Мы, Николай II. Годы 1897 – 1913 бесплатное чтение

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 1

ГОД 1897

10 июня родилась наша вторая дочь Татьяна. Аликс была нервна, ослаблена родами, постоянно находилась в своей спальне и жаловалась на постоянные головные боли.

Чем ещё запомнился мне год 1897? Прежде всего масштабной Всеобщей переписью населения. Десятки тысяч переписчиков, обеспеченных специальными портфелями, бланками, перьевыми ручками и чернильницами-непроливайками отправились по городам и весям необъятной страны, чтобы в итоге мы могли не просто узнать количество жителей, но и более развёрнутые статистические данные – соотношение мужского и женского населения, количество семей и холостых граждан, уровень грамотности и здоровья, профессиональный состав, средний возраст и точное количество моих подданных, исповедующих каждую из разрешённых в России религий.

Всего формуляр бланка полного переписного листа включал 14 граф. Первые экземпляры заполненных переписных листов направлялись переписчиками в Главную переписную комиссию, вторые оставались в губернских земских управах, третьи – в волостных правлениях.

Признаюсь, некоторые цифры меня поразили. Так, крупнейшим городом страны оказался Санкт-Петербург, в котором проживало 1,265 миллиона человек, население Москвы оказалось на 200 тысяч меньше. На третьем месте, правда с огромным отставанием, шла Варшава (684.000), на четвёртом – Одесса – чуть более 400 тысяч, далее следовали Лодзь (314.000), Рига (282.000), Киев (248.000), Харьков (174.000), Тифлис (160.000). Замыкал десятку крупнейших городов город Вильна (современный Вильнюс) с населением чуть более 159.000 жителей.

Общее число живущих в России превысило 126 миллионов человек, из которых только 13% жили в городах, остальное население жило в сельской местности и преимущественно занималось сельским хозяйством. Отсюда и 77,7% сельскохозяйственных продуктов в составе российского экспорта.

Особенно из всех данных меня порадовала положительная динамика прироста населения – примерно на 1,6 миллиона человек в год. Средний возраст населения – 21,16 года также был явно позитивным сигналом. На 100 мужчин приходилась 101 женщина, что также было нормальным показателем. А вот неполных 6 миллионов человек на всю Сибирь явно было недостаточно для перспективного развития этого перспективного региона и реализации моих масштабных проектов.

В целом перепись оказалась проектом очень затратным – бюджет её составил 7 миллионов рублей, но оно того стоило – результаты, обобщённые в 119 книгах, дали гораздо более глубокое представление о Российской империи и заметно повлияли на мои дальнейшие действия.

Довольный результатами Всеобщей переписи, я учредил специальную памятную медаль «За труды по первой всеобщей переписи населения». Среди прочих награждённых были: Гуревич Николай Александрович – врач, экономист, этнограф, географ, один из первых профессиональных статистиков Уфимской губернии; Великий Князь Сергей Александрович – пятый сын Александра II, московский градоначальник, генерал-губернатор; Семёнов Пётр Петрович (с 1906 года Тян-Шанский) – знаменитый русский географ, ботаник, статистик, государственный и общественный деятель и Чехов Антон Павлович – выдающийся русский писатель, драматург.

Отдельным рескриптом от 8 июня 1897 года на имя министра внутренних дел П.А. Столыпина я с удовольствием засвидетельствовал своё «искреннее уважение к добросовестной и умелой работе деятелей переписи, общими усилиями коих достигнуто успешное осуществление».

Чем ещё запомнился мне этот год? С 1 января была отменена черта оседлости, а потому началась выдача новых по форме документов. Книги записи (учёта) паспортов заводились в местах их выдачи: по месту службы лиц, состоящих на государственной службе, духовенству – в духовных учреждениях, полицейских управлениях, мещанских и ремесленных управах и т.д. В паспорт теперь в обязательном порядке вклеивалась фотография (которая, во избежание массового недовольства, оплачивалась за государственный счёт), а также место жительства, сословная принадлежность, сведения о супруге и детях. Графы о национальности и вероисповедании были исключены.

Основным следствием данного решения стал наплыв активной еврейской молодёжи в гимназии и высшие учебные заведения страны. Мне было приятно увидеть в списках лиц, зачисленных на учёбу в ведущие ВУЗы страны, ряд фамилий известных (в моей прошлой жизни) революционеров.

