровательными ямочками на румяных щеках.

– Какие, Джейн? – Марго улыбнулась в ответ, предвкушая очередную интересную историю из уст своей подруги.

– На псарне ощенилась та красивая белая сука, – поведала девушка с таким важным видом, будто бы действительно открывала некую ценную информацию. – Я слышала, что щенки просто очаровательные. Может, сходим после завтрака и посмотрим на них?

Маргарита хитро прищурилась.

– Откуда эти новости, моя дорогая? – принцесса понизила голос. – Открой нам тайну, уж не продолжает ли слать тебе записочки главный псарь?

– Псарь! Фу, – фрейлина-блондинка изобразила наигранное презрение. Но она больше потешалась над подругой, чем по правде осуждала её флирт.

– Лизбет, ты глупышка, – Джейн кинула в неё виноградиной, но подруга лишь рассмеялась, уворачиваясь. – Он маркиз и один из лучших друзей нашего короля, потому что отвечает за любимых охотничьих собак Его Величества.

– А ещё он не женат и без памяти влюблён в нашу Джейн, – Марго приняла из рук фрейлины свой тост. – Благодарю.

– Так уж и влюблён? – Лизбет жеманно повела плечом. – Будь осторожнее с ним, дорогая. Мужчины коварны. И быстро забывают о том, что такое любовь. И где начинается одно лишь плотское удовольствие.

– Не будь настолько патетична, – в Лиз полетела новая виноградина, которая на сей раз упала на её платье и, скатившись по ткани, затерялась под столом. – Ты-то уже замужем и весьма успешно, причём, – Джейн взяла ещё одну виноградину, но вместо того, чтобы запустить и ей в свою подругу, задумчиво закинула её в рот. – Что плохого, если мы с маркизом немного пообщаемся в вашем присутствии да ещё и при охране нашей принцессы? Может, в скором времени он даже сделает мне предложение?

– Прямо на псарне? – Маргарита беззлобно рассмеялась. – Надеюсь, что он хотя бы догадается прежде попросить твоей руки у твоего отца.

Джейн вздохнула. А после подняла на подруг умоляющий взгляд.

– Так мы сходим посмотреть щеночков? Пожалуйста, Ваше Высочество? – рыжая фрейлина сложила ладони в молитвенном жесте.

– Лизбет? – Марго повернулась к подруге.

– Хорошо. Но только недолго. Там слишком пахнет псиной, – сдалась блондинка.

Она хотела было налить принцессе ягодный компот в опустевший бокал, но кувшина с напитком на столе не оказалось. Как не оказалось на балконе никого из служанок. Все три девицы стояли в комнате за шторой и тихонько хихикали, перешёптываясь.

– Что там за срочные дела у вас, голубушки? – сердито прикрикнула на них Лизбет.

Девицы спохватились и торопливо высыпали на балкон. Одна из них несла заветный кувшин. Все три радостно улыбались.

– Что же такого интересного вы там обсуждали? – Маргарита хитро прищурилась. – Мы бы тоже хотели посмеяться.

– Ах, Ваше Высочество, простите нас, – та, что несла кувшин, опустилась в реверансе. – Всякие глупости.

– Ничего себе глупости, – вторая толкнула её локтем и забрала кувшин, чтобы налить дамам компот в бокалы. – Вся прислуга во дворце радуется от души. И повод весьма достойный, смею заметить.

– Говорите уже, – Марго легонько ущипнула служанку за бок, когда та остановилась подле неё. – Иначе мы умрём от любопытства.

Служанки переглянулись. Будто решались, уместно ли сплетничать с принцессой о делах в её собственном доме. Но всё же они решились. И та, что принесла кувшин, с радостным блеском в глазах поведала:

– Король и королева вместе.

– Конечно, вместе, – Маргарита нахмурилась. – Что за вздор? Они уже много лет вместе.

– Нет же, моя принцесса, мы не о том, – затараторила вторая служанка. – Король ходил сегодня ночью к королеве. И он, как прежде, остался у неё до самого утра. Они даже завтракать решили вдвоём. И слуг из комнаты всех при этом выставили. Разве не повод для радости?

Сплетни в королевском дворце строго порицались, но девицы улыбались так счастливо, что Марго смутилась.

– Могло ли быть иначе? – растерянно спросила принцесса.

Однако, мысль, что «Вильгельм» и Джования провели вместе ночь вызвала в ней довольно странное чувство. Такое, что породило незнакомую, болезненную тяжесть в груди. И Маргарита не знала этому чувству названия. Как и повода для его возникновения. Ведь согласно уговору, они были супругами. Но от этого легче почему-то не становилось. И не получалось разделять всеобщую радость.

Маргарита опустила взгляд в тарелку. Лосось уже не казался ей аппетитным, а желток глазуньи некрасиво растёкся липким пятном.

– Его Величество давно не ночевал в покоях королевы, – вполголоса заметила третья служанка. – И мы подумали, что, вероятно, причина в том, что король чуть не лишился королевы и теперь очень переживает за неё.

– Да, – закивала вторая служанка. – Страх утраты возродил былую страсть. Всколыхнул самые прекрасные чувства. Это ужасно романтично.

Марго подняла на них взор, не зная, что ответить. Похоже, прислуга и вправду радовалась этому семейному «единению». Даже Джейн выглядела счастливой, потому что безумно любила королеву Джованию, а их с Вильгельмом называла совершенной парой из рыцарского романа.

Но Лизбет, напротив, надулась и сделалась мрачнее тучи.

– Нечего сплетничать, глупые дурёхи! Не вашего ума дело! – вдруг прикрикнула она на девиц так резко, что они растерянно вздрогнули. – Работайте лучше, лентяйки!

– Простите, миледи, – в унисон произнесли они, а потом засуетились вокруг стола.

– Ладно тебе строить из себя строгую госпожу, Лиз, – отмахнулась Джейн. – Новость и вправду чудесная. Лично я была бы только рада как их примирению, так и последующему рождению ещё одного Хальбурга. Правда, Ваше Высочество?

– Да, конечно, – рассеянно ответила Марго, возвращаясь к трапезе.

Но кусок в горло не лез. Яичница сделалась скользкой, рыба – вонючей, а джем – приторным. Маргарита с трудом запихнула в себя несколько кусочков, когда на балконе появилась ещё одна служанка.

В руке девушка несла свёрнутую пополам записку.

– Доброе утро, Ваше Высочество, – она присела в реверансе. – Прошу прощения, но у меня послание для миледи от её супруга. Я могу его передать?

– Можешь, – позволила принцесса.

Лизбет приняла листок и развернула его.

– Что пишет? – с едва скрываемым любопытством осведомилась Джейн.

Блондинка с безразличием свернула записку и положила возле своей тарелки.

– Говорит, возвратится только к вечеру и просит не скучать по нему, – ответила Лизбет, а потом пояснила: – Вчера Его Величество назначил его ответственным лицом за расследование беспорядков, и Эдмон поздно вечером уехал за город, в тюрьму Равенсбург. Они с герцогом Фердинандом там кого-то допрашивают. Похоже, что это надолго.

– Допрашивают? – Джейн часто заморгала. – В смысле, пытают?

– Не знаю. Мне всё равно, – Лизбет сердито наколола кусочек лосося на вилку. – Не хочу это обсуждать.

– Правильно. Лучше сходим посмотрим щеночков, – радостно захлопала в ладоши рыжая фрейлина.