Стартовал финальный этап денежной реформы. Благодаря моим корректировкам доходы населения выросли весьма существенно – почти на треть, при этом уровень инфляции, как я и ожидал, оставался на весьма приемлемом уровне – резкий рост доходов поддерживался и резким ростом производства. Свободные средства оперативно направлялись на закупку лучшего мирового оборудования и технологий.

При достаточно низком показателе ставки рефинансирования (порядка 3-4% годовых) кредитование промышленности и сельского хозяйства стало гораздо масштабнее. Также это позволило развернуть первую государственную программу ипотеки для квалифицированных рабочих, что дало большой приток населения в города и подняло престиж рабочих профессий.

Чтобы не получить на этом фоне проблем в сельском хозяйстве, нами с Витте была сделана ставка на развитие крупных крестьянско-фермерских хозяйств, запущена программа беспроцентного кредитования под обеспечение будущим урожаем с обязательным условиям страхования рисков. По сути я создавал те же колхозы, только не с государственным, а с частным управлением. Это обеспечивало большую заинтересованность и лучший результат. Государство также создало специальный лизинговый фонд для обеспечения аграриев самыми современными комбайнами калифорнийского типа с одной важнейшей доработкой – на первые 500 экземплярах на российских заводах паровой двигатель, применяемый американцами, был заменён на двигатель внутреннего сгорания, созданный нашими специалистами во главе с талантливейшим Огнеславом Степановичем Костовичем на основе последних достижений мировых лидеров – Даймлера и Майбаха. Курировать производство двигателей я пригласил в Россию за огромные деньги Карла Бенца, чем искренне надеялся повлиять на развитие отечественного автопрома в далёком будущем.

Кстати, 2 июня 1897 года мною наконец был подписан доработанный вариант закона о максимальной продолжительности рабочего дня и рабочей недели. Они составили соответственно 8 и 48 часов, что было поистине революционным даже для ведущих Европейских стран, где продолжительность рабочего дня 10-12 часов считалась вполне комфортной. Воскресенье было объявлено выходным днём, что сразу увеличило выручку театров, музеев, кондитерских и синематографов. Следить за соблюдением трудового законодательства обязана была Всероссийская служба фабричных инспекторов.

С 1 июля заработало новое лесоохранное законодательство, количество работников соответствующих комитетов на федеральном уровне и число земских начальников остались неизменны, а вот число становых приставов и чинов казённого лесного управления выросло в разы.

Для увеличения населения Сибири и Дальнего Востока были введены двойные надбавки к ставкам заработной платы, а также 50% добавки к пенсиям тех, кто отработал на указанных территориях не менее 10 лет.

Солидную финансовую поддержку получил от меня и только что созданный «Союз взаимопомощи русских писателей». «Инженеры человеческих душ» впервые получили ощутимую помощь от государства, что не замедлило сказаться на количестве и качестве создаваемых произведений. Но главное – вместо персонажей человеческого дна, мечущихся бесов и упаднических сюжетов, на первый план вышли уверенность в завтрашнем дне, созидательные образы, люди труда, что в целом весьма положительно сказалось на настроении в обществе.

Мне также приходилось предпринимать и серьёзные шаги в вопросах религии. Наравне с традиционным православием, государство законодательно признавало мусульманство, буддизм и иудаизм. Да, прежде всего мы строили и восстанавливали православные храмы, и это вполне объяснимо – 70% населения, согласно переписи, составляли православные христиане. Но мечети с минаретами, синагоги и дацаны стали также восприниматься, как обыденное явление на улицах городов, хотя первое время и вызывали скрытое недовольство консервативного общества.

Что касается международной арены – в апреле-мае прошла произошла скоротечная греко-турецкая война. В мае мы пролонгировали действие русско-австрийского договора о сохранении статус-кво на Балканах. В августе на первом конгрессе мировой сионистской федерации рассматривались вопросы создания правоохранительного убежища для евреев в Палестине, зачатки будущего государства Израиль.