Она даже не заметила, как печальна принцесса Маргарита и как сердита Лизбет Пфаллен.

В покоях королевы тоже завтракали. Королева Джования и король Вильгельм сидели за столом лишь вдвоём. Лакеев они отправили за дверь, решив остаться наедине. Это привело всю прислугу в тихий восторг. И ужасно озадачило «короля».

Ричард фон Шенборн по привычке проснулся весьма рано. И обнаружил себя в халате покойного друга, на супружеском ложе покойного друга, с женой покойного друга. Он не помнил, как уснул, но знал, что между ним и королевой ничего не было. Он проспал всю ночь совершенно беспробудно и проснулся отдохнувшим. Первым его порывом было встать и тихо уйти к себе, но Джования во сне закинула на него руку. Благо, только руку. И всё же он очень не хотел беспокоить её. Просто лежал и смотрел в её умиротворённое лицо без тени тревоги, гнева или негодования. Ричард даже успел прийти к выводу, что Джования Августа действительно прекрасна. А ещё, что ему бесконечно жаль её в свете всего происходящего. Впрочем, эта жалость не успела трансформироваться ни во что иное.

Около семи утра в спальню королевы зашла служанка, чтобы разбудить свою госпожу. Девице, вероятно, не сказали о том, что «Вильгельм» остался у жены. Она растерялась. Забормотала извинения, поймав на себе суровый взгляд короля. И, конечно, разбудила Джо.

Проснувшаяся королева первым заметила Ричарда подле себя. Затем служанку, которая всё ещё топталась у дверей в нерешительности. И помрачнела.

– Вон! – коротко велела она, убирая руку с широкой груди «мужа».

– Простите меня, – девица опустила голову и попятилась, однако, на её лице вдруг расцвела искренняя улыбка. – Прикажете подать завтрак для двоих, моя королева?

– Да, – после короткого колебания ответила Джо.

И служанка выскользнула за дверь.

Пришедшие позже слуги тоже едва скрывали свою радость. Даже лакеи короля, которые принесли его одежду и личные вещи. Королева переодевалась у себя в гардеробной. «Вильгельма» же приводили в порядок в её ванной комнате, где места было чуть ли не больше, чем в спальне.

Лишь когда королевская чета осталась наедине, отправив всю прислугу за двери, Ричард задал мучивший его вопрос:

– Вы с Вильгельмом были в ссоре?

– Тише говори, – шикнула на него Джо, выразительно распахнув глаза, но после всё же сухо ответила: – Нет. Но он почти не ночевал у меня с того момента, как родилась Анна.

– Винил тебя, что нет наследника? – Шенборн нахмурился.

– Нет, – Джования взяла в руку бокал с апельсиновым соком. Сделала глоток. – Мы были близки. Супружеского долга он не избегал. Но ему просто не нравилось рано просыпаться. А я никогда не лежу до обеда.

Ричард кивнул, но подумал о том, что вряд ли причина заключалась в этом. Скорее, в графине Пфаллен или ком-то ещё вроде неё. А то и вовсе в банальном эгоизме Вильгельма, который очевидно процветал.

– Джо, насчёт нашего вчерашнего разговора…

– Августа, – холодно перебила королева и сделала очередной глоток сока, пристально глядя на Шенборна. От этого взгляда ему снова стало не по себе.

Будто бы не лежала с ним в обнимку всего каких-то полчаса назад. Будто не звала его ночью в свою спальню, чтобы зачать наследника. Пусть и не из страсти, а из соображений рациональной необходимости. В конце концов, Джования могла разбудить его или же попросту выдворить прочь из комнаты. И уж точно никто не заставлял её прижиматься к нему во сне. Но сейчас она и виду не подавала. Теперь-то королева помнила, что перед ней лишь её покорный слуга. Человек, который должен был подчиняться и защищать её.

Он шумно вдохнул носом и сдержанно повторил:

– Августа. Мне жаль, что вчера я преподнёс столь чудовищную новость. Прошу простить меня. Следовало сначала поговорить с Альбертом.

– Не извиняйся, – Джования поставила бокал на место. – Твоей вины в этом нет. Но я даже рада, что узнала. Скажем так, это многое объяснило в его поведении. Просто, вероятно, я не хотела себе признаваться в том, что у короля рано или поздно обязательно появится любовница. Полагаю, я всей душой рассчитывала на «поздно». И закрывала глаза на всякие очевидные мелочи.

– О чём ты? – Ричард подался к ней, позабыв о завтраке.

Королева наколола на вилку маленькую клубнику из своей порции фруктового салата.

– К примеру, его частые выезды на охоту и настолько же нечастые визиты в мои покои, – ответила она, задумчиво рассматривая ягоду.

– Значит, всё-таки «нечастые»? – Шенборн деликатно опустил взгляд в свою тарелку и принялся за ароматный пирог с курицей и грибами.

Джо нахмурилась, но всё же ответила:

– Раньше он бывал у меня чаще. Полагаю, слуги это заметили. А многие из них наверняка знали и о том, что у него есть…эта… шлюха, – Джования отложила вилку, так и не тронув ягоду, и закрыла лицо руками. – Избавитель… какой стыд.

– Джо. Августа, – Ричард протянул руку и коснулся её плеча. Королева вздрогнула от этого прикосновения, и Шенборн торопливо убрал свою ладонь. – Послушай меня, я с этим разберусь. Отныне твой король будет верен только тебе одной. Он будет ценить тебя и уважать. И двор будет знать об этом. Обещаю. А его прости. Найди в себе силы простить. Потому что мы оба знаем, что он не был плохим человеком. Просто слишком привык слепо следовать за каждой своей блажью.

Джования отняла руки от лица. Отвернулась. Часто заморгала, чтобы граф не заметил, как она пытается спрятать выступившие слёзы.

Конечно, Ричард заметил. Просто виду не подал. Вместо этого он возвратился к завтраку. Но не успел съесть и половины куска пирога, как в дверь постучали.

Шенборн мельком глянул на погружённую в мрачные мысли Джованию и убедился в том, что она окончательно успокоилась.

– Войдите, – громко велел «король», а сам поймал руку Джо и прижался к ней губами.

Вошёл один из лакеев короля. Согнулся в низком поклоне, чтобы не пялиться во все глаза на представшую перед ним картину. С собой он принёс запечатанное письмо.

– Мой король. Моя королева. Прошу простить, что нарушил ваше уединение, но у меня для вас послание от королевы-матери. Его доставили только что, – он показал письмо.

– Письмо от матушки? – Ричард припомнил обращение Вильгельма к матери. – Давай его сюда и можешь быть свободен.

Слуга отдал бумагу, а затем раскланялся и удалился.

Стоило двери за ним закрыться, как Джования забрала у Ричарда письмо. Она сломала алую печать с гербом Хальбургов и погрузилась в чтение. Но чем дальше она читала, тем заметнее её хмурое выражение лица сменялось удивлённым.

– Что там? – не выдержал граф.

Джо посмотрела на него поверх послания.

– Матильда в красках пишет о том, в какой ужас её привело известие о покушении, – королева отложила листок с размашистой подписью королевы-матери внизу. – А ещё она изъявила желание в свете последних событий срочно приехать из Нойгау и навестить своё горячо любимое семейство. И обожаемого сына Вильгельма в частности. Ваше Величество, ваша матушка, Матильда Гедвига Хальбург, прибудет в Линден послезавтра.

Шенборн издал короткий, нервный смешок. Он откинулся на спинку стула. И воззрился на Джо с нескрываемым замешательством.

– Нам конец, полагаю, – констатировал «король».

– Почему? – Джования с присущим ей хладнокровием быстро взяла себя в руки и возвратилась к завтраку как ни в чём не бывало.

– Что значит, почему? – Ричард кивком указал на письмо на краю стола. – Как можно обмануть мать?

– Не волнуйся, граф, – невозмутимо ответила королева. – Я всё возьму на себя. Мы справимся. Не думай пока об этом. Лучше поговори после нашей уютной семейной трапезы с Альбертом. Займитесь расследованием и делом этой… шлюхи. А я позабочусь об остальном, – Джо кивнула на пирог. – Ешь. Остывает.

– Господь Избавитель, – невольно пробормотал Ричард.

Он отлично помнил королеву-мать. И не забыл, как сильно она его недолюбливала в прошлом. Поначалу из-за сплетен при дворе, а потом из-за влияния Шенборна на Вильгельма. Если бы Ричарда спросили, какой предмет напоминает ему королева Джования, то он бы без колебаний сравнил её с тонким парадным кинжалом у своего горла. В то время как Матильду Хальбург он отчётливо видел топором палача. Что бы там ни говорила Джо, но этот внезапный визит не сулил ничего хорошего.

Глава 8

«Вильгельм» встретился с герцогом Зоммерштерном за закрытыми дверями королевского кабинета, в котором для него всё и началось. Только на сей раз снаружи царил солнечный день. Все окна в королевский сад были открыты, чтобы впустить внутрь достаточно свежего воздуха. Было слышно, как внизу то и дело кричат павлины. И как весело смеются играющие дети. Кажется, в числе прочих Ричард разобрал голос принцессы Гертруды. Ему хотелось выйти и проведать девочек, но сначала нужно было обсудить дела с Альбертом с глазу на глаз.

Шенборн занял место за письменным столом покойного монарха. Его новоиспечённый гоффмейстер же устроился в кресле напротив. С собой он принёс целую папку заметок, писем и карт.

Ричард начал с рассказа о приходе королевской любовницы. И это весьма озадачило герцога Зоммерштерна.

– Лизбет – фрейлина принцессы Маргариты уже много лет, – хмурясь, припомнил он. – Но я не замечал, чтобы Вильгельм оказывал ей явные знаки внимания. Более того, слуги не сообщили мне о ней. Вероятно, потому что запретил сам король. Или ещё потому, что Эдмон Пфаллен давно дружит с нашим оберкамергером, герцогом Болдером. И если бы слуги донесли своему непосредственному руководителю, Болдер наверняка бы поделился этой информацией с Пфалленом. Думаю, Вильгельм это понимал. Поэтому и запретил передавать свой секрет под страхом смерти.

Ричард задумчиво пригладил бороду.

– Пфаллен мог из ревности или мести встать во главе мятежа? – спросил он, но герцог отрицательно покачал головой. – Мне кажется, мотив у него есть. Забрать власть из рук слабого правителя, который к тому же развлекался с его женой. Какие вообще у него были отношения с Лизбет? Она младше его лет на тридцать.

– Если не ошибаюсь, на тридцать два, – произнёс Альберт. – Она его третья жена. Первая умерла при родах. Вторая прожила довольно долго и родила ему пятерых детей, но скончалась от заболевания сердца три года назад в их дворце, в Труоли. А позапрошлой зимой Пфаллен попросил руки Лизбет. Не помню, чтобы она сильно противилась этому браку. Только вот в Труоль уезжать не пожелала. Сказала, хочет остаться при муже и принцессе Маргарите в столице. И Пфаллен не стал возражать.

Шенборн сокрушённо вздохнул.

– Можем как-то отправить её в Труоль, чтобы не вызвать подозрений? – осведомился он, вспоминая данное Джо обещание отослать прочь любовницу покойного мужа.

– Думаю, что-то можно придумать, но я бы не стал спешить, – герцог подался вперёд. – Если она замешана в покушении, то обязательно как-то себя проявит.

– Надеюсь, что это «как-то» не скажется на королеве и принцессах, – выразил вслух свои опасения Ричард.

– Я за этим прослежу. Приставлю к ней пару верных мне горничных, чтобы доносили о каждом её шаге, – заверил его Альберт, а потом понизил голос: – Кстати о слугах. Мне сообщили, что вы с королевой провели вместе ночь, а после вместе завтракали.

– Это так, – отрицать было бессмысленно, хоть и говорить на столь щекотливую тему с братом Джо оказалось ужасно неловко.

Впрочем, герцог эту неловкость едва ли разделял. Он спросил прямо и совершенно серьёзно:

– И как всё прошло?

Ричард возвёл очи к потолку.

– Полагаю, королева решила, что я ужасный любовник, – нехотя признался он.

– Почему? – Альберт выглядел озадаченным. – У вас… не получилось?

– Нет. Я просто уснул.

– Вы что сделали? – герцог попытался сохранить невозмутимое выражение лица, но всё равно засмеялся. – Простите. Ради Избавителя, простите, милорд. Не в процессе, надеюсь?

– К счастью, нет, – Ричард и сам усмехнулся нелепости ситуации. – День выдался тяжёлый. А королева слишком долго готовилась ко сну. Вот я и не дождался её. Надеюсь, она не приняла сей конфуз на свой счёт.

– Полагаю, она лишь порадовалась отсрочке, – улыбка Альберта сделалась ободряющей. – Не переживайте. Успеете в другой раз.

– Именно. Но не будем пока трогать эту щекотливую тему, – граф кивнул на принесённые Альбертом бумаги. – Расскажите лучше, что удалось узнать.

Герцог Зоммерштерн потянулся к папке на столе и принялся расстёгивать гербовые ремешки. Он извлёк несколько бумаг и разложил их перед Ричардом.

– Первым делом я проверил версию связи Мартина Вайнера с нападением. Это отчёт о его вскрытии, – гоффмейстер указал пальцем на нужную строчку. – Он получил три раны. Две из них в спину мечом. И одна пришлась по горлу, когда его, уже упавшего на землю, решили добить.

Граф фон Шенборн внимательно вчитался в заключение коронера. Альберт терпеливо ожидал, пока он закончит изучать бумаги.

– Здесь сказано, что орудия разные. Нападавших было минимум двое. И первым атаковал тот, что оказался за спиной. Либо Вайнера подловили этим подлым ударом, в чём я очень сомневаюсь, поскольку маршал королевской стражи априори опытный мечник, – Ричард встретился взглядом с герцогом и озвучил второе предположение: – Либо Вайнер действительно не ожидал получить эти удары в спину. И его закололи специально, чтобы убрать свидетеля.

Альберт медленно кивнул, соглашаясь.

– Я устроил обыск в его покоях и кабинете от имени короля, но, как вы понимаете, ничего не нашёл.

– Если Вайнер действительно замешан в покушении на королевскую семью, он бы не стал рисковать и хранить обличающие доказательства у себя, – Шенборн потёр лоб, а потом кивнул на карту с пометками. – Что это?

– Маршрут до Альтенвальда, – ответил Альберт. – Тот самый, по которому ехали наши Хальбурги и я вместе с ними. Все пометки сделаны рукой Вайнера.

– Где нашли эту карту? В его кабинете?