Также в этом году президент Франции Феликс Фор находился с официальным визитом в Санкт-Петербурге. С самого начала 1897 г., петербургская пресса регулярно сообщала всё новые и новые подробности о готовящемся приезде – сроки, состав делегации, предполагаемая программа и т.д. Чем ближе была реальная дата встречи, пришедшаяся в итоге на август 1897 г., тем больший поток информации обрушивался на читателей. Статьи становились более объёмными, затрагивали совершенно разные сюжеты – от предыстории русско-французского сотрудничества до декорирования городского пространства: «Над невскими мостами взвились сегодня многочисленные русские и французские флаги. Особенно красиво убран Дворцовый мост, украшенный гирляндами из зелени, щитами, городскими гербами, рисунками и проч. Город заканчивает свое убранство и украшение. Почти все дома украшены флагами, задрапированы цветными материями, коврами и пр. Балконы убраны тропическими растениями, среди которых установлены бюсты Их Величеств и президента г. Фора», – писала ежедневная политическая газета «Новое время».

Подобные статьи по числу и объёму превосходили вместе взятые описания двух других встреч этого же года – визита австрийского императора Франца Иосифа (апрель 1897 г.) и визита германского императора Вильгельма II (июль 1897 г.), хотя, признаюсь вам по секрету, обе эти встречи были не менее насыщенными и продуктивными. Мои шаги по созданию единого Европейского Союза с обязательным участием России уже начали давать первые плоды. Конференцию по его созданию мы наметили на начало января 1901 года, работа предстояла огромная и разноплановая. В каждом из государств формировался специальный Департамент по Европейским делам, разрабатывались единые стандарты, правила и требования. Курировал новую структуру, понятное дело, министра иностранных дел Коковцов.

Что меня приятно порадовало из техническим новинок, так это изобретение французами русского происхождения братьями Евгением и Михаилом Вернер прототипа современного мопеда. Велосипед с приделанным к нему двигателем внутреннего сгорания, весивший 40 килограммов развивал «сумасшедшую» скорость 20 километров в час. Ушлые предприниматели пытались организовать в Петербурге и Москве пункты проката этого чуда техники, но я категорически запретил это делать, памятуя о безумных электросамокатчиках, отважно, но зачастую безрассудно снующих по столичным тротуарам в толпе прохожих.

Напротив, англичане братья Маркус и Сэмуэль Сэмюэли в ускоренном порядке (по моему личному распоряжению) получили лицензию на нефтедобычу и нефтепереработку и начали скупать мелкие и средние бакинские предприятия, чтобы объединить их в транспортно-торговую компанию "Шелл". Почему им была оказана такая честь? Во-первых, я хорошо помнил название фирмы-мирового лидера в нефтегазовой сфере, а во-вторых братьям пришлось поменять гражданство и страну регистрации своего бизнеса, чтобы российская нефть работала на российский бюджет, а не на наших вечных оппонентов из туманного Альбиона, в-третьих, мне было интересно появление новых игроков на этом рынке, дабы не зацикливать всё на семьях Нобель и Ротшильдов, в тоже время сотни мелких игроков были не интересны в силу их слабых финансовых возможностей, разобщённости и консервативности в плане постоянного обновления производств.

В моих мыслях уже витали крупные нефтепроводы в сторону Европы (про Китай я думать пока не мог, в силу того, что первые нефтегазовые месторождения в Сибири будут открыты только через десятилетия).

Отдельно я хочу упомянуть день 22 июня. Когда-то давно я прочитал об этом факте и не смог отказать себе в удовольствии стать свидетелем этого чудесного события, ради которого пришлось даже на несколько дней отправиться в Москву. В ресторане «Славянский базар» в отдельном кабинете Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко восемнадцать часов кряду обсуждали создание «Художественного театра». Можете представить их удивление, когда, извинившись за внезапность своего вторжения, я предложил им финансовую помощь и административную поддержку. Слухи об этом событии, благодаря двум особенно ушлым репортёрам, сидящим в зоне слышимости нашего разговора, моментально разлетелись по всей стране и были очень тепло встречены интеллигенцией.

Крупная денежная сумма была направлена мной и Антону Павловичу Чехову в знак особой благодарности за произведения «Дядя Ваня» и «Мужики». Дело в том, что в силу весьма печальных обстоятельств, «Сын отечества» перешёл в другие руки и Антон Павлович лишился 1800 рублей годового заработка. Я очень надеялся, что классик использует деньги на лечение, но он почти целиком потратил полученные средства на строительство школы в селе Новосёлки. Старший брат Антона Павловича Александр возглавил в этом году Петербургский союз трезвенников и выпустил брошюру "Алкоголизм и возможная с ним борьба", актуальную во все времена.