– Нет, при нём, в седельной сумке, – герцог Зоммерштерн скривил губы. – Мы не знаем, когда он начертил этот маршрут, с кем его обсуждал и кто именно мог увидеть карту хотя бы мельком. Стража перешла под моё командование, но все допрошенные лица убеждены в его верности и преданности короне.

– Постарайтесь не применять силу при допросах и не очернять имени Вайнера, – попросил его Ричард. – Это может как спугнуть действительно причастных, так и послужить причиной для скандала. Аристократы решат, что вы пятнаете доброе имя маршала, чтобы поскорее отыскать виноватого. Будьте осторожны, Альберт.

Граф ожидал, что его собеседник возмутиться и начнёт ставить его на место, но Зоммерштерн лишь склонил голову в знак полного с ним согласия. После чего он принялся показывать и другие документы, а также рассказывать обо всём, что ему удалось выяснить за сутки. Но действительно стоящих зацепок более не было.

– Наверняка у Вайнеров есть недвижимость и в городе, – предположил Шенборн. – Попробуйте поискать там. И отправьте шпионов в Нидервельд. К графу Клеменсу Вайнеру. Под видом делегации со щедрыми подарками от Его Величества в благодарность за то, что его сын отдал жизнь, защищая королевскую семью. Пусть и там поищут и послушают. Но очень осторожно.

– Информаторы? – Альберт выразительно приподнял брови. Ричарду даже показалось, что во взгляде герцога он заметил искреннее уважение. – Весьма толковая мысль. Спасибо.

Шенборн встал и подошёл к одному из распахнутых окон, поскольку детские голоса раздались совсем близко.

Оказалось, что маленькие принцессы в компании ещё нескольких детей и своих гувернанток играют с Маргаритой в жмурки на лужайке под окнами королевского кабинета, который располагался на втором этаже дворца. По периметру лужайки стояли стражники в королевской форме, но на их дозор играющие не обращали никакого внимания.

Глаза Марго были завязаны сложенным в несколько раз шифоновым шарфиком голубого цвета в тон её летнего платья. Вряд ли она совсем уж ничего не видела. И передвигалась принцесса очень осторожно, чтобы ненароком не споткнуться ни о кого из младших. Но всё же детвора со смехом носилась вокруг неё. Дети радостно взвизгивали каждый раз, когда она почти хватала их. Ричард невольно залюбовался тем, как подпрыгивают в такт движениям её шоколадные локоны. Как переливаются на солнце складки атласного платья. И как чудесно улыбается она, открыто и совершенно счастливо той самой своей невинной улыбкой, которую он запомнил.

Наконец, Маргарите удалось поймать девочку лет десяти, и она сняла повязку с лица, чтобы повязать её на глаза пойманной девчушке. Марго сделала это также весело и совершенно очаровательно. Расклешенные кружевные рукава поднялись до локтей и открыли её тонкие, изящные руки.

А потом принцесса взглянула на окна второго этажа. Будто почувствовала, что за ней наблюдают. И помахала рукой со смущённой улыбкой.

Ричард хотел было ответить тем же, но не успел. Он заметил движение возле своего плеча.

Подле него стоял Альберт. Герцог Зоммерштерн широко улыбался принцессе.

Граф фон Шенборн ощутил непросто укол ревности. Ему показалось, что закипевшая вмиг кровь сведёт его с ума. Он с трудом совладал с собой, чтобы не сотворить какую-нибудь глупость сгоряча.

– Смотрю, вы в открытую симпатизируете моей сестре, Ваша Светлость? – «король» улыбнулся с таким усилием, что свело скулы. – Будьте осторожнее. Она особа королевской крови. Я не допущу ни малейшей тени на её репутации.

– О, не волнуйтесь, граф, – ответная улыбка Альберта выглядела дружелюбной и совершенно открытой. – Я никогда не обижу Маргариту. По правде говоря, я даже не знаю, как она относится ко мне. Я пытался просить её руки у Его Величества, но он без каких-либо подробностей ответил мне, что его сестра уже обещана другому человеку. Мол, это лишь вопрос времени.

– Досадное недоразумение, – сквозь зубы заметил Ричард.

– Возможно, если этот жених не объявится, я попытаю счастье повторно, – герцог снова помахал Маргарите.

– Не торопитесь, Альберт, – сухо посоветовал Ричард, разворачивая его за плечи и отводя от окна. – Она всё ещё переживает потерю брата. Не следует на неё сейчас давить. А ваша светлая голова нужна королеве. И мне тоже. Без вашей помощи я не справлюсь. Но очень важно, чтобы вы не отвлекались ни на что. И ни на кого.

– Да, само собой, – герцог Зоммерштерн похлопал Шенборна по руке. – Рад, что вы всё понимаете, граф.

– Поверьте, милорд. Как никто другой, – честно признался Ричард.

Вечером состоялась ещё одна аудиенция в кабинете короля. На сей раз к монарху и гоффмейстеру присоединились граф Эдмон Пфаллен и герцог Тивальский Фердинанд Хальбург. Оба они возвратились из крепости Равенсбург, которая вот уже две сотни лет служила тюрьмой. Там содержали схваченных мятежников. Их доставили прямиком с мест восстаний.

Канцлер и королевский сенешаль руководили допросами. Но даже силовые методы дознания не дали особых результатов. Потому что мало было получить признание в содеянном, нужны были имена лидеров. А настоящих руководителей восстания заключённые не знали. Все они описывали совершенно разных людей. Но сходились в одном: причинах.

– Народ Атенлау легко купился на подстрекательства, потому что бунтовщики смогли надавить на самое больное, – заключил Альберт после того, как Фердинанд и граф Пфаллен по очереди целый час зачитывали показания допрошенных. – Людям стало неважно, за кем именно идти и кого слушать. Они просто достигли своего предела.

В словах герцога Зоммерштерна звучала горечь.

Восседавший за своим письменным столом «король» мрачно кивнул.

– Мой король, полагаю, всех задержанных следует приговорить к показательной смертной казни, чтобы хоть немного унять это чувство безнаказанности бунтовщиков. И заодно отбить охоту к следующим восстаниям хотя бы на какое-то время, – предложил Фердинанд.

Королевский кузен после дальней дороги и долгих часов допросов выглядел ужасно бледным, и всё же он нашёл в себе силы явиться к монарху с отчётом. Тому существовало вполне очевидное объяснение. Перед самым их приходом Альберт поведал Ричарду, что Фердинанд чувствует себя виноватым, поскольку первые восстания вспыхнули именно на юге, в подконтрольных ему землях. И теперь герцог Хальбург всячески старался загладить свою вину. Скажи ему вдруг король, что нужно немедленно ехать через всю страну куда-нибудь в Дрейген, Фердинанд не стал бы задавать лишних вопросов, а с покорностью вызвался бы выполнять сие поручение самолично.

Но если более молодой Фердинанд казался уставшим, то пожилой Пфаллен напоминал мрачную серую мумию с чертовски пышными бакенбардами. Для старика-канцлера подобные мероприятия давно были в тягость, и всё же он не смел ослушаться королевской воли. Возможно, не желал лишиться поста. Или попросту старался оправдать доверие своего сюзерена.

– Никаких казней, кузен, – «Вильгельм» категорично поджал губы. – Казни превратят бунтовщиков в мучеников. В жертвы за благое дело. И подстегнут новые восстания.

– Да,мой король, – Фердинанд склонил голову. – Но прошу вас не проявлять излишнюю мягкость к этим людям. Они её не заслужили. Слишком уж много невинной крови пролили.

– Если хотите знать моё мнение, Ваше Величество, то их дело действительно в какой-то мере благое, – осторожно начал граф Пфаллен. – Мятежниками двигала лишь цель решить вполне реальные проблемы. Но их невежество не позволило им сделать это без применения грубой силы.

Король кивнул. Не будь у людей гнёта всех обрушившихся на них бед, не стали бы они слушать подстрекателей. И уж тем более не взялись бы они за оружие. Пусть даже это оружие – топор и вилы.

Но как бы ни обширны были просторы Атенлау и не масштабы его беды, граф фон Шенборн полагал, что королевство всё ещё можно спасти. На ум ему пришло многое из того, что он успел узнать за время службы в Солверине. Ричард размышлял, как это можно применить. Но сначала ему следовало обсудить всё с Джованией и Альбертом.

– Я услышал от вас достаточно, милорды, – наконец, сказал «Вильгельм». – Теперь мне нужно время подумать. Благодарю вас за проделанную работу. Я созову малый совет сразу, как приму решение. Вы все можете быть свободны.

Аристократы раскланялись и потянулись к выходу.

Пфаллен – с видимым облегчением, что этот длинный день, наконец, закончен.

Фердинанд Хальбург – с толикой разочарования, что король отказался от срочных и решительных мер.

Последним вышел Альберт Зоммерштерн. Он наверняка собирался к сестре, чтобы обсудить с ней услышанное.

Но сам Шенборн к королеве не торопился. Полагал, что сначала даст ей время поговорить с братом, а чуть позже пошлёт за ней. Пусть сама придёт на сей раз. Не умрёт, в конце концов.

Ещё около получаса Ричард самостоятельно изучал полученные отчёты в тишине. Затем он позвал писаря, чтобы сделать заметки, которые взял в свои покои. Шенборн попросту не хотел лишний раз оставлять образцы своего почерка, чтобы не рисковать.

Уже ближе к десяти вечера он послал за королевой.

К его удивлению, Джования явилась в спальню мужа довольно быстро в сопровождении стражников и одной фрейлины. Но когда они с «королём» остались наедине, Ричард завёл с ней разговор о том, какие мысли его посетили. Джо слушала очень внимательно. Хмурилась. Переспрашивала без иронии или попыток поставить графа на место.

Они сидели у зажжённого камина в глубоких креслах друг напротив друга. Шенборн снова облачился в бархатный халат короля. Джо пришла в синем платье-сюрко, которое надела поверх белоснежной сорочки со свободными рукавами, а на плечи накинула вчерашнюю лимонную шаль. И всё же она оставалась королевой даже в таком виде, с распущенными по плечам золотыми волосами и без единого украшения на ней. А ещё снова пленительно пахла сладостями.

Разговор затянулся до часу ночи. К удивлению Ричарда, Джования во многом согласилась с его предложениями, посчитав их вполне рациональными. И сказала, что на следующий день они снова всё обсудят уже с Альбертом и придут к окончательным решениям. Но после Джо сказалась утомлённой и ушла к себе. О необходимости заводить наследников королева не вспомнила.

На следующий день семейство Хальбургов в полном составе выдвинулось на часовую прогулку в сад. И пока гувернантки развлекали младших принцесс играми в тени раскидистого дуба, король, королева и принцесса Маргарита неспешно бродили по аллее неподалёку. За ними, отстав по приказу короля на два десятка шагов, парами следовала дюжина стражников.

Яркое солнце проникало сквозь зелёные кроны. Оно плясало весёлыми отсветами на молочно-белом платье принцессы и красиво оттеняло складки брусничного шёлка в наряде королевы. Любой бы посчитал за счастье прогуляться со столь утончёнными красавицами. Но эта честь досталась лишь королю.

Монарх гулял без короны и мантии, поскольку день выдался жаркий. Однако, не признать в нём правителя было просто невозможно: надетый поверх белоснежной сорочки колет был винно-красного цвета – родового оттенка Хальбургов, а на его груди имелась вышивка. Золотой герб правящего рода. Изображение, обрамлённое каплевидным щитом, состояло их трёх ярусов: на нижнем – лежащий меч; на среднем – огнедышащий дракон; на верхнем – корона. Этот герб имели право носить на одежде все представители рода и его ближайшие вассалы, но лишь правящая ветвь Хальбургов использовала его на винно-красном поле.

Тропинка аллеи оказалась довольно широкой, но Джо всё равно чинно держалась за согнутую в локте руку «мужа». По другую сторону от него шла Маргарита, которая едва соприкасалась с ним рукавами. Эта тесная компания свидетельствовала о том, что Хальбурги вели некую приватную беседу, которую более ни с кем разделить не пожелали.

На деле они обсуждали грядущий визит королевы-матери.

– Устроим в её честь приём, Матильда это любит, – тихо говорила Джо. – Я попрошу её помочь мне с приготовлениями. И постараюсь всячески отвлекать. Займу внучками и придворными развлечениями. Приглашу портного и ювелира.

– И разошлём приглашения на приём, – поддержала её Маргарита. – Матушка обожает обсуждать списки гостей.

– Избавитель, дай мне сил. Тогда уж и поминальный венок мне закажите, дамы, – пробормотал Ричард, поднимая взор туда, где сквозь кучерявые кроны проглядывало ясное небо. – Королевский приём! Неужели вы думаете, что все дворяне настолько тупы, что никто не догадается?

– Пусть это тебя не пугает, – Джо крепче сжала его локоть, а сама сладко улыбнулась. Аллея дала крюк и они снова шли в сторону игравших детей. – Я всех напою от души. Так, что наши благородные аристократы родную мать не узнают. Тебе нужно будет продержаться совсем немного.

– Хорошо, допустим, – Шенборн кивнул. – Но это на приёме. А как быть в другие дни? Планируете держать королеву-мать в состоянии глубокого опьянения всё время её пребывания здесь?

Маргарита тихо засмеялась, прикрывая уста ладонью.

Но Джо лишь бросила в его сторону колючий взгляд.

– Нет, конечно, – едва слышно проговорила она. – Что за вздор? Мы сыграем на двух вещах: охоте и похмелье.

– Моя королева? – Ричард вопросительно наклонил голову.

– Ты поедешь на охоту с Альбертом, – добавила Джо.

А Маргарита пояснила:

– Если брат внезапно вознамеривался поохотиться, он пренебрегал абсолютно всем и вся. Просто собирал людей и ехал.

Ричард с пониманием кивнул.

– А похмелье? Перебравший Вильгельм никого не желал видеть, мучаясь от головной боли? – предположил он.

– «Перебравший Вильгельм» злился на всех подряд, как одержимый дьявол, и все здравомыслящие люди избегали его сами, – сухо ответила Джования, выделив имя приснопамятного неверного супруга с лёгким раздражением.

Марго, которая ничего не знала об открывшейся измене брата, вопросительно покосилась на неё. Но королева молча опустила взгляд.

Ричард накрыл ладонью её руку, которой Джо держала его за локоть, чтобы хоть немного подбодрить королеву, но убрал ладонь тотчас, как заметил взгляд принцессы. Маргарита силилась понять, что же на самом деле происходило между ними двумя, но не могла. А Шенборн не имел права обсуждать с ней особо деликатные темы, как бы ему этого не хотелось.