А ещё я решил помочь красноярскому купцу Геннадию Васильевичу Юдину, который, внезапно выиграв в лотерею сначала 200, а потом ещё 75000 рублей, вложил все деньги в винокуренный завод, всю немалую прибыль от которого вкладывал в создание уникальной библиотеки русских книг. Истратив в итоге за 35 лет более полумиллиона рублей и не получая от своей коллекции никакой прибыли, он собрался продать её в Америку. Но этого никак нельзя было допустить. Уникальное собрание было выкуплено мной и направлено в библиотеку Румянцевского музея (будущую Российскую государственную библиотеку). Счастливый Геннадий Васильевич на полученные деньги тут же начал собирать новую библиотеку, которую через 15 лет, незадолго до смерти, передаст государству бесплатно.

ГЛАВА 2

ВСЁ БОЛЬШЕ ЛЮДЕЙ НАШУ ТАЙНУ ХРАНИТ

Я долго размышлял – рассказывать ли вам про две памятные встречи этого года или перелистнуть календарь и идти дальше. И всё-таки счёл нужным рассказать. Совершенно разные встречи, диаметрально противоположные темы разговоров, но одна незримая нить соединила их.

Надо сказать, что настоящий Николай II, равно как и его супруга, обожали балет. Для меня же, признаюсь, первое время это было скорее испытанием, чем радостью. Однако, я быстро нашёл положительные стороны наших воскресных визитов в Мариинский театр. Как только на сцене начиналось действие, я немного отодвигался вглубь ложи, дабы праздные любители использования театральных биноклей лишились возможности внимательно разглядывать черты моего задумчивого лица, и предавался раздумьям и построению планов.

Однако, довольно скоро я втянулся и стал получать удовольствия от прекрасных балетных действий, разворачивающихся на сцене. Представляю – сколько бы отдали за такое удовольствие знатоки балета века двадцать первого. Но не будем отвлекаться на праздные размышления, перейду к сути моего рассказа. Довольно скоро я заметил, что, как это ни удивительно, Матильды Феликсовны Кшесинской на сцене не наблюдается. Думаю, без участия Аликс в этом вопросе явно не обошлось. Мне показалось это не совсем правильным, о чём я и сообщил Дирекции Императорских театров, предварительно уведомив о своём недовольстве Аликс, которая, как я и ожидал, моментально свалило всё на балетмейстера Мариуса Ивановича Петипа, который на самом деле немного недолюбливал Кшесинскую. Кстати, мне крайне интересно, чтобы он сказал о балерине Волочковой, но это так, к слову.

И вот, если ничего не путаю – примерно в конце февраля, мы с Аликс заняли свои места в ложе, чтобы насладиться чудесным балетным спектаклем «Спящая красавица» на музыку Петра Ильича Чайковского. Матильда появилась на сцене под громовые аплодисменты зрителей в роли нежной принцессы Авроры.

Напомню сюжет – юная красавица, дочь короля и королевы, праздновала День Рождения, всевозможные феи сказочной страны дарили ей самые чудесные подарки, и только злая фея пожелала, чтобы девочка уколола палец веретеном и уснула на веки вечные. Затем её разбудил принц, и они стали жить долго и счастливо.

Меня искренне поразило умение Матильды проживать события, выражая чувства героини языком танца, используя все возможности своего тренированного тела. Лёгкая, порхающая в самом начале, позже буквально раздавленная жизненными обстоятельствами, и вновь возрождающаяся, подобно природе бурной весной после долгой и холодной зимы, обожающая своего спасителя и разделяющая с ним любовь и все радости предстоящего счастливого брака. Это был, пожалуй, первый спектакль, во время которого я не погружался в посторонние мысли, а наслаждался, сопереживал и восхищался. Судя по бесконечной овации, от которой у Аликс страшно разболелась голова, мои чувства разделяло большинство зрителей в зале, особенно мужского пола. Букеты, шикарные корзины, изящные горшочки с разноцветными фиалками – настоящая цветочная волна буквально выплеснулась на сцену.

После спектакля я счёл своим долгом лично выразить своё восхищение балерине, пока Аликс в кабинете директора пытался избавить от приступа мигрени дежурный эскулап. Наш разговор получился совсем коротким, однако, я запомнил его на всю жизнь.

– Ваше Величество, – судя по позе и выражению глаз Кшесинская ждала именно меня.

– Матильда Феликсовна, Вы само совершенство! – мне хотелось для красного словца добавить ещё, что её Аврора сегодня «выстрелила», но, боюсь, шутка была бы не понята.

– Я благодарна Вам, такое внимание дорогого стоит.