Тем временем они миновали игравших под деревом детей и проследовали вглубь сада. Туда, где меж белых беседок росли кусты шиповника, кремовые, снежные и розовые. Сладкий запах цветов здесь стал особенно отчётливым.

– И всё же вынужден признаться, что на приёме мне наверняка придётся сложно, – Ричард отмахнулся от подлетевшего к ним шмеля. – Потому что я мало с кем знаком из местной знати, а многих попросту не помню достаточно хорошо.

Джования на ходу сорвала ярко-малиновое соцветие. Поднесла его к носу. С удовольствием вдохнула аромат.

– Мы с Марго постоянно будем рядом, – заверила Шенборна королева с такой уверенностью в голосе, что Маргарита невольно улыбнулась ей.

– Тебе в пору вести за собой армию, моя дорогая, – хитро прищурившись, вымолвила принцесса.

Джо усмехнулась в ответ.

– Надеюсь, что мне не придётся вести за собой армию, – заметила она. А потом тише добавила: – И что нам четверым удастся спасти это запущенное королевство от раскола. Да поможет нам Избавитель.

Она имела ввиду себя, Альберта, Маргариту и… Ричарда. И это удивило графа. Джования Августа Хальбург видела в нём человека, на которого она рассчитывала. Вопрос оставался лишь один: считала ли она его равным себе или рассматривала исключительно, как живой инструмент для достижения поставленных целей? Отчего-то Шенборну вдруг сделался важным ответ на него.

Он неспешно вывел своих леди к фонтану среди розовых кустов.

В центре беломраморной чаши стояла статуя девушки в тоге. Девица наклонялась над водой с кувшином в руках. Из этого кувшина с журчанием лилась струя воды. Ричард помнил этот фонтан ещё с детства. Однажды король Карл рассказал им с Вильгельмом, что сто лет назад этот фонтан построили для праздников, когда по нему пускали вино вместо воды. И тогда из кувшина лился алый напиток, который могли набрать все желающие. Но подобное действо получалось невероятно расточительным. Кроме того, промывать фонтан до и после праздника было весьма непросто. И от этого способа применения быстро отказались. В тот день Вильгельм заявил, что однажды обязательно прикажет отмыть фонтан и запустит по нему вино в честь отца. Карл тогда долго смеялся.

Шенборн остановился возле фонтана и оглядел его. По мху на камне и зелёному налёту внутри чаши он пришёл к выводу, что Вильгельм, к счастью, оставил эту глупую затею. В противном случае половина двора наверняка слегла бы с каким-нибудь кишечным заболеванием.

Маргарита присела на край фонтана и, протянув руку, смочила ладонь прохладной водой, чтобы потом приложить её к шее. От удовольствия она прикрыла глаза, а Ричард жадно проследил взглядом за теми капельками, которые сбежали по её коже и впитались в кружево по краю декольте.

Джования же отпустила его локоть, чтобы сесть на широкий мраморный бортик подле принцессы. Только умываться или мочить руки она не спешила. Королева просто покрутила между двумя пальцами цветочек и тихо спросила, обращаясь к Ричарду:

– Что гложет моего дорогого супруга? – она наклонила голову набок, пристально всматриваясь в его задумчивое лицо.

От этого взгляда графу сделалось ужасно неуютно. Ему казалось, что Джо видит его насквозь, со всеми его помыслами в отношении нежной Марго. А ведь ему полагалось смотреть на неё, как брат смотрит на сестру. Потому что теперь она сделалась ему именно сестрой. Не более чем.

Он прочистил горло, отворачиваясь.

– Мне кажется, проще сказать, что его не гложет, – вкрадчиво заметила Маргарита.

– На самом деле, сегодня меня посетила одна важная мысль, – Ричард решил увести разговор в другое русло. – Что если Хальбургам заручиться внешнеполитической поддержкой через династический брак?

Джования слушала с интересом. Но вот Марго решила, что речь идёт именно о ней, потому как немедленно возмутилась:

– Исключено, – Маргарита нахмурилась. – Брат уже получал предложения из Империи Квирет от самого императора, а также из Ровенбада и даже Брейсхейма от их высокородных аристократов. Но брат всем деликатно отказал. Отвечал, что уже просватал меня самым выгодным для Атенлау образом. А мне пообещал, что против моей воли меня не выдаст ни за кого. Потому и забрал меня от матушки. Она спала и видела, как посадит меня на чужой трон рядом с каким-нибудь старикашкой-королём.

Марго хотела было в возмущении встать и уйти, но Джо удержала её за руку, заставив снова сесть на место.

Цветок шиповника королева выронила в фонтан, и он поплыл по водной глади маленьким розовым корабликом.

– Я вовсе не о тебе говорил, – Ричард примирительно улыбнулся ей. – Поверь, никто тебя против желания замуж отдавать не станет.

– Тогда о ком? – Маргарита несколько успокоилась, хоть всё ещё и выглядела возмущённой.

– Я говорил о сватовстве для принцессы Гертруды, – ответил Шенборн.

– Ей всего пять, – Джо приподняла брови.

– А Роберту Марлоу, наследному принцу Солверина, семь. И он всё ещё не нашёл себе невесту, – Ричард понизил голос так, чтобы за журчанием воды его слов не могли разобрать остановившиеся поодаль стражники. – Я знаком с ним. Роб – славный и благовоспитанный мальчик. Очень добрый и неизбалованный. Отец строг с ним, потому что старается вырастить себе на смену достойного правителя. Если бы я выбирал мужа для дочери, то уже сейчас сделал бы всё, чтобы заполучить Роба. А с ним и верность Солверина.

Джования повернулась так, будто пытается достать упавший в воду цветок, а сама спросила:

– Вильгельм об этом знал?

– Нет, я хотел поговорить с ним лично, – Ричард наклонился между ней и Марго и достал розу. – Жалею, что не успел, – он отряхнул цветок и вернул его Джо.

– Каллум Марлоу на это не пойдёт, – Джования покачала головой. – Мы слабы сейчас. Атенлау в тяжёлом положении. Боюсь, что такое предложение будет выглядеть как унизительная просьба подачки. Каллум, как король, жесток и непреклонен. Уж ты должен об этом знать.

– О, я знаю, – Ричард лукаво улыбнулся, а потом наклонился к дамам: – А ещё я знаю, к чьим уговорам он прислушается.

Джования и Маргарита переглянулись. Принцесса пожала плечами.

– К чьим же? Неужели, к твоим? – предположила она.

Шенборн весело засмеялся, уперев руки в бока.

– Упаси меня Избавитель, – он покачал головой. – Конечно, нет. Каллум Марлоу прислушивается лишь к ласковому шёпоту своей красавицы-жены. А его жена, в свою очередь, доверяет своей подруге и одной из гувернанток любимого старшего сына. Эта женщина – единственный учитель женского пола в числе прочих педагогов принца. Сейчас она баронесса в Солверине, но родилась и выросла в Атенлау, в Лонбурге. Её имя Аннелин Босуорт.

Королева Джования с сомнением покачала головой.

– Я бы не стала полагаться на какую-то солверинскую баронессу только потому, что она из Атенлау. Почему вы так уверены, что гувернантка принца захочет нам помогать, да ещё и на короля через королеву сможет повлиять? – с недоверием спросила она.

Улыбка Ричарда смягчилась, когда он снова наклонился к дамам и прошептал:

– Потому что леди Аннелин – мой хороший друг. А ещё она – наш человек при дворе Солверина.