В этот момент балерина неожиданно вспорхнула, на цыпочках бесшумно подбежала к двери и закрыла её изнутри на ключ.

– Я буду откровенна с Вами, – она внимательнейшим образом всматривалась в меня. – Я уже говорила, даже не знаю…Но, Вы точно не Ники. Кто Вы? Демон?

Надо отдать должное бесстрашию Матильды Феликсовны. Мало кто из нас решился был остаться один на один со странно изменившимся бывшим любовником.

– Матильда Феликсовна…

– Если можно, просто Матильда, – она улыбнулась очень нежно, но чуть грустно.

– Матильда, я не знаю, какая блажь поселилась в Вашей прекрасной голове…

– Мы всегда были с Ники «на ты», Вы вновь выдаёте себя, но кажется я знаю кто Вы!

– И кто же я?

– Иов Многострадальный, святой праведник, в день которого Ники был рождён. Его забрали на небо, а Вас вселили в его тело, дабы Вы взяли на себя его муки и страдания, взвалили непосильную ношу ответственности за огромную страну и её разношёрстный народ.

Честно говоря, на несколько секунд я лишился дара речи. И что прикажете? Начать спорить? Мол, какой праведник, так – засланный казачок из 21 столетия. Авария, скрежет и вот – здравствуйте, я Ваша тётя! Придётся хитрить и напускать туман.

– Я воздаю должное твоей наблюдательности, Матильда, но позволю сказать, что это я, твой Ники. Однако, когда в Успенском соборе я был коронован, вместе с титулом Императора Российского получил я и укрепление духа от Господа нашего, коим помазанником на земле являюсь. Дух сей помогает, подсказывает и направляет, оттого моё поведение и кажется тебе немного странным.

– Нет, не странным, скорее – просто иным, чем ранее. Ники, ты стал взрослее, серьёзнее, рассудительнее. Это отмечают все. А ещё много говорят о твоей энергии, благодаря которой ты во всё успеваешь вникнуть и внести коррективы. Мне жаль, что наши лучшие дни позади, но всегда помни, что я твой самый верный друг и первой приду на помощь, если такая необходимость возникнет, – в глазах Матильды сверкнули слезинки. Похоже моя версия была принята ею или она просто хотела в неё поверить, попробовал бы я «втереть подобную дичь» продвинутой девушке из своего столетия.

– Спасибо, Маля, – я решил назвать её так же, как мой предшественник в этом теле. Матильда вздрогнула, широко улыбнулась и горячо обняла меня, окутав лёгким романтическим ароматом фиалок. Честно скажу, – я не только не возражал, мне было это по-настоящему приятно. – До встречи, Маля.

– До встречи, мой навеки любимый Ники!

Встреча и протоиереем Александром Шаргуновым, более известным под именем Иоанна Кронштадтского, произошла в середине лета. Сам будущий святой стал её инициатором. Я с удовольствием принял этого неординарного человека в своём кабинете, предложив чай с вкуснейшим земляничным вареньем.

– Ваше Величество, я настоял на нашей встрече, дабы возвестить о грядущих опасностях. Предупреждение сиё пришло ко мне в виде откровения во время вчерашней вечерней молитвы.

– Я внимаю Вашим словам, уважаемый батюшка Иоанн Ильич и всегда отношусь к ним со всей возможной серьёзностью.

– Недобрые вести принёс я. Привиделось мне чудище многоголовое, и каждая голова его норовила укусить отрока прекрасного малолетнего, как я уразумел – Вашего будущего наследника.

– Алексея, – чуть не вымолвил я, но вовремя прикусил язык.

– Так вот, угрозы православной монархии идут с запада – и от властителей, зло супротив России замышляющих, и от простого народа, в головы которого злые демоны заселяют идеи революционные, разрушительные. «Россия мятётся, страдает, мучается от кровавой внутренней борьбы, от безбожия, крайнего упадка нравов. Злые времена! Люди обратились в зверей, даже в злых духов. Жизнь обыденная воссмердела всякими грехами. Вероотступничество, неведение Бога, богохульство, особенно в учёном сословии, сделались как бы повальными, общими. Разврат вошёл в ежедневный обычай, печать и литература пропитаны соблазном. Тем именно и страдает ныне русское общество, что оно помешано на всяких свободах, превратно понятых, творит всякие несуразности, нелепости и гоняется за новомодным образом правления, к которому оно совершенно неспособно».