– Шпионка? – Джо выразительно посмотрела на него снизу вверх. – И к тому же гувернантка наследника? Умно и весьма дальновидно. И кто же вербовал её на службу?

– Я, – коротко ответил Ричард. – И могу за неё поручиться. Леди Аннелин преподнесёт всё так, что королевская чета будет полагать, что идея заключить этот брак – их собственная.

Джования задумчиво покрутила мокрый цветок в руке.

– Такой брачный сговор мог бы не только упрочнить наше положение, но и обезопасить жизнь Герти в случае необходимости, – размышляла она вслух. – Хорошая мысль, полагаю. Можете написать письмо этой баронессе Босуорт. Пусть предпримет всё, что в её силах.

Джо подала руку, и Ричард помог ей подняться, хоть в этом не было особой необходимости. А затем положил ладонь на его согнутый локоть.

– Да,моя королева, – ответил он.

Следом за Джованией встала и принцесса. И они снова втроём двинулись по тропинке в сторону аллеи.

– Шпионы, наследники, баронессы, – прошептала Маргарита, посматривая с интересом на графа фон Шенборна. – Как занимательно и с пользой вы проводили время все минувшие годы. Наверное, поэтому с Солверином нам удалось наладить столь крепкие отношения.

– Не смею спорить, – ответил Ричард, улыбаясь ей. – Но могу заверить, что всегда действовал исключительно в интересах Атенлау.

– Охотно верю, – Марго позволила себе робкую ответную улыбку, а потом взяла его под свободный локоть.

И внезапно Ричард почувствовал себя бесконечно счастливым. Настолько, что даже на несколько мгновений забыл о том, в какую волчью яму он угодил, возвратившись на родину.

Глава 9

Приезд королевы-матери вызвал у Ричарда стойкую ассоциацию с государственным праздником. Вся стража в городе облачилась в парадную форму. Главные улицы перекрыли. На площадях по приказу королевы Джовании нищим раздавали хлеб, а у дверей Большого Собора выстроилась целая очередь: там подавали серебряные монеты от имени Хальбургов. Повсюду трубили глашатаи. Когда же карета, запряжённая цугом восемью лошадьми с красавчиком-форейтором верхом на первой из них, в сопровождении торжественного военного эскорта въехала в ворота столицы, в порту начали стрелять пушки. Не хватало разве что парада с оркестром.

Глядя на всё это пышное мракобесие Шенборн меланхолично подумал, что понимает, в кого именно из родителей пошёл Вильгельм.

Король и королева стояли на верхних ступенях дворца в компании дочерей, а также принцессы Маргариты, герцога Альберта Зоммерштерна и герцога Тивальского Фердинанда Хальбурга. Все прочие дворяне расположились на ступенях ниже и вдоль тропинки согласно своему статусу, степени родства и приближённости к дворянской «кормушке».

Все восторженные перешёптывания стихли, когда карета королевы-матери показалась впереди.

Джования окинула «мужа» придирчивым взглядом напоследок и, судя по всему, осталась вполне довольна увиденным. На её губах даже мелькнуло некое подобие одобрительной улыбки. Впрочем, Ричарда это мало утешило. Все его внутренности ещё утром сжались в тугой узел и никак не желали расслабляться. Шенборн поймал себя на том, что ещё никогда в жизни так не волновался. Да что уж! Он пребывал в немом ужасе.

Карета обогнула широкий фонтан перед дворцом и остановилась. Трое лакеев тотчас оказались подле дверцы. Один установил широкие бархатные ступеньки. Второй открыл дверь. Третий подал руку.

И тогда герольд торжественно прокричал, будто кто-то ещё не был в курсе того, кто именно приехал:

– Королева-мать! Её королевское Величество Матильда Гедвига Хальбург!

Впрочем, из золочёного экипажа появилась вовсе не объятая пламенем валькирия с крыльями, в рогатом шлеме и с топором. И даже не злобная гарпия в мехах и бриллиантах. А вполне приятная, ухоженная дама глубоко за сорок.

Матильда Хальбург почти не изменилась за минувшие пять лет, с тех пор, как Шенборн видел её в последний раз. Всё те же хорошо прокрашенные каштановые волосы без следа седины в них, уложенные в сложную причёску и украшенные тиарой с изумрудами под цвет глаз. Изумруды красовались в её ушах и массивном ожерелье на груди. Тяжёлое, сложное платье сочетало винно-красную парчу и изумрудный шёлк, но королева-мать несла себя с таким достоинством, будто оно не весило ничего. Осанка Матильды Хальбург была безупречной, как и всё в ней. А возраст выдавали лишь морщины вокруг глаз и на шее. Корсет же и вовсе делал её талию едва ли не тоньше, чем у Джовании или Маргариты.

Когда королева-мать ступила на ведущую ко дворцу дорожку, все мужчины поклонились, а женщины опустились в реверансе. Даже Джования. С непривычно поднятым подбородком остался стоять лишь Ричард, потому что по традиции действующий король склонял голову только пред самим Избавителем.

Матильда Хальбург грациозно пошла к ступеням. На её устах цвела сдержанная, но вполне искренняя улыбка. И, глядя на эту улыбку, Шенборн оцепенел. Ему чудилось, что это идёт палач, а родовитая аристократка.

Джо легонько толкнула его локтем в бок, чтобы он пришёл в себя.

– Матушка! – воскликнул «Вильгельм», который, наконец, вспомнил свою роль. – Как же долго вы ехали! Легко ли далась вам дорога?

Он распахнул объятия и с приклеенной улыбкой двинулся навстречу королеве-матери. Хотя все инстинкты хором кричали, что нужно бежать со всех но в другую сторону.

– Ах, Вильгельм! Мой бесценный король! – Матильда, к счастью, не любила физические контакты и долгие, медвежьи объятия. Особенно на глазах у всего двора. И всё же она сдержанно обняла подошедшего сына. – Как ты похудел, сынок. Переживания тебя совсем измотали.

Она отстранилась, чтобы полюбоваться «Вильгельмом», но между ними тотчас выросла Маргарита, которая буквально повисла на матери.

– Матушка, любезная моя! Как я скучала! – Марго фонтанировала нежностью и восторгом, но Ричард прекрасно знал о том, насколько прохладными были отношения матери и дочери.

– Дитя моё, – Матильда тотчас переключилась на дочь. – Бедное моё дитя. Что же довелось тебе пережить! Как счастлива я, что ты жива и здорова. И мои золотые внучки тоже.

Последняя фраза уже обращалась к принцессам, которых за руки подвела ближе Джования.

Девочки присели в реверансах: Гертруда – красиво и чинно, Анна – неловко, но очень старательно. Это ужасно умилило королеву-мать, которая немедля начала обнимать их и целовать пухлые щёчки.

– Герти. Энни. Мои золотые девочки, – восторгалась она. – Я чуть не умерла на месте, когда узнала о случившемся.

Гертруда вынесла эмоциональное приветствие своей бабушки весьма достойно, а вот Анна скуксилась и уцепилась за материнскую юбку, напуганная почти чужой для себя женщиной и обилием лиц вокруг.

Джования ласково улыбнулась младшей дочери, когда Ричард, заметив испуг ребёнка, легко подхватил её на руки и прижал к себе, будто играл с ней. Ему удалось отвлечь Анну, и девочка вместо того, чтобы разреветься, обвила ручонками шею «отца», пряча личико в меху его мантии.

– Это всё же чудовищная травма для детей, – Матильда несколько взяла себя в руки и теперь говорила лишь с печально сдвинутыми бровями без какой-либо излишней патетики.

Ричард даже на секунду усомнился в том, что эта чопорная аристократка вообще способна на проявление натуральных чувств, а не на одну лишь игру на публику. Но, быть может, он был попросту к ней излишне строг. И подозрителен.

– Матушка, в момент нападения мы сидели в закрытом экипаже и совершенно ничего не видели, – заверила её Маргарита. – Нас напугали звуки борьбы и крики снаружи. Но мы не высовывались.

– Это хорошо, – королева-мать поджала губы точь-в-точь как делал по обыкновению и Вильгельм. – Незачем моим нежным принцессам смотреть на кровь.

И тут её взгляд, наконец, остановился на Джо.

– Джования, дитя моё, – Матильда приблизилась, чтобы изобразить поцелуи в обе щеки невестки, но даже не коснулась её кожи губами. – Рада тебя видеть, – её взгляд скользнул по платью королевы и остановился на поясе. – Жаль только, что ты всё ещё не беременна в третий раз.

Матильда сокрушённо покачала головой, будто бы укоряла Джо перед всем её двором. Словно это одна лишь она несла ответственность за рождение новых Хальбургов в Атенлау. Но Джования держалась с достоинством и продолжала улыбаться королеве-матери приветливо и даже вполне ласково.

Не выдержал, как ни странно, именно Ричард. К Джо он питал ровно столько же нежных чувств, сколько лошадь питает к своему хомуту. Но унижать свою королеву он бы ни за что не позволил никому. Даже королеве-матери.

– Не волнуйтесь, матушка, – король хитро улыбнулся. – Господь Избавитель даст нам ещё достаточное количество детей для того, чтобы вы утомились искать для них достойную вторую половину.

Матильда сдержанно засмеялась. И также со смехом взяла сына под руку, а потом проследовала с ним во дворец. На второй согнутой в локте руке король нёс притихшую Анну. Девочке ужасно понравилось смотреть на придворных сверху вниз, с высоты роста своего отца. Следом шли Джования, Герти и Маргарита.

После дальнего путешествия королеву-мать тотчас отправили отдыхать и приводить себя в порядок в отведённых для неё покоях. С ней пошла Марго. Принцесса развлекала мать так долго, как могла. Она рассказала ей обо всём, что произошло в момент покушения. Разумеется, отрепетированную заранее версию.

«Вильгельм» тем временем заседал с малым советом, обсуждая дела внешней политики, срочные и не допускающие отлагательств. Матильда всё порывалась заявиться прямо туда, но Маргарита взмолилась не покидать её, потому что якобы безумно соскучилась по матери.

Обед накрыли прямо в тронном зале, поставив невероятно длинный стол. Во главе сидел Вильгельм. А вот Матильду Хальбург торжественно усадили за противоположным его концом, но для матери король приказал поставить трон самой королевы. Матильда поначалу оказалась сбита с толку, но всё же призналась, что польщена таким приёмом. Потому что она уже никак не рассчитывала снова сесть на свой старый трон.

Джования и маленькие принцессы сидели подле короля. Маргарита заняла место по правую руку от матери. На прочие места усадили дворян. А длинный стол заставили вазами, графинами и фруктовыми горками. В самом его центре стояло чучело белого лебедя. Вышло празднично, нарядно и… практически не видно за всем этим великолепием «Вильгельма». Чтобы королева-мать лишний раз не разглядывала сына.

Впрочем, убедившись, что её дорогой отпрыск здоров, она переключилась на светские беседы с людьми вокруг себя. Королю она задала два или три вопроса, полагая, что у них ещё много времени впереди, чтобы провести его вместе.

Ричард поёрзал на королевском троне. Он исподтишка наблюдал за Матильдой, но пока всё было спокойно. Кажется, что ничто не вызвало её подозрений. И тогда граф фон Шенборн перевёл взгляд на Джованию справа от себя.

Королева держалась с привычным ей достоинством. И всё же Ричард заметил тонкую морщинку между её бровей. Он проследил за взглядом Джо и понял, что она поглядывает в сторону королевы-матери.

Шенборн наклонился к ней и прошептал, едва касаясь губами её уха в обрамлении мягких золотых локонов:

– Не ревнуй.

– Что? – Джования резко повернулась к нему. Так что они оказались нос к носу.

Ричард улыбнулся уголком губ.

– Она сидит на твоём троне, – он поиграл бровями.

Джо закатила глаза, но не отстранилась от него.

– Это просто стул, – её губы едва шевельнулись. И Ричард заметил, что тонкий слой нежной розовой помады на них был не тронут. Джования совсем не ела.

– Это твой стул. Но если ты захочешь, мы потом заменим обивку на всей мебели в замке, – он показал взглядом в её тарелку, где все угощения оставались нетронутыми. – Ешь, моя королева. Даже я ем.

– И поэтому пахнешь жареной курицей, – Джо с вызовом улыбнулась прямо ему в губы. Совсем близко.

Уж она-то пахла сладостями, как всегда.

– Это кролик, – Ричард прищурился в ответ, улыбаясь ей шире. – Между прочим, очень вкусный, Августа.

– С чесноком? – Джования слегка наморщила нос.

– Совсем немного. Хочешь, отрежу тебе кусочек?

– Изволь. Я смотрю, ты освоился и уже ничего не боишься? – Джо слегка наклонила голову, следя за тем, как король отрезает от кролика на большом блюде целую ножку и перекладывает в её тарелку, чтобы даже лакеи не посмели ему в этом помешать.

Ричард снова приблизился к её уху губами, делая вид, что собирается поцеловать, а сам прошептал:

– На самом деле, я в панике. Клянусь, внутри меня сейчас жалобно плачет маленькая девочка.

Джования тихо рассмеялась. Со стороны казалось, что король только что сказал ей какую-то очень личную шутку.

Королева хотела поведать что-то о своих собственных страхах, но не успела.

– Вы только посмотрите на эту ослепительную пару! – раздался восторженный голос королевы-матери. – Сколько счастья, величия и красоты в них! Не удивительно, что Избавитель их оберегает!

Матильда Хальбург подняла свою чашу.

– Выпьем за наших короля и королеву!

– Я предпочёл бы, чтобы вы молились за нас, матушка, – «Вильгельм» поднял собственную чашу. – Но и выпить тоже можно.

Аристократы с восторгом поддержали тост. А когда все пригубили вина, королева-мать отставила кубок с недовольным видом и громко спросила:

– Опять это креплёное ровенбадское пойло, которое ты так любишь?

Ричард сделал вместо одного запланированного глотка десять. Десять очень медленных глотков, а сам лихорадочно соображал. Вино в его кубке было красным, густым, сладковатым и… чёрт побери, виноградным. Ровенбадским или нет, он понятия не имел.

– Ни слова, мой король, – неожиданно выручил его Альберт. Он с самым что ни на есть воодушевлённым видом поднёс к носу свой кубок: – Позвольте мне угадать! – он вдохнул. Потом сделал маленький глоток. Покатал вино во рту. – Пряное. Выдержанное в дубе. Ликёрные ноты присутствуют. Чуть черешни и чёрной смородины. Медовый оттенок в послевкусии. Очень сильный вкус, мой король. Это ведь Верхний Оттенберг? Я прав, милорд Пфаллен?